Читать онлайн Нежные сердца бесплатно

Глава 1

Раны были глубокими – такими, которые никогда не проявляются на теле, но причиняют боль гораздо сильнее, чем любое физическое повреждение. Она была искалечена изнутри, раздавлена горем, что нависло над ней после трагедии. Люди говорят, что время лечит все раны, даже самые глубокие, оставленные потерей. Она не верила в это. Такие раны никогда не исчезают; они просто покрываются шрамами, смягчающими боль. Так наш разум пытается защитить своё здравомыслие.

В последнее время улыбаться стало почти невыносимо. Попробуйте поднять уголки губ после сильной пощёчины, а потом заставляйте себя делать это снова и снова, каждый день, без передышки. Это кажется невозможным, куда сложнее, чем просто спрятаться от жизни, укрывшись под тяжестью болезненных воспоминаний.

Эва никогда бы не стала отрицать, что в тот день она перестала жить – день, когда судьба забрала у неё единственного человека, который был ей дорог, её ангела-хранителя. Это был человек, который поддерживал её в самые тяжёлые моменты. Люди часто говорят, что жизнь несправедлива, жалуясь на мелочи: на проигрыш в игре или отсутствие бассейна во дворе. Эва жалела этих наивных душ, которые никогда не сталкивались с настоящей жестокостью жизни.

Да, жизнь несправедлива. Но только те, кто прошёл через горечь утрат и череду неудач, по-настоящему понимают, что это значит. Невинные души страдают, их мечты разлетаются на куски, разбиваясь о суровую реальность. Жизнь – это больше, чем вечеринки и беззаботное веселье. Её смысл в том, чтобы дорожить каждым мгновением счастья и любви, потому что никогда не знаешь, какое из них окажется последним.

Эва никогда не осознавала, как ей повезло с бабушкой Терезой. Она принимала её заботу как должное, и эта ошибка будет терзать её до конца дней. Невозможно представить, как сильно можно скучать по человеку, которого любишь, пока жизнь не заберёт его. Бабушка была единственным смыслом её существования, единственным источником настоящей любви. Но теперь её больше нет, и Эва осталась одна в глубокой тёмной яме, заполненной бессмысленной болью.

Её поглотили волны страданий, раз за разом лишая сил, и казалось, что дышать в этом бескрайнем океане боли стало невозможно. Она знала, что уже никогда не станет той живой и радостной девушкой, какой была прежде. Глубокие шрамы на её душе тянули её вниз, заставляя скорбеть и пытаться собрать осколки жизни, в которой она больше не видела смысла. Если бы она могла, она предпочла бы уйти вместе с бабушкой, чтобы наконец обрести покой и снова быть рядом с семьёй.

Жить с бабушкой, осознавая, что она никогда не увидит своих биологических родителей, было тяжело. Но это чувство ничто по сравнению с пустотой, которая захлестнула её сейчас. Тогда она не понимала, что потеряла, но теперь знала это слишком хорошо. Она могла сколько угодно убеждать себя, что всё ещё как прежде, но реальность оставалась неизменной: её бабушки больше не было, и она никогда не вернётся.

Ситуацию ухудшало то, что по закону Эва была признана слишком юной, чтобы жить самостоятельно. Судьи сомневались в её способности справляться с жизненными трудностями после всего, что ей пришлось пережить за свои семнадцать лет. Без родных, которые могли бы взять на себя опеку, её отправили к единственному человеку, который остался – крестной матери Габриэле.

Эва видела эту женщину лишь однажды, так давно, что не могла вспомнить ни её лица, ни голоса. Её мама, Мариса, выбрала Габриэлу в качестве крестной ещё до трагического случая, когда родителей Эвы не стало. Ей тогда было всего пять недель. После той трагедии Габриэла исчезла из её жизни, и девушка больше ничего о ней не слышала.

Теперь она узнала, что Габриэла жила со своей семьёй в Калифорнии, на другом конце страны. Это значило не только прощание с бабушкиным домом, но и переезд через всю страну из родной Флориды в совершенно незнакомую Калифорнию. Дорога казалась бесконечной, и каждый километр только усиливал ощущение потери.

Ей это совершенно не нравилось. Она вполне могла справиться сама, без опекуна, который бы о ней заботился. Наследства, оставленного родителями и бабушкой, хватило бы ей как минимум на ближайшие пять лет. За это время она могла бы найти приличную работу, которая позволила бы оплачивать счета, пока она пыталась получить образование онлайн.

Эва давно утратила волю к чему-то большему, чем просто выживание, но была слишком упрямой, чтобы полностью сдаться. Что бы ни случилось, сколько бы боли и страданий ей ни пришлось вынести, она не собиралась быть той несчастной девочкой, которая сломалась. Она не позволит никому насладиться её провалом, особенно своей так называемой крестной. Если было что-то, чему её научила бабушка, так это оставаться сильной и продолжать бороться, даже когда всё против тебя.

Чтобы доказать свою силу и порадовать бабушку, она не собиралась отказываться от жизни. Однако это вовсе не означало, что она планировала искать своё «долго и счастливо». Семнадцать лет она прожила прекрасную жизнь, полную как взлётов, так и падений. Но пустота и неприятное чувство в груди говорили ей, что эта глава её жизни завершилась, а новая, куда более мрачная, уже началась.

– Эва Саммерс? Ваш опекун прибыл, – раздался монотонный голос из-за стойки.

Она сидела в холле приюта, где провела последние десять дней в ожидании, пока Габриэла заберёт её. Женщина узнала о случившемся только тогда, когда суд уведомил её, что Эве требуется опекун. По какой-то причине Габриэла сразу согласилась, хотя ей понадобилось несколько дней, чтобы уладить все дела и приехать во Флориду.

Честно говоря, Эва не понимала, почему Габриэла решила взять её под опеку. Они не виделись много лет. Габриэла была для неё таким же чужим человеком, как любой приёмный родитель. Эва предпочла бы остаться в приюте до своего восемнадцатилетия, когда, наконец, смогла бы жить самостоятельно.

Она ясно для себя решила: согласится жить у Габриэлы и её мужа всего год. А потом вернётся домой – в дом, где она выросла.

– Доброе утро, Эва! Посмотри на себя, как ты выросла! – воскликнула черноволосая женщина, появляясь перед ней, глаза её широко раскрылись от удивления.

Но заметив пустой взгляд и холодное выражение лица Эвы, её настрой тут же изменился. В глазах появились печаль, тревога и… жалость. Именно это последнее особенно не понравилось девушке. Она больше всего на свете ненавидела, когда её жалели. Боль, отразившаяся на лице Габриэлы, лишь разожгла ярость Эвы ещё сильнее.

Она не хотела уходить с этим чужим человеком.

Чёрт побери, почему мир так ненавидит её?

Сначала он забрал у неё самого дорогого человека. А теперь собирался отнять единственное место, которое она когда-либо называла домом. Эта женщина даже не представляла, на что подписалась. Наверняка она наивно верила, что сможет спасти заблудшую душу Эвы. Жаль, но для этого было слишком поздно.

Когда Габриэла поняла, что Эва не собирается отвечать на её дружеское приветствие, она едва заметно вздохнула и сунула руки в карманы своего кремового пальто. Эва ощущала на себе её внимательный, почти изучающий взгляд. Казалось, он был прикован только к ней, пока женщина лихорадочно искала способ разговорить её.

Эве хотелось сказать, чтобы та не утруждала себя попытками заглянуть в её душу и разгадать сложные загадки, которые даже сама Эва уже не понимала. Но она промолчала. Это лишь дало бы женщине ложную надежду на то, что из тени, в которой она пряталась, ещё можно вытащить ту самую радостную девочку, которой она была когда-то.

– Ты, наверное, меня не помнишь, – осторожно начала женщина, её голос звучал мягко, будто она боялась говорить слишком громко и спугнуть свою новую приёмную дочь.

Эва скривилась, едва сдерживая презрительную гримасу при мысли о том, чтобы быть чьей-то дочерью, кроме своих биологических родителей. Одна эта мысль заставила крошечные волоски на её руках встать дыбом.

– Я знаю, что это непростая ситуация для тебя, Эва, – продолжила женщина, её тон был спокойным, ободряющим. – Я здесь, чтобы помочь, а не усложнять всё ещё больше. Я любила Марису как сестру. Единственная причина, по которой я не взяла тебя сразу после её смерти, – это то, что твоя бабушка была ещё жива. Я не хотела забирать тебя у неё.

Она осторожно опустилась на колени перед Эвой, пытаясь поймать её взгляд.

– Забавный у тебя способ показывать это, – пробормотала Эва себе под нос.

Как эта женщина могла утверждать, что заботилась о ней, если не видела её уже семнадцать лет? Разве она должна поверить, что Габриэла вдруг захотела полюбить её, как родную дочь, в тот самый день, когда умерла Мариса? Скорее всего, она просто возблагодарила Господа за то, что бабушка Тереза была ещё жива.

– Ты, наверное, не помнишь меня, но я бывала в этом городе гораздо чаще, чем ты думаешь, – мягко сказала Габриэла. – Я навещала твою бабушку дважды в год, но всегда старалась, чтобы ты меня не видела. Тереза боялась, что это вызовет у тебя болезненные воспоминания. Ты была таким жизнерадостным ребёнком, и она не хотела, чтобы ты вновь переживала потерю родителей.

Она осторожно положила руку на колено Эвы.

Эва резко отпрянула, словно её обожгло, и прижалась к спинке кресла, стараясь оказаться как можно дальше от Габриэлы. Женщина тут же извинилась и отступила на шаг, давая ей пространство.

Эва не пыталась быть грубой с единственным человеком, который проявил к ней заботу, но ей просто хотелось, чтобы её оставили в покое. Ей нужно было время, чтобы пережить утрату и осознать одиночество, заполнившее её сердце. Тереза была единственным человеком, на кого она могла положиться все эти годы. Она была её опорой, её кумиром.

Эва осторожно подняла взгляд, обдумывая слова Габриэлы. Она не знала, что эта женщина навещала её бабушку, но почему-то верила ей. В Габриэле было что-то искреннее и прямолинейное, что вызывало доверие. Да, она была чужой, но не стала бы заходить так далеко, если бы её намерения не были настоящими.

– Когда мне исполнится восемнадцать, я буду жить одна, – твёрдо заявила Эва.

