Читать онлайн Стены умеют разговаривать бесплатно

Глава 1

Глава 1

Маленькая стрелка моих позолоченных «Ролексов» медленно приближалась к восьмерке. За окном уже стемнело и мелкий осенний дождик звонко барабанил по стеклу. Я, сдвинув на затылок свою серую фетровую шляпу, удобно развалился в кресле и закинул ноги на стол. Рассматривая идеально начищенные ботинки, достал из ящика последнюю бутылку виски и покачал ее в руке. Со вздохом разочарования, вылил остатки содержимого в стакан и отправил бутылку в корзину для бумаг. Передо мной лежала мятая пачка «Честерфилд», в которой оставалась всего лишь одна сигарета, на случай, если вдруг какому-нибудь бедолаге понадобится вечером в пятницу помощь частного сыщика. За всю неделю порог моего скромного офиса не перешагнул ни один клиент. За столом напротив быстро стучал по компьютерной клавиатуре мой секретарь, а по совместительству бухгалтер и личный шофер Эдька.

Меня зовут Макс. Макс Бакеев. Еще в школе ко мне прочно прилипла кличка «Бакс». Я всегда хотел думать, что одноклассникам просто нравилось это красивое западное словечко, которое легко рифмовалось с моим именем, а не мое трепетное отношение к американской валюте и манере стильно одеваться, выделяясь из серой толпы. Гораздо хуже было пацанам, которых дразнили жирдяями, очкариками или вонючками, поэтому я не стеснялся своего прозвища, а в глубине души оно мне даже нравилось. Я никогда не был женат и пять лет назад разменял свой четвертый десяток. Мой рост остановился на цифре 183 см, а хорошая привычка – уделять внимание своему телу: регулярно занимаясь боксом и качая бицепсы в спортзале, подарила мне стройную и подтянутую фигуру. Свои длинные, слегка волнистые русые волосы я собираю в небольшой хвостик на затылке и искренне полагаю, что нравлюсь женщинам, так как почти ни одна красотка пока не устояла перед моим обаянием и щедростью.

– Шеф, нам срочно нужно какое-то дело! Наш банковский счет совсем пуст! – вернул меня в суровую реальность строгий голос Эдьки.

– Да. – недовольно ответил я, так как любое напоминание о проблемах с финансами тут же вызывает у меня приступ уныния.

– На следующей неделе платить за аренду офиса! – продолжал нагонять тоску мой секретарь.

– Да, – еще раз вынужден был я согласиться, – и сдвинул шляпу на лоб, прикрывая маленькую горбинку сломанного носа, добавляющую брутальность моим правильным чертам лица.

– Я и без твоих напоминаний знаю, что деньги у меня не задерживаются и отскакивают от рук словно теннисный мячик от ракетки.

– Тебе пора умерить свои траты на девочек, перестать одеваться, как голливудская кинозвезда шестидесятых и покупать всякую хрень!

– Стесняюсь спросить, что ты считаешь хренью?

– Например, эти твои дорогущие запонки, которыми ты сегодня любовался весь день. Они стоят, как две мои зарплаты, а рубашка с петельками на манжетах у тебя всего одна. Завтра ты наденешь чистую, а они будут пылиться на полке у тебя дома и грустно дожидаться, пока ты отнесёшь вещи в химчистку.

– Справедливый упрек! – заметил я с усмешкой, приподнял рукав стильного серого пиджака, и в очередной раз посмотрел на свое последнее приобретение из белого золота с черными агатами.

– Пижон!

– Если сегодня никому не потребуются мои услуги, то завтра я сдам их в скупку и рассчитаюсь со всеми долгами.

– Наивный пижон! Уже почти восемь вечера. Сомневаюсь, что сегодня кто-нибудь тебя захочет!

– Сегодня же пятница! А я недавно попробовал проанализировать все городские преступления за последние полгода и пришел к выводу, что 80 % из них приходятся именно на вечер пятницы.

– Наивный пижон, с аналитическим складом ума! Тебя подкинуть до дома?

– Нееет! Я хочу сегодня поужинать в каком-нибудь ресторанчике и вернуться в свою холостятскую берлогу с симпатичной цыпочкой! – лениво ответил я и широко улыбнулся.

– Самоуверенный, наивный пижон с аналитическим складом ума! Проверь свой счет!

Я открыл приложение «онлайн-банк» на своем смартфоне и увидел, что на моей карте осталось всего семьдесят шесть рублей.

– Ну, тогда просто прогуляюсь, – сказал я, стараясь не показывать Эдьке, что мое веселое расположение духа заметно испортилось.

– Как знаешь, только помни, что на улице дождь, твой зонт в шкафу!

Я не ответил, и через пару минут услышал в приоткрытое окно шум мотора и визг колес отъезжающего автомобиля Эдьки.

Я допил виски, достал последнюю сигарету и уже поднес к ней зажигалку, как на моем столе зазвонил телефон. На экране определился абонент «Мадам». Машинально положив пустую пачку «Честерфилд» в карман, я сбросил вызов, так как ничего хорошего он предвещать не мог. Мадам – бывшая проститутка Людмила Павловна Арсеньева, которая отошла от дел лет десять назад. Как мне рассказывали пожилые коллеги с моей бывшей работы, когда-то она была одной из самых красивых и востребованных девушек, всегда мечтавшей увидеть Париж и умереть. Тогда ее называли Люсьен, но годы и нездоровый образ жизни взяли свое – она растолстела, подурнела и так, и не увидела столицу Франции. Тогда Мадам стала хорошей наставницей для девочек, которые были готовы торговать своим телом. Она открыла точку рядом с железнодорожным вокзалом, где ее хорошенькие и чистоплотные проститутки обслуживали клиентов в вагонах, стоявших в отстойниках депо. Люсьен всегда легко шла на сотрудничество с правоохранительными органами, поэтому они старались ее не трогать, а лишь изредка привлекали к «субботникам». Года три назад ей удалось каким-то образом, взять в аренду старое административное здание в одном из спальных районов города, отремонтировать его и провести по документам, как мини отель эконом класса с красивым названием «Париж». С виду здание отеля выглядело, как скромное двухэтажное заведение, поэтому любые проверяющие органы даже не догадывались о наличии цокольного этажа без окон, с отдельным входом, где проживали в чистоте и порядке все ее девочки. Второй этаж представлял собой скорее хостел, чем отель. На нем в каждом номере было до шести двух-ярусных кроватей, а туалет, душ и общая кухня находились в конце коридора. Его заселяли исключительно гастробайтеры. Хитрая Мадам при каждом удобном случае, жаловалась им на то, каких трудов и денег ей стоит их долгосрочное проживание в отеле без эмиграционных карт и постоянно грозилась выселить, поэтому наши друзья из солнечных республик бывшего СССР, сами предлагали ей свои бесплатные услуги. Им приходилось добровольно-принудительно выполнять работу, начиная с ухода за прилегающей к отелю территорией, вывозкой мусора, закупом продуктов и заканчивая ремонтом здания. Также из числа гастробайтеров женского пола состоял весь обслуживающий персонал отеля. Горничные и уборщицы, не покладая рук, ежедневно мыли и начищали до блеска все номера и помещения за небольшую заработную плату, из которой еще и вычиталась сумма за проживание. И лишь первый этаж был образцом отельного бизнеса эконом-класса. Просторные и светлые номера, с отдельными спальнями, санузлами и ванными комнатами, были оснащены всеми видами бытовой техники от утюгов до телевизоров и, разумеется, вай-фаем. Предприимчивая мадам Люсьен безмерно дорожила своим детищем и старалась не попадать в поле зрения правоохранительных органов, чтобы, как можно легче пережить свой пенсионный возраст. Единственный раз мне пришлось оказать ей услугу год назад. Тогда в апартаментах у одной из ее девочек умер весьма пожилой клиент от остановки сердца и она вызвала частного детектива, чтобы уберечь свой «Париж» от дурной славы. В ту ночь я, за очень достойную плату, вывез труп бедолаги из отеля и усадил на скамейку в парке, а затем сам вызвал скорую помощь. Смерть была задокументирована, как естественная и у меня не возникло никаких проблем, но неприятный осадок остался. Поэтому, подумав, что в данный момент, я не располагаю суммой даже на такси и сигареты, хотел сбросить и второй ее звонок. Но тут пиликнул мой онлайн-банк, и мне на карту упало 15 000 рублей от Людмилы Павловны А. Столько стоит одна моя консультация. Я на секунду задумался.

– Почти сто пятьдесят долларов, – сказал вслух, и был вынужден взять трубку.

– Баксик, дорогой, у меня для тебя клиент! Вернее, клиентка… такая хорошенькая – язык проглотишь. Ты уж приезжай, пожалуйста! – услышал я заискивающий голос Мадам, но она не дала мне времени ответить и тут же продолжила:

– Это благодаря ей, я закинула тебе деньги, за которую ей нужна всего лишь консультация частного детектива.

– Еду, – коротко ответил я, прикурил сигарету и вызвал такси. Затем снял с вешалки свой длинный плащ, накинул его на плечи и, забыв про зонт, вышел из офиса.

На улице уже начинало темнеть, а противный мелкий дождик так и не прекращался. Он растекался струйками по лобовому стеклу, и таксист включил дворники. Слава богу, он оказался неразговорчивым. До «Парижа», с учетом пятничных пробок, мне предстояло ехать минут пятнадцать-двадцать и я, надвинув на лоб шляпу, прикрыл глаза.

Я родился и вырос в этом большом промышленном, но красивом городе с суровым мужским названием Станкоград. Пошел в школу в восемь лет, потому что, когда мне было семь, мой отец ушел из семьи и успешно поменял российское гражданство на американское. А мать не могла переживать две трагедии одновременно: горевать после ухода единственного кормильца, и тащить на себе обязанности мамы первоклассника. С Эдькой мы учились в одной школе. Вообще-то, ее настоящее имя – Эдита, но родители здорово ошиблись, назвав дочку таким красивым женственным именем. У нее не было подруг, потому что водилась она только с мальчишками и была отчаянной пацанкой. Свою заурядную внешность Эдита компенсировала, занимаясь во всех спортивных секциях, и регулярно получала золотые медали, отстаивая честь нашей школы на любых соревнованиях. Я никогда не воспринимал ее, как предмет воздыхания. Она, и по сей день, не пользуется косметикой и носит короткую стрижку. Наличие груди скрывает за свободными джемперами и футболками, а ноги – брюками или джинсами. Зато ей нет равных в умении управляться с любой техникой и вождении транспортными средствами. Свою неприметную серенькую Kia Эдька прокачала так, что во время слежки она не бросалась в глаза, а в погоне не уступала ни одной навороченной иномарке.

Закончив школу в 18 лет, я сразу попал под осенний призыв. Моя мать никогда и нигде не работала. После эмиграции отца в Америку, она жила на деньги, которые он ежемесячно отправлял ей на содержание единственного сына, и продавая в комиссионках мои фирменные шмотки, из которых я очень быстро вырастал, регулярно получая посылки с другого континента. Мама всегда была в поисках мужчины своей мечты, который бы любил ее такой, какая она есть. А, именно, симпатичной, стройной лентяйкой с хорошим вкусом. Отслужив два года в Войсках Дяди Васи, я абсолютно не представлял, чем буду заниматься дальше. Так как дома меня никто особо не ждал, а мои способности ограничивались только безупречным владением оружия и навыками рукопашного боя, то я подписал контракт еще на 3 года. В 23-й день своего рождения, мне надоело рисковать жизнью непонятно за какое государство, и я уволился из вооруженных сил. Вставая на учет в военкомате по месту жительства, мне сразу предложили работу в полиции. Когда я уходил в армию, она еще называлась милицией. Честно сказать, я до сих пор не понимаю зачем ее переименовали, но уверен, что это кому-то было очень выгодно. Вы только представьте, какой образовался золотой коландайк для легкой, строительной и автомобильной промышленности, всего лишь для замены слога «МИ» на слог «ПО». Я не люблю завидовать чужим деньгам, а аферистами в государственных масштабах могу только поражаться. Принимал меня на службу моложавый, но уже совсем седой подполковник Лолуа. Тщательно изучив моё личное дело и наградную книжку он, не раздумывая, определил меня опером в городской убойный отдел. По началу мне было очень трудно. Если в армии, всегда было ясно – где друг, а где враг, то в полиции приходилось над этим хорошенько подумать. Я часто наблюдал, как за большие взятки отпускали преступников; фабриковали дела на невиновных, выбивая из них признательные показания; утаивали вещественные доказательства и, не терзаясь муками совести, совершали подлоги. На пятом году службы в полиции, я смерился с этим хаосом и сам научился получать из него материальную выгоду. Во мне снова проснулась любовь к американской валюте, которая позволяла модно одеваться, курить дорогие сигареты, пить качественный виски, зависать в ночных клубах и, не задумываясь, тратить деньги на красивых курочек. Нужно ли говорить, что в это время я приобрел много друзей и нажил не меньше врагов, как по ту, так и по другую сторону этого лезвия бритвы, которое зовется законом. Одному богу известно, куда бы мог привезти меня такой беспечный образ жизни, если бы шесть лет назад не произошел случай, перевернувший всю мою жизнь.

Я до сих пор помню в мельчайших подробностях тот вечер, когда после рабочего дня зашел в свой любимый коктейль-бар, чтобы расслабиться, выпить пару-тройку коктейлей и подцепить симпатичную девочку на ночь. Коренные жители нашего города называли в шутку этот бар – «Доллар» из-за неоновой подсветки над входом в форме вытянутой английской буквы S. Вывеску давно сняли, но люди и по сей день называют его так. В заведении было тихо и пусто, как бывает перед грозой и у меня появилось неприятное предчувствие беды и желание развернуться и уйти, но на входе мне шутливо отдал честь знакомый охранник, а из-за стойки приветливо помахал бармен. За столиком возле окна приютилась пожилая пара и медленно цедила кофе. По жеманному поведению женщины и тому, как пытался распустить перед ней свой павлиний хвост не молодой ловелас, было ясно, что это их первое свидание, и я мысленно пожелал им удачного завершения встречи. Мое внимание привлекла совсем молоденькая голубоглазая блондиночка, одиноко сидевшая в центре зала и быстро печатающая что-то в телефончике, хлопая неестественно длинными ресницами. Захватив, два ярко-оранжевых коктейля «секс на пляже» с трубочками и зонтиками, я подсел к ней за столик и уже начал заливать в ее очаровательные ушки про мою уникальную коллекцию дисков с кинофильмами, которые должна посмотреть каждая уважающая себя девушка, как в зал ворвался молодой парень со стеклянными глазами, подбежал к ней и сильно ударил по лицу.

– Так, значит, вот как ты приболела, шлюха! Со мной идти отказалась, а с этим придурком пошла! – взвизгнул он, и снова занес над ней руку.

Одним движением я отправил его на пол, схватил девушку в охапку и решил было уйти по-быстрому, но увидел, как тот достал из внутреннего кармана пистолет и, нацелив его на меня, был готов спустить курок. Дальше события развивались, как в плохом кино. Выхватив свой табельный, я хотел выстрелить ему в ногу, но девчонка неожиданно повисла на моем плече, моя рука дрогнула, и я попал парню в голову.

Естественно, тут же в зале началась паника. Вбежал охранник, который от страха не мог расстегнуть кобуру на своем служебном оружии. Бармен что-то разбил за стойкой, и от этого пронзительного звука у меня чуть не заложило уши. Пожилая женщина заверещала поросячьим визгом, а ее престарелому спутнику срочно понадобилось в уборную, но мельком взглянув на его штаны, я понял, что было уже поздно. Девчонка стояла на коленях рядом с телом своего неудачливого поклонника и глотала воздух губами, словно рыба, выброшенная на сушу. Откуда-то возник хозяин заведения и вызвал полицию. Дежурная бригада приехала не скоро, я успел выкурить три с половиной сигареты, ожидая ее перед входом в «Доллар». Когда я вместе с ней вернулся в зал, парень лежал на спине, из его лба струился на пол кровавый ручеек, а пистолет исчез. Девчонка бросилась на меня со словами: «Убийца»! Мой коллега, и хороший приятель Леха Бурза был вынужден, завернув мне руки за спину, застегнуть на запястьях железные браслеты. Я дал письменные показания и всю ночь провел в КПЗ с вонючими бомжами и пьяными нарушителями порядка. На утро меня привели на допрос в кабинет подполковника Лолуа, я честно и подробно рассказал ему все, как было. Он, стараясь не смотреть мне в глаза, нервно сказал:

– Не того ты мальчика застрелил, не того! Это был племянник нашего мэра, к тому же несовершеннолетний, хоть и конченный наркоман.

– Как же так? Если бы я не воспользовался своим табельным, то сейчас бы не стоял перед вами!

Подполковник тяжело вздохнул:

– При нем пистолета, как ты утверждаешь, не обнаружено. Мы обыскали все помещение, но ничего не нашли.

– А как же показания бармена и двух свидетелей, сидящих за соседним столиком? Нужно срочно их допросить!

– Уже допросили. Пожилая пара утверждает, что ничего не видела, а девочка подписала показания, что ты стрелял в безоружного, и утром вылетела первым рейсом в Дубай. Весь персонал бара уволился, а само заведение закрыто на ремонт перед продажей.

– Стойте! Нужно посмотреть запись с камеры видеонаблюдения!

– Хозяин бара утверждает, что камера у них в этот день не работала.

– А вам не кажется такое утверждение заведомой ложью? – продолжал я настаивать на своей невиновности. Прекрасно понимая, что запись, в отличии от показаний продажных свидетелей, автоматически оправдала бы меня от статьи за убийство несовершеннолетнего, в пользу убийства вооружённого преступника при задержании. А значит, что вместо восьми лет строгого режима за превышение служебных полномочий, мне грозило бы максимум два года условно.

