Читать онлайн Горький-30 бесплатно

Свидание

– Ах!

– Осторожней! – Я подхватил Ленку под руку

Но она всё равно не удержалась на своих шпильках и упала прямо в мои объятия.

Сквозь тоненькое летнее платье отчётливо прочувствовались все соблазнительные округлости – я будто воочию увидел её обнажённой. Тело девушки ощущалось на удивление упругим: видимо, она не чуралась фитнеса.

Ленка часто задышала, приоткрыла рот. Её мягкие полные губы манили, запах светлых, рассыпавшихся по плечам волос вскружил голову тонким ароматом. Я почувствовал напряжение в шортах, а её бедро совсем некстати коснулось меня.

Я еле сдержался, чтобы не наброситься на неё прямо здесь, глубоко под землёй, под комплексом МГУ. Конечно, здесь сухо и чисто, и лампочки на потолке через равные промежутки освещают пол и стены из красного кирпича, но всё же место не располагало, чтобы спонтанно заняться любовью. В это ответвление подземного лабиринта регулярно водят экскурсии новичков, и того и гляди мог заглянуть кто-то ещё.

Готичная атмосфера, флёр городских легенд и моя репутация боксёра действовали на девушек безотказно. Но… Ленка мне нравилась. Даже, наверное, больше, чем все встреченные до этого девушки, и я надеялся на продолжение наших отношений. Хотелось выглядеть в её глазах идеально.

Я глубоко вздохнул, сделал над собой титаническое усилие и аккуратно вернул девушку в вертикальное положение. На её лице промелькнула непонятная тень эмоций.

– Ах, я такая неловкая! – Она грациозно махнула рукой, поправила причёску и стряхнула с платья несуществующую соринку. Отглаженные светло-сиреневые складки колыхнулись, лишний раз подчёркивая стройные длинные ноги.

Она сделала вид, что не заметила вздыбившуюся одежду пониже пояса: шорты и футболка не давали мне никакого шанса хоть как-то замаскировать физиологию. Я густо покраснел.

Ленка зацокала дальше на своих длиннющих каблуках, держась чуть впереди. Тактичная.

– Просто обувь для подземелий не подходит! – сказал я, как бы оправдывая её падение. Или просто, чтобы заполнить паузу в разговоре.

Я сделал глубокий вдох, рассматривая кирпичную кладку, изо всех сил стараясь не смотреть на девушку впереди, которая плыла по коридору, чуть покачивая бедрами.

Ох! Что она со мной делает?!

Наконец, мои усилия увенчались успехом, ко мне вернулся контроль над телом.

– Ты же не сказал, куда пойдём, – ответила Ленка после паузы.

Действительно, – мысленно признал я и сделал очередной глубокий вдох, контролируя реакции, – Нужно заканчивать эту прогулку.

– Да, извини, – согласился я вслух.

– Давай сфоткаемся здесь, – указал я на нишу в стене, – И пойдём обратно наверх.

Покрытые ржавчиной ажурные решётки, рифлёный пол – создавали образ прямиком из начала то ли ХХ, то ли XIX века.

Место постоянно использовалось на экскурсиях как точка для селфи. Даже свет сюда провели.

Плафон на потолке появился совсем недавно, подбирали под ту же стилистику. Я сам заказал его на маркете, а прикручивал уже Серый – у него руки как раз из нужного места растут.

– А не обвалится? – неуверенно протянула Ленка, сморщив носик, – Выглядит как остатки лифта!

«Что за глупости?» – мысленно закатил я глаза.

И уже вслух успокоил:

– Нет, конечно, это бывший пост охраны! Секретный объект при Союзе был, всё охранялось.

Сам ещё раз осмотрел нишу, изнутри царапнуло сомнение. Или правда лифт? Но столько времени народ водим, и никто в этой конструкции ничего подобного не распознал. Да и пол здесь совсем не гулкий, то есть шахты под нами нет.

Я кивнул своим мыслям и выбросил нелепое предположение из головы.

Блондинка! Что с неё взять?

– Ну, наверное, не просто так подземелья закрытыми были? – не сдавалась Ленка.

– Мы сто раз уже здесь фоткались! – почувствовал я лёгкое раздражение, и, наверное, даже больше на себя, что вообще ее сюда затащил.

Ленка удивлённо вскинула брови, но промолчала.

– Давай просто селфи сделаем и пойдём уже наверх? – испытал я раскаяние за неожиданную вспышку, – Хоть фотка у тебя красивая останется!

– Ну давай, – легко согласилась Ленка и запорхнула в металлический закуток, грациозно пригнувшись, чтобы не удариться о кирпичный выступ.

– Сейчас, – я вытащил из рюкзака набор для селфи и быстро прикрутил телефон.

– Ого, селфи-палка! – восхитилась Ленка.

Я почему-то смутился.

Мы встали рядом, Ленка неожиданно прижалась ко мне, приобняв. Ростом мы оказались вровень, может быть, она чуть пониже, но мои метр восемьдесят шесть не давали выглядеть рядом с ней гигантом.

– Чи-и-з! – Она растянула в улыбке губы и состроила дурашливую гримасу, вытянув перед собой два пальца в виде латинской буквы V.

Я скопировал жест и щёлкнул кнопкой.

Одновременно, без какого-либо предупреждающего скрежета, вся конструкция вместе с нами ухнула вниз. Перед моими глазами промелькнул пол коридора, отрезая путь к спасению, и мы понеслись дальше, окружённые абсолютной темнотой и свистом рассекаемого воздуха.

Ленка вцепилась в меня и завизжала.

Чёртова блондинка! – с раздражением подумал я.

***

Я уже потерялся во времени, сколько мы падали. Подкатывавшая к горлу тошнота, когда желудок буквально просится наружу, подсказывая, что мы находимся в свободном, ничем не стабилизированном падении, отошла на задний план.

Вспомнилось чьё-то высказывание, что человек ко всему привыкает. Меня не тошнило. Ленка затихла – наверное, сорвала голос. Мы просто молча падали, вцепившись друг в друга, в абсолютной темноте.

На секунду я отнял руку, чтобы почесать нос. Ситуация хуже некуда, а нос всё равно чешется, и тут же подумалось, что поесть тоже было бы неплохо.

Моё неловкое движение привело к неожиданным последствиям. Конструкция перевернулась в воздухе, и нас разбросало в разные стороны.

В этот раз блондинка не издала ни звука, молча снося очередной кульбит судьбы.

– Лен-ка! – крикнул я в отчаянии, но из-за свиста проносящегося воздуха даже не услышал сам себя.

Возможно, она тоже что-то кричала мне в ответ.

Лифт обогнал нас, невидимый в темноте, но ощущаемый своими огромными размерами, и предоставил возможность разбираться в ситуации без него.

Как я ни всматривался, не было даже намёка, с какой стороны Ленка, даже несмотря на её светлую одежду.

После того как меня отбросило центробежной силой, по стене шахты меня не размазало, и в целом не было ощущения, что рядом проносится каменная поверхность подземелья.

А, может быть, лифт проскочил шахту и вышел в открытое пространство, поэтому и начал вращаться?

– Ага, вышли в открытый космос! – сарказм разъедал изнутри. – Затерянный мир в центре Земли!

По правде говоря, вокруг действительно не было ощущения замкнутого пространства.

Я с опаской вытянул руку, со страхом ожидая, что сейчас её оторвёт о проносящуюся со свистом кирпичную кладку или скальную породу. Но рука встретила лишь пустоту.

– Ладно, падаем, – я вспомнил парашютистов, кадры, как они парят в воздухе, и также раскинул в стороны руки и ноги.

Футболка тут же надулась парусом, задравшись до самого подбородка, а шорты так и норовило сорвать с ног.

Надеюсь, это хоть немного замедлит падение. Конечно, если внизу меня встретит твёрдая поверхность, то эти ухищрения не помогут. Ну а вдруг там вода? Хотя… Мы летим уже вечность, даже если внизу вода, от удара я рассыплюсь на тысячи кусочков!

Воздух изменился, стал более влажным, и как будто появился слабый запах йода…

Или моря?!

Стало намного теплее. Я только сейчас понял, как замёрз во время полёта, и что меня бьёт крупная дрожь. В грудь и живот упёрся мощный поток восходящего тёплого воздуха.

Мне показалось, что я услышал плеск, далеко внизу. Сразу представилось, как металлическая бандура лифта с размаху врезается в морские волны и в фонтане брызг уходит под воду.

Но главное, что за счёт изменения плотности воздуха и дующего навстречу потока моё падение точно должно замедлиться! Значит, я должен подловить момент, перевернуться ногами по направлению движения и так войти в воду!

Интуиция толкнула меня изнутри, я извернулся… И ничего не произошло, я всё так же падал!

А затем с жуткой силой врезался в воду. Удар выбил из лёгких весь воздух, я в полном ошалении торпедой пошёл на дно.

Всё дальше, дальше, дальше…

И когда сознание уже совсем угасало, а желание сделать вдох, пусть даже это будет не воздух, а давящая со всех сторон вода, стало нестерпимым, я почувствовал, как врезался ногами во что-то мягкое и… Живое.

А затем меня с огромной силой швырнуло обратно, я выскочил из воды как пробка, подлетев метров на пять вверх.

Успел увидеть, что правее в двухстах метрах находится береговая линия с цепочкой огней.

Я с блаженством успел сделать несколько глубоких вдохов и рухнул обратно в морскую пучину.

И тут же вспомнил, как что-то огромное со дна морского вытолкнуло меня на поверхность. В тот же миг показалось, как холодное щупальце коснулось ног.

Я заорал и, выпучив глаза от ужаса, погреб изо всех сил в сторону берега. На адреналине я доплыл почти мгновенно, и, выскочив из воды, отпрыгнул подальше, проскакал ещё выше по обсыпающейся гальке, а затем повалился на круглые валуны, не в силах устоять на ногах. Море ещё держало меня, волны качали, сбивая с ног.

Прошла минута, две – ничто не лезло за мной из воды. Я отдышался, приступ ужаса отступил. Хотя я до сих пор не был готов зайти в воду по своей воле!

– Нет-нет-нет! Ни за какие коврижки! – Я помотал головой, всё ещё дрожа от пережитого страха.

Сердце, наконец, прекратило биться как сумасшедшее, пытаясь выпрыгнуть из груди. Тяжело дыша, я пытался успокоиться, когда вдруг услышал женский плач. Звук был слабым, но отчётливым – он доносился откуда-то справа.

Ленка!

***

Девушка сидела наверху на обломке плоского камня и горько плакала. Я выбрался рядом, но она даже не заметила меня, самозабвенно заливаясь слезами. Под ногами я с удивлением обнаружил огромные гранитные плиты, в духе питерских набережных. Дальше по стене цепочкой расходились светильники, а камень, на котором сидела Ленка, выглядел остатками разбитого ограждения.

Набережная… Точно – набережная.

– Лен!.. – позвал я девушку.

Она совершенно меня не слышала и всё так же горько плакала.

– Ле-на! – чуть громче позвал я её, почему-то опасаясь излишне повышать голос.

Блондинка затихла, подняла заплаканное лицо. На длинных ресницах всё ещё виднелись остатки былой туши. Мокрое платье облепляло стройные ноги, почти так же плотно, как и топик – верхнюю часть. Волосы слиплись и напоминали дреды растамана. Да и в целом было ясно, что она не в себе.

Да, я и сам был не в себе.

– Женя? – недоверчиво всмотрелась блондинка.

– Женька! – взвизгнула она и повисла у меня на шее.

– Здесь я, здесь, – принял я порыв на могучую грудь, лишь слегка пошатнувшись. Рефлекторно приобнял её одной рукой, вторая в нерешительности зависла в воздухе.

Спина Ленки затряслась от новых рыданий. Я завис, не зная: то ли погладить её, то ли приобнять покрепче? В итоге легонько похлопал по спине. Вышло как-то по-дурацки.

– Же-е-нь-ка, – с новым приливом энтузиазма рыдала Ленка, – Жи-и-вой!

– Живой, живой, – уверил я, чувствуя, как сердце сжимается от приступа нежности.

Вдруг она резко затихла, отстранилась от меня, окинула каким-то диким взглядом, так что я даже отпрянул, и с жаром выдохнула:

– Трахни меня!

И стала ожесточенно сдирать с себя топик.

От воды, он как перчаткой облепил ее выдающуюся грудь, вырисовывая напряженные от возбуждения соски. От прикладываемых усилий топик трещал, но стягиваться не желал ни в какую.

– Женька, помоги! – невнятно просипела она сквозь ткань.

– Лен, – Я осторожно сделал шаг назад. – Ситуация как-то не располагает… Мы непонятно где, вокруг непонятно что. Да и грязно же! – Немного подетски высказал я последнее возражение.

Носком отшвырнул камушек в пролом ограждения, он запрыгал по насыпи, с шорохом утянув за собой еще несколько. Я вспомнил про непонятное нечто, притаившееся на глубине, и это полностью убило даже зачатки желания. У меня даже не встанет сейчас, как бы мне Ленка ни нравилась!

– Женька, трахни меня, я не хочу умирать девственницей! – Ленка пыхтела, борясь с непослушной деталью одежды.

Наконец, грудь ее выпрыгнула, освобожденная.

Четвертый размер, – на автомате отметил я.

Кроме внушительной груди, Ленка могла похвастаться подтянутым животиком. Хм, даже кубиками пресса.

Я сглотнул и отвел глаза. Ну правда же, не время!

– Лен, с чего ты взяла, что мы умрем? – спросил я глухо.

Она вдруг замерла и настороженно высунула голову из топика, который сел до такого размера, что напоминал вязанную шапочку. Для этого ей пришлось с силой растянуть его руками, отчего грудь ее стала казаться еще больше. Я не мог отвести взгляда от завораживающего зрелища.

– Или ты, – Она была похожа на взъерошенного зверька. – Из этих?!

Она замолчала и уставилась на меня огромными испуганными глазищами.

– Ничего, я не из этих! – возмутился я.

– Так, а… – Она неопределенно покрутила пальцами, руки ее все так же были стянуты топиком.

– Просто, ты сейчас не в себе, это все под влиянием момента, а потом будешь жалеть, – принялся объяснять я.

– Ага, – кивнула Ленка, натягивая топик обратно, – Провалиться под землю, остаться живой и отдаться красавчику из университетской сборной. Да, я всю жизнь буду жалеть, что мечта не воплотилась!

Ее полный ярости крик заметался по набережной, отражаясь от отвесных стен.

– Кхм… – единственное, что я смог выдавить из себя.

С такой стороны я не смотрел. Женская логика, что с неё возьмёшь!

– Молчи, Жень! – мотнула головой Ленка. Широкая резинка щёлкнула по плоскому животу, и девушка резко провела ладонями, расправляя складки на одежде.

Да я даже не собирался! – мысленно пожал я плечами.

– Мы здесь погибнем, но больше чем на дружбу можешь даже не рассчитывать!

Она сурово посмотрела на меня.

Я поморщился:

– Да с чего ты взяла, что мы погибнем!

А сам мысленно хмыкнул: Это мы ещё посмотрим, на что я могу рассчитывать!

– Вот смотри, – я обвёл рукой. – Набережная. Рукотворная, – разжёвывал, как ребёнку, – значит, люди здесь живут! И раз мы не погибли, то и выбраться сможем! Помощи попросим! Даже не сомневайся!

Я с воодушевлением кивнул и взглянул на Ленку с чувством собственного превосходства.

Она, склонив голову набок, смотрела на меня как-то… сочувственно? С жалостью?

– Жень, ты дурак? – в итоге спросила она.

Да что… – я почувствовал раздражение. – Женщины!

– Да что не так-то? – фыркнул я недовольно и сложил руки на груди.

– Ты вокруг внимательно смотрел?

– Да! Говорю же – набережная!

– А на стене? – Ленка ткнула в грубо подогнанные серые плиты, которые уходили метров на десять вверх.

– Ну…

Я пригляделся – за стену цеплялся полуразрушенный барельеф. Хм, профиль Ленина, а этот усатый – наверное, Сталина.

– Ну, барельеф из советских времён, – приободрился я от узнаваемых образов, – тогда на века строили, не развалится, значит!

Я со знанием дела кивнул.

– А то, что всё осыпается?

– Ну… – я немного смутился. – Борьба с коммунизмом…

– А светильники на стене?

– А с ними-то что не так?! – рявкнул я, не выдержав.

Звук эхом заметался над набережной и скрылся над водой далеко в тумане.

Вот же вредная девица!

Всё-таки ситуация, как ни крути – аховая, и Ленкино ехидство душевных сил совсем не прибавляет. Я крепился как мог, пытался её поддержать, но сам-то ведь тоже не железный!

– Ты видел где-нибудь в окрестностях Москвы газовые светильники?

– Га?..

Я удивлённо присмотрелся. В железном раструбе на стене, уходящей вверх, горела не обычная лампочка, а дрожало синее пламя.

– С чего ты взяла, что газовые? – на автомате возразил я.

– Потому что факел чадит, – отрезала Ленка.

Я пожал плечами, и она окончательно испортила мне настроение, как бы невзначай спросив:

– А на берег ты выбрался, тебя тоже гребаный кракен из воды вышвырнул?

Я вздрогнул, вспомнив удушающую толщу глубин и леденящее прикосновение. Значит, не дурной сон, не привиделось – она тоже видела! Спящий на дне Ктулху прямиком из сочинений Лавкрафта!

Я опустил голову и потёр лоб.

– Ага, – позлорадствовала Ленка, – пробрало!

Я ничего не ответил. Пусть выговорится, сейчас опять истерика случится. Женщины!..

– А вот насчёт местных ты прав, – спокойней добавила она, – раз фонари горят, вокруг чистота, то кто-то за этим следит! Вот только я не уверена, что нам захочется с ними повстречаться!

– Кхм, кхм… – Невидимый в тенях бас прочистил горло. – Добрый вечер!

Прибытие

– О-о-о, мясо!

– Свежа-а-а-тинка!

Под неверным светом газовых фонарей материализовались пятеро мужиков, одетые в затасканную рванину непонятного старинного фасона. Вспомнилось, как с родителями в детстве разбирали дедушкин чердак и там находили похожие вещи, казавшиеся тогда забавными.

Я присмотрелся – и меня передёрнуло: рожи перекошены, тела перекручены.

Несмотря на внушительные габариты, двигались они легко. И намерения, судя по взглядам, были совсем недобрые. У одного из уродов за плечом хищно блеснула сталью двустволка.

Ох…

Краем глаза я заметил оцепеневшую Ленку – видимо, её так поразил вид компании, что она не могла двинуться с места. Оно и к лучшему – не будет мешаться под ногами!

Конечно, я выбрал сопротивляться: уроды – не уроды, двустволка – не двустволка, не протягивать же лапки кверху!

Пятеро стремных мужиков, в свою очередь, заметили Ленку и замерли, не в силах отвести взгляда от её четвёртого размера.

– Женщина… – прорычал горбун, его ухо, свисающее ниже плеча, напоминало слоновье. Одет он был в простроченном ромбиками жилете, из-под которого виднелась косоворотка с вышитым воротом.

Горбун единственный произнёс хоть что-то осмысленное. Дальше они только напряжённо сопели, скрежетали зубами и молча таращились на Ленку. Казалось, что это мысли туго проворачивались их черепушках, издавая такие звуки.

Шанс! Это мой шанс!

Я подскочил к ближайшему – мелькнуло лицо, покрытое чешуйчатой кожей, жёлтые светящиеся глаза с вертикальным зрачком. Я с разворота рубанул правой. Тело в рабочем комбинезоне безвольно повалилось, на обтрёпавшейся эмблеме, изогнулись серп и молот. Нокаут!

Махнул по следующему, он отшатнулся – взметнулись полы поеденного молью пальто, выкаченные глаза на жабьем лице взглянули с обидой. Хруст, брызги крови. Мужик скрючился под ногами, выбыв из игры.

Он оказался настолько огромным, что троим оставшимся пришлось его оббегать, дав мне время немного отдышаться.

Они рассыпались полукругом, угрожающе надвигаясь.

– Слоняра, вяжи девчонку! – рявкнул мужик, явно главный из них.

Он щеголял в поношенном френче защитного цвета с оторванными пуговицами. Череп его напоминал изогнутый рогалик из бакалеи, деформированный на правую сторону, а лицо было искажено шрамами.

– С ра-а-а-достью, Рог! – горбун с ухом осклабился и повернулся к Ленке, поправив на плече ружьё.

Ухо его колыхнулось, на миг закрывая девушку.

– А с мясом мы и сами разберёмся! – прорычал Рог, растягивая губы в улыбке.

В неверном свете газовых фонарей сверкнули белоснежные клыки.

– Ути-пути! – сделал он пальцами козу. – Чистенькое мясцо, иди к папочке!

Его подельник – плотного сложения мужик в выцветшей, когда-то синей спецовке – загоготал рядом, выступающая, как у бульдога, челюсть затряслась, кусая воздух.

– И-й-а-а-а! – раздался истошный вопль Ленки.

Мужики вздрогнули и рефлекторно обернулись. Я сам похолодел от ужаса – одна картина перед глазами сменяла другую, воображение исправно подкидывало варианты: что там могло произойти. Проверять я не стал – и так понятно, что ничего хорошего. Зато сейчас отличный момент, чтобы сравнять наши шансы!

Я впечатал подошву кроссовка в подставленную бульдогом челюсть. Он улетел обратно в тень, из которой вылез – долбанный Джек из тени. Дальше я бросился на помощь Ленке.

Но блондинка прекрасно справилась и без меня: бандит валялся у её ног, поскуливая и держась за голову.

– За-р-рэжу! – напомнил о себе позабытый на мгновение Рог.

Я отшатнулся – серый блеск стали вспорол воздух.

– Женька, падай! – взвизгнула Ленка.

Я рыбкой нырнул в сторону. Грохнул выстрел.

Я опасливо обернулся. В растекающейся луже крови уткнулся в серые плиты Рог. Похоже, у него отсутствовала половина черепа.

Пораскинул мозгами, – нервно сглотнул я, борясь с тошнотой, и перевёл взгляд на Ленку.

Она стояла, прижав ногой огромное ухо Слона, волосы после недавнего купания слиплись светлыми паклями, приклад ружья упирался в плечо. Из одного ствола вился дымок.

***

– Лен… – я замолчал, не зная, как сформулировать, затем просто выдохнул. – А как?!

– Киокушинкай карате, чемпион России, – бросила она, пожав плечами.

Через мушку ружья всё это время она отслеживала движение поверженных противников. Они, постанывая, зашевелились, понемногу приходя в себя.

– А стрелять?

– Папа научил.

– Лен, а чего ты тогда на камушке плакала?

– Жень! – Ленка от возмущения даже опустила ружьё и повернулась ко мне. – Ты вообще заметил? – она одним движением сгребла грудь, подпирая её с другой стороны ружьём. От поверженных мужиков прошёл синхронный вздох восхищения. – Что я девочка?!

Я заторможенно кивнул, то ли Ленке, то ли её выдающемуся бюсту, который тоже приковал моё внимание.

– Раз есть физиологические различия, то, наверное, и психологические должны быть? Женщины более эмоциональны, Жень, если ты не в курсе! Мне нужно было! – она сделала упор на слове «нужно». – Поплакать!

– Кхм, да, – я смущённо поскрёб затылок. – Извини, Лен! Растерялся немного от всего этого, – я обвёл рукой набережную, мне вторили стенающие разбойники у наших ног. – Спрашиваю глупости…

– Проехали! – великодушно отмахнулась Ленка, задумчиво потёрла кончик носа и спросила: – Ты лучше скажи, что с ними-то делать будем?

– Делать?

Я в очередной раз глянул на приходящих в себя мужиков.

Слоновье ухо, бульдог, жаба и мужик, напоминающий змею. Они на миг замерли и прекратили дышать, стоило мне нахмуриться.

– Да, что с ними делать? – повторила вопрос Ленка. – Пристрелить, пока рука не поднимается, просто отпустить – тоже неразумно.

Наши поверженные бандиты сразу приободрились, стали подниматься на ноги, как будто не они только что накинулись на нас из темноты. С их стороны послышалось рассудительное:

– Конечно!

– Зачем же сразу-то?

– Пригодимся ещё!

– Лежать! – лязгнул металлом голос Ленки. – Пристрелю!

Бандиты тут же попадали обратно на землю.

– Женщины… – вздохнул я и едва заметно покачал головой.

– Так, что? – Она опять повернулась ко мне. – Нужно решать!

– Хм, – Я перевёл взгляд на ближайшего мужика, отчего он как-то изменился в лице, заелозил по плитам и стал понемногу отползать.

– Стоять! – опять рявкнула Ленка.

– А! Стоим-стоим! – нестройно загудели мужики и замерли, вжавшись в плиты. – То есть лежим, – на всякий случай уточнил один из них.

– Вот ты, – я навёл палец на мужика со слоновьим ухом.

– А чего сразу я? – побледнел он и заозирался, ища поддержки.

– Как тебя зовут?

Прозвучало странно и явно сбило мужика с толку. Но я проходил практикум в универе по коммуникациям и вспомнил, что в разговоре желательно установить эмоциональный контакт, а для этого обратиться к человеку по имени. Кое-что ещё помню! – я самодовольно улыбнулся.

– А? – растерялся мужик.

– Слон он, Слон, – загудели товарищи. – Уха его, что ли, не видишь?

– Ага, – кивнул я и пристально посмотрел на него. – Вот ответь мне, Слон. Чем вы можете пригодиться?

Как учили, я делегировал проблему другому и теперь с интересом наблюдал, как Слон будет выкручиваться.

– Время пошло! – неожиданно взвизгнула Ленка и вскинула ружьё.

Я бросил на неё удивлённый взгляд, она в ответ подмигнула. Похоже, у неё тоже был курс по коммуникациям.

– А?! – Слона аж подбросило, он зачастил, зашлёпал губами, хмуря от напряжения лоб. – Полезен, полезен, полезен!..

Глаза его собрались в кучку, с отчаянием уставившись куда-то в район переносицы – мужика зациклило. Похоже, сейчас мы его потеряем.

– Ладно, хорош! – остановил я неминуемую катастрофу.

Но мои слова возымели обратный эффект.

– А?! – испуганно подскочил он.

– Лежать! – рявкнула Ленка и врезала ему прикладом.

– О-о-о! – Слон рухнул обратно и со счастливой улыбкой накрыл голову руками.

Больше от него ничего не требовалось решать.

Поход

– Ладно, что это за место, вообще? – я решил взять ситуацию в свои руки.

– А, так – набережная!

Я нашел взглядом говорившего: крупный мужик с простодушным лицом, сразу располагавшим к себе, несмотря на уродства, которые делали его похожим на жабу. Большая надутая жаба под метр восемьдесят в потрёпанном пальто. Сейчас он непринуждённо общался с каменных плит набережной, приподняв голову и держа руки на затылке.

