Читать онлайн Другие. Возрождение легенды бесплатно

Предисловие

Каждый пишет, как он слышит.

Каждый слышит, как он дышит.

Как он дышит, так и пишет,

Не пытаясь угодить.

Булат Окуджава

Данная книга является художественным произведением.

Все имена, персонажи, места и события выдуманы,

либо использованы условно.

Это второй роман трилогии "Другие", рассказывающий о дальнейших событиях в жизни Другой Ксении Хрумовой.

Пролог

Выйдя на темную платформу из пригородной электрички, Нина ощутила смутное беспокойство. Как обычно, мерцал неисправный фонарь над переходом через железнодорожные пути. Как всегда, она поздно возвращалась домой после работы.

Привычно растянулась немногочисленная вереница людей, вынужденно пересекающих по вечерам густеющую с каждым шагом широкую лесополосу. Последний автобус уходил за полчаса до их прибытия на родную станцию.

Нина инстинктивно пошарила рукой в кармане летней ветровки. И, не найдя металлического баллончика, остановилась, чтобы поискать его в сумке. Ну, вот, точно. Сама переложила утром, перед тем как зайти в метро, и забыла.

Нина обрадовалась, обнаружив на дне подаренную Ваней перцовку. Теперь можно идти и не бояться. Закинув на плечо ремешок вместительной женской сумки, девушка пружинисто зашагала в сторону темнеющей лесной громады.

Идти быстрым шагом было минут двадцать. Скоро она устало кинет на пуфик свою вечную кожаную спутницу и пойдет мыть руки. А Ваня, привычно чмокнув в щеку, скажет, что ужин еще теплый, и они тихо сядут у маленького кухонного столика под ярким светом люстры-абажура.

Нина любила свет. И тепло. Если бы не треклятая работа, она бы все вечера проводила дома с Ваней и его маленьким сынишкой. Но жить молодой семье хотелось не только счастливо, но и богато. Хотя какое тут богато?! По-человечески, нормально хотелось жить, а не еле сводить концы с концами. Вот и моталась Нина каждые два дня подряд в Москву за длинным рублем. Ваня ведь на птицефабрике зарабатывал не много, сильно не разгуляешься. Впрочем, ни на гражданского мужа, ни на свою долю Нина не роптала. Она сама сделала выбор, и он ее абсолютно устраивал.

Ваня был хозяйственным, ответственным, а главное, непьющим мужчиной. Дома Нину ждали, любили и ценили. Игорек – Ванин ребенок от первого брака – души в ней не чаял. И даже недавно начал называть мамой.

Ей вдруг нестерпимо захотелось обнять этого маленького человечка, и девушка прибавила ходу. Тем более, она заметила, как ее уверенно нагоняет незнакомый паренек.

Снова накатило непонятное беспокойство. Нина обернулась, чтобы посмотреть на попутчика волшебным зрением, через туман, и в этот самый момент незваный провожатый обернулся волком.

Часть первая «Возвращение»

Глава 1 «Защита»

На встречу с Великим белым волшебником всея Руси Игорь ехал с легким сердцем: наконец-то, в его душе поселилась спокойная решимость. Он долго думал, переживал, мучился. И понял.

Ему не нужны новые объяснения или убеждения. И чужды оказались методы его родной организации. Их можно оправдать, признать разумными, но мириться с ними Игорь Морозов больше не хотел.

Пока рядом был Степан, старший товарищ, наставник, все казалось правильнее и проще. Сейчас же никто не мог повлиять на направление мыслей молодого волшебника; и они убегали всегда не в ту степь, как неодобрительно подмечал Весемир – тот самый Великий, которому Игорь решился объявить о своей отставке.

Весемир был авторитетом для многих: для своих и чужих. Даже, наверное, для главы Совета Особых, Святогора. Но только не для Морозова.

Год назад шеф спас ему жизнь. И предотвратил страшную войну между белыми и черными магами. А еще он сдержал слово, данное врагу. Самое время падать ниц и петь осанну. Однако именно та история и отвернула Морозова от дела Света, каким его видели Дети Дня. Они должны были защищать людей и свой взгляд на законы волшебства от действий Ночных колдунов и ведьм, а вместо этого играли с ними в поддавки.

– Спасибо, что приехал, – сказал шеф Игорю в дверях своего кабинета, – пойдем-ка прогуляемся.

Хмурое небо смущало Игоря еще на пути сюда, в штаб-квартиру, тем более что оделся он весьма легкомысленно – светлые джинсы и белые тряпичные кроссовки под грядущим ливнем абсолютно точно превратятся в посеревшие в крапинку обноски.

Конечно, Весемир может позволить себе воздвигнуть вокруг невидимую сферу, только зачем тратить волшебные силы без реальной необходимости? Ничего нового они друг другу не скажут, а переливать из пустого в порожнее можно и здесь, в просторном, необычном кабинете начальника.

– Сейчас дождь пойдет… – Пусть не очень настойчиво, но Игорь все же попытался разубедить шефа в его желании противостоять стихии.

– Не пойдет, – уперся тот. – Идем.

Разбогатевший летней зеленью Тверской бульвар потемнел заметно больше, чем в тот момент, когда Игорь заходил в старинный особняк, занятый под штаб. Небо стало ниже. И ветер усилился. Только слепой мог не замечать надвигающейся грозы. Морозов непроизвольно поежился.

– Я знаю, что ты собираешься сказать, но прошу сначала выслушать меня.

Игорь понимал, легко не будет, поэтому условие Весемира его не удивило. Что ж, пусть говорит. Вряд ли начальник найдет, чем сейчас сможет зацепить его – свое решение, взвешенное и непоколебимое, он вынашивал долго. Игорь едва заметно кивнул шефу и тот продолжил:

– В начале года в нашу канцелярию поступило странное обращение. Заявитель сообщал о том, что подвергся атаке волчьей стаи. Атаке не физической, магической: его не покусали, не порвали… Вытянули часть Силы и сбежали так же молниеносно, как появились.

– Спугнул кто-то? – искренне заинтересовался Игорь.

– Мы тоже так подумали сперва… Через три недели мне сообщили об аналогичном нападении. И снова забор Силы у жертвы без летального исхода.

– Оборотни-гуманисты?

– Что-то в этом духе. – Весемир недовольно кивнул. – Было предположение, что щенки забавляются, которые еще крови не пробовали. С них и начали проверку. Оказалось, не они. И самое интересное: как мы стали оборотней трясти, атаки участились. Странно, правда? А через три месяца как будто совсем прекратились. Была надежда, что одумались. Но нет – просто затаились.

– В итоге-то изловили же?! – Игорь настолько был уверен в положительном ответе, что, по правде сказать, недоумевал, зачем шеф рассказал ему эту историю.

– Нет. Пока не смогли. – Удивил его Весемир.

Великий поднял палец к небу, сверяя собственные ощущения с переменчивой погодой и надолго замолчал, о чем-то задумавшись. Неспешная прогулка грозила затянуться на неопределенное время. Вдруг, как будто вспомнив о текущей беседе, шеф белых продолжил:

– Всего за полгода совершено пять нападений. Точнее, нам известно о пяти. Возможно, кто-то не стал заявлять о произошедшем. Все жертвы ведь разные, могли всерьез испугаться или не поверить в нашу способность помочь. Не выявленные самоучки о Детях Дня ещё просто еще не знают. Не имеют представления, что их есть кому защитить. В общем и целом, ситуация нетривиальная…

– Уверен, вы найдете возможность ее разрешить самым оптимальным образом, – сам того не желая, Морозов вложил в свою интонацию чуть больше иронии, чем было нужно. Его слова прозвучали неприкрытой издевкой над Великим. Но тот словно бы не заметил колкости молодого мага.

– Не я, не мы, а ты. Ты найдешь.

– Нет, уж увольте, – категорично заявил Морозов. – Вы сказали, что знаете, зачем я приехал. Думаю, вы также понимаете, что я не изменю свое решение.

– Даже если я скажу, что без твоего вмешательства кто-то погибнет?

– В Москве каждый день умирают десятки, а то и сотни людей. Не надо давить на мою совесть.

– Ты не хуже меня знаешь, что гибель некоторых Других может запустить маховик необратимых последствий. – Весемир остановился рядом с пустой скамейкой и, недолго думая, уселся на нее.

Вот они и пришли к болезненным объяснениям. Игорь помедлил немного и опустился рядом.

– Не вижу смысла пытаться потушить пожар чайной ложкой, – скептически произнес он. Но муха сомнения по тарелке его ума уже поползла. Если он действительно может помочь, если его усилия способны сохранить чью-то жизнь…

– Сможешь сказать это в глаза, например, сыну Степана?

– При чем здесь он?! – завелся Игорь.

Весемир загадочно повел головой.

– Он человек. Обычный мальчик, – запальчиво рассуждал вслух Морозов. – А описанная вами стая нападает на волшебников. Правда, полагаю, не очень сильных…

Глава Детей Дня снова кивнул:

– На слабых, не состоящих у нас на службе. Живущих, по большей части, обычной, человеческой, жизнью. У них есть дети и любимые. И они абсолютно беззащитны перед потерявшими всякий страх выродками. Аналитики составили для меня список будущих возможных жертв нападений, там больше двухсот фамилий. Мы не можем приставить охрану к каждому. Я просмотрел пока вероятностные линии первой тридцатки. У двоих из них присутствует угроза жизни в ближайшее время. Связано ли это с загадочной стаей? Не факт. Но в случае твоего включения в дело, такая вероятность заметно снижается. О чем это может говорить, как ты думаешь?

Морозов сделал вид, что не услышал вопроса пока еще своего шефа.

– Игорь, ты должен их спасти, – сказал Весемир. Он нажал на слово «должен», будто его подчиненный и впрямь обязан защищать всех и вся. Это злило.

– Я не нанимался нянькой всем непутевым белым волшебникам!

– Правильно, ты нанимался сторожем, который будет защищать людей и наш мир от потерявших рамки дозволенного Ночных выкормышей.

– Только очень избирательно!

– Обещаю, если ты поймаешь для меня эту стаю, никто из ее участников не избежит расплаты.

– Чего вдруг? – продолжил дерзить шефу Морозов.

Но тот снова не повел и бровью:

– Они бьют нагло, с вызовом. И в то же время точечно, выверено, чтобы не попасться. Стало быть, понимают, что делают и зачем. Каждое нападение, как плевок в лицо Детям Дня…

– Вам лично, скорее? – больше констатировал, чем спросил Игорь. И попал в точку.

Глава 2 «Надломленный, но не погибший»

Возвращение к реальной работе спустя почти год фактического простоя одновременно пугало и радовало Морозова. Переживать потери лучше деятельно. Нужно обязательно чем-нибудь занимать себя, чтобы не сойти с ума. К сожалению, Игорь понял это только сейчас.

Первые полгода после гибели наставника и друга, он провел в уединении и апатии, все глубже и глубже загоняя себя в депрессию. В штабе за тот период как будто ничего не изменилось. Разве что появилось несколько новых лиц, да переобустроили дежурку. А в остальном все было, как и прежде. Только за столами Игоря и его бывшего напарника Степана теперь сидели совсем другие Другие.

Долгожданное появление в штабе на Тверском получилось совсем не таким, как ожидалось. Оперативником Морозов работать не мог в силу обстоятельств, других выдающихся магических талантов не имел. Сидеть перебирать бумажки и регистрировать происшествия было тягостно. Молодой белый волшебник подумал некоторое время и решил не рубить кошке хвост по частям, а раз и навсегда прекратить свои мучения.

Стая, донимавшая Детей Дня, заставила Игоря собраться и вернуться в дело. Начал он с изучения досье на пострадавших. Звучит, конечно, странно – обычно досье бывает на подозреваемых в чем-либо, но за неимением оных стоило поискать какие-нибудь зацепки с обратной стороны.

– Как здорово, что вы вернулись, Игорь. – Неожиданно улыбнулась ему глава Аналитического отдела, когда Морозов пришел к уважаемой даме за информацией. Обычно она бывала очень сдержанной. Игорь невольно улыбнулся в ответ.

– Рад вас видеть, Наталья Павловна, – искренне сказал он.

– Весемир попросил меня подготовить для вас анализ по неуловимой стае. К сожалению, обнадежить особо нечем. Никаких совпадений с нашей базой данных. Ничего общего между жертвами, кроме двух факторов: самые низшие ранги по уровню Силы и официальный статус безработных волшебников. – Глава аналитиков протянула ему толстую увесистую папку.

– А в человеческом мире их ничего не связывает? – спросил Морозов, принимая собранные дела. – Место работы, хобби, районы проживания? Или места происшествий.

– Разумное предположение. Но нет. Это мы проверили во вторую очередь.

– То есть шеф поручил мне практически нераскрываемое дело? – Кисло ухмыльнулся Морозов. – Чтобы я не увольнялся как можно дольше… А там, глядишь, и передумаю…

Наталья Павловна посмотрела на молодого коллегу с уважением. Он заметно повзрослел и заматерел с тех пор, когда она видела его в последний раз.

Было это сразу после Нового Года, и собрались они тогда по совсем не радостному поводу – прошло ровно полгода с момента убийства Степана. Каждый из пришедших к нему на могилу, несомненно, любил легендарного волшебника, хотя жизнерадостный балагур играл в их судьбах такие разные роли.

Для Весемира он был кем-то вроде помощника, лучшего сотрудника, решительного и смелого оперативника. Наталья Павловна Палей ценила в Степане умение слушать и не рубить с плеча. А Игорь потерял в его лице опору. Друга, у которого можно попросить совета.

Единым для всех было то, что его ужасно не хватало. Встретившись у высокого деревянного креста, едва торчащего макушкой над объемным сугробом, белые маги и волшебницы воздержались от громких речей и высокопарных слов. Тихое шуршание снега под ногами и затаившийся, словно замерший мир создали непередаваемую атмосферу грусти и эмпатии. Палей посмотрела тогда на сникшего, исхудавшего Морозова и не нашлась, что можно сказать, как поддержать. Поразительно было и то, что потерянный, осунувшийся Игорь не хотел, чтобы его жалели – это читалось в его позе и взгляде. Хотя выглядел он именно так: без слез не взглянешь.

– Весемир, боюсь, мальчик может не выдержать, – уже в штабе Палей указала шефу на то, что прекрасно видели все.

– Что я могу сделать? Со мной он отказывается разговаривать.

Морозову нужна была встряска, какая-нибудь цель, ради которой стоит барахтаться и просыпаться по утрам. Внутренний стержень не позволял ему распуститься и отчаяться окончательно, но и помочь вылезти из странной дремы не мог. Игорь полюбил сумерки, благо зимой темнеет рано. Как только серая мгла опускалась на город, его как будто что-то гнало из уютной квартиры. Он шел бродить по пустеющим улицам и аллеям ближайшего парка, думал, много думал: что бы сказал об его самоуничтожении Степан, что происходит в данный момент в штаб-квартире, наконец, как дела у их врагов. Как им живется после совершенных преступлений, хорошо ли спится? Игорю, вот, совсем не спалось ночами. После всего пережитого в нем умер идеалист, а циник, или какая другая ипостась появляться не торопились. Так он промаялся до весны. В марте Весемир начал чаще и чаще напоминать о себе и оставленной поневоле службе.

В комнате оперативников было шумно и дымно. А если бы Игорь был сам с собой честен – неуютно. Именно для него. Он, как отрезанный ломоть, чувствовал себя здесь чужим. Зашел, помялся, почесал затылок и побрел куда глаза глядят в обнимку с серой папкой-скоросшивателем.

Из всего состава Детей Дня его сейчас особо не тянуло ни к кому. Меньше всего отторжение вызывали пожилые сотрудники (они почти всегда все понимали без слов) и наивная, еще открытая молодежь. Например, последняя ученица Степана – Юлечка.

В Научно-исследовательском отделе сошлись оба этих проявления. Юля проходила там практику, а Всеволод Михайлович Коровин – руководил подразделением.

Субтильный старичок-интеллигент встретил Морозова с распростертыми объятиями. К счастью, и свободный стол нашелся – одна из сотрудниц Коровина недавно ушла в декрет. Юля сообразила для Игоря чаю, и он открыл собранное аналитиками досье.

Жертв, на первый взгляд, действительно не объединяло ничего, кроме озвученных Палей признаков. В список из пяти человек входили четыре мужчины и одна женщина, все разных возрастов и профессий. Самым молодым из них был двадцатипятилетний работник букмекерской конторы Станислав Сергеевич Кислов. Худой, даже тощий, очень высокий, он смотрел с фотографии на Игоря своими черными глазами-угольками. Поможет ли Морозову то, что аналитики прикрепили к каждой анкете снимок пострадавшего, оставалось только гадать, но он оценил проделанную коллегами работу.

Следующим подвергся нападению семидесятилетний школьный учитель из Ступино Московской области. Андрей Степанович Якин. Седовласый, щуплый, небольшого роста. С хорошо различимыми паутинками морщинок в уголках глаз. Дед-живчик, как про себя прозвал его Морозов, удивил молодого мага своим хобби. Преподаватель физкультуры в свободное от работы время строчил стихи. Светлые, не очень талантливые, но, совершенно очевидно, искренние. Морозов наскоро пролистал подборку. Якин писал о войне, России, березках. В его блекло-голубых глазах как будто отражалось чистое небо средней полосы.

В отличие от неприятного, скользкого взгляда третьей жертвы – Алексея Игоревича Старикова, программиста не самой известной московской компании интернет-провайдера. Сальные, слегка взлохмаченные черные волосы делали его похожим на карикатурный образ задрота-компьтерщика, питающегося исключительно чипсами с газировкой и замышляющего, каких бы злобных вирусов запустить наивному клиенту, обратившемуся к нему за услугами.

Беззвучно отругав себя за мысли недостойные белого волшебника, Морозов поскорее взял досье на четвертую жертву. Рослый, крепкий мужчина на фото был одет в клетчатую рубашку и рабочий комбинезон. Мастер-оконщик с самой популярной русской фамилией Иванов звался Вадимом Семеновичем, был тридцати девяти лет отроду и жил с мамой в Ногинске.

Последней шла пятидесятидвухлетняя швея, Анна Александровна Штеер. Женщина, судя по фото, строгая, серьезная, улыбающаяся не часто. «Согласен, – подумал Игорь. – В Люберцах не сильно поулыбаешься». Возможно, это в нем говорил личный неприятный опыт общения с местной молодежью. Глаза, кстати, у женщины были добрые, понимающие.

Объединять несочетаемое показалось Морозову глупым и бесперспективным занятием, поэтому он решил сконцентрироваться на волшебной сути изучаемых.

Седьмая ступень – самая последняя в классификации рангов магов и колдунов – обычно предполагала, что выпускник Центра Подготовки Других, скорее всего, откажется от службы в Детях Дня или Детях Ночи. В последнем случае это верно с большей вероятностью. Кому понравится быть в конце шеренги уважаемых и почитаемых? Правильно, никому. А самолюбивые Ночные воспринимают подобное положение особенно болезненно. Впрочем, и среди белых магов достаточно велико было число отказников – тех, кто решил не менять привычную жизнь ради сомнительных преимуществ.

Бытовая магия им разрешалась без ограничений, способности предвидеть работали как у людей с очень хорошей интуицией. В случае необходимости они даже могли обратиться за помощью или защитой в официальные органы магической власти. Но при этом были не вправе применять заклинания к другим волшебникам или людям.

Морозов вспомнил, как по поводу уровней Степан сразу сказал ему, что без усилий и ежедневных тренировок пятая ступень – его потолок. Игорь воспринял информацию как вызов и довольно скоро достиг достойного четвертого уровня. Теоретически, на пике своих возможностей, он мог запрыгнуть еще на ступеньку выше, но, откровенно говоря, сам уже в это не верил.

Во время работы оперативником его способностей, усиленных амулетами, артефактами и наложенными целителями защитными заклинаниями, Морозову хватало за глаза. Теперь же, после всего пережитого, он сам не знал, чего ожидать от собственного организма. Зато, как никто, понимал неприятное ощущение никчемности, испытываемое только начинающими свой путь слабыми волшебниками.

Глава 3 «Добро иногда возвращается»

Подходящую для охоты кандидатуру нашли спустя примерно три недели после крайнего нападения. Волшебница, ведущая вполне человеческий образ жизни, работала в магазине одежды неподалеку от нашего офиса. Жила, правда, в тридесятом царстве – небольшом поселке близ станции Холщёвики Истринского района. Ехать не ближний свет. Но тем лучше. Босс предупреждал, что еще одна акция в черте города, и он за себя не ручается.

Вести объект поручили самому неприметному магу – Артему. Глядя на него, девушка никак не должна была заподозрить в нем волшебника. Скрывать свою непростую суть от более слабых чародеев я учила каждого участника команды охоты, но не всем это давалось одинаково хорошо.

У Артема был талант «невидимки». Непримечательная внешность делала его незаметным в толпе для обычных людей. А успехи в учебе позволяли оставаться неопознанным и среди некоторых Других.

Идея прокачивать именно этот скилл была мною позаимствована у Великих наставников – Юрия и Вука Йовановича – и приносила в последнее время заметную пользу.

Волшебники из противоборствующей нам магической организации, называемой Дети Дня, всячески старались поддерживать на улицах свой порядок. Они были в силе. И большинство моих соратников опасались нарушать Закон.

Дети Ночи, к коим отношусь и я вместе с моими необычными подопечными, прошлым летом потеряли в противостоянии с силами света своего лидера, могущественного мага Платона, чем были значительно обескровлены. И даже, в некоторой степени, ущемлены в правах. Но воинствующую суть темных колдунов и колдуний, ведьм, оборотней и прочей нечисти, как выразился тогда про нас Весемир – предводитель Дневных, или по-другому, белых волшебников – не давала покоя. И мы нашли для нее действенный выход.

Отчасти жестокий, но в каком-то смысле гуманный: отлавливали по одному белых представителей магического сообщества, не использующих свой дар в полной мере, и забирали у них лишнюю энергию.

Мы вышли из электрички и пошли вместе с редеющим людским ручейком к лесу, отделявшему станцию от поселков. Наша компания, состоящая из троих парней и молодой девушки, не вызывала ни у кого подозрения. Артем ехал и шел от нас отдельно, не теряя из вида будущую жертву.

Углубившись в лес, мы постепенно разделились и «перекинулись». Дальше дело техники: отсечь объект от общей массы и хорошенько напугать.

Все получилось даже проще, чем обычно. Одинокая путница задержалась у кромки насаждений, и основная группа ушла далеко от нее.

– Начинай, – крикнула я мысленно Артему через туман.

Превращение человека в зверя – неприятный процесс. Как для самого перекидывающегося (в силу ощущений), так и для нечаянного свидетеля (в силу открывающегося зрелища).

Тонкий, нечеловеческий, слух донес до моего уха испуганный возглас жертвы.

Ну, понеслась!

Продираясь сквозь нечастый кустарник и перепрыгивая поваленные временем деревья, девчонка убегала от Артема, загоняя себя в ловушку. Нам удалось довольно быстро направить ее в нужную сторону – подальше от тропинки.

– Что, по беспределу решили пойти, а, молодежь? – грозно и в то же время как-то весело спросил возникший словно из ниоткуда мужчина.

Он появился точно между мною и жертвой, которая так удачно споткнулась об торчащий из земли корень и почти упала. Маг, сильный, черный, загородил собой девчонку. Но и мы не пальцем деланные! Не уберется с дороги по-хорошему, укатаем и его.

Я шкурой ощущала охотничье возбуждение моей стаи, тихо порыкивающей за спиной. Ох, не поздоровится мужику, если не уйдет по доброй воле… И мне почему-то показалось, что он не уйдет.

– Вам-то какая разница, уважаемый? – бросила я ему, в прыжке трансформируясь в человека.

Мага мое преображение ни капли не удивило. Как и преследуемую нами добычу. Тут все про всех уже всё поняли. А если не всё, то главное – в лесу, посреди накрывавшей землю ночи, встретились Другие: шестеро черных и одна белая молодая волшебница. Практически моя ровесница.

– У меня дочка почти как она, – спокойно ответил мужчина.

– Думаете, стоит за нее впрягаться? – Я махнула головой за спину визави. – Масть ее не смущает? Они наших не жалеют.

Мужчина задумался.

– Ты права. Не жалеют. Но я не дам тебе сделать то, что ты собираешься.

Я посмотрела на ауру мага через туман. Решимость. Ни зла, ни страха. Небольшое волнение и непоколебимая решимость.

Впервые за долгое время во мне шевельнулось сомнение. А потом я заметила маленький всполох радости в зеркале его души. Да, он же издевается! Думает, мы считаем его уровень силы и не полезем на рожон. Вот тут, вы, дяденька, промахнулись. Дерзость и молодость – наше все.

И все же я решила дать ему последний шанс:

– Никто не собирается ее убивать. Не лезьте не в свое дело, – с напором проговорила я. – Уходите.

