Читать онлайн Катастрофа в Академии темной магии бесплатно

Глава 1

– Ааа! Уберите от меня это чудовище! – истошно взвопил орк, профессор Орот Петрович, уважаемый преподаватель Академии Тёмной Боевой Магии по зельеварению, едва я переступила порог кабинета ректора.

А между прочим, предупреждала я всех. И не раз. Спорить со мной – дело не только бессмысленное, но и опасное. Я же не просто адептка, я – лучшая ученица третьего курса боевых магов. Да и про характер свой говорила честно и открыто. Остальные преподаватели уже давно усвоили этот урок и предпочитали меня не провоцировать. Но вот Орот Петрович, видно, решил пойти своим путём – и этим самым довёл себя до нервного срыва.

Всё началось на последнем уроке зельеварения, буквально час назад. Профессор, размахивая руками и кипя от научного энтузиазма, пытался доказать мне и всей группе, что смешение яда обыкновенной кобры с эссенцией из третьей головы гидры не вызовет никакой реакции. В частности – взрыва. Я же, как прошедшая обучение в летнем лагере при Ведьминской школе, точно знала: будет не просто реакция, будет настоящее пиро-шоу. Но профессор отмахнулся от моих слов. И когда он всё-таки добавил каплю кобриного яда к эссенции, я, предчувствуя беду, машинально воздвигла щит над колбой. Только мощь взрыва явно недооценила.

Если опустить визг, панику и ловкость парней с первого ряда, можно сказать одно: все остались целы. Все – кроме профессора, который принял на себя всю ударную волну. Адепты уцелели, преподаватель – почернел. Отличный результат!

Профессор Орот никогда не походил на типичного орка. Низкий рост, кожа почти человеческая, мускулатуры – с гулькин нос. Зато массивная челюсть с выдающимися клыками и чуть заострённые уши не оставляли сомнений в его происхождении. Теперь же перед нами стоял – вернее, трясся от ярости – почерневший от копоти, с рваными обрывками мантии, с глазами, налитыми кровью. Парням это показалось забавным. Мне, как единственной девушке в группе, – совсем наоборот. Я закричала так, что даже проректор, оставив тренировку, примчался проверить, не началась ли в Академии война.

Профессор сорвался. Швырнулся на меня с флаконом, в котором плескался яд гидры. Поступок, мягко говоря, неосмотрительный. Но возраст, шок и хронически расшатанные нервы сделали своё дело. Защитить меня не решился никто – ни ребята, ни сам проректор. Все знали, что если я уже вошла в режим боевой готовности, лучше не вставать под руку.

Я перехватила его запястье, ловко нанесла удар в живот, перекинула через плечо и прижала лицом к полу. Взрыв аплодисментов, правда, прозвучал недолго – проректор Дикран Вель быстро взял ситуацию под контроль. Меня оттащили от профессора, отвели в лазарет, а затем строго велели явиться в кабинет ректора. Причины не объяснили. Но теперь, стоя у порога этого мрачного зала, я догадывалась.

Кабинет главы Академии – само воплощение Тьмы. Даже кафедра темнологии показалась бы уютнее. Окна завешаны тяжёлыми шторами, стены увешаны гобеленами с древними символами, воздух – густой, как в подземелье. В центре – массивный стол, словно вырезанный из чёрного обсидиана. Рядом стоял профессор Орот – теперь уже отмытый, причёсанный и вновь в целой мантии, но с лицом человека, которому в ближайшее время светит увольнение.

– Проходите, адепт Аллен, – холодно произнёс ректор Академии, Дамир Юрдан.

Видела я его нечасто – настолько редко, что иной раз и лицо вспоминалось с трудом. Высокий, сдержанный, в одежде исключительно чёрного цвета. Чёрные волосы до плеч отливали на солнце зеленью, глаза – серые, почти серебряные, с вертикальными зрачками. Пара чешуек на скуле намекала на его хладнокровную природу. Какой он расы – не знала, да и не особенно стремилась выяснить. Главное – он был главой Академии и внушал благоговейный ужас.

– Итак, Мира, расскажите, что произошло, – произнёс он ровным, спокойным голосом.

Я встала у стены, приняв позу почти покаянную, и начала рассказ. Говорила уверенно, хотя внутри немного колотилось. Вдруг профессор снова попытается что-нибудь сотворить?

Когда я закончила, Дамир слегка усмехнулся и, словно только сейчас заметив профессора, повернулся к нему:

– Вы напали на адептку. С ядом?

– Она кричала! – вскричал Орот. – У меня нежный слух!

– Ваш слух – не повод травить учеников, – голос ректора стал холоднее льда. – А если бы кричала леди Эйра? Вы бы и её облить ядом попытались?

– Причём ядом, который разъедает кожу, – добавила я, скрестив руки. Голос мой звенел от сарказма.

– Яд кобры не разъедает кожу! – фыркнул профессор.

– Но в руках у вас был яд гидры! – возмутилась я, закатав рукав. На моей коже красовался ещё не до конца заживший ожог. – Если бы парни не отнесли меня к лекарям вовремя – меня бы тут не стояло!

Орк побледнел. Ректор молча вскочил, подошёл ко мне, легко провёл пальцами по ожогу – и боль ушла, как не бывало. След исчез. Я моргнула: лекари утверждали, что шрам останется на всю жизнь. Ну, вот тебе и ректор – не просто глава, а настоящий маг высшего порядка.

– Как же вас угораздило, Мира, – покачал он головой. – О происшествии родителям сообщить?

– Не стоит, – отрезала я. – Отец вспыльчив. Нам ни к чему дипломатический конфликт с разрушением половины Академии.

– Понимаю, – кивнул Дамир. – Но, может, вашему жениху стоит сообщить?

– Ни в коем случае! – выдохнула я, едва не вскрикнув.

Он прищурился, заинтересованно разглядывая меня.

– Он… он против моей учёбы, – призналась я, потупив взгляд. – Узнает – добьётся отчисления и сразу поведёт под венец.

– Замуж не хочется? – усмехнулся Орот, наконец оживившись.

– До тошноты, – буркнула я. – Лучше сто тренировок с переломами, чем свадебная церемония.

– Что за девушки пошли нынче, – вздохнул ректор. – Раньше в Академию шли, чтобы мужа найти. А теперь – чтобы от женихов сбежать.

– Можно я пойду? – тихо спросила я. Эта тема всегда больно отзывалась внутри. Как наследнице рода Аллен, мне не дано выбирать. Отец давно решил всё за меня. Мой суженый – Влас Эгава, наследник не менее древнего рода, но с характером похуже болотной мантикоры. С нашей первой встречи, когда мне было десять, всё пошло наперекосяк: пришлось сломать ему руку – иначе бы он не отстал. Родители, конечно, помолвку не разорвали. Просто решили, что встречаться нам лучше как можно реже. Вот уже два года и четыре месяца – и ни слуху, ни духу. Слава Тьме!

– Ступайте, Мира, – наконец кивнул ректор. – Только руку не мочите.

– Конечно, – ответила я и, не оборачиваясь, покинула кабинет.

Глава 2

У ректорского корпуса меня уже поджидала вся наша славная – а точнее, шумная – группа, с проректором Дикраном Вель во главе. По совместительству он был ещё и нашим куратором, что добавляло ему в глазах группы не только веса, но и капельку страха.

Передо мной стояла толпа из тридцати трёх разномастных боевых адептов – могущественных, грозных… и абсолютно неуправляемых. И все они, как один, смотрели на меня с живым интересом. Оборотень впереди, зоопарк позади – прямо хоррор-ансамбль на утренней перекличке.

Смотрят, как будто я только что с поля боя вернулась, обмотанная лавровым венком и трёхметровой змеёй. А ведь я просто вышла из кабинета. Из кабинета, в котором, между прочим, чуть не объявили войну.

Дикран возвышался над всеми не только ростом, но и впечатляющей лохматостью. Парни-то у нас выбриты до блеска, а вот проректор гордо носил густую щетину и аккуратно уложенные назад каштановые волосы. Его глаза, тёмно-зелёные и пронзительные, словно могли насквозь видеть душу… если бы, конечно, он не закатывал их от наших регулярных выходок.

Мои же одногруппники… Ха! Разброс во внешности у нас такой, что ни один проректор с утра с похмелья всех не различит: от черных глаз до ослепительно-белых, от платиновых волос до ярко-фиолетовых, от острых клыков до элегантных копыт. Бойцы, чародеи, монстры и полубоги – всё в одной группе. Академия явно решила испытать мою нервную систему.

– Ну, как всё прошло? – с тревогой спросил Дикран.

– Цела, невредима и, что главное, всё ещё при академическом статусе, – ответила я, закатывая рукава. Ожог на правой руке исчез – спасибо ректору. А на левой всё ещё красовалась татуировка с гербом Академии – гордо и немного вызывающе.

И кто сказал, что визит к ректору обязательно заканчивается слезами и отчислением? Вот вам доказательство обратного – я, вся в боевом виде и даже без единой царапины. Ну почти.

– Слава Тьме! – с облегчением выдохнул Норт, наш староста и потрошитель. Высокий, кудрявый, с глазами, в которых горит что-то слишком опасное, чтобы туда долго смотреть.

– А что с Оротом Петровичем? – спросил Борька, наш зомби. Он, как всегда, выглядел так, будто сбежал из модного склепа. Глаза белоснежные, лицо серое, волосы… возможно, тёмные. Возможно, и нет.

Как-то даже неловко – я, живая, столько шуму подняла, а Борька тут стоит себе спокойно, и ничего, норм. Мёртв – не мёртв, а стабильность – признак мастерства.

– Кажется, уволен, – пожала плечами я. – Так ему и надо! Нечего со мной спорить.

– А семье сообщат? – осторожно поинтересовался проректор.

– Ни семье, ни жениху. Государство спасено, – усмехнулась я.

Если отец узнает, что меня чуть не облили ядом – хороните Академию. Вместе с ректором. И замком. А если жених узнает… ой, ну его совсем. У него же рефлекс: узнал – схватил – потащил к алтарю. Без промежутка.

– Прекрасно, – кивнул Дикран. – Объяснений не потребовали?

– Про семью ректор понял, а вот про жениха пришлось говорить прямо, – вздохнула я, почесав затылок.

– Орот при этом присутствовал? – нахмурился куратор.

– Конечно. Стоял, как проклятый. Даже слова не вставил. Только уши шевелились. Прости, Вуль, не в обиду.

– Да ничего, – пожал плечами Вуль, наш болотный черт.

Если бы не его очаровательные синие волосы, то в темноте вообще не разобрать, кто перед тобой: одногруппник или кошмар из учебника по демонологии.

– Вот это уже проблема, – хмуро сказал Крис, грифон. Красавец, спору нет, но взгляд такой, что у любой змеи совесть проснётся.

– Если Орот всё слышал, он может проболтаться и попытаться отыграться, – продолжил он.

– Я с ним поговорю, – сказал проректор, – но не жду от него особой чести. Он из полунных. А у них понятие «честь» – как у слизняка понятие «мораль».

То есть совсем никакое. Вот сейчас бы мне и пригодилось проклятье «Немота» – желательно постоянное и конкретно на Орота.

– Будьте начеку, особенно за Мирой приглядывайте!

– Есть! – дружно отозвались парни.

Проректор кивнул и удалился, а мы сразу же, как по сигналу, сомкнулись в боевой круг.

– Ну, Мира, выкладывай. Жаждем плана мести, – хищно оскалился Норт.

– Всё просто, – начала я. – Ороту осталось совсем чуть-чуть: я видела у леди Эйры на столе расчётный лист. Деньги выплатят, час на сборы – и гуляй, профессор. У нас в запасе времени – с гулькин нос. Действуем быстро. Четыре группы. Первая – связь и разведка. Вторая – перехват. Третья – прикрытие. Четвёртая – суд над орком и его пожитками. И нужен кооператив иллюзионистов – хотя бы двое, но мощных.

Сейчас мы из Орота не кашу сварим, но вывод сделаем – академический, чёткий и с моралью.

– То есть веселье я с Калебом снова пропускаю? – кисло усмехнулся Арус.

– Вы у нас единственные, кто может держать иллюзии часами. Да и резерв у вас свободен – форму не надо поддерживать.

– В разведку – крылатые, – подал голос Крис.

– В точку, – подтвердила я.

– На ловушки – мы, – сказал Норт, пересчитывая бойцов.

– Верно, – кивнула я. – Используйте всё, даже глюко-газ.

Академия выживет. Почти наверняка. Главное – чтобы ректорат нас не застукал. Опять.

– В четвёртую группу – я, Норт, Дэм, Гират, Монро, Ник, Димон, Игорь и Кай. Остальные – на стреме. Работаем чётко, без выкрутасов. Ошибка – и попадём под раздачу. Все.

– Поняли, шеф! – рявкнули парни и, точно стрелы из колчана, разлетелись по своим позициям.

А ведь кто-то утром просто хотел дожить до обеда. А тут… операция «Орк». Группа «Правосудие». И я – Мира, единственная девочка на тридцать три головы мужского безумия. Ну, понеслась.

Глава 3

– Что-то они задержались, – пробормотал Норт, в который раз переворошив скромные пожитки бывшего профессора, словно надеялся отыскать в них хоть каплю порядочности. Или моральный компас.

Четвёртая группа, гордо именуемая «отрядом мщения», давно заняла позиции и была готова к действию. Но объект мщения всё не появлялся.

Комната Орота Петровича, несмотря на статус её обитателя, выглядела откровенно бедно – стены в выцветших голубых тонах, парочка унылых пейзажей, изображающих то ли поля, то ли тоску. И всё это пропитано таким отсутствием вкуса, что даже занавески хотелось поджечь из сострадания. Мы не стали отказывать себе в удовольствии: кое-что подожгли, кое-что подмочили – месть, как говорится, должна быть со вкусом.

Я устроилась в кресле и прикрыла глаза, изображая безмятежную дрему. Пускай думают, что я отдыхаю. На самом деле я просто слушала. Парни, как и следовало ожидать, об утончённости не слышали и обсуждали месть так, будто хотели, чтобы их услышали не только в учительском корпусе, но и в соседнем измерении.

Только бы ректор случайно не услышал. Хотя… если бы услышал, может, ещё бы и поблагодарил.

– Все хотят Лысику отомстить, – хмыкнул Димон, наш некромант и главный шутник. Бледный, как положено его ремеслу, черноволосый, с темными глазами, вспыхивающими зеленью в порывах магии. Шутил он мрачно, но метко.

