Читать онлайн Интервью бесплатно

Глава 1

Часы показывали без пяти минут восемь, когда я устроилась в кресле поудобнее, отпивая первый глоток собственноручно сотворённого капучино из шикарной фарфоровой кружки. Мне давно не требовалось появляться на работе так рано. Да и в принципе появляться на работе к определённому времени, не считая совещаний. Однако въедливая привычка пить кофе и гипнотизировать взглядом часы, наслаждаясь коротким промежутком тишины и спокойствия до начала рабочего дня всё ещё была при мне.

Я называла этот перерыв “временем до”.

До того, как начинался рабочий день и офис заполнялся сотрудниками и пронзительно-ярким светом мощных ламп; телефон ещё не взорвался первым за день звонком, запуская бесконечную цепь проблем и решений. Или, как это было на заре моей карьеры, до того нелёгкого момента, когда нужно будет выйти в бушующую непогоду, чтобы выполнить работы на площадке. Последнее мне не грозило уже давно, но всё же своей неповторимой сладости момент от этого не утратил.

Сейчас, благодаря плотным жалюзи на окнах, мой кабинет был погружен в приятный полумрак.

7:56

Минутная стрелка шагнула на одно деление с ясно слышимым в тишине щелчком.

7:57

Я сделала большой глоток, не отрывая взгляда от циферблата. Стоило бы назначить интервью на половину девятого, да что уж теперь. Чем короче эта пауза, тем ярче удовольствие от того, что она вообще есть.

7:58

Я закрыла глаза, улавливая чуть слышное тиканье секундной стрелки. В течение дня часы были абсолютно бесшумны, и только сейчас можно было буквально услышать время. Ещё раз тихонько хрустнуло.

7:59

Я достала из сумки свои легендарные три телефона и разложила их на столе к себе экранами, затем оглядела всё пространство в поисках беспорядка. Чисто. Ничего лишнего. Я включила компьютер, а затем встала и подошла к двери, чтобы включить свет. В конце коридора послышались шаги. Я надавила на клавишу и неспешно вернулась за стол. Как раз успела – звук шагов достиг порога моего кабинета и прекратился. В тишине ещё раз щелкнула минутная стрелка, вставая напротив цифры ноль.

8:00

Раздался стук в дверь.

Что ж, этот журналист оказался пунктуальным до безумия.

– Заходите, – сказала я громко и тут же поморщилась. Голос звучал чуть хрипловато от долгого молчания.

Он не заставил себя долго ждать. Ручка плавно поползла вниз. “Мужчина” – решила я, и тут же привычно осудила себя за гендерные предрассудки. Я сама открывала дверь точно так же.

Впрочем, я не ошиблась, хоть и вошедший был слишком молод, чтобы характеризовать его так. Напротив меня стоял парень довольно субтильного телосложения лет шестнадцати на вид. Я знала, что молодой перспективный автор был совершеннолетним, но при встрече таким не выглядел. Одет он был в тёмные джинсы и однотонную рубашку невыразительного тёмно-зелёного цвета. Его размеренная плавность движений, и спокойная уверенность с таким образом решительно не вязались.

– Доброе утро! – начал он и вдохнул, готовясь к длинной замысловатой фразе, определённо выученной наизусть, —меня зовут Игорь, я из журнала…

– Да, помню, интервью. Не будем тратить время. Спрашивайте.

Он ожидаемо растерялся и я мысленно поставила себе плюсик. Это всегда было моей отличительной чертой – выбить почву из-под ног и самой режиссировать любую беседу. Его статьи выдавали в авторе волю и ум, так что встречи я всё же немного опасалась. Нельзя недооценивать соперника. Никогда. Моя ли это мысль? Неважно, ведь она давно стала незыблемой аксиомой моего существования.

– Я думаю…хотел бы… Начать не с вопросов. Давайте вы расскажете историю с самого начала? Как её видите вы.

– С самого начала – я улыбнулась своей коронной улыбкой, выверенной до долей миллиметра, чуть снисходительной и в меру ироничной. – это откуда? С сотворения мира? В начале сотворил Бог небо и землю. Земля была безвидна и пуста… Это из Библии, знаете? Можете переписать прямо оттуда, всё равно ничего лучшего учёные нам пока не предложили.

Дожала улыбку и почувствовала, как из уголков глаз поползли “предательские лучики морщин”. Это он так напишет в своей статье, если, конечно, обратит внимание на сие несовершенство. На самом деле всё “предательское” было убрано, а эти безобидные чёрточки были одной из сильных сторон моей внешности, которыми я любовалась. Я не модель, могу себе позволить.

– Разумеется, – на шутку юноша никак не отреагировал, коротко черканув в своём блокноте “цитирует Библию”, – думаю, можно начать с вашего рождения, прошу.

Ни льстивых усмешек, ни намёка на раздражение. Он правильно воспитан.

А мне бы только столь же правильно освещать факты собственной биографии, и всё будет красиво. Молодой, дерзкий, с юмором и хваткой, может многое про меня найти, но копать не будет.

Есть ещё редакция, корпорация и моё финальное одобрение. Тяжело сделать материал в таких условиях, но это вызов профессионалу.

Теперь я ответила:

– Шестнадцатого августа 1989 года я появилась на свет. В честь этого события на Солнце устроили незабываемую вечеринку…

Завибрировал телефон, перебив, и я скосила глаза, чтобы убедиться – тот, что в чехле с зелёной каймой.

– Можете пока погуглить, что ещё случилось в тот день, – бросила я журналисту, пока подносила телефон к уху, – Слушаю.

“У нас падает кран, полтора санта разницы.” – коротко доложила трубка голосом начальника участка. Ну спасибо, что сказали.

– Пусть снимут вечером, и утром. К обеду нужно понять скорость этого падения. И далее ежедневно до обеда, – я замолчала, пытаясь сообразить 15 миллиметров это много или критически много, – пусть геодезия главному доложит, он с их стороны сам решит. И ищи геологию. Проект на краны изучите. Остановите там работу и завтра на совещании всё решим. Но данные уже должны быть. – скосила глаза на загоревшейся экран синего телефона. Мобильный помощник любезно подписал, что звонок из банка, – Всего доброго. Итак, погуглили? – уже к журналисту.

– Мы напишем про биржу в Торонто и солнечные бури. Это будет красиво, – кивнул он.

Я глянула в его блокнот, где добавилась ещё одна надпись “высокомерная сука”

– Там, где я родилась, не записывали точной даты рождения, всё со слов родителей, так что не исключаю, что мать решила немного приукрасить мою будущую биографию. Она любила всё красивое, но в остальном наша семья не была идеальной. Вот вам забавный факт: Родители не уделяли мне особого внимания, поэтому читать я научилась вверх ногами, наблюдая, как обучают старшенького. Обидно, он снял все сливки с их педагогических талантов, но не в коня был корм.

Зазвонил телефон, на этот раз в прозрачном чехле. Это был самый “люкс”. Знать номер, на котором главный инженер даже ночью не выключает звук. Само собой, он был у Мэра, но в остальном служил для личных целей.

На экране лаконично высветилось “Ал”. Тут больше уточнений не требовалось. Звонок по работе, конечно, но Ал всегда злоупотреблял личными знакомствами. И простить это я пожалуй могла только ему. Мы шли рука об руку большую часть нашей трудовой деятельности. Или ноздря в ноздрю. Нет смысла обсуждать чёртов кран, он способен решить вопрос не хуже меня. Два коротких нажатия, и ему летит смс “на совещании”.

– Высокомерной сукой – я выделила это голосом, и мальчишка тут же вспыхнул как факел, – меня впервые назвали в начальной школе, причем преподаватель, когда я озвучила ей в лицо то, что думала по поводу убогого учебного процесса и людей дураков. “Нельзя же быть такой высокомерной сукой!” Мои одноклассники звали меня по-другому. И однокурсники. Потом коллеги. Сейчас подчинённые. Должность уже не позволяет так бесшабашно ругаться матом, ну да вы сами знаете, что я не от мира сего.

Я снова глянула в блокнот, наблюдая как он выводит с новой строки нецензурный аналог слова “чокнутая”, и длинно благосклонно кивнула.

– Верно. Мнения своего не изменила и по сей день. Как считала себя заурядной, среднего ума, в меру симпатичной девушкой, так и считаю. Теперь только не говорю вслух. Пусть лучше думают, что я невероятно талантливая, умная и бесчувственная, чем я буду заявлять каждый раз, что они попросту беспросветно глупы, ленивы и не организованы. У меня три телефона, два десятка экселевских таблиц, порядка сотни различных списков. Красивые текстовыделители для чтения профессиональной литературы. И одна весьма разветвлённая структура жизненных правил. Здесь. – я ткнула пальцем себе в висок. Он вывел в блокноте – “душнила”.

