Читать онлайн Измена. Роковая ошибка бесплатно
Глава 1. Катя
Уже подхожу к салону, когда вибрирует телефон. Колеблюсь некоторое время: по работе звонить точно не должны, а Гордей знает, что у меня вот-вот маникюр. Ни от кого другого не жду. Родители обычно предупреждают, прежде чем звонить, подруги вообще больше пишут.
Не останавливаюсь, иду дальше. Но телефон не перестаёт вибрировать: кто-то очень настойчивый. Не глядя, в спешке принимаю вызов.
– Боже, Кать, прости, – тут же слышу голос своего любимого мастера и уже близкого мне человека. Бьянка говорит эмоционально, непривычно, как будто нервничая. – Мы совсем замотались тут с текучкой кадров и завалом заказов. Передвинули всех на день… А тебе почему-то забыла сообщить. Думала, что попросила администратора, но мы выяснили, что нет.
Останавливаюсь недалеко от салона. Кажется, меня сегодня сюда не ждут.
– И никак меня не втиснуть? – спрашиваю скорее для формальности, раз уж тут трусь. Не то чтобы принципиально…
– Извини, – виновато говорит совсем уж поникшая Бьянка. – Но завтра с меня особенный дизайн.
Мы ещё немного проговариваем нюансы, я снова выслушиваю извинения и уверяю, что всё в порядке. А потом, отключившись, колеблюсь какое-то время. Сходить в магазин или сразу домой?
Пожалуй, второе. У Гордея сегодня выходной, у меня тоже. Знала бы, что так совпадёт, сама бы записалась на завтра. С его новым проектом на работе видеться почаще становится проблемой.
Успеем в магазин. Может, даже без него обойдёмся, в ресторан пойдём.
Заказываю такси и уже через каких-то несколько минут оказываюсь возле нашей квартиры. Точнее, это дом Гордея, мы съехались всего несколько месяцев назад, но уже родное тут всё. Да и скоро станет таким официально – я согласилась на романтичное предложение на вершине гор, где мы устроили пикник в наш последний совместный отпуск.
Я могла бы позвонить и предупредить, что иду, но эта мысль почему-то приходит в голову только сейчас. Может, Гордей не дома? Что ж, ладно, смысл теперь выяснять, вот-вот всё равно узнаю. Тогда и позвоню, если не застану в квартире. Благо, ключи с собой.
Первым, что вижу, когда захожу, оказывается женская обувь. Шпильки… Я их особо не ношу, да и Гордей такое не любит. Говорит, что на кроссовках женская походка особенно мягкая, плавная и нежная. Да и вообще – обувь не моя, я же вижу. Узнала бы…
Моргаю чаще, но босоножки не исчезают. А помимо зрения активируется и слух. Улавливает недвусмысленные звуки из нашей комнаты.
Какой-то бред…
Поджимаю губы, поднося ладонь к лицу. Моя мама попала под машину, когда выбежала из дома, застав папину измену. Гордей это знал. Я давала понять, что для меня такое – не просто предательство, но и моральная травма. Всё равно что смерть. И не только мамина… Гибель всего.
Он не мог.
Отчаянные внутренние отрицания прерываются реальностью – громкий женский стон долбит по ушам. Шевелю ногами с огромным трудом, будто весят по центнеру. Буквально заставляю себя двигать ими по направлению в комнату. Просто зайти – и тогда всё…
Хотела заключить, что тогда всё станет ясно, но пронзает ощущением, что продолжение тут ни к чему. Просто зайду – и тогда всё. Страшно. Аж дрожью пробивает. Но если не узнаю всё наверняка, буду вечно внушать себе, что ничего не было, но не поверю в это ни за что до конца. А вдруг и вправду всё не так, как выглядит?
Это ведь Гордей. Любимый, самый близкий, родной и единственный. Тот, в чьей любви я никогда не сомневалась. Даже когда колебалась со своей.
Резко оказываюсь у распахнутой двери в нашу комнату. Задыхаюсь, уставившись на то, как сосредоточенно и жёстко двигает бёдрами Гордей, вдалбливая всё более громко стонущую бывшую в нашу постель.
Цепенею, не в силах оторвать взгляд от картины, раздирающей меня на части. Гордей всегда был страстный, но сейчас прямо-таки остервенелый. Будто впервые отпускает себя, не со мной, а с бывшей, которая вот уже несколько месяцев добивалась его внимания.
Добилась, как я вижу.
Она стонет так, что у меня режет уши. Он движется так, что у меня щиплет в глазах. Оба меня не замечают. Даже не догадываются, что я здесь: слишком заняты друг другом, хотя я ведь не мышкой в дом проскользнула. Звуки какие-то издавала. Пусть и не такие громкие, как эта сука.
В груди давит невыносимой тяжестью. Нужно развернуться и перестать смотреть, пока меня изнутри не разорвало. Не могу ведь больше… С каждой секундой всё живое обрывается, погружаюсь в пустоту, мрак. Каждое новое движение Гордея уничтожает нас всё стремительнее, превращая даже светлые воспоминания в грязь. Пятнает их, безжалостно разрушает. А ведь мне казалось, что он так сильно любит…
Разворачиваюсь, иду в ванную. Начну собирать вещи там. Потом в гардеробную, где как раз и чемоданы. А потом… Придётся ещё раз зайти в эту комнату, где тоже хватает нужных мне принадлежностей.
Но не сразу. Пока у меня ещё есть время собраться во всех смыслах.
С вещами, конечно, получается лучше. Их как раз стремительно запихиваю, утопая в непонимании и обиде. У меня не было ни одной причины не верить Гордею. Помню, мы с ним даже шутили вместе по поводу настырности его бывшей, резко осознавшей, что он – любовь всей её жизни. Я даже сочувствовала ей, говоря Гордею, что любая бы переживала на её месте, потеряв такого мужчину.
А сейчас его теряю я. И себя как будто тоже. Водоворот эмоций закручивает, превращая меня в какой-то неживой механизм, бездумно запихивающий в чемодан всё то, что тут можно назвать моим.
Под аккомпанемент стонов Виолетты (да, я даже имя этой суки знаю) чемодан собирается особенно быстро. И вот уже пора заходить в комнату. Долго же он её трахает. Впрочем, Гордей особенно чуткий любовник и всегда знает, кому как надо. Они явно истосковались друг по другу. Думаю, на третий, четвёртый и так далее заходы пойдут. Презервативы хоть используют?
В горле ком от таких мыслей. Снова заходить в комнату чуть ли не мучительнее, чем в первый раз, когда я поняла, что он не один.
Но я всё равно заставляю себя сделать это. Вкатываю чемодан впереди себя, как будто это долбанный щит, способный меня защитить от многочисленных ударов, градом ссыпающихся на меня движениями Гордея и стонами суки.
Конечно, не защищает. Немного легче становится только когда снимаю обручальное кольцо с пальца и кладу на тумбочку возле активно трахающихся. И при этом жесте меня наконец замечают. Улавливаю, как замирает Гордей. А Виолетта смотрит прямо на меня, заткнувшись.
Не реагирую ни на одного, ни на другую. Сосредоточенно забираю отсюда свои вещи. Осталось не так много… Основное в гардеробной было.
Боковым зрением вижу, что эти двое отлипают друг от друга. Даже одеваться поспешно начинают. Эх, Гордей… А ведь обычно не останавливается, пока девушка не кончит. Хотя, судя по её стонам, у неё уже мульти-оргазмы успели быть.
Чувствую на себе его взгляд и вздрагиваю. Так больно сразу становится… Как будто ножом по сердцу. Даже вдох новый сделать не могу. И предательские слёзы накатывают на глаза.
Нет… Не сейчас. Вот уйду отсюда и тогда наревусь.
– Катя… – сдавленно выдыхает Гордей. – Ты…
Его голос… Чёрт возьми, его голос! Как будто мне взгляда мало, чтобы чуть ли не умереть на месте. Действий этих. Теперь ещё и обращается ко мне. Причём так вымученно, как будто ему не всё равно, что нас растоптал. А меня так вообще уничтожил.
Почему не может сделать вид, что меня здесь нет? Некоторое время назад я ведь для этих двоих невидимкой была. Пусть буду и сейчас.
Нет, не плакать. Нельзя. Не сейчас.
Не могу ни посмотреть на него, ни сказать что-либо. Не знаю, как меня хватает на действия – судорожно собираю оставшиеся вещи, а у самой руки дрожат так, будто в жестчайшем запое была.
По сути, так оно и было, кстати. Была настолько опьянена любовью, что не замечала ничего. Не сегодня же они внезапно решили сблизиться вот так резко? Явно к этому шли.
– Оставь её, Гордей, – подаёт голос Виолетта, как ещё не сорвала его после таких стонов? Ещё так сладко обращается, что если ещё не льнёт к Гордею, то вот-вот будет. Не смотрю в их сторону. – Ты бы не пришёл ко мне, будь у вас всё благополучно.
Вот сука. Посыл ко мне явно, интонацией колет и смотрит на меня. Как будто меня тут добивать надо. И так уже всё. Могла бы отпраздновать победу потом, лежачих не бьют.
Я ведь тут формально только стою, вся из себя невозмутимая, но внутри дерёт так, что не почувствовать это невозможно. Уверена, что моей агонией тут всё пропитано. Гордей вот улавливает. Напряжён так, что, наверное, и не дышит вообще. И не моргает. Безотрывно следит за мной взглядом, даже когда грубовато отвечает Виолетте:
– Это ты ко мне пришла.
Боже… Не думала, что мой любимый мужчина – тот, кого всегда считала эталоном, кем искренне восхищалась – может быть таким жалким.
– Какая разница? – не теряется Виолетта.
И ведь права. Настолько, что я не выдерживаю – хочется дать понять это Гордею, раз уж он имеет глупость и самонадеянность думать, что его хоть что-то может оправдать. Иначе к чему тот дурацкий перевод стрелок? Я думала, ему такое несвойственно.
Впрочем, я во многом ошибалась насчёт него.
– Действительно, – выталкиваю из себя.