– Кажется…, но все показания и улики против тебя…Ты – попал, сынок! Крепко попал! Мне очень жаль. На тебя уже заведено уголовное дело и назначено внутреннее расследование. Единственное, что я смог для тебя сделать, так это оформить подписку о невыезде и домашний арест до суда. И вот еще что…тебе лучше признаться в том, что ты стрелял в безоружного гражданина в состоянии аффекта. Это поможет скостить срок.

– Я не буду признаваться в том, чего не делал! Мне нужен адвокат!

– Будет, будет тебе адвокат, только назначенный государством, так как все частные конторы получили негласный приказ – не браться за твое дело. Ступай домой, и хорошенько подумай, кому нужна твоя правда, сынок.

Следователем по моему делу был назначен мой ровесник Леха Бурза. Он поступил на службу в МВД после окончания ВУЗа. Мы не один час провели с ним в комнате для допросов, беседуя один на один. Я снова и снова рассказывал ему о событиях того злосчастного вечера, вспоминая все до мельчайших подробностей и безуспешно пытался понять, кому я мог так помешать, что этот кто-то решился на такую изощрённую месть. Но мои попытки оказались бесплодными. Леха с ребятами повторно выезжали на место преступления. Они провели тщательный обыск в помещении бара и всей прилегающей к нему территории, неоднократно вызывали на допрос его хозяина и свидетелей происшествия, но все оперативные действия тоже не увенчались успехом и след записи с камеры видеонаблюдения так и не удалось обнаружить. Перед судом моя мать сказала мне: «Знаешь ли, сын, ничто плохое в нашей жизни не происходит просто так, всё происходит из-за чего-то и в этом всегда кто-то виноват»!

Меня осудили на восемь лет строгого режима в одну из северных колоний нашей Родины. Я не люблю рассказывать про время, проведенное там. Скажу только, что выжить в этих нечеловеческих условиях мне помогла армейская служба в ВДВ и книги тюремной библиотеки. Я перечитал все детективы, какие там только были и по ночам, лежа в душной камере, ни раз примерял на себя образы частных сыщиков из романов Чейза, Стаута или Гарднера и мечтал о том, что когда выйду на свободу, то обязательно стану частным детективом, поймаю и накажу того мерзавца, который сыграл со мною эту злую шутку. Спустя три года отсидки, в мою камеру заглянул виртухай:

– Бакс, с вещами на выход! – крикнул он пропитым хриплым голосом.

Я растерялся, ничего не понимая, быстро сгреб свои нехитрые пожитки и, в сопровождении охранника, вошел в кабинет хозяина колонии, где меня дожидался мой неопытный адвокатишка.

– Гражданин Бакеев, вы свободны!

– Не понял, – только и смог выдавить я из себя!

– Я вам все объясню по дороге домой, а пока подпишите документы и получите справку о досрочном освобождении.

Мы трое суток тряслись по железной дороге в плацкартном вагоне скорого поезда и постоянно пили водку. После второй бутылки адвокат виновато рассказал мне, что месяц назад умер папа мэра нашего города и оставил все свое наследство его младшему брату, то бишь отцу того парня, которого я застрелил в баре. И уже бывший мэр, решив хоть как-то насолить ему, передал запись с камеры видео наблюдения в полицию, где его племянник в наркоманском бреду целился в меня из пистолета своего отца. Он признался, что в тот вечер, когда погиб его несовершеннолетний родственник, с ним связался хозяин «Доллара» и предложил выкупить ее вместе с оружием. Он так и сделал, чтобы в тот момент избежать малейшего скандала вокруг своей персоны, тем самым подставив меня. Но большие деньги не принесли счастья продавцу, и он вскоре разбился на своем новом автомобиле, усевшись пьяным за руль. Тогда я впервые задумался о цене информации, которой владеет человек, и о том в какие руки она попадает, потому что от этого может напрямую зависеть жизнь и благополучие других людей.

Мое дело быстро пересмотрели и меня оправдали. Перед самым освобождением я получил единственное письмо от матери, в котором она сообщала, что встретила любовь всей своей жизни и переезжает жить в Прибалтику. По прибытию из мест заключения, я прямо с вокзала отправился домой, в свою трехкомнатную квартиру в центре Станкограда. Зайдя в подъезд, мне сразу бросился в глаза ряд почтовых ящиков, один из которых, с номером моей квартиры, был доверху набит квитанциями и судебными повестками. Мать даже не удосужилась, оплатить свои долги за ЖКХ. Поэтому, чтобы не лишиться жилья, я в первую очередь поменял ее на небольшую студию с хорошей доплатой. Этих денег мне хватило на погашение всех долгов, а на оставшиеся я мог прожить еще год нигде не работая. Возвращаться в полицию я не собирался, хоть и не держал на нее зла. После того, как мне пришлось испытать на своей шкуре несовершенство нашей законодательной системы, я больше не хотел вариться в ее рамках. Пару месяцев я зажигал в ночных клубах и тратил деньги на стильную одежду, дорогую выпивку и доступных куколок. Но когда понял, что моя веселая жизнь может скоро закончится, то решил, что снятие судимости и пятилетний срок службы в полиции позволяют осуществить мою тюремную мечту. Тогда я купил лицензию частного сыщика и оформил в аренду скромный офис для работы моего детективного агентства, которое я, не задумываясь, назвал «БАКС».

В тот день, когда я впервые перешагнул порог своего офиса, услышал, как с треском хлопнула дверь соседнего кабинета, на табличке которого было написано «Клининг +». От такого шума я вышел в коридор и в дверях столкнулся с Эдькой. Она провалила собеседование на должность секретарши. Мы несколько секунд удивленно смотрели друг на друга, а потом за бутылкой виски весело делились последними событиями жизни, вспоминали школу и перемывали косточки одноклассникам. Наша встреча закончилась тем, что я принял Эдиту в свое агентство секретарем. Именно секретарем, а не секретаршей, потому что последнее определение никак не вязалось с ее внешним обликом. Но мне это было только на руку, так как автоматически исключало малейший флирт на рабочем месте. Чему мы были обоюдно рады.

Мое агентство занимается кражами, бракоразводными процессами, сбором информации на частных лиц, слежкой за неверными супругами и всякой подобной неприятной работой, кроме убийств. Как и любой другой конторе, имеющей отношение к частному сыску, мне приходится плотно работать с правоохранительными органами. И если, дело вдруг касается убийства, то я обязан, в течении трех дней, передать все материалы в полицию, начальником которой, вот уже более десяти лет служит все тот же, но уже полковник Лолуа.

Мини-отель «Париж» за год весьма похорошел. Он украшал улицу своей подстриженной живой изгородью и цветущими клумбами, несмотря на то, что осень уже вступила в свои полные права. На стоянке перед отелем машин практически не было, и я подумал, что по пятницам вечер начинается позднее, чем в обычные дни. Видимо, потому что основной контингент человеческого планктона, чей долгожданный выходной приходится именно на это время, прежде чем отправиться по барам и клубам, сначала стремиться придать своему внешнему облику презентабельный вид. Несмотря на то, что он уже через три часа потеряет его от действия алкоголя, обилия еды, громкой музыки и гормональных скачков эстрогена и тестостерона в поисках сексуального партнера на ночь.

Поднявшись на три ступеньки крыльца одним прыжком, я остановился у стойки с вывеской «Réception», за которой сидела сама мадам Люсьен и курила через мундштук тонкую длинную сигарету под табличкой «У нас не курят». Как бы она не старалась выглядеть благообразной матроной, все равно из нее получалась только Мадам. В Люсьен было всего слишком. Слишком рыжий цвет крашенных волос, слишком яркий макияж, слишком глубокое декольте и чрезмерное количество золотых украшений.

– Баксик, как давно мы не виделись! «И слава Богу!»– подумал я, но в слух сказал:

– Бонжур, дорогая! Чем могу быть полезен?

Люсьен заметно нервничала, но понимая, что все-равно объяснений не избежать, достала из стола початую бутылку XO, и два стакана из толстого стекла. Налила в них коньяк, подождала пока я выпью, а свой отодвинула в сторону, да так неловко, что со стойки чуть не упала хрустальная статуэтка Эйфелевой башни.

– Понимаешь ли, Бакс, месяц назад в номер 19 поселился Игорь Иванович Бутко.

– Бутко, Бутко… – это не наш ли бывший городской депутат, который так проворовался пару лет назад и сбежал из страны, что его до сих пор безуспешно разыскивает Интерпол? – спросил я, присвистнув, и уже жалея, что согласился приехать.

Люсьен поняла мое настроение и поторопилась с ответом:

– Не совсем так. Это сын депутата Ивана Игоревича Бутко. Он программист. Номер для него оплатила за три месяца вперед компания «777», для того чтобы он написал им какую-то новую программу. Я улыбнулся:

– Программу для производителей портвейна!?

– Если бы. Эта фирма устанавливает букмекерские терминалы в спорт-барах. В них люди делают ставки на спортивные соревнования. Как ты понимаешь, дело беспроигрышное и весьма прибыльное! – совершенно серьезно ответила Мадам.

– А зачем сыну, пусть и бывшего депутата понадобился номер в отеле? Он что не может заниматься этим в другом месте? Неужели абсолютно все имущество отца под арестом? – спросил я, все еще сожалея о своем поспешном решении.

– У сына с отцом давний конфликт. Бутко младший никогда не принимал помощи от отца. Он всего добивался в своей жизни сам. Поэтому его двухкомнатная квартирка и маленький ребенок не позволяли сосредоточиться и сделать работу как можно быстрее. Но я знаю это только со слов его супруги, она сейчас в его номере и попросила меня посоветовать какого-нибудь частного детектива. Я сразу подумала о тебе, мой мальчик.

Я задумался, вынул из ее мундштука остаток сигареты, сделал глубокую затяжку и затушил его в пепельнице.

– Она пообещала хорошо заплатить за твой труд, если ты согласишься взяться за ее дело, не считая тех пятнадцати тысяч, которые я, все отправила тебе и ни копеечки не взяла за посредничество!

– Похоже, ты опять вляпалась, Люсьен! – процедил я сквозь зубы, прекрасно зная, что за бесплатно она даже не наклониться, чтобы поднять рубль.

– Будь зайкой, Бакс, сходи в 19-й номер, она ждет тебя там.

– Так что все-таки случилось? – с раздражением спросил я.

Мадам залпом выпила коньяк из своего стакана и, внимательно разглядывая свои безупречно наращённые ногти красного цвета, ответила, не поднимая на меня глаз:

– Похоже, самоубийство…

– Похоже??? – повысив голос переспросил я и присвистнул еще раз.

Не спрашивая разрешения, взял со стола распечатанную пачку «Мальборо», но потом вернул на место, уперся локтями в стойку и, глядя в ее хитрые ярко накрашенные глаза, серьезно спросил:

– Почему не вызвали скорую помощь и полицию? Ты же прекрасно знаешь, Люсьен, что самоубийства – это не мой хлеб.

– Девочка попросила, чтобы до их приезда я дала ей возможность побеседовать с частным детективом.

– Видимо, очень убедительно попросила, – завершил я разговор, и Мадам облегчённо вздохнула, когда я покинул рисепшен.

Глава 2

Глава 2

Проходя по длинному узкому коридору первого этажа, я обратил внимание на новые дорогие обои и красивые репродукции парижских достопримечательностей в серебристых рамках. Рядом с номером 19 валялся дорхенгер с надписью: «Не беспокоить»! Дверь была слегка приоткрыта и мое обоняние приятно удивил тонкий аромат «Climat». Он разбудил воспоминания о женщине, отвергнувшей меня три года назад. Я тихо заглянул в номер. Она стояла ко мне спиной, оперевшись локтями на подоконник у открытого окна. Ее черные волосы рассыпались с блеском по узким плечам. Тонкую талию и идеальные бедра призывно обтягивал длинный вишневый свитер, с восхитительной претензией называться платьем, поскольку из-под него слегка выглядывали ажурные резинки чулок. А ножки в этих чулках казались бесконечными. И если бы не точёные и накачанные икры, то ее смело можно было принять за женщину, которая никогда не трудилась над своей фигурой, а получила от бога в подарок. Я не знал ее настоящего имени, только сценический псевдоним и закрыв за собой дверь, тихо произнес:

– Мишель …

Женщина вздрогнула и оглянулась. Ее огромные карие глаза и маленький красивый носик были красными от слез. Тушь для ресниц размазалась по щекам, а пухленькие губки нервно дрожали. Сейчас ей должно было быть лет двадцать пять – двадцать семь.

– Ты? – только и смогла вымолвить она.

Три года назад Мишель работала танцовщицей в одном престижном стрип-клубе нашего города. Несмотря на свою профессию, она отличалась от других девушек, работающих с ней на одной площадке, безупречной репутацией, поскольку не допускала ни единого намека в свой адрес на нечто большее, чем приват танец для клиента. Для всех мужчин и даже для некоторых женщин, кто хоть однажды видел ее у пилона, Мишель считалась в высшей степени лакомым кусочком. Вы бы видели, что она творила под композицию The Beatles «Michelle»! Зал стонал и аплодировал стоя! Деньги просто не помещались под малюсенькими стрингами и падали на сцену пачками. А ее финальное выступление в эротическом ковбойском костюме было нечто сногсшибательное, в прямом и переносном смысле этого слова. Сначала она несколько минут извивалась на сцене с кожаным лассо в руках, подобно кобре, готовой ужалить тебя в любой момент, а как только напряжение публики было готово с криком вырваться наружу, она выбирала из зала одного зрителя и стремительным выпадом набрасывала ему на шею свое лассо. Затем, чтобы не задушить счастливчика насмерть, медленно и бережно подтягивала его к себе на сцену, и тот мог на мгновение к ней прикоснуться. Мне всего лишь раз довелось стать ее добычей, именно тогда я почувствовал и запомнил нежный бархат ее кожи и неповторимый запах «Climat». После ее выступления дымили все и некурящие тоже. Но Мишель была неприкасаемой даже для самых богатых и влиятельных посетителей этого клуба. Они запросто могли наказать ее за строптивость, лишив возможности выступать в любом городском стрипе, но потерять шанс видеть это умопомрачительное тело в движении, не решился никто. Мои попытки сблизиться с ней так же не увенчались успехом. Год спустя она внезапно исчезла с подмостков стрипа. От хозяина этого клуба, которому я тогда помог выявить и устранить наркодиллера на его территории, мне удалось узнать, что она вышла замуж, родила прелестную девочку и счастлива в семейной жизни.

– Что случилось? – спросил я, вытирая своим носовым платком размазанную косметику на ее лице.

Она резко убрала мои руки, подошла к смежной двери номера и открыла ее нараспашку. Над большой двуспальной кроватью в петле из обычного шнура для жалюзи, закрепленного на декоративной потолочной балке, висел труп мужчины в клетчатой пижаме. Матрас был аккуратно свернут в рулон, рядом с телом валялся стул. Его лицо посинело, а бордовый язык вывалился наружу. Трупное окоченение уже наступило, а это значит, что с момента смерти прошло более двух-трех часов. Мне уже приходилось сталкиваться с подобным случаем во время службы в армии. Тогда в мое дежурство угораздило повеситься молоденького солдатика и, я был вынужден помогать военному врачу доставать его тело из петли. Занятие, нужно признаться, малоприятное. У меня не укладывалось в голове, как здоровый молодой человек мог самостоятельно решиться принять такую страшную смерть. Я поделился своими сомнениями с судмедэкспертом, в надежде на то что он согласиться со мной и скажет, что парня засунули в петлю силой или без сознания. Но он со мной не согласился, объясняя это отсутствием следов сопротивления на теле покойного и тем, что в момент удушения расслабляются все мышцы тела. А это приводит к непроизвольному опорожнению кишечника и мочевого пузыря, свидетельствуя о том, что в этот момент человек был в полном сознании. Поэтому, не заметив признаков насилия и уловив специфический запах, исходивший от трупа, я был уверен на 90%, что гражданин Бутко Игорь Иванович покончил жизнь самоубийством и мне, на тот момент, было этого достаточно.

– Он повесился. Мой муж повесился. Мой любимый мужчина умер. – произнесла Мишель так, что сразу было понятно, что муж и любимый мужчина – это один и тот же человек.

– Кто обнаружил тело?

– Я.

– Когда?

– Час назад, как только приехала и тут же сообщила хозяйке отеля.

– Почему ты заплатила ей за то, чтобы она не вызвала сразу врача или полицию, если его смерть так очевидна для тебя? Зачем тебе понадобились услуги частного сыщика?

Она усмехнулась и всплеснула руками.

– Полицию? Ты представляешь, что будет со мной, если они узнают, что сын вора-депутата и муж бывшей стриптизёрши повесился! Нам с дочкой не дадут нормально жить и все будут показывать на нас пальцами! А газетчики смешают с грязью не только меня, но и его, а он этого не заслужил. Мне придется бежать из города, а я хочу найти убийцу и наказать его!

– Ты же только что сказала, что он повесился сам!

– Да, но я знаю, кто в этом виноват. Полиция тут не поможет, потому что причину его смерти я, ни в коем случае, не хотела бы обнародовать. Для этого мне и потребовались услуги частного детектива.

– Хорошо, но, чтобы взяться за твое дело, мне нужно знать все!

Мишель резко закрыла дверь в соседнюю комнату. А я уселся во вращающееся кресло и поразился такой удивительной выдержке женщины, муж которой еще совсем недавно сидел в нем и работал за этим компьютером, а сейчас его труп болтается в соседней комнате. Но всем своим видом показал, что готов ее выслушать. Минуту Мишель молча мерила шагами номер и никак не решалась начать. Спустя пару минут она стукнула несколько раз по клавиатуре и подвинула ко мне монитор. На его экране появился небольшой текст:

«Моя дорогая, Песенка! Если ты читаешь это письмо, значит я решился и меня больше нет. Знаю, что ты сочтешь мой поступок слабостью и потеряешь все уважение ко мне, но я не смогу жить с информацией, которая лежит в синем конверте на этом столе. Его засунули мне под дверь сегодня утром. Зная это, у меня не получится жить как раньше, а я не имею права превратить твою жизнь в ад. Даже, если мы оба сделаем вид, что ничего не произошло, это все равно разрушит нашу идиллию. Вечно твой Иа.»