– Вы пришли оскорблять меня или брать интервью? Знаете, читать с вашего блокнота легче, чем с монитора.

– Потому что вы учились читать вверх ногами?

– И мне до сих пор периодически приходится поворачивать буквы в уме, когда читаю “правильно”

– Это не оскорбления, а тезисный план беседы. Я почти никогда не слушаю запись диктофона. Обрабатываю впечатления, так статьи лучше.

– Тезисный план. Хорошая память. Нестандартный подход. Не очень понимаю в журналистике, но мне кажется, у вас есть потенциал. Прочитать статью уже не терпелось.

Одежда нашей героини ничем не примечательна и явно не бренд, но сидит на ней идеально до последней складочки. Каждый жест выдаёт уверенного в себе человека, готового действовать решительно и без лишней суеты. И даже морщинки в уголках глаз её только красят. Бесконечные телефонные звонки почти не отвлекают от интервью. Она четко помнит нить беседы и не забывает подшучивать, исключительно в нужном объёме и с должной искусностью. Что скрывается за совершенным фасадом Главного Инженера ведущего строительного предприятия нашего города? Так ли безукоризненна она на самом деле? Каков баланс видимости и функции содержит в себе эта женщина? Читайте в нашей статье.

Видимость и функция. Кто бы знал, чего мне стоило привести в соответствие эти две характеристики. И сколько бесполезной работы было проделано, прежде чем я догадалась отдать не своё профессионалам. На аут-с-о-р-с. Мне нравилось сочетание звуков, но теперь стоит избегать англицизмов . Вспоминать то, как раньше у меня “неплохо получалось” создавать свой “неповторимый образ”, было бы смешно. “Когда бы не было так грустно”. Немного стыдно за своё прошлое, но мало кто помнит, и ещё меньше тех, кто бы мог решиться его ворошить…

– Давайте вернёмся к вашему детству. Расскажите о семье чуть подробнее. Какие отношения складывались с вашими братьями, как сложилась их жизнь. И какова заслуга ваших родных, друзей и близких в вашем сегодняшнем положении. – а вот журналист как раз мог задавать любые вопросы, чем и пользовался.

На зелёный телефон упала смс: “Результата опять ноль. Февраль до сих пор не закрыт.” Я посмотрела на желтеющие листья за окном и вздохнула. Мысль с лирической спешно перескочила на рабочий лад. Коттеджный посёлок на Оке оборачивался Адом покруче любого элитного монолита в центре столицы. “Пришлите список” – отбила я, выигрывая себе ещё пять минут спокойствия. Этот вопрос потребует большего внимания, а распылять его сейчас не стоило категорически.

Хороший повар может правильно подать не самое свежее блюдо, вот только и ему придется постараться, чтобы из плохих продуктов приготовить нечто стоящее.

– У меня было два брата, старшенький и младшенький, – но косячить они умели одинаково хорошо, о чем, конечно, знать никому не обязательно, – Старшего давно уже нет в живых, а младшенький добился многого, но совсем не так, как я. Не сказала бы, что родители особо нас опекали, скорее наоборот. Только первенца нянькали аж до самой школы, а потом стало не до этого. Жизнь была не такой как сейчас, никто за отсутствие чрезмерной опеки не упрекал. Старший, выделенный родителями, был сам по себе. Младшего же я старательно нянчила. На решение собственных проблем моих сил и находчивости хватает с избытком, так что это стало своеобразным хобби. Читать и писать его я научила, уже нормально, сидя с другой стороны стола. Сама я ещё тогда читала вверх ногами, но уже понимала, что ему этот этап проходить не стоит. – На зелёный телефон пришел ПДФ файл, и я поставила его на загрузку. – В школе мы все учились одинаково, с попеременным успехом. К финалу, правда, пришли разному: старший увлёкся предпринимательством и начал показательно игнорировать учёбу, видимо, пытался вернуть внимание родителей. Я закончила ровненько – четвёрки-пятёрки пополам – и пошла в колледж, на геодезию. Очень интересовали в то время такие специальности как “горный инженер” и “взрывное дело”, но туда путь девчонкам был закрыт, не стоило и лезть, выбрала что попроще, но с перспективами.

Младшенького после окончания с собой в Москву забрала, он школу с медалью закончил и без проблем попал на биофак Университета, хоть это и показалось тогда фантастикой. Я же на второй курс сразу в уже знакомую геодезию. Специальность увлекла, и я выбрала более сложное, научное направление, младшенький тоже в науку углублялся всё больше, но тогда мы ещё на одной волне были. Расходиться постепенно стали, как я на стройку устроилась вместо аспирантуры, в метро. Тут и темы для разговоров закончились, и обидки взаимные пошли – финансов у меня прибавилось, а у него, студента, нет. Он меня всё винил в приземлённости, а мне бы хотелось, чтобы от него был хоть какой-то материальный вклад в наш быт. Выиграл грант в итоге и зацепился за границей. Так уже пятнадцать лет на Большом Барьерном рифе обитает. Не то чтобы на нём самом… – я развела руками и многозначительно улыбнулась. О нём теперь можно почитать в Википедии. И обо мне тоже. Молодцы мы в конце-концов, если будем скучать, то можно просто забить в гугл знакомую фамилию —

Друзья были, но близко я их не подпускала. Провести вместе время – да, можно и поговорить, на любые темы, помочь по мелочи, а чтобы чувства какие-то тёплые к ним испытывать по-настоящему. Нет. Точно нет, всегда легко расставались, нигде не кололо. Да мне и в принципе всё равно, был бы жив человек и всё в порядке у него, так пусть и идёт куда хочет и пропадает на сколько угодно лет.

Был товарищ один забавный. Сейчас расскажу. – Я встала со стула медленно выпрямляясь. Спина не успела заболеть, значит, вовремя.

– Объясните мне, в чём проблема со сдачей? – набрала я сразу начальнику участка на Оке, – Схемы? Качество работы? Сертификаты? Заказчики деньги платить не хотят?

– О… там разные проблемы есть, часто авторский надзор не подписывает, иногда технический. Нооо… выполнение у нас нормальное, дальше строить дают то есть.

– Отлично. Выполнение нормальное, когда всё подписано, а не когда вы … ты непонятно что построил. Замечания от них письменно берём под подпись. Если новые по этим же Актам приходят, отказываемся исправлять. По схемам оперативно с Алл..лексеем Анатольевичем свяжитесь, вопросы с сертификатами, которые ПТО не может на месте решить отправите… – я подняла глаза на свежий график отпусков. Начальник отдела третий день в отпуске, – Мне отправите, я решу. До связи.

Я ещё пару мгновений изучала график, прикидывая, насколько же будет тяжело через неделю, когда и геодезия, и ПТО упадёт на меня. Ещё бы не наколоться с этим интервью. Вроде пока ничего лишнего произнесено не было, при этом беседа максимально открытая и искренняя. Что же он напишет с моих слов? Я оооочень медленно моргнула.

Первое, о чём я попросил свою собеседницу – рассказать всё с самого начала. “В начале Бог создал Небо и Землю” – насмешливо ответила мне она цитатой из Библии, и, любезно разрешив в случае необходимости донести нашим читателям продолжение из общедоступных источников, перешла к фактам своей биографии. Наша героиня родилась в день мощнейшего геомагнитного возмущения на Солнце, создавшего также перебои в работе Торонтской Биржи 16 августа 1989 года. И с тех пор уже более сорока лет упорно держит марку.

В их семье было трое детей. Младший брат – ведущий океанолог, проводит исследования Большого Барьерного Рифа в Австралии, старший – погиб в 2005 году в юном возрасте при весьма туманных обстоятельствах. Тело с многочисленными ножевыми ранениями нашли в двух кварталах от родительского дома.

Автор: Скажите, кто оказал значительное влияние на ваше мировоззрение во времена детства и юности? Наставник или кумир?

– Вы хотел рассказать об одном человеке, – напомнил юноша, устав слушать мою рабочую тарабарщину.

