Читать онлайн #Живое воспитание. Как неидеальной маме воспитать счастливого ребенка бесплатно
Благодарности
Эта книга – соединение сотен и тысяч голосов молодых мам, которые доверились мне, решая свои трудности в воспитании детей. Поэтому моя первая благодарность вам – мои читатели, подписчицы, клиентки и ученицы! Я искренне благодарю вас за глубокий и неустанный поиск того, как жить в ладу с собой и помочь в этом своему ребенку.
Я благодарю моего мужа Игоря Товпеко за его бесконечную и твердую веру в меня, в мои задумки и в эту книгу. За терпение, с которым ты выслушивал все мои сомнения и помогал выстроить лучшую структуру. За поддержку, которую ты давал мне каждый день во всем, в чем бы я ни нуждалась. За совместную черканину в детском альбоме и юмор, благодаря которому наши совместные обсуждения были не только полезными, но и веселыми. За твою бережную окутывающую любовь, в которой так легко и приятно творить!
Я благодарю мою сестру Ксению Фридман – первого и единственного читателя моей рукописи. За твое потрясающее чувство слова, за щедрость замечаний и вдохновляющую обратную связь, которая придала мне силы довести дело до конца. Надеюсь, ты говорила правду?
Я благодарю моего отца Вячеслава Фридмана за то, что научил меня трудиться, не искать легких путей и вместе с тем верить в себя, силу интеллекта и в успех. А еще за отеческую любовь и нежность, которые ощущаются как мощная поддержка за спиной, что бы ни происходило.
Я благодарю мою маму Валентину Фридман за бесконечную доброту и щедрость сердца, которых я не встречала больше ни у кого. За то, что ты всегда на моей стороне, даже если тебе что-то не нравится. За километры прогулок с детьми и твою искреннюю помощь. За то, что ты всегда незримо благословляешь меня!
Я благодарю мою свекровь Нелю Петровну Сваток за участие и включенность в процесс написания, за подсказки и идеи. За возможность обсудить сомнения и спросить совет. И конечно, за талант бабушки и помощь, благодаря которым написание этой книги стало возможным.
Я благодарю мою наставницу Раису Васильевну Богуш за то, что вложила частичку души в мое профессиональное становление и помогла сформировать психологическое мышление. С вами я всегда мысленно сверяюсь и вашего одобрения ищу, за какие бы идеи ни бралась.
Спасибо моим детям за то, что каждый день подбрасывают новые задачки для роста, за то, что задают глубокий смысл жизни, и за любовь, которая подталкивает быть требовательной к себе.
Спасибо моим коллегам и сотрудницам Лене Крапивиной, Лене Андреевой и Наташе Черенко за то, что взяли рабочую рутину на себя и поддерживали в моменты упадка духа.
А также я благодарю всех моих будущих читателей за то, что открылись для этого разговора. Разговора, который мы поведем с помощью этой книги.
Вместо предисловия
Письмо матери от выросшей дочери
«Здравствуй, мама! Ты часто спрашиваешь у меня, почему я так редко звоню, почему психую, когда ты даешь мне советы, почему раздражаюсь, когда ты пытаешься мне помочь?
Возможно, ты сама видишь ответ в моих глазах, и мне очень непросто его скрыть…
И правда, мне до сих пор сложно воспринимать твои слова всерьез. Когда-то мое доверие было к тебе безгранично, но сейчас я четко ощущаю черту, за которую ты никогда больше не сможешь проникнуть.
Как это могло произойти с нами, мама?
У меня нет ответа на этот вопрос, но есть разрозненные воспоминания, оставивших свой маленький холодный след в моей душе.
Я все не понимала, как же так, ты, такой взрослый и хороший в целом человек, а не могла себя контролировать. Если честно, из-за этих твоих срывов я тебя просто боялась и не хотела идти домой.
Помнишь тот случай?
Я так боялась, что ты будешь бить меня! Нет, конечно, это не были истязания, а банальный „педагогический“ шлепок в сердцах, но я до сих пор не понимаю, за что?
Помнишь? Ты была готова меня „убить“ за то, что я задержалась дольше обычного. А ведь я ничего плохого не сделала.
Ты всегда „просто пугалась“! Пугалась так, что тебе было намного легче, когда виноватой оказывалась я. Ведь ты накручивала себя так, что непременно надо было вылить на кого-то свои эмоции.
И знаешь, это было ужасно… Твоя поза, молчание и взгляд исподлобья.
