Читать онлайн Спроси Андреа бесплатно

Noelle West Ihli

ASK FOR ANDREA

Серия «Не оглядывайся»

Published by permission of the author and her literary agents,

Ethan Ellenberg Literary Agency (USA) via Igor Korzhenevskiy

of Alexander Korzhenevski Agency (Russia)

Перевод с английского Ксении Поповой

Оформление обложки Анастасии Чаругиной

* * *

Посвящается Нейту

Обещаю преследовать тебя вечно

(но лишь потому, что люблю).

Глава 1

Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

Годом ранее

Несмотря на внушительный вес, который удерживал меня на земле, мозг велел бежать.

«Беги», – услышала я, когда он заворчал, туже затягивая мой шарф на моей же шее.

Вместо этого я застыла, словно мышь под лапой кошки, пока тиски давления и боли внезапно не ослабли.

Поднявшись на ноги, он несколько секунд смотрел на меня, в отвращении скривив губы. Его дыхание было тяжелым. Бледное лицо нависало надо мной в темноте, а выразительная родинка на щеке походила на знак препинания.

Затем он отпустил розово-зеленый шарф, позволив ему упасть на землю рядом со мной.

«Вставай, – снова скомандовал мой мозг. – Спасайся!»

Но я не двигалась. Даже не моргала.

Внезапно он повернулся к машине, которую рискнул припарковать на обочине изрезанной колеями грунтовой дороги.

Мне оставалось лишь догадываться, что он хранил в багажнике. Но если бы я продолжила лежать, убедилась бы в этом воочию.

С этой мыслью я наконец пустилась в бегство, бросившись в тень сосен, которые если не казались символом безопасности, то хотя бы могли сойти за укрытие.

Стараясь двигаться как можно быстрее и не упасть, я сползла по крутой насыпи к высохшему руслу ручья, даже не обращая внимания на боль в горле.

Я точно не знала, куда направляюсь, лишь понимала, что мне необходимо отойти как можно дальше от безупречной синей «Киа Соренто». И, что еще важнее, убраться подальше от учтивого красивого мужчины, который водил ее. Рассказывая Шарисе о предстоящем свидании, я назвала его иголкой. Если точнее, иголкой в глубоком стоге холостяков из приложения: разведенные папы с детьми, обремененные соглашениями об опеке и нелепыми селфи в ванной комнате.

Джимми был другим. Благодаря янтарного цвета глазам, аккуратной короткой бороде на четко очерченном подбородке и замысловатой стрижке с пробором, он являл собой точную копию Криса Хемсворта.

Когда я показала Шарисе его фотографию, она в прямом смысле слова завизжала.

В отличие от нее я была настроена менее оптимистично. Знакомства в интернете не были для меня в новинку. После смены я села в такси и отправилась в ресторан «У Грейси» в Солт-Лейк-Сити, приготовившись к встрече с омерзительным кузеном Криса Хемсворта. По дороге даже отправила Шарисе сообщение:

«Позвони через час, чтобы у меня был повод сбежать».

Я видела, как после отправки в поле ответа тут же замигали точки:

«Какого черта! Ты ведь знаешь, что сама устала от засухи».

Я закатила глаза. Опять бегающие точки…

«Я позвоню».

Мы просидели в кабинке в задней части ресторана до одиннадцати часов, проболтав до самого закрытия. По пути в туалет я написала Шарисе, что спасать меня не нужно.

Она, как всегда, ответила незамедлительно:

«За-а-асуха».

Когда я мыла руки, мое внимание привлек листок бумаги, приклеенный к зеркалу над раковиной.

«Свидание проходит не очень хорошо? Вам неспокойно или кажется, будто вы в опасности? Идите в бар и спросите Андреа. Мы позаботимся о том, чтобы вы в целости и сохранности добрались до дома».

Вытирая руки, я улыбнулась, обрадовавшись, что мне не понадобится помощь персонала. Не сегодня. Не с ним.

Я перевела взгляд с листка на собственное отражение в зеркале. В этот раз я уделила больше времени волосам, которые обычно оставляла прямыми и распущенными. Ранее я уложила их волнами, и они сияли в освещении ресторана. Накрасилась темно-розовой помадой – с годами этот цвет стал моим фирменным – и сжала губы вместе, гадая, поцелует ли он меня позже.

За вечер я выпила две кружки пива. Маловато, чтобы опьянеть, но достаточно, чтобы немного успокоить нервы. Потому что на самом деле он совершенно не походил на отвратительного кузена Криса Хемсворта. Просто задумчивый и забавный мужчина. Даже наличие крупной родинки на щеке не отталкивало, а делало его еще более привлекательным.

Он пил имбирный эль. Меня это не смущало. В конце концов, я жила в Юте.

Последнее воспоминание – ощущение, что мне слишком тепло. И я невообразимо счастлива. Желтые лампочки, горящие в модных люстрах с круглыми плафонами, вдруг заморгали. И потом, когда вместо того чтобы ждать на холоде такси, он предложил подвезти меня домой, я даже не колебалась.

Сиденья машины были укрыты помятыми бумажными чехлами, как будто их совсем недавно чистили.

Больше ничего не помню. Я проснулась в тот самый момент, когда его руки – и мой шарф – сомкнулись вокруг моей шеи. Теплый свет из ресторана «У Грейси» исчез, ему на смену пришли жалящие прикосновения еловых веток, грязь под волосами, морозный воздух и темнота.

В течение нескольких секунд мне не удавалось осознать, что происходит. Я не могла кричать. Не могла двигаться. Даже не понимала, где нахожусь. Единственное, что я знала, – все болит.

Воспоминания о нашем свидании прорвались сквозь дымку в момент, когда я увидела, как он смотрит на меня. В его глазах больше не было доброты и тепла, янтарный блеск, которым я любовалась в кабинке «У Грейси», исчез. Направленный на меня взгляд был холодным. И полным ярости.

Я вспомнила объявление в туалете.

«Спросите Андреа».

Теперь Андреа не могла мне помочь. Никто не мог.

Несмотря на гудящую голову, колотящееся сердце и давление от шарфа, еще никогда я не двигалась настолько быстро.

Причем не имело значения куда. Единственное, что было важным, – увеличить как можно больше расстояние между нами, даже если для этого придется без оглядки бежать в сторону маячащего впереди леса.

Когда я спускалась по каменистому склону мелководного русла ручья, мне показалось, я услышала чей-то голос. Судя по всему, это была женщина.

Проигнорировав звуки, я продолжила движение.

Он не преследовал меня.

Ему это было и не нужно.

Потому что, наконец перестав бежать, я с удивлением поняла, что ничуть не запыхалась.

И тогда удивление сменилось ужасом.

У меня не было проблем с дыханием, потому что я вообще не дышала.

Глава 2

Бриша

Боулдер, Колорадо

Двумя годами ранее

Впервые я осознала, что умерла, так же как люди понимают, что находятся во сне. Только скорее в обратном порядке. Потому что плохой сон стал реальностью.

Сначала я не поняла, что произошло, первые минуты терялась в догадках. А потом встала, хотя мое тело по-прежнему оставалось неподвижным. Посмотрела на мягкую пижаму из ткани шамбре, в которую переоделась, вернувшись с работы, теперь намокшую и грязную. Одного тапка не было, так что на пальцах ног виднелся облупившийся персиковый лак. Мои длинные темные волосы были испачканы в чем-то темном и липком. Я больше не чувствовала ни пульсацию в голове, ни ужасное давление на шее.

А еще он смотрел на меня. Не на ту меня, которая встала, а на другую. На мое тело. На немигающие, налитые кровью карие глаза. Он тяжело дышал, его лицо ничего не выражало. А в руке по-прежнему был сжат удлинитель.

Он отрастил бороду в стиле Хоакина Феникса, которая почти – но не совсем – скрывала темную родинку на щеке. Из-за бороды он выглядел лет на десять старше, чем в нашу последнюю встречу. Если бы он носил ее тогда, мы, наверное, вообще не встречались бы. Не поймите меня неправильно: я обожаю мужскую щетину, но его выглядела неопрятно. Благодаря ей из приличной девятки он превратился в твердую тройку.

Год назад мы встречались ровно неделю. Откуда я знаю точный срок? Потому что он расстроился, когда я провела вечер нашей «недельной годовщины» с подружками. Я никак не могла понять, почему он так сильно разнервничался из-за этого. Мы отмечали день рождения Ланел. И, как я уже сказала, наши отношения длились всего неделю. Но я постоянно говорила о нем. После очередного расставания, случившегося пару лет назад, я почти не ходила на свидания, и мне было приятно снова произносить слово «парень». Нравилось попивать арбузную «маргариту» и отвечать на пикантные вопросы о том, хорошо ли он целуется (да), хорош ли в постели (не знаю, еще рано) и как мы познакомились. Тут я немного схитрила. Потому что не гордилась тем, что градус моего отчаяния вырос настолько, что я наконец создала профиль на MatchStrike. Поэтому отвечала уклончиво, решив во всем признаться, если мы продолжим встречаться.

Когда я столкнулась с ним на выходе из ресторана после вечеринки Ланел, сначала не знала что и думать. Он мило улыбнулся и сделал вид, что произошло странное совпадение. Именно так я объяснила его появление Ланел и остальным своим подругам. Я видела, что они считают его приятным парнем. Что мне повезло. Поэтому отмахнулась от возникшего внутри дискомфорта, пытаясь вспомнить, упоминала ли название ресторана, где мы устроили праздник. Я была уверена, что нет.

Я позволила ему отвезти меня домой, хотя для этого пришлось оставить машину на парковке «Барбакоа». Сначала, казалось, он был просто рад меня видеть. Но когда я поинтересовалась, как он оказался в «Барбакоа», ушел от ответа. Тогда я спросила еще раз. На этот раз он взорвался.

Начал жаловаться, что я променяла его на подруг. Потом разглагольствовал о том, что я даже не обрадовалась, увидев его в ресторане.

Позже вечером я написала ему сообщение, в котором заявила, что нам нужно расстаться. Он сразу же перезвонил мне. Когда я не ответила, позвонил снова. Потом еще раз. И опять. Включив на телефоне авиарежим, я легла спать, по-прежнему ощущая воздействие арбузного коктейля и жалея, что до сих пор ничего не рассказала Ланел и девочкам.

Проснувшись на следующее утро, я увидела двадцать два сообщения. В первых из них все было довольно мило. Он объяснял, что вчера у него выдался ужасный день и ему просто очень хотелось меня увидеть. Демонстрировал понимание, почему я расстроилась, но просил дать ему еще один шанс. В последнем сообщении он называл меня жирной сукой. Жирной сукой, которая зря потратила его время. Только я закончила читать это сообщение, как пришло еще одно. Он видел, что я читала его сообщения, тогда почему не отвечала? Он впустую потратил на меня время, я разбила ему сердце, а вдобавок к этому игнорирую.

Несмотря на то, что я так и не ответила, сообщения приходили еще в течение следующих трех дней. В конце концов я заблокировала его номер и пожаловалась на его профиль в MatchStrike, решив, что таким образом помогу другим девушкам.

Когда сообщения прекратились, я практически забыла о нем.

Я отремонтировала свой дуплекс. Нашла новую работу и получила повышение. Подстригла челку и сделала мелирование. В MatchStrike мне встречались одни неудачники, ни один из них не удостоился даже второго свидания, поэтому я удалила приложение. А еще завела кота: тайского ред-пойнта по имени Фрэнк.

Поэтому, выйдя в пижаме на задний двор вынести мусор, я совершенно не ожидала встретить его.

