Читать онлайн Под черным небом бесплатно

Inger Wolf

Under en sort himmel

Published by agreement with Wolf Productions, Denmark

Пролог

Асгер Вад проснулся, потому что ему захотелось яблока. Некоторое время он тихо лежал под одеялом, прислушиваясь к неглубокому дыханию жены, и размышлял о том, почему именно яблока: ведь очевидно же, что яблоком не наешься. И охота вставать ради этого?

Но внезапно он почувствовал, что ему просто необходимо чем-то перекусить.

Когда он все-таки встал и начал спускаться по лестнице, услышал, как Зенна тихо ворчит в своей корзине в дальнем конце коридора. Возможно, собака его и разбудила.

Асгер на мгновение остановился и прислушался, но никаких других звуков не было, и он продолжил свой путь через гостиную в кухню, где, он знал, на столе стояла корзинка с фруктами. За окном в свете уличного фонаря кружились крупные снежинки, и их тени мотыльками скользили по мебели. Зима уже по-настоящему вступала в свои права, и Асгер Вад был вполне этому рад. Не стоит жить в субарктическом климате, если ты не любишь снег.

Тут у него резко скрутило живот при мысли о полученном вчера сообщении. И как только он мог об этом забыть? Сон одеялом черной пустоты ненадолго накрыл реальность, и какое-то яблоко вдруг вышло на первый план. Просто сознание временно поставило мозг на паузу, переведя в обыденный режим, где не надо было решать коренные вопросы бытия. Но совсем скоро все изменится и его жизнь будет лежать в руинах. И он не мог ничего сделать.

Асгер почувствовал одновременно бессилие и гнев. Ярость. Внезапно ему расхотелось яблока. Расхотелось вообще чего-либо.

С тяжелым сердцем он вошел в кухню и остановился как вкопанный. На обеденном столе что-то стояло. В темноте смутно проступали контуры большого четырехугольного предмета. Правая рука заскользила по стене, нашаривая выключатель, и через мгновение кухню залил яркий свет.

Кукольный домик.

Асгер прищурился, разглядывая игрушку. Домик был сделан из темного лакированного дерева и казался дорогим на вид. Даже на расстоянии бросалось в глаза высокое качество работы. Кто-то потратил уйму времени на оттачивание каждой крошечной детали. Асгер никогда раньше не видел этого домика. Его точно не было тут, когда он обходил дом, запирая двери, незадолго до полуночи. Наверное, это подарок для Марии. Но с чего бы? До Рождества еще далеко, а день рождения они только что отпраздновали и дочь просто завалили подарками.

Он недовольно фыркнул. В свете последних обстоятельств и вчерашнего беспощадного сообщения такая покупка, если это покупка, была совершенно несвоевременной и бессмысленной! Потом он наклонился и заглянул в кукольный домик через открытые окошки. И сердце сразу бешено заколотилось. Внутри за столиком сидели четыре куколки. Двое взрослых и двое детей. Семья. Все нарядно одеты. На столе перед ними лежала крошечная горка пепла. Асгер выпрямился. Пепел? Что бы это значило? Где-то в коридоре тяжело дышала Зенна. Она состарилась и иногда пыхтела, будто разгоняющийся паровоз. Но этой ночью собака пыхтела как-то уж слишком громко. Необычайно громко.

Внезапно он замер. Что-то двигалось в пятнах тени. И уличный фонарь со снежинками тут ни при чем. В голове промелькнула мысль о незапертых дверях, и тут из темноты выступил силуэт. Асгер сглотнул, чувствуя, как мгновенно пересохло во рту, а все мышцы превратились в кисель. Как этот человек пробрался в дом? Почему Зенна не залаяла? Что-то тут было не так…

– Что вы здесь делаете? – крикнул он срывающимся от страха голосом.

Но незнакомец не ответил. Только слабо улыбнулся и покачал головой, будто извиняясь.

И внезапно Асгер Вад понял, кто поставил на стол кукольный домик. И зачем.

1

Энджи Джонсон еще помнила, как в горле першило от вулканического пепла. Именно об этом она думала, когда в утренней мгле шагала по хрустящему снегу к дому, в котором произошло преступление. Несколько лет назад пепел образовал над горой Редаут угрожающее грибовидное облако, двигавшееся в сторону Анкориджа. Затем этот пепел выпал на город и покрыл снег на улицах черной пеленой, а от воздуха, тяжелого от серы, щипало в глазах и першило в горле. Птицы безмолвно сидели на деревьях, воздушное сообщение перекрыли, и большинство жителей штата сидели перед экранами телевизоров, следя за новостями. Огромный грязевой поток устремился с горы в долину Дрифт Ривер в направлении нефтебазы, и все затаили дыхание, пока оттуда срочно вывозили запасы топлива. И облегченно вздохнули, когда плотина предотвратила еще большую природную катастрофу, которая могла бы произойти, разлейся нефть по округе.

Тогда Энджи и увидела датского вулканолога Асгера Вада в первый раз. Он возвышался над круглым столом в ТВ-студии, пиджак плотно обтягивал широкие плечи, взгляд за стеклами круглых очков был прям и суров. Спокойным голосом он успокоил и журналистов, и зрителей. Природной катастрофы не будет, облако пепла скоро отойдет от города, опасности для здоровья практически нет, и самолеты снова будут летать.

Энджи поверила ему. Пятнадцатилетний опыт исследования вулканов. Сотрудник вулканической обсерватории Анкориджа – одного из крупнейших в мире научных центров, как сказали по телевизору. И действительно, жизнь в городе нормализовалась через неделю после выброса пепла. Когда по соседству горная гряда, полная спящих вулканов, к такому быстро привыкаешь.

А теперь ученый был вот за этой дверью. И был не один – вместе с семьей. Все мертвы.

Один из двух полицейских, охранявших подъезд к дому, полноватый мужчина, разменявший полтинник, смахнул снежинки с лица и кивнул ей.

– Даже не знаю, что и сказать, – произнес он и натянул шапку глубже на уши. – Лучше заранее сделай глубокий вдох. Слышала уже о кукольном домике?

– Нет, – покачала головой Энджи. – А что за домик?

Взгляд полицейского забегал, голос слегка задрожал.

– Он стоит посреди стола. Это просто черт знает что такое.

– Ничего, справлюсь, – пробормотала Энджи, сглотнула скопившуюся во рту слюну, стянула резинкой длинные черные волосы, надела одноразовую шапочку и маску. На улице было минус пять, легкий ветер сметал снег с крыш двух машин на подъездной дорожке и бросал в лицо. Комиссар Марк Смит вызвал ее сюда, когда она пила утренний кофе. Сказал, что она будет вести расследование этого дела, и у нее беспокойно сосало под ложечкой от возбуждения.

Дом, в котором произошло преступление, был деревянным, двухэтажным, крашенным в желтовато-белый цвет. Впереди раскинулся небольшой заснеженный сад с подстриженными в форме шаров кустами вдоль стены. Кто-то слепил там снеговика, и тот безглазым лицом повернулся к улице. К фасаду была пристроена маленькая веранда из мореного дерева, через которую можно было попасть в дом. Под шагами Энджи скрипнули две ступеньки крыльца. Дверь была приоткрытой. Именно поэтому соседка позвонила в дежурную часть. Приоткрытую дверь она заметила в четыре часа утра, когда шла на работу. А в самом доме заливалась истошным лаем собака. И теперь шесть экспертовкриминалистов работали там в поте лица.

Энджи потопала о коврик у двери, стряхивая снег с ботинок, и натянула бахилы. Пальцем, затянутым в перчатку, толкнула дверь, открывая ее пошире, и вошла внутрь. Холодный воздух выстудил дом, и изо рта шел пар. Пахло деревом, остатками ужина, немного апельсинами и – пеплом. Запах пепла был настолько едкий, что воспоминание о недавнем извержении снова мелькнуло в голове. Энджи подумала о легендах, которые сохранило коренное население. Об извержениях, от которых чернело небо.

Семью она увидела сразу, как только свернула к кухне, и, несмотря на предупреждение полицейского, застыла на месте, хватая воздух ртом.

– Доброе утро, Энджи, и добро пожаловать в ад. – Криминалист Ян Браун натянуто улыбнулся. – Перед тобой главная сцена. Мы почти закончили в доме, так что можешь наслаждаться представлением.

Взгляд Энджи заметался, пытаясь вобрать в себя все детали. Три члена семьи, кукольный домик, пепел… От лица отлила кровь, настолько ее потрясло увиденное. Асгер Вад в зеленой рубашке сидел во главе стола. Локти и ладони лежат на мореной деревянной поверхности. Близко посаженные глаза уставились в пространство пустым взглядом, уголки рта опущены. Сначала ей показалось, будто покойник смотрит прямо на нее, и она вздрогнула при виде сверлящих ее мертвых глаз. Но на самом деле взгляд был устремлен на предмет на столе.

На горле и запястьях трупа виднелись отчетливые синяки. А посреди лба зияла огнестрельная рана.

Браун проследил за ее взглядом.

– Вокруг входного отверстия обнаружены следы пороха, – сообщил он. – Всех троих застрелили с близкого расстояния. Это самая настоящая казнь.

Слева и справа от мертвого Асгера Вада сидели члены его семьи. Женщина лет сорока пяти в красном свитере, светлые волосы собраны в пучок. Пустые глаза над высокими напудренными скулами уставились в ту же точку, что и взгляд ее мужа. Помада размазалась, из-за чего рот казался кривым и перекошенным.

И наконец, мальчик, которому на вид Энджи дала бы лет десять. Он напоминал юную копию отца, и его пустой взгляд также был направлен на середину стола. Энджи покачала головой. Это всего лишь ребенок!

Все три мертвеца смотрели на кукольный домик. Он был сделан из темного дерева, окошки открыты, крыша выкрашена в белый цвет. В обычных обстоятельствах этот домик мог бы показаться прекрасной вещицей, на которую неизвестный мастер потратил много усилий и времени. Но сейчас он выглядел угрожающе.

– Как будто они должны были увидеть его, верно?

Энджи вздрогнула, услышав голос комиссара Марка Смита. Она обернулась и кивнула шефу. Вместо привычного костюма на нем были черные брюки и зеленый свитер. Наверняка первое попавшееся в шкафу этим утром. От излучаемого им спокойствия Энджи тут же стало легче.

– Посмотри-ка, что там внутри.

Она наклонилась и заглянула в домик через одно из окошек. Внутри был стол в окружении четырех стульев. На каждом стуле сидела куколка. Двое взрослых, двое детей. Куклы были нарядно одеты, на лицах нарисованы радостные улыбки. А на столе лежала горка пепла. Примерно чайная ложка с верхом.

– Вот черт, – пробормотала Энджи и выпрямилась. – И что все это значит? Тут четыре куклы, но убиты трое. Сколько всего человек в семье?

– Да, в том-то и проблема, – нахмурился шеф, высокий мужчина лет пятидесяти. – Мне сообщили, что не вся семья в сборе. Одного не хватает.

Энджи с тревогой посмотрела на него.

– Одного не хватает? Кого?

– Не хватает дочери. Одиннадцать лет. Мария. По идее, она должна быть дома. Соседка видела ее вчера вечером на улице с братом. Дети лепили снеговика. Насколько она помнит, играли они примерно до ужина.

Марк пожевал губу, с беспокойством поглядывая на покойников.

– Спрашивается, почему она не сидит с остальными за столом? В доме девочки нет, это точно. Возможно, она по какой-то причине ночевала у подруги. Или у нас не хватает трупа, но он где-то должен быть. Или же убийца забрал ее с собой. Надеюсь, этого не произошло. Кошмара тут и так хватает. Более чем.

Энджи кивнула и повернулась к криминалисту, который уже начал упаковывать свою сумку.

– Ян, ты сказал, это главная сцена. Что ты имел в виду?

– Я имел в виду, что есть еще второстепенная, – сказал он, устало моргая. – Наверху, и красотой, чтоб ее, не отличается.

2

Значит, одного не хватает… Удалось ли девочке спастись или она находится в лапах безумного убийцы? Энджи не хотелось даже думать об этом.

– Их застрелили не здесь? – спросила она и удивилась тому, как сухо прозвучал ее голос.

Марк покачал головой и попытался почесать горло пальцем в латексной перчатке.

– Нет. Все случилось наверху. Пойдем. Криминалисты там уже закончили.

Они прошли через кухню в гостиную. Там был темный пол и большие окна. На стене – крупные рога, по соседству с ними – абстрактные картины и фотографии горы. Кажется, вулкан Редаут. Телевизор, два черных кожаных дивана и журнальный столик с вазой, в больших напольных горшках какие-то растения. Длинный стеллаж заполняли книги, в углу горел торшер.

Хозяева еще не спали, когда преступник вломился в дом? Или он сам включил торшер, когда рассаживал членов семьи вокруг стола?

В гостиной было чисто и уютно. В этом доме жила самая обычная семья. Почему они стали жертвами убийства?

– Как долго Вады прожили на Аляске? – спросила Энджи.

– Не могу пока сказать точно, – ответил Марк. – Вроде бы около пятнадцати лет.

– Значит, оба ребенка родились здесь?

– Вероятно, да.

Может, Вады и прожили тут долго, но Асгер и его жена были гражданами Дании.

– Кажется, здесь ничего такого не произошло, – сказала Энджи, еще раз оглядывая гостиную.

– Тут – нет. Все случилось наверху, как и сказал Ян. Иди за мной.

Они стали подниматься по изгибающейся спиралью лестнице.

– Крови нет, – прокомментировала Энджи. – Почему? Убийца смыл ее с жертв, прежде чем стащить вниз? Или просто крови было мало?

– Он сделал все возможное, чтобы не наследить. Хотел, наверное, чтобы внизу все выглядело идеально, – сказал Марк.

Когда они вошли в спальню, увиденное вышибло из Энджи дух. Сама комната была очень стильной. Белые стены, паркетный пол, постельное белье лососевого цвета, два больших цветка в горшках и зеленый комод с зеркалом. Но теперь кровь покрывала практически все поверхности.

– Вот черт, – пробормотала Энджи и поежилась. Пока она спала у себя дома на другом конце города под бормочущий на заднем плане телевизор, Вады подверглись невыносимым страданиям. Их история лежала прямо перед ней.

– По словам криминалистов, – сказал Марк, – тут произошло примерно следующее. Убийца проник в дом, вырезав стекло со стороны сада. Вероятно, это было около полуночи. Он попал в кладовку рядом с коридором, ведущим в гостиную.

– Разве у них нет сигнализации?

– Нет. Видимо, ее должна была заменить собака, большой сенбернар.

– Собака? Наверняка она надорвалась от лая.

– Этого-то мы как раз не можем понять. Быть может, собака знала преступника. Или он ее усыпил. Сейчас псина у ветеринара, он возьмет анализ крови и подержит ее у себя какое-то время.

– Ладно. И что, по мнению криминалистов, произошло потом?

