Читать онлайн Сюрприз на День Чудес бесплатно

Глава, которая скрывает тайну

Тем вечером Эмми и еë брат с сестрой затевали кое-что запретное. Они втроëм копошились на угловом диванчике в кухне и подготавливали всë необходимое для своего мероприятия. Эмми нарезала ломтиками огурцы. Еë сестра Майке замешивала фирменный семейный соус и параллельно играла на смартфоне. Сидевший между ними малыш Фите старательно засовывал себе в уши шампиньоны.

Дети хихикали и радовались предстоящей проделке.

Лишь профессору Генриху Бриксу, которого здесь все звали папой, было не до смеха. Специалист в области авиации, он написал пять книг о технике полёта и преподавал в университете, но в данный момент ему это не помогало. Он снова и снова нервно покосился на дверь, опасаясь, что мама застигнет их врасплох. Ведь именно мама всë это и запретила. Но в тот вечер она задержалась на работе, и детям удалось уговорить отца.

Они собирались поджарить сэндвичи. Вернее, сделать так, чтобы их кое-кто поджарил.

Папин дракон.

И это при том, что мама категорически, безоговорочно, раз и навсегда запретила играть с огнëм в доме.

Папин дракон сидел в сторонке и пытался съëжиться, чтобы занимать меньше пространства. Это было с его стороны очень предусмотрительно – и совершенно безнадëжно. Его звали Хэнк, и он принадлежал к виду синих драконов, которые, как известно, отличаются довольно крупными размерами. Поэтому Хэнк занимал бóльшую часть кухни. Длиной он был с два дивана – а толщиной с один. Из-за этого между папой и его волшебным существом постоянно возникали споры. Папа считал, что столь крупному дракону следует хотя бы стараться не толстеть. А Хэнк считал, что на свете нет ничего вкуснее булочек.

У дракона была ярко-синяя кожа, крошечные рожки и зелёные уши.

Хэнк потëр передние лапы и крикнул:

– Ну, за дело!

Все засуетились и заспешили, накладывая себе полные тарелки. Эмми положила на свою тарелку хлеб, сыр для гриля, на них ветчину, помидоры и сверху залила это всё сырым яйцом. Майке взяла овощи, три яйца и очень много фирменного соуса. У маленького Фите горка получилась такой высокой, что свалилась с тарелки, и папа призвал его к благоразумию. Но в ушах Фите по-прежнему торчали шампиньоны, и он ничего не слышал.

Дети поставили тарелки перед Хэнком. Дракон ловко выпустил из пасти небольшой огненный шар, поджарив лучшие сэндвичи в городе. По кухне разлился чудесный аромат. Все восхищённо захлопали в ладоши.

Пока они ели, папа спросил:

– Ну, Эмми? Ты уже немного волнуешься?

– Из-за чего? – спросила девочка. Хотя прекрасно понимала, что папа имеет в виду.

– Из-за твоего Дня Чудес, разумеется.

Эмми впилась зубами в сэндвич и изумлëнно подняла на папу большие голубые глаза. На ней был красный свитер с белым воротничком, каштановые волосы она собрала в конский хвост, и не было в ту минуту на свете человека, который мог бы выглядеть честнее.

– Не-а, – протянула она. – Совсем не волнуюсь.

Конечно, она соврала. Она волновалась. Да ещë как! А если точнее – в последние несколько недель только об этом и думала. Но День Чудес был для неë связан с тайной, которой она ни с кем не собиралась делиться.

Папа погладил еë по голове.

– Осталось всего два дня, – сказал он. – Даже не верится! У моей малышки наступит День Чудес!

При мысли об этом сердце Эмми взволнованно затрепетало. Ровно через два дня ей исполнится десять лет. И, как каждый житель Гномгорода, она на своë десятилетие получит собственное волшебное существо.

– Можно мне ещë сэндвич? – спросила она, чтобы сменить тему. Ей не хотелось говорить о Дне Чудес.

– Какое волшебное существо тебе хочется получить? – спросила Майке. Она вальяжно сидела за столом, задрав ноги на угловой диванчик. Эмми любила сестру, но той, к сожалению, пару месяцев назад исполнилось четырнадцать. Эмми заметила, что у Майке существует лишь три разновидности поведения: она ведëт себя странно, довольно странно или чертовски странно. Играть с Майке тоже было уже нельзя, потому что игр старшая сестра теперь стыдилась.

– Не знаю, – сказала Эмми.

И снова соврала. У неë было желание. Да ещё какое огромное! Оно могло бы вместить в себя сто новогодних и пятьдесят именинных желаний. И совершенно безумное. Эмми не решалась произносить его вслух из страха, что еë засмеют.

– Конечно, знаешь. Ну давай же, говори! – настаивала Майке. Она единственная из детей Бриксов уже обладала собственным волшебным существом, а именно – музыкальной дикой кошкой.

Кошку звали Мекси. У неë были смешные торчащие ушки с кисточками, маленькие неоново-зелëные крылышки на спине и такой же зелëный хвостик. Она смотрела на мир прелестными сиреневыми глазами, а еë шёрстку украшали очаровательные тигровые полоски. Когда Эмми пыталась обнять Мекси, та чаще всего царапалась в ответ, зато когда у Эмми совсем не было времени, приходила ласкаться.

Небольшой совет: постарайтесь не спутать музыкальную дикую кошку с обыкновенной дикой кошкой. Музыкальная дикая кошка совершенно безобидна, хотя порой и может стать дикой. Обыкновенная же дикая кошка, напротив, выглядит дружелюбной, но еë укус ядовит и приводит к выпадению волос.

Мекси умела играть на многих инструментах, но с не меньшим удовольствием играла и на кухонных приборах – и вот теперь отбивала на столе барабанную дробь двумя ложками. Все смотрели на Эмми. Ведь она утверждала, что ей всë равно, какое волшебное существо она получит.

Следом разгорелся жаркий спор о том, какое волшебное существо самое лучшее. У каждого члена семьи было на этот счёт своë мнение.

Хэнк упрямо повторял:

– Лучше дракона никого нет.

Фите мечтал о гноме.

– Гном – лучшее, что можно получить. Это знает каждый ребёнок! – кричал он.

Фите Брикс было всего шесть лет, и от собственного волшебного существа его отделяли целых четыре года. Это его раздражало, и поэтому он постоянно таскал с собой мягкую игрушку – гнома, которого назвал Фиппсом. У Фиппса были болтающиеся ручки, красный колпак и огромный нос. Фите представлял себе, что Фиппс – настоящий гном, и разговаривал с ним притворным голоском. Майке от этого становилось неловко за брата, а Эмми его отлично понимала. Ей тоже не терпелось поскорее стать обладательницей волшебного существа.