Она понимала, что звучит неблагодарно, но Габриэла должна была знать, как она относится ко всей этой ситуации. Эва никогда не просила об этом.

– Ты не знаешь, что ждёт тебя впереди, Эви – Бу, – с грустной улыбкой сказала Габриэла, назвав её детским прозвищем.

Эва вздрогнула.

Откуда она могла знать это прозвище?

– Фрэнк и я будем рады принять тебя в нашу семью. Ты можешь остаться с нами так долго, как захочешь.

– В этом нет необходимости, но всё равно спасибо, – отрезала Эва, впервые за утро проявив хоть какие-то манеры.

Она была зла. Вежливость казалась ей пустой формальностью, даже если перед ней стоял человек с добрыми намерениями.

– Я подпишу бумаги, и через несколько часов мы сможем уехать. Ты уже собрала вещи или хочешь, чтобы я помогла? – мягко спросила Габриэла, всё ещё надеясь встретиться с ней взглядом.

Эва лишь упрямо покачала головой.

– Не стоит, я была готова с самого утра, – ответила она, откидывая голову назад и опираясь на кремовую стену. Затем медленно подняла руки, потянулась, разминая напряжённые плечи.

– Хорошо, тогда я скоро вернусь, – сказала Габриэла, чувствуя себя неловко.

Эва не удосужилась ответить и осталась неподвижной в кресле. Женщина тяжело вздохнула, развернулась и направилась к стойке администратора.

Эва наблюдала за ней издалека, внимательно разглядывая свою приёмную мать. Большинство людей, вероятно, увидели бы в ней добросердечного и красивого человека. У Габриэлы были густые, прямые чёрные волосы, спадающие на плечи, и самые чистые голубые глаза, какие Эва когда-либо видела. На ней была тёмно-синяя юбка и серая блузка, под которыми виднелись нейлоновые чулки.

Одежда выглядела дорогой. Эва невольно задумалась, кем работала эта женщина и её муж.

Спустя пятнадцать минут Габриэла вернулась, держа в руках стопку документов.

– Если ты можешь взять свои чемоданы, такси ждёт на стоянке, – пояснила она, кивнув в сторону машины за окном.

Эва безразлично кивнула и встала. Она взяла свой розовый чемодан на колёсиках и покатила его к выходу.

– Это всё? – удивлённо спросила Габриэла, её глаза расширились, когда она увидела, что у Эвы лишь один маленький чемодан.

– Ага, – коротко ответила та, не сбавляя шага, спускаясь по ступенькам к такси.

Когда её отправили в приют, она взяла с собой только самое необходимое: несколько вещей, средства гигиены, пару личных предметов. Всё остальное осталось дома, в её комнате, терпеливо дожидаясь дня, когда она, наконец, сможет вернуться.

– Ну что ж, поехали, – пробормотала Габриэла себе под нос, садясь в машину.

Эва раздражённо вздохнула, передала чемодан водителю и молча забралась в салон следом. Она не могла дождаться, когда этот год, наконец, закончится.

***

– Мой муж Фрэнк приедет за нами в аэропорт. Он только что закончил работу, – пояснила Габриэла, когда Эва сошла с самолёта и направилась к зоне выдачи багажа.

Эве было абсолютно наплевать на поток ненужной информации, которую женщина выливала на неё. Габриэла не замолкала весь полёт, словно собиралась рассказать ей всю свою биографию за один присест. Это начинало раздражать. Если её цель была в том, чтобы оттолкнуть Эву, у неё это прекрасно получалось.

– Фрэнк – врач, работает педиатром в Мемориальной больнице, – добавила черноволосая женщина, её лицо на мгновение смягчилось, будто она вспомнила что-то приятное. – Я всегда надеялась, что мой старший сын пойдёт по его стопам, но Лукас слишком упрям. Его больше интересует, как пустить свою жизнь под откос, – с горечью добавила она.

Габриэла без устали рассказывала о своих сыновьях. Но это был первый раз, когда Эва услышала в её голосе не восторг и любовь, а явное раздражение. Видимо, этот Лукас действительно успел отличиться, раз так злил свою мать. Габриэла не выглядела человеком, который пилит по мелочам, так что, вероятно, причина была серьёзной.

Ранее она уже объясняла, что у них с мужем двое сыновей, и оба до сих пор жили с ними. Старшему, Лукасу, было двадцать лет, он учился в местном колледже на бухгалтера. Младший, Нэйтан, был всего на несколько месяцев старше Эвы, заканчивал школу и, скорее всего, оказался бы с ней в одном классе.

Если честно, Эве было абсолютно всё равно, чем они занимаются. Единственное, чего она хотела – чтобы её не трогали. Даже если им придётся жить под одной крышей, это ещё не значит, что они обязаны общаться.

Эва вообще не испытывала особого доверия к парням. Особенно после того, как её бывший бросил её только потому, что она отказалась с ним переспать.

Придурок.

– К счастью, Нэйтан, похоже, интересуется медициной. Он подал документы в несколько колледжей, надеюсь, его куда-нибудь примут, – продолжала Габриэла, даже не замечая, что её приёмной дочери было наплевать на её «братьев».

Эва не понимала, почему для этой женщины и её мужа было так важно, чтобы их сыновья стали врачами. Разве не логично позволить каждому самому решать, кем быть? Какая разница, если это не их выбор?

– Ты уже определилась, что хочешь изучать в следующем году? Может, стать юристом, как твой отец? Он был замечательным человеком, – спросила Габриэла, внимательно взглянув на неё.

Эва лишь покачала головой, намеренно игнорируя упоминание об отце. Ей не хотелось идти по стопам родителей.

До смерти бабушки у неё были планы на колледж. Она ещё не решила, какую профессию выбрать, но точно не хотела остаться без образования. Однако после того, как Терезы не стало, вместе с ней исчезла и жажда жизни. Все её намерения рухнули. В итоге вместо поступления в колледж она решила найти работу.

– Ты не очень разговорчивая, да? – без тени улыбки усмехнулась Габриэла, когда между ними повисло неловкое молчание.

Удивительно, что только сейчас женщина осознала, насколько жутко молчалива была Эва. Может, наконец поймёт, что она просто не хочет с ней разговаривать?

– Я ценю твои усилия, Габриэла, но я не хочу быть чьей-то обузой. Просто живи своей жизнью и игнорируй моё существование. Я постараюсь появляться как можно реже, пока нахожусь здесь, – отрезала Эва, ускоряя шаг и стараясь не обращать внимания на раздражающий стук каблуков Габриэлы по полу.

Этот звук действовал Эве на нервы. Почему женщины всегда чувствуют необходимость носить эти ужасно неудобные туфли?

– Эви – Бу, ты для меня не обуза. Я рада принять тебя в свой дом. Фрэнк и я всегда хотели иметь дочь, – возмущённо заявила Габриэла.

Эве хотелось закричать, что с того дня, как умерли её родители, она перестала быть чьей-либо дочерью. Но она сдержалась. Она и так уже сказала Габриэле больше, чем следовало. Возможно, та даже начала жалеть, что взяла её к себе.

Оставшуюся часть пути они прошли в молчании.

Прежде чем Эва успела осознать, что происходит, они уже стояли у выхода из аэропорта, и к ним приближался мужчина средних лет.

– Дорогая, – с тёплой улыбкой сказал он, обнимая Габриэлу и целуя её в губы.

Эва невольно приоткрыла рот от неожиданности, но быстро его закрыла, пока не начала пускать слюни.

Вау!

Они всё ещё выглядели безумно влюблёнными.

– Ты, должно быть, Эва. Приятно познакомиться, дорогая, – с дружелюбной улыбкой произнёс мужчина, протягивая ей руку.

Эва осторожно вложила свою ладонь в его и пожала её, удивлённая столь тёплым приёмом. Мужчина улыбнулся и мягко растрепал её волосы, как сделал бы отец с дочерью, прежде чем подмигнуть жене.

– Как прошёл полёт? – спросил он, обращаясь к ним обоим.

Эва промолчала, позволив Габриэле рассказать мужу о поездке. Женщина не упомянула ни слова о её грубом поведении.

Дорога к месту, которое должно было стать её новым домом на ближайший год, заняла около получаса.

Эва сидела молча, глядя в окно, наблюдая за проносящимися пейзажами. День выдался тёплым, типичным для солнечной Калифорнии. Где-то в разговоре Габриэла упомянула, что когда они приедут, Эве стоит переодеться в шорты.

Девушка едва заметно поморщилась при слове «дом». Это был не её дом. Просто место, где ей предстояло переждать, пока она не сможет жить самостоятельно.

Когда машина свернула на дорожку к их дому, Эва невольно задержала дыхание.

Это был не просто дом. Это был особняк.

В центре подъездной дорожки возвышался величественный фонтан, а само здание окружал сад, который казался бесконечным.

Эва всё ещё осматривалась, когда машина остановилась и припарковалась рядом с чёрным, блестящим, словно оникс, Ламборгини.

– Это машина Лукаса. Лучше держись от неё подальше. Он не любит, когда кто-то трогает его вещи. Настоящий сноб, если честно, – предостерёг Фрэнк, бросив шутливый взгляд, пока Эва выходила из машины.

Она молча кивнула и, затаив дыхание, оглядела особняк. Он был настолько огромным, что в нём могли бы разместиться не десять, а целых двадцать семей.

– Гарольд, наш дворецкий, отнесёт твой чемодан в комнату, – пояснил Фрэнк, открывая багажник.

У них был дворецкий?!

Эва едва осознавала, что ей теперь предстоит жить в таком роскошном доме, а тут ещё и прислуга…

Чёрт возьми.

– Лукас, Нэйтан, мы дома! – позвала Габриэла, как только они вошли внутрь.

Эва услышала недовольное бурчание, прежде чем на лестнице появился парень с каштановыми волосами. На вид ему было не больше шестнадцати, и она предположила, что это Нэйтан, младший сын.

Он был симпатичным… если судить именно как о мальчике. Эве было трудно поверить, что он её ровесник и учится с ней в одном классе.

– Где Лукас? – спросил Фрэнк, его голос стал заметно менее приветливым.

Напряжение в воздухе стало почти осязаемым, и Эва ощутила, как оно только усилилось, когда Нэйтан небрежно пожал плечами.

– Понятия не имею. Он укатил на своём Харлее часа два назад, и с тех пор я его не видел. Кажется, он говорил что-то о том, что собирался навестить ту рыжую, с которой познакомился в клубе прошлой ночью, – спокойно ответил Нэйтан, глядя отцу прямо в глаза.

