Читать онлайн Буря начинается бесплатно

1

ЛЕСТНИЦА В «МОНУМЕНТЕ»

Ночь, когда Джейк Джонес обнаружил, что его родители потерялись где-то в прошлом, выдалась одной из самых ненастных в истории. Со времени давно забытого урагана тысяча семьсот третьего года Лондон не видел столь исключительной непогоды, таких потоков дождя и воющего ветра.

Старый темно-синий «Бентли» осторожно пробирался сквозь разбушевавшуюся бурю по Тауэрскому мосту на северный берег вздувшейся Темзы. Передние фары были включены на полную мощность, а дворники в ослепляющем ливне работали на максимальной скорости.

Позади, беспокойно ерзая на просторном кожаном сиденье, сидел мальчик — четырнадцати лет, смуглый, с вьющимися темными волосами и смелыми, умными глазами. На нем была школьная форма: спортивного кроя пиджак, черные брюки и поношенные туфли. Рядом лежал старый ранец, раздувшийся от книг и тетрадок. На потертом ярлычке четким шрифтом значилось имя — «Джейк Джонес».

Большие карие глаза мальчика изучали две фигуры впереди, за стеклянной перегородкой. Слева устроился высокий надменный джентльмен в строгом черном костюме и цилиндре. Рядом с ним сидел водитель в ливрее шофера. Они беседовали, понизив голоса, но Джейк и без этого не смог бы из-за стекла расслышать, о чем они говорят.

Эти незнакомцы похитили его всего полчаса назад.

Он торопился домой из школы через Гринвичский парк, но перед самой Королевской обсерваторией из тени выступили двое. Они объяснили, что ему нужно пойти с ними в связи с делом чрезвычайной срочности. Когда Джейк проявил понятное нежелание, они сообщили, что в месте назначения их ждет его тетя. Мальчик усомнился в этом, но тут начался дождь — сперва упало несколько капель, а потом и вовсе хлынуло как из ведра — и незнакомцы перешли к действиям. Водитель поднес к лицу Джейка носовой платок, он вдохнул что-то с резким, едким запахом и понял, что теряет сознание. Очнулся он довольно быстро и обнаружил, что заперт в салоне этой огромной машины.

Мальчика накрыла волна паники — одновременно с внезапным раскатом грома, казалось, сотрясшим Тауэрский мост до основания. Он рассматривал машину изнутри. Обитый темным шелком салон явно был роскошным, хотя великолепие уже осталось в прошлом. На дверцах (он безуспешно попытался открыть их вскоре после того, как пришел в себя) красовались изукрашенные позолоченные ручки. Мальчик нагнулся и рассмотрел одну из них поближе. Посередине обнаружился замысловатый узор: эмблема из песочных часов и пары планет, вращающихся вокруг них.

Мужчина в цилиндре, чье лицо оставалось в тени, с неодобрением оглянулся. Джейк решительно уставился на него в ответ и смотрел, пока высокомерный человек не отвернулся обратно к дороге.

Старый «Бентли» съехал с моста. Некоторое время он пробирался по лабиринту городских улочек, поднялся по Фиш-стрит-хилл и остановился на небольшой мощеной площади, в тени огромной каменной колонны. Джейк оглядел могучее квадратное основание и высоченный столп из сияющего белизной известняка, вздымающийся в грозовое небо. Его верхушку, на взгляд мальчика, вознесшуюся от земли почти на полмили, венчала сверкающая золотая урна.

Джейк тут же вспомнил, что однажды уже видел этот любопытный памятник: они с родителями случайно наткнулись на него, возвращаясь из незадавшейся поездки на аттракцион в «Лондонскую темницу» (неуклюжий упырь поскользнулся на лужице поддельной крови, и организаторам пришлось включить свет). Отец неожиданно разволновался и принялся рассказывать сыну об истории сооружения — о том, что называется оно «Монумент» и было возведено сэром Кристофером Реном в память о Великом лондонском пожаре и что до позолоченной урны можно подняться по тянущейся внутри винтовой лестнице. Джейк пришел в восторг и тут же захотел забраться наверх, и отец с энтузиазмом согласился. Но мать, обычно такая жизнерадостная, почему-то встревожилась и настояла на том, чтобы они отправились домой, пока не начался час «пик». И Джейка, все еще оглядывающегося на колонну, утащили прочь.

Мужчина в цилиндре выбрался из машины и раскрыл зонт. Ему пришлось крепко стиснуть ручку, чтобы ветер не выдернул его из пальцев. Он отпер заднюю дверь и заглянул Джейку прямо в глаза.

— Следуйте за мной. И даже не думайте сбежать.

Джейк с сомнением рассматривал похитителя. Одевался тот со вкусом: помимо шелкового черного цилиндра на нем был белый воротничок, черный галстук, темная визитка, превосходно сидящая на его стройной фигуре, узкие брюки в тонкую полоску и безупречно начищенные ботинки. Лицо у него оказалось запоминающееся, с крупным орлиным носом, высокими скулами и непроницаемыми черными глазами, полными каменной надменности.

Сверкнула молния и с новой силой подул ветер с дождем.

— Быстрее, — рявкнул мужчина. — Мы не враги, даю вам слово.

Джейк забросил на плечо ранец и нехотя выбрался наружу. Незнакомец крепко взял его за руку повыше локтя и постучал в окно машины, привлекая внимание шофера. Стекло плавно опустилось с помощью электропривода.

— Немедленно отправляйтесь за Ее Величеством.

— Будет сделано.

— И не забудьте мисс Сент-Оноре. Она в Британском музее; вероятно, в собрании египетских древностей.

— Египетские древности, — повторил краснощекий шофер и кивнул.

— И, Норланд, мы отплываем через час. Ровно, понимаете? Никаких визитов в букмекерские конторы или прочие излюбленные вами низкопробные заведения.

Шофера возмутила насмешка, но он скрыл досаду за улыбкой.

— Отплываем через час, все ясно, — подтвердил он, поднимая стекло.

Сердце Джейка билось вдвое быстрее обычного. Внезапно его захлестнула волна адреналина; он освободился от чужой хватки и сломя голову рванул через площадь.

Высокий мужчина отреагировал немедленно.

— Остановите его! — проревел он, обращаясь к компании служащих, направлявшихся по улице к станции подземки.

Голос его прозвучал так властно, что они даже не усомнились в виновности мальчика. Когда они устремились ему наперерез, Джейк развернулся кругом, сменил направление и налетел прямо на своего похитителя. С громким треском его лоб врезался мужчине в челюсть.

Мальчику удалось устоять на ногах, в то время как его преследователю повезло меньше: он пошатнулся, потерял равновесие, выронил зонт, и его голова запрокинулась назад, а вслед за ней длинные тощие ноги взметнулись к небу. Он взлетел в воздух и приземлился в большую грязную лужу. Цилиндр откатился к подножию «Монумента». Краем глаза Джейк заметил, как зонт уносится в небеса, держа курс на купол собора Святого Павла.

Отбросив собственные страхи, он бросился к поверженному обладателю длинных конечностей и теперь уже перепачканной одежды. Шофер тоже в панике выскочил из машины; служащие застыли как вкопанные.

Джейк глянул сверху вниз на неподвижную фигуру.

— С вами все хорошо? — спросил он, опасаясь худшего.

Несмотря на юность, тембр его голоса был низким и глубоким.

Наконец лежащий пошевелился. Не тревожась больше из-за проливного дождя, высокий мужчина медленно сел и отбросил со лба волосы длинной, вялой рукой.

Джейк вздохнул с облегчением.

— Простите, я не заметил, что вы были прямо позади меня. Вы не ушиблись? — снова негромко спросил он, протянув руку, чтобы помочь незнакомцу подняться на ноги.

Тот не обратил внимания ни на жест, ни на вопрос.

— Что вас задерживает? Повторяюсь: мы отплываем через час! — вместо этого зашипел он на шофера, а затем гневно обратился к компании глазеющих клерков: — Никогда не видели, как люди падают?

Его тон был достаточно недружелюбным, чтобы зеваки молча отправились своей дорогой. Тем временем шофер уселся обратно в машину и завел мотор. Он тронулся с места, завернул за угол и исчез, оставив Джейка наедине с похитителем у основания огромной колонны. Почему-то у мальчика пропало желание бежать. Он подобрал цилиндр мужчины, расправил и с неуверенной улыбкой протянул хозяину.

— Я же сказал вам, что мы не враги, — буркнул сквозь стиснутые зубы тот, поднялся на ноги, схватил головной убор и вернул на место. — Если вы не верите мне, ваша тетушка все разъяснит, как только прибудет.

— Моя тетя?.. — переспросил Джейк и помотал головой. — Какое она имеет к этому отношение?

— Все объяснения потом. А сейчас следуйте за мной!

Высокий мужчина направился к основанию «Монумента», выудил из жилетного кармана большой ключ и вставил в спрятанное в камне отверстие. Джейк недоумевал, что же он такое делает. А затем заметил почти невидимые очертания дверного проема — потайной ход у самого подножия огромного памятника.

Незнакомец провернул ключ, и каменная дверь открылась с гулким ударом. Внутри мерцало слабое, дрожащее пламя тонкой свечки. Тревога Джейка тотчас же сменилась любопытством. Он вытянул шею, заглядывая вглубь: там оказалось небольшое помещение, из которого спускалась вниз широкая винтовая лестница из древнего камня.

— Быстрее! Быстрее! — рявкнул мужчина. — Внутри вы получите ответы на все вопросы. В том числе и о местоположении ваших родителей.

Кровь отлила от лица Джейка.

— Моих… моих родителей? — с запинкой выговорил он. — Что случилось с моими родителями?

— Следуйте за мной — и узнаете, — услышал он в ответ.

Джейк помотал головой и демонстративно не тронулся с места.

— Вы похитили меня в Гринвичском парке, — глубоко вздохнув, начал он, прибегнув к своему самому низкому, угрожающему тону. — Затолкали меня в машину — вас уже можно было бы арестовать раз двадцать. Теперь я хочу получить кое-какие ответы! И прежде всего — что вы знаете о мои родителях?

Мужчина закатил глаза.

— Если вы уйдете из-под дождя и позволите мне сменить испорченный костюм, — проворчал он, кивнув на огромную прореху в визитке, — я все вам расскажу.

— Но кто вы такой? — упрямо настаивал Джейк.

Незнакомец, сдерживая раздражение, глубоко вдохнул и выдохнул.

— Меня зовут Джупитус Коул. Я вовсе не намерен причинять вам вред. Напротив, я пытаюсь помочь. Мы были вынуждены прибегнуть к похищению, поскольку для вас безопаснее отправиться с нами. А теперь не соизволите ли вы все же спуститься со мной вниз?

На самом деле, искатель приключений в Джейке был заинтригован: и этим чудаковатым типом, и потайной дверью, и заманчивой лестницей. Но мальчик продолжил стоять на своем.

— Я не понимаю, что там, внизу?

— Там, внизу — бюро. Бю-ро! — выкрикнул Джупитус, прожигая Джейка взглядом. — Если спуститесь, увидите сами! Это вопрос жизни и смерти, понимаете? Жизни и смерти!

В его торжественной, решительной манере держаться было что-то такое, что не позволяло ему противиться. Он придержал дверь открытой перед мальчиком.

— Вы сможете уйти, когда пожелаете, но, ручаюсь, этого вам захочется меньше всего.

Джейк окинул взглядом помещение и лестницу. Сдерживать любопытство дольше он не мог.

— Мне стоило бы провериться у психиатра, — пробормотал он, заходя внутрь.

Дверь закрылась за ними обоими с громким стуком. На винтовой лестнице завывал ветер.

— А теперь следуйте за мной, — негромко попросил Джупитус и двинулся вниз.

2

ЛОНДОНСКОЕ БЮРО

Джупитус плавно спускался по ступеням, и его шаги отдавались эхом. Джейк не отставал. Лестницу через равные промежутки освещали мерцающие газовые фонари, озаряя ряд древних фресок. Потускневшие и осыпающиеся, они отображали события из истории всех великих цивилизаций: Египта, Ассирии и Древних Афин; Персии, Рима и Византии; Древней Индии, Оттоманской империи и средневековой Европы. Джейка заворожили картины с изображениями королей и героев, грандиозных шествий, битв и походов.

— Это все написано Рембрандтом, — небрежно пояснил Джупитус, — когда Лондонское бюро переехало сюда в тысяча шестьсот шестьдесят седьмом. Вы слышали о Рембрандте?

— Да, кажется… — осторожно ответил Джейк.

Джупитус обернулся и высокомерно взглянул на него.

— То есть мне очень нравятся картины, — принялся объяснять Джейк. — Старые полотна, дающие представление о том, как раньше жили люди.

Он сам удивился, что вообще заговорил об этом. По правде сказать, ему действительно нравились старинные картины, но он привык хранить это в тайне: Джейку казалось, что большинству его школьных приятелей (не говоря уже о недругах) недостает определенного рода воображения. Джейк же, напротив, часто в одиночестве заглядывал в Картинную галерею Далиджа, подходил вплотную к полотнам, прикрывал глаза и воображал, что находится там, в другой эпохе. Зачастую угрюмый охранник требовал, чтобы он отошел подальше. Тогда мальчик ждал, когда он проследует мимо, и снова погружался в мечты.

Они добрались до основания лестницы. Впереди была массивная дверь. Посередине, выгравированный на латуни, красовался тот же узор, который Джейк видел в машине: песочные часы, вокруг которых вращалась пара планет. Выглядел он древним, но напомнил мальчику схему, которую он видел на уроке физики: электроны обращаются вокруг ядра атома.

Джупитус торжественно посмотрел на Джейка.

— Не так много людей попадает сюда. И жизни этих избранных безвозвратно меняются. Просто предупреждение.

Джейк невольно сглотнул.

Джупитус распахнул дверь, и они вошли внутрь.

— Я вскоре вернусь за вами. А пока посидите здесь, в сторонке.

Он показал на стул у двери, торопливо пересек помещение и скрылся в кабинете.

— Ко всеобщему сведению, у нас на все пятьдесят минут! — объявил он и захлопнул за собой дверь.

В глазах Джейка появилось изумление.

Размерами и интерьером зал напоминал огромную старую библиотеку. Не публичную, вроде местной Гринвичской, а такую, в которую можно попасть только по особому приглашению, чтобы взглянуть на древние, крайне ценные книги. Зал был двухъярусным, с винтовыми лестницами с каждой стороны, которые вели на антресоли, заставленные стеллажами со старинными книгами. На самом верху, над полками, световые люки в частых переплетах дребезжали и посвистывали под ударами бури.

Зал занимал огромный деревянный стол, освещенный мерцающими зелеными лампами. На нем были разложены старинные карты, схемы, рукописи и планы. Тут и там среди этих древностей — и, возможно, самые привлекательные из них — стояли глобусы.

В помещении кипела бурная деятельность. Люди, одетые в подобие матросской формы, быстро, но бережно паковали предметы в деревянные ящики.

Забыв о том, что Джупитус велел ему сесть, Джейк, так и не скинувший с плеча школьный ранец, осторожно подобрался к столу и принялся рассматривать один из глобусов. Тот оказался древнее всего, что мальчик когда-либо видел. Названия стран были написаны от руки старомодным почерком. Джейк, присматриваясь, придвинулся ближе. Он нашел Британию, драгоценный камень в Северном море. Под ней огромную территорию, размером почти с Азию, занимала Испания. В ее центре красовался выцветший портрет властного на вид короля. На территории Америки не было ничего, кроме нарисованных лесов и гор. Джейк всмотрелся еще пристальней. В самом низу Атлантического океана, среди бледных изображений галеонов и дельфинов, стояла едва заметная дата: «1493».

— Если не возражаете, сэр…

Рядом возник один из людей в форме. Джейк отступил на шаг в сторону, человек снял огромный древний глобус со стола и бережно убрал в ящик. Затем проложил оставшиеся просветы соломой, приладил на место крышку и накрепко прибил ее гвоздями.

Мальчик проследил взглядом за рабочим, унесшим ящик к большой распахнутой двери в дальнем конце зала. Мужчина поставил груз на тележку к другим таким же коробкам и выкатил ее в наружный коридор.

Взгляд Джейка зацепился за другой объект. В отгороженном закутке за столом работал мальчик. У него были румяные щеки, взъерошенные каштановые кудри и очки с толстыми стеклами, подлатанные клейкой лентой. Хотя мальчик казался примерно ровесником Джейка, одет он был в коричневый костюм в клетку, больше подходящий какому-нибудь чудаковатому профессору. На его плече, вытянувшись в струнку, сидел попугай. Мягкое птичье оперение поражало разнообразием цветов, от оранжевого с малиновым до темно-бирюзового.

Мальчик быстро печатал что-то на устройстве, слегка напоминающем пишущую машинку, только у него было меньше клавиш, а буквы на них заменяли странные символы. На задней части прибора, словно антенна, торчал длинный тонкий кристалл, шипевший и гудевший от электрических разрядов при каждом нажатии кнопки. Через некоторое время мальчик торопливо повернул рычаг на боку машинки и продолжил печатать.

— Простите. Вы загораживаете мне свет, — обратился он к Джейку, не отрывая взгляда от работы. — Если это не отослать в ближайшие пять минут, мне конец.

Когда Джейк передвинулся и встал с другой стороны стола, мальчик поднял взгляд и внимательно рассмотрел его, затем поправил на носу очки и вернулся к работе.

На столе рядом с машинкой стояла тарелка восхитительных с виду пирожных. Мальчик протянул руку, взял одно и сунул в рот. В животе у Джейка заурчало: он не ел с самого завтрака.

— Угощайтесь, пожалуйста, — предложил курчавый мальчик, очевидно, расслышавший звук. — Они с грушей и корицей. И тесто просто воздушное.

Джейк с недоумением посмотрел на него: мальчик говорил очень правильно и чересчур по-взрослому, как дикторы, читающие новости на серьезных радиостанциях. Джейк взял пирожное и вгрызся в него под пристальным взглядом разноцветной птицы.

— Он дружелюбный? — спросил он, протягивая руку так, чтобы попугай мог ее обнюхать.

Птица взвизгнула, словно баньши, встопорщила перья и захлопала крыльями. Джейк испуганно отпрянул.

— Мистер Дрейк не любит посторонних! — заметил его владелец. — Он попугай-спасатель, родом с острова Мюстик. На вашем месте я бы последовал совету мистера Коула и присел.

Мальчик продолжил печатать и бормотать себе под нос, а Джейк отступил к стулу у двери. Попугай мистер Дрейк пристально наблюдал за ним.

Мысли Джейка вернулись к событиям прошедшей недели. Вплоть до самого недавнего — около часа назад — времени ему не виделось в них ничего необычного…

Джейк Джонес жил в маленьком домике, примыкающем стеной к соседнему, на заурядной улице в непритязательном районе на юге Лондона. В распоряжении семьи было три небольших спальни, одна ванная и недостроенный зимний сад. Еще кабинет, который отец забавно называл «комнатой связи» — свалка старых компьютеров и дебри спутанных проводов. Родители Джейка, Алан и Мириам, владели магазином сантехники на главной улице района. По выходным Мириам изобретала несъедобные блюда, а Алан пытался что-нибудь сделать или починить своими руками. И то и другое заканчивалось печально: кривобокими суфле, пригоревшими соусами, лопнувшими трубами и недостроенными зимними садами.

Школа Джейка располагалась в пятнадцати минутах ходьбы через Гринвичский парк. Это была не особенно хорошая и не особенно плохая школа. В ней работали как интересные учителя, так и несколько зловредных. Джейку с трудом давалась математика, легко география и превосходно баскетбол. Он охотно пробовался на роли в каждую школьную постановку, но редко попадал куда-то помимо хора. Его увлекала история, судьбы могущественных, загадочных людей, которых он только что видел на фресках — владык и императоров, — но, к сожалению, школьный учитель истории к числу интересных не относился.

В последний раз Джейк видел родителей четыре дня назад. Они оставили ему записку, чтобы он по дороге из школы заглянул в магазин. Когда мальчик туда пришел, внутри было пусто. Он сел и стал ждать.

Магазин сантехники не был успешным. Джейк часто задумывался, как вообще это предприятие еще держится на плаву. Родители открыли его сразу после рождения сына и с тех пор старались изо всех сил. Как заметил один из множества неудовлетворенных покупателей: «Они попросту не разбираются в сантехнической керамике!»

Мальчик был склонен с этим согласиться. Мириам заведовала магазином в вихре смятения, постоянно теряя документы и квитанции, а порой и целые наборы оборудования для ванных. Алан преимущественно работал на местах, надзирая за неизбежным хаосом установки. Он был крупным мужчиной, хорошо сложенным, выше шести футов ростом, и Джейку всегда казалось, что он просто не вписывается в опрятные ванные комнаты пригорода. Не только из-за размеров, но и из-за своей неординарной личности.

Мальчик сидел и ждал, и, наконец, две знакомые фигуры влетели в демонстрационный зал.

— А вот и ты, милый, — тяжело выдохнула Мириам, пытаясь пригладить растрепанные темные локоны.

Эту привлекательную женщину, смуглую, как и Джейк, окружала атмосфера чувственного тепла. У нее были большие глаза с длинными, изогнутыми ресницами и медового цвета родинка над самым уголком рта. Алан же был грубоватым и сильным, светлокожим, с густыми белокурыми волосами и намеком на бородку. Казалось, от него в любой миг можно ожидать озорной усмешки.

— Несчастье у Долорес Дивайзес. Ее сливные трубы оказались плохо подогнаны, — вздохнула Мириам, с намеком покосившись на Алана. — Мне пришлось вернуть ей деньги.

— Я мог бы потратить на их наладку целый год, — ответил ей муж, — но Долорес Дивайзес ни за что не удовлетворили бы эти сливные трубы!

Последовало недолгое молчание, как бывало всегда, а затем Алана с Мириам разобрал смех. У них обоих было превосходное чувство юмора. Насмешить их могло что угодно, но обычно это были определенного рода личности: высокомерный управляющий банком или напыщенный клиент вроде Долорес Дивайзес. Они предпочитали смеяться над этим, а не позволять обстоятельствам себя расстраивать.

Мириам повернулась к сыну.

— А теперь мы должны тебе кое-что сказать, — сообщила она, пытаясь сохранить радостный тон. — Нам придется уехать на несколько дней.

Джейк почувствовал досаду.

— Это я виновата — перепутала даты, — не теряя бодрости, продолжила мама. — Выставка-продажа в Бирмингеме. Невероятно скучно, но нам необходимо — как там сказал бухгалтер? — «расширить ассортимент товаров».

— Гранит и песчаник сейчас как раз в моде, — робко добавил Алан.

— Мы отбываем сегодня же, прямо отсюда, — заключила Мириам, кивнув на уже собранный красный чемодан за стойкой. — Роз поживет здесь, пока нас не будет. Хорошо, милый? — мягко уточнила она.

Джейк постарался кивнуть, но удалось ему только пожать плечами. Родители начали посещать эти выставки три года назад — поначалу лишь раз в год, но в этом году уже дважды срывались с места, в обоих случаях объявив о своем отъезде в последнюю минуту.

— Мы вернемся в пятницу днем! — улыбнулась Мириам, взъерошив густые кудри Джейка. — И тогда полностью посвятим себя тебе.

— Мы задумали кое-какие сюрпризы, — вмешался Алан. — И большие!

Мириам крепко стиснула сына в объятиях.

— Как же мы тебя любим!

Джейк позволил ей немного себя потискать, прежде чем отстранился. Он как раз одергивал школьный пиджак, когда уже папа сгреб его в медвежьи объятия.

— Береги себя, сынок, — велел он, будто отец из голливудского фильма.

Мальчик высвободился.

— Спасибо. Как бы там ни было, желаю вам хорошо провести время, — пробормотал он, не глядя на них, и выскочил из магазина на ветреную улицу.

Всю дорогу, идя через Гринвичский парк, он дулся, а затем дотемна просидел на скамейке. Он сожалел, что толком не попрощался с родителями, но хотел их задеть.

Не прошло и часа, как Джейк передумал. В один момент он простил родителей, и тут же его обуяло настоятельное желание вернуться в магазин до их отъезда. С колотящимся сердцем он помчался по улице.

Но прибежал слишком поздно: магазин оказался закрыт, свет погашен, красный чемодан исчез.

Как ему и обещали, сестра Алана Роз приехала этим же вечером. Джейку она очень нравилась — эксцентричная, откровенная и крайне занятная особа. Она всегда носила множество позвякивающих браслетов, привезенных из поездок по всему миру. Тетя была из тех людей, кто охотно заговаривает с незнакомцами, и вечно твердила Джейку: «Жизнь коротка, так что оттягивайся, как можешь».

Когда она присматривала за племянником, бывало забавно, но сегодня, сразу же после окончания уроков, Джейк буквально вылетел из школы. Родители обещали вернуться в пятницу, и он хотел попасть домой как можно быстрее. И снова он спешил через Гринвичский парк. Когда перед ним развернулась вся панорама Лондона, он заметил огромные черные тучи, грозно наползающие с горизонта.

Именно тогда Джупитус Коул и шофер Норланд выступили из тени перед Королевской обсерваторией.

Разумеется, Джейк еще не скоро осознал, почему они выбрали именно это место: именно в Королевской обсерватории в тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году мистер Гук из недавно основанного Королевского общества, среди прочих, начал работу над сопряжением пространства и времени.

Знакомство с Коулом и Норландом состоялось совсем недавно, а теперь Джейк сидел в этом удивительном зале, а его жизнь, как предостерег его Джупитус, вот-вот должна была «безвозвратно измениться».

Дверь в кабинет внезапно распахнулась.

— Теперь можете войти, мистер Джонес, — кратко пригласил Джупитус.

Джейк встал и подошел к двери. На миг он словно прирос к месту, оглянулся и обнаружил, что все смотрят на него. Поняв, что он засек их, люди поспешно вернулись к собственным делам, а Джейк вошел в кабинет.

3

КОРАБЛИ И РОМБЫ

— Закройте дверь, — рявкнул Джупитус.

Джейк тщательно затворил за собой створку.

Джупитус успел устроиться за письменным столом, быстро строча что-то перьевой ручкой. Он переоделся в новый костюм — почти такой же, как тот, что был на нем прежде: белый воротничок, черный галстук, темный сюртук с фалдами и брюки в тонкую полоску. Его промокшая одежда кучкой валялась на полу.

Джейк огляделся, рассматривая обшитый деревом кабинет. Это был настоящий кладезь необычных предметов. Среди них виднелся мраморный бюст римского императора, застекленный шкафчик, в котором хранились мечи и прочее древнее оружие, фигурка беззвучно ревущего тигра, старинные портреты дворян и членов королевской семьи и новые глобусы и карты. Близ потрескивающего камина стояло крупное чучело птицы с характерно изогнутым клювом.

— А это не?..

— Да, это дронт, — отрезал Джупитус, даже не подняв взгляд. — Один из последних, разгуливавших по этой земле. Хотя, очевидно, дни его прогулок уже миновали. Итак, вы гадаете, что же вы здесь делаете? И кто мы все такие?

— Это еще мягко сказано. Откуда вы знаете мою семью? — спросил Джейк.

— Сперва мне нужно проверить ваши глаза, — заявил Джупитус, пропустив его вопрос мимо ушей.

— Мои глаза?..

Мужчина открыл ящик стола и достал оттуда приспособление, искусно изготовленное из темного дерева и серебра. Это была лупа, прибор вроде тех, которые носят ювелиры, чтобы рассматривать драгоценные камни. Джупитус надвинул его Джейку на правый глаз и туго затянул ремешок вокруг головы. Затем он обогнул стол.

— Сядьте на стул, — велел он.

— С моими глазами все отлично.

Но мужчина явно ждал, пока Джейк не выполнит приказ. Мальчик нехотя сел.

— Сумку поставьте туда, — добавил Джупитус, махнув рукой в сторону ранца.

Джейк скинул его с плеча и поставил на стол. Мужчина повернул рычажок на устройстве, включив круговую подсветку, затем за подбородок приподнял мальчику голову.

— Глаза раскройте шире, пожалуйста.

Он наклонился и принялся рассматривать правый зрачок Джейка через линзу прибора.

— Что это такое?

— Тс-с-с!

Джупитус перешел к левому зрачку и прищурился, сосредотачиваясь на увиденном.

— А теперь закройте глаза, быстро.

Джейк повиновался. Джупитус посветил ему по очереди в каждый глаз через опущенные веки.

— А теперь скажите мне, какие фигуры вы видите в темноте перед глазами.

— Фигуры? Я… я не вижу никаких фигур.

— Разумеется, видите! Там есть фигуры. Они все разных размеров, но одинаковых очертаний. Прямоугольники, квадраты, круги? Смотрите внимательнее. Что вы видите?

Джейк сосредоточился изо всех сил — и действительно начал что-то различать.

— Кажется, они выглядят как… ромбы.

— Ромбы? В самом деле? Не прямоугольники? Не квадраты? — нетерпеливо переспросил Джупитус.

— Точно. Именно ромбы. Теперь я вижу их повсюду.

Мужчина выглядел сердитым, как будто его задели.

— Их очертания симметричные и четкие или расплывчатые? — продолжил он расспросы.

— Кажется, четкие.

Джупитус глубоко, прерывисто вздохнул.

— Вот счастливчик, — произнес он почти неслышно, сдернул прибор с головы Джейка и бросил на стол, а затем вернулся на свое место.

— Я перейду прямо к делу. Мы отбываем во Францию. Кораблем. Необходимо, чтобы вы составили нам компанию.

Джейк недоверчиво фыркнул.

— Прошу прощения? Во Францию? Сегодня?

— Я понимаю, что это несколько неожиданно. Мы обеспечим вас одеждой, едой — всем, что вам может понадобиться. Вы страдаете от морской болезни? Будет штормить.

— Нет, не страдаю. Простите, но это… Кто же вы все-таки такие?

Джупитус сердито воззрился на него.

— Может, вы предпочли бы остаться в Лондоне, в этой вашей унылой, скучной школе? День за днем — нудная учеба… Даты и уравнения…

Он небрежно открыл ранец Джейка и вытащил один из учебников. Пролистал страницы.

— И ради чего? Чтобы сдать какие-то бессмысленные экзамены? Чтобы продолжить, перейдя к «высшему» образованию? Чтобы в награду получить утомительную, заурядную работу, за которой последует медленная никчемная смерть?

В совершеннейшем замешательстве Джейк затряс головой.

Джупитус захлопнул книгу и швырнул ее обратно в сумку.

— Если вы мечтаете об образовании, мир — вот самое подходящее место, чтобы его получить. Он куда богаче и сложнее, чем вы способны вообразить.

Джейк взглянул на сидящего перед ним мужчину. Оброненная им фраза задела какую-то чувствительную струнку в душе мальчика.

— Ну, дело ведь не только в школе… — начал он. — Мне почему-то не кажется, что мои родители действительно оценят, если я смоюсь во Францию в такой странной компании. Не в обиду будет сказано, но вы все выглядите совершенно чокнутыми, так вот одеваясь и разговаривая в старомодной манере.

Он пытался сохранять спокойствие, но руки у него тряслись.

— Ваши родители, говорите? Именно ради них я и прошу вас нас сопровождать. Видите ли, они пропали.

— Что? — вскрикнул Джейк. — Что вы имеете в виду?

— Вероятней всего, с ними все будет в порядке. Они оба крепкие, стойкие люди. И, несомненно, за долгие годы сталкивались со многими опасностями. Но суть в том, что мы потеряли с ними связь. Ее нет уже три дня. И мы обеспокоены.

У Джейка голова пошла кругом.

— Простите… Я чего-то не понимаю. Откуда вы их знаете?

Перед тем, как ответить, Джупитус Коул холодно посмотрел на мальчика.

— Мы работаем на одну организацию, — наконец сообщил он и изящным жестом руки обвел помещение, в котором они находились. — Эту организацию, — добавил он.

На миг повисло молчание, а затем Джейк рассмеялся.

— Вы ошибаетесь. Мои родители продают сантехнику — раковины, биде, унитазы. И сейчас, пока мы беседуем, они возвращаются с выставки-продажи в Бирмингеме. Конечно же, вы бы знали это, будь вы действительно знакомы…

— Алан и Мириам Джонес, — перебил его Джупитус, — сорока пяти и сорока трех лет соответственно. Сочетались браком на острове Родос, в апельсиновой роще у моря. Я там присутствовал. Незабываемый день, — добавил он без малейшего намека на какое-либо чувство. — Фамилия «Джонес», разумеется, необычна, не часто такую встретишь. У них один сын, — мужчина лениво указал на Джейка, — Джейк Арчи Джонес, четырнадцати лет. О статусе не осведомлен. Другой сын, Филипп Леандро Джонес, умер в возрасте пятнадцати лет, три года назад.

— Прекратите! — крикнул взбешенный мальчик, вскочив на ноги.

Джупитус с тошнотворным безразличием затронул единственную неприкосновенную для Джейка тему — его старшего брата Филиппа.

— Я уйду той же дорогой, что и вошел! Корабли во Францию и эти гляделки… да вы тут все сумасшедшие.

Мрачно поглядывая на собеседника, он подхватил ранец, повернулся и решительно направился к дверям. По пути эмоции все же овладели им, и губы задрожали, но ему удалось взять себя в руки.

— Если вы уйдете сейчас, то можете никогда больше не увидеть родителей! — произнес Джупитус с такой убедительностью, что Джейк замер на месте.

Ужас объял мальчика.

— Как я уже упоминал, ваша тетушка присоединится к нам здесь, — продолжил мужчина уже спокойнее. — В путешествие она отправится вместе с нами и подтвердит мои слова. Разумеется, при условии, что прибудет вовремя. Пунктуальность никогда не была ее сильной стороной.

Джейк обернулся. Он так запутался, что не мог больше воспринимать сказанное.

— Если вы хотите найти родителей, если хотите остаться в живых, вам действительно не остается ничего иного, кроме как поехать с нами, — мрачно подытожил Джупитус.

— А куда именно во Франции вы направляетесь? — в некотором оцепенении уточнил мальчик.

Впервые Джупитус посмотрел на него с едва заметным проблеском уважения.

— В место, где вы, безусловно, никогда не бывали.

В дверь уверенно постучали.

— Капитан Макинтайр, — объявил деловой голос.

— Войдите, — распорядился Джупитус.

Дверь открылась. Обнаружившийся за ней крепкий, энергичного вида мужчина в кителе флотского капитана кивнул Джейку.

— Мистер Коул, — обратился он затем к Джупитусу. — Если у вас есть время, нам нужно уточнить координаты.

Макинтайр выложил на стол старинную карту, изображающую побережье Британии, Северное море и Ла-Манш.

— Меня беспокоит, сэр, что если мы воспользуемся нашей обычной, восточной точкой горизонта, — пояснил капитан, указав на похожий на звезду значок в Северном море, — то что угодно, направляющееся в эту сторону, сможет нас задержать. Поэтому я предлагаю воспользоваться этой точкой, юго-юго-восточной.

В косяк открытой двери снова постучали. Один из людей в форме стоял навытяжку с пустым ящиком в руках.

— Простите, что беспокою, мистер Коул, сэр. Что мне паковать из вашего кабинета? — вежливо спросил он.

Джупитус подошел к застекленному шкафу, набитому огромными старыми книгами, открыл его и начал указывать на отдельные тома.

— Галилея, разумеется, Ньютона… Шекспира.

Он прервался и взял с полки древний манускрипт. Джейк вытянул шею, пытаясь увидеть, что это. На первой странице он не без труда разглядел рукописную строчку, начертанную выцветшими фиолетовыми чернилами: «Макбет, новая пьеса для „Глобуса“». По спине мальчика побежали мурашки, когда он заметил, что автор тем же почерком написал ниже и свое имя: «Уильям Шекспир».

Джупитус протянул книгу человеку в форме.

— Просто соберите, их все. Одному Богу известно, когда мы вернемся.

Он снял картину со стены и отпер дверцу, скрывавшуюся за ней. Из открывшегося сейфа Джупитус достал пачку старинных банкнот и швырнул их в чемодан. Затем он извлек раздутый кожаный кошелек и высыпал себе на ладонь его содержимое: сверкающие алмазы, изумруды и турмалины. Убрал камни обратно в кошелек и бросил его в тот же чемодан.

Наконец Джупитус вынул из сейфа последнюю вещицу — маленькую, отделанную деревом шкатулку. Вот с ней он обращался крайне бережно. Внутри, на бархатной обивке, уютно устроились три предмета. Посередине лежало блестящее серебряное устройство размером примерно с подставку для яйца, с множеством замысловатых шкал и рычажков. По обе стороны от него покоились два миниатюрных флакона. В одном, попроще, содержалась какая-то серая жидкость; в другом, изящно выполненном из хрусталя, плескалась золотистая. С предельной осторожностью Джупитус взял второй флакон и поднял его к свету. Он был наполнен на четверть и мерцал бледным призрачным свечением.

Тут мужчина осознал, что Джейк все еще находится в комнате.

— На этом все, мистер Джонес.

— Я… А где мне следует?.. — заколебался мальчик.

— Ждите дальнейших указаний снаружи.

Волей-неволей Джейк послушно кивнул. Выходя из кабинета, он услышал рокочущий голос Джупитуса.

— Итак, Макинтайр, на чем мы остановились? — осведомился он. — Координаты: юго-юго-запад…

4

«ПОБЕГ»

Ошеломленный Джейк вернулся в библиотеку. Его мысли пребывали в смятении. Какая-то его часть, более рассудительная, хотела убраться подальше из этого безумного места: позвонить тете, найти родителей, сообщить о происшествии, попытаться восстановить обычное положение вещей. Другая же побуждала его остаться: выяснить, кто же такие эти люди, откуда они так много знают про его родителей и, в особенности, про его брата Филиппа.

Примерно три года назад Филипп отправился в школьный альпинистский поход в Пиренеи. Ему было пятнадцать. Больше всего на свете он любил туризм — скалолазание, хождение под парусом, греблю на каноэ — и жаждал приключений. Он мечтал пересекать пустыни, леса и джунгли и открывать неизведанные места.

В походе он в одиночку отбился от группы, чтобы без разрешения взобраться на печально известную вершину. Наступила ночь. Филипп не вернулся. Поисковые партии обшарили множество глубоких ущелий, но тела так и не обнаружили. Смех, неизменно звучавший в доме Джонесов, смолк; ему на смену явилась унылая тишина.

И только звук телефонных звонков снимал хоть ненадолго невыносимое напряжение. На миг бессонные глаза оживлялись надеждой… Лишь для того, чтобы разочароваться, когда к телефону кто-нибудь подходил. Джейку тогда было одиннадцать, и утрата нанесла его душе глубокую, неизлечимую рану.

Родители были сильными людьми. Как только улеглось первое потрясение, они начали бороться с унынием. Они то и дело что-нибудь изобретали: оригинальные идеи, необычные экскурсии и семейные соревнования, чтобы никто не падал духом. Но, хотя Джейк и ценил их попытки поддержать оптимистичный настрой, он никак не мог перестать обижаться на то, что вместе с тем они с головой ушли в работу и стали часто пропадать на этих треклятых выставках-продажах.

Выходящая на лестницу дверь распахнулась, и в зал вошли три человека. Первым был краснолицый шофер Норланд. Он сражался с целой горой элегантных чемоданов и шляпных коробок. Второе лицо оказалось новым для Джейка: высокая, надменная, изящная дама в длинной шубе со свисающими с подола шелковистыми хвостами. Мальчик предположил, что именно ее Джупитус назвал «Ее Величеством». Норланд проводил ее через зал в дальний коридор.

Третьей оказалась девочка, от одного вида которой у Джейка пересохло горло и приоткрылся рот, а он этого даже не заметил. На ее губах играла лукавая улыбка, длинные золотистые локоны ниспадали ей на плечи, а большие глаза, темно-синие с легким фиолетовым оттенком, живо искрились. Ее стройное тело прямо-таки лучилось неугомонной энергией.

Окинув зал несколькими быстрыми взглядами, девочка, похоже, оценила, что здесь творится. Заметив Джейка, она развернулась к нему.

— Что происходит? Мы знаем? Nous partons tout de suite?[1] Это задание?

Сердце Джейка дрогнуло чуть сильнее: она говорила с заразительно-напевным французским акцентом и задавала эти вопросы так, словно была знакома с мальчиком всю свою жизнь. Он попытался натянуть на лицо уверенную улыбку, но добился лишь робкого подрагивания в уголках губ.

— Поначалу, когда мистер Норланд появился в Британском музее, я даже расстроилась. У меня еще оставалось так много работы, — продолжила она, ослепив Джейка блеском своих глаз. — Мои исследования по Тутанхамону достигли критической стадии. Il était assassin[2] — он был убит — это несомненно: данные судебной экспертизы неопровержимы…

Мальчику нравилось бесстрашие, с которым она сражалась с длинными английскими словами.

— …и я уверена, что это дело рук этого хваленого чиновника Хоремхеба. Но потом мистер Норланд сказал мне, что мы отбываем незамедлительно. Мистер Коул ничего тебе не говорил, совсем ничего?

— Э… не особо, — с запинкой ответил Джейк, беспокойно ероша рукой свои густые вихры. — Все это для меня несколько ново.

Но девочка уже не слушала. Она сосредоточила внимание на двери в кабинет Джупитуса, которая подергивалась, как будто кто-то собирался вот-вот ее открыть. Затем она окликнула мальчика с попугаем, все еще продолжающего яростно печатать.

— Чарли, ты вряд ли скажешь мне, что происходит?

— Если бы я тебе сказал, мне пришлось бы тебя убить, — сухо ответил тот.

Внезапно девочку осенила какая-то мысль, и она вновь повернулась к Джейку, наморщив лоб.

— Ты сказал, что это все для тебя ново?

Мальчик кивнул.

Она ахнула и снова заулыбалась.

— Mon Dieu![3] Ты сын Алана и Мириам! — воскликнула она, осмотрев его с ног до головы и даже обойдя вокруг, чтобы изучить со всех сторон. — Я даже вижу сходство. У тебя, без сомнения, мамины глаза.

— Джейк, да. Так меня обычно… и называют… Джейком… — выговорил он самым низким голосом, какой у него только получался.

— Топаз Сент-Оноре. Enchantée,[4] — представилась она, радушно и уверенно пожав мальчику руку, а потом добавила изменившимся тоном: — Норланд сообщил мне новости о твоих родителях по дороге сюда. Пожалуйста, не волнуйся о них — они самые находчивые агенты службы, равно как и самые добрые.

— Да… хорошо… — невольно промямлил Джейк.

— А сколько тебе лет? Мне представлялось, что ты младше.

Тут у него перехватило горло, но он все же выпрямился в полный рост.

— О… мне четырнадцать. А тебе? — спросил он.

— Пятнадцать, только что сравнялось.

— И ты… француженка?..

— Bien sûr.[5] Хотя и из другой эпохи.

Джейк понимающе кивнул, не имея ни малейшего представления, о чем она говорит.

Дверь кабинета распахнулась.

— Времени больше нет, — объявил Джупитус. — Берите все, что под рукой, и поднимайтесь на борт «Побега».

— Мистер Коул, сэр. Могу я осведомиться о причинах столь внезапного отбытия? — спросила Топаз, устремляясь через зал вслед за ним.

— Приказы из штаб-квартиры. Мы должны незамедлительно вернуться в Точку ноль, — ответил Джупитус и протянул Чарли сообщение, которое писал у себя в кабинете. — Отошлите это командующей Гете — сообщите ей, что мы уже в пути, и сворачивайтесь.

— Место нашего расположения здесь оказалось под угрозой? — настаивала Топаз. — Нынешняя ситуация каким-то образом связана с исчезновением агентов Джонес и Джонеса? — добавила она, понизив голос так, чтобы Джейк не смог расслышать.

— Я не осведомлен ровно в той же мере, что и вы.

— Возможно ли, что нас отправят на задание, как только мы прибудем в Точку ноль?

— Я действительно не могу ответить.

Поднялась деятельная суматоха. Люди в форме торопливо заканчивали работу, подхватывая оставшиеся ящики и направляясь в коридор.

Посреди этой суеты Джейк, охваченный паникой, как будто прирос к месту.

— Простите… а моя тетя? Она едет или нет? — спросил он Джупитуса.

— Она опаздывает. А у нас совершенно нет времени ждать. Ее предупредили.

— Я не могу уехать без нее.

— Что же, вам придется. Ради ваших родителей. Мы поднимаем якорь через три минуты.

И Джупитус исчез.

Очкарик подошел ближе, на плече у него подпрыгивал мистер Дрейк, а странную пишущую машинку он держал под мышкой.

— Чарли Чиверли, к вашим услугам, — представился он Джейку. — Мистер Коул прав, оставаться в Лондоне вам нельзя. Кто знает, что может случиться? С нами намного безопаснее.

Мистер Дрейк крикнул в знак согласия.

Джейк чувствовал себя словно на краю обрыва. Он подумал о маме с папой, представил заботливые, любящие выражения их лиц.

— Ладно, — согласился он.

Топаз схватила Джейка за руку и стиснула ее. Его быстро провели через зал, за дверь и по длинному, извилистому проходу. Стены украшали поблекшие картины, вроде тех, что были на лестнице, ведущей вниз от «Монумента»: мгновения истории, изображения сцен из жизни давно исчезнувших цивилизаций. Одно полотно особенно заинтересовало мальчика: огромный галеон шел через бурю к гористому берегу.

— Нет времени, — напомнила Топаз, подтолкнув его вперед.

Они бежали все быстрее и быстрее, направляясь к светящемуся прямоугольнику выхода. И, наконец, выбрались на открытый воздух, под резкие порывы ветра.

Джейку понадобилась секунда, чтобы осмотреться. Они вышли к Темзе. Пенистые волны разбивались о берег. Глаза мальчика округлились при виде пришвартованного рядом корабля, неистово рвущегося с якоря.

Это было надежное, истрепанное морем судно, похожее на испанский галеон — точно такое же, как на картине. Именно такие корабли сотни лет назад отправлялись в героические плавания, исследуя Новый Свет. Позолоченная резная фигура на форштевне — богиня-воительница с драгоценными камнями в глазницах — простирала руки вперед, к морю. Под ней Джейк не без труда различил название корабля, начертанное поблекшими за время долгих странствий буквами: «Побег».

— Все на борт! — крикнул Джупитус.

Мальчик оглянулся на коридор в отчаянной надежде увидеть там свою тетю. На мгновение Джупитус задержался на берегу. Он уставился на смятую бурей поверхность Темзы, которая поблескивала под почерневшим небом.

— Прощай, Англия, до поры, — чуть слышно пробормотал он, а затем громче добавил: — Отдать швартовы!

И запрыгнул на борт.

В этот миг черное такси с визгом затормозило у северного конца Лондонского моста.

— Ничего, что тут такой ливень, милочка? — спросил водитель.

Из машины вышла запыхавшаяся женщина. На ней было длинное овчинное пальто и шелковый платок, удерживающий копну рыжеватых, вьющихся мелким бесом волос; в руках она держала битком набитый саквояж. Дама захлопнула за собой дверцу.

— Можете мне поверить, я знавала время и похуже. Попробовали бы вы оказаться в подобную бурю посреди поля боя, когда половина прусской кавалерии вот-вот пойдет в атаку. Тогда бы вы по-настоящему осознали, что значит «враждебная среда»! Сдачу оставьте себе. Там, куда я направляюсь, она мне не пригодится, — объявила она, передавая таксисту пачку купюр.

Тот просветлел лицом.

— Как скажете, сударыня.

Но женщина уже спускалась по лестнице к набережной, и подол пальто стелился по ступеням следом за ней. Внизу она резко остановилась, и кровь отхлынула от ее лица.

— Стойте! — пронзительно крикнула она, глядя на отходящий от берега «Побег». — Подождите меня!

На корабле у Джейка замерло сердце. Этот голос нельзя было перепутать ни с каким другим. Он рванулся к борту.

— Роз! — заорал он максимально громко и протянул к ней руки, едва не опрокинувшись в Темзу. — Тебе придется прыгать!

Несколько членов команды подхватили его крик.

Роз глубоко вздохнула.

— Ладно, ладно, я попробую.

Она швырнула саквояж в воздух. Один из моряков потянулся навстречу и поймал его.

Тогда она отступила назад на несколько шагов и разбежалась. Оттолкнувшись от причала, она завизжала и почти долетела до палубы, но чуть-чуть недотянула, ударившись коленями о корабельную обшивку. Роз удалось ухватиться за перила, но ладонь соскальзывала. В последнее мгновение ее успел поймать матрос. Жилы на его шее вздулись, и он рывком поднял ее на борт, в безопасность.

Роз рухнула на палубу и лежала там около минуты. Пока она пыталась отдышаться, ее грудь ходила ходуном, словно кузнечные мехи. Затем она подняла взгляд на Джейка и расхохоталась.

— Слава богу, я успела вовремя. Слава богу!

Матросы помогли ей подняться на ноги, и она тут же обняла племянника.

— Ты, должно быть, совершенно сбит с толку, милый.

Тут ее взгляд скользнул в сторону, и она напряглась. Джейк обернулся и обнаружил позади себя невозмутимого Джупитуса Коула.

— Розалинда Джонес, неужели никак нельзя обойтись без этой театральщины? — полюбопытствовал он, воззрившись на нее непроницаемыми глазами. — Мы бы уплыли без тебя.

Роз выпятила подбородок.

— Как я рада снова увидеться с тобой, Джупитус, спустя пятнадцать лет разлуки, — со значением ответила она. — Учитывая, что у меня был лишь час на то, чтобы свернуть всю мою жизнь, думаю, меня не в чем упрекнуть.

Джейк смотрел на эту пару. Между ними так и искрилось враждебное напряжение.

— Ты не мог ничего объяснить по телефону, но сейчас-то можешь, — прошептала Роз, придвинувшись ближе к Джупитусу — так, чтобы не услышал племянник. — Куда отправили Алана с Мириам?

Джейк вытянул шею, пытаясь разобрать, о чем они говорят.

— Как я уже говорил ранее, — откликнулся Джупитус бархатно-мягким тоном, — эти сведения в настоящее время расцениваются как секретные…

— Секретные? Вздор! Этот твой трюк никогда со мной не срабатывал. Где они? — настаивала Роз. — Ведь именно ты, без сомнения, подписал приказы!

— Подписал приказы? — воскликнул Джупитус. — Меньше всего на свете мне хочется возвращения на службу Алана и Мириам Джонес.

— Просто скажи мне, где они, — повторила Роз, выпрямляясь во весь рост, чтобы встретиться с ним взглядом. — Скажи!

Джейк внимательно слушал.

Джупитус тяжело вздохнул.

— Венеция, — объявил он и сурово добавил: — Тысяча пятьсот шестой.

Роз спрятала лицо в ладонях.

Мысли Джейка завихрились в замешательстве. Что же имел в виду Джупитус?

А тот тем временем скупо улыбнулся Роз.

— Добро пожаловать на борт, — произнес он и взглянул на часы. — Обедаем через тридцать минут. — И, начав спускаться по лестнице, ведущей в трюм, добавил: — И лучше бы тебе рассказать мальчику, кто он и зачем он здесь. Джейк не верит ни единому моему слову. Все, по местам, — приказал он и скрылся из вида.

«Побег» набирал ход, двигаясь вниз по Темзе к Тауэрскому мосту, а Джейк уставился на тетю.

— Роз, что происходит? Я не понимаю — где все-таки мама с папой?

Она порылась в своем саквояже, вытащила салфетку и промокнула глаза. Затем окинула взглядом корабль.

— Никогда бы не подумала, что снова ступлю на эти скрипучие доски. Все же пятнадцать лет прошло.

— Ты знаешь этот корабль? — изумленно спросил Джейк.

— О да, когда я была лишь чуточку старше тебя, я немало времени проводила, глазея по сторонам с его палубы, — припомнила она. — Последний раз мы ходили в Стамбул. Или Константинополь, как его тогда называли. Опасное было плавание.

Она подняла взгляд. Ветер выл, а дождь зарядил с новой силой.

— Пойдем-ка внутрь, и я попробую тебе все объяснить, — предложила Роз.

Она увела Джейка вниз, а стоящий у штурвала капитан Макинтайр направил «Побег» по Темзе в сторону моря.

5

ОБЕД И АТОМИЙ

Кают-компания оказалась теплой и уютной. Старые деревянные полы были застелены коврами. На крепких дубовых столах, покосившихся от времени, лежали морские карты и навигационные инструменты. На стенах красовались портреты древних мореплавателей и суровых на вид ученых. Впоследствии Джейк выяснит, что «Побег» был галеоном семнадцатого века, но викторианскую оболочку любовно приспособили к «современному» миру и установили в его недрах паровой двигатель.

Роз усадила племянника на один из диванов у огня. Она поставила на пол саквояж, поправила браслеты на запястье и набрала в грудь воздуха.

— Много лет назад, Джейк, перед самым твоим рождением, — начала она, — твои родители приняли решение. До этого они вели — как бы это сказать? — необычную жизнь. Она была полна приключений, открытий и волнений. — Она мгновение помолчала; ее глаза блестели от воспоминаний. — Но также она была полна и величайших опасностей. Когда родился Филипп, они задумались, стоит ли рисковать и дальше. Твое появление на свет тремя годами позже закрыло эту тему раз и навсегда. Они решили — и это был для них самый трудный выбор на свете — вести с этих пор «обычную» жизнь. И я поддержала их, поступив так же.

Джейк уставился на тетю, прищурившись в ожидании следующей сногсшибательной новости.

— Они хранили это в тайне от тебя. Но дальше так продолжаться не может, обстоятельства вынуждают нас. — Роз снова вздохнула и продолжила, понизив голос: — У тебя есть способность, Джейк. Можно назвать это умением, силой, которая подвластна немногим. Ты обладал ею — сам того не зная — с самого рождения. У твоих родителей она есть; у меня она есть; и у каждого на этом корабле, в большей или меньшей степени, она есть.

— «Способность»? — только и удалось выдавить мальчику.

— Сперва скажи-ка мне: Джупитус проверял твои глаза прибором?

— Да, сразу после того, как я прибыл.

— И ты видел фигуры?

— Ромбы. Я видел ромбы.

Роз восторженно ахнула и схватила Джейка за руку.

— Ромбы? Правда? Это чудесные новости! Чудесные! Они были резкими? Четко очерченными?

— Да, мне так кажется.

— Первый уровень, без сомнения! — воскликнула тетя и захлопала в ладоши. — Как у твоих родителей и у меня. Это не всегда наследуется, знаешь ли. Редкость, такая редкость!

— И что это означает?

Тут Роз огляделась, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь.

— Это означает, что сила в тебе чище, чем в других. Ромбы сильны, а резкие — сильнее всех. — А затем она шепнула ему по секрету: — Что бы только не отдал за ромбы Джупитус Коул!

— Так объясни же мне — что это за способность?

Тетя со всей серьезностью посмотрела на Джейка.

— Ты можешь путешествовать по истории. Можешь странствовать по ней, как другие люди странствуют по миру. А с ромбами ты можешь побывать в любой точке назначения, близкой или далекой.

Джейк посмотрел на тетю и прыснул. Но это был нервный, неуверенный смешок.

«Неужели она тоже окончательно сошла с ума?» — задался он вопросом.

— Я не утверждаю, что это просто. Не бывает простых путешествий. Обычная прогулка по Лондону может быть полна трудностей. А путешествие в другой миг истории опасно гораздо больше, чем ты можешь вообразить. Но ты способен делать то, чего не могут другие.

Мальчик только покачал головой. Он хотел сказать Роз, что с него достаточно этой чепухи, но выражение ее лица оставалось серьезным.

— Я понимаю, что у тебя много вопросов, — продолжила тетя. — Но вскоре ты все увидишь сам. Сегодня мы отправляемся в путешествие.

— Во Францию?

— В Нормандию, если точнее. Хотя это не сегодняшняя Нормандия. Мы собираемся в тысяча восемьсот двадцатый год — видишь ли, это и есть Точка ноль.

— Точка ноль?

— Штаб-квартира Секретной службы хранителей истории. Это на нее работают все присутствующие здесь люди. Они и еще многие другие. У Секретной службы хранителей истории есть агенты в каждом уголке мира и закоулке истории. Это влиятельная организация. Возможно, самая влиятельная из всех когда-либо существовавших на свете.

— Роз, в самом деле, — продолжил возражать Джейк, хотя по спине у него побежали мурашки, а волоски на загривке встали дыбом, — как бы сильно мне ни хотелось, по твоему выражению, путешествовать по истории…

— Я знаю, все это звучит нелепо. И не проси меня объяснять происходящее с научной точки зрения — в этом я полный профан. Джупитус справится с этим куда лучше. Или спроси Чарли Чиверли — он настоящий ученый. Это связано с нашими атомами. Они обладают памятью об истории — о каждом ее мгновении.

Джейку внезапно вспомнилась странная фраза, которую он услышал на палубе.

— Когда Джупитус сказал «тысяча пятьсот шестой», что именно он имел в виду? — обеспокоенно спросил он.

— Что-что, милый? — растерянно отозвалась Роз, теребя браслеты и избегая его взгляда.

— Тысяча пятьсот шестой, — повторил Джейк. — Только не говори, что он имел в виду тысяча пятьсот шестой год.

Роз коротко хохотнула.

— Я думаю, как раз это он и имел в виду, но давай пока не будем волноваться по этому поводу. Алан с Мириам вечно пропадали. Такой вот у них был стиль работы — интуитивный.

— Тысяча пятьсот шестой? — переспросил Джейк и покачал головой. — Ты хочешь мне сказать, что именно там они и находятся?

Роз взяла племянника за плечи и заглянула ему прямо в глаза.

— Мы обязательно найдем их, Джейк, — пообещала она. — Найдем — я ни капли в этом не сомневаюсь!

В тот же миг Джейк осознал, что Роз не лжет. Он абсолютно не понимал, зачем, как и кто может путешествовать по истории, но знал, чувствовал нутром, что все это может быть правдой. И тогда же мальчик, наконец, поверил, и это ошеломило его, что родители действительно пропали.

Одна из дверей каюты открылась, и в нее вошла дама в длинной шубе. Заметив Джейка и Роз, она остановилась.

— О… Разве еще не время обеда? — спросила она довольно раздраженным голосом.

— Думаю, он вот-вот будет, — сообщила ей Роз. — Как поживаешь, Осеан? Ты ничуть не изменилась.

— И ты выглядишь… В целом всё так же, — откликнулась дама — похоже, это было лучшее, что ей удалось подыскать. — Возможно, мешки под глазами стали чуточку заметнее.

— А ты все так же талантливо льстишь, — хихикнула в ответ Роз. — Это Джейк, мой племянник.

— Осеан Нуар, — небрежно бросила дама. — Не возражаешь, если я подожду здесь? В моей каюте настоящий ледник, как обычно.

Она расположилась на кушетке, закурила сигару и с демонстративной скорбью уставилась в иллюминатор.

Некоторое время спустя появились двое матросов и быстро накрыли на стол посреди помещения. А затем собрались и остальные пассажиры: Чарли Чиверли со своим попугаем, мистером Дрейком, блистательная Топаз Сент-Оноре и Джупитус Коул. Сам того не желая, Джейк заметил, как оживилась Осеан Нуар, когда последний зашел в каюту. Она затушила сигару, торопливо поправила прическу, перебралась в другой конец помещения и, одарив Джупитуса чарующей улыбкой, уселась прямо перед ним так, чтобы продемонстрировать свою изящную спину. Увы, все эти усилия были потрачены впустую, поскольку мужчина полностью ушел в свой собственный мир, изучая карты.

Внимание Джейка привлек занятный навигационный инструмент, подвешенный к потолку над столом. Состоял он из сферы, которую окружали три золотистых кольца разных размеров, без зазора входящих одно в другое. На каждом кольце был ряд значков, частично выполненный в цифрах, частично в непонятных символах.

— Это константор, — шепнула Роз. — Он наводит нас на нужную точку горизонта. Это крайне важный прибор, еще один на палубе. Если приглядеться, видно, как он движется.

Джейк всмотрелся пристальнее. Тетя была права: он мог различить, как золотистые кольца едва заметно поворачиваются на своих осях.

— Когда все три кольца выровняются, мы достигнем точки горизонта, и там-то и начнется настоящее веселье. Первый раз просто незабываем. Как будто поездка на лучших в мире американских горках.

Снова покосившись на часы, Джупитус покраснел от раздражения.

— Норланд! — крикнул он куда-то вниз. — Обед подадут или нет? Бесполезная личность, — буркнул он так, что все в каюте затихли. — Много ли толку от дворецкого, неспособного следить за временем?

Норланд вынырнул из расположенного внизу камбуза. Он совершенно не выглядел взволнованным (поскольку на собственном опыте убедился, что совладать со вспыльчивостью Джупитуса лучше всего притворяясь, будто никакого проступка и не было вовсе). Он потянул за веревки кухонного лифта, откинул лючок и раздал присутствующим тарелки с сочной жареной курицей. Все сели есть: Джейк с Роз с одной стороны, Осеан с другой, а Топаз с Чарли напротив.

Осеан бросила взгляд на блюда с овощами и утомленно вздохнула.

— Ужасная английская пища.

Никто не обратил на нее ни малейшего внимания.

Джейк ел обед, оказавшийся одним из вкуснейших в его жизни, и ошеломленно прислушивался к обрывкам разговоров, ведущихся вокруг. Топаз расспрашивала Джупитуса о том, как он в Византии защищал Шелковый путь из Китая. Тот с присущим ему бесстрастным видом пытался представить это событие как совершенно незначительное, но ему явно льстило полученное в ту пору прозвище — «Герой-турок».

Осеан пришла в восторг от этой истории и рассказала в ответ о собственных «чудовищных испытаниях» в Париже, где ей пришлось столкнуться с полчищами французских революционеров, «не имея даже пилки для ногтей, чтобы себя защитить». Каким-то необъяснимым образом это привело к тому, что Норланд, закончивший подавать еду (причем самую большую порцию он приберег для себя) и присевший, принялся нудно повествовать о том, как однажды, когда его отправили к австрийскому двору во время Иосифа Второго, слышал игру на фортепьяно самого Моцарта.

Обо всех этих случаях рассказывалось небрежно, как будто они произошли во время заурядного отпуска в Коста-дель-Соль. Джейку это казалось не то сном, не то искусным театральным представлением. И все же, что за чарующая, захватывающая идея — действительно путешествовать назад по истории! Роз пообещала ему, что он «все увидит сам». И мальчик, затаив дыхание, ждал, когда же это осуществится.

Время от времени он посматривал на лучащуюся уверенностью Топаз, сидящую напротив него. Она не походила ни на одну виденную им до сих пор девочку. На стену своей комнаты Джейк вешал изображения людей, вызывающих его интерес. Одно, вырезанное из воскресного журнала, в особенности завораживало его: портрет девочки, принцессы-воительницы, или, по крайней мере, такой он ее считал. Ее лицо было бледным и прекрасным, взгляд — одновременно величественным и неуверенным. В длинные волосы были вплетены драгоценные украшения, а облачена она была в блестящие доспехи. Позади нее расстилался таинственный пейзаж с горами и замками, над которыми собирались зловещие грозовые облака. Топаз напоминала Джейку этот персонаж — такая же загадочная, прекрасная, храбрая.

Храбрая? Мальчик сам удивился; никогда прежде он не задумывался о том, выглядит ли кто-то храбрым. Наблюдая за тем, как Топаз болтает с Чарли, он утонул в синеве ее глаз. Казалось, они искрятся и мерцают тысячей чувств одновременно: восторгом, счастьем, нетерпением и изумлением. Вот только что она чуть отвлеклась, и ее глаза как будто бы потемнели от цвета индиго до темного ультрамарина, полного глубокой печали. Секундой позже она уже захлебывалась хохотом при виде того, как Чарли изображает одноглазого дрессировщика попугаев, которого как-то встретил в Танжере.

Во время беседы выжидательные взгляды то и дело обращались к висящему над столом поблескивающему константору. Золотистые кольца смещались все ближе и ближе к точке, где они выровняются.

По окончании трапезы Джупитус встал и направился к серванту. Все умолкли сразу же, как только он открыл шкатулку, которую с такой осторожностью достал из своего сейфа в Лондоне на глазах у Джейка. Сперва он извлек блестящее серебряное устройство со шкалами и рычажками, затем простой флакончик с серой жидкостью и, наконец, очень бережно, изящный хрустальный фиал с золотистой.

— А что происходит теперь? — шепотом спросил Джейк у тети, недоумевая, почему притихли все остальные.

— Этот маленький прибор называется чашей горизонта, — откликнулась Роз.

Мальчик внимательно наблюдал за тем, как Джупитус тщательно выставляет на шкалах и рычажках устройства точные настройки.

— Он вводит дату, в которую мы отправляемся, — пояснил Чарли. — Вот-вот он поместит внутрь по капле каждой жидкости. Тогда чаша сплавит их в определенных пропорциях, в невероятно строгом соотношении. Затем мы это выпьем и — привет, история.