Мои ученики полукругом обступили мага, ближе подбираясь к жертве. Я незаметно приготовила на пальцах левой руки старую добрую заморозку, а правой хотела активировать энергетический щит. Но не успела.

Тень ухмылки мелькнула на его лице в лунном свете. И в ту же секунду черный маг оказался рядом со мной. Передвигаться с такой скоростью способны вампиры. А еще волшебники и колдуны, находящиеся в параллельной, туманной реальности.

Если он действительно скользнул в туман, приблизился ко мне и вынырнул обратно в долю секунды, значит я его сильно недооценила. Что немудрено. По его ауре, подернутой дымкой, надтреснутой, как будто заново формирующейся, но какой-то подспудно знакомой, невозможно было точно определить ранг и способности. Совершенно явно было одно – он не имел магической регистрации. Ни постоянной, ни временной.

То, что произошло дальше, поразило меня еще сильнее. Мужчина с размаху ударил меня наотмашь по голове. Словно шашкой по диагонали рубанул молодое деревце пополам – я рухнула, как подкошенная. Чего-чего, а физического рукоприкладства от сильного волшебника ждешь меньше всего…

Рука у него была тяжелая. В глазах ненадолго потемнело, и мир потерял резкость. Я глубоко вздохнула, пытаясь одновременно вернуть концентрацию и подавить гнев. Ярость – плохой советчик в опасной схватке. А противник нам, судя по всему, достался действительно серьезный.

Оказавшись временно поверженной, я первым делом обратила внимание на обувь. Как шутили в юности над неудачливыми бойцами мои знакомые футбольные хулиганы после уличных драк: «Успел шузы рассмотреть?» Вот я успела: хорошие туфли, дорогие, итальянские. Отец такие носил.

Зарычали волки. Мужчина инстинктивно отступил на несколько шагов назад. Я осторожно помотала головой, стряхивая налет удивления и остатки боли. Уперев руки в землю, собралась подниматься. И как в замедленной съемке увидела кинувшихся мне на помощь учеников. Ни секунды не сомневалась в том, что они не оставят наглость незнакомца неоплаченной.

Только добраться до нас с противником у них не было шансов: пришлый маг накрылся прозрачным куполом вместе со мной. Тряся ушибленными о барьер мордами, они напряженно заходили вдоль невидимой границы.

Значит, дуэль. «Надеюсь его воспитание не позволит ему напасть до того, как я встану», – мелькнуло у меня в голове. И едва я выпрямилась, все еще стоя на коленях, из его левой руки появилась пылающая огнем плеть. Таких совпадений уже не бывает.

Я замерла, вглядываясь в лицо мага. Глухие крики моих бандитов, доносящиеся из-за купола, подбадривали и призывали скорее подниматься. А я искала в глазах противника подтверждение своей догадке.

– Дошло? – мысленно спросил он.

– Доступно объясняешь, – тоже беззвучно ответила я.

– Ну, вот и отлично, – маг удовлетворенно развел в стороны руки, открывая живот.

Я вскочила и бросилась вперед. Думаю, со стороны это выглядело как нападение, потому что, повиснув на его груди, я затылком чувствовала на себе удивленные взгляды моей стаи и нашей несостоявшейся жертвы.

– Ну, тихо, тихо… – Обнимая меня левой рукой, правой отец гладил по голове. – Моя умная, смелая девочка.

Я показала друзьям, что все в порядке и Платон убрал отделявшую нас от них полусферу.

– Хоть кому-то растреплешь о том, что здесь было, я тебе лично сердце вырву. Поняла? – Он повернулся к белой недоволшебнице.

Та испуганно закивала.

– Иди.

Девушка боязливо, на одних мысочках, пошла прочь мимо моих молодых волков. Они провожали ее тоскливыми, голодными взглядами. Самый наглый из них, Колян, его отличала крупность породы и серо-рыжий окрас, потянулся в ее сторону, собирая расплескивающийся через край страх. Но долго сосать ее Силу у него не получилось: Платон врезал по волчонку коротким, хлестким энергетическим щелчком. Колян заскулил и скрылся за «братьями». А отец снова посмотрел мне в глаза.

– По лицу обязательно было бить? – обиженно выдала я.

– Прости. Давно в магии не практиковался, боялся не рассчитать. – Он большим пальцем стер кровь с моей разбитой губы.

Как-то так само собой получилось, что, не сговариваясь, мы решили завершить необычную ночь на квартире в Кадашевском переулке. Платон провесил туда портал, и моя стая впервые в жизни совершила перемещение таким образом.

Юрий, по-видимому, не сумев определить наше местоположение, позвонил в тревоге. Я посмотрела на отца. Он утвердительно махнул головой.

– Я в лофте, – сказала я наставнику и боссу. – Можешь сейчас приехать?

Он прибыл минут через тридцать. Платон к этому моменту уже почти изжарил два килограмма стейков на гриле, поручив мне сервировку стола. Ибо «женские руки не должны касаться настоящего мяса»!

Открывать дверь пошла я, на всякий случай, чтобы не повторилась лесная сцена.

– Что случилось? – настороженно спросил Юрий с порога.

– У нас получилось, – я дала ответ, в котором он уже не нуждался.

Мягко отодвинув меня с дороги, Юра медленно шел навстречу чужеликому магу. Мои волки, с голодухи урвавшие первые готовые куски мяса, прекратили жевать и внимательно смотрели на пару волшебников, замерших в центре гостиной. Повисла пауза. Мужчины пожали руки. А потом одновременно заключили друг друга в объятия. Узнал. И не по ботинкам, как я.

Сразу после Юрия прилетела Бескудникова. Ребята опасливо поглядывали в ее сторону. Татьяна Петровна всегда была строга с моими учениками, которые, на самом деле, являлись ее подопечными в Центре Подготовки Других.

Своим участием в ревоплощении Платона Бескудникова в очередной раз доказала ему свою преданность. Как долго он будет платить ей за это верностью, я могла только гадать. Впрочем, нашего ли ума дело?!

Главное, Татьяна Петровна не побоялась гнева Совета, в который теперь сама же входила, ничего не напутала в сложных речевых формулах ритуала и достала где-то не только кровь ведьмы (может, и свою взяла?), но и необходимую кровь белого мага. У меня для планировавшегося ритуала они с Юрием выкачали почти пол литра пару месяцев назад. Ведь если от представителя противоположной Силы достаточно было и нескольких капель, то носитель ДНК обязан был напитать прах ушедшего.

Своими действиями Бескудникова заслужила, это следовало признать, право присутствовать на всех наших тайных сходках. Только вот слабо прожаренное мясо есть отказалась, чем создала легкую неловкость. Все остальные уминали угощение от воскрешенного за милую душу, а она сидела и лишь лениво цедила красное вино. Платон, глядя на эту картину, задумался и, отлучившись ненадолго, вернулся с корзиной фруктов и коробкой «Рафаэлло». Это тронуло сердце ведьмы.

– Где вы взяли кровь белого? – поинтересовался он, когда все расслабились.

– Агата с Георгием поделились, – ответил Юрий.

– Хорошо, что и добро иногда возвращается. А не только зло, – рассмеялся отец.

Глава 4 «Великолепная пятерка»

После позднего ужина отец с Юрием закрылись в кабинете, оставив нас на добрые полчаса. Мне так много хотелось еще спросить у них обоих, но для начала Великим предстояло найти новую формулу взаимодействия.

А затем Платон с Бескудниковой удалились в спальню. Ребята-волки заняли просторный пятачок перед камином, отец вручил им пузатую бутылку столетнего рома. И они возбужденно догонялись крепким спиртным после пережитых потрясений, споря, как мы заживем теперь. Кончилось белое раздолье. Больше Дневные не смогут щемить нас, как было в последний год, говорили они.

Платон отказался от официального возвращения:

– Теперь это твой крест, – широко улыбнулся он, обращаясь к Юрию во время импровизированного ужина. Но не считаться с ним уже никто не сможет. Вернулся Великий. И преимущество, которое с его уходом получили наши соперники, нивелировалось.

Чего нам это стоило, непосвященные навряд ли смогут понять. С огромным трудом отвоевав в Совете мое право на наследство, магическое, разумеется (на человеческое никто не претендовал), Юрий безапелляционно утвердил, что Жезл Аменемхета II он у меня заберет.

Я негодовала. Обижалась на него. Обзывала лицемером и предателем, упирая на то, что он добивался защиты моих прав перед Карателями только ради того, чтобы добраться до мощного артефакта. Но не подчиниться не могла. Он сильнее. И он здесь босс.

Наверное, в первую очередь из-за чувства вины Юра и разрешил собрать мою великолепную четверку, которая непредвиденно трансформировалась в пятерку. Мелкий прилипала Алик, всюду увязывающийся за своим соседом Дамиром, тайно проник на одну из наших тренировок. Дал клятву кровью и стал непрошенным участником банды.

Парнишка оказался не промах. Шустрый, быстрый подобно собственным темно-карим глазам, бегающим в орбите вслед за стремительными мыслями. Алик соображал живо, в опасных ситуациях не терялся. В общем, приняли его на правах младшего брата, которого чужим в обиду не дают, а промеж собой считают кем-то вроде «подай-принеси».

Крови мы Юрию попили, по правде сказать, много. Поначалу Весемир звонил ему чуть ли не каждую неделю. Требовал найти, отловить и выдать банду молокососов, нападающих то тут, то там на слабых белых волшебников и выкачивающих из них большую часть Силы. Каратели грозились развоплотить всю шайку без снисхождения, если она, то есть мы, не придем с чистосердечным. По тяжести совершенных преступлений наши шалости, конечно, на развоплощение не тянули, но уж больно дерзкими показались эти точечные уколы законникам. Они трясли местных оборотней и даже собирались лишить тех лицензий на год. Но «звери» оказались ни при чем. А наказывать невиновных у Других не принято. Чай, не люди!

Юрий был зажат между двух огней: с одной стороны –возмущенная общественность, с противоположной – я с моими учениками, незарегистрированными анимагами. Выдать своих он не мог. Убеждения бы не позволили. Приструнить тоже не сильно получалось. Хотя и я палку не перегибала. Понимала, когда нужно послушаться его и затаиться.

Он продолжал оставаться моим наставником и общим начальником, и его вето было безусловным. Юрий им не злоупотреблял, это позволяло ему сохранить контроль над ситуацией.

Больше того, когда нужно было на кого-нибудь надавить у него под рукой имелась отвязная «гоп-компания», как он в шутку нас называл. Не то чтобы ему сильно нравилось ее наличие; все-таки он обещал моему отцу оберегать и защищать меня. А с регулярными нарушениями Закона с моей стороны, это усложняло задачу. Но Юрий понимал мою боль. Чувствовал, что таким образом я вымещаю свою злость. Иногда он специально отправлял меня на сложные и опасные боевые задания. Морщился, пересиливал себя и посылал в пекло, уступая нашим с Павлом уговорам. Переживал, не спал, даже начал седеть. Но давал добро на разумный риск.

Я заработала несколько новых шрамов и ожогов. И репутацию жесткого, безжалостного боевика.

Я прошлась по лофту. Он так и не стал для меня домом. Я приезжала в квартиру отца нечасто. Обычно, когда тоска по нему нестерпимо щемила сердце. Если душа болела по Андрею, я ехала к маме, а если по Платону – то сюда. Маме о смерти отца я так и не сказала. Сначала не хватало сил. А потом не захотелось объяснять, что произошло.

Мама жила в святом неведении о моих потерях и моей работе. Так было правильно. Ни к чему человеческому сердцу постоянные тревоги. С ними и до невроза недалеко. Вот и получалось, что единственным живым существом, постоянно контролировавшим и переживавшим за меня, был Юрий.

Босс сидел в уединении и задумчиво зажигал и гасил на ладони небольшой огонек. Его фигура то погружалась во тьму, то освещалась теплым желто-оранжевым светом.

– Не помешаю? – Я осторожно приблизилась к большому угловому дивану, на котором одиноко расположился наставник.

– Нет, конечно. Садись. – Он демонстративно подвинулся, освобождая для меня и без того достаточное пространство.

Я села.

– Юр, я хотела извиниться… Прости меня… за Жезл. Теперь я понимаю, как обидела тебя своим недоверием.

Маг коротко кивнул. Настоящая духовная близость заключается как раз в этом. Не нужно слов, чтобы сказать, что извинения приняты. Проехали. Забыли.

Мы немного посидели в тишине.

– Юр… Я боюсь, – наконец решилась я. – Вы ведь не успокоитесь. Мирно жить и радоваться каждому дню, это же не про вас с Платоном?..

Босс ответил вопросом на вопрос:

– И не про тебя, разве нет?

Да. Пожалуй, да. Возвращение отца, которое казалось конечной целью наших совместных усилий и в успешности которого мы даже не были уверены, на самом деле станет началом нового пути.

Глава 5 «Разговоры»

Давно мы так откровенно не говорили с наставником. Радость от удачно завершившегося ревоплощения Платона словно освободила от оков наши сердца.

– Как ты узнала его? – спросил меня в конце Юрий, ожидая услышать детали. Полагаю, он даже не допускал мысли, что родная кровь могла не подсказать.

– Он напомнил про нашу дуэль. Когда Весемир сотоварищи к нам в офис заявились после убийства Андрея.

Тот мой вызов действительно был ярким и по-детски несуразным, незабываемым.

– Оригинально, – рассмеялся наставник. – А что бы тебе напомнило обо мне?

– Ну… не знаю… – Я прокрутила в голове самые памятные воспоминания, связанные с ним: мою конфирмацию, охоту на Целителя, процесс. И нашу беседу в его квартире после трагедии в клубе.¹– Наверное, Ремарк.

Великий улыбнулся. Своей загадочной светло-грустной улыбкой, возносящей его для меня на недостижимый пьедестал. Как это все можно совмещать в себе? Огромное верное сердце с несгибаемым боевым духом, способным безжалостно уничтожать врагов.

Нашу молчаливую задумчивость нарушили вначале грызня, донесшаяся от камина, где опять что-то не поделили мои буйные подопечные, а затем неожиданная реплика, прозвучавшая с совсем другой стороны:

– Шерсть за собой сами убирать будете, волкулаки недоделанные!.. – грозно воскликнул Платон, тихо вышедший из маленькой, нижней спальни.

Парни тут же присмирели. Замерли, разинув рты и пасти. Впрочем, не только они. Мы с наставником тоже пораженно переглянулись. А дальше я не нашла нужным сдерживать себя.

– Вот что любовь животворящая делает… – проговорил Юрий, пока я тонула в объятиях отца, представшего нашим взорам в своем прежнем облике. Платон явился прямо в халате, разгоряченный после душа, видимо, не желая упустить шанса похвастаться вернувшейся ненадолго привычной внешностью.

Произведя должный эффект, он ушел одеваться, а Юрий не преминул напомнить молодежи, что возвращение Платона – дело секретное и, возможно, даже подсудное. Как он сказал мне чуть раньше, трудно точно предугадать, как Совет Особых оценит наши действия, потому что в новой истории Других еще никому не удавалось осуществить эту сложную и энергоемкую процедуру.

– Босс, а как нам между собой называть его? – резонно спросил Артем.

– Хороший вопрос, – ответил Юрий, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылся старый друг.

– Называй его Великим, не ошибешься… – встряла я.

– Любит тебя доча. – Татьяна Петровна, как всегда, вошла незаметно. И не одна: отец первым вернулся в гостиную, облаченный во все черное. Ведьма обняла его со спины.

– Любящая женщина, волшебный ребенок… – начал перечислять Юрий.

– Верный друг, – вклинился Платон.

– …чего еще можно желать?! – завистливо продолжал мой наставник.

– Хочу обратно свое тело. Сделали из меня какого-то жиробаса!.. – пошутил отец, похлопав себя по слегка выдающемуся вперед животику.

Выглядел он, конечно, не так как раньше, но и про жиробаса явно приукрасил. Крепкий, высокий мужчина. С большими могучими руками и широким прямоугольным лицом, кирпичом. Узнать в нем прежнего Платона можно было, разве что, по глазам. Взгляд остался жестким, цепким, пробирающим до нутра, хоть привычный серо-голубой цвет и сменился желто-карим, больше похожим на мой собственный.

– Ну, извини. Выбрали лучшее из того, что было. – Развел руками Юрий.

– От чего он хотя бы умер? – скептически фыркнул Платон.

– Тромб оторвался, – ответила Бескудникова.

– Понятно, надо сосуды почистить, – иронично отвесил отец и направился к барной стойке.

Налив своей даме Baileys, а лучшему другу традиционный коньяк, Платон строго посмотрел на меня.

– Я не пью, – выдала я первое, что пришло в голову, гадая, чем он теперь недоволен.

– Конечно! Когда тебе пить?! Ты по лесам мелочевку гоняешь… вместо того, чтобы уровень поднимать…

– Я поднимаю, – попыталась защититься я.

– Сильно?

– Твердый третий, временами даже второй, – вмешалась Татьяна Петровна, – Платош, не ругайся, за два года очень хороший результат.

– И потом, Ксения больше не будет хулиганить. Правда же?! – примирительно поддержал ее Юрий. – Пора заканчивать эту порочную практику.

Я обреченно кивнула.

– А как же мы? – подал голос Дамир, внимательно следивший за ходом беседы.

– А вы, нелегалы, переходите под мой патронаж, – ультимативно заявил отец.

– Сочувствую, мальчики, – ехидно улыбнулась Бескудникова.

– И вот вам первое задание. Ты, рыжий, – обратился Платон к Коляну, – поди сюда.

Несмотря на массивную фигуру наш крепыш был проворным, а главное, неглупым малым. Он быстро поднялся, пересек просторный зал и встал навытяжку перед новоиспеченным вожаком. Платон поманил пальцами, и Колян наклонился ближе. Получив какие-то указания прямо на ухо, утвердил:

– Будет исполнено.

– Ну, ладно, погостили, пора и честь знать. Таня, даю тебе официальный выходной, – включил босса Юрий. И, ухмыльнувшись, посмотрел на Платона: – Проведите его с пользой. А молодежь прошу за мной. Нас ждут великие дела!

И одним движением ладони открыл портал в офис.

День прошел в деятельном возбуждении. Ночная активность не помешала мне, как и другим участникам импровизированного праздника, сделать все запланированное. В памяти постоянно всплывали то встреча в лесу, то посиделки за столом, то горячие объятия отца.

Интересно, о чем они говорили с Юрием, уединившись в кабинете? Я решила попытать счастье и спросить об этом самого босса.

– Его нет, – остановила меня Юрина секретарша.

Рыжая перешла ему «по наследству» от Платона. Босс не стал менять многие позиции и традиции. Консерватор, что тут еще скажешь.

Я вопросительно посмотрела на пылающую яркой прической ведьму в кресле секретаря.

– В Совет поехал, – объяснила она. И нехотя добавила: – Сказал, что, когда придешь, можешь его в кабинете подождать.

Знал, что приду. Знает, зачем. Знает, как облупленную.

Я прикинула, как лучше поступить, и не нашла доводов против переданного предложения.

Вернулся Юрий примерно через час. Злой и необщительный.

– Что-то стряслось? – предположила я.

– Все нормально, – недовольно буркнул он.

Я поняла, что сейчас не лучшее время, чтобы задавать неоднозначные вопросы и попыталась ретироваться:

– Оставить тебя?

– Нет. Садись. – Он махнул головой на кресло у камина.

Я села и стала ждать.

Юрий бросил на стол черную папку, достал из кармана брюк автомобильный брелок, покрутил в руках и спрятал обратно. Подошел к панорамному окну, взглянул на город, словно убеждаясь в том, что пока был занят другими делами, ничего не изменилось на вверенной ему территории.

– С твоего позволения, – сказал он традиционную для себя формулу, снимая пиджак.

Привычка не раздеваться без разрешения присутствующих дам не искоренима в нем, в каком бы веке он ни жил. Я долго недоумевала, что здесь такого – просто снять пиджак, пока однажды он не объяснил мне, что во времена его молодости рубашка считалась чем-то вроде нижнего белья и мужчине неприлично было показать ее в обществе. Позже нравы смягчились, и в ближайшем кругу стало позволительно это делать, испросив разрешения.

Я тихонько улыбнулась своим мыслям, заметив, тем более что и настроение босса постепенно улучшается. Медленно, но верно. Все его телодвижения были направлены на то, чтобы обрести душевное равновесие. Благодаря кому оно было нарушено, я услышала не сразу. Юрий нашел еще несколько «неотложных» дел, чтобы успокоиться окончательно. И начал разговор, как водится, издалека:

– Скажи, ты хорошо помнишь свой первый приезд сюда?

– Ну, такое не забывается!.. Вы с Платоном меня сразу «на труп» повезли.

– Что поделать?! Все тогда наложилось одно на другое… Но твой отец не был бы собой, не предложи он пари, – отвлекся от цели своего рассказа Юрий.

– Да? И какое же?

– Он сказал, что тебя вывернет на выходе из морга.

Я вспомнила свои ощущения и побледнела. Ясно почувствовала, как кровь отлила от лица. Сдерживаясь из последних сил, переключилась на момент, когда мы оказались на свежем воздухе. Черная ночь уже спустилась на город, мокрые листья шелестели у самого крыльца. Я глубоко вздохнула и как будто услышала запах той черемухи у входа и дыхание Платона за спиной.

– Что же ты тогда выиграл?

– Кажется, бутылку Chateau Lafite Rothschild две тысячи тринадцатого года. Но дело не в этом…

– А в чем? – Я почувствовала, сейчас услышу нечто действительно важное.

– Именно тогда он решил, что мы будем продвигать тебя в Совет.

Мы познакомились, съездили на место гибели ведьмака, его жены-ведьмы и спустя не более четырех часов с момента первой встречи Платон сказал, что видит меня Особой. С тех пор прошло два года. Я и думать забыла о его словах. Столько всего произошло. А ведь это было странное предложение, даже учитывая дар предвидения отца.

– Как я понимаю, что-то пошло не по плану? – иронично заметила я.

– Да, сначала одна взбалмошная пигалица постоянно путала карты, – ответил «любезностью» начальник, – а теперь нудный мудрый старец злобно вставляет палки в колеса.

– М-м-м… Весемир?

– Он, зараза, – позволил себе неожиданную фамильярность Юрий.

Меня буквально подмывало спросить, в чем выражается его противодействие, и как давно Юрий вернулся к этой идее. Однако кое-чему я уже научилась.

После непродолжительного молчания босс сам созрел для выдачи новой порции информации:

– Развоплощение Платона поставило Совет перед дилеммой: наказать Детей Ночи, оставив нас в меньшинстве и, тем самым, нарушив равновесие, или ввести в состав новых членов.

– И? – не утерпела я.

– По Татьяне Петровне, как ты знаешь, вопросов не было. А вот по другим кандидатурам долго не могли договориться. В первую очередь, по количеству. По-хорошему нам три места полагается: два за Платона и одно вакантное было. Это если судить по уровню Силы. Святогор решил по головам считать.

– Заминусовал, значит?..

– Можно и так сказать. Весемир вообще на одном месте настаивал. – Юрий помолчал. – Твой отец был уверен, что сможет продавить нужное нам решение, но видишь, как все повернулось. Не мы диктуем условия – нам.

Хотим мы этого или нет, жизнь всегда вносит свои коррективы в наши планы. Два года назад, заканчивая университет, я собиралась устроиться на стабильную работу в банке и постепенно идти там вверх по карьерной лестнице. А вместо этого узнала о своем волшебном Alter ego²и вступила в куда более мощную и непредсказуемую организацию «Дети Ночи». Нашла, потеряла и снова обрела отца. Спасла несколько жизней и погубила, быть может, много больше. Жалею ли я о чем-то? Пожалуй, да. Изменила бы все или многое? Точно нет.

– Через десять дней от меня ждут решение. Я должен предложить две кандидатуры на голосование. Выбирать будем простым большинством. И вот тут засада. – Юрий недовольно взъерошил волосы. – Мой голос всегда за тебя. В Бескудниковой можно не сомневаться. Святогор еще думает. Весемир, понятное дело, против. И будет мутить воду. А что на уме у остальной семерки… неизвестно. Разве что Палей можно попросить определиться заранее.

Я увидела, как босс поморщился. Юрию самому не понравилось то, что он только что сказал. И раз уж разговор пошел начистоту, я решилась задать очень личный вопрос, давно не дававший мне покоя:

– Юр, тогда, после пожара в клубе, Наталья Павловна предупредила тебя, я видела…

– Полагаю, мне не нужно просить тебя не распространяться об этом.

– Обижаешь. – Я выразительно вытаращила глаза. – Только я до сих пор понять не могу: как она решилась? Если бы белые узнали…

Юрий улыбнулся. Гордо и одновременно ностальгически.

– Она всегда была такой. Отчаянной. Вы чем-то похожи. Собственно, об этом и речь. Ты должна мне пообещать, что в ближайшие два месяца не дашь ни единого повода членам Совета усомниться в том, что достойна представлять интересы Ночных волшебников.