– Он должен был пройти здесь десять минут назад, – ворчал Ник, наш лис. В истинной форме – огонь в человеческом обличии: алые волосы, зелёные глаза, и язвительная ухмылка, с которой он, кажется, и родился.

– Да они там забавляются, – отмахнулся Дэм, демон со вкусом к книгам. Его черные, бездонные глаза заставляли забыть, где заканчивается зрачок и начинается страх.

– Глюко-газом они там играются, – послышалось со стороны окна. Я распахнула глаза и увидела снегиря, сидевшего на подоконнике. Вернее, Жору – метаморфа, страстного поклонника пернатых образов.

– Жорка! – улыбнулась я. – Что там?

– Орот валяется в кустах и что-то бормочет про «Орден Чистых», – щебетал он весело.

Ну конечно. Какой же «злой преподаватель» без тайного ордена. Классика жанра.

– Чистокровка, значит, – присвистнул Димон. – Монро, у тебя личный повод отправить его на тот свет.

– Убивать не буду, – ответил Монро, полукровка-саламандр. Рыжеволосый, веснушчатый, зелёные глаза вспыхнули, а по щекам заплясали алые чешуйки – верный признак его гнева. – Но доложить – обязан.

– Запахло расизмом, – бросила я с язвицей.

– Теперь становится ясно, почему он так к нам цеплялся, – произнёс Игорь, наш богатырь. Светловолосый, широкоплечий, с вечно прищуренным взглядом добродушного великана.

– Теперь мы просто обязаны расписать ему лицо в новые цвета, – вставил Герат, благородный вампир. Бледный, клыкастый, но чертовски воспитанный – даже в мести он оставался джентльменом.

– Тише, – окликнул всех Ник, насторожённый. – Не всё так просто с этим Оротом. Я нутром чую: он не просто бывший преподаватель с комплексом божества. Тут дело посерьёзней.

Слишком много совпадений… орден, опыт на полукровках, злоба ко всем «смешанным». Слишком пахнет гнилью.

– В его вещах полно книг по мутациям крови, – нахмурился Кай, оборотень-северянин. Его белоснежные волосы, бледно-голубые глаза и шрам поперек щеки делали его похожим на ожившую легенду.

– И о том, как разрушать клетки через внутреннюю активацию, – добавил Дэм, не поднимая глаз от дневника. – Это не теории. Это описания. Конкретные. Кровавые.

– На ком же он ставил опыты? – спросил кто-то из ребят, и в комнате повисло напряжённое молчание.

– Полукровки… – протянул Норт. – Их никто не ищет. Их никто не защищает.

– В окрестных деревнях дети пропадают уже не первый год, – напомнил Жора, снова обернувшийся в птицу.

– Там никто не задаёт вопросы о родословных, – выдавила я. – А значит, для опытов подходили идеально.

– Все жертвы – дети до десяти лет… – хрипло произнёс Дэм, медленно перелистывая страницы. Его голос дрожал.

Я подошла ближе, заглянула в книгу… и сердце ушло в пятки.

«Подопытный не выжил». Записи. Страшные, подробные, бесчеловечные. Про электрические разряды, кровь, крики. Словно сам Аид диктовал. А рядом, после каждого пункта, одно и то же жуткое:

«Подопытный не выжил». Это дети… Дети! Как… как он мог? Как это не заметили? Где были преподаватели? Где были мы?

Перед глазами поплыли тени, комната зашаталась, ноги подкосились, голос Дэма эхом отдавался в ушах, будто из-под воды.

– Воды! – рявкнул Игорь, подхватывая меня. – Мире плохо!

Глава 4

Голова болела невыносимо. Боль пульсировала в висках, точно кто-то настойчиво колотил изнутри, требуя внимания. Мышцы ныли, словно меня кто-то долго и крепко сжимал – то ли в объятиях, то ли в удушающем захвате. Как будто само тело не могло определиться – то ли я жертва, то ли спасённая.

С усилием открыла глаза. Надо мной раскинулся белоснежный потолок лазарета – такой яркий, что в первые секунды я едва не решила, будто попала на тот свет. Только трещины, давно знакомые и по-своему уютные, напомнили – я всё ещё здесь. В живых. Уцелела. Опять.

Я попыталась приподняться на локтях – осмотреться, понять, что происходит, где я и когда. Но стоило только пошевелиться, как меня тут же накрыли чьи-то тёплые, крепкие объятия.

– Мирочка! – взволнованный голос прозвучал почти как песня. – Очнулась, голубушка моя!

Димон. Конечно, он. Кто ещё мог бы так радоваться моему возвращению, словно я не просто пришла в себя, а лично спасла мир?

И зачем ему каждый раз устраивать такие обнимашки? Меня бы хоть кто предупредил – я бы морально подготовилась… или хотя бы шею размяла.

– А куда я денусь? – пробормотала я, не пытаясь вырваться. Пускай обнимает. Всё равно бороться с Димоном – как пытаться спорить с ураганом.

Он осторожно опустился на край кровати, всё так же не сводя с меня глаз.

– Голова не болит? Пить хочешь?

– Болит, – хмыкнула я. – А пить… разве что ягодную настойку.

Настойка, кстати, была бы весьма кстати. Или хотя бы кубок чего-нибудь согревающего и сильного, чтобы память вернулась… или, наоборот, окончательно забыла, что со мной случилось.

– Вот как выпишут – так и напьёшься, – с улыбкой ответил он. – А пока – терпи. Что последнее помнишь?

Я нахмурилась, пытаясь выудить из своей затуманенной головы хоть что-то связное.

– Записи Орота. Те, что Дэм нашёл. Я их взяла… и всё. Дальше – белый туман. Память капитулировала. Я всё испортила, да?

– Да ты что! – воскликнул Димон. – Всё сделала как надо, Мир.

Я приподняла бровь, прищурившись. Слишком уж уверенно он это сказал.

Что-то здесь не так. Знаю я эту его улыбку: сначала "всё хорошо", а потом выясняется, что за тобой уже пришли дознаватели Империи с повесткой и вопросами.

– Ну, слушай, как всё было, – вдохновенно начал он. – Тебе стало плохо, мы тебя посадили в кресло… а через секунду – бац! Дверь вылетается к Тьме!

– Что?! – Я чуть не подскочила. – Орот выбил дверь? Наш Орот? Тот самый, что боится мух?

– Да нет же, – хохотнул он. – Дверь выбили им! Хвостом. Василиским!

…чего?!

Он уже продолжал, не замечая моего ошеломления:

– Когда ты вышла от ректора, Дамир взял Лысика на разговор. Артефакт Веры показал, что тот лжёт. Красный цвет – враньё. Ректор уже хотел применять силу, как тут Дикран появляется. Лысик дёргается, за картиной в его комнате – амулет телепортации. Всё было подготовлено!

– Но не успел?

– Наши его глюкогазом! – торжественно заявил Димон. – И дальше Вель лично гнал его до корпуса. А там – сам ректор в истинной ипостаси. И да, он василиск. Представляешь?! Хвостом как хрястнул – дверь в щепки, Орот – в обморок.

Я потрясённо замолчала.

Василиск. Ректор – василиск. Я, конечно, подозревала, что он непростой, но чтоб вот так! Хвостом – и дверь нет. Интересно, а диплом он тоже так выдает?

– Никого не покалечили? – осторожно спросила я, вспоминая наше вечное невезение.

– Пронесло. Только Жора пострадал – вниз камнем рухнул от испуга.

– В какой палате?! – моментально сорвалась я.

– Его поймали. Дежурили под окнами. Всё нормально.

Жора… Жора у нас как воробей – сильный, но хрупкий. И ведь всегда подставляется под удар, как нарочно. Только бы с ним всё было хорошо…

– А дальше? Дикран орал?

– Поворчал. Но когда увидел дневники Орота – обещал нам поляну накрыть. Ректор – тоже. Только сначала тебя сам в лазарет притащил.

– Он?! – я почти задохнулась. – Сам?!

Вот и всё. Приехали. Ректор-василиск лично меня в лапках тащил. Скорее всего, именно мне и достанется за всё. Остальные – так, статисты.

– Да. И хвостом нас отгонял. Он подумал, будто мы… ну… тебя…

Я вытаращила на него глаза.

– Вы?! Меня?! Вы с ума сошли? Я ж вас всех лично тренирую! Кто ко мне хоть пальцем…

– Ну, ты без сознания, нас восемь, метаморф за окном… картина неоднозначная, – пожал плечами Димон.

– Ну да, конечно. Прямо сюжет для запрещённого романа, – я закатила глаза. – Что с Оротом?

– Передали страже. Его ждёт аудиенция у императора, суд, ну и…

– Казнь. – Сказала я твёрдо. – Заслужил.

Димон кивнул, хотя в глазах мелькнуло лёгкое сочувствие.

– Ты вот скажи мне, – вдруг серьёзно спросил он, – что ты такого ректору сделала, что он с тобой сидел, пока мы пары отрабатывали?

Я пожала плечами.

Да я бы и сама хотела это узнать.

– Когда ушёл?

– Минут десять назад. Остальные – в питомнике. Клетки чистят.

– Добровольно?

– Муртир их туда пригнал. За массовый прогул.

– А ты чего не с ними?

– Я с тобой. По личному указанию ректора. Чтобы… доглядел. Ну и весточку передал, если что.

– А чего ж ты не передаёшь? Где крики радости, салют, фанфары?

– Так ты меня заболтала, – ухмыльнулся он. – Сейчас всё устрою.

– Только не ори!

– Как это не орать?! – возмутился он и выбежал из палаты. – Мира очнулась!

Из коридора донеслось возмущённое шипение лекарей, а голос Димона звучал снова и снова. Через минуту та же фраза донеслась с улицы.

Я с трудом поднялась и подошла к окну. Внизу – моя группа. Бегут к лазарету, словно кто-то объявил праздник. Димон их встретил, обрадовал и повёл ко входу. Но на пути им уже стояла она – Магина Верери, лазаретная королева с взглядом, способным остановить даже дракона на взлёте.

Что ж… начинается продолжение спектакля. Надеюсь, в этой части мне дадут хотя бы пять минут покоя.

– Не пущу! – закричала женщина, её голос был настолько громким, что я услышала его даже с самого второго этажа. – Часы посещений закончились! Навестите свою Миру завтра!

– Ну, Магина Верери! – хором возмутились парни.

– Мы обязаны её проверить! – добавил Норт, не скрывая своего беспокойства.

– Жива она и здорова! – ответила магиана, сдерживая раздражение в голосе. – Ничего с ней не случится! Брысь отсюда, хулиганье! Вас слишком много!

– Но, Магина Верери! – вновь выскочили возмущённые голоса парней.

– Да как она с вами со всеми справляется?! – её терпение иссякло. – Брысь, кому говорю! Разошлись! Пока я вашего куратора не позову!

Парни, тихо матерясь, уже собирались возвращаться в общагу, но тут заметили меня, смеющуюся в окне. Жорка, не раздумывая, тут же трансформировался в снегиря и ринулся ко мне. Верхай, наш гаргул, не отстал – выпустив крылья, он подлетел к окну, в глазах весёлое озорство.

– Мирка, – едва успел вымолвить Верхай, как с улицы раздался громкий голос Магины:

– Кыш оттуда, хулиганье крылатое! Ишь, чего удумали – к девушке в окно лезете! Кому сказала – брысь!

Она швырнула в них веником, как метким снарядом. Жора тут же спрятался за Верхаем, который изящно уклонился, ловко укрываясь от удара.

– Ну, госпожа Верери! – завыл гаргул. – Мы же не через парадный вход!

– А какая разница?! – не унималась она. – Нечего мне подоконники пачкать! Кыш, кыш, кому говорю?!

– Идите уже в общагу! – вмешалась я, понимая, что парни не отстанут. – Завтра меня уже выпишут, так что идите, летите и не буяньте без меня!

Верхай, с улыбкой и лёгким поклоном, взял Жору, который пытался скрытно в окно залететь, и полетел за остальными. Пока они уходили, каждый обернулся, помахал мне рукой. Я дождалась, пока они скроются из виду, закрыла окно и вернулась на койку.

На тумбочке рядом с кроватью лежали яблоки, мандаринки, зелья для восстановления и конспекты.

Хорошие у меня ребята в группе. Никогда бы не променяла их ни на кого, даже если бы отец умолял меня перейти в Имперскую Академию. Я останусь здесь, с ними, в нашем хорошем коллективе, где могу быть и весёлой, и умной, и сильной, и коварной. «Один за всех, и все с ним в одну авантюру!» – наш главный девиз.

Но вот эта ситуация… Даже она не могла бы нас остановить. Мы всё равно будем бороться. В жизни всегда есть место для борьбы, особенно когда она касается моих друзей. О, как я люблю их! Порой мне кажется, что если бы не они, я бы заскучала до потери интереса ко всему. Только с ними можно быть собой, и только с ними я чувствую, что не одна в этом мире.

На первом курсе было тяжело – я никого не знала, да и парни друг друга сторонились из-за различий рас. Но я всех сдружила. С каждым спорила – и всегда выигрывала, каждому помогала, и получала помощь взамен, была добра – и получала от них теплоту и доброту.

Я всегда была упрямой и не очень-то любила уступать. Может, именно это и спасло меня. Я умею быть лидером, когда нужно. Но я никогда не забуду, как, оказавшись в группе, почувствовала себя нужной.

Уже на втором курсе, когда началась практика, мы распределили, кто что умеет, чтобы создать идеальные команды и работать сообща. Команды получились отличные, и даже Вель хотел нас выдвигать против пятого курса на играх Тьмы. Но пятый курс потребовал нашей дисквалификации из-за того, что я была в основной команде. Нас не допустили, но в этом году мы точно будем участвовать в межакадемических играх! А если победим там, то на Имперские игры стихий можно и попасть!

Они думают, что нас можно остановить, но это не так. Мы сильные и непобедимые, и никакие препятствия не смогут нас сломить.

Нас может остановить только одно – наше неудачное везение. То кто-то на тренировке пострадает, то в последний момент лишние препятствия появятся. Да и если дело с Оротом затянется, меня не допустят, а парни без меня не пойдут. Я – главарь нашей шайки. Многие профессора думают, что это Норт, Крис или Димон, но на самом деле, темным боссом являюсь я, из-за излишне мстительного характера.

Я знаю, что некоторые меня боятся. Вроде бы я и не злюсь по-настоящему, но если кому-то вздумается задеть моих людей, я могу быть опасной. И эта сила в душе – она частично помогает мне оставаться на пьедестале.

