Читать онлайн Темная ночь бесплатно

Пролог

Порыв ветра сорвал с головы седовласого старика поношенную шляпу и понес ее в сторону площадки, на которой резвилась детвора. Старик лишь проводил ее взглядом и едва заметно улыбнулся. Он сидел, сгорбившись, и внимательно рассматривал медальон, который держал в руках. Казалось, ничто на свете его больше не интересовало.

На вид ему было не менее сотни лет. Лицо его было покрыто глубокими морщинами, густая седая борода ниспадала на дряхлую грудь. Глаза, давно уже утратившие свой изначальный цвет, видели плохо, поэтому старику приходилось щуриться, чтобы хоть что-то разглядеть. Несколько раз он провел по медальону пальцами, словно так ему было проще понять форму предмета.

Один из мальчишек, что играл на площадке, поднял шляпу, отряхнул от пыли и подошел к старику. Тот его не замечал и лишь продолжал гладить медальон.

– Дедушка? – Сказал мальчик, протягивая шляпу. – А расскажи нам сказку про Темную Ночь?

Остальные дети тоже отвлеклись от игры и начали потихоньку стекаться к месту, где сидел старик. Он жил на окраине деревни, но частенько сюда приходил, чтобы понаблюдать, как детишки гоняют мяч или играют в догонялки. В деревне его хорошо знали и любили. Старик был очень добрый – то печенье детям принесет, то придумает интересные правила для новой игры. С ним никогда не было скучно.

А еще, он единственный помнил Темную Ночь, что завершилась много лет назад. Дети, да и взрослые тоже, всегда любили слушать его истории. Не прошло и минуты, как детвора расселась перед ним плотным полукругом в ожидании рассказа. Две женщины, что стирали вещи чуть поодаль, уже и сами в возрасте, но все еще гораздо моложе старика, тоже с любопытством повернули головы и прислушались.

– Дедушка? – Повторил мальчик и подошел поближе.

Старик слегка вздрогнул, будто резко оторвался от своих мыслей и вернулся в реальность, и взглянул на шляпу в руках мальчика. Затем охнул, ощупал свой затылок и добродушно рассмеялся.

– Моя шляпа! – Сказал он нарочито радостно. – А я уж думал, где я мог ее потерять?

Мальчик улыбнулся и отдал старику его головной убор. Он был уже достаточно взрослый и понимал, что старик шутит и нарочно ведет себя так, будто действительно где-то потерял свою шляпу и обрадовался находке.

– Дедушка? – В голосе мальчика слышалась надежда. – Ты же расскажешь нам сказку про Темную ночь?

– Да, дедушка, расскажи! – Крикнул кто-то еще.

Старик нахмурил густые брови и покачал головой.

– Темную Ночь?

– Да!

– Да, расскажи нам, дедушка!

Старик вздохнул, еще раз покачал головой и убрал медальон в нагрудный карман рубахи. Затем обвел детвору взглядом и сказал:

– Так ведь я же рассказывал вам на той неделе.

– Но мы хотим еще!

– Да, дедушка, она же такая интересная!

Две женщины, что отвлеклись от стирки, перекинулись парой фраз и вернулись к своему занятию. Они тоже слышали эту историю, но, в отличие от детей, выслушивать множество раз один и тот же рассказ не доставляло им такого удовольствия. К тому же, они не верили в Темную Ночь, ведь это вымысел – пусть и очень хороший и складно сочиненный, но все-таки вымысел.

Поговаривают, что много-много лет назад, когда Лам был погружен в междоусобные распри, а простым крестьянам было нечего есть, осуществились древние предсказания. Подлинный текст их никому не был известен, потому что практически все они были утрачены с наступлением Нового Рассвета. Но та единственная часть, что сохранилась, гласила, что однажды Солнце, Луна и Путеводная Звезда выстроятся в одну линию, и тогда всех жителей нашего мира постигнет потусторонняя кара. И наступит бесконечная Темная Ночь, а все обитатели той стороны, оборотни и мертвецы, призраки да вурдалаки, выползут из своих убежищ и начнут ходить по нашим землям.

Женщины продолжали о чем-то весело разговаривать, уже не обращая внимания на старика и его рассказы. Одна из них провела тыльной стороной ладони по лбу, чтобы стереть пот, и подняла взгляд к небу. Нет, совершенно невозможно, чтобы все три небесных объекта выстроились в одну линию, ведь они находились в разных частях небосвода и никогда не встречались. А что касается междоусобиц и голода – без них не было бы сегодняшнего мира и процветания. Ведь мир заключается только тогда, когда заканчивается война.

Старик в задумчивости погладил бороду, еще раз окинул детвору взглядом и понял, что от рассказа снова отвертеться не получится.

– Что ж, – сказал он. – Так и быть, расскажу я вам все сначала.

Дети радостно закричали, и дедушка довольно улыбнулся.

– Но, – продолжил он после паузы, – только вот я забыл дома свою волшебную трубку. А без нее я не смогу ничего рассказать.

На самом деле, трубка была вовсе не волшебной – обычная деревянная трубка для курения табака. Но волшебной была трава, которую старик в этот табак добавлял. Отчасти, эта трава и делала его истории такими интересными.

– Я сбегаю, дедушка! – Вызвался мальчик, который принес шляпу, и сорвался с места.

Вскоре трубка оказалась в руках старика, а табак смешан с волшебной травой в нужной пропорции. Сделав глубокую затяжку и изобразив на лице удовольствие, старик сказал:

– Только засеките себе на носу – никакая это не сказка!

И затем он начал свой рассказ.

Глава 1: Разоблачение вампира

Ночь была теплой и ясной. Полная луна ярко освещала пустые улочки небольшой деревушки под незамысловатым названием Распутье. Нет, здесь вовсе не водились распутные девки, что зачастую весьма и весьма огорчало проезжих путешественников. Просто деревушка стояла на пересечении торговых путей и служила многим путникам ночлегом.

На первый взгляд казалось, что деревня заброшена. В ней царила практически мертвая тишина. Не было слышно ни лая собак, ни крестьянской ругани, ни других привычных деревенских звуков. Лишь цикады продолжали стрекотать как ни в чем не бывало. Окна покосившихся избушек были закрыты на ставни. Если люди здесь и жили когда-то, то теперь они, казалось, по каким-то причинам покинули свои жилища, либо же просто бесследно исчезли.

На главной улице стояло единственное в деревне сооружение из камня – таверна «Весёлый кот», и только она напоминала, что жизнь в Распутье все еще продолжается. Ее окна тоже были закрыты на ставни, но через щели между ними можно было уловить тусклый свет.

В таверне, несмотря на поздний час и обилие посетителей, было довольно тихо. Факелы на стенах горели через один, создавая уютный полумрак. Постояльцы вполголоса, едва ли не шепотом, общались между собой, будто боялись нарушить эту атмосферу. Обстановка была настолько интимной, что даже местный музыкант давно отложил свой инструмент и угрюмо пил за прилавком. И только периодические удары деревянных кружек о дубовые столы напоминали, что это таверна, а не читальный зал.

Лишь одна компания отличалась от общей массы и вела себя непринужденно. Мужики за дальним столом, что находился возле входа в таверну, без умолку что-то обсуждали, смеялись над шутками друг друга и громко рыгали, пытаясь произвести впечатление на единственную в компании даму. Впрочем, в этом деле она ничуть не уступала своим товарищам.

– Эй, трактирщик, – крикнула она. – Неси нам еще кувшин!

Несколько крестьян с соседних столов неодобрительно на нее зыркнули, кто-то начал перешептываться. Девушка залпом осушила свою кружку, с размаху ударила ею о стол и смачно выругалась, чем вызвала бурные овации ее ухажеров и новую порцию неодобрительных взглядов.

Хозяин таверны подошел и молча поставил на стол сразу два кувшина эля. Вечер только начинался и обещал быть довольно прибыльным.

– Прошу пра-а-ащения… ик… милсдарь, – сказал один из мужиков, уже изрядно пьяный, и придержал хозяина за рукав. – А почему здесь, собственно, так тихо?

– И правда! – Поддакнула девушка. – В таверне мы или в чертовом склепе?

Трактирщик бросил на нее любопытный взгляд. Росту в ней было не более полутора метров, окружность талии была немногим меньше, но мужикам она почему-то нравилась. Пила она не меньше, чем они, но хмелеть пока что не собиралась.

– Так что, милсдарь? Йокер вам вопрос задал. Молчать будем али как?

– Немой он, – вмешался один из крестьян. – Вот и не разговаривает.

– Не… ик… твой?

– Разговаривать он не может, – повторил крестьянин и отвернулся.

Трактирщик, будто подтверждая его слова, молча опустил взгляд и постучал костяшками пальцев по столу. Получив свои два медяка – по одному за каждый кувшин, – он почтительно кивнул и удалился. Девушка проводила его взглядом, выдала очередную реплику, и вся компания вновь разразилась хохотом.

Из дальнего конца помещения за этой картиной с интересом наблюдал молодой человек. Одет он был не как остальные посетители, и местные жители время от времени бросали украдкой взгляд в его сторону. Нельзя сказать, что гости из дальних земель были здесь редкостью – в таверну на Распутье часто захаживали путники, но этот выделялся среди прочих. Он был высок и хорош собой. Смуглая кожа и темные, аккуратно уложенные на правую сторону волосы могли говорить о том, что он прибыл с южных краев. Рубашка и брюки были тщательно выстираны и выглажены, а подбородок старательно выбрит. От проницательных карих глаз, казалось, не могла ускользнуть ни единая деталь.

Сделав несколько заметок в своем дневнике, он снял очки и положил их во внутренний карман жилета. Затем он достал из другого кармана шаветку, аккуратно провел ей над верхней губой – в том месте, где у взрослых мужиков обычно растут усы – и осмотрелся вокруг.

Таверна не была большой. Всего в ней было столов десять, за каждым из которых сидело от трех до пяти посетителей. В основном это были крестьяне. Лица у всех были задумчивые, и даже пинты доброго эля не делали их веселыми и беззаботными. Шумную компанию по большей части старались не замечать, будто ее и не было вовсе. Один из крестьян встал со своего места, отнес пустой кувшин хозяину за прилавок, обменял медяк на новый кувшин и вернулся к своим товарищам.

Молодой человек почувствовал на себе чей-то взгляд. За прилавком сидел старик с длинной седой бородой. Лицо его было смуглым и покрытым морщинами от долгой работы на солнце, а рубаха грязной и с большим количеством заплаток. Дождавшись зрительного контакта, старик вежливо улыбнулся и направился к столику.

– Не возражаете, милсдарь, если я присяду? – Спросил он.

– Буду рад разговору, отец, – ответил молодой человек и почтительно приподнялся со своего места.

– Отец… – Повторил старик, усаживаясь рядом. – Давно меня так не называли. А вы, позвольте полюбопытствовать, из каких краев к нам пожаловали?

– Из южных. Из города Парт, что на берегу.

Старик улыбнулся.

– Знаю, знаю о таком. Бывал я однажды в Парте. Красивый город. – Сказал он и окинул собеседника заинтересованным взглядом.

Парт находился на юго-западе Лама. Большая его часть протянулась вдоль берега моря, поэтому многие партийцы уже много поколений занималась исключительно рыбным промыслом. Но молодой человек не был похож на типичного жителя Парта – он был ухожен и прилично одет, что в целом не свойственно южанам.

– У нас вы, стало быть, проездом? – Предположил старик.

Молодой человек кивнул:

– Заночевать, да запасы пополнить.

– Это правильно, – сказал старик и, после небольшой паузы, продолжил: – времена нынче неспокойные.

– Отчего же?

Пожилой мужчина покачал головой и глубоко вздохнул. По лицу собеседника он понял, что ни о каких опасностях тот и не подозревал. Конечно же, молодежь, как всегда это было, недооценивает опасность дальней дороги и слыхом не слыхивала о старых предсказаниях. Даже сейчас, когда мир уже начал меняться! И как только он добрался до Распутья аж из Парта, не попав ни в одну передрягу?

– Меня, кстати, Якуб зовут, – вдруг представился старик. – А вас?

– А меня Вернон Кул, но все зовут меня просто Верни. Так отчего же времена нынче неспокойные?

– Да взять вот хотя бы ваши сапоги, – Якуб скосил глаза вниз.

Верни удивленно опустил взгляд и посмотрел на свою обувь.

– А что с ними не так?

– За сапоги нынче и убить могут, милсдарь, – пояснил старик. – Многие голодают да ходят босые. Времена нынче такие.

Верни задумчиво почесал гладко выбритый подбородок и с опаской осмотрелся вокруг. Однако, не было похоже, будто кто-то из посетителей таверны заинтересовался его сапогами. Старик улыбнулся – было заметно, что его собеседнику такая мысль даже в голову не приходила. А ведь время от времени в Распутье забредали пешие путники из дальних городов, которые жаловались на грабеж и выпрашивали, где здесь комендант. А скольким путникам так и не суждено было добраться до Распутья и сгинуть где-нибудь в дороге?

– Правда, люди всегда любили грабить друг друга, – продолжал Якуб. – Но сейчас уже не людей нужно бояться.

– А кого же, отец? – Верни продолжал озираться вокруг.

Якуб тоже окинул таверну взглядом. Крестьяне по-прежнему пили эль, вполголоса переговаривались и тихонько, практически беззвучно ставили кружки на стол. Громкая компания продолжала громко себя вести.

– Да всякое у нас происходит, – сказал старик, а затем повернулся лицом к собеседнику и продолжил: – Тихо сегодня. Окромя того стола у входа.

– А мне кажется, что каждый стол должен быть таковым в таверне, – ответил Верни.

– Наверное. А у нас тут постоянно тихо. Уже много месяцев как.

– А раньше как было?

– Раньше-то? Да примерно вот так и было, – Якуб указал пальцем в сторону веселой компании.

Верни бросил взгляд в указанном направлении. Девушка наконец-таки начала хмелеть, залезла на стол и начала трясти своими боками. Товарищи шумно ее подбадривали, и только Йокер мирно спал под лавкой в луже пролитого эля и своей рвоты.

– Да, – кивнул Якуб. – Раньше были хорошие времена.

– Но что изменилось? – Полюбопытствовал Верни.

– Время изменилось, – заметил старик и задумчиво добавил: – Ночью нынче опасно, вот и не шумим.

– Боитесь навлечь бесов да вурдалаков?

Старик удивленно поднял брови.

– Стало быть, слыхали о предсказаниях?

– Не только слыхал, но и тщательно изучал различные теории, – ответил Верни. – Только вот я в них не особо верю.

– Отчего же? – Спросил Якуб. – Коль вы сами бесов не видывали, значит ли это, что их и нет вовсе?

– Не значит, – согласился Верни. – Но я видал мужиков и баб, которые якобы видели бесов. Только вот видятся они, как правило, после кувшинов так трех или четырех эля.

– Так ведь пьяного и забрать проще. А как пьяных заберут, так и трезвых забирать начнут.

Верни расхохотался, чем привлек внимание посетителей таверны. Женщина за соседним столиком недобро посмотрела на него и сделала замечание. Однако, по лицу Якуба было видно, что тот вовсе не шутил.

– Простите, отец, – смутился Верни. – Не хотел вас обидеть.

– В мои годы не обижаются, сынок. Я в твоем возрасте тоже не верил в эти сказки, – сказал Якуб и положил руку ему на плечо. – Но за свой век я много чего повидал, особенно в последнее время. И ты повидаешь.

– Очень на это надеюсь, – улыбнулся Верни. – Пополню свою коллекцию.

Старик вопросительно на него посмотрел.

– Я люблю истории о всякой нечисти, – объяснил Верни. – Точнее, люблю их разоблачать и давать разумное объяснение происходящему.

– Вот оно как, – кивнул Якуб. – И что, получается?

– Конечно, – Верни постучал кулаком по карману, в котором лежал его дневник. – Уже более двадцати историй.

Якуб лишь помотал головой и несколько раз провел рукой по бороде. Затем он сунул руку в карман и что-то там нащупал. Но, немного поразмыслив, оставил предмет лежать в кармане и вновь окинул таверну усталым взглядом.

Со стороны шумной компании послышался деревянный треск и громкий крик. Дубовый стол не справился с танцующей на нем девушкой и приказал долго жить, чем вызвал смех некоторых крестьян. Правда, последние тут же опомнились и опустили глаза. Хозяин таверны загадочно улыбнулся и бросил взгляд на объявление над прилавком. Оно гласило: «За порчу мебели – двадцать пять серебряков».

– Я в порядке, не переживайте, – заявила дама, поднимаясь с пола.

– Не ушиблась, Мора? – Спросил один из ее товарищей.

– Сама не ушиблась и пол не ушибла, – отмахнулась та. – Не в первый раз, как говорится.

– Это точно, – подтвердил Йокер, протирая глаза. – В каждой таверне одно и то же.

Он встал, стряхнул с рукава остатки своего ужина и шатающейся походкой направился к выходу.

