Читать онлайн Растворенные бесплатно

Sara Blædel

Mads Peder Nordbo

Opløst

* * *

Из воды ты вышел —

В воду и возвратишься,

Из воды восстанешь вновь.

День первый – пятница

Стекло в двери машины было наполовину опущено, чтобы заранее услышать ее шаги. Блики утреннего солнца казались искорками огня в траве. Все пылало. В траве и в его душе. Он не в первый раз тут сидел. Сидел вот так же с кружкой чая в машине, в тени деревьев, позади спортивного комплекса, вдали от камер наблюдения, там, где обычно нет ни души. Мусор вывозили по понедельникам. Няни с колясками и стайками неуверенно ковыляющих детишек появлялись между 9:05 и 9:17. Сам он их никогда не видел, но маленькая камера, которую он установил на низенькой пристройке, снимала все в течение целого года, и он ясно представлял себе, что здесь происходит по утрам. Теперь камера была демонтирована, а сам он был в полной готовности.

Часы на приборной панели показывали 7:47. На пассажирском сиденье лежала папка с собранной о ней информацией. Она приезжала на тренировки по утрам три раза в неделю перед работой. Время приезда могло немного меняться – от 6:35 до 6:40, но она всегда выходила из зала без десяти восемь, чтобы успеть доехать на велосипеде до школы «Таллеруп» – как раз к звонку на урок. За этот год она ни разу не нарушила распорядка. Он выяснил, что муж отвозил детей в детский сад и к няне, а она обычно забирала их после обеда.

Он провел пальцем по папке. Папка была довольно внушительного размера. Позади спортивного комплекса не было камер наблюдения, кроме той, которую он сам установил. Объектив камеры самого комплекса был направлен в сторону входа, но ее он отключил еще ночью.

Семь сорок девять. Скоро она появится. Он сделал глоток из термокружки. Грудь сдавило.

Рядом с папкой, где были собраны сведения о ней, лежала маленькая потертая книга в кожаном переплете. Он погладил гладкую кожу и положил книгу и папку в бардачок, где лежали другие папки.

Уже скоро. Через мгновение она выйдет и обнаружит, что ее велосипед исчез. Начнет оглядываться по сторонам. Это займет какое-то время. До школьного звонка останется менее пяти минут.

Вот она. Волосы собраны на затылке. Сумка оттягивает плечо, походка легкая, она идет к стойке для велосипедов. Когда она появилась в зеркале заднего вида, он завел машину.

Так, огляделась по сторонам, бросила взгляд на часы, побежала в сторону школы – и вот она уже приближается к его машине.

Дрожь удовольствия пробежала по его телу, когда он повернул к ней голову.

– Привет, – сказал он, когда она поравнялась с машиной. – Похоже, вы опаздываете? Хотите, подвезу?

* * *

На столе перед Нассрин светились два монитора. Солнце уже стояло высоко над старыми домами по другую сторону улицы Ханса Муле, но из открытого окна тянуло прохладой.

Она сидела за мониторами, изучая лица и имена, с тех пор как началось вечернее дежурство, и никогда ее еще так не раздражало собственное мусульманское происхождение, как теперь, после окончания полицейской школы и поступления на службу в полицию Оденсе[1].

Когда она вводила в компьютер новые данные с лежащих перед ней на столе карточек, на мониторах всплывали вереницы лиц. В картотеке полиции острова Фюн хранилась информация о сотнях молодых людей арабского происхождения, и ей почти всегда давали задание обновлять их досье, отслеживать их связи и проверять местонахождение. Она не возражала. Нисколько. Но со временем ее стало злить, что именно ее всегда просили заниматься этими досье. Потому что она мусульманка? Потому что она моложе всех? Потому что она недостаточно квалифицирована для настоящего расследования? Иногда даже звучали язвительные шуточки, дескать, «а вот и новости о кузенах». Как они ее достали!

Нассрин отвлек смех, и она бросила взгляд на Дею Торп. Коллега, которая была намного старше ее, имела обыкновение говорить громко и оживленно, когда рядом оказывались крепкие мужчины. «Как глупо», – подумала Нассрин с раздражением. В отделе реактивных расследований было около семидесяти сотрудников, все они были рассредоточены по разным комнатам, и угораздило же ее оказаться в той комнате, где сидят пять человек и начальник группы – комиссар полиции Торп.

На углу стола Деи с чашкой кофе примостился офицер-кинолог. Дея распустила свои блестящие пепельно-серые волосы, и они легли на плечи. Широкоплечий офицер сидел в жилете, без куртки, так что был виден ремень его наплечной кобуры. Комнату заполняла атмосфера флирта, и Нассрин с раздражением отвела взгляд. Вот уж точно, ни Дее, ни этому полицейскому не приходится проводить рабочий день, разглядывая нескончаемые безрадостные фотографии мошенников из мусульманского квартала.

– Держи.

Нассрин повернула голову и подняла взгляд на Лиама Старка. У нее были хорошие отношения с заместителем начальника полиции, и она давно мечтала заниматься преступлениями против личности, но никак не могла понять, почему он не может поставить на место Дею, которая полностью захватила их общий офис.

Лиама некоторые из старших коллег называли Шотландцем из-за его шотландских корней и пристрастия к домашнему хаггису, от которого на весь отдел несло растворенными витаминными таблетками и овечьим жиром.

– Глоток чая тебе ведь не повредит? – добавил Лиам, поставив щербатую кружку на ее стол рядом с многочисленными карточками. – Есть прогресс?

Она неторопливо кивнула и взяла кружку.

– Просто я пришла в отдел не за этим, – сказала она, показав в сторону экрана.

Он не сразу понял, что она имеет в виду, но потом посмотрел на карточки.

– Это основа расследования и одна из наших самых важных задач.

Нассрин искоса посмотрела на него, но, похоже, он говорил серьезно.

– Когда мы в курсе того, где они находятся и что делают, мы оказываемся на шаг впереди, что позволяет нам действовать… Так что ты ошибаешься, если думаешь, что это неважно.

Он говорил это и раньше, но ведь, кроме нее, были и другие недавно пришедшие в отдел сотрудники.

– Ты знаешь, что меня называют «образцовой мусульманкой»?

– Кто? Кто-то из наших?

– Нет, не наши. В городе. – Она показала на монитор. – Вот эти.

– У тебя с этим сложности? Когда ты в городе?

Она покачала головой, пытаясь подавить в себе обиду из-за несправедливого прозвища.

– Нет, проблема, скорее, в том, что я редко куда-либо выхожу. Нет ничего особенно образцового в том, чтобы сидеть тут, пялясь в экран день за днем.

Она быстро сделала несколько глотков и почувствовала на себе взгляд Лиама. Обожгла язык, но сказала то, что хотела сказать.

Снова раздался смех Деи у стола, но, похоже, это нисколько не раздражало Лиама. Может быть, он его вообще не замечает, подумала Нассрин. Конечно, он же сам пригласил Дею Торп в Оденсе, хотя и не очень понятно почему.

Нассрин как-то загуглила ее, и стало ясно, что звездный час в карьере Деи был в прошлом, а теперь она семимильными шагами спускается по служебной лестнице. Ей было пятьдесят один, до этого она занимала высокое положение, работала в убойном отделе уголовного розыска в Копенгагене, но потом произошло нечто, что заставило ее переехать в Гренландию, где она проработала несколько лет в полиции Нуука. В Данию она вернулась комиссаром полиции, нисколько не претендуя на высокие должности в полиции Фюна. Для Нассрин это выглядело как явное фиаско. «Наверное, я просто как-то иначе себе все представляла», – сказала она самой себе.

Лиам выпрямился, нахмурившись и задумчиво глядя на нее.

– Принято к сведению, Нассрин. Я понимаю, о чем ты говоришь, но ты ведь, на самом деле, проходишь первую стажировку в качестве детектива полиции, так что…

Он добродушно посмотрел на нее.

– Мы обязательно дадим тебе возможность работать следователем, обещаю, но только потерпи немного.

Дея и офицер-кинолог перестали смеяться и встали. В дверях появился мужчина. Лицо его было угрюмым и бледным, его сопровождал один из администраторов, который сообщил, что мужчина хочет заявить о пропаже жены.

* * *

– Что за черт! – пробормотал Лиам себе под нос.

– Ты что, его знаешь? – тихо спросила Нассрин.

Лиам кивнул.

– Это Клаус, тренер моего сына, из ватерпольного клуба в Томмерупе.

Дея встала навстречу мужчине, который неуверенно озирался по сторонам, пока не заметил Лиама.

– Шарлотта! – воскликнул он так громко, что его голос откликнулся эхом в полупустой комнате. – Она пропала. Боюсь, с ней что-то случилось. Она должна была забрать детей, но так и не пришла за ними. Понимаешь, она бы никогда не оставила Оливера надолго у няни! Шарлотта либо попала в аварию, либо стала жертвой преступления. – Все это он выпалил на одном дыхании.

Дея повернулась к Лиаму, и он кивнул ей, предлагая ответить как руководителю группы.

– Так это вы звонили? – начала она и быстро собрала волосы в пучок. – Как я уже сказала вам по телефону, у нас, к сожалению, нет ресурсов, чтобы поднимать всю полицию на ноги по причине того, что ваша жена исчезла куда-то на несколько часов. Она взрослая женщина, и может найтись сотня причин…

– Черт возьми, я повторяю, она не просто исчезла на несколько часов, – возмущенно перебил ее мужчина. – Шарлотта пропала, она стала жертвой какого-то преступления. Это я и пытался объяснить вам по телефону, но вы меня не услышали. Я бы не стал обращаться к вам, если бы не был уверен, что случилась беда. Она так и не вернулась.

– Может быть, вы сядете? – предложила Дея, указав на стул, стоявший в торце письменного стола.

Но мужчина подошел к Лиаму и протянул ему свой телефон.

– Я только-только отправил ребят в душ после тренировки, и тут увидел непринятые звонки из детского сада, – сказал он, судорожно листая список звонков и сообщений. – Шарлотте никогда в голову не пришло бы выключить мобильный, но я не могу до нее дозвониться! – Он говорил низким голосом, судорожно вдыхая воздух. – И она не забрала детей. Ты ведь знаешь, что я всегда тренирую мальчиков по вторникам и пятницам, и в эти дни Силле и Оливера забирает жена. Я проверил почту и мессенджер, но она не писала, что не сможет их забрать.

Лиам взял его за руку и повел к одному из двух кресел, стоявших под окном.

– Может, принести тебе воды?

Мужчина покачал головой.

– Нет, нет. Мне надо, чтобы вы помогли найти жену.

К ним подошла Дея.

– Как вы думаете, в какое именно время пропала ваша жена? – спросила она, пододвинув стул и сев напротив Клауса.

Он резко вскинул голову, словно она его чем-то оскорбила.

– Откуда мне знать? – прокричал он. – Ее нет. Детей она не забрала, и оказалось, что и на работе утром не появилась. Так что, во всяком случае, к тому времени она уж точно куда-то делась.

Лиам пересел на другой стул.

– Давай-ка все по порядку, – предложил он. – Ты говоришь, она утром не пришла на работу. Расскажи про работу. Она работает в школе в Томмерупе?

Клаус кивнул.

– Да, в школе «Таллеруп», – сказал он. – Прежде чем ехать к вам, я позвонил одному из ее коллег, и он сказал, что в школе тоже ничего про нее не знают. Она не предупреждала, что заболела, – просто не пришла. Им пришлось срочно искать замену, и руководство школы тоже, очевидно, пыталось с ней связаться.

Лиам протянул ему стакан воды, которая расплескалась, когда Клаус в рассеянности поставил стакан на столик.

– Я еще поговорил кое с кем из ее подруг, – продолжил он, – но они тоже ничего не знают. Вам надо немедленно объявить ее в розыск. Может быть, ее уже нет в живых! – Он снова начал взвинчивать себя.

– Почему вы думаете, что ее нет в живых? – спросила Дея резко.

Он бросил на нее мрачный взгляд.

– И воспитатели детского сада, и няня звонили мне тысячу раз, когда Шарлотта не пришла за детьми к концу дня. Беата, наш пастор, сейчас забрала детей к себе, ее дочь ходит в один детский сад с нашей дочерью. – Он повернулся к Лиаму, словно надеясь на его понимание. – Моя жена никогда бы не забыла забрать детей.

– А может быть, это вы забыли о том, что сегодня ваша очередь забирать детей? – предположила Дея. – Или она попросила кого-то другого их забрать?

Клаус наклонился к ней.

– У нашего трехлетнего сына синдром Дауна… Вы, наверное, догадываетесь, что мать не может просто так оставить малыша, который уже привык к распорядку дня и знакомым лицам. Она бы никогда так с ним не поступила. Его всегда забираем только мы. Нашей дочери всего пять лет. Вы же не можете не понимать – с Шарлоттой что-то случилось.

Его обвинения и упреки никак не действовали на Дею. Наклонившись вперед, она поинтересовалась, когда он сам в последний раз видел свою жену.

Клаус сгорбился. Глядя на него, Лиам отметил отчаяние, проступившее на лбу глубокой морщиной. Темные волосы тренера, обычно зачесанные назад, все время падали на глаза, оттого что он беспокойно ерошил их. Лиам знал, что семья Лаурсенов живет в Томмерупе на улице Бухвальда. С Шарлоттой он был знаком по неформальным встречам родителей в ватерпольном клубе, но не имел ни малейшего представления о жизни семьи и круге общения.

– В последний раз я видел ее сегодня утром. В половине седьмого, когда она уезжала на фитнес. Она тренируется в клубе «Прекрасная форма» в комплексе «Томмеруп» три раза в неделю. У нее была с собой сменная одежда – после тренировки Шарлотта обычно принимает душ, а потом едет прямо на работу. Когда уходила, она сказала, что вечером заедет в магазин по пути домой, а потом заберет детей.

Он уткнул лицо в ладони. Было видно, как трудно ему справиться с эмоциями.

Лиам внимательно смотрел на Клауса. Изучал движения рук, отметил блуждающий взгляд, когда тот беспокойно проводил рукой по волосам. Он пытался увидеть признаки того, что Клаус чувствует вину или лжет, но видел лишь неподдельное отчаяние и страх.

– На утренней тренировке она была. Я поговорил с ее подругой – они вместе ходят в зал. Ничего необычного. Расстались после тренировки, и Шарлотте надо было проехать всего лишь несколько сотен метров на велосипеде до школы.

Он пристально посмотрел на Дею, казалось, он жалеет, что дал волю чувствам.

– Такого никогда прежде не было… Никогда. Поэтому я уверен, что с ней что-то случилось. Какая-то беда!

– Но ведь люди довольно часто исчезают, – сказал Лиам. – И на самом деле почти всегда пропавший человек объявляется и без наших розысков.

– Шарлотта никогда бы не поступила так с нашими детьми. Черт возьми, это я и пытаюсь донести до вас! Ты ведь их видел, правда? У Оливера синдром Дауна. Ты ведь должен понять, что это на нее совсем не похоже?

– Извини, я не очень хорошо знаю Шарлотту, Клаус.

– Да, это так, но вы не можете не понимать, что случилось несчастье!

Клаус наклонился вперед и снова закрыл лицо руками.

– Жена стала жертвой какого-то преступления, и вы должны мне помочь.

– Конечно, мы поможем, – быстро ответила Дея. – Но, кроме того, что вы не знаете ее местонахождения, есть ли какие-то обстоятельства, заставляющие вас считать, что речь идет о преступлении?

– Речь именно и идет о преступлении!

Клаус резко выпрямился и стал загибать пальцы, перечисляя все факты.

– Ее мобильный выключен, и кстати, я не сказал про ее велосипед. Она должна была поехать на нем на работу, но мы нашли его за мусорным контейнером у спортивного комплекса.