Я задумалась о предстоящих академических играх, о том, какие скрытые козыри можно будет применить, кого в состав взять. Размышления были увлекательными, когда скрипнула дверь. Я резко дернулась, увидев ректора в дверях. Хотела встать, но Дамир одним взглядом дал понять, что мне лучше остаться на месте.

Вот и он. Дамир Юрдан. Как всегда, с холодным, нечитабельным лицом. Но я знаю, что он проницателен, и если у него что-то на уме, не избежать мне вопросов.

Он молча взял стул из угла, поставил его рядом с моей койкой и сел, скрестив руки на груди.

– Как твое самочувствие, Мира? – спросил он, хитро улыбаясь.

– Я здорова, спасибо, – ответила я, сдерживая улыбку. – Прошу прощения за шум, устроенный Димой. Он слишком импульсивен.

– Тебе не стоит извиняться. С адептом Сумеречным я поговорю позже. А вот сейчас мне хотелось бы услышать твою версию произошедшего в комнате бывшего профессора Орота.

А вот и он, момент настал. Вопросы, на которые мне придётся отвечать. Как бы ни завертела я, всё равно не смогу избежать этого допроса. Но я ведь не дура, я справлюсь с ним!

– О чём вы? – сделала я самую невинную гримасу, округляя свои серо-зеленые глазки.

– Мира, не строй из себя дурочку. Расскажи, как ты оказалась в комнате Орота. Твоих товарищей я уже выслушал, но мне хотелось бы услышать версию главаря всей шайки.

Теперь мои глаза действительно округлились. Слишком быстро меня раскрыли, неужели Вель сдал?

Как же он догадался? Это слишком быстро! Но ничего, он хочет услышать правду – получит её. Не отступлю.

– Никто вас не сдавал, – словно прочитав мои мысли, ответил ректор. – Не строй такое лицо, а то мне трудно выглядеть серьёзным руководителем.

– Как вы догадались, что главная я? – осторожно поинтересовалась я, изучая его взгляд.

– Это было легко, – ответил он с лёгкой улыбкой. – Все твои одногруппники выгораживали именно тебя. Я видел, как вы собрались в круг, и именно ты, Мира, отдавала приказы.

– Хорошо, поймали, – сдалась я, чувствуя, как его глаза проникают в самую душу. – И что именно вы хотите узнать?

– Все! – ответил он резко.

– Ну хорошо, – коварно улыбнулась я, разводя руками. – Я родилась в столице темной августовской ночью…

– Мира! – рыкнул на меня ректор.

– А что? Вы же сами просили всё.

– Мира, ты умная девушка, – устало выдохнул Дамир. – Одна из лучших учениц Академии, а ведёшь себя как непослушная девчонка.

– Ну, я же блондика! – ответила я, с видом невинности перехватывая за спину свою длинную светлую косу.

– Я никогда, ещё раз повторюсь, не верил, что все блондинки – дуры. И ты не исключение из моих утверждений, – холодно, но с улыбкой сказал он.

Интересно, как долго он будет продолжать эту игру? Я ведь уже почти на грани того, чтобы сказать правду. Но пока я держу свои карты при себе…

Я задумалась. Хорошо, что сейчас не наделала ещё больше глупостей. Решив прекратить отпирания, я сказала ему правду, чтобы он не стал препятствовать мне в будущем:

– Да, это я подбила парней и всё спланировала. Если бы вы не вмешались, я бы сама у орка выбила всякие желания трепать лишнее.

– Ты видела дневники Орота?

– А по-вашему, от чего мне стало плохо? Я, кстати, хожу на дополнительные курсы по некромантии, так что насмотрелась на всякое, что меня теперь не удивить.

– Если бы я не вмешался, что бы ты сделала с Оротом после его поимки?

– Ну, сначала бы отыгралась за нервы, потраченные на его уроках. Потом позволила бы парням немного поиграть. После устроила бы допрос с пристрастием, чтобы узнать побольше о дневниках. А потом отправила бы их с запиской вам.

– А Орот?

– А Орота, если бы он выжил, я бы связала, а если нет, попросила бы Димона оживить его на время.

– Ты жестока, – сказал ректор, подмечая мою бескомпромиссность.

– Я справедлива! – возразила я. – То, что он делал с детьми, смерть – ещё слабая кара.

– Замечательно! – выдал глава Академии, широко улыбаясь. – Твоя мама тобой бы гордилась.

– Вы знали мою маму? – заинтересовалась я. Всё, что я знала о своей матери, – это лишь тени воспоминаний.

Она умерла при родах.

Я никогда не знала её. Лишь видела на портретах – величественная, добрая, светлая… и недосягаемая, как звезда. Не спрашивала о ней отца, хотя порой умирала от желания услышать о ней хоть что-то. Просто… знала, как ему тяжело. Он любил маму до безумия, почти до безрассудства. Поэтому и остался один. Никогда не женился снова. Порой, в редкие вечера, когда в доме было особенно тихо, отец говорил о ней. Не как о святом образе, а как о живом человеке, с причудами, шутками и блеском в глазах. Я слушала, затаив дыхание. В такие моменты я мечтала, чтобы она жила во мне – в моих поступках, в голосе, во взгляде. Хоть капля.

– Я знаю твоего отца. – Голос ректора был спокоен. – Он рассказывал о ней.

Я непроизвольно распахнула глаза.

– Вы… настолько старый? – вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык. В голове металась арифметика: папе скоро пятьдесят… неужели и ректору уже…?

– Я моложе твоего отца на двадцать лет, у нас с тобой разница восемь лет – укоризненно бросил он, будто слышал мои мысли. Пока я пыталась прикинуть его возраст, он добавил: – Я работал с ним в Министерстве.

– То есть… могу я считать ваши отношения с отцом дружескими? – осторожно выведала я, подозревая, что ответ будет не просто "да".

– Можешь. И даже должна, – усмехнулся василиск. Было в этой усмешке что-то тёплое и опасное одновременно.

– Вы сооб… – я не успела договорить. Он перебил, словно читал мой вопрос ещё до того, как он сформировался.

– Да, я сообщил твоему отцу об инциденте. Только опустил некоторые… тревожные детали. Он горд тобой.

Я невольно опустила взгляд, губы дрогнули в грустной полуулыбке. Горд… – Но это не изменит его решения.

– Ты о помолвке? – голос Дамира стал почти бархатным.

– О ней самой.

– Так не нравится Влас? Или… есть тот, кто нравится больше?

Я вскинула на него взгляд, полный вызова:

– Магистр Юрдан, вы ведь знаете, зачем я поступила в Академию.

– Знаю, – кивнул он. – Ты пришла сюда, чтобы оттянуть момент свадьбы. Подальше от Имперской Академии, где учится твой… жених. И ты прекрасно знала, что условием твоего пребывания здесь будет идеальная учёба. Но вот что меня интересует: почему ты выбрала боевую магию? Ты могла стать лекарем, некромантом – у тебя сильный дар.

Я фыркнула:

– Я – наследница рода боевых магов. Выбор был не особо широк. Да и, скажу честно, я скорее пациента прикончу, чем вылечу. А если бы стала некроманткой… то точно прикончила бы жениха ещё до свадьбы.

О, как же мне осточертела вся эта игра в "прекрасную невесту". Влас может быть хоть сто раз золотым мальчиком, но я – не товар для политических браков.

Ректор задумчиво улыбнулся и вдруг, словно обронив:

– Решено. Давай заключим пари.

– Пари? – я приподняла бровь, насторожившись. Он с ума сошёл?

– Да. Пари. В течение этого семестра ты должна влюбиться. По-настоящему. Но при этом продолжить учиться безупречно. – Он наклонился чуть ближе. – Я уже расхвалил всех твоих одногруппников перед твоим отцом. Так что если намекну, что ты… неравнодушна к кому-то другому, он меня послушает.

Я вгляделась в его лицо, и впервые за всё время почувствовала искру надежды.

– И если я выиграю?

– Я поспособствую вашей помолвке. С тем, кого выберет твоё сердце. И помогу вам обоим закончить Академию экстерном.

Сердце ёкнуло. Вот она, мечта. Свобода.

– А если проиграю?

– Уже настраиваешься на поражение? – ухмыльнулся он хищно, и я сразу поняла – он наслаждается этим.

– Нет. Но я должна знать все стороны медали.

– Хорошо. В случае проигрыша ты тоже заканчиваешь Академию экстерном и… – он выдержал паузу. Длинную. Томительную. Я не выдержала.

– И?!

– …и выходишь за меня замуж.

…Что?

– За кого? – выдавила я хрипло, надеясь, что ослышалась.

– За меня, – повторил он спокойно, как будто это было самым логичным на свете.

– Можно ещё раз? На всякий случай. Я, возможно, оглохла…

– Ты всё правильно услышала. Если проиграешь – станешь моей женой.

– Зачем вам такая жена, как я?! Я же стихийное бедствие, не человек! Влипнуть в неприятности – моё хобби! Да вы же сами меня отчислить хотели пару раз! И вообще – разве вы не женаты? Ну здравствуй, безумие. Он тяжело вздохнул:

– Пытался завести отношения. И не раз. Первый – саламандра. Второй – василиска, как я. Последняя была огненной чародейкой. Все ушли. Сказали, что я… холоден.

Холоден? Вот это неожиданность. Василиск и холоден – кто бы мог подумать…

– Мне нужна грелка, – добавил он просто.

– Что, простите? – я чуть не поперхнулась.

– Я василиск. Хладнокровный. Мне нужен рядом человек, который будет меня согревать.

– Почему не найдёте кого-то из рода саламандр? Или хотя бы с теплокровным темпераментом, а не моим – взрывным?!

– Пробовал. Но… мне нужен кто-то, кто не боится льда. Кто не боится моего "я".

Он протянул мне руку.

– Так ты согласна?

Я смотрела на его ладонь и чувствовала, как внутри вскипает адреналин. Азарт. И вызов. И шанс. О, если я выиграю – я получу свободу. А если проиграю… ну, я не проиграю. Не планирую.

– А то! – ухмыльнулась я и вложила свою ладонь в его.

Он будто не ожидал моей реакции. Его глаза расширились на миг, но тут же сузились – с интересом. Поймал мой взгляд, заметил искру. Он понял: я не испугалась.

Он сжал мою руку… и, внезапно, притянул к себе, заключая в объятие. И… поцеловал.

У меня есть все шансы проиграть. Он холодный. Первое, что я ощутила – холод его губ. Но… холод этот был нежным. Таким, от которого не хочется отстраняться. Холод, который согревает изнутри. Второе – как жадно он целовал. Будто боялся, что я исчезну, если замешкается.

Третье – мне стало страшно. Я не знаю, как долго это длилось. Но, когда раздался стук в дверь – с ужином, как назло – он отстранился и вышел, что-то довольно насвистывая под нос.

Глава 5

В родной до скрипа комнате 666 на третьем этаже женского общежития меня уже ждала Кифа – моя кошка, магическая и черная, как полночь. Она развалилась на пуфике, горделиво вытянув лапки, и смотрела на меня так недовольно, что я замерла в дверном проеме. Изумрудные глаза полыхнули почти упреком.

– И где тебя черти носили? – фыркнула она, с трудом сдерживая эмоции. – Я уже была готова шерсть на себе драть!

– Ты и так линяешь, – устало отозвалась я, прикрыв дверь за собой. – Девочки с четвёртого курса не вернулись?

– У них практика. Ещё неделя, – отмахнулась Кифа, но тут же уставилась на меня слишком уж подозрительно. – Не переводи тему, Мира. Где ты была?

Я вздохнула и скинула сумку на стол, будто она весила с десяток кирпичей, а потом рухнула на кровать, глядя прямо в зелёные глаза моей полосатой совести.

– В лазарете. Упала в обморок, попала в лазарет. Всё просто.

Если не вдаваться в подробности о поцелуях с ректором и пари, от которого теперь всё моё будущее зависит.

Комната у меня, хоть и скромная, но уютная: кровать, тумбочка, стол, два окна – чтоб не слепнуть от свечей, встроенный шкаф, пара стульев, пуфик для Кифы и даже собственная ванная. Места немного, но мне хватает. Девочки-лекарки ноют, что тесно, но я-то не устраиваю здесь сборы ордена. Да и парней не таскаю – пока.

– Что сказал ректор? – неожиданно резко спросила Кифа, сузив зрачки в тонкие щёлки.

Я тоже сузила глаза. Ну конечно. Эта пушистая шпионка явно сегодня не сидела на месте.

– Тебе всё известно, да?

– А в Академии только дураку будет ничего неизвестно! – возмутилась она, фыркая. – Все видели, как ректор в своей истинной форме тащил тебя через двор на лапах. Верери чуть в обморок не грохнулась!

– Не издевайся, – простонала я, уткнувшись лицом в подушку.

– Хорошо, хорошо, не буду, – смягчилась Кифа и приняла величественную сидячую позу, обвив хвостом лапки. – Но зачем ты согласилась на пари? Хочешь стать его грелкой?

– Не неси чушь, я не проиграю, – отрезала я, выпрямляясь. – Влюбиться? Легче лёгкого.

Я же актриса от природы. Хочешь – буду покорной, хочешь – роковой. Да хоть влюблённой. Не впервой играть роль.

Но кошка мотнула головой, будто мне сочувствуя.

Она помолчала, потом добавила тише:

– Есть проблема пострашнее. Ты глупая. Он ректор. Хочешь, он любого твоего "объекта симпатии" выгонит за плохую посещаемость или за нарушение дисциплины. Или просто скажет твоему отцу. И всё. Игра окончена. – Какая ещё? – нахмурилась я, чувствуя, как по спине побежали мелкие мурашки.

– Ты можешь быть доброй, внимательной, заботиться, но ты не любила. Никогда. Ты не умеешь любить. Слова ударили, будто заклинание без защиты. Я машинально перекинула косу за плечо.

– Папу я люблю.

– Как отца. А ты когда-нибудь думала только о нём, одном? Чтоб тренировки проваливались, заклинания рушились, а в голове вертелась только его улыбка? Было такое, Мира? – Кифа смотрела прямо в душу.

Я молчала. В голове всплывали лица… одногруппники, друзья, даже один старшекурсник, который когда-то мне нравился. Но это было… не то. Не пульсация в груди, не дрожь в пальцах. Так… лёгкое волнение.

Кифа всё поняла. И печально качнула головой:

– Не любила.