Но ты хорошая мама, поэтому быстро понимала, что была несправедлива ко мне. И чтобы искупить свою вину, рыдая, просила прощения. Я молча кивала, но в глубине души мне было противно… Я хотела, чтобы ты меня уже отпустила и избавила от участия в этом дурацком спектакле.
Мне было все равно, что ты осознала свою вину, потому что я знала: все повторится снова и снова. Твое недовольство сливается на меня, как в грязное ведро. И какая разница, извинилась ты или нет, если в следующий раз опять не сможешь сдержаться и сорвешься на крик и ругань…
А еще в этих своих срывах ты часто использовала против меня то, чем я с тобой делилась, по-детски, наивно открывая душу. Из-за этого я совсем не хотела ничего рассказывать тебе и не доверяла.
Но это было недолго – самое болезненное лет до 10… А потом я выкрутилась, я научилась от этого защищаться. И началось другое: „Ты ей слово, она тебе десять!“ и „Ни во что мать не ставишь!“.
А я ведь „ставила“, мама, доверяла, но раньше. А теперь было поздно.
Да что там, мама, все это в прошлом. И я рада, что ты теперь другая. Ты стала внимательной и наверняка сожалеешь о том, что тогда не справлялась.
Я все понимаю, ошибки прошлого… Каждый имеет на них право. Но эти воспоминания – они просто часть меня. И это ощущение, что ты меня не любишь… Его было сложно преодолеть. И до сих пор я не уверена, что мне это в полной мере удалось…»
А это письмо-ответ, которое хотела написать ее мать…
«Дорогая моя девочка, я прочла твое письмо, и глаза мои полны слез. Конечно, первый мой порыв был защищаться, отчаянно оправдываться, сделать все, только чтобы не испытывать эту пронзительную, жгучую вину…
Как бы мне хотелось тоже предъявить тебе в ответ свои претензии и рассказать, какой ты была своенравной, какой сильной и невыносимой!
Ты всегда все делала по-своему, и с тобой было тяжело…
Правда, когда ты была еще совсем маленькой, ты была самым настоящим солнышком, от которого улыбались все! Тобой нельзя было не гордиться, ты всегда была на высоте…
А помнишь, как нам было весело вместе? Мы бесились и дурачились, как дети… Но потом что-то изменилось… Я перестала тебя понимать. Это были какие-то мелочи, но для меня они так много значили!
Тебя нельзя было допроситься быть тише, аккуратнее, внимательнее. Ты никогда не вела себя так, как я просила, и казалась мне неуправляемой… Это раздражало и – хуже – вызывало страх.
Ну почему с тобой было так сложно? Если тебе что-то не нравилось, ты устраивала истерику. И я не могла понять, как так? Почему ты все делаешь назло? Я видела этот огонь в твоих глазах, и во мне что-то срабатывало…
Я рыдала ночами, чувствуя, что теряю тебя, но я не могла, не могла сдержаться! Я хотела, чтобы ты была другой! И я старалась сделать все для этого…
Мне казалось, что я хочу добра, только добра. Но сейчас я понимаю, что мы были просто разными… Ты делала то, о чем я даже и помыслить не могла.
Я просто не понимала тебя и делала то, что мне казалось правильным. Могла ли я предполагать, что это причинит тебе столько боли? Я думала, что если я не спасу тебя, то с тобой случится что-то ужасное, что ты с таким характером пойдешь по наклонной…
Хотя, знаешь, если быть до конца честной… Я сгорала от стыда, ощущая, как ты позоришь меня… Мне было стыдно. Что у меня такая дочь. Что я плохая мать.
И это ощущение ужасной „плохости“ внутри разъедало меня… Но, знаешь, наверное, все глубже, ведь я всегда была такой девочкой-отличницей. Я всегда старалась сделать все, чтобы помочь родителям. Я видела, как они выбиваются из сил, и мне достаточно было их уставшего взгляда, чтобы броситься на помощь.
Я не могла себе позволить хоть что-то, что разочарует их… А ты…
Тебе было все равно, разочаруешь ли ты меня… Почему так? Неужели ты меня совсем не любишь, думала я? Ведь я из любви готова была на все…
А ты не могла сделать мне и малейшего одолжения… И мне казалось, что ты не любишь меня. Я обижалась и злилась, безумно злилась…
Но пойми и ты меня – я не могла, я просто не могла понять, почему мне так сложно и что стоит между нами… Я не могла осознать, какую боль причинила тебе…
Поэтому я так и не написала тебе это письмо.