– Они считают, что убийца сначала напал на хозяина. Они не уверены, где именно это случилось. Но известно по крайней мере, что его привязали к стулу тут, наверху, вот в этом углу, – показал Марк. – Жену застрелили прямо в постели.

– А как с мальчиком?

– Вероятно, его притащили сюда. Он спал у себя в комнате. Постель не убрана.

– То есть мальчика тоже тут застрелили?

– Да, на кровати. А потом… ну, или до этого, тут мы не уверены, в горло Асгеру Ваду затолкали пепел. Как видишь, это самая настоящая бойня. Последовательность убийств еще не на сто процентов установлена, но скорее всего Асгера Вада принудили наблюдать за смертью жены и сына. – Марк покачал головой. – Смотреть, как убивают твою семью… Черт задери этого убийцу. В конце концов он занялся Асгером, все еще привязанным к стулу. Анализ пятен крови даст нам больше информации, но Ян, похоже, не сомневается насчет последовательности событий.

– А разве Вады легли спать? – спросила Энджи. – Они ведь сидят за столом одетые.

– Убийца одел их, когда покончил с ними. Криминалисты нашли окровавленные ночные сорочки и пижамы, так что, видимо, все именно так происходило – сначала убил, а потом переодел. Затем он стащил или снес тела на первый этаж и рассадил вокруг стола. Ради собственного удовольствия или чтобы сообщить что-то, чего мы пока не понимаем.

Энджи тряхнула головой.

– Тот, кто все это сотворил, должен быть полным психопатом. Этот кукольный домик – от него так и несет искаженным восприятием реальности.

– Да, мы связались с психиатрической больницей. Запросили информацию обо всех пациентах, которые способны на подобное, и тех, кто повернут на куклах и кукольных домиках.

Марк молча покачал головой, его голубые глаза казались темными на бледном лице. Раньше Энджи не замечала, чтобы ее шеф бледнел. Она посмотрела в окно. Между двумя высокими соснами в саду уже различалась полоска зари. Начинался новый день, а она так и не выспалась, чтобы быть бодрой.

– Каким оружием воспользовался преступник? – спросила она.

– Скорее всего, пистолетом крупного калибра – у всех жертв большие выходные отверстия на затылке. Но он предусмотрительно собрал все гильзы и пули, и это затруднит точное определение оружия.

Взгляд Энджи остановился на сером плюшевом кролике, наполовину высовывающемся из-под кровати. На пушистом хвостике была кровь. На мгновение она представила, как мальчик пытается спрятаться под кроватью в надежде, что его не найдут.

– Могло ли это быть кражей со взломом, которая пошла не по плану? – предположила она.

– Думаю, эту версию можно исключить. Бумажник Асгера лежит на кухне, в ящиках ничего не тронуто, так что преступник пришел сюда не за деньгами. Похоже, им руководил личный мотив. Не обязательно, что дело именно в Асгере Ваде и его семье, просто убийца реализовал вызревший в его голове сценарий. Все его действия были в той или иной мере спланированы. Возможно, он наблюдал за случайно подвернувшейся ему семьей в течение довольно долгого времени. Это все, что пока можно предположить.

– Или, возможно, он увидел Асгера по телевизору…

– Ну да.

Энджи разглядывала окровавленное постельное белье. Пятна уже начали темнеть. Она заметила осколки костей в нескольких местах, и внутри все перевернулось. Кусочки людей… Эта картина была еще хуже, чем трупы за столом внизу, потому что рассказывала историю боли. На таком маленьком пространстве оборвались три жизни… Или четыре? Стул, на котором сидел Асгер Вад, был измазан кровью. Каково было сидеть на нем и смотреть, как убивают членов его семьи одного за другим? Слышать, как они кричат, плачут, умоляют о пощаде, делают последний вдох? Хотел ли сам Асгер умереть, чтобы положить конец своим страданиям?

– Здесь довольно много пепла. Это вулканический пепел? – подавив тяжелый вздох, спросила она.

– Пока не могу сказать, но это логичное предположение. Черт его знает, может, ты и права, и это какой-то псих, помешанный на вулканах. Увидел Асгера по телевизору и… Мы пошлем пепел на анализ в вулканическую обсерваторию. Они там точно определят происхождение этой штуки.

– Но почему Асгеру затолкали пепел в горло?

Марк пожал плечами. За двадцать лет в убойном отделе он всякого повидал, и, похоже, это его не очень удивило.

– Ну, тут только убийца может ответить на этот вопрос. А я – без понятия.

– А девочка? Нет ничего, что указывало бы на то, что она находилась тут?

– Нет, – сказал Марк. – В спальне – нет. Но все выглядит так, будто она ночевала в доме: в посудомоечной машине четыре тарелки, четыре стакана и приборы на четверых. Напрашивается вывод, что девочка была здесь во время ужина. Но сейчас ее в доме нет. Пара полицейских пытаются разузнать, не отправилась ли она все-таки ночевать к подруге. Надеюсь, что это именно так, но надежда слабая, потому что девочку видели лепящей снеговика незадолго до ужина. Если нам все же повезет, мы найдем ее до того, как она увидит новости. Убийство семьи Асгера Вада журналисты не упустят.

Энджи вздохнула.

– Представляю, каково это – проснуться и узнать, что всю твою семью убили…

Марк с тревогой посмотрел на нее.

– И тот, кто это сделал, все еще на свободе. У нас будет летучка в десять. Поиски Марии сейчас на первом месте, и я хочу, чтобы ты опросила свидетеля, который, кроме соседки, точно видел девочку в живых вечером. Это няня, она обычно сидела с ней. Соседка сказала, что ее зовут Джоанна, и я нашел ее номер в телефонной книге внизу. Она студентка, живет недалеко от университета. Я уже позвонил ей и предупредил, что ты приедешь.

Энджи застегнула молнию на куртке под самый подбородок.

– Отлично. Я пошла.

Перед уходом она еще раз окинула взглядом спальню. Никогда в жизни ей не приходилось видеть ничего более жуткого. Взгляд задержался на фотографии детей, стоящей на комоде. На рамке была кровь, и на мгновение Энджи представила, как убийца берет фото и рассматривает его. Мария на снимке маленькая. Наверное, лет пяти. На ней розовое платье, она смотрит в объектив с немного застенчивой улыбкой. Волосы коротко подстрижены, из-под них выглядывают чуть оттопыренные ушки, на щеках играют ямочки.

«Если ты еще жива, я обязательно найду тебя», – пообещала себе Энджи. Развернулась и вышла из комнаты.

3

Комиссар Дэниель Трокич вытянул ноги и откинулся на спинку стула в кабинете директора полиции Карстена Андерсена. Шеф только что посвятил его в подробности преступления, совершенного на другом конце света. Преступления, которое, очевидно, чем-то его заинтересовало. Трокич подозревал, что что-то затевается, как только его вызвали в кабинет. Звонок раздался именно в тот момент, когда он собирался вонзить зубы в сочный бифштекс. Даже хуже. Прямо перед тем, как он хотел поднести к губам бокал красного вина, которое только что откупорил. Трокич терялся в догадках. Шеф обычно никогда не вызывал к себе без особой причины. Более того, как правило, если Карстен Андерсен звонил лично и просил зайти, это не означало ничего хорошего. По телефону шеф ничего не объяснил, и, поскольку Трокич не слышал ни о каком убийстве в их округе, он пребывал в недоумении.

После того как все выяснилось, вопросов прибавилось. С какого боку смерть ученого-вулканолога касается его, Трокича? Он даже не был уверен в том, где находится этот Анкоридж. Комиссар с подозрением уставился на шефа, сидящего по другую сторону массивного черного стола.

– Говорите, кукольный домик? Посреди кухни? И что это значит?

– Понятия не имею, – ответил Андерсен, качая головой. – Наверное, разбушевался один из их чокнутых серийных убийц. Ты же знаешь, у них там, в Америке, несметное количество психов.

Трокич собрался было сказать, что они сами только что закрыли дело о маньяке, эхо жутких деяний которого еще не улеглось в Орхусе, и потому не им пенять американцам. Но Андерсен не дал ему и слова вставить, продолжая быстро и возбужденно:

– Я услышал новость от начальника полиции Копенгагена, а тому сообщили из датского посольства в США, которое в свою очередь проинформировали из консульства в Анкоридже. Убийства произошли среди ночи по местному времени, так что прошло несколько часов с момента обнаружения трупов. Консул просто вышел из себя. Особенно из-за несчастной Марии – ее пока так и не нашли.

– Но я не понимаю, при чем тут…

– Дело в том, – перебил его Андерсен с выражением превосходства на лице, – что я очень хорошо знал Асгера Вада. Мы вместе учились в гимназии тут, в Орхусе, сто лет назад. В Катедралсколен. Если не ошибаюсь, через пару месяцев ему должно было исполниться пятьдесят. – Он уставился в пространство. – Мы были друзьями и поддерживали связь все те пятнадцать лет, что Асгер жил на Аляске. Когда он приезжал в Данию, то всегда заглядывал на обед и партию в нарды. К тому же он был настоящим светилом науки. Изучал геологию тут, в Орхусе, а потом работал сначала в Исландии, а потом на Аляске. Вот же дьявол!

Андерсен сглотнул комок в горле, снял пушинку со своего синего кашемирового свитера и отвел глаза. Трокич беспокойно заерзал на стуле: не в обычаях шефа было проявлять чувства перед подчиненными.

– Конечно, произошла трагедия, но зачем вы мне все это рассказываете? – спросил он, скользя взглядом по дереву за окном, окрашенному октябрем в пурпур и золото.

– Ясно же, – вздохнул шеф, впиваясь в комиссара маленькими глазками, – что я хочу отправить кого-то туда, чтобы держать руку на пульсе.

– Ясно. И?

– И теперь, когда в нашем тихом городишке восстановился покой и порядок, я подумал, что, возможно, тебе было бы неплохо прошвырнуться на ту сторону Атлантики к нашим американским коллегам. Во время нашего последнего разговора ты просил перевести тебя на должность пониже, потому что устал перебирать бумажки в кабинете. Ну что же, даю тебе шанс заняться оперативной работой, по которой ты так тоскуешь. Датская полиция часто посылает сотрудников в командировки по всему миру. Теперь пришла твоя очередь.

– Но почему вы сами…

Андерсен отмахнулся от него:

– Это исключено. Я не могу поехать. Я слишком загружен работой, и потом, у меня в этом деле личный интерес. Если я поймаю этого зверя, то пристрелю его на месте.

Трокич задумчиво смотрел на шефа. Аляска? Это же почти Северный полюс, там собачий холод, куча медведей самых разных размеров и американцев, которым только дай пострелять. Недавно он посмотрел документальный фильм на «Нэшнл Джиогрэфик», из которого вынес, что в этом штате увлекаются огнестрельным оружием и незаконными стимуляторами. Может, природа там и невероятно прекрасна, но если ему придется влезть в расследование, то вряд ли удастся насладиться ее красотами. В общем, идея не показалась особенно привлекательной. С другой стороны, ему здорово обрыдло перекладывать бумажки, а Андерсен пока не предложил ничего лучшего.

– Искренне сожалею о вашем друге, – сказал Трокич. – Но почему вы считаете, что они позволят датскому полицейскому вмешиваться в расследование? Попробуйте только представить, что, например, у нас тут везде сует свой нос русский.

Андерсен потер лоб и скрипнул зубами.

– Не волнуйся, я на них надавлю. В конце концов, речь идет о четырех гражданах Дании, хотя я не уверен насчет детей. Других родственников у Вадов там нет, и если Марию найдут живой… в чем я сильно сомневаюсь, если честно… – последовал вздох, – то нам нужен будет кто-то, кто мог бы сопроводить ее к родственникам в Данию. К тому же, – он вытащил из ящика стола пилку для ногтей, – в их интересах подключить к делу еще одного отличного полицейского, а ты лучший из тех, кто у нас есть. Я не стану посвящать американских коллег в твои проблемы с уважением к авторитетам и рассказывать про твои прочие ляпы. Тебе придется приспособиться к обстоятельствам.

Трокич почесал черноволосую голову и поерзал на стуле. Попытался сохранить скептическую мину. Расследование может растянуться надолго. С другой стороны, что его тут удерживает? Он не видел Кристиану уже месяц с тех пор, как заявил ей, что не хочет детей и предпочитает жить один. Возможно, ему пойдет на пользу занять мозги чем-то другим, а соседка сможет присмотреть за котом – он ведь недавно подстриг ее изгородь, уже второй раз за год.

– И чего это я сижу тут и спорю с тобой, как будто у тебя есть выбор, – проворчал себе под нос Андерсен. – Это вообще-то приказ.

Они уставились друг на друга через стол. Андерсен и Трокич сотрудничали уже много лет, но их отношения никогда не выходили за рамки работы. То, что у Андерсена был друг, оказалось, наверное, самым личным, что Трокич узнал о шефе за все эти годы.

– А что Асгер Вад делал на Аляске? – спросил он, пытаясь понять, что могло заставить датчанина переехать в еще более холодное место.

– Вначале он преподавал и занимался исследовательской деятельностью. Но потом с ним произошел несчастный случай во время охоты с приятелем в горах, или в лесу, или что там у них за хрень. Он повредил ногу, ему было трудно стоять долгое время, и преподавать стало тяжело. Так что последние два года он работал только научным руководителем в университете, был связан с вулканической обсерваторией и, кроме того, писал книги, – объяснил Андерсен. – Асгер написал три книги о вулканах, – с гордостью добавил он. – Насколько мне известно, дела у него шли хорошо. Он не разбогател, но и в деньгах не нуждался. В Данию они возвращаться не собирались. По крайней мере, об этом речи не шло, когда я с ним разговаривал в последний раз.

– А что насчет его семьи?

– Жена Асгера работала секретарем в Анкоридже, в инженерной компании, принадлежащей датчанину. Дети учились в международной частной школе.

– А что с этой девочкой, Марией? – спросил Трокич. – Она же не могла просто раствориться в воздухе?

– Она пропала бесследно. Как я понял, они боятся, что преступник забрал ее с собой, держит в плену или убил. Ужасно… Асгер как-то взял ее с собой в гости к нам, когда она была еще совсем малышкой. Девочка выглядела такой милашкой с этими ее хвостиками и плюшевым мишкой в охапке. Сидела за моим письменным столом, рисовала и болтала без умолку. Моя собственная дочь всего на пару лет старше ее, так что они замечательно играли вместе. – Он сглотнул, его взгляд остекленел. – Невыносимо думать о том, что Мария находится – или находилась – в лапах настолько жестокого маньяка…

– А что известно полиции Аляски на настоящий момент?

– Практически ничего, если не считать улик с места преступления. Единственное, что мне удалось из них вытянуть, – это что троих членов семьи застрелили, что Асгеру в горло напихали пепла и что все вокруг было залито кровью. Да, и еще про этот чертов кукольный домик.

Трокич почувствовал, как у него мороз пошел по коже. В горло напихали пепла?