Фрэнк тихо выругался, явно с трудом сдерживая раздражение.

– Интересно, когда этот парень наконец образумится, – пробормотал он, выговаривая слова с заметным усилием.

Габриэла мягко коснулась его руки, провела пальцами по коже, словно пытаясь успокоить.

– Не злись так из-за нашего неугомонного сына. Однажды он получит отпор и поймёт, что выбрал не тот путь, – мягко сказала она, прижимаясь к мужу.

– Этот мальчишка должен знать своё место! Я попросил его об одной-единственной вещи, о крошечной услуге, и даже с этим он не справился. Всё, что от него требовалось, – быть дома к нашему приезду, – воскликнул Фрэнк, разочарованно качая головой.

Эва наблюдала за этой сценой, чувствуя себя лишней.

Даже в такой, казалось бы, идеальной семье не обходилось без проблем. Габриэла и Фрэнк выглядели любящими родителями, но, как и у всех, у них были свои трудности.

Вот почему Эва никогда не верила в сказочные финалы. Их просто не существовало.

– Прости за этот спектакль, не обращай на них внимания, – внезапно раздался голос рядом.

Эва подняла взгляд – перед ней стоял Нэйтан.

– Привет, меня зовут Нэйтан, – добавил он, протягивая руку.

Вблизи он выглядел даже лучше – загорелая кожа, чистый зелёный цвет глаз, точь-в-точь как у отца. Его можно было бы назвать красивым… если бы Эва вообще искала парня. Но её привлекали совсем другие – высокие, мужественные, с хриплым голосом и сильными руками, а не симпатичные мальчики.

– Эва, – монотонно ответила она.

Она не собиралась заводить друзей в Калифорнии. Возможно, её старые приятели отвернулись от неё после переезда, но это вовсе не значило, что теперь она готова искать новых.

– Должно быть, тебе тяжело, – задумчиво произнёс парень, и в его взгляде мелькнула жалость.

Эву передёрнуло. Она быстро отвела глаза, не желая ловить на себе этот взгляд. Она не была сломленной. И уж точно не хотела, чтобы её такой считали.

– Я покажу тебе твою комнату, – вмешалась Габриэла, и впервые Эва была ей за это благодарна.

Последнее, чего ей хотелось, – это выслушивать сочувственные речи Нэйтана. Почему люди так упрямо не понимают, что их пустые извинения не вернут Терезу?

Она даже не могла вспомнить, сколько раз слышала эти слова: «Прими мои соболезнования.»

– Твоя комната на верхнем этаже, вторая дверь справа, напротив комнаты Лукаса, – продолжила Габриэла, ведя её вверх по лестнице. – Не волнуйся, он тебя не потревожит. Он любит одиночество, не особо общителен, так что не обращай внимания, если будет груб. Боюсь, я не могу сказать, что он будет к тебе приветлив.

Чудесно. Теперь у неё будет сосед, который либо её проигнорирует, либо возненавидит.

– Что-то с этим мальчиком пошло не так, и я больше не могу до него достучаться, – вздохнула Габриэла. – Раньше он был таким любящим сыном. Знаю, когда ты с ним познакомишься, тебе будет трудно поверить, что когда-то он не был таким засранцем… Прости мой французский, – она печально улыбнулась, открывая дверь.

– Добро пожаловать в твой новый дом. Надеюсь, тебе понравится твоя комната, – сказала она, широко распахнув дверь и мягко подтолкнув Эву внутрь.

Глаза девушки расширились от удивления, когда она осмотрелась, снова поражённая размахом этого дома.

Комната была выкрашена в приглушённый лавандовый оттенок, с аккуратно подобранными декоративными элементами. В центре возвышалась большая белая кровать с роскошным изголовьем, а у дальней стены стоял комод.

– Первая дверь слева ведёт в гардеробную, вторая – в ванную. Фрэнк и я решили немного побаловать тебя и наполнили шкаф обувью и одеждой. Но если тебе что-то не понравится, ты не обязана это носить, – добавила Габриэла, гордо улыбаясь.

Эва взглянула на женщину так, будто у той внезапно выросла вторая голова, а затем быстро направилась к шкафу.

Её глаза расширились ещё больше, когда она поняла, что «немного одежды», о которой говорила Габриэла, на самом деле означало целую гору новых вещей. Перед ней аккуратно стояли тридцать пар обуви – от балеток до туфель на высоких каблуках. На полках лежали две стопки рубашек и блузок, рядом висело десять пар джинсов, юбки, платья и даже нижнее бельё.

Она не могла поверить в то, что видит.

Чёрт, эти люди явно не знали меры.

– О, – только и выдохнула она, оглядывая комнату.

Но тут же развернулась, услышав, как Габриэла вошла в комнату и встретилась с ней взглядом.

– Это слишком. Я не могу принять всё это, – сказала Эва, покачав головой.

– Можешь и примешь, – твёрдо ответила женщина.

– Жить с семьёй Лэнгтон означает быть её частью. И, думаю, тебе не помешает небольшой приветственный подарок. Невежливо отказываться от подарков, Эви-Бу, – добавила она с улыбкой, дружески похлопав её по спине.

Эва стиснула зубы, стараясь оставаться неподвижной, как статуя. Она не хотела снова казаться грубой, но ей не нравилось, когда к ней прикасались чужие люди.

Каковы бы ни были их намерения, эти люди постояннопереходили её границы.

Этот год будет долгим.

Глава 2

Эва сидела неподвижно на своей новой широкой кровати, бездумно уставившись в одну точку, пока пыталась осмыслить события последних двадцати четырёх часов. Этот день выдался для неё по-настоящему изматывающим. Она всё ещё не ощущала себя комфортно в этом новом доме, но понимала, что теперь вынуждена оставаться здесь до конца учебного года – хотела она того или нет.

Семья Лэнгтон казалась доброжелательной, и Эва оценила тёплый приём, который ей оказали, но не могла сказать, что он принёс ей радость. Было бы гораздо проще ненавидеть своих новых соседей, если бы они оказались холодными и равнодушными. Но нет. Вместо этого ей предстояло жить в огромном особняке, получать дорогие подарки, а её опекуны проявляли к ней заботу и участие. Всё это усложняло задачу – почти невозможно было не испытывать к ним хотя бы минимальной симпатии.

Но она пообещала себе не привязываться. Оставаться отстранённой. Так будет проще уйти, когда придёт время.

Громкий стук в дверь вырвал её из мыслей. Эва вздрогнула, затем быстро поднялась и направилась к двери. Когда она открыла её, на пороге стоял Нэйтан, с улыбкой протягивающий поднос, от которого исходил аппетитный аромат свежеприготовленной еды.

– Мама подумала, что после долгой дороги тебе захочется немного отдохнуть, поэтому попросила меня принести тебе ужин, – сказал Нэйтан, ставя поднос на тумбочку. – Конечно, ты всегда можешь присоединиться к нам в столовой, если захочешь.

Только сейчас Эва заметила, что, когда он улыбается, на его щеках появляются очаровательные ямочки. Раньше она этого не замечала.

Когда он поймал её взгляд, она густо покраснела и быстро взяла поднос, стараясь, чтобы их пальцы не соприкоснулись.

– Спасибо. Еда выглядит замечательно, – сдержанно ответила она.

Её дурное настроение тут же улетучилось, пока Нэйтан продолжал улыбаться ей.

– Наша кухарка Грейс, как всегда, постаралась. Она настоящая волшебница на кухне. Мама даже яйцо сварить не может, – признался он с лукавой ухмылкой.

– Приятного аппетита, Эва. Если вдруг захочешь компании – просто постучи. Моя комната в конце коридора, – добавил он, указывая в нужную сторону.

Эва вежливо поблагодарила его и ответила лёгкой улыбкой, прежде чем закрыть дверь. Нэйтан показался ей хорошим парнем. Было очевидно, что он воспитанный и обходительный. Она бы многое отдала, чтобы встретить такого, когда ещё жила во Флориде. Но почему-то её всегда тянуло к совсем другим – к тем, кто приносил только проблемы.

Эва поставила поднос на прикроватную тумбочку и тяжело вздохнула, ковыряя еду вилкой. Честно говоря, она совсем не была голодна. Один только вид еды вызывал у неё неприятные ощущения в животе.

Её аппетит пропал в тот самый день, когда ей позвонили и сообщили, что бабушка умерла. С тех пор он так и не вернулся полностью.

Ранее в аэропорту Эва съела всего один батончик мюсли – единственное, что удалось проглотить за весь день. Теперь, глядя на своё отражение в зеркале, она заметила, что немного похудела. Одежда сидела свободнее, даже любимый лифчик стал великоват. Впрочем, Эва всегда была худощавой, и небольшая потеря веса её особо не волновала.

С неохотой она намотала на вилку приличное количество пасты. Желудок протестовал, но она заставила себя продолжать есть, пока не осилила половину порции. Это было достижением, и Эва мысленно похвалила себя за усилие, прежде чем отложить поднос в сторону. На сегодня хватит. Она была сыта.

Приняв быстрый душ, почистив зубы и переодевшись в пижаму, она подошла к книжной полке, наугад выбрала книгу и устроилась с ней в постели. Прошло немало времени с тех пор, как она в последний раз брала в руки роман. Когда-то она зачитывалась любовными историями, но забросила их, как только очередной парень разбил ей сердце.

Личная жизнь Эвы напоминала череду катастроф. Почему-то она всегда выбирала тех, кто в итоге причинял ей боль. Даже сейчас она помнила своего первого парня. Ей было четырнадцать, когда она встретила Дрейка, и с первого взгляда влюбилась в его дерзкий стиль. Он подарил ей первый поцелуй, и тогда ей казалось, что они непременно поженятся. Она была такой же наивной, как пятилетний ребёнок. Но всего через два месяца после их первого поцелуя она узнала, что он встречается с другими девушками за её спиной. Не раздумывая, Эва его бросила.

Через полгода после расставания с Дрейком Эва познакомилась с Джейкобом. Он был его полной противоположностью – воспитанный, перспективный футболист с идеальным будущим. Они встречались почти год, пока он не бросил её, узнав, что она не собирается с ним спать. Тогда Эва осознала, что он её не заслуживал, но это не сделало боль утраты менее ощутимой.