– А почему ты считаешь, что это написал именно твой муж? – спросил я, еще раз перечитывая предсмертную записку. – Ведь это мог сделать кто угодно? И что это за подпись: «Иа»? Опечатка что ли?

– Нет. Только он называл меня Песенкой, а я его осликом Иа, и только в самые интимные моменты, – с легкой долей смущения ответила Мишель. Я никак не отреагировал и она, понимая, что не убедила меня, достала из сумочки синий конверт. В его правом верхнем углу стоял круглый штамп, в центре которого красовалась черная птица с большим клювом.

– Это было на столе, когда я вошла сюда. С тех пор, как мой муж начал работать на фирму «777», он часто ночевал здесь и тогда я, оставив дочку с соседкой по лестничной клетке, на пару часов приезжала к нему. Вот и вчера вечером я пообещала приехать сегодня к шести часам.

– Стоп! –резко остановил ее я. Значит, ты утверждаешь, что еще вчера вечером у него не было желания умереть?

– Да, конечно! Мы разговаривали по телефону примерно в это же время, муж рассказал сказку нашей дочке, и мы договорились о сегодняшней встрече.

– И больше он тебе не звонил?

– Нет…

– А ты ему?

– Тоже нет!

«Странно…», – подумал я, «ведут себя, как подростки, а у самих уже ребенку должно быть около двух лет». Но решил, что позавидовал и взял в руки конверт. Внимательно осмотрев его и даже понюхав, осторожно двумя пальцами вынул белый лист бумаги, в шапке которого было указано: Медико-генетический центр «Пеликан», № лицензии и адрес электронной почты. Далее следовала надпись: «Результат анализа ДНК» и его номер. Ниже: мать – Бутко Анна Евгеньевна, отец – Бутко Иван Игоревич, дочь – Бутко Ева Ивановна. Затем шли какие-то столбики и цифры, а в конце красным шрифтом был напечатан окончательный вердикт: «С вероятностью 99,9%, Бутко Ева Ивановна является дочерью Бутко Анны Евгеньевны и Бутко Ивана Игоревича» …Дата, подписи, печати. «Значит ее зовут Анна» – подумал я и улыбнулся.

– Не понимаю, что тебя не устраивает? Твой муж – отец твоей дочери!

– Боже! И ты называешь себя сыщиком!

Я обиженно еще раз перечитал документ вслух. И тут до меня дошло, что отцом ее дочери является Бутко Иван Игоревич – ее свёкр.

– Анечка, сейчас столько умельцев подделывать такие документы! Пеликан, пеликан! Хорошо еще не аист, – попытался пошутить я, чтобы приободрить женщину, но тут же понял, что это было не уместно.

– Дело в том, что – я-то знаю, что это не подделка! – сказала она и отвернулась к открытому окну. Дождик не прекращался, его холодные капли растекались прозрачными лужицами по подоконнику. Я откровенно растерялся и молчал, не зная, как отреагировать на такую информацию. Получается, что она сама наставила рога мужу с его папашей, родила от него дочь, а когда тот узнал и повесился, то захотела свалить вину на кого-то другого, и для этого обратилась к частному детективу. Видимо надеясь, на то что тот распустит слюни в ее сторону и поможет выйти сухой из воды. Но я сдержал свои эмоции и продолжал молчать, так же аккуратно возвращая документ в конверт, как и доставал его оттуда, стараясь не оставить отпечатки пальцев.

«За сто пятьдесят баксов я готов слушать любые сказки», – думал я, вынимая из кармана пустую пачку «Честерфилд». Разочарованно заглянув в нее, смял и бросил в урну, но промахнулся. Мишель обернулась, и мне пришлось наклониться, чтобы поднять ее с пола. Рядом с ней валялась пустая коробочка от таблеток.

– «Нал-ге-зин»? – прочитал я вслух. Чьи это?

– Игоря, у него последнее время побаливала голова. Да какое это имеет значение?

Из коридора уже доносились хриплые мужские голоса и кокетливый смех подвыпивших женщин. Начинался долгожданный пятничный вечер. Люди отчаянно старались забыть о понедельнике. Им хотелось думать, что он не наступит никогда и поэтому стремились получить от сегодняшней ночи по максимуму, прекрасно осознавая, что для большинства из них она обязательно закончится разочарованием, похмельем и чувством стыда.

Мишель закрыла окно.

– Как тебе хорошо известно, три года назад я работала танцовщицей в стрипе. Уже тогда наш депутат положил на меня глаз. Он пытался разными способами заполучить мое расположение и даже открыто следил за каждым моим шагом. Но ему не удалось не купить меня, не запугать. Я решила, что он смирился, оставив свои бесплодные попытки, и успокоилась. Как-то у меня сломался ноутбук, и мне пришлось вызвать мастера по объявлению на дом. Ну, как на дом! На съемную комнатку! В то время проблем с деньгами у меня не было, но их большая часть уходила на оплату за обучение в Универе. К тому же, тогда сильно болела мама и мне досталось за ней ухаживать. Она жила в пригороде, и я купила подержанный Шевроле.

– Синий седан Авео? – машинально спросил я, вспоминая автомобиль, рядом с которым припарковалось мое такси, когда я подъехал к отелю.

– Да. – ответила она и подняла на меня свои огромные глаза, снова наполненные слезами. Чтобы не дать ей расплакаться, я попросил ее продолжить. Мишель присела на подоконник и крепко сцепила пальцы на коленях.

– Мастер оказался скромным симпатичным программистом. Быстро устранив поломку, он собирался уходить, отказываясь взять у меня деньги за такую незначительную работу, и тогда я предложила ему выпить кофе. С Игорем было легко и приятно. Кроме скромности, от всех моих знакомых, он отличался широким кругозором, удивительной начитанностью и превосходным чувством юмора. Мы начали встречаться. Я никогда не была так счастлива, как в тот короткий период своей жизни. Тогда я еще не знала кто его отец. Нам нравились одни и те же книги, одни и те же фильмы, одна и та же музыка. И не нравились одни и те же актеры, одни и те же политики, и одни и те же газеты. Мы могли говорить часами, гулять по ночному городу и по-детски радоваться мелким прелестям жизни. Казалось, что знаем друг друга целую вечность и нашему счастью не будет конца. Только он никогда не рассказывал о своей семье, а я о своей работе. Спустя три месяца Игорь сделал мне предложение, и я призналась ему, что работаю танцовщицей в стрипе, а он мне, что сын депутата. Но даже после этого, Игорь не потребовал от меня, чтобы я перестала танцевать, а я не стала настаивать, чтобы он отрекся от отца. Мы тихо расписались в районном загсе и счастливые вернулись в его маленькую двухкомнатную квартирку, но нашу радость нарушил визит его отца. Он с букетом цветов и бутылкой шампанского зашел к сыну поздравить с законным браком. Мне пришлось сделать вид, что не знаю его, но стало понятно, что он не прекращал следить за мной, а просто стал осторожнее. В качестве свадебного презента отец преподнёс нам ключи от новенького «Мерседеса». Игорь не пожелал принимать такой дорогой подарок. Тогда отец открыл бутылку шампанского и уговорил нас выпить по одному фужеру. Через пятнадцать минут я почувствовала тошноту и головокружение. Муж уснул за столом, а его отец затянул меня в постель. Из последних сил я ударила его кулаком в нос и отключилась. Когда же очнулась, то от насильника осталась только окровавленная подушка, несвежая простынь и «Мерседес» под окнами. Я с большим трудом поменяла белье и, спрятав окровавленную наволочку, перетащила мужа в кровать. Мы долго не могли забыть этот жуткий день, но я так и не призналась мужу, что моей беспомощностью воспользовался его отец. Тем более, что вскоре на того завели уголовное дело, и он сбежал из страны. Через пару месяцев я поняла, что беременна и перестала танцевать. У нас родилась прекрасная девочка Ева. Мы с мужем не чаяли в ней души, но меня постоянно мучал вопрос, чья она дочь? И тогда я, воспользовавшись наволочкой со следами крови отца Игоря и дочкиной зубной щеткой, втайне отвезла образцы в медико-генетический центр «Пеликан». Но когда приехала получать результат, то струсила и решила оставить этот вопрос решенным в пользу мужа. Для этого я написала заявление на уничтожение биоматериалов и удаление из архива центра всех документов. Мы жили тихо и счастливо. Таланты Игоря в области программирования стали востребованы солидными фирмами. Единственное, что нас немного огорчало, так это то, что работать в нашей маленькой квартирке ему стало сложно, и поэтому фирма работодателя оплатила номер в отеле, где ему никто не мешал. И вот, в понедельник мне позвонили с незнакомого номера. Так как, в последнее время, это явление частое, муж установил мне на телефон программку. Благодаря ей все подобные звонки автоматически записываются на диктофон. Мишель достала из сумки свой смартфон, включила запись на всю громкость и положила его передо мной. После нескольких длинных телефонных гудков, послышался ее серьезный ответ:

«– Алло!

– Здравствуй, милая! Буду краток. Так что, в твоих интересах слушать меня очень внимательно, – медленно произнес неприятно скрипящий мужской голос, сопровождающийся тяжелой отдышкой.

– Я вас уже слушаю!

– Так вот, если ты не хочешь, чтобы твой муж узнал, что ваша дочь является ему родной сестрой, то должна через три дня, в четверг ровно в 22.00. оставить три миллиона рублей на Ленинском проспекте у ботинка нашего вождя, и тогда на следующее утро ты получишь оригинал анализа экспертизы ДНК и сможешь его уничтожить раз и навсегда. Если ты этого не сделаешь или обратишься в полицию, то документ получит твой муж.

– Но где я возьму такие деньги?

– Я думаю, милая, тебе не составит труда быстро продать «Мерседес», который третий год стоит у тебя под окнами и раздражает соседей.

В трубке, кроме тяжелого дыхания, послышалось громкое кряхтение и противный смешок.

– И не пытайся играть со мной! Потому что, даже самые толстые стены умеют разговаривать!

– Послушайте! Кто вы и на каком основании …» – на этом месте голос Мишель заглушили короткие гудки.

Слушая запись повторно, мне стало ясно, что голос изменен механическим путем и идентифицировать его с оригиналом будет весьма затруднительно. Наблюдая, как я занервничал, Мишель положила на стол свои сигареты и, отойдя к окну, осталась стоять ко мне спиной. Я сломал первую, доставая ее из пачки, но пока прикуривал вторую, взял себя в руки и уже спокойно сказал:

– Я так понимаю, денег ты не нашла. Мишель повернулась ко мне лицом.

– На следующий день я продала «Мерседес» своей старой знакомой по стрип-клубу, мы оформили сделку, и она пообещала через два дня привезти деньги и забрать автомобиль. Я не сомневалась в ее честности, потому что знала, что для нее три миллиона за новый «Мерс» – это копейки, но в обещанный день она не приехала и на мои звонки не отвечала. Вчера вечером, после телефонного разговора с мужем, я серьезно запаниковала. От нее не было никаких известий. По номеру, с которого мне угрожали, тоже было невозможно дозвониться. Тогда в глубине души я надеялась, что весь этот кошмар – чья-то злая шутка или же шантажист еще обязательно свяжется со мной, чтобы повторить свои угрозы. От безысходности и усталости я крепко уснула. Утром меня разбудил звонок в дверь. На пороге стояла моя знакомая и, улыбаясь, как ни в чем не бывало, протянула мне деньги.

Мишель достала из сумки обычный целлофановый пакет, в котором лежали, перетянутые резинками три пачки зеленых банкнот с портретами Бенджамина Франклина, и бросила его передо мной на стол. Я молча оценил эту кучку купюр, но в тот момент даже вид тридцати тысяч баксов не улучшил мое настроение.

– Бывшая подруга, как ни в чем не бывало, попросила прощения за задержку, оправдывая себя тем, что она, якобы случайно встретилась и затусила со своим бывшим.

Тут Мишель закрыла лицо руками, рассмеялась каким-то пронзительным смехом, который выкатился у нее из груди и была готова вот-вот разрыдаться. Я встал и крепко прижал ее к себе. На мгновение мне показалось, что если бы я сейчас увлек ее, то она отдалась бы мне без малейшего сопротивления. Как-то давно, я слышал от своей матери, что смерть часто вызывает у нас желание секса, но до этого момента никогда не задумывался о глубине такой необычной связи. Женщина в моих руках, видимо, тоже испытала подобное чувство и испуганно отстранилась.

– Сегодня я весь день ждала, пока моя соседка вернется с работы, чтобы оставить с ней дочку, не решаясь позвонить мужу, и приехала сюда с полной готовностью признаться ему во всем. Мишель замолчала и посмотрела на меня глазами, полными слез и надежды на помощь.

– Я помогу тебе. Только, ты должна понимать, что смерть в результате самоубийства все равно является насильственной, и я не имею права расследовать ее самостоятельно без уведомления полиции.

– В смысле?

– Пока невозможно быть на сто процентов уверенным, что он покончил с жизнью сам.

– Почему?

– Потому что, нельзя исключать такой вариант, как убийство, инсценированное под суицид.

– Кем? – с полным недоумением спросила Мишель.

– Например, спецслужбами Интерпола, чтобы выманить его отца на Родину.

– Бред какой-то! Ты просто не знаешь, что это за человек! У него нет ничего святого!

«Это ты будешь объяснять сотрудникам ФСБ, которые обязательно ухватятся за эту версию» – подумал я, но, чтобы раньше времени не расстраивать женщину еще больше, продолжил задавать вопросы:

– А компания «777»?

– За что? У них не было разногласий!

– Может быть для того, чтобы он не смог повторить свою работу или поделиться ей с конкурентами. На сколько я понял, от этой программы напрямую зависят доходы компании?

– Да, но ему на днях оплатили первую часть работы. Им не выгодно потерять своего специалиста на полпути.

– Кто еще, кроме этой компании знал, что твой муж поселился в «Париже»?

Мишель быстро ответила:

– У нас нет таких близких друзей.

– Но тот, кто подсунул ему этот конверт под дверь, точно знал не только то, что он жил в этом отеле, но и то, что именно в этом номере. Она на секунду задумалась.

– Кроме моей соседки – никто, но не хочешь же ты сказать, что это она?

– А откуда вымогатель знал, что у тебя три года под окнами стоял «Мерседес», да еще и раздражал соседей?

Мишель растерялась, не зная, что ответить, и я повторил последние слова шантажиста: «Даже стены умеют разговаривать» …

– Но у меня, абсолютно точно, не было причин сообщать ей, в каком номере он живет.

– Что ж, значит, мне это еще предстоит выяснить. А тебе, как своей клиентке, могу посоветовать не раскрывать перед органами всей информации, которой ты владеешь и хотела бы сохранить в тайне.

– Если ты найдешь его – половина этих денег твоя, – она кивнула в сторону пакета с долларами, – А если накажешь, то и вторая половина тоже.

– Наказание – это прерогатива суда, но я должен честно тебя предупредить, что на деле достаточно трудно доказать, что имело место доведение до самоубийства. В силу этих обстоятельств в нашей судебной практике крайне мало случаев такого производства. Это же не ты, после получения угрозы, покончила с жизнью. А к смерти твоего мужа она имеет лишь косвенное отношение. Ему никто не угрожал и не подстрекал к суициду.

– Но ведь кто-то же оповестил его о моей неверности?

– Ты меня прости, Мишель, но то, что Ева является ему не дочерью, а родной сестрой может не иметь к его смерти никакого отношения!

– А как же предсмертная записка?

– Даже если он написал ее сам, все равно тот факт, что он не удосужился поговорить с тобой лично или хотя бы проверить эту информацию прежде чем лезть в петлю, заставляет меня усомниться в его здравом уме.

– Ты просто никогда никого по-настоящему не любил! – попыталась ужалить Мишель. Но я и сам это знал, поэтому ее укол ни возымел на меня никакого действия.

– Тогда я буду считать, что он просто, действительно, оказался слабым человеком и не смог пережить такую новость. Так что, полиция займется всеми версиями смерти твоего мужа, кроме той, ради которой ты меня сюда вызвала. А я буду искать твоего шантажиста и обещаю, что от меня об этом документе никто не узнает, если того не потребуют особые обстоятельства – твердо сказал я, прижимая пальцем синий конверт к столу.

– Не знаю почему, но я тебе доверяю… – тихо ответила Мишель, и по ее голосу было понятно, что она безумно устала.

– Скорее всего потому что у тебя нет другого выхода, но об этом мы поговорим завтра, как только составим и подпишем договор. Буду ждать тебя после обеда в своем офисе, – закончил я разговор, протягивая ей визитку частного детективного агентства «Бакс».

Затем переслал на свою электронную почту предсмертную записку Игоря Бутко, нажал на компьютерной клавиатуре одновременно кнопки «Shift» и «Delete», удалив ее навсегда. Отправил запись шантажиста на свой номер телефона и стер ее с диктофона моей новой клиентки. Взял со стола синий конверт и со словами: «Доверься мне, а пока приготовься к встрече с полицией, у тебя есть примерно час», вышел из номера.

– Ты только найди его! – услышал я вслед.

