Читать онлайн Новый мир. По обе стороны Омеги бесплатно

Пролог

Совет Объединённых сил Тройственного Союза заседал почти неделю. Всё это время днём и ночью новые, суперсовременные и сверхчувствительные системы сканирования межзвёздного пространства буквально просеивали космос. Рассекали его короткими импульсами, методически прощупывая каждый сектор вселенной.

И только через семь дней после первого сообщения Главного космофизика Союза Маргулиса глава безопасности Объединённых сил доложил, что они наконец-то смогли расшифровать и определить источник перехваченного сообщения о возможном выявлении переселенцев человечества.

– Направленные лучи с ускоряющими импульсами антиэнергии пропорциональной обратимости, запущенные по следам перехваченного сообщения, показали, – одновременно громко и со спокойным достоинством, стоя за трибуной вещал главный безопасник Союза, – сигнал был выпущен из созвездия Гончих псов и теряется между двумя звездами: «Альфа Canum Venaticorum» и «Бета Canum Venaticorum». Более точных данных установить не удалось. При этом, крайне отрадно – система шифрования и метод передачи сигнала говорят о том, что это цивилизация людей и они покинули пределы Тройственного Союза ещё до окончания Войны.

После такого сообщения в зале наступила полная тишина. Каждый из присутствующих был весь во внимании. Война закончилась и в пределах Тройственного Союза давно воцарился мир и, казалось бы, те кто покинул его пределы должны были стать никому ненужными отщепенцами. Однако с наступлением мира человечество ждали новые напасти. У тех, кто в настоящее время обитал в пределах Тройственного Союза появился ген «деградации», который с каждым поколением всё более и более прогрессировал. Сейчас даже детям для освоения обычных навыков приходилось тратить гораздо больше времени, чем обычно. Нечего даже было говорить о высокотехнологичном развитии общества на четыре-пять поколений вперёд. Сколько учёные не искали, не экспериментировали причин его появления, а уж тем более методов лечения найти не удалось. Только лишь небольшая отсрочка.

Что делать в этой ситуации? Передавать всё искусственному интеллекту?! Не вариант!

И тогда встал вопрос поиска «новой крови». Поиска людей, не поражённых указанным недугом. А где её найти? Только в переселенцах, которые не подверглись, либо лишь частично подверглись негативному излучению Великой войны. Оттого каждое перехваченное сообщение, поступающее из пределов досягаемого космоса, трепетно обрабатывалось и выносилось на Совет Объединённых сил.

– Сердце Карла – это самая яркая звезда в указанном созвездии, с видимой звёздной величиной, изменяющейся в пределах от 2,84 до 2,98 единиц и состоящая из разделённых между собой звёзд 19,6 дуговыми секундами, находящаяся на расстоянии ста десяти световых лет от нас, – меж тем продолжил глава безопасности Союза. – Её более яркий компонент, Альфа-2, является очень своеобразным небесным телом. Звездой, которая относится к спектральному классу A0 и обладает необычайно сильным магнитным полем. В пять тысяч раз более мощным, чем у Земли. Поэтому более точнее просканировать пространство в том районе не удалось, крайне сильные помехи. Посланные тысячи импульсов результата не дали, а заряд энергии при этом израсходовался без малейшего остатка.

– И что же Вы предлагаете в таком случае? – Перебил речь главы службы безопасности Президент Тройственного Союза, а заодно и Председатель Совета Объединённых Сил.

– Выход один – только направить туда разведывательную экспедицию, – ничуть не смущаясь ответил тот, – иного решения проблемы в настоящее время не существует.

– Хорошо, обсудим это чуть позже, – на лице Президента появилась некая озадаченность, а затем, немного придя в себя, он добавил, – продолжайте доклад.

– «Бетта-Canum Venaticorum» является второй по яркости звездой в созвездии Гончих Псов. Это карлик G-типа основной последовательности. Звезда находится на расстоянии 27,4 световых лет от нас. Она имеет видимую величину 4,26 единиц и подобна нашему Солнцу с точки зрения возраста, массы и стадии эволюции. Её ещё принято называть «солнечным аналогом» или «солнечным близнецом».

– Интересно – Председатель слегка развернулся к выступающему. – И как Вы считаете, куда отправлять наших разведчиков?

– С учётом прогрессирующей стагнации развития неблагоприятного гена, предлагаю направить одновременно две экспедиции.

Он сделал паузу, давая слушателям возможность уяснить сказанное и одновременно подчеркивая особую значимость того, что намерен сообщить в дальнейшем.

– Протестую, – мгновенно на это отреагировал командующий флотом Объединённых сил, – мы находимся в состоянии войны с Империей Скорпионов. Да, активных боевых действий пока не ведётся, однако отправлять две экспедиции одновременно считаю неприемлемым расточительством.

– Указанный сектор, в районе Гончих псов, – тут же на большом экране в зале Совета выскочила интерактивная 5-D карта звёздной системы, а глава службы безопасности, не обращая внимание на реплики из зала, продолжил, – абсолютно безопасен. Никаких агрессивных цивилизаций на всём протяжении нашего существования там не выявлено. Предлагаю отправить по одному кораблю-разведчику в каждый из районов. Минимальными требованиями по безопасности они оборудованы, вооружение на них тоже имеется.

– Вы сейчас о чём? – Снова не удержался командующий флотом.

– Ещё раз, для уважаемого Саониса-Иониса повторяю, – акцентировав голос на каждой фразе сказал глава службы безопасности, – никаких агрессивных действий из той части космоса ранее не было. Недельные непрерывные исследования позволили нам установить относительно точное местоположение сигнала. И да, развитых цивилизаций там точно нет, а для всяких мелких, защиты и вооружения корабля-разведчика межгалактического класса вполне достаточно.

– В этом случае я умываю руки, – командующий демонстративно отвернулся в другую сторону от докладчика, намерено его игнорируя.

– Кто поддерживает предложение главы службы безопасности? – Как гром среди ясного неба прогремел голос Председателя Совета.

Большой зал заседаний Совета и огромная площадь, в центре которой возвышалось его здание, были до отказа заполнены людьми и сейчас они притихли. Ещё больше число их скопилось у экранов видеофонов, космофонов и иных устройств, принимающих сигналы и транслирующих заседание. Казалось, всё население Тройственного Союза собралось в этот день у экранов, отбросив свои личные заботы и чаяния.

В зале Совета и на площади стояла мёртвая тишина. Затаив дыхание, взрослые, старики, дети внимательно вслушивались в слова главы службы безопасности, одновременно негодуя от высказываний командующего флота, и ожидая решение Совета. Ведь это новая надежда на выживание человечества. А без надежды нет настоящего, нет будущего.

Прошло секунд пятнадцать прежде чем к поднятой руке главы службы безопасности начали присоединятся остальные. Каждому из присутствующих потребовалось время для осмысления происходящего. Последним руку поднял командующий межгалактическим флотом Объединённых сил.

– Единогласно, – радостно выдохнув, Президент Тройственного Союза озвучил решение Объединённого совета, – и сколько нам потребуется времени для подготовки двух экспедиций?

– Максимум пара недель, – нехотя процедил Саонис-Ионис.

– Даю Вам три, – подвёл итоги заседания Президент, и уже поднималась добавил, – и пусть хранит нас бескрайний Космос.

Через мгновение послышалась оглушительное рукоплескание не только в зале заседаний, но и во всех закоулках Тройственного Союза.

Глава 1

Западная полоса

– Мама, Джейн! Вставайте скорее, – толкаю в плечо поочерёдно одну, затем другую, – лагерь уже почти весь на ногах и готовится к началу движения, а вы ещё даже не позавтракали.

В округе все действительно копошились, словно в растревоженном весеннем улье. Одни собирали свои пожитки, вторые заканчивали принимать пищу, а третьи, наиболее ослабленные, – только просыпались.

Чёртова планета…

Здесь нельзя просто остановиться и отдышаться, любуясь красотами окружающего мира. Хотя и любоваться то особенно нечему, а точнее некогда. «Движение – это жизнь» – древняя поговорка наших предков тут, в новом мире, оказалась, крайне пророческой. Земля-123 или «Злая мачеха», вот как мы, её приёмыши, потомки далёкой Солнечной системы, зовём эту планету. Она была 123 по счёту небесным телом, на которое чуть более трёхсот лет назад высадились беженцы, наши предки и основавшие общину.

Беженцами я зову нас, людей, которые остались на этой забытой богом планете навечно. Эту историю в нашей общине знает каждый, практически на зубок. Её передают из уст в уста, от отца к сыну, от матери к дочери. Сейчас, по прошествии многих лет, у всех она немного отличается друг от друга, ведь каждое новое поколение выживальщиков добавляет в неё свою изюминку. Однако общей сути повествования это нисколечко не мешает.

– Джейн! Если ты сейчас же не вылезешь из своей скорлупы, то в следующий раз будешь спать на голой земле, – я, стараясь придать своему голосу побольше строгости, снова стучу в окошко.

Увы, индивидуальная походная капсула в нашей семье осталась лишь одна, так что нам с матерью приходиться довольствоваться циновкой, сшитой из шкур местного медведя. На своего земного предка он совсем непохож, разве только всеядностью и наличием меха. На этом сходство заканчивается. Маленький зверёк, сродни средней по размеру земной собаки, практически не агрессивный. Напасть на человека может лишь защищая своё потомство. Да и то, скорее напугать, чем принести какой-то вред. Но вот мех у зверька очень даже хороший: и от холода защищает и мягкость постели придаёт. Ах, да! Мясо у него имеет слегка сладковатый вкус, напоминающий медвежатину. Наверное, ещё поэтому его так и прозвали. Первые поселенцы особенной оригинальностью не отличались и старались называть всё, что их окружало, земными названиями, создавая иллюзию дома.

– А что у нас на завтрак? – спросила Джейн, потягиваясь, широко зевая и теребя меня за рукав, – ты же нашёл чего-то вкусненького? Ведь правда? Я знаю, у тебя всегда есть вкусня.

– Джейн!!! – мама крайне неодобрительно отреагировала на коверкание слов дочерью.

Джейн – моя младшая и самая любимая сестрёнка. Может потому что она одна. Хотя нет, не только поэтому, я люблю эту непоседу совсем по другому поводу. Она часть меня, моей семьи. Джейн фактически выросла у меня на руках. Отца не стало, когда ей едва исполнилось два года. Он был странным человеком. Всегда считал, что нельзя отдаваться судьбе на произвол и просто идти по кругу, стараясь убежать одновременно от палящего солнца и жуткой стужи. Отец всегда был уверен, что где-то на юге, ближе к экватору, есть остров, окружённый со всех сторон водой, который плывёт, вращаясь одновременно с Мачехой. На нём не требуется ежедневно совершать длительные переходы, стараясь бежать вместе с планетой. Туда и отправился.

– Ах ты ж подлиза, – роюсь у себя в карманах, доставая пакет со сладостями.

Сладостями тут мы называем джем, сделанный из сбора местных диких ягод. Правда на вкус он совсем не сладкий, скорее даже кислый, но по форме и консистенции очень похож на древний и давно забытый мармелад. Так рассказывала бабушка, которая уже как три года ушла в студёные земли.

В общем наши предки давали знакомые, но не всегда совпадающие названия. Да и зачем выдумывать новые? Похоже, ну и ладно. Ягоды растут на ветках, и из них можно делать джем, компот или варенье, а ещё они кислые. Значит разноцветные жёлтые бусинки, что растут на кустах, назовём клюквой. Грибы появляются из-под земли после дождей, и их можно сушить. Соответственно, круглые коричневые или зелёные шары, что закапываются в землю, при любой опасности, но которые можно, если как следует вымочишь, сушить, варить, жарить и есть, будут грибами. Ну и так далее.

– М-м-м, как вкусно! А у тебя ещё есть? – слегка наклонив голову и состряпав егозливую мину на лице спросила девочка. Выпрашивать она умела.

– Джон! Прекрати пичкать её всякой дрянью, – мать разогрела на скорую руку вчерашнюю похлёбку и налила нам поесть. Времени на то, чтобы приготовить что-то ещё уже не было. Они потратили его на сон.

Лагерь пришёл в движение.