– Лучше дракона никого нет, – повторил Хэнк.

– Музыкальная дикая кошка! – крикнула Майке. – Это точно самое классное волшебное существо.

– Ну же, Эмми, скажи! Кто нравится тебе больше всего? – спросила Мекси.

– Они мне все нравятся, – тихо ответила Эмми.

– Но какое из них тебе бы хотелось иметь у себя? – спросила Мекси и запрыгнула на стол.

– Может быть, гнома? – спросил Фите.

Папа снял кошку со стола и посадил еë на пол.

– Нельзя загадать себе определённое волшебное существо, и вам это хорошо известно, – напомнил он. – Нужно принять то, что получишь.

– Всë равно все мечтают о ком-то определённом, – Майке дерзко посмотрела на папу.

– Я мечтаю о гноме, – признался Фите.

– Всë, хватит! Пусть будет как будет. И Эмми обрадуется, кого бы она ни получила!

Трое детей посмотрели на папу так, будто увидели снеговика в летний день. Наступил один из редчайших моментов, когда трое детей Бриксов были заодно.

– Ты хочешь сказать, что она обрадуется и слюнявому червяку? – спросила Майке.

– Фу-у-у, слюнявый червяк! – захихикал Фите.

Эмми смотрела на папу и с нетерпением ждала, что он скажет. Генрих Брикс молчал и задумчиво чесал голову. О слюнявых червяках ходило множество шуток, поскольку они считались самыми отвратительными волшебными существами из всех. Но говорить об этом вслух совсем не подобало, особенно профессору, доктору наук. Поэтому папа с серьёзным лицом объяснил, что Эмми полюбит и слюнявого червяка, если получит именно его.

Слюнявый червяк? Он Эмми совсем не нужен! И она очень радовалась тому, что она его не получит.

Нет, она получит что-то восхитительное.

Настолько восхитительное, что ей самой не верилось. Улыбаясь, она положила венскую сосиску на деревянную доску, и дракон Хэнк поджарил еë короткими огненными вспышками. Все зааплодировали, и папа гордо похлопал своего дракона по спине. Затем Фите спросил, не может ли дракон поджарить половину сосиски. Дракон ответил, что справится с этим в два счёта! Но когда он поджаривал полсосиски, выглядел он при этом напряжëнным. Тогда Майке нарезала сосиску маленькими кусочками и протянула их Хэнку.

Папа тревожно посмотрел на дверь и сказал, что это уже слишком.

Но Хэнк обрадовался новому заданию – можно даже сказать, он горел желанием поскорее его выполнить. Ему не терпелось продемонстрировать свои способности, и из его пасти вырвались крошечные язычки пламени. Всë шло замечательно. Пока не загорелась доска. И скатерть. Папа залил огонь яблочным соком и быстро всë потушил, но доска была испорчена. В скатерти зияла дыра.

– Вам повезло, что ваша мама этого не видела, – тяжело дыша, сказал папа. Он поспешно выкинул доску и скатерть в мусорное ведро и проветрил кухню.

Входная дверь хлопнула, и Эмми испуганно зажала рот ладонями.

Папа побледнел.

Глава, в которой Эмми никто не верит

Мамино волшебное существо, цветочный воробышек, ворвался в кухню и несколько раз облетел её по кругу. При этом он, как всегда, рассыпал цветки, которые появлялись из-под его крылышек. Сегодня это были незабудки. Когда лепестки коснулись лица Эмми, она сразу ощутила летнее настроение, хотя только-только началась весна.

Цветочного воробышка звали Перегрин де Пеллегрин, что звучало довольно чопорно. Кроме того, никто не мог запомнить это имя. Поэтому все звали его Пипс.

Следом в кухню вошла мама, Пернилла Брикс. На ней всë ещë была полицейская форма, и когда она сняла фуражку, из неë выпала длинная светлая коса. Эмми заметила, что вид у мамы усталый.

– Мы не делали сэндвичи! – закричал Фите.

– Неужели? – спросила мама и, вскинув брови, посмотрела на недоеденные сэндвичи.

Эмми не хотела, чтобы у папы были неприятности.

– Мы поджарили их в тостере, – поспешно произнесла она.

– И сосиски тоже? – спросила мама.

Никто не ответил. Папа сидел рядом с детьми на угловом диванчике словно четвëртый ребёнок. Все смотрели, как мама решительным шагом подошла к мусорному ведру и извлекла из него доску и скатерть. Пытаться обхитрить Перниллу Брикс было совершенно бессмысленно.

И всё из-за еë волшебного существа. Пипс не был обыкновенным цветочным воробышком, как, например, у учительницы музыки Эмми. Нет, Пипс был цветочным воробышком-ясновидцем. У него во лбу торчали две маленькие антенны, и, как все волшебные существа с антеннами, Пипс обладал пророческими способностями. Он мог видеть сквозь стены. И сквозь двери. И сквозь мусорные вёдра. Порой это оказывалось весьма кстати, например когда Эмми была готова вот-вот свалиться во сне с верхнего яруса кровати. Или когда Хэнк садился на пульт от телевизора. Но в случае, когда совершались запретные действия, это было не очень хорошо.

Мама набрала в лëгкие больше воздуха:

– Господи, Генрих! Играть с огнëм в доме! Ты в своëм уме?!

– Ах, Пернилла, – вздохнул папа.

– Я вовсе не злюсь, – продолжала мама. – Просто это очень опасно. На работе я каждый день сталкиваюсь с пожарами, которые возникают из-за неосторожного обращения с огнëм при участии драконов.

Хэнк пробормотал, что он всегда предельно осторожен.

Пипс посыпал их головы лепестками незабудок.

– Помиритесь, – сказал он.

Но маму это не смягчило. Она направилась к двери в гостиную:

– Мы это обсудим. Но только не при детях.

Папа запыхтел:

– А нельзя нам позже…

– Нет! Сейчас! – мама бросила на него строгий взгляд.

Эмми подумала, что мама, возможно, голодна и поэтому находится в дурном расположении духа. Она быстро вскочила, схватила свой надкусанный сэндвич и протянула его маме.

– Это тебе, – сказала Эмми.

– Спасибо! – Мама отпустила дверную ручку и присела. Папа благодарно улыбнулся Эмми, и все стали смотреть, как мама уплетает сэндвич.

– Ну? – спросила Эмми.

– Вкусно, – призналась мама и доела сэндвич до конца.

Тем временем Эмми положила цветочному воробышку листик салата.

