Читать онлайн Иная. Подаренный шанс бесплатно

Глава 1. Каил Навадайи

– Дартин!!! Убью! – не сдерживая эмоций, я метался за младшим братом по благородным чертогам родового замка, и когда, наконец, загнал в угол, этот паршивец перекинулся и, перескочив через мою голову, вылетел в коридор, доблестно роняя при этом цветочные горшки. – Вот зараза! Я тебе покажу, как распоряжаться моей кровью!

Чтобы нагнать паршивца тоже пришлось обернуться. В человечьей шкуре за барсом сильно не набегаешься!

«Вот же послала Богиня родственничка!»

Два десятка свёрнутых кресел, пара-тройка разбитых горшков и цветочных ваз, смятые гармошкой ковровые дорожки и вот мы на крыше! Дальше бежать некуда!

Холёная тушка барса, грозно сверкая глазами, медленно пятилась назад, не желая признавать поражение в этом бесславном поединке! Я загнал Дартина к самому флюгеру, отсюда только вниз! Или со мной через люк, или птичкой всмятку на камни перед парадным входом! Брат мельком глянул за отвес карниза. Последний вариант явно не нравился ни мне, ни ему, но надежда найти выход всё еще грела пытливый ум этого упрямого балбеса. А зря! Противостоять старшенькому, когда тот внушительной массой прёт на тебя, улыбаясь во весь оскал, дело неблагодарное.

– Каил! – тушка сменила облик, возвращая тело и моську потрёпанного братца и жалобно заканючила, – Каил, ну что я такого сделал? Ну не я, так дядя… Он бы вообще церемониться не стал! Опять бы дракой кончилось.

– А так у нас не драка?! – перекинувшись обратно, я вновь шагнул в сторону младшенького.

Он попятился, но вовремя остановил очередной щенячий порыв – драпать. Ибо крыша всё-таки кончилась.

– Я вообще-то ради тебя старался! – перешёл в наступление малой, – Ты же знаешь, что в ином случае в сорок пять ты потерял бы шанс обрести наследника! А без него главная ветвь рода просто бы прервалась.

– Я не единственный в главной ветви!

Брат округлил глаза:

– Оу, ты про меня! Нет, я не правитель, сто раз тебе говорил.

– А я сто раз тебе говорил, что не собираюсь жениться!

– Ну-ну! – скептически закивал головой этот паршивец.

Похоже, мой грозный вид не особо его пугал.

– Дядя бы не позволил! Так или иначе, а тебя бы хоть бессознательным, хоть связанным, хоть под чарами, но доставили бы на полигон. А так, дядя решит, что ты сам таки отправил родовой амулет с кровью, дабы не перечить его воле. Он и так дал тебе максимум времени подумать. Последний год – это не шутки!

– Ты не имел права решать за меня!

– Конечно-конечно! – примирительно закивал этот засранец, – Но согласись, что так мы вышли с наименьшими потерями. Дом цел, дядя счастлив, народ любопытствует, дождался, бедненький, когда же наследничек соизволит жениться, да и я не сильно пострадал!

– Не сильно?! – чувствуя новую волну негодования, я вновь двинулся на брата, – Я! Ещё! Не закончил!

– Ладно-ладно! – Дартин примирительно выставил руки вперёд, – Я понял. Всё понял. Был не прав. Только давай поговорим внизу, а то что-то у меня начинает развиваться весьма неприятная фобия! А барсам высоты бояться не по чину!

Я невольно глянул вниз, лишь на мгновение, а зря! Этот прохвост вновь обернулся зверем и, миновав меня тем же способом, что и в гостиной, скрылся в отверстии люка.

Сам я перекидываться не стал. Мой запал погас, и я медленно поплёлся к откинутой крышке, дабы спуститься на чердак, а оттуда, минуя три этажа, вернуться в зал, где и началась наша сегодняшняя «беседа» с Дартином.

Брат был прав, долг велел явиться на обряд, дабы не оставить прямую ветвь рода правителей без наследника. Мне и так дали пятнадцать лет отсрочки. Ясно, что для крепкого оборотня, живущего лет эдак до двухсот – не срок. Но я не обычный стайник, я приемник альфы. А для любого из наследников четырёх высших родов Арранты – это предел! Не предел, конечно, жизни, но… Так распорядилась Великая Богиня Фарао. Не знаю уж, чем и когда мы её прогневали, да только испокон веков наследники прямой ветви любого из высших родов не могли иметь потомство от обычных соплеменниц, даже если они были знатных кровей. Только от Иных – иномирок! Ну не получалось и всё! Пытались не раз, ан нет, никак! А “просить” у богини невесту можно было только до сорока пяти лет.

Девушки прибывали раз в пять лет из неведомых нам миров и далеко не ко всем. И всё благодаря Великой Богине! Это она в стародавние времена, даровала Арранте особое место силы, куда и перемещались по зову крови будущие жёны!

Нужно сказать, дело это было жестокое. Волей Богини их выдёргивало из разных миров, из своих налаженных жизней, своих правил и законов в неведомый им день и час, без объяснений и предисловий ставя перед фактом того, что они будущие спутницы жизни «просителей». Так и по сей день называют наследников великих родов и меня в том числе – наследника ныне правящего клана барсов. И что самое горькое для прибывших, (а, на мой взгляд, самое гуманное) в том мире, из которого забирались Иные, о них стирались все сведения и упоминания. Они просто вышибались из мира и памяти всех, кто о них что-то знал, помнил и даже любил. Так, по крайней мере, писалось в священных книгах. Единственное, что оставалось им – это дети. Дети, рождённые до перемещения и не вступившие в возраст совершеннолетия. В связи с неимоверно сильной связью они переносились со своими матерями, очень ценились и принимались родом, как свои, особенно мальчики. Ибо тогда у женщин высших родов прямой линии появлялся шанс иметь детей, так как они, так же как и мы, были “награждены” всё тем же проклятием. Они не могли понести от Аррантских оборотней, но в отличие от нас право стать «просительницами» им не даровали. Взрослых мужчин Богиня Фарао из иных миров не забирала.

Время стёрло события минувших лет, а потому никто не ведал, как и почему всё это происходит, но все уже давно привыкли, даже сотворили из прибытия Иных настоящее зрелище, для страждущих народных масс.

Всё это терзало мне душу и не давало до конца смириться с происходящим! Я не хотел стать причиной боли и страданий хрупкого иномирного существа, у которого волей судьбы отняли всё, чем оно дорожило до сей минуты, да к тому же ещё и заставили выйти замуж. Хорошо, если до момента «солнцестояния», (а это именно тот день, когда просители принимали невест), девушка, или женщина иного мира ещё не встретила любимого, не обзавелась супругом, или по счастью была сиротой, о которой некому горевать и которой не за что цепляться, тогда переход и привыкание были не столь болезненными. Но в основном были те, у кого в ином мире оставались семьи, любимые, родные, из памяти которых они вырывались с корнем.

В пору юности я, в отличие от моих друзей по академии, тоже отпрысков знати, не хотел быть причиной подобного! Не хотел! Не мог! Не верил, что девушка, прошедшая подобные испытания, способна простить, а тем боле полюбить того, кто стал этому причиной. Хотя в манускриптах богини и было прописано чёрным по белому, что она лишь соединяет в пары истинные души, волей проведения, за провинности наших предков, попавшие в разные миры. Не хотел, но…

Это был мой мир. Мир оборотней! Мир высших родов и простого люда, у которого, к слову сказать, с рождением детей от соплеменников всё было в порядке. Мира, который имел свои жестокие, но во многом справедливые законы, мира которым мне, как наследнику высшего рода, предстояло однажды править. И с воспитанием и упрямым забиванием в подкорку норм и правил втекало и понимание того, что иначе не выжить, не продлить род, не обуздать хаос.

Но это не единственная причина, по которой слово женитьба скрежетало на зубах горячим песком. Второй являлось некогда разбитое сердце…

И я тянул. Тянул, как мог, в надежде, что, когда подрастёт Дартин, я смогу уйти в тень и не вынимать из чужого мира Иную, как не прискорбно звучит, чужую женщину. Проживу жизнь без детей, но не заберу их у кого-то другого. Ведь высшие лорды, альфы своих стай, предпочитали не совершать обряд для своих сыновей рано, когда им было тридцать, ибо тогда их невесте было бы от двадцати до тридцати (канон Богини о разнице не более чем в десять лет был нерушим), а подождать, чтобы та обзавелась детьми и привела в наш мир новую чистую кровь, смешение с которой в браке с другими родами, давало потомству, новые силы и способности, порой даже магические.

Брат, как и я, был вправе занять место вожака. И я в тайне надеялся, что он захочет принять клан и тогда дядя, наш опекун и правитель Арранты отстанет от меня с обрядом и перебросит сети в сторону Дартина, которому всё было нипочём. Но Дартин любил меня и считал, что из меня выйдет истинный правитель, а потому как только вступил в возраст совершеннолетия, тут же публично отказался от претензий на первенство.

И вот теперь этот маленький паршивец улепётывал от меня весь день, ибо я был в гневе, хотя и понимал, что его поступок действительно сохранил нервы дяде и избавил меня от лишних терзаний.

– Каил, – виновато протянул брат, когда я вернулся в гостиную, – прости… Я знаю, что не должен был, но… В общем, прости. Я клянусь, что никогда больше! Никогда!

Видимо мой тяжёлый вздох был сигналом к перемирию, чем малой тут же не преминул воспользоваться:

– К тому же, ну разве тебе не любопытно, кого выбрала для тебя Богиня?

Я устало качнул головой. Дартин весело фыркнул:

– Да ладно! Что, совсем?

– Новая женщина, новые проблемы!

– Ой, да брось, Каил! Давно пора забыть эту… В общем! Я никогда не считал, что Дифая действительно достойна твоей любви. Красива? Да. Тут уж не поспоришь. Но тварь редкостная!

– Дартин! – оскалился я – Выбирай выражения!

Брат обречённо вздохнул:

– Ладно, прости! Воистину, любовь слепа. Который год она тебе нервы мотает. Не пора плюнуть и забыть?

– Она не вышла за меня только из-за детей. Какая женщина не хочет стать матерью?

– Каил, неужели ты действительно в это веришь! А не тот ли факт, что потенциально ты всё ещё способен запросить у Богини невесту, остановил тщеславную и жадную до денег и власти Дифаю?

– Дартин!

Брат проигнорировал мой хриплый откат:

– Ходят слухи, она собралась замуж за Гаури Верато, заметь, тоже из первой ветви рода клана пум! Только без конкурентов, так как он единственный сын, и конкуренток, так как вышел из возраста “просителей”, а женой пока не обзавёлся. Так причём здесь дети?

– Ему не позволят, – процедил я.

– Позволят, – брат самоуверенно хмыкнул, – ему уже сорок шесть, его последнее «прошение» было отклонено Богиней, как и три предыдущих. Иная невеста Гаури не досталась. То есть теперь он спокойно может жениться на ком захочет. А хочет он, как ты догадываешься, на Дифае! Красотка быстро прибрала его к рукам. Ещё бы, второй по старшинству клан! Поговаривают, они даже заочное согласие получили от главы. Так что эта твоя … не о детях думает.

– Ты этого не знаешь! Слухи могут лгать! К тому же дядя ничего такого не говорил!

– Каил, очнись, дядя просто щадит твои чувства, только ты считаешь эту стерву святой!

– Дартин!

На этот раз мой утробный рык заставил брата сдаться:

– Ааа, плевать! Всё, я молчу! Мне тебя не переубедить. Зато, теперь я абсолютно уверен в том, что поступил правильно. Богиня не ошибается, она приведёт тебе твою женщину. Именно твою! И, надеюсь, это вышибет Дифаю из твоей упрямой башки! Главное, чтобы иномирка не оказалась такой же, как твоя бывшая.

Последнюю фразу малой явно сказал зря, ибо грохочущее нутро, едва унявшись, закипело с новой силой, и зверь таки вырвался наружу! Брат знал меня лучше, чем кто-либо, и успел перекинуться раньше, чем я в пятнистой шкуре метнулся в его сторону. Мы вновь закатались по полу. Но совсем ненадолго. Выпустив пар и вернув себе прежний облик, мы оба плюхнулись на ковёр, привалившись спиной к широкому подлокотнику раритетного родительского дивана.

– Каил, – брат выдохнул, стирая прикипевшую к словам иронию, – я, правда, очень хочу, чтобы ты был счастлив. И мама с отцом этого бы очень хотели.

Я хмыкнул, выравнивая сбившееся дыхание:

– Брак с иномирными женщинами не всегда бывает счастливым, да и Богиня дарует их не всем. Сколько «просителей» так и остались без пары.

– Ну не без пары, – протянул малой, – они же после сорока пяти имеют право жениться на ком хотят, просто заведомо понимают, что останутся без детей. И при отсутствии наследников место центральной занимает побочная ветвь, обретая всё то же проклятие.

– Разве можно обрекать кого-то на такую участь? Ведь моя избранница из стаи не сможет стать матерью из-за меня.

В комнате повисла гнетущая тишина. Брат не спешил отвечать на мой “риторический" вопрос. Ибо на эту тему мыслили мы по-разному.

– В бездну такие жертвы! – я быстро поднялся, оправляя помятую рубаху, – Мне они точно не нужны.

Брат бодро подскочил за мной, возвращая голосу прежнюю беспечность:

– Вот потому-то и стоит хоть раз в жизни попытать счастье! Пойдём, из столовой пахнет дивным беконом слабой прожарки! Старушка Нишен опять нас балует.

Старая добрая кухарка, знавшая нас с братом с самого детства и принятая на работу ещё нашими покойными родителями, души не чаяла в своих «хитрых котятах», а потому точно знала, кто и что предпочитает на завтрак, обед и ужин и в каких количествах.

Глава 2. Неора Лери Варханда

Я стояла у изголовья кровати своего мирно спящего уже совсем взрослого сына.

«Скоро семнадцать. Осталась пара месяцев, всего пара, и ты уже будешь в своём праве. Будешь считаться взрослым… Нам бы их пережить».

Главная ветвь царственных особ нашего крылатого мира не имела наследников мужского пола, мы были во второй ветви, а потому в семнадцать Селион должен был по праву претендовать на трон. Следующим в очереди был его двоюродный дядька.

Он то и стал источником всех наших бед за последние пять лет! Мы не претендовали на престол. Более того пять лет назад Селион сам лично сообщил дяде и я, как его мать и законный опекун подтвердила, что после семнадцатилетия он официально откажется от всех претензий. Но злой и мнительный старый лис всё равно боялся. А вместе с тем как рос наследник, рос и его страх.

Отец моего мальчика погиб в битве за земли Притали, он был на хорошем счету у короля, даже дружил с ним, но не настолько, чтобы тот, после гибели друга взял нас под своё крыло. Ведь он всё ещё надеялся зачать наследника, а у меня уже был сын. А потому мы и попали сначала к деду, а потом к дядьке, лорду Варханду ввиду фамильного родства.

Но наследника у короля так и не вышло, эфильды, (а именно так величают наш народ), живут долго, зачастую доживают до двухсот лет, но женщины сохраняют детородную функцию максимум до сорока и то – это с запасом, а так тридцать восемь, тридцать девять и мы, оставаясь ещё долго молодыми и сильными, к сожалению, уже освобождаемся богами от этой счастливой возможности. Жаль… Но как говорят жрецы, иначе, при такой продолжительности жизни, если бы мы плодились и размножались на всём её протяжении Притали грозило бы перенаселение. Аргумент!

Вот и сватать нас начинали в пятнадцать, а кого и того раньше. Мне повезло больше, голубая кровь, я вышла замуж в семнадцать. Мой муж Лорд Сейн Варханд заключил договор с моей семьёй, ещё когда мне было семь, но терпеливо ждал десять лет, за что я и поныне была ему благодарна. Увы, я не любила своего мужа так, как, наверное, положено любить жене, но он был добр, заботлив и обходителен, а потому моя благодарность пропитывалась каким-то нежным добрым чувством. А после рождения Селиона и заботы о нём моего супруга, оно переросло в глубокую благодарность и преданность. Но Сейна рано не стало. И мне родовитой, но всё-таки сироте не к кому было вернуться кроме деда. Тот принял. Характера он был сурового, но в помощи не отказал! Он-то и научил Селиона и оборачиваться, и летать. Я, конечно, помогала, но дед часто гаркал, чтобы не путалась под ногами, ибо дела это мужские, а я тут трясусь за каждую царапину.

Эфильды народ уникальный, мы имеем крылья, которые в сложенном виде вплетаются в нашу кожу вдоль всей спины, поясницы и ягодиц, образуя причудливый рисунок, а у некоторых он доходит до самых подколенок. Они похожи на большую татуировку во всю спину. А когда расправляются, то могут быть как прозрачными с прожилками разных оттенков, так и густыми, пропитанными туманом (магия иллюзии, дарованная предками), это уж как мы захотим, но ими надо уметь пользоваться, вот над этим и бился семь лет наш неугомонный дед. Попали-то мы к нему, когда Селиону было три. Но это не главная наука. Главная наука начиналась с десяти, когда эфильды обретали оборот.

Говорят когда-то давно первый эфильд появился на свет от благословленного богами союза оборотня и эфи. Эфи умели летать, оборотни – становиться зверем. Эфильдам было свойственно и то и другое, только звери давались не всем. И были они совсем не одной стаи. У матери мог быть волк, у отца медведь, а у сына росомах. Наши внутренние звери не передавались по наследству, они даровались Источником силы, а Источник сам знал, кого чем наградить, а кого и вовсе обделить.

Однажды утром дед поднял меня ни свет, ни заря и заставил собирать сына. Селиону уже два месяца, как было десять, но на источник дед вести его отказывался, а тут вдруг засобирался, сказал время подходящее, то, что надо, чтобы получить зверя, а не остаться только крылатым. Как он высчитал, ума не приложу, но оказался прав. Источник обернул моего мальчика в белого лиса! В тот день мы впервые с дедом вместе и обнялись, и поплакали. Всё-таки мужчина он был строгий и суровый, а тут вдруг растаял, всё-таки родная кровь обернулась. Да ещё и в лиса, прям, как у деда. «Не в тебя мать,– гордо усмехался дед, – и зверюга у тебя другая и ростом ты кроха, – в нашу породу пошёл!» Но радовались мы рано!

По дороге назад и случилось на нас первое нападение. Еле отбились, ушли в бега. Спасибо старому лису. Но ранить его всё-таки успели. Долго выхаживали мы нашего защитника на краю земли. А как тот на ноги поднялся, то стал жестоко нас гонять. То есть не только Селиона, но и меня. Чтобы за себя постоять умели. Мы тренировались днями, а иногда и ночами, учились обращаться с оружием, летать, маневрировать, оборачиваться и драться в облике зверя.

Так и жили. Нападения стали случаться чаще, но теперь они не могли застать нас в раплох. Даже Селион взрослея и мужая на глазах, стал испытывать в драке какой-то звериный азарт. Но радовать это никак не могло. Обращение к правителю результатов не принесло, не видел он прямой угрозы: «Мол, разбойники нападают! Бывает». Вот и были у нас только клинки, зубы, когти, да дед.

Три года назад не стало и деда… Вот тут я и поняла, что все наши прежние беды только цветочки, да и источник их стал предельно ясен, представ перед нами в образе дяди Селиона лорда Гатта Варханда.

Тот, получив нас под опеку, первое время прекратил попытки разделаться с наследником, особенно после повторного заверения, что на трон мы не претендуем. Но по мере того, как креп Селион, дядя всё больше сомневался. Но была у него мыслишка заполучить в постель меня, которую он жаждал реализовать, но уговорами и притязаниями не получилось. Попробовал силой, но с моим зверем не так-то легко справиться, да и Селион оказался по близости, грызанул он тогда дядьку не на шутку. А потому, потеряв терпение и самообладание, а так же возымев страх, что мальчонка вырастет сильным, сам-то дядька зверя не имел, он решил, в отместку мне, да и страховки ради, всё-таки убрать с пути племянника. Действовал старый интриган тихо и хитро, что не придраться, но нам-то было известно, откуда ноги растут, а потому пришлось скоренько убираться из дома и хорониться на дно. Скитались и скрывались мы уже целый год. Последние несколько месяцев были относительно спокойными. Мы обосновались в маленьком городке у моря на задворках Притали и сняли пару комнат у старой беззубой старушки. Помогали, чем могли, зарабатывали тоже, как могли, в основном охотой.

Нынешней ночью меня выдернуло из сна странное душащее предчувствие. Я всегда спала чутко, но на этот раз ощущение было особенным, странным и до жути тревожным.

Выскользнув из постели в одной тонкой сорочке и прихватив короткий клинок, я тихо прокралась в соседнюю комнату, где мирно спал Селион.

«Мирно», – хмыкнула я на собственные мысли, ибо из-под матраса моего мальчика торчал край рукоятки кинжала. «Спать спит, а защищаться готов! Ох, не такого детства я для тебя хотела! Далеко не такого!».

Немного успокоившись, я осторожно присела на край кровати, чем заставила сына вздрогнуть и резко открыть глаза.

– Ч-ч-ч, – поспешила я, – всё хорошо.

– Мам? Ты? Что случилось?

– Всё хорошо, прости. Разбудила тебя.

– Ты чего не спишь?

– Да как-то тревожно.

Сын поднялся и спустил ноги с кровати. Мой мальчик успел привыкнуть, к тому, что не все ночи спокойны, и нужно быть готовым ко всему. Он придвинулся ближе, потирая глаза и нещадно зевая, обнял меня за плечи и положил подбородок на макушку. Я невольно улыбнулась:

– Какой ты у меня большой.

– Это ты, мам, у меня маленькая.

– Маленькая, это верно, – я потянула одеяло, набрасывая сыну на плечи. Как и любой матери, мне не хотелось, чтобы мой ребёнок, сидя в одних спальных шортах у открытого окна, замёрз, хоть на дворе пока ещё и стояла тёплая осень.

Сын запоздало вздохнул, но сопротивляться не стал, натянул одеяло и фыркнул. Так как мог фыркать только он – мой маленький, но уже такой большой белый лис.

Идиллию тёплого мгновения нарушил еле уловимый звук, но звериное чутьё мгновенно заставило нас подскочить. Так могли потрескивать только магические шары королевской охраны, или наёмников. Что в нашем случае было куда страшнее.

Глава 3. Каил Навадайи

Дядя явился в наши пенаты ровно в полдень, естественно не один. Во многих поездках его часто сопровождала супруга леди Окатана Навадайи, она, как и полагается, была иномиркой, эфи. Редчайший экземпляр в нашем мире! Не знаю, из какого мира выдернули эту уникальную женщину, но она и по сей день умудрялась всех удивлять. Во-первых, она стала первой эфи попавшей на наши земли. До неё таких невест Великая Богиня не доставляла. Во вторых леди Октана умела летать, причём, не используя магии, на своих собственных крыльях. Только лучшие маги четырех главных родов могли позволить себе такую роскошь, как полёт и то не долгий, а супруга моего дяди перемещалась таким способом практически всегда. Ну и в третьих была кладезем всевозможных знаний из своего незаурядного мира, которые нередко были полезны и здесь. И хоть она и не смогла подарить дяде сына, но тремя дочерьми его честно одарила. Оборотни называли её «Идэей», что на языке наши предков означало «Королева», истинная пара правителя. Однако отношения с этой непростой женщиной у нас складывались не всегда гладко. Она считала, что нашему дражайшему альфе никто не доставлял в этой замечательной жизни больше проблем, чем мы с братом. А потому относилась к нам … эм… своеобразно.

– Рады приветствовать вас лорд Навадайи, идэя Октана – коротко отозвался я и за себя и за стоящего рядом брата.

– Каил, Дартин, – поприветствовал нас дядя, сдержанно кивнув и подходя ближе, – и я рад, что вы настолько соскучились, что решили встретить меня во дворе.

– Ах, душа моя, – тут же вставила своё слово леди Окатана, – боюсь, твои мальчики успели набедокурить, раз высыпали из своих чудесных хором прямо сюда.

И как только догадалась, прямо-таки настоящая ведьма! После нашей с братом погони разбитые горшки и опрокинутую мебель не слишком расторопные слуги ещё не успели убрать.

Дядя вопросительно поднял бровь и перевёл взгляд на супругу:

– Ах, – закатила глаза эфи, – посмотри на их вид. Драка, не иначе!

Теперь дядя вопросительно смотрел на нас.

– Ну что ты, дядя, – тут же нашёлся Дартин, – просто спарринг, тренировка и не больше.

Дядя иронично хмыкнул:

– Тренировка, угу. Так и будете держать меня у порога?

– Нет, – принял я эстафету у брата, – Конечно нет! Мы ждали вас чуть позже, но Нишен уже успела накрыть в столовой.

– Ммм, бекон нынче вышел отменный, – протянул малой.

Дядя коротко улыбнулся:

– У Нишен всегда отменный бекон. Ну что ж, значит пообедаем.

И мы чинно двинулись в дом. Столовая находилась на первом этаже, где уже более-менее было чисто, и мы надеялись, что погром, устроенный выше, дядей распознан не будет.

На подходе в столовую леди Окатана приостановилась, и снисходительно глянув через плечо, промурлыкала с лёгкой улыбкой:

– Мальчики, только не говорите, что вы усядетесь за стол в таком виде. Я конечно не оборотень, но даже мой скромный нюх не выдерживает того, как от вас разит после этого… спарринга.

– Ну что вы, идэя, – брат растянул наимилейшую улыбку на своей хитрой морде, – ни в коем случае, мы лишь собирались проводить вас в столовую и тут же ретироваться на чистку шерсти!

– Прошу прощения, дядя, – я открыл дверь в столовую, широким жестом приглашая его войти, – но вам действительно придётся начать без нас. Мы постараемся не обременить вас долгим ожиданием.

Дядя кивнул и под руку со своей дражайшей супругой отправился к столу, у которого всё ещё хлопотала Нишен с парой помощниц. Мы же, облегченно вздохнув, направились в свои комнаты.

Прохладный душ бодрил и приводил мысли в порядок. Мне предстоял серьёзный разговор. Наверняка Совет сообщил дяде, о том, что родовой медальон с моей кровью прибыл в Святилище и до солнцестояния будет отправлен к месту силы. Теперь предстояло пережить всё это действо и надеяться, что Богиня обделит меня невестой, и я спокойно смогу уйти в тень, открыв дорогу Дартину, или править, пока не состарюсь и не выращу племянников, которые, надеюсь, будут. Последнее представлялось наиболее вероятным, так как на последнем году прошения невесты являлись крайне редко, а вот в том, что у моего брата будет однажды счастливая семья, я сомневаться просто не желал.

Я тихонько хмыкнул, представляя, как на брате повиснет пара озорных оболтусов, похожих на нас, таких, какими мы были в детстве… «Ох, и ошалелые у него будут глаза! Было бы здорово!» и добавил холодной воды.

Мысли всё ещё складывались по разным полкам уставшего сознания. Уже практически ледяная вода тонкими струйками стекала по лицу, и я заглянул туда, где пряталась одна единственная хрупкая, но трепетная мысль, загнанная в угол моими принципами и сомнениями. «А вдруг она придёт. Вдруг всё, как в священных свитках чёрным по белому. Одна единственная, которую ни с кем не перепутаешь. Которая выметет из головы образ Дифаи и…» Я стиснул зубы. Яркая горячая брюнетка встала перед глазами, громко смеясь прямо мне в лицо. «Вы такой правильный и благородный лорд Каил. Настолько, что даже скучно… Скучно и предсказуемо». Тонкий женский голосок эхом раскатился в сознании, мгновенно испортив настроение. Ванную я покинул быстро. Запретив себе думать о призрачной надежде. «Всё это просто надо пережить, пройти, по велению предков и для спокойствия дяди. В конце концов, ни я первый, ни я последний, кто не дождался благословения Богини. Зато не обреку на страдания какую-нибудь невинную душу, вырванную из привычного мира. Да и скольтко буду в силах, свой народ в обиду не дам! А пока с этим прекрасно справляется и дядя!»

В столовую я прибыл последним, но она оказалась пуста. Все перебрались в гостиную. Дартин уже успел сцепиться языками с леди Окатаной и яростно отстаивал свою точку зрения в каком-то раздутом из ничего споре. Дядя сидел у камина в кресле с низкой спинкой. Пообедать наши гости всё-таки успели и явно ждали только меня.

– Прошу прощения лорд Навадайи, леди. Задержался, но готов обсудить причину вашего визита.

– Вот так, не пообедав! – протянула леди Октана.

– Я не голоден.

– Брось, – возразил дядя. – Нишен оставила тебе бекон и салат. Никому не помешает, если ты перекусишь здесь со мной у камина, а я пока от души понаслаждаюсь вашим отменным вином.

Я коротко кивнул присев в соседнее кресло у небольшого столика, где действительно красовалась тарелка с ароматным мясом средней прожарки, облитым соусом и украшенным листиками салата. Выглядело аппетитно, но от трапезы я всё-таки решил пока отказаться.

Дядя, успевший налить в пузатый бокал немного вина, задумчиво вертел его в руках.

– Каил, я рад, что ты всё-таки решился отправить медальон. Я знаю твою позицию и даже пытаюсь понять… Собственно оттого и радуюсь, что ты всё-таки осознал, что иначе не может быть. Таков уж наш мир. Не мы его сотворили, но нам в нём жить. И после пятнадцати лет наших… – дядя аккуратно подобрал слово – разногласий на этот счёт, твоё желание стать «просителем» пролилось бальзамом на стариковское сердце.

Я невесело хмыкнул. «Знал бы он, чьих это рук дело». Но вслух, конечно же, сию чудесную мысль озвучивать не стал. Пришлось покорно склонить голову:

– Я попытаю удачу, во благо клану.

– Да уж, – дядя нарочито тяжело вздохнул, – удача бы не помешала. Дотянул ты до последнего. Сам у себя отнял не меньше трёх попыток…

Я несогласно дёрнул подбородком, но всё-таки решил промолчать. В конце концов, медальон отправлен, рассуждать больше не о чем. Да и ответственность, о которой при каждом удобном случае говорил лорд Кандарак, была не пустым звуком. «Раз уж не пошёл до конца, Каил Навадайи, теперь молчи!».

Дядя истолковал моё молчание по-своему.

– Менять ориентиры сложно, Каил, но я должен знать, что после меня придёт сильный вожак, чей авторитет будет непререкаем, а без наследников отстаивать его будет гораздо сложнее.

– Дядя, я полагаю, рановато думать о смене власти, тебе чуть больше ста, и мне не скоро предстоит принять клан под опеку, к тому же, Дартин, к тому времени, я уверен, обзаведётся семьёй и…

– Мы уже обсуждали этот вопрос! – резко оборвал лорд Кандарак, – Дартин младший! Пока все взгляды обращены на тебя! Ты годами отстаивал своё право на лидерство. Стая приняла мысль о том, что ты будущий вожак, и последует после меня именно за тобой.

– У Дартина просто не было времени и возможности доказать, что он достоин, – тяжесть моего голоса, ненамеренно, но красноречиво обрисовала дяде, что от крамольных мыслей я до конца не отказался.

– Я не ущемляю достоинства Дартина, но тебе пора расстаться с иллюзиями, дорогой племянник, на тебя смотрит клан!

– Им есть на кого смотреть помимо меня!

Последняя фраза была сказана зря, так как именно с подобных изречений и начинались все наши прежние ссоры, порой доходившие до драк! Не слишком серьёзных, но весьма неприятных! Каждая следующая из которых, становилась всё более непримиримой. Альфа вбивал в мою голову то, необходимость чего я осознавал разумом, но не принимал сердцем! Другого способа сломать моё упрямство, он не находил. Вот и сейчас, сжимая в руках хрупкий пузатый бокал, готовый треснуть в любую секунду, дядя явно терял терпение.