Одно лишь слово, но даётся мне так тяжело, будто в горле не ком, а кровавая субстанция. И дрожью нервной сразу обдаёт так, что собирать дальше вещи невозможно просто.
Может, уже всё? Основное взяла, остальное пошло к чёрту вместе с Гордеем.
– Кать… – резко встаёт и подходит он. Заглянуть мне в глаза пытается.
Зачем? Ему мало?
Господи Боже, как мне вообще функционировать теперь. Каждая секунда, когда Гордей так рядом, пытка самая настоящая.
– Нам нечего сказать друг другу, – едва проговариваю срывающимся голосом, тут же обходя мужчину, которого считала родным.
Всё! Надо уходить. Наплевать, что я забыла взять.
Гордей замирает всего на секунды, тут же потянувшись ко мне. Дёргаюсь так, будто меня током шарахает.
– Не подходи!
Мой возглас оглушительным кажется. И всё вокруг словно тишиной мёртвой пропитывается. А меня колотит. Ощущение, что если Гордей сейчас прикоснётся, то на части вообще разорвёт.
Неужели он не понимает?
Не шевелится больше. А я наконец ухожу, не оглядываясь и не понимая, как вообще могу что-то делать, когда внутри пустота беспросветная.
Интересно, если сама попаду под машину, как когда-то мама, Гордей сообразит, что натворил?
Глава 2. Гордей
Днём ранее
Голова болит ещё сильнее, чуть ли не гудит, видимо, так реагируя на вердикт врача. Хотя я сам толком осмыслить не могу.
Даже паники нет. Вот только новый вдох шумный получается, и руки сами собой к башке тянутся. Напираю пальцами на виски.
Сначала думал, что у меня просто мигрени начались от перегруженности работой возле ноутбука в офисе. Потом помимо головных болей пошли головокружения, тошнить начало ни с того ни с сего. Скрывать от Кати это стало всё менее возможным. Таблетки ни хрена не помогали. Последней каплей стало, что и в спортзале уже не вывозил, как раньше. Стрёмным ощущением повеяло – очевидно, организм трубил о необходимости как минимум проверки здоровья. На секс ещё был способен, но начало бесить, насколько всё более пресным он становился. Пока ещё не был заметен надвигающийся пиздец, Катя не знала, что что-то не так, а я не хотел говорить. Догадывался, наверное. Даже когда не верил, что такое возможно. Стал врать Кате о новых проектах, а вместо них пошёл по врачам.
И вот теперь выслушиваю про опухоль мозга. Рак. У меня.
Блять… С чего бы? Радиацией не травился, здоровый образ жизни веду, наследственность в порядке. Хотя какая теперь разница, какие причины. Херня случается. И подобная может взяться вообще непонятно откуда, о чём мне тоже говорит сейчас врач.
– Вы уверены? – как будто не мой голос.
Откуда в нём столько отчаяния, когда на деле я в полнейшей прострации, апатии какой-то?
– К сожалению, да, – видно, что довольно молодому врачу не по себе говорить такое.
Ещё привыкнуть не успел. На вид постарше меня, но вряд ли намного. Лет тридцать ему, наверное. А мне ещё нет.
Возможно, и не будет. Да что там – скорее всего.
– Неоперабельная, значит… – усмехаюсь зачем-то. – И сколько мне осталось?
– При комплексной терапии от четырёх месяцев до года, – мягко говорит врач. Ну вот. Не будет мне всё-таки тридцати. – В вашем молодом возрасте…
Он продолжает говорить что-то, что, наверное, должно меня утешить. На деле ни хрена, и мы оба это понимаем. Если бы у меня хватило духу, я бы организовал себе смерть прямо сейчас. Потому что боли в башке, тошнота и слабость – это лишь долбанное начало. Дальше могут отказывать конечности, случаться психозы, подводить зрение и прочее-прочее-прочее, превращающее меня не только в безнадёжно больного, но пиздец какую обузу для близких людей.
Родители живут в другом городе и можно им до последнего не говорить, чтобы не возились со мной зря. Но Катя…
Я слишком хорошо знаю свою девочку, чтобы быть уверенным, что она не бросит. До конца пойдёт со мной через всё это дерьмо. А потом ещё посмертную верность мне хранить будет, возможно, специально забеременев. Это если, конечно, вообще захочет идти дальше. Помню эти её рассуждения ещё давно, в начале наших отношений, когда мы говорили о всяком разном абстрактном.
«Если с тобой что-то случится, то со мной сразу тоже. Я без тебя жить не буду, понял?»
Запальчиво она говорила, с чувством. Не просто громкие слова. Я сразу уловил это в Кате – ещё когда моей не была. Такая любит раз и навсегда. Глубоко и всем существом.
– Я понял, – резко обрываю продолжающего мне говорить о разных нюансах врача. – Приду позже. Мне надо обдумать.
***********
Вваливаюсь в первый попавшийся бар. Не люблю алкоголь, но сейчас тянет именно надраться. Так, чтобы хоть немного менее сверлило внутри.
И, кстати, головная боль этому не мешает. Я вообще с ней в какой-то степени свыкся. Сегодня хотя бы не тошнит. И башка не кружится. Двигаюсь уверенно.
Впрочем, несколько шотов виски могут лишить меня и этого. А к херам всё. Даже если сдохну прямо сейчас. Останавливаюсь у барной стойки, заказываю. Даже закуску не буду.
Неоперабельный, мать его, рак. У меня.
– Не ожидала, что увижу тебя здесь, – подозрительно сладким и знакомым голосом сообщает мне барменша.
Только тогда вообще смотрю на неё и застываю. Блять… Как я мог забыть, что Виолетта подрабатывает здесь? Хм, до сих пор, кстати.
Это просто первое приемлемое заведение возле больницы.
– Забыл, что ты тут подрабатываешь, – бросаю, всё-таки принимая шот.
Не тянет искать другое место. Переться туда пешком или на такси… За руль не сяду.
– Забыл или специально пришёл? – провокационно склоняется ко мне она, опираясь о барную стойку.
Лениво скольжу взглядом по выпирающей передо мной груди. Виолетта вот уже несколько месяцев добивается моего внимания. Смотрит все мои соцсети, лайкает, пишет. Блокировал – создаёт новые страницы. На глаза мне тоже попадается периодически. Говорит, что любит. Вернуть хочет.
Не понимал никогда таких навязчивых. Хотя в своё время мы с ней здорово зажигали – девушка яркая, манкая, готовая на всё. Но далеко не в том же смысле, что моя Катя. Виолетта жаждет приключений, ярких эмоций, а сама вся в себе и о себе. Если она и будет о ком-то заботиться, то лишь для того, чтобы этот кто-то считал её очень хорошей. На чужом мнении, по сути, и строится её личность.
– Да похер, – кидаю то ли на свои мысли, то ли на её вопрос.
Тут же залпом осушаю шот. Морщусь. Виолетта смотрит на меня внимательнее, аж выпрямляется.
– Что-то не так? Проблемы на работе? На личном?
Усмехаюсь. Насколько всё ею перечисленное пустяками кажется для приговорённого к смерти. Всё можно решить, кроме этого.
Мажу бездумным взглядом по залу… Какая-то парочка беспечно смеётся. Красивые, влюблённые. Колет в груди – почему именно я, блять? Несправедливо. Мог бы так же быть счастлив, к свадьбе готовиться.
А теперь в лучшем случае буду довольствоваться одноразовыми потрахушками, и то до момента, когда секс совсем перестанет интересовать. А это, скорее всего, уже скоро будет. Херня, что сидит у меня в мозгу, быстро разрастается.
Катя со мной через это не пройдёт. Не допущу. Да, решаю за неё – но понимаю это кристально чётко, глядя на всю ту же парочку.
Виолетта фоном что-то говорит, напоминая о себе. Видимо, к ответу взывает. Изображает обеспокоенность. А может, и не играет. Не бесчувственная же, в конце концов. А я наверняка сейчас на мертвеца живого пока похож. Ощущаю себя уже так.
Снова смотрю на неё.
– Виолетта… – вздыхаю, поймав настороженный взгляд. – Ты способна найти себе кого-то более перспективного, чем я, – по-дружески советую.
Оказывается, перед смертью хочется что-то типа добрых напутствий дать. Отпустить всё плохое. Легче принимается, что все мы всего лишь люди.
– Ты самый перспективный, – горячо возражает она. – Но дело не в этом. Я люблю тебя.
– Правда? – усмехаюсь, жестом попросив налить ещё.
Виолетта так и делает.
– Да, – отвечает при этом.
– Осталась бы со мной, если бы я стал инвалидом? – сам не знаю, нафига вот насмехаюсь над её якобы любовью, хоть и спрашивая всерьёз. Ответ мне известен, даже если Виола озвучит другой. – Если бы у меня ехала крыша? Если бы я стал ни на что не способен и нуждался в уходе и вливании бабла?
Она хмурится. Затыкаюсь – не хватало ещё, чтобы поняла, что вполне себе реальную картинку рисую. И не столько для неё – её ответы мне нахрен не нужны. Как и Виолетта сама.
– Что за странные вопросы?
– О жизни думаю, – снова осушаю шот одним глотком. – И о любви. Любовь – это большее, чем тупо желание, чтобы человек был рядом и принадлежал тебе. Хочется, чтобы человек был счастлив. Даже далеко. Даже если будет ненавидеть.
Виолетта, конечно, на свой счёт принимает. Как и почти всё на свете. Думает, что я так завуалировано своё мнение о её поведении ко мне выражаю. Иногда мне кажется, что эта девчонка убеждена, что весь мир исключительно вокруг неё крутиться и должен.
Впрочем, сейчас это скорее кстати.
– Любящие люди тянутся к объекту своей любви, и это нормально, – с лёгкой обидой возражает Виолетта.
Да, мы с Катей слишком тянемся… Но если объективно, моя болезнь и последующая смерть её потопят, уничтожат. Не просто чувствую, знаю это наверняка.
– Только если не в ущерб этому самому объекту, – продолжаю этот необходимый мне разговор, и пускай Виолетта воспринимает его как ей угодно. Я о своём.
