Читать онлайн Антимамочка. Реальное материнство бесплатно

«Вряд ли что-нибудь может подготовить вас к суровому испытанию ночными кормлениями»

Пока нас было двое

Позвольте немного рассказать о том, как мы жили до рождения ребенка.

Перенесемся в 2009 год.

Я отматываю так далеко назад, потому что 2009-й – это своеобразный апофеоз нашей жизни в додетную эпоху. В том году мы с мужем купили первый дом, оба работали на серьезных взрослых работах. Джеймс трудился на государственной службе, куда стремился долгие годы, а меня только что повысили до менеджера по связям с клиентами в финансовой компании. На деле это означало, что большую часть рабочего дня я колесила между фермами в Дэвоне, но мне это чертовски нравилось.

Мы хорошо работали и неплохо отрывались. Иногда мы заваливались домой в два часа ночи, благоухая алкоголем и кебабами. Оглядываясь назад, я понимаю, что мы должны были отрываться усерднее! Теперь-то уже поздно. Я жалею, что в свое время так и не добралась до Ибицы. Не то чтобы я мечтала упиться до беспамятства на какой-нибудь пенной вечеринке, но тогда я хотя бы могла это сделать. Не ценили мы свою свободу…

После бурной рабочей недели мы иногда выбирались на пляж или на какую-нибудь экскурсию (чтобы попить сливочного чаю в кафе по пути назад). Но чаще проводили выходные на диване, заказывали пиццу на дом и лениво потягивали пиво. На заднем плане бубнили спортивные новости, и Джеймс даже мог разобрать, что говорит диктор! Домашние обязанности выполнялись неторопливо и под радио; во время поездок за продуктами мы покупали что хотим и когда хотим, а уборка заключалась в том, чтобы сложить в шкаф разбросанную одежду и для порядка пройтись по комнатам с пылесосом.

Мы были счастливы, а жизнь наша была прекрасна и размеренна.

В следующем году мы поженились и начали заплывать в опасные воды, ненавязчиво прощупывая почву. Уверена, к первому Серьезному Разговору нас подтолкнули беседы о лишних спальнях, гаражах и дружелюбных соседях. А поскольку кота мы к тому времени уже нашли (и, не скрою, баловали его, как любимое дитя), Серьезный Разговор мог зайти только на одну тему.

Впереди маячил следующий уровень взрослой жизни.

Не могу точно сказать, кто и когда впервые произнес судьбоносные слова «Давай заведем ребенка», но помню, что решила не пить противозачаточные, и будь что будет. Это только звучит беззаботно – «Будь что будет!» На деле же, как только вы перестаете избегать беременности, вы в значительной степени начинаете к ней стремиться.

Не знаю, чем объяснить нашу одержимость. Мне в то время было всего двадцать три, так что маятник биологических часов не качался надо мною дамокловым мечом. У нас в запасе было много лет для продолжения рода, но что-то подсказывало нам, что пора. На тот момент мы были вместе уже семь лет, хотя со дня свадьбы прошло всего несколько месяцев. Я встретила будущего мужа в шестнадцать, в ночном клубе в промышленном районе. Да-да, романтика и все такое.

Внезапно я начала повсюду натыкаться на коляски с младенцами и беременных с большими животами. Нет, я по-прежнему наслаждалась работой, вином и спокойными пятничными вечерами с едой на вынос, но больше всего на свете мне хотелось стать мамой.

Я думала, это случится очень скоро.

И была жестоко разочарована.

На самом деле после десяти месяцев в режиме «Дорогой, кажется, у меня овуляция. Поставь “Топ Гир” на паузу и поднимись, пожалуйста, наверх» мы слегка приуныли. Все-таки секс раз в два дня с последующим задиранием ног (задирала я, не Джеймс – он-то ни разу не попробовал полежать десять минут с поднятыми ногами, чтобы обмануть гравитацию) кого угодно вгонит в тоску.

А потом на нас вдруг навалились другие заботы: мы продали дом и присмотрели новый, с дополнительной спальней и гаражом. Ура! Это было безумное время, когда нам за пару недель отпуска предстояло упаковать вещи, переехать, а потом еще и отчалить в Грецию на семь дней. В свое оправдание скажу, что отдых на острове Кос я запланировала до того, как на горизонте замаячил переезд. Когда большая часть коробок уже была распакована, но вещи даже близко не лежали на своих местах, пробил час ехать в аэропорт. Я побежала в ванную, потому что, как всегда, отложила эпиляцию на последний момент. Пока набиралась вода, я вдруг почувствовала, что приближаются критические дни: ноги болят, низ живота тянет. Вряд ли вас интересуют подробности моего менструального цикла (к концу этой книги вы вообще узнаете обо мне много такого, чего знать не хотели), но я тем не менее скажу, что у меня никогда не было регулярных месячных.

Врачи, кстати, говорили, что наши сложности с зачатием могли быть связаны именно с этим. И самым разумным было просто сунуть в чемодан пачку тампонов – ведь меня ждала неделя в бикини!

Но я почему-то схватила тест на беременность. Не буду утверждать, что предменструальные ощущения в тот день отличались от обычных. Скорее всего, я хотела увидеть одну полоску, чтобы с чистой совестью наслаждаться греческим узо (это такой ликер на анисовой основе). Я даже крикнула Джеймсу, который был внизу: «Кажется, у меня скоро месячные, но я на всякий случай сделаю тест на беременность».

Джеймс поднялся наверх. К тому времени я уже разделась (помните: я собиралась принять ванну) и оторопело взирала на роковую палочку.

– Ну, что там? – спросил Джеймс.

– Две полоски. Положительный. Я беременна. Черт!

– Черт, – согласился Джеймс. – Уверена? Сделай еще один!

– Не могу! Я больше не хочу писать!

Пока я сидела на краю ванной, пытаясь переварить свалившиеся на меня новости, Джеймс притащил бутылку воды, чтобы я восполнила запасы жидкости в организме. И я сделала еще два теста.

Потому что один мог ошибаться.

Два – еще оставляли место для сомнений.

Но три положительных теста беззастенчиво указывали на то, что у меня в животе ребенок.

Господи боже мой, там ребенок!

И мы собирались тащить его или ее на остров Кос, в отель, который оказался самым дрянным из всех, где нам доводилось останавливаться, с ужасным пляжем и отвратительной едой. Добавьте к этому тот факт, что вместо Коса мы могли поехать на чудесную виллу в Тоскане (но не поехали!) и не получили никакого удовольствия от последнего отдыха вдвоем.

Наш паршивый отпуск (я уже говорила, насколько он был паршивым? Я подчеркиваю это, потому что крест на Тоскане поставил Джеймс, решивший сэкономить) спасло лишь знание того, что у нас будет ребенок. Мы провели всю неделю, улыбаясь, как два идиота.

По дороге в аэропорт я скачала на телефон приложение для беременных, и мы выяснили, что срок у меня – семь недель. Я не обращала внимания на задержку, потому что, повторюсь, критические дни никогда не приходили по расписанию. Других симптомов у меня тоже не было, так что я без опаски пила Пино Гриджио и даже не думала принимать фолиевую кислоту. Я клятвенно пообещала исправиться, как только мы вернемся из отпуска, и мысленно запланировала набег на магазин для беременных.

Вскоре мы уже лежали под жарким греческим солнцем, обсуждали имена для ребенка, обои в детской и напоминали друг другу, что не стоит слишком увлекаться, пока мы не убедимся, что все в порядке. Но было поздно – мы больше не могли думать и говорить ни о чем, кроме нашей маленькой картофелинки. В тот первый раз новость о беременности оказалась чем-то потрясающим. Конечно, она слегка пугала и сбивала с толку, но по большей части приводила в восторг.

Я навсегда запомню наши счастливые загорелые лица и то, как по пути домой из Кардиффа мы поглощали купленные в аэропорту сэндвичи, лучась от самодовольства. Ведь у нас был наш маленький секрет – и мы знали, что наша жизнь скоро изменится.

На самом деле ничегошеньки мы не знали!

Я уже сияю?

Как вам известно, я пишу эти строки, будучи гордой (и порядком вымотанной) матерью двоих детей. Следовательно, восемнадцать месяцев своей жизни я провела, вынашивая в животе человеческих особей. Восемнадцать месяцев – это на двоих, я же не африканская слониха! На самом деле я преклоняюсь перед этими животными: я бы не дожила до конца беременности, продлись она шестьсот сорок дней. Два года терпеть прыжки на мочевом пузыре и отказываться от джина с тоником? Увольте. Тем не менее, восемнадцать беременных месяцев составляют пять процентов моей жизни, и, когда люди участливо интересуются, каково это, я обычно честно отвечаю: «Не очень».

Я правда старалась наслаждаться своим положением! Голова моя была забита мыслями о том, что беременность – благословение, о котором многие пары могут только мечтать. Я считала себя обязанной радоваться и получать удовольствие от своего состояния. При этом я, конечно, знала, что мне повезло сравнительно быстро забеременеть, выносить и родить здоровых детей.

И были моменты, которыми я действительно наслаждалась: новизной ощущений, волшебными первыми пиночками и звуком сердцебиения на приеме у врача. Еще было весело обсуждать имена (правда, зря мы решили поделиться идеями с семьей и друзьями – они дружно воспротивились нашему выбору), ходить на курсы для будущих родителей (мы с Джеймсом честно пытались вести себя как взрослые, когда нам показывали прохождение куклы по родовым каналам, но не смогли), покупать одежду для малыша, красить стены в детской и вставлять в рамочку мою любимую цитату из «Ведьм» Роальда Даля – немного мудрости на стенах никогда не помешает.

Я оба раза искренне восхищалась способностью своего тела вырастить маленького человека.

Но получать удовольствие от каждого момента просто-напросто не могла.

Мне довольно быстро осточертело спускать свой ужин в унитаз (не верьте тем, кто говорит про утреннюю тошноту, коварство токсикоза поистине безгранично: он настигает вас в любое время суток). Меня бесконечно раздражал тот факт, что моему мочевому пузырю вдруг стало тесно, поэтому он пытался опорожниться всякий раз, когда я поднималась по лестнице или ворочалась в кровати. Последние шесть недель второй беременности я провалялась на диване не в состоянии найти удобное положение и пересматривала «Секретные материалы». В довесок к физиологическим «прелестям» моего положения меня невероятно бесили стереотипы и мифы о беременности, которыми со мной щедро делились окружающие (хотя я их об этом не просила!).

– Тошнит? Значит, будет девочка!

Мальчик. Оба раза.

– Первый ребенок всегда сидит до последнего.

Был точен как часы.

– Раз первый вылез вовремя, второй родится еще раньше!

Задержался на неделю.

– Какой огромный живот! Уверена, там настоящий слоненок.

Генри весил три килограмма двести граммов.

Но больше всего меня раздражало всеобщее убеждение, что беременные должны сиять!

Я не сияла.

Но упорно ждала, что вот-вот засияю! Потому что искренне верила в эту легенду (которую вряд ли придумали сами беременные) и с нетерпением выглядывала в себе признаки приближающегося Сияния. Мысленно твердила, что нужно только пережить токсикоз и «дивный» период, когда живот уже выпирает, но еще непонятно, что ты в положении, и все думают, что ты просто разъелась. Ведь потом непременно настанет чудесное время, когда под воздействием гормонов начнет светиться кожа, заблестят густые волосы, и можно будет с гордостью демонстрировать окружающим аккуратный животик в красивом платье для беременных. В нашей семье надолго прижилась шутка «Ну что, я уже сияю?».

Я, блин, так и не засияла!

Вместо этого я блевала, потела и валилась с ног от усталости. Кожа приобрела серый оттенок, и вдобавок меня обсыпало прыщами. Сама себе я напоминала страдающего от похмелья подростка. «Животик», который я наивно собиралась прятать под очаровательным чайным платьем, оказался далеко не единственным, что у меня выросло. Его с готовностью поддержали подбородок, руки и другие части тела, о которых в приличном обществе не говорят. В каждую беременность я набирала в среднем по двадцать килограмм, хотя, честно говоря, меня это не слишком беспокоило. Есть нечто освободительное в мысли «Ой, да какая разница, еще один кусок морковного торта уже ничего не изменит!».

Но я не сияла. Правда, должна признать, что встречала сияющих будущих мамочек в стильных платьях – следовательно, кому-то везет. Просто я в их число не попала. Ни в одну беременность. И мне совсем не обидно. Ну вот ни капельки.

Из всех стереотипов о беременности, которые я считала «полной чушью», на собственном опыте я испытала два.

Во-первых, Гнездование.

Термин «гнездование» многих вводит в заблуждение, поскольку ассоциируется с избавлением от хлама, украшением дома и активной подготовкой жилища к появлению младенца. В моем случае Гнездование проявилось в форме маниакального стремления к чистоте. Я носилась по дому этаким пузатым ураганом, избавляясь от пыли, въевшейся грязи и посторонних запахов, и оставляла за собой ароматы чистящих средств повышенной ядрености.

Я просто не могла ими надышаться! Я собрала внушительную коллекцию всяких бутылочек и флаконов, а мистер Пропер на время стал героем моих эротических фантазий.

Одержимость чистотой достигла апогея в беременность Джудом. Я натирала кухню до блеска три раза в день – и это было еще самым безобидным ее проявлением! Я надраивала плинтуса, дезинфицировала посудные шкафы, двигала холодильник, чтобы помыть за ним. Как-то раз я так увлеклась, что во время мытья окон помыла стены снаружи, а потом заставила свекра помыть внешние стены на втором этаже – бедняга как раз стоял на стремянке и прочищал водосточный желоб. А еще я дважды в неделю просила Джеймса отодвинуть телевизор, потому что у меня никак не получалось протереть за ним пыль, и я не могла успокоиться. Эта чертова пыль сводила меня с ума!

К чести моих близких, никто мне не перечил. Видимо, сумасшедший блеск в глазах недвусмысленно намекал на то, что если они не согласятся, я сама полезу на лестницу/сдвину сорокадюймовый телевизор, и даже восьмимесячное пузо меня не остановит. Допускаю, что мое поведение их слегка пугало. Временами это было забавно, но в целом жизнь со мной превратилась в кошмар. Однажды вечером я поставила фильм на паузу только для того, чтобы снять чехлы с подушек и отнести их в стирку. Потому что нельзя просто взять и привезти ребенка в дом с нестиранными чехлами для подушек! В другой раз Джеймс оставил в холодильнике лазанью, и она чуть-чуть протекла. На только что до блеска натертую полку. По разрушительному эффекту это было сравнимо с атомной бомбой: я прорыдала с полчаса, прежде чем вооружилась тряпкой и заново отдраила холодильник. Бедный Джеймс.

Нет, сейчас-то я прекрасно понимаю, что лить слезы над соусом от лазаньи было, мягко говоря, глупо. Но в тот момент мне это глупым не казалось. Мною двигали глубокие природные инстинкты: я должна очистить гнездо!

Отпустило меня через пару недель после родов. Я наконец прошла через отдел бытовой химии, не принюхиваясь к восхитительным цитрусовым ароматам. И – чтобы закрыть эту тему! – мистер Пропер тоже потерял для меня всякую привлекательность.

Второй моей беременной причудой стал волчий голод. Он настиг меня с младшим ребенком. Со старшим, Генри, все ограничилось помешательством на куриных наггетсах из Макдоналдса. (Впрочем, любовь к ним преследует меня все двадцать девять лет моей жизни, так что я бы не стала оправдывать ее беременностью.) А вот с Джудом, особенно на последних месяцах, меня неудержимо тянуло грызть лед. Я говорю не о напитках со льдом и не о фруктовом льде. Нет, я грезила кубиками льда, доставала их из морозилки и отправляла в рот, хрустя ими, как конфетками M&M's. Закончив с одним лотком, я немедленно замораживала следующий – про запас. Потому что знала: если лед закончится, история с лазаньей покажется детским лепетом! К слову, пристрастие ко льду может свидетельствовать о недостатке железа и часто встречается во время беременности. О чем оно говорило в моем случае – понятия не имею. Сейчас

у меня при одном воспоминании об этом начинают ныть зубы.

Так что моя беременность была не слишком интересной.

Но все равно благословением.

Правда, со своими тараканами.

«Во время беременности я в первый раз пошла в большой магазин игрушек. И услышала в соседнем ряду такой диалог:

– Хочу миньона!

– Я не куплю тебе миньона.

– Но я хочу миньона! Уааааа!

– Да ты даже не знал, кто такие миньоны, пока не увидел его на полке!

Теперь-то я понимаю…»

Мари, Эксетер

Да тужусь я!

