Читать онлайн Римские папы. Люди в белом: от Пия IX до наших дней бесплатно

Глава 1

Украшенный тремя коронами

«Прими эту тиару, украшенную тремя коронами, и знай, что ты отец царей и князей, правитель мира, викарий нашего спасителя Иисуса Христа». Едва ли кто-то из монарших особ в истории удостаивался возможности слышать в свой адрес подобные слова во время даже самых пышных церемоний коронации. При попытке вспомнить аналоги, на ум приходят персоны персидского царя Кира II, гордо считавшего себя царем царей, и Александра Македонского, своими победоносными завоеваниями снискавшего величественные титулы владыки всей земли и божественной личности. Многие древние правители именовали себя богами. Диктаторы двадцатого века также всячески поддерживали свои собственные культы в народных массах. Однако все это было напускное, временное, привязанное к отдельному человеку, чье почитание утрачивало силу после смерти.

Да, несомненно и упомянутый Кир, и Наполеон Бонапарт, и султан Сулейман I, и римские Цезари, и византийские Василевсы слышали в свой адрес подобострастные обращения, присущие их положению и так утешавшие их самолюбие. Некоторым монархам особые титулы за их выдающиеся заслуги усваивала уже история. Из российских Романовых лишь двое, Петр I и Екатерина II, в последствии получили гордую, но относительно сдержанную приставку «великий».

Каждый случай фактически индивидуален, будь то народное признание или самопровозглашение. И лишь одному человеку столь высокие титулы, как господин мира и наместник Бога присваивались просто за то, что он занял престол. Это наследник трона святого апостола Петра, епископ Вечного города, известный всему миру как папа римский.

Из всех венценосных особ только на его голову из рук кардинала-протодьякона торжественно опускалась не корона, но тиара, украшенная тремя драгоценными ореолами, каждый из которых символизировал род власти, принадлежащий верховному понтифику.

Папская тиара

О, нет! Это далеко не культ личности, распространяемый тираном, это не самочинное именование. Это свидетельство того, что есть. Свидетельство, безоговорочно признаваемое миллионами, а позже – миллиардами, верующих людей на земле. Папа обладает венцом духовной власти в мире, державной власти в Риме и верховенством над всеми правителями, что и выражает его тиара.

Разве что пшент, корона царей древнего Египта, состояла из двух частей, но и те лишь указывали на административный статус владыки двух земель, верхнего и нижнего Египта.

Уникальные коронационные регалии римского епископа олицетворяли его не менее уникальное место, которое, как мы уже успели понять, не имело аналогов в мире.

Разумеется, такое положение вещей отнюдь не сразу стало присуще институту папства. Этому способствовала долгая история. История пап-владык и завоевателей, пап, свергавших и возводивших монархов на их престолы, пап, повелевающих душами сотен и сотен тысяч верующих христиан.

Для людей, знакомых с учением Иисуса Христа, часто остается непонятным, как тот, кто должен это самое учение проповедовать, смог окружить себя такими поистине имперскими атрибутами. Правитель, въезжающий в собор на специальном троне-носилках в окружении вееров из павлиньих перьев и облаченный в тройную корону, едва ли напоминал скромного плотника из Назарета, призывающего отдать верхнюю одежду тому, кто попросил рубашку.

Но времена меняются. Непростые времена. Интересные. Полные событий и перипетий. И сейчас драгоценные тиары, как и другие атрибуты папского церемониала, можно увидеть разве что в музеях Ватикана, бережно хранящимися за стеклянными витринами. Римского папу в наши дни увидеть совсем не сложно. Он регулярно беседует с верующими из окна своих апартаментов и пожимает руки собравшимся на площади людям с фотоаппаратами.

Откуда такие действительно тектонические изменения? Как монарх и повелитель смог превратиться в простого, хоть и весьма авторитетного, религиозного лидера? Ответ прост. Дух времени и правила, которые диктует стремительно меняющийся мир.

Между понтификом-монархом и всем известным римским папой, улыбающимся людям, стоят два века истории, каждый год из которых был полон грандиозных и захватывающих дух перемен. Личности пап, правящих в это время, как нельзя лучше расскажут нам о тех великих и невероятно увлекательных событиях, которые потрясли не только Италию, но и весь мир.

Глава 2

Незанятый престол

Солнце вставало и лелеяло своим утренним светом крыши римских домов. Только что закончилась весна. Безмятежную тишину Вечного города, просыпавшегося и входящего в первый летний день, прервал томный звук колокола собора святого Петра, отозвавшийся мрачной резонирующей нотой. 1 июня 1846 года в 9:15 утра скончался папа Григорий XVI.