О том, что не отпускает никак…
Катя всегда на меня настроена, чувствует. Ей достаточно увидеть меня сейчас, чтобы понять, что что-то не то. А там и до сути докопается. Не смогу врать ей в лицо. Не смогу даже просто бросить – она потребует причины, не поверит мне. Не смогу уехать в какие-нибудь ебеня – Катя в этом случае уж точно не отступит.
Надо поставить оглушительную точку. Такую, после которой даже если дам слабину, не смогу отыграть назад.
И я, блять, знаю, какую. Единственное, что мне Катя никогда не простит.
– Вообще-то я уверена, что так будет лучше для нас обоих, – выдавливает оскорблённая Виолетта.
Смотрю на неё. Как впервые. Взгляд с грустинкой, напряжённый какой-то. Раньше так не было. В целом почти не изменилась… Всё та же эффектная миниатюрная брюнетка. Морщинки мимические поярче стали… И прядку переднюю в синий перекрасила.
– Запиши свой номер, – протягиваю телефон.
Потому что Виолетта – идеальный вариант для той самой жирной точки. Измена с любой другой будет выглядеть неправдоподобно, а бывшая конкретно так мозолила нам глаза, запомнилась. И было у нас с ней уже когда-то.
– Ты удалил? – она с демонстративной обидой поджимает губы, но, наткнувшись на мой, видимо, серьёзный и мрачный взгляд, вздыхает. – Хотя ладно, – набирает цифры. – Записала.
– Наберу. Но не рассчитывай на что-то большее, чем одноразовый секс, – решаю обозначить сразу, чтобы не обнадёживать зря. Кто её знает, вдруг у Виолетты всё-таки серьёзно всё ко мне.
Она фыркает, качает головой, но вижу же, что и таким перспективам не хочет возмущаться. Скорее рада им. И не забивает себе голову вопросами, с чего это я вообще вдруг решил даже на такое сближение пойти.
В глазах темнеть начинает. Опять слабость наваливается. Пойду-ка я отсюда. Не хочу, чтобы Виолетта что-то заподозрила.
Завтра у нас с Катей выходной, но у неё с утра маникюр. Сегодня можно послоняться по улицам, вернуться позже типа усталым после работы над новыми проектами, вырубиться сразу, чтобы не смотреть ей в глаза и не говорить. А завтра… Будет тот самый день-икс. Не обрублю всё тогда, уже не смогу.
Что ж… Надо, чтобы Катя вовремя пришла домой. И для этого придётся выбить Бьянку. Не сомневаюсь, что при освободившемся времени моя девочка именно ко мне вернётся, учитывая, что мы сегодня толком не успеем ничего. А как обеспечить ей эту возможность, уже знаю. Отправлю коллегу к Бьянке на маникюр. Полина как раз у меня в долгу, вряд ли будет задавать лишние вопросы. Так что придёт в салон, скажет, что ей нужно вот именно в это время и именно к этому мастеру и что готова будет переплатить хоть в десять раз. За мой счёт, разумеется. Не думаю, что Бьянка откажется. Придумает что-нибудь, чтобы Катю отшить. И сделает это прямо перед самым-самым визитом любимой: потому что Полина нагрянет чуть раньше в этот же день.
Для Кати будет выглядеть правдоподобно, что я воспользуюсь её отсутствием, думая, что она на маникюре. И Виолетта тоже не случайная знакомая… Всё получится.
А то, что на душе так дерёт без остановки… Переживу. Хоть что-то же должен.
Глава 3. Гордей
Смотрю, как уходит Катя и как никогда остро понимаю, что это всё. Конец. Даже услышав диагноз, я такого не чувствовал.
Накрывает чуть ли не паникой, пугающей и раздирающей. Несу какой-то бред по типу того, кто к кому пришёл, толком не соображаю, силюсь остановить Катю. Забываю сразу обо всём. И о неоперабельной опухоли своей, и о Виолетте голой, на которой не смог и вряд ли смогу кончить: трахал бездушно, механически, больше выплёскивая ярость по поводу внезапного диагноза и перспектив распрощаться со всем, что дорого. И заодно доказывал себе, что ещё не инвалид, способен долго и жёстко.
Умом понимаю, что до конца теперь надо довести разрыв с Катей. Уже ведь начал. Уже нанёс удар, после которого она сама на себя похожа быть перестала, скорее в тень превратилась. Смысл теперь, блять, объяснять что-то, ещё серьёзнее уничтожать?
Но звук закрываемой двери всё-таки толкает меня вперёд. В башке воспоминания, как Катя рассказывала мне о трагедии своей семьи. Она ведь и говорить без слёз не могла. Плакала у меня на плече долго. Призналась, что никому другому об этом не рассказывала, потому что слишком больно было, и отца всё равно ведь любит. Но простить по-настоящему не может, и это её гложет.
А я окунул Катю в ту самую ситуацию сейчас, в тот триггер с детства. Думал, так максимально без шансов отыграть назад будет. Идиот. Что если я уничтожил не только нас, но и её?
Не это чувство испытывают, когда поступают правильно. Не должно всё внутри вот так на ошмётки кровавые рваться. Как будто непрерывная прямая на холтеровском мониторе пищит приговором безжалостным. В висках стучит.
Я, блять, даже не знаю, чего добиваюсь, идя за ней следом. Первым порывом было остановить, теперь даже страшно. Понятно же, что Катя сейчас меня ненавидит просто, в штыки воспримет. А там улица с движением…
Пиздец. Может, иррационально думать, что трагедия с её мамой может повториться, но чуть ли не на цыпочках иду. Осторожно следую за Катей, больше чтобы убедиться, что в порядке будет, безопасно сядет в такси.
Слышу, как всхлипывает, ладонь к губам подносит, видимо, пытаясь сдержаться. У меня аж сердце разрывается. Как же тянет вернуть долбанный день назад… Я бы снова обошёл всех врачей, нашёл бы того, кто готов рисковать и оперировать всё равно, сдал бы кучу анализов заново. Забавно, что я ещё вчера считал, что по сравнению с моим диагнозом нет нерешаемых проблем – а теперь чётко сознаю, что даже он херня полная по сравнению с тем, что происходит сейчас.
Катя уходит от меня.
Убегает даже. Не замечает перед собой ничего. Еле держится, чтобы не зарыдать. Иду за ней. В какой-то момент не выдерживаю и окликаю. Да, не простит. Да, нет смысла уже объяснять что-то – ничего не исправлю, только хуже сделаю. Но просто смотреть на неё такую разбитую и особенно маленькую в этом огромном бушующем сейчас мире просто невыносимо.
Катя вздрагивает и вдруг бросает чемодан и несётся вперёд. Охренеть какая яркая реакция. Совершенно безрассудная и не свойственная моей девочке. Аж шарашит по башке этим её спонтанным жестом.
И… Блять! Там же дороги впереди с машинами. Стоит только выйти из нашего двора, как впереди они, и движение там всегда скоростное. Несутся нон-стопом. Реагируют только на светофор.
Не уверен, что на него будет реагировать Катя. Бросаюсь за ней. Тоже наплевать на чемодан. Если понадобится, заново куплю всё то, что она туда загрузила. Сейчас важнее она…
Всегда важнее она.
Стоит только открыть ворота из нашего ЖК, как слышу оглушительный гудок автомобиля. Очевидный сигнал. Кате?..
Сердце нахрен останавливается, а в глазах вдруг темнеет. Дыхания не хватает… Несусь скорее по инерции. А потом и вовсе падаю.
И дальше только мрак…
***********
– Ну как вы себя чувствуете? – мягко спрашивает незнакомый мне врач, рассматривая меня с особой внимательностью. – Операция прошла успешно, хотя после неё вы никак не могли очнуться. Некоторое время были вынуждены держать вас в реанимации в состоянии, близком к коме.
Медленно моргаю, пытаясь осмыслить его слова. Не понимаю всё равно. Что я вообще здесь делаю?
Катя… Блять, Катя! И машина та гудящая. Я что, просто упал в обморок или типа того?
Пиздец. Подвёл её даже в этом.
Так и не дождавшись моей реакции, врач обрисовывает мне моё общее состояние, про анализы упоминает и рассказывает о ходе операции и дальнейшем. Толком не слышу. Всё перекрывает отчаяние на грани паники. Машина… Та хренова гудящая машина!
Как я вообще сюда попал? Что произошло? Что с Катей?!
Где она? Как?
Срочно надо выяснить. Резко сажусь, игнорируя головокружение и впивающиеся мне в руку и шею катетеры. Правда врач тут же реагирует, с места подрывается, пытается меня уложить. В лучшие времена я бы без труда его оттолкнул, но сейчас у него явно больше сил. Говорит мне что-то о том, что лечение ещё не закончено, что как минимум тут неделю должен быть под наблюдением. Объясняет, что гематома головного мозга в моём возрасте – редкое и опасное явление, а потому даже после её устранения надо особенно следить за здоровьем и довести восстановление до конца.
Хмурюсь. Гематома?
– Опухоль спровоцировала гематому? – спрашиваю скорее механически, силясь вернуться воспоминаниями в тот момент, когда за Катей из ворот ЖК выбежал. Кому сигналила машина? Смогла затормозить?
– Опухоль? – переспрашивает врач. – Вам сказали, что у вас рак?
Я тупо молчу в ответ, теряясь сразу во всём. И это чувство долбанной дезориентации только усиливается в разы, стоит вспомнить слова о том, что некоторое время я валялся в реанимации в состоянии, близком к коме. Несколько дней, видимо. И что бы там ни произошло с Катей и той проклятой машиной – это произошло без меня. Я ничем не смог помешать. Я, блять, просто тупо вырубился.
Врач объясняет там что-то про то, что гематому довольно легко спутать со злокачественной опухолью на МРТ, и зачастую ставят ошибочный диагноз. И что для молодого специалиста это вполне естественно, потому что и анализы крови у меня сомнительные были. Конечно, он хотел перестраховаться.
Охренеть. Перестраховался, чтоб его.
Я даже не знаю, радоваться или наоборот тому, что мой диагноз оказывается другим. Более того, уже закрытой темой. Операция произошла успешно, прогнозов по рецидивам нет, а если я буду регулярно обследоваться, то вообще проблем быть не должно. Молодой, веду здоровый образ жизни, сильный сам по себе.
