Читать онлайн Непокорные бесплатно

Sugar Love

© Лия Росс, текст, 2025

© Наталья Вдовина, оформление обложки, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Плейлист

Decode – Paramore

Leave Out All The Rest – Linkin Park

Let Me Sign – Rob Pattinson

Supermassive Black Hole – Muse

Never Think – Robert Pattinson

I Caught Myself – Paramore

In the Shadows – Amy Stroup

Animal – AG, MOONZz

Diet Mountain Dew – Lana Del Rey

Глава 1

Боль

Боль.

Это все, что я помню после резкого падения на крутом повороте. Это было совершенно внезапно. Из-за нахлынувших горьких слез я не видела дороги, наклонившись вперед и крепко схватившись за поводья.

Я пыталась стирать эту пелену, но новая порция несправедливости подкатывала, охватывая спазмом мое горло. Хотелось рыдать, кричать от боли в груди, как нечестно поступает по отношению ко мне судьба.

Чертов Третьяков и его братец!

Если бы не они, может, и не случилось бы всего этого.

Буря эмоций захватила меня, что полностью противопоказано всадникам на скачках. Сдержанность и уверенность в своих дальнейших действиях – вот чему меня учили многие годы. А я что?

Я не смогла правильно рассчитать скорость и силу своей лошади перед поворотом, отчего не удержалась. Руки ослабли, задрожали, и я с криком вылетела из седла в долю секунды.

Потом был глухой стук, резкая пронзающая боль в руке и ногах. Потом приглушенные голоса и крики, топот лошадей, останавливающихся рядом.

А больше я ничего не помнила.

Проснулась только в больнице чуть ли не наполовину забинтованная. Обе ноги оказались в гипсе, а приговор врача звучал жестоко: никаких скачек, иначе останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Мне и так досталось после падения и вообще повезло, что травма была не настолько опасной, что, возможно, есть шанс восстановиться после длительного лечения и реабилитации.

Папа сидел рядом со мной в полном шоке, прикрывая рот ладонью. По его щекам стекали тонкими струйками слезы. Он придерживал меня за руку, что-то шепча про то, как он жалеет о том, что вообще ввязал меня в это.

А я не испытывала на тот момент вообще ничего. Только проклинала мысленно всю семейку Третьяковых, ставшую причиной всех моих бед.

В больнице я пробыла около месяца, врачи отказывались меня отпускать домой, так как отец много работал на конюшне, а ухаживать за мной нужно было на постоянной основе и пребывать рядом двадцать четыре часа в сутки. А папа и правда не мог, ведь жить на что-то нужно было.

Жалко, мамы не было, чтобы хоть как-то нам помочь. Единственный человек, который любил меня всем своим большим сердцем, обещавший, что отвезет меня на море и купит все, что я пожелаю, к сожалению, умер, еще когда я была маленькой девочкой.

Мама попала в аварию, когда уезжала в долгую командировку. Узнали мы не сразу, а только спустя сутки, потому что от машины почти ничего не осталось и маму еле удалось опознать. Телефон нашли в нескольких метрах в кустах и отыскали папины контакты.

Помню, как папа старался всячески придумывать отговорки пятилетней мне, когда я слезно просила привезти маму, иначе не буду есть эту противную молочную кашу с комочками, которую отец не умел готовить и так и не научился за все это время.

Он грустно улыбался и обещал, что мама обязательно приедет и обнимет, как раньше. Однако этого так и не произошло. Мы попросту уехали в папин родной город уже спустя пару месяцев после трагедии, не сообщив никому из родственников.

Нас встретили мои бабушка и дедушка, которые стали мне самыми дорогими людьми в этой жизни. Они стали теми, кто поддерживали нас с отцом и не дали помереть с голоду, пока папа искал себе хорошую работу. И нашел ее на конюшне. Пришлось научиться ладить с лошадьми и ухаживать за ними.

Именно бабушка и дедушка помогали нам, когда меня наконец отпустили домой и наказали приезжать почаще на все назначенные процедуры и ни одной не пропускать, иначе не смогу вернуться к нормальной жизни.

Я не хотела ничего.

На меня напали апатия и депрессия. Даже на лошадей не хотелось смотреть, когда мы на машине проезжали мимо конюшни и я видела, как многие продолжали тренироваться с счастливыми лицами, несмотря на противную погоду за окном.

А мне было наплевать.

Хотелось, чтобы меня просто оставили в покое и перестали напоминать о том, что ждут в следующем сезоне. Тренеры несколько раз приезжали ко мне домой, приносили подарки и говорили теплые пожелания. На моем лице было лишь безразличное выражение, которое отталкивало каждого, кроме моей подруги Ани Смолец.

Она вернулась в город после учебы в художественном колледже и привезла свой новенький и красивенький красный диплом, широко улыбаясь. А когда увидела меня в инвалидном кресле и с абсолютно безжизненным лицом, то была просто в ужасе и пыталась выпытать у меня подробности.

А что я могла ей сказать?

Что все случилось из-за того, что братья Третьяковы вывели меня из равновесия прямо в день соревнований, а я как маленькая девочка повелась на все это и даже не смогла сдержать эмоций? Нужно было вообще тогда не участвовать, не рваться в бой с остальными, лишь бы стереть эту надменную ухмылку с лица одного из братьев.

Моя ошибка.

Исключительно моя.

Глупая Агата.

Я продолжала восстанавливать моторику нижних конечностей, приезжать на все процедуры и выполнять их под чутким руководством специалистов, которые радовались как малые дети, стоило мне сделать без поддержки один маленький шаг вперед.

Аня глядела на все это со стороны и радовалась не меньше них. Она не бросила меня, чуть ли не жила вместе со мной и отцом, помогала по дому и брала дистанционную работу, развивая свой блог в социальных сетях. У нее со временем появилась куча клиентов, готовых заплатить любые деньги за прекрасные картины подруги.

Смолец – талантливая девушка. Она раньше таскалась со мной, пока мы учились в школе, и совсем не понимала, чем бы хотела заниматься, а после загорелась идеей порисовать. Нашла мятый листок в клетку и вытащила из пенала заточенный карандаш. Усевшись на землю возле футбольного поля, черкала что-то на бумаге, а после, на следующее утро, выдала мне свой первый шедевр. Она никогда этого не делала, а у нее получилось в миллион раз лучше, чем у всех остальных, кто подготовил рисунок на проверку.

Даже учительница тогда заприметила ее талант, советуя родителям отдать Аньку в художественную школу. Но подруга не хотела оставаться без моей компании после учебы, так как всегда шла со мной на конюшню понаблюдать за тренировками взрослых.

Но мне самой удалось убедить подругу, что после окончания школы она просто обязана поехать в другой город и отучиться на художника, раз ей это настолько по душе. Перед отъездом она горько плакала, и мне даже стало как-то жалко отпускать Аню так далеко. Но мы сдержали наши обещания, что будем созваниваться каждый день и делиться своими успехами.

Смолец знала абсолютно обо всем. О ссорах с отцом, о моих провальных попытках удержаться на седле прыткой лошади, о том, как та чуть не откусила мне полруки. И о наших непонятных взаимоотношениях с Третьяковыми она тоже была прекрасно осведомлена.

Реабилитация длилась около полугода. Папа пахал как проклятый, чтобы оплачивать процедуры, лекарства и были деньги на еду и прочие расходы. Никогда не видела его таким уставшим и измученным. Просила остановиться, давать себе хотя бы пару дней отдыха, но он только улыбался и целовал в лоб, приговаривая, что сильно любит меня и старается делать все, чтобы я ни в чем не нуждалась.

Сердце больно сжалось в груди. Тогда от меня толку было мало. Я стала еле передвигаться по дому, иногда придерживаясь за стенки и предметы мебели, чтобы не упасть на пол, иначе вставать будет куда труднее.

А потом папа резко слег с бронхитом, когда поработал под проливным дождем. Иммунитета и так никакого не было из-за утомления, а погода вообще его окончательно добила.

Он провалялся несколько дней в больнице, куда мы ездили вместе с Аней и возили ему все необходимые вещи и продукты.

Через неделю папу выписали, но он после этого стал болеть почти каждые пару недель с высокой температурой и лающим кашлем. Мне это совсем не нравилось, так что пришлось его насильно отправить на полное обследование, где отцу посоветовали пить больше витаминов, заниматься спортом, а лучше поменять климат.

Мы хоть и живем на юге, но у нас часто дожди и сырость. А нам бы поближе к морю и к яркому солнышку. Но денег на это у нас нет. Я бы с удовольствием переехала в другой город, лишь бы отцу стало лучше. Но даже бабушка с дедушкой не имели такой суммы, чтобы нам хватило на первое время.

Я совсем поникла, наблюдая за тем, как папе тяжело продолжать работать на конюшне и мучить самого себя. Но он настолько любил своих лошадей, что готов был проводить с ними хоть целую вечность.

Я попросила подругу уговорить родителей взять меня продавцом в свой продуктовый магазин, чтобы хоть как-то немного заработать. Они с радостью согласились, так что вскоре у нас могла появиться возможность уехать отсюда.

Мои воспоминания прервала внезапно открывшаяся дверь.

– Агата, я приехала, – в прихожую ворвалась веселая Анька, скидывая шуршащие пакеты на мягкий диван.

А я стояла возле окна и глядела куда-то вдаль, рассматривая темный зеленый лес, который так и заманивал к себе. На улице сегодня была прекрасная погода для прогулки, но мне все также претило выходить из дома, если только я не шла на работу.

– Есть какие-нибудь новости? – Я повернулась к подруге, обнимая себя руками. Дома было немного прохладно, несмотря на то, что за окном почти тридцать градусов и можно превратиться в яичницу за каких-то пару минут из-за пылающего солнца.

– Точно! Точно! Спасибо, что напомнила. Тебе это понравится! Иди сюда. – Подруга сначала бегала вокруг меня, как коняшка, а затем усадила на диван, тыкая экраном своего телефона в лицо.

– И что это?

– Как что? Скоро скачки, ты забыла? Ты вообще видела, сколько они обещают? – Анька была в полном нетерпении, будто чем-то хотела меня удивить. Но я только прочитала пару строчек из новой статьи и закатила глаза, откидываясь на спинку.

– И что с того? Ты сама знаешь, что я больше туда не ногой.

– Да ты про самое главное не в курсе! Приедет Гордей Филатов, представляешь? – взвизгнула подруга, подпрыгивая на месте.

– Гордей? Сюда? Ты уверена? – приподнимая удивленно бровь, спросила я.

Только тот, кто не увлекается скачками, не знает, кто такой Гордей. Молодая звезда из Петербурга, покорившая не одно девичье сердце и завладевшая вниманием публики своей ловкостью и любовью к лошадям.

Я за ним следила, пока училась в колледже, и с восхищением наблюдала за всеми соревнованиями. Но после травмы больше не притронулась к телевизору и телефону, углубившись в чтение книг и каракули в тетрадках. Аня научила меня парочке своих приемов, так что даже человечки стали получаться лучше, чем в детстве.

Смолец, конечно, рассказывала мне о том, что творится в мире и за пределами дома. Как все долго обсуждали происшествие на скачках, как некоторые смеялись над тем, что девчонка и так не должна была удержаться на тяжеловесной кобыле. И что вообще подобное не для женского пола.

Было противно это слушать, поэтому я попросила Аню больше не говорить о новостях. Исключая лишь то, что действительно важно. Может, изобрели какую-нибудь полезную вакцину или, не дай бог, наступила война где-нибудь. Но все вокруг было спокойно, как и всегда.

– Ну так что дальше? Приедет – и флаг ему в руки, – усмехнувшись, я встала с дивана и заглянула в пакеты подруги, проявив небольшое любопытство. Но к моему удивлению, там лежал костюм для тренировок. Тот самый, что я надевала раньше. Я достала его аккуратно из пакета и рассмотрела со всех сторон.

Точно такой же, только новенький и из приятного тянущего материала, не сковывающий движения. Жилетка, куртка, кожаные перчатки в неяркой расцветке.

– Я не поняла, это что?

– Это твое, подруга. Купила тебе для тренировок.

– Ты издеваешься? Я не пойду туда. – Я стояла и хлопала глазами, непонимающе глядя на хитрую улыбку Ани.

– Знаешь, почему ты туда пойдешь? Тебе нужны деньги, а еще там будет Гордей, который хочет надрать зад твоему Юлику. – Услышав знакомое имя, которое стало противным в один миг, недовольно цокнула, убирая костюм обратно в пакет.

– Ни в жизни.

– Ну Агата! Это твой шанс заработать денег и утереть нос Третьякову! Два в одном! – Аня подошла ко мне сзади и обняла за плечо.

– Ты думаешь, я сяду на лошадь после того, что случилось? Почему ты решаешь за меня? – Я глядела на нее искоса, пытаясь сдержать свою злость. Я знала, что она старается сделать как лучше, но мне не хотелось сталкиваться с Юлианом и его окружением.

– Егорова, ты всегда идешь к своей цели, и не важно, какие испытания тебя ждут впереди. Да, ты боишься снова влюбиться в лошадей и быть от них без ума. Да, есть шанс, что ты снова упадешь. Но ты столько лет отдала этому, и я связалась с твоим старым тренером, который готов взяться за тебя снова и экипировать до зубов. – Аня заглянула мне в глаза с надеждой и мягко улыбнулась. Знает же куда давить.

– Ты разговаривала с Анатолием Дмитриевичем? – Вздохнув, обняла подругу в ответ, положив голову ей на плечо и уткнулась носом в приятно пахнущую кофточку. Ее духи мне напоминали приятный свежий запах после утреннего дождя в сочетании с яркими полевыми цветами.

– Да. Это он мне сказал, что сюда приезжает Филатов. Он хочет соревноваться с Третьяковым, ведь их часто сравнивают по мастерству. И, судя по всему, это задело его эго, – она хихикнула и отвела меня на кухню. На столе красовалась корзина с разнообразием фруктов и новые баночки с витаминами для отца.

– Спасибо тебе, правда. Мне неудобно, что ты так заботишься о нас.

– Ты копишь деньги вам на поездку, так что все хорошо, цветочек. – С любовью чмокнув меня в висок, Аня заботливо помыла мне виноград и положила в тарелку. – Твой отец на работе? Как его здоровье?

– Да. Уже в шесть убежал кормить и поить своих ненаглядных. После предыдущего выздоровления как огурчик, – буркнула я, оторвала пару круглых виноградинок и кинула себе в рот, катая по языку сладкий вкус.

– Так что ты решила?

