Читать онлайн Сержант. Назад в СССР. Книга 4 бесплатно

Глава 1. Враг не дремлет

Я мгновенно скатился с кровати на пол.

Если это нападение, то одним взрывом все точно не ограничится… Не дай бог, начнется настоящая мясорубка! Я-то ладно, а остальные? Во всех кубарях поднялся шум и гам – никто ничего толком не понимал. А учитывая, что было темно – работало только тусклое дежурное освещение – то и подавно ни черта не разобрать. Сразу же стянув со стула свою форму, я прямо на полу принялся одеваться. Рядом кто-то топтался, отовсюду слышались растерянные голоса.

Несколько окон выбило ‒ на полу валялись мелкие куски стекла, но до кроватей не долетело.

Само собой, в подразделении много раз проводились вводные тренировки по отражению внезапного нападения противника. Хотя, какой тут к черту противник? До границы километров сорок! Место тихое, спокойное. Да, летом был инцидент, но видимо, его уроки быстро забылись. Впрочем, на то он и противник, чтобы бить оттуда, откуда его не ждут.

Пока я торопливо одевался, одновременно прислушивался и контролировал окна – никто не стрелял, не летели гранаты. Да последние и не прилетели бы, потому что снаружи стояла противогранатная сетка из обычной рабицы, прибитой к деревянной оконной раме. Нет, все нормально.

С опозданием завыла сирена. Ей вторила другая, откуда-то с севера.

– Рота! Подъем! – громко заорал дежурный по роте. – Боевая тревога!

Освещение врубать не стали. Оно ж ведь как – при включенном свете внутри подразделения все будут как на ладони. Одна очередь из автомата и куча трупов. А бить вслепую – тут, как повезет. Но никто не стрелял. Так всё-таки, это случайность или нападение?

Я ловко натянул штаны, потом сапоги. Рывком затянул ремень. Накинул китель на плечи. Пригнувшись, бегом бросился к оружейке – ее как раз открывали. Тут и там горели «летучие мыши», чтобы было хоть немного света. Самым первым получив автомат и подхватив подсумок со снаряженными магазинами, я выкатился из оружейной комнаты. Устремился к выходу.

Вообще, покидать казарму без команды нельзя. Но это не для меня, у меня свое видение ситуации и методы действия. Топтаться на входе, терять время, ожидая непонятно чего?! Ну уж нет.

Судя по всему, где-то неподалеку взорвалось что-то крупное, причем со стороны окон. Именно оттуда и прилетела взрывная волна – там находился только автопарк и склад горюче-смазочных материалов. Склад РАВ с другой стороны. Если рвануло то, скорее всего, это мог быть только стоящий отдельно топливозаправщик… Но как? Сам он взорваться не мог, значит, помогли. Например, прямое попадание реактивной гранаты… Скорее всего, так и есть – цель наверняка поражена.

Оббежав кирпичное здание казармы, я увидел впереди большой очаг пламени. Рыжие отсветы были видны издалека. Очаг частично перекрывал одноэтажный кирпичный барак, уже и не помню, для каких нужд построенный.

Действовать самостоятельно я не собирался – меня так по ошибке могут и свои же караульные пристрелить. Кто там будет разбираться?! На наблюдательных вышках караул, есть дежурное подразделение. Скорее всего, сейчас они все на нервах, по неопытности, угроза им будет мерещиться отовсюду. Будет допущена куча ошибок. Лишь бы ничего серьезного…

Но, как ни крути, а понять общую обстановку и характер угрозы я должен был сам, пока остальные сослуживцы еще получают оружие и пытаются слушать команды дежурного офицера. Карпов, как офицер совсем другой закалки, скорее всего, потерялся где-то среди личного состава в недрах казармы. Тут опыт нужен, одного знания команд маловато…

У них там у всех сейчас в головах каша – что, куда, зачем? Да, на тренировках объясняли, показывали, но это все не то. Еще никто не слышал о доблестно погибшем подразделении солдат на обычной тренировке. А тут все иначе!

Время шло. Часть поднята по тревоге. Но угрозы я по-прежнему не уловил – что-то было не так! Чуйка, которой я давно привык доверять ‒ молчала. Ложная тревога?

Что за черт?! Присутствовала какая-то нереалистичность происходящего.

Что именно там взорвалось и как – неясно. Топливозаправщик? Может быть, но это только мое предположение. Судя по огромному очагу пламени и густому дыму, который хорошо было видно в свете прожекторов – это он и есть. Погасить горящее топливо будет непросто. В части была своя пожарная служба, но полноценной машины пожаротушения не было. Все, что имелось в распоряжении штатной пожарной команды, назначенной из тех же срочников, это пожарные рукава, гидранты, да ручной инвентарь. Тушить можно и нужно, но только в том случае, если нет угрозы атаки противника. Мое ви́дение ‒ пока они очухаются и реально смогут что-то предпринять, горючка уже выгорит сама.

В том, что топливозаправщики сами по себе не взрываются, я был уверен на сто процентов. Тут без чужой помощи точно не обошлось.

И словно в подтверждение моих слов, вдруг с севера послышалась стрельба. Сначала одиночная короткая очередь, потом вторая, третья. Длинная очередь.

Ну, началось. Самые плохие предположения подтвердились.

Часть была атакована извне.

Факт нападения налицо, если только это не сдали нервы у кого-то из караульных с вышек. Такое бывает, когда от напряженности и недосыпа в глазах начинают появляться разнообразные глюки, которых на самом деле просто нет. Мозг верит в них, а палец жмет на спусковой крючок.

Помню, проверял я как-то новоприбывших, устроил им практический зачет. Все провалились. Потому что суть была не в том, чтобы напасть на бойцов, а заставить их самих в это поверить. И когда после пары часов разбросанных докладов, обрывочной информации, они чуть друг друга не постреляли, стало понятно, что в учебке их такому не учили. Вообще, много чего могу вспомнить… Но не время для этого!

Я встал перед серьезным выбором – если вдуматься, я чуть ли не единственный человек, который знает, как реагировать на угрозу такого плана и у которого достаточно опыта быстро разобраться в спешно меняющейся обстановке. Нет, безусловно, в нашей воинской части достаточно и других офицеров и прапорщиков с боевым опытом, но они мне неровня. К тому же, их бдительность давно заснула – в этих краях давным-давно ничего не происходило.

Наконец, спустя пять минут, из казармы посыпались люди, выводил их Карпов, с помощью старослужащих. Дежурный по роте командовал где-то внутри подразделения.

С одной стороны, зря все это. Что они могут? Только друг друга перестреляют, по неопытности, если вдруг рядом что-то рванет.

– Макс, что там? – ко мне подбежал Самарин. Чуть позади него был Ильин. Оба тоже с автоматами. Со стороны второй казармы тоже слышался шум. Но там дежурным был капитан Соболев – потому у них все шло быстрее и увереннее.

– Нападение неизвестного противника. Взорван топливозаправщик.

– Но там же ограда! – возразил Дима.

– Да что ограда! В прошлый раз как было, помнишь?

Тот кивнул. Все помнили ту историю, когда я двух душманов на складе запер. Они ведь тоже через ограду с колючей проволокой пролезли и ничего, она их не остановила.

Быстрый анализ кое-что поставил на свои места. Проблема была еще и в том, что с той же стороны, где сейчас горел бензовоз, располагался второй, новый автопарк и там ограда была временной. В сезон дождей, да ещё и с таким климатом, особо ничего не построишь из-за постоянной сырости, вот стройку и отложили на весну. А временную ограду и корова снести может.

Что делать в такой ситуации?

Находясь у торца здания, я оглянулся на вход в казарму. Карпов и сержанты с ефрейторами строили личный состав повзводно. Стрельба тем временем почти прекратилась, лишь где-то на севере стреляли одиночными. Я бегом вернулся обратно.

– Игорь! – я попросил старшего лейтенанта отойти в сторону. – Факт нападения отрицать нельзя! Разреши мне взять пару ребят и действовать самому? Все будет нормально!

Если бы это услышал Ветров или Хлебов – они бы ужаснулись. Крику было бы – срочник совсем без тормозов. Такого в психушку нужно.

Если бы на месте Карпова был майор Кикоть, тот бы подавился от того, какая ему любопытная работа привалила. Наш ротный просто охренел бы, но понял бы мои намерения. А вот сам Карпов и Игнатьев отреагировали бы одинаково, потому что оба видели меня в действии.

Со стороны открытого огня снова раздалась стрельба очередями.

– Громов, ты в своем уме? – возмутился старлей, но как-то не очень уверенно. – Как я тебя туда отпущу?

Рядом, всего в нескольких метрах от нас, толпились бойцы. Поведение было соответствующее, кто-то был растерян, кто-то, наоборот, рвался проверить, что там происходит.

– А ты не отпускай, я могу и без приказа. Ты же знаешь. Я просто поставил тебя в известность. А бойцов лучше на плац определить, его с двух сторон бараки окружают. Там их не достанут. Я бы на твоем месте сделал именно так!

Да, Карпов не тот, за кого себя выдает, он совсем не взводник и работать с личным составом – это не его. Тем более, когда их сотня рыл.

– Сейчас ротный прибудет!

– Ну и хорошо! – кивнул я. – Я Самарина с собой возьму!

– Стой, куда?

Я услышал, но не отреагировал. Лишь побежал к ограде. Да, без приказа. Как бы это смело и дерзко ни звучало. Ну да, в рамках уставов ВС СССР это было просто немыслимо, в реалиях советской армии ‒ тоже. Один-единственный срочник действует сам по себе, когда все остальные топчутся на месте?! Такого не бывает. Так и не должно быть, но теперь я сам вершил свою реальность. Я был прекрасно уверен в своих силах, знал, как нужно действовать. Вообще-то, один в поле не воин, но если воин опытный, то тоже кое-что может. Сейчас «работает» не младший сержант Громов, а майор спецназа с той же фамилией, в теле двадцатилетнего пацана. Майор, у которого десятки самых разных боевых ситуаций на счету.

– Димка, за мной! – бросил я Самарину, когда пробегал мимо.

Тот отреагировал верно. Сразу рванул за мной по пятам.

– Все время держись за мной, не стреляй без команды! Мы не знаем, кто там и что! Понял?

– Понял, Макс!

Я кивнул. Хорошо, что не было лишних вопросов. В такой обстановке они лишние. С Самариным было удобно работать, он всему учился у меня.

Оружие мы держали наготове, не забывая про предохранители. Добравшись до высокой кирпичной ограды, мы тут же сместились правее, приближаясь к тому сектору, где продолжалась стрельба. Здесь все было в норме. Ближайшая вышка молчала, прожектор светил куда-то вниз и не двигался.

Это только в фильмах показывают, что противник бьет по приборам внешнего освещения, тем самым лишая «глаз» стрелка-караульного. По факту, это не совсем так. Попробуй издалека еще попади по этому самому прожектору, особенно, если он небольшой. Этот был цел, но не двигался.

Конечно, дежурный по части, начальник караула, сами караульные и дежурное подразделение частично знали, как реагировать. Но между теорией и действительностью разница огромная. Караульные тупо палили из автоматов – многочисленные объекты и постройки пока не давали понять полноты картины. Даже частично.

– Бляха-Муха! Да что ж там? – пробормотал я вслух. Все так резко началось, а сейчас все как-то заглохло. Не было продолжения. Обстановка стала еще запутаннее.

Мы продолжали молча двигаться вдоль ограды. Вот попалась первая вышка – здесь прожектор имелся, но, видимо, был разбит. Лезть туда не было смысла – со стороны хорошо видно. Полезешь – отличная мишень для снайпера.

Вскоре мы добрались до второй точки. Справа, действительно, горел остов кабины и самой цистерны. Вылившиеся остатки топлива горели тут и там отдельными очагами, но радиус пожара был небольшой. Большая часть уже сгорела. К счастью, вокруг почти ничего особо не пострадало. Света здесь было уже меньше.

Ограда цела. Колючка тоже. Одна из вышек пустовала – это хорошо было видно. Караульный сбежал? Или его завалили?

Скорее всего, второе.

Сам не знаю почему, но я быстро смекнул, что взрыв техники ‒ это всего лишь отвлекающий маневр. Никто не нападал на часть всерьез, так постреляли немного, чтобы шороху навести. Из-за густого дыма пока ничего нельзя было разобрать, но уже сейчас я догадался, что никакого прорыва тут не было. Беспорядочную стрельбу открыли караульные, судя по всему – кто-то для отвлечения внимания засел у холмов, где было полно колючих кустарников. А настоящий противник был где-то дальше. И это было логично. Рядом с шарагой проходила одна-единственная дорога в этих землях. Вокруг ‒ не вариант: камни, ямы, рытвины. Никто без разрешения командования тут не ездил. А если внаглую, то возможны варианты.

– Димка, дуй туда! – я указал Самарину место под бараком. Не хотел, чтобы он путался под ногами. – Осмотрись и жди моей команды.

– Принял!

А сам я, пользуясь задымленностью территории, быстро забрался на ближайшую вышку. Караульный лежал на деревянном полу – мертвым. Под ним гильзы и лужа крови. Все вокруг было расстреляно автоматной очередью. Бойца сняли откуда-то слева. Торговать мордой я не стал, быстро спустился обратно вниз, благо, дыма было предостаточно. А то еще и меня достанут.

Двинулся дальше. Тут ограда была уже куда хуже той, что окружала часть южнее.

Здесь уже началась территория нового автопарка. Техника по-прежнему стояла на размеченных квадратах, тут никого не было. Вообще. Ничего не разобрать – света мало. Стрельба уже давно затихла. Либо караульные спохватились, что только шумят зря, привлекая на себя внимание скрывшегося во тьме противника, либо их уже всех сняли. И скорее всего, второй вариант вероятнее.