Сука, почему я не грохнулся в долбанный обморок вчера после бара? Тогда бы прооперировали и выяснили, что за штука у меня в мозгу на самом деле давила. И Катя осталась бы со мной. Готовился бы к свадьбе, а не к смерти, которая отменяется вот прям сейчас. Физически, в смысле. Морально я чуть ли не в агонии. Ищу взглядом телефон. Хотя бы позвонить ей… Узнать, как она.
Никаких гаджетов здесь, конечно, нет.
– Кто вызвал больницу? – тогда дёргаю за единственную ниточку, которая ещё может помочь.
Если это Катя… Конечно, всё равно не простит, но это хотя бы будет значить, что сама никак не пострадала от той долбанной машины.
Секунды, во время которых врач по имени Павел (судя по бейджику) хмурится, осмысливая мой внезапный для него вопрос, кажутся вечностью. Долбят напряжением и надеждой одновременно.
– Довольно милая девушка, – ровно отвечает он, даже не представляя, что со мной творит этими словами. Даже хорошо, что ко мне не приставлен измеритель пульса, иначе бы врач уже меры принимал. – Брюнетка. Регулярно навещает вас, кстати.
Снова приподнимаюсь. Не выдерживаю просто. Всё совпадает… И хотя то, что Катя будет регулярно навещать меня после увиденного ею, звучит не особо правдоподобно – я, блять, просто не могу не верить.
Перевожу дыхание, пытаясь успокоить совсем уже рвущееся наружу сердце.
– Катя? – спрашиваю, затаив дыхание.
Врач вздыхает и… качает головой. Простое движение, но от него внутри всё обрывается разом. От отчаяния выть хочется, слушая его скорее фоном:
– Нет, другое имя, редкое ещё такое… Красивое, – задумывается. – Точно! Виолетта, – смотрит на меня, довольный тем, что вспомнил.
Так-то он спас мне жизнь и не виноват в том, что я сам себе всё похерил с Катей, но смотреть в его это умиротворённое лицо становится просто невыносимо.
– Понятно, – выдавливаю с трудом. – А мой телефон? Мне надо позвонить, – ну и пусть Катя меня ненавидит, мне просто надо убедиться, что та машина её никак не зацепила.
И что сейчас моя девочка в порядке. Не представляю, каким образом буду добиваться её прощения. Наизнанку вывернусь, если понадобится. Через все круги ада пройду, сам себе их организую, если что. Всё что угодно – но не отпущу.
Правду, конечно, расскажу.
– Пока нельзя. Лежите здесь, отдыхайте, – Павел поднимается, видимо, намереваясь меня оставить.
Причём без телефона и какой-либо ясности. Снова силюсь привстать.
– Мне нужно! – настаиваю, и в ушах шумит. Через свой первый круг ада я прохожу именно сейчас: и это долбанная неизвестность о судьбе Кати. Хотя нет, это сразу седьмой круг. Самый ужасный. – Я не буду просто лежать.
– Спокойно-спокойно, – врач снова меня укладывает, устало вздохнув. – Все проблемы улажены, на работе в курсе, у вас куча времени.
Знал бы он, насколько мне похер на всё им перечисленное.
– Моя невеста… – потерянно бормочу, почему-то уверенный, что Павел должен понять.
– Виолетта?
– Нет! – чуть ли не рявкаю на ни в чём не виноватого врача, который ещё и вытащил меня чуть ли не с того света.
Но даже напоминание себе об этом не помогает успокоиться. Да и ничего не сможет. Кроме одного: если не увидеть Катю, то хотя бы знать, что она в порядке.
Павел хмыкает, ничуть не задетый. Настойчивее укладывает меня и заявляет непреклонно:
– В общем, я пока вас тут оставлю и без сюрпризов чтобы. Невесты подождут. Здоровье важнее.
Глава 4. Катя
Оглушительный гудок машины заставляет меня покачнуться на месте, почти забыв о Гордее. Застываю, как дура, посреди дороги, а прямо возле меня тормозит машина. Явно дорогая, элитная иномарка. И так чертовски близко… Чудом не зацепила.
Сердце лихорадочно колотится в груди, пока я сознаю весь ужас ситуации. Я ведь могла в точности повторить мамину судьбу. Пробирает жутью. И отчаянием одновременно.
Мне дан буквально второй шанс свыше, а я даже не знаю, радоваться этому или плакать.
Дверь машины оглушительно захлопывается за молодой и симпатичной девушкой, которая выходит ко мне. Да, тормозя при этом движение на нашей полосе.
– Смотри, куда идёшь! – выпаливает мне чудом не сбившая меня незнакомка. – Чуть не задавила тебя, – в её голосе почти паника: неудивительно, наверняка перенервничала.
Заставляю себя выйти из оцепенения. Люди вокруг не виноваты, что у меня сегодня мир перевернулся. Причём той стороной, где сплошной мрак.
– Извини, – выдавливаю, тоже обращаясь на «ты».
Как ко мне – так и я. Всегда так было.
– Сейчас бы убила нахрен… – не успокаивается девушка, уже и не ко мне обращаясь, а просто вслух выплёскивая. Могу понять. Хотя самой и выплёскивать как будто нечего, всё внутри умерло просто. – Не задела хоть? – она напряжённо оглядывает меня, а машины нам уже гудят.
Мешаем им ехать по своим делам.
– Нет, всё в порядке, – поспешно говорю, бросив взгляд в ту сторону, откуда за мной гнался Гордей.
Впрочем, тут же отвожу – вдруг понимаю, что не выдержу, увидев его ещё раз. Аж страх окутывает. Нет, не смогу…
– Что случилось? – не удивлюсь, если я сейчас и со стороны сильно не в себе, потому что в голосе девушки обеспокоенность. – Кто-то гонится? Садись давай, – кивает на свою машину, когда нам гудят уже совсем громко и долго, сопровождая эти сигналы и словами.
Я даже не колеблюсь – просто залезаю в машину к незнакомке. Вообще наплевать, чем это может обернуться. И на чемодан где-то там во дворе ЖК, в котором мы жили с Гордеем, тоже наплевать. Я туда не вернусь. Он, возможно, ещё где-то там ходит… Даже если уже и не пытается догнать меня – иначе бы уже поравнялся – всё равно во дворе может быть. И даже не один, а с Виолеттой. Скорее всего, она за ним побежала и остановила от идеи догонять меня.
– Спасибо, – тихо говорю чуткой незнакомке, которая сразу выезжает.
И да, мне совершенно всё равно, куда. Причём, кажется, это тоже безошибочно улавливают без лишних слов.
А когда мы выезжаем за МКАД, меня вдруг прорывает. Неожиданно для себя я вываливаю Эрике (так зовут чуть не сбившую меня девушку) всё, как есть. И про то, насколько любила Гордея и про то, как мы вместе с ним обсуждали нездоровую привязанность бывшей к нему, как к свадьбе готовились, а потом я обнаружила его с ней. Даже про ситуацию родителей и то умудряюсь рассказать. Сама не знаю, что на меня находит. Просто переполняет это всё настолько, что молчать не получается.
Эрика выслушивает, ухмыляется мрачно:
– М-да, засада. Все они одинаковые, – морщится, а потом вздыхает тяжело. А я и без того уже понимаю, что у неё свой опыт есть, ещё прежде чем слышу неохотное: – Мне вот тоже изменил не так давно, а всё в любви клялся. Так счастливы были…
Только и киваю, не зная, что тут сказать. Да и нечего, наверное. Просто переглядываемся понимающими сочувственно грустными взглядами.
Да уж… Некоторое время назад выражение: «Все они такие» меня скорее злило бы. Или смешило. Я бы в любом случае жалела несчастных, так думающих. Потому что была уверена в своём Гордее.
Дура.
Мы с Эрикой сидим в машине где-то на отшибе города, закусывая бургеры, которые купили по пути. Эта девушка явно привыкла питаться чем-то более качественным, но сейчас ей тоже хочется по-простецки, заедать тяжёлую тему калорийным и мясным, запивать довольно крепким кофе.
Некоторое время молчим, каждая о своём. Она наверняка вспоминает свою ситуацию, ну а я… Я даже боюсь снова погружаться в свою, даже после того, как выплеснула его. В клочья рвёт внутри. Колет так, что дышать нечем.
Зачем Гордей вообще выбежал за мной и так отчаянно звал? Резко осознал, что натворил?
Вот идиотка. Нафига об этом думать? Разве это хоть что-то изменит?
– Если я ещё раз его увижу… – прерывисто толкаю, не понимая, как ещё не рыдаю. Захлёбывалась слезами, когда он меня окликнул и убежала, а сейчас как будто и нет их. – Я просто умру.
Моё заявление звучит так серьёзно и жутко, что самой не по себе. Вот и Эрика разворачивается ко мне всем корпусом, мягко коснувшись руки.
– Спокойно, оно того не стоит, – говорит убеждённо, смотрит внимательно.
Я только и могу, что мрачно усмехнуться. Знаю, что не стоит и что не надо. Но вот по ощущениям это так.
Я верила Гордею даже больше, чем себе. До сих пор не понимаю, как оно всё…
– Заблокируй везде, – участливо советует Эрика. – Остановись пока у друзей.
Вздыхаю, перебирая в мыслях эти возможности. Забавно, но я даже не думала, что дальше. Как будто этого «дальше» и нет. Осталось там вместе с моим чемоданом, брошенное и не нужное мне больше.
Но новое знакомство всё-таки заставляет задуматься.
«Оно того не стоит»… Эрика права.
– Он их всех знает, – взвесив в мыслях предложенный ей вариант, отсеиваю.
С блокировкой-то понятно, но я впустила Гордея в свою жизнь настолько глубоко, что найдёт меня где угодно. При желании…
– Но они ведь не будут его пускать, – возражает Эрика, ведь не знает, каким настойчивым может быть этот мужчина в достижении целей. Так и меня завоевал… – И потом, меня он не знает, – вдруг добавляет задумчиво.