Поэтому я так и не сказала тебе это слово…
Прости!»
Эти два письма, написанное и ненаписанное, – квинтэссенция сложностей, с которыми сталкиваются дети и взрослые, встречаясь в одной семье. Драма, которая снова и снова происходит в семьях, где растут дети. Драма, в которой сложно обеим сторонам. Детям – поскольку они уязвимы и крайне нуждаются в поддержке и понимании. Взрослым – поскольку они безумно любят детей, но не могут соответствовать их нуждам.
Эти отношения – между родителями и детьми – и есть предмет моего главного жизненного интереса, в отношении которого я накопила множество наблюдений. Сначала с позиции ребенка (до сих пор очень хорошо помню свои детские чувства), наблюдая за своими родителями. Затем с позиции любознательной студентки – изучая свою историю и истории моих друзей. Еще позже – как специалист, работая с семьями, в которых растут как здоровые дети, так и дети с особыми потребностями. И наконец, с позиции матери двоих сыновей, соприкасаясь со всеми сложностями уже в своей личной жизни.
За годы этих наблюдений я заметила, что и у детей, и у взрослых есть свои ограничения, которые мешают им понять друг друга. Но если детям, чтобы преодолеть это ограничение, нужно просто вырасти и повзрослеть, то ловушки, в которые попадают родители, требуют их специального внимания и осознанных усилий.
Эти ловушки разнообразны.
1. Собственная история и опыт, которые «засели» в подсознании, не давая родителям увидеть, услышать и узнать своего настоящего ребенка.
2. Недостаточное понимание ребенка, всевозможные стереотипы и мифы воспитания о том, как надо и что лучше, которые мешают понять, что по-настоящему нужно ребенку.
3. Естественное родительское бессилие и неопытность, которые мешают справиться в сложных ситуациях.
Эти ограничения мешают родителям справляться, понимать и чувствовать своих детей, вынуждая срываться, кричать, ранить…
Эти ограничения мешают быть в живом и полном контакте с детьми, смотреть и видеть, слышать и понимать, чувствовать и быть отзывчивыми по отношению к детям. И наоборот – эти ограничения делают отношения неживыми, лишенными доверия и чувства безопасности.
Я выделила три фактора, которые мешают отношениям с ребенком быть живыми, но эту книгу хотела бы посвятить только первому из них. Личной истории каждой мамы, которая так или иначе преломляется в ее собственном материнстве, оживая из воспоминаний, забытых моментов, подавленных чувств.
Это необычная книга про воспитание. В ней я не буду давать никаких советов по обращению с детьми. Однако в ней будет сказано многое о мамах, об их детстве, болевых точках, страхах и сомнениях.
Эта книга поможет вам намного больше узнать о себе именно потому, что такой подход радикально меняет ваше воспитание. Делает его поистине Живым. Ведь только Живая, пусть неидеальная, мама может воспитать ребенка счастливым. Потому что воспитываем мы не с помощью приемов, знаний и умений. Воспитываем мы всей своей личностью.
Почему Живое воспитание?
Стояла чудесная теплая апрельская ночь. Беременность не давала мне заснуть, а луна светила так ярко, что, казалось, горела лампа. Ароматы сирени и ванили переполняли комнату. На окне стояла корзина со свежей выпечкой. В эту пасхальную ночь все было готово к празднику.
Поскольку мне не спалось, все мысли мои сконцентрировались на предстоящем тренинге. Он планировался как моя самая мощная программа по воспитанию, направленная на работу с подсознательными чувствами мамы. Я хотела помочь женщинам погрузиться в свое детство, чтобы стать более расслабленными, свободными… живыми! Я видела весь путь, который должны были проделать участницы, но мне не хватало цельности. Идеи, которая отразила бы все мои представления о том, как строятся здоровые и счастливые отношения между матерью и ребенком.
И вдруг в ту незабываемую пасхальную ночь произошло маленькое чудо: все мои идеи улеглись в одну единую и стройную систему. Эта концепция действительно была подарена мне свыше. Она подсказала точную метафору и одно-единственное слово, которое передает мой замысел.
Это слово – жизнь!