– Похоже, убийца основательно съехал с катушек. Наверное, он хотел всем этим что-то сказать, – заметил комиссар. – Так же, как в деле о Собирателе ос, когда преступник отрезал губы жертвам. Это должно что-то значить.

Андерсен отложил пилку для ногтей, взял сигару из стоящего на столе ящичка и понюхал. Неохотно положил ее обратно.

– Согласен. Я должен узнать, что именно. Так, у нас с ними разница во времени минус десять часов, а дорога займет примерно двадцать часов. Если ты отправишься в путь завтра утром, то прибудешь на место к вечеру по местному времени. Может, даже раньше, если мы найдем подходящий рейс.

Трокич тяжело вздохнул. Похоже, придется ему вытащить из шкафа зимнюю одежду, хочется того или нет.

– Я сделаю все, что смогу, – проворчал он, поднимаясь.

– Спасибо. Давай не беси их там. Волк-одиночка им не нужен, так не пойдет. И поосторожней с медведями. Я слышал, они жрут людей.

4

Домики, где жили студенты, находились на окраине кампуса, наискосок от городской больницы Провиденс. Энджи припарковала свой черный «форд» на наполовину заполненной парковке, вышла из машины и запихнула длинный черный хвост под ворот черной парки. Подтянула повыше серые гетры. Тепло машины мгновенно выветрилось, и ее встретил кусачий мороз.

Несмотря на усилия полицейских, обзванивавших все те места, где могла бы находиться Мария Вад, о ее местонахождении все еще было ничего не известно. Энджи никак не могла перестать перебирать в голове возможные варианты. Девочке удалось сбежать и она где-то прячется? Но тогда где? В чьем-то сарае? Поиски на близлежащей территории пока ничего не дали.

Она еще раз взглянула на фото, которое с разрешения шефа вынула из рамки в гостиной дома Вадов. Оно было новее фотографии в спальне. Мария выросла в красивую девочку с длинными светлыми волосами. На худеньком лице с тонкими чертами светились робкие голубые глаза. Что-то в этом ребенке затронуло какую-то струну в самой Энджи. Она могла бы быть ее дочерью.

Энджи сунула фото во внутренний карман и огляделась. Если бы Мария захотела спрятаться в Анкоридже, для этого тут полно подходящих мест, но действительно ли она где-то пряталась?

Учебное заведение, куда она приехала, было филиалом крупнейшего в штате университета. Университетский городок находился в центре города. Корпуса в различных архитектурных стилях, красивых и не очень. Перед ними был разбит сквер с густым кустарником, невысокими соснами и тонкоствольными березами. Тут можно было легко заблудиться, если не знать точно, куда идти. В филиале училась примерно тысяча студентов, и жизнь в кампусе била ключом: тут и там спешили по своим делам молодые люди в теплых шерстяных шапках. К счастью, полицейский участок, институт судебной медицины и лаборатория находились совсем неподалеку.

С утра снова пошел снег, и большинство машин на парковке украсили сугробы разной толщины. Молодой парень с мокрыми от снега волосами и в одном свитере разглядывал Энджи и ее машину так, будто она инопланетянка. Наконец он развернулся и заспешил в сторону университета.

Энджи пошла по узкой дорожке, ведущей в глубь кампуса, и вскоре оказалась у дома, где жила няня Марии, Джоанна. Когда этим утром полицейские обзванивали родителей учеников и учителей школы, где училась девочка, сразу несколько из них указали на Джоанну, которая часто забирала Марию после уроков.

Когда Энджи толкнула от себя тяжелую дверь, ее охватило дурное предчувствие. Нашла комнату Джоанны и постучала.

Открывшая ей девушка выглядела бледной и заплаканной. Глаза опухли и покраснели, длинные черные волосы потускнели и спутались. Она была невысокой и хрупкой на вид, скорее даже анорексично худой; тощие руки торчали из рукавов слишком свободного светло-оранжевого свитера. В воздухе слабо пахло марихуаной, но девушка не выглядела накуренной. Энджи решила, что пока оставит это без внимания.

– Проходите, – сказала Джоанна и распахнула дверь в комнату с двумя незастеленными кроватями, письменным столом и маленьким телевизором с плоским экраном, подвешенным к потолку. Показывали выпуск местных новостей. Девушка взяла лежащий на кровати пульт и выключила телевизор.

– Все равно не могу сейчас смотреть новости. – Она указала на офисный стул. – Можете сесть, если хотите.

– Ничего, я постою, – ответила Энджи и достала блокнот из кармана рубашки. – Как вам уже сообщили мои коллеги, мы расследуем смерть Асгера Вада и исчезновение его дочери. Мы слышали, что вы часто сидели с девочкой и ее братом?

– Да, но больше с Марией. Я работала няней в семье примерно два года. Ничего не понимаю. Убийца забрал девочку с собой после того, как убил всех остальных?

– Мы не знаем, – честно созналась Энджи.

– Мария, солнышко… Сил нет думать обо этом.

Энджи беззвучно проклинала СМИ. Репортеры все утро фонтанировали гипотезами как об убийстве ученого-вулканолога и его семьи, так и об исчезновении девочки.

– Мы пока этого не знаем, – повторила Энджи. – Мы пытаемся установить, где и когда девочка побывала вчера, и я надеялась, что вам, возможно, что-то известно. Нам сообщили, что вчера вы забрали ее после школы.

Джоанна кивнула.

– Верно, но я мало что знаю. Я забрала ее из школы в три, как я обычно делаю два-три раза в неделю. Мы сидели тут, я читала с ней «Гарри Поттера» и помогала делать уроки по математике. Она пробыла у меня примерно до пяти, а потом отправилась домой.

– Сама?

– Мать забрала ее. Обычно ее всегда забирала мать, редко отец.

Энджи вспомнила две машины, припаркованные у дома вулканолога. На первый взгляд, вчерашний вечер протекал совершенно нормально. Пока еще они не установили, чьи куртки и пальто висели на вешалке в прихожей, и было не ясно, есть ли там верхняя одежда Марии, которую она обычно носила.

– А вы не помните, в какой куртке была девочка вчера?

– Помню. В теплом пуховике. Светло-сиреневом. Не знаю, какой фирмы. Она очень его любит. Марии недавно его купили, и она всегда в нем ходит.

– А что еще было на ней?

– Светлые джинсы и кофта. Кажется, из флиса, тоже сиреневого. Это ее любимый цвет. Я просто не могу даже думать об этом. Что, если ее где-то заперли и мучают?

Она всхлипнула и отерла слезы со щек.

– А какая девочка по характеру? – тихо спросила Энджи и сглотнула комок в горле.

Джоанна помолчала, очевидно, собираясь с мыслями.

– Она классная. Я ее очень люблю. Кому-то она может показаться чуть замкнутой и со странностями. Но это пока не узнаешь ее поближе. Она просто очаровашка. С ней весело. Хотя, конечно, порой с ней бывало и трудно.

– Почему?

– Иногда она сочиняет всякие истории, так что трудно понять, говорит она правду или врет. Ничего серьезного, но все же мне пришлось это пресечь, потому что она пудрила мне мозги. Это могло стать плохой привычкой.

– А что с другими людьми? Она рассказывает о школе, о своих друзьях, учителях?

– Да. Ей нравится ходить в школу. Иногда она ссорится с подругами, но это нормально для ее возраста. С учителями у нее хорошие отношения. Хотя она считает, что учительница по английскому слишком строгая.

Энджи перевела взгляд на наклейки с «Тейк Зет» [1]на письменном столе. Разве Джоанна не слишком молода, чтобы быть их фанатом, ведь они были популярными в девяностых? Может, это не ее стол?

– А Мария не рассказывала о каких-то новых людях, которые недавно появились в ее жизни? О ком-то, кто преследовал ее или, наоборот, пытался подружиться?

– Вы намекаете на педофила или что-то в этом роде?

– Я просто хочу рассмотреть дело со всех сторон.

Джоанна покачала головой.

– Ничего подобного. Думаю, она бы рассказала мне о таком, потому что она обычно все время болтает, когда я ее забираю.

Будто она торопится поделиться всем, что с ней случилось за день. Так что нет, не думаю, что она встретила кого-то, кто пытался познакомиться с ней на улице.

– А тут?

– Тут?

– Да. Никто из ваших соседей не разговаривал с ней, не интересовался ею?

– Точно нет.

– Хорошо. Я попрошу вас составить список всех тех людей, о которых она говорила, независимо от обстоятельств и того, хорошее она рассказывала или плохое. Это нужно, чтобы понять, кто был в ее окружении. Мы должны опросить всех.

– Вряд ли список получится длинным, – сказала Джоанна, приподняв бровь. – В основном это ее одноклассники.

– Просто запишите всех. Всех, кого вспомните. Можете рассказать о ней еще что-то?

Джоанна снова расплакалась, и Энджи немного помолчала. Нашла в сумочке упаковку бумажных платков, протянула ее девушке и повторила вопрос.

– Она любит животных. У нее есть Зенна, вы знаете, их собака. Она довольно много говорит о ней. Она хочет завести еще собак и кошку, когда переедет в свой дом. – Девушка слабо улыбнулась. – Как будто это вот-вот случится. Мы часто гуляли по дорожкам в кампусе, потому что она хотела увидеть белку. Хотя она и жила тут всю свою жизнь, природа будто не устает удивлять ее. У нее в голове только звери, звери, звери.

Джоанна скривилась и опустила взгляд на свои руки с короткими слоящимися ногтями.

– Давайте вернемся к ее историям, – сказала Энджи. – Вы верили тому, что Мария рассказывала о том, как прошел ее день? Могла ли она что-то выдумать, чтобы привлечь к себе внимание?

Девушка ответила не сразу. Она провела рукой по черным волосам и поковыряла ранку на щеке, прежде чем нехотя ответила:

– Признаюсь, иногда я не была уверена. Не хочу сказать ничего плохого. Мария не из тех, кто постоянно лжет, чтобы выйти сухой из воды. Скорее, у нее слишком буйная фантазия.

– Значит, она не врунья?

– Нет, это плохое слово, ее так нельзя назвать.

– А вы хорошо знали ее родителей, Асгера и Метте?

Джоанна обхватила себя руками.

– Да, потому что иногда я сидела с обоими детьми у них дома и мне разрешали одолжить кое-что из их компьютерной техники для моих заданий. У них есть цветной принтер и сканер. Если я была у них во время ужина, меня приглашали поужинать с ними. Они были очень гостеприимными в этом смысле.

– И какое у вас сложилось мнение о них?

– Ничего особенного. Они были приятными людьми. Отец был немного старомодным, но вполне вежливым. Мне нравилась мать, Метте. Она была довольно крута.

– В каком смысле?

– Умная, всегда готова помочь. Она научила детей многому. Рассказывала им об Аляске и ее природе. Об обычаях коренного населения, и как выжить в суровых условиях. Я это знаю, потому что Мария часто мне это пересказывала. Метте была одной из тех, для кого Аляска стала второй родиной. И мне это нравилось.

– А как она относилась к детям?

Джоанна пожала плечами.

– Ее не в чем было упрекнуть. Они были всегда хорошо и по погоде одеты. Она покупала не просто красивую одежду, а вещи отличного качества, способные согреть в арктические морозы. Как, например, тот сиреневый пуховик для Марии. А Асгер, казалось, живет в своем собственном мире. И все же у меня сложилось впечатление, что он был хорошим отцом.

– А что насчет отношений между родителями? Они ладили?

– Асгер и Метте?

– Да.

– Не знаю. Иногда я чувствовала напряжение между ними. Знаете, когда сидишь за общим столом, а они обмениваются только односложными словами. Мария как-то рассказывала, что родители скандалили из-за каких-то денег, которые потратила мать, и девочка испугалась, что они разойдутся. Но это случилось только однажды Энджи засунула блокнот с ручкой в карман, достала из другого кармана визитку и протянула девушке.

– Позвоните, если вспомните что-то еще. Да, последний вопрос. Когда Марию забрали от вас вчера, в каком девочка была настроении?

– В очень хорошем. Лучше, чем обычно. – Джоанна нахмурилась. – Я даже прокомментировала это, когда она уже шла к двери. Спросила, чему она так радуется.

– А что она ответила?

– Она сказала: «Тому, что мне купят новые сапожки».

5

Убойный отдел представлял собой большое офисное помещение, где у каждого было собственное рабочее место. Еще там был длинный овальный стол для совещаний. На стене за столом висела гигантская доска. На полках с папками стоял американский флажок, а по соседству с ним – зеленый пластмассовый крокодил, хозяина которого так и не удалось найти.

Энджи кивнула коллегам и уселась за стол для совещаний, поставив перед собой стаканчик с кофе. Офис давно стал ее вторым домом, здесь было тепло и уютно.

В голове все еще звучала беседа с Джоанной. Семья Марии казалась самой заурядной. Если убийца забрал девочку с собой, то почему именно ее? Стоит ли им искать педофила, которого случайно застукали члены семьи, когда тот собирался похитить дочь? Энджи надеялась, что ошибается. К тому же эта версия была притянутой за уши.

Марк, облаченный в серый костюм с зеленым галстуком, возвышался над столом на фоне белой доски. Почесывая голову, он обвел взглядом собравшихся, ожидая, пока все рассядутся. Сотрудники вели себя непривычно тихо, никто не заговаривал с Энджи, не шутил, как обычно. Марк тоже смотрел на нее как-то странно. С какой-то хитрецой, будто у него был припрятан туз в рукаве.

Вчера все было по-другому. Каждый занимался своим делом; следователи работали, как правило, в парах. Энджи с напарником как раз закончила дело о подстреленном во время задержания наркодилере, он был пьян и сам нарвался на пулю. А убийство женщины ее коллегам даже расследовать не пришлось – супруг несчастной сам позвонил в полицию и признался в содеянном. В подавляющем большинстве случаев убийц находили быстро, и процент раскрываемости был сравнительно высок. Коллектив подобрался отличный, все сотрудники хорошо сработались. Каждый вносил свою лепту в общее дело по мере способностей, и Энджи думала, что не сможет найти лучшего рабочего места, даже если бы и искала.

– Так, – сказал Марк, – вроде все в сборе.

Все повернулись к нему. Преступления, подобные убийству семьи Вад, были редки на Аляске, и весь штат уже стоял на ушах. Телефон трезвонил без продыху все утро, и Марк не расставался с прижатой к уху трубкой, пытаясь успокоить СМИ и друзей вулканолога.

Шеф начал совещание с описания найденных на месте преступления улик, а потом сказал:

– Энджи – ответственная за расследование. А кто назначен ее помощником, я сообщу чуть позже.

Он пристально посмотрел на Энджи, и она прищурилась, подозревая какой-то подвох. Вместе они работали не первый год, и всегда можно было угадать, когда шеф пытается что-то спихнуть на нее. Вот и сейчас будет что-то такое.