«Она не отступит, пока не услышит мой твердый ответ».

В одном Аня права: я не отступлюсь, если уже решила идти до конца. А деньги мне нужны, даже очень. Такую сумму мне не удастся заработать за месяц в магазине, зато я могу выложиться по полной и выиграть эту сумму у чертового Третьякова, который подпортил мне жизнь не меньше, чем его старший братец.

Однако внутри и правда оставалось то самое сомнение: что, если я вновь получу травму на скачках? Там уже будет не до шуток, если вспомнить слова врача.

Да, я боялась приближаться к конюшне лишь из-за того, что не хотела вновь плакать и понимать, насколько же я соскучилась по своей Матильде и другим лошадям. Как мне снова хотелось ощутить этот приятный ветерок в лицо, мягкую гриву под рукой, слышать топот копыт по гравию и наслаждаться тренировками. Это моя страсть, мой адреналин.

Я взглянула в глаза подруги и твердо выдала:

– Хорошо. Я согласна. Пусть мне немного и страшно.

Услышав мой ответ, Анька весело поднялась со стула и взяла меня за руки, прижимая к себе.

– Ты справишься! Я буду рядом с тобой! И буду следить за твоим состоянием.

Я рада, что в моей жизни есть такой человек, как Смолец. Та самая лучшая подруга, которая оторвет голову каждому моему обидчику, несмотря на милую внешность и добрый характер.

– Спасибо, что не бросила меня. – Я вновь обняла ее, чувствуя приятное тепло. Она гладила меня ладонью по волосам и целовала в макушку, как это делала раньше мама.

– А теперь иди и меряй свой костюм. Надеюсь, я не прогадала с размером.

Кивнув, мы вместе вернулись в прихожую, где я вытащила из пакета весь комплект и переоделась. Одежда была легкой и удобной, нигде ничего не сковывала, облегая все тело. Застегивая жилет, повернулась к напольному зеркалу и покрутилась вокруг себя, рассматривая каждый изгиб.

Смотрелось очень даже хорошо. А за время восстановления скинула несколько килограмм, что очень плохо, ведь я и до этого весила не так много. Придется возвращаться к каждодневному спорту и пробежкам.

– Выглядишь отлично! Юлик будет в шоке, как только увидит тебя, – прыснув от смеха, Аня уперлась плечом на косяк двери, скрестив руки на пышной груди.

– Ты его только на людях так не называй, а то Третьякову это явно не понравится. Помнишь, как он разозлился тогда? – Повернулась к подруге лицом, нахмурившись.

В памяти возник тот момент, когда нам было по пятнадцать. Тогда я уже уверенно чувствовала себя в седле и мне давали прокатиться на плацу, когда никто не занимался.

Тогда и Юлиан влился вместе со мной, находя себе новых друзей в кругу занимающихся с тренерами. Еще в школе его дразнили Юликом и измывались над именем, как могли. Он всячески пытался защищаться, но порой получалось очень плохо из-за мягкого характера парня.

И в какой-то момент, стоило одному новенькому, у которого явно отсутствовал инстинкт самосохранения, вновь исказить его имя, как Юлиан не на шутку разозлился и налетел на того с кулаками. Никогда не видела его таким, ведь Третьяков раньше казался добрым и совсем не конфликтным.

Да и раньше сам по себе Юлиан был совсем другим.

Да и что скрывать, мы дружили с детства. А после он изменился до неузнаваемости. Наше общение сошло на нет, а конкуренция стала настолько сильной, что между нами появилась огромная пропасть. Каждый хотел победить, доказать, что он лучше. И однажды это довело меня до греха.

Глава 2

Отчаяние

Ненавистный мне будильник прозвенел в шесть утра. Пришлось отключать в полусонном состоянии, чтобы не разбудить отца. Пусть мы и находились в разных комнатах, это не мешало громкому звуку распространяться по всему дому и будить его жильцов.

Я медленно встала, слегка поежившись от прохлады. За окном на удивление сияло яркое солнце, попадая прямо мне в глаза. Зажмурившись, задернула темные шторы и нацепила на себя тоненькую кофту и мягкие тапочки. Следовало подкрепиться перед тем, как отправиться на конюшню.

Не успела проснуться, как в моей голове уже был целый рой мыслей по поводу того, как Третьяков отреагирует на мое резкое появление, ведь последние несколько лет мы совсем перестали общаться, плавно перейдя из разряда друзей в разряд конкурентов.

Как это произошло – сама до конца понять не могу, но уверена, что та шайка, с которой он связался, подбила его разорвать со мной дружбу себе же во благо. Боялись и видели во мне сильного соперника и через доверчивого Юлиана добились этого, злорадно хихикая над моими провалами на тренировках.

Из-за глубоких раздумий и воспоминаний не заметила, как на кухню зашел папа. Он выглядел бледноватым и уставшим, а синяки под глазами давали ясно понимать, что отец почти не высыпается из-за того, что встает слишком рано и без какого-либо перекуса бежит на конюшню. Он настолько ответственно подходит к своей работе, что порой забывает позаботиться о самом себе.

– Доброе утро, солнышко. – Папа чмокнул меня в лоб и распахнул дверцу холодильника, пытаясь найти там что-нибудь съестное.

Я улыбнулась ему и включила плиту. Раз уж он не спит, то приготовлю завтрак нам обоим, заодно прослежу, чтобы точно доел все до конца. А то уйдет на работу и будет там до самого вечера. Не хочу, чтобы он оставался голодным.

Из-за стресса и постоянных болезней папа тоже сбросил парочку килограммов, и это начинало меня беспокоить. Он и так сам по себе некрупной комплекции, вполне стройный и широкоплечий мужчина, который не раз привлекал к себе женское внимание.

Я даже пару раз замечала, что Марина Эдуардовна – тренер Юлиана – заглядывается на папу и строит ему глазки, миленько улыбаясь. Но я ни разу не видела ее на пороге нашего дома. Думаю, она боится меня и моего осуждения по этому поводу, ведь отцу уже давно не тридцать. Однако если мой папа будет счастлив, то почему бы и нет. Прятаться, как молодежь, в закоулках не самая лучшая идея.

– Как ты себя чувствуешь?

– Вполне сносно. Поем и побегу к своим лошадкам, – при их упоминании папа всегда расплывался в безмятежной улыбке. Насколько же сильно он их любит.

– Я все хотела у тебя спросить… Как там моя Матильда? – Мой вопрос заставил отца развернуться ко мне лицом. И оно явно выражало не только удивление, но и печаль.

– Понимаешь… после твоего падения Матильда осталась одна. А после бедную лошадь подкосила болезнь. В общем, ты понимаешь, к чему я…

– Я поняла.

Отвернувшись, прикусила нижнюю губу, стараясь не заплакать.

Это была моя любимая кобыла.

Мы подружились с ней еще в мои семнадцать, когда тренер предложил мне попробовать свои силы в настоящих скачках и готовиться к ним. Помню до сих пор каждое ее пятнышко и мягкую гриву, которую медленно и аккуратно расчесывала, заплетая мелкие косички. Как она чуть не откусила полруки в наше первое знакомство, когда я еще не до конца понимала, как с ней поладить. Но нам удалось найти общий язык, и мы с Матильдой будто срослись вместе.

Пусть мне и было наплевать на все, что происходило на конюшне после полученной травмы, я не переставала думать о том, что же будет с моей лошадью, но не рискнула спросить отца. Боялась услышать, что ее отослали.

– Солнышко, не грусти. Я понимаю, как тебе обидно. Но так получилось. – Папа сгреб меня в свои теплые объятия, прижимая к груди и покачивался в разные стороны, пытаясь так успокоить, словно младенца.

– Все хорошо.

– Зато ты бы знала, какого мустанга нам привезли. Такой здоровый и красивый, тебе бы он точно понравился, – добавил папа, когда я освободилась из его хватки.

– Мустанга? Раньше у нас таких не было. – Нарезая овощи, отправила их в раскаленную сковороду, помешивая деревянной лопаткой. Достала яйца из холодильника и бутылку со свежим коровьим молоком. Плюсы жизни в маленьком городе – собственное производство и прямиком из ближайшей фермы.

– Сами были в шоке. Но один из хозяев распорядился его к нам отправить на замену. Конь очень прыткий, гордый. Пока никто не смог с ним поладить. – Папа помог мне разбить яйца в миску и взбил их вилкой.

– Даже Третьяков?

– Даже Юлиан. Он пытался, но тот вообще ни в какую. Даже чуть не ударил его копытами. Я сам к этому коню подхожу с опаской, хоть он и дает себя помыть да почистить, – усмехнувшись, он вылил содержимое миски в сковороду к овощам и прикрыл крышкой.

Я уперлась ладонями в кухонный стол, вздыхая. Надо же, даже Юлиану не удалось его приручить. Удивительно, ведь он с лошадьми разговаривает на их же языке.

– Почему?

Вопросительно посмотрела на отца:

– Что – «почему»?

– Почему интересуешься? Ты целый год не поднимала эту тему, – папа приподнял бровь и любопытно глядел на меня, убавив огонь на плите.

– Я буду участвовать в скачках.

– Давай-ка по порядку. Почему вдруг? Анька тебе напела на ушко про деньги?

Папа хорошо относится к Смолец и всегда ей благодарен за помощь, но вот понимая, что подруга знает все обо всех, наверняка сразу смекнул, кто мне рассказал про увеличенный призовой фонд, который так и заманивал. И, боюсь, не только меня одну.

– Да. И нам нужны эти деньги.

– Нам не нужны эти деньги. Я не дам тебе снова упасть с лошади. Это слишком опасно, Агата. – Густые брови нахмурились. Отец был явно недоволен моим решением.

Оно и понятно почему.

Но именно папа привил мне эту любовь к лошадям, и только благодаря ему тренеры заметили мой потенциал. А после того как я упала, он проклинал все это и пообещал самому себе не подпускать меня и близко к конюшне. Хотя я и сама туда не рвалась. До этого времени.

– Я обещаю, что такого больше не повторится. В тот раз я была слишком расстроена и потеряла контроль над Матильдой.

Папа остановил меня жестом руки.

– Агата, нет. Если ты пойдешь против меня, я буду вынужден поговорить с администрацией, чтобы тебя не пускали к лошадям.

– Но папа! Я уже взрослая и сама могу принимать решения! – Злость зашкаливала в крови, отдаваясь пульсацией в виске. Но он был непреклонен, демонстративно отвернувшись от меня.

– Если ты снова упадешь, останешься инвалидом. Ты этого хочешь? Тебе самой известно, что у меня со здоровьем плохо, и не дай бог, что случится. Кто будет за тобой ухаживать? М? – Выключая плиту, он убрал сковороду и разделил омлет на несколько частей.

Папа говорил спокойно, не повышая тона, и я осознала, что он просто по-отцовски переживает за меня и мое будущее. Но именно эти деньги дадут нам возможность переехать и наладить папино здоровье.

– Папа, пожалуйста. Я обязана попробовать. Это ради тебя.

– Нет, Агата. В первую очередь ты это делаешь ради себя и только себя. Скачки вновь тебя затягивают, и это может плохо кончиться. – Папа посмотрел на меня грозным взглядом, а после поставил на стол тарелки с омлетом.

Мне не хотелось с самого утра ссориться с ним, поэтому промолчала и села напротив папы, приступая к еде и запивая горячим чаем. Наш завтрак прошел в полной тишине. Никто не решился больше сказать и слова, потому что отец прекрасно знал, что я сделаю по-своему, как бы он мне не запрещал и не беспокоился.

После еды убрала все в раковину и ушла к себе в комнату – переодеваться в костюм. Взяла с собой сумку со всем необходимым: вода, перекус и перчатки. Расчесала свои рыжие густые волосы и заплела себе простую косу, чтобы прядки не мешались.

Надеюсь, Анька не соврала мне, что Анатолий Дмитриевич разговаривал с ней обо мне, и я не приду на конюшню сейчас как дурочка. Заглянув в телефон, увидела смс от подруги:

 Аня: «Тебя буду ждать в семь утра. Будь готова! И чувствуй себя как дома!»

Хороший совет тому, кто не был на конюшне целый год, и не факт, что там не поменялся персонал.

 Агата: «Папа запрещает мне участвовать в скачках».

 Аня: «Ведь знала, что так и будет. Значит, ты откажешься?»

 Агата: «Нет. Я уже сказала свой ответ, а отступать – это не в моих правилах».

 Аня: «Ты уверена? Твой папа хоть и добрый по своей натуре, но порой его лучше не злить».

 Агата: «Он сказал, что запретит мне приближаться к лошадям, если я явлюсь туда».

 Аня: *грустный смайлик*

 Агата: «Не переживай. Я смогу его переубедить».

Отключив экран, закинула сумку на плечо и вышла из комнаты, оглядываясь по сторонам. Судя по звукам, отец уже ушел из дома на работу. Вероятность, что мы столкнемся на конюшне именно сейчас, – стопроцентная, но вот если я попрошу Марину Эдуардовну его отвлечь, у меня будет немного времени поговорить с тренером и попытаться совместными усилиями переубедить отца.

Глубоко вздохнув, покрутила ручку двери и вышла на улицу, прикрыв глаза от солнца. Улицы все еще пустовали из-за раннего утра, так еще и выходной был на календаре, так что многие отсыпались после тяжелых рабочих дней.

Я вдыхала свежий воздух, легкий ветерок обдувал меня, будто подталкивая в сторону конюшни. Идти было буквально десять минут, но этого оказалось достаточно, чтобы перебрать в своей голове все варианты развития событий. А вдруг встречу папу раньше, чем тренера, или же, не дай бог, столкнусь с Третьяковым? Мне пока не хотелось видеть его.

Каждый шаг давался с трудом. Мысли становились тяжелыми, невыносимыми, а переживания заставляли меня трястись как грушу. С чего я вдруг себя так веду? Из-за того, что мне может влететь от отца, как он и обещал, или от того, что я могу увидеть того, кого мне хотелось бы избегать больше всего?

Каково было мое удивление, когда я спокойно прошла на территорию, оглядываясь вокруг. Тишина. Слышен был только топот копыт и недовольное ржание лошадей.

Пока никого не было видно на горизонте, хотелось посмотреть хотя бы одним глазком на мустанга. Они славятся своим сложным характером и тем, как им трудно угодить. Не каждому доверяют и не готовы подпускать к себе любого, кто захочет подойти.

Выглядывая с любопытством из-за угла, увидела, как возле денника в самом углу трется Юлиан, предпринимая попытки подружиться с лошадью. Завидев парня, я немного впала в шок, приоткрыв рот.

