Читать онлайн Таня идёт в поход бесплатно

Глава 1. Или с чего всё началось. Точка А, так сказать.

Из дневников Тани

Ты – есть Путь

И ты – есть Цель.

Ты – Начало и Конец.

Шива Шакти.

В какой-то момент я осознала, что ни на что не могу опереться. Что моё состояние – это перетекание из одной временной вещи в другую. Претерпевание. И нету опоры мне. И удовлетворение желаний не приносит удовлетворения. Идёшь в клуб и осознаешь – мне это не нужно, это шалая жизнь, это то, что разрушает, а не созидает. И всё равно идёшь в клуб, потому что не понимаешь, ради чего созидать. А на танго, но то, чего ради раньше жила, горела, дышала, теперь идёшь безразлично. И любовь – пустой звук, потому что все отношения заканчиваются бездной.

К этому времени я, наконец-то, смогла снять с себя розовые очки иллюзий и осознать, что с Марком у нас ничего не получится. Вернее, это сделал ковид, это он закрыл границы и сорвал мой очередной полёт к Марку на Маврикий.

Когда серфишь, когда входишь в бушующий океан и не знаешь, вернёшься ли на берег живой, начинаешь молиться, а молитва помогает тебе вернуться к себе – от чужих, не своих желаний. На Маврикии с Марком я чувствовала себя лучшей версией себя, живой и могущей всё, как в детстве, до тех событий, разделивших жизнь до и после. Наверно именно поэтому я так сильно влюбилась в Марка, что чувствовала себя такой живой рядом с ним, такой полной жизни и любви и потому Прекрасной. Но потом это состояние полного растворения в возлюбленном, в жизни здесь и сейчас, благодарности за каждый момент как за великое чудо, всё чаще начало сменяться состояниями ада, когда тот, с кем только что вы сливались в одно целое, взрывались в одну первоначальную Вселенную, кто только что был так нежен и заботлив, уходил на сутки напролёт и игнорировал твои смски, игнорировал тебя, демонстрируя тебе полное безразличие и то, что ты не важна для него.

Поначалу нас спасал секс. Каждая ссора заканчивалась примирением в постели и некоторое время мы снова жили душа в душу, растворённые друг в друге. А потом Марк снова настойчиво начинал повторять мне, что он слишком молод для отношений, ему нужны его друзья, его свобода, он не может постоянно проводить время со мной. Я во многом сама была виновата в этом, он стал для меня как наркотик, я хотела всё время проводить с ним, я слишком зашла в его границы. Я думала, что это состояние свободы, счастья, красоты от нового опыта, которое я проживала на Маврикии, возможно только рядом с ним. Я привязала это состояние к нему и хотела привязать Марка к себе. Я цеплялась за него как утопающая, я исступленно боялась потерять его, и я готова была терпеть всё, лишь бы оставаться рядом с ним. И всё это неуклонно вело меня к разрыву.

Тогда я ещё не знала, что создать самодостаточные счастливые отношения может ли самодостаточный счастливый человек, который не боится разрывов и не нуждается ни в ком для того, чтобы ощущать счастье.

Если ты сама не идёшь в свой страх, твой страх идёт к тебе. Да, тогда я не знала ещё, что разрыв с Марком мне необходим, чтобы обрести счастье.

Только теперь я понимаю, что своим поведением, своей зависимостью я сама провоцировала Марка начать держать дистанцию, избегать меня, исчезать с друзьями. А когда я устраивала ему потом истерики, он становился холоден и отчуждался всё больше.

И снова я устраивала сцены, потом следовало примирение через секс, но с каждой такой ссорой он всё больше отдалялся от меня.

А я не могла поверить, что та невероятная любовь, когда мы жили душа в душу, когда смотрели в одну сторону, когда казалось, всё хотели делить вместе, когда он дышал такой невероятной заботой, умерла. И когда я уезжала семь месяцев назад с Маврикия в очередной раз на два месяца, и он провожал меня, хотя внешне он сохранял радушие и нежность, я чувствовала его внутреннее облегчение и охлаждение, я знала, что это конец, но я не хотела этого видеть, не хотела его отпускать, не хотела принять то, что у нас всё кончено, что почти три года опьянения друг-другом закончены.

Не в силах сказать самой себе правду, я обманывала себя мыслями, что я вернусь через три месяца и всё будет хорошо, как прежде. Хотя хорошо уже давно не было. Но ковид закрыл границы и сорвал мои розовые очки иллюзий. Через три месяца я не смогла купить билеты, все рейсы были отменены. А Марк прекратил мне отвечать.

Из дневников того времени:

Почти каждую ночь я просыпаюсь в два-три часа и больше не могу уснуть, рыдаю, осознавая, что это смерть. Это смерть, и я никак не могу принять эту смерть. Никак не могу принять того, что наша любовь умерла. Я вспоминаю, как я влюбилась в культуру Маврикия, в музыкальность Марка, в его пластичность, в то, как он катался на кайте и серфе и как он танцевал, в его гениальное божественное тело. Иногда у меня было полное чувствование, что я живу с Богом – Молодым Кришной, у него и цвет кожи был как у Кришны, ведь Кришна переводится как чёрный, а Марк был светло шоколадного цвета. Я рыдала, вспоминая природу Маврикия, океан, который раскрыл меня, дал мне осознание, что я живая, что я могу пойти в свои страхи, что я дикая и первозданная, как прекрасная тропическая природа вокруг, может быть, поэтому я так привязалась к Марку, что впервые за последние десять лет полностью приняла себя, свою природу. Я рыдала, потом смотрела в будущее и понимала, что не вижу себя постоянно живущей на Маврикии, что моё место в России, потому что я люблю русскую культуру, русских людей, и моим мужем должен стать русский, как и я. А потом снова рыдала, ощущая, что отодрали половину меня и чем, чем это я заслужила. Хотя я заслужила, да, я так же бросала до этого мужчин, когда моя влюблённость к ним проходила, я делала ровно то же, что сделал со мной Марк. И он ведь даже меня не бросил, просто его любовь ко мне прошла. Всё возвращается к нам, всё!

Самое тяжёлое в этой ситуации – осознание, что раньше я позволяла себя любить, принимала любовь, а когда впервые в жизни сама полюбила, открыла своё сердце, полностью принесла себя любимому, меня бросили. Наверно, это означает только то, что нельзя раскрывать своё сердце.

Всё в этой жизни проходит, всё временное, всё течёт и меняется, и мое горе оно тоже пройдёт. Я помню, как я хотела Порше, меня радовала эта мысль, что у меня, дочери хакасского пастуха, может быть такая машина, и вот Порше у меня есть, но спустя всего два месяца, как мне её подарили, она прекратила меня радовать.

Мне было особенно тяжело и оттого, что наш бизнес-отель, куда я устроилась работать администратором, и так гордилась, что получила эту блестящую работу, на которой нужно знать два языка, прошла собеседование, куда стояла очередь, так восхищалась нашими постояльцами, их статусом, трудолюбием, да ещё и договорилась на график три через три месяца, наш бизнес-отель во время ковида закрыли и я нигде в этот момент не работала, ничего меня не отвлекало от себя.

В таком состоянии, не понимая, на что мне опереться, а кроме того, осознавая, что мне 33 года, а у меня ни мужа, ни детей, я не знаю, чем хочу заниматься в жизни, не временно, а вкладывая в это дело всю мощь своего потенциала, я начала слушать онлайн-семинары, и оплачивать онлайн-тренинги и курсы, пытаясь найти тех, кто подскажет мне путь.

Я слушала Сатью и Лабковского, ездила к Тору, который не прекратил вести живых встреч, посетила тренинг «Смарта», я посещала онлайн и оффлайн гадалок, прорицателей, индуистов, кришнаитов, регрессологов, гуру и ведуньей. Сатья мне даже понравился, но я не его аудитория. Тор не понравился, не люблю лысых и неверных, после этого семинара я совсем не захотела никому не принадлежать и никем не быть очарованной, как учил нас Тор, напротив, я вдруг чётко осознала, что больше не хочу мимолётных приключений, теперь я хочу или всё или ничего, или одного или никого.