– На нём кетчуп, – проворчал Перегрин де Пеллегрин, невероятно привередливый во всëм, что касалось еды.

Эмми достала из холодильника свежий лист салата.

– Это биопродукт? – поинтересовалась птичка.

– Пипс, просто съешь, и всë! – не выдержала мама.

Поклёвывая салатный лист, птица не отрываясь смотрела на Эмми. Крошечные шарики на кончиках антенн загорелись. Эмми по опыту знала, что это не к добру. Она опустила глаза в тарелку.

Птичка склонила голову набок.

– Эмми, ты нарушила наш уговор, – разоблачил Пипс Эмми. – Вчера мы долго об этом разговаривали. Не нужно загадывать желания. Тем более такие.

Эмми пожала плечами. Нелегко было иметь дело с волшебным существом, умеющим видеть сквозь стены.

Мама навострила уши:

– Что за уговор?

– Это наши с Эмми дела, – ответил Пипс.

– Перегрин, немедленно объясни, в чëм дело!

Птичка вздохнула:

– Пожалуйста, не ругайся. Эмми обещала больше не рисовать волшебное существо, которое ей хотелось бы получить. Но… кто-нибудь из вас заходил в её комнату?

Эмми с кислым лицом посмотрела на птичку. Маленькая пискливая привереда! Не успела она возразить, как все члены семьи Брикс ринулись в еë комнату.

На двери уже давно висела табличка с надписью «СТОП! ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЁН». Однако мама открыла дверь, и все стали протискиваться в комнатушку Эмми. Хэнк туда не влез и просунул только голову.

– С ума сойти! – воскликнула Майке.

Все стены в комнате Эмми были увешаны картинками, потому что вот уже несколько недель девочка только тем и занималась, что рисовала единорогов. Поначалу существа выходили довольно-таки кособокими: то слишком толстыми, то слишком длинными, то чересчур уродливыми. А ведь на самом деле единороги не были ни толстыми, ни длинными, ни кособокими. Они были великолепными. Волшебными. Чудесными. Ни больше ни меньше – самыми расчудесными волшебными существами в целом мире.

Эмми всë рисовала и рисовала, и единороги получались всë лучше. Стройные ноги, изящное туловище, золотой витой рог, волнистая грива, приветливая мордочка. Таким будет и он, еë единорог. Помимо своих рисунков она развесила фотографии из журналов. Были тут и единороги из пластилина. Из ракушек. И мыло в форме единорога. Ночной столик Эмми был завален книгами о единорогах. Ещё она мастерила рога и привязывала их к мягким игрушкам и даже к своей кукле Лиззи. Над всем этим красовалась растяжка с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЕДИНОРОГ!».

Вся семья уселась на кровать Эмми. Все молчали, что было довольно необычно.

– Единорог? – спустя некоторое время спросила мама.

Эмми кивнула, теребя рукав свитера.

– Так дело не пойдëт! – возмутилась мама. – Никаких единорогов, драконов, никакого змея, никакого Пегаса! Мне хватает и одного крупного волшебного существа. – Она покосилась на Хэнка, не влезающего в комнату.

Генрих Брикс привлëк дочь к себе:

– Милая, единорога ты не получишь. Единороги чрезвычайно редки. В нашей семье у всех простые волшебные существа.

– У тебя дракон, – напомнила Эмми.

Хэнк положил голову девочке на колени, и она стала еë гладить. Люди, у которых нет дракона, часто полагают, что кожа дракона грубая на ощупь. Это не так. Кожа Хэнка была тëплой и мягкой.

– Половина жителей города имеют драконов, – сказал папа. – В этом нет ничего особенного.

Хэнк кашлянул, и из его пасти непроизвольно вырвалось облачко дыма.

– Ты, конечно, особенный, – спохватился папа.

– Может быть, ты получишь тортиковую зайчиху, как у бабушки, – сказала мама.

– Бабушкина тортиковая зайчиха скучная, – нахмурилась Эмми.

– Зато еë творожный пудинг – настоящая бомба, – пробормотал Хэнк.

– Или сидячего лягуха, как у дедушки, – предположил папа.

Эмми посмотрела на своих родных. Неужели они не понимают, насколько важно еë желание?

– Мне нужен единорог, – сказала она. – В школе единорогов любят больше всего. А значит…

– …Значит, и тебя тоже полюбят, – договорила за неë мама. – Думаешь, тогда тебя перестанут травить? – Она и еë цветочный воробышек с тревогой смотрели на Эмми.

– Не произноси это дурацкое слово! – возмутилась Эмми. Мама порой его употребляла, как и учительница, но Эмми этого терпеть не могла. Оно было таким… плохим. И таким жалким.

Папа обнял Эмми:

– Я понимаю тебя, милая. Но единорог – это нечто особенное. А мы обычная семья. У нас не бывает особенных волшебных существ.

– И меня вы особенной не считаете? – гневно спросила Эмми.

Родители принялись наперебой твердить, что Эмми, конечно, особенная и неповторимая. Перегрин де Пеллегрин возвестил, что каждое живое существо – особенное, и принялся, по своему обыкновению, разглагольствовать о любви во всём мире. При этом он каждому воткнул в волосы по цветку подсолнуха, что на папе и Хэнке смотрелось особенно комично.

– И всë-таки, – сказала мама. – Единорога ты не получишь.

Эмми больше не могла находиться в этой семье, которая никак не хотела ей поверить. Она вскочила с места.

– Но мне приснился единорог! – воскликнула она.

В комнатушке повисла гробовая тишина.

– Когда? – с трудом выдавила мама.

– Сегодня ночью.

– Классно! – воскликнула Майке. – То, что снится за три дня до Дня Чудес, непременно исполнится.

Эмми начала пересказывать свой сон, и все, не отрываясь, смотрели на неë. Она упомянула о роге, сияющем и витом. О добрых глазах. И о голосе, который пообещал ей во сне: «Эмми, скоро я буду у тебя».

– Ну, если так… – заикаясь и качая головой, проговорил папа. – Тогда наша Эмми действительно получит единорога.

Фите принялся восторженно скакать на кровати. Мекси сочинила песню под названием «У единорога Эмми рог не сзади, а спереди».

Мама вскочила на ноги.

– Единорог огромный! Где он будет жить? – с паникой в голосе спросила она.

Об этом Эмми уже размышляла и знала, что для единорога еë комната слишком мала. Точнее говоря, это была самая маленькая комната в квартире. Эмми она нравилась: здесь были обои в цветочек и двухъярусная кровать. Но где, простите, будет спать единорог? На книжной полке? В кроватке для кукол?

– Возможно, нам придëтся переехать, – осторожно произнесла она.