– Каил, не зли меня! Или ты готов отказаться от собственного выбора стать «Просителем»? Хочу предупредить, что после пятнадцати лет моего терпеливого ожидания и твоего добровольного принятия, ты не прибудешь на обряд лишь в том случае, если я перегрызу тебе горло!

Я знал, что очередная драка ничем добрым уже не закончится, но желая выплеснуть волну негодования, уже готов был сорваться, разъяснив, что не делал этого выбора, а его сделали за меня! Но тут вмешался Дартин:

– Он будет, дядя, он ведь отправил медальон! Твоя воля и традиции рода будут соблюдены.

– Дартин прав, душа моя, – поддержала брата леди Окатана, неведомо как оказавшаяся за спиной мужа и ласково уложившая руки на его плечи, – мальчик отправил медальон, внял твоим увещеванием и непременно будет на обряде, – последняя фраза была произнесена с нажимом, глядя на меня, потом голос эфи снова смягчился, – ну а то, что он бунтует, ну так он ведь и не должен быть покладистым, как-никак наследник, будущий альфа.

Дядя разжал кулак:

– Каил, подготовься как следует! – приказным тоном процедил лорд Кандарак, – тебе предстоит увести невесту с золотого песка, а это, как показывает практика, не всегда легко! Этим сейчас должна быть занята твоя голова, а не глупыми противоречиями о правильности выбора! Выбор за тебя давно сделала Богиня!

Я подался вперёд, намереваясь возразить, но с трудом сдержал жгучий порыв. Мысли взревели одним раздирающим вопросом: «Что ж вы все так свято верите этой Богине?! Не она ли поставила нас в такие условия! Лишив не только права выбора, но и права на ошибку!» но вслух озвучивать их теперь просто не имело смысла. А потому, стиснув зубы, я лишь медленно кивнул.

– Вот и отлично! – дядя слегка успокоился, и хотя в тёмных глазах всё еще метался огонь, ссориться он всё-таки не стал. Поднявшись с кресла, он дождался, когда я встану ему навстречу и, тяжело опустив руку на моё плечо, сдержанно добавил, – Три дня! Солнцестояние должно полностью утвердить твой авторитет! Я жду достойного обряда, мой мальчик, и да поможет тебе Богиня.

С этими словами лорд Кандарак развернулся и отправился к выходу:

– Окатана, нам пора!

– А если она не придёт?.. – Вопрос, полетевший в спину альфе, повис в воздухе вместе с эхом моего охрипшего голоса.

Лорд Кандарак на мгновение замер, но, не удостоив меня взглядом, сухо ответил:

– На всё воля Богини! Окатана! – повторил дядя и скрылся в дверном проёме.

Тётя последовала за ним, взглянув в мою сторону и укоризненно покачав головой. Дартин шагнул к ней, отвесив прощальный кивок и тихо произнеся:

– Спасибо.

– Не за что, не для вас стараюсь. – И леди заспешила к выходу, но прежде, чем покинуть зал вновь обернулась, – Каил, подумай хоть раз не о себе! Твой народ заслуживает хотя бы каплю мудрости и ответственности от своего будущего правителя.

Глава 4. Каил Навадайи

Извещение от Совета прилетело на следующий день и ровно с этого момента время, словно сорвалось с цепи. Часы слились в единый поток подготовительных мероприятий, начиная со всевозможных бумаг отписанных храмовниками, до визитёров, желавших поздравить с «прошением» и получить на него официальное приглашение лично от клана. А впереди меня ждала ещё и пара личных разговоров с дядей и его дражайшей супругой по отдельности и касались они, конечно же, того, что и как может грянуть на мою голову в процессе обряда. Не думаю, что я узнал бы от них что-то новое, за эти пятнадцать лет об обряде всё уже было не раз оговорено вдоль и поперёк, но того требовали традиции. А потому явиться в поместье дяди надлежало сегодня. Но тревожило меня не это.

После разговоров мне грозил ещё и званый вечер для всех «просителей» предстоящего обряда, глав кланов и прочей элиты Арранты. Ещё бы, дядя наконец-таки добился моего «прошения» и не похвастаться этим просто не мог. Я и брат были главным прикрытием его тыла, а истинной бронёй это прикрытие могло стать, лишь тогда, когда мы обретём дар Богини в виде пары для продления рода. И этот расчудеснейший приём, само собой столкнёт меня нос к носу с Дифаей. И если Дартин прав, и дядя дал добро на её брак с наследником пум, то явится она под руку с Верато… Что ж, дай мне Богиня сил, не разодрать эту парочку там же на приёме!

– Каил, рад, что вы не стали медлить, – отозвался дядя, отправляя стопку каких-то бумаг в верхний ящик стола, когда я при полном параде предстал пред его очами за час до начала вечернего рандеву, – присаживайся.

Кабинет был личным пространством нашего правителя, и альфа редко приглашал сюда гостей, предпочитая встречаться с ними в нижнем зале, но ныне случай был особенным.

– Как Дартин?

– Прибыл со мной, как ты и просил. Обустраивается. Я так полагаю, из твоего имения до обряда мы уже не выберемся. Боишься, что я сбегу?

– Не утрируй, Каил, – приспокойнейшим тоном отозвался лорд Кандарак, погружаясь в своё высокое тёмное кресло, – ты большой мальчик. Я долго и терпеливо ждал, давая тебе возможность самому отправить медальон. Ты вспыльчив, горяч, но долг пополам с благородством вбит в твоё нутро, как и в нутро Дартина слишком глубоко, чтобы у кого бы то ни было хватило силёнок это выдрать. Сегодня я спокоен. Я точно знаю, что мне не придётся тащить тебя на обряд силой, а это, пожалуй, одна из лучших новостей за последнее время. Но я действительно рассчитываю, что ты отправишься на обряд отсюда, со мной, как некогда я и твой отец с вашим дедом, главой нашего клана.

Я коротко вздохнул, откидывая голову на мягкий подголовник.

– Я по-прежнему считаю, что мог бы прожить свою жизнь без притязаний на лидерство. Дартин проще относится к обряду, тебе стоило изначально делать ставки на него, дядя.

Я знал, что такие слова подобны искре, заставляющей вспыхивать нашего альфу в одно мгновение, но поделать с собой ничего не мог. Прав был отец, говоря о том, что все мы из первой линии рода сродни демонам, когда речь идёт о праве выбора, не умеем мириться с приказами и никогда не научимся подчиняться, только договариваться, и то не всегда. Такова сущность альфы! Но к моему глубочайшему удивлению, на этот раз дядя злиться не стал.

– Мы много раз обсуждали этот вопрос, Каил. Дар доминирования перешёл именно к тебе, помимо меня, лишь ты способен разом подчинить всю железную когорту. Дартин, конечно силён, но ему не досталось и половины того, что имеешь ты. И если что-то случится со мной, обуздать клан полностью сможешь только ты.

– Я мог бы быть правой рукой брата…

– Брось, Каил, – дядя усмехнулся, – твоя сила всегда будет отодвигать Дартина в тень, стоишь ты по правую руку, или по левую, пока ты есть, Дартин для клана не станет лидером.

– А если я уйду из стаи совсем?

– Куда?

– К медведям… Они мало кого принимают в свои леса, но шанс есть.***

– Всё! Не хочу даже слышать! – оборвал Кандарак, – это бессмысленный разговор! Пути назад нет! Завтра ты примешь судьбу, какой бы она не была, а когда наступит время, примешь и клан!

– Значит, ты допускаешь, что я могу остаться без пары?

Дядя сжал кулак и недобро скрипнул зубами. Но ответил по-прежнему сдержанно:

– Безусловно! Тогда я позволю тебе взять в жены любую, благо желающих хоть отбавляй, но клан всё равно однажды ляжет на твои плечи… А захочешь остаться без супруги, тоже противиться не стану. Но я не желал бы тебе такой судьбы. Дети – высшее благо, которое даровала нам Богиня, да и жизнь рядом с любой, даже самой расчудесной женщиной этого мира никогда не сравнится с жизнью, рядом с истиной парой. Поверь, мне есть с чем сравнивать, и твоему отцу было с чем. Богиня не зря переплетает судьбы.

Лорд Кандарак встал со своего кресла и со скрещенными на груди руками развернулся к окну. Думал он явно о чем-то своём:

– Знаешь, я не променял бы Окатану на все сокровища мира. Без неё мне в принципе не нужен был бы этот мир, клан, власть… Тогда, шестьдесят три года назад, на золотой песок арены я вышел забирать свою вещь, полагая, что по закону Великой Богини имею на неё все права. Но Окатана день за днём доказывала мне обратное. Это у неё оказались все мои права! Ей в руки была отдана сама моя жизнь, мой авторитет, моя воля! Вещью являлся я. Я называл её «крылатой бестией», которая никак не хотела сдаваться. И эта бестия могла меня уничтожить. А следом за мной пал бы и мой клан. Ты знаешь, что без сильного правителя держать мир невозможно… Хорошо, если бы стая оправилась хотя бы за два поколения. Пумы быстро подмяли бы всех, даже барсов. Но она не стала. Имея огромную власть надо мной, не стала… Простила. В другом мире у неё остались мать, отец и любимый младший брат. А ещё она была влюблена в эфильда и мечтала выйти за него замуж. Странный народ, мы таких не видели… Но дело не в этом. А в том, что Богиня действительно не ошибается. Окатана проросла в меня как второй стержень. И этот стержень сделал меня сильнее. Имея неограниченную власть надо мной, и возможность, вывернуть наизнанку душу, она ни разу этим не воспользовалась, никогда не выступала вперёд, дабы не попрать мой авторитет перед кланом. Она стала моим щитом, бронёй для моей мятежной души, собрала мой расколотый мир и впустила в него наших детей.

Слова дяди стали для меня настоящим откровением. В детстве я имел счастье сталкиваться с тётей в разном настроении и расположении духа, в зависимости от того, что Дартин и я успели натворить, но только сейчас осознал, что те наказания, которые исходили от неё, а не от дяди никогда не были жестокими, скорее поучительными.

– Вам очень повезло с идэей Окатаной, дядя.

– Именно так, – и лорд Кандарак обернулся наградив меня тяжёлым серьёзным взглядом, – я видел, как нареченные ломают своих мужчин, как слабеют альфы не сумев договориться с парой, или черствеют, даже костенеют, не находя поддержки у иномирок. Видел, как откатывались в бездну целые кланы. Но видел и то, как иные мудрые и, казалось бы, хрупкие женщины помогали своим мужьям подниматься на такие высоты, которые те без них бы не взяли. Всё познаётся в сравнении. Но одно я знаю точно, ради этого стоит рискнуть и за это стоит бороться.

«Стоит…» – эхом отозвалось в моей голове, я почувствовал, что растерянно скольжу взглядом по совершенно пустому дядиному столу. Его откровение стало для меня неожиданностью.

– Почему прежде, мне никогда не приходилось слышать от тебя ничего подобного.

Дядя хмыкнул:

– Ты не хотел слышать. Ты был занят борьбой со мной и отстаиванием своей позиции по поводу браков с Иными. Я знаю, твои мотивы благородны, но таков уж истинный путь. Их души должны были прийти в наш мир, но не смогли, и Богиня лишь восстанавливает справедливость.

Я дёрнул уголком рта, всё ещё пытаясь справиться с вековым протестом моей души:

– Я подчинюсь, дядя, пойду за волей предков, хотя по-прежнему считаю, что Богиня поступает жестоко. Но я не верю в единение с иномирным созданием так, как веришь в него ты. Тебе просто повезло. Твоя суженая оказалась той самой. Многим повезло меньше, а кому-то и вовсе не досталось благословения Богини. Я пойду на это только ради потомства. Вернее, шанса на потомство.

– Упрямый баран, – беззлобно отозвался дядя, – ну пусть будет по-твоему! Главное, что ты идёшь на обряд сам, и тебя не тянут волоком.

Я усмехнулся, поднимаясь с кресла и понимая, что наш разговор подходит к концу.

– Скалишься, – дядя коротко покачал головой, – Ладно, скоро ужин, ступай. Сегодня встречать гостей будешь со мной. И передай Дартину, что его персону я тоже хотел бы лицезреть рядом.

Я покорно кивнул и направился к двери. И уже практически покинул кабинет, когда услышал короткий пущенный в спину смешок:

– Не верит он! Хэх… Смотри не задохнись от её запах, герой…

Я быстро оглянулся, встретившись с необычно весёлым взглядом тёмно карих глаз. Но уточнять смысл не стал.

– Не забудь зайти к Окатане.

– Непременно.

И, коротко кивнув, я поспешил удалиться.

Глава 5. Неора Лери Варханда

Не хотелось верить, что ищейки Гатта снова нас выследили. Два с половиной месяца относительного спокойствия поселили в сердце хрупкую надежду на то, что нас наконец-таки оставили в покое, но увы…

Мерзкие, беспринципные наёмники ни что не любили в этой жизни так, как деньги. И сейчас звонкая монета была обещана за наши головы.

Повинуясь вбитому в нутро инстинкту, Селион молнией метнулся к окну и, выглянув лишь на мгновение, коротко мне кивнул. Я быстро шагнула к кровати, выдернув из под матраса небольшой кинжал, и бросила его сыну. Парень перехватил клинок на лету и, повернув остриём к предплечью, осторожно отодвинулся от окна.

– Похоже, мискаты, – шёпотом произнёс он, – человек семь, внизу перед соседним двором. Но портал ещё не схлопнулся, возможно, прибудут другие.

Я коротко кивнула и, согнувшись почти до пола, медленно попятилась к двери. Ночь, как назло, была лунной и мельтешить в проёме окна было всё равно, что открыто пригласить наёмников в дом. Мискаты были из оборотней, чуйка и зрение у них были отменными, а потому, от греха подальше, лучше было обойтись даже без тени на стене.

– Что с «зыбучей петлёй»?

Парень не весело хмыкну:

– Есть. Висит на поясе одного из здоровяков. За главного, похоже, у них.

– Плохо дело. Придётся убираться пешком…

«Зыбучая петля» противный артефакт, рассчитанный как раз на таких как мы с Селионом. Оборотней не видит, эфи не трогает а вот эфильдов обожает, потому что ткётся достаточно сильными артефакторами из чистой магии, замешанной на крови наших соплеменников! Работает по принципу магнитного лассо, реагирующего на выпуск крыльев. Стоит нам решиться на полёт и петля сама потянется к крыльям, учуяв их даже на большом расстоянии. И наёмникам останется только её активировать, а та уж сама долетит и «крепенько» нас обнимет, сделав за них всю грязную работу.

Скольких спеленали мискаты этой злополучной «зыбучкой». Петля казалась безобидной маленькой плетёнкой лишь на вид, на деле это была огромная сеть с внушительным радиусом действия – с полверсты, не меньше, а потому, о безопасном расстоянии пока приходилось только мечтать.

– Может, не по наши души? – не особо веря, прошептал Селион.

– Может, – тихо отозвалась, – добравшись до двери, – но рисковать не стоит, – я за хвоем, жду в коридоре.

Сын понимающе кивнул и потянулся к брошенной на стул рубахе. Я же тем временем тихо выскользнула за дверь.

«Хвой» – боевой изогнутый клинок, которым некогда наградил меня дед. Женщины не пользовались таким оружием, слишком тяжёлое и громоздкое, но убойная сила при мастерском владении огромна. Вот и выточил для меня прародитель его уменьшенную копию. Лезвие было тоньше, рукоять уже, да и весу, килограмма на два меньше, но маневренность от того только возросла. Одно плохо, прямой удар тяжеловесного меча мог не выдержать, а у мискатов, как раз, такие. Но нам не привыкать отбиваться по касательной.

Хвой я схватила быстро, кинула на плечо сумку экстренного сбора, где всегда лежало самое необходимое, и даже потянулась за штанами, но внутренний зверь вдруг дёрнулся и, рыкнув, навострил уши.

Мискаты были уже в доме, на первом этаже, прямо под нами, где, создавая видимость благопристойности, мирно расспрашивали о постояльцах нашу наивную сонную старушку.

В коридор выскочила в чём была, босая, почти голая, если не считать тонкой короткой сорочки, но с клинком и сумкой на плече. Селион был не лучше. В отличие от меня, рубаху он накинуть успел, но на ногах остались всё те же белые шорты, а в руках бликовали любимый «подподушный» клинок и второй хвой, в разы больше моего. Вот и вся поклажа. Про обувь говорить не приходилось. Оно и к лучшему, лишний шум нам сейчас ни к чему.

Счёт шёл на минуты! Ещё пару мгновений и добрая старушка выложит всё, что знает незваным гостям и тут уж, оставив церемонии, они ломанутся сюда, на второй этаж, прямиком в наши спальни. С окна во двор не удрать, там наверняка дежурят. Значит выход один, на чердак и через слуховое окошко на крышу. А там уж на соседний дом и молиться, чтобы фора была подлиннее, так как водосток там кривой и ржавый. Моему зверю проще, а вот лису, если что, придётся попыхтеть. Да и оборачиваться зря не стоит, учуют быстрее.

На чердак влетели под грохот мискатских сапог. Вот и сдалась наша старушка, всё как предрекали. Но слуховое окошко поддалось быстро и тихо. Не зря Селион регулярно смазывал петли. Что поделать, приходилось просчитывать все пути к отступлению. А вот желоб с перебросом так и не починили, слишком затратно. Деньги нужны были на другое.

Спасало то, что последние пару месяцев с вечерними процедурами натирались мы с сыном одной пряной травкой, той, что нюх мискатам отбивала начисто, пока не обернёшься, а на эфильдов не действовала никак. Так что сразу наёмники нас не учуют. А ещё то, что вынырнув в коридор, мы оба по вбитой в нутро привычке заперли обе наши спальни. Так что мискатам придётся потратить время на вынос стареньких, но добротных дверей. Домик-то строили на совесть. Покойный супруг старушки плотником был, ваял на века. Поэтому, шанс миновать водосток у нас всё-таки оставался.

Было бы логичнее забраться на ржавую трубу первой, дабы дать той шанс продержаться подольше, но материнское нутро и чуйка зверя подсказывали действовать иначе.

Поэтому первым по «навесному мосту» отправился Селион, предварительно метнув хвой в скат соседней крыши, дабы не мешался в руках. Парень был не робкого десятка и вполне мог быстро пробежать даже по такой узкой жерди как скос водостока, но его хрупкость и расстояние до соседнего дома заставили сына поумерить пыл. Мой мальчик боялся оставить меня без опоры, а потому, предварительно сбалансировав вес, стал аккуратно переступать по единственной балке, выводившей на соседнюю крышу. До неё, к слову сказать, была пара сажен, а вот под нами сажен пять, не меньше и это нервировало особенно остро. Упади я с такой высоты в звере, пожалуй, и справлюсь, а вот лисам, даже самым ловким, мягкое приземление не грозило не при каких обстоятельствах. А потому с каждым редким, но противным скрежетом водостока под ногами Селиона, сердце невольно уходило в пятки. Вот уж сколько раз в передряги с ним попадали, а материнскому сердцу не приказать. Прав был дед, никогда это не пройдёт, сколько не тренируйся. Проклятая «зыбучая петля» и не взлететь. Остаётся только довериться проведению. Хоть это и крайне рискованно…

Глава 6. Каил Навадайи

Идэя Окатана ждала меня в оранжерее за летним садом, расположившись на широких качелях с резными подлокотниками. Место, полагаю, она выбрала не случайно. Тётушка вообще мало что делала случайно.

– Каил, – поприветствовала она, слегка кивнув в мою сторону.

– Идэя.

– Присядь, – и она похлопала ладошкой в ажурной перчатке по мягкому сиденью.

Я послушно опустился рядом, стараясь сохранять дистанцию.

– Значит так, дорогой мой «принц», церемонится, как дядя я с тобой не собираюсь. Да и портить ему настроение тоже не позволю. Ты и так пятнадцать лет мотал его нервы на свои пятнистые лапы. Поэтому по порядку.

Я улыбнулся и многозначительно кивнул. Спорить с тётей всегда было себе дороже. Да и как-то не хотелось после всего сказанного дядей в кабинете.

Видя несвойственную мне покорность, леди недоверчиво подняла бровь, но быстро отбросив лишние притирки, перешла к делу:

– Итак, напоминаю всё то, что должна. Понимаю, что об этом положено было рассказывать твоей матери, – Окатана на мгновение запнулась, – но, раз её нет, слушать придётся меня.

Упоминание о матери на мгновение кольнуло моё уставшее от суеты и борьбы нутро. Да, пожалуй, будь она здесь, всё было бы иначе. Интересно, одобрила бы она отправку медальона?.. Счастлива ли она была рядом с отцом? Мне казалось, что да. Но их не стало сразу после рождения Дартина, и многое покрылось туманом забвения…

Моё погружение в собственные мысли не осталось незамеченным.

– Каил, – тётя осторожно коснулась моего плеча, – мне жаль. Но на церемонии и расшаркивания нет времени. Прости, но тебе однажды придётся править оборотнями, поэтому сантименты и страдания оставь при себе и вынимай в недоступном для других месте. Мама, папа, без разницы, других это не касается.

Я нервно сглотнул, чувствуя, что блеск моих глаз становится тяжёлым. Это очень хорошо действовало на стаю, мне подчинялись почти мгновенно, особенно те, кто слабее, тётя же лишь слегка повела плечами и зябко поёжилась:

– Да, мой мальчик, правда, она такая. Всё, выключай своё эго и прекращай метать молний, некогда, скоро ужин.

Я медленно вдохнул, стараясь пропустить мимо зябкие воспоминания и столь пренебрежительную, как мне казалось, речь тёти.

– Итак: иномирки. Повторим. Судя по книгам прибытия, все прекрасные дамы, отправленные в Вартарион, какой бы расы они не были, отлично совмещаются с оборотнями. Рождаются у них, естественно, только оборотни.

– Леди Окатана, мы проговаривали это сотни раз.

– Цыц, не перебивать! – тётя пригрозила мне пальцем, – До этого ты всегда слушал в пол уха, так как не собирался отправлять медальон в храм. Теперь проговариваем с расстановкой.

Я сдался, разведя руками, готовый вновь выслушать, всё, что полагается.

– В книге бытия прописаны следующие варианты: чаще всего прибывают люди, с ними справиться проще всего, они уступают вам по силе, редко обладают магическими способностями, быстрее идут на контакт. Задача, как и со всеми другими, взять своё, увести с золотого песка арены, сдать нашим воинам, или магам, те доставят в родовой замок, самому вернуться, закрыть раскол портала.

– Я помню, – отозвался, пряча лёгкое раздражение, – как и со всеми другими.

– Прекрасно, – вторые по силе гаворды, – магии в них нет, а вот физическая сила, не приведи Богиня, крепки телом, но не слишком ловки. Здесь, скорее всего, не обойдётся без драки. Оружие тебе проносить на арену нельзя, значит, придётся брать голыми руками. Хотя, постарайся договориться, дальше схема та же, вывести, сдать своим, закрыть раскол, принимать поздравления.

После слов Окатаны я живо представил широкоплечую, рослую гавордскую девицу с голубоватым цветом кожи и тёмными, как смоль волосами, в паре с которой кубарем катаюсь на золотом песке, пытаясь обуздать горячий нрав, или договориться.** Можно конечно перекинуться, тут главное, чтобы в обморок никто не падал. Иномирки к подобным метаморфозам не привычны. Хотя, если упала в обморок, считай, дело сделано, взял на руки, вынес через священную арку, сдал, вернулся, закрыл раскол… «Ох и страшные эти гаворды, вернее… Как бы так корректно сказать, внешность у девиц сей расы уж очень специфическая, мужеподобные, широкоскулые, но выносливые. Зато от таких всегда крепкое здоровое потомство и часто по паре оборотней за раз. Плодовитые девицы». Тем временем, прерывая мои мысли, вновь подала голос Окатана:

– Эльфы. С этими сложнее всего, обладают магией и точно будут ею пользоваться! С этими лучше договариваться, иначе погоняют они тебя отменно. Вернее она. Эльфы единственные, против кого можно использовать магическую ловушку, которую дадут наши маги, крепишь на пояс и молишься, чтобы не пригодилась. Ловушки очень болезненны для эльфов, девочке будет очень больно, но благодаря потере сил сможешь забрать её с арены. Всё понял?

Я благоразумно кивнул. Перед мысленным взором встали тонкокостные стройные эльфийки со слегка заострёнными ушками. Очень красивая раса и очень опасная. Но авторитет клана поднимает в разы.

– Ну и остались эфи. Вероятность очень мала. Насколько я знаю, не до меня, не после меня эфи к вам не заносило. Но… Я не желаю тебе эфи! Такую приручить трудно. От вида оборотней в обморок не падают, в нашем мире есть и оборотни и эфильды, они чем-то напоминают оборотней, так что переброской ты её не удивишь и не испугаешь. Если не успеешь договориться, взлетит, тогда только измором. Выносливость в полёте достаточно высока, ждать придётся не менее четырех-пяти часов, дальше спустится.

– А сколько тебя дядя гонял, – не выдержал я, чтобы не передёрнуть разговор,

– Шесть с половиной часов.

Я невольно присвистнул.

– Да, мой мальчик, – сладко улыбнулась Окатана, – с такими не просто, и до, и после. Сбегают быстро, искать тяжело. Если запах успеешь засечь, только так и находили.

– Как тебя?

– Как меня. Так что уж постарайся договориться, а то зрителей совсем уморишь.

При упоминании о зрителях меня невольно передёрнуло. То, что «принятие» давно стало зрелищем для народных масс, меня особенно не радовало. Арена с золотым песком, где от зова крови медальона просителя рождался раскол, из которого приходила Иная, была накрыта высоким прозрачным куполом, стелящимся от самой земли, подобно энергетическому полю, которое пускало при соприкосновении с ним приличный разряд, способный сшибить с ног даже здорового оборотня, что не позволяло девушкам сбегать, кроме, как через священные ворота. А вот за куполом располагалось огромное количество трибун, на которых размещались кланы, стаи и иной честной люд, которому посчастливилось попасть на праздник.

– Так, теперь по детям, – вернула меня на землю Окатана, – дети твоё преимущество, женщины всегда более сговорчивы с детьми, готовы идти на уступки, так что, пользуйся этим.

– Дети явление нечастое.

– В твоём случае наверняка будут, уж слишком долго ты тянул.

Мысль о детях неприятно кольнула. Появление ребёнка на арене означало, что я отнял его у его отца, да ещё и стёр у бедняги любое о нём воспоминание. А вот сами дети своего родителя помнили, что явно усложняло выстраивание отношений, как с мамой, так и с ними самими. М-да, зря я всё-таки сдался, нужно было стоять до конца. Строить своё счастье за счёт счастья другой семьи – дело скверное. Проще наступить на собственное горло…Финальную речь тёти я прозевал, так как заплутал в привычных мыслях протестующего нутра и выплыл только на заключении.

– Всё! Вроде бы ничего не упустила. Надеюсь, вопросов нет?

Я натянуто мотнул головой, пытаясь отмотать последнюю фразу.

– Вот и отлично, – идэя поднялась с качелей и огладила юбку платья, расправив волнистые складки, – а то твой дражайший дядя, не узрев тебя на встрече гостей, будет весьма огорчен.

Я поднялся следом и, коротко кивнув, направился к выходу из оранжереи. Время действительно поджимало.

– Каил! – тётя окликнула меня практически у двери, – надеюсь, ты услышал меня насчет эфильдов?

Я натянуто улыбнулся, понимая, что как раз эту часть беседы благополучно прослушал, и слегка склонил голову, подбирая слова для неловкого признания. Но тётя, похоже, приняла сей знак за согласие.

– Что ж, тогда я желаю тебе удачи. Благослови Богиня твой день.

Свой выдох я услышал раньше, чем осознал, что только что упустил нечто важное:

– И ваш, идэя, пусть будет благословлен.

Глава 7. Неора Лери Варханда

Проклятая ржавая балка, державшая водосток, всё-таки надломилась, не позволив Селиону даже примериться к прыжку. Тот едва успел ухватиться за край резного карниза, когда миновав два с половиной этажа, скрипучий метал лязгнул о камни мостовой. Сердце ухнуло в пятки… «Что ж, добро пожаловать, мискаты!» Благо сын уже успел подтянуться и забраться на откос, дёрнув в руку расколовший черепицу хвой. А я в очередной раз мысленно поблагодарила деда. Если бы не его тренировки…

Мысль оборвалась хлопком створки слухового окошка, и лунный свет тут же обрисовал втискивающуюся в проём фигуру. Медлить было нельзя, пришлось перекинуться и, оставляя запах зверя, прыгнуть на соседнюю крышу. Что ж, теперь меня проще выследить. Но даже в этом есть своё преимущество. Селион по-прежнему чист, с него не слетел аромат травы, а значит, в крайнем случае, можно буде увести мискатов за собой.

– К порту, – хрипло скомандовала я, вернув себе прежний облик, и мы дружно перемахнув конёк, скатились по знакомому откосу.

– На крыше! – гаркнул зычный голос, когда наши макушки уже скрылись за скатом. Вероятно, это был тот самый наёмник, чей силуэт так художественно обрисовала луна.

«Заметил-таки, вот зараза! Теперь не оторваться. Если только…»

Мы мчались на юго-восток, где на горизонте, в обрывках лунной дорожки, мелькали мачты торговых судов. В порту всегда проще скрыться. Но до порта ещё нужно добраться, а у нас на хвосте мискаты.

«Только бы не кошки! – молилась я всем местным богам, огибая очередной дымоход – Волки в обороте прыгать по крышам не станут, медведи пойдут низом, а от людей, вернее оборотней в людском обличии мы и на своих двоих как-нибудь удерём…»

Но фортуна помахала нам хвостом! Чёрным хвостом пантеры, похоже, вожака мискатов, который, отправив людей по низу, недолго думая, сиганул за нами, оборачиваясь прямо в воздухе. Это зрелище мы с сыном успели оценить даже с большого расстояния.

От пантеры по крышам не удрать, если не обернуться самой. Пришлось вновь перекинуться и, усадив на спину Селиона, припустить со всех ног по благословенному знакомому маршруту.

Я знала, что преимущество не за нами. Мискат был явно крупнее и сильнее, а на моей спине ещё и сидел Селион. Да, сын был подготовлен, знал, как держаться крепко, плотно пригнувшись к спине и поджав ноги, чтобы уменьшить нагрузку и увеличить мою маневренность, но силы всё-таки были не равны. Пока нас спасало лишь то, что мы успели заранее прошерстить местные крыши и качественно петляли, запутывая следы, но долго так продолжаться не могло, нужен был рывок, или секрет. И он у нас был…

За мясной лавкой в заброшенном доме прятался старый лаз. К нему и лежал наш путь. Из подвала до самого порта вёл подземный туннель, некогда принадлежавший контрабандистам. Банду давно накрыли, и дом отошёл урядникам. Но из-за ветхости и сырости здесь давно никто не жил. Окна стояли заколоченными, забор порос сорняком, а на калитке висел ржавый амбарный замок. Однако «чудо-терем» был всё-таки приметным, из-за меток управы в виде красно-зелёных флажков по периметру, а потому попасть в дом, не привлекая внимания, было сложно, если ты не шёл через крышу. На крышу местные не совались, «больно нужно лазать по хлипким развалинам». А вот мы напротив, полюбили поросшую мхом двускатку из-за разобранной трубы старого дымохода, через которую легко можно было пробраться внутрь.