Процесс родов всегда казался мне чем-то волшебным. Хотя роды Рэйчел из сериала «Друзья» меня несколько травмировали, позже я стала большим фанатом шоу «Каждую минуту рождается младенец» – и мне не терпелось получить собственный опыт. Не скрою, еще одной причиной моего нетерпения была усталость от токсикоза, необъятного живота и болезненного пристрастия ко льду.

Роды – настоящий ритуал перехода. Каким бы путем ребенок ни появился на свет (через «крышу» или парадный выход), в итоге вы все равно получаете пропуск в Клуб. О, как я мечтала о значке «Я родила», чтобы с гордостью надевать его в детские группы и обмениваться понимающими улыбками с мамами других крошечных (или не слишком крошечных) младенцев.

Что ж, теперь у меня в копилке есть две истории о родах, и на вопросы «Как оно прошло?» и «Это было ужасно?» я честно отвечаю: «Все зависит от того, про какого ребенка вы спрашиваете». Откровенно говоря, я не уверена, что моих детей рожала одна и та же женщина.

Если бы я писала эту главу сразу после появления Генри, она получилась бы довольно позитивной. Если бы мне подсунули клавиатуру после Джуда, я бы ограничилась парой весьма резких выражений (а то и одним: «Срань господня!»). Это ставит меня в затруднительное положение. О чем лучше рассказать? Чем поделиться, если я до сих пор не разобралась в своих чувствах?

Подумав, я решила честно написать о рождении обоих сыновей. А потом поделиться своими мыслями по поводу. Приступим?

Рождение Генри

Роды ожидались тринадцатого февраля, но Генри, видимо, был не в курсе. Поэтому в больницу мы поехали четырнадцатого, то есть в День святого Валентина. Все начиналось довольно мирно: Джеймс отслеживал периодичность схваток при помощи приложения на айфоне, а я скакала на гимнастическом мяче, краем глаза следя за утренними новостями. Мы снова и снова проверяли, все ли положили в сумку для больницы. Кажется, я ее раз десять переупаковывала, поскольку то и дело вспоминала советы из Интернета «нужно положить две пачки послеродовых прокладок» или что-нибудь в этом духе. Потом у меня наконец отошла пробка (звучит забавно, но в реальности довольно мерзко). Желая убедиться, что это действительно она, я показала пробку Джеймсу – и тот вполне ожидаемо скривился от отвращения. В течение часа после этого – как раз закончились новости – у меня отошли воды.

До сих пор все шло по учебнику, но потом меня начало тошнить. Джеймс додумался сказать, что не стоит пачкать рвотой новый диван, за что был вознагражден убийственным взглядом. Я тут собираюсь произвести на свет его трехкилограммового отпрыска, а он мне что-то про диваны талдычит! Чтобы добавить моменту остроты, я заметила, что цвет у вод, которые продолжали изливаться, какой-то подозрительный.

– Кажется, ребенок туда покакал. На курсах говорили, что такое возможно.

В итоге я не слишком удивилась, когда из родильного отделения (которое мы выбирали долго и тщательно, желая, чтобы малыш появился на свет максимально естественным путем с минимальным медицинским вмешательством) нас отправили прямиком в интенсивную терапию.

Помимо демарша, учиненного младенцем в утробе, врачей изрядно обеспокоило давление, которое било рекорды. После первого осмотра мне поставили диагноз: преэклампсия.

Только этого не хватало.

Преэклампсия – штука серьезная. В палату набилась куча врачей, которые принялись сосредоточенно хмурить брови. Схватки усилились до такой степени, что уже мешали обсуждать с Джеймсом, какие закуски он положил в собственную больничную сумку (да, у нас была и такая). В остальном я чувствовала, что все идет как надо – и куда лучше, чем я ожидала. Через пару часов меня обезболили (тысяча благодарностей гению, который придумал эпидуральную анестезию), потом мне показалось, что я обделаюсь прямо на больничной койке, – и вуаля, младенец Генри появился на свет вполне естественным путем. Если бы про меня снимали эпизод «Каждую минуту рождается младенец», я бы, наверное, гордилась собой.

– Ты молодец, детка! – воскликнул тогда Джеймс. Что правда, то правда – я действительно показала себя молодцом. Держала себя в руках и после говорила любопытствующим друзьям, что «все было не так плохо!..»

Рождение Джуда

Два года и семь месяцев спустя состоялись вторые роды, обернувшиеся полной катастрофой. Если бы в первый раз меня наградили медалью «За собранность и хладнокровие», то во второй с позором бы ее лишили. С Джудом мне совсем не хотелось оказаться героиней шоу про рожениц: я была именно той женщиной, про которую ты думаешь, сидя на диване и потягивая чай: «Ради бога, дамочка, соберись уже!»

Я и в самом деле растерялась.

Даже не знаю, когда все пошло по… наклонной, потому что, в отличие от первых родов, я чувствовала себя хорошо. У меня не скакало давление, мне не грозили судороги и потеря сознания, и в больнице все вели себя спокойно. Кроме меня.

Скажу честно: я купилась на всю эту чушь, что вторые роды легче первых. И была совершенно не готова к тому, что они могут оказаться сложнее. Я не сомневалась, что рожу второго сына и глазом не моргнув. Реальность приготовила для меня не самый приятный сюрприз. На то, чтобы родиться, у Джуда ушло в два раза больше времени, чем у его брата. И на сей раз процесс был куда болезненнее. Уравновешенная женщина из фильма «Роды. Часть I», видимо, решила не сниматься в сиквеле и прислала вместо себя невменяемую сестру-близняшку.

В случае с Джудом свои впечатления о родах Джеймс подытожил фразой: «Тебе просто башню сорвало. Никогда тебя такой не видел». Чем изрядно сбил лоск с предыдущего триумфального «Ты молодец, детка!».

На протяжении всех родов меня швыряло от истерики к отрешенности и обратно. Я залезла в ванную, ожидая спокойного родоразрешения в воде, но меньше чем через час вывалилась обратно, сварливо требуя что-нибудь «более действенное»! Когда Джеймс на свою беду предположил, что мне следовало посидеть в ванной подольше, я, кажется, пообещала его самого туда запихнуть.

Я немного подышала кислородом, потом отшвырнула маску, чтобы тоскливо застонать. Я хотела эпидуралку. Меня отговорили от эпидуралки. Чудесная (и чертовски терпеливая) акушерка (Триш, вроде бы ее звали Триш; во всяком случае, мы к ней так обращались) объяснила, что ребенок уже на подходе, осталось потерпеть всего час или два, а анестезия может замедлить роды. Тогда нам придется остаться в больнице еще на день. Джеймс согласился с акушеркой: мне нужно чуть-чуть продержаться, и мы наконец встретимся с малышом.

На помощь пришел диаморфин. Мне вкололи две дозы, и я стала сонной и вялой. К тому времени я не спала уже двадцать четыре часа и так вымоталась, что вырубалась между схватками (не переставая стонать, как раненое животное). Джеймс утверждает, что в какой-то момент я на несколько часов ушла в себя и молча раскачивалась на кровати, лишь изредка поглядывая на него и бедную Триш. Ну и что?! В свою защиту могу сказать, что я с ума сходила от боли, и мне действительно хотелось умереть. Схватки ослабевали из-за низкого сахара в крови. Мне предлагали попить чего-нибудь сладкого. Я отказывалась.

Апофеоз наступил, когда раскрытие достигло десяти сантиметров, и я устроила самую бессмысленную забастовку в своей жизни. Я отказалась тужиться.

– Хочу эпидуралку! – вопила я, ни к кому конкретно не обращаясь. Никто, собственно, и не обращал внимания на мои крики, потому как этот поезд ушел еще пять сантиметров назад.

– Хочу кесарево! – не унималась я.

– Хочу умереть!

Ага.

Все забеспокоились. Даже Триш (непоколебимая Триш!) ругнулась.

Если верить Джеймсу, потом я начала притворяться, что тужусь, бормоча «Да тужусь я!» – и при этом беззастенчиво саботируя процесс. В конце концов меня подловили и заставили работать на совесть. Три часа спустя, после знакомого ощущения, что я пытаюсь выдавить через задний проход пушечное ядро, на свет появился малыш Джуд.

Какое облегчение.

Помню, я заворачивала сына в пеленку и думала, какой он розовый и очаровательный, словно это не его мать только что пыталась увильнуть от родов. Я была на седьмом небе от счастья, что все закончилось.

А потом застряла плацента.

Святая капибара, я даже не знала, что такое возможно! В телешоу плацента никогда не застревает. Про нее вообще говорят по телевизору? Я ни разу не видела, как героине после родов задирают ноги и делают укол, чтобы извлечь на свет нечто похожее на ската (если вы можете представить ската цвета сырого мяса). Я в жизни не слышала, чтобы у кого-то застревала плацента. Но моя умудрилась. Уже зашла речь о спинальной анестезии и поездке в операционную, когда один из врачей наконец преуспел там, где спасовали другие. Не буду описывать, что именно он делал, но Джеймс, наблюдавший за процессом, выразил свои впечатления одним словом – «жесть». Так что, думаю, суть вы уловили.

Вот тогда все действительно закончилось. Нам принесли чаю с тостами, мы сидели и любовались прекрасным свертком, который посапывал в кювезе. У малыша тогда еще не было имени (хотя я думала назвать его Уилф). Потом я на подкашивающихся ногах доковыляла до душа, мы с мужем несколько раз обменялись впечатлениями (в основном в формате: «Это было ужасно? – Ты себе не представляешь, как!») и наконец вышли из больницы навстречу новой жизни, в которой нас было уже четверо.

Через несколько месяцев я начала смеяться над своими катастрофическими родами («Наверное, в больнице до сих пор меня вспоминают», «Зовите меня Женщина с Упрямой Плацентой»), но правда в том, что долгое время я старалась о них вообще не думать. Мучительный, не побоюсь этого слова, опыт с Джудом, к несчастью, затмил легкость рождения Генри. Я больше не смотрю шоу про роды, но если случайно наткнусь на серию, уже не буду укоризненно качать головой при виде растерявшейся роженицы. Теперь я и сама понимаю, каково это. Они не ведут себя глупо, они просто не знают, как быть.

Размышляя на свежую голову о том, что бы я сделала иначе, если бы решилась на третьего (притормози, Джеймс, это размышления из разряда «Что бы я сделала, если бы выиграла в лотерею»), я додумалась вот до чего.

Во-первых, я бы изучила гипнороды. Я читала о них потрясающие вещи. Как мне кажется, суть гипнородов как раз в том, чтобы чувствовать себя хозяйкой положения и не терять контроль (а именно это со мной и произошло). Должна же быть причина, по которой знаменитые и не очень мамочки сходят с ума по гипнородам, и если бы я снова забеременела, то не обошла бы вниманием этот вопрос. В конце концов, не попробуешь – не узнаешь.

Во-вторых, если мне снова будет так больно, я буду настаивать на эпидуральной анестезии. Каждый сантиметр моего тела корчился от боли, и я очень жалела, что мне не сделали волшебный укол. Да, я прекрасно знаю о преимуществах естественных родов, но, оказывается, вполне способна смириться с небольшим медицинским вмешательством. И мне ничуть не стыдно: роженицам не выдают призы за то, что они обошлись без анестезии. И если я когда-нибудь увижу на тесте две полоски, то сразу подпишусь на эпидуралку. Шучу. Или нет.

За последние пару лет я прочитала множество историй о родах. Некоторые были пугающими и заканчивались экстренным кесаревым сечением; некоторые – настолько быстрыми, что младенцы выскакивали из материнской утробы в каретах «скорой помощи» или на больничной парковке. Чем больше я читала, тем сильнее убеждалась, что двух одинаковых родов не бывает. Каждые роды уникальны, как уникальна каждая женщина. Более того, одна и та же женщина (включая меня) в разных ситуациях будет вести себя по-разному. Я не хочу вспоминать о рождении Джуда прежде всего потому, что мне стыдно. Одно дело – раскачиваться на четвереньках, выставив напоказ свое неглиже, и совсем другое – раскачиваться на четвереньках и в панике выкрикивать ругательства (не забываем про неглиже). Впрочем, вряд ли я была первой перепуганной женщиной на памяти акушерок, так что не стоит чересчур корить себя, дамы. Со всеми случается.

Хотя если ты сейчас читаешь это, Триш, прости меня! За то, что рычала на тебя, кричала и даже стукнула по руке, когда ты пыталась проверить сердцебиение младенца при помощи допплера. В общем, прости, что я была такой засранкой. И спасибо, что, несмотря на мое отвратительное поведение, ты помогла появиться на свет чудесному малышу, который теперь не такой уж малыш. Ты делаешь невероятную работу. Огромное спасибо тебе и всем акушеркам!

Когда он успел проголодаться?!

Вряд ли что-нибудь может подготовить вас к суровому испытанию ночными кормлениями. В общем-то, беспрестанные дневные кормления – тоже не сахар (через пару часов после возвращения из больницы я пришла к выводу, что отныне моя жизнь будет посвящена исключительно производству молока), но ночные кормления – это нечто. Выражаясь точнее, нечто ужасное. Будучи мамой неопытной, я старательно убеждала себя, что в течение дня досплю то, что не доспала ночью. Господи, да я понятия не имела, о чем говорю! Проблема не только в недостатке сна; проблема в том, что в течение ночи вам снова и снова приходится совершать одни и те же раздражающие действия – и счастье, если между ними удастся урвать хоть десять минут забытья. Покормить, сменить подгузник, проветрить хозяйство, стереть отрыжку, сменить пеленку, снова сменить подгузник… Помню, как-то ночью, во время очередного кормления, я слепо таращилась в потолок и думала, можно ли умереть от недосыпа. В конце концов я пришла к выводу, что очень даже можно – и скоро я именно это и сделаю. Мне казалось, что одна из функций сна – подавлять мрачные сущности, таящиеся в подсознании, и его отсутствие непременно приведет к тому, что мистер Хайд познакомится с мистером Джекиллом. Как же я хотела спать! Прежде я никогда не понимала смысла выражения «Я бы отдала правую руку за…» – но, доведенная недосыпом до отчаяния, была готова отдать уже и правую ногу.

В попытке отвоевать четыре часа полноценного сна (когда четыре часа стали считаться полноценным сном? Когда?!) мы с Джеймсом прибегли к помощи белого шума. Для начала мы скачали целый альбом фоновых шумов. Когда стало совсем плохо, кинулись на Амазон, который предлагает массу чудесных товаров, призванных убаюкать вашего младенца. Там мы приобрели плюшевого медведя с проигрывателем белого шума. В каком-то смысле он помог: мы засыпали, положив его посередине, и беззастенчиво мутузили, когда становилось ясно, что ребенок все равно не уснет. Засыпание под нежную симфонию ветра и морских волн стало нормой для нашего семейства. По ночам, после смены очередного подгузника, мы нередко обсуждали в полудреме любимые композиции: «Переключи на следующую, мне больше нравится “Дождь в лесу”». Кажется, мы дошли до ручки.

Вы будете изо всех сил надеяться, что станет легче. Обязательно станет, но до тех пор вы успеете пройти через пять стадий отчаяния.

Ночные кормления: пять стадий отчаяния

1. Надежда

Малыш медленно засыпает с плюшевым кроликом под боком. Под мерный белый шум вы позволяете себе помечтать, что сегодня ночью все будет по-другому.

2. Отрицание

Вы закрыли глаза всего пять минут назад, и малыш проснулся. Нет, этого просто не может быть. Не обращая внимания на отчаянный плач, вы лупите штуковину, производящую белый шум, в бесплодной попытке отсрочить неминуемое. Вы и сами понимаете, что это бессмысленно, но не можете смириться с тем фактом, что ребенка нужно покормить. Опять. «Пожалуйста, спи», – шепчете вы, ни к кому конкретно не обращаясь. И тихо всхлипываете.

3. Торг

Ребенок проснулся, окончательно и бесповоротно. С этим уже не поспоришь. Он докричался до цвета спелой свеклы – и половина улицы в курсе, что он не спит. Но вы лежите неподвижно и при помощи языка тела отправляете мужу недвусмысленное послание: «Я сплю. И вставать не собираюсь». Вы мысленно молитесь о том, чтобы он проснулся. Но драгоценный супруг даже не чешется. Замечательно. Иногда вы лежите просто для вида, поскольку все равно собирались в туалет, так что битва была проиграна еще до ее начала.

4. Гнев

Вы включаете ночник, «случайно» пинаете мужа по ребрам и вопрошаете: «Когда он успел проголодаться?! Он что, издевается? Это невозможно! Просто невозможно!» Извлекаете младенца из колыбели и (с громким вздохом!) прикладываете к груди. Если муж все-таки соизволит проснуться, скорее всего, он услышит что-то вроде «Второго – никогда!» или, если дело зашло слишком далеко: «О чем мы думали, когда решились на второго?!» / «Я ненавижу свою жизнь». Если муж продолжит сопеть в две дырочки, время от времени сладко похрапывая, вы будете сверлить его взглядом, с трудом сдерживая желание хорошенько ему врезать.