– Я отлить, – уведомил он остальных.

– Не стоит, сударь, – крикнул крестьянин, тот же самый, который сообщил о немоте хозяина таверны. – Ночь на дворе!

– А что, – повернулся Йокер. – Ночью ссать… ик… запрещено?

– Ночи темные нынче, – сказала пожилая крестьянка из-за соседнего столика.

– А когда они светлые-то были? – Йокер удивленно на нее уставился.

– Вы уж потерпите до рассвета, сударь. Светает у нас рано.

Йокер с минуту постоял в размышлениях, слегка пошатываясь, а затем начал распоясываться.

– Решайте, – сказал он. – Либо я иду ссать, как приличный человек. Либо я сейчас разбавлю вам всем эль.

– А потом сам же будешь его пить! – Пригрозила Мора, потирая ушибленный бок, и Йокер вышел на улицу.

На секунду в таверне воцарилась тишина. Крестьяне смотрели на входную дверь, будто не веря, что Йокер только что в нее вышел, а затем начали перешептываться. Кто-то начал читать молитву и просить Всевышнего упокоить душу глупца.

Верни Кул обвел посетителей скептическим взглядом, достал из внутреннего кармана жилета очки и сделал новую пометку в дневнике.

– Новая история? – Спросил Якуб.

– И ее немедленное разоблачение, – ответил Верни, продолжая писать.

Якуб бросил быстрый взгляд на страницу, но не смог разобрать почерк. Среди каракуль и зарисовок выделялись только слова «ночь» и «бесы». Верни поставил жирную точку, вновь убрал очки и поднялся со своего места.

– Люди! – Крикнул он.

Дождавшись тишины и внимания, он продолжил:

– Нет поводов переживать. На улице безопасно.

– Это как посмотреть, – вставила Мора. – На улице Йокер, а он почти три кувшина в одно рыло усосал, вшивый выпивоха. Сейчас он своей струей вам избы повалит.

– Вам, приезжим, все шуточки, – ответил крестьянин. – А у нас тут ночи темнее с каждым месяцем.

– Ночи везде темны, – сказал Верни. – Но везде темны одинаково. И Йокер скоро вернется.

– Хорошо, если так, – послышался чей-то голос из-за прилавка.

Верни встретился взглядом с Морой. Та выглядела абсолютно спокойной и совершенно не понимала, в чем проблема выйти и справить в ночи нужду. Скорее всего, подумал Верни, она-то как раз и относилась к той части молодежи, которая никогда не слышала о давних предсказаниях. К необразованной части молодежи. С другой стороны, мало просто слышать о них – если ты веришь в эти сказки, то ты такой же необразованный. Верни нужна была новая история.

– Сейчас я выйди и сам приведу Йокера, – сказал он.

Крестьяне вновь начали перешептываться, кто-то назвал его глупцом. Верни это позабавило и нисколько не обидело. В конце концов, нельзя злиться на необразованных. Их надо учить.

– Милсдарь, уж вы-то останьтесь, – попросила пожилая крестьянка и перекрестилась. – Уж вы-то наверняка слыхали о бесах.

– Именно что слыхал, – сказал Верни и направился к двери. Открыв ее, он повернул голову и заключил: – Слыхал, но ни разу не видал.

Оказавшись снаружи, он с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух. На улице было тихо. Цикады почему-то умолкли, но где-то за углом глухо зарычала собака. Небо затянуло, луна и звезды скрылись за облаками, и деревня погрузилась в непроглядный мрак. Йокера нигде не было. Верни хотел было вернуться в таверну и прихватить факел, но не стал этого делать. Не хватало только, чтобы крестьяне подумали, будто он испугался каких-то бабаек.

Бабаек придумали, чтобы пугать детей. А затем дети вырастали и начинали пугать уже своих детей, и так далее. Со временем взрослые настолько часто вспоминали про бабаек и прочую нечисть, что сами начали верить в ее существование. Нет, подумал Верни, факел ему точно не пригодится. К тому же, из-за облаков вновь появилась луна и осветила деревенские улочки. Где-то вдали, будто ожидая этого, застрекотала одинокая цикада, и через минуту вся улица наполнилась привычными ночными звуками.

– Йокер?

Ответа не последовало. Лишь собака снова зарычала за углом. Верни подумал, что рычит она как раз на Йокера, который в темноте случайно забрел на ее территорию. Немного поразмыслив и прикинув, что собака, скорее всего, на привязи, Верни повернул за угол.

Он оказался на узенькой мощеной улочке. По одну сторону улицы был захудалый забор с многочисленными дырами, а по другую – густой кустарник, за которым расположился пустырь с колодцем по центру. В конце улочки, прислонившись спиной к забору, полулежал Йокер. Казалось, он был без сознания. Рядом с ним, без какой-либо привязи, стоял огромный белый пес и грозно рычал. Верни никогда не видел настолько больших собак.

Он пригнулся, рука его инстинктивно потянулась во внутренний карман жилета и нащупала шаветку. Собака, почуяв движение, повернула ухо в его сторону. Верни присмотрелся и слегка успокоился, потому что она рычала вовсе не на Йокера – наоборот, она как будто защищала его от какой-то угрозы со стороны пустыря. Верни сделал шаг вперед, и собака на мгновение повернула в его сторону морду, но быстро отвернулась и вновь зарычала.

Медленно, стараясь не спускать глаз с собаки и не делая резких движений, Верни приблизился к Йокеру. Собака никак на это не отреагировала. Взяв себя в руки, Верни хотел было похлопать Йокера по щекам, чтобы привести в чувство, но вдруг замер. Лицо Йокера было мертвенно-бледным, глаза стеклянными, а штаны насквозь промокшими.

На мгновение Верни подумал, что тот отправился в мир иной, но затем заметил еле уловимые движения губ. Слов не было слышно, а по губам Верни читать не умел, но было весьма похоже, что Йокер читает молитву. Верни бросил быстрый взгляд через плечо, но собака по-прежнему не проявляла к ним интереса.

И тут до Верни дошло. Аналитические способности вернулись к нему, он сопоставил два факта и понял, что Йокер, судя по всему, до смерти боялся собак.

– Сударь, очнитесь, – сказал он и похлопал бедолагу по щекам.

Йокер продолжил беззвучно шевелить губами, но взгляд его слегка прояснился.

– …и прости нам все грехи наши, – еле слышно пробормотал он. – Аминь. Аминь. Аминь.

– Йокер? – Верни позвал его по имени. Тот поднял на него взгляд, и Верни продолжил: – Собака нас не укусит.

– Не-е-ет. – Йокер замотал головой и приподнялся на локтях. – Нет, нет, нет!

Взгляд его скользнул куда-то за плечо собеседника. Верни обернулся – собаки уже не было рядом. Ветер слегка колыхал ветки кустарника, цикады продолжали стрекотать как ни в чем не бывало.

– Нет, нет, нет, – повторил Йокер и перекрестился. – Да упокой после смерти души наши.

Луна снова скрылась за облаками, и бледное лицо Йокера практически исчезло в темноте. Верни помог ему подняться, пока тот продолжал читать молитвы, и они медленным шагом, практически наощупь, направились к таверне.

Йокер был тяжелым. Мешковатая рубаха хорошо скрывала истинные размеры его живота, и Верни пришлось облокотиться рукой на забор, чтобы не упасть. Они сделали еще несколько шагов, и Верни отчетливо почуял запах мочи и блевотины, который испускала вся одежда Йокера. Только теперь Верни осознал, насколько противно ему было тащить на себе этого пропойцу. И все это ради истории сомнительного качества, в которой ни бесы, ни черти никак не фигурировали. Судя по всему, придется ее немного приукрасить.

А вот собака могла доставить массу проблем. Верни мысленно отругал себя – разумеется, никаких потусторонних сил не существует, но не стоит забывать об опасностях куда более реальных. Он бросил быстрый взгляд через плечо, но ничего не увидел в потемках, а затем споткнулся, и они с Йокером повалились на землю. Верни больно ушибся плечом, но его больше расстроил тот факт, что Йокер обтерся своими мокрыми и вонючими штанами о локоть его правой руки. Отлично, подумал Верни, теперь я воняю не лучше. Другой рукой он ощупал рукав и убедился в том, что сорочка действительно промокла.

Йокер вышел из транса и начал тревожно осматриваться по сторонам. Затем он поближе придвинулся к Верни (тот скривил недовольную гримасу и отпрянул) и схватил его за руку.

– Слышишь? – Прошептал он. – Слышишь?

Верни прислушался, но не услышал ничего, кроме цикад. Собаки давно не было рядом.

– Нет, – ответил Верни. – Не слышу.

– Она зовет меня по имени, – сказал Йокер, продолжая вертеть головой.

– Кто?

– Она, – повторил Йокер и снова перекрестился. – Баба в кустах.

Что за баба, хотел было спросить Верни, но на мгновение задумался. Значит, Йокер испугался вовсе не собаку. Собака смотрела в кусты и рычала, а в кустах была какая-то баба. И собака охраняла Йокера от этой самой бабы.

– Чушь какая-то, – сказал он вслух и поднялся.

Он хотел было вновь помочь Йокеру встать на ноги, брезгливо морщась от неприятного запаха, но тут из-за угла показались несколько мужиков с факелами. Они боязно озирались по сторонам и старались держаться одной кучкой. Среди них был Якуб.

– Вот они! – Крикнул он, махнув рукой. – Скорее в таверну!

Двое крестьян подбежали и подхватили Йокера под руки, к великому облегчению Верни. Правда, рубашку теперь точно придется стирать. И жилет, вероятно, тоже!

– Милсдарь, идемте скорее! – Поторопил его Якуб, и Верни не заставил себя ждать.

Луна на мгновение вновь показалась из-за облаков, роняя частичку света на улицу. Верни краем глаза заметил что-то в кустах и повернул голову в ту сторону, но улица снова погрузилась во мрак. Показалось, подумал Верни и повернул за угол.

– Идут, – крикнула пожилая крестьянка, стоявшая в дверном проеме, когда они показались из-за угла. – Они идут!

– Слава Богу! – Сказал мужик за одним из столиков и залпом осушил кружку. Музыкант дал пару веселых аккордов.

Когда вся компания оказалась внутри, Якуб запер дверь на засов. Увидев грязного, в мокрых штанах, товарища, Мора хотела было сказать что-то колкое и явно веселое, но, посмотрев на его лицо, сдержалась.

– Что случилось? – Спросила она вместо этого.

Йокер посмотрел на нее, затем обвел всех посетителей взглядом. Осознав, что теперь он в безопасности, он медленно ощупал рукой штаны в области паха и неожиданно расплакался.

– Говорили мы вам, милсдарь, – сказала старушка. – А вы все не верили.

– Темные нынче ночи, – подтвердил Якуб.

– И бесы водятся!

Мужики, которые помогли Йокеру добраться до таверны, усадили его на лавку. Трактирщик принес рюмку прохладной ржаной водки, прямо из погребка, и Йокер мигом ее осушил. Верни подвинул другую лавку и сел напротив, а затем достал дневник и очки из карманов жилета. Мужики переглянулись, поняли затею, и спустя минуту расставили лавки и столы так, чтобы все видели Йокера.

Люди хотели историю. Каждый из них боялся, всем было страшно, но любопытство пересиливало страх. Верни подумал, что ночь проходит не так уж и плохо, и что история может быть не такая уж и скверная. Йокер выпил еще водки, собрался с силами и начал:

– Вышел я, значится, осмотрелся. Заприметил кустеля за углом – туда, собственно, и направился.

– Я всегда там ссу! – Воскликнул чей-то сынишка и тут же получил затрещину.

Йокер этого будто не заметил и продолжил:

– Темень была непроглядная, луна скрылась. А шнурки в портках, как назло, запутались. Пытаюсь я, значится, в кромешной темноте их распутать. Ссать хочется – аж в глазах темно! И тут слышу – зовет меня кто-то по имени. Присмотрелся – и вроде как увидел голую бабу.

Пожилая крестьянка ахнула, кто-то начал перешептываться. Суккуб, сказал кто-то, и остальные начали повторять: суккуб, суккуб. Верни спокойно делал заметки в дневнике.

– Сиськи – во, – Йокер показал примерный размер. – Волосы до пят. Я сначала подумал было, что это Мора развлекается, но та-то красивая была.

Мора фыркнула. Йокер продолжил:

– Забыл я про свои шнурки. Портки чуть сами по швам не лопнули. А она все зовет меня да улыбается, и в кусты идет. А я за ней, и тоже улыбаюсь. Аки перепало!

– Глупец! – Прервал его музыкант. – Ей же только того и надо!

Пожилая крестьянка грозно на него посмотрела, и музыкант замолк.

– Надо, – согласился Йокер, – только смекнул я это, когда уже поздно стало. Улыбается она, значит, смотрит на меня. А потом как раскроет ряху свою и заорет! Зубьев там – что иголок на елке, да все здоровые! Да так широко раскрыла, что полено туда влезло бы!

– Брешешь! – Крикнула Мора. – Тебя послушать, так и суккуба, и вампира видал!

Вампир, прошептал кто-то, и все разом подхватили: вампир, вампир. Верни скептически скривил рот и оторвал взгляд от своих заметок. Якуб поймал его взгляд и понимающе кивнул.

– Да черт его знает, кого видал! – Обиделся Йокер. – Может суккуб, а может, и вампир!

– А дальше что, милсдарь? – Спросил кто-то из крестьян.

Йокер опустил взгляд.

– Отпрянул я. Упал на землю. Обоссался.

– Ладно, жив остался, – заметила старушка, и Йокер энергично закивал.

Крестьяне вновь начали перешептываться. На улице подул ветер, и ставень на одном из окон громко хлопнул. Кто-то перекрестился. Мора поднялась с места, глотнула эля и громко заявила:

– А мораль такова: не умеешь пить – не пей!

Верни согласно улыбнулся. Не верилось ему, что Йокер видел вампира или суккуба, потому что существа эти бывают только в мифах. Скорее всего, видел он самую обычную распутную бабу, коих в деревнях полно. А остальное дорисовало пьяное воображение.

– Хоть и был я пьян, но протрезвел вмиг, – сказал Йокер, будто читая его мысли. – И точно помню, что видел.

– И что же? – Улыбнулась Мора. – Вампира или суккуба?

Йокер зло на нее посмотрел.

– Я видел сиськи и зубы, – ответил он. – Значит, это был вампир-суккуб!

Мора расхохоталась. Верни снял очки и положил их обратно в карман, при этом с радостью отметив, что жилет не пострадал от жидкостей Йокера. Пора было брать ситуацию в свои руки.

– Я думаю, это просто была распутная девка, – сказал Верни.

– Вот именно! – Подхватила Мора.

Молодой крестьянин, что сидел рядом с Йокером и крестился чуть ли не после каждого его слова, возразил:

– Все вы не верите, милсдарь. А пророчества не лгут.

– Да и нет у нас распутных девок-то, – добавила пожилая крестьянка.

– Но я тоже был на улице, – возразил Верни в ответ. – И ни суккубов, ни вампиров в кустах не было. И никто меня не звал по имени.

– Не видел ты просто, – буркнул Йокер. – И не слышал тоже.

Верни встал, обвел всех посетителей взглядом, дождался тишины и продолжил:

– Положим, это был вампир. Либо какой-то другой бес. Стал бы он просто пугать Йокера ради забавы?

Крестьяне переглянулись между собой и покачали головами.

– Вот и я так считаю. – Верни встретился глазами с Морой, и та согласно закивала. – Вампир бы утащил Йокера, а затем иссушил бы его тело в своем логове. Но Йокер невредим.

– В отличие от его штанов, – заметила Мора, и другие ее товарищи коротко хохотнули.

Верни продолжил:

– А девка просто-напросто сама перепугалась да убежала.

– Так оно и было. – Поддакнула Мора. – На рожу-то его гляньте. Девка, небось, нормального хотела, а пришло вот что!

– А когда увидела пьянчугу, – добавил музыкант и дал еще пару веселых аккордов, – сама закричала! Со страху!

Йокер скрестил руки на груди и нахмурил брови. Он уже и сам начал сомневаться, как оно все было. К черту эту выпивку, подумал он, только думать нормально мешает.

– А зубы что? – Спросил он после паузы.

– Показалось. – пожала плечами Мора. – Сам же говоришь, темень была.

Верни утвердительно кивнул: ситуация окончательно обрела ясность. К его удивлению, Мора оказалась самым адекватным человеком в таверне.

– Только вот нет у нас девок-то распутных, – повторила старушка.

– Как это нет? – Отозвался музыкант. – А с кем я давеча на сеновал ходил?

– С кем?

– Дак с дочерью мельника. Чем не распутная?

– И правда, – согласился один из крестьян, товарищ музыканта. – А я позавчера с ней ходил.

– Отец-то ее на мельнице ночует, – продолжил музыкант. – А она и ночью погулять любит.