На «Смарте» я увидела, как легко манипулировать людьми, если у них нет широкого кругозора и критического ума. Удивительно как просто из человека сделать раба. И ведь человек сам надевает на себя ярмо в обмен на иллюзию волшебной таблетки или большого брата, который тебе помогает. Этот тренинг меня сильно возмутил. Всё в нём было ложью и манипуляциями. Я вернула себе деньги за него. И только это меня немного примирило с ним.

И в церкви, и в храме сознания Кришны, у прорицателей и гуру – везде я видела только религиозность, только следование форме, и ничего не затрагивало моё сердце.

Тогда я начала ходить на женские круги. Изоляция к этому времени закончилась. На одном из кругов – весьма дорогостоящем, кстати сказать, – мне дали мантру (позже выяснилось, что мантра эта – тантрическая мантра буддизма – очень сильная, очень мощная, получена без посвящения), но тогда я этого не знала. Мантра начала захватывать меня в себя. Я купила себе чётки, и читала эту мантру сто восемь раз в день – по количеству бусин. Читая её, я впадала в транс, и от этого боль от расставания притуплялась. Начало что-то происходить. Однажды ко мне пришла на кофе знакомая с танго. Она сияла. И я вдруг «увидела», что она скоро забеременеет, у неё родится девочка.

– Ты нашла себе молодого человека?

– Как ты узнала?

Так я начала «видеть». Не всегда, но иногда, особенно на танцах, танцуя с мужчинами, я вдруг «видела» их детей. У знакомых и подруг я «видела», кто из них скоро забеременеет. А однажды, возвращаясь домой с милонги, увидела пьяного. Он шатался, но не потому, что у него был слабый вестибулярный аппарат, а потому что на нём сидели трое… тёмных сгустков с горящими глазками и рожками, они раскачивали его и будто пили его из чёрных дыр внутри него, а потом увидели меня…Я это очень чётко увидела – его астральное тело оно всё было в чёрных дырах, страшное зрелище, мутная слабая аура и вся в дырах и эти сущности они пили его ауру и дыры увеличивались на глазах. Этот мужчина – он был не жилец. Это было такое зрелище – одновременно отвратительное, жуткое и притягательное. И смотрела, даже не осознавая, что продолжаю приближаться к… ним. И вдруг они что-то учуяли – эти сгустки, они зашевелились, оторвались от пьяницы и подняли свои глазки на меня. Они увидели меня, меня, я оглянулась, да, сомнения не было, эти твари в двадцати метрах увидели меня. Понимаете, на улице было много других людей, но их эти существа не видели, они видели только этого пьяного и меня. То есть внутри меня было что-то такое, что делало меня проницаемой для них! Я вдруг почувствовала животный ужас, отвернулась от них и побежала. Я бежала, осознавая, что им ничего не стоит меня догнать, но я не могла остановиться. Я бежала полкилометра, потом остановилась, потому что мне нечем было дышать. Что такое они увидели во мне? Неужели и в моей ауре есть тоже дыры?

С тех пор я стала бояться выходить на улицу после захода солнца, а ещё я боялась, что «они» могут прийти за мной через стены. Я обходила квартиру с горящим артышом и ладаном, обкуривала стены, читала защитные мантры, в том числе и ту мантру, которая делала меня проницаемой для существ всех миров. Я начала бояться спать, боясь остаться без сознания и отдать своё тело во владение непонятным субстанциям и духам. Я засыпала только после чтения мантр и молитв и даже нарисовала защитный круг мелом, как в старом фильме «Вий», который когда-то в детстве произвёл на меня огромное впечатление.

Нервы мои расшатались. Я пошла к психиатру – но, купив таблетки по её рецепту и выпив первую дозу, почувствовала такие спецэффекты вплоть до тошноты, галлюцинаций, сухости во рту, что испугалась. Прочла список побочных эффектов в инструкции и испугавшись ещё больше, выкинула пачку.

Затем я пошла к ясновидящей – спросила, почему вижу духов и сущностей и как мне их не нацеплять? Это была женщина лет пятидесяти, с интеллигентным лицом, приятная, бывшая инженер из Роскосмоса. Она проверила меня рамочкой. Вздохнула. Налила чашку чая.

– Ты уже подцепила парочку. Это связано с твоими прошлыми воплощениями на Земле. Тебе нужно вспомнить свои прошлые жизни. Но как именно, я не знаю. Может, места силы посетить или к регрессологу пойти.

– А показать моих сущностей можете? Кто они? Как мне от них защищаться?

– Одна из сущностей – низкочастотная, паразит, я их называю шептунами, как правило, это те, кто в прошлой жизни были людьми и много убивали. Они живут в аду и питаются последним вздохом человека. Ты ведь по ночам не спишь, депрессия тебя мучает, хочется покончить жизнь самоубийством, так?

– Да.

– Это типичное проявление Шептуна. А вторая сущность – она из Нагов – древнейшей цивилизации змееподобных существ. Раньше, когда воздух на земле был разряжен и полон сероводорода, они жили вместе с богами на земле. Когда атмосфера изменилась, ушли жить в воду. И чем более низкими становились вибрации на Земле в эпоху Кали Юги, тем более истоньшались Наги, пока не стали невидимы. Наги любят сильные эмоции, славу, деньги, наслаждения, золото. Во многих звездах живут такие подселенцы. Например, в Киркорове обитает весьма сильный наг. Но есть и те наги, кто любит мудрость, преданы буддизму и индуизму и своих адептов, так они зовут тех, в кого подселяются, толкают к этому. Твой Наг не даёт мне себя прощупать. Я могу только видеть, что это она – Нагайя и всё. Прости, сеанс закончен на этом. Я чувствую, что моя защита уже слабеет. Вот черкну тебе контакт ещё одной бабушки-ведуньи и целительницы. Может, она сможет помочь.

Но бабушка, такая любезная по телефону, стоило ей только открыть дверь и увидеть меня, закрестилась, зачуралась, начала показывать мне шиши. И, не пуская меня на порог, крикнула:

– Тебе нужно найти духовного учителя или эгрегор, который сможет тебя защищать! У тебя ангелов-хранителей нет, вот и нечисть на тебя вешается. Иди скорей, милая. У меня такой силы помочь тебе нету. Ищи ангелов или эгрегор!

За два месяца, что пролетели, пронеслись, протащились после этих диагнозов, я вся извелась. В одну ночь я варила всякие снадобья из ведической косметики, танцевала, читала, была на подъеме, в другую ночь хотела выйти с балкона, такие ужасные мысли появлялись в моей голове, так мне было плохо. Кроме того, я начала очень часто бегать в туалет.

Я совсем измучилась всем этим, купила себе снотворное, чтобы хотя бы спать ночами. Но даже со снотворным мне снились мучительные, неприятные, беспокойные, тягостные сны, но какие именно я никак не могла вспомнить, когда вставала. Начала болеть голова. А ещё иногда утром я находила себя не в кровати, а в углу комнаты или на диване большой комнаты и, самое страшное, я никак не могла вспомнить, как там оказалась!

Мне стало казаться, что я схожу с ума, и тогда я бросилась гулять с самого утра и до захода солнца. Во время этих долгих пеших прогулок я впадала в некий транс, сознание очищалось, улучшалось настроение. И даже получалось потом заснуть без снотворного хотя бы на полночи. Я могла прогулять в день по пятнадцать-двадцать-тридцать километров. Выбирала каждый раз разные маршруты, открывала для себя новые места в Москве, ела в разных кафе и, в общем, начала испытывать кайф и удовольствие от таких пеших прогулок. Пугало меня только совершенное непонимание будущего, приходилось полностью фокусироваться на настоящем моменте, чтобы не дать себе впасть в панику.