5. Раскаяние

Малыш улыбается. Вы уже мысленно закончили подписывать бумаги о разводе, и вдруг ваш кроха начинает лепетать и курлыкать. На вас моментально накатывает безудержное чувство вины. Как вы могли упрекать это чудо в том, что он разрушил вашу жизнь? И называть его всякими нехорошими словами? Вы продолжаете кормить и шепчете малышу: «Тише, тише. Все хорошо. Тебе вкусно? Нравится молочко?» – попутно размышляя о том, какая вы ужасная мать. С трудом разлепляя глаза, вы начинаете искать женские форумы, где другие мамы признаются, что под гнетом недосыпа тоже обзывают своих детей. Не найдя ни одного (еще бы!), окончательно убеждаетесь, что вы – ошибка природы, которой не стоило рожать.

Ночная феерия достигает апогея, когда протекает подгузник с «большим делом». Сменив белье, вы забываетесь сладким пяти-десятиминутным сном – чтобы затем снова пройти через пять стадий отчаяния…

Должна признать, что Джеймс не дезертировал с полей ночных бдений. Просто мы с самого начала договорились, что главный удар я приму на себя – в конце концов, у меня декретный «отпуск», а ему утром еще на работу ехать. За рулем. И я совсем не завидовала тому, что он каждый будний день сбегает из дома. Ну вот ни чуточки…

Люди по-разному воспринимают ночные кормления: некоторым они даются менее болезненно, некоторым более. Мне давали вполне разумные советы, например: «Станет легче» (и действительно стало), «Это не навсегда» (что правда, то правда) и «Просто переживи эту ночь» (а ничего другого мне и не оставалось). Тем не менее, нашлись и те, кто пытался убедить меня, будто я непременно должна ценить эти волшебные моменты. Скажу прямо: вы не обязаны их ценить. И наслаждаться ими тоже не обязаны. Вполне возможно, где-то между отчаянным недосыпом и истерикой притаится островок спокойствия, когда вы действительно поймаете волшебный момент и почувствуете, что во всем спящем мире есть только вы с малышом. Не исключено, что в эти минуты ваша незримая связь с ребенком укрепится. А может, и нет. Я, во всяком случае, предпочла бы укреплять ее днем. Я никогда не злилась на своих мальчишек за то, что они будили меня посреди ночи. То есть злилась, конечно, и даже по-всякому их обзывала, но в целом я прекрасно понимала, почему они просыпаются. Младенцам нужно много еды, и я никогда не рассчитывала, что они будут спать по двенадцать часов в сутки. Я знала, что ночные кормления неизбежны – этот момент материнства меня ничуть не удивил, в отличие от многих других. Но легче от этого не стало. «Это время никогда не вернется», – предупреждали меня сердобольные советчики, когда я жаловалась, что засыпаю на ходу.

«И слава богу!» – думала я.

Если вы читаете это, будучи новоиспеченными родителями (или у вас все еще впереди), знайте – я не собираюсь вешать вам лапшу на уши, обещая что-то конкретное. Рождение ребенка можно сравнить с покупкой подержанного автомобиля: вы добровольно принимаете участие в лотерее, где выигрыш не зависит от ваших усилий, а потом просто надеетесь на лучшее. Я знаю людей, чей ребенок просыпался по ночам до трех лет – и тех, чей младенец сладко спал с вечера и до утра уже в три недели. Нам не слишком повезло в первый раз (Генри очень долго просыпался каждый час, чем едва не свел меня с ума), зато мы сорвали джекпот с Джудом. Этот мальчик просто любит спать, хотя с ним мы применяли те же «усыпляющие» стратегии, что и с его старшим братом. Единственное, о чем я хочу вас предупредить: вступая в олимпийские соревнования Яжематерей (основные дисциплины: чей младенец дольше спит, кто первый научился держать голову, кто первый хлопнул в ладоши, кто первый зевнул), помните: у всех свое понимание того, что значит «спать всю ночь». Мне как-то довелось пообщаться с мамой, которая утверждала, что ее дочка спит всю ночь, хотя ей едва исполнился месяц. Каюсь, мне очень хотелось ее пнуть (маму, не ребенка).

Но потом выяснилось, что «всю ночь» означает с полуночи и до пяти утра («В полночь мы ложимся, а в пять уже подъем!»). Каким же оптимистом нужно быть, чтобы называть это «спит всю ночь»? Впрочем, после этого признания мне уже не хотелось ее пнуть. Ну, если только чуть-чуть. В нашем с Джеймсом представлении «спит всю ночь» означало с семи вечера до семи утра (плюс-минус час).

Так что цельтесь в луну, друзья.

«Став мамой в первый раз, я испытала, наверное, сильнейшее потрясение в жизни. Я работала учительницей в средней школе и наивно полагала, что справлюсь без труда. Ведь что такое младенец по сравнению с тридцатью подростками, которые не желают учиться? Как же я ошибалась… Падая с ног после очередной полубессонной ночи, тщетно пытаясь наладить грудное вскармливание и попутно восстанавливаясь после кесарева сечения, я просто не могла поверить, что сознательно обрекла себя на это. Я ненавидела себя за то, что стала мамой, – и ела себя поедом за эту ненависть».

Аноним

Взлеты и падения грудного вскармливания

У каждой мамы своя история и собственный уникальный опыт. Во время первой беременности пособия по кормлению грудью казались мне довольно забавными: справочная информация в них перемежалась предупреждениями о мастите и картинками из восьмидесятых, призванными объяснить, как правильно прикладывать ребенка. Но когда мне в руки сунули новорожденного младенца, который хищно присасывался ко всему, включая волосатую грудь отца, я вдруг поняла, что нужно было внимательнее читать те буклеты. Я была прекрасно осведомлена о пользе грудного вскармливания для мамы и ребенка, а также для семейного бюджета, но мне хотелось приобщиться к личному, неотредактированному опыту других матерей. Что представляет собой грудное вскармливание на самом деле? Теперь этот опыт имеется у меня аж в двойном размере.

Поначалу это сложно

В первые дни кормление грудью порядком меня выматывало. Собственно, первые недели – это потрясение для всего организма, и маленький человечек, готовый висеть на тебе целую вечность, ситуацию не облегчает. «Кормление по требованию» прекрасно, когда «требуют» не слишком часто, а я два месяца после родов чувствовала себя каким-то молочным рабом. Генри присасывался к груди на час только для того, чтобы минут через сорок… присосаться еще на час. В какой-то момент кормления так меня измотали, что я достигла точки невозврата. Я смеялась, и плакала, и говорила Джеймсу, что наш ребенок – молочный пьяница. Добавим к этому массу неприятных ощущений – поначалу кормление грудью может быть очень болезненным. Я мазала соски кремом, предлагала Генри сосать через накладки и пробовала самые разные способы прикладывания (и снова спасибо буклетам). Таких затейливых поз наш диван еще не видел!

Я вызвала консультанта по грудному вскармливанию, которая посоветовала воспринимать каждое кормление как полноценный обед. Первая грудь будет закуской и главным блюдом, а если ребенок не наестся, можно предложить вторую в качестве десерта. Совет на самом деле был толковым, но я уже дошла до того состояния, когда мне просто хотелось на всех орать. Мое существование свелось к сидению на диване с грудью наголо – и смириться с этим было, мягко говоря, непросто. Мне казалось, что жизнь обошлась со мной крайне несправедливо: я взрослая, самостоятельная женщина, так почему моему мужу приходится резать еду на мелкие кусочки, чтобы я успела закинуть в рот хоть что-нибудь, прежде чем в нашем доме снова прозвучит роковое: «Кажется, он опять проголодался». Аааа-ргх!

А еще это удобно

Впрочем, довольно часто я радовалась, что кормлю грудью. Слава сиськам! Благодаря им мне, усталой, всклокоченной маме-зомби, не нужно было волноваться хотя бы о бутылочках и смеси. Куда бы мы ни пошли, грудь всегда со мной. А в ней – молоко. Не слишком горячее, не слишком холодное, как раз нужной температуры. У-блин-ра! Грудь стала для меня чем-то вроде любимого оружия, которое я всегда ношу в кобуре. Однажды в поезде младенец Джуд вознамерился устроить представление с громкими звуковыми эффектами, а я невозмутимо отстегнула лифчик и всучила ему грудь, не отвлекаясь от интересной статьи в журнале. Да, это был один из тех моментов, когда я подумала: «Слава богу, что мы на ГВ». Другой аргумент за кормление грудью явился нам во всей красе, когда мы перешли на бутылочки. Как-то субботним вечером мы обнаружили, что в доме заканчивается смесь («Ты говорил, что купишь! – Нет, ты должна была купить!»). Помимо того, что грудь всегда под рукой, молоко в ней еще и бесплатное, а смесь влетает в копеечку. Если это не делает грудное вскармливание невероятным, то я даже не знаю, что еще сказать.

Это довольно интересный опыт…

На курсах для будущих родителей вам обязательно расскажут про электрические и ручные молокоотсосы, но на деле процесс сцеживания оказался куда уморительнее, чем я могла представить. Должна признаться, я сцеживалась довольно часто, потому как хотела, чтобы Джеймс взял на себя часть кормлений. Не сказать, чтобы мне не нравилось кормить грудью… Но и особого восторга я, как вы могли понять, не испытывала. У меня не получалось наслаждаться процессом, как наслаждаются им некоторые мамы, но я уже давно примирилась с этим постыдным фактом своей биографии. Как и со многими другими. Я считала, что от кормления из бутылочки все в нашей семье только выиграют, так что мне не терпелось распаковать молокоотсос и разделить эту «радость» с мужем. Электрические молокоотсосы – гениальное изобретение, но, господи боже, как же нелепо я себя чувствовала. Я сидела на диване, закрепив на одном соске помпу и подложив под другой пластиковый контейнер, чтобы ловить вытекавшее оттуда молоко (вторая грудь никак не могла сообразить, что пока не ее очередь сцеживаться). До рождения Генри я три года работала в компании, которая занималась аппаратным обеспечением сельскохозяйственных предприятий. В том числе нам приходилось иметь дело с доильными машинами. После регулярного использования молокоотсоса я прониклась искренним уважением к коровам. А Джеймс часто шутил о том, что теперь видит меня топлесс куда чаще, чем в самые бурные времена наших отношений. Заходя в гостиную, он по привычке восклицал «О, снова вы!» – и имел на то полное право. Мне так часто приходилось вытаскивать грудь наружу, что иногда я не утруждала себя запихиванием ее обратно.

А потом случилось Происшествие – связанный с ГВ эпизод, от которого мы с мужем, наверное, так и не оправились. Однажды утром я проснулась с грудями, раздувшимися, как два воздушных шара. Меня лихорадило, и я испугалась, что мастит уже на подходе. Раньше, если грудь разбухала и появлялись уплотнения, я аккуратно массировала их, чтобы размять закупоренные молочные протоки. Иногда помогало приложить к груди ребенка, который, правда, не без труда «надевался» ртом на раздувшийся сосок. Но в тот день 2012 года я быстро поняла, что своими силами не справлюсь. Когда массаж уплотнений не помог, я позвала на помощь Джеймса. Уверена, предлагая мне выйти за него замуж, он не представлял, что однажды я попрошу его исполнить супружеский долг таким способом.

Зайдя в комнату, он обнаружил меня сидящей на кровати в одних трусах в окружении полотенец и теплых фланелек. Груди мои к тому времени уже сделали бы честь Памеле Андерсон (если бы у нее вскипел и сбился в комочки силикон).

– Тебе придется расцедить меня вручную, – мрачно сообщила я мужу.

– Шутишь? – недоверчиво спросил он.

– Нет, мне действительно нужна помощь. У меня не получается нормально обхватить грудь, а молокоотсос не цепляется на сосок, его слишком раздуло. И мне очень больно.

– Вот блин. Хорошо.

После этого Джеймс сел на кровать – и подоил меня. В этом не было ничего сексуального (потому что в лактации вообще нет ничего сексуального[3]), но я испытала огромное облегчение. Два полотенца промокли насквозь, прежде чем мои груди вернулись в нормальное состояние, а мы наконец дали друг другу «пять» и пошли на кухню пить чай. Потому что это и есть настоящий брак – в болезни, в здравии и в самой нелепой ситуации.

Одежда для кормящих не всем к лицу

Многие кормящие мамочки непостижимым образом умудряются выглядеть так, будто они не махнули рукой на свою жизнь в целом и внешний вид в частности. Действительно, в наши дни даже в дорогих бутиках можно найти одежду с доступом к груди (благо комбинезоны опять в моде). Но у меня, признаюсь, всегда было плохо с воображением, когда дело касалось одежды, и кормление грудью нисколько не упростило задачу. Иногда мне просто хотелось выбрать наряд, не думая о том, как в нем покормить ребенка, и наконец надеть что-либо другое вместо свободных маек, платьев-трансформеров, туник на пуговицах или свитеров с «потайными» карманами (не обольщайтесь, они ни разу не «потайные» – я за милю могу распознать очередную кофту для кормящих). Порой подтекающее молоко доводило меня до белого каления; мне хотелось зашвырнуть куда подальше осточертевшую прокладку для лифчика, которая вечно сбивалась между ночными кормлениями, отчего я снова и снова просыпалась в луже. Честно говоря, я почти забыла о «молочных заплывах» и скудном гардеробе, пока недавно родившая подруга не написала мне эсэмэс, что ей надоело втискивать раздувшиеся груди в очередной «сиськокрой» (!) и «пахнуть, как старый холодильник». Может, она и резка в выражениях, но я, пожалуй, с ней соглашусь.

Иногда ничего не получается

В наше время мам активно призывают кормить грудью. Учитывая все преимущества грудного вскармливания, я понимаю, почему это так важно. Иногда опытная пара рук и глаз (в лице консультанта или подруги) помогают разобраться с проблемами прикладывания и справиться с синдромом вечно голодного младенца (кажется, для этого есть специальный термин – «лактационный кризис», и причина в большинстве случаев одна – резкий скачок роста). Порой для того, чтобы наладить ГВ, достаточно ободряющего «Не сдавайся, дальше будет легче».

Но мне пишут множество отчаявшихся мам; они кормят, невзирая на недостаток молока и мучительную боль от растрескавшихся сосков, потому что им кажется дикой сама мысль о том, чтобы отказаться от ГВ. Им столько раз говорили «Не сдавайся, дальше будет легче!», что теперь они не допускают даже мысли о том, чтобы отступить. Какими матерями они будут, если признают поражение?

Я обещала честно рассказывать о своем опыте и отношении к материнству, и не думаю, что трудности грудного вскармливания должны быть исключением. На самом деле эта проблема – как слон в комнате, которого все видят, но притворяются, будто его здесь нет. Даже когда я пишу эти строки, пресловутый воображаемый слон укоризненно качает хоботом: «Что значит: кормление грудью – не всегда лучший вариант?!»

Я сама кормила обоих сыновей, и в каком-то смысле я – фанат грудного вскармливания. Так что я вам горячо советую – попробуйте. Но если вы читаете эти строки, когда у вас ничего не получается, и они вас больно задевают, то скажу еще вот что: отказ от грудного вскармливания – ни в коем случае не конец света.

Ничего страшного, если вы хотите/вынуждены перевести ребенка на смесь или кормить из бутылочки. Это никак вас не характеризует. Мамы заслуживают лучшего и иногда должны выбирать то, что хорошо в первую очередь для них. Уверена, даже слон бы с этим согласился.

«Я носила этого ребенка под сердцем девять месяцев, я полюбила его в тот же миг, как узнала, что он у меня будет, все мои мысли были только о нем и его благополучии. Я твердила себе: принимай витамины, не пей, не кури, питайся правильно, делай упражнения, делай то, что лучше для ребенка, лучше для ребенка, лучше для ребенка!

Долго это будет продолжаться?!»

Сьюки, Киренчестер

Черт, мне нужны друзья среди мам

Когда родился Генри, мне особо не с кем было поделиться переживаниями. Подруги по школе/университету/работе еще не успели обзавестись детьми (беззаботные засранки!), а сестра, у которой на то время был «всего один» ребенок, жила в ста милях от меня. (Кстати, надо похвалить себя за выдержку: пока не родился Джуд, я умудрилась никому не врезать за фразу «всего один ребенок». Чтоб вы знали, даже с одним бывает очень тяжело, а порой и одного слишком много.) Моя лучшая подруга забеременела на пять месяцев позже, но до нее было четыре часа на машине. Так что она тоже выпадала из категории «забежать на чай и поболтать между делом».