Тут я услышал где-то за деревянной оградой шум двигателя. Это мне сразу не понравилось – откуда и почему?! Выломать пару досок было несложно, зато я увидел, как вдоль ограды с внешней стороны проскочила какая-то машина, а может, и не одна. Не наша, не советская. Сильно напылила. Но погодите, в той стороне – не Афганистан. Там же Иран!

Стрелять было глупо. Все равно не попал бы с такого расстояния.

Нужно было срочно доложить об увиденном. Все было просто до безобразия. Дорога рядом с частью только одна. Дальше, ближе к предгорью, она разделяется и ведет сразу на несколько направлений. Скорее всего, здесь прошло что-то вроде каравана… Но у душманов нет колесной техники! А даже если и есть, то это нонсенс! Да и как бы она прошла через заваленное ущелье, у входа в которое развернут наш блокпост. Что за чушь?!

Иран не внушал мне доверия. Но и врагом он не был.

А чтобы караульные не подняли тревогу заранее, неизвестные тихонько шарахнули из РПГ с холма по топливозаправщику – его же издалека хорошо видно. Взрыв, пожар, хаотичная стрельба и вуаля, вот тебе полная симуляция прорыва.

Очень странно. Что же все это значит? Прорыв в Иран? Откуда? И кто?

Нет, у душманов было много союзников, в том числе и Иран. Пакистан, Китай… НАТО! Как ни крути, а у меня не было подтверждения предположению.

Шум двигающейся машины быстро прекратился. Повисла тишина.

Еще раз забравшись на вышку – только на соседнюю, я и там нашел мертвого караульного. Тоже был расстрелян откуда-то с холмов. Ну, неудивительно, вышки-то освещены и видно их издалека.

Я тут же активировал проводной телефон, набрал дежурку. Даже гудка не было. Выругался. Спустился вниз, отыскал Самарина.

– Ну что? – спросил он.

– Все! – махнул я рукой. – Ничего конкретного! А за оградой кто-то прошел нашей дорогой. Незаконно.

– Да ну? И все? А стрелял кто?

– Никто, возвращаемся. И помни, нас тут не было! – решительно заявил я. К промашке я отнесся нормально – такая практика тоже имеет место быть. Чую, скоро станет понятно, кто это тут хозяйничает. – Давай, давай, шевелись!

В общем, мы вернулись обратно к казарме.

Личного состава тут уже не было – видимо, Карпов воспользовался моим советом и увел их на плац. А то мало ли прилетит. Потом рассказывай матерям в письмах разные героические небылицы.

Едва мы вернулись ко входу в казарму, непонятно откуда там появился вооруженный автоматом, наш ротный капитан Воронин.

– Громов, Самарин! Вы какого черта там делали? – рявкнул он, глядя на нас гневным взглядом. – Тут черт знает что творится! А вы в герои подались?

– Никак нет, товарищ капитан. Всего лишь разведка боем!

– Какая на хрен разведка? – яростно возмутился он. – Вы с ума сошли? Куда вас понесло? Оба в дисбат пойдете. Ну ты-то, Громов понятно. Самарин, а тебе один раз повезло, теперь все время будешь судьбу испытывать?!

– Товарищ капитан! – перебил я. – Разрешите доложить?

– Чего?

– Все это был обманный маневр. Мимо нашей части, по дороге, что хорошо видно со всех пяти вышек, незаконно прошел транспорт. Чей – неизвестно. Из-за дыма и поднятой пыли, было не видно. Пара караульных убиты.

Повисла напряженная пауза.

По всему получалось, что караульные все-таки что-то увидели, когда взорвался топливозаправщик. Их быстро нейтрализовали автоматными очередями, а потом они просто ушли. Очень странная и непонятная тактика, а главное, кто? Кто там такой борзый, что решился на такое?! Ну, точно не местные.

– Уверен? – переспросил Воронин.

– На сто процентов. Это не нападение. Это просто отвлечение внимания, которое пошло не по плану! Нужна авиация, с воздуха посмотреть, кто и куда поехал!

– Ладно, принял! – кивнул тот. – Марш на плац. И чтобы никому ни слова, где были и что делали! Ясно? Скажете, потерялись и пошли не туда. Все, бегом, бегом…

Самарин расстроился, что не довелось пострелять по душманам. По сути, мы просто сбегали вперед и посмотрели что там. Разведка действует так же. А я, наоборот, рад, что никакого захвата не было – хорошо, если все вот так оборачивается. Конечно, тоже ничего хорошего не произошло – неизвестный враг ушел, наследил. В общем, эта декабрьская ночка была ай-ай-яй… До самого утра творилось что-то невнятное. Доклады опровергали друг друга. Я не вникал, это уже не мое. Да и кому я нужен со своими советами?

Наконец, ближе к часу ночи всем разрешили вернуться обратно в казарму. Оружие сдавать не стали, раздеваться тоже – завалились спать прямо так, в военной форме. Утром все более-менее придет в норму, наверняка уже сейчас радист строчит телеги во все стороны. А ведь майора Хлебова по-прежнему не было – у руля был Ветров. Но от него не было ни слуху ни духу, рулили в дежурке.

Конечно же, все случившееся обсуждалось солдатами до глубокой ночи, потом усталость взяла свое. Со всех сторон кубаря слышался мерный храп. А я лежал и гадал – кто и как?

Утром ситуация яснее не стала.

Зато пришла «телега» на Самарина. Его кандидатуру рассмотрели и согласовали…

Глава 2. На новое место

Ночной инцидент имел большой резонанс.

Шутка ли, поздно вечером на территории отдельной приграничной воинской части взрывается бензовоз КамАЗ-4310 с практически полной цистерной. Для того чтобы выстрелить по нему из гранатомета, нужно было понимать, что рванет очень хорошо. То есть шутки тут точно исключены. Ущерб немаленький, но напрямую зависит от того, что стоит рядом с ним.

В нашем случае, топливозаправщик стоял в стороне от остальной военной техники, рядом были только механические агрегаты и детали, в которых взрываться просто нечему.

Ладно техника – ее спишут. Это война, тут всякое случается и неизбежные материальные потери ‒ это нормально.

А вот люди… Как списать людей? Да никак! В результате ночной атаки погибли трое часовых, еще двое были ранены. Обоих быстро доставили в госпиталь. Как выяснилось, майор Ветров был не в состоянии грамотно руководить личным составом воинской части, потому что до этого умудрился напиться. Это был вечер пятницы, впереди выходные, а у него как раз имелась доставленная мной бутылка качественной настойки. Видимо, замполит с непривычки и перебрал лишнего. Из-за этого в дежурной части некоторое время был бардак.

Тут было достаточно серьезное нарушение. Согласно уставу, в ночное время суток, часовые на вышках должны не сидеть, а патрулировать. У них ровно в десять вечера происходит пересменка. Караул вместе с разводящим как раз только вышел на маршрут, чтобы их «спустить», когда произошел взрыв топливозаправщика. Парней просто не успели сменить.

Да и сами бойцы, при холодном ветре с гор изредка нарушали правила. Если направить на себя галогенный прожектор, можно согреться. Конечно, это было запрещено. Но если не попался, никто и не накажет.

По чьему указанию они там сидели до наступления темноты – неясно. Судя по разговорам, что ходили по части, это правило устоялось с давних пор. Виноватого, конечно, найдут – в армии всегда находят. Скорее всего, командиру части влетит.

Вообще, то, что происходило в дежурке и штабе, можно было только представить. Я не интересовался, но все явно было напряженным. Само собой, ожидалось прибытие особистов, контрразведки и всех, всех, всех.

Воздушное наблюдение ничего не дало. Из-за дождя, который помог потушить горящий бензовоз, размыло следы той техники, что я видел. Прибывшие под утро вертолеты осмотрели весь сектор, вплоть до границы с Ираном. Естественно, ничего не обнаружили.

А вообще, в данный момент меня это несильно волновало. В части есть те, кому придется решать эту проблему. Офицеров достаточно. Правда, что-то мне подсказывает, что майор Ветров служить тут уже не будет.

А ровно в три часа дня прилетела вертушка. Это был Ми-8Т, сверху, как всегда, кружил вертолет сопровождения Ми-24. Да, запоздал, но лишь потому, что район временно был объявлен небезопасным.

Конечно, все происходящее было похоже на эдакую карусель. В десять утра пришел приказ о переводе Самарина, в двенадцать уже подготовили все документы, а в два часа дня, после обеда, мы уже сидели на чемоданах. Строевая часть с ног сбилась, особенно на фоне всего происходящего. Как и сказал капитан Воронин, нас с Самариным там не было. Мы, как и все остальные, были со своим подразделением у казармы, а потом переместились на плац. Не удивлюсь, если в самом скором времени сюда прибудет майор Кикоть и первым же делом поинтересуется, где в это время был младший сержант Громов. Но его переиграли. Вдвойне.

– Макс! – окликнул меня Дима Самарин. – Это… Я не успел тебе сказать раньше. Спасибо за то, что предложил меня как кандидата. Я внезапно понял, что дальнейшая служба здесь не для меня. Хочется приносить больше пользы, а здесь это невозможно!

– Не вопрос! – отозвался я. А сам подумал – ну кого еще мне брать?!

Нет, я вовсе не хочу сказать, что от рядового Самарина не было толку. За последнее время он изменился. Если раньше это был простой, но спортивный паренек из какой-то деревеньки в Ростовской области, то сейчас это уже был полноценный солдат. Из такого можно лепить что угодно, главное понимать, для чего. Именно такие парни как Димка и служили в моем отряде – простые, ответственные, бесстрашные. Когда их научишь, с ними можно идти через огонь и воду.

За несколько минут до прибытия вертушки, мы попрощались с сослуживцами, заглянули к командиру роты, получили на руки наши документы. Вертолет сел на импровизированную площадку, неподалеку от КПП. По периметру были выставлены патрульные группы.

Бортмеханик уточнил у нас фамилии. Удовлетворенный ответом, он пропустил нас внутрь. Там сидели какие-то гражданские, которые мне не были знакомы. Да, я помнил слова Игнатьева о том, что с нами могут лететь уже знакомые мне лица. Но таковых не было, хотя я быстро всмотрелся в лица всех шестерых человек.

Вертушка взлетела.

За свои пять месяцев военной службы, я летал на вертолете уже не первый раз. А в общей сложности, наберется уже не меньше трех сотен вылетов. Немало, что уж тут говорить.

Само собой, оружия при нас не было. Только военная форма, комплект сменного нательного белья, обувь и вещевые мешки. Лететь нужно было достаточно далеко, аж под Куляб. Там было что-то вроде перевалочной базы, откуда нас должны были забрать, но уже по земле, а не по воздуху.

Разумеется, лететь пришлось не по прямой, а совершить крюк к северу. Если этого не делать, то мы вновь оказались бы над теми самыми горами, где попали в плен. Вертолету требовалась дозаправка на Термезе. И там же в вертолет сел еще один пассажир в звании прапорщика.

В целом, весь полет прошел спокойно. Я даже подремал, восполнив то, что недоспал этой бурной ночью. Самарин тоже.

Когда мы сели на Кулябе, погода более-менее нормализовалась. Даже вышло солнышко. Мы уже успели отвыкнуть от голубого неба – вечные тучи уже порядком надоели. К счастью, здесь, в Таджикской ССР, сезон дождей был немного более мягким.

Из всех пассажиров только двое остались на полосе, остальные разбрелись по своим делам. Так как Ми-8Т сел на самом краю, здесь было спокойно. Вертолетов тут было немного, а из самолетов стоял только турбовинтовой АН-24. Либо, АН-26, внешне они похожи. Помню, летал я на таких в Сирии. Сразу же вспомнился случай, когда наша группа впервые узнала, что такое турбовинтовая АНка. Мало того, что он был семьдесят четвертого года выпуска, так еще и выглядел так, будто его из музея угнали. Мы его тогда в шутку прозвали мессершмидтом. За древность.

Он был выкрашен в темно-серый защитный цвет. Нам предстояло лететь из «Химок» в «Тифор». Так вот, помимо нашей группы спецназа, загрузилось в салон еще человек двадцать из «сменщиков», все в званиях от ефрейтора до подполковника. В центре сложили личные вещи – сумки, чемоданы, баулы. Весу там порядочно. Учитывая еще и каски, бронежилеты, оружие и боезапас. Кто-то дополнительно вез карты, кто-то детали для беспилотников. Вместимость до пятидесяти человек, нас уже было тридцать пять, не считая экипажа. Самолет сам по себе выглядел уставшим, учитывая возраст, а его еще и нагрузили будь здоров. Ну, думаю, сейчас полетим. Но нет, выходит бортовой техник с калькулятором в руках и давай что-то там считать.

В итоге закатывают в салон большую пластиковую бочку с водой. Литров на двести, наверное. Самолет, бедный, аж заскрипел. Бойцы сидят и думают, да он же сейчас пополам сложится. Но дальше стало еще интереснее. Техник снова взялся за калькулятор, после чего внутрь занесли еще штук двадцать разборных железных кроватей, которые нужно было закинуть по пути.

Закрывая рампу, тот наконец-то обратил внимание на наши озадаченные лица. Мол, как взлетать-то собираетесь с таким перегрузом?

А он ухмыляется и говорит – так, вот сейчас как взлетать будем, все вот так вот, как птички, ручками помахали, да?! Тогда точно взлетим!

Он даже показал, как именно нужно присесть и ручками помахать. По салону прокатился недружный смех.

В итоге АН-24 взлетел, но сделал это аж в самом конце взлетной полосы, тяжело и со странным скрипом. Бортовой техник ржал как ненормальный, видя лица «сменщиков». Ну, у каждого свои приколы. А я тогда в который раз убедился, что советская техника лучшая в мире.

– Макс! Ты чего, заснул, что ли? – окликнул меня Самарин. – Уже несколько минут на этот самолет смотришь.

– А, так… Ностальгией навеяло! – отмахнулся я.