— Она сплавляет жидкости? — пытаясь разобраться, переспросил Джейк.

— На молекулярном уровне, естественно, — уточнил Чарли и продолжил, поправив на носу очки: — Какое-то процентное содержание отправит вас в тысяча семьсот пятидесятый год; немножко больше — и завтракать вы будете уже в древнем Риме. Это, разумеется, при условии, что вы обладаете доблестью — так называется способность путешествовать по истории. Не думайте, будто любой человек может выпить это и тут же рвануть в прошлое. Лишь немногие избранные, те, у кого имеются фигуры в глазах, ромбы или прямоугольники. И еще меньшее количество людей способно путешествовать на более значительные расстояния, до Рождества Христова и дальше.

— И что же это за жидкости? — спросил Джейк, пока Джупитус открывал флаконы и капал из каждого в воронку устройства.

— Серая — просто заурядная тинктура, а вот золотистая…

— …это атомий, — с глубочайшим благоговением договорила за Чарли Роз.

— Атомий? — зачарованно переспросил Джейк.

— Одно из редчайших веществ в природе, — объяснил Чарли. — Без него мы не можем работать. Но предупреждаю вас: на вкус оно похоже на машинную смазку или что-то вроде того.

Джупитус отступил на шаг от чаши горизонта, все отошли назад. Осеан Нуар даже заслонила лицо фарфорово-бледными руками. Роз отвела подальше окончательно сбитого с толку племянника.

— Чаша очень сильно нагревается! — пояснила она.

Тогда Джейк заметил, что прибор меняется — начинает светиться красным, словно расплавленный металл; даже с другого конца каюты мальчик ощущал мощный жар, исходящий от крошечного прибора. Он слегка дребезжал и посвистывал, пока не вернулся в обычное состояние.

Джупитус выждал добрых три минуты, прежде чем вернуться к устройству, и воспользовался салфеткой, чтобы взять его. Он свинтил верхнюю половинку (металл с внутренней стороны слепил глаза, будто луч солнца) и вылил содержимое — толику смеси, мерцающей, словно жидкий алмаз, — в кувшин воды. Размешал длинной ложкой и наполнил семь небольших хрустальных бокалов. Норланд поставил их на поднос и начал раздавать присутствующим.

— За плавание! — провозгласил тост Джупитус, подняв свой бокал.

— За плавание! — повторили за ним все остальные.

Роз взглянула на свой бокал.

— Полагаю, терять уже нечего. За мое возвращение в Секретную службу хранителей истории!

И она осушила емкость одним движением.

Чарли оставил глоток на дне бокала и протянул его мистеру Дрейку. Попугай явно не желал пить; он зарылся клювом в перья у себя на груди.

— Порядок тебе уже известен, — напомнил Чарли, достав из кармана орех.

Мистер Дрейк нехотя осушил бокал и с тихим писком получил свою награду.

— Отнеси оставшуюся смесь капитану Макинтайру и команде, — велел Джупитус Норланду, и дворецкий исчез вместе с кувшином атомия.

Постепенно все взгляды сошлись на Джейке.

— Доброго пути, милый, — произнесла Роз. — Мы желаем тебе удачи.

Вся каюта разразилась выкриками «Вот-вот!» и «Именно!», только Джупитус пробормотал себе под нос что-то утвердительное, а Осеан промолчала.

Подняв хрустальный бокал, Джейк заметил, что на нем выгравирован символ с песочными часами и кружащимися планетами. Он набрал в грудь побольше воздуха и выпил мерцающую жидкость. И тут же закашлялся, так что Чарли пришлось постучать его по спине.

— Мистер Чиверли, — окликнул Чарли Джупитус, — когда мы достигнем точки горизонта, будьте любезны держаться с ним рядом, — взмахом руки он указал на Джейка. — Это его первый раз — мы же не хотим лишней драмы.

Он посмотрел на константор, затем на часы.

— Час до точки горизонта, — объявил он перед тем, как выйти из каюты и захлопнуть за собой дверь.

— Вы уже что-нибудь чувствуете? — спросил Чарли Чиверли, выйдя на палубу вместе с Джейком.

Он покачал головой.

Чарли глянул на часы.

— Прошел почти час с тех пор, как мы приняли атомий. Вскоре почувствуете.

«Побег» уже вышел в открытое море и рассекал волны, стремясь к недосягаемой лунной дорожке. Дождь прекратился, но ветер оставался сильным.

Чарли очень интересовал Джейка: эксцентричный, со сдержанным чувством юмора, он больше походил на искушенного взрослого, чем на мальчишку. Если Чарли что-нибудь не понравится, пришел к выводу Джейк, он не преминет об этом сказать. Люди достаточно храбрые, чтобы прямо говорить, что думают, всегда его привлекали.

— В общем, я просто хочу убедиться, что все понял правильно. Есть две жидкости, атомий и эта самая тинктура…

— Важен атомий. Возмутительно редкий.

— А точное соотношение определяет точку в истории, куда мы попадем?

— Вкратце — да.

— Но чего я не понимаю, так это… как действует атомий?

— А! — возбужденно воскликнул Чарли, поправляя на носу очки. — Он взаимодействует с нашими атомами, включая нас во временной поток — эту сеть неосязаемых путей, соединяющих все эпохи. Атомий пробуждает каждый атом в наших телах и запрашивает полную информацию, которой он обладает. В наших телах гораздо больше атомов, чем вы можете себе представить. В толще единственного волоска их теснятся сотни миллиардов. И эти атомы испокон веков использовались снова и снова по всей вселенной. У вас найдется пара тысяч атомов, некогда принадлежавших Шекспиру, толика от Чингисхана и Юлия Цезаря, а толика — от какого-нибудь норвежского ежа.

Джейк изо всех сил пытался смириться с услышанным.

— Это с одной стороны, — продолжал Чарли, чьи глаза сияли восторгом. — Но сам по себе каждый отдельно взятый атом исключителен, словно крохотная вселенная. Только подумайте: если бы атом был размером с собор Святого Павла, ядро его оказалось бы не больше горошины. А как насчет оставшегося пространства? Что содержится там?

— Я не знаю, — неуверенно улыбнувшись, признался Джейк.

Чарли придвинулся к нему и снял очки, чтобы придать сказанному больше драматизма.

— Там содержится история. История всего.

И снова мурашки побежали по спине Джейка. Новые вопросы незамедлительно возникли в его голове.

— А точка горизонта? — спросил он. — Что это такое?

— По всему миру существует бесконечное множество точек горизонта. В каждой из них сосредоточены значительные магнитные воздействия… Вам, несомненно, известно, что Земля обладает магнитным полем. Соответственно, любая точка горизонта обеспечивает атомий энергией для работы. Мы неизменно используем те точки горизонта, которые расположены далеко в море; иные чреваты осложнениями.

И снова Джейк глубоко задумался об этой странной науке.

— По словам Роз, лишь «немногие избранные» могут путешествовать по истории. Но у каждого же есть атомы — почему это подвластно не всем?

Чарли улыбнулся и глубоко вздохнул.

— На этот вопрос ответа не существует, — сообщил он, явно наслаждаясь интригой. — Никто не знает, откуда берется наша доблесть. Но суть в том, что если вы не видите фигуры, то и путешествовать в прошлое вы не будете.

— А как насчет корабля? Такелажа? Чашек и тарелок? Как они попадают в прошлое?

— Не говоря уже об одежде, которую мы носим. Кому из нас понравилось бы прибыть на место в чем мать родила? — хихикнул над собственной остротой Чарли. — Вместе мы усиливаем свое воздействие. Так сказать, телепатически, — пояснил он, широким жестом обводя корабль, — мы прихватываем с собой все это: «Побег», находящиеся на нем вещи и сколько-то воды. Наиболее одаренные хранители, обычно ромбы — я сам имею честь к ним принадлежать, — с гордостью добавил он, — несут большую часть нагрузки. Это не касается только неодушевленных предметов, но и менее способных хранителей тоже.

— Поэтому Джупитус Коул попросил вас держаться рядом со мной?

— Поскольку вы тоже ромб, как мне сообщили, у вас должно все получиться само, но во время первого плавания лучше принять меры предосторожности, — прошептал Чарли, огляделся и еще сильнее понизил голос. — Не говоря уже о том, что ромбы «несут» других агентов, я имел в виду прямоугольников и неправильных фигур. Очень трудно предпринять более-менее важное путешествие без единого ромба на борту.

Хотя все эти понятия по-прежнему оставались для Джейка отвлеченными, он невольно ощутил некоторую гордость за свой статус.

— Раз уж мы способны путешествовать во времени, — спросил он, — можем ли мы навещать самих себя — ну, понимаете, в более раннем возрасте?

Чарли посмотрел на Джейка как на чокнутого.

— Вы читали слишком много научной фантастики. Наши жизни — как у всех остальных. Начинаются в начале и заканчиваются в конце. Мы можем быть только в одном месте, в настоящем, где бы оно ни находилось. Вот, посмотрите… — предложил Чарли, поднял рукав на запястье и предъявил Джейку наручные часы (как и очки, изрядно побитые и подлатанные клейкой лентой). — Вот это число, — он указал на маленькое окошко, — мой возраст. Четырнадцать лет, семь месяцев и два дня. И в каком бы моменте истории я ни находился — неважно, часы отсчитывают дни. В день моего рождения они играют музыку — из Пятой симфонии Бетховена.

Он ласково погладил часы и начал насвистывать свою праздничную мелодию. Но осекся, заметив, что собеседник на что-то отвлекся. На палубе появилась Топаз Сент-Оноре и плавной походкой направилась на нос судна. Джейк заморгал, и у него опять пересохло горло.

— О боже, — вздохнул Чарли и закатил глаза. — Еще одно сердце похищено le sphinx français.[6]

От смущения Джейк залился румянцем.

— Топаз производит такое впечатление на большинство молодых людей, — продолжил Чарли.

— Нет, вовсе нет, я… — путаясь в словах, возразил Джейк. — Просто она кажется такой… загадочной… Она живет в Нормандии? — спросил он, пытаясь отвлечь внимание от собственной персоны.

— Да, с тех пор, как ее удочерила семья Натана. По большей части она живет вместе с ними в Точке ноль. Конечно, они с Натаном грызутся, будто умалишенные — как и всякие брат с сестрой.

— Натан? — переспросил Джейк.

— Натан Уайлдер. Вы встретитесь с ним, когда мы прибудем. На самом деле, сперва вы его услышите. Он обладает самым громким голосом по эту сторону от Константинополя. Натан американец. Дитя Гражданской войны. — Затем Чарли добавил, больше с восхищением, чем с завистью: — Несомненно, он звезда службы. Подлинный герой.

Джейк все еще думал о Топаз.

— Удочерила? А что случилось с ее собственной семьей?

— Это длинная и печальная история, о ней никто никогда не говорит, — подавшись ближе, шепнул ему на ухо Чарли и прищурился, пристально разглядывая собеседника. — Вы уже чувствуете действие атомия?

Мальчик кивнул. Ощущение навалилось на него, едва не застав врасплох. В голове загудело, и ему показалось, что он поплыл в воздухе, не отрываясь от поверхности палубы. За считаные секунды тошнотворные чувства усилились раз в десять. Он пошатнулся; Чарли подхватил его и помог добраться до скамьи.

— Присядьте, худшее вскоре пройдет.

Джейк уставился вдаль, на море. Он знал, что это именно море, но в то же самое время не узнавал его. Он больше не чувствовал холода, а все звуки вокруг доносились до него словно издалека.

Один за другим остальные пассажиры выходили на палубу, чтобы подготовиться. Осеан Нуар воззрилась на море так, будто владела им. Она глубоко вздохнула и схватилась за плечо Джупитуса, но он не обратил на это внимания.

— Пять минут до отправления! — объявил капитан Макинтайр.

Джейк обернулся и увидел второй константор рядом с огромным деревянным штурвалом. Он был такой же, как прибор в каюте, только крупнее и изготовлен из более прочного металла. Три сверкающих кольца почти слились.

— Четыре минуты! — объявил капитан.

Головная боль и тошнота у Джейка уже прошли, и теперь он ощущал лишь пронзительное волнение. Топаз повернулась к нему, улыбнулась, и внезапно мальчику привиделось нечто удивительное: войска, королевства, огромные недостроенные соборы, призрачные дворцы, лунный свет и мерцание свечи, горные перевалы, героические искатели приключений. Что-то как будто отомкнулось у него внутри, и его переполнило восхищение величием мира.

— Одна минута… — сообщил капитан.

Повисла тишина. Чарли придвинулся ближе к Джейку, а Роз с другой стороны крепко стиснула ладонь племянника. Все взгляды были прикованы к освещенной луной точке впереди. Они ждали.

— Десять, девять, восемь, семь… — почти неслышно вел отсчет Макинтайр.

Глаза Джейка распахнулись шире. Он затаил дыхание. Словно ниоткуда налетел ветер; неистовый вихрь закружил вокруг каждого на корабле. Замелькали яркие цветные вспышки. Роз и Чарли прижались к Джейку так тесно, как только смогли. Затем раздался замедленный взрыв — и внезапно он увидел, как во все стороны разлетаются ромбы, вырываясь у него изнутри, из одной точки. Казалось, он взлетает, словно ракета, над кораблем, над океаном. Джейк слышал формулировку «внетелесный опыт», но, как и большинство людей, никогда ничего подобного не испытывал. Он знал, что на самом деле все еще стоит на палубе, но словно завис высоко над ней и видел себя далеко внизу. Ромбы разлетались к краям его поля зрения, цвета бешено мелькали — и, наконец, пришел звуковой удар.

И вдруг мир вернулся на круги своя. Джейк снова очутился на палубе, рядом с тетей Роз. Зазвучали победные возгласы, и все принялись поздравлять друг друга.

Чарли повернулся к Джейку и пожал ему руку.

— Надеюсь, путешествие было для вас приятным. Добро пожаловать в тысяча восемьсот двадцатый год.

6

ЖИВАЯ ИСТОРИЯ

Хотя Джейк невероятно устал после всех событий, случившихся за последние двадцать четыре часа, он твердо намеревался бодрствовать, пока не получит какое-нибудь свидетельство тому, что и впрямь дышит воздухом иного века. Он вцепился в поручни и смотрел вдаль, на море, а веки наливались все большей тяжестью.

Все, кроме капитана, спустились под палубу, чтобы немного отдохнуть. Роз довольно долго еще ждала вместе с племянником, но, когда она начала безудержно зевать, Джейк заботливо предложил ей прилечь на один из удобных диванов близ огня. Тетя принесла ему шерстяное одеяло, поцеловала в лоб и удалилась, утверждая, будто «в любом случае, наверное, не сможет заснуть». Минутой позже до Джейка из каюты внизу донеслось ее громкое похрапывание.

Теперь, закутавшись в одеяло, он смотрел на волнующееся море, на слабое свечение на горизонте и думал о родителях. Мальчика переполняли непривычные смешанные чувства. Конечно, он волновался до тошноты, но вместе с тем ощущение, что его предали, никак не оставляло Джейка. Они солгали, притворившись, будто едут на выставку-продажу сантехники в Бирмингеме, тогда как на самом деле отправились не только в другое место, но и в другое время.

Джейк потряс головой, чтобы мысли прояснились.

— Наверное, всему есть свое объяснение, — произнес он вслух и вернулся к разглядыванию океана.

После того как брат пропал без вести, мальчик научился, путем болезненных проб и ошибок, отгораживаться от любых мрачных мыслей.

Постепенно бодрящий прохладный ветер стих. В считаные минуты он уступил место теплому тропическому бризу. Наконец неизбежная дремота овладела Джейком. Сперва он опустился на колени прямо на деревянную палубу, несколько мгновений спустя улегся на бок, подсунув вместо подушки под голову ранец и все еще глядя на море, а затем крепко заснул.

В это время, ранним утром того же дня тысяча восемьсот двадцатого года, близ нормандской деревни Верре некто в маске осторожно огибал фигурно подстриженную живую изгородь, направляясь к внушительному шато, стоящему среди роскошного, строгого парка. Он остановился в тени и внимательно осмотрел здание.

Охранник с фонарем обходил парк. Человек в маске дождался, пока он не скроется за углом шато, прежде чем украдкой пересечь лужайку и вскарабкаться по глицинии на уровень окна второго этажа.

По комнате беспокойно расхаживала туда-сюда девушка. Незваный гость распахнул окно, запрыгнул внутрь и сорвал с лица маску.

— Натан! Слава богу! Я думала, ты так и не доберешься, — воскликнула девушка, осыпая его поцелуями.

Натан и бровью не повел: он привык к тому, что юные дамы вешаются ему на шею. Ему сравнялось шестнадцать, он был чертовски хорош собой, обладал спортивной фигурой, и глаза его поблескивали восхитительной самоуверенностью. Одет Натан был по последней моде. Он обвел взглядом роскошную спальню, которая оказалась отделана доброй тонной позолоты и пышными фестонами сиреневого шелка.

— Ой-ей — явный перебор, — заметил он с протяжным американским выговором. — Изабелла, твой будущий супруг явно путает деньги с хорошим вкусом.

— Он никогда не станет моим супругом! Он заявил, что, если завтра я не пойду с ним под венец, он меня заставит, под дулом пистолета. К тому же он хочет, чтобы я надела этот жуткий балахон, — добавила она, с отвращением кивнув на манекен с замысловато украшенным свадебным платьем.

Натан ужаснулся.

— Этот человек — изверг! Разве он не знает, что шемизетки в стиле ампир вышли из моды еще до потопа? Надо тебя отсюда вытаскивать.

Он бесшумно спустился по глицинии, обхватив рукой затаившую дыхание Изабеллу, как будто она была легкой, словно перышко.

— Я бы хотела выйти за человека вроде тебя, Натан, сильного и отважного, — вздохнула она.

— Изабелла, дорогая, разве мы это уже не обсуждали? Из меня выйдет ужасный муж. Может, я и неотразим, но еще я ненадежный, незрелый и раздражающий тип. Ты впустую растратишь свои годы на такого, как я. — Натан поставил ее наземь и велел: — А теперь быстрее — это место просто кишит охраной.

Несколькими минутами позже они спешили через выгон к лошади Натана, пасущейся на опушке леса. И тут из-за деревьев раздался голос.

— Меня предупредили о вашем непослушании, — прорычал человек басом с французским выговором.

Изабелла затрепетала при виде кислолицего аристократа, тучного и краснощекого, выступившего из тени; рядом с ним держался грубоватый охранник, ведущий под уздцы хозяйскую лошадь.

— Так что я принял меры предосторожности.

— А, шевалье Баусико… — просиял ничуть не обеспокоенный Натан. — Мы так рады, что застали вас. Предостережение вполне обоснованно: синьорина Монтефиоре сомневается насчет венчания. Ее удручают ваши манеры… не говоря уже о размере брюк.

Шевалье протянул руку, и охранник вложил в его ладонь пистолет.

— Très amusant,[7] — презрительно усмехнулся толстяк, проверяя, заряжено ли оружие.

— И, раз уж об этом зашла речь, как бы я ни восхищался вашими отважными попытками угнаться за модой, — продолжал Натан, указывая на жилет шевалье, — вынужден заметить, что эти полоски оказывают вам медвежью услугу. Они не красят такие фигуры, как ваша.

Глаза Изабеллы широко распахнулись, когда шевалье взвел курок и направил пистолет на Натана. Юноша отреагировал так быстро, что за его движением было невозможно проследить взглядом: внезапно его рапира оказалась обнажена, сверкнула сталь — и пистолет был выбит из хозяйской руки; он взлетел в воздух и приземлился прямо в подставленную ладонь Натана.

— Вперед! — крикнул тот, вскакивая на свою статную вороную кобылку.

Он схватил Изабеллу за руку и поднял девушку к себе за спину, на круп лошади.

— Arrêtez! Voleur![8] — проревел шевалье, когда они понеслись через поле.

За считаные секунды он вскарабкался на собственного скакуна и устремился в погоню.

— Держись крепче! — крикнул Натан спутнице и направил лошадь на узкую тропинку, прорезающую густой хвойный лес.

Огромная ветка возникла прямо перед ними в рассветном тумане.

— Натан, берегись! — взвизгнула Изабелла.

Юноша выпалил из пистолета, и помеха исчезла. Лошадь мчалась изо всех сил. Натан отшвырнул прочь разряженный пистолет.

Краснощекий шевалье безжалостно нахлестывал коня, пока не нагнал беглецов и не поравнялся с ними. Натан снова обнажил рапиру и, прежде чем повернуться к преследователю, удостоверился в безупречной белизне собственных зубов, отразившихся в блестящем лезвии. Кони летели вперед, двое всадников звенели клинками, сверкающими, словно молнии, в лучах раннего утреннего солнца. Изабелла вскрикивала, уклоняясь от хлестких ветвей проносящихся мимо деревьев.

— Должен вас предупредить, — поддразнивал своего противника Натан, — что я не проиграл ни одной схватки с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Причем тогда я сражался с шевалье д’Эоном, которого многие называют величайшим фехтовальщиком в истории. Шансы не на вашей стороне, друг мой.

С этими словами он нанес решающий удар. Баусико покачнулся и с жутким треском врезался головой в толстый сук. Он вылетел из седла и с шумом приземлился на пятую точку.

— Adieu, mon ami,[9] — крикнул Натан, пряча клинок в ножны. — И, напоследок, еще одно: сейчас тысяча восемьсот двадцатый год, друг мой, лоск — уже больше не предмет предпочтений, а обязательное требование.

Полчаса спустя беглецы остановились на скальном выступе, нависающем над морем, где уже дожидался местный житель с повозкой. Натан спешился, помог спуститься Изабелле и пошел разговаривать с ним. Пару минут юноша весело объяснялся на ломаном французском, затем передал собеседнику свою лошадь и несколько золотых монет и вернулся к девушке.

— Это Жак, он отвезет тебя обратно к семье, в Милан. Так что пришла, как говорится, пора прощаться.

— Но, Натан, — взмолилась Изабелла, глаза которой уже блестели от слез, — я не понимаю! Разве мне нельзя поехать с тобой?

— Боюсь, это невозможно, — возразил Натан с куда более заметным мягким чарлстонским выговором. — Уже через час меня ждет работа.

— Да, и какой же дурацкой работой ты все-таки занимаешься? — надула губки Изабелла. — Эта твоя великая тайна…

Натан набрал в грудь побольше воздуха, но передумал и вместо ответа поцеловал ее в лоб.

— Ты оправишься быстрее, чем тебе кажется, — пообещал он, и в глазах его промелькнула легкая грусть.

— Натан, я люблю тебя, — призналась Изабелла.

— А я люблю приключения! — ответил он, а затем бросился к краю утеса и, раскинув руки в стороны, нырнул в океан.

Изабелла в изумлении, с блестящими на щеках слезами, смотрела ему вслед, пока он не скрылся в тумане.

Горизонт уже заливался рассветным фиолетово-розовым румянцем, когда Джейка разбудил запах свежей выпечки. Блюдо исходящих паром круассанов стояло рядом с ним на палубе.

— Вы, без сомнения, чувствуете себя ужасно?.. — послышался голос.

Говорил Чарли, разглядывающий в подзорную трубу море.

— Атомий даже при самом благоприятном стечении обстоятельств вызывает дурноту, но в первый раз ощущения самые неприятные. Вот апельсиновый сок, — продолжил он, указав на фарфоровую кружку рядом с круассанами, — и, пожалуйста, угощайтесь выпечкой. Она с миндалем и шоколадом.

Джейк и в самом деле чувствовал себя ужасно: в горле было ощущение, будто его потерли наждаком, мышцы ныли, а голова гудела. Он потянулся за кружкой и выпил сок. Это освежило мальчика достаточно, чтобы он смог сесть.

— Ост-индиец, если не ошибаюсь, — пробормотал Чарли. — Полагаю, голландский. Вероятно, на пути к Цейлону или Бомбею.

Поначалу Джейк не понял, о чем говорит новый знакомый. Но потом за бортом корабля он заметил смутный силуэт и вскочил на ноги.

— Это ведь то, что я думаю?

На фоне малинового неба величественно скользил корабль. В бортах вытянутого прочного корпуса были вырезаны ряды орудийных портов; на трех высоченных мачтах упруго натягивались от сильного ветра паруса. Хоть судно и проходило на приличном расстоянии, Джейк разглядел движение на его палубе.

— Пожалуйста, не могли бы вы на секундочку одолжить мне подзорную трубу? — попросил он собеседника.

Чарли передал ему прибор. Джейк с восторгом схватил его, навел на корабль и едва не задохнулся от изумления: на корме группа матросов поднимала оставшиеся паруса. На всех была одинаковая форма: свободные белые рубахи, узкие штаны и сапоги до колена. Надзирал за работой безукоризненно выглядящий мужчина в синем кителе и треуголке, из-за которой он походил на лорда Нельсона.

Именно такого доказательства и не хватало Джейку — и оно заворожило его. Мальчик жадно рассматривал судно. Из орудийного порта выглянул юнга, выплеснувший за борт помои; на баке стояли три джентльмена в длинных плащах и с тростями; рядом с ними впередсмотрящий перегнулся через борт, разглядывая горизонт в подзорную трубу. Джейк невольно попятился в тень, осознав, что может попасться на глаза постороннему в своей школьной форме.

— Вы топчетесь по моим круассанам, — заметил Чарли.

Джейк опустил взгляд и обнаружил у себя под каблуком расплющенную булочку.

— Простите, — рассеянно откликнулся он и тут же вернул все свое внимание ост-индийцу, — но это поразительно!

— Если будете смотреть в том направлении, — предложил Чарли, кивнув в сторону носа корабля, — вас ожидает еще один сюрприз…

— Что за сюрприз?

— Сами увидите, — ответил мальчик, озорно подмигнув, и скрылся под палубой.

7

ЗАМОК В МОРЕ

Джейк терпеливо ждал, стоя на носу «Побега». Постепенно он начал различать смутные очертания суши, укутанной рассветным туманом. Затем, прямо по курсу, мальчик заметил бледный треугольник, вырисовывающийся на фоне скалистого побережья. Поначалу он выглядел угрожающе, словно огромный великан в плаще, спускающийся с берега. Но стоило присмотреться повнимательнее, и Джейк угадал в нем остров, небольшой, конусообразный, гранитно-серого цвета.

Он вспомнил, что все еще держит в руках одолженную подзорную трубу. Мальчик поднял ее и рассмотрел занятный треугольник в мелких подробностях. Его широкое, надежное основание представляло собой естественную скалу, на которой громоздились ряды древних рукотворных строений, поставленных одно на другое, словно детские кубики, уходящие вверх к единой башне, увенчанной острым шпилем.

— Вот она, — пояснил тихий голос из-за его спины. — Мон-Сен-Мишель. Точка ноль, штаб-квартира Секретной службы хранителей истории.

Топаз вышла на бак, составив мальчику компанию. Она грызла миндально-шоколадный круассан, такой же, как те, что принес Чарли. Джейк задумался о том, с каким щегольством обычно французы поедают свою выпечку, и Топаз не была исключением. Даже когда она просто ловила крошки и закидывала их в рот, жест казался мальчику чарующим.

Остров постепенно появлялся из тумана, и девочка продолжила рассказ о нем.

— История крепости восходит к семьсот восьмому году, — сообщила она, — вот почему Секретная служба выбрала ее для размещения своей базы. Более чем за тысячу лет стены крепости ни разу не покорились врагу.

Она объяснила, что командование хранителей истории выбрало не только наиболее безопасное географическое положение для своей штаб-квартиры, но и наиболее безопасный исторический период.

— Двадцатые годы девятнадцатого века — это мирное время, — излагала она. — Кровавая суматоха двух последних столетий пошла на спад. Гражданская война в Англии, Война за австрийское наследство и незабвенная Французская революция уже завершились. Воспоминание о Наполеоне Бонапарте, хотел он этого или нет, зачаровало эту часть Европы.

Дальше она объяснила, что это десятилетие избавлено пока еще от опасностей современного мира: уже начавшаяся Промышленная революция породит множество неизбежных зол, а развитие идеи парового двигателя в итоге приведет к «дьявольской атомной бомбе».

— Новейшее время волшебно, merveilleux,[10] но также и полно опасностей. Двадцатые годы девятнадцатого века этого лишены.

Завершив свой ураганный обзор истории, Топаз сверкнула быстрой улыбкой.

— Итак, теперь ты понимаешь, почему Точка ноль расположена именно здесь и сейчас.

И она закинула в рот последний кусочек круассана.

Джейк, однако, не до конца уловил смысл сказанного.

— То есть штаб-квартира пребывает в тысяча восемьсот двадцатом… постоянно?

— Она остается здесь на десятилетие. Затем в канун нового тысяча восемьсот двадцать девятого года все садятся на корабль, в точке горизонта отправляются обратно в первое января тысяча восемьсот двадцатого и возвращаются на остров, на следующие десять лет. Знаю, все это звучит дико, но каким-то образом работает.

Джейк решил подождать и посмотреть, не прояснится ли все со временем как-нибудь само.

Остров был виден уже достаточно четко. Мальчик вытянул шею, рассматривая внушительный строй башен, шпилей, аркбутанов, колоннад и огромных арочных окон. Со всех сторон доносились вопли морских птиц, скрывающихся в тени крепости и вылетающих оттуда. Мистер Дрейк не проявлял к собратьям интереса, но в то же время не спускал с них глаз.

На мысу стояла группа встречающих. Если матросы с ост-индийца доказали Джейку, что он и впрямь попал в другое время, то это сборище необычно выглядящих типов подтвердило сделанные выводы. Он и прежде видел людей в старинных костюмах, по телевизору и на вечеринках-маскарадах, но почему-то им никогда не удавалось его убедить, что они действительно принадлежат к минувшей эпохе, они казались слишком опрятными и искусственными. Эти были другими, они выглядели по-настоящему.

Здесь собрались люди, одетые по моде разнообразнейших исторических периодов, от Викторианской эпохи и до времен Елизаветы Первой, а то и дальше. Среди них был мужчина средних лет в богато украшенном красном бархатном фраке и таком же цилиндре. С ним под руку стояла элегантная дама, юбки которой раздувались от кринолина и оборок. Еще один джентльмен был облачен в черный дублет, и белый гофрированный воротник обрамлял его суровое лицо. Однако наибольшее внимание Джейка привлекла высокая особа, стоящая впереди компании.

У нее были большие серо-голубые глаза и длинные седые волосы стального оттенка, убранные назад от гордого лица. Джейк предположил, что ей не меньше пятидесяти лет, но она все еще сохраняла красоту юности. Темно-синий плащ ниспадал с ее величавых плеч. Рядом с ней замерла борзая с блестящей серой шерстью и ясными глазами.

Легкая улыбка играла на задумчивом лице дамы, пока она, одного за другим, рассматривала пассажиров корабля. Когда ее взгляд ненадолго задержался на Джейке, его охватил неуверенный трепет.

— Это моя давняя подруга, — сообщила Роз, присоединяясь к Джейку и Топаз на палубе. — Галлиана Гете. Она здесь главная — командующая хранителями истории.

Корабль пришвартовался к причалу, спустили трап, и пассажиры начали сходить на берег.

— Вы же не станете возражать? — уточнила Осеан, проталкиваясь вперед. — У меня назначена примерка в костюмерной. Мне просто необходимо избавиться от этой ужасной современной одежды.

Она перекинула через плечо лисий хвост и торопливо начала спускаться по трапу.

Сразу за ней последовала Топаз.

— А вот и она! — тут же загрохотал мужчина в красном бархате. — Вот и наша девочка!

Этот рев явно не понравился его жене.

— Труман, пожалуйста, не кричи! — укорила она супруга.

Топаз, тепло улыбаясь, подошла к ним.

— Это Уайлдеры, Труман и Бетти, — пояснила Джейку тетя. — Родители Натана и опекуны Топаз. Труман — точно такой же самовлюбленный павлин, как и его сын, а Бетти — само очарование. Разумеется, они оба из совершенно разных столетий.

На глазах у Джейка Топаз приветственно их обняла.

— Как ты, милая? — ласково выдохнула Бетти, когда ее стиснули руки приемной дочери. — Хорошо добрались?

Топаз кивнула.

— Дай-ка я на нее взгляну, — проревел Труман и сгреб девочку за плечи. — Ты выросла. Скажи, она выросла, Бетти? Такая высокая для четырнадцати лет!

— Пятнадцати.

— Пятнадцати? Не может быть! Ей что, пятнадцать?

— Почти шестнадцать.

— Как же так вышло? Еще пару лет назад тебе было всего шесть.

Топаз с Бетти тепло переглянулись.

— Я только сейчас заметила, насколько тут тихо, — удивилась девочка, оглядывая остальных встречающих. — Его Горластости что, нездоровится?

— Натан отправился спасать свою последнюю amour fou,[11] — вздохнула Бетти, покачав головой. — Несомненно, она влюбилась в него по уши, счастливо не подозревая, что ее, как и всех остальных, небрежно отметут в сторону.

Джейк следом за тетей спустился по трапу. Когда они приблизились, Галлиана просияла.

— Мы не виделись целую вечность, — заметила она, обнимая Роз.

Теперь мальчику стало видно, что плащ командующей расшит узорами, изображающими солнца, луны, часы и фениксов.

— Может, прошла и вечность, — откликнулась Роз, — но ты выглядишь все так же изумительно.

— Ты уверена, что не хотела сказать «измученно»? — уточнила Галлиана. — Последние три дня я почти не спала. У меня мешки под глазами.

— Но эти скулы никогда тебя не подведут.

Галлиана рассмеялась, и возле ее сверкающих голубых глаз пошли морщинки.

— Только не говори мне, что это все еще Джуно… — изумилась Роз, опустив взгляд на ясноглазую борзую.

— Это внучка Джуно, Олив, — пояснила Галлиана, поглаживая шелковистую собачью шерсть. — С каждым поколением они становятся чуть-чуть умнее. А это, конечно же, Джейк, — добавила она, повернувшись к спутнику Роз.

Хотя мальчик необъяснимо стеснялся этой высокой, величественной женщины, он храбро улыбнулся и протянул ей руку.

— Рад с вами познакомиться, — произнес он самым мужественным голосом, на какой был способен.

— Такой благовоспитанный юноша, — заметила Галлиана, пожимая ладонь Джейка. — Полагаю, на тебя свалилось разом слишком много новостей. Но не тревожься — мы обязательно найдем твоих родителей.

Внезапно она переменилась в лице, заметив, как что-то движется к ним со стороны моря.

— Что за?..

Остальные также обратили внимание на пловца, с плеском приближающегося к причалу; послышалось тревожное перешептыванье. Топаз сразу же поняла, кто это; она покачала головой и закатила глаза.

— Эй, там! — крикнул Натан, с лучезарной улыбкой выбираясь из воды.

Он больше часа полностью одетым плыл вдоль побережья, но выглядел так, как будто это было простейшим и самым естественным занятием на земле. Юноша встряхнул длинными волосами и наскоро проверил, все ли в порядке с его внешностью, заглянув в маленькое зеркальце, выуженное из заднего кармана.

Глаза Джейка округлились при виде Натана, самодовольно вышагивающего по причалу. Он был заинтригован. Мальчик был старше его примерно на год, но так и источал уверенность в себе. Безусловно, в нем ощущалась некоторая заносчивость, но каким-то образом с его появлением день вокруг сделался ярче.

— Простите, что я пропустил прибытие, — извинился Натан. — Меня буквально вынудили спасать юную девицу от участи худшей, чем смерть.

На Галлиану это произвело не большее впечатление, чем на Топаз.

— Позвольте напомнить вам, агент Уайлдер, что у членов этой организации нет времени на личные геройские похождения. Риск допустим лишь при исполнении служебных обязанностей, какой бы привлекательной ни казалась награда. Вы меня поняли?

— Абсолютно ясно, — протянул Натан, — но могу вас заверить, что в данном случае не было ни малейшей личной выгоды. Дама была несколько… чрезмерно восторженна. Как и многие другие, — добавил он, пожав плечами.

— Mon Dieu![12] — поморщилась Топаз. — Скромность моего брата не знает границ.

Взгляд Натана упал на нее.

— Значит, ты вернулась целой и невредимой? — уточнил он мимоходом.

— Похоже на то, — ответила Топаз с той же небрежностью.

— Твоя прическа… изменилась?

— Я распустила волосы.

— Мило смотрится. Ты стала мягче.

Этим исчерпались братско-сестринские приветствия.

— Я понимаю, что все наверняка устали, но время в данной ситуации весьма существенно, — объявила всем присутствующим Галлиана. — Я назначаю собрание в парадном зале ровно в десять утра. Присутствие обязательно для всех.

Люди начали расходиться.

— Агенты Уайлдер и Сент-Оноре!.. — окликнула Галлиана Натана с Топаз. — Вас не затруднит показать Джейку замок и рассказать ему немного о том, чем мы тут занимаемся?

— Джейк? — закричал Натан. — Джейк Джонес! — повторил он, приветливо хлопнув его по плечу. — Почему никто мне не сказал, что ты здесь? Натан Уайлдер. Вероятно, ты обо мне уже многое слышал. И большая часть этого — правда! — Затем он продолжил уже серьезно: — Мы найдем твоих родителей, даже если это последнее, что нам удастся сделать.

— Командующая, — перебила его Топаз, — возможно, мне стоит заняться Джейком одной. Если мы пойдем вместе, я буду просто вынуждена наступить на горло Натановой песне.

— Да пожалуйста, — откликнулся Натан, — только тебе не удастся наступить на горло моей песне, даже если ты влезешь на стремянку.

— Довольно! — устало вмешалась Галлиана. — Ступайте оба. Пусть он получит обобщенное представление. Кстати, Джейк, будь в парадном зале вместе с остальными к десяти часам. Я бы предпочла, чтобы ты там присутствовал и смог понять, что происходит.

Джейк кивнул. По правде сказать, ему хотелось задать Галлиане множество вопросов, причем немедленно, но он понял, что с этим придется подождать. Топаз уже взяла его за руку и увлекала за собой ко входу в замок.

В основании горы находились огромные двери, усеянные железными заклепками. На них висела древняя табличка с уже знакомой выгравированной эмблемой: песочные часы и обращающаяся вокруг них пара планет. Здесь было больше замысловатых украшений и деталей, и Джейк понял, что оба спутника, кружащих по орбите вокруг часов, представляют собой планету Земля. Придавая дополнительный, волшебный смысл этой композиции, форма горки песка в нижней части часов повторяла очертания острова Мон-Сен-Мишель.

— Ты готов? — спросила Топаз.

Джейк кивнул. Его захлестнуло воодушевление.

Топаз повернула ручку. Дверь оказалась незапертой; она отворилась с глухим скрипом, и они втроем вошли внутрь.

8

ТОЧКА НОЛЬ

Они поднялись по широкой лестнице в середину средневекового замка. По обе стороны тянулись ряды ростовых портретов людей из всех исторических эпох, глядящих на них со стен.

— Это бывшие командующие службой, — пояснила Топаз, пока Джейк рассматривал их суровые, важные лица. — Вот этот человек, — указала она на загадочную фигуру в тюрбане на фоне темного тропического пейзажа, — Сеян Попполо, основатель Секретной службы. Он был исследователем и ученым из бельгийского города Брюгге, настоящим провидцем. Именно он открыл атомий и временной поток и отметил на карте Европы первые сто семь точек горизонта. Умер он при английском дворе Елизаветы Первой, за двести лет до собственного рождения. Он отправился в это время на корабле.

Жгучий взгляд Сеяна Попполо как будто провожал проходящего мимо Джейка.

Поднявшись по ступеням, они повернули направо, нырнули в арку и вышли на балкон над внутренней гаванью, огромной пещерой естественного происхождения, с одной стороны открывающейся в море.

— Здесь мы держим большую часть флота, принадлежащего хранителям истории. Смотри, — она принялась указывать по очереди на каждое судно, — «Кампана»,[13] генуэзская торговая галера; «Завоеватель», византийское доу; «Фонарь», китайская джонка времен династии Юань, построенная так, чтобы выдерживать тайфуны Южно-Китайского моря, сильнейшие из возможных, — добавила она со знанием дела, и ее голос эхом разнесся по пещере. — «Барко Дорадо»,[14] испанский военный корабль, один из немногих уцелевших из Непобедимой армады. И «Стратагема»,[15] одна из первых подводных лодок. Голландский корабль и атлантический клипер сейчас ремонтируются в брестском порту. Продолжим?

Когда Топаз развернулась обратно к арке, Натан нагнал Джейка.

— На случай, если ты сомневаешься, — громко шепнул он мальчику на ухо, — ей нравится звук собственного голоса.

Они пересекли лестничную площадку и, открыв дверь, зашли в просторный сводчатый зал.

— Арсенал, — с наслаждением объявил Натан, взяв на себя роль экскурсовода.

Посреди помещения находились два приподнятых помоста вроде боксерских рингов, где агенты в доспехах и шлемах оттачивали боевые навыки. Каждый дюйм окружающих стен был увешан сверкающим оружием.

— Греки, римляне, кельты, Византия, — указывал Натан на разные секции. — Крестовые походы, Раннее Средневековье, Возрождение, эпоха Просвещения, Промышленная революция и так далее. Рогатки, пращи, арбалеты, длинные луки. Мечи, сабли, двуручные мечи, палаши. Топоры, копья, пики, булавы, кинжалы, глефы…

— Мне кажется, суть он уже уловил, — утомленно перебила его Топаз. — Груда металла.

— Но ты можешь заметить отсутствие огнестрельного оружия и взрывчатых веществ, — добавил Натан, изогнув бровь.

Джейк вовсе не обратил на это внимания, но согласно кивнул.

— Видишь ли, взрывчатку нельзя перевозить во временном потоке, — продолжила Топаз. — Если она каким-то образом попадет на корабль, нестабильные элементы могут смешаться с нашими атомами и…

— …и это будет — прощай, завтрашний день! — закончил за нее Натан и изобразил взрыв. — Умеешь обращаться с луком? — спросил он Джейка, снимая один со стойки.

— Ему хочется похвастаться своим скромным умением, — пояснила Топаз.

— Нет, я… кажется, я никогда… — запинаясь, выговорил Джейк.

Натан наложил стрелу на тетиву, прицелился и выстрелил в мишень в дальнем конце зала. Все трое прищурились, высматривая, куда он попал. Стрела вонзилась в яблочко, но не в самый его центр.

Топаз вздохнула, тоже взяла лук, наложила стрелу и спустила тетиву. Она попала точно в центр яблочка. Но на этом не остановилась. Она послала вслед еще одну стрелу, затем еще, еще и еще. Натан, сощурившись, пригляделся к мишени. Точными выстрелами Топаз выписала на ней букву «Т».

Натан внимательно рассмотрел ее, а потом обернулся к Джейку.

— Видишь ли, она завидует тому, что в настоящее время я считаюсь самым ценным агентом Секретной службы.

— А сколько агентов всего? — уточнил Джейк, пытаясь снять напряжение.

— Обычно, — ответила Топаз, — на организацию работают примерно сорок действующих агентов одновременно, не считая нескольких дюжин помощников — вроде корабельных команд и тому подобных. Примерно треть агентов размещены в Пекинском бюро, в Китае времен династии Мин. Они, разумеется, подчиняются командующему, но занимаются Восточным полушарием.

— А здешние агенты, из Западного полушария, — спросил Джейк, — они все живут в замке?

— Ça dépend,[16] — пожала плечами Топаз. — Зависит от того, насколько опасна ситуация. В спокойные времена большинство возвращается в собственные эпохи. Кроме нас с Натаном, конечно.

— Нам друг от друга так просто не отделаться, — подмигнул ее брат. — Тебе стоило бы объяснить Джейку, что среди агентов, которых ты упоминала, найдется не больше десятка настоящих талантов вроде нас.

— Немногие, причем именно из нас, более молодых агентов, обладают величайшей доблестью — отсюда и наше название, Доблестные, — объяснила Топаз. — Это означает, что мы можем путешествовать по истории дальше и с большей легкостью. Когда агенты взрослеют и стареют, их способности обычно ослабевают — у ромбов куда в меньшей степени, конечно, но даже их доблесть со временем расплывается и закостеневает. Этих старших агентов…

— Бывших, — поддразнил Натан.

— …зовут Наступающими. Они широко вовлечены в повседневную деятельность. Но сильнейшие, ромбы — вроде твоих родителей — могут участвовать и в действительной службе, если потребуется.

— Стоит отметить, — встрял Натан, — Джупитус Коул, не относящийся ни к молодежи, ни к ромбам, так и не утратил доблести. Он до сих пор способен перескочить в древнюю Месопотамию и ни черта при этом не почувствовать.

— В любом случае именно Наступающие, — продолжила Топаз, — выбирают тайным голосованием, кому быть следующим командующим хранителями истории. Командующая Гете занимает этот пост вот уже три года.

— Совсем чуть-чуть опередив на выборах Джупитуса Коула, — дополнил Натан. — Чему он не слишком-то обрадовался.

Все трое покинули арсенал и поднялись по лестнице на следующий этаж.

— Связь, — объявила Топаз, войдя в следующее помещение.

Вдоль одной из стен четыре человека, два мужчины и две женщины, одетые по моде девятнадцатого века, трудились за старинными письменными столами. Короткими кивками они поприветствовали подростков. На столе перед каждым из них стояло по точно такому же прибору, как странная пишущая машинка, на которой работал Чарли Чиверли в Лондонском бюро, с кристаллическими антеннами, гудящими от вспышек крохотных молний. Операторы, при помощи чернил и перьев, писали что-то на пергаменте.

— Они занимаются дешифровкой, — пояснила Топаз. — Эти устройства называются машинами Меслита, в честь изобретателя, Владимира Меслита. С их помощью можно отправлять и получать послания сквозь время. Каждое важное сообщение, адресованное непосредственно командующему, прибывает сюда, в ядро Меслита.

Она указала на шкаф из толстого стекла, стоящий посреди комнаты, в котором находилась еще одна подобная машина. Она была крупнее остальных и сложнее на вид, а ее кристалл — толще и прочнее. К задней части устройства посредством сложной системы крошечных зубчатых колесиков и рычажков крепились два пера, установленные над чистыми свитками пергамента и готовые записывать входящее сообщение.

— Когда послание приходит, оно записывается в двух экземплярах. Один кладется на хранение в ящик под машиной, второй отправляется по трубе в кабинет командующей прямо под нами.

— По трубе? — переспросил Джейк, пытаясь не потерять нить беседы.

— Именно. Забудь обо всех новейших системах связи, — добавил Натан, рассматривая свое отражение в стекле шкафа. — Ничего подобного нет в тысяча восемьсот двадцатом году. Осталось еще полвека до наступления эпохи электричества.

— Хотя, — заметила Топаз, — лично мне связь с помощью машин Меслита кажется куда более волшебной. Смотри — вот как раз приходит сообщение.

Она кивнула на устройство. Его кристаллическая антенна мигала ярким, похожим на горящий фосфор, светом. Это запустило цепную реакцию, приведшую к тому, что два автоматических пера записали короткое сообщение на двух отдельных кусочках пергамента. Одна копия скользнула в щель под машиной, другую механизм туго скатал в рулон и отправил в уходящую вниз трубу.

— Командующая вот-вот его получит, — подытожила Топаз и устало повернулась к Натану, все еще завороженному собственным отражением. — Если ты, наконец, совладал со своей роскошной прической, то, может, мы продолжим?..

— Это все то средство для ухода, которое дал мне отец, — вздохнул Натан. — Ума не приложу, и с чего все так шумят насчет жожоба?

Выходя из комнаты, Джейк краем глаза заметил часы. До собрания в парадном зале оставалось всего двадцать минут, и мальчика кольнул страх при мысли о том, какие еще новые открытия его ожидают.

Натан и Топаз проводили его вниз по лестнице, к еще одному необычному месту.

— Библиотека лиц, — объявила девочка.

Джейк с трепетом разглядывал длинную галерею. Вдоль дальней стены и по правую руку тянулись полки с огромными переплетенными в кожу книгами. Слева все пространство занимали портреты. Каждый размером с квадратный фут и похожий на работы старых мастеров. Вид глядящего на него множества лиц и так уже достаточно впечатлил мальчика, но стена оказалась с секретом: через десять секунд звякнул колокольчик, шумно заскрипели механизмы, и каждый портрет повернулся на оси, уступая место другому. Выдержав паузу, колокольчик зазвенел снова, и открылся третий набор лиц. Еще один поворот вернул первоначальные картины.

— Лица на стене, — пояснил Джейку Натан, — это исторические персоны, которые в настоящее время считаются важными или опасными для Секретной службы хранителей истории. В книгах, — добавил он, сняв одну с полки и перелистав ее жесткие, сморщившиеся страницы, — содержатся сведения почти о каждом, кто жил когда-либо на свете.

— Тс-с-с! — донесся голос из тени в дальнем углу помещения.

В полумраке Джейк не без труда различил фигуру за массивным столом, уставленным стопками книг. Дама пятидесяти с лишним лет, облаченная в черное барочное платье с пышными рукавами и кружевным воротником, с аккуратно убранными под шляпку волосами, читала, пользуясь очками с полукруглыми линзами.

— Это главный библиотекарь, Лидия Вундербар, — объяснил Натан, понизив голос, насколько мог. — Может показаться, что она ярая сторонница правил и инструкций, но стоит только вытащить ее на танцпол, и увидишь, насколько все изменится!

Предпоследней остановкой в ураганной экскурсии по замку стала костюмерная. Из всех увиденных сегодня Джейком помещений этот просторный зал оказался, пожалуй, самым впечатляющим.

Помещение цилиндрической формы было высотой в пять этажей, с галереями на каждом. Оно располагалось в одной из огромных круглых башен, которые Джейк разглядел еще с борта корабля. Каждый из этажей вмещал бесчисленное количество одеяний, шляп и аксессуаров и соединялся с другими лестницами и шатким на вид лифтом, установленным посреди зала.

— Здесь есть наряды из каждой исторической эпохи, — взяла на себя роль экскурсовода Топаз. — Девятнадцатый, двадцатый и двадцать первый век на первом этаже, а чем выше — тем глубже в прошлое. От Древнего Египта и Мексики времен инков до современной Москвы. И каждый из предметов одежды полностью аутентичен. Как ты можешь догадаться, это любимый зал Натана. Тут даже больше зеркал, чем в его собственных апартаментах.

— Ну что я могу сказать? Меня привлекает красота, — откликнулся юноша.

Джейк смотрел во все глаза. Этажом выше он заметил Осеан Нуар, примеряющую замысловатое платье. К нему как раз прилаживали пару фижм — каркасов в форме полукупола, увеличивающих ширину юбки с обеих сторон. Как только помощники закончили возиться, Осеан приняла картинную позу и принялась разглядывать себя в зеркале.

— М-м, думаю, нам нужно сделать ее шире, намного шире! — услышал Джейк ее слова.

Подручные терпеливо убрали неподходящие конструкции.

— Доброе утро, синьор Гондолфино. Мой сюртук сидит как влитой, — заговорил Натан с отчетливым американским акцентом.

Он обращался к безупречно одетому пожилому мужчине с лорнетом в руке, который вынырнул из-за стоек с одеждой.

— Синьор Луиджи Гондолфино, — представил его Натан. — Главный костюмер. Настоящий гений.

Старческое лицо Гондолфино сморщилось в улыбке, и он заковылял к ним.

— Мисс Сент-Оноре, неужели это вы? — дрожащим голосом спросил он. — Готов поклясться, с каждым месяцем вы становитесь все прекраснее. Как вам понравился Лондон? Много ли сердец вы разбили?

— Все сердца Лондона по-прежнему невредимы.

— Чепуха, чепуха — вы разбиваете сердца. Это ваш долг.

— Как поживаете, синьор Гондолфино? — вмешался Натан. — Я просто хотел сказать вам, что мой новый редингот с вышивкой — само совершенство.

Гондолфино повернулся к юноше и принялся рассматривать его в лорнет. Улыбка сбежала с его лица.

— О, это вы, — заметил он. — Пришли вернуть что-нибудь?

Для его тонких европейских чувств нахальство Натана явно оказалось чрезмерным.

— Нет, я всего лишь… пытался сделать вам комплимент?.. — в кои-то веки голос юноши выдал неуверенность в себе.

— Это Джейк Джонес, — перебила его Топаз. — Сын Алана и Мириам. Он только что присоединился к нам.

— Счастлив познакомиться, — шепнул Гондолфино, крепко сжав ладонь мальчика в хрупких пальцах. — Все обязательно наладится. Ваши родители — сильные люди.

Почему-то от замечания старика перед глазами Джейка нарисовалась картина: родители на кухне у них дома. В его воображении они не потерялись, а тревожно ожидали его возвращения, цепляясь друг за дружку и глядя на пустую садовую тропинку. Из задумчивого состояния мальчика вернул голос Гондолфино.

— Современные наряды так безыскусны и непривлекательны, — пробормотал он себе под нос, рассматривая в лорнет школьный пиджак и брюки Джейка. — Не в обиду вам будь сказано, мой мальчик, — добавил он с улыбкой.

— Абсолютно с вами согласен, — заверил его Джейк, улыбнувшись в ответ.

Он всегда терпеть не мог школьные брюки, кусачие и жаркие вне зависимости от погоды.

— Позже, — пообещал Гондолфино, — мы подберем вам что-нибудь достаточно изящное. У вас подходящая внешность. Bel viso.[17]

Внезапно со всех сторон зазвонили колокола.

— Десять часов, — объявил Натан. — Пора.

Все трое попрощались с синьором Гондолфино. Уходя, Джейк задержался взглядом на рядах великолепных костюмов. Они вернулись тем же путем, что и пришли, вниз по лестницам и назад по коридорам, к парадному залу. В голове у мальчика бурлило множество мыслей. Хотя его приятно поражало то, сколько людей знали родителей, и успокаивало то, насколько высокого мнения все о них были, каждое новое упоминание вызывало приступ тревоги за них.

Еще, по правде говоря, Джейк никак не мог понять смысл и цели действия удивительной организации, на которую все это время тайно работали папа с мамой. Он определенно начал догадываться, как она действует, но один важный вопрос так и остался без ответа.

— Я не хотел бы показаться тупым, — начал он, когда они приблизились к двойным дверям в конце коридора, — но чем именно вы все занимаетесь? В смысле, Секретная служба хранителей истории… для чего она вообще существует?

Натан застыл на месте, Топаз тоже. Они обернулись к Джейку. Натан гордо улыбался.

— Хороший вопрос, — кивнув, одобрил он, набрал в грудь побольше воздуха, расправил плечи и объявил театральным шепотом: — Мы спасаем историю. Мы ставим на кон собственные жизни, чтобы делать это.

— Да, это я, кажется, понял, — забормотал Джейк, которому этот ответ ничего не прояснил. — Но как? В каком именно смысле?

Топаз пришла ему на помощь.

— Должно быть, тебе всегда казалось, что история — это нечто законченное, уже свершившееся в прошлом?

— Разве не это означает понятие «история»? — спросил Джейк.

Натан рассмеялся и покачал головой.

— Pas du tout,[18] — ответила Топаз с привычным уже легким акцентом. — Ничуть. История постоянно развивается. Видишь ли, это не прямая линия, а сложная, изменчивая структура.

Джейк внимательно слушал.

— Поскольку история никогда не заканчивается, — продолжила девочка, — некоторые люди все время пытаются ее изменить. Изменить к худшему. Что, если бы Тамерлану удалось поработить всю Азию, или Робеспьер превратил Европу в полицейское государство, или Адольф Гитлер победил в последней Мировой войне?

Мальчик впервые слышал, чтобы Топаз говорила так — торжественным, приглушенным голосом.

— Как ты, должно быть, узнал в школе, и так уже случилось слишком много жестоких бедствий. Мы же пытаемся сохранить оставшуюся историю в безопасности, насколько это вообще возможно.

Джейк невольно страстно закивал. Он посмотрел на Натана: даже тот сейчас выглядел мрачным. Затем на лицо юноши вернулась улыбка, и он хлопнул нового приятеля по плечу.

— Давайте же зайдем и выясним, из-за чего весь этот переполох!

Он распахнул двери, и все трое ступили внутрь.

9

ФИОЛЕТОВЫЙ КОД

Парадный зал оказался просторным, светлым помещением с четырьмя огромными, выходящими на море окнами. Посередине стоял длинный стол для совещаний со стульями. Норланд наполнял водой стаканы и аккуратно расставлял их по местам.

Пока они ждали остальных, Топаз рассказала Джейку о том, что парадный зал был тайно спроектирован и сооружен в тысяча шестьсот семидесятом году выдающимся французским архитектором того времени, Луи Лево (который также строил королевский дворец в Версале), и как Магнесия Гипотека, утонченная супруга седьмого командующего Секретной службой, некогда сказала о его знаменитых окнах: «Это глаза, с помощью которых можно увидеть весь мир».

Джейк вполне ее понимал: вид был впечатляющим. Казалось, можно было охватить взглядом расстояние до самого Атлантического океана и даже дальше.

Один за другим хранители истории подтягивались в зал. Большинство уже переоделось в новую одежду. На Чарли Чиверли были брюки, фрак и клетчатый шейный платок. Это напомнило Джейку костюм, который он как-то надевал на школьную постановку мюзикла «Оливер!» (его штаны примечательно загорелись во время исполнения «Считай себя»), Джупитус Коул, поборник этикета, нарядился в свою самую официальную викторианскую визитку. На лацкане у него поблескивал крошечный золотистый значок — уже знакомая Джейку эмблема хранителей истории. Труман Уайлдер надел шелковый домашний жакет, а Осеан Нуар снабдили настолько широкими фижмами (выдающимися в обе стороны примерно фута на три), что ей пришлось проходить в дверь боком. Присутствовали еще около пятнадцати человек, почти все — взрослые, чьи наряды представляли несколько эпох.

— В Точке ноль, поскольку мы все живем тут скрытно, — пояснила Топаз, — людям разрешается носить одежду их собственного времени. C’est jolie, n’est-ce pas?[19] — добавила она с улыбкой.

Джейк завороженно наблюдал, как все спокойно рассаживаются вокруг стола. Ему снова вспомнился коллаж из занимательных лиц, который он собрал дома на стене своей комнаты. Ему всегда казалось, что люди, живущие по собственным необычным правилам, делают мир богаче и интереснее, а это было наиболее странное и экстравагантное сборище из всех, какие он когда-либо видел.

— Тут есть свободное место, — окликнул Джейка от стола Натан.

Мальчик сел напротив него, между Чарли и изящным мужчиной в широкополой шляпе и с длинными кружевными манжетами, как у «Трех мушкетеров». Все еще будучи в школьной форме и с заброшенным на плечо ранцем, Джейк невольно слегка застеснялся.

— Не о чем беспокоиться. На самом деле они душки, — через весь стол успокоил его Натан шепотом, в своем понимании.

— Простите, я ничего не пропустила? Не услышала колокол. А он вообще звонил? — раздался голос от двери.

Тетя Роз, позвякивая браслетами, ворвалась в зал. В своем овчинном пальто и «джинсовом» платье, с саквояжем на плече, она смотрелась здесь еще менее уместно, чем Джейк.

— Боже мой, места-то нет, — пробормотала она, окинув взглядом стол.

— Постойте! — рявкнул Натан.

Он галантно принес свободный стул и поставил его между Джупитусом и Осеан, к величайшей досаде последней. Она закаменела, когда Роз уселась и принялась рыться в своей сумке в поисках платочка, чтобы высморкаться.

Мигом позже все обернулись: в комнату плавно проскользнула борзая, Олив. Она рысцой обогнула стол, вспрыгнула на возвышение рядом с местом командующей и уставилась на собравшихся ясным взглядом. Тогда вошла Галлиана Гете и встала у торца стола, взявшись за спинку стула.

— Доброго утра всем. Прежде всего, тем, кто с ним еще не знаком, я хотела бы представить последнее пополнение нашей службы, Джейка Джонеса. Прошу всех позаботиться о мальчике, чтобы он чувствовал себя как дома. Ему и так пришлось несладко.

Собравшиеся отозвались нестройным приветственным гулом. Роз гордо улыбнулась Джейку, Джупитус покосился на него краем глаза.

— Сразу перейду к сути дела, — продолжила Галлиана. — Как известно большинству из вас, двое наших агентов пропали. Две недели мы отслеживали переговоры по Меслиту. Использовалось слово «бедствие», неоднократно упоминалось местоположение — Венеция, Италия, июль тысяча пятьсот шестого.

— И эти переговоры выглядели вполне достоверно? — уточнил Джупитус, не глядя ни на кого конкретно.

Галлиана помедлила и глубоко вздохнула.

— Мне они определенно представились достоверными. Я приняла решение отправить небольшую команду, чтобы расследовать вопрос. Алан и Мириам Джонес отбыли отсюда четыре дня назад на борту «Мистэр».[20] Предполагалось, что это будет рутинное задание по сбору сведений, ничего больше.

И снова, слушая рассказ о подробностях родительского обмана, Джейк ощутил укол боли. Пара человек, сидящих за столом, уловили настроение мальчика и взглянули на него с сочувствием.

— На следующий день после их прибытия в город, — продолжила Галлиана, — мы получили следующее сообщение по Меслиту… — она надела очки и прочла с полоски пергамента: — «Код фиолетовый…»

При этих словах кто-то вскрикнул, люди начали обмениваться испуганными взглядами. Даже хладнокровный Джупитус Коул поперхнулся водой. Только Джейк не уловил пугающего значения этой фразы.

— Фиолетовый код, — шепнул ему Чарли, — подразумевает высочайшую степень угрозы, после оранжевого и красного.

— «Код фиолетовый…» — повторила Галлиана, прежде чем продолжить чтение. — «Найдите собрание Суперии. Крайняя опасность. Повторяем, код фиолетовый».

Она сняла очки и передала пергамент Джупитусу. Тот принялся бесстрастно изучать сообщение.

— Это мы получили три дня назад… И с тех пор больше ничего от них не слышали.

Галлиана помедлила, и Джейк снова оказался мишенью для сочувственных взглядов.

— В качестве меры предосторожности, — подытожила командующая, — я временно закрыла Лондонское бюро, до тех пор пока нам не удастся с ними связаться.

— Вы имеете в виду, на случай, если их вынудили разгласить тайну? — неприязненно уточнил Джупитус.

— Вам прекрасно известно, что я имею в виду, — коротко отрезала Галлиана. — Фиолетовый код традиционно требует созыва всех европейских хранителей и временного закрытия соответственных бюро. Я следую прецеденту, вот и все.

— Сэр, позволите? — попросила Топаз, протянув руку за сообщением.

Джупитус передал его девочке.

— «Найдите собрание Суперии»? — повторила она вслух, ломая голову над загадкой. — Что такое Суперия? Какая-то знаменитая коллекция?

Лица всех присутствующих выражали лишь недоумение.

— Если это и так, мы понятия не имеем, что в ней собрано, — заключила Галлиана.

— Что касается меня, я никогда о такой не слышал, — надменно объявил Джупитус, как будто подразумевал — «если я о ней не слышал, то и никто другой тоже».

— Ничто не дает основания связать этот фиолетовый код или исчезновение агентов с Зельдтом и Черной армией? — спросил Натан.

По случайности Джейк как раз смотрел на Топаз. Заметить это было непросто, но при упоминании Зельдта ее глаза сверкнули и она резко вдохнула.

— Пока нет никакой заметной связи. Как вам известно, Зельдта никто не видел вот уже три года, с тысяча шестьсот восемьдесят девятого в Голландии, и он по-прежнему считается мертвым, — ответила Галлиана и продолжила деловым тоном: — Я тщательно обдумала наше положение…

— Но, без сомнения, — перебил ее Джупитус, — агенты Джонес и Джонес были уверены, что Зельдт имеет к этому касательство… Не поэтому ли они вызвались добровольцами?

— Они не вызывались. Я предложила им это поручение, как и прошлые их задания, — поправила Галлиана, не сводя с Джупитуса стального взгляда, и вернулась к первоначальной теме: — Я тщательно обдумала наше положение и не вижу иного выхода, кроме как послать в Венецию дополнительную команду для расследования. Они отправятся сегодня же днем.

Топаз первой подняла руку.

— Командующая, я прошу разрешения присоединиться к группе.

Натан встал и встряхнул гривой золотисто-каштановых волос.

— Я, разумеется, предполагаю, что выберут меня…

— Вы оба получите это назначение, вместе с Чарли Чиверли, — объявила Галлиана. — Топаз, ты руководишь группой.

Топаз затрепетала от волнения.

— Спасибо, командующая. Я вас не подведу.

Натан разинул рот.

— Вы, должно быть, шутите, — протянул он еле слышно и вскинул руку. — Командующая, это назначение допускает обсуждение? В конце концов, я старше Топаз, как по возрасту…

— Аж на два месяца, — указала девочка.

— …так и по опыту. И едва ли мне нужно упоминать о недавнем успешном выполнении моего турецкого задания.

Галлиана наградила Натана самым испепеляющим из своих взглядов.