Из-за этой ужасной бороды я даже не сразу его узнала. Он стоял как ни в чем не бывало, как будто это было какое-то совпадение. Так же, как в тот вечер в «Барбакоа». Только на этот раз он оказался у меня во дворе. За моим забором.

Я едва не закричала, но потом узнала его по глазам и, честно говоря, почувствовала некоторое облегчение, ведь он не был незнакомцем.

А вот потом я разозлилась. Прошел целый год. Какого черта с ним было не так, раз он появился из ниоткуда и напугал меня? Неужели он полагал, что я соглашусь снова встречаться с ним?

Тогда я увидела у него в руках удлинитель. Мой удлинитель, который я использовала для подключения новогодних гирлянд, а потом так и не потрудилась занести в дом. Я узнала его, пока он, словно в замедленной съемке, направлялся ко мне.

Если вам интересно, для того чтобы задушить человека, нужно немало времени. Я услышала эту информацию в одной из передач. Теперь знаю точно: на это уходит еще больше времени, когда душат именно тебя. Мое горло горело. Так же, как голова и грудь. Даже глаза будто пылали огнем. Я не могла издать ни звука и практически ничего не видела, потому что по щекам текли слезы.

Видимо, для него весь процесс тоже длился слишком долго. Потому что в конце концов он ударил меня головой о тротуар. После этого все вокруг потемнело. Адское жжение, как и прохладный воздух вместе с ощущением мокрого, шершавого асфальта, внезапно исчезло.

Когда я впервые увидела… честно говоря, все еще не знаю, как назвать это… свою душу? Дух? Образ? Я будто смотрела на собственное отражение в зеркале. Я не летала с ветром. Не стала прозрачной. Просто перестала быть живым человеком. На мне все еще оставались пижама и тапочки, но они выглядели чистыми, какими были пару минут назад.

Поняв, что я мертва, – а это произошло через минуту после того, как я осознала собственную смерть, – он скрылся через задние ворота. А я осталась стоять рядом со своим телом и мусорным баком, который только что выкатила из гаража.

Последовав за ним, я обнаружила, что мне удается держаться рядом, чего никогда не случалось при жизни. Попробовала схватить его за руку и наблюдала, как пальцы легли на плечо. Отчасти я ожидала, что они пройдут сквозь тело.

Он никак не отреагировал. Однако пошел быстрее, сначала по темной подъездной дорожке, затем по тротуару, пока не добрался до синей «Киа», которую оставил в конце улицы.

Когда он открыл дверь со стороны водителя, я запрыгнула в машину вместе с ним, не собираясь рисковать и ждать, пока он захлопнет дверь у меня под носом.

Глядя, как он торопится добраться до машины, я понимала, что никак не могу помочь девушке, которая лежала на тротуаре, с испачканными кровью волосами. Ничего не могу сделать для Фрэнка, который, скорее всего, по-прежнему спал в большом мягком кресле в моей спальне.

Никто не стал бы искать меня ночью. Мою пропажу и, естественно, смерть могли обнаружить лишь завтра, когда я не появлюсь на работе. А в данный момент никто не мог мне помочь.

Перед тем как уехать, он достал упаковку салфеток и протер руки. Тщательно. Почти нежно. Как будто не ими наматывал мне на шею грязный удлинитель возле мусорных баков на заднем дворе, сжимая его до тех пор, пока я в конце концов не перестала сопротивляться.

Оглядываясь назад, понимаю: именно тогда я решила, что буду преследовать его.

Сидя на пассажирском сиденье, я изучала его, пока он вел машину. Янтарные глаза, в темноте машины казавшиеся черными, неотрывно смотрели на дорогу все те двадцать минут, пока мы ехали до его дома.

Но это оказалась не та квартира, о которой он рассказывал мне в прошлом году, когда в красках поведал о своей жизни, даже сообщив, что его сосед по квартире оставляет на кухне носки. Вместо этого мы оказались у маленького кирпичного одноэтажного дома в стиле семидесятых годов с перегоревшей лампочкой на крыльце.

Я последовала за ним по ведущей к дому дорожке мимо брошенного на заросшую клумбу велосипеда и горы полуголых Барби на ступеньках.

Одинокая лампочка вспыхнула и снова погасла. Он повернул ручку и вошел в дом, закрыв за собой дверь и оставив меня стоять на крыльце. Я рассматривала игрушки и разросшиеся на клумбах азалии, которые, точно знала, сажал не он.

Потом я обнаружила, что не способна просто взять и пройти через входную дверь. Поэтому обрадовалась, что несколько минут назад воспользовалась возможностью и села к нему в машину.

Я стояла на крыльце, думая о том, что, несмотря на немалое количество просмотренных ужастиков, не узнала ничего полезного о том, как быть мертвой. Возможно ли, как следует сосредоточившись, заставить ручку двери двигаться? Нет. А что будет, если попробовать закричать? Я попыталась. И прекрасно услышала себя, но, судя по реакции парня, выгуливающего собаку на другой стороне улицы, больше никто меня не слышал.

Вернее, не совсем так. Собака – маленький серый шнауцер – остановилась и посмотрела прямо на крыльцо.

Во мне расцвела надежда.

– Эй, приятель! Эй!

Шнауцер тихо зарычал. Потом принюхался и пошел дальше. В свою очередь хозяин даже не оторвал взгляд от светящегося голубым экрана смартфона.

Отвернувшись от бесполезного пса, я села на крыльцо и начала изучать свои руки – точную копию своих рук. Я наблюдала, как они опираются на копию моих коленей. Как мои ноги стоят на потрескавшемся бетоне. Почти не касаясь, будто я была сделана из чего-то чуть тяжелее воздуха.

Пытаясь стряхнуть лежащий на ступеньке лист, я с силой махнула рукой и увидела, как он шевельнулся, но так незначительно, что невозможно было понять: причиной тому была я или ночной воздух.

«Ты умерла, – сказала я себе. – Пора грустить».

Когда моя любимая тетя погибла в автокатастрофе, фаза отрицания длилась целый час. Происшествие было слишком значительным. Я не могла осмыслить случившееся. Когда до меня наконец дошла вся серьезность ситуации, казалось, меня лишили всего, даже воздуха. То же самое я ощущала теперь. Только на этот раз невероятно ужасное происшествие случилось со мной.

Я заметила размытые фигуры, они двигались за кухонным окном над клумбой. Шагнув к азалиям, я увидела, как моя копия рассеивается в промежутках между длинными растениями. При этом цветы не шевелились. Зато двигалась я.

Открытие стало бы еще более увлекательным, если бы не моя недавняя смерть, однако оно натолкнуло меня на мысль. Я не могла проходить сквозь стены. Или схватить что-нибудь. Казалось, я обладала силой ночного ветра. Даже не ветра. Воздуха.

Некоторое время я сидела, в задумчивости глядя, как листья азалии трепещут под легким ветерком. Затем поднесла руку к ближайшему цветку и потянулась к кучке бутонов. На этот раз я более внимательно наблюдала за тем, как моя рука, словно дым, скользит между двумя крупными пурпурными цветами.

Я была не ветром, а воздухом. Но воздух мог перемещаться. И у меня появилась идея.

Обойдя дом, я дошла до боковых ворот, которые оказались закрыты. Сквозь щели виднелся боковой двор и его мусорные баки. Сосредоточившись на воздухе между дощечками, я двинулась вперед.

И с легкостью просочилась сквозь забор.

Мой взгляд остановился на слегка приоткрытой дверце для кошек, вырезанной в двери, которая вела в гараж. Я прошла и через нее. Без проблем.

Свет был включен, так что передо мной предстал чистый гараж: несколько рядов аккуратно сложенных коробок с одной стороны и минивэн – с другой. Я окинула коробки беглым взглядом. Они были промаркированы: кухня, ванная, спальня и так далее. На самой верхней лежала пачка листков и перманентный маркер.

Он собирался переезжать.

Услышав за спиной скрип, я повернулась и увидела, как трехцветный котенок пролезает через кошачью дверь.

– Привет, котик, – тихо сказала я, и, клянусь, он сел и несколько секунд смотрел прямо на меня, а потом пошел к миске с кормом.

Последовав за ним, я устроилась рядом и наблюдала, как он ест. Вспоминала о Фрэнке и его склонности к пискливому мяуканью. Наверняка в знак протеста против отсутствия еды он уже пытался растерзать ковер у подножия лестницы.

Я понимала, что не могу плакать настоящими слезами, тем не менее чувствовала знакомое пощипывание в глубине глаз. Печаль распространялась по всему телу. Больше никогда мне не удастся коснуться пушистого подбородка Фрэнка или услышать его урчание, когда он снова плюхнется рядом на кровать и закроет глаза.

Когда ощущение стало более отчетливым, я услышала тихий хлопок, после чего гараж внезапно погрузился в темноту.

Замерев, я прислушалась к тихому звону нити накаливания в лампочке.

– Кажется, это моих рук дело, – прошептала я коту, который продолжал хрустеть кормом.

Вокруг двери в его дом светились маленькие искорки. Я направилась к ним, на звук приглушенных голосов внутри.

Час назад он отнял у меня все.

И пусть пока даже не понимая, как именно, но я собиралась отплатить ему той же монетой.

Глава 3

Скай

Куна, штат Айдахо

Настоящее

Тем летом я работала в кофейне «Дейли Гринд», и он часто заходил туда.

Меня это не смущало. Наоборот, я даже радовалась его приходам. Он давал чаевые. Вел себя мило. А еще был одним из немногих белых людей в Айдахо, которые не пытались завязать светскую беседу и выяснить, откуда я на самом деле родом, или воспользоваться возможностью проверить свои минимальные знания испанского. (К большому разочарованию моей мамы, в школе я ровно год ходила на факультатив по испанскому языку.)

Он называл меня «Долли», потому что в день, когда впервые пришел выпить горячего шоколада, на мне была футболка с Долли Партон[1]. Он никогда не пил кофе. Всегда только горячий шоколад. Немного необычный выбор, поэтому я запомнила его заказ. И начала добавлять маленький смайлик на стаканчик рядом с его именем. Джеймс.

– Спасибо, Долли, – всегда благодарил он с ухмылкой, от которой я краснела.

Естественно, в ответ я бормотала что-то неловкое и отворачивалась, чтобы приготовить следующий заказ. Янтарные глаза – клянусь, они были похожи на темное жидкое золото – смотрели на меня, пока я притворялась, что ничего не замечаю.

Мой менеджер, Кен, время от времени дразнил меня.

– Похожий на Криса Хемсворта любитель горячего шоколада явно флиртует с тобой, – играя бровями, говорил Кен. – Твой ход, милочка.

Он сказал, что в следующий раз мне стоит написать на стаканчике свой номер.

Я почти так и сделала. Иногда обдумывала эту идею, пока поджаривала чей-то бублик или добавляла ровно пять с половиной порций карамельного сиропа во фраппучино. Стыдно признаться, но я никогда не была на настоящем свидании, не говоря уже о том, чтобы сделать первый шаг. Я говорила себе: именно для этого и нужен университет. И по приезду туда осенью, когда я впервые переступлю порог кампуса Государственного университета Айдахо, мне неким образом удастся измениться и избавиться от неловкости.

В то лето он обычно заходил раза три-четыре в неделю, но за несколько недель до моего отъезда в университет вдруг исчез. Из-за этого я испытала странную грусть, будто упустила свой шанс. Во время работы я вспоминала его лицо и с тоской думала, что, скорее всего, больше никогда его не увижу. Я предположила, что он намного старше меня – около тридцати. Честно говоря, будучи обладателем светло-карих глаз, темных волос, выразительной родинки и внешности звезды, он казался мне настолько красивым, что его возраст не имел значения.