– Нимфоманка, – заключил его товарищ и загадочно улыбнулся.

Йокер окончательно запутался. Он не мог разобраться, что ему делать: верить своим глазам или же прислушаться к голосу рассудка и здравого смысла, глаголящего устами Верни и Моры. Йокер снова мысленно пообещал себе завязать с выпивкой.

– А собака что? – Спросил он, обращаясь к Верни.

Тот пожал плечами:

– А что собака? Собак, чтоли, раньше не видывал?

Йокер тихонько выругался и почесал затылок. А ведь и правда, подумал он, собака как собака. Да и баба тоже должна была быть вполне обычная. Скорее всего, это действительно его воображение нарисовало такую картину, а всякой нечисти и правда не существует. Сколько раз уже бывало, что после нескольких кувшинов видятся всякие небылицы, хоть и не такие страшные? Нет, бросать пить определенно не было никакого повода. Йокер заказал еще кувшин, а крестьяне вернули столики на прежние места, расселись и продолжили вполголоса обсуждать произошедшую историю.

К Верни наконец вернулось доброе расположение духа. История-то, как оказалось, не такая уж и плохая, и однозначно стоила испорченной рубашки. Завтра с утра он ее простирнет, и от дурного запаха не останется и следа. Он подошел к прилавку, заплатил хозяину таверны за ужин и на радостях оставил еще один медяк в подарок.

Когда он поднимался в свою комнату на втором этаже, его нагнал Якуб.

– Милсдарь, а что за собака там была? – Спросил он.

– Да какая-то большая и белая, – ответил Верни. – Но не бойтесь, совершенно не злая.

Якуб погладил бороду и покачал головой.

– И правда, хорошую историю вы рассказали, – сказал он, и Верни довольно кивнул. – Может, так оно и было. Только вот, милсдарь, нет у нас тут белых собак ни у кого.

С этими словами он вежливо попрощался и спустился в зал. Верни проводил его взглядом, пожал плечами и не придал последней фразе особого значения. Мало ли белых собак в округе?

Оказавшись в комнате, Верни запер дверь, скинул вонючую рубашку, зажег керосиновую лампу и уселся за миниатюрный столик в углу. Он открыл дневник, осмотрел свои заметки и написал заглавие новой истории: «Про пьянчугу и вампира». Спустя час история была в деталях описана, а Верни закрыл дневник, погасил лампу и в превосходном расположении духа лег спать.

Глава 2: Побег от стражников

На северо-востоке от Распутья, в сторону Центрального Озера, расположился торговый городок. Когда-то он носил название Мирро, но жители уже давно называли его Мирный, потому что любые вооруженные столкновения были здесь под строгим запретом. В конце концов, даже администрация решила официально избавиться от старого названия, и теперь на городских воротах красуется объявление: «Добро пожаловать в Мирный. Любые проявления агрессии на территории города запрещены. Все нарушители порядка будут наказаны городской стражей. Удачной торговли!»

А стражи в Мирном было действительно много, благодаря чему путники и торговцы не боялись звенеть на центральной площади своими кошельками. Здесь можно было встретить отряды бойцов из разных городов со всех уголков Лама, которые за пределами стен города перегрызли бы друг другу глотки, но на территории Мирного вежливо общались друг с другом, пили эль и пополняли запасы. Разумеется, иногда вежливое и деловое общение перерастало в пьяные перепалки в какой-нибудь таверне, но стража снисходительно относилась к такого рода нарушениями и довольствовалась изъятием кошельков нарушителей.

На торговой площади, несмотря на знойную погоду, народу было больше обычного. Торговцы срывали голоса, перекрикивая друг друга и расхваливая свои товары. Громче всех кричали владельцы продуктовых лавок, потому что их провизия стремительно портилась на жаре. Покупатели бродили между тесными рядами, присматривали товары по душе и активно спорили с торговцами об их качестве.

Внезапно из этого привычного гула выбился тонкий и визгливый голосок:

– Эй! Ловите воришку!

Кто-то из зевак вздрогнул и начал воровато озираться по сторонам: уж не про него ли речь? Кто-то осмотрелся в попытках обнаружить нарушителя. Но абсолютно все на всякий случай проверили свои кошельки и прижали их поближе к груди. Стражники насторожились и тоже покрепче сжали изъятые у нарушителей кошельки, содержимое которых планировали разделить между собой после окончания смены.

Олли Прохвост знал, что идея стащить что-то на торговой площади в разгар дня может плохо закончиться. Но выбора у него не было. Он был бы рад заработать на хлеб честным трудом, но никто не желал нанимать его даже на черновые работы. Лишь изредка заезжие торговцы позволяли Олли разгрузить их товары, но затем либо бросали ему сущие гроши, либо вообще расплачивались пинком под зад. Поэтому он был вынужден выживать как умеет.

На вид Олли было от силы пятнадцать лет, он был невысокого роста, худоват и одет в лохмотья. За его спиной болтался старенький потрепанный рюкзак. Он бежал что есть сил, и его рыжие, практически красные кудри, мокрые и липкие от пота, то и дело лезли в глаза. На мгновение он остановился, чтобы смахнуть их со лба и осмотреться вокруг. Олли окинул своими яркими зелеными глазами торговые ряды в попытках сообразить, в какой части рынка он находится.

– Вот он! – Раздался крик за его спиной. – Сюда!

Олли снова дал деру, не оборачиваясь. Наконец, он выскочил за пределы рынка и почти добежал до переулка, как вдруг прямо перед ним возник огромных размеров стражник. Громила широко расставил ноги и занял весь проход в надежде поймать воришку. Недолго думая, Олли снял башмак и кинул им в стражника.

– Смотри, птичка! – Крикнул он.

Стражник моментально забыл про воришку, и все его внимание переключилось на летящий в него предмет. Воспользовавшись моментом, Олли пригнулся и проскользнул между его ног в проулок, мысленно радуясь своей сообразительности. Но в следующий момент он застыл на месте, и радость сменилась замешательством. Проулок оказался тупиковым.

Поймав башмак, стражник несколько секунд глупо на него глядел и, когда понял, что его наглым образом обвели вокруг пальца, грязно выругался и обернулся. Но затем на его лице нарисовалась довольная улыбка – воришка стоял у дальней стены и не знал, что делать.

– Попался, щенок!

Олли в панике огляделся. У одной из стен стояла повозка, и было очень кстати, что прямо над ней, на втором этаже было настежь открытое окно. План сформировался моментально.

Стражник все понял и бросился ему наперерез. Не придумав ничего лучше, Олли снял второй башмак и снова кинул им в стражника.

– Птичка!

К его удивлению, трюк сработал снова, и стражник вновь переключил все внимание на «птичку». Вот недотепа, подумал Олли, быстро вскарабкался на повозку и нырнул в окно.

В комнате, в которой он оказался, была весьма неловкая обстановка. Молодая девушка пышных форм стояла абсолютно обнаженная и кусала яблоко, а ее спутник рисовал с натуры и пытался бороться с искушением. Краем глаза Олли заметил, что, судя по возвышенности в его брюках, этот бой он проигрывал. Увидев нежданного гостя, девушка сначала оторопела, а затем прикрыла все свои прелести, швырнула в него яблоко и истошно завопила.

– Не нужно стесняться, девушка, все же итак видели вас в «Страстной Бабочке», – буркнул Олли первое, что пришло на ум, и поспешил ретироваться.

Девушка резко покраснела.

– Что? – Спросил ее спутник и поднялся с места. – Ты выступала в этом заведении?

– Нет, что ты! – Ответила девушка и покраснела еще сильнее.

Олли очень хотелось остаться и посмотреть на развитие этого диалога, однако, обстоятельства заставляли его как можно скорее покинуть помещение. Оказавшись на пороге, он сразу приметил пару дорогих башмаков и тут же их стащил. Олли выскочил на лестничную площадку и прислушался. Пока что было тихо.

Дальше действовать нужно было с умом. Олли опустил глаза и взглянул на свои новые башмаки. Затем посмотрел на свои лохмотья и понял, что сочетание вышло не очень хорошим и очень подозрительным. Скинув башмаки, он открыл дверь и поставил их на то же место, откуда взял. Олли заметил, что снаружи на двери была надпись «Мистер Вин».

– Что скажет моя мама? – Услышал он мужской голос.

Олли улыбнулся, тихонько закрыл дверь и снова посмотрел на свои ноги. Да, так было гораздо лучше. Конечно, перемещаться по грязным улицам босиком было некомфортно, но бедный босой мальчишка вызывает меньше подозрений. А новыми башмаками можно было озаботиться позже.

Вдруг парадная дверь этажом ниже с грохотом распахнулась, и Олли услышал тяжелые шаги и голоса. По лестнице поднимались по меньшей мере три стражника.

– Он на втором этаже, – донесся голос того, который ловил башмаки.

Не теряя времени, Олли бросился к лестнице, на ходу пытаясь сообразить, как действовать дальше. Голые ноги ступали легко и бесшумно, и Олли даже удивился, насколько скрытно он может передвигаться. Спустя мгновение он оказался этажом выше перед массивной дубовой дверью, которая вела на крышу. На двери висел железный замок.

Снизу кто-то громко постучал в дверь мистера Вина.

– Городская стража, открывайте!

Пошарив по карманам, Олли нащупал отмычку. Не подведи меня, подумал он, на всякий облизал ее и вставил в скважину замка. Механизм оказался не слишком сложным и сразу начал поддаваться.

В дверь мистера Вина снова постучали, и на этот раз она сразу открылась.

– Мы ищем вора, – коротко доложил один из стражников.

– Он был здесь! Он залез в окно и напугал мою возлюбленную!

Олли едва не засмеялся, но сумел вовремя остановиться.

– Ну и где он щас? – Рявкнул стражник.

– Не смейте на меня кричать, мой отец работает в администрации!

– Где воришка? – Повторил стражник, но уже спокойнее.

– Это вы мне скажите, где он! Он залез в окно и вышел в дверь, а дальше уже вы должны знать!

Дверь с грохотом захлопнулась. Стражники начали что-то тихонько обсуждать, но Олли не мог разобрать слов. Высунув от усердия язык, он сделал еще одно движение отмычкой, и замок наконец громко щелкнул и открылся. Олли поежился и зажмурил глаза. Только бы не услышали, пронеслась в его голове мысль.

– Слыхали? – Спросил один стражник.

– Наверх, живо! – Скомандовал другой.

Олли изо всех сил навалился на дверь. Ржавые петли заскрипели, и та нехотя поддалась. Оказавшись на крыше, Олли быстро огляделся в поисках путей отступления. С лестницы доносились шаги и пыхтение стражников, и времени оставалось все меньше. Олли начал паниковать, потому что дальше отступать было некуда. Спрятаться на крыше было негде, а прыгать вниз – слишком опасно. Немногочисленные водостоки давно прогнили и не вызывали доверия, так что по ним тоже не спуститься, а соседние дома располагались слишком далеко, чтобы можно было перепрыгнуть с крыши на крышу. Было только несколько дымоходов, но их-то стражники проверят в первую очередь.

Не придумав ничего лучше, Олли сделал шаг назад, спрятался за дверью и затаил дыхание. В следующую секунду трое стражников выбежали на крышу и начали осматриваться по сторонам. Один из них подошел к краю и посмотрел вниз.

– Ну и где он? – Спросил он.

– Разойтись, – распорядился другой. – Ему отсюда некуда деться.

Стражники разошлись по крыше, каждый осматривая свою часть. Олли с удивлением заметил, что все они смотрят вниз, как если бы Олли прыгнул на брусчатку или на проезжающую повозку. Воспользовавшись моментом, он вышел из-за двери и на цыпочках направился к лестнице. Олли бросил взгляд через плечо – стражники по прежнему стояли к нему спиной – и в очередной раз порадовался своим беззвучным шагам.

Когда он спустился на второй этаж, то услышал, что в парадную зашли еще несколько человек. Шаги снова были тяжелыми, как будто от латных сапог, и Олли на всякий случай предположил, что это еще один отряд. Ситуация вновь приобретала скверный характер – этажом выше и этажом ниже находилась городская стража. Значит, надо было как-то выбраться на улицу сразу со второго этажа. Решение вновь пришло само собой.

Олли дернул ручку двери с надписью «Мистер Вин», но та была закрыта на замок. Отмычка пригодилась снова, а замок оказался совсем простым, и спустя несколько секунд Олли вновь оказался в уже знакомой квартире. Он прошел по коридору и вошел в комнату, где молодой человек продолжал рисовать с натуры.

– Мадемуазель, – поздоровался Олли, как ни в чем не бывало прошел мимо и выпрыгнул в окно на крышу все еще стоящей внизу повозки.

Из комнаты снова донеслись истошные женские вопли, но теперь это уже мало интересовало Олли. Он вышел из тупикового переулка и аккуратно осмотрелся. Стражников поблизости не было. Свернув за угол, Олли быстрым шагом прошел несколько кварталов прежде чем сбавить темп и отдышаться. Он наконец снял со спины рюкзак, открыл его и посмотрел на улов. Это была бутылка вина «От Густава» пятилетней выдержки. Олли слегка расстроился, потому что изначально хотел стащить вино постарше. Впрочем, пятилетнее тоже было весьма и весьма неплохим, к тому же теперь было что закусить колбасой, которую он стащил ранее в другом месте.

Олли глубоко вздохнул, вспомнил момент с девушкой и громко расхохотался. И как только ему могло прийти в голову ляпнуть что-то про «Страстную Бабочку»? Теперь у нее определенно будут проблемы, ведь ее спутник явно недолюбливал это заведение. Олли расхохотался еще пуще прежнего. Проходящая мимо бабка грозно на него посмотрела, но не смогла сопротивляться заливистому хохоту юного сорванца, быстро отвернулась и поднесла платок ко рту, чтобы никто не увидел, что она тоже смеется.

Эту часть города Олли знал плохо. Этот район имел дурную репутацию и среди простого люда звался «кварталы наемников», потому что здесь постоянно обитали странного вида люди. Стражники сюда редко совались, потому что красть здесь было особо нечего, хотя иногда и проводили рейды с целью разнять драки и конфисковать кошельки.

Поблизости была таверна. Олли решил зайти внутрь и присесть за самым неприметным столиком. Над входной дверью была эмблема – корона с двумя перекрещенными мечами под ней. Олли уже множество раз такую видел, но не знал, что она означает. Скорее всего, это значило, что здесь можно познакомиться с дамой легкого поведения – ведь в Мирном активно торговали не только товарами, но и собой.

Таверна была довольно большая. Столики были расставлены полукругом напротив большой сцены, на которой танцевали две девушки в странных нарядах. Рядом со сценой расположился прилавок, за которым стоял и начищал стаканы высокий и толстый владелец заведения, а на самом прилавке примостилась молодая официантка с длинными черными волосами. За барной стойкой сидели несколько мужиков и что-то громко с ней обсуждали, периодически взрываясь хохотом.

В таверне было очень шумно и не протолкнуться. Практически все места были заняты, однако Олли заприметил маленький столик на одного человека в дальнем углу помещения и поспешил его занять. Усевшись на скамейку, он аккуратно разместил рюкзак рядом с собой и окинул помещение взглядом. Контингент был действительно странным, но объединяло их одно – любовь к выпивке, шуму и пьяным дракам. Прямо сейчас неподалеку от сцены сцепились двое и начали бить друг другу морды, а все вокруг начали стучать кружками по столам и одобрительно гудеть. Девушки на сцене начали раздеваться, и дерущиеся быстро помирились и сели поближе к ним.

Вдруг Олли заметил, что к нему идет та самая официантка, которая кокетливо сидела на прилавке.

– Ты не потерялся, мальчик? – Спросила она с улыбкой.

Олли помотал головой.

– А где твоя обувь?

– Потерял, когда убегал от стражи, – честно ответил Олли. Почему-то он знал, что здесь проблемы со стражей никого не волнуют.

– Все понятно, – вновь улыбнулась девушка. – А тебе сколько лет?

– Достаточно, чтобы отведать вашей лучшей похлебки, – заявил Олли, и девушка расхохоталась.

– А два медяка у тебя будет, дружок?

Олли сунул руку во внутренний карман рубахи, извлек две медных монеты и положил их на стол. Девушка взяла только одну и подмигнула:

– Сделаю тебе скидку.

Олли улыбнулся в ответ и кивнул. Кажется, он попал в правильное место. Когда она принесла миску горячей и ароматной похлебки, Олли спросил:

– Скажите, а есть свободные комнаты?

– Есть, – ответила она. – Только учти, на жилье скидку не дам.

– А самая маленькая комната почем?

– Два серебряных за ночь.

– Отлично! – Сказал Олли и вновь сунул руку в карман.

Комнатенка оказалась весьма неплохой. Места было мало, зато в ней было чисто, а на такой удобной кровати Олли не лежал уже несколько недель. Полежав минут двадцать, он поднялся на ноги и достал из рюкзака вино с колбасой. Затем открыл окно, сел на подоконник и начал пить, рассматривая прохожих, изредка закусывая и прикидывая планы на следующий день.