Да и мясная лавка, ютившаяся по соседству, была прекрасным прикрытием, так как качественно отбивала нюх в радиусе нескольких десятков метров. Ещё бы, такое обилие окороков дёрнет за усы любого оборотня.

Этот фейерверк ароматов и позволил нам ненадолго оторваться. Но когда сын уже спустился в трубу, северный ветер донёс до меня запах преследователя. Близко, непозволительно близко… «Недооценила я тебя, чудище мискатское». Не смотря на то, что ветер был в нашу сторону, спуститься я не успевала. Оставалось одно… Бросив мешок сыну, я тихо нагнулась в зияющий проём, чтобы Селион мог меня услышать:

– Иди один, встретимся в порту у старой баржи.

– Мам, но…

– Некогда, Сел, поспеши! Если не приду через час, уходи из города!

– Я не пойду без тебя!

– Пойдёшь. Уходи на север в Агирон, всё как договаривались…

– Не пойду! – Селион упрямо поджал губы, нервно вцепившись в мешок.

– Пойдёшь, мы обсуждали. Всё! Деньги в сумке. Встретимся позже, – и оттолкнувшись от края провала, я бегом рванула на соседнюю крышу.

Снова пришлось обернуться и уводить нюхача в другом направлении. Теперь мне было легче петлять и набирать скорость, и хотя страх за сына щемил нутро, я приказала себе не думать и нырнула в тень очередного ската, дабы спуститься вниз и, сменив облик, постараться добыть одежду в узких дворах городской прачечной. Потом оставалось затеряться в какой-нибудь, пропахшей алкоголем и помоями, таверне, набрать смрадной вони на слишком чистое тело и под прикрытием душного амбре добраться до порта.

Спрыгнув в подворотню, я ещё раз невольно взглянула на крышу. Сердце кольнуло тревогой, пришлось «дёрнуть себя за усы»: «Мой мальчик уже большой. Не раз попадал со мной в передряги… Справится. А моя задача дать ему как можно больше форы».

Глава 8. Каил Навадайи

Громко смеясь, Дифая танцевала с Верато уже третий танец подряд…

В просторной гостиной дядиного имения, после плотного ужина оборотни решили предаться веселью: танцам, играм на бильярде, светской беседе и, конечно же, прогулкам по имению. Это не был чинный бал в родовом замке, где надлежало вести себя соответствующим образом. Бал обычно устраивали после прибытия невест. Это было закрытое мероприятие, где блистала и отдыхала правящая верхушка кланов.

Конечно, откровенного разврата, или недостойного поведения здесь не допускалось, но некоторые вольности были позволительны. Например, свободным, не обремененным парой гостям, было вполне пристойно уединяться в укромных местах правого крыла имения: нишах, отводах, галереях и даже, в трепетно любимой тётушкой оранжерее, для более близкого общения. Не говоря уже о том, чтобы громко хохотать, плотно прижимаясь к партнеру в танце… Что активно демонстрировала моя бывшая зазноба.

Дартин был прав, Гаури явно благоволил Дифае. И мысль о том, что свадьба наследника пум, вероятно, уже не за горами, качественно портила и без того паршивое настроение. Я не любил алкоголь, но нынешним вечером находил в нём горькое, извращенное удовольствие.

Сегодня в имение Навадайи семейство Верато прибыло в полном составе. Глава Элдор Верато со своей дражайшей супругой Марией, которая, к слову сказать, была человеком. Старшая дочь Марии Анна, перенесенная с ней из иного мира. Бесценное сокровище, принятое в род, которое досталось одному из сыновей второй ветви клана Берону. Пумы не желали делиться даже хрупкой надеждой с другими кланами и оставили девочку в стае, отказав в прошении о замужестве, как волкам, так и лисам. На случай, если однажды этой ветви придётся выйти из тени, там уже имелся наследник, Эмануэль Верато, девятнадцатилетний юноша, ныне развлекающийся в саду. Здесь же была и младшая дочь пары – Эмилия, уже обремененная проклятием бездетности, что не помещало ей за три года сменить двух мужей. Да и ныне она прибыла в сопровождении нового кавалера. И, конечно же, вышеупомянутый Гаури, наследник и будущий глава клана, чьё прошение о невесте было трижды отклонено Богиней.

Гаури был старше меня всего на пару лет и некогда в академии мы даже дружили. Яркий, самоуверенный, себялюбивый, он всегда привлекал сокурсниц своим особенным неуловимым шармом, носившим некий «человечески» оттенок. Всё семейство первой ветви рода пум было рыжим с точеными подбородками, но парень умудрился унаследовать от матери сочный пшеничный оттенок волос и более изящный овал лица, что гипнотическим образом притягивало женщин. Гаури, тщеславно полагал, что приложи он лишь каплю усилий, к его ногам падёт любая, даже самая недоступная леди. И не раз доказывал это на практике, заключая споры с сокурсниками то на одну, то на другую приглянувшуюся оборотницу. После чего начинался этап соблазнения, за которым с упоением следили все посвященные…

Тогда всё это казалось мне забавным, ныне же дёргало нутро за усы. Правда Дифайя была не наивной лисичкой и, пожалуй, на данном этапе в искусстве соблазнения обыгрывала Гаури по всем фронтам. Но я всё ещё хотел видеть её другой. И, желательно, рядом с собой…

Впрочем, эти двое друг друга стоили, о чем не раз тактично нашептывало здравомыслие. Но задетое самолюбие плохо слушало доводы рассудка, одержимо возвращаясь в памяти к тем редким моментам, когда Дифая позволяла мне надеяться. О, она умела раскачивать качели интереса, то приближая, то отдаляя от себя мужчин, сначала цепляя и раня, а потом лаская и покоряясь. Но иллюзия власти над этой женщиной быстро сходила на нет, и она снова выворачивала нутро какой-нибудь изощрённой провокацией. Я не мог назвать чувства к Дифайе любовью, скорее одержимостью, но эта одержимость никак не отпускала нутро. Я получал то согласие, то отказ, то всевозможные условия, при выполнении которых маячила надежда на продолжение, но никогда не имел четкого понимания кто мы друг другу… И от того жажда обладания только росла.

Так продолжалось больше года, пока остатки самолюбия не заставили меня оборвать эту странную угнетающую связь. Оборвать, но не выздороветь до конца. Я с головой ушёл в дела клана, чтобы ночью валиться на пастель без мыслей и собственно «без задних ног»… Правда, благодаря Дартину, со временем дышать стало легче. Он таскал меня на какие-то тренировки, прогулки, мероприятия, и именно по его настоятельной просьбе я старался избегать любых точек пересечения с Дифайей. И нужно сказать, что до нынешнего дня мне это вполне удавалось…

Но сегодня яркая горячая брюнетка маячила перед глазами как красный флаг!

– Каил, ты меня избегаешь? – бархатный голос змейкой заскользил по разгоряченному алкоголем нутру.

Вот уж не ожидал, уходя на балконную террасу, что Дифая решит отправиться за мной. «Ведьма» намазолила глаза настолько, что я решил выйти на свежий воздух от греха подальше, да и от шумного веселья тоже.

– Каил?

Пришлось обернуться, нацепив лёгкую снисходительную улыбку:

– Ну что ты, Диф, ты слишком занята, чтобы тебя избегать.

– Уф, – лисичка надула губы и грациозно поплыла к перилам, чтобы оказаться поближе, – да брось, Каил, если ты про Верато, то всё ещё можно переиграть.

Я невесело хмыкнул:

– Зачем?

– Затем, что я скучаю, дурачок, – и Диф мягко подвинулась ближе, будто случайно зацепив меня голым бедром, так невинно открывшимся из длинного разреза платья. Пришлось повернуться к перилам, и плотно упереться ладонями в полированный мрамор, дабы не выдать собственного напряжения,

Чертовка была хороша, пухлые губы, большие миндалевидные глаза с тенью пушистых ресниц, стройная фигура с притягательными округлостями в нужных местах и копна роскошных чёрных волос. Даром, что лиса, на вид так целая пантера.

– Каил? – вновь промурлыкала девушка, прерывая затянувшееся молчание.

– Диф, чего ты хочешь?

– Тебя… – и тонкая ладошка скользнула по моей спине, запуская волну мурашек вдоль позвоночника.

– Смеёшься? – я медленно сжал кулаки.

– Ни сколько, – девушка сладко улыбнулась и, неожиданно нырнув под руку, вдруг оказалась между мной и перилами, – я правда очень соскучилась. Ты словно испарился, ни весточки, ни встречи, ни даже коротенького разговора…

– Мы и так «чудесно» наговорились в последний раз, – и я попытался выпрямиться, оторвав ладони от перил, но лиса, скользнув тонкими пальчиками вдоль талии, вдруг плотнее прижалась ко мне животом. Руки сами вернулись на место.

Диф закусила губу и бросила на меня взгляд трепетной лани. Её коготки стали медленно подниматься по спине до лопаток. Но даже сейчас, в кольце моих рук, прижатая к холодному мрамору, она не казалась маленькой и беззащитной. Кошка ластилась, но в любой момент могла оцарапать или укусить.

Я выдохнул, невольно взглянув на приоткрытые пухлые губы, и уже через мгновение ощутил поцелуй. Дифая словно ждала момента…

Поцелуй был горьким, но алкоголь туманил разум, и разорвать его всё никак не получалось. Наконец я всё-таки отстранился.

– Чего ты добиваешься, Диф? Я завтра еду на арену, а ты выходишь замуж за Верато. К чему вся эта сладостная муть?

– Вот об этом как раз таки я и хотела поговорить, – и девушка медленно провела изогнутым коготком по моей груди, – ты поздно подал прошение, возможно, невесты тебе и не достанется.

– Возможно…– я нехотя отстранился. Зверю не очень нравилась эта игра, но он терпеливо молчал, придавленный доброй порцией алкоголя, однако, услышав про арену, поднял клыкастую морду. Это слегка отрезвило сознание. Я выпустил Дифаю из кольца своих рук и, развернувшись, встал рядом. Девушка зябко поёжилась.

– Ты, кстати обещал, что вообще никогда не отправишь медальон…– попробовала куснуть лисичка.

– А ты обещала, остаться со мной навсегда. Похоже, мы оба не умеем держать обещаний.

– Я умею, – надулась девушка, – просто у меня нет гарантий. Ты не представляешь, каково это, ждать, что всё может рухнуть в любой момент.

– Я бы не подал прошение, если бы…

– Но ты подал! – надрывно перебила Дифая, и резко замолчав, отвернулась в сторону. А потом прошлась по щеке ладошкой, словно стирая слезу.

«Не уж-то плачет?» Нутро дёрнуло чувством вины. «Может, и впрямь не стоило так резко рубить канаты… В конце концов, я и сам не подарок».

– Но я прощаю тебя, – капризно ввернула Дифайя, хлопнув мокрыми ресницами, – и готова выйти за тебя замуж, если предложение ещё в силе…

– О, как! – я даже опешил от столь неожиданного поворота, а внутренний зверь нервно клацнул зубами. Сколько раз я предлагал Дифае замужество, вопреки воле клана и дяди, сколько раз надеялся услышать «да». Готов был отказаться от власти, денег и даже уйти к медведям. Но каждый раз, оценивая варианты, лисичка воротила от меня свою миленькую мордочку. И вот теперь…

– Но у меня есть одно условие.

«Условие… Конечно, разве могло быть без условия».

– Я тебя слушаю.

– Мне нужны гарантии. Поклянись на алтаре, что если вдруг Богиня пришлёт тебе невесту, ты не станешь закрывать раскол!

Я почувствовал, как нервно дёрнул подбородком, от того, насколько напряглось и ощерилось усато-пятнистое нутро.

– И кто же тогда закроет раскол? Кому ты прочишь право на иную?

– Пумам, – невинно захлопала ресницами девушка.

Я нервно хмыкнул. И этот смешок заставил Дифаю засуетиться. Она заговорила быстрее, словно боялась, что я её не дослушаю.

– Каил, ты всегда говорил, что не веришь, в то, что иномирка способна полюбить того, кто забрал у неё всё: семью, родной мир, привычную жизнь. Ведь так?.. А Гаури на это плевать. Вот пусть и разбирается с проблемой, а заодно отстанет и от меня. А мы с тобой поженимся. Ты будешь править, а я… – она на мгновение запнулась, подбирая нужное слово, – буду тебе помогать.

«Так вот оно что? Помогать… В королевы метите, леди?»

– А как же дети? – я навис над красоткой, заглядывая в глаза.

– Причём тут дети, – ляпнула Диф, и тут же осеклась, – то есть, это не так важно, как моя любовь к тебе, Каил. За то время, что мы не виделись, я поняла, что моя судьба рядом с тобой. Ты же тоже это чувствуешь!

– Ни хрена он такого не чувствует! – грянул за спиной до боли знакомый голос.

Дартин был зол! Он стоял в проёме светящегося прохода, отделявшего балкон от гостиной, отчего его силуэт выглядел весьма зловеще.

– Что ты успел ей наобещать, Каил?

– Дар, я…

– Жениться, – промурлыкала Дифая, – и даже готов поклясться на алтаре.

Брат вздрогнул и взглянул на меня с немым, прошитым отчаянием вопросом. И это дёрнуло зверя за хвост. «Затмение пошло на убыль…»

Сколь велика была забота Дартина, вытаскивающего меня несколько месяцев из этой зыбучей топи, столь же эгоистично было желание Дифаи, вновь раскинувшей сети, чтобы из пешки шагнуть в королевы, да ещё и обрести должника. Ведь заполучив иную, Гаури наверняка обретёт и наследника, что явно усилит клан, в противовес нашему. Не думаю, что Дифая «продаст» ему мою невесту дёшево. А долг платежом красен. «Нет, милая, ты не лиса, и даже не пантера. Ты змея…»

Мой смех заглушил шум музыки, долетавшей с распахнутых окон террасы. Якорная цепь, однажды сдавившая горло и приковавшая меня к Дифайе неожиданно лопнула. Она хотела лишить меня шанса… Последнего шанса на истинную! И зверь поднял голову, развеяв не только алкогольный дурман, но и все, рожденные сердцем иллюзии… «Как же ты вовремя, друг! Я заждался!»:

– О чём ты, Диф? – выжал я, всё ещё давясь приступом смеха, – Это было давно, милая, ты выбрала другого! Все обязательства сорваны! Завтра я иду за судьбой!

– Но кайл!.. – лиса нервно дернула подбородком.

– За судьбой, моя дорогая, и никак иначе!

Выдох Дартина был красноречивее любых слов, пришлось подмигнуть малому, возвращая в пазы его чуткую нервную систему: «Нет, братишка, ни настолько я одичал».

– За судьбой, говоришь… – вдруг вкрадчиво протянула красотка, злобно оскалившись. Куда делись ласка и нежность, слёзы и признания в любви, – Ну что ж, я пыталась дать тебе шанс. Богиня не дарит нареченных, тем, кто роптал за её спиной! Завтра ты останешься у разбитого корыта, Каил Навадайи, а спляшу на поминках твоего счастья в день собственной свадьбы! – и лиса фурией вылетела с балкона.

Дартин открыл было рот, желая догнать острым словом, зарвавшуюся девицу, но оценив мою кривую ухмылку, решил остаться при своём. А через мгновение шагнул мне на встречу, пристально вглядываясь в лицо:

– Ты в порядке?

– Честно, и «да» и «нет». Она права, Дар, я слишком много роптал, и скорее всего завтра меня за это накажут… Но зато сегодня мне по-настоящему полегчало. Даже если я останусь один, моя жизнь не будет отравлена Дифаей.

Дартин весело хмыкнул и, обняв меня за плечи, бодро выдохнул:

– Ты не представляешь, как я рад! А насчет «один»… Это мы ещё посмотрим!

***

Решила сместить послание ниже, дабы не дробить главу)))

Мои дорогие, теперь «проды» будут выходить пореже, раз в 2-3 дня, ибо работа-работа… Но постараюсь не затягивать)) Буду бесконечно благодарна за лайки и звёздочки, это крайне необходимое топливо для вдохновения! :)

Хороших выходных!

Глава 9. Неора Лери Варханда

Шлёпать босыми ногами по мостовой то ещё удовольствие, а если приходится бежать и того хуже. Но так меньше след, запах зверя всегда ярче, чем запах эфильда. «Где же этот триклятый проулок?»

Я в третий раз поворачивала налево и по моим подсчетам за следующим поворотом, должен был обнаружиться узенький двор старой прачечной. Там, высоко над землёй, на четырёх ярусах верёвок, протягиваемых катушкой с балкона на балкон, местные «повелительницы» воды и порошка развешивали сданные в стирку вещи. Вещи были двух видов, те, что тяжко стирать в ручную: большие полотна, портьеры, покрывала, и те, что сдавали зажиточные горожане, имеющие возможность оплатить работу прачки: тут могли быть и платья, и брюки с рубахами, и даже плащи. Вот этим-то я и собиралась поживиться. Обычному человеку с земли руками было не дотянуться, но что мне в звере допрыгнуть до второго этажа.

Вот только за поворотом меня ждало разочарование. Вероятно, сегодня был день «белых простыней», ибо ни на одном ярусе я не увидела одежды. Простыни, наволочки, пододеяльники и наматрасники красовались во всю стену тупика. Я попыталась задрать голову повыше, чтобы за плотной завесой колышущихся полотен разглядеть верхний ярус, и именно в этот момент услышала характерный всплеск, шлёпнувшей в лужу лапы. Обернулась я резко, инстинктивно встав наизготовку, но чёрная пантера уже перегородила единственный выход из проулка.

В свете тусклого фонаря зверь выглядел устрашающе. Чёрный блеск глаз и мерно двигающийся хвост дополняли картину практически осязаемым напряжением. «Да, Неора, надо учиться бегать быстрее…»

Мой хвой остался у сына, мчаться в звере с клинком на перевес дело неблагодарное, а мне нужно было увести пантеру, как можно дальше. В итоге для драки у меня оставались лишь когти и клыки, а потому я медленно пригнулась к земле, готовясь обернуться. Разум понимал, что с такой тяжёлой машиной, как этот детина, моя зверюшка не справиться, но сдаваться без боя не было смысла. Ведь каждая новая минута это лишняя фора для Селиона. Через пол часа мой мальчик уйдёт из города, и, возможно, после стольких скитаний, фортуна таки отыщет для него местечко поукромнее. «Прости, Сел, но, кажется, на этот раз я тебя уже не догоню…»

Видя мою изготовку, пантера вдруг обернулась, явив мне обладателя чёрной шкуры, как говорится, лицом к лицу.

– Далеко собралась, куколка? – выйдя из тени, широколицый обнажил острые клыки в кривой диковатой улыбке. Мискат был высок, крепок и, кажется, даже красив, но сладко-похотливое выражения лица, пропитанное звериным торжеством охотника, загнавшего добычу, делало его жутковатым.

Я шагнула в сторону, намереваясь высмотреть лазейку, но мискат тут же повторил мой маневр. Наёмника явно забавляло происходящее:

– Ну что же ты молчишь, птичка? Не уж то не рада? – и мискат стал медленно двигаться в мою сторону.

Спина чесалась, желая выпустить крылья и предательски нашептывая страху рискнуть. Но при новом шаге, когда фигура в чёрном жилете и широких шароварах поравнялась с фонарем, на поясе наёмника блеснула проклятая «зыбучка». Взлети и, считай, подарила себя врагу.

Мискат отследил мой взгляд:

– Да-да, куколка, ты всё верно поняла, тебе не уйти. Но если обещаешь быть покладистой, я так и быть оставлю тебя в живых. Правда, сначала отдеру хорошенько прямо в этом тупике, намотав твои шикарные волосы на свои лапы, а потом ты расскажешь, куда спрятала своего ублюдка.

Я криво ухмыльнулась одним уголком рта, и это явно не понравилось широколицему. Он даже остановился, а потом, сплюнув, вновь медленно двинулся по заданной траектории.

«Знаешь, тварь, что у меня за зверь, вот и крадешься… Если бы не знал, так бы не медлил… Что ж, не будем спешить. Мне каждая минута на руку».

Обернуться можно было сразу. Но мискат не нападал и продолжал красться лишь потому, что я была не в шкуре. Он надеялся справиться голыми руками, или узреть мою панику и добровольное согласие. Но я всё ещё отступала молча, и наёмнику приходилось осторожничать.

Однако долго так продолжаться не могло. Где-то по закоулкам города в нашу сторону неслись его подельники. И если с одним наемником у меня был крохотный шанс справиться, то против стаи я была бессильна.

– Куколка, – вновь раздался противный скрежет прокуренного голоса, – решайся. Твоему ублюдку всё равно не выжить, а у тебя есть шанс. Не бойся, если договоримся миром, я заделаю тебе столько детишек, устанешь рожать. А перед этим подарю тебе море незабываемого наслаждения. И буду дарить снова и снова. Заметь, только я один. А если будешь сопротивляться, перед тем, как убить, тебя поимеет вся моя команда. А ребята там крепкие и очень ненасытные.

Я старалась не слушать болтовню миската. Дед всегда учил, что трёп врага лишь маневр, который можно использовать во благо. Но до конца отключиться не получалось. Слишком мерзко звучало то, что с предвкушением изливал наёмник. Тем временем расстояние сократилось до угрожающе малого, дальше медлить было нельзя! Что ж, я всё равно собиралась умереть в драке, понимая, что при сложившихся обстоятельствах это наилучший исход, и рванула в тень для переброса, видя как сорвавшийся с места мискат оборачивается прямо в прыжке. Чёрная тень летела на моего зверя целое мгновение и когда я сжалась в пружину, готовая принять удар, пантера вдруг резко гаркнула и изогнувшись под неестественным углом всей тушей шмякнулась на меня, престав шевелиться. Из зловонной пасти на лицо закапала кровь, а над головой послышался знакомый голос и противное чавканье, вынимаемого из тела, хвоя.

– Ублюдок нашел тебя сам!

– Сел! – мгновенно обернувшись, я выбралась из-под обмякшего тела, принявшего человеческий облик, и тут же подскочила на ноги, – С ума сошёл! Что ты здесь делаешь?

Селион еле заметно вздохнул, вытирая лезвие хвоя об одежду миската, и наигранно равнодушно ответил:

– Ты забыла клинок, я решил, он тебе пригодится.

– Клинок! – нутро кипело от беспокойства и только что пережитого стресса, – Какой клинок, Сел?!

– Этот, – и сын приспокойно протянул мне мой облегченный хвой.

– Я просила идти в порт!

– Мам, не злись. Лаз оказался завален, – не моргнув и глазом, отозвался сын, – пришлось возвращаться.

– Завален?

– Да.

– Мы же на днях его проверяли?

Селион абсолютно по-детски пожал плечами:

– Ну, значит что-то пошло не так.

Врал. Всем нутром я чуяла, что врал, но больше вопросов задавать не стала. «Вот он передо мной: жив, здоров, невредим, и даже умудрился уложить миската». Судя по ране, похоже, хвой сын метнул прямо с крыши. «Меток, нечего сказать. Дед бы точно гордился!»

– Ладно, раз завален, пойдём по крышам.

Выяснять отношения было некогда, и я присела над распластавшимся на камнях телом. Селиону пригодятся штаны, а мне жилетка, хоть её и порезал хвой. А ещё нужно забрать «петлю».

– Сел, дёрни одно покрывало, одолжим у местных.

– Сейчас, – довольный, что обошлось без родительского гнева, сын с особым рвением метнулся выполнять просьбу, но содрать нужную тряпку так и не успел.

Тишина разродилась противным надсадным воем, и в тусклую полосу света, обозначившую проход из тупика, влетели сразу четыре матерых волка.

Вид бездыханного тела заставил их резко остановиться. Но уже через мгновение, выстроившись полукругом и оскалив пасти, они стали медленно двигаться на нас.

Глава 10. Каил Навадайи

В день солнцестояния священная арена буквально сияла искристой россыпью золотого песка, отражающего лучи палящего солнца. Зной! Богиня будто бы забавлялась над теми, кто решил сделать шоу из священного действа, и нещадно жарила на божественной сковородке народные массы, переполнявшие трибуны. А вот под куполом дышать было легче. Здесь жар полуденных лучей рассеивал магический барьер и на песочном поле сохранялась какая-никакая прохлада.

Сегодня «просителей» было четверо. Элор младший наследник клана волков, который впервые подал прошение в Совет и от того больше всех волновался. На этот раз волки не стали тянуть и отправили парнишку за невестой при первой возможности (тридцать ему исполнилось только в прошлом году), вероятно опасаясь, что его постигнет участь двух старших наследников, которые остались без нареченных. Братья Феррао: Ариор и Эмэй, первая ветвь лисьей стаи. Парни были погодками и приходили за невестами во второй раз. Ну и я, наследник правящего клана, оказавшийся старше всех просителей и особо не надеющийся на благосклонность Богини. По крайней мере, так казалось окружающим.

Арена представляла собой огромный круг, обрамленный многоярусным амфитеатром трибун, с которого был только один выход через священные ворота – арку с древними рунами, переходившую в длинный туннель, завершающийся за пределами основной постройки выходом на свет, у которого дежурили экипажи с личной охраной кланов, магами и стражами Совета. В центре этого гигантского манежа, усеянного золотистым песком, красовался плоский портальный камень, в сердце которого имелось небольшое углубление, куда и клали родовой амулет с кровью «просителя». Если срабатывал портал, то кровь испарялась, а амулет буквально врастал в камень, впитав портальную вспышку, и начинал мерно сиять, пока его не касался тот проситель, которому удалось увести «иную» с золотого песка. Так закрывался проход и завершался ритуал. В истории были прецеденты, когда по воли Богини, портал удавалось закрыть кому-то другому и тогда за право обладания девушкой приходилось бороться. Но последние несколько столетий подобного не случалось. Кланы не рисковали переходить друг другу дорогу, а потому просители, уводившие невест под своды священной арки, были относительно спокойны.

Центральный сектор трибун в своей наивысшей точке имел крытые балконы, где располагались главы кланов. Именно оттуда и планировали взирать на мой триумф, а вероятнее всего, на поражение, дядя, тётушка с тремя дочерьми и мой драгоценный неунывающий брат.

По старшинству я должен был шагнуть на арену последним. В этом году со мной мог выйти и Дартин, это был бы его первый раз, но дядя распорядился иначе. Совет не особо желал затмевать событие, связанное с моей неоднозначной персоной, а лорд Кандарак полагал, что Дартину вполне можно повременить с прошением, надеясь, что его истинная успеет обзавестись в другом мире детьми, так что споров у верхушки на этот счёт не возникло. Поэтому в темном тоннеле, открывающем прекрасный вид на арену, но при этом оставляющем «просителей» в тени, нас было четверо.

До первого выхода оставались считанные минуты, и молодой волк явно нервничал. Меряя шагами всю ширину тоннеля, он шумно дышал и периодически потирал ладонью центр широкой обнаженной груди. Все мы были босыми и раздетыми до пояса, дабы народ видел, что ничего, кроме «эльфийской ловушки», похожей на маленький круглый мешочек, и родового медальона, возвращенного Советом, у нас нет. Оружие мы проносить не могли, хотя тем, что попало на арену извне, пользоваться не возбранялось.

Голос старейшины Совета, усиленный магией, после буйного всплеска фанфар, заставил Элора вздрогнуть, а братьев Феррао беззлобно над ним посмеяться. Настало время показаться публике, и волк неожиданно преобразился. С невозмутимым лицом и широким разворотом плеч младший сын альфы «серой стаи» шагнул на горячий золотой песок.

Да, недаром, академия муштровала наследников. Выдержка, порой, была необходима как воздух. Парень, шедший под купол, пронизанный тысячами взглядов разношерстной толпы, с осознанием того, что он последняя надежда центральной ветви клана, и далеко не все желают ему благополучного исхода, всё-таки умудрялся беспечно улыбаться. Жадной до зрелищ публикой это принималось как должное, с рёвом и восторженным одобрением, и только мы, стоящие в тени священного тоннеля, знали чего это стоит.

То, как дрогнула рука, кладущая в паз портального камня заветный медальон, обрисовала каждому из нас, сколь велико было напряжение молодого «просителя». Конечно, неудача не грозила ему потерей последнего шанса, но тающая надежда рода, приправленная разочарованием толпы – весьма жестокое испытание.

И вот он момент «икс»! Круглый камень на искристом песке с родовым медальоном в центре, молодой парень, стоящий перед ним, как перед единственно существующим божеством и … Тишина … Ни всплеска света, ни свиста раскрывающегося портала… Страшная, гнетущая тишина, которую не решился бы нарушить ни один зритель.

Вот парень отчаянно смотрит на камень, вот бросает взгляд в сторону центральных балконов, где в сердцах его близких медленно тает надежда и, прикрыв глаза, обреченно тянется за медальоном.

– Стой, – скриплю я зубами, как мне кажется про себя, – ещё не время…

Но парень слышит мой строгий властный шёпот, дающий ему крохотную надежду, что кто-то всё ещё верит. Слышит и замирает, зависнув ладонью над бронзовой каплей медальона, а потом случается чудо!

Портал взрывается с громким свистом, отбрасывая юношу на золотой песок, и в столбе ослепительного света появляется тонкая фигура перепуганной эльфийки!

Глава 11. Неора Лери Варханда

Оружие не вплеталось в ауру оборота, как одежда или мелкие вещи, такие как браслеты, или медальоны, поэтому волки таскали его на спине. И судя по тому, что ни один из них не перекинулся, стая планировала разобраться с нами без помощи клинков, как говорится, исключительно клыками. А мне край как нужно было, чтобы каждый из них хоть на мгновение принял человеческий облик. Не потому, что так было проще справиться. Отнюдь! Мискаты были отличными воинами. Меня интересовало другое. Одна «зыбучая петля» уже оказалась у нас в руках, содрать её с пояса пантеры я всё-таки успела и уже перебросила Селиону, а вот имелась ли у наёмников вторая?

«Зыбучка» артефакт дорогой, и на сколько таких штук раскошелился Гатт именно для этого отряда, было неведомо. Если это единственная, то шанс удрать с поля боя, избежав сомнительной драки, у нас всё-таки оставался.

Сын перехватил хвой в удобную руку и, перешагнув бездыханное тело, встал наизготовку. Свой хвой мне пришлось опустить пониже, чтобы «уравновесить» горизонт. Однако стаю это не впечатлило. Несмотря на тени от пляшущих на ветру покрывал, двор просматривался отлично. И сейчас, находясь в звере на прямой линии атаки, наёмники явно превосходили нас и в силе, и в скорости, ибо мы всё ещё стояли на двух ногах. Метни Селион свой клинок, кого-то он, возможно бы зацепил, но остальные мгновенно сорвались бы с места добивать безоружного, так как другой кинжал, прикрепленный к сумке, вдруг оказался в недосягаемых трёх шагах. Для волка – это целая вечность. Конечно, оборот в лиса дал бы сыну больше шансов отбиться, но риск это не уменьшало. Промах по-прежнему равнялся краху. Обученные звери – это тебе не обыватели. Всё-таки мискаты не даром ели свой хлеб и таскали на хвосте славу отборных убийц. Пантеру нам удалось завалить лишь по чистой случайности. Справиться лоб в лоб с четырьмя волками было практически невозможно. Если только…

Я быстро взглянула на сына и, подав знак, бросила ему свой хвой. А потом, не медля ни секунды, встала на все четыре лапы.

Похоже, в отличие от вожака, волки не знали, какой у меня зверь, и это сыграло нам на руку. Одно дело сражаться с лисом, и совсем другое со мной. Правда, замешательство было не долгим. После короткой заминки, стая всё-таки продолжила движение, только с гораздо большей осторожностью, вероятно, решив, что возьмут числом. М-да, наёмники, на то и наемники, что дело своё знали хорошо и проворачивали неоднократно. Однако расчет был на другое.