В его покои вошли несколько человек в алых одеждах, один из которых держал в руках маленький серебряный молоточек. Это были кардиналы, обладатели высшего после папы духовного сана. Цвет их сутан символизирует кровь, которую они с готовностью должны пролить, защищая веру и святого отца. Римский пурпур – княжеский цвет. Это неслучайно, ведь кардиналов еще называют князьями церкви. Они всегда находятся вблизи понтифика и исполняют при нем совещательную функцию. Многие из них обладают также и административными полномочиями, возглавляя различные отделы, конгрегации и дикастерии в римской курии. Кто-то из преосвященных иерархов руководит государственным секретариатом, кто-то святой инквизицией. Есть среди них и тот, чья должность отличается особо. Это кардинал камерленго. Именно он, неаполитанец Томмазо Сфорца, не имеет особых полномочий, но разом обретет всю полноту власти в тот момент, когда римский папа навсегда закроет свои глаза. Функции камерленго сродни полномочиям регента или местоблюстителя, и для их обретения существует особый выверенный ритуал, для которого кардинал Сфорца и внес в покои почившего понтифика тот самый серебряный молоточек.

Да, папа, в силу величия своего сана, не принадлежит себе всю свою жизнь. Он не имеет права на личное пространство, не получает он его и после смерти. Покойный окружен царедворцами и куриальными сановниками. Их действия отлажены, протоколы исполняются. Кардинал камерленго медленно подходит к папскому одру и, наклонившись, трижды ударяет понтифика в лоб молоточком. Разумеется, действие это носит исключительно церемониальный характер, но исполнить его необходимо. Каждое прикосновение кардинал сопровождает обращением, как бы исполненный надежды, что папа всего лишь крепко спит. Трижды он зовет римского епископа по имени, данному ему при крещении. «Бартоломео Альберто, ты спишь?», – взывает иерарх, касаясь лба понтифика. Ответа нет. Призыв повторяется. Снова тишина. Когда собравшиеся и в третий раз не слышат голоса папы, кардинал Сфорца торжественно и скорбно возглашает: «Воистину папа скончался».

С этой самой секунды церковь входит в особое состояние, известное как «при незанятом престоле», а вся верховная власть передается кардиналу камерленго. Это не передышка. Совсем нет. В этот непродолжительный период высшим должностным лицам церкви необходимо организовать похороны почившего папы и выборы его преемника.

Торжественная церемония коронации является видимым знаком начала правления римского епископа. Окончание его понтификата также имеет свой церемониальный акт. Церковь – древний институт, полный различных обрядов и традиций, которые составляют неотъемлемую часть ее бытия. В мире, полном символов и священных действий, смерть сама по себе не значит ничего. Правление папы закончится тогда, когда будут исполнены важные обрядовые составляющие.

Даже удостовериться в смерти человека, имеющего полноту духовной и государственной власти, нельзя иначе, как путем обряда. Разумеется, завершить его правление следует также торжественно, как оно было начато и как продолжалось все эти годы.

В присутствии высших придворных сановников и духовных лиц кардинал Сфорца снял с руки почившего его папский перстень, известный как «кольцо рыбака». Папа – преемник апостола Петра, первого епископа города Рима. Именно он, закидывающий сети в море, изображается на золотом кольце. Простой рыболов, ставший первым и верховным апостолом Иисуса Христа, так сильно напоминал римским папам их самих. Эти люди нередко рождались в самых простых семьях и возносились затем до титула отца царей и князей.

Золотое кольцо рыбака, принадлежавшее папе Римскому Пию IX и сломанное после его смерти

Папский перстень уникален. Он изготавливается заново всякий раз, когда на престол восходит новый понтифик. Будучи символом преемства власти, кольцо рыбака служило и индивидуальной папской печатью, которую он оставлял на сургуче, покрывающем ценные документы. Совершенно очевидно, что такой предмет, несущий в себе столь важную государственную и теологическую составляющую, должен был уничтожаться со смертью его владельца.

Уверенным ударом молотка кардинал разбивал перстень. Понтификат очередного преемника Петра был завершен, а церковь продолжала жить, но документы ее были отныне защищены от возможных случаев компромата или подделки.

Итак, первые необходимые церемонии были проведены. Курия начинала готовиться к следующему важнейшему этапу – похоронам римского папы. Разумеется, лицо такого уровня не могло быть погребено тихо и скромно. Последнее появление епископа-монарха перед верующими должно не уступать в торжественности и пышности его коронации. Скончался не просто глава государства, умер отец сотен тысяч верующих католиков, к Богу ушел владыка царей земных.

Его последний путь должен во всем соответствовать величию его сана. Тело папы Григория начали готовить к погребению сразу после того, как Святой Престол официально объявил о смерти его святейшества. Тысячи итальянцев приедут проститься со своим папой. Рим будет переполнен. Каждому из пришедших должна быть предоставлена возможность взглянуть на покойного. Для многих это будет первый и единственный раз в их жизни. Понтифик не умер. Он лишь уснул, ожидая воскресения из мертвых, подобно тому, как по вере церкви воскрес Иисус Христос. Его покой должен быть величественным, всем необходимо видеть лишь безмятежный мирный сон, избавляющий верующих от тревог и укрепляющий их убежденность в грядущем воскресении.

