Читать онлайн В погоне за тенью бесплатно

Глава 1

Илья привёз свою будущую жену из соседней деревни. Если он был первым парнем в своей деревне, то Наталья была одной из самых красивых девушек в своей. Отец Ильи, в сорок четвёртом году, получив недельный отпуск за подвиг на поле боя, приехал домой, потом вернулся в свою часть, а через пять месяцев погиб в бою, так и не узнав, вернее, не получив письма от жены, что у них будет ребёнок. Письмо пришло буквально через два дня после гибели Николая.

А в сорок пятом и родился Илья. Маша получила похоронку на мужа, но до конца не верила, что её Николая больше нет. Она ждала его долгие годы, одна поднимая сына, впрочем, как многие женщины-вдовы, в те тяжёлые годы. Николай перед войной построил добротный дом, думал, что будет жить там с семьёй долго и счастливо.

Их деревня находилась дальше от других деревень, Бог миловал, немцы обошли её стороной. Но красотой природы, деревня не была обделена, лес, река, поля радовали взор.

Маша одна вырастила Илью. Закончив сельскую школу, Илья выучился на механика и тракториста, потом парень устроился работать учеником механика и работал с усердием.

Свадьбу играли всей деревней, Илья запряг в телегу двух лошадей, украсил бантами и цветами, раздобыл для лошадей бубенчики и с шумом проехал с невестой по всей деревне. Маша нарадоваться на сына не могла, а когда, в семидесятом году у молодых родилась дочка, Маша ни на минуту не оставляла малышку, радуясь и каждый день наблюдая, как растёт её внучка Ульяна, которую Маша ласково называла Уленька.

Шли годы, Ульяне исполнилось восемь лет, только счастье длилось недолго. Однажды, летним днём, в дом Маши прибежали мальчишки, с криками, что, мол, Илья утонул. Маша понять не могла, как такое могло быть, ведь Илья неплохо плавал. Она была страшно напугана и сама побежала на берег реки. Как оказалось, Илья шёл домой, чтобы пообедать и вернуться на поле. Дорога домой шла вдоль реки и он увидел соседских ребят, их было двое, они, видимо, купались и стали тонуть. Илья не мешкая бросился в воду, а река была широкая и с быстрым течением, мальчиков-то он спас, но сам попал в круговорот воды, да и устал, видимо, так что сил выбраться из воды у него не осталось.

На берегу собрались и стар и млад, более молодые бросились в воду, чтобы найти Илью, надеясь, что парень ещё жив, но тело Ильи нашли только через четыре дня, приехавшие из области специалисты.

Маша от горя места себе не находила, Наталья ходила сама не своя, только восьмилетняя Ульяна ничего понять не могла. Хоронили Илью всей деревней, Маша за несколько дней как-то сникла, постарела лет на двадцать, да и не прожила после смерти сына и года.

Сначала ушел из жизни Николай, тела которого так Маша и не видела. С рождением внучки женщина вроде ожила, но смерть сына, такая нелепая, неожиданная, подкосила её окончательно.

И осталась Наталья одна с дочерью. Тяжело ей было одной, но она неплохо шила, была у неё швейная машинка, от свекрови ещё осталась, так она и обшивала всю деревню. Кому новое сошьёт, кому из старой вещи перешьёт, кому залатает. Кто деньги принесёт за работу, но больше продукты приносили, так и жила Наталья с дочерью, которая бегала с соседскими детьми в школу, а летними днями с ними и игралась.

Так прошло еще семь лет, Ульяна подросла, стала красивой, стройной, да и было в кого. И Илья, и Наталья были красивой парой. В дом к Наталье стал захаживать Иван, который жил на другом конце деревни, всё в мужья к Наталье набивался. Молодая женщина долго отказывалась, но Иван был настырным и Наталья сдалась, когда соседка ей сказала, что негоже молодой женщине жить одной, уж лучше замуж выйти, а то сплетни по деревне пойдут. По натуре своей, Наталья была тихой и скромной, но разговоры всё-таки пошли и Наталья согласилась выйти замуж за Ивана. Только он переехал в дом Натальи, сказав, что в его дом не стоит идти, там живёт брат с семьёй.

Так, в конце сентября восемьдесят пятого года они поженились. Ульяна же, побаивалась Ивана, его пристального взгляда, что ли. Наталья много лет жила без мужа, Иван, до поры, был ласковым и нежным. Только, со временем, Иван стал заглядываться на Ульяну, которой было почти шестнадцать лет. Девушка и впрямь была красивой. Светлые, длинные волосы, которые девушка заплетала в одну косу, доходили до стройной талии, чернобровая, с карими глазами и нежной кожей. Иван смотрел на Ульяну совсем не как на падчерицу.

Ульяна заканчивала девятый класс, начало лета восемьдесят шестого года, она только сдала последний экзамен и радостно вбежала в дом, чтобы сказать матери, что опять получила пятёрку. Но Наталья вышла в сельмаг, за хлебом и вбежав в дом, Ульяна оказалась в объятиях Ивана.

– Ой, простите, дядя Ваня, я нечаянно… – растерялась девушка, думая, что Иван отпустит её, но молодой человек, крепко обняв Ульяну, потянул её в спальню.

– Не бойся, Уля, ну что ты так испугалась, девочка? Я же хороший, я не обижу тебя, – говорил Иван.

– Дядя Ваня, отпустите, прошу Вас, мамочка! – закричала Ульяна, отталкиваясь от Ивана.

Но он был силён и схватив девушку, повалил на кровать, судорожно поднимая подол голубой формы девушки. Тут вбежала Наталья и подбежав к ним, схватила мужа за плечи, стараясь оттащить его от дочери.

– Иван! Да что же ты делаешь? Она же ещё ребёнок, тебе что, меня мало? – кричала Наталья.

Иван резко отпустил Ульяну и встав, двинулся к Наталье. Молодая женщина испугалась его пьяного, злого взгляда и попятилась назад. Ульяна от испуга сжалась, плача, прижавшись к стене и собрав ноги, она не смела двинуться с места.

– Мужу перечить? Удавлю… зачем мне старое корыто, когда есть такая сладкая, спелая ягодка, а? – сжав кулаки, говорил Иван.

– Иван… ты чего, с ума сошёл? Что ты творишь-то? – пытаясь успокоить мужа, тихо произнесла Наталья.

Но тут же получила кулаком в лицо, от удара отскочив к двери, она ударилась головой о косяк и упала на пол. Иван подскочил к жене и одной рукой сжал ей горло, а другой прижал женщину к полу. Наталья стала задыхаться, брыкаясь, она пыталась освободиться из цепких рук Ивана, но он ещё сильнее сжал руки и держал до тех пор, пока ноги Натальи не вытянулись и тело не обмякло. Ульяна, увидев бездыханное тело матери, быстро спустилась с кровати и схватила Ивана за плечи.

– Отпусти маму! Мамочка! – закричала девушка.

Иван повернулся к ней.

– Пикнешь и тебя удавлю, сядь и усохни, – злобно прошипел он, отчего Ульяна со страхом попятилась назад.

А Иван спокойно поднял Наталью, которая была мертва, перекинул через плечо и вышел во двор. Ульяну сковал такой страх, что она не могла и пошевелиться. Иван занёс тело жены в сарай и словно мешок, бросил на землю. Поискав глазами верёвку, он взял её на полке, среди старых вещей, хладнокровно перекинул через балку сарая, завязал петлю, потом, приподняв тело жены, накинул ей на шею петлю и потянул верёвку за другой конец. Тело, раскачиваясь в воздухе, повисло. Немного постояв, Иван смачно сплюнул под ноги Натальи и вышел из сарая.

Вернувшись в дом, он подошёл к Ульяне и схватив её, впился губами в губы девушки и стал судорожно раздевать. Девушка была очень напугана и только повторяла,

– Дядя Ваня, не надо, прошу Вас, мамочка, помоги.

Но Иван её не слушал, от возбуждения, от выпитого вина, не соображая, что творит, просто измываясь над телом, по сути ещё, девочки. А потом обмяк и так и уснул, крепко обняв Ульяну. Не шевелясь, она ещё долго боялась встать, не совсем понимая, что произошло нечто ужасное и с ней, и с её матерью. А утром, Иван, как ни в чём ни бывало, встал и схватив за горло Ульяну, прошипел над её ухом:

– Скажешь кому о том, что здесь произошло – тебе не жить, ты меня знаешь. Удавлю, как мышь. Поняла?

Ульяна лишь испуганно кивнула головой, прижимаясь к стене. Иван тут же выскочил на улицу и сделав страдальческое лицо, завопил, что его любимая жена повесилась в сарае. Прибежали соседи, заглянули в сарай, ну да, Наталья висит в сарае.

– Господи, что же она наделала-то? – с недоумением спрашивала одна соседка.

– Вроде жили неплохо, с чего ей вешаться вздумалось? – спрашивала другая.

– Видать, произошло нечто, что Наталья руки на себя наложила, грех-то какой, – со страхом глядя на тело, которое мужчины осторожно вынули из петли и вынесли во двор, говорила третья.

Но тем не менее, ответов на вопросы не находилось, тут же вызвали участкового, который был один на всю деревню. Но самоубийство женщины было налицо и дело закрыли. Наталью похоронили, а Иван, надев на лицо маску убитого горем, несколько дней ходил, словно сам не свой и ему поверили. Через месяц, он выбил для Ульяны пособие, которое сам же ежемесячно и получал, взяв с девушки доверенность и с чистой совестью продолжая жить и измываться над Ульяной, да и пил он много, но что соседи жалели его.

– Бедный Иван, так рано жену потерял, – говорила одна.

– И об Ульянке как заботится, словно о родной дочери, – поддакивала другая.

Тем временем, Ульяна помышляла о бегстве, терпеть дальше то, что творил Иван, она не хотела. Однажды, когда Иван в очередной раз пришёл сильно выпивший, уверенный в том, что Ульяна как огня его боится и никуда от него не денется, он принёс ей конфеты и на ходу раздев девушку, толкнул на кровать. Через час, Иван крепко уснул. Лёжа на кровати совершенно голый, свесив правую ногу с кровати он громко похрапывал. Ульяна тихо поднялась и прошла в свою комнату.

Она побросала в сумку вещи, которых было не так много, туда же бросила паспорт, совсем новенький, который ей выдали всего две недели назад. Выйдя в комнату, где спал Иван, она пошарила в кармане его брюк и вытащила деньги. От страха она дрожала, только что зубы не стучали, руки похолодели и дрожали.

Оглядываясь на Ивана, она пошла к выходу, как вдруг её взгляд упал на швейную машинку матери. Было непонятно, с чего, но приняв спонтанно решение, Ульяна резко успокоилась и взяла большие ножницы, которыми Наталья обычно кроила, они были очень большие и острые. Медленно подойдя к кровати, Ульяна схватила свободной рукой хозяйство Ивана и резко отрезала ножницами, под самый корень. Раздался отчаянный крик, присев на кровати, видимо рефлекс сработал, он бешено орал.

– Сука! Ааа! Больно-то как! Удавлю! – заорал Иван, прибавляя к каждому слову нецензурщину и схватившись руками за пах, откуда сквозь пальцы хлынула кровь. Его глаза готовы были вылезти из орбит от ужаса и боли.

– Тебе больно, да? Сдохни, мразь, – со всей злостью бросив то, что она отрезала и держала в руке, ему в лицо, ответила Ульяна.

Потом подошла к окну, откуда просачивался свет, взяла лист бумаги и ручку, быстро что-то написала и оставив на подоконнике, схватила с пола сумку и выскочила из дома, слыша за своей спиной громкие крики и ругательства.

Была глубокая ночь, девушка выбежав за калитку, бросилась от дороги в сторону реки. Лай собак слышался отовсюду, Ульяна, не оглядываясь, добежала до моста и перебежав мост, она зашла в лес. Ей было очень страшно, но возвращаться назад и в мыслях не было. Заходить дальше в лес она побоялась, могла заблудиться, поэтому быстро шла между деревьев, не упуская из виду тропинку, ведущую к области.

Что будет делать дальше, Ульяна не знала, ей нужно было просто уйти, как можно дальше. То, что Иван наверняка уже мёртв, ей и в голову не приходило. Хотя девушка и сознавала, что молодой человек, после того, что она сделала и совсем о том не жалела, вполне может умереть от потери крови.

Перед глазами Ульяны вдруг ясно встало то, что произошло и она, истерично засмеявшись, присела, устав от беготни. Светало, оглядываясь вокруг, она как затравленный зверёк прислушалась, но была предрассветная тишина, давящая на сознание девушки. Поднявшись, она быстрыми шагами пошла до остановки рейсового автобуса, решив доехать до станции и сесть на проходящий поезд. Куда ехать, Ульяна не знала и не загадывала наперёд, ей просто нужно было скрыться, ведь получалось, она убийца, убийца Ивана и наверняка, её будут искать, в лучшем случае, сельчане, в худшем – милиция.

– В большом городе можно затеряться. Там меня никто не найдёт, – думала Ульяна, садясь в рейсовый автобус.

Отъезжающих на станцию было немало, обычно, жители деревни ездили на станцию продавать. Что именно… Всё, что находилось в хозяйстве. Молоко, кур, цветы, овощи, яблоки, а если забивали кабанчика, то и мясо, и сало, и окорок. Ульяна села на заднее сидение и забившись в угол, прикрыла лицо платком. От страха, у неё сжималось сердце, ведь она не знала, что её ждёт впереди.

Иван же, истекая кровью и потеряв сознание, перестал кричать. И что странно, никто два дня к нему не наведывался. После смерти Натальи, и соседи, и сельчане, заходили к нему крайне редко. Приходил только дружок Ивана, скорее собутыльник, когда отоспавшись, была нужда опохмелиться. А Иван добрый насчёт похмелья, завсегда нальёт стаканчик. Но и Степан два дня не заходил, то ли отходняк у него был, то ли отсыпался, но пришёл он только к третьему дню.

Войдя в дом и увидев дружка, совершенно голого, белого и… без своего хозяйства, где вместо хозяйства, чернела запёкшаяся кровь и копошились мухи, Степан от страха выбежал из дома, как ошпаренный, с бешеными криками:

– Убили! Отрезали! Люди добрые? Помогите! Убили! Совсем отрезали, под корень!

Сбежались люди, близкие соседи Ивана и ничего не понимая, спрашивали Степана, что же такого случилось, что у него такое лицо и он так орёт. Но Степан, так и не смог дать вразумительного объяснения. Фёдор, сосед Ивана, махнув рукой, прошёл через двор и вошёл в дом.

Глава 2

Фёдор вошёл в дом и с порога огляделся. Беспорядок его не удивил, он подошёл к кровати и посмотрел на Ивана. Наверное, Фёдора не столько поразило то, что творилось внизу живота покойного, выражение лица напугало Фёдора. На нём застыл ужас, боль, злоба и безысходность. Видимо, Иван понимал, что что сделала Ульяна и что сейчас умрёт, но от того, что не мог встать, отомстить и вообще, что-то сделать – это было больнее всего для Ивана. Он так и умер, с выражением злобы и мести на лице. Фёдор вышел во двор, все в ожидании посмотрели на него, ведь Степан так и не смог ничего сказать.

– Надо что ли брату сообщить… Василий, сходи до них, пусть быстро придут сюда. Иван мёртв и я догадываюсь, кто с ним такое совершил. Стыдно сказать, но ему отрезали всё его хозяйство, вот и истёк кровью. За два дня, тело уже начало разлагаться. Лето… И сделала это Ульянка, видать, Иван довёл деваху, что она на такое решилась. Только не пойму, сама-то она где? Может видел её кто? – громко говорил Фёдор, оглядывая на всех, кто собрался во дворе дома Ивана.

Вот ведь покойный Илья и предположить не мог, что дом, который строил его отец, в котором он был так счастлив, станет проклятым домом. Все смотрели на Фёдора с испугом и недоумением, качая головами.

– Позавчерась я видела Ульянку, а знаете, люди, ведь девочка после смерти матери, ну Натальи значит, изменилась очень, ну, я думала, мамку потеряла, поэтому и грустная она, а в глазах тоска такая, испуг. А помните, когда она школу заканчивала? Вот я помню, однажды шла Ульянка со школы, весёлая такая. Спрашиваю, что получила на экзамене-то? А она кричит, пятёрку, мол, получила и побежала к дому, мать обрадовать наверное хотела, а Наталья… бедная, в тот день и повесилась. Странно всё это… – сокрушаясь, рассказывала тётка Дарья, ближайшая соседка Натальи.

– Что-то тут нечисто, товарищи. Ульянка не стала бы без причины убивать Ивана таким жестоким способом. Это я Вам точно говорю. Видать, он это… ну того… девчонку-то испортил, наверное. Жалко бедную. Вот где она сейчас? Жива ли? А вдруг этот ирод её того, убил? – говорил дядя Жора, муж Дарьи.

Тут пришли брат Ивана, Егор и его жена Евдокия. С испуганным лицом, Егор прошёл в дом и через две минуты выскочил, как ошпаренный.

– Кто? Кто его так? Люди! Что же это такое, а? За что брата моего так? Где эта тварь? Где Ульянка? – сжав кулаки, кричал Егор.

– Ульянка тварь, да? А ты знаешь, что твой брат, за которого ты готов девчонку убить, ко мне приставал, когда ты на поле работал? Еле отбилась я тогда, огрела его сковородой. Вот он, тварь, видать и Ульянку в покое не оставлял, что она на такое решилась. Бедная, один Бог знает, что этот ирод с ней вытворял, – вдруг закричала Евдокия.

Егор ошалело посмотрел на неё, шум голосов стоял во дворе.

– Как это, приставал? Было что, говори, – вплотную подойдя к жене, спросил Егор.

– Да разве ж я позволила бы ему? Ирод был твой брат и поделом ему! Не работал нигде, тунеядец и Наталью он загубил, не иначе. Бедная Ульянка, могу себе представить, что он с ней творил, гад. Прости меня, Господи, о покойниках вроде плохо не говорят, но он получил по заслугам, – сказала Евдокия.

Приехал участковый, на УАЗике, который он с большим трудом выбил в области для участка, и пройдя в дом, пробыл там довольно долго, потом, зажав пальцами нос, вышел во двор.

– Если кто что-то знает, говорите. Кто мог с ним такое злодеяние совершить? – громко спросил мужчина в форме, лет сорока пяти, постоянно вытирая платком лоб, снимая фуражку.

– Ульянка верно, кроме неё некому,– неуверенно высказалась Дарья.

– Цыц, баба, молчи. Не губи за зря девчонку. Посадить её могут, дура, – толкнув в бок Дарью, сказал Жора.

– Так я… что, правду сказала… – растерялась женщина.

Дебаты и споры, продолжались часа два.

– Ты, Петрович сгоряча-то не пиши свой протокол, погодь. Надо бы обдумать всё, чего зазря девчонке жизнь губить? Сам подумай, неужели она осмелилась бы такое сделать, если бы не подпёрло её? От отчаяния, видать, того, с корнем отчекрыжила ему это, ну… сам понимаешь. Ивана не вернуть, а девчонка только жить начинает, прошу тебя. Может быть можно написать, что он сам… хотя нет, сам бы не смог. Ну ты у нас власть, придумай что-нибудь. Правильно я говорю, люди? – оглядываясь на людей, спросил Фёдор.

– И то верно, вот и Евдокия, и Дарья говорят, что Иван был не тем, кем мы его представляли. Все просим за Ульянку, Петрович, уважь слово народа, – попросил Жора.

– Да вы что? Как же я могу не отреагировать на такое преступление? Это же убийство с отягащающими. Что я отвечу начальству? Мне же в области отчитаться надо. Меня, за такое, с работы попрут, – ответил Петрович, с удивлением посмотрев на всех.

– А мы все подтвердим, что в пьяной разборке это сделал кто-то из его дружков и убёг. Нет преступника – нет и преступления. Неужели из области приедут смотреть на это безобразие? Нет, не приедут, вот и напиши, что, мол, пьяный был, сердце не выдержало или ещё что придумай. А мы подпишем, не сомневайся. Неужто твоя работа дороже Ульянкиной жизни стоит? – сказал Фёдор.

Несколько человек закивали головами. Петрович задумался.

– Давай, грузить тело, Фёдор, у тебя машина, подгони её, что ли. Давайте, вынесем тело покойного, я и мешок полиэтиленовый с собой принёс, – сказал наконец Петрович, выходя на улицу, взяв из своей машины пакет и пройдя через двор, поднялся на крыльцо дома.

– Так может в твою машину его, а, Петрович? – осторожно спросил Фёдор.

– Вы мне – я вам, всё по честному, – оглянувшись, ответил Петрович.

Фёдор, тяжело вздохнув, кивнул Жоре. Через минут сорок, тело Ивана увезли в участок. Что написал в отчёте, Петрович никому не докладывал, но имени Ульяны, он в отчёте не упоминал.

Через два дня, Ивана, худо-бедно похоронили. Правда, хороших слов о нём так никто и не сказал, да и поминки делать не стали. Окна и входную дверь дома, который, по сути, принадлежал Ульянке, Фёдор заколотил, сказав, что девушка однажды может вернуться.

Ульянка, доехав до станции, купила билет до города. Она вспомнила, что почти сутки ничего не ела, но и аппетита не было, перед глазами стояла картина, от которой её подташнивало. Хотя тошноту она почувствовала ещё раньше, до того, как всё это произошло.

Поезд проходил через маленькую станцию, останавливаясь всего на десять минут, но до него ещё было время. Ульяна купила в буфете булочку и горячий чай с сахаром. Страх не покидал девушку, она беспокойно оглядывалась, всё ждала, что за ней приедут и арестуют. Съесть булочку, Ульяна так и не смогла, сунув её в сумку, она заставила себя выпить чай. Сев в самый конец скамьи, она прикрыла лицо платком и закрыла глаза. Кажется, от усталости, она задремала, но услышав звук приближающего состава, тут же поднялась и пошла к поезду. Ульяна зашла в свой вагон и села, прижав к себе сумку. Сумку побольше, с вещами, она убрала под ноги. Дорога заняла трое суток, напротив сидела женщина и с любопытством смотрела на неё, но Ульяна всячески отворачивалась, стараясь не встречаться с ней взглядом.

– Вот я смотрю на тебя… ты вчера ничего не ела, может нет ничего? На вот, угощайся, дочка. Случилось у тебя что? В глазах страх, испуг и беспокойство. Молчишь всю дорогу. Может помочь смогу? Меня тётя Настя зовут, а тебя? – спросила женщина преклонных лет, с корзиной и двумя большими сумками.

Ульяна напряглась и с испугом посмотрела на неё.

– Меня? У… Вера зовут. Я не хочу есть, спасибо, – тихо ответила Ульяна, не сказав своего настоящего имени.

Женщина кажется поняла, что девушке есть, что скрывать, но дальше спрашивать не стала.

– И всё же ты поешь. На вот, с чаем поешь, – протягивая блюдце с двумя пирожками и стакан чая, сказала тётя Настя.

– Спасибо. А долго ещё ехать до города? – спросила Ульяна.

– Ещё двое суток. Я вот к сыну еду, в городе он живёт. В институте учится, на инженера-строителя дорог, во как. Вот, гостинцы ему везу, пусть учится, человеком станет, верно? А ты… школу-то закончила? Тоже учиться едешь, али как? – решилась спросить тётя Настя.

– Да, учиться еду, – ответила Ульяна, с трудом проглатывая кусочек пирожка и запивая чаем.

Вдруг она побледнела, зажала рот и поднявшись, побежала до туалета.

– Понятно… бедная девочка, беременна, вроде. Видать, досталось ей, сполна досталось. Как зверёк затравленный, – провожая взглядом Ульянку, подумала тётя Настя.

Добежав до туалета, хорошо свободно было, Ульянка вырвала до желчи. Умывшись холодной водой, она вытерла платком мокрое лицо и руки и нехотя вернулась обратно.

– С животом что-то… – смущаясь, сказала Ульяна.

– Да не с животом у тебя, дочка, что-то, беременная ты. Это и дураку ясно. Может расскажешь, что с тобой случилось? Я помочь тебе хочу. Может есть у тебя родные? – заботливо спросила тётя Настя.

Ульянка широко раскрыла глаза и с испугом посмотрела на женщину.

– Нет. Этого не может быть. Нет у меня никого. Оставьте меня в покое, ну что Вам всем от меня надо? – воскликнула Ульянка и закрыв лицо ладонями, заплакала.

Несколько пассажиров с удивлением смотрели на неё, но ей, кажется, было вовсе не до них, да и вообще, ни до кого.

– Ну что ты, дочка? Успокойся, я не хотела тебя напугать. Но одна ты не справишься, да ещё в большом городе. Правда и у меня там никого нет… – задумавшись, произнесла женщина.

– А мне никто и не нужен, я сама справлюсь. Просто оставьте меня в покое, – ответила Ульяна.

Она легла на своё место, отвернулась к стенке и закрыла глаза.

– Ох и тяжело тебе придётся, бедная девочка. Видать и правда, никого у неё нет и случилось с ней что-то страшное, – подумала тётя Настя.

Ульянка уснула, она уже двое суток не спала, так, урывками ей удавалось поспать, а тут, она всю ночь проспала, правда, часто вздрагивала и стонала во сне. Утром, тётя Настя приготовила завтрак и позвала Ульянку, назвав по имени.

– Вера? Иди завтракать, – громко сказала женщина.

Но Ульянка на имя не отреагировала и продолжала стоять у окна.

– Не Вера, значит… понятно, – пробормотала тётя Настя и встав с места, подошла к Ульянке и тронула девушку за плечо, которая умывшись, стояла в коридоре и смотрела в окно, за которым проносились поля и холмы, вдалеке горы, леса и реки. Обернувшись, Ульянка с недоумением посмотрела на женщину.

– Есть иди, ты же голодная, я знаю, – тихо сказала тётя Настя.

Ульяна посмотрела на столик, почувствовав голод, она зашла в плацкартное купе и села.

– Спасибо Вам. Вы простите меня за вчерашнее… – смущаясь, сказала Ульянка.

– Да ладно, с кем не бывает. Ты ешь, не стесняйся, – улыбнувшись, ответила тётя Настя.

Немного поев, Ульянка больше есть не смогла.

– Тошнит наверное, да? – осторожно спросила тётя Настя.

Опустив голову, Ульяна стыдливо кивнула головой.

– Что делать собираешься? Оставишь ребёнка или как? – спросила тётя Настя.

Ульянка подняла голову и со слезами посмотрела на женщину.

– Я умереть хочу, – тихо, боясь, что её услышат, произнесла Ульянка.

Тётя Настя села рядом и обняла её за плечи.

– Что ты! Даже думать не смей! Грех-то какой! Ты только жить начинаешь, а жизнь такая короткая, девочка. Всё пройдёт, не сомневайся. А ребёночка ты роди, это дар Божий, – говорила женщина, стараясь успокоить Ульянку.

Она положила голову ей на плечо и заплакала. Но рассказывать ничего не стала, испугалась, подумав, что её всё равно не поймут.

Через два дня, тётя Настя сказала, что они подъезжают к городу и попросила Ульянку помочь вынести сумки. Выйдя на платформу, тётя Настя позвала носильщика и тепло попрощавшись с Ульянкой, ушла. Ульянка, оглядываясь по сторонам, вышла на дорогу. Куда идти дальше, она не знала, а уже вечерело. Свет уличных фонарей, раскачиваясь, бросал блики на асфальт. Не зная города, Ульяна шла, не разбирая дороги. Вдруг она услышала шум подъезжающей на большой скорости машины, девушка испуганно повернулась и тут раздался треск, боль, шум в ушах, в глазах у неё потемнело. Упав, от удара Ульянка потеряла сознание.

Глава 3

О том, что произошло той ночью, в деревне ещё долго помнили и обсуждали. Ужасающее выражение лица Ивана, лежавшего в гробу, когда его хоронили, забыть было нелегко. Между людьми шли разные пересуды, кто-то осуждал Ульянку за жестокость, говорили, молодая девушка и так смогла поступить.

– Как бы там ни было, Иван не заслужил такой ужасной смерти. Рассказала бы нам, что её беспокоит, может, мы помогли бы ей, – говорили одни.

– Как бы она рассказала, Никитична, а? Случись такое с твоей внучкой, ты бы так не говорила. Видать, Иван с ней творил неладное, вот её и подпёрло, иначе бы она на такое не решилась. Можно только представить, что творилось в этом злосчастном доме. А я вот думаю, правильно она сделала, – говорили другие.

– Да ты что, Серафима, не приведи Господь такому случиться с моей внучкой. Типун тебе на язык! Сама бы удавила ирода! – ответила Никитична.

– Эх вы, люди! Всё, Ивана нет, не знаю, жалеть его или проклинать, Бог ему судья. А вот где девка, вот об чём думать надо. А вы… эээх, она же выросла на наших глазах. Вот где она сейчас? Жива ли, здорова ли. А вдруг руки от горя на себя наложила, да утопла, бедняжка, как Илья, отец её, а? Может нужно было дно реки нашей обшарить? – произнесла Дарья, жена Георгия.

– И то правда… – задумчиво произнесла Никитична.

А в доме брата Ивана, Егора, об Иване говорить боялись. Егор осторожно поглядывая на жену, вспоминал её слова о том, что Иван к ней приставал, а Евдокия так и вовсе не хотела вспоминать о непутёвом брате своего мужа. Ей искренне было жаль Ульянку, женщина могла себе только представить, что с ней творил Иван. Она помнила, каким сильным и наглым он был.

– Хорошо, Егор не похож на своего брата, – с грустью думала Евдокия.

Ну а участковый написал, что Иван утонул, его нашли сельчане, когда тело прибило к берегу, а хозяйство его, видать, щука съела. Ведь отрезанные куски так и не были найдены, может крысы полакомились, может мыши…

Услышав такие домыслы, Жора усмехнулся:

– И точно, подохла щука, отравившись.

В общем, разговоры не прекращались ещё очень долго, а дело закрыли, за отсутствием состава преступления, да и вникать не стали, легче было убрать дело в архив.

Машина, резко затормозив, остановилась и через минуту из неё выскочил молодой человек. Возле Ульянки собрались несколько человек прохожих. Наклонившись над девушкой, хотели быть может помочь.

– Тут за углом телефон-автомат, нужно скорую вызвать, – сказала пожилая женщина.

– А она жива-то? – спросила женщина помоложе.

– Не дышит. Молодой человек, бегите к телефону, скорую вызовите, – попросила пожилая женщина.

Парень, стоявший рядом, бросился за угол, а тот, который выскочил из машины, нагнувшись над Ульянкой, растерянно смотрел на неё, побледнев, потом поднял её на руки и понёс к своей машине.

– Помогите, прошу вас. Дверцу откройте, я сам её в больницу отвезу, здесь недалеко, – хриплым от волнения голосом, сказал молодой человек, парень лет двадцати пяти, крепкого тело сложения, видимо, спортом занимался, с шевелюрой светлых волос, высокий, широкоплечий, с приятным, серьёзным лицом.

– Вот и правильно. Пока скорая приедет, а так, девушке быстрее помогут, – услышал за спиной парень.

Ему открыли дверцу волги ГАЗ-24, парень осторожно положил девушку на сидение и быстро сел за руль. Больница, о которой говорил парень, находилась не так и далеко, он ехал минут двадцать и подъехав к воротам, посигналил, включив фары, время было позднее. Из сторожки вышел пожилой мужчина и открыл ворота. Волга заехали во двор.

– Где приёмный покой, не подскажете? – выглядывая из машины, спросил парень.

– Прямо поезжайте, потом сверните направо, второе здание, – ответил старик, закрывая ворота.

В приёмный покой, молодой человек вбежал.

– Прошу Вас, помогите! Там девушка в машине, она без сознания… кажется. – громко, взволнованно говорил парень.

– Вася! Каталку неси! Что с девушкой? – поднимаясь из-за письменного стола, на котором лежали истории болезни, журналы и бланки, спросила женщина в белом халате, дежурный врач приёмного отделения, выходя в фойе.

– Её машина сбила… я сбил… – виновато ответил молодой человек.

Женщина странно на него посмотрела и выбежала во двор, куда подвезли каталку. Когда Ульянку перенесли из салона машины на каталку и завезли в приёмный покой, женщина-врач, нагнувшись над ней, тщательно осмотрела её.

– Везите в гинекологию, у девушки выкидыш, быстрее, – приказным тоном сказала доктор.

Молодой человек, стоя в фойе, слышал эти слова. Он сел на один из стульев, стоявших у стены и прикреплённых друг к другу и схватившись за голову, застонал.

– Что же я наделал, чёрт! Я убил её ребёнка… а вдруг и она умрёт… – с отчаянием произнёс парень.

Потом он резко поднялся и вошёл в приёмный покой, где сидела молодая медсестра, врача не было, она ушла в след за каталкой, ведь записать данные пострадавшей не представлялось возможным, так как Ульянка была без сознания.