— Нет, никакого обсуждения, — отрезала она и обратилась к прочим присутствующим: — У кого-нибудь есть вопросы?

Хотя его сердце трепетало под школьным пиджаком, Джейк все равно поднял руку вверх. Все взгляды обратились на него.

— Я… я хотел бы тоже пойти на это задание, — произнес он так тихо и неуверенно, что никто толком и не расслышал.

С раннего детства Джейк постоянно тревожился о родителях, но в последние три года, с тех пор как пропал брат, его потребность помочь возросла стократно.

— Встань! — рявкнул Труман Уайлдер, взмахнув тростью. — Я не могу расслышать тебя отсюда.

Джейк встал и окинул взглядом серьезные лица. Сидящие, в свою очередь, спокойно рассматривали его: мальчика в школьной форме, с ясными глазами и пылающими щеками. Он вдохнул поглубже и, понимая, насколько важно показать им, что он уже не ребенок, заговорил самым низким голосом, на какой был способен.

— Я сказал, — четко выговорил он, — что хотел бы тоже вызваться на это задание.

Кое-кто в замешательстве зашептался. У Осеан вырвался натянутый смешок, за который Роз тут же наградила ее гневным взглядом.

Галлиана улыбнулась Джейку.

— Очень храбро с твоей стороны предложить такое, Джейк, но…

— Поскольку пропали именно мои мама с папой, я действительно считаю, что должен принять участие в расследовании. И я… я уверен, что смогу внести свой вклад…

Он отчаянно пытался припомнить какие-нибудь фразы из любимых приключенческих фильмов.

Послышались новые шепотки. Джупитуса ошеломила дерзость Джейка. Но Галлиана осталась невозмутима.

— Спасибо, Джейк, — продолжила она спокойным, сдержанным тоном. — Мы ценим твою отвагу и желание помочь, но уже само по себе путешествие чрезвычайно рискованно. Нам нужно, чтобы ты оставался в безопасности здесь.

Щеки Джейка вспыхнули смущенным румянцем, и он нехотя сел обратно на место.

— Еще вопросы есть? — спросила Галлиана.

— У меня есть вопрос, — заявил Джупитус, отпив еще глоток воды. — Точнее, скорее замечание. Не согласитесь ли вы: это происшествие ясно свидетельствует, что пора отозвать разрешения Алана и Мириам Джонес на работу в поле? Может, когда-то у них и была соответствующая квалификация, но в их возрасте, после десятилетнего отсутствия, их едва ли можно и дальше считать «великими». Хоть они и ромбы, их доблесть наверняка уже истончилась и размылась.

Волна гнева захлестнула одновременно Джейка и Роз, но заговорила последняя.

— Да как ты смеешь! — воскликнула она. — Мой брат рисковал жизнью ради этой службы. И однажды, хотя ты, вероятно, вовремя забыл об этом, рисковал ею, чтобы спасти тебя! Одному Богу известно зачем.

Джупитус напрягся, но продолжил спокойно.

— Я просто рассуждаю практично, — заявил он. — И озвучиваю мысли многих присутствующих за столом. Всегда можно положиться на готовность Розалинды Джонес превратить происходящее в драму, — добавил он с едва скрываемым презрением.

— Ладно, мы достаточно наслушались от вас обоих, — перебила Галлиана. — Алан и Мириам Джонес не утратили ни толики своей доблести, они были единственными агентами, которых я рассматривала для выполнения этого задания. И, Джупитус, мне, конечно, нет нужды тебе напоминать, что вы с Аланом ровесники.

Джупитус досадливо поджал губы.

— Je peux dire quelque chose?[21] Могу ли я кое-что сказать?

Осеан подняла вверх бледную, унизанную драгоценными украшениями руку. Почти все сидящие за столом собрались с духом, приготовившись к какому-нибудь эгоцентричному заявлению. И они не были разочарованы.

— Как всем известно, на этой неделе должен состояться бал в честь mon anniversaire[22] — моего дня рождения. Повлияет ли на это положение с фиолетовым кодом? Я готовилась к этому событию шесть изнурительных месяцев. Мне даже пришлось вытерпеть Лондон ради вылазки за ювелирными изделиями.

Послышались растерянные шепотки, Роз в недоумении покачала головой, но Галлиана осталась невозмутимой.

— На самом деле, — сообщила она, — празднество пройдет, как и запланировано. Как известно нам всем, мы должны время от времени открывать замок для местных проверок, чтобы не вызывать подозрений.

Осеан восторженно взвизгнула.

— Parfait, parfait![23] — воскликнула она, хлопая в ладоши.

— Собрание окончено, — заключила Галлиана. — Отобранная команда отплывает ровно в два пополудни. Вы отправитесь в Венецию тысяча пятьсот шестого года и встретитесь с Паоло Коццо, нашим человеком в Италии шестнадцатого века, на пристани Всех святых. На этом все.

Негромко переговариваясь, все поднялись и начали покидать зал.

— Джейк, можно с тобой побеседовать? — тихо спросила Галлиана. — И вы трое, — кивнула она Топаз, Натану и Чарли, — не могли бы задержаться? Потом я хотела бы поговорить с вами.

Ребята послушно кивнули.

— Руководитель группы! Полагаю, нам никогда не позволят этого забыть, — пробурчал в сторону Натан.

Галлиана подвела Джейка к одному из огромных окон.

— Держишься молодцом?

Джейк храбро кивнул.

— Я должна кое-что сообщить тебе наедине, — продолжала женщина. — Я говорю это, чтобы ты не думал слишком плохо о своих родителях. Как ты уже знаешь, они уволились со службы после твоего рождения. Но три года назад решили вернуться к нам не без веской на то причины… — Галлиана чуть помешкала, а затем продолжила: — Они надеялись выяснить, что случилось с твоим братом Филиппом, и больше не тревожить его память.

Джейк потрясенно вскрикнул.

— Что вы имеете в виду? Он же погиб в горах.

Галлиана утешающе положила руку ему на плечо.

— Когда он пропал, он работал на нас. Твои родители пытались его остановить. Но мы не можем противиться своей судьбе: тяга слишком сильна.

Джейк ощутил дурноту и крепко ухватился за оконную раму.

— Так что же произошло? — спросил он.

— Филипп отправился в Вену тысяча шестьсот восемьдесят девятого года, выслеживать одного из наших старейших и величайших врагов, принца Ксандера Зельдта, — ответила Галлиана. — Твой брат раскрыл заговор, нацеленный на убийство трех глав европейских государств. Что произошло дальше, неизвестно — план так и не был осуществлен, и о Зельдте больше никто ничего не слышал. К несчастью, о твоем брате тоже. Мы считаем, что он пожертвовал жизнью, исполняя свой долг, но тела так и не нашли: история, как ты можешь себе представить, достаточно велика, чтобы в ней потеряться.

Повисло молчание, пока Джейк пытался свыкнуться с этими новостями.

— Так… так что вы имеете в виду? — запинаясь из-за охватившей его дрожи, выговорил он. — Что Филипп еще может быть жив где-то?

— Вероятность этого крайне мала, — уточнила Галлиана.

Тут Джейк не выдержал: его губы задрожали, дыхание сбилось, и горячие слезы неудержимо хлынули из глаз. Заметив его состояние, три юных агента разом бросились к мальчику.

Топаз приобняла его за плечи.

— Все хорошо, — шепнула она. — Все будет хорошо.

Джейк кивнул.

— Я в порядке, в порядке, — повторял он между всхлипами. — Сам не знаю, с чего я разревелся — я же уже не ребенок…

Он поспешно утер слезы.

— Тебе нет нужды вести себя с нами по-взрослому, — заверила его Топаз. — Мы понимаем, почему ты расстроен.

— У меня нет с собой носового платка, — шепнул Чарли, обернувшись к Натану, — а у тебя?

С едва заметной неохотой тот вытащил из кармана украшенный изящной вышивкой квадратик ткани.

— Это китайский шелк, — пояснил он, передавая платок Джейку.

Мальчик высморкался трижды, и всякий раз Натан вздрагивал.

— Спасибо, — поблагодарил Джейк, возвращая платок.

— Пожалуйста, оставь себе, — настоятельно отказался юноша. — На добрую память.

Когда мальчик наконец-то взял себя в руки, Галлиана заговорила снова.

— Мне жаль, если я расстроила тебя этим рассказом, — произнесла она. — Однако мы не знаем, что произошло. Возможно, не узнаем никогда. Но твои родители вернулись на службу в надежде, что однажды они выяснят истину. Понимаешь?

Джейк кивнул. Галлиана коснулась ладонью его лба.

— А теперь ты, должно быть, устал. Норланд покажет тебе твою комнату.

Она проводила его до двери, где ждал улыбающийся дворецкий.

Мальчик уже собирался уйти, но задержался на пороге.

— Этот фиолетовый код… Это ведь очень плохо, да? — спросил он.

Галлиане несвойственно было подслащивать пилюли.

— Боюсь, он подразумевает угрозу потенциально катастрофических масштабов. На моей памяти такое случилось лишь однажды и ничем хорошим не закончилось.

— А этот принц… Зельдт, или как там его, — что именно он сделал?

Галлиана глубоко вздохнула и принялась объяснять.

— Это долгая история. Пока достаточно будет сказать, что некогда были только «хорошие» хранители. Давным-давно семья Зельдта работала на нашу организацию, но теперь они стали врагами. — Она чуть помедлила. — Если ты решишь к нам присоединиться — а я, на самом деле, не могу этого советовать, тебе стоит самому как следует все обдумать, — то со временем все узнаешь сам.

Джейк кивнул, и Галлиана продолжила.

— И последнее, Джейк: если что-то произошло, нам ни в коем случае нельзя изменять прошлое. Мы не имеем права и не пытаемся воскрешать людей из мертвых, или останавливать войны, или отменять бедствия, если они уже свершились. Мы не можем и не должны препятствовать Великому лондонскому пожару или крушению «Титаника», как бы мы ни относились к этим событиям. — Ее голос посуровел. — История неприкосновенна. Прошлое может изобиловать ужасами, но помни, Джейк, что эти ужасы могут стать в миллион раз хуже. Зельдт и ему подобные мечтают о таком темном и бесконечно жестоком мире; они хотят разрушить нашу историю. — Теперь ее глаза полыхнули огнем. — Вот зачем мы сражаемся с ними: чтобы предотвратить новые вспышки насилия, чтобы защитить то, что уже произошло в нашем хрупком прошлом, — именно затем и существуют хранители истории.

Она подождала, пока ее слова улягутся в голове мальчика.

— А теперь ступай и отдохни.

Джейк кивнул остальным.

— Обязательно приди нас проводить, — с улыбкой потребовала Топаз.

Мальчик снова кивнул, развернулся и следом за Норландом вышел из зала.

Галлиана еще мгновение смотрела им вслед, затем тщательно прикрыла дверь и вернулась к троице, ожидающей у окна.

— Командующая? — обратилась к ней Топаз. — О чем вы хотели с нами поговорить?

Галлиана глубоко вздохнула.

— У меня есть еще одно важное указание относительно вашего задания. В основном оно касается тебя, Топаз, но вы все должны это понять…

10

ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ: 1506

Норланд проводил Джейка наверх в одну из башен.

— Как вы, наверное, заметили, на этом крохотном острове целая прорва ступенек, — бодро заметил он, скорчив рожу. — Это, безусловно, помогает нам, старикам, поддерживать форму.

— Вы большую часть времени живете здесь? — вежливо поинтересовался Джейк.

— То здесь, то в Лондоне. Мистер Коул предпочитает держать меня на подхвате. Надо же кому-то проверять по утрам, что он не забыл собственную голову.

Норланд зашелся хохотом так, что его и без того румяные щеки раскраснелись еще сильнее. Джейк не был уверен, что это так уж смешно, но все равно улыбнулся.

— И вы отправляетесь на задания в другие исторические времена?

— О нет, только не я, сэр. Видите ли, когда я был помоложе, у меня случились кое-какие неприятности с доблестью… Фигуры у меня в глазах все сбились по шесть-семь штук. Но не поймите меня неправильно, я вполне счастлив тем, что имею. Чудесно быть одним из хранителей истории, в любом виде или звании.

Джейку вспомнилось кое-что услышанное во время путешествия через Ла-Манш.

— Разве не вы рассказывали, что однажды отправились в Австрию? И слышали, как Моцарт играет на фортепьяно…

— Боже милостивый, у вас отличная память, сэр. Вы, конечно же, правы, но вышло так, что это было мое первое и единственное задание как секретного агента. Однако впечатление просто волшебное, — добавил он, и его глаза увлажнились от воспоминаний. — Пышность и роскошь двора Габсбургов, все эти танцы, и балы, и значительные персоны в напудренных париках…

Норланд изобразил их размашистым жестом, а затем смахнул с ресниц выступившие слезы.

— Как бы там ни было, мы на месте, — объявил он перед дубовой дверью. — Ваши родители всегда предпочитали эту комнату. Им нравилось, что здесь много света.

Он впустил Джейка в небольшое круглое помещение, занимавшее верхнюю часть одной из замковых башен.

— Вы, наверное, спуститесь, чтобы проводить остальных. А пока устраивайтесь, чувствуйте себя как дома.

Норланд повернулся, собираясь уходить, но задержался на пороге.

— Кстати, простите за похищение в Гринвиче. Мы не хотели сделать ничего дурного.

— Все в порядке, — улыбнулся ему Джейк. — Просто эта пятница выдалась не слишком-то заурядной.

Дворецкий все еще глядел на него с легкой тревогой.

— Так вы меня прощаете? Вы же понимаете, сэр, я просто выполнял приказ.

— Разумеется. Я в этом ни минуты не сомневался, — заверил его Джейк.

— В самом деле? Вы бесконечно добры! — воскликнул Норланд. — Я убежден, мы с вами чудесно поладим.

Он подмигнул, закрыл за собой дверь и направился обратно вниз по лестнице.

Джейк скинул ранец и обвел взглядом комнату. В ней едва хватало места для кровати с пологом, застеленной свежими простынями и с пышными подушками, и старинного расписного шкафа.

Мальчик рассеянно плюхнулся на постель, откинулся на спину и уставился в беленый потолок. Галлиана предлагала ему отдохнуть, но в его голове было слишком много мыслей. До него доносились звуки снаружи: Натан выкрикивал приказы. Джейк снова встал, открыл окно и выглянул. Прямо под его комнатой располагалась пристань. «Побег» там уже не стоял — вероятно, его отвели в потайную гавань, его место заняло другое, меньшее по размерам судно «Кампана», из показанных ему Топаз кораблей. Оно было яркое, охристо-желтое, с крутым штевнем и квадратными парусами. Натан, чей американский выговор делался еще заметнее, когда он отдавал приказы, надзирал за группой моряков, занятых погрузкой.

Джейк оставил окно открытым и заглянул в шкаф. Кровь отхлынула от его лица. Он думал, что ничего внутри не обнаружит, но там стоял предмет, который мальчик узнал сразу, — красный чемодан.

Тот самый чемодан, который мама с папой принесли с собой в магазин сантехники, когда они виделись в последний раз. Джейк схватил его, поднял на кровать и, открыв, тут же узнал родительскую одежду. Пока он рылся в содержимом, наскоро собранном для поездки на выставку сантехники в Бирмингем, его снова охватила паника. Он расстегнул передний кармашек и пережил очередное потрясение: внутри лежали паспорта.

Мальчик достал и открыл документы. Знакомые изображения мамы и папы, смущенно снимающихся в фотокиоске на станции Гринвич, уставились на него. Он отлично помнил тот день. Они смеялись так сильно, что на все про все ушло пять попыток. Кислолицый тип, сурово их отчитавший, лишь усугубил ситуацию.

Джейк переводил взгляд с одного снимка на другой, и осознание случившегося обрушилось на него с новой силой…

Его родители действительно пропали.

Потерялись не просто где-то в Европе, а в глубинах истории. Конечно, Джейк понимал, что в Италии шестнадцатого века им не понадобятся паспорта, но оказавшиеся в его руках документы подчеркнули опасность их положения: а что, если они в тюрьме? Что, если их разлучили? Что, если они уже?.. Мальчик бросился к окну, ему остро не хватало воздуха. Далеко внизу матросы по-прежнему грузили «Кампану», хотя Натана уже не было видно.

Джейку отчаянно захотелось отплыть на этом судне — присоединиться к остальным в их экспедиции и помочь с поисками родителей.

«Я вернусь и поговорю с Галлианой, — сказал он себе. — Она поймет, насколько это важно. Я уже потерял брата — не могут же они ожидать, что я смирюсь еще и с потерей родителей?»

Мальчик потряс головой, вспомнив растерянные взгляды после того, как он предложил отправиться на задание. Он прекрасно понял их значение: он ничего не знал о хранителях истории и о том, чем они занимаются. И все же мечтал отплыть с ними: возможно, даже его брат все еще жив.

Затем в голове у Джейка оформилась идея.

— Я мог бы незаметно пробраться на борт, — шепнул он сам себе. — Мне просто нужно спрятаться до тех пор, пока мы не окажемся далеко в море. Они не станут тратить время на то, чтобы меня вернуть. Я мог бы убедить их дать мне атомий и взять с собой.

Джейк терпеть не мог обманывать людей, но альтернатива была еще хуже. Он торопливо убрал родительские паспорта во внутренний карман пиджака. Уже в дверях он остановился и подобрал школьный ранец. Поднял его на кровать и вытащил одну из книжек: учебник истории, над которым насмехался Джупитус. Мальчик перелистал страницы с иллюстрациями к рассказам о событиях прошлого. Он с раннего детства гадал, каково было бы жить в том мире. Джейк отшвырнул томик и бросился бежать, оставив сумку на постели.

Он спускался вниз по лабиринту коридоров и лестниц, изредка возвращаясь назад по собственным следам, если выбирал неправильную дорогу, пока, наконец, не выбрался к арсеналу. Джейк поспешно пересек зал и направился вниз по главной лестнице. И снова непроницаемый взгляд Сеяна Попполо, давно почившего основателя Секретной службы хранителей истории, следил за ним, пока он проходил мимо. Мальчик распахнул огромные усеянные заклепками двери и вышел на пристань.

По счастью, вокруг не было видно ни души: «Кампана» обезлюдела. Сердце Джейка колотилось быстро-быстро, пока он на цыпочках крался к ней. Он уже собирался ступить на сходни, когда сверху раздался звучный голос.

— Нормально устроился? — спросил выбравшийся на палубу Натан, застегивая пуговицы своего кителя.

Джейк окинул его взглядом: теперь Натан был одет совершенно иначе. На нем была плотно обтягивающая куртка из темно-синей замши, такие же штаны и пара удивительно мягких, поношенных сапог. Блестящий клинок висел на бедре, а голову охватывал повязанный на пиратский лад платок.

— Хорошо, — откликнулся Джейк. — Это твой костюм для путешествия?

— Итальянская мода начала шестнадцатого века — весьма запутанная штука, — пояснил Натан, вставляя в ухо крохотную сережку-гвоздик с бриллиантом, — но, думаю, я поймал верное равновесие, как по-твоему?

— Весьма достоверно, — согласился Джейк — хотя не имел ни малейшего представления, о каком равновесии рассуждает Натан. — На этом корабле вы отправитесь в Венецию? — быстро спросил он, чтобы собеседник не успел поинтересоваться, что он здесь делает.

— Может, по виду и не скажешь, но эта малышка достаточно крепкая, — заметил Натан, любовно хлопнув ладонью по мачте. — По слухам, Христофор Колумб учился водить корабли на этом самом судне.

Юноша спрыгнул на пристань.

— Мне нужно забрать остаток гардероба. Секрет того, как всегда выглядеть отменно, прост: имей выбор!

И он широким шагом направился обратно в замок.

Как только Натан скрылся из вида, Джейк вдохнул поглубже, притворяясь, будто просто осматривает корабль, поднялся по сходням и ступил на палубу. На тот случай, если кто-нибудь за ним наблюдает, он устроил целое представление, разглядывая паруса, мачту и штурвал, прежде чем напоследок украдкой оглядеться и нырнуть на крутую изогнутую лестницу, уходящую вниз.

Спрятавшись от чужих глаз, он принялся подыскивать себе укрытие. Камбуз был крохотным, из столовой вело две двери: одна — в опрятную каюту на носу, где стоял единственный чемодан Топаз, вторая — в неряшливую на корме, с двухъярусной койкой и огромной горой Натановых сундуков.

С палубы донесся глухой стук — погрузили новый багаж; затем раздался голос самого юноши.

— Это последнее, — сообщил он. — Оставьте все в каюте. Распакуюсь я сам. Осторожней — этот наряд принадлежал Карлу Великому!

Голос стих снова. Мигом позже послышался грохот шагов вниз по лестнице, а за ним — вскрик, когда один из матросов что-то уронил.

— Повезло, что Его Величество ничего не видел, — пробормотал кто-то себе под нос.

Джейк торопливо спрятался за дверью, пережидая, пока моряки занесут остаток вещей Натана в каюту.

— И зачем ему все это? — спросил один. — Будто ему лет двенадцать.

Они вернулись наверх, и Джейк услышал, как они сходят с галеры.

— Это просто нелепо, я не справлюсь, — произнес он вслух, выходя из каюты Натана.

Мальчик поднялся обратно, остановился, повернулся и спустился снова. Вытащил из кармана родительские паспорта и уставился на фотографии.

— А что, если остальных недостаточно заботит спасение моей семьи?.. — спросил он сам себя — и еще раз принял решение.

И тут же заметил встроенную в пол крышку люка. Откинув ее, он увидел приставную лестницу, уходящую в темные недра корабля.

Как и «Побег», галера была переделана так, чтобы ходить на пару: в полумраке можно было различить машину, напоминающую большую кухонную плиту. Среди связок дров и ящиков с едой оставались укромные уголки, позволяющие спрятаться, и Джейк осторожно слез по лестнице и закрыл за собой люк. Он на ощупь нашарил в темноте проход в носовую часть и устроился за грудой коробок.

Мальчик вспомнил, что на нем по-прежнему надета «безыскусная» школьная форма, и невольно пожалел о том, что пропустит условленную встречу с синьором Гондолфино. Ему больше обычного хотелось даже внешне принадлежать к этим чудесным и изящным временам.

Считаные минуты спустя до Джейка донеслись приглушенные голоса людей, собирающихся на пристани. Затем корабль покачнулся — это поднялась на борт команда. Натан разразился импровизированной речью, используя выражения вроде «ради славы» и «на благо всего человечества». Затем Топаз отдала приказ к отплытию, послышались крики, и отшвартованная галера накренилась вбок.

Мальчика внезапно пробрал ужас: он просто обязан сообщить о своем присутствии на борту.

Но он не сдвинулся с места.

Хотя в трюме царила непроглядная темень, он зажмурился и подумал о родителях, запертых в подземелье, умирающих от голода, ожидающих палача. Подумал о Филиппе — как брат взъерошивал Джейку волосы, когда он впадал в уныние. Однажды, когда они в дождливые выходные стояли лагерем в Нью-Форесте, Филипп всю ночь не смыкал глаз, охраняя братишку от выдуманного тем убийцы, затаившегося в лесу. Старшие братья редко бывают так добры, но Филипп не походил на чьих-нибудь еще старших братьев.

Когда корабль отошел от пристани, у Джейка внутри все будто бы перевернулось. Он был уверен, что расслышал голос тети.

— Куда же запропастился Джейк? — спрашивала она. — Должно быть, задремал…

Часом позже он уже весь извелся от тесноты и морской болезни. В столовой наверху слышались приглушенные голоса Натана, Топаз и Чарли Чиверли. Кто-то готовил еду, и заманчивые запахи доносились вниз, от чего в животе у мальчика отчаянно урчало.

Он отсидел ногу и поэтому осторожно принял более удобную позу. Увидев два крошечных желтых глаза, уставившихся на него из черноты, Джейк громко вскрикнул, отпрянул и опрокинул ящики. Задыхаясь от страха, он огляделся, изучая окружающую тьму. Глаза вспыхнули снова, и открытое пространство торопливо пересекла крыса, скрывшаяся в тени.

— Крысы! Терпеть не могу крыс! — невольно выдохнул он.

Тут Джейк заметил, что голоса смолкли. Секундой позже скрипнула крышка люка, и Натан в мгновение ока оказался у подножия лестницы, выставив перед собой обнаженный клинок.

— Назовись или умри! — приказал он низким угрожающим тоном.

Джейк собрался с духом и поднял руки вверх.

— О чем ты вообще думал? — возмущался Натан, стуча кулаком по столу.

Джейк беспокойно переминался с ноги на ногу посреди столовой, под взглядами трех пар суровых глаз (четырех, если считать мистера Дрейка). Как и Натан, Топаз с Чарли переоделись в костюмы шестнадцатого века. Топаз прекрасно смотрелась в кремовом шелковом платье с квадратным вырезом и рукавами с раструбами. Чарли, который ухитрялся выглядеть юным ученым, что бы он на себя ни нацепил, надел дублет и рейтузы в мелкую красную клетку, а к ним — фетровую шляпу с пером.

— Ты что, считаешь это какой-то игрой? — продолжал отповедь Натан. — Мы на задании. На кону жизни людей. Не просто жизни — существование целых цивилизаций! — пафосно добавил он.

— Я просто…

— Ты просто что?

Этот Натан изрядно отличался от веселого балагура, с которым Джейк встретился по прибытии.

— Я просто хотел найти родителей.

— Это не твое дело. Мы должны его вернуть, — решительно заключил Натан.

— Ce n’est pas possible.[24] Мы всего в двадцати лигах от точки горизонта, — возразила Топаз, указав на константор, висящий над обеденным столом. — Мы потеряем день.

— Ничего не поделаешь. Он ставит под угрозу всю операцию. Поворачиваем, Чарли.

— Топаз права. Мы потеряем целый день, — откликнулся Чарли и вернулся к плите, где грелись на огне три блюда разом.

Жестом профессионального повара он высыпал в одно из них несколько крупных шампиньонов.

И снова Натан раздраженно стукнул по столу.

— Что же, такое расстояние ему все равно не выдержать. В первый раз? Это вам не приятная прогулка до тысяча восемьсот пятого. Это триста четырнадцать лет. Если он взорвется, мы все обречены.

Джейк с ужасом взглянул на Натана. Неужели он действительно только что произнес слово «взорвется»?

— Кроме того, вы только посмотрите на него, — продолжал юноша. — На нем школьная форма. По-моему, она будет несколько бросаться в глаза.

— Ой, да ладно. Одежды у тебя в каюте хватит на целую армию, — заметила Топаз.

Но Натан оставался непоколебим.

— Посадим его в шлюпку — и пусть сам ищет дорогу назад.

— Не говори глупостей! — одернула его Топаз. — Как он справится с этим в одиночку?

— А это уже не наша забота.

— Он ромб, Натан. Первого уровня, по словам Джупитуса Коула. Он выживет. В любом случае, группой руковожу я, так что и решать мне, — отрезала Топаз и повернулась к Джейку. — Ты можешь остаться. Но когда мы прибудем в Венецию, будешь держаться тише воды ниже травы. Ясно?

Мальчик кивнул и обвел всех троих серьезным взглядом.

— Простите, что я забрался на корабль. Я был неправ. Но теперь я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы помочь.

Лицо Топаз чуточку смягчилось.

Натан пожал плечами и откинулся на спинку кресла.

— Первый уровень, а? — пробормотал он себе под нос. — И кто бы мог подумать?..

— А что все-таки значит… «взорваться»? — поинтересовался Джейк.

— Если ваше тело не подготовлено к высоким дозам атомия, что требует определенной практики, — объяснил Чарли, обернувшись от плиты, — вы можете застрять во временном потоке; тогда ваши атомы расщепятся на миллионы частиц, и вы взорветесь, словно водородная бомба, заодно уничтожив всех нас.

Он вынул из духовки блюдо и попробовал на вкус его содержимое.

— Это суфле из цуккини просто превосходно. Похоже, я превзошел самого себя.

Хотя Джейк вдруг совершенно лишился аппетита, Чарли «сообразил на скорую руку» обед, достойный восхищения по меркам лучших лондонских ресторанов. В него входили гренки с помидорами черри, крохотные перчики, фаршированные маринованными грибами по-гречески, и малиновый торт со взбитыми сливками. Чарли, как выяснилось, учился готовить на кухне Наполеона в Париже, но в итоге сам стал убежденным вегетарианцем.

После того как убрали тарелки, Топаз выставила на стол шкатулку. Из нее девочка достала фиал атомия и чашу горизонта. Джейк же последние полчаса только и думал, что о собственной возможности взорваться. Все гадал, насколько кровавым и разрушительным выйдет взрыв.

Атомий снова оказался омерзительным На вкус, вроде жидкости, сочащейся из старых батареек, решил мальчик, а действовать начал быстрее и хуже, чем в первый раз. Приняв его, Джейк пошатнулся и потерял сознание. Очнулся он от того, что Чарли тыкал его пальцем в грудь.

— Проснитесь, вам нельзя спать. Проснитесь.

Джейк попытался остановить мельтешение склонившихся над ним лиц. Сам он осел на обеденный стол.

— Проснитесь! Спать опасно.

— Мы уже там? В Венеции? — выговорил мальчик, соскальзывая обратно в забытье.

Натан кивнул Чарли, он наполнил стакан холодной водой и выплеснул ее в лицо Джейку. Мальчик очнулся, отчаянно хватанув ртом воздух.

— Не хочу взрываться.

Через пару минут он отключился снова. Так продолжалось еще около получаса, пока с палубы до них не донесся крик Топаз.

— Пять минут до горизонта! — объявила она.

Состояние Джейка вдруг полностью изменилось: словно электрический разряд вышвырнул его из кресла.

— Мы летим! — заорал он и заплясал по каюте в некоем подобии ирландской джиги.

Натан несколько смутился, а мистер Дрейк восторженно закричал.

— Мне нужно поговорить с Топаз! — объявил Джейк и взбежал по лестнице на палубу.

Девочка охнула, когда он заключил ее в объятия, словно какой-нибудь романтический киногерой, затем рассмеялась в замешательстве. Чарли поднялся на палубу, качая головой в веселом недоумении. Джейк уже почти поцеловал Топаз, когда константор со щелчком выровнял кольца, и мальчик почувствовал, что им, словно пулей, как будто бы выстрелило в воздух.

Его второе «я» — или что-то, чему он не знал названия, — швырнуло на границу земной атмосферы, туда, где синева переходила в черноту космоса. Оттуда Джейк увидел океан, омывающий Европу; Францию, Испанию и сапог Италии. Британия скрывалась под туманным облаком, совсем как на карте телевизионных прогнозов погоды. Он развернулся, ринулся обратно вниз, к морю и нашел самого себя на палубе «Кампаны», цепляющегося за Топаз. Затем он рухнул на деревянный настил, дрожа и смеясь.

Чарли бросил взгляд на наручные часы, постучал по ним пальцами и улыбнулся.

— Мы прибыли: пятнадцатое июля тысяча пятьсот шестого года.

Джейк обратил внимание сразу на несколько вещей. Вокруг стало темно и очень жарко, поверхность океана была ровной, как блин, а небо мерцало миллионами звезд. Но его голова раскалывалась, как никогда прежде, и он скорее умер бы, чем посмотрел в глаза Топаз. Мальчик скинул пиджак и осторожно сел лицом к суровому морю.

Стояла глухая ночь, и в замке Мон-Сен-Мишель все крепко спали. В безмолвных коридорах и на лестницах ничего не двигалось, лишь изредка мерцал свет. Снаружи, среди темных гранитных башен, морские птицы тихо сидели в своих гнездах.

Вдруг держащая свечу фигура в темно-синем плаще вынырнула из полумрака сводчатого прохода и на цыпочках прокралась к комнате связи. Человек — различить, мужчина это или женщина, было невозможно — остановился, огляделся, медленно и осторожно приоткрыл скрипучую дверь и скользнул внутрь.

Безлюдную комнату заливал призрачный лунный свет. Посередине высился стеклянный шкаф с ядром Меслита. Еще четыре машины стояли на столах вдоль одной из стен. Фигура подошла к ближайшей из них, села и принялась печатать, отчего антенна ярко заискрилась, отбрасывая в глубь комнаты похожие на метеоры отблески. Набирая слова, злоумышленник шепотом произносил их себе под нос.

— Агенты прибывают пятнадцатого июля, пристань Всех святых, Венеция…

Закончив, человек поднялся, задвинул на место стул, протер носовым платком ключи от машины Меслита и крадучись покинул комнату.

Пока неизвестный, таясь, возвращался обратно по коридору и через сводчатый проход, сообщение начало собственное путешествие сквозь пространство и время…

Мерцающий сигнал, дававший свет кристаллической антенне, перепрыгнул на громоотвод, установленный на вершине горы. Там он засиял снова, уже сильнее, подсветив темные тучи, а затем устремился во временной поток.

Он пронизал мешанину триллионов атомов и нашел дорогу сквозь века.

Сообщение, практически невредимое, прибыло, все так же мерцая, на машину Меслита, стоящую на видавшем виды столе в комнате с высоким потолком. Ближайшее окно выходило на крыши темной старинной Венеции. Вспыхнувший свет разбудил спящего и выхватил из темноты огромный шрам, пересекающий сбоку обритую наголо блестящую голову. Человек грузно сел, затем с усилием поднялся с соломенного матраса и крикнул. В комнату вошли двое гвардейцев, оба в черных нагрудниках и багряных плащах. Мужчина со шрамом указал на стол. Свет машины Меслита озарил их лица.

Они улыбнулись.

11

ЖЕМЧУЖИНА АДРИАТИКИ

«Кампана» плыла сквозь жаркую ночь, без усилий скользя по глади океана. Топаз стояла у штурвала, управляя ее движением.

Вышедший на палубу Чарли обнаружил Джейка сидящим в тени под снастями и улыбнулся.

— Вам уже лучше?

Джейк застенчиво кивнул.

— Сколько нужно времени, чтобы добраться до Венеции?

— От Точки ноль обычно уходит четыре дня, но мы перескочили. Вот почему атомий был таким крепким.

— Это уж точно, — пробормотал смущенный Джейк. — А что значит — «перескочили»?

— Перепрыгнули от одной точки горизонта к другой. Выгадали примерно три дня. Мне кажется, Его Высочество готов заняться подбором одежды для вас.

Джейк вместе с Чарли спустились по лестнице. Он изо всех сил старался смотреть только себе под ноги, но не удержался и украдкой взглянул на Топаз. Она стояла у руля, озирая горизонт огромными темно-синими глазами, а вокруг нее мерцала бескрайняя россыпь звезд.

Спустя десять минут Натан, Чарли и Джейк втроем втиснулись в каюту мальчиков. Джейк примерял один из нарядов Натана. Он уже подобрал себе штаны, чулки и просторную белую рубаху, стягивающуюся у горла. Чарли помог ему облачиться в бархатный дублет.

— Пожалуйста, осторожнее, — взмолился Натан. — Эта вещь бесценна. Бархат — лучший сиенский, а лилии вышили во Флоренции вручную, нитью из настоящего золота.

— А рукава и должны быть такими? — уточнил Джейк, показывая на имеющиеся в них длинные разрезы.

— Рукава с прорезями как раз в моде, — объявил Натан сухим, как песок, тоном.

— Обувь? — спросил Чарли.

— Слегка старомодно для тысяча пятьсот шестого, особенно для Италии, но сойдет. Обуви у меня маловато, — погрешил против истины Натан, протягивая Джейку пару сапог.

Мальчик натянул их, и остальные двое отступили на шаг, чтобы оглядеть его. Может, в душе Джейк и чувствовал себя неловко, но вид его вполне соответствовал эпохе. Казалось, он даже начал держать спину ровнее.

— А оружие у меня будет? — с надеждой спросил он.

Джейк обратил внимание на роскошную рапиру Натана, богато отделанную чернью. Чарли и Топаз тоже были вооружены.

— Я не вижу подобной необходимости, — отрезал Натан. — Участвовать в боевых действиях тебе не придется.

— И все же оружие ему необходимо, — возразил Чарли, принимаясь за третью порцию малинового торта.

— В таком случае мне вовсе ничего не останется, — раздраженно буркнул Натан.

Он откинул крышку одного из своих сундуков. Там покоилось не меньше дюжины клинков, бережно уложенных на бархатной обивке. При виде их глаза Джейка вспыхнули. Его рука безотчетно потянулась к самому впечатляющему: дуэльной шпаге, заточенной с обеих сторон, рукоять которой изображала дракона.

— Ни в коем случае, — одернул Натан, отводя ладонь мальчика. — Эту я приберегаю для исключительных случаев.

Взамен он выбрал самый простой, наименее интересный из клинков.

— Держал когда-нибудь в руках шпагу? — спросил он, осторожно передавая Джейку оружие.

— Конечно. Я ходил в фехтовальный кружок в школе. Меня хвалили, — бесстыдно соврал мальчик.

Он попробовал изобразить пару замысловатых выпадов, но клинок вылетел из его руки и с лязгом приземлился поверх остатков малинового торта в тарелку Чарли.

Чарли даже не вздрогнул, только аккуратно убрал оружие из своего десерта, передал Натану и продолжил есть. Натан же, нимало не впечатленный представлением, убрал шпагу в ножны и застегнул перевязь на талии Джейка.

— Пусть тут и остается. Она у тебя исключительно для вида, ясно?

— А это что? — возбужденно спросил Джейк.

Рядом с сундуком Натана лежал большой кожаный футляр с набором накладных бород и усов.

Пришел черед Чарли отводить в сторону любопытную руку.

— Ne touche pas![25] — предостерег Натан с ужасным французским произношением. — Эти крысиные хвосты — его гордость и отрада. Лично я предпочитаю ходить au naturel[26] — меняя свой облик исключительно с помощью выражения лица.

Натан продемонстрировал, что имелось в виду, сощурив глаза и нахмурив брови.

Чарли неодобрительно фыркнул и подхватил свою драгоценную коллекцию.

— Тебе не хуже моего известно, Натан, что камуфляж неоднократно спасал твою шкуру.

Он закрыл футляр и пристегнул его к поясу.

Джейк невольно улыбнулся. Ему очень нравилась манера Чарли держаться в свои четырнадцать лет, словно он чокнутый старый профессор.

— Что же, вам, наверное, стоит на себя взглянуть, — предложил Чарли, протягивая Джейку зеркало.

Мальчик посмотрел на свое отражение. Отважный авантюрист уставился на него в ответ.

«Кампана» шла сквозь утро по бескрайней глади Средиземного моря. Жаркое солнце поднялось высоко в небо, достигло зенита и стало по-летнему замедленно опускаться.

Джейк глубоко вдохнул свежий морской воздух и обвел взглядом горизонт. Затем покосился на свой клинок и, удостоверившись, что никто его не видит, украдкой вытащил его из ножен.

— Прочь, злодей! — воскликнул он, направив оружие на невидимого врага. — Это я, Джейк Джонес из Гринвича…

Он осекся: сказанному не хватало должной звучности.

— Это я, Джейк Джонес, особый агент Секретной службы хранителей истории, защитник добра, заклятый враг любого зла. Это был твой последний вздох…

Джейк осекся снова, ощутив на себе чужой взгляд. Чарли и мистер Дрейк подсматривали за ним из-за мачты, наслаждаясь представлением. Мальчик отчаянно покраснел и поспешно убрал клинок обратно в ножны.

В три пополудни Топаз увидела место назначения. Вдали, мерцая под жарким солнцем, словно золото, виднелись характерные очертания Венеции.

Когда они приблизились, воздух наполнился нестройным шумом. Пристани бурлили жизнью, суда всех видов и размеров прибывали или отправлялись, разгружались или принимали на борт припасы. Джейк никогда не видел так много кораблей разом — колышущийся лес такелажа, мачт, знамен и флажков, среди которых моряки, лавочники и купцы пытались перекричать друг друга.

— Венеция, жемчужина Адриатики, — объявил Чарли, как будто проводя экскурсию. — Основанная в шестом веке, Венеция занимает ключевое местоположение между Европой и Азией. И хотя недавние испанские открытия в Новом Свете несколько уменьшили могущество Венеции, ее купцы и банкиры по-прежнему господствуют в мировой торговле. Вон то карамельного цвета здание, — добавил он, указывая на изысканное розовое строение, — это Дворец дожей. Башня по соседству с ним — Кампанила, колокольня собора Святого Марка, хотя, разумеется, полного своего великолепия она еще не достигла.

Пока их корабль швартовался между небольшой рыбацкой лодкой и огромным персидским галеоном, Джейк восторженно глазел на открывшиеся удивительные виды. Он знал, что никогда не забудет это мгновение: все эти кишащие на берегу люди принадлежали к другой, отличной от его собственной, эпохе. Как будто на самом деле ожило одно из старых полотен, которые он так любил.

На пристани были богатые купцы в дублетах и чулках, солдаты в доспехах, люди в тюрбанах и длинных халатах и нищенки в лохмотьях. Повсюду сновали собаки. Изящная ищейка, принадлежащая благородной даме, играла с кудлатым терьером уличного продавца. Кошки смотрели с гребней стен или кружили под ногами людей в поисках рыбьих голов. Там были козы, и лошади, и попугаи в клетках (последних с величайшим интересом и толикой сочувствия разглядывал мистер Дрейк). Джейка обволакивали запахи: специй, свежей зелени, рыбы и жареного мяса.

Пока он разглядывал эту картину, его сердце под новым костюмом авантюриста заходилось от волнения. Внезапно он заметил высокую фигуру в черной нагрудной пластине и багряном плаще с капюшоном. Мужчина стоял совершенно неподвижно, а вокруг него волновалась толпа. Хотя лица его было не разглядеть, Джейка посетило неприятное ощущение, что смотрит он именно на «Кампану».

Мальчик обернулся к Чарли.

— Видите вон того человека? Мне кажется, он смотрит на нас.

Чарли проследил за его взглядом, но мужчина уже скрылся из вида. Джейк обшарил взглядом толпу в поисках красного плаща, но найти его не смог.

Зато ему на глаза попался худощавый паренек, приближающийся к ним вдоль причала и исподтишка читающий названия судов, мимо которых он проходил. Он был краснощеким и неуклюжим и то и дело врезался в кого-нибудь и извинялся. Увидев «Кампану», он остановился и сверился с пергаментом, который сжимал в руке. Затем поднял взгляд на Чарли.

— Добро пожаловать в Венецию, — сдержанно заявил паренек, подсматривая в свои записи, — что за груз вы везете?

Джейк предположил, что это какой-то пароль, поскольку Чарли ответил в той же взвешенной манере.

— Мы везем тамаринд с Востока, — сообщил он.

Услышав эти слова, мальчик расслабился, заулыбался и замахал рукой всем на корабле.

— Buon giorno,[27] я Паоло Коццо, связной в Италии, шестнадцатый век.

Натан спрыгнул к нему на пристань. Он оказался на добрый фут выше итальянца.

— Почему бы тебе в следующий раз не воспользоваться рупором, чтобы все могли хорошенько расслышать?

Паоло потребовалось мгновение, чтобы осознать, что Натан язвит. Усмехнувшись, он кивнул и утер пот со лба. Чарли тоже спрыгнул на берег, а следом за ним и Топаз.

— Bonjour,[28] я агент Топаз Сент-Оноре, — представилась она. — Агент Чиверли… и Джейк Джонес, — добавила она, обернувшись к оставшемуся на корабле Джейку.

— Он просто наблюдает, — протяжно пояснил Натан.

При виде Топаз Паоло залился ярким румянцем.

— На самом деле, мисс Сент-Оноре, мне кажется, мы уже в-в-встречались? — запинаясь, пробормотал он так, что утверждение звучало, словно вопрос. — В Сиене, весной тысяча семьсот восьмого? Я еще был там с родителями? И приготовил вам лимонад?

— Я помню, — согласилась Топаз, просияв. — Это был лучший лимонад в моей жизни. Вы еще собирались поделиться со мной рецептом.

Паоло хихикнул и покраснел еще сильнее.

— И где только Точка ноль берет таких типов? — закатив глаза, пробормотал сквозь зубы Натан, прежде чем устало уточнить у Паоло: — Так ты базируешься в Венеции?

— На самом деле, в Риме… мой дом… Рим, — с запинкой выговорил Паоло. — Хотя моя тетя живет здесь. Я прибыл, чтобы встретить последнюю группу агентов — тех, что пропали.

Топаз одарила Джейка сочувственным взглядом, смущенная бестактностью итальянца.

— Мне поручено, — продолжал он, — доставить вас в Венецианское бюро и помогать вам во всех относящихся к Италии вопросах.

— Значит, в Венецианское бюро — так идем! — заявил Натан и широким шагом двинулся по пристани.

Больше никто не тронулся с места.

— На самом деле, нам туда, — нервно указал Паоло.

Топаз не удалось скрыть лукавую усмешку, когда Натан резко развернулся кругом.

— Мне оставаться тут одному, или можно?.. — с надеждой спросил Джейк.

— Пока идем с нами, — смягчившись, разрешила Топаз, — но, когда мы начнем работать, ты вернешься на корабль. Ясно?

Не промедлив ни мгновенья, Джейк спрыгнул на берег.

Паоло повел их через портовый район, сквозь суетливую дневную толпу.

— Безумное тут местечко в час «пик», а? — заметил Натан, приподнимая шляпу перед хорошенькой торговкой цветами. — У нас хватит времени выпить горячего шоколада? Если мне не изменяет память, во «Флориане» на площади Святого Марка готовят лучший горячий шоколад во всей Адриатике.

— Ты, конечно, можешь попробовать, но до открытия «Флориана» остается еще двести четырнадцать лет, — заметила Топаз.

— Вот на этом корабле, — вмешался Паоло, остановившись и кивнув на небольшую каравеллу, — прибыли мистер и миссис Джонес.

Желудок Джейка сжался. Он принялся жадно рассматривать деревянный кораблик: паруса были аккуратно убраны, а палубы — совершенно пусты. Буквы с завитушками складывались в название — «Мистэр».

«Тайна», — перевел про себя Джейк.

Более подходящее имя трудно было подобрать.

— Может быть, нам стоит взглянуть? — вежливо спросил он, мечтая запрыгнуть на борт и тщательно изучить корабль в поисках любых следов родителей.

Но Натан уже запрыгнул на палубу и спустился в каюту. Мгновением позже он вынырнул обратно и отрицательно покачал головой.

— Там, внизу, — как на «Марии Челесте», — сообщил он, вернувшись на пристань. — Вот единственное свидетельство, что там вообще был кто-то живой.

Он разжал кулак, показав лежащую в ладони пригоршню фруктовых косточек.

Эта картина была знакома Джейку — до боли знакома.

— Мандарины, — пробормотал он. — Мама от них без ума.

Он уже собирался протянуть руку и забрать косточки, но тут Натан швырнул их через плечо прямо в море, где они и затонули без следа.

— На случай, если ты не заметил, — вздохнула Топаз, взяв Джейка за руку, — его бесчувственность может сравниться только с его же тщеславием.

Неторопливо путешественники добрались до самого города. Выйдя на площадь, они увидели толпу, собравшуюся вокруг человека на помосте, который страстно и хрипло произносил какую-то речь. Оратор имел длинную косматую бороду, был облачен в потрепанное бархатное одеяние и держал в поднятой руке арбуз.

— Что он говорит? — спросил у Паоло Натан. — Я слегка подзапустил итальянский, но насколько я понимаю, он не арбузы продает…

— Он говорит: «Такова форма мира», — вмешалась Топаз, прежде чем Паоло успел открыть рот. — «Он не плосок, а кругл, подобно этому плоду. Мы не центр вселенной, не солнце вращается вокруг нас, а мы обращаемся вокруг солнца!»

Паоло согласно кивнул, подтверждая безукоризненный перевод девочки.

— Удивительно, насколько этот джентльмен опережает свое время, — заметил Чарли. — Хотя идея носилась в воздухе еще с античности, Коперник выступил со своей теорией небесных сфер лишь в тысяча пятьсот сорок третьем году.

Большинство зевак просто глазели, но некоторые выкрикивали что-то неодобрительное или свистели. Затем несколько крепких мужчин в доспехах и шлемах с остроконечными навершиями протолкались сквозь толпу, схватили оратора, стащили с помоста и уволокли его, так и не переставшего кричать, прочь с площади. Зевакам приказали разойтись.

— В последнее время в городе частенько происходит что-то подобное, — заметил Паоло. — Многие побаиваются этих новых идеологий.

— Новых идеологий? — переспросил Натан.

— Он имеет в виду гуманистические тенденции, которые начинают распространяться по Европе, — пояснила Топаз.

— Правда? Я не то чтобы действительно тебя спрашивал, но… гуманизм, да — именно так я и подумал.

— Разумеется, он и понятия не имеет, что это такое, — доверительно сообщила Джейку Топаз. — Вероятно, считает заразой, которую можно подхватить в бассейне.

— Гуманизм утверждает ценность человека как личности, — парировал Натан с напускным британским произношением, — безотносительно религиозных доктрин и сверхъестественных верований. Выражаясь доступными тебе словами, он заявляет, что все люди равны и каждый имеет право на счастье.

— Каждый и каждая.

Паоло, неуверенно улыбаясь, переводил взгляд с Натана на Топаз.

— Это всего лишь спектакль, — шепнул ему на ухо Чарли. — На самом деле, они любят друг друга.

Юный итальянец увел ребят с площади и двинулся вдоль канала. Джейк краем глаза заметил человека, дрессирующего обезьянок, и еще одного, над корзиной, заклинающего змей. Паоло украдкой огляделся и поднялся по лесенке к старому, обшарпанному зданию, жестом показав остальным агентам, чтобы они следовали за ним. Джейк обратил внимание на деревянную дощечку у двери, где была грубо вырезана эмблема хранителей истории — песочные часы и планеты.

Они вошли в светлое помещение со сводчатым потолком, в котором кипела бурная деятельность. Там трудились восемь поваров, с ног до головы покрытые мукой.

Глаза Натана загорелись энтузиазмом.

— О, пицца!

— На самом деле, это лепешки фокачча, новая выдумка из Неаполя, — поправил его Паоло.

— А по мне, так вылитая пицца, — пожал плечами Натан. — В любом случае, отличное прикрытие для бюро.

— О, это не прикрытие, — возразил Паоло. — Пекарня действующая, и лучшая в городе. Бюро снимает комнату в задней части здания, поскольку необходимость в ней бывает лишь время от времени.

— Нравится мне, как итальянцы ведут дела — без лишнего любопытства, — вздохнул Натан и подхватил лепешку, только что вынутую из печи.

— Вперед, угощайтесь.

Топаз отметила, что главный повар явно не в восторге от выходки юноши.

— «Эмменталь», если я не ошибаюсь… — предположил Натан. — Чарли, что скажешь?

Чарли попробовал кусочек, тщательно его прожевав.

— Полагаю, это «Гауда», хотя несколько более пряная, чем обычно, — решил он, — с мускатной ноткой. Свежее решение.

Повар, не слишком впечатленный Натаном, признал в Чарли родственную душу и одарил его доброжелательным кивком.

— Если с чревоугодием покончено, — поспешно вернула их с небес на землю Топаз, — то, может, пора обсудить пустяковый вопросец насчет фиолетового кода и грядущей катастрофы мирового масштаба.

Молодые агенты прошли в тесную комнатку в глубине пекарни. Она оказалась складом, забитым ящиками со свежим базиликом и помидорами, и ни в какое сравнение не шла с величественной строгостью другой штаб-квартиры хранителей истории, которую видел Джейк.

— Я так понимаю, это и есть бюро? — с сомнением уточнила Топаз.

Она указала на единственный кособокий стол, приютившийся в дальнем углу комнаты, на котором среди разнообразнейших сыров возвышалась видавшая виды машина Меслита.

Паоло виновато пожал плечами, что вполне сошло за ответ.

Топаз подошла к столу, чтобы рассмотреть его поближе. У этой машины Меслита, как и у всех прочих, сзади торчала кристаллическая антенна.

— Алан и Мириам Джонес должны были отправить сигнал бедствия с этой машины, — заключила девочка.

Джейк невольно придвинулся ближе. Он дотронулся пальцами до антенны и тут же получил чувствительный электрический разряд.

— Вот что бывает, если так делать. Урок усвоен, — заметил Чарли и повернулся к Паоло. — Так куда именно ходили Алан и Мириам Джонес?

Итальянец вытащил из кармана неряшливый ворох листочков с записями и попытался разобрать собственный почерк. Первая страница изрядно его озадачила, но, в конце концов, он все же сообразил.

— А, это список покупок для моей матери. Она собирает венецианское стекло. Ей нравятся его цвета!

— Как занимательно, — проронил Натан.

Паоло перешел к следующему листку.

— А, вот то, что надо. В Венецию Джонесы прибыли во вторник вечером. В среду они посетили дом синьора Филиппо на севере города; это известный архитектор, который не так давно вдруг исчез по пути на работу.

— Исчез? А он не мог попросту свалиться в канал? — спросил Натан.

— Нет, в том-то все и дело, — внезапно оживившись, пояснил Паоло. — Видите ли, за последние несколько месяцев пропали, по меньшей мере, десять архитекторов. Не только из Венеции: из Флоренции, Пармы, Падуи — отовсюду. Об этом весь город судачит.

— Зачем кому-то избавляться от архитекторов? — устало вздохнув, спросил Натан. — По мне, так это вполне безобидный народ.

— Может, от них и не избавлялись, — к собственному удивлению, предположил Джейк. — Может, кому-то потребовались их услуги.

Топаз удивленно взглянула на Джейка. Натан небрежно пожал плечами.

— Так Джонесы вернулись?.. — спросил он.

— Ненадолго, — продолжал Паоло, — затем в семь вечера они отправились в собор Святого Марка. Я прождал их всю ночь. Они так и не пришли.

На миг повисло молчание. Топаз стиснула руку Джейка.

— Они говорили тебе, что собираются в собор? — уточнил Чарли.

— Они спросили, как туда пройти, — ответил Паоло.

— Твои родители религиозны? — спросил у Джейка Натан.

— Только если считать сладкие пирожки на Рождество…

— Мне рождественская выпечка определенно кажется священной, — задумчиво пробормотал себе под нос Чарли.

— II у a quelque chose ici,[29] — объявила Топаз, изучая вроде бы чистый кусочек пергамента. — Кто-то что-то писал поверх этого листа. Сами видите — надпись отпечаталась.

Натан потянулся к находке, но Топаз не обратила на него внимания. Она подняла листок к свету, так, чтобы еле заметные оттиски слов стали виднее.

— Узнаешь почерк? — спросила она у Джейка.

Мальчик посмотрел на пергамент. Он увидел призрачную надпись — крупные небрежные буквы, вызывающая умиление неуклюжая смесь заглавных и строчных — и его сердце оборвалось. Обычно он видел этот почерк на записках, предупреждающих о свежей покраске или объясняющих отсутствие необходимостью что-нибудь прикупить в магазинчике на углу.

— Это папин.

— Можно, я?.. — снова спросил Натан.

И снова Топаз не обратила внимания, разбирая надпись.

ИсПОвеДь. Св. МаРК. АмЕрИго ВеСПучЧи.

— А, Америго Веспуччи! — перебил Натан, когда девочка прочла ее вслух. — Я о нем слышал. Он был… — начал он, но осекся. — Кем там он был, собственно?

— Он был знаменитым итальянским исследователем, в честь которого назвали Америку, — сообщила ему Топаз, — но какое отношение он имеет к собору?

— Ясное дело — он там похоронен, — уверенно заявил Натан и снова потянулся за запиской.

— Нет, — холодно возразила Топаз, — похоронен он в Испании, в Севилье. Я была на его могиле.

Она все же соизволила передать листок Натану. Мотнув головой, он отбросил с глаз челку и схватил пергамент.

— «Исповедь. Святой Марк. Америго Веспуччи», — повторил он. — Что же, я уверен: визит в собор все прояснит. Ясное дело, после обеда… Не хотелось бы работать на голодный желудок.

В молчании пять агентов двинулись обратно на «Кампану». Это время суток сами итальянцы называли прогулочным: все уже закончили дневные труды и прохаживались туда-сюда по улицам, глазея друг на друга. Ребята проталкивались сквозь толпу, держась вместе. По дороге Джейк почувствовал что-то неладное позади и оглянулся. Ему показалось, что в толпе мелькнуло что-то багряное, но людской поток уже унес мальчика дальше.

В это же время фигура в красном плаще с капюшоном украдкой скользнула за колонну, где уже дожидалась другая такая же. Прячась в тени, они смотрели на то, как агенты возвращаются на пристань.

12

ОДИН В ПРОШЛОМ

— Нас не будет около часа, самое большее — двух, — объявила Топаз, выйдя на палубу вместе с Чарли.

Девочка накинула на плечи плащ, поскольку уже вечерело, и стало заметно прохладнее.

Джейк пожал плечами.

— Разве не лучше держаться вместе?

— Лучше, чтобы тебя не убили в первый же день, — буркнул Натан.

Он успел полностью переодеться и теперь тщательно изучал собственное отражение в позолоченном зеркальце, укрепленном на мачте (он сам его туда приспособил «на случай непредвиденных обстоятельств»).

— Мне идет этот цвет? — поинтересовался он, кивнув на свой дублет.

— Переливчато-зеленый. Что может быть уместнее? — охотно отозвалась Топаз.

Натан был слишком увлечен самосозерцанием, чтобы осознать, что его поддразнивают.

— Он не делает мои глаза менее яркими? — спросил он, повернувшись к Джейку.

Мальчик не слишком разбирался в моде, но помнил, что порой говорила его мать.

— Мне кажется… этот цвет подчеркивает оттенок твоей кожи.

— Мне нравится твой вкус, — просиял Натан.

— Возьми-ка вот это, — велела Топаз, протянув Джейку короткую серебряную цепочку с прикрепленным к ней флакончиком.

— Что это?

— Атомий. В обратном соотношении, чтобы вернуться в Точку ноль в том случае, если это потребуется, — объяснила девочка. — Позволишь мне?..

Сердце Джейка забилось чаще, когда Топаз застегнула цепочку у него на шее и заправила флакончик под ворот дублета.

— Береги себя, — шепнула она. — Мы ненадолго.

— Я оставил вам на камбузе немного пирога со шпинатом, — полностью перебив настрой, сообщил Чарли. — Он сносен, но далеко не является вершиной моего кулинарного мастерства. Я несколько пересолил — в прямом смысле.

Затем Чарли, Топаз, Натан и Паоло по очереди спрыгнули на пристань и растворились в толпе.

Минуло четыре часа. Сгустилась ночь, и поднялась луна. Они так и не вернулись. Джейк сидел на палубе, на ступенях, ведущих на нос. С моря теперь дул прохладный бриз. Старый корабль поскрипывал, и паруса хлопали на ветру. Портовый район почти совсем опустел. Мальчик видел силуэты двух юных влюбленных, украдкой обменивающихся поцелуями на пороге дома. Проковылял старый пьяница, чертыхаясь себе под нос. Затем повисла тишина.

Джейк запустил руку под дублет и выудил серебряный флакончик, который вручила ему Топаз. В металле была вытравлена крохотная эмблема хранителей истории. Мальчик осторожно открыл емкость, рассмотрел поблескивающее содержимое, затем закрыл и убрал обратно.

Он заметил кое-что, лежащее поблизости на канатной бухте: школьный пиджак, сброшенный прошлым вечером.

— Паспорта! — сказал он сам себе, внезапно вспомнив, что они так и лежат во внутреннем кармане.

Он вытащил их и уставился на фотографии, улыбающиеся лица родителей посмотрели на него в ответ.

Джейк снова представил их дома на кухне, в те времена, когда все еще было в порядке: отец весело, но бестолково разбирает какой-то механизм на кухонном столе, а мать хмурится, сотворив на плите очередное кулинарное бедствие. Во время ее последней попытки испечь «Шоколадное возмездие» Джейку пришлось заливать огонь из садового шланга.

Ветер шелестел страничками паспортов, а он все рассматривал город и гадал, не скрываются ли сейчас родители где-нибудь в этой темноте.

Внезапно раздался оглушительный крик, от которого мальчик резко вскочил на ноги. Он затолкал документы под дублет и бросился к борту судна. Кто-то приближался к нему по причалу.

Натан. Хотя он явно спешил, Джейк заметил, что он прихрамывает и держится за бедро. Юноша вскарабкался на борт, натужно дыша.

— Быстрее! У нас мало времени!

Глаза Джейка округлились: Натан был в жутком состоянии. Его волосы растрепались, дублет был разорван, а по ноге стекала кровь.

— Передай-ка мне это! Сейчас же! — рявкнул он, показав на школьный пиджак Джейка.

Когда мальчик выполнил требование, Натан разодрал одежду на полосы. Джейк понимал, что теперь от его формы мало толку, и все же… Но потом он опустил взгляд на рану в бедре Натана. Она была длиной дюйма в два и довольно глубокая.

— Что случилось?

— Нас ждали. Должно быть, кто-то их навел! — задыхаясь, пояснил Натан с отчетливым гнусавым выговором Южной Каролины.

Он туго перетянул одной из полос раненое бедро.

— А остальные?.. — выдавил Джейк, с трудом набравшись смелости спросить.

— В плену? Мертвы? Может, им удалось сбежать? Мы разделились, так что — кто знает?

Желудок Джейка ухнул куда-то вниз.

— Помоги мне встать!

Мальчик подал руку, Натан поднялся на ноги и, поморщившись, захромал вниз по лестнице.

— Быстрее, у нас не больше минуты, прежде чем они сюда доберутся.

— Кто доберется? — спросил Джейк.

Но Натан молча пересек камбуз и нырнул в свою каюту. Мальчик в замешательстве увидел, как он открыл дверцу гардероба и вытащил из груды нижний сундук, так что остальные с грохотом попадали на пол.

— Ты что, снова собираешься переодеваться? — недоверчиво спросил Джейк.

— Заткнись, — рявкнул Натан.

Он поднял крышку и принялся выбрасывать на пол прекрасную одежду. Наконец он нашел то, что искал, вытащил из сундука и встряхнул. Джейк с трудом поверил собственным глазам: это был багряный плащ с капюшоном. К нему крепилась нагрудная пластина, покрытая черной эмалью.

Напоследок Натан захватил еще один предмет — серебряные ножницы.

— Быстрее! Быстрее!

Джейк поднялся на палубу за ним по пятам. Натан окинул взглядом порт, проверяя, не идет ли кто-нибудь.

— Подержи-ка.

Он свернул в узел плащ, нагрудник и ножницы, сунул их в руки мальчику и прохромал к машине Меслита, которую Чарли оставил на палубе.

— Постой на страже. Кричи, если кто-то появится.

Он покрутил ручку завода в задней части машины. Как только она зарядилась, Натан быстро набрал сообщение. Свет от кристаллической антенны, мерцая, озарял его встревоженное лицо. Когда была передана примерно половина послания, завод подошел к концу.

— Давай же, давай! — покрикивал на машину Натан, снова крутя ручку.

Джейк опустил взгляд на блестящий черный нагрудник. Он был довольно легким и слегка помятым, но выковали его из какого-то прочного металла. В центре, отделанная серебром, красовалась эмблема — змея, обвивающая щит. Тут до мальчика донесся с пристани какой-то шум, и он вгляделся в темноту. Его сердце провалилось в пятки.

— Натан, они здесь! — вскрикнул он.

Юноша обернулся к приближающимся людям.

— Идем!

Он поднял машину Меслита и захромал к борту. Карабкаясь через него на причал, Натан ударился поврежденной ногой, взвыл от боли, и механизм выскользнул у него из рук. Машина грохнулась на плиты внизу и разлетелась на куски.

Времени отчаиваться не было: фигуры в плащах быстро приближались. Натан спрыгнул на пристань и столкнул обломки в воду.

— Сюда, или нам обоим конец! — прошипел он и, хромая, двинулся в сторону темного переулка.

— Мне что-нибудь захватить? — спросил Джейк, словно примерзший к месту.

— Да, смену белья и зубную щетку.

Эти слова на миг ошарашили мальчика, пока он не сообразил, что Натан опять язвит.

— Сейчас же, болван!

Джейк спрыгнул вниз и последовал за товарищем в переулок. Топот преследователей быстро приближался. Натан затащил его в тень дерева и жестом велел молчать. Они увидели, как около дюжины человек остановились около «Кампаны»: как на подбор, высокие и крепкие, у каждого на боку бряцает клинок, и все облачены все в те же красные плащи с капюшонами и черные нагрудники.

Одного из них сопровождала собака — мощный, свирепого вида мастиф. Этот же человек отдал приказ на немецком языке, и шестеро других поднялись на корабль, обыскивая каждый дюйм и вышвыривая все несущественное, на их взгляд, за борт.

Натан поморщился и покачал головой, когда его драгоценная одежда отправилась в воду.

— Варвары, — пробормотал он себе под нос.