Тело усопшего папы подвергалось тщательной процедуре бальзамирования. Нет, это не подражание египетским фараонам древности, это лишь способ сохранить понтифику прижизненный вид на момент прощания. В те годы искусство сохранения было далеко от нынешнего, и для улучшения эффекта из тела папы извлекались внутренние органы.

Читатель может задаться вопросом, для чего следует начинать рассказ со столь странного описания такой процедуры? Что же, дадим ответ. Тот уровень отношения церкви и общества к персонам римских пап, который царил, начиная со средних веков и вплоть до века девятнадцатого, невозможно понять, если не коснуться даже таких, казалось бы излишних вещей.

Считалось верхом неблагочестия использовать даже слово «внутренности». В отношении римского папы с пиететом употребляли термин «предсердия», отделяя тем самым персону понтифика от любого другого человека даже в столь деликатном вопросе.

Предсердия тщательным образом помещались в сосуды-реликварии, словно драгоценности, и относились в храм святых Викентия и Анастасия, где погребались под главным алтарем. Приезжающие в Рим туристы и сегодня могут посетить эту церковь, расположенную прямо напротив знаменитого фонтана Треви, и прочесть на мраморной табличке имена пап, чьи предсердия помещались здесь на протяжение почти четырехсот лет.

После завершения всех подготовительных процедур тело папы Григория было облачено в алые богослужебные одежды. Да, перед взором пришедших людей открывался образ почившего монарха во всем его великолепии, в драгоценной митре и украшенных золотом перчатках, но перед Богом предстоял епископ, которому Добрый Пастырь доверил управление всей церковью. Хоронили не просто правителя и властителя. Скончался священнослужитель.

Тело понтифика, окруженное десятками длинных горящих свечей, было расположено на высоком трехуровневом пьедестале, именуемом катафалком.

На нем в торжественном сне лежал тот, у кого при жизни была власть над телами и душами. Катафалк располагался в соборе святого Петра, а точнее, в одной из его боковых капелл, известной как «часовня Святейшего Таинства». Через толстые черные прутья ограды толпы верующих могли увидеть папу Григория. Все было обустроено так, чтобы чувство скорби уступало место ощущению священного трепета.

Звон капитолийского колокола, известного как Патарина, объявил о начале периода «новемдиалис». Этот девятидневный траур сопровождался совершением особых заупокойных богослужений-реквиемов, которые служили во всех храмах Вечного города. Особым образом поминовение проходило в самом Ватикане. Шесть поминальных месс совершалось непосредственно в соборе святого Петра, а три – в Сикстинской капелле.

Последней заупокойной мессе были присущи все мыслимые и немыслимые церемониальные украшения, превращающие ее в поистине великую мистерию, и вдруг неожиданно акценты смещаются. Вся торжественность уходит. Последние почести наместнику Бога на земле отданы. Пришло время вспомнить и о другом его титуле – «слуга слуг Божьих», подчеркивающем не власть, но смиренное служение римского папы. Такие смысловые перемены были свойственны папскому церемониалу. Понтифику предлагалось взглянуть на свое положение через различные призмы. Во время пышущей торжественностью коронационной мессы перед восседающим на царском престоле папой вдруг сжигался пучок льна. Это зрелище сопровождалось обращением: «Святой отец, так проходит земная слава». Церемония погребения была построена схожим образом. Тело усопшего папы снималось с царского катафалка и полагалось в скромного вида кипарисовый гроб. Вернее сказать, таких гробов было три, каждый из которых полагался в предыдущий. Кипарисовый, цинковый и дубовый. Вероятно, цинк должен был служить своего рода консервантом на случай, если в будущем папу причислят к лику святых и появится необходимость открыть его мощи.

В руки усопшего полагался свиток с кратким описанием основных вех его правления, а также давались три монеты, золотая, серебряная и медная, обозначавшие символическую плату за его труды.

В присутствии лишь самых высокопоставленных иерархов и приближенных тело папы Григория было тихо и скромно погребено в базилике святого Петра. Девятидневный траур завершился. Перед кардиналами стояла следующая задача: выборы нового преемника апостола-рыбака.

Глава 3

Запертая комната

Любого, кто приезжает в Рим, конечно же, встречает повсеместно располагающийся герб Святого Престола. Это отголоски той эпохи, когда весь город, да и не только он, были частью большой церковной области, подчинявшейся римскому папе. Легко догадаться, что главный геральдический символ клерикального государства будет иметь элементы, несущие в себе богословский смысл.

Гуляя по улицам Вечного города, проходя вдоль его старинных зданий и фонтанов, путник видит не просто колоритную европейскую столицу. Перед ним предстает оплот католицизма во всей его красе. То там, то здесь, с фасадов гордых базилик и статных палаццо, взору открываются величественные ключи, скрещенные между собой и увенчанные папской тиарой. Эти ключи, один золотого, другой серебряного цвета, являются отсылкой к евангельской истории, согласно которой Иисус Христос обещал апостолу Петру, что даст ему ключи от Царства Небесного.