– Мы? – перебил его Лиам.

– Или, точнее, Питер, муж Беаты, пастора, нашел его. То есть ее друг, но это неважно. Я тоже пытался найти велосипед, когда закончил тренировку и обнаружил все пришедшие сообщения. Потом бросился домой, чтобы проверить, а вдруг она там. Думал, может, она упала в обморок. Может быть, ей стало плохо и она поехала домой. Представлял себе, как она лежит где-нибудь, беспомощная, и не может никому позвонить.

Его глаза увлажнились, когда он вспомнил о детях. Сказал, что сегодня они ужинают у пастора и ее друга Питера.

– Мне кажется, ее велосипед поставили туда после того, как я уехал с работы.

– Могла ли Шарлотта сама оставить там велосипед? – спросил Лиам.

– Зачем ей оставлять велосипед за контейнером и потом куда-то вообще исчезать? – Клаус нервно заерзал в своем кресле.

– Да для этого может быть множество причин. Может быть, она уже забрала его, пока ты тут у нас сидишь.

– Нет. Питер повесил на него замок, который лежал у него в машине.

Лиам поднял брови.

– Питер, это муж пастора?

– Да. Это он привез меня сюда к вам. И сразу же уехал, ведь дети сейчас у них.

– Ну тогда если она раньше не позвонит, то позвонит, когда найдет свой велосипед с новым замком, – сухо сказала Дея.

Лиам откашлялся.

– Моя коллега права, – сказал он. – Нам нужно немного больше фактов, указывающих на то, что Шарлотта пропала, прежде чем мы сможем официально объявить ее в розыск. Но, вне всякого сомнения, мы со всей серьезностью относимся к твоему заявлению. Поверь мне, мы откроем дело на основании этого заявления, как только сможем.

– Простите, Клаус, я прекрасно понимаю, что мои слова могут показаться довольно жестокими в вашей ситуации, но вот если бы речь шла о ребенке, мы бы сразу же подняли на ноги все службы, однако в данном случае речь идет о взрослой женщине… Вам следует вооружиться терпением, подождать, пока жена вернется домой, – вставила Дея.

Лиам кивнул, он нисколько не возражал и к тому же почувствовал облегчение, что именно Дея со свойственной ей прямолинейностью объяснила Клаусу все как есть.

– Она наверняка скоро вернется, – ободряюще произнес он и добавил: – Но если Шарлотта не вернется домой к утру и не позвонит, мы завтра объявим ее в розыск.

Клаус неохотно встал вслед за Лиамом и Деей.

– Но ведь обычно говорят, что если кого-то похищают, то надо действовать быстро, и что первые двадцать четыре часа – самые важные, если мы имеем дело с преступлением?

Глаза его снова заблестели, он в отчаянии сжал руки.

В воздухе повисло молчание, никто ему не ответил.

Клаус покорно покачал головой, сунул руку в карман и вытащил скомканный листок бумаги.

– Если вы узнаете что-то, так или иначе связанное с Шарлоттой, то, пожалуйста, позвоните мне. Если вам сообщат о несчастном случае, о человеке без сознания, о чем угодно. Пожалуйста, позвоните. Даже если это будет ночью.

Он развернул листок бумаги и, написав на нем номер своего телефона, протянул Дее, потом повернулся к Лиаму.

– У тебя есть мой мобильный, звони, когда что-то появится.

Дея уже собралась было сложить листок, но остановилась в замешательстве, заметив текст на обратной стороне:

Аллах не простит идолопоклонничества. Он прощает тем, кому пожелает, другие грехи, но тот, кто служит другим богам, кроме Аллаха, ушел далеко от истины.

– Что это такое? – спросила она с любопытством.

Клаусу, который уже направлялся к двери, обернулся и подошел к ней.

– Шарлотта преподает историю религий, этот листок лежал на ступеньках перед нашей дверью, наверное, он выпал из ее сумки, когда она уходила.

– У вас есть фотография Шарлотты? – спросила Дея. – Мы могли бы отправить ее в другие полицейские участки, если завтра придется объявлять ее в розыск.

Клаус кивнул и протянул ей свой мобильный.

– Я всегда говорил, что она похожа на Мию Люне[2].

– На Мию Люне? – повторила Дея, с удивлением глядя на фотографию в телефоне. – Ну да, точно!

Они некоторое время стояли в молчании. Лиам вдруг почувствовал, что ему трудно просто так взять и попрощаться с Клаусом. Они знакомы много лет, с тех пор как его сын начал играть в водное поло. Не то чтобы они были близки, но тем не менее достаточно близки, чтобы чувствовать такую связь, какая возникает у людей, которые оказываются в одной команде.

– Так где сейчас дети, все еще у пастора? – спросил он, украдкой бросив взгляд на часы.

Ему было жаль парня. Он подумал, а как бы сам повел себя, если бы внезапно исчезла его жена Хелене? И тревога, и мучительный страх Клауса были ему вполне понятны.

– Беата предложила оставить их у себя на ночь, если я задержусь. Но если вы все равно ничего не можете предпринять сегодня, я поеду за ними.

– Хочешь, я подвезу тебя? – предложил Лиам.

– Ты? – спросил Клаус с удивлением, но быстро ухватился за соломинку. – Спасибо, хорошо бы. Питер ведь уже уехал обратно в Томмеруп.

Лиам тут же почувствовал на себе взгляд Деи, но сделал вид, что не обратил на него внимания. Она явно считала, что не надо предпринимать какие-то действия, пока не пройдут сутки. Конечно, у Деи больше опыта в расследовании убийств, чем у него. Но, с другой стороны, у нее не было никаких тесных связей с местным сообществом. Он понимал, что предложение отвезти Клауса обратно в Томмеруп было для того слабым утешением, ведь на самом деле Клаус надеялся, что туда приедут криминалисты и собаки-ищейки, но Лиаму на самом деле очень хотелось услышать от пастора ее версию событий.

По пути на стоянку Лиам отстал от Клауса на несколько шагов. Тренер шел, наклонившись вперед, ссутулившись и засунув руки в карманы широких спортивных штанов. Если все-таки речь идет о преступлении, подумал Лиам, то Клаус вполне может быть причастен к исчезновению жены, и именно эту версию они в первую очередь будут разрабатывать. Клаусу придется нелегко. Лиама никогда особенно не привлекала эта часть его работы. Люди находятся в состоянии страха и неизвестности, и на самом деле все равно – развлекается ли Шарлотта с местным слесарем или уехала на Багамы. Самое страшное – неизвестность.

Он мысленно вернулся к тому моменту, когда Клаус появился у них в офисе. Вспомнил беспокойство и отчаяние в голосе тренера. А может, это стремление поскорее привлечь полицию, чтобы никто впоследствии не смог обвинить его в том, что он недостаточно быстро стал разыскивать жену. Но возможно также, что страхи Клауса небезосновательны, подумал он, когда они сели в машину. С Шарлоттой действительно могло что-то случиться, она могла стать жертвой преступления, и они с Деей вскоре могут пожалеть, что не сразу взялись за дело.

* * *

Беата наливала воду в большой стеклянный чайник, когда заметила подъезжающую к дому машину. Прищурившись, она разглядела через стекло Клауса, отца Сесилии и Оливера. И сразу бросилась к двери, чтобы они не успели постучать. Если новости плохие, она хотела бы первой услышать их – до того, как выбегут дети.

– Привет, Клаус, – озабоченно сказала Беата, открыв входную дверь. – У нас все в порядке, но что с Шарлоттой, есть какие-нибудь новости?

– Знакомься, это Лиам из полиции, – сказал Клаус, кивнув в сторону стоящего рядом Лиама. – Они там пока не особенно стараются.

– Лиам Старк, – представился Лиам и протянул ей руку. – Заместитель начальника полиции.

– Меня зовут Беата, – произнесла она, пожимая Лиаму руку. – Я местный пастор, а наши с Клаусом девочки ходят в один детский сад.

– А мы с Клаусом знакомы по водному поло, – ответил Лиам с улыбкой. – Клаус – тренер моего сына.

Беата кивнула, и в эту минуту дверь в гостиную открылась, Сесилия подбежала к отцу и обняла его.

– Папа, пошли с нами, у нас на ужин котлеты!

– Да, мы как раз собираемся ужинать, – сказала Беата извиняющимся тоном. – Дети проголодались, и… может быть, вы поужинаете с нами?

– Да, пойдем, папа, – попросила Сесилия, потянув отца в гостиную.

– Они не знают, что мать исчезла, – шепнула Беата Лиаму. – Мы с Питером сказали им, что Шарлотта просто задержалась в школе, хотя Клаус говорит, что она вообще не пришла на работу. Но мы же не могли взять на себя такую ответственность – сказать им все как есть, ведь так?

– Конечно, конечно, – поспешно проговорил Лиам. – Хорошо, что дети не напуганы.

Беата кивнула. Тепло во взгляде рыжеволосого полицейского вызывало симпатию. Было в нем что-то располагающее. Немного всклокоченные волосы, рыжая борода. Ему явно можно доверять.

– Вы думаете, с Шарлоттой что-то случилось?

– Пока что определенно ничего нельзя сказать, но я на самом деле хотел спросить вас, есть ли у вас какие-то предположения?

– Вообще-то я не очень хорошо знаю Клауса и Шарлотту, – ответила Беата. – В основном по детскому саду, ну и где-то еще встречались, городок у нас небольшой.

– Вы не знаете, они когда-нибудь раньше забирали детей с опозданием или, может быть, Шарлотта и раньше внезапно исчезала?

– Нет, не думаю. Даже не могу представить такого.

– Клаус сказал, что ваш муж нашел велосипед Шарлотты позади спортивного комплекса и поставил на него замок. Вы знаете, зачем он туда поехал?

– Да, он поехал туда вместе с Клаусом, чтобы осмотреть все на месте, ведь Клаус был совершенно не в себе, а потом он узнал велосипед Шарлотты, ведь мы часто встречали ее у детского сада… Он такого цвета, что его легко узнать.

Она улыбнулась.

– И он поставил на него свой собственный замок?

– В этом весь Питер. На велосипеде не оказалось замка, он с таким не может мириться, он ведь из Орхуса, а не из какой-нибудь провинциальной дыры.

– Прекрасно, мы тоже всегда призываем людей ставить замки на велосипеды, но, как правило, на свои собственные.

Она заметила веселую искорку в его глазах.

В прихожую вышел Питер и внимательно посмотрел на Лиама.

– Я услышал, что вы говорите о велосипеде.

Он кивнул Лиаму и представился.

– Да, мы тут говорим о том, что вы повесили на велосипед замок.

Беата пыталась встретиться с Питером взглядом. Но он все время отворачивался.

– Да, может, это я и зря, но это на каком-то рефлекторном уровне, я привык к жизни в большом городе.

– И ничто не привлекло там вашего внимания? – спросил Лиам с добродушной улыбкой.

– Нет, вот разве что показалось странным, что велосипед стоит позади комплекса. С какой стати оставлять его там?

– Вы поехали туда, чтобы помочь Клаусу в поисках?

– Да, – Питер кивнул. – Я, кстати, учился в университете с парнем, который как-то утром просто сел на велосипед и уехал в Берлин, – добавил он более веселым тоном.

– В Берлин? – повторил Лиам, изумленно уставившись на него.

– Но Шарлотта не уехала в Берлин, Питер, – воскликнула Беата раздраженно. – Ее велосипед на месте.

– Нет, конечно, – ответил Питер, опустив голову. – Я просто хотел сказать, что людям ни с того ни с сего всякое может прийти в голову… Сегодня утром была такая хорошая погода… Надеюсь, она скоро объявится.

– Да-да, будем надеяться, – закивал Лиам и попрощался с хозяевами.

Беата проводила его до машины. Нельзя терять надежду, подумала она, бросив взгляд на окружавшие дом деревья и кусты. Тени становились все более густыми. Справа от нее что-то зашуршало, как будто кто-то спрятался за тиковым деревом при звуке ее шагов по мелкому гравию.

* * *

Вернувшись на работу, Лиам заглянул в кабинет. Когда-то их отдел назывался «отдел преступлений против личности», как почти во всей стране, но какие-то умники решили, что целесообразно иметь «отдел проактивных расследований» и «отдел реактивных расследований».

Он улыбнулся Дее и Нассрин, кроме них, в офисе никого не было.

– Вы еще здесь?

– Я вообще-то подумывала, не отправиться ли на пробежку, – ответила Дея, посмотрев на часы в нижней части монитора, – а потом домой, смотреть очередную серию на «Нетфликсе».

Она замолчала на минуту.

– Как там с этим парнем из Томмерупа?

– Да черт его знает, – ответил Лиам. – Клаус кажется совершенно подавленным, велосипед жены нашли у спортивного комплекса, и ни пастор, ни сотрудники фитнес-центра не помнят, чтобы она имела обыкновение опаздывать или прогуливать.

– Значит, ты уже успел кое-что выяснить?

– Она пропала, и раз уж я там был…

– Интересно, с кем она сейчас трахается? – воскликнула Дея и посмотрела на Нассрин.

Лиам никак не отреагировал на ее слова. Что еще ждать от этих копенгагенцев!

Он подошел к Нассрин и показал ей обратную сторону листка, на котором Клаус написал номер своего телефона.

– Тебе известно, что это за текст?

«Аллах не простит идолопоклонничества. Он прощает тем, кому пожелает, другие грехи, но тот, кто служит другим богам, кроме Аллаха, ушел далеко от истины».

– Нет, – ответила она нарочито равнодушно.

– Никаких мыслей?

Тут вмешалась Дея.

– Это же об Аллахе, вообще-то это твоя сфера.

Нассрин покачала головой, не отводя взгляда от монитора.

Лиам знал, что Нассрин пережила настоящий ад, убегая из Сирии, что она изо всех сил старалась выучить датский, чтобы получить образование. В тот день, когда Нассрин получила свой полицейский жетон, она рассказала ему о том, как нелегко ей было поступить в Полицейскую школу и ассимилироваться в датском обществе, так что Лиам хорошо представлял, какое сопротивление ей, молодой женщине, иммигрантке, пришлось преодолеть. Он понимал, как болезненно она воспринимает слова Деи.

– Все в порядке, Насс? – спросил он тихо.

Нассрин угрюмо кивнула, по-прежнему уставившись в монитор.

– Поезжай уже домой, – добавил Лиам. – Отдохни. Оставшиеся карточки ведь могут подождать, правда?

Она сразу же встала и выключила компьютер. Стараясь не смотреть на Дею, она сложила вещи и пошла к двери.

Когда Нассрин вышла, Лиам подошел к столу Деи.

– Я завтра позвоню Клаусу и, если Шарлотта все еще не объявится, снова поеду туда.

– Да, завтра – это уже совсем другое дело, если она действительно не вернется, – ответила Дея, доставая из спортивной сумки зеленые кроссовки.

* * *

Воздух струился через открытую крышу маленького темно-синего «Фиата 50°C». Случалось, что Нассрин, когда ее что-то расстраивало на работе, не сразу ехала домой. Лиам всегда поддерживал ее, но с Деей было нелегко. Дея была вульгарной. Вульгарной со всеми людьми, кроме тех мужчин, на которых хотела произвести впечатление.

Нассрин нажала на педаль газа и уверенно описала плавную кривую. Эту машину она купила из-за откидной крыши, но уже в день покупки сообразила, что у маленького «фиата» есть еще и турборежим, который можно было включать и отключать, и в те дни, когда у нее возникала потребность дать выход своему раздражению, она включала турбо. Ехала, и волосы развевались на ветру.

Свернув к дому своих дядей, она нажала на кнопку, и крыша автомобиля закрылась.