Я состроила недовольную рожицу. Наставник своим примером не раз демонстрировал – дав слово, следует неукоснительно исполнять взятые на себя обязательства. Обмануть его ожидания после всего того, что мы прошли с ним вместе, для меня было непозволительным. А, зная себя, я так рисковать не хотела. Впрочем, деваться некуда:

– Я очень постараюсь.

– Это в твоих же интересах, – весомо присовокупил босс.

____________________

[1] Все эти события описаны в романе «Другие. Тьма во мне».

[2] (лат.) Другое я.

Глава 6 «Стая»

«Не волки, а санитары леса!» – вспомнилась Игорю крылатая фраза из популярного когда-то сериала про ментов. Она-то и навела мага на мысль изучить поглубже матчасть. Сопоставив имеющиеся факты с широко известной информацией о мире животных, белый волшебник пришел к выводу, что загадочная преступная группировка действительно похожа на стаю.

Во-первых, оказалось, что в дикой природе волки тщательно ищут добычу, выбирая для охоты ослабленных или инфицированных особей (отсюда и «говорящее» народное название), а также старых или, наоборот, слишком молодых. Идут по пути наименьшего сопротивления. Чем более беззащитной является предполагаемая добыча, тем она привлекательнее для них.

Кроме того, они не брезгуют мелкой дичью. Щенки даже в отдельные периоды поедают насекомых. Аналогия со слабыми магами напросилась сама собой.

Вторым плюсом в пользу этой теории явился тот факт, что хищным семьям присущи хорошо спланированные нападения. «У волков всегда есть план сражения», – так говорилось в научно-популярном фильме, просмотренном Морозовым.

Наконец, Игорь еще не мог утверждать, но уже почти был уверен, в данной конкретной стае по примеру волчьего сообщества существует строгая иерархия, позволяющая эффективно добиваться поставленных целей, и гибкая система наказаний – от предупреждений до физического воздействия. Вожаку не обязательно каждый раз расправляться с нарушителем спокойствия, порой достаточно грозного рыка или одного оскала, чтобы поставить на место несогласных с его лидерским статусом. Даже чужака со своей территории волки могут просто прогнать. Правда, могут и убить, если сочтут угрозу серьезной, или незваный гость окажется слишком дерзким.

Но если на преступный путь ступила целая волшебная стая, объединенная кровным или духовным родством, искать отгадку о том, кто они такие, следовало в Чародейской классификации, утвержденной Советом Особых.

Из своей оперативной практики Морозов хорошо знал, самыми ненадежными с точки зрения соблюдения установленных в магическом мире правил и норм являются оборотни. Их звериная природа часто берет свое, не позволяя особи удержаться в рамках Закона. Всех московских и подмосковных зарегистрированных оборотней проверили, и не по одному разу. Получается, залетные гастролеры? Или те, кто не носит специальных магических печатей, то есть либо нелегалы, либо некая другая сущность. Самые близкие из них к оборотням – анимаги. Но они все известны, все наперечет.

Описанных пострадавшими волков в картотеке Игорь Морозов не нашел. Ни одного. Хотя внешний облик их был передан хорошо, подробно. Несмотря на пережитый ужас, каждая из жертв внесла свою лепту в составление ориентировок. Правда, слепок ауры сделать никто не сумел. «Не догадалась», «не успел», «не получилось». Так себе базис для поиска, если честно.

Исходя из имеющихся данных, нападавших было от четырех до семи особей. Показания сильно разнились, оно и понятно – у страха глаза велики. Кто-то мог не заметить отдельных участников банды, а кто-то, наоборот, нафантазировать лишнего.

Игорь еще раз внимательно перечитал протоколы опросов пострадавших. Выходило, что в состав загадочной стаи точно входят серый степной волк, белый полярный, черный канадский и красный либо рыжий волк. Последнее было наиболее вероятно, поскольку красный индийский волк отличается мелкостью породы, а все без исключения потерпевшие отмечали, что рыже-бурый в стае чуть ли не самый крупный. Связаны ли между собой человеческий и звериный облики оборотней и анимагов Морозову только предстояло узнать. Для этого он отправился в гости к ушедшему на заслуженный покой легендарному оперативнику Михаилу Потапову.

Еще не старый, но уже почитаемый и прославленный Дневной обосновался в знаменитом поселке Переделкино, умеренно удаленном от шумной и загазованной Москвы.

Огороженная высоким забором дача стояла на самом краю «городка писателей». Многочисленные туристы и без того доходили сюда нечасто, а несколько несложных отпугивающих заклинаний и вовсе делали берлогу анимага непривлекательной для чужаков. Уединенной.

Морозов изрядно поплутал на машине по узеньким асфальтированным дорожкам. Назвать их улочками даже не повернется язык – настолько непривычны они оказались для городского визитера. Протяженные, устремленные вдаль и ввысь благодаря столетним задумчивым соснам, обрамляющим дорогу по обочинам. Улицы носили имена признанных русских классиков и больше походили на лесные тропы.

– Эко, вы, Михал Саныч спрятались от всех, – уважительно приветствовал Игорь одного из первых своих преподавателей и близкого друга бывшего наставника. Семь лет прошло с тех пор, как этот грузный, мрачноватый мужчина ввалился в галдящую вразнобой аудиторию, наполненную новообращенными Другими. Как много изменилось вокруг и внутри.

Игорь восхищенно оглядел двор. Пышным полукругом цвели гортензии, под ногами дышал свежестью ухоженный газон. В глубине сада деревянная беседка тихо вонзалась острым куполом в крону старой яблони. Щебетали птички, недовольно жужжа, мимо пролетел большой шмель. И, несмотря на живущий бурной жизнью мир, было очень тихо и спокойно.

– Привет, Игорек! Сам же видишь, почему. Здесь душа отдыхает.

– И туристы не донимают, – предположил Морозов.

– И никто не донимает, – поправил его Потапов.

– По службе не скучаете?

– Бывает. Иной раз хочется стариной тряхнуть, так я уйду в лес поглубже, обернусь разочек, разомнусь на воле и потом пару месяцев даже думать не хочу о повторении.

Игорь удивился. Поднял брови, внимательно посмотрел в лицо бывшего учителя и коллеги. Не шутит ли. Михаил Александрович был абсолютно серьезен. Понял недоверие молодого человека и пояснил:

– Артрит, артроз и прочие прелести. Ты о них еще, верно, не слыхивал?! – Потапов улыбнулся. Снова посуровел и продолжил: – Да и ранение дает о себе знать время от времени. Сильно не порезвишься… Пойдем в дом что ли, чаем тебя напою.

– Спасибо, с удовольствием! – радостно согласился Морозов.

Тяжело развернувшись, грузный анимаг пошел к крыльцу, едва заметно прихрамывая. Игорь поймал себя на мысли, что и в зверином, и в человеческом облике Михаил Александрович одинаково велик. Он и сам был не мал, хоккейное прошлое наложило четкий отпечаток на фигуру, но против отставного оперативника смотрелся, как ему думалось, щуплым недомерком.

Дом был под стать хозяину. Объемный, масштабный, сложенный из круглого бруса. Он ярким, желтым пятном выделялся на фоне зелени разных оттенков. Видно было, что берлогу свою Михаил Александрович отстраивал не спеша и с любовью. С другой стороны, чем еще занять себя волшебнику-пенсионеру?!

Потапов неторопливо и при этом удивительно проворно собирал на стол. Первым делом он достал из нижней части старого серванта большую банку малинового варенья и щедро наполнил глубокие креманки. Откуда-то с верхней полки выудил пузатый пакет. И до краев насыпал в хрустальную вазочку сухое печенье.

– Ты спрашивай, спрашивай чего хотел, – подсказал он Игорю, доставая из-за стекла стаканы в серебряных подстаканниках. Разумеется, украшением для них служили массивные медвежьи морды.

– Да, собственно, на первый вопрос ответ я уже понял. Внешний облик анимага имеет схожие черты в обеих ипостасях, так ведь?

– В общем и целом, да. Все зависит от того, как сам маг себя воспринимает. Каким видит свой идеальный образ. Можно сказать, творит себя во время первого превращения.

– А оборачиваться? Каково это? Я еще ни разу не видел сам процесс. Вот сейчас вспомнил вас в зверином облике – натурально хозяин тайги!

– Показывать не буду, даже не проси, – пошутил Потапов. –Могу тебе сказать, что ощущения, мягко говоря, неприятные… И каждое обращение – это небольшой, но риск. Поэтому сразу после в кровь выбрасываются адреналин и эндорфины. В первое мгновение кажется, что способен перевернуть мир, такая эйфория обуревает. Самое лучшее время для атаки.

– Риск чего, простите? – перебил хозяина Морозов.

– Травм и внезапной смерти. У людских врачей даже термин такой недавно появился – синдром внезапной смерти взрослого человека. Когда нет никаких видимых причин для остановки сердца: ни тромбов, ни других аномалий.

– И часто случается?

– Нет, редко. Обычно среди неопытных или тяжело раненых.

Михаил Александрович замер, взгляд его остановился на деревянном межэтажном перекрытии. Видно было, что мысли убежали куда-то далеко, в один из многих боевых дней, принесших славу храбрейшего и горечь оставленного. Через пару мгновений анимаг коротко дернул плечами, сбрасывая пелену воспоминания.

– Неужто в Москве кто браконьерить начал? – Потапов быстро догадался о резонах визита действующего сотрудника Детей Дня.

– Даже не знаю, как вам ответить корректней… Непонятная стая появилась. Нападают, Силу тянут, но не убивают.

– Хм, интересно. И я так понимаю, это не оборотни?

– Точно не местные.

– Засаду устраивали? Приманку запускали? – В глазах отставника загорелся огонь охотника.

– В том-то и дело, что не угадаешь, где ждать их следующую вылазку: два нападения были совершены в пределах МКАД, три в Подмосковье.

– Всего пять случаев? За какой период?

– Нам известно о пяти. Весемир считает, могут быть еще незаявленные. Первая жалоба зарегистрирована девятнадцатого января этого года.

– Крещение ребятки значит отпраздновали? – саркастично подметил Потапов.

– Почему думаете, что молодняк? – включился в мозговой штурм Морозов.

– Да не будут серьезные люди такой дурью маяться.

– Да, я об этом как-то не подумал, – покаялся Игорь. – А самых слабых для атаки выбирают, потому что сами не высокого уровня?

– Скорее всего, – неуверенно подтвердил анимаг.

– Извините, Михал Саныч, а у вас какой ранг сейчас, если не секрет? – немного сконфуженно спросил Морозов.

– У меня-то? А сам разглядеть не можешь? – хитро прищурился Потапов.

– Не могу. У меня же ниже.

– Ага, вижу. Третий мой. Второй был в молодости, на пике. По моим подсчетам у тебя тоже уже должен был третий быть.

– Я в конце прошлого года… обнулился что ли.

– Из-за Степана?

Игорь кивнул. Не хотелось вдаваться в подробности. А то начнутся опять нравоучения с назиданиями.

– И как? – спросил бывший преподаватель, имея в виду, каково это снова стать человеком, жить без магии, вне привычного распорядка и возможностей. И, конечно, удивляясь, постепенному возвращению внезапно ушедших необычных способностей молодого мага.

– Странно. Ни хорошо, ни ужасно. По-другому. Я ведь за шесть лет забыл, как это стоять вместе со всеми в пробках, драться по-человечески, быть уязвимым.

Михаил Александрович разлил по высоким стаканам чай. Шумно отхлебнул исходящий паром напиток. Игорь крутил в руках красивый персонализированный подстаканник.

– Я уйти решил, – все же поделился он со старым другом наставника.

– Не горячись. Все вернется на круги своя. И Сила в полной мере восстановится.

– Дело не только в этом, есть непреодолимые разногласия… – Игорь хотел объясниться, обойдясь при этом общими фразами.

– Это с политикой шефа что ли? – перебил его Михаил Александрович. – Ты пойми, Игорек, люди, они, если в себя Тьму впустили, лучше уже не будут. Это дорога в один конец. А ты, став белым чародеем, поклялся мир и людей от них защищать. И обсуждать методы руководства во время боевых действий – последнее дело.

Глава 7 «Имя»

Каждую неделю, в ночь с пятницы на субботу, сразу после работы мы стали собираться в лофте у отца. Он принялся натаскивать свою «великолепную пятерку». Учил нас редким заклинаниям, рассказывал о малоизвестных тонкостях воздействия на подсознание.

Все вместе мы теперь собирались, в основном, только здесь. И изредка в кабинете Юрия. Платон взял в оборот созданную мной банду и без зазрений совести гонял моих волчат по своим поручениям.

Как-то, сидя на полу у камина после очередного занятия, Алик шутейно жаловался Платону на старших «братьев», мол, зажимают и понукают.

– Только Ксения Платоновна меня и защищает! – разливался он.

– Я – Анатольевна, – машинально поправила я. И, спохватившись, добавила: – По паспорту.

– Да какая разница, что там в паспорте, – отец сделал вид, что не заметил неловкости. – Вот у меня в свое время знакомый был Валера. По паспорту. По-русски говорил прекрасно. И внешне от славянина не сильно отличался. А на самом деле был он чеченец и его Хасаном звали. Близкие друзья и родственники. А второе имя, русское, мама дала, чтобы люди не сглазили и порчу не навели.

История меня поразила. Я еще пару недель осмысляла услышанное и произошедшее. Жить с чужим именем или иметь сразу два, являясь для одних кем-то придуманным, а для других – настоящим. Может быть, переплетать в себе обе ипостаси. Наверное, это ни плохо, ни хорошо, в этом тоже что-то есть. Но я знаю, кто я, кто мои родители и готова открыто это заявить. Так в итоге и решилась.

Мое свидетельство о рождении хранилось у мамы. Да и я посчитала, что она имеет право знать, поэтому, когда она спросила для чего мне понадобился документ, я не стала врать:

– Я хочу поменять имя. Точнее отчество.

И вот тут она не выдержала:

– Ксюша, я давно хотела тебе сказать: мне не нравится, что ты так сблизилась с отцом. И отдаляешься от меня! Он нехороший человек. Да, я любила его когда-то, но он меня предал. Бросил. Практически уничтожил! И ты ему была не нужна. А когда мы с бабушкой вырастили и выучили тебя, умницу и красавицу, нарисовался, хрен сотрешь!.. – Мама задыхалась от негодования.

Она долго копила в себе эти слова:

– Ты так редко стала бывать у меня. Весь последний год провела рядом с ним…

Здесь мама, конечно, была не права. Этот страшный год моей жизни я провела в одиночестве. Юрий был единственным человеком, с которым я открыто могла поделиться своими бедами или страхами. Но и с ним общение и близость заметно поубавились. Босс погрузился в заботы о Детях Ночи, а я, как в кокон, завернулась в собственное горе и переживала потерю Андрея и отца.

– А ведь Платон в свое время сделал все, чтобы ты не родилась, – мама вонзила слова словно нож в мое сердце.

Я растерянно застыла со свидетельством о рождении в руках, ожидая пояснений. И они, конечно, последовали:

– Знаешь, что он сделал, когда узнал, что я беременна?! Он сказал, что я где-то нагуляла тебя. И что он не желает меня больше знать. – Мама вытаращила глаза, подчеркивая абсурдность его обвинений. – А еще он позаботился о том, чтобы меня уволили с работы, и чтобы больше никуда не брали. Я осталась одна без средств к существованию. Я даже думала об аборте. Прости. Бабушка сказала: «Рожай. Справимся». И я родила. А потом в моей жизни появился мужчина. Он готов был жениться на мне и удочерить тебя. И вдруг пропал. Мне подружки рассказали, что видели, как незадолго до нашего расставания Платон разговаривал с ним. Понимаешь? Ему было мало бросить меня, он еще и всех прочих от меня отваживал. «И сам не ам, и другим не дам!»

У меня голова пошла кругом от услышанного.

– Почему ты раньше мне этого не рассказывала?

– Не хотела тебе делать больно. Все же он твой отец… Но ты так тянешься к нему, а ведь это странно! Ну, что у вас общего? – Мама увидела, что ее слова отзываются в моем сердце. – Я тебе больше скажу: он эгоист до мозга костей. Если ему будет выгодно, он так подставит тебя, жизни не хватит рассчитаться.

– Я не верю… Это все не может быть правдой, – произнесла я вслух. А про себя подумала: сказанное мамой никак не вяжется с образом человека, положившего свою голову на плаху вместо моей год назад.

– Спроси его! – разозлилась она. – Надеюсь, он не будет врать тебе, глядя в глаза.

Начать такой разговор с отцом я не смогла. Раздираемая противоречивыми мыслями и чувствами, я продолжала общаться с Платоном, но уже настороженнее и холоднее. Он, естественно, это почувствовал, хотя поначалу вида не подавал.

Примерно через месяц, после традиционного пятничного занятия отец подкараулил меня у окна. Я смотрела на тягучее уличное движение машин и рубиновые звезды Кремля.

– Ксю, что-то случилось? – как бы невзначай поинтересовался он.

– Нет. У меня все нормально.

– А у нас?

– Что ты имеешь в виду? – Включила дурочку я.

– Я, конечно, бесчувственный ублюдок, – весело начал Платон, – но возводимая тобой стена холодного отчуждения меня беспокоит.

«Что ж, откровенность за откровенность…» – решила я и рассказала отцу про наш с мамой разговор. Вопреки моим ожиданиям он не стал юлить и оправдываться:

– Все так… – сказал Платон. И я впервые посмотрела на него с ненавистью.

– Да не так… – продолжил он.

Вот это уже интересно. Я с помощью мимики показала ему, что жду пояснений.

– Я любил твою маму. И когда узнал, что у нас родишься ты, был безумно счастлив. Уже тогда было видно, что тебе суждено стать волшебницей. Но твою бабушку не устраивала такая перспектива – стать тещей черного мага. Она ведь тоже была Другой. Предсказательницей. Второй уровень, как у тебя сейчас. Только белой. Естественно, ей не понравилось, что дочь спуталась, как она выразилась, с порождением Тьмы. – Платон был абсолютно серьезен и, как мне показалось, искренен. Вспомнив мою бабушку, он недовольно прищурил глаза. – Я уже был… сильнее. И, случись нам схлестнуться в дуэльной схватке, у нее было бы мало шансов на победу. Но я не мог допустить обострения ситуации… Дело в том, что один мой хороший приятель незадолго до этого совершил серьезный проступок, уже не первый на тот момент. Он переживал личную драму и его несло, как тебя последний год. Короче, набедокурил знатно. Вкупе с последним преступлением тянуло на развоплощение. Я взял его вину на себя. Получил порицание от Совета и, так сказать, последнее китайское предупреждение. Поэтому уже не мог себе позволить открытого конфликта с уважаемой Дневной из центральной части России. И я сделал вид, что отступил…

– Но мама сказала, что ты не просто бросил ее! Ты ей вредил.

– Это правда. Ее правда. Если хочешь узнать мою – не перебивай.

Я всем видом показала, что готова слушать.

– Да, я обидел ее. И даже немного усложнил жизнь. А потом пропал из поля зрения на долгие годы. Иначе твоя бабушка бы не поверила и не потеряла бдительность. Как только это произошло, я стал пристальнее следить за вашей жизнью.

– Просто следить?! – воскликнула я с укором.

– Нет, не просто. Скажи, ты в детстве голодала?

Я поняла к чему он ведет. Нет. Я никогда и ни в чем не нуждалась. Мама трудилась, как проклятая, и, несмотря на трудности, с которым сталкивались повсеместно в лихие девяностые обычные люди, у меня всегда было что поесть и что надеть.

Чего греха таить, наша семья могла себе позволить больше, чем многие полноценные. Порой мама покупала для меня по несколько коробок различных шоколадных батончиков или по тридцать банок Кока-колы, когда отправляла на каникулы к бабушке. Осенью мы ехали на рынок, и она наряжала меня как куколку.

– Нет. Но это всецело мамина и бабушкина заслуга, – не очень уверенно произнесла я.

– Ты правда так думаешь? – заставил меня еще больше усомниться Платон. – Посмотри, как живут белые. Они создали для себя образ аскетичных моралистов и сами же стали его заложниками.

Отрицать это было сложно. Я видела со стороны, знала, что у работников Детей Дня считается моветоном жить на широкую ногу. Наши же люди ограничены только собственной фантазией. Зачем далеко ходить? Вот свежий пример: новоиспеченный боевик Славик, едва вступив в Дети Ночи, заимел огромный черный Mercedes Gelandewagen. Мечта такая у парня была. Он ее и реализовал первым делом, как только почувствовал себя кем-то вроде братка из команды Саши Белого.

– Кстати, нужно будет сказать Юре, чтобы дал мальчику насладиться всеми «прелестями» боевой жизни… – Прочитал мои мысли отец.

– Ты опять!.. – возмутилась я.

– Для чего я каждую неделю тренирую вас в менталистике, не подскажешь? – парировал Платон.

– У нас тут с тобой вроде как разговор по душам, – в свою очередь осадила его я.

Отец протянул руку и погладил меня по щеке. Вместе с нежностью прикосновения я ощутила приятный приток Силы.

– Твоя мама права: я – эгоист. Я делаю выбор, который выгоден мне и моим приближенным. Но не нужно ваять из меня страшнейшего на Земле монстра.

Неприглядная истина, признаваемая отцом, серьезно сглаживалась его честностью и потоком Силы, так вовремя подпитавшим меня. Я почувствовала, как на щеках проступает румянец, и настроение улучшается.

И все. Последняя ледяная корка лопнула. Я снова ощутила себя любимой папиной дочкой. И благостный покой, помноженный на уверенность в себе, разлились внутри.

Собственно, на этом сеанс психотерапии и закончили: проснулась Татьяна Петровна и позвала нас пить кофе.

А отчество через месяц я все-таки поменяла.

Глава 8 «Услуга за услугу»

– Как ты думаешь, Игорь, а не может Ксения Хрумова иметь отношение, хотя бы косвенное, к совершенным преступлениям? – загадочно спросил Весемир подчиненного.

Игорь явился к шефу, чтобы доложиться о проделанной работе и обозначить бесперспективность дальнейшего расследования в случае, если нападения не возобновятся. Стая затаилась, следов не оставила. И ее поимка, по мнению Морозова, представлялась делом гиблым, если только псевдо-оборотни не совершат непоправимых ошибок. На что рассчитывать особо не приходилось.

– Никаких признаков ее причастности к произошедшим нападениям не выявлено. Я проверил на всякий случай. На один эпизод у нее даже есть алиби. А свой негатив она сливает во время дежурств, сами же знаете, двое ваших оперативников пострадали в момент ссоры на улице Гиляровского и еще один во время задержания за превышение полномочий на Кузнецком мосту.

Весемир сделал вид, что не заметил дистанцирования Игоря от родного отдела. Сейчас на первом плане для него было другое:

– Помню. Но чисто теоретически мы можем ее привлечь как подозреваемую?! – Игорь недоуменно посмотрел на Великого. Он говорил абсолютно серьезно, без стеснения и ложной стыдливости. – Буду откровенен: мне важны любые упоминания ее в негативном ключе.

– Для чего, если не секрет? – Раньше Морозов ни за что бы не позволил себе лезть в подноготную внешней политики Детей Дня и размышлять о причинах, подтолкнувших их лидера к тем или иным решениям. Сейчас же он упорно искал, к чему бы прицепиться.

– Дети Ночи официально тащат ее на вакантное место в Совете.

– Что? Да… как? Как такое возможно?! Она же убийца! – Игорь поздно спохватился. Точное слово безвозвратно слетело с его уст. Большинство, если не все члены Совета, имели кровь на руках, некоторые даже – небольшие кладбища за спиной. Это обуславливалось их длинными, непростыми жизнями, посвященными старой войне Алой и Белой Розы, в нашем случае, белых и черных магов. Но вслух перечислять чужие грехи было не принято. À la guerre comme à la guerre[1]. – И разве в Совет могут входить не Великие?

– Почему нет? Подразумевается, что участники Совета Особых должны обладать определенным жизненным опытом, хорошо знать и соблюдать Статут и Правила, иметь вес в сообществе Других. А для этого нужно потоптать эту землю, пройти тернистый путь побед и испытаний. Только ведь опыт не всегда определяется прожитыми годами. У Хрумовой за спиной насыщенный отрезок, пусть и короткий. Плохо, что тормозные механизмы у этой личности почти не развиты, а негатив, как ты заметил, по отношению к Детям Дня присутствует в полном объеме. Поэтому я считаю, рано ее допускать до решения серьезных вопросов. Согласен?

Игорь ошарашенно кивнул.

Нет, где это такое видано?! Какому идиоту вообще могло взбрести в голову подобное? Шеф угадал мысли Морозова:

– Юрий упорно предлагает ее кандидатуру на голосование.