Можно было смело сказать, что у неё был катастрофический вкус в мужчинах. Она всегда выбирала не тех. Дрейк и Джейкоб были всего лишь двумя именами в длинном списке её сердечных разочарований.

Листая книгу, Эва машинально перебирала тонкую серебряную цепочку на шее, её пальцы нащупали крошечный ключик, спрятанный в ложбинке груди. Это была последняя память о бабушке. За день до своей смерти Тереза вручила ей ожерелье и, словно в загадке, сказала, что однажды она сама поймёт, что оно открывает. Эва не раз пыталась выпытать ответ, но бабушка лишь загадочно улыбалась. Ей казалось, что в этих словах был скрытый смысл, нечто важное, но что именно – она так и не разгадала. Насколько ей было известно, в её жизни не существовало ничего запертого.

Внезапный шум заставил её вздрогнуть. Эва резко села в кровати, напряжённо прислушиваясь. Снаружи раздался низкий рык мотора, и, подойдя к окну, она раздвинула шторы. По подъездной дорожке медленно въезжал старый Харлей Дэвидсон.

Парень, сидевший за рулём, заглушил двигатель и снял шлем, взъерошив тёмные волосы. Высокий, мускулистый, он выглядел так, будто только что вернулся с какой-то дерзкой авантюры. За его спиной, цепляясь за него, сидела рыжеволосая девушка. Её короткая юбка открывала длинные загорелые ноги, а вызывающий наряд делал её образ, мягко говоря, вульгарным.

Парень дьявольски ухмыльнулся, обнял её за талию и, не колеблясь, притянул к себе, впиваясь в её губы требовательным, жадным поцелуем.

Эва поспешно задвинула шторы и села обратно на кровать, чувствуя, как щёки вспыхнули жаром. Лучше бы она просто проигнорировала этот звук, вместо того чтобы поддаться любопытству и заглянуть в окно. Лёжа в темноте, она поняла, что, скорее всего, только что стала свидетелем проделок Лукаса. Кажется, он действительно был тем самым парнем с чёрными, как оникс, волосами.

Эва не считала себя ханжой, но наблюдать за тем, как кто-то так откровенно развлекается, заставило её почувствовать себя вуайеристкой. Она попыталась отогнать мысли, выключила прикроватную лампу и натянула одеяло почти до самого носа. Но стоило ей закрыть глаза, как до слуха донёсся звук шагов по лестнице, а следом – стон.

Чёрт, только не это!

Она резко открыла глаза, сердце сжалось от неприятного предчувствия. Следующая реплика расставила всё по местам.

– Да, детка, вот так! – пронзительный женский голос эхом разнёсся по коридору.

Эва сжала зубы. Нет, она точно не собиралась лежать и слушать, как кто-то занимается сексом за стеной.

С неё хватит.

Решительно сбросив одеяло, она вскочила с кровати, накинула халат и рванула к двери. Едва распахнув её, она застыла.

Прямо перед ней, в тусклом свете ночника, черноволосый парень прижимал рыжую девушку к деревянной двери. Его руки сжимали её грудь, а язык жадно скользил в её рот.

Эва поморщилась. Ей стало по-настоящему противно. Она громко откашлялась, надеясь привлечь их внимание.

Но парочка даже не заметила её – они были слишком увлечены процессом. Рыжая закинула голову, потянулась к волосам Лукаса, обвила его талию ногами, а её стоны становились всё громче с каждой секундой.

Боже, серьёзно?!

– Простите, но некоторые из нас пытаются спать! – Эва глубоко вздохнула, стараясь сохранять спокойствие, хотя хотелось заорать.

Лукас резко повернул голову и, чертыхнувшись, отпустил девушку. В его взгляде читалось крайнее раздражение. Эва встретилась с его глазами – пронизывающе-голубыми, чарующими, теми самыми, что, по всей видимости, он унаследовал от матери. Её уверенность дала небольшую трещину. Сердце на мгновение замерло.

Чёрт, он был красив.

Этот тип напоминал рок-звезду в кожаной куртке. Тёмные волосы, немного взлохмаченные, лёгкая щетина и татуировки, покрывающие руки – всё в нём излучало опасное обаяние.

– Какого чёрта тебе надо, малышка? – буркнул он, с каждой секундой злясь всё больше.

Рыжая попыталась заглянуть ему за плечо, встав на цыпочки, явно заинтересовавшись источником шума.

– Кто это? Я и не знала, что у тебя есть сестра, – протянула она, звуча так, будто ей было безразлично.

Теперь, разглядывая её вблизи, Эва заметила толстый слой макияжа и серебряное кольцо в носу. Девушка выглядела как типичная фанатка вечеринок, и, похоже, мозг у неё работал с той же скоростью, что и её стонущие реплики минуту назад.

– У меня нет сестры, – лениво протянул Лукас. – Это просто очередная благотворительность моей матери, которая поживёт у нас пару месяцев.

Он даже не потрудился скрыть своё презрение.

Какой же он мудак!

– А она не может к нам присоединиться? – вдруг взвизгнула рыжая, её глаза азартно вспыхнули. – Я всегда мечтала о тройничке!

Эва застыла, почувствовав, как по спине пробежали мурашки от отвращения.

– Не знаю, – лениво протянул Лукас, лениво скользнув взглядом по её фигуре. – Тебе стоит спросить её самой.

Его глаза на мгновение задержались на её груди, и Эва почувствовала, как кровь прилила к щекам. Температура тела начала подниматься не от смущения, а от злости.

– Хотя… она не выглядит особо авантюрной. Скорее паинька, – добавил он с насмешкой.

– Это можно исправить, – рыжая игриво приподняла брови, скользнув по Эве оценивающим взглядом. – Грудь у неё симпатичная. Хоть и маловата, но, уверена, довольно чувствительная.

ЧТО?!

– Эй, алло?! – возмущённо воскликнула Эва, её глаза чуть не вылезли из орбит. – Я вообще-то прямо здесь!

– Знаю. Вижу, – рыжая тупо улыбнулась.

Прекрасно. Шлюха без мозга. Именно с таким типом людей мне не хватало знакомства.

– Вы двое могли бы потише? – устало бросила Эва, осознавая, насколько бессмысленно тратить на них свою энергию. Она раздражённо ткнула пальцем в часы, которые показывали два часа ночи. – Некоторые люди, знаешь ли, хотят хоть немного поспать.

Она даже не заметила, как засиделась с книгой. Похоже, сюжет оказался чересчур затягивающим.

– Что случилось, принцесса? – усмехнулся Лукас, склонив голову набок. – Боишься, что мы потревожим твой «красивый» сон?

В его голосе сквозило ехидство, но настоящий удар он нанёс следующим.

– Лучше бы ты осталась во Флориде. Там тебе и место.

Эва резко вскинула подбородок.

Он смотрел прямо на неё, и в этих глазах не было ни капли сожаления. Только ледяное презрение.

Какой же он всё-таки мудак!

Эва широко распахнула глаза, почувствовав, как в них подступают слёзы. Она сделала глубокий вдох, заставляя себя не поддаваться слабости. Вместо того чтобы отступить в свою комнату, спрятаться, как испуганное животное, она шагнула вперёд – прямо к нему.

– Как ты смеешь говорить мне такое?! Ты даже не знаешь меня! – её голос задрожал от ярости, но не ослаб.

Щёки вспыхнули, а в глазах полыхал гнев. В порыве эмоций она подняла руку и с силой отвесила Лукасу пощёчину. Хлопок разнёсся по комнате, заглушая даже собственное дыхание. Он качнулся назад, не ожидая удара.

На несколько секунд повисла тишина. Лукас медленно приложил ладонь к щеке, а выражение его лица мгновенно изменилось – насмешка исчезла, уступая место чему-то более мрачному.

– Никогда больше не делай этого, малышка, – произнёс он тихо, но в его голосе прозвучало чёткое предупреждение.

Эва замерла, не отводя взгляда, но внутри у неё всё сжалось. Лукас больше не смотрел на неё – он развернулся и, схватив свою рыжеволосую спутницу за талию, потянул её в комнату. Дверь закрылась с глухим щелчком.

***

Утро встретило её тяжестью в висках и мутным сознанием. Головная боль пульсировала от недостатка сна. Эва медленно села на кровати, устало потёрла лицо. Её веки горели от усталости, а тело казалось ватным.

Лукас и его подружка не давали ей уснуть почти до рассвета. Глухие удары изголовья о стену, громкие стоны и крики… Это было нечто, что невозможно было проигнорировать, как бы сильно она ни пыталась.

Чувствуя себя измождённой, она поднялась с кровати и направилась в ванную. В отражении зеркала на неё смотрела девушка с растрёпанными волосами, покрасневшими глазами и усталым лицом.

Эва вздохнула и включила душ. Горячие струи воды стекали по коже, смывая остатки ночного раздражения, постепенно расслабляя напряжённые мышцы. Она прикрыла глаза, позволив себе несколько секунд покоя, и прижалась лбом к холодной плитке. Но стоило ей немного расслабиться, как перед мысленным взором вспыхнул образ пронзительных голубых глаз.

Чёрт возьми.

Ей хотелось стереть его из памяти, забыть, выбросить, но стоило закрыть глаза – и он снова появлялся.

Эва стиснула зубы. Она уже ненавидела этого Лукаса.

Как, чёрт возьми, он вообще смеет говорить с ней так, словно она грязь у него под ногами?

Они даже не были знакомы, но он вёл себя так, будто она его заклятый враг. Каждое его слово, каждый взгляд – словно нож по сердцу. Очевидно, что её появление в этом доме жутко его раздражало. Что ж, он мог бы пожаловаться своей матери, а не относиться к ней, как к отбросу.

Габриэла предупреждала её о своём старшем сыне, но ничто не могло подготовить Эву к тому, насколько он оказался мерзавцем. В жизни она не встречала человека, который раздражал бы её сильнее.

Обычно она держалась холодно и отстранённо с незнакомцами, но этот парень пробуждал в ней настоящую стерву. Она выдохнула и заставила себя забыть о нём хотя бы на время.

Прервав размышления, Эва вышла из душа. Холодный воздух тут же обволок её, заставив кожу покрыться мурашками. Она поёжилась, медленно накинула полотенце на плечи и лениво стянула волосы в небрежный пучок.

Направляясь в гардеробную, она машинально пробежалась взглядом по комнате, задержавшись на зеркалах и роскошных полках с одеждой. До сих пор не верилось, что всё это принадлежит ей. Никогда в жизни она не могла представить, что у неё будет столько одежды на выбор.