– Да? Ну ладно… Что у нас дальше по плану? – спросил Дима.

– Мне сказали, что нас здесь встретят, – ответил я. – Но что-то пока никого знакомого не вижу. Давай-ка прогуляемся вон к тому зданию?!

– Эй, вы двое! – окликнули нас, едва мы сделали несколько шагов. Это был тот самый прапорщик, что подсел на вертушку в Термезе. – Мужчины, вы куда направляетесь?

– В Куляб!

– Так мы уже здесь, – фыркнул он. – Куда именно?

Мы с Димкой переглянулись. Что-то он странные вопросы задает – неужели из контрразведки?!

– Это засекреченная информация! – с серьезным лицом, пошутил я. – А что?

– Капитана Игнатьева, случайно, не знаете?

Я тут же навострил уши.

– Ну, допустим.

Тут уже сам прапорщик усмехнулся.

– Я так и думал. Вас тоже отобрали?

Это была какая-то странная игра, правила которой никто не озвучивал.

Пока мы разговаривали, к «взлетке» подъехал темно-зеленый УАЗ-469. За рулем был какой-то сержант, в форме старого образца. Не в «афганке».

– Кто здесь Громов? – спросил он, оглядев нашу компанию из четырех человек.

– Я!

– Меня Андрюхой звать. У меня приказ забрать четырех человек и доставить на перевалочную базу.

– Тогда это мы и есть.

– Отлично. Грузитесь. Места хватит на всех.

Кем был четвертый человек, узнали уже потом. А сейчас он был по гражданской форме, достаточно молодой. Не думаю, что офицер. Загрузились мы быстро. Но ехать пришлось достаточно долго, минут сорок точно. В итоге, нас высадили, а водитель сразу же дал по газам и куда-то уехал. На так называемой перевалочной базе не было почти ничего – просто палаточный городок, да автопарк из десяти машин. Все было обнесено сетчатым забором с колючей проволокой сверху.

– Ну а дальше-то что? – поинтересовался Самарин, осматривая территорию. – Одни палатки кругом. Нас что, привезли сюда на них посмотреть?

– Не торопись, подождем немного! – отозвался я.

Это место чем-то напоминало мне «тринадцатый район» на авиабазе в «Химках», в Сирии. Его так в шутку называли все те, кому повезло оттуда свалить. Считалось, что там, в больших двадцатиместных палатках размещался самый низкосортный контингент армии России. Я с этим был в корне не согласен – нормальные парни. Просто им с Кимбами не повезло.

Несмотря на относительно хорошую и ясную погоду, сегодня было довольно холодно. Думаю, небольшой минус на термометре всё-таки был. Вокруг ходили младшие офицеры, прапорщики, сержантский состав. На нашу группу никто не обращал внимания – видимо, тут это совершенно нормальное дело.

Успели немного познакомиться. Прапорщика звали Кирилл, второй же, в звании сержанта – Денис.

Примерно минут через пятнадцать к контрольно-пропускному пункту подъехала «Шишига» без тента. Пассажирская дверь распахнулась и оттуда выбрался капитан Игнатьев, с кожаной папкой в руках. Сам в новенькой форме, с первыми модификациями «афганки», в начищенных кожаных ботинках.

– Ну что, воины! Давно стоите? – издалека начал он, увидев нашу компанию.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – поприветствовал я. Он протянул мне руку – ну ещё бы, после тех событий в ущелье по-другому и быть не могло. От души пожал ее – между нами уже была некая связь. Затем офицер поприветствовал остальных, лично поздоровавшись с каждым.

– Значит так! – он осмотрелся по сторонам. – Я ваш командир, капитан Игнатьев Александр Владимирович. Именно я стоял за тем, чтобы собрать вас всех воедино. Так… Познакомимся поближе чуть позже, а то времени мало… До конца ужина осталось минут двадцать, поэтому сначала идём на прием пищи. Кстати, ночевать мы тоже будем здесь. А уже с утра выдвинемся в конечный пункт назначения, где вы и будете проходить дальнейшую службу. Вопросы есть?

Конечно же, вопросов было много. У каждого. Но почему-то никто не решился их задавать. Я так понял, что ни Самарин, ни остальные не знали, что мы будем иметь какое-то отношение к разведке. Честно говоря, тут я сам сплоховал, не рассказал Димке всех подробностей.

– Товарищ капитан, а какова финальная численность нашей группы? – спросил я, оглядываясь на остальных. – Нас тут уже четверо. Будет кто-то ещё?

– Вместе со мной будет восемь. Если дойдут до конца. Нет – добавят другого кандидата.

– Вы тоже с нами? – подал голос Кирилл.

– Это не я с вами, а вы со мной! Разницу чувствуешь? – возразил Игнатьев. – Я ваш командир. По условиям, определенным командованием, группа в полном составе будет проходить обучение в специальном учебном центре особого назначения. И я, несмотря на офицерское звание, не исключение.

Прапорщик задумчиво хмыкнул. Расценивать это можно было по-разному.

– А где ещё трое? – спросил трое.

– Прибудут утром! – капитан посмотрел на часы. – Сегодня не получилось их забрать, авиабаза Мазари-Шариф закрыта для перелетов. Ну что, уже познакомились?

Он обвел нас задумчивым взглядом.

– Ну, так… в двух словах!

– А в чем проблема? – поднял бровь капитан. – Не доверяете друг другу? Понимаю, но это не к месту. Раз вы тут, значит, все нюансы относительно секретности уже позади. Повторюсь, я лично отбирал каждого кандидата сюда. И все вы попали сюда не просто так, не за красивые глаза.

Столовой, конечно же, оказалась палатка. Это была унифицированная санитарно-барачная палатка образца пятьдесят шестого года. Их Советский Союз «наштамповал» с большим запасом, словно для третьей мировой готовился.

Внутри все было выложено деревянными поддонами, у обоих выходов стояли печки-буржуйки. Еда была привозная. В углу раздачи стояло несколько больших темно-зеленых термосов, вроде тех, за которыми ранее ездил грузин Чоговадзе. Было несколько деревянных столов, сбитых между собой досками.

Из еды на ужин было что-то вроде жирного плова с говядиной. Хлеб, черный-белый, кусок маринованного огурца. И сладкий крепкий чай. Не густо, зато много. Правда, огурец был кислый.

Из посуды только алюминиевые тарелки, такие же кружки и ложки. Вилок не было. Но многие из здешних приходили со своими вилками. Оно и понятно, все привозное, включая посуду. Попробуй-ка, напасись на всех легко бьющейся керамической посудой. А вот почему не было вилок – осталось загадкой. У нас в части они были кривые, косые, с обломанными ножками, но все же.

Поужинав, отправились к удаленной палатке, что выделили строго под нас. Она была небольшой, видно, что прежних «хозяев» выселили совсем недавно. Кровати – деревянные нары, с грубыми жесткими матрасами и сбившимися в камень подушками, которыми можно двери выбивать. Хорошо, хоть белье свежее. Ну, судя по запаху.

Главное ‒ тепло и светло. В углу палатки работала буржуйка. Как такими пользоваться Игнатьев, конечно же, не знал – не там его учили, где такие стояли. А вот я с подобными агрегатами намучался еще в Чечне, во время второй кампании.

Разместились быстро – нам всего-то одну ночь переночевать.

– Так, ну что, какие еще будут вопросы?

– Сколько будем обучаться и чему именно? – спросил прапорщик.

– Шесть месяцев. А вот чему будете учиться, пока афишировать не буду. Скоро все сами поймете. Скажу только, что будет тяжело, но очень интересно.

– Восемь человек в команде?! – уточнил я. – У каждого свой род деятельности или все унифицировано?

– Будет один пулеметчик, три стрелка, снайпер, сапер и медик. Ну и командир. Все должны быть взаимозаменяемыми при необходимости. То есть, сапер должен уметь наложить шину при переломе, а снайпер аккуратно снять растяжку. Это ясно?

Все кивнули головами – ну а чего тут неясного?

– А что потом? – подал голос Дима Самарин.

– Когда потом?

– Ну, когда закончим обучение.

– Не загадывай так далеко. Посмотрим. Все то, чем мы с вами будем заниматься, это своего рода эксперимент. Еще вопросы?

На самом деле, их было еще много, но на этом решили ограничиться. Игнатьев приказал всем отбиваться пораньше, потому что, якобы, с завтрашнего дня начинается самое веселье. Что бы это ни значило, даже мне стало не по себе…

Ночь прошла тяжко.

Спать на каменных матрасах и подушках ‒ это целый экстрим. К такому привыкнуть нужно. Конечно, после зиндана душманов это чуть ли не пятизвездочный отель. Но после нашей, относительно хорошей казармы, ЭТО было просто жесть. Оно ж ведь как, все познается в сравнении.

Подъем был в шесть утра. По-быстрому позавтракали сухими пайками, что получили на продовольственном складе. За нами прибыл транспорт – новенький КамАЗ-4310, только недавно попавший в войска.

Покинув палатку, мы загрузились в кузов грузовика. Выдвинулись.

Благо, дороги тут были асфальтированными и доехали мы без лютой встряски.

А по прибытии на место меня ждал приятный сюрприз…

Глава 3. Все в сборе

Несмотря на опасную обстановку, американский агент ЦРУ ‒ Джон Вильямс, чудом выжил. Его, дважды раненного, со сломанной рукой, многочисленными мелкими ранами и ссадинами, без сознания, подобрали моджахеды и доставили в кишлак Рахмат Шаха. Там ему оказали хорошую медицинскую помощь – все-таки личный врач у лидера оппозиции был не афганцем, а европейцем. А через пару дней агента тайными путями вывезли из Афганистана. Русская разведка ни о чем не догадалась.

Разумеется, тот рейд в ущелье, в котором погибло много разведчиков, имел последствия. Концентрация советских войск в этом секторе резко усилилась.

Поскольку американец больше никого не контролировал, то все планы и операции временно заморозили. Лидер северной оппозиции Рахмат Шах быстро предпринял все меры предосторожности и скрылся до того, как в оба кишлака нагрянула советская армия.

Он тайно продолжил наращивать численность своих людей, но наученный предыдущим опытом уничтожения склада с оружием, распределил своих людей и оружие по горам так, чтобы численность этих групп не превышала пятнадцать – двадцать человек. Они держались скрытно, не обозначая своих позиций. А оружие, что все еще шло малыми партиями через караваны партизан и «подставных» крестьян, теперь хранилось в разных местах.

Если смотреть в будущее, то были возможны только два варианта: либо Джон Вильямс в скором времени поправит здоровье и вернется, а значит, и работа продолжится, либо пришлют другого агента и все может измениться. Или же война внезапно закончится, Советский Союз выведет войска за границы республики и оппозиция возьмет верх над правительственными войсками. По сути, именно это и произойдет в восемьдесят девятом году. Но сейчас, в конце восемьдесят пятого года, подобный исход был крайне маловероятен, наоборот – в этот и следующий год количество ОКСВА достигнет исторического предела за все годы войны.

Когда Вильямса доставили в Америку, с момента его ранения прошло больше недели. Все это время за ним тщательно следили. В итоге он был доставлен в одну из частных клиник где-то на юге Калифорнии.

Отдельная палата, внимание и качественное лечение. В Союзе в то время было совсем не так. В один из дней у Джона состоялся важный телефонный разговор.

– Том, послушай! Меня совершенно не волнует, как ты это сделаешь! – лежа на кровати в палате, Джон разговаривал с одним из своих коллег, что сейчас находился в Пакистане. – Я должен знать, кем именно был тот русский, с которым я уже дважды столкнулся в этих чертовых горах. Это молодой парень, лет двадцати двух, скорее всего, не офицер.

С той стороны послышался вздох.

– Джон, зачем? Зачем тебе сдался этот русский?

– Этот сукин сын раскрыл меня, едва не передал советской разведке. Если бы не случайная пуля, из-за которой я вывалился из коляски мотоцикла, у него бы все получилось. Русские выбили бы из меня столько информации, что Рахмат Шах и ему подобные, разбежались бы по всему Афганистану, поджав зад от страха. Оппозиция могла проиграть войну. Про свою судьбу я молчу. Одно я знаю точно, тот, с кем я столкнулся, не просто солдат. Но и не офицер. Я хочу понять, кто это такой. Это важно. Наведи справки, дай денег. Не мне учить тебя добывать информацию, у тебя же есть каналы. В общем, пока я валяюсь здесь, реши мне этот вопрос, хорошо?

– Я понял, Джон. Но слишком мало информации! – раздалось с того конца линии. – Так я ничего не узнаю. Мне нужно хоть что-то… Звание, имя… Возраст!

– Ничего этого нет. Однако я уверен, если включить мозги, результат не заставит себя ждать. Я бы не стал звонить тебе, зная, что ты не справишься. Ну так что?

– Я попробую, но ничего не обещаю! – вздохнул Том.

Получив подтверждение с той стороны линии, американец положил спутниковый телефон на стол. У него были достаточно серьезные ранения – после всего случившегося в горах Афгана, врачи сказали ему, что агенту пора на «списание». Но упрямый и амбициозный Вильямс сделал все, чтобы остаться на коне, даже если придется действовать внештатно. Связей для этого у него было достаточно. По прогнозам, через пять месяцев он должен был вернуться в строй… А пока поставил себе задачу – разузнать про того русского солдата, что уже дважды перешел ему дорогу… Джон чувствовал, что этот боец может доставить им много проблем…

***

Когда мы выгрузились из нашего КамАЗа, все невольно рты открыли от удивления.

Перед нами располагался довольно крупный учебный центр, и честно говоря, судя по длине ограды, все это заслуживало уважения. Я несколько раз видел нечто подобное, когда и сам учился на офицера. Только давно это было, многое уже выветрилось из памяти.