– Ну, да, конечно. Куда же без Ворона…

– Так что, найдешь, как связать ее с расследуемыми тобой происшествиями? – уточнил Весемир, лукаво склонив голову.

– Попробую.

Почти неделю Игорь буквально рыл носом землю. Встретился со всеми пострадавшими, еще раз съездил к Михаилу Александровичу за советом. Пересмотрел личное дело Хрумовой и к очередному совещанию набросал в блокноте небольшой список идей и версий для шефа.

– Концепция изменилась, – заявил Весемир на встрече с серьезным видом. – Найдите мне в ней что-нибудь позитивное. Что-то на чем можно обосновать перемену позиции, не потеряв лицо.

Наталья Павловна, присутствовавшая на этот раз в кабинете начальника, всплеснула руками. Игорь понял, что глава Аналитического отдела сердится вовсе не из-за сути приказа, как раз наоборот, она явно симпатизировала Ксении, несмотря на ее сложную, взрывную натуру. Может быть, на девушку проецировалось теплое отношение Палей к Юрию. А, возможно, в ней она узнавала себя молодую? Как бы то ни было, Наталья Павловна не считала нужным скрывать свои редкие контакты с представителями верхушки Детей Ночи. Ее лояльность к противнику откровенно раздражала некоторых коллег. Весемир же ограничивался колкими нечастыми замечаниями на этот счет.

Иногда Морозову казалось, что шеф вместе с главой Аналитического отдела напоминают ему собаку с кошкой, живущих по воле хозяина под одной крышей. Собака рьяно прогоняет от дома чужих котов, а кошка снисходительно терпит сторожа на своей территории.

Непостоянство в поведении шефа было оправдано полезной гибкостью, и задевало Палей вовсе не это. Она могла понять неприязнь Весемира к врагам: Юрию, Ксении, когда-то к Платону. Могла принять необходимость в чем-то договариваться – компромиссы неотъемлемая часть политики. Но резкие метания из одной крайности в другую приводили ее в бешенство.

– Можно узнать, чем вызвана такая перемена? – с неприязнью в голосе спросила дама.

Шеф недовольно поерзал в кресле.

– Черные оказали нам услугу. И я не хочу затягивать с ответной любезностью. Кроме того, я надеюсь, новый статус заставит Хрумову быть сдержаннее.

– Или подтолкнет к еще более дерзкому поведению, – вставил Игорь.

– А вот о вероятности такого развития событий нам и поведают аналитики. Завтра вечером у меня на столе должны быть ваши доклады. – Шеф хлопнул ладонью по деревянной поверхности, подытожив встречу.

Буквально полыхая негодованием, Палей вышла из кабинета Весемира и вместо свойственного ей молчаливого порицания прямо в коридоре излила Игорю свое недовольство шефом:

– Нет, как вам нравится?! «Концепция изменилась»! Бессовестный интриган. Лицо он не хочет потерять!..

– Наталья Павловна, не стоит кричать об этом прямо у дверей его кабинета, – миролюбиво заметил Игорь, слабо надеясь утихомирить бушевавшую волшебницу.

– Ну уж нет, молодой человек, Палей никогда не тихушничала за спиной! Пусть все слышат!

От греха подальше Морозов все-таки увел правдолюбку в ее же собственное подразделение, где они и продолжили откровенный разговор:

– Я считаю, Весемир ничем не лучше Платона. – Волшебница по привычке все еще говорила о последнем, как о живом. – К чему лицемерить?! Мы все здесь не без греха. Каждый сам про себя знает, где смалодушничал, потворствовал или промолчал, когда творилось зло или беззаконие. Где пошел на сделку с собственной совестью.

Игорь сглотнул. Слова Палей попали в точку. Он про себя это, и правда, знал.

– Так зачем делать вид, что ты святее Папы Римского?! – Наталья Павловна имела в виду абстрактное «ты», но мысленное самобичевание Морозова уже было не остановить.

– Я с вами полностью согласен. Мы такие же, как они. Возможно, даже хуже. И, если честно, я решил прекратить это притворство. Весемир попросил меня изловить для него стаю оборотней, сосущих Силу из наших самых незащищенных собратьев. Я сделаю это, а после уйду из Детей Дня.

– Вы думаете, он вас так легко отпустит? – Наталья Павловна не пожелала скрывать сарказм, переполнявший ее.

Игорь пожал плечами. Конечно, он понимал, Весемир будет искать новые и новые аргументы и рычаги, чтобы удержать его. Не потому, что он такой незаменимый. Просто служба Морозова стала чем-то вроде идефикс для шефа. Маленький грузик на весах справедливости, подтверждающий допустимость неких уловок и компромиссов.

Палей с годами не растеряла своей категоричности. И с ней Игорь мог открыто обсуждать все, что его тяготило и терзало. Опытная волшебница старалась никогда не кривить душой и не притворяться. За это ее и уважали. Она была, несомненно, спорной фигурой, но абсолютно каждый, кто работал с ней мог быть уверен: ошибалась Наталья Павловна или была правой в своих поступках. она делала это искренне. Никто не мог ожидать от нее удара в спину. Даже враги, может быть, не заслуживающие такого великодушия.

[1] (франц.) На войне как на войне.

Глава 9 «Совет»

Первое заседание в Совете произвело на меня неизгладимое впечатление.

Накануне вечером, после традиционного совещания Юрий неожиданно сообщил мне о пробном посещении собрания Особых. Мол, посидишь, послушаешь, расскажешь, как все прошло и чего решили. Сам, дескать, он на такую ерунду, что там будут мусолить, время тратить не хочет, а мне полезно на людей посмотреть и себя показать.

Полюбопытствовать, действительно, было на что. Верховная власть Другого сообщества расположилась в одном из знаменитых домов-книжек на Новом Арбате. Почти посередине, если смотреть на карту Москвы, между нашим офисом в Сити и штабом Детей Дня, занимающим особняк Смирнова на Тверском бульваре.

Однажды я уже приезжала сюда. Правда, тогда я еще была человеком. Как в народе говорят, «наивным чукотским юношей», и повелась на рекламное предложение косметической компании.

Абсолютно бесплатно всем желающим предлагалось пройти ряд дорогостоящих процедур дабы убедиться в чрезвычайной необходимости проведения оных на постоянной основе. В фойе каждую клиентку встречала доброжелательная приветливая работница ресепшена, «облизывала» с ног до головы и провожала к специалистам. Они, в свою очередь, работу выполняли тоже на высшем уровне. Уход за кожей приносил посетительницам незабываемое удовольствие. Минусов было всего два: во-первых, во время священнодействия попавшимся на халявную удочку дамам нещадно «ездили» по ушам, повторяя как мантру: «Вы и ваше лицо достойны только лучшего, сколько бы это лучшее ни стоило. И не беда, если вам не хватает личных финансов, наша компания может оформить для вас рассрочку или кредит». Вторым отрицательным моментом явился тот факт, что через два дня после описанных процедур у меня на лбу буйным цветом рассыпались многочисленные прыщи.

Здравый смысл тогда уберег меня от несусветных глупостей, а посему в нынешний приезд я лишь с недоброй ухмылкой посмотрела на памятный вход.

Под свои нужды высокий волшебный орган экспроприировал целый подъезд, напоминая соседствующим с ним в здании бизнес-проектам, что всех денег, конечно, не заработаешь, но постараться все-таки можно.

Татьяна Петровна, с которой в Совет мы поехали вместе, привела меня в секретариат, познакомила с Меланьей (тоже ведьмой, между прочим), личной помощницей Святогора и убежала по своим делам: ей нужно было получить лицензии для оборотней и перед кем-то там отчитаться.

От белых на заседание приехал сам Весемир. Мы сухо поздоровались. Увидев его в приемной, я внутренне напряглась, как перетянутая струна. С этим Великим у нас не заладились отношения с первых же встреч. Сначала на судебном процессе по делу Целителя он сверлил меня недобрым взглядом. Потом на рождественском балу я запустила ему в лицо первое, что попалось под руку (а попалась тарелка с «Гнездом глухаря») за то, что он обозвал Платона сатиром, намекая на сексуальную неразборчивость отца. А после глава Детей Дня и вовсе забрал у меня только-только обретенного родителя. В патовой ситуации, как говорил Юрий, мы отделались малой кровью, хотя на первый взгляд так не показалось никому.

Я же убила старого друга и лучшего оперативника Весемира – Степана. В результате той истории белые на полгода лишились и еще одного сотрудника – Игоря Морозова. Парень близко к сердцу воспринял не только потерю наставника, но и предательство шефа. Морозов прекрасно знал, кто упокоил его друга и считал исход дела лично для меня несправедливым.

Ему приказали молчать. И он, ломая себя, выполнил волю своего шефа. Только вместе с ним «замолчала» и его магия. То откровение поразило меня впервые за долгое время – я увидела, что на самом деле значит быть светлым волшебником! Поговаривали даже, что Весемир боялся, как бы Игорь не саморазвоплотился.

Спустя время его привели в норму. Но бесследно ничего не проходит…

– Прошу вас, проходите, – Меланья пригласила нас в кабинет председателя Совета.

Святогор уже расположился во главе вытянутого овального стола. Помимо него в большом, просторном кабинете, под стать хозяину, присутствовал еще один Каратель. Бывший черный, по имени Виктόр.

Юрий представил нас друг другу не так давно: его старый знакомый приезжал с проверкой учебных программ к Пономаревой. Босс завел его и к нам, в боевой зал. Меня сбила поначалу несколько комичная внешность мага, променявшего спокойный Париж на развеселую и бесшабашную Москву. Виктор отдаленно напоминал Пьера Ришара и казался эдаким добрым чудаком. Приглядевшись, я узрела в нем твердый стержень и глубокий исследовательский азарт.

Благодаря участию в заседании представителя Ночи наблюдался почти паритет, если не брать в расчет Меланью, которая, будучи секретарем заседания, вела стенограмму с помощью заколдованной печатной машинки. На таких в старых фильмах работали сотрудники советских министерств или писатели отбивали очередной абзац.

Весемир уверенным шагом обошел стол и уселся со стороны окна, по правую руку от Святогора. Я заняла место напротив них, на одной стороне с Виктором, поближе к выходу, инстинктивно противопоставляя себя их светлейшествам.

– Рад вас приветствовать в стенах Совета Особых, – пафосно встретил меня главный Каратель. Его слова были обращены к нам обоим, однако не нужно быть гением, чтобы уловить основное направление посыла. – Сегодня мы должны согласовать изменения в регламенте пользования литературой из спецхрана Совета.

Святогор, как всегда, говорил тихим, располагающим к себе голосом. Доброжелательно и уверенно. Меня же от его фразы прошиб холодный пот.

Юрий, будь он трижды неладен, не дал вообще никаких указаний относительно наших интересов и позиции. Я беззвучно прорычала плохо сформулированные ругательства и, сунув руки под стол, стала написывать ему гневные сообщения. Все послания были доставлены и ни одно не прочитано. Сделала несколько прозвонов, чтобы добиться его внимания. Безрезультатно. Подкатила паника.

Нет, я, конечно, могу и сама порешать вопросики, только как бы потом на меня мои Ночные братья и сестры не ополчились. Вот кто, скажите на милость, кто так делает?! Иди, покажи себя. Кем? Полной дурой?!

Я попыталась позвать наставника через туман:

«Юрий!» «Юрий!!!» «Босс!» «УЧИТЕЛЬ, ОТЗОВИСЬ ЖЕ!» – я чуть не добавила «зараза».

– Напоминаю, на данный момент манускрипты, датированные семнадцатым веком и ранее, выдаются по запросу аналитических или научно-исследовательских подразделений Детей Дня и Детей Ночи в порядке их поступления. В целях расширения общего кругозора и развития некоторых оккультных наук внесено предложение упростить процедуру получения разрешений на пользование данной литературой, – размеренно вещал в это время Святогор. – Ксения, мы готовы выслушать вашу точку зрения.

– Благодарю, Великий! Если позволите, я бы попросила вас предоставить первое слово Великому Весемиру, поскольку я не в полной мере знакома с позицией Детей Дня по этому вопросу.

Святогор посмотрел на лидера белых. Тот благодушно махнул рукой: мне, мол, какая разница.

«Юрий, к тебе взываю!!!» – не унималась я, вполуха слушая речь Весемира.

«Да, Ксю, слышу тебя. Что за ядерная бомбардировка начальства?!»

«ТЫ НЕ МОГ ДАТЬ ХОТЬ КАКИЕ-ТО ВВОДНЫЕ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОСЫЛАТЬ МЕНЯ СЮДА?!»

«Во-первых, не ори. Во-вторых, четко скажи, что предлагают Дневные?»

Я нажала на запись сообщения. Голос Весемира уверенно разливался по комнате:

– … достояние всех Других должно быть одинаково доступным для трех сторон. Открывать возможность пользования редкими и опасными знаниями всем без ограничения волшебникам мы считаем необоснованным. Кто за них будет отвечать? Хотят расширять свои знания, пусть принимают на себя и обязательства перед обществом, вступая в соответствующую организацию…

Когда он закончил свою мысль, мне оставалось только нажать кнопку «Отправить».

А дальше началось настоящее испытание. В окошке нашего чата долго и неизменно мелькала надпись: «ЮРИЙ печатает…»

Если бы я не знала, какую силу имеют проклятия, досталось бы всем: и наставнику, и мне самой, и Бескудниковой. Белым, само собой, просто по факту существования. Наконец, во взмокших ладошках у меня завибрировал телефон. На экране было всего два слова!

– Ваша очередь, прекрасная представительница Детей Ночи! – передал мне слово Святогор.

– Спасибо, Великий! Я поддерживаю мнение Весемира. Нас устраивает предложенная схема взаимодействия. Мы согласны. – Я постаралась принять самый невозмутимый вид.

– Отлично! Как приятно проводить такие заседания! – Святогор довольно потер руки. – Прошу каждого из вас подписать протокол именем, полученным при конфирмации.

Последняя ремарка прозвучала персонально для меня. Я одарила председателя благодарным взглядом. Хоть кто-то здесь понимает, каково это чувствовать себя первоклашкой среди выпускников академии.

На обратном пути в офис я только и делала, что представляла, как выскажу своему драгоценному наставнику все, что о нем думаю. Заготовила злую шутку про слоупока[1]и продолжила поиск других обидных неймов. Кроме динозавра и обезьяны с гранатой в голову больше ничего не лезло.

На выходе из лифта я чуть не сбила с ног своего непосредственного руководителя.

– Ксю, ты-то мне и нужна! Где табель на сегодняшнее дежурство? – огорошил меня Матвеев.

Я на секунду застыла. И прикрыла ладонью рот, чтобы не выругаться.

– Павел! Я забыла, прости! Из-за этого Совета совсем из головы вылетело…

Матвеев такого никак не ожидал. Он недоуменно уставился на меня. Я сама была в шоке, если по правде.

– И что ты мне прикажешь теперь делать? – раздраженно спросил начальник Боевого отдела.

– Давай по вчерашней схеме всех расставим?

– Ага, а в Чертаново кого пошлем? У оборотней с сегодняшнего дня переаттестация…

– Ну, значит, я поеду.

– Смешно… – фыркнул он.

– Я серьезно. Это мой косяк, я его и исправлю.

– А, случись чего, мне Юра голову за тебя открутит!?

– Да брось, все нормально будет. Обещаю ни к кому не приставать! – Я щелкнула большим пальцем по зубам и характерно провела им же по горлу. Типа, поклялась.

Удаленное от центра место моего сегодняшнего дежурства удивило благоустроенностью и чистотой. Опираясь на бытующий стремный имидж этого района, я ожидала увидеть серые неприбранные улицы, глухие заборы с бесталанными граффити и хмурых, неприятных людей. Вместо этого перед моими глазами предстали ухоженные зеленые насаждения вдоль дорог и кашпо с цветами. Широкий проспект прерывался современными разворотами и пешеходными переходами через трамвайные пути. Неподалеку от метро большие яркие торгово-развлекательные центры наполнялись активными жизнерадостными людьми.

Собственно, почему у меня в мозгу засел тот дикий стереотип, я не могла объяснить даже сама себе. Помню, несколько лет назад мы приезжали сюда на соревнования по боксу. Кстати, выступили неудачно. Видимо, тогдашнее хреновое настроение помогло укорениться в голове отталкивающему образу района с устрашающим названием.

Игривое солнышко приятно пригревало спину. Вкусное мороженое из сетевой кафешки радовало сладостью язык. И я неспешно брела в сторону стоянки, на которой оставила свою чудесную машинку – подарок отца и наставника на позапрошлый день рождения. Мои планы были предельно просты – доесть мороженое, поколесить еще немного по местным улочкам и выдвигаться в сторону офиса. Спокойное дежурство, как и волнительный день, клонились к концу.

Но, как говорят люди, хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах.

В зоне прямой видимости уже показался черный капот моей красавицы, когда почти интуитивно, шестым чувством я ощутила слабое колыхание волшебной реальности. Быстро осмотрелась – педант-наставник вбил в мою голову: прежде чем колдовать, оцени обстановку – и, убедившись, что меня никто не замечает, перешла в туман.

А дальше, как из первого ряда партера, мне только оставалось наблюдать за происходящим. Начинающий белый волшебник решился нарушить Закон.

В соответствии с общепринятыми нормами ни одна из сторон: ни Дети Дня, ни Дети Ночи не имеет права влиять на людей как им заблагорассудится. Иначе начнется хаос. Совершать воздействия можно, если волшебнику грозит реальная опасность, или если у него в кармане лежит специальное разрешение – индульгенция Совета. Такие разрешения выдаются ограниченно и взаимно уравновешивают шансы соперников склонить человечество к Свету или Тьме.

Одного взгляда на неопытного оперативника противной стороны мне хватило, чтобы понять: никакой индульгенции у этого простака, конечно, нет. Внутри заиграл азарт, сопровождаемый бравурным маршем. Но почти сразу я вспомнила о моем обещании, данном Павлу.

Как бы мне ни хотелось, но ввязываться в склоку из-за небольшого проступка было глупо. Тем более, что с гражданской точки зрения я понимала и поддерживала желание белого мага предотвратить грядущее преступление.

Он, как и я, видел, что объект его воздействия – худющий потрепанный паренек, очевидно, наркоман, которому не хватает на дозу – собирался ворваться в придомовой магазин шаговой доступности; угрожать кухонным ножом двум говорливым продавщицам, которые так некстати зацепились языками с местной пенсионеркой. Та пришла вместе с внучкой за молоком. В результате ограбления могли пострадать люди. Небольшое внушение, совершаемое представителем Детей Дня, несомненно было благом. Благом, на которое он не имел права.

Я уже думала отвернуться и пойти восвояси, когда обнаруженный мной нарушитель решил пойти дальше и провести полную реморализацию несостоявшегося преступника. На такое закрывать глаза я не могла.

Нехотя, очень медленно я направилась в сторону оппонента.

– Именем Договора и Серого Светского Статута требую прекратить магическое воздействие и проследовать со мной для оформления протокола о несанкционированном влиянии на человека, предусмотренном… – я не успела договорить официальную формулировку задержания, потому что мне в спину прилетел весомый энергетический толчок. Глаза нарушителя округлились. Взрослый, разумный мужчина лет сорока-сорока пяти замер с поднятыми в примирительном жесте руками и с лицом обманутого фокусником ребенка. Трудно сказать, что его больше удивило: мое появление или действия его напарника, попытавшегося вывести меня из строя. Полагаю, он собирался лишь сбить меня с ног, чтобы они вдвоем могли беспрепятственно скрыться. Только и у их, и у наших боевиков есть неписанное правило – если бьешь, то бей наверняка.

Моя звериная сущность, развиваемая еще с сербских времен, инстинктивно почувствовала приближение неопытного врага и пущенный им энергетический поток прошел по касательной.

Сопротивление при задержании – это еще одна статья в копилку допущенных нарушений сотрудниками Детей Дня. Я имела полное право не церемониться. Мимоходом заморозив первого противника, на второго я направила основное внимание и мощь: подняв вихревой поток, ослепила «Песчаным бегом» и огрела «Булавой» по голове. Это старинное заклинание работает тем лучше, чем яснее колдующий представляет себе визуальный образ дубины. «Вьюнок» ловко связал нарушителю руки и ноги. Честно говоря, хотелось запустить и небольшой фаербол ему пониже пояса, чтобы как следует запомнил меня на всю оставшуюся жизнь, но еще не забылись недавние обвинения в превышении полномочий, и я остановилась.

Павел с конвоем прибыл на место нашего столкновения оперативно и сказал только одну фразу:

– «Обещаю ни к кому не приставать!»

Мне ничего не оставалось, как состроить невинную рожицу и развести руками.

Вечером у босса собрались пятеро, включая самого Юрия. Бескудникова доложила о количестве полученных лицензий и индульгенций, Шаронов – о подготовленном иске по поводу превышения полномочий оперативником Дневных, а Павел похвастался моими заслугами в аресте двух подопечных Весемира.

– Все молодцы. Всем спасибо! – завершил встречу босс. – Ксения, задержись, пожалуйста.

Настороженно вглядываясь в хмурое лицо наставника, я начала судорожно соображать, где могла накосячить. Злится из-за моей утренней истерики? Или недоволен, что дежурить поехала одна? Сто пудово сейчас начнет нотации читать.

Но Юрий меня удивил:

– Ксения, я хочу попросить твоего совета, – сказал он, когда лишние уши покинули кабинет. – Мне позвонил Весемир. И очень просил закрыть глаза на нарушение второго задержанного. Ты же еще не отправила протокол на него Карателям? Как думаешь, можем мы пойти им навстречу?

– Так-то Дневной напал на меня. Со спины, – горячо начала я. Но вовремя сообразила, что Юрий хотел услышать совсем не это, и поправилась: – Но прошлое лето показало, что Весемир вроде как… человек слова. А нам не помешает иметь в загашнике право на ответную услугу. Ты же смотрел линии вероятности? Почему этот оперативник так важен для него?

– Мальчику грозит поражение в правах. Он уже имеет два предупреждения.

– Ну, тогда почему бы нам не проявить лояльность?! – Улыбнулась я боссу.

– Хорошо. Решено. Передашь его сотрудника ему лично с рук на руки. Глядишь, и на выборах в Совет он тебя поддержит. И, да, в следующий раз давай поспокойнее… в непредвиденных обстоятельствах. В жизни еще и не такое будет. – Юрий все же коснулся ситуации с моими нервами на Совете.

Меня искренне тронуло, как наставник преподнес свою договоренность с противоположной стороной. Поскольку и я его не разочаровала своей реакцией, решила теперь ответно попытать счастье:

– Юр, а можно спросить? – В свою очередь нахмурилась я. Он кивнул. – Ты не помнишь, кого в октябре девяносто-второго выгораживал перед Советом Платон?

Босс усмехнулся:

– Ты же сама знаешь ответ на этот вопрос… Меня.

– А что ты натворил, если не секрет?

– Дежурного из Детей Дня покалечил.

– За что? – искренне удивилась я. Очень трудно было представить Юрия не соизмерившим силу воздействия или поступившим опрометчиво.

– Да… попал под горячую руку. – Он решил отделаться общими словами, и я подумала, что подробностей не услышу, но ошиблась: – Натали вернулась в Россию. Весемир ее активно на работу звал, мне добрые люди доложили, меня и понесло. У меня же по меркам Других кризис средних лет наступил. Но получается, своими вздорными выходками я добился, чего хотел. Она ему отказала.

– А ты чуть не угодил под развоплощение?.. – не могла поверить я.

Юрий, мой наставник, недавний советник отца, а теперь босс, этот спокойный, вдумчивый и рассудительный мужчина. Невозможно было вообразить его безбашенным задирой, пожираемым бурными страстями.

– Больше всего на свете я боялся, что она станет моим врагом…

Я восхищенно посмотрела на учителя. Он через всю жизнь пронес в сердце любовь к одной единственной женщине. И среди людей такое нечасто встретишь… А уж у Других вообще иная мораль.

– Теперь я могу быть спокоен? – Босс выжидающе посмотрел на меня. Конечно, он понял подоплеку моих вопросов. Услышав две разные правды от родителей, мне нужно было их как-то примирить в своей душе. Поэтому я и перепроверяла слова отца у наставника. А ему было важно, чтобы, получив ответы, я правильно переварила новую информацию и не пустилась во все тяжкие.

Я утвердительно махнула головой.

– А ты знал мою бабушку? – запустила как бы вдогонку я.

– Знал. Но не близко. Влиятельная была волшебница. Мудрая. Ее даже наши уважали… – Маг замолчал, точно размышляя, стоит ли что-то добавить.