– Может, я просто не встретила достойного, – буркнула я, пытаясь защититься, как могла.

– Не встретила?! – взвизгнула она. – Да вокруг тебя тридцать три парня! И каждый по-своему прекрасен! И ни один – достойный?! Ты вообще понимаешь, какая у тебя планка?!

Под её жёстким взглядом я вдруг почувствовала себя… обнажённой. Не в буквальном смысле – в каком-то внутреннем. Словно она ткнула когтем в место, которое я не хотела открывать даже себе.

– Извини, я не хотела обидеть, – тихо сказала она, заметив, как я сжалась. – Просто… ты должна понимать, Мира. Ректор – василиск. Он хитер, он просчитывает шаги наперёд. И если он ввязался в такую игру, значит, уверен, что победит.

– Но зачем ему я? – прошептала я. – Я ведь не особенная. Я не грею, не пылаю. У меня даже заклинания с огнём через раз.

Кифа вздохнула, как мама, объясняющая простые истины капризному ребёнку:

– Ты греешь всех вокруг. Просто сама этого не замечаешь. Ты не пылаешь – ты светишь. А когда ты влюбишься – ты станешь огненной. Слишком яркой, чтобы пройти мимо. Вот он и выбрал тебя. Не потому, что ты лучшая – а потому, что ты не потухнешь. Его прежние женщины – угасли. А ты… ты другая. Ты горишь изнутри, и он это почувствовал.

Я вскинула подбородок и фыркнула:

– А кто сказал, что я буду гореть для него? Я гореть умею, да. Но только по собственному желанию.

Пока я решаю, кому светить. И кому сгореть.

– Всё, на сегодня хватит. Нравоучения – в утреннюю смену. А сейчас я – спать.

Кифа провожала меня до ванной тяжёлым взглядом, полным опасений и мудрой печали. Когда я вышла, её уже не было. Только одно из окон в комнате было приоткрыто, впуская внутрь ночной ветер.

Она улетела. Или сбежала. Или дала мне подумать в тишине.

Я вздохнула и закрыла окно. Ночь обещала быть бессонной.

Глава 6

Утро в женском общежитии начинается с воплей.

– Я первая была!

– Нет, я!

– Синя, давай быстрее!

– Профессора идут в душ без очереди!

– Это уже слишком!

– Не толкайся!

– Пропусти!

– А ну разошлись!

Как же я обожаю жить на третьем этаже. Особенно в такие утра. Когда первый и второй этаж – поле брани.

Наше общежитие четырёхэтажное: стихийники на первом, лекари на втором, боевые маги на третьем, некроманты на четвёртом. И если тебе повезло родиться с магией смерти или талантом к боевым искусствам – считай, ты избранный. У нас душевые в каждой комнате. У остальных – общие кабинки на этаж. Пятьдесят человек, четыре душа, один гель на всех и ноль шансов не поругаться.

Каждое утро у них – как экзамен на выживание. Крики, брызги, битва шампуней. А у нас – тишина и благодать. Поэтому я особенно сильно ценю сломанные кости после тренировок. Лучше быть в синяках, чем стоять в очереди на душ.

Я сладко зевнула, уютнее завернулась в одеяло и натянула подушку на голову, стараясь не слышать крик душевой вакханалии. Почти получилось… пока не раздался настойчивый стук в дверь.

Стук в дверь?!

Я недовольно заворчала, как пробуждённый дракон, и поплелась открывать, не расставаясь с одеялом. Распахнула – и едва не захлопнула обратно.

На пороге стоял Димон – как всегда уверенный в себе до безобразия. Академическая форма на нём выглядела как одежда с чужого плеча: чёрная рубашка вместо белой, расстёгнутая жилетка, пиджака нет, галстука нет, зато улыбка – на миллион. Волосы растрёпаны, взгляд дерзкий, а в голосе – веселье, как будто он не адепт Некрофакультета, а клоун с огненного шоу.

– Доброе утро, Мира! – с энтузиазмом выдал он. – Тренировки отменили. Наши решили устроить пикник на пятом полигоне. Пойдёшь?

– Дим… ты в своём уме? – простонала я. – Я ещё даже с одеялом не рассталась. Пикник под утро – это против всех законов магии и логики.

– Подождать? – не дожидаясь разрешения, он прошёл внутрь и плюхнулся на стул. Вальяжно. С видом "я тут давно живу".

– Ну уж раз пришёл… жди, – вздохнула я и кинула в него одеяло. Он ловко поймал. А я сбежала в душ, пока не передумала.

Через пять минут, бодрая и свежая, я вернулась в комнату – и обомлела.

Кровать аккуратно заправлена, на столе – ромашки в вазе, мои любимые, и тарелка с фруктами. Сумка лежит идеально собранной, обувь вытащена из-под кровати и поставлена ровно-ровно. А сам виновник всей этой неожиданной идиллии сидит себе, как ни в чём не бывало, и улыбается, будто он не хаос в человеческом обличье, а святой покровитель утреннего уюта.

Я, приоткрыв рот от удивления, молча села и начала расчёсывать длинные, всё ещё влажные волосы.

– Ты слишком часто бываешь в моей комнате, – заметила я, глядя на него в зеркало.

– А ты слишком медлительна, – с ехидцей ответил он. – Если бы ты так же двигалась на спаррингах, я бы тебя уже победил.

– Так в чём же дело? Тренируйся, догоняй, обгоняй, – пожала плечами я и занялась косой.

Он не унимался:

– Что с тобой, а?

– В смысле?

– Мира… ты какая-то… не ты. Потухшая. Подавленная. Скажи уже, кто испортил тебе утро. Я – лучший собеседник. А если не поможет – могу проклясть.

Я вздохнула. Посмотрела на него. В эти моменты Димон становился другим – не балагуром, а настоящим другом. Тем, кто видит тебя насквозь.

– Я влипла, – честно призналась я. – По-крупному.

– О-о-о… Ректор отругал?

– Хуже. Он заключил со мной пари.

– Пари? – прищурился Димон, и в его голосе впервые за всё утро послышалась тревога.

– Да. По его условиям я должна влюбиться. В любого парня. За месяц. Если не получится – проиграла. А если проиграю…

Я замялась. Комок подступил к горлу.

– Что тогда? – его голос стал опасно тихим.

– Стану его… женой.

– ЧТО?!

Эхо его рыка прокатилось по этажам, и на мгновение в общежитии воцарилась гробовая тишина.

Он вскочил, начал метаться по комнате, будто волк в клетке. Потом резко опустился на стул, кулаки побелели от напряжения.

– Ты согласилась на это безумие?! – прошипел он, с трудом сдерживая эмоции.

– Да, – тихо ответила я. – Лучше уж он, чем тот, кого мне выберет семья.

– Мира… это не выбор. Это ловушка. Ты же знаешь, Дамир играет в долгу. Он всё просчитал.

Я кивнула. Внутри – пустота. Как будто всё уже решено.

– У тебя хотя бы… кто-то есть? На примете?

– Нет.

– Образ?

– Тоже нет.

– Ладно… – он выдохнул, сел напротив и посмотрел в глаза. – Три года ты живёшь среди тридцати трёх парней. Никто не зацепил?

– Я сюда учиться пришла, а не жениха искать.

– Тогда ищем прямо сейчас. Свободны трое: Дэм, Жора и я.

Я приподняла брови. Он был серьёзен. Настолько, что у меня в груди кольнуло.

– Жора – метаморф. Отпадает. Против Дамира он как воробей против дракона. Дэм – демон. Сила, статус, наглость – может тягаться. Я – некромант. Умный, красивый, слегка мрачный, но влюблённый. Стану твоим кавалером – и никто не посмеет тронуть.

– А некромантки?

– Пусть дальше стонут. Мне нужна ты. Ты – живая, сильная, светлая. С тобой – как будто солнце в карман положил.

Моё сердце пропустило удар. Может, вот он? Тот, кто поможет выиграть пари… и не только?

– Димон, я не хочу тебя подставлять. Ты слишком близко к этому всему. Давай… я попробую очаровать Дэма. А ты…

– А я – очарую тебя, – тихо улыбнулся он. – По-настоящему.

Я ничего не ответила. Только кивнула. И впервые за много дней – улыбнулась по-настоящему.

Глава 7

Коридор на третьем этаже женского общежития был пуст. Плотная тишина заполнила пространство, ни шагов, ни голосов. Остальные девочки-боевики уехали на практику в Западные земли Империи, а младших на курсах не было – так что я оставалась одна на весь этаж. Пожалуй, это было и к лучшему, ведь в одиночестве всегда больше свободы.

Но даже в такой тишине было не совсем пусто. У окна на подоконнике, как древний страж, сидел Дима. Он молча смотрел в окно, поглощённый своими мыслями. Его взгляд был отстранён, будто он был далеко-далеко отсюда. Казалось, его мысли заблудились где-то вдалеке, а я стояла, как статуя, не в силах оторвать взгляд от его силуэта.

– Я готова, – произнесла я, хотя и не ожидала, что он услышит меня в этой тишине. Но Димка, как всегда, уловил каждое слово.

– Тогда пошли, – его голос был уже знакомым, полным решимости и лёгкой иронии, как всегда. Загадочность исчезла, уступив место привычной, почти родной беззаботности.

Мы направились в сторону сада. Путь был пустынен, все остальные студенты были на парах, и не было никого, кто мог бы нарушить этот уединённый момент. Мы шли молча. Он не торопился говорить, я – тоже. Его признание в чувствах было странным и слегка комичным, как всегда, когда дело касалось эмоций, но всё же оно прозвучало. А я… я просто не знала, что ответить. В голове путалась целая буря мыслей, и ни одна из них не могла стать подходящим ответом.

Пятый полигон находился за пределами Академии, но мы имели к нему доступ. Подойдя к воротам, я почувствовала знакомую напряжённую атмосферу. Время от времени появлялся Хатабыч – страж этих самых ворот. Он не сразу появился, а когда и возник, был так же внезапен, как и его астральная форма. Эта форма, как всегда, пугала. Бледное лицо, тусклые глаза, скрывающиеся под лобом, и борода, которая могла бы затмить самых страшных призраков.

– Доброе утро, Хатабыч! – приветствовал его Димон, показав ладонь с татуировкой, подтверждающей наш доступ.

– Доброе? – прорычал Хатабыч. – Чтобы оно было добрым, вы, детишки, должны на лекции быть, а не бегать по полигонам.

– Да ладно, тебе! Мы с культурной целью! – Димка ухмыльнулся и шагнул вперёд.

Я поспешила за ним, но прямо перед моим носом ворота с грохотом захлопнулись.

– Хатабыч, ты своих не узнаёшь? – удивлённо воскликнула я.

– Не велено, – отозвался призрак с холодной уверенностью.

– Кем ещё? – на этот раз нахмурился и Димка, его привычная игривость куда-то испарилась.

– Ректором, – ответил Хатабыч, не моргая. – Адептке Аллен запрещено покидать территорию Академии без сопровождения профессора.

– Но полигоны – это же часть Академии, – я прищурилась, пытаясь оспорить его слово.

Мы стояли и молча смотрели друг на друга, пока призрак не моргнул первым, сдавшись.

– Ладно, иди, но смотри, чтоб не попалась! – ворота с щелчком открылись.

– С меня настойка! – весело ответила я и поспешила за Димой.

Обычно нас сюда водил куратор, и путь был быстрым, словно портал, который сокращает время до предела. Но теперь – только шаги, и путь через лесную тропу, поросшую мхом и заброшенную, казался длинным. Мы свернули за стройной елью, пробрались через деревянный забор и оказались у тёмного хода под трибунами.

Проникнув через боковую дверь, мы оказались на открытом воздухе.

Яркое небо, зелёная трава, тёплые солнечные лучи, пение птиц, – а вот и вся армия мальчишек, раскиданных по полигону. Кто-то сидел на трибунах и что-то записывал, кто-то расслабленно разложился на подушках с большой скатертью, кто-то тренировал кулаки. Спокойная, почти идиллическая картина.

Но первым нас заметил Игорь – хозяин этой самой чудо-скатерти.

– Явились! – воскликнул он, будто это был важнейший момент.

Дэм, сидящий рядом, не спеша обернулся, бросил на меня взгляд и снова отвернулся. Как это понимать?

– Может, сосредоточишься на мне, а не на всей этой толпе? – прошептал мне Димон, подмигнув.

– Я так просто не сдаюсь, – фыркнула я и села рядом с Дэмом, пытаясь не выдать своего волнения.

Вскоре вся команда собралась вокруг скатерти, и все взгляды были направлены на меня. Кажется, я должна была что-то сказать.

– Ну что? – спросила я, доставая яблоко из сумки.

– Сегодня твоя очередь выбирать пиршество, – подмигнул Норт.

– Я выбирала на прошлой неделе! – отмахнулась я. – Сегодня Дар должен.

Я взглянула на него. Он – нимф, с вечными бабочками вокруг и с волосами цвета весеннего утра. Но тот отвёл взгляд, что-то поправил в пряди волос и снова уставился в небо.

– Это нечестно! – возмущённо вставил Арос, наш полуорк-полунимф. Белоснежные волосы, фиолетовые глаза, строгие черты лица. – Я не вынесу завтра зелёного ужина!

– Тогда выбирай сам! – фыркнула я.

– По твоим правилам: кто последний был в лазарете, тот и выбирает, – вмешался Норт. – Смирись, Мира, твой ход.

Я задумалась, чего мне хочется – чего-то необычного, но в то же время знакомого. Мельком заметила, что Дэм читал кулинарную книгу, и на странице было изображение бараньих рёбрышек в сметанном соусе. Сразу загорелась.

– Я хочу бараньих рёбрышек в сметанном соусе с гарниром из овощей, брусничный чай и имперский торт в три слоя! – сказала я, словно на ковре-самолёте.

Скатерть вспыхнула ярким светом и начала неистово генерировать всё, что я заказала. Игорь рассказывал, что эта скатерть была подарком от его матери – она создала её, чтобы её сын никогда не знал голода в Академии. И, надо сказать, это было настоящее чудо.

На весь полигон разнёсся запах печёных рёбрышек – насыщенный, дымный, с нотками специй, он врезался в обоняние так мощно, что мой живот жалобно заурчал, требуя немедленной подпитки. Я едва не застонала от голода. Только одно радовало – на такой чудесный аромат не сбежится ни один дикий зверь: полигон огорожен, безопасность обеспечена.