– Нам предстоит разобраться со многими аспектами этого дела, – продолжал Марк, – так что придется подключить все свободные ресурсы. Нужно больше узнать о жизни Асгера и Метте Вад, об их окружении. Выяснить, какое оружие использовалось. Пепел, кукольный домик… Ну и, конечно, пропавшая девочка, Мария. – Он потер глаза и поморгал, прогоняя усталость. – Последнее – в приоритете. Мария еще может быть жива. Мы разослали патрули в окрестности Анкориджа, в долину Матануска-Суситна, в сторону города Сьюард и полуострова Кенай. Они проверят все возможные укрытия. Пустующие и заброшенные дома, сараи, все места, где ее могут прятать. Возможно, кто-то мог заметить девочку с похитителем. Если мы найдем Марию, то, скорее всего, найдем и убийцу.

– Есть почти стопроцентная уверенность, что вчера вечером Мария была дома, – сказала Энджи. – Однако неизвестно, находилась ли она там, когда преступник проник в дом.

– По словам няни, которую опросила Энджи, на Марии был сиреневый пуховик, – добавил Марк. – И наши криминалисты сообщили, что такого в доме не обнаружили.

– Тогда, может, она просто зависла у какой-нибудь подружки, – с надеждой произнес молодой полицейский.

Марк скептически улыбнулся.

– Ну, это вряд ли. Уже весь город знает о том, что случилось. Последние два часа во всех новостях передавали, что девочку разыскивают. А по городу развешены плакатики с ее портретом, их студенты сделали. Все развивается очень быстро. Мария уже давно объявилась бы, если б могла и хотела. Но она как сквозь землю провалилась.

– Может, девчушка испугалась и убежала, когда преступник вломился в дом? – предположил Дэнни, полноватый полицейский лет тридцати. – Возможно, она где-то прячется.

– В кукольном домике – четверо, – заметила Энджи. – Значит, умереть должны были четверо. И что, девочка жива? Что-то тут не сходится.

Марк походил взад-вперед, засунув руки в карманы серых брюк.

– Да, верно. И это снова приводит нас к кукольному домику. Кто-то же его сделал. Наш технический отдел заключил, что этот домик склеен из кусочков дуба, а потом покрыт лаком. Работа выглядит профессиональной. Возможно, речь идет о столярекраснодеревщике или что-то вроде этого. Домик мог сделать сам убийца или кто-то по его заказу. Я не хочу, чтобы информация о домике просочилась в прессу, потому что это может напугать людей. Но придется осторожно разузнать: быть может, такие домики где-то продаются. С куклами или без.

Он указал на следующий пункт на доске.

– Об орудии убийства мы пока знаем не так много. На месте преступления не нашли ни пуль, ни гильз. Убийца сознательно замел следы. Но, Дэнни, посмотри, что у нас по делам о кражах оружия. Если уж совсем повезет, мы найдем пистолет где-нибудь в кустах. – По лицу Марка было видно, что повезти им точно не повезет. Он отхлебнул кофе из стоящей перед ним кружки, на ней было написано «Герой». – Сейчас мы опрашиваем всех соседей жертв, и на это придется потратить часть дня.

– Остается еще пепел, – заметила Энджи.

Марк кивнул:

– Да, верно, пепел. Наверняка это связано с родом занятий Асгера Вада. Возможно, тут замешан обойденный им коллега или псих, повернутый на вулканах. В любом случае пепел что-то значит. Сейчас он в лаборатории, ждем заключения. А тебе, Энджи, надо побеседовать с коллегами Асгера по университету и обсерватории, ну и вообще с теми, с кем он общался.

– Шеф, так кто будет работать в паре с Энджи? – ревниво спросила Линда, у которой еще не было особо серьезных дел.

Марк нахмурился и бросил короткий взгляд на Энджи.

– Тут все немного запутанно, – сказал он сухо. – В общем, к нам приедет коллега из Дании, и, поскольку нам все равно нужно будет побеседовать с датчанами, знавшими Асгера Вада, ты, Энджи, будешь работать с ним.

– Что? – ахнула Энджи. – Так нечестно!

– Энджи!

– Но почему ты решил повесить его на меня? Разве нельзя, чтобы этот датчанин находился тут просто как наблюдатель? Ведь не обязательно, чтобы он таскался повсюду со мной?

– Послушай, – Марк строго прищурил голубые глаза, – это приказ сверху.

– Ну и что? С каких это пор мы пляшем под дудку тех, кто наверху? Ведь можно не выполнять это решение?

– Успокойся, нас заверили, что датчанин очень компетентен. Комиссар полиции с большим опытом.

– Правда? – усмехнулась Энджи. – Час от часу не легче. Значит, он наверняка в старой доброй скандинавской манере будет считать, что всегда прав и знает все лучше остальных. Но нам это никак не поможет.

– Мы должны хорошо его принять, – отрезал Марк. – В конце концов, мы гостеприимный народ. К тому же его присутствие может быть нам на руку, так как жертвы – датчане. Он прилетает завтра после полудня, и ты, Энджи, сможешь забрать его из гостиницы чуть позже. И давай там не выделывайся, ладно?

– Да, – добавила Линда, заправляя за ухо светлые волосы, – наверняка перелет его доконает, и он будет спать в машине. Или начнет пялиться на окрестности и трепаться о медведях и китах. А если тебе повезет, он смотается покататься на лыжах, и больше ты его не увидишь.

Энджи бросила на блондинку косой взгляд. Она привыкла справляться со всем самостоятельно, и ей не улыбалось катать повсюду пассажира. Особенно если это незнакомый датчанин, не имеющий ни малейшего представления об их городе и о том, какие здесь порядки.

– Проследи, чтобы ему выдали оружие, – распорядился Марк и добавил с улыбкой: – Надеюсь, вы хорошо проведете время.

Энджи подавила вздох и пробормотала ругательства так тихо, чтобы шеф не услышал. Спорить с ним не было смысла.

– А пока ты ждешь… – Марк сделал театральную паузу, – можешь поехать на вскрытие. Все тела отвезли утром в институт, и наш судмедэксперт Джейн Лохан уже начала работу. – Он взглянул на часы. – Это близко, ты успеешь.

6

Посматривая на гористый пейзаж под крылом самолета, Трокич размышлял, как много тут вулканов. Причем, вероятно, действующих. У него мурашки побежали при мысли о внезапном извержении, когда вулкан выбрасывает пепел в атмосферу. Крошечные частички засосет в моторы, там они расплавятся, и все…

Самолет был набит под завязку. Как сообщил сосед Трокича, с ними летела хоккейная команда, которая собиралась провести всю зиму в Анкоридже. Вскоре после отлета из Сиэтла по громкой связи сообщили, что в точке прибытия их ожидают минус пять градусов и снег. Услышав это, половина пассажиров захлопала, что показалось Трокичу весьма странным. А чего еще они ожидали от Аляски? И разве снег – причина для аплодисментов?

Он размышлял о том, как его примут американские коллеги. Карстен Андерсен заверил, что его, Трокича, ждут чуть ли не с распростертыми объятиями. Серьезно? Как-то не очень верилось. Никому не понравится, чтобы иностранный полицейский таскался за тобой хвостом… И все же Трокич надеялся, что они сработаются. Иначе дни покажутся очень длинными.

Когда Трокич выспался, настало время ознакомиться с книгами Асгера Вада, которые ему одолжил шеф. Карстен также снабдил его некоторыми статьями ученого и интервью.

Пытаясь игнорировать суету стюардесс, Трокич размышлял о том, сможет ли обнаружить среди всех этих материалов ключ к убийству семьи. Был ли Асгер главной мишенью убийцы, потому что перебежал кому-то дорожку? Вулканолог написал три книги, все на английском. «На пороге ада» рассказывала о процессах, происходящих внутри вулкана. Суховатым языком были описаны трещины в земле, континентальные плиты, магма, лава и пепел. В книге рассматривались разные типы вулканов, все сопровождалось иллюстрациями, графиками и скучными черно-белыми фотографиями.

Трокич осушил еще один бокал красного вина из сомнительного ассортимента «Авиалиний Аляски», пролистал книгу и засунул ее обратно в сумку. Следующий труд назывался «Вулканы мира» и был справочником по самым крупным и известным вулканам, как активным, так и спящим. Гекла в Исландии, Этна в Италии, Колима в Мексике, Килиманджаро в Танзании, МаунаЛоа на Гавайях и ряд других, о которых он никогда не слышал. Очевидно, Асгер побывал на всех, потому что история о каждом вулкане была сдобрена подробностями его путешествия. Книга была написана простым и даже приподнятым языком, а фотографии по крайней мере были в цвете.

Последняя книга была посвящена Редауту, активному стратовулкану на юго-западе от Анкориджа, с которым Асгер, очевидно, был знаком не понаслышке. Сам Трокич никогда раньше о таком и не слышал. Книгу украшали фото конусовидного вулкана с чуть неровными краями и снежной вершиной. «Последняя активность была зарегистрирована в 2009 году», – стояло в тексте. Не так уж и давно. В тот раз вулкан плевался пеплом почти две недели, прежде чем наконец успокоился.

Примерно пятьсот километров спустя Трокич добрался до интервью. Директор полиции Андерсен хорошо знал Асгера Вада, так что в папке были только хвалебные статьи, которые верный друг вырезал из газет. Тут была длинная статья-портрет из «Юлландс Постен» о том, каково это – переехать за границу и посвятить свою жизнь науке. Из нее создавалось впечатление, что Асгер Вад умел пошутить, но мог быть и серьезным. Он любил Аляску, одно из красивейших мест в мире, и хорошо уживался среди американцев, как, впрочем, и вся его семья. Американцев он описывал открытыми и сердечными людьми, хотя некоторые из них могли быть «ограниченными в своих взглядах на мир и слишком религиозными». Но в общем и целом Асгер Вад наслаждался жизнью, был научным руководителем для студентов, пишущих дипломные работы, работал над книгами и изучал вулканы Аляски, наблюдая за их активностью вместе с коллегами.

Если суммировать, Асгер Вад производил впечатление приятного и серьезного человека, уважительно относящегося к природе. Ничто из материалов, находящихся в распоряжении Трокича, не давало ни малейшего намека на то, почему он стал жертвой жестокого убийцы и теперь лежал в городском морге с набитым пеплом горлом.

7

Институт судебной медицины находился на улице Мартина Лютера Кинга – младшего недалеко от полицейского участка. Здание было довольно новым, со стильным интерьером: белые стены и большая мозаика из стекла, украшавшая фойе. Тут было красиво. По крайней мере до тех пор, пока ты не проходил в тяжелые двери, ведущие к сердцу института, где настигала реальность. Помещения для вскрытия, или секционные, были разделены на, как Энджи называла их для себя, хорошее отделение и плохое отделение. Плохое представляло собой закрытый зал с отдельной вентиляционной системой; там хранились разложившиеся тела и нужно было бороться с запахом и размножением мух и личинок. В хорошем отделении лежали свежие трупы и подобных проблем не было. Поскольку лето на Аляске короткое, большинство вскрытий происходило в хорошем отделении. Часто в институт поступали останки из дальних областей штата. Люди натыкались на кости или тела и хотели их идентифицировать. Чаще всего речь шла о древних захоронениях, но иногда под снегом находили тело человека, считавшегося много лет пропавшим без вести.

В институте царила хаотичная активность. Девушки в администрации безостановочно клацали по клавиатурам, когда Энджи пришла записаться в журнале посещений. Кто-то пробормотал приветствие, пробегая мимо, добавив, что люди в последнее время мрут как мухи. Энджи толкнула дверь от себя и зашла в секционный зал.

– Нашли Марию Вад? – Это было первым, что сказала, выпрямляясь, судмедэксперт Джейн Лохан, стоявшая у обдукционного стола, на котором лежал труп.

Энджи покачала головой:

– Нет. Но мы делаем все возможное. Ее ищет весь город. Обшариваем каждый квадратный сантиметр.

– Невыносимо думать об этом, – продолжила Джейн. – Ну и утречко выдалось. Ты пришла как раз вовремя. Я занимаюсь последним трупом. Главным лицом, если можно так сказать.

Секционная был просторной, с местом для четырех вскрытий одновременно. Энджи думала, что все члены семьи Вад будут лежать тут рядом друг с другом. Но судмедэксперт Джейн Лохан, очевидно, решила брать трупы по очереди.

Ладони вспотели. Энджи вытерла их о черные брюки и посмотрела на тело Асгера Вада. Крови почти не было, и, если бы не маленькая огнестрельная рана на лбу, можно было подумать, что он умер естественной смертью. «Кто-то, очевидно, просто рассвирепел», – пришла в голову мысль.

Джейн осторожно срезала ножницами одежду с жертвы и разложила по пронумерованным пакетам; потом ее отправят в лабораторию на анализ. Судмедэксперту было хорошо за сорок; заостренное лицо с мелкими чертами, ясные зеленые глаза и темно-каштановые волосы, собранные в хвост. Она имела привычку постоянно хмуриться, а когда внезапно улыбалась, морщины на лбу разглаживались, и это каждый раз заставало собеседников врасплох.

– Я была ужасно занята все утро и дико устала. – Она подняла одну бровь, глядя на Энджи. – Знаешь, я много чего повидала на своем веку, но это… просто жесть. Жаль, мне не удалось раньше с тобой поговорить. Нам обеим это пошло бы на пользу, но требовалось провести вскрытия как можно быстрее, чтобы потом я смогла заняться другими делами.

– Да я и сама в шоке, – призналась Энджи. – Место преступления… То, как все это было сделано…

Джейн понимающе кивнула. Она жила поблизости от Энджи, и иногда они заходили друг к другу на чашечку кофе. Хотя они редко говорили о чем-либо помимо работы, Энджи могла назвать Джейн подругой. Подругой, которая знала ее самый страшный секрет и однажды спасла ее, когда Энджи оказалась на краю пропасти и рисковала потерять работу. Она могла положиться на эту худенькую женщину, профессиональные качества которой очень ценила.

– Ладно, давай-ка глянем на последнего, – сказала Джейн. – На главного героя. Из-за которого, возможно, все и произошло… Ну, все то, что он должен был увидеть. Но об этом позже.

Энджи насторожилась.

– Ты о чем?

– Сейчас мы займемся им, а потом я расскажу.

Энджи бросила нервный взгляд на подругу. Та явно что-то недоговаривала. Но Джейн любила порядок во всем. Она начнет говорить тогда, когда сочтет нужным.

– Одежду на него натянули пост мортем. Впрочем, как и на остальных.

– Да. Наверное, это было нелегко. Кое-что, возможно, сидело криво…

– Трудно одеть покойника, – согласилась Джейн.

Она исследовала труп медленно и молча. Брала пробы, взвешивала внутренние органы и измеряла расстояния. Иногда бормотала что-то в диктофон или делала пометки в блокноте. Энджи пробовала игнорировать звук пилы. Ни кровь, ни вид органов, ни даже запахи не причиняли ей беспокойства. Другое дело – звуки. К ним она так и не смогла привыкнуть, несмотря на многократные посещения секционной.