Вино быстро ударило в голову, и тогда Олли переместился на кровать, которая на этот раз показалась ему самой удобной на свете. Он потянулся, улыбнулся и заснул сном младенца.

Глава 3: Подготовка к набегу

Братство наемников существовало давно. Никто не знал точно, когда и кем оно было основано. Поговаривали, что оно существовало с самого Рассвета, а может, и того раньше. Организация эта была закрытая, и далеко не каждый воин подозревал о ее существовании. Но если уж ты стал Братом, то лучше бы тебе следовать двум главным правилам. Первое: не трепаться о Братстве каждому встречному. Второе: получив контракт, не задавай вопросов. Просто делай работу, а зачем ты ее делаешь и кому это надо – не твоего ума дела.

Первое правило, как и следовало ожидать, допускало исключения. Учитывая распри и конфликты по всему Ламу, ряды Братства истощались довольно быстро, так что свежая кровь всегда была кстати. Поэтому намекнуть о возможном контракте добротному воину не считалось зазорным. А вот второе правило исключений не допускало, и это еще одна причина быстро редеющих рядов Братства. Иногда наемники узнавали слишком много того, чего знать были не должны. Например, имя заказчика, который желал остаться неназванным. Тогда для их устранения нанимались уже другие наемники. И так по цепочке, пока кто-то из них наконец не переставал задавать вопросы.

Разумеется, большая часть контрактов не представляла из себя ничего особенного. Припугнуть пьянчугу-должника или набить морду торговцу товаров ненадлежащего качества в темном переулке – плевое дело, а монета приятно тянет кошелек. Только вот монет от таких заказов получалось не очень много. Больше всего платили за заказы посложнее, и заказы эти, как правило, были направлены против влиятельных лиц.

Дело в том, что добрая половина чиновников и аристократов тоже знала о существовании Братства и не брезговала пользоваться его услугами. И когда тебя просят, к примеру, переодеться одним из них, воспользоваться фальшивым приглашением на званый ужин и вылить содержимое пузырька в вино вельможи, сидящего за столом номер три для высокопоставленных гостей – тут лучше даже не знать, кто этот вельможа и кому он не угодил. Потому что если вдруг план провалится, а тебя поймают – будь уверен, запоешь как соловей и выложишь все, что знаешь. И даже больше. Вот почему крупные заказы всегда размещались анонимно – ведь выживший вельможа, узнав имя заказчика, мог запросто заказать уже его. Вероятно, даже тому же самому наемнику, просто заплатил бы побольше.

В общем, руками наемников аристократы и правители решали свои проблемы. И, если наемник придерживался правил и работал качественно, то кошелек его наполнялся до безобразия быстро. Чем больше заказов наемник завершал успешно, тем лучше становилась его репутация в Братстве, и получать новые хорошо оплачиваемые контракты становилось все проще.

Примером бойца с хорошей репутацией был Кьярб. Говорят, однажды ему заказали убийство мэра одной деревушки, что находилась на пересечении торговых путей где-то на юге. И, вроде как, этот мэр очень успешно осваивал выделяемые государством ресурсы на развитие логистики, да так успешно, что половина этих ресурсов оседала в его сундуке и кошельках его подельников. Недолго думая, Кьярб собрал шайку бандитов и избавился не только от мэра, но и от его ближайшего окружения, присвоив их накопления себе. История эта довольно мутная, разное говорили, и никто не знал всей правды. Но слухи распространились и обросли деталями довольно быстро. Говорили даже, что заказчик остался доволен – и конкурент устранен, и лишних деталей не всплыло, потому что Кьярб никогда не задавал вопросов.

После того случая Кьярб перестал работать в одиночку, потому что в одиночку можно унести гораздо меньше монет. Вот и сейчас он расположился под ветвями могучего дуба, а его взгляд был прикован к языкам пламени, которые вырывались из костра. Он думал о предстоящем набеге. Ничего сложного не предвиделось – все было тщательно спланировано. Нужно было просто убить начальника гарнизона, но Кьярб уже представлял, сколько монет и продовольствия можно в этом гарнизоне найти.

На улице было тепло, у улыбка не сходила с губ наемника. Ветер едва заметно покачивал ветки деревьев, заставляя листву приятно и монотонно шелестеть. Иногда его порывы становились сильнее, что усиливало также и шелест листвы, но в лесу все равно было довольно тихо. До рассвета было еще несколько часов, обитатели леса спали, и лишь небольшая группа людей, расположившаяся на поляне, нарушала тишину.

Кроме самого Кьярба, у костра сидели еще четверо. Они распивали награбленный эль и рассказывали друг другу непристойные истории. В основном это были истории о том, как кто-то кого-то убил, ограбил или изнасиловал. Каждый рассказ неизменно завершался громким одобрительным хохотом и язвительными комментариями.

Еще один человек отделился от компании и находился чуть поодаль. Он прислонился спиной к стволу дерева и рассматривал ночное небо, которое виднелось сквозь ветки. В одной руке он держал нож, в другой – точило. Несмотря на то, что глаза его были устремлены вверх, к звездам, его руки совершали монотонные и привычные движения, а лезвие становилось все острее. Этот человек все время молчал, истории товарищей не веселили его, а некоторые даже вызывали нескрываемое отвращение. После очередной такой истории он поморщился, смачно сплюнул через левое плечо посмотрел на клинок.

– Что такое, Ратмир? – Вызывающе спросил Кьярб. Его глаза светились из-под длинных седых волос, ниспадающих на лоб. – Тебе с нами не весело?

Ратмир не удостоил его ответом и даже не повернулся в его сторону. Вместо этого он оценивающе осмотрел лезвие и аккуратно провел по нему пальцем. Затем покачал головой, как будто остался недоволен результатом, и продолжил затачивать нож.

– Кажется, Ратмир проглотил язык, – усмехнулся другой сидящий у костра.

– Или забыл свое место, – недовольно отозвался Кьярб, залпом осушил свою кружку и поднялся.

Он был почтенного возраста, но этот возраст никак не мешал ему внушать страх в других, более молодых воинов. Он был высокий, невероятно широкий в плечах и довольно мясистый. Его жилистая шея была вполовину короче шеи обычного человека, и казалось, будто голова росла прямо из плеч. На тщательно выбритом подбородке красовалось несчетное количество шрамов, а волосатая шевелюра придавала ему еще более свирепый вид. С таким не хотелось бы встретиться где-нибудь в темном и безлюдном переулке.

Его товарищи начали возбужденно перешептываться, предвкушая зрелищное представление. Главарь не любил, когда над его шутками не смеются, но еще меньше он любил, когда кто-то пытался подорвать его авторитет. Таких он быстро ставил на место. Тот факт, что Ратмир совсем недавно присоединился к отряду и еще не знал правил, никак не умалял его ответственности. Что ж, сейчас его всему научат раз и навсегда.

– Задай ему, Кьярб! – Крикнул самый молодой и дерзкий бандит.

Кьярб подошел к Ратмиру вплотную, ожидая, что тот тоже поднимется с места, и они по-мужски поговорят. Но Ратмир лишь продолжил молча точить клинок, будто не замечая ничего вокруг. Кьярб, никак не ожидавший такой реакции, некоторое время в недоумении смотрел на него сверху вниз, не зная, что делать. Это разозлило его еще сильнее. Он присел на одно колено, чтобы оказаться на одном уровне с оппонентом, и свирепо уставился на него. Лишь тогда Ратмир отвлекся от своего занятия и посмотрел главарю в глаза.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, и никто не желал проявлять слабость и отводить взгляд. Моргнешь, отведешь взгляд или заговоришь первый – и всем сразу станет все понятно. Кьярб понимал это и не мог себе позволить проиграть в эту игру непокорному мальчишке.

Ратмир был полной противоположностью главаря банды. Его голова была тщательно выбрита, а длинная темная борода заплетена в косу. Он был молод, ниже ростом и гораздо меньше Кьярба. И все же было в нем что-то зловещее, устрашающее. Особенно если учесть, что о нем говорили в Братстве. Холодные синие глаза Ратмира излучали невозмутимость, и Кьярб наконец сдался.

– В чем дело, сынок? – Спросил он и похлопал собеседника по щеке. – Тебе скучно?

Он старался вести себя спокойно и с достоинством, чтобы не упасть лицом в грязь перед своими подчиненными. Но Ратмир прекрасно понимал, что внутри него все кипит от злости. У таких, как Кьярб, попросту не было никакого достоинства. Все, что его привлекало – это власть. И даже власть над кучкой наемников давала ему величайшее наслаждение, и оттого было вдвойне неприятно, что эту власть не признавал какой-то сопляк вдвое моложе и меньше его.

– Отвечай, – прошипел Кьярб, теряя самообладание.

– Да, – коротко ответил Ратмир. – Скучно.

Кьярб оторопел от такого прямого ответа и вопросительно поднял брови. Затем его ноздри расширились, дыхание участилось, и он окончательно разозлился. Впервые за долгое время его лидирующую позицию рискнул кто-то оспорить. Последний, кто рискнул это сделать, уже давно кормил крыс где-то в сточной канаве небольшого городишки на севере континента. Кьярб схватил Ратмира за бороду, резко потянул на себя и прокричал:

– Так давай повеселимся!

Сидящие у костра радостно загоготали. «Сейчас будет весело», – хлопнул в ладоши молодой и дерзкий бандит и толкнул плечом товарища по соседству. Разговор наконец двинулся в правильную сторону, а именно – в сторону мордоворота. Наемникам всегда нравились смотреть, как кто-то кого-то бьет, даже если дерутся их же товарищи. Так было даже веселее.

Казалось, что Ратмиру несдобровать. Никому не верилось, что ему под силу одолеть большого и могучего, словно медведь, главаря. Не верилось и самому Кьярбу. Однако, он все-таки кое-что не учел. Нож, который Ратмир точил все это время, внезапно оказался у его подбородка. Тонкая струйка крови стекла по лезвию.

– Ты мне угрожаешь? – Спокойно спросил Ратмир, будто не происходило совершенно ничего особенного.

Кьярб выпучил глаза, пытаясь сообразить, что происходит. Люди у костра замолкли. В наступившей тишине авторитет главаря быстро падал, и нужно было срочно с этим что-то делать. Желательно, чтобы это выглядело легко и непринужденно, будто так и было задумано.

– Лишь предупреждаю, – наконец ответил он и попытался улыбнуться. – Опусти нож, сынок.

– Я тебе не сынок. А ты мне не командир. Смекаешь?

Кьярб ничего не ответил, и Ратмир вогнал клинок чуть глубже в его подбородок. Несколько капель крови упало на землю. Ветер по-прежнему покачивал ветки деревьев, костер весело трещал, а люди вокруг костра продолжали молча следить за развитием событий. Тише всех сидел молодой и дерзкий. Наконец, Кьярб едва заметно кивнул, и Ратмир убрал клинок.

Кьярб поднялся на ноги и бросил быстрый взгляд на своих товарищей. Те были в недоумении. Чтобы сохранить остатки авторитета, нужно было предпринять что-то еще – например, притвориться, что так и было задумано. Обернуть ситуацию в шутку. Кьярб провел пальцами по царапине, оценивая размеры нового шрама, и внезапно расхохотался.

– Боевой парень, – кивнул он на Ратмира. – Ему скучно, он хочет убивать. Сегодня нам такие пригодятся!

Люди у костра одобрительно закивали и на всякий случай тоже фальшиво расхохотались. Позиции лидера все еще не были утрачены, однако, оставлять такую трещину в авторитете было никак нельзя. Кьярб наклонился и прошептал Ратмиру на ухо:

– Тебе это с рук не сойдет, сынок. Тебе лучше бы отрастить глаза на затылке.

С этими словами он направился к костру допивать эль и рассказывать очередную историю, не забыв отвесить оплеуху одному из подельников. Садясь на бревно, он бросил быстрый взгляд в сторону Ратмира, стараясь оценить его реакцию на последнюю реплику.

Но Ратмир лишь вновь задумчиво осмотрел свой клинок, стер капельки крови с лезвия и убрал его в ножны. Затем он повернул голову в сторону костра и окинул взглядом людей, которых должен был называть товарищами. Ратмир покачал головой: как вышло, что он оказался среди подобного сброда?

В Северных Землях, где Ратмир родился и вырос, быть воином всегда считалось почетным. С малых лет он полюбил оружие и усердно тренировался. Время от времени в их деревушку забредали опытные воители, и мать уговаривала их за умеренную плату дать мальчишке пару уроков. Как-то раз к ним забрел один прославленный в битвах воин, прямо как отец Ратмира (который погиб, когда мальчику едва исполнилось четыре года), и мать уговорила его взять мальчика на обучение. Правда, в тот раз цена, судя по всему, была вовсе не умеренной – Ратмир запомнил, что мама даже плакала после того, как вернулась из хижины, где поселился воин, – а обучение непродолжительным, но мать не пожалела средств. Благо, капитал, сколоченный отцом, позволял это сделать.

Все учителя были отличными бойцами, но маме никто из них не нравился. Она говорила, что до отца Ратмира им было далеко, и они все были простыми убийцами. Иными словами, они умели обращаться с оружием и знали, как быстро одержать победу над противником, но не понимали самого главного – что такое быть воином. А быть настоящим воином и просто уметь быстро убивать – совсем разные вещи.

И вот, когда Ратмиру стукнуло двенадцать, его взял в ученики один старик по имени Ульфрик. Он был настолько стар, что и меч-то с трудом держал в руках, однако, Ратмиру он запомнился лучше всех остальных. Дело в том, что старик научил его одной простой истине: главное оружие воина – это не острый меч или стрела. Это в первую очередь острый ум. Ведя бой с умом, можно побеждать даже превосходящих тебя по силе и количеству противников, и Ратмир за свою жизнь множество раз в этом убедился. Но даже не это было самым главным. Старик научил его быть настоящим воином, который обладает честью и использует свои навыки исключительно для благой цели.

Когда Ратмир достиг возраста, пригодного для службы – шестнадцати лет, – его мать скоропостижно скончалась, и он поступил в распоряжение гарнизона города Эри-Дифф на юге родных Земель, чтобы отбивать налеты воинственно настроенных жителей Северного Леса, которых в простонародье называли Лесниками.

Ратмиру нравилась мысль, что он защищает своих сограждан, проживавших в соседних деревнях. Он точно решил, что будет использовать свои навыки лишь для защиты тех, кто нуждается в помощи.

А со временем и сами воины Северных Земель начали продвигаться на юг, прогонять Лесников с их родных земель и вырубать их леса. Тогда Ратмира определили в передовой отряд, и он впервые столкнулся с личным кризисом, ведь теперь ему предстояло убивать ради новых территорий и ресурсов, а не для защиты. После очередного налета он дезертировал и скрылся в глубине Лама, потихоньку продвигаясь на восток, пока однажды не встретился в таверне с таким же потерявшим веру воином, как и он сам.

И тот рассказал ему о Братстве наемников. Это была закрытая община, и ее члены имели доступ к самым разнообразным контрактам, будь то разбой, угрозы, заказные убийства или же наоборот, защита. Наниматься можно было на любой контракт по нраву, если цена устраивает. Ратмир снова обрел надежду.

– Как мне попасть в Братство? – Спросил он тогда.

Наемник наклонился над столом и прошептал ему на ухо:

– Видишь трактирщика за стойкой?

Ратмир кивнул.

– Видишь эмблему на его груди?

Ратмир снова кивнул. На эмблеме была изображена корона и два скрещенных меча под ней.

– Подходишь к нему, когда никого нет рядом и говоришь: «Что нового, Брат?». И он без лишних вопросов предложит тебе контракты.

– Вот так просто? – Спросил Ратмир.

– Ну извини, дружище, – рассмеялся наемник. – А ты как себе это представлял?

Ратмир отхлебнул пива и снова бросил взгляд в сторону трактирщика.

– Скажу тебе еще кое-что, по доброте душевной. – Продолжил наемник. – Во-первых, не пялься на трактирщика лишний раз. Во-вторых, наших полно во всех городах и тавернах, поэтому ищи эмблемы. На стенах, на входах, на одежде. Нашел эмблему – нашел контракт. Понял?

– Понял, – кивнул Ратмир. – Спасибо.

– Ну, а теперь иди и получи свою первую работу. Вижу, ты на мели, так что за пиво сегодня плачу я.

Ратмир тряхнул головой, сбрасывая сонливость и неожиданно нахлынувшие воспоминания. Затем горько усмехнулся: он дезертировал из армии, чтобы не убивать по приказу, и присоединился к банде наемников, чтобы убивать ради забавы и наживы. Воистину, жизнь полна иронии, а ироничность происходящего понимаешь лишь со временем.