Растяжка у мужика, однако! Я уважительно покачал головой. А с виду толстяк – толстяком!

На мой вопрос он вроде как ответил – только понятнее не стало. Я поморщился и, вздохнув, показал в сторону воды:

– А это что за озеро?

Жаб поражённо замолк и уставился на меня. Остальные бандиты тоже удивлённо таращились, как будто я сморозил какую-то глупость.

– Море же, – наконец ответил Жаб. – Туманное море! – со значением произнёс он.

Ладно-понятно, я почесал затылок и словил выразительный взгляд от Ленки. Она явно хотела донести до меня какую-то мысль незаметно от бандосов, но телепатии пока не изобрели.

Что, она тоже в курсе этих подземных морей?!

– А люди, – я пошевелил пальцами в воздухе, – Люди здесь живут?

Бандиты опять удивлённо посмотрели на меня. Затем Жаб, противоестественно, завёл руку за спину и ткнул пальцем в ту сторону, откуда они явились. Бандосы опять молча разглядывали меня, как диковинное явление.

– Внешники, – буркнул Бульдог.

Бандиты, как один, кивнули, повернулись в сторону Ленки и издали синхронный вздох восхищения.

– Чи-с-с-стые, – с вожделением прошелестел мужик, смахивающий на змею.

Сам он был с виду намного худее, чем его подельники, но при этом высокий и весь какой-то скрученный. Вместе со словами перед ним мелькнул в воздухе раздвоенный язык.

– А ну, тихо! – опять взвизгнула Ленка и вскинула ружьё.

Она с яростью прижала приклад к плечу, пальцы её задрожали на спусковом крючке.

Бандосы тут же уткнулись в камень.

– Мадама, не надо так нервничать, – не поднимая головы, невнятно рыкнул Бульдог.

– А я очень-очень нервничаю сейчас! – выкрикнула Ленка, побледнев от ярости.

– Мы всё сделаем, мадама! – прогудел Жаб.

Остальные бандосы согласно закивали:

– В лучшем виде!

– Тогда выведите нас наверх! – вставил я свои пять копеек.

Нужно успеть по максимуму выудить из них! Не пойму, что с Ленкой? Эмоции скачут, как бы и правда бандосов не пристрелила! И где нам тогда информацию искать?!

– Наверх? – растерянно прогудел Жаб.

– С-с-с, никак не можем, – прошелестел Змей.

– Тогда и не нужны вы нам, – с истеричными нотками расхохоталась Ленка, опять вскидывая оружие.

– Да, р-р-р, не знаем мы просто, мадама! – рыкнул Бульдог. – Извините уж тёмных. Слухов-то много и кого спросить известно. Только не пропустят вас!

– Почему? – поинтересовался я.

– Ну так, Совет, Комиссар?.. – удивлённо вскинул брови Бульдог, ещё больше походя на собаку.

– А что с ними? – заинтересовался я, не совсем понимая, о чём он.

Бандосы опять переглянулись.

– Ну старшие, они против, – прогудел Жаб.

– Против, чтобы наверх?

– Да, – пожал плечами Жаб, – Говорят, опасно.

– Ясно, – произнёс я. – А старшие где?

– Там, – опять Жаб неестественно выгнул руку, как будто она резиновая.

– А что там? – терпеливо уточнил я.

– Ну, люди, – наивно-добродушно улыбнулся Жаб. Затем он изогнулся и скривил слащавую улыбочку в сторону Ленки. – Как вы и желали, мадама!

В этот раз она промолчала, но ружьё во время нашего общения всё так же не опускала.

Железная девушка, – уважительно подумалось мне.

– Ладно, – терпеливо вернулся я к интересующей нас теме. – Там город? Старшие в городе живут? Совет, Комиссар?

Бандосы переглянулись.

– Огород? – недоуменно прогудел Жаб. – В огороде? Старшие?

Они опять переглянулись и заржали.

– Ага, живут!.. Колхозники! Гы-гы-гы! – веселились бандосы.

Я растерянно почесал в затылке и посмотрел на Ленку.

– Напряженка у них с городами, Жень, – шмыгнула она носом. – Не знают они такого слова!

Я опять взлохматил волосы и посмотрел на бандосов. Потом на набережную, обсыпавшиеся буквы, в которых угадывалось «Горький-30», и опять на затылки разлёгшихся на плитах мужиков.

– А где старшие живут – в Горьком? Горький-30? – наугад попробовал я.

Ответом мне была недоуменная тишина.

Затем мужик со слоновьим ухом неуверенно предположил:

– Это Горка, мужики, парняга про неё говорит!

Он приподнялся и посмотрел на Бульдога. Ленка в этот раз не стала одёргивать, чтобы ненароком не сбить мыслительный процесс

– Горький? – наморщил лоб Бульдог.

– Ага, – радостно подтвердил Жаб. – Я сказку вспомнил, мамка на ночь читала: «И пришли комиссары и сделали базу Горький-30!».

– О, точно, с-с-с! – удивился Змей.

– Вот ведь! – Бульдог тоже приподнялся, схватив инсайт. – А я всё думал, что Горка – потому что база на высоком месте расположена!

– Отлично! – подытожил я. – Проведите нас туда?

– В Го-р-р-ку? – Бульдог переглянулся со Змеем.

– С-с-с, – мелькнул раздвоенный язык подельника.

– Есть какие-то сложности? – подтолкнул я бандосов.

Ленка в своей юбчонке, наверное, совсем уже замёрзла! – подумал я и внезапно захотелось есть.

– Зачем вы нам тогда вообще нужны?! – опять взвизгнула Ленка. – Только дёрнетесь, пристрелю!

– О-о-о! – Жаб и прикрылся руками.

– Не надо! – буркнул Слон, утыкаясь в камень.

– Всё пр-р-оведём, мадама! – рыкнул Бульдог, тоже прислонившись лбом к плитам.

– В-с-с-е, организ-с-с-уем в лучшем виде! – прошелестел Змей.

Мне показалось, или на его роже промелькнуло какое-то злорадное выражение? С другой стороны, кто их, мутантов разберёт!

– Но путь-с-с не близ-с-с-кий, – подал голос Змей, – И опасный.

Я почесал затылок, вспомнив кракена из глубин, как оказалось, Туманного моря.

Да, ясно-понятно, что тут не за хлебушком выйти!

– Нам бы определить-с-с-я, как пойдём, кого слушать будем…

Фраза Змея повисла в воздухе. Мы переглянулись с Ленкой, она незаметно кивнула подбородком, делегируя мне дальнейшие переговоры.

– Да, ясно-понятно, как пойдём, – уверил я. – Мы главные. Вы впереди, мы сзади. Если что-то случится – кричите!

– Ловко! – простодушно восхитился Жаб.

Слон закхекал, давясь смехом.

Нет, ну а что они думали? Четверо здоровых мужиков и один труп. И только недавно они собирались с нами явно что-то нехорошее сделать. Но как верно сказала Ленка, пристрелить мы их пока не готовы. Да и не факт, что у Ленки патронов хватит!

Просто оставить здесь и двинуться самим? Что-то доверья нет.

– Р-р-р, встаём тогда, мадама? – покосился Бульдог на Ленку.

Она молча кивнула, сделав движение стволами вверх, предлагая подняться.

Бандосы встали. Слон стал отряхиваться, Жаб сладко потянулся.

Бульдог провел пару раз по коленям и обменялся быстрым взглядом со Змеем.

– С-с-с, мадама, – обратился Змей к Ленке, – Комиссары не любят внешников…

– С чего ты взял, что мы внешники? – недовольно буркнула она.

– Да, вы спрашиваете то, что все и так знают! – добродушно бухнул Жаб.

Ленка поморщилась.

– Ну, выход наверх там? – я кивнул в ту сторону, где должна была быть обещанная Горка.

– Да, – подал голос Слон.

Бульдог недовольно нахмурился, а перед чешуйчатым лицом Змея заметался красный раздвоенный язык.

– Значит, нам туда, в Горку, к Комиссарам! – подтвердил я кивком.

– С-с-хватят вас… – гнул свое Змей.

– Р-р-р, да, – подтвердил Бульдог.

– Что-нибудь придумаем, – нахмурилась Ленка.

– Р-р-р, так мы и предлагаем! – рыкнул, не выдержав, Бульдог.

– С-с-с, упадём в дыру, шмотки Рога заберём и вас замаскируем! – быстро прошелестел Змей, расплываясь в пугающей улыбочке.

– Не доверяю я им, Жень! – прошептала Ленка.

Я хмуро посмотрел на бандосов:

– Нет, сразу в Горку пойдём!

– Так, не дойдём, – удивился Слон, – Цикл ведь скоро!

Жаб быстро закивал, испуганно округлив глаза.

– Р-р-р! – вся гамма чувств отразилась на роже Бульдога.

– С-с-с… – поддержал его Змей.

Мы с Ленкой переглянулись. Испуг выглядел не наигранным.

– Сколько у нас времени? – мрачно поинтересовалась Ленка. – До укрытия успеваем?

– Р-р-р, если разлеживаться не будем, то как раз в дыру перед Циклом упадём! – уверил Бульдог.

– Хорошая дыра! – оживился Жаб и с восторгом добавил, – Там и закрутка есть!

Слон кивнул, ухо его мотнулось.

– Значит, не будем терять время! – подытожил я.

Ленка молча шевельнула ружьём, призывая бандосов двигаться.

***

Мы шли по ощущениям уже пару часов, если не больше. Телефон не пережил купания в море: точного времени я не знал. Пол сквозь носки холодил ноги, но, к счастью, камушков и какого-либо ещё мусора пока не встречалось. Кеды свои я отдал Ленке.

Я посмотрел на девушку – выглядела она так же привлекательно, как и на поверхности. Волосы давно высохли и были убраны в хвост, ружьё висело за спиной, шлёпая по попе. Загорелые ножки без устали меряли камень подземелий.

Я, честно говоря, уже подумывал, что хорошо бы присесть, чего-нибудь съесть, а после обеда ещё и вытянуть ноги. Но ныть и озвучивать свои фантазии было стыдно, и я переставлял ноги, следя, куда наступаю, и посматривал за бандосами впереди.

Уже минут пятнадцать, как с Жабом стали происходить изменения. Он как-то бодрее зашагал и сейчас уже скорее скакал впереди, взлетая на метр вверх. Бандосы тоже заметили и явно обрадовались, даже стали перебрасываться шутейками, подбадривая друг друга.

Изменения в Жабе явно были хорошим знаком. По крайней мере, для них. Или только для них.

Я догнал Ленку и, пристраиваясь к её шагу, тихонько спросил:

– Лен, а патроны в ружье есть?

– Один только, – так же тихо ответила она и слегка кивнула на наших бандосов. – Тоже заметил?

Сложно не заметить. Жаб прыгал так, что камень содрогался под его тушей. Хотя странно. Мужик он, конечно, крупный, но не тонну же весит?!

Жаб обогнал Бульдога, тот коротко глянул на нас и что-то сказал Жабу. Тот запрыгал чуть медленнее. Согласен, а то так и сдохнуть можно! Я, честно говоря, уже немного запыхался от взятого темпа.

– А запасных патронов не было? – опять поинтересовался я, не особо принижая голос. Бандосы отделились от нас и разговор не слышали.

Перед тем как мы ушли с набережной, я видел, что Ленка заставила Слона вывернуть карманы.

– Нет.

– То есть эти уроды в курсе, что у тебя только один патрон?

Ленка пожала плечами:

– Совсем тупыми они не выглядят.

Так себе ситуация. При этом нападать не пытаются. Может, никто подставляться не хочет? Предыдущие события показали, что Ленка из ружья чуть ли не белку в глаз бьёт. Я вспомнил убитого бандита и размазанные по камням мозги – опять замутило.

Вдруг впереди метнулась тень, и Жаб рухнул из очередного прыжка, покатившись по каменному полу. Впереди, преграждая нам путь, застыла трёхметровая страхолюдина. Больше всего эта штука смахивала на огромного серого богомола. Окраска почти сливалась с подземельем, служа отличной маскировкой.

Тварь грозно застрекотала и угрожающе подняла передние лапы. Жаб без предупреждения взвился с земли и опрокинул богомола на спину.

– Да, Жабеныч!

– Так, его! – заорали бандосы, подбадривая своего товарища. Правда, на помощь приходить не спешили.

Богомол извернулся и отскочил. Застыл на четырёх лапах, в воздухе подрагивали ещё две. По краю верхних шли шипы – выглядели они серьёзным оружием. Я заметил на Жабе пару порезов, из которых сочилась кровь.

Связываться с этим богомолом-переростком не хотелось, и я даже растерялся, не зная, как поступить. Посмотрел на Ленку – она застыла рядом, приклад ружья упирался в плечо, но пока не стреляла.

Жаб резко прыгнул на богомола, и в этот раз сумел подловить. Я даже отсюда услышал хруст. Богомол покатился по камням, тут же вскочил обратно, опираясь теперь только на три лапы – четвёртая просто волочилась по полу.

Бандосы радостно заулюкали, и я разделял их энтузиазм. Появилась надежда, что наш чемпион выйдет победителем. Жаб опять прыгнул – в этот раз передняя лапа богомола даже полетела в сторону, оторванная ударом.

Жаб радостно обернулся, наслаждаясь моментом триумфа. Тут же мелькнула лапа чудовища, и голова Жаба улетела куда-то в сторону. Хлынула кровь. Бандосы замерли в ужасе. Я почувствовал, как липкие пальцы страха сжали сердце.

Богомол замер в луже крови над телом Жаба и утробно застрекотал. Готов поклясться, в этом звуке слышалось торжество.

Грохнул, оглушив, выстрел. Глаз богомола лопнул, затылок разлетелся крошевом, и тварь рухнула рядом с убитым Жабом.

Все замерли, в воздухе повисла тишина. Слышно было только, как тихо гудят светильники на стенах.

Слон в отчаянии кинулся к раскинувшемуся на полу товарищу:

– Жабыч! – грохнулся он на колени, положив руки на мёртвое тело, как будто умел исцелять.

Слон растерянно переводил взгляд с тела на откатившуюся к стене голову Жаба и обратно.

– Слон, он мё-р-р-тв, оставь! – рыкнул Бульдог.

Слон, понурившись, медленно поднялся и замер.

Вдруг богомол выгнулся с хрустом, и Слон, вскрикнув, повалился на пол. Ногу бандоса насквозь прошила шипастая лапа, так и застряв в нём.

Богомол затрясся – то ли собираясь ожить, то ли в приступе конвульсий. Слона подбросило в воздух, и он откатился в сторону.

– Р-р-р, ходу, бежим! – скомандовал Бульдог.

За ним тут же метнулся Змей.

Я кивнул Ленке, и она бросилась за бандосами. С пола заскулил Слон. Он перехватил меня умоляющим взглядом, и после секундного колебания я бросился к нему. Потащил вслед за удирающей компанией. Слон в меру сил помогал мне, прыгая на одной ноге.

– Спасибо, парняга! – задыхаясь, поблагодарил он.

Я промолчал. Бросить раненого я не мог.

Впереди я увидел, как Бульдог и Змей остановились у одной из стен. Затем камень дрогнул, и в стене медленно стал открываться круглый проход.

Змей тут же юркнул внутрь. Бульдог застыл рядом, с тревогой оглядываясь по сторонам и жестами призывая нас ускориться.

Ленка, наконец, добежала, Бульдог посторонился, пропуская её. Нам со Слоном оставалось метров двадцать, как проход стал закрываться. Отсюда я рассмотрел, что это железный люк, замаскированный под камень.

Бульдог виновато глянул на нас и пожал плечами. Он уже повернулся, чтобы исчезнуть внутри, но вдруг замер и приподнялся на цыпочках – вслед за двустволкой, которая уперлась ему в нос. По размеру как раз по стволу в каждую ноздрю.

– Мадама, – покорно прогундосил он рассерженной Ленке, и люк пошёл в обратную сторону.

Я затащил Слона внутрь, он повалился с блаженной улыбкой на пол, а я привалился к стене, переводя дыхание. Бульдог тут же шлёпнул по громоздкому блоку управления – большая сплющенная кнопка щёлкнула, и люк покатился обратно в исходное положение, закрывая проход. Закрутка.

Дверь стукнула, и гудение механизмов смолкло.

Наконец, я отдышался и от всей души врезал Бульдогу под дых. Бандос, хватая ртом воздух, повалился рядом со Слоном.

– С-с-с, парняга! – прошелестел Змей, и в тусклом свете бункера мелькнуло лезвие ножа.

Ленка вскинула ружьё.

Змей расплылся в улыбке:

– Мадама, последний вы-с-с-трел уже был!

В дверь бункера грохнуло, как будто врезался таран, и нас разметало по рифлёному металлическому полу, как кегли. Нож выпал из рук Змея, со звоном отскочил и улетел куда-то в угол помещения – совсем небольшого. Действительно, дыра.

Горка

Змей кинулся за ножом, но я только этого и ждал, перехватив его могучим пинком. Урод врезался в противоположную стену и с шипением стек вниз. Я пожалел, что на ногах нет тяжёлых ботинок. Пинаться босиком было несподручно, лодыжка сразу заныла.

Спустя мгновение Змей опять рванул в угол. Я прыгнул следом.

– Р-р-р, хватит! – отдышавшись, рявкнул Бульдог.

Я на мгновение замешкался, и Змей тоже замер, уставившись на товарища.

– Змей, успокойся! – веско посмотрел на него Бульдог, что-то показывая ему мимикой.

Змей ещё какое-то время поиграл со мной в гляделки, затем передернул плечами и расслабленно выпрямился.

– С-с-с, парняга много о себе думает, – с улыбочкой произнёс он, смотря в сторону.

Я со вздохом шагнул к нему.

– Р-р-р, стой, – устало произнёс Бульдог, – Доведём вас до Го-р-р-ки, дальше р-р-азбежимся.

Я остановился и, подумав, согласно кивнул.

Бульдог утянул Змея в сторону, они зашушукались, иногда переходя на повышенные тона. Но о чём говорили, даже прислушиваясь, я не разобрал.

Снаружи больше никто не пытался проникнуть в убежище, и в целом ситуация успокоилась.

Я кивнул Ленке в противоположную от бандосов сторону, и мы тоже отошли обсудить ситуацию.

– Лен, – негромко начал я.

Она посмотрела с ожиданием.

– Есть идеи? – спросил я.

Ленка разочарованно хмыкнула и пожала плечами:

– Да какие идеи, Жень? Нам бы теперь из этой, – она саркастически скривилась, – «дыры» выбраться живыми! – Она кивнула на Бульдога и Змея, всё ещё выяснявших отношения. – Вон те явно во что-то нас втянуть хотят. Хорошо хоть третий, – она скосила глаза на Слона, – из игры выбыл!

Я вздохнул.

– Информации нам не хватает, Жень, – заключила она. – А так их, по сути, двое. – Она аккуратно мотнула головой в сторону Бульдога со Змеем. – Если клювом щёлкать не будем, то и без огнестрела с ними разберёмся. Дойдём до города, а дальше видно будет!

Я поскрёб в затылке. Звучало как план.

Ещё раз осмотрел «дыру», куда мы «упали». Помещение – квадратов пятьдесят, серые стены из грубо отёсанного камня, местами покрытые налётом или плесенью. Металлический рифлёный пол в клеточку поскрипывал при каждом шаге, словно жалуясь на тяжёлую жизнь.

Два электрических светильника, забранные сеткой, давали тусклый красный свет, создавая в помещении зловещую атмосферу. Лампочки отбрасывали длинные тени на стены и потолок.

В правом углу располагался громадный ящик, больше похожий на старинный сундук. Его поверхность была испещрена царапинами и вмятинами, а массивные петли покрывал слой ржавчины. Именно возле этого ящика сейчас бурно жестикулировали Бульдог и Змей, их спор набирал обороты.

В дальнем углу помещения громоздилась куча скомканных кусков старого брезента. Местами из-под ткани виднелись очертания каких-то инструментов.

Слева у входа находился монументальный пульт управления с большими блямбами кнопок. Рядом с ним приткнулся к стене Слон. Его бледное лицо в красноватом свете казалось ещё более измождённым, а нервно закушенная губа выдавала, что он держится из последних сил.

На стенах виднелись следы былой роскоши – остатки металлических креплений для полок, потускневшие таблички с непонятными надписями и даже несколько пожелтевших фотографий в проржавевших рамках.

У другой стены стоял металлический стол, покрытый слоем пыли. На нём валялись какие-то бумаги, потрёпанная карта и несколько полупустых фляжек. Рядом со столом – три обшарпанных стула с продавленными сиденьями.

Воздух в помещении был наполнен запахом металла и старой резины.

Под потолком, покрытым паутиной, виднелись вентиляционные решётки, из которых тянуло холодным воздухом. В одном углу можно было заметить покореженный сейф с распахнутой дверцей. Пустой.

Неподалёку от входа валялся никому не нужный сейчас нож Змея – увесистый, с чёрной обрезиненной рукояткой и зазубренным лезвием.

Я кивнул Ленке, решительно прошлёпал в носках по гулкому полу и подхватил его с пола.

– Эй, – сразу взвился Змей, – Это мой!

– Не отдам, – отрезал я.

– Что?! – дёрнулся он и тут же был перехвачен Бульдогом.

Змей резко вырвал руку, ожёг товарища взглядом, раздвоенный язык ещё чаще заметался в тусклом свете светильника.

– Змей, оставь!

– С-с-с, Бульдог, мой нож! – набычившись, расставил ноги Змей.

Бульдог, тихо порыкивая, начал что-то втолковывать подельнику. Змей слушал с недовольным видом, но в драку лезть больше не стал.

Я немного постоял, пожал плечами и шагнул к Слону.

Тот испуганно заелозил у стенки, активно вмещаясь влево, пока не упёрся в железный люк. Смотрел он куда-то мимо меня.

Проследив его взгляд, я понял, что он уставился на нож, зажатый в моей руке. Да, как-то неловко вышло. Хотя…

Я хмуро посмотрел на бандоса:

– Слон…

– А? – испуганно вскинулся он.

– Расскажи про ваш мир!

– А?

Я хмуро посмотрел на нож. Слон тоже посмотрел на него. Я немного повернул для пущего эффекта, чтобы в лезвии отразился свет лампочки. Кроваво-красный.

Слон сглотнул и зачастил:

– Да, не знаю я, что рассказывать! Живём тут просто и всё!

Я вздохнул. Связного рассказа для новичков, провалившихся в новый мир, похоже, никто не заготовил. Придётся по наитию.

– Что за «циклы» здесь?

– А, да, день на две части поделён. Начинается цикл – лезут монстры из всех щелей, как проходит, все то ли засыпают, то ли подыхают. Но больше никаких тварей не видно. Во время цикла мы прячемся в безопасное место и сами отсыпаемся.

– А Жаб?

– Что Жаб? – Слон вспомнил о погибшем товарище и опять поник, – Дружбан это мой, мы с ним с детства вместе…

– Сочувствую, – помолчав, произнёс я.

Слон кивнул.

– Он как-то странно вёл себя, перед тем как тот богомол выпрыгнул… – опять подвёл я к заинтересовавшей меня теме.

– О, а говорил, что ничего не знаешь! – удивлённо вскинулся Слон.

Я не менее удивлённо воззрился на него.

– Классификаторы, как по писаному называешь! – хохотнул Слон, – Богомол, третий класс опасности, всё верно определил!

Я пожал плечами.

– А Жаб, почему так резво прыгать начал? – опять вернулся я к заинтриговавшей меня теме.

– А, так-то геном у него! – беззаботно отмахнулся Слон.

Ге… Я подзавис, не зная, что можно ещё спросить. А затем подумал: «А зачем мне это сейчас? Ну прыгал, ну геном? Как это нам поможет?»

– А далеко до Горки? – перешёл я к более практичным вопросам.

– Не, цикл переждём, там дальше часа три-четыре не больше.

– А Горка защищена? Там стены, охрана? – попытался прояснить я.

– Отлично, защищена! – уверил меня Слон, – Бетонный забор пять метров, колючка сверху, пулемёты. А при особо крупном классе и громыхало выкатывают. Это ж главная база, там Комиссар сидит!

– А что, – помолчал я, – Встречаются крупнее богомола?

– Конечно, – с готовностью кивнул Слон, совсем меня не обрадуя, – И Раптор, и Прыги встречаются, и тут нам Жабыч уже не помог бы. А раньше, пугают, и Левиафан до Горки доползал!

– А сейчас?

– Приливов давно не было, – пожал плечами Слон, – Вернее, говорят, что раньше были, но может это сказки все. Да нам и богомолов – за глаза!…

Я кивнул, сложно не согласиться. Надеюсь, с этими страхолюдинами больше не встретимся.

– А охрана правда внешников тормозит? Что с ними делают? – вспомнил я слова Змея.

Наверное, с этого вопроса и стоило начинать.

– Р-р-р, Слон! – Бульдог вынырнул из-под моей руки и стал левее, сложив руки на груди. – Идти завтра сможешь?

– А, да, Бульдог, не сомневайся! – уверил Слон, – Мне бы только чутка помочь!

Он заискивающе заулыбался. Под красным светом блеснули выступившие на лбу капли пота. Бульдог нахмурился.

– Мне бы до Хромого, до доктора нашего только добраться! – зачастил Слон. – Ты же знаешь, я отплачу! Я же полезный! А ты теперь главный! – подольстил он Бульдогу. – А в ватаге-то должен быть народец!

На мой взгляд, это выступило главным аргументом.

– Р-р-р, ладно! – рыкнул Бульдог, соглашаясь.

Слон вскинулся, попытался встать на ноги и с гримасой повалился на пол, всё же выдавив из себя:

– Спасибо, Бульдог, за мной не заржавеет!

– Р-р-р, ясно-понятно, – поморщился тот.

– Так, что насчёт внешников? – опять задал я вопрос.

Бульдог засопел и кинул на Слона злобный взгляд.

– А что внешники? – икнул тот, опасливо посмотрев на Бульдога, – Всё как Бульдог сказал. Ты лучше у него узнай! Он у нас главный!

– Р-р-р, есть вопросы? – повернулся ко мне Бульдог.

Я хмыкнул:

– Нет вопросов, – и, махнув рукой, отошёл к Ленке.

Понятно уже, что правды не скажут. Будем тогда по обстоятельствам смотреть. Может, просто с охраной на входе поговорим и всё узнаем.

***

Не знаю, как это работает, но стен пещеры я больше не видел. Вокруг была просто каменистая местность, рельеф которой периодически поднимался и опускался. Солнца и синего неба, конечно, не было, но света хватало. Светилась белёсая пелена тумана, скрывавшая потолок над нами: создавалась полная иллюзия, что мы не под землёй, а где-то на открытой местности. Тусклый блёклый свет, как будто мы опять бродим ночами по Северной столице.