Она поймала свое отражение в зеркале над раковиной. Несколько черных прядей выбились из-под белой шапочки и в сочетании с беспокойными карими глазами и острыми скулами сделали ее похожей на испуганную птицу.

«На ворона, – подумала она. – На тотемное животное моего племени».

– Могу только подтвердить ваши гипотезы, – сказала Джейн. – Его застрелили с близкого расстояния. След пороха вокруг входного отверстия слабый, а это значит, что дуло пистолета вплотную приставили ко лбу. – Она измерила рану. – Я бы сказала, сороковой калибр. Входное отверстие всегда меньше, когда стреляют с такого близкого расстояния, потому что кожа сначала растягивается, а потом снова сжимается. Выходное отверстие у всех членов семьи больше, поскольку пуля ударилась о череп и изменила направление, выйдя из него под другим углом на затылке. Исходя из повреждений, наличествующих у всех жертв, я бы заключила, что речь идет об обычном пистолете.

Энджи облизнула пересохшие губы. Судмедэксперт с таким же успехом могла сказать, что Асгера Вада закололи вилкой. Найти орудие убийства будет очень трудно, если только его не обнаружат в каком-нибудь саду или другом месте, где убийца припрячет или выбросит «грязный» ствол. И даже если пистолет найдут, придется попотеть, чтобы при отсутствии пуль и гильз доказать, что выстрелы были произведены именно из него. На Аляске не требуется разрешение на владение огнестрельным оружием, так как здесь нужно защищаться от диких животных, забредающих в сады или грозящих напасть где-нибудь в безлюдном месте.

– Да, не стоит особо надеяться на то, что оружие можно будет идентифицировать, – словно услышала ее мысли Джейн Ло-хан. – Преступник все хорошо рассчитал. Возможно, во время убийства он и был в состоянии аффекта, но потом ему хватило присутствия духа, чтобы частично замести следы.

Джейн указала на запястье Асгера Вада.

– Вад сидел связанным и пытался освободиться. Рвался из пут изо всех сил. В нескольких местах кожа содрана до мяса. У других жертв такого нет.

Энджи с трудом отогнала картины, возникшие в воображении.

– Значит, преступник сначала обездвижил Асгера, а потом занялся остальными членами семьи, так?

Джейн кивнула:

– Да, так. Думаю, иначе бы убийца не справился. Вад был сильным мужчиной, и, вероятно, потребовались значительные усилия, чтобы совладать с ним. К тому же кое-что указывает на то, что преступнику было важно заставить жертву смотреть… Унижение.

– Ты о чем?

Морщинка между бровями Джейн стала глубже.

– Его жену изнасиловали.

– Нет, – ахнула Энджи.

– Да. Он использовал презерватив, а на ее коже под одеждой полно следов от укусов. На груди, бедрах и животе. У нее также немного кровоточила вагина. Представляешь? Асгеру пришлось наблюдать за всем этим. Это жестоко. – Вздохнув, Джейн добавила: – Впрочем, может, не так жестоко, как когда на твоих глазах убивают сына. Сумма всех этих действий вносит случившееся в топ по шкале зла.

Энджи замутило. Волосы прилипли к вспотевшей шее. Обе женщины в молчании переваривали информацию. За дверью кто-то громко рассмеялся, по полу загремел металл. Что бы сказали жители Анкориджа, если бы все подробности стали им известны? Кукольный домик, изнасилование, жестокая смерть… Скорее всего, их бы охватила паника. Родители запретили бы детям ходить в школу. Все тут привыкли к опасным животным, но ничто не подготовило людей к подобному зверству.

– Меня кое-что удивляет, – сказала наконец Джейн. – Почему он изнасиловал мать, а дочь забрал с собой? Возможно, он был знаком с семьей. Мария сопротивлялась, поэтому он увел ее с собой и убил в другом месте? Что-то тут не сходится, это точно.

Она с тревогой посмотрела на Энджи, задумчиво покусывая нижнюю губу. Потом подошла к раковине, стянула перчатки из белого латекса и стала мыть руки.

– Должна признаться, у меня неутешительный прогноз насчет Марии, – продолжила она. – Сама знаешь. С каждым прошедшим часом шансы на то, что вы найдете девочку живой, уменьшаются. Невыносимо думать об этом. Я рада, что у меня нет дочерей ее возраста. Вообще нет дочерей.

Энджи кивнула и бросила на Асгера прощальный взгляд. В последние минуты своей жизни этот человек перенес немыслимые страдания. Кто мог заслужить такое? Напрасно она искала ответ на его лице.

– Возможно, убийца получил удовольствие от того, что заставил Асгера смотреть, как он насилует его жену. Тогда вы охотитесь на худшего из сексуальных маньяков в истории Аляски. Вот что меня беспокоит. Потому что, вероятно, у него Мария и потому что эта семья в таком случае не последняя, – закончила Джейн.

8

Уже стемнело, когда Энджи отперла дверь трейлера-автодома, в котором жила последние три года. Коротко свистнула Тимоти – ворону, поселившемуся у нее на крыше. Зажгла свет, окинула взглядом кухню и вздохнула. Тут все еще стояли остатки завтрака, который она пыталась проглотить, когда ее вызвали на место преступления. Пара стаканчиков из-под йогурта, яблочная кожура, пакет мюсли, грязная тарелка и полупустая банка кока-колы.

– Прекрасно, – обругала она себя и бросила сумку на пол. Нашла пакет с хлебом, взяла кусок, вышла на улицу и забросила хлеб на крышу ворону. За весь день она перехватила только сэндвич по дороге из университета, и теперь у нее разболелась голова. Она обычно мало ела, перекусывала фастфудом, но сегодня мысли о еде пропадали, стоило ей подумать об исчезнувшем ребенке. Она покосилась на мобильник, как будто каким-то чудом могла пропустить звонок от коллеги, спешившего сообщить, что Мария жива, здорова и находится в безопасности.

Перед глазами стояла сцена за обеденным столом. Все выглядело как постановка, которая ждала своих зрителей. Убитая семья…

Няня Марии Джоанна позвонила днем, как они и договаривались, и перечислила всех людей, о которых упоминала девочка. Полицейские опросили их, но никто не знал, где могла быть Мария. Она как сквозь землю провалилась.

А теперь еще придется всюду таскать за собой датского полицейского… Остается надеяться, что этот тип не из тех туповатых комиссаров, которых начальство посылает, чтобы сунуть нос в их дела, позволяя вмешиваться в ход расследования.

Энджи села за маленький столик в том отделении трейлера, которое должно было сойти за гостиную, включила ноутбук и открыла браузер. Ввела имя в строку поиска.

Дэниель Трокич.

Странное имя, в котором одновременно сочеталось что-то знакомо библейское и что-то славянское. Вроде и на датское не похоже? Хотя откуда ей знать.

Гугл выдал двести пятьдесят результатов. Она сразу кликнула на те, что с картинками. Комиссар выглядел лет на сорок пять, был высоким, а его темные коротко стриженные волосы, похоже, никак не хотели повиноваться расческе – торчали в разные стороны на всех фотографиях. Глаза на снимках казались синими. И нигде Трокич не улыбался. Вероятно, его можно было бы назвать привлекательным, если бы из него удалось выжать улыбку. Она покликала по картинкам, но нет – улыбки так нигде и не обнаружилось.

– Весело будет разъезжать по окрестностям в компании хмурого придурка из Северной Европы, – проворчала она себе под нос, поминая недобрым словом Марка Смита.

Одежда Трокича на фото совсем не соответствовала его статусу. Худи, джинсы и кроссовки. А он точно комиссар полиции? Если так, то требования к стилю одежды официальных лиц в Дании не слишком высоки. Ладно, никакой парадности, но ей ли на это пенять? Она сама уже третий год живет в паршивом трейлере – после того как практически обанкротилась.

Энджи вернулась к списку результатов поиска и кликнула на первую ссылку. Там были фотографии мальчика лет восьми. Из сопровождающего текста она смогла вычленить слова, похожие на «странгуляционная асфиксия». Поежилась и снова подумала о Марии. Хоть бы им не пришлось найти девочку задушенной… Еще там было фото с полицейской машиной у реки на фоне идиллически выглядевших старинных домов. Значит, вот какая она, Дания? Энджи понятия не имела, на что похожа эта страна. Фотография напоминала иллюстрацию из сказки. Совершенно иной мир. На крышах лежал снег. Значит, у них в Дании он тоже есть. Это хорошо. По крайней мере снег не выбьет комиссара из колеи.

Она прошла по следующей ссылке. Здесь Дэниель Трокич был запечатлен на фоне леса. Кажется, букового, хотя она не могла с точностью определить, что это за деревья. В статье, насколько Энджи удалось понять, речь шла о смерти антрополога по имени Анна. Остальные ссылки вели к статьям, посвященным различным убийствам, в том числе, кажется, и серийным.

Энджи скопировала текст самой свежей статьи и вставила его в гугл-переводчик. В поле недалеко от Орхуса нашли тела двух убитых женщин, частично превратившиеся в скелеты. Убийца скармливал жертвы пиявкам. Следствие распутало ниточки, ведущие в Африку, там все было завязано на религиозном фанатизме. Город облегченно вздохнул, когда убийцу задержали, а мэр лично поздравил следственную группу.

У нее мурашки побежали по коже. Пиявки? Насколько вообще чокнутые они там, по ту сторону Атлантики? Она ничего не знала о датской культуре, если не считать сказок Андерсена и виденного когда-то давно документального фильма. Однажды Энджи попыталась посмотреть кино, снятое датским режиссером, но фильм был настолько странным, что она выключила его, не досмотрев до конца.

Ладно, выходит, этот хмурый Дэниель Трокич станет ее постоянным спутником уже менее чем через сутки. По крайней мере он привык расследовать убийства, и, судя по тому, что она нарыла в «Гугле», его будет трудно шокировать. Раз уж она начала разнюхивать, то заодно проверила и соцсети, но там найти Трокича не удалось. Казалось, вся личная информация о нем была подчищена. Не то чтобы сама Энджи зависала в соцсетях, но у нее все же были аккаунты.

Она снова посмотрела на фотографию датчанина, вертя в пальцах фигурку каменного ворона, висящую на цепочке у нее на шее. Возможно, этот Трокич вовсе и не такой мрачный. Может, он просто задумался. Что-то в его пристальном тяжелом взгляде и выразительных чертах лица при некоторой натяжке могло показаться привлекательным.

Энджи решила, что покажет себя с лучшей стороны. Она справится, если только он не станет хвататься за руль или свинячить на пассажирском сиденье. Если же датчанин начнет травить семейные байки или изводить ее дурацкими шуточками, то она попросит его заткнуться.

Она пошла в кухню, открыла холодильник, вытащила бутылку пива и остатки пирога с луком-пореем. Засунула пирог в микроволновку и, прислонясь к холодильнику, глотнула из бутылки. Потом расстегнула рубашку, включила телевизор и пощелкала по каналам, пока не нашла местное телевидение. Группа журналистов сопровождала патруль, посланный в долину МатанускаСуситна. Один из полицейских сказал, что найти Марию, если ее прячут тут или она прячется добровольно, будет необычайно трудно. Это большой боро, и количество мест, где можно было бы кого-то спрятать, здесь практически бесконечно. К тому же снег быстро скрывает все следы, а многие озера замерзли. Если спрятать тело подо льдом, то его не обнаружат до весны.

Потом журналисты взяли интервью у учительницы из школы Марии, и та умоляла преступника отпустить девочку. Энджи почувствовала комок в горле при мысли о вскрытии. Никто пока не знает, что мать Марии изнасиловали. Хорошо хоть есть надежда, что эта информация никогда не просочится в прессу.

Затем последовал короткий рассказ об Асгере Ваде на фоне вулканов, перемежаемый кадрами времен извержения Редаута, когда ученый выступал в студии. Ничто не ново под солнцем.

Она не стала выключать телевизор, когда новости закончились и начался прогноз погоды. Снегопад не утихнет. Выпадет много снега. За окошками трейлера уже густо мело. Это затруднит следствие. С другой стороны… Если повезет, метель навалит сугробы как раз там, где надо, и датский полицейский не сможет приземлиться в Анкоридже. Застрянет в какой-нибудь дыре в одном из южных боро. В дыре настолько безлюдной и заброшенной, что поспешит сбежать оттуда домой. Энджи улыбнулась своим мыслям.

Она заставила себя съесть пирог, несмотря на отсутствие аппетита. Потом взглянула на часы. Она успеет выспаться, прежде чем придется ехать за датчанином в гостиницу. Если он все-таки прилетит, хоть бы догадался взять с собой теплую одежду. Тогда он не станет ныть, что мерзнет.

9

Когда Мария проснулась, вокруг было темно. Не так, как в ее комнате по вечерам, когда она ложилась спать и отсветы далекого уличного фонаря запускали тени по стенам комнаты. Ее окружала непроглядная чернота. Она и не знала, что может быть так темно.

Долгое время в голове словно плавал туман. Примерно, как в тот раз, когда она сломала руку и ей дали наркоз, чтобы соединить осколки кости. Она не понимала, где находится. Перебирала в мыслях возможные варианты. Единственное темное место, которое пришло ей в голову, было подвалом в доме бабушки и дедушки в Дании, но как она могла туда попасть? Тут немного пахло плесенью, и, хотя она не касалась стен, ей казалось, что помещение тесное. Она лежала на отсыревшем матрасе, запаха которого не узнавала. На ней были пуховик, джинсы и сапоги. Она что, спала в одежде? Обутая?

Мария резко села. Она кое-что вспомнила. Шел снег, и они с младшим братом Оливером лепили снеговика перед домом. Лепить было трудно, снег рассыпался. Было уже поздно, и их позвали домой. Она хотела успеть вставить камушки снеговику вместо глаз. «Пойдем, Мария. Мама с папой рассердятся», – крикнул Оливер. Вот только камни было трудно найти, потому что выпало столько снегу.

Наконец они пошли домой. И она проснулась в своей постели, потому что большой человек прижал тряпку к ее лицу. Потом наступила темнота.

Тут она вспомнила кое-что еще. Она стояла на парковке рядом с большой дорогой, и ее рвало, а тот человек курил, поджидая ее. Ее укачало в машине. Нет, хуже. Ей стало плохо, как в тот раз, когда она наелась ядовитых ягод. Потом снова пришла темнота. Кто был тот человек, который создал тьму? Раньше она его никогда не видела.

– Ма-а! – позвала она. – Мама, где ты? Мама, забери меня отсюда!

Никакого ответа. Ужас охватил ее. Тот человек похитил ее? Где она сейчас? В голове проносились разные варианты. Она в подвале у подруги; началась война, и она находится в бомбоубежище. Или сделала что-то плохое, и ее наказали. Но она ничего не могла припомнить кроме снеговика, спальни и парковки, но, может, все это ей приснилось? Почему в ее памяти столько пробелов?