Дом был большой, но лишнего места в нем не было, ведь когда дяди приехали в Данию, а это было половину их жизни назад, они привезли с собой горы книг.

Снаружи дом вовсе не был похож на букинистический магазин, да и дяди ничего не делали для привлечения покупателей, но случалось, что из какой-нибудь далекой страны приезжал человек, чтобы купить какую-то определенную книгу. Иногда покупатель проводил здесь несколько минут, но бывало, что он, потерявшись в книжных лабиринтах хозяев дома, задерживался на несколько дней.

В нос ей сразу ударил запах книжной пыли, и тут же она почувствовала, как ее ласково поцеловал в лоб дядя Альдар.

– Вот моя девочка и дома.

– Привет.

Нассрин закрыла глаза, наслаждаясь покоем и запахами. Альдар часто говорил, что большая часть книжной пыли родом из Дамаска, ведь многие из книг никто не открывал за время их жизни в Дании.

– Как у тебя прошел день? – продолжал Альдар, глядя на племянницу поверх очков.

В руке у него были две старые книги, и кожаные обложки тускло поблескивали в падавшем из окна свете.

Она пожала плечами.

– Не хочу нагружать вас своими рабочими проблемами.

– Да-да, я понимаю, но ты ведь знаешь, что мне все интересно и с нами можно обсуждать что угодно, правда?

Альдар огляделся по сторонам, вокруг были сплошные полки и стопки книг.

– Ты чувствуешь запах пахлавы моего брата?

Нассрин улыбнулась дяде. Она еще помнила то время, когда густые волосы дяди и его борода были угольно-черными. Теперь они поседели. Стали почти белыми.

– Что тебя угнетает, моя девочка? – предпринял он очередную попытку.

Она пожала плечами.

– Да просто я устала быть «этой вот мусульманкой».

Альдар задумчиво кивнул и с сочувствием посмотрел на нее.

– Я устал еще пятьдесят лет назад. Но ты не должна отчаиваться, иначе превратишься в подобие меня, замшелого, старого чудака.

Нассрин улыбнулась, и он подмигнул ей.

– Нассрин!

Она обернулась к своему второму дяде, который незаметно появился у лестницы, – волосы всклокочены, на поясе передник.

– Ну что, несешь нам свои сладости? – нетерпеливо воскликнул Альдар.

– Нет, идите наверх, – ответил Хайан. – Я только что накрыл на стол и еще заварил мятный чай.

– Тут так хорошо пахнет, – сказала Нассрин и обняла его.

Хайан кивнул и смущенно высвободился из ее объятий.

– Вы что тут делаете?

– Говорим о том, что мы с тобой, Хайан, превратились в старых чудаков со всеми этими книгами, – ответил Альдар, положив брату руку на плечо. – Ты ведь все эти книги знаешь наизусть. Разве не так?

– Ну, может быть, – Хайан смущенно улыбнулся. – Но, наверное, не все…

– Сура сто двенадцатая, стихи с первого по четвертый, – предложил ему вспомнить Альдар.

Хайан задумчиво прикусил губу и тут же подмигнул брату.

– Он – Аллах Единый. Аллах самодостаточный. Он не родил и не был рожден, и нет никого равного Ему.

– Ну вот видишь, – Альдар засмеялся, и в его смехе чувствовалась гордость за старшего брата. Разница в возрасте между ними была два года, и в сознании Нассрин они были неразделимы. Они всегда были вместе, ей было трудно представить одного без другого.

– Я же говорил!

Это было сказано так, как будто они только что выиграли какой-то приз, приз, который они заслужили все втроем.

Альдар стал теснить всех к лестнице.

– Пошли наверх, попробуем десерт твоего дяди.

Нассрин улыбнулась и стала подниматься по лестнице, размышляя о тексте, который ей прочитал Лиам. Ей не надо было спрашивать Хайана, она уже поняла, что это строки из Корана. Но если коллеги даже не хотят озаботиться тем, чтобы попытаться найти текст, откуда взят фрагмент, она не собирается им помогать. Ей совершенно не нужно быть этакой «образцовой мусульманкой», которая в любой момент готова прийти на помощь, как только они наткнутся на что-то, так или иначе связанное с Ближним Востоком.

День второй – суббота

Он прождал почти час позади мастерской. Они обменялись эсэмэсками и договорились, что молодой человек купит у него три грамма. Он не сомневался, что тот клюнет, – цена была хорошей. Но молодой человек так и не появился. Поступки его обычно поддавались логике, но когда в жизни этого парня появлялся алкоголь, привычные повадки и договоренности нарушались.

И тут пришло сообщение: «Еду».

По его телу пробежала дрожь ожидания. Он прижался к стене в ночной тьме и прислушался к шагам на дорожке, ведущей к мастерской.

Три недели назад он приехал в Ассенс, чтобы припарковать маленький «пежо» в порту на стоянке для моряков. Там машина и дожидалась его, пока он не забрал ее час назад. Он старался все время поворачиваться спиной к камере наблюдения порта, чтобы на записях был виден лишь его черный силуэт. А тот «гольф», который сейчас был оставлен на одну ночь у квартиры матери-одиночки, никто и не заметит.

Наконец он услышал хруст гравия и шаги – неуверенные, неровные. На дорожке послышался сдавленный смех, и он шагнул назад, чтобы спрятаться в темноте. Ему послышался и второй голос – возбужденный, гнусавый. По его расчетам, молодой человек должен был возвращаться один.

Вскоре из-за угла появился молодой человек с приятелем. Их тени плясали в свете уличного фонаря. Он беззвучно шагнул вперед и стал наблюдать за ними.

Молодой человек внезапно остановился, огляделся по сторонам и стал громко, настойчиво звать его. Он снова сделал шаг назад в свое темное укрытие. Чуть позже дверь мастерской открылась. Парень и его спутник вошли, и внутри, за грязными окнами, зажегся яркий свет.

В его кармане звякнул мобильный: «Мы ведь договаривались встретиться у мастерской?»

Он сначала хотел было ответить, но вместо этого подкрался к маленькой задней двери мастерской. Нажал на черную ручку и надавил на покрытую пятнами плесени дверь. Ему были слышны их голоса. Он натянул на голову большой капюшон и шагнул в темный проход.

Из узкого коридора ему были видны какие-то старые шкафы и скамья. Пройдя немного вперед, он наткнулся на мешок с ветошью. Бесшумно прошел мимо закрытой двери и приблизился к полоске света на испачканном маслом полу.

До него доносились голоса, сильно запахло сигаретным дымом. Послышалось невнятное бормотание:

– Черт, вот козел.

Потом по бетону с грохотом покатилась пустая банка.

– Я пошел наверх!

Он сосредоточенно прислушался к шагам. Почувствовал, как на ладонях выступил пот.

– Я сначала отолью, – сказал молодой человек, внезапно оказавшись поблизости от черного хода.

– Тут? – спросил его приятель, уже отойдя на какое-то расстояние.

Он быстро отступил в темноту, когда шаги приятеля затихли. На стальном столе появилась консервная банка. Теперь шаги снова приближались к нему. Он медленно двинулся вперед, прислушиваясь, словно ночной хищник. Раздался грохот передвигаемого по полу стула, мгновение спустя открылась дверь.

Струя мочи резко ударилась об унитаз. Быстро и бесшумно передвигаясь, он пробрался за штабелями шин и спрятался между дверью и входом в мастерскую.

Из туалета донеслось громкое рыгание.

Он шагнул вперед, когда шаги приблизились к столу. С каким бы удовольствием он посмотрел на его удивленное лицо, но времени не было. Прежде чем парень успел отреагировать, он всадил иглу ему в горло. Тот медленно дернулся и с булькающим звуком рухнул на пол.

Затем наступила тишина. Записку он со сладостным трепетом положил рядом с переполненной пепельницей.

* * *

– Если это твоя мать, я задушу вас обоих, – пробурчала Хелене сквозь сон. – Суббота же, черт возьми.

Лиам неуверенно нащупал вибрирующий на ночном столике телефон. Одна минута седьмого. Прочистил горло.

– Лиам Старк слушает… Клаус?

Лиам закашлялся и повернулся на бок, взгляд уткнулся в спину Хелене. Они обычно вставали около семи – на самом деле не такой уж и ранний звонок.

– Клаус, тебе надо взять себя в руки. Да-да, понимаю, ты прождал всю ночь. Клаус!

Лиам сел, опустив ноги на пол.

– Да, мы приедем. К спортивному комплексу. Мне только надо собрать тех, кто на дежурстве в эти выходные. Ребята еще не пришли на работу, но я найду их. Дыши глубже. Выпей кофе и не садись за руль, раз ты глаз не сомкнул всю ночь. Мы начинаем. Да, по полной программе. Все понимаю. Да. Согласен. Я отключаюсь. Выпей кофе, хорошо?

– Кто это? – пробормотала Хелене.

Лиам снова лег, повернулся на бок и обнял ее. Они имели обыкновение спать голыми все те годы, что жили вместе, и в ту минуту, когда он прикоснулся к ее теплой под одеялом коже, возникла эрекция.

– Это по работе.

– В шесть часов субботним утром?

– Ты же знаешь, как бывает.

Хелене повернулась к нему.

– Мне снилось, что у нас секс втроем: ты, я и еще один мужчина. Довольно пикантно.

– А как насчет еще одной женщины? – улыбнулся Лиам, целуя ее.

– Тебе что, со мной скучно? – казалось, она уже почти проснулась.

– Нет, конечно. Ведь это тебе приснился еще один партнер, а не мне.

Он проговорил это, уткнувшись в ее растрепанные волосы, затем отпустил ее, залез в лежащие на полу у кровати шорты, потом взял мобильник и пошел в гостиную, чтобы позвонить старшему по утренней смене.

– Надо отследить движения мобильника Шарлотты Лаурсен за последние сутки. Известно ли нам о каких-либо физических или психических болезнях ее или ее мужа? Как можно быстрее проверьте ее банковские счета.

Потом он позвонил Дее.

– Поедем туда посмотреть. Ее до сих пор нет. Ты поедешь на своей машине?

Примерно через час он стоял позади спортивного комплекса «Томмеруп». «Маяк Томмеруп» – так было написано на вывеске. Тут были в основном новые пристройки. Новый многофункциональный зал. Новая библиотека. Новый главный вход. Старую часть комплекса лучше всего было видно с дороги. Бассейн был расположен вдоль всего комплекса, и его окна смотрели на город. Позади комплекса и справа от него был лес. Прямо перед комплексом и слева – городские коттеджи и дома. С высокими изгородями. Чтобы попасть на парковку позади комплекса, надо было проехать по глухой дороге вдоль опушки леса. Со стороны Таллерупвай ничего не было видно, а в некоторых местах не было обзора и из комплекса. Тут совсем нетрудно застать врасплох женщину и швырнуть ее на заднее сиденье автомобиля, подумал он. Шарлотта Лаурсен вполне могла стать жертвой преступления.

– Доброе утро, шеф!

– Доброе утро, Дея. Ты первая приехала…

– Да, и спасибо, что сообщил.

– У тебя сегодня выходной?

Она криво усмехнулась.

– У нас когда-нибудь бывают выходные?

– Так не должно быть. Я могу кого-нибудь другого выдернуть. Нассрин будет в восторге.

– Да нет, все отлично, Лиам. Думаю, парочка моих золотых рыбок проживет одну субботу без меня.

– У тебя есть рыбки?

Он с удивлением посмотрел на нее.

Дея не стала отвечать, вместо этого махнула рукой в сторону парковки.

– Кинологи подтверждают, что она тут была.

– Уже хорошо. Есть свежие следы?

– Говорят, что это вполне могут быть вчерашние следы.

– Что в лесу?

– Сейчас там начинают работать.

– В ее социальных сетях нет ничего с момента выхода из зала. Последнее, что есть, – это фотография тренировки в «Инстаграме». Я попросил айтишников заняться цифровым отслеживанием: телефон, активность в соцсетях, банковская карта. Все по полной программе.

– Мобильник выключен со вчерашнего дня? – Дея подошла к нему вплотную.

Лиам кивнул.

– Похоже, что так. Я сам пытался позвонить ей сегодня утром – ничего не получилось. Потому я и вызвал сюда собак.

Лиам прикусил нижнюю губу и задумчиво посмотрел на Дею.

– Ты можешь попытаться связаться с кем-нибудь из школы, где она работает? С коллегами? Учениками? Понимаю, что в субботу это не так-то просто. – Он поскреб рыжую бороду. – Если мы не найдем ее до утра понедельника, придется поговорить со всеми ее учениками, и надо, чтобы школа нам с этим помогла.

Он поймал взгляд Деи, надеясь, что она поняла – это ее задача.

Та кивнула.

– Нам, наверное, надо еще раз поговорить с Клаусом? Их привычки, будни и прочее?

– Да, конечно.

Соглашаясь с ней, он почувствовал легкое внутреннее противодействие. Была в этом какая-то бестактность, ведь речь шла о знакомом ему человеке.

Он бросил взгляд на здание.

– Дай мне минутку тут оглядеться, и тогда начнем.

Он посмотрел на часы – 7:17.

– Предлагаю на ближайших улицах рядом со спортивным комплексом поставить патруль. Пусть останавливают машины и спрашивают, не проезжали ли они здесь вчера в это же время, между семью сорока пятью и восемью пятнадцатью, не заметили ли чего-нибудь необычного. Еще надо проверить записи с камер наблюдения, если они есть, – в городе, у школы и на ближайших заправках.

– Сегодня суббота, – заметила Дея, хотя он сам только что сказал это. – Трудно предположить, что люди в выходные поедут в том же направлении и в то же время, что и в будний день.

– Это понятно, но мы все равно проверим… и утром в понедельник, и во вторник сделаем то же самое, если.

– Хорошо, – перебила его Дея, соглашаясь с ним. – Я дам задание.

Лиам постоял минутку, глядя на нее, прокручивая в голове всю информацию о Шарлотте. Она тренировалась на втором этаже комплекса, с 6:45 до 7:45 принимала душ и переодевалась, а потом спустилась по лестнице в вестибюль. Выходя из раздевалки, она выложила селфи в «Инстаграм»: веселая, улыбающаяся женщина – она еще добавила парочку эмодзи с бицепсом под своей фотографией. После этого ее никто не видел. Предположительно, она спустилась вниз и вышла из здания. Завернула за угол. Там должен был стоять ее велосипед, но обнаружат его почему-то позади комплекса. Там нет никаких окон. Никаких домов. Лишь асфальт, высокая стена из желтого кирпича, мусорные контейнеры и опушка леса. Никому бы и в голову не пришло оставить здесь велосипед, подумал Лиам.

Велосипед по-прежнему был на месте. Лиам надел перчатку и медленно провел рукой по рулю. Звонок был погнут, один из тросов ручного тормоза был оборван, но в этом не было ничего необычного. Шины были накачаны.

Он огляделся по сторонам, медленно и глубоко вдыхая воздух, заставляя себя успокоиться и сконцентрироваться. На земле ничто не привлекало взгляд. Никаких человеческих следов или признаков борьбы. Мелкий гравий лежал ровно, будто только что прошел дождь. Трава не была примята.

Никому бы не пришло в голову оставить здесь велосипед. И Шарлотта не развлекалась со слесарем. С ней что-то случилось, и велосипед здесь поставила не она, а кто-то другой.

– Эй, Шотландец?

Его позвал один из кинологов, он появился из-за угла, ведя на поводке свою ретивую собаку.

– Мы нашли мужа в лесу.

– Мужа Шарлотты Лаурсен?

– Да, мы забрали его к себе в машину. Налили ему кофе. Он вообще никакой.