– Погибла глупо. У них в Тульских лесах стая оборотней браконьерить начала. Новообращенные, залетные. Она одна пошла их арестовывать. Помощник ее в отдаленном селе роды тяжелые принимал. Распутица была: ни уехать, ни приехать… Не справилась она одна против стаи. – Юрий говорил тихо и очень медленно. Нехотя выдавливая из себя слова. Он видел, что только что обретенный внутри мною покой рушится. И я невольно сравниваю свои поступки с делами той дикой банды, уничтожавшей людей и убившей мою бабушку. – Платон их нашел. В расход пустил без суда и следствия. Весемир только одно слово сказал: «Спасибо».

У меня иголками закололо пальцы. Осмыслить такое сразу было невозможно. И Юрий снова поразил меня теплотой души:

– Позволь дать тебе совет: возьми небольшой отпуск, съезди с мамой на море. Перезагрузись.

– А как же слушания?

– Перенесем.

Встреча с Весемиром состоялась на подземной парковке в торгово-развлекательном центре «Тройка». В будний день, да еще и в столь поздний час на минус третьем уровне не было ни единой человеческой души. Только пятеро Других.

– Спасибо, – скупо вымолвил глава Детей Дня, когда я сняла заколдованные наручники с его подчиненного и подтолкнула парнишку к Игорю Морозову, сопровождавшему своего шефа.

– Пожалуйста, – ответил вместо меня нахальный Колян, поехавший со мной для подстраховки.

В отпуск мама ехать отказалась: работы навалилось через край, да и конец квартала на носу… Но меня такой ответ не устроил. И через три дня мы с ней вывозили два небольших чемодана из аэропорта Пафоса в жаркие объятия кипрского лета. Белесо-голубое раскаленное небо и встречающие прямо у выхода пальмы моментально настроили нас обеих на расслабленное времяпрепровождение.

[1] Слоупок – медлительный покемон с высоким интеллектом. В современном молодежном сленге означает тугодума или того, кто очень медленно печатает.

Глава 10 «Запрет»

– О, красота моя нарисовалась! – Услышала я голос отца из зала, как только захлопнула входную дверь. – Иди сюда, бить буду…

– За что?! – не поверила я.

Войдя в просторный холл, увидела шеренгу своих «братьев-волчат» перед камином и поняла, что Платон, похоже, и вправду, не шутит: от головы Артема шел дымок, источавший неприятный запах сгоревших волос. А ведь какая была шевелюра!.. Колян освещал комнату красным, свежим, фингалом; Дамир хлюпал разбитым носом, из которого только-только прекратила идти кровь – несколько капель упало на черный глянцевый паркет, небольшое пятно темнело на синей рубашке-поло. Алик держался правой рукой за ухо.

– Вам же сказали никого больше не трогать… – Отец угрожающе пошел на меня.

– Ты вырвал у них фактически надкушенный кусок из пасти… Их можно понять… – попыталась оправдаться я.

Приблизившись, Платон залепил мне пощечину. Больно. И было бы даже обидно, если бы я не знала, что за дело.

Мои поганцы уговорили меня завершить начатое с той недо-волшебницей из-под Волоколамска. Идея мне сразу не понравилась: Юрий просил больше не высовываться, Платон выражал негодование по поводу наших нападений. Но прямого запрета не было, а стая ждала охоту.

– Ну, последний разочек, – проскулил Алик, когда они пришли ко мне за одобрением.

– Хоть одна собака узнает – придушу всех четверых, сдалась я после долгих-долгих уговоров. Собственно, у меня и выбор-то был небольшой: настучать на них Великим, предав их доверие, или прикрыть.

Ребятам не нужно было мне объяснять, как тяжело стало обходиться без привычной, порой еженедельной, пусть и нелегальной подпитки. После возвращения Платона наша нагрузка возросла, а доступные резервы, наоборот, поубавились.

У неудачливой девчонки мы забрали почти всю Силу. Перестарались с голодухи. И все же в официальных сводках этот случай не фигурировал. Я проверяла. Как же о нашей вылазке мог узнать отец?

Я испуганно попятилась, видя, что одним ударом он решил не ограничиваться:

– Пап, хватит, не надо, пожалуйста! Я все поняла! – затараторила я, отступая. Дойдя задним ходом до дивана, уперлась в его спинку и зажмурилась.

Отец остановился, сурово оглядел нас и пошел на второй этаж.

– Довольны? – Теперь уже я зло посмотрела на горе-подельников.

– Нам больше досталось, – завистливо констатировал Дамир, подчеркивая снисхождение Платона ко мне.

– Вы и виноваты больше, – недовольно буркнула я. – Говорила же, подведете меня под монастырь. Хорошо еще если босс не узнает…

– После той бури, что мы здесь пережили, нам ничего не страшно, – наивно заявил Колян. Я осмотрелась. Перевернутый набок барный стул, раскиданные на полу поленья и покосившаяся на стене индейская маска-оберег говорили, что отец и впрямь бушевал знатно.

– Напрасно вы так думаете, – разуверила ребят я, – Юра вам не Платон. Он не кричит. Молча, тихо кишки выпустит, и поминай, как звали.

Четверка моих бывших подопечных испуганно переглянулась.

– Так что идите, умоляйте, чтобы отец боссу не рассказал…

– О чем? – Послышался сзади низкий бархатный баритон моего наставника. – О том, что вы мой запрет нарушили?..

Внутренний голос подсказал мне не спорить и не торговаться по поводу формулировок. Я молча склонила голову, признавая очевидное. Банда, все еще стоящая навытяжку рядком возле камина, по-видимому, последовала моему примеру. Юрий постоял, грозной тенью наказания нависая над проштрафившимися волчатами. Действительно ли он еще не решил, как быть с нами?

И тут появился Платон. В одной руке он нес простенький табурет, а в другой держал парикмахерскую машинку. Хлопнув деревянный стульчик ножками об пол, он жестом пригласил Артема:

– Садись!

Парнишка послушно уселся куда сказали.

Отец ловко и безжалостно обрил под ноль молодого анимага. Остальные волки, немного осмелев, в течение всего процесса чуть слышно подтрунивали над несчастным.

– Следующий! – провозгласил Платон. Шутники застыли от удивления. – Ну, я долго буду ждать?! Мелкий, давай, иди сюда.

Алик нехотя побрел к табурету.

Когда отец подстриг его, до оставшихся двоих дошло, что и их не минует сия участь.

Сверкая лысыми черепами, накосячившие волкулаки боязливо переминались с ноги на ногу, напоминая молодых деревенских барашков, впервые прошедших процесс стрижки. Чего хотел добиться отец, лишая каждого члена группы его индивидуальности, можно было только гадать. Совершенно точно, сейчас они походили на армейских новобранцев.

– Ну, а теперь ты, – обратился Платон ко мне. Я отрицательно помотала головой. – Да, да. Вы же одной крови…

Соображать нужно было быстро. И я кинулась за поддержкой к единственному человеку, который мог защитить меня от гнева отца:

– Юра, прости! Этого больше не повторится, – взмолилась я, преданно глядя в глаза наставника.

Босс бережно погладил мои кудряшки.

– Ну, если не повторится… – Он взял меня за локоть и отвел в сторону, подальше от злосчастного табурета. – Придется простить.

– И с девчонкой придется решать, – сердито добавил Платон. – Со второго раза она вас точно всех рассмотрела.

Юрий согласно кивнул.

– Ты исполнишь, – отец указал пальцем на Коляна.

До сих пор он один оставался не замазанным в чем-то по-настоящему серьезном. Я поняла, что Великие хотят повязать его кровью, как и остальных.

Здоровяк не решился им перечить, но скоро улучил момент, чтобы поговорить со мной наедине:

– Ксю, я не смогу убить. Я не умею. – На самом деле он, конечно, имел в виду «боюсь» и «не хочу».

– Год назад мы с моим другом и Великими совершили преступление. Оно послужило отправной точкой для страшных событий в наших жизнях. Знаешь, чему нас научила та история?

– …

– Не оставлять свидетелей. Ты сделаешь, что приказано, или сам станешь следующей целью.

Колян сбледнул с лица.

– Ты меня подстрахуешь? – испуганно спросил он.

– Я тебя проконтролирую. Но «работу» за тебя делать не стану.

Ближе к ночи мы с ним вызвали такси и доехали до Нахабино. Недолго погуляли по скверу. Нашли частника, который взялся довезти нас до Истры. Оттуда уже пришлось двигаться к станции Холщевики на своих четырех.

Переговариваться на бегу у Коляна получается не очень. Чему я, честно говоря, была весьма рада. Не хватало еще всю дорогу выслушивать его стенания по собственной нелегкой доле.

– Ты же сам выбрал этот путь. Тебя никто не заставлял.

– Тебе ее совсем не жалко? – продолжал он вставлять разрозненные фразочки время от времени.

– Жалко у пчелки… Это вы ее приговорили.Когда решили все-таки покормиться на ней… Считай, она уже мертва – из волшебницы ее практически превратили в человека. Кстати, этим надо воспользоваться. Если причиной смерти будет физическое воздействие, без применения магии, Совет даже дело не заведет, скорее всего…

Девушка жила на центральной улице рабочего поселка, в старом пятиэтажном доме. Мы без труда нашли ее квартиру среди прочих по простеньким защитным заклинаниям. Неприятным сюрпризом стало то, что она не собиралась никуда выходить в ближайшие два дня:

– Прямо сейчас позвони и скажи, пусть тебя подменят. В таком состоянии я тебя никуда не отпущу завтра. С утра вызовем врача, – негодовал мужчина, выходя на лестничную клетку из квартиры нашей жертвы.

Внешне он был не слишком молод, не очень интеллектуален, даже слегка простоват, на мой вкус, но, судя по заботе, подругу свою любил и нашему черному делу мог помешать.

– В другой раз? – с надеждой спросил меня Колян, когда мужчина, докурив сигарету, скрылся в квартире.

– Конечно, лет через десять, когда отмотаешь срок от Совета!.. Ты чё реально не вдупляешь? Если ты сегодня ее не уработаешь, она завтра-послезавтра будет рисовать наши портреты в штабе Детей Дня. Немного в себя придет и побежит к Весемиру заяву писать.

Колян почесал лысую макушку.

– И что делать?

– Думать…

Хотя, конечно, думать надо было раньше…

Я не могла позволить себе пустить на самотек опасную ситуацию. Запомнила нас белая волшебница или нет, намерена она жаловаться или собирается молчать, гадать было бессмысленно. Жизнь научила не рисковать по мелочам. Наверное, Платон что-то видел или знал. Вот почему он отогнал от нее мою стаю в первый раз. И, как глупые мотыльки, мы все равно полетели на ее Свет.

Говорят, если волк попадается в капкан, он отгрызает себе лапу. Мы угодили в собственную ловушку, и время полумер прошло. Я внимательно просканировала защиту ее жилища. Очень слабая. Практически никакая. Если сравнивать с замками, применяемыми в человеческом мире, охрана этого дома напоминала веревочку, накинутую на хлипкую деревенскую калитку.

– Я выманю мужика. Ты через туман войдешь в квартиру, найдешь на кухне нож. Колян, смотри на меня! Ты должен сделать все быстро, с первого раза. Он будет курить максимум минуты три-четыре. Ты меня понял?

– Понял.

Когда он настроился, я послала сквозь дверь слабый сигнал. Минимальное воздействие на психику. Спустя полчаса его никто не сможет считать. Мужчина слегка занервничал, возможно, из-за пропущенного гола любимой команды и решил это дело перекурить. А ведь Минздрав предупреждал…

Услышав крик, он рванулся было домой, но нарвался на встречный удар. Пришлось мне вспомнить боксерскую школу. Проявившись на секунду в человеческом мире, я оглушила горемыку и снова скрылась в туман. И вот тут возникла проблема: разбуженный шумом, в дальней комнате заплакал ребенок.

Я влетела в квартиру и в коридоре наткнулась на растерянного Коляна. Дело принимало совсем мерзкий оборот.

Кто же знал, что у такой молодой девчонки есть сын?! Да, невинное дитя оказалось мальчишкой лет четырех-пяти от роду.

Безжалостно убивать детей ведьмы и колдуны способны только в «добрых человеческих сказках». Наяву это страшно и невыносимо. Чтобы этого избежать, мне пришлось оперативно включить фантазию: я вспомнила, как выглядела его мама, приняла ее обличье и кинулась к ребенку. Спросонок он не понял, что я – не она, не разглядел одежду.

Испуганный малыш ночью готов поверить во что угодно, если, внезапно очнувшись, увидит знакомую улыбку и услышит успокаивающее:

– Спи, спи. Все хорошо. Я рядом. Тебе просто приснился кошмар.

Легонько коснувшись сознания мальчика, я заставила его крепко уснуть до утра.

К сожалению, по нашей задумке его отца должны были обвинить в убийстве жены. Наличие мальчика осложняло ситуацию. Если один родитель убит, а второй сядет, ребенок, скорее всего, попадет в детский дом. Плодить большее зло, чем уже совершили, не хотелось абсолютно.

– Ищи ценные вещи, – зашипела я на Коляна. – Стой! Наколдуй балаклаву.

Если обставлять все, как ограбление, уходить следовало заметно, чтобы отвести подозрение от несчастного муженька.

Немного денег я нашла в жестяной банке из-под чая. Какие-то украшения лежали рядом с зеркальцем, на комоде. Возможно, даже обычная бижутерия, разбираться было некогда…

Колян выпотрошил женскую сумку, лежавшую на пуфике в прихожей. Поднял с пола кошелек, из комнаты принес два простеньких смартфона и планшет. Мы запихнули нехитрую добычу в хозяйский спортивный рюкзак и спустились на первый этаж, к подъездной двери. Вынырнули в человеческий мир. В надежде, что хоть кто-то из соседей выглянет из окна, я нарочно зацепила железную низкую зеленую мусорку и та с грохотом свалилась с тротуара, рассыпая на проезжую часть окурки и обертки от мороженного.

В лофт мы вернулись около четырех часов утра. Анимаги спали на разложенном диване. Я прошла к барной стойке, плеснула себе рома, выпила залпом. Велела Коляну ждать здесь и пошла искать Великих.

Как я чувствовала, они бодрствовали. Но нашла я их вопреки моим ожиданиям не в кабинете. Расслабленный разговор слышался из бильярдной. Свет горел только над зеленым сукном, отчего остальное пространство пребывало в интимном полумраке.

– Рассказывай, – бросил мне отец, не оборачиваясь. Он уже занял позицию и готовился отправить очередной шар в лузу. Юрий выжидательно стоял в стороне.

– Сделали. Только не совсем по плану, – доложилась я им.

– А что не так? – уточнил босс.

– Там еще ребенок был.

Платон замер с кием в руках, так и не нанеся удара. Юрий отставил недопитый бокал коньяка. Они поняли, что на малыша у нас бы ни за что не поднялась рука.

– Ну?! – грозно поторопил меня отец, все еще нависавший над столом.

– Мы постарались создать видимость ограбления.

– Что значит постарались? Четко говори! – рассердился Юра.

А Платон все же забил свой шар. Выпрямился, повернулся к столу спиной и, опершись об него, стал играть кием в руках. Под его пытливым взглядом говорить получалось сбивчиво и сумбурно. Но в итоге мне удалось объяснить двум игрокам как все было. Ближе к концу моего рассказа они уже сосредоточено ходили вокруг бильярдного стола, поскольку решалась судьба всей партии.

– Вещи куда дели? – деловито спросил Платон, снова примеряясь к удару.

– Там неподалеку водохранилище есть, туда скинули.

– А деньги?

– У Коляна.

Отец перевернул кий и толстым концом постучал себе по голове, красноречиво показывая, насколько идиотским ему видится такое поведение.

– Иди, сжигай.

Колян, убитый мыслями о том, что теперь он стал настоящим злодеем, вяло сопротивлялся моему требованию вывернуть карманы.

Честно говоря, ни его самого, ни денег мне было совсем не жаль. Он осознанно выбрал путь преступника-нелегала. Все участники стаи сами захотели такими стать. Им казалось, будет круто, если они научатся творить бесчинства и уходить от наказания. Если их будут бояться и ненавидеть. Меня в свое время к подобному положению привели обстоятельства. Мои первые убийства были случайными, как бы парадоксально это ни звучало. Расплатой за них послужила истерзанная душа. Чтобы выжить мне пришлось нарастить толстую шкуру циника, под которой практически не осталось места сочувствию или состраданию.

Такие же метаморфозы я видела в ауре коллеги и друга – Павла Матвеева. Заметно продвинулись на этом пути Артем и Дамир. Алик все еще был мальчишкой, в его живых, горящих энергией глазах периодически мелькала искренняя радость. Но и он уже умел быть жестким, не жевать сопли. Таким какими давным-давно стали Юрий и Платон. А вот здоровый увалень Колян от всех отставал.

Несмотря на свои габариты, он напоминал ребенка-переростка, впервые столкнувшегося с реалиями нашего мира. И так искренне и наивно удивлялся, что за все приходится платить… Особенно за собственные ошибки. Правда, иногда за наши ошибки платят совсем другие люди. А порой враги ведут себя настолько великодушно, что становится стыдно даже самым прожженным циникам.

В этом я убедилась буквально два дня спустя. В кои-то веки всем нам выпал свободный вечер, который решили провести в приятном безделье, нажарив мяса и закупив побольше вина.

На своеобразный тимбилдинг уже собрались Великие и вся банда. Татьяна Петровна должна была приехать часа через полтора, сразу после дежурства.

Звонком свои почти не пользовались, и когда он прозвучал, повисла пауза.

– Чего стоишь? Иди открывай… – вывел меня из ступора Платон.

– Я?

– Нет, я!

Усмехнувшись собственной несообразительности, квартира-то официально моя, и о воскрешении отца никто из посторонних не знает, я направилась к двери.

На пороге снова оторопела.

– Здравствуйте, Ксения! Могу я войти?

–М-м-минуточку, подождите, пожалуйста. Здравствуйте!

Я вернулась в квартиру и растерянно сообщила:

– Там… Палей. Похоже, она хочет о чем-то поговорить…

Визит белой волшебницы стал сюрпризом для нас всех. Было абсолютно непонятно, как реагировать на ее приход, как его расценивать и чего от него ждать…

Великие договорились с полувзгляда. Платон открыл портал, куда загнал, как пастух, своих подопечных, а после шагнул сам. Юрий провозгласил:

– Так приглашай! Негоже томить гостью на пороге!

Наталья Павловна ничуть не удивилась, увидев Юрия в лофте. Больше того, она тактично сделала вид, что не заметила царящего в кухонной зоне беспорядка: брошенные на столе тарелки и толпа бокалов с вином разного уровня наполненности буквально кричали гостье о том, что до ее прихода здесь сидела целая компания. Наталья Павловна даже не повернула головы в ту сторону, прошла в центр гостиной, где нас ждал мой наставник, и изящно присела на диван.

Эта белая волшебница всегда вызывала у меня восхищение. Горделивой внешностью, безупречными манерами, наконец, отсутствием лицемерия. Ее образ как будто заявлял: «Я такая, какая есть, нравится вам это или нет». Мне импонировало в ней то, что она всегда поступала так, как считала нужным или правильным. Даже если кто-то мог ее не понять или осудить. И, конечно, я помнила, как она предупредила моего учителя, когда должна была ловить меня вместе со своими коллегами.

– Могу я предложить вам вина? – спросил даму Юрий.

– Нет, спасибо.

– Может быть, чай или кофе? – предположила я.

– Благодарю, не стоит беспокоиться.

– В таком случае, не буду вам мешать, – вслух решила я и собралась подняться на второй этаж, искренне полагая, что им лучше поговорить наедине.

– Ксения, останьтесь, пожалуйста, – как-то очень требовательно попросила Наталья Павловна.

Я посмотрела на Юрия – он утвердительно кивнул. Вслед за Палей мой наставник сел на другом конце похожего на букву Г дивана. Мне ничего не оставалось кроме как примоститься на подлокотник одного из кресел, развернутых к камину. Получился своеобразный равнобедренный треугольник из волшебных фигур.

– Я пришла… – начала было Наталья Павловна, да призадумалась. Прислушалась к себе, утверждаясь в какой-то мысли, поглядела на меня, на Юрия, снова вернула свой взор ко мне. И очень уверенно продолжила: – Я пришла, чтобы предупредить вас… Полагаю, невеликий секрет, что аналитики Детей Дня следят за изменениями уровней сотрудников Детей Ночи. Уверена, это обоюдный процесс. Потенциальные члены Совета тем более на особом контроле. В последнее время нас стали беспокоить участившиеся нападения на слабых белых волшебников, не входящих в актив Детей Дня. Насколько мне известно, Весемир много раз просил вас, Юрий, принять меры… Но число атак не снизилось. Зато поднялся уровень нескольких ваших молодых магов. Неестественно быстро. Если ситуация не изменится в корне в ближайшее время, я буду вынуждена доложить Весемиру об обнаруженных совпадениях. Вы меня понимаете?

Все время пока произносилась эта речь, Наталья Павловна смотрела исключительно на меня. Под ее взглядом захотелось скукожиться, как нашкодившему двоечнику перед строгой учительницей.

Юрины слова прозвучали, как спасение:

– Уверяю вас, Натали, я решил этот вопрос. Нападений больше не будет.

– Очень на это надеюсь, – проговорила Палей, вставая.

А наставник так выразительно посмотрел на меня, провожая даму, что я поняла, мне лучше было бы провалиться на месте.

Глава 11 «Выборы»

«Один белый, другой серый – два веселых гуся!» – почему у Игоря Морозова крутилась на языке эта детская песенка он не отдавал себе отчета. Но, наверное, что-то в этом было. Ведь если долго и упорно ломаешь голову над какой-то проблемой, само подсознание начинает подкидывать какие-то зацепки, подсказки, версии.

Допустим, белый гусь – Весемир. А серый? Скажем, Святогор… Но причем здесь они? Ах, да! Разумеется… От них, во многом зависит, станет ли Ксения Хрумова Особой. А если станет, как будет вести себя в новой роли? Вопрос, конечно, интересный. Анализ ситуации, подготовленный Палей для шефа, был засекречен.

А что, если Ксения каким-то образом все-таки причастна к действиям таинственной стаи? Как тогда Весемир намерен сдержать свое слово? И намерен ли?!

Подобные мысли стали чаще и чаще посещать Морозова после ночной встречи на подземном паркинге. Ксения приехала вместе с молодым и дерзким амбалом. Рыжий здоровяк вылез с водительского места штатного черного фургона, чем немало удивил Игоря. Весемир, значит, лично прибыл за своим сотрудником, а глава Детей Ночи послал боевиков. Любопытно.

Морозов попытался просканировать незнакомого противника. Тот был максимально закрыт. Аура настороженно-возбужденная, а кто он, на что способен, Игорь сказать не мог. Должно быть, пятый уровень Силы, как у него самого. А может быть и выше.

Где они их только набирают? Специально что ли по школам-интернатам ездят? Или где сейчас можно найти озлобленных детей? «Да, пожалуй, везде», – сам себе ответил Морозов. Быть злым легко. Всяко легче, чем правильным и честным.

– И все-таки жаль, что мы ее тогда упустили, – тихо вымолвил шеф, сев на пассажирское сиденье штабного седана готового везти их обратно. Весемир как будто тоже разговорился сам с собой, подобно Морозову, только вслух.

– Какой у нее уровень? – спросил Игорь. Из любопытства, а еще чтобы просто что-то сказать. Потому как, что еще можно ответить на очень запоздалую ремарку посыпающего голову пеплом старика?

Этот седовласый, смуглолицый волшебник никогда и ничего не объяснял подчиненным без необходимости. Он был мозгом, главным стратегом и хранителем тайн. Отчего поначалу каждому новобранцу Детей Дня казался фигурой загадочной и непогрешимой. Впоследствии полог святости, конечно, спадал, но общее впечатление, что шефу виднее, ибо известно много больше прочих, оставалось. Почти у всех.

Личная жизнь его тоже была не афишируема. Поговаривали, что есть любимая женщина, соратница из верхушки белых. И, вроде как, даже имеется от нее ребенок – сын, прошедший конфирмацию уже во взрослом, предпенсионном возрасте. Но Игорь был не болтлив и сам болтунов не любил, поэтому досконально ничего не знал. Тем не менее молодой маг задумался: разве позволил бы Весемир стать продолжателю его рода приверженцем Тьмы?! Почему тогда мыслит, что Платон допустил бы аналогичное противоречие?

– Второй, – меланхолично выдал шеф. – Второй уровень, как у бабушки когда-то.

– У какой ба… – начал было Морозов и вдруг сразу все понял. – У-у-у, как все запущено…

После таких новостей надеяться на то, что Ксения Хрумова не будет избрана в Совет Особых, было бы глупо. Но ведь надежда умирает последней.

Игорь не мог простить ей случившегося со Степаном. Ждал, что рано или поздно она снова оступится и его несостоявшейся подопечной придется заплатить по счетам. Если же ее примут в касту Особых, добраться до нее будет сложно, действительно сложно.