Действительно, отношения между родителями и детьми могут быть счастливыми лишь при одном условии. Тогда, когда в них достаточно Жизни. Пространства свободы, в котором ребенок может быть таким, какой он есть, Атмосферы принятия, в которой родители в силах выдерживать его чувства, сопровождать его рост и развитие, не переставая вдруг «дышать», когда ребенок сделает что-то «не так». Когда сами могут оставаться живыми и чувствующими, креативными и вникающими в процесс взросления их малыша. Ведь рождение и воспитание – это самые творческие и созидательные процессы в семье! Или в мире?
Растущий ребенок постоянно подбрасывает родителям задачки, загадки, а то и устраивает целые квесты. То, насколько живым и творческим будет их решение в этот момент, влияет на многое, а подчас и на судьбу ребенка. Косность, зашоренность, родительские страхи, неконтролируемый крик могут лечь непреодолимой преградой на пути развития ребенка или тяжким бременем на его душу. Они парализуют способность родителя быть живым, чутким, креативным. Напрочь блокируют чувство юмора и включают ваши самые темные и непроявленные качества, о которых без детей вы бы даже не узнали.
Глава 1
Что мешает отношениям с ребенком быть живыми?
Каждый родитель, без сомнения, любит своего ребенка. Однако в отношениях с ним практически всегда есть что-то невыносимое. Что-то, что «выносит мозг», «доводит до ручки», заставляет систему «клинить». Что-то, что принуждает вас выдавать такие реакции, которые вы сами считаете неприемлемыми и осуждаете в других.
Вот это «что-то» и является предметом моего интереса. Именно это что-то делает отношения неживыми, неосознанными, охваченными какими-то дикими неконтролируемыми реакциями. Потому что этот «рубильник» выключает осознанность. И погружает в пучину вырывающихся непонятно откуда безудержных, нелогичных, сильных реакций.
Как работает это «что-то»?
Оно мешает родителю, который безумно любит своего ребенка, быть в достаточно полном контакте с ним. Оно мешает ему смотреть и видеть, слушать и слышать, быть открытым и поддерживающим рядом с совершенно непознанным сюжетом новой судьбы, который создается вашим ребенком.
Это «что-то» застилает нам глаза и уши, окутывает броней сердце, связывает нам руки. Это что-то делает нас предвзятыми или слишком правильными, знающими, «как лучше», и осуждающими за то, что «неправильно».
Это «что-то» мешает нам понять своего ребенка и уж тем более принять его. Мешает нам выдержать его пробы и ошибки, эксперименты и неудачи.
Это «что-то» действует по-разному. Оно мешает нам поддерживать и быть чуткими в ситуациях, когда ребенок уязвим, но также не дает ограничивать и запрещать, когда тиранит и «садится на голову». Это «что-то» мешает нам быть отрытыми и непредвзятыми, ничего не знать наперед и в то же время быть мощными столпами опоры для своего ребенка.
И самое главное, это «что-то» делает так, что в отношениях с ребенком нам неизбежно становится больно, обидно, плохо, а подчас невыносимо.
Так что же это такое? Что же убивает Жизнь в отношениях с ребенком? Что делает их неживыми?
По правде сказать, это не что-то, а кто-то. И этот кто-то – мы сами. Наше подсознание. Наши ограничения, привычки, неосознанные желания и страхи, история и мечты.
Ограничения, которые мы несем внутри себя, так или иначе воплощаются в отношениях с собственными детьми, мешая быть с ними в полном контакте. Говоря о таком контакте, я не имею в виду постоянное взаимодействие, а подразумеваю другой характер этого самого контакта: мы видим ребенка таким, какой он есть, а не таким, каким он нам нужен, потому что мучительно жаждем любви и компенсации.
Живые отношения родитель может строить тогда, когда:
• он внутренне свободен от страха;
• когда готов к риску: «Мир может быть не таким, как я хочу. И ребенок тоже»;
• когда знает свои потаенные желания;
• когда умеет отделять их от желаний своего ребенка;
• когда знает свои болевые точки;
• когда умеет с ними обращаться.
Словом, когда он справляется с самим собой. Когда является взрослым. Иначе он обречен попасть в одно или несколько из этих пяти состояний, которые помешают сохранить живые отношения с ребенком.
Пять родительских состояний, которые мешают отношениям быть живыми
1. Невозможность понять ребенка
Однажды я проводила семинары для детских психологов. И начинала эти встречи с такого задания: представьте, что рядом с вами сейчас находится ребенок. Какие чувства возникают у вас рядом с ним? А дальше выписывала на флип-чарте те состояния, которые называли участники.