– Девушка, можно от Вас позвонить? Это очень срочно, пожалуйста… – попросил парень.

– Да, только недолго. Могут позвонить, – ответила девушка.

Парень набрал номер и заметно нервничая, ждал, когда ему ответят.

– Алло! Папа? Срочно приезжай в центральную больницу, да ничего со мной не случилось. Просто послушай меня, ладно? Девушка, это какая больница? – обратился парень к медсестре.

– Семнадцатая, городская, – ответила девушка.

– Пап, ты слышишь меня? Семнадцатая, городская. Да ничего! Просто я сбил девушку, а она, как оказалось, была беременна, – раздражаясь, ответил молодой человек.

Через полчаса в приёмный покой вошёл мужчина, лет под пятьдесят, представительный, подтянутый, в строгом, дорогом костюме и при галстуке, было видно, что мужчина занимает высокий пост. Он подошёл к сыну, который быстро встал со стула и посмотрел на отца.

– Где девушка? Она жива? – тихо спросил мужчина.

– Её в гинекологию увезли и жива ли она, я не знаю, – ответил парень.

– На какой скорости ты ехал? Ты сегодня пил? Что случилось, рассказывай. – совершенно спокойно, будто речь шла о чём-то обыденном, спросил мужчина.

– Ты же знаешь, я больше восьмидесяти, никогда не езжу. И за рулём не пью. Сумерки, понимаешь… я не увидел её, это произошло неожиданно. Сам ничего не понял, – ответил парень.

– Девушка, где отделение гинекологии? – заглядывая в открытую дверь светлого помещения приёмного покоя, спросил мужчина.

– Следующее здание, – ответила девушка.

Здания стояли в ряд и их соединяли коридоры, с большими, сплошными окнами, через которые можно было проходить из здания в здание. Но мужчина вместе с сыном вышли во двор и обогнув этот корпус, подошли к отделению гинекологии.

– Это здесь, пошли, – сказал мужчина, посмотрев на вывеску, где было написано "Гинекология".

Перед лестничной площадкой сидела женщина, видимо, дежурная, к ней и подошёл мужчина.

– Недавно девушку привезли… с выкидышем, может подскажете, где нам её найти? – показывая удостоверение женщине, спросил мужчина.

– Это девушка, которую машина сбила? – спросила женщина, приглядываясь с книжечке.

– Ну да, так где она? – нетерпеливо спросил мужчина, убирая удостоверение во внутренний карман дорогого пиджака.

– Её в операционную увезли, товарищ Морошко, потом в послеоперационную палату переведут. Это на втором этаже, поднимитесь вот по этой лестнице, – сказала женщина, указывая рукой на лестничную площадку, за дверью, в коридоре.

Мужчина с сыном, не поблагодарив, прошёл, куда ему указали. Они поднялись на второй этаж и пошли по коридору в сторону операционной. Пришлось ждать, мужчина явно нервничал, парень, сложив руки на груди и прислонившись к стене, стоял в ожидании.

– Что теперь будет, папа? – спросил парень, посмотрев на отца.

– Если девушка не напишет заявления, ничего не будет. Нужно с ней поговорить, может деньги предложить… – неуверенно произнёс мужчина.

Вдруг, в конце коридора, они увидели молодого мужчину в милицейской форме, он шёл по направлению к операционной.

– Наверное, она всё-таки написала заявление. Меня посадят… – испуганно посмотрев на представителя власти, тяжело вздохнув, сказал парень.

– Не посадят, ты, Глеб, молчи, я сам буду говорить, – тихо произнёс мужчина.

– Капитан Павлов. Поступил сигнал, что сбили девушку, мне сказали, она в операционной. Это здесь? Вы ведь имеете отношение к этому, верно? – взяв под козырёк, сказал капитан.

– Да, мы ждём, когда её вывезут, – коротко ответил отец Глеба.

– Внизу, во дворе, Волга стоит и на ней вмятина спереди. Это ведь ваша машина, верно? – с подозрением посматривая на Глеба и его отца, спросил капитан.

– Послушай, капитан… я Морошко Константин Николаевич , слышал о таком? – тихо спросил мужчина, из-за высокого роста наклонившись к лицу капитана.

– Товарищ Морошко? Да… конечно слышал, но… какое отношение это имеет к данному делу? Перед законом все отвечают одинаково, – ответил капитан, нерешительно взглянув на Константина Николаевича.

– Дело в том, что девушка выскочила неожиданно, сумерки, понимаешь, Павлов, ты ведь знаешь, что в такое время, человек на дороге неприметен, – пытаясь убедить капитана, взяв его под руку и тихо сжав, говорил Константин Николаевич.

– Разберёмся, товарищ Морошко. Вот девушка благополучно выйдет из операционной и поговорим с ней, – статус Морошко давил на капитана, но он был человек принципиальный, коммунист и на компромисс с виновными не шёл. Его и в отделении шутливо называли "зануда". Любое дело доводил до конца, кропотливо работая над ним. Договариваться не умел, убеждения были правильными, что ли? Константин Николаевич недовольно отпустил его руку.

– Ты, кажется, не совсем понимаешь, с кем говоришь, капитан, – произнёс мужчина.

Капитан хотел ответить, но открылись двери операционной и на каталке вывезли Ульянку. Она лежала под действием наркоза, с бледным лицом, накрытая простынью. Следом за санитаром и медсестрой, шел врач, пожилой мужчина. Глеб с испугом смотрел на Ульянку, капитан подошёл к врачу.

– Доктор, как состояние девушки? – спросил молодой человек.

– Сейчас она спит, удар, видимо, пришёлся на живот, девушка потеряла ребёнка, но состояние стабильное. Угрозы для жизни нет. Мы переводим её в послеоперационную палату, думаю, завтра днём можно будет перевести и в общую. Если у Вас всё, мне нужно идти. Привезли тяжелобольную, у меня операция, – сказал доктор и прошёл по коридору в свой кабинет.

– Что ж, значит приду завтра днём и поговорю с потерпевшей, – сказал капитан и не глядя на отца и сына, быстро ушёл.

– Поехали домой, нам пока здесь делать нечего. Приедем утром, когда она придёт в себя, – сказал Константин Николаевич.

Глеб молча пошёл за отцом. Константин Николаевич, приехал на такси, поэтому, выйдя во двор, отец и сын сели в Волгу и поехали домой.

– Утром машину в мастерскую отвези, нужно исправить то, что ты сделал. Я видел, вмятина небольшая, много времени не займёт. Сюда приедем на такси, не нужно мозолить глаза Волгой, – сказал Константин Николаевич.

– Прости меня, папа, на такой скорости, такого не должно было случиться, хорошо, я резко затормозил, удар был не сильный. Подумать страшно, чем всё это могло закончиться, – ведя машину, сказал Глеб.

– Всё обойдётся, не переживай, сынок. Главное, девушка жива. Я очень устал, хочу просто искупаться и лечь спать. Мама, наверное, волнуется. Ни тебя, ни меня нет, – устало произнёс Константин Николаевич.

Ульянка, открыв глаза, поморщилась от боли внизу живота, на котором от удара образовался синяк черно-синего цвета.

– Пришла в себя? Вот и хорошо. Тебя капитан с утра дожидается. Хочет поговорить с тобой. Ты как, сможешь или сказать, чтобы вечером пришёл? – спросила миловидная, проворная, невысокого роста, с озорными глазами, молодая девушка, дежурная медсестра.

– Смогу, наверное. Пусть заходит, – испуганно, тихим голосом, ответила Ульянка.

Она не знала, чего ожидать от милиции, а вдруг они пришли вовсе не из-за аварии, а по её душу, из-за Ивана.

– Ты чего? Не волнуйся ты так, он задаст тебе несколько вопросов по поводу аварии. Представляешь, парень, который на тебя наехал, оказался сынком какого-то высокопоставленного начальника. Может и отвертеться. Так что, расскажи всё, как было, ничего не скрывай, поняла? – нагнувшись к Ульянке, сказала медсестра.

– Тебя как зовут? – поморщившись, спросила Ульянка.

– Таня, а тебя Ульяна, верно? При тебе паспорт был, я твои данные записывала в журнал. В паспорте билет на поезд лежал, ты из деревни приехала и тут сразу под машину попала? – спросила Таня.

– Больно очень, что со мной было? – не ответив девушке, спросила Ульяна.

Таня с удивлением посмотрела на неё.

– Так это… беременная ты была, у тебя случился выкидыш от удара. Тебе только шестнадцать лет исполнилось, чего с ребёнком торопилась-то? – спросила Таня, набирая в шприц анальгин.

Ульянка не ответила, повернув голову к стене, она закрыла глаза. В дверь постучали, Ульянка испуганно посмотрела на Таню.

Глава 4

Ульянка хотела привстать, но застонав от боли, уронила голову на подушку.

– Лежите, не вставайте. Я тут присяду, доктор позволил мне поговорить с Вами. Капитан Павлов, мне нужно задать Вам несколько вопросов, – сказал капитан, приготовив ручку и бумагу, положив её на папку.

– Задавайте, – ответила Ульянка.

– Расскажите, что произошло вчера вечером недалеко от вокзала? – спросил капитан, приготовившись писать.

– Я сама во всём виновата, выскочила на дорогу, не увидела машину. Не привыкшая я к суете, вот и растерялась, – ответила Ульянка.

– Вам заявление придётся написать, ведь на Вас был наезд, а это наказуемо, понимаете? – сказал капитан.

– Не придётся. Я ничего писать не буду. Говорю Вам, я сама виновата. Жива осталась и слава Богу. Всё, больше мне нечего добавить. Мне плохо, больно, – застонав, произнесла Ульянка.

Капитан поднялся и с сожалением посмотрел на девушку.

– Жаль. Жаль, что Вы не понимаете, что кто-то за это должен был бы ответить. До свидания, поправляйтесь. Да… если вдруг передумаете, позвоните по этому телефону и спросите капитана Павлова, – записывая номер рабочего телефона на клочке бумаги и протягивая Ульянке, сказал капитан.

Ульянка ничего не ответила, а когда капитан вышел, смяла бумажку и бросила на пол.

– Глупая ты. Пожалела значит его. А зря. Отец того парня неплохо зарабатывает, могла бы и поиметь с них, – сказала Таня.

– Не понимаю о чём ты, – отворачиваясь к стене, ответила Ульянка.

Капитан, выйдя из палаты, увидел Константина Николаевича и Глеба, которые шли к Ульянке.

– Ну что, получил заявление от девушки на моего сына? – спросил Константин Николаевич, усмехнувшись.

– Здравствуйте. Нет, девушка отказалась писать заявление, повезло вам, – хмурясь, ответил капитан.

– В смысле, отказалась? Что это значит? – не совсем понимая, что сыну и правда повезло, спросил Константин Николаевич.

– Сказала, что сама была виновата, на дорогу выскочила и машину Вашего сына не заметила. Может и так, только из деревни, впервые в городе, растерялась девочка, – ответил капитан, собираясь уйти.

Константин Николаевич с недоумением посмотрел на сына. Капитан обернулся и вновь подошёл к ним.

– Товарищ Морошко… девушке помощь нужна, думаю, никого у неё в городе нет. Жаль девчонку, пропадёт ведь. При ней паспорт был и билет в Новороссийск с маленькой станции, рядом с деревней Антоновка. Если что, её зовут Ульяна Ильинична Кондратьева, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Месяц, как ей шестнадцать исполнилось, девочка совсем, – не глядя в глаза Константину Николаевичу, говорил Павлов.

– Она что, деньги просит? – усмехнувшись, спросил Константин Николаевич.

– До свидания, товарищ Морошко. И не стоит плохо думать о людях, – с сожалением, наконец взглянув на мужчину, сказал капитан и быстро ушёл по коридору.

Проводив его взглядом, Константин Николаевич и Глеб подошли к палате и тихо постучались.

Ульянка лежала в палате одна, Таня ушла на пост, готовить капельницы больным, при этом оставив для неё на тумбочке тарелку с кашей. Недоумевая, девушка посмотрела на дверь, ведь она никого не ждала, а медсестра, заходя в палату, не стучалась. Вошли Константин Николаевич и Глеб. Увидев незнакомых людей, Ульянка с испугом прижала край простыни ко рту, схватив его зубками, она смотрела на вошедших.

– Как ты? Может тебе что-то нужно? – спросил Константин Николаевич.

Ульянка, ничего не понимая, замотала головой.

– Спасибо тебе, что не стала писать заявление на моего сына, – присев на стул, сказал мужчина.

Ульянка молчала, лишь испуганно посматривая на него и на его сына.

– Ладно, ты поправляйся, я ещё зайду, – вставая со стула, сказал Константин Николаевич.

Они вышли из палаты и прошли по коридору.

– Подожди меня здесь, я с врачом поговорю, – сказал Константин Николаевич и ушёл искать кабинет доктора.

Глеб подошёл к палате и тихо приоткрыл дверь. Ульянка тем временем с трудом, превозмогая боль, медленно приподнялась и присев на кровати, ела кашу. Девушка была голодна, но ела с неохотой. Глеб смотрел на неё, нет, не с сожалением, он смотрел на неё с каким-то умилением. Длинные, вьющиеся волосы, падали на плечи и грудь, большие, карие глаза были в слезах.

– А она очень красивая, – подумал парень, прикрывая дверь.

– Разрешите? – спросил Константин Николаевич, приоткрыв дверь кабинета врача.

– Да, заходите, – ответил доктор, дописывая что-то в журнале и быстро закрывая его.

– Здравствуйте, доктор. Я пришёл спросить, каково состояние Ульяны Кондратьевой, у неё выкидыш был, вчера к вам поступила, – сказал Константин Николаевич.

– Присаживайтесь. С девушкой всё не так плохо. Но меня беспокоит не телесное состояние девушки, а больше, душевное, так сказать. Она очень напугана, не знаю, что с ней произошло, она так юна, но кажется, ей досталось в жизни. Это всё, что я могу Вам сказать, – сказал доктор.

– Понятно… да, я заметил страх в её глазах, думал, это из-за того, что её сбила машина. Ладно, спасибо Вам. А когда выписываете её? – поднимаясь, спросил Константин Николаевич.

– Думаю, через пару дней. Вот её паспорт и вещи. Не думаю, что за ней кто-то придёт, – сказал доктор.

– Вы позволите? – спросил Константин Николаевич, посмотрев на паспорт и сумку Ульяны.

– Простите, это принадлежит девушке, только ей я могу отдать это, – ответил доктор.

– Что ж, значит я приду за ней послезавтра. До свидания, – сказал Константин Николаевич и покинул кабинет.

Он подошёл к сыну.

– Папа? Что сказал доктор? Ты ведь ей поможешь? – спросил Глеб.

– Поехали, мне на работу пора, – ответил мужчина, многозначительно посмотрев на сына.

На второй день Ульянка уже самостоятельно сидела на кровати, а к вечеру встала и прошлась до туалета и обратно. Таня сменилась, вместо неё пришла другая девушка. Но она больше молчала, исполняя свою работу, ни о чём не спрашивала, делала укол, давала таблетки, мерила температуру и выходила из палаты. Переводить Ульянку в общую палату не стали, доктор сказал, что завтра её можно и выписать. В палате стояла ещё одна койка, но она была пуста.

Вечером, часов в восемь, в палату постучались. Ульянка никого не ждала и со страхом посмотрела на дверь. Это была не медсестра, та просто заходила при необходимости. Но в палату вошёл Глеб, его Ульянка совсем не думала увидеть.

– Здравствуй. К тебе можно? Как ты? – спросил он, подходя к столу, за которым сидела Ульянка и с удивлением смотрела на парня.

– Здравствуйте. Что-то случилось? Вы уже во второй раз приходите… – произнесла Ульянка, не зная, бояться ей его или нет.

– Я проведать тебя пришёл, вот… тут яблоки, это… я не знал, что можно взять… как ты? – не смея сесть без приглашения, произнёс Глеб.

– Мне ничего не нужно. Спасибо, но не нужно приходить, – ответила Ульянка, ёрзая на стуле, ей казалось, что тело её налито свинцом, настолько оно было тяжёлым.

– Да… конечно, прости. Спасибо тебе, капитан сказал, ты не стала писать на меня… я в тот вечер не заметил тебя, темнело… а в это время дорога хорошо не проглядывается, да и скорость невысокая была, – растерянно говорил Глеб.

– Понимаю… хотя я никогда не видела столько машин, сама виновата, неосторожно шла по дороге, – наконец решив подняться со стула, сказала Ульянка.

– Ты ведь из деревни приехала, да? А здесь, в нашем городе, у тебя есть родственники, друзья или знакомые? К кому ты приехала? – спросил Глеб, подходя ближе к девушке.

Ульянка испуганно попятилась назад.

– Что Вам от меня нужно? Я ничего не сделала, оставьте меня в покое, – воскликнула она.

– Ты чего? Прости, я не хотел тебя напугать. Пришёл сказать тебе… мой папа, в общем, он сказал, что хочет тебе помочь. Он запросил данные о тебе, ты ещё школу не закончила, так ведь? Нет у тебя никого, ни здесь, ни в твоей деревне. Так вот, отец говорит, что ты могла бы жить у моей бабушки, ну… у матери отца, она живёт одна, понимаешь? Отец говорит, ты могла бы помогать ей по дому, в школу ходить, отец всё устроит, – сделав шаг назад, чтобы ещё больше не напугать Ульянку, сказал Глеб.

Ульянка, ничего не понимая, смотрела на парня и молчала.

– Ладно, я пойду. Отдыхай, я с отцом завтра приду, тебя вроде, выписывают, – сказал Глеб, но так и не услышав ответ, вышел из палаты.

Константин Николаевич и правда, дал запрос в деревню Антоновка и ему доложили обо всём, что случилось с Ульянкой. Он был шокирован и понимал, что вина девушки лишь в том, что она так жестоко расправилась со своим насильником.

– Хотя, с такими идиотами, только так и надо поступать, – озадаченно произнёс Константин Николаевич, прочитав данные на Ульянку.

Может после этого, он и принял решение помочь девушке. Ведь получалось, она спасла, быть может, его сына от тюрьмы. И понимал, что идти ей некуда, чем и поделился с сыном.

– Я решил помочь этой девушке, будет жить у моей матери. Дом большой, а мама моя, твоя бабушка, жить с нами не хочет, с твоей мамой не ладит. А что… старушке по дому помогать будет, да и вдвоём им веселее будет, – сказал Константин Николаевич.

– Здорово! Спасибо, пап, ты правильно решил, – обрадовался Глеб, даже не подумав, что так просто решил за Ульянку, что именно ей делать.

И утром, они поехали в больницу за Ульянкой. Медсестра занесла ей её сумку.

– Паспорт твой я положила в сумку, а это выписка. Там, внизу, доктор написал, какие лекарства тебе нужно принимать хотя бы месяц, чтобы осложнений не было. Ведь выкидыш произошёл от сильного удара, – говорила девушка, показывая Ульянке выписку.

– Я поняла, спасибо. Только куда мне идти теперь… хорошо, что ребёнка не будет. Бог миловал, – сказала Ульянка.

– Ладно, мне идти пора, удачи тебе, – сказала медсестра и вышла из палаты.

Следом за ней вошли Константин Николаевич и Глеб.

– Ну что, ты готова, я смотрю. Поехали? – с порога сказал Константин Николаевич.

– Куда? Я ничего не сделала. Прошу Вас, я не хотела… Он… – заплакав, с глазами, полными страха, произнесла Ульянка.

– Ничего не бойся девочка, теперь тебя никто не обидит, это я тебе говорю. А слово своё я держу, уж поверь. Сейчас к матери моей поедем, ей я уже сказал о тебе и она тебя ждёт. Поживёшь некоторое время с ней, а там видно будет. Скоро учебный год, знаю, ты с отличием закончила девятый класс. Начнёшь учиться, со школой я договорюсь. Глеб, возьми сумку и поехали. Мне ещё на работу ехать, – сказал Константин Николаевич, кивнув сыну.

Тот улыбнулся Ульянке, чтобы расположить девушку к себе, она, смирившись, пошла следом за ними, позволив парню взять её сумку. Выйдя во двор из здания больницы, они сели в машину, которую за эти два дня успели починить и следов вмятины на ней не осталось. Ехали минут тридцать, дом матери Константина Николаевича, где он вырос, находился за центром города, но не на его окраине, дом был добротный, с хорошим садом. Подъехав к дому, Глеб остановил машину возле деревянных ворот и выйдя из машины, подошёл к калитке и позвонил. Константин Николаевич, сидевший впереди, обернулся.

– Ну что, мы приехали, выходи из машины, нас мама ждёт, – сказал мужчина.

Казалось, он никогда не улыбался, говоря лаконично и его слова звучали, как требование или приказ. Работая на высокой должности, он привык отдавать приказы, видимо, привык и в быту со всеми так разговаривать. Те, кто его знали, относились к этому спокойно. Ульянка, испуганно озираясь, не решалась выйти из машины.

Калитка открылась и вышла пожилая женщина. Если не знать, что ей за семьдесят, можно было дать ей не больше пятидесяти пяти лет. Выглядела она моложаво, сын очень был похож на свою мать. Женщина была высокого роста, среднего телосложения, со следами былой красоты на лице. Седые волосы, не знавшие краски, были аккуратно собраны на затылке в причёску, тёмное, строгого покроя платье, облегало её ещё красивую фигуру. Правда, в отличии от сына, женщина была приветлива и улыбчива.

– Приехали? А я вас уже заждалась. Значит, это та девушка, о которой ты говорил, Константин? – спросила женщина, обнимая внука и подходя к Ульянке.

– Привет, ба, – сказал Глеб.

– Ну что за выражение? Ба, а ведь можно ласково, бабуля, – ласково теребя густые волосы внука, сказала женщина.

Глеб, махнув головой, зашёл во двор. Ему было неловко перед Ульянкой.

А Ульянку удивило, что мама своего сына так официально называет, а ведь можно было просто Костя или Костик, как бывало у неё в деревне.

– Здравствуйте, – смущаясь и теряясь, произнесла Ульянка.

– Здравствуй, дорогуша. Она же ещё совсем ребёнок, сколько, ты говорил, ей лет? – посмотрев на сына, спросила женщина.

– Шестнадцать недавно исполнилось. Мама, давай в дом пройдём, – входя во двор, сказал Константин Николаевич.

– Меня зовут Анастасия Павловна, но можно не так официально, хотя я привыкла так. Я всю жизнь работала учительницей, потом директором школы. Сейчас на заслуженном отдыхе, на пенсии, значит, – по дороге к дому говорила словоохотливая женщина.

Ульянка молчала, ей было страшно, девушка не знала, что ей ждать от незнакомых ей людей. Кажется, Анастасия Павловна почувствовала это, она взяла Ульянку под руку.

– Надеюсь, мы с тобой подружимся, верно? – улыбнувшись, сказала она.

Константин Николаевич не стал говорить матери о том, что произошло с Ульянкой в её деревне и то, что Глеб стал причиной потери её ребёнка, он просто сказал, что девушка только приехала из деревни, в городе у неё никого нет и он решил ей помочь. А Анастасия Павловна дала согласие. Жила она одна, правда, не скучала, но делать по дому даже простые вещи, становилось все труднее, возраст сказывался.

Глава 5

Ульянка от боли шла медленнее Анастасии Павловны, та знала, что девушка из больницы, хотя и не знала причины и убавила шаг. Не по годам, она была подвижная женщина, разговорчивая и добрая. Её сын, Константин Николаевич, тоже по натуре был добрым, хотя и прятал доброту в глубине сердца, работа такая была, нужно было быть жёстким в решениях, которые он принимал с подчинёнными. Вот и Ульянке помог, не потому, что она не написала на его сына заявление, а просто пожалел девушку, после того, как пришёл ответ на его запрос.

Все вошли в просторный дом, большая терраса и помимо неё, четыре большие комнаты. Большой зал, с дорогой обстановкой и на всю стену книжный шкаф, с множеством книг мировой и отечественной литературы, один отсек занимали книги научной тематики. Отец Константина Николаевича, профессор, кандидат технических наук, ныне покойный, муж Анастасии Павловны, был научным сотрудником, посвятил свою жизнь науке, сделал несколько открытий, преподавал в институте, впоследствии став ректором.

– Ну вот, тут и будешь жить, у тебя будет своя комната, в ней жил Глеб… ну, когда мой единственный сын ещё жил с нами, тогда и Николай Константинович жив был, мой муж. Но молодые захотели жить отдельно, что тут скажешь, современная молодёжь, видишь ли, не хотят, чтобы рядом были старики. Ну и ладно, мне спокойнее, – сказала Анастасия Павловна, с укором посмотрев на сына.

Кажется, этот вопрос был больным и для сына, и для матери и Константин Николаевич, чувствуя свою вину, не любил говорить об этом.

– Я опаздываю, мама, да и Глебу ехать надо. Отвезёшь меня и поедешь к Игорю Алексеевичу, я звонил ему насчёт тебя. Пора начинать работать, сын. Институт ты закончил, диплом получил, так что, для тебя начинается трудовая деятельность. Надеюсь, тебе понравится и ты останешься в этом предприятии. Карьерный рост не прост, нужно много труда вложить, да и ума палата необходима. Мы поехали, а вы тут сами разберётесь. Насчёт школы я сегодня поговорю, будешь учиться в той, где работала мама, – говорил Константин Николаевич, не смея смотреть в глаза матери.

Непростой нрав своей жены, он хорошо знал, он, конечно же, мог разойтись с ней, только его положение не позволяло ему это сделать, да и любил он Светлану, они вместе институт закончили и почти сразу поженились. Отношения между женой и матерью не заладились с первых месяцев и Светлана настояла на том, чтобы они переехали жить отдельно. Правда, тогда ещё отец был жив, он и выбил им трёхкомнатную квартиру в центре города, потом карьера как-то быстро пошла вверх, может имя отца помогало, да и сам он не был глуп, старался работать изо всех сил. Потом родился Глеб, Светлана не очень хотела детей, говоря, что нужно пожить для себя.

– Успеется, мы ещё молодые, будут у нас ещё дети, – говорила она, когда Анастасия Павловна просила внука.

Но она всё же родила через четыре года, после того, как они поженились. Грудью кормила всего пару месяцев, потом передала внука свекрови и вышла на работу. Она работала заведующей лабораторией, позже, при помощи связей мужа, стала начальником промышленного отдела.

Сына, Константин Николаевич решил устроить на фабрику, где выпускали полуфабрикаты. С его дипломом и связями отца, было принято решение, принять Глеба заместителем начальника цеха, а через лет пять, назначить и заместителем директора фабрики. Проводив сына и внука, Анастасия Павловна вернулась на террасу.

– Ну что, пойдём, я покажу тебе твою комнату. Потом обедать будем, у меня бульон вариться, котлеты в холодильнике, сырые, их поджарить надо и гарнир приготовить, сможешь? – испытующе посмотрев на Ульянку, спросила старушка.

– Я постараюсь. Спасибо Вам, – тихо ответила Ульянка.

– Вот и хорошо, пошли. Сумку бери, вещи в шкаф сложишь. Да, хотела сказать тебе… организм у тебя молодой, тебе есть вовремя надо. Ты на меня не смотри, я ем мало, хотя и часто. Захочешь есть – в холодильнике всегда всё есть и всё свежее, сын привозит, хотя и не сам, через водителя своего передаёт. Я часто соседкам отдаю, семьи небогатые, детишек много, а ведь дети и есть богатство. А мне в радость их угощать. Вот и вещи Глеба, из которых он вырос или уже не носит, тоже им выношу. Ладно, разговорилась я что-то, пошли. – говорила словоохотливая старушка.

А Ульянке она всё больше нравилась. Добрые глаза, было видно, что ей одной тоскливо в этом большом доме. Они прошли в бывшую спальню Глеба, которая, кажется, была самой маленькой из всех комнат, но в сравнении с домом в деревне, где выросла Ульянка… эта комната ей показалась огромной. Большая, аккуратно заправленная кровать с тумбой, на которой стояла настольная лампа, у стены шифоньер с антресолями, у окна письменный стол, красивые занавески на окне и ковровая дорожка на полу. На стене, напротив кровати, большие плакаты с изображением борцов из разных стран и рок- музыкантов.

Анастасия Павловна оставила девушку одну, чтобы та попривыкла к новой обстановке и вышла на террасу. Большая кухня, где располагалась и столовая, была смежной с террасой. Сложив вещи в шифоньер, Ульянка осмотрелась. Потом медленно побрела обратно. Про лекарства она думать забыла, у неё и денег на них не было. Тех денег, что она вытащила из карманов Ивана, навряд ли бы хватило, а ей ещё в школу ходить. Заработать денег она не сможет, пока, во всяком случае.

Анастасия Павловна уже накрыла на стол, где стояли в вазе свежие фрукты, конфеты, варенье и печенье. Она нарезала хлеб, помидоры и огурцы и ждала Ульянку.

– Ну что, понравилась тебе твоя комната? – спросила Анастасия Павловна.

– Очень. Спасибо Вам, – ответила Ульянка.

– Хватит меня благодарить, дочка, мне твоё присутствие в доме только в радость. Зачахла я тут одна, тоскливо. Правда, читаю много, телевизор смотрю, нет-нет, к соседкам выхожу. Ну давай, котлеты поджарим, на гарнир лучше гречку отварить. Мучное и картошку я ем редко, крахмал вреден для здоровья, – улыбнувшись, сказала старушка.

Она вытащила из холодильника сырые котлеты и поставила на стол возле плиты, на которой стояла кастрюля с бульоном и кипел чайник. Сковороду старушка взяла из духовки и включив газ, поставила её на огонь.

– Масло в шкафчике, да, внизу. Давай, я сама налью, а ты учись, вскоре сама всё делать будешь. В школу, на обед, я тебе буду давать деньги, не будешь же носить с собой свёрток с едой, – сказала Анастасии Павловна.

– Мне мама заворачивала хлеб с маслом и я в школе ела, – с грустью сказала Ульянка.

– Нет, девочка, школа, в которой тебе предстоит учиться, престижная, там ты не сможешь на перемене стоять и есть в уголке бутерброд. В столовой будешь себе обед покупать. А в школу пешком ходить, здесь не так далеко, всего пару остановок. Послушай, как же тебя, такую юную, мама в город отпустила? – вдруг спросила старушка.

Ульянка опустила голову и молча заплакала.

– Я что-то не то спросила? Или же… прости меня, девочка, я не хотела тебя расстроить. Какая же я бестактная… – растерянно произнесла Анастасии Павловна.

– Маму убили… убил… этот зверь… а потом… потом… – продолжать Ульянка не смогла, сев на стул, она закрыла лицо ладонями и заплакала.

– Господи… что же произошло с тобой, дорогая, что ты так переживаешь? Может я смогу тебе помочь? Но если не хочешь говорить, не нужно, я понимаю, это нелегко, наверное, – не зная, как утешить Ульянку, говорила старушка, поглаживая девушку по голове.

Ульянка вдруг подняла голову и посмотрела на Анастасию Павловну, та, застыв, ждала.

– Масло… я котлеты поджарю, – сказала Ульянка и подошла к плите.

Анастасия Павловна, сидя на стуле, с сожалением посмотрела на неё. Быстро пожарив котлеты, Ульянка накрыла сковороду крышкой и выключила под ней огонь. Гречка уже сварилась, девушка положила в две тарелки гарнир и по паре котлет, сверху полила маслом из сковороды и поставила на стол.

– Садитесь к столу, Анастасия Павловна, – улыбнувшись, сказала Ульянка.

Ели молча, старушка беспокойно поглядывала на Ульянку. Её так и подмывало спросить, вернее, попросить девушку рассказатьо себе всё без утайки. Наверное, воспитание и чувство такта, не позволило ей это сделать.

Вечером приехал Глеб, Анастасия Павловна заметила, как он смотрит на Ульянку, но спросить не решалась, хотя видела, что девушка ему нравится. Только Ульянка не обращала на него никакого внимания. Ну пришёл и пришёл к бабушке. Немного поговорив, он сказал, что в школе отец договорился, кажется, из деревенской школы пришли документы Ульянки и её записали в десятый класс.

– Папа сказал, что в табелях у тебя одни пятёрки, молодец, – сказал Глеб, посмотрев на Ульянку.

– Папе передай, что я ему очень благодарна за всё. Анастасия Павловна, я здесь прибрала, посуду помыла, можно мне в спальню уйти? – вставая из-за стола, спросила Ульянка, не сказав слово "свою".

– Да, дорогая, иди, отдыхай, поздно уже, – ответила старушка.

– Я тоже пойду, мама волнуется, – встав следом, сказал Глеб.

– А я думала, что ты останешься со мной, – сказала Анастасия Павловна.

– Не могу, утром первый день на работу выхожу, нужно искупаться, приготовиться, – ответил парень, проходя к выходу.