И вот что им для счастья нужно? Немного мяса, сладкого и заботы. Мужчины, в общем. Когда сервировка была завершена, и в центре скатерти гордо занял своё место огромный, кремовый торт, ребята посмотрели на меня с таким благоговением, будто я не еду организовала, а спасла мир. Я ощутила лёгкую волну торжества. Честно говоря, довольно жирную волну. Почти цунами. Но стоило мне перевести взгляд на Димона, как эта волна разбилась о скалы его ехидной ухмылки. Он явно готовился выдать колкость, и я, зная его как облупленного, не дала шанса – молниеносным движением сунула ему в рот кусок варёной морковки. Дэм, оторвавшись от книги, окинул взглядом тарелку перед собой, бросил на меня мимолётный, но тёплый взгляд, на удивление мягко улыбнулся, отложил томик и потянулся за вилкой.

Попался, некромантик.

Когда дело дошло до десерта, и в воздухе запахло ванилью и сливками, Франциск, потомственный оракул с непредсказуемым чувством такта, не выдержал:

– Мира, а что там у тебя с ректором?

Я и Димон синхронно подавились кусками торта. Не романтика, а прямо дуэт имени шока и удушья.

– А ты о чём? – прохрипела я, пытаясь восстановить дыхание.

– Да так, видение было, – невозмутимо пояснил Франц. Его синий глаз засветился, контрастируя с поблекшим зелёным. – Руны, карты и звёзды заговорили в унисон: твоя судьба теперь связана с ректором. Сама понимаешь… связочка так себе. Может, прольёшь свет на пробелы?

Но мысли мои были перебиты десертом – я молча зачерпнула ложкой побольше крема. Торт был единственным, кто не задавал вопросов. Я открыла рот, закрыла, снова открыла. Внутри поднялся вихрь эмоций: от паники до желания сделать вид, что я – просто мимопроходящая ученица. Какая ещё связь с ректором? Тот ещё дракон – и в переносном, и в буквальном смысле.

– Не это я хотела бы услышать от оракула, – выдохнула я и принялась "тушить" неловкость сладким.

– А что я могу? – развёл руками Франц. – Видения приходят и уходят.

– А есть хочется всегда, – буркнул Димон. – Ешь давай, провидец. Когда разглядишь всё как следует – тогда и доставай Миру, а сейчас рот занят держи.

– Уже держу, – усмехнулся Франц, вцепившись в торт руками. – Видишь?

– Вижу-вижу, – фыркнул Димон. – Только приличней будь, дама же при нас.

И все синхронно повернули головы ко мне.

Я застыла. В одной руке – тарелка, в другой – торт, а лицо, судя по взглядам, превратилось в арену для сливочного сражения.

– Ну фто? – спросила я, не отрываясь от десерта.

Парни взорвались смехом. Настоящим, искренним, звонким. Смеялись все – даже Дэм, обычно невозмутимый, не удержался. Он первым протянул мне платок.

Смущение накрыло с головой. Я торопливо доела торт, надеясь хоть как-то вернуть себе достоинство, но только усугубила ситуацию. Приняла платок, начала вытирать лицо, но ребята засмеялись ещё громче. Я в растерянности взглянула на Дэма, но он цокнул языком, перехватил у меня платок и сам начал аккуратно стирать с моего лица остатки крема.

От его прикосновений пробежала лёгкая дрожь. Что-то мягкое шевельнулось внутри, заставляя сердце неловко споткнуться. Парни явно заметили – в их взглядах появилась ехидная веселость, а Ник, как всегда, не удержался:

– Любовь – это болезнь. Проявляется в мелочах.

– Не глупи, – отрезал Димон. – Какая любовь? Он просто помог. Я бы тоже смог.

– Смог, но сделал-то Дэм, – хихикнул Ник, глаза у него сверкнули с дьявольским задором.

– А я сейчас сделаю! – заявил некромант, уже изрядно развеселившийся, и, схватив остатки своего торта, уставился на меня с выражением, не сулящим ничего хорошего.

Я подняла руки, отступая к Дэму.

– Димон, ты этого не хочешь.

– Прости, Мирочка, но это неизбежно! – сказал он с широкой улыбкой, поднимая торт.

– Не надо! – выкрикнули мы с Дэмом в унисон.

– Надо! – прокричал он и метнул кусок в меня.

Дэм среагировал мгновенно – рывком оттолкнул меня в сторону, и мы вместе рухнули в траву. А торт, описав в воздухе дугу, вмазался прямо в лицо Сумеречному.

Мгновение – тишина.

– Всё, Сумеречный. Берегись, – рыкнул Дэм, поднимая "снаряд" в ответ.

Димон увернулся, схватил ближайший кусок – и началась битва. Он бросился за мной, а я, визжа, помчалась прочь, прячась за Дэма. Ещё один кусок торта перелетел через поляну и угодил прямо в Вуля.

– Война! – раздался чей-то вопль, и всё закрутилось в сладком безумии.

Полигон, ещё недавно напоминавший уютную поляну, в одно мгновение превратился в эпицентр кулинарной битвы. В воздухе замелькали пироги, взлетели торты, кремовые залпы с шипением врезались в стены. Кто-то метнул в противника половник, наполненный желе, – он угрожающе вращался, словно боевой томагавк. Всё происходящее напоминало сюрреалистическую сцену из сна студента-кулинара, доведённого до истощения экзаменами.

Я не стала дожидаться, когда кремовая апокалиптика доберётся до меня, – рванула прочь от Димки со скоростью напуганной наги. За несчастным некромантом мчался Дэм, лицо которого всё ещё напоминало пирожное: в глазах – решимость, на щеке – остатки глазури.

– Сто-ой, Сумеречный! – вопил демон, смахивая с себя фруктовый соус.

– Мира, я ж тебя догоню! – угрожающе напевал некромант, явно наслаждаясь погоней.

– Тьма тебя побери, только не я! – отчаянно кричала я, петляя между столами, как последняя капля здравомыслия.

Мы сделали три отчаянных круга по полигону. Остальные уже активно участвовали в феерии: кто-то катался по траве в креме, кто-то обмазывался суфле с выражением глубокого удовлетворения на лице. Участники теряли человеческий облик, превращаясь в сладких монстров, созданных на стыке академической дисциплины и гастрономического безумия.

И тут – удар молнии. Прямо в центр поля. Грохот, вспышка, вихрь энергии – всё смешалось, заставив меня на миг застыть. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы я подскользнулась на предательски брошенном куске торта, закрутилась, описала элегантную дугу и рухнула на спину.

Сверху на меня обрушился Димон. Его руки сомкнулись по бокам от моего тела, спасая меня от сдавливания. Его лицо… оказалось точно в моем вырезе. Как романтическая сцена, поставленная судьбой с лёгким налётом неприличия.

И тут же сверху на него – с непредсказуемой грацией метеорита – рухнул Дэм, окончательно смяв некроманта, а заодно и меня. Пожалуй, только моё желание сохранить достоинство сдерживало меня от того, чтобы завопить на весь полигон.

Я смотрела на бездонные, почти гипнотические глаза Дэма, ощущала тёплое дыхание Димы, упиравшегося лбом мне в грудь, и всё, что могла подумать: “Да что вообще происходит?!”

Поле затихло. Воздух стал густым. И тут раздалось хоровое, наполненное фатализмом и коллективным осознанием беды:

– Мляяя…

Он появился – Дамир Юрдан. Величественный, как сама ярость. В шёлковой рубашке, расстёгнутой до груди, и свободных тёмных брюках. Спутанные волосы, тяжёлый взгляд и аура, от которой захолодели даже лужи компота.

– Что здесь происходит?! – проревел ректор, и небо будто содрогнулось от его голоса.

– Может… встанем? – прошептала я, с трудом поворачивая голову к парням.

– Стоит, – сухо ответил Дэм, глядя на ректора, как на надвигающееся стихийное бедствие.

– А мне и так нормально, – пробурчал Димон, уткнувшись в меня. Видимо, отказывался верить, что за сладким раем пришёл апокалипсис.

– Аллен. Сумеречный. Темнокрылский. Что за бесстыдная куча мала?!

– Сбежать не выйдет? – обречённо спросила я.

– Увы, – шепнул Дэм.

– Ребят… я… не могу дышать, – прохрипел Димон.

Дэм с ловкостью опытного бойца перекатился на бок. Димон последовал за ним, и я наконец смогла вдохнуть полной грудью… и тут же пожалела об этом – школьная форма была безнадёжно испорчена.

– Я повторяю: что. здесь. происходит?! – зарычал ректор так, что даже торты на столах вздрогнули.

– Пикник, – с максимальной искренностью ответила я, раскинув руки в стороны.

– Аллен, приведите себя в порядок! Почему вы в таком виде?!

Я бросила взгляд на себя. Да, платье задралось. Выше середины бедра. Но, извините, я только что спасалась бегством от двух идиотов! По крайней мере, я не в пижаме!

– Меня вырвали из спальни! – возмутился ректор, перехватив мой взгляд.

– А кто мешал одеться? – вскинула я бровь.

– Кто разрешил вам… Аллен, встаньте уже и поправьте платье!

Я подчинилась. Слева – Дэм, справа – Димон. Надежная защита… или, скорее, обвинение. Я одёрнула подол и постаралась не смотреть на ректорскую грудь. Но как же не смотреть, если она… восхитительна? Каждый мускул – как отлитый в бронзе, тело – без изъяна. Единственное, что напоминало, кто он есть на самом деле – серебристые чешуйки на скулах и зрачки, сжавшиеся в узкие щёлочки.

– Как вы посмели ослушаться?! – бушевал ректор, скрестив руки на той самой идеальной груди.

– Технически, я на территории Академии, – невинно заявила я. – Полигон же считается её частью.

– Но дорога к нему проходит за её пределами! – отрезал он.

– Я была не одна. Со мной были хороший боевой маг… и просто отличный некромант.

– Ах вот как? – холодно усмехнулся ректор. Одним движением он вызвал магический шар и, не давая ни секунды на реакцию, метнул его в Димона.

Некромант отлетел, словно кукла, – на добрых десять метров, приземлился у самого забора, в последний момент выставив защиту. Сгусток рассыпался, но след от удара остался – в воздухе запахло жжёной магией.

Я обернулась к Дамиру, в глазах – шок и ярость.

– Что вы творите?!

– Показываю, насколько “надёжен” ваш защитник, – отозвался тот ледяным голосом.

– Он не был готов! – выдохнула я, бросившись к Димону.

– А враги, по-вашему, предупреждают об атаке? – в голосе ректора скользила ядовитая насмешка.

– Но вы – учитель! Магистр! Мы вам доверяем!

– И в этом ваша главная ошибка, Аллен. – Он смотрел на меня, как на ученицу, которая провалила самый важный экзамен. – Враги повсюду. Особенно среди тех, кого вы считаете друзьями. Если вы не можете постоять за себя – не стоит надеяться на защиту тех, кто ещё менее готов.

Каждое его слово вонзалось в меня, как заноза под ноготь. Я злилась – не просто раздражалась, а буквально кипела изнутри. Такого бешенства я не испытывала никогда. И мои одногруппники это прекрасно понимали. Они, как по команде, начали незаметно пятиться к трибунам, шепотом переговариваясь. Все знали – если меня понесёт, остановить будет сложно. Или невозможно. А полигон в этом случае – вещь весьма хрупкая.

– Я могу постоять за себя! – рявкнула я и уже почти выдернула из ножен меч, но в следующий миг перед моим лицом рассыпался магический шар – точь-в-точь как тот, что ректор швырнул в Димона.

Ректор бросил испепеляющий взгляд на Дэма. Я застыла. Осознание пришло мгновенно: Дамир – псих. Опасный, неуравновешенный псих с садистскими замашками.

– Темнокрылский, зачем вы помешали? – процедил он сквозь зубы.

– Одно дело – наказывать за нарушение, другое – применять силу против девушки. Пусть и не из робкого десятка, – Дэм шагнул ближе ко мне, его голос был ледяным, но чётким. – Мира – часть нашей команды. И я её не отдам.

– Почему же тогда остальные бегут? – с усмешкой осведомился ректор.

– Да потому… – я наконец очнулась от ледяного шока, особенно когда ладонь Дэма легла на моё плечо, – что мне нужно спустить пар.

Я обернулась:

– Дима. План тренировки – тридцать два!

Эта фраза сработала моментально. Остальные студенты, не дожидаясь объяснений, ретировались на верхние ряды трибун. Димон и Дэм остались. Один занял позицию у барьера, второй остался рядом со мной.

Ректор наблюдал за происходящим с каким-то холодным интересом – и даже лёгким изумлением, когда я, не спеша, извлекла из-за спины свой родовой меч. Лезвие, покрытое древними символами, отразило солнечный свет, вспыхнув голубым пламенем.

Отступив от ректора на десять шагов, я рявкнула:

– Выпускай всех сразу!

Димон без колебаний вызвал трёх умертвий. Из-под земли с громким скрипом костей выбрались скелеты – остатки древних воинов, с мечами, в полуразрушенных доспехах, с ржавыми шлемами на черепах. Великолепно.

Я рванула вперёд. Первый погиб мгновенно – голова отлетела в сторону от точного удара. Второй попытался парировать, но я ушла в разворот, разрубив его от шеи до таза. Третий успел лишь поднять меч, прежде чем я отрубила ему обе руки и рассекла пополам по хребту.

– Ещё! – крикнула я, дыхание сбивалось, но ярость только нарастала. – Этого мало! Я всё ещё дико зла!

– Да не вопрос! – отозвался Димон, и в его глазах вспыхнул ядовитый кислотный свет. От его ладоней в воздух потянулся густой туман, и земля там, где ещё недавно лежала волшебная скатерть, начала дрожать.

С рыком и кряхтением наружу выполз змеялюд. Огромный, как телега, уродливый, как сон некроманта, и опасный, как… ну, змеялюд. Морда вытянутая, пасть полна клыков, а глаза – багровые. К тому же он был в доспехах, будто специально, чтобы я не расслаблялась.

– Мира! – окликнул Дима. – Сильно не калечь, хочу его в коллекцию.

– Ничего не обещаю, – ответила я, крепче сжав рукоять меча. Руна на клинке засияла, будто одобряя драку.

Всё было бы прекрасно, если бы не ректор. Он по-прежнему стоял на том же месте – не шевелился, не моргал, только… улыбался. Улыбка у него была мерзкая. Слишком спокойная. Слишком уверенная. Но, ладно, он маг. Сильный маг. Да ещё и василиск. Даже если ударная волна заденет его – скорее всего, он просто чихнёт.