Что это были за чувства? Удивление, страх, тревога, неуверенность, беспокойство и раздражение. Радость звучала реже других! Получается, ребенок производит на взрослых очень сильное впечатление, как если бы это было совершенно непонятное и даже пугающее существо.
Чем же так пугает ребенок? Почему поднимает такие сильные противоречивые чувства?
Прежде всего, это происходит потому, что в наше время мы настолько неопытны в общении с детьми, что воспринимаем их, как инопланетян, чьи реакции и поведение очень сложно связать в единую логическую цепочку.
Для большинства современных родителей первый младенец, которого они держат на руках, – это их собственный ребенок. Иными словами, многие взрослые впервые соприкасаются с детской реальностью, когда становятся родителями. И оказываются похожи на брошенных в воду котят, которые не умеют плавать. Зачастую они чувствуют растерянность, страх, смущение, не зная, как понимать поведение своего ребенка.
Эта невозможность понять включает в родителях те автоматические программы, которые помогают хоть как-то объяснить иррациональное на первый взгляд поведение малыша. Например, они судят по себе: стараются «расшифровать» маленькое существо с помощью воспоминаний своего детства. Ситуация не улучшается, когда детей воспринимают как маленьких взрослых: «Они все понимают!»
Когда же эти несовершенные попытки не дают результат, срабатывает программа крика в ответ на любое «непонятное» действие ребенка: «Прекрати!», «Успокойся!», «Закрой рот!». Это позволяет им хоть как-то удержать контроль в своих руках.
Действительно, отношения родителей с ребенком похожи на то, как если бы им понадобилось вступить в контакт с людьми с другой планеты. Во-первых, важно было бы исследовать этих существ, узнать, как они устроены. А затем найти форму контакта с ними. И здесь есть выбор: либо открыться этому новому опыту, либо действовать по стереотипной схеме.
2. Неспособность принять ребенка
«Когда я вижу капризного ребенка желание одно – наказать. Балуется – отшлепать. Не ест – прогнать из-за стола и т. д. Прям не выношу детей, не понимающих слово „надо“. Мама мне всегда объясняла: надо полежать с бабушкой в тихий час – она устала. Я не спала, но тихо лежала рядом. Надо ходить в музыкальную школу. Надо дать врачу взять кровь. Помню себя лет с трех. Я всегда видела границы. Да и вообще в своем детстве не помню детей, валяющихся на земле в истерике, требующих что-то у родителей».
У каждого из нас есть множество представлений о том, что правильно, что неправильно, что хорошо, что плохо. И эта матрица обязательно накладывается на отношения с ребенком. Если он этой матрице соответствует, то родитель чувствует себя спокойно и расслабленно в отношениях. Если же ребенок не вписывается в матрицу, то у родителей возникает чувство протеста и тревоги. Это своеобразный ограничитель, забор, внутри которого родители с ребенком могут говорить на одном языке; как только ребенок выпрыгивает из-за этого забора – начинаются конфликты. А если для родителей такие выходки невыносимы, они стремятся оцепить территорию колючей проволокой, делая все, чтобы удержать ребенка в этих условных пределах.
3. Невозможность вынести ребенка
Жить с детьми иногда бывает очень непросто. Они шалят и шумят.
Детская энергия несопоставима со взрослой. У нее другая частота, другая интенсивность. И для того чтобы быть в живом контакте с детьми, взрослым понадобится немало устойчивости и эмоциональной выносливости. А это не так-то просто, и мы не всегда оказываемся к этому готовыми.
Вот лишь один из примеров мамы – участницы моих программ, которая описывала свое отчаяние так: «Мне очень тяжело, а порой невыносимо дается ответственность. Вчера было немного больше сил, чем обычно, и когда старший ребенок устроил истерику, я смогла его обнять, успокоить. А потом младший стал выбрасывать вещи из своего ящика, захотел там спрятаться. У меня мысли: опять все это складывать, не хочу, не хочу. Повела их кушать. Думала, пока едят, вещи уберу на место. Захожу, а младший уже принес воды, мебель, вещи, пол залиты. Опять все вытирать и стирать. И вроде бы это несложно и не страшно, а меня накрывает, не могу, ничего не хочу, сил больше нет. Я начинаю орать от ярости. Потом я была так опустошена, что чуть не заревела от обиды. Оттого что мне ничего нельзя, даже расслабиться. А нужно постоянно стоять на страже, чтобы ничего не разрушили, не сломали».