Ульянка, видя, что Глеб собирается уходить, не решаясь уйти, стояла в дверях.

– Ульяна, проводи Глеба и калитку закрой на ключ, – попросила Анастасия Павловна.

Ульянка молча пошла за Глебом к выходу.

– Как тебе тут? – спросил Глеб, когда они вышли во двор.

Двор освещали фонари, установленные вдоль широкой тропинки, ведущей к воротам.

– Хорошо, – коротко ответила Ульянка.

– Если нужно что-то, ты скажи, я привезу, – сказал Глеб.

– Что мне может быть нужно? Я и мечтать о таком не могла. Что было бы со мной, если бы… ну, не этот наезд, прости… я не то хотела сказать… – растерялась Ульянка.

Глеб резко остановился и повернулся к девушке. От неожиданности, Ульянка испуганно отпрянула в сторону и не удержавшись на ногах, споткнулась и упала. Глеб, испугавшись за неё, быстро нагнулся и подняв её с земли, прижал к себе, чувствуя, как она дрожит в его руках.

– Глупенькая, ты чего так испугалась? Неужели ты могла подумать, что я смогу обидеть тебя? Ты такая… нежная, красивая, хрупкая… я… ты… – растерянно говорил парень, едва сдерживаясь, чтобы не поцеловать её.

– Пусти! Мамочка! Отпусти меня! – закричала Ульянка, дрожа всем телом.

Кажется, Глеб испугался не меньше и тут же отпустил её, да и Анастасия Павловна выскочила из дома, услышав крики девушки.

– Что случилось? Ульяна? Что с тобой, девочка? Глеб, что ты сделал? – по- старушечьи, медленно подходя к молодым людям, воскликнула старушка.

– Да ничего я не сделал, ба, Ульянка упала, я просто помог ей подняться. А она испугалась, – виновато ответил Глеб.

– Как же ты так неаккуратно-то… вроде, светло во дворе… ладно, Глеб, ты иди, я сама калитку закрою, – сказала Анастасия Павловна, легонько подталкивая внука к калитке.

Закрыв за ним калитку, старушка подошла к Ульянке и посмотрел на неё. Та, опустив голову, плакала.

– Ну что с тобой, девочка, а? Видно, побила тебя жизнь-то. Пойдём в дом, захочешь, расскажешь мне всё, не держи в себе эту боль, дорогая. Пошли, – обняв девушку за плечи, ласково сказала Анастасия Павловна.

Они вошли в дом, сели на террасе на диван, Ульянка продолжала сидеть, опустив голову.

– А знаешь что? Давай наполним ванну, полежишь в воде, я ароматическую жидкость тебе добавлю, она успокаивает. Тебе и полегчает, вот увидишь, – вставая и улыбаясь, сказала старушка.

– В ванную? А мы в бане мылись… в деревне ванны нет ни у кого. Мама баню топила и мы с ней вдвоём купались… она мне спину тёрла… с волосами своими я не справлялась, густые и длинные они, мама сама их мыла, хозяйственным мылом, – наконец взглянув на Анастасию Павловну и едва улыбнувшись, вспомнив Наталью, сказала Ульянка.

– У тебя очень красивые волосы, Ульяна, правда-правда! Пышные, густые и волнистые. Ты и сама очень красивая, уверена, ты ещё будешь очень счастлива. А внуку моему, ты, кажется, нравишься. Небось и в школе мальчики по тебе сохли, а? – лукаво улыбнувшись, сказала старушка.

– Скажете тоже… Вы меня смущаете, Анастасия Павловна, – ответила Ульянка, стыдливо опуская голову.

– Я правду говорю, пойдём. Надо сыну сказать, чтобы денег дал, нужно тебе обновки к школе купить. В таком виде, ты не можешь приступить к занятиям, – сказала Анастасия Павловна, уводя Ульянку в ванную.

– Нет, зачем это? У меня всё есть, – испуганно ответила девушка.

– Всё, что у тебя есть, носили в далёких семидесятых, дорогая. И не спорь со мной. Я знаю, что говорю. Вот, сейчас ванная наполнится… подожди, я жидкость налью, тебе понравится. Вот, это шампунь, помоешь голову, ой… мочалки же новой нет… или есть… я сейчас, – без умолку говорила старушка, выходя из ванной.

Ульянка не понимала, зачем этой женщине понадобилось возиться с ней, ведь они едва знакомы. А ответ был прост, видимо, Анастасия Павловна в своё время не реализовала свои материнские чувства, вот Ульянка ей, вроде как, заменила внучку, а старушке было в радость заботиться о бедной сиротке. Часто, такая забота бывает в тягость тому, о ком заботятся. Но ведь и Ульянка не получила в полной мере материнской любви, кажется, сам Господь свёл этих двух, по сути одиноких, людей. Анастасии Павловне было приятно заботиться, Ульянке было приятно принимать эту заботу, хотя девушке и было неловко. Анастасия Павловна вернулась с мочалкой в руках и душистым мылом.

– Ну вот, как говорится, кто ищет, тот всегда найдёт. Чего у меня в доме только нет. Ладно, ванна почти наполнилась, ты раздевайся и полезай в воду. Хочешь, я чуть позже приду и потру тебе спинку? – вдруг спросила Анастасия Павловна.

Женщина не знала, что Ульянка после выкидыша, что лежать в ванне девушке было нельзя. Ну а Ульянка и вовсе в этом ничего не смыслила.

– Как же это… стыдно как… – смущаясь, пробормотала Ульянка.

– Дурочка. Я же тебе, как бабушка. В недалёком прошлом, мы мылись в общих банях и ни о каком стыде и речи не было, – с некой ностальгией сказала Анастасия Павловна.

Ульянка, впервые за много дней, рассмеялась, так забавно произнесла эти слова Анастасия Павловна.

– А в деревне у каждого во дворе своя баня, – с грустью произнесла Ульянка, зло сверкнув глазами.

Она вдруг вспомнила, как Иван велел ей мыться вместе с ним и что он при этом с ней вытворял.

Глава 2

п

Глава 6

Анастасия Павловна с сожалением посмотрела на Ульянку.

– Давай, дочка, раздевайся и лезь в воду, тебе сразу легче станет, смотри сколько пены, а запах… ммм. А я минут через десять зайду и спинку тебе потру. Раздевайся, милая, – поглаживая девушку по голове, ласково сказала старушка.

Она вышла, а Ульянка медленно разделась и залезла в ванную. Она легла и закрыла глаза. Минут через пять, сильная боль внизу живота заставила её открыть глаза и застонав, она хотела вылезти из воды, но не смогла, силы её покинули и она потеряла сознание.

– Ну как ты там? Ульянка? – постучавшись, позвала Анастасия Павловна.

Но ей никто не ответил, подумав, что девушка не слышит, старушка приоткрыла дверь и увидев, что Ульянки не видно на поверхности воды, а вода красная от крови, Анастасия Павловна побледнела и вскрикнула от испуга.

– Господи! Ульянка? Что с тобой, девочка? – закричала старушка и дрожащими руками приподняла голову Ульянки.

Она тут же открыла слив в ванной, чтобы вода ушла и придерживая Ульянку за плечи, попыталась привести её в чувство. Когда вода наполовину ушла, Анастасия Павловна, понимая, что сама не справится, аккуратно положила голову девушки и выскочила из ванной. Она звонила сыну, потом решила вызвать машину скорой помощи.

В доме Константина Николаевича в одиннадцатом часу ночи прозвучал телефонный звонок, он сидел в своём кабинете и работал с документами. Недоумевая, кто же это может быть, в столь позднее время, он поднял трубку.

– Костик, приезжай скорее! Ульянка, она без сознания, в ванной лежит, я не знаю, что делать, – кричала в трубку Анастасия Павловна.

– Скорую вызывай! Я скоро буду, – ответил мужчина и бросив трубку, быстро вышел из кабинета и прошёл в комнату сына.

Глеб лежал на своей кровати, но не спал. Включив музыку, он слушал известную группу "Куин", пел Фреди Меркури.

– Быстро одевайся и заводи машину. Мы едем к бабушке, – сказал Константин Николаевич.

– Так поздно? Что случилось-то? – присев на кровати, с удивлением спросил парень.

– Ульянка без сознания, я не знаю, что там случилось, нужно ехать, – ответил Константин Николаевич, выходя из комнаты сына.

Глеб не медля оделся и вместе с отцом они вышли в прихожую.

– Куда это вы собрались на ночь глядя? – спросила Светлана, выйдя к мужчинам.

– К маме, она просит срочно приехать, – ответил Константин Николаевич, надевая туфли.

– Надеюсь, мама в порядке? – спросила Светлана.

– Я позвоню тебе от неё, пошли, Глеб, – выходя на площадку, сказал Константин Николаевич.

Они спустились вниз, машина стояла у подъезда все знали, кому она принадлежит и близко к ней не подходили. Доехав до дома Анастасии Павловны, Константин Николаевич открыл своим ключом калитку и вместе с Глебом они побежали в дом. Ключи от калитки и от дома ему дала Анастасия Павловна, сказав, что это на всякий случай.

– Мало ли что, стара я стала, – сказала она тогда.

Вбежав в дом и не найдя мать ни на террасе, ни в комнатах, отец и сын вбежали в ванную. Вода из ванной вытекла и Ульянка лежала голая, она всё ещё не приходила в себя.

Глеб ошалело смотрел на красивое, обнажённое тело девушки.

– Чего встал? Простыню неси. Мама? Ведь можно было прикрыть её. Она же только из больницы, зачем ты позволила ей лезть в ванную? – укоризненно посмотрев на мать, воскликнул Константин Николаевич.

– Я очень испугалась, растерялась. Прости… Я же не знала, с чем она лежала в больнице. А что с ней? Мог бы и рассказать мне, не чужая, вроде, – растерянно ответила старушка.

Вернулся Глеб, но заходить в ванную парень не стал.

– Ба? Простыню возьми, – протягивая её через дверь, сказал Глеб.

Константин Николаевич завернул Ульянку и подняв на руки, понёс её в комнату, пышные, длинные волосы девушки спадали до пола. Видимо, спеша, Константин Николаевич оставил калитку открытой, потому что сразу, как он положил девушку на кровать, вошли двое в белых халатах, пожилой мужчина и молодая девушка.

– Скорую вызывали? – спросил врач.

– Да, с девушкой плохо стало. Понимаете… она только из больницы, у неё выкидыш был, после удара, то есть… после наезда. А сегодня она в ванную зашла, ей плохо стало, кажется, кровотечение открылось, ванная вся в крови, – обеспокоенно говорил Константин Николаевич.

Доктор осмотрел Ульянку, послушал ей сердце и лёгкие, нажал на живот.

– Я когда зашла, она в ванне под водой лежала, вдруг она утонула, доктор? – спросила Анастасия Павловна.

– Нет, она просто без сознания, это может быть от потери крови. Видимо, девушка была без сознания, когда погрузилась в воду, это её и спасло. Ладно, мы её забираем, – сказал доктор.

Слушая сына, Анастасия Павловна менялась в лице и с ужасом смотрела на Ульянку.

– А девочка не так проста оказалась, – со злостью, подумала старушка.

– Такая юная и выкидыш. Ей шестнадцать-то есть? Ладно, в машине носилки, нужно принести, – сказал доктор.

– Глеб? – крикнул Константин Николаевич.

– Что, пап? – прибежав на зов отца, спросил парень.

– Беги на улицу, из машины носилки принеси, – сказал Константин Николаевич.

– Может объяснишь мне, наконец, кого это ты привёл в мой дом? Мне ещё распутницы не хватало. Вот счастье-то… – недовольно сказала Анастасия Павловна, подойдя вплотную к сыну.

– Всё не так, как ты думаешь, мама. Но ты права, мне нужно было всё тебе рассказать, – тихо ответил мужчина.

Глеб помог донести Ульянку до машины Скорой помощи, Константин Николаевич попросил взять её вещи, чтобы в больнице она могла надеть их. Анастасия Павловна брезгливо вынесла вещи Ульянки, нижнее бельё и платье, дала свои домашние тапочки и сложив всё в сумку, протянула сыну.

– С девушкой кто-нибудь поедет? Она же Ваша дочь, верно? – спросил доктор, выходя на улицу.

– Я поеду с ней, – быстро сказал Глеб.

– Зачем это понадобилось? Никто не поедет, – возразила Анастасия Павловна.

– Мама! Поезжай, Глеб. Когда прояснится всё, возвращайся сюда, я здесь буду, – сказал Константин Николаевич.

– Вы вперед поезжайте, я на своей машине следом поеду, – сказал Глеб врачу.

Проводив их, Анастасия Павловна с сыном вернулись в дом.

– Мне поговорить с тобой надо, мама, – сев на диван на террасе, сказал Константин Николаевич.

– Давно пора. Рассказывай всё, ничего не скрывай от меня, коль привёл ко мне эту особу, – недовольно сказала старушка, сев рядом с сыном.

Константин Николаевич внимательно посмотрел на мать и взял её руку в свою.

– Глеб сбил эту девушку, когда она только приехала из своей деревни. Да что приехала… сбежала оттуда. Я запрос дал, ну ты знаешь, мои приказы точно исполняются. Просто и я был удивлён, что такая юная и выкидыш. Как оказалось, девочку много месяцев насиловал её отчим, но перед тем, он хладнокровно задушил её мать, свою жену, значит. Как выяснилось, он настолько подавил волю этих несчастных, что они молча сносили обиды и издевательства и очень боялись его. Говорят, мужчина был жестоким и неадекватным, можно только представить себе, что он делал с этой девочкой. Но видимо, терпению девочки пришёл конец и однажды, под самое утро, когда этот зверь, так называемый отчим Ульянки, совершенно пьяный уснул, перед этим поизмывавшись над ней, решение сделать то, что она сделала, скорее всего пришло спонтанно. Она просто хотела сбежать далеко, чтобы её не смогли найти. Так вот, перед тем, как уйти… ты только держись, мама, хорошо? – обеспокоенно посмотрев на бледное лицо матери, сказал Константин Николаевич.

– Я в порядке, говори, – ответила Анастасия Павловна.

– Так вот… перед тем, как уйти, Ульянка, схватив большие портняжные ножницы своей матери, отрезала всё хозяйство этого зверя, – произнёс Константин Николаевич, тихонько сжав холодную от волнения руку матери.

– Какое хозяйство… Господи… не хочешь же ты сказать… что она отрезала ему это… ну… – со страхом бормотала старушка.

– Видимо, этот зверь с ней такое творил, что она была в неадекватном состоянии и готова была на всё. Ведь по сути, она ещё ребёнок, мама. А выйдя из поезда, не зная, куда идти, она и попала под удар машины Глеба, хотя ехал он на положенной скорости. Девушка была напугана и видимо ничего не соображала от перенесённого стресса, – сказал Константин Николаевич.

– Бедный ребёнок. Что же нелюдь этот, изверг что ли? Да разве ж так можно… а я грешным делом подумала, что она гулящая, – с широко раскрытыми глазами, растерянно говорила Анастасия Павловна.

– Теперь ты понимаешь, почему я её привёл к тебе? Почему пожалел девочку? Ты педагог, надеюсь, с твоим тактом и воспитанием, знанием детской психологии, ты поможешь девушке вернуться к нормальной жизни, – сказал Константин Николаевич.

– Да, конечно… если бы ты сразу мне рассказал всё, сейчас она не лежала бы в больнице. Что же я наделала… думала, полежит в воде, успокоится. А я не могла понять, почему девочка так напугана? В глазах её страх и боль, и даже ненависть. Ужас! – произнесла Анастасия Павловна.

– Ладно, думаю, Глеб вернётся и скажет нам, что с ней всё в порядке. Успокойся, мама и не вини себя. Откуда ты могла знать? Будем надеяться, что всё обойдётся, – поглаживая мать по плечу, сказал Константин Николаевич.

Тем временем, Ульянку привезли в родильный дом и увезли в отделение гинекологии. Глеб поднялся на второй этаж и остался ждать в коридоре. Через час, Ульянку вывезли на каталке и положили в общую палату. Глеб подошёл к женщине, которая вышла следом.

– Что с ней, доктор? Она ведь в порядке? – спросил Глеб.

– А Вы кто ей будете? – устало спросила женщина.

– Я… я это… ее брат, – запинаясь, ответил Глеб.

– А мама почему не приехала? – спросила доктор.

– Мама? А какая разница? А.. ну да, мамы нет, она в командировке, – соврал парень, краснея.

– Понятно… девушка потеряла много крови. Мы почистили её, как оказалось, повторно, после выкидыша, сейчас ей вливание сделали, позже повторим процедуру, уколы и капельницы, я назначила. Через пару дней, я думаю, ей станет лучше. Организм молодой, слишком молодой для стольких событий, – произнесла женщина и ушла по коридору.

Глеб подошёл к палате, в которую завезли Ульянку и приоткрыл дверь. Ульянка лежала в больничной рубашке, посеревшей от хлорки, с совершенно белым лицом и кажется, крепко спала под капельницей. Парень подумал, что он здесь более не нужен и пошёл к выходу. Перед глазами стояло красивое, стройное, обнажённое тело девушки, кровь в ванной, бледное лицо Ульянки. У него сжалось сердце. Домой он вернулся в третьем часу ночи, Константин Николаевич, видимо, задремал, лёжа на диване, Анастасия Павловна накрыла его пледом и сидела в кресле, уснуть она не могла, мысли не давали покоя. Она представляла себе все мучения столь юной девушки, о которых ей рассказал сын и от этих мыслей у неё сжималось от жалости сердце.

– Ну что? Как она? – увидев внука и быстро поднявшись с кресла, спросила Анастасия Павловна.

– Ей вливание крови сделали, сейчас она спит, под капельницей, – ответил Глеб.

– Ты выглядишь усталым, Глеб. Иди, ложись в зале, на диване, я тебе покрывало занесу. А отец пусть здесь спит. Я тоже лягу, ночь на дворе, – сказала старушка, проходя в спальню за покрывалом.

Глеб долго не мог уснуть, всё время возвращаясь мыслями в ванную, где он увидел Ульянку совершенно обнажённой.

– Какая, же она красивая и такая беззащитная… Ульянка… – закрывая, глаза, прошептал парень.

Крики ночных птиц, разрывали тишину, вдалеке лаяли собаки, кричал петух. Скоро наступит утро и новый день.

Глава 7

Анастасия Павловна долго не могла уснуть, по-старушечьи ворочилась почти до утра. Ей не давали покоя слова сына, всё, что он ей рассказал. Да, она многое видела за свою жизнь, работая педагогом, но то, что произошло с Ульянкой, было просто уму непостижимо.

– Бедная девочка, как же ты всё вынесла… на глазах убили мать… могу себе представить, что творил с ней этот изверг. А она… надо же, отрезала под корень… с ума сойти. Ничего, я постараюсь, чтобы ты оттаяла, девочка. Мы справимся… – думала старушка, наконец засыпая.

Первым проснулся Константин Николаевич, ему нужно было заехать домой за документами, искупаться и переодеться, потом ехать на работу. Но прежде, он хотел заехать в родильный дом, проведать Ульянку. Этот мужчина, который был строг и требователен на работе, которого боялись подчинённые и уважали коллеги, в душе был добрым, похожим на мать. Он решил, раз эта девочка живёт у него, вернее, у его матери, он ответственен за её судьбу, за её будущее. А может он просто мечтал о дочери, которой у него не было, ну да, жена не хотела иметь детей, вот он и смотрел на Ульянку, как на дочь и чувствовал к ней чисто отцовскую привязанность. Признаваться себе в этом он не хотел, но девочка вызывала в нём тёплые чувства, хотелось защищать её и заботиться о ней.

– Глеб? Поднимайся, на работу опоздаем. Перекусим по дороге, мама спит, не будем её беспокоить, я с работы ей позвоню и успокою. Пошли, сын, давай быстрее, – трогая сына за плечо, тихо сказал мужчина.

Глеб сладко потянулся, вставать не хотелось, но пересилив себя, он сел, потом встал и сделав несколько физических упражнений, прошёл в ванную. Анастасия Павловна совсем забыла, что нужно было смыть кровь в ванной и войдя, парень остановился. Перед глазами опять встало то, что он увидел вчера. Открыв кран, он смыл кровь, быстро умылся и вернувшись, оделся. Отец стоял на террасе и ждал его.

– Я готов, поехали. Надо машину завести, разогреть её. Я сейчас, – сказал Глеб, выходя во двор.

Константин Николаевич медленно шёл за сыном. Глеба не баловали, мужчина с детства относился к сыну, как ко взрослому, Светлана, так та вообще не занималась сыном, передав его свекрови. Анастасия Павловна, как педагог, воспитывала Глеба по-своему, но нежные чувства к ребёнку, она всё же часто проявляла.

Глеб хорошо учился в школе, легко поступил в институт, параллельно занимаясь спортом, учился играть на гитаре, которую ему подарил Константин Николаевич к шестнадцатилетию. А когда в восемнадцать лет парень выучился на права, отец отдал ему ключи от своей Волги. Глеб не был паинькой, он ходил на дискотеки, у него были друзья и девушки, которым он нравился, но серьёзных отношений парень не заводил. Но и евнухом он не был, имея связи, о которых он быстро забывал. Любви Глеб ни к кому не испытывал, это чувство он, кажется, испытал, встретив Ульянку, но ещё и сам не осознавая этого, боялся себе в этом признаться.

Сев в машину, они поехали домой, Светлана встретила мужа недовольной гримасой.

– Может объяснишь мне, что происходит? На ночь глядя срываешься с сыном из дома, ни тебе звонка, ни объяснений, а сказал, что вернёшься. Что происходит, Костя? – строго спрашивала женщина.

Константин Николаевич внимательно посмотрел на жену. Она была красивая, но своенравная. Он привык к её строгости, а ведь когда-то ему казалось, что добрее и отзывчивее женщины нет, ну, если не считать его матери.

– Мы опаздываем, вечером поговорим. Зашёл переодеться, ты приготовила чистую рубашку? – так же строго спросил Константин Николаевич.

Светлана готовила для мужа каждый день чистую рубашку, он привык менять каждый день и трусы, и майку, и рубашку.

– Да! Приготовила. В спальне, – резко ответила Светлана.

Константин Николаевич молча прошёл в спальню и через двадцать минут вышел, но не из спальни, а из ванной, где ополоснувшись и побрившись, он и оделся. Глеб бриться и переодеваться не стал, он зашёл на кухню, сделал себе бутерброд и стоя поел, выпив ещё тёплый чай, видимо, мама для себя заварила. Кофе Светлана принципиально не пила, говоря, что от кофе портится цвет лица. Да, за собой женщина тщательно ухаживала, очень себя любила, кажется, даже больше, чем сына и мужа. У неё была своя машина, она настояла, чтобы муж ей купил хотя бы Жигули, что он в конце концов и сделал. Поэтому, не дожидаясь мужчин, она ушла на работу.

– Пап! Я бутерброд тебе сделал, иди поешь, – крикнул из кухни Глеб.

– Спасибо. Чего кричишь? – входя на кухню, сказал Константин Николаевич.

– Так я думал, что ты в спальне, думал не услышишь… – с виноватой улыбкой ответил Глеб, наливая отцу тёплый чай.

– Всё, поехали, иначе я на совещание опоздаю, – доедая на ходу, сказал Константин Николаевич.

Они спустились вниз и сев в машину, поехали к родильному дому.

– Ты в машине посиди, я сам, – выходя из машины, сказал Константин Николаевич, хотя и Глеб был намерен пойти.

– Это на втором этаже, третья палата, – успел сказать Глеб отцу.

Константин Николаевич вошёл в отделение гинекологии и поднялся на второй этаж. Но в палату он заходить не стал, а пошёл в кабинет врача и тихо постучал. Открыв дверь, он вошёл.

– Разрешите, доктор? – спросил он женщину в белом халате, сидевшую за своим столом.

– Да, что у Вас? – спросила женщина.

– Здравствуйте. Я пришёл узнать о состоянии Кондратьевой Ульяны, как она? Её вчера с кровотечением привезли, – сказал Константин Николаевич, стоя у стола.

– Здравствуйте, садитесь. Вы её отец? А почему мама девочки не пришла? Вчера парень её привёз, сказал, что девочка его сестра, а мама уехала в командировку, – поднимаясь из-за стола, сказала женщина.

– Да… хм, так и есть… так как она, доктор? С ней ведь всё хорошо? – нетерпеливо спросил Константин Николаевич.

– Девочка ещё очень слаба. Свою работу мы сделали, мне интересно, простите, но я должна это сказать. Девочка очень юна, школьница, кажется, так откуда у неё такое? Боюсь, она никогда не сможет иметь детей, понимаете? – спросила женщина.

Константин Николаевич непонимающе смотрел на неё.

– Наверное понимаю… я не могу Вам всего рассказать, Вы просто делайте свою работу. Может ей что-то нужно? Так Вы скажите, – раздражаясь, сам не зная почему, сказал Константин Николаевич.

– Ничего не нужно, лекарства у нас есть и я хорошо исполняю свою работу. Девочка полежит ещё дня три, четыре, нужно поднять ей гемоглобин, она ещё не встаёт, – спокойным тоном ответила доктор.

– Хорошо, спасибо. Я пойду, – ответил Константин Николаевич, выходя из кабинета.

Заходить к Ульянке он не стал, подумав, что это лучше сделать его матери. Спустившись вниз, он вышел из здания и подошёл к машине.

– Поехали, – коротко сказал мужчина, сев на переднее сидение рядом с сыном.

– Ну что, ты видел Ульянку? Как она? Ей ведь лучше? – нетерпеливо спросил Глеб.

– Поехали, Глеб, я опаздываю, да и ты тоже, – сердито сказал Константин Николаевич.

Глеб завёл машину и выехал на дорогу.

– Я не видел Ульянку, не заходил к ней, да и зачем? Что бы я ей сказал? Я с врачом говорил… она ещё очень слаба, полежит несколько дней. Я маме позвоню, она сама к ней сходит, – видя состояние сына, сказал Константин Николаевич.

Оставив отца, Глеб уехал на работу. Константин Николаевич из своего кабинета позвонил матери. Сказав ей, что был в больнице, он попросил мать поехать к Ульянке.

– Может бульон ей сваришь, ей питание хорошее нужно, чтобы сил набраться. Ладно, мам, мне на совещание идти нужно, – сказал мужчина и положил трубку на рычаг.

Анастасия Павловна прошла на кухню и поставила кастрюлю с бульоном на огонь, положила в пакет творог, предварительно размешав его с сахаром и добавив немного сметаны, положила яблоки, печенье и несколько шоколадных конфет. Горячий бульон она налила в пол-литровую банку.

– Это бы поела, бедная девочка, – говорила она сама себе.

Быстро поев и сама одевшись, она вышла из дома. Дошла до остановки и сев в автобус, поехала к родильному дому.

– Я же не спросила, в какой палате она лежит… скорее всего, она лежит в гинекологии, – подумала старушка.

Она зашла в отделение и спросила у проходившей мимо медсестры, как ей найти Кондратьеву. Та сказала, что больные лежат на втором этаже, куда и отправилась Анастасия Павловна. Пришлось заглядывать в палаты, в третьей, она и увидела Ульянку. На тумбочке, перед кроватью, в тарелке стояла каша, но девушка к ней не притронулась, она лежала с закрытыми глазами, с бледным, измученным лицом.

– Бедная девочка, до чего же тебя довёл этот изверг, – подходя ближе, прошептала старушка.

Положив пакет на тумбочку, Анастасия Павловна пододвинула стул к кровати и села. Погладив Ульянку по голове, она позвала её. Ульянка с трудом открыла глаза и взглянула на Анастасию Павловну.

– Вы? Пришли? – тихо произнесла Ульянка.

– Пришла, милая. Ты прости меня, я же не знала, что у тебя… да ладно, давай, я покормлю тебя. Сесть сможешь? – спросила старушка.

Ульянка, упираясь руками, с трудом села.

– Голова кружится, – смущаясь, сказала она.

– Я подушку поправлю, давай, дорогая, надо поесть. Я бульон тебе принесла. А может кашу хочешь? – ласково говорила Анастасия Павловна.

– Я не хочу есть, – пытаясь улыбнуться, ответила Ульянка.

– Ты же понимаешь, что надо? Иначе, так и будешь тут лежать. Я и творог тебе принесла, яблочки, конфеты, – уговаривала старушка, открывая банку с бульоном.

Соседки по палате с любопытством смотрели на них. Две молодые женщины, одна из которых была беременна, другая, видимо, лежала на сохранении. Ульянка, стесняясь, с трудом глотала бульон, которым кормила её Анастасия Павловна. Приятное тепло прошло по телу, правда, аппетита не было и Ульянка ела через силу, чтобы не обидеть старушку.

– Спасибо Вам, Анастасия Павловна, но больше не могу, – тихо произнесла Ульянка.

– Ну и хорошо, что хоть немного поела. И никаких Анастасия Павловна, я твоя бабушка, а ты моя внучка, поняла? Всё будет хорошо. На вот, конфету поешь, гемоглобин повышает. Угощайтесь, девочки, – сказала старушка, давая женщинам по конфете.

Те, поблагодарив, быстро развернули сладость и отправили в рот.

– Как ты себя чувствуешь, милая? Ничего не болит? – участливо спросила Анастасия Павловна, поправляя подушку.

– Нет, не болит. Только голова кружится, – ответила Ульянка.

– Это ничего, голова пройдёт, надо много есть. Я ещё вечером приду. Что тебе приготовить? Может хочешь чего? – заботливо спрашивала старушка.

– Спасибо Вам. Обо мне никто так не заботился. Я ничего не хочу. Не стоит беспокоиться, – ответила Ульянка.

– Ну что ты, дорогая, какое беспокойство? Может мне в радость заботиться о тебе, – сказала старушка.

Посидев ещё немного, Анастасия Павловна, сказав, что придёт вечером, вышла из палаты.

– Классная у тебя бабуля. И она права, нужно хорошо есть, тогда быстрее поправишься, – сказала молодая женщина, которая была беременна.

Ульянка промолчала, говорить ей совсем не хотелось, она сползла с подушки и закрыла глаза. Зашла медсестра и поставила всем капельницы.

Глеб едва дождался конца рабочего дня. Работа была не сложная, больше он работал с документами: накладные, приход, расход и прочее. Выйдя во двор, где он оставлял свою машину, он выехал за территорию фабрики и поехал к родильному дому. Ему очень хотелось увидеть Ульянку. Парень никак не мог забыть и отогнать мысли, которые возвращались к вечеру, когда он увидел девушку в ванной. Беспомощную, бледную, в крови… и обнажённую. Он быстро поднялся на второй этаж и подошёл к третьей палате. Отдышавшись от бега, он тихо постучался и приоткрыл дверь.

– Можно? – спросил Глеб, посмотрев на Ульянку, которая сидела на кровати и болтала с женщинами, соседками по палате. Вернее, говорили они, а она слушала и редко вставляла слово.

– Да, входите, молодой человек. Пошли, Соня, мне на свежем воздухе гулять полезно, да и тебе тоже, – сказала молодая беременная женщина.

Глеб неуверенно вошёл в палату, а женщины вышли, оставив их одних.

– Привет, как ты? – спросил Глеб, подходя к Ульянке.

– Привет. Зачем ты пришёл? – недовольно спросила Ульянка, проводив взглядом женщин.

– Так я волновался за тебя, – ответил Глеб, не смея присесть на стул.

– Напрасно волновался, я в порядке. Ладно, садись, коли пришёл. Как папа? Наверное злится на меня, да? – спросила Ульянка.

– За что? Нет конечно, папа тоже волнуется за тебя. Он утром заходил и говорил с врачом. Бабушка приходила к тебе? – спросил Глеб, не зная, о чём ещё говорить.

– Правда? Константин Николаевич приходил? – удивилась Ульянка.

Не привыкшая, чтобы о ней заботились и волновались за неё, она была искренне удивлена и это её напрягало.

– Ну да, а что тут удивительного? Ты теперь, вроде как, член нашей семьи и мы все волнуемся за тебя, – наконец сев на стул, сказал Глеб.

– Спасибо, конечно, но у меня нет семьи, никого нет… – с грустью ответила Ульянка.

– Не говори так, прошу тебя. Теперь у тебя есть мы и мы тебя… это… любим, – боясь напугать девушку, последние слова Глеб произнёс осторожно.

– Странно… я не знаю, что такое любовь. Насилие – знаю, издевательства, унижение, боль… значит… и ты меня, любишь? – как-то странно посмотрев на парня, пытаясь улыбнуться, спросила Ульянка.

– Очень! – воскликнул парень, но осёкся и опустил голову.

– И какая она, эта любовь, бывает? – спокойно спросила Ульянка.