***

Кабинет отца в лофте был меньше, чем когда-то занимаемое им рабочее место босса в офисе. Обставлен, разумеется, с тем же шиком. И большой стол из массива дерева, и широкое кресло для хозяина. Кожаный диван, напоминающий мебель из зоны отдыха того кабинета. Даже шторы на окнах были из похожей плотной ткани.

И все-таки атмосфера другая. Как храмы: бывают старые, намоленные, а есть новодел. Здесь редко решались судьбы. Долгое время эта комната вообще пустовала. Существовала по принципу «должно быть по статусу». Будучи главой Детей Ночи, отец проводил основное время в офисе. После казни – вообще в ином мире.

С возвращением Платона кабинет как будто ожил. Отец часто стал работать здесь со старинными книгами. Задумчиво листал, иногда выписывал что-то короткое в свой ежедневник. Редкие экземпляры носителей магических знаний ему привозили мы с Бескудниковой. Из офиса. А туда они доставлялись из спецхрана Совета.

Что он искал я могла только догадываться по названиям изучаемых им фолиантов и манускриптов. Их я понимала выборочно. Например, читать на санскрите меня никто не учил. Равно как и на языке Шумер. Греческий и латынь пришлось осваивать под началом Юрия после решения о моем выдвижении в Совет, то есть уверенно говорить на них я еще не могла, но читать и понимать уже получалось.

– Ну что, поздравляю с новым статусом, Ксения Платоновна, – иронично подытожил мое избрание наставник на встрече с Платоном.

За меня проголосовало семь членов собрания из одиннадцати. В качестве второй кандидатуры Юрий предложил Павла. Если бы, поддавшись давлению Весемира, он вынес на голосование меня и Владимира Шаронова, новым участником Совета стал бы, разумеется, последний.

Владимира Великие, конечно, ценили. Он, несомненно, волшебник сильный, опытный и, что особенно важно, разумный. Это и сыграло против него. Нашим предводителям нужна была уверенность, что в любой, даже самой щекотливой ситуации последний голос будет за них. А Шаронов может выкинуть фортель.

Отец расплылся в довольной улыбке.

– Теперь можно и моими чаяниями заняться, – как бы мимоходом бросил он.

– Окончательно решил? – спросил Юрий.

Платон только беззвучно хмыкнул. Если уж он чего-то захотел, непременно получит желаемое. Бесполезно спорить и уговаривать.

– Помимо прочего нужен прах врага, – напомнил ему Юрий. – Кого на этот раз порешаем?

Мой наставник произнес последние слова с ехидной усмешкой, но, как известно, в каждой шутке только доля шутки.

Я настороженно посмотрела на отца. С таким выражением лица только в покер играть.

Неужели они действительно думают о покушении на Весемира? У меня по спине пробежали мурашки.

– Ведьма моя высказала одну идею, – любовно начал он. – Не уверен, что получится. Но она убеждена, что сработает.

Вот как?! Мне казалось, после ревоплощения отец неспешно восполнял свою Силу, вспоминая сложные заклинания и обучая новых питомцев. А его бездействие (против привычной в прошлом активности) на самом деле было мнимым. Он уже наметил себе цель, и даже сделал определенные шаги на пути к ее достижению.

Какие конкретно, пока не понятно. Но, судя по их с Юрой репликам, Платон вовсе не сидел, сложа руки, как я думала.

Манера общения Великих всегда вызывала у меня определенное недоумение. Я, конечно, все понимаю. Возраст, опыт, видимая усталость от бренного мира. Но вот эти ироничные нотки в каждой фразе и хитрые взгляды с прищуром. Попробуй разбери, стебутся они или абсолютно серьезны.

Юрий ждал пояснений от друга, подняв бровь. А Платон продолжал сидеть с загадочным видом, покачивая ногой как маятником.

– Давно Ксю на исторической Родине не была, не считаешь? – наконец, выдал он.

Юрий пристально посмотрел ему в глаза. Очевидно, что-то понял:

– Может и сработает.

Меня подмывало потребовать объяснений. Но если бы я не научилась хоть немного держать себя в руках, сейчас бы здесь не сидела.

– С Павлом что будем делать? – обеспокоенно произнес Юрий, меняя тему.

– А что с Павлом? – как будто не понял друга Платон.

– Рано или поздно о твоем воскрешении узнают все. Он обидится, что его не посвятили…

– Что думаешь? – Неожиданно перевел на меня взгляд отец. Я пожала плечами. Чужая душа потемки.

Тревога наставника понятна: служа верой и правдой, Матвеев имел право на определенную благодарность. Она, например, могла бы быть выражена в доверии. Оставив его за бортом основных событий, трудно будет впоследствии рассчитывать на прежние рвение и преданность с его стороны.

– Он был с тобой до смерти. И после продолжал выполнять твою волю.

Мы погрузились в размышления. И воспоминания.

– Ладно, – сказал Платон как будто соглашаясь с нами и сам с собою. – Нанесу визит лучшему цепному псу.

– Вот умеешь ты… – Покачал головой Юрий.

– Собирать вокруг себя верных людей? – самодовольно улыбнулся отец.

– Все обосрать.

Глава 12 «Возвращение к истокам»

Перед самой поездкой мы махнулись с Юрием машинами. Убивать по сельским дорогам мою красавицу было бы несусветной глупостью. А босс как раз должен был встречать руководительницу хорватских Детей Ночи, прилетающую в рамках международной программы обмена опытом. Прокатить с ветерком бойкую колдунью – первый шаг к завоеванию ее расположения, предположил он. И с удовольствием экспроприировал мой Porsche. А вот ключи от своего старого доброго Volvo отдал мне с большим нежеланием:

– Поцарапаешь – убью.

– Взаимно, – оскалилась я.

Дерзить наставнику я почти отучилась, но тут грех было не воспользоваться его хорошим настроением.

В путешествие в края детства я собиралась ехать одна. Человеческие опасности мне нипочем, а магический уровень уже позволяет не бояться неожиданных недоразумений. К тому же нарваться на неприятности в столице гораздо проще, чем где-то еще. Москва – средоточие жадных до Силы и влияния волшебников. Чем дальше в глубинку – тем тише. Да и люди добрее. И все же Великие настояли, чтобы я взяла с собой в роли провожатого кого-нибудь из стаи.

Мой выбор пал на Алика. Маленький, худенький, задорный, он никак не выглядел на свои семнадцать. И, если бы не смуглая кожа, вполне мог сойти за моего младшего, безобидного братишку. В действительности же, вопреки этому образу, был настоящим бойцом, дерущимся со взрослыми, если нужно, до кровавых соплей.

Нечто детское, еще не ушедшее безвозвратно из его идентичности, делало Мелкого лучшим спутником в предстоящем возвращении в мою страну беззаботного счастья. Он еще помнил, что значит быть ребенком, но уже имел определенный такт, чтобы не затрагивать болезненные темы.

Тульская земля встретила нас настороженно сразу же на границе области. ДПС-ник, остановивший на посту для проверки документов, заметил, что страховой полис оформлен вовсе не на меня. Забавно было читать его сбивчивые мысли, путающиеся в предположениях. Сначала он подумал, перед ним автоугонщики, перевозящие машину в другой регион ради запчастей, потом картинка дала сбой, слишком уж нарушители показались юными. В итоге мент заподозрил в нас детей нерадивого, но богатенького папаши, самовольно пустившихся в путешествие по стране.

Я предоставила Алику решить возникшую несложную проблему путем внушения стражу порядка приемлемого варианта (интересно, на чем он в итоге остановился?). И заодно узнать под заклинанием «Правдолюб» расположение их основных постов и адрес какого-нибудь приличного ресторана или кафе – такого, чтобы перекусить и не отравиться.

Мы ехали уже больше четырех часов, заметно подустали и проголодались. Да и телефон собирался выключиться в ближайшее время. Навигатор и прослушивание музыки с личных страниц в соцсетях (мы с моим юным напарником договорились менять плейлисты каждый час) быстро израсходовали его заряд. Как раньше наши родители ездили на дальние расстояния без навигатора, телефонов и частых заправок вдоль дорог, мне стало решительно непонятно. Но ведь как-то добирались! Умело ориентировались с помощью бумажных карт и атласов, выспрашивали лучший путь у местных гаишников или дальнобойщиков. В общем умели, а мы без телефона в туалет не ходим. Заблудиться, наверное, боимся…

На проселочную не асфальтированную дорогу с шоссе мы съехали под чарующий первый отблеск заката в зеркале заднего вида и одноименную песню «Арии». На краю холма, нависавшего над прудом, где лет пятнадцать назад я с друзьями ловила красноперых карасей, остановились. Сердце защемило приятной тоской. Но это были только эмоциональные цветочки.

Накрыло меня в тот момент, когда я увидела низенький бабушкин дом. Его красная крыша торчала по-над высокими зарослями как лесной подосиновик. Конечно, пока мы добирались сюда, я думала о том, что стало с деревней, работает ли колхоз, живы ли еще бабушкины лучшие подруги – тетя Лена и баба Нюра, во что превратилось наше родовое гнездо, постепенно забытое и заброшенное за городскими заботами. Но такого точно не ожидала увидеть.

Я стояла на пригорке, возле забора, и смотрела на поникший, совсем загубленный старый дом, где прошло почти все мое босоногое детство. Нудной протяжной песней заныла ностальгия. Захотелось перемахнуть через наполовину ушедший в землю, наполовину развалившийся забор, продраться сквозь бурьян и обнять эту светлую цитадель всего лучшего, что когда-то взрастили во мне. Прикоснуться пальцами к беленым кирпичным стенам, зиявшим красными язвами отколовшейся известки сквозь редкие просветы зеленого заградотряда.

Крапива в рост человека, заполонившая участок, отговорила от необдуманного прорыва к обветшалому остову. Что мне теперь это даст? Прошлого не вернуть. Как не вернуть и ушедших.

Одного, правда, удалось, и это, конечно, было чудом. Но чудом очень хорошо подготовленным. В первую очередь, им самим. А еще супер-энергозатратным и неповторимым. Когда Юрий впервые намекнул мне об их задумке, я не поверила, что он говорит серьезно.

И вот я здесь. Вижу под абсолютно другим углом пережитое. Я сильно изменилась. Как и всё вокруг.

Я осталась на месте. Замерла у ограды, вглядываясь в полуразрушенное жилище, пытаясь надышаться чистым сухим воздухом и напитаться мощью нахлынувших воспоминаний.

Вот тут, в двух метрах от забора когда-то возвышался летний деревянный душ. Утром мы с бабушкой приносили из ручья воду, поднимали ее ручной тягой на самый верх, на крышу, где стояла большая черная бочка. В ней за день вода нагревалась до состояния, которое деревенские иначе как кипяток не называли.

Боже, какое же это было блаженство, наплаваться в реке, налазаться с местными мальчишками по оврагам и деревьям, играя в индейцев, накататься на колхозных лошадях, а вечером смыть с себя усталость вместе с въевшейся черноземной пылью. И пойти пить парное молоко прямо из-под коровы Зорьки. А перед сном переживать только о том, не успел ли разглядеть нахальный Сережка едва начавшую формироваться грудь в широком вырезе белой футболки, пока я поднимала с земли самодельную звездочку ниндзя, согнутую из алюминиевой проволоки.

Бабушка первой заметила у меня появившиеся признаки полового созревания и, как умела, рассказала о грядущих изменениях в организме, правилах общения с мальчиками и разумном целомудрии до встречи с суженым.

Она была в меру строгой, в меру озорной. Ее взгляд казался чаще суровым и серьезным, и при этом добрым. Вот такой своеобразный парадокс. Она умела так отругать или наставить, что обижаться на нее не было повода, но и ослушаться в голову не приходило.

Поэтому мне так не хватало ее в старших классах, когда наступает время первых важных жизненных решений. Я очень горевала по ней, не желая верить в ее неожиданный уход. Хотелось надеяться, что это чья-то дурная шутка, ведь ничего не предвещало и здоровье ее не подводило.

Помогать ей по хозяйству с июня по середину августа мне было совсем не в тягость. Учиться травничеству я не желала, пропуская мимо ушей ценные знания, которыми она старалась делиться. Так что деревенское детство явилось для меня счастливым и самым беззаботным периодом в жизни. Бабушка, конечно, журила, но не очень пристрастно, больше вроде бы шутейно: «Они к тебе назавтра женихаться придут, а ты с ними днесь в футбол буцаешь! Лучше бы пошла чабреца нарвала…»

Современные подростки совсем другие. Они не носятся дни напролет, играя в безобидные ролевые игры, не знают, чем себя занять, если нет под рукой вечного спутника – смартфона, и к двенадцати годам лучше взрослых, к сожалению, представляют, откуда берутся дети. Наверное, мы были последним поколением, которому повезло провести нормальное, шубутное детство.

Я посмотрела на Алика. Он скучно стоял в сторонке, ожидая дальнейших распоряжений. А я не знала, как трактовать собственное смятение и неспособность действовать здесь и сейчас.

Не готова, получается, оказалась к увиденному. Почему-то мне думалось, что дом этот будет стоять вечно. В том виде, каким запомнился в день бабушкиных похорон. Наивно. И глупо. Великие бы не одобрили. Они считают, я уже заматерела, способна анализировать любую ситуацию и поступать согласно разумному целеполаганию. А куда прикажете девать эти противоречивые чувства? Две разноименные силы сейчас как будто восставали во мне одна против другой.

Там, в Москве, все было просто и понятно: я – Дитя Ночи, и должна помочь отцу вернуть былое могущество. Окунувшись в синее небо, точно такое, каким оно было много лет назад, я задумалась, как бы меня встретила та, что была тогда рядом. Та, которая учила помогать людям и любить их. Та, которая разлучила маму с отцом, потому что он был Другим. И потому, что видела будущее. Она сделала все, чтобы я не ступила на тот путь, которым теперь уверенно двигалась вперед. Попыталась изменить и заменить.

Именно поэтому сейчас мне есть кого и что вспомнить. Например, наши походы за полевой земляникой, сбор целебных трав и то, как она лечила меня отварами и заговорами, стоило нам, детям, отравиться лже-сыроежками или опрысканным химией крыжовником из соседского сада. Я ведь не знала тогда, что она была настоящей волшебницей. Думала, это ее многолетний опыт подсказывает то или иное народное средство при разных хворях.

И именно поэтому сейчас мне приходится принимать такое трудное решение. Что бы сказала бабушка, узнав какую сторону я выбрала? Осудила бы за гибель людей и Степана? Позволила ли бы вообще свершится всему произошедшему, будь жива? И как бы отреагировала на мое желание помогать Платону в его попытке вернуть прежнее тело? Ведь согласно легенде: «Великий маг, ревоплотившийся из собственного пепла в теле человека и с помощью праха врага, вернувший себе свою личину, обретет неслыханное могущество».

Точно почувствовав мои сомнения, позвонил возродившийся Великий:

– Ну, что, Ксю, как там малая Родина?

– Прискорбно, если честно. Вымирает…

– Сочувствую. А знаешь, почему вымирает?

Я промычала в трубку нечто нечленораздельное.

– Потому что в момент, когда нужна была сильная рука, способная взять на себя ответственность за происходящее, не нашлось никого, кто бы решился возглавить анархию.

Слишком прозрачно. Нет, ну, правда, мог бы хоть немного завуалировать. Ради приличия.

– Ты уже большая девочка. И кое-что понимаешь. Подумай, кто тебе ближе: тот, кто решил за тебя, как и с кем тебе жить, или тот, кто, объяснив последствия, дал право решать самой?

– После моей конфирмации вы с наставником почти все решали за меня! – горячо воскликнула я.

– Это не так, – спокойно возразил Платон.

– Так! И самый яркий пример – твое развоплощение, – с болью прокричала я ему в трубку.

Его вроде бы смутили мои слова. Но только на пару секунд.

– Помнится мне, ты сама попросила моей защиты тогда… Разве нет?

– Да…

– Тогда в чем претензия?

Погост был отнесен от деревни на два-три километра и как будто прятался в старой посадке за заброшенным храмом. Дорожки сюда почти заросли, редкие оставшиеся старики нечасто навещали покинувших их близких, друзей и соседей. Наверное, они подспудно боялись, что скоро снова станут соседями.

Покосившиеся кресты и обвалившиеся могилы еще сильнее повергли меня в уныние. Но именно здесь я решилась окончательно: поняла, чего точно не хочу – не хочу бояться, не хочу убегать от себя, не хочу однажды вернуться к развалинам привычного мира. Платон и Юрий стали для меня его гарантами, и ради того, чтобы так и оставалось, я готова была сделать очередной выбор.

– Прости, бабуль! – прошептала я, зачерпнув горсть земли с только что прибранного и прополотого низкого холмика.

Когда мы сели в машину, снова позвонил отец.

– Сегодня не возвращайтесь, – категорично заявил он.

– Почему?

– Вероятности плохие. Останьтесь там до завтра.

– И где ты нам прикажешь ночевать?

Солнце уже почти полностью скрылось за горизонт и темнота стремительно покрывала раздольные просторы своим пологом. В свете фар навязчиво кружили мотыльки, а кузнечики, такое впечатление, пытались своим стрекотом заглушить слова отца.

– Где хочешь, но за руль не садись! – повысил голос Платон.

– Ладно… – недовольно выдохнула я.

И нехотя вылезла из джипа.

– Ну, Алик, вот и твой звездный час. Вези меня в село, будем искать постой.

Мелкий расплылся в улыбке и побежал на водительское место.

– Да, Юра, сказал, что за машину, если что, шкуру спустит…

Младший из «волчат» тут же подобрался. И покрепче взялся за руль.

Остановились мы у дяди Сережи, овдовевшего мужа тети Лены, самой молодой бабушкиной подруги. Она таковой и осталась навечно, прожив довольно короткую и несчастливую жизнь. Хотя начиналось все неплохо – вышла замуж по любви, родила двоих детишек: сына и дочку. Как уж так получилось, что дядя Сережа начал выпивать, не знаю, только, по-моему, в деревне пили все, просто кто-то безмерно, кто-то чуть меньше. Ленин муж, когда поддавал, начинал распускать руки, так что она часто ходила битая.

Дети от такой жизни сразу после школы сбежали в город, а старшее поколение продолжило саморазрушаться с еще большим напором. Они вроде бы и рады были, что наследники вылезли из этой грязи, но хтонический ужас не позволял увидеть свет в конце тоннеля.

В общем, схоронил дядя Сережа свою Ленку неожиданно рано и сам, естественно, после лучше жить не стал. Наоборот, очень быстро превратился в дряхлого старика, в котором сложно было узнать когда-то крепкого и рукастого тракториста.

– А вы, стало быть, приехали дом проведать? – спросил он, деловито открывая привезенный нами виски.

– Да, на работе отпуск дали, мне захотелось посмотреть, что стало с местом, где росла.

– Что стало, что стало… Про… – тракторист запнулся на полуслове, посмотрел на Алика. Какие-то внутренние ограничители у него еще сохранились. Дядя Сережа поменял формулировку и продолжил: – Все профукали! И молокозавод в райцентре, и скотобойню. Только пшеницу растим. Да и ту государство по бросовым ценам забирает.

Он злобно стиснул зубы и обреченно махнул рукой. Поймав его захмелевший взгляд, я смекнула, главное сейчас ему ни в чем не перечить.

Мудрая мысль не помогла. Поставив на стол в очередной раз опустошенную рюмку, хозяин, по-видимому, перешел в какую-то свою реальность:

– Вы кто? – спросил он, забавно моргая.

– Я – Ксюша, внучка Анны Миргородской… Дядь Сереж, вы нас переночевать пустили… – начала объяснять я.

– Какой-такой Анны?! – заревел хозяин. – Что вы все ходите? Обокрасть меня хотите!? Али утащить к себе в бездну?

Страшно выпучив глаза, дядя Сережа хотел броситься в сени за топором. Непослушные ноги подвели его: потеряв равновесие, буян скользнул рукой по краю стола, свалил на пол железные кружки, щербатые тарелки и алюминиевые приборы.

Алик сориентировался моментально – замедлил падение тела, подхватил его у самого пола и под неразборчивую брань дотащил горе-хозяина до кровати. Я коснулась сознания дяди Сережи и приказала спать.

– Подложи под спину подушку, – сказал мне Мелкий, держа уснувшего на боку.

– Зачем? – не поняла я.

– Чтобы не захлебнулся.

Сделав, как он сказал, я укрыла дядю Сережу старым грязным одеялом. Втянув носом сырой, затхлый запах этого дома, который был заметен сразу, но сейчас казался особенно отвратительным, я вышла на улицу.

Спать здесь мы точно не останемся. Ночевать в машине, конечно, тоже сомнительное удовольствие. Но всяко лучше, чем в такой обстановке.

Алик появился на крыльце следом.

– Что это было? – задалась вопросом я.

– Белочка, – ответил Мелкий с видом знатока.

– Поохотимся, – предложила я. – Для разрядки.

– Давай.

Мы сели в машину и поехали к лесу. Он начинался сразу за прудом, который мы проезжали по дороге сюда. Остановились на обрыве, у кромки чащи.

Несмотря на прошедшие годы и загибающиеся вокруг деревни, местные виды сохранили свое волшебство. Я задержалась у машины, засмотревшись на яркие звезды, отражающиеся в зеркале водной глади там, внизу. Черные столбы умерших деревьев печными трубами торчали над поверхностью пруда. За ним, с другой стороны, напротив от того места, где мы припарковались, до горизонта колосилось золотое поле. А за нашими спинами величественно возвышались старые стволы берез, кленов, осин.

Во времена моего детства этот лес был богат грибами и ягодами, дичью. Деревенские даже считали, что в нем водятся волки. Лис точно видели. А вот разговоры про серых больше походили на байки. Хотя я и сама слышала несколько раз пугающий вой.

Я вспомнила свое первое обращение в волчицу и меня передернуло. Сказать, что было больно – не сказать ничего. Кости как будто перемалывала мясорубка, кожа зудела словно на лицо распылили целый перцовый баллон. Меня швырнуло в туман, обдало там холодом и выплюнуло обратно в человеческий мир. Стало нестерпимо жарко – это ощутилось повышение температуры тела до звериной. Дезориентация в пространстве заставила метаться на месте в коротком приступе бешенства и из горла хотел вырваться крик, но вместо него я услышала собственный тонкий скулеж.

Со временем процесс перевоплощения стал менее болезненным. Только было бы большим преувеличением говорить, что он давался теперь мне, как и моим собратьям, совсем легко. За все нужно платить. Сотворение заклинаний забирает энергию у колдующего. С каждой новой волшебной формулой чувствуешь, как эйфория жизни покидает тебя. Параллельный мир высасывает достаточно много Силы за само пребывание там. Если не уметь управлять процессом, можно остаться в туманном мире теней навсегда. Бывали такие случаи. А за смену облика требуется простая, природная цена – кровь или боль.

В свое время Великий черный маг Вук научил меня не слышать ее. Не совсем, конечно. Полностью заглушить эти ощущения невозможно, но существуют хитрости, позволяющие снизить уровень стресса. Их он почерпнул в восточных практиках и адаптировал под наши особенности.

Забавно, на самом деле, смотрится, когда начинающий анимаг сразу после обращения кричит сам себе на своем, зверином, языке: «Боли нет. Боли не существует. Боль – это иллюзия!..» Ага, такая иллюзия, от которой глаза на лоб лезут. На шерстяной, массивный лоб. Кстати, после рекомендуется завыть, давая выход негативу и возвещая окружающим о своем появлении. Потому что жалобно скулить вообще не вариант. Хорош боец получается. Ярость и бесстрашие.

Алик уже трансформировался в низенького волка грязно-серого окраса, похожего на монгольский подвид. Как-то раз, вооружившись энциклопедией, мы забавы ради искали прообразы для своих превращений. Так Дамир стал канадским волком, Артем – полярным, Колян – обыкновенным серым, Алик – монгольским, а я выбрала для себя рыжий окрас. Просто потому, что каштановых волков не бывает.

Вук, когда впервые увидел меня в зверином облике, не смог сдержать восторга. Он довольно хлопал себя руками по бокам и смеялся как сумасшедший. А потом мы с ним отправились на настоящую охоту. Лицензий у лидера Детей Ночи Сербии было навалом, да и кто бы посмел ее спросить.

Сегодняшняя ночь отличалась по всем статьям: и напарником, и местностью, и объектами для погони. Похожим оставался лишь адреналин, выбрасываемый в кровь с каждым толчком мускулистых лап. Как говорил старина Сириус Блэк, жизнь скучна без риска.

Глава 13 «Чудо»

– Случилось чудо! Друг спас друга! В который раз. – Я злобно сверлила глазами Великих, переводя взгляд с одного на другого, с отца на наставника и обратно. – А то, что вы при этом растоптали мою душу, это как?! Сопутствующие потери? А Андрей?! Вы знали, что он погибнет?

– Нет, такая вероятность была крайне мала, – тихо проговорил Юрий.

Я снова повернула голову, недоверчиво глядя на него.