Её бабушка не была бедной, но и до уровня этой семьи ей было далеко. У Эвы всегда была хорошая комната с отдельной ванной, и она ценила это. Многие её друзья во Флориде даже не имели такой роскоши – им приходилось делить ванную с родителями или братьями и сёстрами.

Эва критически осмотрела себя в зеркале. Классическое сочетание чёрного и белого – элегантный и беспроигрышный вариант. Белая укороченная рубашка с короткими рукавами подчёркивала талию, а чёрные пуговицы добавляли строгости. Чёрные шорты с завышенной талией и мягкими складками делали образ стильным и лёгким. Дополняли его массивные лакированные лоферы на грубой подошве – дерзкие, но удобные.

Закончив с одеждой, она отправилась на кухню, где застала Нэйтана за столом. Его тёмные волосы были всё ещё влажными после утреннего душа.

– Доброе утро, Эва, – улыбнулся он, снова демонстрируя ямочки на щеках.

– Привет, – ответила она и заняла место рядом с Габриэлой.

Лукаса нигде не было видно, но никто за столом не выглядел удивлённым, так что, вероятно, его отсутствие на завтраке было в порядке вещей.

– Как ты спала? Кровать удобная? Если нет, мы можем подобрать другую, – с теплотой спросила Габриэла.

Эва моргнула, поражённая таким вниманием. За свои семнадцать лет она никогда не спала на более удобной кровати.

– Мам, дай ей хотя бы проснуться, прежде чем закидывать своей заботой, – вставил Нэйтан, закатывая глаза.

Эва благодарно ему улыбнулась.

– Всё отлично, нет необходимости менять, – заверила она.

Ей следовало быть осторожной, чтобы не привязаться к этой семье. Они были слишком добры, почти идеальны. Все, кроме одного человека, от одной мысли о котором её передёргивало.

– Твой брат уже ушёл? – спросил Фрэнк, приподняв бровь.

– Откуда мне знать? Он даже не разговаривает со мной, – равнодушно пожал плечами Нэйтан, но в его голосе сквозила горечь.

Эва задумалась, не произошло ли между братьями что-то серьёзное.

– Не понимаю, – нахмурилась Габриэла. – Вы же всегда были неразлучны.

– Это было давно, мам. Люди меняются, – коротко ответил он, зачерпнув ложку овсянки.

– Что ты хочешь на завтрак, дорогая? Может, попросить Грейс приготовить блины? – снова обратилась к ней Габриэла.

Эва только сейчас осознала, что так и не взяла еду. Аппетита у неё не было, но она не хотела вызывать лишних вопросов.

– Мне хватит яблока, – тихо сказала она, опустив глаза и закрутив прядь волос на палец.

Эва понимала, что накануне вела себя слишком резко, поэтому сегодня решила быть дружелюбнее. Её просто застала врасплох доброта Габриэлы – та продолжала заботиться о ней, несмотря на все попытки держаться на расстоянии.

– Это неразумно, Эва. Завтрак – самый важный приём пищи, – заметил Фрэнк, выглядывая из-за газеты.

– Не обращай внимания. Это просто говорит в нём врач, – хмыкнул Нэйтан. – Если не голодна, не стоит себя заставлять. Потом может стать хуже.

Габриэла улыбнулась сыну и кивнула Эве:

– Всё в порядке, Эви-Бу. Просто убедись, что перекусишь на первом перерыве. Грейс уже собрала тебе ланч, там есть мюсли-батончики. Если захочешь что-то особенное, просто скажи ей.

– Думаю, всё подойдёт, – ровным тоном ответила Эва.

Ей было всё равно, что там приготовили. Она не из тех, кто привередничает с едой. Скорее всего, просто возьмёт что-нибудь в кафетерии.

Доев яблоко, она сложила ланч в сумку и направилась к выходу.

– Я подброшу тебя до школы, – объявил Нэйтан, неожиданно появившись рядом.

– Не стоит. Я могу дойти пешком, – пожала она плечами.

Первый день в новой школе хотелось начать самостоятельно.

– Мне несложно, – улыбнулся он и игриво толкнул её локтем.

Эва попыталась улыбнуться в ответ, но внутри всё сжалось. Она терпеть не могла, когда её трогали без разрешения, даже по-дружески.

Войдя в гараж, она замерла, ошеломлённо оглядываясь. В дальнем углу стоял Ламборгини Лукаса, рядом с машиной Фрэнка. На месте его Харлея теперь красовался красный Кавасаки, припаркованный рядом с чёрным Мерседесом.

– У нас в семье обожают тратить деньги на машины, – с усмешкой прокомментировал Нэйтан, следя за её реакцией. – Кавасаки мой, но сегодня возьмём Мерседес мамы. Мой Ламборгини в ремонте – Лукасу показалось хорошей идеей пару раз пнуть его, когда он вернулся домой пьяным.

Он сказал это так буднично, будто речь шла о погоде.

– Сумасшедшие, – пробормотала Эва.

Она молча кивнула, села в Мерседес и положила сумку на колени. Машина мягко тронулась с места, а она откинулась на спинку сиденья, глубоко вздохнув. Быть новой в школе – никогда не к добру. Чаще всего такие, как она, становились лёгкой мишенью для хулиганов.

– Не переживай, всё будет нормально, – уверил её Нэйтан, будто прочитав её мысли.

Выражение ужаса на её лице, вероятно, выдало её с головой.

– Я тебя защищу, – подмигнул он, демонстрируя ямочки, от которых она уже чувствовала зависимость.

Через несколько минут они подъехали к школе. Парковка была забита смеющимися подростками, но стоило Мерседесу появиться, как толпа тут же расступилась, освобождая дорогу.

– Ты довольно популярен, да? – пробормотала Эва, наблюдая, как группа девушек в откровенных нарядах облепила машину.

Похоже, в каждой школе есть свои королевы драмы.

Как только они вышли, на Нэйтана тут же бросилась блондинка, обхватив его руками.

– Доброе утро и тебе, Келси, – засмеялся он, обнимая её в ответ.

Эва едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

– Кто она? – спросила девушка, наконец отпуская его и поворачиваясь к Эве.

– Она живёт с нами. Я же рассказывал тебе о ней вчера по Скайпу, помнишь? – сказал Нэйтан, бросив на Эву тёплый взгляд.

– Точно! – Келси энергично закивала.

Отлично. Ещё одна пустышка без мозгов, – подумала Эва.

– Эва, это Келси, моя хорошая подруга, – представил их Нэйтан.

Но несмотря на его слова, было ясно, что они далеко не просто друзья. Они не переставали прикасаться друг к другу с того момента, как он вышел из машины. Манера общения говорила сама за себя: они определённо не раз переспали.

Эву это нисколько не удивило. Нэйтан был симпатичным парнем, окружённым красивыми девушками. И он явно знал, как этим пользоваться.

– Я пойду за расписанием, – сказала Эва, перекинув сумку через плечо.

– Я пойду с тобой, – предложил Нейтан.

Она быстро покачала головой.

– Не нужно. Я не заблужусь. Честное слово.

Эва попыталась улыбнуться, но развернулась и поспешила к офису. Она смотрела в пол, избегая чужих взглядов. Ей не нравилось, как люди бесстыдно пожирали её глазами.

Громкий свист заставил её вздрогнуть, но она не остановилась.

– Чёрт, Нейт, у тебя горячая штучка. Следи за её задом. Я бы точно кое-что с ней провернул, – ухмыльнулся какой-то парень.

Эва почувствовала, как его взгляд прожигает кожу. Она ускорила шаг. Парни могли быть такими свиньями. Её передёргивало от того, что они воспринимали её как объект для развлечений.

Когда она вошла в здание школы, заметила, как несколько девушек перешёптываются, бросая на неё оценивающие взгляды. Им, похоже, было наплевать на приличия. Судя по их одежде, это были чирлидерши. Они оголяли достаточно кожи, чтобы выглядеть вульгарно. Девушки больше не знали, что такое достоинство.

Эва внезапно почувствовала одиночество и тоску. Впервые с момента переезда в Калифорнию ей захотелось домой. Как бы ни обращались с ней её так называемые друзья, это всё равно было лучше, чем быть новой девчонкой, оказавшейся в центре всеобщего внимания.

Парни делали ставки, кто первым затащит её в постель. Девушки придумывали розыгрыши, чтобы выставить её дурой – просто из зависти.

Эва мечтала держаться подальше от всей этой драмы. Лучше быть никем, чем объектом чужого обсуждения.

Пройдя по коридору новой школы, она поняла: эта неделя будет длинной.

***

Эва с облегчением сбросила сумку у входа, едва переступив порог своего нового дома. День оказался таким же ужасным, как она и ожидала. За несколько часов в новой школе ей пришлось выслушать больше насмешек и столкнуться с большим количеством презрительных взглядов, чем за последние три года в старшей школе. Особенно отличились чирлидерши – их оценивающие, полные скрытой злобы взгляды не слишком тешили её самолюбие.

Она мечтала о горячей ванне, уютной пижаме и мягкой постели, где могла бы забыться хотя бы на несколько часов. Однако усталость и раздражение резко сменились тревогой, когда она поняла, что Нейтан не ждал её на парковке после уроков.

Утром пешая прогулка казалась ей неплохой идеей, но после изматывающего дня перспектива брести домой в одиночестве внушала только отчаяние. Во время последнего урока ей пришло сообщение от Нейтана – хотя она даже не знала, что у него есть её номер. В паре сухих фраз он сообщил, что задерживается на футбольной тренировке и не сможет её подвезти.

Поскольку за первый день в новой школе она так и не завела друзей, выбора у неё не было – пришлось идти пешком. К счастью, утром она внимательно смотрела в окно, когда они ехали в школу, и смогла запомнить дорогу.

– Чего такая мрачная, принцесса? Плохой день? – раздался за спиной низкий, лениво-насмешливый голос.

Эва вздрогнула, резко остановилась и подняла взгляд. Перед ней, как ни в чём не бывало, стоял Лукас Лэнгтон – всё такой же чертовски самоуверенный, с растрёпанными волосами и фирменной ухмылкой.

Он выглядел так, словно только что сошёл с экрана фильма о плохих парнях: чёрные обтягивающие джинсы, чёрная рубашка, кожаная куртка. Под тонкой тканью угадывались рельефные мышцы, и Эва на мгновение задержала на нём взгляд.