Человек с мастифом повернулся к темному переулку, где прятались Джейк с Натаном. Когда он откинул назад капюшон, мальчик ахнул: через все лицо бритого наголо мужчины, рослого и плотно сложенного, проходил глубокий, синевато-багровый шрам. Одет он был в кожаную куртку и высокие забрызганные грязью сапоги. Человек повернулся обратно к кораблю, но его пес, тоже потрепанный в боях, продолжал смотреть в темноту, чуя чье-то присутствие.

Натан подтолкнул Джейка локтем.

— Сюда, и как можно тише, — шепнул он.

Они тихонько отступили за угол, собака начала ворчать. Два агента ускорили шаг. Они пробирались вдоль канала, и Натан скрипел зубами от боли в ноге. Он остановился и повернулся к Джейку. В лунном свете мальчик разглядел, что товарищ бледен, как мел, и еле дышит.

— Я потерял слишком много крови… Дальше тебе придется идти одному.

Натан сел на землю и затянул жгут на бедре потуже.

— Идти? Куда?

— Выслушай меня — это наш единственный шанс.

До них уже доносился близкий собачий лай.

— Люди позади нас — они солдаты Черной армии. Человека с собакой зовут Фридрих фон Блике. Они все работают на принца Зельдта.

— Зельдта? — воскликнул Джейк. — Того самого, на поиски которого отправился мой брат?

— Верно. Мы считали Зельдта мертвым. За три года его не видели ни разу. Но он явно где-то здесь, в Европе. Что бы ни происходило, за этим стоит он.

Для Джейка это стало жутким откровением, но времени на осмысление у него не было.

— Когда я увидел, что нас преследуют люди в красных плащах, — скривился Натан, — то сразу понял: это он!

Он кивнул на сверток у Джейка в руках.

— Эти вещи принадлежали одному из них. Это эмблема Зельдта, — пояснил он, указав на змею и щит.

— Я видел человека в похожем плаще, когда мы прибыли, — признался Джейк. — Я сказал об этом Чарли, но человек к этому времени исчез.

Натан заглянул Джейку прямо в глаза.

— Зельдт — это чистое зло. Понимаешь? Чистое зло.

Джейк попытался кивнуть, но, оцепенев от страха, не смог даже пошевелиться.

— Ты не понимаешь! Вспомни самого порочного убийцу, о каком когда-либо читал, и умножь его порочность на тысячу — вот тогда ты поймешь!

— Кто он?

— Слишком долго объяснять. Есть одно семейство королевских кровей. Он еще не самый худший его представитель…

Натан явно терял сознание, но очередной приступ собачьего лая, раздавшийся уже куда ближе, встряхнул его. Он схватил Джейка за руку.

— Ты должен пойти в собор Святого Марка. Выясни, что обнаружили твои родители. «Исповедь. Святой Марк. Америго Веспуччи» — узнай, что это значит.

Голова мальчика шла кругом.

— В целях безопасности надень плащ, чтобы прикинуться одним из них.

Джейк кивнул и заморгал от нахлынувшего понимания.

— Ножницы у тебя? — спросил Натан.

Джейк показал их.

— Подстриги свои волосы коротко, как можно скорее, иначе будешь выделяться.

Мальчик снова кивнул. Все происходящее казалось ему сном.

Натан запустил руку за пазуху, вытащил оттуда небольшой кожаный кошель и открыл его. Внутри поблескивали золотые монеты.

— Тут достаточное количество денег, — сообщил он, протянув кошель Джейку. — И возьми еще вот, это кремневая зажигалка, — добавил он, вложив в ладонь мальчика маленькое черное устройство. — Держи ее при себе. История бывает темнее, чем ты можешь себе представить.

— Я не понимаю… А что с остальными?

— Я ничего не знаю о них! Послушай, я тебя задержу, так что тебе придется действовать в одиночку. Это наша единственная надежда.

Лай послышался еще ближе. Натан взял обеими руками Джейка за плечи и серьезно заглянул ему в глаза.

— Слушай, Джейк, ты кажешься неплохим человеком. Говорят, твои родители были одними из лучших агентов за всю историю службы. Так что ты просто обязан оказаться особенным — понимаешь меня?

Джейк заверил его, что понимает, но до них уже доносились мужские голоса.

— Я позабочусь о том, чтобы тебя никто не преследовал. Меня они не убьют — я для них слишком ценен, — заявил Натан и не без труда обнажил клинок. — Только посмотри на мой несчастный дублет, — заметил он, потеребив запачканную кровью прореху. — Флорентийская парча, лучшее, что можно купить за деньги… Что за преступная расточительность!

Джейк взглянул вдоль канала на путь, которым ему предстояло спасаться.

— И последнее… — задыхаясь, выговорил Натан.

Мальчик замер, чтобы дослушать, что он хочет еще сказать.

— То, что мы делаем, важно. Понимаешь?

Джейк кивнул.

— Нет, ты не понимаешь, — нетерпеливо прошипел Натан, и, пока он подбирал верные слова, Джейк снова услышал в его речи гнусавый чарлстонский выговор. — История удерживает вместе все; это клей, сохраняющий мир в целости. Все! Она поддерживает цивилизации цивилизованными. А мы спасаем историю — мы, хранители истории. На самом деле. Это не просто болтовня. Мы действительно необходимы.

— Я понял, — со спокойной уверенностью сообщил Джейк.

Натан понял, что он не врет.

— Тогда иди. Иди же!

В тот же миг мастиф, брызгая пеной из пасти и надрываясь свирепым лаем, вылетел из-за угла, а следом за ним и воины. Джейк пустился наутек вдоль канала, а затем нырнул в один из множества переулков.

Натан с трудом встал и решительно поднял клинок. Но пес прыгнул на него и сбил с ног. Несколькими мгновениями позже его окружили гвардейцы в красных плащах. Юноша взглянул в перечеркнутое шрамом лицо капитана фон Блике и потерял сознание.

Джейк бежал, не думая и не оглядываясь. Он мчался по переулкам, лестницам и мостам. Спустя пятнадцать минут он выскочил к Гранд-каналу и остановился. Он оказался на небольшой площади, обрамленной кипарисами и усеянной недотесанными глыбами камня, предназначенными для нового здания. В руках мальчик по-прежнему держал красный плащ, нагрудник и ножницы, которые дал ему Натан.

Грудь Джейка сильно вздымалась, а взглядом он обшаривал площадь. Никто не преследовал его. Гранд-канал мерцал в лунном свете и катил свои воды по извилистому пути через город, а по обоим его берегам спали величественные дворцы. Слева Джейк различил узнаваемую арку моста Риальто.

Он рухнул на землю у корней одного из деревьев. Весь ужас ситуации, в которой он оказался, начал до него доходить. Мальчик вспомнил, как однажды, лет в восемь, отбился от родителей во время поездки в крупный торговый центр. Он воскресил в памяти страх, охвативший его, пока он отчаянно метался по лабиринту магазинов, освещенных неоновыми лампами. Тогда здравый смысл победил и мальчик успокоился: он знал, что сможет найти родителей, знал собственный адрес в Лондоне, знал, что все вокруг говорят на одном с ним языке.

На этот раз все оказалось иначе. Он был одинок. Настолько, насколько вообще может быть одинок человек. В незнакомом городе, в чужой стране, в другой эпохе, покинутый семьей и разлученный с друзьями неумолимым врагом. Джейк вытащил родительские паспорта и снова посмотрел на их фотографии. Но он не мог сосредоточиться, лица казались размытыми — от паники у него кружилась голова, и ужас захлестывал мозг. Мальчик широко открыл глаза и принял твердое решение: он не погрязнет в отчаянии, он будет сражаться со страхом с помощью рассудка.

«Иди в собор Святого Марка… Это наша единственная надежда», — сказал ему Натан.

Верно, он отправится туда и найдет способ отыскать родителей и всех остальных. Натан заявил, что он слишком ценен, чтобы его убили. Значит, они все должны быть слишком ценны, их всех держат где-то живыми.

Джейк приободрился, но голова его все еще кружилась. Насколько он знал, остальные агенты — куда более опытные, чем он, — попали в плен. Какие у него шансы? Откуда он узнает, что делать? Этот принц Зельдт, о котором рассказывал Натан, кажется воплощенным злом. Его охраняет целая армия. А Джейк — одинокий школьник, затерявшийся в шестнадцатом веке. Как он вообще сможет выжить в такой ситуации?

«Прекрати! Хватит! — велел себе Джейк. — Выбора у тебя нет».

Наперекор всему он схватил серебряные ножницы и принялся стричь себя. Густые каштановые завитки, которые, как он знал, очень нравились его матери, бесшумно сыпались на грязную землю. За считаные минуты волосы оказались обкорнаны: он превратил себя из романтика в юного солдата.

Мальчик вдохнул поглубже, запихнул ножницы в карман, собрал в охапку плащ и нагрудник, расправил плечи и направился вдоль канала к мосту. Внимательно поглядывая по сторонам, он осторожно поднялся по ступеням Риальто.

На середине моста обосновалась какая-то компания, прихлебывая из больших бутылей и хрипло переговариваясь. Когда Джейк проходил мимо, все они замолчали и уставились на него.

Он остановился и неуверенно улыбнулся.

— Собор? Duomo? San Marco?[30] — спросил он на своем скромном итальянском.

Мгновение никто не отвечал. Затем дама с подбитым глазом и спутанными рыжими волосами ткнула пальцем куда-то на юг, в темный лабиринт улочек.

Джейк кивнул и двинулся по мосту дальше. Компания молча проводила его взглядами, а затем разговор возобновился.

Когда Джейк вышел на площадь Святого Марка, колокола прозвонили пять. Площадь была огромной. По одну ее сторону высилась башня Кампанилы, рядом — золотые, сказочные купола собора. Вдоль площади, уводя к ним, вытянулись длинные внушительные здания цвета охры. Из некоторых стрельчатых окон второго этажа спускались холщовые полотнища, выбеленные солнцем и соленым воздухом Адриатики, слегка раздувающиеся на утреннем ветру.

Заря разгоралась, и сонные венецианцы приступали к утренним делам. Джейк настороженно оглядывался, пересекая площадь. Он прошел мимо бородатого старика в рваной одежде, и тот проводил его взглядом прищуренных глаз. Мальчик ускорил шаг и взбежал по ступеням церкви.

К его удивлению, двери оказались распахнуты настежь, а внутри собора кипела жизнь. Выстроенных рядами скамей не было — только открытое пространство, с рассыпанными по мраморному полу опилками и бродящими вокруг гусями, овцами и даже коровой, пережевывающей свой завтрак. Люди тут тоже были; кто-то торговался, оживленно болтая, и расплачивался потертыми монетками за товары: ткани, пряности и керамику, другие еще спали по темным углам.

Сбоку к одной из стен прилепились деревянные леса. На верхней площадке этого шаткого сооружения работал над фреской человек в квадратной шапке. Джейк разглядел, что он уже нарисовал контуры фигур и теперь красил ярко-синим цветом небо между ними. Мальчика так и потянуло к лесам, он гадал, не может ли этот художник оказаться кем-то известным. Не исключено, что это Леонардо да Винчи или Микеланджело, решил он.

Художник, похоже, почувствовал, что на него смотрят. Он взглянул вниз и подмигнул Джейку, а затем вернулся к своей работе. Тут мальчик заметил кого-то краем глаза и едва не вскрикнул от неожиданности.

Фигура в багряном плаще по диагонали пересекла помещение собора. Джейк опустил голову и чуть отвернулся, но продолжал наблюдать за этим человеком, пока он не скрылся в будочке из темного дерева у дальней стены.

Мальчик осторожно двинулся через открытое пространство собора, и тут его посетила неожиданная мысль. В послании его родителей говорилось: «Исповедь. Святой Марк. Америго Веспуччи». А эта деревянная будочка наверняка была исповедальней.

Джейк обогнул каменную колонну, чтобы взглянуть на нее поближе. Исповедальня состояла из двух отделений. С одной стороны была кабинка с закрытой дверцей, где сидел священник. Рядом — открытая, с наполовину задернутой занавеской. За ней мальчик явственно видел красный плащ.

И тут он исчез.

— Что? — вслух удивился Джейк, выглядывая из-за колонны для лучшего обзора.

Он видел кабинку вплоть до дальней стенки: в ней никого не было.

— Per piacere,[31] — произнес тонкий голосок прямо в ухо Джейку, заставив его подпрыгнуть.

Он обернулся и оказался лицом к лицу с морщинистой старушкой, протягивающей к нему руку. Один ее глаз был мертвенно-белым.

— Per piacere, — повторила она, потеребив одежду мальчика скрюченными пальцами.

Джейк вежливо улыбнулся и вспомнил о деньгах, которые дал ему Натан. Он украдкой вытащил кошелек из кармана, вынул золотую монету и отдал ее старушке.

На миг она ошеломленно застыла, но вскоре недоверие перешло в радость. Ее лицо расцвело широкой улыбкой.

— Dio vi benedica,[32] — прошептала она, погладив иссохшей ладонью пылающую щеку Джейка.

Затем она поклонилась, попятилась и растворилась в толпе.

Мальчик снова повернулся к кабинке.

«Там должна быть дверь во вторую половину исповедальни, — решил он. — Проход куда-то еще».

Хотя одна мысль об этом его ужасала, Джейк понимал: он обязан каким-то образом проникнуть в кабинку и выяснить, что там скрывается. Его сердце грохотало. Он опустил взгляд на плащ и нагрудник, которые держал в руках. Пришла пора их надеть.

Нагрудник закрыл его грудь и живот. Он был прочным, но легким и сидел достаточно хорошо. Длинный плащ спускался до самого пола. Мальчик набросил на голову капюшон.

Решительным шагом Джейк подошел к исповедальне, отдернул занавеску и вошел в кабинку. Сразу обнаружить дверь ему не удалось. Он надавил на стену, но она не поддалась.

— Chi volete vedere?[33] — прошипел чей-то голос, и у мальчика застыла кровь в жилах.

За решеткой он разглядел смутные очертания лица.

— Chi volete vedere?

Как ни странно, человек курил трубку. Дым просачивался сквозь решетку в кабинку Джейка.

Он имел слабое представление об итальянском, но был уверен, что «chi» означает «кто». Затем ему снова вспомнилась фраза, записанная родителями. Имя человека, в честь которого назвали Америку.

— Америго Веспуччи?.. — ответил мальчик, изо всех сил изображая итальянское произношение.

На миг повисла тишина. Затем послышался тихий щелчок, и задняя стенка исповедальни отъехала в сторону, открывая проход. Джейк шагнул туда, и стена закрылась за его спиной.

13

ТЕНЬ ЗЛА

Перед ним лежал сумрачный и сырой коридор с толстыми каменными стенами. Джейк заметил фигуру в плаще, нырнувшую в арку в дальнем конце прохода, и осторожно двинулся следом.

Через открытый проем он вышел в просторный темный круглый зал со сводчатым потолком. Тусклый свет попадал сюда из точно такой же арки на дальней его стороне. Джейк успел увидеть, как фигура скрылась в ней.

Мальчик пересек зал, не отводя глаз от арки. Он споткнулся о выступ и услышал шорох осыпающихся камешков. Джейк замер на месте, посмотрел вниз и ахнул: у него под ногами разверзлась огромная круглая дыра, уходящая куда-то далеко темным провалом. Древняя каменная лестница по спирали спускалась во мрак. Внутри было сыро и все поросло мхом, гулкое эхо от капающей воды доносилось из глубины. Джейк прикинул, что колодец должен тянуться ниже уровня венецианских каналов.

Он поспешно отступил назад и обошел дыру по краю, по-прежнему с трепетом поглядывая вниз; прошел сквозь арку в просторное помещение высотой в два этажа, с зарешеченными окнами, тянущимися от пола до потолка. Человек в плаще направлялся через него к очередному коридору.

— Я не могу этого сделать, — внезапно сказал сам себе Джейк, разворачиваясь обратно.

Затем остановился, задумавшись.

«Выбора у меня нет!» — понял он.

Мальчик стиснул кулаки, вернулся в комнату и на миг застыл на месте.

Окна помещения выходили на узкий канал. Заря еще только занималась, так что Джейку понадобилось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к зловещему полумраку. В комнате стояли ряды длинных столов на козлах, возле каждого — грубая дубовая скамья. Кое-где висели низкие люстры, ни одна свеча не горела. Слева начинался еще один коридор, но проход в него преграждали массивные кованые ворота.

Подойдя к одному из столов, Джейк споткнулся обо что-то металлическое и только тогда заметил несколько вделанных в пол железных колец.

Затем его внимание привлекли рисунки, разложенные на столе, пергаменты, испещренные сложными чертежами. Рядом стояли чернильницы с перьями. Джейк внимательно рассмотрел один из листков. Увидев заголовок, он вздрогнул: наверху жирным готическим шрифтом было выведено слово «Суперия».

— «Суперия»… — шепотом повторил название Джейк. — «Найдите собрание Суперии».

Ему явственно вспомнилось сообщение, которое родители отослали в Точку ноль.

Ниже была эмблема вроде той, что украшала нагрудник Джейка, — змея, обвивающая щит. Пергамент покрывали замысловатые планы и схемы, складываясь в здание поразительной величины. Высотой оно могло сравниться с современным небоскребом — по меньшей мере, этажей сорок, прикинул Джейк. И все же стиль здания оставался старинным, с рядами стрельчатых готических окон и горгульями. Выглядело здание, словно мрачное видение будущего, представшее перед глазами средневекового человека, и это необъяснимо встревожило мальчика. Он присмотрелся внимательнее и заметил, что все окна строения забраны решетками.

Чертежи на соседнем столе изображали огромную галерею, столь же строгую и грандиозную. Здесь планировались сотни круглых окон, но решетки тоже были на каждом.

Джейк двинулся вдоль ряда столов, разглядывая рисунки. Каждый предваряли тот же заголовок и та же эмблема со змеей и щитом; на каждом были чертежи величественных строений. Мальчику вспомнилось, что они выяснили в пекарне: единственным следом, приведшим родителей к этому делу, стали пропавшие архитекторы. Это, определенно, не могло быть совпадением.

Вдруг Джейк услышал шаги, приближающиеся со стороны одного из коридоров. Он поспешно огляделся в поисках укрытия, но времени уже не оставалось. Он отпрянул в тень, и шесть гвардейцев, облаченных в красные плащи, строем вошли в зал, держа в руках горящие свечки. Они рассыпались по помещению, зажигая толстые свечи в люстрах.

Мальчик затаил дыхание, когда один из них внезапно повернулся и направился к нему.

Но гвардеец явно ничего не заподозрил: в конце концов, Джейк был одет точно так же, как и он сам. Он передал мальчику свечу и велел, как ни странно, по-английски, помочь остальным. При этом Джейк мельком увидел человека под красным капюшоном: это был высокий парень с коротко подстриженными волосами, холодным взглядом и жутковато-взрослой манерой поведения. Тогда он посмотрел на остальных: там были не только мальчики, но и девочки, но их лица выглядели одинаково — замкнутыми, жесткими, невыразительными. Словно у роботов. Джейк догадался, что если он хочет избежать внимания, то ему и самому следует держаться так же.

Когда Джейк принялся зажигать свечи, один из гвардейцев снял с пояса большую связку ключей и отпер ворота, ведущие в левый коридор.

— Svegliati![34] Подъем! За работу! — приказал он.

Послышался шум: заворочались люди, загремели цепи, забормотали голоса. Несколько мгновений спустя дюжина человек, скованная друг с другом за руки и за ноги, шаркая, ввалилась в комнату. Выглядело это прискорбно. Джейк понял, что некогда это были состоятельные люди; их одежда, теперь превратившаяся в жалкие обноски, прежде была дорогой. Их загнали в зал, словно стадо животных.

По очереди каждого отсоединили от общей цепи, подвели к месту за одним из столов и приковали к металлическому кольцу в полу.

Джейк ничуть не сомневался, что это и были пропавшие архитекторы. Один из них, когда ему освободили руки, попытался передать кусок хлеба стоящему позади старику. Тот благодарно улыбнулся, приняв еду, но тут же ему на запястье обрушилась дубинка, хлеб упал на пол, и его пинком отшвырнули в угол под ноги Джейку.

— Сейчас же за работу! — рявкнул гвардеец.

Старик повиновался. Он уселся за один из столов, тонкой, дрожащей рукой поднял перо и принялся чертить.

— Все за работу! — приказал гвардеец и с силой ударил по столу дубинкой.

Джейк изо всех сил пытался сохранить на лице равнодушие, хотя внутри него кипел гнев. Он невольно зашарил рукой под плащом, проверяя, на месте ли его клинок.

Пока архитекторы трудились, он рассмотрел их тщательней: лица людей были бледны, в запавших глазах стояло отчаяние. Старик, у которого отобрали хлеб, вызывал наибольшую жалость. Трудясь, он часто моргал и беззвучно шевелил бескровными губами.

При виде этого несчастного Джейка переполнял гнев. Он никогда не мог терпеть жестокость по отношению к слабым. Однажды, после школы, он наткнулся на кучку хулиганов, издевающихся над мальчиком помладше с ногой в гипсе. Джейк храбро вступился за него — и получил кулаком в живот. Мальчик в гипсе не выказал ни малейшей благодарности: по его словам, это лишь привлекло еще больше внимания хулиганов, но, если бы пришлось, Джейк снова сделал бы точно так же. Так было принято в его семье: заступаться за других.

Кто-то отпер дверь в противоположном конце комнаты, и все взгляды обратились туда. Не задумываясь, Джейк нагнулся, подобрал кусок хлеба и, шагнув вперед, уронил его старику на колени. Тот озадаченно покосился на мальчика; Джейк ответил ему суровым взглядом и снова встал по стойке «смирно».

В помещение вошел грубый тип, за которым следовал свирепого вида мастиф. Джейк содрогнулся: это был человек со шрамом, которого он видел на пристани, капитан фон Блике. Капитан взял большой кувшин с водой, отхлебнул, а остаток выплеснул себе на голову, чтобы проснуться. Его пес зевнул, потянулся и, принюхиваясь, двинулся по залу. Джейк стойко замер, наблюдая за приближающимся зверем. Теперь он видел все его отметины: в дополнение к рваному уху и шрамам на голове один глаз пса оставался полузакрытым, а бок был лишен шерсти. Мастиф учуял что-то любопытное и вжался холодным влажным носом в ладонь Джейка. Мальчик отпрянул — и весь похолодел, когда пес вздернул верхнюю губу и низко заворчал.

— Фелсон! — окликнул фон Блике.

Пес нехотя отвернулся от Джейка и рысцой поспешил к хозяину. Тот швырнул в угол кость. Фелсон набросился на нее и принялся обдирать куски мяса. Мальчик с облегчением вздохнул. Тем временем фон Блике достал из заднего кармана длинную опасную бритву и начал сбривать с головы едва пробившуюся темную щетину, не обращая внимания на порезы.

Джейк следил за ним краем глаза. Он понимал, что этот человек может знать не только о том, где находятся Натан, Топаз и Чарли, если они все еще живы, но и о судьбе его пропавших родителей. Возможно, этому чудовищу что-то известно даже о его брате Филиппе.

Спустя почти час наблюдений одновременно за архитекторами и за фон Блике, полирующим набор оружия, от которого слезы наворачивались на глаза, Джейк заметил, что за окном что-то происходит. У причала остановилась гондола с черным навесом. Из нее выбрались четверо гвардейцев в красных плащах, привязали лодку и встали навытяжку, склонив головы. Из-под навеса появилась девушка и сошла на берег.

Фон Блике тоже заметил, что она прибыла, и нахмурил темные брови.

— Мина Шлиц… — тихо проговорил он.

При звуке ее имени все — и пленники, и гвардейцы — застыли в ужасе.

Мгновением позже в дверь решительно постучали.

Фелсон подбежал ближе и принюхался. Внезапно он поджал хвост и, поскуливая, забился под стол. Фон Блике подошел, отпер четыре массивных засова и открыл дверь.

Мина Шлиц в сопровождении свиты вошла в комнату. Это была девочка-подросток, примерно ровесница Джейка — жутковато-сдержанная, с безупречным бледным лицом, с темными глазами и длинными, прямыми волосами цвета воронова крыла. Одета она была в изящную плиссированную юбку и дублет, плотно обтягивающий фигуру. Бархатная шапочка увенчивала ее голову, а на шее висела единственная жемчужина на алой нитке. Вокруг предплечья девушки обвилась тоненькая живая змейка с красными отметинами на спине. Девочка нежно погладила ее, и она выгнулась под бледными пальчиками.

— Guten Tag, Fräulein Schlitz,[35] надеюсь, вы хорошо добрались? — пробормотал фон Блике, склонив голову.

Закаленный в боях вояка, вдвое старше ее по возрасту, даже он сейчас выглядел робким.

Девочка пропустила вопрос мимо ушей. Она поднесла свою змейку к губам и поцеловала ее головку, а затем бережно спрятала питомицу в сумочку у себя на ремне. Ее внимательный взгляд обшарил комнату. Шевельнуться по-прежнему никто не осмеливался.

— Заканчивайте свои чертежи, — велела она архитекторам голосом, едкостью напоминающим кислоту.

В ее речи слышался слабый немецкий акцент, но английский язык звучал четко и безукоризненно.

— Капитан, — повернулась она к фон Блике, — вам поручено незамедлительно доставить пленных агентов в замок Шварцхайм.

Джейк насторожил уши. Она наверняка имела в виду Топаз, Натана и остальных. Его несколько утешила новость о том, что они еще живы.

— Und Doktor Talisman Kant — ein…[36] — начал было фон Блике, но Мина оборвала его.

— Говорите по-английски! — решительно потребовала она. — Королевский язык — английский.

Фон Блике глубоко вздохнул.

— А доктор Кант? — спросил он. — Встреча в Бассано?

— Вам дали другое задание. С доктором Кантом встречусь я, — сообщила Мина и окинула взглядом гвардейцев. — А эти солдаты будут меня сопровождать. Затем я тоже направлюсь в замок Шварцхайм. На этом все.

Фон Блике бросил на Мину сердитый взгляд, повернулся, собрал оружие, свистнул Фелсону и вышел.

Сердце Джейка колотилось часто-часто, пока он смотрел, как фон Блике пересекает комнату. Ему отчаянно хотелось пойти следом. Если этот человек действительно намерен куда-то «доставлять пленных агентов», то он бы привел мальчика прямо к ним. Но Джейк не мог шевельнуться. Вместо этого он постарался зазубрить все подробности разговора: «Бассано», «доктор Талисман Кант», «замок Шварцхайм»… Он раз за разом мысленно повторял имена и названия.

— Ради вашего же блага, — заговорила Мина снова, когда фон Блике был уже у самой двери, — надеюсь, что ошибок больше не будет.

Капитан так и застыл на месте спиной к комнате.

— На приготовления ушло четыре года, — тихо, но резко добавила девочка. — Нам осталось всего четыре дня до апокалипсиса. Провал недопустим.

Фон Блике сдержанно кивнул и покинул помещение.

Джейк побледнел. Из всех известий, которые он услышал с момента прибытия в Италию, это последнее оказалось самым тревожным. «Осталось всего четыре дня до апокалипсиса», — сказала Мина. Какого апокалипсиса? И что за четыре года приготовлений?

— Заканчивайте работу! — приказала Мина.

Она прошла вдоль столов и собрала все чертежи, сложив их в огромную папку. Затем позвонила в колокольчик, и еще дюжина гвардейцев в красных плащах вошли в комнату.

— Смирно! — крикнула девочка.

Вся группа, включая Джейка, выстроилась в шеренгу.

— Мы отбываем через туннель Венето, — продолжила она. — Спускайтесь вниз к повозкам колонной по одному.

Гвардейцы знали, что делать: они развернулись на месте и строем направились в зал, где огромный колодец уходил вниз под землю. Джейк пристроился к цепочке и последовал за остальными. Они спускались по винтовой лестнице в подземный мир, красные плащи развевались за их спинами, четкие шаги отражались от стен гулким эхом. В необычном туннеле становилось все темнее и жарче, сырые стены покрывал мох, и мальчик все гадал, куда же ведут ступеньки. Он поднял взгляд и увидел несгибаемую фигуру Мины Шлиц, которая замыкала шествие.

После долгого, головокружительного спуска они добрались до дна колодца и вышли через арку к трем повозкам с уже запряженными лошадьми и дожидающимися наготове кучерами. Две были открытыми, с рядами грубых скамей, третью, глянцево-черную, украшала эмблема с обвившей щит змеей.

Когда Джейк посмотрел, куда они направятся дальше, его глаза недоверчиво распахнулись: он стоял у начала туннеля, идеально круглого, как в лондонской подземке, и освещенного через равные промежутки мерцающими свечами, ряды которых уходили вдаль под Венецию и терялись во мраке.

Один за другим гвардейцы в красных плащах занимали места на скамьях двух открытых повозок. Джейк садился последним. Забираясь внутрь, он услышал тихий лязг и заметил, что серебряные ножницы выпали из кармана его штанов. Он замер, задумавшись, следует ли их подбирать. Мина Шлиц уже вышла из арки, так что мальчик решил не привлекать к себе внимания. Он занял место на скамье, случайно усевшись на плащ соседа.

— Прошу прощения, — не подумав, ляпнул он.

Гвардеец не ответил; он только бесстрастно взглянул на Джейка и снова уставился прямо перед собой.

Мина Шлиц осмотрела повозки. Джейк пришел в ужас, подумав, что она может заметить блеск серебра на земле, но девочка просто села в черную карету и захлопнула за собой дверцу. Мигом позже возницы щелкнули кнутами, и они отправились в путь. Большие черные колеса экипажа Мины проехали по ножницам Натана Уайлдера, и повозки с дребезгом покатились по туннелю.

Джейк глазел на стены, сложенные из многих миллионов кирпичей. Тайный ход под каналами города привел его в такой трепет, что на время он забыл о собственных тревогах. Враги явно использовали эту дорогу в достижении дурных целей, но это не умаляло ее достоинств.

Туннель постепенно начал подниматься. Минуло около получаса, прежде чем Джейк, наконец, разглядел далеко впереди дневной свет. Еще минут через двадцать они оказались под открытым небом. Выход из туннеля был спрятан в лесу; когда они выбрались из чащи и въехали на вершину холма, Джейк оглянулся и увидел простертую внизу Венецианскую лагуну. Он вздохнул. Несмотря на все страхи и тревоги, его по-прежнему будоражила надежда на приключения.

Три повозки катились на север в направлении Бассано.

14

НЕЖЕЛАННЫЕ ВЕСТИ

На горе Мон-Сен-Мишель стояло ясное, бодрящее утро. Последние приготовления ко дню рождения Осеан Нуар шли полным ходом с самой зари. Празднества намечались на вечер в парадном зале.

Осеан Нуар родилась в Версале, при пышном дворе Людовика XVI. Это время и место отличалось беспримерной расточительностью, и Осеан наслаждалась каждым его мгновением: пиршествами, нарядами, роскошными омовениями в жасминовой воде и розовых лепестках.

Когда грянула Французская революция, отчасти в связи с поведением подобных ей людей, Осеан крайне возмутилась: ведь из-за этого прервался весьма насыщенный бальный сезон. По слухам, именно она подсказала Марии-Антуанетте знаменитую фразу «Пусть едят пирожные!», но те, кто знал хорошо ее, утверждали, что Осеан ни за что не стала бы впустую переводить кондитерские изделия на людей, не способных в должной мере их оценить.

В то время как большинство французских аристократов бежали за Ла-Манш, родители Осеан (ныне удалившиеся от дел и проживающие на мысе Антиб, но в свое время бывшие превосходными агентами) увезли свою избалованную дочь через остаток века в безопасность тысяча восемьсот двадцатых и периода романтизма.

С тех пор все покатилось под откос. Теперь собственная жизнь казалась Осеан пустой и заурядной; она тщетно мечтала о возвращении былой роскоши. Так что в свой праздник, хотя и не слишком радуясь тому, что разменяла уже пятый десяток, она решила задать в Точке ноль новые стандарты пышности.

Все утро бесконечный поток торговцев, поставщиков цветов и дичи и, конечно, кондитеров, прибывал с материка с товарами для званого обеда: особыми скатертями для столов, связками фазанов и перепелов, шоколадом, нугой и кофе из Парижа, пионами и дельфиниумами для украшения.

Местным жителям лишь в крайне редких случаях позволялось войти в замок, так что почти все они, хоть и напускали на себя вид расторопной деловитости, глядели во все глаза в поисках хоть какой-нибудь пищи для разговоров. Разумеется, ни один не знал, что на самом деле здесь находится, что это штаб-квартира Секретной службы хранителей истории. Их убедили, что здесь располагается община художников и писателей. Это, конечно же, не уменьшало их охоты посплетничать.

Обитателям острова приходилось играть роли, чтобы не вызывать подозрений. Этим утром Норланд распространил официальное распоряжение, составленное Джупитусом Коулом: сегодня, ввиду присутствия местных, сообщил он, все «без исключения» должны быть одеты по моде текущего времени. С этой целью синьор Гондолфино открыл костюмерную на заре и уже сбился с элегантно обутых ног.

В парадном зале Осеан надзирала за расстановкой цветов, и глаза ее были такими же жесткими и так же сверкали, как и бесценные бриллианты у нее в ушах. Зашла Роз Джонес, завороженная великолепным убранством, и направилась прямиком к Осеан.

— Зал смотрится великолепно, — заметила она. — А танцы будут?

Лицо француженки омрачила тень.

— Ты ведь придешь, не так ли?

— А разве приглашены не все?

Осеан напряглась.

— Будет строгий дресс-код, знаешь ли.

— У меня где-то было платье, одолженное Олимпией де Гуж. Надеюсь, мне удастся в него втиснуться. Поразительно, чего можно добиться при помощи кусочка невидимой нити.

— Или, разумеется, дело может закончиться тем, что ты будешь выглядеть жирной и чувствовать себя глупо, — услужливо подсказала Осеан.

Роз прекрасно знала, что не стоит принимать ее слова всерьез, но не смогла отказать себе в возможности повеселиться.

— Так, значит, тебе пятьдесят стукнуло? А сохранилась-то просто прекрасно для своих лет.

Лицо Осеан застыло в ужасе.

— Comment?[37]

— Надеюсь, я буду выглядеть так же хорошо, как ты, когда доживу до полувека!

— Quarante, — прошипела Осеан. — J’ai quarante ans![38] Сорок.

— О, что ж, в таком случае, — протянула Роз, пристально изучая лицо собеседницы, — все вполне закономерно.

— À vrai dire, je suis très occupée.[39] Я крайне занята.

Осеан вздернула повыше носик и развернулась кругом.

— Кто-нибудь видел Норланда? — обратилась она в пространство. — Нам нужно immédiatement[40] согласовать меню!

Слуга, оказавшийся у нее на пути, когда она бросилась прочь из зала, получил чувствительный удар веером.

Роз вышла из помещения и поднялась по лестнице, вернувшись мыслями к более серьезным вопросам. Вчера она получила известие, что ее племянник отбыл в Венецию вместе с остальными агентами. Сообщение по Меслиту от Чарли прибыло вчера поздно вечером: Джейк незаметно пробрался на «Кампану». Роз сразу поняла зачем: он отправился на поиски родителей. Она, конечно же, очень за него испугалась, но в то же время и преисполнилась гордости. Если бы она сама все еще обладала могучей доблестью своей юности, то поступила бы точно так же.

Когда Роз подошла к дверям в комнаты Галлианы, Норланд как раз уходил.

— Осеан Нуар тебя ищет. Кажется, это срочно, — сообщила она ему.

— Срочно? — переспросил Норланд с озорной ухмылкой. — В таком случае, думаю, я могу пойти принять ванну.

Он разразился хохотом и скрылся за поворотом коридора.

— Галлиана? Ты у себя? — позвала Роз в открытую дверь.

Борзая, прервав утреннюю дремоту, насторожила уши и завиляла хвостом. Из спальни вышла Галлиана.

— Роз, спасибо, что пришла. У меня как раз лапсанг заваривается.

Они устроились на диване в кабинете Галлианы, попивая чай из тонкостенных фарфоровых чашечек. Роз всегда нравилась эта комната. Повсюду стояли застекленные шкафы, набитые предметами, которые командующая собрала за время многочисленных путешествий в прошлое: коллекции мраморных бюстов, нефритовых статуэток, шахматных фигурок, испанских вееров, известняковых сталактитов, ископаемых останков динозавров, бабочек и жуков, дуэльных шпаг и старинных кинжалов. Среди этих сокровищ сидела Галлиана — с прямой спиной, теплой улыбкой и полными мудрости глазами.

— Ты единственная, кому, как мне кажется, я могу полностью доверять, — сообщила она, передавая Роз блюдо с пирожными.

— Настоящая французская выпечка — и как я без нее обходилась?

Роз окинула взглядом чудесное угощение. Она замешкалась, выбирая между ром-бабой и пирожным «Монблан», но остановилась все же на «Наполеоне» со сливочным кремом.

— Боже мой, на них должно стоять предупреждение о вреде для здоровья, — вздохнула она, откусив кусок. — Так что случилось?

— Похоже, среди нас есть осведомитель, — ровным тоном сообщила Галлиана.

Роз замерла, не дожевав. Затем проглотила остаток пирожного.

— Продолжай, — серьезно попросила она.

— Прежде всего, вот что я получила от агента Уайлдера вчера ночью.

Галлиана достала сообщение и передала его Роз.

— «Принц Зельдт жив!» — прочла она вслух и охнула.

Командующая жестом попросила ее читать дальше.

— «Враги знали о нашем прибытии. Вероятно, шпион…» И это все? Они все целы?

— Мы не знаем. Возможно, сообщение было прервано. Придется подождать, чтобы выяснить это. Но, Роз, если шпион действительно существует, у меня есть причины предполагать, что он или она сейчас с нами, в Точке ноль.

— В самом деле? Господи боже ты мой!

Роз потянулась за ром-бабой, чтобы слегка сгладить потрясение.

— Почему ты так считаешь?

— Как тебе известно, все послания Меслита, прибывающие из прошлого, тотчас же отсылаются по трубе ко мне на стол, — начала Галлиана, показав на свитки, разложенные на ее рабочем месте. — Читаю их только я, и они остаются совершенно секретными, пока я не решу обнародовать их содержание. Это сообщение я получила вчера от Чарли Чиверли, — продолжила она, передавая собеседнице еще один листок. — Посмотри на нижний правый угол.

Она достала старинное увеличительное стекло с укрепленной на подставке небольшой свечкой и протянула собеседнице.

Роз внимательно изучила лист.

— Это что, отпечаток пальца? — спросила она.

— Определенно. И он точно не мой.

— Но как кому-то другому вообще удалось до него добраться?

— Я могу лишь предполагать, что кто-то проник в мой кабинет без разрешения. Лишь у двух человек есть ключи от всех помещений замка: у меня самой… и у Джупитуса Коула.

— Ты подозреваешь, что он и есть осведомитель?

— Скажем так: мне просто хотелось бы исключить его из числа подозреваемых.

— Ты же знаешь, Галлиана, мы с Джупитусом друг друга терпеть не можем, но он — шпион? Как такое вообще может быть? А на других сообщениях отпечатки пальцев нашлись?

— Пока нет. Но это ничего не означает. Я полагаю, обычно предпринимаются меры предосторожности — перчатки и так далее. След на этом сообщении, скорее всего, остался случайно. Роз, вот что мне от тебя нужно: я хочу, чтобы вечером, пока идет праздник Осеан, ты обыскала комнаты Джупитуса Коула.

— Правда? Боже милостивый… Ты серьезно?

Галлиана вручила Роз ключ.

— Этим ты откроешь дверь. Во-первых, ты должна добыть что-нибудь, на чем есть отпечатки его пальцев. Во-вторых, поискать любые свидетельства, которые связали бы его с Зельдтом, Черной армией или любой другой враждебной организацией. Ясно?

— У меня задание! — восторженно воскликнула Роз. — Спустя пятнадцать лет у меня снова есть задание!

Она спрятала ключ в саквояж. Затем ее лицо омрачилось тревогой.

— А что насчет Венеции? Мы посылаем подкрепление?

— Не раньше, чем точно выясним, как там обстоят дела. Это подводит нас к моему второму вопросу. Как по-твоему, твой племянник… он талантлив?

Роз задумалась примерно на минуту, а потом крайне серьезно посмотрела на свою старинную подругу.

— Джейк? Он герой. Я в этом не сомневаюсь!

Жарким июльским днем три повозки катились вдаль по итальянским проселочным дорогам.

Юные гвардейцы — мальчики и девочки, вместе с которыми ехал Джейк, — приходились ему примерно ровесниками. Физически они изрядно отличались друг от друга: здесь были блондины и брюнеты, изящные и широкоплечие, а вот их личности как будто кто-то стер каким-то способом. Ни один из них не вел себя по-дружески по отношению к другому, никто не разговаривал. Конечно, это играло Джейку на руку, поскольку означало, что он не рискует ляпнуть что-нибудь не то, но изрядно его беспокоило.

Когда жара слегка спала и солнце начало клониться к западу, Мина отдала команду, и караван встал. Она вышла из своего черного экипажа и огляделась по сторонам орлиным взором. Остановились они у небольшой речки, пересекающей широкую долину. По одну сторону, взбираясь вверх по склону холма, тянулся темный хвойный лес. Чуть левее впереди виднелись вдали очертания города — Бассано, предположил Джейк. Еще дальше вырисовывались нечеткие контуры гор, Альп, вершины которых сверкали белизной летнего снега.

— Ставим лагерь, — обращаясь к ожидающим гвардейцам, распорядилась Мина, удовлетворенная безопасностью выбранного места.

Началась деятельная суета. Из ящиков под скамьями выгрузили огромное количество снаряжения, и гвардейцы поставили вдоль реки ряд палаток. В давнем неудачном походе в Нью-Форесте Джейк узнал, как палатки ставить не надо. Так что теперь он, по крайней мере, мог притвориться, будто разбирается в вопросе.

Первым обрел форму шатер Мины Шлиц. Он был угольно-черным, как и ее экипаж, и вдвое превышал размерами остальные палатки. Как только он был поставлен, девочка скрылась внутри.

В выложенном из камней круге развели костер, и несколько гвардейцев принялись готовить ужин из кусков солонины. Работали они так же, как ехали, — молча, заговаривая, только если им что-нибудь требовалось.

Вдруг Джейк заметил сокола, кружащего высоко в небе. Он резко устремился вниз и выхватил из реки рыбу. Она беспомощно билась в его когтях, но тщетно — сокол унес добычу к себе в гнездо на гребне холма. Кое-что еще привлекло внимание мальчика: вниз по склону спускался цыганский фургон броского желтого цвета, запряженный единственной лошадью. Один из гвардейцев, тоже увидевший повозку, направился ко входу в черный шатер.

— Мисс Шлиц, приближается доктор Кант, — объявил он.

Почти сразу Мина вышла наружу и уставилась на фургон. Она достала из поясной сумочки свою змейку и ласково погладила по головке. Змея обвилась вокруг предплечья девочки, словно массивный браслет.

Когда фургон подъехал ближе, Джейк заметил, что он весь увешан какими-то гремящими и побрякивающими предметами: инструментами, котлами и сковородами. Еще на стенках располагалась жутковатая коллекция мертвой дичи: кролики, зайцы и даже целый олень, покачивающийся из стороны в сторону. Фургон замедлил ход и остановился перед Миной Шлиц. Кучером оказался мальчишка не старше двенадцати лет, угрюмый подросток с грязной физиономией и косыми глазами.

Позади него отдернулся полог; оттуда появился высокий человек и спустился по трем деревянным ступенькам фургона. Рядом с ним Джейк тут же почувствовал себя неуютно. У мужчины было узкое загорелое лицо, блестящее от пота, и длинная неопрятная борода. Несмотря на жару, на нем были надеты меховая шапка и плотный халат, затянутый на тощей фигуре ремнем. На поясе болтались еще инструменты: подзорные трубы, мерные емкости, кинжалы и пистолеты. На костлявых пальцах сияли несколько крупных колец с драгоценными камнями.

При виде Мины его лицо скорчилось в зловещей улыбке, обнажившей почерневшие зубы.

— Мисс Шлиц, — приветствовал он девочку, склонив голову.

— Доктор Кант, — отозвалась она. — Как вам Генуя?

— Как и все остальные города в мире — полна грязи, вони и тупости, — буркнул он, скривившись. — Но давайте оставим светские беседы на потом. Сначала дело. Гермат, товар!

Кучер Гермат отвлекся, засмотревшись на порхающую бабочку. В мгновение ока он поймал ее в кулак и крепко стиснул, не давая вырваться, а затем аккуратно оторвал ей крылья.

— Гермат, тупица! Принеси мне коробку, — рявкнул Кант, а потом обернулся к Мине. — Как вы, возможно, помните, по умственным способностям мой сын равен рыбе. Если бы он не представлял собой превосходный объект для моих опытов, я бы, вероятно, уже избавился от него.

Гермат не обратил внимания на эти слова; он зашел в фургон и вернулся с небольшим серебряным ящичком. Джейк, ощутив важность происходящего, придвинулся чуть ближе. Гермат вложил ящичек в костлявую, усеянную драгоценностями руку отца. Он отблагодарил его небрежным подзатыльником.

В свою очередь Кант передал ящичек Мине, обращаясь с ним так, словно он был бесценным произведением искусства.

— Плоды четырнадцати месяцев тяжких трудов… — начал было он, но осекся и замер, увидев, как змейка на руке девочки зашевелилась и затрепетала тоненьким язычком.

— Он не укусит, — заверила Канта Мина, — если только я его не попрошу…

Змея зашипела на чужака и вновь обернулась вокруг хозяйского предплечья. Девочка открыла ящичек и уставилась на его содержимое. На ее губах заиграла улыбка.

Джейк подался вперед, пытаясь заглянуть внутрь, но Мина резко захлопнула крышку.

— Ты и ты, — внезапно произнесла она, указав на Джейка и еще одного гвардейца. — Принесите доктору Канту сундук из заднего отсека моего экипажа.

С отчаянно колотящимся сердцем мальчик направился к угольно-черной карете Мины. Вместе со вторым гвардейцем они открыли отсек и вытащили оттуда сундук. Джейк охнул, ощутив его вес, и едва не разжал руки. Собравшись с силами, они подтащили его к тому месту, где стояла девочка, и поставили на землю. Мина ногой откинула крышку, и Кант просиял: сундук был почти до краев набит золотыми монетами. Мужчина склонился ближе, трепеща от удовольствия, и запустил руку поглубже в сокровища.

— Ничто на свете не вселяет большую уверенность, чем холодное прикосновение денег, — со смехом заявил он. — Как обычно, редкостное удовольствие — вести с вами дела, мисс Шлиц… У меня есть оленина, — добавил он, кивнув на мертвую тушу, болтающуюся на стенке его фургона, — она как раз дозрела. Давайте отметим сделку ужином. Гермат! Погрузи сундук и отвяжи животное.

Мальчик выполнил приказ: захлопнул крышку и с легкостью поднял сундук в отцовский фургон. Затем распутал веревки на копытах туши, и она с глухим стуком рухнула на землю.

Джейк смотрел вслед Мине, которая, крепко сжимая в руке серебряный ящичек, повела гостя в черный шатер, и размышлял… Мина в сопровождении отряда гвардейцев ехала весь день, чтобы встретиться с этим человеком, а затем выложила целое состояние за содержимое единственной шкатулки. Мальчик четко понял: первым делом он должен выяснить, что находится внутри шкатулки.

15

ВХОДИТ ТЕМНЫЙ ПРИНЦ

Смеркалось. По узкой горной дороге катилась карета, направляясь к замку на вершине — зловещему сооружению, ощетинившемуся уходящими ввысь башнями. На заднем сиденье расположился Фридрих фон Блике, Фелсон спал у его ног. Капитан хмуро размышлял о собственной грядущей участи. Ему было поручено перехватить и взять в плен четверых вражеских агентов в Венеции. Преуспел он лишь наполовину и мучительно сознавал, что неполное выполнение задания будет расценено как провал.

Сзади к карете крепился прочный деревянный прицеп, опутанный цепями и запертый на замки. В тесном пространстве сжались два измученных и голодных человека: Натан Уайлдер и Паоло Коццо.

Натан едва не терял сознание. Его голова моталась туда-сюда, когда повозка подпрыгивала на каменистой дороге. Паоло, с чьего юного лица вот уже двенадцать часов не сходило выражение ужаса, наблюдал сквозь щель в досках.

— Мы куда-то подъезжаем! — еле слышно объявил он. — Кажется, это замок жуткого вида. Это здесь, да? Здесь они собираются нас убить?

— Если бы они собирались нас убить, — выдавил Натан прерывистым шепотом, — думаю, это бы уже произошло. То, что они припасли для нас, может оказаться и похуже смерти.

— Хуже смерти? Да что вообще может быть хуже смерти? — удивился Паоло, но через мгновение сам себе ответил: — Пытки? Ты имеешь в виду пытки? — с нотками безысходности в голосе уточнил он.

— Чур, дыба моя, — попытался пошутить Натан. — Мне позарез нужно как следует потянуться.

Паоло затряс головой.

— Не время шутить, Натан.

— А кто шутит?

Повозка с грохотом катилась в сторону замка.

На втором этаже располагалась библиотека — длинное, темное помещение, заполненное полками старинных книг. В каждом сумрачном уголке — а их в этом жутковатом месте было предостаточно — стояли на постаментах статуи: воины, владыки и тираны, чьи властные лица навсегда застыли, запечатленные в мраморе. Вдоль зала тянулся ряд каминов, в которых потрескивало пламя. Посередине расположился огромный стол, в торце которого сидел человек.

Он был бледен лицом и совершенно неподвижен. На его плечи был накинут длинный плащ из блестящего темного меха. Под ним скрывалась черная одежда: плотно подогнанный дублет из бархата и парчи, украшенный черными же драгоценными камнями, с белым гофрированным воротником вокруг шеи.

Двери в конце зала со скрипом отворились, и вошел фон Блике. Широким шагом он подошел к человеку на троне. Фелсон послушно трусил рядом. Капитан остановился перед столом и щелкнул каблуками.

— Принц Зельдт, — проговорил он, склонив голову. — Я прибыл из Венеции.

С первого взгляда Зельдт казался мальчишкой — худощавым, бледным подростком. Черты лица его были тонкими, кожа — бесцветной, глаза — тусклыми водянисто-голубыми, а аккуратно подстриженные волосы — светлыми, с серебристым оттенком. Но постепенно в отсветах пламени, пляшущих на его лице, проявилась иная картина. Стало ясно, что он далеко не юн. Полупрозрачная кожа его лица не позволяла определить возраст: ему могло быть и сорок лет, и пятьдесят, а может, еще больше.

Зельдт рассматривал фон Блике бесстрастным взглядом.

— Что с пленниками? — спросил он чистым, отчетливым голосом.

— Они за дверью.

Принц подал знак, и стражник ввел в зал скованных вместе агентов. Паоло едва не бился в истерике, а Натан держался на удивление спокойно.

Зельдт невозмутимо воззрился на них.

— Только двое? — спросил он. — А где мисс Сент-Оноре? Разве я не ясно выразился, что она для нас наиболее важна?

Фон Блике прочистил горло.

— Мисс Сент-Оноре удалось избежать пленения, сэр, как и агенту Чиверли. Тут уже ничего не поделать.

Зельдт отодвинул кресло и встал. Он обошел по кругу Натана и Паоло и рассмотрел их со всех сторон. Паоло вздрагивал от ужаса, но Натан одарил врага дерзкой улыбкой.

— Вечер добрый, — протянул он. — А тут тепло, не правда ли?

Зельдт не обратил на него внимания. Он приблизился к фон Блике, словно мрачная тень.

— А что насчет пятого агента? — понизив голос до шепота, поинтересовался он.

— Пятого? — переспросил капитан и сглотнул. — Нет. Четыре агента. Мне было поручено перехватить четверых.

Принц поднял узкую ладонь, прерывая его.

— Мы получили сообщение от нашего доверенного лица в Точке ноль, что на это задание отправился еще один агент, мальчишка Джонесов.

Натан и Паоло украдкой переглянулись. Фон Блике начал обливаться потом.

— Разумеется, вы не знали о таком развитии событий, — зловеще продолжал Зельдт, — но если бы вы надлежащим образом выполнили свою работу, то перехватили бы всех прибывших агентов.

Фон Блике согласно кивнул.

— Вы правы, ваше высочество. Это оплошность с моей стороны.

Еще мгновение выражение лица Зельдта оставалось суровым. Затем оно слегка смягчилось и осветилось еле заметной улыбкой.

— Вы правы, тут уже ничего не поделать.

Капитан с облегчением вздохнул: возможно, он все же останется в живых.

Зельдт неспешно подошел к боковой двери. Она была сделана из металла, словно дверца сейфа, и на ней было установлено колесо с бронзовой рукояткой, выполненной в виде переплетенных змей. Принц повернул колесо, и дверь с тяжелым грохотом отворилась, а за ней обнаружилась небольшая комнатка.

— Вы целый день провели в дороге. Ужин будет подан там, — сообщил принц, жестом пригласив фон Блике пройти внутрь.

Капитан рьяно закивал и в сопровождении пса двинулся через зал.

— Благодарю вас, благодарю. В следующий раз не будет никаких ошибок, обещаю.

— Собаку можете оставить здесь.

Кровь отхлынула от лица капитана.

— Сэр?

— Пес. Оставьте его.

— Да… разумеется.

Фон Блике утер со лба пот и с ужасом покосился на Фелсона. Изборожденной шрамами ладонью он погладил мастифа по голове и кивнул ему. Пес заскулил, но хозяин все же шагнул за дверь в маленькую комнатку. Она оказалась пуста.

— С другой стороны есть выход, — сообщил Зельдт с загадочной улыбкой.

Он закрыл дверь и повернул бронзовых змей, наглухо ее заперев.

Фон Блике охнул, когда его обступила непроглядная темень. Его грудь вздымалась и опускалась. Затем он расслышал скрежет камня, и дальняя стена комнатки сдвинулась, открывая за собой очередное темное пространство. Стены прекратили двигаться, и капитан шагнул вперед, присматриваясь.

— Боже сохрани… — в ужасе прошептал он, взглянув вниз.

Он слышал об этом жутком месте, но всегда считал эти слухи легендой для запугивания Черной армии Зельдта. Точка, где он стоял, находилась примерно на середине стены, возвышающейся над обширным пространством, представлявшим из себя причудливый лабиринт старинных лестниц и площадок, соединенных без видимого смысла и последовательности. Некоторые лестницы вели вверх, другие ответвлялись от них под прямым углом, а какие-то выглядели так, будто их опрокинули вверх ногами.

Капитану показалось, что на противоположной стене он различает прямоугольник тусклого света. Он прикинул, что это и должен быть «выход», упомянутый принцем Зельдтом, единственный его шанс — хотя фон Блике был достаточно умен, чтобы понимать, насколько этот шанс близок к нулю.

Он осторожно поставил ногу на ближайшую ступеньку. Но лестница, отходящая под неестественным углом, оказалась беспощадно обманчивой, и его ступня не ощутила под собой ничего, кроме воздуха. Он пролетел двадцать футов, рухнул на пол и закричал от боли, когда кости его голеней треснули.

Фон Блике обернулся и увидел трех змей, с фонарный столб толщиной, устремившихся по полу в его сторону. Рептилии подняли головы и разомкнули чернильного цвета пасти.

Наверху, в библиотеке, Зельдт внимательно прислушивался к крикам боли. Фелсон дрожал, а Паоло часто-часто дышал.

Когда вопли, наконец, смолкли, принц вернулся на свой трон.

— Когда я сказал, что будет подан ужин, возможно, он не понял… что под словом «ужин» подразумевается он сам, — заключил он и посмотрел на Натана с Паоло. — Жизнь столь коротка, — заметил он с печалью в голосе. — Следует наслаждаться каждым ее мгновением.

— Я хотел рассказать об агенте, которого вам не удалось поймать, — сообщил ему Натан. — Это, вероятно, лучший агент за всю историю нашей службы. Вы обречены, окончательно и бесповоротно обречены.

— Отведите их вниз, в глубь горы, — со скупой улыбкой распорядился Зельдт, обращаясь к стражнику. — И заприте в темноте.

Натана и Паоло, беспомощно шмыгающего носом, выволокли из зала.

— Вы мне не верите? — продолжал кричать Натан. — Погодите! Джейк Джонес — звезда нашей службы. Он уже идет, по вашему следу. И предупреждаю — он свиреп, проворен и ловок, как ягуар!

16

ВСТРЕЧА В ЛЕСУ

Джейк споткнулся об оттяжку одной из палаток и грохнулся на землю. Коленом он налетел на камень, и его лицо беззвучно скривилось в гримасе боли. Он огляделся, убеждаясь, что его никто не видел, и поднялся на ноги.

Было около десяти вечера, и большинство гвардейцев спали. Трое часовых, ясно различимые в лунном свете, каждый со своим фонарем, стояли на страже на краю лагеря. Джейк притаился в тени за палатками, наблюдая за происходящим в шатре Мины.

Внутри горели свечи, и он отчетливо видел тени Талисмана Канта и Мины Шлиц, доедающих ужин. Наконец Кант встал, поклонился и вышел. Джейк проследил за тем, как доктор пробирается к своему фургону, заходит внутрь и захлопывает за собой дверь.

Теперь настало время действовать.

Дрожащими пальцами Джейк вытащил кремневую зажигалку, которую оставил ему Натан. Он опустился на колени, зажег огонек и поднес к пучку сухой травы, сорванному другой рукой. Трава с треском разгорелась, и мальчик подсунул ее под полог ближайшей палатки. Сухая ткань занялась мгновенно, и вскоре яркое пламя охватило ее целиком.

Дальше все происходило быстро: растерянные гвардейцы с криками высыпали наружу, часовые прибежали со своих постов, и все принялись таскать воду из реки. Огонь быстро распространялся, пожирая палатку за палаткой.

Увидев Мину, вышедшую наружу прямо в пеньюаре и широким шагом направившуюся к пылающему лагерю, Джейк обежал ее шатер и нырнул внутрь.

Сердце мальчика колотилось вдвое быстрее обычного, а взгляд обшаривал помещение в поисках серебряного ящичка. Обстановка была довольно скудной: рабочий стол, небольшой комод и несколько звериных шкур, расстеленных на полу. На столе стояла небольшая фарфоровая чернильница с зелеными чернилами и пером и лежал лист пергамента, исписанный ровным отчетливым почерком. В заголовке были хорошо знакомые слова: «Список приглашенных на конференцию Суперии, замок Шварцхайм». Ниже шел длинный перечень имен представителей всевозможных национальностей: итальянцев, испанцев, русских, датчан… Рядом с каждым именем были приписаны слова: «золото», «олово», «зерно», «меха» и так далее. Джейк поспешно сложил пергамент и сунул его во внутренний карман.

Он сообразил, что отвлекся: целью прихода была шкатулка. В ящиках приземистого комода ничего не обнаружилось. Джейк в отчаянии развернулся, и тут его взгляд упал на нее — шкатулка стояла посреди походной кровати Мины. Он откинул крышку и обнаружил внутри две стеклянные емкости. В одной, запаянной капсуле без явных верха и низа, содержалась вязкая желтая субстанция. Другую, заткнутую пробкой бутылку, заполнял белый порошок. Джейк взял ее в руки и рассмотрел повнимательней: на вид порошок больше всего был похож на тальк.

Внезапно Джейк заметил небольшой футляр рядом с подушкой Мины, из которого бесшумно выползала тонкая смертоносная змейка. Мальчик вскрикнул и уронил бутылочку с порошком.

К счастью, она не разбилась. Джейк замер. Он хотел нагнуться и подобрать бутылочку, но змея предостерегающе зашипела. И тут мальчик услышал приближающиеся шаги. Он метнулся в угол и едва успел укрыться мохнатой шкурой, как в шатер вошла Мина.

Она достала из дубового комода пару кожаных перчаток и торопливо направилась обратно. Но у выхода замешкалась, почуяв неладное. Девочка медленно обернулась, увидела бутылочку на полу и открытую серебряную шкатулку на кровати. Затем она обнаружила, что ее змейка упала наземь и теперь направляется к холмику меха в темном углу.

Из своего укрытия Джейк видел ползущую к нему змею. Затем он услышал леденящий кровь звон обнажаемого клинка.

Мальчик заорал и сбросил шкуру, опрокинул в сторону Мины комод и нырнул под полог. Он вырвал главную оттяжку, и шатер начал заваливаться. Джейк побежал, но сразу же рухнул, запутавшись ногой в веревках. Он высвободился, вскочил на ноги и понесся прочь от лагеря к темному лесу, тянущемуся через долину.

— Остановите его! — жутко завопила Мина, выскочив из рушащегося шатра.

Пятеро гвардейцев в плащах тут же подхватились. Они вооружились луками и бросились в погоню за беглецом. На краю леса мальчик остановился, задыхаясь, и посмотрел назад. По залитому лунным светом полю с трех сторон к нему приближались враги. Трясущейся рукой он потащил из ножен клинок. Оружие запуталось в плаще, и Джейку все никак не удавалось его высвободить.

Внезапно раздался резкий звук, стрела просвистела мимо его головы и вонзилась в дерево. На секунду мальчик прирос к месту. Новый выстрел последовал сразу же за первым. Джейк вытаращился на стрелу, летящую прямо в него. Словно кузнечный молот, она ударила в центр его нагрудника, выщербив металл и отлетев с глухим звоном.

Мальчик развернулся и бросился в лес. Ноги машинально находили путь между деревьев, руки прикрывали лицо от хлестких ветвей. Стрелы по-прежнему свистели мимо со всех сторон. Затем раздался треск, и Джейка обожгло болью. Стрела задела руку и рассекла плоть выше локтя. Он ощупал рану другой рукой и обнаружил струйку горячей крови.

Адреналин не давал ему остановиться, заставлял уверенно переставлять ноги по неровной лесной почве. Затем мальчик услышал звон охотничьего рога и, оглянувшись, обнаружил группу всадников, несущихся между деревьев. Неожиданно Джейк запнулся о корень и рухнул. Затрещали ветви, он ударился о землю и покатился сквозь колючий подлесок. В конце концов мальчик врезался в дерево, и клинок вылетел из его руки.

Джейк открыл глаза и увидел луну, ярко светящую сквозь верхушки. Он услышал приближающиеся шаги и понял, что это конец. Каким же дураком он себя чувствовал! Джейк не мог понять, с чего он вообще решил, будто сумеет выстоять в одиночку против армии из другой страны и другого времени. Шаги приблизились, и фигура в плаще выступила из темного подлеска. Это был гвардеец, рядом с которым Джейк сидел по дороге из Венеции.

Глаза его казались пустыми и невыразительными. Он обнажил клинок и нацелился на убийство. И тут встрепенулся инстинкт самосохранения Джейка. Мальчик вскочил на ноги, подхватил с земли обломанный сук и швырнул в голову противнику. Послышался глухой треск, гвардеец заморгал и рухнул навзничь, ударившись затылком о дерево.

Первым побуждением Джейка было проверить, цел ли подросток. Опустив взгляд, он обнаружил, что глаза у него приоткрыты и моргают. Он был еще жив.

«Это война», — напомнил себе Джейк.

— Прости, — пробормотал он, подобрал свой клинок и бросился бежать.

И снова оружие запуталось у него в плаще.

— Да что со мной не так?

Он выругался и на этот раз, содрав тряпку с плеч, отшвырнул ее в сторону.

Звуки охотничьего рога прозвучали снова. Лошади нагоняли его, гневно фыркая, топот их копыт эхом отдавался в хвойном лесу. Джейк бежал, пульс его частил, а дыхание срывалось. Всадники приближались. Через секунду земля за его спиной задрожала, и с ним поравнялся потный конский бок. Мальчик вскинул взгляд и увидел призрачный силуэт всадника на фоне луны. Тень занесла топор и обрушила его вниз.

Джейк широко распахнул глаза. В мгновение ока его сознание заполнил калейдоскоп образов: мама с папой, брат Филипп, их дом, его комната, его последний день рождения, школьные коридоры и снова мать, отец, брат. Топор приближался к его голове.

Время остановилось.

Лезвие замерло в воздухе, нависнув над Джейком. Он снова посмотрел на всадника: тот заваливался вбок, закатив глаза. Из его спины торчала рукоятка кинжала.

— Быстрее! — словно гром с ясного неба, раздался голос. — Сюда!

Мальчик обернулся и увидел у себя за спиной еще одну фигуру на белой лошади, протягивающую к нему руку в перчатке.

— C’est moi,[41] Топаз, — услышал он.

Джейк воспрянул духом. На девочке был плащ с капюшоном, скрывающим лицо, но золотистые волосы трудно было не узнать. Он вскочил на ноги, схватился за ее руку и запрыгнул на спину белой лошади.

— Держись крепче, — задыхаясь, крикнула Топаз и ударила пятками по конским бокам.

Они понеслись сквозь лес. Джейк не был опытным наездником, но друг Филиппа держал собственных лошадей, и основы выездки мальчик ухватил: как сидеть на коне и даже как пускать его галопом. Но тем не менее Джейк ни разу не прыгал через препятствие и не набирал такой головокружительной скорости. Он сосредоточился на том, чтобы сохранять равновесие.