– Стоило бы рассказать. Он Герой. В самом хорошем смысле. Безногий ветеран войны, мужчина не старый, харизматичный и очень общительный. Делать ему особо было нечего или боялся заточения в четырёх стенах, целыми днями сидел во дворе. Много философствовал, но при этом от него не пахло алкоголем и люди к нему тянулись. Его часто детишки слушали, а он был рад стараться, рассказывал разные сказки и весёлые истории. Это была редкая ситуация – тут я от общей массы не отрывалась и терпеливо сидела с ними, вопросы всякие задавала, и не на все он отвечал. Пирожки и чай в термосе я ему приносила, вроде сдружились, жизнью моей интересовался, и даже про себя стал рассказывать. Не те байки, которые всем травил.

Со мной он говорил, бывало, про родителей, школьные успехи, как с войны вернулся и приземлился сразу в непривычную тишину. И долго-долго не спал нормально, полгода, наверное, потом таблетки дали. Такой покой, говорит, здесь, такой покой. Но мне уже не нужен, одна пустота от него, как будто в космосе, совсем-совсем один. Я прониклась, он как кумир для меня был: чистый, светлый, недосягаемый.

А потом ребята слушок принесли, что ноги-то он не на войне потерял, а трамвай ему их отрезал, когда тот пьяным под него упал. Стали выяснять, и сам ветеран, смеясь, подтвердил. “По этому, ребятишки, и пить нельзя! Такая вот коварная штука ентот ваш алкоголь”. Тогда картинка сломалась – он оказался вполне земным человеком, попадающим в неприятности, как алкаши у ларька, как мой подросший непутёвый старший брат. И я охладела. Сначала восхищение пропало, а потом и презрение появилось, а следом накопился гнев и обида – как он посмел меня обманывать? Притворяться героем. И стала тогда игнорировать, он звал меня, звал. Когда я мимо шла, а я отворачивалась демонстративно и шла дальше своей дорогой.

Лет через десять только всё выяснилось, во время его похорон. Потерял ноги вследствие многочисленных травм, вынося одного за одним раненых людей из горящего дома. Пострадал как герой. И как герой в квадрате этим не кичился, шутил с ребятами. Вот тут он на мою жизнь действительно повлиял сильно – этот приём, используемый сознательно, создавал мою репутацию. Слегка очаровать, сильно разочаровать, и очаровать повторно, тем же, чем огорчила, добавив пару незначительных, но таких принципиальных деталей.

– Весьма поучительная история. Этого человека можно считать вашей первой любовью? – юноша плавно перешел к вопросам личной жизни. Очень скользкая и опасная тема для публичной личности. Особенно если она не кинозвезда, а “серьёзный человек”. К тому же на самом деле в этой сфере далеко не всё гладко. Да что там “гладко”, в отличие от блестящей профессиональной деятельности – сплошные детсадовские косяки.

– Что вы, про любовь тогда и мыслей не было. Влюбилась я позднее, в его сослуживца, который и рассказал мне про подвиги соседа. И про ноги, и про многие до этого. Правду рассказал, а не те дворовые басенки, что мы ребятишками слушали. Общее что-то было, но истории совсем другие, с иными акцентами или подробностями. Взрослая версия, так сказать.

В голове завертелась мысль про взрослость и детский сад. Всё время устраивает детский сад… Кто?

– А его имя? – вклинился в паузу интервьёр

– Андрей, – короткий содержательный ответ, пусть сам тянет ниточку, а мне нужно поймать мысль.

– Они с вашим соседом вместе служили, а потом дорожки разошлись. Кем работал Андрей?

– Кто бы знал… – я вспоминала свой звонок, ни одного строительного звука за три минуты беседы, и птички поют. Для посёлка на природе ничего подозрительного конечно, но…

– Он вам не сказал?

– Сказал. “Я работаю на государство, секретность и всякое такое. Ничего интересного, бесконечный поток скучных бумажек, не подлежащих разглашению” – я многое помнила с той поры наизусть и вела постоянные мысленные разговоры с ним ещё много лет спустя, выверяя по словам и интонациям свои реплики, и придумывая его. Дословная цитата далась с легкостью.

– Донельзя загадочная личность с реальным боевым прошлым. И привлекательный, как я понимаю. В ваших чувствах нет ничего удивительного. – рассудил парнишка, заполняя паузу, – И как развивались ваши отношения?

– Две минуты, – попросила я, понимая, что докопаться в режиме диалога не очень получается, и набрала Алексею. Ал работал здесь меньше чем я, но про коллектив знал куда больше, и всегда выливал тонны информации о людях, даже когда я об этом не просила.

– Привет! С краном решили?

– Привет! Там были старые наблюдения, проседал он постепенно, всех всё устраивает. Со скрипом, но компенсируется. Работать можно. Есть бумаги, есть согласия со стороны крановщиков. Допник заключили. Я вот не понимаю, все в курсе, а начальник участка нет! Я знаю! Геодез знает! Строполь знает их! Крановщик! Ну надо начальство подёргать! Этот Виталик совершенно не самостоятельный и безолаберный! Говорят, жена его даже дома…

– Нет времени, Ал! Я по делу.

– Две минуты, там интересно про жену

– Потом-потом, я рада что с краном решили, я хотела про детский сад спросить

– Саларьево?

– Нет, про давние дела. Ты про начальника участка говорил: “Вечно он устраивает детский сад” Кто он? Не могу вспомнить

– Я уж думал, никогда не слушаешь, что я говорю, если это не работа. И это после пятнадцати лет. Значит, всё-таки немного мы друзья, да?

– Ал!

– Вот видишь? Ты опять не хочешь разговаривать

– Ал!

– Да не помню я про кого! Они все как с детского сада! Вот Виталик тоже с краном своим…

– Мы друзья! потом про Виталика обязательно выслушаю! Как раз хотела тебе кое-что предложить на воскресенье. По работе конечно, но там интересное, молодость вспомнить, рампу разбить

– Конечно! Уже бегу. И зачем надо мне оно?

– О! Ну ты тоже скучаешь…. Раз нет, то отправь кого толкового со мной!

– Сам поеду. Изображу восточный акцент, надену шапку, глаза скотчем прозрачным подклею! Возможно, за разнораба и сойду, по экспертной оценке бригадиров. Про детский сад я не помню… Так и сказал: “развели детский сад”?

– О! Да ты ещё скаламбурил… Там не дом строили, а что-то общественное, школу… общагу или центр какой-то…

– А да! Научный центр. Если Ниларина на Научный центр поставить, то построим мы детский сад максимум. А то и ясли вообще. Ну так ему и вправду серьёзное строительство доверять нельзя! Только ясельный объект, где работать толком не нужно, и без него справятся. Он на малоэтажках прорабил раньше. Там столько хохм с этим связано было… Шашлыки они жарили на опалубочной фанере списанной. Траванулись к чертям собачьим почти все, а….

– Спасибо. Позвоню ещё, Не прощаюсь.

С Алом разговор закончить нельзя, только прекратить. Зато кадры присылали документы оперативно и без болтовни, а в списке сотрудников объекта “Строительство и благоустройство коттеджного посёлка на берегу реки Ока” первым номером и обнаружилась фамилия Ниларин. Начальник участка как никак.

– Товарищ журналист, у меня для вас два варианта: закончить нашу беседу завтра, с семи до десяти вечера, или сегодня съездить со мной в живописное местечко на природе. В весьма дальнем пригороде. Обратно привезу, не волнуйтесь.

Юноша посмотрел на меня немного придурковатым взглядом, как будто уже готов был обвинить в сексуальных домогательствах, но всё же согласился, хоть голос был крайне неуверенный.

Список прорабов я сфотографировала прямо с экрана и отправила Алу, приписав вопрос: “Что думаешь?” Надеюсь, в письменной речи подробный анализ он пропустит, сразу написав, кто перспективен, а кого уволить давно пора.

Сев в машину и застегнув ремень безопасности, я дождалась журналиста и продолжила отвечать на вопрос, замалчивая все подробности и шерховатости.

– Вы правы, он был вполне привлекательным: без лишнего веса, в меру атлетичным, спокойным. Внешне ничего особенного – не отталкивающий, а дальше чувства уже сами пририсовали ему недостающие черты до образа идеала. Так тяжело оценивать объективно, каким он был, но лет пять спустя по фотографиям я его с трудом узнавала – запомнившейся образ сильно отличался.

– Если сейчас пройдёт мимо на улице не узнаете? – спросил парнишка, расслабившись в кресле. Всё-таки подлокотник и расстояние между нами вернули ему часть уверенности.

– Он не пройдёт, погиб, – я, вдохнув, прислушалась к себе. Сегодня, восемнадцать лет спустя, эта мысль даже сожаления особого не вызывала, принимаю факт как данность – что же касается наших отношений, то вынуждена огорчить. Никак они не развивались. Пока он был в отпуске в нашем городе, мы пересекались как знакомые. Он спрашивал, как мои дела, к слову говорил чуть про соседа и их годы совместной службы, что-то незначительное о себе и жизни в Москве, откуда он родом. Мелочи, ничего личного.