Рим – город Петра, кафедра римская – Петрова, а папы – его преемники. Геральдическая композиция доносит до смотрящего на нее главную идею папства. Епископы Рима – наследники того, кто получил ключи от неба из рук самого Иисуса. Их власть абсолютна. Каждый элемент проникнут державным величием. Тиара, три ее властные короны, массивные ключи. Их цвета, блестящее золото и сдержанное серебро, содержат в себе еще одну теологическую концепцию. Церковь имеет власть отпускать или оставлять за грешником его грехи. То, что будет прощено на земле, простится и на небесах. Эта власть не утрачена, не упущена. Она охраняется папами в течение веков. Именно поэтому ключи как бы находятся под сенью тиары. Все имеет смысл. Идея доносится четко и явно. Преклонись.

Герб Святого Престола

Но тот, кто украшен тремя коронами, смиренно покоится сейчас под сводами ватиканской базилики. Он почил. Церковь, вступившая в период вакантного престола, спешит донести верующим новую идею, выраженную в изображении. Символы – это язык церкви, ее стихия. В этом искусстве ей нет равных. Как только понтифик умирает, немедленно на изображениях всех гербов, на которых это возможно сделать, тиара удаляется. Место ее обладателя и преемника власти ключей незанято. Но власть эту церковь не потеряла. Она не брошена, не оставлена. Она находится под опекой Бога. Над скрещенными ключами вместо благородной тиары распахивается зонт – символ покрова и защиты. Его изображение, выполненное в желто-красных тонах, было и остается главным и самым узнаваемым признаком периода вакантного престола. Этот зонт покинет герб только тогда, когда снова воцарится тот, чью голову украсят три короны.

Это событие не терпит никаких отлагательств. Не только со всей Италии, но со всего католического мира в Рим съезжаются князья церкви – кардиналы. Священная кардинальская коллегия состоит из нескольких десятков достопочтенных представителей. Многие из них получили свой сан из рук почившего папы Григория. Далеко не все кардиналы постоянно присутствуют в Риме и трудятся в курии. Большинство либо возглавляют епархии в разных странах, либо могут быть простыми священниками, дьяконами или даже мирянами, которые получили этот высокий титул за особые заслуги.

Обладатели пурпурных одежд собираются вместе для исполнения своего главного предназначения. В течение ближайшего времени они должны будут перед самими собой, перед своей совестью и перед Богом ответить на самый важный вопрос в их жизни. Кто из них обладает теми неповторимыми духовными, нравственными и административными качествами, чтобы занять место почившего папы. В теории любой крещеный мужчина католик может быть избран епископом Рима, но уже много веков кардиналы избирают понтифика только из числа самих себя.

Та форма правления, представителем которой является римский папа, достаточно занятна и необычна. Условно ее можно классифицировать как выборную теократическую монархию. Конечно, папа является государем. Как мы уже могли понять из его пышных титулов, в монаршем достоинстве этого человека не было никаких сомнений. Признавали его и многие земные правители. Однако сама церковь, полагающая себя божественным организмом, чествуя святого отца, всегда помнила о том, что верховная власть может принадлежать исключительно Богу. В силу того, что римский папа является в первую очередь священнослужителем и по законам церкви не имеет права на семью, его полномочия не могут передаваться по наследству, в результате чего каждый новый папа избирается.

Процедура выборов очередного римского епископа уникальна, торжественна, как и полагается, глубоко церемониальна и разительно отличается от любых других электоральных мероприятий, которые проводят политические организации. Процесс избрания нового папы известен всему миру под словом «конклав». Термин этот имеет латинские корни и переводится как «запертые на ключ». Уже исходя из названия становится очевидно, что мероприятие это достаточно необычно.

История конклавов, а точнее сказать, выборов римского первосвященника, насчитывает фактически две тысячи лет, так как происходит все время, сколько существует церковь.

За этот долгий срок форма, обряды и ритуалы избрания неоднократно менялись и пересматривались. На заре церкви главу римской общины выбирали, вероятно, ее члены. Точно неизвестно, каков был первоначальный способ. Скорее всего, голосовало римское духовенство и люди с добрым именем. К восьмому веку, однако, данное право у простолюдинов было отнято в пользу клириков, а затем снова даровано, но уже лишь представителям аристократии. Продолжалась эта практика, впрочем, недолго. Уже во времена остготского владычества в Италии короли самостоятельно назначали пап. Затем этот выбор стал компетенцией императора Священной Римской Империи. Чем больше крепла власть пап, тем менее они хотели зависеть от земных монархов. Образ епископа римского все больше отдалялся от простого главы христианской общины и приближался к образу владыки и самодержца, который не подчиняется никакой земной власти, но сам обладает авторитетом среди мирских правителей. В одиннадцатом веке право избирать преемника князя апостолов окончательно сконцентрировалось в руках кардиналов. Этот порядок нерушим и по сей день.

Остается только догадываться, как выглядели те древние и простые выборы, проходившие тогда в молодой и небольшой римской общине. Непросто проследить и весь путь эволюции обрядов и форм. Оставим этот вопрос историкам, а сами взглянем на конклав, который собрался для выборов преемника почившего папы Григория. К этому моменту традиции и церемонии уже хорошо известны и сохраняются фактически неизменными и в наши дни.