Когда в мой последний рабочий день перед отъездом в университет он с широкой улыбкой вошел в кофейню и заказал шоколад, я подумала, что это судьба. Почувствовала, как краснеют щеки, когда пыталась заставить себя написать номер своего телефона на его стаканчике с горячим шоколадом. Уверяла себя, что это своего рода тренировка. Повод доказать, что я готова к университету (а я не была готова). Но я струсила. Решила, раз через два дня уезжаю, то мой поступок лишен смысла.

Вместо этого быстро пробормотала ему, что сегодня мой последний день и, возможно, я больше никогда не появлюсь в «Дейли Гринд». Он выглядел искренне разочарованным, а потом пожал плечами:

– Что ж, Долли, я буду скучать по тебе.

Мои щеки покраснели еще сильнее, и все время, что он сидел в кофейне, я притворялась, будто занята чисткой кофеварки. «Idiota»[2], – подумала я, а потом вспомнила ругательства.

Закончив смену в четыре, я сдала фартук и бейджик сотрудника. Затем обняла Кена, пообещав, что напишу ему, и отправилась на автобусную остановку у торгового центра. Я как раз собиралась написать маме сообщение об ужине… пупуса[3] из нашего любимого фургончика. Пропустив обед, теперь я умирала с голоду… а потом вдруг увидела, как рядом тормозит машина.

Это был он.

И улыбнулся так, будто удивился не меньше меня. Как будто это была счастливая случайность. А потом сказал:

– Привет, Долли. Хочешь, подвезу?

Я даже не раздумывала над его предложением. После последнего из всех предыдущих провалов Вселенная подарила мне второй шанс. Я с легкостью отмахнулась от голоса, который тихо поинтересовался, а почему спустя два часа после нашей последней встречи он все еще находился около этого тихого торгового центра?

– Конечно, почему нет? – ответила я, довольная тем, как уверенно прозвучал мой голос, хотя чувствовала, как сильно колотится сердце. «Подумаешь, – сказала я себе. – Он же не незнакомец».

Я пригладила свои кудри, которые всегда выглядели растрепанными после работы. Затем села в синюю «Киа» и пристегнулась.

– Может, хочешь сначала перекусить? – спросил он.

После этого я немного успокоилась.

– Конечно, умираю с голоду. – Покраснев, я посмотрела на родинку на его щеке. Значит, у нас было свидание. Я уже представляла, как позже напишу Кену и как он ответит, что гордится мной.

Он усмехнулся:

– Тогда отвезу тебя в свое любимое место, хорошо? Оно немного в стороне от дороги, но обещаю, ты не пожалеешь.

Внутренний голос снова дал о себе знать. Я всю жизнь прожила в Куне и припоминала не так уж много мест, которые не посетила за это время. Особенно те, где подавали еду.

– Как оно называется? – спросила я.

Он покачал головой:

– Сама увидишь.

Пока мы ехали, он расспрашивал меня обо всем. Задавал вопросы о моей семье. Интересовался, посещала ли я когда-нибудь Сальвадор (один раз, когда была маленькой). Какая музыка мне нравится. Что я хочу изучать. Кто я – жаворонок или сова. Вопрос за вопросом. Как будто считал меня самым интересным человеком в мире. И все это время продолжал улыбаться. Украдкой поглядывая на меня, он выехал на шоссе, ведущее в сторону Бойсе.

Я велела себе расслабиться. До Бойсе тридцать минут езды, но там больше ресторанов.

Сосредоточившись на его словах, я постаралась получить удовольствие от беседы. Он рассказывал историю об одном из своих соседей по комнате, которому на последнюю вечеринку вместо кега достался гроулер[4]. Я рассмеялась, не совсем понимая, в чем разница, но не желая показывать это. Он казался слишком взрослым для такого рода веселья, вот только мне ли судить?

Через пять минут он включил поворотник, чтобы съехать с шоссе. Я посмотрела на указатель. Блэкс-Крик. Дорога Куна-Мора. Мой желудок сжался, а он как ни в чем не бывало продолжил рассказ. Я лишь один раз бывала на этой дороге, когда ходила в поход. И, насколько помнила, здесь не было ни одного ресторана. Сплошные холмы и каньоны.

Нервозность усилилась.

– Ты не ошибся съездом? – спросила я как можно спокойнее, все еще переживая, что все испорчу. Задену его чувства. Разочарую. И он поймет, что я ребенок, который ни разу не был на настоящем свидании и не целовался с парнем. Что единственный представитель мужского пола, с кем я проводила время, – это Кен, и он уже был занят.

– Неужели ты не была в ресторане «У Мо»? – искренне удивился он. – А ведь выросла здесь.

Увидев хитрую ухмылку, я поверила ему.

И все-таки на всякий случай решила написать маме.

– А, «У Мо»! – Я сделала вид, что поняла, о каком заведении идет речь. – Да, всегда хотела там побывать. – Сделав глубокий вдох, я достала из кармана куртки телефон. – Напишу маме, предупрежу, что скоро буду дома, чтобы она не волновалась.

Я перевела взгляд на телефон и увидела, что связи нет.

Пальцы зависли над окошком для сообщений, пока я снова и снова перечитывала последнее послание от мамы.

«Te quiero, mi’ja».[5]

Неприятное чувство вернулось. Подняв голову, я увидела, что он наблюдает за мной, поэтому изобразила фальшивую улыбку.

А он по-прежнему оставался спокойным.

– На протяжении пары километров связи нет, но сразу за холмом отличный сигнал. Не переживай. Хочешь, я остановлюсь, чтобы ты могла отправить сообщение?

От скорости, с которой ужас сменился облегчением, закружилась голова, и я натянуто улыбнулась. Возможно, заведение «У Мо» действительно существовало. Может, все было в порядке. Я переживала по пустякам. Как всегда.

– Да, – как можно непринужденнее ответила я. – Иначе мама начнет волноваться.

Через несколько минут мы свернули с дороги. Впереди был знак «Въезд на ранчо», он сбросил скорость и включил поворотник, а потом съехал на дорогу, по виду походившую на грунтовую. Когда под колесами захрустел гравий, я опустила взгляд на экран.

Сигнал так и не появился.

Словно прочитав мои мысли, он указал куда-то в сторону.

– Если связи так и нет, скорее всего, появится там, у ручья. – И улыбнулся. – Нашел его случайно, когда по дороге сюда моему другу Грегу приспичило отлить.

В ответ я хихикнула, вышла из машины и, не отрывая взгляда от телефона, пошла к ручью.

Связи не было.

Я подняла телефон, сделала еще несколько шагов и повторила попытку.

Ничего.

Вот тогда-то он и напал на меня сзади. Одной рукой грубо схватил за волосы и потянул голову назад. Другой сжал горло и повалил на землю. Я больно приземлилась на живот, но смогла издать лишь приглушенный вскрик, потому что он зажал мое тело между коленей и придавил к земле.

Я пыталась закричать. Старалась повернуться и скинуть его. Пробовала бороться.

Единственное, на чем я могла сосредоточиться, – на попытке убрать его руки с моего горла.

Когда я училась в четвертом классе, наш маленький сосед – его звали Дьюи – утонул в джакузи на заднем дворе. Пока его мама готовила обед, он залез в джакузи, и над ним захлопнулась крышка. После этого мне иногда было тяжело заснуть. Я постоянно думала о том, каково ему было там, в том джакузи.

Мне казалось, нет хуже смерти, чем смерть от утопления.

До этого момента.

Спустя пару минут я потеряла сознание, но эти минуты казались вечностью, пока я безуспешно пыталась найти способ заставить его остановиться.

Затем меня окончательно поглотила темнота, а боль и давление исчезли.

Когда снова забрезжил свет, я все еще слышала, как он кряхтит позади меня. Все так же видела грязь и гравий под своим лицом. Все остальное онемело.

Однако, к моему удивлению, мне удалось вырваться из его хватки.

Но меня охватил ужас, ведь он даже не заметил этого. Потому что лежащая лицом в грязи девушка с темными кудрями не двигалась.

Я видела специальные выпуски передач о людях, которые пережили внетелесный опыт. Опыт клинической смерти. Поэтому решила, что именно это происходит со мной.

– Убирайся! – закричала я и бросилась на него. Мои кулаки обрушились на его спину с силой, едва ли сильнее силы крыльев бабочки. – Перестань, хватит! – кричала я, понимая, что он не слышит. Вряд ли я сама себя слышала.

Девушка на земле, то есть я, больше не сопротивлялась. Ее губы приобрели насыщенный лавандовый оттенок. Из уголка рта тянулась длинная полоска слюны. Веки были полуопущены.

Услышав доносящийся издалека звук автомобиля на шоссе, он наконец убрал руки. Мы находились в отдалении, но поблизости не было никакого укрытия, лишь заросли кустарника и мелкий ручей.

Я наблюдала, как в конце концов он встал и осмотрел свои руки, а затем пошел к синей «Киа».

И даже не оглянулся на лежащее на земле тело.

Когда колеса его машины захрустели по усыпанной гравием дороге, я замерла в ожидании. В ожидании, что сейчас моя душа воссоединится с безжизненным, лежащим в грязи пыльным телом.

Опустившись рядом, я как можно теснее прижалась к нему и прошептала:

– Он ушел. Теперь ты можешь просыпаться.

Я попыталась сконцентрироваться на том, что чувствовала за мгновение до того, как все погрузилось в темноту, и представить, как воссоединяюсь со своим телом. Легла рядом в надежде снова ощутить боль и отчаянную потребность дышать. Именно это и произошло в одной из тех передач. Герои видели себя вне собственного тела, а потом – раз, и возвращались в него. Или появлялось некое существо и говорило, что еще не пришло их время встречаться с Богом.

– Вернись, – прошептала я и подумала о маме.

Она наверняка уже вернулась с работы и удивилась, почему я не встречаю ее дома. Почему не написала сообщение, сколько я хотела пупуса, две или три.

Мой телефон лежал в грязи подо мной. Один из его углов выглядывал из-под бедра.

И по-прежнему не издавал ни звука.

Как теперь и сама я.

Глава 4

Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

Годом ранее

На то, чтобы в темном лесу найти дорогу к своему телу, у меня ушла целая ночь.

Исходящий от луны свет помог вернуться к каменистому оврагу. Оттуда было невозможно понять, где находятся заросли кустов, осыпающийся известняк и сотни тощих сосен, которые выглядели совершенно одинаково.

Я не спотыкалась, не падала, ничто не замедляло мое продвижение. Но оказалось, призраку недоступно приложение с картами. И страх темноты был таким же сильным, как раньше. До меня доносились треск веток и другие таинственные звуки. Каждые несколько минут я кричала от ужаса и разочарования. Но эха не было.

Несмотря на все мои попытки двигаться подобно призракам, которых я видела по телевизору, мои ноги, обутые в кораллового цвета кеды, не отрывались от земли.

Звезды над головой сияли необычайно ярко. Но все остальное, что окружало меня, поглотил непроглядный мрак.

Мне всегда нравилось ходить в походы – во всяком случае, в те несколько раз, когда мне выпадала возможность пережить подобный опыт. И все же, когда садилось солнце, именно я первая устраивалась у костра или пряталась в безопасности палатки. Всегда предпочитала наблюдать за природой на расстоянии. Вблизи она внушала мне ужас.

С каждым новым хрустом или шелестом ветки я замирала. Или вскрикивала.

Откуда-то издалека доносился возбужденный вой стаи койотов.