Выждав пару секунд, я вдруг вновь обернулась, заставив волков в очередной раз напрячься. И намеренно приподняв подбородок, дабы эхо донесло мой голос до слушателей, крикнула:

– Мальчики, ну что же вы такие негостеприимные? Не уж-то мы не сможем договориться без драки?

Волки настороженно переглянулись, и немного помедлив, один из них всё-таки перекинулся. Мужик оказался жилистым с неприятно суженными близко посаженными глазами и сальными белыми волосами. Он тут же выхватил из ножен меч, памятуя о том, что каким-то образом мы расправились с их вожаком, но двигаться в нашу сторону перестал. Вместе с ним остановилась и стая.

– Зачем нам с тобой договариваться? – оскалился седой, – В количестве клыков мы вас превосходим, да и два хвоя против четырех мечей в сопровождении ядовитых кастетов… Не потянешь, куколка.

«Куколка… И этот туда же».

– Ну, так покажите свои мечи! Или кишка тонка, выйти без клыков против женщины с подростком.

Седой хмыкнул, и секунду спустя уже хохотал в голос, а ещё через мгновение этот гогот поддержали другие. Все четверо стояли на ногах, а я жадно разглядывала малые оружейные пояса. И, о чудо, не увидела ни одной «зыбучки».

Мой жест открытой направленной вверх ладони Селион понял мгновенно, и молнией скользнув в тень, выпустил туманные крылья. Его взлёт длился считанные секунды, но успеть метнуть клинок мискатам не посчастливилось. Сын стартовал из тени и уже через мгновение затерялся за парусами белых простыней.

А вот я попасть под спасительный покров одеяльного сумрака уже не успевала. Пришлось справляться на месте.

– Вот дрянь! – рыкнул седой и стрелой рванул в мою сторону. Но я уже оттолкнулась и, почти ликуя, нырнула за длинное узорчатое полотно.

Однако радовалась я рано. Мискат отследил меня в колышущихся прорехах, и когда я почти добралась до крыши, метнул острокрылую звёздочку. Чтобы уберечь крыло пришлось маневрировать, но звёздочка больно чиркнула по плечу, оставляя не глубокий на редкость жгучий порез. От боли и неловкого маневра меня крутануло в воздухе и потащило на острую пику резного конька. Сел мчался наперерез, но его сил хватило лишь на то, чтобы сбить траекторию. Нас подкинуло выше дома и, единым комом должно было жёстко протащить по крыше. «Беспощадный инерционный поток!» То, что случилось дальше, длилось лишь долю секунды.

«Надо развернуться, – мелькнуло в моей голове, когда до рифленой черепицы оставались считанные метры, – иначе Селу сломает рёбра!»

О своей спине думать уже было некогда, и, дёрнувшись в воздухе, так что сын оказался выше, я приготовилась принять удар…

Глава 12. Каил Навадайи

Стоя в полумраке тоннеля, я наблюдал за тем, как Эмэй Феррао, изрядно волнуясь, нёс на руках крепкую гавордскую девушку, которая стиснув зубы, морщилась от боли. Одна ладонь «иной» прижималась к боку, другая нещадно впивалась когтями в крепкое мужское плечо, продирая до крови загорелую кожу. Однако парень мочал, сосредоточенный на пятне света, маячившем впереди. Парочка знатно покаталась по арене, и старший Феррао, похоже, умудрился сломать девушке ребро.

Гавордки не слишком привлекательны внешне, крепки, воинственны, даже мужеподобны, к тому же синяя кожа весьма впечатляющая особенность, к которой совсем не просто привыкнуть, но то, с какой тревогой и бесконечной нежностью лис прижимал девушку к груди, с какой скоростью нёсся к выходу и как зарычал на брата, желающего перехватить «иную», чтобы помочь, говорило о многом.

Я не раз наблюдал за «просителями» с крытого балкона правящего клана. Это всегда было весьма волнительно, но никогда не трогало настолько, чтобы сломать мои принципы. Чужие женщины, чужие судьбы. Но сегодня… «Можно ли полюбить за считанные минуты?» Всё моё нутро кричало, что «нет»! Не может кто бы то ни было совершенно незнакомый вдруг стать настолько близким и важным. «Это всё необходимость, злая шутка, превратность судьбы, с которой приходится мириться ради продолжения рода…» Вот что всегда вещал непоколебимый разум. Но Эмэй Феррао нёс девушку так, словно всем сердцем страдал от каждого приступа боли мучавшего «иную» и всей душой желал, чтобы это прекратилось. И не имели значения ни когти на плече, оставляющие кровавые царапины, ни изрядно потрепанное самолюбие, размазанное юной гавордкой о борта манежа, ни брат, с которым до сего момента они были казалось бы единым целым… Значение имело только то, что она страдала! Ещё и по его вине. И для лиса, судя по всему, это было невыносимо.

Не знаю, каким чудом у Феррао старшего всё-таки отняли нареченную, но закрывать портал он шел на негнущихся ногах, всё время оборачиваясь назад, и собрался лишь перед выходом на арену. А забрав медальон и добравшись до арки, чуть ли не стрелой вылетел наружу. И это был контрольный удар в голову. Мою голову.

Сегодняшние события сильно пошатнули притёртые к нутру принципы. Сначала волк, которому пришлось изрядно попотеть, прежде чем удалось справиться с непокорной эльфийкой. И нужно сказать, что держался парень до последнего и лишь когда девушка, чуть не задушила будущего мужа песком (красавица оказалась обладательницей магии земли), Элор применил ловушку. И опять этот взгляд! Девушка корчилась на руках нареченного от боли, а выть вместо неё готов был сам волк…

Потом было горькое, тягучее разочарование Феррао младшего. Рыжий «проситель» вновь остался без невесты и, стойко перенеся взгляды толпы, лишь попав в тень тоннеля, позволил себе шарахнуть кулаком о стену. И вот теперь, пришедшая к Эмэю, гавордка! Всё это вдруг заразило душу надеждой, вместе с которой в неё же просочился и холодный страх «обреченного». «Последняя попытка, последний шанс и годы неверия за плечами, разбившиеся о внезапно вспыхнувшее желание – дождаться».

Теперь золотой песок звал меня, и родовой медальон, вдруг потеплевший в плотно сжатой ладони, впервые в жизни, показался немыслимой ценностью.

Пока богиня испытывала на прочность нынешних «просителей», солнце укатилось за горизонт, и арену накрыла благословенная мгла. В сумерках, контур амфитеатра, подсвеченный магическими фонарями, стал казаться каким-то умиротворенным. Но шагнув на песок, после очередного всплеска фанфар я осознал, сколь иллюзорна эта мысль, взорванная шумным всплеском эмоций жадной до зрелищ толпы, дождавшейся главного блюда.

Пришлось натянуто улыбнуться и, как и положено наследнику, поприветствовать собравшихся поднятой рукой. В представлении я не нуждался, но советник с особым пафосом взялся произносить стандартную ритуальную фразу, разносимую по трибунам громогласным эхом.

– Каил Навадайи, наследник снежных барсов, старший «проситель» главной ветви клана, альфа пришедший за нареченной в день летнего солнцестояния в первый и последний раз! Да свершится воля Богов!

Новая волна эмоций, поднявшаяся после представления, была настолько оглушительной, что захотелось поморщиться. Однако позволить себе подобное не представлялось возможным, поэтому я решил сразу направиться к алтарю.

Узрев меня у старого чёрного камня, толпа стихла, и жадно затаив дыхание, наградила уставший слух вязкой звенящей тишиной. Амулет лёг в сердцевину как влитой и, сделав короткий шаг назад, я невольно сжал кулаки. Время замедлило бег. И в это мгновение бездушный круглый камень вдруг стал центром вселенной… Вселенной, которая решила молчать.

Сердце упрямо отсчитывало секунды, проверяя на прочность грудную клетку. Трибуны нервно держали паузу, подмываемые желанием начать обсуждать фееричное крушение надежд правящего клана. А я всё не мог заставить себя вынуть из сердцевины портала теперь уже бесполезный медальон.

Но вот ожидание стало критичным, ещё секунда и можно превратиться в посмешище, не готовое принять свою судьбу. Нервы ударили в гонг! Я не стал оборачиваться на дядю, теряющего сейчас целый кусок «бронированного щита» клана, на тётю, которая без устали берегла его железные нервы, на Дартина, самозабвенно желавшего мне счастья, а главное на себя… Того маленького мальчика, который так отчаянно захотел поверить в чудо. Рука сама собой скользнула к камню, огладив полированный край, и потянулась к заветной лунке…

– Стой, – тихим шепотом донеслось до моих ушей, – ещё не время!..

И я резко повернул голову в сторону рунной арки, безошибочно уловив источник звука. Там, в тени древнего тоннеля, стоял потрёпанный молодой волк в полный человеческий рост и упрямо сжимал кулаки. «Элор…Обладатель эльфийской невесты… Не уехал…»

– Не спеши, – произнёс он одними губами, и я криво улыбнулся, давая понять, что эта последняя секунда моей надежды на его совести.

И вдруг древний камень под влажной ладонью будто бы ожил, дав мне лишь секунду, чтобы на чистых инстинктах отскочить в сторону, а потом, разродившись ослепительной вспышкой, буквально швырнул на искристый песок два сцепленных в комок тела.

Глава 13. Каил Навадайи

«Иные» оставили на песке длинную борозду, потеряв по дороге сразу два боевых клинка, разлетевшихся по обе стороны песочной полосы. И только когда клубок искристо-золотой массы остановился, я увидел мужское тело, скрывшее кого-то под собой.

После взрыва портала арену пронзила звенящая тишина. Трибуны, казалось, забыли, как дышать… Но вот тело пошевелилось и попыталось подняться, спуская с плеч и головы струи золотых ручейков и, оглядевшись, быстро подскочило на ноги.

«Юноша!» Это был юноша! Невероятно! Не маленький мальчик, не подросток на исходе детства, а настоящий полноценный парень, который, вероятно, вот-вот вступит в пору совершеннолетия! Немыслимая удача для клана обрести такое сокровище. Сколько девушек на выданье у четырёх правящих верхушек, до сей минуты не имели даже крохотной надежды на материнство, а тут он! Рослый красавец с недюжинным разворотом плеч, белоснежными кудрями и… таким тяжёлым совершенно не детским взглядом. «Кто ты, если будучи столь юным, умеешь так смотреть?»

Разглядев «пришельца», трибуны словно остервенели, наполнив полигон оглушительным рёвом восторженных оваций! Я видел, как повскакивали с мест обитатели элитных балконов, буквально повиснув на перилах, будто уже здесь и сейчас желали дотянуться до необыкновенного дара Богини и немедленно прибрать его к рукам.

Грохочущий шквал слегка дезориентировал парня, но уже в следующую минуту он метнулся к тому, кто завозился в остатках песочной борозды.

Упав на колено, юноша протянул руку, напряженно вглядываясь в лицо поднимающейся девушки, и сделал непонятный жест рукой. Та отрицательно помотала головой и, собрав силы, явно оглушенная поднялась на ноги.

Те же струи золотого песка покатились по немыслимо длинным волосам. Девушка стояла ко мне спиной и в полной мере я смог оценить лишь узкую талию соблазнительные покатые бёдра и красивые стройные ноги.

Но вот толпа взорвалась новым рёвом, и иномирка вздрогнула, оглядевшись по сторонам, а потом, словно учуяв засаду, резко обернулась в мою сторону и стала в настоящую боевую стойку.

«Люди!» – мелькнуло в моей голове. Ни синей кожи, ни острых ушей, но… Не простые. Судя по тому, как быстро пришла в себя эта пара, способная, невзирая на странные обстоятельства, незнакомую среду и рокочущие массы, мгновенно разделить задачи: парень быстро оглядел периметр, а она отследила единственный выход, и прощупала опору, медленно поводя босой ногой по песку, оба, скорее, напоминали обученных воинов. Ещё и эти клинки…

От короткой линии, начерченной на песке маленькой ступней, мой взгляд заскользил выше и я буквально задохнулся! Девушка была невероятно красива! Не той дикой надрывной красотой Дифайи, которая прожигала каленым железом нутро, а воздушной, тонкой, щемящей, той самой, которая рождена природой, для того чтобы любоваться!

Эти дивные волосы цвета искристого снега, метущиеся на разгулявшемся по арене ветру, эти тонкие черты лица, пухлые рубиновые губы на фоне удивительно светлой кожи, эта точёная фигура с объёмными пленительными прелестями, очерченными всего лишь тонкой сорочкой, и эти огромные глаза, впитавшие в себя все оттенки тяжелого зимнего неба. «Снежинка… Хрупкая крохотная снежинка». Я был поражен! Настолько, что не стразу заметил, что по руке девушки багровыми ниточками струится кровь.

Мозг тут же привёл меня в чувство. «Она не могла так пораниться о песок! Значит, что-то случилось до перехода. И эта изготовка явный признак недавней… Драки?»

Пока мои мысли нестройным потоком пытались собраться в кучу, девушка внимательно оглядела мой пояс и тут же обернулась к сыну. Её странный жест направленной вверх ладони был понят парнишкой мгновенно, и не успел я произнести и слова, как за спиной белокурого красавца раскрылись прозрачные крылья, и он с невероятной скоростью взмыл под купол.

«Совсем, как у Окатаны!» – шарахнула запоздалая мысль, когда «иная» под новый взрыв восторга, притихшей было толпы, повторила этот зрелищный трюк.

И только тут меня прошиб холодный пот – «Окатана! Всесильные Боги! Эфи! Мне досталась эфи! Сколько дядя гонял тётю по арене? Шесть часов? Какой же я наивный дурак! Расслабился! Что там? Всего лишь человек… Пф! Молодец Навадайи! А тётя предупреждала… И что теперь делать? Ждать?.. К арке! – скомандовал внутренний зверь, – Иного пути нет, там узко, если встану на лапы, то точно перехвачу! Только спустись…» И ноги сами понесли меня к проходу, готовясь держать долгую изнурительную оборону. Однако Великая Фарао решила распорядиться иначе.

Прозрачный купол арены даже днём был не особо приметен для невооруженного глаза, а уж на фоне чернеющего неба и вовсе казался открытым провалом. И потому, непосвящённая в тонкости нового мира, «иная» рванула ввысь, вероятно, желая покинуть меня насовсем. «Не успею! – взвыло натянутое нутро, – Врежется!» Но, перед барьером летунья вдруг остановилась, словно почуяв неладное, и медленно протянула руку вверх. Сердце рвануло наружу:

– Стой!!

Но беспощадное силовое поле уже грызануло хрупкое тело жестким болезненным разрядом, от чего, громко вскрикнув, девушка в крутом пике полетела вниз.

Парень, ещё не успевший коснуться купола, резко затормозил и, ловко извернувшись, попытался кинуться к матери, но поняв, что я доберусь до неё раньше, камнем бросился вниз.

Сердце билось отчаянно быстро, когда я несся через арену к упавшей на песок «Снежинке». «Как я мог допустить всё это! Падение, болезненный удар, её кровоточащую рану! Каил Навадайи, ты что, разучился говорить?! Ещё сетовал на криворукого Феррао…» Я видел, что девушка всё же успела тонко спланировать перед падением, и это явно смягчило удар, но насколько, было не ясно.

Однако добраться до нужного места мне всё-таки не посчастливилось. Когда до «иной» оставались считанные метры, за спиной раздался странный треск, похожий на каркающее рычания, который вынудил не только остановиться, но и резко развернуться на месте. Песочный вихрь, поднятый коротким «пируэтом» быстро осел, и перед моими глазами предстал шикарный белый лис.

– Что? Это невозможно!

Никогда! Никогда со времён первых «просителей» не прибывали на священную арену другие оборотни. И потому мы закономерно считали, что у отпрысков правящей верхушки не может быть пары, носящей зверя. И вот теперь привычный мир рушился. И рушил его вот этот белый лис!

Но если он лис, то она… «Лиса? Какая ирония». Я быстро перевёл взгляд на девушку, та лежала на золотом песке, распластав по искристой поверхности несоразмерно большие крылья, и отрывисто тяжело дышала. Сознание она не потеряла, но явно была оглушена.

«Лиса… Если есть зверь, значит должна быть хорошая регенерация. Но у неё по-прежнему кровоточит рана…»

Невольно я взглянул на трибуны. Многие повскакивали с мест, а лисий клан вообще завис на парапетах, жадно пожирая глазами моего будущего пасынка. И ярче всех сверкали «тёмны-очи» главы стаи. Ещё бы, две дочери на выданье, а тут готовый жених! Не маленький мальчик, а практически взрослый породистый самец! И что самое невероятное, настоящий оборотень!

Парень, к слову сказать, быстро оклемался после жёсткой посадки и уже скалил на меня свои острые клыки, украдкой поглядывая на мать. Он бы и рад был до неё добраться, да только вот на его пути стоял я, и лис, похоже, не единожды побывавший в драках, старался быть осторожным. Мало ли чего от меня ждать.

Я не спешил менять ипостась, не желая ещё больше накалять обстановку. В конце концов, я им не враг. Просто изначально всё пошло как-то не так, не правильно.

Трибуны больше не надрывались, они гудели сытым шепчущим роем, жадно ожидая развязки. Я будущий альфа, наследник правящего клана здесь и сейчас должен был доказать, что способен совладать с иномиркой и её сыном, открыто обозначив безоговорочное лидерство, но не подавив будущую «Идэю». Ей ведь предстоит однажды со мной править.

И хоть девушка уже показала, что не лыком шита, воле моей пока не покорилась! А это давало крохотные шансы другим сыновьям первых ветвей главных родов Арранты. Тот, кто уведёт «иную» с золотого песка в священную арку и закроет её портал, будет иметь на неё доминирующее право. До этой точки отсчета все стаи мыслили одинаково: «Кому бы ни была прислана невеста, если он слаб, значит, не достоин подарка Богини».

За спиной раздался короткий стон, девушка собралась силами и попыталась сесть, что заставило лиса двинуться к ней, обходя меня по дуге.

Но дать ей встать означало начать всё сначала. Ибо достаточно было лишь пары взмахов её роскошных крыльев, чтобы она оказалась в недосягаемости. И тогда бы пришлось брать измором, ибо вечно летать под куполом невозможно, да и вариант этот крайне не предпочтителен.

А потому мне пришлось сделать то, с чем я тянул до последнего, перекинуться и метнуться к добыче.

Это манёвр заставил лиса занервничать и прибавить скорость. Но когда мой барс сбил его мать, попытавшуюся принять вертикальное положение, и наступил на развёрнутые крылья, при этом выпустив острые когти так, что девушка вскрикнула, парень всё-таки остановился.

«Снежинка» учащённо дышала, пытаясь оправиться не то от паники, не то от удара, а я не сводил глаз с белого лиса. Тот, отпустив первое оцепенение, что-то пророкотал растянутой непонятной трелью. И девушка, шевельнувшись под тяжелыми лапами, коротко кивнула. Парень перекинулся и тут же расправил крылья, отправляясь под самый купол. На этот раз, памятуя о негостеприимном барьере, он был более осторожен. И вдруг с искристых прозрачных крыльев заструился густой серебристый туман. Толпа восторженно ахнула. Зрелище действительно было завораживающее, и я невольно ослабил хватку, пряча точеные когти. Это было ошибкой! В мгновение свернувшиеся крылья легко выскользнули из-под расслабленных лап, а через секунду из-под моего живота вырвалась настоящая пума!

Тут уж томимый молчанием зритель жадно победно взревел. Ещё бы! Подобного зрелища не помнили, похоже, даже наши прадеды! А я остолбенел, глядя на гибкую, красивую кошку цвета морского песка.

Безусловно – это не первая кошка, которую я видел в своей жизни, барсы прекрасны в своей звериной ипостаси, но это было нечто особенное! К тому же от неё изумительно пахло, я бы сказал – гипнотически! Так не пахла ни одна самка, которую я знал. «Так вот о чём говорил дядя. Этот дурманящий аромат невозможно спутать ни с одним другим». Я чуть не замурлыкал, подавляя огромной силой воли это непроизвольное, так некстати возникшее желание. Расслабляться было рано. Обряд «принятия» был не завершен. Мне полагалось увести невесту с золотого песка без посторонней помощи, а с учетом того, что передо мной стояла пума, а под куполом парил её, как оказалось, не менее опасный сын, быстро и просто это действо закончиться не могло.

В схватке один на один она бы со мной не справилась, но подмога не дремала!

Глава 14. Каил Навадай

Публика продолжала реветь, а пума скалиться, но нападать не спешила. «Чего она ждёт?»

Я сделал шаг в сторону, осторожно скользнув лапой по песочной глади, и приготовился к прыжку. Но тут моё сознание тронул короткий знакомый импульс… «Дартин?!»

Брату было чуть меньше года, когда при загадочных обстоятельствах погибли наши родители. И в свои одиннадцать я наивно полагал, что это событие не тронуло его никоим образом. Я помнил, любил, тосковал и бесконечно нуждался в том, что утратил, а он… «Был маленьким капризулей в уютной кроватке, которого продолжали кормить, холить и баловать». Так думал осиротевший Каил Навадайи, баюкая неразделенное детское горе. То самое, которое было способно провести черту между мной и тем, кто имел счастье не помнить.

Однако Великая Богиня решила преподать мне урок. И сделала это весьма своеобразным способом. В ту ночь я долго не мог заснуть, пряча в мокрую подушку все накопленные за день печали, и уже было решился, вопреки дядиному запрету, прогуляться по крышам поместья, когда острая тревога пронзила чуткое звериное нутро. Время стёрло детали, но я помню, как мчался по коридорам родового замка, отчего-то безошибочно определяя направление, и влетел в комнату брата ровно тогда, когда огонь стал подбираться к детской кроватке. Дартин плакал. Пылающая портьера, сыпала искры на тонкий палантин, который вот-вот грозился вспыхнуть прямо над головой малыша.

Дальше тело действовало на инстинктах. Секунда и опасная тряпка срывается на пол, две и Дартин у меня на руках, три и мы мчимся по коридору подальше от злополучной комнаты… Останавливаемся только в тёмной гостиной. Я тяжело дышу, уставившись на крохотный ожог на тыльной стороне маленькой ручки, оставленный долетевшей до цели искрой. Но брат отчего-то больше не плачет. Он льнёт к моей груди, подавляя остаточные всхлипы после долгого рыдания, а потом маленьким пальчиком трогает свой ожог. И в эту секунду меня накрывает лавина детских эмоций, словно кто-то открыл запретную книгу и показал мне чужие чувства с самой глубокой изнанки, а на моей руке ровно в том же месте, где у Дартина обгорела кожа, вспыхивает маленькая руна…

Позже мне сообщили, что портьера загорелась от настольной лампы, в которой (чего прежде никогда не случалось) забыли зачаровать огонь, и что куда-то пропала няня, приставленная к брату… Всё это было странно, но не особо занимало детское сознание, важнее было другое. Та ночь, волей Великой Фарао, связала нас невидимой нитью. Теперь стоило Дартину положить указательный палец на свой ожог и мысленно потянуться ко мне, я находил его безошибочно, где бы тот не прятался, и даже ловил отголоски чувств томивших его мятежную душу в данную секунду. Со временем брат научился их прятать, но к тому моменту я уже точно знал, что никогда не был один, ни в своём горе, ни в своём счастье.

И вот теперь эта связь с силой дёрнула меня за усы. Я мгновенно отыскал глазами ложе правителя. Дартин явно желал моего внимания, и когда его получил, тут же указал в сторону правой трибуны.

Маневр крылатого был быстрым, точным и стратегически верным! И если бы не брат и наш с ним маленький секрет, ни что не помешало бы мальчишке довести дело до конца. Но, слава Великой Богине, шансы она порой раздаёт поровну!

Оказывается отчаянный парень, пользуясь моим замешательством из-за оборота матери, решил подхватить один из клинков, потерянных при падении, и, вероятно, не преминул бы воткнуть его в меня, если бы не Дартин.

Пикировал «иной» стремительно, но я оказался быстрее. Хватило лишь двух прыжков, и парень был сбит на подлёте, а пресловутый клинок, так удачно подвернувшийся под лапу, после моего оборота оказался у его горла. Такой исход явно ошарашил парнишку. В изумрудно-серых глазах отразилась растерянность.

– Крылья! – тихо прошипел я, плотнее прижимая лезвие к его шее.

Парень сглотнул, опасно напрягая мышцы, но крылья собрал. Взгляд быстро скользнул на пуму, отпрянувшую назад во время моего маневра. Та словно окаменела, зарыв точеные когти в податливый золотой песок. «Обманщица… Думаешь, я не знаю, что с такой изготовки проще всего уйти в длинный прыжок и вцепиться мне в горло? Ты собралась драться с барсом, моя Снежинка. Не стоит». Я тут же завёл руки парня за спину и крепко сцепил в замок.

– Обернись, – приказал я одними губами, глядя в глаза непокорной кошке и плотнее прижимая лезвие к горлу мальчишки. Который, к слову сказать, оказался почти с меня ростом.

Пума вздрогнула и, немного помедлив, перекинулась всё в ту же хрупкую девушку в тонкой ночной сорочке. «И как такое миниатюрное тело может носить такого зверя?»

Ярость в глазах иномирки сменилась тревогой. Безусловно, угрожать её ребёнку было крайней мерой, но иначе я мог им навредить.

«Иная» безотчетно потянулась к горлу, обхватив тонкими пальцами основание шеи, словно хотела пить и тут же опустила руку, собрав её в плотный кулак. «Больно… Ей больно». Я ослабил хватку, но лезвие от горла парня не убрал. Мой кивок указал место, до которого «Снежинке» было дозволено дойти. Публика затаила дыхание. Благо, мы были слишком далеко от трибун, чтобы было возможно расслышать наши слова.

– Я. Не. Наврежу, – тихо прошептал, ожидая любой реакции. Конечно, Богиня всегда заботилась о том, чтобы «иные», переносясь в наш мир, свободно владели местным языком, но всё равно, мало ли что.

Иномирка слегка наклонила голову в сторону, ни то, прислушиваясь, ни то, просто не веря моим словам.

– Не наврежу, – повторил, стараясь вложить в слова максимум убедительности, – не наврежу, если ты пойдёшь со мной.

Девушка замерла, а я, на свой страх и риск, решил опустить клинок, хотя заломленные за спину руки парня пока не выпустил.

С минуту «Снежинка» сомневалась, выискивая подвох, но после, всё же коротко кивнула, желая шагнуть ближе. Я отрицательно качнул головой. «Иная» остановилась. Глянув в сторону рунной арки, выводящей из золотого круга, я тоже наклонил голову, копируя манеру моей «недоверчивой собеседницы». Девушка поняла всё правильно и двинулась к выходу. Мы последовали за ней.

Публика сделала глубокий вдох, наглаживая скулящее любопытство…

Я выпустил мальчишку из рук, ожидая сопротивления, но тот лишь упрямо фыркнул, потерев затекшие запястья, и быстро последовал за матерью. Думаю, не смотря на весь пыл борьбы, они оба успели понять, что иного пути кроме как через арку отсюда нет. А потому изобразили временную покорность. Но иллюзий по поводу завершения нашего противостояния я не питал, а потому был несказанно благодарен брату, успевшему привести мага к выходу из тоннеля.

Как только будущая невеста покинула золотой песок, трибуны взорвались финальным шквалом оглушительных оваций, заставив вздрогнуть парня, шедшего за матерью. Но вскоре и он скрылся в проходе и там, в глубине каменного свода, так же, как и его мать, предсказуемо рванувшая на волю, получил в лицо от мага порцию сонного порошка. К такой расе порошок ещё не применялся, но на наше счастье, он всё же подействовал.

Я миновал коридор последним, и картина, открывшаяся моим глазам, была не особо радужной. Двое бравых оборотней, отправленных дядей, уже донесли спящего парня, завёрнутого в дорожный плащ до экипажа, и пытались осторожно туда загрузить. А прямо перед выходом стоял Дартин с моей нареченной на руках. Голова девушки была запрокинута назад и оттого волосы серебристо-пепельным водопадом падали до самой земли. Тонкая короткая сорочка нежно обтекала упругие манящие формы, цепляя взгляд каждым волнующим изгибом, и это скручивало нутро странной необъяснимой жаждой. Тревожило лишь то, что она была испачкана каплями крови, сочившейся из тонкого пореза на левом плече. Но рана казалась не глубокой, и это слегка унимало зудящую тревогу. Босая, спящая, беззащитная, она совсем не вязалась со сверкающей яростным взглядом пумой, готовой драться не на жизнь, а на смерть за себя и своё дитя. Хрупкое, волнующее, притягательное создание…

Я с трудом оторвал взгляд от гипнотического силуэта и нехотя перевёл его на Дартина. Тот разглядывал незнакомку с не менее откровенным любопытством. И мне, неведомо почему, вдруг захотелось её прикрыть. Нет, в глазах малого не было похоти, скорее восхищение, но ревнивый зверь уже успел поднять голову.

– Да, братец, похоже, ты сорвал нереальный куш. Это надо же, крылатая пума! А с учётом её паренька, просто сказочное везение! Да к тому же красива как демон!

Я двинулся к малому, желая забрать свою невесту, но он предусмотрительно отвёл руки.

– Э нет, Каил, ты не закончил принятие. Тебе нужно вернуться на арену, поклониться народу, поблагодарить Богиню, поверь мне, в твоём случае есть за что, и закрыть её раскол.

Я скрипнул зубами, вновь попытавшись дотянуться до девушки, но брат шагнул назад. Мой рык грохнул о каменный свод:

– У неё кровь, ей нужен целитель!

– Я позабочусь о ней, – продолжил увещивать Дартин, – а ты, если не завершишь обряд, можешь её лишиться. Полагаю, любой клан из-за такой оплошности будет рвать жилы, чтобы добиться возможности за неё побороться. Видал, как блестели глаза лисьей своры, про пум я вообще молчу. Не думаю, что ты хочешь дать им такой шанс.

Я сжал кулаки, борясь с наступающим на нервы зверем, и лишь в этот момент заметил, за спиной Дартина невысокого молодого мага.

– Долго она будет спать?

Из-за моего утробного рыка оборотень вздрогнул.

– Не могу сказать, мой лорд, к таким как она до сего момента лунный-ринарий не применяли.

– Всё будет хорошо, Каил, – брат подцепил плащ, которым только что подскочивший вояка, накрыл девушку, с парнем, похоже, они управились, и обернул вокруг казавшегося невесомым тела иномирки, – я отвезу её домой, прослежу за лекарем. Ты прибудешь сразу, как сможешь. Иди, не волнуйся, это твой день, прими его до конца.

Зверь снова рыкнул, дёрнув натянутое нутро, но уже скорее для порядка, и терпеливо сложил лапы. Малому он доверял. Пришлось медленно разжать кулаки и, обреченно вздохнув, позволить, одобрительно кивнувшему Дартину, унести девушку.

«Брат прав, надо закончить обряд! Иначе мой зверь начнет равнять с землёй всех свободных наследников элитной верхушки». Мысль о том, что ещё вчера я мог отдать эту девочку Верато, казалась теперь чудовищной.

Глава 15. Неора Лери Варханда

Серый холодный туман пронизывал сознание, забираясь под кожу злыми морозными иглами. В нём тяжело было дышать, особенно на бегу…

Я мчалась сквозь плотную завесу, не разбирая дороги. Под ногами струилась мгла, над головой не было ни неба, ни солнца, но самое страшное, я была одна, без сына. Селион пропал, и острая душащая тревога гнала меня сквозь мрачную чащу странных силуэтов к маленькому пятнышку света маячившему впереди.