Мы стояли перед воротами КПП и просто смотрели по сторонам. Отсюда было видно несколько трехэтажных учебных корпусов, учебно-тренировочный полигон с недостроенными зданиями, шестиэтажное общежитие-казарма. И это только то, что я разглядел. Что там было за бетонной оградой, в целом, понятно.

Мне все стало ясно – здесь готовят группы специального назначения.

Примерно с таких центров и выходили прогремевшие впоследствии спецподразделения, вроде того же «Каскада» или «Вымпела». Правда, к ГРУ они отношения не имели, так как были в подчинении у КГБ. На самом деле, более мелких разведгрупп, численностью до тридцати человек, было более десятка, но по понятным причинам это не афишировалось и ничем не подтверждалось.

– Ну что, нравится? – между делом поинтересовался капитан Игнатьев, окинув нашу группу довольным взглядом.

Естественно, центр выглядел достаточно современно. У меня сразу же возник закономерный вопрос.

– Товарищ капитан, помните наш разговор на сборном пункте в Батайске? – спросил я у Игнатьева. – Еще когда вы меня вербовали.

– Помню. Вопрос в чем?

– Это сюда я должен был ехать, если бы не вмешался товарищ Амиров?

– Нет, совсем нет. Тогда речь шла о другом учебном центре исключительно для солдат срочной службы. Он находится далеко отсюда, но тоже в Таджикской ССР. А это совсем другой уровень. Так, ну все, насмотрелись? Берем вещевые мешки и за мной, шагом марш!

Прямо перед нами раскинулся большой контрольно-пропускной пункт. За оградой по всему периметру различалось достаточно много деревьев, но из-за зимнего времени года, зелени там, естественно, не было. Уже несколько раз ворота открывались и на территорию что-то въезжало или, наоборот, выезжало. Техника была сугубо военной.

Ворота КПП были типичные для того времени – серые, с большой красной звездой. Само собой, никаких кричащих названий вроде «Это специальный учебный центр ГРУ СССР» здесь не было. Вокруг раскинулся какой-то поселок, но никакой оживленности я не заметил. Рядом размещалась роща каких-то деревьев.

Честно говоря, после степей Туркмении и афганских гор, видеть столько деревьев приблизительно в том же климате, было немного странно. Если бы я не ездил в отпуск домой, удивление было бы еще больше.

Дежурный по КПП, оперативно проверив списки на вход, почти сразу пропустил нас территорию учебного центра. Двигались строем. Видно было, что Игнатьев здесь не первый раз – ориентировался хорошо и знал, что и где находится. Первым делом мы направились в общежитие, которое было видно издалека.

Вокруг все заасфальтировано. Тут и там дорожки, побеленные бордюры и стволы деревьев. Само собой, чистота. Видно здание столовой, лазарета. И много чего еще. Однако по опыту я знал, что здесь тренировок будет мало, скорее всего, все будет происходить где-то на полигоне или вообще в полях. В зданиях и учебных корпусах только теория.

Пока мы заселялись в общежитие, Игнатьев понес наши дела в строевую часть.

Пришлось ждать его возвращения.

Общежитие только называлось так. На самом деле это была шестиэтажная казарма, в которой действовала кубриковая система размещения по комнатам на восемь коек. Вернулся капитан минут через двадцать.

Все вместе поднялись по лестнице на четвертый этаж. Прошли по коридору, подошли к нашей комнате с номером «405». Так получилось, что я заходил первым. И буквально с порога меня ждал сюрприз. Внутри уже находились люди, все в военной форме. Двое, прямо в одежде валялись на кроватях, третий стоял у окна и что-то там рассматривал.

– Громов! Ну где вас черти носят? – радостно заорал прапорщик Корнеев, вскакивая с кровати. – Ждем, ждем уже!

Сразу за ним поднялся и другой мой хороший знакомый, Женька Смирнов. А вот третьего товарища в погонах ефрейтора, что стоял у окна, я не знал.

Я даже растерялся – честно говоря, совсем не ожидал тех, с кем бежал из афганского плена. Самарин тоже опешил. А вот они, похоже, обо всем знали.

– А вы-то как тут оказались? – спросил я, увидев «старых» знакомых.

– А ты думал, сбежал из Мазари-Шариф в госпиталь, значит все? Избавился от нас? Рано обрадовался! А не тут-то было! – Паша Корнеев был как всегда в своем репертуаре!

– А я говорил, что будут знакомые лица! – хмыкнул Игнатьев, бросая свои вещи на кровать.

Мы крепко пожали друг другу руки.

Признаться, такого поворота я не ожидал. С одной стороны, это очень хорошо, когда команда состоит из людей, с которыми уже доводилось работать раньше и все шло очень слаженно – В Смирнове и Корнееве я был уверен. После того, через что мы прошли, никаких отдельных доказательств было и не нужно.

Женька ‒ отличный водитель, а по совместительству ещё и механик, а Корнеев – сапёр, который ещё и хорошо стреляет. Да еще и с чувством юмора у него все в порядке.

Один прапорщик, другой рядовой. Но с другой стороны, тот же Смирнов обычный водила из автомобильных войск, простой солдат, каких тысячи. Ничего особого, кроме вождения, в его биографии нет. Это я еще по гражданке помню. С физическими данными ничего особенного – ни хорошо, но и не плохо. Обычный середняк. Если Игнатьев, руководствуясь чем-то своим, включил в группу таких бойцов, как Смирнов, это в некотором роде подрывает авторитет разведки. Элита войск СССР, разве нет? А так получалось, что разведчиком может быть каждый?

Возможно, я несправедливо перегибаю палку – во мне неожиданно включился инстинкт майора спецназа, который оценивал радикально плюсы и минусы. Но и тут, масса вариантов. Однако главный вопрос все еще оставался открытым – что в итоге из нас хотят сделать? Для каких задач будут готовить?

Отдельных групп спецназа уже существует предостаточно. К чему этот эксперимент с набором из общего аквариума? Ну, про меня понятно, свое слово я уже сказал и его заметили все. А что остальные?

К гадалке не ходи, все было засекречено и у каждого из нас наверняка имелась стандартная легенда, кто, откуда и где служил. Однако была некоторая сложность в том, что часть нашей группы все ещё срочники, а часть уже перешагнули эту черту. Обычно в спецгруппы отбирали самых лучших сразу по нескольким критериям. Чуть ли не главным из них являлось состояние здоровья, физические данные и психологическая стойкость. Часто в спецназ набирали из тех же спортивных рот воздушно-десантных войск. Конечно, это была длительная и сложная процедура обучения и подготовки. Группы обучаются годами, идут постоянные рокировки, проверки и прочее. Но иначе в Союзе было и не принято. Та же американская разведка готова была платить огромные деньги, чтобы поймать или завербовать офицера ГРУ СССР.

– Так, ну не будем зря терять время! – произнес командир группы, обводя нас всех взглядом. Затем посмотрел на часы. – Для начала познакомимся, чтобы было проще общаться и понимать, кто и что собой представляет, а потом я расскажу вам как будет проходить обучение в этом учебном центре. Первым по списку идет рядовой Смирнов Евгений Викторович.

Женька при этих словах никак не отреагировал.

– Военнослужащий, услышав свою фамилию, говорит «я»! – напомнил ему капитан, кинув на него недовольный взгляд.

– Я! – спохватился рядовой.

– Хорошо. Ты у нас механик и водитель в одном флаконе, так? У тебя хорошая рекомендация была.

– Ну, в некотором роде! – смущенно ответил тот. – По крайней мере, могу ездить на всем, у чего есть двигатель и колеса. Руки растут, откуда надо. На правах открыты все категории. Даже на танке могу.

– И был в афганском плену, так?

– Верно! – Смирнов бросил на меня взгляд.

– И сбежал оттуда. До этого тоже успел отличиться по своему направлению. Быстрее всех окончил курс подготовки в ДОССАФ и сдал итоговые экзамены на отлично. Открыты все категории и это в двадцать лет?! Хм, хорошо. Кстати, в твоем личном деле написано, что из бензопилы, лопаты и садовой тачки ты сделал мотоблок, так?

Тот невольно усмехнулся.

– Было такое дело, года полтора назад! Руки чесались что-то изобрести, вот и дорвался. А как вы об этом узнали?

– Работа у нас такая! – хмыкнул капитан, затем добавил: – Помнишь, куда ты потом свое изобретение дел?

Женьке все стало понятно, поэтому дальнейших вопросов он не задавал.

– Твоя кандидатура была рассмотрена и ты принят неслучайно. Тот факт, что ты был в плену у душманов и сбежал при этом, говорит о многом. Тут есть и плохие, и хорошие стороны. Вторым по списку идет сержант Хорев Денис Сергеевич.

Им был тот самый «четвертый», кто прилетел с нами в Куляб на АН-24.

– Я! – отозвался тот. Одежда на нем по-прежнему была гражданской. Какой-то серый спортивный костюм, на ногах ботинки.

– Ты у нас медик по образованию и заодно ротный саниструктор, так?

– Так точно.

– В боевых условиях, под пулями сможешь оказать первую помощь, вплоть до извлечения пули или осколков? – вопрос от Игнатьева прозвучал несколько вызывающе.

– Я медик, а не хирург, товарищ капитан! – поправил сержант. – Это другое. Могу и операцию провести, но в боевых условиях, сами понимаете, результат непредсказуем. Это и грязь, это инфекции. Много нюансов. В любом случае, я уже многим нашим парням помог на ноги встать. Всякое было.

– У меня есть информация, что ты своему командиру роты жизнь спас, пока пальцем пробитую артерию зажимал. Было такое?

– Так точно, было.

– Молодец, мужественный поступок. Готов приложить еще больше усилий?

– Так точно.

– Отлично, – кивнул офицер. – Третий кандидат, прапорщик Корнеев Павел Иванович. Сапер, разбирается во взрывном деле. При этом имеет разряд по спортивной стрельбе из винтовки. Охотник. Значит, хорошо стреляешь?

– Ну, звери на охоте не жаловались! – в своей юморной манере ответил Паша. – А что касается взрывного дела, то это непрофессиональное, но успеха я в этом достиг.

– Что конкретно можешь? – задал прямой вопрос Игнатьев.

– Могу заминировать что угодно, замаскировать так, что и не догадаешься. Могу сделать самодельное взрывное устройство из подручных средств. Если заморочиться, могу взорвать телефон, пачку от сигарет. Ну и все в таком духе.

Может, оно так и есть, правда, когда мы сидели в зиндане у старика Иззатуллы, изготовить детонатор для нескольких кусков добытого мне пластида он не смог. Ну, оно и понятно – откуда в яме детали? Тем не менее, именно его идея была развести на минометной мине костер. Это хорошо помогло нам, когда мы уносили ноги из кишлака.

– А еще я очень любопытный… – зачем-то добавил Корнеев. – И знаю немецкий язык.

– Принято, – в своей обычной манере кивнул Игнатьев. – Самарин Дмитрий Александрович, рядовой. У тебя хорошая рекомендация, спортивный разряд по боксу, ранее занимался борьбой, так?

– Так точно! – кивнул Димка. Он разговаривал с офицерами ровно так, как предписывал устав и как его научили на прошлом месте несения службы.

– Также хорошо стреляешь, обладаешь высокой устойчивостью, выносливостью. Со здоровьем проблем нет. В курсе, что придется учиться стрелять из всего, что только есть на вооружении советской армии?

– Так точно.

– Выдам тебе пулемет. Будешь на себе таскать.

Самарин улыбнулся. На фоне остальных, он выступал как стрелок. Ничего особенного, таких, как он, в армии тысячи. Но тут сыграла большую роль моя рекомендация. Дима легко обучаемый, дай ему грамотного инструктора и через пару лет там будет машина для убийства. Я порекомендовал его не только потому, что некого было, а еще и потому, что он очень напоминал мне типажи ребят из моего отряда.

– Следующий, пятый участник группы, прапорщик Иванов Кирилл Викторович. Воздушно-десантные войска, в Афганистане уже больше трех лет. Хорошо владеет местными наречиями, немного знает фарси и урду.

– Еще английский! – добавил тот. Из всех нас он выглядел самым старшим.

– И ранее был оружейным мастером, так?

– Так точно! – кивнул прапорщик.

– Ну, с тобой все понятно. Шестой у нас ефрейтор Артемов Геннадий Антонович. Также воздушно-десантные войска. Отличник боевой подготовки, стрелок. Дважды участвовал в эвакуации местного населения на территории Афгана. Разбираешься в радиосвязи, так?

– Так точно. Владею навыками работы не только на нашей аппаратуре, но и на английской, американской и китайской.

– То есть, знаешь их язык? – поднял бровь Игнатьев.

– Языка не знаю, но с их радиостанциями дела уже имел. Поэтому легко разберусь, что и куда тыкать.

Теперь настала моя очередь. Мне было даже интересно, что же расскажет капитан обо мне.

– И последний участник, младший сержант Громов Максим Сергеевич. Я отбирал его лично, он первый кандидат в эту группу. Не буду скрывать, некоторые из вас попали сюда из-за него. Формально, в мое отсутствие именно он будет исполнять обязанности командира группы. Но это будет нескоро, так как следующие шесть месяцев мы все время будем вместе.

– А чем ты так хорош, Громов? – спросил прапорщик Иванов.

В комнате повисла тишина. Все посмотрели сначала на Кирилла, потом на меня.

Достаточно смелый вопрос, на который Игнатьев отреагировал нормально.

– Не побоюсь сказать, что Громов образец того, каким должен быть настоящий разведчик. Я лично видел, на что он способен и как он принимает те или иные решения. Быстро, быстрее многих опытных офицеров ориентируется в сложной, спешно меняющейся обстановке. Именно по его инициативе, трое из тех, кто сейчас находятся в этой комнате, живы и здоровы, а не сидят в плену у душманов. Конечно, Громов еще молодой, многое делает неосознанно. Ему, как и всем вам, многому еще предстоит научиться.

– Понятно, – кивнул Иванов.