Я заканчивала колледж и попросила его помочь с жильём – подсказать как найти вариант подешевле. И он помог – нашел нам пустующую квартирку-клоповник со спорным статусом и ненадолго, но как старт этого хватило вполне. Эти первые три месяца в столице было совсем не до него. Потом, когда ключи отдавала, сбила на лестнице девчонку, Машу познакомились и стала наезжать к нему во двор, тусить – в студенчестве легко стать друзьями, много не надо. Один случайный разговор, приглашение вечером потусовать, совместное принятие алкоголя – и как будто сто лет знакомы.

Но всё же ездила я туда больше из надежды на новую встречу с Андреем, чем ради тусовок. Хотя с одним человеком из той компании до сих пор поддерживаем связь.

Но я отвлеклась.

Один раз случай пообщаться представился. И как назло неприятный. Была весна. Он с другом вышел во двор на свежий воздух, устали в квартире сидеть, видимо, а я к тому времени уже с алкоголем несколько перестаралась. Он забрал меня к себе, но никакой романтики – чтобы я не попала в передрягу. Долго терпел обнимашки и пытался уложить спать, а друг его был более любезен – интересовался моей историей, нашим знакомством, расспрашивал про соседа, которого тоже знал, как оказалось, и порывался налить добавки, за что и был выгнан к двум часам ночи. А на утро я получила лекцию о вреде алкоголя, как для здоровья, так и для морального облика. И никакого шанса на продолжение общения.

А пару месяцев спустя с телефона Андрея мне позвонил Стас, тот самый друг, пригласив меня сыграть в преферанс. Им нужен был третий, звать было некого, особенно учитывая полуночное время, и Андрей согласился. Так и виделись периодически, втроём. Я была увлечена Андреем, Стас – мною, никуда дальше это не двигалось. Виделись не часто, раз в пару-тройку месяцев, о себе Стас рассказывал мало, Андрей совсем ничего, все разговоры были о моей жизни и о разных философских идеях. Потом Стас позвонил как-то и сообщил грустную новость, без подробностей. Ну собственно на этом общение и закончилось – Я развела руками, продолжая смотреть на дорогу.

Слишком живо помнила наше совместное со Стасом пробуждение наутро после печальной новости и все муки совести, терзавшие меня после тех событий.

Я всё честно рассказала. Упустила несколько острых деталей, меняющих всю картину, а в остальном…

– Как долго вы переживали эту трагедию? – выждав пару минут и поняв, что я не заговорю, спросил журналист.

– Достаточно долго. Даже не могу сказать сколько. Острая фаза длилась почти год. Погиб он в конце декабря, а приходить в себя я начала к середине осени. А так, наплывами, и до сих пор иногда вспоминаю. Тяжело разлюбить покойника, это живые постоянно ошибаются, а мёртвые совершенны. Вы же слышали похоронные речи?

– А как отошли, познакомились с первым мужем?

– Нет, у меня были ещё романы, с мужем я познакомилась через два с половиной года после смерти Андрея, на дне города на бесплатном концерте, который сам по себе не был интересен ни мне, ни ему. И вот это как раз неинтересная история, укладывающаяся в пару строк биографии. Встретились, закрутили роман, он сделал предложение три месяца спустя. Через два года поженились, накопив честно заработанные денежки на свадьбу средней пышности, – я невесело усмехнулась, вспомнив, что даже тогда, на заре отношений, эти “денежки” были целиком мои. Привычное чувство досады коснулось груди, и я еле сдержалась, чтобы не скривить губы в гримасе брезгливости, – сейчас будет шашлычная, предлагаю пообедать. Я угощаю, естественно.

Заказав шашлыки и напитки, я опустила взгляд вниз, изучая незамысловатый узор скатерти.

Инга: Ветеран войны с нашего двора, он много общался с молодёжью, но был слишком скромен, чтобы рассказать правду о том, как лишился ног. Шутил, что трамваем отрезало. Это ставило пятно на его героическое прошлое, и я, поверив в эту историю, разочаровалась. Правду мне рассказал его боевой товарищ много лет спустя, уже после смерти того ветерана.

Автор: Этот товарищ стал вашим вторым увлечением?

Инга: О нет, первым (смеётся). Мы достаточно много общались на разные темы и поддерживали дружеские отношения. Именно он помог мне перебраться в Москву. Но никакой любви не получилось, он не был мной увлечен. И трагически погиб пару лет спустя. Это стало тяжелым ударом для меня. До сих пор его часто вспоминаю. Такая вот несчастная первая любовь.

Автор: А что на счет взаимной любви? Как и когда вы познакомились с первым мужем?

Инга: Мы познакомились на концерте ко дню города, и очень стремительно закрутился роман. Уже через три месяца он сделал мне предложение. Поженились мы только через два года. Свадьбу сыграли достаточно скромно, на наши общие средства.

– Из-за чего вы развелись? – продолжил опрос журналист, усевшись за столик лицом ко мне

Я вспомнила как нашла под кроватью использованный шприц, как покачнулся пол под ногами и закружилась голова. Всё стало очевидно, пазл сложился с таким реальным щелчком, что показалось, что треснул череп.

– Не сошлись характерами, – ответила я спокойно, возвращая журналисту милую улыбку в ответ на его. Держать лицо за годы работы на руководящих должностях в строительстве я научилась очень хорошо, так что ничего, кроме подтверждения того, что я скажу вслух, он по мимике не прочитает.

– Вы были в браке пять лет, – он скосил глаза на блокнот, который теперь прятал под столом, – Не было ли более весомой причины для расставания?

– По сути наши отношения пошли под гору спустя полгода, но мы оба, к сожалению, были жертвой убеждения, что брак нужно сохранять всеми силами. Однако, различия становились всё очевиднее – разные ценности, разные хобби, неприязнь к друзьям друг друга. Он не понимал мою работу, а я его отношение к труду в принципе. Он к этой сфере жизни относился проще: искал где больше зарплата и лучше социалка, при этом сфера деятельности была совершенно не принципиальна. Я хотела достичь успехов в трудовой деятельности и задумывалась о пополнении в семье. Он был неким фаталистом – жил в своё удовольствие, не планируя будущее, оставляя на волю судьбы.

Официант принес заказ, прерывая нашу беседу. Я не сдержала задумчивой улыбки, ощущая некий триумф от того, что не сказала ни слова лжи, при этом перевернув ситуацию строго наоборот. Детей активно требовал он, а я отказывалась. Как будто могло быть иначе, какие дети от такого ненадёжного человека?

– Шашлык действительно впечатляет, – произнёс журналист, прикончив первый кусок идеально сочного и румяного мяса, – Вы часто проводите рабочее время подобным образом?

– А с личной жизнью мы уже закончили? – поинтересовалась я, обдумывая стратегию защиты. Руководству явно не понравится, если я попросту агрессивно огрызнусь в ответ на провокацию. Это не почерк компании. Как и терпеливая вежливость, впрочем. Нужно нечто нейтрально-среднее, которое уже совсем не мой стиль.

– О! Прошу прощения, просто вырвалось, можете не считать вопросом к интервью. Расскажите про вашу личную жизнь после развода и до сегодняшнего дня. Почему вы так и не вышли замуж второй раз?

– Наверное, переросла эти игры в семейную жизнь. После развода зарегистрировалась на сайте знакомств. Была пара достаточно бурных романов, но ни во что серьёзное это не переросло. Как только они начинали превращаться в отношения, мне становилось… скучно что ли…это было, как под копирку. Чувствовала себя чрезмерно старой и циничной. Немного терпела и затем рвала это всё к чертям. С нынешним моим мужчиной познакомилась, когда работала на себя как ИП. На одном из объектов он представлял авторский надзор, так и называла его долгое время – мистер авторский надзор. Имени его не знала, так как он не представился в день знакомства. Проекты там были просто фантастически кривые, так что общались мы каждый мой выезд. Потом почти год перерыва и на ещё одном объекте разок пересеклись, там уже мне его представили. Ну и пригласил он меня потом пообедать, так всё и началось. Вот это уже по-настоящему, было и есть. Только семьи у нас не получится, оба уже обожглись в этом вопросе, да и по работе прекрасно знаем, что то, что хорошо итак работает, лучше будет не трогать.