Земля вокруг курилась туманом. Чуть поодаль серое зеркало реки рвали жирующие рыбы, они кстати, как никто лучше всего были приспособлены к этому странному миру, укрываясь в толщие земной коры и оживая с первыми лучами свет, когда та набиралась водой. Кто-то собирался, кто-то уже начинал путь. Им предстояло пройти отмеренные двадцать пять километров до следующей стоянки. Чёртовы ежедневные двадцать пять километров за восемь часов. Тот, кто из общины не успеет, будет вынужден потратить меньше времени на охоту, ловлю рыбы, сбор ягод и трав, приготовление пищи или на сон. Другого выхода попросту нет.

Планета, на которой мы сейчас находимся, вдвое меньше Земли, нашей прародины, колыбели всего человечества, но это не единственная её особенность. Казалось бы, вначале идеально пригодная для жизни, на самом же деле она была крайне коварна. А виной всему её сравнительно небольшое расстояние от местного Солнца или Отчима, как принято называть местную звезду в нашей общине. А вот она, как раз, была значительно больше их ласкового Солнышка, звезды спектрального класса «G». Отчим относился к классу «А» и его температура значительно превышает температуру Солнца, не говоря о яркости.

– Давай ешь быстрее, – услышал я хриплый голос матери, подгоняющий сестру, – вон твой брат уже давно всё съел и собирает наши пожитки. Не мешало бы ему помочь.

– Мама, не переживай. Он и сам справится. Он мужчина. Взрослый и сильный. Ведь, правда, Джон?!

– Хватит болтать, – улыбнувшись треплю мелкую за щёку, – через пять минут в путь. В следующий раз кушать будем только вечером.

– Но у тебя же есть ещё мармеладки?! Я видела. Ты ведь поделишься со мной? – Озорно закричала она мне в спину.

– Джейн! Солнышко! Мармеладки – это не просто еда. Мама болеет и ей очень нужен отвар из ягод, – пытаюсь придать себе ещё более строгий вид чем в первый раз, иначе не подействует.

– М-м-м, я с вами так не играю, – закинув руку за руку и нахмурив брови отвечает она.

К этому времени я упаковал всё наше небольшое имущество и погрузил внутрь капсулы. Она в нашей семье единственный транспорт, оставшийся от былых, более технологически продвинутых предков. Грузоподъемность совсем никудышная, не более двадцати килограмм, но и на этом спасибо. Хотя, сила притяжения Мачехи гораздо меньше, а значит и объем перевозимого здесь тоже достаточно приличный. Мне одному всё равно все вещи не утащить. Вернее, можно, но потом к вечеру не останется сил на поиски еды. Мать после смерти бабушки очень сильно сдала и никак не может выкарабкаться, постоянно болеет и слабеет. Сейчас мы едва успеваем пройти ежедневную часть пути в отведённые сроки. Так кормильцем в нашей семья я остался один.

Ненавижу Мачеху за это, с её пятьсот пяти десятью километрами жизненного пространства. С одной стороны, поверхность планеты, повёрнутая к Отчиму, раскаляется до двухсот—двухсот пятидесяти градусов по Цельсию. Да, мы используем те же системы исчисления, как и наши предки, отдавая им дань уважения. Ведь они смогли достичь больших технологических высот, в том числе и в освоении космоса, создать межзвёздные корабли и покорять новые планеты. Мы же – их потомки, жалкое племя, бегущее по кругу.

Так вот, на стороне, обращённой к Отчиму, жить нельзя. На противоположной стороне планеты температура держится в районе минус двухсот—двухсот пятидесяти градусов, убивая всё живое. И лишь две узкие полоски между студёными и выжженными землями хоть как-то пригодны для жизни. Здесь нельзя забежать вперёд или остаться отдохнуть. Только ежедневный бег по кругу. Двадцать пять чёртовых ежедневных километров, чтобы осталось время на сон и еду.

– Мам, Джейн! Пора, – захлопываю капсулу и поправляю остальные вещи, которые в неё не вошли и мне придётся тащить их на себе.

– Да, сынок. Идём, – тяжело поднимаясь, соглашается со мной она, – а тебе, что, особое приглашение нужно, – это она уже подгоняет сестру.

– Да иду я, иду. Сейчас завяжу только ботинки и всё. Стартану так, что вы меня не догоните, – весёлым голосом ответила та. Для неё пока это лишь игра, правда в которую очень быстро надоедает играть.

Я ещё раз осмотрел место нашего ночлега и, убедившись, что мы ничего не забыли, прибавляю ходу, догоняя своих.

***

Восточная полоса

Я лежала и смотрела на звёзды. Сон не шёл, а отдохнуть было необходимо. С утра снова в путь. Покрутила в руках контейнер, тяжело вздохнула. Где-то там далеко должно мерцать Солнце, наша родная звезда, а рядом с ней дом. Красивая голубая планета, а не эти скудные бескрайние пространства.

Ещё на заре своего прибытия земляне разделились на две группы, желая побыстрее освоить планету, свой новый дом. Правда сейчас в общине так думали немногие и домом для них осталась та далёкая планета под странным названием Земля. Я никогда не понимала, как можно назвать свой дом тем же именем, что и пыль под ногами. Наверное, она на это обиделась и прогнала своих нерадивых детей прочь в бесконечные пространства космоса.

Контейнер был последним. Вот уже на протяжении полугода, по местному исчислению, от земного мы отказались почти сразу, желая побыстрее привыкнуть к местным реалиям, я поставила себе цель найти выживших и на той стороне планеты. Искала просто и бесхитростно, как придумала сама. Ну почти сама, расскажу чуть позже.

Разделение в итоге привело к роковой ошибке. Между общинами начались дрязги, об этом сейчас даже судачить перестали, забыв из-за чего собственно конфликт и начался. Однако связь потеряли и теперь каждый выживал, как мог. А в последние пару десятков лет и вовсе перестали попадаться даже следы пребывания «потусторонних» общин. Возможно они сошли с Единой параллели, в поисках новых земель либо погибли. По слухам, от более старшего поколения, они там разделились ещё на несколько, более мелких родов.

Единой мы называем географическую параллель, оговоренную межу нашими община, где мы изначально расселились. Она помогала искать друг друга, когда мы с потусторонними были ещё дружны и иногда летали друг к другу в гости. Да, когда-то было так и технологии позволяли это делать. Однако со временем более серьёзная техника пришла в негодность, остались лишь спутники, опять же дающие стабильный сигнал в пределах Единой параллели, примитивные навигационные приборы и средства связи.

В нашей общине уже давно никто не верил, что по ту сторону остались люди, а глава и вовсе запретил такие разговоры. Табу, правда, соблюдали не все, но прямо противится Джейкобу никто не решался. Так, у костра, иногда вспоминали о былых временах, но с каждым днём всё реже и реже.

Я ещё раз перечитала письмо, покрутив в руках бумажку. Его содержимое, как и прежние, осталось неизменным. Вначале координаты уже оставленных контейнеров. Надеюсь потусторонние не превратились в полных дикарей и имеют хотя бы элементарные средства навигации, а затем сам текст:

«Здравствуйте!

Я рада приветствовать вас. Меня зовут Клэр. Мы переселенцы с далёкой Земли и находимся на восточной полосе жизни – это на другой стороне планеты. Мы, когда-то давно прилетели вместе с вами и расселились по обе её стороны. Если вы живи – напишите и положите сообщение внутрь контейнера.

Надеюсь на обратную связь.

Очень жду ответа».

Начинался рассвет. Странные они здесь, так все говорят, но других я никогда не видела, оттого они мне кажутся самыми красивыми и незабываемыми во всей Вселенной. Вначале появлялось небольшое зарево, очень слабенькое и почти невидимое. Затем лучи, словно плети, разноцветно мигая озаряли весь небосвод. Воздух в такие моменты, казалось, насыщался электрическими мегавольтами, которые, попадая на мерзлоту студёных земель, вмиг отогревали землю, зарождая жизнь. Она здесь очень скоротечна – всего около месяца, не больше. За это время зелень успевает пробить толстенный уровень почвы, дать листву, отцвести и принести плоды. Деревья, какие мне показывали в книжках, здесь, конечно же, вырасти не успевают, но что-то похожее на них найти можно. Чуть севернее, где климат более благоприятен, есть аналоги, сродни им. Да, деревья там не столь высоки, полностью сбрасывают с себя листву и выделяют особую жидкость, которая каменея, обеспечивает им защиту от знойных лучей и жуткой стужи. Наши скауты пытались поселиться в тех краях, однако древесный сок, пока не застынет, выделяет крайне токсичный запах, убивая всё живое вокруг либо заражая своей ядовитостью. В общем пищу добывать там невозможно, лишь только ценную кору. Её то мы и используем для производства орудий труда. Каменный век, иначе и не назовёшь.

Самого местного Солнца я никогда не видела. Да здесь его никто не видел – там температура достигает таких значений, что выжить просто нереально. Не спасает даже кора Каменного дерева.

Ещё раз проверив герметичность контейнера и положив его в заранее подготовленное место, я быстрым шагом побрела в лагерь. Если отец проснётся раньше времени, то мне несдобровать. Он был как раз приверженцем теории Джейкоба, что на той стороне планеты давно никого нет, либо они сошли с Единой параллели.

– Клэр?! Ты снова растыкиваешь свои контейнеры?! – Это моя сестрёнка, спрашивает почти не слышно, беспокоясь обо мне, – на вот немного ягод. Я сказала отцу, что ты пошла пополнить их запасы. Он, не застав тебя с утра в постели, взревел как бешенный и сказал, что выпорет, как только покажешься к нему на глаза.

– Спасибо, Лиз, – целую её в лоб. Сестра мой главный и, наверное, единственный союзник в общине. Только с ней я могу хоть как-то обсудить исполнение нашего плана. Именно нашего, ведь это она примерно год назад, по-детски наивно, предложила оставлять сообщения людям по ту сторону планеты. Мы тогда ещё читали книгу о приключениях капитана Гранта. И вот сейчас десять контейнеров ждут своих ответов. Не сработал пока ни один, но надежд с Лиз мы не теряем.

Да, обалдеть, от первых мыслей о начале поиска себе подобных до укладки десятого контейнера ушёл целый год. Это, конечно, не полноценный земной год, а всего лишь семь с половиной месяцев от него. Но тоже срок немалый. Прежде чем начать реализовывать свой план пришлось с головой погрузиться в изучение не только земной истории и астрономии, но и современной. Как выяснилось, общины по ту сторону, в отличии от нас, так и остались верны себе и, не желая ничего выдумывать, приспособили всё земное под новые реалии. Это в нашем альянсе знали все и хаяли потусторонних всегда за нежелание принять реалии нового мира. Теперь разговоры утихли, но в памяти у меня отложилось. Потребовалась уйма времени и сил, чтобы в тайне от отца, обменять часть добытого на книги. Дороже всего стоила читалка – электронное устройство, где они и хранились. У нас в семье она тоже была, однако отец всю необходимую для меня информацию отправил в архив, код доступа к которому я пока не смогла подобрать. Но ничего, ещё успею.

– Рассказывай, – шёпотом спрашивает сестра, тыкаясь носом прямо в ухо, – а то я уже вся извелась.

– Старые не смотрела, к первой ещё три дня топать. Сейчас заложила последнюю и даже придумала, как сделать так, чтобы она сильнее бросалась глаза, – стараюсь унять любопытство сестрёнки, иначе она не успокоится и будет доставать меня весь день.

– Мне что из тебя по капле всё выдавливать? – Пародируя мать и насупив брови заставляет меня оторваться от сбора вещей и продолжить разговор.

– Я нарисовала на камне большой крест. Так на всех картах наших предков отмечали клады. А люди не меняются, как говорит мама, значит кто-то и обратит внимание, если потусторонние имеются в наличии.

– Фу, Клэр так нельзя говорить, как будто о какой-то вещи, а не о наших собратьях.

– Ладно, ладно отстань уже. Мне нужно собираться. Вернётся отец – влетит обоим.