После короткой паузы, я снова вспомнил про главный вопрос.

– А какова цель подготовки нашей группы? Для чего?

Ответил Игнатьев не сразу.

– Командование приняло решение создать такую группу с нуля. Название у нее будет, но пока не придумали. Сначала нужно обучиться, по итогу сдать все нормативы кураторам из Москвы. Сразу скажу, что будет очень тяжело. Никаких поблажек, вроде, «я устал» или «не могу». Встал и побежал. Устал? Да к черту! Беги! Жрать охота? Что в лесу нашел, то и сожрал! Спать хочется? Будь готов не спать трое суток! А что касается целей, то это уже зависит от того, что увидят кураторы, какие будут итоговые испытания. Сразу в мясорубку не пошлют, хотя… Некоторые там уже были…

Самарин при этих словах вздрогнул.

– Все шесть месяцев будем тренироваться здесь?

– Не только. Будут и совсем нестандартные методы обучения в самых разных условиях, которые только собираются внедрить в общую систему подготовки для групп специального назначения.

– То есть, на нас будут ставить эксперименты?

– В некотором роде – да. Что, уже появились сомнения? – при этих словах он улыбнулся. – Что-то рановато!

– Нет! – хмыкнул Корнеев. – С чего бы?

– Никаких сомнений! – решительно подтвердил я. – Раз мы здесь, то первый шаг уже сделан!

Я уже проходил этот путь, пройду еще раз. Ведь теперь мне нужно будет просто вспомнить, как оно было раньше.

Капитан Игнатьев поднялся с места, окинул каждого взглядом.

– Я обязан спросить еще раз… Все готовы приступить к обучению или я не прав и кто-то оказался тут по ошибке?

Глава 4. Понеслось

Ответ был твердым. Никто не отказался.

Да это было понятно и с самого начала. Когда по округу прошел приказ и отдельных участников группы отобрали на обучение, уже было понятно, что все серьезно.

Конечно же, многие старшие офицеры, почуяв, чем «запахло», провели с кандидатами беседы. Мотивация там была на высшем уровне. Каждому сказали, что их будут ломать.

Вообще, первые подразделения спецназа ГРУ были созданы в пятидесятых годах. Задачи у них куда сложнее, чем у регулярной армии: сюда входит работа в глубоком тылу противника, контрразведка, различная диверсионная деятельность, контртеррористическая деятельность. Впрочем, в СССР понятия терроризма еще толком и не было. Само собой, такие подразделения отметились во всех вооруженных конфликтах, особенно в Афганистане и Чечне. Впрочем, это я забегаю вперед.

Что же, весь мой опыт прошлых лет службы говорил о том, что спецназ ГРУ ‒ это наиболее подготовленное подразделение во всей советской армии, а впоследствии и в российской тоже.

В целом, обучение солдата специального назначения ‒ это тяжелейший комплекс физической и психологической подготовки. Естественно, что и критерии для отбора тут куда выше, чем в любые другие подразделения. Не секрет, что туда попадают в основном те, у кого в личном деле значится «годен к службе в ВДВ». Рост не имеет особого значения, но физические данные должны быть выше среднего. Иногда есть исключения, но все это сугубо индивидуально. Разряд по военно-прикладному спорту приветствуется. Парашютный спорт, стрельба, рукопашный бой – все это также в плюс.

Однако у разведчика основной уклон не на бой. Главная «мышца» бойца ГРУ ‒ это голова, которую нужно прокачать еще до армии. Желательно в институте, техникуме или даже в школе. Но тут получается своеобразная карусель – тот, кто прокачал голову, скорее всего, забыл про тело, а потому в армии им сложно. И уж точно, в большинстве случаев, ботаник вместо армии выберет что-то другое. Да и чего греха таить, в армии шибко умные не нужны. Зачем ему такому умному и образованному бегать с автоматом там, где опасно? Лучше пусть где-то в другом месте что-то новое создает. Так можно смотреть с обеих сторон.

Помню, когда меня отбирали в спецназ, принимающий вступительные «экзамены» суровый полковник ГРУ задал мне всего один вопрос – что тебе тут надо? Вернее, не так. Что тебе нужно в спецназе? И не дай бог ответить неверно – двери будут для тебя закрыты надолго, а второго шанса может и не представиться вообще.

Вот так, с двадцать пятого декабря, восемьдесят пятого года у нас начался курс подготовки. Большую часть всего, что нас ожидало, я представлял хорошо, потому что ранее уже проходил через нечто подобное. Впрочем, я слегка недооценил это обучение.

Подъем, как и везде, был строго в шесть утра. Вот только в отличие от остальных армейских подразделений, не было дурости, вроде той, чтобы одеться и обуться за сорок пять секунд. Ну, или по-другому, пока горит спичка. Кстати, очень редко получается так, чтобы спичка горела те самые положенные сорок пять секунд. Это все глупая показуха для фильмов.

Так уж получилось, что сам Игнатьев, хоть и на правах командира группы, все делал вместе с нами. Такое было требование командования. Звания тут вообще неважны, сержант или капитан… Неважно! Вместе бежать, вместе есть, вместе спать, если повезет. У нас были свои инструктора, причем во всем. Реально во всем. Сам Игнатьев во время обучения нами почти не командовал, он просто был старшим в группе и делал ровно все то же самое, что и мы. Поблажек не было. Кстати, на время обучения все мы получили форму без погон – просто «афганка».

Возможно, это было странно – ведь Игнатьев уже офицер ГРУ, зачем все повторять?! Зачем проходить заново, зачем вообще все делать вместе с рядовым составом, если можно спокойно ходить с важным видом и ничего не делать? А объяснение было очень простое: группа спецназа ГРУ ‒ это не один человек, это команда. Сработать команду воедино можно только так и никак иначе. Эффективность зависит от того, насколько плотно бойцы притрутся друг к другу. Важен каждый и все вместе, единый механизм. И командир совсем не исключение. Вариант «Эй ты, солдат! Я капитан, иди делай, а я похалтурю!» – в спецназе не прокатит. Группа такого командира просто не будет воспринимать. Отсюда неэффективность. Это сугубо психология. Не каждый ее примет, не каждый поймет.

Первое же утро началось с урока мотивации.

– Отделение, становись! Равняйсь, смирно! – скомандовал майор Карев, осматривая построившихся в проходе восьмерых «новобранцев» суровым взглядом. Наверное, в прошлом я выглядел примерно так же, как и наш новый «старший» инструктор, когда перешагнул свой порог в сорок лет. – Запомните одну важную вещь! Вы лучше всех! Нет, даже не так! Вы круче всех!

Это тоже вопрос психологии. При каждом случае, в любое время дня или ночи, нам вбивали в голову эту простую истину. Боец спецназа ГРУ обязан быть таким, его таким делают. И он в это верит. Если по каким-то причинам этого не происходит, бойца безжалостно возвращают туда, откуда он пришел. Меняют мышление человека, делают его готовым идти до конца, убивать без раздумий, если перед тобой враг. Именно по этой причине, чтобы угомонить трех пьяных десантников, вызывают отряд СОБРа или ОМОНа. Победа в спецназе разведки ‒ это не когда ты схватил пулемет и с криком «Ура-а» попер на толпу врагов. Победа ‒ это тогда, когда группа тихо выполнила возложенную на нее задачу и в полном составе вернулась обратно на базу.

– Это ясно?! – гаркнул майор Карев.

– Так точно! – хором ответили мы.

– Хорошо! А сейчас форма одежды номер четыре и марш на зарядку!

Зарядка здесь тоже не из простых. Нужно бегать, много, соблюдая темп. Прыгать, ходить гуськом, ползать. Бывает так, что выполнив задание, группа засветилась. Если ее преследуют, ни о какой скорой эвакуации при контакте с противником и речи нет. Только в особых случаях. Поэтому чаще всего группе заранее сообщают координаты точки эвакуации, к которой необходимо явиться в назначенное время. Как? Неважно. Чаще всего, бегом и в бешеном темпе. Держать темп, не выдыхаться.

Подробно описывать зарядку не буду, все то же самое, что в обычной армии, но дольше и интенсивнее. Сложнее. С постоянным повышением нагрузок.

В первые же дни некоторые посыпались. Это было ожидаемо. Женька Смирнов и Паша Корнеев, чуть лучше был Гена Артемов. Очевидно, что хоть ефрейтор и служил в ВДВ, но так много бегать ему не приходилось. Со Смирновым все понятно – сиди себе, крути баранки, нажимай педали. Если что-то прилетело, нужно вытащить машину и себя самого из-под обстрела, при этом нужно распластаться по кабине ниже упомянутых выше педалей. Корнеев же, хоть и сверхсрочник, все-таки не солдат воздушно-десантных войск, хотя срочку служил в спортроте. Многое забылось. Дали возможность подтянуть.

И верно, уже после недели такой интенсивной зарядки все трое наверстали упущенное. Тот же капитан Игнатьев, несмотря на опыт, в число лучших не попал. Ему тоже приходилось все вспоминать и заново нарабатывать. Поднимать выносливость. Никто не стонал, не жаловался. Стиснув зубы, истекая потом, задыхаясь от усталости, делали так, как приказывали. Смотрели друг на друга, помогали. Вопрос упрямства и стойкости был на первом месте. Об этом думали постоянно.

После утренней зарядки шел очень плотный завтрак.

Вообще, кормили на убой. А все потому, что обмен веществ при интенсивных нагрузках повышенный, жрать хочется постоянно. Организм на постоянном стрессе. Время на прием пищи давалось строго определенное – не успел, сам виноват. Зачастую бывает так, что разведчику просто некогда есть и он делает это на ходу. Либо вообще не ест. Иногда, даже сутками.

После завтрака давали немного времени, чтобы все «утряслось», затем пробежка. В легком, но настойчивом темпе. Потом добавили РД-54, с дополнительным весом.

Потом шли занятия по тактико-специальной подготовке, которая была чуть ли не основной. Затем сразу по рукопашному бою. Вообще, мастером по рукопашке быть вовсе не обязательно, но любой боец группы обязан бегать как конь, иметь хорошую дыхалку и выносливость. Потом стрельбы, занятия по тактике. Обед. Небольшой отдых. Снова физподготовка. Занятия по инженерной подготовке. До самого вечера. Ужин. Занятия по медицине, взрывному делу. И только потом отбой. И вовсе не в десять вечера.

Первые две недели мы спали по шесть часов, не более. Потом это число снизили до пяти. Меньше четырех часов спать уже нельзя по уставу. Нужно было приложить немало усилий, чтобы научить отдыхать организм за отведенное время. Общеизвестный факт – мозг управляет телом, а задача инструкторов запрограммировать этот мозг. Не до крайности, конечно же.

На каждое направление были свои инструкторы.

Майор Карев отвечал за общую подготовку. Собственно, он и был тем, кто гонял нас больше всех, не давая отдыха. На стрельбах и все, что касалось огневой подготовки и применения стрелкового оружия и боеприпасов, командовал майор Хапов. Навыкам и искусству рукопашного боя обучал подполковник Шандырханов. А у него был заместитель, который заслуживал отдельного внимания.

Названная нам фамилия «зама» была ненастоящей. Да и сам он был не из Союза.

Конечно же, мы ничего не знали, когда наше отделение первый раз привели на занятия по так называемой «боевой практике». Честно говоря, впервые слышал про такое название. В зале, где все было застлано спортивными матами, находился лишь один человек азиатской наружности. Некрупный, среднего роста, возрастом около сорока пяти лет. Самый обычный человек.

– Ну что, товарищи… – весело хмыкнул подполковник Шандырханов, потирая руки. – Наверняка кое-какие навыки рукопашного боя у вас уже есть. Каждый дрался во дворе, да и в армии вас чему-то учили. Для начала посмотрим, кто и что собой представляет. Перед вами мой заместитель, инструктор по тесным физическим контактам, капитан Хан. В данный момент это ваш противник. Его нужно победить.

– Как? – спросил Иванов.

– Ну, хотя бы просто повалить на мат. Итак, кто желает стать первым и навалять ему?

Ох, сколько же пафоса крылось за этой фразой. Одновременно вызывающее, провоцирующее на необдуманные действия предложение. Я-то сразу просек, что этот странный Хан вовсе не так прост, как кажется. С такими противниками, да и вообще с любыми, нужно сражаться с трезвой головой, без эмоций, спокойно. Расчетливо. А вот прапорщик Корнеев отчего-то решил, что азиат не представляет собой ничего опасного. Все-таки сам Паша был чуть ли не на голову выше капитана. Ну и легкомысленный. Впрочем, последнее лечиться болью.

Корнеев просто вышел из строя и сделал несколько решительных шагов к противнику. Шандырханов только улыбнулся – исход учебного боя он уже знал. Паша начал с классического бокса, но едва вышел из стойки и выполнил первый удар, как Хан уложил его на мат, да еще и руку скрутил в таком болевом приеме, что Корнеев истошно взвыл.

– Следующий? – спокойно произнес подполковник.

Наши рты пооткрывали, мол, как так? Мужичок азиатской наружности, в какой-то робе, не выглядит опасным, нет бугров мышц, ростом особо тоже не вышел. Как же так?

Вперед выдвинулся Самарин в полной уверенности, что борец с массой за восемьдесят пять килограмм, уж точно свалит азиата на маты. Куда там – первый же бросок под ноги прошел впустую. Капитан Хан оказался настолько вертким, что Димка его даже не коснулся. Не прошло и тридцати секунд, как и второй боец из нашей группы уже лежал на мате, корчась от боли.

Капитан Игнатьев только улыбался – знал, что по-другому и быть не могло. На то он и инструктор.

– А теперь сразу двое! – приказал подполковник Шандырханов.

Одновременно шагнули Смирнов и Иванов. Оба уверенные в своих силах. Да еще и вдвоем. На лице азиата не дрогнул ни один мускул. Он спокойно отошел от корчившегося от боли Самарина.