Я не боялась, что со мной случится что-то плохое. Самое страшное уже произошло. Теперь я ощущала страх иначе, чем при жизни. Сердцебиение не учащалось. Дыхание оставалось ровным. Просто каждой оставшейся частичкой души я чувствовала ужас одиночества и смерти.

Выйдя из оврага и увидев огромную пару сверкающих глаз, уставившихся на меня со скального выступа, я вскрикнула.

Глаза не исчезли. Даже наоборот, они чуть приблизились, а потом я бросилась прочь. Блики звезд плясали у меня перед глазами, пока я старалась бежать быстрее, продолжая кричать о помощи, которая, точно знала, никогда не придет.

* * *

Небо над скалистым горизонтом приобрело стальной серый оттенок, и тогда именно койоты привели меня к моему телу.

Они перестали звать друг друга. Но, взобравшись на показавшуюся мне смутно знакомой насыпь, я услышала доносящиеся из-за оврага рык и рычание.

Сначала я увидела свой коралловый кед: растерзанный близнец, идеальная копия тех, что были на мне. Он валялся в грязи, а язычок покрывали следы чего-то темного.

За ним я заметила пятерых койотов. Они были такими тощими и маленькими, что не испугали бы меня при свете дня. В темноте все выглядело иначе. Сгорбленные спины, зеленые глаза, которые сверкали, пока звери общались друг с другом, и темные от крови челюсти вызывали совершенно иную реакцию.

Ужас внутри меня разрастался, пока не затопил настолько, что я не смогла больше выносить это щемящее чувство.

– Уходите! – делая шаг к животным, закричала я.

К моему изумлению, они замолчали и все разом повернули головы в мою сторону.

Стоявшая ближе остальных самка, голова которой была отмечена темным пятном, оскалилась, обнажив острые зубы.

– Пошли вон отсюда, – шагнув к ним, снова закричала я.

Животные прижали уши, понюхали воздух и медленно попятились прочь от моего тела.

Продолжая кричать, я придвинулась еще ближе.

Они даже не вздрогнули. Но и не вернулись к еде.

Самка с темным пятном на голове издала горловой звук и прошла мимо остальных членов стаи, тогда-то моему взору и открылось то, что лежало у нее за спиной.

Никогда раньше мне не доводилось видеть труп, разве что по телевизору.

Не говоря уже о собственном трупе.

Ужас и отвращение пронзили меня, словно молния, и я отпрянула от растерзанного, окровавленного тела, которое лежало на земле. Животные наполовину разодрали мою ногу, и теперь она держалась лишь на каких-то темных жилах. Они вспороли мне живот, и внутренности частично вывалились на землю.

Мое лицо не пострадало. Но кожу на шее под розово-зеленым шарфом покрывало множество синяков, которые можно было разглядеть даже при тусклом свете.

Самка с темным пятном на голове ходила по кругу, принюхиваясь к воздуху. Ее морда была мокрой от крови, и она по-прежнему тихо рычала.

Словно пребывая в трансе, я протянула руку, чтобы дотронуться до нее, на что она резко гавкнула, а затем, прижав уши к рыжей голове, побежала к оврагу.

Остальные последовали за ней во тьму.

А я продолжила сидеть в грязи в нескольких футах от того места, где земля стала черной и скользкой, пока над моими останками в конце концов не взошло солнце.

Глава 5

Бриша

Боулдер, Колорадо

Двумя годами ранее

Вот что я узнала после трех дней жизни в его доме.

Голые Барби, лежавшие на крыльце, принадлежали двум его дочерям, Эмме и Кимми. Мне никогда не удавалось точно определять возраст детей, но я бы сказала, что этим девочкам с распущенными светлыми волосами было шесть и четыре. Малышки. По большей части я держалась от них на расстоянии, опасаясь всего, к чему он мог приложить руку.

Зачахшие азалии под кухонным окном посадила его жена Эйприл, которая являлась полной противоположностью той мне, какой я была при жизни. Худая блондинка. Заботливая, тихая и бесконечно терпеливая. Когда мне надоедало следовать за ее мужем из комнаты в комнату, кипя от ненависти, я наблюдала за ней. Она мыла посуду, складывала белье, собирала игрушки, кормила кошку, читала книгу и готовила завтрак. Прижималась к нему по ночам и целовала его по утрам. Поначалу я была уверена, что, если как следует изучу ее, пойму: она ему подходит, потому что и сама насквозь испорченная. Но чем дольше я смотрела, тем сильнее было мое замешательство. Честно говоря, сначала я возненавидела ее – возможно, даже сильнее, чем если бы она была ужасным человеком. Потому что она казалась счастливой особой, живущей в неведении. Прямо как я, когда год назад встречалась с ее мужем. Вот только эта женщина уже много лет являлась его женой.

Кота в гараже звали Оскар. Из всех, кто жил в маленьком кирпичном доме в Боулдере, он, похоже, был единственным, кому хватало ума ненавидеть хозяина дома так же сильно, как и мне. Когда открывалась дверь гаража, он усаживался на свою кошачью подстилку в углу возле велосипедов и вытягивал шею, чтобы посмотреть, кто там. Если приходили Эйприл или кто-то из девочек, он мурлыкал и спешил к ним в надежде, что его подхватят и занесут в дом. Если приходил он, Оскар оставался на месте. Или удирал из гаража.

Если честно, я тоже не сильно нравилась Оскару. Всякий раз, когда я приближалась, кот замирал и несколько секунд смотрел на меня. Если пыталась дотронуться до него, он отшатывался и отступал в другую сторону. Это странным образом успокаивало, ведь получалось, для кого-то я по-прежнему существовала. Пусть даже этим кем-то был всего лишь котенок.

Сложенные в аккуратные ряды коробки, подписанные черным маркером, должны были отправиться в Херриман, штат Юта. Их перевозка уже была оплачена.

В тот первый день я следовала за ним, как невидимая тень. Пока он завтракал за своим кухонным столом в стиле пятидесятых годов. Пока сбривал бороду Хоакина Феникса, которую, как мне показалось, отрастил с единственной целью – сделать себя менее узнаваемым. И пока щекотал Кимми и Эмму, спускаясь по лестнице.

Я перепробовала все, что по идее должны уметь делать призраки. И хочу вам сказать, либо «Говорящая с призраками»[6] – полная ерунда, либо сериал сняли про какую-то другую разновидность призраков. Потому что я не могла захлопнуть ни одну дверь. Была неспособна – насколько могу судить по его реакции – внезапно заставить температуру в комнате упасть. Меня не было слышно.

Я вообще не была способна сделать хоть что-то.

На мгновение я подумала, что пора попытаться найти дорогу домой, но быстро отбросила эту идею. Я не знала, как попасть в Боулдер, так что при всем желании не смогла бы вернуться к себе.

Отчасти я тосковала по Фрэнку и своей квартире. Но понимала: единственное, что ждет меня там, – мой собственный труп. Возможно, там не было даже его. Когда я не появилась на работе, мой менеджер, Робин, должна была заявить о моем исчезновении. Насколько я ее знала, она скорее всего взяла на себя смелость съездить и проверить меня и только потом обратилась в полицию.

Хотелось надеяться, что она забрала Фрэнка.

* * *

Большую часть дня он занимался рутинными делами. В подвале у него был домашний офис, и он исчезал там сразу после завтрака.

Удивительно, но он не соврал по поводу работы. Он и правда работал программистом… в технологическом стартапе под названием TreeHaus. Я не знала, над чем именно он трудился.

Он создал новый профиль в MatchStrike, в котором красовалась та же приятная размытая фотография и та же ложь, которая привлекла меня:

Одинокий мужчина по имени Джейми Карвер ищет свою вторую половинку.

К этому моменту я уже догадалась, что его настоящее имя – Джеймс Карсон.

Он очень часто открывал приложение MatchStrike в режиме анонимного просмотра страницы, чтобы проверить сообщения, которые получил с момента последнего входа в систему.

Он общался с четырьмя разными девушками.

Николь. Али. Тена. Деней.

Николь была явной фавориткой. Она отвечала быстрее и чаще всех. Большую часть времени он придумывал сообщения для нее, а затем копировал их и вставлял в другие чаты, когда ему нравился кто-то из подключившихся.

Я вспомнила все сообщения, которые он отправлял мне в прошлом году и гадала, сколько из них были скопированы и вставлены в другие чаты или из других чатов. Скольких еще он обманывал, когда решил встретиться со мной?

Интересно, что он говорил своей жене Эйприл на протяжении той недели, пока мы с ним встречались? Мы никогда не проводили ночь вместе в моей квартире или в другом месте, но часами сидели друг напротив друга в ресторанчике на углу возле моего дома. И позже я планировала пригласить его к себе.

Наконец он воспользовался режимом анонимного просмотра, чтобы найти меня. Сначала набрал: «Бриша Колье». Затем: «Убийство Бриши Колье».

Первый заголовок гласил: «Женщина найдена мертвой на заднем дворе своего дома в Денвере».

Я читала быстро, не желая пропустить ни слова на случай, если он вдруг решит закрыть статью.

В пятницу днем Бриша Колье была объявлена в розыск. Когда полиция Колорадо прибыла в дом женщины, ее тело обнаружили на заднем дворе. Женщина была задушена.

Согласно официальным документам, опубликованным в субботу, коллеги заявили о пропаже Колье, когда она не появилась на работе.

Криминалисты сообщили леденящие душу подробности: орудием убийства был удлинитель, вероятно, взятый из мусорного бака Колье. Согласно документам, смерть наступила в результате удушья и удара тупым предметом по затылку.

Полиция просит потенциальных свидетелей или тех, кто располагает информацией об убийстве Бриши Колье, немедленно связаться с властями.

«Не было обнаружено никаких признаков сексуального насилия. Мы считаем, что на Бришу напали неожиданно, когда она вывозила мусорные контейнеры во двор в четверг, примерно в 20:30», – говорилось в заявлении о вероятных причинах преступления.

После того как коллеги Колье сообщили, что она не появилась на работе, полиция отправилась к женщине домой, но им никто не открыл. Однако машина Колье была припаркована у дома, сама она не отвечала на звонки.

В заявлении для прессы, сделанном в субботу утром, сестра Колье сказала: «Наша семья потрясена этой ужасной и жестокой трагедией. Бришу любили все, и друзья, и семья. Мы нуждаемся в любой дополнительной информации. Пожалуйста, если вам что-то известно, сообщите об этом властям».

Я успела дважды прочитать заявление сестры, а потом он закрыл вкладку и вернулся к MatchStrike. Полиция нуждалась в информации, значит, у них не было ни подозреваемых, ни улик.

Они не знали, кто убил меня. Так что в ближайшее время не стоило ждать появления у его дома красно-синих мигающих огоньков.

Я попыталась вспомнить, кому вообще рассказывала о неадекватных сообщениях Джейми/Джеймса после разрыва с ним. Своей сестре. Ланел. Робин. Может, еще паре друзей. Жизнь продолжалась. И к тому времени, когда он появился в моем дворе, я уже давно оставила его в прошлом.

Правда заключалась в том, что в сообщениях Джеймса не было ничего необычного. От многих подруг я слышала истории и похуже. Онлайн-знакомства были своего рода рулеткой, и участвовали в ней мужчины, которым не нравилось слышать слово «нет». Но я и представить не могла, что кто-то из них появится у меня на заднем дворе с удлинителем в руках.

– Да что с тобой, мать твою, такое? – прошипела я ему на ухо.

Он не отреагировал. Вместо этого написал новое сообщение Николь:

«В субботу вечером? Встретимся в «О’Майклз»?»

Николь почти сразу же согласилась.

На аккуратной стопке бумаг лежала квитанция компании по перевозке вещей. Грузовик был арендован на воскресенье.