Ещё бы с компанией повезло! Я посмотрел на ковылявшего впереди Слона, который опирался на Бульдога. Бандос честно тащил товарища и больше претензий к нему не высказывал. Змей шёл чуть впереди, настороженно прислушиваясь. Иногда было видно, как раздвоенный язык взбивает перед ним воздух.

Мы с Ленкой закутались в найденное в убежище тряпьё, как будто выживальщики из фильмов про постап.

На мне была потрёпанная армейская шинель, рубаха неопределённого цвета и выцветшие рабочие штаны, заправленные в крепкие берцы. На голове – тонкая вязаная шапка с одним помпоном, торчащим на макушке.

Ленка выглядела не менее экзотично: длинная стёганка с заплатами на локтях, подпоясанная широким коричневым ремнём из кожи, широкие брюки карго и тяжёлые ботинки на толстой подошве. На шее – тонкий цветастый шарф, повязанный на манер ковбоев на Диком Западе, а на голове – вязаная шапка-петушок с украшением в виде длинной плетёной верёвочки с кисточкой на конце. Ленка натянула шапку до самых бровей.

Были определённые сомнения в нашей маскировке, но бандосы уверили, что мы ничем не будем выделяться среди других рейдеров, которые курсируют между поселениями.

По мере удаления от Туманного моря стало холоднее, но влажность никуда не ушла, что добавляло ощущения промозглости. Я плотнее закутался в шинель и спрятал руки в карманах.

На очередном пригорке открылся, видимый как на ладони, большой город, обнесённый бетонной стеной с путаницей колючей проволоки и укреплениями из серых монолитных блоков, местами поросших мхом.

Он довлел над холмами, раскинувшись на обширной возвышенности словно древний акрополь, создавая впечатление неприступной крепости.

Архитектура города поражала своим величием и монументальностью в духе сталинского ампира – высокие здания с классическими пропорциями, украшенные колоннами и лепниной.

Многоэтажные строения, словно сошедшие с московских проспектов советской эпохи, тянулись к небу. Их фасады украшали скульптуры рабочих и крестьян, барельефы с патриотическими сюжетами, а на крышах поблескивали шпили и декоративные элементы.

Особенно впечатляла центральная площадь, где располагались главные здания с портиками и лестницами. Там же рвалось к небу нечто грандиозное – исполинская башня или храм, чьи верхние ярусы терялись в белёсой пелене тумана.

На стенах некоторых домов виднелись выцветшие граффити и непонятные символы, светящиеся слабым зеленоватым светом.

– Го-р-р-ка, – подтвердил мои догадки Бульдог.

Город казался одновременно величественным и пугающим – словно застывшая во времени империя, спрятанная в глубинах подземного мира.

Перед воротами собралась очередь. Охрана на входе, тоже со следами врождённых уродств, проверяла большую гружёную телегу.

– Т-ц-с, – цыкнул Змей зубом, – С-с-таратели!

– Р-р-р, да, надолго застряли! – рыкнул Бульдог.

Вдруг у телеги возникла какая-то кутерьма.

– Лежать! – заорал охранник и дал очередь из автомата в воздух.

Наши бандосы рухнули в пыль. А когда мы с Ленкой на мгновение растерялись, потянули нас за одежду. Мы тут же залегли рядом.

Я успел заметить, что у охраны были автоматы, как в исторических фильмах про войну – с обрезанными стволами и круглым диском вместо рожка.

– Граждане, приносим извинения за неудобства, – спустя минут десять громко произнёс кто-то из охраны, – Все могут подниматься, инцидент исчерпан!

– В пыли, р-р-р, поваляли! – недовольно буркнул Бульдог, поднимаясь и отряхиваясь.

Произнёс, правда, негромко, чтобы у ворот точно не услышали.

У телеги, уткнувшись в тюки, стояли пятеро со связанными за спиной руками.

– Р-р-р, контрабанду в Горку ввести хотели, – закхекал Бульдог, – Вот лопухи!

– С-с-с, не умеют работать с людьми! – тоже усмехнулся Змей, но, наткнувшись на резкий взгляд Бульдога, сбился и опасливо оглянулся.

Мы подошли ближе, и стало заметно, что нарушители – обычные люди, которые ничем не отличались от меня или Ленки.

– С-с-с, чистые! – недовольно прошелестел Змей.

Мы переглянулись с Ленкой. Может, бандосы и не врали, и нам действительно будет лучше не светить лицами перед охраной?

Бульдог на входе показал документы, и мы прошли в город как "группа Рога".

Сразу за воротами оказался рынок. Мы с Ленкой на мгновение растерянно застыли – такое ощущение, что попали на шумный восточный базар.

Большая площадь, выложенная полированным гранитом в шахматном порядке. По периметру громоздились портики с колоннами, между которыми располагались торговые ряды, украшенные лепниной в виде колосьев и шестерёнок. Вокруг суетились торговцы. В центре площади возвышался постамент с факелом, из которого било вверх гудящее синее пламя.

Воздух был наполнен гулом голосов, ароматами свежей выпечки, жареного мяса и специй. На прилавках красовались непонятно вида овощи, консервы в массивных жестяных банках, выпечка, выложенная на деревянных подносах.

В углу площади расположились мастерские: тут ковали ножи, там плели корзины из чего-то, напоминающего чёрные водоросли, здесь чинили старую одежду и амуницию.

Зазывалы в ярких нарядах, больше напоминающих карнавальные костюмы, расхаживали на ходулях, громко расхваливая свои товары:

– Горячие пирожки с мясом! Свежайшие, только из печи!

– Редкие артефакты! Древние книги! Уникальные находки!

– Свежая рыба из подземных озёр! Самая большая в городе!

Вдоль стен расположились небольшие закусочные, перед некоторыми были выставлены горящие медью самовары или чёрные чугунные котлы, в которых кипело варево и клубился пар. Оттуда доносились запахи борща, пельменей и какой-то похлёбки.

На столах, покрытых клетчатыми скатертями, дымились тарелки, а посетители с аппетитом уплетали еду, запивая её мутной жидкостью из гранёных стаканов. Рядом стояла бочка с надписью «Компот из мухоморов».

В животе протестующе забурчало – что этот праздник жизни проходит без меня. От голода даже закружилась голова. Пара сухарей и бутылка воды на вечер – явно не предел мечтаний молодого организма. Остро хотелось съесть что-нибудь прямо сейчас.

По площади сновали люди в самых разных нарядах: от классических костюмов до современных камуфляжных комбезов. Некоторые носили странные устройства на поясе, другие – защитные маски, третьи – сплошные очки с зелёными линзами. Я даже заметил фигуру в противогазе – гибкая гофрированная трубка тянулась к баллонам за спиной.

– Р-р-р, ну что застыли? – дёрнул за рукав Бульдог, – Идёмте!

Я вскинул брови:

– Здесь наши пути расходятся.

– Р-р-р, – Бульдог растерянно глянул на Змея и опять повернулся ко мне, – Р-р-р, так как же это? Тут недалеко осталось, дойдём, парняга!

– С-с-с, вы нас по-с-щадили, мы хотим тоже отплатить! – вкрадчиво прошелестел Змей, – Переночуете, поедите! Скоро цикл, куда вам податься?

В животе забурчало. Да, что-нибудь заточить, было бы неплохо…

– Может, сходим? Пожрём? – я неуверенно посмотрел на Ленку.

Она пожала плечами, выглядела тоже порядком уставшей, хоть из-за намотанного платка и были видны только глаза.

В итоге мы потащились за бандосами, прошли рынок, углубились в следующую улицу. Дома стояли тесно друг к другу, сложенные из чего-то типа гранита. Большие арки, закрытые дворы-колодцы.

Наша компания остановилась у одной из дверей. Змей выстучал по железному полотну явно какой-то условный сигнал. Дверь долго, минут десять, не открывалась. Я даже подумал, что мы пришли не по адресу или хозяев нет дома, как лязгнул замок, провернулось несколько оборотов тяжёлого механизма, и перед нами без скрипа распахнулась дверь.

Внутри был полумрак с бьющим из глубины электрическим фонарём. Повесили его так неудобно, прямо напротив входа, что было сложно что-то разобрать.

Мы шагнули следом за бандосами.

Вдруг Ленку дёрнули вперёд, она возмущённо пискнула. Я бросился на помощь, в меня тут же вцепились с двух сторон. Затем на голову обрушился удар, и свет померк перед глазами. Напоследок я услышал злорадный шелест Змея:

– С-с-с, лопухи!

Побег

Я с трудом разлепил глаза, очнувшись от череды бессвязных видений. Из беспамятства меня выдернул гул голосов.

C удивлением захлопав глазами, я уставился на куполообразный потолок высоко-высоко надо мной: пожелтевшая от времени штукатурка с проплешинами грубой кладки.

Я приподнялся, опершись на локоть, и охнул от стрельнувшей в голове боли. Мысли всё ещё застилал туман, как будто после долгого сна или тяжёлой болезни.

Зал простирался насколько хватало глаз: к потолку в шахматном порядке устремлялись поддерживающие его колонны. В помещении бурлили толпы народа: люди в разных одеждах, будто из разных эпох, со всеми оттенками кожи – белым, чёрным, бронзовым… Фиолетовым?

От неожиданности у меня даже прояснилось в голове, я вскочил на ноги, слегка поморщившись от новой вспышки боли.

Вернее, попытался вскочить. Нога тут же соскользнула, и я провалился вниз, едва успев уцепиться за два железных прута. И только сейчас понял, что я нахожусь в клетке!

Пол представлял собой ряд параллельных прутьев, достаточно частых, чтобы не выпасть, но не настолько, чтобы можно было уверенно стоять на ногах. Приходилось осторожно балансировать: ступня могла провалиться совершенно свободно. Тем более что сама клетка постоянно раскачивалась, подвешенная в воздухе за большое поеденное ржавчиной кольцо, и никак больше не фиксировалась.

Стены моей темницы также составляли ряд толстых прутьев, которые загибались кверху, как в клетках для птиц.

Конструкция болталась в воздухе, и я был заключён в ней на манер канарейки!

– Какого здесь происходит! – взбешённо заорал я, схватившись за прутья, так что побелели костяшки пальцев.

Мой порыв увеличил амплитуду клетки, кольцо, на котором она держалась, издало пронзительный скрип, когда клетка на миг застыла в воздухе, а затем ухнула обратно.

Но скрип клетки и мой «рёв» совершенно терялись в бедламе, который творился внизу. Люди текли как потоки воды: спорили, смеялись, общались.

– Заткнись! – рыкнули откуда-то из-за спины.

В голосе чувствовалась вальяжная ленца и… Скука?

В следующий миг я охнул от удара и, задыхаясь, повалился на решётку, схватившись за правый бок. Отдышавшись, злобно зыркнул в ответ.

И обомлел! На узкой галерее, лепившейся к стене, на меня лыбился… Лыбился – носорог!

Я уставился на небольшой серый рог, в пару сантиметров, проклюнувшийся на широком плоском носе.

Чуть отойдя от шока, я сообразил, что передо мной всё же человек. Он стоял на деревянной конструкции, которая языком отходила от галереи. Нас разделял провал в метр шириной.

Сам мужик был выше меня, наверное, метр девяносто или даже выше, широкий, комплекцией напоминающий шкаф. Ноги-тумбы, могучие руки и…

Тёмно-синий цвет кожи! – Я ещё раз глубоко вдохнул, укладывая это в голове.

Мужик опирался на древко копья и, осклабившись, смотрел на меня, наслаждаясь произведённым эффектом и демонстрируя полный рот зубов.

Невероятно! Хотя… Ведь компания, которую мы с Ленкой встретили по прибытии, тоже была живописной! – Я мысленно пожал плечами. А затем спохватился. – Ленка!

***

Я вскочил на ноги и, уперевшись изо всех сил в прутья лбом, стал напряжённо высматривать девушку.

– Пацан, ты сквозь прутья решил просочиться? – громогласно расхохотался Носорог.

Хм… – Я повернулся, зацепившись за мелькнувшую искорку надежды. – Может, просто спросить?

– Мужик, – прокаркал я и сам не узнал свой голос. Откашлялся и попробовал ещё раз: – Мужик, ты девушку не видел, вместе со мной была?

– Кхм, только очнулся и сразу о бабах! – развеселился, закхекал Носорог, издавая звук, будто кто-то бил по дну деревянной бочки. – Нет, дружище, не видел!

– Эх, – погрустнел я, бросил взгляд на бурлящий жизнью зал. Другие клетки с пленниками были, но я не разглядел в них Ленку: либо её здесь не было, либо она была где-то дальше.

Я прищурился на Носорога. Он – единственный поблизости потенциальный источник информации и, как будто, настроен поговорить. Пусть он и не знает или не хочет говорить, где Ленка, но это шанс узнать побольше о мире вокруг. Информация важна, чтобы понять, как действовать дальше: как выбраться, как помочь девушке, как помочь себе.

– Тебя, вообще, как зовут? – решил я начать по заветам курса по коммуникациям.

Нет, ну со Слоном же сработало? Хотя куда это нас привело… Я со вздохом посмотрел на железные прутья.

– А? – Носорог шевельнул ушами и в ступоре посмотрел на меня. – Ты чего? Добавки захотел?!

Он ощерился и угрожающе замахнулся тупым концом копья.

– Погода, говорю, хорошая! – невозмутимо уверил я его.

– Головой ударился? – Носорог опустил копьё обратно. С неожиданным сочувствием добавил: – У меня дружбан сорвался со стены, головой треснулся – теперь только мычит и слюни пускает! Держат, что здоровый, если стенка на стенку – в первый ряд можно выпихнуть!

Я вздохнул, пожал плечами.

– Меня Женька зовут, – представился я.

Носорог почесал в затылке.

– Меня Гришкой, вернее, звали когда-то, сейчас Носорогом кличут, вон видишь? – Он дотронулся до рога. – Рог!

Носорог или Гришка гулко засмеялся.

– Хороший геном достался! – довольно похвастался он и согнул руку, демонстрируя огромный бицепс. – Видишь, какие ручищи!

– Гриш, а где мы вообще находимся? – Я обвёл рукой зал за прутьями своей клетки.

– Так, известно где! – удивился Гришка-Носорог.

– Я не помню ничего, – решил я отыгрывать предложенную им легенду, – Наверное, правда, головой ударился! Может, расскажешь?

Гришка аккуратно почесал затылок остриём копья.

– Ну, вроде ничего тайного здесь нет, – с сомнением протянул он, – А и расскажу! – решился он. – Стоять так всё равно скучно, хоть языком потрепаться!

– Вот-вот! – поддержал я его.

– Только ты не думай, что сейчас меня заболтаешь, и я темницу тебе отомкну! – нахмурился он. – Попался, так сиди!

Я покладисто пожал плечами:

– Так, я и не прошу! Просто хоть понимать, что меня ждёт!

В общем-то, я ни капли не соврал. Хорошо бы, конечно, сбежать, но ждать, что Григорий меня выпустит – верх наивности. Если от скуки поделится инфой, то о большем и мечтать не стоит!

– Да, понятно, что тебя ждёт, богатеи за тебя деньгой соревноваться будут, а кто больше даст – заберёт себе! Вживят геном, который больше для их целей подходит, и определят в услужение! Но ты не бойся, – покровительственно покивал он, – Видно вон, что чистый – прям чистокровный! Значит, геном не ерундовый на тебя сведут, на вас же всё вплоть до экстрема приживается! Эх, – мечтательно вздохнул Гришка и отвёл копьё подальше, уперев его деревянную пятку в подошву сапога, – Мне бы Раптора, я бы всем показал!

«Ага-ага», – прошелестело в голове, – «Мутируешь в носорога, как Гришка!»

Я вздрогнул. Мысли были не мои! Да, в моей голове, но я чувствовал… Странно звучит. Я был уверен, что я их – не думал!

– Так что, может, тебе, наоборот, свезло! – продолжил между тем Гриша-Носорог, – Выбьешься в люди, вон, как я!

Он с воодушевлением кивнул, стрегнув торчащими фиолетовыми ушками, и, подтянув живот, уверенно пристукнул копьём по настилу.

«Или ещё лучше», – опять зашелестела чужая мысль, – «Ниже пояса щупальцы фиолетовые отрастут! Станешь, как Мишаня, только наполовину, хе-хе!»

Меня передёрнуло от нарисованной перспективы. Да и что ещё за Мишаня?

Я нервно оглянулся. Крыша, что ли, поехала?!

Внизу гудело море существ, напротив застыл Гришка, отдуваясь после долгого спича, электрические светильники отражались в его синей коже, клетка слегка раскачивалась, то ли от циркулирующего в огромном зале воздуха, то ли от моих движений, когда переносил вес с ноги на ногу или опирался о металл клетки.

Никого, кроме меня и охранника-носорога, я рядом не заметил. Выдохнул и задал следующий вопрос:

– И всё же что это за место? Я понял, что все знают, но сам видишь, не помню ничего! – я развёл руками.

Гришка снисходительно фыркнул:

– Да, Яма это!

– Ага, – глубокомысленно выдал я.

Название места теперь знаю, только считай, что так ничего и не знаю.

– Сверху Горка, снизу Ямка! – развеселился Гришка.

Значит, недалеко утащили, под городом, значит. В подземном мире, под землёй – сложился каламбур, но настроения не поднял.

– Сверху Комиссар и власть, а здесь свободные доны, и никто нам не указ!

«Ага, воры и убийцы», – прокомментировал чужой голос в голове, – «В Горке нас называют – криминальный элемент!»

Я отметил слово «нас».

Или у меня раздвоение, или кто-то из этих существ, – я опять мазнул взглядом по гудящим потокам народа, – Залез в мои мысли! Даже не знаю, что из этого безумнее!.. Интересно, связь в обе стороны? Он слышит меня?

«И барыги, которые по дешевке скупают всё, что мы урвём», – горько продолжал мысленный голос, – «Правда… Есть одно исключение – живой товар, пригодный для принятия генома! Глупцы, взявшие в долг у Картеля!»

Хм. Как-то не особо похоже на диалог. Но интересно… Посторонний или у моей шизы неплохая фантазия?

***

Вдруг свет приглушился, по залу прокатился одинокий аккорд. Затем ещё один, более громко, следом ещё громче. Люди, все как один, застыли и уставились куда-то в дальний конец зала.

Отдельные звуки слились в стройную мелодию. Музыка нарастала, светильники, подстраиваясь под ритм и тональность, стали менять яркость и цвет, вспыхивая и угасая, следуя убыстряющемуся темпу музыки. Мелодия достигла кульминации, наполняя воздух торжественностью, и оборвалась. Люди внизу затаили дыхание.

На противоположном конце зала я смог разглядеть что-то наподобие сцены. Кто-то, человек или другое существо, – тут я покосился на Гришку, появился на ней, расстояние не позволяло точно понять.

– Гриш, что это? – повернулся я к Носорогу.

Тот таращился, как загипнотизированный, вместе со всеми.

– Ш-ш-ш, – произвёл Гришка звук наподобие спускающей автомобильной шины и, нахмурив брови, отрезал: – Не положено!

Он пристукнул копьём и, не тратя больше слов, отвернулся к разворачивающемуся действу. Черты его лица смягчились, наполнившись благоговением.

– Хм, – я пожал плечами и, громыхнув в клетке, поменял точку наблюдения на более удобную.

– Тише, – тут же вполголоса рыкнул Гришка.

Я только передернул плечами в ответ.

Вдруг картинка прыгнула и развернулась всего метрах в двадцати от меня. Я испуганно отпрянул, чуть не грохнувшись на прутья.

– Д-о-о-ны и м-а-а-дамы, – зарокотал на ставшей буквально рядом сцене дородный дядька в сверкающей ливрее, – Мы начи-и-и-наем наш вече-е-р-р-р!

Зал взревел от восторга. Рядом со мной раздался восторженный рык Носорога. Я покосился на по-щенячьи радостное лицо Гришки – слёзы счастья бежали по его щекам.

Ничего себе тут у них поставлена работа с персоналом! – ошарашенно хохотнул я.

– Сегодня мы рады представить вам множество интересных лотов! – продолжил ведущий, тряхнув седой головой.

Блёстки на его ливрее то ли отражали свет в зале, то ли светились сами.

– Эрик! – Он обернулся к стене позади себя. – Будь добр, сними нам первый лот!

В этом месте стенами зала служила неровно отесанная скальная порода. Вдруг уступ рядом с ведущим дрогнул и распрямился. Я ошарашенно уставился на каменного человека в перекинутой через плечо шкуре. Тело его как будто состояло из той же породы, что и стена: серое, угловатое. Рубленые черты лица под стать.

Каменный Эрик возвышался как гора над сценой и ведущим. Немного подумав, он шагнул и почти сразу же оказался парой сотен метров правее, у другой стены. Поверху там также лепилась галерея и находился вытянутый причал, над которым болталась железная клетка с пленником.

На причале, вцепившись в копьё и не дыша, вытянулся охранник. Сложением похожий на Гришку, только не с одним рогом на носу, а с двумя и на башке, как у быка. Кожа его была не тёмно-синей, а бронзовой.

Причал выступал из стены на уровне подбородка Эрика. От мимолетного взгляда каменного великана бык-охранник побледнел и вытянулся ещё больше. Великан перевел внимание на клетку, такую же, как у меня: железные толстые прутья загибались кверху, завершаясь мощным металлическим кольцом, на котором клетка слегка раскачивалась.

Эрик заглянул внутрь – клетка висела как раз на уровне его глаз. Пленник забился в противоположном конце, прижался спиной к прутьям, упираясь руками и ногами, застыл перед огромным глазом, как кролик перед удавом.

Великан подцепил за кольцо массивную конструкцию, легко её сняв. Пленник отмер и завизжал, оказавшись девушкой. Каменный Эрик равнодушно шагнул вместе с клеткой обратно к сцене. Пленница на мгновение обернулась – и я узнал Ленку!

– Ле-на-а-а! – отчаянно крикнул я, в который раз подумав, что лучше бы просто сводил девушку в кафе.

Внизу в зале, как будто прорвало пузырь немоты, разразившаяся какофония поглотила мой крик, как будто перьев из вспоротой подушки насовали в рот.

Дно клетки грохнуло о помост, подняв клубы пыли. Каменный великан текуче-плавно шагнул к своей стене, уселся на пол, обхватив колени, и опять превратился в один из каменных уступов. Я моргнул и в следующий миг уже не мог точно сказать, где он уснул.

Пыль осела, на помосте предстала клетка, накрытая тёмно-синей тканью, играющей в разноцветном свете светильников, переливающимися блёстками. Я опять подумал про канарейку.

Рядом с клеткой материализовался седовласый ведущий в такой же сверкающей ливрее, под стать ткани, скрывающей клетку. Я даже не заметил, как он успел переместиться с другого конца сцены. Зрители одобрительно загудели, захлопали, приветствуя его появление.

– Позвольте представить вам первый лот! – экзальтированно прокричал он и сдёрнул ткань.

Ленка магическим образом преобразилась: теперь она была задрапирована в лёгкую ткань. Одежда почти просвечивала, не столько скрывая наготу, сколько подчёркивая достоинства девушки. Большая грудь таинственно очерчивалась сквозь ниспадающую ткань, длинные ноги и руки с широкими запястьями гармонично сочетались, дополняя образ.

Так, я её ещё не видел. Невольно подумалось, что совсем зря я избегал возможностей познакомиться с ней поближе. Невольно из груди моей вырвался вздох восхищения. И точно такой же я услышал рядом от Гриши-Носорога и… Где-то у поворота галереи! Я бросил туда взгляд, но никого не увидел. Показалось?

– Прекрасный экземпляр, чистая, прекрасно подойдёт для вживления всех типов генома, вплоть до экстремума! – ведущий бросил взгляд на Ленку и, повернувшись к залу, добавил: – Да и просто красавица!

Зрители взорвались одобрительными овациями.

– Госпожа, Лот, – ведущий отвесил шутливый поклон в сторону Ленки. – Прошу, поднимитесь на помост!

В его руках появился здоровый металлический ключ с круглым концом, смахивающий на золотой ключик Буратино. Ведущий с щелчком провернул его в замке и без скрипа откинул дверь, открывая Ленке путь к свободе.

Я ожидал, что сейчас она вцепится ему в глаза, завизжит, забьётся в угол, откажется выходить или, наоборот, использует свои приёмы карате, чтобы стереть довольную улыбку с его лица и прорваться к выходу с этого мероприятия. Но не то, что она молча, со стеклянным взглядом выйдет на помост, грациозно переступая по толстым металлическим прутьям, и поднимется на небольшое возвышение – сцену на сцене, организованную на помосте. Как раз чтобы свободно стоял один человек.

Пока она поднималась, струящаяся тонкая ткань обвивала её стройные ноги, складки очерчивали фигуру. Я непроизвольно задержал дыхание, любуясь девушкой. Рядом также сосредоточенно сопел Носорог. И ещё раз, теперь точно, раздался шорох где-то позади, из-за поворота на галерее скрипнули деревянные доски настила. Всё же там кто-то притаился!

– И так, дамы и господа, делайте ваши ставки! Начальная цена – 10 000 солов!

По залу раздался несколько взбудораженный удивлённый гул, видимо, за живого человека это считалось дорого в среде донов.

– Госпожа, Лот, – опять повернулся ведущий к Ленке, – прошу, лёгкий танец для гостей нашего вечера!

Свет чуть приглушился, по залу стала разноситься музыка. Сначала негромкая, дальше звук нарастал. Как будто духовой оркестр в небыстром темпе заиграл что-то лёгкое, в восточной теме.

Ленка задвигалась, подстраиваясь под медленный ритм: переступая с ноги на ногу, поднимая и опуская руки, грациозно изгибаясь. Не танец, но движение под музыку, в духе ночных клубов – в ритм она попадала, и выглядело действо красиво.

– Но только почему она беспрекословно выполняет все его указания? – засмотревшись, неосознанно произнёс я вслух. Этот вопрос давно вертелся у меня на языке. Та Ленка, которую я успел немного узнать, никогда не согласилась бы безропотно плыть по течению.

«Потому что это не она, её тело под контролем мозголома», – прошелестел ответ в моей голове.

Я дёрнулся и обернулся.

В этот раз от угла галереи отделилась невысокая тень. Этот некто скинул капюшон, и я узнал Слона. Он помахал мне рукой, изобразил улыбку, а затем, накинув капюшон обратно, слился с каменной стеной.

***

– Давай поговорим, – опять раздался шелестящий голос в голове. – Ты говори вслух, можно даже шепотом, я услышу и буду отвечать мысленно.

– Как ты это делаешь? – тут же прошептал я.

– Есть способ, – уклончиво ответил Слон.

– Что ты хочешь?

– Хочу помочь.

– Почему? – тут же поинтересовался я.