– Но не завтра, – сказал Фите. – Завтра у меня гандбол. И у моего гнома тоже. Вот послезавтра у меня время найдëтся.

Мама рассмеялась.

– Переезжать мы не будем, – сказала она и погладила Эмми по голове. – Мы просто немного потеснимся. Что-нибудь придумаем.

Мама и Эмми в мгновение ока навели порядок на письменном столе Эмми и разобрали игрушки. Фите приволок одеяла и постельное бельë. И они, насколько позволяла маленькая комнатка, соорудили спальное место для единорога.

После школы Эмми купила упаковку карамельных кексов, потому что предполагала, что единороги любят именно такие кексы. Она положила их в миску и поставила еë возле спального места. Эмми была довольна. Здесь единорогу будет уютно.

Глава, в которой Хэнк хотел как лучше

На следующий день была пятница. После уроков ученики начальной школы имени Любознательного Карлика Хайно сбросили курточки и принялись носиться по школьному двору. В школе имелась взлëтно-посадочная полоса для летающих волшебных существ, и возле неë Эмми поджидала Хэнка. Он опять опаздывал. К сожалению, драконы известны проблемами с пунктуальностью.

Школа носила имя знаменитого любознательного карлика Хайно, жившего двести лет назад. Не было в мире существа любопытнее Хайно, и никто не сочинил столько мнемонических фраз для запоминания. Здание школы было очень большим, ведь ему полагалось вмещать в себя всех волшебных существ, включая упитанного сфинкса директора и великана завхоза. Школьный двор также был приспособлен для волшебных существ, и в нëм имелся обнесëнный забором участок для более мелких созданий, в котором они могли спокойно играть. Там были деревья, цветы и развалины крепости, высокая лесенка и пруд.

Уголком глаза Эмми наблюдала за группой детей возле пруда, в самом центре которой стояла Антония. У неë были светлые волосы, и она так высоко задирала голову, что напоминала цаплю. По крайней мере, так говорила Майке.

Антония считалась в классе самой главной. Она решала, какие брюки носить, какие фильмы смотреть и какими должны быть волшебные существа. А ещё – какие ребята клёвые, а какие нет. Вероятно, она бы с радостью установила и какой формы должны быть морковки, но морковки наделены удивительной силой духа и не позволяют собой повелевать.

Только что Антония определила, кому из ребят сегодня будет позволено пойти с ней в драконью пещеру, где находился огромный скелет дракона. По пятницам дети, которых выбрала Антония, отправлялись в тайную пещеру, адрес которой был известен лишь посвящëнным. Тем, кто там побывал, выдавалась цепочка, с которой свисал крошечный фрагмент драконьей кости. Ребята, носившие такую цепочку с косточкой, составляли группу самых популярных учеников.

Эмми от всей души хотела тоже когда-нибудь получить разрешение попасть в драконью пещеру. Но она знала наверняка: Антония этого никогда не допустит.

Она напряжённо всматривалась в небо, но Хэнка всë не было. Она поставила портфель и открыла его, чтобы достать мобильный телефон и спросить у папы, где задерживается дракон. И тогда увидела это. Кто-то выбросил в еë ранец стружку из точилки для карандашей прямо на книги и тетради. Но ведь еë портфель – не мусорное ведро! Кто же это в очередной раз сделал?!

Но потом Эмми подумала о единороге, который в понедельник придëт с ней в школу. Эта мысль еë успокоила, и она проглотила неприятное чувство вместе со слезинкой. Или двумя.

Она часто спрашивала себя, как и когда всë началось. Может быть, с той медали на церемонии вручения дипломов? Это была медаль за лучшие достижения в классе, и Антония получала награду каждый год. Но в тот раз еë получила Эмми.

Или всë началось с той дурацкой юбки? Однажды они с Антонией пришли в школу в одинаковых синих юбках. Антония заставила Эмми снять юбку и надеть вместо неë тренировочные штаны. На перемене все стали смеяться, и Антония смеялась громче всех. И Пиа-Малу, с которой Эмми дружила в детском саду, тоже смеялась.

Однажды Антония предложила запереть Эмми в классе. Большинство еë поддержали. С тех пор Эмми постоянно боялась что-то сказать или сделать, чтобы не испортить всë ещë больше. Она пыталась вести себя максимально мило и вежливо, а чаще всего стояла в сторонке, как сегодня, и ждала, когда закончится школьный день.

Наблюдая за облаками, она представила, как в понедельник войдëт в школьный двор с единорогом. Как еë окружат дети, как они будут удивляться и наперебой что-то говорить. Всем захочется погладить еë единорога, а Эмми будет улыбаться и всем разрешать. У кого единорог – тот и любимчик.

– Эмми! – раздался нежный голосок.

Эмми обернулась и увидела, что рядом с ней в воздухе висит улыбающаяся Альва. Альва была крошечной речной русалкой – не просто редким, но и самым красивым и грациозным волшебным существом в классе. Она выглядела как морская русалка, только размером была не больше банана. Рыбий хвост переливался всеми цветами радуги, и она плескалась в серебристом облаке из воды. Над еë головой раскинулась крошечная радуга. Своему водяному облаку она умела придавать разные формы, например сооружать из него крошечные замки, или кареты, или котят. Короче говоря, она была звездой – и волшебным существом Антонии. У обеих были одинаковые футболки и причëски. Сегодня в их светлых кудряшках красовались голубые ленточки.

Антония, Пиа-Малу и Мориц окружили Эмми. У Пиа-Малу были короткие взлохмаченные волосы и очки. И без того невысокого роста, она ещë носила одежду на пару размеров меньше. Еë волшебным существом был суперумный осьминог по имени Профессор Пи. Профессор Пи умел раздавать воду, только делал это пока не очень искусно. Часто, когда Пиа-Малу просто хотелось выпить глоток воды или сполоснуть руки, из его щупалец вырывался огромный поток.

Мориц, напротив, носил одежду на несколько размеров больше – все вещи доставались ему от старших братьев. Его штаны были всегда подвёрнуты. А волшебного существа у Морица пока не было.

У всех троих на шее висели цепочки с косточкой.

– Хочешь с нами поиграть? – спросила Антония.

Эмми кивнула, но от волнения не смогла произнести ни слова.

– Поиграть со мной – большая честь, – заявила Альва. – Ведь я самое популярное волшебное существо в школе.

Это было не совсем правдой, поскольку белого кучерявого дракона и эльфа-мускула любили ещë больше. Но Альва всë равно повторяла эту фразу каждый день. По нескольку раз.

– По-твоему, я красивая? – спросила Альва и создала из своего маленького облачка зеркало.