Мы не виделись целый год, а за это время Третьяков вырос на несколько сантиметров и будто стал шире. Комплект для тренировок смотрелся на нем превосходно, выделяя каждый изгиб его крепкого тела. Несмотря на то, что парень занимался вплотную спортом для поддержки физического состояния, он был стройным. Мощные руки и ноги говорили сами за себя, что он не терял времени зря и безудержно продолжал заниматься. Наверняка считается до сих пор одним их лучших наездников. А раньше на его уровне держалась и моя фамилия.

Волосы парня были такими же густыми и пышными, прикрывая мне сбоку обзор на его профиль. Он безнадежно вздохнул, проводя ладонями по шее и о чем-то глубоко задумался. Пройти внутрь я не рискнула, потому что заметила отца, который приблизился к Юлиану и пожал ему руку. Надо же, а они продолжают дальше хорошо общаться.

Конечно, папа же не знал всех деталей про наши непростые отношения. Как не знает и про Сашу, свинтившего с города после моей травмы. Ну и скатертью ему дорога. Надеюсь, ему живется лучше и без меня.

Завернув в другую сторону, неподалеку от плаца я столкнулась с Мариной Эдуардовной. Женщина радостно охнула, увидев меня.

– Агаточка вернулась, наша звездочка. – Женщина исцеловала всю меня, рассматривая с головы до ног.

Несмотря на то что была тренером Третьякова, Марина Эдуардовна всегда относилась ко мне с трепетом и поддерживала. Юлиан закатывал глаза, когда видел, что она закармливала меня своей выпечкой и хвалила каждые мои удачные тренировки. Зато вот парня она гоняла хуже некуда. Тренер только выглядела внешне миловидно, а на деле была монстром (в хорошем смысле этого слова). Ее ученики всегда были на высоте, что можно сказать и про самого Третьякова.

– Ты тут какими судьбами? Неужто решила участвовать в скачках? – Она поправила мою косу, любуясь мной. Я тоже соскучилась по ней.

– Деньги нужны, Марина Эдуардовна. Для папы.

– Деньги? Думаешь, что сможешь обогнать Юлиана? Да еще и Гордей приезжает, вообще не знаю, что здесь будет творится за вакханалия, – женщина вздохнула.

– Пора уже наконец доказать всем, что Третьяков не единственный лучший наездник в нашем городе. В прошлом году я совершила грубую ошибку, и пора ее исправить. – Я с уверенностью посмотрела на тренера.

– А ты молодец. Все равно идешь напролом. – Она заботливо провела ладонью по спине, загадочно улыбаясь. – Только будь, пожалуйста, осторожнее. Твой отец не вынесет второго раза.

– Спасибо, что беспокоитесь. А можно вас попросить об услуге?

Марина Эдуардовна выслушала мое предложение, как отвлечь отца хотя бы минут на десять, и с радостью согласилась, поправляя одежду.

– Как раз хотела пригласить его на ужин, – подмигнув мне, она с милой улыбкой прошла на конюшню, параллельно поздоровавшись с Юлианом.

Что ж, у меня есть немного времени.

Я пошла на поиски своего тренера, чтобы обсудить с ним все детали наших последующих тренировок и, конечно же, как нам совместными силами убедить отца в том, что у меня есть еще один шанс на победу.

Мужчина стоял ко мне спиной на плацу, разговаривая с одним из своих учеников. Тем был подросток, который всем своим видом показывал, как ему страшно сидеть верхом на лошади. Конечно, и я в свой первый раз чуть ли не орала во весь голос из-за страха высоты и боязни упасть. Но со временем привыкла.

– Анатолий Дмитриевич, здравствуйте!

Услышав мой голос, тренер отвлекся от разговора и повернулся ко мне лицом. Его усы дернулись, а глаза заблестели, увидев меня перед собой.

– Кто вернулся в наш строй! Как твои ноги? – Он обеспокоенно взял меня за руки, попросив другого тренера остаться присматривать за учеником, а сам отвел в сторонку, где потише.

– Сейчас все хорошо. Готова к нагрузкам.

– Точно? Не хочу заставлять тебя участвовать, – шептал мужчина, поглядывая в сторону парня. Все равно продолжал переживать за ученика, даже если рядом с ним кто-то есть. Истинный заботливый тренер.

– Не заставляете, а даете еще один шанс проявить себя. Ну и мне нужны деньги, если честно, – потупила свой взгляд, уставившись под ноги.

– Ох, дорогая. Все будет зависеть от тебя одной. Но я верю, что ты сможешь победить. Один раз ты это почти сделала, – Анатолий Дмитриевич улыбнулся, поднимая мое лицо.

Он прав. Перед тем как упасть, я обогнала Третьякова почти на несколько метров, что удивило не только меня одну, но и всю публику, которая не- истово кричала мое имя на весь ипподром.

– Вы поможете мне переубедить отца?

– В каком смысле?

– Он не разрешает мне участвовать, боится за меня. – Я прикусила нервно щеку изнутри, ожидая ответа. Тренер задумался. Его лоб сморщился, а сам он стал ходить туда-сюда, сцепив руки за спиной.

– Идти против твоего отца – это как голыми руками против танка. Но у меня есть одна идея. Доверишься мне?

– Что за идея? – Я тут же загорелась надеждой.

– Обгони Третьякова.

– Что?! Почему он? Нельзя выбрать кого-то другого? – я вскипела от злости. Мне пока не хотелось оказаться на дорожке против него. Хотелось максимально подготовиться к соревнованиям, а пока нам лучше было избегать друг друга. Наше общение не даст ничего хорошего, кроме нервотрепки.

– Если ты обгонишь его с легкостью, то отец даст тебе шанс попробовать, – тренер глядел на меня будто надавливая. Он давал мне этим понять, что, если я не предприму каких-то конкретных действий, которые докажут отцу, что я еще на что-то способна, то он и правда не разрешит мне участвовать.

– Но можно все-таки не Третьякова? В жизни бы его больше не видела, – недовольно протянула, схватившись за голову.

– Почему это не я? Боишься?

За спиной я услышала ненавистный мне голос. В долю секунды я повернулась к парню, заметив его хитрую ухмылку и скрещенные руки на груди. Он смотрел на меня с великой уверенностью в том, что непобедим. Где тот милый мальчик, с которым я познакомилась еще много лет назад? От него больше ничего осталось, кроме ярких голубых глаз с пляшущими чертиками и огромной заинтересованности к моей персоне.

Глава 3

Страх

Юлиан смотрел на меня, не опуская глаз и почти не моргая. Я тоже не могла оторвать от него взгляда, пытаясь понять, что он хочет этим действием доказать. Что не боится меня?

Но я видела, как в голубых глазах мелькнуло удивление, а после быстро сменилось на безразличие. В этом он явно мастер.

Третьяков и раньше использовал такие методы, чтобы скрыть с лица свое недовольство или радость. После того как мы прекратили общение, он изменился совершенно в противоположную сторону: из мягкого и доброго мальчика Юлиан превратился в самовлюбленного эгоиста. Ласковая улыбка больше не появлялась на его лице.

– Кто кого еще боится? – бросила я ему в ответ.

– Не я избегаю твоего общества.

– Правда? По твоим поступкам и не скажешь. – Между нами назревал конфликт, поэтому Анатолий Дмитриевич остановил меня жестом, а после перевел гневный взгляд на Юлиана.

– Не успели встретиться, уже ругаетесь. Я понимаю, что у вас отношения не ахти, но не стоит начинать разборки прямо здесь. Решайте свои вопросы за пределами конюшни, – мужчина нахмурился.

Согласившись с ним, я виновато кивнула и прошла мимо Третьякова, будто случайно толкнув его плечом. Мне очень хотелось это сделать. Задеть не только морально, но и физически, чтобы он прочувствовал на своей шкуре, насколько мне было обидно.

– Через неделю тебя устроит? Мне нужна новая лошадь, – кинула ему, не поворачиваясь лицом.

– Устроит. Советую подыскать более подходящую.

Конечно, не можем не съязвить в ответ. Как же бесит!

Сам же ухаживал вместе со мной за Матильдой, приносил вкусности и помогал отмывать ее после прогулок. Она тоже осталась светлым воспоминанием в его сердце. Надеюсь на это. Хоть что-то хорошее он должен был запомнить после нашей дружбы.

Я завернула в конюшню. Пока меня не было, сменилась уж точно не одна скаковая лошадка. Денники были заполнены до отвала, так что всем еле хватило места.

Папа говорил мне, что привезли мустанга. Пытаюсь найти его глазами. Руки уже чесались выбрать любую лошадь и прокатиться хотя бы недолго под присмотром тренера. Однако я наконец заметила одного уж очень бойкого и черного как смоль коня. Он ходил кругами в своей маленькой комнатке, будто не мог найти себе подходящего места.

– Ну привет, – я медленно подошла поближе, разглядывая каждую его мелкую деталь. Большой, сильный. Одно неверное движение – и мне может хорошенько прилететь. Внутри зародился страх, ведь мне пришлось знакомиться с лошадью заново и доказывать ей, что никакого вреда я не при- чиню.

– Кто у нас тут такой красавец? Тебя кормили?

Неподалеку стояло ведро со свежей морковью. Я решила, что не будет лишним завоевать его доверие. Взяла в руки парочку оранжевых морковок, чувствуя приятный запах земли. Оторвала зеленые стебли и протянула ему, надеясь, что мне не придется вновь испытать внезапный укус мощной челюсти. Матильда тогда тоже была с самого начала не совсем любезной и общительной. Лишних не подпускала, хотя в душе была той еще милашкой и душкой.

Мустанг прожигал меня своими крупными темными глазами, остановившись на месте. Будто чего-то выжидал. Паника стала потихоньку накатывать. Но его морда осторожно подтянулась к моей руке, принюхиваясь к угощению.

– Не бойся, это сладкая морковь.

Я расплывалась в улыбке, а у самой дрожали коленки. Я пыталась внешне не выдать своих переживаний. Но, думаю, он все сам прекрасно понял, когда недовольно заржал и чуть не встал на дыбы.

В одно мгновение отошла от деревянного забора, чувствуя, как с бешеной скоростью бьется мое сердце. Так и думала. Не подпустит с первого раза. Это будет сложнее.

– Тебе жить надоело, что ли? – послышался громкий голос, распространившийся по всей конюшне. Со страхом в глазах поворачиваю голову и вижу рассерженного Юлиана, который в руках держал всю амуницию.

– Какая тебе разница? Пытаюсь с ним подружиться.

– Не надо дружить с моей лошадью, – рявкнул он, подходя ближе. Какой же все-таки гад! Как я вообще могла все это время не замечать, насколько он ужасен?

– Твоей? Папа сказал, что он к себе никого не подпускает. Или ты у нас заделался в мастера приручения? – Смотрю исподлобья на Третьякова. Он остановился рядом.

– Не успела вернуться, а уже начала распылять свою токсичность.

– Чего? Ты вообще даже ни разу не узнал, как я себя чувствовала все это время, друг называется, – я взбесилась не на шутку, но вспомнила, что должна держать себя в руках и как можно меньше ругаться с Юлианом.

– Ты что-то путаешь. Мы давно не друзья, Агата. – Парень посмотрел на меня, изобразив на лице грустную улыбку. Что?

– А по чьей милости мы перестали общаться? Ты первый начал.

– Слушай, мы не в детском саду. И как минимум больше не школьники и не закадычные друзья. Я больше не побегу на первый твой зов о помощи, – его слова почему-то ранили меня настолько глубоко, что я пребывала в онемении несколько секунд.

– Ты вообще о чем?

– Только не нужно притворяться дурочкой. Тебе не идет.

– Прекрати говорить загадками и наконец выскажись, – я сорвалась на высокий тон. Но это только позабавило Юлиана, раз он усмехнулся и отрицательно покачал головой, занявшись делом.

Он спокойно прикреплял седло на лошадь в соседнем деннике, а я непонимающе глядела на него.

Он ведь говорил, что мустанг его? Или я чего-то не поняла?

– А…

– Он будет моим. Цимбелин у меня на некоторое время, пока ее не заберут другие хозяева, – пояснил мне парень.

Натягивая перчатки на крупные ладони, он проверил все крепления и поводья. Убедившись, что все в полном порядке, вывел кобылу за ворота и вышел вместе с ней на плац, где перекинулся парочкой слов с Мариной Эдуардовной. Она что-то ему объяснила, а после отправила на дорожку, погладив нежно лошадь. Я наблюдала за ними из-за угла, чтобы не выдать своего неимоверного любопытства.

Каштановая короткая шерсть переливалась в лучах солнца, отдавая золотым отливом, а густая грива пружинила при каждом шаге. Юлиан надел шлем, а после ловко запрыгнул в седло. Я увидела его широкую спину и округлые ягодицы, отчего слегка покраснела и отвернулась, отгоняя дурные мысли.

Пошел он к черту!

Возвращаюсь к мустангу, который наконец улегся в углу, прикрыв глаза. Пока мы спорили, он благополучно заснул, а я только разочарованно вздохнула, понимая, сколько мне предстоит работы, прежде чем я смогу добиться его расположения.

На время отсутствия основной лошади для тренировок и скачек Анатолий Дмитриевич познакомил меня с радушной английской, которая приняла меня с первого знакомства, стоило мне предложить ей кусочек сахара.

Тренер выдал новую амуницию. Пришлось вспоминать, как вычищать лошадь, активно работая щеткой и при этом не делая больно. Анатолий Дмитриевич наблюдал за мной со стороны, тихо хихикая, на что словил мой раздраженный взгляд. Сдавшись, оставил меня одну наедине со своими мыслями и размышлениями.

Мне придется победить Третьякова. Это единственный выход, чтобы папа разрешил мне участвовать в скачках и дал последний шанс выиграть. Даже если я не смогу пересечь финиш первой, не расстроюсь, однако решу для себя кучу вопросов, главный из которых: стоит ли мне продолжать заниматься этим спортом? Может, это все-таки не мое, раз я не могу обогнать Юлиана уже несколько лет?

Первый и последний раз был еще очень давно, когда мы решили, пока тренеров не было рядом, сделать небольшой заход на один круг. Чисто ради спортивного интереса.

И на мое удивление, я смогла на последних секундах плавно обогнать Юлиана. Но самое главное, что он был этому рад и всю меня расхвалил, приговаривая, какая я молодец. К сожалению, нас застукали за заездом, так что мы получили хороших люлей от Анатолия Дмитриевича. Пришлось целую неделю убирать за лошадьми в конюшне после уроков.