– Какая? Не знаю, что тебе сказать… но я постоянно хочу видеть тебя, а когда вижу, тут, в груди, даже не знаю, тепло, что ли… – ответил парень, показывая рукой на сердце.

Вошла Анастасия Павловна, без стука, она открыла дверь, прервав диалог молодых людей.

– Глебушка и ты здесь. Как ты, милая? А я тебе картошку с печенью пожарила, вот и огурчики, и помидоры принесла. Давай, дорогая, надо поесть, – подходя к кровати и ставя сумку на тумбочку, сказала старушка.

– Вот здорово! И я вместе с тобой поем, – весело сказал Глеб, вызывая улыбку и у Ульянки, и у Анастасии Павловны.

– Да, уж что – что, а аппетит у тебя всегда хороший, Глеб. Может встать сможешь, к столу бы села и вместе поели бы, – сказала старушка, обращаясь к Ульянке.

– Спасибо Вам, но я не хочу… – начала говорить Ульянка, но Анастасия Павловна её перебила.

– Никаких не хочу, нужно есть. Давай, милая! Глеб? Помоги ей пересесть за стол, – сказала старушка, ставя на стол глубокую тарелку с картошкой и печенью.

Отдельно она положила нарезанные помидоры и огурцы, кусочки хлеба. Глеб нерешительно подошёл к Ульянке, не зная, как ей помочь, но девушка сама протянула руку и взяв его за руку, тихонько встала. Глеб чувствовал, что прикосновение Ульянки волнует его. Анастасия Павловна усадила обоих за стол и сама села на кровать.

– Ммм… очень вкусно, ба. Ты всегда вкусно готовишь, – с аппетитом отправляя в рот картошку и следом, кусочек печени, сказал Глеб, нарочито закатывая от удовольствия глаза.

– Ешьте на здоровье, дети, – ласково ответила старушка.

– И правда, очень вкусно. Спасибо Вам, Анастасия Павловна, – сказала Ульянка, с нежностью посмотрев на старушку.

– Я просила называть меня бабушка. Вон, Глеб, называет по простому – ба. Ему наверное трудно договорить слово. А мне нравится, шалопай, – теребя густые волосы внука, с любовью сказала Анастасия Павловна.

Ульянка смотрела на них и наверное, по-простому завидовала. Она вспомнила, как в детстве её мама тоже так делала… а потом, с приходом Ивана в их дом, всё закончилось. И мама изменилась, и сама Ульянка, словно враз повзрослев.

Ульянка уставилась в тарелку и из её глаз закапали слёзы. Глеб с недоумением посмотрел на неё, а Анастасия Павловна, кажется, поняла, почему девушка плачет.

– Глеб, тебе не пора домой? Давай, Глебушка, поднимайся, – кивая внуку головой, сказала она, давая ему понять, чтобы он ушёл.

Глеб поднялся, правда, не совсем понимая, что происходит и оглядываясь на Ульянку и бабушку, вышел из палаты.

Глава 8

Петрович, участковый деревни, отправив ответ на запрос, ходил сам не свой. Встретив на улице Егора, брата Ивана, он подошёл к нему.

– Егор? Поговорить бы надо, – позвал он мужчину.

– Тебе чего, Петрович? Что опять неладно? – спросил Егор.

– Я про тот случай, ну…с Иваном. Я же тогда, когда вынесли тело твоего брата, дом осмотрел, в общем, я записку нашёл на подоконнике, за занавеской. Ульянка видимо там и писала, ну, на подоконнике, торопились девка. Вот её то записку я и отправил с докладом в город, но переписал себе, так… на всякий случай, – говорил Петрович.

– Эта мерзавка так жестоко расправилась с моим братом, а ты мне ещё про какие-то записки говоришь? – разозлившись, ответил Егор.

– А ты не кипятись, на, почитай, что она написала, – сказал Петрович, протягивая Егору лист бумаги.

– На кой мне это? Я бы эту девку своими руками удавил, небось, гуляет себе сейчас, а должна бы в тюрьме гнить, – сказал Егор.

– Всем селом за неё просили, вот я и замял дело. А ты почитай, может тогда и в твоей голове прояснится. Не думаю, что ей до гуляний, такая травма и душевная,и телесная, – сунув листок в руку Егору, сказал Петрович.

Егор нехотя развернул листок и стал читать.

– Я наказала убийцу моей матери, этот изверг хладнокровно задушил мою мать, потом вынес в сарай и повесил. Потом долгие месяцы измывался надо мной, насильничал и запугивал. Не выдержала я и таким образом отомстила и за мать, и за себя. Хотите, найдите меня и судите. Этот гад всё равно убил меня и мою душу, – читал Егор и по мере того, как он читал, менялся в лице.

– Это что же такое, Петрович? Неужто мой брательник был способен на такое? Вроде, вместе росли с ним… Вот и Евдокия моя говорит, что был он жестоким и домогался её, мою жену, жену брата своего. И девочку эту, значит. Петрович, прошу тебя, никому не рассказывай об этом, позору не оберусь, сам понимаешь, деревня, мы у всех на виду, – не смея от стыда смотреть в глаза участковому, произнёс Егор.

– Не доглядели мы, может надо было тело Натальи на экспертизу в область отправить, там бы точно узнали, что задушена она, наказали бы Ивана. Да и девчонка не пострадала бы… чего уж теперь. Не знаю, почему ею в городе заинтересовались, но сведения, говорят, затребовал большой начальник. Ладно, я тебе всё сказал, Иван в могиле, ответил, значит, за содеянное, пойду я, дел много, – сказал Петрович, посмотрев на Егора, лицо которого помрачнело.

А Константин Николаевич после совещания вернулся в свой кабинет и вновь взял папку с ответом на свой запрос. Он перечитал его и сложив, убрал в ящик стола. Потом набрал номер дома.

– Мама? Ты была у Ульяны? Как она? Ела что-нибудь? – спрашивал он.

– Была, вечером опять схожу. Пока не встаёт, еле поела бульон, – ответила Анастасия Павловна.

– Хорошо, я сегодня не смогу к тебе зайти, скажу Глебу, может он сегодня у тебя останется? Тебе что-нибудь нужно? – спросил Константин Николаевич.

– Ничего не нужно, вот домой приехала, сейчас картошку с печёнкой пожарю, девочке полезно будет, – ответила старушка.

Константин Николаевич положил трубку и вышел из кабинета. Он знал, что ему предстоит поговорить с женой, нужно будет ей объяснить и рассказать, почему он привёз Ульянку в дом своей матери. Но время было ещё раннее, он спустился в столовую, там для него был готов обед, который для высокого начальства готовили отдельно. Но ели все в общей столовой, правда, садились за стол, отдельный от других. Поев, он вернулся в кабинет, поработал с документами, отправил с поручением помощника, дав ему нужные документы, а в пять часов водитель отвёз его домой. Машина жены стояла у подъезда, на отдельной площадке. Отпустив водителя до утра, Константин Николаевич поднялся в свою квартиру и открыв дверь, вошёл в прихожую.

– Костя? Ты? – услышал он голос жены из кухни.

– Я, дорогая. А чем так вкусно пахнет? – входя на кухню и обнимая Светлану сзади за плечи, произнёс Константин Николаевич.

– Решила сегодня прийти пораньше, приготовить жаркое, чтобы порадовать тебя. По случаю, мясо хорошее достала. Мой руки, ужин почти готов. А Глеб где? Я думала, вы вместе приедете, – говорила Светлана, готовя на стол.

– Горчицу и хрен поставь, ты знаешь, я острое люблю. А Глеб сегодня у бабушки останется. Мама так просила, – ответил Константин Николаевич, проходя в ванную, чтобы помыть руки.

– Может скажешь мне, что происходит? Вчера вы так неожиданно уехали, ночевать не пришли. Мама здорова? – спросила Светлана.

– Мама здорова. Понимаешь… несколько дней назад… ты только не волнуйся, хорошо? Всё позади, – видя, как напряглась Светлана, сказал Константин Николаевич.

– Я не волнуюсь, рассказывай. Что произошло несколько дней назад? – сев за стол, спросила Светлана.

– Может сначала поужинаем? – спросил Константин Николаевич.

– Нет уж! Начал говорить – договаривай, – потребовала Светлана.

– Да Глеб… он сбил девушку, случайно, понимаешь? Сумерки, а в такое время прохожих на дороге едва видно. Да и девушка неожиданно появилась, – взяв жену за руку, сказал Константин Николаевич.

– Девушка жива? – спросила Светлана, побледнев.

– Да, жива. Глеб тут же отвёз её в больницу, но… дело в том… что девушка оказалась беременной и от удара, у неё случился выкидыш, – сказал Константин Николаевич.

– Ужас какой… она, наверное, написала заявление на моего сына, да? – спросила Светлана.

– Нет, не написала. Она отказалась. Светочка, послушай меня внимательно, не перебивая, хорошо? – попросил Константин Николаевич.

Светлана лишь кивнула головой.

– Дело в том… – Константин Николаевич рассказал жене всё, ничего не скрывая.

– Господи! Какие страсти ты рассказываешь, Костя. Девочке едва исполнилось шестнадцать, а она оказалась беременной и так жестоко расправилась со своим отчимом? Уму непостижимо! – негодуя, воскликнула Светлана.

– Эту девочку, которой на тот момент не было и шестнадцати лет, ежедневно, на протяжении многих месяцев, насиловал этот изверг, могу себе представить, что он с ней делал, – возмутился Константин Николаевич.

– Но ведь можно было в милицию обратиться, в конце концов, позвать на помощь, а не отрезать… тьфу, какая гадость. И ты вздумал её защищать? – спросила Светлана, злясь ещё больше.

– Пойми, он настолько подавил её волю, так запугал бедную девочку, что она просто боялась его. Да ещё, на её глазах, он придушил её мать, хладнокровно вынес тело и повесил в сарае. Я думал, ты правильно меня поймёшь. Жаль… А ведь я перевёз девочку к маме и она будет жить в нашем доме, – разочарованно произнёс Константин Николаевич.

– Ты что, с ума сошёл? Костя? Как ты мог? Ты знать её не знаешь, она же извращенка, отрезать мужское достоинство и хладнокровно уйти! – воскликнула Светлана.

– Да пойми ты наконец! У девочки нет никого в этом городе. Ей некуда идти и потом, она могла написать заявление на нашего сына, но она этого не сделала, – пытаясь убедить жену, вспылив, говорил Константин Николаевич.

– Нет… я поверить не могу, ты не должен был так рисковать, Господи, Костя! Да ты знаешь, скольким людям жить негде и одиноких так много, что всех не пожалеть. Ты должен, нет, ты просто обязан выгнать её, я требую этого, слышишь! – крикнула Светлана.

– Замолчи! У тебя отдельная квартира, вот и живи себе спокойно. По твоей милости, я оставил мать одну, а девочка хоть помогать ей будет, маме не так одиноко станет жить, – возразил Константин Николаевич.

– Да? Теперь ты меня винишь? Твоя мать никогда меня не любила и ты это знаешь, мы с ней с самого начала не ладили, – ответила Светлана, вытирая сухие глаза.

– Ты о моей матери говоришь, попридержи язык. Я не намерен обсуждать с тобой ни маму, ни эту девочку. Просто рассказал тебе, чтобы ты была в курсе, вот и всё. Спасибо, я не хочу есть, – встав из-за стола и выходя из кухни, спокойно произнёс Константин Николаевич.

– Костя? Да я о сыне думаю. А вдруг он… – успела крикнуть Светлана вслед уходящему мужу.

– Конечно… когда ты о сыне думала… – недовольно пробормотал Константин Николаевич.

Выйдя из палаты, когда его об этом попросила бабушка, Глеб уходить вовсе не собирался. Он решил дождаться, когда уйдёт бабушка и снова зайти к Ульянке. Для убедительности, он сел в машину, отъехал вглубь двора больницы и поставил машину за деревьями.

Он дождался, наконец, когда Анастасия Павловна вышла из отделения и бодро пошла к воротам. Немного помедлив, Глеб вышел из машины и пошёл к отделению. Поднявшись на второй этаж, он подошёл к палате. Соседки Ульянки уже вернулись, ему стало неловко, но желание побыть с Ульяной оказалось сильнее. Он тихо постучал и приоткрыл дверь.

– Ульянка, выйди на минуту, – попросил Глеб и тут же закрыл дверь.

Ульянка была удивлена, но подумав, что у парня к ней что-то срочное, с трудом встала, надела больничный халат и побрела к выходу.

– Что случилось, Глеб? Ты не уехал с бабушкой? – спросила Ульянка, выйдя из палаты.

– Нет, она сама ушла, я к ней ночевать поеду, не волнуйся, она у меня шустрая бабулька, – улыбнувшись, ответил парень.

– Что ты хотел, говори. Мне тяжело стоять, – сказала Ульянка.

– Ничего, просто не хотел уходить, не попрощавшись, – ответил Глеб.

– Ааа… ну прощай. Я вернусь, голова кружится, – собираясь войти обратно в палату, сказала девушка.

– Ульянка, подожди… давай я тебе помогу, – предложил Глеб и попытался взять её под руку.

Ульянка тут же отдёрнула руку и чуть не упала, но Глеб подхватил её и обняв посмотрел ей в глаза.

– Ульянка, ну чего ты меня так боишься, ведь люблю я тебя, – взволнованно сказал Глеб.

– Нет! Отпусти меня! Нельзя! Я грязная, нельзя! – вдруг закричала девушка, схватившись за стенку, чтобы не упасть.

На её крик, из палаты выбежали соседки и испуганно уставились на них.

– Помогите ей, пожалуйста. Прости, я не хотел тебя напугать, – сказав это, Глеб быстро ушёл по коридору.

Молодые женщины помогли Ульянке вернуться в палату и лечь. Она плакала, отвернувшись к стенке.

– Послушай, зря ты так, парень, вроде, хороший… – попыталась сказать женщина, что была беременна.

– Вот именно, хороший… я плохая. – заплакав сильнее, ответила Ульянка.

Молодые женщины переглянулись.

– Не знаю, что у тебя произошло, но поверь, жизнь не стоит на месте и боль, даже душевная, забывается. Всё у тебя ещё будет хорошо, девочка, – сказала молодая женщина, погладив Ульянку по голове.

Глава 3

в

Глеб выскочил на улицу и подбежав к машине, завёл её. Домой он ехать не хотел, выехав на дорогу, он поехал к бабушке. А Светлана решила, когда муж и сын будут на работе, она поедет к свекрови и сама разберётся с этой девочкой, неизвестно откуда появившейся в их жизни. Подъехав к дому, Глеб открыл калитку и вошёл во двор, открыв ворота он завёл машину, затем, закрыв ворота, прошёл к дому. Как оказалось, бабушкидома ещё не было, свет в доме не горел, а на улице темнело.

– Где она ходит… чёрт, нужно было с ней приехать. Эх, ба, где ты? – произнёс парень, войдя на террасу и включая свет.

Анастасия Павловна приехала через полчаса, увидев свет в доме, она догадалась, что внук дома.

– Глебушка? Это ты, милый? – крикнула с порога старушка.

– Я, ба. Я у тебя сегодня останусь, не хочу ехать домой, – выходя из комнаты, где он сидел и смотрел телевизор, сказал Глеб.

– Ну и ладно, а я только рада буду. Ты, наверное, есть хочешь? Поставь чайник на плиту, я тоже поем. В магазин заходила, хлеб свежий купила, пешочком прошлась. Хорошо на улице, тепло. Скоро осень, нужно Ульянке к школе тетради купить и всё, что полагается, а книги в школе выдадут, – говорила старушка, нарезая хлеб, следом помидоры и огурцы.

Потом, подняв голову, она взглянула на внука.

– Что это с тобой? Чего такой грустный? – спросила Анастасия Павловна.

– Ты прости, что с тобой не приехал, ба. Я к Ульянке возвратился, но она… кажется и видеть меня не хочет, – с грустью ответил Глеб, вздыхая.

– Глебушка… ты что же, влюбился, что ли? – в растерянности сев на стул, произнесла старушка.

Глеб кивнул головой.

– Пропал я, ба, никогда со мной такого не было. Не знаю, что мне делать, как к ней подступиться, она всего боится, – с надеждой посмотрев на мудрую бабушку, сказал Глеб.

– Бедный ты мой мальчик. Любовь – прекрасное чувство и приходит совсем неожиданно. Но эта девочка не такая, как другие, ей нужно время, чтобы забыть весь ужас, который ей пришлось вынести. Будь терпеливым, дорогой, это не так просто. А сейчас давай, есть будем, я жутко проголодалась, – улыбнувшись, сказала Анастасия Павловна.

– Ты у меня самая лучшая, ба. И я тебя очень люблю, – обнимая старушку, сказал Глеб.

Анастасия Павловна с сожалением посмотрела на Глеба.

Глава 9

Егор, после разговора с Петровичем, ходил сам не свой. Отец его, с войны пришёл без ноги, Иван уже в сорок седьмом году родился, после войны, а через пять лет батя умер. Мать одна их поднимала, впрочем, как многие тогда вдовы. Егор-то был старше Ивана на четыре года, отец ушёл на фронт в сорок третьем, про него узнал, когда вернулся с войны. Мать как-то сказала ему, что беспокоится за Ивана, парню четырнадцать лет было, когда она Егору сказала, что видела его в хлеву.

– Как сказать тебе, сынок, не знаю, только неправильно это… Иван, спустив штаны, с козой… это, козу мою драил, срам-то какой! Что делать-то? – сказала тогда ему мать.

А Егор подумал, что привидилось матери и отмахнулся тогда. А зря, наверное, может нужно было пороть дурака, может Егор и упустил парня. Мать вскоре тоже померла, Егор за воспитание брата основательно так и не взялся, видать и упустил в нём что-то. Через два дня он пошёл к участковому.

– Петрович? К тебе можно? – открыв дверь небольшого кабинета, спросил Егор.

– Егор? Случилось что? Заходи, – ответил Петрович.

– Да нет, не случилось, я это, поговорить с тобой хотел, – сказал Егор.

– Садись. Я сейчас. Только допишу, – сказал участковый, записывая что-то в журнал.

Егор сидел и нервно мял фуражку, опустив голову. Закончив писать, Петрович закрыл журнал и посмотрел на него.

– О чём хотел поговорить? – спросил Петрович.

– Да я это… после того разговора, места себе не нахожу. Получается, брательник мой гад был, душегуб. Наталью, вот, ни за что задушил. Как же это, а? – растерянно говорил Егор.

– Получается так, Егор. А знаешь, что мне намедни Нюра сказала? Ну, соседка Натальи, у них забор единый. Сказала, что пару раз видела, как Иван за шиворот волок Ульянку в сторону бани, а из трубы дым. Купаться вместе с ней, значит, ходил. Дура старая, отругал её, чего раньше молчала, а она говорит, что и не подумала тогда ничего такого. Вот и представь, что Иван с девчонкой в бане делал, а в доме что творил – представить страшно. Видать, припёрло Ульянку, по самое не хочу, вот она сама и расправилась с ним. Защитить-то её оказалось некому. Чего уж теперь. Я вот думаю, что сейчас с ней там, в городе, ежели начальство ею заинтересовалось. Может в тюрьме она, как думаешь? – спросил Петрович.

– Да не, не думаю я, что в тюрьме. Да и несовершеннолетняя она, – с сомнением ответил Егор.

– Да сейчас для несовершеннолетних и колонии есть. Ладно, Егор, если у тебя всё, ты иди. Мне в соседнее село ехать надо, говорят, фронтовика убили, ордена украли. Вот ведь нечисть, Бога не боятся. Старик кровь проливал за этих нелюдей, а они… – поднимаясь из-за стола, сказал Петрович, с сожалением качая головой.

Егор, не прощаясь, вышел и побрёл домой, надев на голову фуражку. Мысли путались в голове, ему было стыдно, что у него был такой брат, жестокий убийца и насильник. Но сердце у него сжималось, когда он представлял себе, как Иван перед смертью мучился от боли, истекая кровью, брат всё-таки, какой – никакой.

Анастасия Павловна проснулась в шесть утра и пошла будить Глеба. Парню нужно было идти на работу.

– Глебушка, вставай, родной. Тебе на работу идти, – гладя густые волосы внука, ласково говорила старушка.

– Аха, ща… уже встаю… – спросонья пробормотал Глеб, не открывая глаза.

Анастасия Павловна, умывшись, пошла на кухню, готовить любимому внуку завтрак. Женщина проворно заболтала тесто на блины и тут же стала жарить их. Параллельно стала жарить фарш с луком. Минут через сорок, блины с мясом и творогом стояли на столе. Она положила отдельно и для Ульянки, решив доехать вместе с Глебом до больницы, чтобы не добираться на автобусе. Потягиваясь, из ванны вышел Глеб и зашёл на кухню.

– Это для Ульянки? – спросил он, показывая на блины на столике возле плиты.

– Да, ты меня до больницы подвези, обратно сама вернусь, – ответила старушка.

– Я с тобой зайду к ней, потом на работу поеду, – сказал Глеб.

– Нет, Глеб, не нужно. Ты мне с работы позвони, я скажу тебе, стоит тебе к ней заезжать или нет, хорошо? – попросила старушка.

– Ну, ба! Я увидеть её хочу. Мы же вместе к ней зайдём, – просил Глеб.

– Завтракать садись, я чай тебе налью, – отвернувшись от внука, сказала Анастасия Павловна, наливая в бокал заварку из фарфорового чайника и разбавляя ее кипятком.

Поев, она завернула блины, полив их сметаной и вместе с Глебом вышла из дома, закрыв дверь на ключ. Глеб завёл свою Волгу и выехал за ворота, потом закрыл их и снова сел в машину. Приехав в больницу, он посмотрел на бабушку.

– Ты в палату зайди, я тебя в коридоре подожду, мне бы только увидеть её, ба, – сказал парень.

Анастасия Павловна кивнула головой и они зашли в отделение. Поднявшись на этаж, они подошли к палате.

– Стой здесь, если что, я тебя позову, – сказала старушка и зашла в палату.

– Здравствуйте, девочки. Как вы тут? – весело сказала Анастасия Павловна.

– Здравствуйте, Анастасия Павловна. Вы так рано пришли, нам же завтрак сейчас принесут, – сказала Ульянка, подходя к старушке.

– А я блинов вам принесла. С мясом и творогом. Поешьте, пока горячие. И я же просила тебя, называй меня бабушка, – ставя на стол сумку и разбирая её, сказала Анастасия Павловна.

– Хорошо… бабушка, – улыбнулась Ульянка.

Глеб, приоткрыв дверь, смотрел на неё и тоже улыбался, видя, что ей лучше.

– Ммм… вкусно-то как! Вот бы ещё кофе горячий, – сказала беременная женщина.

– Тебе кофе нельзя, дочка. Лучше чай пей, соки, – сказала Анастасия Павловна.

– Знаю, – вздыхая, ответила молодая женщина.

– Ешь и ты, Ульянка, попробуй, правда вкусно. Тут… Глеб ждёт за дверью… зайти не решается, – произнесла старушка, посмотрев на девушку.

– Почему? То есть, я хотела сказать, мог бы и зайти, – посмотрев на дверь, смутившись, сказала Ульянка.

Глеб открыл дверь и нерешительно зашёл в палату.

– Пошли, чаю принесём, – сказала молодая женщина соседке по палате и они вместе вышли.

– А я с врачом должна поговорить, – обеспокоенно сказала Анастасия Павловна и вышла следом за ними.

– Я вчера напугала тебя… прости. – опуская голову, сказала Ульянка.

– Да нет, что ты… как ты себя чувствуешь? – спросил Глеб, не отрывая взгляда от девушки.

– Лежать надоело. Уже лучше, правда, – ответила Ульянка.

– Я вчера сказал тебе правду. Ты мне очень нравишься, всё время думаю о тебе, – тихо, чтобы не напугать опять Ульянку, сказал Глеб, но не решился взять её за руку.

Ульянка подняла голову и внимательно посмотрела на парня.

– Надеюсь, тебе это только кажется, – тяжело вздыхая, ответила Ульянка.

Ей хотелось, чтобы скорее вернулась бабушка, этот разговор тяготил её, она едва сдерживалась, чтобы не сорваться.

– Не кажется, Ульянка, не кажется. Со мной никогда такого не было, поверь, – взволнованно говорил Глеб.

Ульянка попятилась назад и уперевшись в кровать, села. В глазах девушки был страх и боль, Глеб испуганно подошёл к ней.

– Что с тобой? Может врача позвать? – спросил он, наклоняясь к ней.

– Прошу тебя… я умоляю тебя… уйди, – опустив голову и с силой сжимая руками простыню, простонала Ульянка.

– Я ухожу. Успокойся, уже ухожу, – Глеб растерянно посмотрел на неё и сделал несколько шагов назад.

Тут вернулась Анастасия Павловна. Увидев ребят, она подошла к ним.

– Ну вот, я поговорила с врачом. Она сказала, что в субботу тебя выписывают, – радостно, чтобы разрядить обстановку, сказала старушка.

– Ба, мне на работу, опаздываю я. Вечером приеду к тебе. Пока, – произнёс Глеб и быстро вышел из палаты.

– Хорошо, милый, иди, – успела сказать Анастасия Павловна, проводив взглядом внука.

Потом она села на кровать и обняла Ульянку за плечи.

– Ну что с тобой, дорогая? Всё ведь хорошо. Теперь, всё и будет хорошо. Ведь любит он тебя. Я никогда не видела его таким. Оно, конечно, ты ещё очень юна, а ему-то уже двадцать пять, но в любви возраста нет. Это я тебе точно говорю. Мой покойный муж, был старше меня на одиннадцать лет, а уж как мы любили друг друга! Ммм… – закрывая глаза, сказала Анастасия Павловна.

– Нет, – тихо произнесла Ульянка.

Анастасия Павловна непонимающе взглянула на неё.

– Что нет? Не понимаю… – спросила она.

– Любви нет. Во всяком случае, для меня нет. Нельзя. Он убил меня, меня словно тоже нет. Жить не хочу, – закрыв ладонями лицо и заплакав, воскликнула Ульянка.

– Шшш… ну что ты, родная, из-за одного негодяя, нельзя ставить крест на себе. Ты ещё будешь счастлива, поверь. Жизнь не стоит на месте, ооо… она настолько короткая, девочка, вроде вчера всё было, а уже стоишь на пороге вечности. А жить так хочется, несмотря ни на что, – прижимая к себе Ульянку, говорила старушка.

Ульянка положила голову ей на плечо и успокоившись, тяжело вздохнула.

– Я не смогу забыть того, что он делал, не смогу. Одна только мысль, что ещё кто-то дотронется до меня, приводит меня в ужас, – произнесла Ульянка.

– Так ведь дотрагиваться можно по-разному, дочка. Вот я тебя обнимаю, ласково, с любовью. Так и любимый тебя будет обнимать, – сказала Анастасия Павловна.

– Не знаю… с Вами мне так спокойно и хорошо, – ответила Ульянка.

– Теперь всегда так будет. Вот учиться начнёшь, забудется всё плохое. Я жизнь прожила, знаю, что говорю, – поглаживая девушку по голове, говорила старушка.

Вернулись соседки по палате, неся в руках тарелки с горячей манной кашей.

– Мы и тебе принесли. Поешь, – сказала одна из них, ставя тарелку на стол.

– Спасибо Вам, Тамара. Вас сегодня выписывают, вроде, да? – спросила Ульянка, поднимаясь с кровати.

– Да, наконец-то домой иду. В полдень муж за мной приедет. Через месяц вернусь, правда, в родильное отделение, рожать приду, – ласково поглаживая свой живот, сказала Тамара.

– Наверное, рожать больно, да? – спросила Ульянка.

– Наверное. Это мои первые роды. Давно мы с мужем хотели ребёнка, никак не получалось. Семь лет уже в браке, думала, уже и не смогу забеременеть. Но я готова к любой боли, только бы малыш здоровым родился, – продолжая гладить живот, с умилением говорила Тамара.

– Боль забывается, дочка, как только ты на руки малыша возьмёшь, а он грудь твою возьмёт. Это истинное счастье, – сказала Анастасия Павловна.

И так она это сказала, словно сама только что родила и все засмеялись.

– Ну вот, ты и смеёшься, тебе очень улыбка к лицу, дочка. А сейчас, вставай, надо поесть, – сказала старушка.

Ушла Анастасия Павловна часа через два, поговорив со всеми. Спешить ей было некуда, попрощавшись, она вышла и спустилась вниз. Вечером, Глеб заехал домой, чтобы искупаться и переодеться.

– Ну наконец-то ты соизволил прийти домой. Проходи на кухню, ужин готов. – сказала Светлана, встретив сына в прихожей.

– Привет, мам. А папы нет? – спросил Глеб, проходя на кухню.

– Ещё не пришёл с работы, – буркнула Светлана, проходя следом за сыном.

– Вы что, поругались, что ли? Чего такая недовольная? – спросил Глеб, оборачиваясь к матери.

– Может ты мне скажешь, что эта юная извращенка делает в нашем доме? Отец сердится, словно дочь защищает, – сказала Светлана, испытующе посмотрев на сына.

Глеб поднёс было ко рту кусочек хлеба, но с изумлением застыл на месте.

– О ком это ты так отзываешься? Не понял… – сердито произнёс Глеб.

– Не притворяйся, сам знаешь, о ком. Ей шестнадцать лет, а она уже прошла огонь, воду и медные трубы. Настоящая извращенка. Так поступить со своим любовником, ужас, – с возмущением, сказала Светлана.

– Не смей! Слышишь? Ты же не знаешь её, не знаешь, что ей пришлось испытать за свои шестнадцать лет. Как ты можешь так цинично говорить о ней? – возмутился парень.

– Не кричи на мать! Я знаю, что говорю. Я таких девиц насквозь вижу. В общем, так… или вы с отцом сами её гоните из нашего дома, или… – грозно говорила Светлана, но Глеб подошёл к ней вплотную и она, замолчав, с удивлением посмотрела на него.

– Только посмей. Я из дома уйду, к бабушке перееду, – хриплым от волнения голосом, произнёс Глеб.

– Вы что, с ума сошли? Эта бабка твоя так на тебя влияет, я знаю, это она тебя против меня настраивает, никогда меня не любила, старая карга, – со злостью произнесла Светлана.

– Мама? Что ты такое говоришь? Ты о матери своего мужа говоришь! Господи… никогда не думал, что ты такая злая. Всё, я собираю вещи и ухожу. Отцу сам объясню. Достала! – громко говоря это, Глеб вышел из кухни.

– И это всё происходит из-за этой девки. Тварь, я покажу тебе, – произнесла Светлана, сев за стол.

Потом вдруг быстро поднялась и прошла в комнату сына, где он бросал свои вещи в сумку.

– Глеб, послушай, сынок… ну прости, я не то хотела сказать. Только волнуюсь я за тебя, да и за отца тоже. Ну что тебе эта девка? Ты ведь о ней ничего не знаешь. Прошу тебя, послушай свою мать, я же добра тебе желаю, – пытаясь вразумить сына, говорила Светлана.

– Нет, это ты меня послушай, мама. Я люблю её, понимаешь? Люблю так, что дышать без неё не могу. И никому её в обиду не дам… и тебе тоже, – не переставая складывать вещи в сумку, сказал Глеб.

– Нет… Господи, только не это… Глеб, сыночек, не сходи с ума. У тебя ещё таких девушек будет сотнями, ну зачем тебе такая? Она же с другим много месяцев жила, выкидыш у неё был, слышишь? Много месяцев, а значит, она была не против, ей это тоже нравилось. Да за тебя любая пойдёт, только позови, – возбуждённо говорила Светлана.

– Мама! Замолчи! Прошу тебя, перестань поливать её грязью! Мне никто кроме неё не нужен! – со злостью посмотрев на мать, воскликнул Глеб.

– Что тут происходит? Почему такие крики, аж в подъезде слышно, – входя в комнату, спросил Константин Николаевич.

– А ты не знаешь? Конечно, это девка заморочила твоему сыну голову, влюбила в себя, а ты как бы ничего не знаешь. А сейчас, он из-за неё уходит из дома к бабушке, – сказала Светлана, пытаясь заплакать.

Но у неё это не получилось и она демонстративно села на кровать и закрыв лицо руками, сделала вид, что плачет.

– Это правда, Глеб? – спокойно спросил Константин Николаевич.

– Правда. Я люблю её, папа, – опустив голову, ответил Глеб.

– Но это неправильно… – начал говорить Константин Николаевич, но Светлана вскочила с кровати и воскликнула:

– И я об этом!

– Помолчи, Света. Глеб? В доме бабушки живёт Ульянка и это неправильно, и тебе жить там. Вот если бы бабушка жила одна, тогда другое дело, а так, я считаю, что ты опережаешь события. Ты можешь ездить туда, но на ночь оставаться не стоит. Сам понимаешь, спроси у бабушки, она то же самое скажет, – спокойно говорил Константин Николаевич.