Эмми снова кивнула.

– Тогда сходи и принеси воды из водопада, – приказала Антония. – Альве нужно освежиться.

Для Эмми это был шанс, и на этот раз она хотела всë сделать правильно. Она схватила маленькое ведëрко, которое протягивала ей Антония, и помчалась к водопаду.

Родители часто жаловались, что на школьном дворе нет подходящего пространства для эльфов и фей. Поэтому в прошлом году управляющий и его великан приволокли сюда обломок скалы и посадили на верхушке редкие папоротники. Из центра скалы в маленькую речушку спадал водопад.

На берегу пасся плоский бумажный бегемот и болтал с гномом, искавшим в речке золото. Две летающие рыбки играли в салки с маленьким драконом. Между ними мелькал суперумный осьминог Пиа-Малу. На берегу радужные лягушки затеяли концерт.

Эмми опустилась на колени и наполнила ведёрко водой. Только она собралась встать, как позади неë возник Профессор Пи и толкнул ведро. Вода с громким «шлëп!» вылилась – и прямо на брюки Эмми.

– У-упс, – сказала Пиа-Малу.

– Ну как же так! – с наигранным сожалением воскликнула Альва. – Ты же не нарочно, Профессор Пи? Или нарочно?

Суперумный осьминог задумчиво посмотрел на Альву и сказал, что это очень хороший вопрос. Ему хотелось подробно обсудить с Альвой все оттенки значения слова «нарочно», но у речной русалки не было никакого желания говорить об этом.

Вода стекала по брючинам Эмми вниз. Всë выглядело так, будто Эмми…

– Ты что, описалась? – спросила Фехиме, которая только что присоединилась к группе. Она была миниатюрной, а еë чёрные волосы были такими длинными, что доставали до попы. Она тоже носила цепочку с косточкой, а ещё зубную пластинку, которая часто терялась, и всему классу приходилось её искать. Фехиме разговаривала мало, зато много рисовала, причём очень красиво.

– Ага, описалась, – подтвердил Мориц. – Ой, как неловко!

– Прости, но тогда мы с тобой играть не будем. Ты слишком… мокрая, – сказала Антония.

И с громким хохотом все разбежались в разные стороны.

А некоторые дети остались стоять и смотреть.

Это было плохо. Но не так плохо, как обычно. Потому что сейчас Эмми утешалась мыслью, что в понедельник всë изменится – у неë появится единорог, и такое больше не повторится.

Наконец Хэнк приземлился на посадочную полосу.

– Почему ты так долго?! – рассердилась Эмми.

– Нужно было доставить Фите на гандбол. А потом… я немного понаблюдал за игрой, – объяснил дракон и уставился на брюки Эмми. – Ты что, описалась? – задал он абсолютно лишний вопрос.

– Конечно нет! – рявкнула Эмми.

– Тогда почему ты мокрая? Опять Антония виновата? – от ярости у него из пасти вырвались клубы дыма.

Эмми попыталась успокоить Хэнка и объяснила, что это вышло случайно. Но Хэнк ей не поверил и сказал, что надо слегка поджарить эту противную задаваку Антонию! Ох уж эти драконы!

– С Антонией нужно вести себя приветливо, иначе будет ещë хуже, – покачала головой Эмми, но Хэнка это не остановило. Схватив Эмми за шкирку, как котëнка, он резко взмыл в воздух и приземлился прямо перед перепуганными детьми.

– Это вы намочили Эмми? – спросил он.

– Нет, – ответил Мориц. – Мы ничего не делали.

Эмми умоляла дракона перестать и просто полететь домой. Но у Хэнка запустилось что-то вроде программы «Разъярённый дракон».

– Ну погодите. Вот придëт Эмми в понедельник – и вы все разинете рты. И больше никогда не будете еë обижать.

– А что будет в понедельник? – с любопытством спросила Антония.

– Хэнк! Прекрати! – взмолилась Эмми.

– Эмми приведёт своë волшебное существо, – громко произнёс Хэнк.

– У тебя в выходные День Чудес? – спросила Фехиме.

Антония усмехнулась:

– Интересно, кого она получит. Может, лягушку-слизняка?

– Или слюнявого червяка, – сказала Пиа-Малу.

– Скорее всего! – кивнул Мориц.

Хэнк пришёл в такую ярость, что даже задымился. И тогда глупый дракон всë выболтал.

– Сами увидите, – прошипел он. – Она получит единорога!

Эмми застонала, а Антония и остальные дружно расхохотались.

– Единорога! Единорога нет ни у кого в школе! – воскликнул Мориц.

– Именно она?! – вскричала Антония. – Да никакого единорога она не получит!

– Получит! И тогда ты со своей речной цыпочкой будешь выглядеть как дурочка, – сказал Хэнк.

– Я речная русалка! – проворчала Альва.

– Уходим! – Антония развернулась и пошла прочь. Остальные поспешили за ней.

Эмми посмотрела на синего дракона и уже сделала глубокий вдох, собираясь высказать ему всë, что она о нëм думала, – но тут услышала крик о помощи.

В этой главе появляется червяк

Крики о помощи доносились от статуи, стоящей посреди школьного двора. Высеченная из светлого песчаника, она изображала любознательного карлика Хайно с вопрошающим лицом и была во много раз выше, чем мог быть карлик на самом деле. Эмми подбежала к статуе, но никого там не увидела.

– Помогите! Помогите! Я падаю! – пищал кто-то. – Это не шутка! Я падаю вниз!

– Я тоже! Я ещë сильнее падаю! – прокричал другой голос. – Дитя, взгляни сюда! На шляпу! Ты что, ослепла?!

Наконец Эмми разглядела червяка, который задней половиной туловища держался за поля шляпы любознательного карлика Хайно.

У червяка было две головы.

– Помоги нам, девочка! – ревела одна голова на удивление громким голосом. – У меня больше нет сил держаться!

– У меня тоже! – взревела вторая голова, брызгая слюной.

– Ты слюнявый червяк? – спросила Эмми, которая ни разу не видела такого червяка вживую.

– А для тебя это проблема? – спросила голова номер один.

– Не слушай его, девчушка, – сказала голова номер два. – Да, мы слюнявый червяк. Но ведь ты нас всë равно спасёшь?

Эмми поколебалась, потому что на табличке было написано: «Взбираться и приземляться на статую запрещено». Потом девочка всë же вскарабкалась на статую любознательного карлика Хайно, подтянулась и осторожно взяла червяка в руку.

Как раз в этот момент великан завхоза, пригнув голову, вышел из главных дверей и приступил к осмотру школьного двора. Эмми поспешно слезла со статуи, чтобы он еë не заметил.