Клаус сидел на заднем сиденье одной из патрульных машин, выставив ноги на улицу и сжимая в руках чашку. Волосы были всклокочены, на нем была та же одежда, что и накануне. Глаза покраснели и воспалились. Лиам внимательно посмотрел на него. От тренера его сына осталась лишь тень. Не похоже, чтобы он испытывал страх или чувство вины, подумал Лиам и пошел к машине. И страх, и чувство вины не были исключены. И тем не менее опыт подсказывал ему, что человек, которого мучают угрызения совести, обычно старается выглядеть более или менее нормально, пытаясь скрыть вину. Клаус же ничего не скрывал.

Заметив Лиама, Клаус вскочил на ноги.

– Все это надо было делать вчера, – выпалил он ему в лицо.

Глаза его сверкали, он гневно махнул рукой в сторону оперативников в лесу.

– Таков порядок, и нам не хватало информации, – объяснил Лиам. – Мы не имеем никакого права поднимать всех на уши только потому, что женщина не явилась на работу. К сожалению, это так, Клаус.

– Ну я же говорил, черт возьми, что она не просто так не пришла на работу! Я сразу сказал, что совершено преступление!

– Нет никаких свидетелей и нет никаких следов нарушения закона, – продолжил Лиам спокойно. – Если бы нам приходилось реагировать во всех тех случаях, когда люди исчезают на несколько часов, то пришлось бы увеличить в два раза отряд полицейских, да и то бы не хватило.

– Но тут совсем другое дело, – возмутился Клаус. – Я же все тебе вчера рассказал. Шарлотта никогда бы вот так не оставила Оливера. Никогда. Я знал, что дело плохо, но вы не хотели меня слушать. Вы ничего не сделали, а сегодня, может быть, уже поздно.

– Я не могу сказать тебе ничего другого, кроме того, что уже сказал. И ты видишь, что сейчас мы делаем все возможное.

– Да, с опозданием на сутки, – хрипло проговорил Клаус. – Что ты посоветуешь мне сказать детям? Они спрашивают, где мама… Они плачут, они не понимают, почему она не вернулась домой.

Он растерянно посмотрел на Лиама.

– А где сейчас дети?

– У моих родителей. Они живут тут неподалеку.

Клаус покачал головой.

– Силле и Оливер ведь чувствуют, что все вокруг беспокоятся.

Лиам положил руку ему на плечо.

– Клаус, с нашим отделом в Оденсе сотрудничают детские психологи, если надо, мы мгновенно организуем консультацию.

Клаус потер глаза.

– Спасибо, но лучше бы вы побыстрее нашли Шарлотту.

Лиам кивнул.

– Нас сейчас восемь полицейских в Томмерупе, и мы делаем все, что можем, чтобы найти твою жену. Обещаю!

– Значит, теперь ты мне веришь? Ты тоже считаешь, что с ней что-то случилось?

– Я думаю, тут что-то нечисто, больше пока ничего не могу сказать, но будем на связи, и ты должен знать, что мы делаем все от нас зависящее, чтобы она вернулась домой.

Лиам посмотрел в сторону опушки леса – его позвал один из кинологов.

– Извини, мне надо туда. Посиди тут немного, я скоро вернусь.

– Ее нашли? – закричал Клаус.

– Нет, – ответил Лиам и поднял руку, успокаивая Клауса. – Если бы Шарлотта была поблизости, собаки бы учуяли.

Обескураженный Клаус забрался на заднее сиденье, а Лиам пошел к опушке леса. Кинолог, не говоря ни слова, показал ему на лежащий в траве айфон. Стекло было разбито, сим-карта вынута. Под валявшимся рядом прозрачным чехлом лежала фотография двух маленьких детей. У младшего был синдром Дауна.

– Будьте добры, отправьте это прямо сейчас на экспертизу, – сказал Лиам.

Он позвал Дею и показал ей телефон, а кинолог в это время подозвал техников-криминалистов.

– Мы прямо сейчас начнем просматривать все файлы с камер наблюдения поблизости от комплекса, и надо отправить кого-нибудь в «Прекрасную форму», чтобы расспросить тренеров и сотрудников.

– А пресса? Будем публиковать объявление о розыске?

Лиам хмуро посмотрел на Дею.

– Да!

* * *

Нассрин откинулась назад и крепче ухватилась за планку управления, впившись ногтями в твердую резину. Вода сильно ударяла ее сзади, когда она касалась поверхности, а несколько секунд спустя она упиралась обеими ногами, так что доска под ней на мгновение погружалась в воду. Ветер сильно трепал кайт над головой, стропы натянулись, и она снова оторвалась от поверхности воды. Над ней в ярко-синем летнем небе плыли разрозненные облака. Она чувствовала ветер на щеках и свежий воздух в ноздрях. Несколько раз глубоко вздохнув и ослабив хватку, она опустилась на воду. Вода окутала ее прохладой, и Нассрин медленно двинулась на мелководье.

Отжав волосы, она подумала, что, может быть, стоит зайти в туалет на берегу и сполоснуть их, чтобы соленая вода не успела полностью высохнуть до того, как она вернется домой и примет душ, но потом передумала и просто уложила волосы в пучок. Затем встряхнула безвольно лежащий кайт и почувствовала легкую боль в руках и плечах. Ветер сегодня оказался слишком сильным, но ей такая погода больше нравилась. Она затолкала громоздкий парус на заднее сиденье и перевела взгляд на гриль-бар, темное здание, блестевшее в лучах солнца на пристани. Перед баром все столики были заполнены, люди ели и пили. Вывеска на ларьке с мороженым «Фриско» светилась красным и белым. В воздухе висел тяжелый дым от напряженно работающей фритюрницы.

– Как дела? – крикнул ей какой-то молодой человек. Похоже, он был пьян. И к тому же глуп. На нем были шорты для плавания и футболка. Он не очень твердо стоял на ногах. Она уже слышала его возгласы, когда шла к машине, и решила не замечать его. Но тут он сделал шаг в ее сторону.

– Ты, похоже, вся промокла! – крикнул он, громко хихикая. Он оперся о столик. Его друзья засмеялись вместе с ним. Она отвела взгляд и стала складывать оставшиеся вещи в машину.

Она слышала, что он продолжает кричать, но перестала обращать на него внимание.

– Да он просто идиот, – пробормотал пожилой мужчина, подходя к ее машине.

Она улыбнулась и кивнула.

– Я пытаюсь не обращать внимания.

– Он работает механиком, – продолжал мужчина. – Известный тут всем придурок.

Нассрин сделала глоток из бутылки с водой, которая лежала у нее в машине. Вода нагрелась.

– Наверное, он лает сильнее, чем кусается?

Позади них послышался чей-то смех и плач. Нассрин быстро повернулась и посмотрела в сторону бара, где этот пьяный молодой человек стал приставать к девушке. Его лицо с веснушками под светлыми волосами раскраснелось.

– Как его зовут? – спросила Нассрин у мужчины.

– Деннис. Неприятный тип.

– Эти двое знакомы?

– Нет, не думаю.

Девушка снова закричала и вяло попыталась высвободиться из объятий Денниса. Было непонятно, боится она его или все происходящее кажется ей забавным: время от времени она громко хихикала.

Внезапно Деннис поднял ее футболку и грубо схватил ее за грудь.

– Эй, – крикнула ему Нассрин. – Ну-ка прекрати!

Деннис отпустил грудь и уставился на нее.

– Какое тебе, черт возьми, дело, черномазая?

Нассрин сделала глубокий вздох.

– Очень на него похоже, – с негодованием сказал собеседник Нассрин. – Никакого уважения к людям.

Какой-то мужчина, сидящий в гриль-баре, встал со своего места, чтобы урезонить Денниса, но не успел дойти до него, как тот подбежал и изо всех сил толкнул его в грудь, так что мужчина упал и ударился о скамейку.

Нассрин вытащила парочку пластиковых браслетов из пакета, который лежал у нее в машине, и подбежала к Деннису. Похоже, он не представлял, что его ждет. Нассрин быстро уложила его на землю, заломила одну руку, а вторую зафиксировала коленом.

– Отвали! Что ты делаешь, мерзкая сучка? – прокричал он, пытаясь лягнуть ее, но его колени и носки кроссовок только шаркали по гравию. Нассрин крепко держала его, сидя у него на спине.

Он пытался высвободиться, она еще сильнее заломила руку, прижимая к спине. Деннис закричал от боли.

Пока он барахтался, лежа на земле, она подумала, что у нее нет ни малейшего желания тратить время на то, чтобы тащить этого идиота в полицейский участок Ассенса, а потом еще писать отчет. У нее выходной, и она собиралась домой со всем своим снаряжением.

На мгновение она пожалела, что вмешалась, но тут посмотрела на рыдающую на скамейке девушку. Ослабив хватку, она схватила Денниса за запястье. Несмотря на громкую ругань, она зафиксировала ему руки за спиной.

Какие-то друзья Денниса подошли поближе, и один из них начал хорохориться и оскорблять Нассрин, пытаясь выручить приятеля. Нассрин раздраженно повернулась к нему и показала свой полицейский жетон.

– Давай-ка потише!

Деннис повернулся на бок и плюнул ей в лицо.

– Я тебя урою!

– Попробуй! Может, тебе лучше отправиться домой и проспаться?

– Да пошла ты! Я заявлю на тебя в полицию!

– За что? – рявкнула она на него. – За то, что я вмешалась, когда ты напал на девчонку? Ты хочешь, чтобы тебя отвезли домой, или предпочитаешь проехаться до местного полицейского участка? Решай сам, потому что мне некогда.

– Вот же черт!

Взгляд Денниса уже не горел яростью, и он опустил голову на землю.

– Ну, и что ты выбираешь? – спросила Нассрин раздраженно.

– Домой, проспаться, – пробурчал Деннис.

* * *

– Когда приедем, – сказала Нассрин, – я перережу твои браслеты и ты будешь тихим, как ягненок. Договорились?

– Ну да… – Деннис обреченно пожал плечами. – А ты не можешь снять их тут, в машине? Как-то не очень круто приезжать в таком виде.

– Надо было раньше думать, до того, как накачался наркотой.

– Да черт возьми, никакой наркоты не было, – буркнул Деннис.

– Ага, конечно, и зрачки у тебя вполне нормальные. Все прекрасно. Супер!

– А тебе какое дело?

– Ты хочешь сказать, какое дело полицейским, что кто-то принимает наркотики, бродит по улицам в таком состоянии и ведет себя как идиот?

Деннис опустил взгляд.

– Может, все-таки снимешь, а?

Нассрин заглушила двигатель и устало посмотрела на Денниса. Она так ждала прогулки по воде, которая ее всегда успокаивала. А теперь она вынуждена сидеть тут с этим идиотом. Лицо парня обгорело на солнце и лоснилось от пота.

– Мне нечем их тут перерезать, – солгала она, решив, что так легко он не отделается.

Деннис уныло вздохнул и кивнул головой в сторону.

– В мастерской есть кое-какие инструменты, там и перережем.

Нассрин вышла из машины и помогла выйти Деннису.

– Пошли!

Она кивнула в сторону ворот, ведущих в небольшую темную мастерскую с двумя подъемниками. Только на одном из них стояла машина, но на улице было припарковано еще несколько. Некоторые из них были сильно помяты.

– Что с тобой, Деннис? – прокричал пузатый мужчина средних лет в синем полукомбинезоне. Он выпрямился и вытер руки о клочок ветоши. – Ты что, теперь любитель БДСМ?

За его спиной хихикал молодой тощий парень. Весь пол был покрыт застарелыми масляными пятнами, и воздух в помещении был пропитан выхлопными газами и запахом моторного масла. На столе стояли пустые пивные банки и смятый пакет из булочной.

– Деннис здесь работает? – спросила Нассрин, разглядывая эту парочку, которая встала рядом со столом.

– Да, – ответил пузатый мужчина. – Но сегодня суббота, так что у него выходной.

Его подслеповатым кротовьим глазам явно было неприятно проникающее в мастерскую солнце. На лице были пятна масла, и он совершенно бесцеремонно оглядел ее, а потом сделал несколько шагов вперед, рассматривая ее «Фиат 50°C», припаркованный на площадке перед мастерской.

– Может, тебе покрупнее надо диски на этой малышке?

Нассрин покачала головой.

– Нет, спасибо. Но если ты можешь перерезать браслеты вот этому, – кивнула она на Денниса, – будет хорошо.

– Могу предложить тебе комплект классной резины за полцены, – подмигнул ей пузатый. – Если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Черт возьми! – прокричал Деннис. – Какого черта я в этих браслетах, как ты думаешь? Она из легавых, кретин!

Мужчина захлюпал носом и вытер ладони о синий комбинезон.

– Да у меня тут просто лежит какая-то резина без дела, вот и все.

Тощий парень за его спиной нервно захихикал.

– У меня сегодня выходной, – сказала Нассрин. – Разрежь браслеты и уложи его спать. И я тут же уеду.

Пузатый нашел большие кусачки на проржавевшем столе для инструментов. Вся стена над столом была увешана фотографиями полуголых женщин из автомобильных календарей.

– Ну что ж, посмотрим, что с этим можно сделать, – пробормотал он устало.

Мужчина повернул Денниса и одним движением перерезал браслеты. Нассрин услышала, как он добавил шепотом:

– Надо быть поразборчивее с женщинами.

Но ей было плевать, что он там бормочет, она строго посмотрела на Денниса.

– Веди себя прилично в следующий раз, когда куда-нибудь выберешься, иначе одним испугом не отделаешься.

– Да чего мне бояться? – пробурчал Деннис, не поднимая на нее глаз.

– Ты что-то сказал?

Она сделала шаг в его сторону.

– Все-таки поедем в вытрезвитель?

– Нет, – резко ответил он.

Когда Нассрин уже повернулась и пошла к машине, она чуть было не столкнулась с маленькой пожилой женщиной, в руках у которой были большая сумка и пластиковое ведро.

– Деннис, ты сегодня видел Каспера? – спросила женщина, нисколько не обращая внимания на окружающих.

– Нет, после того как вчера лег спать, не видел.

– Его нет в квартире, – продолжала она, глядя на лестницу, которая по внешней стороне здания вела наверх. – А вообще-то мы с ним договаривались, что сегодня увидимся.

Нассрин посмотрела на обветшалую деревянную лестницу, ведущую к узкой площадке над зданием мастерской. Пятнадцать-двадцать лет назад тут наверняка бело-синие стены блестели свежей краской, но теперь повсюду пестрели темные пятна плесени, а краска облупилась и выцвела.

Деннис как-то беспокойно посмотрел на пожилую женщину.

– Может, он спит и просто не слышал, как вы стучали?

– Такого еще не было, чтобы он дверь не открыл, – покачала головой женщина. – Обычно он никогда не забывал о наших встречах.

Она посмотрела на пластиковое ведро.

– Я принесла ему яблочный пирог.

– Оставьте его тут, – пузатый мужчина засмеялся так, что у него затрясся живот под синей тканью комбинезона.

– Я правда понятия не имею, куда он мог подеваться, – устало ответил Деннис и посмотрел на Нассрин. – Ну ладно, я пошел к себе.

– А вы тут поблизости живете? – спросила Нассрин женщину.

Волосы ее были совершенно седые. Лицо доброе, с сеточкой морщин. Глаза маленькие, голубые.

– Нет, я из Видовре, – ответила она. – Меня зовут Карен. Каспер – мой внук.

– Видовре? – переспросила Нассрин и сделала знак Деннису. – Может, мы поможем Карен проверить, не заснул ли Каспер у себя в квартире? А то до Видовре путь неблизкий.

Деннис недовольно кивнул.

– Вообще-то мы всегда давали друг другу ключи от наших комнат.