Остальные всадники нагоняли их, и Джейк слышал их крики.

— В седельной сумке есть фейерверки, — крикнула Топаз, когда лошадь взмыла над поваленным деревом.

— Фейерверки? — воскликнул он.

— Долгая история. Запали один — он их напугает до беспамятства.

Джейк дотянулся до сумки и вытащил связку ракет.

— Спички там тоже есть.

— У меня зажигалка.

Мальчик вытащил устройство, оставленное ему Натаном.

Топаз придержала коня, Джейк поджег запал и метнул ракету в сторону преследователей. С громким свистом фейерверк взорвался, и между деревьев полыхнула ослепительно-синяя вспышка. Пара коней встала на дыбы, заржав и скинув наземь седоков. Лошадь Топаз, тоже испуганная взрывом, ускорила бег, так что девочке пришлось ее удерживать. Джейк поджег и запустил еще одну ракету. Эта взорвалась еще красочней — россыпью голубых и белых звезд. Вспышка третьей оказалась настолько яркой, что оставшиеся гвардейцы совершенно ослепли.

Перепуганная белая лошадь неслась сломя голову. Топаз хладнокровно придержала ее, они выехали из леса и помчались по лоскутному одеялу освещенных луной полей, перепрыгивая через изгороди и ручьи. Ветер свистел в ушах, и Джейка снова охватил восторг искателя приключений.

— Мы с Чарли следовали за тобой с самого туннеля Венето, — тяжело дыша, выговорила Топаз. — Мы пытались выбрать подходящее время. С Миной Шлиц шутки плохи.

— Ты ее знаешь?

— Мы встречались, — загадочно ответила Топаз, щелкнула поводьями, и они начали спускаться в долину.

В конце концов они подъехали к тесно стоящим постройкам старой фермы. Оба спешились, и Топаз тщательно убедилась, что за ними никто не последовал.

— Ты серьезно ранен? — спросила она Джейка, сняв с себя шарф и передавая ему. — Перевяжи вот этим!

Мальчик замешкался.

— Бери! — настаивала Топаз. — На сегодняшний вечер у меня не запланировано светских мероприятий.

Джейк повиновался: обернул шарфом плечо и затянул потуже.

— Следуй за мной, — велела девочка, заходя в сарай. — С короткими волосами ты смотришься иначе, — заметила она. — Решительней.

— Я так рад, что ты жива, — выдохнул мальчик, втайне надеясь, что Топаз остановится и приветственно обнимет его.

Она не стала. Вместо этого девочка торопливо пробралась между кучами сена и остановилась.

— Мы понятия не имеем, что случилось с Натаном, — сообщила она, отстукивая по деревянной стенке сложный ритм, похожий на морзянку.

— Он вернулся на корабль — и дал мне вот это, — ответил Джейк, кивнув на то, что осталось от его красного плаща и нагрудника.

— А мы-то все гадали, где ты их раздобыл.

На стук Топаз ответил похожий ритм с другой стороны стены.

— Он был тяжело ранен, — продолжал Джейк. — И сдался.

— Думаю, Паоло они тоже захватили, — вздохнула Топаз. — Не могу его представить оказывающим серьезное сопротивление.

Снова она отстучала код, и снова стена ответила.

— Просто открой дверь, Чарли! — раздраженно простонала девочка.

Деревянная панель отъехала в сторону, и Джейка приветствовал возбужденный вопль мистера Дрейка, захлопавшего пестрыми крыльями и описавшего круг по тесной кладовой.

— Честно говоря, я уже считал тебя покойником, — сообщил мальчику Чарли Чиверли, поправив на носу очки. — Хотя Топаз ставила на то, что ты прорвешься.

Джейк с улыбкой повернулся к девочке. Она сняла капюшон и распахнула плащ. Теперь он видел ее ясно. После почти двухдневной разлуки она еще сильнее обычного напоминала ему богиню: сверкающие синие глаза искрились, а щеки от волнения сияли румянцем. Больше всего на свете Джейку хотелось обнять ее, но он решил, что лучше будет выказать свою радость Чарли. Его мальчик стиснул изо всех сил.

— Спасибо, что спасли меня! Вам обоим спасибо! — воскликнул он.

Чарли, едва не задушенный насмерть, с веселым недоумением воззрился на Топаз.

— Я был страшно занят, — известил их Джейк, наконец-то отпустив друга. — Вы поразитесь. Я выяснил кучу разных сведений.

— Прежде всего скажи нам, — перебила его Топаз. — Видел ли ты принца Зельдта? Он был в Венеции? Ты не слышал, чтобы кто-нибудь упоминал о нем?

— Сам я Зельдта не видел, — продолжал Джейк с таким видом, словно всю свою жизнь был шпионом, — но капитан фон Блике сейчас везет к нему Натана и Паоло. Он находится в месте под названием замок Шварцхайм.

— Замок Шварцхайм! Я так и знал! — выпалил Чарли, стукнув кулаком по стене. — Разве я не говорил?

Он повернулся к Джейку.

— Невозможно угадать, где он может прятаться. У него есть опорные пункты в каждом уголке истории. Говорят, замок Шварцхайм, «черный дом», разумеется, это он сам его так назвал, самый жуткий из всех.

— Что еще ты выяснил? — спросила Топаз.

Джейк набрал в грудь побольше воздуха и серьезно посмотрел на друзей.

— Мина Шлиц сказала, что осталось «четыре дня до апокалипсиса».

На миг повисло молчание. Мистер Дрейк сощурил глаз и переводил взгляд с одного агента на другого.

— Что за апокалипсис? — поинтересовалась Топаз.

Джейк пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Она сказала это вчера? — уточнила девочка.

Он кивнул.

— Значит, осталось всего три дня…

Топаз серьезно переглянулась с Чарли и снова повернулась к Джейку.

— Давай-ка ты расскажешь нам все, что тебе известно.

17

ДЬЯВОЛЬСКИЙ РОД

Джейк описал свои приключения со всеми подробностями: захват «Кампаны», потайная дверь в исповедальне собора Святого Марка, найденные чертежи архитекторов и прибытие Мины Шлиц. Он рассказал об отъезде из Венеции через подземный туннель, о путешествии в Бассано, о встрече с пугающим Талисманом Кантом и о стеклянных емкостях. Наконец он показал друзьям пергамент, прихваченный со стола Мины, — перечень имен, озаглавленный «Список приглашенных на конференцию Суперии, замок Шварцхайм».

Когда мальчик закончил, Чарли и Топаз еще некоторое время обдумывали услышанное, прежде чем заговорить.

— Итак, эти строительные чертежи в Венеции… — наконец спросил Чарли. — Как они выглядели?

— Жутковато, словно средневековая научная фантастика, — объяснил Джейк.

— Бедные архитекторы, — покачала головой Топаз. — Мы должны вытащить их оттуда.

— И каждый чертеж был озаглавлен «Суперия»? — продолжал расспросы Чарли.

Джейк кивнул.

— А на каком-нибудь из них не было обозначено, где разместится некая коллекция? Собрание Суперии?

— Я такого не видел.

— А что насчет Талисмана Канта? — присоединилась к перекрестному допросу Топаз. — Ты сказал, Мина дала ему целый сундук золота за содержимое двух стеклянных пузырьков.

— За какой-то воск и немного талька, — сухо добавил Чарли.

— Именно так они и выглядели, — настаивал Джейк.

— Крайне дорогие воск и тальк, — вздохнул Чарли.

— Так вы знаете Талисмана Канта, верно? — спросил Джейк.

— Нас никто не представлял официально, — ответила Топаз, — но слава его опережает. Чрезвычайно мерзкий тип — ни малейшего представления о морали. Он называет себя «ученым» и ставит опыты на собственной семье, что и объясняет странности этого самого сына. Однако жене пришлось еще хуже: дело кончилось тем, что он растворил ее ноги в кислоте.

— Так он работает на принца Зельдта?

— Давным-давно, — пояснил Чарли, — он был одним из хранителей истории. Когда выяснилось, что он переписывается с Иваном Грозным, подсказывая ему способы массовых истязаний, стало понятно, что он вовсе не стремится действовать в интересах мира, и его бесславно уволили. Теперь он работает на кого угодно и где угодно в истории, если его устраивает оплата. Позволь-ка мне еще раз взглянуть на этот список имен.

Джейк передал ему листок пергамента, украденный из шатра Мины.

— «Приглашенные на конференцию Суперии…» — задумчиво протянул Чарли. — Впечатляющий состав.

— А кто они? — спросил Джейк.

— Некоторых я узнал. Миллиардеры, торговцы, владельцы рудников, финансовые дельцы шестнадцатого века… Пометки около их имен подсказывают нам, на чем каждый из них сделали состояние. Что же такого задумал Зельдт? Дело темное, как ночь.

— Погоди минутку — дай-ка мне взглянуть, — попросила Топаз, отбирая лист. — Mon Dieu![42] Ну и дурака мы сваляли, — внезапно осенило ее. — Ответ значится прямо здесь. «Список приглашенных на конференцию Суперии» — «найдите собрание Суперии». Собрание — это никакая не коллекция, это сама конференция!

Чарли выхватил у нее список и снова пробежал его глазами.

— Мисс Сент-Оноре, вы превзошли саму себя.

— Теперь у нас вдвое больше причин добраться до замка Шварцхайм, и как можно скорее, — решительно заявила Топаз, поспешно собираясь.

— А где он находится? — поинтересовался Джейк.

— En Allemagne[43] — в Германии. В двух днях пути через Альпы. Нельзя терять ни минуты. Чарли, ты починил ось повозки?

— Может, я и не разгадал загадку собрания Суперии, — пожал плечами Чарли, — но талант инженера по-прежнему в моем распоряжении.

— Тебе не пришлось бы к нему прибегать, если бы тебя не надул торгаш в Падуе, — заметила Топаз и обернулась к Джейку. — Он потратил все наши деньги на разрекламированный хлам.

— И пару лучших лошадей из тех, что когда-либо попадались мне на глаза, — начал оправдываться Чарли.

— У меня есть деньги, — услужливо сообщил Джейк, пытаясь сгладить напряжение.

Топаз убедилась через глазок, что путь свободен, сдвинула в сторону дверь и первой вышла из сарая к пресловутой повозке. На взгляд Джейка, она выглядела вполне прилично. Пара крепких гнедых коней пила из лохани с водой — вместе с белой кобылкой.

Топаз ласково пропустила меж пальцев ее гриву, затем отвела лошадь в сторону и решительно хлопнула по крупу.

— Ну же! Ступай домой, — велела девочка, указывая в сторону дома на отдаленном холме. — Я «одолжила» ее на ночь у сонного конюха, — пояснила она Джейку. — Для твоего спасения мне нужен был особенный скакун.

Лошадь не тронулась с места, только заморгала, уставившись на Топаз огромными глазами.

— Иди же! — прикрикнула девочка.

На этот раз кобылка сорвалась с места и поскакала через поле. Упряжь так и осталась на ней. Чарли и Топаз начали запрягать в повозку оставшихся лошадей.

Разум Джейка осаждали тысячи мыслей, но один вопрос терзал его непрестанно, и не в последнюю очередь из-за связи с его братом Филиппом.

— Все постоянно упоминают о принце Зельдте, — начал мальчик, — а я так и не понял, кто он такой. Что именно он сделал?

Ответом ему стала тишина. Топаз продолжала затягивать ремни упряжи.

Так прошло не меньше минуты.

— Вероятно, нам не стоит обсуждать это на голодный желудок, — наконец произнес Чарли.

Несколько мгновений спустя все трое забрались в повозку. Топаз взялась за поводья, и они тронулись по дороге в сторону далеких гор.

Транспортное средство оказалось тряским и шумным, но Джейка удивило, как быстро они набрали скорость. Не прошло и получаса, как они нашли римскую дорогу, рассекающую местность по прямой. Ее плотно подогнанные камни сгладились за века использования, и повозка покатилась еще быстрее. Золотистые волосы Топаз развевались на ветру, а мистер Дрейк топорщил перья, нахохлившись на плече Чарли и безмятежно разглядывая оттуда мелькающие пейзажи.

— Как вам удалось сбежать там, в Венеции? — перекрикивая шум ветра, колес и копыт, спросил Джейк.

— Мистер Дрейк спас положение, — с гордостью объявил Чарли, скармливая птице орешек. — Нас уже уводили, когда мой пернатый друг организовал впечатляющий отвлекающий маневр. На крыше спала огромная стая голубей, а венецианские голуби известны своей жирностью и дурным нравом, и тут мистер Дрейк налетел на них и спугнул. Вы никогда не видели столько рассерженных птиц! Мы воспользовались случаем и прыгнули в ближайший канал. Немного крайне неприятного подводного ориентирования — и мы выбрались на китайский торговый корабль.

— Вот откуда взялись фейерверки! — крикнула через плечо Топаз, щелкнув поводьями.

Джейк посмотрел на покатые холмы, уже греющиеся под утренними лучами солнца, и задумался, что ждет их впереди: какие опасности встретят их там, куда они едут. Чарли описал Шварцхайм как «самый жуткий» из всех опорных пунктов Зельдта. Мальчик попытался представить себе свирепых обитателей замка, а особенно — пресловутого принца, который был в тысячу раз хуже самого порочного убийцы, которого Джейк только мог вообразить. И более всего его тревожило, выяснится ли в замке, где находятся его родители.

Весь день они неслись по римским дорогам, ненадолго задерживаясь на постоялых дворах, чтобы переменить лошадей, и сразу продолжая путь. Солнце скользило по небу, пассажиры в глубине повозки играли в карты или болтали, Чарли, к смущению мистера Дрейка, даже спел несколько песен. Поздно вечером поводья доверили Джейку. Поначалу у него были некоторые затруднения, и Топаз с Чарли пришлось дать ему урок. Вскоре, однако, он уже вполне уверенно управлялся с лошадьми.

С приближением ночи путешественники начали взбираться по склону к перевалу Бреннер. Лошади уже хрипели от изнеможения, но вскоре дорога начала выравниваться. Они остановились в таверне в горной деревушке, чтобы снова сменить коней и поужинать вкуснейшими местными сосисками и квашеной капустой.

После еды ребята вернулись в повозку. Настала очередь Чарли править. Он зажег фонари.

— Почему бы тебе не составить мне компанию тут, на облучке? — предложил он Джейку.

Мальчик устроился рядом с ним, а Топаз забралась назад. Чарли тряхнул поводьями, и они снова двинулись в путь. Помаргивая фонарями, повозка выкатилась из деревни.

В полумраке Топаз снова принялась изучать список гостей на конференции Суперии. Ей никак не удавалось унять зевоту.

— Я понимаю, что официально командуешь ты, — сказал ей Чарли, — но я просто вынужден настоять на том, чтобы ты отдохнула. Ты не спала уже два дня.

— Не стоит, мне совершенно не хочется спать, — заверила его Топаз, но ее слипающиеся глаза утверждали обратное. — D’accord[44] — десять минут, — согласилась она, отложила листок в сторону и сгребла немного сена в подобие постели. — Я только немножко вздремну, — объявила она, улегшись, и тут же провалилась в глубокий сон.

Мистер Дрейк, тоже измотанный, спорхнул с плеча Чарли, пристроился рядом с Топаз, распушил перья, уронил на грудь клюв и смежил веки.

Ночь выдалась спокойной. Проехав некоторое время в тишине, Чарли прочистил горло.

— Обычно мы не разговариваем о семействе Зельдта при Топаз, — прошептал он. — У нас у всех есть причины их ненавидеть, но у нее — больше прочих. Это связано с ее родителями.

— Они убили ее родителей? — напрямик спросил Джейк.

— Тс-с-с…

Чарли оглянулся проверить, не проснулась ли Топаз.

— Прости, — шепнул Джейк.

— На самом деле, они их не убивали, — попытался объяснить Чарли, как следует обдумав вопрос, — но что-то вроде того.

Джейк серьезно кивнул.

— Династия Зельдтов восходит ко временам появления хранителей истории, — продолжил Чарли, — еще до того, как они даже получили свое название. Расмус Амброзий Зельдт, родившийся где-то в морозной глуши Северной Швеции, был современником Сеяна Попполо, того самого, который открыл атомий и нарисовал первые карты мировых точек горизонта. Они были близкими друзьями, дальновидными учеными и великими искателями приключений. Их целью было исследовать историю, понять ее, но ни в коем случае не менять. Однако Расмус становился все менее воздержанным.

— Менее воздержанным?

— Преступно невоздержанным, — сурово уточнил Чарли. — Примерно в это же время он встретил свою жену, Матильду, когда был в Англии, во время гражданской войны семнадцатого века (кстати, именно из-за нее в семействе Зельдтов до сих пор пользуются английским языком). Опьяненный способностью путешествовать во времени, Расмус обезумел и откололся от Сеяна и остальных наблюдателей, присоединившихся к организации. Себя он провозгласил королем. Не Швеции, не Европы и даже не мира, а самого времени. На самом деле в этом было больше пустой болтовни и бравады, чем чего-либо еще. Минуло много поколений. Самозваное «королевское семейство» ошивалось по всей истории, словно дурной запах. Затем родился король Сигвард, и все переменилось навеки.

— Сигвард?

— Источник всех наших неприятностей, — зловеще пояснил Чарли.

— И что он сделал? — спросил Джейк.

Чарли немного помедлил, нагнетая обстановку.

— Объявил войну истории, — сообщил он.

При этих словах по спине Джейка пробежал холодок.

— Он поклялся изменить мир, разрушить его и утопить во зле. Чтобы научиться своему дьявольскому искусству, он отправился в долгое путешествие по местам величайших злодеяний истории. Он своими глазами наблюдал испанскую инквизицию, охоту на ведьм в Салеме, гонения на евреев, на христиан, на гугенотов, свирепства тхагов в Индии, исламские священные войны… Король Сигвард наблюдал все это со стороны, влиял, где получалось, изучал ремесло злодеев и планировал свое возвышение. Он начал кампанию по запугиванию. С тех самых пор Секретная служба хранителей истории борется с Зельдтами.

— Он еще жив?

— Он умер несколько десятков лет назад, в древней Месопотамии. Ты не поверишь: ему на голову свалился кусок черепицы! Началось внутреннее кровотечение, и вскоре он скончался. После исключительного царствования, злодейской карьеры, абсолютно порочной долгой жизни он погибает от бытового несчастного случая.

— Должно быть, это судьба сказала свое последнее, решающее слово, — предположил Джейк.

— Боюсь, вовсе не последнее. Он оставил троих детей. Старшим был Ксандер — известный под именем Темного принца, тот самый, с которым мы скоро повидаемся. Второй, Алрик, пропал в возрасте четырнадцати лет. С тех пор его никто не видел. Третьей была Агата, худшая из всех.

— Хуже отца?

— Просто в качестве примера: когда ей было пять лет, она попыталась утопить Ксандера, своего старшего брата, в ледяном озере. Вот почему вплоть до сего дня он неспособен ощущать тепло. Или, если уж на то пошло, что бы то ни было еще. В другой раз она застала фрейлину за примеркой одного из своих нарядов. И заставила ее сидеть на раскаленном железном троне с раскаленной железной короной на голове и раскаленным железным скипетром в руках, пока несчастная не умерла от ожогов. Нет, во всей истории определенно не найдется женщины более злой и жестокой, чем Агата Зельдт.

— О чем это вы говорите? — раздался тихий голос из глубины повозки.

Джейк обернулся и увидел заспанную Топаз, приподнявшую голову со своей постели из сена.

— Ни о чем! — решительно заявил Чарли. — Всего лишь о суфле.

Топаз тепло улыбнулась Джейку, улеглась обратно и снова провалилась в сон.

Мальчик окинул взглядом озаренный луной ландшафт, возвышающиеся с обеих сторон горы с заснеженными вершинами. Внезапно его захлестнули дурные предчувствия, а повозка все катилась и катилась дальше в ночь, к замку Шварцхайм.

18

ПЕСТРАЯ РОЗА

Тем временем в Точке ноль Осеан Нуар стояла у входа в парадный зал, приветствуя гостей на своем торжестве. Лишь однажды она утратила самообладание.

— Mon Dieu![45] — воскликнула она, когда в помещение ввалилась знакомая особа. — При ней опять эта сумка.

Замечание Осеан относилось к Роз Джонес, которая отлично смотрелась в платье стиля ампир, оставленном ей Олимпией де Гуж, хотя впечатление несколько портили побрякивающие браслеты и неизменный саквояж. Это — и еще то, что женщина едва могла двигаться в чересчур тесном платье.

Ровно в семь сорок пять прозвенел гонг, и гости заняли места, чтобы приступить к трапезе. Заранее были расставлены таблички с именами, так что Осеан могла лично проследить за тем, кто и где сядет. Сама хозяйка устроилась рядом с Джупитусом Коулом, а Роз усадила на сквозняке, в дальнем конце стола близ кухонной двери. Она понятия не имела, что это превосходно ей подходит. В какой-то момент Роз собиралась небрежно покинуть зал и отправиться выполнять свое тайное задание.

За десертом поднялась возбужденная суматоха из-за мандариново-инжирного желе, из которого были изготовлены миниатюрные подобия именинницы. Когда люди, сидящие за одним столом с Роз (в глазах хозяйки все они до единого являлись паршивыми овцами), отвлеклись на доведение крохотных Осеан до лихорадочной дрожи, Галлиана украдкой кивнула старой подруге. Та слегка наклонила голову в ответ, встала и незаметно выскользнула из зала.

Поспешно, насколько позволяло платье, она заторопилась по лестницам и пустынным коридорам и, наконец, подошла ко входу в комнаты Джупитуса Коула. Там она натянула перчатки, отперла дверь и проскользнула внутрь.

Обстановка оказалась именно такой, какую Роз и представляла себе, — официальной и суровой, с тяжелой мебелью, мрачными портретами каких-то угрюмых личностей и слабым, но всепроникающим запахом увядших благовонных трав.

— Боже ты мой, — охнула она, как следует осмотревшись, — прямо как в гробнице.

Роз принялась обыскивать письменный стол, осторожно перебирая стопки аккуратно разложенных бумаг. Пару листков снизу она забрала для Галлианы, чтобы сверить отпечатки пальцев. Сворачивая их и убирая в карман, она заметила в глубине стола нечто, от чего ее сердце замерло. Роз протянула руку и бережно достала небольшую стеклянную коробочку изящной работы с тонкими золотыми швами. Но узнала она вовсе не коробочку, а то, что лежало внутри: единственную засушенную розу, лепестки которой, несмотря на минувшее время, все еще складывались в узнаваемый красно-белый пестрый узор. В основании коробочки был крохотный выдвижной ящичек. Роз открыла его и обнаружила внутри ворох записок. Она потрясенно ахнула и осела на ближайший стул.

Празднование в парадном зале шло полным ходом. Когда ужин подошел к концу, столы убрали, расчистив место для танцев, и до поры сдерживавшийся оркестр с жаром наверстывал упущенное. Танцы становились все более и более оживленными по мере того, как музыканты перебирали «хиты» двадцатых годов девятнадцатого века, от кадрили эпохи Регентства до зажигательных испанских танцев и по-настоящему живого вальса.

В самый разгар вошла заметно побледневшая Роз. Она увернулась от Норланда (он так воодушевленно отплясывал с Лидией Вундербар, библиотекарем, что им обоим грозили серьезные увечья) и, огибая танцевальную площадку, направилась прямиком к Галлиане.

— Вот. Это можешь проверить на отпечатки пальцев, — сообщила она, тайно передав командующей два письма, изъятых из стола Джупитуса.

— Ты нашла что-нибудь еще? — спросила Галлиана, не глядя на сообщницу.

— Я обшарила все до единого ящики в его комнатах. Ничего подозрительного.

— Роз? Тебе нехорошо? Ты как-то побледнела.

— Немного, — откликнулась Роз, нахмурив брови. — Я обнаружила кое-что еще, что меня изрядно обеспокоило. Помнишь, много лет назад, проживая в замке, я некоторое время увлекалась садоводством, пыталась вывести собственный сорт роз? Мне удалось вырастить лишь одно довольно чахлое растение, которое протянуло около трех недель и больше уже не зацвело. В цветах чередовались красные и белые лепестки, — напомнила Роз и продолжила, словно зачарованная: — В комнате Джупитуса я только что обнаружила один из цветков, сохраненный в стеклянной коробочке.

Галлиана обернулась к подруге, изогнула бровь, а затем вернулась взглядом к танцующим.

— Не только это, — добавила Роз. — Еще я нашла ящичек с собственными старыми записками. Списки покупок, памятки, какие-то не относящиеся к делу пометки, которые наверняка были вытащены из моей мусорной корзины.

Под конец фразы ее голос взлетел до высокой, слегка истерической ноты.

— Боже правый, он явно в тебя влюблен!

— Не говори ерунды, — потребовала Роз. — Мы терпеть друг друга не можем!

Получасом позже у нее случилось второе потрясение за вечер. Когда она подошла к бару, чтобы взять себе еще одну успокоительную порцию ромового пунша, из-за ее спины раздался негромкий голос.

— Шпион не я, — сообщил он.

Роз обернулась — и оказалась лицом к лицу с очень серьезным Джупитусом.

— Прошу прощения? — невинно переспросила она.

— Я знаю, что ты побывала у меня в комнатах. Я только что сам туда заходил и почуял запах твоих духов. Веришь ты мне или нет, роли не играет, но, если ты ищешь двойного агента, время можно с большей пользой потратить в другом месте.

— Я не понимаю… — промямлила Роз.

— Не глупи, — потребовал Джупитус, припечатав ее самым пронизывающим из своих взглядов. — Если хочешь узнать, что известно по данному вопросу мне, следуй за мной.

Он повернулся, пересек зал и вышел за дверь.

Ошеломленная Роз на секунду застыла на месте. Пока она решала, что делать, ее взгляд метался из стороны в сторону. Затем она в один глоток допила пунш и вышла следом за Джупитусом.

Он бесстрастно дожидался ее у подножия лестницы с подсвечником в руках.

— Сюда, — холодно пригласил он, начиная подниматься.

Джупитус молча провел спутницу вверх на два пролета и дальше по коридору. Наконец они оказались у входа в Библиотеку лиц. До них еще доносились отдаленные звуки праздника.

— Прошлой ночью я не мог заснуть, — пояснил Джупитус. — Пошел на кухню этой дорогой. Я заметил, что горячий шоколад обычно несколько унимает мои тревоги. Завернув за этот угол, я увидел человека в темно-синем плаще, выходящего из библиотеки. Лица я не разглядел, но держался он по-мужски. Он закрыл за собой дверь и поспешно скрылся в конце коридора с весьма подозрительным, на мой взгляд, видом.

— Ты последовал за ним?

— Я предпочел исследовать Библиотеку лиц.

Джупитус открыл дверь и пропустил Роз внутрь. Свечи едва разгоняли мрак. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как женщина заходила сюда, так что она напрочь забыла, насколько тут жутко: длинная высокая стена, заполненная одними лишь портретами. Лица множества друзей и врагов хранителей истории изо всех минувших веков смотрели на нее. Минуту спустя прозвонил колокольчик, и со щелчком механизм пришел в движение, повернув каждую картину вокруг своей оси и показав новый набор портретов.

— Эту дверь я застал приоткрытой, — продолжал Джупитус шепотом, направляясь к потайному проходу в дальнем углу зала.

Он распахнул створку и провел Роз в непроглядно-темное пространство за портретами.

— Возьми меня за руку, — шепнул он. — О механизм немудрено споткнуться.

Женщина остановилась. В ее глазах мелькнуло понимание, и она осторожно протянула руку. Джупитус крепко ее стиснул. Роз удивило тепло его ладони: почему-то она ожидала, что его хладнокровие скажется и на физиологическом уровне.

Джупитус повел ее в глубь помещения. Библиотека лиц, неразличимая во мраке, по-прежнему наблюдала за ними. Пламя свечи в руках мужчины выхватывало из темноты потайные механизмы комнаты, сотни рычагов и блоков, поворачивающих портреты.

В самом темном углу Джупитус наконец-то нашел длинную трубу, спускающуюся из потолка вдоль стены и уходящую под пол.

— Эта труба, — пояснил он, поднеся свечу ближе, — начинается в комнате связи над нами и заканчивается в личных покоях командующей внизу.

Роз начала улавливать, что он имеет в виду.

— Так сообщения Меслита попадают к Галлиане?

— Именно. И вчера я совершил неприятное открытие.

Он поднес свечу близко к трубе, и Роз ахнула. Она увидела, что трубу кто-то разрезал и перекрыл клейкой лентой.

— Сообщения перехватывают, — пояснил Джупитус, — а потом отправляют дальше. Мы должны выяснить, кто несет за это ответственность.

— Ты имеешь в виду человека в темно-синем плаще?

— Именно так, Розалинда, — прошептал Джупитус. — Завтра нам придется спрятаться здесь в надежде, что наш «перехватчик» вернется.

— М-мы? Вместе? — запинаясь, переспросила Роз.

— Поскольку я, очевидно, попал под подозрение, так мне будет спокойнее. Или завтра ты занята?

— Нет, я… конечно… если ты полагаешь, что это чем-то поможет, — залепетала Роз, внезапно и необъяснимо взволновавшись. — Засада, да? Как в старые добрые времена?

Джупитус уставился на нее. Отсветы пламени мерцали на его лице. Роз встретилась с ним взглядом. На короткий миг тот, кто смотрел на нее в ответ, сделался не холодным, раздражительным и непостижимым Джупитусом Коулом, а каким-то совершенно иным человеком с чувствительной, едва ли не ранимой душой. Затем его взгляд ожесточился снова.

— А почему ты не мог заснуть прошлой ночью? О… о чем ты тревожился? — невольно спросила Роз.

Джупитус ответил далеко не сразу.

— Скучные рабочие вопросы, ничего более, — отрезал он, пожал плечами и одарил Роз скромнейшей из улыбок. — Нам стоит вернуться на празднование, пока нас не хватились.

Он направился обратно к двери в дальнем конце зала. Роз, в совершеннейшей растерянности, последовала за ним.

19

ДЕРЕВЕНСКАЯ ЖИЗНЬ

Джейк пробирался сквозь толпы работяг и отпускников, снующих по площади перед станцией Юстон. Мальчик направлялся к пятой платформе, куда как раз прибывал поезд из Бирмингема. Состав медленно вполз под крышу вокзала и с визгом тормозов остановился.

Лицо Джейка озарилось радостью при мысли о том, что он снова увидит родителей. Их не было всего четыре дня, но казалось, что гораздо дольше. Он никогда еще так сильно по ним не скучал, как на этой неделе: по их шутливым перебранкам, озорному чувству юмора, по проявлениям любви, которые он обычно принимал как должное.

Некоторое время в поезде ничего не двигалось, не выходил ни один пассажир. Затем в ближнем конце со скрипом открылась дверь. Сердце Джейка замерло от восторга, когда невидимая рука вынула красный чемодан и поставила его на платформу. Он ждал, что следом покажутся родители.

Но с поезда так никто и не сошел. Только красный чемодан стоял в одиночестве на пустой платформе.

Постепенно восторг Джейка схлынул, сменившись недобрыми предчувствиями. Он спустился по пандусу к чемодану, все еще ожидая, что вот-вот хлынет внезапный поток пассажиров, но никто так и не появился. Мальчик остановился и с подозрением покосился на красный чемодан, затем перевел взгляд на единственную открытую дверь и настороженно шагнул в вагон. Застекленная дверь тамбура отъехала автоматически, и он вошел.

Внутри вагона никого не было. Джейк шел по проходу, глядя на ряды пустых сидений. Они явно еще недавно были заняты: на полках лежал багаж, на столиках — развернутые газеты, еще дымилась чашка кофе, но людей не было. Затем впереди мелькнуло что-то багряное, и мальчик замер. В дальнем конце вагона, совершенно неподвижно, спиной к Джейку сидел человек в плаще с капюшоном. Мальчика против воли повлекло к застывшей фигуре, лицо которой скрывалось в тени. Человек даже не взглянул на него, он смотрел прямо перед собой. Джейк снова огляделся, и на этот раз повсюду оказались люди в красных плащах, причем все они застыли без движения. Через стеклянные двери можно было увидеть такую же пугающую картину в соседнем вагоне.

У Джейка перехватило дыхание — нужно было немедленно выбираться из поезда. Сосредоточив внимание строго на выходе, он вернулся по собственным следам назад. Теперь стеклянная дверь перед ним не открылась. Мальчик потянул за ручку, но она оказалась заперта.

Фигуры в плащах медленно поворачивались и останавливали свои взгляды на нем.

В вагонное окно Джейк увидел, как охранник подобрал красный чемодан и бросил его на мусорную тележку. Он подал знак, и тележка тронулась с места.

— Погодите! Стойте! — без толку заорал мальчик. — Это вещи моих родителей!

Он изо всех сил дергал дверную ручку, но она по-прежнему не поворачивалась. Из-за спины послышался какой-то шум, и Джейк увидел, что один из людей в плащах медленно приближается к нему по проходу. Затем на ноги поднялся другой человек, и еще, и еще. Похожие на призраков багряные фигуры окружили его, заслонив свет. Джейк прикрыл рукой глаза — и упал на пол…

— Джейк, проснись! — окликнул его знакомый голос.

Мальчик открыл глаза и обнаружил, что лежит в глубине устланной сеном повозки, а над ним склоняется Топаз.

— Тебе приснился дурной сон, — тихо пояснила она.

Повозка катилась по проселочной дороге в тени деревьев. Правил Чарли, а мистер Дрейк сидел у него на плече.

— Как долго я спал? — спросил Джейк, пытаясь прояснить свое затуманенное сознание.

— Почти пять часов, — ответила Топаз. — Мы пересекли Южную Германию и уже почти находимся на месте.

— Почти на месте! Правда? — захлебываясь, воскликнул Джейк, сел и принялся жадно рассматривать окружающую их местность.

Дорога вынырнула из-под сени деревьев и повернула, открыв взглядам путешественников обширную равнину, огражденную с двух сторон горами. Посередине неспешно катила свои воды широкая, спокойная река.

— Рейн, — объявил Чарли экскурсоводческим тоном. — Старая граница Римской империи, одна из длиннейших рек в Европе, после Волги и Дуная, конечно.

Джейк окинул взглядом речные изгибы, уходящие вдаль и тающие в теплой дымке. Затем повозка вновь вкатилась в рощицу, и панорама исчезла.

Они проехали через небольшую, аккуратную деревеньку из домиков с соломенными крышами. Компания местных стариков проводила их взглядами: их внимание привлек пестрый мистер Дрейк (один даже выронил свою клюку). Примерно в миле от деревни Чарли разглядел среди деревьев серый силуэт.

— Полагаю, мы приближаемся к своего рода пропускному пункту. Необходима рекогносцировка.

Он свернул с дороги и остановился на небольшой полянке. Все три агента вылезли и прокрались через подлесок в тень могучего дуба, откуда можно было осмотреть местность.

— Если не ошибаюсь, — прошептал Чарли, — это вход в замок Шварцхайм.

Джейк нахмурился.

— И как нам попасть внутрь?

Вход представлял собой основательное сооружение из пары гранитных башен, между которыми тянулся сводчатый проход, перекрытый тяжелой железной решеткой. По обе стороны, изгибаясь, уходили вдаль высокие стены, огораживающие обширное пространство. Создавая еще большее ощущение неприступности, на страже стояла группа бородатых часовых в багряных плащах, как и все люди Зельдта.

— На самом деле, вероятно, это всего лишь первая застава, — заметил Чарли, поправив на носу очки. — Ближе к вершине горы проходы, вне всякого сомнения, ограждены еще надежнее.

— Так у нас есть какой-нибудь план?

Джейк пытался сдержать нетерпение. С одной стороны, он понимал, что они как никогда близки к тому, чтобы раскрыть тайну исчезновения его родителей. С другой — задача казалась невыполнимой больше, чем когда бы то ни было.

Все трое размышляли в молчании, когда до них донесся грохот, и крестьянская телега выехала из-за деревьев со стороны деревни. Остановилась она у самой решетки. Джейк разглядел, что повозка нагружена неподъемной горой продуктов: ящиками с овощами, огромными мясными тушами и корзинами с галдящей птицей. Стражник угрюмо обследовал товары, не обращая внимания на болтовню возницы. Наконец он подал знак кому-то внутри здания, и с металлическим скрежетом решетка медленно поднялась. Телега въехала на охраняемую территорию, и преграда снова опустилась.

— Нам нужно вернуться в деревню, — решительно заявила Топаз, — и выяснить, какие еще подводы направляются сюда.

Они прокрались назад к собственной повозке и двинулись в обратную сторону. Проезжая по главной улице поселка, Чарли заметил девочку, сидящую на табурете перед деревенским постоялым двором и жизнерадостно ощипывающую курицу. Ее кудряшки почти точь-в-точь походили на волосы Чарли, если не считать ярко-рыжего цвета.

— Мне кажется, она охотно нам поможет, — решил юный ученый. — Пойду расспрошу ее.

Он спрыгнул с облучка и заговорил на безукоризненном немецком.

Девочка подняла взгляд, увидела мистера Дрейка, вскрикнула, выронила курицу и испуганно вскочила на ноги. Попугай в ответ громко завопил, встопорщил перья и захлопал крыльями. Некоторое время обе стороны соревновались в криках, пока, в конце концов, девочка не сообразила, что странная птица безвредна, и тогда ее вопли перешли в неудержимый хохот.

Чарли подобрал курицу, отряхнул ее, положил на табурет и принялся расспрашивать девочку. Поначалу она держалась настороженно, но юный агент был настолько обаятелен и убедителен, что считанные мгновения спустя она уже выливала на него целый поток информации, игриво хихикая в ответ на его шутки. Когда она принялась накручивать прядку волос на палец, Джейк и Топаз переглянулись.

— Сегодня он определенно в форме, — заметила Топаз. — Никто не заставит вас поделиться сокровенными тайнами быстрее, чем Чарли Чиверли.

Когда расспросы завершились, мальчик бегом вернулся к товарищам.

— Что же, есть и хорошие новости, и плохие, — возбужденно выдохнул он. — Эта юная барышня — ее зовут Хайди — оказалась крайне любезна.

— Мы заметили, — подняв брови, сообщил Джейк.

— Судя по прическам, вам с Хайди сам бог велел поладить, — шутливо добавила Топаз.

— Ну, да… — пробормотал Чарли, залившись ярким румянцем, — как бы там ни было — плохая новость состоит в том, что увиденная нами подвода была последней, доставляющей в замок провиант. По всей видимости, заказ был просто огромным: сто пар фазанов, тридцать ящиков трюфелей, пятьдесят бочек меда — и так далее, и тому подобное.

— Ничего себе летний пикничок, — задумчиво протянула Топаз. — А хорошие новости?

— Начиная с завтрашнего утра, — продолжил Чарли, — им было велено ожидать до тридцати групп иностранных сановников из Португалии, Франции, Фландрии, Греции, аж из самой Малой Азии…

— Наши приглашенные на конференцию Суперии, — заметила Топаз.

— И всем им понадобится отдохнуть перед дорогой в горы, которая, очевидно, довольно-таки тяжела.

— Значит, вот как мы попадем внутрь, — уверенно заключила девочка. — Кто-нибудь из них нас подвезет, и есть время до зари, чтобы придумать, как это устроить.

— До зари? — изумился Джейк. — До нее же еще двенадцать часов!

— Восемь, если быть точным, — поправил его Чарли.

— Но разве тогда не останется меньше полутора суток до апокалипсиса? — упрямо настаивал Джейк. — Разве нам не следует искать способ попасть туда сейчас?

— Мы все нервничаем, — спокойно, но твердо заметила Топаз, — но у нас будет только один шанс справиться с задачей, а это — лучшая возможность из всех, что у нас есть. Мы не можем позволить себе неудачу.

Джейк придержал язык и кивнул.

— К слову о более радостных материях, — объявил Чарли, — в поселок прибыли бродячие актеры. Вечером, при свечах, состоится представление постановки «Эдип» на деревенском лугу.

— Греческая трагедия. Это должно нас воодушевить… — с улыбкой заметила Топаз.

Они сняли жилье на постоялом дворе. Розовощекий трактирщик проводил их вверх по винтовой лестнице в комнаты со стенами из дубовых брусьев. Внутри теснилась покосившаяся мебель, а на окне в гостиной стояла вазочка с полевыми цветами.

Все трое умылись и перекусили. После заката толпа местных жителей высыпала из домов со свечами в руках и направилась к лугу на берегу Рейна, где собирались выступать бродячие актеры. Трое юных агентов не собирались пропускать скромное развлечение и, держась в тени, проследовали за деревенскими жителями к реке. Здесь уже стояли грубые подмостки, с двух сторон озаренные мерцающими факелами. За полотняным задником актеры переодевались в костюмы. Справа на скамье сидели три музыканта, держа наготове скрипки и барабаны.

Чарли заворожила романтичность обстановки.

— Именно с этого все и начиналось, весь шоу-бизнес! — воскликнул он, порывистым жестом воздев руку к небесам. — Только пустая сцена, слова и небо.

Топаз заметила, что к ним пробираются сквозь толпу два человека и машут руками. Это оказались Хайди, помогшая им рыжая девчушка, и ее подружка, непрерывно улыбающаяся барышня с неправильным прикусом. Хайди одарила Чарли фамильярным знаком внимания — пощекотала его под подбородком, а затем снова скрылась за спинами собравшихся.

— Чарли Чиверли, je suis impressionnée[46] — юные дамы так и валятся к твоим ногам, — заметила Топаз.

— Они расспрашивали меня о мистере Дрейке, вот и все, — промямлил Чарли, густо покраснев. — Я сказал им, что он спит.

Раздалась барабанная дробь, и актеры, одетые в древнегреческие костюмы, вышли из-за задника и заняли места на сцене. Зрители притихли, и представление началось.

Джейк был заворожен. Разумеется, пьеса шла на немецком, и он не очень-то понимал нюансы истории (суть Чарли вкратце пересказал: человек по ошибке женился на собственной матери и убил отца). Однако актеры говорили с такой торжественностью, их движения были так изящны и выразительны, на озаренных факелами лицах отражалась такая страстность, что мальчик не мог противиться очарованию.

Казалось, час прошел как миг. Слушатели ловили каждое слово, иногда в тишине, иногда громко реагируя на происходящее. Музыканты тем временем аккомпанировали разворачивающейся драме. Джейк покосился на Топаз — ее глаза были широко распахнуты и искрились восторгом. Не отрывая взгляда от сцены, она поймала его ладонь и крепко ее сжала. Сердце мальчика воспарило. Этот теплый летний вечер был полон волшебства: актеры в греческих костюмах, луна над Рейном, стоящая перед ними задача.

Когда пьеса подошла к концу и актеры откланялись, на подмостки вскочили музыканты. Скрипач трижды топнул ногой, и они начали играть. Толпа разразилась одобрительными возгласами. Некоторые люди вскочили и принялись плясать, прихлопывая в ладоши.

Вновь объявились две поклонницы Чарли, подняли его на ноги и утащили в круг танцующих.

— Нет, об этом не может быть и речи… я никудышный танцор… как корова на льду, — отговаривался он, когда девочки закружили его в пляске.

Но тем не менее увильнуть даже не попытался.

Джейк с Топаз, широко улыбаясь, любовались весельем. Уже почти все местные жители оказались на ногах. Молодежь и старики плясали вместе. Воздух звенел от восторженных возгласов. Одна пара особенно привлекла внимание Джейка: юноша танцевал с пожилой женщиной. Он был босиком и выглядел так, будто весь день трудился в поле, а его партнерша оделась с изяществом. Но они с удовольствием плясали вместе, смеясь и по очереди хвалясь потрясающим хореографическим мастерством.

Джейк повернулся к Топаз, вскинул брови и открыл рот, собираясь заговорить. Он хотел пригласить ее на танец, но вместо этого произнес нечто совершенно иное.

— Удивительно привязчивый мотив, правда? — выдавил он.

Топаз лишь кивнула. Джейк смущенно поежился, недоумевая, как ему пришло в голову ляпнуть такую банальность.

— Я не думаю, что тебе хотелось бы… — предпринял он вторую попытку.

Слишком поздно: высокий симпатичный юноша уже подошел к Топаз и подал ей руку, приглашая на танец. Это был длинноволосый блондин с лихо перекинутым через плечо плащом. В ухе у него поблескивала бриллиантовая сережка-гвоздик. Двое его приятелей (тоже в плащах, хотя и не столь затейливо задрапированных) с заметным интересом следили, добьется ли он своего.

Девочка подняла взгляд на щеголя и улыбнулась.

— Ты же не против, Джейк?

— Ничуть, — солгал он, с чрезмерным пылом помотав головой.

И Топаз увели от него прочь. Кавалер увлек ее за собой в гущу толпы, и они пустились в пляс. Девочка не знала фигур танца, но быстро переняла их от окружающих и разнообразила собственными дополнениями, отчего сердце Джейка снова учащенно забилось. Они с партнером, с их безупречной красотой и длинными светлыми волосами, выглядели отличной парой. Двое приятелей юноши следили за ними с завистью и восхищением.

— «Удивительно привязчивый мотив?» — бормотал себе под нос Джейк. — Как же я так сглупил?

Он встал и побрел к реке. Его глазам открылась необъятная водная гладь, тихо плывущая мимо. Это напомнило Джейку Дордонь во Франции, куда они с семьей ездили отдыхать четыре года назад. Ему тогда было одиннадцать, а Филиппу — четырнадцать. У старших братьев зачастую нет времени на младших, но Филипп был не из таких: он всегда обращался с Джейком, как с равным.

Однажды он собрался поплавать на каноэ, и Джейк упросил взять его с собой. Филипп сомневался в умении братишки, но согласился. Стояло тихое, жаркое утро, и река поначалу была спокойной. Но через час после отплытия из-за гор выползла черная туча. Глухо зарокотал гром, хлынул проливной дождь, и течение пугающе ускорилось.

— Я гребу к берегу, — прокричал Джейк.

— Нет! — заорал Филипп. — Оставайся на середине реки, это опасно!

Джейк не прислушался к совету брата. Он развернул каноэ поперек течения, и поток пенящейся воды тут же опрокинул его, так что мальчик оказался в реке. Течение потащило его вглубь.

Филипп мешкать не стал. Он нырнул, борясь с водоворотами, доплыл до брата и вытащил его на безопасный берег. Они уселись рядышком, переводя дух. Джейку было очень стыдно за то, что он так подвел брата.

— Прости, — тихонько выговорил он.

Филипп улыбнулся и обнял его за плечи.

— Если река вот так вот сходит с ума, всегда двигайся по течению. А если на тебя идет волна, ныряй прямо в нее, даже если это кажется самым безумным поступком на свете. Понял?

Джейк кивнул. Он выводил пальцем невидимый узор на своей промокшей насквозь штанине.

— Это, видимо, был последний раз, когда ты брал меня с собой…

— Шутишь? — отозвался Филипп. — В следующий раз ты пойдешь первым. Не забывай: ты мой протеже.

И он ласково взъерошил братишке волосы.

Каникулы в Дордони были последним общим путешествием их семьи: следующей зимой Филипп пропал.

Внезапно Джейк услышал доносящиеся с реки приветственные крики.

— Посмотри-ка на это, — предложила появившаяся рядом Топаз.

Она указала на корабль, скользящий вниз по течению. На палубах помаргивали фонари, а матросы махали столпившимся на берегу деревенским жителям.

— Судя по виду, это грузовое судно, — пояснила девочка. — Должно быть, идет в Кельн или Дюссельдорф, а может, и в Голландию. Рейн — крупная река…

Джейк кивнул, бросил взгляд на Топаз и снова отвернулся к воде.

— А куда делся красавчик? — спросил он с напускной небрежностью.

— Пойми меня правильно, — отозвалась Топаз. — Парни, которых встречаешь на летних танцах в Германии, с веками не слишком-то меняются.

— Проклятье курортных романов, — согласился Джейк. — На самом деле у меня никогда не было ничего подобного, но я решил, что эти слова создадут впечатление мудрости и опыта.

Топаз повернулась и широко улыбнулась ему.

— Хотя я слегка соврал, — внезапно припомнил Джейк. — Я забыл про Мирабель Делафонте. Она сделала мне предложение на аттракционе в парке развлечений Элтон.

— Мирабель Делафонте? De vrai?[47] Это ее настоящее имя?

— Боюсь, все обстоит еще хуже. Мирабель Порция Светлана Ида Делафонте. Ее родители увлекались любительским театром, мягко говоря.

Девочка прыснула.

— И ты сказал ей «да»?

— Пока я «обдумывал» ее предложение, она успела прижаться губами к моему лицу, и скобка на ее зубах зацепилась за мою щеку. Ее едва не пришлось удалять хирургически.

Топаз расхохоталась. Еще минут пять в ее воображении стоял образ огромных скобок Мирабель Делафонте, и ей никак не удавалось успокоиться. Стоило лишь немного совладать с собой, как начинался новый приступ смеха. В конце концов она все же сумела отдышаться.

— Стоит мне только начать, как уже не остановиться, — призналась она.

Джейк решил, что уже набрался храбрости задать ей кое-какие вопросы.

— Итак, возвращаясь к реалиям жизни, как давно ты… этим занимаешься? В смысле, работаешь в Секретной службе хранителей истории?

Топаз уставилась куда-то за реку.

— Ну, я родилась во время битвы при Пуатье, во время Столетней войны. И когда я говорю «во время», то имею в виду, что произошло это в оружейном шатре, посреди поля боя. К счастью, я этого не помню. Зато помню свой первый крестовый поход, в четыре года. Мать взяла меня с собой в Иерусалим одиннадцатого века, чтобы «дать мне освоиться», и с тех пор ничего толком не изменилось.

Джейк уловил некоторую дрожь в голосе девочки. Он засомневался, стоит ли продолжать расспросы, но все же не удержался.

— А не будет ли грубостью с моей стороны спросить, — осторожно начал он, — что случилось с твоими родителями?

Малейшие следы улыбки полностью исчезли с лица Топаз. Ее место заняла мрачная тень скорби.

Джейк почувствовал себя очень неуютно.

— Прости, мне не следовало спрашивать.

— Все в порядке, я понимаю. Ты беспокоишься о собственных родителях, — мужественно ответила девочка. — Алан и Мириам — чудесные люди, Джейк. Уверена, они целы и невредимы. Я это чувствую, — заверила она мальчика, приложив ладонь к сердцу, и заглянула ему в глаза. — С моими родителями все было совершенно иначе.

Больше ничего по этому поводу она не сказала. Только еще немного посмотрела вдаль, а затем повернулась и взяла Джейка за руку.

— Пойдем, поищем Чарли, пока его курортный роман не вышел из-под контроля.

Мальчик рассмеялся и двинулся следом за ней в толпу.

Звуки скрипок плыли по долине и разносились над Рейном. Они становились все слабее, пока теплый ветер нес их сквозь вечернюю дымку в сторону замка, возносившегося высоко на ближайшей скале. Здесь, за гранитными стенами в пятнадцать футов толщиной, двое несчастных ютились в подземной темнице…

— Интересно, что он ел последним, — задумчиво протянул один.

Натан Уайлдер и Паоло Коццо сидели, прислонясь к сырой каменной кладке, в тюремной камере, освещенной единственным лучом лунного света, который пробивался сквозь зарешеченное окошко-бойницу. Одна стена темницы представляла собой решетку из толстых железных прутьев, сквозь которую можно было разглядеть часть черного подземелья. Глаза Натана по-прежнему поблескивали сталью, а Паоло представлял собой воплощенное отчаяние.

— Чем бы она ни была, эта его последняя пища, я категорически не собираюсь ее заказывать, — объявил Натан.

Предметом его рассуждений был скелет, прислоненный к противоположной стене камеры.

Паоло закатил глаза. Его живот издал необычный рокочущий звук.

— Откуда ты знаешь, что это был мужчина? — угрюмо пробормотал итальянец минуту спустя.

— Это был вопрос? — ахнул Натан. — Восхитительно! Мы разговариваем! А ты утверждал, что мы никогда больше не будем заниматься ничем подобным. Хм-м-м… Ты прав, возможно, это останки юной дамы. Это многое меняет.

Он поправил спутанные волосы, одернул рваный дублет и обольстительно подмигнул скелету.

— Какие у вас планы на сегодняшний вечер?

Паоло вздохнул. Слабые отзвуки музыки доносились из деревни внизу. Натан, мурлыкая себе под нос, подхватил мотив, и тут его осенила идея. Он поднялся на ноги.

— Знаю…

— Что? — возбужденно спросил итальянец.

— Почему бы нам не станцевать?

Паоло скрипнул зубами.

— Смешно — просто обхохочешься, — буркнул он и плюхнулся обратно на пол.

— По правде сказать, я обращался не к тебе. Я говорил с моей новой подружкой, Эсмеральдой, — пояснил он и подал скелету руку. — Эсмеральда, не позволите ли пригласить вас на вальс? Или польку, или я могу придумать что-нибудь более барочное, если вам угодно? Обещаю не наступать вам на кости.

— Заткнись, Натан! — в конце концов взорвался Паоло. — Мне плохо, я устал, я не ел уже три дня! Нас уморят голодом, или запытают до смерти, или разрежут на кусочки, а ты только и можешь, что глупо зубоскалить!

— Не ел? Тебя подводит память: а как же те изумительные тараканы, которых мы отведали утром? Их своеобразный вкус стал для меня настоящим откровением. Что до зубоскальства — а что нам еще остается? Именно наличие чувства юмора и отличает нас от животных.

— Заткнись! — завопил Паоло. — Или я за себя не отвечаю!

В расстройстве он подхватил с пола пучок сена и швырнул им в Натана.

Шутник наклонился к скелету и виновато ему улыбнулся.

— Простите моего друга, — доверительно шепнул он. — Итальянцы так драматичны.

Его взгляд зацепился за что-то на полу: крошечный клочок ткани, обнаружившийся под ногой. Натан подобрал его. На нем была вышита надпись.

— «Маркс и Спенсер»? — тихонько прочел он.

Потер ткань между пальцами.

— Синтетика, явно двадцатый век.

И тут его осенила жуткая догадка.

— Мириам и Алан Джонес.

— В чем дело? — поднял взгляд Паоло.

— Ни в чем, — беззаботно отозвался Натан, спрятав ярлычок к себе в карман.

Он принялся исподтишка рассматривать камеру в поисках еще каких-нибудь следов, оставленных прежними постояльцами.

Внезапно послышались отдаленное позвякивание ключей и скрежет отпираемого замка. Паоло вскрикнул и выпрямился, не зная, радоваться ли ему или приходить в ужас. Приблизились тяжелые шаги. За прутьями решетки на сводчатом потолке замерцали отсветы, и, наконец, в поле зрения появилась изящная фигурка Мины Шлиц, сопровождаемой единственным гвардейцем с фонарем.

Мина остановилась и окинула взглядом двух узников. В руке она держала огромное оловянное блюдо, накрытое крышкой. Приподняв ее, девочка показала им превосходную еду: ломти холодного мяса, свежий хлеб и гору фруктов.

— Еда? Вы принесли нам еду? — недоверчиво выдавил Паоло, поднимаясь на ноги.

Мина опустила крышку обратно, поставила блюдо на пол и подчеркнуто отодвинула подальше от них каблучком. Она вынула из поясной сумочки змею с красной спинкой и обвила ее вокруг запястья.

— Принц хотел бы знать, достаточно ли вы проголодались, чтобы заключить сделку.

— Сделку — конечно, — воскликнул Паоло. — Мы готовы. А в чем ее суть?

Он взволнованно схватился за прутья решетки.

— Мой друг обезвожен и плохо соображает, — вмешался Натан. — Мы не договариваемся с врагом.

— В самом деле? — промурлыкала Мина. — Как это странно. У вас есть две возможности: медленная, мучительная смерть или блестящая, серьезная карьера на службе у самих творцов истории.

— Серьезная карьера! Я всегда об этом мечтал, — восторженно заявил Паоло. — Где поставить подпись?

Натан оторвал его от решетки и отвел в глубь камеры.

— Предупреждаю тебя — довольно.

Он повернулся к Мине. Выражение его лица больше не было озорным: оно резко посерьезнело, а глаза настороженно блеснули.

— История уже создана, мисс Шлиц, — произнес он искренне и убежденно. — И в ней и так уже случилось достаточно несчастий. Мы не хотим ничего усугублять. — Посуровев еще сильнее, он заключил: — Никаких сделок не будет.

На губах Мины играла улыбка.

— Последние люди, которых заперли в этой камере, заявили то же самое, — сообщила она, и ее голос упал до издевательского шепота. — Я слышала, что их кончина была удивительно неприятной.

Новым пинком она отодвинула блюдо еще дальше от узников.

— Время на то, чтобы передумать, еще есть.

Она кивнула гвардейцу и вместе с ним повернулась к выходу.

— Но, если позволите, одно замечание, мисс Шлиц?..

Мина остановилась и с надеждой обернулась.

— Красный вам совершенно не к лицу, — заявил Натан. — Полагаю, вы считаете, что он удачно сочетается с вашей ручной гадючкой, но, на самом деле, они разных оттенков: ваше платье — пурпурное, а узор на туловище змеи — алый. Легкая дисгармония может быть признаком уверенности, но в вашем случае, мне кажется, это граничит с вульгарностью.

Лицо Мины перекосило от злости. Она развернулась и широким шагом вышла прочь. Гвардеец и свет скрылись вместе с ней. Шумно захлопнулась дверь, провернулся ключ.

— Тебе не стало от этого легче? Не почувствовал себя живым? — спросил Натан, оглянувшись на своего товарища.

Но Паоло лишь страдальчески содрогнулся.

20

РУССКИЕ ГОСТИ

— Кто-то прибыл, — прошептал Джейк, похлопав Топаз по плечу.

Ей потребовалось мгновение, чтобы вынырнуть из глубокого сна, но внезапно ее глаза распахнулись, она откинула одеяло и выпрыгнула из постели, уже полностью одетая. Чарли тоже проснулся и поспешно сел.

— Смотрите, — все так же шепотом добавил Джейк.

Он указал в просвет между занавесками. На улице внизу, словно видение, сотканное из пелены утреннего тумана, стояла карета.

Они обсудили планы перед тем, как лечь спать, так что теперь сразу перешли к делу.

— Тебе ясно, что ты должен делать? — уточнил Чарли.

Джейк уверенно кивнул.

— В школьной постановке «Оливер!» я просто блистал! — солгал он.

— Вот твой реквизит, — сообщил Чарли, передавая Джейку миску с кровавыми потрохами. — Требуха, комплимент от повара. — И сухо добавил: — И вы еще удивляетесь, почему я вегетарианец.

— Давайте все займем свои места, — напомнила Топаз.

Они крадучись спустились вниз по лестнице.

На улице молодая пара как раз выбиралась из кареты, окидывая деревню презрительными взглядами. Джентльмен оказался высоким, с безвольным подбородком, его спутница — угрюмой и надменной. Оба были одеты по моде эпохи и, несмотря на то что на дворе стоял июль, кутались в меха, на которые пошел целый зверинец: мертвые норки, оцелоты и куницы. Дама сняла с пояса хлыст и щелкнула им на пожилого кучера, отдав ему резкое распоряжение. Пока бедолага ощупью сползал с козел, кашляя и хрипя, из гостиницы выскочил Чарли и бросился прямиком к паре. В глазах его стоял ужас.

— В замок Шварцхайм? — уточнил он у них.

На лицах обоих тут же отобразилась полная растерянность.

— Английский? Deutsch? Français?[48] — спросил Чарли.

— Русский, — с негодованием ответила дама.

Дальше все трое беседовали уже на беглом русском языке.

— Вы, должно быть, как раз направляетесь в замок Шварцхайм… — предположил мальчик.

— В замок Шварцхайм, да, — подтвердил мужчина.

— Назовитесь, пожалуйста, — попросил Чарли, достав список гостей, который Джейк нашел в шатре у Мины Шлиц.

— Михаил и Ирина Вольские, — представилась дама с ноткой раздражения в голосе.

— Из Новгорода, — добавил ее супруг.

Чарли проглядел пергамент и нашел их имена почти в самом низу перечня.

— Да, разумеется. Слава богу, я нашел вас вовремя… Слава богу! — выдохнул он с явственным облегчением. — Вам нужно немедленно спасаться. Это опасно! — объявил он, широким жестом обведя долину. — Разбойники! Целая армия разбойников.

Ирина ахнула и принялась озираться. Кучер, все еще стоящий рядом, выглядел перепуганным насмерть.

— Где? — спросил супруг.

— Впереди на дороге… позади на дороге. Повсюду. Шайка из полусотни человек! Все сущие дикари! Только сегодня с утра уже четыре человека были убиты и расчленены!

Чарли жестом изобразил перерезанное горло, отчего Ирина судорожно схватилась за висящую на шее нитку жемчуга.

Рыжая Хайди вышла из дверей постоялого двора, сонно протирая глаза. Она собиралась позаботиться о новых приезжих, но Чарли ее остановил.

— Это мои друзья, я сам ими займусь. Иди дальше спать, — шепнул он, перейдя на немецкий.

Он проводил девочку обратно до порога постоялого двора, закрыл дверь за ее спиной и вернулся к Вольским.

— Следуйте за мной, я покажу вам вашу комнату.

— Комнату? — переспросила Ирина.

— Вам стоит переждать здесь, пока не минует угроза. Здесь вы будете в безопасности.

Чарли попытался затащить их в помещение, но Вольские явно пришли в ужас от одной мысли об этом.

— В обычной таверне? Невозможно! — воскликнула Ирина, стряхивая его руку.

Тут выражение на лице старика кучера переменилось. Он увидел приближающуюся по улице фигуру. Это Топаз бежала к ним сломя голову.

— На помощь! Помогите! — стенала она.

С приближением девочки у Ирины все сильнее отвисала челюсть. Платье и руки Топаз были перепачканы в крови.

— Они идут сюда! Их очень много! Они убили моего мужа! Они идут! — кричала Топаз, пробегая мимо потрясенных русских в гостиницу.

Но представление на этом не закончилось: к ним уже ковылял новый персонаж. Джейк взял на себя роль умирающего мужа и постарался, чтобы это выступление стало звездным часом всей его актерской жизни.

Он был весь залит кровью. Одну руку он театрально воздел к небесам, второй прижимал к животу окровавленную горстку внутренностей. Если игра Топаз заключалась в использовании голоса, то Джейк ограничился чистой пантомимой. Хромая, он подковылял к ним. Его голова тряслась, будто в тике. Ирина с отвращением отпрянула, когда он протянул к ее лицу окровавленную руку. Мальчик попытался заговорить, но не смог выговорить ни слова, только жалобно застонал. Затем он напрягся всем телом, рухнул наземь, еще разок содрогнулся и замер неподвижно.

Заметив краем глаза Топаз в дверном проеме гостиницы, Чарли только покачал головой, опасаясь, что исполненный Джейком номер сорвал им прикрытие. Но русские, напротив, убедились в реальности угрозы. Ирина тотчас же направилась к двери, а ее муж двинулся следом. Чарли проводил их наверх и показал комнаты, которые только что освободили агенты. Ирина Вольская никогда прежде не была так рада грубо обставленной каморке с низким потолком. Она метнулась к окну, сбросила с подоконника цветочную вазу и рывком закрыла ставни.

— Подождите здесь, пока вам не сообщат, что угроза миновала, — предложил Чарли.

Ирина захлопнула дверь перед его носом и задвинула засов.

Чарли спустился по лестнице и обнаружил в коридоре несчастного кучера, трясущегося от страха.

— Идите за мной.

Чарли отвел его в уютную комнату на первом этаже и достал пару золотых монет.

— Купите себе еды и снимите лучшую комнату на ночь, — посоветовал он и добавил озорным шепотом: — Нет никаких разбойников.

Кучер пришел в замешательство. Тогда Чарли показал за окно. На улице Джейк поднялся, отряхнул с одежды грязь и ради собственного удовольствия раскланялся. Испуганная гримаса кучера сменилась широченной улыбкой.

Агенты не стали терять времени зря, они сразу же выехали на карете Вольских из деревни и направились к рощице, из которой наблюдали за воротами. Внутри пышно убранного экипажа Топаз обнаружила приглашение на «конференцию». Формулировка «…доставит искреннюю радость наконец-то увидеться…» обеспечила агентов бесценной информацией, а именно — что Вольские никогда не встречались лицом к лицу с хозяином замка. Приглашение было подписано самим принцем Зельдтом, кроваво-красными чернилами.

Ребята торопливо сняли с крыши повозки восемь сундуков и принялись перерывать их содержимое. Первые шесть принадлежали исключительно Ирине. Ей явно было свойственно поразительное тщеславие. В двух сундуках лежали платья, еще в двух — туфли. Поверх были уложены бесчисленные меховые аксессуары, и Чарли с отвращением предположил, что русская пара сколотила состояние на торговле «трупами несчастных животных». В пятом сундуке хранились драгоценности и веера, а в шестом — изысканные фарфоровые сосуды с пудрой и флаконы духов. Большинство девушек от такой находки оказались бы на седьмом небе от счастья, но Топаз она не впечатлила: одежда и макияж не особо ее интересовали.