Мне совсем не улыбалось в одиночестве блуждать по Острову Родительства, о который разбился корабль моей жизни. С той самой секунды, когда тест на беременность подтвердил мои подозрения перед отлетом в паршивый отель (да, Джеймс, если ты это читаешь, я ехидно ухмыляюсь), я поняла, что мне придется искать новых друзей. Откровенно говоря, перспектива заводить подруг среди мамочек меня не слишком вдохновляла. Я всегда сторонилась девчачьих компаний, и на работе мне было куда проще общаться с коллегами мужского пола. Так что, если не считать подружек из школы и университета, после двадцати я в основном дружила с парнями. С ними, конечно, здорово потусить после работы и поболтать про онлайн-свидания (их, не мои), но вот швы от эпизиотомии и крем для сосков в такой компании уже не обсудишь. Блин. У меня впереди маячил ребенок, и мне срочно требовалось найти приятельниц. Вот только где же их взять?

Насколько я знала, удобнее всего это делать на специальных курсах для будущих родителей под эгидой NCT[4]. Моя сестра именно так и поступила, да я и сама читала об этих группах: вы встречаетесь с будущими мамами, которые собираются родить примерно в то же время, и продолжаете общаться уже после

появления детей. Где-то в Фейсбуке я даже наткнулась на фотографию: младенцы, лежащие на коврике для пикника, и подпись «Наша NCT-команда» (кажется, рядом я заметила нескольких скучающих пап, которых тоже вытащили на это «увлекательное» мероприятие). Что ж, для меня это звучало крайне заманчиво. Значит, нужно искать курсы NCT! Но когда пришло время электронной записи, я обнаружила, что в нашем районе их попросту нет. Ну что за невезение?! Мне что, придется заводить подруг по старинке? Подходить к незнакомым мамам и надеяться, что одна из них согласится стать моей «мамодружкой»? Обычные курсы для будущих родителей, которые посещали мы с мужем, были ориентированы скорее на практику и просвещение, чем на общение и сплочение участников. Если мы не наблюдали за тем, как кукла проходит через родовые пути, то разглядывали хирургические щипцы или болтали про послеродовые прокладки. Да, мы приветливо улыбались другим родителям, но никто не предлагал обменяться электронной почтой или организовать пикник для малышей, родившихся в феврале. Я сильно сомневалась, что когда-либо еще увижу этих людей. Оставалось надеяться, что в конце концов меня примут в какую-нибудь группу мам, где я разживусь парой-тройкой телефонных номеров. Эта перспектива живо напомнила мне всякие рабочие мероприятия по укреплению деловых связей – только меньше строгих юбок и больше легинсов и спортивных штанов.

К рождению Генри я уже мысленно настроилась на активный поиск друзей. Четыре недели спустя, когда Джеймс вышел на работу, я решила записаться сразу в несколько групп. Группа малышей, группа по грудному вскармливанию, семинар «останься и поиграй» после посещения детского врача… Надо попробовать все, терять-то нечего! Так я и поступила. Потратив два часа на лихорадочные сборы («Только не говори, что ты снова покакал… Да сколько можно!»), я мчалась на встречи с другими мамами – с ребенком наперевес и улыбкой на лице. Порой эта улыбка выдавала скорее растерянность, нежели радость от встречи. Я практически влетала в муниципалитет, где проходили собрания, тараня двойные двери коляской, и обнаруживала, что явилась посреди разговора. Не слишком изящно лавируя между всевозможными сенсорными игрушками, я плюхалась рядом с кем-нибудь на стул и надеялась незаметно влиться в компанию. Где, на секундочку, не было никаких мужчин – то есть мне впервые в жизни пришлось осваиваться в исключительно женской среде с чаем и разговорами о застоях молока. Короче, решительно выходить из зоны комфорта.

Но знаете что? Оно того стоило! Эти группы оказались просто подарком небес (а беседы о застоях молока мне в итоге очень пригодились). Мне не нужно было мучительно выдумывать темы для разговоров, чего я заранее боялась, – потому что с маленьким ребенком на руках почти невозможно молчать. Младенцы сами подкидывают повод поболтать. Достаточно спросить: «А сколько вашей дочке?» или «Вы сегодня взвешивались?» – и час беседы о родах, кормлении и прочих радостях материнства вам гарантирован. Вы общаетесь через подобие защитного экрана, которым обеспечивают вас малыши, не забывая улыбаться в ответ на их мимолетные улыбки и в шутку проклиная несвоевременно наполнившийся подгузник. Поднаторев на встречах, вы уже легко заводите разговор с незнакомой мамой, которая, как и вы, слоняется по парку в ожидании, когда же ребенок наконец уснет.

Часовое чаепитие в окружении понимающих людей было воистину бесценно. Оно давало мне повод нормально одеться и оторваться от просмотра очередного телешоу пятый день подряд. И другие мамы в самом деле были замечательными. Но я так и не поняла, как перейти на следующий уровень. Мне нужно было набраться храбрости и обзавестись друзьями вне детских встреч и семинаров в педиатрическом отделении. Друзьями, которые могли бы заскочить на кофе, которым я могла бы написать жалобное эсэмэс в три ночи и получить в ответ: «Держись, подруга, у нас тут тоже невесело». Я нуждалась в эмоциональной поддержке чаще, чем пару раз в неделю.

Поворотным моментом в поиске новых друзей стала случайная встреча в нашем квартале. Начиналось все довольно мрачно. И под «довольно мрачно» я подразумеваю, что, вернувшись вечером с работы, Джеймс опять нашел меня в слезах. На сей раз я рыдала из-за викторины «Погоня»: я впервые за день попыталась зависнуть перед телевизором, но Генри верещал так, что мне пришлось все выключить. Это стало соломинкой, переломившей хребет верблюду. Точнее, верблюдице. Я сунула мужу младенца и вылетела на улицу через заднюю дверь. Я тут же пожалела, что не оделась потеплее, но возвращаться за курткой после столь драматичного ухода было как-то несолидно. Поэтому я пошла куда глаза глядят и примерно час бродила по окрестностям, злобно бормоча под нос: «Я не собираюсь больше это терпеть!» Потом я остыла и решила вернуться домой, чтобы посмотреть, как там мои мальчики.

Метрах в двухстах от дома я столкнулась с девушкой, которую встречала на курсах для будущих родителей и в приемной акушера-гинеколога. Ясно, она тоже уже родила. В тот вечер она яростно запихивала в контейнер у тротуара мусорные пакеты, и я как бы невзначай спросила: «Ну, как дела?» Хотела бы я помнить, что именно она ответила – но прошло слишком много времени. Тем не менее я уверена, это было что-то из разряда «Полный писец», «Кошмар» и «С меня хватит», потому что я тут же подумала: «Ну слава богу!» Нет, я радовалась не тому, что у нее все плохо, а тому, что я не одна такая. Не одна я задаюсь вопросом: «Господи, что же мы наделали?!»

Значит, я все-таки не ущербная. Значит, у других мам тоже бывают темные времена. Значит, я нормальная. У меня будто гора с плеч свалилась! Ведь одиночество в материнстве угнетало меня изо дня в день. Я сразу прониклась симпатией к этой девушке. Мы с полчаса простояли на улице, болтая о том, как наши жизни пошли под откос. И после этого я наконец смогла вздохнуть свободно. Мы договорились обязательно встретиться – не на собрании детской группы, а просто прийти друг к другу в гости. Наверное, тогда я впервые пригласила к себе подругу с ребенком. Меня переполняло невероятное счастье от мысли, что я нашла сестру по духу. Что у меня наконец-то будет подходящая компания. Я вернулась к Джеймсу и по-прежнему вопящему Генри с широкой улыбкой на лице (а ведь до этого я несколько недель почти не улыбалась!). И все-таки досмотрела «Погоню».

Мы ходили друг к другу сотни раз, а рыдали в жилетку и того чаще, но чувство облегчения от того, что я нашла единомышленницу, так меня и не покинуло. Мы часами обсуждали ужасы недосыпа и вместе тосковали по прежней жизни. Вспоминали, как допоздна засиживались на работе и проводили выходные на пляже. Мы откровенничали и не боялись осуждающих взглядов. Но когда родился Джуд, наша семья переехала в другой район, потому что этот стал нам не по карману. Дети – дорогое удовольствие! Я больше не могла между делом заскочить к ней на тост с сыром и пожаловаться на детей, которые единодушно отказываются спать. Как же мне этого не хватало… Я снова вернулась туда, откуда начинала. Мне предстояло искать друзей среди мам в новом районе. За-ши-бись.

Впрочем, во второй раз я чувствовала себя куда увереннее. Я точно знала, что ищу, и была преисполнена решимости. Обычно мне было достаточно перекинуться парой слов на развивашках, чтобы понять, найдем мы общий язык или нет. Начиналось все с невинного «Не хочешь как-нибудь выпить кофе вместе?», а затем я переходила к осторожному прощупыванию почвы. Метод не универсальный, но меня ни разу не подвел. Если я вскользь роняла фразу «Боже, иногда жизнь с младенцем – настоящая пытка. Поскорее бы он уснул!» и натыкалась на озадаченный взгляд, то сразу понимала: здесь ловить нечего. Вряд ли мы с этой мамой найдем точки соприкосновения. Но если я слышала в ответ «И не говори!», или «Мне срочно нужно выпить вина», или еще лучше: «Может, как-нибудь пропустим по бокальчику?», то внутренне ликовала: наконец-то единомышленница!

Я встречала мам, которые достигли высшего пилотажа в поиске новых подруг и организации домашних посиделок с детьми. Мои достижения на их фоне кажутся достаточно скромными, но, знаете, я довольна. Каждая мама в моей стае на вес золота. Когда-то давно я чуть ли не брезгливо морщилась при мысли о «мамодружках» и «игровых свиданиях», но, если честно, без этого я бы не выжила. Социальная изоляция сводит молодых мам с ума почище недосыпа. И я очень рада, что у меня есть мамодружки, с которыми можно не стесняясь поболтать о таких сугубо личных вещах, как послеродовое недержание и «это самое» (то есть (шепотом) секс). Помнится, я боялась, что подобные разговоры буду навевать на меня скуку, как мытье посуды. Но оказалось, что беседы о растяжках и половой жизни при наличии детей тоже могут быть интересными. Главное – найти правильного собеседника.

Так что дорогу мамодружкам!

«К черту сияющих мам с обложек журналов и скидочные карты дорогих магазинов, где вы уже никогда не будете закупаться! Что мамам на самом деле нужно, так это искреннее “Без паники, ты справишься, мы все через это проходили и все думали, что ужаснее матерей мир еще не видывал”».

Эннеси, Гемпшир

Первое впечатление бывает обманчиво

Пока я обзаводилась мамодружками, я сделала очень важное открытие: стереотипы о мамах – всего лишь стереотипы. Общение с сотнями мам в реальной жизни и в Сети показало мне, насколько я была узколобой.

Помню, где-то в середине первой беременности я поехала на встречу с клиенткой, и в разговоре она упомянула свою сестру, которая недавно родила. «Знаете, она из этих – сторонниц естественного родительства», – сказала клиентка, понизив голос для пущего эффекта. И хотя я никогда не видела ее сестру, я почему-то решила, что точно знаю, какая она мать. Естественница. Со всеми сопутствующими атрибутами: многоразовыми подгузниками и кормлением грудью до самоотлучения.

Когда я начала ходить по детским группам после рождения Генри, мне не терпелось вживую познакомиться со стереотипными мамами, о которых я так много читала: Естественницами, Карьеристками, Яжематерями, Ехиднами и Гламурными мамочками. Ведь гораздо проще разложить всех по коробочкам, так? Я не испытывала особого желания соблюдать все постулаты естественного родительства и уж точно не тянула на Гламурную мамочку (хоть и надеялась, что не кажусь слишком запущенной на их фоне), поэтому пыталась примкнуть к тем, кто со стороны казался мне нормальным – то есть без перекосов в какую-либо сторону.

Оглядываясь назад, я понимаю, что вела себя, как склонная к поверхностным суждениям снобка (в каком-то смысле я такой и была). На самом деле я просто очень боялась, что другие мамы будут меня оценивать. Вымотанная и как никогда уязвимая, я почему-то думала, что сторонница естественного родительства обязательно осудит меня за использование бутылочек и одноразовых подгузников. Мне было куда проще завязать разговор (и подружиться) с мамами, которые напоминали меня – то есть с растрепанными дамочками, на чьей одежде виднелись следы детской отрыжки. Почти всегда стопроцентное попадание.

Тут стоит оговориться, что порой стереотипы все-таки имеют под собой почву. Можно игнорировать предупреждающие знаки и пытаться найти общие темы, но это ни к чему не приведет. Со мной такое случалось: как-то на развивашках я разговорилась с мамой, которая вязала крючком. Должна сказать, что всякого рода рукоделие – это вообще не мое, но мне просто хотелось поболтать. С узоров крючком дама плавно перешла на «полностью органический» стиль жизни и принялась рассказывать о том, что она не собирается возвращаться на работу и когда-либо снова пить алкоголь. Все это ей теперь без надобности, ведь она стала матерью. Я точно помню, что она называла себя «матерью», а не «мамой», и я еще подумала, смогу ли когда-нибудь так себя назвать. Потом она заговорила о том, что ей не нравятся коляски, ведь они нарушают связь между матерью и ребенком, и тут меня понесло… Я выпалила, что никогда не брала в руки крючок, не заморачиваюсь органическими продуктами и мечтаю вернуться на работу (особенно когда гуляю с коляской, грезя о припрятанной в холодильнике бутылке вина…).

Но – и это очень большое НО – это был единственный на моей памяти случай, когда я подумала: «Странная она какая-то». Чаще всего первое впечатление, основанное на мимолетном общении в песочнице, оказывалось совершенно ошибочным.

Как, например, в тот раз, когда я втайне окрестила одну маму Карьеристкой: она собиралась снова выйти работать на полный день. Потом она поделилась, что все дело в деньгах. Они с мужем выплачивали ипотеку и уже всерьез подумывали о переезде, чтобы она могла поменьше работать и больше времени проводить с ребенком.

Другую маму я мысленно отнесла к Домоседкам, ведь она и не думала выходить на работу. Оказалось, на свою зарплату она просто не может позволить себе няню или ясли. В противном случае она бы с радостью вышла на неполный день.

Как-то мне встретилась исключительно Гламурная мамочка, с ног до головы одетая в дизайнерские вещи. Позже я выяснила, что она живет в самом бедном районе города. В принципе, совершенно неважно, кто где живет, но я допустила ошибку, когда с первого взгляда решила, будто она купается в деньгах. Я уже представляла, как эта мама отвозит ребенка в сад на «рендж ровере», а она призналась, что не умеет водить.

Первое впечатление и в самом деле бывает обманчиво. Особенно когда речь идет о мамах.

Я знаю, как трудно удержаться от суждений. Подсознательно так и хочется навесить на других родителей ярлыки, основываясь на тех крохах информации, что у нас есть (прежде всего на первом впечатлении). Но я теперь очень стараюсь этого не делать. И не только потому, что подружилась со многими мамами, от которых прежде предпочла бы держаться подальше (да что там, я бы и близко к ним не подошла!). Но и потому, что разные взгляды делают жизнь интереснее. Только представьте, как скучно было бы жить, если бы мы все думали одинаково! Самые увлекательные и откровенные разговоры о материнстве у меня случались именно с теми мамами, которых я раньше без раздумий списала бы со счетов как «не мой тип».

Как раз недавно я имела удовольствие общаться с мамой «не из моей лиги». Это была Зион Лайт, автор книги «Полный путеводитель по зеленому родительству». Могу честно сказать, что до нашего разговора я и не задумывалась, можно ли отнести меня к «зеленым» мамам. Ведь быть «зеленой» значит придерживаться принципов естественного родительства, выкинуть телевизор и переживать из-за парабенов? Нет, это точно не для меня.

Но встретившись с Зион за чашкой кофе, я неожиданно обнаружила, что «зеленый» образ жизни не только полезен для здоровья, но и позволяет экономить (ура!). Мы замечательно поболтали о детях и о нашей любви к прогулкам на свежем воздухе. Лично я никогда не считала многочасовые блуждания по парку чем-то особенным, но оказалось, то, что мы предпочитаем поездкам на машине пешие прогулки, уже делает нас немножко «зелеными».