Теперь же занять первое место довольно трудно из-за мастерства Третьякова. Думаю, у него и правда большой талант. Он ладит с лошадьми не хуже меня. Порой со стороны кажется, будто он держит телепатическую связь со своей лошадью и они понимают друг друга с полуслова. Такое было у нас с Матильдой.

– Ну что, готова проехать несколько кругов? Буду учить тебя снова держаться в седле, как маленькую, – Анатолий Дмитриевич радостно посмеялся, помогая закрепить седло понадежнее.

– Меня не было год, а не десять лет. Я все помню, – буркнула я себе под нос, понимая, что тренер подтрунивает надо мной, пытаясь разбавить всю сложившуюся обстановку.

Я думала о том, что наверняка сейчас выйду на дорожку и на меня будет пялиться куча народа. Навряд ли меня много кто здесь ждал после травмы, хотя все это время я пыталась дружить со всеми и ни с кем не конфликтовать. Кроме компании Юлиана. Те всегда смотрели на меня хищно, с недоверием, как голодные волки. Поэтому я и избегала их вечно, даже парочкой фраз не хотелось перебрасываться, но молча слушать их колкости попросту не могла. Мой язык – мой враг. Порой не могу прикусить его в нужный момент.

Думалось, что они и подбили Юлиана на ссоры со мной. Но этого я не узнаю никогда, только если они сами не признаются в этом или Третьяков не выложит все как на духу.

Я вспомнила его грустную улыбку, и у меня возникло такое чувство, будто ему было и правда жаль, что мы больше не друзья. Но ведь не я первая начала игнорировать его общество, перестала приходить на наши каждодневные прогулки, а после и вовсе забить на общение.

Юлиан был единственным, кто понимал мою безумную любовь к лошадям и с чего все началось. Мы относились друг к другу как брат и сестра. Вместе переживали все радостные и грустные моменты, поддерживали друг друга и поднимали настроение, когда грусть накатывала волной.

Да, я виновата, что стала больше уделять времени Саше, его старшему брату. Но он мне начал нравиться еще лет с четырнадцати, и я каждый раз, когда приходила к ним домой, любовалась им, как неким произведением искусства. Прямой нос и пухлые губы, которые растягивались в милой улыбке при виде меня, сносили голову. Но вот глаза у него были не такие яркие, как у Юлиана, однако все же выделялись на фоне загорелого лица своей задорной искрой.

У меня был тот самый подростковый период, когда хотелось иметь парня, как и все девчонки, испытывать сильные чувства симпатии к тому самому, из-за которого мое сердце готово было выпрыгнуть. Но Саша продолжал относиться ко мне по-дружески и не воспринимал меня всерьез из-за нашего разрыва в возрасте.

– Егорова, залезай! – Анатолий Дмитриевич тряс меня за плечо, пытаясь привести в чувство. Я покрутила головой и поняла, что мы уже вышли на плац. Многие уже тренировались, что-то бурно обсуждая. Я надеялась, что не меня.

Тренер помог мне аккуратно приподняться и перекинуть ногу, удобно усаживаясь на седле. Я немного волновалась, но с улыбкой взглянула на наставника, переводя дыхание.

– Все нормально? Хорошо себя чувствуешь?

– Да, все отлично, – кивнула я в ответ.

– Пойдем потихоньку, дальше сама. Посмотрю, как справляться будешь, – он сосредоточился на мне, не сводя внимательного взгляда. Я крепко держалась за поводья, немного расслабляясь и выпрямляя спину.

– Держишься молодцом, – подбодрил меня тренер, шагая рядом с лошадью. – Не думай о плохом.

– С чего вы взяли, что я думаю о плохом?

– Потому что глазами стреляешь на всех остальных.

Я промолчала. Он совершенно прав. По косым взглядам толпы понятно, что они в шоке от моего возвращения и, возможно, недовольны этим. Им не нужен новый соперник, от которого все были рады избавиться год назад.

– Все нормально.

Сталкиваюсь взглядом с Юлианом, который смотрит на меня с интересом. Он перешел на бег и промчался мимо меня совсем рядом, отчего я задержала дыхание. Проследив глазами за ним, нахмурилась. Он остановился и широко улыбался, наслаждаясь моей реакцией. Третьяков сделал это специально, проверяя, испугаюсь ли я.

– Тебе конец, – прошептала я, прищурившись.

Остальная тренировка прошла в гармонии с новой лошадкой. Даже несколько раз удалось с ней сделать несколько кругов и выявить все мои недочеты при езде верхом.

– Ты делаешь элементарные ошибки. Придется все исправлять. Но ничего, ты легко обучаешься. Юлиан будет тебе примером, – тренер ходил из угла в угол, диктуя все, что записал в свой блокнот, и краем глаза наблюдал, как я снимаю с себя шлем и пытаюсь привести дыхание в норму. Было немного трудно возвращаться в такую динамику, но это приносило такую приятную боль, что можно было и потерпеть.

– Агата! Почему ты здесь? – папа возник из ниоткуда, глядя на меня со злостью. Кажется, мне сейчас влетит.

– Я тренируюсь.

– О чем мы говорили утром? Не подходить к лошадям. – Он стремительно приближался ко мне длинными шагами, сжимая кулаки.

– Я сама решаю, чем мне заниматься, а чем нет. Я буду участвовать, и ты мне не сможешь запретить. – Я встала перед ним, как стенка, не давая приблизиться к моей лошади и тренеру.

– Толя, что ты творишь!? Ты ей это позволяешь? Ее падение вообще не дает повода задуматься? – папа был на эмоциях, увидев меня здесь. Я понимала и принимала его чувства, но не могла до конца понять, почему он вдруг так сильно стал ненавидеть скачки и пытаться отгородить меня от них.

– Агата взрослая девочка и сама может решать. Я только рад ей и готов помочь подготовиться, чтобы такого инцидента больше не повторилось. – Тренер встал рядом, теперь уже закрывая меня от натиска папы.

– Нет и еще раз нет. Агата – домой, – отец указал пальцем на выход, чуть ли, не краснея от ярости. Что вообще происходит?

– Папа хватит! Мне не десять лет! Прекрати решать за меня!

– Да я беспокоюсь за тебя, как ты не понимаешь? Ты уже один раз упала, и я чуть не остался без единственной дочери! Больше не хочу испытывать этот страх. Может, у тебя и правда нет таланта, раз тебя не могли научиться крепче держаться на лошади или что делать, когда теряешь контроль над животным?! – по его щекам бежали слезы, а он сам сорвался на крик. Я распахнула глаза от удивления.

Отец не верит в меня?

– Я упала с лошади не потому что не была обучена как следует, а потому что Третьяковы идиоты! – Я выступила вперед, прижимая руку к груди.

Папа не знал всех деталей. В тот момент я ни с кем не делилась этим, а ему не стала говорить, чтобы лишний раз не тревожить. Поэтому чуть позже, когда объясняла отцу отсутствие Саши, сказала, что он уехал учиться в Москву.

– Причем здесь они?

– Да потому что Саша бросил меня за пять минут до начала скачек! – вырвалось у меня из уст как крик о помощи. Эта рана все еще болела, саднила и кровоточила. Из-за того, чтобы объяснить отцу, мне пришлось вновь ее расковырять и испытывать новую волну неприятной боли.

– Саша – что? Ты же мне говорила совсем другое, – его голос утих.

Но я не успела сказать и слова, как папа взял меня за руку и вывел из конюшни, ведя в сторону выхода. Я еле успела подхватить свою сумку со всем содержимым.

– Остановись, пожалуйста!

– Почему ты молчала? – Папа резко остановился, отчего я врезалась в его напряженную спину.

– Потому что я знаю, что бы потом произошло! Не дай бог бы тебя потом посадили из-за драки или Саша написал бы заявление. Наплевать на него, понимаешь?

– Не наплевать! Он обидел тебя, а потом еще и уехал, так получается? – еле отдышавшись, он повернулся ко мне лицом и крепко обнял, утыкаясь в волосы. Я слышала его сердцебиение, которое отдавалось мне ритмом в ухо и прикрываю глаза. – Я тебя люблю, солнышко.

– Пап, я тебя тоже люблю. Ты позволишь мне участвовать? – Я подняла на него глаза, надеясь на положительный ответ. Он молчал, думал, перебирал мысли в голове, а я ждала и ждала, стараясь не давить на него.

Услышала вздох и поняла, что он сдался.

– Хорошо. Но только если ты пообещаешь мне, что будешь осторожна. Я правда не переживу твоего второго падения. – Он поцеловал меня в лоб и вновь прижал к себе.

– Обещаю. Пойдем домой? Я устала после тренировки.

Он кивнул и забрал мою сумку, проводив до дома.

Я быстренько сполоснулась под теплым душем, смыла весь пот и грязь, думая о том, что мне придется выложиться на все сто процентов, чтобы у меня был шанс победить Третьякова. Еще и Филатов скоро должен явиться к нам в город. Будем надеяться, что мы лично не столкнемся.

Надела летнее платье, волосы высушила феном, собрала в высокий хвост и вдела ноги в белые босоножки. Проверила телефон на наличие СМС от подруги или каких-нибудь новостей, от которых я конкретно отвыкла. Но вспомнила, что создала новый аккаунт в социальных сетях и еще даже ни на кого не подписалась, кроме Аньки.

 Агата: «Ты в магазине?»

 Аня: «Да! Жду тебя! Есть новости по поводу Гордея!» *красное сердце и ухмыляющийся смайл*

Что на этот раз? Надеюсь, не то, о чем я подумала. Закинула в маленькую сумочку расческу, телефон и несколько купюр. Написала быструю записку папе, чтобы после работы не забыл поужинать, так как домой он придет раньше меня.

Нарисовала сердечко и оставила бумажку на видном месте, прикрепив магнитом в виде лошади. А сама выбежала из дома, направившись в магазин.

Глава 4

Удивление

Стоило мне переступить порог магазина, как Аня отвлеклась от своего рисования на планшете и чуть ли не с визгом подскочила ко мне, взяв за руку.

– Что случилось-то? Ты такая радостная, что меня это пугает.

– Гордей прилетел! Новости уже кипиш устроили, – подруга завела меня на склад и вытащила из кармана джинсов телефон, тыкая в лицо статьей, которая была чересчур длинной.

– И что с того? Ну прилетел – и ладно. Надеюсь, ему понравится в нашем городе, – закатив глаза, ради Смолец пролистала парочку раз текст и только потом обратила внимание на фотографии, прикрепленные внизу.

Гордей выглядел бодрым, улыбался в камеры и махал руками в знак приветствия. Парень был одет по погоде: в легкой летней ярко-красной рубашке, белой майке и в пляжных шортах. А также для того, чтобы не ослепнуть от нынешнего солнца, нацепил черные очки.

Ну, этот наряд ему до поры до времени. Надеюсь, он прихватил штаны и кофты, потому что у нас на днях обещали очередной ливень. Как бы его не смыло.

– Я думала, ты все же обрадуешься! Столько лет за ним наблюдала. Вроде как кумир. – Она подтолкнула меня легонько плечом, игриво подмигивая.

– Бред. Я уже давно не сохну по нему. – Я вернула ей телефон, снимая с крючка свой чистенький и поглаженный фартук. Пора быяло приступать к работе.

– Правда? Но ты до сих пор хранишь плакаты в комнате с ним, – выдала Аня, ухмыльнувшись. Я шикнула, надеясь, что это никто не слышал:

– Спасибо, что напомнила. Сорву их, как вернусь домой.

Я прошлась по всему магазину, проверила наличие продуктов и сверилась со складом, чтобы понять, сколько и чего нужно будет еще заказать.

У нас в округе это был единственный нормальный магазин, где и цены оставались адекватные и выбора больше, чем в других, поэтому я частенько делала доставки.

– Не хочешь взять у него парочку занятий верховой езды?

– Это намек или ты серьезно? – я еле сдержала смех. Подруга вернулась к планшету, что-то аккуратно вырисовывая стилусом. Издалека было не сильно видно, но мне казалось, что это набросок парня.

– А тут уже зависит от твоей фантазии, цветочек, – Анька подмигнула мне, оторвавшись на секунду от занятия.

– Так, хватит о нем. Мне нужно работать!

Я до самого закрытия провозилась за разбором просрочки и новых коробок. Когда приходили покупатели, Смолец кричала мне из-за прилавка или же обслуживала сама, помогая мне немного разгрузиться из-за этого беспорядка.

Меня не было в магазине пару дней. Если бы я не разобралась с делами сейчас, боюсь, вообще бы потом завязла в этом по горло. А получить нагоняй от родителей Ани мне не очень-то и хотелось, пусть они и относились ко мне с доверием и теплотой.

– Хочешь знать, где остановился Филатов?

Подруга выключала везде свет, проверила не оставили ли мы что-то открытым и заперла на ключ служебный выход.

Я подхватила сумку, перекидывая ее через плечо и помотала головой. После тяжелого дня мне вообще ничего не хотелось. И абсолютно плевать на Гордея. Он вообще приехал, чтобы надрать зад Юлиану, так что пусть разбираются уже между собой. Буду вести себя в конюшне как мышка – лишний раз не попадаться на глаза, особенно Третьякову.

Он будто зуб на меня точит после возвращения. И это меня немного нервирует.

– Ну как хочешь. Потом утром встанешь, не кричи на весь двор, – Анины пухлые губы расползлись в улыбке, и она на прощание обняла меня.

– Ты о чем?

– Завтра узнаешь. Если, конечно, пойдешь на тренировку с утра.

– Конечно пойду. Мне столько всего нужно подтянуть, что боюсь, этот месяц меня выведет из строя быстрее, чем я попаду на соревнования, – вздохнув, я опустила устало голову на плечо подруги. Они хихикнула.

– Ты справишься! Ноги не болели после сегодняшнего?

– Пока нет. Все в норме. – А сама решила проверить, покрутив ступнями в разные стороны и пощупав колени. Вроде как не испытывала дискомфорта или боли.

– Не молчи, если вдруг что, поняла? – Аня пригрозила пальцем, но лицо ее было радостным. Я знала, что она тоже волнуется, как и папа, но верит в меня и в мои способности. Мне не хотелось подвести их обоих.

– Кстати, мы решили вопрос с отцом по поводу участия. – Мы шагали в одну сторону, хотя Смолец, вообще, нужно было свернуть еще на прошлом повороте.

– Как ты его уговорила?

– Пришлось рассказать, как все было на самом деле.