Эрика это серьёзно? Готова меня приютить?
Улыбаюсь ей, качая головой. Это уже слишком. Я и без того уже явно помешала её сегодняшним планам.
– Этого мало… – неожиданно выдаю вслух совсем другое, не то, что в мыслях. Но то, что выливается уверенными, как будто давно зревшими утверждениями: – Я не могу жить в одном городе с Гордеем. Не смогу ходить по улицам, которые напоминают о том, как всё было…
– Переезжай, – пожимает плечами Эрика, отпив кофе. – А если боишься, что он поедет за тобой… – ухмыляется, окидывая меня задумчивым и загадочным взглядом. – Насколько ты готова к новой жизни?
Понятия не имею, что у неё сейчас на уме, но ничуть не колеблюсь:
– На все сто. Эта всё равно закончилась сегодня, – и нет, это не громкие слова.
Прежней я уже не буду. И да, это страшно, больно. Но я справлюсь. Набираюсь решимости, только укрепляемой словами Эрики:
– Тогда ты удачно попала под мою машину. У меня далеко не самый простой папа… В общем, он может сделать так, что ты исчезнешь. Улетишь в другую страну не под своим именем, отследить тебя даже через спецслужбы не смогут. Там, в той стране, получишь паспорт на любое другое имя, будешь жить под ним. Вернёшься, когда посчитаешь нужным. Хочешь – под своим именем, хочешь – под новым. Хочешь – вообще не возвращайся. Любая свобода действий.
Глава 5. Катя
Спустя пять лет
Весенний Париж всё-таки особенно красив. Эти его улочки… Вроде бы простые, но такие уютные и атмосферные. Эти цветения, заражающие особенным настроением… Эйфелева Башня, видная как будто из любых точек города… Небольшие кафешки с запахом выпечки… Велосипеды, которые тут используют чуть ли не как полноценный транспорт. Вот и я привыкла к велосипедным прогулкам с мужем.
Зря я не любила Францию раньше. Хотя не сказать, что сильно прониклась сейчас. Больше привыкла. Возвращение в Россию переполняет предвкушением.
Всегда знала, что вернусь. Даже до того, как вышла замуж за Феликса – русского мужчину, с которым по воле судьбы познакомилась здесь на его командировке. Довольно длительной, кстати: в итоге проработал тут три года, а потом решил уйти из компании, получив более перспективное и выгодное предложение.
В последний раз гуляю по улочкам Парижа, улыбаясь впереди идущей немолодой паре. Они под зонтом, хотя дождик накрапывает совсем мелкий. Приятный.
Наверное, и мы с Феликсом в их возрасте будем вот так в обнимку ходить. Пусть и не здесь… Хотя вполне можно периодически приезжать в Париж – место, где всё началось.
Наши отношения с мужем больше похожи на дружеские. С ним спокойно, надёжно. И это для меня основное. С некоторых пор именно эти качества я ценю больше всего. Да и разговаривать с ним приятно… А по поводу возможных измен даже не дёргаюсь. Мне будто бы всё равно. И это прекрасно.
Осознав, что испытываю к Феликсу скорее уважение, чем любовь; я наконец согласилась на его ухаживания. Вдруг поняла, что именно такой брак мне и нужен. Рядом есть человек, с которым мы делимся теплом, на которого всегда можно положиться. Остальное мне и не нужно. Ни к чему, чтобы ноги подкашивались при одном взгляде от него, чтобы сердце ускоряло темп, стоит только увидеть, и чтобы нахрен останавливалось от перспективы потерять. И чувствовать каждой клеточкой мне человека ни к чему. И чтобы он меня тоже.
Да, мы с Фелом поженились под моим фальшивым именем, но это ничего. Если что, в России заново пойдём в ЗАГС. На этот раз я ему сделаю предложение – почему бы и нет? Заодно удивлю. А то он в последнее время жалуется на нехватку спонтанности.
– Ну как, нагулялась уже? – спрашивает, стоит только мне его набрать.
Сам пока ещё на онлайн-переговорах с новым работодателем. Хотя, скорее всего, закончили, раз ответил.
– Да, – издаю какой-то взбудораженный смешок. – Готова паковать чемоданы.
– Сегодня вылетаем, – в голосе мужа подбадривающее воодушевление. – Меня ждут уже завтра. Точнее, нас. Подробнее расскажу позже.
– Хорошо, – скорее на автомате отвечаю, сворачивая в сторону улицы, которая вот уже три года мне родная.
Два до этих трёх я жила в Марселе. Правда, периодически ездила и в другие города страны. Благодаря Эрике я получила тут работу с первых дней, причём высокооплачиваемую. Тот же менеджмент, что в России, только в более крупной компании. Работаю дистанционно, что тоже даёт свободу действий. Конечно, под чужими документами. Меня тут Кристиной зовут. Имя русское, потому что тот же язык мне приходилось учить с нуля. Решила не ехать в страны, где на английском говорят или испанском. Не то чтобы реально беспокоилась, что Гордей будет искать… Но пусть лучше даже если да, ни за одну ниточку дёрнуть не сможет.
Гордей… Чёрт возьми, почему я вообще о нём вдруг вспоминаю? Да ещё так ярко, что в груди сильно колет. Аж на месте останавливаюсь.
Феликс – блондин среднего роста, и это очередные его плюсы. Хватит с меня высоких брюнетов. Безжалостно отсеивала всех, кто хоть чем-то напоминает бывшего. Надеялась, что забуду его лицо…
Куда там, в мыслях оно вдруг так отчётливо возникает, что закрываю глаза, будто это поможет избавиться. Как назло, в воспоминания лезет именно тот момент, когда Гордей предложение мне в горах делал во время нашего пикника там на закате…
Мотаю головой. Надо поскорее к Феликсу. Мы вернёмся в Москву, а это город миллионов людей и возможностей, никак не связанных с одним давно зачёркнутым для меня человеком.
*********
Улыбаюсь, вспоминая, как нас встречали мои подруги. Конечно, я была не настолько эгоистична даже во время той раздирающей боли пять лет назад, чтобы исчезнуть для всех. Рассказала им, что собираюсь это сделать и почему. Папе тоже дала понять. Меня никто не отговаривал – бесполезность этого действия поняли сразу, как пытались.
Куда я улетела, тоже не говорила. И про новое имя ничего. Связь поддерживала совсем редко и с анонимных номеров. Глупая конспирация? Возможно, но так мне было спокойнее.
По крайней мере, до тех пор, пока я не перестала жить с оглядкой на прошлое. На Гордея… И подсознательно чуть ли не ждать, что найдёт меня.
Окончательно эти дурацкие мысли исчезли у меня из головы больше года назад. Но и тогда по привычке не перешла на более прозрачную связь.
Зато теперь, уже будучи в Москве, не особенно беспокоюсь, кто меня может увидеть и узнать. Наоборот, мне свободно и легко.
Даже не устав после самолёта, мы с Фелом видимся с моими друзьями, а потом приезжаем в его квартиру. Теперь нашу.
Совсем поздняя ночь уже, а сна ни в одном глазу. И это притом, что уже завтра его… нас?.. ждут. А потому надо бы пораньше заснуть.
Но сначала узнать бы, почему нас ждут. Как-то мы с Феликсом не успели это обговорить. Я сразу начала вываливать на него свои предвкушения по поводу Москвы и встречи с подругами, которые уже получили известия. Потом на телефоне сидела, в переписках и звонках: на тот момент уже начала пользоваться своим.
Потом перелёт, встреча… В общем, стоит обсудить завтрашнее прямо сейчас.
И Феликс это понимает не хуже меня: сам заводит тему, пока мы обессиленные и счастливые лежим на его кровати. Вернее, уже нашей.
Пока он говорит о компании и своей будущей роли в ней, о боссе и его проектах. А потом вдруг называет того по имени, фамилии и отчеству…
Сердце тут же останавливается. В голове вихрем проносятся воспоминания. Каждое раздирает чуть ли не так же, как пять лет назад. Наша первая встреча… Свидание на причале реки, там же поцелуи… Секс… Причём и не только тот, что со мной.
Сглатываю. Пытаюсь слушать мужа дальше, но вот он снова упоминает знакомое имя… Уже без фамилии и отчества, но чёрт возьми!
– Ты серьёзно? – выпаливаю, параллельно вбивая в поисковике название компании. – Гордей Елизаров? – почему-то даже произнести его имя и фамилию даётся тяжело, напрягаюсь всем телом.
Мне мало слышать от Феликса, надо увидеть наверняка. Сама даже не знаю зачем… Но сердце просто до боли тарабанит грудную клетку, стоит только получить результат. Да, владелец компании и он же новый босс моего мужа – Гордей Елизаров. Тот самый.
Совпадение невероятнейшее просто. Какого чёрта?
– Ну да, – подтверждает пока ничего не подозревающий Феликс. Хотя явно уже догадывающийся: смотрит озадаченно. – А что, ты его знаешь?
– Мой бывший, – неохотно поясняю.Ну вот он, тот самый вопрос. Есть смысл скрывать? Муж не знает всей истории, но кое-что да, а кое о чём явно догадывается.
– Оу, – многозначительно толкает Феликс. – Тот самый, из-за которого мне понадобилось два года, чтобы ты согласилась на свидание? – усмехается, а сам напрягается.
Да, умение доверять и вообще разговаривать с мужчинами Гордей во мне сжёг. Фел восстановил из пепла. Не стоит забывать об обоих фактах.
– Это в прошлом, – как можно увереннее обещаю.
Некоторое время мы смотрим друг на друга и, кажется, я справляюсь. Феликс расслабляется. Даже улыбается, а говорит уже гораздо беспечнее:
– Надеюсь. Потому что отказываться от такой работы я не собираюсь. От тебя тем более, – обнимает, к себе прижимает.
Потянувшись, целую в щёку. Как всегда, колючий слегка.
– Не придётся ни от одного, ни от другого, – обещаю горячим шёпотом.
Не столько даже ему, сколько себе. Разнервничалась тут… Было бы из-за чего.
– Рад это слышать. Кстати, там завтра мероприятие какое-то важное, куда можно будет с жёнами пойти. Ты как?