Ратмир подумал о сегодняшнем налете. Это будет небольшой гарнизон рядом с городом Айри неподалеку от Мертвой Земли и, согласно разведке, большинство воинов из этого гарнизона накануне отбыло. Кьярб рассудил, что это удачная возможность, чтобы его разграбить. Можно будет заработать деньжат, а если повезет, то даже поразвлечься с местными девками и пополнить свой запас историй.

Взгляд Ратмира скользнул на главаря банды. Кьярб продолжал вести себя как ни в чем не бывало и совершенно не сомневался к грядущем успехе. Он был настолько уверен в себе и своих парнях, что не побоялся развести костер в считанных километрах от гарнизона, а также изрядно выпил, чтобы было веселее. В последние годы Кьярб сражался исключительно навеселе. Однако, это не мешало ему побеждать, ведь он всегда нападал только на слабых и неспособных себя защитить.

До рассвета оставались считанные минуты. Кьярб сделал последний глоток эля, смачно рыгнул и швырнул кружку в костер. Остальные последовали его примеру. Затем Кьярб встал, спустил штаны и помочился туда же. Остальные снова последовали его примеру, громко подшучивая над размерами достоинств друг друга.

Ратмир тоже поднялся на ноги и прикинул план действий. В том, что Кьярб сегодня попытается его убить, не было никаких сомнений. Такую трещину в авторитете он точно не оставит, и был только один способ все исправить. Убийства своих в Братстве были под строгим запретом (за исключением специальных заказов), но вряд ли об этом кто-то узнает. Можно попробовать действовать на опережение и самому убить Кьярба, но это было бы плохой идеей, потому что остальные члены шайки выступят свидетелями против него. Ратмир итак был объявлен в розыск за дезертирство, и если еще и Братство начнет на него охотиться…

Он пока не знал, как ему следует поступить, и решил действовать по ситуации. Одно он решил наверняка – совершать налеты и убивать слабых в составе этой шайки он не станет. И, как бы то ни было, сегодняшний налет станет последним либо для него, либо для Кьярба. Осталось всего лишь придумать, как выйти живым из этой переделки.

Глава 4: Неожиданный подарок

Верни привык вставать рано, с первыми лучами солнца. Разумеется, в деревнях да селах многие вставали на рассвете, чтобы своевременно подоить корову, дабы молоко не застаивалось, или покосить траву, пока на ней еще есть роса. Но путешественник был свободен от суеты и мог позволить себе проспать хоть до обеда, пока в кармане есть монеты. На их отсутствие Верни вовсе не жаловался, но это утро не стало исключением, и он проснулся, едва солнце показалось из-за горизонта.

Верни подошел к окну и потянулся. Из окна было видно речку, на берегу которой сидели два рыбака и о чем-то разговаривали. За их спинами стоял мальчишка лет шести от роду. Вдруг он нагнулся, поднял камень и запустил его в реку, чтобы посмотреть, как он будет отскакивать от поверхности воды. Рыбаки резко развернулись, замахали руками и что-то недовольно ему крикнули, но мальчуган лишь разразился звонким хохотом и убежал от них.

На небе не было ни облачка, и день обещал быть теплым и солнечным.

Отвернувшись от окна, Верни сделал что-то вроде утренней зарядки, а затем достал из своей походной сумки серебряный портсигар и повертел его в руках. Сам Верни не курил, но портсигар всегда был забит сигарами высокого качества – так было проще договариваться с людьми. Предложишь уставшему трактирщику сигару, а он тебе скидку сделает или расскажет что-то интересное. А возничий подбросит до ближайшей деревни и подскажет, в каком кабаке сегодня будет веселее. Но главным преимуществом этого портсигара было то, что его стенки были настолько гладкими и отполированными, что в них можно было легко разглядеть свое лицо и побриться без боязни отрезать себе что-нибудь лишнее. Верни положил его в карман брюк и снова заглянул в сумку.

К великому сожалению, запасной сорочки у него не было. Она пришла в негодность пару недель назад, когда в очередной таверне Верни поспорил с каким-то крестьянином о том, существуют ли потусторонние силы. Крестьянину не понравились доводы собеседника, и он, за отсутствием иных аргументов, решил его попросту проучить. К счастью, буйного посетителя быстро успокоили, но компенсировать стоимость одежды (или же выдать новую аналогичного качества), разумеется, никто не стал.

Глубоко вздохнув, Верни посмотрел на рубаху, которую накануне испачкал Йокер. На правом рукаве было внушительное желтое пятно, от которого нужно было как можно скорее избавиться. Рубашку нужно было постирать, но для этого нужно было дойти до речки. Только вот если рубаха грязная, то что надеть на себя?

Верни хотел было надеть жилет на голый торс, а рубашку отнести в руках, но затем подумал, что так он будет выглядеть несуразно. Никто не надевает жилет на голое тело – ведь это не столько одежда, сколько показатель стиля и образованности человека. Верни решил все-таки надеть грязную рубашку (благо, это ненадолго), а жилет оставить в комнате. Задержав дыхание, он оделся и вышел в коридор. Сорочка воняла после знакомства с Йокером, и он надеялся поскорее оказаться на улице, чтобы этот запах не успел распространиться по всей таверне.

Выйдя в коридор, Верни по привычке ощупал карманы, чтобы убедиться, что все необходимое при нем. Нащупав портсигар, он понял, что кое-что забыл. Затем вернулся в комнату и достал из внутреннего кармана жилета шаветку, чтобы можно было побриться, и спустился вниз.

В обеденном зале пахло свежими блинами из печи, и Верни все-таки на секунду остановился, чтобы насладиться ароматом. Он очень любил блины. Однако, он сделал волевое усилие и вышел на улицу, а затем направился к речке.

На берегу по-прежнему сидели два рыбака и о чем-то тихонько, но весьма увлеченно разговаривали. Казалось, что их совсем не интересует, будет ли клевать рыба, потому что оба активно жестикулировали и совсем не следили за поплавками. Заметив Верни, один из них дружелюбно улыбнулся и помахал ему рукой.

– Любо вы вчера Йокера вразумили, милсдарь, – сказал он, когда Верни подошел поздороваться. – Не могли бы вы еще товарища моего вразумить заодно?

– Ничего и не надо меня вразумлять, – ответил товарищ. – Я вот считаю, что нынче нужно внимательней быть.

Первый рыбак лишь махнул рукой, а затем крякнул и указал на поплавок, от которого расходились круги воды.

– Так и будь внимательней, а то весь улов профукаешь, балбес.

– Ничего я и не профукаю, я уже итак больше тебя поймал.

Верни присел рядом и посмотрел на водную гладь. Она была практически идеально ровной, и лес по ту сторону речки отражался в ней словно в зеркале. Приятная прохлада исходила от воды и обдувала кожу. Второй рыбак снял с крючка рыбу, бросил ее в корзину рядом с собой и посмотрел на Верни. Поймав на себе его взгляд, он сказал:

– Вы, сударь, не поймите меня неверно. Но коли вас послушаешь, так и не бывает никакой нечисти.

– Так и есть, – кивнул Верни. – Не бывает.

– Сам видел, – не отрывая взгляд от воды, бросил рыбак. Его товарищ лишь покрутил указательным пальцем у виска.

– Вы меня тоже не поймите неправильно, – улыбнулся Верни. – Но Йокер тоже вчера «сам видел». Правда, всего лишь бабу обыкновенную.

– Может, и так, – сказал рыбак. – А может, и нет. Кто его знает, что он там видел?

Верни пожал плечами. Рыбак продолжил:

– У нас тут постоянно что-то происходит. И, между прочим, нет у нас тут никакой белой собаки, о которой вы вчера говорили. Я-то знаю, я постоянно на улице. То рыбу ловлю, то дрова колю, то корову дою. Наизусть знаю всех окрестных собак. И нет среди них ни одной белой.

– Может, при свете луны так показалось? – Спросил первый рыбак.

– А я их и при луне видел, – ответил второй. – Все равно не белые.

– Али в муке извалялась? – Не сдавался первый. – А что, вместе с мельничьей дочкой извалялись и пришли народ пугать.

Второй рыбак в упор посмотрел на товарища.

– Ты дурак? – Спросил он, но это был риторический вопрос.

– А сам-то?

Верни решил не тратить время на подобные разговоры и выяснения отношений, поэтому он поднялся на ноги. У него были запланированы дела.

– Не подскажете ли, где можно постирать вещи? – Спросил он напоследок. – Да так, чтобы вам всю рыбу не распугать.

– Вон там ручеек, – первый рыбак указал рукой вдоль берега. – Вон, видишь, где дочь трактирщика стоит? Вот к ней иди. Она тебе и мыло даст, а может и сама тебе вещи простирнет. За монетку, конечно.

– Спасибо.

Верни развернулся на пятках и направился к ручейку.

– Милсдарь? – Окликнул его второй рыбак, когда он сделал несколько шагов.

– Да?

– Будьте осторожней. Говорите вы убедительно, но будьте осторожней, прошу вас. Что-то грядет, это каждый знает. Это все, что я хотел сказать, – и он отвернулся к реке.

Верни хотел было возразить, но вспомнил, как лишился запасной рубашки. И, так как больше рубах у него не было, лишь вежливо кивнул и удалился.

Дочь трактирщика стояла по колено в воде и полоскала в ручейке тряпки. Она тихонько напевала какую-то мелодию и не заметила, как Верни подошел и встал на берегу.

Она была хороша собой – высокая и стройная, а длинные русые волосы были заплетены в косу, которая опускалась до самой поясницы. Верни на несколько секунд застыл на месте, не в состоянии (и не желая) оторвать от нее взгляд. Девушка будто что-то почувствовала и обернулась. Верни тут же отвернулся и сделал вид, что смотрит куда-то вдаль, и начал медленно расстегивать рубашку, будто не замечая ее.

– А, это вы? – Крикнула девушка и помахала ему рукой. – Тот самый ученый, про которого говорил отец?

Ее голос звучал мягко и приятно, и Верни готов был поклясться, что никогда в жизни не слышал настолько красивого голоса. Он опустил взгляд и начал смущенно ковыряться в застежках. По спине спустилась тонкая струйка пота. Верни поднес кулак ко рту и прочистил горло, а затем сказал,

– Не могу знать, что говорил ваш отец, – а затем с подозрением добавил: – Я полагал, что он немой.

– Так и немые могут разговаривать. Жестами. А я научилась его понимать.

Верни на секунду замер, а затем потер ладонью заднюю поверхность шеи и мысленно укорил себя за глупую реплику. Он осмотрелся вокруг в поисках повода резко развернуться и уйти. Девушка с интересом за ним наблюдала, и это заставляло Верни нервничать еще больше. К тому же, застежки все никак не поддавались. Наконец, девушка звонко рассмеялась, и один из рыбаков повернулся в их сторону.

– Вам помочь? – Спросила она, глядя на смущение своего собеседника и продолжая улыбаться. – Давайте я отстираю вашу рубашку!

Она вышла из воды, подошла к Верни и начала расстегивать застежки на его рубахе. Получалось у нее это довольно ловко, и Верни на мгновение задумался, а точно ли это дочь трактирщика, а не мельника. А спустя секунду его рубаха и вовсе оказалась в ее руках, и сомнения лишь усилились. Верни едва заметно покраснел и скрестил руки на груди, чтобы скрыть наготу.

– Штаны тоже? – Спросила дочь то ли мельника, то ли трактирщика и загадочно подмигнула.

– Что? – Верни вытаращил глаза и попятился назад.

Девушка громко расхохоталась и бросила рубаху в таз с мыльным раствором. Рыбак снова повернулся в их сторону, а затем что-то сказал товарищу. Тот кивнул, и они встали, собрали снасти и пошли вниз по течению реки.

– Да я шучу же, ну! Что же вы, бабу от вампира отличить можете, а шутку от правды уже сложнее?

Она начала стирать рубашку, и при этом конец ее косы опустился в мыльную воду.

– Нет, конечно, – Верни едва заметно улыбнулся и начал потихоньку проникаться ее настроением, – просто как-то не привык шутить с незнакомцами. А особенно с незнакомками.

– А что с нами не так? Думаете, каждая из нас вампир или суккуб?

– Да кто вас знает, – Верни попытался пошутить, но мысленно отругал себя за очередную глупую фразу и поспешил продолжить: – Но полагаю, что нет, так как я не верю в эту мистику.

– Вот и я не верю! Тогда в чем проблема?

Она достала рубашку из таза и направилась к ручейку, чтобы сполоснуть.

– Вы правда во все это не верите? – Спросил Верни и еще больше восхитился этой девушкой.

– Ну конечно, – ответила она и начала отжимать сорочку.

– В предсказания, стало быть, тоже не верите?

– А то! Глупости это все. Людям просто надо во что-то верить. Вот недавно у Галина пропала собака, так он всем в округе уши прожужжал, что это чупакабра ее утащила. Только вот он не подумал, что собаку он не кормил уж несколько дней кряду – как припер домой бочонок эля, так три дня его никто и не видел. Вот собака и ушла туда, где кормят. И вовсе не утащил ее никто – сама видела ее на соседней улице.

Верни впервые за долгое время с восхищением на кого-то посмотрел. Девушка определенно ему понравилась, хотя он и не хотел признаваться в этом даже самому себе.

– А что вы на меня так смотрите? – Она вышла из воды и протянула Верни его рубашку. – Думали, вы один умный такой?

– Что? Нет, ни в коем…

– Или что девушки умными не бывают?

Верни смутился еще сильнее, прижал к себе рубашку и не знал, что ответить. Дочь трактирщика строго смотрела на него, но вскоре не удержалась и вновь рассмеялась.

– Да я опять шучу, ну что же вы?

Странная девушка, подумал Верни, но на губах его почему-то тоже появилась широкая улыбка. Странная, но интересная. Девушка, тем временем, продолжила:

– Можете повесить рубашку вон там, – она показала рукой в сторону небольшого навеса, где на веревках сушились другие вещи. – А я сейчас прополощу другое белье и принесу вам подменку на время, пока она не просохнет.

– Спасибо, сударыня, – поблагодарил ее Верни и направился к навесу.

– Меня, кстати, Кайла зовут! – Крикнула девушка ему в спину.

Верни повернулся к ней и улыбнулся.

– А меня Верни.

– А я знаю! – Девушка подмигнула, вновь зашла в воду и продолжила полоскать белье.

Верни повесил рубашку на веревку и зажал прищепкой, чтобы ветер ее не унес. Пока Кайла не принесла ему подменную рубашку, у него было время побриться. Он скинул сапоги, закатал штанины и зашел в воду. Кайла в это время как раз выходила из ручейка, они пересеклись взглядами и улыбнулись друг другу. Дойдя до навеса, Кайла развесила чистые вещи, а затем прямо босиком, не обуваясь, пошла по тропинке в сторону таверны. Ее длинная коса задорно болталась из стороны в сторону. Верни осмотрел берег и с удивлением обнаружил, что другой обуви, кроме его пары сапог, не было.

Дождавшись, когда девушка скроется из виду (и полюбовавшись на нее с другого ракурса), он нагнулся и опустил руки в воду, привыкая к ее температуре, а затем умылся. Вода была прохладная и приятно бодрила, а на коже выступили мурашки.

Верни стряхнул капли с кистей рук, залез в карманы брюк и достал оттуда портсигар и шаветку. Используя портсигар в качестве зеркала, он аккуратно побрился острейшим лезвием. Растительность на лице у Верни росла плохо, но он все равно старался бриться каждый день, чтобы выглядеть достаточно солидно для того, чтобы простой люд прислушивался к его словам. Затем он слегка смочил волосы и привел прическу в порядок, после чего положил бритвенные принадлежности обратно в карманы и снова аккуратно умылся, чтобы смыть с лица мелкие волоски.

– Вот твоя новая рубашка, – услышал он голос позади себя. Кайла стояла на берегу и протягивала ему льняную рубаху без рукавов. К удивлению Верни, она выглядела весьма сносно, а материал приятно ощущался на коже.

– Спасибо, ты очень помогла мне.

– Да не за что! – Ответила девушка. – Хочешь позавтракать?

Он кивнул, и Кайла, не говоря ни слова, развернулась и пошла в сторону таверны. На крыльце сидел Якуб и курил трубку, смотря куда-то вдаль, в сторону леса. Верни бросил взгляд на свои сапоги, которые по-прежнему стояли под навесом, а затем посмотрел на ноги. Они были мокрые, и к ним прилипла уличная пыль.

– Не отставай! – Поторопила его Кайла.

Верни глянул на девушку – та по-прежнему гуляла без обуви – и, недолго думая, решил последовать ее примеру. В конце концов, необязательно быть солидным абсолютно всегда, иногда можно и расслабиться. Особенно в теплую погоду, когда приятно просто ощутить дуновение ветра на коже или поверхность земли под стопами.