– Вот и надо её гнать в шею! – воскликнула Светлана.

Глеб с благодарностью посмотрел на отца. Мать он не слушал, не хотел слушать.

– Хорошо, ты прав, папа. Бабушка одна эти дни, я буду с ней, пока Ульянку не выпишут, – бросая сумку на кровать, сказал Глеб.

– Господи! Дурдом какой-то. И сдалась вам эта девка… – недовольно пробурчала Светлана, выходя их комнаты.

Глеб уехал к бабушке, а Константин Николаевич не стал возвращаться к этой теме.

– Я голоден, пошли ужинать, – сказал он жене, которая стояла у дверей и ждала.

Так прошло два дня, Тамара ушла домой, тепло попрощавшись с девушками, в субботу в палату вошла врач.

– Ну что, Кондратьева? Я приготовила выписку… за тобой приедут? Или сама пойдёшь? Одежда твоя у сестры-хозяйки, это в конце коридора. Ладно, больше не возвращайся, будь здорова, – сказала женщина, положив выписку на тумбочку.

– Спасибо Вам. Я постараюсь, – ответила Ульянка.

Врач вышла, а она пошла за своими вещами.

Глава 4

Глава 10

– Послушай, Костя, давай поговорим серьёзно. Ладно Глеб, он ещё ребёнок, но ты, ты должен понимать, что девка не так проста и пользуется вашей добротой. Сам посуди, ну будь она порядочной, забеременела бы в пятнадцать лет? Ты бы для начала выяснил, кто она вообще такая. А теперь твой сын утверждает, что любит её. Что, в городе других, порядочных девушек мало? Порядочных, а не как эта… – сев рядом с мужем за стол, долго говорила Светлана.

Константин Николаевич, уткнувшись в тарелку, молча ел, но тут не выдержал и посмотрел на жену.

– Что с тобой, Света? Ты раньше не была такой чёрствой и бессердечной. Я не узнаю тебя… хотя нет, ты и с матерью моей не ладила изначально. А ведь она педагог, награды имеет, её уважают и почитают. А вот тебе она не нравится. Чего тебе не хватает, а? Просила машину, я купил тебе её, работа хорошая, квартира, драгоценности и наряды, делаешь, что хочешь, ну что тебе сделала эта девочка? – перестав есть, спросил Константин Николаевич.

– А при чём тут твоя мать? Сейчас речь не о ней. Я же за вас беспокоюсь. А вдруг она аферистка какая, или воровка. Ну ты же ничего о ней не знаешь. Вот помяни моё слово, окрутит она нашего сына, приберёт к рукам дом и маму со свету сживёт, – невозмутимо сказала Светлана.

– Дом мама давно на Глеба переписала, – ответил Константин Николаевич, продолжив есть.

– Да? Я не знала. Ну тем более, его она быстрее одурачит. Костя, ты должен что-то предпринять, пока не поздно, – стараясь быть убедительной, сказала Светлана.

– Глеб не глупый парень, крепко стоит на ногах, его не так просто одурачить. И вообще, что ты предлагаешь, чтобы я эту девочку выбросил на улицу? Скоро зима, а я видел, во что она одета. Она просто пропадёт, – сказал Константин Николаевич.

– Такие не пропадают, не переживай. Да, я хочу, чтобы ты выгнал её из нашего дома, – заявила Светлана.

– Я устал, спать хочу. Мне ещё поработать нужно. И прекрати уже этот никчемный разговор. Никуда девочка не уйдёт, я так сказал. Всё будет хорошо, поверь. И успокойся уже, – поднимаясь из-за стола, сказал Константин Николаевич.

Светлана смотрела на мужа и не понимала его. Она впервые не смогла на него повлиять. Всегда было так, как она хотела, а эта девка вдруг встала между ними.

– Нет, я это так не оставлю. Плохо же ты меня знаешь, – шумно убирая со стола, прошептала женщина.

Ульянка вышла на улицу и оглядываясь, пошла пешком. Как доехать до дома Анастасии Павловны, она не знала и на какой автобус нужно сесть, она тоже не знала. Глеб сказал, что отпросится с работы и приедет за ней, Ульянка высматривала его Волгу, но её не было видно. А хотела ли она ехать в тот дом? На сердце было тоскливо. Вдруг рядом с ней, перерезав ей путь, остановилась машина Жигули и из неё вышла красивая, высокая, с надменным лицом, с волнистыми, светлыми волосами до плеч женщина и вплотную подошла к девушке. Ульянка с недоумением посмотрела на неё, не понимая, что такой женщине нужно от неё.

– Значит, вот ты какая, Ульянка… Ничего так, смазливая. Неужели ты подумала, что я позволю такой шлюшке жить в своём доме? – схватив Ульянку за плечо и сильно сжав, процедила сквозь зубы Светлана.

Как она её узнала… просто вечером приехала в больницу, спросила о ней и заглянув в палату, долго смотрела на неё, готовая тут же зайти и выдрать её такие пышные, красивые, длинные волосы. Но Светлана подумала, что не стоит этого делать в общественном месте.

– Что Вы от меня хотите? Кто Вы? Больно, отпустите! – воскликнула Ульянка, делая попытку высвободить плечо и отступая на шаг.

– Я что хочу? Я? Ах ты мерзавка! Это ты что хочешь от моего сына и от моей семьи? Думаешь, я ничего не знаю? Что ты любовнику своему отрезала с корнем его причиндалы? Что выкидыш у тебя был от него? Что? В постели неласковым был? Дрянь такая! Посмотри на себя, сейчас, молодая, творишь такое, а что с тобой будет, когда ты вырастешь? Дрянь! – хватая Ульянку и начиная трясти её, восклицала Светлана.

Потом, с размаху, ударила её по щеке. У Ульянки потемнело в глазах, она была не в силах сопротивляться, просто со страхом смотрела на Светлану и тихо бормотала:

– Я не виновата, прошу Вас, отпустите меня. Мамочка… помогите…

С этими словами, Ульянка стала оседать на землю, закрывая глаза.

– Ничего у тебя не получится, дрянь такая! Я не позволю, – злобно произнесла Светлана и бросив девушку, лежавшую на земле, села в машину.

Она проехала буквально в нескольких сантиметрах от Ульянки и быстро уехала, будучи уверенной, что наконец избавилась от неё. Ульянка медленно открыла глаза, сколько она лежала так, она не знала, прохожих почти не было, но и те, редкие, что прошли в это время мимо, видимо, не обратили на неё внимания. С трудом встав, Ульянка побрела, не разбирая дороги.

А Глеб, отпросившись с работы, приехал в родильный дом и быстро зашёл в отделение гинекологии. Заглянув в палату, он не увидел Ульянку, на её месте лежала другая женщина. Парень подошёл к медсестре, сидевший за столом на посту.

– А где Кондратьева? Её сегодня должны были выписать, – спросил Глеб.

– Так она часа два назад ушла, – ответила медсестра.

– Как же так… вчера мне сказали, что её в полдень выпишут… – растерянно пробормотал Глеб.

Он быстро вышел и сев в машину поехал к бабушке.

– Ба, это я! А Ульянка приехала? – с порога крикнул Глеб.

– Глеб? Но ведь ты должен был за ней заехать. А я обед готовила… где же она? – испуганно спросила Анастасия Павловна.

– Я был в больнице, но мне сказали, что она два часа назад ушла. Ба… где она может быть? Ведь она не знала, как до тебя доехать, – спросил Глеб, бледнея.

– Господи… бедная девочка. Как же это… где же её теперь искать-то? – тяжело опускаясь на стул, спросила старушка.

Глеб, ничего не ответив, выскочил во двор, оттуда на улицу и сев в машину, поехал в сторону больницы. Он смотрел по сторонам, заезжая даже в переулки и проезжая мимо зданий, высматривал Ульянку.

А она просто шла, сама не зная куда. Очень хотелось есть, подумала вернуться обратно в больницу и ждать, но кого и зачем? В ушах звенел голос Светланы, её угрозы и упрёки, щека горела от пощёчины, слёзы лились из глаз. Вдруг она услышала женский голос и обернувшись, увидела пожилую женщину.

– Что же ты плачешь, девонька? Случилось что? – спросила сердобольная женщина.

Ульянка замотала головой и прибавила шаг. Она проходила мимо столовой, в стеклянных окнах которой были видны люди, сидяяящие за столиками. Они с аппетитом ели. Ульянку подташнивало, она побрела прочь. Так девушка ходила до самого вечера.

Глебу пришлось вернуться на работу, он и отпросился-то всего на пару часов. С работы парень позвонил отцу и сказал ему, что Ульянка пропала.

– Что значит пропала? Ты же должен был её из больницы забрать и отвезти к бабушке. Куда она могла уйти? – с недоумением спросил Константин Николаевич.

– Папа! Я же говорю, что был в больнице, но её там уже не было. Думал, она сама поехала к бабушке, но там её тоже нет. Я объездил почти весь город, но не нашёл её, – раздражённо говорил Глеб.

– Бабушке позвони, может она уже доехала до неё, – сказал Константин Николаевич.

– Я сейчас позвоню, но Ульянка не знала, как до неё доехать. Чёрт, надо было объяснить Ульянке, на всякий случай. Папа, у тебя же много знакомых, может её смогут найти твои люди? – спросил Глеб.

– Не паникуй раньше времени, она найдётся, я распоряжусь, её найдут, я уверен, – ответил Константин Николаевич.

– Надеюсь… – неуверенно пробормотал Глеб и положив трубку, вновь поднял её и набрал номер бабушки.

– Ба, Ульянка не приходила? Нет? Всё, не переживай так, я найду её, жди нас, – сказал Глеб, стараясь говорить спокойно.

С работы он ушёл на час раньше и опять поехал по городу. А Ульянка очень устала и проголодалась. Проходя мимо старого кирпичного дома, она машинально зашла в подъезд и села на ступеньку. Было лето, наступила ночь, девушка, положив голову на колени, уснула.

В подъезде не было лампочки, в кромешной тьме, на Ульянку, споткнувшись, кто-то упал. От испуга она закричала и вскочив, отпрянула в сторону, услышав мужской голос.

– Чёрт, что это было? Опять лампочку выкрутили, такая темнота, ничего не видно. Кто здесь? – спрашивал голос.

Потом зажгли спичку и Ульянка со страхом глядевшая в темноту, увидела пожилого мужчину.

– Ты кто такая? Почему ночью шастаешь по чужим подъездам? – обжигая пальцы и бросая догоревшую спичку, спросил пожилой мужчина.

– Простите, я пойду… – заплакав, произнесла Ульянка и пошла, как она предполагала, к выходу, но мужчина зажёг ещё одну спичку и посмотрел на Ульянку.

– Там стенка, а ну пошли, – приказным тоном сказал мужчина.

– Дяденька, я ничего не сделала, прошу Вас, отпустите меня, я просто заблудилась, – ещё громче заплакав, взмолилась Ульянка.

– Ты случайно не Кондратьева Ульяна? – вдруг спросил мужчина.

Ульянка опешила и встала, как вкопанная.

– Я правда ничего не сделала, дяденька, отпустите меня, пожалуйста, – произнесла Ульянка, испугавшись ещё больше.

– Здесь темно, дочка, давай в квартиру зайдём, тебя же ищут, с ума сходят, так сказать. Пошли, не бойся. Я капитан милиции, пошли, – взяв Ульянку за руку и уводя наверх по ступеням, сказал мужчина.

Они поднялись на третий этаж и мужчина своим ключом открыл дверь квартиры и зажёг свет в прихожей. Тут Ульянка увидела, что мужчина был в форме.

– Проходи на кухню, я чертовски голоден. Да и ты, небось, весь день не ела, а? – спокойным голосом спросил мужчина.

Ульянка покачала головой. Они прошли на кухню, там мужчина тоже включил свет и велел Ульянке сесть за стол.

– Федя? Ты? – услышав женский голос, Ульянка испуганно поднялась со стула.

– Это Надя, жена моя. Не бойся, я же с работы только освободился, по твоей милости, мои ребята весь город объехали, от высокого начальства приказ был, описали тебя, а фотокарточки нет. Иголку в стоге сена легче найти. А ты здесь оказалась, – говорил мужчина, открывая салфетку на столе.

– А это что за чудо? – спросила Надя, войдя на кухню.

– Я потом тебе расскажу, Надюша. Сейчас ты покорми нас, я очень устал и есть хочу. Пока на стол собери, мне позвонить нужно, – сказал Фёдор и вышел из кухни.

Женщина молча нарезала хлеб, поставила две тарелки и выложила со сковороды гарнир из гречки и котлеты. Открыв холодильник, она достала огурец и пару помидоров. Помыв под краном, она нарезала их, искоса посматривая на Ульянку.

– Чего ждёшь? Ешь. На вот, вилку держи, – сказала женщина, положив вилку на стол.

Ульянка не стала заставлять просить себя дважды, она принялась быстро есть, когда Фёдор вернулся и сел напротив неё.

– Сейчас за тобой приедут, – с аппетитом начав есть, сказал Фёдор.

Ульянка испуганно посмотрела на него и застыла.

– Кто? – произнесла она глухим голосом.

– А я знаю? Велели доложить, как только ты найдёшься, я и доложил своему начальству, – ответил Фёдор, не переставая есть.

Ульянка побледнела и привстала, кажется, собираясь уйти.

– Сидеть! – прикрикнул Фёдор, от чего Ульянка плюхнулась на стул.

– Что ты такого натворила, а? Вроде, молодая совсем… в школе, наверное, учишься, да? Может украла что? – спрашивал Фёдор, а Надежда стояла у окна и сложив руки на груди, смотрела на них.

– Нет, я ничего не украла. Можно я пойду? – чуть привстав, спросила Ульянка.

– Слушай… может ты дочь влиятельного человека? Да вроде одета по – простому. Ладно, это не моё дело. А… вот и пришли за тобой, – услышав звонок в дверь, сказал Фёдор.

Ульянка, побледнев, с таким отчаянием смотрела на Надю и Фёдора, что женщине стало жаль девушку.

– Да кого же ты так боишься, милая? Ну не убьют же тебя, в самом деле. Не на казнь же поведут. Что же ты такого сделала-то? – спросила Надя.

Ульянка смотрела на неё и не знала, что ответить. Тут в комнату вошли двое мужчин и один из них, постарше, подошёл к Ульянке.

– Ну что, поехали, девочка. Тебя ждут, – сказал мужчина приказным тоном.

– Спасибо Вам, товарищ Семёнов, за бдительность. Получите поощрение за верную службу, – пожимая руку Фёдора, сказал мужчина и они втроём, вместе с Ульянкой, вышли из вартиры.

– Фёдор? Может объяснишь мне, что всё это значит? Ну что могла натворить эта несчастная, что ею интересуются такие люди? Она же ещё ребёнок, – спросила Надя мужа.

– Сам ничего не понял, сегодня сверху приказ пришёл, во что бы то ни стало, найти девушку, шестнадцати лет, по приметам похожую на эту. Мы полдня весь город объезжали, а с работы иду – она в нашем подъезде сидит, а там, как всегда, темно. Опять лампочки нет, только позавчера вкрутил, – ответил Фёдор.

– Не иначе, чья-то дочка и сбежала из дома. Но глаза у неё… ты видел её взгляд? Страх такой и… боль, что ли, – с состраданием ответила Надя.

– Теперь-то мы этого и вовсе не узнаем. Кто же нам доложит, – ответил Фёдор.

Выйдя из подъезда, мужчины сели в чёрную Волгу, туда же усадили и Ульянку. Девушка так устала, что ничего не соображала и ей, казалось, было уже всё равно, что с ней будет. Машина ехала минут двадцать. Свернув с дороги, заехала на улицу и остановилась возле дома. Мужчины вышли из машины и один из них позвонил в калитку.

Ульянка узнала дом Анастасии Павловны. Она и рада была, что её привезли сюда, и страх сковывал её тело. Ей было страшно вновь увидеть Светлану, а Ульянка из её слов поняла, что она мама Глеба.

Глава 11

Ульянка нерешительно шла следом за мужчинами. Когда, на звонок в калитку, её открыли, выбежал Глеб и подошёл к Ульянке.

– Где же ты была, Ульянка? Я же чуть с ума не сошёл, весь город объехал. Как ты нас напугала, – взволнованно говорил парень, проходя рядом с девушкой в дом.

– Простите, так получилось. Я не хотела, – опустив голову, пробормотала Ульянка.

На пороге стояли Константин Николаевич и Анастасия Павловна.

– Спасибо. Вы можете быть свободны, – сказал Константин Николаевич мужчинам.

– Передаём из рук в руки, Константин Николаевич, – ответил старший из них и они быстро ушли.

– Глеб? Закрой за ними калитку, – сказал Константин Николаевич и вернулся в дом.

– Ты наверное голодна? Заходи на кухню, поешь, – ласково обнимая Ульянку за плечи и уводя за собой, сказала Анастасия Павловна.

Старушка ни словом не обмолвилась о том, как она волновалась за неё, как они все переживали, не стала ничего спрашивать. Ульянку она усадила за стол, налила ей горячего чаю и положила в тарелку ужин. Ульянка была растеряна, с виноватым видом, она понемногу ела, так как у Фёдора только начала есть. Вернулся Глеб и сел за стол.

– Ба, я тоже хочу есть, – сказал он, улыбнувшись.

Константин Николаевич сидел поодаль, время было позднее.

– Нам пора ехать, Глеб. Если ты поел, поедем уже, мать наверное волнуется, – сказал мужчина, продолжая сидеть.

– Я останусь, завтра… вернее уже сегодня, воскресенье. Может с утра с Ульянкой за город поедем, я ей покажу наши красоты. Краснодарский край – одно из красивейший мест в России. Что скажешь, Ульянка? Тебе понравится, вот увидишь, – предложил Глеб.

Анастасия Павловна и Константин Николаевич переглянулись, мужчина пожал плечами, не зная, что ответить.

– Хорошая мысль, Глебушка, Ульянке полезен свежий воздух и отдых поможет отвлечься. Пусть остаётся, Костя. Да и ты куда так поздно поедешь, придётся Глебу тебя отвозить и самому уже остаться. Ночь на дворе, оставайтесь здесь. – сказала Анастасия Павловна.

Ульянка, уткнувшись в тарелку, молчала.

– Ладно, я очень устал, может тебе деньги нужны? Ну, на дорогу купить что-нибудь или ещё что, – сказал Константин Николаевич.

– Нет, у меня есть, думаю, хватит, – ответил Глеб.

– Ладно и правда поздно, у тебя глаза закрываются, дочка, Глеб? Проводи Ульянку в её комнату, она уже поела, – сказала Анастасия Павловна, посмотрев на пустую тарелку.

– Нет! – вдруг испуганно воскликнула Ульянка, потом, смутившись, добавила:

– Я сама, спасибо.

Встав из-за стола, она быстро убрала и помыла посуду, а потом уже пошла в комнату. Наступила ночная тишина, вдруг из комнаты, где спала Ульянка, раздались крики.

– Нет! Не надо! Мамочка! Ааа!!! – кричала во сне Ульянка.

На крик прибежала Анастасия Павловна, следом, забежал Глеб и включил свет. Несмотря на юный возраст, в эту ночь он спал беспокойно, видимо, переволновался. Он подбежал к кровати и сев, обнял Ульянку, а она, проснувшись, дрожа всем телом, прижалась к нему.

– Ну что ты, дорогая, что с тобой? Это всего лишь сон, успокойся, – растерянно говорил парень, гладя девушку по плечу.

– Ульянка, тебе здесь ничего не угрожает, успокойся, милая. Хочешь, я с тобой останусь? – спросила старушка, подойдя к молодым людям.

Ульянка подняла голову и посмотрела на неё, потом на Глеба и испуганно оттолкнула его.

– Всё хорошо, простите меня. Мне и правда дурной сон приснился, всё хорошо, – пробормотала девушка, прикрываясь покрывалом.

– Глеб? Иди к себе. А ты ложись, дочка, ложись, – укрывая Ульянку, которая тут же легла, сказала Анастасия Павловна.

Глеб вышел, а старушка включила настольную лампу, выключила общий свет и оставив дверь открытой, вышла.

Утром, когда все сидели за столом и завтракали, приехала Светлана и когда Глеб открыл ей калитку, забежала в дом. Увидев Ульянку, женщина подошла к ней, та быстро поднялась и попятилась назад. Анастасия Павловна, наблюдая за ними, подошла к Ульянке и встала между ними, зная характер невестки.

– Мама, ты чего? – спросил Глеб.

– Садись завтракать, раз приехала, – спокойно сказал Константин Николаевич, продолжая есть.

– Я чего? Завтракать? Вы что, с ума посходили? Что она опять тут делает, а? Тебе что, мало было вчерашнего? Хочешь ещё? – кричала женщина, подходя к Ульянке и Анастасии Павловне.

– Вчера? Так значит поэтому Ульянка ушла? Что ты ей сделала? Что ты сказала, мама? – подойдя к матери, воскликнул Глеб.

Ульянка, сжавшись, схватила за плечи Анастасию Павловну и со страхом смотрела на Светлану.

– Не кричи на мать! Чем она вас всех взяла, что вы её так защищаете, а? А ну убирайся из нашего дома, шлюха! – крикнула Светлана, стараясь из-за плеча свекрови, схватить Ульянку.

– Только посмей её тронуть и не смей её так называть. И не ори в моём доме! Лучше уходи, сейчас же! – прикрикнула Анастасия Павловна.

– В вашем доме? В вашем? Это дом моего сына, не так ли, Костя? И уйдёт она, а не я, – не поворачиваясь к мужу, громко сказала Светлана.

– Мамочки… мамочки… – бормотала Ульянка, приседая за спиной старушки.

– Ба? Ей плохо! Ульянка? – крикнул Глеб, глядя на бледное лицо девушки.

Потом быстро подошёл к ней и подняв на руки, унёс в её комнату.

– Мне идти нужно, я пойду лучше… – говорила Ульянка, обняв парня за шею.

– А теперь послушай меня, Светлана… пока я жива, этот дом принадлежит мне, поняла? Да, Глеб мой единственный внук, так как ты не захотела больше иметь детей, а Ульянка, по милости Божьей, теперь моя внучка, хочешь ты этого или нет. Не будь ты женой моего сына, я бы погнала тебя шваброй, уж лучше уйди сама. Да… и ещё… я не хочу тебя больше видеть в моём доме, а теперь уходи, – спокойно, но твёрдо, проговорила Анастасия Павловна, делая акцент на слове "моём".

– Даже так? – воскликнула Светлана и расхохоталась.

Она хотела ещё что-то сказать, но Константин Николаевич схватил её за локоть.

– Уймись, наконец, ты с моей матерью говоришь. Иначе… – начал говорить мужчина, сжимая руку жены.

– А иначе что? Может ты разведёшься со мной, а? – усмехнувшись, спросила Светлана.

– Угадала. Ты переходишь все границы, не усугубляй ещё больше. Поехали домой и оставь девочку в покое, – спокойно говорил Константин Николаевич и по его тону, который женщина хорошо знала, она поняла, что муж не шутит.

– Да вы все с ума посходили! Из-за какой-то шлюшки, вы готовы отказаться от меня? Жены, матери, невестки, наконец, – произнесла Светлана, проходя к выходу.

– Да не была ты ни женой, ни матерью, ни, тем более, невесткой. Глеба мама воспитала и слава Богу, неизвестно, каким бы он вырос с такой матерью, как ты. Жена, сама знаешь, так себе, а невестка… хм, прости нас, мамочка. Я вечером приеду, – сказал Константин Николаевич, с силой уводя жену.

Глеб и Ульянка сели на кровать, девушка, дрожа, прижалась к парню, а он обняв её, не шевелился, боясь спугнуть.

– Ну что, как она? – заглядывая в комнату, тихо спросила Анастасия Павловна.

Глеб ничего не ответил и старушка, прикрыв дверь, ушла на кухню.

– Скажи, ведь мама вчера приезжала к тебе в больницу, да? – спросил Глеб, не отпуская из объятий Ульянку.

– Нет, не приезжала, – тихо ответила Ульянка.

– Но мама же сказала, что вчера… – дальше повторить слова матери, парень не решился.

Ульянка подняла голову и посмотрела на него.

– Я уже вышла из больницы, ты не приехал и я пошла пешком. Вдруг, машина остановилась она вышла ко мне… – Ульянка, вспоминая, замолчала.

– Что она тебе сказала? Скажи мне, она обидела тебя? Ударила, да? – спросил Глеб, видя, как исказилось болью лицо девушки.

При этих словах, Ульянка быстро, машинально закрыла ладонью щёку.

– Прости… прошу тебя, прости. Она больше никогда не подойдёт к тебе, обещаю. Ну что, может за город поедем? Погуляем на природе, я знаю красивые места, – предложил опять Глеб, отпуская Ульянку.

– А можно? – по-детски, с надеждой спросила Ульянка.

Глеб сел на корточки перед ней и взяв её руки в свои, припал к ним губами.

– Ульянка, милая моя девочка, я так тебя люблю. Никому не дам тебя в обиду, всё будет хорошо, поверь мне, – подняв голову и посмотрев в глаза девушки, сказал Глеб.

Ульянка смотрела на парня несколько секунд, потом поднялась.

– Пойдём, нас бабушка ждёт, неудобно, – произнесла она и пошла к выходу.

– Вам помочь? Давайте, я посуду помою, – смущаясь, сказала Ульянка, подходя к раковине, у которой стояла Анастасия Павловна.

– Посуду я и сама помою. Глеб, ты же хотел Ульянку за город повезти, раздумали, что ли? – спросила старушка, оборачиваясь к внуку.

– Нет, не раздумали. Сейчас и поедем. В магазин зайдём, поесть купить надо, вернёмся вечером, – сказал Глеб.

– Иди, дочка, переодевайся, а я тут кое-что соберу вам на дорожку, – ласково сказала старушка.

Ульянка смотрела на неё, потом вдруг бросилась ей на шею.

– Спасибо Вам большое, – прошептала она.

– Ну что ты, милая, что ты. Давай, иди одевайся, время идёт, – растерявшись и вытирая морщинистой рукой набежавшую слезу, сказала старушка.

Ульянка быстро ушла в комнату. Анастасия Павловна подошла к холодильнику и открыв его, позвала Глеба.

– Подай мне вон тот пакет. Да, положи помидоры и огурцы, соль не забудь, да прямо солонку возьми. Сосиски сейчас отварю вам, это быстро. Хлеб порежь и колбасы. Надо было вчера котлеты пожарить, что ли… да кто же знал, что вы за город соберётесь ехать. А ты это хорошо придумал, Глеб. Девочке нужно отвлечься, столько всего пережить в её возрасте… – говорила старушка, взяв сосиски и подходя к плите.

Из комнаты вышла Ульянка, в простеньком платье из ситца, с длинной косой за спиной.

– Ну что, готовы? Поезжайте, дети, только будь осторожен, Глеб и до сумерек возвращайтесь. Не то волноваться буду, – провожая молодых людей до калитки, сказала Анастасия Павловна.

– А может и Вы поедете, бабушка? Вместе с нами, а? – уже за калиткой, спросила Ульянка.

– В другой раз, милая, сегодня сами отдохните. Ладно, поезжайте уже, – сказала Анастасия Павловна.

Ульянка обняла старушку и поцеловала в щёчку, вызвав умиление у женщины.

Константин Николаевич сидел рядом с женой, которая вела машину и молчал. Казалось, мужчина принимал важное решение. Светлана напряжённо вела машину и думала. Ей было не по себе, дай ей в этот момент эту дрянную девчонку, не задумываясь, разорвала бы её, так думала Светлана. Её просто трясло от негодования. Оставив машину у подъезда, они молча зашли в дом и поднялись в квартиру.

– Так и будешь молчать? Ведь в душе ты и сам понимаешь, что я права. Ну кто она нам, Костя, чтобы из-за неё такие страсти разгорались? Ты не глупый, прошу тебя, пусть она уедет. Чего молчишь? – наконец спросила Светлана.

– Ты права, я не глупый, я просто устал. От тебя устал. Мы давно уже живём с тобой, как чужие, ты сама по себе, я сам по себе. Сын уже взрослый, не сегодня – завтра, женится, – сказал Константин Николаевич.

– На этой извращенке женится, да? Это ты хочешь сказать? Пока я жива, этого не будет, никогда! – воскликнула Светлана.

– Не думаю, что ему нужно будет твоё согласие. Он взрослый, не глупый парень, это ему решать. Не могу одного понять, почему ты так взъелась на эту девочку? Ты только услышала, что она сделала, а знаешь, что делали с ней? Ребёнку пятнадцать лет, на её глазах цинично задушили мать, спокойно вынесли и повесили в сарае. Потом… представь на минутку, что с ней творил этот извращенец, как издевался и запугивал её. Насиловал ежедневно и скорее всего, бил, иначе, она не была бы так напугана. А теперь ты ей угрожаешь… что ты вчера ей наговорила? И скорее всего, ударила, верно? Ну конечно, без этого ты не можешь. Откуда в тебе это безразличие к людям? Эта жестокость? – внимательно рассматривая Светлану, говорил Константин Николаевич.

От его слов, Светлана побледнела и сев на стул, молча смотрела на мужа. Только Константин Николаевич не мог понять, что творится в этой красивой головке, о чём думает его жена, которую он когда-то так страстно любил. Но с годами, любовь потихоньку куда-то ушла, остался быт, повседневный быт, а семьи нет.

Глава 12

Светлана раздумывала, как ей убедить мужа, ведь ей всегда удавалось добиваться того, что она хотела. Медленно поднявшись, женщина подошла к нему и обняла за шею. Мужчина давно не ощущал её нежных рук, да и спали они чаще в разных спальнях. Он до глубокой ночи работал, а она пораньше ложилась спать. В редкие ночи, ему хотелось приласкать жену, ведь они не были так стары, да и в молодости не уставали друг от друга, отдаваясь нежным чувствам, куда же это ушло? И главное, Константин Николаевич и не заметил, как это произошло. Да, он уставал на работе, но он живой человек, а Светлана… то она устала, то у неё голова болела, причины находились разные, а чаще, она просто засыпала и когда Константин Николаевич ложился рядом с ней, чтобы ощутить тепло её ещё молодого, стройного тела, она отталкивала его.

Так, со временем, он и не стал настаивать. Правда, в голову мужчины приходили шальные мысли, думал, может у жены любовник есть, но он тут же отгонял эти мысли, ругая себя. Константин Николаевич сидел молча, в ожидании, но тепло её ласковых рук, задело его и он почувствовал лёгкое волнение и понял, что истосковался по жене. Он резко встал и крепко обняв Светлану, поцеловал в губы. Она стала расстёгивать на нём рубашку, а он, не отпуская её из объятий, увёл в спальню. Давно Константин Николаевич не ощущал такого блаженства и давно Светлана не была такой страстной и ласковой.

– Милый, ты же сделаешь, как я прошу, – промяукала Светлана, положив головку на его крепкую грудь.

– Ох и стерва же ты, Светка. Значит поэтому ты сегодня так расслабилась? Чего хочешь ты от меня? Чтобы я выбросил этого ребёнка на улицу? Ты понимаешь, что это жестоко и сын мне этого никогда не простит? – поднимаясь с кровати и проходя в ванную, сказал Константин Николаевич.

– Так значит нет? Я же ради сына и стараюсь! Неужели ты не понимаешь, не пара она ему! – сев обнажённой на постель, воскликнула Светлана.

Своего тела она не стеснялась, ребёнка Светлана грудью не кормила, поэтому тело, для её возраста, а было ей сорок пять лет, было просто великолепно, упругая, пышная грудь, светлая, гладкая ещё кожа, довольно упругая, хотя, конечно, годы всё равно берут своё.

– Нет. Глеб сам должен решить это, – коротко ответил Константин Николаевич и исчез за дверью.

– Я что, зря старалась? Идиот… – пробормотала Светлана и быстро стала одеваться.

Расчесавшись, она навела макияж и внимательно посмотрела на себя в зеркало.

– Кажется, я старею… – прошептала женщина и вышла из спальни.

Она вышла на кухню и закурила. Когда тушила окурок в пепельнице, вошёл муж и тоже закурил, встав у окна.

– Ты же вроде бросила курить? – равнодушно спросил Константин Николаевич.

– Бросишь тут с вами… – недовольно пробурчала Светлана.

– Сегодня воскресенье, может сходим в ресторан? Мы давно с тобой не отдыхали, милый, – подходя к мужу и нежно поглаживая его широкую спину, проворковала Светлана.

– Что мы в ресторане не видели? Можно дома приготовить эдакое, выпить хорошего вина, а ночью… продолжить идиллию любви, – обнимая стройный стан жены, сказал Константин Николаевич.

– Всё, ничего не надо. Ты хочешь разозлить меня, да? Чтобы я не попросила – ты отказываешься, – капризно надув губки, сказала Светлана.