Однажды я зашла в Андреевский монастырь, ясная и светлая его атмосфера действовала на меня успокаивающее. Я стояла перед иконой Девой Марии совершенно бездумно, когда из алтарной вышел немолодой уже, даже совсем старенький, святой отец. Он будто почувствовал меня и повернулся ко мне. Затем подошёл. Оглядел меня пытливыми спокойными глазами и сказал спокойно:

– Наша церковь, дитя, тебе не поможет. Твой путь другой. Благословляю тебя обрести то, что ты ищешь.

И положил руку мне на голову, прочёл молитву и ушёл. Мне стало спокойнее. Появилась вера, что я обязательно найду, как себе помочь.

А тем временем в Москве закончилась весна, отцвела сирень с обычным для её цветения похолоданием. Сирень, которая всегда напоминает мне о черёмухе. И началось лето – жаркое, ясное лето с длинными тёплыми вечерами. Трудно было грустить в такое светлое время. От Китай-города я шла к Тверской и вдруг осознала, что вот уже как два месяца как не хожу по клубам, и не пью алкоголя. Эта мысль обрадовала меня. Я прошла с этой радостью ещё два километра и вдруг недалеко от Манежного двора увидела рекламу выставки картин Рерихов. На щите была изображена картина «Матерь мира».

Я застыла возле картины. По спине пошли мурашки. Я будто уже видела эту женщину, я узнавала её, но, когда и при каких обстоятельствах, не помнила. В голове звучали слова «Найди себе эгрегор или духовного учителя». И я решила тотчас же идти на выставку картин Рерихов. Посмотрела адрес. Музей востока. Три с половиной километра. Я добежала до музея за сорок минут.

И вот я бродила от картины к картине. Горы Тибета, Непала, Индии, а вот горы Алтая – и вдруг мне показалось будто где-то рядом со мной появилась дверь, найди её, открой и окажешься там – в этих горах. Я чувствовала, как шевелятся волосы от узнавания, почти ощущала морскую и одновременно зимнюю свежесть гор, и не могла понять только одного – где же эта дверь?

Там в музее Востока я купила несколько книг – «неизвестная жизнь Иисуса Христа», и «Гималайские дневники Николая Рериха». Дома я засела за интернет, чтобы изучить жизнь Рерихов. Прочла о Шамбале. О Будде. О Сергее Радонежском. И путевые записки Рерихов об их путешествии. Я прочла статьи о том, что Елена Рерих была медиумом и вспоминала свои прошлые жизни, что она встретила своего учителя, Махатму, в Лондоне. Но чем больше читала, тем меньше понимала, где искать дверь. Так прошла неделя.

И в таком состоянии безысходности, не ожидая ничего, просто машинально серфя ночью по интернету в поисках очередной дозы информации, я увидела рекламу пешего похода на Алтай «Тропой Рерихов». И тут же кликнула кнопку «оплатить тур».

Глава 2. Знакомство с попутчиками или «не суди по первому впечатлению». Дорога до Катуни. Сплав

Из дневников Тани

Я прилетела в Новосибирск вечером накануне трансфера. Город мне показался серым, будто состоящим из окраины даже в центре. Спала я плохо. Шептун донимал, нашёптывал, но теперь цель узнать, как я связана с Рерихами и Матерью Мира, давала мне силы. И потом я очень люблю путешествия. Отправляться в путь, начинать всё с чистого листа, ничего не планировать – это наполняет меня счастьем и энергией. И вести путевые дневники – это я тоже очень люблю. Это успокаивает меня и дарит странное ощущение даже не контроля над ситуацией, а как будто я не только записываю то, что происходит со мной в жизни, но и направляю это происходящее.

На железнодорожный вокзал я приехала за полчаса до трансфера, в восемь тридцать вместо девяти. Чтобы не просто так ждать, стала гадать, кто едет вместе со мной. После двадцати минут наблюдений за снующими, сидящими, курящим на площади людьми, решила: вон тот долговязый длинноволосый юнец в очках, берцах, куртке и штанах цвета хаки и вот эта пара – черноволосый живчик-парень и белобрысая девушка-флегма. Так и оказалось. Когда к площади подъехал белый минивен, и из него вышла девушка, похожая на капризную лисичку, с табличкой в руках «Поход тропой Рериха», эти трое устремились к ней.

Лиса из минивена прокашлялась:

– Настя, гид конной группы, а гид пешей группы, Егор, присоединится к нам на Алтае.

– Это – показала она на минивен, – наш «кожаный нос», а это – на накаченного высоченного парня, курящего рядом с машиной, этакого русского богатыря – Игорь, его водитель!

Спереди минивен, действительно, отличался чёрной кожаной отделкой.

– Для защиты – объяснил Игорь, затягиваясь сигаретой, – а то, чего только не встретишь на дорогах. Однажды с медведем встретились!

Долговязый представился Сашкой. Только успел протрещать, что айтишник, создаёт компьютерные игры, прочёл три тома «Трансёрфинга реальности» Зеланда и все книги Кастанеды, как подошла высокая, худая женщина лет пятидесяти с давно крашенными в рыжий цвет волосами, сигаретой во рту и рюкзаком ещё больше, чем у меня. Ирина – сразу проявилась в голове у меня её имя. Ещё через десять минут к нам присоединились молодая девушка с веснушками, красивая семейная пара среднего возраста, и высокий парень, похожий на бесхарактерного медведя.

– Ну если все собрались, то поехали! – скомандовала Настя.

Все засуетились, закидывая рюкзаки в багажник и занимая места поближе к водителю, а я, решив, что в дороге буду как можно меньше разговаривать и как можно больше спать, залезла в конец. Здесь на трёх сиденьях уже расположилась Ирина. Я заняла оставшиеся два. А она протянула мне чашку дымящегося чая из термоса:

– Я Ирина. Из Кемерово. Иван-чай будешь? Я сама собирала и ферментировала.

– Таня. Чай буду.

Ирина разглядывала меня в упор, щурясь, чтобы лучше видеть. С потолка свисал и качался над нами ловец снов, на заднее стекло были приклеены магнитики с буддийской символикой, а спереди под зеркалом у водителя раскачивалась связка христианский иконок.

– Держи!

Ещё Ирина протянула мне кусок шарлотки.

– Шарлотку тоже сама пекла.

– Благодарю. Очень вкусно – честно сказала я.

– А сколько тебе лет?

– 33.

– А выглядишь лет на двадцать! Замужем?

– Нет.

– Наверно поэтому. Нет мужа, нет проблем. И не была?

– Нет.

– И детей нет?

– И детей нет.

– А я замужем – вздохнула Ирина, – и сын есть. Уже взрослый совсем. В другом городе живёт. А муж объелся груш. Пьёт он постоянно.

Иринин хриплый говорок убаюкивал. Когда она сайте прочла, что в походе можно участвовать двумя способами, то сразу выбрала не конный, при котором три дня едешь верхом, а четыре дня идёшь пешком, а полностью – пеший.

– Подумала: если топать в день по пятнадцать-двадцать километров, хоть лёгкие почищу. А то и угольный смог в посёлке, и угольная пыль на работе, а ещё я дымлю как паровоз. Зато не пью алкоголя совсем, только чай – объяснила Ирина свой выбор.

Почти как я – отметила я про себя, – тоже ведь подумала, если прошагивать в день по пятнадцать-двадцать километров с тяжёлым рюкзаком, то сущности отстанут вместе с тяжёлыми мыслями.

– Народ, предлагаю рассказать о себе – Настя с кружкой чая (у Игоря впереди стоял огромный самоваротермос) развернулась к нам с переднего сиденья.