В седьмом сундуке помещался весь гардероб Ирининого мужа. Вещей тут, разумеется, было меньше, но каждая выглядела просто прекрасно.

— Натан пришел бы от всего этого в полный восторг, — воскликнула Топаз, вынула бархатную шапочку, украшенную зеленым павлиньим пером, и надела себе на голову. — Этот цвет подчеркивает мои глаза? — произнесла она, бессовестно передразнивая брата. — Мне вот что-то кажется, что он их выпучивает.

Следующим Чарли извлек бархатный дублет, украшенный изумрудами, приложил его к собственной груди и скривился.

— Мне слишком велик. Определенно, мужем надо быть тебе, — сообщил он Джейку, — хотя я и так думал, что ты больше подходишь — хотя бы внешне. А мне придется изображать кучера.

Чарли был прав: хотя мальчики и были ровесниками, Джейк на добрых пару дюймов превосходил его ростом и держался с определенной уверенностью, благодаря которой больше соответствовал роли. Чарли помог ему натянуть дублет — тот сел как влитой.

Топаз пришла в восторг.

— Merveilleux.[49] Ты выглядишь настоящим принцем.

Джейк еще раз театрально поклонился.

— Только попытайся на этот раз вести себя немного правдоподобнее, — криво усмехнувшись, попросил Чарли. — Это реальный мир, а не оперетта.

Джейк серьезно кивнул, но замер, пораженный пришедшей мыслью.

— А мне понадобится разговаривать по-русски? Это может стать проблемой.

— К счастью, королевский язык — английский, и все обязаны говорить на нем. Так что будет достаточно просто русского акцента.

— А как насчет Мины Шлиц и остальных? — спросил Джейк. — Они меня с ходу узнают.

— И об этом беспокоиться тоже не стоит, — заверил его Чарли, достав футляр, который мальчик видел еще на борту «Кампаны». — Мистер Вольский не носит бороды, но кому здесь, помимо нас, это известно?

Он открыл футляр и просиял при виде обожаемых усов и бород. Выбрав из них одну, он примерил ее к лицу Джейка.

— Восхитительно, — заключил он, гордо покачав головой.

Топаз тем временем сражалась с замком на последнем сундуке.

— Этот почему-то заперт.

Она вытащила из волос шпильку, разогнула ее и вставила в замочную скважину. Мгновением позже послышался щелчок, и девочка подняла крышку. Все трое хором охнули.

Сундук был полон сокровищ. Сверху лежал обитый бархатом поднос с перегородками, как в ящике для образцов, и в каждой ячейке покоился крупный драгоценный камень превосходной огранки. Ниже обнаружился еще один поднос с бесценными алмазами, изумрудами и рубинами. Под ним — третий и четвертый. Наконец, в просторном отделении в самом низу были аккуратно сложены пачки старых банковских поручительств и по меньшей мере дюжина золотых слитков.

— Зачем им таскать с собой столько денег? — задумчиво спросила Топаз.

Чарли наигранно вскинул брови.

— У меня такое чувство, что эта загадка, как и все остальные, разрешится, как только мы окажемся в стенах замка Шварцхайм.

21

В ЛОГОВО ЛЬВА

Получасом позже карета Вольских уже катилась по дороге к внушительной заставе замка Шварцхайм. Чарли правил, а мистер Дрейк сидел с ним рядом на одном из сундуков. На мальчике был черный плащ и шапка, которые он нашел припрятанными в крошечном сундучке вместе с остальными скудными пожитками кучера. Светлая борода делала его практически неузнаваемым.

Внутри экипажа, среди роскошных шелковых драпировок, сидели рядышком Джейк и Топаз, переодетые в наряды русских миллионеров. Топаз превосходно смотрелась в платье с корсетом и золотом головном уборе, но самым потрясающим образом преобразился Джейк: в красивом костюме и при аккуратных усах и бородке он на все сто выглядел стильным молодым дельцом.

— Чарли, — окликнула из окна Топаз, — сожалею, но, мне кажется, мистеру Дрейку пора прятаться.

Чарли нехотя кивнул, открыл сундук и пересадил попугая внутрь.

— Это ненадолго, — заверил он птицу, оставив ей полную пригоршню орехов. — А пока веди себя как можно тише.

Ему страшно не хотелось запирать своего питомца в темноте, хотя за горсть орехов мистер Дрейк с радостью сделал бы все, о чем бы его ни попросил хозяин.

Когда карета остановилась в тени гранитных башен заставы, Джейк обратил внимание на то, как занервничала Топаз. Ее рука скользнула к горлу, будто пытаясь успокоить неровное дыхание.

— Все хорошо? — тихо спросил он.

— Интересное дело, — вздохнула Топаз. — Можно было ожидать, что со временем страх утихнет, но, похоже, стало только хуже.

Один из часовых вышел из караулки, важно поднял широченную ладонь и, кивнув, осведомился о личности новоприбывших.

— Михаил и Ирина Вольские из Новгорода, — сообщил Чарли по-английски — с превосходным русским акцентом — и протянул гвардейцу их приглашение на конференцию.

Часовой бесстрастно рассмотрел его, заглянул в окошко кареты и прищуренными глазами уставился на пассажиров. Джейк и Топаз в ответ окинули его высокомерными взглядами. Наконец гвардеец вернул Чарли приглашение и подал знак своему товарищу в башне. Железная решетка со скрипом поднялась, и экипаж въехал на обнесенные стеной обширные земли при замке Шварцхайм.

Джейк выглянул из окна. Перед ним возвышалась гора, уходящая сквозь призрачные клубы тумана к острой вершине. И там, наверху, почти неразличимый из-за расстояния и дымки, вырисовывался темно-серый силуэт замка.

Пока дорога шла по подножию горы, Топаз увидела что-то сквозь деревья.

— Там, внизу! Смотрите.

Чарли остановил карету. Внизу, в изгибе Рейна, расположилась гавань, устроенная в затоне с крутыми берегами. Там стоял на якоре черный галеон с мерцающими красными парусами.

— Наш старый приятель «Линдвурм»,[50] если не ошибаюсь, — предположил Чарли, достал из кармана подзорную трубу и поднес ее к глазу. — Такой корабль не сразу забудешь.

Он передал трубу Топаз, и та, поджав губы, принялась разглядывать судно.

— А что за «Линдвурм»? — спросил Джейк.

— Любимый боевой корабль Зельдта, — пояснил Чарли. — По легенде, принц окрасил корпус судна кровью своих врагов, поэтому оно такое черное и блестящее. Названием оно обязано обитателю глубин, полузмее-полудракону.

Топаз отдала трубу Джейку, и он как следует рассмотрел корабль. Это было красивое судно, в равной мере роскошное и вызывающее трепет. Три огромных красных паруса глянцевым блеском напоминали о бархате. Посередине каждого из них более темным багряным оттенком выделялась эмблема Зельдта — змея и щит.

— Похоже, они готовятся к отплытию, — заметил Джейк, показав на гвардейцев, грузящих на палубу какие-то ящики.

— Надеюсь, не слишком скорому, — буркнул Чарли и прищелкнул кнутом, подгоняя лошадей.

Карета зигзагами поднималась все выше и выше. Время от времени они теряли замок из виду. Затем поворачивали, и он вновь представал перед ними в вышине, с каждым разом чуть ближе и отчетливей.

Погода начала меняться. Внизу стоял теплый солнечный день. Но здесь, на полпути к вершине горы, воздух был холодным и разреженным. Чарли начал дрожать.

Внезапно лошади остановились. Одна из них испуганно заржала, топая копытами и мотая головой.

— В чем дело? — спросил у животного Чарли.

Он был озадачен: дорога впереди оставалась пустой. Крышка ближнего к нему сундука чуть приподнялась, и пристальный взгляд мистера Дрейка, тоже почуявшего опасность, забегал по сторонам.

Джейк, заметив какое-то движение среди деревьев, высунулся из окна. Он вгляделся в темноту леса. Холодный ветер шелестел в кронах. Затем на глаза мальчику попалась движущаяся тень.

Чарли увидел ее одновременно с Джейком. Он вскрикнул и выронил вожжи.

Между деревьями неслась фигура, шаги которой заглушала поросшая мхом земля. На ней была остроконечная черная шляпа и длинное черное платье, развевающееся за спиной. В пятидесяти ярдах впереди она вылетела на дорогу и остановилась спиной к ним.

Джейк сильнее вытянул шею, пытаясь рассмотреть получше. Он уже видел прежде людей, наряженных ведьмами, обычно на Хеллоуин, но в этой фигуре все выглядело жутковато-подлинным; платье порвалось и запачкалось, но материя была явно недешевой, с замысловатыми ткаными узорами, черными на черном.

Незнакомка неподвижно замерла. Лошади продолжали храпеть и беспокойно топать копытами. Чарли медленно обнажил клинок, а внутри кареты Топаз уже приготовила к бою острый кинжал.

Черная фигура медленно повернула голову. Лицо — та его часть, которая стала видна, — оказалось неожиданно красивым, сквозь бледную, почти прозрачную кожу просвечивала сетка голубоватых пульсирующих вен. На миг она встретилась взглядом с Чарли, а затем бросилась бежать снова. Пассажиры кареты смотрели ей вслед. Ведьма пронеслась между деревьев, словно ее тащила за собой невидимая нить. Вдалеке она встретилась с парой похожих на нее фигур. Все три оглянулись в последний раз на экипаж, а затем устремились в чащу и скрылись из вида.

Трое агентов вздохнули с облегчением, и Чарли с Топаз спрятали оружие в ножны.

— Бояться нечего: по сути своей, это всего лишь хваленые пугала, — сообщил Чарли с напускной беззаботностью, хотя его сердце гулко колотилось в груди.

— Пугала? — переспросил Джейк.

— Старинный средневековый обычай. Богатые землевладельцы используют их, чтобы отпугнуть непрошеных гостей. Это просто актеры.

— И все же мне как-то не хочется увидеть представление целиком, — заметил Джейк.

Чем ближе к вершине подбиралась дорога, тем круче становилась она и тем холоднее делалось вокруг. Лошади снова насторожились, и Чарли пришлось подбадривать их радостным, беззаботным тоном, который не мог скрыть его нарастающего беспокойства. Из окна Джейк видел внизу край пропасти. Скалы растворялись в затянутой дымкой пустоте.

Они повернули в последний раз, и замок Шварцхайм предстал перед ними во всем своем пугающем величии. Он выглядел столь же прочным, как сама скала — огромная головоломка из стен, башен и каменных лестниц, уходящая в облака. Джейк обратил внимание на горгулий, облепивших ближайшую башню. Тут были разнообразнейшие чудища: драконы, двуглавые горгоны и свирепые обезьяны, широко разинувшие пасти, как будто в безмолвном крике. Вся сцена напомнила мальчику еще одну любимую картину — живописное изображение в викторианском неоготическом стиле: всадники приближаются к открытому всем ветрам замку, стены которого сияют в полумраке.

Лошади преодолели последний участок дороги, и, наконец, карета въехала через стрельчатую арку в просторный внутренний двор.

Джейк с интересом уставился на открывшееся ему зрелище. Недавно прибыли еще несколько экипажей, и яркие, пышные ливреи так и бросались в глаза на фоне окружающего их темного гранита. Роскошно одетых пассажиров встречала замковая прислуга, вся одетая в знакомые багряные плащи армии Зельдта. Новоприбывшим подавали на оловянных подносах кубки с подогретым пряным вином. Гости пили, не обращая на обслугу ни малейшего внимания.

— Мне кажется странным, — заметила Топаз, — что приглашены целые семьи.

Она имела в виду компанию, выбирающуюся из соседнего экипажа. Молодую пару сопровождали не только две угрюмые дочери, но и пожилая дама, явно приходящаяся девочкам бабушкой. Пока разгружали и уносили в замок их багаж, величавая старуха рассматривала окрестности.

За время подъема в гору Чарли постепенно привык к холоду, но Джейк с Топаз не замечали резкой перемены погоды, пока не ступили на булыжники двора. Вокруг стояла настоящая зима: время от времени пролетали случайные хлопья снега.

— Здравствуйте и добро пожаловать в замок Шварцхайм, — произнес по-английски чей-то голос.

Принадлежал он служанке в красном плаще, синеглазой красавице тевтонке с улыбкой, натянутой не менее туго, чем ее светлые косы. Джейк невольно проверил, на месте ли его накладные бородка и усы.

— Надеюсь, ваше путешествие было приятным, — тем временем продолжала она. — Михаил и Ирина Вольские из Новгорода, если не ошибаюсь?

— Как вы узнали? — откликнулась Топаз тоже по-английски, но с превосходным русским акцентом.

— По гербу на вашей карете, разумеется, — ответила девушка так, как будто это был самый очевидный вывод на свете. — Вас разместят в восточной башне, в покоях Карла Великого. Обед в семь, в пиршественном зале. Надеюсь, вам здесь понравится.

Новая карета въехала во двор, немецкая богиня неискренне улыбнулась и попрощалась. Джейк с Топаз проводили ее взглядами.

— Дружелюбная барышня, — выговорил мальчик, ошеломленный ее спокойной уверенностью.

— Как ящик со змеями, — заметила Топаз.

— Не смотрите сразу, — тихо сообщил Чарли, начав сгружать багаж с крыши кареты, — но там еще один ящик со змеями. На одиннадцать часов.

Джейк и Топаз небрежно повернулись и увидели фигурку на балконе второго этажа. Мина Шлиц холодно наблюдала за развернувшимся внизу действием.

— Ей меня не запугать, — пробормотала Топаз. — Все это — просто спектакль.

Их с Джейком проводили через двор. Чарли тащился следом, изо всех сил пытаясь удержать в руках несколько сундуков разом. Он прекрасно помнил, что в одном из них трясется несчастный мистер Дрейк, и так переживал, что споткнулся и все уронил. Двое слуг бросились ему на помощь.

— Он недавно на этой работе, — не удержался от подначки Джейк. — Мы как раз его натаскиваем. Так непросто в наше время найти хороших слуг.

Чарли покачал головой.

— Я сам предложил сыграть эту роль, — почти неслышно пробормотал он, — и думаю, что заслуживаю, по крайней мере, толику уважения.

Поднявшись по лестнице к главному входу в замок, Топаз вдруг остановилась.

— Подожди!

Она крепко вцепилась в руку Джейка. Он встревожился, увидев, что девочка побелела, как полотно. Внезапно глаза ее закатились, и она рухнула ему на руки.

— Топаз! — крикнул Джейк.

Ее веки дрогнули. Все, кто был во дворе, обернулись в их сторону. Вскоре их окружили обеспокоенные слуги.

— Ты хотел сказать, «Ирина», — чуть слышно пробормотал Чарли, заметив, что Мина Шлиц приглядывается к ним с балкона.

Топаз пришла в себя и поднялась на ноги.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил Джейк.

— Конечно. Это все высота, ничего больше, — беспечно отозвалась она. — Пойдем?

И как будто ничего не случилось, Топаз двинулась дальше по лестнице.

Джейка смутило и встревожило это происшествие, но он поспешно вернулся к роли надменного молодого дельца.

Они вошли в роскошную прихожую. Слуги сопровождали компании гостей к их покоям. Выглядело все так же, как в вестибюле переполненной гостиницы на модном горнолыжном курорте, не считая, разумеется, того, что все были одеты по моде начала шестнадцатого века, а горнолыжный спорт еще не был изобретен. Со всех сторон в огромных каминах потрескивали дрова, а на стенах теснились мрачные охотничьи трофеи: рога, медвежьи и оленьи головы.

— Воистину очаровательно, — пробормотал Чарли. — Вид мертвых животных по-настоящему вызывает у меня расположение к хозяину дома…

Охотничьи мотивы присутствовали везде: два дивана были сделаны из все тех же оленьих рогов, на подставках застыли навеки чучела орлов, соколов и скоп, а на полу были расстелены вместо ковров медвежьи шкуры.

Гвардеец в красном плаще провел Джейка, Топаз и их «слугу» Чарли вверх по огромной главной лестнице, по лабиринту коридоров и меньших лестниц и, наконец, впустил через двойные двери в покои Карла Великого.

Молодые агенты постарались скрыть свое изумление. Комнаты оказались очень просторными, они занимали весь верхний этаж одной из круглых башен. Внутри стояли пышные диваны, а со стен свисали роскошные гобелены.

— Для вас приготовлен горячий шоколад… — сообщил слуга, указав (без малейшего намека на доброжелательность) на столик с чашками и дымящимся оловянным кувшином. — И ванна уже наполнена. Обед состоится в семь.

Разумеется, обращался он к Джейку с Топаз. Чарли, склонив голову, ждал у порога.

Мужчина кивнул, пятясь, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Чарли тут же бросил багаж и выпустил мистера Дрейка из обитого шелком узилища. Попугай крикнул, возбужденно захлопал крыльями и, чтобы их размять, описал по комнате изящный круг.

— Дело действительно было в высоте? — спросил у Топаз Джейк, с облегчением оставив притворство.

Мгновение девочка медлила с ответом.

— Не совсем, — тихо произнесла она. — Я уже очень давно не бывала в замках Зельдта. Меня одолели воспоминания… Но теперь я совершенно успокоилась.

— Воспоминания? — переспросил Джейк.

— Почему бы нам не исследовать покои? — предложила Топаз, пропустив вопрос мимо ушей, и скрылась в соседней комнате.

Мальчик последовал за ней, поняв, что тема закрыта.

Спальня оказалась не меньше, чем гостиная. Огромную кровать закрывали богатые складки бархатного балдахина. Ванная комната была облицована мрамором терракотового цвета. Посередине высилась просторная, исходящая паром ванна, распространяющая волшебные запахи розы и бергамота.

Сводчатая арка вела на балкон. Когда Джейк с Топаз выглянули наружу, их охватил трепет. Воздух был пронизывающе-холодным, ветер свистел, но они этого не замечали.

— Вот это вид, — ошеломленно выдохнул Джейк.

Он мог бы любоваться вечно на то, как Рейн уходит вдаль, извиваясь меж поросших лесом холмов. Среди них раскинулись небольшие городки и деревушки, а на вершинах гор вблизи и вдали высились другие замки. Такой вид внушал бы трепет в любую историческую эпоху, но Джейк сознавал, что сейчас, в тысяча пятьсот шестом году — задолго до современности с ее машинами, самолетами и крупными городами, — он кажется наиболее величественным. Мальчик обернулся к Топаз — ее тоже захлестнул с головой восторг.

— C’est incroyable, non?[51] История поразительна, — произнесла она, словно прочла мысли Джейка. — Как будто звезды: чем дольше смотришь, тем больше видишь.

По очереди отмокнув в мраморной ванне (которая технически намного опережала свое время и была оснащена рабочими кранами в виде золотых дельфинов), агенты принялись подбирать вечерние наряды. Они несколько потерялись без руководства Натана, но Джейк все же нашел для себя изящный мальтийский дублет из темно-синего бархата и дополнил его («Одно из любимых выражений Натана», — заметила Топаз) тяжелой золотой цепью. Девочка выбрала длинное кремовое платье из парчи и шелка. Чарли остался в простой ливрее.

Ровно в семь за ними явился слуга. Он молча сопроводил их обратно вниз, по лабиринту лестниц и коридоров, и остановился у огромной двустворчатой двери.

— Тебе сюда нельзя, — коротко сообщил Чарли гвардеец. — Подождешь с остальной прислугой, — добавил он, указав на узкую лесенку, ведущую вниз, в переднюю, где в ожидании хозяйского зова расположились многочисленные лакеи.

— Обычно я сопровождаю их повсюду, — растерялся Чарли, в тревоге слегка пренебрегая акцентом.

Слуга остался непреклонен.

— Тебе сюда нельзя, — повторил он, на этот раз вскинув руку, чтобы подкрепить слова жестом.

Чарли понял, что ему не остается ничего иного, кроме как подчиниться.

— Я хочу получить подробный отчет об ужине, — прошептал он Джейку на ухо. — Мне нужно описание всего, что будет на столе. Всего! Ясно?

Мальчик кивнул, и Чарли нехотя повернулся и направился вниз в переднюю. Его встретили недружелюбные взгляды сорока угрюмых слуг. И даже попытка широко улыбнуться и приветливо подмигнуть ни в малейшей степени не расположила их к нему.

Джейка с Топаз — Вольских из Новгорода — подвели к двустворчатой двери, которая распахнулась будто по волшебству. Они шагнули в зал.

От явившегося глазам зрелища их сердца заколотились сильнее. На миг у обоих перехватило дыхание, но им удалось сохранить спокойствие. Створки двери закрылись за их спинами.

22

СКРЫТАЯ ИМПЕРИЯ

Джейка с Топаз так же, как и Чарли, встретили пристальные взгляды множества незнакомцев, но только куда более тревожащие.

Пиршественный зал замка Шварцхайм оказался просторным, тускло освещенным круглым помещением, где в очагах, стоящих вдоль стен, ревело жаркое пламя.

Посередине стоял огромный стол. Вытесанный из такого прозрачного белого мрамора, что он напоминал хрусталь, он, казалось, парил, словно призрак, над каменным полом. Вокруг уже расселось полсотни человек, чьи спины растворялись в тени. Здесь собралась, несомненно, самая пугающе внушительная компания, которую когда-либо встречал Джейк.

Это были средневековые миллионеры. Из списка Мины Чарли с Топаз поняли, что эти люди могли не быть ни знаменитыми, ни благородными по происхождению, но сколоченные ими состояния наделяли их огромной властью. Джейк знал, что среди них есть торговцы зерном и скотом из Восточной Европы, владельцы шахт с берегов Балтики, продавцы древесины и воска из Скандинавии. Тут присутствовали торговец солью из Малой Азии, серебряный магнат из Баварии и продавец слоновой кости из Африки. Приехали банкиры из Германии и Италии и страховые брокеры из Амстердама и Копенгагена.

Джейку с Топаз указали на пару свободных мест слева. Они сели, внешне подражая окружающим гостям. Но внутри оба дрожали от страха. Джейк огляделся, изучая море лиц. Он словно очутился в ожившей галерее старинных портретов.

Кто-то был стар, кто-то — юн, кто-то — средних лет. Среди них были почтенные, честные на вид люди; другие выглядели зловеще, с мрачными лицами, изборожденными шрамами. Мужчин присутствовало больше, чем женщин, хотя последние, пожалуй, производили большее впечатление (одна высокомерная дама в африканском головном уборе была, казалось, семи футов ростом). Все излучали надменную властность. Гости щеголяли лучшими одеждами, самыми дорогими украшениями, редчайшими духами. Они, без сомнения, прибыли из крупнейших поместий мира, заполненных чудесными, бесценными вещами и снующей прислугой.

Джейк никогда в жизни не ощущал такого трепета. Вот уже второй раз за три дня он сидел за одним столом с выдающимися людьми. Первый раз — в парадном зале резиденции хранителей истории, в замке Мон-Сен-Мишель — пробуждал интерес: помещение заливал свет, а беседа была оживленной. Совсем другое дело теперь: в комнате было темно, стояла почти полная тишина, а воздух звенел от враждебности.

Мальчик украдкой бросил взгляд на своего соседа. Небольшая голова мужчины с острым носом была повернута строго вперед, а пухлые руки он сцепил в замок на столе. Роскошный фиолетовый дублет туго обтягивал его узкие плечи.

Джейк внимательнее рассмотрел зал. Из четырех оставшихся пустыми сидений одно было выше и на вид значительнее остальных. Это было единственное кресло с подлокотниками, вырезанными в виде извивающихся змей. Посреди стола хрустальная рука держала на весу загадочный шар сапфирово-синего цвета, излучающий мягкий свет и явно представляющий собой планету Земля. Перед каждым из присутствующих стоял стеклянный бокал с прозрачной жидкостью и крохотная черепаховая шкатулка. И никаких признаков ужина.

Двойные двери отворились, и вошли еще двое гостей: пожилой мужчина и его молодая, аристократической внешности супруга. Лица их раскраснелись и хмурились, как будто они только что спорили. Они прошли — мужчина слегка прихрамывал — через зал и заняли свои места.

Наконец, в дальнем конце помещения открылась дверь. В сравнении с величественным главным входом она выглядела совершенно незначительной и почти терялась на фоне стены. Джейк застыл при виде появившейся из нее Мины Шлиц. Она обошла зал по кругу, рассматривая спины гостей. Они слегка оборачивались, когда она проходила мимо. Закончив, девочка заняла свое место рядом с большим и все еще пустующим креслом, вынула из поясной сумки змейку и принялась гладить ее по красной спинке.

Из маленькой дверцы вышел еще один человек. Издали он казался ничем не примечательным, но лицо Топаз утверждало иное. Ее взгляд посуровел, а зубы стиснулись.

— Это он? — шепотом спросил у нее Джейк. — Принц Зельдт?

Топаз кивнула, и он заметил, что ее руки дрожат. Девочка крепко сцепила их под столом и отодвинула стул немного назад так, чтобы спрятаться за Джейком.

— Все будет хорошо, — шепнул он ей на ухо.

Принц занял свое место.

— Добро пожаловать, — объявил он слабым, едва слышным голосом.

Некоторым гостям пришлось напрячь слух, но они никак этого не показали.

— Добро пожаловать на конференцию Суперии. Для многих из нас это первая встреча, — прошептал он. — Для многих она станет последней… Но узы между нами останутся.

Послышалось согласное бормотание. Все взгляды, словно магнитом, притянуло к принцу Зельдту.

— Четырнадцать лет назад, — продолжал он, — весной тысяча четыреста девяносто второго года, Марсилио Фичино, потрепанный, бледный интеллектуал, написал следующее — я цитирую, — он изменил голос, сделав его чуть гнусавым: — «Если нам и следует называть какой-нибудь век золотым, то это, безусловно, должен быть наш век. Это столетие вернуло к жизни почти полностью угасшие свободные искусства: естествознание, риторику, живопись, скульптуру, архитектуру, музыку…»

Зельдт окинул взглядом заинтригованные лица сидящих вокруг стола.

— «Мы уже не божьи игрушки; этот век выдвинул человечество на передний план. Люди уже начинают исследовать вселенную и обретать власть над собственной судьбой…» — Он помедлил мгновение и выплюнул следующее предложение с такой неизбывной злобой, что по спине каждого из присутствующих побежали мурашки: — «Этот век увидел рождение человека нового времени».

Принц внезапно встал и разгневанно воззрился на гостей, как будто именно они были ответственны за написание этой омерзительной фразы.

— «Рождение человека нового времени»? — прошипел он снова.

Прошло секунд тридцать, прежде чем его оскал смягчился до зловещей улыбки.

— Я так не думаю.

Послышалось одобрительное бормотание, переросшее в негромкие аплодисменты.

— Я человек действия, а не слов, — объявил Зельдт, — так что перейду прямо к делу. Я уверен: вам до смерти хочется узнать, как будет выглядеть наш новый мир.

Джейк обернулся к Топаз. Он не был уверен, хорошо ли расслышал.

— Наш новый мир?.. — переспросил он.

Девочка покачала головой и пожала плечами.

Принц кивнул Мине. Она вернула змейку в сумочку, отступила на шаг и дернула рычаг. Загудел механизм, и позади Зельдта отъехала в сторону длинная узкая полоска пола. Джейк вытянул шею, чтобы лучше видеть: из тонкой щели поднялась стена дыма. Мина отошла к дальней стене комнаты и повернула верньер. Луч яркого света, резкий, словно лазер, подсветил дым (а с ним и лица сидящих вокруг стола). Призрачное изображение начало обретать форму за троном Зельдта: эмблема со змеей и щитом и огромными готическими буквами, знакомое слово… «Суперия».

Собравшихся миллионеров непросто было впечатлить, и даже если удавалось, они редко это показывали. На сей раз вышло иначе: передовая для того времени «камера-обскура» Зельдта спровоцировала каждого из них на изумленный вскрик.

Картинка постепенно сменилась изображением мрачного, грандиозного города, состоящего из множества небоскребов и окруженного высокой неприступной стеной.

— Это проект, — пояснил Зельдт, сверкнув глазами, — первого из наших защищенных городов.

— Похоже на чертежи, которые я видел в Венеции, — шепнул Джейк на ухо Топаз.

Так началась средневековая «презентация» Зельдта. Изображения следовали одно за другим, показывая жуткую метрополию во всех подробностях: «защищенный город» с высокими уродливыми строениями, в каждом из которых тянулись ряды зарешеченных окон. Бдительные гвардейцы в багряных плащах стояли на каждом углу, а над городскими стенами поднимались ввысь сторожевые башни. Эмблема Черной армии со змеей на щите присутствовала повсюду: увенчивала каждое окно, осеняла каждую дверь и венчала, увеличенная во много раз, огромные ворота города.

— Похоже на концлагерь, — прошептала Топаз, пришедшая в ужас от этого зрелища.

На одной картинке угнетенных жителей города загоняли в ворота, словно стадо животных; на других люди под надзором обрабатывали поля или спускались в шахты.

Потом перед ними возникла карта Европы.

— Я предлагаю устроить восемь таких общин — каждая на самообеспечении — на старом континенте, — продолжал Зельдт. — Поскольку Европа именно такова — старая, утомленная и обрюзгшая.

Расположение этих городов будущего отмечали на карте пульсирующие значки со змеей и щитом.

Топаз недоверчиво покачала головой.

— Там находятся все крупнейшие столицы, — прошептала она. — Смотри… Лондон, Париж, Рим, Мадрид, Афины. Что же он такое предлагает?

Карта Европы сменилась новой картой, изображающей два огромных участка суши. Очертания были весьма приблизительны, но Джейк узнал в них Северную и Южную Америки.

— Но наибольших успехов мы достигнем на новом континенте по другую сторону Атлантики, — с гордостью объявил Зельдт.

Изумленные и зачарованные, гости уставились на изображение неведомых земель.

— С тех пор как ее открыли четырнадцать лет назад, выяснилось, что Америка — это земля неограниченных возможностей. Золота там больше, чем вы способны вообразить, в изобилии представлены медь, ртуть и железо. Под землей скрывается тайное вещество, наделенное силой полностью преобразить мир. Это рай на земле, и мы завладеем каждым его квадратным дюймом, — живописал Зельдт, повысив голос до пронзительного визга. — И там я предлагаю возвести, по меньшей мере, пятьдесят защищенных городов!

Призрачную карту Америки испещрили пульсирующие значки со змеей и щитом. Гости, лица которых озарял свет проектора, жадно уставились на них. Только на лицах Джейка и Топаз отразилось лишь потрясение.

Карта медленно исчезла, и вернулось изображение, с которого начался показ, — слово «Суперия» огромными готическими буквами. Оно маячило над головой Зельдта, пока, наконец, не растворилось в темноте.

Свет померк. Мина закрыла пульт управления в стене и сдвинула рычаг обратно, чтобы вернуть на место секцию пола. Последние струйки дыма поднялись к сводчатому потолку. Презентация завершилась.

Зельдт окинул взглядом лица гостей.

— Завтра мне придется покинуть страну по личному, семейному делу. Но я бы рекомендовал всем вам и вашим родственникам, которых вы привезли с собой, переждать в замке, пока не закончится худшее. Разумеется, опасность не угрожает вам нигде, но будет лучше, если вы останетесь здесь. У нас достаточно еды и питья, чтобы продержаться год. И разумеется, все мои слуги в вашем распоряжении.

Джейк и Топаз снова украдкой покосились друг на друга.

— Теперь нам остается лишь один последний вопрос… — прошелестел Зельдт. — Пожалуйста, откройте свои шкатулки и подготовьте бокалы.

Собравшиеся, похоже, знали, что делать. Каждый открыл стоящую перед ним маленькую черепаховую коробочку. Джейк и Топаз последовали их примеру. Мальчик с удивлением обнаружил в шкатулке щепоть белого, похожего на тальк порошка.

— Знакомая штука, — шепнул он на ухо Топаз. — Похожа на одно из веществ, которые Талисман Кант продал Мине Шлиц за сундук золота.

Гости принялись высыпать содержимое шкатулок в бокалы, так же поступили Зельдт и Мина Шлиц. Взаимодействуя с порошком, вода начала шипеть и пузыриться. Джейку с Топаз не оставалось ничего иного, кроме как подражать остальным. Вскоре жидкость успокоилась.

Зельдт поднял свой бокал.

— За будущее, — произнес он, и голос его опять сделался громким и страстным. — За будущее нашего мира!

— Одну минуточку, — вмешался новый голос, когда все уже собирались выпить.

Остроносый мужчина, сидящий рядом с Джейком, поднял руку.

— Питер де Смедт из Гента, — представился он гнусавым высоким голосом.

Джейк затаил дыхание, понимая, что все взгляды сейчас устремились в их направлении.

Зельдт уставился на де Смедта, в ожидании вскинув брови.

— Уверен, я не единственный за этим столом, кто об этом думает… — начал мужчина, указав на свой бокал пухлыми миниатюрными ручками, так что унизывающие их драгоценные перстни сверкнули в тусклом свете. — Откуда нам знать, что это ваше «снадобье» действительно подействует? Все это может оказаться замысловатой уловкой, чтобы заполучить наши деньги.

Мина раздраженно поджала губы. Соседствующая с Питером с другой стороны высокая надменная дама в африканском головном уборе с неприязнью уставилась на говорившего.

Зельдт тяжело вздохнул и скупо улыбнулся.

— Разве не очевидно, что вы все нужны мне ничуть не меньше, чем я вам? Мне казалось, я вполне ясно дал понять, что мы сотрудничаем на равных. Но принуждения в этом нет, — заключил он звонким, бритвенно-острым тоном. — Вы предпочтете уйти сейчас?

Повисла долгая пауза. Обдумывая ответ, Питер де Смедт поджал тонкие красные губы и сморщил нос.

— Дело в том, что… я вам не доверяю.

Среди гостей послышалось изумленное бормотание. Все взгляды обратились к Зельдту, чтобы не упустить его реакцию. Выражение его лица ничуть не изменилось. Он лишь посмотрел на Мину и чуть прикрыл веки. Она не стала мешкать, быстрым шагом пересекла зал, положила на стол змейку, отстегнула с пояса кнут, захлестнула им шею Питера и туго затянула.

Итог приводил в ужас. Де Смедт беспомощно задохнулся, тонко застонав; его лицо покраснело, затем побагровело; глаза выпучились. Короткие толстые ручки бестолково задергались, опрокинув бокал. Змейка заметалась от удовольствия. Мина без видимых усилий затянула петлю еще сильнее. Джейк, чьи руки под столом тряслись, одним глазом следил за змеей, другим — за лицом Питера. Ему хотелось вскочить, хотелось немедленно положить этому конец! Но Топаз крепко стиснула его ногу. Дама в африканском головном уборе наблюдала за представлением, ее глаза сверкали от жестокого наслаждения. Питер издал последний хрип, Мина ослабила кнут, и его голова упала на стол, вынудив змейку проворно отползти в сторону.

Мина протянула руку, поставила бокал, взяла Питера за ворот фиолетового дублета и скинула обмякшее безжизненное тело на пол, как будто выбросила мусор. Джейк гадал, привез ли этот человек с собой какую-нибудь родню; наверняка сказать было трудно, поскольку ни один гость не осмеливался проявить хоть какие-то чувства. Наконец, Мина забрала своего любимого питомца, поцеловала и убрала обратно в сумочку.

Взгляд Джейка ненароком наткнулся на уставившиеся в пустоту глаза Питера, и его охватила паника. Топаз, помня о близости Мины, еще крепче стиснула его ногу под столом.

— Будь сильным, Джейк, умоляю, будь сильным, — шептала она, пытаясь его успокоить.

Сидящий неподалеку рыжий мужчина вопросительно оглянулся, но Джейку наконец-то удалось совладать с собой. Два гвардейца выволокли тело Питера из зала. Двойные двери закрылись за их спинами.

— Кто-нибудь еще?.. — пригласил Зельдт.

Гости поспешно затрясли головами, снова подняли бокалы и, один за другим, начали пить. Джейк покосился на Топаз. Его взволнованные глаза спрашивали у нее совета. Девочка понимала, что, если они не подчинятся, их могут разоблачить, и уже чувствовала скользящий к ним взгляд Мины. Топаз кивнула Джейку и выпила; он последовал ее примеру. Мальчик собрался с духом, готовясь к мерзкому вкусу, вроде атомия, но жидкость ничем не отличалась от воды.

Зельдт встал.

— Мисс Шлиц предоставит достаточное количество эликсира для остальных членов ваших семей.

Мина отодвинула его кресло, и принц направился к низкой двери. У порога он обернулся и окинул взглядом собравшихся.

— А теперь, прошу вас, наслаждайтесь ужином, — загадочно произнес он и скрылся в темноте.

Несколько мгновений спустя двойные двери снова распахнулись, и целая армия слуг замельтешила вокруг, накрывая на стол.

Как можно было догадаться по украшению прихожей, основную часть трапезы составляли мясные блюда. Здесь были окорока, запеченные в гвоздике и капусте, вареная курица в духе Генриха IV, гусь в миндальной подливе, как на Михайлов день, жареные утята с пряностями и такой огромный пирог с олениной, что его украшали собственные рога начинки.

У Топаз не было аппетита, у Джейка — тем более, но они понимали, что им придется что-то есть, чтобы не вызывать подозрений. За столом завязалась беседа, но довольно-таки бессвязная: полный зал надменных средневековых богачей, каждый из которых полагал себя лучше остальных, едва ли сошел бы за теплую компанию. Заставляя себя глотать кусок за куском чрезмерно сытную пищу, Джейк бросил взгляд на место, где лишь двадцать минут назад сидел Питер де Смедт. Натан упоминал о склонности Зельдта к жестокости. Но это были всего лишь слова; пустой же стул оказался явью.

Стоило Джейку с Топаз решить, что, возможно, им вот-вот удастся ускользнуть, как подали десерт.

— Торт с миндальным кремом, лимонный поссет, чернослив в сиропе, миндальные коржики с апельсиновым соусом, — объявляли официанты.

Джейк с Топаз выбрали себе порции поменьше и не без труда справились с ними, раздумывая, не стоит ли им припрятать что-нибудь для Чарли. Но, в конце концов, решили, что в присутствии Мины, все еще обшаривающей зал внимательным взглядом, это слишком рискованно.

Наконец трапеза подошла к концу, и люди начали расходиться. Джейк и Топаз встали, осторожно пробрались к дверям и выскользнули наружу.

— Суп! Меня кормили супом, — пожаловался Чарли, когда все трое вернулись в свои комнаты. — И не каким-нибудь интересным супом, скажем, гороховым с чабрецом или из белых грибов, а капустной похлебкой, вернее, капустой, плавающей в чуть теплой воде. Это был единственный вариант для вегетарианцев, свиные голяшки меня как-то не слишком порадовали. Хотя даже капустная похлебка оказалась увлекательней, чем застольная беседа. Теперь я знаю почти все, что вообще можно знать о каретных осях и их производителях. Если вкратце — никогда не покупайте экипажей из Северо-Восточной Европы. Как бы там ни было, раз уж вы не желаете описывать мне свой десерт («ради моего собственного блага», как вы выражаетесь), по крайней мере, расскажите, что там произошло.

Джейк с Топаз коротко обрисовали ему все, что случилось чуть раньше, закончив неприятной кончиной Питера де Смедта из Гента.

— Боже мой, — ужаснулся Чарли. — Я видел, как его выносили. Предположил, что он переусердствовал с устрицами или что-нибудь в этом роде.

Побледнеть еще сильнее его лицо попросту не могло.

— Что бы ни замышлял Зельдт, это какое-то крупное дело.

— Смотрите! — воскликнул Джейк, глядя в другой конец коридора.

Из-за угла появилась Мина Шлиц и теперь широким шагом приближалась к ним. Они отступили в тень и спрятались за статуей римского солдата.

Девочка остановилась перед встроенным в стену каменным фонтанчиком, огляделась по сторонам и, уверенная, что поблизости никого нет, проделала что-то рукой (что именно, агентам разглядеть не удалось из-за самой Мины). Толстая каменная плита сбоку от фонтанчика со скрипом отворилась, открыв за собой темный провал. Мина шагнула внутрь и скрылась, спустившись вниз по лестнице, еще до того, как стена сомкнулась за ее спиной.

Три агента переглянулись.

— Полагаю, за этой дверью найдутся кое-какие ответы на наши вопросы, — прошептал Чарли. — Когда стемнеет, нужно будет сюда вернуться и все изучить.

23

РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Этой ночью Роз Джонес не сомкнула глаз. Ее беспокоили мысли об обнаруженных пестрой розе и пачке записок и преследовал образ Джупитуса, глядящего на нее в глубине Библиотеки лиц. Она гадала, действительно ли ей удалось разглядеть любовь в его обычно непроницаемых глазах. И никак не могла понять, почему это ее так взволновало.

— Не может быть, — воскликнула она вслух, обращаясь к самой себе, — чтобы я была неравнодушна к этому мерзавцу!

За двадцать пять лет, которые Роз была знакома с Джупитусом (когда они были моложе, им доводилось выполнять вместе задания), он ни разу не выказал ей ни малейшего расположения.

На следующий день Джупитус не обращал внимания на Роз за обедом, заняв место рядом с Осеан Нуар, с вызывающей театральностью облаченной в черное (Норланд спросил у нее, не скончался ли кто, и она ответила, что «скорбит по утраченной молодости»). Лишь когда Роз уже уходила из комнаты, он подошел к ней.

— Ровно в четыре тридцать, — сообщил он, — восточная стена. Не опаздывай.

К пяти часам, замерзая на ветру, Роз приготовилась к ссоре.

— Ну наконец-то, — буркнула она, когда он все же явился. — Знаешь ли, здесь довольно холодно!

Джупитус даже не попытался извиниться.

— Видишь металлический стержень на том остром шпиле? — указал он на прут, укрепленный на самой высокой из башен.

— Да, — устало подтвердила Роз. — Именно туда приходят сообщения Меслита. Я впервые появилась на горе ничуть не позже тебя, Джупитус.

— Наш шпион, без сомнения, наблюдает за этим шпилем. Когда проводник вибрирует от электрического тока, он понимает, что сообщение доставлено, и спускается в Библиотеку лиц.

— Очевидно, что им может оказаться любой, — заключила Роз, широким жестом обведя замок. — Шпиль виден из многих комнат.

— Поскольку мы не способны сфабриковать прибытие сообщения, нам придется терпеливо дожидаться в библиотеке, пока какое-нибудь не придет само. Я дал мисс Вундербар выходной, так что нам никто не помешает. Следуй за мной, — рявкнул Джупитус. — На расстоянии. Не нужно, чтобы нас видели вместе.

Роз нехотя повиновалась приказу. Она тенью проследовала за ним по лабиринту лестниц и коридоров, время от времени корча ему рожи за спиной.

«Что же творится в твоем крайне загадочном уме?» — размышляла она.

В конце концов Джупитус подошел к библиотечной двери. Там он проверил, нет ли кого-нибудь поблизости, и проскользнул внутрь. Минутой позже Роз последовала за ним.

— Тише! — рявкнул на нее мужчина, когда, позванивая браслетами, она принялась пробираться по «минному полю» за стеной лиц, полному веревок и блоков.

— Боже милостивый, — выдохнула она, добравшись до сооруженного Джупитусом укрытия.

Там стояли два уютных кресла и небольшой столик, на котором ждала тарелка с бутербродами.

— Возможно, мы проведем здесь весь день, — пояснил Джупитус, пожав плечами. — Не вижу смысла терпеть неудобства. Слышал, тебе нравится лапсанг… — добавил он, открывая термос.

— Очень, спасибо, — подтвердила Роз, устраиваясь в кресле.

— А вот я терпеть его не могу, так что придется обойтись улуном. Как видишь, отсюда нам отлично видна труба, — сообщил Джупитус, направив луч фонаря в дальний угол. — Мы увидим шпиона, а он нас нет.

— Превосходно, — с усталой улыбкой признала Роз.

Почти час они просидели в тишине.

— Это напоминает мне наше последнее совместное задание, еще в былые времена, — наконец заговорил Джупитус.

— Византия, триста двадцать восьмой, — отозвалась Роз, тоже успевшая это припомнить. — Мы прождали целую ночь в сточной трубе под ипподромом. Зельдт собирался уничтожить город с помощью нашествия мух и дестабилизировать всю Малую Азию.

— Это была саранча, а не мухи, — поправил Джупитус.

Короткая фраза заглушила тихий шелест прибывшего в трубу сообщения, так что ни он сам, ни Роз этого не заметили.

Еще десять минут прошли в тишине. Говорить было больше не о чем, а вчерашние события по-прежнему не давали ей покоя.

— Джупитус, — внезапно начала Роз, — с моей стороны было бы нелепо этого не упомянуть… Вчера я нашла в твоих комнатах цветок и мои старые записки. Зачем ты их хранишь?

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Цветок, Джупитус, моя пестрая роза.

— Это было ошибкой, — объявил Джупитус, вставая и подхватывая фонарь. — Нет никакого смысла нам обоим тут сидеть.

— Нет, я хотела бы обсудить это с тобой! — настаивала Роз.

Схватив его за руку, она опрокинула фонарь на пол, отчего свеча погасла, и их окутала темнота.

— Только посмотри, что ты наделала!

Они услышали его одновременно — тихий щелчок закрывшейся двери. Оба застыли. По другую сторону стены с лицами послышался звук шагов, медленно пересекающих зал. Со скрипом открылась вторая потайная дверь, и в просвет за портретами скользнула фигура с фонарем. Неизвестный осторожно пробрался к трубе в углу и вытащил свежее послание.

Джупитус обшаривал пол в поисках фонаря.

— Ай! — вскрикнул он, когда расплавленный воск капнул ему на руку.

Лазутчик тотчас же замер, затем обернулся, метнул свой светильник в Джупитуса с Роз и попытался пробиться через ближайший участок стены.

Портрет Стида Боннета, печально известного «благородного» пирата с Барбадоса начала восемнадцатого века, разорвался, и шпион сквозь дыру вывалился на пол. Он вскочил на ноги, рванул через зал и скрылся.

— За ним, быстрее! — крикнул Джупитус и тоже нырнул в образовавшийся проход.

Роз поспешно последовала за ним. Они бросились к библиотечной двери. Шпион не успел скрыться: он бежал вверх по лестнице, а характерный темно-синий плащ хвостом волочился за ним. Джупитус и Роз бросились следом.

На верхней площадке лестницы коридор раздваивался. Фигуры в плаще нигде не было видно. Они оба внимательно прислушивались, не донесутся ли откуда-нибудь удаляющиеся шаги, но единственным звуком оставалось тиканье напольных часов.

— Я пойду в эту сторону, ты в ту, — решительно распорядился Джупитус. — Ты вооружена?

Роз порылась в саквояже и выудила оттуда нож для резки бумаги.

Джупитус возвел очи горе.

— Возьми вот это, — велел он, вытащив маленький пистолет из кобуры под мышкой.

— А ты? — спросила Роз, когда он передал ей оружие.

Он взял ее нож для резки бумаги.

Ее сердце с благодарностью сжалось.

— Так любезно с твоей стороны!

— Пули дороги. Стреляй только в том случае, если не будет другого выхода, — резко откликнулся он и направился прочь.

— Я знаю, что ты любезен, даже если ты не желаешь этого признавать! — крикнула ему вслед Роз и двинулась в другую сторону.

Джупитус дошел по коридору до поворота, за которым находилась комната связи. Он открыл дверь и заглянул внутрь. Рабочие места пустовали; большая машина Меслита стояла без движения в своем стеклянном шкафу, а ее перья застыли в ожидании над чистыми листами пергамента.

Тем временем Роз остановилась у входа в парадный зал. Дверь была распахнута настежь. Женщина подняла пистолет и вошла. Помещение оказалось пустым, свечи не горели. За огромными окнами поднималась луна, отбрасывая на пол четыре длинных полосы света. Из-за ширмы в углу послышался грохот кухонного лифта и скрип открывшегося люка. Она развернулась в ту сторону. Из-под ширмы виднелась пара ног.

— Кто здесь? — спросила она, негнущимися руками нацелив пистолет прямо на перегородку.

Ответа не последовало, было слышно только звяканье посуды, сгружаемой в лифт.

— Я спросила, кто здесь? — повторила Роз самым требовательным тоном и направилась к ширме.

— В чем дело? — донесся из угла голос.

Хорошо знакомый голос. Роз расслабилась и опустила оружие, а Норланд выглянул из-за ширмы.

— Мисс Роз, я не слышал, как вы вошли.

Норланд бесхитростно сгружал грязные тарелки в кухонный лифт.

— Осталось от вечернего чая. Давно следовало это сделать. Напрочь вылетело из головы. Мой вам совет: не старейте. Собрались потренироваться в стрельбе? — хмыкнул он, покосившись на пистолет Роз.

— Никто сюда только что не входил? — спросила она.

— Я ни души не видел.

Роз вздохнула и положила оружие на стол.

— Я совсем забыла, каково это — держать в руках пистолет. Отнюдь не самый приятный опыт.

Внезапно Роз заметила под столом что-то темно-синее. Доля секунды ушла на то, чтобы переварить увиденное — это был плащ шпиона. Она потянулась к пистолету, но Норланд успел первым. Роз ахнула, когда он направил оружие на нее.

— Это был ты! Это же ты был в Библиотеке лиц? — задохнулась она.

Норланд совершенно переменился в лице: дружелюбная улыбка превратилась в презрительную гримасу.

— Я не понимаю, — с запинкой выговорила Роз, медленно отступая к распахнутой двери.

— Сорок лет я провел здесь, — огрызнулся Норланд, угрожающе надвигаясь на нее. — И кого это волнует? «Норланд не важен. Он всего лишь прибирает за остальными грязь».

— Никто так не думает. Ты всегда был ценным членом команды.

— Не надо относиться ко мне снисходительно! Одно задание! Одно жалкое задание — и больше никакого доверия. Всего лишь из-за каких-то фигур у меня в глазах. «Бедный старый Норланд, он едва способен добраться до восемнадцатого века». От вас, ромбов, меня тошнит. Вы такие важные и самодовольные.

Роз добралась до выхода и повернулась, чтобы бежать, но Норланд на шаг ее опередил. Он ударил ее пистолетом в лицо, сбив с ног, пинком захлопнул дверь, повернул в замке ключ и отшвырнул его в другой конец зала.

— Зельдт пообещал, что я смогу начать заново, — продолжал говорить Норланд, яростно сверкая глазами. — Он возьмет меня с собой в историю, куда бы мне ни захотелось отправиться. Вставай! — прошипел он.

Дрожа, Роз поднялась на ноги. Кровь струилась по ее лицу.

— К окну, — рявкнул он.

Женщина повиновалась.

В дверь постучали. Кто-то попробовал повернуть ручку.

— Роз, ты там? — спросил из-за двери Джупитус.

Роз взвизгнула, когда Норланд поднял пистолет, прицелился в одно из огромных окон и выстрелил. Стекло разлетелось на осколки, и в зал ворвался ветер.

— Роз! — крикнул Джупитус из-за двери и яростно ее затряс.

Норланд схватил женщину за платье и толкнул на подоконник разбитого окна, удерживая над пропастью. Он был куда сильнее, чем казался с виду; мышцы его предплечий вздулись, а на широких кистях пульсировали вены. Роз балансировала на самом краю. Внизу был отвесный обрыв высотой во всю гору, до самого пенящегося моря.

— Древняя Греция, Месопотамия, минойский Крит, Вавилон — я буду путешествовать повсюду! — перекрывая шум ветра, заорал Норланд.

— Роз! — донесся крик сверху.

Вниз ринулась огромная тень, и Джупитус, висящий на связанных узлом занавесках, проломил соседнее окно. В граде стеклянных осколков он изящно приземлился на пол парадного зала. Норланд выпустил Роз. Вскрикнув, в падении она зацепилась ручками саквояжа за выступ на раме разбитого окна. Одна из ручек порвалась, сумка открылась, и на Роз обрушился поток ее пожитков: тюбики губной помады, старые носовые платки и памятки от зубного врача.

Ее защитник бросился на Норланда и ударил его кулаком в лицо. Дворецкий вскинул пистолет и выстрелил, но Джупитус носком безупречно начищенного ботинка выбил оружие у него из руки, и оно через разбитое окно улетело в простирающееся внизу море. Норланд кинулся на противника, но тот серией искусных приемов ударил его ребром ладони по горлу, сломал руку, вывихнул лодыжку и полумертвым швырнул на пол.

Затем он подбежал к окну и едва успел схватить Роз за руку, как раз в тот миг, когда ручка саквояжа не выдержала. Втащив даму в зал, Джупитус усадил ее на стул отдышаться, снял с себя пиджак и накинул ей на плечи. Роз подняла на него взгляд: его глаза сверкали, щеки пламенели румянцем, а волосы были всклокочены, как у романтического героя.

— Достаточно ли волнующе для тебя? — задыхаясь, выговорил он.

Внезапно Роз вскочила на ноги, стиснула его в объятиях и страстно поцеловала. Джупитус даже не попытался ей помешать.

Дверь отперли, и в зал ворвалась Галлиана, за которой по пятам следовала Осеан Нуар, замершая затем в изумлении и ярости при виде пылких объятий Джупитуса и Роз. Только когда остальные перепуганные хранители вбежали в помещение, эти двое оторвались друг от друга.

Галлиана подошла ближе, чтобы оценить состояние Норланда, лежащего без сознания на полу.

— Это — ваш шпион, — спокойно объявил Джупитус. — А вот кого вам следует благодарить за его поимку, — добавил он, приобняв Роз за плечи.

Позже той же ночью, после того как полубессознательного Норланда заперли, а суматоха улеглась, Осеан явилась к покоям Джупитуса и решительно постучала в дверь. Он вышел к ней в домашнем халате.

— Нам надо поговорить, — объявила Осеан и вошла в комнату, не дожидаясь приглашения. — Ваши с Роз Джонес безвкусные объятия не из тех зрелищ, которые способны согреть душу, — едким, как уксус, тоном сообщила она. — Я поясню тебе, Джупитус, снова: как условлено, наша «дружба» будет развиваться дальше, хочешь ты того или нет. Ни Роз Джонес, ни кто угодно другой не станут препятствием для ее развития. Конечно, при условии, что ты не желаешь, чтобы я раскрыла твои драгоценные тайны командующей. Это всего лишь догадка, но мне кажется, что Галлиане будет непросто смириться с твоим грязным прошлым.

Джупитус встретил ее взгляд. Неистовый в своей независимости, он не желал уступать шантажу, но понимал, что альтернатива гораздо хуже.

— Я понял, — ровным тоном сообщил он.

Осеан скупо улыбнулась и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

24

СЮРПРИЗЫ ЗАМКА

После того как все — сперва гости, а затем и их слуги — отправились спать и мерцающие свечи были погашены, Чарли еще раз попрощался с мистером Дрейком (пообещав, что «на сегодня это последний раз»), и три агента, закутанные в самую темную одежду, какую им удалось найти, отправились в самое сердце замка.

Когда они добрались до встроенного в стену фонтанчика, часы как раз пробили четыре. Торжественный звон колоколов разнесся эхом по каменному коридору. Затем снова повисла тишина.

Первым делом они попытались нажать на фонтан, но без удивления обнаружили, что он не двигается.

— Как же нам попасть внутрь? — прошептал Джейк, пока они дружно изучали стену в поисках какого-нибудь открывающего механизма.

— Возможно, это имеет какое-то отношение к этим символам, — предположил Чарли.

Он указывал на ряд римских цифр, высеченных на камне под фонтаном: I, VIII, VI, III, IV, II и так далее.

Топаз опустилась на колени и присмотрелась к ним повнимательнее.

— В этих числах нет никакой закономерности. Один, восемь, шесть, три, четыре, два, семь, пять, девять… — перечислила она. — Это что-нибудь значит?

Чарли пожал плечами. Джейк забрал у Топаз свечу и вгляделся в цифры. Проведя по ним пальцами, он кое-что заметил.

— Смотрите, они двигаются! — возбужденно воскликнул он и показал, что можно нажать на каменный квадратик с каждой из цифр.

— Должен быть какой-то определенный код, — задумчиво протянул Чарли.

Все трое уставились на цифры в попытке разгадать загадку.

Внезапно Джейк широко распахнул глаза.

— Тысяча четыреста девяносто второй, — воскликнул он, — год открытия Америки. Мне проверить?

Топаз пожала плечами.

— Что плохого из этого может выйти?

— Ну, в худшем случае, — заметил Чарли, поправляя очки, — может выясниться, что механизм снабжен ловушкой, и неверный код пустит в ход потайные лезвия, которые отрубят нам головы. Но пусть это вас не останавливает…

Джейк нажал последовательно четыре цифры. Дверь не открылась. Чарли почесал в затылке, а Топаз продолжила смотреть на кнопки.

— Тысяча шестьсот сорок девятый, — пробормотала она так тихо, что поначалу ее никто не расслышал. — Это тысяча шестьсот сорок девятый, — повторила она громче. — Я уже видела его прежде.

Девочка не стала дожидаться одобрения. Она просто надавила кнопки, и каменная плита отъехала с гулким грохотом. Взяв свечу из руки Джейка, Топаз шагнула внутрь. Каменная лестница уходила вниз, к далекому пятну света.

— Пойдем? — спросила она, бесстрашно начиная спускаться.

Мальчики двинулись следом, закрыв за собой дверь.

— Откуда она узнала это число? — поинтересовался Джейк у Чарли.

— Тысяча шестьсот сорок девятый — это год рождения Зельдта, — прошептал он. — Он появился на свет в Лондоне, тридцатого января. Легенда гласит, что его рождение совпало по времени с обезглавливанием Карла Первого. Жуть, — добавил он, передернувшись.

— Казнь Карла Первого? Я читал об этом! — с восторгом заявил Джейк. — Он надел три рубашки, чтобы не дрожать.

— Это, безусловно, был холодный день, — торжественно подтвердил Чарли. — Холодный день для всей истории.

Они догнали Топаз у подножия лестницы. Освещенная фонарями площадка переходила в гулкое, похожее на пещеру пространство — замковое подземелье. Ряды могучих колонн поддерживали потолок.

— Прячьтесь! — внезапно приказала Топаз.

Что-то происходило. Трое агентов притаились в тени за одной из колонн. На просторном открытом участке перед ними в лучах света стоял огромный механизм. Вокруг тянулся ряд рабочих мест, и суетились люди, усердно занимающиеся каким-то делом.

— Что это за штука? — спросил Джейк.

Чарли сразу же узнал устройство, и вид его вызвал у мальчика улыбку.

— Это, друг мой, один из первых в мире печатных станков.

— Правда? — внезапно заинтересовавшись, переспросил Джейк. — Какой огромный!

— В тысяча четыреста пятьдесят пятом году Иоганн Гутенберг разработал свой механический способ печати, — пояснил Чарли взволнованным шепотом. — Очевидно, его вдохновил на это простой винный пресс. До Гутенберга книги либо переписывали вручную, либо печатали с деревянных досок, на которых вырезался текст. Весьма трудоемкий, нудный и разорительный способ. Революционная идея Гутенберга…

— Состояла в том, чтобы отливать из расплавленного металла литеры, — перебила его Топаз, — и из них уже набирать текст.

— На самом деле Гутенберг не был первым. Еще в тринадцатом веке был создан опытный японский образец, но именно Гутенберг придумал первую краску на масляной основе, без которой этот механизм не смог бы работать должным образом.

— Вот видишь, — улыбнулась Топаз, — с нами ты каждый день узнаешь что-нибудь новое.

— Ты сильно преуменьшаешь! — заметил Джейк.

— Вопрос в том, — задумался Чарли, — что именно настолько срочно печатает Зельдт?

Они продолжили наблюдать за лихорадочным процессом. Как только свежеотпечатанные страницы, пестрящие черной, красной и золотой красками, появлялись из-под пресса, они отправлялись дальше по конвейеру. Некоторые рабочие аккуратно складывали бумагу в стопки; другие умело их сшивали; третьи с помощью клея и металлических скреп собирали огромные тома. Последний ловко снабжал обложку застежкой тонкой работы с замочком и ключиком. Законченные книги бережно укладывали в деревянные ящики.

Один из таких ящиков как раз заполнился, его погрузили на тележку и вывезли из помещения двое рабочих. При виде людей Зельдта, направляющихся прямо в их сторону, трое агентов чуть глубже отступили в тень. Это привело их к арке, ведущей в новое ответвление подземелий.

— Будем исследовать? — спросил Джейк.

Чарли уставился на него, а затем повернулся к Топаз.

— Как давно он с нами работает?.. — уточнил он. — Всего три дня, а уже, по всей видимости, командует парадом.

Новый проход привел их в еще один огромный зал, на этот раз пустой и куда более темный. У ребят ушло не меньше минуты на то, чтобы глаза привыкли к полумраку. Наконец им удалось разглядеть равномерно повторяющиеся очертания.

— Что это за штуки? — спросила Топаз, озадаченная непонятной картиной.

По обе стороны, насколько хватало глаз, тянулись ряды прямоугольных контейнеров, какие можно встретить на грузовых судах. Каждый был приподнят, по меньшей мере, на шесть футов над землей на прочных опорах; от основания отходила толстая труба, которая, изгибаясь, ныряла в стену.

— Ты из нас самый высокий, — обратился к Джейку Чарли. — Из чего они сделаны?

Джейк подошел к одному из контейнеров, поднял руку и постучал по донышку.

— Дерево, — прошептал он.

Его стук вызвал какой-то отклик. Чарли внимательно прислушался.

— Звучит так, будто там находится кто-то живой.

Все трое насторожили уши: изнутри доносилось приглушенное шуршание, как будто там кто-то скребся.

— Вон в том ящике трещина, — заметила Топаз, указывая на другой контейнер, в котором действительно наверху виднелась узкая щель.

— Я посмотрю, — храбро предложил Джейк и ухмыльнулся Чарли. — Что плохого может из этого выйти? Он окажется полон скорпионов-убийц? Подсади меня.

— Пожалуй, я предпочитаю прежнего, пугливого, «я не могу взойти на корабль без своей тети» Джейка, — пробормотал Чарли, сцепив руки в замок и подняв друга повыше. — А ты, Топаз?

— На самом деле, мне кажется, Джейк всегда был храбрым, — с улыбкой ответила девочка. — Это-то мне в нем и нравится.

От этого утверждения мальчика обуяла такая радость, что он вскарабкался по внешней стенке контейнера, словно настоящий скалолаз. Ему удалось забраться достаточно высоко, чтобы его глаза оказались на одном уровне с трещиной.

— Осторожней… — предостерегла Топаз.

Сейчас Джейк находился в добрых двадцати футах от пола.

— Видишь что-нибудь? — спросил Чарли.

— Что-то чую, — откликнулся Джейк. — Воняет, словно зоомагазин в Луишеме, который прикрыли власти. Погодите, я могу подобраться чуть поближе.

Он просунул руку в трещину и подтянулся выше, чтобы заглянуть в контейнер сверху.

Раздался треск, и обломок дерева остался у него в ладони. Мальчик сумел удержаться, схватившись за верх ящика. Изнутри послышался неожиданно громкий рокот. Джейк разглядел надвигающуюся на него волну мохнатых тел. Внезапно из пролома посыпались крысы, сбегая по его голове и плечам и падая на пол.

Мальчика охватил удушливый ужас. Он и в лучшие времена терпеть не мог крыс, а здесь было и вовсе омерзительно. Жирные твари, с толстыми хвостами длиннее тел, карабкались по его волосам и лицу. Ему хотелось заорать, на то, чтобы удержаться от крика, уходило все его самообладание.

Топаз и Чарли увидели, что поток грызунов устремился в сторону прохода, из которого они вышли.

— Нас обнаружат, — шепнул Чарли. — Скорее заткни дыру!

Джейк попытался пристроить на место отколовшийся кусок дерева, но лавину было не остановить. Все новые и новые крысы выбирались наружу. Длинный безволосый хвост забрался мальчику в рот, он почувствовал прикосновение к языку. Затем крыса проскользнула ему за шиворот, под рубашку, и попыталась зубами и когтями прогрызть и продрать себе путь на свободу.

Мальчик не мог больше сдерживать отвращение, он сорвался. Издав леденящий душу вопль, он рухнул на пол. Крысы продолжали сыпаться на него дождем, и он закричал снова.

С другой стороны помещения до Топаз донесся топот, и отряд гвардейцев, обнажив клинки, ворвался внутрь. Вскоре они окружили агентов, которым ничего не оставалось, кроме как побросать оружие и поднять руки.

— Простите, мне так жаль, — пробормотал Джейк, обращаясь к друзьям.

Его терзал стыд.

— Не переживай: порой адреналин оказывает такое воздействие, — беззлобно заверила его Топаз. — Случается и с лучшими из нас.