– Нет, что ты. Ладно, если ты так хочешь, пойдём в ресторан. Ну а сейчас, мы можем пообедать? Я у мамы едва перекусил, по твоей вине, – целуя жену в шею, сказал Константин Николаевич.

Светлана поморщилась, но мужчина этого не увидел. Вдруг зазвонил телефон, Константин Николаевич прошёл в комнату и поднял трубку. Через несколько минут он вернулся и посмотрел на Светлану.

– Что? Кто звонил? – спросила Светлана.

– Мама… ей плохо стало, просила скорую вызвать, я вызвал. Надо ехать, ты со мной? – спросил Константин Николаевич, собираясь выйти.

– Ммм… ты поезжай один, не думаю, что твоя мама сейчас будет рада меня видеть, – ответила Светлана, замявшись.

Константин Николаевич молча вышел и пройдя в спальню, быстро оделся и пошёл в прихожую.

– Я ключи от машины забираю, ты всё равно дома, не жди меня, – крикнул он и открыл входную дверь.

Когда он доехал до дома матери, скорая стояла у ворот и увидев его, из машины вышла врач, пожилая женщина в белом халате. Следом вышла молодая девушка, медсестра.

– Вы живёте в этом доме? – спросила женщина, когда Константин Николаевич открыл калитку.

– Да, это я вас вызвал, маме плохо стало. Проходите, – ответил Константин Николаевич, пропуская врача и медсестру вперёд себя.

– Мы звонили, но никто не открыл, уже минут десять стоим, хотели уже уехать, – входя в дом, сказала женщина врач.

– Спасибо, что дождались, мама, видимо, не смогла открыть Вам. Я живу отдельно, – виновато опуская голову, ответил Константин Николаевич.

– В заявке написано, Вашей маме семьдесят четыре года, не следует в таком возрасте ей оставаться одной, – сказала врач.

– Да, Вы правы, только бы всё было в порядке, – с беспокойством проходя из террасы в комнату, сказал Константин Николаевич, потом нетерпеливо позвал мать.

– Костя? Я здесь, – услышал Константин Николаевич слабый голос матери из её спальни, куда быстро зашёл.

– Мама? Что случилось? Как ты? – спросил он, нагибаясь над кроватью, на которой лежала старушка.

– Не волнуйся, уже лучше, – ответила Анастасия Павловна, пытаясь улыбнуться сыну, видя его тревожное лицо.

– Доктор, осмотрите маму, – отходя от матери, сказал Константин Николаевич.

Женщина врач прослушала сердце и пульс Анастасии Павловны, измерила ей давление и попросила медсестру набрать в шприц лекарство.

– Анальгин три куба, два куба димедрола и магнезию пять кубов, – сказала женщина, что молодая девушка и сделала. Укол, внутривенно, женщина сделала сама и повернулась в Константину Николаевичу.

– У женщины повысилось давление и ритм сердца учащенный. Инфаркта, думаю нет, но учитывая возраст, лучше поехать в больницу, сделать кардиограмму и обследоваться, сдать анализы, – сказала женщина врач.

– Может я дома отлежусь? – спросила Анастасия Павловна.

– Учитывая Ваш возраст, я бы не рисковала, – ответила доктор.

– Мамочка, всего на пару дней, прошу тебя. Я поеду с тобой, – взяв мать за руку и поглаживая её, сказал Константин Николаевич.

– Вы не принесёте из машины носилки? И водителя позовите, пожалуйста, – попросила врач.

– Не нужны носилки, я сам отнесу маму в машину, – ответил Константин Николаевич и нагнувшись, поднял Анастасию Павловну на руки.

Выйдя на улицу, женщина врач быстро открыла заднюю дверь машины скорой помощи и Константин Николаевич осторожно положил мать на кушетку.

– Вы поезжайте, я следом за Вами поеду на своей машине. Только калитку закрою, – сказал Константин Николаевич.

Светлана заскучала, она знала или предположила, что муж наверняка останется рядом со своей матерью. Не зная, чем заняться, она позвонила подруге.

– Инночка? Привет. Что делаешь? – спросила Светлана.

– Света? Да ничего не делаю. Саша меня в ресторан приглашает, вот думаю, что надеть вечером. Слушай, он же с Сергеем придёт, я сама хотела тебе позвонить, может и ты пойдёшь? Или Костя дома? – спросила Инночка.

– Его нет, матери плохо стало, он, конечно же, помчался к ней. Если и Сергей будет, тогда и я пойду, – ответила Светлана.

– Вот здорово! Сергей сказал… мне Саша сказал, что Сергей скучает по тебе. Ладно, в семь вечера, возле ресторана "Чайка". Пока, подруга, встретимся там, – сказала Инночка и положила трубку.

Светлана, улыбнувшись, подумала о Сергее. Да, он был моложе её лет на семь, но такой красавчик. Она познакомилась с ним случайно, в магазине. А потом он, узнав, где она работает, стал сначала звонить ей, потом свидание, цветы, подарки… Светлане это нравилось, сначала это её забавляло, муж вечно занят, никуда её не водит. А Сергей имел деньги, правда, Светлану не интересовало, откуда он их берёт, а он не скупился и тратил на неё щедро. Молодой человек модно одевался, был красив и силён. Светлана как-то спросила Инночку, чем же занимается Сергей и откуда у него такие шмотки и деньги, на что подруга, засмеявшись, ответила, что Сергей фарцовщик.

– Как это? Что это значит? – спросила Светлана.

– Ну… а тебе не всё равно? Тебе сейчас хорошо, а завтра, хоть потоп, – смеясь, ответила Инночка.

Правда, первое время были невинные прикосновения, то Сергей обнимет её за талию, то руку сожмёт. Потом, осмелев, Сергей её поцеловал, так её давно не целовали. Годы шли и очень быстро, молодость увядала, а Сергей признавался ей в любви и она, в конце концов, не устояла.

– Это было божественно, Инночка. Он такой ласковый и страстный. Давно мне не было так хорошо. Костя вечно занят, да и не тот он уже, каким был в молодости. А мне любви хочется! Жизнь-то уходит, на старости лет будет хоть что вспомнить, – говорила она подруге.

Может поэтому, она охладела к мужу и спала отдельно от него, кто знает? Но разводиться с ним, Светлана вовсе не собиралась. Кто Сергей, она и не знала, впрочем и знать не хотела, а у мужа положение, высокая должность, сын у них, опять таки… Она знала, что муж ей не изменяет, во-первых, у него на это не было времени, во-вторых, он как-то сказал ей, что отношения на стороне – это пошло и он их не приемлет.

Так рассуждала Светлана и это её удовлетворяло и что интересно, её и не тревожило, что мужу станет известно о том, что у неё молодой любовник. Будучи уверенной, что найдёт объяснение и конечно выкрутится, считая себя умной и находчивой, да и на мужа она могла влиять, так ведь всегда было, будет и на этот раз. Это продолжалось уже несколько месяцев, а муж и не догадывался, со своей работой. Она искупалась, надела красивое бельё и открытое платье. Подойдя к большому зеркалу, Светлана скрупулёзно себя оглядела, потом надушилась и улыбнувшись себе в зеркало, вышла из квартиры.

Глеб вместе с Ульянкой выехали на шоссе и поехали в сторону выезда из города. Наконец, вдали показались поле, за ним лес и широкая река.

– Как красиво! – восхищённо воскликнула Ульянка, выглядывая в открытое окошко машины.

– Скоро мы подъедем ближе, можно босиком пройтись по траве. Это будет здорово, – сказал Глеб, одной рукой держа руль, другой руку девушки.

Ульянка руки не отнимала, здесь она была спокойна и ей казалось, что Глеб её защищает. Они проехали к лесу и оставив машину возле больших деревьев, прошли к речке.

– Сегодня жарко, можно и искупаться, – предложил Глеб.

– Нет… я боюсь. Папа мой утонул в реке, давно это было, – задумчиво произнесла Ульянка.

– Как утонул? Он плавать не умел? – удивился Глеб.

– Папа хорошо плавал, он смог вытащить ребят из воды, а сам попал в круговорот реки. Она у нас широкая, крутая и быстрая, не смог он… его через несколько дней только нашли, течением унесло далеко, – опустив голову, говорила Ульянка.

– Прости, я не хотел тебя расстроить. Смелый был у тебя папа, ребят спас. – обняв девушку за плечи, сказал Глеб.

– Да… смелый… и мамы нет, – произнесла Ульянка, потом встряхнула головой, словно сбрасывала тяжёлые воспоминания и посмотрев на Глеба, улыбнулась.

– Ты говорил, можно босиком пройтись. Пошли? – сказала Ульянка.

Глеб сел и снял кроссовки и носки. Оставшись босиком, он поднялся и посмотрел на Ульянку.

Она сняла босоножки и расплела косу, распустив до стройной талии пышные волосы.

– Тяжёлые… – смутившись, сказала девушка.

Глеб взял её за руку и они медленно пошли по траве… босиком.

Глава 13

О том, что произошло той ночью, в деревне ещё долго помнили и обсуждали. Ужасающее выражение лица Ивана, лежавшего в гробу, когда его хоронили, забыть было нелегко. Между людьми шли разные пересуды, кто-то осуждал Ульянку за жестокость, говорили, молодая девушка и так смогла поступить.

– Как бы там ни было, Иван не заслужил такой ужасной смерти. Рассказала бы нам, что её беспокоит, может, мы помогли бы ей, – говорили одни.

– Как бы она рассказала, Никитична, а? Случись такое с твоей внучкой, ты бы так не говорила. Видать, Иван с ней творил неладное, вот её и подпёрло, иначе бы она на такое не решилась. Можно только представить, что творилось в этом злосчастном доме. А я вот думаю, правильно она сделала, – говорили другие.

– Да ты что, Серафима, не приведи Господь такому случиться с моей внучкой. Типун тебе на язык! Сама бы удавила ирода! – ответила Никитична.

– Эх вы, люди! Всё, Ивана нет, не знаю, жалеть его или проклинать, Бог ему судья. А вот где девка, вот об чём думать надо. А вы… эээх, она же выросла на наших глазах. Вот где она сейчас? Жива ли, здорова ли. А вдруг руки от горя на себя наложила, да утопла, бедняжка, как Илья, отец её, а? Может нужно было дно реки нашей обшарить? – произнесла Дарья, жена Георгия.

– И то правда… – задумчиво произнесла Никитична.

А в доме брата Ивана, Егора, об Иване говорить боялись. Егор осторожно поглядывая на жену, вспоминал её слова о том, что Иван к ней приставал, а Евдокия так и вовсе не хотела вспоминать о непутёвом брате своего мужа. Ей искренне было жаль Ульянку, женщина могла себе только представить, что с ней творил Иван. Она помнила, каким сильным и наглым он был.

– Хорошо, Егор не похож на своего брата, – с грустью думала Евдокия.

Ну а участковый написал, что Иван утонул, его нашли сельчане, когда тело прибило к берегу, а хозяйство его, видать, щука съела. Ведь отрезанные куски так и не были найдены, может крысы полакомились, может мыши…

Услышав такие домыслы, Жора усмехнулся:

– И точно, подохла щука, отравившись.

В общем, разговоры не прекращались ещё очень долго, а дело закрыли, за отсутствием состава преступления, да и вникать не стали, легче было убрать дело в архив.

Машина, резко затормозив, остановилась и через минуту из неё выскочил молодой человек. Возле Ульянки собрались несколько человек прохожих. Наклонившись над девушкой, хотели быть может помочь.

– Тут за углом телефон-автомат, нужно скорую вызвать, – сказала пожилая женщина.

– А она жива-то? – спросила женщина помоложе.

– Не дышит. Молодой человек, бегите к телефону, скорую вызовите, – попросила пожилая женщина.

Парень, стоявший рядом, бросился за угол, а тот, который выскочил из машины, нагнувшись над Ульянкой, растерянно смотрел на неё, побледнев, потом поднял её на руки и понёс к своей машине.

– Помогите, прошу вас. Дверцу откройте, я сам её в больницу отвезу, здесь недалеко, – хриплым от волнения голосом, сказал молодой человек, парень лет двадцати пяти, крепкого тело сложения, видимо, спортом занимался, с шевелюрой светлых волос, высокий, широкоплечий, с приятным, серьёзным лицом.

– Вот и правильно. Пока скорая приедет, а так, девушке быстрее помогут, – услышал за спиной парень.

Ему открыли дверцу волги ГАЗ-24, парень осторожно положил девушку на сидение и быстро сел за руль. Больница, о которой говорил парень, находилась не так и далеко, он ехал минут двадцать и подъехав к воротам, посигналил, включив фары, время было позднее. Из сторожки вышел пожилой мужчина и открыл ворота. Волга заехали во двор.

– Где приёмный покой, не подскажете? – выглядывая из машины, спросил парень.

– Прямо поезжайте, потом сверните направо, второе здание, – ответил старик, закрывая ворота.

В приёмный покой, молодой человек вбежал.

– Прошу Вас, помогите! Там девушка в машине, она без сознания… кажется. – громко, взволнованно говорил парень.

– Вася! Каталку неси! Что с девушкой? – поднимаясь из-за письменного стола, на котором лежали истории болезни, журналы и бланки, спросила женщина в белом халате, дежурный врач приёмного отделения, выходя в фойе.

– Её машина сбила… я сбил… – виновато ответил молодой человек.

Глава 5

Женщина странно на него посмотрела и выбежала во двор, куда подвезли каталку. Когда Ульянку перенесли из салона машины на каталку и завезли в приёмный покой, женщина-врач, нагнувшись над ней, тщательно осмотрела её.

– Везите в гинекологию, у девушки выкидыш, быстрее, – приказным тоном сказала доктор.

Молодой человек, стоя в фойе, слышал эти слова. Он сел на один из стульев, стоявших у стены и прикреплённых друг к другу и схватившись за голову, застонал.

– Что же я наделал, чёрт! Я убил её ребёнка… а вдруг и она умрёт… – с отчаянием произнёс парень.

Потом он резко поднялся и вошёл в приёмный покой, где сидела молодая медсестра, врача не было, она ушла в след за каталкой, ведь записать данные пострадавшей не представлялось возможным, так как Ульянка была без сознания.

– Девушка, можно от Вас позвонить? Это очень срочно, пожалуйста… – попросил парень.

– Да, только недолго. Могут позвонить, – ответила девушка.

Парень набрал номер и заметно нервничая, ждал, когда ему ответят.

– Алло! Папа? Срочно приезжай в центральную больницу, да ничего со мной не случилось. Просто послушай меня, ладно? Девушка, это какая больница? – обратился парень к медсестре.

– Семнадцатая, городская, – ответила девушка.

– Пап, ты слышишь меня? Семнадцатая, городская. Да ничего! Просто я сбил девушку, а она, как оказалось, была беременна, – раздражаясь, ответил молодой человек.

Через полчаса в приёмный покой вошёл мужчина, лет под пятьдесят, представительный, подтянутый, в строгом, дорогом костюме и при галстуке, было видно, что мужчина занимает высокий пост. Он подошёл к сыну, который быстро встал со стула и посмотрел на отца.

– Где девушка? Она жива? – тихо спросил мужчина.

– Её в гинекологию увезли и жива ли она, я не знаю, – ответил парень.

– На какой скорости ты ехал? Ты сегодня пил? Что случилось, рассказывай. – совершенно спокойно, будто речь шла о чём-то обыденном, спросил мужчина.

– Ты же знаешь, я больше восьмидесяти, никогда не езжу. И за рулём не пью. Сумерки, понимаешь… я не увидел её, это произошло неожиданно. Сам ничего не понял, – ответил парень.

– Девушка, где отделение гинекологии? – заглядывая в открытую дверь светлого помещения приёмного покоя, спросил мужчина.

– Следующее здание, – ответила девушка.

Здания стояли в ряд и их соединяли коридоры, с большими, сплошными окнами, через которые можно было проходить из здания в здание. Но мужчина вместе с сыном вышли во двор и обогнув этот корпус, подошли к отделению гинекологии.

– Это здесь, пошли, – сказал мужчина, посмотрев на вывеску, где было написано "Гинекология".

Перед лестничной площадкой сидела женщина, видимо, дежурная, к ней и подошёл мужчина.

– Недавно девушку привезли… с выкидышем, может подскажете, где нам её найти? – показывая удостоверение женщине, спросил мужчина.

– Это девушка, которую машина сбила? – спросила женщина, приглядываясь с книжечке.

– Ну да, так где она? – нетерпеливо спросил мужчина, убирая удостоверение во внутренний карман дорогого пиджака.

– Её в операционную увезли, товарищ Морошко, потом в послеоперационную палату переведут. Это на втором этаже, поднимитесь вот по этой лестнице, – сказала женщина, указывая рукой на лестничную площадку, за дверью, в коридоре.

Мужчина с сыном, не поблагодарив, прошёл, куда ему указали. Они поднялись на второй этаж и пошли по коридору в сторону операционной. Пришлось ждать, мужчина явно нервничал, парень, сложив руки на груди и прислонившись к стене, стоял в ожидании.

– Что теперь будет, папа? – спросил парень, посмотрев на отца.

– Если девушка не напишет заявления, ничего не будет. Нужно с ней поговорить, может деньги предложить… – неуверенно произнёс мужчина.

Вдруг, в конце коридора, они увидели молодого мужчину в милицейской форме, он шёл по направлению к операционной.

– Наверное, она всё-таки написала заявление. Меня посадят… – испуганно посмотрев на представителя власти, тяжело вздохнув, сказал парень.

– Не посадят, ты, Глеб, молчи, я сам буду говорить, – тихо произнёс мужчина.

– Капитан Павлов. Поступил сигнал, что сбили девушку, мне сказали, она в операционной. Это здесь? Вы ведь имеете отношение к этому, верно? – взяв под козырёк, сказал капитан.

– Да, мы ждём, когда её вывезут, – коротко ответил отец Глеба.

– Внизу, во дворе, Волга стоит и на ней вмятина спереди. Это ведь ваша машина, верно? – с подозрением посматривая на Глеба и его отца, спросил капитан.

– Послушай, капитан… я Морошко Константин Николаевич , слышал о таком? – тихо спросил мужчина, из-за высокого роста наклонившись к лицу капитана.

– Товарищ Морошко? Да… конечно слышал, но… какое отношение это имеет к данному делу? Перед законом все отвечают одинаково, – ответил капитан, нерешительно взглянув на Константина Николаевича.

– Дело в том, что девушка выскочила неожиданно, сумерки, понимаешь, Павлов, ты ведь знаешь, что в такое время, человек на дороге неприметен, – пытаясь убедить капитана, взяв его под руку и тихо сжав, говорил Константин Николаевич.

– Разберёмся, товарищ Морошко. Вот девушка благополучно выйдет из операционной и поговорим с ней, – статус Морошко давил на капитана, но он был человек принципиальный, коммунист и на компромисс с виновными не шёл. Его и в отделении шутливо называли "зануда". Любое дело доводил до конца, кропотливо работая над ним. Договариваться не умел, убеждения были правильными, что ли? Константин Николаевич недовольно отпустил его руку.

– Ты, кажется, не совсем понимаешь, с кем говоришь, капитан, – произнёс мужчина.

Капитан хотел ответить, но открылись двери операционной и на каталке вывезли Ульянку. Она лежала под действием наркоза, с бледным лицом, накрытая простынью. Следом за санитаром и медсестрой, шел врач, пожилой мужчина. Глеб с испугом смотрел на Ульянку, капитан подошёл к врачу.

– Доктор, как состояние девушки? – спросил молодой человек.

– Сейчас она спит, удар, видимо, пришёлся на живот, девушка потеряла ребёнка, но состояние стабильное. Угрозы для жизни нет. Мы переводим её в послеоперационную палату, думаю, завтра днём можно будет перевести и в общую. Если у Вас всё, мне нужно идти. Привезли тяжелобольную, у меня операция, – сказал доктор и прошёл по коридору в свой кабинет.

– Что ж, значит приду завтра днём и поговорю с потерпевшей, – сказал капитан и не глядя на отца и сына, быстро ушёл.

– Поехали домой, нам пока здесь делать нечего. Приедем утром, когда она придёт в себя, – сказал Константин Николаевич.

Глеб молча пошёл за отцом. Константин Николаевич, приехал на такси, поэтому, выйдя во двор, отец и сын сели в Волгу и поехали домой.

– Утром машину в мастерскую отвези, нужно исправить то, что ты сделал. Я видел, вмятина небольшая, много времени не займёт. Сюда приедем на такси, не нужно мозолить глаза Волгой, – сказал Константин Николаевич.

– Прости меня, папа, на такой скорости, такого не должно было случиться, хорошо, я резко затормозил, удар был не сильный. Подумать страшно, чем всё это могло закончиться, – ведя машину, сказал Глеб.

– Всё обойдётся, не переживай, сынок. Главное, девушка жива. Я очень устал, хочу просто искупаться и лечь спать. Мама, наверное, волнуется. Ни тебя, ни меня нет, – устало произнёс Константин Николаевич.

Ульянка, открыв глаза, поморщилась от боли внизу живота, на котором от удара образовался синяк черно-синего цвета.

– Пришла в себя? Вот и хорошо. Тебя капитан с утра дожидается. Хочет поговорить с тобой. Ты как, сможешь или сказать, чтобы вечером пришёл? – спросила миловидная, проворная, невысокого роста, с озорными глазами, молодая девушка, дежурная медсестра.

– Смогу, наверное. Пусть заходит, – испуганно, тихим голосом, ответила Ульянка.

Она не знала, чего ожидать от милиции, а вдруг они пришли вовсе не из-за аварии, а по её душу, из-за Ивана.

– Ты чего? Не волнуйся ты так, он задаст тебе несколько вопросов по поводу аварии. Представляешь, парень, который на тебя наехал, оказался сынком какого-то высокопоставленного начальника. Может и отвертеться. Так что, расскажи всё, как было, ничего не скрывай, поняла? – нагнувшись к Ульянке, сказала медсестра.

– Тебя как зовут? – поморщившись, спросила Ульянка.

– Таня, а тебя Ульяна, верно? При тебе паспорт был, я твои данные записывала в журнал. В паспорте билет на поезд лежал, ты из деревни приехала и тут сразу под машину попала? – спросила Таня.

– Больно очень, что со мной было? – не ответив девушке, спросила Ульяна.

Таня с удивлением посмотрела на неё.

– Так это… беременная ты была, у тебя случился выкидыш от удара. Тебе только шестнадцать лет исполнилось, чего с ребёнком торопилась-то? – спросила Таня, набирая в шприц анальгин.

Ульянка не ответила, повернув голову к стене, она закрыла глаза. В дверь постучали, Ульянка испуганно посмотрела на Таню.

Глава 14

– Костя? Открой дверь! Прошу тебя, выслушай меня. Ну не будь идиотом, я всё могу тебе объяснить, – кричала за дверью Светлана.

– Я был идиотом, что верил тебе, права была мама, а я не слышал её, – пробормотал Константин Николаевич, уходя в спальню.

Светлана ещё долго тарабанила в дверь, пока не вышел сосед.

– Ночь-полночь, что же Вам не спится? Ну нельзя же так, – сказал пожилой мужчина.

– Простите, Виктор Самуилович. Домой зайти не могу, – ответила Светлана, спускаясь вниз.

Женщина поняла, муж ей дверь не откроет и конечно, не простит её. Выйдя на улицу, она посмотрела на свою машину.

– Чёрт, не нужно было ключи ему отдавать, – со злостью пробормотала она и пошла на дорогу, решив поймать такси и поехать к свекрови.

О том, что Анастасия Павловна была в больнице, женщина, конечно, не знала. И почему-то винила Ульянку в том, что оказалась ночью на улице.

– Эта тварь сейчас спит в тёплой постели, а я должна оставаться на улице. Вот уж нет, – бормотала Светлана, голосуя проезжающим машинам.

Домой к свекрови она приехала во втором часу ночи, ключа от калитки у неё не было и она позвонила, не зная, что Глеб здесь. Светлана была готова выместить всю злобу на Ульянке, а если понадобится и на свекрови, которую она терпеть не могла. Впрочем, эта женщина никого не любила, ну только сына, потому что родила его, хотя и этого не хотела, но Константин Николаевич очень хотел ребёнка, да и брак нужно было укрепить. Долго не открывали, от злости Светлана стала пинать калитку, но боль остановила её.

– Кто? – наконец услышала она голос сына.

– Глебушка? Открой, это мама, – крикнула Светлана.

– Мама? Что там ещё случилось… может с отцом что-то… – подбегая к калитке, прошептал Глеб.

– Мама? Что случилось? Где папа, с ним всё хорошо? – взволнованно спросил Глеб.

А он только уснул, читая книгу. Долго не мог уснуть, да и содержание книги едва понимал, думая об Ульянке.

– Всё хорошо, сынок, папа дома, спит, наверное. Я здесь останусь, утром на работу поеду, – проходя к дому, сказала Светлана.

– Да, конечно, заходи. Просто так поздно, я и подумал… – растерянно произнёс парень, входя следом за матерью в дом.

– А бабушка спит? – спросила Светлана, обернувшись.

– Бабушка в больнице. Сегодня на скорой увезли. Есть хочешь? – спросил Глеб.

– Да, а что с ней? – с безразличием спросила женщина.

– Мам, ты есть будешь? Я спать хочу, мне тоже утром на работу идти, правда, сначала в больницу заехать надо, – раздражаясь, спросил парень.

– Нет, не хочу. А эта где? Спит, небось, в тёплой постели, а? – спросила Светлана.

– Ваша спальня свободна, можешь лечь там, – сказал Глеб, зевая и уходя спать.

– Ладно, ты иди, разберусь, – произнесла Светлана, проходя на кухню.

Она открыла свою сумочку и вытащила сигареты с зажигалкой. Закурив, женщина села за стол и задумалась.

– Вот оказия… надо же так вляпаться. И откуда он там взялся? Может следил за мной? Нет, Костя не станет этого делать, я его знаю.... знаю… или нет? Неужели мне не удастся его переубедить? Нет, только не развод. Этого не будет, – глубоко затягиваясь и выпуская дым, шептала женщина.

Докурив, она поднялась и пошла не в свою комнату, а в комнату Глеба, где спала Ульянка. Дверь была приоткрыта и горела настольная лампа.

– Хм… видимо боится… это хорошо. Так бы и придушила эту сучку. И откуда ты только взялась на нашу голову, гадина, – зло сверкая глазами, говорила Светлана, готовая и правда придушить Ульянку.

Глеб словно почувствовал по настроению матери, что с ней что-то не так и встав с кровати, на которую лёг, прошёл в свою бывшую комнату.

– Мама? Ты что тут делаешь? – спросил парень, быстро подходя к матери.

– Ничего, сынок, просто взглянула, спит она, – растерялась Светлана.

– Иди к себе, не знаю, что у тебя на уме, но оставь её в покое. Она тебя не трогает, вот и ты не трожь, – сказал Глеб, вплотную подходя к матери.

Услышав голоса, Ульянка открыла глаза, спросонья не понимая, что происходит. Увидев Светлану, она села на кровати и со страхом посмотрела на неё.

– Чего уставилась, дрянь? Я теперь здесь жить буду, так что, ходи и оглядывайся, поняла? – посмотрев на Ульянку, произнесла Светлана.

– Только попробуй тронь её, я за себя не отвечаю. Уйди, слышишь? – прикрикнул Глеб.

– Что? Это ты своей матери говоришь? И из-за кого? Из-за этой шлюхи? – крикнула Светлана.

Женщина была на взводе и казалось, не контролировала себя.

Глеб взял мать под руку и силой вывел из спальни. Ульянку трясло, она едва проснулась, не понимая, что происходит.

– Отпусти меня! Я не оставлю её тут, понял? – выворачивая руку, воскликнула Светлана.

– Не смей! Слышишь? Не смей её так называть. Она чище многих девочек нашего города, вместе взятых. Лучше иди сейчас спать, иначе я за себя не отвечаю. Достала ты уже со своей паранойей, – чуть тише, чтобы не напугать ещё больше Ульянку, сказал Глеб.

– Ладно, завтра поговорим. Вы все с ума посходили, не видите очевидного. Вот помяни моё слово, она ещё вам покажет, на что способна, – наконец уходя в спальню, сказала Светлана.

Глеб проводил мать взглядом и вернулся к Ульянке. Она сидела, облокотившись о спинку кровати и со страхом ждала, что вернётся Светлана. Глеб подошёл к ней.

– Ну что ты, не бойся, она ушла спать. Ложись, если хочешь, закрой свою дверь на ключ. Утром она уйдёт, – не зная, как успокоить девушку, говорил Глеб.

– Не уходи… мне страшно, – прошептала Ульянка, со страхом посматривая на дверь.

Глеб не знал, что делать, он сел на кровать рядом с Ульянкой, а она вдруг обняла его и прижалась к нему, вся дрожа. Парень и вовсе растерялся, неуверенно, он обнял её и поцеловал в голову.

– Ну что ты, любимая, что ты… не бойся, я рядом, я не оставлю тебя, – тихо говорил парень.

Ульянка подвинулась и легла, положив голову на подушку.

– Ты рядом ложись, хотя бы, пока я не усну. Я боюсь, – сказала она, с мольбой посмотрев на Глеба.

– Милая моя девочка, я ложиться не буду, просто посижу рядом, совсем рядом. Спи, родная, – сев на кровать поудобнее, облокотившись о спинку и обняв девушку за плечи, сказал Глеб.

Ульянка, успокаиваясь, закрыла глаза. Глеб устал и незаметно уснул. Утром рано дверь спальни открылась и вошла Светлана. То, что она увидела, повергло её в шок, при всём при том, что удивить эту женщину было непросто. Глеб с Ульянкой лежали на кровати, голова девушки лежала на его груди, а он, обняв её за плечи, крепко спал.

– Господи! Вы что, с ума сошли? Глеб? Что это? – завопила женщина.

Молодые люди проснулись и спросонья ничего не понимая, смотрели то на Светлану, то друг на друга.

– Ой, мамочки… – пробормотала Ульянка, накрываяясь покрывалом с головой.

– Ты чего так кричишь? Не было ничего! Ей было страшно, я и остался с ней, – поднимаясь, воскликнул Глеб.

Он был в джинсах, с голым торсом и встал перед матерью, закрывая собой Ульянку.

– Я говорила, что это добром не кончится, говорила. А мне никто не верил. Ах ты шлюха, теперь и до постели моего сына добралась? Какая коварная, надо же! А прикидывается невинной овечкой. Бесстыжая гадюка! – готовая кинуться на Ульянку, кричала Светлана.

– Да замолчи ты, наконец! Ты хоть понимаешь, что говоришь? Выйди, прошу тебя, выйди, – взяв мать под руку, говорил Глеб.

– Всё! Я звоню твоему отцу, пусть приезжает и сам с этой тварью разбирается, – выходя из комнаты, сказала Светлана, радуясь, что появился повод позвонить мужу.

– Костя? Не бросай трубку, здесь такое творится, приезжай сейчас же. Я застукала эту тварь с нашим сыном, в постели, – кричала в трубку Светлана.

Константин Николаевич и правда, услышав голос Светланы, хотел бросить трубку, сам не понимая, почему он этого не сделал. Он приехал через полчаса, открыв своим ключом калитку, он зашёл в дом. Ульянка так и не вышла из комнаты, она просто плакала, сидя на кровати. Машинально сняв ночную рубашку и надев платье, она заправила постель.

– Что тут происходит? – с порога спросил Константин Николаевич, войдя на террасу, где сидела Светлана с сигаретой в руках.

– Вот, полюбуйся на них. Змею пригрели вы на своей груди. Ну да, вы все добренькие, а я одна такая вся злая мегера. Утром зашла в спальню, а они спят в обнимку, голубки. Что было ночью, можно только представить, – вскочив со стула, выкрикивала Светлана.

Глеб спокойно сидел на диване, положив ногу на ногу.

– Привет, пап, – сказал Глеб.

– Привет. Глеб, это правда? – спросил Константин Николаевич.

– Ничего не было, мама ночью зашла к Ульянке, накричала на неё, до смерти напугав, я не мог оставить её одну. Потом мы уснули. Это всё, – ответил Глеб.

– Хорошо, бери Ульянку и поезжайте к бабушке, пусть девочка с ней побудет. По дороге купи плюшки, бабушка их любит со сметаной, да и сами поедите. Потом на работу поезжай. Не опаздывай, давай, Глеб, иди, – спокойно сказал Константин Николаевич.

Глеб поднялся и ушёл за Ульянкой.

Константин Николаевич по жизни был спокойным, серьёзным и уравновешанным человеком. Редко встречался с друзьями, с однокурсниками, редко пил. Ответственная работа занимала всё его время.

– Как это иди? Это всё, что ты можешь сказать? Да ты что? Очевидного не видишь, Костя? Я же говорю, что застала их в постели, – вспылила Светлана.