4. Невозможность поддержать ребенка
Наверное, у каждого из нас есть некоторый предел тепла, которое мы можем дать ребенку. И так бывает, что в некоторых ситуациях, когда он нуждается в нашей поддержке, мы испытываем, своего рода, онемение чувств.
Мне вспоминается из подросткового периода история… Мы очень сильно поссорились с папой. Это было болезненно для него, потому что он почувствовал, будто я его не ценю и не уважаю. И это было болезненно для меня, потому что я ощущала себя несправедливо обиженной и непонятой. Я помню момент, когда заглядываю ему в глаза и спрашиваю: «Пап, ты меня любишь?», а в ответ – звенящая тишина. Он не смотрит на меня и молчит. Тогда это молчание читалось как замешательство, как сомнение, как желание ответить «нет». Но сейчас я понимаю, что, конечно же, он любил меня, просто в тот момент не мог выразить свои чувства в словах, не мог дать ту поддержку, в которой я нуждалась. И это помешало нам встретиться в эмоциональном плане, услышать друг друга и понять.
5. Неспособность ограничить
В стремлении быть поддерживающим и отзывчивым родители часто утрачивают способность направлять и уж тем более ограничивать своих детей. Ими движет страх подавить, травмировать, сломать ребенка. Быть плохим для своего ребенка. И это невыносимо! Почему?
Наши родители не боялись брать на себя ответственность. Они были твердыми, порой даже жесткими. Они подавляли, контролировали, устанавливали границы и запреты, не всегда считаясь с нашими чувствами. В своем детстве мы столкнулись с недостатком чуткости. Это ранило нас, и мы подсознательно решили не повторять эту ситуацию со своими детьми. Мы не хотим, чтобы они пережили этот опыт, и, как следствие, любим детей слишком сильно.
Мы стараемся быть для своих детей такими родителями, которых не было у нас.
Вот как провальность этой стратегии описывает моя читательница: «У меня складывается ощущение, что чем больше я стараюсь быть внимательной, поддерживать, тем изощреннее методы выводить меня, причем ведет себя сын так только со мной, перед сном: то ему как-то по-особенному подушку положить, то попить из трубочки определенной, и это не просто просьба, это рыдания. С одной стороны, кажется, он устал, хочет привлечь мое внимание, с другой, чем нежнее я, тем хуже результат».
Все эти состояния скрываются в глубине, а на поверхности мы видим лишь волны. И воплощаются они, как правило, в одном состоянии – раздражении.
У любящих родителей это раздражение часто принимает форму эмоциональных качелей.
«Эмоциональные качели»
«Я ненавижу себя за то, что кричу на ребенка, обещаю больше не кричать, но наступает день, и я снова кричу. Он не слышит меня, я не понимаю его».
Феномен, когда мы срываемся на ребенке, а потом раскаиваемся и пытаемся восстановить отношения, я называю «эмоциональными качелями».
Как разворачиваются эмоциональные качели?
Обычно этот болезненный аттракцион выглядит так. Вы стараетесь быть хорошей мамой, говорите спокойно и все объясняете по 100 раз. Спускаете с рук ребенку мелочи, не обращаете внимания на шалости и капризы. Словом, держитесь молодцом. А потом терпение заканчивается, вы срываетесь, кричите и даже говорите обидные, жестокие слова. Можете ударить, шлепнуть, тряхнуть как следует или грубо оттолкнуть от себя.
Затем приходите в себя, как будто пелена падает с глаз. Вы вдруг предельно ясно осознаете, как плохо поступили. Бежите к ребенку со слезами и словами раскаяния, обнимаете его и обещаете себе и ему больше так не делать. На этой фазе чувство вины заставляет вас снова быть хорошей. Но не просто хорошей, а замечательной, чтобы хоть как-то загладить свою неправоту.
Однако на этом «катание» на качелях не заканчивается. Ведь через время снова происходит что-то ТАКОЕ, что вас выводит из себя.
Очевидно, все это оставляет ужасно неприятный осадок, потому что дети чувствуют небезопасность и несправедливость такого отношения, а мамины раскаяния не всегда легко принять после нападения. Во взрослом возрасте такие дети часто отстраняются от родителей: они ощущают, что их настоящие чувства не понимают. Они затаили обиду на эти горькие перепады и эмоциональные излияния и испытывают трудности с тем, чтобы выразить родителям тепло, даже когда ощущают его.
Что это за механизм и почему он включается?
Эмоциональные качели – это привет от нашего подсознания.