Эти слова не слишком-то утешили мальчика. Он с болью сознавал, что, вероятно, испортил все.

В помещение вошла Мина Шлиц и, миновав расступившихся гвардейцев, остановилась перед пленниками. За ее спиной крысы все еще сыпались из дыры в контейнере. Солдаты отшатывались от грызунов, но девочка ни разу не вздрогнула. Напротив, когда одна из крыс заинтересовалась ее ногами, она перевернула зверька туфлей, наступила и, даже не глянув вниз, проткнула каблуком.

Она присмотрелась к лицу Джейка. Его борода начала отклеиваться, и Мина сорвала маскировку. Боль оказалась изрядной, но мальчик решил, что скорее умрет, чем хоть как-то проявит при ней страдание или страх. Мина перевела гневный взгляд на Чарли. Он попытался ответить ей тем же. Наконец она обратила внимание на Топаз и сдернула с нее головной убор. Нахмурилась, как будто узнавая. И вдруг ее глаза широко распахнулись от изумления.

— Я ошибаюсь, — воскликнула она, — или здесь у нас единственная и неповторимая Топаз Сент-Оноре?

— Вы ухитрились упустить меня в Венеции, — съязвила Топаз, — так что deuxi me fois la chance,[52] во второй раз повезло.

— Я ничего не упускаю! — прошипела Мина. — Некомпетентность — столь же неприемлема для меня, сколь и, — она помедлила, тщательно подбирая слово, — милосердие.

Ей удалось взять себя в руки.

— Отведите их к Зельдту! — приказала она.

25

КНИГИ, КРЫСЫ, КАТАСТРОФА

Их отвели по лестнице в надземную часть замка. Перемещение проходило в зловещей тишине. Вскоре они оказались в обширной библиотеке при личных покоях Зельдта.

Это был тот же самый длинный зал, в который двумя днями ранее привели Натана с Паоло, с рядами очагов, древними томами на книжных полках и статуями эпохи Возрождения в каждом темном уголке.

Джейка, Топаз и Чарли грубо толкнули к стульям в одном из концов длинного стола. Суровым жестом один из гвардейцев дал понять, что им следует ждать. Чтобы обеспечить повиновение, за спинкой каждого стула остался стоять охранник. Кресло Зельдта в другом конце стола пустовало — пока.

— Мистер Дрейк изведется от беспокойства, — прошептал Чарли.

Топаз сжала его руку.

— С ним все будет хорошо, — тихо проговорила она. — Он находчив.

Они ждали в тревожной тишине. За окнами над долиной Рейна встало солнце; его лучи слепили ребятам глаза. Время от времени кто-нибудь из них оборачивался и натыкался на суровые взгляды охранников.

Когда часы пробили семь, появились двое слуг с серебряными подносами, полными еды. Чарли особенно оживился в предвкушении: за последние двадцать четыре часа он съел только плошку чуть теплой капустной похлебки.

К несчастью, пища предназначалась не для них. Ее расставили перед пустым креслом. Дразнящие ароматы разносились по залу, долетая до пленников.

Следующим появился знакомый зверь: Фелсон, свирепый пес, некогда принадлежавший фон Блике. Он подошел к их концу стола и, узнав запах Джейка, зарычал.

— Давно не виделись, — озорно приветствовал его мальчик.

Фелсон оскалил клыки, но тут услышал шаги. Он поспешно отбежал к ближайшему очагу, где и уселся, дрожа.

В библиотеку вошла Мина Шлиц. Не обращая внимания на присутствующих, она проверила окна и камины; пошарила под кромкой столешницы и осмотрела серебряные подносы с едой. Удовлетворенная тем, что все спокойно, она вернулась к двери и кивком подала кому-то знак.

Невидимый отсюда гвардеец распахнул створку, и в зал вошел Зельдт.

Джейку показалось, будто температура в помещении резко упала, как будто от принца исходила невидимая морозная волна.

Зельдт, похоже, тоже ощущал холод. Он плотнее запахнулся в меховой плащ и подошел к одному из каминов. Он осторожно поставил узкий кожаный сапог на горящее бревно и подтолкнул, пробудив к жизни новые язычки пламени.

Принц обернулся и замер. Немедленно, непроизвольно, взгляд его обратился к Топаз, а губы изогнулись в злобной усмешке. Девочка же, в свою очередь, неотрывно смотрела в дальний конец комнаты. Мина с любопытством наблюдала за обоими. Она вынула из сумочки свою змейку, обернула вокруг предплечья и принялась почесывать ей под нижней челюстью.

Зельдт опустился в кресло, расстелил на коленях салфетку и уставился в какие-то бумаги, пока один из слуг подавал ему еду.

Джейк пристально его разглядывал. Принц ел свой завтрак медленно, задумчиво и почти без аппетита. Поглощение пищи казалось ему пошлой рутинной работой. Отчасти именно этим и объяснялся столь бледный, бескровный цвет его лица. Он отодвинул тарелку в сторону и налил себе слабого жасминового чая, отпил, поджав губы, и аккуратно поставил чашку обратно на блюдце.

— Сегодня в два часа дня состоится солнечное затмение, — наконец заговорил Зельдт настолько тихо, что присутствующие засомневались, к ним ли он обращается. — Вторгшись незваными в этот уголок истории, вы, несомненно, не имеете об этом ни малейшего понятия.

Он сдержанно отпил еще глоток чая.

— Разумеется, я не сам его организовал — это было бы впечатляющее деяние, но нет, небеса бесплатно предоставили его мне.

И снова взгляд принца остановился на Топаз, со смесью как будто бы зачарованности и отвращения.

— Затмение относится к числу тех исторических событий, на которые можно полагаться всецело.

Чарли озадаченно покосился на Топаз и Джейка.

— Подобное зрелище неизменно впечатляет зрителей, и, без сомнения, легковерные толпы будут дрожать от страха, — невыразительно продолжал Зельдт, — но у меня есть подозрение, что это затмение окажется несколько более запоминающимся, чем прочие.

— Где моя семья? — неожиданно для самого себя перебил его Джейк. — Мои родители — где они? — повторил он, вскочив на ноги.

Стоящий позади него стражник тут же шагнул вперед, жестоко ударил мальчика по затылку и силой усадил на место. Топаз озабоченно покосилась на друга.

Зельдт спокойно отпил еще чая.

— Знает ли хоть один из вас что-нибудь о Ренессансе?

Не дождавшись ответа, он поднял взгляд и уставился прямо на них холодными серыми глазами.

— Я понимаю, что в настоящий момент времени этот термин не находится в широком употреблении, — продолжал он, — но это не имеет значения. Ренессанс — что вы о нем знаете? Скажем, ты, слева, — потребовал он, кивнув на Чарли.

— Ренессанс?..

Зельдт раздраженно зашипел.

— Невежды. Тогда ты, Топаз Сент-Оноре, — глумливо предложил он.

На миг их взгляды схлестнулись. Затем девочка отвернулась.

— Под Ренессансом, или эпохой Возрождения, подразумевается исторический период, — ответила она сухо, — настоящий период, за время которого были заново открыты различные классические теории и философские доктрины…

— Тоска! — оборвал ее Зельдт, прищелкнув пальцами. — Что, ни у одного из вас нет собственного мнения?

Чарли сердито покраснел. Принц встал, подошел к ближайшему очагу и снова пинком поправил дрова. Фелсон вздрогнул, но не осмелился сдвинуться с места. Принц уставился в огонь, стоя спиной к ним.

Прошло добрых три минуты, прежде чем он вздохнул и подошел к одному из книжных шкафов.

— Печатная книга… — наконец произнес он, проведя вдоль полок бледной ладонью. — Изобретение века, возможно, тысячелетия.

Лицо его заметно помрачнело. Он надавил на казавшийся до этого намертво закрепленным шкаф, и он отъехал, открыв потайной проход.

— Ведите их сюда, — шепнул принц и скрылся внутри.

Джейка, Топаз и Чарли заставили встать и провели через проход на каменный мостик, на подземелья, в которых их и поймали. Мина следовала сразу за ними.

— Полагаю, вы уже видели мой печатный станок, — заметил Зельдт, указывая вниз. — Пожалуй, глупейшее и опаснейшее из когда-либо изобретенных устройств, — пробормотал он. — Некогда лишь горстка избранных людей владела знаниями. Печатный станок позволяет дать знания всем… Просвещение даже для рабов, убирающих зловонную грязь из сточных канав?

Его глаза потемнели.

— Просвещение для каждого? Отвратительнейшая из идей. А что дальше? Просвещение среди животных? Пауки и черви, изучающие философию?

— Если этот станок настолько глуп и опасен, — спросил Джейк, — зачем он вам?

Зельдт недобро улыбнулся, прежде чем ответить.

— О, я намерен дать людям то, что они хотят, еще на некоторое время. — Он понизил голос: — Время достаточно долгое, чтобы… умереть. Полюбуйтесь на мою лабораторию.

Принц провел их по мосту в просторную комнату, заполненную поблескивающим научным оборудованием: мерными емкостями, пробирками, измерительными устройствами и прямоугольными часами с замысловатыми циферблатами. Здесь трудились лаборанты. Посреди комнаты находилось как бы «помещение в помещении»: куб из толстого стекла, где еще два лаборанта, оба облаченные в защитные костюмы, занимались какой-то тонкой работой.

Зельдт подвел остальных к столу и взял с него тяжелый том.

— Это экземпляр книги, которую мы печатаем внизу. Я назвал ее «Книга жизни», что не перестает меня забавлять.

Он пролистал хрустящие страницы с недавно отпечатанным готическим шрифтом и искусными иллюстрациями.

— Тут содержится информация по всем отраслям новых знаний: естествознанию, астрономии, минералогии и самому незаметному из зол — математике. Эта книга — полный свод современных наук. — Его голос упал до шепота: — Но в хвосте ее прячется жало.

При этих словах на лице Мины заиграла холодная улыбка.

— Когда книгу отпирают, — продолжал Зельдт, — обнаруживается сюрприз.

На обложке тома красовался золотистый замочек с ключом. Кончиками пальцев принц вытащил из глубины механизма крошечный стеклянный пузырек и поднес его к свету. Пленники увидели, что в нем находится вязкая черная жидкость.

— Ключик поворачивается, — пояснил Зельдт, — стекло трескается, и содержимое пузырька высвобождается.

— А что в нем находится? — спросил Чарли.

— Плоды многолетних усердных трудов, — с гордостью ответил принц.

Он подвел их к стеклянному кубу, где трудились лаборанты. Внутри на железном столе стоял стеклянный ларец. И двое работников, используя в качестве защитных перчаток несколько слоев свиных кишок, занимались перегонкой изрядного количества точно такого же черного вещества.

— Что это? — спросила Топаз, боясь услышать ответ.

— Вы наблюдаете за уникальным процессом. Субстанция слева, — пояснил Зельдт, указав на содержимое небольшого контейнера, — это паста из внутренностей переносящих заразу блох. Нужно около миллиарда блох, собранных с миллиона крыс, чтобы произвести хотя бы столь малое количество полезного вещества.

— Крысы… — пробормотал Чарли, покосившись на Джейка.

— Эту пасту смешивают, — продолжил Зельдт, указав на содержимое другого контейнера, — с поразительным средством, усиливающим ее действие, по меньшей мере, в сотню раз.

Джейк сразу же узнал в этом средстве вещество из второй емкости, проданной Мине Шлиц Талисманом Кантом, то самое, похожее на воск.

— Переносящих заразу блох? — переспросил Чарли. — Какую именно заразу?

Зельдт не сдержал злорадного смешка.

— О, в самом деле! Вам уже следовало бы догадаться самим, — укорил он, но улыбка тут же исчезла с его лица. — Чуму.

На миг все три агента затаили дыхание.

Глаза Зельдта сверкали пылом настоящего фанатика.

— Yersinia pestis — чумная палочка — самая беспощадная убийца во всей истории. После первой ее волны средневековая Европа оказалась опустошена: семьдесят миллионов смертей. Сперва лихорадка, затем рвота, дальше — болезненные, зловонные нарывы и, наконец, почерневшая кожа, когда смерть совсем близко. Так было тогда. Благодаря усилиям Талисмана Канта, это издание — если вы простите мне такой каламбур — окажется вдесятеро смертоносней. Вам не следовало бы стоять так близко. Эти ненасытные бактерии охотно вцепятся и в вас… — Он оборвал себя на полуслове. — Но я совсем забыл. Эти двое проныр, — кивнул он на Джейка с Топаз, — уже защищены моим противоядием, моей — как там звучит это вульгарное слово, которым вы его стали называть в новом времени? — моей вакциной. Но, пожалуйста, не стоит тревожиться, — последнее предложение принц адресовал исключительно Джейку. — Для тебя я подыщу не менее отвратительную кончину.

Три агента в ужасе наблюдали за тем, как лаборанты наполняют множество крошечных стеклянных пузырьков смертоносным черным веществом. Затем они запаивали емкости на жаркой горелке и отправляли к следующему столу. Там пузырьки устанавливали в замки на книгах, которые затем упаковывали в ящики и в дальнем конце помещения грузили в фургон, сделанный из кроваво-красного железа.

— Через двадцать минут эта повозка выедет отсюда с грузом из пяти сотен книг и направится на юг. В следующие сорок восемь часов каждый город в Южной Европе получит собственное бесплатное издание. Инсбрук станет первым местом посещения, — сообщил Зельдт, показав его на карте, висящей рядом на стене, — затем Милан, Верона, Генуя, Флоренция и так далее. Люди примут этот подарок с благоговейным трепетом, они будут дивиться его ценности, не ведая о том, что пригласили саму смерть в сердце собственного общества, — объявил принц, чьи глаза уже пылали страстью. — Не ведая, что на них уже надвигается анархия, что разложение уже началось. Не ведая, что их бессмысленные жизни уже окончены.

Мина Шлиц радостно улыбнулась при мысли о столь восхитительном плане.

— Так мои книги, в конце концов, послужат уничтожению Италии и всех самонадеянных государств Средиземноморья — главных преступников, сыгравших роль в великом крахе Ренессанса, — продолжил Зельдт, — но главный ход, вступление к апокалипсису, по моему замыслу, начнется сегодня днем, с удара по Северной Европе.

Он кивнул Мине, и она принесла деревянный ящик. Девушка отодвинула защелку, взяла тяжелое золотистое устройство, покоящееся на мягкой внутренней обивке, и бережно поместила его на стол. Прибор напоминал часовой механизм и включал в себя множество крохотных блестящих циферблатов, рычажков и шестеренок. На верхней крышке была выгравирована все та же эмблема со змеей и щитом.

— Такая искусная работа, — вздохнул Зельдт. — Какая жалость, что никто не выживет, чтобы оценить ее по достоинству. Пожалуйста, присмотритесь внимательнее, — приказал он пленникам и повторил угрожающим тоном: — Присмотритесь внимательнее к тому, что находится внутри.

Внимание агентов уже привлекло любопытное внутреннее устройство механизма. Будучи удручены тем, что следуют распоряжениям принца, они тем не менее подались ближе и принялись рассматривать прибор. В самом его сердце пряталась огромная емкость с все той же вязкой черной жидкостью. По обе стороны от нее два миниатюрных золотых кулачка, каждый из которых украшала эмблема Зельдта, ждали, готовые ударить и разбить стекло.

— Это в буквальном смысле слова сокрушительное устройство, — продолжал принц, — вскоре будет установлено на недостроенной башне нового кельнского собора (если какое-нибудь здание и можно назвать пошлым и вычурным, то именно его). Сегодня, ровно в три минуты третьего, когда затмение станет полным, эти золотые руки выполнят свою работу и высвободят содержимое стеклянной емкости. Какая восхитительная поэтическая вольность: когда тьма начнет поглощать Европу, моя сверхчума вырвется на свободу. За считаные дни половина населения материка окажется истреблена. Выжившие будут сражаться за гнилые кости Европы, пока тоже не покорятся власти короля по имени Смерть.

Зельдт пристально уставился на них.

— Ренессанс, — объявил он, повысив голос, — будет искоренен еще до того, как начнется.

— Так вот в чем состоит ваш грандиозный замысел? — попытался прибегнуть к самому язвительному тону Чарли. — Развитие? Прогресс? Науки? Искусства? Все это для вас бесполезно?

Внезапно к лицу Зельдта прилила кровь.

— Я подчищаю вонючую грязь истории! — взревел он. — Вы не настолько глупы, чтобы не понимать, что из этого выйдет! Знание, отданное толпе, не приведет ни к чему, кроме бед и отчаяния! Люди — это животные, и так с ними и следует обращаться.

— За исключением немногих избранных… — насмешливо добавила Топаз. — Вас и ваших вкладчиков-толстосумов.

Зельдт свирепо уставился на нее в ответ.

— Кому-то придется встать у руля: рабы не могут управлять сами собой.

— Но если вы собираетесь всех убить, — осведомился Чарли, — кем же тогда будут населены ваши концлагеря?

— Теми самыми рабами, о которых я упоминал, — пожав плечами, ответил Зельдт. — Отобранными и изъятыми из каждого уголка земли. Весь мир будет в моем распоряжении, поскольку я им завладею. И я построю его заново, сильнее, чем он был когда-либо прежде, — изумительное, внушающее трепет творение, какого никогда еще не знала история!

Мина Шлиц безмолвно убрала бомбу с часовым механизмом обратно в деревянный ящик и закрыла на защелку.

Принц глубоко вздохнул и как будто бы успокоился.

— Теперь, если вопросов больше нет…

— У меня есть вопрос, — продолжал настаивать Джейк. — Где мои родители?

— Какой надоедливый тип, — отмахнулся Зельдт и повернулся к Мине. — Отведи их обратно в библиотеку. Я присоединюсь к вам чуть позже.

Принц отправился беседовать с одним из ученых, а Джейка, Топаз и Чарли повели обратно через лабораторию и по мосту.

— Ваши друзья уже ждут, — объявила Мина. — Мы решили, что с нашей стороны будет любезно избавиться от всех вас разом.

Когда они вошли в библиотеку Зельдта, то сразу же увидели две жалкого вида фигуры, ожидающие их там.

— Натан! — воскликнула Топаз.

— Только не говори, что ты по мне соскучилась! — подмигнув, потребовал он и захромал к ней.

За его спиной, беспомощно съежившись, прятался Паоло Коццо. Всех пятерых агентов поставили рядом.

— Чарли, Джейк, рад видеть вас обоих живыми, — поздоровался Натан, кивнув остальным.

Затем остановился и внимательно оглядел Джейка с ног до головы.

— Хочешь сказать, что ты сам подобрал себе этот наряд? — спросил он и прищурился, оценивая производимое впечатление в целом. — Шикарный силуэт! И неплохая работа над прической. Пересмотр собственного стиля во время мировой катастрофы требует особого рода мужества.

Паоло недоуменно потряс головой.

— Как он может так разговаривать, словно ничего не случилось?

Зельдт вернулся в зал со своей бомбой с часовым механизмом в руках и задвинул за собой шкаф.

— Мне еще нужно успеть на корабль, — резким тоном обратился он к агентам, — так что с сожалением вынужден сообщить, что нам настала пора прощаться.

Принц кивнул Мине, и она подошла к металлической двери, за которую двумя днями раньше неудачливый Фридрих фон Блике был отправлен навстречу смерти, надавила на характерную бронзовую ручку в виде переплетенных змей, а затем повернула колесо.

— По ту сторону комнаты находится еще одна дверь. Ровно через час она откроется и пропустит вас в лабиринт. Из него существует лишь один выход, который выведет вас из замка.

— Выход? — воскликнул Паоло. — Вы правда собираетесь нас отпустить?

— Безмозглый простак, — бросил Зельдт, скривив губы. — Я рассказываю вам это не затем, чтобы вам удалось до него добраться (это попросту невозможно), а чтобы еще немного продлить ваши изысканные мучения.

— Как это любезно с вашей стороны, — протянул Натан. — Удивительно, и как вам удалось до сих пор остаться холостяком.

Зельдт повернулся к Топаз и окинул ее долгим, пристальным взглядом.

— Думаю, этой заблудшей бедняжке лучше будет пойти с нами, — прошептал он с неприятной усмешкой.

Глаза Топаз широко распахнулись в тревоге.

— Убери от нее руки! — взревел Джейк, мгновенно стряхнув с себя гвардейцев и ухватив девочку за руку.

Топаз оглянулась на него, как будто в попытке что-то сказать. Но, что бы она ни хотела сообщить, ему это понять не удалось.

— Отпусти ее, — настойчиво шепнул Натан на ухо Джейку, — по крайней мере, так у нее будут хоть какие-то шансы.

Зельдт кивнул, и гвардейцы погнали четверых ребят через библиотеку в сторону распахнутой металлической двери.

— И последнее, — спохватился принц, подняв руку, чтобы их остановить, и коснулся рукава Джейка. — Ты спрашивал, где твои родители…

Мальчик затаил дыхание и с ужасом уставился на Зельдта.

— Стоит вам попасть в лабиринт, — продолжил принц, — и вскоре ты все узнаешь. Так что лучше приготовься.

Джейк снова вырвался и бросился на врага. Но только его руки сомкнулись на горле принца, как кто-то из гвардейцев болезненно ударил его по почкам.

— Взять их! — прошипел Зельдт, поправляя воротник.

И четверых агентов затащили в комнатку.

— Люди сильнее, чем ты думаешь! — с вызовом прокричал Джейк.

Последнее, что он увидел, — как принц протянул руку в перчатке и взял Топаз за подбородок; затем металлическая дверь захлопнулась наглухо.

Натан не сумел удержаться от последней колкости.

— Кстати, мисс Шлиц, — крикнул он из-за двери, — вам действительно стоило бы прислушаться к моему совету насчет красного цвета — на его фоне ваша кожа кажется чересчур бледной.

По широкой лестнице Зельдт спустился к главному входу. Мина держалась рядом, крепко сжимая в руках бубонную бомбу. Побледневшую Топаз волокли следом за ними. У подножия лестницы принц остановился, и несколько лакеев торопливо взялись за дело. Они укрепили на его груди сверкающий серебряный нагрудник, надели латные перчатки на тонкие бледные пальцы, увенчали голову шлемом с плюмажем из черных перьев, а на горле застегнули великолепную меховую мантию с тигриными головами, беззвучно скалящимися с обоих плеч.

Главный лакей проверил все напоследок. Он снял с мантии крошечную ниточку, и все слуги склонили головы и удалились.

Когда Зельдт вышел на ступени перед воротами, по двору эхом раскатился гул учтивых рукоплесканий. Его сообщники пришли уважительно с ним попрощаться. Их юные сыновья и дочери, облаченные в меха по случаю прохладного утра, смотрели во все глаза на блистательную фигуру главнокомандующего.

Гвардейцы Зельдта тоже собрались во дворе. Они стояли навытяжку, напряженные, с обнаженными и вскинутыми вверх клинками.

Принц жестом приветствовал собравшихся, сошел по лестнице к кроваво-красному фургону и проверил его содержимое — ровные ряды ящиков с книгами, пятью сотнями томов, смертоносная начинка которых вскоре ударит по Европе. Окинув взглядом груз, Зельдт удовлетворенно кивнул. Дверца фургона закрылась, Мина подала знак уродливому, звероподобному громиле-возчику и его ничуть не более симпатичному товарищу, и повозка выехала за ворота, направляясь вниз к подножию горы и дальше на юг.

Тут же ее место занял открытый экипаж. Зельдт сел в него и с подчеркнутой торжественностью занял свое место. Мина, так и не выпустившая ящик из рук, присоединилась к нему. Затем она подала знак гвардейцу, держащему на поводке пса фон Блике, Фелсона. Собака взвизгнула, когда ее запихнули в экипаж, и припала к полу, стараясь держаться подальше от Мины и принца.

Следующей к ним пригласили присоединиться Топаз, но девочка осталась стоять, где стояла.

— Садись сюда, милая, — прошипел Зельдт, похлопав по соседнему сиденью, — и расскажи мне обо всем, что с тобой произошло. Мы не виделись целую вечность.

Топаз не двинулся с места. Двое гвардейцев силком втолкнули ее в экипаж. Она села рядом с Зельдтом, так и не посмотрев на него; Мина наблюдала за ней со зловещей улыбкой.

Коляска выкатилась из замка, направившись к гавани и боевому кораблю с красными парусами — «Линдвурму».

26

ЗМЕИ И ЛЕСТНИЦЫ

— У вас все хорошо? — эхом раскатился голос Натана по непроглядно-темному помещению.

Чарли лишь что-то проворчал.

— Я заперт в каменной коробке без еды и воды и явно вскоре умру… — отозвался Паоло. — Никогда в жизни я не чувствовал себя лучше.

— Вот это настрой! — одобрил Натан, словно бы и не заметив сарказма. — Джейк? Ты цел? — Он немного подождал ответа. — Джейк? Ты меня слышишь?

Мальчик прекрасно его услышал (не услышать его было невозможно физически), но ему совершенно не хотелось разговаривать. По правде сказать, у него далеко не все было хорошо. Его разум бурлил от страхов и тревог. Зельдт сказал ему, что он «узнает» о своих родителях в лабиринте и что ему стоит «приготовиться». Он понимал, что это может означать только одно. Ему отчаянно хотелось одновременно и выяснить, и вовсе не знать, что за ужасные тайны могут скрываться за дверью.

Вдобавок ко всему этому еще и увели Топаз. То, что Джейк знал девочку всего лишь несколько дней и что он не мог ни выразить, ни понять собственные чувства по отношению к ней, значения не имело. Джейк так сильно привязался к Топаз, как будто она сделалась частью его самого. Найти ее снова он жаждал почти столь же страстно, как вновь встретиться с семьей.

— Если тебя беспокоит то, что сказал Зельдт, — упорно продолжал Натан, — то не стоит торопиться с выводами.

По правде сказать, после найденного в подземелье ярлычка от одежды юноша и сам опасался худшего, но считал своим долгом поддерживать боевой дух остальных по возможности на высоте.

— Он прав, — с готовностью поддержал его Чарли. — Нет смысла волноваться, пока не найдены неопровержимые доказательства.

— Например, отрубленные конечности Алана и Мириам, — без малейшего чувства сострадания предположил Паоло. — Ой! — охнул он, получив увесистый подзатыльник от Натана. — Ой! — вскрикнул он снова, когда Чарли вдогонку наградил его вторым.

— Давайте не будем об этом говорить, — мрачно предложил Джейк. — Давайте просто выберемся отсюда!

— Мне нравится твой подход! — протянул Натан.

— Сказано, будто настоящим хранителем истории, — согласился Чарли.

— Зельдт сказал, что дверь откроется в лабиринт через час… — припомнил Натан, принимаясь обшаривать стены. — Я бы сказал, прошло минут десять. Нам следует найти эту дверь и как-нибудь ее взломать. Что это?.. Чарли, это на что это вообще похоже?

Он направил руку товарища к желобку в дальней стене.

— Можешь ухватиться? — спросил юноша.

Оба со стонами и ворчанием вцепились в выемку и попытались открыть выход.

— О, слава богу! — внезапно вскрикнул Натан.

— Вы ее открыли? — воскликнул Паоло.

— Нет, мне показалось, что я сломал ноготь, но все хорошо — несчастья удалось избежать.

— Как ты можешь заботиться о своих ногтях в такой момент? — с отчаяньем в голосе пробормотал итальянец.

— Я не намерен удостаивать этот вопрос ответом. Мои ногти безукоризненны во всех отношениях: по стилю, цвету и форме. Нет таких моментов или обстоятельств, в которых я утратил бы к ним интерес.

Даже когда все четверо принялись тянуть изо всех сил, каменная стена не сдвинулась с места. В конце концов, Натан неохотно предложил агентам поберечь силы и подождать, пока дверь не откроется сама.

Пока они сидели в темноте, Чарли рассказал Натану и Паоло о том, как Зельдт задумал уничтожить Европу и помешать Ренессансу. С каждой новой подробностью: о намерении принца использовать генетически модифицированную чуму, о книгах с их ужасным секретом, о бомбе с часовым механизмом, которая сработает в кельнском соборе — Паоло снова и снова повторял одну и ту же фразу: «Oh, mamma mia! Oh, mamma mia!»[53]

Наконец, заскрежетал камень, и дальняя стена комнатки разделилась надвое.

— Она открывается! Стена открывается! — ахнул Паоло, когда в помещение проник бледный свет.

Сердце Джейка забилось гулко, словно басовый барабан.

Натан, прихрамывая, добрался до проема и заглянул внутрь.

— Лабиринт, я полагаю. Очень гостеприимно.

— Есть там кто? — крикнул Джейк в пустоту. — Кто-нибудь?

Его голос отразился от стен гулким эхом. Ответа не последовало.

— Джейк, зажигалка, которую я тебе дал, еще при тебе? — спросил Натан.

Мальчик вытащил ее из кармана и передал другу.

Натан обернулся к Паоло и, резко дернув, оторвал рукав от его дублета.

— Что ты делаешь? Его сшила мне мама.

— Прости, дешевая ткань хорошо горит, — ответил юноша, поджигая свою добычу.

Он оказался прав — пламя было ярким. Натан швырнул горящую тряпку в глубь помещения. Она упала на край деревянного мостика, осветив лабиринт Зельдта с его бесчисленными головоломными лестницами, отходящими в стороны под всеми мыслимыми углами.

— Выход? — взвыл Паоло. — Где? Каким образом мы сможем выбраться?

— Эй! — снова крикнул Джейк, обшаривая полумрак внимательным взглядом.

Все четверо агентов настороженно прислушались. В конце концов до них донесся странный звук, похожий на шорох осыпающегося песка.

— Ч-что это? — спросил Паоло, не вполне уверенный, что действительно хочет узнать ответ.

— Похоже на то, что звук доносится с пола, — заметил Чарли.

Натан повернулся к Паоло и оторвал его второй рукав.

— Натан! — возмутился итальянец.

— Что? Предпочитаешь ходить с одним рукавом? Придется подождать еще лет четыреста, прежде чем асимметрия войдет в моду.

Юноша поджег второй рукав и кинул его вниз. Бросок получился удачным. Тряпица пролетела между лестницами и приземлилась в самом низу, на далеком полу. Остальные вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что там. Горящий рукав осветил широкий круг пустой каменной кладки.

Затем змеиный хвост, извиваясь, медленно уполз из виду. Паоло охнул. Все опять замерло.

— Не хотелось бы каркать, — начал Чарли, — но это подозрительно напоминало черную мамбу.

— Черная мамба? — шепотом повторил Паоло. — Это же очень плохо?

— Одно из смертоноснейших созданий на земле, — подтвердил Натан. — За один укус может впрыснуть до четырехсот миллиграммов яда. Двадцать минут — и ты мертв, если она не задушит тебя раньше.

— И она длинная, — добавил Чарли. — Пятнадцать футов. Это примерно три твоих роста.

Побледнеть сильнее Паоло уже не мог, но он ничего не сказал. Джейк продолжал осматривать зал в поисках каких-нибудь следов, оставленных родителями.

— Слово «черная», конечно, описывает не цвет змеиной кожи, — продолжал Чарли, — а оттенок ее пасти изнутри.

— Который, по слухам, чернее черной дыры, — заключил Натан, вскинув брови.

— Ладно, хватит уже! — рявкнул Паоло. — Мы не знаем точно, мамба ли это, так что урок окончен!

— Не вполне… — возразил Чарли, заметивший что-то еще.

Голова новой жуткой рептилии появилась в освещенном пятне. Мгновение она не двигалась, а затем неторопливо поползла через него. Глаза всех агентов разом в ужасе округлились: змея оказалась по меньшей мере пятнадцати футов в длину.

— Значит, это все же черная мамба, — заключил Натан.

— И все ее черные мамбы-подружки, — зловеще добавил Чарли.

— Давайте уже пойдем, — предложил Джейк, отогнав страх, и шагнул на верхнюю ступеньку лестницы, отходящей от их комнатки.

Но он не ощутил под собой ничего, кроме воздуха. Мальчик потерял равновесие и начал падать лицом вперед. В мгновение ока Натан поймал его и тащил обратно на площадку.

— Эти ступеньки вовсе не то, чем кажутся. Ни одна из них. Это уловка — фокус с зеркалами.

В подтверждение своих слов он бросил небольшой камешек на, казалось бы, надежную лестницу перед ними. Тот пролетел насквозь и упал уже где-то далеко внизу.

— Так как же мы узнаем, куда нам идти? — безнадежно спросил Паоло.

— Ну, зеркала могут обманывать, а вот гравитация — нет, — объявил Чарли, зачерпнув пригоршню песка и рассыпав ее перед ними.

Как ни удивительно, но приземлился песок на лестничный пролет, отходящий вроде бы в совершенно ином направлении. Остальные несколько озадачились, но правда находилась прямо перед их глазами. Чарли шагнул вперед. Казалось, что сейчас он наступит в пустоту, но встал он на твердую поверхность.

— Видите? Это действительно просто, — заметил он, украдкой испустив вздох облегчения. — Наберите камешков и следуйте за мной.

Джейк, Натан и Паоло зачерпнули по горстке мусора и осторожно двинулись вперед. Чарли указывал дорогу; Натан шел сразу за Джейком, опираясь на его плечо, чтобы не перегружать больную ногу. Поскуливающий Паоло замыкал шествие.

Они осторожно добрались до нижней площадки первой лестницы и остановились. Отсюда отходили три лестницы, причем все под крайне странными углами. Чарли рассыпал немного песка и определил верный путь — очень узкую лестницу, поднимающуюся наверх.

Четыре агента принялись взбираться по ступенькам, и перед ними постепенно открывался все лучший вид на пространство внизу. Это был обширный зал с неровным полом, где время от времени попадались темные нагромождения камней, среди которых мальчики то и дело замечали леденящее душу волнообразное шевеление.

Мальчики осторожно пробирались все дальше: вверх и вниз по лестницам, продвигаясь вперед, возвращаясь по собственным следам и вновь продолжая путь. Джейк по-прежнему не переставал озираться. Спустя двадцать минут медленного, выматывающего нервы движения Натан заметил небольшой прямоугольник света.

— Смотрите! Там!

Он указал вверх на проем, виднеющийся в самом верху оказавшейся перед ними винтовой лестницы.

Паоло вскрикнул, и его лицо озарил восторг.

— Это он! Это выход!

Он протолкался мимо остальных и начал подниматься.

— Погоди! Вернись, — рявкнул Натан. — Это может быть ловушка.

— Нет, я вижу небо! Честное слово, я вижу небо, — отозвался Паоло и бросился на свет. — Мы справились, мы справились! — кричал он.

Юный итальянец бежал так быстро, что не заметил, как одна из ступеней подалась под его ногой.

Это запустило цепную реакцию в механизме, прячущемся под лабиринтом.

Паоло был уже в четырех ступеньках от выхода, когда лестница начала опрокидываться. Она со скрипом заваливалась набок, все дальше и дальше, пока не ушла из-под ног завопившего от ужаса мальчика. Остальные трое беспомощно смотрели, как он пролетел мимо них и в облаке пыли ударился об пол.

На секунду Паоло потерял сознание. Когда он пришел в себя, его рот открылся, чтобы закричать, но оттуда не вылетело ни звука. На него в упор смотрели мертвые глаза фон Блике. Рядом с головой Паоло лежала полуобглоданная рука капитана, все еще в перчатке и сжимающая клинок. Ног его нигде не было видно. Паоло снова беззвучно заорал.

— Возвращаемся сюда! Быстрее! — крикнул Натан, отступая на площадку предыдущей лестницы.

Но было уже слишком поздно.

Со всех сторон послышался механический скрежет, и по очереди каждая лестница начала поворачиваться вокруг своей оси. Натан, не сумев удержать равновесие из-за раненой ноги, упал следующим, ударившись на лету о мостик.

Джейку с Чарли удалось перебраться на еще не опрокинувшуюся лестницу — лишь для того, чтобы она тоже начала крениться, пока не перевернулась почти что вверх ногами. Чарли упал; Джейк сумел ухватиться за край еще одной лестницы, но та тоже двигалась, причем отнюдь не в нужном направлении. Он вцепился в ступеньку изо всех сил, но, в конце концов, пальцы начали соскальзывать, и ему пришлось их разжать.

Когда ноги коснулись пола, под пяткой Джейка что-то тихо хрустнуло. Он потерял равновесие и рухнул навзничь. Пол оказался покрыт темным, мелким песком, куда более мягким, чем казалось сверху, но мальчик все еще дрожал от потрясения. Голоса доносились до него будто бы со всех сторон и сливались в неразборчивый гул.

Джейк сел и попытался сосредоточиться. Рядом с ним на полу виднелось что-то белое. Еще мгновение ушло у него на то, чтобы осознать, что это такое. Это были яйца, яйца черных мамб, и, упав, он парочку раздавил.

В ушах что-то щелкнуло, и к мальчику вернулся слух.

— Слева от тебя! — орал Натан. — Слева!

Краем глаза Джейк заметил тварь: мать раздавленных нерожденных мамб, змея с человеческую ногу толщиной, ползла к нему по темному песку. Он попытался встать, но ужас сковал его. Змея высоко подняла голову над полом и разинула чернильно-черную пасть. Она гневно зашипела и ощерилась, открывая сочащиеся ядом клыки. Словно одержимая демоном, рептилия кинулась на Джейка. Он отшатнулся, лишь отчасти осознавая смысл донесшегося до него свиста и звука рассекаемой плоти.

Двенадцатидюймовый обрубок с головой мамбы отлетел в сторону через весь зал. Остаток ее тела, казалось, замер на мгновение, прежде чем рухнуть на пол безжизненными витками.

Рядом облегченно вздохнул Чарли, сжимая клинок, выхваченный из мертвых пальцев фон Блике.

— Цел? — спросил он.

— Сюда, наверх! Сейчас же! — крикнул им Натан.

Они с Паоло нашли спасение на крупнейшем из валунов. Чарли поставил Джейка на ноги, и они заторопились туда, уклоняясь от новых разъяренных змей. Натан протянул руку и втащил Джейка на камень. Чарли последовал за ним, и тут новая змея, меньше, но проворнее остальных, вынырнула из тени и вцепилась игольчатыми зубами в толстую кожу его сапога.

Мальчик вскрикнул и вонзил клинок в горло змеи. Воздух со свистом вырвался из оставленного им отверстия, змея отчаянно задрожала всем телом и обмякла. Чарли пришлось несколько раз встряхнуть ногой, чтобы освободиться от намертво сжавшихся челюстей. Затем он присоединился к остальным на вершине валуна.

— Славная работа, — одобрил Натан, похлопав товарища по спине. — Готов поспорить, ты рад, что я настоял на сапогах из бычьей шкуры.

Из глаз Паоло ручьями текли слезы.

— Зачем я поступил на эту службу, зачем? — стенал он. — Я мог бы стать счетоводом. Мать настаивала на этом. Мне предлагали место в банке Медичи во Флоренции. Я мог бы работать на счетах, за маленьким столиком с видом на сад с гуляющими павлинами. Моя жизнь могла бы быть полна солнечного света и torta della nonna,[54] а я сижу здесь, на камне в каком-то подземелье, в дублете без рукавов, окруженный черными мамбами!

— Посмотри на это с другой стороны, — предложил Натан. — Мы все еще живы, верно? У нас теперь есть клинок фон Блике. И что бы мы делали без него?

— Ура-ура! У нас есть клинок! — выкрикнул Паоло, словно был на грани сумасшествия. — Давайте все спляшем, чтобы это отпраздновать! — продолжил он, вскочив и изобразив джигу. — Ты что, не видишь, идиот, — мы все вот-вот умрем!

Змеи сползались к ним, все новые и новые появлялись из каждого темного уголка, из-под каждого камня, сквозь многочисленные дыры в полу. Двенадцатифутовые чудовища направлялись прямиком к четверым ребятам.

Несмотря на собственную браваду, Натан понимал, что им почти не на что надеяться, даже с клинком фон Блике. С тремя или четырьмя рептилиями им, возможно, и удалось бы справиться, но их столько…

Паоло крепко зажмурился и забормотал молитву. Остальные сгрудились вместе, все теснее и теснее прижимаясь друг к другу. Когда первые змеи добрались до основания валуна, их язычки затрепетали в предвкушении, и они зашипели хором, голод только обострил их ярость.

Внезапно до ребят донесся отдаленный гул, за которым последовал громоподобный треск. Осколки камня посыпались с дальней стены, и по всему залу поднялось облако пыли. Ошеломленные мальчики застыли на месте. Затем опять послышался жуткий треск, и в темницу ворвался поток света, когда огромный, размером с корову, камень вломился в зал. Некоторое расстояние он пролетел по воздуху, сокрушив мимоходом две деревянные лестницы, и только затем рухнул на пол. Дальше он покатился, давя все живое на своем пути. Зал огласило придушенное шипение. Валун ударился о каменную стену и остановился. Натан выхватил у Чарли клинок и, решительно сверкая глазами, ринулся истреблять уцелевших змей.

Яркий свет струился сквозь дыру, озаряя изумленное лицо Джейка. Мгновением позже в проломе появились очертания двух голов.

— Джейк? Это ты там? — эхом раскатился по помещению знакомый голос.

Сердце мальчика пропустило удар.

— Мам?.. — спросил он, не осмеливаясь поверить собственным ушам.

— Джейк! — воскликнула вторая голова. — Это и правда ты?

— Пап? — теперь уже громче уточнил мальчик. — Мама! Папа! — заорал он, слетая с валуна и устремляясь к ним по ковру из расплющенных змей.

Он торопливо пробрался к дыре, перескакивая с камня на камень, выкарабкался наружу, спрыгнул во двор — и оказался лицом к лицу с родителями.

На мгновение Джейк замер в изумлении. Он стоял, дрожа, и рассматривал их с головы до ног. Они оба были облачены в одежду эпохи Возрождения: Мириам — в тонкой работы (хотя и рваное) платье, Алан — в дублет, рейтузы и крепкие кожаные сапоги. Оба выглядели измотанными, потрепанными и избитыми, и при этом пребывали в полном восторге.

— Я боялся, что никогда вас больше не увижу, — расплакался Джейк, обнимая их и стискивая изо всех сил. — Я думал, вас уже нет в живых! — всхлипывая, пробормотал он, уткнувшись в грудь кому-то из них.

— Как ты умудрился здесь оказаться? — спросила Мириам, смахнув слезы облегчения. — В шестнадцатом веке — ни больше ни меньше! Мы с твоим отцом едва не скончались от потрясения, когда увидели вчера, как ты проезжаешь заставу. Хотя поначалу мы тебя с трудом узнали без твоих чудных кудрей.

Вздохнув, она взъерошила его короткие пыльные волосы.

— Ну, что бы ни случилось, как бы ты ни попал сюда, — с гордостью добавил Алан, — теперь ты выглядишь самым настоящим искателем приключений.

— Мне казалось, мы договорились, — одернула мужа Мириам, бросив на него гневный взгляд. — Не следует его поощрять. Помнишь?

Джейк счастливо рассмеялся, отступив на шаг и восторженно уставившись на родителей.

— Вы видели, как мы вчера проезжали заставу? — спросил он. — А где вы были?

Мириам вздохнула.

— У нас ушло четыре ужасных дня на то, чтобы выбраться из этой нелепой ямы со змеями.

— Причем нам нечем было рыть туннель, кроме вот этого! — добавил Алан, предъявляя сыну старый перочинный нож (карманы его дублета раздувались от разнообразнейших мелочей, словно у куртки рыбака). — Твоя мать обезвредила тварей самыми антиобщественными из своих духов.

— Я научилась этому в Александрии, в двухсотом году от Рождества Христова, — вмешалась Мириам. — Змеи не переносят цитрусовый запах.

— Мы забаррикадировались под грудой камней и копали вглубь, пока не дорылись до канализации. Туннель вывел нас к самому подножию горы. Мы как раз обдумывали план нападения…

— …когда увидели, как сюда въезжаете вы трое, — закончила предложение за мужа Мириам. — Так ты собираешься объяснить нам, как ты здесь оказался? Я подозреваю, что тут не обошлось без Джупитуса Коула.

— Я отправился искать вас, — просто ответил Джейк.

— Вот видишь, он герой! — торжествующе объявил Алан, хлопнув сына по плечу. — Настоящий герой! Это у него в крови, Мириам, и мы ничего не можем с этим поделать.

— Я слышал о Филиппе, — беспокойно добавил Джейк. — Может ли оказаться так, что он действительно еще жив?

Его родители серьезно переглянулись.

— Мы чувствуем, что он жив, — тихо ответила мать, — но на этот раз ничего не нашли.

— Мистер и миссис Джонес, вы безупречно рассчитываете время! — пророкотал Натан со своим нагловатым южнокаролинским акцентом, спрыгнув на землю рядом с ними. — Так вы, выходит, нашли арсенал Зельдта? — уточнил он, кивнув на заполняющий двор ряд огромных катапульт, выстрел одной из которых и проломил стену подземелья.

— Она была нацелена в другую сторону, — пояснил Алан. — Я едва не заработал грыжу, пытаясь ее повернуть.

— Миссис Джонес, позвольте мне выразить искреннее восхищение вашей прической, — любезно продолжал Натан. — Убранные вверх волосы с ниспадающими локонами — это как раз la mode,[55] весьма в духе раннего барокко, так вы выглядите значительно моложе.

— Забавно, — заметила Мириам, неуязвимая для его чар, — ты говорил абсолютно то же самое, когда они были прямыми и распущенными.

— Правда?.. — слегка замялся Натан. — Значит, вы остаетесь вечно юной. Вы само совершенство.

Чарли помог спуститься во двор пепельно-бледному Паоло.

— А вот и наш Чарли Чиверли, — просиял Алан. — Кое-кто изрядно о тебе беспокоился.

Мелькнуло что-то яркое и пестрое, мистер Дрейк слетел с зубчатой стены, окружающей двор, и устроился на хозяйском плече, крича и возбужденно хлопая крыльями.

— Знаю-знаю, я тоже по тебе скучал, — заверил его Чарли, к глазам которого подступили слезы. — Ты действительно очень храбрый попугай и заслуживаешь медали.

— Сожалею, что именно мне приходится спускать всех с небес на землю, — объявил Натан, — но так уж обстоят дела. Первое: в отсутствие мисс Сент-Оноре, будучи старшим из присутствующих здесь агентов — не обижайтесь, мистер Джонес, миссис Джонес, но я полагаю, что в настоящее время вас нельзя считать в полной мере обладающими полномочиями, — я предлагаю собственную кандидатуру на роль командира группы. Есть возражения?

Все в нетерпении покачали головами. Мириам покосилась на мужа и закатила глаза, отчего он тихо фыркнул.

— Второе, — продолжил Натан, — у нас осталось приблизительно четыре часа до полного затмения. — Он обернулся к родителям Джейка, чтобы объяснить: — Я не знаю, насколько вы осведомлены о планах Зельдта, касающихся мировой катастрофы, но вас введут в курс дела в надлежащее время. А пока я предлагаю, чтобы мы с агентом Чиверли выдвинулись на юг вслед за фургоном с книгами. Тем временем остальные — агенты Джонес, Джонес, Джонес и Коццо, под командованием Мириам Джонес, — кивнул он матери Джейка, помахавшей в ответ рукой, — направятся в Кельн, где и обезвредят бубонную бомбу прежде, чем она уничтожит Северную Европу. Так что на повестке дня остается только вопрос о нашем способе передвижения.

— Командир группы Уайлдер, если позволите высказать предложение на этот счет… — осведомилась Мириам, озорно присев в реверансе.

— Продолжайте, — сухо отозвался Натан.

— В нашем распоряжении уже находятся две хорошие лошади, — сообщила она, указывая на животных. — Вы с агентом Чиверли могли бы воспользоваться ими, чтобы отправиться вслед за фургоном с книгами на юг. Что касается нашей поездки на север, я бы предложила следующее: Зельдт отбыл на своем галеоне, «Линдвурме», больше часа назад вниз по течению Рейна. Очевидно, он ненадолго задержится в Кельне, приблизительно в сотне миль к северу отсюда, прежде чем отправиться дальше по реке к точке горизонта, расположенной в Северном море. В его лодочном сарае внизу стоят три быстроходных судна, замаскированных под рыбацкие шхуны. Мы можем завладеть одним из них и добраться до города в кратчайшие сроки.

— Звучит разумно. Я согласен, — объявил Натан. — Вопросы есть?

— Да, — неожиданно для самого себя заговорил Джейк. — А как же Топаз? Мы попытаемся ее спасти?

— Ответ отрицательный, — решительно отрезал Натан. — Перехватывать Зельдта мы не будем. Задание состоит в том, чтобы обезвредить бомбу, и ничего более.

Джейка словно громом поразило.

— Но я не понимаю… Несомненно, это наш долг…

— Наш долг, — перебил его Натан, — был сформулирован вполне четко!

— Как ты можешь быть таким хладнокровным? — возмутился Джейк, не справившись с нарастающим гневом. — Вы с ней вместе росли, а она ничего для тебя не значит?

— Как я могу быть таким хладнокровным? — повторил Натан неожиданно ледяным тоном, и, как обычно, когда он злился или тревожился, его гнусавый американский выговор сделался намного заметнее. — Я объясню. Зельдт хочет уничтожить Европу. Он хочет покончить с Ренессансом еще до наступления его эпохи. Он хочет остановить развитие цивилизации, повернуть время вспять, скатиться в Темные века и поработить весь мир. Может, ты не веришь, что подобное вообще возможно? Может, ты однажды приметил в своей Национальной галерее Микеланджело или Леонардо и теперь думаешь: «Ну, я же знаю, что эпоха Ренессанса была, ведь я видел картины». Так подумай еще раз! — повысил он голос до крика, яростно сверкая глазами.

Все, даже Алан с Мириам, были напуганы тем, что Натан так разошелся. Мистер Дрейк начал беспокойно распушать перья.

— Я скажу это четко, чтобы ты понял, — продолжил Натан, глядя прямо в глаза Джейку. — Зельдт способен изменить историю, направить ее развитие по другому руслу. Если не будет Ренессанса, то не станет и образования, науки, прогресса, лекарств от болезней, музыки, картин — не станет разума. Тот мир, из которого ты вышел, где ты можешь включать свет, забавляться с электронными устройствами и наслаждаться обществом своих друзей, — он перестанет существовать. Тебе будет некуда возвращаться! Некуда, кроме как в Темные века.

Джейк отчаянно побледнел.

— Прости. Я понял, — только и выговорил он.

— Агент Джонес, — повернулся Натан к Мириам, — я повторяю: ни в коем случае вы не будете спасать агента Сент-Оноре, даже при условии, что ваше задание увенчается успехом. На это есть свои причины. Это ясно?

— Ясно, — негромко подтвердила Мириам.

Джейк в отчаянии зажмурился.

«Разве могут вообще быть причины на то, чтобы не помогать другому человеку?» — подумал он про себя.

— Хорошо, — заключил Натан. — После того как обе группы выполнят свои задания, мы все соберемся в Венеции, на мосту Риальто. Какая бы группа ни прибыла в город первой, она будет ежедневно ждать там в полдень, пока не появятся остальные. Желаю всем удачи! — закончил он самым вдохновляющим тоном, на который был способен. — Итак, будут ли какие-либо замечания напоследок?

— Да, — отозвался Паоло. — Как мне официально подать прошение об отставке? Очевидно, что я лишь обременяю службу, и я бы хотел немедленно вернуться в Италию. Моя бедная мамочка, должно быть, уже вне себя от беспокойства.

— Прошение отклонено, — рявкнул Натан. — Каким бы смехотворно непригодным ты ни был, сейчас нам необходима каждая пара рук. Вперед! Нельзя терять ни мгновения.

27

СМЕРТОНОСНЫЕ КНИГИ

Натан с Чарли взяли лошадей Алана и Мириам. Они открыли ворота в дальней стороне двора, попрощались и ускакали прочь. Не переставая приглядывать за гвардейцами Зельдта и держась в тени, они легким галопом обогнули внешнюю стену замка, выбрались на главную дорогу и направились вниз по склону горы.

Лошади бесстрашно неслись вниз по крутому каменистому склону. Пригнув головы и раздувая ноздри, они проходили резкие повороты. За считаные минуты наездники достигли края леса. Здесь дорога сделалась шире, позволяя скакунам разогнаться. Двое всадников полетели сквозь темный лес.

Довольно скоро они достигли заставы. Когда ребята подъехали, решетка как раз опускалась. Они прибавили ходу, пригнувшись к лошадиным шеям. Металлические острия решетки слегка царапнули по их спинам, когда всадники проезжали под ней. Часовые едва успели вообще их заметить, а агенты уже вылетели из-под арки и повернули на юг. Галопом они направились к виднеющимся вдалеке горам.

Джейк, его родители и Паоло быстро спустились по бессчетным стертым, заросшим мхом ступеням. Мириам шла первой. Она привела их сквозь хвойный лес к осыпающемуся участку внешней стены. Они помогли друг другу взобраться наверх, спрыгнули наземь с другой стороны, а затем принялись спускаться вниз по склону, направляясь к берегу Рейна.

— Вон там лодочный сарай, — прошептала Мириам, указывая на низкое деревянное строение у реки.

Жестом она приказала всем укрыться в тени могучего дуба. Сквозь подлесок они видели двух охраняющих вход часовых в красных плащах.

— Алан, как по-твоему? Дамочка и тонущий ребенок?

— Превосходно, — одобрил ее муж.

Мириам спустила платье с плеч пониже и ослабила шнуровку корсажа, чтобы придать себе побольше чувственности.

Джейк с трудом верил собственным глазам.

— Мама, что ты делаешь?

— Я приманка, так что должна быть несколько… — Она не закончила фразу, вместо этого растрепав волосы и нанеся на губы помаду из крохотной деревянной шкатулки. — Именно так и делается на задании, — пояснила она сыну. — Если бы нам понадобилось, чтобы в роли приманки выступил мужчина, твой отец сделал бы точно так же.

— Хотя, вероятно, я не стал бы пользоваться помадой.

— Хорошо-хорошо! — зардевшись, поморщился Джейк. — Просто делай, что нужно.

Мириам подмигнула мужу и грациозно побежала через лес в сторону гвардейцев.

— Разве она не прекрасно смотрится? — с гордостью спросил Алан, глядя ей вслед. — Она — как хорошее вино, с годами становится только лучше.

Они смотрели, как Мириам подбегает к часовым и начинает кричать по-немецки, то и дело показывая на воду, и в то же время прилагает все усилия для того, чтобы выглядеть как можно привлекательней.

— Какое несчастье! — с удовольствием принялся переводить Алан. — Мой малыш упал в реку, а он совсем не умеет плавать!

— Они что, и впрямь на это купятся? — с сомнением спросил Джейк.

Гвардейцы склонились над речным обрывом, высматривая, куда указывает Мириам. Тогда она применила пару жестоких и действенных приемов и, одного за другим, отправила их в воду. Гвардейцы пытались подплыть к берегу, крича и цепляясь за стебли камыша, но течение быстро уволокло их вдаль.

— Наш выход, — объявил Алан, выводя ребят из подлеска.

К несчастью, суматоха выманила из лодочного сарая еще двух гвардейцев.

— Мириам! — окликнул жену Алан, когда они попытались взять ее в клещи.

Ее реакция оказалась молниеносной: она колесом выкатилась с их пути, и солдаты столкнулись, треснувшись головами. К тому времени, как им удалось подняться и обнажить клинки, Алан успел схватиться за упругую ветку дерева. Раскачавшись, он подкинул себя в воздух и поверг первого гвардейца искусным ударом пятки.

— Держи! — крикнула Мириам, перебрасывая ему рапиру.

Он поймал оружие одной рукой и занялся вторым врагом, парируя его выпады с таким мастерством, что Джейк разинул рот от изумления. В конце концов отец ударил плоской стороной клинка, заставив противника пошатнуться, схватил его за лодыжку и сбросил в реку.

— Мам, пап?.. Вы что, только что?..

Джейк все никак не мог закрыть рот от удивления: неужели это и впрямь его рассеянные родители, владельцы магазина?

— Мы еще даже не начали, — ответил Алан, отряхивая пыль со своего дублета.

Вчетвером они ворвались в лодочный сарай. Внутри покачивались на воде три небольших суденышка. На первый взгляд они выглядели заурядными рыбацкими шхунами, но, несомненно, являлись частью особого флота: у каждого из них была труба, хитро замаскированная под установленный на палубе котел для готовки.

Мириам запрыгнула на борт одного из них, называвшегося, как она заметила, «Аал».[56] Джейк с Паоло последовали за ней, а Алан принялся отвязывать причальный канат. Он оттолкнул шхуну от берега и успел вскочить на палубу, прежде чем ее унесло вниз по течению. Трое гвардейцев, которым удалось ухватиться за нависающую над водой ветку, на все лады костерили семейство Джонесов, пока они проплывали мимо. Мириам весело помахала им рукой, а Алан спустился под палубу и запустил двигатель.

Через десять минут пар уже столбом вырывался из трубы, и «Аал» все быстрее шел по Рейну к Северной Германии.

Натан и Чарли бок о бок неслись галопом по неизменно прямой дороге, ведущей к югу от Альп. Они проскакали сквозь Мангейм, Хейльбронн и Метцинген. Мистер Дрейк, явно обрадованный воссоединением с хозяином, укрываясь от ветра, сидел за спиной у Чарли. Время от времени он вытягивал шею и осматривал дорогу впереди, и тогда встречный поток воздуха взъерошивал его разноцветные перья.

В каждом городе два запыхавшихся агента останавливались около каких-нибудь местных жителей и спрашивали, не видели ли они проезжающий мимо фургон — без окон, кроваво-красного цвета. Всякий раз потрясенные горожане указывали на юг, в сторону гор, и Чарли с Натаном отправлялись дальше.

«Аал» на большой скорости шел через гулкое и тенистое Рейнское ущелье, где скалы вздымались по обе стороны реки на добрых триста футов. Они проходили мимо замков всевозможных форм и размеров: ощетинившихся башнями твердынь Астерштайна, Хаммерштайна и Штальберга и высоких бастионов Роландзека, Линца и Годесбурга.

Миновав окаймленный стеной Бонн, они выбрались на широкий северный участок Рейна, где ходило гораздо больше судов. Вскоре им уже приходилось лавировать среди паромов и торговых кораблей, везущих товары в процветающие средневековые города Северной Европы.

К великому удивлению многих купцов и речников, небольшое суденышко Джонесов обгоняло их всех. Когда они обходили галеон, на палубах которого громоздились крупные глыбы черного и белого мрамора, его команда свистела вслед маленькой рыбацкой шхуне. Мириам Джонес свистнула им в ответ и послала матросам воздушный поцелуй, вынудив мужа фыркнуть себе под нос.

Время от времени Алан доставал из-за пазухи небольшую подзорную трубу и осматривал горизонт (на приборе, как заметил Джейк, красовалось знакомое изображение песочных часов и планет). Затем он сверялся с хронометром — занятным кубом карманного размера, в котором помещались компас и солнечные часы, — и поднимал взгляд к небу. Всякий раз луна — бледный, едва различимый диск, ползущий высоко по небесному своду, — оказывалась еще чуточку ближе к солнцу.

Джейк по-прежнему не мог думать ни о чем, кроме Топаз. Он, не отрываясь, смотрел вперед на реку в надежде, что ему удастся разглядеть красные паруса корабля Зельдта. Конечно же, он знал, что не имеет права ничего сделать, даже если заметит галеон. Но это его не останавливало. Вне всякого сомнения, плененная Топаз должна была миновать эти же места не более часа назад. Мальчика изводило сознание того, что она терпит какие-то невообразимые издевательства в руках Зельдта. Уверенность, что она встретит любые ужасы с неизменным самообладанием, не умаляла страданий Джейка, а, напротив, усугубляла их.

Наконец, поднявшись на гребень холма, Чарли с Натаном увидели красный фургон. Он как раз приближался к следующей вершине, всего лишь в полумиле от них. Они поднялись примерно на две тысячи футов по извилистым горным дорогам и теперь пересекали слегка неровное плато. Поднялся ветер, принесший с собой белую дымку.

Фургон, похожий скорее на багряный проблеск, скрылся за холмом, ребята переглянулись и пришпорили коней.

Когда они снова его увидели, расстояние между преследователями и их целью заметно сократилось. Повозка начала взбираться на крутой подъем. Натан и Чарли все прибавляли ходу, еще и еще. В конце концов, они почти настигли красный фургон с четырьмя храпящими в упряжи лошадьми, громыхающий на узкой дороге. Мелкие камешки разлетались из-под его колес, словно пули.

Натан и Чарли обогнули уступ, и вдруг перед их глазами развернулась вся горная цепь. Сбоку от дороги находился обрыв, уходящий в туманную бездну.

Внезапно они оказались в непосредственной близости от своей цели. Уже можно было различить головы двух звероподобных гвардейцев, сидящих на козлах фургона.

— Мы должны вынудить кучера остановиться, — крикнул Натан.

— Ясно… но как? — проорал Чарли в ответ. — Что-то не похоже, чтобы они отзывались на вежливые просьбы.

— Методом физического убеждения!

Пока они переговаривались, озябший на ветру и встревоженный мистер Дрейк переводил взгляд с одного агента на другого.

— Ты окончательно рехнулся! — крикнул Чарли улыбнувшемуся Натану. — Чего только не сделаешь ради истории…

Он вздохнул, вытащил мистера Дрейка из-под дублета и передал другу.

Попугай отвел взгляд, когда Чарли приступил к рискованному трюку: пришпорив лошадь, мальчик осторожно встал ногами на седло и выпрямился, сохраняя шаткое равновесие. Затем он пригнулся и, поравнявшись с красным фургоном, прыгнул так, чтобы приземлиться на его крышу. Она оказалась влажной от осевшего тумана, и Чарли поскользнулся, съехал вбок, но сумел удержаться и забраться обратно наверх.

Натан отчаянно жестикулировал, а мистер Дрейк неистово хлопал крыльями.

Чарли обернулся и увидел одного из гвардейцев, взбирающегося на крышу, — не человека, а реальную бесстрашную гору. Фургон с грохотом несся вперед, лишь считаные дюймы отделяли его колеса от пропасти. Громила бросился на Чарли, сомкнул огромные пальцы на горле мальчика и поднял его в воздух.

Достаточно насмотревшийся на это издевательство мистер Дрейк вспорхнул и кинулся в лицо гвардейцу. Он потерял равновесие и поскользнулся на влажной крыше. Падая, громила ухватился за штаны Чарли, грозя увлечь беднягу вслед за собой. Но, когда мальчику удалось вцепиться в край крыши, ткань треснула. Громила так и полетел в бездну с клоком его штанов в руках.

Чарли кое-как держался за фургон, его ноги едва не задевали землю. Натан покачал головой при виде показавшегося в прорехе белья своего товарища — причудливых коротких панталон с вышитыми на них райскими птицами.

— Небольшой перебор, не правда ли? — заметил он с озорной улыбкой.

— Я надел их в честь мистера Дрейка! — прокричал в ответ Чарли. — Кроме того, одеваясь, я и подумать не мог, что мне предстоит показывать стриптиз.

Повозка продолжала трястись на извилистой горной дороге. Натан понимал, что у его товарища не получится вскарабкаться обратно наверх, поэтому он пришпорил лошадь, по возможности оберегая больную конечность, встал на седло и прыгнул на крышу фургона.

Юноша вскрикнул от боли, когда раненая нога ударилась о металлическую поверхность. Вдруг его по пальцам хлестнул кнут: оставшийся в одиночестве кучер, удерживая вожжи одной рукой, другой атаковал Натана.

Но он уже сдернул с шеи шарф, захлестнул им горло гвардейца и затягивал, пока не стащил его с козел. Здоровенный солдат зарычал, словно зверь. Он хлестнул кнутом по голове Натана, и влажный кожаный ремень рассек юноше щеку. Подстегнутый гневом, тот ударил противника кулаком в солнечное сплетение и сбил с ног. Кучер с грохотом рухнул навзничь на крышу фургона.

Вожжи свободно болтались, а лошади неслись в неуправляемом галопе по крутым изгибам горной дороги.

Тем временем Чарли по-прежнему висел на фургоне, отчаянно вцепившись в край крыши. Его бледные ноги торчали из пестрых подштанников.

Натан все сильнее затягивал шарф на горле кучера, а тот в свою очередь вцепился ему в голову, впиваясь в кожу почерневшими ногтями.

Глаза юноши вдруг тревожно округлились. Они приближались к резкому повороту на скорости, которая могла привести лишь к несчастью. Чарли затаил дыхание. Кучер обернулся. С отчаянным вскриком Натан подтолкнул его к краю крыши. Гвардеец свалился, и шарф глубоко врезался в его толстую шею.

— Этот шейный платок соткан из паучьего шелка из провинции Цзянси! — сообщил Натан, перекрикивая вой неистового ветра. — Это один из редчайших материалов на земле. Его подарил моему отцу великий Шихуан-ди, император из династии Цинь. Говоря откровенно, он стоит больше, чем ты заработал за всю свою жизнь.

Лицо кучера, болтающегося в петле из бесценного шарфа, уже посинело.