Медленно возвращаясь на пост рисепшен, я раздумывал с чего начать расследование этого странного самоубийства. Для начала нужно выяснить, как попало письмо с результатами ДНК к ее мужу. Тут меня чуть не сбил с ног прыщавый очкарик в трико с вытянутыми коленками и застиранной футболке. Он шел мне навстречу, не отрывая глаз от какого-то учебника. «Вот ему то этой ночью точно ничего не обломиться», – решил я. В номерах играла музыка, в одном из них раздался звон разбитого стекла, а в другом уже громко ругалась матом какая-то парочка. Я мысленно пожалел их всех, потому как знал, что совсем скоро, с приездом сюда полиции, их праздник закончится. А предприимчивая Мадам, наверняка не предупредила их об этом, ведь тогда бы ей пришлось возвращать предоплату, что для нее считалось действием крайне противоестественным.

Завидев меня, она попыталась улыбнуться.

– Люсьен, увы, сегодня мне не удастся спасти тебя от визита правоохранительных органов. Более того, хочу предупредить, что завтра утром твой «Париж» может подвергнуться атаке журналистов.

Мадам попыталась приподняться в кресле администратора, но у нее не получилось, и она с шумом плюхнулась в него снова. Я понимал, что если хочу получить от нее помощь в своем расследовании, то лучшего момента не представиться. Так как, по опыту знал, что человек с «рыльцем в пушку» только в первые минуты, обрушившегося на него страха за свое спокойствие, готов к полному сотрудничеству. А если дать ему лишнее время на оценку ситуации, то он может замкнуться в надежде на презумпцию своей невиновности и тогда ждать от него помощи будет бесполезно.

– Да не переживай ты так! У тебя еще есть время, чтобы зачистить свои хвосты и подготовиться к их встрече. Я надеюсь, ты понимаешь, что должна помочь женщине, которая сегодня была так щедра с тобой?

Лицо Мадам приняло такое выражение, будто бы она откусила кусок лимона. На секунду мне показалось, что можно было услышать, как в ее голове заработала счетная машинка для денег. Тогда я уперся руками в стойку и процедил сквозь зубы:

– Иначе, моя дорогая, я переверну твой вонючий курятник вверх дном, и тогда визит сюда дежурной группы убойного отдела покажется тебе невинной детской шалостью. Но, если ты мне поможешь, то я не потревожу твоих постояльцев и позволю тебе самостоятельно заявить о самоубийстве.

– Конечно, конечно! – затараторила испуганно Люсьен.

– Мне нужно выяснить, как этот конверт попал сегодня утром в твой отель. Люсьен с повышенным любопытством рассматривала синий конверт, который я держал от нее на расстоянии вытянутой руки.

– А что в нем?

– Тебя это не касается, – отрезал я и она надула и без того большие накачанные губы.

– Скажи, кто сегодня до обеда работал за этой стойкой?

– Баксик, так я второй день здесь одна. Моя компаньонка ещё вчера уехала в дом отдыха понежить свое увядающее тело в бассейнах и саунах. Сам понимаешь, в нашем возрасте требуется более серьезный уход за здоровьем и красотой, чем десять лет назад.

«Ты через чур приуменьшила свой возрастной диапазон», – подумал я, а вслух спросил:

– Тогда, скажи мне, кто на этой неделе посещал Бутко-младшего, кроме жены?

– Только представитель компании «777», который снимал и оплачивал для него номер. Такой приятный и щедрый мужчина. Два раза в неделю приезжал к нему на большой черной машине с личным шофером. Я думаю, что чеченец.

– Почему ты так решила?

– Сердце женщины не обманешь. – произнесла Мадам таким приторно – сладким шепотом, от которого сразу же повеяло похотью.

«Как же! Это карман твой не обманешь»! – подумал я.

– И больше никого не было?

– Никого, кроме курьеров…– ответила Люсьен и тут же призадумалась, сдвинув брови. Я решил ей не мешать, потому как знал, что в уме и проницательности этой женщине не откажешь. Все-таки, многолетний опыт тесной работы с людьми нельзя недооценивать, и не ошибся.

– Знаешь, Бакс, вот если бы ты не спросил, то я бы не придала значения одному странному телефонному звонку. Намедни позвонили из службы доставки суши, чтобы уточнить номер, в котором проживает Игорь Иванович Бутко, я сказала, что в 19-ом. Потом при встрече спросила его, чисто чтобы подержать разговор: «Как вам суши, Игорь Иванович»? На что он мне ответил: «Какие суши, Людмила Павловна, у меня жуткая аллергия на морепродукты».

«Прокололся…, не знал про аллергию. Но зато стало ясно, как он выяснил какой номер снимал покойник», решил я.

– А кто звонил? Мужчина или женщина?

– Мужчина. Уж поверь мне на слово, я еще способна отличить мужской голос от женского. К тому же он сильно картавил, совсем не выговаривал букву «р». Я тогда подумала, что вот ведь как не повезло мужику, бабы поди со смеху сгорают от такого.

– Может быть притворялся? – вспоминал я запись с диктофона Мишель, на которой не заметил логопедических нарушений речи у шантажиста.

– Может и притворялся, откуда мне знать. Ты спросил, я ответила. А выяснять где правда, а где нет – это твоя работа.

Мне было неприятно услышать от бывшей проститутки такой упрек в свой адрес, но я не подал виду.

– Возможно ли постороннему человеку незаметно проникнуть в номер, расположенный на первом этаже, минуя твой пост?

Люсьен довольно заулыбалась.

– Разве что сквозь решетку просочиться! Но одному такому желающему как-то чуть не пришлось расстаться со своими ушами.

– А если с цокольного этажа?

Улыбка исчезла с ее лица.

– Мои девочки живут в строгой изоляции, мне самой для встречи с ними приходится выходить на улицу, чтобы зайти со стороны двора. «Ты должен это помнить», – сказала Люсьен с намеком на услугу, которую я ей когда-то оказал, и мне это опять не понравилось.

– Кто из посторонних заходил сегодня утром в отель?

– Не было никого!

– Точно?

– Конечно точно! Мимо меня тут и мышь не проскочит! – и, при слове «мышь», Мадам передернуло.

– Тогда задам вопрос по-другому. Кто из твоих съемщиков в это время проходил мимо тебя в номер?

– Так, я же сказала: никто! Мои постояльцы со второго этажа уезжают по своим рабочим местам еще до завтрака, а возвращаются после ужина. На первом этаже занято всего три номера: в одном ты только что был, другой снимает студент заочник, но он спит до обеда, а четвертый занимаю лично я. Оставшиеся семь – забронированы на ночь. Сам должен понимать, сегодня же пятница…Я, с недовольным видом, забарабанил пальцами по стойке.

– Может быть тебе расспросить моего нового садовника, он сегодня весь день возился с клумбами, – и она махнула холеной ручкой на окно, выходящее во двор отеля. За окном уже стемнело, но уличный фонарь хорошо освещал вход в «Париж» и яркие ухоженные клумбы.

– Представляешь, ландшафтный дизайнер и художник с высшим образованием, занимается прополкой моих цветочков, чтобы прокормить свою семью в Таджикистане, – с гордостью добавила Люсьен.

– Вот, уже лучше! Давай-ка его сюда скорее!

– Уже бегу! – ответила Люсьен и, выпрыгнув из своего кресла, быстро посеменила к лестнице, вульгарно виляя пышными бедрами.

Глава 3

Глава 3

Не прошло и трех минут, как Мадам вернулась, подталкивая впереди себя маленького щуплого таджика. Небритый мужчина в застиранной клетчатой рубахе грыз грязные ногти и испугано смотрел на меня, словно провинившийся школьник. Люсьен важно уселась в свое кресло.

– Ну-ка, расскажи нам, голубчик, кто сегодня из посторонних заходил утром в отель?

Таджик непонимающе пожал плечами.

– Вот, что ты с ними будешь делать! Понаехали тут! Живут, понимаешь, как сыр в масле катаются, а по-русски так и не научились разговаривать! Никакого уважения к своим кормильцам!

После этих слов Мадам закатила свои ярко накрашенные глаза в потолок и медленно на ломаном таджикском повторила свой вопрос:

– Кадоме аз бегонагон субҳи имрӯз ба меҳмонхона аз назди шумо гузаштааст?

Таджик отрицательно замотал головой из стороны в сторону.

– Выселю! – с нескрываемой злостью, отрезала Люсьен.

Мужчина испугано затряс головой еще быстрее. Видимо это волшебное слово он хорошо понимал даже на русском языке. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться и, достав из кармана синий конверт, сунул ему под нос. Тут он побледнел, дрожащими руками задрал грязную штанину и вынул из носка пятитысячную купюру, сложенную в несколько раз. Мне стало не до смеха. Я понял, что в мои руки попал кончик ниточки от клубка истории, которую я взялся распутать. И от того, как я сейчас за него дерну, во многом будет зависеть исход этого дела.

– Кто тебе ее дал? И за что? – грубо спросил я, нарочито откинув полы своего плаща, чтобы тот увидел кобуру моего травматического пистолета. В этот раз гастробайтеру не потребовалось переводить мой вопрос.

Он надул щеки, изогнул руки колесом вдоль тела, присел соединив колени и вытаращил глаза. Я не выдержал и громко расхохотался. А под суровым взглядом Люсьен, таджику было не до веселья. Он развернул купюру и ткнул пальцем в уголок, где авторучкой была написана цифра «19».

– Хазайк, давай коғаз ва қалам! – сказал неудачливый актер и умоляюще посмотрел на Мадам.

Я ничего не понял, но она открыла ящик письменного стола и жадно зыркнула на оранжевую купюру, которую таджик мял в руке. Подождав пока, он нехотя положит ее в ящик, достала лист бумаги и карандаш.

– На, держи! И не вздумай врать, а то ей богу выселю!

При слове «выселю», мужичок опять вздрогнул и начал быстро что-то рисовать. Я наблюдал, как из-под карандаша появляется нечто похожее на большой овощ или фрукт. И только потом, когда у него появились глаза, стало понятно, что это был рисунок человека, а именно мужчины с несуразной внешностью. А загогулина на макушке – это не хвостик растения, а петелька из волос, затянутая резинкой на маленькой голове. Нужно отдать должное художнику с высшим образованием таджикской национальности, он довольно-таки быстро изобразил на бумаге то, что не получилось объяснить жестами.

– Ӯ ба ман пул дод, ки ин мактубро зери дари рақами нуздаҳум гузорам! – пробубнил таджик и протянул мне рисунок.

– Этот человек заплатил ему, чтобы он засунул конверт под дверь 19-го номера, – медленно перевела Мадам.

– Понятно. Спроси его, на чем тот приезжал. – обратился я к Люсьен, внимательно разглядывая лист бумаги, с которого на меня смотрел лупоглазый мужчина с большим животом и худыми ногами в форме буквы икс, лицо которого сплошь было покрыто мелкими крапинками. Она перекинулась парой фраз со своим садовником.

– Он говорит, что тот пришел пешком, но в это время за углом припарковалась машина такси и ждала его с включенным двигателем.

– Можешь его отпускать, – сказал я, довольно улыбаясь и протянул ей рисунок. – Видела такого?

– Нет. Его бы я точно запомнила.

В этот момент раздался звон подвесного колокольчика на входной двери, и в отель забежала блондинка в леопардовом пальто, с идеальной укладкой, вечерним макияжем и…резиновых шлепанцах на босу ногу. Если бы я не знал о существовании цокольного этажа, то был бы весьма ошарашен появлением такой женщины в общественном месте. Она улыбалась, обнажая неестественно белоснежные зубы.

Люсьен была заметно рада ее приходу. Они, слегка коснулись друг друга щеками и весело чмокнули воздух. Незнакомка, достав из кармана прямоугольный сверток, вручила его Мадам. По довольному выражению ее лица было понятно, что в свертке лежали деньги. Затем, без доли смущения, женщина оглядела меня с головы до ног и кокетливо мяукнула:

– Привет, красавчик, как поживаешь? Ослабив пояс на пальто, она дала мне полюбоваться своим нижним бельем.

– Не сегодня, дорогуша!

– Мент что ли? Обиделась блондинка.

– Частный детектив, – встряла Мадам, опасаясь моей реакции.

– Бакс, – представился я, слегка приподняв шляпу.

Не то чтобы я презираю или ненавижу проституток, скорее всего мне их жаль. Моя мать любила говорить, что все их хотят, но никто не любит. Мне же всегда было интересно наблюдать за ними. В их поведении я нахожу много общего с актерами, журналистами и даже политиками. И те, и другие могут быть как виртуозами в своей профессии, так и никчемными дилетантами. Я уже собирался уходить, как она взглянула на рисунок, лежавший на стойке, взяла его в руки, и улыбка с ее лица исчезла, а носик брезгливо поморщился.

– А что тут делает этот Кабачок?

– Ты что его знаешь?

– Еще бы! Мерзкий тип! Извращенец поганый!

Тут уже Люсьен стало интересно, и она бесцеремонно вмешалась в наш разговор:

– А почему я узнаю только сейчас о том, что мой приличный дом посещают разные отбросы?

– Это было еще до того, как ты взяла меня к себе, Ма!

Мадам положила на стойку пачку сигарет и поставила пепельницу, мы закурили, а незнакомка в леопардовом пальто посмотрела куда-то сквозь меня.

– В то время я снимала маленькую квартирку на окраине и искала клиентов на платном сайте сексуальных знакомств «Без обязательств». В один из вечеров меня угораздило неудачно покрасить волосы, они получились ядовито-зеленого цвета. Денег на новую краску не было, и я сделала себе прическу а-ля Клеопатра, нарядилась соответственно и выложила фотку на сайт. Но мой экзотический образ привлек только мужчину без аватарки с ником Кабачок. Мы недолго переписывались, а мне так сильно хотелось есть, что я решила с ним встретиться и пригласила в гости за еду и вино, но очень скоро пожалела о своем скороспешном решении.

То, что он напоминал собою чупа чупс с рыбьими глазками – это фигня, но в добавок он еще оказался ужасно… вонючим. Этот Кабачок рассказал мне, что долго жил в Японии и занимался сумо. В то время младшие члены секции были обязаны мыть старших и большего наслаждения он не испытывал в жизни, поэтому попросил помыть его. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Но когда я поднесла к нему мыльную губку, то от ужасного запаха пота и грязи из складок его жирного тела, меня затошнило и вырвало прямо на него. Перед уходом он меня сильно ударил, забрал пакет с едой и сказал: «Клеопатра недоделанная, ты бы никогда не смогла стать гейшей»!

Я потушил окурок, забрал рисунок и собирался проститься.

– А скажи-ка, дорогуша, он случайно не картавил?

Блондинка накрутила на палец прядь своих волос.

– Нет. Если бы он еще и картавил, то я бы не только блеванула, а вдобавок еще и описалась бы от смеха.

– Люсьен, вызывай скорую и полицию, а лучше и тех, и других. Я надеюсь мне не нужно тебе объяснять, что о моем визите сюда и о том, что с ним связано в твоих интересах не заикаться.

Мадам закатила глаза:

– Кого ты учишь жизни, мальчик!

Женщина в леопардовом пальто и шлепках на босу ногу крикнула мне вслед:

– До встречи, Красавчик!

– Адью, мамзели! Мне пока хватает женщин, которые занимаются любовью ради удовольствия! – ответил я, не оглядываясь, и звон дверного колокольчика заглушил мой ответ.

Часы показывали начало одиннадцатого. На город уже опустились густые сумерки. В детстве мать запрещала мне гулять с наступлением темноты. Она пугала меня вурдалаками и вампирами, которые якобы просыпаются именно в это время суток и охотятся на маленьких мальчиков. Но от этого огни ночного города еще больше манили меня своей красотой и тайнами. Тогда я стал завидовать своим друзьям, у которых родители не относились так трепетно к воспитанию своих детей, как мои. А еще больше тем, на которых предкам было вовсе наплевать, и они могли по ночам тусоваться в подъездах, подвалах и на чердаках.

Когда я стал старшеклассником и задерживался после прогулок, то мать начала говорить мне, что по ночам бодрствуют только несознательные члены общества, такие как проститутки и сутенеры, воры и гопники, маньяки и убийцы. На мой вопрос: «Как же работают пилоты, капитаны дальнего плавания или спасатели МЧС»? она сердито фыркала и каждый раз ловко уходила от ответа, меняя тему разговора. А так как «запретный плод всегда сладок», то мне хотелось скорее вырасти, чтобы гулять по ночам столько, сколько мне заблагорассудиться и познакомиться с этими несознательными, но безумно интересными для меня в то время, членами общества.

Как только мои, так называемые, мечты сбылись, я быстро убедился, что в словах матери была не малая доля истины, но от этого любить ночь меньше я не стал. Мне кажется, что едва загораются фонари, автомобилей на дорогах становится меньше, а их скорости выше, то сразу же меняется плотность воздуха и даже его запах. Черное небо опускается на плечи многоэтажек и превращается в единую непроницаемую крышу абсолютно для всех жителей, не исключая бродяг и артистов, шулеров и тапёров, преступников и сыщиков.

В ожидании такси, я услышал вой сирены полицейской машины и отошел в тень. Мне совсем не хотелось встречаться со своими бывшими коллегами.

Утром я проснулся уставшим и разбитым. Всю ночь мне снились виселицы и огромный кабачок с глазами, который повторял беззубым ртом: «Стены умеют разговаривать». Как и предсказывала вчера Эдька, второй рубашки с петельками для запонок у меня не нашлось, и я оставил их лежать на полочке у зеркала. Поэтому тщательно побрившись и приняв контрастный душ, надел белый вязаный джемпер с отложным воротничком, а на шею накинул серое кашне из натурального шелка. Из кармана плаща достал синий конверт, и спрятал его в одну из любимых книг Джеймса Хедли Чейза «Весь мир в кармане».

– Доброе утро, шеф! – поприветствовала меня Эдита, как только я перешагнул порог своего офиса. На ее столе стоял стакан с нарезанными зелеными стеблями сельдерея.

В знак приветствия я слегка приподнял шляпу.

– Опять бросаешь курить, – скорее констатировал факт, чем спросил ее я.