13 июня 1846 года для простых римлян мало чем отличалось от всех остальных дней. Шумели рынки, звонили церковные колокола, бегали дети, горожане были заняты каждый своим делом. Совсем иначе обстояли дела на квиринальском холме, располагавшемся севернее центральных районов. Одноименный Квиринальский дворец, служивший резиденцией для римских пап, обустраивали должным образом для размещения в нем преосвященных кардиналов, прибывших на конклав.

Внимательный читатель может задаться вопросом, почему упоминается это место? Ведь практически каждый из нас хотя бы раз в жизни слышал, что папу выбирают в Сикстинской капелле. Это действительно так. Однако за все время эта процедура где только ни проводилась. И в других местах, и в других городах, и даже в других государствах. В конечном итоге выборщики стали размещаться в Апостольском дворце Ватикана, а голосовать в знаменитой сикстине в окружении бессмертных фресок Микеланджело.

Итак, работа в квиринале шла полным ходом. Точно также, как несколько десятков лет спустя она будет проходить уже на ватиканском холме.

Дворец, полный обеденных залов, личных покоев и длинных коридоров, готовили для конклава. Кельи для кардиналов были обустроены, выборная зала обставлена трибунами. Несколько человек внесли в богато украшенную комнату, соответствующую всему дворцовому великолепию, странный и весьма выделяющийся предмет. Это была небольшая печь с высоким дымоходом, который установят на крыше дворца. Зачем она могла понадобиться в разгар лета, да еще и в средиземноморском климате? Едва ли кто-то мог замерзнуть. Все дело в том, что эта печь, как и многие утилитарные предметы, в церковном мире обрела особое предназначение. Она служила своего рода маяком и средством связи между выбирающими понтифика кардиналами и народом, столпившимся на улице в трепетном ожидании и молитве. Все просто. Если в результате одного тура голосования люди в алых одеждах не придут к единогласному решению, то в печь добавят сырой соломы, и дым пойдет черным. Это будет означать, что конклав продолжается, и выбор не сделан. Когда иерархи изберут нового епископа Рима, то верующие увидят чистый белый дым, и все разом поймут, что престол апостола Петра более не вакантен.

Конклав таинственен. Церковь всегда говорит о нем не иначе как об области действия Святого Духа. На практике же это время сложных переговоров, эмоциональных споров, а порой и подковерных интриг. История знает и попытки шантажа, и случаи подкупа. Сложно доподлинно сказать, в какие игры играли на конклаве, особенно в бурное и неспокойное время средних веков.

Коллегия кардиналов на конклаве по избранию папы римского

Само обозначение «запертые на ключ» недвусмысленно дает понять, что в истории папских выборов были случаи, когда что-то шло не так, как планировалось. Это правда. Конклавы последних двух веков редко длились дольше четырех дней, однако, раньше этот процесс мог затянуться на месяцы и даже на годы. Кардиналы, прибывшие в столичный город и проживавшие в папских дворцах в окружении слуг, ни в чем не нуждались. Их хорошо кормили, за ними была приставлена прислуга. Безмятежная жизнь аристократии в городе на семи холмах весьма располагала к покою и беседам. Выборщики порой достаточно быстро забывали, с какой целью они вообще находятся в Риме. Они не были ограничены временем, их все устраивало, они могли подолгу вести беседы о будущем церкви, делая это довольно отвлеченно. При таком ритме выборы могли часто заходить в тупик, а некоторые кардиналы без всякого смущения даже активно комментировали свои решения простому народу, чем вызывали временами пусть и легкие, но все-таки волнения среди горожан. Показательным является случай, произошедший в городе Витербо. Выборы, проходившие там, продлились более двух лет.

Это накалило атмосферу до такого уровня, что горожане в гневе разобрали крышу епископского дворца и ворвались к кардиналам с требованием взяться уже, наконец, за дело.

Естественно, такое положение вещей рано или поздно перестало устраивать высшее духовенство. Начали приниматься меры. Для того, чтобы сделать невозможным повторение подобных ситуаций, голосующих кардиналов стали изолировать от внешнего мира и запирать на ключ, дабы ускорить таким образом процедуру избрания папы. С тех пор и до сего дня выборы римского понтифика проходят за закрытыми дверями, которые торжественно и церемониально запираются на ключ, а единственным средством связи была и остается труба на крыше. Сейчас, конечно, никакой практической пользы в этом нет, но церковь не была бы церковью, если бы не могла превратить любое банальное действие или слово в свою священную и вековую традицию. Так уж она устроена.