– Не то чтобы я был против, но неплохо бы узнать расценки. Вон на Ленку ценник начинается от 10 000 солов, сколько бы это ни было в деньгах.

– Итак, дамы и господа! У нас есть первая ставка – 10 100! – подал голос ведущий со сцены. – Кто предложит больше?!

– Я хочу помочь тебе, потому что ты не бросил меня в каменоломнях! – прошелестел Слон.

– Каменоломнях? – озадачился я.

– Видимо, так называлась область, через которую мы шли.

Подмывало сразу задать вопрос, почему это место так называлось. Но сейчас явно было не время и не место. После появления Слона во мне вспыхнула надежда. Но совершенно точно время уходило. Как песок сквозь пальцы.

– Ты сможешь помочь Ленке? – поинтересовался я.

– Нет, – без тени сомнения прошелестел он. – Она главный Лот на торгах, с неё не спускают глаз и охраняют, как зеницу ока. Нет шансов даже приблизиться к её клетке. Не говоря уже о том, что она уже на сцене!

– А в принципе, есть способ её освободить?

Я почувствовал раздражённое неодобрение. Наконец, через пару секунд Слон ответил:

– Стать сильнее и освободить силой. – Он мрачно хмыкнул. – Войти в первую десятку богачей и перекупить. Стать лучшим вором – и выкрасть…

– Ладно, ладно, я понял, – прервал я Слона шепотом. Похоже, наступил на больную мозоль.

Он замолк, но всё ещё транслировал неодобрительное молчание.

– А прямо сейчас какая-то возможность существует? – всё же решил я до конца прояснить этот вопрос.

– Да, говорю же – нет! – взорвался Слон. – Если хочешь помочь, сначала сам получи свободу! Время идёт, дурень, аукцион дойдёт до тебя, привяжут к хозяину – и всё! – Он помолчал. – Ты готов к побегу? Время идёт… Или я ухожу?

Я бросил взгляд на танцующую Ленку.

– И-и-и, у нас новая ставка – 10 500! – радостно взревел ведущий со сцены. – Кто больше?!

Ведущий с горящим взглядом прошёлся по деревянному помосту, выхватывая пальцем зрителей в зале. Я перевёл взгляд выше и, казалось, встретил грустный взгляд Ленки. Это создавало контраст между танцем, в котором извивалось её тело, и заключённым в этом теле сознанием. Слон сказал, что её контролирует чужая воля.

– Да, готов! – шепнул я.

Нужно выбраться и дальше искать помощь. Сидя в клетке, много не придумаешь – тут Слон прав. Хотя ощущение было, как будто я совершаю предательство и сбегаю. Я опять посмотрел на застывшее лицо девушки и вздохнул.

– Тогда план такой, – зашелестел Слон. – Я выхожу к Носорогу со жратвой, сегодня я в подавальщиках. В компоте – спиртяга, его как физика – от бухла рубит моментально. Кидаю тебе ключ – и путь свободен!

– Отлично, я готов!

Опять не к месту подумалось, что он имел в виду про физиков. Знакомые в универе с физических факультетов демонстрировали завидную закалку в плане алкоголя.

Из-за поворота показался Слон, в руках его был большой металлический поднос с потемневшими завитками и ажурными элементами по краям. На самом подносе стояли несколько закрытых судков и кувшин.

Слон быстро преодолел участок до причала и окрикнул охранника:

– Эй, Носыч, здорово!

– А?! – вскинулся Носорог.

Он резко развернулся, схватившись за копьё, а затем расслабился:

– А, Ухо, – он усмехнулся, – Здорово!

Взгляд Носорога остановился на подносе:

– Ого, жратва!

Он плотоядно оскалился, так что Слон даже дёрнулся, побледнев.

– Не боись! Когда я покормленный, то не кусаюсь! – загоготал Носорог и выхватил поднос из его рук.

– Ага… – Слон нервно облизал губы, ещё больше побледнев.

– Так что у нас тут? – Носорог сорвал крышку с судка. – Ого, рагу из кревлов!

В животе Носорога яростно заурчало, он облизнул сверкнувшие в полумраке зубы, напоминавшие зубья пилы.

– Щедро в этот раз! – восхитился он, уже чавкая и как пёс вскидывая голову и глотая крупные куски. – Не иначе рассчитывают на богатую выручку после аукциона!

– Ну, конечно, – издал смешок Слон и кивнул в сторону танцующей Ленки, изображение которой неведомым образом транслировали совсем рядом с нами. – Видишь, какая краля! Тысяч на сто раскрутят толстых!

– Да, иди ты! – застыл Носорог с каким-то ростком, который лианой застрял между зубов. Похоже, его поразила озвученная Слоном сумма.

– 20 300 солов! – донёсся рокот ведущего, который тут же поддержал восторженный рёв в зале.

Носорог быстро втянул в себя застрявший отросток, пару раз жевнув для верности.

– А может, ты и прав, – подумав, пожал он плечами и активно заработал челюстями.

Запах еды, наконец, дошёл и до меня.

Хм, ощущалось как действительно что-то вкусное. Мясное. Похожее на курицу, наверное.

Рот тут же наполнился слюной.

Эх, я бы и сам с удовольствием проинспектировал эти судки! Я с завистью наблюдал, как Носыч расправляется с едой и, схватив кувшин, делает пару долгих глотков. Оторвавшись, он с удовлетворением взглянул на него:

– Н-н-е, п-п-лохой компотик! – произнёс он заплетающимся языком, явно захмелев.

Он набросился на напиток и не отрывался дальше, пока не залил в себя всё до конца. И тут же повалился на доски причала. Рядом с грохотом и звяканьем посыпалась посуда, которую он, падая, смел своей лапой. Через секунду донёсся его богатырский храп.

– Нормальный компотик, – хмыкнул я.

Шум вечера только нарастал, поэтому грохот и падение даже от такой туши, как Носыч, были совершенно не заметны.

– 40 500 солов! – надрывался ведущий. – У нас новый победитель! Кто больше?! Кто рискнет перебить его ставку?

– Женька, лови ключи! – прошелестел в голове голос Слона.

Вокруг было так шумно, что с того места, где они стояли с Носычем на причале, докричаться было без шансов.

В воздухе мелькнула тень размером с ладонь. Я, всполошившись, вскинул руки – железный ключ ударился о моё запястье, я едва успел схватить его у самых прутьев, сам грохнувшись и приложившись головой о стальной прут.

На мгновение перед глазами пошли круги. Я помотал головой, приходя в себя, и как наяву почувствовал, как на лбу наливается огромная шишка, с куриное яйцо. Или как будто у меня проклевывается рог, как у Гриши-Носорога.

Я вскочил на ноги и тут же оказался у двери. Мельком рассмотрел ключ – большой, украшенный витиеватыми завитушками на растительный манер тёмно-серого потемневшего цвета.

Я откинул решётку и выскочил на причал. Клетка за мной покачнулась и стала описывать траекторию типа овала.

Слон с остервенением пинал храпящего Носыча, на что тот даже ухом не вёл. Хотя нет – иногда его маленькое фиолетовое ушко дёргалось во сне, он на миг прерывал храп и затягивал следующую руладу.

– Ага, всё получилось! – удовлетворённо кивнул Слон, ещё раз пнув Носыча.

– А не очнётся? – поинтересовался я.

– Не-е-е! – протянул Слон, неприятно улыбнувшись. – Этот тупой носорог нахлебался практически чистого спирта! А физики и так с бухлом не особо дружат, а тут ему совсем память отшибет!

Он остро взглянул на меня:

– Спиртяга отличного качества была, – он со значением помолчал, ожидая моей реакции.

Я пожал плечами.

– В общем, за неё мне пришлось выложить 50 солов, – нахмурился он. – При случае стребую с тебя должок!

– Да без проблем! – легко согласился я.

А сам подумал, что мне ещё дожить до этого нужно. Да и много ли это – 50 солов?

– 60 700 солов! – взревел ведущий вместе с залом на очередном повышении ставки.

Слон замер и недоверчиво посмотрел на творящееся на сцене действо.

Ведущий в сверкающей ливрее носился по сцене с горящими глазами. Темп музыки повысился до невообразимого. Ленка извивалась в таком ритме, спасаемая только своей хорошей физической формой. По лицу её градом катился пот. Да и вообще атмосфера в зале стала несколько горячей.

Слон хмыкнул и покачал головой, потом опять посмотрел на меня.

– Ну, я свой должок отдал, – произнёс он. – Дальше всё от тебя зависит.

Я кивнул.

– Иди по этим мосткам, – он кивнул на галерею. – Они выведут тебя на технический этаж. Дальше беги прямо, никуда не сворачивая. Будет железная лестница наверх – скобы на стене шахты. Лезь – там уже выход, выйдешь в одном из районов Горки. В самых трущобах.

– А дальше как, посоветуешь? – спросил я.

Слон равнодушно пожал плечами:

– Ну, сдайся властям, пристроят на работы куда-нибудь или, может, обмен устроят с внешниками. Если ты, конечно, внешникам нужен, – хмыкнул он. – Давай, Женька, беги!

Я на миг замялся и кивнул на Носыча:

– Так а сам ты как? Ничего не будет?

Слон удивлённо вскинул брови, затем хмыкнул:

– За меня не беспокойся! – Он ухмыльнулся и ещё раз врезал Носычу по рёбрам.

На что тот только всхрапнул и перевернулся на другой бок.

– Только ногу об него отобьёшь! – зло прошипел Слон и, зыркнув на меня, рявкнул: – Вали уже, а то тревогу подниму!

Ну, я и свалил, только ветер развевался в волосах. План Слона в целом я понял. Подождёт какое-то время и забьёт тревогу. Всё свалит на Носыча, а тот с больной головы только мычать сможет.

Мостки кончились, меня встретила темнота коридора. Дальше путь вильнул, сбоку появилась электрическая лампочка, помогая ориентироваться. Загрохотали под ногами железные листы. Обут я был опять только в носки, поэтому вполне ощутил их рифлёный рисунок.

Я бежал уже минут двадцать. Как и советовал Слон, в другие ответвления не сворачивал. Запыхавшись, всё же решил остановиться на минуту. Упёрся руками в колени – лёгкие, разрываясь, ухали, как кузнечные мехи.

Рядом обнаружилась дверь. Не особо задумываясь, я толкнул её внутрь, и, на удивление, она без скрипа отворилась. В помещении присутствовал тусклый свет от электрического светильника над дверью.

Внутри обнаружились металлические шкафчики с развешенной одеждой и какие-то сумки и рюкзаки на полках. Хмыкнув, я зашёл, быстро подобрал пару штанов и куртку под размер. Тут же оказались и ботинки. Пошарил в сумках, выгреб пригоршню монет. Каких-то угрызений я не испытывал – новый мир встретил недружелюбно, нужно как-то устраиваться.

Я сорвался с места, продолжая свой бег. В ботинках теперь получалось бодрее. Ещё минут через двадцать я упёрся в перекрёсток. Из помещения звездой выходили шесть коридоров. Какой из них подходит под определение Слона «держись прямо» – было непонятно.

Обойдя комнату, несмотря на скудное освещение, я всё же заметил небольшую щель на стене. Поддев пальцами, смог открыть квадратный люк на уровне пояса. Блеснуло что-то металлическое.

Я забрался внутрь и выпрямился в круглой шахте. Задрал голову, но сверху была непроглядная темень. Совершенно непонятно, куда она вела.

Я нащупал на стене обещанные скобы – лестница наверх. Прикрыв за собой люк, я стал быстро подниматься. Ботинки гулко стучали о металл, вбитый в камень.

Лез наверх я минут десять, а может, и все полчаса. Было темно, ориентировался только на ощупь, а чувство времени потерял ещё в процессе лихорадочного бега по коридорам. Надеюсь, наверху будет выход. Спускаться столько же вниз не хотелось. Да и погоня ведь за мной должна когда-то отправиться?

В очередной раз протянув руку за следующей скобой, я обнаружил, что дальше только пустое пространство. Запаниковав, я дёрнулся и ударился запястьем об острый край.

– Ох, – невольно вырвалось у меня.

«О-х, о-х, о-х», – заметалось эхом и затихло внизу.

Я прикусил язык и мысленно надавал себе по щекам за несдержанность. Прислушался. Вроде бы подозрительных звуков не слышно. Никто не поднимается за мной?

Я перевалился через край. На ощупь определил размер площадки. Поняв, что здесь достаточно места, я с облегчённо выдохнул и вытянулся, прикрыв глаза.

Минуту. Всего минуту полежать…

Руки и ноги гудели, спина горела от долгого подъёма. Я стал проваливаться в дрему. Изнутри как будто толкнуло – сейчас засну! И я резко сел, всполошено затряс головой.

Ещё не хватало провалить побег, уснув в процессе!

Едва не застонав, я с трудом выпрямился, осторожно выставив руку над собой, чтобы не треснуться обо что-нибудь. Сверху была непроглядная темень.

Но справа полоски света очерчивали дверь. Выход! Надеюсь…

Я подошёл, прислушался. Тихо, вроде бы ничего подозрительного.

Я надавил – дверь не поддалась. Я пошарил руками и, наткнувшись на ручку, нажал и опять толкнул. Раздался скрежет, и дверь застопорилась.

«Вот те на!» – испытал я лёгкую панику и ударил со всей дури плечом.

Раздался металлический визг, дверь распахнулась, откинув мусорный бак, который подпирал дверь. Я, не удержавшись, полетел следом в кучу мусора.

Дверь проскрипела обратно и защёлкнулась. Если не знать что она здесь – то и не обнаружишь. Стена была глухой – ни окон, ни других дверей.

Я поднялся и, брезгливо поморщившись, скинул с одежды очистки из бака. Провел по волосам и с содроганием отбросил какую-то кожуру.

Еще раз осмотрев себя и почистив одежду насколько смог, я бодрым шагом направился прочь из закутка. Надо уйти отсюда как можно дальше!

Место, куда я выбрался, напоминало заброшенный лабиринт. Тесные проходы между серыми стенами были завалены мусором и старыми картонными коробками. В воздухе витал затхлый запах сырости и чего-то гнилого.

Повсюду громоздились мусорные баки, из которых торчали рваные пакеты и полусгнившие остатки еды. На стенах виднелись следы граффити, светящиеся слабым зеленоватым светом непонятные символы и просто ругательства, как крик в пустоту.

Редкие двери были плотно закрыты, местные обитатели не жаловали гостей.

Я свернул и вывалился в квадратный двор, почти такой же, как и предыдущие – неровный каменный пол и обшарпанные стены. Но здесь была старая деревянная скамейка, которую, как воробьи, облепила компания пацанов: подростки и несколько парней моего возраста.

У некоторых были татуировки, у других – самодельные браслеты из ниток. Один из них держал в руках потрёпанную колоду карт, другой – кулек с семечками.

Я даже немного растерялся, уже свыкнувшись, что вокруг никого. Затем пришла мысль, что, может быть, смогу узнать что-то о районе вокруг.

– Здорово, пацаны! – поприветствовал я, стараясь выглядеть дружелюбно.

– Здорово… – оценивающе протянул один из парней моего возраста, не торопясь с ответом. Остальные молча смотрели на меня, лузгая семечки.

Компания не стремилась к общению, в воздухе повисло напряжение.

Затем от лавочки отделился самый мелкий из подростков, щуплый паренёк с разбитыми костяшками.

– Пацан, – без обиняков поинтересовался он, – Деньги есть?

Дворовый чемпион

Я даже опешил от такой наглости и участливо спросил:

– А что, не хватает?

Пацан подвис, хватая воздух ртом, как рыба. Видимо, подбирал и отбрасывал возможные варианты ответов. Какой-то неопытный собиратель дани.

Одет он был в тёмные непонятного цвета штаны и серую рубашку, вернее, если ориентироваться по грубой ткани, скорее рубаху. На локтях виднелись застиранные пятна, а на коленках – потёртости. Ворох браслетов из ниток на левой руке.

Я посмотрел на его товарищей по скамейке. Одеты примерно так же, как и он: тёмные бесформенные штаны, рубахи разной степени белизны. Короткие стрижки, кто помоднее – ещё щеголяли заломленными набекрень кепками.

На скамейке чётко прослеживалась иерархия – по центру с ногами на спинку забрался самый главный из компании. Примерно мой ровесник, более аккуратно одетый по сравнению с остальными: штаны чёрного ровного цвета, бледно-голубая рубашка, кепка в серую и коричневую полоску. На шее виднелась свежая татуировка в виде скрещённых молний, а на пальцах – несколько массивных печаток. Он шелестнул колодой карт в руках.

По бокам от вожака сидели его приближённые – двое парней постарше, у каждого в ухе по серьге и наколки на руках. Один из них держал свёрнутый из газеты кулёк с семечками.

Я опустил взгляд на мелкого. Его лицо покраснело от злости и смущения, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Он захлопнул рот и, с обидой глянув на меня, обернулся на товарищей.

Я мельком оглядел себя – что успел схватить впопыхах, когда бежал с аукциона. Тоже тёмные штаны, рубаха в клетку – в общий стиль укладываюсь. Я посмотрел на главного в компании, вернее, на его кепку – мне бы такая не помешала.

Тем временем между мелким и главным кратко прошёл сеанс телепатии: мелкий скорчил рожу и развёл руками, словно говоря «ну а что я могу поделать». Лицо его выражало смесь разочарования и вызова, а брови были недовольно сведены к переносице. Старший нахмурился и кивнул, указывая на меня.

Вряд ли я что-то узнаю, диалога не получалось. Пожав плечами, я повернулся к выходу.

– Эй, а ну стоять! – рявкнул мелкий, вернее, это должно было так прозвучать.

Голос из-за возраста ломался и, как говорится, дал петуха. Я обернулся на топот и перехватил несущийся на меня кулак.

Вот гаденыш! Хмуро уставившись, я сжал его руку и медленно потянул вверх, пока он в испуге не завис в воздухе. Его ноги болтались в полуметре от земли, он завороженно уставился мне в глаза и громко сглотнул.

Я легонько отвесил ему оплеуху, этого хватило, чтобы он кубарем укатился в сторону. Вздохнув, посмотрел на компанию. Похоже, по-хорошему не получается.

***

Старший на скамейке недовольно поджал губы и щёлкнул пальцами. Это как триггер взорвало ситуацию – пацаны слетели со скамейки и набросились на меня, как стая собак.

Я рванул к выходу из двора. Не убежать, так хотя бы в узком проходе встречу их по одному! Но мой манёвр легко угадывался, и компания разделилась пополам, беря меня в клещи и напирая с входа и выхода в этот замкнутый дворик.

Я вдруг заметил, что по стене дома разросся дикий виноград. Выглядело это странно, ведь мы находились глубоко под землёй, по сути, в каменном мешке, пусть и огромном, где потолок скрывался в густом тумане, создавая иллюзию неба. Интересно, его посадили специально или семечко каким-то неведомым образом попало в почву и проросло?

Первый из ребят достиг меня и замахнулся. Я шагнул в сторону, резко ударив. Парня срубило, он повалился на пол.

Налетел второй пацан, я сделал подшаг с другой ноги и пробил справа – противник повалился, как подрубленное дерево.

Да чтоб вас! – молнией пронеслось в голове. – Они совершенно не смыслят в драках!

Дома на поверхности я дрался только в спаррингах на тренировке или выступал на соревнованиях и уже подзабыл, как это – когда обычный неподготовленный человек в запале машет руками. Выходило довольно неуклюже.

Невольно я стал придерживать удар.

Да, могут сказать, что дерёшься – дерись, никто их не просил кидаться в драку. Всё так. Но было жаль дураков.

Они набросились всей толпой, драться не умели и даже мешали друг другу.

Это оказалось легко, как на тренировке. У меня будто выросли глаза на затылке – я чувствовал, где находился противник!

Шаг в сторону, прикрыться оппонентом. Его голова дёрнулась – кулак его же товарища попал ему в нос. Ударивший скорчил виноватое выражение лица и опустил руки. В спину полыхнуло чувство опасности, я на развороте сделал подшаг вправо.

Ещё один пацан из компании, скорчив зверскую рожу, замахивался для удара.

А это нехорошо! Со спины бить нельзя! – Чуть отшагнув назад, я жёстко ударил справа, у пацана что-то хрустнуло, он повалился на землю.

Как раз под ноги своим товарищам! Пацаны кеглями попадали на пол, растянувшись на пузе. Один неудачно проехался руками по камню, до крови разодрав ладони.

Ещё двое, раскрыв рты, кричат и бегут на меня. Смещаюсь вправо, дальнему теперь, чтобы добраться до меня, мешает его же товарищ. Пока он запнулся, соображая, как поступить, я уже разобрался со вторым. Шаг влево, я рядом с ним, при этом прикрываюсь от следующих двоих.

В итоге я застываю в центре дворика посреди стонущих тел. Кто-то пытается приподняться и без сил растягивается на каменном полу. Потёки крови, охи, вздохи.

Я глянул вправо: у стены, поджав под себя пятки, сидел мелкий – бледный, напряжённый, капли пота блеснули на его висках.

Рядом красиво раскинулся на стене дикий виноград, выделяясь на белой стене изумрудной зеленью листьев. Корни его уходили в аккуратную клумбу, оформленную цепочкой булыжников. Тёмная, влажная земля без единой сорной травы.

Вздохнув, я повернулся, чтобы уйти.

***

Справа раздался скрип, хлопнула ткань, и, перекувырнувшись в воздухе, главарь дворовой компании приземлился в проходе между домами, перекрывая мне путь из дворика.

На каменный неровный пол шлепнулась полосатая кепка.

– Не так быстро, пацанчик! – пробасил он.

Из всех пацанов он единственный оказался ещё на ногах.

– Кепка… – Я кивнул на свалившийся головной убор.

– Что кепка? – Он удивлённо запнулся, схватился за голову и посмотрел в сторону, где лежала кепка.

– Если я выиграю, кепка моя!

– А-ха-ха, насмешил! – рассмеялся старший. – Готовься к боли!

Он быстро шаркнул ногами вперёд-назад и рубанул рукой по воздуху, застыв явно в какой-то стойке, но руки почему-то были опущены.

– Не-е-е, – протянул я, – Я так не играю! Если кепку зажал, то без меня!

– Да… – Старший запнулся и, сжав кулаки, издал полное ярости шипение. – Хорош-ш-шо! Если победишь – кепка твоя!

Он прыгнул, выкинув ногу в ударе, от скорости движения даже хлопнул воздух.

Я коротко шагнул влево и, сгруппировавшись, ударил правой. Удар вышел как по писаному, с опорой на носок правой ноги, чуть довернув плечом, от бедра. С идеальным вектором удара – от пола через ногу в плечо.

Мой кулак впечатался точнехонько старшему в челюсть.

Самый здоровый из компании с грохотом повалился на пол. Как быка на ходу остановил! Проверять, что с ним, я не стал.

Он кучу народа втравил в нехорошую ситуацию! Напасть на совершенно незнакомого человека! А если бы я маньяком оказался?

Его товарищи всё ещё валялись на полу, постанывая, в совершенно невменяемом состоянии.

Я сокрушённо вздохнул, покачал головой и поднял кепку. Отряхнул пару раз о колено.

От стены раздалось шебуршание. Там всё так же, обхватив руками колени, сидел мелкий с совершенно круглыми от испуга глазами.

– С деньгами совсем беда! – вздохнул я и шагнул к выходу.

***

Позади пару раз хлопнули в ладоши. Лениво, напоказ. Во дворике как будто сгустилась атмосфера, и стало тяжело дышать. Приходилось прилагать усилия, чтобы сделать вдох.

Я обернулся, ища источник угрозы. Сердце ухало в груди, в ушах гулко отдавалось биение крови.

В маленьком каменном дворике новых действующих лиц не появилось. Поверженная компания всё так же живописно отдыхала на полу. Только сейчас они притихли и, такое ощущение, пытались прикинуться дохлой белкой. Мелкий вжался в стену и лишний раз не дышал. На лице его был написан настоящий ужас.

Лишь в счастливом беспамятстве разлёгся самый старший из компании. Угроза… Как будто исходила откуда-то со стороны, где стену обвивал виноград. Но там никого не было. И не было даже никакой двери или щели её обозначающей – ничего.

Широкие листья растения отбрасывали тень. Тень, которая как будто стала расползаться по стене! От ощущения опасности заложило уши. Я моргнул… И в следующий миг во двор шагнула смазанная фигура.

– Неплохо, неплохо, молодой человек! – проскрипел мужской голос.

Взгляд соскальзывал с как будто окутанной тьмой фигуры.

– Э, спасибо. – Я на автомате смахнул струйку крови, вдруг побежавшую из носа, непонимающе глянул на измазанную красным ладонь. – Я, пожалуй, пойду!

Я повернулся и шагнул к выходу. Ну его, такие знакомства!

– А кто мне компенсирует убытки? – хлестнул голос Тени.

Я замер, затем осторожно опустил ногу на землю и повернулся:

– Какие убытки?

Хотя подозрения были. Пацаны всё так же изображали проигранное поле боя. Но, может, получится съехать на дурика?

– Завтра бой, на который заявлен Степан.

Я каким-то образом понял, что Тень кивнул на старшего, который с блаженной улыбкой витал в облаках.

– Да, он сейчас очнётся! – уверил я и сделал ещё один шаг к выходу.

Ходу-ходу!

Тень ничего не сказал, только надавило ощущение собирающейся грозы, и пара капель крови скатились и шлепнулись на серый грубо отесанный камень под ногами.

Я ускорился и одним прыжком достиг узкого прохода между домами. Там уже стояли двое подручных, обманчиво расслабленные с виду.

У того, что справа, на боку висела приметная дубинка. Деревянная, цвета светлого ореха, отполированная до блеска, словно от долгого применения. На широкой ударной части была накручена спираль из толстых медных трубок.

Раритет, – уважительно отметил я.

Я дёрнулся к левому, обозначая удар. Он отшатнулся, и я быстро проскочил мимо. Краем глаза увидел вспыхнувшую дугу разряда и повалился на холодный камень. Последнее, что запомнил – свежий запах озона, как после грозы.

Предложение

Бабочка перелетела с цветка на цветок. Синие острые лепестки василька качнулись, два больших белых опахала махнули неуверенно на жёлтых маленьких цветочках лютика, и бабочка запорхала дальше – вверх-вниз, почти невидимая на фоне пронзительно прозрачного неба, пронизанного лучами летнего солнца.

Налетел порыв ветра, стряхнул туманный шар с одуванчика, и в ярко-оранжевых лучах полетели ввысь белые пушинки.

Меня что-то толкнуло в плечо, я нехотя отмахнулся. Тогда меня нещадно затрясли, и я сонно пробормотал:

– Ну сейчас, мам…

Залитый солнцем луг растаял, сменившись полутёмной комнатой и ярким зрачком лампы, уставившимся на меня.

Сбоку заухали, басовито захохотали. Ещё один голос залился, захихикал, срываясь на визг.