Зря я думала, будто «зеленые» родители сразу начнут осуждать меня за преступления против природы. Зато наш разговор вдохновил меня на действия. Хотя «действия» – это, наверное, громко сказано. Я выудила из мусорного ведра стаканчики из-под йогурта и выставила на продажу детские вещи, которые прежде не задумываясь отправила бы в помойку. Вряд ли я в ближайшее время избавлюсь от телевизора или стану задумываться об этических вопросах при выборе шампуня (ну нравится мне запах «Пантина»). Но познакомиться с «зеленым» родительством было интересно. Точно так же, как интересно было узнать побольше о естественном родительстве. Время от времени меня заносит в сторону Гламурных мамочек, а уж о Ехиднах я, наверное, знаю теперь все.

Честно говоря, я сильно сомневаюсь, что среди мам встречаются чистые представительницы какого-либо вида. Ведь быть мамой – это вам не на выборы сходить, тут нельзя просто поставить галочку и выбрать себе партию.

Задним умом я понимаю, как глупо было сторониться мам определенного типа. Так же глупо, как пытаться определить собственный тип. После рождения Генри в 2012-м я много рассуждала о классификации родителей и наконец пришла к выводу, что не принадлежу ни к какому типу. Если, конечно, «И так сойдет!» не является признанным стилем материнства.

Так что не бойтесь пробовать, это весело!

Хотя крючок у меня так и не пошел.

«Когда моему сыну было полгода, я выбралась поужинать с нашей детской группой. И в разговоре умудрилась ляпнуть: “С детьми иногда можно помереть от скуки”. Мне почему-то казалось, что всех посещают подобные мысли, просто вслух никто об этом не говорит. Видимо, я ошибалась. За нашим столом воцарилась мертвая тишина. А мне захотелось провалиться сквозь землю».

Хелен, Чешир

Мои слингомуки

– А вы пробовали слинг?

– Что, простите?

Генри было уже три месяца, но я до сих пор растерянно оглядывалась по сторонам, когда мне задавали вопросы о ребенке. Вы ко мне обращаетесь?

Эта мама искренне хотела помочь: я пожаловалась, что сын все время плачет и успокаивается только на руках, которые к концу дня просто отваливаются. Вместе с нещадно болевшей спиной.

– Ты пробовала носить его в слинге? Или в эргорюкзаке? – снова спросила она.

Ах, вот оно что! Будучи мамой неопытной, я называла все эти новомодные приспособления переноской. Вскоре мне предстояло выяснить, что мои познания в данной области застряли где-то на уровне восьмидесятых, когда наши родители таскали детей в «кенгурушках». Я даже не представляла, каких масштабов достигло слингодвижение за последние годы. Передо мной открылся целый мир разнообразных перевязей, слингов и эргорюкзаков. И если бы все ограничивалось тем, чтобы засунуть младенца в слинг и пойти с ним выгуливать собаку… Но нет! Огромное количество сайтов, посвященных слингоношению, встречи слингомам, слингоконсультанты, всевозможные техники ношения и аксессуары – вот с чем я столкнулась. Голова шла кругом.

Заручившись советами опытных мам, включая сводную сестру, которая уже стала слингопрофи, я приобрела первый слингошарф. И хотя я говорю «шарф», мне пришлось иметь дело с огромным полотном типа тех, на которых болтаются воздушные гимнасты. Я не шучу, в нем было метров триста длины! Помнится, я еще разматывала его и думала: «Господи, во что я ввязалась?»

Но отступать не хотелось. Две профессиональные слингомамы из числа подруг быстро ввели меня в курс дела, обмотав одним из своих слингошарфов. У них вышло довольно ловко. Всего-то нужно найти середину полотна, расправить края, перекинуть один конец через правое плечо, второй через левое, здесь ослабить, вот тут подоткнуть… Нет, ну все же элементарно, да?

Да. Только у меня, наверное, руки не из того места растут. Когда настало время сажать в слинг Генри, я уже напрочь забыла все, чему меня учили. Пришлось обратиться за помощью к всемогущему Ютубу. Я хорошо помню, как стояла посреди кухни и пыталась освоить простейшую фронтальную намотку «крест над карманом». На видео женщина спокойно приматывала к себе куклу, подробно объясняя каждый шаг. Я честно старалась повторять за ней, но только вспотела и чуть не придушила себя этим злосчастным слингом. Тогда я решила сменить тактику и стала останавливать видео в ключевые моменты. Наконец у меня все получилось; я храбро засунула слегка оторопевшего Генри внутрь и позвала Джеймса, чтобы он оценил мои усилия.

– Та-дам! Ну как, похоже? А сзади погляди! – попросила я.

Джеймс внимательно посмотрел на экранную даму с аккуратно примотанным младенцем и перевел взгляд на Генри, который болтался в жалком подобии цыганского баула. Кукольный младенец уютно прижимался к груди, и ткань шарфа плотно облегала его спинку. Мой повис где-то в районе пупка и шумно возмущался. Я глубоко вздохнула, вытащила ребенка из слинга, отмотала видео на начало и попросила Джеймса помочь. Дальше мы воевали с километровым шарфом вдвоем. Это был далеко не самый интересный фильм, который мы смотрели вместе, – а вечер, проведенный в попытках примотать ко мне рыдающего младенца, стал одним из первых в серии «И как мы до этого докатились?».

Моя неспособность сладить со слингом, наверное, выглядела невероятно забавно, и если бы я смотрела видео с собой в главной роли, то всласть бы посмеялась. Но в тот момент мне было не смешно. Я взмокла от пота. Очередная неудачная попытка закончилась тем, что я разрыдалась (ну, этому в нашем доме уже никто не удивлялся) и хотела бросить «дурацкий шарф» на пол, чтобы хорошенько по нему потоптаться. Увы, у меня ничего не получилось, потому что я все еще была плотно в него замотана. Гррр-р. Я до сих пор вскипаю при одной мысли о том вечере.

Пару недель спустя я все-таки укротила слингошарф. Ну, как укротила? Я научилась приматывать Генри перед зеркалом, в спокойной обстановке. У меня уходило на это минут двадцать, и со стороны я все равно напоминала потного осьминога, зато сын теперь сидел там, где нужно. Со слингом мне действительно стало легче: наконец-то освободились руки, и я начала выходить из дома без громоздкой коляски, которая вечно застревает в дверях магазина. Ну, и Генри теперь мог срыгивать мне в декольте незаметно для окружающих.

Но приматывать младенца и поправлять слинг на бегу у меня по-прежнему не получалось. Наверное, не хватало опыта. Я нередко уходила из кафе с наполовину примотанным ребенком и ноющими от тяжести плечами. Или стояла возле машины, тщетно пытаясь подтянуть лямки, потея и чертыхаясь. Да, слинг – это вам не «Рексона», которая никогда не подведет.

Так что моя слингокарьера вышла короткой. После шарфа я попробовала слинг на кольцах, слинг-карман, май-слинг и прочие сложносочиненные конструкции, но в итоге прокляла их все. Я по-прежнему с завистью смотрю на других слингомам и слингопап (особенно когда случайно наезжаю кому-нибудь на ногу коляской), а порой меня посещают мысли, что нужно попробовать еще раз. Но последняя попытка – слинг на кольцах, который Джуд сразу же возненавидел и принялся яростно колотить меня по груди, – напрочь отбила всякое желание вливаться в слингодвижение. Охотно верю, что каждый может подобрать себе слинг по вкусу и где-то там меня ждет мой Удобный и Единственный. Возможно, мне стоит выйти из зоны комфорта и посетить встречу слингомам, чтобы приобщиться к тайному искусству простых намоток. Не исключено, что я так и не оправилась от провала, постигшего меня в тот вечер на кухне, и боязнь неудачи мешает мне найти свой слингопуть.

Или же я просто криворукая, что вероятнее всего.

«Я как-то потеряла среди шариков в бассейне прокладку из лифчика»

Твой день против его: победивших нет

Иногда по утрам я думаю о грядущем дне, и в голове проносится тоскливое «Боже мой…» Джеймс выключает будильник, встает, принимает душ и собирается на работу. У меня вместо будильника Генри, который кричит над ухом: «Мам, ты уже проснулась? У меня пижама мокрая! Где моя пожарная машина? А можно мне хлопья?» Если повезет, вместо криков с утра я услышу звонкие пуки миньонов из «Гадкого Я», и приставленный к моей голове пукач из вышеупомянутого мультика разбудит еще и Джуда. Который тут же потребует сменить подгузник. И начнется утренний цирк…

– Хорошего дня! – криво улыбаюсь я мужу, который покидает дом. Я почти слышу, как он мысленно напевает: «На работу, на работу, на любимую работу!» Ему не придется запихивать в багажник коляску и устанавливать детское кресло. Не придется судорожно вспоминать, взял ли он влажные салфетки и чистую пеленку, которая не пахнет старым сыром. И если он захочет, то сможет послушать музыку. Которая ему нравится! Счастливый сукин сын.

А я тем временем сижу в разоренной гостиной, отбрыкиваясь от надоедливых отпрысков, и пытаюсь сообразить: половина девятого – слишком рано для «Истории игрушек 3»? Или мне все-таки удастся отхватить кусочек своего любимого утреннего шоу? Но самое главное: я снова и снова думаю о том, чем же буду целый день заниматься с детьми.

– Ты просто не понимаешь, как тебе повезло! Ты каждый день ходишь на работу, – выговариваю я мужу. – Я бы с радостью поменялась!

По окончании декретного отпуска моя обида чуть поутихла, но даже возвращение к неполной рабочей неделе (два будних дня у меня выходные) не мешает мне с завистью поглядывать на мужа, который сбегает из дома с понедельника по пятницу. Теоретически моя частичная занятость – явление временное, пока дети не подрастут, но я работаю так уже четыре года и все чаще вспоминаю, что нет ничего более постоянного, чем временное. После рождения Генри мои будни превратились в нечто невразумительное, тогда как у Джеймса практически ничего не изменилось. И это меня жутко раздражает. Проблема в том, что у него тоже есть весомый повод для раздражения: он впахивает до седьмого пота пять дней в неделю, тогда как я два из них провожу дома с нашими чудесными мальчуганами.

– Ну так давай поменяемся! – отвечает он. – Я с удовольствием буду работать только три дня в неделю.

Нет, он не лукавит и не пытается меня спровоцировать – ему действительно нравится мысль работать на неполную ставку.

– Ха! Да ты просто понятия не имеешь, о чем говоришь! – фыркаю я. И все по новой…

В конце концов я поняла, что вечные дебаты на тему «кому сегодня было тяжелее» ни к чему хорошему не приведут. Во-первых, ни одному из нас от них лучше не будет. Во-вторых, так ставить вопрос несправедливо по отношению ко всем участникам.

Во втором декретном отпуске я начала понимать, что вся моя зависть к свободе Джеймса проистекает из воспоминаний о том, что из себя представляла наша работа до появления детей. Нет, иногда она напоминает праздник (см. главу «Мама на полную ставку»), и мне нравится ходить на службу, но при этом работа остается работой. И Джеймсу, как отцу младенца и трехлетки, приходится справляться с трудовыми задачами, не имея возможности нормально выспаться. Плюс ко всему после смены он возвращается не в чистый опрятный дом, чтобы в тишине и спокойствии посмотреть спортивный канал с бутылкой холодного пива в руке (такое случалось, когда я допоздна засиживалась на работе). Нет, он возвращается домой ко мне. Уставшей. Задерганной. Изрыгающей проклятия над грудами игрушек и грязных подгузников. Чтобы вместо приветствия услышать, как я ненавижу сидеть дома с детьми. И как я ненавижу свою жизнь. Согласитесь, не лучший набор тем для разговора.

После этого я обычно высказываю дорогому супругу, как меня все достало, и что я знать не знаю, есть ли у нас что-нибудь к чаю, поскольку сама за день не выпила ни чашки. Иногда я просто сую ему под нос видео с нашими орущими детьми со словами «И так весь день». Удивительно, как он еще не набрал дополнительных смен.

В какой-то момент до меня дошло, что с этой практикой нужно завязывать. Если я продолжу вываливать на пришедшего с работы мужа весь накопившийся за день негатив, ни к чему хорошему это не приведет. Просто иногда мне хочется, чтобы он признал, что я вытянула короткую соломинку. Достал линейку и признал. Не на словах, а действительно понял, как мне тяжело. Но Джеймсу в равной степени надоело слушать мои стенания на одну и ту же тему. И он не прочь напомнить мне, что тоже целый день не в носу ковырял, а работал. («Повезло тебе!» – обычно отвечаю я, и понеслось…)

При здравом рассуждении я понимаю, что чуточку к нему несправедлива. Да, когда у меня домашние дни, он действительно «сбегает» в 8:25. И слушает музыку на своем айподе (хотя и он не застрахован от «Акуны мататы» или «Отпусти и забудь»). И да, иногда к половине десятого утра я готова залезть на стенку и вышвырнуть в окно злосчастный пукач (или обстрелять звонкими «газами» умника, который додумался нам его подарить).

Так что довольно часто я бы с превеликим удовольствием сама сбежала на работу.

Но это не доказывает, что мой муж вытянул длинную соломинку. Уверена, в понедельник утром он тоже нередко думает о грядущей неделе и вздыхает, что был бы рад остаться дома. Вполне возможно, он довольно часто мне завидует. Но мне его зависть кажется глупой, и я снова и снова тычу его носом в то, что он понятия не имеет. В моих словах есть доля правды: Джеймс действительно понятия не имеет, каково это – день за днем сидеть дома с двумя маленькими детьми, и так на протяжении нескольких лет. Ему никогда не приходилось этого делать. Но разве он виноват? С другой стороны, я понятия не имею, каково это – работать целыми днями и возвращаться в лежащий в руинах дом к Женщине-Халк, стабильно пребывающей в режиме «Халк Страдать». В самые темные месяцы моего декрета я часто не удосуживалась спросить мужа, как прошел его день. Возможно, ему тоже хотелось о многом рассказать, но я была слишком занята: вываливала на него тысячу и одну причину, почему мой день хуже его. Причины, которые я до этого в подробностях излагала в многочисленных эсэмэс. Например, таких:

«Лучше бы я чистила сортиры, чем разгребала это дерьмо».

«Не звони мне в обед, все равно ничего хорошего не услышишь».

«Ты где? Напиши, как выйдешь с работы. Купи подгузники – я так и не добралась до магазина, потому что твои сыновья весь день взрывали мне мозг».

«Лучше тебе не опаздывать. Твои дети меня достали».

Да, это настоящие эсэмэс. И нет, я ими не горжусь.

Я писала, когда хотела выплеснуть эмоции, а такое со мной, к несчастью, случалось довольно часто. И конечно, не нужно думать, что они описывают ситуацию в целом – на мою долю выпадает великое множество чудесных дней, когда мы с мальчишками развлекаемся, и у меня просто нет времени на эсэмэс. Джеймсу достается в лучшем случае смазанное фото с карусели. Да, я люблю поныть по поводу «выходных», особенно тех, что выпадают на середину недели. Но даже убежденные трудоголики не станут отрицать, что в сидении дома есть свои плюсы. Иногда моя соломинка кажется не такой уж короткой. Нежась на летнем солнышке в парке, радуясь встрече с друзьями или наслаждаясь внезапными обнимашками (теми, что не преследуют цель вытереть о маму сопливый нос), я не могу отрицать, что быть хозяйкой своего времени и не зависеть от рабочего расписания в чем-то действительно круто. Например, ты можешь запросто решить, что хочешь сходить в библиотеку во вторник в два часа – и пойти в библиотеку. Конечно, вряд ли ты попадешь туда раньше четырех, поскольку на сборы уйдет полтора часа минимум, но… В определенных рамках ты правда распоряжаешься своим временем. Дети, разумеется, вносят коррективы и периодически накрывают твои планы пластмассовым горшком. И ты по-прежнему перед кем-то отвечаешь – вот только твое начальство значительно меньше и, бывает, засыпает у тебя на руках. А еще его можно задобрить печеньками.

Наверное, мне стоит уточнить, что я пишу все это, основываясь исключительно на нашем с Джеймсом опыте. Я прекрасно знаю, что в наши дни существуют разные варианты семейных укладов, и «мама занимается домом и детьми, пока папа на работе» – лишь один из множества. Возможно, вы состоите в однополом браке, и тогда вообще нет противопоставления «его» и «ее» дня. Или оба работаете на полную ставку. Или оба на неполную. Или воспитываете ребенка в одиночку.

Я снимаю шляпу перед всеми вами.