С Сашкой всё оказалось примерно так, как я и предполагала – возраст 22 года, этот поход у него первый, и он готовился дома три месяца: бегал по два километра, пешком по всем лестницам ходил. Затем представилась пара среднего возраста. Сергей, высокий мужчина лет 45, такой весь накачено-мягкий, как плюшевый мишка, и одновременно пружинистый, стальной, шутливо известил нас, что много лет занимался военным туризмом, а сейчас топ-менеджер в одной московской компании. Сразу видно, Командир с большой буквы. Его жена, женщина с копной крашенных в темно-рыжий, режущий глаз, цвет, волос, и поджатыми губами – Галина, выглядит слегка токсичной. Галина сурово сказала, что она, прежде всего, жена и мать, а ещё парикмахер.

Потом молодая пара (как их вообще в поход-то занесло? Я даже больше ставлю на мощи Сашки-айтишника в его берцах). Симпатичный, черноволосый живчик (вылитый Енот) Влад – офисный работник. Беленькая, флегматичная, неспортивная жена –Вика– архивный работник библиотеки. Енот с Викой, Сергей с Галиной, ещё симпатичная девушка в веснушках из Москвы – Женя, и Сашка первую часть похода едут верхом.

Пешую часть группы составляют пара молодожёнов из Казахстана, которая присоединится к нам у кафе рядом с Барнаулом, я, Ирина и здоровый, как медведь, но бесхарактерный парень Максим. Вот уже два часа он то оживляется и рассказывает, что в поход этот идёт уже в третий раз, то сникает и строчит в телефоне смски, объясняя вслух, что его девушка очень недовольна, что он уехал.

Ирина рассказывает, что в Кемерово дробит уголь большой дрелью. Очень любит Алтай, мечтает однажды здесь купить домик с участком и переселиться жить!

Пока она говорит, внутри меня начинает подниматься энергия, такая сильная, что даже подташнивает. А потом приходят картинки. Вижу… бур отдаёт в плечо, и Ирина не может больше пользоваться своей рукой. С работой дробильщицы угля кончено. Год депрессии, пока женщина не решает переехать на Алтай.

И знаю, что бесполезно Ирине говорить, всё равно не поверит. Но не выдерживаю:

– Вы не ждите долго, езжайте на Алтай сейчас. Чем раньше, тем лучше. Иначе поедете, но через боль.

Я боюсь смотреть на остальных пассажиров, но меня уже ведёт, будто сама себе не принадлежу. Вижу, что у Вики скоро будет ребёнок – девочка. Затем Максима летящим в самолёте. Потом меня отпускает, и только в голове и во рту остаётся сухость. Ирина толкает меня локтем в бок:

– Ведьма что ли?

И тут же:

– Как чай?

Я благодарю Ирину, отдаю ей кружку и проваливаюсь в сон. После трёхнедельных ночных бдений с Шептуном и Нагайей организм берёт своё.

Временами я просыпаюсь. Слушаю матерные прибаутки Ирины (жизнеутверждающий у неё мат), хохот от дружелюбных анекдотов Сергея, бурчание Максима, тенорок Сашки и снова валюсь в мягкий уютный чёрный мрак.

Просыпаюсь от того, что машина останавливается.

– Ребята, вставайте – в голосе Насти протяжный зевок – остановка на обед! Здесь очень вкусные манты. Семья, что держит кафе, буряты с Ольхона.

Я вылезаю из минивена, и вижу, что мы в … Хакасии. Вокруг нас горы-драконы, как в моей родовой Казановке, и река течёт здесь такая же – горная, узкая, и даже мостик деревянный, как там, возле юрточного кемпинга Кюг. Здесь юрта, правда, только одна, – наше кафе.

Я чувствую себя будто дома – давно потерянное чувство: после отъезда из Хакасии нигде не чувствовала себя дома, ни в Москве, ни в Нью Йорке, ни тем более в Париже и даже не на Маврикии. Я прислушиваюсь к этому ощущению, лелею его, боясь, что оно пропадёт. Вдыхаю воздух, наполненный запахами степных трав, слышу кузнечиков в траве – хорошо! Затем захожу в юрту кафе. Здесь пахнет мясом и чесноком.

Заказываю у приятной, чуть полной женщины средних лет манты, зелёный чай и чебурек с сыром. Вслед за всеми выхожу на террасу. Терраса увита зеленью, и река шумит так умиротворяюще! И пахнет, боже мой, как пахнет, река даёт аромат свежести, а ещё есть такой тонкий аромат, неужели это, да, мой нос меня не обманывает, это аромат черёмухи. Я должна обязательно прогуляться. Это же Алтай, здесь весна приходит позже, чем в Москве. Сажусь за отдельный столик, но рядом тут же падает Сашка с двумя порциями мантов, шурпой, салатом, лепёшкой, сникерсом и чаем.

– Куда в тебя влезает? – смотрю на его тощую фигуру.

Сергей, военный, тоже съедает две порции мантов, шурпу и лепешку и ещё за женой доедает её порцию мантов, и пресс его мощного широкого торса ни на йоту не увеличивается при этом. Допив чай, я отпрашиваюсь на двадцать минут погулять

И, правда, за пятьдесят метров от кафе берег порос черёмухой. И она ещё цветёт. Как хорошо! Я дохожу до черёмухи и дышу, дышу, дышу ей, не могу надышаться. Затем оглядываюсь вокруг и будто вижу всё по-другому. Река серебрится, шепчет ом, отражает облака и горы. Я вдыхаю свежесть воды, прикасаюсь к траве, земле, вот бежит куда-то муравей, паучок плетёт паутинку, летит на цветок бабочка. Пахнет головокружительно черёмухой. Хорошо. Я привыкла к бескрайним степям, природе и тишине, а в Москве вокруг дома, бетон, бесконечный шум машин, толпы людей. На Маврикии я слушала тишину в гуле океана, но в Москве шум всё время. Надо было уехать из Москвы, чтобы осознать, как я стосковалась по природе. Как мне нужна природа. Я – это природа. Я – это место.

Вернувшись обратно к мостику, что на полпути к кафе, я сажусь на него, ноги почти косаются воды. Сижу, слушаю реку и ни о чём не думаю, просто вдыхаю запахи степи, реки, наполняюсь журчанием и растворяюсь во всём этом. А затем меня снова начинают одолевать мысли:

– Почему у меня так плохо всегда всё складывается с мужчинами? Я ведь красивая, умная, всегда добиваюсь того, что хочу! Хотела переехать из Хакасии в Москву, переехала. Захотела работать в престижном бизнес-отеле, где требовалось для работы беглое знание английского, год учила английский и добилась этой работы. Захотела учить английский – уехала его учить в Нью-Йорк. Учиться в Сорбоне, пожалуйста. Научиться кайту – научилась. Выступить на чемпионате мира по танго и это реализовала. И каждый раз многие из моих достижений связаны с мужчинами, но почему-то все отношения заканчиваются ничем. Что же мне нужно, чтобы стать не богатой, не первой в танго, не респектабельной, ни образованной, а просто счастливой? Пожалуйста, господи, Бог, Вселенная, Род, ангелы, Будда, Рерихи, кто-нибудь дайте мне ответ, пожалуйста.

Шумела река рядом, и никто не давал мне ответа.

А в маршрутке я снова заснула.

…

Деревянные домики базы стояли то тут, то там на склоне горы в высоченных соснах. Через дорогу текла Катунь. Игорь-богатырь помог вытащить рюкзак и мы с Сашкой, Владом и Викой побрели к нашему домику. Судя по всему, нам дали самый верхний, потому что взбирались мы к нему минут десять. Пахло соснами так, что кружилась голова, а от крутого подъема сбивалось дыхание. Меня поселили через стенку от Сашки, одну в номере, я специально за это доплатила. Скинув в номере тяжёлый рюкзак, умывшись холодной водой из умывальника и попив её же, я переодела майку. А спустя полчаса мы снова загрузились в кожаный нос…

На берегу возле двух надувных рафтов и кучи спас-жилетов и касок нас ждал высокий, ладный, с весёлыми глазами, парень.