Чем более резкая, сильная и неконтролируемая ваша реакция в моменты срывов, тем более она неосознанная. Что это значит? Контролировать можно лишь то, что находится под властью сознания. Эмоции, которые подпитываются подсознанием, контролировать сложно, они как бы охватывают нас целиком, берут в плен, более того, сужают сознание. Точь-в-точь как при опьянении.
(Я не беру случаи глубокого физического истощения. Тогда достаточно лишь маленькой искры, чтобы вспыхнуть. И подсознание может быть не причем. Просто стрессоустойчивость падает.)
Вторая причина – это некоторые автоматические программы, которые мы унаследовали от родителей. Думаю, многие из вас замечали, что, когда ребенок выводит из себя, начинаешь ругать его теми же словами, что и родители много лет назад. Иногда истоки этих программ содержатся в культуре и общественно устоявшихся шаблонах.
В любом случае, чтобы научиться контролировать свои эмоции, а заодно набраться терпения, нужно «раскопать» истоки раздражения в бессознательном и вывести их на свет. Подобные «раскопки» мы произведем чуть позже, поэтому обязательно дочитайте эту главу до конца.
Чем опасны эмоциональные качели?
• Эффект неожиданности – ребенок никогда не знает, в какой момент маму понесет, потому что срывы хоть и предсказуемы, но эмоция накатывает слишком быстро и без предупреждений, так что к ней нельзя подготовиться. Ребенок только что был хорошим, и в его ожиданиях – получить теплое отношение, но вместо этого в маминых глазах сверкает ярость и отвержение.
• Эффект несправедливости – мама срывается, как правило, тогда, когда четкость правил не привита ребенку. Если это так, скорее всего, родитель может отругать сегодня за то, что вчера было можно. Все потому, что крики зависят от состояния мамы. В один день она чувствует себя хорошо, в другой истощена и срывается.
• Эффект отвержения – детская психика так устроена, что ребенок видит мир контрастным, черно-белым. Ему сложно понять, что, даже если его ругают, все равно продолжают любить. Постепенно после трех лет мальчики и девочки учатся интегрировать негативные и позитивные проявления, но эта их способность по-прежнему остается несовершенной. Именно поэтому перепады маминого состояния ребенок неверно интерпретирует как перепады маминого отношения. Как разрыв, прекращение любви, как отвержение. Да, что греха таить, некоторые мамы действительно ощущают это отвержение в силу своих детских ран.
Эмоциональные качели – проблема, которая присутствует в отношениях с ребенком сплошь и рядом. В качестве иллюстрации хочу привести пример одной из мам. Известных мам. Это история Ларисы Гузеевой на основе ее интервью, которое находится в открытых источниках.
Актриса не раз говорила, что не считает себя идеальной матерью.
Эмоциональные качели в отношениях с детьми она объясняет своим непростым, «резко континентальным» характером. «Я либо падаю на колени со словами: „О Боже, благодарю Тебя, что Ты мне дал таких детей“, либо говорю им какие-то жесткие вещи, а потом сама себя страшно ругаю».
Главной своей ошибкой актриса считает то, что она всегда разговаривала со своими детьми как с ровесниками.
«С Георгием, когда он был маленький, я выясняла отношения так, будто он мне муж.
Ему, допустим, лет десять, а я, за что-то на него рассердившись, ухожу в свою комнату, рыдаю, бросаюсь на кровать. Он идет за мной, садится на краешек… Я говорю: „Все, я не хочу тебя слушать“. И убегаю в ванную, а он стоит там под дверью и просит: „Мама, открой“.
Словом, страсти бушевали.
Сейчас я понимаю – я очень виновата. Хоть руки никогда не распускала, но была несдержанна на язык и, боюсь, ранила сына сильно. Он же был всего лишь мальчик, ребенок, зачем я к нему с такими требованиями?
Дорого бы я сейчас дала за то, чтобы у Георгия в некоторых местах стерлась память…»
Неотъемлемая часть эмоциональных качелей – это раскаяние мамы после очередного срыва. В этом контексте мне часто задают вопрос.
Стоит ли просить прощения у ребенка после срыва?
Одна моя клиентка говорит: «Это было невыносимо в детстве. Мама срывалась на меня из-за мелочи. Могла больно ударить. И, пока еще моя спина горела от удара, она подбегала ко мне в слезах и просила прощения. Приходилось обнимать и выдавливать из себя слова прощения».
И, хотя сейчас на каждом углу твердят, что у ребенка нужно просить прощения, я не могу согласиться с тем, что это всегда на пользу.