– Заткнись, Кислый! – недовольно проскрипел смутно знакомый голос.

Я полностью очнулся, сбросив остатки сна, дёрнулся и понял, что сижу на стуле, а руки привязаны сзади к спинке.

Из-за бьющего света шагнул невысокий круглый толстячок и голосом Тени проскрипел:

– Ну ты и дрыхнуть, парень!

– Я бы и ещё подрых! – на автомате ответил я.

Чем вызвал негромкий смех, как будто поскрипывающая дверь зашаталась на сквозняке. Заухал его подручный, попробовал визгливо поддержать невидимый за светом лампы второй. Но Теневой резко обернулся, принуждая того заткнуться.

Широкое туловище Теневого загородило меня от слепящего света, и я получил возможность осмотреться. Комната была похожа на кладовку, заваленную разным хламом. Вернее, я присмотрелся – спортивным инвентарём.

Гантели, скамьи, гнутые грифы, тёмные, тяжёлые даже с виду мячи, перчатки, длинный, как огромная сосиска, боксёрский мешок.

С ностальгией вспомнилась прошлая жизнь: тренировки, универ, солнышко, зелёная травка, приминаемая ветром. Я вздохнул.

– Ты мне должен! – хмуро проскрипел Теневой, обвиняюще выставив указательный палец.

– Э? – не нашёл, что ответить, я.

– Срубил моего чемпиона!

– Это ты мне должен, выпускаешь чемпионов в дикую природу! – в свою очередь возмутился я.

И внутренне вскипел:

Да я вообще шёл, никого не трогал, сваливал от работорговцев! Какого-растакого эта гребаная компашка докопалась до меня?!

Тень хрюкнул и разразился скрипучим смехом.

Заухал, шевельнувшись перед лампой, показывая себя подручный, через которого я прорывался со двора, посчитав самым опасным. Истерично, как гиена, залился последний, шевельнулся, оказавшись перед лампой – это оказался тот тощий мужик, который срубил меня шокером. Тень покосился на него, поморщился, но ничего не сказал в этот раз и перевёл взгляд на меня.

– Может, и так, – согласился он. – Только за моими словами сила есть, а за твоими – нет.

Я набрал воздуха, а затем выдохнул. О чём тут спорить? Незаметно потянул верёвки на руках – связали на совесть, не скинуть. Я пожал плечами и отвел взгляд.

– Выступишь сегодня вместо Степы! – поставил перед фактом Тень.

– На танцах, что ли? – хмуро буркнул я.

Уханье и визгливое подвывание от незатейливой шутки дарило надежду, что на кусок хлеба здесь по крайней мере стендапом я всегда смогу заработать, или хотя бы на сухарик.

Теневой в этот раз не поддержал веселье, и подручные быстро заткнулись.

– На ринге вечером бой, – скрипуче ответил он. – Я видел тебя в драке. Отработаешь. Время есть – тебя введут в курс дела, разогреешься, вспомнишь, чему учили.

Он кивнул Гиене, тот подскочил, и верёвки с моих рук тут же спали. Я разогнулся, потёр руки, разгоняя кровь. Как можно незаметнее покосился на дверь, прикидывая шансы на побег.

Выход был прямо за гориллой, у меня за спиной – гиена с винтажной дубинкой-шокером. Сам Теневой… Фигура его потемнела, размылась, он больше не казался забавным толстячком.

– Что будет, если откажусь, спрашивать не буду, – вздохнул я.

Нет, на улице не удалось от них ускользнуть, а тут и подавно. Да и куда идти?

– Умный парень, – скрипнул Тень и улыбнулся. Тени отступили, опять являя миру круглого, сияющего толстячка. Он соизволил объяснить: – На Степу собирались ставить серьёзные люди. Придётся постараться!

***

Дальше с Гиеной мы прошли вглубь помещений.

– Тебя как звать? – поинтересовался я. Да-да, по заветам курса коммуникаций. Вернусь – нужно будет преподу какой-то магарыч проставить. Действительно, работает. Уже столько приключений на задницу…

Я покрутил запястья, потёр руки: онемение еще не прошло до конца.

– А что? – настороженно склонил голову Гиена. – Кому надо, тот и зовёт!

Он вскинулся и опять заливисто захохотал, тонко подвывая.

– Не, хочешь – не говори, – пожал я плечами. Ну правда, у всех есть выбор, свобода воли и всё такое. – Меня Жека.

Я кивнул в сторону прямого как стрела коридора и на всякий случай уточнил:

– Нам туда?

– Туда-туда, – задумчиво подтвердил Гиена, а потом вдруг добавил: – Миша.

Уже перед дверью было понятно, что внутри шумно. Мы вывалились внутрь – большой зал, железобетонные колонны поддерживали потолок. В зале человек двадцать наскакивали и отпрыгивали, наносили удары – все в шлемах и перчатках. Пронзительно скрипела при резких движениях подошва.

На секунду мне показалось, что я вернулся домой, в зал универа, даже защипало в глазах…

– Давай, – направил меня толчок в спину, – Вон, Жорыч!

Миша-Гиена показал на пожилого гиганта. Он выглядел уже обрюзгшим, а огромный живот можно было использовать как асфальтоукладочное орудие. Но вот он шагнул, показывая удар, махнул надетыми на руки лапами над головой щуплого парня, вернее, уже взрослого мужчины – просто разница в габаритах отбрасывала его далеко в детство. И я признал своего. Точно боксёр-тяжеловес, очень опасный боец в прошлом, а может, и сейчас.

– Здорово, Жорыч! – пронзительно прокричал Миша. – Рубаха лопнет!

Он указал на живот постаревшего спортсмена и заливисто расхохотался. Я покосился и вздохнул. Самоубийца?

– Миша, – участливо посмотрел на него Жорыч, – Ты хочешь исполнить свою мечту, узнать, что там на поверхности?

Миша непонимающе хлопнул глазами.

– А то мы проверим, можно ли твоей башкой пробить потолок! – рявкнул Жорыч.

Бойцы, собравшиеся вокруг, расхохотались. Парень рядом с Мишей-Гиеной стукнул перчатками и весело оскалился, поддерживая тренера.

Миша тут же скуксился и покосился обратно на дверь. Ушли мы пока недалеко, но шагали по направлению к Жорычу.

– Вот замену Степке привёл, – буркнул он. – Тень вечером выставляет.

Миша спешно ретировался. Дверь со скрипом отошла на пружине и с грохотом закрылась.

Все взгляды скрестились на мне, в зале повисло молчание. Бойцы молча оценивали новичка.

– Добрый день, – лучезарно улыбнулся я. Да-да, у меня есть одно правило, которое я свято соблюдаю! – Меня зовут Евгений!

– Да ты, я смотрю, из бумагомарателей! – усмехнулся Жорыч, вызвав взрыв смеха у своих подопечных.

– Нет-нет, – доброжелательно улыбнулся я, – Я больше по этому.

И легонько разыграл бой с тенью, двигаясь на месте вперёд-назад.

– Хм, – заинтересовался Жорыч, – А ну, давай!

Он призывно махнул боксёрскими лапами и встал в стойку.

– Покажи, что умеешь!

Я с готовностью встал напротив. Он кивнул, выставляя лапы. Я начал со стандартной двоечки. Жорыч небыстро махнул лапой, я ушёл нырком под его руку, обозначив удар. Жорыч тут же встретил мой кулак второй лапой и одобрительно хмыкнул.

Бойцы ещё минуту поглазели, обменялись парой реплик и разошлись – каждый застучал по своим снарядам, отрабатывая собственные комбинации. В зале повисла деятельная атмосфера.

Жорыч опять выставил лапы, внезапно выбросил прямой левой, я ушёл уклоном, обозначив по корпусу. Помимо воли на лицо вылезла улыбка – настроение скакнуло вслед за дыханием. Приятно погрузиться в знакомую атмосферу!

Жорыч отстранился, хлопнул лапами, выбив из них пыль:

– Боксёр, – констатировал он.

Я согласно кивнул.

– Надо посмотреть в деле.

Жорыч отвернулся, кого-то высматривая в зале, затем помахал и повернулся ко мне:

– Пройдёмся по правилам.

– Да, я и так!.. – возмутился я.

– Это не бокс, – остро глянул Жорыч. – Удары ногами, в пах, в глаза – разрешены.

– Э… – я обомлел. – Поубивать друг друга?!

– Как получится, – равнодушно пожал плечами Жорыч. – Люди готовы платить. Раз ты во всё это влез и связался с Тенью, то поздно сдавать назад. Если ты ещё не понял, то никто не даст тебе съехать. Будешь драться, как миленький!

– Лин, – повернулся Жорыч к подошедшему бойцу.

И я в очередной раз потерял дар речи. Это была девушка! Среднего роста, спортивного сложения, тёмные волосы, собранные в хвост, майка серо-синего цвета, плотно обхватывающая небольшую грудь.

– Нужно посмотреть, что этот парнишка умеет.

Она кивнула, широкие чётко очерченные брови сурово сошлись на переносице, и карие глаза цепко пробежались по мне.

Я задохнулся от возмущения:

Драться с женщиной?!

– Работай только легко, – предупредил Жорыч.

Ну, ясно дело! – уже собрался возмутиться я, вскинул взгляд на Жорыча и понял, что его слова адресованы не мне, а его девушке-бойцу! Как её, Лин?

Она серьёзно кивнула, шагнула к рингу и одним прыжком взлетела на помост. Оттянув канаты, замерла на секунду и обернулась:

– Ну, ты идёшь? – она насмешливо приподняла бровь.

Жорыч сунул мне перчатки, и я забрался следом. Пока расшнуровывал и натягивал их, Лин повела шеей влево-вправо, потянулась, обхватив сначала одну руку, затем вторую. Затем в быстром темпе изобразила бой с тенью, показывая неплохую технику, и под конец зарядила по воображаемому противнику прямым ударом ноги.

Хм, ну возможно она что-то умеет… – я затянул зубами шнуровку. – Но драться с женщиной?! Тренер меня не поймет!

Мы встали в стойку, закружили по рингу, присматриваясь друг к другу. Руки она держала на уровне груди – похоже на ту стойку, которую использовал и поверженный Степа.

Я выбросил джеб, проверяя расстояние и всерьёз не рассчитывая её достать.

Джеб-джеб-джеб – левая рука отгоняла противника, мешая приблизиться. Что делать дальше – я не знал. Мысль драться всерьёз претила: слишком большая разница в весе, одно попадание – гарантированный нокаут или хотя бы нокдаун. Неужели Жорыч не понимает?!

Лин двигалась уверенно, при перемещении контролируя центр тяжести и сосредоточенно следя за мной. Она легко уклонилась от очередного тычка и вдруг взорвалась серией ударов. Правой в корпус – я сместил локоть, защищаясь от удара. Сразу же правой по верхнему этажу – я наклонил лоб, удар по касательной чиркнул, уходя вверх.

Её следующий джеб я принял на глухой блок – сомкнутые руки были прижаты к голове. Удар бумкнулся в перчатки, едва отдавшись. Сразу же на блок добавилась серия из четырех ударов, по сантиметру отбрасывая меня по рингу. А затем я едва успел чуть отставить прижатые руки, когда уже не перчаткой, а ногой прилетело в голову.

«Бум!» – я на полметра проехался по брезентовому покрытию ринга.

В голове зашумело, я ощутимо поплыл.

Тут же с пола взметнулась стройная ножка, увитая жгутами мышц, метя провести прямой в голову. Я рефлекторно сместился, избегая удара. Стопа девушки грохнула о покрытие ринга, возвращаясь обратно.

Я потряс головой, приходя в себя. Из защитной стойки, держа перчатки у подбородка, исподлобья посмотрел на противника. Лин многообещающе ухмыльнулась и сделала движение ладошкой, подзывая к себе.

Мы опять закружились по рингу, следя за движениями друг друга. Вот Лин опять взорвалась серией – левый, правый, а в завершение с пола взметнулась нога в прямом ударе.

Я тут же ушёл в сторону – одного раза хватило – и мгновенно сократил дистанцию. Удары ногами, конечно, выходили могучими, но выполнялись намного медленнее, чем серия кулаками. После того как Лин огрела меня, язык не поворачивался сказать, что удары ногами бесполезны. Но есть минусы, которые можно использовать к своей пользе.

Я провёл лёгкую двойку, от которой Лин, закрываясь, всполошенно вскинула руки. Выбросил правый прямой… И не смог – остановил у её сомкнутых перчаток, в итоге просто оттолкнул и тут же разорвал дистанцию, отскочив назад.

Мы опять закружили по рингу, и уже никто не усмехался – каждый настороженно следил за движениями противника. Я понемногу усыплял внимание, так же трогая воздух джебом. Затем, после очередного джеба, мгновенно сократил дистанцию, сместился от встречного удара и провёл двойку, проверяя защиту Лин.

Она тут же ушла вправо, хлестко саданула ногой по голени – я аж зашипел от ошеломляющих ощущений. Лин, как швейной машинкой, отстрочила серию той же ногой по той же многострадальной голени: раз-раз-раз.

Я отскочил, оперся на левую ведущую ногу и скривился – как в бетономешалку попал. Вся голень представляла собой сплошной синяк. Я, прихрамывая, закружил, настороженно следя за девушкой – она воодушевленно ухмыльнулась. Чертовы лоукики оказались ни разу не медленными!

Черт-черт-черт! – разозлился я. – Не дрался раньше против стилей с ногами, только бокс!

Полезный опыт вколачивался неимоверно быстро. Боковые и прямые удары ногами – мощные, но довольно медленные, главное – не зевать. Лоукики – как больнючие быстрые осы, непонятно, как с ними бороться. Как-то блокировать ногами? Но что не отрабатывал, не используй. Значит, просто не давать их использовать – разрывать дистанцию, сбивать атакой. Со своей стороны я могу противопоставить только скорость и точность ударов.

Лин опять взметнула прямой удар ногой в голову, похоже, используя его наподобие моего джеба для проверки дистанции. Только джеб быстрый, а такой удар напоказ – очень медленный. Совершенно непонятно, зачем она так расточительно его использует, разве что противник застынет, любуясь. Растяжка у девушки, и правда, была замечательной, как и фигурка. Но я уже налюбовался.

Я метнулся вперёд, уклоняясь от удара – нога опускалась как в замедленной съёмке. В глазах Лин вспыхнуло понимание, что она не успевает. Я врезал правым по корпусу – она дёрнулась в попытке подставить локоть и скривилась от боли. И дальше я технично, с разворотом, как на тренировке, провёл правый в открытый подбородок Лин.

Её нога, выходя из удара, наконец с грохотом опустилась на настил ринга. Мы застыли, тяжело дыша друг против друга. Мой кулак застыл, не докоснувшись до её лица. Глаза девушки стали большими, зрачок захватил чуть ли не всю глазницу, грудь тяжело вздымалась. В ринге повисла гробовая тишина.

Резко, со звуком треснувшей ветки, раздалось пару хлопков в ладоши:

– Всё-всё, закончили! – остановил бой Жорыч.

Я выдохнул. Лин мимолётно кивнула мне и спрыгнула рядом с тренером.

– Лин, ты всё поняла? – остановил её Жорыч за плечо.

– Да, Жорес Владимирович, – покладисто кивнула Лин.

Жорыч махнул, отпуская девушку.

– Дурак, ты, Женька! – посмотрел на меня Жорыч.

Я пожал плечами. После проведённого спарринга пот лил градом, и лёгкие то и дело вздымались, пытаясь разорваться, как кузнечные мехи. Вернее, я так их себе представлял: огромный механизм, который с усилием раздувает огромный качок в рвущейся от мышц рубахе.

– В бою, если так пожалеешь, – привлек моё внимание Жорыч, – Хорошо, если просто ляжешь! По правилам удары без ограничений, ещё раз напоминаю!

– Понял, Жорес Владимирович, – вздохнул я, – Буду стараться!

– Вежливый, – хмыкнул Жорыч, – Это правильно.

Я опять пожал плечами. Меня не просто выпихнули на бой, кратко рассказав правила, а вполне целенаправленно ткнули носом. Глупо не ценить.

– Но вообще, правильно, что остановился, – ухмыльнулся Жорыч, – Второго чемпиона Тень бы тебе не простил!

***

Вечер окутал шумом, запахом и охватившим меня мандражом. Начинало потряхивать, как происходило и раньше, на каждых соревнованиях, ничего не мог с собой поделать.

– Нервничаешь? – заметил моё состояние Жорыч.

Я пожал плечами.

– Попробуй представить, что ты на очередной тренировке, – посоветовал Жорыч, а потом мрачновато добавил: – Но вообще правильно, излишнее благодушие только мешает.

Я хмыкнул, скинул с плеч полотенце и, оставшись по пояс голым, в среднем темпе изобразил несколько ударов по воздуху, чтобы разогреться и немного отвлечься.

Большое помещение утопало в полумраке, из-за чего лиц зрителей было почти не разобрать. Они шумно общались, делая ставки и обсуждая какие-то местные новости, периодически доносилось: «Комиссар», «Совет», «Свободные доны».

По центру, в ярком свете, возвышался ринг, очерченный канатами и поднятый относительно пола где-то на метр вверх. Его брезентовое покрытие было ослепительно белым в окружающем сумраке.

Прямо перед рингом располагались столики с расставленными блюдами и напитками, как в ресторане. Часть из них уже была заняты зрителями, другие стояли пустыми.

В воздухе стоял плотный туман от курева, смешиваясь с запахами еды, пота и азартного предвкушения зрелища.

Вдруг раздался звук гонга, протяжно разнёсшийся по помещению. Шум в зале стих, зрители повернулись к рингу, где появился мужчина в чёрном смокинге.

– Уважаемые доны и мадамы! – могуче возвестил он без микрофона. – Наш вечер крови и боли начинается!

Зрители ответили одобрительными криками, свистом и аплодисментами.

– Клуб Тени против Клуба Кровавых кулаков! – продолжил он под крики зрителей. – Первый на ринг выходит боец Теней!

– Давай, – положил мне руку на плечо Жорыч, – Твой выход!

Я кивнул и, сделав пару махов руками, направился через расступившуюся толпу. Охранники, раскинув руки, оттеснили людей, создав проход к рингу.

Зрители располагались на скамейках, поднимавшихся амфитеатром друг за другом. Самые удобные места, конечно, были за столиками, а кому не повезло – просто стояли между скамейками и верёвками, обозначавшими вип зону, где часть зрителей сидели за столиками с бокалами.

Я неспешной трусцой проследовал по коридору из пустого пространства, для разогрева выполняя упрощённую версию боя с тенью.

Зрители нейтрально шумели, приглядываясь ко мне. В шуме разговоров проступали нотки удивления.

– От клуба Теней у нас замена – Крушитель, вместо прошлого чемпиона клуба – Убийцы.

Хм, Крушитель – это я что ли? – пронеслось в голове, пока я поднимал канаты, чтобы протиснуться в ринг. – А Степа – Убийца? – саркастично хмыкнул я про себя, – Хотя, раз Жорыч говорил, что всё разрешено, может, он и правда кого-то на ринге грохнул?

Зрители загудели, засвистели, выражая своё недовольство.

– Да, это печально, что будет отсутствовать чемпион Теней, – согласно пророкотал ведущий из центра ринга. – Но ставки на новый бой должны быть интереснее! – попытался он успокоить собравшихся, – Как проявит себя тёмная лошадка Теней?

Судя по продолжающемуся свисту, слова ведущего не нашли особого отклика в сердцах зрителей.

Ведущий кивком указал на угол, выкрашенный в чёрный цвет, я понятливо переместился туда, застыв у мягкого столбика, к которому крепились канаты. Оперся спиной и, положив руки на канаты, с интересом огляделся с высоты ринга.

С противоположной стороны, как раз под газовыми светильниками на стене, я заметил группу людей, во главе с настоящим гигантом. Судя по натянутым боксерским перчаткам, именно с ним мне предстояло драться. Заметив мой взгляд, гигант хищно оскалился и провёл по горлу рукой.

Это не осталось незамеченным зрителями, и они одобрительно зашумели, захлопали.

– А вот и наш настоящий чемпион! – тут же среагировал ведущий, – Ма-а-а-ши-и-и-на!

Ведущий указал на гиганта. Зрители грянули – выкриками и свистами поддерживая своего фаворита.

Издалека Машина напоминал огромную гориллу: у него были длинные руки до колен и широкие челюсти, массивные надбровные дуги и совершенно лысый череп, сужающийся к макушке, из-за чего голова его казалась треугольной.

В свете прожектора, который выцепил его из полумрака помещения, Машина выполнил пару ударов, чем вызвал очередной шквал восхищения. Пританцовывая, он неспешно протрусил к рингу, на несколько секунд остановился, сцепив ладони в приветственном жесте, покрутился на месте, давая возможность полюбоваться собой и наслаждаясь возгласами восторга.

Запрыгнув на край ринга, чем вызвал его сотрясение, Машина снова хищно улыбнулся и, повторяя жест, провел по горлу, что опять всколыхнуло людское море, взрывом одобрительных возгласов.

Он неспешно протиснулся между канатами и так же неторопливо, напоминая большого медведя, направился в красный угол.

– И так, многоуважаемые Доны и Мадамы, – опять взревел ведущий, – Предствим бойцов. Машина – наш неубиваемый чемпион, который сокрушил множество надежд! Крушитель- новая надежда клуба Теней! А сейчас время, когда ставки открываются для всех зрителей! Помощники пройдутся по залу – делайте ваши ставки Доны и Мадамы!

Среди зрителей вспыхнул ажиотаж. Завихрения в зале сразу показали несколько точек притяжения, где находились названные помощники. Народ потянулся делать ставки, на время оставив нас в ринге без внимания.

Я запрыгал, провёл серию ударов против воображаемого противника, прогреваясь и настраиваясь на бой. Машина рыкнул из своего угла:

– Прыгай – не прыгай, конец один!

Он зловеще расхохотался. Я скривился и повернул голову влево-вправо, окончательно успокоившись. Посмотрим.

Как-то незаметно ведущий переместился за столик рядом с рингом, задымил сигарой и, закинув ногу на ногу, повернул голову, с любопытством стал разглядывать нас. В этот момент прозвучал гонг.

– Я порву тебя! – заорал Машина, и его туша загрохотала по рингу.

Глаза налились красным, почти вылезли из орбит; он оскалился и мчался на меня, как набирающий ход поезд.

Я ушёл в сторону, добавив сбоку хорошим правым. Машина стал медленно поворачиваться, и я обрушил на него град ударов: левый, правый, в голову, в туловище, и финальный правый с переносом веса на оставленную правую ногу. Сила удара была такова, что, наверное, я мог бы даже свалить быка. Но Машина продолжал стоять!

Я отскочил и замер в недоумении. Мои удары как будто не произвели на него вообще никакого эффекта!

– Я убью тебя! – прорычал Машина и бросился на меня в атаку.

Он замахал руками, его огромные кулачища замелькали в воздухе. Но какой-то системы или техники в его ударах не было, двигался он достаточно бестолково, и для меня, в общем-то, не составляло труда уворачиваться от его ударов. Но мне было непонятно, что делать дальше! Такое ощущение, что мои удары ему, как комариные укусы. И как победить в такой ситуации?!

Я не вовремя задумался и пропустил один из ударов Машины. Меня как будто кувалдой долбанули или стенобитным орудием. Я взмыл в воздух под восторженный возглас толпы, грохнулся, выбивая пыль из настила, вернее, настилом выбило дух из меня, и я проехал спиной ещё с метр по рингу.

В голове от удара помутилось. Я нечётко увидел, как Машина остановился и грохнул ногой по рингу, вздел кулаки в воздух. Я тупо смотрел, как он беззвучно разевает рот и что-то кричит. В следующий миг звуки опять хлынули на меня.

Я услышал, как беснуется за канатами ринга толпа, услышал победный рёв Машины. Я приподнялся на локоть и потряс головой, приходя в себя. В следующий миг мной овладела чёрная злоба – я вскочил на ноги и сам оскалился, меня буквально трясло. От озверевшего Машины, от орущих зрителей, от того, что попал сюда, от грёбаных работорговцев, которые словили нас, что пришлось оставить Ленку… В этот момент я ненавидел весь мир!

Машина успокоился и стал медленно надвигаться на меня, на каждом шаге вонзая ступню в ринг и как будто вызывая сотрясение всего помещения. Я, сжав кулаки, стоял на месте, выжидая момент.

Вдруг Машина одним прыжком взвился в воздух – неожиданно мощно для своей туши – и, взревев, выстрелил ногой в полёте.

Я легко уклонился, повернулся вокруг себя и дополнительно придал ему ускорение, толкнув его изо всех сил дальше. Машина влетел в ограждение ринга, тон его рёва в процессе полёта менялся с грозного на отчаянный. Он ударился о канаты и провернулся вокруг, совершенно запутавшись в них, как в паутине. Его туловище совершило оборот, и голова опять показалась – глаза остановились на мне с недоумением и обидой.

Я подскочил к противнику, добавил серию ударов и в финале мощно приложил его по челюсти с правой. Машину как поплавок на леске прокрутило вокруг каната и выбросило на столик к сидящему с бокалом ведущему. Тот еле успел отпрыгнуть. Прозвучал гонг.

Я отправился в свой угол, прислонился к обшитому мягким столбу и устало выдохнул. Всё это не смахивало на развлечение!

– Отлично, Крушитель! – тут же возник позади Жорыч и дал мне попить. Он стал обмахивать полотенцем, гоня на меня воздух. Я только заметил, что загнанно дышу и всё не могу надышаться.

– Ты делай упор на скорость, уходи от его ударов, – начал быстро инструктировать он, затем стал разминать сведённые судорогой на спине мышцы. – Ты не смотри, что он не реагирует, просто работай! Все удары достигают цели, просто эффект отложенный. Машина закинут химией по самые ноздри!

Я в шоке обернулся на Жорыча.

– Такие правила, – пожал он плечами и, забрав бутылку, спрыгнул с помоста.

Раздался удар гонга. Машина опять бросился вперёд, не разбирая дороги. Я ушёл в сторону, пробив по печени, боец даже не дёрнулся. Но разговор с Жорычем всёлил в меня уверенность и настроил на деловой лад.

Действительно, чего я суечусь? Я быстрее. Ухожу и постоянно обрабатываю его ударами – считай, как по мешку работаю.

Машина повернулся и опять бросился на меня, бестолково маша руками, как мельница. Разума в его глазах не было заметно совершенно. Я уклонился, ушёл в сторону и выдал серию ударов по корпусу. Машина остановился, тяжело дыша, и опять попёр на меня, не разбирая дороги.

Я поднырнул под его правую руку, выдал очередную серию, выцеливая печень. Машина остановилась и, развернувшись, опять бросился в драку.