– Доброго вечера – раскатисто прогудел он, – Дима. Жилеты одеваем на берегу, – и каски тоже.

– Касок на всех не хватает.

– Значит, только женщины одевают каски, как особо ценный груз!

Когда укомплектованный «особо ценный груз» уселся на плоты, мужчины под бодрым руководством Димы затащили плоты в воду и запрыгнули сами. Я заняла место в середине, за Командиром с женой, рядом со мной сидел Сашка, сзади Енот и Моль, Дима рулил на носу. Остальные на соседнем рафте.

Я улыбаюсь и Сирена внутри меня тоже. Ей всегда у воды хорошо. А Катунь – она, и, правда, бирюзовая, сверкает солнцем, скалистые причудливые берега одеты соснами. Красавица – река. Инструктор зычно кричит:

– Не стесняемся, гребём. Гребём, гребём, не стесняемся!

Я достаю телефон, чтобы снять сплав на видео, машинально заглядываю в инстаграм. Это у меня уже вредная привычка проверять в инстаграме, как там поживает Марк. И вижу, что Марк на фотографии обнимает девушку в белом платье, и меня накрывает. Он женился, а мне всего восемь месяцев назад говорил, что слишком молод для семейной жизни.

И серебристая прохлада от реки и бурлящий её очистительный поток. И парочка или тройка порогов… И камни на берегу, и запах речной свежести с вплетёнными смолистыми нотками – всё это не для меня, от этого мне только хуже, я этого не вижу, этого нет, такой меня захлёстывает поток боли. Ничего нет, есть только боль! Как он мог меня так предать – меня, кто так сильно его любила. Я хочу разрыдаться в голос, а вокруг люди, и я улыбаюсь, а мне так больно. Так больно. Так больно. Господи, дай мне нож, я вставлю его в сердце, нет сил терпеть эту боль.

Я всхлипываю, боль разрывает меня пополам!

– Что с тобой – спрашивает вдруг Сашка рядом – ты бледная и так странно выглядишь.

– Господи – я о нём и забыла совсем.

– Тебе не понять.

– Почему ты решила, что не понять?

– Саша, всё так банально. Мы расстались с мужчиной семь месяцев назад. Это как-то само вышло, закрылись границы, ты знаешь, а он за границей живёт. Я его очень сильно любила. И надеялась на что-то ещё. Не хотела снимать розовые очки иллюзий. А он ещё до этого говорил мне, что ему рано жениться, он кайтер, хочет достичь всего в спорте, и я, его любя, соглашалась со статусом любовницы, три с половиной года мы так прожили, и даже вроде не разошлись до конца, просто ковид начался и я не смогла вернуться, мы продолжали переписываться, и только что я увидела, спустя всего семь месяцев после того, как уехала, и мы даже официально не расстались, что он женился. Ему абсолютно плевать на мои чувства. У него в инстаграме фотографии со свадьбы, а мне об этом он даже не сообщил. Ты понимаешь, ему настолько на меня наплевать.

Я выпаливаю всё это навзрыд, и кусаю себя за руку, потому что по моим щекам текут слёзы – злые и бессильные, а я хочу сдержать хотя бы рыдания. Господи, как я, наверно, ужасно выгляжу, плевать на это, хочу умереть, хочу умереть, зачерпываю ледяной воды за бортом плота и выливаю себе за шиворот. Ухнуть за этот борт, ухнуть за этот борт, биться головой, так больно, так больно, нет сил терпеть.

И тут Саша вытаскивает весло себе на колени и неуклюже берёт меня за руку.

– Ну, значит, это было не твоё – говорит он мне, – настоящая любовь – это когда дети и она всегда счастливая – мне так мама говорила. А у них с папой долгая, счастливая, хоть иногда и крышесносная любовь. И нас семеро человек детей – так что явно любовь очень счастливая.

А ещё мне мама говорила: твоё от тебя не уйдёт. Значит, это не твой человек был. Потому что твоё от тебя не уйдёт.

И как ни странно, я ему поверила. Не знаю почему, но я ему поверила. Может, потому, что устала страдать. А может потому, что у его мамы семеро детей! Господи, вот эта женщина. Интересно, а он какой по счёту?

Ух, у меня вытащили нож из сердца. Я смогла дышать. Я смогла увидеть, что происходит вокруг. Вдруг всё стало на свои места. Всё стало понятно. Только утром я просила Бога дать ответ на вопрос, почему все мои отношения с мужчинами заканчиваются плохо? И вот этот мальчик Саша, которого я считала зелёным глупым юнцом, дал мне ответ на мой вопрос, который мучил меня последние три месяца. У меня побежали мурашки по спине! Вот оно!!!! Да!!! Да!!Всё так и есть! В моей голове до этого не было образа счастливой любви. Откуда мне было его взять, родители постоянно заставляли друг друга страдать, а в русской литературе, которую я всегда считала образцом подражания, тоже вся любовь была несчастной. В это время наш инструктор заорал с утроенной силой:

– Порог впереди, лево гребём, лево! Не стесняемся, гребём, гребём! Сильнее гребём. Не болтаем, а гребём. Лево, давай, скорее, бл…!

Саша старательно и очень забавно загребал, но теперь он мне больше не казался смешным и глупым. Боже мой, у него оказывается шесть братьев и сестёр. И я этого я не «увидела». Вот это семья. Вот это у него Мама!

«Настоящая любовь она всегда счастливая», а я считала, что настоящая любовь – это когда страдают. Мы росли как сорняки в огороде. В какой-то момент мама взвалила всё на себя и всё время работала, а папа, папа пас стада, гулял и пил. Я не знала, что я хочу, я только знала, что я не хочу, не хочу такую семью, где дети как сорняки, мама холодна и бесчувственна, только и знает, что пропадать на работе в школе, и дома тоже всегда занята проверкой школьных тетрадей или убирается или готовит, постоянно недовольна и напряжена. Ну а отец, в детстве он много с нами играл, но постоянное недовольство матери и то, что она вроде бы со всем справляется сама, привело к тому, что отец почувствовал себя ненужным и начал пить всё больше и больше. Он будто нарочно разрушал себя, а ведь это был одарённый человек – в молодости он и стихи писал и играл на гитаре, а теперь всё больше пил. Мы видели озлобленную мать и деградирующего отца и смотреть на это было очень больно. И когда мне предложили перевестись из нашей деревенской школы в престижный интернат в Абакане для одарённых детей, я согласилась. Мне хотелось передышки, хотелось мира.

С 13 лет, с пятого класса, я жила одна. Учёба не доставляла мне проблем, и я вскоре начала подрабатывать. А когда заработала достаточно, чтобы снимать себе комнату, перевелась из интерната в обычную школу. У меня в голове вообще не было образов, что мне нужно, куда я иду. Единственное, я имела пиетет к литературе нашей русской, потому что мама моя работала учителем русского и литературы. И только сейчас, благодаря Сашиным словам, я осознала, насколько вся наша литература русская токсичная. Сколько я Бунина прочла и где у него счастливая любовь? Или у Толстого, как она была вначале счастлива, Анна Каренина, и что с ней стало в конце книги?

И я ведь поверила этой литературе, поверила, что настоящая сильная любовь, которая только и достойна появиться в книге, это когда половодье чувств, горение постоянное, страсть, накал и обязательно расставание в конце, я ведь прямо была запрограммирована на это, я презирала «нормальные отношения» и сама не хотела семьи, чтобы не дай боже повторить ту жизнь, по которой жили мои мама с папой. Да-да, я сама себя запрограммировала на сценарий, что реализуется сейчас в моей жизни: никакой семьи, настоящая любовь, – это драма и половодье чувств. Я сидела и смотрела на этого юношу, ребёнка, неужели бывает так, как он говорит? Счастливые семьи?

– Настоящая любовь она всегда счастливая!