«Не уберегла!» – билась в висках пульсирующей мыслью звериная тоска – «Столько лет… И не уберегла!» Слёзы… Немая бескомпромиссная боль, граничащая с отчаяньем.

«Сел!» – громко надорвалось сознание, – «Где ты, сынок?!»

«Сее-лии-оон!» – металась загнанная в ловушку душа, которой так бодро отзывалось беспечное эхо. «Сел, мальчик мой… Сееел!»

– Мам, – сдавленный шёпот врезался в плотную завесу тумана, – мам, проснись… Мам.

Я громко выдохнула, чувствуя тёплые ладони, трясущие меня за плечи, и вырвавшись из вязкой пелены, резко открыла глаза.

Сын завис надо мной абсолютно чёрным силуэтом на фоне бездонного звёздного неба. И бешено грохочущее сердце, наконец-таки разрешило телу вдохнуть. «Живой!»

– Уф, мам, ну наконец-то… Я справился!

– Что? – я попыталась сесть, ощутив под ладонью тёплую утоптанную землю.

– Справился, говорю, – Сел подал мне руку, помогая подняться, – но мы ещё слишком близко…

«Близко?» Пришлось тряхнуть головой, отгоняя навязанный морок. На ногах стоялось не твёрдо, но топкая мгла, пленившая сознание, постепенно начала отступать. Во мраке угадывалась бревенчатая стена низенького сарая, за которой зиял чёрный провал лесной чащи. Вероятно, позади осталась какая-то деревня, и мы находились как раз на её окраине.

– Я не рискнул с ношей в лес, – быстро прошептал сын, нервно оглянувшись в сторону просёлочной дороги, – тебе придётся обернуться, мам.

– Что?.. Что случилось, Сел, где мы?

– Потом, всё потом, мам, мискаты на хвосте!

– Мискаты? – я судорожно потёрла лицо ладонями, пытаясь восстановить в памяти предшествующие обмороку события. И тут же ослепительной вспышкой в голове всплыла песочная арена. Да, похоже при падении на крышу, мискаты таки успели каким-то немыслимым образом открыть под нами портал. Но вот куда, нас забросили? А главное, для чего? Ревущая толпа, оборотень и это странное представление в огромной, прозрачной клетке…

– Мам, – Сел в очередной раз тряхнул меня за плечо, вероятно, желая привести в чувства, от чего я невольно зашипела. Рана на плече, вопреки законам тела, носящего зверя, всё ещё кровоточила. – Прости, мам, но надо идти. Я не смог унести тебя далеко из-за леса, там лучше в звере. Не знаю, сколько будет действовать на мискатов этот чудо-порошок, но нам бы поторопиться.

– Поторопиться… Конечно, – я инстинктивно кивнула, кутаясь в чёрны плащ, неведомо откуда оказавшийся на моих плечах, точно такой же, кстати, был и на сыне, и собравшись силами неловко встала на лапы. «Если на хвосте мискаты, то вопросы придётся оставить на потом». Меня изрядно качало, и хоть зверем сохранять опору было удобнее, разумная часть констатировала неприятный факт, моё общее состояние всё ещё оставалось плачевным. В голову пришло воспоминание о странном порошке, брошенном в лицо. «Вероятно, такая реакция именно на него… А может на то, что за сегодняшний день кто-то слишком много падал».

Пума безотчетно зевнула, будто компенсируя недавнюю нехватку воздуха, чудившуюся во сне. Разум мягко погладил звериное нутро и слился в единое сознание. «Время не ждёт!» Краем глаза я увидела, как обернулся Селион, и с тоской посмотрела на тёмный зёв лесной чащи, куда лежал наш путь. «Снова в бега… Сколько миль за эти долгие месяцы намотано на наши лапы? Сколько постоялых дворов, гостиниц, домишек и ночлежек осталось позади? Прости меня, мой мальчик, я не дала тебе уютного дома и беззаботного детства. Но мы живы, а значит, ещё поборемся! И какова бы не была цена, я сделаю всё, чтобы выгрызть для тебя кусочек счастья у этого жестокого мира».

Лес оказался странным. Он не был похож ни на северную тайгу Агирона, ни на бескрайние дикие массивы с западных границ. Опираясь на тёплый климат и изобилие неизвестной мне растительности, я могла бы подумать, что мы в южных широтах, если бы в своё время досконально не изучила карту Притали. На юге Империи не было таких огромных лесов. Разрозненные клоки «недорубков», насквозь прошитые мелкими городками и деревнями, и межёванные поля для посевов. Всё! На этом богатство угодий солнечного рая заканчивалось. Сейчас же на нашем пути раскинулись бескрайние просторы высоченных исполинов застилающих пространство до самого горизонта, украшенного белоснежными горными хребтами. И это никак не вязалось с югом.

Селиона данная несостыковка, похоже, пока не занимала. Мой защитник охотился. Причём за нас обоих, так как мои силы почему-то продолжали идти на убыль. Ночной марафон совсем измотал, прежде, довольно выносливую пуму, которая держалась сейчас на чистом упрямстве, не желая пугать сына.

Привал мы сделали лишь раз, ближе к рассвету, когда страх погони немного отступил. Тогда Сел и поведал мне странную историю нашего спасения. Оказывается, мой мальчик нёс меня на себе больше двадцати миль, минуя окраину большого города и пару деревень, и только когда добрался до леса, решился немного передохнуть.

Очнулся он во время короткой стоянки в душном крытом экипаже в обществе молодого мага, который и способствовал этому несвоевременному для наших похитителей пробуждению. Кто и куда нас вёз, оставалось загадкой, но предчувствия у сына были не радужные.

Маг разбудил Села с помощью какой-то жутко вонючей травки, которой натёр виски, в тот самый момент, когда наш главный сопровождающий, сын описал его как высокого брюнета в дорогом расшитом плаще, покинул экипаж, чтобы дать распоряжение немногочисленной охране. Судя по тому, что воинов было всего двое, в серьёз нас не воспринимали, либо не ждали столь раннего пробуждения кого-то из пленённых эфильдов. Помнится, беспечное отношение к нашей расе не могли позволить себе даже тюремщики. Эти же, похоже, планировали обойтись скромным конвоем. Селион отметил, что окружали нас только оборотни, потому и нарёк их скребущим нервы словом «мискаты».

Неведомо, по какой причине, всё тот же маг сунул в руки сына мешочек с тем самым пресловутым порошком, отправившим нас в туманное забытье, предварив это странной, будто бы заготовленной речью: «Парень, я не враг! Просто хочу помочь! У нас не больше минуты! Здесь лунный-ринарий, щепотка в лицо, и я усну. Сопровождают вас трое! Охрана и лорд Навадайи. После меня, его нужно уложить первым. Не жди. Как только откроется дверь, бросай! Дальше метнутся берсерки, здесь тоже медлить нельзя. Всё! – парень дёрнулся, услышав приближающиеся шаги, – Пора! Уходите на юг по тракту. И запомни, крылатый, Навадайи – враги!» Дальше щёлкнул закреп, и чья-то тяжелая рука потянула на себя дверцу экипажа.

Промедление равнялось потере единственного шанса, и сын сделал выбор – поверить. Первая порция порошка полетела в лицо мага, вторая досталась брюнету. С охраной вышла заминка, пришлось справляться на улице. Но тут помогли крылья! Вкупе с эффектом неожиданности они сделали своё «черное» дело! Через пару минут заветная троица спала глубоким сном, растянувшись прямо поперек проселочной дороги. Мага Сел оставил в экипаже, а вот меня пришлось тащить на себе. Я упрямо не хотела просыпаться. Так и мчался мой парень, огибая жилые массивы, подальше от «новых знакомых», пока тем не вздумалось проснуться. Чуйка зверя безошибочно определила юг и согласилась двигаться в указанном направлении. Маг не солгал про порошок, значит и в остальном, по мнению сына, ему стоило верить.

«Так, да не так…» – скреблось на задворках сознания беспокойное нутро. Всё выглядело гладко и просто. Некто «сердобольный» по «доброте душевной» решил нам помочь. «Но зачем?» Что-то здесь не сходилось… Впрочем, не сходилось всё.

О лорде Навадайи я слышала впервые. Не припомню сего персонажа ни в окружении коронованных особ ни в числе подельников нашего дражайшего родственничка Гатта Варханда, но судя по описанию – лорд был одним из высших. А высшие оборотни – ребята злопамятные… «Но когда и где мы перешли им дорогу? Может и вправду, дядюшка постарался? Тогда почему таким изощрённым способом? Что за странное представление для народных масс, ещё и на «золотом песке»?»

Воспоминание об арене неожиданно дёрнула поток мыслей в совершенно иную сторону. «Оборотень… И там тоже оборотень. Тот, кого заставили сражаться без оружия на потеху толпы. Кто он? Мискат? Вряд ли. Странная тактика – драка без драки… Так делал дед, когда учил Селиона думать во время схватки. Тонкий навык: давить до предела, но не вредить». Перед глазами встала болезненно-тревожная картина: широкоплечий блондин держит хвой у горла моего сына. Нутро тут же поднялось на дыбы! «Тшш… Не стоит». Холодный рассудок быстро осадил недовольного зверя. «Хотел бы убить, обошелся бы без уговоров. Здесь что-то другое… Не было в его взгляде ни злобы, ни тошнотворной мискатской надменности, ни, уж тем более, жажды крови… А что было?.. Просьба?»

«Я. Не. Наврежу», – выдал блуждающий разум, очерчивая твёрдые мужские губы… И коварное сознание тут же долепило абрис точёных скул, влажные золотые локоны и невероятной красоты глаза. Голубые. Бездонные… «Разве могут быть у мужчины такие глаза? Это же чистой воды – преступление!» Пума снисходительно фыркнула, словно смеясь над мыслями внезапно поглупевшей хозяйки, которая вдруг решила порассуждать о мужской красоте, и, переступив массивный корень, потянула меня в сторону небольшой поляны. Скоро вернётся Сел… «Может, его пленили? – не унимался внутренний голос, упрямо возвращаясь к оборотню с арены, – Это бы многое объяснило: нежелание навредить, последующее отсутствие в сопровождающем эскорте, и… Странный пронзительный взгляд, жаждущий докричаться до нутра. Он хотел сказать что-то важное! Хотел, но не смог. Нас у него забрали…»

Выбравшись на поляну, я решила обернуться, и звёздочкой распласталась на мягкой душистой траве. Сил не осталось совсем. Благо, ночь уплыла за горизонт, и солнечные лучи на открытом пространстве приято грели, от чего-то, совсем заледеневшие руки. «Нас у него забрали? – скривился внутренний голос, – Что за глупость. Мы никогда не принадлежали ему, а он нам. Возможно, он, в принципе, не планировал нас защищать, или оберегать, просто, так сложилось. Так было кому-то нужно, выгодно… Жизнь за жизнь, свобода за свободу».

Мысль потянула меня наружу к надрывно пульсирующему плечу. Я осторожно присела, решив оглядеть свою рану при свете дня, и тут же стиснула зубы. Картина была красноречивой. Края подсохшего пореза опутала тонкая сеточка лопнувших капилляров, похожих на чёрно-синие нити спутанного клубка. И это могло означать только одно. Не порошок и не арена добивали меня в эту минуту – это делал яд мантикоры, которым была смазана та самая злосчастная звёздочка миската.

Теперь пазл сложился, и это было худшей новостью наступившего дня.

Глава 16. Каил Навадайи

Открытый экипаж, любезно предоставленный дядей, мерно покачивался на добротной просёлочной дороге, рождая тягучее чувство безвременья. И именно это больше всего изматывало беспокойное нутро. Я спешил к ней! Стойкое ощущение тревоги родилось ещё на выезде со Священных Земель и упрямо нарастало с каждой милей.

Бездушная логика списывала странное смятение на нервное истощение и очередное шокирующее происшествие, озарившее арену. Но внутренний зверь упрямо скрёб рёбра, не желая соглашаться с доводами рассудка. Пришлось до хруста сжать кулаки, порадовавшись тому, что удалось сорваться раньше, чем моё славное семейство сподобилось покинуть трибуну. Иначе сейчас пришлось бы выслушивать уйму комментариев по поводу случившегося, и не факт, что потрёпанная выдержка, была бы этому рада. Бодаться с дядей было не впервой, но сестёр обижать не хотелось, поэтому пришлось выбрать «бегство».

Нутро остро нуждалось в передышке. Слишком многое следовало обдумать.

Я устало потёр переносицу. «Как такое вообще возможно?..» Память подкинула в топку сознания очередные тлеющие угли. И перед глазами встала маленькая «холодная звезда», зависшая высоко над куполом Саркады! Мой медальон согласился закрыть раскол, остудив портальный камень и позволив мне завершить ритуал, но после решил взмыть в небо, вырвавшись прямо из ладони. Увы, ни вековой барьер, ни земное притяжение не стали тому помехой. Теперь над Священными Землями на высоте равной внушительному горному пику сияла крохотная точка, которую тут же окрестили «Слезой Фарао». Этот термин уже встречался в древних родовых книгах, и сей факт скручивал бунтующий разум жгучим волнением.

Некогда в наши земли уже пребывала иномирка, чей раскол полыхнул в небе родовым медальоном пум. Тогда глава клана Верато, наконец-таки дождавшийся невесты, не мог и представить, чем обернётся для стаи эта «блуждающая звезда».

«Слеза Фарао» стала жестокой насмешкой судьбы, чуть не развалившей доселе правивший клан. Пумы на целое столетие откатились в забвение, и во главе Союза встали мы – ирбисы! Сильная, но на тот момент немногочисленная стая. Время дало нам возможность окрепнуть и полностью подтвердить своё право на лидерство. С тех пор минуло не меньше половины тысячелетия, и вот теперь история, похоже, решила сделать рокировку.

Рукотворная звезда над «золотой ареной» Саркады, сердцевиной которой и стал мой медальон, означала всего одну вещь – «свободный выбор». Не знаю, шутки ли ради, или велением непостижимого проведения, но наша щедрая Богиня, спустя несколько столетий вновь решила оставить прибывшей душе шанс на возвращение в свой мир. Иной стоило лишь добраться до медальона и надеть его на шею, чтобы покинуть меня навсегда! А тот факт, что моя нареченная, могла ещё и летать, усложнял ситуацию многократно.

Но пока это казалось не самым страшным. Гипотетически она могла захотеть остаться, ведь не зря же так много сказано о безошибочном выборе Богини. «Хотя… Судя по истории пум, не факт, что у Великой Фарао напротив моего «недоброго» имени значится слово «счастье»». Самым страшным было то, что такой раскол не мог возникнуть просто так, и именно на это особенно остро реагировал мой зверь. Что-то осталось там, что держало её цепкими когтями, пробиваясь сквозь пространство и время из далёкого неизведанного мира. «Но что? Не уж то, любящий супруг?..» Память резко дёрнула за усы коротким раздражающим импульсом: «Она явно пахла каким-то котом! Леопардом, или пантерой… Может они истинные? У оборотней связь с истинными с момента признания столь сильна, что становится почти родственной…» Я горько хмыкнул, чувствуя, как кривая полуулыбка сама собой перекашивает губы. «А чего ты хотел, Каил? Судя по красавцу – парню, коему она приходится матерью, муж не страшный уродливый варвар…» Горло стянуло щемящее чувство сожаления. «Сколько этому мальчику? Восемнадцать, двадцать?.. Пойди я на обряд в первый свой год, он мог бы быть моим. Если, конечно, Богиня пожелала бы расщедриться на такой подарок. А сейчас она чужая! Я украл её у кого-то, кто тянет её назад. Кого она, наверняка, любит!» Когти непроизвольно вспороли обивку бархатного сиденья. Я видел её считанные минуты, но мысль, что она несколькими часами ранее делила постель с кем-то другим, красным пятном мелькнула перед глазами. «Не отдам!» – тут же оскалилось звериное нутро. И я не весело ухмыльнулся этой простой слишком естественной реакции. «Где же твоё хвалёное благородство, Каил Навадайи? Куда делись горячие порывы и пылкие мысли о том, что нельзя отбирать семьи у других? Вот он – шанс! Шанс вернуть их домой. Что же ты?» На мой вопрос внутренний зверь, казалось, ощетинился не просто шерстью, а настоящими иглами. И я впервые почувствовал, как последние «глупые принципы» потонули в желании быть с ним заодно: «Не отдам! Кто бы ты ни был, как бы не тянул её на ту сторону! Не отдам! Моя! И врать себе бессмысленно. Мне хватило одного вдоха рядом с этой маленькой хрупкой «Снежинкой», чтобы понять, что все прежнее завершается в этой точке. И не важно, какие планы обрисовала себе Богиня, я готов биться в кровь за этот крохотный, но теперь уже нужный, как воздух, шанс…»

Экипаж качнулся и резко остановился, вытолкнув усталое сознание из мрачных раздумий. Кучер крякнул, нервно закашлявшись в кулак, и обернулся ко мне с козел:

– Мой лорд, вам бы взглянуть…

Я слегка наклонил голову, и сердце пропустило удар. За крепким плечом старого оборотня виднелся край крыши знакомого кеба. Зверь вырвал меня с сиденья, практически, молниеносно и, спустя мгновение поставил на плотную утоптанную землю рядом с белеющими в темноте телами. Картина, раскинувшаяся у ног, была весьма красноречивой. Двое здоровых вояк, устроившись в обнимку поперёк просёлочной дороги, сладко посапывали, уткнувшись носом в чернеющий островок травы. А рядом, вытянувшись во весь свой немалый рост и использовав чужую спину в качестве подушки, благополучно спал Дартин.

Глава 17. Неора Лери Варханда

Новость о яде Селион принял стойко. За долгие месяцы скитаний мы не раз проговаривали сложные ситуации, которые могли возникнуть на нашем пути, и почти из всех теоретически имелся выход. Почти… Яд мантикоры в их число не входил. Увы, лекарства на сей случай не придумали. Однако была возможность отсрочить смерть на несколько недель и даже месяцев. Для этого нужна была особая травка – авранар, тормозившая распространение заразы. Но где её взять, было не ясно, так как мы до сих пор не могли определить своё месторасположение.

Даже после того, как сын решил облететь окрестности, картина не прояснилась. Правда, теперь для нашего «внезапного путешествия» было выбрано иное направление. На северо-западе бескрайнего лесного массива, в гуще которого мы оказались, виднелось нечто похожее на деревню. Туда в сей тяжёлый час и лежал наш путь.

Проще и быстрее было бы лётом, но на это моих сил уже не хватало, да и зверь сопротивлялся яду лучше, чем уязвимая человеческая сущность. Поэтому, недолго думая, решили доблестно топать по земле. Правда, Селу всё равно периодически приходилось взлетать, проверяя вектор движения, дабы не сбиться с пути.

Судя по густеющим сумеркам, день клонился к закату. Тени высоченных исполинов росли в ширину, пряча от усталого взора всё больше цветных деталей, и, казалось, шептали на самое ухо, прилечь в их уютном полумраке. Но я упрямо плелась за белым хвостом, передвигая дрожащие лапы, ибо остановка могла равняться полному забытью. Сел часто возвращался, подталкивая моего шатающегося зверя в нужную сторону, и вновь убегал вперёд разведывать более удобную тропу.

Я знала, что без авранара смогу продержаться не больше трёх дней. И за это ничтожно короткое время мне было жизненно необходимо найти пристанище для моего мальчика. Место, где он будет в безопасности, пока естественный ход времени не даст ему возможность окрепнуть, чтобы самостоятельно, без гнёта прикипевшего к нутру страха, сделать выбор собственного пути. Впрочем, мне давно пора было перестать считать Селиона ребёнком. Он не раз доказывал, что способен не только сражаться, но и принимать решения, а, главное, брать ответственность за эти решения на себя. А это уже совсем не вязалось с детством. Однако каким бы багажом мудрости не обладал холодный рассудок, материнское сердце остаётся таковым до самой последней минуты.

На этот раз сын вернулся быстрее, чем прежде и, вынырнув из лисьей шкуры, присел перед моей поникшей усатой мордой. Рука осторожно прошлась по загривку, делясь знакомым уютным теплом. И я медленно подняла тяжёлую голову, вглядываясь в осунувшееся лицо. «Как же ты устал, родной…»

– Мам, потерпи, тут не далеко уже… Я покружил над поляной. Это действительно деревня и совсем не маленькая. Кто бы мог представить… Жизнь посреди леса, – Сел на мгновение задумался, повернув голову в сторону предполагаемого поселения, – Слушай, его и на картах-то нет. Может это шанс?

Я согласно потёрлась носом о шероховатую ладонь. «Шанс» – то самое слово, которое всё ещё заставляло жить мою побитую надежду пусть и на скрипучих костылях.

Тем временем ночь окончательно вступила в свои права. Для зверя сей факт не имел особого значения, но нам всё же пришлось ещё около часа пропетлять по округе из-за густо наваленного бурелома. Похоже, местные обитатели не особо жаловали дороги, а вместе с ними и гостей.

Окраина деревни обозначилась высоким добротным срубом, глядевшим светящимися окнами прямо в сторону леса, и совсем низенькой изгородью, которая скорее межевала территорию, нежели служила защитой. Подойдя к ней Селион нервно фыркнул и, махнув потемневшим от пыли хвостом медленно попятился назад. А через мгновение встречный ветер донёс до моего тонкого нюха весьма характерный запах. «Медведь!» Так могли пахнуть только косолапые… Весьма нелюдимый народ, коего в Притали, из-за уймы всевозможных страшилок, старались обходить стороной. Однако выбор у нас был не велик. И, собравшись с духом, мы всё-таки рискнули тихо пересечь границу.

Однако наша попытка подольше остаться незамеченными быстро потерпела крах. Стоило сбитым лапам шагнуть на дворовую дорожку, как её в мгновение ока окрасила яркая полоса света, рождённая скрипнувшей дверью, обрисовавшей в широком проёме мощный силуэт своего сурового хозяина. И тот явно вышел не за дровами.

– Вам не рады! – громыхнул густой тяжёлый бас.

– Да мы ещё и не представились, – громко отозвался Селион, вернув себе человеческий облик. Я же по-прежнему оставалась зверем, дабы не тратить остатки сил на оборот.

– А мне и не нужно ваших представлений, наверняка «отверженные», проваливайте, откуда пришли!

– Кто такие «отверженные»? – решил не сдаваться сын.

Медведь громко рыкнул:

– Не дури, малец! Не знаю, по какой причине вас выгнали из стаи, но здесь вы приюта не найдёте!

– Это я уже понял, – Сел старался говорить быстро, дабы не дать суровому хозяину захлопнуть перед нами дверь, – мы не ищем приюта, нам нужно лекарство!

– Я что похож на лекаря? – пробасил косолапый, – В лесу полно трав, чай, не помрёте.

– Боюсь, что о смерти как раз таки и идёт речь, – сын нервно дёрнулся ко мне, видя, как моя слабая тушка опускается на землю, но на корточки приседать не стал. Переговоры надлежало вести стоя. – Мы не знаем здешних лесов. Можно ли у вас найти авранар?

– Это что ещё за зверь?

– Не зверь, трава, – быстро поправил сын.

– Нет здесь такого, – и медведь потянулся к ручке, намереваясь дёрнуть махину деревянного остова на себя.

– Постойте! – сын сделал несколько шагов вперёд, – будьте снисходительны, направьте нас к старосте, или знахарке, нам нечем заплатить, но у нас есть пара добротных плащей, мы готовы обменять их на снадобье.

– Я и есть староста, – вновь пробасил косолапый, – а что до знахаря, на кой ему ваши плащи. Зверю, коему лес не подмога, и есть одна дорога – издохнуть. Так что, парень, не жалоби. Сочувствия не дождёшься!

– Отец, – позади тёмного силуэта выросла вторая внушительная фигура, – не руби сгоряча, направь их к Алтэю, может и вправду дело худо.

– Ратмир! – медведь недовольно рыкнул, оборачиваясь к подошедшему, – Я тебя нынче не спрашивал! Нечего Алтэя зря беспокоить.

Но вышеупомянутый Ратмир, игнорируя старшего, всё-таки вышел на крыльцо и тяжёлой поступью направился к нам. Когда свет дверного проёма остался позади, тьма, подвластная острому взору зверя, обрисовала крепкого парня с чёрными, как смоль, волосами, завитыми в причудливые барашки. Про таких говорят – «косая сажень в плечах». Впрочем, возможно, волосы и не были чёрными, просто ночь раскрасила незнакомца на свой незамысловатый лад.

Тем временем молодой оборотень поравнялся с Селионом и оказался почти на пол головы выше моего совсем не маленького мальчика.

– Что у вас? – сухо поинтересовался незнакомец.

– Моя мать, – Сел сдержанно качнул головой, тщетно пытаясь скрыть наростающее волнение – она умирает. Её ранили пятизубкой натёртой ядом мантикоры.

– Чем? – недоумённо уточнил кудрявый.

– Пятизубкой, – повторил сын.

– Ты смесок что ли? – иронично фыркнул силуэт на пороге.

– Смесок? – сын вопросительно нахмурил брови, выглянув из-за плеча того самого Ратмира, который теперь перегораживал почти всю полосу света.

Хозяин сруба отлепился от косяка, к которому успел привалиться, наблюдая за нами:

– Малец, ты с неба упал что ли? Мать пума, ты лис. Отец, стало быть, тоже из лисьего семейства.

– А? Нет, – растерянно выдохнул сын, – у отца не было зверя, источник решил оставить его только крылатым.

– Крылатым?! – хором отозвались медведи, и как-то странно переглянулись. А потом младший присел передо мной на корточки.

– Почему мать не оборачивается?

– Силы экономит, я же говорю, яд, – сын тоже присел на корточки, но сделал это так, чтобы отгородить меня от мужчины.

Тот понимающе хмыкнул, а потом, поднявшись во весь свой гигантский рост, обернулся к старшему:

– Отец…

– Да понял я, – тяжело, но как-то беззлобно ответил медведь и тоже направился к нам. Это заставило Селиона занервничать. Он быстро поднялся, отталкивая меня за спину, и сделал два шага назад. К тому времени я всё-таки встала на лапы и послушно попятилась. Сил сражаться не было, но я всё ещё могла обернуться, так моему мальчику будет легче нести меня на руках, если придётся взлетать.

Старший косолапый выглядел ещё более внушительно, чем сын. И особую солидность ему придавала густая короткая борода и кустистые брови, сдвинув которые, он двигался к нам. Когда медведи встали плечо в плечо, то перегородили обзор всего дома. И тут Сел предсказуемо дрогнул. Каким бы сильным и смелым не был мой мальчик, в нынешней ситуации, без защиты и доверия, он мог только бежать…

Крылья с серебристым туманом вырвались в пространство прохладной ночи настолько стремительно, что я еле успела обернуться и, теряя остатки сил, скорее почувствовала, как знакомые руки подхватили меня как пушинку и плотно прижали к груди. Взор медленно скользнул за плечо взлетающего сына, отметив весьма странную картину.

У мишек, стоящих на дворовой дорожке, натурально отвалились челюсти…

Первым отмер кудрявый:

– Стой, парень! Стой! Мы не враги!

Сел обернулся, зависнув в воздухе у макушки старой сосны.

– Ты пришлый?

Вопрос был странным, и сын недоуменно глянул на меня, словно ища ответа, но я медленно качнула головой. Тем временем оживился и старший:

– Да тут и без ответа ясно, – он хлопнул сына по плечу и, вздохнув, вышел вперёд, – спускайся, малец, не обидим твою мамку! Раз не местный, то и делить нам нечего. Фарао не ошибается. Не зря вы здесь.

Сын недоверчиво спустился ниже, но не настолько, чтобы войти в зону досягаемости.

– Ну, чего завис, – буркнул бородатый, – не надорвёшься, тяжёлое таскать? Поди мал ещё, раз за мамкой в это мир притащило?..

Мы снова переглянулись, не понимая ни слова из сказанного медведем. Тот же тем временем взглянул на моё плечо и ещё больше нахмурился:

– Хорош в гляделки играть, спускайся и давай в дом, лекарь у нас летать не умеет. А ты Ратмир, сходи-ка за Алтэем.

Глава 18. Каил Навадайи

С момента, как мы сорвались в погоню, прошло уже больше четырёх часов. След стремительно таял и мы с Дартином усиленно рвали жилы, чтобы нагнать беглецов. Брата я поднял быстро. С охраной пришлось повозиться, но и на тех ушло чуть меньше пятнадцати минут. А вот мага добудиться нам так и не удалось.

Судя по свидетельству той же бравой, но помятой охраны, их обыграл мальчишка. И всё, что ему для этого понадобилось – это крылья и порошок!.. Который, вероятнее всего, он выкрал у мага. «Крылья и порошок, Великая Богиня! За что я плачу берсеркам?! Впрочем, Дар тоже хорош… Хотя, нет! По-настоящему хорош как раз таки тот самый мальчишка, который уложил на дорогу три здоровых лба, вырубил мага и, судя по всему, уволок на себе мать!» Этот вывод обрисовался сразу, как только мы вышли на след! Запах лиса был плотно слит с запахом девушки… Не пумы, а именно девушки, которую, вероятнее всего, парень нёс на себе. «Но почему?.. Была ранена? Не успела проснуться?» Ворох вопросов и ни одного ответа. Впрочем, как бы то ни было, сей факт пока что играл в нашу пользу. Будь беглецы оба на лапах, их скорость бы значительно возросла, а так у нас оставался шанс их нагнать.

Берсерков и спящего мага вместе с озадаченным кучером пришлось развернуть в поместье, дабы «порадовать» дядю очередной прекрасной новостью уходящего вечера. А самому вместе с покаявшимся Дартином отправиться на поиски невесты. Так уж случилось, что никто кроме меня и брата не прикасался к девушке, а потому в дополнительных помощниках не было смысла. Никто, кроме наших зверей беглянку бы не распознал. Правда, у очухавшихся вояк был шанс напасть на след парня, так как именно они загружали крылатого в кэб, но состояние вышеупомянутых оставалось плачевным, мальчишка явно не пожалел порошка, а балласт в нынешней ситуации был попросту критичен. Пришлось сорваться вдвоём.

Лапы с немыслимой скоростью мерили прыжковым ходом утоптанную просёлочную дорогу. Позади остался город и два торговых поселения, одно из которых являлось приграничным. Именно на его окраине наши гости, похоже, и сделали привал. След здесь становился гуще, распластав у старого заброшенного сарая плотное почти осязаемое пятно. Дальше девушка обернулась. И этот вполне предсказуемый маневр вызвал два противоположных чувства. С одной стороны облегчение, раз смогла обернуться, значит жива, с другой… С пумой, вставшей на лапы, тягаться в скорости будет сложнее. «Но на лапах – не на крыльях!» Что скрывать, весь путь нашей лихорадочной гонки я молился лишь об одном, чтобы беглецы не надумали взлететь…

Учуяв запах самки, барс торжествующе фыркнул в усы, готовый к очередному марш-броску, и двинулся к кромке леса, но когда горячая жажда погони уступила место холодному рассудку, я осознал, что стою у границы «Медвежьей Долины».

– Ума не приложу, почему эти двое решили идти на юг?.. – хриплый голос Дартина врезался в звериное сознание нервирующим скрежетом.

Брат стоял на ногах, вглядываясь в чёрный провал непролазной чащи, и вдох за вдохом выравнивал сбившееся дыхание.

– Карин, ты знаешь расклад… Там нам точно будут не рады!