– Зато ты смолишь по три пачки в день, – огрызнулась она.

– Не переживай, я умру не от этого, – но Эдька не обратила внимания на мой ответ.

– Сколько по нашему прейскуранту будет стоить отыскать шантажиста? – спросил я, потому что моему агентству пока ни разу не приходилось расследовать подобное дело.

Эдька перестала печатать и внимательно смотрела на то как я, достав из ящика стола изрядно потрепанный УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС Российской Федерации, укладывал в него бутылку шотландского виски и новенький блок «Честерфилд».

– У нас что, новое дело?

– Ага. – ответил я как можно равнодушнее, чтобы не показывать свою радость.

– Сейчас посмотрим, – повеселевшим голосом отозвалась Эдька и зашла на сайт детективных агентств Станкограда, число которых в последнее время перевалило за два десятка.

– А на сколько платежеспособен наш новый клиент?

– Клиентка. Вчера она была готова заплатить 15 штук баксов за розыск человека, который ее шантажирует.

Если бы я сказал, что «шантажировал», то пришлось бы ей объяснять, что шантаж прекратился в связи со смертью того человека, на которого он был направлен. А я дал слово Мишель, что открою ее тайну только в том случае, если этого потребуют особые обстоятельства дела.

Эдита хлопнула в ладоши так звонко, что я зажмурился. А она, взяв из стакана стебель сельдерея, начала его жевать, не сводя глаз с монитора.

Я всегда стараюсь быть честным со своими клиентами и не завышать цену за свои услуги. А если, по моему мнению, обратившийся ко мне человек страдает от недостатка финансов, то я иду ему навстречу и делаю хорошие скидки. Поэтому многие из них обращаются ко мне неоднократно и рекомендуют своим знакомым. Эдька всегда одобряла такую политику нашего агентства и была полностью с нею согласна.

– Я считаю, что с учетом текущих расходов, одной трети от предложенного будет достаточно.

– Отлично, тогда подготовь договор на эту сумму, она должна заехать к нам сегодня после обеда.

Одно из важных качеств, которое я ценил в Эдьке – это умение не задавать лишних вопросов раньше времени. Она понимала, что многие из моих клиентов крайне осторожно доверяют свои тайны, поэтому только одобрительно кивнула. А я положил перед ней рисунок таджикского художника.

– Вытащи мне из интернета всю информацию об этом человеке. Предположительно он зарегистрирован на сайте секс знакомств «Без обязательств» под ником «Кабачок», возможно жил какое –то время в Японии и занимался сумо.

Эдита, взглянув на рисунок, прыснула от смеха, поперхнулась сельдереем и громко раскашлялась.

– Без проблем, шеф! Такой фрукт будет не сложно отыскать!

– Овощ! – с улыбкой поправил ее я, уселся в свое кресло, привычно закинул ноги на стол и с удовольствием закурил сигарету.

– Вот это да! – вскрикнула неожиданно Эдита. – Вчера скончался сын нашего бывшего депутата городской думы Бутко!

Чтобы не выдать свое волнение, я нехотя убрал ноги со стола, открыл бутылку виски и плеснул себе четверть стакана.

– Да ладно!

– Точно! Час назад появилась заметка…

– И что пишут?

– Больше ничего. Фейк, скорей всего, или таким образом ФСБ хочет привлечь внимание его отца, чтобы вернуть того на Родину с остатками годового бюджета Станкограда, – ответила Эдька и тут же утратила интерес к этой новости.

– А кто написал эту заметку?

– Человек подписался, как «Заочник».

«Всего лишь одно короткое сообщение. Его наверняка успел выложить в интернет тот прыщавый очкарик, с которым я столкнулся вчера, выходя из номера отеля. Да уж, любопытно было бы узнать во сколько обошлось Мишель отмазать Мадам от нашествия журналистов», – размышлял я.

– Так, на чье имя составлять договор? – застала меня врасплох Эдита.

Я на секунду задумался. Имя Анны Бутко сейчас никак не должно фигурировать в делах моего агентства.

– Мишель.

– Просто Мишель? – хмыкнула Эдька.

– Да. – ответил я, выпил виски, закурил и предложил ей сигарету. Но она, зло фыркнув, взяла из стакана очередной стебель сельдерея.

Мишель открыла дверь моего офиса ровно в 14.00. Мне показалось, что со вчерашнего вечера она постарела лет на десять. Ее бледное лицо, лишенное косметики и темные круги вокруг покрасневших глаз, говорили о проведенной бессонной ночи. Плохо расчесанные волосы торчали из-под капюшона флисовой толстовки, а стройные длинные ноги скрывали обычные джинсы.

– Здравствуйте, – скромно поздоровалась она и растерялась при виде Эдьки. От моего внимательного секретаря не скрылась эта растерянность несчастной женщины.

– Шеф, я схожу за кофе. – сказала она, положила два экземпляра договора на мой стол и вышла из кабинета.

– Привет, как все прошло?

– Благодаря Людмиле Павловне довольно-таки спокойно. Но завтра все равно вызывают на допрос. Она запустила тонкие пальцы в задний карман джинсов, достала из него сложенную в несколько раз бумажку и протянула мне. Я и без того хорошо знал, как выглядит повестка, но чисто из вежливости пробежал по ней глазами. Мое внимание привлекла только ее последняя строчка «Старший следователь: Алексей Бурза». Меня приятно удивило то, что он уже дослужился до «старшего».

С первого дня нашего знакомства было очевидно, что Леха уже родился ментом. Его мать в 90-е работала в архиве МВД, а отец в Отделе по Борьбе с Организованной преступностью и геройски погиб при задержании лидера ОПГ.

В то неспокойное время, когда одна половина наших сверстников мечтала стать коммерсантами и олигархами, а другая рэкетирами и бандитами, девятилетний Леха уже точно знал, что пойдет по стопам своего отца и смело заявлял, что пересажает в тюрьмы и тех и других. За что не редко приходил из школы с синяками, но продолжал мечтать быть похожим на Глеба Жеглова из кинофильма «Место встречи изменить нельзя».

Пока я служил в армии, он учился на юридическом факультете нашего универа. После его окончания подполковник Лолуа – близкий друг Лешкиного отца взял его к себе стажером. В отличии от меня, Леха всегда был честным и бескомпромиссным сотрудником правоохранительных органов, но это не мешало нам быть хорошими приятелями.

– Факт самоубийства подтвердился?

Мишель вздрогнула.

– Пока только врачом скорой помощи. Нужно еще дождаться заключения судебно-медицинской экспертизы.

Она села напротив меня и прочитала договор. Затем подписала его и достала из сумки тот же целлофановый пакет с зелеными купюрами, который был у нее вчера. Когда она протянула мне пять тысяч баксов, я заметил, что одна из оставшихся пачек в пакете изрядно похудела. «Видимо, всё-таки Люсьен не только откупилась от скандала, но еще при этом и не плохо заработала. Эта женщина без труда продаст зеркало слепому», – сделал я вывод и показал Мишель рисунок лупоглазого Кабачка.

– Знаешь этого человека?

Она взяла его в руки и внимательно рассмотрела.

– А должна?

– Есть все основания полагать, что это именно он привез вчера конверт с анализом ДНК в отель.

– Нет, никогда не видела, – Мишель ухмыльнулась и встала, чтобы уйти.

– Мне нужно встретиться с твоей соседкой, необходимо узнать, как преступник выяснил, что твой муж снимал номер в «Париже», а судя, по твоим словам, кроме нее из твоих знакомых никто этого не знал.

– Поехали! – коротко ответила Мишель.

Я вручил один экземпляр договора ей, а второй убрал в маленький сейф и придавил его пачкой баксов. Мы сели в синий Шевроле. Машина резво сорвалась с места, но не проехали мы и пяти минут, как в ней что-то затарахтело, и она резко встала посреди проезжей части. Мишель выключила зажигание, всплеснула руками и откинула голову на спинку водительского кресла. Нам зло сигналили проезжающие мимо водители. Я думал, что она сейчас, подобно Эдьке, взорвется и разразиться бранью, но она всего лишь ласково погладила руль.

– Ну что, опять вредничаешь, моя старая лошадка? Хоть ты пожалей меня! – и снова повернула ключ.

Машина несколько раз дернулась и нехотя тронулась с места. Вскоре мы оказались в одном из спальных районов нашего города. Как только машина остановилась возле серой многоэтажки, из песочницы на детской площадке выбралась маленькая девочка. Она с криком: «Мамоська!» подбежала к Мишель и обняла ее за колени. Следом к нам навстречу направилась пожилая женщина в шелковой косынке.

– Тамара, поговори с этим человеком! – обратилась к ней Мишель, а сама взяла на руки девочку и крепко прижала к себе.

– Я не займу у вас много времени, – сказал я, доставая из кармана лист бумаги.

– Посмотрите, пожалуйста, на этот рисунок внимательно, и скажите вы видели когда-нибудь этого мужчину? Он мог интересоваться Игорем Ивановичем.

Женщина осторожно взяла его в руки, развернула и долго рассматривала то спуская очки на нос, то снова возвращая их на глаза, затем вернула мне.

– Нет, – уверенно ответила она.

Я разочарованно убрал его в карман и уже развернулся, чтобы уйти, как она окликнула:

– Стойте! Этого точно не видела, но совсем недавно, ко мне подходил другой человек. Мы как раз гуляли здесь с Евочкой. Сначала он крутился рядом с машинами на нашей парковке, затем разговаривал с соседями, а потом подошел ко мне. Он так смешно говорил, очень сильно картавил.

«Опять картавый», -подумал я. «И это точно не Кабачок. Значит может иметь место – преступление по сговору. А это еще больше усложняет и без того странное дело».

– Вы сможете описать, как он выглядел?

– Да никак! Роста среднего, одет неприметно, лицо – обычное. Если бы не его картавость, то вообще бы не запомнила.

– И что ему было нужно?

– Он только спросил, как ему найти Игоря Ивановича Бутко. Мол он принес ему деньги за починку компьютера, но никак не получается его увидеть. Я ему сказала, что тот сейчас работает в отеле «Париж», но деньги может передать через меня. Только он ничего мне не передавал, ни копеечки, товарищ полицейский, честное слово!

Мы с Мишель переглянулись, и я заметил на ее губах легкую усмешку. «Надо же», подумал я, «меня второй раз за сутки, незнакомые женщины принимают за полицейского» и немного расстроился.

– Аннушка, прости, я забыла тебе рассказать, – произнесла виновато женщина, но Мишель только махнула рукой и направилась к подъезду, а я, приподняв шляпу, пообещал ей в след, что буду держать в курсе расследования.

После моего возвращения в офис, по раскрасневшемуся лицу Эдьки сразу стало понятно, что она уже что-то нарыла, и ей не терпелось этим поделиться. Но мне хотелось растянуть удовольствие от услышанного. Поэтому, неторопливо разделся и удобно устроился в своем кресле. Эдита подождала пока я закурю и довольно сказала:

– Кабачок, Кабачок! Какой кабачок? КабОча! В переводе с японского Кабоча – это тыква! Уж не знаю, от кого ты получил такую неграмотную информацию. Но из-за этого, я потратила на его поиски гораздо больше времени, чем хотелось бы!

«Если я скажу, что от профессиональной проститутки, то это ничего не изменит», – подумал я в тот момент и решил промолчать.

– Короче, шеф, слушай! Мужчина с ником Кабоча первый раз зарегистрировался в нашем городе на сайте секс знакомств «Без обязательств» три года назад и поместил свое фото в костюме сумаиста, хейтеры тут же пририсовали ему огромный лифчик, а на голову прицепили белый бант в красный горошек. Этот снимок попал в соцсети с хештегом «ржака» и продержался на первом месте почти месяц. В своих коментах Кабоча гневно ругался, обещал найти и поубивать всех тех, кто над ним смеялся. Но его угрозы только все больше и больше веселили пользователей сайта, и он удалил свой профиль. Через полтора года Кабоча опять появился в сети на «Доске объявлений» с предложением услуг телохранителя и гонца. Объявление с тех пор больше ни разу не обновлялось.

– Кого-кого?

– Шеф! Гонец – это особый почтальон. Человек, который доставляет лично в руки адресатам такие письма, которые отправитель не решается доставить никаким другим способом. Например, любовные послания, угрозы или документы, – с важным видом распиналась передо мной Эдька.

– Что еще?

– Совсем немного. До появления в нашем городе он всю жизнь прожил в Хабаровске. Кабоча, действительно, занимался там сумо до восемнадцати лет. А с Японией его связывает только то, что его с позором выгнали из школы сумоистов за сексуальное домогательство к дочери Японского посла. Родителям удалось замять дело, но после этого в Хабаровске он больше не появлялся.

– Это все?

– Практически, да! Тут еще полно всяких картинок с изображением сакуры, бамбука, гейш и самураев, которые он размещал в своем профиле. Я все скинула тебе на почту.

– Свяжись-ка с ним как можно скорее, скажи, что нашему агентству срочно нужен гонец! – обрадовался я такому легкому решению вопроса, но Эдита тут же охладила мой пыл.

– Хм, шеф, это невозможно. Я проверила его единственный контактный номер, но он уже не существует, так что-развлекайся с тем, что есть! А если бы было все так просто, то люди не платили бы деньги за твои услуги! Кстати, о них любимых, я поехала в банк, нужно пополнить счет, – добавила она и вышла из офиса.

С досады я закурил и был вынужден включить ноутбук. Пару минут я чистил свою электронную почту от спама и рассылок. Перечитал несколько раз предсмертное письмо Игоря Бутко своей жене, которое я отправил себе сам, покидая девятнадцатый номер отеля «Париж». И опять в моей голове не укладывался такой поспешный поступок умного и здорового мужчины. Тем более, что он был программистом. По моему мнению, люди с математическим складом ума, менее других склонны к импульсивным и необдуманным поступкам. Но успокоил себя тем, что взялся только за поиски шантажиста Мишель, а не за расследование самоубийства ее мужа.

Потом около часа потратил на внимательное изучение материала по нашему неуловимому почтальону Тыкве. Я рассматривал его единственное цветное фото, которое удалось отыскать в интернете Эдьке. С него на меня смотрел лупоглазый русский парень из «песочницы» для занятий сумо. Его лицо было сплошь покрыто веснушками, огненно-рыжие волосы собраны резиночкой в маленький хвостик на макушке. «Господи, точно- тыква», – подумал я. Второй подбородок юноши плавно переходил в большую грудь, которая лежала на огромном животе, почти полностью закрывавшем тряпичные трусы сумаиста. Он оскалил мелкие зубы и сжал руки в кулаки, а худые ноги буквой икс сразу же вызывали желание улыбнуться. Но я, в отличии от хейтеров, которые надели на него ярко зеленый бюстгальтер и бант, посчитал, что глумление над ошибками природы, по крайней мере бесчеловечно и даже пожалел его.

По окончании, у меня сложилось весьма короткое мнение об этом человеке. Во-первых, он обладает какими-никакими боевыми навыками, а это значит, что с ним нужно быть всегда на чеку, так как Тыква – вспыльчивый, обидчивый и злопамятный молодой мужчина. Кроме того, это абсолютно лишённый чувства юмора человек, не терпящий даже малейшей насмешки в свой адрес, особенно, если она публичная. И во-вторых, он просто помешан на Японии, хоть там и ни разу не был.

Мне стало досадно, что эти ничтожные сведения не оставляют ни одной зацепки для того чтобы выйти на этого человека. Ни одной. Почти ни одной …! Тут у меня предательски заурчало в животе, и я вспомнил, что за весь день в моем рту не было и маковой росинки. Мне резко захотелось мяса, и чтобы хоть как-то побороть животные позывы, я еще выпил и закурил. Эдька вернулась из банка и весело жевала свой сельдерей. Она совсем недавно решила стать вегетарианкой и было бесполезно предлагать ей поужинать в какой-нибудь шашлычной. Мысли о хорошем шашлыке заставили меня вспомнить о человечке, который разделял мои гастрономические пристрастия. О Китайчонке Ли.

Китайчонок Ли – это, своего рода, фрилансер в сыщицком деле. Ему нет равных в умении вести незаметно слежку и собирать информацию. Благодаря своему маленькому росту, худощавому телосложению и невзрачной внешности, он легко теряется в толпе, не привлекая к себе внимания, и никто не воспринимает его всерьез.

Но такое впечатление весьма обманчиво. Ли отличается недюжинной смекалкой, быстротой реакции и талантом перевоплощения. Он работает только на себя и не состоит в штате ни одного детективного агентства нашего города. По роду своей деятельности мне довольно-таки часто приходилось обращаться к его услугам. Он всегда понимал меня с полуслова и за все время нашего сотрудничества с его стороны не было ни одного прокола. Поэтому я, не раздумывая, набрал его номер.

– Бакс, приветствую тебя, мой белый господин! – как всегда, пошутил китаец.

– Рад слышать, Ли! – искренне ответил я.– У меня новое дело. Баксы ляжку жгут. Не помешало бы твое участие?!

– Всегда рад! – со смехом ответил он.

– Тогда поужинаем сегодня в шашлычной «У Арарата»?

– Охотно!

Я быстро взглянул на часы. Маленькая стрелка недавно покинула шестерку.

– Тогда в семь!

– Договорились.

Не успел я прикурить очередную сигарету, как у меня в телефоне пиликнул онлайн банк. Это внимательная Эдита пополнила мой счет, и я улыбнулся ей с благодарностью.

– Столик на двоих в шашлычной «У Арарата» в семь часов, шеф?

Я одобрительно кивнул.

Во времена моей юности в здании этой шашлычной размещалось кафе «Ветеран». Мне еще довелось попробовать их фирменного цыплёнка табака с аджично-сметанным соусом. Кафе привлекало своими ласковыми ценами студентов и рабочую молодежь. А то, что персонал закрывал глаза на посетителей, приносивших спиртные напитки с собой, зачастую создавало даже очереди перед входом.