Но вернемся к конклаву, избиравшему преемника папы Григория. Утро 14 июня началось в строгом соответствии с установленным порядком. Члены священной коллегии кардиналов вместе с представителями высшего римского духовенства собрались в базилике для совершения мессы «ради выборов понтифика». Совершал богослужение, как и полагается, декан кардинальской коллегии Людовико Микара. Иерарх обратился к собратьям с проповедью, в которой напомнил о необходимости честного голосования, осознанного выбора и важности ответа перед самим Богом. Заручившись поддержкой свыше, кардиналы отправились торжественной процессией в капеллу Паолина для проведения выборов. Зрелище это действительно впечатляет. В предшествии свещеносцев, окуриваемые со всех сторон кадильным дымом, под пение молитв иерархи стройными рядами чинно проходили старинные помпезные залы. Ступень за ступенью поднимались они по почетной лестнице, творению архитектора Фламинио Понцио. Мимо идущих проплывали фрески кирасирского зала, драгоценные вазы зала лоджий, золотые стены, украшенные гобеленами.

Войдя под своды капеллы, которая, кстати говоря, идентична по размеру ватиканскому шедевру Микеланджело, преосвященные кардиналы занимали свои места, над каждым из которых располагался балдахин. В самый важный момент, когда выбор совершится, все они разом схлопнутся над головами сидящих. Лишь один останется в прежнем раскрытом положении. Тот, что осеняет собой нового римского первосвященника.

На богато украшенном Евангелии, располагающемся в центре капеллы, иерархи торжественно клянутся честно и искренне отдать свой голос достойнейшему, прикасаясь к Писанию рукой. Дело чести совершилось. Церемониймейстер, засвидетельствовав присягу, громко возглашает: «Все вон!».

С этой секунды в капелле не может оставаться ни одного постороннего. Вот почему мы и сейчас не увидим видеозаписей и репортажей, освещающих ход голосования. Только Бог. Только кардиналы. Двери затворяются на ключ.

Окружающему миру церковь стремиться явить всегда свою внешнюю благолепную сторону. Внутренние же ее дела остаются сокрытыми от непосвященных глаз. Все церемонии конклава завершены. Начинаются выборы. Там, за закрытой дверью, пройдут прения и споры. Схлестнутся сторонники курса предыдущего папы и чающие перемен, консерваторы и либералы, политики и теологи. В итоге каждый из них изменит свой почерк и напишет на бюллетени имя того, кого хочет видеть на папском престоле. За себя голосовать запрещено. Следуют ли этому правилу в условиях анонимности, мы не знаем. Ведь никаких данных на маленьком клочке бумаги нет. Только имя. В конце все голоса будут подсчитаны, а бюллетени сожжены в той самой печи. Какой дым они явят миру? Зависит от тех, кто их заполнял. Две трети голосов необходимы для того, чтобы один из всех кардиналов больше никогда не надел своих красных риз.

Лицевая и оборотная стороны бюллетеня

Голоса подсчитываются. Звучат фамилии. Джицци! Ламбрускини! Мастаи! Ламбрускини! Джицци! Джицци!

Выбор не сделан. Под вздохи раздосадованной толпы из трубы показывается черный дым. Он появится еще не раз. Когда, наконец, сменится на белый. Лишь на третий день конклава на балконе Квиринальского дворца покажется фигура кардинала, который объявит ликующей толпе заветные слова: «Я возвещаю вам великую радость! У нас есть папа!»

В этот момент в капелле голосования под общие аплодисменты членов коллегии один из них удалялся в ризницу, чтобы поменять свой кардинальский пурпур на папский белый муар. Вероятно, еще не до конца понимая, что с ним произошло, он степенно двигался за провожающим его церемониймейстером.

Этим человеком был архиепископ Имолы кардинал Джованни Мария Мастаи де Ферретти.

Глава 4

Почему он

Несмотря на то, что начало своего правления понтифики традиционно исчисляют со дня коронации, епископ Рима не нуждается в каком-либо посвящающем ритуале. Кардинал становится папой в момент избрания.

Разумеется, насильно столь тяжкое бремя власти ни на кого не налагается. Существует процедура канонического принятия. После подсчета результатов голосования старший из кардиналов подходит к новоизбранному и произносит латинскую фразу, которой спрашивает, согласен ли тот принять выбор его верховным первосвященником. Тайна преемства происходит в тот самый момент, когда под сводами капеллы звучит тихое и не всегда уверенное «принимаю».

Не стоит думать, что каждый новый папа становится таковым в результате переговоров и интриг, а к моменту избрания чувствует в себе лишь удовлетворение от осуществления задуманного плана. Это далеко не так. Для многих этот выбор действительно оказывался шокирующим.

Кардинал Мастаи был одним из таких. Да, он подозревал, что может быть избран, когда слышал свою фамилию еще в первом туре голосования. Однако подозревать и столкнуться с реальностью – не одно и тоже.

Немедленно звучит следующий вопрос, адресованный уже не кардиналу, но понтифику: «Каким именем звать тебя?». Лишь считанные секунды оказываются в распоряжении у папы, чтобы определиться с именем, под которым он проживет остаток своей жизни, будет осуществлять правление и войдет в историю. Традиция смены имени имеет под собой разные основания. Формально святой отец делать этого не обязан, и далеко не все понтифики так поступали. Начало было положено жившим в четвертом веке Меркурием, который решил, что становиться главой христианского мира с именем языческого бога будет как-то неловко. Затем, когда монаршая власть пап укреплялась, многие делали это, подражая светским правителям, которые подчас выбирали себе тронное имя. К моменту, когда перед выбором стоял папа Мастаи, это стало уже просто традицией, что, как мы уже знаем, происходит в церковном мире достаточно часто.