И действительно впереди, между стройными рядами разбитого посреди степи лагеря, вдалеке замаячила огромная фигура отца. Здесь, в виду низкого планетарного притяжения, все вырастали до приличных размеров. Так, средний рост мужчин достигал двухметровой высоты, и отец здесь был впереди планеты всей, как говаривала наша бабушка. Женщины также не подкачали – большинство за сто девяносто сантиметров. Только я одна непонятно в кого пошла, в свои без малого девятнадцать – всего сто семьдесят пять. Вон даже Лиз младше меня на три года с ростом под сто восемьдесят. Кстати, единственное, что мы оставили по земному исчислению – это возраст, иначе пришлось бы менять все имеющиеся традиции и устои, а на это не было ни желания, ни времени.

Чёртова планета с её постоянным бегом по кругу.

– Спутник выдал аномальные протуберанцы на Альфе, – так в нашей общине мы зовем звезду вокруг которой и вертится Омега. – Собирайтесь скорее, не хочу попасть под удар стихии. Пыльной бури точно не избежать, – краем уха я услышала разговор отца и матери, – наша блаженная вернулась? Снова письма пишет в никуда, – это он уже про меня, – если опоздает, ждать не собираюсь. Пусть догоняет как хочет. Ещё и всыплю по первое число.

– Пап, я здесь, – спешу отвести от себя все подозрения, – вещи собрала, Лиз тоже помогла упаковаться. Сейчас быстренько перекусим и мы готовы.

– Пять минут, не больше, – чувствую более спокойный и ровный голос отца, – буря надвигается. Надо до её начала уйти как можно дальше.

– Не переживай, мы успеем, – оборачиваюсь к сестре, – давай жуй быстрее, видишь отец нервничает.

– Офигеть и не встать, – возмущается та с набитым ртом, – я ещё и виновата. Всё, не буду больше тебя прикрывать. Сама будешь теперь расхлёбывать, если потребуется.

– Ладно, ладно, не зуди. Надо же мне было отвести подозрение от себя, а тебе он ничего не скажет.

Наш разговор перебила труба, оповещая о начале сбора и десятиминутной готовности к походу. Чёрт!!! Как же она бесит. Каждый день, словно сюрреалистичная постановка, повторяющаяся во всех деталях. Далее, через пять будет ещё второй сигнал, указывая на окончание сбора и необходимость выстраивания в походную колонну. За долгие годы постоянных переходов вдоль Единой параллели образовалась приличная дорога, которую даже Омега, так мы, в отличии от потусторонних, называем планету, не может разрушить.

Третий же сигнал даст команду на движение. И тогда людская толпа двинется вперёд, шаг за шагом спасая свои жизни от лучей Альфы. Потусторонним повезло больше, они убегают от мороза.

– Клэр! – долетел до меня строгий голос отца, – снова в облаках летаешь? Все уже двинулись, одна ты стоишь, раскрыв рот.

– Иду, пап, – успеваю крикнуть и, подхватив Лиз под руки, пускаюсь в путь.

Глава 2

Западная полоса

– К нам гости из общины «Огненных лис», – крикнул пробегающий рядом с нами парнишка лет двенадцати, – хотят сосватать Эльзу, дочь главы общины.

Мы не единственная община планете и никогда, в принципе, ею и не были. Всего, убегая от разрухи, на поиски лучших условий жизни отправились восемь межзвёздных космических кораблей. Нет, их было гораздо больше, но в нашей группе – восемь, по пятьдесят тысяч человек в каждом. Четыре из них высадились на нашей, западной полосе жизни, и четыре – на восточной. Сейчас мы даже не знаем остался ли кто-то там с другой стороны планеты. Отец был всегда уверен что да, но с ним никто не соглашался.

Люди в наших четырёх кораблях, ставшие впоследствии четырьмя отдельными общинами, распределились по разные стороны экватора: две в северном полушарии и две в южном. Связь с последними, как и общинами, расселёнными на восточной полосе жизни, давно утрачена. Первое время, пока ещё работали межпланетные скутеры, между нами были тесные отношения. Однако было это очень давно. Даже моя мать уже не помнит такого, только по рассказам старейшин. Да и те не очень словоохочи, больше сочиняют, чем помнят – так говорил отец. Ведь они предпочтительно рассказывают о давних, былых временах, а когда заходит вопрос о временах нынешних – больше отмалчиваются.

Но и о тех событиях всегда было очень интересно и увлекательно слушать. В голове, непроизвольно, всплыл последний рассказ, даже больше схожий на сказку, только очень страшную.

Обоснованно можно поручиться только о периоде, охватывающем последние триста веков, опять же со слов отца, – о предыдущих восьми тысячах лет цивилизации, что минули после создания Объединённой коалиции землян даже им известно крайне мало. А ведь перед этим были страшные годы раздора и непрерывных войн между собой. Но и тогда это не помешало землянам создать машины, способные летать над планетой и исследовать просторы и глубины океана, изучать соседние планеты, протягивать глубокие трансконтинентальные тоннели. Они научились использовать атом, создавать искусственные продукты питания, клонировать живые организмы и даже синтезировать отдельные части своего организма. Обо всём этом последующие поколения, то есть теперешние, узнавали из редких, почти потерянных записей, умирающей в медленной агонии цивилизации. Не то что мы, не смогли справиться даже с освоением одной маленькой планеты.

Катастрофа на Земле, как это происходит всегда, разразилась неожиданно. Причины её достоверно неизвестны, а сейчас, находясь за тысячи световых лет о них и вовсе узнать нереально. Одна из гипотез, которую принято считать наиболее правдоподобной, предполагала, что в тот момент на Солнце произошел взрыв неслыханной мощности, и протуберанцы, вырвавшиеся из самих глубин звезды, своим краем задели околоземное пространство в непосредственной близости от атмосферы, буквально снеся большую часть озонового слоя.

Другая – гипотетически предполагала возможность мощной атаки планеты внеземной цивилизацией. В те времена, судя по сохранившимся обрывкам записей, земляне как раз и пытались выйти на контакт с одной из таких. А после катастрофы уже было не до внеземных «партнёров». Третья и вовсе говорила о диверсиях или сбоях искусственного интеллекта, отвечающего за наиболее технологические объекты, обеспечивающие жизнедеятельность планеты. Именно этим и объяснялась высокая радиоактивность почти во всех точках планеты. Была и четвёртая – будто бы учёные, сами того не желая и проводя научные исследования, запустили процесс разрушительной цепной реакции, в итоге породившей катаклизм.

Впрочем, об этой, последней гипотезе, знали очень немногие из землян. Свидетелей катастрофы, то есть тех, кто непосредственно видел первопричину, не осталось. Они попросту погибли мгновенно, буквально за несколько секунд. Люди, животные, растения, роботы, обладающие частичкой искусственного интеллекта, даже обычные записывающие устройства были сметены без возможности их восстановления. Всё, что было на поверхности планеты и на околоземной орбите – уничтожено, даже за тысячи километров от эпицентров прогремевших взрывов.

Из населения Земли тогда выжили лишь те, кого катастрофа застала вне поверхности – в глубоко расположенных лабораториях, исследовательских центрах недр, трансконтинентальных тоннелях, на подводных и межзвёздных кораблях, убывших в глубины космоса. Но большинство из тех, кто даже глубоко под землей спасся от яростной взрывной волны и испепеляющего огня, подверглись смертельному облучению. В подавляющем своем большинстве все они были обречены.

Радиация это или какое-то невиданное доселе излучение были всесильны. Они проникали под землю, воду, за бетонные и стальные перекрытия. Преград не существовало. Смертоносные невидимые лучи в зависимости от расстояния до их источника в момент взрывов пронзили всё на своём пути на глубину до тысячи метров, а в околоземное пространство и того более. Вот поэтому фактически здоровых людей, не зараженных странной болезнью, на планете после трагедии оказалось крайне мало. Выжившие умирали тяжело – кто раньше, кто позже – в течение двух десятилетий после катастрофы. Но все они, особенно учёные и специалисты, проявили недюжинное мужество, отдавая последние силы огромной, воистину колоссальной работе по восстановлению и упорядочению веками накопленных знаний, их систематизации, а также по обучению тех немногих, кто должен был продолжать, развивать и совершенствовать жизнь. Пусть не на Земле, на других планетах. Но сохранив человечество, как одну из цивилизаций во Вселенной.

То были трудные годы…

– Эй, Джон! Твою Эльзу хотят сосватать, – вывела меня из состояния задумчивости Джейн, – и что ты будешь делать?

– Почему это мою? Никакая она не моя, – отвечаю вопросом на вопрос с совершенно отрешённым лицом, делая вид, что мне всё безразлично.

– Ага, а как же куча рисунков, хранящихся у тебя во всех карманах? Там она и такая, и сякая.

– Это я тренируюсь, руку набиваю, чтобы когда-нибудь составить карту всей Мачехи, а то предыдущие совсем устарели. Поверхность после каждого витка вокруг Отчима меняется, а мы уже более сотни лет не меняли карты и схемы. Сейчас по ним почти невозможно ориентироваться, – пытаюсь перевести разговор в другое русло.

– Не доставай брата, – бросает ей мать на ходу, поддерживая меня, – пусть силы бережёт. Ему ещё вечером надо будет найти пропитание, а то в последнее время наши запасы сильно оскудели. Джо, – это она уже ко мне, – сегодня необходимо пройти чуть больше. Впереди Великие озёра и тебя ждёт трудная работа: рыбы наловить, чтобы мы с Дженни её навялили и насушили, по берегам лечебной травы и ягод насобирать.

– Я и не достаю, – разводит та руками, – и так понятно, что Эльза не наш вариант. Да, она к нему даже ни разу не подошла. Тоже мне фифа нашлась!!! Мы найдём ему в сто, нет в тысячу раз лучше.

– Мам, – головой понимаю, что делаю неправильно, но не могу удержаться, – я схожу, гляну, как там?! А вы с Джейн идите, я догоню.

– Что, всё-таки пойдёшь?! Кишка тонка?! – сестра с перекошенным лицом попыталась заглянуть в глаза, а, казалось, в душу, – ну иди, иди. Только не проси в очередной раз выслушать тебя, когда вернёшься словно побитая собака.

– Джейн?! – возмущённо закричала мать.

– Ой, ладно, пусть идёт себе. Больно нужен он сейчас. Мармеладки гони и вали, – отвернув голову и делая вид, что разговор окончен, прибавляет ход, – но вечером, чтобы как штык на озёра, – добавляет строго.

– Вот же язва маленькая, – мама показала ей кулак, а затем, слегка повернув голову и не прерывая шаг, уже мне, – беги, конечно. Только не расстраивайся там сильно, у тебя ещё всё впереди.

С Эльзой мы выросли вместе и поклялись, что всегда будем вместе. Детские клятвы, теперь ничего не значащие. Наши отцы тогда были очень дружны и оба входили в Совет общины. Ох, как же это было давно. А потом с отцом произошёл какой-то перелом, и он кардинально поменял своё мнение о жизни и будущем общины. Отец тогда заявлял, что первыми поселенцами была создана группа, строившая огромными землеройными машинами подземный город или даже несколько с передовыми решениями по вентиляции, обеспечению электроснабжением и новейшей техникой, которую спрятали в первых, заранее подготовленных тоннелях, спасая от убийственного климата Мачехи.

Вначале к этому в Совете отнеслись восторженно, но с каждым его выступлением отношение менялось. Подтверждением слов отца был лишь клочок бумаги с обрывком схемы тоннелей и частью подземного города. И более ничего. Трёхлетние поиски никакого результата не дали и тогда над ним стали подтрунивать, а затем и вовсе перестали слушать, записав в изгои. С этого момента наша семья перестала быть желанной в доме Бергов, а с Эльзой мы перестали быть друзьями и почти перестали видится.

И вот её сватают…

***

Восточная полоса

Я набрала полный мешок ягод, ещё в придачу и грибов немалое количество. Сегодня день везучий. Такого давненько не бывало. Правда, пришлось идти далеко, к старому ущелью. С Лиз я бы никогда не решилась пойти так далеко, а со Свеном – да никаких проблем. Везде и всегда. Даже далеко от дороги, далеко от Единой параллели, далеко от всех. Хотя люблю больше двигаться на юг, там всегда больше ягод и грибов. Но сегодня он выслеживает стадо оленей, и я увязалась за ним, заранее зная куда направляется – в окрестности Каменного леса. Свен немного старше меня, но в нашей общине уже признанный охотник, с ним не страшно.