Почему, чёрт возьми, у плохих парней всегда такая внешность? Карма – та ещё сука.

– Отвали, придурок, – бросила она безразлично и двинулась дальше.

Лукас на секунду замер, но его ухмылка лишь стала шире. Одним быстрым движением он схватил её за запястье, не давая уйти.

– От. Пусти. Меня, – отчеканила Эва, её голос звучал жёстко, а в глазах вспыхнуло возмущение.

– Не заводись так, принцесса, – усмехнулся он, отпуская её руку и лениво отступая назад. – Я знаю, что чертовски хорош собой, но не обязательно так смущаться.

Её пальцы сжались в кулак, и Эва едва сдержала желание врезать ему. Но знала, что именно этого он и добивается – чтобы она сорвалась, дала ему повод продолжить эту дурацкую игру.

– Я отошла не потому, что застеснялась, мистер самовлюблённый нахал, а потому, что испытываю к тебе чистое отвращение, – отчеканила она холодно.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и взлетела по лестнице, захлопнув дверь спальни с таким грохотом, что дом, казалось, содрогнулся.

Давно никто так не бесил её. Но, судя по довольному выражению Лукаса, он только начал развлекаться.

Глава 3

Ровно в семь вечера Габриэла крикнула, что ужин подан. Эва вздохнула, снимая наушники. Она слушала музыку на своём айподе, пока заканчивала домашнюю работу по физике. Мысли путались, цифры скакали перед глазами, и чем дольше она пыталась разобраться в теме, тем сильнее ощущала, что ей нужен репетитор.

В её прежней школе учебная программа по физике и химии слегка отставала, и теперь разрыв в знаниях становился особенно заметным. Сегодня на уроке химии Эва чувствовала себя полной идиоткой. Они работали с продвинутым учебником, рассчитанным на тех, кто уже давно освоил базу. Знания, которых у неё не было.

Она закрыла тетрадь, бросила карандаш и пошла вниз.

– Как в школе, дорогая? – спросила Габриэла, когда Эва присоединилась к ней за столом. Лукаса и Нэйтана не было, и это почему-то казалось облегчением.

– Нормально, наверное, – коротко ответила Эва, не желая вдаваться в подробности.

День был не из лучших. К тому же ей не хотелось тревожить Габриэлу. Если быть честной, она даже испытала облегчение от того, что никто не пытался с ней подружиться. Она не хотела казаться стервой, игнорируя людей, но было слишком рано, чтобы радоваться жизни после смерти бабушки. Ей нужно было время, чтобы пережить утрату.

Они ели в тишине. Эва ковыряла еду, напоминая себе, что ей нужно набрать пару килограммов. Её вес сильно упал за последние месяцы, но аппетит всё ещё оставлял желать лучшего.

Когда она была на середине тарелки, входная дверь неожиданно распахнулась, и в дом вошёл Нэйтан с тяжёлой спортивной сумкой через плечо.

– Добрый вечер, – бросил он, небрежно ставя сумку у стены и усаживаясь за стол. Волосы у него были ещё мокрые – очевидно, он недавно принял душ после тренировки.

– Нэйтан, ты что, забыл про полотенце? – спросил Фрэнк, качая головой. На его лице мелькнула усмешка.

– Он весь в тебя в его возрасте, – подшутила Габриэла, глупо улыбаясь мужу. – Хорошо хоть, не бегает голышом по дому.

Фрэнк подмигнул ей и быстро чмокнул в губы.

– Мам, пап, да хватит уже! – простонал Нэйтан, прикрывая лицо ладонями. – Я вообще-то ем! Вы мне аппетит портите.

Эва с трудом сдержала смех, наблюдая за этой троицей. Они были такой тёплой, дружной семьёй. И ей нужно было держать себя в руках, чтобы не привязываться слишком сильно.

Когда они доели, по лестнице вниз неожиданно скатился Лукас, держа в одной руке пачку сигарет, а в другой – ключи от своего Харлея. Эва едва сдержала гримасу, заметив сигареты. Она терпеть не могла запах табака – он вызывал у неё головную боль и тошноту.

– И куда это ты собрался? – раздражённо спросил Фрэнк, скрестив руки на груди.

Лукас усмехнулся, застёгивая кожаную куртку и натягивая тяжёлые ботинки.

– Не твоё, чёрт возьми, дело. Я взрослый. Я тебе не подчиняюсь.

Фрэнк прищурился, его пальцы сжались в кулак.

– Пока ты живёшь под моей крышей и тратишь мои деньги на учёбу и развлечения, ты будешь меня слушать, молодой человек.

Лицо его налилось багровым. Обычно Фрэнк умел держать себя в руках, но Лукас умудрялся выбесить его до предела.

Лукас ухмыльнулся, сунул сигареты в карман куртки и лениво бросил:

– Я собираюсь покурить, съездить в бар, напиться в хлам и увезти оттуда какую-нибудь шлюху, чтобы всю ночь её трахать. – Он наклонил голову, глядя Фрэнку прямо в глаза. – Теперь доволен, старик?

Он развернулся и вышел, с силой захлопнув за собой дверь.

Фрэнк тяжело выдохнул, сжав переносицу, и покачал головой.

– Господи… – пробормотал он, устало опускаясь на стул.

В комнате повисла напряжённая тишина.

– Прости, что тебе пришлось это видеть, Эва. С моим сыном не так-то просто, – вздохнул Фрэнк, собирая тарелки и ставя их в посудомоечную машину.

Габриэла, убирая со стола, положила руку на его ладонь, мягко сжав её, словно пытаясь снять напряжение.

Эва с широко раскрытыми глазами смотрела на дверь. Как такое возможно? Они с Нэйтаном выросли в одном доме, у них были любящие родители, но они были абсолютными противоположностями. Один – джентльмен, другой – законченный мудак. Это было чертовски странно.

Она отогнала мысли, когда почувствовала, что Нэйтан замедлил шаг рядом с ней на лестнице.

– Тебе нужна помощь с химией? – спросил он, бросив на неё мимолётный взгляд.

Эва моргнула, не сразу сообразив, о чём он.

– Ты заметил?

– Это трудно было не заметить, – усмехнулся он. – Ты постоянно корчила гримасы и вертела карандаш в руках.

Эва смутилась. Она не думала, что кто-то так внимательно наблюдал за ней.

– Я отличник, – добавил он, пожав плечами. – Обычно заканчиваю задания быстрее всех и успеваю осмотреться в классе.

Если это был его завуалированный способ сказать, что он украдкой пялился на неё, то жаль, что у него не хватило смелости сказать об этом прямо.

– Впечатляет. Ты не выглядишь как ботан, – сказала Эва, медленно оглядывая его с ног до головы, будто пытаясь понять, как ему удаётся получать одни пятёрки.

На самом деле она просто разглядывала его. Жаль, но он всё ещё выглядел слишком по-мальчишески. Милый, но не её тип. Между ними не было той искры, от которой внутри вспыхивало бы что-то настоящее.

– Ты серьёзно, Эви – Бу? – Нэйтан вскинул брови, наигранно возмущаясь. – Я что, по-твоему, похож на тупицу, который играет в футбол и умеет только соблазнять чирлидерш? Стереотипчик, однако.

Он шутливо толкнул её в плечо.

Ургх. Опять эти прикосновения.

Эва сжала губы. Она ненавидела, когда люди трогали её без разрешения.

– Я чувствую себя несмышлёнышем, когда ты называешь меня Эви – Бу, – буркнула она. – Только твоей маме я позволяю так меня звать, потому что она выглядит чертовски счастливой, когда произносит это прозвище.

– Да ладно тебе, Эва. Ну пожалуйста? – Нэйтан сделал щенячьи глаза, и она даже не подозревала, что он умеет таксмотреть.

Чёрт.

Если это не заставило её сердце сжаться, то она уже не знала, что могло бы. Она закатила глаза, с досадой вздохнула и, наконец, сдалась:

– Можешь звать меня Эви – Бу. Но только если рядом никого нет. Договорились?

Она никогда не любила прозвища. В детском саду её называли Мини, и она ненавидела это имя. Будучи самой маленькой среди сверстников, она чувствовала себя слабой и уязвимой, особенно когда другие дети дразнили её, пользуясь своим ростом.

– Договорились, – Нэйтан пожал её руку с лёгкой улыбкой. – Зови меня Нэйт. Полное имя используют только мои родители. – Он подмигнул, будто только что открыл ей доступ к какому-то закрытому клубу.

– Хорошо, Нэйт, – отозвалась она, ухмыляясь, прежде чем остановилась перед своей дверью.

– Так, может, всё-таки помочь тебе с учёбой? – спросил он, наклоняясь чуть ближе.

Внезапно она почувствовала, как перехватило дыхание. В глазах Нэйтана читалась надежда, от которой становилось не по себе. Он шагнул вперёд, почти незаметно, но этого было достаточно.

Как же она не замечала этого раньше?

«Потому что ты была слишком занята, разглядывая его старшего брата», – ехидно подметил голос у неё в голове. Ага, конечно.

– Нет, я попробую разобраться сама. Позову тебя, если не смогу, – поспешно ответила она, тут же пожалев о своих словах, почувствовав себя полной идиоткой.

Она прекрасно знала, что не осилит домашку одна. Она даже не продвинулась дальше первого упражнения.

– Ладно, – Нэйт улыбнулся, но в этой улыбке было что-то натянутое, словно он скрывал разочарование.

Она осталась стоять в коридоре и дождалась, пока он не исчез за дверью своей комнаты. Лишь тогда шагнула в свою и прислонилась к деревянной панели, закрыв глаза. Ей стоило принять его помощь. Не отмахиваться так трусливо.

Просто потому, что он увлёкся ею, это ещё не означало, что между ними обязательно что-то должно случиться. А может, она и вовсе неправильно поняла его намерения? Вполне возможно, он действительно хотел лишь дружбы. В конце концов, вокруг него и без неё хватало девушек, готовых на всё ради его внимания.

***

Внезапный шум выдернул Эву из сна. Она резко открыла глаза, приложив ладонь к бешено колотившемуся сердцу, и попыталась выровнять дыхание. Приподнявшись на локтях, она оглядела комнату, всё ещё немного ошеломлённая. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, что она больше не во Флориде. Теперь её дом – особняк семьи Лэнгтон.

Глухой стук, смешанный с приглушённым стоном, раздался снова. Эва раздражённо закатила глаза.