– Думаю, отреагировал он уж точно бурно и теперь хочет отвинтить голову Сашке.

Я лишь кивнула в ответ.

– Хорошо, что его нет в городе. А Юлиану он ничего не сделает, тот ни в чем не виноват, кроме того, что перестал с тобой общаться, – фыркнула подруга, нахмурившись.

Аня, когда ходила на мои тренировки, видела все и всех. Она же художник, умеет разглядеть то, чего не видят другие. Истинную сущность. Что испытывает человек на самом деле. Она мне пару раз говорила, что Третьяков ходит весь загруженный, в своих мыслях и вечно грустный.

– Ну как сказать… Юлиан подлил масла в огонь – как раз после братца.

До дома оставалось совсем немного. Крыша виднелась вдалеке, а возле соседнего дома стояла какая-то крутая тачка и собралась огромная толпа людей. Что-то произошло? Или же у нас соседи новые заехали?

– Мне вообще кажется, что Юлиан в тебя втрескался еще давно. Да и вообще ревновал к брату.

– Что ты такое говоришь? Третьяков никогда не давал повода об этом задуматься даже, – я посмотрела на Аньку. Она не стала углубляться в тему и просто пожала плечами.

По мере нашего приближения к дому, я увидела еще больше людей и кучу камер, услышала громкие возгласы. Вновь перевела взгляд на подругу, только уже с претензией.

– Я тебя предупреждала. Ты сама не хотела узнать, где он остановился, – Смолец стало весело от накалившейся ситуации. Не хватало мне звезды под боком.

– Это издевательство! У нас что, резко все гостиницы заняли?

– Возможно. А может, он просто решил быть поближе к конюшне. Как и ты, – Аня вытянулась и встала на носочки, пытаясь разглядеть лицо Гордея. Он стоял в толпе репортеров и облепивших его безумных девочек-фанаток.

Какой ужас! Я ведь тоже раньше такой была!

Скрываю лицо ладонью и медленно подхожу к забору, открывая калитку, чтобы не привлекать к себе внимание.

– Ты со мной или домой?

– Домой поеду. Меня папа заберет сейчас, – подруга уткнулась в телефон, придерживая в руках чехол с планшетом.

– Я домой, а то не хочу, чтобы заметили. Надеюсь, среди них нет тех, кто знает меня.

– Это Агата Егорова! – выкрикнул кто-то из журналистов, указывая пальцем на меня. Гребаные рыжие волосы, по которым меня вечно узнают. Надеялась, что и дом мой забыли наконец за целый год.

– Шухер! Дуй домой! Я прикрою. – Анька втолкнула меня во двор, закрывая спиной калитку. Я быстро рванула в дом, защелкивая несколько замков.

Пару минут пыталась отдышаться, пока ко мне не подбежал ошарашенный папа с молотком.

– Господи, напугала! Ты чего так влетаешь?

– Там эти… журналисты. Угораздило же звезду скачек стать нашим соседом, – раздраженно мотнула головой, скидывая с себя сумку и босоножки. – Бесит, бесит, бесит!

– Агата, успокойся. – Папа пошел следом за мной, чтобы хоть немного умерить мой разгоревшийся пыл. Журналистов я и так всегда избегала, когда они замечали наши разногласия с Юлианом на ипподроме. Вроде как интересовались моей личностью, а потом стали доставать по поводу личной жизни и неприязни к Третьякову.

После травмы долго не отпускали ситуацию и завалили моего тренера, а главное – отца, своими глупыми вопросами. Хорошо, что тогда никто не знал всех подробностей, так что и рассказывать было нечего.

– Дорогая, ты понимала, что ажиотаж поднимется после твоего возвращения.

– Я знаю! Но они должны были узнать обо мне исключительно после оглашения списков участников, а не когда Филатов вдруг решил снять дом возле нашего. До соревнований еще целый месяц, времени мало, а нужно столько всего сделать. Они теперь не дадут мне спокойно тренироваться. – Я опустилась на пол, чувствуя, как подкашиваются ноги из-за злости.

– Агата! Все хорошо? Ноги? – Папа подлетел ко мне.

– Это не ноги…

Мы оба замолчали. Я перевела дыхание, сделала несколько вдохов и выдохов, чтобы унять быстрое сердцебиение. Придется заново привыкать к этому всему.

– Может, мне выйти с ними поговорить? – Отец выглянул в окно, рассматривая, что творится за забором.

– Не нужно. Аня все решит. – Зная подругу, она наверняка уже прогнала их. Встала с мягкого ковра и подошла к отцу, оценивая ситуацию. Журналисты вновь переключились на Гордея, отойдя от нашего дома.

Услышала звук уведомления.

 Аня: «Я им сказала, что ты не готова с ними разговаривать».

 Агата: «Спасибо тебе!»

 Аня: «Да все отлично! Но советую подготовиться к тому, что завтра на конюшне будет душно».

Я понимала, к чему клонит подруга.

Тренировку я никак не могла отменить, потому что времени не так много, а мне нужно столько всего успеть нагнать. Остальные не прерывали на такое долгое время своих занятий и как минимум не ломали ног, так что придется стараться намного больше других.

Поцеловав отца в щеку, поужинала вместе с ним, помыла посуду и со спокойной душой отправилась в комнату, прикрывая дверь. На одной из стен и правда красовались плакаты с лицом Гордея.

Я их собирала из всяких журналов, где он давал интервью, а также распечатывала самостоятельно, скачивая на телефон его фотографии с соревнований. Их было настолько много, что в комнате можно было устраивать домашний алтарь в честь Филатова.

Подойдя к стене, стала срывать плакаты, даже не жалея об этом. Я давно повзрослела, и это стоило сделать еще очень давно, но я как-то перестала обращать внимание на обстановку вокруг. Да и времени особо не было из-за реабилитации. Я больше проводила в больницах, у врачей, а после Аня гуляла со мной, пытаясь так вывести из глубокой депрессии.

Когда же подруга напомнила о плакатах, у меня появилось огромное желание их убрать. Да, он был моим кумиром, но сейчас эта личность мне совсем не интересна, я будто перегорела.

Взглянув на пол, который теперь завален смятой глянцевой бумагой, я вздохнула с облегчением и плюхнулась на кровать, прикрывая глаза. Даже представлять не хотелось, что меня ожидает завтрашним утром, но я надеялась, что все обойдется и Филатов не заметит меня, переключившись полностью на Юлиана.

Из-за многочисленных мыслей не заметила, как уснула прямо в одежде, в которой вернулась домой. Проснулась я от того, что упала на пол, ударившись рукой. Скорчившись от боли и не понимая, что вообще вокруг происходит, еле встала и легла обратно, укрывшись с головой одеялом.

Но не прошло и пяти минут, как мой будильник вновь зазвенел, как и всю половину моей жизни. В проклятьях не было смысла, поэтому я его просто выключила и еще несколько минут полежала в теплой постели. Так не хотелось вставать, куда-то идти, но раз уж я затеяла это все, то придется покрепче сжать кулаки и зубы и двигаться дальше к своей цели.

Встаю и вытаскиваю из шкафа форму для тренировок, но перед этим хочу сходить в душ. Давно у меня такого не было, чтобы я засыпала в одежде, так как больше предпочитаю мягкие пижамы для сна.

В душе расслабилась под горячими струями воды, смывая весь негатив с тела, чувствуя легкость и свободу. Когда с утра настроение хорошее, то, значит, и тренировка должна пройти просто замечательно.

Высушившись, переоделась и заплела две длинные косы. Вытерла вспотевшее зеркало в ванной комнате и посмотрела на себя. Зеленые глаза светились в предвкушении нового занятия, хотелось впитать в себя максимум информации и закрепить все на практике. Веснушки, которые не нравились мне с самого детства, теперь казались отличительной чертой, как и длинные рыжие волосы, за которые меня частенько дразнили ведьмой. Еще и громкое имя Агата звучало сильно. Лишь Аня звала меня цветочком. И не просто так.

Мы тогда изучали окрестности нашего городка, облазили все старые дома, четверть леса и нашли огромное поле с ромашками. Тогда для нас это было как восьмое чудо света – самое прекрасное. Тогда Аня уже таскала с собой чистый альбом и карандаши, чтобы был шанс запечатлеть что- нибудь красивое или необычное. Так и я попала к ней на страницы: в белом летнем платьице с рюшечками, которое мне подарила бабушка, и мою голову украшали ромашки, мило смотревшиеся на ярких волосах.

Надеюсь, Смолец сохранила этот рисунок.

Я спустилась на кухню, но отца не увидела. Не- ужели уже убежал и даже не позавтракал? Но на столе увидела записку, написанную папиным почерком:

«Поел, витамины выпил!

Встал пораньше, чтобы встретиться

кое с кем. Увидимся в конюшне.

Папа»

Почему у меня было такое чувство, будто он убежал на раннее свидание с Мариной Эдуардовной? Интересно.

Я улыбалась и готовила себе быстрый завтрак, запивая все горячим кофе для бодрости. Она мне ой как требовалась, и ее желательно было растянуть на целый день. Морально я готовилась к тому, что придется терпеть надоедливых журналистов и любопытные камеры, но собиралась просто сделать вид, что рада им, и потихоньку смыться в конюшню. Анатолий Дмитриевич не разрешал им туда заходить. Да и вообще не дальше главного забора от греха подальше. Лошади не любят чужаков.

Из дома выходила долго, с опаской оглядываясь по сторонам. На удивление было тихо и спокойно. Ни возле моего дома, ни возле соседнего никто не крутился.

С облегчением добралась до конюшни, все же на всякий случай оборачиваясь назад. Как бы потом паранойя не развилась на нервной почве. Но как только я подошла к конюшне, увидела интересную картину.

Марина Эдуардовна отмахивалась от толпы. Репортеры облепили Юлиана и Гордея со всех сторон. Парни даже не растерялись, не обращая на них внимания, так как были заняты какой-то увлекательной беседой между друг другом.

Третьяков хмурился и с неохотой пожимал руку Филатова, который в свою очередь очень даже был рад их встрече. Мне не было видно полностью происходящее, так как многие пытались дотронуться до них хоть пальцем или взять автограф.

Я воспользовалась моментом и обошла их со стороны, стараясь как можно меньше волноваться и сделать вид, что вообще здесь просто так. Даже бедной женщине не удалось остановить желание толпы поговорить с парнями, и она с уставшим видом повернулась в мою сторону. Тренер хотела окликнуть меня, но потом поняла, что таким образом выдаст мое местоположение. Я ей показала резкими движениями, чтобы она сделала вид, будто меня здесь нет и покрутила несколько раз головой.

Но мой план с треском провалился, стоило Юлиану разглядеть меня в толпе и при всех назвать имя.

Вслух.

Громко.

Вот же…

– Это же Егорова!

– Подождите нас!

– Одну минутку!

Вокруг посыпались крики и радостные возгласы, все резко переключились на меня, отчего паника настигла меня слишком быстро. Я натянула улыбку и быстренько скрылась за дверьми конюшни. Тяжелая, зараза!

Но, приложив усилия, я смогла захлопнуть и закрыть на замок дверь, прижавшись спиной. Сзади послышались требования впустить, поговорить и ответить на вопросы, которые так беспокоили всех целый год. А я боялась, мне не хотелось ничего обсуждать.

Но как было правильнее поступить? Я понимала, что не получится вечно избегать людей, так как они еще долго будут тереться либо здесь, либо возле моего дома.

– Может, хватит бегать? – С другой стороны конюшни, про которую я благополучно забыла, внутрь зашел Юлиан, поглядывая на меня с интересом. Не хватало только показывать ему, что я волнуюсь.

– Не твое дело. Ты же у нас любишь крутиться возле камер, вот и продолжай дальше, – выдохнув, я прикрыла глаза и опустилась на холодный пол, упираясь руками в колени.

– Зато ты боишься их. Я хочу помочь.

– Помочь? Ты уверен, что обращаешься ко мне? – у меня не было сил спорить с ним или ругаться, поэтому просто я прошептала эти слова, пытаясь расслабиться.

Глаза открывать не хотелось. Я прокручивала в голове все варианты разговора с журналистами. Знаю ведь, что начнут спрашивать о том, почему я решила вернуться.

– К тебе. Я же вижу, что ты не справляешься с эмоциями, – в его словах проплыли нотки издевки. Бесит.

– Третьяков, уйди, пожалуйста. Дай побыть одной и подумать, что делать.

– Уйду, если расскажешь, почему на самом деле упала с лошади. – Распахиваю резко глаза, чувствуя присутствие Юлиана. Он сидел прямо напротив меня, прожигая своими внимательными голубыми глазами. Взгляд не выражал ничего, кроме глубокого любопытства.

Я сглотнула. Мы давно не глядели так на друг друга, еще и так рядом. Немного непривычно, ведь мы всегда держались на расстоянии.

– Скажу. Но только если ты поделишься, почему вдруг перестал со мной общаться, – выпалила я на одном дыхании, не отрывая взгляда. Третьяков замер, а после встал с корточек, разворачиваясь ко мне спиной.

– Это уже не важно. Было и было.

– Убегаешь от ответа? Ну-ну. Значит, и я не скажу тебе, Юлик, – я ухмыльнулась, понимая, что уже подписала себе смертный приговор.

Глава 5

Надежда

– Думаешь, сможешь задеть меня этим? Я уже не маленький мальчик, чтобы обижаться на подобное. – Когда он остановился у дверей, я заметила, как Юлиана это все же слегка расстроило.

– Да наплевать. Просто уйди.

– Раньше ты была против, чтобы меня так называли, – Третьяков не оборачивался.

– Раньше ты не был таким идиотом, – прожигаю его спину взглядом, сжимая губы. На самом деле мне не хотелось срывать на нем свою злость, попался под горячую руку, но раз мы начали это обсуждать, то было бы неплохо довести до конца.

Помню, как несколько дней я провела как в тумане, когда он вдруг стал смотреть на меня, как на врага народа. Да и с Сашей перестал общаться после того, как мы стали встречаться с ним. Родители братьев не были против наших отношений и даже обрадовались, когда Третьяков выбрал такую, как я. Однако не подозревали, что их сын продолжал тусоваться, пить по-черному и забивать на наши встречи, оставляя меня одну на ночных улицах.

Я в тот момент была настолько в него влюблена, что прощала любые его промахи, а когда Саша крепко прижимал к себе и нежно целовал, я таяла в его руках, забывая обо всем. И не заметила, как он стал превращаться в нечто ужасное.