Новоизбранный понтифик назвался Пием, став, таким образом, девятым носителем своего имени в истории папства.

Положения выверенного до мелочей протокола исполняются одно за одним, сменяя друг друга в этом нескончаемом карнавале традиций. Коль скоро папа получил полноту своей власти без каких-либо ритуалов посвящения, то и явить себя истомившемуся на площади народу он должен во всем великолепии.

Было бы странно, если бы на балконе Квиринальского дворца перед людьми показался человек, облаченный в алое кардинальское платье. Нет! Люди хотят видеть папу. Хотят немедленно. Для этого они и собрались. С этой целью и наблюдали несколько дней за трубой на крыше.

Их напряженные ожидания будут удовлетворены, все уже готово, понтифик отправляется в ризницу, где церемониймейстерами заботливо разложены элементы папского гардероба. Их принесли туда еще до того, как последние кардиналы прибыли в Рим на конклав. Белоснежно-белые сутаны уже ожидали своего хозяина. Каким он будет? Никто не знает. Высоким ли? Низким? Может быть, полноватым или стройным? Это неважно. На такой случай папские портные изготовили три экземпляра одежды. Новоизбранный папа сам выберет себе подходящую. Для первого появления этого вполне достаточно, а уж потом мастера не замедлят явиться пред лицо его святейшества и снять с него индивидуальные мерки. Это право уже много веков принадлежит семье потомственных портных Гаммарелли, которые обшивают римских пап с 1798 года. Их магазинчик и сейчас можно увидеть в Риме на улице святой Клары. Там всегда много народа. Ценители благородных богослужебных одежд приезжают в ателье со всего католического мира. Забредают туда и туристы, увлеченно разглядывающие элементы облачений за старинной стеклянной витриной.

Папские портные на фоне трех заготовленных к Конклаву сутан

Последний раз в своей жизни недавний кардинал держит в руках свою пурпурную сутану. И вот, через мгновение, он уже преобразился. Белый муар окутал его. Пришло время сменить и обувь. Уже много веков понтифики носят красные кожаные туфли. Они также аккуратно расставлены в ризнице. Их так много, что они занимают целый комод. С размером ноги угадать еще сложнее. Одна пара обуви послужит папе, а судьба остальных останется неизвестной. Возможно, они будут ожидать следующего конклава. Кто знает?

Остаются последние штрихи. Множество драгоценных колец предлагается выбору его святейшества. Выберет он и нагрудный крест. Все это – знаки епископского достоинства. Необходимо подчеркнуть и земное папское могущество. Это очень важно при первом появлении. Ведь, как мы знаем, встречают по одежке. Бордовая бархатная накидка-моццетта покроет плечи понтифика. Она обита белым мехом горностая – традиционной королевской отделкой.

Все готово. Из дверей ризницы, в которые несколькими минутами ранее вошел кардинал Мастаи, вышел Пий IX, отец царей и князей, наместник Бога на земле. Осознание этого факта уже много веков является неотъемлемой частью католической доктрины. Кардиналы при виде его святейшества враз забывают о том, что перед ними человек, который еще совсем недавно был таким же, как они.

Все встают в священном трепете на колени и осеняют себя знаком креста. По очереди, в порядке старшинства, каждый подходит к папе, присягает ему на верность и целует ногу. Да-да! Ногу! Перед нами апогей папского величия.

И вот, приняв клятву верности от членов кардинальской коллегии, папа Пий IX наконец-то являет себя миру. Двери центральной лоджии распахиваются, и на балконе показывается он, уже даже не совсем человек. Для простых верующих уж точно. Понтифик не произнесет ни слова в адрес собравшихся ради него людей. Это уронило бы его величие. Даже высокопоставленные послы говорили с папой через секретаря. Куда там простому народу! Итальянской речи в тот день не прозвучит. На священной латыни папа произнесет слова молитв, благословит толпу и также молча и торжественно скроется в залах Квиринальского дворца.

Он во многом будет первым. Первым понтификом, кто правил более тридцати лет. Первым, чье лицо запечатлеет фотопленка. Первым, кто объявит себя затворником, и первым, кто утратит полноту государственной власти.

Почему наш рассказ об истории папства мы решили начать с него? Фигура Пия IX представляется нам лицом уходящей эпохи. Эпохи пап-королей. До него все римские епископы на протяжении многих веков обладали одинаковой и неизменной властью. Нет особого смысла говорить об одном и том же, лишь меняя имена. Но папа Мастаи успел сохранить в себе остаток этого величия перед тем, как утратить его навсегда. Он словно явил собой лик покидающего нас золотого колоса, который замер на мгновение, повернувшись ко всем нам. Сейчас он развернется обратно и уйдет в историю, уступая место разительным переменам не только самих пап, но и всего католического мира.