Жилые помещения были над мастерской. Деннис открыл дверь, и они вошли в маленький коридор, который вел к полутемной комнате. Занавески были опущены, повсюду валялась одежда и упаковки от еды.

Вдоль одной стены стоял разложенный диван, в спертом воздухе висел запах табака, немытого тела и испорченных продуктов.

Карен явно встревожилась. Она застыла на месте, глядя на весь этот беспорядок.

Нассрин вернулась в коридор и распахнула дверь в ванную комнату. Там было пусто и холодно, воздух был затхлым.

– Я пошел к себе, – сказал Деннис.

– Подожди-ка, – сказала Нассрин, схватив его за руку. – А где он может быть?

Она наклонилась над кроватью и проверила, нет ли кого-нибудь под одеялом.

– Карен, а вы долго его ждете?

– Не знаю, из дома я уехала в половине восьмого, а сюда приехала около одиннадцати.

– А сейчас уже тринадцать часов, – констатировала Нассрин.

Она посмотрела на Денниса.

– У него есть подруга? Может, он у нее?

– Нет, сейчас у него никого нет.

– На него это совсем не похоже, – повторила Карен неуверенно. – Это ведь он сам позвал меня к себе сегодня, чтобы мы повидались. И должен был потом, когда мы поговорим, отвезти меня на вокзал в Оденсе. Он всегда сам разбирается с поездами.

– Вы должны были говорить о чем-то конкретном? – спросила Нассрин.

Карен с удивлением посмотрела на нее.

– Извините меня, пожалуйста, – сказала Нассрин с улыбкой. – Я работаю в полиции, поэтому и задаю много вопросов.

– Да нет, думаю, он просто чувствовал, что мне не надо сегодня оставаться одной. Понимаете, у меня сегодня день рождения.

Карен снова огляделась по сторонам.

– Обычно у него полный порядок. Не случилось ли чего?

Нассрин отодвинула занавеску на окне.

– Я скоро поеду в Оденсе, могу подвезти вас до вокзала.

– Это очень любезно с вашей стороны, но я откажусь. Хочу дать ему еще немного времени, надеюсь, он скоро появится, заодно, пока жду, приберу тут немного.

Нассрин улыбнулась ей и посмотрела на Денниса.

– Иди проспись.

Она достала свой мобильный, чтобы посмотреть расписание поездов и стыковки по пути в Видовре, но отвлеклась на сообщения от Лиама. Они, наверное, рано выехали в Томмеруп, чтобы начать поиски Шарлотты Лаурсен, но он написал ей только час назад. Она стиснула зубы, почувствовав разочарование. Ей бы ничего не стоило отказаться от своего кайтинга, лишь бы поучаствовать в расследовании, да к тому же тогда бы ее не занесло в мастерскую в Ассенсе.

– Я сейчас дам вам свой номер телефона, – сказала она Карен. – Позвоните мне или пришлите сообщение, когда он появится. Мне надо знать, что все в порядке. И если понадобится, помогу вам разобраться с поездами.

* * *

Беата улыбалась краешком губ, глядя на Силье, которая сидела на коврике на земле прямо под большим деревянным балконом в пасторском саду. Теплые лучи солнца пробивались сквозь кроны деревьев в глубине участка, отбрасывая пятна света на траву. Почти все деревья в саду намного старше желтого кирпичного дома, возведенного посреди территории, относящейся к церкви. Деревья были посажены, еще когда строился старый пасторский дом. Но в 1950 году его перевезли в музей под открытым небом «Фюнская деревня». Выбор был небольшой – либо капитально отреставрировать старый дом, чтобы жить в нем и дальше, либо сохранить как музейный экспонат, рассказывающий о жизни священника в XIX веке.

– Мама, – крикнула Силье, щурясь от солнца. – Что мне нарисовать?

– Может быть, кролика? – предложила Беата.

Девочка кивнула и спросила:

– А сестренка умеет рисовать?

Беата положила руку на живот.

– Иногда мне кажется, что она там уже рисует, но, думаю, пройдет еще несколько лет, прежде чем вы сможете рисовать вместе. Ты ведь будешь ей помогать?

– Конечно.

Силье серьезно посмотрела на мамин живот.

– Я хочу нарисовать картинку для сестренки.

– Очень хорошо, дорогая.

– Как ты думаешь, она любит кроликов?

– Мне кажется, она их обожает.

Беата барабанила пальцами по стопке старых церковных журналов, лежащих на столе. Новый дом для священника был построен семьдесят лет назад, и об этом она должна написать статью в следующий номер журнала. Ни пастор, которого она сменила, ни его дед не жили в старом доме. Она подумывала, что надо бы поговорить с ними, но не могла собраться с силами. Они не проявляли особенного расположения к ней, с тех пор как она стала пастором после Йоханнеса, словно это она его выгнала, а не прихожане приняли решение, что надо привлекать новых, современных людей.

Она отложила в сторону журналы, когда в дверях, ведущих в сад, появился Питер вместе с Клаусом.

Несчастный муж Шарлотты Лаурсен выглядел как придавленная кошкой мышь. Остатки самообладания, за которые он цеплялся накануне, бесследно испарились за ночь. Она встала им навстречу.

– Привет, Клаус. Есть какие-нибудь новости?

– Шарлотта не вернулась, – сказал Клаус сухо. – И похоже, полиция наконец-то сообразила, что все серьезно.

– А дети? – осторожно спросила Беата. – Как они?

– Они у моих родителей, – не сразу ответил Клаус.

Питер, казалось, был смущен оттого, что стал свидетелем депрессии другого мужчины. Он немного постоял, переминаясь с ноги на ногу, и пошел назад в дом.

– Пойду-ка я дальше заниматься делами.

Беата кивнула и показала Клаусу на садовый стул.

– Сядь, пожалуйста.

Она взглянула на Силье, которая увлеченно рисовала, не замечая их.

Клаус тяжело опустился на стул.

– Не понимаю, как быть.

– Не давай себе распускаться, – быстро ответила Беата. – И ради себя самого, и ради детей.

Она замолчала, ей тяжело было смотреть на сломленного горем человека. Подбородок у него подрагивал, руки тряслись.

– Я слышала, что полиция сегодня взялась за дело, прочесали все у спортивного комплекса.

– Да, с собаками и всякой техникой, но боюсь, что слишком поздно, ведь прошли уже целые сутки. Насколько я знаю, они еще собираются поговорить с учителями и учениками из школы Шарлотты. – Он закрыл лицо руками. – Страшно даже представить, если с ней что-то случилось…

Беата почувствовала, как внутри у нее все сжалось.

– Если тебе понадобится помощь, обращайся, Клаус. Ты можешь положиться на нас с Питером, да и детей мы можем взять к себе на несколько дней, нам это нетрудно.

– Спасибо.

Беата вздрогнула, когда именно при этих словах снова появился Питер, и Клаус поднялся со своего стула.

– Что там еще? – воскликнула она недовольно, но тут же пожалела о своем раздражении. Ведь надо беречь друг друга. Всегда.

– Там пришли из дома престарелых, – сказал Питер. – У входной двери стоит какая-то женщина. – Он бросил взгляд на Клауса. – Что ей сказать?

– Ты не пригласил ее в дом?

– Она отказалась войти.

Беата встала и прошла мимо него. От Питера пахло каким-то моющим средством. Наверное, вытер лицо той же тряпкой, которой мыл машину.

– Поговори пока с Клаусом, – шепнула она ему.

На улице стояла молодая темноволосая женщина. Беата узнала ее, она работала помощницей по уходу в доме престарелых «Сюдмарксгорен».

– Добрый день.

Женщина застенчиво улыбнулась и бросила взгляд через плечо.

– Ваш муж предложил мне зайти в дом, но мне было как-то неловко.

– Да что вы, не стесняйтесь.

Беата заметила, что она оглядывается на их машину.

Питер оставил ее с открытым багажником, из которого торчали трубка и насадка пылесоса. Она собралась было сказать, что они с Питером не женаты, но передумала.

– У вас кто-то умер?

– Нет-нет, – ответила молодая женщина. – Дело не в этом.

– Может быть, все-таки зайдете?

– Нет, я ненадолго, мне просто надо было выговориться, и я решила поехать к вам, чтобы не обсуждать все по телефону.

Беата кивнула.

– Дело в Ольге, – продолжала молодая женщина. – Она отказывается от еды, и я не знаю, помните ли вы, что она когда-то так же отказывалась от таблеток?

– Конечно, помню, – задумчиво ответила Беата и положила руку на живот. Ребенок толкнулся. – Что вы думаете делать?

– Мы несколько дней пытаемся что-то сделать, но она совсем перестала есть и не слушает никого из нас.

– Она и меня не слушала тогда, когда стала отказываться от таблеток, – заметила Беата.

– Да, не слушала, – тихо сказала женщина. – Но, может быть, Йоханнес или Эрнст могут поговорить с ней?

Беата горестно воздохнула.

– Да, тогда Йоханнес уговорил ее пить таблетки, так ведь? Почему вы не обратились прямо к нему?

И снова она почувствовала свою несостоятельность по сравнению с прежним пастором. И с тем, кто был пастором до него. Дедушка и внук, они были пасторами в Томмерупе с незапамятных времен. И хотя она уже четыре года была пастором в городе, люди все равно обращались к прежним священникам.

– Йоханнеса не было дома, а Эрнст лег спать после обеда.

Беата почувствовала полную безысходность.

– Я обязательно свяжусь с ними. Конечно, Ольга должна есть. Йоханнес приедет и поговорит с ней, я обещаю.

Беата попыталась изобразить улыбку. Ей надо будет позвонить Йоханнесу, а если он не ответит, то его матери – Моне. Но сначала ей надо заняться Клаусом. Она предложит ему сходить в церковь, где сейчас как раз репетирует органист. На нее саму звуки органа всегда действовали успокаивающе.

* * *

– Йоханнес!

Мона посмотрела на двух мужчин, которые сидели каждый со своей чашкой за столом, покрытым клетчатой клеенкой. Солнце пробивалось сквозь цветные полоски занавесок, рисуя квадратные пятна на стенах комнаты с низкими потолками.

– Это тебе звонят. Из церкви.

– Из церкви? – переспросил Йоханнес и посмотрел на деда.

Он, похоже, почувствовал облегчение.

– Она сама ни на что не способна, – сказал Эрнст как-то возбужденно и пожал плечами.

– Это точно, – согласился Йоханнес, подняв трубку старого стационарного телефона на кухне.

Он откашлялся.

– Йоханнес слушает… Да… Да-да… Да, конечно… Я поговорю с ней, не беспокойтесь. Не стоит меня благодарить.

– И что? – воскликнул Эрнст, когда Мона положила трубку на место.

Его седые волосы торчали в разные стороны. Узкое, с натянувшейся кожей лицо было изрезано морщинами. Он сурово посмотрел на Йоханнеса.

– Почему ты всегда идешь на поводу у этой женщины?

– Речь идет об Ольге, – объяснил Йоханнес. – Она отказывается от еды, и они считают, что мне надо бы поговорить с ней.

– Не понимаю, зачем приходскому совету нужен такой пастор, – недовольно заметил Эрнст. – Даже какая-то старушка не может рассчитывать на ее помощь. Конечно, надо было оставить Йоханнеса.

Он гневно махнул рукой в сторону дочери, как будто она одна несла ответственность за решение приходского совета.

– Я и голосовала за Йоханнеса, – тихо сказала Мона, стараясь не глядеть на отца, но при этом не спуская взгляда со своего взрослого сына. – Ты прекрасно это знаешь.

– Уже даже не знаю, что и думать, – пробурчал Эрнст. – Вы оба вечно толчетесь на пасторском дворе. Можно подумать, вы позабыли, что у меня отобрали мою церковь.

– Папа, да хватит уже, – взмолилась Мона.

Она не сводила глаз с сына, но Йоханнес не пришел ей на помощь. Тогда она повернулась и пошла к кухонному столу, остановилась на минуту, стоя спиной к ним, а потом выпрямилась и обернулась к отцу.

– Я была церковным старостой в этом городе более сорока лет, ты же не хочешь, чтобы я оставила эту работу из-за того, что у нас появился новый пастор?

Эрнст недовольно посмотрел на нее и стал громко барабанить пальцами по столешнице.

– Эта церковь была нашей более шестидесяти лет, а теперь мне надо просто взять и принять то, что от моего служения осталась лишь должность церковного старосты.

Мона снова повернулась, резко поставила пару тарелок в раковину и включила воду.

– Ты сейчас идешь в церковь? – спросил Йоханнес мать, которая стояла к нему спиной.

– Наверное, пора открыть дверь для прихожан, – сказала она, не поднимая глаз от раковины. – Если органист закончил репетировать.

– Я с тобой, – сказал Йоханнес.

– Сейчас? – спросила она, стряхнув воду с тарелки и поставив ее на сушилку у раковины. – А как же Ольга?

– Я хочу услышать, сказали ли они еще что-нибудь Беате, прежде чем поеду в дом престарелых.

– Беата… – скривился Эрнст, опустив уголки губ, – священник-хиппи, готовая подавать прихожанам спагетти? Неужели правда, что церковь только такое и может предложить в наше время? Короткую службу, развлечения и еду?

Мона ласково положила руку на плечо отца.

– Не надо так волноваться. Это вредно для здоровья.

Он недовольно смотрел прямо перед собой.

– А эти ее прозрачные платья, это же неприлично!

Он решительно повернулся к Йоханнесу.

– Мне все равно, как ты это сделаешь, но ты должен вернуть нам эту церковь. Мы не можем допустить, чтобы эта невежественная женщина вещала с кафедры в нашем приходе.

– Ладно, ладно, – устало сказала Мона, слегка сжав плечо отца. Оно было костлявым и крепким. – Я вернусь к ужину.

Эрнст кисло посмотрел на Йоханнеса, который поднялся, чтобы пойти с Моной.

– Тебе не стоит внимательно изучать ее проповедь. Приходской совет заметит, если будут какие-то мелкие ошибки!

– Я делаю все, что в моих силах, дедушка, – негромко сказал Йоханнес, пытаясь избегать взгляда Эрнста.

– Нет, – твердо сказал тот. – Не делаешь, иначе бы ты не потерял церковь.

– Довольно, – вмешалась Мона. – Пошли.

Йоханнес вышел через заднюю дверь и оглядел двор и обшарпанные сараи, а Мона в это время нашла свою сумку и переобулась в уличную обувь. Во дворе разгуливал один из их теперь уже слишком многочисленных павлинов. Он издал длинный, пронзительный крик. Двое других, прохаживавшихся поблизости, ответили ему. В свое время его прабабушка и прадедушка купили пару этих экзотических птиц, и с тех пор они терроризировали окрестности своими криками.

Мона взяла сына под руку, и они пошли между хлевами к узкой дорожке за их домом, которая вела к пасторскому саду и церкви.

Йоханнес шел по высокой траве, а Мона пошла по тропинке, которую Эрнст протаптывал между фермой и церковью в течение шестидесяти лет. Тропинка была узкой. Ее утоптал тяжелыми шагами один человек. Он ходил здесь день за днем. Год за годом. Десятилетие за десятилетием.

– Думаю, папа никогда не простит нас за всю эту историю с церковью, – грустно сказала Мона.

– Да, не простит.

Йоханнес посмотрел на большой резервуар для навозной жижи, стоявший на поле справа от них. У него были мощные бетонные стены, а над ними был натянут толстый прорезиненный брезент. Запах навозной жижи слегка бил в нос. Перед резервуаром лежала пара жирных свиней. Всего они держали одиннадцать.

– Если бы только он хотя бы в чем-то мог быть как ты, – продолжала она. – Ты быстро простил приходской совет и умеешь налаживать отношения с Беатой.