– Ты справа, я слева! – Кирилл посмотрел на Женьку.

Оба ринулись в атаку одновременно. Но слаженной работы не получилось.

То, что творил Хан, было невероятно. Он двигался быстро и шустро, уклонялся от ударов. Его ни разу не зацепили – зато оба бойца, так же как и остальные, вскоре оказались на матах с застывшими на лицах болезненными гримасами.

Я смотрел, анализировал и плохо понимал, что же за стиль боя использует инструктор. Казалось, там было понамешано всего и вся. Причем очень гармонично.

– А чего ты улыбаешься, капитан? – вдруг нахмурился Шандырханов, глядя на Игнатьева. – Ну-ка, твой выход!

– Вдвоем? – уточнил кэп.

– Да хоть вчетвером! – с некоторым акцентом произнес Хан. За все время, он первый раз подал голос. Хоть он уже и провел три быстрых «контакта», дышал так, будто спокойно медитирует. – Ну?

– Так, а ну, Громов, иди-ка сюда! – Игнатьев решительно пробежался глазами по оставшимся на ногах бойцам, затем поманил меня рукой.

– Макс, смотри… – тихо произнес офицер, когда я подошел ближе. – Хан не просто инструктор. Его нельзя взять в лоб. Тут хитрость нужна, ловкость. Скорее всего, у нас ничего не получится, но попробовать все равно стоит. Я нападу первым, обманкой, он уйдет влево. Попробуй предугадать его действия, связать и ограничить в движениях. А дальше уже по обстановке.

– Добро! – кивнул я, оценивая положение и стойку инструктора.

Когда капитан сделал ложный выпад, азиат никак не отреагировал. Это сразу поломало нам все планы. За то, как только кэп шагнул вправо, Хан ловко использовал преимущество в скорости и владении техникой боя. Я подоспел слишком поздно, Игнатьев уже падал, попавший в переплет. Тем не менее, я смог нанести скользящий удар в плечо и даже ухватить правую кисть Хана. Правда, доделать начатое я не смог. Азиат, словно рыба, мгновенно выскользнул из захвата, извернулся, крутанул меня вокруг своей оси, ухватившись за одежду, а затем сделал мне такую подсечку, что я и сам не понял, как полетел на пол плашмя. От удара грудью о мат весь воздух резко вышел из легких, отчего перехватило дыхание. Было и больно и неприятно. А как это ударило по самооценке…

Нет, я не считал себя лучше других, хотя во многом это было так. Уж опытнее – точно. Сломя голову бросаться на неизученного противника чревато. Но в этот раз моя осторожность не помогла.

Подполковник загадочно усмехнулся. Он знал, что так будет. Так было всегда.

– Пожалуй, хватит! – Хан вдруг остановился в задумчивости. – Если хотите научиться так же, должны делать, как я скажу и никак иначе. Всегда и во всем. На сегодня я вам покажу общие принципы…

Честно говоря, даже я был поражен. Конечно, ранее я видел нечто подобное. Хан использовал какую-то лютую смесь всего сразу, тут и ушу и древнее джиу-джитсу, тут и айкидо и даже блоки от вин-чун. Конечно, совместить все сразу ‒ это сложно. Это реально сложно. А при всем при этом еще и двигаться нужно быстро. Хан двигался. Конечно, с точки зрения профессионала его технику оценить было сложно.

Но нам он навалял. В легкую.

Он нас учил. Правда, таких занятий было мало. Первое – вводное. Чтобы дать нам понять – учиться, учиться и еще раз учиться, независимо от имеющихся навыков. Шандырханов преподавал основы рукопашного боя и самбо.

Так и шло изо дня в день, каждый был похож на предыдущий. Иногда мы теряли счёт времени, забывая, что за день недели.

Шесть часов на сон, остальное время пахать как конь. Ну и перерывы на прием пищи. Во время бега были постоянные внезапные вводные. То засада, то обстрел, то опасность снайперского огня. То условно раненого тащить двадцать километров на горбу, меняясь с остальными… Соответственно и «рваный» бег у нас был чуть ли не постоянно.

По лестнице в казарме, по коридору, даже по комнате между кроватями, мы передвигались так, будто все заминировано. Стрельбы каждый день, как в тире, так и на учебно-стрелковом полигоне. А то и в полях. Сначала стреляли только из АК-74, потом добавился пулемет Калашникова, СВД, даже РПГ. Земли тут обширные, пустые. Никто не мешал.

Ко всему этому постепенно добавлялась все больше и больше тактико-специальной подготовки, больше занятий по взрывному и саперному делу, чему Паша Корнеев был очень рад. Он показывал блестящие результаты, я в этом плане отставал, хотя и несильно. Медицина тоже была в ходу – каждый должен был уметь оказать не только первую помощь при ранении, но и суметь вернуть бойца в строй, хотя бы ненадолго.

Гуманность тут была занижена. Кому-то это может показаться ерундой, но так и есть. Никаких поблажек, либо ты тут, либо дуй обратно и тебя заменят лучшим кандидатом. Это нам вдалбливали каждый день, и это работало. Когда кто-то не тянул, остальные мотивировали. И это тоже работало. Первый месяц все было особенно тяжко.

По окончании тренировочного дня, мы падали на кровати чуть ли не замертво. Особенно первые дни. Казалось, болело все. Каждый сантиметр тела, каждая клеточка. А наутро, скрипя зубами и суставами, все начиналось вновь. Как же тяжело было сползать с кровати, когда все тело упорно сопротивлялось командам мозга. Нас учили это подавлять.

Конечно же, одной психологией и мотивацией тут не обойтись. Нас дополнительно заряжали ударными дозами витаминов и минералов, чтобы организму было проще восстанавливаться.

Так прошел месяц. Пролетел Новый год, который мы встретили, лежа в грязи, выжидая удачного момента, чтобы напасть на учебного противника. А вместо поздравлений был трехэтажный мат майора Карева, который мы уже воспринимали как музыку…

А двадцать пятого января, вошедший в комнату кэп Игнатьев произнес:

– Завтра у нас будут «скачки»…

Глава 5. Скачки

«Скачки» ‒ это своего рода экзамен.

А проводится он с целью выяснить, что и насколько хорошо группа усвоила за прошедший месяц и как поведет себя в сложной обстановке. Обычно такой экзамен проводится через три или шесть месяцев после начала обучения.

Однако в нашем случае первые испытания наступили как-то слишком уж быстро и должны быть упрощенными. В теории.

– И как они будут проходить? – спросил Корнеев у Игнатьева.

– Ну-у… Точно не знаю, но скорее всего, нас высадят вертолетом где-то километров за сто отсюда, дадут карту и немного времени. Цель простая – добраться до определенной точки за время. А чтобы никто не расслаблялся, нас будут гнать вперед. Если кто-то выдохнется, все начнется по новой.

– Что, как добычу? – насмешливо уточнил Иванов.

– Именно так! И ничего смешного тут нет… – вид у нашего капитана был серьезным. Лишь он один представлял, что именно нам уготовано. Ну и я тоже.

Кстати, так уж получилось, что в процессе учебы у нас появились рабочие псевдонимы. Игнатьев незаметно стал Кэпом – сокращение от воинского звания. Хорева Паша звал Медициной. Иванов стал Урду – переводчик же… Меня, что было вполне очевидно, называли Гром. Смирнов и Самарин прозвищ не получили. Пока не приросло. Артемова, как радиста, окрестили просто – Герц. А сам Корнеев стал Шутом. Вернее, он и был им. Тут сыграл роль его не всегда уместный юмор, а заодно и отношение к стрельбе. Донт щут!

Конечно, отчасти это выглядело несколько смешно и, возможно, даже немного по-детски. Однако так куда лучше, чем просто по номерам. Первый, второй, третий номер. Очень быстро все привыкли – это было удобно. Так мы быстрее притирались друг к другу. Вместо того чтобы кричать Корнееву о том, чтобы тот занял позицию и снял условного часового, все сокращалось условными жестами, знаками и короткими обращениями.

Конечно же, не все у нас шло гладко, были и свои нюансы. Например, лично я бы сделал хороший акцент на выживании в диких условиях, но его было мало. И вот как раз это нам и нужно было продемонстрировать. Основной уклон по большей части шел на общефизическую подготовку, тактику, стрельбу, инженерку, рукопашный бой. Были и шероховатости между отдельными участниками. Тот же Иванов смотрел на меня с каким-то ехидством. У меня как-то произошел с ним разговор, в котором мы выяснили отношения. Правда, без стычки не обошлось. Ну а как иначе? Мужской коллектив ‒ всегда будет здоровая конкуренция, не без дедовщины. Сверхсрочник-прапорщик должен подчиняться срочнику ‒ младшему сержанту ‒ нелегко такое принять. Все это было неявно, Игнатьев продолжал делать акцент на том, что в его отсутствие – я старший.

В любом случае, что бы мы там себе ни представляли, инструкторы учебного центра сделают так, чтобы было максимально сложно. Иначе, что это за спецназ такой?

Вообще, даже полгода интенсивных тренировок – слишком мало. Нужно хотя бы года два, тогда получится именно то, что требуется. Но и потом нельзя останавливаться, ведь нет предела совершенству. Но в нашем случае, как уже не раз говорилось, обучение группы за шесть месяцев – это очередной эксперимент, коих в Союзе было много. Вполне возможно, что после сдачи итоговых испытаний нас засунут еще куда-нибудь, разобьют по другим подразделениям. Дальнейший критерий эффективности не был известен никому – возможен любой вариант.

Разумеется, одними инструкторами дело не ограничивалось. Были и кураторы из Москвы, которые иногда присутствовали на тех или иных тренировках, но они никогда и ни во что не вмешивались. Просто фиксировали, что-то записывали и обсуждали между собой.

Все началось ночью.

В половину четвертого утра, в нашей комнате загорелся яркий свет.

– Отделение, подъем! – раздался суровый голос майора Карева. – Боевая тревога!

Все восемь человек тут же откинули одеяла, вскочили на ноги и принялись одеваться. Несмотря на то, что вчера был тяжелый день, для нас по-прежнему не было никаких поблажек.

Понятно, что не было никакого желания куда-то бежать, что-то делать. Хотелось спать и видеть сны, где нас оставят в покое и дадут хот немного отдыха. Но каждому в какой-то степени уже смогли вбить в голову, что иначе никак. За прошедший месяц, мы научились просыпаться рывком – только что спал и вот ты уже на ногах. Несмотря на усталость, мы все равно одевались, мысленно заставляя себя делать то, что говорят. Золотое правило – тяжело в учении, легко в бою.

– Форма одежды номер пять!

Быстро оделись, обулись.

– К вертолетной площадке номер два, бегом марш!

По зданию, освещенному лишь дежурным освещением, мы передвигались быстрыми и короткими перебежками. Оказавшись снаружи, бегом устремились в обход казармы, в направлении пункта назначения, где уже был слышен вертолетный рокот. Ми-8Т, поблескивающий огнями, был в воздухе, завис на предельно малой высоте. Из открытой двери салона свисала веревочная лестница. Там же виднелась фигура бортового техника.

– Пошли! Пошли! Пошли! – перекрикивая громкий шум, командовал Карев, бегом следуя за нами и подсвечивая мощным армейским фонарем. – Задача ‒ попасть на борт вертолета! А то улетит!

Это означало, что загружаться придется не классическим способом, а силовым – вручную по лестнице. Высота небольшая, метра четыре. Но в темноте, в жутком шуме, зимой, в обжигающе холодных порывах ветра, поднятых вращением винта, да еще и в неудобном бушлате, в тяжелых ботинках влезть по гибкой веревочной лестнице, это не так-то не просто.

Январь на дворе. Конечно, в это время года Таджикская ССР ‒ это вовсе не северный полис. Но небольшой минус на термометре, наверное, был.

На погрузку было отведено определенное время. Если группа не успеет загрузиться, вертушка улетит, а до утра никто спать не будет. Зато до самого вечера всем нам предстоит очередной день тяжелых тренировок, потом четыре часа на сон и снова подъем на «скачки».

Первым полез Смирнов. Затем Урду, потом Шут. Кэп был последним.

В указанное время мы уложились – вертушка пошла на маршрут, когда Игнатьев задвинул за собой дверь. Стало немного тише, а по салону перестали гулять порывы ветра. Чтобы понимать, на что способен человек, его нужно испытать, нащупать грань, пусть это идет вразрез со многими аспектами. Мы не просто солдаты, мы должны были стать лучше самих себя. Пусть не всем это под силу…

Оказавшись внутри, нас встретил инструктор ‒ капитан Алатов.

Он бросил на пол вещевой мешок. Судя по всему, содержимого там было немного.

– Группа, внимание! – заявил он. – Через пятнадцать минут выгрузка! Ваша рабочая карта в мешке, цель там обозначена. У вас сто двадцать часов. Задача ‒ выжить и добраться до указанного там пункта назначения. Все. Вопросы?

– То есть, никто нас подгонять не будет? – уточнил я.

– Нет. Рано вам еще. Сначала просто доберитесь, куда нужно. А дальше поглядим…

Наручные часы были только у Игнатьева, остальным не разрешили. По сути, у нас не было ничего – только одежда и пустые карманы.

Это была хорошая новость. Наверное, каждый понимал, что если бы нас преследовали – это было бы крайне тяжело. Нагрузка явно высока. Слишком рано так сильно нагнетать новичков. Но и без этого не стоило думать, что нас ждет легкая и веселая прогулка по предгорью Таджикских земель.

Вот и весь короткий инструктаж.

Пока летели, восстанавливали дыхание, грелись. Обсуждали. Если на бегу человек дышит по одному принципу, то на подъеме по веревочной лестнице уже совсем по-другому. На плавании то же самое – хороший бегун выдохнется, потому что у него легкие под другое заточены. Нужно адаптироваться. Почти всегда дыхание сбивается, а вот удастся ли поймать темп, уже дело случая.