«Знаю… Знаю, но отступить уже не могу! Богиня и так достаточно благосклонна к медведям, чтобы позволить себе роскошь медлить, дожидаясь «мохнатого гостеприимства» и добровольно вручая в чужие лапы собственную судьбу…»

Так уж вышло, что косолапые были единственной стаей, которой не коснулось проклятие Фарао. Правящий клан выбирал себе невест из местных и благополучно обзаводился потомством, даже если в невероятно-исключительных случаях это были представители других стай. Уж не знаю, за какие заслуги одарило их проведение, но сей факт часто вызывал зависть у правящей элиты оставшихся четырёх родов, что в прежние времена служило поводом для тяжёлых затяжных конфликтов, в коих не редко проливалась кровь.

Последние три столетия царило относительное затишье. Власть барсов окрепла и мы сделали всё, чтобы медведей оставили в покое. Так родился хрупкий нейтралитет… Однако косолапые, памятуя о былых временах, по-прежнему оставались нелюдимы, не привечали гостей и ревностно охраняли свои территории, тратя на защиту не только физический, но и магический резерв.

– Уверен? – брат окликну меня аккурат у невидимой границы, которая искрила тонким едва различимым маревом медвежьего наговора, – Хотя, кого я спрашиваю? Пятнистого кота, у которого начался гон…

От столь откровенной наглости я чуть не споткнулся, и даже повернул морду в сторону этого потерявшего страх засранца. На что тот демонстративно развёл руками, и, ухмыльнувшись, прыгнул в звериную шкуру, которая благополучно пронеслась мимо и первой миновала заветный барьер.

«Вот и всё, теперь косолапые знают, что на их территории чужак».

Густой лесной массив именуемый «Медвежьей Долиной» охватывал весьма внушительные территории, которые на северо-западе упирались в Сонные Горы, а на юге и юго-востоке были очерчены широкой полноводной рекой. Эти места не защищались родовой магией, но частенько патрулировались хозяевами лес. А вот равнины и холмы удостоились особой печати клана, «доносившей» высшим весть о чужаках. Это была заговорённая земля, напрямую связанная с вожаками, которые оберегали долину и защищали стаю.

Верховодили у медведей братья Таграур. Суровая четверка погодков, родившихся в истинной паре, и носивших на шкуре метку Фарао, к которой в той или иной степени прилагался дар доминирования. Такая метка была и у нас с Дартином. Правда, сейчас это скорее являлось минусом, нежели плюсом, ибо больше, чем обычных чужаков, медведи не любили только чужаков из элиты.

Однако выбор у нас был не велик. След вёл на северо-запад, прямиком в одну из медвежьих деревень, где по скудной информации, некогда разведанной парламентёрами, нам предстояло встретиться с младшим представителем высшей четверки, носившим грозное имя Борислав.

Лапы осторожно ступали по лисьей тропе, которая то и дело прерывалась пустыми участками, беспокоившими чуткий звериный нюх. «Вероятно, парень взлетал, проверяя направление маршрута». От полной потери ориентира спасало лишь то, что рядом стелился непрерывающийся след пумы, но и он таял с каждой намотанной милей. Этот факт наводил на мрачные мысли, которые то и дело посещали отягощённую избытком событий голову. Иная будто теряла силы, стремительно истончая резерв звериной ипостаси. «Но что являлось тому причиной?»

Брат нервно фыркнул, обходя поваленное дерево, и вдруг неожиданно навострил уши, замирая каменным истуканом. А через мгновение перед диким взором двух хищников явился источник такого поведения. В двух прыжках от нас на подозрительно ровной полянке копошился заяц. Инстинкт тут же наполнил пасть вязкой слюной, заставляя вытянуть в тугую струну и без того напряженные мышцы. Сказывались долгие часы погони, вынудившие позабыть о других насущных потребностях. Но вот голод, подстёгнутый урчащим желудком, всё-таки поднял голову.

Однако здравый смысл всё ещё сдерживал разгоряченное нутро. Медвежий лес кишел магическими ловушками. Именно по этой причине до сего момента мы не сворачивали с отмеченной тонким кошачьим флёром тропы. Пару Иных по зачарованной долине, казалось, вело само проведение. Лес словно благословил наших беглецов, позволяя мальчишке охотиться, а девушке выбирать уютные места для лежанок. И мы, стараясь не анализировать сей факт, просто шли по проторенной дорожке. Да, собственно, на обдумывания не было времени.

Я настойчиво толкнул брата в затвердевший бок, стараясь вразумить звериную сущность. Но тот неожиданно рыкнул, повинуясь какой-то неведомой силе, и молнией сорвался с места. Следующая секунда буквально «взорвала» мозг. Я видел, как Дар приземлился на лапы в одном прыжке от добычи, сворачиваюсь в тугую пружину для завершения маневра, и сделал привычный толчок. Тогда-то в золотистой радужке зверя и вспыхнул отблеск магического капкана. Инстинкты сорвали с места раньше, чем здравый рассудок успел оценить обстановку! Я сбил Дартина на подлёте, но противный треск обжигающий заднюю лапу, дёрнул в обратную сторону. Ловушка сработала! В мгновение ока, заключая меня в прозрачный непроницаемый шар, который бывалые маги с благоговейным трепетом называли «Туманной сетью!»

Глава 19. Неора Лери Варханда

Как уплыло сознание, я не запомнила, но на этот раз не было, ни видений, ни вязкого тревожного тумана, только темнота. Благословенная немая темнота и всепоглощающий покой. Оттого так больно было выплывать наружу. Больно, но жизненно необходимо! Там меня кто-то ждал…

Нутро трепыхнулось, сопротивляясь потоку забвения, и неожиданно начало падать. Голову резко накрыли звуки и запахи, а вместе с ними пришла боль. Разум буквально вбили в горячую плоть, заставляя почувствовать даже стук собственного сердца. За первым осознанным вдохом вернулись и ощущения. Измученное тело свинцовой тяжестью давило на что-то мягкое, источающее нежный аромат полыни. Всё, даже веки казались неподъёмными. Однако мрачную картину внутреннего состояния разбавляло тепло чужой руки, от которой по вена струился мягкий поток целительной силы.

– Очнулась, – тихо отозвался, уставший мужской голос, отдающий скрипучей хрипотцой.

И тут же чьи-то быстрые шаги заспешили к кровати. Да, подо мной явно была кровать, и кто-то совершенно чужой держал меня за руку.

– Мам!.. – родной встревоженный шёпот, раздался со стороны шагов. И горячее плечо накрыла знакомая рука, пока ещё не настолько широкая, чтобы принадлежать взрослому мужчине, но достаточно крепкая, чтобы успеть заработать мозоли от клинка.

– Сели… – выдавила с огромным усилием, чувствуя, как буквы складываются в какой-то жуткий потусторонний хрип.

– Да, мам, я здесь… Это я!

– Мы оторвались?.. – вновь прохрипела, не находя в себе сил открыть глаза.

– Оторвались, мам, всё хорошо, – быстро отозвался сын, – Мы… Всё хорошо…

– Что с мискатами? – выжала главный вопрос, чувствуя, как подрагивают руки моего мальчика.

– Всё, мам! – сорвался очередной теперь уже полушёпот, пронизанный какой-то непонятной радостью, – С мискатами покончено. Навсегда! Мы больше не бежим… Слышишь, мам…

– Не бежим… – повторила, выжав крупицы сил, чтобы поднять веки.

Первый образ, собравшийся из плывущей перед глазами пелены, обрел лицо Селиона. Сын выглядел худым и всклокоченным, но вполне живым. Это успокоило и даже немного прибавило сил, давая возможность осторожно оглядеться. Деревянный потолок, покатые бревенчатые стены, свет масляной лампы… И трое мужчин. Один из них Сел, стоящий на коленях у моей кровати. Второй, судя по запаху трав, вероятно, лекарь. Крепкий седой старик в льняной домотканой рубахе, держал меня за руку, от которой шло то самое, исцеляющее тепло. Третий… Ратмир. Кажется, этим именем величал кудрявого парня его суровый отец.

«Значит, не выгнали», – мелькнула робкая мысль, и я снова перевела взгляд на сына.

– Тебе разрешат остаться? – скрежет собственного голоса, показался чужим, – Ты хороший воин и охотник, тебе есть чем отплатить за приют… Стоит сказать им об этом.

– Это не важно, мам. Уже не важно! – восторженно прошептал мой мальчик, – Мы не в Притали и даже не в нашем мире… Больше не будет никакого Гатта, никаких мискатов! Всё!

– Никаких мискатов… Не понимаю? – слегка поморщилась от того, как глухо прозвучал вопрос.

– Парень, – оборвал сына лекарь, – просился рассказать сам, рассказывай, чего сумбур наводить? Вишь, матери тяжело говорить. А то нагоняешь тревоги, так все нити мне собьёшь. Да и вообще, Рамир, не уж то не терпело до завтра? Она еле жива.

– Не терпело,– отозвался мужчина, выходя из тени дальнего угла, – неведенье сейчас хуже правды, Алтэй. А что до неё… Сможешь поправить?

– Не горячись, – хмыкнул старик, – покумекать надо. Яд уж больно странный, я с таким ещё не сталкивался. Полегче-то я сделаю, но обещаний давать не буду. Негоже, сам понимаешь.

Ратмир кивнул, пряча хмурую складку, залегшую меж бровей, за упавшим на лоб локоном, и, слегка опустив голову, казалось, крепко задумался. Сейчас, в свете масленой лампы, на фоне уютного убранства, дышащей деревом комнаты, он казался гораздо моложе. Хотя мощный разворот плеч никуда не делся. Смуглая кожа, черные как смоль волосы, рассыпанные в короткие непослушные завитки, точеный подбородок, слегка поджатый текущим раздумьем, и большие карие глаза в тени пушистых ресниц. «Красив, – рассеянно отметило сознание, – и совершенно не похож на медведя…»

– Ну вот, на первой хватит, – отпустил мою руку лекарь, – а то пожгу нутро. А ты, малец, на-ка вот держи, – и старик протянул сыну буковую пиалу, выпускающую тонкие струйки пара, из которой торчала деревянная ручка ложки, – Как поить, говорил. А мы пока пойдём, подышим, да, Ратмир?

Кудрявый инстинктивно кивнул, всё ещё пребывая в мире неведомых нам раздумий, и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты. Старик поспешил за ним. Стать у того была попроще, но крепости всё же было не занимать. «И этот медведь, – мимоходом отметило сознание, – похоже, вся деревня принадлежит косолапым».

Когда за хозяевами нашего временного пристанища закрылась дверь, сын помог мне немного подняться и, поправив под спиной подушку, а затем, вооружившись рожком и пиалой, решил начать свой удивительный рассказ. Делал он это с каким-то детским восторгом, не забывая отпаивать меня на редкость горьким отваром, который ложка за ложкой приходилось проглатывать не кривясь. Очень уж не хотелось дополнительно огорчать моего и без того измотанного защитника.

Так в течение получаса мне стали известны несколько невероятных, но многое объясняющих вещей. Мы действительно были не в Притали, и даже не в нашем мире, более того, как утверждали медведи, путь обратно нам был недоступен. Как и нашим преследователям уже никогда не светило попасть сюда. Это известие столкнуло с плеч настоящую гору, которая всё это время непосильным грузом давила не только на меня. Однако следующая новость заставила сначала напрячься, а потом иронично хмыкнуть. Оказывается, попали мы сюда через пространственный раскол велением местной богини по прошению одного из отпрысков правящих кланов. Кого конкретно, косолапые не знали, но уверяли, что тот непременно явится за мной. И нужна я ему не иначе, как в качестве будущей жены. Таких в этом мире называли «просителями», отмеченными проклятием бездетности, обойти которое невозможно без помощи дарованных богиней невест.

«Будущей жены…– кривая обреченная улыбка, сама попросилась наружу, когда я представила высокого молодого барса с песоно-золотыми волосами, который вероятно и был тем самым «просителем» – Опоздал ты, милый, недолго мне ходить в невестах. Судя по тому, что лекарь не дал гарантий, с ядом мантикоры местные не справятся». Благодаря подпитке старика, я действительно чувствовала себя лучше, но это было лишь временной отсрочкой. Чёрные нити, полностью опутавшие плечо, уже добрались до ключицы, и начали свой финальный неторопливый поход вниз… Зараза стремилась к сердцу, и когда она до него доберётся, мой «наречённый» расстанется с пустыми надеждами, даже не обретя право называться вдовцом. Забавно, но перед лицом улыбнувшейся Мораны, судя по всему, уже выстелившей мне путь в своё туманное царство, мысль о внезапном замужестве не вызвала никаких эмоций, ни жажды борьбы, ни духа противоречия, которые казалось бы должны щекотать гордость, нацеленную на право выбора. Я так устала скитаться, что, пожалуй, готова была на брак без любви неизвестно с кем, лишь бы мой сын получил долгожданную защиту. А в оной, как утверждали медведи, не приходилось сомневаться. Ибо «пришлые» дети, оказывается, считались настоящим сокровищем и оберегались кланами с особым усердием.

– Медведи сказали, – отставив пиалу, завершил рассказ мой заботливый защитник, – что замуж тебе выходить вовсе не обязательно. Они готовы разрешить нам остаться здесь, раз уж волей богини мы добрались до их обители…

– Не всему стоит верить, Селион, – осторожно заключила, чувствуя, что после целебного отвара уже не скреплю, как старая перекошенная повозка.

– Это да, мам, – слегка разочарованно выдохнул сын, – но ни что не мешает нам побыть здесь до твоего исцеления.

«Исцеления… Моё светлое, верящее в чудо дитя. Во всей Притали ни одному даже самому великому магу не удавалось исцелиться от яда мантикоры, а тем более исцелить других. А здесь о таком даже не слышали».

– Конечно, – тепло улыбнулась, стараясь придать голосу хоть немного бодрости, – побудем здесь. Возможно, медведи и вправду дадут нам кров. А уж голодными мы с тобой не останемся… А вот, кажется, и хозяева.

Звук приближающихся шагов заставил сына обернуться в сторону двери, которая, не преминув широко распахнуться, обрисовала на пороге крепкую фигуру уже знакомого лекаря:

– Ну что, беляночка, говорят у деревни утренний гость объявился. Похоже, жених твой пожаловал…

Глава 20. Каил Навадайи

«Туманная сеть» искрила тонкими всполохами разноцветных нитей, напоминая большой мыльный пузырь, в который я угодил по собственной глупости. Ну, может, не совсем по собственной, но мой непосильный вклад в этот неприятный инцидент, однозначно, был внушительным. Дартин усиленно мотал головой, стараясь отойти от морока, наведенного искусной ловушкой. А я, выпрыгнув из звериной шкуры, отчаянно искал выход. В человеческой ипостаси думалось легче.

– Каил, я… Я дурак, – выдохнул малой, подходя к прозрачному барьеру моей сияющей клетки.

– Однозначно, – раздосадовано подтвердил столь логичный вывод, – Причём вдвойне!

Дартин поник, запустив пятерню в свою густую каштановую шевелюру.

– Ладно, Дар, – я устало потер переносицу, осадив закипающее нутро – это от бессилия. Мы оба знаем, что «туманная сеть» умеет слишком хорошо прятаться и не менее хорошо отключать мозги. Одно радует, дальше ловушек не будет. Вернее, не должно быть. Обычно, шары стоят последней линией обороны, дальше вольный простор и косолапые братья.

Дартин невесело хмыкнул:

– Что предлагаешь?

– Выбор у нас не велик. Если сработал капкан, значит, скоро явятся его хозяева. И мне они будут не рады.

– Факт, – сухо подтвердил брат.

– Факт, – повторил, собирая в кучу лихорадочно скачущие мысли, – Как долго мы будем договариваться не известно, и к какому решению придём, тоже… Поэтому, иди один.

– Что?! – Дартин натурально округлил глаза, – Предлагаешь бросить тебя здесь и бодро поскакать к медведям?! Чудно! И что я им скажу? Господа, мне нужна невеста брата. Не пробегала? Да, кстати, я там старшенького кинул на откуп вашим парням, кости можете не возвращать…

– Дар…

– Карин, ты знаешь их дубовые нравы! – распалялся брат, – Если чужак не прошёл лес, значит, его не пустила сама Фарао. Таких не щадят!

– Так было раньше!

– От «раньше» до «сегодня» не больше столетия! К тому же, я не жених. Даже если твоя нареченная добралась до деревни, меня вряд ли проводят к ней по дорожке из розовых лепестков!

– Значит, придётся включить голову! – рыкнул, теряя терпения, от зудящего чувства нещадно утекающего времени, – Дар, не забывай, я не обычный стайник! Со мной ещё надо справиться! Хватит тебе бежать от семейного дара. Богиня не разбрасывается родовыми метками просто так. Воспользуйся правом ступать на любые земли Арранты, как наследник правителя!

– Я не наследник, – хрипло отозвался брат.

– Наследник! – рявкнул громче, дабы избежать дальнейших препирательств.

Дар отступил, стиснув зубы. И я тут же заметил, как под матовой кожей загуляли натянутые желваки. Мы редко ссорились с братом. И единственное, что он не переносил в этих стычках, это мои безапелляционные приказы. Как ни крути, а метку Фарао и характер Навадайи из крови не выветрить. Именно в эти моменты его зверь поднимал голову, показывая, что не один я тут обременён особенной силой. Сейчас же он, похоже, усиленно сдерживал свой дар, понимая, сколь серьёзно положение дел. С минуты на минуту могли нагрянуть медведи. И, оценив столь щедрый порыв, я всё-таки решил убавить обороты:

– Дар, я знаю, что ты не жаждешь стоять на вершине, но есть моменты, когда приходится действовать вопреки. Случись что со мной, тебе придётся… Не важно. Ты нужен мне сейчас! Но не в роли «заботливого дядюшки», а в роли того, кем являешься по праву рождения. Только так тебя примут и выслушают.

Брат тяжело выдохнул, борясь с очередным приступом сопротивления. Что поделать, в нашей «венценосной» семье, не только у меня имелись свои закостенелые принципы. Но на этот раз авторитет старшего всё же победил упрямство младшего. Дар провёл по лицу ладонью, пытаясь стереть с него муки выбора и, тряхнув головой, всё-таки натянул на породистое лицо мою любимую хищную ухмылку.

– Ладно, братик, постараюсь вызволить твою красавицу. И только попробуй мне тут сдохнуть! Достану из-под земли!

На столь заманчивое обещание оставалось лишь одобрительно хмыкнуть:

– Верю, Дар, но думаю, обойдётся без раскопок. У нас с косолапыми уговор.

– Но крови они тебе попортят, – усмехнулся малой, – помяни моё слово.

– Это мы ещё посмотрим. Ладно, Дар, поспеши! И смотри, чтобы тебя вновь не уделал мальчишка.

При упоминании о летуне, брата слегка перекосило:

– Не переживай, мы с ним ещё подружимся. Правда, сначала придётся надрать кому-то лисьи уши!

– Ну-ну, – фыркнул вдогонку удаляющемуся пятнистому силуэту и, оставшись в одиночестве, приготовился встречать медведей. Которые, кстати, не заставили себя долго ждать.

Когда в предрассветных сумерках затрещали можжевеловые кусты, пришлось подняться во весь рост, дабы иметь шанс отвлечь моих «долгожданных» гостей от второго следа, который уносил на своих лапах Дартин.

– И кто тут у нас?

На маленькую подлунную полянку вывалилось сразу трое косолапых, двое из которых были крепки и бородаты, а третий настолько юн, что казалось едва перевалил за порог совершеннолетие. Риторический вопрос принадлежал самому крупному из пришедших, чьи широкие плечи были втиснуты в добротный кафтан с нашивкой звериного оскала на рукаве. «Родовая стража, – мельком отметило наблюдательное нутро, – и этот, похоже, у них за главного».

– О как, Шакор, – выдал второй бородач, с обритой наголо макушкой – гляди-ка, да у нас здесь кошак!

Явно уничижительное словечко пришлось пропустить мимо ушей. Ясно, что хозяева леса учуяли запах зверя и конечно распознали вторую ипостась чужака. Однако то, что из-за искристого барьера, ни один из них не мог ощутить моей подлинной силы, не давало право недальновидной троице так откровенно впадать в панибратство.

– Похоже, из породистых, – пренебрежительно фыркнул Шакор, – холёный, и одёжа не дешёвая. Такого и задрать не жалко!

– То-то Борислав обрадуется, – поддакнул лысый, и оба надрывно загоготали.

Парнишка, притащившийся со старшими собратьями, тоже поикал хлипкими смешками, но дополнительных комментариев отпускать не стал.

– А может, ну его! Чего в деревню тащить, – вновь подал голос бритый, – поучим уму разуму и вышвырнем за барьер. Раз Фарао не пустила и проходной грамоты до прихода не прилетело, знать дурной, али засланный.

– И то верно, – пробасил Шакор, – а будет упираться, сломаем хребет.

– А меня, вы, предсказуемо, решили не спрашивать, – спокойно уточнил, отвлекая медведей от милой беседы о моей незавидной участи.

На что те, дружно переглянувшись, вновь затряслись от смеха. На этот раз громче всех хлюпал парнишка. Он же, толкнув здоровяка локтем, решил сбраваданичать:

– Тять, у меня кнут с собой, дашь мне усатого поучить?

– От чего не дать, – хлопнул малого по плечу его «радушный» батя, – доставай свою приблуду.

– Может, всё-таки поговорим, – сделал очередную попытку привлечь внимание, – Не зря же Таграуры договор с правителем подписали.

– А нам что с того договора, – отбрил лысый, – чужаки с добром сюда не ходят. Особенно те, кого Богиня в клетки сажает.

– Так не Богиня же клетки наставила, – хмыкнул я, – это маги ваши постарались.

– Умный больно? – пробасил Шакор. – Дык, умного поучить, ещё приятнее!

– А разве нет указа любых гостей к высшим вести? – предпринял последнюю попытку договориться.

– А кто им доложит? – активизировался малой.

– И то верно, – поддержал парня отец, – То, что чуют они чужаков в лесу, дык, это ж не показатель. Как вошёл, так и вышел. А сам, али помогли, тут допытываться не станут.

И все трое вновь загоготали в голос.

«Весёлая же мне досталась компания», – отметил с отстраненной холодностью, следя за тем, как младший вынимает хлыст, а старший достаёт из кармана светящийся шарик-отмычку. Не было у меня к медведям особой враждебности, но проучить эту троицу следовало. А потому единственное, чего я терпеливо ждал, после несостоявшихся переговоров, так это свободы. И когда, брошенный внутрь клетки, сияющий ключик развеял барьер, косолапые получили сполна!

Я редко пользовался даром Фарао, ибо знал сколь беспощадно эта незримая сила гнёт мою стаю, да и собственного резерва отнимает не мало. На чужую когорту она действовала меньше, у мишек были свои верховоды… Но, памятуя о том, что бородатые даже не попытались выяснить причины моего появления и не пожелали дать мне шанса на встречу с высшим, я расстарался особенно! Вероятно, к силе, выпущенной наружу, примешались злость и усталость, накопленные за прошедшие сутки, потому что эффект оказался впечатляющим.

Первым в три погибели согнулся парнишка, с криком схватившись за голову и шлёпнувшись на колени. Старшие, надо отдать им должное, остались стоять на ногах, но и тем явно было не сладко, так как с каждой секундой буйны головы моих несостоявшихся «учителей» опускались всё ниже. С места я решил не двигаться, дабы не выдать излишнего напряжения. Благо хозяева леса не ведали, каково это, управляться с бушующей рекой.

Мальчишка продолжал выть, катаясь по земле, а я – удерживать в поле зрения всю нерадивую троицу. И когда у лысого носом пошла кровь, голос подал Шакор:

– Хватит! – хрипло пробасил здоровяк, – Отзови «родовицу», мы уяснили урок!

Я медленно ослабил накал, оставляя лишь треть изначального потока, дабы косолапые сильно не расслаблялись, и холодно отметил, что лысый всё-таки рухнул на колени.

Следующую фразу пришлось раскатать по лесу с ледяным спокойствием:

– Именем конунга Арранты, я Каил Навадайи вступаю на землю проотцов рода Таграур, как законный наследник правящего клана!

– Твою ж… матушку лохматую! – сплюнул кровь бритый, вставая с колен и поднимая за собой перепачканного мальца, – Хреново дело, Шакор!

На что здоровяк лишь туже стянул кулаки:

– Чего же желает наследник правящего клана, оказавшийся в столь поздний час в наших землях?

Тон бородача не выказывал особого почтения, но и лезть на рожон родовой страж теперь не спешил.

– Мне нужен Борислав, – ответил максимально коротко, дабы не опускаться до пояснений, – и буду признателен, если ваша гостеприимная компания соизволит меня к нему проводить.

Лысый открыл, было, рот, чтобы что-то спросить у старшего, но увидев, как я склонил на бок голову, решил не усугублять.

Шакор же молча кивнул и, тяжело вздохнув, повернул в сторону деревни.

Весь остальной путь косолапые не проронили ни слова. И лишь на рассвете, когда вся наша честная компания добралась до окраины поселения, бородач отправил сына вперед, наказав известить высшего.

Сруб, к которому привели меня стражи, был добротным и внушительным, но не особо выделялся на фоне остальных домов. Медведи не кичились достатком и, что скрывать, всегда меня этим подкупали. Однако с гостеприимством у них определенно были проблемы.

Суровый хозяин дома стоял на пороге, дожидаясь, судя по всему, именно нас. Встретившись взглядом со стражами, он лишь слегка дернул подбородком, и этого было достаточно, чтобы вышеупомянутых сдуло ветром.

– Доброго здравия, Борислав! – коротко кивнув, медленно двинулся к дому.

– Приветствую и тебя в нашей скромной обители, Каил Навадайи. Полагаю, ты тоже за невестой?

Я невольно остановился, чувствуя, как узкий прищур сам собой изгибает веки:

– Что значит тоже? Насколько мне известно, других женихов у добравшейся до вас Иной, нет.

На что медведь, криво усмехнувшись, картинно приподнял бровь:

– Ошибаешься, дорогой гость, за сегодняшнее утро ты третий…

***

Дорогие друзья, вот и закончился високосный год. Не знаю, каким он был для каждого из вас, но верю, что в Новый вы шагнули с улыбкой! Сегодня первое «продолжение» книги в наступившем году. И я благодарю всех, кто заглядывает на её страницы, давая героям возможность жить, а автору силы писать! Пусть Новый год благословит вас и каждого, кто вам дорог на простое доброе счастье!

Глава 21. Неора Лери Варханда

С момента, как лекарь принёс нам весть о первом женихе, прошло чуть больше часа. И в течение этого времени прибыли ещё двое, что немало озадачило меня и неожиданно повеселило Селиона. Вероятно, так мой мальчик сбрасывал напряжение.

«Итого три соискателя по наши хвосты и уши. Небывалый расклад…»

Жизнь эфильдской девушки благородных кровей была определена чуть ли не с рождения. Из-за короткого детородного возраста сватали нас рано, и о свободном выборе оставалось только мечтать. Таков был нерушимый порядок вещей сурового мира Притали. Хорошо, если жених был молод, или, по крайней мере, не стар и уж совсем замечательно, если добр и внимателен. О деньгах речи не шло. Нищие, в принципе, не могли претендовать на крылатую невесту, даже если имели титул и земельный надел. У чистокровных эфильдов девочки рождались редко и доставались они тем, кто не просто мог дать больший выкуп, но и гарантировал безбедную жизнь будущей супруги. А что до любви, о ней в высших кругах предпочитали молчать.

Мне повезло, мои родители стали уникальным исключением из закостенелых правил. И то лишь частично. Отец был старше матери всего на двенадцать лет и, как водится, выкупил право на руку избранницы у нашего деда ещё до её совершеннолетия. Но забирать девочку из родительского дома сразу не стал. Его тактика оказалась мудрее и дальновидней. Он начал приезжать в гости сначала раз в месяц, потом раз в неделю, а далее и каждые три дня, постепенно приручая девушку к себе с помощью заботы и внимания. И когда настало время покинуть родительский дом, мама успела проникнуться к будущему супругу тёплым нежным чувством. Позже оно переросло в некую разновидность любви, граничащую с крепкой надёжной дружбой. Возможно, именно поэтому родители так тщательно подошли к выбору претендента на мою руку, отдавая предпочтение не столько кошельку, сколько человеческим качествам. Молодой лорд Сейн Варханда был не самым богатым из претендентов, но вполне обеспеченным и, не смотря на суровую профессию, человечным, к тому же, принадлежал к одной из побочных ветвей правящего рода, что имело достаточно хорошие перспективы. Если бы не война…

Война сыграла злую шутку со всем нашим семейством. Приграничный Дианор, где находилось поместье отца, был стерт с лица земли очередными амбициозными завоевателями, жаждущими отгрызть у богатой империи кусок пожирнее. Так я лишилась родителей. А позже всё та же война, но теперь уже на территории врага, осиротила и Селиона. В тот день мы лишились не только отца и мужа, но и влиятельного покровителя. Щит четы Варханда, скрывающий единственного наследника правящего рода, лопнул, оставив лишь одну его не самую сильную половину! С этих-то недобрых времён и начались наши бесконечные скитания, с относительными периодами затишья, в которые мне, само собой, было как-то не до женихов. Теперь же, когда по мою душу явились сразу трое, это слегка обескуражило. Не то, чтобы я впечатлилась количеством, или перспективами выбора, скорее наоборот, от всей этой ситуации напротив становилось грустно.

Трое мужчин пришли сюда в надежде на то, что некая присланная богиней особа сможет продлить их род. Все они высшие… Как пояснили медведи, другим просто нет необходимости тащиться в заповедные земли за «пришлой» невестой. А ещё все они молоды и полны сил. Наследники… «Настоящая издёвка судьбы! Молодые, сильные, наверняка, лучшие из лучших среди правящих… Которым не светит обрести счастье отцовства! По крайней мере, со мной. Яд убьёт это хрупкое тело раньше, чем кто бы то ни было сподобится назвать меня даже женой, не говоря уже о повторном материнстве».

Последняя мысль вдруг показалась особенно удручающей, и всё потому, что к ней сам собой примешался неожиданно всплывший образ. Молодой барс на золотом песке! Сейчас, когда жизнь подарила маленькую передышку истерзанному тревогой сознанию в голове то и дело стали всплывать детали нашего необычного знакомства. И чем больше пытливый разум анализировал произошедшее, тем больше израненное сердце окутывала тоска.

Барс не желал нам зла. Сейчас, без тени мискатов на хвосте это было очевидно. Все его действия были продиктованы единственным желанием, увести нас с арены. Даже клинок у горла Селиона, теперь казался вынужденной мерой, которая при первой возможности была отброшена. «Проситель» опустил оружие сразу, как только смог. Не он гонял нас по золотому песку в ту злополучную встречу, это делали мы сами. Страх замешанный на опыте прожитых в опале лет заставил нутро не только драться, но и бежать… Что скрывать, это попортило нам крови, но не смогло очернить того, кто, волей случая, оказал нам неоценимую услугу, выдрав из страшного мира, где за пару небезызвестных голов была назначена слишком высокая цена. Хоть и действовал наследник исключительно в своих интересах.

А ещё, за долгое время, на острие натянутых нервов я абсолютно разучилась себе врать. Когда смерть регулярно дышит в спину, на многое смотришь иначе. Слова могут обретать сотни смыслов, но мысли останутся честными до безобразия. И в этих мыслях за прошедшие сутки родилась простая правда: барс мне понравился. Уже тогда, на арене, всё в нём казалось гармоничным, то как сложён, от мышц оплетенных нитками вен на крепких горячих руках, до плотных кубиков пресса на загорелом подтянутом животе, от внушительного роста, подкреплённого широкоплечей статью, до бездонных голубых глаз, лучившихся неподдельным интересом. «Я не наврежу…» – мелькнуло в распалившемся сознании, обрисовав плотные требовательные губы, и тут же потонуло в горьком сожалении. «Медведи говорят, для тех, кто носит зверя, истинность штука обоюдоострая. Но я не совсем оборотень, на меня, как и на других Иных может не подействовать… А подействует, так что толку? Даже если моя пума оценит чью-то пятнистую шкуру по достоинству, нам до неё не дотянуться».