– Сядь и помолчи. Не нужно грести всех под свою гребёнку. Не суди девочку, да и сына, по себе, – строго посмотрев на жену, сказал Константин Николаевич.

Светлана, которая вскочила было, села опять.

– Ульянка, поднимайся, милая, к бабушке поедем. Ты с ней посидишь, а вечером я сам за тобой заеду. Давай, дорогая, умойся и поехали, – войдя к девушке в комнату, ласково сказал Глеб.

– А твоя мама? Я боюсь, Глеб, – со страхом, произнесла Ульянка.

– Ничего не бойся, когда я рядом, хорошо? – обнимая Ульянку, сказал Глеб.

Он чувствовал, как она дрожит. Кивнув головой, она пошла к двери. Обернувшись, девушка улыбнулась.

– Прошу тебя, пошли вместе, мне страшно, – тихо произнесла Ульянка.

Когда, умывшись, она выходила из дома, девушка опустила голову и быстро прошла через террасу к выходу, лишь тихо поздоровавшись. Светлана проводила её взглядом, полным ненависти и злобы.

Проводив сына и Ульянку до калитки, Константин Николаевич вернулся в дом.

– Очень интересно получается, Костя. Значит, этой шлюшке ты веришь, а мне нет? – спросила Светлана.

– Я сыну верю, он, слава Богу, не похож на тебя. Верю своим глазам, поэтому мы сейчас поедем в суд и напишем заявление о разводе. Видеть тебя не хочу более, – совершенно спокойно, сказал Константина Николаевич.

– Я не собираюсь разводиться. Поверь, дорогой, не было ничего. Мы с Инночкой решили посидеть в ресторане, ты же не смог. А её молодой человек пришёл с другом, неужели непонятно. Как ты мог подумать, что я могу с кем-то… – говорила Светлана, подходя к мужу и пытаясь обнять его, рассчитывая, что он не устоит.

– Подробности меня не интересуют, достаточно того, что я видел. А развод… ты и сама знаешь, для меня это не проблема. Вещи свои я сегодня перевезу сюда, квартиру можешь оставить себе, будет где развлекаться. И ещё… хоть раз здесь появишься – добра от меня не жди. Я всё сказал. Машина тоже твоя, всё-таки мы прожили с тобой двадцать шесть лет и ты мать моего сына, правда не знаю, с какого бока. Пошли, нечего рассиживаться, мне ещё на работу успеть надо, – говорил Константин Николаевич, отойдя от жены.

– Ну Костя! Прошу тебя… – начала говорить Светлана, но Константин Николаевич, не слушая её, вышел во двор.

Машину он во двор не заводил, поэтому вышел на улицу. Светлана побрела за ним, взяв свою сумку. Женщина поняла, что на этот раз ей не удастся уговорить и переубедить мужа. Она поверить не могла, что всё так глупо получилось. А была уверена, что муж ничего не узнает. Что-то и чувства к своему любовнику у неё вмиг пропали. Раздосадованная, она открыла дверцу машину и хотела было сесть рядом с мужем, думая, что он сам поведёт машину, но Константин Николаевич закрыл калитку и бросил ключи от машины на сидение.

– Встретимся в суде, – сказал он и пошёл по улице к дороге.

– Костя? Может вместе поедем? Ну машина же есть, – попросила Светлана.

Константин Николаевич, ничего не ответив, прибавил шаг.

Глеб остановился возле продовольственного магазина.

– Посиди в машине, я быстро. Бабушке сметану куплю, а по дороге булочная есть, там плюшки обалденные. Бабушка их очень любит, – сказал парень и выйдя из машины, пошёл к магазину.

Взяв творог, сметану и ряженку, Глеб вернулся в машину. По дороге, в булочной, он купил плюшки, рассчитывая и на себя, и Ульянку, потом они поехали в больницу. Бабушка сидела за столом и читала журнал, надев на нос очки.

– Ба? Можно к тебе? – открыв дверь палаты, спросил Глеб.

– Глебушка? Заходите, дети, – поднимаясь из-за стола, радостно сказала старушка.

– Прямо царские палаты, ба. Как ты? Ну выглядишь классно, молодец. А мы тебе плюшки принесли, только что с печи. Мы с Ульянкой ещё не завтракали, поедим вместе, – обнимая бабушку, говорил Глеб.

Анастасия Павловна обняла и Ульянку.

– Ну как вчера отдохнули? Тебе понравилось? – спросила старушка у Ульянки.

– Очень понравилось. Особенно море, лес, это было здорово! – с восторгом ответила Ульянка.

– Клёво было, ба, я Ульянку плавать учил, – весело сказал Глеб.

– Шалопай. Садитесь, Ульянка, там по коридору столовая, на вот чайник, иди, дочка, кипяток налей, – сказала Анастасия Павловна, бросая в чайник сухую заварку из коробки.

– А почему ты в палате одна? Здесь же три койки, – спросил Глеб.

– Не знаю, Глеб, никого не положили, вот и лежу одна, а так спокойнее. Может папа попросил так, не знаю, правда, – ответила старушка.

– А можно Ульянка сегодня с тобой останется, ба? Мне на работу, не хочу её одну дома оставлять, – сказал Глеб.

– Да, конечно, пусть остаётся. Я сегодня тоже домой пойду, вот капельницы получу и мы с Ульянкой домой поедем. Ещё день, я не выдержу. Уколы и капельницы, если доктор пропишет, попрошу Катерину делать, соседку, внучку Нюры. Она медицинский заканчивает, этот год последний, – сказала старушка.

Глава 6

О том, что произошло дома, Глеб говорить бабушке не стал, не хотел её волновать. Вернулась Ульянка с чайником в руках и поставила его на стол. Анастасия Павловна положила плюшки на тарелку и открыла сметану.

– Бокал один, будем чай по очереди пить. Глеб, ты на работу опаздываешь, ешь быстрее и поезжай. Папа не сказал, что приедет ко мне? – спросила Анастасия Павловна.

Глеб посмотрел на Ульянку, та опустила голову.

– Так… что происходит, Глеб? Почему у вас лица такие, словно наш дом ограбили? – спросила старушка.

– Да ничего не происходит. Всё хорошо, ба, правда. Ладно, я по дороге доем, опаздываю уже, – уже стоя допивая чай, сказал Глеб.

– Ладно, беги. Время уже, – сказала Анастасия Павловна.

Глеб ушёл, старушка налила чай в бокал и посмотрела на Ульянку.

– Так что произошло, Ульянка? Рассказывай, дочка, – потребовала старушка, внимательно посмотрев на девушку.

Глава 15

Ульянка растерянно посмотрела на Анастасию Павловну, на её прямой, вопрошающий взгляд, не зная, что ей ответить.

– Мы это… с Глебом вчера на море ездили, гуляли… потом в кафе… ели мы там… – тихо говорила девушка, но смотрела прямо в глаза старушки.

– Вот и хорошо, что погуляли, вам обоим полезно это дело. А вечером что было? Светлана приходила, да? – напрямую спросила Анастасия Павловна.

– Мама Глеба? А, ну да, приходила, – сказав это, Ульянка замолчала и опустила глаза.

– А Костя? Он тоже пришёл? – спросила старушка.

– Когда мы с Глебом вернулись, Константин Николаевич уже дома был, но потом уехал, – ответила Ульянка.

– Странно… зачем же тогда Светлана приходила… – произнесла Анастасия Павловна, говоря, скорее, сама с собой.

Ульянка пожала плечами.

– Я не знаю. Я спать рано легла, устала очень, – ответила она.

– Послушай меня, девочка, не бойся ничего, расскажи мне всё, – попросила старушка.

– А нечего рассказывать, бабушка. Поздно уже было, все спали, а утром мы пришлис Глебом сюда, – ответила Ульянка.

Она не могла рассказать Анастасии Павловне о том, что уснула в одной постели с Глебом и как была возмущена Светлана. Ульянка считала себя виноватой, думая, что Светлана была права. Любая мать так бы отреагировала, увидев сына в постели с девушкой. Но девушку успокаивало то, что Глеб был порядочным и добрым. О любви к парню, Ульянка не задумывалась, считая, что её эти люди просто жалели. Да и Иван убил в ней все чувства, когда изощрённо и жестоко издевался над ней и насиловал, чувствуя своё господство над девушкой, видимо, это заводило его ещё больше.

– Ну и ладно. Костя, наверное, вечером придёт, попрошусь домой. Чего я в этой больнице не видела, – сказала Анастасия Павловна.

В палату вошёл врач, мужчина средних лет, невысокого роста, чуть полноватый, но подвижный.

– Здравствуйте, милые дамы. Как Вы себя чувствуете, Анастасия Павловна? Внучка пришла, чтобы Вам не так скучно было? Халат надо надеть, девушка, без халата не положено, – подходя к женщине, сказал доктор.

Ульянка подошла к вешалке и молча надела халат.

– Мне бы домой уже сегодня уйти, Юрий Михайлович. Чувствую себя хорошо, а дома и стены лечат, – сказала Анастасия Павловна.

– Давайте прежде давление измерим, – сказал Юрий Михайлович, присаживаясь на кровать, куда успела сесть и Анастасия Павловна.

– Ну что ж… совсем неплохо, давление сегодня в норме. Сегодня ещё полежите, уважаемая, а вот завтра, к обеду, мы Вас и выпишем, – сказал Юрий Михайлович.

– Не буду спорить со светилой медицины. Ещё один день я потерплю. Спасибо Вам. Вот, плюшками угощайтесь, внуки мои принесли, ещё тёплые, – сказала Анастасия Павловна.

– Спасибо, с удовольствием, – сказал доктор, взяв одну булочку.

– Но со светилой Вы немного перегнули, уважаемая Анастасия Павловна, хотя звание профессора я и заслужил, – добавил Юрий Михайлович, но есть не стал, вышел из палаты с булочкой в руках.

– Скромнейший человек, умница, дока своего дела, – проводив взглядом врача, сказала Анастасия Павловна.

– Бабушка, а Вы почти не ели. Поешьте, а я пока постель Вашу поправлю, скосилась на бок, – вставая со стула, сказала Ульянка.

– Ну что ж, поправь. Но сначала сядь и поешь со мной, – ответила старушка.

Константин Николаевич сел в такси и поехал к районному ЗАГСу, Светлана приехала после него, несмотря на то, что уехала первой. Разводиться, в её планы совсем не входило, она думала всю дорогу, какую же причину ей найти, чтобы муж раздумал. Она перебирала в мыслях всё. Сказать ему, что беременна, но он не поверит и повезёт её в женскую консультацию, потерять сознание в ЗАГСе, только муж не дурак, в крайнем случае, брызнет ей на лицо воду, а Светлане не хотелось портить макияж.

У Константина Николаевича везде были завязки, а если и не было, он находил их через знакомых, ну, как это обычно бывает. Ничего не придумав, она вышла из машины и поднявшись по широким ступеням, тяжело вздохнув, открыла массивные двери здания, Константин Николаевич, как оказалось, прошёл к заведующей.

– Здравствуйте, у меня к Вам важное дело. Мне нужен развод, максимум, за неделю, – сказал он, сев без приглашения напротив ухоженной, довольно молодой женщины, с красивой причёской, с неярким макияжем на красивом лице, в нежно- розовом, обтягивающем стройную фигурку платье.

Она с удивлением на него посмотрела.

– Простите, но у нас правила, на раздумье и примирение сначала дают три месяца, а то и полгода, по обстоятельствам, – не зная, кто перед ней сидит, осторожно ответила молодая женщина.

– Знаю, простите… Вас как зовут? – спросил Константин Николаевич.

– Виктория Викторовна. Но… – смутившись от пристального взгляда визави, ответила женщина.

– Какое сочетание! Победительница дважды. А я Морошко Константин Николаевич. Приятно познакомиться, – едва улыбнувшись и показывая документ, сказал Константин Николаевич.

Он заметил, что женщина скромная, несмотря на яркую внешность. Ни кокетства, ни лишних вопросов, это понравилось Константину Николаевичу. Виктория Викторовна открыла книжечку, внимательно всмотрелась и тут же вернула её обратно. Светлана не знала, где её муж, поэтому прошла к секретарше, думая увидеть мужа, ведь именно там и писали заявления разного рода.

– Взаимно. Хорошо, пишите заявление, я постараюсь ускорить Ваше дело, – встав из-за стола, сказала Виктория Викторовна.

– Можно лист бумаги и ручку? – попросил Константин Николаевич, продолжая сидеть.

– Вам придётся пройти в другой кабинет, где принимают заявления, – наконец улыбнувшись, ответила молодая женщина.

– Понял. Спасибо, – поднявшись, ответил Константин Николаевич и улыбнувшись в ответ, смутившись своей недогадливости, вышел из кабинета, подумав, что если женщина не замужем, то можно пригласить её в ресторан.

– Но не сегодня, сегодня я пришёл не за этим, – подумал он, увидев Светлану, сидевшую в коридоре.

– Костя? Где же тебя носит? Я не намерена ждать тебя попусту. Подумай хорошенько, дорогой, мы столько лет с тобой женаты, ты совершаешь ошибку, – поднявшись, Светлана подошла к нему и взяла его под руку.

– Я совершил ошибку много лет назад, женившись на тебе. Пойдём, я тороплюсь на работу. В десять часов у меня важная встреча, – сказал Константин Николаевич, убирая руку от жены и проходя в кабинет секретаря.

Делать нечего, написав заявление первой, Светлана демонстративно поднялась и гордо вскинула голову.

– Прощай. Надеюсь, формальности пройдут без моего участия. Подвезти не предлагаю, – бросая на ходу слова, Светлана вышла и не оборачиваясь, удалилась.

– Через неделю, я приду за решением о разводе, надеюсь, дважды приходить не придётся, – сказал Константин Николаевич, бросив на стол ручку и поднимаясь из-за стола.

– Но… у нас правила… – растерявшись, произнесла молодая девушка, но Константин Николаевич услышал за спиной приятный голос Виктории Викторовны:

– Не придётся, Константин Николаевич. Я сама займусь Вашим делом.

– Спасибо. Значит, через неделю я вернусь, – ответил мужчина и покинул кабинет.

– Но, Виктория Викторовна, как же так? – спросила секретарша.

– Ничего, Леночка, под мою ответственность. Разве я могла отказать такому мужчине? Такие решения, такие мужчины принимают бесповоротно, – ответила Виктория Викторовна, выходя из кабинета.

Вечером Константин Николаевич приехал домой за вещами. Его водитель остался ждать в служебной машине. Светлана была дома, она ещё днём, пораньше пришла с работы и позвонила Инночке.

– Я развожусь с Костей, он так решил, – сказала Светлана подруге.

– Да ты что? С чего это вдруг? Или… он застукал тебя с Сержем? – не удивившись, спросила Инночка.

– Да, застукал, как ты говоришь. И что мне теперь делать, я не знаю. Глеб переехал к бабушке, я осталась одна, – ответила Светлана.

– Ты не одна, дорогая, у тебя Серж есть. И вообще, надо видеть во всём выгоду. Ты теперь свободна, это же здорово. Надеюсь, квартиру он тебе оставил? – спросила Инночка.

– И машину тоже, ты что, Костю не знаешь? Он же весь такой правильный. Идиот. А всё эта старая карга, его мать, против меня настраивает сына, я знаю. Она же ненавидит меня. И на что мне эта свобода, скажи на милость, когда я и так была свободна. Да и Серж мне не нужен. Он был мне интересен потому, что мы тайно встречались, это заводило, а теперь… хм, нет, дорогая, он мне не нужен, – сказала Светлана.

– Ну ты тоже свою свекровь никогда не любила. А хочешь, я приеду к тебе? Устроим праздник в честь твоего развода, – сказала Инночка.

– Нет, думаю, скоро Костя заявится. Он сказал, что за вещами приедет. Может смогу его уломать, может не устоит он перед моим обаянием, как думаешь? Устрою ему романтический ужин и в постель затащу, – сказала Светлана.

Правда, голос у неё был не очень уверенным.

– Попробуй. Только я бы не стала так унижаться. Рвать, так навсегда, без всяких предисловий. Ладно, подруга, удачи тебе, пока, – ответила Инночка, считая себя очень умной, хотя едва закончила когда-то среднюю школу и прыгала с работы на работу, нигде больше года не задерживаясь.

Правда, изо всех сил старалась всякими способами и дорогущей парфюмерией удержать быстро уходящую молодость.

– Дура. Сама всю жизнь одна, ещё учить вздумала, – недовольно проворчала Светлана, закуривая сигарету.

Константин Николаевич, открыв своим ключом дверь квартиры, вошёл в комнату. Светлана, услышав, что он приехал, быстро затушила сигарету и вышла к нему.

– Тебе помочь, дорогой? – подойдя к мужу совсем близко, проворковала Светлана, попытавшись обнять его за шею.

– Как жаль… ты так ничего и не осознала. Оставь меня, я сам, – отталкивая жену, сказал Константин Николаевич.

– Я осознала, Костя, правда осознала. Прошу тебя, давай всё забудем, вот увидишь, я изменюсь, я всё поняла, поняла свою ошибку. Я знаю, ты добрый и любишь меня. Ты ведь прощаешь меня, милый? – буквально повиснув на нём, со всей страстью, на которую она была способна, томно закатив глаза и надув губки, говорила Светлана.

Константин Николаевич обнял жену за талию и внимательно посмотрел ей в глаза.

Глава 16

Светлана, почувствовав на талии руки Константина Николаевича, воспряла духом, думая, что он не устоит перед её обаянием и закрыв глаза, подставила губы, ожидая, что он её поцелует, как делал это каждый раз. Но он вдруг взял её за плечи и встряхнул, от чего она с удивлением открыла глаза и посмотрела на него.

– Неужели в тебе нет ни капли стыда и ты могла подумать, что я буду подбирать объедки и после кого? После этого слизняка? Радуйся, что я оставляю тебе квартиру и машину, а мог бы оставить с голой задницей, ты меня знаешь, я смогу. А теперь, пошла прочь с глаз моих, ты мне противна, – отталкивая от себя Светлану, с ненавистью сказал Константин Николаевич.

Светлана, не удержавшись, села на диван и с недоумением посмотрела на мужа. Таким она его никогда не видела.

– Костя! Поверь, дорогой, между нами ничего не было. Я же люблю тебя, у нас с тобой сын. Опомнись! – воскликнула Светлана.

– Сказки рассказывай своей глупой подружке, Инночке, она поверит. И оставь нас с сыном в покое. Глеб вырос и не сегодня – завтра женится, у него своя жизнь и в тебе, поверь, он не нуждается, тем более, матерью ты ему никогда не была. На этом всё. Если не хочешь, чтобы я раздавил тебя, как вошь – уйди по хорошему. Мои возможности тебе хорошо известны. Я всё сказал, – после этих слов, Константин Николаевич прошёл в спальню, взял большую, дорожную сумку и открыв шифоньер, стал складывать свои вещи.

Закончив, он огляделся и взяв сумку, пошёл к выходу. Светлана сидела на диване, опустив голову, она раздумывала. В её красивую головку приходили невероятные способы отмщения. Со злостью, она сжала края дивана и почувствовав, что сломала ноготь, посмотрела на пальцы и буквально зарычала.

– Плохо ты меня знаешь, Морошко. Ничего, я сделаю вам так больно, что сам прибежишь ко мне, на коленях умолять будешь, – шептала она сама себе.

Свои ключи от квартиры, Константин Николаевич отдавать Светлане не стал, подумав, что может забыл кое-что из вещей и придётся вернуться снова. У Глеба были свои ключи, захочет жить с матерью – он возражать не будет, хотя был уверен, что сын останется у бабушки, да и Светлана на вряд ли захочет, чтобы сын жил с ней.

С грохотом, от которого Светлана вздрогнула, Константин Николаевич захлопнул входную дверь и спустился вниз. У подъезда его ждал водитель. Когда он ушёл, Светлана вскочила на ноги и со злостью смахнула со стола хрустальную вазу, которая с грохотом упала на пол, но не разбилась. Потом она перевернула стул, разбила на кухне посуду, схватив нож, вонзила его в стол и наконец села. Вдруг она осознала, что осталась совсем одна и кажется, никому не нужна, даже родному сыну, которого у неё отобрала Ульянка. Досада и горечь разгорались у женщине в душе, она заплакала. Но тут же вытерла слёзы и пошла в спальню.

Было поздно, но уснуть у неё долго не получалось. Женщина строила коварные планы мести, она отчаянно ненавидела свекровь, ненавидела эту девчонку, неожиданно ворвавшуюся в их жизнь, ненавидела мужа, который цинично бросил её. По её мнению, всё должно было быть не так. Константин Николаевич должен был, по крайней мере, простить её или сделать вид, что ничего не видел. Сын должен был с треском выгнать эту уличную девку, неизвестно откуда взявшуюся, свекровь… гммм… должна перед ней заискивать… вот чего желала Светлана.

Константин Николаевич. сев в машину, велел ехать к дому матери.

– Надо было навестить её, чёрт… ладно, с утра пораньше поеду в больницу, сейчас уже поздно, надеюсь, Глеб с Ульянкой были у неё, – думал мужчина.

Приехав домой, он отпустил водителя до утра, велев приехать на час раньше. Открыв своим ключом калитку, он вошёл домой. Никого не было, бросив сумку на диван, он прошёл на кухню, жутко хотелось есть. Но ужина не было, он быстро поджарил сосиски и пару яиц, но не оказалось хлеба, пришлось есть без него. Вскоре приехали Глеб и Ульянка, купившие по дороге свежего хлеба.

– Вы от бабушки? Как она? – спросил Константин Николаевич.

– Добрый вечер, Константин Николаевич. Да, от бабушки. Завтра её выписывают. Я весь день была с ней. Вы наверное есть хотите? – спросила Ульянка.

– Хорошо, завтра я сам поеду за мамой, спасибо, я только что поел. Ладно, поздно уже, утром вставать рано. Я спать пошёл, – сказал Константин Николаевич и пошел с террасы в комнату.

– Что это с ним? Грустный такой, – произнёс Глеб, посмотрев на Ульянку.

Та пожала плечами.

– Может из-за бабушки расстроен? – сказала девушка.

– Так ведь ты сказала ему, завтра бабушку выписывают. Нет, здесь другое, может с мамой поругались? – с сомнением сказал Глеб.

– Я очень устала, Глеб. Вроде весь день сидела с бабушкой и устала. Можно, я спать пойду? – почему-то спросила Ульянка.

Глеб с удивлением посмотрел на неё и подошёл ближе.

– Это твой дом, ты вольна делать всё, что хочешь. Почему спрашиваешь? – спросил парень, взяв девушку за руку.

– Тогда я пойду? – отнимая руку, сказала Ульянка и быстро ушла.

Глеб, раздевшись, лёг на свою кровать. Положив руку под голову, он задумался.

– Ульянка… милая моя Ульянка… вот школу закончишь и мы с тобой поженимся, – прошептал парень, засыпая.

Константин Николаевич разбирать вещи не стал, он сразу лёг и почему-то подумал не о Светлана, а вспомнил лицо Виктории Викторовны и улыбнулся.

– Может у меня есть ещё шанс… – прошептал мужчина, засыпая.

Утром Ульянка поднялась рано, она хотела приготовить мужчинам завтрак, как учила её мама. Сделав тесто на оладьи, она пожарила их, заварила свежий чай, накрыла на стол, поставив сметану и варенье. Первым на кухню зашёл Константин Николаевич, думая уйти без завтрака. Но увидев на столе горячие оладушки, довольно потёр руки.

– Ммм… вкусно. Спасибо, – сказал он с полным ртом.

– Ешьте на здоровье. Что на обед приготовить? – спросила Ульянка.

– Маму мой водитель привезёт, у меня сегодня день загружен, готовьте что хотите. Я вернусь поздно, – ответил Константин Николаевич, отхлёбывая горячий чай.

– Доброе утро всем. Ммм… оладушки? Здорово! – сев за стол, сказал Глеб.

– Скоро занятия в школе начнутся, в воскресенье вместе поезжайте в магазин и купите всё необходимое для Ульянки. Деньги я дам, – сказал Константин Николаевич.

– Не надо… у меня есть форма, мне мама сшила, – смутившись, сказала Ульянка.

– Послушай, девочка, эта школа – одна из лучших в городе, в этом году ты заканчиваешь учёбу, твоя форма не подойдёт. Глеб, учебники ей в школе выдадут, остальное нужно будет купить. Что именно, ты знаешь. Всё, я опаздываю. До вечера. Да… мы с мамой подали заявление на развод, – как бы между прочим, сказал Константин Николаевич.

Глеб, от услышанного, даже есть перестал и с удивлением посмотрел на отца.

– Это шутка такая? После стольких лет брака, ты заявляешь, что хочешь расстаться с мамой? – спросил Глеб.

– Обсуждать свои отношения с твоей матерью я не намерен ни с тобой, ни с кем-либо другим. Просто, поставил тебя в известность. А ты, если хочешь, можешь жить с ней. Ладно, меня уже водитель ждёт, – встав из-за стола, сказал Константин Николаевич.

Глеб не нашёлся, что ответить и промолчал. Он растерянно посмотрел на Ульянку, которая, испуганная, сидела за столом.

– С чего это вдруг они решили развестись, не понимаю, – Глеб был растерян не меньше Ульянки.

Не доев, он встал и ушёл в свою комнату. Переодевшись, он вышел на кухню.

– Дверь никому не открывай, скоро бабушка приедет, у неё свои ключи есть. Я поехал, хочу к матери заехать. Она мне всё объяснит. Из отца слова не вытянешь. Я ушёл, калитку сам закрою, – сказал парень, выходя из кухни.

Ульянка, оставшись одна, решила к приходу Анастасии Павловны убраться в доме и принялась за дело.

Светлана поехала на работу, её угнетало, что придётся теперь экономить, ведь муж ей уже не будет давать денег, а экономить женщина не научилась, да и не хотела, потому что Константин Николаевич всегда давал ей столько денег, сколько она просила, никогда ни в чём ей не отказывая. Впрочем, Светлана и сама неплохо зарабатывала, но тратила втрое больше. Следом приехал Глеб. Увидев сына, Светлана сделала убитое горем лицо и даже получилось выдавить слезу.

– Глеб, сынок, папа тебе наверное сказал уже, да? – падая на грудь сына, произнесла Светлана.

– Мама, может ты объяснишь, почему вы решили развестись? – обняв мать, спросил Глеб.

– Я не знаю, сынок, правда не знаю. Может у отца появилась любовница моложе меня? Я уже не так молода, как была, а мужчинам всё молодых подавай, – плаксиво говорила Светлана, будучи уверенной в том, что Константин Николаевич ни в коем случае не станет говорить о ней гадости сыну.

Да и виноватой она себя не считала, обвиняя всех, но не себя.

– Глупости не говори. Ты у меня молодая и красивая. Да и у отца не может быть никого. Может всё-таки скажешь мне правду? – отстраняя мать от себя и пристально глядя ей в глаза, спросил Глеб.

Светлана растерялась было, но потом уверенно выпрямилась.

– Скорее всего, это бабушка настроила твоего отца против меня, эта старая карга всегда меня недолюбливала. Ненавидела просто, с первого дня, – вытирая сухие глаза и нос платочком, сказала Светлана.

– Бабушка не такая, не смей её так называть. Она вырастила меня, тебе же вечно было некогда. Ладно, что было, то было. Но тут что-то не то, я чувствую. Отец любил тебя, я знаю, с чего это вдруг, мне непонятно, – сказал Глеб, отходя от матери.

Светлана пожалела, что сказала так о свекрови.

– Все против меня, вот и ты нашёл себе неизвестно кого. Ну кто она такая, Глеб? Откуда появилась? Ты пойми, порядочная девушка не стала бы отрезать хозяйство своему любовнику, неужели непонятно? Она хитрая, изощрённая аферистка. Достанется ещё вам от неё. Я таких коварных девок знаю, – сказала Светлана.

– Мама! Ты хоть слышишь себя? Не смей говорить о ней плохо. Ты же не знаешь, сколько ей пришлось вынести. Сколько она настрадалась, если бы ты только знала! – воскликнул Глеб.

– Всё я знаю. Да делайте, что хотите. Меня никто не слышит, но вы сами скоро всё увидите, она вам ещё покажет кузькину мать. Да поздно будет. Ладно, иди, сынок, на работу опаздаешь. Заходи-то к матери, проведать, – сказала Светлана, увидев в окно Сергея, который шёл в сторону здания, где она работала.

– Ты права, ладно, я пойду, – сказал Глеб, целуя мать в щёчку.

Как только Глеб ушёл, зашёл Сергей.

– Светочка! Как ты, милая? Я так волновался за тебя, так внезапно всё произошло, – обнимая Светлану, говорил молодой человек.

Светлана позволила себя обнять, потом отстранилась от Сергея и велела ему сесть, что он быстро и сделал.

– Муж нас застукал, такое мне устроил, просто ужас. Он на развод подал, через неделю нас разведут, – глядя на реакцию Сергея, сказала Светлана.

– Я слышал, мне Инночка рассказала. Что делать думаешь? – спросил Сергей.

– А что делать? Ты знаешь, где работает мой муж и какие у него возможности. Чего спрашиваешь? Он и слушать меня не хочет, – выкрикнула Светлана, капризно надув губки.

– Так и разведись с ним. Мы с тобой поженимся, я давно тебя люблю и ты меня любишь. Всё складывается удачно, – встав с места и подходя к Светлане, сказал Сергей.

Светлана разочарованно фыркнула.

– Серж, я не знаю, кто ты, кем работаешь, сколько зарабатываешь и ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? – спросила Светлана.

– Так только это тебя и интересует? А как же любовь, Светочка? – с удивлением спросил Сергей.

– Господи… ну какая, любовь, Серёжа? Я и с мужем-то жила из-за его должности и он хороших заработков, – воскликнула Светлана.

У Сергея изменилось лицо.

– Ну и стерва же ты, Светка. А я-то дурак думал, что ты любишь меня. Тебя, значит, только деньги и интересуют, шмотки, рестораны… прости, мне пора идти, – сказал Сергей, направляясь к выходу.

– А сам-то ты кто? Фарцовщик несчастный! – крикнула Светлана, хотя не очень понимала, что это значит.

– Дура! Да пошла ты… – сказав это, молодой человек ушёл.

Зазвонил телефон, это была Инночка.

– Светочка, как ты, дорогая? Сергей пришёл? Он, бедный, извёлся весь, только о тебе и спрашивал, – тараторила Инночка в трубке.

– А ты взяла и всё ему доложила, добренькая ты моя, – съязвила Светлана.

– Но он так настаивал, мне пришлось ему сказать, – ответила Инночка.

– Сергей, кажется, был так рад, что мы с Костей разводимся. Даже предложил пожениться, – сказала Светлана.

– Вот здорово! Надеюсь, ты согласилась? Он такой душка, – воскликнула Инночка.

– Я что, похожа на дуру? Выходить замуж за фарцовщика? Кто Костя и кто Сергей, соображаешь? – обиженным тоном ответила Светлана.

– Ты и правда дура, Светка. Мой вчера раскололся, сказал, что отец Сергея – атташе, дипломат, короче, он единственный сын. Закончил институт иностранных языков и институт… хм, забыла название, в общем, на дипломата выучился. Скоро уезжает в Лондон при поддержке своего влиятельного папаши. Мой сказал, что Серж безумно влюблён в тебя и хотел бы, чтобы ты уехала с ним, – сказала Инночка.

Светлана похолодела, ноги отказывались её не держать и она тяжело опустилась на стул.

– Что? Что ты сказала? – пробормотала она.

Глава 17

Светлана никак не могла сообразить, о чём говорит Инночка. Вскочив с места, она бросилась к окну, в надежде увидеть Сергея, думая, что он быть может ещё не ушёл, ждёт её, ждёт, когда она его позовёт. Но его не было, Светлана даже трубку на рычаг не положила, вернувшись, она взяла трубку в руку.

– Ты ещё здесь? – спросила она.

– Я то здесь, а ты где ходишь? – спросила Инночка.

– Ладно, позже поговорим, мне работать надо. Пока, – сказала Светочка, бросая трубку на рычаг.

– С ума сойти, что же он так долго молчал? И ведь не скажешь по нему. Лондон… Господи, о таком можно только мечтать. Дипломат, отец министр… какая же я дура. Надо поехать вечером к нему, он любит, я его очарую, – лихорадочно думала Светлана, почему-то даже не вспомнив о сыне.

Ведь если случится, что Сергей её простит и увезёт в Лондон, сына она навряд ли когда-нибудь увидит.

Константин Николаевич заехал в больницу, чтобы проведать мать, спросить, правда ли её выписывают и сказать, что тогда за ней заедет его водитель.

– Мамочка? Здравствуй. Хорошо выглядишь. Глеб сказал, что тебя сегодня выписывают, или нет? – спросил Константин Николаевич, целуя мать в морщинистую, мягкую щёку.