Оказавшись внизу, она стала разглядывать червяка на своей ладони. Первая голова представилась Слюном. Он с любопытством смотрел на Эмми и, кажется, был бодрым пареньком. Вторая голова, Дергун, смотрел на мир угрюмо и заспанно. Весь червяк целиком звался Слюн-Дергун, имел фиолетово-коричневое туловище и красотой не блистал.

– Зачем вы полезли туда, наверх? – спросила Эмми.

– Чтобы шпионить, – сказал Дергун.

Эмми нахмурилась.

– Да не шпионить! Филонить! – поправил его Слюн.

За спиной Эмми приземлился Хэнк со знаменитым двойным сальто в полëте, которое он сам придумал. Он понаблюдал за червяком внимательным драконьим взглядом и спустя некоторое время спросил, какому ребёнку тот принадлежит. Но вместо ответа Слюн-Дергун пополз вверх по руке Эмми.

– Мы услышали, о чём ты разговаривала с другими ребятами. Совершенно случайно, разумеется. Не подумай, мы не подслушивали, – сказал Слюн.

– Не верь ни одному его слову, – проскулил Дергун. – Он врунишка.

Слюн злобно на него зашипел, и в воздух вылетело немного слюны. Затем с приветливым видом он снова повернулся к Эмми:

– Я правильно расслышал, девчушка? Ты получишь единорога? Ну-ка, расскажи об этом старику Слюну.

Эмми робко улыбнулась. Хэнк покачал громадной головой и подал ей знак молчать.

– Ты такая милая девочка. Единорог бы тебе подошëл, – сказал Слюн.

Эмми ощутила такую гордость, что не сдержалась – и призналась, что действительно получит единорога.

Тотчас же червяк весь передёрнулся, и Слюн высоко поднял голову.

– Ну, слышал? – пропыхтел он.

– Конечно, слышал. У меня ведь уши не забиты слюной, – сказал Дергун. – Понять не могу, что хорошего в этих глупых единорогах.

– Во всяком случае, больше, чем в тебе, – сказал Слюн.

– Но это не причина меня заплëвывать. Вечно ты пускаешь слюни во время разговора, – пробормотал Дергун.

– Ты тоже пускаешь слюни, слюнтяй!

– Двойной слюнтяй!

Эмми рассмеялась:

– Вы всегда так много ссоритесь?

– Это всё он, – пожаловался Слюн, и оба червяка показали друг другу крошечные язычки.

Затем Слюн спросил, как Эмми зовут и где она живëт.

– Незнакомцам мы наш адрес не называем, – тут же вмешался Хэнк.

Слюн заметил, что он никакой не незнакомец, но Хэнк не сдавался.

– Мне не нравится твоя физиономия, – заявил дракон.

– Это что – слюнявый червяк? – спросил кто-то, и Эмми обернулась.

Позади неë стоял Карл и внимательно смотрел на червяка. Карл учился с Эмми в одном классе и являлся гордым обладателем цепочки с костью дракона. Он всегда носил стильные причëски, куртку с капюшоном, а его штаны всё время сползали, и их постоянно приходилось подтягивать.

Карл подхватил лихорадку «Чудомании» – так называлась игра на мобильном телефоне, особенно популярная среди детей младше десяти, у которых ещë не появилось волшебное существо. В «Чудомании» можно было заботиться о волшебных существах и создавать для них мир. Чем усерднее ты трудился, тем больше классных волшебных существ зарабатывал. Карл собрал двадцать четыре существа, знал все их по именам и отлично разбирался в их способностях.

– Не знал, что у тебя слюнявый червяк, – сказал он, не отрывая глаз от экрана мобильника.

– У меня его и нет, – возразила Эмми, но Карл еë не слушал. Вместо этого он махнул остальным детям.

– У неë слюнявый червяк! – крикнул он.

К ним тут же подбежали Антония, Пиа-Малу, Фехиме и Мориц.

– Это слюнявый червяк? – спросила Пиа-Малу.

– А кто же ещë? – помощирлся Дергун и метнул на неë суровый взгляд.

Но потом обе головы червяка заметили Антонию. Они широко распахнули глаза и восхищённо воззрились на девочку.

– А ты красивая, – сказал Слюн. – Очень красивая!

Антония закатила глаза:

– А ты – нет. Ты гадкий!

Дергун боднул Слюна:

– Она говорила со мной!

– Нет, со мной!

Головы червяка продолжали спорить, и пара капель слюны долетели до носика Альвы. Она отряхнулась и крикнула, что у неë аллергия на слюну слюнявого червяка. Эмми заметила, что у Альвы аллергия почти на всë.

Антония схватила Альву и грубо стёрла слюну носовым платком.

– Эмми прикоснулась к слюнявому червяку! Теперь она наверняка его и получит! – крикнула Пиа-Малу.

– Правда? – спросил Карл.

– Конечно же нет, – сказала Эмми и быстро положила червяка на ногу статуи любознательного карлика Хайно. – Я этого червяка даже не знаю.

Но остальные её уже не слушали.

– Осторожно! – крикнул Мориц. – Кто прикоснётся к Эмми, превратится в противного червяка!

Тут вмешался Хэнк.

– Оставьте мою Эмми в покое! – произнёс он глубоким драконьим голосом. Он был в такой ярости, что больше не мог контролировать свой огонь. Из его пасти вырвалось крошечное пламя, которое охватило голубые ленточки Антонии и Альвы, оставив у них на голове по два уродливых комка. Обе завизжали и стали в панике хлопать руками по своим причёскам.

– Он подпалил мой бант! – выла Альва.

Антония злобно посмотрела на Эмми:

– Твой дракон подпалил еë бант.

– Мне очень жаль, Антония! Хэнк этого не хотел. Иногда он ведëт себя непредсказуемо. Он ведь дракон.

Но так просто Антонию было не успокоить.

– Вначале слюна, теперь огонь! Хочешь, чтобы я стала твоим врагом?!

– Нет! – выпалила Эмми.

Антония ухмыльнулась:

– Правда нет?

Эмми кивнула:

– Правда.

– Тогда пригласи меня на твой День Чудес, и я тебя прощу.

Эмми задумалась. Если она не пригласит Антонию, ситуация, возможно, лишь усугубится. А Хэнк всё ещё пыхтел и дымил как паровоз.

– Хорошо. Я тебя приглашаю.

– И моих друзей тоже, – приказала Антония.

Эмми кивнула:

– Да, и твоих друзей тоже.

– Отлично! – воскликнула Антония. – Тогда мы сможем первыми взглянуть на твоего единорога. Будет весело.