Йоханнес устало вздохнул. Под его ботинками ломалась сухая трава. Мона крепко схватила его за руку.

– Ты слышал об этой пропавшей женщине?

– Нет.

– Могильщик рассказал мне вчера вечером. Я вспомнила ее имя, это она писала в нашей газете о преподавании религии в школе и вообще об этой теме.

Йоханнес усмехнулся.

– И что с ней случилось?

– Понятия не имею. Хеннинг просто сказал, что дети этой женщины провели с Беатой большую часть вечера, а Питер в это время помогал мужу искать ее.

– Они поссорились? – спросил Йоханнес.

– Да, наверное, так и есть, – кивнула Мона и отвернулась. – Но сегодня утром в городе было много полицейских.

На фоне серо-голубого неба церковь казалась особенно светлой, особенно красивой. Как только Йоханнес прошел через низкие двери, он услышал орган и всем телом почувствовал звуки. Затем он медленно пошел в сторону алтаря и сел позади единственного находящегося в церкви человека. Он слегка наклонился вперед.

– Вы находите успокоение?

Клаус медленно повернулся к нему, его изможденное лицо говорило само за себя.

– Нет.

Йоханнес заботливо положил руку ему на плечо.

– Я сочувствую вам и буду молиться за вас сегодня вечером.

* * *

Нассрин пошевелила плечами.

– Больно? – спросила Дея.

Девушка подняла на нее взгляд.

– Нет.

– Это от кайтинга?

В юности Дея немного занималась серфингом и до сих пор помнила полное онемение под лопатками, которое проходило не сразу.

– Нет, мне не больно, – повторила Нассрин.

– Ладно, не больно – так не больно, но я могу определить перетренированное плечо, когда вижу его, – сказала Дея и добавила: – Позаботьтесь о себе. В конце концов, нам всем важно, чтобы мы были в отличной форме, верно?

Нассрин опустила взгляд.

– Для того чтобы сидеть за столом и кликать мышкой, у меня прекрасная форма, – парировала она.

Дея собралась было поставить ее на место, но потом, взглянув на молодую коллегу, засомневалась, стоит ли это делать. Она немного наклонилась над столом и, чуть понизив голос, произнесла:

– Вы просто должны понять, что надо немного больше идти навстречу людям, если вы хотите добиться успеха в нашей системе. Разговаривайте с коллегами. Общайтесь с ними. Если вы планируете сделать здесь карьеру и мечтаете подняться по карьерной лестнице – откройтесь. Не замыкайтесь в себе. Ведь правильно говорят, что, прежде чем начать ходить, нужно научиться ползать. Вы, молодые, всегда так спешите, что хотите успеть все в два раза быстрее. Наберитесь терпения и впитывайте знания. Учитесь у нас.

– Сложновато учиться, когда тебя не подпускают к расследованиям, – сказала Нассрин, пристально посмотрев Дее в глаза.

Дея вздохнула и развела руками.

– Недовольство непродуктивно. Уж поверьте мне, я была такой же, и посмотрите, где я сейчас!

– А разве вы не сами захотели работать здесь? – спросила Нассрин. Она никак не могла понять – Дея пытается ее ободрить или это она решила сделать ей выговор?

– Да, вы правы, – вздохнула Дея. – В конце концов, я сама выбрала это место работы. Просто я пытаюсь сказать, что все лучше складывается у того, кто восприимчив и доброжелателен. Никто не любит недовольных баб.

– По-вашему, я такая и есть? – вырвалось у Нассрин. – Недовольная баба?

– Ну что вы, я так не говорила, – быстро ответила Дея, подумав, что вот этого ей точно не нужно – чтобы молодые начали жаловаться на нее руководству за то, что она их принижает. – Это я вела себя как недовольная баба. Вот что я пытаюсь сказать. Никакого толку в этом нет. И никогда не будет. Так что поберегите себя, перестаньте чувствовать себя отвергнутой и обиженной, и тогда вас начнут привлекать к расследованиям.

Она махнула рукой в сторону окна, куда-то в пространство.

– Может быть, нам имеет смысл узнать друг друга поближе?

Нассрин с некоторым недоумением посмотрела на Дею и спросила:

– А как там продвигается с Томмерупом?

– Это просто черт знает что такое, – ответила Дея, повернувшись к своему столу.

Она взяла в руки несколько листков, затем отбросила их в сторону.

– Вообще, не знаю, есть ли дело, но похоже, жена этого Клауса действительно исчезла.

Нассрин встала и подошла к столу Деи.

– Лиам поехал туда, – продолжала Дея. – Они разговаривают с мужем и собираются обыскать дом… Ну, вы понимаете.

Нассрин кивнула.

– А вы что будете делать?

– А я пока изучу все, что у нас уже есть на Шарлотту Лаурсен, хотя у нас мало что есть.

Она показала на жиденькую стопку бумаг.

– Но что-то все-таки есть?

Дее очень хотелось попросить коллегу сесть за свой стол, но она сдержалась.

– У их маленького сына болезнь Дауна, но других серьезных заболеваний или психических расстройств в семье никогда не было. Никаких нарушений в заведенном порядке жизни. Никаких неожиданных трат. Никаких странных телефонных контактов. – Она подняла голову. – Ничто не указывает на то, что кто-то мог спланировать ее исчезновение, но разбитый мобильный телефон, к сожалению, указывает на преступление. Лиам, кажется, постепенно приходит к выводу, что с Шарлоттой что-то случилось.

– Если я могу чем-то помочь, – Нассрин старалась казаться невозмутимой, – обращайтесь ко мне, хорошо?

– Конечно, но… подождите, – сказала Дея. – Вы не можете покопаться в этих ваших контактах?

– Моих контактах?

– Да, все эти парни из картотеки. Если где и звучат барабаны джунглей, так это в их кругах. Они знают все. Может быть, кто-то слышал что-то о Шарлотте. Попробуйте копнуть среди них, ладно?

Дея понимала, что это не совсем то, чего добивается Нассрин, которая, похоже, снова почувствовала, что с ней несправедливо обращаются.

– Если честно, – сказала Дея, – на самом деле это было бы большой помощью, и очень может быть, что это к чему-нибудь приведет.

Нассрин кивнула, и в это время зазвонил ее мобильный. Дея услышала, как она спросила, там ли еще бабушка, затем Нассрин отошла в сторону, и Дее уже не было слышно, что она говорит. Но чуть позже она вернулась и объявила, что готова выполнить поручение.

– Вы правы, они могут что-то знать.

– Именно так, – кивнула Дея с улыбкой. – В целом сеть кузенов, вероятно, знает практически о каждом уголовном преступлении, которое происходит здесь, на Фюне.

Нассрин ничего не ответила, взяла со стола темные очки и ключи от машины и вышла за дверь.

* * *

Почти через три часа Нассрин снова оказалась перед маленькой автомастерской в Ассенсе. Выйдя из машины, она пошла к воротам с крошечными стеклянными окошками. Она уже почти успела забыть, какие тут обшарпанные стены. Либо хозяин не замечает грязь и упадок, либо ему на все наплевать.

– Эй! Есть тут кто-нибудь?

Она заглянула в открытые ворота и осмотрелась по сторонам. На одном из подъемников по-прежнему стояла машина, а запах машинного масла и выхлопных газов все так же висел в воздухе.

Казалось, здесь никого нет, но свет был включен.

Нассрин не понимала, как можно работать посреди такого жуткого беспорядка. Полная противоположность аккуратности ее дядей в книжном магазине, где у каждой книги было свое место. Наверное, пузатый человек и его сотрудники ежедневно тратят уйму времени на поиски нужных инструментов, подумала она.

Посреди стола стояла переполненная пепельница, прокисшие окурки распространяли тошнотворный запах. Рядом с пепельницей лежало несколько скомканных оберток от конфет и маленький листок, свернутый в трубочку, через которую, как она догадалась, нюхали порошок.

– Привет!

Нассрин подняла голову и посмотрела в открытую дверь, которая вела в заднее помещение.

– Ты все-таки решила поменять диски? – Пузатый мужчина заговорщически хихикнул, потом сунул руки в карманы грязного комбинезона. – Или, может, ты просто по нам соскучилась?

– Не в этом дело, – ответила Нассрин, вежливо улыбнувшись.

Она ничего не узнала от своих «контактов» в Вольсмосе – никто из них ничего не слышал ни о Каспере, ни о Шарлотте. Конечно, они могли и соврать, такое нередко случалось, но не сейчас – она была в этом почти уверена. Обычно, когда эти ребята хотели что-то скрыть, они вели себя неловко и неуверенно, как жители иммигрантских районов. Взгляд ее задержался на грязном комбинезоне. Мужчина вспотел, его лицо блестело, а выглядел он так, словно только что сошел со степ-тренажера или долго поднимал тяжести.

– Деннис или Каспер здесь?

– Нет, – поспешно ответил он и закрыл за собой дверь. – Ты никогда не носишь форму?

Нассрин наморщила лоб.

– Ты о чем?

– Ты ведь из полиции, разве не так?

– Да, но я занимаюсь расследованиями, и мы часто ходим в гражданской одежде.

Он демонстративно уставился на плакат с обнаженной женщиной.

Нассрин старалась никак не реагировать на его развязные манеры.

– Ты видел сегодня Каспера?

Он почесал толстую шею и покачал головой.

– Только Денниса, но он снова ушел… в загул.

– Пьет?

– Да.

– Понятно, а ты не знаешь, бабушка Каспера… она все еще ждет его?

Механик пожал плечами.

– Да откуда мне знать?

– Ладно, я сама проверю.

Она остановилась.

– Если ты что-то услышишь о Каспере, сразу же свяжись с нами, хорошо?

– Ладно, ладно…

Оглядев его, она снова вышла за ворота. Она чувствовала, что он смотрит ей вслед. В глубине души она надеялась, что Каспер вернулся, бабушка довольна и все прояснилось, а она сможет добраться до пристани и покататься на кайте. Но что-то ей подсказывало, что вряд ли стоит рассчитывать на столь радужный сценарий.

Как только Нассрин постучала в матовое стекло, Карен сразу же открыла дверь. Пахло в комнате гораздо приятнее, чем в прошлый раз. Бабушка добралась до всех уголков, и в воздухе стоял запах чистящих средств и мыла.

– Вы вернулись! – Лицо Карен просветлело, когда она увидела Нассрин.

– Да, я просто хотела убедиться, что все в порядке. Но как я понимаю, ваш внук еще не вернулся.

– Ничего не понимаю, на него это совсем не похоже, – как-то виновато сказала она и сообщила, что у нее разрядился телефон. – Обычно я пользуюсь зарядкой Каспера, но тут что-то не могу ее найти.

Она посмотрела на Нассрин.

– Я, конечно, глупость сделала, что оставила свою зарядку дома, но кто ж мог знать.

Пожилая женщина замолчала.

– Значит, от него не было никаких вестей? – сказала Нассрин.

Карен покачала головой. Глаза ее наполнились слезами.

– Что-то я беспокоюсь за него, не случилось ли чего? Ума не приложу, куда он подевался.

– А что говорят его родители? Есть ли у него братья или сестры?

Карен вздохнула и снова покачала головой.

– Его родители переехали в Индонезию в прошлом году. До сих пор не могу их понять. Каспер отказался ехать с ними, но его младший брат живет там. Каспер с ними не связывался, если вы про это хотели спросить. Я успела им позвонить, пока мой мобильный не отключился.

– Получается, у Каспера здесь только вы?

– Да.

Она отвернулась, теребя пальцами складку платья.

Нассрин посмотрела в окно на свой маленький «фиат», припаркованный внизу. На вечерний кайтинг уже точно нет никакой надежды.

* * *

Лиам стоял перед доской в зале заседаний, где часть «реактивного отдела» собралась на брифинг. Наполовину пустая кофейная чашка с надписью «СПАСИБО!» застыла в его руке.

– У нас осталось только четыре варианта. Первый – Шарлотта сама приняла решение исчезнуть. Второй – она стала жертвой несчастного случая, о котором мы пока не знаем. Третий – ее похитили против ее воли. Четвертый – она мертва… Конечно, убийство, несчастный случай и самоубийство – все это возможные варианты, и если она мертва, мы будем разбираться дальше, но сейчас мало что говорит об этом, как и о том, что она стала жертвой преступления. Единственные улики, которыми мы располагаем, – это ее сломанный телефон и брошенный велосипед. Очевидцев преступления, похоже, нет.

Он сделал паузу и оглядел небольшую следственную группу, состоящую из Деи, нескольких офицеров и сотрудника-кинолога.

– С другой стороны, прошло уже тридцать три часа с тех пор, как ее видели в последний раз, поэтому мы должны рассматривать возможность совершения преступления.

Лиам пристально посмотрел на Дею. Помимо обзора местонахождения Шарлотты и цифровых отслеживаний, к руководителю группы поступали и все отчеты. Он давно понял, что чем больше он кладет ей на стол, тем меньше сил она тратит на то, чтобы попытаться сесть в его кресло.

– А что дали камеры наблюдения в спорткомплексе?

– Мы не смогли найти ничего необычного в записях внутренних камер, а на внешней налипли листья и грязь. Мы не можем исключить, что листья попали на камеру из-за ветра и непогоды или грязного водостока, но, к сожалению, мы также не можем исключить, что кто-то специально закрыл объектив камеры и сделал это так, чтобы все выглядело естественно.

– И никто не заметил какого-то необычного движения перед камерой или у спортивного комплекса? Каких-то людей, которые там обычно не бывают?

– Нет, ничего такого.

Лиам встал.

– О’кей, давайте подумаем, что же могло случиться?

– Может быть, она с другим мужчиной, – предположила Дея.

– Принято, – сказал Лиам и записал это на доске. – Что еще?

– Она просто могла уехать, – предположил один из офицеров.

– О’кей, хорошо, – Лиам записал и это на доске. – Тут у нас только одна проблема – ничто в ее поведении не указывает на такую возможность. Перед исчезновением на ее банковских счетах не было никаких неожиданных движений. В последнее время не было никаких необычных покупок. Она не взяла с собой ничего, кроме одежды на этот день. И она очень любит детей.

– Но ведь на нее мог кто-нибудь напасть, – сказала Дея.

– Да, это один из наиболее вероятных сценариев, – кивнул Лиам.

Он записал предположение на доске и обернулся к своей команде.

– Сломанный телефон без сим-карты может указывать на то, что кто-то хочет скрыть происшедшее, но мы не знаем, это она сломала телефон или кто-то другой. На нем нет чужих отпечатков пальцев – только ее, Клауса и детей.

Один из молодых офицеров поднял руку.

– На столе лежат записки с обращениями граждан к вам, и среди них есть обращение женщины, которая считает, что Шарлотта изменяла Клаусу, но она не смогла назвать имя избранника.

– Хорошо, разберись с этим.

– Сейчас?

– Да, отправляйся к ней.

Дея задумчиво кивнула.

– Она вполне могла сбежать с мужчиной… Любовь может заставить людей совершать самые иррациональные поступки.

– Или же ее могли уличить в измене и случайно убить. Или предумышленно… – сказал Лиам, думая о поведении Клауса, которое ему трудно было истолковать, когда тот вчера вечером появился в полицейском участке.

– Значит, мы сейчас в первую очередь рассматриваем версию с мужем? – спросила Дея.

– Да, будем внимательно следить за ним, а завтра пригласим его для настоящего допроса. И нужно поговорить с теми, кто близко общался с семьей. Нам нужно знать все о взаимоотношениях Шарлотты и Клауса.

* * *

– Ты сегодня какой-то рассеянный, – заметила пожилая женщина, сидящая в кресле напротив Йоханнеса. – Хочешь еще кофе?