Последняя мысль отчего-то не огорчила, а разозлила. Весь этот фарс необходимо было закончить как можно скорее! И словно в подтверждение моих мыслей в комнату вернулся сын с очередной порцией отвара, который так настойчиво заставлял вливать в меня лекарь.

– Ну что там новые гости?

Мой мальчик весело фыркнул, ставя пиалу на прикроватный столик:

– Не терпится познакомиться?

– Однозначно, – натянуто улыбнулась, – поэтому тебе придётся помочь мне одеться.

– Сейчас? – сын с сомнением покосился на зеленое бархатное платье, оставленное всё тем же лекарем на створке маленькой деревянной ширмы приютившейся в углу.

– Сейчас, родной! Со всем этим сватовством пора разобраться, – не смотря на волшебный отвар, чтобы сесть на край кровати, пришлось приложить немалые усилия.

– Но Алтэй сказал, ты ещё очень слаба, – Селион осторожно присел рядом, поддерживая меня за плечи.

– Значит, ты мне поможешь, – заключила не терпящим возражений тоном, – Где там у них общий сбор?

– Здесь внизу, – нехотя отозвался сын, – на первом этаже, в гостиной.

– Вот и отлично, значит, далеко идти не придётся.

Глава 22. Каил Навадайи

То, что Дартин решит обозначить себя «просителем», дабы избежать лишних объяснений с медведями, было вполне предсказуемо. Но вот то, что я окажусь третьим, не получалось представить даже в самых нелепых фантазиях. Мало кто рискнул бы посягнуть на невесту наследника правящего клана за границей «Медвежьей долины». Это аукнулось бы горе-кандидату не только моими клыками на шкуре, но и серьёзными разногласиями правящих верхушек. Однако в этих лесах действовал совершенно иной закон… А потому, жажда встретиться лицом к лицу с новоявленным претендентом тугой горячей спиралью скрутилась под самыми рёбрами, желая вырваться наружу и хладнокровно ввинтиться в чужое, вероятно, «бессмертное» сердце.

Однако расправу пришлось отложить. Суровый хозяин приграничного поселения и так оказал нам неслыханное гостеприимство, пустив чужаков не только в деревню, но и в свой дом, чего прежде никогда не случалось. Обычно медведи вели переговоры на нейтральной территории. Сейчас же, когда я вошёл в обитель косолапых, обозначив свой статус, любой учинённый мной конфликт мог разрушить и без того достаточно хрупкий нейтралитет. А потому топать за широкой спиной Борислава вглубь добротного двухэтажного дома пришлось молча.

Минуя ажурные сени, высокий длинный коридор с несколькими плотно прикрытыми дверьми и одну проходную комнату, мы оказались в светлой просторной гостиной, не уступающей в уютном убранстве лучшим особнякам столицы. Резная деревянная мебель с бархатной кремовой обивкой, искусно выделанные белые шкуры вместо ковров, стол из редчайшей адагоркой древесины, вероятно, прямиком из ближних предгорий и огромный камин из отложного шлифованного камня с малахитовой выкладкой по бордюру… Камин, у которого стоял не Дартин! Брат вышел практически навстречу, вероятно желая пресечь первый всплеск агрессии оскалившегося нутра, дабы сгоряча я не наломал дров. Его широкая ладонь, предостерегающе опустившаяся на моё окаменевшее плечо, не укрылась от глаз хозяина:

– Угу, значит, не соврал, – спокойно подытожил Борислав, – высшая кровь. Стало быть, оба отпрыска славного рода Навадайи решили посетить мой дом.

– Судя по всему, не только мы, – поцедил сквозь зубы, прожигая взглядом третьего гостя, который при виде меня оскалился торжествующей улыбкой.

– Вы наблюдательны, лорд Каил, – иронично хмыкнул медведь, – полагаю, с Гаури Верато вы знакомы, и мне нет нужды тратить время на представления.

– Знакомы, – холодно произнёс, начав своё медленное движение к камину. Не в силах остановить грядущую бурю, Дартин последовал за мной. Борислав же остался стоять в проходе, прислонившись плечом к дверному косяку. Складывалось впечатление, что хозяина дома забавляла вся эта неоднозначная ситуация и, как истинный гурман кровавых зрелищ, он не без интереса просчитывал исход.

Однако драка была на руку только Верато, а потому пришлось прибрать рвущийся наружу дар, и педантично вспомнить все азы дипломатии, которым так пристрастно учили в академии:

– И что же забыл здесь, дражайший лорд Верато?

– То же, что и ты, Навадайи, – продолжил скалиться Гаури, – решил обзавестись женой, которая, волей богини, будет способна подарить мне наследников.

– Разве Богиня не отклонила твоё последнее прошение? – пришлось остановиться, дабы не приблизиться настолько, чтобы жаждущий свободы зверь вырвался наружу в попытке перегрызть сопернику горло.

– Не в моих правилах, дорогой друг, так слепо полагаться на волю богов. Порой проведению стоит немного помочь, – и Верато сверкнул пожелтевшими глазами, неожиданно напомнив того самого парня, который некогда в академии обожал заключать пари на понравившуюся девушку. Только вот сейчас на кону стояло не тщеславие, или сиюминутная жажда обладания. Гаури пошёл ва-банк! Решив отыграть у капризного фатума собственную судьбу.

– А ты, часом, не ошибся невестой? – холодно отозвался, чувствуя, как корчится в агонии моё и без того не особо живучее терпение, – Вчера я увёл с золотого песка свою будущую жену, а другая Иная, насколько мне известно, в эти края не забредала.

Гаури ядовито хмыкнул:

– Как же, разве такое умопомрачительное зрелище можно забыть! Девчонка чуть не сломала хребет, удирая от чьей-то пятнистой шкуры, которая не придумала ничего лучше, чем приставить клинок к горлу её кровинушки!

– Не передёргивай, – хрипло оскалился, – Я не желал своей женщине зла и тем более ни за что бы не навредил её сыну!

– Своей? – иронично протянул блондин, – Ты уже обозначил её принадлежность? А может белокурая красотка решит выбрать в супруги кого-то более достойного? Того, кто идеально подойдёт ей не только в двуногом обличии, но и в звере.

Намёк на то, что моя нареченная во второй ипостаси, как и Гаури являлась пумой, оказался слишком прозрачным, и это таки заставило приблизиться к «бесстрашному» провокатору вплотную, нависнув над скалящейся смазливой мордой:

– Эта женщина пришла на Мой зов! И по закону Арранты, с того самого момента, как я закрыл её раскол, ты потерял возможность претендовать на иной исход!

– Именно поэтому я и отправил её на юг! – желчно выплюнул Верато.

– Ты?! – собственный рык дёрнул проклюнувшиеся нити усов утробной вибрацией.

Гаури шагнул назад, уходя от столь близкого контакта, но, предсказуемо, не отвёл взгляд. Дар доминирования клокотал не только во мне:

– А ты думал, сюда, в единственное место, где не властны законы первообладания, их привела Великая Фарао? Нет, мой драгоценный друг, – торжествующе выпалил блондин, – сюда их направил один из ваших «неподкупных» магов! Естественно не без моего посильного участия.

– Наш маг? – я тут же обернулся к Дартину.

Тот растерянно качнул головой:

– Каил, Мартин единственный из трёх приближенных дяди, кто смог присутствовать на празднике…

– Вот именно, – вновь заулыбался мой новоявленный соперник, – не так-то просто было временно нейтрализовать других.

– Но как? – недоуменно выдал Дартин, – маги дают клятву верности лично альфе. Его ждёт серьёзный откат!

– Чего не сделаешь ради любви, – сочно протянул Гаури, – тем более к идеальной женщине. Даже ты, – взгляд жёлтых глаз, оторвавшись от брата, вновь вернулся ко мне, – был некогда готов выпрыгнуть из собственных штанов, только бы иметь возможность обладать именно ей!

– Дифая, – тихо прошептал, понимая что, если сорвусь, то неожиданный приступ откровенности моего «бывшего друга» тут же сойдёт на нет.

– Она самая, – сладко промурлыкал Верато.

– Но вы же почти помолвлены, – слегка отступил, давая блондину возможность вдохнуть, дабы излишнее давление не сковало чей-то развязавшийся язык.

– «Почти» не считается! У нас взаимовыгодное сотрудничество, которое вполне могло бы закончиться браком, если бы эта ведьма не была на тебя так обижена. И знаешь, Навадайи, я даже тебе благодарен. Если бы ты не отшил лису в тот злополучный вечер, она бы не выложила мне свой дивный план по лишению будущего правителя «законного счастья». Конечно, он мог и не пригодиться, но рискнуть всё-таки стоило. И это окупилось с торицей, – подытожил блондин, – я не просто обрёл шанс на жену! Я могу получить в свою мягкую постель необычайно притягательную женщину, которая поможет приятно скоротать не одну ночь, а в свой клан – свежую молодую кровь. Её пацан настоящее сокровище!

Дослушать сладкую песнь Гаури не получилось, зверь почти вырвался наружу, молнией выбрасывая податливое тело, успевшее обзавестись когтями, в сторону противника. И, пожалуй, не пощадил бы блондина, если бы каменной стеной на моём пути не вырос Дартин.

– Кайл! – пробился сквозь гулкую звенящую толщу встревоженный голос, – Не здесь! Не сейчас!

И я осознал, что рвусь в полутрансформации в сторону «врага» из последних сил сдерживаемый братом… Гаури, надо сказать, тоже успел ощериться клыками, но, под пристальным взглядом Таграура, нападать не спешил. «Провокация… – скрипнуло прояснившееся сознание, мгновенно остужая запал, – Вот тварь!». Привычный облик вернулся в считанные мгновения, только так, можно было взглянуть в глаза хозяину дома.

Тем временем зрителей у нас прибавилось. Теперь на пороге стояли двое. К Бориславу присоединился Ратмир. Этого парня я помнил по переговорам. Сын младшего из высших косолапых был более широких нравов, чем его отец, и не единожды присутствовал в группе эмиссаров, посещающих дядино имение. Не могу сказать, что успел подружиться с парнем, но уважением, однозначно, проникся. То как молодой медведь умел вести дела и договариваться в сложных вопросах, подкупало. Теперь же кудрявый стал невольным свидетелем нашей некрасивой стычки.

– Борислав, ты знаешь расклад, – озвучил как можно спокойнее, – девушка пришла ко мне, и я всё сделал по закону.

Медведь отлепился от косяка и тяжелой поступью вошёл в комнату. Косолапый был могуч и бородат и, не смотря на то, что я не уступал ему в росте, такому размаху плеч, можно было только позавидовать.

– Нет такого закона, наследник солнечных ирбисов, чтобы неволить женщину на брак. За сердце избранницы нужно бороться. Делом доказывая, что ты достоин стать отцом её детей.

Услышав замечание Таграура, Верато заметно расслабился, и даже позволил себе лёгкую торжествующую ухмылку, что не скрылось от хозяина леса, который тут же осадил преждевременное ликование.

– Однако и подлость, прячущаяся за спиной коварства, не то, что заслуживает уважения в заповедных землях. Поэтому, возможно, мне стоит закрыть глаза на некоторые условности и вернуть тебе твою нареченную, Каил Навадайи. Если будет на то воля Фарао…

– Не будет, – короткая фраза жёстко пресекла столь желанный вздох облегчения, который, чуть было, не вырвался из моей груди. И принадлежала она совсем не тому, от кого я ждал рьяного сопротивления. В нашу напряженную беседу неожиданно вступил Ратмир.

Подойдя к отцу, он едва заметно кивнул, словно спрашивая дозволения на продолжение разговора, и получив его, спокойно добавил:

– Отец… Пусть Иная сама выберет того, с кем захочет покинуть твой дом. Ибо я прошу благословения, побороться за её расположение.

Неожиданная просьба повисла в воздухе оглушающей вспышкой и тут же рванула тяжёлой лавиной на самое дно души, из глубины которой стал подниматься вихрь. Зверь отказался считаться с логикой и, наступив когтистыми лапами на холодный рассудок, мгновенно обнажил клыки. Думаю, поправ любые запреты, он не преминул бы воткнуть их во всех претендентов разом, если бы на краю сознания не прозвучал мягкий слегка охрипший голос, мгновенно укравший внимание всех присутствующих:

– Господа, вам нечего делить!

На пороге стояла моя «снежинка»! Бледная, но прекрасная, в тёмно-зелёном бархатном платье, поддерживаемая сыном, она казалась мимолётным ведением, родившимся в воспаленном сознании. Хрупкая, почти хрустальная, с горячим блеском в глазах, девушка мгновенно сбила спесь с разгневанного нутра, заставив внутреннего зверя заскулить от нарастающей тревоги.

– Вам нечего делить, – повторила «снежинка», плотнее опираясь на руку сына, – В моей крови яд, от которого нет противоядия в нашем мире. А в вашем… Даже если и есть, мы вряд ли успеем его найти. Поэтому… Не стоит так усиленно биться за возможность снискать моё расположение. Я прошу лишь подарить мне надежду быть спокойной за будущее моего сына. Большего не нужно… Большее не имеет смысла.

Глава 23. Каил Навадайи

«Большее не имеет смысла…» – эта фраза крутилась в моей голове последние три дня.

С того сумасшедшего утра мне больше не удалось увидеть мою «Снежинку» ни разу. Алтэй строго настрого запретил кому бы то ни было кроме сына тревожить Неору. И этот наказ пока что исполнялся беспрекословно.

«Неора»… Впервые её имя я услышал от лекаря, который пояснил нашему благородному собранию, на котором уже не присутствовали Иные, что девушка действительно отравлена. Тогда оно показалось мне горьким… Горьким и прекрасным одновременно, так как я не мог уложить в голове того факта, что эта необычайная красота умирает. И дело было даже не в том, что едва обретя надежду на счастье, я на полном ходу нёсся в мрачную бездну дышащую страхом потери. Дело было в ней! Собирая в утомленном сознании крохи отпущенных нам моментов, когда перед лицом опасности проступает человеческая суть, я не мог не восхищаться этой удивительной женщиной!

Золотая арена показала мне не только любящую мать, но и настоящего бойца, готового драться за право выбора для себя и своего сына. Сына, который, нужно сказать, тоже успел тронуть мои мысли каким-то отеческим одобрением. Будь у меня такой малый, я однозначно бы им гордился. Именно он вёл мою хрупкую, теряющую силы «Снежинку» туда, где маячила надежда… Не только вёл, но и нёс на руках, до последнего шага, без соплей и отчаянья, словно мальчишке было не шестнадцать, а многим более. Какой же должна быть женщина, способная воспитать мужчину, готового ещё до совершеннолетия стать для неё настоящим щитом? Хотя, возможно, к этому приложил руку его отец…

Об отце думать не хотелось. С каким-то безотчетным исступлением я желал приписать все заслуги ей, будто это могло унять тонкое свербящее чувство вины. Перед тем, у кого я их отнял, тем, кто остался там, за гранью мирового раскола опустошённым. Ибо, лишившись такого сокровища, невозможно не потерять частицу себя.

Я почти с ней не говорил и лишь однажды слышал её голос, но чувство, что за всю свою жизнь я не встречал лучшей женщины, крепло, заполняя душу стервенеющей тоской. То как она держалась в гостиной, густо наполненной «разрядами молний», сильнейших представителей верхушки. Дар, сбрасываемый нами в безотчетном порыве гнева, не мог не действовать на неё, хрупкую, ослабленную, загнанную в рамки чужого мира, в спину которой дышит сама Морана. Но Неора стояла! Облеченная властью над всеми нами, но не тронувшая этой силы. Ни грамма спеси, ни тени тщеславия, ни жалоб, ни капризов, лишь просьба! Единственная просьба о святом…

Медведи разрешили нам остаться до ближайшего полнолуния. Именно к этому времени Алтей планировал вынести окончательный вердикт по свое пациентке. Но туда, где она обитала, нас пока не пускали. Для комфортного проживания «отпрыскам высших родов», выделили два гостевых дома. В один, не смотря на изобилие комнат, почтенный Таграур заселить нас всё-таки не рискнул. А потому нам с Дартином не пришлось терпеть общество Гаури круглосуточно. Что, правда, не мешало ему постоянно маячить перед глазами. Центральный двор, на который выходили окна всех тёх построек, стал местом его регулярных дневных тренировок. Блондин светил обнаженным торсом, активно работая мечом, минимум раз в сутки, не забывая при этом поглядывать на окна второго этажа, где предположительно, обитала «Снежинка». Что неимоверно бесило меня и веселило Дартина.

– Брось, Каил, – неустанно твердил брат, наблюдая, как усиленно я чешу кулаки о деревянный столб, ограждающий поленницу на заднем дворе, – неужели ты думаешь, что такая женщина может купиться на столь сомнительный трюк. Что толку в её состоянии с горы мышц, бегающей по околице. Лучше поищи подход к её парню.

«Подход»…Прав! Касаемо чувств Дартин, как всегда, был прав! Как бы ни цеплял меня Верато, сына моей нареченной сразу стоило поставить в приоритет. Правда, осознание сего факта, развернуло передо мной практически не решаемую задачу. Мальчишка шарахался от нас, как от огня. Вернее не так, он скрывался. И делал это настолько умело, что, казалось, обучался искусству испаряться в пространстве с самого детства. Где бы не мелькал крылатый, стоило подобраться ближе, и я, и брат мгновенно теряли его из виду. Во всех этих прятках радовало только одно, Гаури особым вниманием парнишка тоже не баловал.

Правда, свои предпочтения малец всё-таки обозначил, подпустив к себе ближе прочих всего одного человека. Вернее медведя. Не знаю, чем зацепил мальчишку Ратмир, но однажды утром моему взору открылась достаточно красноречивая картина.

Молодой Таграур и наш вечно исчезающий эфильд (теперь, благодаря лекарю, я знал, как называется раса, к которой принадлежали Иные) вместе кололи дрова. И дело было не в том, что конкретно делали эти двое, а в том как! Медведь не учил парня занимательной науке превращения пухлых бочонков в щепу, тот и сам управлялся с топором так, словно данное занятие было для него обыденным утренним ритуалом, Ратмир напротив, слегка подшучивая над собой, спрашивал у мальчишки совета. И Селион, его имя мне так же удалось узнать у Алтэя, с присущим юности энтузиазмом показывал своему чуткому собеседнику разные забавные приёмы. Безусловно, Таграур умел колоть дрова, и парень понимал это лучше прочих, так как видел и правильный хват, и постановку рук, и вымах перед надрубом, но подыгрывал медведю, отзываясь на шутки о «врождённой косолапости», светлой мальчишеской улыбкой. Так могли проводить утро приятели. Пока не друзья, судя по тому, что на многие, особенно личные вопросы хозяина дома мальчишка попросту не отвечал, но определенно расположенные друг к другу люди. Ратмир не настаивал и не давил, осторожно прощупывая грани дозволенного, а мальчишка позволял продолжать игру в поддавки. И, судя по всему, эта невинная беседа уже принесла свои первые скромные плоды. За последние три дня медведь стал единственным, от кого, не считая лекаря, крылатый не попытался скрыться.

Поленница находилась на заднем дворе, как раз за нашим гостевым срубом. А потому, Верато и тем, кто находился в центральном доме, эта занимательная картина была не доступна. Я же наблюдал за происходящим, как вор, стоя у окна второго этажа в тени тяжёлой бархатной портьеры.

– И чего ты ждёшь? – голос Дартина вырвал меня из постылого мира безучастного созерцания, – Вряд ли парнишка решится показательно драпать, если ты застанешь его за колкой дров.

– Дар, – пришлось обернуться, чувствуя, как уголок рта сама собой потянула горькая усмешка, – я делал в своей жизни огромное количество всевозможных вещей, но ни разу не колол дрова.

– И чего ты боишься? – хмыкнул малой, – Показать, что ты чего-то не умеешь, или выглядеть хуже медведя?

– Не знаю, – тихо ответил, пребывая в каком-то необъяснимом смятении, – разве мне не полагается быть примером? Хотя, пожалуй, смущает не это. Ты видел мальчишку. Аристократическая стать, манеры, выдержка, владение оружием, то, как говорит… Он явно не из простых. Но колка дров? Я, ты, дядя… Такие как мы не колют дрова. Не потому, что это ненужный навык, а потому, что из-за отсутствия необходимости нас этому не учили.

– Почему, – хитро оскалился Дартин, – я колю.

Пришлось вопросительно поднять бровь.

– Ну да, – развёл руками брат, – старая отцовская хижина у заросшего озера. Помнишь, однажды в детстве дядя отвёз нас туда после праздника урожая? Тогда он обмолвился, что там любили прятаться от мира наши родители.

– Помню, – глухо отозвался, вынимая из закромов сознания тёплое, но болезненное воспоминание.

– Знаю, ты не любишь это место, оно напоминает тебе о потере. А я… – Дартин неловко пожал плечами, – Не хотел говорить… В общем, для меня оно стало тем самым маяком, который позволил доплыть до прошлого. Прошлого, которое я не помню. Именно поэтому я стал сбегать туда при любых возможностях. Находясь в хижине, я словно проникал в запретный мир, где был способен прикоснуться к теплу наших родителей. Все эти вещи, которые держали в руках они, теперь были доступны и мне. Для семилетнего мальчишки невероятное счастье взглянуть сквозь призму времени на тех, кто даровал тебе жизнь… Этим отчаянно хотелось поделиться, но я видел твою боль. Поэтому, когда ты пожелал о ней забыть, я решил тебя не тревожить. Эта хижина стала моим тайным убежищем. Вот там-то старый смотритель и научил меня орудовать топором, – брат снисходительно хмыкнул, отпуская приступ откровения, – Ты прав, холёных адептов академий не учат колоть дрова. Я думаю, колоть дрова нас учит сама жизнь. Не знаю, что успел пережить этот мальчишка за свои шестнадцать лет. Может это занятие – всего лишь забавное развлечение из его прошлого, а может, научиться, так искусно управляться с деревянными колодами его заставила нужда. Как бы то ни было, ты можешь выяснить это сам. И желательно прямо сейчас, пока он основа не скрылся из виду. А насчёт «быть примером». Ты всегда был примером. Для меня! Тем, кто, будучи подростком, умудрился не согнуться под бременем лидерства. Мой бесстрашный брат всегда работал дольше, знал больше, делал лучше, частенько прикрывая мою бедовую головушку. Но, может, хватит лезть вон из шкуры, чтобы соответствовать. Позволь себе просто быть собой. Открою тебе секрет младшенького. Знаешь, какое это неописуемое удовольствие, иногда поучить чему-нибудь и твою зазнавшуюся усатую морду!

Я, было, открыл рот, пытаясь обуздать обрывки вопросов, внезапно решивших атаковать разум, после столь неожиданного признания, но Дар оказался быстрее:

– Не сейчас, Кай! Я всегда в твоём распоряжении, это может подождать…

Невольно хмыкнул, поражаясь столь тонкой проницательности:

– Полагаешь, я думаю не о том?

– Не имею понятия, – весело отозвался этот шельмец, – Мысли твой замечательный брат читать пока не научился! Но вот то, что мальчишка скоро снова испарится…

Продолжение дослушивать не пришлось.

Над словами Дартина я думал всё то время, пока спускался по лестнице и огибал дом, чтобы выйти на задний двор. Его невольное откровение заставило взглянуть на всю эту странную ситуацию иначе. Мы имеем право быть разными, по-разному воспринимать мир, одни и те же вещи, например такие, как старая хижина у озера… И это мы – родные знавшие друг друга всю жизнь братья, что уж говорить о мальчишке с другого конца вселенной. Возможно, он винит меня в случившемся, опасается, или ненавидит… Возможно, думает, что в случае худшего исхода, касающегося матери, там, с родным отцом, его жизнь всё же была бы немного радужней. Возможно, полагает, что ему не пришлось бы пройти, через все эти испытания, если бы я не положил на заветный портальный камень свой медальон. Этих «возможно» тысячи, но я никогда не узнаю о них, пока не найду в себе силы посмотреть этому мальчику в глаза. Правда в том, что в его прошлом мне уже ничего не изменить, но будущее… Я хочу сделать будущее этого недоверчивого, рано повзрослевшего ребёнка счастливым, уже только потому, что он часть её, потому, что иначе просто невозможно.

Когда я шагнул на площадку, усыпанную песочной трухой, парень мгновенно напрягся, но, как и предсказывал брат, драпать не стал. Его взгляд выражал крайнюю степень недоверия, и лишь присутствие медведя, сдерживало эфильда от желанного побега. Всё тот же юношеский максимализм не позволял обнажить смятение, или выказать страх. Однако, после всех событий на арене, мальчишка не знал, чего от меня ждать и это нервировало нас обоих. Поэтому оставалось, наступив на собственный хвост, открыто признаться тому, для кого хотелось стать примером, что я далеко не всезнающ:

– Меня научишь? – осторожно спросил, поднимая с земли откатившееся полено, – в отличие от твоего друга, я ни разу в жизни не колол дрова.

– Ни разу? – парнишка нахмурился, бросив вопросительный взгляд в сторону косолапого. И надо отдать должное медведю, тот тащить на себя одеяло не стал. Ратмир коротко пожал плечами и снисходительно хмыкнул:

– Вполне возможно. Знаешь Селион, высших за пределами «Медвежьей долины» предпочитают учить иным мене полезным премудростям. Так что, вполне возможно, что лорду Каилу за долгие годы жизни ни разу не посчастливилось взять в руки колун. Думаю, тебе, однозначно, есть чему его научить.

Выдав последнюю фразу, медведь, не раздумывая, бросил мне топор. Благо реакция, коей я славился с академии, позволила поймать чудо оружие на лету, что всколыхнуло робкий интерес в глазах эфильда.

– А я пока отнесу плоды наших утренних трудов в дом, – и собрав в охапку наколыши Ратмир благополучно удалился.

Мы же с парнишкой остались стоять на маленькой площадке с топорами в руках. Как последние воины двух павших королевств, каждый из которых не мог понять, что же ему делать с недобитым противником, коли воевать уже не за кого.

Наконец крылатый еле заметно вздохнул, перехватив древко своего орудия поудобнее, поднял с земли полено и, поставив его на колоду, с размаху ополовинил. А потом, скинув остаток, осторожно отступил в сторону:

– Твоя очередь, – выдал мальчишка, немного охрипшим голосом, – только перехвати рукоять пониже.

Глава 24. Неора Лери Варханда

С того момента, как мы добрались до деревни прошла ровно неделя. Самочувствие не улучшилось, но, благодаря отварам старика, держалось на отметке «терпимо». Чёрные нити, облюбовавшие плечо, спустились заметно ниже, правда, до сердца пока не добрались. И это само по себе уже было неплохо. Не думаю, что в Притали, без авранара, я продержалась бы столько времени. А здесь мне упорно не давали уйти за грань, плюс ко всему, кормили и заботились. Я не могла найти объяснения, зачем медведям лишние хлопоты. В таком состоянии проку от меня было мало. Чужая «невеста», в принципе, не должна была стать их заботой. Но случилось, как случилось и хозяева нашего временного пристанища, казалось, даже были этому рады.

Однако в благие намерения верилось с трудом. Пробегав полжизни по закоулкам империи, проникнуться чьим-то бескорыстием, было сродни безрассудству. А потому сердитая логика время от времени подкидывала по этому поводу некоторые мыслишки. «Возможно, именно из-за Селиона, пока жива, даже без перспектив продолжения рода, я всё ещё представляю ценность. Обряд бракосочетания, как сообщил Алтэй, в этом мире дело не хитрое, но без него не возможно другое священнодейство. Обряд принятия в род! После которого мой сын будет причислен к высшим, как полноценная ветвь кланового древа. Забавно, что никто из претендентов не знает, что Сел является истинным наследником по праву рождения, а не потому, что новоявленные благодетели решили до него снизойти… Хотя, в этом мире ему явно наследовать нечего». Последняя мысль заставила тяжело вздохнуть. «Злиться и причитать глупо. После бега наперегонки с мискатами, перспективы вполне приемлемые. Медведи наверняка заботятся обо мне как о трофее, который возможно, либо забрать себе (не самое выгодное, на мой взгляд, приобретение, если учесть, что косолапых проклятие обошло стороной), либо на что-то обменять. Мой главный «проситель», кажется, будущий правитель. Вот и отпаивают, пока не определились с ценой. Боятся продешевить…»

От таких выводов становилось гадко. Медведи мне нравились и какая-то часть очерствевшего нутра, страстно желала, чтобы всё это оказалось глупой паранойей, но опыт с пронзительным скрежетом ввинчивал в сознание мысль о том, что я всего лишь разменная монета.

«Четыре претендента… Ну что, господа оборотни, кто даст больше?» Горько хмыкнув, потянулась за деревянной пиалой, поселившейся на прикроватном столике, на постоянной основе. Отвар остыл. «Алтэй будет ворчать… Поговорить бы с этими «просителями»…» С того дня, как мне удалось посетить гостиную, вычерпав остатки сил для разрушения чужих иллюзий, никого из мужчин я больше не видела. Вернее не так, «женихи» ко мне не заглядывали, но лицезреть их, с последующим сбором ключевых сведений, возможность всё-таки имелась. Алтэй не запрещал выбираться наружу, но сил не хватало даже на то, чтобы просто спуститься по лестнице, а потому основными источниками информации стали окно, выходившее на центральный двор, сын и сам старик лекарь. Последний, к слову сказать, был добр и разговорчив и явно обладал уникальным целительским даром. Казалось, сама магия жизни бурлила в его крови подобно горячему эликсиру, которым время от времени он питал моё измождённое тело.

Именно от Алтэя я узнала о тех, кто решил предложить моему сыну защиту собственного клана, естественно, через брак со мной. «Если дотяну до свадьбы, кому-то из этих молодых, сильных и, что уж скрывать, красивых мужчин всё-таки светит участь вдовца». Если изначально эта мысль и вызывала в душе тоскливую муть, то её пришлось затолкать куда-то очень глубоко. На первом плане стоял сын. Кажется, местная богиня услышала мою молитву. Плетясь в деревню через этот странный зачарованный лес, я просила лишь об одном, дать мне возможность протянуть столько, сколько нужно для того, чтобы мой мальчик обрёл пристанище. И вот теперь затейница-судьба, решив повеселиться напоследок, бросила на игральный стол сразу четыре карты с оттиском королевских портретов. Четыре короля и три дороги… Навадайи, Верато, Таграур. Три клана, готовые принять под своё крыло моё дитя. Но станет ли кто-то из них хоть иногда думать об интересах чужого ребёнка, не говоря уже о том, чтобы стать для него настоящей семьёй? Моя ошибка, могла отнять у Селиона лучшее будущее, а промедление лишить его какого-либо покровительства вообще. Время! Мне катастрофически не хватало времени. Потому-то я и пыталась собрать из крупиц информации хоть какую-то картину о тех, кто претендовал на мою руку.