Я легко уклонился, ушёл под его рукой. Опять отработал левой, правой. Боец недоуменно обернулся, как будто потеряв меня. Я тут же выдал по нему ещё серию. Джеб, джеб – голова его мотнулась, он совершенно не защищался, держа перчатки где-то на уровне пояса. А затем с правой, с доворотом, с переносом центра тяжести на опорную ногу. Бам!

Я отскочил в сторону, приготовившись броситься на Машину с новой серией ударов. Если кто-то предпочитает изображать боксёрскую грушу, а не бойца, то грех не воспользоваться!

Но Машина застыл, покачнулся, глаза его закатились, и он грохнулся на настил ринга. В абсолютной тишине пыль медленно опускалась в ярком свете фонарей над нами.

На какое-то время в зале установилось шаткое равновесие, постепенно переходящее в недоумение, а затем зрители взорвались возмущёнными криками! Похоже, ставки были против меня.

На ринг выскочил ведущий – его чёрный смокинг лоснился в ярком свете.

– И-и-и, – зарокотал он, – у нас новый чемпион! Крушитель!

Он подскочил ко мне и вздёрнул мою руку вверх.

***

Жорыч накинул мне на плечи рубашку, и мы, не задерживаясь, двинули прочь из зала. Охранники еле сдерживали разозлённых зрителей. Какой-то мужик сунулся ко мне с искажённым от ярости лицом и бросил мелкие обрывки бумажек прямо в меня, я едва успел заслониться плечом.

Жорыч оттолкнул его в зал, на руки других зрителей.

– Ха-ха-ха, я выиграл! – со слезами счастья орал какой-то другой мужик, тряся полосками нарезанной серой бумаги.

Похоже, один из небольшого количества везунчиков, решивших поставить на неизвестного бойца.

Кто-то попытался кинуться на него, но тут же был опрокинут охраной.

– Остынь! – недовольно рыкнул один из них, укладывая буяна лицом вниз.

Мы уже почти добрались до выхода из зала, как со стороны выскочил растрёпанный высокий парень.

– Он нечестно выиграл! – заорал он, указывая на меня и озираясь вокруг, ища поддержки у разозлённых зрителей!

– Да! – тут же сжал кулаки один из мужиков рядом с ним.

– Степка, ты чего вылез?! – рыкнул на неожиданную преграду Жорыч.

Я с трудом опознал в парне того заводилу, с которым мы схлестнулись во дворах.

– Он… – начал Степа.

Я не стал слушать, что он ещё пытается выдать, и хмуро срубил его ударом справа. Стёпа опал на толпящихся рядом зрителей. Мы воспользовались возникшим смятением и вышли из зала.

Мы молча прошли до раздевалки, возмущение зрителей осталось позади. Крики и шум доносились как далёкий морской прибой.

– Жорес Владимирович, – поинтересовался я, – а как в этих боях можно что-то нечестно сделать? Всё ведь разрешено, самые подлые приёмы!

– Если ты геномщиком окажешься, – буркнул Жорыч.

– Эмм, так я вроде нет, – пожал я плечами.

– Да ясно-понятно, – поморщился Жорыч, – Степка просто проигрывать не привык. В песочнице своей – пуп земли! Машина бы его поломал на ринге! Поэтому народ и взъярился, все на него ставили. А ты – непонятный новый боец. Единицы решились что-то поменять.

– Понято, – протянул я, убирая перчатки и натягивая рубашку.

– Но зря ты Степку срубил, Тень будет недоволен!

– Так я и так его замещаю, – пожал я плечами.

– Тоже верно, – вздохнул Жорыч.

Конфликт

Я провёл в комплексе Теней уже полгода, регулярно выступая за клуб. Бои проходили чуть ли не каждый день, но мне давали время на восстановление.

Этот интенсив по дракам хорошо продвинул меня в боевых искусствах, обогатив арсенал техникой ударов ногами и вариантами блоков. Лоукик занял среди них почётное место. Не уверен, правда, что это оценил бы мой тренер по боксу: кулачные бои в теневом мире поражали своей кровавой жестокостью, а правила были скорее формальностью.

Наконец, мне удалось вырваться в сам город. Правда, Жорыч, со значением улыбаясь, навязал мне компашку Стёпы. Его банда была у Теней на подхвате.

Город, как будто переместившийся прямиком из первой половины двадцатого века: массивные здания, гранит, сталинский ампир. Мы шли по большому проспекту, вдоль дороги тянулись аккуратные клумбы, вмурованные прямо в брусчатку. Выложенные тёмно-красными и бордовыми ромбами колотого кирпича, местами поросшего мхом, они создавали причудливый узор.

В каждой такой клумбе возвышалось могучее дерево, посаженное, казалось, ещё в те далёкие времена. Каштаны, липы, клёны – деревья были старыми, их кора покрылась глубокими трещинами, ветви, словно руки древних стражей, тянулись к небу. На стволах частенько виднелись выбоины и следы от пуль – свидетели бурных событий, происходивших в подземном мире.

По обеим сторонам простирались широкие полосы дороги, вымощенные серым булыжником. Камни плотно прилегали друг к другу, за долгие годы использования став идеально гладкими от шагов и колёс.

Движение здесь было настолько редким, что дорога больше напоминала ещё одну пешеходную зону. Но машины всё же были.

Вот проехал массивный чёрный автомобиль, словно призрак из прошлого. Его угловатый силуэт с характерными прямыми линиями и массивной решёткой радиатора выглядел внушительно и строго.

Чёрная глянцевая краска кузова переливалась в прозрачном свете, а широкие колёса с белыми ободами медленно крутились по булыжной мостовой. На капоте виднелся знак в виде буквы «М», отполированный до зеркального блеска.

Интерьер салона мелькнул тёмно-коричневой кожей. Какие-то важные шишки города – верхушка Теневого мира или сам Комиссар. Перед автомобилем как будто катился невидимый давящий вал, воздух, казалось, гудел от пронизывающей мощи. Люди на улице невольно расступались, освобождая дорогу.

Автомобиль двигался плавно, шелест колёс и сытый рокот двигателя предваряли его приближение. Он медленно проследовал мимо, оставив после себя едва осязаемый шлейф пыли и власти в подземном городе, застывшем во времени.

Вот, кстати.

– Мы же под землёй находимся, как тут все ездят, и мы не задыхаемся? – поинтересовался я. – Да и газовое освещение – ведь ему тоже нужен приток воздуха? – указал я на фонари по краям аллеи.

Вдоль дороги возвышались массивные газовые фонари, словно вышедшие из XIX века. Чёрные чугунные столбы были украшены ажурной ковкой – затейливые узоры переплетались, образуя сложный орнамент: завитки, розетки, стилизованные листья и цветы.

На вершине каждого фонаря располагалась тяжёлая чаша, в которой танцевал желтовато-оранжевый язык пламени. Неяркий свет создавал причудливые тени на брусчатке.

Стёпа с пренебрежительным видом пожал плечами. Кепка его была сдвинута набекрень, рукава рубашки подвернуты. Он, наклонившись вперёд, широко вышагивал, чуть опередив компанию, и засунув руки в карманы штанов.

Остальные пацаны переглянулись:

– Воздух как воздух!

– Вот и я об этом, – согласился я, – Он ничуть не хуже, чем на поверхности! И это странно!

– Я знаю! – просиял самый мелкий – Клоп.

Его приятели удивлённо посмотрели на него.

Клоп тут же стушевался, стал неосознанно мусолить край рубашки:

– Да просто в школе рассказывали! – покраснел он.

Компания хмыкнула, переглянувшись.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я, с любопытством посмотрев на Клопа, – Расскажешь?

Ещё не хватало, чтобы его кореша зарубили интересную инфу, даже не дав ему толком ничего рассказать. Мне как раз были интересны те вещи, которые считаются общеизвестными.

– Да, Марья Ивановна рассказывала, что миллионы лет назад соединились два мира – наш и Линера. Открылся портал прямо под землёй, произошёл взрыв, который и образовал всё вокруг, – Клоп обвёл рукой, – Два мира постоянно соединены, и наш мир обменивается воздухом с Линерой. Говорят, что рядом с порталом даже дождь иногда идёт!

– Да ладно! – рассмеялся Стёпа, – Враньё!

– Но портал-то есть! – с горячностью возразил Клоп.

– А может, и нет! – ухмыльнулся Стёпа.

– К-к-как нет? – растерянно распахнул глаза Клоп.

– А ты его видел?

– Нет… Но ведь говорят!

– Говорят, что кур доят! – неприятно рассмеялся Стёпа.

– А геном? – тут же спросил Клоп, – Геномщики-то точно есть!

– Да тоже враки!

Я вспомнил Носорога-Гришу и хмыкнул. Стёпа стал неприятно утомлять.

– А у тебя, Стёп, есть другие мысли? – поинтересовался я.

– О чём?

– Как это всё возможно? – Я обвёл рукой вокруг.

– Да оно просто есть! Нужно своими делами заниматься, а не думать о всякой ерунде! – поделился своей философией Стёпа.

Компания одобрительно загудела.

– А ещё что-нибудь рассказывали? – поинтересовался я у Клопа.

Стёпа опять хмыкнул, а пацаны и вовсе стали насмехаться:

– Давай-давай, отличничек!

Клоп стал пунцовым от смущения.

– Да я всё рассказал, – буркнул он нехотя, – Больше ничего не знаю.

– А про геном не рассказывали, что это?

– Нет, – помотал он головой, бросив мучительный взгляд на ухмыляющуюся компанию, – Как-то связано с порталом.

Пацаны заржали.

– Веришь во всякие сказки, – многозначительно улыбнулся Стёпа.

– Жорыч, тоже в сказки верит?! – разозлился я. – Может, ему стоит узнать, что Стёпа «Убийца», – издевательски выделил я его прозвище, – Над ним смеётся?

– Ничего я не смеюсь! – тут же побледнел Стёпа.

– Сам-то геномщиков поминал, когда кричал, что победа нечестная! – припомнил я давние события. – А в правилах зря про геномщиков сказано? Тень, который их составлял, тоже врёт?

Стёпа отвёл взгляд и промолчал. Парни с интересом переводили взгляд с меня на него, а затем оживлённо зашушукались и в итоге дёрнули Клопа к себе и насели с расспросами.

***

Я так завелся, что перестал следить за обстановкой. Да ещё в горячности стал размахивать руками и тут же в кого-то влетел. Как в камень врезался – аж зубы клацнули. Я даже сначала подумал, что угол дома задел.

– Следи, куда прёшь! – раздался рык слева.

– Что… – начал я поворачиваться, ещё даже не сформулировав для себя – хочу извиниться или возмутиться.

Мои размышления были грубо прерваны жёстким ударом. Меня как тараном долбануло и выкинуло метров на пять назад – в ушах зазвенело. Я грохнулся, успев всё же как-то сгруппироваться, перекувырнулся назад и, вскочив на ноги, неосознанно сжал кулаки и застыл в напряжённой стойке. Ошалело озираясь, я искал противника – сердце колотилось как бешеное.

В первое мгновение я принял его за часть здания – казалось, что это просто причудливый архитектурный элемент, выступающий из стены, возможно, старый флигель или подъезд. Лишь когда фигура пошевелилась, я понял, что передо мной живое существо.

Настоящий гигант – два метра сплошной мощи, задрапированные в чёрный плащ с серебряной вышивкой, который даже не пытался скрыть его чудовищную фигуру.

Серебряные нити, вплетённые в ткань, образовывали сложный узор, напоминающий древние руны, которые тускло поблескивали в призрачном свете тумана.

Лысый зелёный череп с глубокими морщинами и выступающими надбровными дугами нависал над массивной шеей, а глубоко посаженные тёмные глаза пылали яростью, словно два уголька из костра.

Под плащом отчётливо виднелась часть брони – бронежилет, смахивающий на панцирь древнего воина, который переходил в мощную грудную клетку.

На спине у зелёного гиганта под тканью выделялся горб. Судя по блеснувшим по краям шипам, там была вторая часть защиты, прикрывавшая спину.

Острые шипы, на удивление, были не металлическими, а как будто пластиковыми или костяными? Может быть, какой-то современный композитный материал? Они зловеще поблескивали в свете газовых фонарей.

Руки существа были облачены в массивные наручни из потемневшей бронзы, украшенные руническими надписями. Мышцы на руках бугрились и перекатывались под зелёной кожей, словно змеи – казалось, что под кожей находится не плоть, а сплетение стальных канатов. Пальцы оканчивались острыми чёрными когтями, которые зловеще поблескивали в тусклом свете.

От него исходило ощутимое давление – не только физическое, но и какое-то первобытное, звериное. В позе читалась готовность к бою – широко расставленные ноги, слегка согнутые колени, руки выставлены вперёд, готовые нанести сокрушительный удар.

Массивная фигура, освещённая дрожащим светом газовых фонарей, создавала зловещую тень, которая, казалось, жила собственной жизнью, извиваясь и пульсируя в такт движениям своего хозяина.

Я застыл, не в силах оторвать взгляд от зелёного великана. Он тоже медлил с нападением, но его присутствие давило так сильно, что у меня не оставалось сомнений – этот боец закалён не на тренировочных рингах. Невольно закрадывалась мыслишка, что я ему на один зубок со всем своим гонором.

Вот ведь! Я мысленно надавал себе по щекам. Какое-то психологическое давление, которое заставляет меня сдаться ещё до начала драки!

Ничего не происходило, я выдохнул, выпрямился и уже открыл рот, чтобы извиниться – как ни крути, я в него врезался:

– Про… – дальше должна была быть фраза в духе «Прошу прощения, многоуважаемый дон, удачного вам вечера!»

Как вмешался Стёпа.

– Да, он нам рассказывал, что генома нет и геномщики никто! – насмешливо выдал он, – Убеждал нас, что и портала никакого нет!

– Что?! – взревел Зелёный.

Его плащ взметнулся от резкого движения, стало ясно, что панцирь – это не доспех, а часть его самого. Природная броня с острыми шипами, выступающими по краям, оказалась естественной защитой. Дополненная лишь элементами одежды: под плащом проглядывали тёмно-синие штаны, плотно облегающие мощные ноги, на ногах красовались красные ботинки.

Я, хмыкнув, против воли задержал взгляд на щегольской детали.

Неожиданно!..

Очевидно, я умудрился нарваться на геномщика в первый свой выход в город. Зелёный, вернее воин-черепаха, взревел от слов Стёпы, его огромная фигура словно ещё увеличилась в размерах.

Черепаха бросился на меня.

Я едва успел уйти в сторону – чудовищная фигура пронеслась мимо, словно товарный состав на полном ходу. Стёпа, заливаясь смехом, уже мчался прочь:

– Счастливо оставаться, неудачник! – Его голос эхом отражался от стен.

Вся компания с топотом растворилась в темноте, оставив меня один на один с разъярённым гигантом.

Хотя нет, остался Клоп. Он застыл, спрятавшись за могучим стволом каштана, глаза его были размером с блюдца.

– Эй, ты! – проревел Черепаха, поворачиваясь ко мне. – Кто тебя подослал? Краг?

– Да, я просто мимо проходил! – прокричал я, уворачиваясь от размашистого удара. – Случайно врезался в тебя!

– Случайно? – его голос прогремел, словно гром. – Ты думаешь, я поверю в эту чушь?

Я попытался контратаковать – лоукик в его массивную ногу, но он даже не заметил удара. Когда он пронёсся мимо, я выбросил боковой – кулак лишь скользнул по его панцирю, а я только зря костяшки рассадил.

– Помогите! – наконец подал голос Клоп. – Милиция!

Но его голос сорвался, а дальше утонул в рёве Черепахи. Тот, словно разъярённый бык, врезался в старое дерево – треск ломающейся древесины эхом разнёсся по улице. Ствол, не выдержав удара, рухнул, едва не задев нескольких зевак.

– Вы с головой не дружите?! – проорал я толпе, которая начала собираться в отдалении.

– Смотри-ка, какой шустрый! – взревел Черепаха, разворачиваясь ко мне. – Думаешь, твои удары что-то значат?

Толпа оживилась:

– Ого, смотри, как он его!

– Это же настоящий монстр!

– Где он такого нашёл?

– Наверное, из защитников Портала!

– Как этот мелкий ушлепок умудрился задеть Защитника?

Последнее, как я понимаю, уже камень в мой огород.

Черепаха пронёсся мимо и врезался в стену дома – штукатурка осыпалась, по кирпичной кладке пошли трещины. Люди в панике дёрнулись в стороны, но часть всё же остались, желая досмотреть представление.

– Эй, ты! – крикнул я, уворачиваясь от его размашистого удара. – Давай поговорим! Я не хотел тебя задевать!

– Поговорить? – его глаза полыхнули яростью. – Ты оскорбил меня!

Клоп, наконец, пришёл в себя:

– Я сейчас вернусь! – прокричал он и бросился наутёк, исчезнув в переулке между домами.

В толпе начали делать ставки:

– Ставлю на зелёного!

– А я на мелкого!

– Да вы что, он же его одной рукой сделает!

Черепаха, заметив, что я начал уставать, только взвинтил темп. Его движения стали более точными, а удары – более расчётливыми. Я понимал – ещё немного, и мне конец. Нужно было срочно что-то придумать…

– Слушай, – выдохнул я, уклоняясь от его размашистого удара, – давай разойдёмся мирно? Я извинюсь, если хочешь!

– Извинишься? – его голос прогремел, как гром.

В этот момент толпа взорвалась аплодисментами – кто-то из зевак решил, что это часть бесплатного представления. Ну не мог же на самом деле какой-то неудачник задеть Защитника? Да и Защитнику зачем связываться с горожанином?

Но я-то знал – это было совсем не шоу…

***

Внезапно толпа начала спешно таять – зрители как будто потеряли интерес к затянувшемуся представлению. Одновременно послышался звук мотора – по улице медленно ехала полуторка, как из исторических фильмов. Простая, но надёжная конструкция машины была хорошо видна: массивная рама, на которой крепилась кабина и грузовой кузов.

Машина была с открытой кабиной, где сидели двое человек в форме и синих фуражках. На их лицах читалось явное недоумение при виде открывшейся картины разрушений. За ними в кузове виднелись ещё несколько сотрудников в форме, держащихся за борта.

По перешёптыванию зевак я понял, что прибыла милиция.

– Всем оставаться на местах! – рявкнул один из милиционеров, когда машина остановилась. – Что здесь происходит?

Черепаха, заметив представителей власти, на мгновение замер. Его массивная фигура, окутанная чёрным плащом с серебряной вышивкой, казалась ещё более угрожающей на фоне скромной полуторки.

– Это он начал! – выкрикнул кто-то из оставшихся зевак, указывая на меня.

– Нет, это он первый полез! – возразил другой, показывая на Черепаху.

Милиционеры, выпрыгнув из машины, начали осматривать место происшествия. Один из них, судя по репликам и отношению остальных – главный, огляделся и направился к нам.

Это был молодой милиционер, лет двадцати двух, мой ровесник. Лицо у него было открытое, юношески круглое, с едва заметными веснушками. В карих глазах читалась решительность.

Одет он был в новенькую кожаную куртку, чёрные тщательно отглаженные брюки с красными лампасами и синюю фуражку с высокой тульей, которая сидела чуть набекрень, придавая облику некоторую юношескую небрежность.

Две маленькие звёздочки на погонах блестели так, будто их натирали каждое утро. Он то и дело поправлял ремень с портупеей, об которую стукалась шашка в потёртых ножнах. Рукоять, украшенная латунной отделкой, выглядывала наружу.

При каждом шаге амуниция внушительно звякала.

Первым милиционер обратился к Черепахе, как самому заметному среди нас:

– Гражданин, предъявите документы. Что здесь происходит?

Черепаха, казалось, немного успокоился. Его глаза, ещё недавно пылающие яростью, теперь смотрели холодно.

– Этот человек оскорбил меня, – пробасил он, указывая на меня.

Он покопался где-то под прикрытием плаща и вытащил документы.

Милиционер рассматривал бумаги Зелёного, сначала слегка, затем его лицо приняло уважительное выражение.

– Это большая честь – встретить вас, товарищ Стрелецкий! – произнёс он, возвращая документы и отдавая честь. – Я уверен, что это какое-то недоразумение, мы во всём быстро разберёмся. Но не могли бы вы всё же проехать с нами?

Черепаха, теперь уже товарищ Стрелецкий, вздохнув, повёл плечами, от чего плащ обрисовал панцирь на спине.

– Конечно, лейтенант, – буркнул он, показав знания в иерархии милиции, и спрятал удостоверение обратно.

Стрелецкий посмотрел на меня, оглянулся вокруг и изменился в лице. Похоже, он только сейчас заметил, что разрушения были достаточно сильными: поваленное дерево, трещины на стене дома, разбросанные камни и осыпавшаяся на серую брусчатку штукатурка.

– Ух… – выдохнул он и протопал к машине.

В этот момент из-за угла выбежал запыхавшийся Клоп:

– Товарищ милиционер! Товарищ милиционер! – прокричал он. – Я видел всё! Это он начал! – указал он на Стрелецкого. – Это я звонил!

Лейтенант посмотрел на него и вздохнул:

– Ладно, поехали в отделение, там всё расскажешь!

***

Полуторка медленно подкатила к зданию, которое возвышалось над улицей, словно средневековый замок. Серые гранитные стены, потемневшие от времени, узкие, вытянутые вертикально окна, похожие на бойницы.

На углах возвышались остроконечные башенки, которые поблёскивали в призрачном свете. Между ними тянулись декоративные арки с готическими сводами, украшенные витиеватой каменной резьбой.

По центру массивный портик с колоннами, и над входом красовалась тяжёлая вывеска с потускневшими золотыми буквами: «Отделение милиции».

По бокам от входа располагались две внушительные двери из потемневшего дуба, украшенные коваными завитушками со звездой по центру. Над ними нависал тяжёлый козырёк, поддерживаемый фигурами каменных богомолов, чьи когтистые лапы сжимали серп и молот.

В окнах первого этажа горел яркий жёлтый свет, создавая ощущение, что здание следит за всеми прибывающими своими «глазами-бойницами».

Внутри царил полумрак и прохлада. Слышался стук пишущей машинки и приглушённые разговоры. В воздухе витал характерный запах – смесь канцелярских принадлежностей, старой бумаги и едва уловимый аромат типографской краски от протоколов и бланков.

В просторном, мрачноватом холле за тяжёлым столом, который видел не один десяток лет службы, сидел пожилой усатый милиционер. Его форменная фуражка аккуратно лежала рядом, а сам он, склонившись над бумагами, что-то сосредоточенно записывал. Он вскинул взгляд, цепко запечатлел прибывших, кивнув лейтенанту и вернулся к своему занятию.

Лейтенант, отпустив наряд, жестом пригласил нас следовать за собой.

Мы поднялись по лестнице с коваными перилами, центральные ступени были заметно более потёртыми, чем боковые.

Узкий коридор с потемневшим от времени паркетом вёл мимо множества дверей с тускло-жёлтыми табличками.

Лейтенант уверенно свернул налево и остановился у двери, на которой было указано «Мл. л-т Петров». Он достал ключи, открыл дверь и жестом пригласил нас войти.

В кабинете стоял письменный стол с зелёным сукном у окна. На стене висела карта Горки. В углу застыл тяжёлый сейф с потёртой ручкой, а вдоль стены – несколько стульев для посетителей. На подоконнике громоздилась стопка папок с делами, на столе уже были приготовлены чистые бланки протоколов и стопка листов белой бумаги.

Лейтенант вошёл первым, аккуратно повесил фуражку на крючок у двери и устроился за столом.

– Прошу, присаживайтесь, – произнёс он, указывая на стулья. – Составим протокол и разберёмся во всех обстоятельствах произошедшего.

В кабинете повисла напряжённая тишина, в которой громко тикали старые часы на стене. Через неплотно закрытые окна доносился негромкий шум улицы.

Лейтенант выдал Клопу ручку и лист бумаги и усадил его описывать всё, что ему было известно, и всё, что он видел. Затем повернулся к Стрелецкому.

Он быстро расспросил его, внимательно слушая ответы, задал несколько уточняющих вопросов и, с плохо скрываемым облегчением, произнёс:

– У меня больше нет к вам вопросов, товарищ Стрелецкий. Могу я рассчитывать на ваше содействие в дальнейшем расследовании?

– Конечно, лейтенант.

Лейтенант нерешительно постучал ручкой по заполненному протоколу, явно испытывая сомнения, а затем всё же задал вопрос:

– Товарищ Стрелецкий, вы будете давать ход делу? Выдвигать обвинения против Евгения? – Он кивнул на меня.

Стрелецкий, который всё это время сохранял непроницаемое выражение, медленно поднялся со стула. Его глаза на несколько долгих секунд задержались на мне. В них читалась целая гамма чувств – от лёгкого презрения до едва заметного недоумения.

– Нет, – коротко ответил он. – Это было недоразумение.

Он развернулся к выходу, заполнив своей массивной фигурой весь дверной проём. Дверь закрылась, в кабинете повисла тяжёлая тишина.

Шаги Стрелецкого стихли в коридоре, и лейтенант поинтересовался у Клопа:

– Закончил?

Клоп на секунду прервался, пробежался взглядом по убористому тексту.

– Да, товарищ Петров, – он протянул исписанный лист лейтенанту.

Лейтенант углубился в чтение, затем удовлетворённо кивнул:

– С показаниями Стрелецкого сходится, – а затем, удивлённо хмыкнув, поднял взгляд на Клопа.

– Всё связно и без ошибок, товарищ Лисовский!

Клоп смущённо пожал плечами:

– Люблю читать, товарищ Петров.

– Это правильно, – рассеянно кивнул лейтенант. – Ладно, Паша, – посмотрел он на Клопа, – не держу тебя больше. Да и поздно уже, наверное, родители заждались.

Клоп с готовностью вскочил, тут же оказавшись у двери.

– Павел, – остановил его лейтенант, – если надумаешь в милицию пойти, найди меня, дам рекомендацию. Нам нужны толковые люди, которые не растеряются в чрезвычайной ситуации. Ты единственный принял верное решение: позвонил в отделение и всё объяснил. Иначе разрушений было бы больше.

Лейтенант повернулся ко мне:

– Как ты, Евгений, вообще умудрился с Защитником схлестнуться? – нахмурился он с осуждением.

Я пожал плечами. Честно говоря, я до сих пор не знал, кто такие Защитники. Но после сегодняшнего дня собирался обходить их по широкой дуге.

– Да он внешник просто, – простодушно улыбнулся Клоп, сдав меня с потрохами.

Я со злостью глянул – Клоп, побледнев, подался назад. Я выдохнул и взял себя в руки. Клоп на самом деле спас меня сегодня. Если бы этот человек-черепаха Стрелецкий довёл начатое до конца, меня бы соскребали с брусчатки тонким слоем. Я пожал плечами.

– Внешник? – удивлённо хмыкнул лейтенант.