Я изучала уменьшенную фотографию Николь в окне чата. У нее были великолепные золотисто-каштановые волосы с идеальным мелированием. Нежный макияж. Потрясающая улыбка. Если я что-то и понимала, то сейчас она следила за каждым словом «Джейми Карвера».

Потому что он тоже был красив. Настолько, что вряд ли кому-то пришло бы в голову, что подобная красота может быть опасной.

Когда он прочитал ответ, его губы растянулись в едва заметной улыбке, которая исчезла, когда по потолку затопали маленькие ножки, сопровождаемые визгами и смехом.

Кипевшая во мне последние три дня злость усилилась, когда я увидела, как он закрывает браузер и надевает наушники. Если бы у меня было тело, я бы задрожала. Но поскольку тела не было, весь мир словно окутала дымка.

В этот момент я услышала тихий хлопок, и экран его компьютера потемнел.

Он вытащил наушники из гнезда компьютера и раздраженно бросил их на стол, как будто именно они были источником проблемы.

Я перевела взгляд на темный монитор, и головокружение тут же исчезло. На смену ему пришло нечто похожее на надежду.

Неужели это сделала я? Компьютеры постоянно ломались, а лампочки перегорали. Не исключено, что это простое совпадение.

Но почему-то я считала иначе.

Глава 6

Скай

Куна, Айдахо

Настоящее

Именно мой бесполезный телефон привел их к моему телу в предгорьях дороги Блэкс-Крик. Через три дня после того, как я должна была отправиться в университет.

Даже при отсутствии связи телефон передавал сигнал на вышки в Бойсе и Куне. Когда полиция наконец начала поиски, найти меня оказалось не так уж сложно.

Не менее получаса продежурив у своего тела, я потеряла надежду на то, что очнусь.

Стало очевидно: этого не произойдет. Потому что я пережила не клиническую смерть. Я умерла по-настоящему.

Моя кожа уже посерела, приобретя какой-то нездоровый серовато-коричневый оттенок. Протянув руку, я коснулась покрытых пылью черных локонов, обрамляющих мои полузакрытые глаза, но затем отдернула ее. Это была уже не я, а просто мертвая девушка.

Даже осознав, что окончательно умерла, я все равно подождала еще немного. Заберет ли меня Бог? Где тот свет, о котором все говорили?

«Tonta»[7], – отругала я себя за надежду.

В конце концов я ушла. Назад, туда, где мы въехали в предгорья дороги Блэкс-Крик. Я знала дорогу.

Живая или мертвая, я просто хотела вернуться домой к маме.

Я остановилась на осыпающейся обочине узкой двухполосной дороги, проложенной через бесплодные холмы. И понимала, что при желании смогу пройти прямо по центру дороги. Не знаю, что случилось бы, если бы меня сбила одна из немногочисленных машин, проезжающих в сгущающихся сумерках. Существовал ли другой уровень смерти, которого я достигла бы, если бы меня раздавила машина? Напоминала ли смерть видеоигру с разными уровнями? Если да, то сколько их?

Мне не хотелось исследовать это вопрос, да и вообще узнавать больше подробностей о жизни умерших. Поэтому я осталась на обочине.

Когда я отправилась в путь, был уже поздний вечер. Вскоре солнце исчезло за склонами, а я продолжала идти.

В какой-то момент из-за холмов на дорогу вышла семья оленей. Когда я приблизилась, большая лань подняла голову и посмотрела сквозь меня, она поворачивала длинные уши вперед и назад, прислушиваясь. Ее малыши – пара годовалых оленят с костлявыми ножками – жались к ней. Я не прошла сквозь них. Во всяком случае, не так, как ожидала. Я как бы обошла их, просачиваясь в пространство между их телами.

Они наблюдали, как я это делаю. Клянусь, они следили за мной. Потом принялись снова щипать зеленые травинки, пробивающиеся сквозь толстые коричневые стебли вдоль дороги.

Солнце совсем скрылось, а я продолжала идти. Стало трудно разглядеть что-либо, кроме расстилающейся впереди дороги.

Я вспомнила о своем теле, которое так и лежало в грязи на мелководье в ущелье, и ощутила вину за то, что так быстро оставила его.

Размышляла о своем мучителе. О звуках, которые он издавал. Как он вытирал руки о джинсы, спешно идя к своей машине, подальше от лежащей на земле девушки.

Я думала о том, что найду, когда наконец тихие, бесконечные холмы останутся позади. Позвонила ли мама в полицию? Расскажет ли им Кен об одиноком парне, который постоянно приходил пить горячий шоколад и флиртовал со мной?

Я точно не знала, сколько километров отделяет меня от дома. Возможно, если как следует подумать, примерно пятнадцать. Я понимала, если бы была жива, на преодоление такого расстояния у меня ушла бы вся ночь и, возможно, весь следующий день.

Поскольку мне не нужно было останавливаться и отдыхать, как и беспокоиться об отсутствии воды или необходимости оставаться незамеченной кем-то из обладателей светящихся глаз, которых я видела на холмах, дорогу на главную улицу Куны я нашла предположительно всего через несколько часов.

Никогда раньше я не видела, чтобы улицы были такими тихими и пустыми. Когда я пересекала парковку торгового центра и остановилась перед эркерными окнами «Дейли Гринд», тускло освещенными лампами под кассой, передо мной прошла бездомная кошка. Я позвала ее, но она даже не взглянула на меня.

Через несколько часов должен приехать Кен, чтобы открыть кофейню для ранних пташек, и тогда тихое помещение наполнят звуки работающих машин и запах свежеприготовленного эспрессо.

Мне не хотелось покидать свой безопасный уголок этого мира. Даже если для этого пришлось бы прожить всю жизнь в маленьком городке, где я умудрилась окончить школу, ни разу не поцеловав ни одного парня.

А отныне такая возможность была мне недоступна.

Когда я наконец добралась до дома, там все было тихо и спокойно. При виде знакомой входной двери с единственным фонарем на крыльце меня захлестнули тоска и отчаяние.

Сначала я не понимала, как попасть внутрь. Однако через несколько минут обнаружила, что могу проскользнуть сквозь треснувшую решетку вентиляционного отверстия. Это было похоже на чихание. Вот только выходящим с этим чихом воздухом оказалась я.

Маму я обнаружила в своей спальне, она спала в той же одежде, которая была на ней в четверг утром, когда я видела ее в последний раз. Толстовка с логотипом университета, идентичная той, которую она подарила мне, когда я получила письмо о зачислении со стипендией.

Мамино лицо припухло, словно она плакала. Лоб нахмурен. Глаза плотно закрыты. Рот сжат в тонкую линию. Но дыхание подсказывало, что она и правда спит.

Я легла рядом с ней на кровать, обхватила за талию и зарылась лицом в ее волосы. Затем закрыла глаза и попыталась вспомнить запах ее волос. Слабый аромат приправ из блюда, которое она приготовила. Мыло с нежным ароматом. И еще что-то, что я не знала как описать. Аромат, присущий только ей.

Она издала тихий стон и заскрежетала зубами.

– Мам, все в порядке, – прошептала я. Звук стих. Мысль о том, что она может слышать меня, усилила тоску, а потом чувство затопило меня целиком. – Не грусти. Я все еще здесь. Te quiero.[8] Ты меня слышишь?

Мама с криком подскочила, сбив с моей тумбочки стакан с водой, и принялась искать телефон. Я спрыгнула с кровати, отошла в угол комнаты и замерла.

Несколько секунд мама смотрела на светящийся голубым экран, на ее лице по-прежнему отражалась тревога. Затем аккуратно положила телефон на тумбочку и снова легла на мою кровать, бормоча что-то по-испански.

Я шагнула к кровати.

– Мам?

Несколько минут она смотрела в потолок. Даже когда я наклонилась достаточно близко, чтобы разглядеть веснушки на ее мокрых щеках.

Затем я опустилась на ковер и слушала ее всхлипывания, пока она наконец не погасила свет.

При жизни люди редко замечали меня. Если честно, я не имела ничего против. Я была тихой латиноамериканской девочкой, которая никогда не поднимала руку в классе. Всеми силами избегала зрительного контакта в автобусе. Меня вполне устраивало, что люди смотрят сквозь меня. Мама же была единственным исключением.

Но отныне меня не видела даже она.

Глава 7

Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

Годом ранее

После койотов появились крылатые падальщики. Вороны, сороки, шершни, мухи. Даже тощий орел.

Я оставалась там, потому что не знала куда идти. Мне больше не хотелось блуждать по темноте, продираясь сквозь бесконечные деревья и камни. И, опасаясь заблудиться, я не могла заставить себя снова отправиться в лес.

Шок от вида моего изуродованного тела прошел достаточно быстро. Я с интересом наблюдала за тем, как падальщики терзают остатки, борясь за добычу.

К тому времени, как на второй день зашло солнце, от моего тела остались практически одни кости. Не белые, а скорее похожие на кости для супа. Красные, очищенные от кожи и мышц. Животные не тронули мою одежду, за исключением тех мест, где она мешала им добраться до добычи. Розово-зеленый шарф сбился в кучу у основания колючего куста и, когда поднимался ветер, он развевался подобно флагу.

Ворона с глянцевым оперением проявила особый интерес к одному из моих кед. Она потащила его подальше от остальных останков, куда-то за камни.

Сначала я пыталась отгонять ворон и мух, как делала с койотами. Но получалось лишь тогда, когда мои чувства обострялись.

Например, когда я вспомнила, как очнулась в темноте, и его руки сомкнулись на моем горле.

Или когда думала о родителях, которые уже наверняка знали, что со мной что-то случилось.

Или размышляла о том, что мертвая заблудилась в лесу, а койоты и вороны поедают мое тело.

Некоторое время я старалась не давать волю чувствам. Понимание, что я все еще отчасти могу влиять на окружающий мир, немного утешало. Даже если это касалось всего лишь пчел или птиц, которым было интересно начисто выесть мою ногу.

Через некоторое время я выдохлась. Невозможно долго испытывать злость, грусть или отвращение – именно так и было при жизни. Так что с течением дней я смирилась с ситуацией.

Попробовала полететь.

Неловко признавать, но я считала, что призраки умеют летать. В каждом просмотренном мной фильме именно так и случалось. Сначала я просто как бы приказала себя парить. Не получилось. Затем подпрыгнула и замахала руками, как во сне. Ничего. Я даже забралась на поваленное бревно, а потом на трухлявую сосну, чтобы проверить, поможет ли дополнительная высота взлететь. Но всего лишь опустилась на землю, как воздушный шарик, у которого заканчивается гелий.

По некой причине именно из-за этой ситуации я почувствовала острое отчаяние. С его помощью разогнала пару ворон, которые клевали мою руку.

Когда мне наскучило прыгать с бревен и деревьев, а тревога никуда не делась, я отправилась в направлении, противоположном тому, в котором бежала раньше, и тогда нашла узкую грунтовую дорогу, по которой, должно быть, он и ехал. В пыли еще виднелись нечеткие следы шин.

Я прошла по дороге, как мне показалось, несколько километров, но она постоянно петляла, и я поняла, что если пойду дальше, то не смогу вернуться назад.

Я увидела лишь один-единственный знак. На деревянном столбе была прикреплена табличка, гласившая: «Каньон Офир-10». Название не вызвало у меня никаких эмоций. И за весь день я не услышала ни одной машины.

Так что в итоге осталась на месте.