Напрягаюсь, но лишь на мгновение. Феликс ведь уже намекал на это, но я тогда не подозревала, кто у него босс. Встреча с Гордеем…
Судя по всему, не так уж ждут нас обоих. «Можно будет с жёнами пойти» – не то же самое, что надо. Но, похоже, Феликс ждёт согласие. Смотрит внимательно, даже с надеждой. Видимо, хочет обозначить, что я теперь с ним. В первую очередь, моему бывшему дать это понять. Своеобразное испытание для меня? Так мужу будет спокойнее?
Что ж… Я должна справиться. И ради себя, и ради него. Пора поставить окончательную точку – ту, после которой действительно смогу жить без оглядки на прошлое и не реагировать на какие бы то ни было совпадения.
– Конечно.
Глава 6. Гордей
Волнуюсь, как пацан малолетний перед первым свиданием. Хотя это ведь даже не оно будет. Но какая разница, как назвать, главное, что я действительно вот-вот увижу Катю: её муж написал, что придёт на приём с женой.
Муж… Чёрт возьми, её грёбанный муж. Одно это слово душит так, что снова ослабляю ворот галстука, который и без того скорее висит уже.
Пять лет долбанного ада. Что только я ни делал, чтобы найти её. Не оставлял в покое её друзей, отца – все они загадочно отмалчивались. Виолетта звонила, сказав, что что-то знает – примчался к ней, как дебил. Оказалось, эта сучка просто забрала себе брошенный Катин чемодан и использовала это как повод увидеться со мной. И, может, я несправедлив к бывшей, но в тот день настолько грубо напомнил ей про договорённость о разовом трахе, что, кажется, до неё дошло. На некоторое время исчезла. Потом появлялась немного, но уже без особого энтузиазма.
За эти пять лет меня швыряло от безнадёги и отчаяния до надежды и чуть ли не предвкушения, когда думал, что вот-вот уцеплюсь за нужную ниточку. Был и дичайший страх, что с ней что-то случилось. Даже кошмары снились. Менты отказались искать Катю, многозначительно и с нажимом посоветовав забыть о её существовании. Её близкие в итоге нарвались на давление от меня, и только под ним раскололись: Катя уехала, начав жизнь непонятно где и под другим именем, детали им не сообщала. Как вообще умудрилась? Для этого ведь серьёзнейшие связи нужны. Звучало почти нереально. Но мне не врали и большее правда не знали – видел же. Да и поведение ментов и нанятых мной агентов намекало на это.
После таких вестей понял, что если сам не стану влиятельным человеком с куда большим спектром возможностей и связей, то буду как иголку в стоге сена искать. Жизни не хватит, чтобы объездить все страны мира и искать там наводки. Тем более учитывая, что Катя хотела скрыться – а значит, с блеском выполнила эту задачу. Моя девочка та ещё упрямица.
Но, блять, как же меня колбаснуло, когда, расширяя свой бизнес и переговариваясь с потенциальными партнёрами, увидел работающего во Франции Феликса Серебрякова. И не только его… В момент, когда он расписывал нам по онлайн-связи преимущества своего проекта, на экране мелькнула его жена, собирающаяся куда-то. И я тут же нахрен оглох, не представляя вообще, о чём мне там говорили. В себя никак не мог прийти. Понимал – не факт, что мне не показалось… Но, блять, был уверен, что нет. Вот просто чувствовал, и всё тут.
Теперь её зовут Кристина. Фамилию взяла его. Серебрякова она. Всё остальное её – теперь ей двадцать девять, работает по-прежнему в сфере менеджмента в международной компании, замужем три года, детей нет. Теперь, когда мои агенты знали наверняка, где искать, без труда нарыли эту информацию. Даже адрес её новый, любимые места в Париже. Отсняли несколько кадров, которые я даже с закрытыми глазами могу пересказать до малейших деталей теперь. На подкорке записаны.
Париж…Неожиданный выбор. Кате не понравилась Франция в тот раз, когда мы туда ездили. Выбрала её назло, или чтобы наверняка не нашёл? А ведь туда тоже ездил в поисках своих безнадёжных. Как раз по принципу исключения, ну или опять как чувствовал.
Когда я наконец убедился, что нашёл её, первым порывом было опять во Францию полететь, встретиться, вернуть. Не представлял, как, но меня буквально толкало туда. Не знаю, каким образом сдержался. Понимал, что только испортить могу всё окончательно. Всё поведение и исчезновение Кати буквально кричало с самого начала о том, насколько сильный удар я ей нанёс. Да это и так понятно было. Тем более она замужем теперь, и как бы ни бесила эта мысль, такова новая реальность, с которой придётся считаться. А значит, и действовать иначе.
Для начала – вернуть Катю на нашу территорию. В город, где всё дышит нами и нашим потерянным счастьем. Дёрнул для этого за ниточку по имени Феликс. Благо, работник он действительно неплохой. Человек, наверное, тоже…
Но об этом я даже думать не буду. Не чувствую, что не имею права. Катя моя, и всё тут. И ему же будет лучше, если поймёт это как можно раньше.
Машинально подтверждаю официанту по озвученному для приёма заказу, смотрю на часы. Вот-вот начнётся…
Интересно, давая согласие на своё присутствие, Катя уже знала, кто новый босс Феликса? Готова к встрече со мной?
Я вот ни разу. Безумно хочу, не могу больше ждать, но, кажется, и жизни не хватит, чтобы настроиться на невозмутимость. Что нас ждёт?
***********
Пока я переговаривался с сотрудниками, потенциальными партнёрами и действующими; умудрился упустить момент, ради которого всё и затевалось. Ради которого вообще вся моя долбанная жизнь, вытащенная Павлом.
Я упустил появление Кати. И вот скорее случайно брошенный взгляд заставляет меня замереть. Не дышать, не моргать, не функционировать.
Она здесь. Такая красивая в этом красном платье с белой отделкой… Вечернее, но в то же время гармонично лёгкое, делающее её чуть ли не уютной. Родной. Хотя у меня всегда такое ощущение от этой девчонки. Это и разом сжигающий меня пожар внутри, затушить который можно лишь её прикосновением.
Крепко стискиваю ладони в кулаки, призывая себя к хладнокровию. Не трогать, не пялиться, не оттаскивать от неё Феликса, которого даже мысленно не хочу обозначать её мужем.
Они идут ко мне. Но сам так и не способен сделать ни шага. И отвести взгляд тоже не в состоянии…
Но блять, пять лет! Пять лет долбанного ада, который теперь не представляю, как вообще пережил. Известие об исчезновении Кати – вот самый настоящий смертельный диагноз из всех, что довелось получать.
А сейчас она идёт ко мне. Ну и пусть не одна, но ничего и никого другого будто нет в эти моменты.
Не знаю, как вообще умудряюсь перевести взгляд на Феликса, почувствовав, что он смотрит. Облажаться, ещё даже ничего не начав, всё-таки не тянет. Поэтому ломку по Кате сегодня придётся заглушать иначе.
Привычным мне образом – через одноразовые секс-марафоны? Хм, нет, уже не получится. Суррогаты не помогут даже на долю процента. Эту тягу не заглушить, и она ещё острее, когда между нами уже не страны.
И даже не города.
– Добро пожаловать в нашу компанию, – каким-то сверхъестественным образом умудряюсь миролюбиво обратиться к Феликсу, даже протянув ему руку. – Получается, что первая встреча у нас скорее неформальная, но ведь знакомство уже было, – напоминаю наши онлайн-переговоры.
Как будто реально только о работе думаю, говорю так легко. А Катя, кстати, не смотрит на меня. Хоть и рядом с Феликсом стоит. И подходила вместе с ним… Тогда тоже ни взгляда не бросала – точно бы уловил.
– Да, и я рад сотрудничать, – пожимает мне руку Феликс. Хорошее, кстати, рукопожатие, не дохляк. Или намеренно напрягся, демонстрируя мне силу? – Это моя жена Кристина, – представляет мне мою же Катю.
Теперь мне снова можно на неё посмотреть. И даже протянуть ей руку:
– Рад встрече, – о, Катя даже не представляет, насколько.
И как я вообще умудряюсь говорить об этом с отстранённой вежливостью? Как током прошибает, когда моя девочка принимает руку, позволяя нам первое соприкосновение спустя пять лет.
Его так чертовски много и мало одновременно. Растянул бы на вечность. Пальцы Кати чуть дрожат… Или мои?
Нехватка дыхания и способности соображать капитальная просто.
– Взаимно, – в тон мне говорит Катя, забирая свою руку.
Правда? Действительно ли взаимно? В моих словах был посыл, в её явно нет.
Вглядываюсь в её лицо, готовый поклясться, что Катя тоже чувствует это напряжение, накалившееся между нами. Ищу в её глазах чувства… Любые, пусть даже ненависть.
Не нахожу.
А чувствует ли она что-то? Ко мне? Забавно, но я впервые не понимаю, даже не представляю, что у неё на уме. Вроде всё та же, родная, но недосягаемая разом.
Потерял…
Внутри всё в клочья рвётся от этого осознания, которое вроде как уже давно должно было ко мне прийти, но в полной мере обрушивается сейчас. Так же сокрушительно, как когда Катя вещи собирала, застав меня с Виолеттой.
– Что ж… – умудряюсь выдавить вроде как без особых эмоций. – У нас сегодня что-то вроде презентации нашего нового проекта и банкет заодно. Располагайтесь, где удобно, бар и кухня открыты и будут работать нон-стопом.
– Отлично, – Феликс как будто и не замечает ничего, хотя, блять, моей тягой к Кате наверняка всё вокруг пропитано, слишком уж переполняет. – Мы, кстати, уже оценили некоторые закуски. Тают во рту. Всё-таки во Франции хороших ресторанов не так много.
Он вроде как миролюбие источает, но бесит аж. Особенно тем, как привычно держит Катю под руку и как доверчиво к нему жмётся она.
Заставляя меня мучиться ещё одним вопросом про её чувства. Гораздо более раздирающим.
У неё есть что-то к нему?