– Мне ваши замечания не стоит в статье упоминать? – осторожно спросил интервьёр, прожевав, – напишем отношения у вас есть, и только. Нежелание вступать в брак уменьшает респектабельность

– Как по мне, чрезмерное желание как раз уменьшает. Но вы правы, оставить этот вопрос открытым будет куда солиднее.

– Мне статью без вашей санкции всё равно не выпустить, так что скандала не получится. Да и не нужен он. У нас политический курс на героев нашего времени как никак.

– Герои нашего времени солдаты, а не строители – вскользь заметила я, делая вид что расслабляюсь. Притвориться проще, чем ты есть – почти всегда работает.

– Не мне решать, – он потянулся с грацией ленивого хищника, и образ в моей голове стремительно разошелся с реальностью, – Но вам действительно виднее… Я отойду.

Почти всегда, но видимо не сегодня. Он так по-особенному выделил это “виднее” голосом…

Я мастер намёков и полутонов, но тут еще сомневалась – слишком невероятной была его осведомленность и слишком невинным – намёк. Может ли посторонний знать то, что знаю только я? И откуда? И что с этим делать?

Мне виднее. Было бы это правдой ещё…. И я вновь нырнула глубже, изучая узор скатерти.

Автор: И вы не откроете читателям имя мистера Авторский надзор?

Инга: Нет (лукаво улыбается). Он останется инкогнито, просто скажу, что он есть и мы счастливы. Счастье любит тишину

Автор: тогда поговорим немного о профессиональном? что помогает вам в работе?

Инга: Дисциплина и любовь. Мой искренний интерес к работе. Ну и правильная расстановка приоритетов.

Этого не было. Неприятные мурашки пробежали вдоль позвоночника. И я мысленно отступила на шаг, продолжив сидеть.

Журнал лежал на столе, последняя фраза была прочитана. Нерешительно протянув руку, я перевернула страницу.

Ровные буквы в красивых столбиках занимали весь разворот, и даже фото было, с подписью “из личного архива”. Я пробежалась глазами по содержанию. Жирные строки вопросов совпали с ожиданиями: четыре по карьере, жизненные планы, политическая позиция, религия, хобби. Статья завершалась псевдонимом автора. Написана до последней запятой.

И мои ответы, которые я не давала, но могла бы дать. Безбожно перефразированные, но верные по сути.

Нужно сделать шаг назад, я смотрю не то, что было бы действительно важно. слишком много перескочила

… Воскресенье. Ал сидит у себя дома и пьёт кофе, косит постоянно на телефон. Ходит по комнате, перекладывает вещи с места на место. Моет пол. Какой же молодец. Наконец не выдерживает, звонит. “Абонент недоступен”. Почти ничего не происходит, только за окном темнеет. Телефон вновь и вновь повторяет, что “Абонент недоступен”. Он курит на балконе и печально смотрит на звёздное небо. Отпуск срывается, но есть и более существенные причины для волнения. Я никогда не выключаю телефон

назад

…. Все три телефона небрежно брошены в лесу под деревом. Ну просто апофеоз организованности….

назад

… Истерично рыдаю, положив голову на руль. Не просто плачу, а ощущаю те самые паршивые сокращения под рёбрами и неудержимый рваный ритм сердца. Мышцы перенапрягаются, выпрямляя ноги. По ощущениям колени в миллиметре от разгибания в обратную сторону. Как будто неведомая сила подбрасывает в воздух, ударяя головой о низкий потолок. В глазах темнеет и сознание меркнет. К счастью, не всё. Моё сегодняшнее остаётся при мне.

Я тупо смотрю на падающие на стол красные капли, не очень понимая откуда они. Вытираю салфеткой, которая до сих пор зажата в левой руке. Шагаю ещё чуть назад, прикрывая глаза, запоздало соображая, что это моя кровь.

….Перед глазами окровавленная ладонь, поднимаю взгляд чуть выше – опять осточертевший лесной пейзаж. Опускаю подбородок и вижу тело журналиста, прижатое к моей груди.

Даже не знаю как его зовут.

“Андрей” – шепчут непослушные губы, и противная щекотка вновь скручивает внутренности. Как будто чуть со стороны смотрю на свои метания: к машине – открыть бардачок, телефоны, легшие в ладонь аккуратной стопкой летят в ближайшее дерево красивым веером, приземляясь в уже известную мне композицию; к дереву – ударяю кулаком и чувствую острую боль, почти догоняя саму себя по эмоциональному состоянию; вокруг Андрея – уже в отчаянии, панике, чувствую подступающую к собственному сознанию истерику, не позволяющую мыслить трезво; назад, к машине, на водительское сидение, пытаюсь вставить ключ дрожащими руками… и последним волевым усилием выныриваю, понимая, что догнала предыдущий заход.

Сколько раз подряд можно это делать?

Хватаю ещё несколько салфеток с подноса и не глядя продолжаю тереть скатерть. Оставшийся промежуток до настоящего делю пополам и уже не ныряю, а осторожно заглядываю:

… Машина застревает намертво, что совсем не удивляет. Почему я посреди леса на насквозь городском мерседесе?

– С вами всё в порядке? – любезно интересуется официант, заметивший моё состояние, которое и в самом деле довольно далеко от нормального.

– Просто давление, наверное, – стараюсь бросить на него максимально короткий взгляд пустых глаз и подношу новую порцию салфеток к лицу.

назад.

… Я разворачиваюсь через двойную сплошную, которая в этом месте почему-то четко прорисована, а затем направо через сотню метров, в лес. Это даже и не дорога – тропинка. Дно машины задевает землю с ужасающим звуком. Машину жалко, но в данной ситуации несущественно….

Делю оставшейся мизер – сорок минут, не больше – пополам и смотрю последнюю картинку, стараясь удержать ослабевшее тело в пристойном положении.

….Сзади Газель, небрежно затянутая тентом, спереди банальный Салярис, который плавно начинает сбрасывать ход. Сбоку грязный белый внедорожник высокой посадки – идёт рядом, не позволяя перестроиться левее. Я тянусь к бардачку, где спрятан пистолет как раз для таких случаев в пути, и мои пальцы на ручке сталкиваются с рукой пассажира…

Глаза совершенно точно открыты, но перед ними темнота. Неожиданно понимаю, что мне нужен хоть какой-то ориентир, привязка к местности. И отматываю себе ещё полминуты.

… Справа олень в треугольнике, за ним километровый столбик с цифрой 71. перевожу взгляд в зеркало заднего вида – из-за поворота как раз появляется тот самый серебристый Салярис….

Чувствую свою голову в ладонях как нечто чужое и тяжелое, локти под этой тяжестью разъезжаются по столу, и я плавно опускаюсь вниз. Лежу на столе как будто уснула на лекции – лоб подпирают сложенные вместе ладони. Не так уж и плохо, по крайней мере осознаю себя. Внутри всё гораздо более плачевно – никакого привычного торжества холодного разума. Эмоции от просмотренных отрывков накрывают, но разум отказывается анализировать всё это – просто наблюдателем переживаю своё скомканное отрывочное будущее. Очень близкое будущее. Вспоминаю что заправка на 69-ом километре шоссе.

– Я бы больше не трогал тебя, честно – грубоватый голос, в котором вполне можно узнать как парнишку-журналиста, так и того, кого и не мечтала более услышать, как будто шепчет на ухо, хотя я знаю, что это не так – нет ощущения его близости: не чувствую дыханья, тепла, запаха…

– Но так сложились обстоятельства, – продолжаю за него

– На тебя тоже открыли охоту, вместе будет безопаснее

– Не факт

– Тебе виднее. И всегда было. Что бы ты там не врала в интервью

– Мы оба знаем, что чертовски особенные

– На самом деле…

– Остальным не хватает банальной дисциплины, думаю у каждого …

– Есть дар. Я помню. Только не говори, что твой теперь позволяет угадывать то, что я собирался…

– Сказать? Нет конечно, это я виновата – после твоей смерти буквально поселила тебя…

– Внутри своей головы?

– Мой внутренний голос говорит твоим, – я выдохнула, понимая, что порвала ритм беседы, – Ай, нескладно. Виртуальный ты – голос моей самой рациональной части сознания. Я знаю, это не ты, а я, но…

– Чертовски похож… – он тяжело вздохнул – А ты столько всего обо мне смогла запомнить, что даже пугает. Я не думал, что узнаешь, просто потому что ты не рассматривала такой вариант. Не должна была рассматривать… И по началу всё получалось, а затем… Сейчас, когда всё ясно, ты даже не удивлена.

– На самом деле в общении ты постарался, но статью зря заранее написал. Я же вижу предрешенное. И прочитала всё, обороты там типично твои, расслабился.