Эмми сообщила ребятам свой адрес. Слюн-Дергун, всë ещë сидящий на ботинке статуи карлика, вытянул головы вперёд и весь обратился в слух. Потом головы опустились.

Забираясь на спину Хэнка, Эмми даже радовалась, что на еë День Чудес придут гости. Они вместе поиграют с единорогом – и тогда наконец всё наладится.

Дракон выглядел взволнованным. Ему не давало покоя любопытство Слюна-Дергуна.

– Я буду охранять твоего единорога, Эмми. Как телохранитель, – прорычал синий дракон, выпустив клубы дыма.

Эмми считала, что дракон зря так волнуется, и, чтобы его успокоить, погладила за зелёными ушками. Вскоре он уже мурлыкал, как гигантский кот.

Глава с огромным сюрпризом

На следующий день была суббота. Эмми проснулась раньше обычного и в более приподнятом расположении духа, чем всегда. Еë День Чудес! Наконец-то он настал. Она раздвинула шторы и взглянула на голубое небо, над которым проплывало розовое весеннее облако. Хорошая погода как нельзя лучше соответствовала еë хорошему настроению.

К сожалению, было только шесть утра. Поскольку ребëнку в свой день рождения не полагалось вставать раньше других, Эмми несколько часов провалялась в постели. Часов? Это ей так показалось, а на самом деле не прошло и получаса, как из кухни донеслись шум и болтовня. Около семи утра дверь в еë комнату распахнулась. Фите нëс торт с десятью свечами. Хэнк осторожно зажёг их и подмигнул Эмми. Цветочный воробышек Пипс облетел всю комнату и рассыпал васильки, потому что это были любимые цветы Эмми.

Музыкальная дикая кошка Мекси принесла с собой гитару, и семейство Брикс исполнило для Эмми серенаду.

Фите пел особенно громко, стоя прямо перед свечками и глядя, как колышется пламя. Мама предостерегающе посмотрела на него. Фите хитро ухмыльнулся.

Эмми протёрла глаза и сделала вид, будто только что проснулась. Когда песня закончилась, девочка задула свечи, и все сели на еë кровать и стали есть торт. Мама и папа сказали, что им не верится, что их малышке Эмми исполнилось десять лет. Фите хотел распаковать подарки сестры, но она ему не позволила. Майке быстро проглотила три куска торта, отчего ей стало плохо и она уснула в постели Эмми. А Мекси всё продолжала играть на гитаре.

После завтрака Эмми надела красивое матросское платье, которое мама надевала на свой День Чудес. Майке заплела косички сначала Эмми, а затем себе, а Фите ныл до тех пор, пока папа не завязал ему галстук. Тогда его гному Фиппсу тоже понадобился галстук, и Фите стал носиться по квартире с криками «Фиппс тоже хочет галстук!»

Наконец всë семейство вышло на задний двор, где их поджидал уже осёдланный Хэнк. Дракон бы предпочёл жить в авиационном ангаре c взлётно-посадочной полосой, но об этом не могло быть и речи, потому что арендная плата за ангары была слишком высока. Поэтому семья Брикс проживала в самой обычной квартире на улице Эльфа Сабины, дом семь.

Синий дракон был замечательным летуном. Но порой он всë же ронял соседские горшки с цветами, стоящие на заднем дворе. Это приводило к неминуемым стычкам с фрау Сигуллой с третьего этажа – ведь разбившиеся цветочные горшки принадлежали именно ей. Раз в месяц папа ездил на строительный рынок и покупал цветочные горшки для фрау Сигуллы. И лампочки, потому что Хэнк частенько врезался в фонари. И столярный клей, потому что дракон иногда случайно садился на стулья или столы и потом их приходилось склеивать.

Когда все расселись, дракон выполнил вертикальный старт. Цветочные горшки задребезжали, и папа вздохнул.

В субботу в небе над Гномгородом царило не такое оживление, как в будние дни, и ничто не сдерживало их полëт. Эмми подначивала Хэнка лететь быстрее, а дракону дважды повторять это было не нужно. Они неслись по воздуху как стрела.

– Если у нас появится единорог, – крикнул Хэнк в проносящийся мимо ветер, – мне потребуется дополнительное седло.

Мама напомнила, что дополнительное седло влетит им в копеечку.

– Мама! – воскликнул Хэнк. С тех пор как родились дети, он называл Перниллу Брикс именно так. – Мама! Я несу на своих плечах груз всей семьи – так что без нового седла не обойтись.

Папа и дракон разговорились о том, насколько седло Хэнка стало старым. И о том, что ни у кого на их улице уже не осталось такого старого седла. И что они обрадовались бы новому седлу, особенно если это будет современная модель из лëгкого металла с крышей, Интернетом и кофемашиной.

Чем ближе они подлетали к лесной поляне на севере Гномгорода, тем быстрее колотилось сердце Эмми. Не успел Хэнк мягко и ловко приземлиться, как Эмми уже соскочила с его спины.

Бабушка Лени и дедушка Эрвин сидели на скамейке и ждали их. Летающего волшебного существа они не имели и поэтому приехали на автомобиле. Бабушка Лени, которая и без того была красивой бабушкой, сегодня выглядела особенно нарядно. Она завила седые волосы в локоны, а к платью в цветочек надела красное ожерелье. На коленях у бабушки сидело еë волшебное существо – тортиковая зайчиха Лилли. У неë была белая шëрстка и фиолетовые ушки. На поясе она носила огромную коллекцию ложек и большую красную миску. Лилли пекла не только кексы и маффины, но прежде всего великолепные торты. Кроме того, она была чемпионкой по джиу-джитсу-с-вязальными-спицами и время от времени проводила демонстрации своего боевого искусства.

Дедушка Эрвин сидел рядом с бабушкой Лени в костюме с жилетом и галстуком-бабочкой. Покуривая трубку, он улыбающимися глазами смотрел на Эмми. В волосах у него, как всегда, царил беспорядок, в самом центре которого восседал сидячий лягух Эверт. На нëм тоже был жилет, во рту – трубка, и ему, как и дедушке, требовались очки.

Да, верно говорят: сидячие лягухи любят сидеть. Но то, что сидячие лягухи только сидят, является широко распространëнным заблуждением. Сидя, они размышляют на очень важные темы – но мало кто из людей способен это оценить, считает сидячий лягух Эверт. Он любит читать всем длинные лекции о жизни, но, к сожалению, его часто прерывают.

Эмми взобралась на дедушкину спину, и он вместе с ней побежал к лесной поляне. Эмми визжала, дедушка смеялся. Эверта на голове у дедушки болтало из стороны в сторону.