Но если ваша семейная ситуация напоминает нашу с Джеймсом, возможно, на лужайке супруга трава не намного зеленее. Иногда его лужайка действительно напоминает землю обетованную. А иногда там такое же поле боя. Бывают дни, когда у одного из вас явное преимущество перед другим. А бывают, когда вы оба в пролете. И если вы не собираетесь всерьез поменяться ролями или пересмотреть список своих обязанностей, бесконечные скандалы на тему «мне сегодня было тяжелее, чем тебе» ни к чему не приведут. Я на собственном опыте убедилась, что куда полезнее в пятницу вечером распить бутылку вина и согласиться, что у обоих неделька выдалась не сахар. Вино и чувство супружеской солидарности – что может быть лучше?

Пара советов тем, кто уходит на работу…

1. Если у ребенка режутся зубы или дома кто-то болеет – вам определенно повезло, даже не спорьте.

2. Не пытайтесь делать вид, будто представляете, каково это – тащить на прививку плачущего младенца вместе с карапузом, который решил во всей красе продемонстрировать, что такое кризис трех лет. Поверьте, ваша жена прошла через ад. И вернулась!

3. Если на жену «накатило», будьте снисходительны. Вообще-то, она вас не ненавидит. И детей тоже. И свою жизнь. Просто сейчас ей очень-очень плохо. Все эти полные проклятий эсэмэс не стали ее новым хобби, но иногда она не может остановиться. И не знает, что еще делать. Не вздыхайте. На самом деле, в такие дни лучше вообще не дышите в ее сторону. Ничего личного, но за такое может и по лицу прилететь.

4. И наконец, никогда – слышите, никогда! – не спрашивайте ее, чем она весь день занималась, что так устала. И постирала ли она ваши рабочие брюки. Не факт, что она вообще успела умыться. А вы и сами прекрасно знаете, где стоит стиральная машинка.

…и тем, кто держит оборону дома

Я представляю, как порой бесит его «но я весь день работал!». Но он действительно работал. Весь день. И у него не было возможности погреться на солнышке, пока дети спали днем. Или в четверг посмотреть сериал в пижаме. Или встретиться с подругой в библиотеке и попить кофе. Просто признайте: в вашем положении тоже есть свои преимущества.

P.S. Джеймс, если ты это читаешь: я знаю, как ты устаешь на работе, но давай сойдемся на том, что сидеть дома с двумя детьми все-таки тяжелее. И потому ты можешь по крайней мере купить вина или сделать мне чаю. А я, в свою очередь, перестану закидывать тебя злобными эсэмэс.

«Так здорово, что мой мальчик дождался, пока все в библиотеке замолчат, прежде чем спросить: “А почему у этой тети борода?”»

Келли, Норфолк

Поговорим о сексе, детка

[Папа, буду признательна, если ты пролистнешь эту главу. Генри, Джуд, вам тоже нет необходимости ее читать.]

– У нас сегодня будет секс? – напрямую спрашивает Джеймс.

– Эмм, не знаю. А мы теперь о сексе заранее договариваемся?

– Мне просто нужно знать, ставить на запись «Махинаторов»[5] или нет.

– А-а. Честно? Понятия не имею.

– То есть нет.

– Да, наверное, нет.

– Ладно. Тогда так посмотрю. Чай будешь?

Не стану ходить вокруг да около: с появлением детей ваши отношения меняются. Иногда в лучшую сторону, иногда в худшую, а порой рождение ребенка становится началом конца. Когда я писала о динамике семейных отношений у себя в блоге, то получила несколько комментариев в духе «У нас не было динамики. Мы просто развелись!». Высказанные шутливым тоном, они, тем не менее, получили живой отклик от других читателей, из разряда «Мой тоже свалил в закат» и т. д. и т. п.

Хочется верить, что для большинства отношения все-таки переходят на другой уровень. Несмотря на мои ураганные срывы, мы с Джеймсом отлично дополняем друг друга. Я не пишу ему на стене в Фейсбуке: «Люблю тебя, милый, ты моя скала, моя родственная душа, вторая половинка» – потому что могу лично ему это сказать. Но за время работы над книгой я в полной мере осознала, как же мне повезло выйти замуж за такого хорошего человека. Невзирая на бессонные ночи с младенцем, буйные истерики нашего старшенького и прочее дерьмо (иногда метафорическое, иногда настоящее, таинственным образом просочившееся сквозь подгузник), мы все-таки улучаем минутку, чтобы посмеяться до слез или потанцевать на кухне под наши любимые песни (без отрыва от мытья посуды).

Да, я много жалуюсь на то, как мне тяжело с детьми. Жалуюсь, потому что мне действительно тяжело! (Я ведь об этом уже говорила?) Но я не жалуюсь на наш брак и на то, что появление детей «с нами сделало». С нами все отлично. Мы справимся.

Тем не менее, наши отношения уже никогда не будут прежними. Думаю, многие со мной согласятся. Отрицать это бесполезно. Можно только смириться.

Сделаем это!

Подозреваю, на количество секса в жизни супругов влияет не только появление детей. Если вы много лет живете с одним партнером, скорее всего, ваша страсть со временем поутихнет. На момент рождения Генри мы с Джеймсом были вместе уже девять лет. Солидный срок! А в жизни много всяких дел помимо приятного времяпрепровождения в постели. Если исключить первый год после знакомства, отпуска за границей и месяцы, когда мы старательно пытались зачать ребенка, то мы и до детей не были похожи на кроликов. Откровенно говоря, я не слишком хорошо представляю, какая сексуальная активность считается «нормальной», поэтому тешу себя надеждой, что мы все-таки вписываемся в норму.

Иногда у нас бывает секс.

Иногда мы слишком заняты или устали. Ладно: я слишком занята или устала.

Иногда я с куда большим удовольствием посидела бы в пижаме и посмотрела «Убийство на пляже».

Как вы понимаете, дети тоже не сильно помогают делу. Я не говорю о сексе в первые месяцы после родов – потому что, если честно, ничего о нем не знаю. Помню только протекшие прокладки для лифчика и трусы-парашюты, которые сами по себе отбивают всякое желание секса. Вдобавок, если в те дни мне выпадала возможность полежать с полчасика, то я хотела только одного – спать. Знаю, другие мамы возвращаются к сексуальной жизни через пару недель после родов, и я за них искренне рада. Но лично мне было слишком сложно отвлечься от мыслей о швах и застрявшей плаценте – по меньшей мере первые пару месяцев (под парой месяцев я подразумеваю полгода).

И даже сейчас, когда наша жизнь более-менее вошла в колею, секс редко бывает первым на повестке дня. Общаясь в соцсетях и за пределами Интернета, я понимаю, что не у нас одних. Думаю, многие родители могут припомнить пару забавных моментов из своей новой сексуальной жизни. Например:

– Вы превращаетесь в Отряд Экстренного Сексуального Реагирования и пытаетесь сделать это по-быстрому, уложив детей на дневной сон. Но войдя во вкус, слышите из соседней комнаты неумолимое: «Мама! Мама! Мама! Бутылочка бах! Бах!» Настроение испорчено, момент упущен.

– Вы с головой ушли в процесс, и вдруг ребенок забредает в комнату и недоуменно смотрит на мамочку и папочку, которые «толкают тележку». Или того хуже: вы уже достигли «точки невозврата», и вдруг вам кажется, что кто-то вылез из кроватки и топает по коридору. Оргазм, помноженный на панику, – так и до инфаркта недалеко!

– Вы договариваетесь, что сегодня – «та самая ночь», пока делаете покупки в супермаркете. «Вечером что-нибудь будет? А хлеб у нас еще остался?» – нормальная постановка вопроса, если у вас есть дети. Да, мы так делаем. Потому что лучше знать заранее, нужно ли бежать в душ и ставить вечернее шоу на запись. Спонтанность? Что это?

– Усталость застигает вас в самый ответственный момент, и вы:

а) засыпаете, несмотря на все свои эротические планы (и хорошо, если не в процессе!);

б) сводите полноценный акт к чему-нибудь менее трудозатратному (вы понимаете, о чем я);

в) вроде бы и не против, но сил подходить к делу с полной отдачей уже нет, поэтому вы даже не снимаете до конца пижаму. Уверена, производители пижам никогда не попадали на страницы женских журналов в рубрику «Поза недели». Но и родители маленьких детей не будут извращаться, практикуя «обратную наездницу», чтобы достичь трех оргазмов за ночь. Ведь не будут? Да?

– После секса на цыпочках идете в душ и принимаете его в абсолютной тишине, чтобы не разбудить детей.

– С хихиканьем вспоминаете, как развлекались где-то, помимо кровати и дивана в гостиной. Скажем, в примерочной магазина… Папа, не читай это!

Время, проведенное вдвоем

От рождения детей страдает не только сексуальная сторона супружеской жизни. Вы в принципе проводите куда меньше времени вдвоем – если вам вообще хоть изредка это удается. Взять детей на себя, подарив второй половинке пять минут тишины и спокойствия, – вот что с некоторых пор стало самым ярким проявлением любви в нашем доме. Если я хочу с чувством, толком и расстановкой понежиться в ванной, сходить в туалет, не слушая надрывные завывания под дверью, или в кои-то веки поспать не до половины седьмого, Джеймс должен чем-то занять наших мальчуганов. Иногда он говорит мне: «Милая, иди поспи», и для меня это значит больше, чем выигрышный билет в лотерею или коробка шоколадных конфет. Потому что я знаю, сколько любви в этих простых словах. С маленькими детьми вы начинаете ценить сон превыше всего, и в дни, когда мне приходится справляться одной, я порой готова отдать нашу стиральную машинку за пять минут сна. Или сплавить детей первому встречному, если тот взамен позволит мне подремать (шучу!). Подозреваю, что я не одинока в своих мечтах.

И если Джеймс хочет посмотреть хотя бы один тайм футбольного матча, не отвлекаясь на Генри, который лупит его световым мечом, и слушать комментатора, а не говорящую игрушку «Веселая ферма» («На поле замена, кто выйдет вместо нападающего?» – «Маленький цыпленок!»), я должна освободить гостиную и забрать наших очаровательных террористов. Мы приноровились время от времени давать друг другу передышку, но это все равно что работать посменно. Мы практически никогда не отдыхаем вместе.

Что же случается, когда волей судьбы вы все-таки оказываетесь в милом ресторанчике вдвоем, без детей? Ну, если вы хоть немного похожи на нас, то за тридцать секунд проглатываете блюдо дня от шеф-повара (привычка – страшная сила! Детей рядом нет, но вы все равно боитесь, что они не дадут вам спокойно поесть) и весь оставшийся вечер… разговариваете о детях.

– Ты видела, как Джуд проказливо улыбается, когда ему говоришь не залезать на коляску, а он все равно лезет – и знает ведь, что нельзя!

– А я тебе показывала фотографию Генри в песочнице? Подожди, сейчас кину по вацапу.

В такие моменты мы понимаем, что немного помешались на детях и уже успели жутко по ним соскучиться. Мы просим официанта принести счет и мчимся домой – проверить, как там наши спящие монстрики. А потом забираемся в кровать, чтобы достойно завершить этот вечер.

Не снимая пижам.

Пустая грудь и протекающий подвал

Я определенно недооценила, какое влияние на мое тело окажут вынашивание детей и последующие роды. Я говорю о тех физических изменениях, которые происходят с нами во время беременности и после нее. Насчет «после» я могу страдать вечно, поскольку некоторые из них, кажется, уже не исправить без вмешательства хирурга.

Меня всегда жутко раздражали призывы «скорее вернуть себе добеременное тело». Всяким постерам из разряда «Знаменитые мамы убирают беременный животик за семь дней» я мысленно показывала средний палец, бормоча себе под нос: «Ой, да отвалите уже». У меня на избавление от беременного живота ушло ну никак не семь дней: мне потребовался почти год, чтобы сбросить набранные за девять месяцев килограммы.

Но тут стоит признаться, что я не слишком-то старательно их сгоняла. А еще я до сих пор таскаю штаны, которые завелись в моем гардеробе, когда я носила Генри. В них, знаете ли, очень удобно ходить по дому, если вы вдруг забеременели плотным ужином или полуночной пиццей.

Но лишние килограммы – это далеко не все, что приносит в вашу жизнь беременность. Если говорить только об их количестве, то тут мой вес до и после детей практически не отличается. Я часто слышу: «О, ты уже пришла в форму» или «А со стороны и не скажешь, что у тебя есть дети», и мне это, конечно, льстит, но эти люди просто не видели меня без одежды. А еще им не приходилось путешествовать со мной на машине и останавливаться на каждой заправке, чтобы я могла сбегать в туалет. Под этими джинсами из добеременных (дай пять!) времен многое изменилось.

Я знаю немало женщин, которым роды дались ценой таких осложнений, что я на их фоне – просто невероятный везунчик и образец здоровья. Поэтому не пытаюсь судорожно исправить случившееся с моим организмом. Я воспринимаю это как изменения – вполне закономерные, если учесть, что мое тело дважды вырастило внутри себя три с лишним кило младенца и вытолкнуло наружу через вагину.

Поэтому мои наблюдения о послеродовых изменениях относятся только к моему телу. И я надеюсь, что мы с вами никогда не столкнемся на улице, а если и столкнемся, дружно сделаем вид, что вы эту главу не читали. Поскольку в ней я буду предельно откровенна. На свой страх и риск…

Прощай, грудь!

Генри и Джуд натурально сожрали мою грудь. Это, знаете ли, обидно – ведь пока я ходила беременная и кормила детей, у меня были выдающиеся формы даже без лифчика. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Временами я жалею, что мало фотографировалась или не сделала глиняный слепок своей беременной груди – в тот период эта идея казалась мне на редкость бредовой. (Приношу извинения всем, кто счел свой бюст привлекательным и ныне гордо выставляет его на каминной полке рядом со свадебными фото. Это просто не моя тема.) Но я отвлеклась.

Увы, моя роскошная грудь оказалась прискорбно недолговечной, и ныне я довольствуюсь крошечными мешочками, которым не тесно даже в спортивном лифчике (в последний раз я носила такие в подростковом возрасте). Говорят, женская грудь должна помещаться в ладони. Ну, в таком случае мне повезло: в ладони с успехом поместятся обе.

Не сказать, чтобы меня это сильно беспокоило. Маленькая грудь – еще не конец света, хотя мне действительно нужно прикупить себе новых лифчиков (наверное, придется заглянуть в детский отдел). Потому что в те, которые сейчас обитают в моем гардеробе, можно засунуть еще пару домашних питомцев.

Прощайте, чашечки С, вы мне хорошо послужили!

Не могу терпеть

Это я про «в туалет по-маленькому». Когда-то я гордилась способностью «все держать в себе». Меня не пугали долгие поездки на машине и перспектива встать в многочасовой пробке. И знак «30 миль до следующей заправки» не повергал в состояние паники. Я ехала, беззаботно прихлебывая из бутылки и прекрасно зная, что мочевой пузырь меня не подведет. Как-то раз я проехала восемь часов без остановки – и мне даже не захотелось пописать. Я никогда не вставала в туалет ночью. Мой мочевой пузырь был настоящим крепким орешком.

Как я скучаю по тем дням…

После рождения Генри все еще было нормально, но вот после Джуда «подвал» начал конкретно протекать. Такое чувство, что теперь «там» все работает на пятьдесят процентов мощности, а иногда и вовсе отключается. Тут мне некого винить, кроме самой себя: я не уделяла достаточно внимания укреплению внутренних мышц. «Делай упражнения Кегеля, пока смотришь “Убийство на пляже”», – советовала мне подруга. Но я легко отвлекалась («Упражнения Кегеля… упражнения Кегеля… О, Дэвид Теннант такой душка!»).

В общем, зря я отвлекалась (хотя Дэвид Теннант и правда душка). Если вы читаете это, будучи беременной, не поленитесь сделать пару упражнений прямо сейчас. Основная задача – сохранить невозмутимое выражение лица, как если бы вы писали в море. (То есть мне кажется, что люди писают в море исключительно с покер-фейсом. Сама-то я никогда…) Поверьте на слово: вас не просто так пугают слабостью мочевого пузыря. Теперь, когда мне нужно в туалет, мне действительно нужно в туалет – и как можно скорее. Я пока обхожусь без подгузников для взрослых, но если не потороплюсь, могу слегка обмочиться. Иногда это случается, когда я бегу за Генри в парке. Или вприпрыжку поднимаюсь по ступенькам. А шутка про «я сейчас описаюсь от смеха» давно перестала казаться смешной.

Там внизу

Помимо мочевого пузыря, там внизу меня особо ничего не беспокоит. Но я бы не сказала, что обошлось без изменений. Как же иначе? Вы, наверное, и сами слышали жуткие истории про разрывы при родах, сто пятьдесят швов и выпадение матки (от последнего мне и самой становится дурно). Так что я еще легко отделалась. И все равно мне есть о чем рассказать.