Если бы змеялюд внезапно не бросился прямо на ректора. Так бы я и думала…

Спасти или не спасти? Чёртова честь!

Я сорвалась с места. В последний момент оказалась между чудовищем и ректором. Меч вонзился в лапу твари, разрубая плоть и броню. С рёвом змеялюд отшатнулся, но я не дала ему времени – удар в бок, короткий шаг, разворот – я увела внимание на себя.

Он замахнулся, но я проскочила под лапой, разрубила ногу, заставив его опуститься на одно колено. Запрыгнула на спину, ухватилась за шипастый нарост – и с силой вонзила меч в шею. Один взмах – и голова с клокочущим звуком оторвалась от туловища.

Зверь рухнул.

Тишина на поле была такой, что слышно, как падают капли змеиной крови на землю.

А я стояла посреди всего этого хаоса, вся в пыли, в грязи, с пульсирующей от адреналина веной на шее, и только одно вертелось в голове:

“И ведь я просто хотела позавтракать нормально…”

Первым делом, едва обессилев, но торжествующая, я посмотрела на ректора.

Жив. Цел. Стоит, как ни в чём не бывало. Только вот выражение лица… да, определённо удивление. А рядом, не менее озадаченные, Димон с Дэмом. У всех троих – один и тот же вопрос во взгляде: что это, к демонам, было?

– Почему умертвие напало на ректора?! – спросила я, ткнув мечом в змеиную башку, откатившуюся к краю полигона. Череп весело закачался, словно поддержал мой вопрос.

– Я сам… ничего не понимаю! – выдохнул Дима, разводя руками. – Я направлял его на тебя!

Из всех первым ко мне подбежал Боря. Аккуратно помог мне спуститься с обломков костей и подал салфетку – чтобы я могла очистить меч от зловонной слизи. Такой вот у нас галантный воин. Или личный ассистент в кровавых побоищах – как посмотреть.

– Странное дело, – пробормотал он, наблюдая, как клинок возвращается к своему ледяному блеску. – Обычно умертвия слушаются Диму беспрекословно.

– А я, по-твоему, что делаю?! – фыркнул некромант, подходя ближе. – Ни одно пробуждённое мною умертвие никогда не ослушалось приказа. Это… невозможно.

– Теоретически, всё же возможно. – вмешался Кай, задумчиво почесав лоб, словно вспоминая что-то из лекций по "Темной аномалистике". – Если перед захоронением на тело наложили особую метку. Тогда – да. Такое умертвие может вырваться из подчинения.

– Метка, значит… – Дэм уже склонился над срубленной головой змеялюда. – Ищем руны?

– Это скорее всего таут, – уточнил Боря. – Руническое тату. Его наносят до смерти, чтобы потом можно было воздействовать.

– Лапа, – неожиданно подал голос ректор. Всё так же спокойно, даже слегка скучая. – Проверьте лапу. Кажется, я видел там нечто странное.

Уже спрятав меч в ножны, я направилась к останкам. Плоть на лапе была чёрно-зелёная, как застарелая плесень, но среди кривых шрамов явно выделялась татуировка: два параллельных, перечеркнутых крестом. Вид простейший, но ощущение от неё было… неприятное. Как будто этот символ смотрит на тебя.

Я аккуратно отсоединила нужную часть лапы и передала её ректору – всё-таки опыт в этом у него куда больше. Тот взглянул, нахмурился. Потом выругался. Коротко, по-драконьи.

– Все, кроме Сумеречного, немедленно возвращаются в Академию! – голос у него был безапелляционный. Ни тени колебания. – Лекций сегодня не будет. Но вот разбор с куратором будет. Долгий. Очень.

И тут он взглянул прямо на меня. Пронзительно, как удар кнута.

– Ты. Ни шагу из комнаты. Услышишь? Хоть один шаг за периметр – лично выпарю.

Я уже открыла рот, чтобы достойно возмутиться, как вдруг чей-то локоть – явно Дэмов – ловко подтолкнул меня к порталу. В следующую секунду меня просто затащили туда силой.

А жаль. У меня было столько аргументов!

Глава 8

Меня вынесло прямо в комнату – в буквальном смысле. Портал выплюнул меня, как прокисшую кашу, и тут же исчез. Двери щёлкнули замками, окна хрустнули заклинаниями – взаперти.

Я, разумеется, не сдалась без боя. Перепробовала все отмычки, что когда-то стащила у Борьки. Сломала их к демонам. Перекрутила шесть разных заклинаний на взлом и одно – на тайное проникновение через теневые щели. Потратила весь магический заряд, но результат был один – ноль. Уверена, что где-то далеко, в своем уютном кабинете, ректор Юрдан сидит, попивая чай и зловеще ухмыляется. Умник. Сволочь. Архимаг-изверг.

Клянусь, как только выясню, как он это делает, – тоже научусь. Только с ключом. А то знаю я себя: запереть – запру, а вот выпустить… придется звать декана.

В итоге – почти три часа одиночества. Даже Кифа не было рядом, чтобы я могла вылить душу в его пушистую физиономию. Но я не теряла время даром: очистила форму от остатков торта, перечитала все учебники, которые знала до запятых, пролистала конспекты, вычистила до идеального блеска родовой меч. Даже задумалась завести комнатное растение. Эта мысль, кстати, пришла мне в голову в тот самый момент, когда я стояла на руках на столе и пыталась ногами дотянуться до потолка. Да, скука – страшная вещь.

И вот в самый ответственный момент моего озеленительного просветления, дверь распахнулась, словно её выстрелили из пушки. Без стука, без предупреждения, без извинений. В комнату ворвался ректор Академии собственной драконьей персоной.

Он резко остановился, наткнувшись взглядом на картину, достойную отдельных хроник. Я – в тренировочном обмундировании: чёрные обтягивающие кальсоны, майка, а кофта болтается на спинке стула. Стою на руках, вытянув ноги к потолку.

Молчание. Пауза. И вдруг – улыбка. Настоящая, мальчишеская.

– Студенты всегда найдут, чем себя занять, – хмыкнул он, расправляя полы своей безупречно сидящей мантии. Слава Архимагу, она всё скрывает.

Я резко спустила ноги, соскочила на пол и натянула кофту. Перед ректором всё же не хочется щеголять с открытым животом – даже если ты маг, воин и победитель умертвий.

– Вы сами виноваты, – фыркнула я, садясь на край стула боком, упираясь локтем в спинку. – Чем мне, по-вашему, было заняться?

– Продумывать церемонию нашей свадьбы, – невозмутимо ответил ректор, захлопнув за собой дверь. Я, если честно, чуть не грохнулась со стула.

– Вы… невыносимы, – прошипела я. – Слишком самоуверенны. Это… раздражает.

– Раздражение – это уже эмоция, – хмыкнул он, подходя ближе. На шаг. На вдох. Почти касаясь.

Я привыкла к парням рядом, могла спокойно ночевать в общей комнате, участвовать в драках, сидеть в обнимку на лавке. Но этот… этот василиск – совсем другой случай. Однажды я уже позволила ему поцеловать себя. Больше не повторится.

– Сдайся. – Голос его хлестнул, как хлыст.

Я вздрогнула. Читает мысли?! Не помню, чтобы у василисков была такая способность… Надо заглянуть в библиотеку. Срочно.

– Просто сдайся, – повторил он, впиваясь в меня глазами. – Ты не победишь.

– Почему это? – я упрямо уставилась на ромашки в вазе. От Димы. Думать о цветах. О некроманте. О чём угодно, только не о стоящем рядом мужчине. – У меня есть шанс. И, между прочим, не один. Я достойная соперница, магистр.

– У всех твоих одногруппников уже есть невесты! – рявкнул он.

– Подчеркну: невесты, а не жёны. Так что – все шансы мои. Я умна, красива, талантлива и…

– И совершенно не умеешь любить. – перебил он меня резко.

Я замолчала. Потом медленно подняла взгляд.

– Тогда объясните. Что для вас значит – любить?

Он не отводил взгляда.

– Страдать.

Мир в этот момент будто замер. Всё – тишина. И в этой тишине я смотрела на него. В его глазах – не гнев. Не ярость. Печаль. Одинокая, тяжелая. Он выглядел так, будто давно перестал надеяться… но всё ещё не смог разучиться чувствовать.

– Вы… страдаете по мне? – спросила я почти шёпотом.

– Возможно, – выдохнул он с кривой, обречённой улыбкой, делая шаг ближе.

Теперь – опасно близко. Он навис надо мной, убирая прядь волос за ухо. Улыбка – хулиганская. Взгляд – обжигающий. А я… покраснела. До ушей.

Я?! Я – и покраснела?!

Ректор тихо рассмеялся.

– Даже кончики ушей покраснели.

Я тут же схватилась за уши руками и откинулась назад, стараясь отдалиться от него хотя бы на миллиметр. А он всё приближался, и я, уже почти лежа на стуле, тихо паниковала – пока дверь не распахнулась с грохотом…

– Мира! – раздался голос Дэма, прозвучавший как выстрел. Он застыл в дверном проеме, будто грозовая туча на фоне ясного неба.

Вот и всё. Романтическое удушье отменяется. Дышим, девочка, дышим.

– Спаситель мой… – прощебетала я, когда ректор резко выпрямился, отступая на шаг.

Дамир исчез так же стремительно, как и появился – одним движением создал портал и скрылся в нём, не сказав ни слова. Ни угрозы, ни язвительного комментария, ни даже взгляда на прощание. Что это было?!

Я выдохнула и буквально растеклась по стулу, чувствуя, как всё тело отказывается держать форму.

– Мир, – тихо позвал Дэм. Он всё ещё стоял на пороге, не двигаясь.

– Заходи-заходи! – поманила я его рукой. – Дэмик, ты меня спас! Вот просто – взял и спас! Я тебя каменной табличкой в зале славы почту, клянусь!

Дэм зашел, закрыл дверь, прошел к окну, откинул штору и выглянул наружу. Лицо было сосредоточенным, как у следователя на месте преступления.

– Что ты с ним сделала?

Я моргнула. Ага, вот это поворот.

– Я с ним?! Да это он меня выводит и творит что вздумается! – возмутилась я, вскочив со стула и подбежав к окну.

И – замерла.

Картина перед нами была… ну, скажем так, достойна кисти сумасшедшего художника. Ректор, великий и ужасный Юрдан, на коленях вырывал ромашки с академической клумбы. Его черная мантия волочилась по земле, а губы что-то яростно бубнили. Он выглядел так, будто собирался устроить цветочный переворот.

– Вот не я, – честно призналась я, переглянувшись с Дэмом. – Честное слово, не я.

– Тогда чего он такой дерганый? Да и ты тоже, – Дэм прищурился, переводя взгляд на меня. Он явно собирался допросить меня с пристрастием.

– С чего ты взял? – я пожала плечами, пытаясь изобразить небрежность, но руки почему-то дрожали.

– Обычно ты эмоции не показываешь. Все держишь в себе и выпускаешь через учебу. Теряешь контроль только в крайних случаях.

– Но ведь теряла же.

– И всегда по одной причине – если кто-то из команды пострадал или был оскорблён.

– Он пустил магический шар в Диму, – тихо выдохнула я.

– Сумеречный не слабак, и ты это знаешь. Значит, дело не в нём. А в ректоре. Что он тебе сделал?

– Ничего! – соврала я, и сразу же сама себе захотелось влепить. Глупо. Смешно. Бесполезно.

Дэм молча посмотрел на меня, потом аккуратно положил руку мне на плечо. Теплая, уверенная, как якорь в шторм.

– Мира… – он заглянул мне в глаза, и я почувствовала, как внутри всё начинает плавиться. – Мы с тобой дружим третий год. И ты для меня – не просто друг. Ты семья. Ты – мой человек. Единственный, кому я по-настоящему доверяю. Даже парням из команды я так не открываюсь – они до сих пор за глаза зовут меня "темным отребьем" или "отшельником бездны". Даже Вель сторонится. А ты… ты всегда рядом. Понимаешь. Принимаешь. Защищаешь, даже если я не прошу.

Я не выдержала. Грудь сдавило так, будто внутри лопнул пузырь. Слёзы – настоящие, живые, горячие – выступили на глазах. Это были не слёзы боли. Это было… счастье? Тепло. Признание. Я даже не знала, как сильно нуждалась в этих словах, пока не услышала их.

Дэм обнял меня. Осторожно, бережно. Как будто я хрустальная.

– Тише-тише, – шептал он. – Я не хотел… Я не знал, что всё так серьезно.

– Спасибо, – прошептала я, уткнувшись носом в его пиджак.

– За то, что довёл до слёз?

– За то, что рядом. Мне так надоело быть сильной. Хочу просто быть собой. Хочу сходить на свидание, влюбиться, в конце концов… Хочу жить.

– Ты живешь, Мир. Просто по-своему, – Дэм гладил меня по спине, и я чувствовала, как дрожь уходит.

– С чего ты взял?

– Твоё сердце бьется. Быстро. Я слышу.

– Правда? – любопытство пересилило слёзы. Я чуть отстранилась, а потом приложила ухо к его груди.

Стук. Чёткий. Спокойный. Ровный. Как пульс самой земли.

– Бьется? – с легкой улыбкой спросил Дэм.

– Да, и так… хорошо. Тук… тук-тук… тук… тук-тук… Я готова так стоять вечно, – прошептала я. На миг показалось, будто всё плохое ушло.

– Это нечестно, – тихо сказал он, отстраняясь. – Если ты стоишь вот так, я не слышу твоё сердце. А оно звонкое. Живое.

Я усмехнулась и приложила ладонь к его груди.

– Но твое тоже живое.

– И я рад, что хоть для кого-то оно – живо, – грустно улыбнулся Дэм.

Его глаза манили, гипнотизировали. В них не было тьмы, только бескрайняя глубина, в которой можно утонуть и не пожалеть. Он был высоким, красивым, настоящим. Удивительно, как рядом с ним мне вдруг стало спокойно. Уютно. Почти… безопасно.

– Дэм, а ты зачем пришел? – спохватилась я, наконец выныривая из уютного кокона объятий. – А то я тут, вся такая слезливая, а ты, может, по делу?

– У нас сегодня собрание по поводу игр. Надо основной состав выбрать. Только есть одна «маленькая» проблема, – слово маленькая он произнёс с такой иронией, что я сразу насторожилась.

– В каком смысле "маленькая"? – я уже чувствовала, как внутри всё сжимается.