Сейчас же от прошлого «Ветерана» не осталось и следа. Новый хозяин помещения Арарат за свой отменный шашлык загибает непомерно высокую цену, поэтому забронировать столик в субботу в этом заведении не составляет никакого труда.

Глава 4

Глава 4

Через три дня после нашего ужина с Китайчонком Ли на сайте знакомств «Без обязательств» появилось такое объявление: «Гейша КумикО с удовольствием поддержит беседу и исполнит ваши любые сексуальные фантазии. Отвечаю только пользователям с реальными фото». К этому сообщению было прикреплено несколько фотографий миниатюрной женщины в кимоно с выбеленным лицом, на котором ярко выделялись подведенные глаза и накрашенные алые губки. Высокая прическа из волос цвета вороного крыла удачно завершала образ японской жрицы любви. Она таинственно улыбалась, держа в обеих руках по большому вееру. Я не утерпел и лайкнул каждую фотографию.

Теперь оставалось ждать, когда Тыква клюнет на объявление. Но я хорошо понимал, что это ожидание может затянуться на несколько дней, а то и месяцев, если вообще увенчается успехом. Поэтому весь остаток дня провел в офисе, тихо попивая виски и перечитывая Уголовный Кодекс, особое внимание уделяя статьям за шантаж и вымогательство.

На следующее утро мне не давал покоя вопрос: как конверт с анализом на отцовство дочери депутата Бутко попал в руки к Тыкве? Ведь по словам Мишель, его должны были уничтожить. И я принялся изучать сайт медицинского центра «Пеликан». Просмотрел все виды тестов: стандартные и нестандартные, изучил прайс-лист и даже инструкцию по самостоятельному забору ДНК образцов. После того, как прочитал пункт 2.2. из раздела «Политика конфиденциальности», в котором было четко указано: «Обеспечить хранение информации в тайне, не разглашать без предварительного письменного разрешения Клиента, а также не осуществлять продажу, обмен, опубликование, либо разглашение иными возможными способами», громко объявил:

– Эдичка, едем в медицинский центр генетической экспертизы «Пеликан»!

Она, как обычно, не проявила к моим словам излишнего любопытства и только вопросительно взглянула на меня. Короткого ответа: «Будем устанавливать степень родства», – ей было достаточно, чтобы вскоре мы уже неслись на окраину города, в его самый отдаленный район. Поездка в час пик, по заполоненным автомобилями улицам, заняла у нас около часа.

Нам не составило труда припарковаться рядом с новеньким одноэтажным зданием из красного кирпича, напоминавшее собой скорее поместье, чем медицинское учреждение. Автомобильная стоянка рядом с ним была почти пуста, а у главного входа на скамейке две симпатичные медсестрички в коротких белых халатиках курили электронные сигареты. Как только мы поравнялись с ними, я приподнял шляпу в знак приветствия, и они громко захихикали, провожая меня глазами. В узком тамбуре Эдька наклонилась, чтобы надеть бахилы, а я резко выдернул у нее несколько волосков, за что получил неожиданный хук под дых и задержал дыхание.

– Ты чего? – прохрипел я, как только смог снова дышать.

– Это ты – чего? – зло спросила Эдька, потирая голову в том месте, откуда я позаимствовал четыре ее коротких волоса.

– Ну, я же сказал, что будем устанавливать нашу с тобой степень родства, – ответил я, бережно укладывая свой трофей в маленький бумажный пакетик.

– Предупреждать надо! Она уже собиралась войти в холл, но мне пришлось одернуть ее за рукав.

– Слушай, пока я буду отвлекать администратора, твоя задача – пройтись с включённой камерой по всем доступным местам, – прошептал я, засовывая свой телефон ей в карман.

– Понятно, шеф! – ответила она уже более дружелюбно.

Я стоял у стойки администратора.

– Мне самому не удастся забрать результат, может ли кто-нибудь сделать это за меня? – спросил я у миловидной женщины бальзаковского возраста, вносившей в договор мои паспортные данные.

– Ни в коем случае, только сами и только при предъявлении паспорта и договора, наш центр строго следит за конфиденциальностью всех данных наших клиентов – серьезно ответила она.

– И что совсем ничего нельзя с этим поделать? – поинтересовался я с многозначительной улыбкой, доставая бумажник.

– Уберите, молодой человек, иначе я буду вынуждена вызвать охрану! Если вам это так необходимо, заполняйте специальное заявление у главврача!

– Хорошо, хорошо! – поспешил я ее успокоить, возвращая бумажник в карман. – А если вдруг мне потребуется, чтобы вы уничтожили мой результат?

– В таком случае, вам необходимо будет обратиться в архив и тоже заполнить специальное заявление.

В это время Эдита, под предлогом поиска туалета, уже расхаживала по длинному коридору медицинского центра, делая вид, что разговаривает по телефону.

Меня направили в 3-й кабинет к старшему лаборанту, где рыжеволосая молодая женщина с очаровательными ямочками и большим чувственным ртом, взяла мазок с внутренней стороны моей щеки и приняла пакетик с Эдькиными волосами. В тот момент, когда она протягивала мне квитанцию об уплате, я заметил на ее столе стопку синих конвертов с черным пеликаном в углу. В это время из двери смежного кабинета, с табличкой «Архив» выглянула престарелая седая женщина:

– Шурочка, опять этот шедерер барахлит, никакого сладу с ним нет! Шурочка оглянулась и, воспользовавшись моментом, я быстро взял один конверт и спрятал в карман.

– Шредер, Агнесса Васильевна, шредер, – поправила ее лаборантка, – оставьте, я сейчас к вам зайду, – произнесла она глубоким контральто, и я на миг забыл, зачем здесь оказался. От нее веяло свежестью, неповторимой красотой и грацией. Меня привлекают женщины такого типа. Они знают себе цену и привыкли к дежурным комплиментам со стороны особей мужского пола. Поэтому я не стал опускаться до их уровня, а только взглядом и дыханием постарался донести до нее свое желание продолжить наше знакомство в другом месте. Она ответила мне взаимностью. Я поплыл и уже чуть было, не пригласил ее на свидание, как у меня в кармане завибрировал телефон. Пробежав глазами сообщение, был вынужден быстро попрощаться. Эдита ждала меня в холле, спокойно попивая бесплатный чай с бесплатными конфетками. Мой озабоченный вид заставил ее выбросить в мусор пластиковый стаканчик с остатками чая, и она побежала в след за мной, снимая на ходу бахилы.

Мы сели в машину, я немедленно забил в навигаторе адрес, и как только мы услышали: «Маршрут построен», Эдька вдавила в пол педаль газа. Всю дорогу я курил одну сигарету за другой и просматривал видео, читая таблички на дверях кабинетов с именами и фамилиями специалистов медицинского центра. За все то время, что мы там пробыли, на Эдькином пути попались только две женщины и те были сотрудницами. В одной из них я узнал седовласую работницу архива, которая заходила в третий кабинет, а другая натирала шваброй и без того блестящий пол рядом с гардеробом.

Для меня стало очевидно, что только кто-то из работающих там людей имел возможность передать или продать конфиденциальную информацию с анализом ДНК моей клиентки шантажисту. Но кто? Как? И когда? Это мне еще предстояло выяснить. Но чтобы прийти к ним с такими серьезными обвинениями, нужно иметь стокилограммовые улики и доказательства, иначе их адвокаты сожрут мое агентство с потрохами и ни разу не поперхнуться.

Я не заметил, как мы подъехали к захудалой пятиэтажке и Эдька резко затормозила. От внезапной остановки, меня качнуло вперед. Я выругался.

– Осторожнее ты! Подъедь как можно ближе к первому подъезду! Нет сигнала! Еще ближе! – командовал я, пока на экране видеокамеры моего телефона не появилась небольшая комната. Она была украшенная искусственными цветами сакуры и всевозможными бутафорскими атрибутами Японии. На стене в изголовье татами висела большая репродукция Фудзиямы, а у ее подножия – самурайский меч.

Мы с Эдькой прилипли к экрану. Нам в камеру помахала и подмигнула миниатюрная женщина в костюме гейши. Потом она быстро оглянулась и, приложив указательный палец к ярким губам, просеменила мелкими шажками к низкому черному столику, сервированному для чайной церемонии, и уселась перед ним на колени. Одета она была в то же самое малиновое кимоно с вышитым желтым драконом на груди, что и на фотографии, размещенной на сайте знакомств. Сейчас было отчетливо видно, как ее парик из черных волос, украшают красные нити и мелкие монетки. Я неплохо разбираюсь в японских традициях искусства обольщения, но даже мне эта обстановка показалась вполне сносной пародией на жилище гейши.

Через пару минут в комнате появился… Тыква. По его влажным волосам и полотенцу на бедрах было ясно, что он вышел из ванной комнаты. То, что это был именно тот человек, которого я ожидал увидеть, не было никаких сомнений. Его ярко рыжие волосы были по-прежнему собраны в небольшой хвостик на макушке, а огромный живот свисающий на полотенце и худые ноги иксом полностью подтверждали личность с рисунка садовника из отеля «Париж» и фотографии с сайта знакомств «Без обязательств», которую отыскала Эдька в дебрях всемирной паутины. Она тоже узнала его и тихонько ойкнула.

– Тише! – сделал я ей замечание, как будто бы нас могли услышать на другом конце камеры.

Но это было невозможно, и более того, мы тоже не слышали ни звука из апартаментов гейши.

– Черт! – вырвалось у меня и я, достав из кармана беспроводные наушники, один вставил себе в ухо, а другой передал Эдите, не сводя глаз с экрана телефона.

Кумико плавными движениями разливала прозрачную зеленоватую жидкость из темно-коричневого глиняного чайничка в маленькие пиалки и что-то щебетала, чем вызывала довольную сальную улыбку на круглом веснушчатом лице Тыквы. Но нам по-прежнему не было слышно ни слова. Я занервничал, вынул из уха наушник и со злостью бросил его на пол.

– Дом старый, сталинский, стены слишком толстые, а камера дешманская, поэтому сигнал такой слабый? – тихо спросил я.

– Нет! Это проблемы с аудио драйвером. Скорее всего он старый или неисправный, от этого могут быть проблемы со звуком. Может быть переустановить? – прошептала Эдька.

– Не сегодня. Второй дубль невозможен, поэтому сидим и внимательно наблюдаем.

Рот у гейши не закрывался, и довольная улыбка не сходила с лица бывшего сумаиста. А то, что он бывший, не заставляло сомневаться его тело, которое от отсутствия тренировок обрюзгло и обвисло неприятными кожными складками. Женщина же, напротив, была жива и подтянута. Ей было совсем несложно держать спину прямо, а ноги согнутыми в коленях. Единственное, что слегка резало глаз в ее облике, так это довольно большой размер стоп, обтянутых белыми носочками и слегка крупноватые кисти рук. Но безупречный маникюр на ее коротких ногтях компенсировал этот недостаток.

После того, как чай был выпит, гейша взяла с полки большую красивую книгу с крупными иллюстрациями картин каких-то художников и, присев по левую сторону от Тыквы, начала ее медленно листать. Любое случайное прикосновение к мужчине вызывало покраснение на его лице и дрожь в пальцах, которая была заметна даже нам. Женщину же эта ситуация забавляла, и она продолжала нарочито дразнить его, при этом не прекращая беседу и тыча пальчиком в очередную репродукцию.

Наконец, терпение Тыквы лопнуло, его лицо залилось краской, и он поднялся с подушки, вежливо предложенной ему Кумико перед чайной церемонией. Встав спиной к камере, Тыква подал ей руку. Гейша приняла его предложение и поднялась лицом к нему. Он начал развязывать замысловатый узел на ее кимоно. У него не получалось, и она несколько раз хихикнула. Ее смех разозлил Тыкву, он сбросил с себя полотенце, и раздвинув полы ее кимоно, запустил под него руки. Его движение вызвало неожиданный грубый смех гейши. Тыква опустил глаза и резко отпрянул от нее. Кумико продолжала смеяться. Тут он развел свои толстые руки в стороны и с силой ударил ее по шее ладонями, она упала на татами.

Мне было так безумно интересно наблюдать, чем закончиться эта игра, что чуть было не забыл, ради чего я ее затеял.

– Бежим! – крикнул я Эдьке, выскочил из машины и помчался в подъезд. Я поднимался на четвертый этаж, перепрыгивая через ступеньку, и она едва поспевала за мной. Нам не пришлось звонить или стучать в дверь нужной квартиры, потому что она была приоткрыта. Мы влетели в комнату одновременно. На татами дергался и что-то мычал, лежа на животе, Тыква. Его руки были связаны обычной бельевой веревкой, а изо рта торчал кляп, свернутый из полотенца, которое совсем недавно прикрывало его задницу. Послышался шум воды из ванной комнаты. Эдита резким толчком распахнула дверь и замерла с открытым ртом. Рядом с раковиной, перед зеркалом стоял абсолютно голый Китайчонок Ли, отмывал белила со своего лица и весело улыбался.

– Браво, маэстро! – сказал я, пожимая мокрую руку китайцу!

– Вот вы, блин, даете! – только и смогла вымолвить Эдька.

Сняв с вешалки ветровку 60-го размера, я обшарил все карманы, достал из нее паспорт и просмотрел несколько страниц.

– Ну что, гражданин Тумакин Антон Сергеевич, 2003-го года рождения, – сказал я, беспардонно усаживаясь на чайный столик, – Вы подозреваетесь в краже конфиденциальной информации по статье 137 Уголовного кодекса Российской Федерации, которая предусматривает ответственность за незаконное собирание сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия и карается законом в виде лишения свободы до двух лет. А также в вымогательстве. «Статья 163 УК РФ, лишение свободы сроком до четырех лет».

А в это время Антон Сергеевич Тумакин, по кличке КабОча сучил худыми ножками, барахтаясь голышом на татами, гневно мычал и таращил глаза.

– Уберите кто-нибудь кляп.

Эдька присела рядом с Тыквой и выдернула у него изо рта полотенце, тот попытался ее укусить, за что получил кулаком по наглой рыжей морде.

– Кто вы такие? И что вам от меня нужно? Сволочи! Уроды! Я вас всех найду и поубиваю! – заголосил неудачливый любитель Японской экзотики.

Я сунул ему под нос свое удостоверение частного детектива. Он безуспешно попытался прочитать вслух что там было написано, потому что я быстро его убрал и показал ему синий конверт с логотипом медицинского центра «Пеликан», который сегодня ловко умыкнул из-под очаровательного носика сексуальной лаборантки Шурочки.

– Давай рассказывай, как он к тебе попал!

– Да забей ты себе этот конверт знаешь куда! – огрызнулся тот, чем еще сильнее меня разозлил.

– Понимаешь ли, дружочек, сейчас именно ты находишься в таком положении, что мне не составит труда забить его, как ты выражаешься, в то самое место, о котором ты только что подумал! – ответил я, неторопливо растягивая слова, достал из кобуры свой травмат и направил дуло ему в голову.

– Какая кража? Какое вымогательство? – тут же сменил гневный тон на испуганный Тыква.

– Отпираться бесполезно, тебя опознал садовник отеля «Париж», которому ты утром в пятницу заплатил 5000, чтобы тот подсунул под дверь 19-го номера этот конверт!

– Ну и че! Что вы мне за это сделаете? Может это шутка такая была!

Я разозлился.

– Слушай, мразь, или ты сейчас нам честно и подробно рассказываешь, где ты взял этот конверт или…

– Или че вы мне сделаете? Побьете что ли? Я ни фига вам не скажу!

Тогда я не выдержал.

– Ли, покажи запись этому ублюдку!

Ли подошел к окну, достал из-за портьеры миниатюрную видеокамеру и включил ее перед носом Тыквы. Как только на экране появились обнаженные гениталии Китайчонка в наряде гейши, мы громко рассмеялись.

– Думаю, что интернет взорвется от такого видео.

Тыква тихо расплакался.

– Не надо, пожалуйста! Мне только заплатили за то, чтобы я отвез этот проклятый конверт в «Париж».

– Ли, развяжи его, – попросил я, прикуривая сигарету.

– И дай ему одежду, а то сил нет смотреть на это произведение природы! – добавила Эдька.

Не смотря на свое несуразное телосложение, Тыква довольно таки ловко вскочил на ноги.

– Ну что же, если ты не хочешь, чтобы это видео появилось в сети, рассказывай, как попал конверт в твои руки!

Тыква напялил спортивные штаны и уселся на татами, скрестив свои худые ноги.

– Мне позвонил в четверг ночью какой-то мужик и спросил, хочу ли я по легкому срубить двадцать косарей? Я, естественно, согласился! Да и какой дурак откажется! Для этого мне нужно было всего-то подъехать на Революционную площадь и забрать у подножия памятнику Ленина синий конверт, чтобы утром доставить его в девятнадцатый номер отеля «Париж». Я сначала подумал, что кто-то решил посмеяться надо мной, но жить на что-то нужно, вот я и подрядился.

Тыква замолчал и виновато посмотрел на меня словно нагадивший щенок. У меня затекли ноги, я поднялся с низенького чайного столика и встал над ним во весь рост.

– Что было дальше?

– Я приехал, подошел к памятнику, там действительно лежал синий конверт, а рядом обычный, в котором были мои двадцать штук.

– Так ты мог спокойно забрать деньги и смыться?

– Я же не идиот! Ведь понятно, что если за это башляют такие бабки, то тут что-то не чисто!

– А что было в этом синем конверте? Ты читал?

– Я что похож на придурка?

Мы с Китайчонком Ли весело переглянулись, а Эдита прыснула от смеха.

Тыква скорчил недовольную физиономию и пробурчал себе под нос:

– Нафига мне это нужно? Лучше не знать!

– Это еще почему?