После того как крупные крылатые потеряли интерес к моим останкам, за дело взялись муравьи. Наконец решившись подойти поближе к собственным костям, я несколько дней наблюдала, как насекомые бегают по своим туннелям. В их действиях было нечто гипнотизирующее. Даже с близкого расстояния мне едва удавалось понять, что именно они делают. Их маленькие челюсти были такими крошечными и стремительными, что казалось, они мечутся туда-сюда, ничего не успевая. Однако в течение следующих нескольких дней кости были вычищены. Мне было приятно видеть свои останки в таком виде. Никакого красного, лишь грязновато-серый и белый цвета.

За это я мысленно поблагодарила муравьев.

Ночи все еще вселяли в меня страх. Как только солнце село, я покинула свой наблюдательный пункт возле муравьев и пристроилась на каменистом выступе, где овраг переходил в пересохшее русло ручья. Широкий выступ нависал над парой более крупных валунов, и, улегшись на спину, я могла спокойно смотреть с него на звезды, зная, что никто не подкрадется сзади.

Я много размышляла о нем. О том, сколько доброты и тепла было в его взгляде, когда мы разговаривали в ресторане «У Грейси». И какая злость и отчужденность сияли в нем при свете луны, когда я пришла в себя в лесу, на том месте, с которого так и не встала.

Он либо нес меня, либо тащил по земле. Место, где лежало мое тело, находилось не менее чем в ста ярдах от края грунтовой дороги. И было невозможно припарковаться на каменистой, заросшей деревьями местности. Даже если бы по грунтовой дороге проехала другая машина, пассажиры ничего не заметили бы. Лишь намеренно придя сюда, можно было обнаружить кости, которые с каждым днем все больше и больше становились похожи на часть здешнего пейзажа.

* * *

Конечно же я не могла спать, но спустя несколько дней обнаружила, что могу абстрагироваться. И чем-то это состояние напоминало погружение в сон.

Когда я расслаблялась и ни о чем не думала, мое сознание начинало дрейфовать. В этом подобии сна я могла выбирать видения. Я обнаружила, что теперь гораздо легче, чем при жизни, могу вызывать любые воспоминания, причем в ярких деталях. Мне была доступна возможность снова пережить все то, что я когда-либо делала или видела.

Я часто вспоминала задний двор дома, в котором росла. Не желая делать уроки или ложиться спать, я иногда брала с дивана одеяло и через заднюю дверь уходила на батут, где укладывалась на спину, укрывалась одеялом и смотрела, как на крыльце загораются фонари, а на небе появляются первые звезды. Мне почти удалось расслышать сверчков и шаги соседа, когда он чистил гриль, пока в воздухе все еще витал запах гари.

Я вспоминала о своем последнем дне рождения, как мы с Шарисой сняли домик и катались на гидроциклах на Медвежьем озере. Как ветер дул мне в лицо, когда мы, смеясь, мчались по озеру, а потом кричали, когда я слишком быстро останавливалась и гидроцикл раскачивался, а потом мы упали в ледяное озеро. Мы так сильно хохотали, что едва получилось забраться обратно на сиденье.

Я вспоминала родителей, с которыми едва ли общалась, начав самостоятельную жизнь. Встречи на Рождество, семейные ужины, вечерние киносеансы, прогулки на велосипеде и даже те случаи, когда мне читали нотации по поводу недостаточно хороших оценок или позднего возвращения домой. Даже эти воспоминания дарили мне чувство комфорта.

Это был отличный способ скоротать время.

Но иной раз я понимала, что настолько глубоко погружаюсь в воспоминания, что лишь по прошествии нескольких секунд могу осознать: я по-прежнему нахожусь среди камней, земля у моих ног залита кровью, а кости разбросаны по поляне.

Я не знала, что произойдет, если позволить себе слишком глубоко или надолго погрузиться в прошлое. Поэтому действовала с осторожностью.

На пятый день… кажется, на пятый, но я могла определить течение времени лишь благодаря воспоминаниям, – я впервые услышала шум машины. Он доносился издалека, но это определенно была машина.

Я как можно быстрее бросилась на этот звук. При жизни точно поразилась бы подобной скорости, но по сравнению с возможностью летать моя скорость все равно приносила разочарование. Мне казалось, что я все же должна уметь передвигаться по воздуху.

Успев добежать до грунтовой дороги, я увидела, как машина едет с другой стороны чуть дальше по склону. И она двигалась в мою сторону.

Поэтому я осталась стоять на месте, прямо посреди дороги. Вопреки всякой логике, мне хотелось надеяться, что они увидят меня. Или мне удастся остановить машину. Или, по крайней мере, я почувствую хоть что-то, когда машина проедет сквозь меня.

Но мои надежды не оправдались. Машина продолжала ехать, даже немного быстрее, чем стоило бы, учитывая неровную грунтовую дорогу. Но мне не удалось остановить ее. И она не проехала сквозь меня. Вместо этого, когда машина врезалась в меня, некая сила как бы отбросила меня на обочину. Аккуратно. Словно я была засохшим клубком растения или пластиковым пакетом.

Мне удалось лишь мельком взглянуть на пассажиров машины, прежде чем темно-зеленый «РАВ4» скрылся в клубах пыли. Женщина и мужчина. К счастью, не он. Пара была примерно моего возраста. Около двадцати пяти. Они слушали громкую музыку и еще громче смеялись. Я видела, как она смотрела на него, когда машина подпрыгнула на колее в грязи. С обожанием. Без тени страха. Счастливая от того, что жива и они вместе.

Увиденное повергло меня в грусть. Именно эти эмоции и чувства искала я в ресторане «У Грейси». Они привели меня сюда. Здесь в двадцать три года оборвалась моя жизнь. И единственное, что у меня осталось, – ворох воспоминаний.

И тогда на обочине дороги я увидела его.

Коралловый кед.

Мой кед, тот самый, который утащила ворона.

Он наполовину застрял в кусте, коралловый превратился в грязно-оранжевый, в некоторых местах усеянный небольшими пятнами цвета ржавчины, а точнее кровью.

Он лежал в углублении, которое служило обочиной. Не на виду. Но и не полностью спрятан. Не как остальные части моего тела.

А значит, если кто-то посмотрел бы туда под правильным углом, то смог бы увидеть его.

Глава 8

Бриша

Боулдер, Колорадо

Двумя годами ранее

За последние несколько дней я двенадцать раз выключала его компьютер.

Он целый час общался по телефону со службой поддержки «Эппл» и в итоге ему доставили новый.

Когда это не помогло решить проблему, он вызвал электрика, который проверил проводку в подвале и гараже, скрепил пару неплотных контактов, а затем сообщил, что дальнейшие попытки выявить проблему буду стоить шестьсот долларов.

Он скоро переезжал, поэтому отказался. Оставил эти проблемы новым жильцам.

Хлопки, после которых чернел экран, появлялись, когда я направляла гнев, ненависть и отвращение в нужное русло и не возникало ощущение, будто на меня обрушивается волна. Было несложно провернуть такое. Не тогда, когда это ничтожное создание сидело напротив меня в своем подвале с диетической колой в руке и притворялось, будто занято работой, тогда как само постоянно просматривало приложение для знакомств. И делало это, пока белокурые малышки играли наверху, а их мать готовила ему еду и убирала пустую посуду.

После того как экран погас в двенадцатый раз, к двери подвала подошла Кимми. Уже прошло время ужина, а он все оставался в подвале, настаивая на том, что ему никак не удается закончить работу из-за этого «дурацкого компьютера».

Она постучала. Затем подергала дверную ручку.

– Папочка, ты нам почитаешь? Мама сказала, что почитаешь.

Когда он не ответил, она попыталась еще раз. На этот раз громче:

– Папа-а-а. Мама сказала, чтобы я пришла позвать тебя…

Он встал и резко распахнул дверь, хотя девочка по-прежнему сжимала ручку. Из-за этого движения малышка влетела в комнату и ударилась локтем о дверной косяк.

– Передай маме: она знает, что я занят, – процедил он, не обращая внимания на широко распахнутые полные слез голубые глаза дочери и на то, как она втянула нижнюю губу.

– Хорошо, – прошептала девочка и побежала вверх по лестнице.

После этого гнев сменило чувство вины, и на некоторое время я прекратила играть с ним.

Возможно, с моей стороны было нечестно продолжать тыкать медведя палкой тогда, когда он уже не мог причинить мне вред.

Пока я издевалась над ним, ему удалось лишь раз написать Николь. И, делая это, он ерошил свои недавно подстриженные волосы и бормотал под нос: «Идиотский компьютер».

Желая остановить его, я попыталась снова вернуться к тем эмоциям. Но чем сильнее старалась вызвать ярость и ужас, тем более измотанной себя чувствовала. Как обычно бывает после того, как рыдаешь несколько часов, а потом вдруг просто останавливаешься. Мне не удавалось испытать сильные эмоции. Единственное, что я чувствовала, – усталость и пустоту.

Продолжая наблюдать за ним, я увидела, как он сообщил Николь, что в субботу все в силе, а еще извинился, что долго не выходил на связь, объясняя это проблемами с компьютером.

После этого я поднялась наверх к Эйприл и девочкам.

Эйприл и Эмма складывали пазл посреди пустой гостиной, а Кимми бегала кругами по ковру в том месте, где накануне стояли диваны. Грузовик должен был приехать в воскресенье. Почти все вещи были упакованы.

Кот Оскар растянулся на коленях Эйприл и наблюдал за тем, как она двигает кусочки пазла. Когда я вошла в комнату, Оскар повернул голову и посмотрел в мою сторону, но остался на месте.

– Пятнадцать, – сообщила Кимми, заканчивая очередной круг. – Шестнадцать. – Она остановилась, чтобы перевести дыхание. – Мамочка, как думаешь, я смогу пробежать сто?

Эйприл улыбнулась. Она выглядела уставшей, но счастливой. Ей пришлось допоздна собирать вещи, пока Джеймс «работал».

Я поняла, что она моложе, чем мне показалось в тот первый вечер. Как и у девочек, у нее были мягкие, тонкие светлые волосы, которые легкими волнами спадали на плечи. Прищурив карие глаза, она изучала лежащие на полу части пазла. Я видела, как она выбирала крайние фрагменты и подталкивала их к Эмме, которая потом визжала:

– Мама! Я нашла еще один кусочек.

Эйприл кивала и продолжала перебирать части пазла, пока другой рукой гладила Оскара по голове.

– Кажется, у нас получится собрать пазл до отъезда.

Я закрыла глаза и постаралась отгородиться от злобы и тревоги, которые наполняли меня каждый раз, когда я видела его жену и двух малышек.

Он не заслуживал такой семьи. Как и они. Просто они еще не знали об этом.

Я наблюдала, как Оскар напрягся и поднял голову, когда чувства нахлынули на меня, а затем обрушились, подобно лавине. Кот перестал мурлыкать и, казалось, был готов спрыгнуть с коленей Эйприл.

Я отступила, а потом, несколько минут простояв на верхней ступеньке подвала, спустилась, потому что ничего не могла с собой поделать.

* * *

Николь долго не отвечала. У меня появилась надежда, что она потеряла к нему интерес или поняла, что он псих или убийца.

В пятницу утром он в сотый раз обновил страницу приложения, и вот оно: новое непрочитанное сообщение от Николь.

Как только оно всплыло на экране, я тут же выключила компьютер. Он перезагрузил его, а я снова выключила. К третьему разу я уже чувствовала себя выжатой как лимон, поэтому не стала продолжать, надеясь, что в сообщении он увидит отказ от встречи.

Но нет, я ошиблась.

«Извини, были технические проблемы. Я уже начала думать, что причина во мне!!! Ха. Встретимся завтра в «Твиггс»? Клянусь, если ты коротышка и толстяк…»

Я видела, как он улыбался. Николь не разочаруется. Без этой странной бороды он выглядел так же хорошо, как в тот день, когда мы впервые встретились.