– К ребятам приехали их невесты, – невозмутимо сказал Дэм.

Глава 9

Стадион Академии, что раскинулся у самого подножия восточной башни, ежедневно в час дня становился нашей территорией. Лишь в это время и в этом месте мы могли отрешиться от суеты и отточить боевые навыки без посторонних глаз. Но сегодня, похоже, проверялась не физическая форма, а моя нервная система.

Я стояла в центре поля, перед низкими трибунами, где чинно расселись три десятка витязей. Однако каждый из них был буквально оккупирован представительницей прекрасного пола. Барышни сидели у них на коленях, как кошки на подоконнике, и, нисколько не смущаясь, целовали, шептали, заливались смехом.

Рядом со мной стоял Дэм, неподвижный, словно вытесанный из камня. Его губы были плотно сжаты, но выражение глаз ясно говорило: возмущение делили на двоих.

– Ни стыда, ни совести, – пробормотала я, сдерживая раздражение. – Прямо на поле, при всех! Сидят на коленях, как на тронах, и ведут себя так, будто театр объятий открыл сезон. Парни ж скоро синими станут…

Сколько можно? Это ведь не бал, не гости у бабушки. Это тренировочный день! Где же дисциплина, в конце концов?

Жору сегодня спас приезд отца – парень с самого утра уехал. А вот Димон исчез куда тревожнее: Дамир так и не вернул его. Что происходит, Тьма побери?

Хоть бы он был жив…

– У тебя глаз дёргается, – негромко заметил Дэм.

– Если они не прекратят, у меня дёрнется не глаз, а меч из ножен. И тогда, уверяю, на этих трибунах будет на одну партию невест меньше, – процедила я сквозь зубы.

Дэм, кажется, только усмехнулся, едва заметно качнув плечом. Он спокойно положил руку мне на плечо, жест мягкий, почти заботливый.

– Может, не стоит так остро реагировать? Они просто девушки, Мир.

Просто девушки… просто ураган в юбках.

Я резко развернулась и прижалась к нему, обняв неожиданно крепко. Ухом коснулась его груди – внутри билось ровное, спокойное сердце. Вот оно… моё лекарство.

Хорошо. Тихо. Спокойно. Он – якорь.

– Эй! – донёсся голос с трибун. – Мира, вы там что, роман снимаете?

Я обернулась. Это был Норт. Я смерила его взглядом и хмыкнула:

– Лучше бы молчал. Ты с помадой на щеке и капелькой слюны на подбородке – как-то не внушаешь авторитета.

– Это "Клубничка", – отозвалась черноглазая девица с алыми губами. Кажется, её звали Катей… или Кэт? Кто их разберёт. Она восседала на коленях бедняги Потрошителя и не прекращала его целовать, словно думала, что он испарится.

– Всё равно, – буркнула я, снова прильнув к Дэму.

– Осторожно… задушишь, – прохрипел он.

Я тут же отпрянула, смущённо замерев.

– Прости! Не хотела, правда.

– Всё в порядке, – рассмеялся Дэм. – Только предупреждай в следующий раз. А то мои кости могут и не выдержать.

Я улыбнулась. Он – тоже. И этот миг был чище любого заклинания.

Но спокойствие длилось недолго. Где-то сбоку прозвучал голос с притворным изумлением:

– А ты говорила, у Дэма никого нет…

Это была Сера, невеста Ника – рыжая, с голубыми глазами и вздёрнутым носиком. Тон у неё был слегка ядовит, а взгляд цепкий, как у охотницы.

– Так и есть… вроде бы, – пробормотал Ник и уже громче добавил: – Что за нежности и почему я не в курсе?

Я шагнула вперёд и оглядела всех с холодной усмешкой:

– Вы о чём, собственно?

– Ты обняла Дэма. Причём крепко, – заметила Сера. – Я-то думала, ты из тех, что вместо сердца – булат.

– Благодарю за высокое мнение, – склонила я голову. – Раз уж вам так хочется классификаций, то сейчас будет демонстрация.

Я сдвинула шаг и коснулась рукояти меча.

– Все с колен. Немедленно. На соседнюю трибуну. Пока я не показала, насколько крепка булатная воля.

Результат был мгновенный. Девушки вскочили и почти бегом ретировались прочь. Парни же выглядели так, будто с них сняли заклятье очарования. Вуль даже сложил руки и торжественно произнёс:

– Тьма, благослови Миру. Защити мою спасительницу от гнева женского.

– Потише, – хмыкнул Ник, – твоя смотрит.

– Ну вы даёте, – фыркнула я. – А теперь скажите, с чего вдруг у нас такая… цветочная осада?

– Понятия не имеем, – пожал плечами Норт. – Вернулись с полигона, а они у общежития караулят.

Дэм наклонился ко мне и прошептал почти неслышно:

– Думаю, это дело рук Юрдана. Никто, кроме него, не мог это устроить.

– Прекрасно, – выдохнула я. Он решил устроить нам ещё и социальную проверку? Что дальше – конкурс "Мисс Боевой Отряд"?

Я обвела взглядом ребят и громко спросила:

– Кто хочет в основной состав?

Все руки взметнулись вверх – синхронно, как заклинание массового подчинения.

Лес рук. И, впервые, без капли иронии. Как теперь выбирать?

– Так, делитесь на пары, показывайте, что умеете, – скомандовала я.

– Это займёт целую вечность, – буркнул Калеб. – Мирета ждать не будет. Она у меня вспыльчивая: если выйдет на поле, то начнёт лекцию с подробностями личного характера.

– Ну, тогда ваши предложения?

– Массовый махач! – радостно воскликнул Игорь. – Радочка любит смотреть, как я дерусь.

– О, бездна, – выдохнула я. – Ладно. Возражений нет – значит, все на поле.

– А ты? – спросил Норт.

– А я капитан, – улыбнулась я. – Моя задача – смотреть и выбирать. Вперёд. И, желательно, не поубивайте друг друга.

– А песню петь будем? – ехидно спросил Вуль.

– Лягушачью, – бросила я через плечо. – В бой!

И пусть выживет сильнейший. Или хотя бы вменяемый.

Парни один за другим спустились на арену, а я поднялась повыше, заняв удобное место на трибуне. Пока они разбирали оружие, несколько девушек, переглянувшись, начали потихоньку перетекать ко мне. Не иначе – пахнет бедой.

– Мирочка, – негромко окликнула меня Радомира, невеста Игоря. Чистая ведьма, старинная знакомая, с которой мы когда-то делили школьные парты и недосып. Рыжая шевелюра – спутанная и живая, как сама стихия огня, – распласталась по плечам. Веснушки разбросаны по её лицу, будто кто-то не удержался и разлил через сито корицу. Карие глаза глядели напряжённо, а нос – аккуратный, вздёрнутый – побелел от того, как сильно она сжала губы. В отличие от многих наших подружек, худых и угловатых, Рада – настоящая деревенская кровь: округлые формы, румянец на щеках, сильные, мозолистые руки. Такая в обморок не упадёт, если рядом раненый, – сама перетянет, сама заговорит.

Она села рядом, ближе, чем было нужно.

– Что такое, Рада? – спросила я, насторожившись.

– Только не сердись… – она взяла меня за руку, и я сразу почувствовала – пальцы дрожат. – Не бери Игоря в команду. Прошу тебя.

Я резко повернулась к ней. В голосе не было кокетства, жалобы или ревности – лишь чистая тревога. Леденящая. Так не просят по пустякам.

– Почему? – тихо спросила я.

– Прости. Но скажу, как есть, – она вскинула глаза, в которых уже собирались слёзы. – Ты, Мира, будто сама того не зная, несёшь за собой… смерть. Как метка на тебе. Не злая ты, не чёрная – но беда рядом с тобой. Если Игорёк за тобой в эти Игры пойдёт – не вернётся. Никто из них не вернётся. Прошу, не веди.

Я моргнула. В груди будто что-то замерло.

Смерть? Я? Да я же просто… хочу победить. Выиграть. Пройти. Разве этого нельзя хотеть без проклятия?

– Во-первых, спокойно, – мягко сказала я, приобняв её, чувствуя, как она уже дрожит вся, от плеч до колен. – Во-вторых, если Игорь проиграет – значит, не возьму. А в-третьих, мы не на Игры Смерти идём, а на Игры Стихий. Там, между прочим, максимум – вывих и самолюбие поцарапано.

– Мирочка… – она вцепилась в мой рукав. – Мы, ведьмы, даже самые слабые, иногда чувствуем то, чего не видно. Дар у каждой – свой, но почти у всех он есть. Я не одна такая. И другие тоже знают. Ты ведёшь ребят туда, где уже разгорается костёр. Но огонь не очистит. Он сожжёт.

Я замерла.

Нельзя же всерьёз воспринимать такие речи… правда? Это просто страх. Просто женская тревога, ничего больше. Но почему тогда мурашки идут по коже?..

– Хочешь совет – бери только тех, кого метит ворон, – шепнула она и достала из складки платья платок.

– Кого-кого? – переспросила я, сбитая с толку.

И тут – будто по сценарию – кто-то из парней внизу громогласно выругался:

– Да чтоб тебя, ворон чёртов! Я же вчера постирал эту рубашку!

Я обернулась и увидела Норта – плечо его уже украшал воронье «благословение». Он стоял с таким видом, будто разом разлюбил весь мир.

– А-а-а… – протянула я. – Так вот о чём ты.

– Угу, – кивнула Рада, вытирая глаза. – Ворон зря не гадит. Слабого не выберет. Осталось троих дождаться.

Интерес пробежал по спине холодком. Интересно, кого ещё эта пернатая судьба выберет. Кого… удобрит.

Следом отборное ругательство донеслось от Терона. Высокий, как вымахавшая ель, с острым, почти хищным лицом и глазами разных цветов – один красный, другой янтарный, как вечернее солнце в предгрозье. Его энергия всегда звенела где-то на грани – будто шагнешь ближе и потеряешь опору.

Третий оказался предсказуем. Дэм. Я и ждала, что ворон его отметит – уж слишком он в последнее время стал моим… якорем. Или, наоборот, бурей.

Но после этого всё стихло. Ворон исчез, будто и не было его. Остальные остались непомеченными, и я напряжённо следила за ними. Может, теперь мне решать? Или судьба дала три подсказки – и довольно с меня?

Парни наконец вооружились – кто меч, кто лук, кто боевые заклинания наготове держал. Кто-то, ленивый, и вовсе вышел с пустыми руками – но с таким лицом, что даже магические формулы у него бы просили пощады.

Девчонки визжали на трибунах, поддерживая своих суженых. Я же наблюдала в тишине. Смотрела только на троих – теперь уже троих избранных. И они… двигались иначе. Не просто ловко – будто чувствовали бой как музыку. Каждый шаг – в ритме стихий. Каждый взмах – выверен природой.

Когда на арене остались только Дэм, Терон, Норт и… Игорь, Рада вновь схватила меня за руку.

– Прошу, – прошептала она.

Я встала. Уже раскрыла рот, чтобы объявить состав… как вдруг Игорь развернулся и с глухим стоном рухнул на землю.

На его место, будто по команде, влетел Димон.

– Опоздал, звиняйте, – бодро объявил он, как будто только что пришёл с булочной, а не на арену.

И тут… ворон вернулся. Словно финальный штрих судьбы – он с небес метко сбросил свою «благодать» прямо на плечо некроманту. Уж кто-кто, а Димон только фыркнул.

Четвёрка переглянулась.

– Судьба, – просто сказал Норт.

– Ага, – хмыкнула я. И хорошо, что меня-то миновало…

Но ворон не закончил. Сделав круг, он снизился – и, как самое точное в мире проклятие, нагадил мне… прямо на голову.

– Вот теперь точно судьба, господа, – философски заметил Терон. – Мирочка, платок нужен?

– Нет, – буркнула я, медленно поднимаясь. – Меня сейчас может успокоить только одно.

– Понял, – кивнул Дэм. – Только не сильно бей.

Дэм подошёл ко мне – не торопливо, без слов, будто в тишине между нами уже прозвучало всё необходимое. Его руки обвили меня, заключив в объятия, тёплые, как плед в стужу. Я уткнулась в его грудь лбом, вдыхая запах – смесь прохладного воздуха, стали и едва уловимого аромата зелий, впитавшегося в ткань одежды.

Тело расслабляется само собой, как будто его объятия – это не просто физическая близость, а какое-то волшебное успокоение. Я всегда привыкла всё держать под контролем. Никогда не позволяла себе быть слабой, но вот… рядом с ним я словно забываю об этом, позволяя ему становиться тем, кто ведёт меня через этот момент.Сколько бы я ни пыталась разобраться в этом, мне не удаётся понять, почему рядом с ним всё становится легче.

Тук-тук… А сердце… Сердце билось так спокойно, будто сейчас был не стадион, не шумный бой, не толпа свидетелей, а тихий вечер у камина. Тук… Тук-тук… Тук…

Меня влечёт это спокойствие, его способность не терять контроля, даже когда всё вокруг рушится. А меня это пугает. Почему? Потому что я привыкла держаться на грани. Всё, что выходит за пределы этой границы, кажется мне опасным. Но его ровность, его спокойствие… оно кажется слишком отдалённым. Даже не в том смысле, что я не могу на него полагаться, а в том, что я сама боюсь потерять этот контроль. Сколько раз я пыталась понять, что именно в его спокойствии меня притягивает? Он только что сражался, дышал тяжело, но его пульс был ровным, как будто внутри него не было ничего, что нарушало бы этот порядок. Это… пугало меня. Почему? Почему его равновесие – это не просто что-то, что хочется рядом, а что-то, от чего мне становится трудно дышать?

– Кажется, я что-то пропустил, – прозвучал голос Димона, и его тон был куда громче, чем требовала обстановка. – Вы теперь… встречаетесь?

Мне не нужно объяснять никому, что происходит между нами. Мы с Дэмом и так всё поняли друг о друге без слов. Как будто молчание говорит больше, чем все наши разговоры. Почему это так трудно объяснить? Зачем? Он был рядом, и этого хватало. Всё, что я чувствовала в этот момент, – это умиротворение. Но почему-то это беспокойство, когда все начинают смотреть на нас, возвращает меня к реальности.

– Нет! – отозвались мы с Дэмом в унисон. И, что характерно, даже не подумали разойтись.