Конечно, просить прощения, признавать свои ошибки – очень важно! Но уповать на то, что прощение дает индульгенцию, освобождает ребенка от последствий ваших действий – вряд ли. В этом смысле просьба о прощении может быть очень разной. В одном случае она действительно способна дать ребенку понимание – родители услышали, поняли меня.
Однако в других случаях родители злоупотребляют просьбами о прощении, как бы перекладывая на ребенка ответственность: «Ну, я же извинилась, почему тебе плохо? Сними с меня вину, сними ощущение, что я плохая мать!»
Скажу прямо: для ребенка это слишком большая и неполезная ответственность, даже если он уже подрос. Потому что прощение не отменяет причиненную боль. А иногда и усугубляет ее.
Важно также понимать, что просить прощения – это борьба с симптомами – срывами, криками, раздражением. Она не устраняет настоящих причин. Выяснить их вы сможете, прочитав эту главу до конца.
Прежде чем приступить к анализу глубинных истоков запредельного раздражения на ребенка, послушайте еще одну историю жизни, это случай из моей практики.
Мы сидим в моем кабинете на последнем этаже. Передо мной молодой мужчина под два метра ростом. Парень не мог закончить вуз, у него была бессонница, он не знал, чем хотел заниматься. Этот красивый и умный человек смотрел на меня немного исподлобья, как ребенок.
Когда мы разбирали, в чем корни его проблем, я ужасающе четко увидела, как жестоко действует механизм «эмоциональных качелей» на ребенка.
Речь об отце мальчика. Он – человек крайне взрывной. Отец срывался на сына из-за любой мелочи. Например, он мог зайти в комнату, увидеть одежду на диване и наброситься на тогда еще маленького сына со словами: «Когда же ты перестанешь устраивать здесь свинарник?!»
Отец критиковал за учебу, за походку, за слова и поведение – в любой момент и по любому поводу. А поскольку крики зависели от настроения родителя, то ребенок привык ждать плохого. Так и есть.
Парень признался: «Я не могу смотреть на людей прямо. А если в метро кто-то делает резкое движение, я отскакиваю, как будто жду удара… Я какой-то „шуганный“». (При двух метрах роста и блестящей спортивной подготовке!)
Но не это самое печальное! Когда родитель является абсолютно плохим, ребенку в какой-то степени проще. Он приспосабливается и перестает ждать хорошего. Но вся горечь в том, что после вспышек агрессии отец быстро отходил, сожалел о содеянном и бежал к сыну с требованиями его простить.
Когда у отца были «хорошие» периоды, они с сыном сказочно проводили время вместе. Гуляли с собакой, пропадали в гараже и катались на велосипедах.
Даже сейчас, в свои двадцать, выросший сын говорил мне, вжав голову в плечи, а туловище в кресло: «У меня очень хороший отец. Но я не понимаю, что со мной не так?»
Так и работают «эмоциональные качели». Родитель дает ребенку противоречивые послания. И ребенок учится думать: если отец или мать на меня кричит, то это со мной что-то не в порядке (а не с отцом или матерью).
Вы же знаете: дети воспринимают все на свой счет, они могут обижаться на взрослых, но это чувство «я не заслуживаю любви» глубоко поселяется в их подсознании…
Все это больно видеть, потому что этот толковый молодой мужчина, даже став взрослым, «не мог уйти» из дома и начать жить своей жизнью, ведь отец продолжал манипулировать: «Ты разрушаешь нашу семью! Как ты можешь меня бросить?!»
Да-да, дети родителей, склонных срываться, ведут себя как жертвы и привязываются к тем, кто их обижает… Депрессия, нестабильная самооценка и огромное количество комплексов – то наследство, с которым мальчик вышел из атмосферы эмоциональных качелей.
Именно поэтому так важно заострить свое внимание на этой проблеме!
И вот мы подошли к самому главному вопросу: почему мама, которая изо всех сил НЕ хочет кричать, все же кричит? Какие процессы сильнее воли, разума и осознанного желания быть хорошей мамой? Что делает маму по-настоящему бессильной перед своим, как правило, внезапным гневом?
Есть много причин, среди которых монотонность, социальная изоляция, усталость и эмоциональное выгорание, снижающих стрессоустойчивость мамы, а также ее темперамент, который ускоряет реакцию. Но есть также еще одна причина – способность мамы выдерживать собственные состояния. Так называемый контейнер.