По статистике, если группу обнаружили, то через шесть часов ее с большой вероятностью догонят. Если за это время бойцы не придумали, как оторваться, они начнут выдыхаться. Всегда есть тот, кто менее вынослив. Это понимали все.

Вскоре наша вертушка села где-то неподалеку от деревьев. Скрипнуло шасси. Двигатель глушить не стали.

Капитан Алатов дал нам последние краткие наставления.

– Ну, все! Время пошло! – обозначил инструктор, чем и запустил обратный отсчет времени.

Высадка прошла очень быстро. Пригнувшись, мы отбежали на несколько метров в сторону. Вокруг ни души – сплошная темнота. Нигде ни намека на то, что поблизости может быть какой-то населенный пункт. Не прошло и пяти минут, как вертолет улетел, а вскоре затих и вертолетный рокот. А мы остались в темноте. И тишине. Ветра почти не было, погода относительно хорошая, кое-где даже ясное небо – звезды видно.

У нас ни оружия, ни запаса пищи, почти ничего. Только вещевой мешок, в котором, по мнению инструкторов, могло быть то, что нам поможет. А может, и нет.

– Вот и началось в деревне утро! – довольно хмыкнул Корнеев. – Ну что, помянем?

В мешке оказался нож, карта, упаковка таблеток для обеззараживания воды, пустая литровая фляга, сложенная плащ-палатка, моток веревки, аптечка АИ-1, карманный фонарь и сигнальная ракетница. Последняя была на крайний случай, если произойдет критическая ситуация и группе понадобится срочная эвакуация.

– Негусто! – ответил Иванов, глядя на все добро, оставленное нам в распоряжение.

– Нормально. Будем рассчитывать из того, что дали. Сначала нужно понять, куда нас определили. Куда нам нужно выдвигаться. Раз вертушка летела всего пятнадцать минут, значит, мы где-то недалеко от центра. Не думаю, что возвращаться нужно будет туда, скорее всего, цель у нас другая.

Расстелили на камнях карту, запакованную в плотный полиэтилен, с помощью карманного фонаря подсветили. Быстро отыскали обе условных точки. Определили расстояние и приблизительный маршрут.

И верно, возвращаться в центр от нас не требовалось. Целью был какой-то поселок с труднопроизносимым названием.

– Оп-па! – задумчиво пробормотал Хорев, глядя на карту. – Семьдесят пять километров за пять дней? По пересеченной местности предгорья? Серьезно?

– А что ты хотел? – сдержанно возразил Игнатьев. – Если будем идти днем и ночью, уложимся без проблем. Это не так уж много.

– Не много, но местность сильно обманчива. Будь это простая равнина, мы бы прошли ее уже к концу второго дня. А так…

– Спать когда? – спросил Смирнов.

– Зачем? Сон для слабаков! – пробурчал я, что очень порадовало Шута.

– Это ты хорошо придумал! Надо запомнить!

– Все, решено. Не теряем времени, выдвигаемся прямо сейчас! – произнес кэп, сворачивая карту в рулон.

Закидали все обратно в мешок и выдвинулись. Компаса не было, но он был и не нужен – ориентироваться на местности умели все. К тому же, далеко на юго-востоке даже в темное время суток виднелся пик, который за глаза называли «пальцем». Нужно было идти точно на него, а потом взять левее.

Шли один за другим, в таком темпе, чтобы не уставать и держать дыхание. Старались лишний раз не разговаривать. Пока что было несложно – наша скорость движения была около четырех-пяти километров в час. На данный момент это была самая легкая часть пути – дальше пойдет куда веселее.

То и дело попадались овраги, неглубокие ущелья, холмы. Пару раз встречались ручьи с проточной водой. В одном из них, во время короткой остановки, набрали воды во флягу и обработали обеззараживающей таблеткой, после чего немного выдержали и осторожно утолили жажду. Пить чистую, хотя и сырую воду, конечно, можно, но потом топать пять дней с диареей и другими неприятными проблемами ЖКТ как-то не хотелось. Это тоже важный момент – боец спецназа должен быть готов всегда, независимо от других факторов.

Конечно, обработанная вода на вкус довольно паршивая, с неприятным привкусом, но выбора не было. Когда еще попадется очередной ручей? На карте были только небольшие речки, но до них еще топать и топать. Пить проточную воду можно, а вот стоячую – очень чревато.

Примерно к девяти утра добрались до прямого участка пути – впереди, километров на пять, была усеянная камнями и валунами, поросшая низкорослыми кустарниками и сухой травой равнина. А вот дальше начиналось предгорье и там наша скорость существенно снизится.

Из еды здесь не было практически ничего. Разве что счищать с камней лишайники и жевать их… Ни грибов, ни ягод в такое время года уже нет. А кушать хотелось все сильнее – организм-то привык есть вволю. Энергия расходовалась так же, как и раньше, а вот восполнить ее было нечем. Сжигая калории, их нужно чем-то компенсировать.

В диких условиях леса в летнее время неподготовленный человек может находиться до десяти дней, подготовленный – месяц и более. В зимнее же время этот фактор сильно снижался. Зимой в лесу есть практически нечего, вода замерзла, живность пугливая… А у нас тут, к тому же, даже не лес, а каменная равнина с небольшим количеством растительности. По сути, отведенные пять дней ‒ это курс выживания, смешанный с учебно-тренировочной задачей ‒ добраться до пункта назначения. Ничего особенного, на первый взгляд. Но тут была масса скрытых проблем.

– Ну что, товарищи! – произнес Иванов, оглядывая остальных на коротком привале. – Как будем пищу добывать?

– Оружия у нас нет, только нож! – ответил Смирнов, держа его в руках. – Даже огня нет.

– Огонь есть! – Игнатьев забрал у него нож, затем поддел что-то и принялся откручивать с рукояти тыльный колпачок. Внутри ножа оказалась пустая полость, с тремя охотничьими спичками. – Как-то так!

– Уже лучше! Можно ловить рыбу, сделать ловушку на мелкого зверя.

– Прежде чем в нее что-то попадется, пройдет куча времени! – качая головой, возразил Кэп. – А у нас оно строго ограничено. Так не пойдет.

– А никто и не говорит, что нам нужно торчать тут часами. Будем использовать их на стоянках, пока время есть. Можно ловить рыбу в горных речках. Сделать заводь-ловушку несложно. Ни леска, ни крючки не нужны, тем более что у нас их и нет.

– А если поймать ворону? – зачем-то предложил Корнеев. – Вон их сколько.

И верно, метрах в пятистах от нас, птиц, очень похожих на ворон, было больше трех десятков.

– На хрена?

– Я слышал, что в Китае их едят. По вкусу, как жесткая курица.

– Китайцы и тараканов едят. И собак.

– Отставить. Я все еще жду рациональных предложений.

Герц молча сидел в стороне и потрошил кусок веревки, вытягивая из нее отдельные волокна. Я быстро догадался, что тот намерен сделать силки для ловли мелкой животины. Их несложно сделать даже человеку, у которого руки не из того места растут. А если знать и понимать, как работает этот простой тип ловушки и где ее нужно ставить, то поймать добычу несложно. Ведь на равнине часто попадались мелкие грызуны – я видел несколько нор. В такое время дня, они как раз вылезают погреться на солнце. Даже, в какой-то момент я заметил нечто похожее на зайца.

Тем временем теплело. Главное, чтобы погода не испортилась и дождь не пошел. Укрытий тут нет, можно даже не искать. Наверняка этот маршрут был тщательно выверен и проверен инструкторами, по нему прошла не одна группа обучаемых. А может быть, мы были здесь первыми.

Изготовить простые силки не заняло много времени. Сделав восемь штук, мы принялись искать тропу, по которой могли бы перемещаться мелкие животные. Но успехом поиски не увенчались. Зато нашли несколько низкорослых деревьев, в которых я узнал хорошо знакомый мне грецкий орех.

Вокруг них было множество орехов, которые осыпались еще в середине ноября и теперь просто лежали под влажной листвой. Сам орехи оказались мелковатыми, зато их оказалось много и они были вполне съедобными.

Набив ими полные карманы, мы двинулись дальше. Прямо на ходу кололи их руками, друг о друга. Конечно, голод одними орехами не утолишь, но хоть что-то в топку, да попадало.

Кэп шел первым, сверяясь с картой. Все осложнялось тем, что она была старой, аж шестидесятого года выпуска. Это тоже было сделано не просто так. Но с другой стороны, рельеф местности остался тем же. За двадцать пять лет что, новые горы вырастут или образуются непроходимые ущелья?

Шли быстро и целеустремленно, один за другим. Практически не разговаривали.

Визуально, пик как был далеко, так и остался, но это иллюзия – постепенно мы приближались.

Научились дышать так, чтобы не выдыхаться.

О маскировке можно было не заботиться – такой команды нее поступало. Да и от кого тут маскироваться? От редких птиц и грызунов?

К вечеру первого дня мы прошли около пятнадцати километров. Пришлось сместиться левее из-за протяженного скалистого оврага, вытянувшегося с востока на запад. В общей сложности, на перекур останавливались всего четыре раза. На это ушло не более часа. Но дальше равнина заканчивалась и начиналось то самое предгорье, где идти быстро не получится. К тому же, значительно потеплело, постепенно спустился туман, который нас существенно затормозил, скрыв главный ориентир.

– Твою мать! – разозлился Иванов. – Мало того, что идем в гору, так еще и не видно ни черта! Стоит нам уклониться в сторону и через пять-десять километров мы легко потеряемся. А это время, которое наверстать будет сложно.

И верно. Сутки идти по мелким камням, трещинам, огромным валунам было непросто. Да еще и в быстром темпе. Из-за сырости, попадающаяся повсеместно грязь налипала на подошву ботинок, чем добавляла нам еще больше проблем. Ноги скользили по камням, проваливались в трещины и ямы, мы то и дело спотыкались.

На краю одного из оврагов, Корнеев и Артемов не удержались на склоне и съехали вниз на пятых точках, уделавшись как свиньи. На дне оказалось что-то вроде небольшого мелкого болотца.

Зато начала попадаться живность. Тут и там сновали мыши-полевки. Людей они не боялись, удивленно таращились своими глазами-бусинками на незваных гостей. Наловить мышей силками было несложно, вот только как ими наестся? Там же мяса почти нет.

В одну из коротких остановок нам с Герцем удалось поймать какого-то мелкого зайца. Установив над норой силки, мы просто дождались, когда тот вылезет наружу и попадется в ловушку. Добив зверя камнем, мы принесли добычу к остальным.

– Как насчет мяса?

Предложение было воспринято хорошо. Из-за тумана идти дальше было крайне проблематично, поэтому решили остановиться на ночлег прямо тут, среди камней.

С дровами все было плохо. Лишь кое-где под низкорослыми кустарниками было немного сухих веток. Тем не менее, потратив около сорока минут и собрав достаточное их количество, мы быстро развели небольшой костер. Паша, вызвался изжарить зайца.

– Какой-то он тощий! Гром, а там другого не было? – скептически поинтересовался тот, орудуя ножом.

– Другой выходить не захотел! – парировал я.

Конечно же, мысли были только о том, как бы побыстрее поесть. Паша ловко распотрошил пушистого, срезал все мясо.

Жаль, его было очень мало. И все же, после съеденных орехов, это было хоть что-то питательное. Нанизав небольшие кусочки мяса на тонкие ветки и поджарив его, получилось что-то вроде диетического шашлыка. Вместо соли использовали золу. Один заяц на восьмерых голодных разведчиков это все равно, что ничего. Вскоре от этого «ничего» осталась одна шкура, да кости.

– Кстати, вкусный заяц! Хоть и худой! – заметил Урду.

– Шкурку я захвачу! – отметил Паша. – Шапку из нее сделаю!

– Хватит ерундой заниматься. Сейчас всем отдыхать! – распорядился Игнатьев, не обратив особого внимания на плоский юмор Корнеева. – Пять часов для сна, затем выдвигаемся дальше! Надеюсь, туман к этому времени уже сойдет. Дежурим один час, по два человека! Первыми будут Смирнов и Гром, затем Герц и Шут. Дальше сами определитесь.

– Есть! – отозвались мы в один голос.

Само собой, спать на холодных камнях удовольствие не очень. Нужно утеплиться по максимуму, лежать рядом друг с другом. Но иначе никак.

Протиснувшись между двух валунов, обнаружили небольшую впадину. Собрали мох, оставшиеся сучья и листья. На них расстелили плащ палатку. Именно так и решили отдыхать, поддерживая маленький костерок…

***

Таджикская ССР, дежурная часть учебного центра.

В помещение дежурного вошел начальник учебного центра.

– Докладывайте, что там у вас за проблема? – быстро поинтересовался он.

– Товарищ подполковник, на северо-западе квадрата «13А» находится исправительная колония «ИК-16». Шесть часов назад оттуда совершен побег, сбежали пятеро заключенных. Они ликвидировали двоих охранников и забрали у них автоматы Калашникова, после чего угнали автозак УАЗ-452 и на нем ушли в предгорье. Машина до сих пор не обнаружена.

– У них уже был побег в августе, – заметил старший офицер. – Чем, черт возьми, они там занимаются, если у них заключенные сбегают, когда хотят?! Ладно, а проблема-то в чем?

– Товарищ подполковник, в том же квадрате проходят «скачки» с группой майора Карева. Старший группы – капитан Игнатьев. Есть вероятность, что они могут встретиться. Дорога, по которой сбежали эти пятеро, проходит в непосредственной близости от маршрута движения нашей группы…

Подполковник помрачнел.

– Плохо дело. Высылайте вертушку, забирайте группу Игнатьева.

– Мы не можем! Погода ухудшилась, весь район затянуло густым туманом. Искать нашу группу сейчас, это все равно, что иголку в стоге сена!

– Так, так… Раз нельзя их забрать, какие варианты остаются?