Да, замужем, но… Нет, блять, даже в мыслях слово на «л» по отношению к нему не произнесу. Не могу.
– Рады вернуться? – многозначительно интересуюсь, раз уж Феликс упомянул Францию.
Хотя мой вопрос не ему – ей очередной посыл. Возможно, опять безнадёжный, но иначе не получается сейчас. Хоть что-то высказать, хоть как-то. И почувствовать от неё тоже.
– Да, я очень, – улыбается Феликс.
Похрен мне. Будь моя воля, он остался бы во Франции, чтобы здесь не отсвечивать. Но приклеиваю на себя дружелюбную улыбку, киваю. И тут же обращаюсь к Кате:
– А вы?
Хм, как же легко у меня вырывается это пустое «вы». Настолько она сейчас далека.
Интересно, говорила ли Феликсу обо мне?
– Конечно, – отвечает непринуждённо, с дежурной улыбкой. – Скучала по Москве.
Сглатываю. Нет, это нисколько не завуалированный посыл, что по мне. Катя действительно говорит про город. И даже если уловила что-то в моих заявлениях и вопросах, через себя не пропустила.
Не то чтобы ждал, что будет… Но всё равно требуются какие-то секунды, чтобы собраться. Чтобы оставаться таким же непринуждённо вежливым боссом этого Феликса и не более того. По крайней мере, пока.
– Я бы отсюда ни за что не уехал, – какого-то хрена срывается с губ.
Конечно, её исчезновение нехило по мне долбануло, но уж точно не заслуживает осуждения. Я ведь морально уничтожил Катю. А она хотя бы близких предупредила. И они тоже имели право не хотеть говорить об этом мне.
– Обстоятельства бывают разными, – мне кажется, или на этот раз в голосе моей девочки эмоции? Пожёстче мне это говорит, взгляд отводит сразу, стоит только мне вглядеться ей в лицо.
– Ладно, мы пойдём займём места, – вмешивается Феликс.
Слишком уж чутко… Всё-таки говорила ему обо мне?
– Для вас всегда найдутся свободные, – не сдерживаюсь, чтобы на этот раз не выдать посыл ему.
Конечно, он не улавливает. Да и мне не то чтобы легчает. Я даже долю процента распирающего меня изнутри кома эмоций не выразил.
Глава 7. Катя
Гордей…
Боже, видеть его снова – испытание гораздо более мощное, чем ожидала. А ведь настраивалась, готовила себя морально, даже перед зеркалом невозмутимость репетировала. Конечно, втайне от Феликса. Ему я чётко давала понять, что та история с бывшим в прошлом.
Но какого чёрта не чувствую этого сейчас, столкнувшись с Гордеем, перебросившись с ним несколькими фразами? Ещё так смотрел… Целая буря в глазах была.
Думала, будет легче, когда мы с мужем займём места в зале и будем слушать презентацию. Куда там. Слушая Гордея, поражалась, сколько всего успел, какую масштабность приобрела его компания, а ведь раньше просто работал в офисе. Сердце по-дурацки сжималось, когда думала о его талантах и способностях, об уме и упорстве, благодаря которым столького добился. И ведь даже вникала во всё, что говорил! Как будто через себя пропускала, стараясь игнорировать удушающее ощущение в груди.
Где-то в середине презентации поняла, что мне нужно срочно уйти отсюда. Даже сбежать. Пусть и не в другую страну, как в прошлый раз… Но пересекаться с Гордеем снова не стоит. Как и думать о том, есть ли у него кто-то. О том, как возмужал. О том, почему естественно воспринял, что я теперь Кристина. Хотя, может, ему и не было дела? Судя по взгляду – не забыл меня.
Феликс не заслуживает всего этого, беспокойно крутящегося у меня в мыслях. У меня замечательный муж. Я планирую жить с ним долго и счастливо, умерев в один день. И детей тоже заведём. Всё будет хорошо…
Просто мне не стоило приходить. Я в прошлый раз так поспешно уехала из России, что толком не успела ничего пережить. Глушила в себе навалившимися хлопотами. Учитывая всё это, естественно, что я реагирую на Гордея, но больше такого быть не должно.
Остаток презентации я выжидаю, окунувшись в телефон. Переписываюсь с подругами, стараясь игнорировать, как сердце ускоряет удары, стоит мне только ощутить на себе взгляды Гордея. Какого-то чёрта чувствую каждый. Но сама не смотрю в ответ, хотя это почему-то даётся непросто.
И вот стоит только презентации подойти к концу, как мне будто даже легче дышать становится. Сразу обращаюсь к Феликсу:
– Я тебе здесь ещё нужна? Пообщалась бы с девочками, давно не виделись, они сегодня хотят, – киваю на телефон.
Муж наверняка уже заметил, что я активно переписывалась, – но почему-то нервничаю. Взвинчена слишком.
– Да, конечно. Ты меня уже поддержала, всё хорошо. Да и официальная часть закончилась, – тепло отвечает мой Феликс. – Я бы тоже ушёл, но пока только начинаю тут работать, лучше задержаться слегка, неформально пообщаться, – добавляет, как будто даже самому неловко, что задержится или что мне тут может быть скучно.
И про то, что причина моего поспешного ухода может быть в Гордее, даже не думает. Верит мне. Если я сказала, что всё в прошлом – значит, в прошлом…
**********
Не могу сразу идти к остановке, на которой буду ждать такси. Которое, кстати, ещё не вызвала. Так хотела поскорее покинуть заведение, где всё принадлежит Гордею. Даже люди, собравшиеся там. Даже как будто бы и я в том моменте.
Жадно вдыхаю вечерний воздух, стремясь наполнить себя им, а не дурацкой раздирающей тоской. Всё-таки долгих пять лет я училась жить без Гордея. А надо было наоборот – научиться быть счастливой в мире, где есть этот человек. Сделать всё, чтобы просто не реагировать на него, а не сбегать, лишая себя родной страны и близких.
Вот теперь и получается, что как будто и не было тех пяти лет личностного роста и едва выстроенного доверия к мужчинам.
Ладно… И вправду посижу с девчонками, отвлекусь, а потом буду возрождать романтику в наших отношениях с мужем. Сделаю ему предложение под своими настоящими именем и фамилией, сыграем свадьбу заново.
Пишу девчонкам, что примерно через полчаса подъеду в ресторан, где хотят встретиться. Потом захожу в приложение такси, параллельно неспешно направляясь к той самой остановке.
– Катя! – неожиданно слышу напряжённый окрик.
Вздрагиваю. Среди всех собравшихся здесь этим именем может меня окликнуть только один человек. И этим голосом…
Почему-то страшно развернуться. И с чего это Гордей покинул собственную презентацию?
Он приближается. Чувствую это чуть ли не каждой клеточкой, как и собственное сбивчивое дыхание. Какого-то чёрта сама не шевелюсь. Так и замираю на полпути к остановке с раскрытым приложением по вызову такси. Никакого поиска машины ещё нет – я не задала ни одного параметра.
– Или правильнее называть тебя Кристиной? – чуть тише спрашивает Гордей. И, чёрт возьми, он так близко, что я отчётливо улавливаю чуть цитрусовый запах с нотками чего-то древесного. Такой знакомый… Преследующий меня фантомными отголосками пять долбанных лет.
Надо бы что-нибудь уже сделать. Либо ответить, либо просто уйти. Лучше второе, конечно… Я ведь не просто цепенею, но и слова выдавить не могу: губы не слушаются.
Но на какой-то момент Гордей вдруг начинает чувствоваться ещё острее – его руки, находившиеся вроде бы в неопределённом месте, чуть двигаются в мою сторону, и я ощущаю это настолько ощутимо, что будто уже касаются. Сердце тут же ускоряет биение, а я резко разворачиваюсь к бывшему лицом. На те недолгие секунды паники показалось, что так я лучше смогу всё контролировать.
Теперь понимаю, что ошибалась. Мой взгляд сразу оказывается захвачен его, и от этого чуть ли не ощущением беспомощности окутывает. Почему Гордей смотрит так, будто и не было тех пяти лет? И того рокового дня…
– Поверить не могу, что ты здесь, – словно заворожённый, проговаривает Гордей, жадно блуждая взглядом по моему лицу.
А потом и по телу… Какого чёрта?!
– Ты изменил мне!– срывается с моих губ надрывным звуком.
Какого чёрта? Я вообще не должна была говорить с Гордеем. А теперь ещё и рану обнажаю. Как будто за пять лет она совсем не зажила.
Он напрягается так, будто ему чуть ли не физически больно. Отводит взгляд… Тут же возвращает, причём прямо мне в глаза.
– Я был идиотом, – на грани шёпота. Ещё и вздыхает тяжело, на что я автоматом делаю то же самое. – Я искал тебя столько времени…
Усмехаюсь назло сжимающемуся сердцу. Эту фразу Гордей говорил мне и после нашего первого секса. Тогда я улыбалась, внимала, верила. Но сейчас не стану. Не после того рокового дня, детали которого у меня до сих пор как на подкорке записаны.
– Не похоже на то, – бесцветно возражаю. – Да это и неважно.
Унять бы эту непонятную дрожь по телу…
– Всех твоих друзей достал, их друзей, случайных знакомых, – как будто не слышит меня Гордей. – Агентов нанимал… Без вести пропала.
Застываю. Да, я действительно старалась, но скорее для подстраховки. После того, что видела своими глазами, была уверена, что Гордей не станет ничего возвращать. Даже пытаться. Всё-таки не дурак. Да и не нужна я ему была, раз на такое пошёл…
– Так ты в буквальном смысле? – какого-то чёрта уточняю.
– Конечно, – его взгляд снова находит мой, не отпускает. В глазах Гордея столько нежности и тоски, что предательское сердце снова пропускает удар. – Я всё ещё люблю тебя. Всегда любил.
Перевожу дыхание. Такое ощущение, что Гордей едва сдерживается, чтобы не кинуться ко мне. Эта его тяга настолько остро чувствуется… Что как будто моя. Пропитываюсь ею насквозь. Не ожидала таких слов. Не была к ним готова. И никогда не буду – только не от него.