Чаще всего мелькал перед глазами Гаури Верато, наследник клана пум, с лёгкой руки которого, по словам лекаря, Селиону удалось бежать от Навадайи. Уж не знаю, даром это было, или проклятием, но оборотню, судя по всему, преследующему исключительно личные интересы, я всё-таки была весьма признательна. Благодаря побегу у нас появилось то самое право выбора, терзающее мою, загнанную в ловушку душу, всю последнюю неделю. А возможно и сама эта неделя, кто знает, сколько бы я протянула без помощи Алтэя. Гаури был высок, собственно, как и все претенденты, и, в общем-то, хорош собой. Крепкое тело с явно развитой мускулатурой ежедневно демонстрировалось мне в заочном порядке на центральной площадке между домами. Именно там мужчина упражнялся с мечом. Помимо выдающегося мышечного рельефа Верато обладал копной волнистых волос пшеничного оттенка с мягким рыжеватым отливом и на редкость смазливым лицом. Не думаю, что обладая такими данными, оборотень был обделён женским вниманием, а тем более являлся приверженцем целибата в ожидании «истинной». Скорее уж, наоборот, о столь впечатляющий «комплект», наверняка разбилось ни одно хрупкое сердце. Однако, на мой взгляд, красоты было чересчур. Если получить небольшой кусочек торта, украшенного веточкой мяты, он может показаться изысканным лакомством. Но если на твоей тарелке лежит весь торт, перспектива уже не кажется столь заманчивой. Тем более когда не известно, какая внутри начинка… К тому же, поступки никто не отменял. Как бы ни обернулось наше бегство, то, что сделал оборотень по отношению к барсу, было продиктовано явно не тем, что в этом мире именовалось «благородством». Хотя, кто я, чтобы судить. Как говорил наш глубокоуважаемый дед: «Не тронь кнута, не ведая причин».

Далее по списку, если брать в расчет возраст, шли братья Навадайи. О старшем я предпочитала не думать. Он был наследником правящего клана и тем самым истинным «просителем», который встретил нас на золотой арене. И каждый раз, когда я пыталась трезво взвесить перспективы нашего с ним союза, мне отчего-то становилось особенно тоскливо. Казалось, из всей четверки, он был единственным, по кому теоретически могла ударить моя безвременная кончина. Всё же, если верить местной Богине, я пришла именно к нему. Возможно, это не будет серьёзным потрясением, но… Чувства барса мне почему-то хотелось сберечь. Я упорно убеждала себя в том, что исключительный порыв гуманизма продиктован желанием уравновесить эмоции. Потенциально, остальная тройка потеряет не свою «нареченную», а чужую и отпустит ситуацию быстрее, чем Каил Навадайи. К тому же у них под опекой останется готовый «жених» для многочисленных свободных леди из элитной верхушки. Иллюзий по поводу ценности Селиона самого по себе, для кого-то из претендентов, я не питала. Но эта перспектива всё равно была лучше, чем жизнь в бегах, на задворках Притали. К тому же после моего… ухода, она не стала бы проще.

«Каил. На редкость красивое имя…» Селион, до недавнего времени упорно избегающий встречи со всеми, кроме Ратмира, всё-таки пал под натиском упорства барса. Вот уже третье утро подряд он сбегал на задний двор, чтобы учить высшего колоть дрова. Не думаю, что сия наука была столь неодолима, скорее лорд Навадайи нашёл повод «сократить расстояние». И Сел, кажется, был не против. Мой мальчик уже не кипел праведным гневом при воспоминании о встрече на арене, хотя и говорить о барсах особого желания не выказывал.

Младший из Навадайи, кстати, так и оставался для меня тёмной лошадкой. Я не могла определить ни мотивов его неожиданного «сватовства», ни перспектив. Он не выказывал особого интереса к моей персоне, да и встреч с сыном, в отличие от остальной тройки не искал. Виделись мы лишь однажды в той самой гостиной… Помнится, он придерживал брата за плечи, вероятно, после предшествующей нашему появлению «содержательной беседы». Мужчина был красив. Той самой породистой красотой, которой из всех присутствующих в комнате мог похвастаться только старший Навадайи. Но в отличие от брата носил длинные каштановые волосы. Дартин, кажется так назвал его старик. «Что же тебе нужно, Дартин? Зачем ты здесь?»

Последним в списке претендентов был медведь. Ратмир оказался самым младшим из тех, кто изъявил желание: «побороться за моё расположение». Именно ему принадлежала эта занимательная фраза, и именно его благосклонность позволила нам в самую первую встречу обратить на себя внимание Борислава. Мужчина казался сильным и надежным и, в отличие от других, озвучивая свои намерения, уже знал, что я отравлена. «Странный порыв… Особенно с учетом того, что на его плечах не лежит бремя «проклятия». Ратмир не останется бездетным, если лишится «пришлой» невесты, не оборвёт родовую ветвь, без нашего участия, не потеряет лица, не позаботившись о чужом сыне… Он и так помог нам достаточно. Зачем же тогда?». Возможно, с большой натяжкой, можно было понять желание обзавестись хоть какой-то семьёй, если бы медведь был страшен внешне, но нет. Мужчина был весьма привлекателен. Косолапые отличались своей особенной красотой, граничащей с практически осязаемой мощью. «Плюс эти удивительные смоляные кудри…» Что же тогда? Оставался один вариант – Селион! Приняв парня в род, его так же можно было бы потом женить (а по факту «продать») на ком-то из правящего клана, и тем самым заключить политический союз на выгодных условиях. «Грустно…» Подкупало одно, именно Ратмиру более прочих благоволил Селион, а мой мальчик не привык раздавать симпатии. Медведь уделял сыну достаточно много времени, аккуратно приобщая к скромным делам обыденной жизни, от которой мы давно успели отвыкнуть. И это трогало сердце моего ребёнка робкой надеждой на долгожданное спокойствие.

«Медведи нелюдимы… Вернее закрыты от других, но, похоже, что добры к своим. Может, они и не отдадут Селиона, если он станет частью их рода?.. Может…»

Последняя мысль оборвалась скрипом двери. Без стука ко мне входили только двое: сын и лекарь. И именно последний оказался на пороге с довольной улыбкой, потерявшейся в давно поседевших усах:

– Пляши, беляночка, нашёл я твою траву, ну-ка, глянь-ка! – и Алтэй подскочил к кровати, протягивая мне серую тряпицу, внутри которой ощущался земляной клубень, – Я всё думал, что за диковинку ты мне расписала? А тут сообразил – это ж Горицвет!

«Горицвет!» – слово зазвенело в ушах робким колокольчиком надежды, и я потянула отворот грубого сукна в сторону. На домотканом лоскуте, пряча белые головки цветов за узкими грубыми листьями, красовался Авранар.

Глава 25. Каил Навадайи

К вечеру седьмого дня в наш гостевой дом прибежал мальчишка, лет десяти от роду, посланный Бориславом для важного сообщения. Огненно рыжий «гонец», чей нос украшала целая россыпь причудливых веснушек, имел важный вид, хоть и немного робел, проходя в гостиную, куда его пригласил Дартин. Завидев меня, стоящего у, настежь распахнутого, окта, малый невольно сглотнул и неловко представился:

– Я это… Микулка. Меня староста послал.

Дартин тихо хмыкнул, выкатив на лицо снисходительную улыбку, чем заставил мальчугана не только вздрогнуть, но и оглянуться, так как, пропустив гостя вперёд, остался стоять у порога. Таким образом, наш незадачливый посыльный неожиданно «попал в окружение». Сей факт заставил парнишку растеряться, и даже слегка струхнуть. Что не говори, но дар Богини – штука ощутимая, как не скрывай, слабое нутро пригибается интуитивно. А медвежонок в свои малые годы, само собой, окрепнуть ещё не успел, а потому неожиданно онемел, вертя головой, в мучительной попытке выбрать, к кому же из нас обратиться дальше.

– Ну, доброго тебе вечера, малец, – разрушил затянувшееся молчание брат.

– Доброго… – спохватился «рыжик», понимая, что начал совсем не так, как полагается и снова завертел головой.

– Что староста-то передал? – не стал мучить мальчишку.

– Так это… На совет зовёт. Нынче ночью полнолуние.

– Когда? – терпеливо поинтересовался Дарти.

– Дык, сейчас. Вона дед уже калитку миновал, – и малец кивнул подбородком в сторону окна, где, пересекая двор в направлении центрального дома, задумчиво шагал Алтэй.

– Дед? – не удержался от вопроса, – Ты внук лекаря?

– Агась! – бодро закивал мальчишка, и тут же сдал старика с потрохами – Дед сказал, что травку хорошую сыскал для «пришлой». А староста, как узнал, велел не медлить. Вот меня и прислали.

Травку говоришь… – тихо протянул Дар, бросив на меня озадаченный взгляд, – Так ты не только за нами?

– Та не, – махнул рукой малый, – я именно что за вами, а в соседний дом Тияна послали.

– Ну что ж, Микулка, – решил поторопить юного «гонца», понимая, что не хотел бы оказаться на месте последним, – веди.

Рыжик выслужился с детским энтузиазмом и уже через пару минут мы оказались в той же просторной гостиной, где состоялась наша недавняя «радушная беседа» с Гаури.

На этот раз суровый хозяин дома решил оставить место у камина без внимания, пригласив гостей за большой полированный стол из той самой адагорской древесины, коей славились предгорья «Медвежьей Долины».

Состав присутствующих с нашей последней встречи практически не изменился. Место во главе стола предсказуемо занял Борислав, по правую руку от него, расположились Ратмир, лекарь и наш «драгоценный» Верато, а по левую, как раз напротив разношерстной троицы, оказались я и Дартин. Последнее место рядом с братом пустовало, и нервы, вопреки здравому смыслу, дёрнуло томительное чувство ожидания. «Какова вероятность, что оно для неё?..»

Однако «снежинка» к нам не спустилась. Её кресло за столом импровизированного совета занял сын. Селион явился в гостиную последним и проследовал к указанному Бориславом месту с достойным восхищения хладнокровием. Сейчас этот мальчишка напоминал высшего. Эдакий юный принц, которого с детства учили держать лицо на подобных мероприятиях. Ещё войдя в комнату с идеально ровной спиной, он обвёл взглядом присутствующих, коротко поприветствовав каждого, начиная со старшего Таграура. Удивительно, но на этот раз во взгляде эфильда не читалось, ни робости, ни страха, собственно не читалось ничего, кроме пропитанного достоинством ледяного спокойствия. Нужно отметить, что вторым парень кивнул мне и только потом Ратмиру, что на языке этого не особо дружелюбного малого, вероятно, означало, что тот, сопоставив факты, решил обозначить меня немногим, но всё-таки выше молодого медведя. И, что уж скрывать, этот секундный пиетет пролился на душу настоящим бальзамом. «Вот уж не думал, что мне настолько важно мнение паренька». Последним Иной поприветствовал лекаря и лишь в этот момент его взгляд едва уловимо потеплел. Всё это нехитрое действо длилось считанные мгновения… Но ощущение, что парень не просто претендует на равного, но возможно, им даже является, кажется, посетило всех присутствующих в комнате. Эфильд тем временем быстро проследовал к столу. И тут же по всей комнате, заставив поморщиться даже Ратмира, раскатился густой бас Борислава.

– Ну, коли все в сборе, приступим. Алтэй, что там по нашей гостье?

Старик поднялся с места и, опершись пятернёй о стол, со вздохом оглядел присутствующих:

– Ну, так понимаю, лишних нет. Так что, буду говорить, как есть. Полностью исцелить «пришлую» я не смогу. Прости, парень, – последняя фраза предназначалась Селиону. И на нём тут же предсказуемо скрестились все взгляды. Эфильд проглотил слова лекаря молча, лишь на мгновение прикрыв глаза, так словно услышал внутри звон обрывающейся струны. «Хотя, возможно, это, натянутое как тетива, нечто «лопнуло» именно во мне». Не могу сказать, что был оглушен, но внутренний зверь, мгновенно выпустивший когти, казалось, решил погрузить их в самое сердце.

Однако, – продолжил старик, – травку, о которой толковала твоя мать, я нашел. Стало быть, отсрочка будет.

На этих словах мальчишка всё-таки позволил себе вдохнуть и тут же перевёл взгляд на Борислава.

– И что там с этой травой? – осведомился тот.

– Тут дело такое, «Горицвет» былинка с характером, один раз помогает, второй раз убивает.

– Это как? – подал голос Ратмир.

– А вот так. Сила его в том, что он баюкать умеет. Зараза, что травит Иную мне неведома, нет в нашем мире такой, а если и есть, доселе не встречал. Но цветок тем и хорош, что имени не спрашивает. Он любую хворь усыпляет. А вот надолго, или нет, тут уж одной Фарао ведомо. Правда, так лишь впервой. Глотни второй раз, и цветок истребит сам себя, а вместе с тем и носителя.

– И каков срок? – коротко выдохнул, осаждая внутреннего зверя, – Сколько она продержится?

– Тут я пророчить не буду, – отозвался старик, – уж больно удивительное чудо к нам занесло. Это ж не оборотень. Отвар-то я ей уже сподобил. Приняла, теперь вот спит. А что дальше… – и Алтэй легонько развёл руками.

– От полутора недель до шести месяцем, – резанул слух ровный голос эфильда, который резко выдохнув, поднялся из-за стола и направился к приоткрытому окну, словно ему не хватало воздуха, – но с учетом того, что была большая задержка. Хорошо, если продержится три…

««Три» чего – недели, месяца?» – дёрнулось похолодевшее нутро.

Но парень фразу не продолжил. Устремлённые в ночь глаза будто остекленели, выдернув крылатого в свой одинокий мир, куда ни одному из нас не было дороги.

Алтэй поднялся с места, глянув на Борислава, который мрачной тучей сидел во главе стола, скрестив на груди свои огромные ручищи, и будто бы получив разрешение, направился к пареньку. Крепкая стариковская ладонь легла на напряженное плечо эфильда:

– Я ж не просто знахарь, малый, мы и без травки вона сколько мамку твою продержали. А дальше и того легче будет. Поживёт ещё.

Селион слегка опустил подбородок и коротко кивнул, не глядя на старика.

– А ты зачем про сроки спрашивал, Навадайи? – дёрнул на себя моё внимание Верато, – надеялся, что Иная успеет выносить тебе наследничка?

– Что? – изумился я, не сразу осознавая смысл сказанного.

Гаури привычно оскалился:

– Брось Каил, все мы сейчас думаем об этом. Ну, разве что, многоуважаемый Ратмир может позволить себе не печалиться. Уверен, что даже твой брат имел крамольную мыслишку, дёрнуть у тебя из под носа «невесту». Не даром же он здесь?..

Слова Гаури подорвали меня с места раньше, чем Дартина, который лишь секундой позже оказался на ногах.

– Следи за словами! – прорычал поднявшемуся навстречу блондину.

– Иначе, что?! – сверкнул глазами пума.

– Иначе, придётся выгрызть тебе кадык! – процедил, чувствуя, как река дара сама собой рванула в сторону Верато. Тот предсказуемо отпустил свой, дабы не попасть под пласт чужого давления, и ещё шире растянул гадкую ухмылку. Но Дартин, похоже, веселья не оценил! А потому, умноженная на два густая лавина всё-таки рванула к блондину, раскидывая в стороны обжигающие брызги. Раскат подстегнул ярость! И та, застив глаза, на мгновение затмила разум, пока под сводами гостиной тяжёлым раскатом не шарахнул рычащий бас Борислава:

– Хватит! Вы забыли, где находитесь, уважаемые лорды?!

И только в этот момент я с ужасом подумал о мальчишке. Такая волна силы, сразу с трёх сторон, могла серьёзно навредить лишь двоим, находящимся в комнате, лекарю и эфильду, остальных защищал их собственный дар. И эта мысль, похоже, разом посетила всех, так как, резко сбросив накал, наша пятёрка разом повернулась в сторону окна.

Каково же было моё изумление, когда пред всем честным собранием предстала ошеломляющая картина.

В коконе из огромных прозрачных крыльев, глядя прямо на нас, стоял слегка ошалевший, но совершенно невредимый старик, за спиной которого возвышался Иной. Мальчишка не выглядел разбитым, или подавленным, скорее сосредоточенным. Будто стратег, наблюдающий за боем из укрытия.

– Вот так диво, – изумился лекарь, касаясь переливающегося живого щита, и эфильд, скинув напряжение, мгновенно собрал крылья.

– Интересно, – хмыкнул Борислав, степенно огладив густую бороду, и пристально посмотрел на Алтэя. Тот же, застыв на мгновение, вдруг неожиданно просиял, и, сбросив оцепенение, быстро шагнул к столу.

– Ты видел, старинушка? – обратился лекарь к поднявшемуся Таграуру. – Это же всё меняет!

Глава 26. Неора Лери Варханда

После авранара сил заметно прибавилось, и уже на следующее утро проснулся зверский аппетит. Пума, не поднимающая головы все эти дни, вдруг подала признаки жизни и ярко обозначила свои потребности. А потому Алтэй дал добро на то, чтобы постепенно расширять мой рацион. Думаю, именно благодаря зверю, не желающему долго разлёживаться в постели, к концу третьего дня я уже твёрдо стояла на ногах. Чёрная паутина, успевшая заползти на шею, быстро выцветала, превращаясь в тонкие белые нити, которые, однако, вовсе не планировали исчезать безвозвратно. Яд уснул на неопределенный срок. А я, радуясь небольшому приливу сил, решилась выйти на улицу. Нутро требовало жизни! Желало дотянуться до земли, рождающей буйство летней зелени, и долгожданной свободы. К тому же, мне о многом предстояло подумать.

После того, как Селион побывал на совете, в моей отчаявшейся душе родилась хрупкая надежда на чудо, которого в нашем родном мире просто не могло бы произойти. Но здесь… История, с разрешения Борислава, поведанная лекарем моему сыну, походила на настоящую сказку.

Оказывается на заре времен этого мира у каждой из пяти рас, приведённых в благословенную Арранту, был свой Источник. Некое место, обладающее уникальной способностью восстанавливать силы и исцелять любые недуги. Каждый оборотень имел возможность один раз в жизни совершить паломничество в Святые земли и попросить о чуде. Делали это крайне редко, дабы не тревожить Великую Стихию по пустякам, но страждущим, прошедшим «путь веры», она не отказывала. Однако позже, случилось нечто страшное, о чём из сотен родовых книг были стерты все воспоминания. После этого Богиня не только иссушила четыре из пяти Источников, но и лишила высших права выбора. С тех незапамятных времён и берёт начало пресловутое «проклятие», которое обрекает сильных мира сего «просить» и надеяться на милость.

Единственный уцелевший Источник остался на землях косолапых, но и те, похоже имели неосторожность внести свою лепту в неведомое событие, некогда разгневавшее Небо, так как отныне путь к первородной силе медведям был недоступен.

Что поделать, у любой сказки есть своя тёмная сторона…

Святые земли, считавшиеся ныне «осколком души Фарао», находились высоко в Сонных Горах и были отгорожены от всего мира тремя кругами защиты. Первый из них составляли неведомые твари, которых Алтей именовал сапхарами. Ни суть, ни природу зловещих созданий, старик расписывать не стал, отметив лишь, что те подобны зверям недюжинной силы, обитающим в стаях и обладающим зачатками разума. Водились такие только в ареоле святыни. Она являлась их раем и тюрьмой, не выпуская за пределы «осколка» даже на охоту. Силой они были опасной, но всё же проходимой. При верной стратегии и знании нужных троп не это мешало медведям приблизиться к Источнику. Вторым кругом защиты служил прозрачный барьер подобный тому, что стоит на границе «Медвежьей долины», его называли «Заговорённой рекой», хотя к воде тот не имел никакого отношения. Это была река подлинного дара доминирования, которым Великая Фарао награждала высших. Только мощь и сила этой «реки» многократно превосходила силу избранных оборотней. Она-то и не давала приблизиться к барьеру. Чем ближе медведи подходили к границе, тем сильнее давил неукротимый поток, который в конечном итоге подминал даже высших. Как бы далеко не заходил самый сильный конунг, исход был один – гибель! И участь эта постигала не только медведей, являлись в Сонные Горы смельчаки из других кланов и даже «пришлые», но удача не улыбнулась никому. А потому, затею эту решили оставить и вот уже многие столетия даже не помышляли о возобновлении попыток. Ровно до того самого момента пока мой мальчик не прикрыл одного доброго старика от разбушевавшихся лордов своими чудесными крыльями…

Тут-то и решил вдохновленный сим событием Алтей, что под защитой этих крыльев можно миновать барьер и попасть в «Сонную рощу» – последний круг, о котором упоминалось лишь в ветхих родовых свитках, древности которых могли бы позавидовать даже адагорские исполины, пережившие десятки поколений ныне обитающих в Арранте оборотней. Что ожидало посягнувших на девственный лес, куда вот уже много столетий не ступала нога паломника, было не ведомо. Единственной подсказкой значилось пространное четверостишие, которое, как старую детскую присказку, знал каждый житель долины:

«За шагом шаг ступить во мрак.

Границе грёз задать вопрос.

Забыть свой путь, огонь вернуть.

Увидишь свет, найдёшь ответ».

Разгадать смысл, безусловно, пытались и старцы и мудрецы, выдвигая множество теорий, соревнующихся меж собой в исключительности и невероятности, но, ни одну из них не представлялось возможным проверить на практике. По крайней мере, до нашего прибытия. Теперь же на повестке дня встал вопрос, кто рискнёт попробовать? И, конечно же, первым отозвался мой мальчик.

По мнению сына, нам нужно было лишь направление и провожатый, который разъяснил бы, что делать на месте, ведь мы вполне могли бы добраться лётом, прихватив с собой того, кого дадут в помощь. Однако Борислав быстро осадил сей благородный порыв, объяснив, что если бы всё было так просто, то те немногочисленные маги, которые всё-таки имелись в «Медвежьей долине» и обладали способностью к кратковременному полёту, уже давно были бы у Источника. Но Богиня скрыла все вольные тропы к заповедной земле, в том числе и небесные. «Осколок души Фарао» не возможно было найти с воздуха, так, словно сама матушка-природа прятала его за неведомую грань пространства, предлагая всего одну единственную лазейку, некий «путь веры», который стелился исключительно по земле. И именно на нём подстерегали все вышеупомянутые опасности. Правда и отказывать Селиону Таграур не стал, слишком уж велик был соблазн впервые за столько столетий рискнуть подобраться к Источнику, а потому, велел снарядить группу, которая через несколько дней намеревалась выдвинуться в сторону гор.

Лордов медведь пригласил, полагаю, из любопытства. Вероятно, желая проверить, не тонки ли поджилки у молодой элиты. Готов ли кто-то рискнуть собственной жизнью, чтобы добраться до древнего средоточия силы?.. И нужно отдать должное оборотням, на поход согласились все. Не думаю, что для большинства причиной было желание поправить моё здоровье, скорее уж в крови мужчин клокотало тщеславие, замешанное на любопытстве и жажде лидерства.

Именно это нашёптывал разум, когда миновав лестницу и длинный коридор, я наконец-таки попала в сени. Здесь было много света, стелившегося из больших потолочных окон, пахло древесиной и скошенной травой. Дом был нагрет летним солнцем, к которому так стремилось нутро. И я, зажмурив глаза, легонько толкнула дверь, чувствуя, как дивный коктейль природных ароматов заструился в самую глубь лёгких.

На улице было тихо, если не считать странного скрежета, доносившегося с заднего двора, и по-летнему знойно. Надел старосты оказался на самом краю деревни, практически на отшибе и это было той самой чудесной особенностью, в которой так нуждалось ослабленное тело. После двух изнурительных недель, когда сознание то и дело норовило уплыть за грань, не хотелось ничего, кроме тишины, покоя и тёплой благодати леса. А ещё стянуть с себя достаточно плотное бархатное платье, казавшееся неуместным, во всём этом, дышащем свободой великолепии. Однако ничего другого у меня не было, да и оно, к слову сказать, не являлось моим. Ещё по прибытии в деревню наряд занёс лекарь, и пригодился тот лишь однажды, когда я решила спуститься в гостиную… После же, то в бреду, то в полузабытьи, то в редкие минуты пробуждений я вполне обходилась хлопковой сорочкой. Занятно, но в деревне было некое подобие водопровода, которым в Притали могли похвастаться только большие города, и потому скромная купальня нынешним утром порадовала не только тело, но и душу.

Стоять на пороге хотелось вечность, но пума требовала движения, а потому, ещё немного понежившись в объятиях тёплых ласковых лучей, я всё-таки решилась пойти на поиски источника едва различимого скрежета.

На заднем дворе, прокручивая ручку ворота над зёвом широкого колодца, трудился Ратмир. Медведь стоял у каменного борта ко мне спиной в одних холщёвых штанах и, упершись коленом в обтёсанный край, накручивал на деревянный цилиндр цепь, тащившую из тёмных недр скрипучее ведро. Рядом на низенькой тележке стояла внушительных размеров бочка, куда, вероятно и сливалась добытая вода.

Площадка была открытой, и солнце с усердием поливало лучами широченные плечи и мощную спину, желая украсить дополнительным загаром и без того смуглую кожу, под которой перекатывались тяжи литых мышц. И это весьма завораживающее зрелище отчего-то заставило замереть.

Медведь не увидел меня, а скорее почувствовал, и, выхватив очередное переполненное ведро, неожиданно обернулся, наградив лукавой полуулыбкой:

– Доброго здравия, Неора!

– Доброго, – неловко кивнула, наблюдая за тем, как вода отправляется в бочку, а ведро обратно в чернеющую глубину.

– Как чувствует себя наша драгоценная гостья? – Ратмир вновь потянул ручку ворота, стараясь при этом не обделить меня своим вежливым вниманием.

– Гостья чувствует себя намного лучше, благодарю! – решила подойти ближе, дабы наша беседа не выглядела как перекличка.

– Я рад, – бодро отозвался медведь, – голодна?

– Нет, – невольно улыбнулась маленькой заботе, – Алтэй разрешил отварное мясо. Не знаю, кто готовил, но из-за дивного сочетания приправ получилось не только сытно, но и вкусно.

– Я… – пожал плечами мужчина.

– Что?

– Я готовил.

– Оу, – только и смогла изречь, глядя, как расползается в ширину белозубая улыбка косолапого.

– Рад, что понравилось.

– Да, эм… Действительно вкусно. Благодарю!

– То ли ещё будет… – промурлыкал улыбающийся искуситель, и с каким-то ироничным пристрастием оглядел мой закрытый наряд, – Не жарко?

– Жарко, – созналась в очевидном, – но другого у меня нет.

– А если бы был, носила бы?

– Не поняла?..

Медведь поставил ведро на бортик и всей широтой своего шикарного загорелого торса развернулся ко мне:

– Глянешь на тебя и становится ясно, что дева не из простых. Не знаю, как в твоём мире, а в нашем за пределами долины аристократия сарафанов не носит. Вот тебе и принесли то, что будет соответствовать. Угодить хотели. Мы редко в такое рядимся, только по необходимости, потому выбор не велик. Но не переживай, платье дорогое. Вся отделка креплений из литого золота и драгоценного камня тонкой огранки, а ткань – тяжёлый торийский бархат лучшего качества.

– Чувствую, что тяжёлый, – невольно хмыкнула, красноречиво обозначив, как отношусь ко всей этой неуместной роскоши.

На что Ратмир вдруг громко расхохотался:

– Да не уж то?.. Не уж то сменила бы всё это на сарафан?

На столь заразительный смех само собой потянуло улыбнуться:

– Ты даже не представляешь, с каким удовольствием!

– Значит, прав был Алтэй, – отсмеялся медведь.

– Прав в чём?

– В том, что нравы у вас иные, – и косолапый вновь бросил ведро в колодец.

– Может, и иные, – пожала плечами, наблюдая за тем, как махнув смоляными кудрями, мужчина вновь принялся за работу, – мне пока не ясно… А зачем столько воды? В доме ведь есть подвод и в купальню, и на кухню.

– Это-то? – кудрявый слил в бочку очередное ведро, – для бани. Туда речная вода не годится. А вот колодезная или родниковая в самый раз. Это для тебя, Неора.

Моё имя медведь произнёс особенно тепло, будто хотел отогреть замёрзшие буквы мягким дыханием, и это невольно смутило.

– Для меня?

– Алтэй говорит, что банька после такой хвори лучшее лекарство. Да и парнишку твоего пора побаловать. Они с барсом за три дня столько дров накололи, на полгода хватит.

– С барсом? – вопрос вырвался непроизвольно, но его хватило, чтобы с лица медведя стекла лучистая улыбка.

– С ним самым, – последнее ведро было плюхнуто в бочку рак резко, что вода пошла краями, заставив меня отскочить в сторону.

– Похоже, перебор, – постаралась улыбнуться, пряча внезапно возникшую неловкость.

– Перебор?.. – хмыкнул кудрявый, скатив с языка забавное слово, – это верно. Показать тебе баню?

После столь неожиданной реакции Ратмира, оставалось только примирительно кивнуть и последовать за широкоплечей фигурой в сторону внутреннего двора.

Шли мы не долго, в полном молчании. Не сказать, что молчать было тяжело, но на задворки сознания уже свалился немой вопрос. «Почему?» Вряд ли медведь успел проникнуться ко мне столько сильными чувствами за пару коротких встреч, чтобы испытывать ревность… Но импульс казался весьма однозначным.

– Ратмир, – решилась спросить, когда мы остановились у добротной деревянной постройки с узким окошечком под крышей, – почему ты решил «побороться за моё расположение»?

– Вот так сразу? – вновь улыбнулся мужчина, подкатив бочку к стене у крыльца, – В лоб, без ужимок и хитростей?

– А почему нет? – шагнула в тень козырька, дабы спрятаться от теперь уже не очень дружелюбных лучей и почти уткнулась носом в широкую влажную грудь. Пришлось задрать голову. После ослепительного солнца огромные карие глаза в оправе пушистых ресниц показались практически чёрными. Медведь смотрел не мигая, широко раздув ноздри, так словно желал побольше втянуть какого-то приятного аромата. «Красив» – отстраненно отметило сознание, тронув в душе что-то тёплое и даже родное…

– И то верно, – немного помедлив, отозвался мой собеседник, стараясь справиться с лёгкой хрипотцой внезапно тронувшей голос. – Видишь ли Неора, «Медвежья долина» всегда славилась своими крепкими воинами не только потому, что матушка природа наградила нас недюжинной силой, но и потому, что тех самых воинов, здесь много… А вот женщин у нас на пересчет. Ты, наверняка, заметила, что за всё время пребывания в нашем доме к тебе не заглянула ни одна женщина. Не у каждого очага есть своя хозяйка. По численности в нашей популяции, на одну самку в среднем приходится три-четыре самца. Ты уж прости, что я так вольно, но каков вопрос, таков и ответ. Стая не приветствует полигамию. Так не принято. Пары создаются раз и на всю жизнь. Но за избранницу мы привыкли бороться. Чтобы обрести счастье семьи, мало хотеть, нужно быть достойным этого. Великая Фарао не зря направила вас в деревню. Возможно, это мой шанс. Ещё тогда, у околицы, когда твой сын привел тебя к нашему порогу, я почувствовал тонкий аромат… Твой аромат. И хочу сказать, что пахнешь ты изумительно. Мой зверь ластится к тебе, так как прежде не ластился ни к одной женщине и лишь неимоверным усилием я держу его в узде. Но не только это украло мою душу, «пришлая». Плоть, так или иначе, всё же можно обуздать. Меня покорил твой малый. Не буду расписывать достоинств это юноши. Но если ты смогла воспитать такого, великое счастье, побороться за женщину, рядом с которой твои дети будут обретать подлинное благородство.

– Не я воспитала Селиона, – ответила жестче, чем хотелось, прибывая под впечатлением от услышанного, – его воспитала жизнь! Я просто была рядом.

– О том-то и речь, краса ненаглядная, – усмехнулся медведь, – о том-то и речь.