– Нет, Ольга, спасибо. – Йоханнес покачал головой. – У меня еще есть.

Он сделал большой глоток и наклонился вперед.

– Что с тобой, Ольга? Почему ты отказываешься есть?

– Ох, Йоханнес, ты хороший человек, но ты так молод.

– Какая это молодость – сорок шесть лет?

– Ну да, когда тебе девяносто два, как мне, то сорок шесть, конечно, молодость. Я так устала, Йоханнес. Я хочу покоя.

– Но ведь это не нам решать, Ольга.

Старушка поерзала в кресле.

– Иногда я думаю, что должна была уйти, когда на меня тогда напали.

– Перестань, Ольга, ты не должна так думать, – сказал Йоханнес, взяв ее за руку.

Вскоре после смерти мужа Ольги в ее дом вломились грабители. После этого нападения она больше не могла справляться с хозяйством на хуторе и в итоге продала его.

– Это был тяжелый удар судьбы, Ольга, но ты должна держаться.

– Думаю, что меня все-таки должны были тогда призвать к Богу, – тихо сказала Ольга.

Йоханнес отпустил ее руку и встал.

– Не хочешь ли пойти попеть вместе со всеми? Дедушка специально пришел.

– Он здесь? – воскликнула Ольга, и лицо ее прояснилось.

Аромат кофе и сладкого кренделя наполнял большую светлую комнату. Вокруг столов сидели пожилые люди и несколько человек из персонала. Все широко улыбались, а посреди комнаты между столами Эрнст танцевал медленный вальс с одной из самых пожилых обитательниц дома престарелых, напевая громко и отчетливо «Ярко и зелено пахнет травой». Его низкий, чистый голос звучал в полную силу. Окна в комнате с белыми стенами были открыты, и легкие занавески трепетали в теплом вечернем воздухе. Эрнст элегантным движением помог старушке вернуться в кресло, а сам продолжил громко петь: «Всякая плоть должна умереть, всякий цветок – превратиться в сено. Когда увядает цветок, тогда цветет вечное Слово».

Ольга благодарно сжала локоть Йоханнеса и с улыбкой посмотрела на импровизированный танцпол. Она села на свободный стул и пододвинула к себе чашку кофе и тарелку с кренделем.

Йоханнес с улыбкой наблюдал, как она маленькой вилочкой начала делить крендель на кусочки и, глядя на дедушку, есть. Он знал. Знал это каждой клеточкой своего тела. Его дед был священником. Священником, которого все любили и продолжали любить. И вот сейчас он помог Ольге одним своим присутствием, это было очевидно, но почему-то он почувствовал легкую досаду, когда чистый голос дедушки окутывал шею Йоханнеса, словно плоеный пасторский воротник: «Приди, Иисус, Тебя мы ждем, мы будем ждать рассвета. В то утро, когда ты придешь, наступит вечное лето».

* * *

Дея изо всех сил ударила голенью по боксерской груше. Под кожей проступили вены. Одежда прилипла к телу. Она крутанулась и ударила ногой по другой груше. Груша была закреплена на растяжках между полом и потолком – для максимальной эффективности тренировок.

Она начала тренироваться еще в полицейской школе, но только после того, как на ее руках умер Могенс, она стала очень много тренироваться. Ей не удалось спасти ему жизнь. И еще у нее не было никаких сил помогать дочери после его смерти. Она – неудачница. Снова ударив ногой, она тяжело задышала. Неудачница, слабачка, на которую нельзя положиться.

Незадолго до тренировки она получила сообщение от Нассрин, адресованное и ей, и Лиаму: «Думаю, пропал еще один. Молодой человек из Ассенса. Я была там несколько раз. Его мобильный молчит. Все как с Шарлоттой, похоже».

Потребность этой девушки быть на виду просто невыносима.

Дея развернулась вполоборота и изо всех сил ударила ногой по груше. Как же самоуверенны могут быть эти молодые практиканты, никак не могут смириться с тем, что для приобретения опыта и погружения в профессию требуется время. Нассрин может превратиться в проблему, и надо бы поговорить с Лиамом. Она ни на секунду не сомневалась, что из Нассрин получится хороший полицейский. Девушка увлечена работой и амбициозна, но зачем носиться по Фюну и выдумывать собственные дела? Запыхавшись, она наклонилась вперед, уперлась в колени и сделала несколько глубоких вдохов. Прикрыв глаза, она представила себе молодую сирийку и задалась вопросом: какого черта Нассрин ездила в Ассенс несколько раз в течение дня с тех пор, как узнала о выключенном телефоне какого-то парня?

День третий – воскресенье

Опустив стекло машины, он вдыхал туманный утренний воздух и вслушивался в медленные, тихие шаги, приближавшиеся к месту, где он укрылся. Примерно в 5:50 утра старик обычно поворачивал на пустынную дорогу. Он всегда выгуливал собаку по утрам в воскресенье, когда заканчивал свою ночную работу.

Заросли кустарника полностью скрывали машину, в которой он сидел. Вот они идут. Худой, слегка сгорбленный пожилой мужчина и его золотистый ретривер. Прошли мимо кустов, ничего не заметив. Собака была такой же старой и тощей, как и ее хозяин, но по-прежнему бодро тянула поводок и радостно обнюхивала все вокруг.

Эти двое прогуливались по одному и тому же маршруту в течение многих лет, и в последний год за ними тайно следили несколько небольших камер, установленных вдоль их пути следования. Через телефон он с трех камер мог наблюдать за их перемещениями. Сейчас в поле зрения не было ни души.

В доме по другую сторону грунтовой дороги явно никто давно не жил. Следующее здание находилось в пятидесяти метрах от него, когда-то это был завод по производству пластмасс, теперь здесь было запустение. Дальше дорога петляла в чистом поле.

На сиденье рядом с ним лежал журнал, где была зафиксирована вся информация о старике, эта информация собиралась пятьдесят воскресений подряд, когда мужчина с собакой, как и сегодня, выходили на утреннюю прогулку, не встречая ни одного человека на своем пути.

Больше это не повторится. Через несколько минут собака подберет кусок мяса, а еще через несколько секунд заснет.

Он задумчиво похлопал рукой по папке и в последний раз просмотрел трансляцию с камер скрытого наблюдения, потом завел старенький темно-синий «форд». Машина простояла у заброшенного дома более двадцати лет, и ему потребовалось несколько дней, чтобы привести ее в порядок.

Он медленно выехал задним ходом из своего укрытия и неспешно двинулся по тряской грунтовой дороге. Вскоре он увидел мужчину, стоявшего на коленях перед лежащей на земле собакой. Старик склонился над ней и отчаянно размахивал руками, призывая на помощь.

Он встал у обочины и вышел из машины.

– Что-то случилось с собакой? Нужна помощь?

– Мобильный! У вас есть мобильный телефон?

Похоже было, что старик полностью потерял самообладание.

– Конечно.

Он сделал шаг вперед и достал мобильный из кармана. Теперь он оказался совсем близко от старика.

– Давайте я сам позвоню?

Старик растерянно посмотрел на него и внезапно понял, с кем говорит. Благодарно кивнул и снова склонился над собакой.

– Кому мне позвонить? – спросил он, с удовольствием наблюдая крайнее отчаяние старика.

– Ветеринар в Брюле… Он всегда отвечает на звонки… Клиника Борребю.

Казалось, он обращался к собаке, но потом поднял голову.

– Вы нашли их номер телефона? Ладно, дайте мобильный, я сам позвоню, – в голосе старика появилось нетерпение.

Он протянул ему свой мобильный, и тот взял его дрожащими руками. Когда увидел фотографию, высветившуюся на маленьком экране, старик растерянно поднял на него взгляд.

– Что это?

– Умирающие.

– Умирающие? Что это значит? – растерянно воскликнул старик и неуверенно поднялся на ноги. Он все еще не сводил взгляда с маленького экрана. – Это же Шарлотта, та, что исчезла? Почему у вас… – Он запнулся. – Ничего не понимаю…

* * *

Лиам раздраженно швырнул портфель на стол. Дея с удивлением посмотрела на него.

– Что случилось?

– Сегодня вечером в ватерпольном клубе в Томмерупе запланировано внеочередное заседание правления, и угадай, кто входит в его состав? Вот уж совсем некстати.

Она усмехнулась и покачала головой.

– Да, с детьми нелегко.

– Уж точно больше хлопот, чем с рыбками или курами. Если бы не сын, то ничто не волновало бы меня меньше, чем отбор в национальную команду. Но Андреас так давно мечтал о том, чтобы и дальше играть в сборной, и так много тренировался.

– Твой сын в сборной? – Дея явно была удивлена.

– Да.

Лиам на минуту почувствовал себя неловко из-за того, что не может скрыть гордости за сына.

– Он несколько раз играл в категории юниоров до шестнадцати лет, но, чтобы попасть в команду юниоров до семнадцати лет, надо сделать большой рывок, у них общая тренировка в следующий вторник и клубная игра в субботу, и в результате двух этих мероприятий должно быть решено, поедет ли кто-то из нашего ватерпольного клуба на соревнование в Швейцарию в следующем месяце.

– Здорово…

Дея достала из сумки жевательную резинку и посмотрела на него.

– И муж Шарлотты Лаурсен – его тренер, так что, возможно, отбор в команду зависит и от него?

– Да, но теперь я сомневаюсь, что кто-то вообще поедет, если Клаус не сможет их тренировать после всей этой истории с Шарлоттой. Водное поло – не особенно прибыльное дело, так что вряд ли удастся найти нового тренера, если Клаусу придется уйти.

– Значит, об этом вы собираетесь говорить сегодня вечером? – спросила Дея.

– Скорее всего, об этом и пойдет речь, так что Андреас убьет меня, если я не приду «побороться за его будущее», как он сказал сегодня утром.

Лиам сам понимал, что как-то разоткровенничался, но ему необходимо было выговориться. Он до сих пор не научился мириться с тем, что работа иногда мешает ему участвовать в жизни семьи. В качестве оправдания он повторял себе, что такие ситуации, когда ему надо полностью переключиться на работу, случаются не так уж часто. Но уже не в первый раз ему придется все внимание сосредоточить на расследовании.

– Просто именно эта неделя, по словам моего сына, самая важная в году.

Дверь открылась, и коллеги начали постепенно собираться на утренний брифинг. Лиам оглядел комнату – вроде бы все пришли. Дея устроилась поудобнее на своем стуле. Лиам встал и подошел к доске.

– Доброе утро… Сегодня прошло двое суток, как исчезла Шарлотта Лаурсен, и мы постепенно приходим к выводу, что или ее похитили, или где-то находится ее тело, или же она через двадцать лет появится в телепрограмме «Бесследно исчезнувшие», когда дети найдут ее где-нибудь во Вьетнаме.

Он постучал пальцами по доске, где были прикреплены фотографии Шарлотты и Клауса.

– Муж вне подозрений. Он был у няни в самом начале девятого и ни при каких обстоятельствах не мог оказаться у спортивного комплекса без десяти восемь, и при наличии двух детей в машине он уж точно не мог убить жену и потом спрятать ее тело.

– Но это не означает, что у них не могло быть серьезных разногласий, – перебила его Дея.

– Верно, – ответил Лиам. – Это только означает, что он не мог совершить преступление перед восьмью часами, а поскольку мы знаем, что она вышла из фитнес-центра без десяти восемь, можно предположить, что какое-то обстоятельство задержало ее по пути в школу, а он встретился с ней и совершил преступление уже после того, как отвез дочь в детский сад в начале девятого.

– Хорошо, – сказала Дея, – но давайте предположим, что Клаус обнаружил измену Шарлотты. Он в ярости и поджидает ее у школы, где она, однако, не появляется. Он едет искать ее к спортивному комплексу – по пустым улочкам – и вдруг видит, что она лежит на земле, она упала с велосипеда, он сажает ее в машину, разгорается скандал, и Клаус – вне себя – случайно убивает жену. У него начинается паника, он прячет тело и ставит ее велосипед позади комплекса.

– Мне кажется, это маловероятно, и ничто не указывает на то, что имел место факт неверности или что в их браке были проблемы, – сказал Лиам, – но давайте не будем исключать эту версию. В любом случае мы подозреваем, что совершено тяжкое преступление, этого достаточно для того, чтобы проверить все ее контакты, так что думаю, надо это сделать.

Он кивнул двум полицейским.

– Займетесь, ребята?

– То есть нужно проверить вызовы с телефонов, зарегистрированных в Томмерупе и поблизости от него? – уточнил один из полицейских.

У него был румянец на щеках, и видно было, что он здесь новичок.

– Именно так.

Лиам ободряюще улыбнулся ему.

Дверь распахнулась, на пороге стоял дежурный. Он озабоченно посмотрел на Лиама.

– Нам только что сообщили… В Томмерупе пропал пожилой человек. Исчез рано утром во время прогулки с собакой. Собака вернулась домой одна, а мужчина как сквозь землю провалился.

– Есть ли более точная информация о времени его исчезновения? – спросил Лиам.

Все повернулись к двери.

– По словам его жены, между половиной шестого и половиной седьмого.

Лиам чувствовал, что Дея пристально смотрит на него.

– Нет, – воскликнул он резко, когда все начали тихо переговариваться. – Мы не можем утверждать, что существует какая-либо связь между этим исчезновением и исчезновением Шарлотты Лаурсен.

Он посмотрел на сидящих в зале, и все замолчали.

– Мы должны засучить рукава… Но…

Потом повернулся к парням, которым поручил заняться мобильной связью.

– Расширяем интервал времени и проверяем телефоны до сегодняшнего утра между половиной шестого и половиной седьмого. Договорились?

Он попросил дежурного рассказать, что известно о пропавшем человеке.

– Вернер Ниссен, семьдесят три года. В диспетчерскую звонила его жена, Лис.

– Что-то предшествовало его исчезновению? – вмешалась Дея. – Подавленное состояние или какое-то необычное поведение?

Он покачал головой.

– Мы еще не говорили с заявительницей, попросили ее приехать сюда, чтобы завести дело, если он так и не появится.

– Как далеко от того места, где исчезла Шарлотта Лаурсен, до того места, где, по мнению жены, находился ее муж? – спросила Дея.

Полицейский ничего не ответил, и она повернулась к Лиаму:

– Ты представляешь себе?

– Думаю, не более ста метров, – ответил он, представив себе территорию вокруг спортивного комплекса.

– Мы сами поговорим с Лис, – решила Дея, не глядя на Лиама, – нам надо все знать о ее муже!

Лиам кивнул, в воздухе повисло напряжение. Было очевидно, что теперь разыскивать придется двоих. Лиам попросил коллег пробить по базам всю доступную информацию о Вернере Ниссене и собрал команду, которая вместе с ним должна будет отправиться в дом пропавшего. Затем он кивнул Дее, которая уже была наготове. Когда они выходили из здания полиции, он окончательно осознал, что ему придется отказаться от участия в заседании членов правления ватерпольного клуба.

* * *

Лиам оглядел старый двухэтажный дом из красного кирпича. Первый этаж был оштукатурен. Сотрудники Лиама узнали, что в нем когда-то находился небольшой продуктовый магазин. Теперь это было жилое помещение. Дом стоял на крутом склоне, и в той части, которая располагалась выше по склону, был только один этаж. Лиам подумал, что, должно быть, в одноэтажном доме когда-то расширили подвал и сделали первый этаж с выходом к проходящей мимо дороге. Здесь старик и держал свой магазинчик.

Команда полицейских осматривала дом и прилегающую к нему территорию, и Лиам уже отправил два патруля на улицы города, чтобы они искали Вернера Ниссена и поспрашивали людей: вдруг кто-то заметил что-то необычное.