– И кто бы мог подумать, что ты его полюбишь? – добавил Платон.

– Про Агату с Георгием вы же узрели! – парировала я.

– Это другое. Там целенаправленно смотрели отвлекающие факторы, – пояснил Юрий.

– Я понимаю твое негодование, – миролюбиво поддержал его отец. – Это был трудный путь, но теперь все позади. Мы снова вместе, и мы стали еще сильнее…

– Сильнее?! Ты знаешь, каково это жить с чувством вины? – Я наезжала в основном на отца, но смотрела теперь только на наставника, потому что в одиночку Платон бы такое не намудрил. Он отвел взгляд и молча ждал, когда жгущий меня изнутри пожар начнет затухать.

– Да, представь себе, – ответил за обоих отец, – здесь все знают, каково это.

– Нет, вы не знаете!.. Жить и каждый миг сознавать, что родной человек ушел из-за тебя… – Я чуть не задохнулась собственным гневом, набрала побольше воздуха и, активно жестикулируя, продолжила: – При свете дня, когда хочешь-не хочешь нужно держаться, что-то делать и куда-то идти, броня из холодного безразличия сдерживает затаившихся демонов. Но стоит прийти времени Ночи, чувствуешь себя голым, беззащитным… ничтожеством. Закрывать глаза страшно. Ты лежишь и вглядываешься в темноту. А «если долго всматриваться в бездну, она начинает смотреть в тебя». Только это не правда! Она не смотрит, она проползает в тебя. Проникает в каждую клеточку и постепенно, очень медленно, с живодерским наслаждением начинает раздирать тебя на части, на молекулы.

Я закончила. Выплеснула все, что мучило меня долгое время. Вроде бы, даже стало легче. Великие молчали. Они хорошо изучили людей. Благодаря этому им так ловко удается манипулировать многими. Дали проораться, сейчас помолчат, а после можно насаждать новые идеи.

Как в садоводстве и огородничестве: сначала на выбранном участке растут сорняки, его облагораживают, снимают один урожай, другой, а потом надо дать земле отдохнуть. Что ж, если первый этап мы прошли, и его цель достигнута – Платон снова с нами живехонький и здоровехонький, то какие семена они собрались бросать в землю теперь?

– Все? Готова спокойно разговаривать? – недовольно вымолвил отец.

– А если нет?!

– А если нет, продышись и поразмысли, прежде чем что-то еще сказать! – предупреждающе зашипел он.

– А вы долго думали, прежде чем такую хиромантию расчертить по чужим судьбам?!

– По своим. В первую очередь, по своим, – едва слышно влез Юрий.

– Ты знаешь, не очень, – язвительно ответил мне Платон.

– Оно и видно, – в тон ему бросила я.

– Ты мне еще подерзи!

Я увидела, что он уже разозлился. По-настоящему. Впрочем, это состояние было обоюдным. Возвращаясь из поездки в Тульскую губернию, как ее старомодно называл Юрий, я поняла для себя кое-какие нюансики произошедших и грядущих событий. И они мне не понравились. Сложно быть в восторге, когда осознаешь, что тебя просто использовали.

Однообразная картина бесконечной трассы, ограниченной с обеих сторон лесным частоколом, начала утомлять. Сплошное темно-зеленое мельтешение. И мысли, крутящиеся вокруг последних событий: убийство белой девочки, мои выборы в Совет, «плохие вероятности на обратную дорогу», о которых вчера предупредил отец. После его возвращения, жизнь снова поскакала аллюром.

Незаметно подкралось состояние дремы. Я взялась правой рукой за отсек подлокотника для всякой всячины. Юра всегда возит в машине что-то съестное. Орешки, леденцы, несколько жвачек. Самое то, чтобы не уснуть.

Воздух как будто поплыл. Я почти забыла это ощущение. Но оно особенное, его ни с чем не перепутаешь…

Видения давно меня не посещали. Они всегда удивляют: и формой, и содержанием. И тем, что приходят в самые неожиданные моменты. Пора бы, наверное, привыкнуть. Но как тут привыкнешь, когда вот ты в своем теле и сознании, едешь по автомагистрали домой, а потом вдруг раз – и на обтянутом кожей руле лежит уже не твоя рука, а широкая ладонь наставника. Да и мир меняется.

За окном Юриного Volvo сейчас была зима или ранняя весна. На пассажирском сидении уже находился не Алик, а Платон в его прежнем, сурово-обаятельном облике. Черное драповое пальто, черные классические брюки, черные зачесанные назад волосы, присыпанные, как снегом, сединой. И темная сигарета во рту.

Юрий полез в подлокотник за зажигалкой; под лакированным деревом щелкнул замок закрывающегося отделения. Включил поворотник, съезжая на обочину.

Примерно неделю назад Колян жаловался, что за несанкционированное изменение маршрута получил леща от Платона. К выкрутасам Юрия отец всегда относился с большим пиететом. Он вообще имел в голове какой-то свой ранжир относительно позволительного поведения для каждого человека из его окружения. Например, Татьяна Петровна, даже будучи в опале, могла себе позволить высказывать в его присутствии всякое, не чураясь острого словца или нелицеприятных замечаний. А Рыжая боялась лишний раз рот раскрыть.

– Юр, нас ждут, – напомнил отец хоть это было без надобности. – Банкет заказан.

– Подождут, – упрямо ответил мой наставник.

– Обычно это моя фраза, – поиронизировал Платон.

Юрий был напряжен. Я бы даже сказала, подавлен:

– Поговорить надо.

Они ехали с похорон на поминки. Не спрашивайте, как я поняла. Я просто знала. Это примерно, как когда видишь сон: оказавшись здесь и сейчас, ты знаешь: кто, где, почему. Так вот, они ехали в какой-то загородный дом или ресторан.

Тем удивительнее казалось приподнятое настроение Платона и озадаченное состояние Юрия.

– Слушаю тебя. – Отец демонстративно развернулся всем корпусом к другу.

– Я видел твою смерть, – выдохнул тот, глядя на приборную панель.

– Хорош дурковать, – не поверил Платон.

– Ночью белиберда всякая снилась. Утром я вероятности покрутил. Прогноз не утешительный. – Юрий серьезно посмотрел ему в глаза.

– Вы издеваетесь что ли?! Только один армагедец закончился!.. А ты опять за рыбу деньги?! Может это последствия пережитого кризиса? – уже настороженно предположил отец.

– Я не знаю. Я сам ничего не понял. Там все запутано. Не поймешь, кто где и что: несколько новых линий, одно из другого вытекает. Малая твоя созрела опять же. Сам черт ногу сломит. Только как я ни смотрел, а итог один…

Платон буравил меня, в тот момент Юрия, злыми серо-голубыми глазами.

– Сколько времени у меня есть?

– От года до трех.

– А раньше ты этого не видел? – раздраженно выпалил Платон.

Насколько я успела заметить, он с удовольствием и легкостью реагировал на неожиданные вызовы. Как шахматист, быстро и уверенно принимал решения. Но тут дело касалось его самого и, конечно, лучше было планировать вдолгую.

Как мы видим постфактум, года с небольшим ему хватило с лихвой. Все успел: и смену подготовить (и я сейчас не про себя), и с Бескудниковой помириться, и меня на свою сторону привлечь. Без добытого нами с Андреем Жезла Аменемхета II туго бы ему пришлось. Но он не был бы Великим Платоном, не обрати ситуацию в свою пользу. Использовав прах моей бабушки, смешанный с могильной землей, он станет практически непобедимым. Если получится. И тут, я думаю, сослагательного наклонения быть не может. У него получится.

Всегда и везде выкрутить для себя максимум – это очень по-лидерски. Кажется, Юра пока так не умеет. Вот Весемир, тот другое дело, они с отцом одного поля ягоды.

Мне совсем не хотелось в очередной раз выступать пешкой в разыгрываемой ими партии. Поэтому сейчас на летней веранде водного ресторана, я не сдерживала свою ярость. Решила, во что бы то ни стало вывести отца на откровенный разговор о его планах.

Сделав заказ, Юрий накрыл наш столик сферой невнимания. А когда общение перешло на повышенные тона – и вовсе вплел заклинание глухоты в свое творение. Никто из людей нас не видел и не слышал. Даже подерись мы, это не вызвало бы никакой реакции у окружающих. Очень удобно с точки зрения решения спорных вопросов.

Тихая музыка, приятный ветерок и прохлада от реки. Можно выпить вина, заесть мясом камчатского краба и открыто обсудить дальнейшие шаги. Тем более, что за столом все свои. Только откровенничать Великие не спешили, как и признавать мое право на собственный выбор, а я начала сомневаться хочу ли идти по избранному ими пути. Слишком трудны и тернисты их дороги. И слишком высока цена за обретаемое могущество. Теперь я это знала абсолютно точно.

– И что ты будешь делать? После того, как вернешь свою личину? – с вызовом спросила я Платона.

Формулировка и моя интонация ему не понравились. Глаза блеснули, напряглись широкие скулы. Непривычные черты лица отца сбивали с толка. И без того внутри меня трепетал маленький испуганный зверек, шепчущий отчаянному брату-сорвиголове, что пора бы угомониться и перестать тыкать огнем в зад разъяренному льву. Но воображаемый старший братец махнул рукой: «Была не была!» И оказался прав.

– Я планирую возглавить Совет, – удивительно спокойно ответил отец и проникновенно посмотрел мне в глаза.

От такой прямолинейности я слегка ошалела. Руки сами потянулись к небольшому кожаному рюкзачку, расстегнули молнию и поставили на стол пластиковый пищевой контейнер с черной землей.

Платон провел над ним рукой, не до конца доверяя. Наклонил голову, как будто пытаясь рассмотреть изящную вещицу под другим углом. На самом деле он смотрел через туман на привезенный компонент предстоящего ритуала. Мы с Аликом вернулись в город после полудня и сразу поехали в офис. На проходной я заметила слабое мерцание, исходящее от содержимого контейнера.

И вот, приняв душ и обойдя посты охраны (босс ввел правило устраивать дежурным неожиданные проверки время от времени), я присоединилась к Юрию на встрече сначала с нашей хорватской гостьей, а сразу после – с Платоном.

– Значит, ты со мной?

Мне показалось или я услышала в его голосе благодарные нотки?!

– Получается, так, – неуверенно подтвердила я.

Что-то подсказывало, мне опять многое не договаривают. Да и обида за то, что меня вслепую провели по веревочному мосту над пропастью, еще сидела внутри, зудя и обжигая кожу, как осиное место укуса. Но, с другой стороны, я прекрасно понимала, почему Великие поступили именно так.

Сейчас я бы и сама воспользовалась наивностью и неосведомленностью себя прежней. Скажете, это подло – играть на чужих слабостях?! В утопически правильном и честном мире – да. А у нас, если его светлейшество Весемир не чурается подобных методов, почему мы, темные волшебники, должны быть образцом морали?

***

– Знаете, чем вы похожи на Платона? – с вызовом спросила Палей шефа.

– Нет, чем же?

– Вы, достопочтимый Весемир, все время пытаетесь продавливать нужные вам решения. А дипломаты склонны предлагать и договариваться. Поэтому найти точки соприкосновения истинным дипломатам легче.

– Ваша теплая дружба с «истинным дипломатом» Детей Ночи начинает меня раздражать, по правде говоря! – Ядовитое начало фразы Весемира не предполагало столь откровенного окончания. Игорь почувствовал себя лишним здесь и сейчас. Им овладело то самое неприятное чувство неловкости, которое ощущает человек, когда становится невольным свидетелем личных склок и разборок. Просто встать и выйти казалось немыслимым, и Морозов явился заложником всего этого процесса.

– Что ж, я могу предложить вам действенный выход, – Наталья Павловна с готовностью ответила на нападки шефа, – нужно всего лишь подписать мое заявление об уходе!

Весемир дернулся как от пощечины.

– Это, знаете ли… – грозно начал он. – Это уже попахивает предательством.

Он сердито посмотрел на Игоря:

– Вы сговорились что ли?

Морозов переглянулся с Палей.

– Нет, – ответила за обоих Наталья Павловна. – Но для вас это повод задуматься…

– Над чем, позвольте узнать? – Весемир раздражался больше и больше с каждой секундой, с каждым произнесенным Палей словом. Но дама и не думала останавливаться:

– Над вашей концепцией борьбы. Серая мораль – не лучшая характеристика для предводителя воинов Света. Вы не советуетесь, никому ничего не объясняете, но по одному вашему слову все должны бросаться из огня да в полымя. Времена изменились, вам стоило бы учитывать это, планируя операции. Потому что в нынешней реальности чудо, что большая часть думающих сотрудников еще не разбежалась!

Слова Палей заставили главу Детей Дня призадуматься. Он взял паузу, внимательно посмотрел на Наталью Павловну, самого Морозова, его рапорт и, наконец, опомнился:

– Игорь, ты можешь идти.

Жаркая дискуссия продолжилась, когда молодой человек закрыл за собой дверь. Это было слышно из соседнего с кабинетом шефа зала. И из следующего.

Спускаясь по старой каменной лестнице Морозов все еще думал, зачем шеф стал предъявлять Палей претензии касательно ее голосования на Совете. Он ведь и сам отдал свой голос Ксении, как заметила Наталья Павловна. Надеялся, что представительницу Ночи не выберут несмотря на это? Или концепция в очередной раз изменилась? Очень, очень сложно стало понимать Великого. Морозов даже, грешным делом, подумал, не выжил ли тот из ума.

Так бредя в своих мыслях по шумному бульвару, он неожиданно увидел перед собой Станислава Кислова – первую жертву таинственной стаи.

Чутье подсказало Морозову, что неплохо бы проследить за ним. Игорь быстро сообразил, паренек что-то ищет: он бегал глазами по вывескам и указателям, шел вперед, а потом нерешительно возвращался назад.

Чтобы объект не заподозрил слежку, Игорь свернул в ближайшую дверь. Это был вход в небольшой салон фотопечати, занимающий одну из комнат на цокольном этаже.

По задумке Морозова следовало отпустить Кислова немного вперед, чтобы спокойно идти за ним на безопасном расстоянии. Станислав Сергеевич нарушил этот план, войдя в подвал следом за Игорем.

Оперативный опыт пригодился. Увидев на стене брошюру с перечислением всех доступных способов для пересылки фото и документов, Игорь отправил хозяину конторки самый безобидный файл из имеющихся в смартфоне.

Спустя буквально минуту подошла его очередь:

– У вас что? – бодро спросил работник фотопечати.

– У меня карта Московской области, я вам на почту отправил, там две страницы. Размер А3, пожалуйста.

– Сто шестьдесят рублей. Оплата?

– Картой.

– Следующий.

– Я вам в мессенджер отправила документ, – услышал Игорь приятный женский голос у себя за спиной.

– Последние цифры 40-46?

– Нет, 069.

– Нет такого отправителя, есть только 40-46…

Повисла неловкая пауза.

Игорь нарочито медленно сворачивал в трубочку свой заказ, стоя спиной к остальным посетителям.

– С девушкой что делаем? – спросил активный работник.

– С какой девушкой? – не поняла женщина.

– Это я! Это моя бывшая! – выкрикнул из глубины узкого коридора Кислов.

Морозов проследил взглядом в направлении, откуда прозвучала странная реплика. Собственно, на необычного посетителя в этот момент смотрели все присутствующие, явно недоумевая. Последняя фраза развеселила и работника, и клиентов:

– С ней что делаем? – повторил свой вопрос фотоательер.

– Распечатываем фото. Два экземпляра!

Сложно предположить для чего они ему понадобились.

Зато интуитивная необходимость в слежке себя оправдала. Полбеды, если это пострадавшее чудо будет бросать в ее портрет дротики или онанировать на него. А ведь может и что похуже удумать, приворот, например, запрещенный Статутом, заказать или, того страшней – порчу.

К облегчению Морозова Кислов не замышлял ничего противозаконного ни в волшебном, ни в человеческом мирах. Игорь неприметно проходил за слабым белым магом до вечера. Первый портрет тот повесил в своей каморке на работе, второй – дома, над кроватью.

Уходя, Морозов усилил, насколько хватало его умений, защитные заклинания над дверью Кислова. Все лучше, чем было. И в задумчивости потопал к метро. До дома добрался, когда уже совсем стемнело и только тогда вспомнил, что с утра во рту не было и маковой росинки.

Часть вторая «Восхождение»

Глава 14 «Сомнения»

В первый день учебного года стояла прекрасная погода. Деревья только-только начали преображаться, меняя спокойный зеленый на более пестрый окрас. В этот раз осень где-то загулялась, и все, от жучков и птичек до первоклашек и их родителей радостно купались в последних жарких солнечных днях. Скоро придут дожди, шорты и юбочки уступят место скучным джинсам и серым ветровкам. Даже я влезу в любимый темно-синий свитер, поддеваемый под потертую кожаную косуху.

Стоит отцу или наставнику увидеть меня в ней, в ход идет характерное фырканье и всевозможные колкости, ведь она появилась у меня в момент моей романтической дружбы с Дмитриевским. Как-то раз мы тусили ночью в Мневниках и один из байкеров сделал мне особый подарок – свою куртку, из которой он «немного вырос» в силу здорового аппетита и колоссальной любви к пиву. Несмотря на то, что косуха была мужская, на моих плечах она смотрелась органично, особенно будучи натянутой на два слоя одежды.

Пока же дополнением для куртки служили короткий черный топ и подвернутые мом-джинсы. Ну, и байкерские перстни, куда ж без них. Один, самый брутальный на вид, с маленькими рубинами, вставленными в глаза черепа, Юрий зарядил для меня на случай опасности. Он подвесил на украшение заклинание против оборотней и анимагов, вампиров и прочей нечисти. Зная мой характер, наставник вполне резонно предположил, что я могу вывести из себя кого угодно, включая своих.

Я задумчиво крутила артефакт на пальце, когда заметила Весемира. Он сидел на лавочке впереди, справа по ходу нашего движения. Мы встретились взглядами. Я почтительно склонила голову и, взяв под руку Дамира, направила сегодняшнего напарника по дежурству левее дабы показать главе Детей Дня, что наше пребывание недалеко от его штаба – не более, чем обычное патрулирование.

Великий поднялся и сам подошел к нам.

– Гуляете, молодые люди? Замечательная погода, не правда ли?

– Что правда, то правда, Великий, – ответила я и попыталась просканировать его ауру. Конечно, картинка получилась очень схематичная и поверхностная. Но, по крайней мере, я убедилась, что он не собирается сильно нагнетать обстановку – никаких признаков агрессии не было заметно. Скорее всего, разойдемся краями.

– Как жаль, что не ко всем милым девушкам судьба столь благосклонна. Кто-то наслаждается жизнью в компании симпатичного молодого… анимага, а некоторым не повезло закончить свои дни в самом расцвете лет.

– Действительно жаль, – холодно подтвердила я, гася возбухающую внутри ядерным грибом вспышку гнева. Не поддаваться на провокации – главное, чему учил меня наставник в последнее время. – Еще печальнее, когда умудренные жизнью судьи не желают проявлять к оступившимся ни снисхождения, ни великодушия. Как будто сами вот-вот будут причислены к лику святых!

– Попустительствовать произволу едва ли меньший грех, чем отсутствие жалости, – отыгрался Весемир и, церемонно поклонившись, оставил нас в покое.

– Мразь, – процедила я едва слышно, когда мы удалились на достаточное расстояние.

Сказать, что встреча с шефом Детей Дня испортила мне настроение – это не сказать ничего. Злость кипела во мне жгучей лавой, смешиваясь с пеплом тревоги. Чего он хотел добиться своим театральным этюдом? Что силился понять или показать? Имел ли он в виду Любу, казненную за наше с ней общее преступление, или намекал на Нину?

Дамир молчаливо предполагал последнее. Он шел рядом со мной, грустный и подавленный, восприняв слова Весемира как напоминание об убитой недоволшебнице.

– Дамир, ты чего расклеился? – спросила я, готовясь к тяжелому разговору.

– У меня сестра чуть младше той белой девчонки. Я как представил: а если бы с ней такое сделали?! – Он едва заметно сжал кулаки.

– Не путай Божий дар с яичницей! Наши родственники не могут попасть в число объектов для охоты. Как только ты стал Другим, твоих близких исключили из списков. Поэтому наши Ночные братья их не тронут, даже по ошибке. А белым западло опускаться до банальной мести. Они, как ты можешь заметить, мнят себя непогрешимыми.

– И все равно! Мы не правы!

– Правы, не правы… Какая теперь разница?! Раз уж ввязались в великое противостояние, то на переправе коней не меняют.

Дамир упрямо молчал, неотрывно глядя себе под ноги.

Что мне в нем нравилось, и поэтому я выбрала именно его в качестве своего протеже, когда пришло время волчатам проходить практику в Боевом отделе, так это умение слушать, думать и молчать. Даже когда не согласен, он не брызжет слюной и не рубит с плеча. Подождем, пусть еще покумекает, свыкнется с неприглядной правдой нашего мира.

Еще один неприятный эпизод произошел ближе к концу дежурства. Дамир, очевидно, решил несколько поправить себе карму, а может, его действительно зацепил увиденный случай.

Мой подопечный долго и пристально следил глазами за приезжим работником коммунальной сферы города, очищающим урны недалеко от фонтанов. Паренек старательно проверил все тумбы и даже подобрал валявшиеся неподалеку пакеты из-под фастфуда. Видно, что приехал на заработки недавно.

Я вслед за Дамиром просканировала работягу и изучила линии его Судьбы. С наибольшей вероятностью паренек скоро сменит род деятельности и подастся на стройку. Поначалу там ему даже будут платить, больше, чем в муниципалитете, но потом то ли стройку заморозят, то ли их просто решат кинуть. Рабочие поднимут бунт, и ничем хорошим для них это не закончится.

В тот момент, когда я увидела примерное развитие событий, мимо прошла компания белых воротничков. Один из представителей офисного планктона небрежно бросил в урну стаканчик из-под кофе и, конечно, промазал.

– Убери! – Холеный клерк указал мигранту на мусор. Парень досадливо покачал головой и безмолвно поднял перекатываемый ветерком с бока на бок стакан.

Дамир почти незаметно послал крохотное проклятие в сторону неприятного типа. Ничего криминального – возможно, на входе в офис его проберет понос.

Когда же мой коллега коснулся сознания мигранта, я напряглась:

– Да-мир, не вздумай!

– Почему? – вскинулся стажер. На самом деле, он прекрасно знал, почему. На его восприятие наложилось все сразу: и несправедливость мира, и наше паразитивное волшебство за счет людских эмоций, и параллели, которые он провел между Ниной и его сестрой.

Пришлось повторять ему прописные истины (я при этом вспомнила терпеливую непреклонность моего наставника в свое время):

– Мы не вмешиваемся в судьбы людей без веской на то причины. Жизнь каждого из них – их личная ответственность. И уж тем более ты не будешь колдовать без индульгенции неподалеку от штаба Детей Дня, так ведь?

Молодой анимаг послушался, а я продолжила:

– В глобальном плане… Юра говорил, были какие-то социальные эксперименты над человечеством. Их инициаторами чаще всего выступают белые. Это так по-светлому – пытаться осчастливить весь мир. Но, как известно, благими намерениями выстлана дорога в ад…

В тот момент я действительно верила в то, что говорю. Беспокоило меня другое: Весемир считал двойственную суть Дамира. Вполне возможно, он заметил и характерные черты в ауре Коляна, когда в «Тройке» мы отпустили парнишку, за которого он просил. Что глава белых знает про меня? И какая ищейка на этот раз идет по следу моей стаи?

Пользуясь доверием Великих темных, я собрала всех причастных на разговор в лофте отца.

– Что за срочность? – недовольно пробубнил Юрий, пришедший последним.

В просторном зале уже ждали Платон с Татьяной Петровной, Павел, и четверо волкулаков, не считая меня.

– Сегодня с Весемиром на Тверском столкнулись случайно…

– Случайно ли? – вклинился Платон.

– Что хотел вообще не поняла. Намекал на зыбкость бытия и трагическую кончину молодой девушки. – Я пристально посмотрела на отца. – В Дамире анимага узнал и, скорее всего, в Коляне тоже.

– Ожидаемо, – констатировал Юрий. – А я вам говорил в центре не отсвечивать.

– Ты велел не ездить одной на встречу с ним!

– Я имел в виду Павла.

Я картинно всплеснула руками, мол, так и надо было сказать.

– А ты никак испугалась? – Платон даже подался вперед, подчеркивая и телом, и интонацией свое язвительное удивление.

– Сам говорил: кто предупрежден – тот вооружен, – огрызнулась в ответ я. – Я сообщила, а вы уж решайте стоит ли его опасаться. Может быть, он и мои изменения считал…

– Ну, анимаги, ну, пятерка, пока у них нет доказательств – не беда, – заявил Павел.