– Здравствуй, Костя. Да, сегодня домой уйду. Доктор сказал, что в полдень и капельницу успеют сделать, и выписка будет готова, правда не знаю, на кой она мне. Как дома? Ты же дома ночевал? – спросила Анастасия Павловна.

– Дома, где же ещё? Мамочка, ты только не волнуйся, ладно? – начал говорить Константин Николаевич.

Анастасия Павловна напряглась.

– С Глебом что-то? Или с Ульянкой? – быстро спросила она.

– Нет конечно, ну при чём тут они? Просто мы со Светланой решили пожить отдельно и я перевёз кое-что из своих вещей к тебе домой и останусь у тебя, если ты не против, – Константин Николаевич решил пока о разводе матери не говорить, видя, как она реагирует на всё.

– Это твой дом, сынок, конечно, ты можешь жить где хочешь, но… зачем вдруг понадобилось жить отдельно от жены? – спросила Анастасия Павловна.

– Неважно, я так решил. Это будет полезно нам обоим. Ладно, мамочка, у меня совещание, поеду я. За тобой Антон заедает, ровно в полдень. Отдыхай, – сказал Константин Николаевич.

Доехав до работы, он сказал Антону, чтобы тот в полдень поехал в больницу и забрал мать домой, наказав ему, чтобы он сам поднялся в палату и помог матери спуститься. Проведя совещание, Константин Николаевич вернулся в свой кабинет и сел за стол. Вызвав секретаршу, он попросил её позвонить в справочную и узнать номер телефона заведующей районным ЗАГСом. Женщина вернулась через несколько минут и положила на стол бумагу с номером телефона. Константин Николаевич долго держал в руках лист бумаги, раздумывая, стоит ли звонить и что он может ей сказать. Но всё же медленно набрал номер.

– Алло? Слушаю, – услышал Константин Николаевич приятный голос Виктории Викторовны.

– Здравствуйте, Виктория Викторовна. Это Морошко говорит, Константин Николаевич, – ответил мужчина, не понимая, почему его охватило волнение.

Такое с ним бывало крайне редко. Когда впервые поцеловал девушку, когда впервые стал мужчиной, когда сообщили о смерти отца и на своей свадьбе… пожалуй и всё. Да, когда в пионеры принимали и в комсомол, но это было так давно. Приятное чувство разлилось по его ещё крепкому телу. Константин Николаевич не то, чтобы следил за собой, он просто два раза в неделю ходил в спортивный зал и тренировался. Старался ходить ровно и подтянуто, работа того требовала. Да и потом, он привык к режиму, принимая всё, как к само собой разумеющееся.

Его мысли прервал мелодичный голос Виктории Викторовны.

– Здравствуйте, Константин Николаевич. Чем могу помочь? Если Вы о вопросе, который мы вчера обсуждали, то мы работаем над ним. Да и время ещё есть, – сказала Виктория Викторовна.

– Нет, то есть да… я знаю, что работаете, спасибо. Но… я хотел спросить о другом… – произнёс Константин Николаевич, а про себя подумал:

– И чего это я так разволновался, чёрт, не нужно было ей звонить.

– О чём же? Если я смогу Вам помочь… – Виктория Викторовна, кажется, услышала волнение в голосе Константина Николаевича и замолчала, чувствуя, что краснеет.

– Простите… я не должен был звонить. Извините, – произнёс Константин Николаевич, собираясь положить трубку, но услышал взволнованный голос молодой женщины.

– Но мне приятно, что Вы позвонили, я… ждала… – женщина замолчала, подумав, что сказала лишнее.

– Виктория Викторовна, может лучше встретимся и поговорим? Ну что по телефону говорить! Что скажете? – более уверенным голосом спросил Константин Николаевич.

– Вы правы, по телефону разговор не получится, – лишь ответила женщина, не сказав, что согласна на встречу.

– На берегу моря есть кафе "Ветерок", я буду ждать Вас в семь часов, не поздно будет? У меня работа заканчивается в шесть, – сказал Константин Николаевич.

– Хорошо, я подойду. До свидания, Константин Николаевич, – произнесла Виктория Викторовна, загадочно улыбаясь.

Глава 7

Константин Николаевич никогда не изменял Светлане. Он любил её такой, какая она была, об измене и в мыслей никогда не было, сама мысль об этом была ему неприятна. Да и работа занимала всё его время.

Он позвонил в кафе и заказал столик на двоих, зная, что в такое время там обычно бывает много людей. Домой он решил не заезжать, по утрам он каждый день менял рубашки, майку и трусы, на нём был дорогой костюм и туфли.

С трудом дождавшись вечера, он вышел с работы и подошёл к машине.

– Антон, ты сегодня свободен, машину оставь, сам поведу, – сказал он своему водителю.

– Как скажете, Константин Николаевич. А утром мне куда приехать? – спросил Антон.

– Сюда приезжай, завтра министр вызывает к десяти часам. Ты маму отвёз домой? – спросил Константин Николаевич.

– Да, в двенадцать часов я уже был в больнице. Отвёз Анастасию Павловну домой, потом документы в министерство и приехал сюда, – ответил Антон.

– Ладно, ключи где? – спросил Константин Николаевич.

– В машине. До свидания, – сказал Антон и пошёл к дороге.

Время ещё было, Константин Николаевич не спешил. Он заехал в цветочный магазин и купил букет белых роз. К кафе на берегу моря он подъехал без десяти семь, но из машины выходить не стал. Виктория Викторовна подошла ровно в семь, мужчина быстро вышел и пошёл ей навстречу.

– Здравствуйте. Рад вновь видеть Вас, Виктория Викторовна.

– Здравствуйте. Я не опоздала? – спросила молодая женщина.

– Нет, что Вы… Это Вам, – Константин Николаевич протянул ей букет.

– Спасибо. Очень красивые, – смущённо ответила Виктория Викторовна.

– Ну что, зайдём в кафе? – предложил Константин Николаевич.

Молодая женщина молча пошла рядом с ним. К ним подошла женщина, администратор кафе.

– Здравствуйте, Константин Николаевич, Ваш столик там. Проходите, – сказала она.

– Спасибо, Танечка, – ответил Константин Николаевич, взяв под руку Виктрию Викторовну и проходя с ней к столику, на котором стояла табличка с надписью "Занято".

Татьяна убрала табличку и пожелав хорошего вечера, взяла букет, сказав, что поставит его в вазу и ушла. Они сели за столик, который стоял на открытой веранде. Звучала музыка, народу было много. Подошла официантка, поставила на стол вазу с цветами и протянула меню. Константин Николаевич заказал фрукты, белое вино, коробку шоколада и на горячее мясное блюдо.

– Вы, наверное, были удивлены моему звонку? – спросил Константин Николаевич, посмотрев в красивые, карие глаза Виктория Викторовны.

– Немного. Просто не думала, что Вы позвоните так быстро. Но я ждала, – улыбнувшись, ответила молодая женщина.

– Сам не знаю, что со мной. Со вчерашнего дня только о Вас и думаю. Может без формальностей, просто по имени, без отечества? – спросил Константин Николаевич.

– Я конечно согласна, но Ваша должность… – смутившись, ответила Виктория Викторовна.

– Послушайте, Виктория… что скрывать, Вы мне очень нравитесь, ну при чём тут моя должность? Прошу Вас, мне будет приятно, – взяв молодую женщину за руку, сказал Константин Николаевич.

– Хорошо… Константин, – улыбнувшись, ответила Виктория.

Официантка принесла фрукты, вино и конфеты.

– Горячее позже принесите, – сказал Константин Николаевич.

Женщина кивнула головой и быстро ушла.

– Давайте выпьем, Виктория, хочу выпить за Вас, за эти красивые глаза, очаровательную улыбку, – сказал Константин Николаевич, сам удивляясь, откуда он берёт такие слова, которые, кажется, не произносил сто лет.

– Спасибо. Вы меня смущаете, – ответила молодая женщина, опуская глаза.

Её так и подмывало спросить, почему после стольких лет брака, он решил вдруг развестись с женой. Но она понимала, что это будет бестактно с её стороны, да и вообще, не её это дело. Они выпили вина, Константин Николаевич взял Виктрию за руку и поцеловал её.

– Вы позволите пригласить Вас, музыка звучит… правда, я давно не танцевал, – сказал Константин Николаевич.

Виктория встала из-за стола и пошла следом за ним. Он обнял её и почувствовал некое волнение от того, что её волосы касались его лица, её дыхание и аромат дорогих духов дурманили голову. С ним давно такого не было, он жил, словно несясь по течению однообразной жизни и ничего больше. Да, он привык так жить, не думая о том, что есть другая жизнь. Константин Николаевич коснулся губами её волос.

– Не понимаю, что со мной происходит, Виктория. Я не молод, жизнь за спиной. Наверное, Вы удивлены, почему это вдруг мы с женой разводимся, – начал говорить Константин Николаевич.

– Это меня вовсе не касается, Константин. Мы встретились с Вами по воле обстоятельств, не скрою, Вы мне сразу понравились, но и в мыслях не было, вот так… сидеть с Вами в кафе, танцевать… чувствовать Вас так близко, – ответила Виктория.

– А Вы замужем? – неожиданно спросил Константин Николаевич, подумав, что может и Виктория, как и Светлана, изменяет мужу.

Ему стало не по себе, он ослабил объятия.

– Я была замужем. Муж погиб в Афганистане, он воевал там, в звании полковника. У нас дочь, она в этом году в институт поступила, в Москве. Там родители мужа живут, – ответила Виктория.

– Простите меня, Виктория, я не должен был спрашивать… У Вас такая взрослая дочь? Но Вы ещё сами так молоды, – искренне удивился Константин Николаевич.

– Спасибо. Мне сорок скоро. Так что, не так я и молода, – улыбнувшись, ответила Виктория.

– Я бы никогда не подумал, если бы Вы не сказали, – сказал Константин Николаевич.

Через полчаса принесли горячее.

– Приятного аппетита, мы с работы, я ужасно голоден. Здесь это блюдо вкусно готовят, – сказал Константин Николаевич.

– Я смотрю, Вас здесь знают, Вы здесь часто бываете? – спросила Виктория.

– Мы с друзьями сюда приходим, редко это удаётся, все мы люди занятые, но выбираемся в два – три месяца раз, – ответил Константин Николаевич.

Они сидели в кафе более двух часов, танцевали, ели и разговаривали. Так Константин Николаевич узнал, что родители мужа живут в Москве, а она родилась в Новороссийске.

– Мы с мужем познакомились здесь, мы с подругами пришли в клуб на вечер, а муж служил тут. Потом через год поженились, ещё через год родилась Катюша, наша дочь.

Всё закончилось, когда тело моего мужа привезли в цинковом гробу. Но родители добились, чтобы его перевезли в Москву и похоронили там. Я не была против, ездила с дочерью на похороны. Школу она здесь закончила, а вот поступать в институт решила в Москве, да и родители мужа просили. Живу я одна, папа умер в лагерях, его арестовали в сорок девятом, мне всего три года было, он воевал, но несмотря на это, его арестовали. Правда, после смерти Сталина его оправдали, но что это меняет? Через год умерла мама, меня определили в детский дом. Квартиру отняли, но осталась квартира, в которой я жила с мужем и дочерью, – рассказывала Виктория.

По мере того, как она говорила, не смея смотреть в глаза Константину Николаевичу, он менялся в лице, проникаясь уважением и восхищением к этой красивой женщине.

– Простите, что заставил Вас вспомнить столь грустные события Вашей жизни, дорогая, – сказал Константин Николаевич, целуя руку молодой женщине.

Они вышли из кафе в десятом часу и подошли к машине.

– Вы выпили, как же за руль сядете? – спросила Виктория.

– Вино лёгкое, да и в городе мою машину знают, – ответил Константин Николаевич, открывая дверцу машины.

Они доехали до дома Виктории, но ему не хотелось расставаться с ней.

– Поздно уже. Я наверное пойду, – тихо сказала Виктория.

– Не уходи, не хочу расставаться с тобой, – обнимая женщину за плечи, называя её на "ты", сказал Константин Николаевич.

– Вечер был приятным, но мне пора, – ответила Виктория.

– Но тебя никто не ждёт, не знаю, что со мной… давно такого не было… Можно, я тебя поцелую? – почему-то смущаясь, спросил Константин Николаевич.

– Не знала, что нужно спрашивать разрешения, чтобы поцеловать женщину, – улыбнулась Виктория.

– У тебя очаровательная улыбка… – приподнимая подбородок Виктории, обнимая её другой рукой за плечи и целуя в губы, прошептал Константин Николаевич.

Когда после долгого поцелуя он отпустил её и хотел повторить удовольствие, Виктория приложила изящную руку к его губам.

– Мы торопимся, Константин. Я пойду, до свидания, – открывая дверцу машины, сказала Виктория.

Он быстро вышел из машины и помог выйти ей. Но тут же обнял и прижав к себе, поцеловал ещё раз.

– Прости, но искушение… не смог сдержаться. Ты очень красивая, такая нежная, кажется, хрупкая, но вместе с тем, ты сильная женщина. У тебя был мужчина… после того… прости, я не должен был спрашивать. Но такая красивая женщина и одна… в это трудно поверить, – над самым ухом, тихо проговорил Константин Николаевич.

– Я не была одна, со мной была моя дочь. Но и она уехала, не знаю, вернётся ли. Навряд ли… теперь я одна, можешь не верить. Сама не знаю, как согласилась встретиться с тобой. Но вчера, когда ты пришёл, я… я пойду, Костя, – упираясь руками в грудь мужчины, так же тихо ответила Виктория.

– На чай не пригласишь? – вдруг спросил Константин Николаевич.

Он не хотел отпускать Викторию, но понял, что задал бестактный вопрос.

– В следующий раз, Костя. До свидания, – ответила Виктория и быстро вошла в подъезд своего дома.

Проводив её взглядом, Константин Николаевич сел в машину. Положив руки на руль и уронив голову на руки, он закрыл глаза.

– Кажется, я влюблён. Это невероятно, в мои годы и влюбиться. Это другое чувство, такого я и к Светлане не испытывал. Может, я вовсе и не любил её… – заводя наконец машину, прошептал Константин Николаевич.

Светлана, выйдя с работы, села в свою машину и поехала к дому Сергея, в надежде вернуть его. К её радости, он оказался дома. Квартира Сергея была скромная, почти без мебели, он говорил ей, что это квартира друга и он живёт тут временно. Но оказывается, эта квартира была его, ему выбил её отец. Обставлять квартиру Сергей не стал, зная, что скоро уедет, но ничего не говорил Светлане.

Он открыл дверь и увидев её, с удивлением поднял свои красивые брови. Парень и внешне был красив, высокий, широкоплечий, светловолосый, он занимался в спортивном зале, тренируя мышцы. В Светлану он влюбился спонтанно. Ему нравились женщины старше себя, он считал, что они серьёзные и более ответственные. Сергею было тридцать восемь лет, он не был женат, но отец сказал ему, что в Лондон он должен уехать, будучи женатым, только на этих условиях его выпустят из страны.

– Ты? Ты зачем приехала? Мы, вроде, обо всём поговорили, – сказал Сергей.

– Серёженька, ты всё не так понял, милый. Я была в таком состоянии, не каждый день развожусь с мужем, с которым прожила долгие годы. Так что и ты должен меня понять. Давай поговорим, – сказала Светлана, входя в квартиру и обнимая парня за шею.

Глава 18

Сергей всегда заводился и не мог устоять перед Светланой, обняв, он посмотрел на неё.

– Серёженька, я так устала от всего, давай уедем с тобой, я поняла, что не смогу без тебя, – сказала Светлана, прижимаясь к парню.

Она его возбуждала, ему никогда ни с кем не было так хорошо, как с ней.

Да, любить телом она умела, но не сердцем. Оттолкнуть её Сергей не смог. Он схватил её и страстно целуя, повалил на диван, кажется, на единственную мебель в большой квартире. Светлана, чувствуя, насколько он возбуждён, обрадовалась и ласкала его так, как это она умела делать.

– Миленький мой, как же я люблю тебя… – шептала молодая женщина, подумав, что теперь он никуда не денется.

И когда они, тяжело дыша, легли и расслабились, Сергей поднялся и нагишом прошёл в ванную.

– Как же он красив, стройный и сильный. Что же я раньше не обращала на это внимание? – подперев голову рукой, чуть приподнявшись на постели и провожая взглядом Сергея, подумала Светлана.

Он вернулся уже одетый и расчёсывая на ходу густые, светлые волосы, подошёл к Светлане, которая бесстыдно лежала обнажённой и с улыбкой смотрела на парня. Сергей бросил ей её вещи.

– Мне идти надо, одевайся, – сказал он.

– Но я подумала, будет повторение, как ты делал это всегда. Я хочу остаться с тобой, Серж. Не ходи сегодня никуда, прошу тебя, – произнесла Светлана, бесстыдно вставая с дивана и обнимая парня.

– Послушай меня… мне и правда было хорошо с тобой, но это было в последний раз. Сегодня, я как бы компенсировал свою обиду. Просто я понял, что ты вообще никого не способна любить. Да и потом, не знаю, что тебе обо мне наговорили, но я числюсь сторожем на складе, нигде не работаю, отец пьяница, матери нет. И ты права, я фарцовщик, продаю шмотки, – сказал Сергей и внимательно посмотрел на реакцию Светланы, которая, по мере того, как он говорил, резко менялась в лице.

– Как это… но Инночка сказала… не может быть… – пробормотала Светлана, бледнея и отходя от Сергея.

– Ну прости, что разочаровал тебя. Видимо, её дружок, да и она сама, решили разыграть тебя, – с сожалением глядя на Светлану, ответил Сергей.

Вдруг она, сжала кулаки и зарычав, бросилась на Сергея.

– Гмммм… ненавижу! Уроды! – закричала она.

Сергей схватил её и прижав к себе, усмехнулся.

– Красивая ты, Светка и любовница обалденная. У меня никогда не было таких страстных и умелых женщин… и тело у тебя красивое. Но счастья тебе не светит, потому, что ты кроме себя ты никого не любишь. Ты не умеешь любить. А теперь, прощай, – разглядывая обнажённое тело молодой женщины, с горечью произнёс Сергей.

Светлана схватила свои вещи, брошенные на диван и лихорадочно стала одеваться. Говорить ничего не хотелось, схватив сумочку и надев на ноги шпильки, она выскочила в подъезд, громко хлопнув дверью. Была почти полночь, когда она приехала домой. Раздеваясь на ходу, она прошла в ванную.

– Ну, Инночка, подожди, я тебе покажу, как со мной шутить, зараза, – стоя под тёплым душем, шептала Светлана, прокручивая в голове планы мести и подруге, и почему-то, Ульянке, думая, что именно она виновата во всех её неприятностях.

Выйдя из ванной, она надела махровый халат и зашла на кухню. Хотелось есть, она не ела с самого утра, захлёбываясь в собственной злобе. В голову лезли бредовые мысли, она даже представляла себе, что покончит собой, написав предсмертную записку, обвинив свекровь, мужа, эту мерзкую девчонку и даже Сергея. Представила, как они стоят у её гроба, плачут и просят у неё прощения, а она лежит, такая красивая, молодая в гробу и злорадствует.

– Нет, умирать я не хочу, они только рады все будут, – подумала Светлана.

Поев холодную ножку курицы, она ушла в спальню. Заснуть долго не могла, вспоминая прошедшие дни. Кажется, она ненавидела всех, Сергея, Константина Николаевича, Инночку, свекровь и в особенности, Ульянку. Мстить она решила в первую очередь ей, бедная девочка и предположить не могла, что её ждёт.

Утром Светлана взяла трубку и набрала номер.

– Гоша? Мне нужна твоя помощь. ПлачУ за работу двойную цену, ты меня знаешь, я не обману. Надо встретиться, я подъеду на наше место, да, сейчас, – сказав это, она бросила трубку и стала одеваться.

Надев джинсы и футболку, она вышла из дома. Сев в машину, она поехала к мосту. Под мостом её ждал мужчина лет тридцати, хмурое лицо которого не выражало ничего. Этот парень был её бывшим соседом, они жили когда-то на одной улице. Он неоднократно сидел и Светлана подумала, что Гоша за деньги родную мать продаст, хотя у него матери не было.

– Привет. Что нужно делать? Только ты знаешь, я не мокрушник, на мокрое дело не пойду, мне моя шкура дорога, – первым заговорил Гоша.

– Убивать никого не нужно, я тоже не убийца. Есть одна девочка, вывезешь её за город, захочешь развлечься – она не откажет. Потом дашь ей пару раз хорошенько, чтобы она не нашла обратной дороги. Это всё и за это дело, я неплохо заплачУ. Только не привлекай никого, действуй один, – давая деньги парню, сказала Светлана.

– Кто такая? Где живёт? – спросил Гоша.

– Эта тварь – приживалка в доме моей свекрови. Красивая, ничего не скажешь. Ты её сразу узнаешь, длинная коса, наши городские косы не носят. Где живёт моя свекровь, ты знаешь и постарайся не тянуть с этим делом, – сказала Светлана и быстро ушла к своей машине.

Сев за руль, она уехала. Она поехала к Инночке, чтобы сорвать на ней свою обиду и злость. Инночка ещё спала, молодая женщина нигде не работала, жила в однокомнатной квартире, оставшейся ей от бабки. На что она жила, никто не знал, кроме Светланы. Каким образом ей удавалось находить любовников, которые её обеспечивали, Светлана не понимала, хотя, наверное, в постели она была хороша. Инночка открыла дверь и тут же пошла в спальню, досыпать.

– Ты зачем мне наврала про Сергея, а? Я вчера вечером была с ним. Никакой он ни богатенький и уезжать никуда не собирается. Его отец – пьяница, а сам он фарцовщик! – кричала Светлана, проходя за подругой в спальню.

– Но мне мой так сказал, откуда я знаю. И не кричи так, голова трещит, – невозмутимо ответила Инночка.

– У тебя голова трещит, да? А мне что прикажешь делать, а? – воскликнула Светлана.

– Найдёшь себе другого, эка проблема. Ты баба красивая, молодая, так что не парься, – ответила Инночка.

– Идиотка! – фыркнула Светлана и пошла к выходу, понимая, что подругу ничем не проймёшь.

– Дверь захлопни! – крикнула ей вслед Инночка.

Нужно было ехать на работу, да и видеть её должны на работе, алиби, так сказать, если Гоше удастся исполнить всё, что она сказала.

Через неделю начинались занятия в школе. Ульянка волновалась, ведь Константин Николаевич сказал, что школа, одна из лучших в городе, там Анастасия Павловна работала многие годы, новый класс, новые лица, быть может, Ульянке удастся подружиться с ними.

Глеб приехал в обед, они должны были сходить в магазин и купить Ульянке всё необходимое для школы. Константин Николаевич дал ему денег на покупки и они с Ульянкой договорились, что он приедет в обеденный перерыв, сказав на работе, что вернётся на час позже. Ульянка ждала его, перед этим приготовила обед, но от волнения сама есть не смогла. Вошёл Глеб и вместе с Ульянкой вышел из дома. Они подъехали к центральному универмагу и почти час ходили там, покупая всё необходимое. С сумками, они вышли из магазина и подошли к машине.

– Может мороженое хочешь? – спросил Глеб.

– Я люблю мороженое, – ответила Ульянка.

Положив сумки и пакеты в машину, они доехали до кафе-мороженое и сели за столик.

– Какое будешь? – спросил Глеб.

– Сливочное, если можно, – ответила Ульянка.

Поев мороженое, они поехали домой, не замечая, что следом за ними, аж от самого дома, едет старый Запорожец,. Глеб, оставив Ульянку возле дома, уехал на работу.

Ульянка позвонила в калитку, сумки лежали на земле, девушка ждала, когда Анастасия Павловна выйдет и откроет калитку.

– Чёрт, нужно было открыть ей калитку… – подумал Глеб.

Но он опаздывал, спешил на работу. Анастасия Павловна, медленно вышла из дома и пошла к воротам.

– Ульянка, ты? – ещё не дойдя до калитки, громко спросила Анастасия Павловна.

Но ответа старушка не услышала.

Гоша быстро вышел из машины, держа в руках монтировку. Подбежав сзади к Ульянке, он ударил ею по голове девушки. Она, вскрикнув, упала. Гоша с лёгкостью поднял её и воровато оглядываясь, пошёл к машине. Вокруг никого не было, только соседка через два дома, едва открыв свою калитку, увидела, как незнакомый мужчина подошёл к девочке, которая с недавних пор жила в доме Анастасии Павловны, потом нагнулся, поднял её и унёс к машине. От испуга, старая женщина, боясь пошевелиться, застыла, потом тут же прикрыла калитку и побежала в дом, звонить в милицию и своей соседке. Гоша с трудом положил Ульянку на заднее сидение, ведь у Запорожца не было задних дверей и сам сев за руль, быстро уехал. Он выехал на трассу и поехал на окраину, где начинался лесок. Вытащив девушку из машины, Гоша бросил Ульянку на землю.

– Чёрт, ребёнок совсем. И чем же эта девочка могла насолить тебе, Светка. Ох и злыдня же ты, – произнёс Гоша.

Несмотря на то, что парень сидел за решёткой и не один раз, трогать девочку он не стал. Мужчина не был склонен к насилию, тем более, ребёнка. Ульянка в себя не приходила, наверное, за те деньги, что заплатила ему Светлана, он должен был ударить Ульянку хотя бы ещё пару раз, чтобы она ещё долго не приходила в себя, но и этого парень делать не стал. Кажется, ему стало жаль её. Но первый удар оказался не слабым и Ульянка все еще не приходила в себя. Немного постояв, Гоша нагнулся и послушал её сердце.

– Кажется, жива… – прошептал парень, быстро поднимаясь.

Потом развернулся и сев в машину, уехал.

Анастасия Павловна, открыв калитку, с удивлением смотрела на сумки и пакеты на земле.

– А где же дети? – с тревогой произнесла старушка.

Но тут к ней подошла соседка и быстро стала говорить.

– Ой, Настя, а я звоню тебе. Я милицию вызвала, скоро приедут, – сказала соседка.

– Милицию? О чём это ты, Верочка? Ничего не понимаю, где дети? Почему оставили сумки и сами ушли? – растерянно спрашивала Анастасия Павловна.

– Так я же тебе говорю, девочку, что живёт в твоём доме, мужчина унёс. Подойти-то я побоялась и в дом вернулась. В милицию позвонила и тебе, но ты оказывается здесь, – сказала Вера.

– Как унёс? Куда? Зачем? Он убил её? – опираясь на калитку, чтобы не упасть, спрашивала Анастасия Павловна.

– Убил или нет, я не знаю, но девочка не шевелилась. Настя? Что с тобой? – воскликнула Вера, увидев, как старушка медленно стала приседать на землю.

Тут они увидели милицейский УАЗик, который подъехал прямо к калитке. Из машины вышли двое мужчин в милицейской форме и подошли к женщинам.

– Капитан Щеглов. Это вы милицию вызывали? – спросил молодой человек, подходя ближе и показывая своё удостоверение.

– Это я вас вызвала. Девочку украли, не знаем, жива ли она, – сказала Вера, помогая подняться Анастасии Павловне.

Капитан нагнулся и сам поднял старушку.

– Помогите… девочка моя… внученька моя, – с бледным лицом произнесла Анастасия Павловна.

– Расскажите подробнее, что произошло. И опишите того, кто это сделал. Вы же видели его? – спросил капитан, обращаясь к старушкам.

Анастасия Павловна с надеждой посмотрела на Веру.

– Я видела его… но от страху, даже и не разглядела. Хотя… среднего роста, крепкий такой, сутулился, словно тяжесть нёс, это я видела до того, как он поднял девочку. Тёмная футболка на нём, тёмные синие джинсы и кепка на голове, низко спущенная на лоб, лица я его не разглядела, – рассказала Вера.

– А машину Вы видели? Какой марки и какого цвета? – спросил капитан.

Старушка задумалась, потом, словно вспомнив, посмотрела на капитана.

– Видела! Марки Запорожец, у нашего соседа такая, красного цвета. Номер я не разглядела, только последние две цифры, семьдесят три, вот, – сказала Вера, размахивая рукой.

– Спасибо. Этого не так мало. Жаль, следов шин не очень видно, Иван, поехали. Нужно ориентировку дать на Запорожец красного цвета, с последними цифрами на номере семьдесят три и начать поиски девочки, – сказал капитан.

Мужчины, сев в свою машину, уехали.

– Вера? Помоги мне в дом вернуться, Косте нужно позвонить, – попросила Анастасия Павловна свою соседку.

Вера подошла к ней и взяв под руку, помогла зайти в дом.

– Я всё сделал, – сказал Гоша, набрав рабочий номер Светланы.

– Хорошо. Нужно встретиться. Через час на том же месте. Расскажешь мне подробнее, – ответила Светлана, бросая трубку на рычаг.

Константин Николаевич приехал, как только Анастасия Павловна позвонила ему и сказала, что Ульянку увёз неизвестный мужчина. Анастасия Павловна накапала себе сердечные капли.

– Вера, налей мне воды, – попросила она соседку, которая уходить не собиралась.

– Ты уж не волнуйся так, Настя, да и девочка, вроде, тебе чужая. Всё хотела спросить у тебя, кто она такая, откуда и почему живёт у тебя, да всё времени не было, – сказала Вера, сев за стол напротив хозяйки.

– Сейчас не об этом речь, Вера. Только бы девочка была жива. Костя! Ульянку нашу украли, – воскликнула Анастасия Павловна, быстро встав и подходя к сыну, который вошёл со двора на террасу.

– Кому это понадобилось, мама? Она и в городе никого не знает. Я Глебу позвонил, он тоже сейчас приедет. Кажется, они должны были поехать в универмаг, так что произошло? – спросил Константин Николаевич.

– Так они с Глебом и поехали. Часа через полтора в калитку позвонили, я открыла, а на земле вещи лежат. Костя? Что же теперь будет? Где её искать-то? – с тревогой спрашивала Анастасия Павловна.

– Мамочка, не волнуйся так, её непременно найдут. Я уже позвонил нужным людям, её ищут, – обнимая мать за плечи, сказал Константин Николаевич.

Вбежал Глеб, с бледным, испуганным лицом.

– Ба, папа, что с Ульянкой? Она жива? – воскликнул парень, подходя к бабушке и отцу.

Вера с сожалением качала головой, не понимая, почему они все так встревожены из-за чужой для них девушки. Константин Николаевич и Анастасия Павловна переглянулись, не зная, что ответить Глебу.

Глава 19

– Глеб, сядь уже. Ты бабушку пугаешь. Мы и сами ещё ничего не знаем. Я позвонил куда следует, Ульянку ищут, – сказал Константин Николаевич, подходя к сыну.

– Пап, ну кому вздумалась похищать её, она же ни с кем в этом городе не знакома, – воскликнул Глеб и правда не понимая, кому и главное, зачем это понадобилось и ругая себя за то, что не завёл Ульянку домой и потом уже не уехал.

– Этого я и сам не понимаю, сын, – нахмурившись, ответил Константин Николаевич.

– Это я виноват… я не должен был оставлять её у калитки… вот идиот! Почему я не завёл её домой? – с отчаянием в голосе говорил Глеб.

– Глеб! Успокойся уже! Откуда же ты мог знать, что так случится? Нужно ждать, мне должны позвонить, как только что-то прояснится, – повышая голос на сына, сказал Константин Николаевич.

– Ба? Тебе плохо? Папа? Бабушке плохо! – воскликнул Глеб, подбегая к старушке.

Константин Николаевич быстро подошёл к аптечке, в которой хранились лекарства, вата, спирт, шприцы и жгут, взял валидол и дал таблетку матери.

– Мама? Сунь под язык. Глеб, воды дай, – взволнованно сказал Константин Николаевич.

– Может скорую нужно вызвать? – с тревогой спросила Вера, встав со стула и подходя к ним.

Глеб принёс воды и передал отцу бокал, тот сам напоил мать, потом уже она положила под язык таблетку.

– Не нужно, Вера, я в порядке. Голова что-то закружилась. Глеб, на кухне, на столе мёд стоит, принеси, родной. Всё будет хорошо, нужно ждать, – сказала Анастасия Павловна, сидя на диване.

– Ты бы прилегла, расслабься, мама, ты напряжена. Тебе же нельзя волноваться, – сказал Константин Николаевич, присев перед матерью на корточки.

Глава 8

Мужчина, конечно, тоже волновался, но не так, как волнуются за родного человека. Ульянка ему, по сути, была совершенно чужой, просто по-человечески было жаль девушку, на долю которой, за такой короткий срок её жизни, выпало столько боли и неприятностей, да и сын, кажется, был влюблён в эту девочку. Этого Константин Николаевич не одобрял.