Конечно. Кто ещё это мог быть?

Разозлившись до предела, она сбросила ноги с кровати и направилась к комнате Лукаса, решительно стуча в дверь. Когда никто не ответил, она постучала снова, сильнее. Она собиралась убить этого надоедливого ублюдка.

Дверь внезапно распахнулась.

– Да? – громко спросил Лукас.

Эва застыла. Воздух застрял в её лёгких, когда перед ней предстал Лукас – абсолютно голый, с самодовольной улыбкой и… гордо поднятой эрекцией.

Её сознание отключилось. Эва в панике зажмурилась и закрыла лицо обеими руками, остро ощущая непреодолимое желание немедленно выколоть себе глаза.

– Не мог бы ты, пожалуйста, надеть хоть что-нибудь? – попросила Эва, готовая даже умолять, если понадобится.

Она совершенно не хотела повторения увиденного. Не то чтобы Лукас выглядел плохо – вовсе нет. Проблема была как раз в том, что он выглядел чертовски хорошо. Высокий, загорелый, с подтянутым прессом и…

Чёрт! Стоп! Что, ради всего святого, она вообще думала?!

– Что случилось, принцесса? Ты у нас, оказывается, скромница? – Лукас усмехнулся, явно развлекаясь. В его голосе скользило самодовольство, и она почти видела его ухмылку, даже не открывая глаз.

– Я не скромница! – возмущённо выпалила она, упрямо топнув ногой, но пальцы с глаз не убрала.

– Тогда чего ты так боишься наготы? – протянул он, лениво поигрывая словами. – Это всего лишь тело. Я-то уж точно не стесняюсь, можешь не сомневаться, – он ухмыльнулся и легко коснулся её руки, словно собираясь убрать её пальцы.

Эва резко открыла глаза, упрямо встретившись с его взглядом, и заставила себя не опускать их ниже. Лукас выглядел так, будто отлично знал, какие мысли роятся в её голове, и ему это дико нравилось. Этот дерзкий прищур, самодовольная ухмылка…

Как же ей хотелось стереть её с его лица!

– Ты хочешь к нам присоединиться, принцесса? – Лукас лениво приподнял бровь и кивнул в сторону кровати.

Эва резко перевела взгляд и тут же пожалела об этом. Совершенно голая блондинка, растянувшаяся на его простынях, улыбалась ей с ленивой насмешкой.

Боже, это было так неловко!

И с каждой секундой становилось только хуже.

– Нет! – вскрикнула она, потрясённая его предложением до глубины души.

Эва могла и не быть наивной скромницей, но оставалась невинной. И сейчас её вовсе не смущала нагота Лукаса – куда больше тревожило то, что она ощущала при его приближении.

– Не будь такой застенчивой, принцесса, – его голос прозвучал низко, бархатисто, словно шелк, скользящий по её коже.

Он коснулся её щеки, и она тут же дёрнулась. Не от отвращения, нет. Наоборот – по телу пробежали тысячи крошечных искр, словно электрические разряды, оживляя каждую нервную клетку. Ощущение было слишком сильным. Слишком неправильным. И слишком приятным.

– Не трогай меня, – процедила она сквозь зубы, отступая назад.

Но Лукас, будучи бесстыдным ублюдком, не обратил внимания на её протест. Он сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между ними до едва ощутимого. Их дыхание смешалось, а затем она почувствовала его – твёрдого, горячего, прижимающегося к её животу.

Эва тяжело сглотнула.

Его ладони обхватили её лицо, большие пальцы пробежались по скулам, заставляя её взглянуть прямо в его глаза. Она могла бы отстраниться. Могла бы закричать. Но вместо этого осталась на месте, парализованная не страхом – чем-то куда более опасным.

Желанием.

– На твоём месте, принцесса, я бы поскорее унесла свою горячую маленькую задницу обратно в комнату и перестала меня отвлекать, пока я не решил устроить тройничок, – его голос прозвучал низко, обжигающе близко, словно шелест греха.

Он прикусил её мочку, играючи, но достаточно, чтобы у неё по позвоночнику пробежала дрожь.

Эва не сказала ни слова. Не могла. В груди бушевал ураган из злости, смущения и чего-то более тёмного, чего-то, от чего у неё пересохло в горле.

Лукас, довольный эффектом, который произвёл, медленно отступил, позволяя ей ощутить пустоту там, где только что было его тепло. Самодовольная ухмылка играла на его губах.

– Спокойной ночи, принцесса, – он подмигнул, прежде чем мягко коснуться её щеки губами.

Она замерла. А он тем временем убрал прядь её волос за ухо – жест до неприличия интимный – и, даже не обернувшись, скрылся за дверью своей комнаты.

Эва моргнула, всё ещё ощущая привкус его дыхания на коже.

Что, чёрт возьми, только что произошло?

***

Было почти половина шестого утра, когда Эва проснулась во второй раз за ночь. В этот раз дом окутала зловещая тишина, и она задумалась, почему вообще проснулась так рано. Осторожно, чтобы не издать ни звука, она надела тапочки. Будить кого-то не входило в её планы, хотя эта мысль была довольно глупой, учитывая размеры дома и тот факт, что единственный человек, который мог её услышать, – это Лукас.

Честно говоря, она так и не поняла, о чём думала Габриэла, когда поселила её в комнате прямо напротив Лукаса. Возможно, он и не делал этого нарочно, но, чёрт возьми, определённо мешал ей спать. Что вообще могло заставить парня приводить в спальню новую девушку каждую ночь? И как его родители могли спокойно смотреть на это? Эва не понимала Лукаса. И, вероятно, никогда не поймёт. Он был для неё загадкой – раздражающей, непостижимой, но, к её досаде, завораживающей.

Когда она вышла на балкон, прохладный ночной воздух тут же коснулся её кожи, пробежавшись мурашками по рукам. Она прищурилась, уловив краем глаза какое-то движение во дворе. Сердце замерло на мгновение, и, шагнув назад, она чуть не споткнулась о цветочный горшок. Глухо выругавшись, Эва зажала рот ладонью, надеясь, что её неуклюжесть осталась незамеченной.

Медленно переведя взгляд вниз, она заметила Лукаса. Он сидел у бассейна, опустив ноги в воду, и бездумно смотрел перед собой. В пальцах тлела сигарета, её тонкий дым неспешно растворялся в ночном воздухе.

Эва нахмурилась. Какого чёрта он делает здесь в такую рань? Разве ему не нужно спать?

Она наблюдала, как он откинулся назад, опираясь на локти, и поднял взгляд к небу. Звёзды горели ровным, холодным светом на фоне глубокого, почти чёрного небосвода. Ещё несколько часов – и первые лучи солнца начнут разгонять эту тёмную пелену.

Лукас выглядел иначе, чем днём. В его позе не было ни напряжения, ни привычной отстранённости. Лицо, обычно скрытое за равнодушной маской, сейчас казалось мягче, спокойнее. Эва вдруг поймала себя на мысли, что раньше никогда не видела его таким.

Она задержала дыхание, не решаясь пошевелиться, будто боялась спугнуть этот редкий момент тишины.

Эве пришлось признать: он выглядел чертовски привлекательно. В этот момент перед ней был не тот грубый, дерзкий парень, которого знали все, а кто-то другой – более спокойный, почти уязвимый. Если бы не татуировки, он мог бы сойти за обычного парня его возраста.

На нём были серые спортивные штаны, закатанные до колен, и тёмно-синяя футболка, слегка помятая, будто он только что стянул её с кресла. Волосы, как всегда, взъерошенные, но почему-то именно это казалось до нелепости притягательным.

Эва почувствовала себя настоящей сталкершей, наблюдая за ним из тени. Он даже не подозревал о её присутствии. Она пробежалась взглядом по пустому двору. Блондинка, с которой он был вчера, исчезла. Как и все остальные. Эва задумалась: он всегда так просто избавляется от своих «побед»? За всё время она ни разу не видела его девушек по утрам. Будто они растворялись в ночи сразу после него.

Тяжело вздохнув, Эва отвернулась и тихо вернулась в свою комнату.

Почему он так её притягивал? Это было нелепо. Глупо. Она прекрасно знала, каким он был. Плохим парнем. Тем типом, от которого она должна держаться подальше. Она уже обжигалась на таких – и хорошо знала, чем это заканчивалось.

Но почему тогда сердце так предательски сжималось, когда она смотрела на него?

И именно в этот момент её желудок решил напомнить о себе громким урчанием.

Эва застыла, широко распахнув глаза, а затем стремительно прижала ладонь к животу, словно могла заглушить этот предательский звук.

Чёрт.

Она быстро закрыла балконную дверь, затаив дыхание, и бросила осторожный взгляд через занавески. Лукас по-прежнему сидел у бассейна, расслабленный, явно не замечая её присутствия.

С облегчением выдохнув, она накинула халат и босиком направилась вниз, стараясь ступать как можно тише, чтобы не разбудить остальных.

На кухне было темно и тихо, только слабый свет уличных фонарей пробивался через окно, отбрасывая на пол длинные тени. Эва открыла холодильник, вытащила пакет молока и налила себе стакан. В шкафу нашлись тосты – не слишком изысканный ужин, но сейчас ей было всё равно. Главное, чтобы хоть что-то оказалось в желудке.

Она села на кухонный остров, поднеся стакан к губам, и задумалась. Хорошо, что аппетит наконец вернулся. Может, теперь ей удастся немного набрать вес, вернуть силы… и, возможно, её тело снова начнёт нормально функционировать.

Скользнув взглядом по кухне, Эва вдруг вспомнила, как часто просыпалась по ночам и находила здесь бабушку. Тереза всегда сидела за столом с книгой в руках, её очки сползали на кончик носа, а рядом остывал чай.

Бабушка обожала романы. Иногда она не могла уснуть и отправлялась сюда, чтобы почитать новинку, которую недавно купила. Эва подшучивала над ней, называя её книжным наркоманом. Но Тереза только улыбалась в ответ и продолжала перелистывать страницы. Их книжный шкаф всегда был забит до отказа.

Эве вдруг стало тоскливо. Как же ей не хватало этих ночных разговоров, запаха бабушкиного чая с мятой и уюта, который она создавала одним только своим присутствием.