– А ты вне общины как дома, – сказал он, не отвлекаясь от наблюдения за следами стада. Произнес достаточно громко. Странно… На охоте он всегда ведёт себя тихо и меня заставляет общаться лишь знаками. А тут?! Да, ладно, может просто до дичи ещё далеко. В общем ему виднее.

Свен шёл впереди и чуть сбоку. Куртка, мехом наружу, сидела на нём, как собственная кожа. Свен сам себе её сшил, под себя и именно мехом наружу, чтобы принимали за своего и было легче охотиться. Сделал из местного животного, всё забываю, как его называют, настолько они нечасто стали попадаться.

Впереди появились огромные деревья. Вот почему можно громко разговаривать, тут почти не водится дичи.

Каменный лес был редким, что очень радовало – значит будет много хороших лужаек. Именно каменный, деревья тут не растут, один лишь мох да отдельные островки травы. А камни, тысячелетиями обдуваемые ветрами в студёных землях, и, опалённые местным Альфой, очень походили на лес. Правда я никогда не видела земного леса воочию, только на древних цифровых носителях. Но мне казалось, что это очень похоже. Да и в общине были не против такого названия.

Здесь, как собственно и в обычном земном лесу, поляны между огромными валунами всегда были полны экзотических и очень востребованных в альянсе ягод, поэтому я и увязалась за Свеном. Глянула в корзину и улыбнулась. Вот отец обрадуется и перестанет наконец-то ругаться, что я надолго ухожу.

Сверху весь небосвод был затянут облаками. Шёл холодный дождь, пронизывающий, у меня даже рука замерзла, в которой я несла мешок с заготовками. Переложила мешок в другую руку. Ягоды в мешке приятно зашевелились, заскрипели. Я ещё сильнее прижала мешок к себе. Очень болела ладонь, занозила её, когда откапывала грибы. Свен занозу вытащил, рану обработал, намазал жиром, он в этом знает толк, а потом ещё заставил выпить горького противоядия из бутылочки, что всегда висела у него на шее. Стало немного лучше, но боль в ладошке всё же ощущается. Внезапно за огромным камнем в нагромождении серых валунов я узрела что-то яркое.

– Свен, погоди, – почти кричу, – там блестит интересненькое, я такого ещё не видела.

– Может, обойдёшься? – спросил он, переходя на шёпот, чем ещё больше ввёл меня в ступор, ведь только что разговаривал вполне себе нормально. – Домой пора. Мне что-то здесь не нравится. Да и стадо ушло, кто-то его испугал. – У Свена особенный нюх на неприятности, он их чует загодя.

– Дай мне пару секунд. Ну пожалуйста, – практически умоляю его и, не дожидаясь ответа, бегу туда. Гладкие, серые и чуть скользкие камни мешают добраться до заветной цели, но я не останавливаюсь. Не на ту напали, ещё немного и достану.

Это был цветок. Обыкновенный цветок, очень схож с яркими маками, покрывающими значительные участки степи вдоль дороги. Только куда сочнее цветом и знатнее по размеру тех, что росли у Единой параллели. И сама коробочка внутри цветка с мелкой пыльцой заметно больше, прямо гигантище. Вот повезло-то… Я резко дёрнула цветок из земли, чтобы тот не обломался. Потом среди камней не достанешь, а в общине никто не поверит, что я нашла такое чудо. Через секунду маковая коробочка уже была в мешке с грибами и ягодами, которые заскрипели так, что я даже улыбнулась сама себе. И потому не сразу услышала крик Свена:

– Ложись! Быстрее!!!

Коварность местной флоры и фауны была запредельной. Об этом знали все и всегда. Пусть с размерами она здесь подкачала, но во всём остальном – только берегись. Поэтому, только услышав крик Свена, даже не разбирая его слов, я поняла, что опасность где-то рядом. Сообразила быстро, прыгнула вперёд, упала, вжалась в холодные валуны, словно в родные. Но чуть опоздала. Лицо горело, как будто по нему хлестнули закалённым железом.

– Глаза! – кричал Свен. – Глаза целы?

Он резко дернул меня за плечи, с трудом оторвал от камня судорожно сжатые болью пальцы, посадил, с опаской быстро оглядел лицо.

– Не вздумай глаза открывать, – приказал и быстро принялся вытаскивать из моего лица маленькие тонкие иголки, сердито приговаривая: – Вот же дура набитая, ни на секунду оставить тебя нельзя. Больно, да?

Затем неожиданно навалился на меня, вжимая в холодный камень.

– А-а, ты чего?!!! Больно же! – пытаюсь вырваться.

– Всё, не дёргайся, отпускаю. Ещё одна иголка прилетела, но и дикобраз сбежал, так что можешь собирать свои цветочки. Но в следующий раз будешь уходить в сторону только с моего разрешения, иначе не возьму больше с собой, – сказал он, поднимаясь, как-то зло и даже обидно.

Мелкие местные зверьки обосновались между камнями и грелись в тёплых лучах Альфы. Я их даже не приметила, полностью поглотившись заготовкой необычной маковицы, и чуть было не пострадала. Грызуны сами по себе безвредные, но вот их иголки – другое дело. Они очень опасны, и, шастая по таким местам, надо быть крайне осторожным, а то потом отметины останутся на всю жизнь.

– Ладно, ладно, поняла. Не злись.

– Всё, больше иголок не осталось. И в глаз не попало. Это главное – чтобы не в глаза, – успокоил он меня уже более мирным голосом.

– А много ранок? – заранее боясь ответа и почти шёпотом решаюсь спросить.

– Ничего не будет с твоей красотой, – обрадовал он меня. – Теперь домой скорей и жиром ещё пару дней мажь.

– Угу. – Пытаюсь сама проверить величину катастрофы, проводя себя по щеке.

Свен заметил, ударил по руке.

– Ягоды собирала, за камни хваталась, в земле ковырялась. Больная что ли?! Инфекцию занесёшь, щёку разбабахает так, что мало не покажется.

Из глаз брызнули слёзы. Грибы, ягоды, которые она собирала и которыми так хотела похвастаться перед отцом, разлетелись по округе. Да ещё и Свен обидно ударил по руке – гадина такая…. Пришлось потратить время на их поиски. А он же даже не пригнулся, чтобы помочь. Отошёл подальше, залез на огромный валун и принялся изучать местность. Ну ничего, нужен будет отвар из этих дикоросов, я ему устрою…

Дождь припустился ещё сильнее, волосы прилипли к голове, и капли срывались с ресниц, мешали смотреть, но щекам было приятно от холодной воды. Так, почти всё собрала. Один остался только гриб, закатился за камень в самую мелкую щель. Врёшь, не уйдешь… Сейчас я тебя достану. Просунула туда руку, нащупала что-то холодное, похожее на цепь. Нет, кольцо, открывающее дверь в землянку. Так мы называем закладки, выкопанные прямо к земле вдоль Единой параллели, где иногда оставляет инструменты, чтобы не таскать их с собой. Точно… это именно оно.

– Свен, – почти ору, – иди быстрее. Я нашла такое…

– Никуда не лезь, – крикнул он напряжённо, ещё сильнее всматриваясь в горизонт, – и давай за мной.

– Ты что-то чувствуешь? – спрашиваю его, увидев, что Свен, спрыгнув, двинулся быстрым шагом в сторону Единой параллели.

– Да, – бросил он, – звери. Наверное, шакалы. Стая, – вижу, как он достал из-за пояса нож и перехватил удобнее арбалет. Я тоже вытащила нож, правда он хорош только чтобы резать целебные травы или откапывать грибы, а если тебя догонит стая шакалов, то такой нож точно не поможет. Надеюсь обойдётся. Уже на бегу отмечаю координаты находки, потом вернусь. Эта землянка точно не наша, мы так далеко их от дороги не обустраиваем. Внутри разгорается жар любопытства, но теперь сюда можно будет вернуться лишь после полного оборота Омеги вокруг своей оси.

Чёрт!!!

Как же долго…

Ладно, будет время обдумать как туда подобраться и уговорить Свена, или может быть ещё кого-то.

Глава 3

Западная полоса

Действие уже было в самом разгаре, и мне пришлось протискиваться между толпой зевак. Ради такого случая семья Ирвинов развернула походную сцену. Дорого конечно, но оно и понятно, не каждый же день сватают дочь главы. Да ещё и не свои. Вот Томасу, главе нашей общины из рода Ирвинов, и захотелось не ударить в грязь лицом. Связь между общинами итак с каждым годом только тает, а он всегда выступал за более тесное общение: «вместе выживать легче», – повторял Томас неустанно. Сейчас, по правде, не все горят желанием тратить свои силы и ресурсы ради простого общения, ведь они не безграничны. Так что приезд делегации «Огненных лис» никто не желал пропустить – редкое явление за прошедшие полгода. Особенно готовилась к этому женская половина, выискивая себе потенциальных женихов. В общине-то молодые мужчины наперечёт. Они первые, кто гибнет в поисках пропитания, при массовых нападениях местного зверья. А такие случаются время от времени, унося жизни самых сильных и молодых.

Вот всего месяц назад…

Перед глазами вновь всплыла картинка, которую я гнал от себя всеми силами.

…Эрвин, вскидывающий арбалет и выпускающий куда-то в пустоту стрелу. Гиена тогда не успела увернуться, завыла истошно. Да, так, что внутри всё перевернулось, а затем выпала из кустов, словно они до этого держали её на весу, а теперь выпустили. Рухнула и, дёрнувшись, затихла.

– Она не одна, гиены охотятся сворами. Лучше заряди свой арбалет. Но стреляй только по моей команде, – сказал мне тогда Эрвин.

– А сколько их бывает в стае? – Зачем-то глупо переспросил я, отвлекая его от наблюдения. Никогда себе этого не прощу.

– Я двенадцать пока насчитал.

За первой убитой, наверное, в отместку навалилась почти вся стая, пусть и не большая. Я тогда с открытыми от ужаса глазами смотрел, как чёрная пасть гиены сомкнулась на ноге Эрвина. Он упал… со всех сторон накинулись остальные звери. Человеческий крик ударил по ушам. Крик громкий, короткий, быстро прервавшийся; и наступила бесконечная тишина, потому что ни один человек, принимавший участие в охоте, не смел дышать, услышав такое. Осознание, что это голос Эрвина, пришло ко мне значительно позже. И тогда в свете яркой молнии я увидел, как прямо передо мной, за стеной дождя, в живом, дышащем, движущемся месиве гиен, пытается подняться Эрвин на одно колено – кровь хлещет из разорванной зубами зверя руки, – старается перехватить нож…

Весь это ужас снова перед глазами…

Я тогда не мог ему помочь, отбивался ножом от небольшой твари, которая увёртывалась, шипя и извиваясь. Другая – корчилась сбоку на земле со стрелой в голове. Кто-то успел оказать мне помощь. Остальные, штук шесть—семь, не меньше, сидели в ряд в сторонке, будто зрители. У местных гиен есть такая странная манера. Они не нападают скопом, а парами. Если первая вдруг не справится, за дело принимается вторая. И так, пока не одолеют. Им друг друга не жалко. Другое дело, когда жертв много, тогда можно и всей стаей. Они и живут парами, и если погибает один, то второй практически никогда не доживает до следующего оборота вокруг Отчима.

Пришлось использовать оружие предков. Рабочих экземпляров древних лазерных пистолетов осталось очень мало и по решению Совета общины они выдавались строго по одному и только для общих длительных вылазок за пределы общины. Это был как раз такой случай. Джастин, старший охотник общины, одним махом срезал штук шесть тварей. Когда стаю удалось-таки отогнать, перебив добрую половину гиен, но было уже поздно. Эрвин не выжил. Мы его не успели даже до общины дотащить…

– Куда прёшь? – слышу злой голос какой-то женщины, но, не обращая внимания на её вопли, продвигаюсь ближе к сцене, попутно отгоняя нахлынувшие воспоминания. Хотя можно сказать ей спасибо, выдернула меня из состояния грогги.