«Со швами даже лучше, все так узко становится», – написал мне кто-то. Ну, может, у кого и узко, но у меня, если честно, возникло ощущение, будто акушерка пыталась возвратить мне давно утраченную девственность. Но вы, наверное, не хотите об этом знать? Или хотите? Ай, ладно, все равно расскажу, раз уж со мной такое случилось. Никогда бы не подумала, что после родов у меня там все может стать у́же, чем до. Кстати, позже я выяснила, что та «белошвейка» действительно чуть-чуть увлеклась. С Джудом обошлось вообще без швов, но я не уверена в правильности этого решения. Помню, акушерка сказала, что «можно наложить парочку», но мы все были слишком заняты выманиванием несговорчивой плаценты, и нам было немножко не до того.

После этого «мои прелести» стали бледным подобием оригинала. Где-то на семь баллов из десяти. Как раз под стать опустевшим грудям.

Растяжки

После Генри я тихо радовалась, что растяжки меня миновали. Поддавшись рекламным кампаниям, я всю беременность скрупулезно натиралась разными натуральными маслами. Видимо, это меня и спасло. Во второй раз у меня, увы, не было ни времени, ни сил, ни денег на то, чтобы умащивать грудь и живот. За девять месяцев я занималась этим пару раз, не больше. И вся покрылась растяжками. Производители масел, конечно, могут ссылаться на меня в своих исследованиях, но мне кажется, что виной тому не недостаток втираний, а один маленький мальчик, который слишком долго собирался и за лишнюю неделю прибавил полкило весу. Больше всего пострадали бедра, причем свежие растяжки багровели и с внешней стороны, и с внутренней! Я честно не знаю, почему в беременность у меня так растут бедра, но серебристая паутина растяжек стала самым ярким ее наследием. Помимо детей, конечно.

В соцсетях я не раз встречала разного рода кампании, которые призывали женщин гордиться своими «материнскими телами». Я считаю, это очень важно. Когда нас кругом одолевают всякие «Готовься к пляжному сезону!», мне хочется пожать руку тем, кто нашел в себе силы идти против толпы. Увы, я так и не набралась храбрости, чтобы выложить в Фейсбук фото растяжек с подписью: «Я мама-тигрица и заработала свои полоски!». Потому что, если говорить начистоту, с радостью обошлась бы без них.

Общее состояние здоровья

Я была более-менее готова ко всем перечисленным сюрпризам, кроме проблем с мочевым пузырем. Их я искренне считала чем-то вроде городской страшилки. При этом я и не представляла, какой эффект рождение детей окажет на мое здоровье в целом. И я сейчас не о психическом здоровье, которое изрядно пошатнулось в первые месяцы, а о том, что беременность и дети подкосили меня физически.

Я всегда чувствую себя не очень хорошо.

Если посчитать, сколько дней я чувствовала себя «не на сто процентов» в первый год материнства, наверное, наберется 364. Поразительно, как мало времени новоиспеченной маме отводится на то, чтобы прийти в себя после родов. И это играет свою роль. Неважно, как именно ваш ребенок появился на свет: путем кесарева сечения, при помощи щипцов, в гигантской окровавленной ванне – уверена, после этого вы минимум неделю чувствуете себя так, будто вас переехал грузовик.

Но никто не дает вам возможности оправиться. Нет, вас швыряют в самое пекло, и о поддержке с воздуха можно даже не мечтать. Через пару месяцев, в течение которых вы спите по три-четыре часа за ночь (и то не подряд), вас настигает расплата в виде вечных простуд и больного горла. Никто не предупреждал, что с рождением детей я буду чувствовать себя на все сто лишь в одном случае – после банки джина с тоником.

А если бы предупредили, я бы подумала: «Это не про меня! У нас все будет по-другому!» Поэтому, наверное, оно и к лучшему.

Но вот упражнения Кегеля я все-таки зря не делала.

«В первые годы я относилась к материнству слишком серьезно. И была очень несчастна. Я только недавно открыла, что лучшее лекарство – здоровое чувство юмора».

Алекс, Доркин

Мамочка уходит в отрыв

Ах, великая Британская Ночная Тусовка. Утюжки для волос, бокалы ламбрини, пабы, клубы, жирный кебаб и обещание весь следующий день проваляться в постели с банкой колы и пачкой чипсов.

Было бы слишком грустно утверждать, что нам вообще пришлось забыть о тусовках после того, как мы стали родителями. Но отрицать, что тусим мы теперь значительно реже, я тоже не буду. И если мне выпадает возможность вырваться на свободу в компании подружек, это все-таки уже не безбашенные алкогольные вечеринки прежних лет.

В те счастливые времена я могла посвятить подготовке целый день. А если повод для выхода был официальным – например, меня пригласили на свадьбу или прием – то готовиться начинала еще накануне. Я натиралась скрабами и делала маски, красила ногти и наносила искусственный загар. Если на календаре выпадала суббота, я могла даже вздремнуть после обеда, а потом полежать в ванне и подкрепиться одним-единственным бутербродом, чтобы не навредить талии.

О, славные деньки с 2003-го по 2011-й! Тогда подготовка к выходу в свет означала не меньше, чем сама тусовка. Мы с подружками собирались у кого-нибудь дома, набивались в спальню, смешивали коктейли и приступали к делу. Под хит-парад на «Kiss FM» мы неторопливо выпрямляли волосы и делали укладки, наносили макияж и выбирали парфюм. Попутно обсуждали эсэмэс от парней и показывали друг другу, как правильно подводить глаза. Да, в те стародавние времена у нас еще не было Ютуба с бьюти-блогершами, поэтому мы учились на собственных ошибках и красили губы помадой, купленной утром в соседнем супермаркете. Иногда, уже готовая к выходу, я в последнюю минуту решала переодеться или поменять прическу.

Просто потому что могла.

Сейчас мне это кажется нелепым. Мне даже хочется оттаскать за волосы ту, прежнюю себя. Свежая, выспавшаяся, она все не могла решить, в какое откровенное^* платье втиснуть свой подтянутый зад, но ничуть об этом не беспокоилась. Потому что знала: на следующей * В дни своей юности я не придерживалась правила «открываем либо ноги, либо грудь». И выставляла напоказ сразу все. Так что ладно, не буду таскать себя за волосы. Лучше дам «пять». Я домамского периода была той еще оторвой. И мне ее очень не хватает. неделе снова будут выходные, снова будут вечеринки, и все наряды так или иначе выйдут в свет. Точнее, в ночь.

Вернемся в наши дни. Подготовка? Что это? Послеобеденный сон? Даже не мечтай! Понежиться в ванне? Закатай губу. Забудь про новую помаду. И маску для лица. И маску для волос (да, когда-то я и ее делала). Никакого расхаживания в автозагаре, когда ты аккуратно огибаешь мебель, стараясь не наставить оранжевых отпечатков. Сегодня я бегу в душ сломя голову, а в спину мне летят вопли Генри: «Мама! Мама! Можно мне печенье? Включи «Скуби-Ду»! Подтяни мне трусы! Мама. Мама? МАМА!», в то время как Джуд с молчаливым упорством ломится в кабинку и пытается укусить меня за лодыжку.

Я целую вечность не пользовалась скрабами (наверное, я таскаю на себе несколько тонн омертвевшей кожи и, если бы мне дали минутку, только за счет нее сбросила бы пару килограмм). Последняя попытка нанести искусственный загар закончилась тем, что Генри срочно запросился на горшок, и я успела «загореть» от шеи до колен.

В обычные дни «привести себя в порядок» значит добавить яркий шарф к стандартному сочетанию джинсов и джемпера и за тридцать секунд выпрямить хотя бы треть волос – с висящим на ноге ребенком. И это я еще называю «повезло». Бывает, перед выходом из дома я просто стираю со спортивных штанов чью-то засохшую отрыжку, а возвращаясь из аптеки, обнаруживаю, что у меня зубная паста на подбородке и кукурузные хлопья в зубах застряли. (Да, я знаю, что это еда для детей, к тому же не слишком полезная. Просто отстаньте от меня, ладно?)

Но что же случается, если Наполовину Загоревшую Меня вдруг приглашают провести вечер в компании взрослых людей? Чтобы нормально общаться, пить вино, танцевать и ходить повсюду с клатчем? Клатчем, а не прилагающимся к коляске чемоданом, в котором лежат подгузники, салфетки, запасная одежда и печенье, чтобы накормить целый взвод (или одного маленького мальчика).

Для начала просто выйти из дома – уже задача из серии «Миссия невыполнима». Дети словно чувствуют, что мама собирается сбежать, и уложить их спать еще труднее, чем обычно. Наконец «Дочурка Груффало» прочитана (половину страниц я пропустила, потому что уже опаздываю на полчаса), мальчики сопят в кроватках – теперь-то можно подумать о том, что надеть. Когда я в первый раз решила выбраться куда-то с подругами после рождения Джуда, то совершила большую ошибку: отложила выбор наряда на последнюю минуту.

О, как я об этом пожалела!

Вы можете считать, что пришли в форму после беременности, но платье для вечеринок, оставшееся от прежних дней, быстро вас разубедит. Я сдалась после того, как не смогла запихнуть в него выросшую грудь в унылом лифчике для кормления. Ситуацию серьезно осложнял и пятимесячный Джуд, который спал в нашей комнате; мне пришлось в полной темноте перерывать шкаф в поисках того, что на меня налезет.

Я не чувствовала себя ни эффектной, ни красивой. С трудом поборов унылое «Я выгляжу, как мешок с картошкой, и никуда не пойду», я все-таки решила, что это неважно. А важно то, что буквально через несколько минут я распущу волосы и в кои-то веки проведу вечер не за очередным сериалом. Поэтому я выудила из недр гардероба что-то похожее на модный топ и натянула узкие (ну, не слишком широкие) джинсы, выбрав самые чистые из всех, что носила на той неделе. Я не позволила какому-то платью испортить мне вечер!

Покопавшись в шкатулке с драгоценностями, я надела пару серег, радуясь, что наконец-то шаловливые пальчики не будут пытаться оторвать их вместе с ушами. Потом отыскала туфли на каблуке в шкафу, которому давно пора бы присудить «Орден Бермудского треугольника» первой степени. Нанеся на губы блеск (возможно, тот самый, что когда-то купила в супермаркете), я вышла из дома. И час спустя сидела в баре, слушала музыку (настоящую музыку, а не песенки из «Улицы Сезам»!), пила джин и болтала с друзьями. Я сделала это!

Позже я периодически устраивала себе такие выходы в свет, и с каждым разом у меня получалось все лучше. Да и дети подрастают. Но должна сказать, что комбинезон – однозначно плохой выбор для вечера. Особенно если у вас беда с мочевым пузырем. Я провела полночи, раздеваясь и одеваясь в туалете. О чем я думала, когда вытаскивала его из шкафа?.. Ну, знаете, обычно я радуюсь, если там попадается одежда, не испачканная в детской присыпке или чьей-то отрыжке. И меня, если честно, не слишком заботит, в чем именно я буду болтать о нормальных вещах вроде современной музыки («Что вы думаете про дабстеп?» – «У меня недавно кран на кухне засорился, отличная композиция вышла») или кредита, который вам придется взять, чтобы оплатить второй коктейль.

Вот такие у меня теперь «тусовки» с друзьями. Я вырываюсь из четырех стен и на время забываю о кормлениях, стерилизации бутылочек, бубнящем телевизоре и зависании в Фейсбуке. Я заслужила отдых. И пока на моей одежде нет пятен от детского питания, а в сумке болтается тушь с помадой, я торжествую, едва выйдя за дверь…

…но ближе к пяти утра опьянение победой сменяется горьким чувством поражения. Эйфория от побега из унылой ежедневности и общения с людьми, куда более клевыми, чем я, притупляется. Поспав всего четыре часа, я просыпаюсь с ощущением, будто у меня во рту кошки нагадили; к горлу подкатывает тошнота, а в ушах уже гремит: «Мама, я хочу какать!», от которого не спрятаться и не скрыться. Я понимаю, что впереди меня ждет не уютный день в обнимку с колой и чипсами, а поход в игровой центр, где нужно будет приглядывать за носящимся сломя голову трехлеткой. Чтобы он в буквальном смысле не сломал себе голову.

Когда у вас маленькие дети, глоток свободы горчит от осознания, насколько она кратковременна. Вы разойдетесь по домам, и все вернется на круги своя.

Шоу должно продолжаться.

А как было бы славно отлежаться хоть до обеда…

Адские игровые центры

Игровые центры вызывают у родителей смешанные чувства: от любви до ненависти. Поначалу я относилась к ним с подозрением, а предложения сводить туда детей на «игровые свидания» встречала без энтузиазма. Но со временем я прониклась к ним искренней симпатией, а это уже говорит о многом. Если вы понятия не имеете, о чем я, то представьте огромную комнату без окон – где-нибудь в торговом центре или на территории бывшего завода – до потолка набитую игровыми лабиринтами, горками, паутинами и сухими бассейнами. Чаще всего они носят названия вроде «Зов джунглей» или «Остров маленьких дикарей», и я не знаю лучшего места для встречи с другими родителями.

– Почему? – спросите вы.

Ну, неискушенному зрителю, случайно заглянувшему в игровой центр, может показаться, что он попал в ад. И в чем-то он будет прав. Но родителям игровые центры дарят возможность пообщаться и встретиться с друзьями, одновременно обеспечивая маленьких маугли физической активностью до такой степени, что они гарантированно уснут к началу «Она написала убийство». Опять же, поход в игровой центр – это смена привычной обстановки на другую. Пусть слегка пованивающую и очень шумную, но иногда о большем и мечтать нельзя. Например, когда за окном третий день льет дождь, и вы уже тихо ненавидите стены собственной гостиной, а дети начинают на эти самые стены лезть.

Тем не менее неопытному родителю к первому походу в игровой центр стоит хорошенько подготовиться. Совсем как новобранцу, идущему в первый бой. Соберитесь, ибо впереди вас ждет…

– Мощная атака на все органы чувств. Едва вы войдете в здание, на вас обрушится буйство красок, звуков и запахов. Дети будут скакать вокруг, как хлебнувшие энергетика мартышки. Поначалу вам покажется, что вы тонете в море воплей, футболок с Хэллоу Китти и сопливых носов, но через полчаса ваши глаза и уши привыкнут к этой какофонии. И если вы в панике скомандуете отступление, то будет поздно – ваш ребенок успеет затеряться среди неуправляемой толпы.

– В какой-то момент ваша бдительность притупится. Счастливые взвизги и надоедливый плач сольются в терпимый фоновый шум, лишь изредка нарушаемый тревожным «Ты не хочешь в туалет?» или вашим грозным «Если не начнешь играть нормально, мы пойдем домой!». При этом и вы, и ребенок прекрасно знаете, что угрозу в исполнение вы не приведете, поскольку еще не успели обсудить с подругой статью по работе или допить свой еле теплый кофе. Так что, даже если вашим детям нет друг до друга дела, они будут играть. И неважно, что потом вам придется их разнимать.

– У вас промокнут носки. В лучшем случае вы наступите в лужу сока. Но будьте бдительны: не все то сок, что желтое и разлито по полу. Особенно если вокруг много детей. Кто-нибудь обязательно описается. Кого-то непременно стошнит. Я своими глазами наблюдала Чрезвычайную Ситуацию, когда свежеприученный к горшку ребенок покакал, съезжая с горки. Да, такое тоже бывает. Мужайтесь.

– Походы в игровые центры заставят вас вспомнить, почему вы не слишком любите чужих детей (а временами и собственных). То, что они носятся, как бешеные бурундуки, еще не самое страшное. Вот когда «дети постарше» врываются на площадки для малышей, мамы призывают на помощь всю свою выдержку, чтобы не превратиться в берсерка. Потому что «тут сказано “до пяти лет”, маленький ты паршивец!»

– Смиритесь с тем, что владельцы игровых центров тоже должны зарабатывать. Это всего лишь бизнес, а не райский уголок для мам, которые утратили волю к жизни в своих гостиных. Поэтому детей будут завлекать разбавленным соком и подмокшими сэндвичами. А вас – обжигающе горячим чаем. Его еще нужно не пролить на снующих под ногами леммингов, которые в самый неподходящий момент помчатся из лабиринта на батут.

– «Дети должны все время находиться под присмотром», – гласят правила центра. Ха. Ха. Ха. Кого вы хотите обмануть? В игровых центрах довольно часто встречаются родители, которые понимают «под присмотром» как «под присмотром какой-нибудь другой мамы». Они великодушно позволяют чужим родителям разбираться в ситуации, а сами сидят на пластиковых стульях и попивают кофе, делая вид, что их здесь нет. Но в конце концов, вы пришли сюда не затем, чтобы помогать маленькому Сэму взбираться по ступенькам или отчитывать большого Билли за то, что он пихается локтями. С чего эти люди взяли, будто вам доставляет удовольствие следить за их неуправляемыми детьми?