Мария стала на ощупь исследовать помещение. Тут были ледяные бетонные стены, и по размеру помещение не больше ее спальни. Рука ударилась обо что-то. Лестница с бетонными ступенями. Она вскарабкалась по ним, но наверху ладонь уперлась в преграду. Люк.

– Мама! – крикнула она. – Выпусти меня!

Никто не ответил, и она крикнула снова.

На этот раз совсем близко раздался голос:

– Мария.

Она затаила дыхание. В голове роились мысли. Это был голос того человека. Она помнила, как он спросил ее на парковке, будет ли ее еще рвать. Это он похитил ее.

– Кто ты? – спросила она тихо.

После короткого молчания он ответил:

– Можешь звать меня Чарли.

Мария замолчала. Она не знала никого по имени Чарли. К тому же что-то в его голосе заставило ее съежиться. Он звучал доброжелательно, но в то же время твердо. Как будто этот человек не хотел, чтобы ему возражали.

– А где мама? – спросила она.

Снова молчание.

– В подвале есть мухи? – спросил он вместо ответа.

– Нет, – пробормотала она со слезами на глазах.

– Уверена?

– Да.

– Сейчас я открою люк, Мария. И ты сможешь выйти. Веди себя хорошо, ясно?

10

У женщины, стоящей перед Трокичем, слегка разрумянились от мороза щеки. Он догадался, что это та самая помощница следователя, с которой ему предстояло сотрудничать. Длинные черные волосы были заплетены в косу, перекинутую через одно плечо, словно змея. По ее миндалевидным глазам и чертам худого лица он понял, что она, должно быть, полукровка. Женщина рассматривала его со сдержанным любопытством в темно-карих глазах. На ней была толстая черная куртка-аляска из непродуваемого нейлона, с карманами и капюшоном, отороченным мехом, джинсы и сапоги без каблуков. Серую вязаную шапку она натянула на уши. На шее блестела тонкая цепочка с кулоном в виде черной птицы. Вороны или, может, ворона. Навскидку ей можно было бы дать лет тридцать пять.

Парковка перед гостиницей «Рамада» была пуста, за исключением двух машин, и какое-то мгновение до них доносился только слабый шорох шин с дороги за отелем.

– Помощник комиссара Энджи Джонсон, – представилась она и протянула ему руку. – Как вам гостиница? Все хорошо?

– Да, все прекрасно, – ответил он.

– У нас мало времени. Надеюсь, вы поспали в самолете?

Трокич пожал плечами.

– Я справлюсь. Я привык недосыпать.

– Отлично. Поедете со мной. Я бы с удовольствием показала вам город и все такое, но время поджимает. Сейчас вам надо прежде всего встретиться с шефом в участке и получить инструктаж. Как я понимаю, вы ознакомились с делом до вылета?

Он ответил утвердительно и спросил:

– А что с девочкой? Марией Вад? Вы нашли ее?

Помощница следователя покачала головой, хмуря брови.

– Нет. Еще ищем. Прогноз неутешительный, но мы продолжаем. Вчера я лично присутствовала на вскрытии. Возможно, убийства совершены на сексуальной почве. Мы выяснили, что жену Асгера Вада изнасиловали.

Она посмотрела ему прямо в глаза, покачивая ключами на пальце. Трокича мороз продрал изнутри.

– Метте Вад?

Американка кивнула, и на мгновение между ними повисла тишина. Слова словно застыли в воздухе, как облачка дыхания.

– Вы можете почитать отчет о вскрытии, когда мы приедем в участок. Садитесь в машину. Это примерно в четверти часа отсюда.

Он посмотрел на ее черный «форд», которому было на вид не меньше десяти лет. Лак выцвел, а на боку остался след, будто там когда-то была виниловая полоса. Энджи, прочитав его мысли, сказала:

– Да, мы в убойном ездим на собственных машинах. И эта – не самая шикарная из них.

Полицейский участок находился на Элмор-роуд, немного в стороне от дороги. Красивое здание желтых и оранжевых тонов. Трокича провели по лабиринту коридоров, в которых он быстро запутался.

– Поначалу тут легко заблудиться, – сказала Энджи. – Но архитектор, спроектировавший здание, создал Скотленд-Ярд, так что какой-то смысл в этом безумии наверняка есть.

Смысла Трокич пока не заметил.

В убойном отделе их встретил высокий мужчина лет пятидесяти с копной черных волос, тронутых сединой на висках. Он был одет в отлично скроенный серый костюм с широким синим галстуком и тепло улыбался.

– Добро пожаловать. Меня зовут Марк Смит, я начальник убойного отдела. Надеюсь, Энджи хорошо о вас позаботилась? – Он перевел взгляд на нее, скептически подняв бровь.

– Так точно, – ответил Трокич.

– Отлично. Она ведет следствие по этому делу. Вас бросили из огня да в полымя.

– Спасибо за то, что датской полиции разрешили принять участие в расследовании. Асгер Вад был другом моего шефа, а друзья семьи и родственники в Дании, конечно, с тревогой следят за ходом дела.

Марк взмахнул рукой.

– Вы будете работать наравне со всеми нами. Но для этого нужно познакомить вас с тем, как мы тут ведем дела. Думаю, с Данией разница невелика, но лучше все же сразу все прояснить. А потом я передам вас на попечение Энджи.

Трокича быстро представили новым коллегам по убойному. Казалось, все с нетерпением спешили познакомиться с иностранным гостем. Энджи подвела его к своему письменному столу.

– Марк – хороший человек, – сказала она. – Вы это сами скоро поймете.

Она коротко изложила, что им было известно и чего можно было ожидать в ходе следствия. Трокич не мог прочитать по ее лицу, как Энджи восприняла то, что ей навязали коллегу из Дании. Она обращалась к нему доброжелательно, хоть и слегка отстраненно, а в ее жестах сквозила решимость. На ее столе был порядок, документы лежали аккуратными стопками, а рядом с монитором он заметил маленькую фигурку тюленя из камня.

– У нас мало времени. – Энджи мимолетно улыбнулась, но улыбка едва коснулась глаз. – Так что перейдем сразу к делу. Мы должны проверить кое-что. Нам только что позвонил сосед некоего Дэвида Гриффина. Асгер Вад обычно охотился вместе с ним. Он отставной военный, работает авиамехаником в аэропорту. Так вот, по словам соседа, вчера Гриффин вел себя странно.

– Есть особая причина, чтобы считать, что он замешан в убийствах?

– Без понятия. Но мы съездим туда и поболтаем с ним. А пока что надо выдать вам оружие. Идемте со мной.

Пройдя сквозь путаницу коридоров, они наконец добрались до склада.

– Из чего вы обычно стреляете? – спросила Энджи.

– «Хеклер и Кох», девять миллиметров.

Она уставилась на него так, будто он заявил, что пользуется игрушечным пистолетом, и скептически прикусила нижнюю губу.

– Девять миллиметров, значит. Угу. Ну ладно, но у нас тут такого нету.

Она обратилась к крупной чернокожей женщине в форме:

– Нам нужен «Глок» сорокового калибра для нашего друга. – Потом обернулась к Трокичу. – Большинство из нас предпочитают эту модель. Полагаю, вы сможете разобраться, как им пользоваться? Это полуавтомат, пятнадцать патронов. Хорошее оружие. Обычно не подводит.

Трокич посмотрел на пистолет и заключил, что он гораздо мощнее того, что был на вооружении у датской полиции.

– У нас в Дании хорошие условия для тренировок по стрельбе, – сказал он вместо этого.

– Отлично. Тогда смотрите…

Она разобрала пистолет на стоящем перед ними столе и собрала его снова. Потом еще раз. Показала, как работает предохранитель, и протянула ему оружие.

– Прошу. Распишитесь тут, пожалуйста, и поехали.

Они сели в машину Энджи. Шапку она сунула в бардачок. Приборная панель была такой же выцветшей, как наружный лак, и украшена наклейкой с веселым китом. Трокич задумался, наклеила ли ее сама Энджи или кто-то другой.

– Мы не знаем, что за тип этот Дэвид Гриффин, – сказала она, – но то немногое, что известно лично мне, не слишком обнадеживает.

– В каком смысле?

– У одного моего знакомого патрульного возникли с ним неприятности примерно год назад. Я это запомнила только потому, что, когда мой друг рассказывал об этом, он все еще был под впечатлением от случившегося. Он остановил Гриффина, когда тот ездил по полуострову Кенай в машине, набитой оружием. Вероятно, собирался охотиться на косуль ночью со светом, что незаконно, но мой друг не смог ничего доказать. Никаких угроз напрямую, но в присутствии Гриффина он не чувствовал себя в безопасности.

– А теперь сосед говорит, что этот тип ведет себя странно? – уточнил Трокич.

Энджи смахнула со лба челку.

– Да. По его словам, Гриффин нервничал и перетаскивал оружие на своем участке. Сосед, к счастью, оказался любопытным и наблюдал за ним, поскольку был в курсе, что Гриффин знал Асгера Вада. На участке Гриффина два дома, и он переносил винтовки из одного в другой. Он также поставил решетки на некоторые окна, будто ему надо удержать кого-то взаперти. В общем, довольно странное и подозрительное поведение.

– Думаете, дочь Асгера Вада, Марию, держат в доме Гриффина?

– Я пока ничего не думаю. Но мы настороже.

Энджи вырулила с парковки и свернула на Элмор-роуд. Пошел снег, и дворники заработали в быстром режиме. Она вела машину слишком небрежно, по мнению Трокича, но он надеялся, что его напарница привыкла ездить в снежную погоду. И все остальные тоже, потому что на дороге было интенсивное движение. Он искоса разглядывал Энджи. Она сжала тонкие губы в линию, лицо приняло сосредоточенное выражение. В ее взгляде порой мелькало что-то дерзкое, и он решил, что она не из тех, кто подставляет вторую щеку. Хороший знак. Приятно знать, что тебе попался компетентный напарник.

– У Гриффина есть семья, – сообщила Энджи. – Жена и сын-подросток, лет пятнадцати. Было бы трудно прятать Марию в доме, но не невозможно. Возможно, жена принимает в этом участие. Мы видели такое и раньше.

– И как мы к ним подступимся? – спросил Трокич. – Если Мария в доме, он может и напасть.

– Точно. Мы не станем его провоцировать. Лучше всего сделать вид, что мы просто заехали поговорить об Асгере. Об их дружбе. При малейших признаках опасности вызовем подкрепление. У меня сильное предчувствие, что этот тип из тех, с кем лучше не связываться.

11

Еще через четверть часа они остановились поблизости от дома Дэвида Гриффина. Трокич давно уже перестал понимать, где они едут: все дороги были одинаково широкими и запружены машинами. Он предположил, что теперь они находились на восточной окраине Анкориджа. Расстояние между домами увеличилось, и кое-где проглядывали островки деревьев. Большинство зданий располагались на дальнем от дороги конце участка. Обычно они были деревянными, окрашенными во все цвета радуги, а во дворе торчал запаркованный пикап. Вдалеке над крышами виднелись покрытые снегом и лесом горы. «Горы Чугач», – сообщил водитель такси по дороге из аэропорта.

– Давайте сначала перекинемся словом с соседом, – предложила Энджи и достала шапку из бардачка. – Коллега в участке, который разговаривал с ним по телефону, сказал, что мужик не совсем в себе. – Она слегка улыбнулась. – Возможно, все это яйца выеденного не стоит, но этот сосед вроде трещал без умолку в телефон, будто спятивший попугай.

Они зашагали к небольшому желтому деревянному дому, неухоженному на вид. Ветер яростно закручивал снежные вихри. На ступеньках стоял припорошенный снегом мешок с мусором. Трокич различил через голубой пластик коробку из-под кукурузных хлопьев и пару пивных банок. К стене были прислонены несколько деревянных поддонов, а из трубы пахло печным дымком.

Хозяин дома уже поджидал их в дверях. Он был почти лысым, только несколько прядок седых волос развевались на ветру, словно маленькие антенны. Снег заметало внутрь между его темно-синих тапок. За спиной мужчины топтался маленький черный терьер с острыми ушами. Собака, которой не мешало бы похудеть, с подозрением уставилась на гостей.

– Гляди-ка, Дасти, – мужчина погладил пса по голове, – это же полиция! Целый час прошел с моего звонка.

Он поднял взгляд на них, облив презрением сначала Энджи, потом Трокича.

– Мой чокнутый соседушка за этот час мог успеть расчленить половину города, разбросать части тел по полям или скормить их диким зверям. И расстрелять мой дом из всех своих стволов. А у него там не детские игрушки.

– Надеюсь, ничего этого не случилось, – сухо сказала Энджи, вытаскивая из кармана блокнот и ручку.

Трокич рассматривал невысокого человечка, отиравшего слюну с губ и мерявшего взглядом полицейских. Ему было за пятьдесят, одет он был в красный жилет поверх поношенной серой рубашки. Бледная кожа свисала толстыми складками, а кустистые брови напоминали живую изгородь, нуждавшуюся в стрижке.

Мужчина откашлялся и сказал:

– Ладно, раз уж вы в конце концов решили поинтересоваться тем, как живут мирные граждане, так и быть, заходите. Быть может, еще не поздно. Я видел этого психа всего минуту назад, так что он дома.

Он издевательски поклонился и взмахнул рукой, будто приглашал к себе не менее чем королевскую чету.

– Спасибо, но мы надолго не задержимся, – сказала Энджи, косясь на соседний дом. – Как мы поняли, вы наблюдали подозрительную активность. Гриффин забрал решеткой окна в домике в саду и перетаскал туда ружья. Верно?

Мужчина сплюнул.

– С этим типом что-то не так. Видели бы вы его, когда он разделывает добычу прямо в саду. Такое свинство! Даже не знаю, законно ли это. Наверное, такое привлекает хищников? А то, как он машет охотничьим ножом… это выглядит прямо-таки профессионально. Старый вояка, ветеран. Война в Персидском заливе, я слыхал. Такие порой слетают с катушек. Я как-то смотрел документалку, где…

– Ясно, – перебила Энджи. – Он угрожал вам или вашей семье?

Мужчина натянуто улыбнулся, словно они были слабоумными.

– Не напрямую, но Дасти не любит ни его, ни его пса. А мы редко ошибаемся. К тому же иногда Гриффин стреляет по мишеням у себя на участке. Не уверен, что он соблюдает правила. В любом случае я буду счастлив, если вы его заберете и продержите до морковкина заговенья.

Энджи кивнула – она была само терпение.

– Ладно, мы глянем, что там, – сообщила она вежливо.

Но коротышка еще не закончил.

– А вы, – он ткнул в сторону Трокича скрюченным пальцем с грязным ногтем, – не слишком-то разговорчивы. Вы немой или женщины захватили власть в полиции Анкориджа? Мужики теперь на дне иерархии или как? Так обстоят дела?