– Ты чё? Совсем дурак? Не знаешь, что гонцов, принесших плохую весть убивают? Мне было проще поделиться с садовником-гостробайтером, чем самому светиться!

– Так никто об этом бы не узнал!?

– Ага! Тебе легко говорить, ты просто не слышал его! Он мне сказал, чтобы я не вздумал его обманывать, потому что…даже стены умеют говорить. Я от страха тут же уничтожил свою сим-карту.

– Стены умеют разговаривать! – поправил его я.

– Так если ты его сам знаешь, какого черта прицепился ко мне? Отдайте запись, я же вам все рассказал!

Мне было искренне жаль этого нескладного молодого человека, но он никак не помог мне в поисках шантажиста, так любившего пугать говорящими стенами.

– А как же ты сумел объяснить таджику, абсолютно не понимающему русский язык, что тебе от него нужно?

– Так я уже три года снимаю одну комнату с дворником, он тоже таджик! Дар зери дар гузоред!

– Засунь под дверь! – тут же перевел китайчонок Ли.

«Такая грандиозная авантюра и все зря! Не продвинулся ни на шаг!» – думал я и уже был готов отпустить этого бедолагу, но все-таки задал ему последний вопрос:

– Подумай хорошенько, может быть ты где-то уже слышал этот голос раньше или какие-то посторонние звуки? – спросил я в отчаяние.

Тыква сдернул резиночку со своих волос и почесал макушку.

– Нет! Но я тогда подумал, не голубой ли он.

– Почему?

– Он несколько раз назвал меня милым.

– Только и всего, – улыбнулся я, а Тыква недовольно нахмурился.

– Еще, во время разговора со мной, ему кто-то сказал: «Глаф, заканчивай! Машина уже подъехала»!

– Глаф, говоришь?

– Да, точно – Глаф! Больше, честно, ничего не знаю! Ну, отдайте запись, я же все вам рассказал, – опять заныл Тыква.

Я понял, что вытащил из него все, что мог, и выставил за дверь со словами: «Проваливай из моего города как можно быстрее и тогда, я даю тебе слово, что эта запись потеряется в моих архивах»!

После его ухода мы с Эдькой до самого вечера помогали Китайчонку Ли освобождать съемную квартиру от японской бутафории, и я рассказывал ей, как он согласился сыграть роль гейши для того чтобы привлечь внимание Тыквы. А он делился с нами впечатлениями о том, скольких трудов ему стоило постоянно отбиваться от огромного числа желающих воспользоваться услугами Гейши. В один момент мне даже показалось, что он жалеет о том, что родился мужчиной и зарабатывает деньги в совершенно другой сфере.

– Я так понимаю, что это не он шантажировал нашу клиентку? – сделала правильный вывод Эдита, по дороге в один из лучших ресторанов Станкограда – «Южный».

Для меня стало очевидным, что за Мишель в тот злополучный вечер кто-то следил и после того, как убедился, что она не оставила назначенную сумму, он сразу же связался с Тыквой. Получив его согласие подработать гонцом, положил к подножию памятника этот синий конверт. Тыква же оказался только почтальоном. Но кто за ним стоит? Кто этот мужик с противным голосом и что у него за картавый помощник. Может быть одного из них зовут Глаф? Мне все это еще предстоит выяснить.

«Как же раскалывается голова, тело отказывается подчиняться и страшно хочется пить! Сегодня пятница. Уже пятница. Снова пятница. А это значит, что с момента смерти программиста Игоря Бутко прошла неделя, и завтра нужно отчитаться о проделанной работе перед Мишель» – это было первое, о чем я подумал, как только проснулся от запаха свежемолотого кофе и легкого шума на кухне. Присутствие постороннего человека в моей квартире насторожило. Я открыл глаза и повернул голову влево. Соседняя подушка на большой двуспальной кровати была примята и события вчерашнего вечера с трудом стали всплывать в моей голове.

Я хорошо помнил, как мы с Эдькой и Китайчонком Ли, после того как освободили съемную квартиру от Японского антуража и рассчитались с ее хозяйкой, поехали в ресторан «Южный». Там мы славно поужинали и все трое крепко выпили, наслаждаясь жаренной форелью на промезане с ягодами и сливочным соусом. На выходе из ресторана было принято единогласное решение: Эдьке за руль садиться никак нельзя и вызвали такси. Сначала отвезли домой Китайчонка, потому что к нему было ехать дольше всех, потом Эдиту. Когда я остался с шофером наедине, то им оказалась разговорчивая, веселая женщина.

Дальше ничего вспомнить не удалось, и я резко откинул одеяло. Судя по тому, что на мне не было белья, вечер имел продолжение. Накинув на себя банный халат, с опаской заглянул на кухню. Около плиты, стоя ко мне спиной, разливала на сковородку тесто для блинчиков высокая брюнетка. Ее влажные короткие волосы были тщательно зачесаны назад и ложились на шею лёгкими завитками, а из-под моей любимой голубой рубашки, которая едва прикрывала ее упругие бедра тянулись длинные стройные ноги. К аромату кофе прибавился запах жареного теста.

– Привет. – тихо произнес я, опасаясь за свое самолюбие, после того, как увижу ее лицо.

– Доброе утро! – услышал я приятный женский сопрано.

Она оглянулась и мое самолюбие взлетело до небес. На меня смотрели два зеленых кошачьих глаза и улыбался милый ротик с розовыми пухлыми губками. Мне часто приходилось разочаровываться даже в знакомых женщинах, что просыпались со мной в одной постели. После исчезновения макияжа и укладки волос, они выглядели, мягко сказать, совсем не сексуально. А эта – незнакомка, которую я совершенно не помнил, оказалась такой соблазнительной конфеткой, что пришлось сглотнуть слюну.

– Я- Рита! – сказала она очаровательно улыбаясь.

– Бакс, – представился я и понял, что начинаю сходить с ума от желания. Подошел к ней сзади, обнял за тонкую талию и уткнулся в макушку ее волос. От нее веяло моим шампунем.

– Знаю, ты мне вчера вручил свою визитку, – ответила Рита, освобождаясь от объятий.

– Прости…

– Не за что! Ночью ты был великолепен. Душ свободен. – она кивнула в сторону ванной комнаты.

– Две минуты! – сказал я, с трудом выпуская ее гибкое тело из своих рук.

С полотенцем в руках я чуть ли не выбежал из-под душа. На столе стояла только одна чашка кофе, маленькое блюдо с пышными золотистыми блинчиками, а в пепельнице дымилась недавно прикуренная сигарета. Я смутился, но не теряя надежды, прошел в спальню. Кровать была аккуратно заправлена, а на ее краю лежала моя любимая голубая рубашка в узкую синюю полосочку. Поднес ее к лицу, но уловил только запах своего геля для душа и больше не единого намека на чье-то присутствие в моей квартире.

– Не женщина, а какая-то мечта! – сказал сам себе, открывая форточку, и выглянул в окно. Перед моим подъездом не было ни одного такси. На улице похолодало. Поэтому на работу пришлось надеть длинное черное кашемировое пальто с глубокими накладными карманами и такого же цвета широкополую фетровую шляпу, а также сменить легкие полуботинки на более теплые. Подойдя к зеркалу и, недовольно оценив свое отражение, нацепил стильные темные очки. Стараясь забыть про обворожительную Маргариту, я вышел из дома.

Как только открыл дверь своего офиса, мне по ушам ударила музыка и голос Виктора Цоя со словами: «Солнце светит и растет трава, но тебе она не нужна. Все не так и все не то, когда твоя девушка больна» …

Эдита сидела за своим столом сложив голову на руки, притопывая в такт группе «Кино». Рядом с ней в пепельнице дымилась сигарета и стояла открытая бутылка минеральной воды.

– Какая же ты сволочь, шеф! – выдавила она из себя, зажмурив глаза от стука хлопнувшей двери.

– И тебе, доброе утро, моя дорогая! Встала не с той ноги?

– Мне кажется, что у меня отсутствует та нога, с которой нужно вставать, чтобы утро было добрым…

– Не выспалась?

– Не знаю, шеф, то ли ночи такие короткие, то ли я так быстро сплю, – ответила она, выключив музыку.

– Пора, красавица, просыпайся! Срочно нужно выяснить, кто такой Глаф!

– Да, помню я! Ты мне вчера весь мозг вынес этим Глафом! Я сегодня все утро только им и занимаюсь! Но ничего похожего не нашла, кроме Московской строительной фирмы с таким названием, да и та прекратила свою деятельность пятнадцать лет назад по решению налоговой службы.

– Нужно постараться! Сегодня мы должны составить отчет о проделанной работе для нашей клиентки. Я назначил ей встречу назавтра и думаю ее не очень обрадуют такие огромные счета: за столик «У Арарата», посуточную аренду квартиры для подсадной гейши и ужин в «Южном». Надо ей дать что-то более существенное, чем гонец по кличке Тыква.

– Слушаюсь, шеф! – ответила она недовольно, шумно глотнула из бутылки и, затушив дымящийся окурок, уткнулась в монитор своего компьютера.

В коридоре раздался ритмичный тяжелый шум шагов и затих у нашей двери.

Глава 5

Глава 5

Дверь резко распахнулась. На пороге стоял Леха Бурза. Мы с ним были ровесниками, но по неизвестной причине, я всегда считал его старше. Коротко стриженный под бритву и со щетиной трехдневной давности на лице он пристально смотрел на меня из-под кучки темных бровей выразительными серыми глазами и жевал зубочистку, ловко перекидывая ее из одного уголка рта в другой.

Свои большие кулаки он прятал в карманах коричневой кожаной куртки, небрежно зашитой на левой груди. Сколько я его помню, она почти всегда была на нем. В ней погиб его отец, получив смертельное ножевое ранение в сердце при задержании особо опасного преступника в конце 90-х. Как мне рассказывали коллеги с моей бывшей работы в полиции, он начал носить ее еще учась в старших классах, когда она была ему порядком велика. С тех пор, он расставался с ней только либо в сильные морозы, меняя на пуховик, либо в жару, когда можно было смело ходить в одной футболке. Но я его за это ничуть не осуждаю, а даже, напротив, уважаю за такой образ брутального опера – мента, не смотря на его природную интеллигентность и высшее юридическое образование.

Леха внимательным взглядом просканировал наш офис. Уверенно зашел внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Взял у стены стул, кивнул в знак приветствия Эдьке и уселся напротив меня так широко расставив ноги, что его изрядно потертые джинсы, чуть вылезли из туго зашнурованных берцев армейского образца.

– Здорово, Бакс!

– И тебе не хворать, гражданин начальник!

Мы громко рассмеялись и крепко пожали друг другу руки.

– Как поживает загнивающий частный бизнес, буржуй?

– Твоими молитвами, мент позорный! Продолжал я улыбаться, подозревая что его приход не случайный и прокручивая в уме все ситуации последних дней, где я мог наследить.

– Значит, не жалуетесь, – не то спросил, не то утвердительно заключил он.

Если бы с моей стороны что-то шло в разрез с законом, он не постеснялся бы вызвать меня повесткой в управление МВД.

– Пока нет. Чем обязан визиту старшего следователя?

– Да так, мимо проходил, решил заглянуть на рюмку кофе и достал из кармана плоскую бутылку дешевого трехзвездочного коньяка.

То, что он пришел со своей выпивкой слегка ослабило мою подозрительность.

– Будь добра, сходи за кофе! – обратился я к Эдьке начальственным тоном, не требующим ее согласия.

Она так враждебно взглянула на меня, что пришлось добавить более мягко:

– И на сегодняшний день можешь быть свободна, у тебя внеочередной выходной!

Ее вражда сразу улетучилась.

– С удовольствием, шеф! А за кофе сходите сами, автомат на втором этаже!

– Одну минуту, дорогая! Кто вчера вызывал такси?

– Ты! – хмыкнула Эдита, быстро покидая офис.

Я прекрасно понимал, что зарплата следователя, пусть даже и старшего, не позволяет честному менту покупать качественный дорогой алкоголь, поэтому достал из ящика стола Уголовный Кодекс РФ, поставил на него початую бутылку Джек Дениелс, два стакана и положил новую пачку Честерфилд. Леха с интересом повертел ее в руках, а затем попытался открыть, но я знал, что он не курит и это меня слегка озадачило.

– Мимо, говоришь, проходил? Что-то я не припоминаю ни одного твоего маршрута, пролегающего рядом с моим офисом. «Поэтому, давай, не будем играть в угадайку, выкладывай зачем пришел», – сказал я серьезно, разливая виски по стаканам.

– Что ж, давай не будем, тем более, что мы оба не любим загадки.

Я выпил. Хороший напиток приятно обжег мой желудок, и головная боль начала исчезать, как по мановению волшебной палочки. Расслабившись, я закурил и с улыбкой внимательно уставился на Леху.

– Так вот, – начал он медленно и с расстановками. – Вечером, в прошлую пятницу, позвонил мне один знакомый врач скорой помощи. Как-то мне пришлось защитить его от коллекторов. Он хоть и заядлый игроман, но человек порядочный. С тех пор регулярно стучит мне безвозмездно, если … «кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет». Док сказал, что его вызвали на самоубийство мужчины в отеле «Париж». Ты наверняка знаешь, что хозяйка этого отеля гражданка Арсеньева Людмила Павловна, по кличке Мадам, в настоящее время содержит в нем свой подпольный бордель.

Леха зыркнул на меня исподлобья, но я только пожал плечами, стараясь не выдать волнение.

– Мадам попросила его, чтобы тот оформил самоубийство по-тихому, не привлекая внимания органов. Он бы и так это сделал, потому что следов насильственной смерти не обнаружил, если бы вдова мужчины не предложила ему за это бешенные бабки. Деньги он естественно взял, но счел такое поведение бывшей жены подозрительным, и решил меня уведомить, так сказать, чтобы не упустить что-нибудь важное.

– Пока не понимаю, к чему ты клонишь?

– Не торопи, Бакс, сейчас поймешь. У меня как раз был свободный вечер, и я решил, интереса ради, туда метнуться.

– Дружище, должен заметить, у тебя нездоровые интересы! – заявил я с усмешкой и налил виски только себе, потому что Леха даже не прикоснулся к своему стакану. – Может быть тебе пора жениться, чтобы ты по вечерам был занят чем-то более забавным?

Но он, казалось, не слышал меня.

– А знаешь, чей труп я обнаружил в девятнадцатом номере этого прости-господи отеля?

– Понятия не имею! – постарался я придать своему голосу, как можно более равнодушный тон.

– Так я тебе скажу…Сына нашего бывшего депутата Бутко!

– Да ладно! Это того самого, который стянул годовой бюджет нашего Станкограда и сейчас отлеживается на песчаных пляжах где-то в одной из теплых стран с ограниченной экстрадицией?

– Увы, уже два года, как нет!

– В смысле?

– Бакс, ты связан тайнами своих клиентов, а я тайнами следствия. Давай не будем выходить за рамки дозволенного! Я тебе и так уже сказал лишнего.

– Базару нуль, начальник! – попытался пошутить я, но Леха не оценил мою шутку, а напротив нахмурился.

– По словам супруги, она обнаружила в петле тело своего мужа, когда приехала навестить его. Он там работал над программой для фирмы «777».

– Знаю я такую фирму, она еще со времен СССР гонит ужасный портвейн. Люди его до сих пор обзывают «три топора». Помниться, еще будучи старшеклассником, я как-то нашел у матери в шкафу такую бутылочку и приговорил ее на пару с другом. Ему – хоть бы хны, а я чуть не сдох! Траванулся по полной! Мать меня потом два дня отпаивала и даже клизму сделала. С той поры у меня с ней не было ничего общего!

Леха опять не отреагировал на мою шутку.

– Это фирма занимается установкой букмекерских терминалов в спортивных барах по всей стране.

– Понятно. Так может ему эта контора помогла отправиться в мир иной? Бабки то там не хилые крутятся?!

– Головной офис этой фирмы находится в Грозном. За ней с стоят весьма серьезные люди. Не мне тебе объяснять, что если бы они сделали хоть полшага в сторону от закона, то ФСБ тут же уцепилось бы за это дело, и меня не подпустили бы к нему и на пушечный выстрел.

– Все равно не понимаю зачем ты все это мне рассказываешь?

– Ты даже не поинтересовался, кто супруга этого несчастного программиста.

– Точно. А кто?

– Некая Бутко Анна Евгеньевна, но ты ее знаешь, как стриптизершу Мишель.

– Я знаком со многими стриптизёршами нашего города и не могу утверждать, что среди них нет девушки по имени Мишель.

– А я знаю только одну такую, из-за которой мне три года назад пришлось выводить тебя из депрессии и глубочайшего запоя, нянчиться с тобой и вытирать сопли…

Я промолчал.

– Так что шутки закончились, Бакс! – сказал он серьезно и достал из кармана свой смартфон, открыл в нем «галерею» и сунул мне под нос фотографию смятой пачки «Честерфилд», которую я так опрометчиво оставил в урне девятнадцатого номера.

– Ну и что ты хочешь этим сказать? – спросил я, стряхивая сигарету мимо пепельницы.

– А то, что ты был в этом номере в день убийства!

– Разве только я курю такие сигареты?

– На ней обнаружены твои отпечатки пальцев. Ты же знаешь, что они есть в нашей базе.

– Ее могли подбросить, у меня полная урна таких пачек, – я пнул под столом свою корзину для бумаг и грубо сматерился из-за того, что она опрокинулась и все ее содержимое просыпалось мне на чистые ботинки.

– Я допросил горничную. Она дала письменные показания, что делает уборку в номерах каждое утро. И еще до обеда выносит весь мусор из номеров, – продолжал Бурза, не обращая на мой конфуз никакого внимания.

Я продолжал делать вид, что эта информация меня не касается.

– Бакс, неужели тебе не интересно, что было написано в предсмертной записке?