– Уж прости, что не оправдал твоих надежд. Зато Сашку ты сразу приняла, – будто плюнув мне в душу, сказал Юлиан, а после скрылся за тяжелыми дверьми, оставляя меня наедине с лошадьми и своими сумбурными мыслями.

Мне нельзя было терять ни минуты, поэтому сначала я попыталась выстроить нормальный диалог с мустангом. Но тот вновь был непреклонен, брыкался и всячески пытался меня прогнать. Почему он такой упрямый, прямо как Юлиан? Точно два сапога пара.

Я хотела погладить его, дать понять, что не причиню ему вреда. Но как только подошла ближе и открыла калитку, услышала его недовольное ржание, будто он сторонился меня. Не хотелось делать что-то против его воли, но я не видела других способов с ним подружиться. Я улыбалась, говорила приятные вещи и аккуратно чесала за ушком. Мустанг будто чуть-чуть успокоился, но все же настороженно смотрел на меня.

В этот раз удалось даже покормить его вкусностями. Но наседать я не стала, решила дать время привыкнуть ко мне и моему частому присутствию.

– Агата, пора выходить на плац. Сегодня дел много. – Внутрь зашел тренер, наблюдая за тем, как я контактирую с лошадью. – Ого. Ты с ним уже подружилась, что ли?

– Не совсем, но он понимает, что ничего плохому ему точно не желаю. – Я оставила мустанга в покое, а сама пошла к Изабелле. Она так была похожа на Матильду— своим характером и дружелюбием. Вновь вычистила ее, погладила, расчесала гриву и заплела несколько косичек, закрепляя их маленькими разноцветными резинками.

– Они все еще там?

– Да. Тебя ждут.

– Так не хочется с ними общаться, но, видимо, выбора у меня нет. – Я уткнулась лбом в морду лошади, чувствуя приятное тепло. Поделилась с ней кубиками сахара и попросила Анатолия Дмитриевича вновь помочь с седлом.

– Отвечай коротко, без особых подробностей. Им необязательно знать о тебе все, – тренер поддержал меня, улыбаясь.

Когда мы справились со снаряжением, я надела перчатки и взяла с собой шлем. Теперь о защите я начала думать больше, чем раньше – один раз жизнь мне уже преподала урок.

– Готова?

– Да.

Мы вместе вышли из конюшни. Возле забора плаца скопилась целая толпа. Время было раннее, но все же солнце уже хорошо пригревало, отчего журналисты выглядели замученными и уставшими.

Неподалеку стоял Гордей, улыбаясь всем вокруг. Уж больно какой-то радостный, а может, на камеру такой добренький. Я не знала, какой он человек на самом деле, ведь он чаще всего находился под прицелом журналистов, а значит, нужно вести себя достойно.

При моем появлении все резко оживились и стали фотографировать. Вспышки немного раздражали, но, чтобы не казаться недовольной, я просто отвернулась и смотрела на тренера с надеждой на помощь. Он только пожал плечами и остановился в середине манежа, а после указал головой в сторону забора.

Я поняла, что придется сдаться. Сжала в руках шлем покрепче, натянула улыбку и пошла прямиком в лапы журналистов.

– Агата! Агата! Пожалуйста ответьте на пару вопросов!

– Почему вы вернулись? Это многих волнует!

– Я вернулась, потому что решила дать себе еще один шанс на борьбу за первое место, – я старалась не прятать глаза и не заикаться, чтобы казаться более уверенной в своих же словах.

– А как же ваша травма? Многие говорили, что вам нельзя больше заниматься спортом!

– Все верно, мне нежелательно было возвращаться к скачкам, но это мое решение.

– Почему вы все-таки упали?! Может, лошадь подвела или вы чувствовали себя плохо?

Этот вопрос вновь загнал меня в тупик. Не дам им обижать мою Матильду, они ничего не знали о ней. Тем более что она была одной из лучших скаковых лошадей в нашей конюшне.

– Моя лошадь здесь не при чем. Это личное, – замялась я в ответе. Журналисты заметили это и продолжили засыпать вопросами.

Но неожиданно кто-то встал передо мной, пока я окончательно не растерялась от такого потока и не выдала что-нибудь еще. Я подняла глаза и увидела широкую спину. На секунду я подумала, что Юлиан решил вдруг заступиться за меня, но это был не он.

Гордей.

Это был Гордей.

Он помотал головой, чтобы остановить журналистов.

– Пожалуйста, давайте потом. Нам нужно тренироваться, – его голос в жизни звучал куда приятнее, чем через телевизор. Такой весь брутальный, уверенный, отчего у меня пошли мурашки по коже.

А после он повернулся ко мне и подарил свою изящную улыбку.

– Ты ведь Агата, верно? Все говорят о тебе даже больше, чем о моем приезде.

– Верно. Прости, что так получилось. Я сама не в полном восторге, – я увидела, как толпа расходится, и вздохнула с облегчением.

– Но, если они это делают, значит, ты не совсем простая личность. Может, поделишься историей? – Филатов выглядел непринужденным, говорил спокойно и без всякой злобы. Вид у него был именно таким, каким был и до этого. Веселым, жизнерадостным, несмотря на то, что Гордей был единственным ребенком в семье очень богатых родителей. Мне казалось, что такие дети чаще всего избалованные деньгами и вниманием. Но Гордей мне показался вполне обычным парнем, любящим поговорить и узнать о человеке больше.

– Мне нужно тренироваться…

– Тогда встретимся вечером? Как тебе такая идея? – Его зеленые глаза буравили меня, а я только немного скуксилась под его напряженным взглядом. Но у меня не было никакого желания начинать дружбу с кем-то еще.

– Не думаю, что это хорошая идея. Как-нибудь потом. – Я вернулась к тренеру и своей лошади, надевая шлем. Пора было немного высвободить свою внутреннюю агрессию и пустить ее в правильное русло. Хорошенько позаниматься.

Анатолий Дмитриевич гонял меня, как в детстве. Ослушаться его – получить потом наказание, а значит, моя задача трудиться еще больше. Возвращаться в привычный темп тренировок было трудно после года перерыва.

– Ты где витаешь, Егорова? – вдруг окликнул меня тренер.

– Задумалась, извините. – Я немного вспотела из-за тренировки, а солнце продолжало припекать. В форме хоть было и удобно, но уж очень жарковато. Я немного помахала себе руками перед лицом, чтобы глаза совсем не заливало потом.

– Переходим на галоп.

Я кивнула в ответ и накрутила повод, развернув голову лошади. Прижала внутреннею ногу и выслала внешней, толкаясь поясницей вперед. Это было трудновато, но тело помнило каждую мелочь. Я двигалась на каждый темп и проталкивала поясницей, пока Изабелла не пошла равномерно галопом.

Анатолий Дмитриевич с уважением глядел на меня и улыбался. Его скрещенные руки на груди расслабились, а он сам попросил меня пробежаться спокойно несколько кругов. Меня уже не заботило, наблюдал ли кто-то за мной, потому что я наслаждалась этим, ловила лицом прохладный ветерок и сжимала крепко поводья. Хотелось кричать от счастья, но я сдержала свой эмоциональный порыв.

– Умница! Спускайся!

Я настолько устала, что еле слезла, чуть ли не упав на землю. Однако вовремя схватилась за поводья, спасая себя от жесткого падения.

– Господи, с тобой до инфаркта недалеко, – тренер обеспокоенно вздохнул.

– Простите. Заведу Изабеллу в денник и вернусь домой отдыхать.

– Обязательно отдохни.

Я попрощалась с Анатолием Дмитриевичем и оставила лошадь в конюшне, напоследок напоив и накормив ее.

Она так напоминала мне Матильду, что мое сердце готово было разорваться на несколько частей. А моя душа продолжала тянуться к мустангу, которого сейчас не было в деннике. Оглядевшись, я удивилась, ведь в тот день на нем никто не ездил.

Поглядела со всех сторон и на плацу. И только потом заметила, как мустанга в сторонке отмывает мой отец. Надо же, ему конь вполне доверяет, дает себя спокойно почистить щеткой и сделать массаж.

Может, папа поделиться своим секретом, как ему удалось подружиться с ним?

Домой я вернулась полуживой. Давно не испытывала таких приятных болей по всему телу. Мышцы ныли, не давая сделать и лишнего шага, но это говорило о том, что я делаю все правильно. Галоп получился с первого раза после длительного перерыва, а значит, навыки не растерялись.

Когда же я завалилась на свою постель, думала, что немного полежу и пойду на работу, но не заметила, как быстро уснула, уткнувшись в пуховую подушку. Меня разбудил шум снизу.

Открыла глаза и увидела темноту за окном.

Я проспала?

Мне хватило несколько секунд, чтобы осознать это и подскочить с нагретого места. Я спустилась вниз, топая ногами и увидела внизу в гостиной папу и Марину Эдуардовну, мило хохочущих.

– О, солнышко, ты дома? Я думал, ты еще на работе, – он заметно занервничал. Мягкая ладонь Марины Эдуардовны накрыла его руку.

– Агата уже взрослая, и, думаю, она все прекрасно понимает.

– Я не глупая и уже давно знала, что вы нравитесь друг другу, так что можете спокойно встречаться, – хихикнув, я залезла в холодильник за холодным соком и решила как можно скорее найти телефон, чтобы позвонить подруге. Наверняка там миллион пропущенных.

– Ты правда не против? Я просто думал, что ты отреагируешь на это…

– Как? Буду возмущаться? Но почему? Я хорошая и прилежная дочь, которая не лезет в чужую личную жизнь. Ты хочешь быть счастливым, и я совсем не против этого.

Папа посмотрел на меня чуть ли не плача. Подлетел ко мне и крепко обнял, поглаживая по взъерошенным волосам.

– Спасибо тебе!

– Ну все, я пошла обратно в комнату, не буду вам мешать. – Я высвободилась из хватки и подмигнула женщине, убегая на второй этаж. Пусть спокойно поговорят и все обсудят. Я совсем не против их союза, ведь Марина Эдуардовна всегда относилась ко мне с пониманием и верила в мой талант не меньше других. А главное – она заботилась о моем отце.

Нашла телефон на полу возле кровати и увидела десять пропущенных и тридцать СМС, среди которых половина – голосовые сообщения. А если Анька так делает, значит, что-то случилось. Просыпаю я не первый раз, хотя у меня нет такой дурной привычки, но все же она так ни разу не беспокоилась, где же я. Звоню ей, чтобы извиниться.

– Прости, что не пришла на смену…

– Да фиг с ней, с этой сменой. За тебя вышла другая девчонка, так что все отлично! Я тебе звонила по-другому поводу, – подруга запыхалась.

– Ты хоть дыхание переведи, а то сейчас в обморок упадешь, – я улыбнулась и встала возле окна, выходящего в сторону конюшни.

– Короче… надеюсь ты сейчас сидишь, иначе сама упадешь, – Аня будто шла по улице.

– Ты можешь нормально сказать? И где ты вообще?

– Я была на нашем поле, сидела рисовала закат, да потом чего-то заплутала, – Смолец ойкнула в трубку, и я услышала хруст веток и глухой стук об землю.

Дорога от поля до нас идет через густой лес. Мы хоть и ставили там в подростковом возрасте всякие флажки и доски для обозначений, но не факт, что их не убрали за это время. Неужели Аня напоролась на что-то?

– Ты ударилась? Упала?

– Подвернула ногу кажется.

– Аня, блин! Где тебя найти? – я забеспокоилась о состоянии подруги. Тут же засобиралась, пытаясь найти в шкафу одежду полегче. Нашарила джинсовые шорты и майку.

– Я недалеко от леса, вышла только.

– Что там рядом? Я сейчас же иду к тебе! Стой на месте!

– Агата, подожди, – подруга нервничала, словно не хотела впутывать меня во что-то.

По ночам у нас немного небезопасно. Порой хватает идиотов и пьяных мужиков, которые возвращаются домой из бара или клуба. Опасно идти на улицу, я это знала, но и бросить Аню одну не могла. Позвонить родителям она точно не сможет, так как те ей устроят нагоняй.

– Стой!

Она замолчала и глубоко вздохнула. Послышалось шуршание в трубке. Значит, будет сидеть и ждать меня. Я спустилась вниз, надела кроссовки и накинула спортивный бомбер.

– Агата, ты куда? – спросил отец.

– Мне нужно кое-куда. Я ненадолго, обещаю, – чмокнула его в щеку.

– Побудьте с папой пожалуйста, – я уже обратилась к Марине Эдуардовне, переведя на нее взгляд. Она увидела в моих глазах большую просьбу и с пониманием кивнула, сжимая плечо отца.

– Беги куда нужно.

Я вышла из дома и вновь прижала телефон к уху.

– Аня?

– Я здесь. Сижу на траве. Нога болит немного, но пока терпимо.

– Что там есть рядом? А то я не знаю, с какой стороны ты вышла, – прибавила шаг, постоянно оглядываясь по сторонам. Надеюсь, не попадусь на глаза кому-нибудь неприятному. В этот момент проблемы мне нужны были меньше всего.

– Вышка рядом какая-то…

Я тут же вспомнила, что видела ее несколько раз. Эта граница с лесом немного в другой части города, через которую мы редко выходили, так как там было небезопасно из-за множества корней огромных деревьев, кто-то даже ставил ловушки для животных, на них можно было попасться обычному человеку. Анька слишком отчаянная, что рискнула так поздно оттуда возвращаться.

– Иду! Говори пока что со мной. – Я обогнула несколько домов и свернула на безлюдную улицу. Здесь мало кто гулял по вечерам, да и дома вроде как не были заселены. Новые постройки, где-то даже еще не были окончены ремонтные работы, так что эту часть города обходили стороной.

Я увидела впереди лес. Осталось немного.

– Так что ты мне так сильно хотела рассказать?

– Давай лучше ты придешь, и я тебе выложу как есть. Поверь, ты будешь в полном шоке, – Аня заинтриговала меня этим, отчего пришлось прибавить ходу.

Чуть ли не спотыкаясь на каждом шагу, увидела эту вышку, которая была заброшена еще совсем давно. С нее следили за лесом на случай пожара или еще чего похуже, потому что многие жители любили сюда ходить и летом отдыхать на свежем воздухе, устраивать привалы, ставить палатки – так что наблюдали как могли. А потом решили поставить еще несколько вышек по всему периметру и эту оставили в гордом одиночестве.

– Ну ты даешь, – я увидела сидящую на зеленой траве Смолец, грустную, с небольшой сумкой на плече. Она опустила телефон и отключилась, виновато глядя на меня.