Проходя мимо крыльца, Верни кивнул Якубу в знак приветствия и проследовал за девушкой в зал. Они выбрали небольшой столик у окна и сели друг напротив друга. Спустя пару минут к ним подошел отец Кайлы, трактирщик, и поставил на стол поднос с двумя порциями ароматных блинов, прямо из печи, и небольшим графинчиком какого-то напитка, который по виду и запаху напоминал кофе. Верни хотел было расплатиться и потянулся к внутреннему карману жилета за кошельком, но вдруг понял, что жилет-то он не надел.

– М-м, м-м-м, – промычал трактирщик и отрицательно помотал указательным пальцем.

Верни непонимающе на него посмотрел, а затем перевел взгляд на девушку.

– Отец говорит, что не нужно платы, – пояснила та. – Завтрак за счет заведения!

Трактирщик утвердительно кивнул и удалился за прилавок. Они поболтали еще немного, в основном Кайла спрашивала Верни о его прошлом: откуда он, как попал на Распутье и куда держит путь. Откуда столько всего знает и какие мистические истории и их разоблачения он уже успел собрать. Верни радостно отвечал на все вопросы, с удовлетворением отмечая восхищенный взгляд девушки.

Но затем ей пришлось отлучиться, чтобы помочь отцу с чем-то на кухне. Верни проводил ее мечтательным взглядом, а затем дверь таверны отворилась, и внутрь зашел Якуб. Верни помахал ему рукой, и старик присел рядом.

– Уже успели познакомиться с дочкой трактирщика? – Осведомился тот, хотя ответ был очевиден.

Отлично, подумал Верни и уже приготовился к поучительной речи старика по поводу заигрываний с местным населением. Думается, со стороны это выглядело именно так.

– Да, она любезно предложила простирнуть мою рубаху, – наконец ответил он, а затем поспешно добавил: – Я ее об этом не просил!

Якуб посмотрел в окно, сощурился от яркого солнца, лучи которого пробивались в помещение, а затем понимающе улыбнулся и заметил:

– Кайла – хорошая девушка. Всегда поможет.

Верни смущенно опустил взгляд и принялся изучать чашку с напитком, как будто она внезапно и очень сильно привлекла его внимание.

– Но я хотел с тобой поговорить не об этом, – продолжил Якуб. – Хочу тебе кое-что передать.

Он сунул руку в карман и достал предмет, который не решился достать накануне. Это был небольшой металлический медальон овальной формы на изящной золотой цепи, на котором было изображено человеческое лицо. Он был рельефный и слегка выпуклый в районе носа и губ, а на месте глаз, наоборот, были впадины, в которых разместились большие синие камни, похожие на сапфир. Гравировка была выполнена настолько искусно, что казалось, будто это работа древних восточных мастеров, искусству которых давно уже перестали обучать. Судя по всему, это был очень дорогой медальон.

– Отец, что вы… – Верни откинул назад голову от изумления, не в силах отвести взгляд от предмета.

– Возьми, – перебил его Якуб и пальцами подвинул медальон по столу.

В голове Верни крутилась только одна мысль, грозно разгоняя все остальные: зачем старик хочет отдать ему, практически первому встречному, такую диковинную вещицу?

– Я не могу. – ответил Верни. – Он стоит целое состояние.

– Можешь, – голос Якуба звучал спокойно, но настойчиво. – Этот медальон уже сослужил мне хорошую службу, теперь он ищет нового владельца.

Верни неуверенно потянулся к лежащему на столу предмету, но затем осекся и поднес руку к подбородку, будто размышляя, стоит ли это делать.

– Вы уверены? – Наконец спросил он.

Якуб кивнул.

– Но зачем вам это?

На кухне вдруг что-то с громким звоном опрокинулось и разбилось, и наружу с громким визгом выскочила Кайла, держа в руках прихватки для горячей посуды. Она виновато посмотрела на отца, коротко что-то ему сказала, и они оба вновь удалились на кухню.

Но собеседники не заметили этого инцидента – они были увлечены разговором, будто ничего вокруг не имело значения. Якуб положил руку на запястье Верни.

– Я не смогу тебе этого объяснить, сынок. Но поверь, я желаю, чтобы ты взял этот амулет. Уверен, он и тебе сослужит хорошую службу.

С этими словами он взял медальон и надел его на шею Верни. Тот замер, не смея даже вздохнуть, но сопротивляться не стал.

– Вот так, – удовлетворенно кивнул Якуб. – Береги его.

Верни провел рукой по подарку и почувствовал его рельеф. К его удивлению, медальон оказался теплым – скорее телесной, чем комнатной температуры, что было не свойственно металлу.

– Обещаю, что сберегу. – С благодарностью ответил он. – И не продам ни при каких обстоятельствах.

Старик лишь загадочно улыбнулся:

– Я знаю. От него сложно избавиться.

Верни хотел было уточнить, что Якуб имеет в виду, но тут к столику подошла Кайла и принесла еще блинов, снова за счет заведения. Верни очень обрадовался этому, так как совсем не против был отведать еще одну порцию. Он поблагодарил девушку, а затем повернулся в сторону, где только что сидел его собеседник, и окаменел от изумления. Старика нигде не было.

– Ты не видела, куда ушел Якуб? – Спросил он девушку.

Кайла посмотрела на пустующее место напротив него, прикусила губу, как будто пыталась что-то вспомнить, а затем вопросительно подняла правую бровь.

– Какой Якуб?

– Старик, что сидел напротив меня.

Кайла снова задумалась.

– Старик, что сидел напротив тебя? – Повторила она, а затем пожала плечами. – Не видела никакого старика. Ты все время сидел один.

С этими словами она развернулась и направилась на кухню, чтобы забрать очередной заказ. Близился обед, и посетители потихоньку начали прибывать в таверну – нужно было своевременно их обслуживать.

– Все время сидел один, – повторил Верни вслух, а затем откинулся на спинку стула, нащупал на груди медальон и погрузился в глубокие раздумья.

Глава 5: Набег

Меч просвистел в паре сантиметров от уха – Ратмир еле успел увернуться. Воин, с которым он сражался, вовсе не собирался сдаваться – даже несмотря на то, что все его товарищи по оружию уже были мертвы. Он защищался, как загнанный в угол зверь, и Ратмиру пришлось применить все свое мастерство, чтобы отразить очередной выпад. На мгновение он даже подумал, что в честном бою этот воин вполне мог бы выйти победителем. Однако, усталость брала свое, и тот начал совершать одну ошибку за другой.

Ратмир не хотел его убивать, но понимал, что это придется сделать. Он оттягивал этот момент до последнего. Наконец, воин совершил очередную ошибку и слишком сильно раскрылся во время замаха, и Ратмир завершил его страдания мощным колющим выпадом.

Кьярб и компания уже расправились со своими противниками и с интересом наблюдали за происходящим. Когда из рта воина начала пузыриться кровавая пена, они громко заорали и захлопали в ладоши. Кто-то пошутил, что до последнего не верил в победу наемника.

Глаза воина были широко раскрыты. «Зачем?» – Говорили они, – «Что я вам сделал?», и Ратмир не мог отвести взгляд. Он и сам не понимал, зачем. Когда начался налет, он встал поодаль в замешательстве, не зная, что делать. Но воин сам на него напал из-за угла, и Ратмиру пришлось защищаться. Это была простая самооборона, необходимость! Но, глядя в затухающие глаза умирающего, он почувствовал злость и беспомощность от того, что натворил. А затем, неожиданно для себя, провалился в воспоминания.

Ратмир плохо помнил своего отца. Тот погиб, когда он был еще мальчишкой. Единственное, что Ратмир помнил отчетливо – это момент его смерти. И воспоминание это было настолько сильным, что Ратмир помнил практически каждую деталь.

Они возвращались из соседнего поселения, где отмечали свадьбу лучшей подруги матери, когда на них напали бандиты. Их было человек пять или шесть, Ратмир не запомнил точно, потому что очень испугался. Он запомнил только, что одного мать прирезала сама, а с остальными разобрался отец.

– Папа! – Радостно крикнул Ратмир, впечатленный мастерством отца, и бросился к нему, чтобы обнять.

Однако, что-то его тогда остановило, и он в изумлении замер, глядя на стекающую по отцовской ноге струйку темной крови.

– Подойди ко мне, сынок, – сказал отец и попытался присесть на одно колено, но потерял равновесие и завалился набок.

Ратмир испуганно глянул на маму и заметил, что она часто и прерывисто дышит, а подбородок дрожит. Ее глаза резко покраснели. Поймав взгляд сына, она лишь кивнула, и Ратмир подошел.

– Боюсь, я не успею научить тебя всему, что знаю, – грустно улыбнулся отец и провел рукой по его шевелюре.

– Папа, тебе больно?

Отец попытался приподняться на локте, но на его лице отразилась гримаса боли, и он снова завалился.

– Ты умираешь? – Спросил Ратмир и расплакался. Мама присела рядом и обняла его за плечи. Она тоже плакала.

– Да, сынок, – тихо ответил отец. – Но не бойся. Мама… она обучит тебя всему, что знал я.

Мать отвела взгляд и смахнула слезу.

– Мама, ты тоже умеешь сражаться?

Она посмотрела Ратмиру в глаза и тихонько кивнула. Отец продолжил:

– Главное оружие воина – это не клинок. – Он поднял руку и дотронулся указательным пальцем до макушки сына. – Оно здесь. У тебя в голове. Понимаешь?

Ратмир помотал головой. Как можно ей сражаться?

– Я обучу тебя, – ласково сказала ему мама, а затем погладила отца по голове. – Клянусь, он станет таким же великим воином, как и ты.

Отец слабо улыбнулся.

– Сынок… я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, папа!

– Ты, главное, помни…

Отец не договорил. Ратмир так и не узнал, что он хотел сказать, и много потом об этом думал. Он запомнил этот взгляд – взгляд умирающего человека, который хочет увидеть побольше всего перед тем, как его окутает тьма. Точно такой же взгляд, как у воина, которого он только что убил.

В сознании всплыли слова старика Ульфрика: «Помни, Ратмир, быть воином – значит, обладать честью и использовать свои навыки только для защиты тех, кто нуждается в помощи». Ратмир был уверен, что именно это хотел сказать его отец перед смертью.

– Он справился! – Слова Кьярба вывели Ратмира из транса. – Он таки-справился!

– Повезло! – Заключил молодой и дерзкий бандит, стирая с рассеченной щеки кровь.

Ратмир сделал шаг назад и рывком вытащил клинок из тела воина. Тот рухнул на землю, и в застывших глазах больше не было жизни. Кьярб подошел к Ратмиру и положил руку ему на плечо.

– В лесу ты казался сильнее, сынок, – сказал он нарочито громко, чтобы остальные тоже услышали. – Тебе нужно тренироваться.

– Думаешь, поможет? – Крикнул один из бандитов, явно заигрывая с главарем.

Авторитет, к счастью последнего, никуда не делся и, возможно, даже укрепился после битвы. Ратмир сбросил с плеча его руку, сплюнул ему под ноги и отошел в сторону. Кьярб лишь покачал головой, повернулся лицом к товарищам и развел руками, будто спрашивая: «И чем я его обидел?», а затем коротко скомандовал:

– Обыскать тут все!

Гарнизон был совсем небольшой. Он был даже больше похож на дорожный пропускной пункт, чтобы выспрашивать у странников цели их визита в Айри и досматривать повозки. Самой большой постройкой была казарма, в которой размещались солдаты. Рядом стоял ветхий сарай, который, судя по всему, давно уже не использовался и ничем особо не привлекал внимания.

Неподалеку от казармы был командный пункт, где размещался начальник гарнизона и, согласно разумениям Кьярба, лежали монеты. Начальники, конечно, бывают разные, но чаще всего в их кабинетах оседали неплохие богатства, собранные с путников. Кто-то вез запрещенные продукты в город или из него – с таких можно было стрясти плату за проезд. Другие просто рожей не вышли и, если все равно сильно хотели попасть в город, тоже должны были заплатить. А если ты в розыске за преступления, то плата становилась неприлично высокой – но тут уже каждый решал сам: отправиться в тюрьму или же заплатить.

Наемники из шайки Кьярба разошлись по зданиям и начали их обыскивать. Ратмир в раздумьях сел на пень рядом с сараем и пустующим взглядом осмотрел площадку, где только что завершился бой. Затем его взгляд упал на убитого им воина, и Ратмир снова вспомнил момент смерти отца. В голове пронеслись слова учителя: «Быть воином – значит, обладать честью».

Он опустил голову и прикрыл ладонью лицо. Он потерял ход времени и не знал, сколько он так просидел, но из казармы и командного пункта уже начали вываливаться весело улюлюкающие наемники. Видимо, улов оказался неплохим – Кьярб подбрасывал в руках увесистый кошель. Еще один, еще более увесистый, болтался на его поясе. Другим наемникам, судя по их довольным мордам, тоже неплохо перепало. Кто-то осматривал свои новые мечи и рассекал ими воздух, активно при этом изображая звуки битвы и крики поверженных ими врагов.

Ратмир осмотрел свой меч, который все это время держал в правой руке. На лезвии уже запеклась кровь. Ратмир провел по нему рукавом, очищая клинок, и хотел было убрать меч в ножны, но внезапно из сарая донесся какой-то шорох. Кьярб тут же поднял ладонь вверх, жестом приказывая подчиненным замолчать, и прислушался. Шорох повторился, на этот раз потише, но главарь все равно его услышал. Он сощурил глаза и сделал шаг в сторону постройки, продолжая прислушиваться.

Ратмир сжал меч посильнее и напрягся, готовый к тому, что из сарая может выскочить еще один воин, который струсил выйти во время схватки, но по-прежнему мог представлять опасность. А затем из сарая донесся… детский плач.

Кьярб состроил рожу, изображая сострадание и эмпатию.

– Ратмир, – сказал он голосом, которым обычно разговаривают с малышами. – Это ты плачешь?

Наемники дружно хохотнули. А затем лицо главаря исказилось в гримасе радостного предвкушения, желтые зубы оскалились в кривой улыбке, и он скомандовал:

– Обыскать!

Пара его подчиненных вышибла двери и завалилась внутрь. Детский плач усилился. Затем к нему присоединился истошный женский крик, а спустя еще несколько секунд наемники показались в дверях сарая. Ратмир встал и сделал несколько шагов им навстречу, держа меч наготове.

Один наемник за волосы тащил молодую женщину, а другой нес маленького ребенка, еще совсем младенца, держа его за ногу. Тряпки, в которые он был укутан, расплелись и упали на землю, и малыш остался абсолютно голый. Это был мальчик.

Кьярб весело расхохотался и аж зарычал от радости и предвкушения.

– Что с этим делать? – Спросил наемник и поднял ребенка повыше. Младенец, оказавшийся в перевернутом положении, расплакался еще сильнее.

Женщина закричала и попыталась вырваться, но получила по челюсти от другого наемника и повалилась на землю. Ее темные волосы прикрыли лицо, но сквозь них было заметно, что губа рассечена, и из нее сочится кровь. Наемник подошел, наступил сапогом на грудь девушки и вопросительно посмотрел на Кьярба.

– Мелкого прирезать, – сказал главарь и присел на одно колено рядом с девушкой. – А с тобой, милая, мы сейчас знатно позабавимся.

Он провел рукой по ее лицу, смахивая волосы. Девушка находилась в оцепенении, как будто соображая, что бандиты задумали, и как это угрожает ей и, особенно, ее ребенку. Когда она наконец поняла, что у Кьярба на уме, ее глаза округлились, она снова закричала и рывком попыталась встать, но наемник лишь сильнее ее придавил к земле и вновь посмотрел на главаря, ожидая указания.

– Боевая баба, – заметил тот. – Прямо как Ратмир, а?

Он сухо хохотнул, и его подельники тут же поддержали его натянутыми смешками. Ребенок закричал еще громче.

– Почему он еще жив? – Рявкнул Кьярб, резко вставая и разворачиваясь в сторону наемника, который держал малыша.

Тот дернулся и, не желая вызывать гнев главаря, шустро достал из ножен клинок и замахнулся.

– Погоди! – Вдруг остановил его Кьярб и поднял руку. – У меня есть идея получше. Ратмир!

Все уставились на последнего. Он медленно перевел взгляд с ребенка, который не переставал плакать, на главаря банды. Они встретились взглядами и некоторое время смотрели в глаза друг другу. Взгляд Ратмира был холоден и спокоен, но пробирал до костей. Как и накануне, Кьярб не выдержал и первым отвел взгляд.

– Клади мелкого на пень, – бросил он, глядя на подельника. – Сегодня Ратмир будет палачом.

Оказавшись на пне, малыш слегка успокоился и перестал плакать. Но в любую секунду истерика могла продолжиться, потому что он часто всхлипывал, дрожал всем телом и искал глазами маму. Женщина взмолилась сквозь слезы, снова попыталась подняться и снова получила по голове. Услышав голос матери, ребенок снова заплакал.

– Прошу, не надо, – заревела девушка и в очередной раз попыталась встать, не обращая внимания на боль и новые удары. – Не трогайте моего малыша!