В этот миг инструктор снова закричал, что нужно грести, и мы погребли в очередной порог, но краски, запахи, звуки вернулись.

Я есть. Я есть – шептала я в такт, загребая веслом, и вдыхала жизнь всем своим телом, – вот почему все мои отношения были такими, я сама их такими видела. А теперь я хочу поверить этому мальчику, я хочу счастливой любви и счастливую семью, как, как, как… у Рерихов. Ведь Рерихи они смогли создать великий и счастливый Союз? Вот почему я здесь оказалась. Благодарю тебя, господи! Ведь я всё могу, когда вижу цель.

Я вдыхала воздух и чувствовала ритм Катуни, и любовалась прекрасной рекой, её течением и берегами, поросшими сосновым, ароматным, нагретым солнцем, лесом, в котором пели и перекликались птицы и только повторяла про себя как мантру – «я хочу счастливой любви», «настоящая любовь она всегда счастливая», «я хочу счастливой любви», «настоящая любовь она всегда счастливая», «моё от меня не уйдёт». И снова: «я хочу счастливой любви» …

Ещё несколько прекрасных изгибов и поворотов с высокими, скалистыми, сосновыми берегами, и мы причалили прямо к базе. И я побежала в домик, чтобы успеть записать всё случившееся до ужина.

Глава 3. Вечер у костра и ночь после. Кто такой Шептун.

Уже на ужине стали наливать. Медведь Максим разливал коньяк, а Сергей – самогон, который изготовляет в Краснодаре его бывший военный сослуживец.

– Хотите – говорит – попробовать «краснодырский» кальвадос?

«Кальвадос» я добавила в свой чёрный чай с лимоном и получилось что-то вроде грога. С чашкой вслед за всеми пошла в беседку на костёр. Шла по тропинке медленно, впитывая запах нагретой за день смолистой хвои и пересвисты птиц, и бледные пока ещё звёзды в высоком синем вечернем небе. И стройные сосны уходили в небо как колонны храма.

Я обратила внимание, что очень давно не слышала такой тишины. Какая это оказывается роскошь – не слышать постоянного шума тысяч проезжающих мимо машин! Вот оно богатство – эти сосны, плеск Катуни, и птицы, что пением служат службу в этом природном храме. А затем я посмотрела на ближайшую сосну, и у меня побежали мурашки по спине, я будто впервые заметила, какая красивая кора у сосны, я пошла взглядом по сосне, медленно-медленно, будто ласкала её кору глазами, и подняла голову вверх, где её крона растворялась в синем вечереющем небе, темнеющем прямо на глазах и в котором всё ярче и ярче зажигались звёзды. Господи, как же красиво! Благодарю тебя за эту красоту, за это богатство, которым ты окружаешь меня здесь.

И я поставила свою чашку на землю, усыпанную иголками, затем обняла руками сосну, и сказала тихо:

– Господи, благодарю тебя за то, что поехала в этот поход.

Когда я пришла в беседку, Настя и Сергей уже наколдовали весело потрескивающий костёр. У огня жарко, а если отойти подальше, в тишину, прохладно. И некоторое время я наслаждалась этим контрастом. Уходила в тишину, темноту, одиночество и возвращалась к теплу, свету, людям. Здесь разливали чай, раздавали печенье, и разговор потрескивал всё ярче, как и огонь.

Вначале Сашка пристал ко мне с ужасно нудным пересказом «Трансёрфинга реальности». Но я ему была так благодарна, что покорно слушала и кивала в нужных местах, и даже в какой-то момент увлеклась его лекцией. Всё равно для двадцатидвухлетнего он очень осознанный ребёнок.

Сергей продолжал активно подливать в мою кружку, пока я не отставила её подальше. И в какой-то момент я обнаружила, что Саша очень душевно общается с Сергеем, а жена Сергея очень агрессивно со мной. Скрестив руки на груди, всем известно, что это поза защиты и недоверия, Галина нажимала на меня и голосом и видом:

– Ну и что, если мне кто-то не нравится, то мне что, улыбаться и делать вид, что этот человек мне нравится?

Я увидела, что у меня руки тоже скрещены на груди. Тогда я отступила от Гали на шаг назад, опустила руки, подумала и ответила:

–Может просто не общаться с этим человеком? Но ведь часто нам не нравятся те, кто является нам зеркалом. Или тот, в ком есть то, что есть в нас, но мы не позволяем себе это проявить.

Галина перестала напирать. Всё-таки воспитанная женщина. Чуть отошла от меня, а затем посмотрела на своего мужа с такой пронзительной любовью и привязанностью, что я даже вздрогнула.

– Я вот, на самом деле, мечтаю жить на природе. Но если ему сейчас нужно быть в городе, что я могу поделать? Я выбираю семью, чтобы им было хорошо – прошептала она.

И в этот момент я перестала чувствовать к ней раздражение. Пусть у неё глаза навыкате и тонкие поджатые губы, пусть я не нравлюсь ей, но…

Я представила себе, каково это быть женой, как он там смеялся, военного туриста, то есть разведчика, уходит на неделю, две, на задание, и не знаешь, вернётся, нет. Смогла бы я так жить. Я бы нет. А она да.

Домой я пошла спать, думая о том, что и Сергей, и Галина, к которым я ещё утром чувствовала снисходительное неодобрение, и тот и та – оба удивили меня сегодня. Раньше я недолюбливала военных, считая их не умными и не образованными, а Сергей – он ведь настоящий Командир с большой буквы, такой умный, чуткий человек, с таким тонким чувством юмора. Он всех-всех нас очаровал за этот день. Не просто очаровал. Понимаешь, что за таким человеком действительно можно пойти, потому что он будет думать не о себе, а о тебе. Даже не знаю, как это объяснить. Но он такой. А Галина, Галина… она ведь интересы мужа ставит выше, чем свои, я так не умею любить…никогда не умела…

А ночью меня накрыло огромнейшей волной депрессии. Будто и не было осознаний и благодарности до этого. Шептун шептал, шептал и нашёптывал, «не умею ставить интересы любимого человека выше своих», «не умею любить», «ты его так сильно любила, а он с тобой так поступил», «смысла в жизни нет, счастья тоже, зачем жить», и мне захотелось уйти к Катуни, и зайти в неё, чтобы не задыхаться сейчас в потоках слёз. А может начать биться головой об стенку?

Чтобы спастись от этой боли, не перебудив всех соседей, я убежала из домика под жёлтой полнолунной луной обратно к беседке и начала там неистово танцевать. Однажды я где-то услышала эту фразу «только мёртвая женщина не танцует». С той поры, если мне становится плохо, я танцую, и вот сейчас я танцевала и танцевала, а потом откуда-то глубоко изнутри пришла мантра – Оум Намах Шивайя, и шёпоток Шептуна стал тише, и я пошла просматривать дыханием своё тело, и вдруг поняла, что кроме боли в сердце и в горле больше всего боли – глубокой боли – в животе.

Вот за что я так благодарна танго – танец научил меня слушать своё тело, осознавать, что оно чувствует в разных своих частях, танец научил меня быть женственной и доверять мужчинам хотя бы в танце, идти за ними, он позволил мне осознавать силу моей женственности. Танго дало мне гораздо больше филологического факультета в МГУ в плане понимания себя и жизни и в плане отношений с мужчинами. Я научилась доверять, научилась ждать, когда им нужно ждать, научилась быть самой великой обольстительницей – такой серой уточкой, когда самец хочет танцевать только для неё, так она ему внимает. О, я многому научилась через танго.