Одна-единственная слеза скатилась по щеке Эвы. Её пальцы невольно сжали тонкую цепочку, покоящуюся в ложбинке между грудей, словно в этом жесте таилась попытка удержать ускользающее тепло воспоминаний. Сколько счастливых моментов она пережила с бабушкой – мгновения, которые никто и никогда не сможет у неё отнять.

Тереза навсегда останется её кумиром.

Эва быстро стерла слезу рукавом халата, спрыгнула со столешницы и поставила пустой стакан из-под молока в посудомоечную машину. В глазах снова защипало, но она не позволила себе расплакаться. Сделав глубокий вдох, она направилась в свою комнату.

Но едва выйдя в коридор, она внезапно наткнулась на что-то твёрдое. Она испустила пронзительный визг, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, но безуспешно. Она уже была готова ощутить неприятный удар о пол, но этого не произошло. Две крепкие руки подхватили её в последний момент, удерживая буквально в нескольких сантиметрах от падения.

Ошеломлённая, Эва резко подняла глаза – и утонула в бездонной синеве глаз Лукаса. Её сердце пропустило удар. Щёки запылали, когда осознание нахлынуло с пугающей ясностью: тот твёрдый объект, в который она врезалась, оказался его рельефной грудью.

– Прости… – выдохнула она дрожащим голосом, пытаясь восстановить дыхание. Сердце бешено колотилось, отдаваясь эхом в груди, пока она судорожно пыталась вернуть контроль над своим телом.

Лукас выглядел озадаченным, застигнутым врасплох. В его глазах на мгновение мелькнуло искреннее удивление, прежде чем он быстро взял себя в руки и привычно ухмыльнулся.

– Я, конечно, чертовски хорош, но падать к моим ногам было необязательно, – протянул он, поднимая её на ноги с лёгкостью, будто она ничего не весила.

Она тут же отвернулась, отряхивая с пижамных брюк невидимую пыль, но внезапно ощутила лёгкое прикосновение – Лукас поднял её подбородок кончиком пальца, вынуждая посмотреть ему в глаза.

– Ты плакала, – негромко заметил он, нахмурившись.

Не дожидаясь ответа, он осторожно стёр последние следы слёз с её лица. Его палец медленно скользнул по её коже, оставляя после себя странное, пугающее осознание.

Эва замерла.

В его взгляде было что-то новое. Впервые с момента их знакомства холодная самоуверенность растворилась, уступая место чему-то неожиданно мягкому, почти тёплому. Он смотрел на неё не с привычной наглостью, а с чем-то похожим на заботу.

Эва застыла, потрясённая до глубины души. Она позволяла Лукасу касаться её лица, не в силах отстраниться, не понимая, что, чёрт возьми, происходит. Но вдруг её осенило – ей нравилась его близость.

На краткий миг ей показалось, что она видит в нём другого человека. Не того самоуверенного, холодного ублюдка, каким он казался, а парня, которым он, возможно, был когда-то – прежде чем превратился в разрушительную силу, что пряталась за его масками.

Что с ним случилось? Какой удар или предательство сделали его таким?

Казалось, Лукас Лэнгтон был сплетён из множества слоёв, один поверх другого, и Эва не могла понять, какой из них настоящий. Она знала его всего 48 часов, но уже увидела в нём больше граней, чем в любом другом человеке за всю свою жизнь. Он носил так много масок, что, возможно, сам уже не знал, какая из них подлинная.

И вдруг, словно молния, пронёсшаяся в ночи, Лукас резко отстранился.

На мгновение в его глазах мелькнуло нечто похожее на растерянность – едва уловимое, но настоящее. Но уже через секунду он вновь нацепил на себя привычную непроницаемую маску.

– Спокойной ночи, принцесса. Помечтай обо мне, – бросил он, подмигнув с фирменной ухмылкой, прежде чем развернуться и, не оглядываясь, взбежать вверх по лестнице.

Эва осталась стоять, потеряв дар речи, словно прикованная к полу. В груди гулко билось сердце, а в голове звучал один-единственный вопрос: что за чёрт сейчас только что произошло?

***

На следующий день в школе у Эвы дела шли примерно так же, как и в первый. Парни пытались привлечь её внимание, а большинство девушек, казалось, предпочитали держаться подальше.

Сейчас она сидела в конце класса, рассеянно наблюдая за учителем, монотонно излагающим материал у доски. Перед ней лежал только что возвращённый тест по химии, и она почти не сомневалась – провалила его с треском.

В классе царило ленивое оцепенение. Большинство учеников дремали, уткнувшись в ладони, а те, кто бодрствовал, развлекали себя как могли: кто-то бессмысленно рисовал на полях учебника, кто-то крадучись переписывался в телефоне под партой.

Мистер Харрисон был до ужаса скучным преподавателем. Очевидно, он появлялся здесь исключительно ради зарплаты, а не из любви к профессии. Казалось, даже он сам засыпал под звук собственного голоса.

– Псс, Эва?

Она вздрогнула, услышав приглушённый шёпот за спиной. Осторожно обернувшись, увидела Нэйтана, который широко ей улыбался и, подмигнув, ловко перекинул через парту сложенный вчетверо клочок бумаги. Эва перехватила записку на лету, быстро оглянулась, убедившись, что мистер Харрисон не заметил манёвра, и незаметно развернула бумажку, чувствуя лёгкое любопытство.

Преподаватель всё ещё стоял у доски, лениво указывая мелом на решение задачи, которую они разбирали. Его голос звучал монотонно, убаюкивающе, словно радиошум на фоне.

Эва осторожно развернула записку, вчитываясь в размашистые, едва разборчивые буквы Нэйтана. Чёрт, этому парню точно стоило заняться каллиграфией.

«Родителей сегодня нет дома. Можешь позвать друзей. У нас будет вечеринка у бассейна.»

Она скептически поджала губы, затем сложила записку обратно и кивнула Нэйтану, давая понять, что получила сообщение.

Если быть честной, идти на вечеринку ей совершенно не хотелось. Она уже представляла, как всё закончится: напившиеся до беспамятства подростки, чья-то тошнота в кустах, громкая музыка, разлетающиеся по дому пустые бутылки. А наутро ей придётся разгребать весь этот хаос, следя, чтобы к приезду Габриэлы и Фрэнка дом снова выглядел прилично.

Ещё и дверь в свою комнату, скорее всего, придётся запереть, чтобы какая-нибудь парочка не решила предаться страсти прямо на её кровати. И кого она вообще могла пригласить? За два дня в этой школе у неё не появилось ни одной подруги.

Звонок вырвал её из размышлений, возвестив о начале обеденного перерыва. Эва быстро убрала блокнот в сумку и направилась в столовую.

Здесь уже было людно: толпы подростков стекались к прилавкам и своим привычным компаниям. Она то и дело сталкивалась с кем-то, протискиваясь к раздаче, пока наконец не достигла витрины с едой.

– Я бы не брала это на твоём месте. Обычно оно на вкус как помои, – раздался рядом низкий голос.

Эва наклонилась, чтобы взять баночку пудинга, но замерла, услышав чей-то голос. Обернувшись, она увидела рыжеволосую девушку, которая смущённо переминалась с ноги на ногу.

– Кстати, меня зовут Люси, – добавила та чуть застенчиво, машинально накручивая на палец длинную прядь волос.

Эва вежливо улыбнулась и убрала руку от пудинга.

– Эва, – представилась она, кивнув.

Возможно, пришло время завести первую настоящую подругу в Калифорнии. Люси выглядела мило, хоть и напоминала ботанку – не из тех девочек, с которыми Эва привыкла общаться, но в этом было что-то даже интересное. В её глазах не было ни высокомерия, ни поддельной любезности – только искренняя доброжелательность и лёгкая неуверенность.

Эва последовала за ней к ближайшему свободному столику. Никто не сел рядом с Люси, и она поймала себя на мысли, что, возможно, у той не так много друзей.

– Хочешь прийти сегодня вечером на вечеринку у меня дома? – спросила она, небрежно откусывая яблоко.

Люси удивлённо моргнула, но тут же покачала головой:

– Не хочу показаться грубой, но, пожалуй, откажусь. Я не особо люблю вечеринки.

– Да ничего страшного. Я тоже не фанат, но мои соседи по дому буквально заставляют меня. Не могу же я всю ночь прятаться в комнате, – Эва закатила глаза, выражая своё отношение к предстоящему вечеру.

Люси чуть улыбнулась, но всё же выглядела задумчивой.

– Можно задать тебе вопрос? – нерешительно спросила она, поковыряв вилкой в своей еде.

– Конечно, – ответила Эва, стараясь скрыть улыбку.

Было очевидно, что Люси не слишком привыкла к общению – она даже нервничала, задавая обычный вопрос. Казалось, будто её сейчас разорвёт от любопытства.

– Как так получилось, что ты живёшь с братьями Лэнгтон? Насколько мне известно, по слухам, у Лукаса и Нэйтана нет сестры, – поинтересовалась она, приподняв бровь.

Эва ожидала этого вопроса.

– Габриэла – моя крёстная, – ответила она ровным голосом. – Я живу с ними, пока мне не исполнится восемнадцать, а потом, когда официально стану взрослой, смогу вернуться во Флориду.

Её тон был спокойным, даже бесстрастным, но внутри что-то сжалось. Мысли о доме неизменно приносили с собой глухую тоску. Она до сих пор не знала, как будет жить без бабушки.

Семья Лэнгтон приняла её с теплом, окружила заботой, но это не избавило её от чувства одиночества. Она старалась выглядеть собранной, но вчерашние слёзы были тому доказательством – справляться оказалось сложнее, чем она надеялась. Единственный человек, которому она могла доверить свои самые тёмные тайны, исчез, оставив за собой пустоту.

– Ты из Флориды? – радостно подалась вперёд Люси, её глаза загорелись. – Ты часто бывала в Диснейуорлде?

Настроение девушки резко сменилось – волнение куда-то улетучилось, уступив место детскому восторгу.

– Я просто обожаю Уолта Диснея! – продолжала она, не давая Эве и слова вставить. – Была в Диснейленде, но в Диснейуорлде – никогда. Мне кажется, он куда круче! Я огромный фанат их фильмов, серьёзно! Думаю, я пересмотрела каждый минимум дважды, а некоторые – так вообще по пять раз!

Люси тараторила с таким энтузиазмом, что Эва изо всех сил старалась уследить за ходом её мыслей. Но в какой-то момент просто потерялась в потоке слов.

Она подавила тяжёлый вздох: год обещал быть долгим.

Глава 4

Пос