– Хорошо, что ты все-таки пришла. Одна бы я точно не дошла, – Аня показала мне ссадину на щиколотке и большой синяк, который становился все ярче.

– Тебе надо в травмпункт. И желательно скорее, – я подхватила подругу, помогла встать и закинула ее руку себе на плечо, давая ей облокотиться на меня. Она хромала и ойкала, но потихоньку шла вперед.

Путь предстоял небыстрый, но зато мы должны были справиться сами и не нужно было никого тревожить.

– Ну так что?

– Что?

– Рассказ?

– А, точно, – она прочистила горло и посмотрела на меня, пытаясь что-то сказать, однако, открыв рот, замерла, так и не выдав ни одного слова. Да что она скрывает?

– У тебя с родителями что-то? Или на работе? Парень появился? – я уже не знала, что стоит перечислять, потому что Аня выглядела неуверенной, будто боялась рассказать страшный секрет.

– В общем, Третьяков вернулся в город.

Сначала я не поняла, про кого идет речь. Юлиан и так на месте, его родители никуда не уезжали, работают здесь. Тогда про кого она? Только если это не…

– Саша здесь? – получилось слишком жалко и сипло. Его имя отдавалось на моем языке чем-то горьким и противным. Аж захотелось выплюнуть и промыть как следует рот.

– Да. Вроде как с девушкой приехал, – Смолец сжала мое плечо, когда я резко остановилась на одном месте, чтобы не упасть носом вперед.

– С девушкой говоришь? Интересно.

Глава 6

Предательство

– Ты собралась встретиться с ним лично?

– Нет. Но я-то знаю, что мы обязательно где-нибудь увидимся. Все же город у нас небольшой, все друг друга знают, – хмыкнув, помогла подруге перешагнуть через бордюр и наконец оказаться на ровном асфальте.

Что ж, до больницы таким шагом идти было еще минут пятнадцать, но я готова была выстоять даже несмотря на то, что мои мышцы были уже на последнем издыхании. После тренировки и так все болело, но не могла же я бросить Аню на произвол судьбы, когда она столько сделала для меня и продолжает делать, хотя не обязана.

– С девушкой еще приперся. Ну-ну. Я ему устрою теплый приемчик, если только покажется мне на глаза.

– Может, не стоит? Плюнь ты на него. Раз вернулся, значит, может, что-то не получилось. – Смолец пусть и не любила его всем своим сердцем из-за предательства по отношению ко мне, она все равно знала, что существует карма и обязательно накажет того, кто этого заслуживает.

Саша вроде как уехал за хорошей жизнью в большой город, оставив здесь младшего брата и родителей. Он всегда был таким – наплевательски относился к тем, кто его любил.

– Я подумаю.

– Егорова, блин! – она толкнула меня в бок, улыбаясь, а сама еле удержалась на одной ноге. Где-то на первом повороте мы ненадолго остановились, чтобы немного передохнуть. Аня взялась за спинку деревянной скамейки и присела на краешек, поднимая глаза на темное небо.

Судя по звукам, надвигалась гроза. Ветер усилился, а облака потихоньку стягивались плотнее, издавая громкие жуткие звуки, от которых я вздрогнула. Нахмурилась, поняв, что нужно торопиться в больницу, иначе попадем под ливень. Не хватало мне еще молний застать на улице. Я хоть и люблю подобную погоду, но ее точно лучше наблюдать за окном, сидя в доме, а не когда ты находишься на самой улице.

Я вздохнула и присела рядом с подругой.

– Сколько нам еще идти?

– Минут десять. Но я не хочу тащить тебя насильно, могу навредить еще больше. – Смотрю на небо, пытаясь рассмотреть хоть одну звездочку, но вижу лишь кучные облака.

– Пошли тогда. Не хватало еще нам для полного счастья промокнуть, – Аня весело улыбнулась, закидывая вновь руку мне на плечо. Подхватила ее, держа крепко и помогая встать.

Шли аккуратно. Мимо проезжала всего одна машина, и то грузовичок. Он нас и так не смог бы подвезти, так что я немного напряглась и все же решила, что дотащу подругу самостоятельно.

Но пока мы шли, впереди заметили какое-то движение и противный хохот. Судя по стеклянному звону бутылок, там была пьяная компания. Желательно было обойти их стороной, но рядом не было пешеходного перехода, поэтому я остановилась, пытаясь понять, что нам делать.

– Ты чего?

– Да там неприятная компания тусуется. Не хочу проходить мимо них, – брезгливо дернулась. Придется перебежать как-то на другую сторону. – Держись покрепче.

Смолец выпучила глаза, но только закивала. Я резко навалила ее на себя, чуть приподнимая с места и быстрым мелким шагом донесла до противоположной дорожки. Анька охнула, вцепившись в меня руками.

– Ну ты даешь, Егорова! Я же не пять килограмм давно!

– Я и тяжелее таскала на конюшне, – сдув с лица пряди, я остановилась, пытаясь выровнять дыхание. Не каждый день у меня такие нагрузки, но что поделать, когда на одной чаше весов встреча с пьяными, от которых потом будет отвязаться очень тяжело, а на другой раненная подруга, которой нужна помощь.

Но не успела я обрадоваться, как вдруг увидела, что компания весело переходит дорогу, чуть ли, не падая по пути на асфальт.

– Вот черт…

– Блин, только зря тебя напрягла.

– У меня есть одна идея, конечно, но не уверена, что хотела бы ею воспользоваться, – нервно кусаю губу, вытаскивая телефон из кармана шорт. Зарядки осталось всего десять процентов, так что нужно как можно скорее думать, кому я буду звонить.

Из знакомых в контактах у меня только мой тренер, старый номер Юлиана и моего бывшего. Вообще не густо, но это все, что имелось на данный момент.

Я почти ни с кем не общалась из города, так как много времени уделяла учебе и своему конному хобби. Порой люди не хотели дружить, так как со мной было трудно говорить, гулять, ведь либо у меня не было свободного времени, либо я всегда заводила разговор исключительно о лошадях. А это всех раздражало. Кроме Юлиана. Поэтому не зря он был мне лучшим другом.

Не успела я выбрать какой-нибудь номер, как вдруг услышала, что нас окликнули. Перевела взгляд вперед и увидела, как та компания движется в нашу сторону и хихикает как стая гиен. Нужно было действовать срочно.

– О, девчоночки, привет! А почему гуляем так поздно? Не хотите провести приятно вечер в компании джентльменов?

– Нет, нам не хочется. Дайте пройти, – я сделала шаг вперед, но высокий амбал перекрыл мне дорогу, глядя хищным взглядом сверху вниз.

– Некрасиво уходить от разговора. Давайте хотя бы проводим вас до дома, – хихикает кто-то сзади, а меня чуть ли не выворачивает наизнанку от ужасного запаха алкоголя.

– Свалите с дороги по-хорошему! – но мой грозный тон никого не напугал. Они только дружно рассмеялись.

– Смотри, какие дерзкие! Такие нам нравятся.

– Мы сейчас в полицию позвоним! – в разговор встряла Анька, ни чуть не боясь того, что мы стоим тут вдвоем против пятерых рослых мужиков.

– Вперед, красавицы! Скажем, что вместе с вами идем с бара, – тот высокий мужчина опускается ко моему лицу ближе, широко улыбаясь, а после резко отлетает в сторону.

Я крутанула головой, чтобы понять, кто это сделал. И увидела рядом стоящего Юлиана. Его кулаки были крепко сжаты, а гневный взгляд направлен на каждого из компании. Те не побоялись такого, как он, хотя на их фоне Третьяков смотрелся не совсем уж и мелким. Ростом с них, да и все же из-за занятий спортом имел мышечную массу, отчего выглядел крупновато. Зная Юлиана, тот никогда не любил драться или же решать проблемы физическим способом, однако, видимо, что-то со временем меняется.

– А вы чего тут забыли, лохи? Свалите, пока не получили, как в прошлый раз, – из-за спины парня выходит чуть ниже его ростом один из его друзей – Степан Дёмин – и демонстративно резко делает выпад вперед, тем самым напугав не только нас, но и взрослых мужиков.

– Мелкие засранцы! Вечно там, где не надо! Наши бабы, первые увидели!

– Совсем офигели? Какие мы тебе бабы? – Анька покраснела от злости и хотела наброситься на одного из них, как вдруг вспомнила, что не может нормально передвигаться.

– Рот закрой! – рявкнул амбал, поднимаясь с асфальта. Потер больную щеку, куда ему попал Юлиан, и оскалился. – Вы совсем, молодежь, оборзели?

– Это вы краев не видите и пристаете ко всем подряд, – голос Третьякова даже не дрожал. Как ему не страшно такое говорить тем, кого по численности больше? Я, конечно, верю, что, возможно, парень, кроме конного спорта, занимается чем- нибудь еще и может вполне постоять за себя, но сейчас не лучшее время для проявления жесткого характера.

– А можно, мы уже пойдем? У подруги нога походу сломана, – я покосилась в сторону пьяной компашки, половина которой еле могла ровно стоять.

– Нельзя!

– Отпустите девчонок. Мы с вами сами разберемся! – Степа растирал кулаки и шею, будто готовился к предстоящей потасовке. Ну только драки сейчас не хватало! Что за день сегодня ужасный? То с утра достали журналисты, потом Юлиан со своей скрытностью, потом и Гордей стал проявлять интерес, а я хочу просто жить дальше спокойно и тренироваться.

– Так не пойдет! Вы вечно мешаетесь. Уйдите, и будет всем жизнь спокойная, – в эту секунду меня крепко схватили за плечо и подтянули к себе. Не выдержав такого хамского отношения к себе, я со всей дури наступила амбалу на ногу.

– Не смей ее трогать! – разъяренный Третьяков набросился на него. Никогда его таким не видела! Я успевала отскочить обратно к Ане, пока Юлиан уже пару раз врезал мужчине.

– Друг, стой! – светлая шевелюра проскользнула рядом с Третьяковым, Степан выдернул его из крепкой хватки побитого.

– Да вы бешеные придурки! Еще получите свое! – Один из пьянчуг плюнул под ноги, еле подхватил друга с тротуара, и они все вместе потащили того в проулок между домами, скрываясь в тени.

– Ну и ну. Я когда-нибудь точно накатаю на них заявление за то, что пристают к молодым девушкам, – Степан выдохнул, а после подбежал к Смолец, давая ей навалиться на него сбоку. – Что у тебя с ногой?

– Я… я в лесу упала, – подруга настолько не ожидала увидеть рядом с собой обеспокоенного симпатичного парня, что чуть не потеряла дар речи.

– Ты в порядке? – обратился ко мне Юлиан, отряхивая запачканные в пыли брюки. Я смотрела на него, не понимая, как он вообще здесь оказался. Еще и в такой подходящий момент. Бог подослал или чистая случайность? В любом случае я была ему благодарна за помощь.

– Да. Что ты тут делаешь? Мне казалось ты не гуляешь по ночам.

– Я тоже думал, что такая прилежная девочка, как ты, так поздно уже видит десятый сон, – любим же мы перекидываться колкостями. Цокнула и развернулась к подруге, которая вовсю миленько улыбалась Дёмину.

Вот это да. Наверняка у Ани в голове уже целая свадьба выстроилась вместе с ним. Жалко, что она не знает о нем главного.

– Мы доберемся сами, спасибо, – подхожу к ней и перекидываю левую руку через шею.

– Но…

– Нам пора в больницу.

– Я донесу ее, – радостно вызвался парень, а мне это показалось слишком сомнительной идеей. Не хватало того, чтобы подруга втрескалась в такого, как он.

Я не просто так хочу уберечь ее от Дёмина. Теперь он самый лучший друг Юлиана, который и подбил того больше не общаться со мной. Откуда я знаю? Слышала, как он шушукался с компанией за конюшней во время перерыва. Я тогда отрабатывала какие-то новые элементы с Матильдой и отошла немного проветриться из-за ужасной жары.

Но парочки фраз Степы уже хватило, чтобы понять, как тот что-то наплел Третьякову про меня. Хихикал, гордился своим поступком, что теперь Юлиан дружит исключительно с ними. Но предъявлять ему я ничего не стала, так как в любом случае слышала лишь какие-то обрывки.

Обидно и досадно. Но перестать общаться со мной Юлиан выбрал сам. Мне просто хотелось знать конкретные причины, потому что Третьяков всегда относился ко мне по-братски, с любовью и заботой. А тут его будто подменили.

– Не стоит, я сама, – настаивала я на своем, передергивая руку подруги на себя. Степан не хотел мне уступать, делая тоже самое.

– Так, вы меня сейчас на пополам разорвете. Пусть они нам помогут, – Аня состроила милую рожицу, будто выпрашивала у родителей банку мороженого. Ну вот как ей было отказать?

– Ладно. Но только до больницы, – вздохнула и отпустила ее. Дёмин поднял Аню на руки, в ответ Смолец влюбленно посмотрела на него, стараясь прикрыть свою счастливую улыбку, и крепко держалась за шею парня.

Не дай бог…

– Пойдемте, – Юлиан указал головой в сторону дороги, засунув руки в карманы брюк. И вообще, почему он в такое время надел рубашку и брюки? Выглядит в них конечно очень даже… сексуально? Не вздумай так думать, Егорова!

Обычно выглядит. Ничего такого.

Я никогда не смотрела на Юлиана как на объект симпатии. Мы всегда дружили, доверяли друг другу, помогали и проводили время вместе. Многие всегда считали, что в будущем мы станем парой или даже поженимся, но от одного упоминания об этом я показывала людям язык, приговаривая, что мы с Третьяковым будем всегда исключительно друзьями и не более. Юлиана это вполне устраивало. Я так думаю…

Я шла следом за этой сладкой парочкой, которая уже о чем-то мило ворковала, и понимала, как сильно меня это начинало раздражать. Мне не хотелось, чтобы Дёмин сделал больно Ане.

Та никогда не встречалась с парнями, потому что все вечно указывали на ее лишний вес. Таким я сразу ломала носы, если находилась где-то рядом. В подростковом возрасте была бойкой, стояла за всех стеной, хотя и меня саму порой Смолец защищала. Нам, конечно, потом прилетало от учителей и родителей, однако это никак не повлияло на их мнение о нашей сильной дружбе.

Когда я поступила в колледж на гостиничное дело, поняла, что мне там было совсем неинтересно, если не считать плотного изучения английского языка. Однако я училась хорошо, сдавала вовремя зачеты и экзамены, участвовала в конкурсах и была активным студентом. Особенно в плане физической культуры, потому что опыт в скачках помогал мне не раз. Мы ведь без дела не сидим, вечно занимаемся, и нагрузки не меньше, чем если бы я ходила в тренажерный зал.