Трокич отвел взгляд и мудро решил держать язык за зубами. Вся эта сцена показалась ему сюрреалистичной. Вот он стоит на другом конце света, в совершенно чужой стране, страдая от последствий перелета, и слушает брюзжание человека, который мог бы с таким же успехом быть датчанином. Сварливые люди есть повсюду.

– Ладно, спасибо за помощь, – сказала Энджи, игнорируя прочие высказывания мужчины. – Оставайтесь в доме, пока не увидите, что мы уехали.

Они развернулись к нему спиной.

– Не волнуйтесь, я носа не высуну на улицу, – почти крикнул коротышка. – А вы его пристрелите?

– Сначала посмотрим, сделал ли он что-то незаконное, – завершила разговор Энджи.

12

На участке Дэвида Гриффина находились два старых дома. Большой деревянный, крашенный в красный цвет, с белыми окнами и большой верандой, и зеленый флигель меньшего размера, спрятанный в глубине сада. На окнах флигеля действительно можно было разглядеть тонкие решетки, так что он напоминал тюрьму в миниатюре. У Трокича засосало под ложечкой. Что, если они и правда попали в логово маньяка? Он только что с самолета, в голове еще не совсем прояснилось, и он едва успел ознакомиться со своим новым оружием в машине. Они тут одни, и кто знает, сколько времени займет у подкрепления дорога сюда.

Но Энджи казалась совершенно спокойной: она скептически разглядывала какие-то железяки, валявшиеся вдоль живой изгороди, огораживающей соседский дом, к которому они шагали по хрустящему под ногами снегу.

– Я буду говорить, а вы помалкивайте, – предупредила она и постучала.

Через пару минут дверь распахнулась. Крупный мужчина лет под пятьдесят с тронутыми сединой темно-каштановыми волосами и бородой уставился на них из прихожей. У него был здоровенный нос картошкой и нечистая кожа в печеночных пятнах. Он слегка косил на один глаз. На нем были фланелевая рубашка в синюю клетку, мешковатые джинсы и зеленые носки с дыркой на одном пальце.

– Полиция? Чем могу помочь? – спросил он, меряя взглядом незваных гостей. В его грубом голосе звучали нервозные нотки. Трокич мгновенно пришел в состояние боевой готовности. Возможно, чокнутый сосед все-таки не ошибся.

– Мы пришли, чтобы задать пару вопросов об Асгере Ваде, – начала Энджи, топая на крыльце, чтобы сбить с сапог снег. – Мы расследуем убийство ученого и его семьи, и мы знаем, что вы были друзьями. Можно мы зайдем и немного поговорим?

Дэвид Гриффин обернулся через плечо, словно хотел проверить, нет ли там чего, помедлил, хмуря густые брови, но наконец широко распахнул дверь. Они прошли в узкую прихожую со скрипучим деревянным полом и дальше, в просторную гостиную со старинной мебелью в зеленых и коричневых тонах. Над трубкой, лежащей в пепельнице на столе, повисло облачко дыма.

– В доме есть огнестрельное оружие? – спросила Энджи, осматриваясь.

– Три винтовки на втором этаже. Я часто хожу на охоту.

– Понятно.

– Что вам понятно?

– Вам выписали ранее пару штрафов за нарушение правил охоты, – сказала Энжди нейтральным тоном.

Все трое оставались на ногах, Дэвид не предложил им присесть. В его маленьких глазках появилось загнанное выражение.

– Какая трагедия, – пробормотал он, никак не прокомментировав свои сложные отношения с охотничьими законами. – Вы проверили психушки? Наверняка оттуда сбежал какой-то пациент. Другого объяснения я не вижу.

– Мы занимаемся этой версией. – Энджи скрестила руки на груди.

– Что вы хотите знать?

– Когда вы познакомились с Асгером Вадом? – спросил Трокич, вытаскивая блокнот из внутреннего кармана своей кожаной куртки.

Энджи бросила в его сторону взгляд, в котором ясно читалось: «Мы же договорились, что говорить буду я», на что он в свою очередь ответил красноречивым взглядом, принимая вызов.

Между тем Гриффин не проявлял никаких признаков того, что собирается в чем-то признаться. Он пожал плечами и утер нос рукавом рубашки.

– Да почти сразу после того, как он переехал на Аляску. Мы встретились на охоте. У него возникли проблемы с машиной, а я ее починил. Я же авиамеханик, так что машины для меня – что детские игрушки. С тех пор мы частенько вместе охотились. Примерно пару раз в месяц, когда сезон. Для него это было отдушиной от сухой университетской жизни и всех этих сраных умников.

– На кого вы охотились?

– Обычно на косуль и лося. На волков порой. Он был хорошим стрелком, ходить с ним на охоту было сплошным удовольствием. Иногда мы еще и рыбачили. Ужасно, что его больше нет. Я не могу этого понять. Асгер был хорошим парнем. Порядочным человеком и отцом семейства. Нам всем будет его не хватать. – Он повернул руки ладонями кверху. – Не могу о нем сказать ничего плохого. Если вы найдете того, кто это сотворил, я бы лично хотел сделать из мерзавца решето.

«Слова Гриффина должны бы вызывать симпатию, – размышлял Трокич, – но здоровяк кажется совершенно не тронутым случившимся». Датчанин разглядывал ряд рогов, украшавших стену. Должно быть, рога принадлежали разным животным, но он понятия не имел, каким именно.

– Возможно, вы знаете, что дочь Асгера пропала? – спросил он, переводя взгляд обратно на хозяина дома.

Дэвид Гриффин прищурился.

– Об этом рассказывали по телевизору. Я, в общем-то, слежу за новостями по этому делу. Я не был хорошо знаком с его семьей, но надеюсь, что девочку найдут. Живой.

Он сглотнул, переводя взгляд с Энджи на Трокича и обратно. На мгновение воцарилось молчание.

Трокич посмотрел на Энджи, чтобы понять, как сильно они собираются давить на Гриффина, но прежде, чем успел открыть рот, его напарница без обиняков произнесла:

– Насколько мы понимаем, вы перетаскивали оружие по участку и поставили решетки на окнах во флигеле. – Энджи мотнула головой в сторону окна – в глубине сада за окном скрывалось второе здание. – Такие действия могут указывать на то, что кого-то хотят удержать взаперти, – продолжила она.

Дэвид уставился на нее, его адамово яблоко пару раз дернулось вверх-вниз.

– Что это ты пытаешься сказать, дорогуша? Думаешь, я похитил девочку? Какого черта мне это делать?

– Я ничего такого не говорю, – продолжила Энджи, не сводя со здоровяка взгляда почти черных глаз. – Но я буду очень благодарна, если вы проводите нас к флигелю и дадите нам его осмотреть. И оставьте эту вашу «дорогушу» при себе. Не желаю больше слышать.

Гриффин закатал рукава рубашки, обнажив мощные бледные предплечья, покрытые седыми волосами. Под мышками у него расплылись пятна пота, и Трокич почувствовал острую вонь, мешающуюся с запахом табака.

– У вас ведь должен быть ордер для этого? – пробормотал Гриффин. – Верно?

– Не обязательно, если вы сами нам все покажете, – ответила Энджи, блеснув очаровательной улыбкой. – Ордер получить не так-то быстро. Мы рассчитываем на то, что вы наверняка захотите нам помочь, а когда мы быстро кое-то проясним, то сможем заняться поисками убийцы. Это ведь сейчас самое важное. И если вам нечего скрывать, это не должно быть для вас проблемой.

Снова повисло молчание. Комната внезапно показалась очень тесной, и Трокич напрягся. Мужчина, стоящий перед ними, был крупным и мускулистым, способным ударить с медвежьей силой.

Внезапно Гриффин улыбнулся им, оскалив пожелтевшие зубы.

– Ну, конечно. Я просто думал… там не убрано. Обычно я чужим такое не показываю. Но подождите, я найду ключ.

Они снова вышли на улицу, и ветер тут же бросил им в лица пригоршни мелких снежинок. Снег скользнул Трокичу за ворот куртки и тут же растаял.

Гриффин открыл дверь флигеля и включил свет.

– Спальня, кухня с маленьким обеденным столом и ванная, – сказал он. – Для гостей. Это все.

– Тут есть огнестрельное оружие? – спросила Энджи.

– Пара винтовок под лавкой на кухне. Но вы наверняка уже об этом знаете, раз вы выслушали моего доброго соседушку.

– Не стоит хорохориться. Мы просто делаем свою работу. Оставайтесь на месте, пока мы тут осмотримся.

Дэвид упер руки в боки и стал исподтишка рассматривать Трокича, прощупывая его взглядом с головы до ног, словно тот был охотничьей добычей.

– А что вы тут делаете? У вас акцент почти как у Асгера. Вы датский коп или как?

– Да, – коротко подтвердил Трокич, не имевший никакого желания обсуждать свои дела с этим громилой.

Они молча топтались на месте. Энджи вернулась через пару минут.

– Ничего особенного, – сообщила она и перевела довольно холодный взгляд на Трокича. – Там ничего нет, кроме двух винтовок, а на столе и кроватях навален всякий мусор. Мешки со старой одеждой, охотничьи трофеи. Дом похож на свалку.

Дэвид неожиданно рассмеялся лающим смехом.

– А на что вы рассчитывали? На кучу трупов?

Она проигнорировала его вопрос и спросила сама:

– На кухонном столе стоят консервные банки штабелями. Достаточно, чтобы прокормить одного человека целую вечность. Зачем они вам?

– Для гостей, я же сказал.

– Что за гости?

– Тесть с тещей.

– Вы их не слишком любите, а? Им придется питаться консервами и жить в этом свинарнике?

– Да.

– А зачем решетки на окнах?

Он покосился в сторону купы деревьев на участке; гримаса на его лице могла бы сойти то ли за полуулыбку, то ли за нервный тик. Трокич затруднялся сказать, была ли влага на лбу Гриффина каплями пота или растаявшими снежинками.

– А, это… Это чтобы в дом не вломились. Береженого бог бережет.

– Но тут нет ничего, что могло бы привлечь воров, – возразила Энджи, подняв бровь.

– Есть. Мои ружья, – заявил Дэвид.

Трокич разглядывал громилу с мокрыми снежинками в седеющих волосах. Тот пожал плечами, и вдруг показалось, будто здоровяк боится чего-то, его глаза потемнели, он судорожно сглотнул. «Может, он держит пока Марию где-то в другом месте, а этот флигель приготовил для нее? Может, именно тут он собирается ее спрятать, чтобы делать с нею все, что захочет? Возможно, он не сразу привез ее сюда, потому что ожидал визита полиции?»

Казалось, Энджи тоже размышляет над увиденным. Она тяжело вздохнула и послала Трокичу долгий загадочный взгляд.

– Что вы делали в ночь на среду? – спросила она Дэвида. – С полуночи до четырех часов утра?

– Спал в своей постели. Мне нужно рано вставать, чтобы успеть на работу в аэропорту. Я приехал туда в полшестого утра. Можете позвонить и спросить.

– Мы так и сделаем. А кто-то может подтвердить, что вы были дома и спали?

– Моя жена. Мы скоро закончим? Тут холод собачий.

Энджи скептически прищурилась и слизнула с губ пару снежинок.

– Не сказать, что у вас железное алиби. Слушайте, вам придется проехать в участок на Элмор-роуд и повторить ваши показания, ну и ответить на наши вопросы. Вашей жене тоже придется это сделать.

– Какие еще вопросы? Я же только что все вам рассказал. Зачем мне тащиться в участок? У меня нет времени, мне еще надо…

– Очень может быть, – перебила Энджи. – Но мы хотим выслушать вас еще раз и официально записать показания. Ну и что еще может понадобиться.

Он медленно покачал головой.

– Вы правда верите в то, что я убил Асгера, его жену и сына? На хрена мне это? Он был моим другом. Я знал его много лет. У меня нет никаких причин его убивать. Лучше побыстрей найдите того, кто это сделал.

– Может, вам нужна была девочка, а семья помешала, когда вы вломились в дом, – предположила Энджи.

После короткого молчания Дэвид продолжил с почти печальной улыбкой:

– Ну, удачи вам это доказать. Знаете, что вам на самом деле надо сделать? Съездить потолковать с ребятами из международной церкви. Туда часто ходила жена Асгера. Там полно фанатиков, бормочущих о сатане. Кто знает, может, и найдете там психа, который решил, что эту семью нужно уничтожить.

– А где их найти? – спросила Энджи.

Дэвид продиктовал адрес, который ничего не сказал Трокичу.

– Зачем им убивать Асгера с семьей? – спросил он. – Это тяжкое преступление.

– У подобных людей свой особый взгляд на вещи, – возразил Гриффин. – По словам Асгера, они считали, что он наставляет местную молодежь на путь греха. Знаете, ученый, который не желает слушать байки про ангелов и демонов.

– Ясно, – кивнула Энджи. – Но, как я уже сказала, увидимся в участке. Обратитесь к секретарю на ресепшене, и мы вас примем.

Она посмотрела на часы.

– Лучше поехать прямо сейчас. А если задержитесь, мы пошлем пару полицейских вам помочь.

– Он что-то скрывает, – заметил Трокич, когда они снова сели в машину. – Гриффин нервничал. Думаю, он нам лгал.

Энджи согласилась с ним. Она выкрутила на максимум печку в машине, которая за это время успела заледенеть, включила дворники и тронулась с места. Ее движения были суетливыми. Длинный толстый шрам на левом запястье говорил о давней травме – он был светлым и старым на вид.

– Гриффин просто козел, – продолжила она. – Невероятно, как общее хобби вроде охоты могло свести вместе таких разных людей, ведь Асгер Вад производил приятное впечатление. Вы это можете понять?

– Нет.

– Нет, правда, – не успокаивалась она. – Это странно. Охота – не короткая прогулка. Охотники проводят вместе много времени. У них должны быть какие-то темы для разговоров. Я не могу представить, о чем эти двое могли бы беседовать. Но, может, Гриффин прав, и Асгеру иногда нужно было отдохнуть от научной среды и университета.

Она вздохнула.

– Так, уже выехал патруль, который должен проследить, чтобы Гриффин отправился в участок. У него возьмут отпечатки пальцев и анализ на ДНК. Если ничего не найдут, то по крайней мере приставят кого-нибудь следить за ним. Если он хотя бы дернется, ему крышка.

– А мы что пока будем делать? – спросил Трокич.

– Думаю, надо съездить и проверить ту церковь. Что скажете?

13

Снова за окнами машины проносился Анкоридж. Они свернули на Шестую Восточную авеню – узкую улицу с маленькими деревянными домиками и тесно припаркованными вдоль дороги машинами. С одной стороны находился трейлерный парк с рядами видавших виды жилых трейлеров и мобильных домиков. Снег повалил гуще, и люди медленно шли по узким тротуарам, борясь с непогодой. Молодой город в окружении гор казался безотрадным и одновременно прекрасным местом.