Импровизированная сцена состояла из обычного настила, сделанного из чудом сохранившихся листов лёгкого углепластика. В каждом из четырёх углов которого были прикреплены, похожие на нашу, походные капсулы, правда оснащённые более мощными реактивными двигателями. Их в общине было наперечёт и использовали лишь в крайних случаях, как и всё, что осталось от наших более развитых предков: для разведки, охоты, когда в общине наступали голодные времена и дичь сильно удалялась от Единой параллели вглубь бескрайних степей, либо визитов к соседям.

Сцена медленно плыла, паря над степью примерно в полуметре от земли, и зрителям приходилось следовать за ней. Деваться некуда, таковы реалии этого мира. Естественно представление могли начать и вечером, на очередном привале, но тогда пришлось бы отметить Великую рыбалку, ставшей за долгие годы их скитаний традиционной. Многие семьи только благодаря ей и выживали, в ожидающие их впереди долгие голодные месяцы. Ведь далее, после богатых Великих озёр, общину ждал медленный подъём в горы, а там с пищей всё гораздо сложнее. Спасало лишь небольшое совместное стадо, берегли которое как «зеницу ока». Привезённые с Земли животные так и не смогли адаптироваться и выжить на Мачехе, а одомашнить здесь удалось лишь карликовых коз. Да и с теми всегда проблем больше, чем прибыли. Однако пережить переход через Голодные горы они позволяли. И на том, спасибо.

– Уважаемые гости! Мы продолжаем наше представление, – долетел до меня со сцены голос мужчины, исполняющего роль ведущего, – для вас сейчас будут выступать клоуны.

Слева, почти у самого края площадки, на специальном импровизированном кресле сидела Эльза. Высокая, с белокурыми волосами, спадающими на плечи и обрамлёнными тонкой, но искусно сплетённой нитью, украшенной мелкими и ярко сверкающими камнями, тонкими и слегка припухлыми губами, а другие здесь были бы не уместны, слегка вздёрнутым носиком и ямочками на щеках. К этому добавлялось стройное тело, обтянутое узкими кожаными брюками и ярко голубым топом, скрывающий небольшую, но на фоне средней худобы, очень даже соблазнительно выпирающую грудь. Рядом арбалет и колчан со стрелами. Одним словом – валькирия.

Сидевший рядом с Эльзой жених не впечатлил, от слова совсем. Бледный, можно даже с уверенностью сказать, болезненный юноша, с носом, похожим на ястребиный, слегка впавшими глазами, и с явными признаками высокомерия на лице.

– Привет! Тоже ротозейничаешь? – услышал я рядом голос Дэна, наверное, самого близкого для меня человека в общине, если не считать семью.

– Да, вот, от нечего делать пришёл. Решил посмотреть, что к чему. Из развлечений то у нас сам знаешь, только охота да рыбалка.

– Ой, да ладно, – отмахнулся он, вытаскивая из кармана и тыча мне в лицо календарём личного изготовления, – смотри сколько праздников. Через месяц, например, Новый год. Оторвёмся…

– Ага, оторвёшься здесь, – я с грустью ещё раз посмотрел на Эльзу. Она, кстати, сейчас, выглядела не очень-то счастливой, несмотря на выступающих клоунов, пытающихся завести толпу. А может мне показалось.

– Пусть оба катятся к чёрту, – Дэн махнул рукой в сторону молодожёнов, видя моё расстроенное лицо, – быстрее пройдёт твоя грусть-печаль. Всё равно ведь у вас ничего не было.

– Я пойду. Мать никак не может оклематься после смерти бабушки, а Джейн ты знаешь, ни секунды не сидит на месте.

– Давай, дружище до вечера и не кисни ты так, – обняв друга, поворачиваюсь, чтобы уйти, а он вдогонку кричит, – не забудь весло взять, а то у меня только одно осталось. Придёшь без него, придётся руками грести.

Хотел было ответить ему шуткой-прибауткой, однако прямо передо мной внезапно вырос странный незнакомец и, сунув бумажку в руку, быстро растворился в толпе. Что это было??? Я даже растерялся, огляделся, запихнул на автомате скомканный лист в карман и попытался отыскать бородача. Запомнился он мне только наличием большого количества растительности на лице. Однако того и след простыл…

Вспомнил я о бумажке незнакомца лишь к вечеру, когда на улице резко похолодало и стало очень зябко после прошедшего дождя. В поисках шапки я похлопал себя по карманам и услышал шелест бумажки. Чёрт! Это же то, что мне досталось от бородача. Открываю лист, а там письмо, написанное рукой отца. Этот почерк я ни с чем не спутаю…

***

Восточная полоса

Последующие несколько дней прошли на удивление спокойно. Бесконечные дожди, наконец, прекратились, и настроение у меня заметно улучшилось. Я даже перестала обращать внимание на зуд на лице. Да и отец, оценив мои труды по сбору дикоросов, освободил от насущных дел, дав немного передохнуть.

Я подолгу нежилась в лучах вернувшегося Альфы. Несколько раз заходил Свен, узнать о моём состоянии. Это было странно, но очень приятно. Заходил и болтал обо всём подряд, рассказывал, как однажды шёл из большого каньона, какие видел пещеры, каких встречал зверей, кому подвывал на привалах. Как заблудился, свернув не на ту тропу в надежде сократить путь. Тогда у него ещё и провиант закончился, пришлось искать ягоды и даже съедобные коренья – охоты в тех краях не было совсем. Как в конце концов совсем лишился сил и, истязаемый лихорадкой, продолжал ползти сквозь кустарник, мокрый и липкий от нескончаемого дождя, пока не потерял сознание. Его тогда нашёл Джейкоб, помогла система навигации, доставшаяся от предков и до сих пор исправно работающая. Нашли по сигналу, но Свен и сам сделал тогда многое, чтобы остаться в живых.

На меня его болтовня оказывала странное действие. С одной стороны, Свен невероятно раздражал, бередил что-то внутри, заставлял в ярости стискивать зубы от своего легкомыслия, наглости и глупого бесстрашия. Ведь он один из лучших охотников общины. Не станет его, и мы лишимся значительного количества припасов. Особенно наша семья, которой он прилично помогал. А с другой, беспрерывный щебет приносил облегчение. Расслаблял, с невольным интересом, давал возможность представлять себе чужие земли, дальние дороги, костры в глухой и бескрайней степи, где можно собираться вместе на ночлег, жарить дичь под блеск звёзд и делиться новостями. После его рассказов перед моими глазами ещё долго вставали живые образы, яркие картины…

– Как оклемаешься возьму тебя снова с собой. Но смотри мне, в следующий раз, без глупостей, – говорит довольно жёстко, напросившись на встречу в очередной раз и присев рядом.

– Ладно, ладно, поняла я. Буду осторожнее. Так, а чего мне, я здорова. Лицо лишь немного щиплет, но это ничего страшного. – А затем, слегка прищурив один глаз, всё-таки решаюсь, – сможешь помочь мне в одном деле?

– Ой, знаю я твои делишки, – ухмыляется в ответ, – ведь все герметичные цилиндры поди в общине выменяла.

– И что с того? – делаю обиженное лицо и ставлю руки в боки, – да я хотя бы что-то делаю, а не сижу сложа руки.

– Нету по ту сторону никого. Были бы, мы бы наблюдали следы их пребывания.

– Ага!!! Умник нашёлся. А наши следы, после полного оборота Омеги вокруг Альфы ты находишь? – делаю удар «под дых».

– Чёрт! А ведь ты права. Раньше, когда община была большая – видел, а в последние годы морозы, снежные бури и палящий Альфа всё разрушают.

– Так поможешь или нет? – задаю контрольный вопрос.

– Хорошо, когда?

– Прямо сейчас, – развожу руками. – Во-первых, дома сейчас никого нет, а во-вторых, самая первая закладка уже рядом. У нашего старого кладбища.

– Твой отец меня убьёт.

– Такого убьешь… как же. Судя по тому, как он перед тобой, почти на задних лапках, когда ты возвращаешься с охоты, ещё не известно, кто после живой будет. Вон, слышишь. Опять кашляет. – Вдалеке был слышен надрывный кашель отца, – скоро придётся тебе нашу семью кормить.

– Ладно, пошли. Надеюсь до заката успеем…

Кладбище было окружено каменной изгородью, а другая в этом мире не выживает. Её сделали очень давно, ещё первое поколение переселенцев. Наверное, хотели обосноваться в этом месте и выстроить посёлок. Увы, не судьба… Мы сейчас уже даже не поддерживаем захоронения и давно забросили благоустройство. Да и вовсе сюда лишь иногда кто-то приходит. Но очень редко. Лишний крюк никто проделывать не хочет.

Тишина вокруг поражала…

Мы шли рядом и тоже молчали.

Странно, я всегда отмечала, что семейных склепов, придавленных плитами из мягкого сланца, непонятно откуда появившимся здесь, куда больше, чем семей в теперешней общине. Возможно тут есть захоронения потусторонних? Или может отдельные семейные кланы вымерли, или ушли в поисках более лучших условий? История об этом умалчивает. Сколько я не пыталась узнать, никто так мне на этот вопрос не ответил.

Свен остановился перед двумя одинаковыми плитами, обтесанными аккуратнее прочих. Это его семья. Он практически единственный, кто следит за семейным склепом. Почти все его родственники захоронены тут, осталась лишь мать, да и та очень слаба. Свен очень переживает за неё.

Поднялся ветер, холодный и занудный. Хорошо, что ещё дождя нет, а то замёрзли бы уже давно.

Над ухом, словно подслушав её мысли, пробормотал Свен:

– Большинство умерло в первые двадцать пять лет. Так мы заплатили за опыт. Чудо, что все не вымерли ещё в первом поколении, технологии помогли выжить, – добавил он.

– Знаю я эту страшную историю не хуже тебя. На занятиях дядя Алекс её не единожды рассказывал.

Двинулись далее, вглубь, остановились перед плитами в центре кладбища. Плиты неотесанные, грубые, кривые, почти ушедшие в землю, где цепкие руки мха заплели их, превратив в округлые холмики.

– Рассказывай, куда сунула контейнер.

– Вон, там, – показываю на изгородь шагах в тридцати, где начинается коварный «липучий» кустарник.

– Другого места не нашла что ли? Кто полезет к нему в поисках твоих записочек?

– Я стрелочки оставила, – отвечаю, надув губки, – посмотри!!! Тут, здесь и вот там.

Свен первым вошёл в кустарник, легко и быстро отбрасывая концом палки лёгкие его щупальца, которые потянулись мгновенно, казалось, только и ждали этого.

– Держись ближе ко мне, – распоряжается не оборачиваясь. Обернёшься – ветка прилипнет к одежде, потом не оторвёшь, а оторвёшь – целую неделю вонь будет стоять несусветная. Ничем не выведешь и не отстираешь, только новая одежда. Омерзительный кустарник. Пошли, пока он не настроился на нас, – добавляет.

– Вот, видишь, пирамидка из камушков сложена, под ней я его и спрятала.

Контейнера на месте не оказалось…

– Ты точно его сюда положила? – обыскивая пятый раз кряду и негодуя переспрашивает Свен.

– Да, точно, точно. Ещё и камушком придавила, чтобы зверьё не утащило, – пробегаю глазами по окрестности, – вот он, отброшенный валяется, – тычу пальцем в него.

– Странно?! – Свен озадаченно пожимает плечами, – вот что за люди? Записку оставили бы. Контейнер точно лежит первый оборот вокруг Альфы. Может ты немного подзабыла?!!! Тогда надо переспрашивать в общине. Вдруг кто-то нечаянно нашёл.

– Точно нет, – чуть ли не кричу, сама в шоке от таких новостей. – Звери же точно не могли? – тихонько пытаюсь уточнить.

– Свежих звериных следов в округе нет. Я, когда шёл, присматривался. А отсюда – варианта здесь два. Первый – и самый вероятный, откопали гиены, как только ты её заложила, ещё до оборота Омеги, чуя твой запах и надеясь найти хотя бы кости. Второй – проделали, опять же звери, живучие на землях потусторонних, случайно наткнувшись.

– А третий тебе в голову не приходит?!!! – возмущаюсь.