Новый удар оказался сильнее предыдущих, и она потеряла сознание. Ребенок продолжал кричать, и Кьярбу это уже изрядно надоело.

– Хватит ее бить! – Приказал он. – Ее милое личико мне еще понадобится. – А затем он оскалился в звериной улыбке и продолжил: – Приведите ее в чувство. Я хочу, чтобы она все видела.

Когда девушка пришла в себя, Кьярб скомандовал Ратмиру:

– Убей ребенка!

Ратмир с отвращением посмотрел на главаря.

– Нет.

Он чуть шире расставил ноги, крепче сжал в руке меч и слегка подал корпус вперед, навстречу Кьярбу. Но тот был уже изрядно на кураже и не обращал ни на что внимание. Его интересовали только две вещи – убийство ребенка на глазах матери и ее дальнейшее изнасилование. Его взгляд стал безумен. Он часто и прерывисто дышал, ноздри расширились, а мерзкая и кривая улыбка не сходила с его губ. Внезапно, он ринулся вперед, выхватил меч из ножен, замахнулся и что есть мочи заорал:

– Тогда я сам!

Время остановилось, и перед глазами Ратмира возник отчетливый образ его умирающего отца.

– Ты, главное, помни, – сказал он, а затем продолжил голосом учителя Ульфрика: – Быть воином – значит иметь честь и защищать слабых.

– Да, папа. – Улыбнулся Ратмир. – Я помню.

Клинок со свистом рассек воздух, и следом раздался звук разрубаемой плоти. Женщина истошно завопила и залилась слезами, а затем все-таки смогла рвануться и встать, отталкивая наемников и размахивая руками. А затем она резко остановилась, изумленно глядя на своего ребенка.

Он был жив.

А в следующий миг на землю рухнула отрубленная голова Кьярба, на которой навечно застыла безумная гримаса. Вслед за ней с глухим звуком упало и тело главаря. С меча Ратмира стекали капли крови. Воцарилась мертвая тишина, даже малыш перестал плакать, круглыми глазами глядя на своего спасителя.

Наемники молча смотрели на тело главаря. Мать смотрела на своего малыша, а тот смотрел на Ратмира. Ратмир смотрел на наемников и понимал, что терять нельзя ни секунды. Он рванулся в сторону ближайшего к нему противника, в один прыжок преодолев разделяющее их расстояние, и мощным выпадом в сердце отправил его следом за главарем прямиком на поиски Вальгаллы.

– Убить его! – Раздался крик, и сразу двое наемников бросились к нему.

Ратмир вновь рывком сократил дистанцию, режущим ударом разрубая одному из них шею и грудь, но споткнулся о камень и потерял равновесие. Инерция от замаха отвела меч в противоположную от второго наемника сторону, и замах последнего Ратмир уже никак не мог отразить. Он интуитивно выставил руку, но подсознание его отчетливо понимало, что это никак не спасет от острого меча.

Внезапно, наемник захрипел, его замах так и не перешел в удар, а изо рта пошла кровь. Из его груди торчал клинок. Ратмир резко встал на ноги, вновь обрел равновесие и удивленно посмотрел на своего защитника. Это была мать малыша. Тело убитого врага глухо повалилось на землю.

Ратмир осмотрелся, но других противников рядом не было – лишь двое наемников, последние оставшиеся в живых, бежали по дороге без оглядки, побросав свою амуницию и кошельки с золотом. Но догонять их у него уже не было сил. Бой был коротким, но потратил всю энергию.

Плохо дело, подумал Ратмир. Очень плохо. Теперь эти двое раструбят по всему Ламу о том, что Ратмир стал братоубийцей, и его исключат из Братства. И даже хуже – теперь на него откроют охоту. Этот факт особенно опечалил Ратмира, ведь он уже итак был в розыске за дезертирство из дружины Эри-Диффа, а если еще и наемники начнут его преследовать… В общем, дела действительно обстояли не лучшим образом.

От грустных мыслей его отвлек заливистый детский смех. Женщина прижала малыша к груди и плакала от счастья, с благодарностью глядя на Ратмира, и тот наконец смог рассмотреть ее. Она была невысокого роста и довольно плотного телосложения. Ее длинные штаны из плотной коричневой ткани были все в пыли, а бежевая рубашка с коротким рукавом испачкана в крови. На ногах было какое-то подобие лаптей, уже изрядно поношенных. Темные, практически черные волосы, были заправлены за уши и падали на плечи, открывая изуродованное ударами лицо. Но ее взгляд был мягок, и она едва слышно шепнула:

– Спасибо, воин.

Ратмир улыбнулся. Впервые за долгое время.

Оно того стоило, подумал он, и перед взором вновь появился его отец, который с гордостью смотрел на сына. Иметь честь – это больше, чем быть членом Братства или командиром отряда в дружине. Главное, что сегодня ты не дал погибнуть безгрешной душе, а остальное сложится так, как сложится.

Успокоившись после битвы, Ратмир прошелся по трупам и собрал кошельки с золотом и немного провизии. Закинув все это в наплечный рюкзак, который весьма кстати оказался в кабинете начальника, он в последний раз посмотрел на девушку с ребенком. Та, невзирая на боль в разбитых губах, тихонько напевала какую-то песенку и укачивала малыша на руках. Затем девушка повернулась и вопросительно посмотрела на Ратмира.

Тот кивнул в знак прощания, развернулся и отправился в путь. Долго оставаться здесь было нельзя – вскоре в гарнизон могли вернуться воины. Ратмир прошел несколько шагов, а затем остановился и оглянулся. Женщина шла за ним, ребенок в ее руках спал.

– Тебе стоит остаться здесь, – сказал он негромко, чтобы не разбудить дитя.

Девушка лишь отрицательно помотала головой. Ратмир нахмурился.

– Где отец ребенка? – Спросил он.

Девушка повернулась и указала взглядом на одного из мертвых воинов. Ратмир застыл, а по его спине пробежал неприятный холодок. Это был тот самый воин, которого он убил.

– Он не любил нас, – прошептала девушка, улавливая его мысли. – Бил малыша. Я все равно хотела сбежать.

Ратмир перевел взгляд на ребенка. Тот мирно посапывал, даже не догадываясь, что он и его мама только что пережили.

– Меня Джуна зовут, – сказала девушка, и в глазах ее читалась надежда, что воин ее не прогонит.

– Ладно, – после недолгой паузы сказал Ратмир. – Но как быть с малышом?

– Тут неподалеку есть торговый поселок, – улыбнулась Джуна. – Там найдем лошадь с повозкой и провизию. Золото у тебя теперь есть. А о ребенке я позабочусь.

Ратмир вновь бросил взгляд на малыша, а затем пожал плечами и развернулся. Девушка мигом с ним поравнялась, и они отправились в путь.

– Как зовут твоего сына? – Спросил Ратмир спустя некоторое время, чтобы скрасить неловкое молчание.

– У него еще нет имени, – ответила девушка, а затем продолжила с загадочной улыбкой: – Но сегодня я узнала, как назову его.

– И как же? – Спросил воин, уже подозревая, каким будет ответ.

Девушка довольно хихикнула и ответила:

– Ратмир.

Тот лишь глубоко вздохнул, закатил глаза и решил больше не задавать никаких вопросов. Девушка же продолжала улыбаться, с любовью глядя на своего спасенного и только что получившего имя малыша.

Глава 6: Приятности и неприятности

Верни провел с Кайлой весь день. Они много гуляли по окрестностям, купались в речке, гоняли уток и просто дурачились. Он и представить себе не мог, сколько удовольствия можно получить от того, что никуда не спешишь и не делаешь ничего полезного! Девушка показала ему свой домик на дереве, который смастерил ее отец, когда она была еще ребенком, и Верни чуть не сорвался с ветки под громкий смех спутницы. Когда они под вечер вернулись в таверну, их ноги приятно гудели, а их самих одолевала жажда.

– Слава богу, что мой отец трактирщик, – сказала Кайла, допивая очередной стакан свежевыжатого вишневого сока.

– Угу, – согласился Верни, не отрываясь от своего стакана.

– Жаль, что тебе не так повезло, и придется платить.

Верни был готов к такому ответу и тут же выложил на стол пару медяков, которые Кайла, бросив быстрый взгляд в сторону прилавка, тут же стащила.

– Я думал, ты шутишь, – сказал Верни, удивляясь тому, как быстро монеты исчезли со стола.

Кайла строго на него посмотрела и зашипела:

– Я никогда не шучу!

Дождавшись, когда на лице собеседника возникнет нотка смущения, она расхохоталась и вернула ему деньги. Верни тоже добродушно рассмеялся, однако, убирать монеты обратно в карман не стал. Подошедший трактирщик принес им еду и, недолго думая, забрал медяки себе и улыбнулся в усы.

День прошел великолепно. Если утром Верни сомневался, что ему понравится проводить время с необразованной деревенской девушкой, то к вечеру он уже был в нее практически влюблен. Да, она не имела образования, и поговорить с ней о науке или о современной поэзии не представлялась возможным. Но девушки созданы совсем не для того, чтобы с ними разговаривать – по крайней мере, так утверждал один почтенный человек на родине Верни. Правда, для чего именно они были созданы, он никогда не уточнял.

Но вот что самое главное. Она – так же, как и он, – не верила во всю эту чепуху про всякую нечисть и давние предсказания. Один лишь этот факт ставил ее в глазах Верни в позицию крайне разумного человека, и неважно, какое она образование получила и имеет ли его в принципе. Он видел кучу людей с университетским дипломом, которые утверждали абсолютно абсурдные вещи – так что, образование это еще не доказательство наличия интеллекта.

В общем, Верни очень понравилось с ней общаться. Он, совершенно внезапно для себя, почувствовал, что слова придуманы вовсе не для того, чтобы убеждать людей в том, что они неправы. Точнее, не только для того, хотя это и очень уважительная причина для их использования. Слова созданы для того, чтобы просто делиться информацией в легком и непринужденном виде. Именно так и выходило с Кайлой. Она много ему рассказала о местных людях – какие они, чем занимаются и почему верят в нечисть.

А верят они потому, что в последние годы действительно начало происходить много всяких странных вещей. Но Кайла всему находила логичное объяснение.

Например, как-то раз с пастбища бесследно пропала корова. Вот была она, а потом исчезла, и сколько ее ни искали по всей округе, найти так и не смогли. Люди сразу всполошились, на нечисть грешить начали – мол, дьявол ее унес. Но Кайла-то помнила, что накануне пастух-балбес прокрался в таверну и осушил бочонок эля в одно рыло, вот и заснул на выгуле и потерял корову. А дальше ее спугнул какой-нибудь хищный зверь и утащил в лес.

А однажды у них в деревне нашли обескровленный труп, прямо рядом с таверной. Само собой, простой люд начал креститься, рассыпать соль на порогах, лук везде развешивать. А Кайла снова вспомнила, что незадолго до этого на Распутье зашел странного вида путник, очень уж похожий на головореза или какого-нибудь наемника. Весь грязный, голова лысая, борода заплетена в косу, взгляд холодный и хищный. А в таверне тогда ужинали стражники из городка неподалеку, которые совершали время от времени обход территорий. И повздорил один из стражников с этим наемником, а потом нашли его на площади мертвого, а головореза никто больше не видел. Кайла запомнила, что у стражника было перерезано горло, а лежал он на небольшом пригорке головой вниз. Вот кровь вся и стекла, а земля ее впитала, и никакие вурдалаки и не думали являться на Распутье.

Так что да – эта девушка действительно понравилась Верни Кулу.

– О чем думаешь? – Вывел его из размышлений голос этой самой девушки.

Верни слегка дернулся и посмотрел на нее. Она облокотила локти на стол, уперлась подбородком в ладони и рассматривала его лицо. Верни провел ладонью по своей щеке. Он не брился весь день, и противные колючие волоски уже снова начали вырастать из его кожи.

– Да так, – ответил он, мысленно прикидывая, когда сможет побриться. – Думаю, когда двинуться в путь.

– Явно не сейчас, – сказала Кайла. – Бандитов и ночных зверей никто не отменял.

– Это точно, – Верни улыбнулся и снова порадовался тому, что и здесь она видит реальные опасности, а не вымышленные. – Нужно будет утром нанять повозку.

– Тебе же в Мирный?

Верни кивнул.

– Дай-ка подумать… – Кайла обернулась, как будто выискивая кого-то взглядом. – Видишь вон того толстяка?

Она кивнула в сторону тучного мужчины средних лет, который разместился в противоположном конце таверны и монотонно ковырялся в тарелке, как будто выбирая, какие части блюда он будет есть, а какие – нет. Он был одет в мешковатые вещи серого цвета, а на его голове красовалась шляпа, несмотря на то, что он находился в помещении.

– Очень вредный дядька, – продолжила Кайла, не дожидаясь ответа собеседника. – Но едет завтра в сторону Мирного. Можешь пробраться в его повозку ночью и спрятаться там. Если тебя пустит его кот, который там живет.

Верни чуть не рассмеялся в голос, но вовремя себя сдержал. На улице уже стемнело, в таверне вновь воцарилось молчаливое напряжение, и привлекать к себе внимание особо не хотелось.

– Я лучше как-нибудь так договорюсь, – ответил он, – чтобы в первом ряду ехать.

– Попробуй. Но я тебя уверяю, что кот – гораздо более приятная компания, чем этот мужик.

Вдруг мужчина, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, поднял глаза и начал осматриваться. Верни и Кайла тут же отвернулись и нависли над своими пустыми тарелками, делая вид, что увлечены едой.

– Если никаких сверхъестественных сил не бывает, – шепотом спросила Кайла, – то как ты объяснишь, что он почувствовал, что мы на него смотрим?

– Не знаю, – так же шепотом ответил Верни. – Я думаю, что он колдун.

Теперь уже Кайла чуть не расхохоталась.

– Если он колдун, то мог бы наколдовать себе шляпу получше!

– Мог бы, – согласился Верни. – Но вместо этого колдует себе еду. Ишь какой толстый!

Кайла затряслась от смеха и прикрыла рот руками. Верни бросил украдкой взгляд в сторону извозчика и с облегчением заметил, что тот ничего не заподозрил и смотрит куда-то в сторону прилавка.

– А что там, в Мирном? – Спросила девушка, когда приступ смеха прошел. – Я слыхала, что там вкусное вино…

– Так и есть, – ответил Верни. – Но сыры и колбасы там еще вкуснее.

– Правда?

– Конечно! Туда стекаются путники со всех уголков света и привозят самые разные продукты, так что еда там и правда очень вкусная. – Верни аж прикрыл глаза и сглотнул слюну. – Там можно жить целый год, и каждый день пробовать что-то новое!

– Не то, что в нашей таверне…

– Но я там все равно лишь проездом.

– А дальше куда? – Кайла снова уперлась локтями в стол и положила подбородок на ладони, смотря ему прямо в глаза. – Куда держишь путь?

– В Тикфордский университет. – Гордо сказал Верни. – Только не учиться.

– Учить, стало быть?

– Именно. Буду учить людей науке, а не фольклору.

В глазах девушки читалось восхищение. Кажется, она тоже была рада встретить кого-то, кто разделяет ее взгляды на жизнь и имеет голову на плечах. Она хотела спросить что-то еще, но проходящий мимо стола трактирщик дотронулся до ее плеча, коротко кивнул и направился к соседнему столику. Кайла вздохнула.

– Папа говорит, что пора идти спать. Рано утром много работы, нужно выспаться.

– Это правда, – подтвердил Верни, который и сам уже начал чувствовать усталость. – Режим лучше не нарушать.

Но на самом деле он тоже расстроился, что время так быстро пролетело. Хотелось, чтобы этот вечер длился вечно.

– Ну, увидимся утром? – Спросила Кайла, вставая из-за стола.

– Конечно, – улыбнулся Верни.

Девушка мгновение помедлила, бросив быстрый взгляд на отца, а затем улыбнулась в ответ, развернулась и направилась в свою спальню рядом с кухней.

Верни посидел еще немного и тоже отправился спать.

Утром он вновь проснулся с первыми лучами солнца и сразу же выглянул в окно. В этот раз на улице никого не было, даже рыбаки не рыбачили. Рядом с таверной, неподалеку от конюшни, стояла приличного вида повозка – вероятно, та самая, которая принадлежит вредному мужичку в шляпе, и в которой живет важный кот.

Верни быстро собрал вещи, привел постель в порядок и заранее подготовил несколько серебряных монет – плату за ночлег. Затем провел ладонью по щекам, неудовлетворенно помотал головой и отправился к ручейку, чтобы побриться, а заодно забрать свою просохшую сорочку и вернуть подменку.

Он дошел до навеса, под которым накануне Кайла развесила постиранное белье, но ни своей рубахи, ни девушки, не обнаружил. Он осмотрелся – уж не унесло ли сорочку ветром? Но затем рассудил, что, скорее всего, Кайла просто убрала сухие вещи в подсобное помещение, чтобы они не пылились на улице, и чтобы их кто-нибудь не стащил.