Жена Вернера, Лис, очень подробно описала им, где Вернер обычно ходил, и они для начала прошли по всему его маршруту, чтобы убедиться, что его точно не настиг где-нибудь сердечный приступ. У Лиама возникли самые скверные предчувствия. Он посмотрел на листок бумаги, из-за которого пришлось привести в готовность большую команду полицейских. Листок лежал теперь в прозрачном запечатанном пакетике. Это была короткая записка:

О те, которые уверовали! Когда призывают на молитву в пятничный день, устремляйтесь к поминанию Аллаха и оставьте торговлю. Это лучше для вас, если бы вы только знали! Когда же молитва завершится, то разойдитесь по земле, ищите милость Аллаха и часто поминайте Его, – быть может, вы преуспеете.

– Босс?

Дея стояла рядом с Лис, держа в руках блокнот. Криминалист осматривал входную дверь, в которую кто-то вставил записку. Лиам приказал тщательно обыскать всю территорию вокруг дома. Ему не нравилось, когда она называла его боссом, особенно в присутствии других, ведь не было сомнения, что говорилось это с неприкрытой иронией.

– Ты идешь? – спросила Дея нетерпеливо, когда он замешкался.

– Да, конечно.

Лиам провел рукой по рыжим волосам. С утра жарило солнце, и он весь взмок в темной кожаной куртке, но снимать ее не хотел – под ней была только застиранная футболка.

– Сколько лет назад вы закрыли магазин? – спросил он, подойдя поближе к Лис.

– Семь лет назад, – пробормотала женщина.

Она нервно теребила руки, как будто это ее обвиняли в убийстве мужа.

– Покупатели ушли в крупные супермаркеты.

– Ваш муж очень переживал? – спросила Дея.

– Да, очень, но прошло уже много времени, – ответила она.

Взгляд ее блуждал по комнате, когда она вертела на пальце обручальное кольцо.

– Куда он мог подеваться?

– Этого мы, к сожалению, пока не знаем.

Лиам попытался поймать ее взгляд. Было видно, что она не всю правду говорит о муже, но что именно она скрывает, оставалось только догадываться.

– Очень на него не похоже – взять и спустить собаку с поводка, – сказала она. – Вы думаете, его нет в живых?

– Почему это нет в живых? – спросила Дея.

Лис недоуменно пожала плечами и опустила взгляд.

– Эта женщина, которая пропала в пятницу, тоже ведь не нашлась. Говорят, что, наверное, мертва. Так что я подумала…

– Напрасно вы делаете такие выводы. У нас нет никакой информации о том, что эти два происшествия вообще как-то связаны, – поспешно заметил Лиам, засовывая пакетик с запиской в карман куртки. – Может быть, это прозвучит и жестко, но случается, что люди исчезают – и, к сожалению, они имеют на это право.

– Но вот так просто, ни с того ни с сего? – сказала Лис и крепко сцепила руки. – Вернер гулял по одному и тому же маршруту с нашей Леди в течение девяти лет, и он обожает собаку.

Голос ее дрожал.

– Вы давно здесь живете? – спросила Дея.

Лиам оттянул в стороны края куртки. Дея оказалась умнее его, она пришла на работу в летней одежде и любимых белых кроссовках.

– Вернер здесь родился, – ответила Лис торжественно, словно уже сам факт рождения в Томмерупе является знаком отличия.

– Значит, он хорошо знал местных жителей? – предположил Лиам.

– Да, это уж точно. И благодаря магазину, и потому что он состоял в ватерпольном клубе.

– Вот как! – удивился Лиам.

Лис задумалась.

– Да, лет сорок с лишним. Сначала играл там, а потом работал тренером.

– А вы не знаете, был ли Вернер знаком с Клаусом Лаурсеном, нынешним тренером клуба?

– Да, конечно, был. Клаус же занял должность Вернера в свое время.

– Они хорошо знают друг друга?

Лис как-то поникла.

– Не думаю.

– А вы не знаете, был ли Вернер знаком и с женой Клауса, Шарлоттой? – вмешалась Дея.

– Нет, не думаю, – покачала головой Лис. – Если и знал ее, то еще со времен магазина, но ведь Вернер закрыл его уже много лет назад.

– А как долго вы держали магазин? – спросил Лиам.

– Тридцать один год, это я точно помню, – сказала Лис с гордостью.

– Значит, Вернера в городе неплохо знали?

– Да, и еще потому…

Лиам снова немного оттянул куртку – его футболка почти вся промокла.

– Что «потому»?

– Вернер так раздражался в последние годы, пока у нас еще был магазин.

Лис с тоской посмотрела на Лиама.

– Покупатели, которые всю жизнь ходили к нам, стали постепенно исчезать и лишь изредка заглядывали в магазин… или по ночам.

– По ночам? – оживился Лиам. Он обратил внимание, что она отвела взгляд.

– Понимаете ли… – неуверенно пробормотала Лис, – Вернер ведь обычно продавал какие-то мелочи в ночь на воскресенье, и в то время, когда ввели запрет на торговлю в воскресенье, он еще «продавал с заднего хода», как он говорил.

– То есть это была незаконная торговля? – вмешалась Дея.

– Ну да… – неуверенно произнесла женщина. – Но разве можно его за это винить? Он просто хотел помочь, если вдруг кому-то что-то внезапно понадобится после закрытия магазинов. Это была такая дополнительная услуга для жителей города.

Лис говорила так, как будто читала по готовому тексту. Было ясно, что она не раз слышала это от своего мужа.

– Очень любезно с его стороны, – сказала Дея сухо, – и, наверное, это еще и давало прибавку к пенсии?

– Денежными делами у нас всегда занимался Вернер, – поспешно ответила Лис и испуганно посмотрела на нее. – А что будет, если он не вернется домой? У меня даже нет банковской карточки.

Лиам слегка прищурился, изучая выражение лица Лис и судорожные движения ее рук. Он просто не мог ее раскусить. Она не выглядела особенно расстроенной тем, что пропал муж. И все-таки она заметно нервничала.

Внимание их отвлек маленький «фиат» Нассрин. Он появился на вершине холма. Вскоре он подъехал к дому и остановился у тротуара. Крыша была открыта. Нассрин, сидевшая за рулем в черных очках, помахала им.

– А вот и наш Дон Джонсон, – пробурчала Дея себе под нос, но достаточно громко, чтобы Лиам ее услышал.

Он усмехнулся, но тут же сделал серьезное лицо.

– Я сейчас побеседую с нашей коллегой, а ты пока поговори с Лис об их сыне.

Он посмотрел на Лис.

– У вас ведь только один ребенок, так ведь?

– Да, у нас сын, Хенрик, – ответила Лис. – Он со своей семьей живет в Хорбю, но в эти выходные, насколько я знаю, он в Ольборге… Какие-то компьютерные курсы.

– Хорошо, – сказал Лиам, похлопав Дею по плечу.

Это получилось как-то само собой. Он знал, что ей это не понравится, но теперь они были квиты.

Нассрин сидела в машине, пока мимо не проехал большой грузовик, потом вышла ему навстречу.

– Какие новости?

Лиам достал из кармана пакетик с запиской и показал ей.

– Эта записка была засунута в щель рядом с входной дверью. Тот, кому она, вероятно, была адресована, исчез во время утренней прогулки с собакой. До настоящего момента никаких следов, как и в случае с Шарлоттой.

Нассрин взяла пакетик и посмотрела на записку.

– Что скажешь? – спросил Лиам, когда она дочитала текст, и тут же почувствовал ее внутреннее сопротивление.

Он поймал ее взгляд и пристально посмотрел на нее.

– Только давай не будем про то, что я обращаюсь к тебе как к мусульманке. Я спрашиваю тебя, потому что ты толковый сотрудник, и я уверен, что к этим цитатам надо отнестись серьезно.

Нассрин откашлялась.

– Обе цитаты из Корана, и похоже, они написаны на одинаковой бумаге, но это обычная бумага… И скажу, что это не какие-нибудь всем известные цитаты.

Лиам кивнул и снова убрал пакетик в карман.

– Шарлотта преподает историю религий, так что в ее случае мы, возможно, могли бы найти объяснение тому, почему первая записка оказалась у входа в ее дом, но почему похожая записка оказалась в доме этих стариков? Вряд ли это случайность. Как ты думаешь, мы имеем дело с преступлением на религиозной почве?

Нассрин посмотрела на него отсутствующим взглядом, и он увидел, что она погрузилась в какие-то свои мысли.

– Мне надо кое-что проверить в Ассенсе, – сказала она. – Ничего, если я прямо сейчас туда съезжу?

* * *

Летний воздух уже совсем прогрелся. Вокруг стоял запах лета и пыльцы. Лиам не выдержал и сбросил кожаную куртку. Дея села на корточки в сухой траве у грунтовой дороги, где собаки-ищейки нашли след Вернера. Она изучала подъезд к ветхому, заброшенному дому на другой стороне дороги. Ей было видно верхнюю часть автомобильного навеса, который обрушился с одной стороны. Трудно представить, что кто-то просто проходил мимо, заметил пожилого владельца магазина и напал на него, подумала она. В отдалении виднелся заброшенный завод пластмасс, но других строений поблизости не было.

Они перешли через дорогу, обогнули разросшуюся изгородь и прошли по заросшей дорожке к дому.

– Вот тут была припаркована машина. И простояла она долго, – сказала Дея, показывая на прямоугольный участок пожухлой травы. – Машина уехала отсюда, но это могло быть и сегодня ночью, и вчера, точно сказать, когда ее отсюда забрали, нельзя. Но мы знаем, что речь может идти о старом темно-синем «Форде-Гранада». Люди, с которыми мы поговорили, удивлялись, что машина вообще смогла тронуться с места, поскольку, очевидно, простояла тут без движения больше двадцати лет. Я жду ответа технического отдела. Надеюсь, они в ближайшее время смогут сказать, действительно ли эта машина стояла здесь, в зарослях кустарника, где мы нашли отпечатки протектора.

Лиам кивнул.

– Если выяснится, что эта машина как-то связана с исчезновением владельца магазина, то очень странно, что ею воспользовались. Нельзя разъезжать на таком старом драндулете, как «Форд-Гранада», и думать, что тебя не заметят, – продолжила Дея и вопросительно посмотрела на Лиама.

– А если похититель хотел, чтобы его заметили? – ответил он. – Или этот драндулет лишь отвлекающий маневр, чтобы мы сосредоточились на нем, вместо того чтобы искать другие машины?

Дея задумчиво кивнула. Если так, они зря провели в этой пыли столько времени.

* * *

Беата положила трубку стационарного телефона в кабинете и посмотрела на Питера. Он сидел в кресле напротив нее и сосредоточенно печатал на ноутбуке, который лежал у него на коленях. Она положила руку на живот. Ребенок шевельнулся, и она вспомнила то время, когда ждала Силье.

Питер не видел ничего, кроме своего монитора. Вряд ли он слышал, о чем она говорила по телефону, но ведь это она занимает должность пастора, а не он. Иногда она задумывалась, не начинает ли ее работа занимать слишком много места в их жизни. В их отношениях. Они жили посреди всего этого, и она при этом знала, что та серия статей, которой он был так увлечен уже почти два года, в профессиональном отношении была для него самым важным. Он был уверен, что эти статьи взорвут представление датчан об интеграции и исламе. Он хотел опубликовать их в газете «Политикен», и еще он хотел сделать документальный фильм для канала DR2. Пока что, правда, он не заключил ни одного контракта, и судя по тем мейлам, которые она видела, особенного интереса к его предложениям никто пока что не проявил.

Питер был настолько погружен в свои статьи об исламе, что мог совершенно выпасть из жизни на несколько дней. Его бритый затылок блестел в ярком солнечном свете. Круглые очки тоже блестели. За последнее время он здорово похудел. На мгновение ее охватило беспокойство. Смогут ли они остаться жить в пасторском доме, когда она уйдет в отпуск по уходу за ребенком? Ведь у Питера редко бывают другие доходы, кроме пособия по безработице.

Снова зазвонил телефон.

– Да, да… Я знаю… Вики только что звонила. И Ларс. Может, нам стоит что-то организовать? Собрать людей? Я подумаю и перезвоню, хорошо?

Питер оторвался от компьютера. Он был похож на человека, который вернулся с другой планеты.

– Кто это был?

– Бодиль, из приходского совета. Похоже, исчез еще один человек, может, это только пустые слухи. Вернер Ниссен, у него когда-то был магазинчик. Не уверена, что встречалась с ним, но Бодиль уже пятый человек, который сообщает об этом.

Питер наморщил лоб.

– Как это исчез?

– Он утром гулял с собакой, а потом собака вернулась домой без него. И только, пожалуйста, не высказывай предположений, что он уехал на велосипеде в Берлин.

– Нет-нет, – криво усмехнулся Питер.

– Вики считает, что надо бы устроить общее собрание жителей в приходском доме у Брохольма, чтобы церковь поддержала прихожан.

– Неплохая идея, – пробормотал Питер и посмотрел в окно на большой двор. – Думаешь, народ соберется?

– Да, думаю соберется, и, наверное, придет больше людей, если мы предложим кофе и сладкое. Ты поможешь мне с оповещением? Я и так ничего не успеваю, а у меня еще вечерняя служба.

Она на минуту задумалась, глядя в окно.

– Может быть, мне попросить Йоханнеса провести службу? Его мать все время говорит, как ему не хватает церкви.

– Хорошая идея, спроси его.

Питер встал и тоже подошел к окну.

– Когда говорят о солнце, оно тут как тут.

Беата проследила за его взглядом. Йоханнес.

– Ты не мог бы встретить его?

Йоханнес уже подходил к широкой лестнице у входа.

– Может, ты сама его встретишь? Он такой… навязчивый со своей верой, – поморщился Питер.

Тут он был прав. И Йоханнес, и его дедушка постоянно заставляли ее чувствовать, что она не слишком хорошо справляется со своими обязанностями. Не соответствует тому стандарту, который они установили раньше, и она устала оттого, что ей все время давали это понять.

– Да, но если ты откроешь ему дверь, я успею сесть и зарыться в бумаги, пока ты приведешь его сюда. Во всяком случае, он увидит, что я занята делами.

– Беата!

Питер сделал круглые глаза, но ласково засмеялся и отправился в прихожую.

Она сделала вид, что очень-очень занята, когда Питер через минуту вернулся в комнату с ее предшественником.

– Йоханнес? Ох, ну и выходные, правда?

– Да, именно поэтому я и заглянул к тебе, – дружелюбно ответил Йоханнес. – Я тут подумал, что тебя наверняка будут одолевать обеспокоенные прихожане, и решил, что, может быть, смогу взять на себя какие-то обязанности, чтобы как-то помочь тебе.

– Мы вообще-то планировали провести встречу горожан под вечер в приходском доме.

– Сегодня?

Йоханнес подошел к ней и остановился у письменного стола.

– Да, сегодня, – подтвердила она, бросив взгляд на свои записи на столе. – Люди беспрерывно звонят, чтобы узнать, что происходит.

– Мне тоже позвонили несколько человек, – кивнул Йоханнес. – Если тебе так будет легче, я мог бы взять на себя сегодняшнюю вечернюю службу… Текст-то я знаю.

Беата с облегчением улыбнулась.

– Правда? Буду тебе благодарна, это очень большая помощь, Йоханнес. Спасибо!

* * *

В маленькой кухоньке стоял аромат кофе. Лиам сделал глоток и одобрительно кивнул.

– Может быть, что-нибудь к кофе?

Лис показала на кухонный стол.

1 Третий по величине город Дании, главный город на острове Фюн. – Здесь и далее примечания переводчика.

2 Датская актриса.

Продолжить чтение