Вы что, похожи на Мэри Поппинс, которая в припадке благотворительности устроилась волонтером в игровой центр? Ну уж нет. Посмотрите на ребенка и громко спросите: «Где твои родители?» Страдать должны все. Вот главное правило!

Когда я написала об этом в блоге, мама двоих детей чуть постарше моих мальчишек оставила комментарий, что достаточно набегалась по игровому центру, присматривая за своими и чужими детьми, пока они были маленькими. Так что она заслужила право на горячий шоколад и спокойное чтение журнала. «Я свое отбегала», – написала она. Ее слова внушают надежду.

– Тщательно продумайте экипировку. Заклинаю вас: не надевайте в игровые центры джинсы с низкой талией! Однажды вам обязательно потребуется вылавливать ребенка из сухого бассейна или взбираться к нему по стенке для скалолазания, и я вас уверяю – вам не захочется в этот миг демонстрировать окружающим свои трусики. Лично я после рождения Джуда почти год носила уютные хлопковые «панталоны», но вряд ли кто-то был рад созерцать их, доедая подмокший сэндвич. То же касается кофточек с глубоким вырезом. Я как-то потеряла среди шариков в бассейне прокладку из лифчика: то ли по ошибке надела дома слишком широкий бюстгальтер для кормления, то ли моя грудь отправилась в свободное плавание, пока я была занята другими делами. Мне до сих пор интересно, что стало с той прокладкой… Боюсь даже представить, что еще таится в глубинах сухих бассейнов. Определенно, там нашли последнее пристанище не только пластыри и резинки для волос… В общем, примите как данность: лучший наряд для похода в игровой центр – легинсы и футболка. Или джинсы с высокой талией. И не забудьте запасные носки. Потому что лучше уж промочить ноги, вляпавшись в какую-нибудь лужу, чем подцепить грибок.

– Скорее всего, общаться с подругой вы будете урывками, если вам в принципе удастся втиснуть хоть пару фраз между окриками своего драгоценного отпрыска. «Я подумываю сменить работу, но… Не лезь на горку! – А я рассказывала тебе, как прошли роды Клэр? У нее было раскрытие три сантиметра, когда… – Так, быстро иди сюда! Мама ОЧЕНЬ ЗЛИТСЯ!» И когда вы хоть немного введете друг друга в курс дела, настанет время уходить.

– Настать-то оно настанет, но кто сказал, что будет легко? Детей совсем непросто вытащить из этой демонической песочницы. Они начинают плакать, убегают в лабиринт, а то и вовсе намертво застревают где-нибудь в тщетной надежде, что мама сдастся и оставит их там. Ах, если бы! Ну так вот, перед выходом из дома не забудьте положить в сумку какое-нибудь вредное лакомство, чтобы с его помощью заманить детей в машину. И поставьте в холодильник вино. Ведь маме тоже нужно себя порадовать.

И еще одно: если вы в середине беременности или мучаетесь тяжелым похмельем после вчерашней встречи с подругами, не ходите в игровой центр. Это будет не просто пыткой. Застенки инквизиции покажутся вам раем! Оставайтесь в гостиной. Просто включите детям мультики.

«Ненавижу игровые центры. Дети не играют и не общаются, они просто носятся, пытаясь причинить друг другу как можно больше увечий. Потом подзаряжаются сахаром – и снова носятся. Швыряют друг в друга шары, изображают камикадзе на трамплине и сшибают на горке детей помладше. Игровые центры – это комнатная версия “Повелителя мух”».

Джоанн, Сандерлэнд

Что за бардак!

(Я виню во всем игрушки)

Я уже сбилась со счету, сколько раз мы с Джеймсом в немом отчаянии взирали на то, во что превратилось наше жилище. Конечно, дом там, где твое сердце, но я не могу сказать, что мое сердце принадлежит дому, в котором я живу вот уже три года. Это место, где мы спим и едим и где я четыре дня в неделю умоляю детей успокоиться и перестать разносить все вокруг. Но оно даже отдаленно не напоминает семейное гнездышко, о котором мечтали мы с мужем. Наверное, с нашей стороны было не слишком умно покупать «проект» – впрочем, в то время ничего другого мы себе позволить не могли, так что заключили сделку, несмотря на воняющий мокрой псиной ламинат. В доме хватало пространства (три спальни, не придется сидеть друг у друга на головах), и хотя в остальном он был далек от идеала (ванная не готова, прачечной и в помине нет, о кладовках можно не мечтать, парковка отсутствует, а на кухне – просто чудовищная кафельная плитка с фаллическими грибами в стиле семидесятых), мы разглядели в нем потенциал. Сейчас я даже не скажу, где именно. И куда мы вообще смотрели.

Так или иначе, если у вас нет ни времени, ни денег, на одном потенциале далеко не уедешь. С детьми вы не можете позволить себе роскошь медленно и вдумчиво доводить жилище до ума своими руками. Мы, к несчастью, об этом не подумали и обрекли себя на бесконечное «мы разберемся с этим на выходных/через месяц/ следующим летом». Три года исправно нарушаемых обещаний привели к тому, что сейчас наш дом можно назвать весьма… интересным. Иногда мне нет до этого никакого дела. Но порой невозможность привести все в порядок из-за бегающих и ползающих детей повергает меня в полнейшее уныние. Как и Джеймса.

До рождения Генри и Джуда мы бы не стали мириться с подтекающей раковиной и люстрой, в которой отсутствует половина лампочек (мы искренне верили, что решим обе проблемы сразу после переезда, – и кого мы обманывали?..). В те благословенные времена нам бы и в голову не пришло использовать старую простыню в качестве занавески, потому что шторы-блэкауты обрушились в самый

неподходящий момент (мы собирались подыскать крепления покрепче… два года назад). Если бы до появления детей кто-нибудь сказал, что я возьмусь красить кухонные панели и так никогда и не закончу, я бы просто рассмеялась ему в лицо. Потому что невозможно быть настолько ленивой. Да и кто согласится жить с наполовину покрашенной кухней? Ах да… Но следующим летом я непременно доберусь и до кухни. Учитывая, что нам с Джеймсом с трудом удается выкроить время, чтобы посидеть в туалете без вмешательства двух очаровательных мальчуганов, готова поспорить, что с годами список недоделок будет только расти. Если, конечно, мы когда-нибудь не продадим дом, и агент по недвижимости не вынудит нас расстаться с фаллической плиткой. Возможно, к тому времени она даже начнет мне нравиться!

Помимо всяких недоделок, есть еще и общий беспорядок. У меня создается впечатление, что дом не там, где сердце, а там, где бардак. И если нам с Джеймсом случается заговорить о том, в каком ужасающем состоянии пребывает наше жилище, мы неизбежно находим корень проблем в одном – в игрушках.

Если у вас в доме нет отдельной игровой комнаты (надо сделать заметку себе на будущее), то все прежде свободное пространство превращается в Центр раннего развития, и количество разного игрушечного хлама растет там в геометрической прогрессии. Вы попытаетесь сдерживать хаос в течение дня, снова и снова убирая игрушки (спасибо шведам за интересные решения для хранения всей этой ерунды), но в какой-то момент поймете, что это сизифов труд. Когда я слышу, как Генри высыпает лего на ковер, у меня каждый раз умирает частичка души. Как бы я ни старалась потом собрать все детали конструктора, одна из них коварно вопьется в пятку, когда я приду проверить спящего ребенка. «Спокойной ночи, мой ангел. Сладких снов, малыш. Люблю… Ауч! Гребаный лего!» Я обнаруживаю игрушки в самых неожиданных местах: Могучие Рейнджеры подглядывают за мной в душе, мистер Картофельная голова оставляет ухо в сумочке, а как-то раз я оказалась в постели с Баззом Лайтером. И он мог сколько угодно утверждать, что «бесконечность – не предел»[6], но мое терпение точно не бесконечно.

И это далеко не все! На самом деле я написала целый список причин, по которым ненавижу игрушки. Возможно, меня подтолкнул к этому последний инцидент с забытым кирпичиком лего. Ведь всем известно, что существуют три уровня боли: 1) больно; 2) очень больно; 3) наступила на лего.

Семь причин моей ненависти к игрушкам

1. От них невозможно избавиться. Как только ты начнешь складывать в коробку вроде бы позабытые игрушки, чтобы сплавить их кому-нибудь на гаражной распродаже или отдать соседскому мальчику, внезапно выяснится, что эти-то игрушки твой ребенок и любит больше всего на свете. Дешевый пластиковый трактор, невесть сколько провалявшийся на дне корзины? Самая любимая игрушка! Половина чайного сервиза, собирающего пыль на книжной полке? Самая любимая игрушка!

В какой-то момент я вздумала избавляться от старых игрушек под покровом ночи, но Генри быстро заставил меня отказаться от этой идеи. Потому что он знает их все наперечет. И, кажется, проводит инвентаризацию каждое утро.

Я смеялась до слез, когда подруга рассказала, как решила отнести «этот хлам» на школьную благотворительную распродажу. А сын, узнав об этом, закатил такую истерику, что ей пришлось выкупать собственные игрушки. Которые были забыты уже на следующий день. Дети странные.

2. Упаковка. Какое-то совершенно безумное количество упаковки! Даже если вам удалось прорваться сквозь слой картона, пластика и металлических креплений, все равно без отвертки вы рождественский подарок своего сына не вытащите. Я чуть не дошла до нервного срыва, пока вызволяла Оптимуса Прайма из упаковочного плена. Зачем?! Я не понимаю, зачем так усложнять? На планете и без того довольно мусора, чтобы добавлять к нему коробки от игрушек.

3. Батареек всегда не хватает. Если вы, конечно, не Суперорганизованная Мама, у которой запас батареек лежит в ящике комода вместе со свечами на случай отключения электричества и пустыми поздравительными открытками. У меня никогда не было такого ящика, так что поздравлять родных и друзей мне часто приходится устно. Так вот, если вы обычная мама, то батарейки всегда будут заканчиваться в самый неподходящий момент. Мы пожертвовали батарейки от телевизионного пульта Спасательной станции пожарного Сэма («Фильм мы сегодня уже не посмотрим, зато город Понтипанди в безопасности»). Впрочем, когда батарейки полны энергии, от этого не легче. Потому что говорящие и музыкальные игрушки нереально раздражают. Я лично вытащила батарейки из говорящего медведя (если вы цените свое психическое здоровье, не покупайте детям говорящих медведей!). Должна сказать, медведь не виноват, просто я после пяти часов «Я милый маленький медведь, // Умею громко я реветь!» слегка поехала крышей. Помню, я раскурочивала отверткой отделение для батареек, бормоча под нос: «Посмотрим, как ты теперь будешь реветь!» После этого медведь онемел и упокоился на дне корзины в детской. Но по сей день остается самой любимой игрушкой Генри – если я вздумаю от него избавиться.

4. Они ломаются, и все плачут. В первую очередь страдает пластиковый ширпотреб из магазинов «Все по одной цене». Через пару дней у игрушек отваливается какая-нибудь деталь, дети начинают рыдать, а родители обещают, что «обязательно все починят». У меня уже целый ящик поломашек, которые напрасно ждут, когда кто-нибудь купит живительный суперклей. Мы все знаем, что этого не случится, и сломанные игрушки улетят в мусорное ведро после очередного проникновенного разговора на тему «Как можно жить в таком бардаке?».

5. Игрушки из сотен мелких деталей, горите в аду. Клянусь, у меня набралась уже целая коллекция лишних запчастей, которые не подходят ни к одной игрушке или паззлу! Порой мне кажется, что они возникли из ниоткуда, порожденные игрушечной чумой. Но я не осмеливаюсь отправить их в помойку (вы же помните, у Генри все подсчитано!). А еще игрушки имеют свойство теряться. Снимаю шляпу перед всеми, кто сберег телефон от ходунков. Наш бесследно исчез спустя месяц. Мелкие детали также становятся источником головной боли, если по дому бодро на четвереньках перемещается младенец, который стремится все попробовать на зуб (или десну). Даже вспомнить боюсь, сколько раз стены нашего дома содрогались от крика: «Не оставляй это на полу, твой брат подавится и задохнется!»

6. У любого человека с нормальным цветовосприятием от них болят глаза. Даже если мы соберемся с силами и приведем дом в порядок, эта проблема никуда не денется. Я не представляю, в какую обстановку может вписаться разноцветный коврик-паззл из мягкой пенки. В журнале «Идеальный дом» вы никогда не наткнетесь на статью о том, как грамотно сочетать в интерьере мобиль, парковку и спасательную станцию. Скорее всего, после рождения детей вы напрочь забудете, какого стиля изначально придерживались при обстановке жилища. Если, конечно, вам не близок лего-конструктивизм или хай-пластик.

7. Заоблачная цена! Если мы говорим не об одноразовом ширпотребе, который покупают лишь с одной целью – унять нудеж во время похода за продуктами, то стоимость большинства игрушек не лезет ни в какие ворота. Мне надоело тратить целое состояние на героев всяких мультфильмов. Опять же, никакой гарантии, что ребенок не утратит интерес к Щенячьему патрулю на следующий день после покупки, и отряд не будет печально пылиться в ящике. Честное слово, я потратила на эту компанию столько денег, что вполне могу претендовать на свою долю от продаж.

«Мне больше не нравится “Пожарный Сэм”, он для малышей!»

Да ты издеваешься! Что ж, в таком случае можно пригрозить уборкой и потрясти мусорным пакетом. Ребенок быстро вспомнит, что это его самая любимая игрушка…

Пользуясь случаем, хочу попросить прощения у всех друзей, которые обзавелись детьми раньше меня. Простите! Простите, что покупала вашим детям пластилин, наборы для творчества и игрушки из тысячи деталей. Я думала, они займут их в дождливый воскресный день, а потом вернутся в свои коробки. Я не знала. Простите еще раз.

«Игрушки из киндер-сюрприза. Я не понимала, что такое боль, пока не наступила посреди ночи на крошечного динозавра».

Лорен, Корнуолл

То, что я обещала не делать, когда стану мамой. Но делаю. С завидной регулярностью

– Нет, ну как так можно? – насмешливо спрашивала я Джеймса, когда мы обсуждали раздражающее поведение других родителей. У нас еще не было своих детей, но мы твердо знали, что сами никогда так делать не будем. Что ж, у жизни своеобразное чувство юмора. Теперь я делаю почти все, за что раньше высмеивала других.

Я поднимаю ребенка и нюхаю подгузник

Неторопливо, с чувством, едва ли не зарываясь в него носом. Еще до появления Генри я услышала, как одна мама говорит: «Ты всегда можешь по запаху распознать какашки своего ребенка». Тогда я втихомолку посмеялась и подумала, до чего же у нее унылая жизнь. Три года спустя я готова биться об заклад, что узнаю подгузник Джуда среди двадцати таких же, не менее закаканных. Честное слово, это испытание нужно включить в какую-нибудь телевикторину.

Я называю мужа «папочкой»

Безо всякого сексуального подтекста. Поверьте, я старалась. Мне становилось жутко при мысли о том, что из мужа и жены мы превратимся в мамочку и папочку. Но даже сегодня я иногда забываюсь и спрашиваю у Джеймса: «Папочка, хочешь чаю?», хотя наши дети давно спят в кроватках. А папочка ничуть не переживает по поводу того, что супруга, кажется, забыла, как его зовут. Арг-х!

Я мало забочусь о внешности

Нет, нельзя сказать, что я совсем махнула на себя рукой. Когда на горизонте маячит встреча с людьми, которые знали меня до появления двух этих маленьких спиногрызов, я очень даже беспокоюсь о внешности. Меньше всего на свете мне хочется, чтобы они с жалостью подумали: «Она совсем себя запустила». Но в обычной жизни дети оставляют не так много времени на заботу о красоте. Порой я забываю побрить ноги, хожу по дому (и даже по улице) в толстовке с застарелым пятном от запеченных бобов и поглощаю рыбные палочки прямо с противня. Да, в такие минуты я и сама прекрасно сознаю, что ниже падать некуда.

Я вру детям

Иногда я вру, потому что ложь – наименьшее из зол. «Ох, милый, кондитерская уже закрылась, так что мы не сможем купить торт!» – говорю я, торопливо проводя сына мимо кондитерской (которая, понятное дело, и не думала закрываться в разгар дня). Просто я знаю, что не выдержу истерику, которая неизбежно последует за моим решительным: «Нет, сегодня мы не купим торт». Маленькая ложь сбережет мне немало нервных клеток.

И