Верни очень хотел вновь повидаться с Кайлой, но все равно почувствовал некоторое облегчение от того, что ее не было. Он не хотел, чтобы она видела его несуразные колючие волосы на лице, которые у нормальных мужиков образуют усы и бороду, но у него почему-то выглядели как иголки кактуса. Не теряя времени, он побрился и привел прическу в порядок, а затем осмотрелся в отражении портсигара, подмигнул сам себе и удовлетворенно сунул его в карман.

– Ну красавец! – Услышал он голос позади себя и вздрогнул от неожиданности. – Не то, что тот, в отражении!

Кайла была одета не как вчера. На ней был красивый синий сарафан, ушитый в талии, что подчеркивало ее аккуратную фигуру. Под ним была надета тщательно выстиранная белая сорочка с коротким рукавом, на которой, однако, можно было различить едва заметные бежевые пятнышки. Густые волосы были заплетены в аккуратную толстую косу, которая спадала на правое плечо. На ней снова не было никакой обуви – это-то и позволило ей подкрасться к Верни бесшумно, и это же добавляло в ее образ немного неряшливости, которая ему так понравилась.

Она выглядела очень нарядно.

– Спасибо, – сказал Верни, а затем набрался духу и добавил: – Но я лишь меркну на твоем фоне… Ты отлично выглядишь!

Он опустил глаза и почувствовал, как краснеют и становятся горячими его щеки. Он тут же мысленно выругал себя за неудавшийся, по его мнению, комплимент: «Отлично выглядишь, меркну на твоем фоне! Идиот!»

– Благодарю!

Верни поднял-таки глаза и посмотрел на девушку, но та тоже выглядела смущенной и не знала, что делать. На мгновение она дернулась в его сторону (Верни очень испугался, что она хочет его обнять), но тут же остановилась и торопливо продолжила:

– Я узнала, что извозчик совсем скоро выезжает в Барсучий Бор, – при этих словах она улыбнулась, явно развеселенная таким незамысловатым названием. – Это чуть дальше Мирного, и он сможет высадить тебя у городских ворот.

– О, отлично! – Обрадовался Верни. – Ты очень мне помогла.

– Ага, – ответила Кайла. – Только вот не особо помогла. Он сказал, что не берет попутчиков. Говорила же я – вредный дядька!

Верни почесал голову.

– Ладно, попробую с ним поговорить.

– Хорошо. А потом загляни ко мне в комнату, рядом с кухней. Я подготовила твою рубаху. – Кайла смущенно отвела взгляд. – То есть сорочку. А я пока что помогу папе в таверне.

С этими словами она резко развернулась, а ее коса перепрыгнула с одного плеча на другое. Верни проводил ее взглядом и вновь выругал себя за неуместный комплимент. А затем снова выругал за то, что… не обнял ее. Или даже не поцеловал, ведь она так нарядно вырядилась, скорее всего, ради него. От одной только мысли о поцелуе у Верни повысился пульс, а по спине пробежал холодок, и он резко помотал головой, чтобы прогнать смущающие его мысли.

Извозчик оказался вовсе не таким вредным, каким его описывала Кайла. Видимо, он не особо любил женщин или презирал их по каким-то своим причинам. А может, ему просто понравилась сигара, которую предложил ему Верни, и растопила его черствое сердце. В любом случае, повозка отправлялась через пятнадцать минут, и место рядом с возничим Верни было обеспечено.

Он забежал в таверну, в три прыжка преодолел лестничный марш и поднялся на второй этаж. Забрал из своей комнаты походную сумку, повесил ее на плечо и так же в три прыжка спустился вниз, подошел к барной стойке и положил перед трактирщиком монеты. Тот накрыл их ладонью и придвинул к себе, а затем подмигнул Верни и стрельнул глазом в сторону двери рядом с кухней. Верни с удивлением на него посмотрел, но трактирщик лишь снова стрельнул глазом и улыбнулся еще загадочнее.

Верни смущенно опустил взгляд в пол и направился к двери комнаты, в которой жила Кайла. Подойдя к ней вплотную, он поднял было руку, чтобы постучать, но что-то его остановило, и он бросил взгляд через плечо на трактирщика. Тот продолжал улыбаться, с интересом наблюдая за его действиями, но тут к барной стойке подошел посетитель, и трактирщик принялся его обслуживать. Собравшись с духом, Верни постучал.

Дверь сразу же открылась, и Кайла пригласила его войти.

– Раздевайся! – Скомандовала она.

От такого неожиданного предложения у Верни сперло дыхание, а сердце начало колотиться чаще. Его челюсть отвисла, и он был не в состоянии сказать хоть что-то. Кайла поняла, как это прозвучало, поднесла ладони ко рту, залилась пунцом и поспешила объяснить:

– В смысле, отдай мне подменную рубаху и забирай свою. А не то, что ты подумал…

У Верни камень упал с плеч. Конечно, он был вовсе и не против, чтобы она действительно имела в виду то, что он подумал. Но этого у него никогда не было, и он боялся даже предположить, что когда-либо это случится – а особенно сейчас.

– Я бы оставила тебе подменку, – продолжила Кайла, смущенно теребя косу. – Но у нас самих не хватает одежды, так что извини.

– Тебе не за что извиняться, – успокоил он ее, расстегивая верхнюю пуговицу и ощущая, как пульс постепенно приходит в норму. – Это не моя вещь, а ты мне итак очень сильно помогла.

Верни немножко замешкался, ожидая, что девушка отвернется, пока он раздевается. Но та продолжала теребить свои волосы, рассеянно глядя перед собой. Осознавая, что ему все-таки придется предстать перед женщиной обнаженным по пояс в такой уединенной обстановке, Верни лишь вздохнул и послушно начал снимать рубаху.

– Забавная вещица, – сказала Кайла, глядя на висящий на его шее медальон. – Смотри не потеряй.

Верни опустил взгляд и дотронулся до медальона рукой, ощущая его рельефность. Металл снова оказался теплым и нисколько не холодил кожу. На мгновение Верни показалось, что медальон дрожит, но это ощущение быстро испарилось.

– Сам-то с пуговицами справишься, али снова помочь? – Девушка протянула ему его сорочку – отстиранную и выглаженную.

Они оба улыбнулись и, поймав взгляды друг друга, дружно расхохотались. А затем Кайла резко дернулась, обхватила руками его шею и прильнула губами к его губам. Поцелуй получился неожиданным и очень страстным, а Верни почувствовал настолько учащенное сердцебиение, что даже начал переживать, не хватит ли его удар. Но эта мысль не задержалась надолго в его голове и вскоре исчезла, забирая все остальные и позволяя ему насладиться моментом и оценить вкус губ своей первой девушки.

Он обнял ее за талию, крепко прижал к себе, и они стояли так несколько минут. Когда они отлучились друг от друга, обоим пришлось немного отдышаться, а затем Кайла сказала:

– Мне с тобой очень понравилось. Приезжай к нам на Распутье!

– Обязательно! – Пообещал Верни, а затем неожиданно для самого себя выпалил: – А поехали со мной?

После этих слов он точно был уверен, что сейчас умрет от смущения.

– Я бы с радостью, но не могу. – Грустно ответила Кайла. – Не могу оставить отца и родную таверну. Это наш дом.

Верни вздохнул и снова обнял ее. Он почувствовал, как она провела рукой по его спине, а затем крепко сжала пальцами столь тщательно выглаженную ткань. Они постояли так немного, а затем Кайла резко отпрянула, стряхнула упавший на лицо локон и сказала нарочито веселым голосом:

– Ну, тебе пора, а то шляпник уедет!

Когда Верни вернулся к извозчику, тот был уже более вредный и проворчал что-то про то, что его задерживают. Однако, в этот раз Верни решил не тратить на него еще одну сигару, потому что ворчание было не слишком интенсивным. К тому же, сама возможность такой награды – именно ее предвкушение, а не получение – была отличным стимулом для извозчика вести себя вежливее. Поразмыслив, Верни решил, что даст ему еще одну сигару где-то в середине пути, чтобы мужичок на радостях развязал язык и рассказал что-нибудь новое и полезное.

Настало время отъезда. Верни бросил свою походную сумку в повозку и услышал оттуда возмущенное копошение и мяуканье. Кот явно был недоволен тем, что в его владения подбросили чьи-то вещи. Извозчик тоже что-то проворчал себе под нос, а затем дернул поводья.

Когда они проезжали мимо таверны, Кайла стояла на крыльце. Верни помахал ей рукой, а она в ответ послала воздушный поцелуй, и он подумал про себя, что обязательно еще сюда вернется. Вот только доберется до Тикфордского Университета, заявит о себе и обязательно вернется. Эта девушка точно должна стать его, и он этого во что бы то ни стало добьется.

Но дела были превыше всего. Когда повозка выехала из Распутья, Верни поудобнее устроился в сиденье, поднял воротник рубахи, чтобы ветер не дул в шею, и скрестил руки на груди в молчаливой задумчивости. Он попытался прикинуть, сколько времени займет его путешествие до Университета, и как быстро он сможет там обосноваться и заполучить заветную работу. Потом он подумал, куда направится из Мирного и хватит ли ему денег, или придется искать подработку где-то по пути. Но эти мысли быстро улетучились из его сознания, когда туда забралось одно свежее и очень приятное воспоминание. Верни вспомнил свой поцелуй с Кайлой и блаженно прикрыл глаза, подставляя лицо легкому дуновению теплого ветра, а затем, неожиданно для самого себя, провалился в сон и увидел там альтернативное развитие событий.

Он проснулся от сильного толчка, как будто повозка наскочила колесом на камень или, наоборот, провалилась в яму. Извозчик грязно выругался и, продолжая бормотать себе под нос различные проклятия, слез с повозки и принялся ее осматривать. Верни слез следом, размял затекшие суставы и тоже осмотрел все четыре колеса на наличие повреждений. Застрять в пути надолго совсем не хотелось.

Они остановились на широкой грунтовой дороге, которая засохла неровными складками после недавнего дождя. С одной стороны дороги раскинулось широкое поле, засеянное различными культурами, в основном пшеницей. Вдалеке, почти на горизонте, виднелось поселение. По другую сторону был небольшой, но плотный подлесок, за которым параллельно дороге протекала река. Верни улыбнулся, почувствовав на лице горячее прикосновение солнца, и принялся массировать шею. Затем снова бросил взгляд на повозку.

К счастью, с ней все было в порядке, и извозчик расслабленно выдохнул. Затем он снял шляпу, достал из кармана куртки платок и протер им лысеющую макушку, которая поблескивала на солнце. А затем он зачем-то дважды коротко свистнул.

– Ты уж прости, парень, – неожиданно обратился он к попутчику.

Верни резко замер, затем выпрямился, нахмурил брови и спросил:

– За что?

– За то, что сейчас будет, – ответил мужичок, смотря на носки своих ботинок. – Ничего личного, ага? Просто плата за проезд.

Какое-то нехорошее предчувствие начало подступать к Верни. Со стороны подлеска донесся шорох, и он почувствовал, как в ногах появляется неприятная слабость и дрожание. Наконец, из гущи деревьев на дорогу вышли два могга, которых в простонародье чаще называли лесниками. Верни читал и слышал истории про них, но никогда не видел вживую.

Могги были невысокого роста и легкого телосложения. Они обитали в основном в лесах, а их кожа за многие века приобрела зеленоватый оттенок, чтобы дать им возможность лучше маскироваться в зарослях. Также они были прирожденными лучниками и никогда не промахивались мимо цели – по крайней мере, Верни читал о них именно такую информацию, которую он, разумеется, подвергал серьезным сомнениям. Однако, проверять это сейчас у него не было никакого желания.

Один из лесников был усатый, коренастый и нетипично бледнокожий – он больше был похож на гнома, чем на могга. Судя по всему, он был главным в этом маленьком отряде. Второй был моложе и выглядел как обыкновенный могг – маленький и стройный, подтянутый, а оттенок кожи был абсолютно типичен для этого народа.

– Что там сегодня Гульф привез? – Спросил усатый, потирая руки.

Его глаза оценивающе рыскали по Верни и, наконец, остановились на его ботинках. На лице лесника появилась косая улыбка.

– Снимай! – скомандовал он.

Второй могг удивленно присвистнул.

– Дорого уйдут. Красивые…

– Уж подороже, чем твоя задница, – хмыкнул усатый. – Да и покрасивее.

Они оба коротко гоготнули. Верни бросил взгляд на Гульфа, но тот лишь молча указал глазами на его сапоги, призывая выполнить требование по-хорошему.

– Я долго ждать не буду! – Уведомил усатый, будто подтверждая немой жест извозчика.

Во рту Верни пересохло. Очевидно, что его сейчас собирались ограбить, а то и убить. Ни первого, ни, тем более, второго, Верни не хотелось. Он попытался фальшиво улыбнуться и попробовать заговорить злодеям зубы, но уголки губ предательски задрожали, а язык не слушался.

– Ну?!

Верни начал лихорадочно водить глазами вокруг, выискивая хоть что-то, что могло бы помочь ему выйти из этой ситуации. Но в поле видимости была только дорога, бескрайнее поле, да и кусок леса, откуда эти самые разбойники и вышли. Бежать от них не было никакого смысла – да, они с их короткими ножками вовек не угонятся за Верни, но стрелки-то из них отменные, а луки всегда наготове. Сознание Верни начало цепляться за самый худший сценарий, но подсознание еще надеялось, что грабителям нет никакой нужды его убивать, а интересны только его вещи. К тому же, раздеть путника и оставить его голым посреди дороги, должно быть, еще веселее.

– Не дури, парень, – слова извозчика вывел Верни из состояния транса, а голос его прозвучал почти ласково. – Если жизнь мила, то раздевайся.

– Да, – подтвердил молодой могг, снимая с плеча лук и дергая за тетиву, словно за струну музыкального инструмента. – Не дури.

Верни посмотрел на Гульфа, потом на грабителей, и почему-то испытал что-то, похожее на облегчение. Теперь уже его сознание зацепилось за фразу извозчика, в которой был явный намек, что жизни его лишать никто не собирается. По крайней мере, пока, и ждать перемены настроения грабителей Верни не собирался. Пытаясь успокоить неровное дыхание, он снял ботинки и поставил их перед собой.

– Вот молодец, – сказал усатый лесник. – Рубаху тоже. И штаны.

На этот раз Верни не заставил себя долго ждать, и в следующее мгновение одежда тоже оказалась на земле. Молодой могг подошел и поднял вещи, а затем бросил их в повозку.

– И трусы тоже, – сказал он затем.

У Верни потемнело в глазах. Мысль о том, чтобы остаться на улице совершенно голым, пугала его больше смерти.

– Что? – Едва слышно проговорил он, ощущая подошедший к горлу ком. – Прошу…

– Живо снимай! – Рявкнул усатый грабитель, усаживаясь в голове повозки. Извозчик уже сидел рядом.

– И не дури, – предупредил молодой, снова показывая лук.

Верни закрыл глаза и выполнил приказ, стеснительно прикрывая промежность. Его щеки стали горячими, а сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Окружающий мир будто куда-то делся, стал чужим и далеким, и Верни услышал лишь приглушенное ржание всей троицы грабителей, которое становилось все тише и постепенно смолкло.

Он не знал, как долго стоял так. Но когда он открыл глаза, то грабителей уже не было поблизости, как и практически всех его вещей. Одни только трусы лежали на пыльной дороге, никем не тронутые, и Верни понял, что требование их снять было не более, чем шуткой.

Верни бросился к нижнему белью и торопливо его надел, а затем оглянулся вокруг – уж не видел ли кто его позора. Он почувствовал что-то на груди и с удивлением заметил, что это был медальон, подаренный ему накануне Якубом. Верни дотронулся до него рукой и осмотрел его, не понимая, как такая вещь могла ускользнуть от внимания глазастых моггов.

Внезапно, в голове прозвучала фраза, которую Якуб произнес, когда дарил этот медальон: «от него сложно избавиться». Верни хмыкнул, а затем почувствовал, как подкашиваются ноги, рухнул на землю и нервно расхохотался.

– Да уж, – сказал он вслух сам себе. – Действительно сложно!

Но смех резко сменился плачем, когда Верни осознал, что потерял абсолютно все, включая его дневник и памятный портсигар с шаветкой. И, если все свои истории он итак помнил наизусть и без особого труда смог бы их заново воспроизвести на бумаге (хотя, безусловно, потерял бы несколько драгоценных деталей), то привести себя в порядок больше не представлялось возможным. Замечательно, подумал Верни, теперь я буду не только голый, но еще и небритый!

Он схватил камень, который валялся рядом на дороге, и в сердцах бросил его в растущее неподалеку дерево. А затем он встал и, боязно осматриваясь по сторонам, пошел в ту сторону, где, по его разумению, находился город Мирный.