– Я не ожидал, что ты будешь смотреть… А когда понял, что смотришь, о статье и не думал. Решил, нужно открыться, а то мало ли что там впереди. Скорее всего нечто чертовски жаркое, раз тебя так шибануло. Я заказал нам чай с тортом, и на столе полная сахарница… Тебе нужно силы восстановить как можно оперативнее.

Стул напротив скрипнул под тяжестью его тела, сообщив мне, что товарищ журналист больше не у меня за спиной. Очень скоро глаза придется открыть навстречу беспощадной реальности.

Я не глядя достала из сумки влажные салфетки и вытерла лицо, созерцая перед собой беспорядочную кучу из кровавых салфеток.

Это длилось недолго – спустя пару секунд Андрей смахнул их в мусорное ведро, и смачный мокрый шлепок этого безобразного комка вернул меня в реальность окончательно. Мозг заработал.

В чашку я насыпала чуть ли не половину сахарницы, и, глотая этот невозможный сироп, успокаивала себя тем, что силы восстановить просто необходимо – неизвестно сколько раз ещё придётся нырять в вероятное будущее, чтобы убедиться, что теперь оно приемлемо.

– Теперь расскажи мне все, – потребовал Андрей, садясь напротив, – подробности жаркой заварушки. Я понимаю, что в нынешней ситуации боевой опыт есть почти у каждого, но мой больше и качественнее.

– Хотелось бы надеяться, – я тяжело вздохнула, осознавая, что мой кумир детства стремительно плюхнулся с хрустального пьедестала прямо в придорожную грязь. Теперь в нашей паре я старше, мудрее и опытнее. А ещё только я могу проследить последствия любого жеста.

– Просто расскажи мне подробности, дай пять минут и ныряй смотреть кино.

– Я не знаю, сколько сил у меня в запасе, количество нырков ограничено, а я итак уже перешагнула предел всего пару минут назад. Я не готова так бездарно разбазаривать последнее преимущество

Двадцать два года назад (2008г)

– У тебя особый дар видеть будущее, – он подпирал плечом дверной косяк и наблюдал как я обуваюсь.

Я отреагировала на такое заявление привычно – громко и заливисто расхохоталась. Правда, замолчала быстро, оборвав нелепую реакцию. Он – не уличная гадалка, которая обмануть рада завсегда, так шутить не будет.

– оооо яяяя… уже слышала это, – собственный сбивчивый голос казался жалким детским лепетом, взрослая и рассудительная почти всегда, с ним совершенно точно неуклюжий подросток, – цыганка на улице привязалась, говорила про дар и тяжёлую судьбу. Но ведь ты во всё это не веришь? Это же нелепо…

– Рассмотри это всерьёз, и поймёшь сама, раз уж я понял просто из твоих рассказов, спутанных и обрывочных. Цыганки иногда бывают правы, хоть и верить им всё равно нельзя. Такие же люди как и все прочие, просто окружены ореолом загадочности. Среди них тоже могут быть талантливые люди, как и среди любых социальных и национальных групп.

– Это не научно. Нет ни одного документального подтверждения подобным вещам.

– Ты права. Но я тут предпочитаю предельно простую логику – в сомнительных вопросах, где никакая наука не даст ответ, полагаюсь на свой богатый жизненный опыт. И тебе советую поступать так же, есть запрос – анализируй. Вспомни затруднительные ситуации, из которых ты выпутывалась исключительно чудом и поищи источник своего везения. Я почти уверен, что это предвидение. Когда ты стреляла в тире по летящим мишеням с закрытыми глазами и попадала, что это было?

– Может просто интуиция?

– Не думаю. Инструктор ясно дал понять, что безмерно удивлён твоими результатами. У него двадцать лет опыта с оружием, тут точно есть интуиция, которой у тебя взяться неоткуда, к слову. Но он так не стреляет.

– Мне повезло!

– Нет. Ищи другое объяснение. Подумай, почему повезло именно тебе?

– Передо мной была гигантская очередь, я наблюдала, как стреляют другие. Мишени идут по одной и той же траектории, я запомнила время и угол наклона ружья, только и всего.

– Ты сказала тогда, что не помнишь, как закрыла глаза… Вот за этот момент уцепился я. Это может быть только в одном случае – ты продолжала видеть картинку. Иначе как ты бы “прицеливалась” в полной темноте – определённо дискомфортно, если это не сделано сознательно, не так ли?

– Я не знаю… – пытаюсь максимально погрузится в тот момент и вспомнить, как это было. – Я сосредотачивалась на ощущениях в теле, звуке, с которым вылетает тарелка, считала две секунды и стреляла под определённым углом. Но темноты действительно не помню.

– А теперь самый интересный вопрос, который я хотел бы прояснить. Ты не видела летящую мишень в те разы когда стреляли другие, только замечала её в тот момент, когда в неё уже попали и она разбивалась, так?

– Да, что с моим зрением очевидно! Я просто не могла видеть чертову тарелку! после третьего человека я уже не смотрела на мишень, только на стреляющего.

– А теперь вспомни, когда стреляла ты сама, видела? Только не думай, а вспоминай. Понятно, что по логике ты видеть не могла, ты ведь уже знаешь, что стреляла с закрытыми глазами, да и не видела её при выстрелах других. Но если просто вспомнить картинку перед глазами, выдела или нет?

Мой разум настойчиво отвечал “нет”, но я закрыла глаза, вспоминая, как выглядела мишень. Я подходила и смотрела на осколки после стрельбищ, так что точно знала, как она выглядит. Но видела ли я её целой? Вот задачка. Я ещё и отличаюсь весьма живым воображением, представить тарелочку целой и летящей на меня было нетрудно. Набрав побольше воздуха в лёгкие, я попыталась прокрутить перед глазами весь “видеоряд” воспоминаний об эпизоде, когда я стреляла. Держу ружьё, палец на курке, звук вылета мишени.. и раз… я моргаю, поднимаю голову… и два, тарелка стремительно приближается к вилке прицела. Палец давит на курок. Звон осколков. В душе расползается ликование. Один есть! И облегченный выдох.

– Видела… – потрясенно шепчу, поднимая глаза на Андрея, – абсолютно чётко видела.

Он делает большой шаг вперёд и я вижу вспыхнувшие искры интереса в его глазах, тут же забывая об ошеломляющем открытии, да и вообще теряю нить разговора.

– Поехали, проверим?– спрашивает он, глядя на меня сверху вниз, и глаза вновь смотрят на меня как на котёнка – со снисходительной опекающей заботой.

– Проверим? – повторяю я слегка разочарованно, чтобы сказать хоть что-то…

– Твой дар,– он то ли усмехается, то ли резко выдыхает и отводит взгляд

– Проверим,– говорю я и киваю для большей убедительности.

Весь этот разговор уже не кажется воодушевляющим, и я тону в горьком разочаровании от его реакции на меня, и от собственного нелепого поведения.

Настоящее время

Повернув голову, я стала бездумно смотреть в окно, давая понять, что разговор окончен.

Много раз бессонными ночами я закрывала глаза и задавала своему внутреннему Андрею тысячи вопросов. В связи с нежданым возвращением настоящего, вопросов стало больше раз в десять, но времени их задать или хотя бы осмыслить больше не было. Он умрёт, и я, скорее всего, тоже. В том будущем, где мы выехали из шашлычной без задержки. Можно просто подождать пять минут и спустить все эти пунктирные видения в мусорное ведро. И тогда всё будет замечательно или же мы умрём иначе, но, возможно, ещё быстрее.

– Когда мы общались в прошлый раз, ты могла смотреть в самое ближайшее будущее ненароком, даже не замечая. Что изменилось? – задал он вопрос моему профилю

Я с сожалением отвернулась от окна. Думать куда проще, когда перед глазами что-то нейтральное. Незатейливый пейзаж, убогость которого только подчёркивает давно не мытое окно: разбитый асфальт парковки, отделённый от трассы узкой полосой пожухлой травы и на фоне этого великолепия знакомый внедорожник.

Я быстро стрельнула глазами в окно, чтобы убедиться – не показалось

– Всё потом. Сейчас идём к машине максимально быстро, – я резко встала, одновременно допивая отвратительный чай. Когда шла к выходу, почти забрала с собой пустую чашку – её отобрал официант, притормозив моё стремительное бегство у самой двери.

Около внедорожника курил водитель в одиночестве, а в моём видении была ещё и пара пассажиров. Если они в туалете, у нас есть немного времени. Отлично.