– Надеюсь, что ты сейчас не скажешь: «В моей смерти прошу винить частного детектива Бакса».

– Нет, не скажу. Вдова утверждает, что предсмертной записки не было.

– Слава богу, ты меня успокоил! – пытался я дерзить и шутить одновременно.

– Нет, Бакс, тебе успокаиваться рано.

– Это еще почему?

– Потому что, айтишники из кибер отдела проверили компьютер гражданина Бутко, изъятый с места преступления и обнаружили на нем файл, который был удален через несколько часов после его смерти.

– А я тут при чем?

– Этот файл перед удалением переслали на почту, зарегистрированную гражданином Максимом Бакеевым, по кличке Бакс. Как ты считаешь, если я сейчас произведу выемку всех электронных носителей в этом офисе, мне не удастся найти этот файл?

Я встал, якобы открыть окно, и быстро оглядел стоянку у входа в здание. Несмотря на то, что она уже была плотно забита машинами, мне удалось разглядеть незаметный старенький «Ниссан», с номерами, принадлежавшими городскому МВД. Рядом с ним о чем-то разговаривали двое накачанных молодых парней, в которых без труда можно было распознать оперативников.

– А постановление?

– Ты сомневаешься в моей компетентности?

– Нисколько, – серьезно ответил я и налил себе еще виски, но пить не торопился, так как понимал, что сейчас от моих ответов зависит, как я выйду сегодня из своего офиса: самостоятельно или в сопровождении тех двух качков, ожидающих сигнала от моего старого приятеля.

– Этот файл мог отправить кто угодно.

– Да, но есть свидетель. Молодой парень, снимающий соседний номер в этом гадюшнике на время сессии. Он видел, как ты выходил из девятнадцатого номера за час до приезда скорой помощи, и чрезвычайно точно описал тебя. Лично мне, не потребовалось даже составлять фоторобот, чтобы понять, что это был ты. Я думаю у нас с ним не возникнет сложностей при опознании.

– Ему могли подсунуть мое описание или фотографию для лжеобвинения.

– Могли, конечно могли! Бакс, а ты уверен в том, что если я припру к стенке Мадам, то она не выдаст тебя со всеми потрохами, да еще не предоставит дюжину свидетелей?

Леха сделал первый глоток из своего стакана и выжидающе взглянул на меня. Я понял, что те особые обстоятельства, о которых я предупреждал Мишель, наступили.

– Меня вызвала Мадам по просьбе супруги программиста, обнаружившей его труп. Клянусь, я не ожидал, что увижу там Мишель и не знал, что она была женой сына нашего бывшего депутата.

Леха тяжело вздохнул, взял свой телефон и с некоторой долей облегчения, сказал в трубку:

– Ребята, отбой!

Мы выпили, первый раз чокнувшись, за все время его визита.

– Я осмотрел тело и у меня не возникло сомнений в суициде. Она наняла меня для поиска человека, который, по ее убеждению, виновен в самоубийстве мужа. Но мне ее уверенности было недостаточно, поэтому взялся отыскать только мужчину, угрожавшего ей по телефону и вымогавшего три ляма.

– Очень интересно! За что же?

– Банальный адюльтер.

– Так я и знал! И кто этот счастливчик? Уж не ты ли?

– Клянусь, что нет!

– Ты уже второй раз клянешься, Бакс! Это меня напрягает!

– Леха, будь другом, не вынуждай меня нарушать обещание данное своей клиентке.

– Не буду, – буркнул он недовольно себе под нос. – Тем более, что сегодня мне пришлось закрыть это дело.

Я поперхнулся дымом сигареты и тяжело раскашлялся.

– По- кх… чему?

– Пришли результаты вскрытия…

– И что там, кх …не так? Кх…, – не мог я остановить свой кашель.

– Нужно посоветовать Эдите не чистить пепельницу на твоем столе, может быть ты хоть так поймешь, что через чур много куришь.

– Не становись моей мамочкой!

– Боже упаси, она у тебя такая красотка!

– Согласен, но ты, как и она, умеешь ловко уходить от темы разговора.

Леха снова взял в руки свой телефон и ловко пролистал страницы большим пальцем.

– Так вот, вскрытие показало, что у гражданина Игоря Ивановича Бутко была опухоль головного мозга. А у людей с таким диагнозом… Дальше он прочитал: «часто наблюдается рискованное и необъяснимое поведение, также может неожиданно возникнуть сильная повышенная тревожность, беспокойство или неконтролируемый гнев. Больные становятся очень эмоциональными, даже если им это не свойственно. Такое поведение связано с воздействием опухоли на части лобной доли мозга, ответственной за личностные качества человека. Пациенты могут стать способными на рискованные и даже асоциальные поступки. Им сложно контролировать свои ощущения и действия».

А еще он сообщил, что опухоль достигла стадии неоперабельности и жить ему оставалось не более полугода.

– Теперь ясно, почему этот мужчина, вопреки здравому смыслу, пошел на такой отчаянный шаг. А что говорит об этом его лечащий врач?

– Ничего. Гражданин Бутко с жалобами не обращался. Никакие обследования не проходил, несмотря на то, что должен был испытывать сильнейшие головные боли.

– А супруга?

– Утверждает, что для нее – это шок! Она ничего не знала, кроме того, что муж совсем недавно начал жаловаться на головную боль, и она сама покупала ему в аптеке «Налгезин».

Я стряхнул пепел и выдохнул так шумно, что Леха покосился на меня с легким испугом. Разлив остатки виски по стаканам и уже, не опасаясь за реноме своего агентства, я снова подумал про Глафа. Нужно было срочно выяснить, что это за тип и с чем его можно отведать.

Тут я вспомнил про легендарную зеленую записную книжечку Бурзы. Он всегда носил ее с собой. В ней со студенческих лет Леха коллекционировал в алфавитном порядке клички всех известных и совсем бесславных преступников, которым не посчастливилось хотя бы единожды засветиться в Станкограде. Против каждой клички он делал краткую стенографическую запись о том, что удавалось выяснить об этом гражданине из уголовных дел со слов свидетелей или стукачей. И регулярно редактировал ее, внося туда полученные изменения.

Как-то даже ходили слухи, что один наш местный старый вор в законе готов был выложить за нее кругленькую сумму. Но ему достался только посмертный жирный крестик напротив своей клички «Абрикос», которая возглавляла Лехину коллекцию.

– А, ты случайно не знаешь, кто такой Глаф?

Леха никак не отреагировал на мой вопрос, продолжал медленно цедить виски из своего стакана и странно смотреть на меня.

Я хлопнул себя по коленям и поднял вверх ладони.

– Не знаешь?

– Глав чего? Ты продолжай! Главстрой? Главврач? Главком? Глав…кто?

Почему же в голову ни мне, ни Эдьке не пришло такое значение слова, которое слышится, как Глаф, а пишется Глав?!

– Я думал, может быть это чье-то погоняло. Но раз не знаешь, тогда ладно, – усмехнулся я, стараясь как можно глубже задеть его профессиональную гордость.

Бурза громко икнул и стало очевидно, что он изрядно захмелел. Пить он никогда не умел. Сколько я его знал, на всех вечеринках, праздниках или просто тусовках, он всегда вырубался первым и мне зачастую приходилось транспортировать его на себе.

Но к этому неудобству прилагался весьма приятный бонус. Леха с похмелья ничего не помнил, вот прям от слова «совсем». Коллеги зачастую подшучивали над ним, придумывая истории о его непристойном поведении в состоянии опьянения. Я же, напротив, использовал этот его недостаток только для извлечения полезной для себя информации.

Поэтому постарался скрыть довольную улыбку, когда он начал доставать книжку из внутреннего кармана. Старая молния видимо уже отслужила все сроки годности и не хотела поддаваться. Леха начал злиться и, побоявшись, что он либо ее сломает, либо протрезвеет, я помог ему извлечь пухлую, потертую записную книжицу, с обложкой из зеленого дерматина. Сам открыл ее на букве «Г», но из похожего на Глаф, нашлось только четыре клички.

Это Главнюк, Головняк, Глафира и Глист. Рядом с Главнюком – бандитом и рецидивистом уже стоял крестик, означавший, что данный бедолага отбыл в мир иной. Головняк – серийный маньяк и насильник отбывает пожизненный срок на хорошо охраняемом острове нашего государства. Глафира – воровка-форточница проводит остаток своей никчёмной жизни в закрытой психиатрической лечебнице. И только Глист находится в данное время на свободе и контролирует торговые ряды на Колхозном рынке Станкограда. Я расстроился и вернул книжку на место. Мне оставалось задать ему только один вопрос, но он засопел, сложив голову на скрещенные руки. Чтобы привести его в чувства, пришлось сходить на второй этаж за кофе. Захотелось есть, и я решил заказать большую пиццу. Оператор из доставки спросил:

– Какую будете заказывать? В наличии сейчас есть: «Четыре сыра», «Гавайская» с ананасом и классическая «Маргарита». Услышав слово «Маргарита», мне невольно вспомнилось сегодняшнее утро, и я задумался, пока нервный голос оператора не вывел меня из ступора:

– Так какую?

– «Маргариту», естественно! – ответил я и начал судорожно листать телефон в поисках номера такси, которое вчера вызывал от ресторана «Южный».

Слава богу, что не успел его потерять и сохранил!

Через полчаса растормошил Леху, отпоил кофе с небольшой порцией его дешевого коньяка и пока он уминал второй кусок пиццы, как бы невзначай спросил:

– Бро, а тебе ни о чем не говорят такие слова: «Даже самые толстые стены умеют разговаривать»?

Бурза потер лицо своими широкими сухими ладонями и похлопал себя по щекам:

– А тебе зачем?

– Я же не спрашиваю тебя: «Откуда ты узнал о несчастном случае, произошедшем с покойным депутатом Бутко в Тихом океане два года назад», – попытался блефануть я.

– В Средиземном море! – ляпнул он и понял, что прокололся. – Черт, Бакс! Опять ты поймал меня на гнилую удочку! Ведь знал же, что с тобой пить категорически нельзя!

Леха попытался встать, но ноги от неудобной позы затекли и ему пришлось только сменить положение тела.

– Тип, который шантажировал мою клиентку, в конце разговора припугнул ее говорящими стенами, – попытался я хоть как-то реабилитироваться в глазах старого приятеля.

Леха с трудом встал, сначала потянулся, затем зажал свою голову руками и громко хрустнул шейными позвонками. От неприятного звука я невольно вздрогнул. А он, как ни в чем не бывало, достал откуда-то новую зубочистку и закинул себе в рот.

– Знаешь, Бакс, я бы тебе ни слова не сказал, если бы это дело не было закрыто около года назад. Но ты должен пообещать, если ты что-то нароешь на эту сволочь, обязательно рассказать мне.

– Слово офицера! – пообещал я абсолютно серьезно. Так как эти слова не были для нас обоих фарсом или предметом для шуток.

– Не знаю, помнишь ты или нет о трагической гибели семьи нашего крупного бизнесмена Свиридова…

– А как же, даже самые ленивые городские новости кричали об этом на каждом углу Станкограда. Кажется, он попал в автокатастрофу вместе со своей женой?

– Не совсем, катастрофы как таковой не было. Они слетели в овраг на безлюдной трассе по дороге из города.

– И что из этой трагедии связывает нас с говорящими стенами?

– Дело в том, что она не была несчастным случаем, но городские власти приказали представить ее именно в таком ракурсе, чтобы как можно меньше трепать имя любимого мецената.

– Понимаю, а что случилось на самом деле?

– А на самом деле. Машину специально направила в кювет беременная супруга бизнесмена. Она была в тот момент за рулем и скончалась на месте, а его самого в тяжелом состоянии вытащили из искорёженного автомобиля. Меня как раз вызвали на место происшествия. Свиридов перед смертью успел мне сказать всего три слова: «Стены умеют разговаривать».

– Я полагаю, что в этом деле была какая-то исключительность, иначе ты бы счел это предсмертным бредом.

– Так я и считал до сегодняшней встречи с тобой. Но, ты прав, исключительность все-таки присутствовала. Леха облизнул сухие губы, и зубочистка бесшумно упала на пол. Он хотел нагнуться, чтобы поднять ее, но я махнул рукой в нетерпении услышать конец этой печальной истории.

– После их смерти счета Свиридова оказались пусты. Он погряз в государственных кредитах под залог всего своего имущества. Но самым неприятным оказалось то, что он сам, супруга и плод их не рождённого ребенка были заражены ВИЧ, а в крови бизнесмена найдены следы героина. Сам понимаешь, это секретная информация. Уже потом, пару месяцев спустя, его близкий друг и секретарь по – совместительству, признался умирая от СПИДа, что имел со Свиридовым долгую связь. И то, что это, именно он подсадил его на тяжелые наркотики, соблазнил и в последствии заразил ВИЧ.

От такой информации даже у меня пересохло в горле, я взял с Эдькиного стола открытую бутылку выдохнувшейся минералки и налил Лехе в стакан, а сам допил ее из горлышка.

– Да уж, – только и смог сказать я.

– Рад был повидаться, Бакс. Всегда приятно пообщаться с незаурядным человеком.

– Взаимно.

Мы слегка похлопали друг друга по плечам и крепко пожали руки. Леха взялся за дверную ручку.

– Подожди, я вызову тебе такси!

– Не утруждайся, Бакс, у нищих слуг нет! – грустно сказал он, закрывая дверь моего офиса.

Возвращаясь в свое кресло, я слышал удаляющийся стук его уверенных шагов и с раздражением думал о том, что у меня закончилась вся выпивка и что поиски шантажиста моей клиентки с каждым днем заходят все больше и больше в тупик. Вот что мне делать с этой информацией про несчастную семью бизнесмена Свиридова?

Может быть он в предсмертном бреду процитировал какой-то фильм или книгу? Я хорошо помнил любимый американский мини сериал моей матери «Если бы стены могли говорить», вышедший в конце 90-х с Деми Мур и Шер в главных ролях. Открыв свой ноутбук, мне пришлось пересмотреть его в который раз. Но ничего нового. Он по-прежнему рассказывал о сложностях с абортами в США на протяжении 40 лет.

Неужели шантажист таким образом выражает свой протест против рождения детей, так сказать, с дефектами? Будь то рождение ребенка от свекра или больного СПИДом? Но сам себе отрицательно ответил на этот вопрос. Рождение дефективных детей – это, в большинстве случаев, удел скорее нищих и убогих. А в данном случае он связывается с известными и богатыми людьми.

Допустим, год назад, он каким-то образом узнал о гомосексуальных пристрастиях и смертельной болезни бизнесмена Свиридова. Попытался его шантажировать, но у того не было денег, чтобы откупиться. Он наказывает его, отправляя документальные подтверждения его жене. Она же, узнав страшную новость, одним нажатием на педаль газа отправилась в мир иной, захватив туда своего нерождённого ребенка и ублюдка – мужа.

После этого случая, вымогатель стал осторожнее, и чтобы не рисковать даром, сначала убедился в платежеспособности Мишель. Его картавый помощник даже проверил наличие нового Мерседеса под ее окнами. Но его план опять сорвался. Какой-то неудачливый преступник. Хотя кто знает, может быть это всего лишь два его прокола, а остальные попытки оказались успешными. И именно поэтому о них никто не знает. Остается вопрос: откуда к нему в руки плывет такая интимная информация. Может быть на него работает какое-то специальное агентство? Как он смог воспользоваться уничтоженными анализами ДНК из центра «Пеликан»? Нужно обязательно проверить оригинальность этого документа.

Я снова и снова слушал запись его разговора с Мишель. В какой-то момент мне показалось, что точно такой же отдышкой страдал мой бывший сокамерник с начальной стадией туберкулеза. Полистав еще примерно полчаса бесконечные страницы интернета, я понял, что все больше и больше загоняю себя в болото неизвестности и отчаянья за нерешенное дело. Понимая, что нужно переключиться, чтобы хоть как-то упорядочить полученную за неделю информацию о шантажисте своей клиентки, я встал и начал шагать по кабинету от своего стола к окну и обратно. Но это действие также не принесло ни малейшего прозрения.

«Вот бы такую машину, в которую можно было бы загрузить следующие данные: первое – мужчина, промышляющий шантажом известных граждан нашего города, второе – кличка Глаф или Глав, третье – возможно сидевший или страдающий заболеванием органов дыхательной системы, четвертое – любящий пугать говорящими стенами, пятое – имеющего картавого подельника. А он бы выдал мне фамилии, имена, отчества и адреса проживания всех предполагаемых преступников! Нет-трех! Нет двух! А еще лучше одного! Жаль, что не изобрели такой компьютер! А может быть и изобрели? И где –то он работает без остановки вычисляя людей, нарушивших закон!

После доеденной пиццы мучала жажда, но весь кофе выпил Леха и Эдькина минералка тоже закончилась. Сейчас бы кружечку светлого нефильтрованного…» …– думал я, вызывая такси, выходя из своего офиса.

– Командир, пивной бар «Огонек», рядом с ж/д вокзалом! Адрес не помню, но дорогу могу показать! – сказал я русскому таксисту, усаживаясь на переднее сиденье.

– Не нужно. Я знаю.

– Вот и славно, – добавил я, надвигая на глаза свою черную фетровую шляпу.

Мне пришло в голову посетить небольшой пивной бар «Огонек», который в народе называют «Наливайкой», в малой надежде встретить там Сказочника (Читайте детектив «Серебряная отмычка»). С ним меня познакомил районный участковый, мой сосед по подъезду с верхнего этажа. Это было еще в начале моей карьеры частного сыщика. Тогда он регулярно занимал у меня деньги до получки. Надо признаться, что и сейчас продолжает, но отдает всегда вовремя, поэтому мы с ним до сих пор находимся в хороших отношениях.

А дело было так. Случился у меня в то время один занятный случай.