И я пошла за своей болью в теле, как за спасительным клубком. Я танцевала всё плавнее и тише, направляя внимание и дыша туда, в живот под пупком. Я дышала и направляла внимание в эту боль, дышала и снова направляла туда внимание. И я увидела. Норвегия, мы сражаемся, я, как и все обороняю наш дом и вдруг меня поражают мечом в живот, оставляя рваную рану, жуткая боль, кровь на руках, я падаю почему-то с мыслью «не смогу родить, не смогу», и вижу того, кто из-за спины сзади и сбоку убил меня. Он стоит надо мной, у него толстые ноги, и от него смердит, или от моей раны, а затем он ржёт и наступает свой толстой ногой прямо на мою рану, и через вспышку боли я его узнаю. Всего три месяца назад они приезжали с дальнего фьорда к нам в деревню. Он сватался ко мне. А я отвергла его. Возможно, даже посмеялась над его толщиной. И вот сейчас он убивает меня, мою молодость, красоту, мою жизнь, моих нерождённых детей, и в этот момент внутри меня такая вспышка ярости, и я шепчу, и мой шёпот сотрясает всю вселенную:

– Будь ты проклят, низвергнись в ад навеки вечные!

Вижу, как его лицо искажается, он поднимает меч, а потом вспышка и тьма.

И прожив это снова сейчас через великую боль в животе, напряжение и страх, я осознаю, что Шептун, заседающий в моём животе, и есть тот самый человек, вот он получил всё то, что я ему предрекала. Я вижу планету, где он не живёт, а страдает сотни лет, здесь нет воды, воздуха, природы, еды, только раскалённый гной.

И, единственное, чем он может утолить свои дикие голод и жажду – это последний вдох своей жертвы. А во мне он потому, что моя ненависть в момент смерти к нему была так велика, что отправила его в ад, и прошла со мной сквозь разные жизни в эту, вот почему он не отпустил меня, почему связан со мной.

А он всё нашёптывает мне, несчастное создание, обречённое до конца веков нести такое существование. И вдруг боль, напряжение и ненависть к убийце ослабевают, потому что в своей медитации я вижу, что, если бы не он, моя смерть была бы ещё мучительнее, дольше и ужаснее в разы.

И теперь я ощущаю сострадание к нему и себе. Прожив больше трёх месяцев в страданиях, я теперь знаю, как это ужасно – страдать. Нам не нужно страдать. Не нужно страдать. Зачем нам страдать?

И я шепчу снова и снова:

– Шептун, я снимаю с тебя проклятие. Я хочу, чтобы ты оставил меня. Господи, дай ему, пожалуйста, свет и шанс на исцеление, о Великий! Я прощаю тебя, я хочу, чтобы ты ушёл из меня, Шептун. Я прощаю тебя, и ты меня прости.

Глава 4. В музее Рерихов. Шаманка. Радуги.

Я встаю в восемь по будильнику. После танцев и видения ночью я заснула крепко-крепко и проспала пять часов без снов! Ни Шептун, ни Нагайна не донимали меня, не тревожили, не будили. О господи, пусть я снова начну чувствовать радость от жизни!

Я быстро собралась и вышла с рюкзаком из домика. Солнце золотило дорожки среди сосен, птицы приветствовали пением и казалось, что в этом мире я сейчас одна и хотелось сделать что-то такое – молодое, авантюрное, и чуточку безумное. Например, побежать с рюкзаком по крутому спуску. Я только собиралась побежать, как услышала:

– Доброе утро! Не рано ли ты намылилась?

Я обернулась. Сашка махал мне из окна.

– Настя ещё дрыхнет небось! Завтрак в девять утра!

Я помахала Сашке в ответ и вслед отправила воздушный поцелуй. Тут же за ним в окне появился Игорь и пробасил,

– А мне поцелуй?

Я усмехнулась и отправила поцелуй и ему. И… побежала вниз!

Я бежала во весь дух, расставив руки, как в детстве, и остановилась только внизу у лавочки, что возле кухни-столовой, на которой восседал Сергей. Тут же скинула рюкзак, и, переводя дух после бега, заходила рядом туда-сюда. Сергей солнечно мне улыбнулся. Он был в камуфляжных штанах и футболке цвета хаки, облегающей его рельефную, могучую грудь, в руках держал треккинговый сандалий.

– Я где-то прочитал, что липучка в походах не нужна, вот и латаю).

Он снова солнечно улыбнулся и одновременно обкусил нитку и вдел в иглу новую:

–Энергии много, вот и нужно её куда-то деть. С утра решил голову помыть, намылился, стою весь в шампуне и тут вода закончилась. Я и так и сяк. Нету воды. Ну что делать. Думаю, в бачке унитаза есть. Сейчас, думаю, разберу бачок, а ничего не видно, туда его, сюда, не получается. Что делать? Вспомнил, что есть две бутылки воды, ну думаю, дойду до комнаты, попрошу у жены. Открываю дверь, а на пороге уже жена с бутылкой стоит. Ну глаза промыл, а дальше, как был, так и побежал к Катуни. В речку бух – красота!

Вот оно – что я сейчас сделаю, точно!

– Сергей, я, пожалуй, последую вашему примеру и тоже бухнусь в Катунь.

Оставляю рюкзак рядом с Сергеем, беру с собой только саронг, купленный в благословенные полгода жизни на Бали, он у меня на все случаи жизни. Спускаюсь к реке, Нагайна требует от меня искупаться нагой. Оглядываюсь, вроде никого, с дороги меня тоже не видно, удачно здесь эти сосны растут. Ну что же! Быстро сбрасываю одежду и забегаю в Катунь. Ааа – задерживаю дыхание и три раза окунаюсь, ах, жаркая волна энергии поднимается вверх, как же хорошо, и совсем не холодно больше, как же хорошо жить! Выхожу на берег, чувствуя себя вновь рождённой Нимфой, закутываюсь в саронг, затем потихоньку одеваюсь и возвращаюсь к кухне, к Сергею, улыбаясь теперь так же солнечно, как и он.

…

За завтраком случается происшествие. Саша, этот долговязый ребёнок, в два присеста съедает свою кашу и блинчики и тут же кладёт себе добавки – и кашу, и блинчики и ещё раз кладёт. И через десять минут, когда последними к столу приходят Вадим с Юлей, обнаруживается, что их порции съедены. Все замирают.

– Ну Сашка – нападает на программиста Игорь, откинувшийся на скамью с сигаретой – да за тобой нужен глаз да глаз, чтобы ты всех не объел. Главный Едок. Вы за ним смотрите, а то он всех объест в походе!

И кличка «Главный Едок!» намертво прилепляется к Саше. Хорошо, что на кухне оказываются лишние порции блинчиков для наших соней.

Наконец, мы с вещами в минивене. Моросит дождь, река окутана клубами тумана – я прошу приоткрыть верхний люк и жадно вдыхаю чистый, целебный, влажный, насыщенный озоном и сосновыми ароматами воздух. Сегодня мне уже не хочется спать, зато засыпает Ирина рядом. И другие тоже засыпают, погода такая. Только Максим всё озабоченно пишет смски, да Сашка всё что-то рассказывает доброжелательному Сергею. Я отворачиваюсь к окну: всё реже мимо проносятся базы, и всё больше видна голубая, парящая туманом, Катунь. Отрываюсь от окна: теперь спят все, и Сергей, и Максим, и Настя, только Игорь деловито ведёт машину. И я тоже засыпаю…

Просыпаюсь от остановки.

– Музей Рериха! Выходим! – зычно командует Игорь, и сам выходит, расправляя свою богатырскую спину и плечи.

На улице крапающий прохладный мелкий дождик, но это даже приятно! Справа – школа, слева – музей и большая лужа. Мимо на лошади без седла трусят сразу трое чумазых, смуглых ребятишек. Старший орудует уздечкой и прутиком. Двое остальных глазеют по сторонам.

В музее – двухэтажном деревяном доме (бывший дом староверов, где останавливались Рерихи во время своей экспедиции) с огромной лужайкой (раньше здесь, наверное, были огороды и сараи), нас просят подождать на улице – ещё длится экскурсия у предыдущей группы. И тут в прорывах облаков сияет солнце и вмиг через лужайку и Катунь перекидываются в небе целых три яркие радуги!