Его реакция, несмотря на мои опасения, только этим и ограничилась. Никто не кинулся меня скручивать, не взвыла сирена – такое ощущение, что ничего необычного во внешниках не было.

Меня царапнула неприятная догадка. Я потёр подбородок и попытался вспомнить, с чего я вообще решил, что мне нужно скрываться? Выходило, что только после разговора с бандой Слона. Я чуть не взвыл: они просто навешали нам лапши на уши, чтобы продать на аукционе!

Клоп тихо вышел, щёлкнула, закрываясь, дверь.

Лейтенант опять вздохнул и покачал головой:

– То, что ты с поверхности, тебя совсем не извиняет. Если уж обосновался в Горьком-30, – употребил он официальное название Горки, – то порядки наши местные надо на зубок выучить! В конце концов, в органы местной власти пришёл бы, заявил о себе! Можно было и обратно попробовать тебя отправить, с егерями договориться. Наверняка ведь случайно попал. Регулярного сообщения с поверхностью у нас давно нет. Но люди с поверхности нет-нет да появляются…

Я, открыв рот, слушал его, а затем всполошенно перебил:

– Ох, товарищ лейтенант, у меня ведь знакомая здесь пропала – Елена Быстрова!

– Хм, как интересно, – вскинулся лейтенант, – А что ж ты сразу к нам не пришёл, заявление не написал, что человек пропал?

– Ну… – я смутился, – Я думал, внешники в Горьком вне закона! Искал пути, как самостоятельно её найти…

– Женя, – устало потёр лоб лейтенант, – Тебе сколько лет?

– Двадцать два, – на автомате ответил я, ещё больше смутившись.

– Как и мне, – со вздохом кивнул лейтенант. – Мы находимся на режимном объекте, – строго взглянул он, – Раз ты оказался здесь, то должен быть в курсе, что находимся мы под Москвой – столицей нашей родины.

Я поражённо уставился на лейтенанта, невольно опять приоткрыв рот.

– Что?! – всполошился лейтенант, – Москва, надеюсь, стоит ещё?

Я молча кивнул.

– Столица?

Я снова кивнул.

– Фух, – облегчённо выдохнул лейтенант и улыбнулся, – А я уж перепугался, вестей-то давно нет! Не особо в курсе, что наверху происходит.

Я сглотнул, но всё же решил уточнить:

– СССР давно уже нет…

– Ну… – Лейтенант на удивление спокойно пожал плечами, – Что-то такое мы и подозревали.

– Москва – столица Российской Федерации… – решил я добить его.

Он невозмутимо ответил:

– Неважно, как она называется, общаетесь вы, как я погляжу, всё ещё на русском, столица осталась, где была. А что там наверху – федерация, империя или союз – дело десятое. Если приливы опять начнутся, сдержит их только Горький-30 и Защитники. Какой-то обмен с поверхностью у нас сохранился, ресурсы вниз поступают, наверное, ещё не забыли. И егеря всё так же службу несут. Хотя то, что вы с подружкой к нам провалились – это, конечно, мышей они не ловят!

Он усмехнулся.

Я тут же вскинулся:

– Лейтенант, поможете, найдёте Елену?

– Разберёмся, – кивнул он. – Пиши, – он подвинул мне лист с ручкой, – всё пиши! Я пойду пока чаю принесу.

Он вышел, я застыл над белым листом бумаги, пытаясь собрать мысли в единое целое. Что именно писать? Всё? Про аукцион, про Тень, про бои?

Ну а почему нет? – пожал я плечами и начал скрупулёзно описывать, что со мной произошло за полгода.

Спустя полчаса дверь приоткрылась, и в кабинет вошёл лейтенант. В руках он держал два подстаканника – старых, с замысловатым ажурным узором на металле. Внутри тонких стеклянных стаканов плескался горячий чай, в каждом виднелась длинная ложка, слегка поблёскивающая в тусклом свете настольной лампы.

Я размял затёкшую шею.

– Всё? – поинтересовался лейтенант.

Он коленом прикрыл дверь, от чего ложки звякнули о стекло.

– Да, – кивнул я.

Потянулся – мышцы требовали движения, суставы даже скрипнули, когда выгнул сцепленные руки.

Лейтенант протянул кружку с чаем, сам вчитался в текст, изредка отхлебывая. Я тоже пригубил горячий напиток. Огромное количество сахара и крепкий, с лёгкой горчинкой вкус оказались как нельзя кстати.

Я мельком взглянул на часы. Стрелки показывали далеко за полночь – город спал, а мы всё ещё сидели в кабинете, круг света от настольной лампы падал на пол. А завтра очередной бой…

– Так, аукцион под городом – известная боль, – кивнул лейтенант, – подземелья под Горьким-30 пронизаны кучей ходов, и «доны» – он с сарказмом выделил самоназвание теневой части города, – добавляют новые. Ликвидировать их уже долгое время не получается, тем более что там проводится и торговля разрешёнными товарами.

– Но работорговля, я надеюсь, в Горьком под запретом? – с оторопью уточнил я.

– Конечно, – серьёзно кивнул он.

Я немного успокоился, но возникло ощущение, что он считает это не самой насущной проблемой. Я вспомнил: он ведь что-то говорил про отсутствие коммуникаций с поверхностью? То есть они уже какое-то время в изоляции живут и предоставлены сами себе? По опыту поверхности, тогда начинают вылезать самые безобразные проявления внутренних проблем.

Лейтенант внимательно просмотрел написанное, его взгляд скользил по строкам, затем споткнулся на каком-то абзаце.

– Так, а вот эту часть про товарища Карпова, он же Тень, он же глава Теней, мы, пожалуй, вычеркнем, – произнёс он, доставая из ящика стола небольшой пузырёк с тушью.

Небольшую стеклянную баночку с плотно притёртой пробкой, украшенную гравировкой в виде переплетающихся линий. По краю горлышка тянулась тонкая полоска потемневшего серебра, а на донышке виднелся полустёртый вензель. Я вспомнил обмолвку про империю. Внутри плавал кусочек резины – своеобразный поплавок, который не давал туши засохнуть.

Лейтенант осторожно открутил пробку, достал плоское стило, окунул его в густую жидкость и начал аккуратно проводить линии по бумаге. Чернила ровно ложились на лист, мгновенно впитываясь в бумагу.

Закончив, он тщательно закрыл пузырёк с тушью, вытер стило специальной салфеткой и убрал всё обратно в ящик. Бумага теперь хранила лишь намёк на вычеркнутые строки – тонкие чёрные полосы, словно шрамы, пересекали текст.

– Так-то лучше, – удовлетворённо произнёс лейтенант, откидываясь на спинку стула. – Меньше знают – крепче спят.

Заметив мой ошарашенный взгляд, он пояснил:

– Товарищ Карпов – ветеран Защитников, принимал участие в отражении набегов опасных существ из Линеры. Клуб он свой держит официально. Бои тоже не подпольные. – Он пожал плечами. – Людям нужно где-то выплескивать эмоции, иначе мы в замкнутом пространстве кукухой поедем.

– А, Ленку? – я замялся, формулируя.

– Елену будем искать, – уверенно кивнул лейтенант.

Но я уже не был уверен. Из обрывков разговоров в клубе, недавних намёков лейтенанта, складывалось впечатление, что у Горки много более серьёзных проблем. Что для них судьба каких-то двоих внешников?

Первоначальный план уже не казался таким глупым. Да, может быть, не реалистично, но других вариантов я не видел. В итоге всё нужно решать самому. Встраиваться, добиваться, брать своё. Последние полгода в клубе не выглядели дорогой в правильном направлении. Похоже, я просто расслабился и плыл по течению.

Бои предполагали преодоления, да, но к цели не приближали. Я ведь хочу спасти Ленку и найти способ выбраться наверх? Ведь так?..

– Евгений, о чём задумался? – устал молчать лейтенант.

– Да так…

– В ситуации разберёмся – не сомневайся.

Я неопределённо хмыкнул.

Лейтенант достал другую бумагу.

– По товарищу Карпову, кстати, – он тряхнул, расправляя листик, – есть документ, что ты состоишь в его артели «Упорный труд» и подписался на пятилетний контракт.

Я, обомлев, посмотрел на него:

– Серьёзно?

– Совершенно, – подтвердил лейтенант. – Артель специализируется на сельхозработах.

Я удивлённо вскинул брови.

– Есть у них и свой спортивный клуб, – успокоил лейтенант.

– Понятно, – ответил я с круглыми глазами, пытаясь уложить новую информацию в голове.

С резким, пронзительным звоном запрыгала на рычажках трубка, словно живая. С края стола громоздился монументальный телефонный аппарат с диском набора, его лакированная поверхность отражала свет настольной лампы.

– Лейтенант Петров, слушаю! – произнёс он в трубку.

– Да, – коротко ответил он, его взгляд стал более сосредоточенным.

– Да, – он неосознанно поднялся из-за стола.

– Есть! – Он стоял навытяжку, вцепившись в трубку, словно отдавая честь старшему по званию. Казалось, он дышал через раз.

Закончив разговор, лейтенант аккуратно повесил трубку на рычаг и отдёрнул кожанку, лицо его приняло строгое выражение.

– Евгений, – посмотрел он на меня, – пришёл сотрудник от товарища Карпова, тебя забирают.

Я поднялся в смешанных чувствах. У двери меня остановил голос лейтенанта:

– Елену мы будем искать, – сказал он. – Не сомневайся, Жень. Просто… сейчас много и других проблем.

Я кивнул и вышел.

***

Гиена на удивление молчаливо довёз меня до клуба, и на следующий день я отправился на тренировку. Сегодня вечером был очередной бой.

Раздевалка встретила меня приглушённым светом потолочных ламп, отбрасывающих тусклый свет на металлические шкафчики. Стены, окрашенные в светло-серый цвет, казались безликими и гладкими, без единого выступа – наверное, для удобства уборки.

В помещении царил характерный запах – смесь пота и хлорки. Справа, в закутке за тонкой перегородкой, шумела вода – там уже кто-то смывал усталость после тренировки.

Вдоль шкафчиков стояли скамейки: железный каркас с деревянным верхом. Их поверхность была испещрена царапинами и инициалами – следами многолетнего творчества спортсменов, напоминавшими древние наскальные рисунки.

Металлические шкафчики, выстроившись в два ряда, поскрипывали при открывании, их замки издавали характерный лязг. Мой шкафчик располагался в самом конце – с полустёртой цифрой «17» на дверце.

Раздеваясь, я складывал вещи на потёртую деревянную скамью. Рядом с одеждой аккуратно разложил пару боксёрских перчаток, бинты и капу. Затем достал из сумки шорты и свободную майку с эмблемой клуба: две скрещённые молнии, бьющие из грозовой тучи.

Я заправил майку в шорты и, подняв глаза, увидел Стёпу. Он стоял у шкафчиков в противоположном конце раздевалки, нервно перебирая лямку сумки.

Его взгляд заметался по помещению, как у загнанного зверя. Лицо побледнело, а глаза стали неестественно большими. Руки задрожали, на лбу выступили капельки пота. Он явно не рассчитывал увидеть меня живым.

В раздевалке повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь шумом воды.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась. Степу впечатало в торец шкафчика. В раздевалку, как торнадо, влетел Тень, сметая всё на своём пути. Его глаза полыхали яростью, вокруг фигуры клубилась тьма, мой взгляд снова соскальзывал с него, не давая разглядеть детали.

Штукатурка посыпалась с потолка. Воздух наполнился электрическими разрядами, внезапно всё металлическое в раздевалке начало искрить. Металл на шкафчиках затрещал, выбрасывая снопы голубоватых искр.

Скамейки, словно подхваченные невидимыми руками, медленно поднялись в воздух. Их ножки гнулись, будто пытаясь найти опору и выдавая ворох слепяще-синих искр.

Степа завизжал, сжался, закрыв голову руками. Лицо его побелело от ужаса.

Но хозяин клуба даже не обратил на него внимания – весь гнев его был сосредоточен на мне:

– Сцепился с Защитником, разрушил полгорода! Клубу выставили счёт за ущерб! Чёртов Стрелецкий, грёбанная черепаха!

С каждым его словом невидимая сила давила на меня всё сильнее. Я чувствовал, как будто тонны камня навалились на плечи, заставляя упасть на одно колено.

Стиснув зубы, я держался из последних сил, подсознательно чувствуя: запрошу пощады – Тень в бешенстве размажет меня по кафельному полу.

В глазах потемнело от напряжения. Из носа скатилась капелька крови, за ней другая – я завороженно следил, как они шлепнулись на пол. И почему-то именно в этот момент заметил, что на плитке расходится сложный восточный орнамент, как в турецких хамамах.

– От тебя не должно быть проблем! – рявкнул Тень. – Это единственное и последнее предупреждение!

Дверь грохнула, скамейки с грохотом попадали на пол, заорал забившийся в углу Стёпа. В следующий миг в раздевалке наступила тишина. Тени больше не было. Я с наслаждением вздохнул полной грудью, радуясь, что живой.

– Похоже, ты в глубокой заднице, друг, – злорадно оскалился Стёпа, вылезая из своего угла и опасливо покрутив головой.

Сил вломить ему уже не было. Пошатываясь, я вышел из разрушенной раздевалки.

В коридоре послышались знакомые звуки – глухие удары по мешкам, звонкие хлопки перчаток о боксёрские лапы, командный голос Жорыча.

Каждый шаг отдавался эхом в пустом коридоре, но постепенно внутри нарастало предвкушение – предвкушение боя, работы, преодоления. Гнев Тени остался где-то позади. Сегодня будет тяжёлый день, но я готов к нему как никогда.

Под давлением

Я лежал, вытянувшись на кровати, подложив руки под голову, и смотрел в потолок. Белый, чистый потолок в крошечной комнате, почти каморке, в общежитии Теней.

Полуторная кровать занимала всё пространство – как раз чтобы кинуть кости после тренировки или доползти после очередного боя. В углу стоял узкий шкаф-пенал, а слева от кровати находилось окно – удобно поставить кружку чая на подоконник и бросить взгляд на затянутое призрачной мглой небо. Проще было говорить себе, что это небо, а не скрытый облаками потолок пещеры.

Но сейчас эти тонкости меня не интересовали. Остановившимся взглядом я мрачно изучал ровную побелку на потолке. В голове завывал стылый ветер, перекатывая обрывки чувств и желаний, не оставляя за собой никаких внятных мыслей. Только мрачная пустота, грозившая перейти в отчаяние.

Я хотел найти Ленку и вернуться домой. А в итоге сам угодил в рабство! Да, решёток на окнах нет, но попробуй выйди…

Я скосил глаза за окно. Затянутый вспучившимся асфальтом двор, большой раскидистый тополь в углу. Пара ребят в трениках метут двор, ещё парочка, вооружившись большими холщовыми рукавицами, сгребает получившийся мусор и засыпает в большие тускло-зелёные мешки.

Листья падали, кружились в воздухе, оброненные ветки падали на растрескавшийся асфальт. Интересно, а осень здесь бывает?

Что дальше делать и как поступить, я не знал.

Скрипнула дверь. Внутрь просунулась вихрастая голова Артёма.

– Эй, ты тренировку пропустить собрался? – спросил он.

Высокий, атлетически сложенный. А ты попробуй не стань атлетически сложенным, если постоянно дерёшься.

Он оперся на ручку своей лапищей, дверь затрещала под весом, на литых плечах перекатывались мышцы. Клетчатая рубашка, отглаженные до стрелок брюки и начищенные чёрные туфли – щеголеватый наряд для боксёра, выделявший его среди прочих бойцов, предпочитавших более простую одежду. Даже на тренировку он умудрялся прийти в отглаженном виде, словно на светский раут, чем вызывал добродушные подколы товарищей.

Мой, наверное… Приятель? Он единственный, с кем мы сошлись и хоть как-то общались.

Кстати, может, спросить у него? Пусть не как найти и выбраться, а узнать, какие есть возможности в подземном мире. Парень он с амбициями и о таких вещах задумывается.

Я вздохнул. Стоит признать, что я просто увлёкся боксёрской карьерой и забил на такие животрепещущие моменты.

– Витаешь, ты где-то, Женя… Жорыч не обрадуется, если опоздаем! – Он осуждающе фыркнул. – Я пошёл, догоняй! – раздалось уже из-за тонкой двери.

Я опять уставился в потолок. Нужно вставать…

– Женька, Женька! – Клоп ворвался в каморку, бешено вращая глазами. – Там… Там…

– Что?! – Я оказался на ногах.

Клоп помотал головой, не в силах говорить. Он упёрся руками в колени, затем отставил руку, отчаянно мотая головой.

– Там… – Он набрал воздуха, но всё ещё не мог произнести и слова.

– Да что случилось-то?! – не выдержал я.

– Тень хочет выставить против тебя геномщика, проучить! Стёпка смеялся! – выпалил он одной фразой.

– Так вроде геномщики – не по правилам? – недоверчиво хмыкнул я и поскрёб в затылке.

Не то чтобы я был так уж уверен в порядочности Тени, но здесь крутились серьёзные деньги. Так явно мухлевать он не станет.

– Тигры выставляют его как обычного бойца, в реестре его нет! Стёпа говорит, что это геномщик! Нерон, Нероном его зовут! – Клоп всё ещё тяжело дышал.

Я пожал плечами – в Горке множество клубов и бессчётное количество бойцов, сложно знать всех. Я никогда не слышал о Нероне.

Вспомнился Стрелецкий, сталкиваться с похожим монстром совершенно не хотелось.

***

Гул толпы накатывает волнами, сливаясь в единый низкий рокот. Я стою в центре ринга, чувствуя, как подрагивают от напряжения мышцы. Противник выходит на середину – обычный с виду парень.

Может, Клоп всё напридумывал, а я поверил?

Краем глаза замечаю ухмыляющегося Стёпу в дальнем ряду – парень просто светится от воодушевления. Ну конечно…

Гонг. Первый раунд.

Обмен ударами: джеб, выцеливаю челюсть, противник мгновенно шагает в сторону, я едва избегаю ответного хука.

Это было близко – холодком проходит по загривку.

Разрываю дистанцию, он напирает, я контролирую джебом, не даю подобраться. Он бросается вперёд, пытается загнать меня в угол, я тут же делаю шаг в сторону и за него, навстречу. Его рука над моим плечом, я резко проворачиваюсь циркулем, тут же обрушиваю левый по корпусу и сразу же правый в голову.

Он реагирует мгновенно: уворачивается, отшагивает назад.

Я почти не задел его!

А дальше всё происходит как в дурном сне – мои удары вязнут в его защите, словно в желе. Липкая патока, из которой я с трудом выдираю руки. Противник реагирует мгновенно: уклоняется, уходит с линии атаки, даже не морщится, если задеваю его, а сам продолжает постоянно давить.

Отступаю, кружусь по рингу, выискивая бреши в защите. Чувствую, как пот заливает глаза – это точно не обычный боец. Гребаный геномщик.

Его движения слишком быстры, слишком точны. Он словно читает мои мысли, предугадывая каждый удар. Мышцы работают на пределе, но я не могу пробить его защиту.

В ушах шумит, перед глазами плывёт. Но я не могу проиграть! Не сейчас, не так…

Гонг. Первый раунд заканчивается.

В перерыве в углу Жорыч обмахивает меня полотенцем, что-то кричит, но я его не слышу. Уши заложило от рева – Тигры активно поддерживают своего бойца. Вот он в противоположном углу, разминается, крутит плечами, улыбается как будто даже расслабленно.

Такое ощущение, что он и не устал вовсе!

Второй раунд.

Решаю действовать осторожнее. Уклоняюсь, ныряю под его размашистые удары, экономлю силы. Найти слабое место, дождаться момента. Кожа его словно покрыта невидимой броней – удары, которые обычно отправляют противника в нокаут, почти не имеют эффекта.

Ринг кажется слишком маленьким. Толпа ревет, подстегивая нас. Время растягивается, каждый удар отдаётся в ушах. Он пытается зажать меня в клинч, но я слишком проворен.

Перехожу в контратаку – серия быстрых ударов, нырок, апперкот. Бесполезно – мой удар только рассекает впустую воздух. Противник реагирует мгновенно – быстрее, чем мой мозг успевает просчитать следующий ход.

Гонг. Раунд закончен.

В углу Жорыч пытается привести меня в чувство, брызгает водой, кричит что-то про тактику. Я едва различаю его слова сквозь шум крови в ушах и рев толпы. Устало поднимаю взгляд на противника – тот даже не запыхался, двигается легко, словно только вышел на разминку.

Нужно найти к нему ключ, иначе меня вынесут с ринга.

Жорыч замолк, бросил взгляд куда-то себе за плечо. Я опираюсь на мягкий столбик, руки безвольно лежат на канатах. Тело подрагивает под напором массажиста, задеревеневшие мышцы возвращаются понемногу к жизни.

Без всякой мысли поворачиваю голову, посмотреть, что привлекло внимание тренера. И меня продирает от холодного взгляда Тени. Сейчас он не похож на смешного толстячка – одет в серо-стальной костюм, шляпа с полями сдвинута набок.

Тень сидит за столиком в зоне рядом с рингом, одна рука опирается на трость, в другой раскуренная сигара: полоска дыма вьётся, уходя к потолку. Его зрачки уперлись в меня как два провала в стволах ружья, готовые извергнуться огнём.

Мой взгляд соскользнул на вычурный набалдашник трости – белый, вырезанный из кости. С узором что-то типа осьминога или тучи, из которой бьют молнии. Вещь старая, детали выгладились и начали стираться, видно, что тростью владело не одно поколение его родни.

Похоже, он и правда решил проучить меня. Преподать урок остальным боксёрам, показать на моём примере, кто здесь главный.

Третий раунд.

Пытаюсь взвинтить темп. Действую осторожно: ложные выпады, обманные движения. Заставить его совершить ошибку, раскрыться.

Ринг становится моим вторым домом. Каждый шаг, каждый удар, каждый вздох – всё имеет значение.

По лицу Нерона промелькнула, прозмеилась усмешка – он принимает вызов, ускоряется сам.

Я с трудом успеваю за ним, он двигается словно молния. Его рефлексы быстры, я не успеваю заметить начало его атак. Каждый удар – как молот. Кости трещат, хоть я и пытаюсь не блокировать удары прямо.

Я вспоминаю всё, что освоил: ложные выпады, финты, комбинации – всё, чему меня учили с детства. Но он читает меня без труда.

В ушах шумит, перед глазами плывёт. Пот заливает глаза, но я не могу сдаться. Нерон давит, методично загоняя меня в угол. Его удары точны и безжалостны, каждый из них выбивает из меня остатки сил.

Мысли мелькают в голове с бешеной скоростью. Должен быть выход. Должен быть способ его победить!

Удар гонга.

Я хватаю ртом воздух, всё плывёт перед глазами.

Жорыч вздыхает. Одним движением выворачивает на меня ведро воды – словно обрушилась Ниагара. Я мотаю головой, отфыркиваюсь, сознание проясняется.

Тренер ещё активнее машет полотенцем, от этого как будто легче дышать или это просто самообман. Лёгкие разрывает от жажды кислорода. Воздух за пару раундов заполнился дымом сигарет. Он настолько плотный, что его можно потрогать руками.

На третьем ряду слева я замечаю среди зрителей Клопа. Он сидит в компашке Стёпы, но как будто сам по себе. Лицо мелкого напряжено, он не участвует в спорах, не размахивает руками, как остальные. В его глазах беспокойство. Руки сжаты в кулаки, на лбу выступили капельки пота.

Он ловит мой взгляд и вскидывается, как будто хочет оказаться рядом, поддержать. Тут же воровато оглядывается на друзей, они не заметили его метаний, садится обратно и смотрит на меня тоскливо.

Так переживает? Странно. Он же из банды Стёпы, должен радоваться. Или пара оброненных добрых слов настолько изменили его?

Зрители общаются, перекрикивают друг друга, лица их раскраснелись, глаза горят. Кажется, наш бой находит отклик!

Стёпу я нашёл ниже, отдельно от своей бригады – наглаженный, начищенный, сияющий. Видно, что он пришёл торжествовать и сейчас прямо лучится воодушевлением. Его улыбка словно говорит: «Смотри, как легко тебя делают!»

Его присутствие разъедает словно яд.

Четвёртый раунд.

Я не совершаю ошибок. Каждое движение выверено, каждый удар точен. Но это не имеет значения. Физическая мощь Нерона превосходит меня во сто крат.

Я двигаюсь, порхаю по рингу по заветам, как бабочка, выжимая из себя всё, что умею. Техника моя безупречна – уклоны, нырки, контратаки.

Но Нерон как будто не обращает внимания, как будто ему всё нипочём. Он неумолимо давит как танк – неудержимый, неотвратимый. Каждый его удар, который я принимаю на блок, сносит меня на десяток сантиметров назад, как бы я ни упирался ногами.

Я чувствую, силы по капле покидают меня, превращаясь в ручейки, скатываясь потом на брезент ринга.

Его удар проносится в сантиметре от моего виска, кожу обдаёт горячим воздухом.

Гонг.

Только окончание раунда спасает меня от поражения. И по разливающемуся от Нерона чувству уверенности я вижу, что он знает об этом. Всё, что было до этого – просто шоу для зрителей. Он не должен был вырубить меня в первых раундах. А сейчас игры закончились.

Засосало под ложечкой. Выхожу, считай что на казнь.

Пятый раунд.

Я вкладываю всего себя в каждую атаку. Но он просто слишком хорош. Слишком быстр. Слишком силён.

Серия его ударов – хук, апперкот, прямой – отправляет меня в нокдаун. Встаю на счёт пять, слышу, как Жорыч орёт, чтобы я не поднимался. Но я не могу, я должен, хоть и понимаю, что это конец…

Нерон смотрит удивлённо, долго, затем как будто пожимает плечами. Рефери объявляет бой. Движения моего противника становятся всё более расслабленными, текучими и ещё более смертоносными.

Он взрывается каскадом ударов настолько быстрыми, что я не успеваю понять, где находится его кулак. Я ещё не на полу, потому что тело не успевает осознать. Последний удар – мощный правый прямой – и мир взрывается перед глазами.

Падаю. Падаю тяжело, безнадёжно. Слышу, как толпа ревёт его имя: «Не-рон, Не-рон!» Рефери подскакивает, начинает отсчёт.

И в этот момент понимаю – я проиграл не потому, что был хуже. Я проиграл потому, что столкнулся с силой из другой лиги.

***

Я очнулся с чувством дежавю: всё тело болело, левый глаз заплыл так, что почти не открывался. Двигаться было невыносимо, словно я превратился в старую развалину. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в нашем лазарете.

Палата встретила меня спокойствием: голубые стены до середины, выше – белые, белёный потолок. За окном виднелся небольшой двор с деревьями и кустарниками. Сквозь приоткрытое окно слышно было, как негромко шумит, легко колыхаясь, листва.