– А я замужем, – выдавливаю жёстко. – И если ты посмеешь хоть как-то навредить моему мужу, серьёзно об этом пожалеешь.
Гордей хмурится. Да-да, его неуместное признание в любви способно вызвать во мне только такую реакцию – беспокойство за Феликса.
– Думаешь, я на это способен?
– Я не знаю, на что ты способен, – обозначаю без эмоций.
Не пытаюсь этим упрекнуть в том перепихоне с Виолеттой – просто по факту говорю. Никакой обиды в моём голосе не просачивается, и я мысленно ставлю себе за эту галочку. Оказывается, спокойная реакция на Гордея вполне возможна. Стоит только расставить приоритеты у себя в голове.
Он кивает будто даже с пониманием. Ещё и заявляет почти спокойно, тоже как факты:
– На то, чтобы предложить должность твоему мужу только потому, что он женат на тебе – да. Но пакостить не собираюсь. Я буду действовать честно.
Дрожь по телу снова возвращается, ещё и словно усиливается. Надеюсь, хотя бы незаметно… Хотя, блин, какая разница, когда тут такие новости?!
Выходит, Гордей всё-таки нашёл меня? Через Феликса? Но как это возможно – при всех моих стараниях?
Всё это слишком… До боли слишком.
«Я буду действовать честно»…
С каких это пор? И вообще, пошёл бы к чёрту!
«…буду действовать»…
Мотаю головой, даже не беспокоясь, как это выглядит перед Гордеем, безотрывно смотрящим на меня.
– Не надо никак действовать, – всё-таки твёрдо нарушаю ощутимо затянувшуюся паузу.
Его взгляд становится более внимательным, словно вглубь пытается пролезть. Расковырять что-то во мне…
Обойдётся. Выдерживаю зрительный контакт, напуская на себя как можно более холодное выражение лица.
– Ты любишь его? – неожиданно спрашивает Гордей. Тихо, серьёзно.
Первый порыв – послать его к чёрту, обозначить, что не его дело. Но подавляю это желание в себе. Лучше как раз наоборот, ответить. Так, чтобы понял – искать тут нечего.
– Да, – мне даже пауза на это не особо понадобилась. Говорю твёрдо.
И думаю в этот момент именно о Феликсе. О том, как терпеливо добивался свидания, как окружал заботой, как робко впервые поцеловал… Он ведь совсем родной, простой, понятный.
– Не верю, – голос Гордея не звучит уверенно, скорее сдавленно, но я всё равно вздрагиваю. – Не как меня.
Мгновенно обдаёт жаром. Неожиданное утверждение. Нахальное, непростительное, но сопровождающееся таким взглядом, от которого щемит сердце. Гордей словно безмолвно умоляет не отрицать.
Не слишком ли многое он себе возомнил? Как вообще смеет… После всего…
– Ты в прошлом, – отрезаю жёстко, почти презрительно.
Доходчиво. Вижу, как сжимает челюсть Гордей. Ещё и взгляд отводит.
Не пора ли мне уйти?
– Я не должен был вываливать на тебя всё это, – вымученно проговаривает он вдруг. – Увидел и не удержался. Прости.
Да нет, даже хорошо, что вывалил. По крайней мере, я теперь знаю, чего ждать. И мужу скажу. Принимаю это решение так просто и твёрдо, что словно тяжесть на душе убирается.
Жаль, не совсем.
– Уже давно, – сухо отбиваю это его «прости», пусть и не по той ситуации сказанное. – Но это не значит, что хочу с тобой разговаривать. Возвращайся, тебя там ждут, – киваю на оставленный нами лофт, где проходит презентация. И где сейчас муж.
Гордей даже не смотрит в ту сторону. Но, видимо, тоже вспоминает про Феликса:
– Твой муж знает обо мне?
– Да, – почему-то говорю чуть ли не с вызовом.
Хотя, конечно, Феликсу известно далеко не всё. И не уверена, что когда-то смогу вывалить всю нашу историю с Гордеем. Я и с подругами не хочу об этом говорить.
– Вот как… – слышу растерянное.
Что, не ожидал, что мы с Феликсом настолько близки? Или думает, что для меня всё то прошлое слишком личное, чтобы кому-то говорить?
Я бы позлорадствовала, но даже и не тянет. Просто хочется закрыть уже наконец всё это между нами с Гордеем.
– У нас нет секретов друг от друга. Когда я узнала, кто его новый босс, разумеется, упомянула, что знаю тебя.
– И дала понять, что угрозы нет? – мрачно усмехается Гордей.
– Именно, – подтверждаю и наконец снова смотрю в телефон: приложение такси ещё открыто. – Извини, я опаздываю, – бросаю Гордею, не глядя, и уже нажимаю на вызов машины.
Глава 8. Гордей
Офигеть я посыпался, конечно. Вот так разом вывалил все свои намерения на явно не готовую всё это слышать Катю. Просто увидел её, уходящую, и сорвался нахрен. У меня и сейчас выдержка трещит – от одних только воспоминаний.
Нужна стратегия, а не полный срыв тормозов со всеми вытекающими. И я разрабатываю её. Методично, шаг за шагом. Как делал свой бизнес-проект – почти полностью отключив эмоции. Оставляю лишь холодный рассудок.
Мне наплевать на методы и весь грёбаный мир вокруг, не имеющий смысла без неё. Каждый провал я буду расценивать лишь как определение неработающих способов. В итоге всё равно выявлю тот самый. Катя – моя, и это не изменилось. Я же чувствую. Такая любовь, как у нас, не проходит.
Для начала заказываю её любимые махровые оранжевые тюльпаны, добавляя к ним записку: «Извини за мою несдержанность». На обратной стороне мой номер с припиской: «Если когда-нибудь понадобится».
Вроде как не подкат, а признание вины. Но на самом деле одним жестом нескольких зайцев одновременно. Для Феликса – повод занервничать. Невзначай буду закладывать ему в голову, что наше с Катей прошлое всё ещё настоящее, намекать про «несдержанность», давать понять, что не так уж обо всём он знает. Провоцировать на ссору.
Для Кати – напоминание обо мне. А ещё прощупывание границ: выбросит, оставит? Ответит? Почти уверен в реакции, но позволяю себе надеяться.
Ну и для обоих – послание о том, что я не забывал про даже такую мелочь, как её любимые цветы. О том, что для меня важно всё, связанное с ней.
У Феликса уже подписан со мной контракт, по которому минимум три года обязан работать под моим руководством. Это стоило мне немалых трат, включающих щедрый аванс ему, но в итоге я могу быть спокоен в случае, если настрою обоих против меня. Уехать из страны снова они не смогут. Отправят одну Катю? Вряд ли. Она вернулась не для того, чтобы опять убегать.
Так что даже если будут обговаривать каждый мой жест и решат уже по одному букету, что я чокнутый преследователь – сделать с этим ничего не смогут. Вернее, их удары в ответ не попадут в цель, лишь дадут мне сигнал, что стоит пересмотреть тактику.
Умом понимаю всё, знаю реакцию Кати, но всё равно остаюсь в напряжении чуть ли не весь день, утром которого отправил ей цветы. Ответа нет. А я как идиот реагирую на каждый писк телефона. Как при этом умудряюсь казаться вполне сосредоточенным на работе – без понятия.
Когда уже окончательно принимаю, что от Кати ничего по этому поводу не будет, присматриваюсь к Феликсу. Сегодня его первый рабочий день в компании. Цветы я отправил ранним утром, он не мог их не увидеть. Да, карточка не подписана, но Катя без сомнений поняла, от кого; а у её.... хм, мужа… наверняка появились вопросы.
Вот только со мной он держится совсем уж непринуждённо. Наивный дурак, или не так уж прост?
Ответ получаю довольно скоро. Феликс сам ко мне заходит: стучится, потом мнётся слегка и смотрит ещё особенно внимательно. Будто вглядывается.
Сразу понимаю, что разговор будет непростой. Молча киваю ему на кресло передо мной. Он проходит, садится. Разглядывает меня, хоть и украдкой. А я его. Открыто.
Обыкновенный блондин, мало чем примечательный на первый взгляд. Черты лица скорее мягкие. В глазах виден ум. Мог ли этот человек искренне зацепить Катю?
Когда она сказала, что любит его, не поверил. Теперь какого-то чёрта сомневаюсь – и это бесит.
Но ведь не проходит то, что было между нами… И есть. Заменяется если только временно. Разве нет?
Проклятье. Это не должен быть вопрос.
– Я тут подумал, что мы не обо всех нюансах обговорили, – внезапно нарушает напряжённую паузу Феликс. – Например, о декретном отпуске.
Навыки ведения переговоров научили меня перерабатывать любую информацию буквально за секунду, чтобы во вторую же сообразить нужный мне ответ. Но все они мгновенно как будто забываются, а я только и могу, что оцепенело пытаться сообразить сказанное им. Никак не получается пропустить это в себя.
Скорее ждал, что он мне за цветы предъявлять будет. Или за очевидные намерения. Но это…
Одна только мысль о том, что у Кати могут быть дети от другого мужчины; буквально режет живьём.
– Что? – только и вырывается на выдохе.
А Феликс уверенно продолжает, типа как к обычному начальнику обращается:
– Я понимаю, что обычно это касается женщин, но карьера моей жены для меня важна, как и для неё. Да и вообще, помощь с ребёнком тоже нужна, особенно только родившей женщине, которая не успела восстановиться . В общем, я бы хотел разделить стандартный декретный отпуск пополам, вот и обращаюсь по поводу своей половины.
Смотрю в его глаза и понимаю – он это специально. Напрямую мне не обозначает, что недоволен моими посягательствами. Не хочет то ли потому, что я босс, то ли потому, что делает вид, будто они неопасны ему. Но завуалировано сыплет мне тут посланиями. Заодно наверняка реакцию проверяет.
Не так уж прост этот Феликс…
Послание первое – у них с Катей всё серьёзно, уже о детях думают, а я лишний в этой схеме. Послание второе – какой он охуенно чуткий муж, заботится о ней и её комфорте после беременности думает. Будто жалит меня и своим отношением, чтобы осознал, что лезть сюда по-скотски будет.