– По уму бы надо узнать, что конкретно они нарыли, – поддержала меня Бескудникова. – И зарегистрироваться. Постепенно. Не всем сразу. Я с Меланьей могу договориться, чтобы она документы придержала у себя. А то если вскроется, что у нас неучтенные анимаги… Мы тут как тут: документы отправили, а то, что они затерялись – чья в том вина?! Бюрократия…

– Хорошо. Сделай, – одобрил Юрий.

– Обожаю эти игры: они знают, что мы знаем, что они знают! – саркастично прошелся по нам Платон.

Все повернулись к нему. Его нетерпение и решимость одновременно пугали и восхищали. Он был за чертой, видел изнанку тумана. Делился ли с кем-то своими знаниями? Если только с Юрой, и то не факт. Абсолютно точно после возвращения он стал еще требовательнее и жестче.

– Ксения права, – вынес свой вердикт Юрий. – Весемир проявился не спроста. Они тоже по своим каналам шуршат, этот старый мудрец чует, что мы что-то затеяли. Мое мнение – сейчас ритуал проводить нельзя.

– Если не сейчас, то когда?! – начал кипятиться отец. – Когда Святогор еще на сто лет под себя всех подомнет?

– Не подомнет, я работаю над этим, – попытался успокоить его Юрий. – Давай не будем пороть горячку, сам знаешь, действовать нужно наверняка.

– Чтобы наверняка, придется кое-кого устранить…

– Мальчики, можно без крови, а?! – просительно воскликнула Татьяна Петровна.

– Как в Совет вошли, гуманистами все стали. Аж противно, – пошутил на прощание Платон.

Разъехались так ничего особо и не решив. Босс поручил Павлу навести справки об оперативной деятельности Детей Дня, а Татьяне Петровне – собрать документы для регистрации анимагов. Платон наказал ей перепроверить готовность ведьм и наличие всего необходимого для ритуала.

Через несколько дней наставник позвал меня к себе. Разговор вышел неоднозначным. Войдя в кабинет, я ощутила повисшее в воздухе напряжение. Казалось, брызни из баллона проявителем и перед глазами появится плотное облако из сомнений, неловкости, недоверия.

Юра даже привстал из кресла босса и жестом предложил мне занять традиционное место слева от него:

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Я вся внимание. – Я подумала, что от улыбки не только мир станет светлей, но и диалог получится конструктивнее.

– Ты правильно сделала, что рассказала о встрече с шефом Детей Дня. Хуже нет недомолвок между своими. Мы в одной лодке и мне бы хотелось, чтобы так и продолжалось.

– Слушай, может, Платон все-таки прав? Он всегда знает, что делает! – пошла на попятную я. – И эта ситуация с вашим двоевластием тоже не совсем нормальная… Чем быстрее отец займет соответствующее его рангу и желаниям место, тем лучше будет для всех нас, ведь так?

Юрий внимательно выслушал меня, недовольно хмыкнул и дернул головой.

– Ты понимаешь, что он должен будет сделать, чтобы возглавить Совет? – возмущенно прошептал мне наставник.

Нет, честно говоря, я не думала об этом, пока он не задал свой вопрос. А теперь поняла. Святогор не уступит место без боя. А еще помешать планам отца может не только он. И если с бывшими черными Карателями теоретически как-то можно договориться, то многие белые (а первый среди них будет Весемир) выступят против интронизации Платона. Что тогда? Торговля, подкупы, угрозы, война?

– Юра, что же делать? Он не откажется от этой идеи. А без нас она обречена на провал… Я не хочу его снова потерять!

– Никто не хочет, – все так же тихо прокомментировал он.

Великий шептал не потому, что боялся прослушки. Он просто боялся. Может быть даже и за себя. Вероятнее – за всех. За прошедший год Юрий свыкся с мыслью, что он – босс Детей Дня. В первую очередь это означало великую ответственность за всех и уже потом преференции, статус, положение.

Он встал и переместился к окну. Я последовала его примеру.

Этот город, как живой организм, распластался там внизу, затаился перед вечерним часом пик, точно желая подслушать наш разговор, точно желая усыпить бдительность заговорщиков.

Мы ведь именно они и есть, и оттого, насколько продуманными окажутся наши действия, зависит успех всего предприятия.

– Понравилось ему что ли блуждать по туману?.. Если что-то пойдет не так, он сгинет в болоте безвременья. Причем теперь уже навсегда… – Наставник тихонько стукнул раму сжатым кулаком, а затем помассировал свой правый висок точно у него нестерпимо заболела голова. – Жезл разряжен, да и не пройдет второй раз один и тот же фокус. И еще не факт, что вообще останутся способные и желающие его снова воскрешать.

– Мы должны убедить отца затаиться хотя бы на год-два. Глядишь, жизнь сама внесет какие-нибудь коррективы, – сделала резонный вывод я.

– Я пытался. По всему он настроен решительно. Быть не у дел для него невыносимо. Это тебя тешили единичные атаки на белых и злость Весемира. Платону нужны победы иного масштаба, ты же понимаешь. Хотя… попытка – не пытка, поговори с ним спокойно, без гонора. Как ты это называешь, на мягких лапах. Глупо ввязываться в схватку, не имея запасного аэродрома…

– Да, я попробую.

Глава 15 «Точка невозврата»

Недавно Игорь увидел в интернете проповедь батюшки. Тот говорил: если у вас болит душа – идите на кладбище.

«Отличный метод! – поиронизировал сам с собой Морозов. – Особенно, если могильные плиты и кричащее воронье навевают на вас депрессию и хандру».

Прошел день, другой, а странный совет священника никак не шел из головы. И озарений по поводу расследуемого дела не ожидалось. Вот Игорь и решил переключиться. Съездить, «навестить» Степана, и, пусть не получить ответы, но хотя бы задать вопросы.

Мощный крест смотрелся как новенький. Ни дожди, ни пережитая зима не оставили на нем и следа. Похоронная фотография тоже не изменилась: не покорежилась, не поблекла. Вот что значит умелая работа мага-распорядителя.

Игорь присел на корточки, протер платком фоторамку, всмотрелся в веселые серые глаза друга. Он не знал, что нужно говорить, как начать душевный монолог. Над головой шумели ветвями березы, в просвет между деревьями проглядывало оранжевое солнце.

Вслух так ничего и не произнеслось. Игорь сидел, вспоминал первую встречу с другом и его последний день, посиделки в подвале «Чебуречной» и неизменно совместные дежурства. Почему-то пришел на ум момент с арестом Дмитриевского у главного корпуса МГУ и история Георгия Брандштейна, которого Степан осудил за бегство со службы.

Погрузившись в прошлое, Игорь не сразу заметил тень, мелькнувшую за высоким памятником.

Есть на кладбищах могилы, убираемые богатыми родственниками в массивный гранит. Надгробные плиты на подобных участках, естественно, соответствуют фундаменту масштабом и помпезностью. За таким творением и прятался… Нет, не Другой, как сначала предположил Игорь. Человек.

Ощутив себя раскрытым, незнакомый коренастый мужчина боязливо вышел из-за камня.

– Извините, у вас не будет ничего покушать? Помянуть ваших близких.

Морозов подумал уже было извиниться и отказать, как вдруг вспомнил про котлетки, заботливо собранные мамой. С утра он заезжал к ней и не ушел с пустыми руками. «Пожалуй, ему нужнее», – подумал Игорь.

– Сейчас.

– Вы уж простите, что я вам помешал, – искренне повинился мужчина и вытер кулаком влажные глаза.

Игорь посмотрел на него внимательнее. Прилично одетый, вроде б не пьяный, на вид здоровый и не опустившийся. Что же у него такое случилось, что живот сводит от голода и бессилия? Ведь очевидно же, высказанная просьба далась ему нелегко. Проситель взял пакет с контейнером и быстро удалился. А Морозов подумал: «Может, следовало проявить участие, узнать не нужна ли еще какая-то помощь?..»

Он попытался вернуться к внутренней молитве, если это можно так назвать, но задумчивое настроение уже улетучилось, даже тоска немного отпустила.

Когда Игорь вернулся в штаб, ему передали, что шеф искал его.

– Новое нападение? – предположил Морозов, едва оказавшись перед лицом Весемира.

Тот испытующе разглядывал своего оперативника.

– Я думал, ты мне поведаешь.

Игорь непонимающе заморгал.

– Что за странная смерть волшебницы под Волоколамском? – намекнул шеф.

– Ах, это. – У Морозова отлегло от сердца. Он уж было подумал, что чего-то пропустил в ежедневных сводках. – Убийство там. Девушке банально не повезло – кто-то позарился на нехитрые богатства. Но это ведь не наша юрисдикция…

– И тебя ничего не смущает в этой истории? – начальник осуждающе посмотрел на него. Или показалось?

– Да нет. Мне кажется, обычное человеческое преступление, – ответил Морозов.

– С целью ограбления, – ехидно добавил Весемир, – семьи, у которой и брать-то нечего. Да?

Игорь нахмурился. По правде говоря, он не особо вникал в детали происшествия, доверился дежурному, описавшему все как трагическую случайность.

– И что еще любопытнее: волшебница, какая-никакая, а седьмой уровень у нее был, и подготовку в Учебном Центре она прошла, вообще не оказала сопротивления преступникам, обычным людям… – продолжил наседать шеф.

– Вы хотите сказать…

Весемир жестом остановил подчиненного:

– Ты мне скажи. Изучи улики, расспроси соседей, поговори, в конце концов, с несчастным мужем. Проверь энергетические потоки на всякий случай. Но, скорее всего, следы уже стерлись, если они и были. В общем, разберись и доложи.

Морозов вышел от главы Детей Дня, как оплеванный. Похоже, он опять упустил из вида что-то важное и за это готов был возненавидеть себя.

Навигатор повел его кратчайшим путем с учетом пробок – сначала по Рублевскому шоссе, потом по Новорижскому. Когда Игорь проезжал под стенами монастыря, на территории которого чуть больше года назад развоплотили Великого Платона, едва не попал в аварию – засмотрелся.

Святыня сверкала с холма куполами главного собора, являя собой оплот чего-то светлого и незыблемого. После движение немного застопорилось, и белый маг с удовольствием рассматривал в открытое окно своей ласточки бабулек, продающих на обочине гладиолусы и яблочки из собственного сада. Не удержавшись, Игорь купил ведерко для себя и коллег. Заодно бабушке помог на жизнь.

Общение вот с такими простыми людьми всегда грело сердце молодого мага. Несмотря на грустный повод поездки, настроение само собой улучшилось. Даже встреча с переживающим горе мужем не омрачила взор Игоря – мужчина настолько умело и заботливо обращался при нем с сынишкой, тоже Игорем, что ощущение внутреннего света не покидало его всю обратную дорогу.

А может это надежда использовать новые зацепки в расследовании грела душу. Убитую девушку ведь все равно не вернуть, а вот остановить перешедших черту молодчиков – этим делом Морозов буквально бредил.

Из показаний гражданского мужа Нины Гороховой выходило, что девушка жаловалась на вроде бы беспричинную слабость и была чем-то напугана. Как ни крути, это четко ложилось в канву известных нападений. И пусть связь была весьма умозрительна, но отметать ее сразу тоже нельзя.

На следующий день в штабе Игорь составил запрос в Центр Подготовки Других и изучил досье на белую волшебницу Нину Горохову. Девушка характеризовалась, как спокойная, неконфликтная, даже робкая и боязливая. В силу своих особенностей от службы в Детях Дня отказалась. В человеческом мире трудилась честно, магию бесконтрольно не применяла, хотя, казалось бы, ей сам Бог велел, поспособствовать импульсивным покупкам богатеньких посетителей их брендового магазина одежды.

Удача пришла, откуда не ждали. Записи с камер видеонаблюдения на сервере охранной организации хранились месяц. Морозов, пожелавший отсмотреть последний рабочий день Нины, успел заскочить в безвозвратно уходящий поезд, образно говоря.

На мелькающих кадрах оперативник едва не проглядел массивную фигуру молодого боевика Детей Ночи. Его рыжая вихрастая голова запомнилась Морозову по встрече в торговом центре «Тройка», куда Ксения Хрумова привезла задержанного коллегу Игоря. Мышеловка захлопнулась.

Игорь пошел к шефу и тот даже выделил ему двух стажеров для слежки за Ночной молодежью, ибо убийство – это вам не шалости заигравшихся юнцов, это уже точка невозврата.

Глава 16 «Талант»

Есть люди, обладающие талантом попадать в неприятности. Они заражают остальных азартом, раздражают своим нахальством, вообще живут ярко, завораживающе. Правда, и платят за это новыми шрамами или абсурдными обвинениями в свой адрес.

Когда Юрий вызвал меня к себе без видимых на то причин, я почувствовала: это не к добру. Босс был хмур и встревожен.

– Уже знаешь, что случилось? – спросил он.

Я отрицательно помотала головой. Вроде бы в последнее время я ни с кем не ругалась, никого не покалечила, даже на совещание ни разу не опоздала, что для меня было почти что подвигом.

– На Пономареву напали. Попытка убийства.

– Кто?

– Это вы с Павлом мне должны сказать. Он уже на месте преступления. А ты возьми свой отряд анимагов, с разрешения Платона, разумеется, разнюхайте, что сможете.

Юрий встал, напряженно растер руки. Ох, не нравится он мне таким. Аж мороз по коже пробегает от его недовольного взгляда, а строгая дореволюционная выправка наставника только усиливает ощущение момента.

– Я должна знать еще что-то?

Босс прожег меня карим взором.

– Взрослеешь. – Улыбнулся одними уголками рта. И снова серьезно добавил: – Есть подозрение, что это могла быть Бескудникова. Так вот, если окажется, что Татьяна Петровна хоть как-то причастна, первым и единственным человеком, которому ты это сообщишь, должен быть я.

Предельно ясно.

Ирине Игоревне повезло. Тот, кто ее атаковал, действовал не слишком умело, или не хотел убивать. Но кому понадобилось нападать на заведующую нашим Учебным Центром, оставалось загадкой и для нас, и для Карателей. Дети Дня тоже вели свое расследование, как это принято в мире Других. Обе стороны смотрели друг на друга косо и не спешили делиться добытой информацией.

Мы с волками не смогли взять след. Чужие оперативники и наши боевики затоптали все запахи. Пономареву нашли без сознания люди, отвезли в обычную больницу, где ввели в медикаментозную кому. И пусть ее жизни ничего не угрожало, показания, возможно, придется ждать долго, а результат нужен еще вчера.

С Татьяной Петровной у них были давняя взаимная неприязнь и непреодолимые противоречия. В чем именно они заключались, знали немногие, но то, что они есть, замечали все.

С каждым днем причастность Бескудниковой к покушению казалась все более и более очевидной. Наш глава ухватился за высказанную ею идею, как за соломинку:

– Ксения, твои видения – настоящая супер-способность, как вы, молодежь, говорите.

– Юр, ты же знаешь, они приходят независимо от моей воли.

– Хочу тебе напомнить, что талант – это только десять процентов успеха; главная его составляющая – упорный труд. Если тебе удастся настроиться на правильную волну, вытащить нужное воспоминание не будет проблемой. Все вещи хранят энергетическую память, волшебные – тем более.

Для изучения вещественных доказательств мы пошли в Отдел природной магии, проще говоря, к ведьмам.

Как я и предполагала, у меня ничего не вышло.

– Ты не о том думаешь, – размеренно проговорила Татьяна Петровна. – Отринь мысли. Забудь, кто ты и зачем мы здесь собрались. Все отбрось. Смотри внутрь себя. Почувствуй пульсацию крови, услышь стук собственного сердца. В храме молилась? Здесь примерно тот же уровень медитации нужен. Не спеши. Возьми амулет, когда поймешь, что готова.

Я закрыла глаза. И погрузилась в себя. Поначалу у меня никак не получалось выкинуть из головы насущные проблемы и рефлексию. Плавно текли минуты, мерно тикали часы в ведьмовском царстве. Запахло лавандой – подчиненные Бескудниковой курили ароматическими свечами где-то в другом конце комнаты.

Наконец, я ощутила необходимую отрешенность, подошла и снова взяла в руки амулет, пытаясь поймать чужое воспоминание. Картинка перед глазами не поменялась. Я все так же видела перед собой серый сейф и рабочие столы из темного ореха. Слева в поле моего зрения попадал босс, присевший прямо на край рабочего места старшей ведьмы.

Бескудникова ничего против не имела, иначе непременно прошлась бы острым словцом даже по Юрию. Вместо этого она заваривала ему чай. За моей спиной тихо обсуждали какие-то домашние дела Павел с Леной. Всегда искренне восхищалась этой парой. На работе, что он, что она, сумасшедшие вояки, а вместе – голубки, нежнее которых не найдешь!

В очередной раз напомнив себе о бескудниковских научениях, я сосредоточилась на деле и прикрыла глаза. Минута-другая и перед внутренним взором замелькали бессвязные кадры. Еще не видение, лишь проблески. Вот-вот и я поймаю его… Но нет. Желанное прозрение махнуло хвостом, как юркая птичка, и было таково.

Я открыла глаза и с шумом выпустила воздух из легких.

Коллеги смотрели на меня с молчаливым укором.

– Она сможет. Ей нужно время, – Татьяна Петровна попыталась сгладить общее разочарование.

Юрий согласно покивал и вразрез с выказанной только что жестами поддержкой заявил:

– А его-то у нас и нет.

– Я могу уединиться у себя с этой штукой? – спросила я с надеждой.

– Бери. Из здания только не выноси. Все-таки вещдок, – разрешил босс.

Я удалилась в свой номер в гостиничном секторе. Приняла душ, порылась в мини-баре. Совсем страх потеряли горничные… Всегда приходится напоминать, чтобы пополнили шкафчик. Из крепкого у меня остались только водка и виски. Не люблю ни то, ни другое.

Я все-таки сделала глоток односолодового. Бр-р-р. Как люди это пьют? Второй заход пошел лучше. Через минут двадцать в голове зашумело – пожалуй, надо было сначала поесть. Хотя, может быть, расширенное сознание поможет выхватить ожидаемую боссом информацию.

В прошлом году в этом же номере Платон учил меня телекинезу. Я нервничала из-за Андрея и никак не могла сосредоточиться на новом навыке, отец тогда превратил воду в коньяк и заставил отвлечься от посторонних мыслей. Я смогла сделать задуманное, а позже поняла, что переживала не напрасно: Андрея в тот вечер убили. Теперь некого ждать и некому отругать за несобранность. Я сама должна настроиться на поиск. Задумчиво почесав макушку, нашла в прикроватной тумбочке наушники. Подходящий саундтрек способен создать нужное настроение.

Когда-то давно, в юности я баловалась стихами. Как-то раз даже начала писать социальную поэму в духе «Евгения Онегина», не по смыслу, по форме. И в тот момент, когда процесс встал, именно музыка помогла поймать вдохновение.

На этот раз все оказалось значительно сложнее. Жгучее желание добиться результата здесь и сейчас только все портило. Давно следовало тренировать в себе способность считывать произошедшее с вещей, которыми пользовались незадолго до происшествия. Я же знала, что могу. Пусть инсайты посещали меня вспышками, это были звоночки о том, какой у меня талант. Вместо этого я дралась как проклятая, не слушая ни наставника, ни Татьяну Петровну.

За окном потемнело. Сумерки спустились на уставший город. Вереница машин потекла по Трешке¹и набережным, раскрасив красно-белыми лентами широкие дороги. Здания подсветились неоновыми огнями, таинственные всполохи покрыли небо широкими мазками от сине-фиолетового до пурпурно-серого. Нет, определенно был прав тот, кто первым заявил, что мир нельзя делить на черное и белое. И природа, и человеческие души содержат в себе такое невообразимое количество оттенков и полутонов, что только дурак или слепец может этого не замечать.

Я взяла в руки амулет, желая рассмотреть его не как носитель энергии или информации, но как предмет искусства. В самом деле, вещица могла бы занять центральное место в коллекции любой волшебницы.

Ярко-изумрудный, словно изливающий вовне внутренний свет, обнимаемый причудливым подковообразным каркасом из меди, амулет представлял собой нечто похожее на пузырек и как будто вмещал жидкое содержимое, но стоило потрясти его, обманчивое впечатление исчезало. Маленький ценный артефакт служил хозяйке, главным образом, резервуаром для собранной Силы, емким и безотказным.

Насколько я помню, носила его она на поясе платья или брючного костюма, ловко вписывая в образ или прикрывая складками одежды. Специальный крючочек на псевдо-горлышке органично дополнял необычный дизайн, создавая иллюзию подделки под старину.

Амулет действительно был старинным, притягивал любопытные взгляды, но при этом воспринимался людьми, как обычная безделушка. Потрясающая штука!

Погружение в зеленое свечение, как в дымку, произошло плавно и незаметно. Я нырнула в его излучение, нагрев теплом ладони (он лег ровно между холмами Венеры и Меркурия). А вынырнула обратно в реальность – точно из озера Рица, такого же глубокого и лазурно-изумрудного.

– Юра! У меня получилось! – прокричала я, влетая в кабинет босса.

Переполнявшая меня эйфория заставила забыть и о субординации, и о правилах приличия. Как назло, босс был не один – я встретилась глазами с одновременно строгим и любопытным взглядом Карателя Константина.

Этот член Совета Особых всегда казался мне, а может, и не только мне, самым опасным и суровым из Карателей. Даром что бывший черный. Бытовало мнение, что для Детей Ночи гнев Константина может нести большую угрозу, нежели действия привычных оппонентов в лице Святогора или Весемира. Как говорил про него отец: «С такими друзьями и врагов не надо!»

– И-и-извините! Я в приемной подожду.

– Да нет уж, дорогая Аксинья, поделитесь с нами своей радостью, – слишком настойчиво попросил он.

Я виновато посмотрела на босса. Юрий прикрыл глаза и утвердительно кивнул, мол, говори, не переживай, ему можно.

– Я увидела, кто напал на Пономареву.

– Хм, интересно. Покажете мне?

– Честно сказать, я не очень умею, – попыталась отвертеться я.

– Ну-ну, это не сложно, – настаивал серый.

«Кто это?» – спросил мысленно Юрий.

«Я его не знаю. Белый, молодой маг», – также ответила я.

«Покажи ему».

Я взяла стул и села напротив Карателя.

Играть в кошки-мышки с серыми сложно. Их хлебом не корми, дай поглубже залезть в твою голову. Я почувствовала, как Константин, просмотрев видение, пытается продвинуться дальше. Выставленная мной защита с глухим треском начинала рушиться. По звуку это похоже на рвущиеся в суставе связки. Конечно, ушами такое не услышать, это внутреннее ощущение.

Мой лоб покрылся испариной. Мне кажется, я даже заерзала на стуле не в силах разорвать опасную связь. Благо, босс внимательно следил за процессом.

– Константин, остановись! – одернул его Юрий. – Ты не имеешь права!..

Босс Детей Ночи повысил голос на Карателя. За несгибаемую волю и отчаянную решимость его, пожалуй, и уважают свои и чужие.

Серый прекратил. Они простились где-то там, на фоне. Я почти ничего не слышала и не видела, приходя в себя. Налила стакан воды, выпила залпом.

– Молодец! – саркастично начал босс. – Не все наши тайны растрепала…

– Блин! Ну, прости! Ты же слышал мои мысли! Почему не остановил по дороге сюда?

– А как еще научить тебя не врываться, точно торнадо?

Я виновато улыбнулась.

– Ладно! – Махнул рукой наставник. На меня он никогда долго не сердился. – Зови всех, будем думать, как дальше действовать.

Я, приплясывая, побежала к Рыжей, на которой не было лица. То, что ей влетит от Юрия за мое вторжение, можно не сомневаться. Но это потом, а пока нам следовало созвать к боссу нужных людей. Матвеев, Бескудникова, это понятно. Звать ли Шаронова? Вряд ли Юра решит действовать грубой силой, тем более Совет уже в курсе моего озарения. Значит, без главы дипломатов не обойдемся!

К нашему удивлению, делать почти ничего и не пришлось. Благодаря вмешательству Константина, Весемир опознал в нападавшем стажера своего Учебного Центра и выдал его Карателям, которые присвоили себе мои лавры в раскрытии преступления.

Босс объяснил податливость главы белых одной фразой:

– Беспредельщиков никто не любит.

И все же некоторые вопросы остались:

– Из-за чего он на нее напал? – недоумевал Павел.

– Пономарева ему замечание сделала.

– Всего-то? – удивился Матвеев.

– Ну, видимо, мальчику не понравилось то, в какой форме оно было высказано, – предположил Юрий.

Татьяна Петровна упорно ничего не комментировала, все еще обиженная из-за подозрений.

– У нас Ксю и то адекватней на критику реагирует!

– Ценю твое чувство юмора, дружище! – Я решила отплатить Павлу той же монетой.

Кризис миновал, и мы с коллегами облегченно выдохнули.

Но, как говорится, покой нам только снится.

________________________________________

¹Третье транспортное кольцо.

Глава