В голове крутились мысли о геномщиках:

Как же с ними тяжело… Нужно было больше узнать об этом феномене: что это такое, откуда, и главное – как такой геном можно заполучить себе? Ведь, похоже, чтобы достичь своих целей, мне нужно стать сильнее, а это, кажется, единственный путь.

Внезапно дверь открылась, и в палату осторожно заглянул Стёпа – его массивная фигура заполнила проём. Он быстро оглянулся, увидел, что я один, и самодовольная ухмылка расползлась по его лицу. Стёпа выпрямился и вальяжно вразвалочку вошёл, демонстрируя своё превосходство.

– Ну что, получил от Нерона? – ухмыльнулся он. – Думал, лучше всех? Вот тебя и поставили на место! Тень вообще от тебя избавится, чтобы воду не мутил!

Стёпа неосторожно приблизился ко мне. Я мгновенно рывком выпрямился и мощным ударом в челюсть опрокинул его на пол.

Он сидел, отставив руки назад и опираясь на них, и недоуменно хлопал глазами. Затем пришёл в себя и, помотав головой, вскочил:

– Гребаный внешник! – заорал он и бросился на меня с кулаками.

Но навыки дворового чемпиона Степы по прозвищу Убийца были всё так же не на высоте. Несмотря на пару сломанных рёбер, я легко опрокинул его двоечкой. Он вообще тренируется?

На крики прибежали медсестры. Две девушки в белых халатах, каждая по-своему привлекательная. Светленькая, курносая, с веснушками на вздёрнутом носике и рыжеватыми волосами, была очень эмоциональной. Её большие голубые глаза метали молнии, когда она гневно воскликнула:

– Что вы здесь устроили?! Как вам не стыдно устраивать драку в лазарете!

Её грудь вздымалась, щёки раскраснелись, делая её ещё более привлекательной в гневе.

Брюнетка с греческим профилем, с длинной вьющейся прядью у виска, стояла молча, но от неё исходили волны молчаливого неодобрения. У неё были пронзительные карие глаза, густые чёрные брови и какое-то магнетическое притяжение.

Стёпа стушевался, не зная, что сказать. Я решил разрядить обстановку:

– Хулиганы, зрения лишают! – улыбнулся я и заметил, как брюнетка смущённо порозовела. – Спасайте, девушки, своего пациента!

Светленькая приняла мои слова за чистую монету и обрушилась с гневными отповедями на Стёпу. Несмотря на эмоциональный накал, она так мило ругалась, что я не мог отвести от неё взгляда. И от брюнетки тоже.

Стёпа пытался оправдаться:

– Да он мне в челюсть зарядил! Кто ещё кого лишает!

– А что ты вообще здесь делаешь? – крикнула светленькая.

– Пришёл проведать! – возмутился Стёпа.

Тут я не выдержал и заржал. Девушки сначала возмущённо переглянулись, а затем тоже присоединились к моему смеху. Выходило у них, конечно, помелодичнее.

В итоге Стёпу с позором выгнали из палаты. Уже из коридора послышался его вопль:

– Я пожалуюсь Тени! Ты пожалеешь, Краш!

Хм, как он меня назвал? Это уменьшительное получается? Да уж, подобрали имечко.

Брюнетка задержалась на секунду, одарила меня тёплой улыбкой, затем мило покраснела и вышла, оставив после себя аромат лаванды и лёгкий шлейф недосказанности.

Я откинулся на подушки, чувствуя, как боль постепенно отступает. В голове крутились мысли о геномщиках, о Стёпе. О медсестрах… Хм.

***

В палату вошёл Гиена, как всегда, с дурашливой ухмылкой на лице. Его вычурная дубинка, увитая металлическими трубками, была прицеплена на поясе и позвякивала при каждом движении.

– О, наш герой! Как дела? – начал он, пританцовывая у двери.

– Всё хорошо, – ответил я, стараясь не показывать, как ноют рёбра после стычки со Стёпой.

– Не скучаешь тут один? – продолжал он, присаживаясь на краешек кровати.

– Совсем нет, – буркнул я, отдвигаясь и делая вид, что поправляю подушку.

– А мы по тебе соскучились! – подмигнул Гиена, похлопывая по дубинке.

– Пугаешь меня, – усмехнулся я, хотя внутри всё сжалось от его слов.

– Клуб Неудержимых очень хочет выставить против тебя бойца, – перешёл он к делу, но всё ещё с той же ухмылочкой.

– Ну я-то в деле, вот только рёбра… – я осторожно дотронулся до бока, морщась от боли.

Гиена поднял бровь, а затем резко изобразил удар, остановившись в последний момент. Я против воли почти подскочил на кровати.

– А-ха-ха, я же шучу! – радостно заржал он. – Подловил!

Хотелось врезать ему, но взгляд невольно зацепился за его дубинку. Шокером он действительно управлял мастерски – возможно, даже будь я в лучшей форме, не смог бы его достать. Гиена, несмотря на придурошный вид, всегда оставался настороже. А последнее время мне начинало казаться, что он не такой тупой, как прикидывается. Не зря же он был одним из подручных Тени.

– Так вот насчёт рёбер, – снисходительно скосился он на меня. – Хромой подлатает!

– А когда бой? – спросил я, стараясь не выдать беспокойства.

– В конце недели, – ответил Гиена, цепко осматриваясь в палате.

– Так ничего не заживёт ведь, – проворчал я, поправляя повязку.

Гиена странно посмотрел на меня, затем хлопнул себя по лбу:

– А, ты же внешник! – протянул он, на миг сбрасывая дурашливость. – Ну, ты бы не только лупцеванием ближнего занимался. Нужно ведь расширять кругозор.

– А… – Я удивился, не сразу сообразив, что ответить. – Буду стараться.

– Хоп! – Гиена сделал движение, будто собрался врезать мне по рёбрам.

Я опять дёрнулся, группируясь, опуская локоть к рёбрам.

– Молодец, – усмехнулся он, явно довольный моей реакцией.

Гиена выпрямился, направился к двери, но вдруг замер, как будто только сейчас вспомнил:

– И кстати, ты должен будешь лечь в третьем раунде.

– Да я и так лягу, – буркнул я. – Рёбра до конца недели не срастутся!

– Тем лучше, – хмыкнул Гиена и вышел, оставив после себя неприятный осадок.

Кому лучше? – размышлял я, глядя в окно. Настроение окончательно испортилось. Хотелось избить этого долбаного Мишу-Гиену, возможно, даже ногами. Но вместо этого я лишь крепче сжал кулаки, чувствуя, как боль в рёбрах отдаёт в спину.

***

На следующий день в палату вошла светленькая, я уже успел узнать, что её зовут Настя. Она держала в руках поднос с лекарствами.

– Сегодня нужно принять всё это за три приёма, – сообщила она. – Это подготовка к завтрашнему лечению.

– Настя, а чем ты увлекаешься? – спросил я, рассматривая, как она расставляет на тумбочке пилюли и питьё.

Она выпрямилась, удивлённо посмотрела на меня, широко распахнув голубые глаза.

– Книги люблю читать, – призналась она. – Приключения.

– Ух ты, а что последнее понравилось? – заинтересовался я.

– Жюль Верн «20000 лье под водой».

Я поскрёб в затылке и грустно признался:

– Знаешь, а я как-то пропустил, фильм смотрел…

– Ой, кино было? – засияла глазами Настя, почти захлопав в ладоши.

– Ну… Да… – и смущённо добавил: – Только я сюжет в общих чертах помню. Капитан Немо, Наутилус…

– Ой, вот тебе повезло! – всё-таки часто-часто захлопала Настя в ладошки.

И она с энтузиазмом пересказала мне весь сюжет от корки до корки, живо описывая все перипетии.

– А про Джона Картера на Марсе читала? – спросил я, когда она закончила свой рассказ.

Как раз недавно наткнулся на эту серию. Не думал, что создатель Тарзана написал что-то ещё, и был приятно удивлён. Наверное, я неопытный любитель приключенческой литературы.

– Ой, нет! – глаза её загорелись интересом. – Расскажи!

Я вкратце пересказал историю Картера, попавшего на Марс, о его приключениях и любви к прекрасной дее Дее Торис. Рассказывая, я и сам увлёкся.

В этот момент в палату вошла Жанна. Настя познакомила нас, и брюнетка, скромно улыбнувшись, присела рядом на стул. Она оказалась молчаливой слушательницей – всё время, пока мы обсуждали книги, она сидела, задумчиво наматывая на палец прядь вьющихся волос, но было видно, что история о марсианских приключениях захватила и её.

– А ты, Жанна, какие книги любишь? – спросил я, заметив её интерес.

– Мне нравятся истории о сильных духом людях, – тихо ответила она, слегка покраснев. – О тех, кто не сдаётся несмотря ни на что.

Разговор плавно перетёк на обсуждение любимых героев и их подвигов. Настя с энтузиазмом рассказывала о запомнившихся персонажах, а Жанна изредка вставляла короткие, но меткие замечания.

Вдруг Настя всполошилась, вспомнила, что у них ещё есть дела, и тут же умчалась, крикнув из коридора, чтобы Жанна её догоняла.

Жанна шагнула следом, но у двери обернулась и задержала на мне взгляд. Я немного смешался. Девушка, порозовев, опустила глаза и вышла.

***

Наступило завтра, в дверь постучались, и показалась Настя. Она коротко кивнула мне и сказала, обращаясь к кому-то ещё невидимому за дверью:

– Вот, Антон Маркович, наш пациент Евгений, Илья Сергеевич просил поставить его на ноги до пятницы.

Антон Маркович оказался пожилым, но весьма энергичным человеком. Его высокая, худощавая фигура, несмотря на хромоту, двигалась с удивительной лёгкостью. Седые волосы были аккуратно подстрижены, а бородка клинышком тщательно ухожена. Очки в тонкой золотой оправе придавали его лицу учёный вид.

– Спасибо, Настенька, – степенно кивнул Антон Маркович, поправляя манжеты белого халата.

– Здра-с-сьте, – с оторопью произнёс я.

Но медицинские работники уже всецело отдались работе, где я был только пациентом, и даже Настя не удостоила меня ответа. Полное ощущение, что врачи собрались сообща священнодействовать.

– Женя, – Настя повернулась ко мне, – Антон Маркович – наш гениальный врач, тебе повезло, что он нашёл время заняться тобой.

– Ну право, Настенька, – оглаживая бородку, издал короткий смешок пожилой доктор, но видно было, что пиетет симпатичной Настеньки перед ним был ему приятен.

– Ой, Антон Маркович, мне нужно в другую палату, комплекс ЦН принести! – Она сделала круглые глаза, на секунду замерла, побледнев, а затем вихрем вылетела из палаты.

Антон Маркович, проводил взглядом ее ладную фигурку, задумчиво пропустил в пальцах бородку, затем повернулся ко мне.

– Ну-с, молодой человек, на что жалуемся? – с усмешкой прищурился он.

– Да вот, рёбра, а так всё хорошо, – я пожал плечами и поморщился от боли.

Он достал из кармана халата стетоскоп и принялся внимательно слушать мои лёгкие, прикладывая холодный металлический кругляш к груди. Задал пару уточняющих вопросов о самочувствии. Каждое его движение было точным и выверенным.

– Хм, интересно, – пробормотал он, записывая что-то в журнал. – Переломы рёбер, ушибы, внутренние повреждения… Недурно вас отделали.

Я пожал плечами.

– Так-с, – перелистнул страницу. – Комплекс, принимали, всё подготовлено, – он удовлетворённо кивнул. – Снимайте рубаху, молодой человек, ложитесь.

Я послушно выполнил, улёгся.

Антон Маркович, прихрамывая, подхватил стул от стены и устроился рядом с кроватью. Опять осмотрел мои рёбра, осторожно потрогав с правой стороны. Я чуть скривился.

– Печень, значит, выцеливали? – скорее утверждая, поинтересовался он.

– Её родимую, – криво улыбнулся я.

– Ну что ж, приступим, – его взгляд за стёклами очков стал пронзительным и строгим. – Лежите тихо, не сбивайте настрой: нам предстоит серьёзная работа.

Я ничего не понял, но на всякий случай кивнул, соглашаясь.

Антон Маркович прикрыл глаза, выставил руки над моими рёбрами и на несколько секунд застыл. Тут же в палате как будто развернулась какая-то огромная сущность – стало даже трудно дышать.

Сердце у меня заколотилось, на лбу выступили капли пота, но, помня предупреждение, я держал язык за зубами. А затем я совсем потерял дар речи, наблюдая, как между ладонями доктора и моим телом постепенно разливается зеленоватое свечение – всё это продолжалось секунд десять.

Наконец свечение спало, невидимое давление ушло, и доктор открыл глаза.

– Ну-с, молодой человек, не благодарите! – Он улыбнулся, стремительно встал и шагнул к выходу.

– Спасибо! – на всякий случай выпалил я, хотя никаких улучшений в самочувствии не заметил.

Доктор на секунду задержался у двери:

– И главное, помните, молодой человек. Нужно верить в выздоровление! Без этого даже самое лучшее лечение может оказаться бесполезным! – Он хмыкнул. – И не подставляйтесь больше.

Он вышел и прикрыл за собою дверь.

Что это было? Я посмотрел на свои рёбра. Синяки, где были, там и остались, осторожно дотронулся и… Рёбра совершенно не болели! Я тыкнул сильнее. Всё так же, будто я был совершенно здоров!

Вылечил? За десять секунд?

Мне кажется, подземный мир с такими талантами ждут горы золота! Почему о Горьком-30 ничего не слышно? Лейтенант же упоминал, что проект курируется государством? Почему всё вокруг в таком запустении?

Я вдруг почувствовал накатившую слабость и откинулся на подушку.

А ночью, вернее в цикл, когда в лазарете всё стихло, негромко отворилась дверь, и стройная фигурка скользнула ко мне в постель. Тёмные кудри рассыпались по подушке, в воздухе разлился аромат лаванды.

На утро рядом со мной уже никого не оказалось. На миг даже подумал, что всё произошедшее было сном, но волос, оставшийся на подушке, говорил об обратном. Я аккуратно его снял, чтобы ненароком не скомпрометировать девушку.

Вдруг это не входило в стандартные процедуры?

***

Я стоял в углу ринга, Жорыч разминал мне плечи, помогая настроиться на бой. Мой взгляд, словно прицел, был прикован к противнику, который поднимался по ступенькам.

Рыжий здоровяк с короткой стрижкой-платформой – настоящий великан, бугристые мышцы перекатывались под бледной кожей. Его бицепсы казались каменными глыбами, готовыми сокрушить любого, кто встанет у него на пути.

В жилете с меховой подбивкой и массивных угах с оторочкой мехом, увешанный цепями и украшениями, он был похож на древнего викинга. Здоровяк наступил на нижний канат, рывком поднял второй, открывая себе путь.

Оказавшись в ринге, он не выходил из образа – вскинул руки, согнул, напрягая бицепсы, покрутился, чтобы публика лучше разглядела его.

Начал корчить зверские рожи в мою сторону, смахивая на разъярённого медведя в этот момент. Его последовавший бой с тенью был настоящим балаганом, и публика отвечала ему восторженным ревом. Толпа пожирала его глазами, словно голодный зверь – добычу.

Наконец, он успокоился и устроился в своём углу. Двое помощников помогли ему избавиться от мехового жилета и угов, и он предстал в обычном боксёрском наряде – красные трусы, голый по пояс, взмокший от жаркой одежды и своих выкрутасов. Всё такой же рыжий и устрашающий.

Его тренер – приземистый, мощный, словно скала – стоял рядом. Сбитая шапка чёрных кучерявых волос и выпирающие надбровные дуги придавали ему сходство с гориллой. Образ дополняла могучая шея, золотая цепь и поросшая волосами грудь, видневшаяся из ворота клетчатой рубахи. Даже на сбитых костяшках были чёрные волоски.

Тренер противника впился в меня цепким взглядом, но почти сразу же перевёл глаза на Жорыча. По тому, как замер позади мой тренер, как дёрнулись, застыли на миг его руки на моих плечах, я понял – между ними что-то личное, какая-то давняя история.

– Это Гор, тренер Неудержимых, – процедил Жорыч сквозь зубы. – И его боец Лом.

Я промолчал, отдаваясь мнущим пальцам и настраиваясь на бой. В голове постепенно затихали посторонние мысли, оставляя лишь звенящую пустоту и сосредоточенность на предстоящем поединке.

«Нужно показать представление», – эхом отозвались в голове слова Тени. Просто бокса уже недостаточно – публика жаждет зрелища, крови, драмы. Придётся импровизировать, добавить огня в движения, сделать каждое действие более театральным, чем обычно.

Я чувствовал, как нарастает адреналин, как сердце начинает биться в унисон с боем невидимого барабана.

Жорыч наклонился ко мне и, понизив голос до шепота, спросил с нажимом:

– Ты помнишь про третий раунд?

Я молча прикрыл глаза. Задрали, Гиена тоже приходил с утра. Сказал, что это последний шанс. Похоже, драка со Стрелецким сильно ударила по клубу.

Рефери ловко проскользнул под канатами ринга, его жесты были чёткими и уверенными. Он подозвал меня и бойца из команды Неудержимых.

Когда мы приблизились, Лом одарил меня кровожадной улыбкой. Мелькнула зажатая в зубах каппа с вытравленной золотистой эмблемой серпа и молота. Он демонстративно провёл перчаткой по горлу, демонстрируя, что мне конец. Его рыжие волосы полыхали под светом прожекторов, а мышцы на руках вздулись, готовые взорваться от напряжения.

Зрители отреагировали на жест Лома одобрительным гулом. Но за этой показухой, по тому, как он двигался, распределял вес в стойке, я видел – Лом не просто актёр, он опасный боец, готовый доказать своё превосходство не только на словах, но и на деле.

Рефери начал быстро проговаривать правила: в общем разрешено всё, кроме оружия, и нельзя быть геномщиком.

Ага, – Я вспомнил Нерона.

Всё моё внимание было приковано к противнику – к его движениям, к выражению лица, к тому, как он держит руки. Этот бой обещал быть непростым.

Лом опять провёл по горлу и оскалился.

Наверное нужно поддержать игру? Я сделал движение, как будто бью левый прямой, и вскинул колено, изображая удар. Мои чёрные шорты с вышитыми по бокам серебристыми молниями шелестели при каждом движении, создавая дополнительный эффект. Я оскалился не менее кровожадно.

Лом от неожиданности отшатнулся, побледнев. Зрители восторженно взревели. А затем лицо моего противника покраснело от ярости.

Рефери взмахнул рукой, и следом раздался удар гонга.

Первый раунд.

Рыжий гигант издал первобытный рык и бросился вперёд. Я не мог отказать себе в удовольствии – шагнул в сторону и пробил с правой.

Ух, я же должен довести бой до третьего раунда!

Я попытался сдержать удар, и Лом всё же успел среагировать, пригнулся, пропуская мой кулак над собой. Я напоследок раздражённо врезал ему левой ногой для мотивации – ведь он производил впечатление умелого бойца – и отскочил.

Зрители взорвались восторгом. Послышались крики дельцов, принимающих ставки. Я мельком зацепил лицо Тени за столиком – он выглядел явно довольным.

Противник развернулся ко мне, его глаза налились кровью, но двигался он уже более расчётливо.

Я выбросил джеб, контролируя дистанцию. Лом в этот раз профессионально увернулся. Мой короткий лоукик встретило поднятое колено – он грамотно блокировал голенью. Мы закружили по рингу, выискивая бреши в обороне друг друга.

Лом пошёл в атаку – чёткая двойка, от которой я легко ушёл, отступив назад. Я вовремя заметил его хайкик в голову, сместился в сторону и встретил двойным блоком руками. Тут же ответил своим лоукиком по опорной ноге.

Противник сумел отскочить, и мы снова закружили по рингу.

Гонг! Первый раунд завершён.

Мы разошлись по своим углам, а публика вошла в раж и продолжала реветь, требуя продолжения зрелища.

В углу ринга Жорыч энергично замахал полотенцем, брызгая водой и вытирая мне лицо. Его голос звучал напряжённо:

– Женя, – прошипел он, – чуть осторожнее! Он сам чуть не лёг в первом раунде!

Я пожал плечами:

– Я не специально… – что тут ещё скажешь.

Напротив, в углу, приземистый Гор что-то втолковывал своему подопечному, бросая в нашу сторону неприязненные взгляды. Было видно, как он показывает на меня и что-то рявкает своему бойцу. Первый раунд явно не прошёл незамеченным.

После внушений Лом выглядит более собранным, взгляд стал серьёзным.

Второй раунд.

После взбучки от Гора мой противник пребывал в холодной ярости – это прорывалось в резких движениях, отражалось ожесточением на лице, но действовал он уже более осмысленно. Начал грамотно давить, выбрасывая удары ногами с дальней дистанции, что заставляло меня постоянно двигаться.

Тактика была умной – Лом был заметно выше меня, а соответственно, руки и ноги длиннее. Когда я шёл на сближение, он отвечал хлесткими быстрыми лоукиками и боковыми ударами, неизменно отходя назад.

Мы закружили по рингу, демонстрируя зрителям всё, что умеем. Под ярким светом, заливавшим ринг, блеснул вышитый золотом серп на его красных шортах, рыжие волосы придавали ему устрашающий вид.

С каждым новым движением становилось ясно – Лом оказался более чем умелым бойцом. Его удары были выверенными, а защита – надёжной. Он умело чередовал высокие и низкие удары, заставляя меня постоянно быть начеку.

Публика ревела, наслаждаясь зрелищем. Каждый наш обмен ударами вызывал новую волну восторженных криков. Лом явно старался показать всё, на что способен – его движения становились всё более техничными, а атаки – более продуманными.

Гонг! Второй раунд завершён.

Мы разошлись по своим углам, а трибуны взорвались ревом, требуя продолжения нашего противостояния.

Третий раунд. Зрители пока не знают, но этот раунд должен оказаться последним.

Жорыч перед началом боя посмотрел на меня со значением, я молча прикрыл глаза, показывая, что не забыл. Я должен подставиться и проиграть.

Мы снова кружим по рингу. Я меряю дистанцию джебом, взрываюсь комбинацией – прямой, прямой, апперкот. Лом показывает отличную технику, легко уходя от ударов. Отвечает лоукиком, я вскидываю колено, блокируя удар. Бой набирает обороты, становится всё более напряжённым.

Лом идёт вперёд, давит, выбрасывает фронтальный удар ногой, целясь мне в голову. Уклоняюсь, делаю подшаг вперёд и обрушиваю на противника двойку. Его голова дёргается от ударов, я делаю паузу, давая ему возможность вскинуть руку для защиты, и тут же наношу правый прямой. Он успевает поставить блок, но его лицо искажается от боли.

Отскакиваю назад. Лом мотает головой, приходя в себя, и с новыми силами бросается вперёд. Начинаем обмен ударами – уклон, джеб-джеб, правой, ухожу вправо. Он технично выцеливает меня, давит, оттесняет в угол. Попадает, я вспыхиваю яростью.

В этот момент я резко разворачиваюсь, отталкиваюсь от столбика, удерживающего канаты, и с разворота обрушиваю на него мощный удар ногой. Попадаю точно в голову. Лом вскидывает руки, его глаза закатываются, и он медленно опадает на ринг. Нокаут. Нокаут в третьем раунде… Только упал не я.

Мы разошлись по своим углам, а трибуны взорвались рёвом, требуя продолжения нашего противостояния.

Третий раунд. Зрители пока не знают, но этот раунд должен оказаться последним.

Жорыч перед началом боя посмотрел на меня со значением, я молча прикрыл глаза, показывая, что не забыл. Я должен подставиться и проиграть.

Мы снова кружим по рингу. Я меряю дистанцию джебом, взрываюсь комбинацией – прямой, прямой, апперкот. Лом показывает отличную технику, легко уходя от ударов. Отвечает лоукиком, я вскидываю колено, блокируя удар. Бой набирает обороты, становится всё более напряжённым.

Лом идёт вперёд, давит, выбрасывает фронтальный удар ногой, целясь мне в голову. Уклоняюсь, делаю подшаг вперёд и обрушиваю на противника двойку. Его голова дёргается от ударов, я делаю паузу, давая ему возможность вскинуть руку для защиты, и тут же наношу правый прямой. Он успевает поставить блок, но его лицо искажается от боли.

Отскакиваю назад. Лом мотает головой, приходя в себя, и с новыми силами бросается вперёд. Начинаем обмен ударами – уклон, джеб-джеб, правой, ухожу вправо. Он технично выцеливает меня, давит, оттесняет в угол. Попадает, я вспыхиваю яростью.

В этот момент я резко разворачиваюсь, отталкиваюсь от столбика, удерживающего канаты, и с разворота обрушиваю на него мощный удар ногой. Попадаю точно в голову. Лом вскидывает руки, его глаза закатываются, и он медленно опадает на ринг. Нокаут. Нокаут в третьем раунде… Только упал не я.

Рефери замирает, затем начинает отсчёт. Трибуны взрываются всторгом, не подозревая о нашей договоренности.

Я замираю на мгновение, оценивая ситуацию. Адреналин бурлит в крови. Я прыгаю к канатам, перескакиваю через них прямо в зал, на ходу сдергиваю перчатки и швыряю в Жорыча. Попадание! Он покачивается и падает назад на столики под рингом, создавая необходимый мне хаос.

Время словно замедляется. Я мчусь к выходу, уворачиваясь от тянущихся ко мне рук. У двери вижу Гиену – его глаза расширяются от удивления, он рефлекторно хватается за шокер, но не успевает – мой точный удар отправляет его на пол.

Охрана начинает реагировать, но я уже врываюсь в подсобное помещение. Слышу за спиной крики и топот бегущих ног. Бросаюсь к окну, выбиваю его мощным ударом ноги. Стекло с грохотом рассыпается, острые осколки летят в стороны.

Прыгаю вниз, приземляюсь на мусорные контейнеры, перекатом гашу инерцию и тут же ныряю в лабиринт узких улочек, ухожу дальше вглубь трущоб. Сердце колотится как сумасшедшее.

Я заранее припрятал вещи и по плану сегодня собирался сдёрнуть от Теней. Вот только нокаут противника в мои планы не входил. Я должен был очухаться после поражения и потихому исчезнуть.

Но горячка боя, азарт и магнетизм толпы взяли верх над разумом.

Бегу, петляя между домами, стараясь запутать следы. Меня теперь будут искать из принципа – для Теней это становится делом чести. Они не оставят меня в живых!

Вот мои вещи! Переодеться и бежать. Присоединиться к ватаге рейдеров – и видали меня в этой Горке!

Я наклонился за рюкзаком, и тут же меня сотряс удар по затылку.

– Вот дурачок! – падая, услышал я ехидный голос второго подручного Тени.

Сознание померкло.