– Ты про другие общины, выжившие на западной стороне жизни?

– Конечно же да.

– Хорошо, – махнув рукой продолжает он, – тогда делать нечего, только ждать. Сейчас они прочитают, поразмыслят и может быть ответят на очередном круге.

– А вот тут я с тобой не согласна, – показываю ему язык, – в начале каждого письма координаты остальных контейнеров. Я, когда начинала поиски, заранее предусмотрела места их установки и прописала в записках. Так что с нетерпением ждём второго контейнера, – в порыве радости бросаюсь Свену на шею и целую в щёку.

– Удивила! – с опаской приобняв хвалит меня за сообразительность, – но теперь, всё, пошли обратно, а то проблем потом с тобой не оберёмся.

Чёрт!!!

Опять ждать…

Надоело уже ждать…

Глава 4

Западная полоса

Я с трепетом развернул бумагу. Мелкий, слегка прыгающий и с небольшим наклоном вправо почерк действительно принадлежал отцу. Для большей верности пришлось достать старую схему тоннелей с пометками, сделанными его рукой. Точно он, теперь никаких сомнений.

«Здравствуй сынок!

Не знаю, как быстро попадёт к тебе это письмо, но в любом случае ты должен знать, что я не просто бросил вас с мамой. Наши общины находятся на стадии выживания и если сейчас ничего не предпринять, то совсем скоро от нас не останется и следа.

Советы обеих общин нагло врут всем, не желая терять своё положение. Есть целый ряд упоминаний и документов о подземельях, которые были подготовлены специально для нашего проживания с необходимыми коммуникациями, садами, огородами и иными ресурсами, способными обеспечить нам достойное существование. И рассчитаны они тысячу лет существования куда большего количества людей.

И это правда.

Многие тебе будут рассказывать, что я сошёл с ума. Не верь никому. Такие же данные имеются и в общине «Огненных лис». Так что я не один такой, и мы найдём выход, и спасём всех. Однако знания эти обрывочны, собираем мы их по крупицам. Надеюсь на скорый прорыв в поисках, кажется, мы уже близко подошли к разгадке.

Будет возможность — напишу ещё. А сейчас твоя миссия беречь мать и сестрёнку.

Человеку, который тебе передал записку, можешь доверять, как мне.

Я вас люблю. Очень жду встречи.

Только дождитесь меня, прошу вас.».

На глаза навернулись слёзы. Как же я соскучился по нему. И, конечно, я зол на него: за то, что бросил нас ради своих целей, может и великих, но нам то что до них, здесь бы выжить; за то, что объявился сейчас, когда я почти забыл его; за всё – за мать, которая не может выкарабкаться из своего болезненного состояния; за сестру, что растет без отца…

Верить, не верить письму… непонятно. Жаль, что незнакомец исчез так быстро. У меня к нему сотня, нет тысяча вопросов. Ничего, делегация «Огненных лис» убывает к себе только завтра. Приду и найду его. Никуда не отвертится.

– Джон, ты чего копошишься так долго? – слышу голос матери, – тебе давно пора. Мачеха ждать не будет, пока ты раскачаешься. Вон все мужики подались на озёра, один ты остался.

– Бегу, мам, бегу, – попутно хватаю весло и, ускоряясь, направляюсь в сторону общего сбора. В голове уйма мыслей, гоню их от себя… пока не время… забредём в горы, вот тогда…

– Вот где тебя носит? – возмущённо спрашивает Дэн, – сейчас все рыбные места займут, останемся без добычи. Потом у Томаса придётся выпрашивать крынку молока и кусок мяса, а ты знаешь, как он относится к вам, после выходки твоего отца.

– Не дрейф, – улыбаюсь в ответ, – мы пойдём другим путём. Пусть все лезут куда хотят, сейчас всё равно никакой рыбалки. Столько народу, всю рыбу распугали. Мы с тобой сейчас отправляемся на заготовки полезных трав и ягод, я знаю одно очень приличное место, а к утру – пойдём порыбачим. Обещаю – не пожалеешь.

– Тебе случаем голову не напекло?! – округлые глаза Дэна говорят сами за себя, – хотя вроде сезон дождей сейчас, вон озёра как наполнились. А, я понял, ты грибочков поел не тех, – картинно прикладывает ладошку к моему лбу, – вроде пока не сильно горячий.

– Я знаю, что делаю, – одёргиваю его руку, – вот в прошлый раз, когда тебя не было на Великой рыбалке, ты ещё тогда болел, мне не досталось пары и пришлось идти за травой. Так вот, с девчонками вместе мне было как-то было не охота, и я двинулся в другую сторону. А там такие места. Мать с Джейн столько всего насушили, мы ещё после Голодных гор ими пользовались.

– Ладно, веди. Но если вдруг… то ты мне больше не друг.

Косые, редкие вечерние лучи Отчима, словно в дыму, висели в озёрных испарениях, вокруг горбатились тёмные каменные глыбы, обросшие мхами, и не было пути ни вправо, ни влево, только вперёд уводила тропа, суживаясь и поминутно ныряя в заросли камыша, липучки и клюквы. Буйство трав поражало своей нереальностью. Хотелось остановиться, но нет веду Дэна дальше, впереди места ещё лучше.

Странный мир… Рядом, бескрайняя степь, почти пустая, лишь изредка поросшая мелкой осокой, а тут. Дэн тревожно дышит сзади, нервно натыкаясь на меня, косясь в темноту зарослей – обиталище ядовитых озёрных змей, толщиной с человеческую ногу; зубарей, тварей – смесь земных крокодилов и комодских варанов; и бегемотов, совсем не схожих ни с чем земным, просто сидящая на одном месте гора несъедобного ядовитого мяса с шестью рядами острых зубов. Бегемоты орудуют длинным языком, и способны выбрасывать его метров на шесть—семь, подтягивая жертву к себе и, перемалывая, её фактически живьём. Так что необходимо смотреть в оба глаза. Вся эта местная фауна потом, нагулявши жиру, зарывается глубоко в землю, впадая в длительную спячку, а затем буквально возрождается в считанные часы.

Идем дальше…

Со стороны воды изредка мелькают какие-то гибкие тени, потрескивает сухой камыш под мягкой хищной лапой, кого-то бродящего и плескающегося, иногда топочут не то кабаны, не то дикие козы. Они тоже собираются возле ночного озера на водопой. Так что охота у Великих озёр была бы не лишней, но почему-то не практикуется в общине. Вероятно, потому что дичь будет и дальше, а вот рыбные запасы можно пополнить будет лишь через три месяца, когда достигнем Глубоких озёр. Они по площади значительно меньше Великих, но рыбы там не меньше.

Наконец звериная тропа вывела нас в сухую поляну. За спинами слабо дымится зелёное озеро с заросшими берегами, в камышах и на плесе кто-то взбулькивает, слышатся неясные тихие речи то ли птиц, то ли людей. Вокруг поляны стоят сплошными рядами, словно лесные витязи, построившиеся для битвы с неведомым врагом, стволы банан-травы. Никакие бананы там не растут, но сходство с земными собратьями налицо.

Оба спутника Мачехи, словно огромные светильники, озаряемые ярким светом Отчима, почти одновременно выкатились из-за туч, живописно осветив поляну и окрестности вокруг. Поляна мгновенно засверкала тысячами ярких жемчужин: жёлтые, синие, оранжевые и даже изредка чёрные шарики густо красуются на ветвях, пригибая их практически к земле.

– Может не пойдём дальше? – у Дэна от увиденного изобилия захватывает дух.

– А больше и не требуется. Давай набивай сумку, пока Близнецы освещают, потом на ощупь много не наберёшь.

Ягоды на Мачехе только похожи на земные, на самом же деле: твёрдые, – не раскусишь, разноцветные – мимо не пройдёшь, почти всегда съедобные и труднодоступные – не оторвёшь. Оно и понятно, им ведь предстоит пролежать в земле до следующего поворота Мачехи, выжив в невыносимых климатических условиях, а затем дать ростки для новой поросли. И лишь прокипятив их минут пять—десять можно приступать к очистке кожуры. Но в этом есть плюс, они никогда не подавятся в мешке, не говоря о руке при сборе. Так что собирали не переживая, с силой отрывая от веток и грубо набивая рюкзаки.

– Вау, смотри сюда, – сразу за камнем показалась яркая, вся в небольших пупырышках и странного фиолетового цвета ягода, радиусом не меньше полтора метров.

– Ничего себе?! – вырвалось у Дэна, который только теперь появился из-за камня. – Знаешь, на что это похоже? На царь-клюкву!!!

– Может быть, – отвечаю. – Лучше мы обойдем его. У нас и так уже полные сумки.

– А я попробую, можно? – Дэн опустился на колени, вытащил ножик.

– Ты чего хочешь сделать? – спрашиваю.

– Кусочек отрежу. И понюхаю. Если это съедобно, представляешь, как здорово? Пол общины за раз накормить можно.

– Лучше не стоит. Не нравится мне твоя ягода, – но не успеваю его одёрнуть.

Дэн уже вогнал нож в край ягоды, пытаясь отрезать кусок. Не успел – едва-едва выхватил нож. Ягода вдруг вспучилась, задёргалась. Судороги волнами прокатились по ней, зарождаясь в центре, где она была прикреплена к небольшому кустику и разбегаясь по краям, будто круги по воде от камня. А затем от центра побежали в стороны тёмные трещинки, они резко расширялись и вдруг ягода буквально взорвалась, обдав их с Дэном липой субстанцией.

– Фу, – я кое-как удержал ужин внутри себя от неприятного запаха.

Повезло, что больше никаких сюрпризов ягода не преподнесла, даже вкус оказался приятным – часть сока всё-таки попала в наши раскрытые рты. А что, нечего его разевать от любопытства.

От взрыва нас отбросило к тому самому камню, который мы и обошли, чтобы увидеть это зрелище. Приложило неслабо, сразу и не подняться, пришлось помогать себе рукой. Опустив руку, шарю за что бы зацепиться. Нащупываю странный предмет, явно искусственного происхождения. Тонкий… длинный… очень похожий на контейнер…

***

Восточная полоса

Мы со Свеном успели вовремя. Кто бы сомневался, у него чутьё на все неприятности этого странного мира вместе взятые. Так что он их всегда обходит стороной. Прибыли практически к ужину, отец даже ухом не повёл, увидев, что мы появились вдвоём. Отцу Свен очень нравится и, скорее всего, он видит в нём моего жениха. Однако я отношусь к нему совершенно по-другому. Мы выросли вместе, гуляли, он меня многому научил, когда-то защищал и поддерживал. Я его очень уважаю, восхищаюсь, даже люблю, наверно, но как брата.

– Свен, присаживайся, – крикнул ему отец, видя, что тот засобирался восвояси, напрочь игнорируя меня, – суп будешь? Моя жена готовит лучший суп в общине.

– Спасибо тетя Мари, – парень ещё не успел присесть, как мать подала ему тарелку с дымящейся блюдом. Мне, так в последнюю очередь нальёт.

– Как на охоту сходил? Много ли в округе дичи? – отец любит застольные разговоры, тем более после длительного и утомительного перехода.

Отец всегда идёт пешком, хотя мог бы себе позволить большую половину пути преодолеть на скутере. Но нет, экономит ресурс. Мать ругает постоянно его, что не бережёт здоровье, а он лишь отмахивается «Движение — это жизнь», прекрасно понимая, что без техники мы долго не протянем. Так что ресурс скутера для него важнее собственного здоровья.

Я же сбегаю, сославшись на плохое самочувствие и отсутствие аппетита. Знаю, сейчас отец начнёт хвалить Свена и нарочно подталкивать меня к мысли о замужестве. Да не хочу я, рано мне ещё. Вот выясню, что там на той стороне Омеги, а там и разберёмся. И вообще у нас равноправие. А то ишь, решили они без меня, за кого мне идти. Не дождутся. Сама себе мужа найду.

Засаживаюсь в дальнем углу дома. Да, как бы это странно ни звучало, мы живём в доме – сборно-разборном. Была такая технология у наших предков. Никаких усилий не требуется. Он самостоятельно возводится, а затем, по команде сворачивается. Очень удобно, главное иметь заряженные батареи. Отец следит за ними неустанно. У многих семей дома пришли в негодность, после долгой эксплуатации, а вот у нас пока всё работает. У отца золотые руки – может починить всё, что угодно, были бы запасные части. А вот с ними в последнее время очень затруднительно. Ничего, ещё кое-какое время протянем, а там посмотрим.