Сразу после этого в дверях музея появляется полная женщина лет пятидесяти.

– Проходите.

Пока мы одеваем тапочки, женщина сообщает:

– Вам очень повезло. К нам приехала настоящая шаманка, и после экскурсии вы можете пройти обряд у неё. Обряд очень хорош для очищения, тем более, если кто-то идёт к Белухе!

Затем мы идём гуськом по залам. Картин мало, музей небольшой, но душа расширяется, удивительные всё-таки эти люди – Рерихи.

И картины их, и книги, и созданный ими институт и объединения и их сыновья, так же такие талантливые, и главное, их союз. Ведь смогли же они создать такой Союз, что вознес любовь мужчины и женщины на огромную, божественную высоту, а как они вдохновляли и помогали друг-другу реализовывать великие Цели! Я слушаю про их экспедицию и у меня бегут мурашки. Какой мощный дух нужно иметь, чтобы в те годы отправиться в такую сложную экспедицию! А шесть месяцев в условиях высокогорной зимы Тибета при морозах до минус пятьдесят, что они провели в палатках на горном плато в Тибете, когда англичане не пускали их дальше! И не сдаться, не заболеть, работать при этом ещё, верить, вдохновлять своих людей. Удивительные, удивительные люди!

Я ещё не знаю, к какому делу мне применить все свои силы, как применила их Елена Рерих, но я тоже хочу встретить своего человека и взрастить с ним такую же любовь, такой же Союз, как взрастили и создали Рерихи.

Выхожу из музея, пока другие заходят в отдел сувениров. Дождик кончился и воздух наполнен запахами озона и свежескошенной травы и дыма. Умм, хочется есть! И тут я вижу в правом углу лужайки группу людей человек с двенадцать, слышу мерные звуки бубна.

Подхожу ближе, заглядываю за спины и вижу костёр, а возле огня невысокую, черноволосую симпатичную алтайку, возрастом, наверное, моя ровесница, в чёрных джинсах, расшитой бисером жилетке, в платке, и с длинными серебряными серьгами, она кормит огонь едой с огромного подноса.

Шаманка делает знак мужчине и женщине, стоящим рядом с ней, и те начинают бить в бубны, а она сама берёт деревянную чашу с земли, наливает туда чай с молоком из большого термоса и говорит, что каждый может подойти к ней, дать своё украшение из серебра или золота и она расскажет ему о прошлом и о задачах рода. Главное, чтобы украшение носилось хотя бы год. До этого я не верила шаманам, не встречала ни одного, чтобы был сильный, но эта шаманка вызывает у меня доверие. И именно сегодня я одела на себя серебряное этническое украшение, купленное два года назад в Абакане, во время поездки к родителям. Я не успеваю даже подумать. Ноги сами несут меня. Я оказываюсь перед Жрицей, снимаю своё серебряное солнце на цепочке и с поклоном отдаю ей. Жрица на миг смотрит мне в глаза, и меня обдает жаром её энергии, берёт солнце и три раза макает в чашку с молоком, и держа цепочку на весу, прикрывает глаза и говорит медленно, будто рассматривая картинки, появляющиеся перед ней:

– Один, Валькирия… ты была Валькирией, дочерью Одина, и выйдешь в этой жизни замуж за человека, который был много жизней назад Одином. И здесь ты жила когда-то, а сейчас родилась там, в Хакасии, там сейчас возрождение Богов, и они возвращают своих Жриц, и тебя вернут, погоди, погоди… Здесь, здесь, здесь… – ты вспомнишь, ты вспомнишь…что ты тоже Жрица… Матерь мира, клад духовный, Елена Рерих сокрыла, ты всё вспомнишь.

А потом, когда она замолчала, я вдруг увидела над костром танцующую лучезарную фигуру со змеёй на шее.

На секунду она проявилась так ярко и моё сердце зажглось от великой любви и жара и тут же фигура пропала.

Я перевела взгляд с фигуры над костром обратно на Шаманку.

– Что ты видишь – спросила она.

– Я не знаю, кто это – я описала ей лучезарную фигуру.

Она замерла с раскрытым ртом.

– Сам Шива. Это был сам господь Шива. Сам Шива тебе помогает… Тебя ведут, сестра. Ничего не бойся! Вот почему в тебе сидит Нагайна. Она, женщина-Змея тоже помогает тебе. Это всё!

Шаманка посмотрела на меня уже спокойнее, а затем обняла и тут же оттолкнула:

– Дальше иди сама! Не бойся! Тебя ведут! Не слушай ум – слушай сердце – развивай интуицию! И прекрати уже жить как мужчина. Ты очень сильная, да, но твоя сила не в этом. Раскрывай свою истинную силу, Матерь мира! – и она легонько коснулась моей груди и потом моего лба, там, где должен был быть третий глаз. А затем вернула мою цепочку с солнцем и поклонилась мне:

– Приветствую тебя, сестра!

– И я – смутилась я, не ожидая от неё такого и тоже поклонилась – благодарю!

В голове крутились мысли о том, что это настоящая шаманка, настоящая Жрица, и что ей нужно что-то дать. Полезла искать деньги, и тут услышала Настю. Она зычно кричала, размахивая руками с противоположного края участка музея, от калитки:

– Таня, пора ехать!

Я оставила с поклоном своё подношение рядом и побежала.

– Ну и что нагадала тебе шаманка? – спросила Ирина, когда я протиснулась к ней.

– Правду – ответила я. Говорить не хотелось. В уме и сердце стояли тишина, а минивен с кожаным носом мчал нас всё дальше и дальше. Шива. Сам Шива меня ведёт. Что это значит? И вчера мне пришла мантра – Оум Намах Шивайя. Ведь она связана с Шивой эта мантра? Я достала телефон, мобильная связь ещё есть, и сразу же нашла статью на дзене:

Ом Намах Шивая – одна из самых древних известных мантр. Повторение этой сакральной мантры – это обращение к Вселенной внутри себя.

Мантра Ом Намах Шивая – это дверь к познанию и пониманию самого себя, к тому, чтобы посвятить время своему внутреннему я. Звуковая вибрация мантры считается самым чистым выражением нашей глубочайшей природы.

Значение Ом Намах Шивая

Ом: до начала Вселенной была пустота вибраций и чистое существование Абсолюта. Из божественной вибрации вышел звук «Ом», и тогда была сформирована Вселенная.

Намах: означает «поклонение»

Шивая: означает Шиву или внутреннее Я.

В целом ॐ नमः शिवाय означает «Я склоняюсь перед Шивой». В некотором смысле это означает преклонение перед самим собой, поскольку Шива пребывает во всем как собственное сознание.

Иногда можно услышать, что эта мантра состоит из пяти слогов: на ма сива йа.

На представляет землю,

ма – воду,

си – огонь,

ва – воздух

я – эфир.

Пять слогов мантры. Пять пальцев на ноге и руке, пять чувств, пять элементов. И у Шивы есть пять действий: создавать, поддерживать, уничтожать, скрывать и без усилий раскрывать что-либо.

Эта мантра как бы пропускает через «фильтр» нашу деятельность и настраивает ее на чистые действия Шивы, Источника. Наши пять органов чувств – обоняния, вкуса, зрения, осязания и слуха также очищаются. В этой мантре соединяются также сила земли, текучесть воды, жар огня, парообразная и неуловимая природа воздуха и, наконец, эфир или природа пространства. Повторение мантры утончает и очищает эти компоненты мира или части нашего существа.

Повторяйте мантру в сложные для вас периоды жизни, при волнении, страхе. Она успокоит ум и откроет сердце. Хорошо повторять мантру, перебирая чётки из бусин рудракши. Вы можете повторять мантру, где угодно. Главное – понимать для чего вы это делаете и искренне, с любовью обращаться в своем сердце к Шиве (своему внутреннему Я).