Глава 5

История Мастаи

Он взошел на престол сравнительно молодым. На момент избрания ему было всего пятьдесят четыре года. Понтификат этого человека станет самым долгим в истории папства. Больше трех десятилетий папа Пий IX будет занимать трон святого Петра. За это время и с ним самим, и с папской властью, и с Римом, и со всей Италией произойдут значительные серьезные перемены.

Кто он, этот человек? Каким его запомнила история? Первый его папский портрет был написан в 1847 году. С той картины на нас смотрит молодой и статный мужчина, работающий с документами и держащий в руках перо. Из-под его сутаны видна алая туфля, по-хозяйски расположившаяся на бархатной подушке, ведь папа не опирает своих ног на грешную землю. Буквально каждая деталь портрета пронизана величием и покоем.

Последним же прижизненным изображением понтифика будет уже черно-белая фотография. Взглянув на нее, можно увидеть лишь пожилого священнослужителя восьмидесяти четырех лет с грустными больными глазами. Он просто сидит, не позирует. Ему нет дела даже до своего нагрудного креста, цепь которого заметно завернулась, пока святой отец усаживался в кресло. Папа не поправил его ради хорошего кадра. Какие события произошли за эти три десятка лет, что превратили гордого монарха в усталого старика? Ответы на эти вопросы мы будем искать в биографии понтифика.

Граф Джованни Мария Мастаи де Ферретти родился в Сенигаллии, небольшом, но очень красочном городе-порту на адриатическом побережье Италии. Тот далекий 1792 год сейчас кажется чем-то едва ли не древним. Еще не возвысился Наполеон Бонапарт, не произошло восстание в Париже, не изобретены первые лампы на светильном газе, Людвиг ван Бетховен не завершил свою Первую сонату для фортепьяно.

Адольф Браун. Пий IX, 1875

Будучи девятым ребенком в дворянской семье, он ни в чем не нуждался и рос в достатке. Лишь одна проблема беспокоила его родителей. Это внезапные приступы эпилепсии, возникшие у мальчика после травмы головы. Болезнь эту Мастаи пронесет через всю жизнь. Она его и погубит. Будущее ребенка было вполне ясным с самого начала. Аристократ, проживающий в Папской области, с большой долей вероятности делал церковную карьеру.

Отвлечемся ненадолго от истории молодого графа и скажем несколько слов о том государстве, в котором он родился и которое ему в будущем предстояло возглавить и утратить.

Как уже стало понятно из названия, Папская область управлялась понтификами. Над ней они и обладали той самой светской монаршей властью. Раскинувшись от Болоньи до Террачины, государство занимало значительную часть центральной Италии. Столицей, естественно, был город Рим. Своим возникновением Папская область обязана франкскому королю Пипину Короткому, который выделил папе земли. Полную же и безоговорочную властью над этими территориями понтифики получили лишь на рубеже двенадцатого и тринадцатого веков, когда смогли вытеснить и императоров, и римских патрициев.

Италия, какой мы сегодня ее знаем, появилась относительно недавно. До девятнадцатого века единой страны не существовало. Вместо этого на Апеннинском полуострове располагались разные независимые государства, одним из которых было и государство церковное или папское. В нем и начал свою карьеру молодой Мастаи.

Его возвышение едва ли можно назвать результатом личных заслуг. Блестящим образованием он не отличался. Свой первый колледж в Вольтерре юноша был вынужден оставить все из-за тех же приступов эпилепсии. Службу в почетной Королевской гвардии часовых граф избежал по той же причине. Позднее Мастаи попытался служить в дворянской гвардии и даже написал прошение, но и эта затея не увенчалась успехом. Болезнь мешала ему пойти по светскому пути, доступному аристократии.

Оставалась церковная стезя. Относительно спокойно молодой граф смог завершить обучение в римском университете Ла Сапиенца и параллельно закончить семинарию. Такое положение дел сулило ему только путь священнослужителя, но и здесь молодого человека ожидали проблемы. Церковь относит эпилепсию к числу тех недугов, которые являются препятствием к принятию священного сана. Это отнюдь не означает, что таких людей считали второсортными. Совсем нет. Все дело в том, что внезапный приступ мог случиться во время богослужения, и тогда последствия оказались бы непредсказуемыми.

Перечеркнувшая государственную карьеру болезнь вот-вот могла поставить крест и на церковном служении. Трудно представить себе чувства человека, у которого фактически уходила земля из-под ног. В отчаянии Мастаи пишет личное обращение его святейшеству папе Пию VII, в котором просит благословить его рукоположение в священный сан. Из уважения к благородному происхождению графа понтифик дает свое согласие. После этого уже никто не сможет дать отказ.

Это событие навсегда останется в сердце Джованни Мастаи де Ферретти. В будущем свое тронное имя он выберет именно в честь того, кто так помог ему на жизненном пути.