Мать вошла в комнату, разогнала ладонью мошку, задула светильник. Отец запрещает пользоваться электричеством, которое штатно предусмотрено в комплекте дома. Всё экономит.

– Мошки много, – роняет невзначай, – холодно ей в степи, одни дожди и ветер.

– Нашла кого жалеть, – удивлённо поднимаю брови. При этом прекрасно понимаю, сейчас будет говорит, что я неправа, сбежав с семейного ужина, на котором присутствовал Свен.

– Долго бегать будешь?

– Мам! – отвечаю с возмущением, – триста раз с тобой обсуждали эту тему.

– Ладно, ладно. Могла бы для приличия и посидеть пару минут, – ворчит, – чем занята?

– Представляешь?! – загораюсь мгновенно, – мой контейнер нашли и забрали. Самый первый.

– Не может этого быть?! – не верит, – Джейкоб тысячу раз отправлял сообщения через спутник. Если бы нас кто-то слышал, давно бы ответили, а так уже лет десять полная тишина.

– Может сломался у них передатчик или ещё чего? А вот контейнера то нет – факт, – заглядываю ей в лицо, пытаясь понять верит она мне или нет.

– Зверьё поди растаскало. Вот и пропала она. А отец узнает, что ты технологиями прошлого разбрасываешься направо—налево, нам обеим задницу надерёт.

– Не надерёт, если ты не проколешься, – напоминаю ей наш уговор, – сама посуди. Полоса, на которой есть жизнь шестьсот пятьдесят километров.

– Прям таки.

– Ну, чуть больше, – соглашаюсь с ней, – есть ещё всякие арктические звери, которые живут в студёных землях и те, которые в безводных пустынях. Всего – максимум семьсот километров, или если говорить о времени, то месяц и плюс четыре дня. В итоге – двадцать пять дней. Далее, – продолжаю рассуждения, – мы всегда держимся почти посерединке, иногда чуть ближе к выжженным землям, чтобы пищи было побольше. К концу девятого дня после нас уже жарит так, что «мама не горюй», да и зверюшки там очень мелкие, им двигать камни и воровать контейнер совершенно не по плечу.

– Дочь?! – возмущается мать моему жаргону.

– Так вот, – не обращаю на это никакого внимания, – вероятность звериного вмешательства фактически нулевая. Люди из нашей общины тоже не могли – кто захочет туда—сюда мотаться? Вывод – однозначно потусторонние.

– На западной стороне звери тоже небось большие водятся, – мама не желает поддерживать во мне разгорающееся любопытство.

– Чёрт! – понимаю, что она может быть права, но всё равно упорствую, – за столько лет ни одному зверю не потребовалось двигать этот камень, а тут вдруг на тебе. Вот не верю я в версию про зверей.

– Свена провожать выйдешь? Они уже заканчивают ужинать.

– Не маленький, сам доберётся, – отмахиваюсь и продолжаю свои расчёты.

Ещё раз смотрю на старую затёртую схему поверхности Омеги, сделанную по фотографиям со спутника. Работающих их осталось только два. Да и те, которые на геостационарной орбите. По одному на каждую полосу жизни. Это, конечно же, создаёт свои неудобства, связанные с большими задержками в распространении сигнала, особенно с учётом активности Альфы, но мы рады и этому. Они хотя бы заранее предупреждают нас о различных аномалиях природы, которые здесь не редки. Тогда Джейкоб корректирует движение всей общины, и мы либо бежим сломя голову, или плетёмся, словно черепахи. Иногда даже приходится за день проходить более тридцати километров. Правда потом мы подольше отдыхаем и устраиваем большие праздники или общие мероприятия: будь то Великая охота или рыбалка.

Но сейчас не об этом…

Итак, прошло местных одиннадцать месяцев с начала первой закладки, или семь с половиной по земным меркам, до второй осталось ещё пятнадцать дней – значит пора уговаривать Свена на очередную вылазку. Другого выхода нет, отец к Священному камню без него не отпустит. Вот зачем я так далеко заложила второй контейнер? Чёрт бы меня побрал! Хотя изначально мысль была правильной. Тут я даже не сомневаюсь. По рассказам отца, а он иногда, на праздники, любит удариться в свои воспоминания, раньше к Священному камню приходили и потусторонние.

Камнем мы его называем из-за налёта, скопившегося после долгих песчаных бурь. Песок здесь на Омеге странный, при соприкосновении с земными предметами превращается в твёрдый камень, если вовремя его не счистить.

Но это не главное.

На самом же деле это остатки разбившегося космического корабля. Одна из групп, сборная солянка из разных общин, решила в своё время убраться с Омеги и отправиться на поиски нового, более перспективного мирка для жизни. Однако что-то пошло не так и на десятой секунде после взлёта корабля, он развалился на части прямо в воздухе. В честь погибших эти остатки и назвали Священными.

– «Ладно, схожу провожу Свена, а то вдруг откажет?! Не думаю, но мало ли?!», – прокручиваю в голове мысли, нехотя отрываясь от своих расчётов и наблюдений, а ведь предстоит ещё и дневник заполнить, – мама, – кричу по громче, – подожди меня. Сейчас помогу тебе подать чай…

Глава 5

Западная полоса

Крайне слабо соображая закидываю арбалет за спину, подбираю нож Дэна.

– Естествоиспытателям полезно сперва думать, а потом испытывать, —негодую от произошедшего.

– Согласен, шандарахнуло прилично. Но с другой стороны – это же обычная ягода. Правда немного гигантская, но вот что она сможет сделать?

– Ты идиот?! – кручу пальцем у виска, – а если она ядовитая? Нам бы глаза и кожу сожгло напрочь.

– Ой, придумаешь не пойми чего. Всё ведь обошлось? Ты только не злись и никому не рассказывай, а то засмеют в общине, – немного смущаясь просит Дэн, – и обмыться бы надо, воняем за тридевять земель.

Достав потихоньку контейнер, прячу его в мешок, чтобы Дэн не увидел. Разнесёт ведь по всей общине, а тут самому необходимо разобраться что к чему. Опыт отца повторять не очень хочется. Наша семья итак живёт почти обособленно. К этому мы привыкли, но быть полными изгоями я уж точно не желаю.

– Давай хотя бы посмотрим, что там внутри, – всё никак не может успокоится и подталкивает меня к полуразорванной ягоде, с которой продолжает вытекать ярко-жёлтый сок. При этом, как ни странно, неприятный запах, изначально ударивший в нос, достаточно быстро выветрился.

Мы обошли пятно по каменной осыпи. Сверху Дэн попытался заглянуть в сердцевину ягоды, но там было темно. И пусто. Не осталось даже семян.

– И как мы её наречём? – спрашивает он, снова ни чему не учась и тыкая кожицу ягоды ногой.

– Клюгантелла, – предлагаю с ухмылкой на лице.

– А клюгантелла, – это ягода такая?

– Наверняка, – киваю. – Ядовитая и большая. С жёлтым и вонючим соком внутри.

– Считаешь меня полным идиотом?! Описание твоё не очень похоже на клюкву, если честно.

– Но звучит красиво, – закрываю разговор, – ягод мы набрали, вонь вроде улетучилась, так что давай пошли обратно. Нам ещё рыбу ловить.

Однако всё оставшееся время мои мысли были о контейнере. Его, правда, пришлось припрятать – на время. Ну не на рыбалку же брать, а вдруг нечаянно выпадет и утонет. Нет, я спрятал его в надежном месте, в семейной капсуле, в специальном встроенном сейфе, там же где и лежит обрывок карты отца. Чёрт! А ведь это символично?!

«…Наше спасение – не вживление в здешнюю природу, – сколько себя помню произносил отец. – Для выживания нам нужна помощь. Помощь всех общин. И потому я настаиваю, чтобы мы отправили экспедицию. Есть достоверные данные о наличии специальных бункеров, а также об атолле, расположенном где-то в районе экватора, который передвигается вместе с Мачехой и на нём не нужно постоянно двигаться…».

– На, согрейся, – толкнул меня Дэн. – Побалуемся кипятком. И давай приходи в себя, иначе рыбы нам, как твоих ушей не видать. А меня отец с матерью прибьют и даже то количество ягод, что мы притащили, не поможет.

Однако мысли текут сами собой.

Таких контейнеров я не видел уже давно. Они в общине имеются, но доступ к ним крайне ограничен. Только члены Совета общины вольны в принятии решений доставать передовые технологии прошлого, как бы это странно ни звучало, и определять где и когда их использовать. Так вот, о контейнерах в последнее время никаких речей не было. Значит – это либо старые утерянные, либо – не наши.

Тогда чьи?..

А что если правда не наша, а вещица древних? И тогда, возможно, этот поворот событий даст нам вероятность вернуть доброе имя отца. Вот ведь чёртова Великая рыбалка не вовремя началась. Ладно, Дэн прав, надо выкидывать всё из головы и приступать к заготовкам.

– Давай свою бурду горячую и айда сети арканить. Сейчас ты поймёшь, кто прав, а кто виноват и даже где раки зимуют.

– Кто? – не понимая таращится на меня.

– Не знаю, но так иногда бабушка сказывала, а она плохо не посоветует.

Озеро курилось туманом, серое зеркало водной глади рвали жирующие рыбы, неторопливо шебаршащие в камышовых берегах, пугая и разгоняя табунки местных уток. Здесь на планете время очень великий ресурс, поэтому все – люди, животные, растения используют его крайне эффективно, не растрачивая на мелочи.

Моя теория, подтверждённая на практике уже второй раз, оказалась верной – с утренней зорькой рыбы оказалось куда больше, чем с вечера. Быстро заполнив дно лодки свежей, трепещущей живностью, на свой земной аналог совсем не похожей, но обитающей в воде, а от того и называемой в общине рыбой, мы двинулись в лагерь. Сегодня в нём никто не спит. Мужчины, после ночной рыбалки, сидят у костра, обсуждая улов, а женская половина общины – занята его сохранением. Даже дети и те вовлечены в процесс – понимают, от сегодняшней ночи зависит то, как они проживут следующие пару месяцев скитания.

Я же мчу к своим, забыв распрощаться с Дэном. Там контейнер и он манит меня. Я даже не пойму чем… Неизвестностью, скорее всего, а может обычным любопытством, ведь оно заложено в человеке на генетическом уровне.

– «…Оно одно из двигателей прогресса…», – тоже слова бабушки. —«Просто иногда любопытство заводит не «в ту степь», – но это уже совершенно другая история.

Контейнер был самым обыкновенным, то есть знакомым мне, если быть точнее. Это говорило о его земном происхождении. Ну не верю я, что одни и те же технологии могут быть скопированы разными цивилизациями, не соприкасающимися между собой. Чтобы уединиться пришлось забраться в капсулу, благо она свободная. Джейн и мать сегодня будут всю ночь заняты и только, возможно, ближе к обеду освободятся и уж тогда отдохнут. Одно радует, после Великой рыбалки не нужно торопиться, ведь этот день община специально планирует оставаться на месте. И таковых в году всего три дня: ещё будет остановка после Высоких гор – ради пополнения оскудевших запасов и Новый год, который кстати уже не за горами.

Пришлось немного поломать голову, чтобы открыть это чудо техники. Я прекрасно понимал, что если контейнер предназначался кому-то лично, то вскрыть его, без кода доступа, в реалиях нынешних технологий практически невозможно. Мы его даже распилить не в состоянии. В походной кузне расплавить тоже не вариант, не хватит температуры – наши предки умели составлять сплавы и закалять металлы. Так что надеюсь на иное его предназначение, поэтому код должен быть самый простой – только защита от животных.

Первых два варианта результата не дали, а вот третья попытка увенчалась успехом, просто необходимо было набрать цифры от одного до семи. Вначале послышался тихий шум работающего механизма, а затем – негромкий щелчок оповестил меня об открытии доступа к содержимому контейнера. Дрожащими руками, максимально увеличив интенсивность света в капсуле, который следовало бы экономить, я развернул небольшой листок бумаги.