Я змеёй скользнула за руль корпоративной машины и воткнула ключ в замок зажигания. Момент был предельно ответственный, голова ещё кружилась после марш-броска по моментам гипотетического будущего, во всем теле прочно поселилась отвратительная слабость, но рука не дрожала. Отлично. Дальше всё будет быстро, и на заминку нет времени.

Одновременно я нажала на кнопку опускания стёкол и педаль газа, щелкнул ремень безопасности у пассажирского кресла – Андрей успел пристегнуться и мы вылетели на дорогу, разминувшись с огромной фурой буквально в миллиметрах. На зависть режиссерам второсортных боевиков, всё это происходило под визг тормозов и вой сигнала, который водитель внедорожника подавал своим так не вовремя отошедшим пассажирам.

Наплевав на все правила и нашу безопасность, я рванула наперерез фуре, разворачиваясь в город – в противоположную сторону от предвиденных страшных обстоятельств. И почти успела –машину немного занесло и в боковом зеркале мелькнул кувыркающееся вдоль дороги пластик бампера.

– Пистолет в бардачке, наша цель —белый внедорожник, – бросила я Андрею, даже не представляя, как он будет стрелять назад мимо меня.

Опять щелкнул ремень безопасности, и я вдавила педаль газа до упора, сосредотачиваясь только на дороге. Машина пару раз возмутилась, что пассажир отстегнулся, и замолчала. В тишине прозвучали три выстрела через равные промежутки и голос сзади коротко отрапортовал:

– Готово, – его рука мягко, но уверенно накрыла мою кисть, лежащую на руле, – посмотри, я держу.

Я глубоко вздохнула, выбирая момент, в который стоило нырнуть.

Ал заканчивает намывать полы и набирает мне.

Не туда, слишком поздно.

А я уже вижу стремительно приближающуюся по встречной полосе Газель. Чёрт. Несколько ударов сердца, отдающихся набатом в ушах, я мучительно сомневаюсь – она или нет? Затем перед глазами мелькает плохо затянутый тент и, как будто я смотрю через прореху, несколько человек в камуфляже с автоматами. И резкая боль взрывается в виске, напоминая, что мои силы не безграничны.

– Газель, – командую я, вновь удерживая руль. Кисть почти неуловимо шевелится, но Андрей понимает и убирает ладонь, – в кузове ребята с автоматами.

– Разберусь, жми на газ, – по звуку понимаю, что он откинулся на спинку сидения как будто даже расслаблено. И с лёгкостью верю ему.

Хочется задать кучу вопросов, связанных с перерождением и смертью, вступить в захватывающий философский диспут, из которого никто не выходит победителем и снова привычно положить две в прикуп и раскидать оставшуюся колоду карт на три кучки. И я почти вижу одну мелочь в своём веере и непослушные губы уже выговаривают знакомое слово “мизер”, когда я различаю лицо водителя. На мгновение мы встречаемся взглядами, и я читаю в его глазах некоторое удивление, а затем слышу звук выстрела, и тот оседает на руль. Второй выстрел. Видимо, по колёсам. Газель медленно начинает забирать вправо, а я ускоряюсь и жмусь к обочине, надеясь проскочить.

– Стопроцентный, – отвечает Андрей на мою реплику, и мы оба любуемся в зеркало заднего вида, как машина, потерявшая управление, съезжает в кювет, попутно заваливаясь на бок, – но ты всё время блестяще побеждала именно на мизерах.

– Как будто у тех, кому с рождения достались слабые карты, есть другие варианты.

Сейчас следовало бы опять проверить будущее, но круги перед глазами и усилившееся головная боль отговаривали.

– На самом деле у тебя была замечательная раздача, из которой ты целеустремленно выбрасывала все козыри, – он вздохнул, и встретился со мной глазами в зеркале заднего вида.

Этот взгляд всегда цеплял крюком под рёбра, но теперь лишь вызвал несвоевременный приступ ностальгии. Может быть, глазам не хватало обрамления более зрелого лица или глубины фантастического цвета, а может прошедшие годы попросту отобрали у меня львиную долю чувств.

– Я их подобрала, – чувствуя, как расцветают искрами смешинки в моей радужке, я послала ему не менее проникновенный чувственный взгляд.

– После того, как попрощался с тобой, я успокаивал себя одной только мыслью, что ты забудешь меня и будешь счастлива. Без меня намного лучше, чем со мной.

– Было бы куда лучше, если б у нас закрутился роман. Гораздо проще забыть человека, с которым жить скучно и тяжело, чем недосягаемого героя, который погиб, так и не позволив к себе прикоснуться. Но мне всё равно жилось с этими воспоминаниями вполне комфортно, и я была счастлива. И ещё буду, если эта передряга каким-нибудь образом разрешится.

– Сейчас мы уже, наверное, можем остановиться, – предложил он, глядя настороженно и вопросительно.

Видимо, не решался попросить меня нырнуть ещё раз. А нырнуть было надо. Нога обречённо соскользнула с педали газа, и машина начала замедлять ход. Я вырулила на относительно широкую обочину и включила аварийку.

Повинуясь современной автоматике, спинка моего кресла медленно откинулась назад, позволяя принять почти лежачее положение.

Алексей стоял на балконе, курил и задумчиво смотрел в даль. Телефон уже в который раз твердил ему что абонент недоступен.

А ведь казалось, что я поменяла достаточно.

Да, оставался Солярис из моего видения и ещё неизвестно сколько людей, которые охотятся за мной. Или за ним?

– Андрей, – бросила в пространство я, желая задать вопрос. Язык не слушался

– Инга, – ответил он с той же утвердительной интонацией

И оба невесело рассмеялись. Этот диалог напоминал типичное нелепое совещание в отделе маркетинга.

– Спи, —сказал он, спустя пару минут, когда понял, что продолжить я не в состоянии

Невнятно буркнув, я протестующе замотала головой.

– Да и плевать, всё равно не оставлю тебя в опасности, что бы там не было впереди, – он замолчал, наблюдая как я неуклюже перекатываюсь, пытаясь лечь на бок, —Ты даже не сказала, что видела. Мою смерть? Свою? И как это было…

– Уже никак, – ответила я, борясь со сном. По-хорошему, нужно было съехать хотя бы туда, где нас не видно с дороги. А лучше в максимально людное место, но сил не оставалось даже руку поднять.

– Надеюсь, мы успеем поговорить до того, как смерть опять разлучит нас. У меня просто тысячи вопросов, – донеслось до меня сквозь сон. хотелось бы ответить, но я уже была не здесь.

Двадцать два года назад (2008г)

– Я надеюсь лишь на то, что мы сможем когда-нибудь поговорить нормально! На равных!

– Если и сможем, то не в этой жизни. Мы далеко не равные, ни в чём. Сама должна понимать.

– Понимать что? Что я тебя не достойна? Не пара тебе? Да, я это понимаю, прекрасно. И что выше головы не прыгнешь, и что мне никогда не достичь того, что тебе чуть ли не с молоком матери передалось, – предательские слёзы душили меня, но справиться с голосом не удавалось.

Я понимала, что веду себя как капризный ребёнок, но от этого лишь становилось обиднее. Лучше бы замолчать и уйти. Но если не прояснить всё сейчас, то что будет? Опять мучиться, будучи для него лишь чрезмерно навязчивой знакомой, незначительным элементом и без того полной жизни?

Когда я затевала этот разговор, план был чёткий: задаю вопросы по списку, добиваясь каждый раз его недвусмысленного ответа. А потом, если я действительно в его глазах настолько жалкая и неинтересная, просто рву это бесполезное общение и ухожу с достоинством.

На деле же я рыдаю, не получив ни одного ответа. Может, и этого факта мне будет достаточно?

– Инн, ты готова позволить мне всё что угодно, прыгаешь вокруг меня, вьёшься, хотя я тебе уже тысячу раз сказал, чтобы ты держалась подальше. Но твоё поведение становится всё более возмутительным. Не стоит меня провоцировать, это не сработает.

– Кто я для тебя? – вопрос, произнесённый в моём воображении равнодушно-холодным тоном, сейчас звучал как истерика брошенной женщины. Жалко и недостойно.

– Инга! – он взял меня за плечи и легонько встряхнул и продолжил, пытаясь поймать мой взгляд, – Я уже сказал, что не собираюсь вступать с тобой в интимные отношения. Ну посмотри ты на меня, наконец! Если задаёшь такие вопросы, имей мужество принять ответ!

Я не выдержала, и, скинув его ладони с плеч, резко рванулась к двери. Он поймал меня, жестко схватив за запястье, буквально через пару метров. Жест был лёгким и непринуждённым. Дернул на себя и схватил вторую руку, силой заводя обе за спину.