– Как бы мне хотелось, чтобы это семейство хотя бы раз повело себя чинно и благородно. Хотя бы один раз! – квакнул он.

– Мы и ведëм себя чинно и благородно! – крикнула Эмми и рассмеялась.

Добежав до поляны, дедушка остановился и опустил Эмми на землю.

В центре стояла единственная яблоня с толстым стволом и корявыми ветками. Много столетий назад еë посадил предок Бриксов, и с тех пор это было их семейное волшебное дерево. Когда ребёнку Бриксов исполнялось десять лет, День Чудес отмечали под этим деревом. Иногда оно было припорошено снегом, иногда покрыто зелëной листвой. В этот день крону украшали цветы. Эмми ощутила такой прилив счастья, что даже пару раз проделала колесо.

– Пусть уже наконец всë начнётся! – воскликнула она.

Мама и бабушка шли очень медленно, зато очень быстро разговаривали. Через некоторое время и они присоединились к остальным членам семьи. Мама положила Эмми руку на плечо:

– Готова?

Эмми кивнула.

Они обсуждали этот ритуал много раз. Кроме того, Эмми уже присутствовала на Дне Чудес Майке. Но всë равно она была ужасно взволнованна и с изумлением наблюдала, как подтянулся таинственный туман. Тихий ветерок колыхал лепестки. Атмосфера царила волшебная. Из такого тумана мог явиться только единорог. Все притихли, даже Фите.

Сидячему лягуху Эверту позволили произнести речь. Он взобрался на голову Хэнка, которая представляла собой отличную трибуну, и прокашлялся:

– Дорогие родные, мы с вами собрались сегодня здесь, чтобы отметить День Чудес нашей любимой Эмми.

– Сколько ещë Эверт будет говорить? – спросил Фите.

Мама шикнула на него.

– Сначала я хотел бы сказать несколько общих слов о связи между человеком и его волшебным существом. Всем нам известно…

– Эверт, ты скоро закончишь? – спросила Эмми.

Но так просто сидячего лягуха было не остановить.

– …хм… всем нам известно, что волшебные существа всегда держатся рядом со своими людьми, как в хорошие, так и в плохие времена…

– Дедушка, а когда Эверт договорит? – спросила Эмми.

– Сейчас, – лукаво улыбнулся дедушка.

– Отлично! – сказал Эверт и с обиженным видом соскользнул вниз по длинной шее дракона.

Папа поцеловал Эмми, а мама протянула ей волшебную ленту. Говорили, что если завязать свою волшебную ленту с помощью близких людей, это принесëт удачу. Судя по всему, Эмми ждало невероятное везение, поскольку сплести ленту из разноцветной шерсти помогали все – мама и папа, Майке и Фите, бабушка и дедушка.

Мама кивнула Эмми, чтобы еë подбодрить. Эмми сделала несколько шагов вперëд. Еë сердце бешено колотилось. Она оставила своих родных на опушке поляны, а сама двинулась дальше в туман, пока не оказалась перед яблоней.

Там она прочитала стихотворение собственного сочинения:

От волнения Эмми даже забыла, что делать дальше. Но потом вспомнила. Она взяла разноцветную ленту и подбросила еë вверх. Лента взлетела в воздух и стала медленно опускаться на землю.

Но ничего не произошло. Эмми наклонилась вперëд и сделала ещë один шаг в туман:

– Привет! Единорог, ты здесь?

По-прежнему ничего. Эмми и еë семья напряжённо ждали. На маленькой поляне стало совсем тихо. Все стояли не шевелясь. Ещë немного – и волшебная лента коснëтся земли.

И вдруг послышалось негромкое хрюканье. Оно весело пронеслось сквозь волшебный туман и нежные лепестки цветов. Трава заколыхалась, и из тумана вышел розовый поросëнок. Нет, он не шëл – он семенил. Увидев Эмми, он широко раскрыл глазки и рот и, подпрыгивая, устремился вперëд. Прямо на Эмми. Волшебное существо не только хрюкало, но и громко топало.

ХЛОП-ТОП!

Розовый поросëнок запрыгнул Эмми на руки, и она повалилась на спину в мокрую траву. Разноцветная сплетëнная волшебная лента обернулась вокруг них, а потом растворилась, превратившись в мириады крошечных звëздочек. Сверкая, они разлетелись по ветру.

Лента скрепила Эмми с еë волшебным существом. Отныне они принадлежали друг другу.

Эмми в ужасе смотрела на поросëнка, сидящего у неë на животе.

– Привет, Эммочка, вот и я! Ну, что скажешь?

– Ай! – завизжала Эмми. – Мама, папа, помогите! Тут какой-то колобок!

– Колобок? – спросил поросëнок и стал оглядываться по сторонам. – Где, Эммочка? Я его не вижу.

– Ты! Ты колобок! – сказала Эмми.

Но это был не колобок. Но и не единорог. Нет, нет, и ещë раз нет. Это был розовый домашний поросëнок – маленький, толстенький и хорошенький. У него был круглый пятачок, и хвостик крючком, и маленькие болтающиеся ушки. Но это было ещë не всë. Во лбу у поросëнка торчал первоклассный рог. Золотистый, витой – в точности как у единорога.

В этой главе всë идёт не так, как надо

Эмми не могла поверить своим глазам. Она смотрела на маленькую розовую свинку. Да, волшебная лента связала их, это она и сама видела. Но порой события кажутся нам настолько ужасными, что мы просто делаем вид, будто ничего не произошло. Именно это и переживала Эмми в ту минуту.

– Уходи! Ты спугнёшь моего единорога! Он боится выходить, пока ты здесь, – сказала Эмми.

– Но, Эмми, я же твоё волшебное существо.

– Нет! – Эмми вскочила на ноги и уронила свинку на землю.

– Ты что, удивлена? – воскликнула свинка. Она встала на задние ножки и повернулась вокруг своей оси, коротко рыгнув от напряжения – прямо в волшебный туман и нежные лепестки яблоневого цвета. – Ой-ой. Прости.

До этого момента все члены семьи Брикс стояли на опушке леса как вкопанные. Первым захихикал Фите. Его веселье передалось Майке. Эмми раздражённо повернулась к родным и увидела, что даже папин живот подëргивается от сдерживаемого хохота. А потом рассмеялись все: Фите и Майке, мама и папа, бабушка и дедушка. Они хлопали друг друга по плечу и аплодировали. Их волшебные существа тоже смеялись. Хэнк хохотал так, что упал – а когда падает такой огромный дракон, гнутся деревья и трясëтся земля.