Перечитал пару раз, вначале не понимая даже смысл написанного от переполнения эмоциями. Всего одна строка «мы находимся на восточной полосе жизни», а голову сорвало напрочь.

– Значит отец всё-таки прав, – шепчу сам себе, чтобы осознать увиденное, – необходимо срочно перелопатить и осмыслить бумаги, оставшиеся от него.

– Джон, сынок! – долетел до меня слабый голос матери, – иди к нам, помоги с развешиванием тушек, а то я что-то совсем расклеилась.

– Бегу… – с сожалением укладываю обратно бумаги, выключаю свет в капсуле и иду к ним. Сейчас это гораздо важнее. Ничего на следующем привале нагоню, а сейчас просто время на осознание новой ситуации, осмысление новых обстоятельств, нарастающих словно снежный ком.

***

Восточная полоса

Сухие, знойные дни сменились влажными и прохладными. Если честно, то такое здесь бывает редко. Мы ведь «шагаем по планете» всегда в одном климатическом поясе, и лишь сама местность на Омеге преподносит свои нюансы: в горах холодно, временами даже бывает снежно, в степях – средняя температура всегда комфортна и держится в параметрах от шестидесяти до восьмидесяти градусов по Фаренгейту. Да, порой ветра нагоняют песчаные бури, но это лишь когда мы слишком отстаём от графика движения и приближаемся к поясу выжженных земель.

Сейчас совершенно другая история – со спутника прилетело предупреждение и нам пришлось значительно увеличить скорость, иначе будет совсем худо.

Космос смертелен для любой живой формы жизни в нашем понимании. Космические лучи, радиация, излучение звёзд – все это уничтожает жизнь. Однако самое сильное смертельное излучение исходит, конечно же, от Альфы. Это та самая «звёздная радиация», магнитные бури, шторма и ударные волны энергии, распространяющиеся от него.

В нашей общине с незапамятных времён создана целая группа, которая постоянно отслеживает активность Альфы и предупреждает об опасности. Сегодня пришло очередное сообщение. Как же не вовремя это всё?!!! Ну, нет!!! Дудки. Ждать до очередной капсулы я не выдержу. Я еле-еле уговорила Свена отправиться к месту следующей закладки, а тут такие дела. Вот в любом случае пойдём, чего бы этого не стоило. А вдруг там будет ответ?

…

Весь день мы шли по открытой местности, лишь иногда встречая заросли невысокого кустарника. Хотя день на Омеге понятие условное. Это мы его сами разбили на утро, вечер, ночь и этого придерживаемся. А фактически – ночью лишь немного темнее, чем в полдень. Полный диск Альфы никто из нас никогда не видел, лишь небольшую часть, но и этого хватает.

От Единой параллели мы отдалились уже прилично. В этих местах всегда пустынно, но идти легко, и мы почти не устали. Свен говорит, что время угадали верно, как раз между бурями: одна бушует позади нас, да такая, что ни шагу нельзя ступить, вторая – впереди, но там она больше похожа на грозу, правда очень сильную. Остановились на ночлег. Дальше начинался подъем, и Свен говорит, что надо будет с утра отыскать устье ручья и подниматься по его долине, которая потом сузится, станет ущельем, и вот в этом ущелье придётся поднапрячься, чтобы успеть нагнать и вернуться к своим.

– Я устала, – шепчу, чуть не заваливаясь на бок, в месте, выбранном на ночлег.

– Приляг, отдохни. А я пока костёр развожу…

– Нет, Свен, я устала от беготни, бесконечного выживания… – не сдерживаюсь. Ком подкатил к горлу, мешая дышать, а слезы застилали глаза, – устала от такой жизни. Да и как это можно назвать жизнью – когда каждый день в голове только один вопрос: кто следующий? Кто не сможет преодолеть эти чёртовы двадцать пять километров? Когда я не смогу их одолеть, и моя жизнь оборвется? Я так больше не могу… Не… хочу… – наверное к сильной усталости приплюсовалась ещё и накопившаяся депрессия.

– Ты поэтому стала разбрасывать свои контейнеры?

– Да, очень хочется осознавать, что мы не одни на Омеге… не одни во Вселенной… не одни на этом белом свете… И самое главное, что у нас есть будущее. В нынешних реалиях я его не наблюдаю.

– К нам никто не придёт на помощь. Надо надеется только на себя.

– Пустой разговор, – утомленно отвечаю, прекрасно осознавая, Свена не переделать. – Водички согреть?

Я отвернулась и начала возиться у костра, разбирая грибы и сушеные солёные ягоды. Я их всегда отдельно варю, а потом смешиваю. Стою на коленях, рукава куртки закатаны, тонкие руки в ссадинах и шрамах. Вожусь, чтобы не разругаться со Свеном. Этот спор мы начали почти одновременно с моим решением поиска потусторонних, и пока ни до чего не договорились.

– Дрова сильно не расходуй, – как ни в чём не бывало просит меня, чем ещё больше раздражает, – их здесь днём с огнём не сыскать. – Нет, это же надо быть таким бездушным. Я ему о будущем, а он – дровами голову забивает. Ладно, чёрт с ним! Буду ужин готовить.

Поужинали быстро, усталость брала своё. Никакой пещеры или другого укрытия здесь не было, пришлось спать в палатке, благо у Свена она всегда с собой. Вдвоём. Хорошо хоть спальные мешки разные. Ночью решили не дежурить, у Свена отличный слух. Плюс он расставил свои ловушки вокруг, так что отдохнём хорошо. Теперь ещё немного и конечная цель нашего пути не за горами…

Ни Свен, ни я не помним, как опустились здесь, на Омеге, космические корабли. Наши первые воспоминания связаны с общиной, с постоянным и бесконечным бегом по кругу; повадки жутких стай шакалов и хищных рыб мы узнали раньше, чем услышали от старших о звёздах, другом мире и о краях, откуда вышло человечество. И степи, горы, Великие озёра, странные растения, вырастающие практически на глазах, жуткие местные создания были нам куда понятнее, чем рассказы о звездолётах или космических станциях, в которых может перемещаться на огромные расстояния по сотне тысяч человек. Законы Омеги, законы Альфы, возникшие от необходимости сохранить небольшую общину, совершенно не приспособленных к этой планете людей, старались вытолкнуть из памяти наш далёкий дом и вместо неё возродить лишь теоретические чаяния на то, что нас когда-то найдут и всё это закончится. Но сколько надо терпеть и ждать? Сотню, может тысячу лет? Надежда, жившая у предыдущих поколений, постепенно отмирала – она им мешала жить, поэтому и передать нам её они не смогли. Теперь в это верят немногие. Я одна из них. Пусть отдельные посмеиваются, но сделаю всё, что доказать обратное. Ведь смерть становится окончательной в тот момент, когда с ней пропадаешь не только ты, но и всё, что привязывало тебя к жизни. Нас итак осталась мелкая кучка от того, что было. И здесь поддержанием связи с тем прошлым миром был, есть и остаётся Священный камень за перевалом. Он реален, его можно достичь, пощупать. Правда с каждым годом и его посещают всё реже и реже – однако о Камне не забыли и это главное.

Свен и я постепенно спускались в котловину, к кораблю, или Священному камню. Он был материален и громаден, но оставался легендой, эдакой сказкой для нас для всех. Для Свена – недостижимым идолом, для меня – надеждой. Должен же он, чёрт подери излучать чего-то?!!! Остальные корабли были давно разобраны практически до винтика или использованы для различных приспособлений. Нетронутым оставался лишь этот. Никто не решался покуситься на Священный камень.

– Жутковато здесь, правда? – Я Свена таким потерянным вижу впервые. Всегда уверенный в себе и быстро принимающий решения, сейчас, перед грудой, казалось бы, бесформенного металла, выглядел потерянным ребёнком.

В голове непроизвольно всплыли слова деда, они тогда напропалую спорили с отцом. Я была тогда маленькая и не понимала сути, а теперь вот их слова при подходе к Священному камню сами заполняли пустое пространство в моих мыслях.

– «Рано или поздно, но нам грозит забвение, как бы мы это не оттягивали. Уже в настоящее время носителей хотя бы крох многовекового человеческого опыта, познаний становится всё меньше. Как мы бы не старались… они тают. Каким будет будущее общины, ты можешь себе представить?

– Мы не боимся этой планеты. Мы изучили повадки животных и охотимся за ними, знаем, как выживать во время магнитных бурь… Да нам нужна помощь прошлых поколений в виде их технологий, но и без них с нами ничего не случиться», – тогда не сдавался отец.

– «Я страшусь нашего будущего, где человек-охотник, человек-собиратель становится основой общины. Он для меня символ отступления, символ поражения человечества». – Но теперь и я вижу правоту деда. Свен, великий охотник, готовый без оглядки бороться в бой со стаей шакалов, здесь потерялся. Передо мной сейчас стоял неопытный юнец с дрожащими руками, а не тот сильный мужчина, которого я знала. У меня же вид корабля, напротив, возродил сны и легенды о далёких звёздах, о тех, кто может нам помочь, чему я была несказанно рада. Ни боязни, ни страха у меня не было.

– Вон тот люк. Там я оставила капсулу, – как можно с более оптимистической миной на лице говорю, показывая место её заложения одновременно пытаясь успокоить парня, повернув голову в его сторону.

– Стой… – долетел до меня запоздалый голос Свена, а далее – полная темнота…

Интерлюдия 1

Межгалактический корабль «Орфей» резко выскочил из гиперпрыжка и перешёл к автоматическому торможению. Дредноут, построенный для изучения дальнего космоса, был около километра длиной, с пушкой соразмерной длины. На вооружении корабля стоял восемьсот метровый ускоритель, способен разогнать луч до скорости 4025 км/с (1,3% скорости света) через каждые две секунды, обладающий кинетической энергией около сорока мегатонн в тротиловом эквиваленте. Форма корабля была практически идеальна: длинное вытянутое тело, способное легко прорезать космическое пространство; скруглённая форма, позволяющая эффективно маневрировать как в вакууме, так и в плотных слоях планетной системы; отсутствие каких–либо иллюминаторов по бокам, являющихся слабым местом, да и в космосе, честно говоря, смотреть особо не на что; выделяющиеся чехлы боевых установок, убранные внутрь.

Сама процедура выхода была настолько отработана и многократно усовершенствована, что искусственный интеллект системы управления кораблём даже не сообщил об этом в общем эфире, выведя параметры только на пульт командира корабля и первого пилота.

В этот момент командор ещё не прибыл на капитанский мостик, его смена начиналась через полчаса, а он был крайне пунктуален и любил появляться ровно в назначенное время. Первый пилот, несущий вахту, краем глаза отследив сообщение автопилота, устроился полулежа, проскользнув под приборной панелью на кресло, удобно откинувшись в нём, наслаждаясь его прочностью и надёжностью. Остальной центр управления кораблём был жесткой конструкцией из кресел, в которых, при необходимости, располагались операторы, и контрольные панели, расположенные почти на уровне колен – так, чтобы они были перед глазами, но не закрывали обзора.

Ситуация была штатная и в таких случаях все полагались на ИскИна корабля, поэтому дежурная смена состояла всего из трёх человек: старшего – первого пилота, оператора боевой части и дежурного техника. Их смена заканчивалась, и первый пилот был в полном ожидании последующего отдыха, с некой вальяжностью относясь к исполнению своих обязанностей. Остальные члены дежурной смены и вовсе подались пропустить по кружечке кофе. Так что на аномалию, в виде неестественного скопления точек в самом верхнем углу экрана никто не заметил, а ИскИн воспринял её как пояс астероидов.

– Выпускаем разведчиков, – с явной леностью отдал приказ старший смены.

– Экипажам разведывательных челноков «один» и «два» занять свои места и подготовиться к старту. Начинаю обратный отсчёт. Двадцать девять… двадцать восемь…, – как ни в чём не бывало, продолжил ИскИн свою работу в рамках заложенного алгоритма, не обращая внимание на явную угрозу. А та нарастала, точки быстро приближались, с явным намерением перехватить корабль. Астероиды так себя не ведут.