Несмотря на обстоятельства, я почувствовала легкое щекотание внизу живота и сладкое предвкушение столь желанной близости на краю сознания. Обманчиво-мягкое тепло его ладони на моих запястьях и клокотавшая внутри обида замешивались в причудливый коктейль противоречивых чувств.

Второй рукой он приподнял мой подбородок, принуждая смотреть на него. Я опустила глаза, боясь, что он поймёт моё состояние. Это будет чертовски унизительно. От этой мысли интимные мышцы свело в сладком спазме, и я невольно вздрогнула. Щеки горели, и я чувствовала, как скользит по моему лицу его внимательный взгляд. Он небрежно прошелся большим пальцем вдоль линии челюсти и наконец заговорил:

– Посмотри. На. Меня.– рука исчезла с подбородка и зарылась в волосы, собирая их на затылке. – Я всё равно заставлю… – От резкого и болезненного рывка глаза распахнулись сами по себе, и я встретила его взгляд. Очень холодный, злой и колючий. – Ты не моя любовница, чтобы вести себя подобным образом. А я не твой мужчина. И не собираюсь им быть, несмотря на все твои провокации. Твои претензии беспочвенны. Я бы никогда не стал заводить роман с юной девушкой, у которой вся жизнь впереди. Даже если бы хотел. Это был бы гнусный обман с моей стороны! А ты ведёшь себя так, как будто бы я просто обязан так поступить. Да даже не так! Как будто мы уже женаты.

– Твоей любовнице двадцать пять! это ненамного больше, чем мне! совсем ненамного! Что такого в ней есть, чего нет во мне? Почему в твоей ванной её зубная щетка?

– Ты ещё и следишь что стоит в моей. Твою налево! В моей! ванной…– он резко успокоился, как будто бы мы и не орали друг на друга, – Прекращай это. Или давай прекращать наше общение. Это слишком пагубно на тебе сказывается. Езжай домой, я вызову тебе такси. Я не мрачный романтический герой, ты придумала себе образ и вцепилась в него! Очень хорошо подумай над своим поведением, тебе пора взяться за ум, а не вертеть хвостом перед взрослыми мужиками.

Железная хватка на моих запястьях ослабла, а затем он и вовсе отпустил меня и отступил на шаг, глядя осторожно, как будто имел дело с диким животным.

– Своей подружке это скажешь! – я не хотела опускаться до подобных разговоров, но слова текли рекой, беспорядочные мысли и обиды выплёскивались без какой-либо внутренней цензуры, пока тело тосковало по его прикосновениям, – Она легкомысленная дура с тремя извилинами! Тупая как пробка! Подстилка, готовая под каждого лечь! Каждый миг, что она с тобой, оглядывается! Ищет мужика получше! Ты для неё забавная игрушка! Думает, что вертит тобой! А ты и рад! Так надо с вами? Так? Лгать! Лицемерить! “Ох, Андрюша, Ах, Андрюшенька!” А потом за спиной “это временный вариант, ну он в постели норм, но влюблён недостаточно. И профессия непрестижная, и староват”. Да ты собственную любовницу-змеюку просмотрел, шпион херов! Неет! Неееееет! Я отказываюсь считать, что она лучше меня! Это ты говнюк слепошарый! Она лицо намажет, а ты за чистую монету всю эту красоту принимаешь. Да я красивее в сто раз! по-настоящему! И если где-то губы или грудь недостаточно большие, то потому что это мои собственные части тела, а не собранные как конструктор. Киборг! Твоя баба киборг! Всё это фальшивка. Сам всё решил! Сам! И не ты тут что-то прекращаешь! Я ухожу! Я! И чтобы ни ты, ни твой друг мне больше не звонили. И да, не надо никакого такси! Подстилке своей вызывай!

Он стоял и спокойно кивал на каждый мой тезис, мол, принял к сведению.

Закончив тираду, я метнулась в прихожую, где у меня не получилось даже завязать шнурки. И застегнуть куртку. Так и выбежала в скособоченной куртке, накинутой кое-как, и развязанных кроссовках.

Настоящее время.

Проснулась я уже в сумерках, на заднем сидении автомобиля. Беспокойно зашевелившись, подметила ещё одну забавную деталь – руки гладили ткань. Не кожу. Вслух, конечно, сказала спросонок совершеннейшую глупость:

– А почему сиденье тряпка, а не кожа?

– Потому что корова, – ответил Андрей, коротко рассмеявшись

– Какая блин корова? – мысли после сна были мутные, как и всё пространство вокруг. Совершенно не чувствовала себя отдохнувшей. А он ещё юморит.

– Тойота, – Андрей повел плечом

Тойота Королла. В голове вертелась фраза: “где мой грёбанный идеально девчаковый мерседес?”, но теперь глупости вслух я почти не говорила.

“Он застрял в лесу в одном из альтернативных будущих”

Для серьёзных дел он не пригоден, и где его бросил Андрей теперь совершенно не важно. Тем более, он меня когда-то бесил.

Всю жизнь провожала тоскливым взглядом огромные внедорожники. Когда же смогла позволить себе дорогую машину, лелеемый образ никак не соответствовал впечатлению, которое я должна была производить. Потом я научилась отличать важные вещи от мелочей. Машина ездить должна, остальное детали.

– Я не тот момент смотрела, – сказала я вслух, даже не успев додумать мысль, – я проверяла, поехали ли мы с Алом работать. А мы не поехали, но это не значит, что я мертва или ты… Просто разбивка пандуса в нашей ситуации не так то уж и важна. Или у меня были причины не ответить на звонок.

– Просто все твои телефоны остались в бардачке машины, – сказал Андрей, не оборачиваясь, – Ты и не могла ответить.

Или разбились в дребезги в лесу.

Я потеряла все телефоны. Первый раз без связи за двадцать лет. Тот, кто удостоился чести узнать хотя бы зелёный номер, всегда мог рассчитывать на содержательный ответ. Оперативно и по существу. Уже всё не так. В нашей ситуации быть без связи это плюс.

– Надо выбрать другой момент. Журнал на твоём столе будет лежать в понедельник утром. Посмотри хотя бы среду.

Меня выкинуло в ночь с четверга на пятницу.

В этот раз я сторонний наблюдатель. Вижу два силуэта на холме, и в той стороне, где был когда-то город, расцветает классический ядерный гриб. Между нами пионерское расстояние, но мы крепко сжимаем ладони друг друга, внешне спокойные и медленно холодеющие от ужаса внутри.

Оба имели достаточные знания о дистанции поражения ядерного оружия и понимали в этот момент, что уже мертвы.

– К черту эти моменты, куда мы едем? – голос не подвёл. Учения и психологическая подготовка мною проигнорированы не были, что в конце концов дало свои плоды, пусть и повоевать ей не довелось . Инга-хороший солдат – вот так сюрприз.

– Никуда, по внешней объездной катаемся. Сейчас к юго-востоку от города.

– Если ты ничего не забрал оттуда… Да ты и не мог забрать, хорошо спрятано. Нам нужно назад.

– Исключено. Машина твоя стоит на парковке….

– У ТЦ, на севере города. Но там есть подменный паспорт и наличные в валюте.

– Это приличный срок, однако,– он не выдержал и коротко обернулся на меня. Видимо, пытался по выражению лица установить, не шучу ли я, паспорт и деньги достать можно и так. Для чего нам паспорта?

– Международный перелёт. Единственный вариант, который я вижу —покинуть страну.

– Да, на такое дело только подменный или свой. Насколько твой хорош?

– Настоящий. Мне сделали вторую личность на государственном уровне. Это не фальшивка и фото моя.

– Действительно тот самый легендарный подменный паспорт? Да кто ты теперь такая?

–Легендарный? Уверена, что он и у тебя был.

– И есть. Ну пусть не совсем так, как раньше. Так что это за истерика? “Покинуть страну”… “Международный перелёт”… Ты бы не отказалась сражаться просто так. При твоём положении и хреновых успехах в языках.

– Английский я освоила. С горем пополам, – обрывая саму себя, судорожно втянула воздух сквозь сжатые зубы. Больше наиграно, а не трясясь от ужаса. Свой страх я контролировала. И продолжила, как будто с обрыва прыгаю в ледяную воду, – Ядерная бомбардировка. Никакого положения здесь больше не будет. Нас ударят, и мы ответим или наоборот, нужно уйти в страны третьего мира, которые максимально никому не нужны. И дай мне телефон.