Он потратил несколько минут на составление ответа Николь. В конце концов остановился на этом:

«Начинаю немного потеть. 160 сантиметров и 290 килограмм – это нормально? Если да, то семь вечера самое подходящее время».

Она почти сразу же ответила кучей смеющихся смайлов.

Его улыбка стала шире.

Она снова вышла на связь.

Поднявшись наверх, чтобы пообедать, он сказал Эйприл, что должен встретиться с фрилансером, который возьмет на себя часть работы, пока он будет занят переездом. Он не хотел, чтобы его отвлекали.

Эйприл, которая в это время заворачивала чашки в пузырчатую пленку и складывала их в коробку к остальной посуде, пока девочки прыгали вокруг готового пазла, кивнула.

– Спасибо, милый. Хочешь, потом посмотрим фильм или что-нибудь еще? Если будет не слишком поздно? Не могу поверить, что это наш последний вечер здесь. – Она немного погрустнела, переведя взгляд в коридор позади него. – Я буду скучать по этому дому. Постоянно вспоминаю, как приехала сюда из больницы вместе с Эмми и Кимми.

Он сжал ее руку и взял из буфета чашку, чтобы налить себе воды.

– Да, много воспоминаний. Но мы создадим новые.

Мне стало дурно. Эйприл лишь печально улыбнулась и продолжила собирать вещи, а он пошел вниз, тихо насвистывая под нос. Наверняка думал о своем свидании с Николь.

Висящая над головой Эйприл лампочка мигнула.

И тогда я решила, что тоже пойду на эту встречу, однако сомневалась, получится ли у меня. Судя по всему, я не обладала особенной силой. Мерцающий свет и постоянно выключающийся компьютер не могли помешать ему причинить кому-то вред.

Но я должна была хотя бы попытаться.

Глава 9

Скай

Куна, штат Айдахо

Настоящее

Мама проснулась еще до рассвета и теперь сидела за кухонным столом с чашкой кофе, держа в руках телефон. Я устроилась рядом и через окна патио наблюдала, как над горизонтом пробиваются лучи света.

Я начала пить кофе лишь год назад, после того, как устроилась на работу в кофейню «Дейли Гринд». К восторгу мамы, я начала готовить напитки дома. По утрам, перед тем как отправиться на учебу, мы вместе пили латте с соевым молоком или карамельный макиато.

Отчаяние накатывало на меня волнами, и я гадала, как долго оно будет терзать меня. Я оплакивала каждое событие жизни, которую у меня отняли.

Какие-то незначительные, но такие милые сердцу детали. Ощущение от позднего послеобеденного солнца, проникающего в окна, когда я после школы делала домашнее задание. Привкус свежего кофе на моих губах. Запах маминых волос, когда она обнимала меня. Все это являлось частью моего дня. А теперь не будет больше никакого нового опыта. Опыта, которого я боялась, – например, учеба в университете, – хотя на самом деле просто нервничала.

Сначала мама позвонила в полицию.

Прижавшись к ней, я слышала разговор так хорошо, как если бы сама участвовала в нем.

Я быстро поняла, что они не искали меня. Не по-настоящему.

Мне было восемнадцать. По закону я легко могла не возвращаться домой.

То, что на моем телефоне сразу включалась голосовая почта, было недостаточной причиной для объявления меня в розыск.

– Документы для заявления о пропаже уже поданы, – терпеливо ответила женщина на другом конце провода. – Больше мне сказать нечего. Я понимаю ваше беспокойство, но офицер свяжется с вами при первой же возможности. Если вы узнаете еще что-то, пожалуйста, держите меня в курсе.

Я видела, как мама сжала кулак. И стиснула зубы.

– Она никогда так не делала. Никогда. Сегодня мы должны были ехать в университет. Она поступила совсем недавно. Я уверена, что-то случилось.

На другом конце телефона повисла короткая пауза.

– Я понимаю. Офицер скоро свяжется с вами, сегодня вам кто-нибудь перезвонит. Сегодня утром.

Руки мамы дрожали, когда она закончила разговор, а затем набрала номер моего отца.

Мои родители разошлись, когда я училась в пятом классе. Отец переехал в Орегон к своей девушке, Сэнди. После этого я видела его примерно два раза в год. Мы были не особо близки. И все же, когда он сразу же ответил на звонок, чувства радости и грусти были настолько сильны, что у меня практически закружилась голова.

– Мариса? Полиция ищет ее? Она вернулась домой? – спросил он до того, как мама начала говорить.

Лампочка над кухонным столом быстро замигала, на что мама подняла голову и нахмурилась. Она повернула выключатель и встала, чтобы вылить кофе в раковину в полумраке кухни.

– Они почти ничего не делают, – ее голос дрогнул. – Я собираюсь зайти к ней на работу, кофейня открывается в шесть. Вчера вечером мне не удалось ни с кем связаться.

Мой отец тихо выругался, затем прочистил горло и сказал:

– У меня самолет в десять. К полудню должен быть на месте. Мари, мы найдем ее, обязательно найдем. Тебе удалось попасть в ее ноутбук? Посмотри, может, она стала сомневаться, стоит ли идти в университет или еще что.

Я слышала в его голосе отчаяние. Надежду, что, возможно, случившемуся можно найти какое-то простое объяснение. Что, даже поведя себя так безответственно, я где-то в безопасности.

Они оба хорошо меня знали. Я всегда приходила домой.

Мама покачала головой.

– У меня не получается. Не могу выяснить, какой у нее пароль.

– Не переживай, там ничего нет, – сказала я. Но даже пока произносила эти слова, она уже схватила листок бумаги, чтобы записать «1025» и «Микки». Микки – так звали таксу, которую мы завели, когда мне было пять. А 1025 – это ПИН-код, который я выбрала для совместного с мамой банковского счета, когда училась в начальной школе. Мой настоящий пароль состоял из комбинации букв и цифр, которую я придумала, слушая припев песни Бритни Спирс. Родители никогда не догадались бы о таком варианте.

Положив трубку, мама села за кухонный стол и уставилась на свой телефон. Я тоже сидела и смотрела, ожидая, что он зазвонит.

Не похоже, что прояснение обстоятельств случившегося помогло бы мне вернуться.

Просто я хотела, чтобы меня нашли, так же отчаянно, как этого хотела мама.

И мечтала, чтобы полиция выследила Джеймса.

– Спроси Кена о любителе горячего шоколада. Его зовут Джеймс. – Я понимала, что она меня не слышит, но не могла молчать. Я точно знала, что никто не видел, как я садилась в машину к Джеймсу, однако все лето он по меньшей мере три или четыре раза в неделю заходил в кофейню.

«Кен считал его милым. Он хотел, чтобы ты пригласила его на свидание», – напомнила я себе, когда отчаяние навалилось на меня в темной кухне, словно свинцовое одеяло.

Глаза мамы медленно наполнялись слезами. Я решила, что мы с ней оказались под одним и тем же одеялом.

* * *

На парковку «Дейли Гринд» мы въехали ровно в 5:58.

Я сидела на сплющенной обертке от сэндвича, которая пролежала на сиденье не меньше месяца. Пока мама вела машину, по радио заиграла песня в стиле кантри, в которой пели о семье и Боге, и мама снова заплакала. А когда она припарковала машину и вытерла глаза рукавом толстовки, я вдруг поняла, что преследую ее.

На тротуарах и дорогах почти не было людей. Один одинокий бегун. Кто-то стоял в тусклом свете уличного фонаря перед магазином печенья напротив торгового центра. Темная фигура, перебегающая перекресток возле автобусной остановки. Я гадала, живы ли они? Или теперь, став мертвецом, я могла видеть и других умерших. Все ли превращаются в призраков, когда умирают, или я аномалия? Суждено ли мне было через некоторое время исчезнуть? Был ли у меня выбор? Или такова была моя личная вечность? Место между адом и раем или же сам ад? Что произойдет, когда они поймают Джеймса? А что будет, если не поймают? Оставалась ли я здесь потому, что у меня были незавершенные дела?

Я отогнала эти мысли и сосредоточилась на необходимости следовать за мамой к входной двери.

Как я и надеялась, Кен уже пришел открыть кофейню. Услышав стук в запертую дверь, он подошел к стойке и заглянул в холл. Увидев старый красный «Бьюик Сенчури» моей мамы, который я иногда брала на выходные, если она не работала в хосписе, он растерялся, но поспешил открыть дверь.

Не успел он даже закончить фразу: «Привет, вы мама Скай?» – как она разразилась слезами и сообщила, что я не вернулась домой.

Кен не оставил ее стоять там. Повернул табличку на входной двери и обратился к тому, кто находился в зоне для сотрудников.

– Эй! Если что, обслужи, ладно? Я на пару минут. – Затем проводил маму к удобному зеленому креслу в углу комнаты, которое не было видно со стойки. Там обычно работали настоящие фрилансеры, и там же мы иногда заставали целующихся после школы подростков.

Сев перед ней, он аккуратно сцепил руки, как в тот раз, когда в выходные я забыла почистить эспрессо-машину и она засорилась.

– Расскажите, что случилось.

* * *

Когда мама поведала Кену о том немногом, что знала, он забеспокоился. Я не пришла домой, не отвечала на сообщения и звонки, а полиция не спешила меня искать. Кен достал свой телефон и показал, что накануне вечером я не ответила и на его сообщение. Я прочитала текст.

«Хорошей дороги. Если сексуальный любитель шоколада спросит о тебе, я отправлю его к тебе в общежитие».

Меня словно окатили ледяной водой.

Мама нахмурилась.

– Что за сексуальный любитель шоколада?

– Да, – вставая, сказала я. В висевших над входом светильниках замигали лампочки, а кофемашина для приготовления эспрессо хаотично замерцала. – Это он, мама.

Кен посмотрел на лампочки.

– Один из наших постоянных клиентов. Мы шутили насчет него. Я часто прикалывался, что ей надо пригласить его встретиться или написать свой номер телефона на его стаканчике, но она отказывалась.

Мама помрачнела.

– Как думаешь, он имеет какое-то отношение к случившемуся?

Кен покачал головой.

– Он вел себя мило, но она так и не решилась пригласить его куда-то.

Свет замерцал так сильно, что Кен повернулся и внимательно посмотрел на лампочки.

– Простите, кажется, у нас вот-вот перегорит лампочка. Я могу выключить свет… – Он встал, однако мама покачала головой.

– Нет, он мне не мешает. Пожалуйста, скажи, может, у тебя есть какие-то идеи, куда она могла отправиться после работы? Возможно, она упоминала какое-то место?

Я заставила себя сосредоточиться на маленьких пакетиках сахара и только что появившихся палочках для перемешивания кофе, которые Кен разложил для сегодняшних посетителей. Я знала, свет мигает из-за меня. Если я хотела, чтобы мама с Кеном поговорили, мне надо было успокоиться. Потому что иначе, расстроившись еще сильнее, я рисковала взорвать что-нибудь на кухне или кассе. Тогда Кену действительно придется прервать разговор.

Слушая их вполуха, я заставила себя посчитать пакетики со стевией, потом с сахарозаменителем. Насколько Кену было известно, я собиралась пойти на автобусную остановку, чтобы, как обычно, поехать домой.

Затем я услышала, как он добавил:

– Но мы можем проверить записи с камер наблюдения.

Свет снова замерцал, и я почувствовала прилив волнения.

– Да! – крикнула я, и тут лампочка над нами хлопнула и погасла.

Кен виновато нахмурился.