В колледже я мало с кем общалась, даже подружек особо не было. Так, переписывались, делились сплетнями, да ходили на совместные вечеринки. Но этого было мало для раскрытия своей настоящей личности, даже про скачки не хотелось говорить, боялась, вдруг осудят или скажут замолчать, как было в школе. Держалась ото всех в стороне, была одиночкой. Мне очень не хватало присутствия Ани. Но благодаря нашим вечерним созвонам я смогла продержаться три года.

– Ты из-за Ани так поздно на улице? – вопрос прозвучал резко. Я очнулась от своих мыслей и чуть не врезалась в железный столб. Юлиан вовремя подставил свою ладонь. – Ты хоть смотри, куда идешь.

– Да. Она хотела мне сказать что-то важное, а после поранила ногу из-за того, что упала в лесу. Кто ж знал, что она захочет написать закат на нашем поле. – Я убрала его руку, смущаясь.

– На нашем поле?

– Ну то, с ромашками.

Неужели он не помнит его? Мы были там вместе лет пять назад. А потом родители запретили туда бегать, так как считали, что в лесу довольно небезопасно.

– Вспомнил. Красивое место. Надо будет тоже сходить. – На его лице проскользнула улыбка, а я бесстыдно рассматривала его профиль, продолжая замечать новые детали.

– Надеюсь, оно сильно не изменилось, – бросила я, сворачивая за угол.

– Надеюсь.

– Ты куда-то ходил с Дёминым? – этот вопрос почему-то тревожил меня.

– Мы были в баре. А что? Нельзя? – и вновь я увидела хитрую ухмылку, которую он показывал всегда исключительно мне. В голубых глазах плескалась забава от наводящего вопроса.

– Мне-то все равно. Ты уже взрослый мальчик. Но вдруг ты просто сбежал из дома, – буркнула я в ответ, избегая взгляда.

– Сбежал? С чего вдруг?

– Из-за Саши.

После этого он остановился. Я не поняла его реакции и повернулась, чтобы узнать. Но увидела нахмуренное лицо, будто он злился на брата. Или, возможно, он злился на меня из-за того, что я упомянула о нем.

– Ты знаешь?

– Знаю. Это Аня и собиралась мне рассказать.

– И что чувствуешь? – в этот раз это прозвучало довольно грубо. Он скривил губы, а после скрестил руки на груди, подходя ко мне все ближе. Сейчас Юлиан был похож на хищника и это меня пугало. Как ему удается менять свое настроение так быстро?

– В каком смысле? Мы больше никто друг другу, и мне наплевать, что он приехал, – я не врала, говорила чистую правду, хотя мне бы очень хотелось высказать все, что думаю о его гнусном поступке.

– Правда? А то я уж подумал, что ты опять будешь бегать за ним. – Юлиан взял меня за плечо и прижал к стене здания. Я слегка ударилась, чувствуя холодный камень даже сквозь теплый бомбер, и с удивлением посмотрела на парня. Что он творит?

Он медленно наклонился, рассматривая мое лицо, будто видел его впервые, и взял мягко за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Мы никогда не находились так близко к друг другу. Мое дыхание участилось, а в голове была полная неразбериха.

– Не буду я бегать за ним. С чего такие мысли?

– С того, что ты всю нашу дружбу только и делала, что пыталась добиться внимания моего ненаглядного старшего брата, – Третьяков шептал это мне прямо в губы. Я слышала в его словах нотки ревности, смешанные со злостью.

Юлиан впервые об этом говорил. Он раньше никогда не был против нашего общения с Сашей.

– Но ты…

– Вечно мой брат получает то, что сильно желает. Однако каково было мое удивление, когда ты бросила его.

От услышанного я была в полном шоке. В каком смысле бросила? Этот придурок первый расстался со мной, вытер об меня ноги, как об ненужную тряпку с грязью.

Я хватала воздух ртом, пытаясь хоть что-то ответить. Неужели Саша сказал ему, что это я бросила его? Может быть, из-за этого Юлиан так сильно разозлился на меня еще больше? Но почему тогда мы перестали общаться еще раньше, если дело было не в наших отношениях?

В голове полная каша. Я не могла соображать нормально, когда Третьяков стоял так близко ко мне, прижимал к стене, нависнув, словно туча над землей, и выдавал мне такие подробности, о которых я даже не знала.

– Это не правда.

Вдруг прогремел сильный гром, а следом за ним начался резкий ливень, из-за которого мы с Юлианом за несколько секунд промокли. Он провел рукой по своим мокрым волосам, а после надменным взглядом заставил вжаться в стену, из-за чего я даже боялась вздохнуть.

– Это ты здесь врешь, Агата.

Глава 7

Недопонимание

– Давай потом поговорим, мне нужно убедиться, что твой дружок ничего не сделал моей подруге.

– С ней все будет хорошо. А вот нам следует поговорить, – Юлиан совсем не давал шанса выбраться из его хватки. Он прижал меня с двух сторон руками, сзади была стена, а впереди лишь наглое лицо парня. Кулаки так и чесались.

– Думаю, болтать под дождем на улице не самая лучшая идея. Отпусти. – Я схватила его за руку, пытаясь противостоять силе и наконец ощутить свободу, но только оказалась вновь припечатана к стене его телом. – Третьяков, тебе заняться больше нечем, как приставать ко мне в такой час?

– Хочу убедиться, что ты снова не набросишься на моего брата или вообще не переключишься на меня, – он сощурил глаза, будто пытался выпытать какую-то правду. Но вот как раз-таки сам Юлиан ничего не знает о том, что на самом деле творилось между мной и Сашей.

– Вот как перестанешь зажимать, тогда и поговорим. – Я сама сократила расстояние между нашими лицами, пытаясь застать парня врасплох. Но он оказался непробиваемый, как камень. Даже ни один мускул не дрогнул на его загорелом лице.

Я взяла все в свои руки и оттолкнула Третьякова ладонями от себя, потирая плечо, которому нехило досталось после столкновения с кирпичной стеной. Не смотря на Юлиана, прибавляю шаг, чтобы поскорее добраться до подруги.

Не знаю, пошел ли Третьяков следом, но как только я зашла в больницу, увидела в приемном покое Степу. Он сидел на стуле совсем один напротив кабинета травматолога.

Я вздохнула с облегчением и осталась в сторонке, чтобы не заводить разговор с Дёминым. Сейчас мне хотелось бы этого меньше всего, так как я готова была рвать и метать после встречи с Юлианом.

Саша фиг поймешь что ему наплел, а я, значит, теперь лживая тварь, которая якобы воспользовалась его старшим братцем. Он сам по себе та еще козлина, а ему все прощается за красивые глазки и улыбку.

Если бы я знала, какой он на самом деле, никогда бы даже не взглянула в его сторону. Но по стечению обстоятельств получилось так, что я как дурочка влюбилась в плохого парня, у которого репутация в городе висела на волоске.

Третьяков славился своими выходками, чем не раз заставлял своих родителей краснеть перед учителями и директором. Даже пару раз попадал в полицейский участок за пьянку и дебош в клубе, откуда его еле вытащили.

Мы познакомились случайно. На тот момент я уже дружила с Юлианом, мы летом виделись каждый день, продолжали наблюдать за лошадьми, уговорили тренеров взять нас к себе. Каждый божий день проводили на конюшне, в компании взрослых и моего папы.

И как-то друг предложил зайти к нему домой перекусить перед прогулкой. На минуточку, он за несколько лет нашей дружбы ни разу не водил к себе домой и не знакомил с родителями. На предложение я согласилась мгновенно, потому что мне хотелось узнать, как же живет Юлиан. Я уже тогда знала, что у него есть старший брат, но вживую ни разу не видела.

Сам Третьяков описывал его хорошим старшим братом, который любит свою семью и готов ради неё на все. Помогал с учебой брату и даже поддерживал его любовь к лошадям, вливаясь в эту тему с головой.

Тогда Саша уже казался мне классным. Я мечтала увидеть его, поговорить. Так мы и встретились, стоило мне переступить порог их огромного дома. Внутри все было обустроено крайне уютно и аккуратно, в темных оттенках с минималистичными элементами декора. Даже камин стоял посередине гостиной, который они затапливали каждый летний вечер, чтобы согреться.

И тогда вниз на шум спустился сонный Сашка.

Он был красивым, пусть и лохматым спросонья. Он был старше меня на три года и, когда мы познакомились, он уже обучался в колледже. Для меня это было неким соблазном, когда парень постарше девушки, а значит, умнее и мудрее. Как же я ошибалась…

Сашка сначала вообще не обращал на меня внимания, делал вид, что не замечает. После той встречи в доме мы стали изредка пересекаться в магазине или же на улице, пока я проводила свободное время с Юлианом. Тот начал замечать, что я каждый раз пытаюсь взглядом выискать среди толпы его старшего брата и сначала относился к этому нейтрально.

Мои чувства долго были вместе со мной. Я молчала как рыбка лишь бы продолжать видеться с ним. Спустя три года Саша наконец стал со мной разговаривать, приглашал поиграть с его родителями в шахматы или составить им компанию на пикник в лесу.

Я с огромным удовольствием бежала и наслаждалась его обществом. Только слепой не мог увидеть, как он мне нравился все больше и больше. И когда застала Сашу, целующегося с какой-то девчонкой возле клуба в один из вечеров, утащила его в сторону и все ему высказала.

Я больше не могла скрывать свои чувства, которые съедали меня изнутри. Смотреть, как он флиртует с другими, а меня даже не воспринимает как девушку.

Никогда так сильно не кричала и не плакала, как в тот раз. Он стоял молча и смотрел на меня, пребывая в шоке. А после того, когда я выговорилась, подошел ближе и поцеловал. Для меня это был самый лучший из возможных первый поцелуй, который я сохраняла именно для Третьякова все это время.

Саша ласково называл меня, говорил, что я глупая, раз не могла так долго рассказать ему о своих чувствах. Но предупредил, что не коснется меня без разрешения, ведь на тот момент мне еще не было восемнадцати.

Мы стали скрывать наши отношения, но сдерживаться было трудно, когда я наконец могла дотронуться до него, обнять и поцеловать. Я плыла от счастья и частенько витала в облаках, за что стала получать от Анатолия Дмитриевича на тренировках. Даже Юлиан упоминал, что я стала мало проводить с ним времени и вечно нахожу отговорки, чтобы не гулять вечерами.

Теперь я понимала, что, возможно, именно таким поведением дала Третьякову повод прекратить со мной общение, но не думаю, что основная причина крылась именно в этом.

Саша забегал ко мне на тренировки, ловил и притягивал к себе. Возможно, многие стали замечать нас, но ничего не говорили, понимая, что любовь – дело тонкое, и с каждым может произойти подобное. Я просила его оставлять нежности вне конюшни, иначе когда-нибудь получу выговор от тренера.

Я полностью переключилась на Третьякова. Была настолько в него влюблена, что даже не стала замечать того, как он вернулся к своим тусовкам и пьянкам с друзьями. Мы тогда уже прекратили общение с Юлианом, и я как-то боялась спросить у него, что же происходит с Сашей, поэтому приходилось только надеяться, что ситуация изменится в лучшую сторону.

Встречались мы очень долго – целых три года, и только первый год наших отношений был самым идеальным: конфеты, цветы, подарки, кафешки, прогулки и тому подобное. Я утопала в его нежности и любви, чувствуя себя нужной.

Но как только я окунулась в учебу, чтобы потихоньку готовиться к диплому, сдавать вовремя зачеты и экзамены, начала понимать, что постепенно отдаляюсь от Саши. Времени на прогулки у меня не осталось, как и на длительное общение. Нас заваливали кучей домашней работы и всякими проектами, а также практику никто не отменял. Приходилось отрабатывать и набираться опыта.

Его родители относились ко мне с уважением, хвалили, радовались моему приходу в их дом и всегда делились новыми достижениями Юлиана. Они не знали, что мы больше не друзья, но я не стала их расстраивать, поэтому только кивала и улыбалась, дабы поддержать разговор.

Но когда я спрашивала, где же Саша, они пожимали плечами и печально вздыхали. Мол, снова где-то с друзьями выпивает. Я думала, что он попросту устает от работы, хочет разбавить повседневную жизнь, тем более у него такой был возраст: тусовки, клубы, алкоголь. Ночная жизнь стала его основой.

Он продолжал слать мне любовные смайлы, писать, что любит меня и что у нас все хорошо. А я верила, во мне теплилась надежда на то, что он наконец бросит это и мы, возможно, съедемся вместе. Мне уже хотелось строить более серьезные отношения, так как папа был не против и даже благословил нас на предстоящее будущее. В моих мечтах я стала женой Третьякова, родила ему ребенка и продолжала заниматься любимым делом. Однако, один момент все перекрыл.

Это было в день соревнований.

Я в приподнятом настроении приехала на ипподром, надела всю амуницию, собралась с мыслями и рассчитывала только на победу. Столько потратила времени на тренировки, чтобы наконец обогнать Юлиана и доказать, что не только он у нас великий чемпион по скачкам. Даже девушка ему может дать хорошую фору.

Но пока я приводила Матильду в порядок, Саша навестил меня и отвел в сторонку, якобы сказать что-то важное. Я думала, может, он предложит мне выйти за него замуж или хотя бы съехаться. Но мои розовые очки разбились об его слова в тот же момент, когда он сказал:

– Слушай, давай расстанемся. Я устал от наших отношений, в них нет никакого разнообразия. Да и тем более уезжаю в другой город на работу, а ты же любишь своих лошадей, вот и оставайся с ними здесь. И вообще, я, кажется, никогда не любил тебя.

Меня затрясло, как грушу. Я не смогла вымолвить и слова, а он просто ушел, оставив меня одну. Мне оставалось только сдержать слезы, ведь до начала старта оставалось всего пять минут. И почему-то именно в этот момент ко мне подошел сзади Юлиан, едко выплюнув, что не даст мне победить и этого никогда не случится.

Два дорогих для меня человека разбили мне сердце и разорвали душу на несколько частей. Как после такого кому-то доверять?

Сашу я проклинала долго, как и Юлиана, который даже не заметил моего состояния, высказав, что думает. Конечно, мы были уже не друзья, а настоящие соперники. Неужели он настолько был зол на меня, что решил так отомстить? Четыре года. Прошло четыре года напряженного общения, ненавистные переглядки, и каждый пытался доказать, что он лучше. А все ради чего?