Глава 6. Уже не учения

Отстояв последнюю вахту, Урду и Герц подняли остальных.

К сожалению, несмотря на ожидания, опустившийся на предгорье туман никуда не расселся, а даже стал еще плотнее. Резко повысилась влажность.

– Зараза! – процедил Игнатьев, забравшись сверху на огромный валун и осматривая местность. – Темно, ни черта не видно. Этот проклятый туман нам всю малину испортил.

– Да нормально, кэп… Чудесная таджикская погода! – усмехнулся Корнеев. – Так даже интереснее.

– В предгорье, да еще в сезон дождей это нормальное явление! – заметил медик.

– В любом случае, сидеть здесь и ждать ‒ глупо. Нам просто не хватит времени выполнить поставленную задачу. А инструкторов абсолютно не волнует, погода нам помешала или что-то другое. В бою тоже всякое может случиться, поэтому нужно учиться работать в любых условиях. Мы не можем торчать тут вечно и ждать, пока погодные условия наконец-то станут благоприятными.

Мнение группы было однозначным – сидеть и сопли жевать нельзя.

– Кэп, нужно что-то решать! – я обратился к Игнатьеву. – Скоро утро. Конечно, идти по темноте и через туман неудобно, но до утра даже медленным шагом мы покроем хотя бы километра четыре.

– Знаю! – нехотя отозвался тот. – Сам-то что думаешь?

– Придется выдвигаться и ориентироваться по ходу движения. Будем идти плотной группой, след в след. На сложных участках, при необходимости, обвяжемся веревкой. Будет непросто, но мы справимся. Даже если немного уйдем в сторону, то наверстаем днем, когда все рассеется. Гора никуда не денется, ее за пятьдесят километров видно. Я еще до сгущения тумана отметил ориентир – вон то небольшое деревцо. Правая сторона указывает точно на пик. Если двигаться от него четко на северо-восток, то плюс-минус, будем придерживаться маршрута. Главное, в трясину не забрести.

– На карте она справа, поэтому возьмем чуть левее. Не потеряемся, как определить север, тут все с закрытыми глазами смогут.

Я кивнул.

– Группа, внимание! – скомандовал Игнатьев. – Выдвигаемся. Громов, ты направляющий. Не отставать, идем друг за другом. Если кто-то потеряется в тумане ‒ не найдем.

Первый километр пошел относительно легко. В самых сложных участках я использовал карманный фонарь – хотя бы для того, чтобы видеть, куда ставить ногу. Вскоре начало светать. Но из-за густого тумана, пропитанного сыростью, по-прежнему ничего не было видно. Шли практически вслепую – двадцать метров вперед и уже ничего не разобрать. Ориентиров почти не было, руководствовались лишь внутренним чутьем.

Безусловно, опытный проводник сразу скажет, что сбиться с маршрута проще простого. Так оно и есть – мы вполне себе допускали, что можем отклониться левее. И отклонялись, правда, сильнее, чем мы думали.

Встретив очередной ручей, снова набрали воды во флягу, обеззаразили ее, распили. Еще пару раз попадались знакомые кустарники с темно-бордовыми листьями, в которых я узнал барбарис. Его в предгорье Таджикистана много. Наесться кислыми ягодами, конечно же, невозможно, но вот жевать их вполне себе можно. Терпко-кислые ягоды оказывали вяжущее действие, которое немного приглушало голод. Впрочем, жевали его не все, да еще и в малом количестве. Еще дальше обнаружили кустарник с жимолостью. Иногда попадались еще грецкие орехи. Последние, по большей части, попадались случайно – все птицы растащили.

По нашим расчетам, в целом, мы прошли уже около двадцати километров. Постепенно поднимались то выше, то вновь опускались. Пришлось обойти небольшое ущелье – на то, чтобы преодолеть его, ушло бы гораздо больше времени. Дальше воспользовались веревкой, чтобы спуститься со скалы вниз и миновать опасный участок по каменистому дну. Снова поднялись вверх.

Так прошла еще пара часов.

– Кэп, гляди! Похоже на дорогу! – вдруг воскликнул Хорев, указывая куда-то влево.

– Чего? Какая еще дорога? – удивленно спросил Игнатьев и потянулся за картой. – Тут же не должно быть никаких дорог.

И верно, дорог тут не было. Ну да, очевидно, что это просто погрешность карты. Все-таки шестидесятый год. В те времена, когда создавалась эта карта, дороги вполне могло и не существовать.

Конечно же, она была грунтовой, ни о каком асфальте в такой местности и речи не было. Да и не особо-то она была укатанной. Видно было, что пользовались ею не очень часто. Сейчас время года неподходящее.

Сместившись еще левее, мы выбрались на дорогу. Идти по ней, было не в пример легче. Она то и дело извивалась, опускалась или поднималась. По пути встретили небольшой водоем со стоячей водой. По карте кэп определил, что мы сместились влево, поэтому при ближайшей возможности пришлось смещаться вправо. Тем не менее, около двух километров мы прошли. Дальше пришлось оставить дорогу и идти по камням.

Из-за сырости, грязь продолжала налипать на подошву ботинок, отчего скорость передвижения, конечно же, снизилась. Только ее счистишь, как она опять налипает. Да еще и с ошметками сухой травы. К счастью, ближе к обеду, туман вроде бы начал потихоньку редеть. Видимость увеличилась примерно метров до пятидесяти. Но основного ориентира по-прежнему не было видно.

Конечно же, мы устали. Ноги ощутимо ныли, хотелось расшнуровать облепленные грязью берцы и выкинуть их куда подальше. Шли на морально-волевых.

А еще сильно хотелось кушать. Вчерашний заяц давно переварился и провалился в кишечник. Будь ты хоть трижды крутым мужиком, но подавлять голод бесконечно не получится. Да тут тоже вопрос психологии – если запрограммировать себя, то можно игнорировать чувство голода до нескольких дней. Но энергии у организма будет все меньше, особенно, когда внутренние резервы исчерпаются. Но до этого далеко.

Хорошо, что вода еще попадалась. От содержащегося в грецких орехах йода ныли десна – довольно неприятное чувство. Слюна была вязкой. Да и честно говоря, от такой скудной пищи уже начинало тошнить. Каждый из нас сгрыз уже не меньше сотни орехов. Но другой еды тут просто не было. Тратить время на ловлю других животных – и глупо, и непродуктивно.

На очередном перекуре, Паша, изловчившись, поймал толстую мышь-полевку. После того, как она укусила его за палец, пришлось отпустить. Заразы он не боялся – нас еще перед началом обучения прокололи целым букетом различных вакцин.

– Вот мышь позорная! – ворчал тот, промывая ранку.

– А нечего приставать. Может, это женщина была! – пошутил Димка.

– И что, что женщина?

– Ну как что, настроение просто с утра не задалось!

Со всех сторон послышался смех. Обстановка немного разрядилась.

Отдохнув минут двадцать, выдвинулись дальше. Через какое-то время нам снова попалась дорога, скорее всего, та же самая.

– Мужики, что-то странно… Мне кажется, мы сильно отклонились от маршрута. Сильно сомневаюсь, что инструкторы прокладывали маршрут по квадрату, где есть дорога. Ведь на ней есть риск столкнуться с посторонними лицами. По-любому, кто-то в этих краях да живет.

– Согласен! – кивнул Кэп, затем осмотрелся по сторонам. – Когда уже этот чертов туман рассеется?

С каждым часом погода улучшалась. Возможно, постепенно мы поднимались выше и туман оставался позади нас, а может, он действительно редел. Правильного ответа не знал никто.

Вскоре, миновав пологий холм, дорога плавно пошло вправо, поэтому мы не стали сходить с нее. Ускорились. А еще через минут двадцать впереди показались очертания какого-то деревянного сарая. Точнее, даже двух. Оба были темными от старости, доски давно почернели. У левого крыша покосилась, забор завалился. Правый вообще был без крыши и представлял собой жалкое зрелище. Дорога проходила мимо них и снова шла в горы. Транспорта или каких-либо других объектов тут не было.

– Смотри-ка! – заметил Урду, указывая на постройки. В тумане они казались мрачными.

– Проверим?

Опять же, даже если мы и сбились с маршрута, заглянуть в самый обычный заброшенный сарай – не помешает. С другой стороны, а что, если это часть задания? Что, если маршрут намеренно такой, чтобы как-то пересекаться с населением?!

– Осторожно! И под ноги смотрите!

Говорили негромко – чего орать на всю равнину?

Мы тихо подобрались почти до самих строений, когда в какой-то момент у меня зазвенела чуйка. Очень необычное чувство, к которому я давно уже привык. Это означало, что нужно сосредоточиться на происходящем…

– Кэп! – я коротким возгласом я привлек его внимание. Обозначит жест внимания. И в тот же момент, шедший первым Урду, оказался уже у самого входа в левый сарай. Окон там не было, а от покосившейся двери осталось одно название. Она была приоткрытой.

Но не это было странным.

Справа от входа, у самого порога, стоял прислонившийся стволом к доскам автомат Калашникова образца сорок седьмого года. И оставили его тут совсем недавно. На фоне темных деревянных досок он хорошо различался за счет узнаваемой расцветки.

Тут же из-за строения послышались чьи-то шоркающие по мелким камням шаги. Кто бы там ни был, он приближался и при этом насвистывал какую-то песенку.

Мы замерли. Герц и Шут, среагировав на жест Кэпа, резко бросились влево в обход. При этом они почти не издавали шума – благо земля тут была влажной и мягкой, да и подошва ботинок были облеплены будь здоров. Я же взял вправо – за ограду, под стену руин правого строения. Кэп шагнул к самому сараю, поднял руку. Урду и Смирнов остались стоять на месте. Хорев и Самарин чуть позади на разных расстояниях.

Из-за стены сарая показался обладатель шагов, продолжая посвистывать. Одет во все темное – широкие темные штаны свободного покроя, какая-то фуфайка, на голове шапка-ушанка… В руках у него была небольшая связка дров. Увидев перед собой пятерых человек в советской форме, он на мгновение замер.

– Батон, ну мы уж заждались. Где вас черти носили? – воскликнул он хриплым голосом. Одновременно он скользнул взглядом по лицам и понял, что знакомых тут нет.

Чуть повернул голову в направлении стоящего у стены автомата. Их самого сарая послышался удивленный возглас. Неизвестный, коротко вскрикнув, выронил дрова и бросился к оружию. Туда же устремились Кэп и Иванов.

Так как оппонент был ближе к автомату, то и схватил он его первым. Все четверо, включая Кэпа, были в невыгодной позиции, да еще и без оружия. Что там происходило дальше, я не видел. Внутри сарая тоже кто-то был.

Послышались звуки борьбы. Затем раздалась автоматная очередь.

Пригнувшись, я торопливо прошмыгнул мимо досок, взял левее. Завернул за угол. Пока перемещался, спешно соображал – кто это такие и какого черта они с оружием? Часть учений?! Скорее всего, оружиие заряжено холостыми.

Тем не менее, чуйка продолжала бить тревогу. Руководствуясь инстинктами, я подхватил с земли увесистый камень.

Из-за сарая справа показался еще кто-то, в руках у него был какой-то старый карабин, судя по всему – однозарядный. Морда у него неприятная, мерзкая. Увидев меня, он замер, хотел было вскинуть оружие, но его сбили с ног Артемов с Корнеевым. Заметил, что Кэп и Иванов завладели автоматом и практически обезвредили противника. Самарин был рядом с дрыном в руках, рядом Женька. Вроде все.

Но тут внутри сарая послышался грохот, чей-то разъяренный мат. Из темноты дверного проема выскочил крупный лохматый мужик в штанах и майке-тельняшке. В здоровенных руках карабин. Он намеревался выстрелить.

И выстрелил. Трое наших были как на ладони – уклониться просто некуда. Самарин уклонился за угол. Досталось самому ближнему – Смирнов вскрикнул и откатился в сторону.

Амбал принялся перезаряжать, намереваясь выстрелить еще раз.

Размахнувшись, я с силой швырнул камень точно в голову здоровяка.

БАЦ! Прилетело именно туда, куда я и целился. Выронив оружие, тот проломил висевшую на честном слове деревянную дверь, сломал ее поперек, рухнув всей массой сверху.

Я бросился к нему, Урду вскинул автомат на шум.

– Свои! – крикнул я, тот сразу же опустил ствол. А я, забрав оружие амбала, тут же направил его на бывшего хозяина. Голове у него была в крови – камень прилетел знатно.

Настала тишина. Лишь из-за моей спины слышалось какое-то невнятное рычание и мат. Это Корнеев и Герц обезвреживали третьего противника.

Тот, которого мы увидели первым, тоже ругался и рычал.

– Тихо, тварь! – коротким ударом по шее Кэп заставил сопротивляющегося противника затихнуть. Так все и закончилось.

Очень быстро мы стащили всех троих к стенке сарая, забрали оружие. У них оказалось два карабина и Калашников. Карабины Симонова, именуемые СКС. Калаш старый, сильно потертый, явно откуда-то украденный.

Смирнову повезло – пуля прошла по касательной с внутренней стороны правого бедра – несколько сантиметров выше и тот остался бы без детей. Хорев принялся оказывать ему помощь, хотя тот мог справиться и сам.

– Кто это такие? – спросил Урду. – Какого черта они на нас накинулись?

– Не знаю. Но не похожи они на учебных противников.

И верно. Патроны в оружии были боевыми. К счастью, их оказалось немного. У Калашникова так вообще оказалось всего двенадцать патронов в магазине. Тот, что был в тельняшке, был в татуировках.

Вид у Игнатьева был озадаченный. Во что же мы влезли?!

– Кэп, это бандиты какие-то… – стоя чуть в стороне, произнес, обращаясь к командиру. – Кажись, мы на их пристанище напоролись. Они и понятия не имели, что их тут кто-то найдет.