– Хреновая проводка. – Затем резко посмотрел на маму. – В смысле, проводка барахлит.

Мама не обратила внимания ни на его слова, ни на то, что помещение погрузилось в полумрак.

– Мы можем сейчас посмотреть записи с камер наблюдения? Пожалуйста, я знаю, что тебе нужно работать, но ты ведь понимаешь, что для нее не характерно пропадать вот так.

В ее глазах снова заблестели слезы, и Кен напрягся. Положил руку маме на плечо.

– Знаю, она не стала бы так поступать. И никаких проблем, я попрошу Эми подменить меня. – Он указал на комнату за спиной. – Пойдемте.

Глава 10

Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

Годом ранее

Моя одежда менялась.

Я поняла это, когда заметила кед на обочине дороги. Посмотрев на свои ноги, я увидела, что на мне уже не кораллового цвета кеды, в которых я ходила в ресторан «У Грейси», а старые балетки в серую полоску. Удобная обувь, в которой я ходила по квартире перед сном.

Я больше не щеголяла в серых кюлотах и темно-синей укороченной толстовке, которые теперь, грязные, лежали рядом с моими костями.

Их сменили спортивные штаны и футболка с Джоном Ленноном. Одежда, в которой я в одиночестве слонялась по дому.

Я понятия не имела, в чем причина. Лишь знала, что мне больше не хотелось ходить в тех кедах и наряде, который я тщательно выбирала для свидания.

Если я представляла себя в своем пушистом халате, то внезапно оказывалась одета в него.

Несколько минут я провела за этим забавным занятием. Примерила свое старое школьное платье для выпускного. Туфли на высоких каблуках, которые купила в прошлом году, но так ни разу и не надела. Даже купальник. Но учитывая, что поблизости не было зеркала или кого-то еще, кто мог бы оценить мой наряд, я оставила штаны и футболку с Ленноном.

На секунду я подумала о том, чтобы остаться обнаженной. Но даже несмотря на мой статус, мне было не совсем комфортно быть голым призраком. Не говоря уже о том, что мое настоящее тело теперь имело совершенно неприглядный вид. Наличие одежды неким образом подбадривало меня, поэтому я осталась в одежде.

Пусть я больше не носила коралловые кеды, но они стали новым эпицентром моей жизни.

Большую часть времени я проводила на грунтовой дороге, где из-за небольшой горки камней и палок на пыльной обочине выглядывал выцветший край кеда.

Во время дежурства я то погружалась в воспоминания, то выныривала из них, внимательно прислушиваясь к любому звуку, который мог сигнализировать о приближении машины.

Сначала я боялась, что воспоминания закончатся. Но чем дольше плавала в этой дымке, тем больше понимала, что теперь мне была доступна своего рода огромная библиотека разных моментов. Книга моей жизни с совершенно ясными образами и словами. Единственный прекрасный подарок, который остался у меня.

На второй день моего бдения шум движения неподалеку отвлек меня от воспоминаний, в которых я наблюдала, как в возрасте двух лет впервые увидела гусеницу. Я и не подозревала, что способна заглянуть настолько далеко в прошлое. И быстро поняла, что могу в деталях вспомнить даже самый далекий момент. Я наблюдала за маленькими черными крапинками на спине гусеницы и за тем, как ритмично двигались ее ножки-присоски по веточке в траве. Так же ясно, как и все остальное, я все еще ощущала тот трепет, который испытала тогда. Маленькими пухлыми пальчиками, грязными от крекеров, которые я только что запихнула в рот, я потянулась к гусенице.

– Нежнее, Меган, – сказала стоящая рядом со мной мама. Солнечный свет, проникавший сквозь листья нашей большой катальпы, превратил ее волосы в золотые ленты, когда она взяла веточку, по которой карабкалась гусеница, и осторожно вложила ее в мою протянутую ладонь.

Когда я вернулась на грунтовую дорогу, где лежал коралловый кед, рядом со мной приземлилась блестящая черная ворона с маленьким серым камешком в клюве. Забыв о гусенице, я наблюдала, как ворона подпрыгнула ближе к куче камешков и палочек, а затем положила свою ношу поверх моей обуви.

– Спасибо, – сказала я ей.

Она подняла голову, изучила свои сокровища, а затем, довольно ворча, расправила крылья и взмыла ввысь. Она приземлилась на одной из высоких сосен в нескольких ярдах от меня, в том месте, которое выглядело как большая свалка палок, но, скорее всего, было гнездом.

Через три дня та же ворона снова посетила свою сокровищницу с блестящей красной ягодой. Если бы я не видела, как она аккуратно укладывает свои богатства, приняла бы все это за мусор. Но понимание, что все это было аккуратно разложено ясноглазой блестящей черной птицей, поднимало мне настроение.

Поначалу я переживала, что она может снова сдвинуть мой кед. Каждый раз, появляясь рядом, она возилась со своей маленькой коллекцией, передвигая на несколько дюймов веточку или снова беря в клюв один из камешков, чтобы затем аккуратно положить его на маленькую горку. Но шли дни, камешков становилось все больше, а потом появилось нечто, похожее на часть высохшего рыбьего хвоста, и я поняла, что она просто решила устроить здесь свою собственную шкатулку с сокровищами.

Поэтому, продолжая периодически погружаться в воспоминания, я стала ждать, что еще принесет черная птица.

* * *

На седьмой день ожидания я услышала вдалеке звук автомобиля.

Когда он проехал мимо меня и моего кеда, я задействовала все эмоции, на которые была способна, надеясь, что все получится так же, как с койотами и орлом. Что водитель – судя по выцветшей камуфляжного цвета одежде, охотник – что-то почувствует и хотя бы остановится.

Но он даже не замедлился.

Задний откидной борт его побитого коричневого «Субурбана» попал в колею, и в те несколько секунд, когда мне удалось рассмотреть его испещренное морщинами, покрытое темной с проседью щетиной лицо, я увидела, как он засовывает в рот жвачку.

Так что я ждала, все дальше погружаясь в воспоминания, например, о вечеринках, на которых присутствовала, и о книгах, которые читала. О разговорах, которые вела. Об ощущении, как меня укладывали в постель, и даже снах, которые я видела, пока спала ночью. О своем первом поцелуе. О том, как я научилась завязывать шнурки. О записях в дневнике. О руке, сломанной в летнем лагере в шестом классе. Как я тайком выбиралась из спальни на втором этаже, чтобы в десятом классе встретиться с Ноланом, моим первым парнем. О времени, когда моя бабушка Рози – или «боббэ Рози» – приехала погостить на неделю, пока мама лежала в больнице, где ей делали операцию на спине.

Как однажды, пока мы слушали радио, и она рассказывала мне истории о детстве мамы, которые тогда я слушала вполуха, а теперь внимала каждому слову, учила меня печь хлеб хала.

Тогда я видела ее в последний раз. Через три месяца бабушка Рози умерла от аневризмы, о которой знала с двадцати лет.

– Когда твоя мама была маленькой, она умоляла меня не убивать пауков, хотя сама ужасно боялась их, – говорила бабушка Рози. Ее подбородок был испачкан в муке. Глаза у нее были такие же, как у меня, только при смехе из-за более глубоких морщин были едва видны. – Она стояла с чашкой в одной руке и листом бумаги в другой и дрожала, как лист, когда крайне осторожно перекладывала паука на бумагу и в чашку.

Я наблюдала за тем, как маленькая я смеялась в конце истории. Я тоже ненавидела пауков. Но мама все равно собирала их, а не давила в салфетке, и я любила ее за это.

Бабушка Рози захихикала еще громче.

– Однажды она поймала большого старого паука. Огромного, размером с четвертак. Он был слишком тяжелым для бумаги, и пока она несла его к двери, упал прямо на перед ее рубашки. Никогда раньше не слышала, чтобы ребенок издавал такой звук. Она застыла на месте и кричала до тех пор, пока я не сняла его.

Я наблюдала за тем, как ерзаю на высоком табурете, пока бабушка выливает тесто из миски и начинает рассказывать мне о том, как важно насыпать муку на руки, а не в тесто. Я увидела, как ее улыбка слегка дрогнула, когда я спросила, можно ли мне посмотреть телевизор, пока она месит тесто. Но потом морщинки в уголках ее глаз стали отчетливее, и она кивнула.

– Да, конечно, бобелле[9]. Иди и смотри свое шоу. Мы закончим позже.

Пока десятилетняя я спешила наверх, чтобы посмотреть «Сабрину – маленькую ведьму», я взрослая гадала, где же бабушка Рози. Она умерла более десяти лет назад. Интересно, была ли смерть для нее подобна моей для меня?

– Я скучаю по тебе, бабушка, – прошептала я.

В воспоминании поднимаясь по лестнице, я услышала ее ответ:

– Я дождусь, когда ты будешь готова.

Резко прекратив предаваться воспоминаниям, я моргнула, глядя на тихую пыльную дорогу перед собой. Неужели это всегда было частью воспоминаний? Что-то, на что я не обратила внимания, когда мне было десять? В тот момент я упускала множество деталей.

Тем не менее прозвучало так, словно она обращалась ко мне.

Не к десятилетней мне.

А к Меган, стоящей на обочине дороги, рядом с пыльным, усеянным пятнами крови кедом.

Меня пронзила волна воодушевления, за которой последовал ужас.

Что это значило?

Отчасти мне хотелось вернуться к воспоминаниям, чтобы узнать. Выяснить, смогу ли я поговорить с боббэ. И понять, сможет ли она ответить.

Но та часть меня, которая сидела на обочине дороги посреди леса, не была готова узнать это. Потому что та часть, которая думала, что бабушка может разговаривать со мной, не смогла бы пережить разочарование, если бы оказалось иначе.

Мне хотелось немного порадоваться этой возможности и только потом проверять ее.

И тут я услышала звук другой машины.

Гул вдали. Приглушенные звуки ударов по колдобинам.

По мере приближения звука я обратилась к бурлящим во мне эмоциям. Удивлению и надежде, потому что услышала бабушку и подумала, вдруг она не умерла так, как умерла я. Ужасу, приведшему меня сюда. Ярости, которую я почувствовала, когда вспомнила, как заснула в его

1 Американская кантри-певица, киноактриса, филантроп (прим. ред.).

2 Идиотка (исп.). (Здесь и далее прим. пер., если не указано иное.)

3 Лепешка из кукурузной муки с начинкой из сыра, моркови, свинины или чего-либо другого.

4 Кег и гроулер – сосуды для хранения пива (прим. ред.).

5 Люблю тебя, милая (исп.).

6 Американский фэнтези-телесериал, транслировавшийся на канале CBS с 2005 по 2010 г. (прим. ред.).

7 Дура (исп.).

8 Я тебя люблю (исп.).

9 Бобелле – ласковое прозвище лиц женского пола, примерно переводится как «милая».

Продолжить чтение

Читать онлайн Спроси Андреа бесплатно

* * *

Глава 1 Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

Глава 2 Бриша

Боулдер, Колорадо

Глава 3 Скай

Куна, штат Айдахо

Глава 4 Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

* * *

Глава 5 Бриша

Боулдер, Колорадо

* * *

Глава 6 Скай

Куна, Айдахо

Глава 7 Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

* * *

Глава 8 Бриша

Боулдер, Колорадо

* * *

Глава 9 Скай

Куна, штат Айдахо

* * *

* * *

Глава 10 Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

* * *

Глава 1

Меган

Глава 2

Бриша

Глава 3

Скай

Глава 4

Меган

Глава 5

Бриша

Глава 6

Скай

Глава 7

Меган

Глава 8

Бриша

Глава 9

Скай

Глава 10

Меган