— Я рассказываю это лишь затем, чтобы ты знал: я сейчас страдаю куда сильнее, чем ты.

Нехотя Натан выпустил шарф, а с ним гвардейца, рухнувшего в пропасть с отвесного двухсотфутового обрыва.

Юный агент кое-как поднялся, спрыгнул на козлы и дернул за вожжи, так что лошади встали на месте. Он взглянул вниз: казалось, вся Южная Европа раскинулась перед ним.

— Италия, — вздохнул он. — Ты никогда не узнаешь, насколько близка была к краю…

— Еще не все закончено, Натан, — напомнил Чарли, спрыгнув на землю. — Если наши не успеют к собору вовремя, мы все погибли.

28

НЕОТВРАТИМОЕ ЗАТМЕНИЕ

Идущий на высокой скорости «Аал» вырвался из-за изгиба реки. Джейк медленно встал. Его взгляду открылся средневековый город: бескрайняя панорама деревянных домов с крышами, похожими на ведьминские шляпы. В самом его сердце, господствуя над всей долиной, вздымалось колоссальное строение, настолько высокое, что его тень пересекала добрую четверть города.

— Кельнский собор, — пояснил Алан, с восторгом его рассматривая. — В настоящее время — самое высокое здание в мире.

— Правда? — изумился Джейк.

— О да: именно сейчас Кельн становится, вероятно, богатейшим местом в Европе. Это «вольный город», практически независимое государство. Что, вкупе с удачным расположением на Рейне, точно посреди Европы, и стало ключом к его благополучию.

— Твой отец — не просто красавчик, — поддразнила его Мириам. — Он еще и настоящий кладезь информации.

В порту царила суматоха.

— Как будто похлебка из кораблей, — охнула Мириам, пока Алан пытался провести шхуну к берегу через сутолоку судов под крики торговцев.

Джейк поморщился, когда они едва разминулись с кораблем, груженным перепуганными ослами. Двум небольшим суденышкам повезло меньше, и они все же столкнулись. Последовал разгоряченный спор между небритым торговцем зерном и величественной дамой в бархатном головном уборе и плаще.

Когда они добрались до причала, Джейк уставился на огромный собор. Причудливое строение, казалось, состояло из вздымающихся ввысь башен и стрельчатых арок. Теперь стало видно, что, каким бы большим ни выглядело здание, строительство его завершено еще не было. Высоко на крыше виднелись основания двух недостроенных башен. Между ними уходил в небо огромный деревянный подъемный кран. Мальчика охватил благоговейный трепет. За свою недолгую жизнь он посетил несколько соборов, но всегда воспринимал их как данность. Увидев же это здание в процессе строительства, он невольно поразился величественному размаху человеческих свершений.

— Недостроенные башни… — произнес он вслух. — Именно там Зельдт собирался оставить бомбу.

Алан глянул на хронометр.

— Пять минут второго. У нас остается час до затмения. Еще есть время глотнуть кофейку, — пошутил он.

— Если сейчас пять минут второго, то почему эти часы показывают без пяти два? — спросил Паоло, указывая на часовую башню рядом с портом.

Алан взглянул туда, потом снова на свой хронометр, как следует встряхнул его и сверил показания еще раз. Кровь отлила от его лица.

— А я тебе говорила: не покупай итальянские часы, — покачала головой Мириам. — В этой стране опаздывает все.

Затмение двадцатого июля тысяча пятьсот шестого года уже началось.

Постепенно безумная суматоха вокруг них стала затихать. Над головами заметались галдящие птицы, а потом над портом повисла полная тишина. В тени под ближайшим причалом, тревожно воркуя, сбилась в кучку стайка чибисов. Джейк заметил маленькую девочку, указывающую вверх, на небо. Затем с разных сторон послышались недоверчивые возгласы. По всей пристани люди застывали на месте, врезаясь друг в друга. Одно за другим лица запрокидывались к небесам.

Джейк тоже поднял взгляд и увидел, как черная полоска начинает поглощать яркий диск послеполуденного солнца. Затмение началось.

— Не смотри на солнце, Джейк! — крикнула Мириам. — Это опасно.

Матери прижимали к себе детей. Несколько базарных торговок недоверчиво глазели на небо. Старуха монахиня указывала вверх трясущимся пальцем и бормотала молитвы. Собаки испуганно лаяли. Оставшиеся без управления суда сталкивались друг с другом.

— Значит, кофе потом, — решил Алан, спрыгивая на берег и причаливая «Аал». — Все быстро на берег, — добавил он, помогая жене и Паоло перебраться на пристань.

— Может, мне просто поболтаться тут, в окрестностях? — предложил итальянец. — Я бы не хотел никому мешать.

Алан от души рассмеялся и подтолкнул его в толпу.

— Ты же не хочешь пропустить самое веселье! Будет потрясающе интересно.

— Именно этого я и опасаюсь, — пробурчал себе под нос Паоло.

Джейк ни за что не заметил бы закутанную с головы до ног фигуру, если бы остальные люди не замерли, где стояли. На огромной площади между рекой и собором собралось, должно быть, больше пяти сотен человек, но бежал из них только один. Невысокий, весь в черном, с развевающимся за спиной плащом, он направился сквозь толпу к дальней стороне порта.

Это была Мина Шлиц.

На глазах у Джейка она взбежала по сходням «Линдвурма». Когда она запрыгнула на борт, гвардейцы в красных плащах отдали швартовы, и галеон двинулся вдаль по реке.

— Пап… — окликнул мальчик, задержав Алана на ходу. — Это Зельдт! Он все еще здесь.

Он указал на удаляющееся судно.

Тогда его отец тоже увидел галеон, но вспомнил и о строгих приказах Натана.

— Сейчас мы не можем ничего предпринять по этому поводу, — твердо заявил он. — У нас осталось меньше пяти минут на то, чтобы обезвредить бомбу.

Джейку ничего не оставалось, кроме как спрыгнуть на берег. Он двинулся вслед за отцом и вскоре нагнал остальных. Мысли его пребывали в смятении. Он знал, что долг велит ему отправиться в собор, но что-то почти столь же сильное влекло его в другую сторону, в погоню за «Линдвурмом» и Топаз Сент-Оноре. Проталкиваясь сквозь толпу потрясенных горожан, мальчик то и дело оглядывался вслед удалявшимся красным парусам. Но к тому времени, как он добрался до ступеней собора, они уже скрылись из вида.

Паства, прослышавшая о затмении, толкаясь, выбегала на улицу, чтобы увидеть апокалипсис своими глазами. Алану, Мириам, Джейку и Паоло пришлось с боем продираться через толпу. Наконец они оказались в просторном нефе, окаймленном бесчисленными арками. Огромные витражные окна постепенно темнели — черная тень продолжала наползать на солнце.

— По этим лесам можно подняться наверх быстрее всего, — смекнул Алан.

Он указал на основательное деревянное сооружение, стоящее перед центральным окном. Лестницы тянулись до самого свода. Рядом пристроилась конструкция из блоков и ведер, с помощью которой наверх поднимали строительные материалы.

Джейк первым пробился к лесам сквозь поток людей, все еще ломящихся к дверям, и вскочил на деревянные ступеньки.

Грубая лестница поднималась от настила до настила, по спирали уходя к сводчатому потолку. За каждым пролетом тянулись мостки вдоль разноцветных окон, позволяя любоваться городом со все большей высоты. Сквозь подкрашенные стекла Джейк еще мог различить очертания корабля Зельдта.

— А вы знаете, что здесь покоятся мощи трех волхвов? — спросил Алан, поднимаясь по скрипучим ступенькам. — Вот почему крупнейший колокол собора зовется Колоколом трех царей, иначе волхвов. Это самый тяжелый колокол в Европе.

— Как занимательно, — крикнула в ответ Мириам. — Я бы добавила: нам осталась еще пара минут до конца света.

Они прибавили шагу и вскоре уже очутились на головокружительной высоте. Оставшиеся внизу люди в нефе теперь казались всего лишь движущимися цветными точками, высыпающими наружу через главные двери.

На восьмом пролете Джейк увидел, как «Линдвурм» скрывается за изгибом реки. Мальчик продолжал подниматься, родители не отставали, Паоло пыхтел в самом конце. Леса миновали свод нефа и поднялись в колокольню.

Джейк окинул взглядом гулкое помещение, открытое всем ветрам. Большую его часть занимали четыре огромных чугунных колокола, каждый величиной с небольшой дом. Мальчик встретился взглядом с совой — она забилась в темный угол и неуверенно ухала, предполагая, что настала ночь. Затем глухо заскрипели канаты на огромном блоке, провернулось гигантское колесо, и один из колоколов пришел в движение. Когда он врезался в массивный язык (который сам по себе был размером с человека), раскатился такой оглушающий звон, что у Джейка заболели уши, а вибрация звука пробрала его до самых костей.

Затем натянулись другие веревки, провернулись колеса, вся конструкция пришла в движение, и один за другим начали бить все колокола.

— Два часа! — прокричал Алан, карабкаясь наверх.

Следом за ним двигались Мириам и несчастный Паоло.

Джейк поднялся по последнему участку лесов и выбрался сквозь потолок колокольни на исхлестанную ветрами крышу. За пять напряженных минут, которые ушли у него на то, чтобы добраться сюда, небо практически потемнело. Лишь узкий кусочек солнца теперь выглядывал из-за черной луны. Мальчик посмотрел вниз. Вдалеке под выступающими горгульями, изображающими чертей и каких-то злобных тварей, он увидел толпу на площади, застывшую без движения, охваченную благоговейным страхом.

И снова он заметил «Линдвурм», уже превратившийся в крошечное пятнышко на горизонте. Еще раз перед его мысленным взором мелькнуло пораженное ужасом лицо Топаз, но он решительно прогнал этот образ из головы.

Джейк окинул взглядом крышу. По обе стороны высились основания двух недостроенных башен собора. Между ними вздымался к темным небесам огромный деревянный кран, собранный из множества перекрещенных балок. Мальчик принялся тщательно осматривать его от верха к основанию.

— Боже правый! — ахнул Алан, выбравшись на крышу.

От раскинувшегося перед ним потрясающего вида вкупе с ветром и звонящими колоколами у него перехватило дыхание.

Взгляд Джейка продолжал обшаривать каждый дюйм крана.

— Вон! Там! — внезапно завопил он, когда Мириам с Паоло еще только карабкались на крышу.

Примерно посередине крана он заметил крошечный золотой блик. Возможно даже, само затмение помогло мальчику различить его, поскольку от блестящей Зельдтовой бомбы отразились последние, быстро исчезающие лучи солнца.

Алан вытащил подзорную трубу и рассмотрел указанное место повнимательнее. Сын не ошибся — бомба стояла именно там, пристроенная на деревянной перекладине.

Джейк уже карабкался вверх по крану, шевеля руками и ногами с удвоенной скоростью. Ветер хлестал порывами, внизу разверзлась пугающая пропасть. И как раз, когда луна поглотила последний жалкий лучик света, погрузив их в темноту — и люди на площади внизу взвыли, мальчик протянул руку и схватил бомбу. Внезапно, шумно хлопая крыльями, из сумрака вынырнула бледная тень и ринулась на него. Это была сова с колокольни, ухающая от страха и растерянности. Она врезалась в Джейка, он потерял равновесие, и бомба вырвалась у него из руки.

Мириам оказалась ближе всех. Она метнулась к падающему золотому часовому механизму и поймала его, а затем рухнула за край парапета.

— Мириам!

Алан резко обернулся, ожидая, что увидит жуткое зрелище: его жена падает навстречу смерти.

— Мириам?.. — уже тише повторил он.

Женщина распласталась на одной из огромных горгулий — на адском создании, представляющем собой помесь льва и летучей мыши, с ощеренной пастью и расправленными крыльями.

— Это мой… мой ангел-хранитель, — запинаясь, выговорила Мириам с полубезумной улыбкой.

— Я спущусь и вытащу тебя, — крикнул Алан, начав сползать с края.

— Сначала бомба, нужно ее обезвредить, — выдохнула его жена и, затаив дыхание, принялась разглядывать золотой механизм. — Но как?

— Мама, — крикнул сверху Джейк, спускаясь по лесам, — внутри должен быть стеклянный сосуд между двумя золотыми кулаками. Ты его видишь?

Мириам присмотрелась к внутреннему устройству бомбы. Свет сделался настолько тусклым, что ей едва удавалось что-то разглядеть.

— Кажется, да.

— Тебе нужно просунуть руку внутрь и извлечь его, — распорядился Джейк.

Мириам попыталась нащупать сосуд тонкими пальцами.

— Это полностью оправдывает мой маникюр! — пошутила она и увидела, что стрелкам часов осталось лишь несколько секунд до совмещения. — Ой! — вскрикнула она, резко отдернув руку. — Меня ударило током.

— Осторожней, милая… Осторожней! — крикнул Алан.

— Мама, тебе придется попытаться еще раз, — завопил Джейк. — Осталось всего несколько секунд!

Мириам снова потянулась пальцами в глубь механизма, и снова ее ударило током. Часы тикали, шестеренки поворачивались. Она стиснула зубы и в третий раз запустила руку внутрь. Механизм уже начал срабатывать, когда ей удалось выхватить из него емкость с заразой. Она вздохнула с облегчением, но внезапно мраморный зверь под ней с шумом треснул. Все хором завопили, когда Мириам заскользила вниз, упустив золотые часы, но успев вцепиться одной рукой в крыло горгульи и удержать стеклянный сосуд другой. Механизм ударился о скульптуру чуть ниже и разлетелся на тысячу блестящих осколков.

— Я иду к тебе, Мириам, иду! — крикнул Алан, но стоило ему опереться на мрамор, как камень затрещал снова.

— Выглядит не слишком-то обнадеживающе, — выдохнула его жена, разглядывая пропасть внизу.

— Ты слишком тяжелый, папа. Пусти меня, — потребовал Джейк, уже спустившийся обратно на крышу.

Разрешения он дожидаться не стал и осторожно ступил на спину горгульи. Но трещина расширилась, и скульптура опасно зашаталась.

— Мы все слишком тяжелые, — с отчаянием пробормотал Джейк себе под нос.

Затем ему в голову пришла идея. Он обернулся к притихшей в стороне небольшой фигурке.

— Паоло Коццо, пробил твой час!

Джейк был прав — мальчик был их последней надеждой.

— Che?[57] — ошарашенно выдохнул Паоло, попятившись. — Нет, не думаю, что я подхожу для этого. Я боюсь высоты.

— Обсуждению не подлежит, — сурово рявкнул Алан, подтаскивая его обратно. — Если ты не сделаешь, что нужно, и не спасешь мою жену, я все равно сброшу тебя сам.

— Вы не можете так поступить, — заскулил Паоло. — Это будет в отчете. Вас тут же уволят.

— Обсуждению не подлежит! — повторил Алан и подтолкнул его к краю парапета. — Мы будем держать тебя за ноги. Ты сползешь вниз и дотянешься до Мириам.

Хныкая от ужаса, итальянец улегся ничком. Алан и Джейк взялись за его ноги — один за левую, другой за правую, и мальчик потянулся за край крыши, вниз, к горгулье. Луна уже миновала солнце, и небо снова просветлело, озарив разверстую внизу пропасть.

— Должен же быть какой-нибудь другой выход, — взвыл Паоло, пытаясь забраться обратно на крышу.

— Сделай это! — рявкнул Алан.

Он заметил, что пальцы Мириам начали соскальзывать с камня.

Паоло лег животом на горгулью и протянул Мириам трясущуюся руку. Камень снова заскрипел.

— Ты уже почти на месте, — подбодрил его Алан. — Осталось чуть-чуть.

Из глаз Паоло ручьями лились слезы. Он потянулся дальше, не осмеливаясь смотреть вниз. Никогда в жизни ему не хотелось ничего настолько сильно, как сейчас — завершить, наконец, это жуткое приключение.

Затем с ним произошло нечто удивительное. Время как будто застыло. Вокруг внезапно повисла тишина. Мальчик не слышал ни ветра, ни колоколов, ни голосов спутников — только собственное дыхание. Он широко открыл глаза и посмотрел вниз. Он свешивался с края крыши огромного собора, высочайшего здания в мире. Под ним раскинулся город и цеплялась за горгулью женщина, в стиснутом кулаке которой пряталась смерть — достаточно могущественная, чтобы уничтожить Европу. В душе Паоло неожиданно вспыхнул огонек мужества: он еще может стать героем.

— Только не в мое дежурство! — взревел он и выбросил вперед руки.

Мириам осторожно взяла склянку губами, дотянулась до его правой ладони, отцепилась от горгульи и схватилась и за левую руку тоже.

Паоло вскрикнул от боли, когда женщина повисла на нем всей массой. Его спина растянулась так, что едва не сместились позвонки. Но отчаянные слезы сменил дерзкий и решительный блеск в глазах. Он держался изо всех сил, а Алан с Джейком медленно втаскивали их обратно на крышу, пока, наконец, Мириам не очутилась в безопасности. Она победоносно подняла жуткую склянку к небу.

Алан обнял жену и крепко прижал к себе. Паоло, все еще стоящий в опасной близости от края, расправил плечи и забрал стеклянный сосуд из руки Мириам, чтобы рассмотреть поближе его смертоносное содержимое. Склянка тут же выскользнула у него из пальцев и взлетела в воздух. Все разом ахнули. Картины ужасных последствий замелькали перед их глазами. Но Паоло ловко поймал сосуд одной рукой.

— Расслабьтесь, — посоветовал он им. — Я просто пошутил.

Губы Алана растянула удивленная улыбка, он расхохотался в голос, но все же осмотрительно забрал склянку у Паоло: в этом деле они не могли позволить себе ни малейшего риска.

Все четверо спустились обратно в колокольню. Стоило лишь кризису миновать, как мысли Джейка тотчас же вернулись к Топаз.

— Я отправляюсь за Топаз, — объявил он, и глаза его засияли решимостью. — Галеон Зельдта не более чем в пяти милях отсюда. Я возьму «Аал». Если я пойду один, то быстро его нагоню.

— «Линдвурм»? Нет, Джейк, это плохая идея, — возразила Мириам.

— Мы выполнили задание. Что нас останавливает?

Мириам переглянулась с Аланом.

— Ну, помимо всего прочего, — продолжила она мягко, но в то же время решительно, — у нас есть приказ. Натан Уайлдер выразился предельно ясно: мы не должны спасать агента Сент-Оноре «даже при условии, что наше задание увенчается успехом».

— Приказ? — переспросил Джейк и недоверчиво помотал головой. — Что касается меня, то я себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь.

— Некому будет прощать! — отрезала Мириам и повернулась к мужу. — Алан, скажи ему.

— Она права. Это плохая идея.

— Топаз — не твоя забота, — добавила Мириам. — Ее ситуация довольно-таки… запутанна.

— Ничего запутанного! — возмутился Джейк, уступая накатившему изнутри чувству. — Все проще некуда: если никто ее не спасет, она погибнет. Да и когда вы вообще повиновались приказам? Может, тогда, когда отправились на поиски Филиппа?

Мальчик воспользовался внезапной тишиной, возникшей после его вопроса. Он подозревал, что его идея вызовет негативную реакцию, и заранее составил план действий. Первым делом он выхватил у отца подзорную трубу, затем подскочил к большой корзине с камнями, поднятой на верхний настил лесов. Джейк высыпал из нее содержимое, наскоро проверил крепление, затем пинком столкнул ее с края и прыгнул внутрь. Мириам и Алан хором вскрикнули, когда он понесся вниз с головокружительной скоростью. Навстречу ему в воздух взмыл противовес.

— Простите, — прокричал он в полете. — Дождитесь меня здесь.

— Джейк! — беспомощно кричали ему вслед родители.

Он с грохотом спускался вниз и перед встречей с полом схватился за веревку, чтобы немного замедлиться. Корзина под ним разлетелась вдребезги, а он приземлился на ноги и бросился бежать по длинному нефу.

Мириам повернулась к Алану. Она ожидала хмурой, гневной гримасы, но взамен обнаружила взгляд, полный отцовской гордости.

— Лучше тебе немедленно убрать это выражение со своего лица, — предостерегла она.

— Ты забыла нашу первую встречу? Египетское задание, восемьсот семьдесят второй год? — спросил Алан. — Ты дважды прорвалась сквозь неприятельские ряды и прокопала ход на двадцать метров под великую пирамиду в Гизе, чтобы добраться до меня. Похоже, история повторяет себя.

Он посмотрел вниз на сына, который как раз распахнул главные двери собора и помчался к пристани.

— Ладно тебе, он искатель приключений, — заключил Алан, покачав головой. — И мы ничего не можем с этим поделать.

29

ЖУТКАЯ ПРАВДА

Джейк на всех парах летел по Рейну, огибая излучины и водовороты большой реки. Он протискивался между галеонами, торговыми судами и паромами, скользя на волнах от больших кораблей. Он не отрывал непреклонного взгляда от горизонта, высматривая красные паруса Зельдта.

Каждые двадцать минут, убедившись, что впереди все чисто, он бегом спускался под палубу и подбрасывал в топку дров. Огромная поленница неуклонно таяла, но Джейк и думать не хотел о неудаче.

Он миновал Дюссельдорф и Дуйсбург. Судя по гаваням, горожане, похоже, передвигались медленно и осторожно, словно опасались каких-нибудь ужасных последствий затмения.

Внезапно, сразу за Эммерихом, перед Джейком встал выбор: в полумиле впереди река разделялась на два рукава, и идущие по ней суда распределялись между ними примерно поровну. Мальчик достал отцовскую подзорную трубу, но красных парусов впереди по-прежнему не было видно. Неуверенно приблизившись к обкатанному волнами мысу между рукавов, Джейк решился и выбрал правый, который выглядел чуть шире.

Это оказалось ошибкой. Стоило только ему повернуть туда, как он, наконец, разглядел «Линдвурм», идущий под парами по соседнему рукаву. Джейк резко выкрутил руль. «Аал» опасно накренился, и его окатила пенная волна, промочившая мальчика до нитки и едва не смывшая за борт. Джейк изо всех сил вцепился в руль, который трясся, как ненормальный, пока шхуна огибала мыс. По милости зыбких вод суденышко внезапно повернуло вбок, наперерез приближающемуся парому. Пассажиры на палубе сердито завопили, послышался глухой треск, и паром двинулся дальше. «Аал» был поврежден, но все-таки держался на воде и наконец-то очутился в спокойном русле левого рукава.

Дальше, по мере приближения к морю, река становилась все шире. Теперь Джейк быстро догонял красные паруса. Наконец, шхуна вышла к широкому устью Рейна близ Хеллевутслюйса. Впереди расстилалось Северное море. Солнце уже начало опускаться за горизонт, раскрашивая небо в розовые и багряные оттенки. Наступил спокойный, жаркий вечер.

Мальчик обшаривал взглядом темнеющий горизонт. Вокруг было десятка полтора далеких силуэтов кораблей, но он все же опознал «Линдвурм», пришвартованный у самого выхода в море. Корабль стоял на якоре недалеко от берега, близ рыбацкой деревушки.

Джейк разглядывал галеон в подзорную трубу. К его корме была пришвартована гребная шлюпка, и на палубу грузили провиант. Когда работа была завершена, лодка повернула и направилась обратно к берегу. На самом «Линдвурме» царила суета: команда поспешно готовилась к предстоящему путешествию.

Огромный, обросший ракушками якорь уже поднимался со дна моря, и мальчик под прикрытием быстро сгущающейся темноты подвел свою шхуну ближе. Он спустился под палубу и остановил двигатель. «Аал» бесшумно заскользил по воде.

Подобравшись поближе к «Линдвурму», Джейк разглядел, насколько он велик и статен. Крепкие шпангоуты еще пахли родными для них лесами Рейна. Гигантские паруса, такие же насыщенно-красные, как закат, глянцево отливали бархатом.

Через равные промежутки огромный корпус освещали прямоугольники теплого света — окна множества роскошно обставленных кают. В одном из таких отверстий у кормы, защищенном решеткой, Джейк заметил знакомый силуэт. Он присмотрелся к нему в подзорную трубу и увидел безнадежно уставившуюся в сторону моря… Топаз.

Суровый голос на галеоне прокричал команду. Послышался низкий рокот, когда пришел в действие двигатель, а мгновением позже гладкая вода позади судна начала пузыриться из-за вращения винта. Деревянная громада направилась в сторону открытого моря.

Джейку хотелось окликнуть девочку, но на палубе было слишком много гвардейцев. Затем он заметил две веревки, которыми чуть раньше была причалена шлюпка, они все еще висели неподалеку от окна Топаз.

Он направил свою шхуну параллельным галеону курсом, с силой оттолкнувшись, прыгнул и врезался в борт галеона, ухватившись за один из скользких канатов. Обернувшись, Джейк проследил за тем, как «Аал» сносит в сторону гавани, и он останавливается, затесавшись среди других рыбацких судов.

Мальчик опустил взгляд и понял, что находится как раз над огромным, смутно видимым винтом, крутящимся чуть ниже поверхности воды. Вращение было медленным, но лопасти все равно взбивали воду в неистовую пену. Завороженный, Джейк несколько отвлекся, и его рука соскользнула по мокрому канату. Вскрикнув, он полетел к воде; веревка обожгла кожу на ладонях. Он едва успел остановить падение, крепко вцепившись в канат. Страшные лопасти ритмично взрезали воду под самыми его ступнями.

Джейк намотал веревку на предплечье и полез обратно наверх. Лоб его взмок от напряжения, а ноги намокли во вспененном море.

Затем он слегка качнулся и ухватился и за второй канат. Ему пришлось собрать остатки сил, чтобы держаться за них кровоточащими руками. Мальчик сдвинулся вдоль борта корабля так, чтобы поравняться с окном Топаз.

Грудь его тяжело вздымалась от напряжения. Вцепившись снаружи в прутья решетки, он заглянул внутрь. Каюта оказалась пуста.

Она была обставлена антикварной мебелью и увешана отталкивающими портретами членов высокородного и кровожадного семейства Зельдта. Джейк обратил внимание на портрет самого принца, облаченного в блестящий черный наряд, с суровым выражением на лице и державой в бледной руке. От этой картины мальчика пробрал озноб: она напомнила ему, что он без спросу вторгся в сокровенный, запретный мир. Перед камином стояли два кресла с высокими спинками, из-за ближайшего протянулась бледная рука и взяла со стоящего рядом столика книгу.

— Топаз, — прошептал Джейк.

Рука замерла.

— Это я, Джейк!

Девочка в изумлении вскочила на ноги. Она ахнула, увидев Джейка, цепляющегося за решетку с наружной стороны окна, отбросила книгу и подбежала к нему.

— Que fais-tu ici?[58] Что ты здесь делаешь? — спросила она сердито.

Длинный черный плащ подчеркивал бледность ее лица.

Мальчика застала врасплох ее открытая враждебность.

— Ты не пострадала? — спросил он тихонько, надеясь, что неверно понял ее тон.

Но он ошибся.

— Зачем ты здесь? — рявкнула она снова, сверкая глазами от ярости.

— Я пришел тебя спасти, — объяснил он взахлёб. — Что касается бомбы в соборе — ее мы обезвредили, Топаз! Так что я пришел за тобой, как только смог.

При этих словах на губах Топаз промелькнула улыбка, но ее взгляд тут же снова сделался жестким.

— C’est très dangereux![59] — прошептала она, испуганно покосившись на дверь. — Мы пока еще недалеко от берега. Ты сможешь до него доплыть. Но тебе необходимо уйти сейчас!

Джейк окончательно растерялся.

— Ты не хочешь, чтобы тебя спасли?

— Я думаю не о себе, а о тебе. Со мной ничего не случится, а вот тебя непременно убьют. Так что, пожалуйста, я тебя умоляю, плыви обратно к берегу, — попросила она, а затем, то ли чтобы скрыть свои истинные чувства, то ли чтобы проявить чуть большую признательность, опробовала более мягкий подход: — Я так рада узнать, что с тобой все благополучно. А Натан, Чарли?..

— Они отправились вслед за книгами. Мы не знаем, удалась ли их миссия. Но мои родители в безопасности.

— Вы их нашли? Джейк, я так рада за тебя! Я ни минуты в этом не сомневалась!

Девочка стиснула его ладонь, просунув руку между прутьев решетки, и опустила голову так, чтобы он не увидел слезы в ее глазах.

— Топаз, — продолжал убеждать ее Джейк самым серьезным и решительным тоном, — я приплыл сюда, чтобы спасти тебя, и не намерен возвращаться с пустыми руками. Я поднимаюсь на борт!

— Нет! Это приказ, Джейк, а я все еще руковожу группой.

— Что же, тогда я отказываюсь подчиняться, — твердо сообщил он.

Он подтянулся на канате и взобрался на оконный карниз.

— Возвращайся, Джейк, возвращайся сейчас же! — потребовала Топаз. — Ты не должен был здесь появляться.

Но мальчик ее не слушал. Он решительно вскарабкался по борту корабля и, подтянувшись, вылез на палубу, укрывшись в тени за ящиками с продовольствием. Большая часть команды спустилась вниз, но на носу еще оставалось несколько человек. Джейк взял пару ящиков и, укрываясь за ними, направился к ведущей вниз лестнице.

Тем временем к двери в каюту Топаз подошел гвардеец с подносом, нагруженным едой. Удерживая его одной рукой, другой он достал из кармана ключ, отпер замок и вошел.

Когда он поставил поднос, Топаз со страхом покосилась на приоткрытую дверь. Притворившись, что ее интересует поданный ужин, она приблизилась к гвардейцу. Проделав молниеносную серию приемов, она ударом локтя вышибла из него дух, заломила ему руку и швырнула на пол. Затем девочка заткнула ему рот крепкой ладошкой и сняла с его же пояса небольшой кинжал.

— Ни звука! — приказала она.

Гвардеец искоса бросил взгляд на острое лезвие, замершее в дюйме от его глаза.

Джейк ворвался в комнату, резким пинком захлопнул за собой дверь и бросил на пол ящики, которые все еще держал в руках.

— Помоги мне, быстро! — приказала Топаз. — Завязки от штор, вон там!

Мальчик сорвал с окна два куска шнура.

— Свяжи его, — продолжила распоряжаться узница.

Одной из веревок он связал гвардейцу ноги. Топаз сняла с талии бархатный пояс и завязала рот мужчины, пока Джейк вторым шнуром опутывал ему руки.

— Сюда!

Девочка жестом потребовала, чтобы он помог ей поднять пленника. Они подтащили извивающегося, лягающегося гвардейца к дубовому сундуку и затолкали внутрь. Он продолжал сопротивляться и возмущаться, когда она захлопнула крышку.

Топаз повернулась к мальчику. Она тяжело дышала, ее глаза сверкали.

— Очень храбро с твоей стороны было явиться мне на помощь, но ты немедленно должен убраться отсюда!

— Нет. Ты говоришь какую-то ерунду. Мы можем бежать вместе.

— Слишком поздно. Я уже выпила атомий. Это была очень сильная доза. Меня мутило почти целый час. Такого никогда не бывает. Должно быть, мы отправимся далеко, очень далеко. Возможно, куда-то до Рождества Христова, — объяснила девочка и бросила взгляд на часы над каминной полкой. — Мы достигнем точки горизонта меньше чем через полчаса, так что ты должен сейчас же покинуть корабль!

Голова Джейка шла кругом от обрушившейся на него информации.

— Атомий? Точка горизонта? До Рождества Христова? О чем ты говоришь?

Терпение Топаз было на исходе.

— Я еду с Зельдтом, куда бы он ни направлялся: в Месопотамию, Ассирию, Египет — кто знает?

— Но у тебя еще есть время убраться отсюда, — возразил Джейк, замотав головой.

Топаз хлопнула ладонью по лбу, затем глубоко вдохнула и выдохнула.

— Это задание. Я на задании.

— Ч-что? — запинаясь, выдавил из себя Джейк.

— Перед тем как мы покинули Точку ноль, командующая Гете просила нас с Натаном и Чарли переговорить с ней с глазу на глаз, помнишь? Тогда было решено, что, если меня захватят в плен, я не стану сопротивляться. Наша организация не представляет, где скрывается семья Зельдта. Это может быть в любом веке, где угодно в мире. За долгие годы это первая настоящая возможность выяснить, где находится их убежище.

Теперь Джейк понял, почему Натан настаивал на том, что они не должны отправляться на помощь Топаз.

— Тогда я пойду с тобой, — решительно заявил он. — У меня есть атомий, который ты дала мне в Венеции. Я сейчас же приму его!

Он вытащил из-за ворота флакон на цепочке и принялся отвинчивать крышечку.

— Это невозможно, Джейк! — остановила его Топаз, выхватила флакон у него из рук и заправила обратно под дублет. — Все дозы, принимаемые для одного перемещения, должны содержать атомий в одинаковом соотношении с тинктурой. И даже если бы я хоть в малейшей степени представляла, какой пропорцией воспользовался Зельдт, или куда мы направляемся (о чем я понятия не имею), для новичка путешествовать дальше, чем на тысячу лет, безумно опасно. Ты неизбежно погибнешь, не говоря уже о том, что захватишь с собой всех остальных, — объяснила она, а затем ее тон снова чуть смягчился: — Кроме того, я должна выполнить это задание в одиночку.

— Но ты с ума сошла! Зельдт далеко не глуп. Он выяснит, что ты задумала, и убьет тебя.

— Он меня не убьет, смею тебя заверить.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

— Просто могу! — ответила Топаз с таким пылом, что слегка испугала Джейка.

Неожиданно девочка погрустнела. Она протянула руку и погладила его по голове.

— Все очень запутанно, — тихо добавила она.

— Запутанно? — повторил Джейк.

Именно этим словом воспользовалась и его мать. Да о чем они все толкуют?

В замке заскрежетал ключ. Взгляд Топаз метнулся к двери. С молниеносной быстротой она втолкнула мальчика в шкаф.

— Ни звука и никакого геройства! — распорядилась она и захлопнула дверцу.

Мина Шлиц вошла в каюту. Взгляд ее был, по обыкновению, резок.

Джейк опустился на колени и приник к щели. Ему удалось разглядеть черную юбку Мины и красную змейку, обвивающую ее предплечье.

— Чего ты хочешь? — холодно спросила Топаз, ничем не выказывая страха перед неприятельницей.

Еще мгновение они пристально смотрели друг на друга, две совершенно разные девушки: Мина в плотно облегающей фигуру форме, с жестким взглядом и черными как смоль волосами, прямыми и строгими, словно лезвие гильотины, и Топаз с медовыми локонами и огромными сине-фиолетовыми глазами, отражающими ее переменчивые чувства.

— Принц желает видеть тебя немедленно, — произнесла Мина бесстрастным голосом.

— А мне позволено сперва хоть что-нибудь съесть? — поинтересовалась Топаз с притворной учтивостью. — Столько атомия на пустой желудок вызвали бы дурноту даже у тебя.

Змейка явно беспокоилась. Она извивалась и вытягивала шею в сторону шкафа.

— У тебя есть пять минут, — отрезала Мина, поворачиваясь к двери.

Заметив на полу ящики с провизией, она замерла. Со стороны дубового сундука послышались глухие удары.

В мгновение ока Мина обнажила клинок. Она подскочила к сундуку и откинула крышку.

Джейк подчинился внезапному порыву. Он выпрыгнул из шкафа и бросился на Мину, пытаясь прижать ее к полу. Но реакция девочки оказалась очень хорошей. Она остановила его резким ударом кулака, сбила с ног и наступила каблуком ему на шею с такой силой, что он прорвал кожу.

— Твоя настойчивость начинает меня раздражать, — произнесла она сквозь стиснутые зубы.

Личная гостиная Зельдта на «Линдвурме» оказалась роскошно, но чудовищно украшена. Целую стену занимали стеклянные витрины с мумифицированными головами множества врагов. Здесь были трофеи из каждой исторической эпохи, старые и молодые, некоторые в шляпах или других головных уборах, некоторые со слипшимися от крови волосами, но на всех лицах застыло одинаковое выражение ужаса перед хладнокровной казнью. В каюте не было света, за исключением одинокого подсвечника с черными свечами.

Зельдт, почти невидимый в сумраке, сидел за столом, покрытым морскими картами. Капитан галеона стоял рядом, ожидая заключительных распоряжений, касающихся плаванья.

Принц не обернулся, когда двое гвардейцев втолкнули в помещение Джейка и Топаз. Мина подошла и что-то прошептала на ухо своему господину. Он чуть наклонил голову, прислушиваясь, и его бледное лицо озарила узкая полоска света.

Сохранив бесстрастное выражение лица, он повернулся обратно к капитану, передал ему карты и отпустил. Покончив с бумажной работой, принц встал, пересек гостиную и уставился Джейку прямо в глаза.

Мальчик заговорил первым.

— Боюсь, твой заговор провалился, — заявил он с вызовом.

Зельдт промолчал.

— Судя по всему, Ренессанс неизбежен, как и должно быть, — упрямо продолжал Джейк. — Похоже, задача задушить великий, изменяющий мир прогресс человечества тебе не по зубам.

— Джейк, — тихо взмолилась Топаз, — не усугубляй собственное положение.

В каюту постучали.

— Пять минут до точки горизонта, — объявил суровый гвардеец и вышел, закрыв за собой дверь.

— Обычно я приберегаю места в своем Собрании для действительно стоящих противников, — сообщил Зельдт спокойным, бархатисто-мягким тоном, обводя рукой стену с отсеченными головами. — Врагов, обладающих особым стилем и интеллектом. И хотя ты явно не заслуживаешь подобной чести, вид твоего глупого лица, с этой его ложной надеждой, застывшей навеки, способен на какое-то время меня развлечь. Он подкрепит самое непоколебимое мое убеждение, — продолжил Зельдт, еще сильнее понизив голос, — что тьма всегда торжествует.

Он указал на одну из голов, окровавленные останки аристократа восемнадцатого века.

— Вот этот джентльмен выглядит слегка пообтрепавшимся — эти парижские бальзамировщики оставляют желать лучшего… Ты будешь отлично смотреться на его месте.

Мина злобно улыбнулась, когда принц открыл ящик, где покоились искусно изготовленные орудия убийства из серебра и черного дерева. Он провел рукой по содержимому и выбрал пистолет.

— Это хитрое устройство. Как тебе, возможно, известно, мы не можем путешествовать с настоящими взрывчатыми веществами, но эта игрушка стреляет зарядами с серной кислотой при помощи сжатого воздуха. Она одновременно проделает дыру в твоей голове и растворит мозг. Настрой на полную мощность, — велел он Мине, передавая ей оружие.

Она сверилась со шкалой и повернула колесико до упора, а затем вернула пистолет Зельдту.

Принц, в свою очередь, передал его Топаз.

Девочка не взяла оружие. Тогда он обхватил ее безвольными пальцами рукоять, а затем уселся на черную оттоманку перед своей жуткой стеной голов и закинул ногу на ногу.

— Застрели его, будь любезна, — произнес он с леденящим спокойствием.

— Non, — покачала головой Топаз. — Vous êtes fou.[60] Вы окончательно обезумели.

— Лесть тебе не поможет.

Зельдт кивнул Мине, она взяла левую руку Джейка, и так уже ободранную канатом, и крепко сжала пальцы на запястье. А затем вонзила кинжал ему в ладонь. Мальчик закричал от боли. Желчь подкатила по горлу к его глотке, а пальцы неуправляемо дернулись.

— Он в любом случае умрет. Но насколько мучительной гибели ты ему желаешь? Выбор за тобой. Застрели его, — настаивал Зельдт.

Его подручная прощупывала клинком рану в дрожащей ладони Джейка. Вскоре острие наткнулось на твердое сухожилие. Губы Мины раздвинулись в довольной улыбке, и она сильнее надавила на кинжал, едва не перерезав находку. Джейк задохнулся от боли; его замутило. Он услышал, как радостно шипит красная змейка.

— Остановись! — закричала Топаз, и из ее глаз хлынули слезы. — Я сделаю это. Перестань причинять ему боль, пожалуйста!

Зельдт вскинул брови, покосившись на Джейка.

— Если я не ошибаюсь, ты нравишься этой проказнице. Можешь унести это воспоминание с собой в могилу, на дно морское. Застрели его.

Трясущейся рукой Топаз приставила оружие к голове Джейка.

Его глаза округлились от ужаса. Холодный металл пистолетного дула коснулся его виска.

— Т-топаз? — запнувшись, выговорил мальчик.

— Прости, мне так жаль, — забормотала она. — Но пытка была бы невыносимой.

Слезы ручьями струились из ее глаз. Палец на спусковом крючке напрягся.

Джейк затаил дыхание. Накативший волной страх напрочь оглушил его мозг. Многочисленные образы — лица родителей, брата — с молниеносной скоростью замелькали у него перед глазами.

Зельдт выпрямился на оттоманке. В полумраке он сам походил на одно из застывших лиц у себя за спиной.

Уже спуская курок, Топаз внезапно направила пистолет вбок, прицелилась и выстрелила. Кислотная пуля просвистела мимо головы Зельдта и ударила в одну из витрин, разбив стекло на тысячи осколков. Когда принц изумленно обернулся, из емкости прямо ему в лицо выплеснулась едкая бальзамирующая жидкость. Он вскрикнул и отчаянно замахал руками, ослепленный кислотой. Тем временем из витрины выпала голова персидского воина и с влажным хрустом шлепнулась на пол.

— Беги! — крикнула Топаз Джейку, ударом ноги выбив кинжал из руки Мины.

Но у мальчика от боли кружилась голова, он едва не терял сознание. Дверь он видел, но двинуться с места не мог.

Мина опомнилась, обнажила клинок и ударила Топаз, прорезав плащ, но едва оцарапав кожу.

Джейк, спотыкаясь, заковылял через каюту. Ему понадобились все оставшиеся силы, чтобы наклониться, поднять с пола кинжал Мины и кинуть его Топаз. Девочка поймала оружие одной рукой и тут же сделала выпад в сторону противницы.

Мина наступала, держа перед собой клинок.

Топаз потихоньку пятилась, не переставая колоть кинжалом.

— Беги! — скомандовала она Джейку снова.

— Мне следовало убить тебя, когда мы обе еще были детьми, — яростно прошипела Мина. — Избалованная маленькая принцесса. Нам всем было бы лучше без тебя.

— Если ты тронешь меня хотя бы одним костлявым пальцем, — с презрением откликнулась Топаз, — твой драгоценный принц не оставит от тебя и мокрого места.

Все еще ослепленный Зельдт услышал ее слова и вскинул руку.

— Мина, опусти оружие! — прошелестел он. — Никто не должен причинять ей вред!

Джейк был поражен, услышав эти слова. Он как раз оторвал полоску ткани от дивана и обматывал ею свою кровоточащую ладонь. Но не успел: внезапно боль накрыла его с головой, он рухнул на пол и потерял сознание.

Пока Мина замешкалась, Топаз воспользовалась случаем, схватила подсвечник с горящей свечой и метнула его через комнату, чтобы поджечь лужу жидкости, натекшей из разбитой витрины. Пламя быстро распространилось по полу. Его язычки облизывали мумифицированную голову персидского воина и взбирались по стене.

Подручная Зельдта все же решилась пренебречь приказом: она завопила и сделала выпад, целясь в сердце Топаз. Она парировала удар кинжалом, схватила змейку Мины за шею и отшвырнула прочь. Рептилия приземлилась прямо в разгорающееся пламя, надсадно шипя и извиваясь от боли.

— Не-е-ет! — завизжала Мина, метнулась на другую сторону каюты и сунула руку прямо в огонь.

— Очнись, очнись! — тормошила Топаз потерявшего сознание Джейка.

Ответа не было.

Покрытой ожогами рукой Мина извлекла из пламени опаленное тельце своей любимой змейки. Та шипела и пыталась извернуться то в одну, то в другую сторону, отчего ее почерневшая, вздувшаяся пузырями кожа лопалась и отставала от плоти.

— Все хорошо… Все будет хорошо, — отчаянно уговаривала питомицу девочка, баюкая ее в ладонях.

Змейка попыталась было высунуть обожженный язычок и умерла, обмякнув на руках у хозяйки. Лицо Мины исказили гнев и ужас.

Даже Топаз замерла на секунду, почувствовав раскаяние, но затем снова повернулась к Джейку.

— Очнись! — крикнула она снова.

Глаза мальчика распахнулись, и она заставила его встать на ноги.

— Я убью тебя! Убью! — взревела Мина, обращаясь к Топаз.

Послышался взрыв — это стекло витрины разлетелось вдребезги от жара. Считаные мгновения спустя емкости уже раскалывались одна за другой, и их содержимое разлеталось в стороны.

Мина бросилась на помощь пострадавшему господину, а Топаз поволокла Джейка сквозь пламя в сторону двери. Она успела заметить последний мстительный взгляд ненавидящей ее девочки, прежде чем вытащила друга на палубу.

Звенел пожарный колокол, и перепуганные гвардейцы торопились вниз на помощь своему господину.

Топаз подтащила Джейка к грот-мачте.

— Мы приближаемся к точке горизонта, — выдохнула она, кивнув на блестящий на корме константор: его кольца уже почти выровнялись. — Ты можешь спастись только одним способом — поднявшись наверх. Лезь на мачту!

— Ч-что? — с запинкой переспросил Джейк.

— Точка горизонта! Корабль вот-вот исчезнет. Водоворот утащит тебя вниз. А теперь лезь!

Джейк помотал головой.

— Я не могу бросить тебя здесь, — беспомощно пробормотал он.

— Что же, тебе придется! — прикрикнула она. — Выбора у тебя нет!

«Линдвурм» задрожал всем корпусом. Джейк, совершенно обескураженный, полез вверх по мачте. Соленая вода, обжигающая его рану, причиняла мучительную боль, но не она, а куда более сильное, невыносимое страдание заставило его спрыгнуть обратно и обхватить Топаз руками.

— Я не могу бросить тебя здесь! Не могу! — заорал он, перекрикивая громкий скрип рангоута. — Мина убьет тебя.

— Мина не может меня убить.

— Откуда ты знаешь? Откуда? — еще сильнее повысил голос Джейк.

Топаз посмотрела мальчику прямо в глаза. Пришло время произнести вслух страшную правду.

— Потому что мы с Зельдтом… родня. Он мой родственник. Мой дядя!

Глаза Джейка в ужасе расширились, он открыл было рот, но времени уже не оставалось, трясся уже весь корабль. Снова он полез на мачту, все выше и выше. Со всех сторон сюда стягивался воздух. «Линдвурм» содрогнулся так, что, казалось, вот-вот рассыплется. Кольца константора выровнялись.

— Топаз, я тебя люблю! — крикнул Джейк маленькой фигурке, оставшейся внизу.

Раздался оглушительный взрыв — и Топаз вместе с кораблем исчезли из-под его ног. Мальчик с криком полетел в воду. Его втянуло в водоворот. Океанская вода хлынула в легкие.

Джейк пытался плыть к поверхности, но течение продолжало утягивать его вниз, разбрасывало в стороны его руки и ноги. В конце концов он все же вынырнул. И, хватая ртом воздух, тут же ощутил боль в ладони.

Он огляделся и заметил, что неподалеку плавает деревянный поддон, свалившийся с корабельной палубы. Мальчик кое-как забрался на него, в изнеможении рухнул на импровизированный плот и принялся растерянно озираться. Он остался в одиночестве посреди беспокойного океана. «Линдвурм» исчез бесследно.

Когда волны начали утихать, Джейк заметил еще одно живое существо, тяжело дышащее поблизости. Собака отчаянно барахталась в воде, пытаясь удержаться на плаву. Мальчик узнал потрепанную, изборожденную шрамами морду мастифа, Фелсона.

Увидев Джейка, пес поплыл к нему. Выглядел зверь полумертвым.

— Бросили тебя, приятель? — спросил у него мальчик. — Теперь хочешь дружить?

Мастиф нахмурился, заскулил и высунул язык, пытаясь лизнуть его в лицо. Это выражение приязни растопило сердце Джейка. Его губы задрожали, слезы хлынули из глаз. Он втащил Фелсона на плот и крепко его обнял.

— Хорошо, будем с тобой дружить, — тихонько шепнул мальчик.

30

ОБЕЩАНИЯ И ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Джейка с Фелсоном подобрали какие-то фламандские рыбаки. Они больше месяца ловили рыбу тралом в Северном море и уже возвращались домой с Доггер-банки с полным трюмом соленой сельди, когда заметили плот. Они бросили за борт сеть и втащили на палубу Джейка с товарищем.

Краснолицый парень, говорящий по-фламандски с занятным певучим выговором, предложил им тарелки с изумительной копченой рыбой и деревянные чашки (в случае Фелсона это была огромная миска) какого-то необычного лимонада. Кто-то перевязал мальчику руку и похвастался собственным набором шрамов.

Рыбаки смеялись и шутили, отхлебывали из фляг и пели матросские песни всю дорогу до берега. Они высадили Джейка с Фелсоном в гавани Хеллевутслюйса.

Мальчик обнаружил «Аал» затесавшимся среди множества рыбацких суденышек в порту. Воспользовавшись несколькими монетами из тех, что Натан дал ему в Венеции, он приобрел топливо и воду на обратную дорогу и отплыл на юг, вверх по Рейну, правя шхуной в ярком лунном свете.

Мысли Джейка вернулись к потрясшим его событиям на «Линдвурме». Череда навязчивых воспоминаний вставала перед его внутренним взором: странное поведение подруги, стычка с Зельдтом, пистолет, драка, пожар, участь Мининой змейки и, конечно же, ошеломляющее признание Топаз: она племянница, кровная родственница самого Зельдта.

Точно так же, как чуть раньше с океаническим течением, теперь он боролся с водоворотом противоречивых мыслей и страхов. Он отчаянно жалел Топаз, но и ужасался всей душой. Измученный разум задавался вопросами: была ли она когда-либо близка с семьей? Если Зельдт ее дядя, кем были ее отец и мать? Что там рассказывал об этой семье Чарли?.. Один брат — разве он не исчез? И еще была сестра, еще хуже самого Зельдта… Значит, Топаз приходится дочерью кому-то из них? Но при каких обстоятельствах ее удочерили? Джейк не сомневался, что любит Топаз, но теперь его терзал ужаснейший из вопросов: а не запятнана ли она каким-то образом злом своей семьи?

Когда Джейк понял, что начинает сходить с ума, он решил выкинуть эти мысли из головы, пока не успокоится в достаточной мере, чтобы рассуждать логически.

Следующим утром, перед самой зарей, он прибыл обратно в Кельн, где попросил родителей ждать его перед тем, как броситься на помощь Топаз. Огромная площадь перед собором пустовала, но три знакомые фигурки спали, прижавшись друг к другу на ступенях набережной. Одна из них, что-то почувствовав, села. Это была Мириам Джонес. При виде любимого сына она вскочила на ноги и запрыгала от радости.

Джонесы, Паоло Коццо и Фелсон (робкий и настороженный поначалу, но вскоре привязавшийся к семье Джейка) отплыли сразу после завтрака и поднялись вверх по Рейну до южной оконечности Германии, откуда уже не могли дальше путешествовать по воде.

Они задержались в деревушке, где Джейк останавливался с Чарли и Топаз по пути в замок Шварцхайм. Узнавая у жителей о том, как им лучше добраться до Венеции, они были вознаграждены неожиданной удачей. Бродячие актеры, представлявшие восхищенным зрителям «Эдипа» тремя днями ранее, сами направлялись в Италию. До них дошли восторженные отзывы о некоей театральной труппе, представляющей комедию дель арте, и актеры решили поехать во Флоренцию, чтобы перенять мастерство из первых рук. В их шатких фургонах как раз оставалось свободное место.

Три с половиной дня ушло на то, чтобы пересечь Альпы и плоскогорье Северной Италии, но время это для Джейка прошло самым восхитительным и увлекательным образом. Актеры оказались занимательнейшей компанией, где каждый исполнял свою роль: утративший вкус к жизни король, принцесса с твердыми принципами, честный солдат, роковая женщина, опереточный злодей и дурак. Они репетировали, спорили, пели, танцевали, плакали, и им удавалось выжать атом страсти даже из самых скучнейших мгновений.

Ко всеобщему изумленному восторгу, красотке инженю, Лилиане, приглянулся Паоло. Она была на полфута выше мальчика и на два года старше, но это не мешало ей заливаться румянцем всякий раз, когда он хотя бы смотрел в ее направлении. Алан предположил, что Паоло «испускает феромоны» после своего героического поступка на крыше Кельнского собора. К тому времени, как они добрались до Венеции и разошлись каждый своей дорогой, бедняжка актриса была уже совершенно без ума от юного итальянца. Она настояла на том, чтобы сохранить на память локон его волос, который он подарил ей с плохо скрываемой неохотой.

Семейство Джонесов, Паоло и Фелсон преодолели венецианские предместья и, усталые, добрались до суетливого города. Хотя их сердца и не лежали к этому, они провели некоторое время, глазея на витрины, пока не настала пора отправиться на мост Риальто, где они условились встретиться с остальными.

Агенты молча поднялись по ступеням древнего моста. Когда они дошли до его середины, городские колокола как раз начали звонить полдень. Если Натан и Чарли не погибли на задании, они должны были бы уже прибыть в Венецию. Но к четверти первого ребята так и не появились.

— Они наверняка справились, поскольку все еще живы, — задумчиво пробормотал Алан, кивнув на толпу. — Так где же они?

— Ты брызгаешь на мой дублет! — пророкотал голос откуда-то снизу. — А всем известно, что воду из венецианских каналов крайне трудно отстирать.

Джонесы радостно переглянулись, бросились к перилам моста и обнаружили Чарли Чиверли, с гордо сидящим на его плече мистером Дрейком, правящего золотистой гондолой. Лодку украшали искусные резные изображения Нептуна с преклоняющимися перед ним нимфами и морскими чудовищами, а на ее бархатных подушках возлежал Натан и ел фиги.

— Эй, там! — окликнул он, помахав рукой четырем агентам, перегнувшимся через перила. — Задание выполнено, троекратное ура нам всем! Мы причалим вон у той таверны — заказали там столик. В ней подают лучшие в городе равиоли, да и вид на Гранд-канал не сравнится ни с чем.

Шестеро неустрашимых агентов Секретной службы хранителей истории роскошно и шумно отобедали в пестрящей пятнами света таверне (сразу же, как только мистер Дрейк примирился с Фелсоном). Они насладились изумительной пастой и обменялись рассказами о своих опасных заданиях, причем каждый в свое время удостоился, по меньшей мере, одного шквала аплодисментов. Паоло в особенности согрела изнутри его заслуженная слава.

Натан и Чарли также рассказали остальным, что они делали после того, как перехватили смертоносные книги. Они бережно извлекли крохотные капсулы с чумой из каждого тома. Понимая, что им придется забрать емкости с заразой с собой в Точку ноль для изучения и последующего уничтожения, ребята подготовили их к перевозке.

Прибыв в Венецию, они вернулись на «Кампану» и перегнали ее, а затем и «Мистэр» к тихому причалу позади Арсенала. Заглянули в Венецианское бюро, забрали запасную машину Меслита и с ее помощью оповестили Точку ноль обо всем, что произошло. Наконец, они освободили всех похищенных архитекторов, брошенных гвардейцами Зельдта, которые, как выяснилось, бежали из города.

Покончив с десертом, компания неторопливо прогулялась вдоль суетливой сети каналов до тенистой пристани, где стояли на якоре корабли хранителей истории.

Натан достал карту, над которой разгорелся жаркий спор о том, к какой точке горизонта лучше всего будет направиться. В конце концов, юноша неохотно прислушался к совету Алана и выбрал ту, что находится к востоку от Равенны. Оттуда они смогут перепрыгнуть до самой Ла-Рошели, заметно сократив время путешествия. Поскольку этот маршрут требовал принятия сильной дозы атомия, было также решено, что Джейк составит компанию Натану и Чарли, чтобы в полной мере воспользоваться силой их юной доблести.

Склянки с чумой были вверены попечительству Мириам, и все попрощались с Паоло, возвращающимся домой к тетушке.

— Так ты останешься с хранителями истории? — осторожно спросил его Джейк.

— Хм-м… хороший вопрос, — задумался на миг итальянец. — Что же, если не считать, что тебя могут взять в плен, заковать в кандалы, пытать, запереть в одной камере с Натаном Уайлдером и принудить терпеть его чувство юмора, швырнуть в яму с черными мамбами и подвесить за ноги над высочайшим зданием в мире… Так вот, если не считать всего вышеупомянутого, — подытожил он, и его лицо озарила задорная улыбка, — что плохого из этого может выйти?

Джейк с Паоло хором расхохотались и напоследок крепко и сердечно обнялись.

Под командный рев Натана корабли один за другим отошли от пристани. Чарли отправил Галлиане длинное сообщение по Меслиту, известив ее, что они возвращаются назад, перечислив все последние события и подтвердив, что Топаз с ними не приедет, поскольку она сопровождает Зельдта в иной, неизвестный уголок истории.

Не прошло и часа, как корабли уже бороздили тихое Адриатическое море. Джейк смотрел на своих родителей на палубе «Мистэр»: смеющиеся, стоящие рука об руку, с растрепанными ветром волосами, они казались бесконечно далекими от никчемного магазинчика сантехники на юго-востоке Лондона.

Сразу после того, как он принял тошнотворную дозу атомия, Джейк наконец собрался с духом и подошел к стоящему у руля Чарли, чтобы расспросить его с глазу на глаз о жизни Топаз. Мальчик был уверен, что он не станет увиливать от ответа.

— Конечно, мы все знали, еще с детства, но об этом у нас не принято говорить, — признал Чарли, не отрывая ладоней от штурвала.

— А кто ее настоящие родители? — набрался смелости спросить Джейк.

— О матери я тебе рассказывал — ее зовут Агатой. Она приходится Зельдту сестрой.

— Это та самая, которая пыталась утопить брата в ледяном озере, когда он был еще ребенком, и сожгла заживо фрейлину? — уточнил мальчик.

— Боюсь, что так, — подтвердил Чарли.

Джейк тяжело вздохнул.

— А Топаз очень похожа на мать?

— Какое это имеет значение?

— Просто ответь мне.

Пришел черед Чарли вздыхать.

— Я с ней никогда не встречался. Какое-то внешнее сходство, безусловно, имеется. Но с точки зрения личности между ними нет ничего общего.

— А ее отец? Кто он?

Чарли пожал плечами.

— Никто не знает, даже сама Топаз.

Вскоре они достигли точки горизонта, и прямо перед тем, как выровнялся константор, Натан с Чарли с двух сторон тесно обступили Джейка. Мальчик предполагал, что уже мог бы привыкнуть к этим ощущениям, но усталость, похоже, усугубила воздействие перемещения, так что потрясение и тошнота оказались сильнее прежнего. На этот раз он зажмурился, когда его второе «я» взмыло в стратосферу. Секундой позже, один за другим, корабли покинули моря шестнадцатого века.

По возвращении в тысяча восемьсот двадцатый год их встретил унылый проливной дождь. Мистер Дрейк пришел в ужас. Он вскрикнул и незамедлительно залетел под палубу. Дождь непрерывно лил весь день, пока они, наконец, не разглядели на горизонте характерные конические очертания замка Мон-Сен-Мишель.

Роз первой заметила два корабля, приближающиеся к берегу по взбаламученному ливнем морю. Она пробежала по всему замку, стуча в двери и сообщая всем и каждому волнующую новость. Только Осеан Нуар, страдающая от «адской мигрени», не оказалась в должной мере заинтересована.

Постепенно все собрались на пристани, каждый со своим зонтиком: Галлиана Гете, Джупитус Коул, костюмер синьор Гондолфино, Труман и Бетти Уайлдеры — родители Натана и опекуны Топаз. Перед тем как девочка покинула Точку ноль несколько дней назад, им сообщили о задании, доверенном приемной дочери. Теперь они понимали со всей определенностью, что она не вернется. Они пришли выразить поддержку, но держались позади, в тени. Бетти промокала глаза шелковым платочком.

Корабли встали рядышком на якорь, агенты показались на сходнях, и встречающие разразились стихийной овацией. Они бурно рукоплескали Алану с Мириам, но с еще большим восторгом приветствовали Джейка, последним сошедшего на берег.

— Добро пожаловать домой, Джонесы! — во всю мочь прокричал синьор Гондолфино.

— Ура, ура! — хором подхватили остальные.

Мириам осторожно передала Галлиане сверток, в котором лежали склянки с чумой.

— Мы вернулись с победой, — начал Натан свою речь «экспромтом», дождавшись, пока все не успокоились. — Все агенты великолепно справились со своими задачами. Катастрофа в Италии была предотвращена. — Он вскинул руки вверх и провозгласил: — Ренессанс остался невредимым. — Затем встряхнул золотисто-каштановой гривой, на миг прикрыл глаза и продолжил куда более серьезным тоном: — Тем не менее в этот радостный час давайте все вспомним Топаз Сент-Оноре, которая храбро отправилась на новое задание.

— Топаз Сент-Оноре! — хором прошептали все.

Джупитус, державшийся очень тихо, прочистил горло.

— Фруктовые закуски и шампанское будут поданы в парадном зале через час. Прошу всех присутствовать, поскольку я намерен сделать объявление.

Когда выступления закончились, Роз тут же бросилась к брату и невестке и чуть не задушила их в объятиях.

— Никогда больше не уходи на задание, не предупредив меня, — укорила она Алана. — Ты все еще мой младший брат, помнишь?

Галлиана приобняла за плечи изрядно травмированного всем пережитым Джейка.

— Я много слышала о твоей храбрости. Чарли клянется, что ты хранитель до мозга костей. Мы все гордимся тобой.

Мальчик улыбнулся, но командующая чувствовала, что эмоции переполняют его. Она притянула его ближе.

— Знаю, знаю, — с понимание шепнула она. — История может быть невероятно волшебным, но в то же время и весьма обескураживающим местом.

Когда Джейк прибыл вместе с родителями, парадный зал уже гудел от дружеской болтовни многих хранителей истории. Все члены семьи успели переодеться: Мириам — в свое любимое платье, захваченное из лондонского дома, Алан — в старые вельветовые штаны (и то и другое было извлечено из красного чемодана). Джейк облачился в новый костюм в стиле двадцатых годов девятнадцатого века: нарядные брюки, застегнутый на все пуговицы жилет, белую рубашку и галстук, завязанный бабочкой. Со своими темными волосами и большими карими глазами в таком наряде он выглядел настоящим романтическим героем.

Зал освещало множество мерцающих свечей и украшали свежие цветы. За четырьмя огромными окнами над безбрежным штормовым океаном господствовал сумрак.

Джупитус разливал шампанское по фужерам. Когда, к его удовлетворению, все собрались, он унял возбужденный гул, постучав ложечкой по своему бокалу.

— Я человек немногословный, так что буду краток. У меня радостная новость, — произнес он, хотя на лице его не было заметно ни следа улыбки, — мы с Осеан Нуар хотим объявить о своей помолвке.

Воцарившуюся тишину сменили растерянные аплодисменты. Осеан, поправив челку указательным пальцем, прошла сквозь толпу и встала рядом с Джупитусом.

Роз не хлопала, она была слишком потрясена даже для того, чтобы закрыть рот.

— Боже милостивый, — пробормотала она, притворившись, будто ищет что-то в своем саквояже.

Джупитус бросил на нее взгляд. Только Роз и Галлиана знали о его тайных чувствах, и ни та ни другая не наблюдали за ним сейчас, так что никто не заметил отразившегося на его лице глубочайшего уныния.

Новость о помолвке Осеан и Джупитуса ничуть не затронула Джейка, обдумывающего более важные вопросы. Его родители заблудились в истории. Непоколебимое упорство и чистая удача помогли ему их найти, но теперь он потерял Топаз. Навязчивые мысли о ней пробились на передний план его сознания. Сколько бы похвал он ни услышал от Галлианы и других хранителей истории, мальчик знал, что не справился с задачей, которую сам себе поставил: спасти девочку. Его терзали опасения, что он может никогда больше не увидеть подругу. Мир и так был огромным, но история, как он теперь понимал, была необъятна — столь же бесконечная и запутанная, как вселенная, наполненная невообразимой тайной.

Джейк глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он подошел к одному из гигантских окон и окинул взглядом горизонт. Фелсон, робко ожидавший у дверей, подбежал ближе и встал рядом. Пес покосился на своего нового хозяина, а затем тоже уставился на море. Там, далеко-далеко, вспышка молнии высветила часть океана. Джейк вспомнил, как началось все это приключение: гроза сопутствовала его приходу в необычную и захватывающую жизнь. Его представление о мире с тех пор безвозвратно изменилось. Теперь его жизнью правили новые реалии: слава, долг, любовь и страх.

Он — хранитель истории.

Пути назад нет.

— Я найду тебя, Топаз, — торжественно поклялся он самому себе, тихонько прошептав слова так, что маленький островок оконного стекла запотел от его выдоха. — Где бы ты ни находилась, в каком месте или времени. Даже если это последнее, что я сделаю в жизни… Я найду тебя…