Трокич услышал его историю от шофера-мексиканца по дороге в гостиницу. США купили Аляску у России в девятнадцатом веке за 7,2 миллиона долларов, и потому она поздно вошла в состав Штатов. Анкоридж возник стихийно в двадцатых годах прошлого века, когда проложили железную дорогу к порту. Даунтаун – центральную часть города – разделили на пронумерованные авеню и улицы в алфавитном порядке. В результате застройки получился город, поделенный на квадраты: с невысокими зданиями и регулярной планировкой. Трокич думал о том, что у его родного города старая душа, а у этого – молодая. Здесь жили люди самых разных национальностей со всех концов света, но по большей части – представители коренного населения. Как его спутница. Она относилась к нему доброжелательно, и Трокич размышлял о ее корнях и о том, каково было вырасти в таком месте, как это. Быть может, ее бабушка и дедушка еще помнили, какой была Аляска до того, как попала под влияние американцев. Быть может, Энджи была из тех, кто мог бы выжить один в дикой природе.

Они проехали мимо пяти церквей самых разных ветвей христианства, прежде чем нашли нужную. Большое деревянное здание, крашенное в белый и окруженное оградой. Расположенное на широкой, запруженной машинами улице, оно казалось тут слегка не к месту.

– Так, это не методисты, – объявила Энджи, выйдя из машины и разглядывая церковь. – У нас их довольно много. Скорее всего, это какая-то деноминация.

Трокичу говорили, что в Анкоридже живет довольно много датчан, причем по всему городу. Они часто собирались вместе. Очевидно, земляки стремились найти друг друга, находясь за пределами родины. Вдали от нее они вдруг с большим энтузиазмом начинали восхищаться датской колбасой, вывешивать красно-белый флаг и смотреть сериал «Матадор». И Аляска тут не являлась исключением, несмотря на то что население штата было невелико.

Когда они вошли в церковь, сразу стало ясно, что часть прихожан тут – датчане. У входа стоял небольшой стол, накрытый красной скатертью. На нем лежали поваренные книги – их можно было одолжить на время, брошюры для датских бизнесменов, работающих на Аляске, программка мероприятий Норвежского общества в Анкоридже и Библия на датском. Энджи взяла ее, немного полистала и положила обратно с выражением отвращения на лице.

– Ненавижу секты и весь этот бред о высших силах, – пробормотала она и слегка размотала свой шарф. – Лучше уж буду весь день утирать слюни псу-боксеру, чем выслушивать это дерьмо.

Трокич улыбнулся. Он не мог не согласиться с ней. Потом он стал рассматривать просторное помещение. Церковь выглядела довольно новой. По прикидкам Трокича, зданию вряд ли могло быть больше пары лет. Белые стены, высокие потолки, а посредине зала на возвышении – небольшой деревянный амвон. В узкие длинные окна проникало много света.

В противоположном конце зала за столом сидела небольшая группа из пяти человек, тихо беседуя. Все подняли головы, когда полицейские подошли ближе. Один из прихожан, невысокий мужчина лет тридцати с прилизанными волосами, бородой и в круглых очках, поднялся и пошел им навстречу, сильно хромая. Он протянул им руку и с сильным немецким акцентом представился:

– Ян Мерц.

– Полиция Анкориджа, – сказала Энджи и с легкой неохотой ответила рукопожатием. – Мы хотели бы задать несколько вопросов о семействе Вад и его связи с вашей церковью.

Ян кивнул.

– Мы так и думали, что в какой-то момент вы появитесь здесь. Сейчас у нас заседание правления, но мы, конечно, ответим на ваши вопросы. Сам я священник в этой церкви.

Он махнул рукой на прочих за столом.

– Это Мишель, Эми, Джек и Томас. Мы планируем зимние мероприятия. Зимой у нас всегда полно дел.

– А что у вас за церковь? – спросил Трокич, пристально разглядывая тощего Томаса, чьи большие пальцы нервно вращались на животе. Острые плечи были вздернуты так высоко, что почти касались бледного лица.

Ян вежливо улыбнулся, снял очки и положил в карман рубашки.

– Это деноминация. Мы христиане. У нас все по-простому. Мы не хотим никого отпугнуть оргáном и длинными текстами. Это вы найдете у соседей дальше по улице.

Трокич смерил его скептическим взглядом. Он относился с подозрением к сектантским группам. Хоть они и называют себя деноминацией. И на то были причины. Ему не один раз попадались в таких местах жадные до власти люди, манипулирующие другими и пользующиеся своим положением по сексуальным мотивам.

– И как часто Вады приходили сюда? – спросил он.

– Обычно это была Метте с детьми, – сказала женщина по имени Мишель – блондинка лет сорока с пышной прической, брылями, глазами чуть навыкате и в кричащем красно-зеленом платье, слишком тесно обтягивавшем фигуру. – Но Асгер жертвовал на церковь. Он был очень щедр.

Остальные прихожане, очевидно, чувствовали себя неловко. Словно не следовало упоминать о деньгах, говоря об усопшем.

– Среди паствы много щедрых людей, – загладил неловкость священник и махнул рукой в сторону пустых стульев и изображений Христа и Девы Марии на стенах.

– Но сам Асгер сюда не приходил? – продолжал копать Трокич.

– Только в праздники. Он был занятым человеком. Но, казалось, он не возражал, чтобы Метте с детьми ходили сюда.

– Значит, вся семья была верующей?

– Кроме Асгера. Но Метте верила в христианские ценности. Дети были слишком маленькими, чтобы усвоить что-то из этого. Они мало говорили. То, что случилось, просто ужасно. Бедняги. И еще Мария…

Трокич перехватил взгляд Энджи. Уголки ее рта неодобрительно опустились, рука поглаживала косу. Одна бровь была приподнята. У нее были пухлые губы, и он поймал себя на том, что разглядывает их слишком долго.

– Кто-то из вас заходил к Вадам? – спросила она.

Все синхронно помотали головами.

– Мы виделись тут. Мы всегда тут встречаемся. Большинство приходят один раз в неделю, как правило по воскресеньям. Но наша дверь всегда открыта, так что сюда часто кто-нибудь заходит, чтобы посидеть и поболтать со мной или с кем-то из остальных.

– Никто не заметил ничего подозрительного в последнее время? – спросил Трокич. – Например, возможно, Метте Вад что-то беспокоило или она рассказывала о чем-то, что показалось вам странным?

Собравшиеся единогласно забормотали, что ничего такого не заметили.

– А сколько тут прихожан? – спросил Трокич.

– Примерно триста человек, – ответил Ян.

Теперь уже Трокич поднял бровь. Число было совсем маленькое, если учитывать, насколько дорогим казалось здание церкви. Но если все вносили пожертвования, то все возможно. Сомнительно, что американское государство финансировало строительство.

Он окинул взглядом собравшихся. Все казались заслуживающими доверия и доброжелательными, но кто знает, какие больные мысли скрываются за внешностью невинных овечек?

– А сколько датчан среди прихожан? – спросил он.

– Думаю, не более двадцати, – сказал священник. – Кто-то живет в городе, кто-то в окрестностях. У нас тут тридцать разных национальностей. Понимаете, многие приходят сюда ради общения. Мы не возражаем. Для нас важно делать людям добро, и, если мы как-то можем помочь, это приносит нам радость. Кроме того… если кто-то уж очень благочестив, то он обычно оказывается у методистов дальше по улице.

– А вы ведете как-то учет членов? – спросила Энджи, подавляя вздох. Придется потратить уйму времени, чтобы изучить список и связаться со всеми.

– У нас есть список тех, кто платит членские взносы, а таких большинство.

Энджи протянула свою визитку, и Ян, поколебавшись, взял ее.

– Пожалуйста, найдите список членов и пришлите его мне или любому другому полицейскому из участка. Адрес на визитке. Это важно, так что сделайте это как можно быстрее.

Священник глянул на карточку.

– Да, конечно, я сделаю все возможное.

Едва они успели выйти на улицу, как огромный лось стремительно порысил в их направлении. Трокич испуганно отскочил в сторону, а Энджи громко рассмеялась.

– Вот черт, – пробормотал Трокич, – они что, прямо по городу тут бегают?

– Наверное, побежал к опушке леса за церковью, – улыбнулась Энджи. – Лоси голодные и ищут корм, поэтому забредают в город. Не волнуйтесь, обычно они не опасны.

Датчанин скептически взглянул на нее.

– Обычно? Что это значит?

Она пожала плечами.

– Бывает, животные ведут себя агрессивно, особенно если с ними лосенок. На территории города примерно тысяча лосей плюс медведи и волки. Просто не обращайте внимания. От лосей вы сможете убежать, а что касается прочего, то вам выдали оружие, так что, надеюсь, вы сможете выстрелить и попасть в цель.

Трокич не стал это комментировать и кивнул в сторону церкви:

– Что думаете о местной святой пастве? На первый взгляд трудно поверить, что среди них может скрываться убийца. Но точно, конечно, никогда нельзя угадать.

– Мне не понравился священник, – сказала она, нахмурившись. – Но, быть может, это просто мои предрассудки. Мы попросим кого-нибудь из наших коллег заняться списком, надеюсь, эти святоши им разродятся.

– А что насчет коллег Асгера по университету? Их уже опросили?

– Нет еще. Мы сейчас ими займемся. Еще нам нужно посетить вулканическую обсерваторию. Там могут быть ученые, которые что-то не поделили с Асгером. Кто знает, какие страсти кипят в мире вулканологов.

Внезапно зазвонил ее мобильник. Она выудила его из кармана и посмотрела на экран сквозь облачко своего дыхания.

– Мне нужно ответить.

После нескольких фраз она плотно зажала телефон между ухом и плечом, записывая что-то в блокнот и притоптывая на морозе.

– Спасибо, мы этим займемся. – Энджи закончила разговор и сунула мобильник обратно в карман. – Интересно. Звонил один из наших старых полицейских. Он видел фото с кукольным домиком, найденным на месте преступления, и решил взглянуть на оригинал в лаборатории. Он уверен, что видел такой раньше. Вроде как у его тетки такой был. Так что мы сперва побеседуем с ним.

14

Они почти не разговаривали, пока ехали вместе в машине. Энджи подмывало спросить Трокича, почему именно его послали в далекое путешествие на Аляску. Разве у него нет семьи, нет детей? Или его выбрали, потому что он лучший профессионал? Она надеялась, что это так. Но пока что темноволосый полицейский не располагал к задушевным беседам. Он просто задумчиво разглядывал ее, будто пытался мысленно оценить. Наверняка он смертельно устал и мучился от джетлага, но он ни разу не пожаловался. Только внимательно прислушивался, когда она говорила по радио с дежурным, используя десять-коды. Вообще-то она очень гордилась тем, как вежлива была с датчанином. Например, не предложила поехать в магазин игрушек, когда он рассказал о своем пистолете девятого калибра. А ведь шуточка так и вертелась на языке.

И все же молчание между ними не напрягало. В каком-то роде приятно было сознавать, что на пассажирском сиденье кто-то есть. Непривычное ощущение, будто ей все время чего-то не хватало. Трокич спросил, всегда ли у них полицейские ездят одни, и казался не слишком убежденным, когда получил ответ. Он не мог понять, как можно чувствовать себя в безопасности без напарника, способного подстраховать в опасной ситуации. Но правда заключалась в том, что в их городе коллега всегда находился на расстоянии пары минут езды. Работать в одиночку было более эффективно. К тому же для самозащиты у нее имелся пистолет побольше игрушечного.

Она открыла дверь криминалистической лаборатории, прошла по длинному коридору и постучала в кабинет Яна Брауна.

– Войдите, – крикнул он громче, чем требовалось.

Энджи усмехнулась. Он что там, оглох? Вошла в кабинет с Трокичем и представила его. Ее новый напарник протянул руку для приветствия и мимолетно улыбнулся. Выходит, Дэниель Трокич все-таки умеет улыбаться.

– Нам надо побеседовать с Алленом насчет кукольного домика, – сказала она. – Мы слышали, он где-то тут.

– Он сидит в комнате для совещаний и ест сэндвич с кофе, – сообщил Ян. – Уверен, он знает, о чем говорит, насчет этого домика.

– А как у вас вообще продвигается? – спросила она. – Есть что-нибудь новенькое?

Ян с энтузиазмом кивнул. Он был у них одним из самых молодых криминалистов. Всего 29 лет, высокий угловатый парень с очень светлыми волосами торчком, большими голубыми глазами и улыбкой, которая, по слухам, сражала наповал большинство сотрудниц. Энджи и сама чуть не попалась на крючок с полгода назад, когда они с коллегами отмечали чей-то день рождения в ирландском баре и она перебрала с «Гиннесом». Ее спасла только мысль о ее убогом жилище. Ни при каких обстоятельствах она не могла бы привести туда Яна. Парень начал бы задавать вопросы, на которые ей не хотелось отвечать.

С тех пор он вел себя так, будто сожалел об упущенной возможности. И все равно он был одним из тех коллег, которые нравились ей больше всего, и единственным, кому дозволялось называть ее «дорогуша». Сейчас он выглядел очень даже привлекательным в светло-зеленом свитере и джинсах.

– Конечно, отпечатков было полно, – начал Ян. – Ясно же – семья с детьми, да еще друзья и знакомые, которые заглядывают в гости. К сожалению, никаких следов в спальне и прочих местах. Только смазанные полосы, которые означают, что преступник был в перчатках.

– Дерьмо, – пробормотала Энджи.

– Да, но есть и хорошая новость – мы нашли ДНК.

– Правда? Это же здорово!

– Неплохо, – сказал Трокич, и Ян смерил взглядом датчанина, словно тот бросал вызов его мужскому самолюбию. Энджи прикусила губу, скрывая улыбку.

– Не томи, рассказывай, – взмолилась она.

– Я поговорил с судмедэкспертом. Они получили результат анализа биологического материла из-под ногтей жены Асгера. Найденная кожа может принадлежать убийце. Женщина могла поцарапать его, пока он ее насиловал. Так что приглядывайтесь к царапинам, когда у вас появится подозреваемый.

– С удовольствием сравню эту ДНК с ДНК Дэвида Гриффина, – сказала Энджи.

– Дэвид Гриффин? – удивился Ян. – Это кто такой?

– Товарищ по охоте Асгера Вада. Мерзкий тип, – объяснила она. – Если у меня будет хоть малейший повод его задержать, я так и сделаю. Мне он конкретно не нравится. Мутный какой-то. А что насчет кукол?

Ян откинулся на спинку стула, крутя в пальцах ручку.

– Мы их изучили, но особенно сказать тут нечего. Они старые и неприглядные. Сделаны из пластмассы, дополнительно использовались шерстяные нити и ткань. Наверняка старше самого домика и выполнены гораздо более топорно. Да, еще они странно пахнут.

– Как – странно? – спросил Трокич.

1 Британская «мальчиковая» поп-рок-группа Take That, невероятно популярная в 1990‐е годы. – Здесь и далее примечания переводчика.

Продолжить чтение