И это было так… спокойно. Пусть другие осуждают, пусть взгляды кривятся, но мне было всё равно. Возле Дэма я чувствовала себя защищённой. Но почему-то это чувство обострялось, когда я смотрела на других людей – мне казалось, что они могут видеть всё, что скрыто в этих взглядах. Они чувствуют что-то, чего я не могу выразить словами. Так или иначе, я понимала, что это не важный момент, но как мне это объяснить себе?

– Аллен, Темнокрыльский! Немедленно разошлись! Что это за мыльная опера посреди поля боя?! – раскатился голос Юрдана. Узнаваемый, как гул грома перед ливнем.

Я недовольно фыркнула, потерлась щекой о Дэмову грудь, как кот, демонстративно показывающий, чья это территория, и нехотя отодвинулась. Совсем чуть-чуть. Из объятий – не вышла.Я не люблю, когда меня отвлекают. Особенно если это кто-то, кто всегда считает, что знает, что мне нужно. Он всегда так диктует правила, что даже не оставляет возможности для собственного выбора.

Вот оно, привычное сопротивление. Я почти всегда привыкла быть на грани, не поддаваться давлению, быть как молния, всегда готовая взорваться, если что-то пойдёт не так. Но в его объятиях я не хочу этого. Я не хочу быть тем, кто всегда борется.

– Как вы можете заметить, магистр, я пребываю в состоянии лёгкого, но интенсивного бешенства, – сладко и спокойно проговорила я. – И от перехода грани, за которой начинается хаос, меня спасает исключительно стабильное сердцебиение Дэма. Так что… не мешайте процессу стабилизации.

Он посмотрит на меня так, как всегда. С этим взглядом, который ставит меня на место. Но я уже не боюсь его. По крайней мере, не так сильно.

Глаза ректора расширились, как будто он впервые услышал слово «психика». У Димона вытянулось лицо до абсурда. Я почти ждала, что его челюсть с шлепком упадёт на траву.

Как они на самом деле меня видят? Сильной, сдержанной, готовой к любому бою, но на самом деле… просто ребёнком, который пытается понять, что происходит внутри. Я не так уверена, как думаю. В том, что контролирую свои эмоции. В том, что всегда знаю, как действовать.

– Не верите? Ну и не надо, – сказала я, небрежно махнув рукой и снова уткнулась в грудь Дэма, как в щит от всех бед.

Он только пожал плечами и продолжил гладить меня по косе, затем по спине – нежно, уверенно. Его движения были размеренными, почти убаюкивающими. Как будто он не гладил, а играл на струнах, выводя нежную мелодию. Мелодию, написанную только для меня.

Я пытаюсь понять, что происходит в моей голове. Почему мне так хочется оставить эти минуты с ним? Не думать о том, что ждёт меня за поворотом, не смотреть на людей, которые могут судить. Я просто хочу быть здесь, в этом моменте. С ним. Почему я боюсь этого желания?Это успокаивает меня. Но почему?

Меня выдернули из этого маленького мира. Резкий рывок.

Дэм замер, совершенно не понимая, что происходит, и попытался оттолкнуть некроманта, но тот вцепился, как пиявка в вену. Передо мной стоял Димон, мрачный и подозрительно сосредоточенный. Он… он прижался ухом к груди Дэма.

Что происходит? Почему они такие странные? В голове не укладывалось, что Димон делает это. Он не может так просто расставаться с тем, что его озадачивает, а меня это пугает. Я не понимаю, что происходит.

– Да что ж ты… – пробормотал он, отчаянно извиваясь.

– Ничего не слышу! – обиженно выдал Димон и, наконец, отпустил бедолагу.

– Моё сердце не для тебя стучит, – холодно сказал Дэм, разглаживая свою черную водолазку и устремляя на некроманта ледяной взгляд.

Вот это да… Это что, такой намёк? А если честно, я не уверена, как к этому относиться. Вроде и жёстко, и… ну, как минимум – честно. Дэм, конечно, не тот, кто бы расставлял чувства на полочках, но его слова, несмотря на всю холодность, заставили меня почувствовать какую-то странную защищённость. Или это я просто привыкла, что рядом с ним как-то всё стоит на своих местах.

– Это было признание? – раздался ироничный голос у меня за спиной.

Как он это делает?! Ни звука, ни колыхания воздуха, ни тени – и вдруг он уже здесь, как если бы его и не было, а потом внезапно окажется прямо за спиной, как будто просто ждал подходящего момента. Я аж дёрнулась. Он. Ректор. Опять.

– Косвенное, – невозмутимо ответил Дэм, мельком взглянув в мою сторону.

Вот ведь загадка! Или я действительно дурочка, или они думают, что я дурочка? Впрочем, какая разница. Это их выбор. Но мне не понравилось, что они снова играют на моей нервной почве. Хватит! Мои нервы на исходе, и я не собираюсь больше молчать.

– Команда на Игры Академии утверждена! – выкрикнула я так, что у магистра аж плащ вздрогнул. – Капитан – я, Мира Аллен. Атакующий – Норт Рит. Ловец – Терон Охорти. Защитники – Дмитрий Сумеречный и Дэм Темнокрыльский! Всё! Состав есть, ректор ознакомлен! И мне теперь плевать! На вас всех! До встречи завтра, когда я отмоюсь и забуду о вашем существовании! Аревуар!

Никто не посмел встать у меня на пути. Никто… кроме одного. Вот теперь я действительно чувствовала себя как капитан. Как тот, кто не просто ведёт, но и не боится размахивать мечом, чтобы все шли в нужном направлении. Это было моё время, моя игра, и я готова была выйти из этой коробки жестоких взглядов, жестоких обязанностей. Я шагала вперёд, как солдат на параде, и не могла понять, почему теперь этот шаг стал моим единственным утешением.

Юрдан.

Он ухватил меня за руку и дернул. Неудачный момент. Очень неудачный момент.

Я не была готова к этому, но мне было неважно. Все границы были стерты, и вот теперь я стояла перед ним с оружием в руках. Руки сработали, и я даже не думала. Меч вылетел из ножен мгновенно, клинок, как холодный стальной змей, оказался у его горла. Превосходно, Мира. В такие моменты мне не приходится думать, что делать. Просто действую, и всё.

– Мягкой и пушистой больше не буду, – прошипела я, не выпуская его руки, – И если ещё раз коснётесь меня без разрешения, я реально отрублю вам голову. Исключительно ради науки. Интересно же, отрастают ли у василисков головы или нет?

Этот взгляд. Его глаза не дрогнули. Даже не моргнул. Он просто… улыбнулся. Это была такая детская, чуть шалостная улыбка, что я, наверное, чуть не растерялась. Но она была в его глазах. В том самом ледяном голубом огне, который сразу заставил меня почувствовать, что я ошибаюсь.

Чёрт, что я сделала? Почему я не могу спокойно решить, что делать? Вот сейчас мне стало понятно, почему с ним – трудно. Он не боится меня. Он не боится того, что я сделаю. Он даже не боится смерти, потому что в его глазах смерть – это всего лишь очередной эксперимент.

В его взгляде был какой-то опасный лукавый блеск, и мне стало немного не по себе. Он не ответил сразу, просто тихо произнёс:

– С составом ознакомлен, – и, не медля, одним пальцем отодвинул мой меч от своей шеи. – Но вы уверены в своём выборе?

Я была уверена. Я всегда была уверена, что мне нужно, чтобы добраться до своей цели. И пусть это было нелегко, пусть это всегда оставляет какой-то след внутри, я всё равно шла. Даже если этот след мне не нравился. Я не была готова идти другим путём, и я не могла позволить себе не верить в свои решения. Мой выбор?

– Абсолютно, – фыркнула я, убирая меч в ножны и шагнув назад. – В своей команде – уверена. В вас, магистр, – ни за что. И даже через сто лет не буду.

Он посмеялся. Тот же хищный смех, который преследует меня с самого начала. Я чувствовала его как остриё ножа – холодное, бескомпромиссное.

– Прекрасно, – протянул он, и его улыбка не исчезла, а наоборот, стала ещё более опасной.

Поле, трибуны, магистры, герои – всё позади. Но я уже не слышала его. Мои ноги сами понесли меня прочь. Я просто хотела выйти отсюда, забыть всё, что только что произошло.

Я просто хотела тишины.

Глава 10

Неделя перед Играми выдалась насыщенной – настолько, что я уже путалась, был ли этот синяк от вчерашней тренировки или от позавчерашней стычки с Тероном. Переломы, вывихи, магические ожоги, ночные вылазки в библиотеку и, конечно же, бесконечные ссоры – всё смешалось в один стремительный водоворот. Академия кипела, как котёл с зельем, который вот-вот взорвётся. А я – словно ложка в этом котле: мешаю, пока не расплавлюсь.

Если к дракам я уже относилась как к части повседневности, то походы в храм знаний неожиданно дали плоды. Пусть и не вполне съедобные. Погружение в книги оказалось не просто полезным – оно стало спасением. Моим, и, как оказалось, Дэма. Он сопровождал меня во всех этих вылазках, будто чувствовал: оставь меня одну – и я либо взорвусь, либо сотворю нечто такое, что вспоминать будут ещё сто лет.

Он молчаливо листал страницы, переглядывался со мной поверх корешков древних фолиантов и изредка цедил сквозь зубы что-то в духе: «Ты точно уверена, что не хочешь сначала выспаться?»

Конечно, не хочу. Мне спать – а ректору спокойно жить.

Юрдан… Этот человек (если он вообще человек) начал доводить меня до точки кипения с поистине филигранной точностью. То появится из ниоткуда и посмотрит так, что хочется сбежать в подземелье и закопаться. То придерётся к незначительному заклинанию. А потом – как вишенка на торте – начал посещать общую столовую. Садился напротив и ел тушёную змею так сосредоточенно, будто жевал мою душу.

Я стала раздражительной, как кошка, на которую слишком часто наступают. Одного замечания было достаточно, чтобы моя рука сама тянулась к мечу. Парням даже пришлось оттаскивать меня от профессора Дерти, когда тот позволил себе нелестный комментарий насчёт моей дисциплины. А однажды я угрожала поварихе вилкой. Вилкой, Карл! Не кинжалом. Не магией. Вилкой.

Разумеется, слухи поползли. Вель, всегда корректный и молчаливый, намекнул, что, возможно, стоит пересмотреть капитанство в команде. За что моментально получил подзатыльник от Димона. Некромант, к слову, тоже был на грани – ректор каждый день забирал его на какие-то «проверки умертвий». Других практикующих некромантов в Академии, как выяснилось, нет. Два жалких теоретика, один из которых едва не потерял сознание при виде простенького голима.

Честно? Даже для Академии неделя выдалась фееричной.

И вот, когда до Игр оставались считанные часы, я, как любая нормальная магиня с манией контроля, потащила Дэма в библиотеку. В закрытую часть. Ту, где пыль ложится на пол, как снег, а книги шепчут сами собой. Там, в полумраке, освещённом единственной магической сферой, я склонилась над столом, сверяя ингредиенты для зелья.

Зелья, пробуждающего истинный облик.

– Мира, одумайся, – устало молвил Дэм, не отрывая взгляда от книги. – Даже если у него есть какие-то особенности, это ещё не значит, что он… монстр. Среди всех рас встречаются те, кто выделяется.

– Нет, – отозвалась я, смахивая со стола крошки засушенной буй-травы. – У василисков чешуя почти чёрная, с металлическим отливом. И глаза – всегда жёлтые. А у него чешуя серая, как пепел, а глаза… глаза фосфорные. Он не василиск. Он перевёртыш.

– Допустим. И что тогда? Что ты будешь делать, если окажется, что он действительно перевёртыш? – Дэм посмотрел на меня с непонятной смесью тревоги и усталости. – Опытный, сильный, злобный перевёртыш. А ты – упрямая, недоученная магиня с тёмным даром, который появляется раз в неделю и то, по настроению.

Я замерла, сжимая в пальцах мятую веточку.

Он прав. Страшно даже не то, что я могу ошибиться. Страшно – если я окажусь права. Перевёртыши непредсказуемы. Сильны. Жестоки. У них свои законы, своя логика. И если он действительно таков… Что ж, варианты неутешительные: либо убьёт, либо подчинил себе, либо – по худшему сценарию – сделает женой. Насильно. Или всё сразу. Потрясающе.

И всё же…

– Наши не пропадают, – буркнула я и начала перемалывать травы в глиняной ступке.

– То есть ты собираешься действовать по ситуации, – констатировал Дэм, присаживаясь рядом. – Прекрасно. Мира, из-за тебя я начну седеть.

– Демоны не седеют, – ответила я, не отрываясь от зелья.

– Откуда такая уверенность?

– В Красной Книге, третий сектор, шестая полка. Раздел о расах с замедленным старением. Там и василиски, и демоны, и эльфы. Всё по полочкам.

Добавив несколько капель жидкого золота, я с замиранием сердца наблюдала, как смесь начинает мерцать и сжиматься, пока не превратилась в крохотную золотую пилюлю. На вид – как детская конфетка. На деле – потенциально смертельный ключ к тайне.

– И как ты собираешься это… подсунуть Юрдану? – недоверчиво уточнил Дэм.

– Как-нибудь. Может, в еду?

– Он догадается.

– В воду?

– Растворяется?

– Сейчас гляну… – Я пролистала текст, нашла нужную строчку и, довольно улыбнувшись, кивнула. – Растворяется.

– Прекрасно. Остался всего один вопрос. Как ты заставишь его это выпить? Особенно после того, как приставила к его горлу меч.

Я невольно рассмеялась. Нервно. И горько.

Иногда мне кажется, что я не просто ищу проблемы – я их усыновляю, воспитываю и выпускаю на волю с криком: «Лети, малыш, сеять хаос!» Я ведь правда хотела, как лучше. Хотела разобраться. Защитить себя. А получилось… как всегда.

Спокойная жизнь? Нет, не слышала.

– Скажи, а ректор живёт в общем корпусе с преподавателями или у него собственные апартаменты? – спросила я, когда в голове с лёгким звоном щёлкнула идея.

– Отдельно, – лениво ответил Дэм. – У него домик за учебным корпусом, вроде как небольшой.

– Подожди, а разве там не лаборатория некромантов? – удивлённо нахмурилась я.

– Нет, лаборатория – это склеп, – он склонил голову к плечу и криво усмехнулся. – Ты разве не знала?

– Я хожу на курсы, но до лаборатории меня не допускают, – пожала плечами я. – Дар якобы нестабилен. Мало ли – подниму всю округу.

– А ты можешь?

– Не пробовала, – протянула я, мысленно ставя жирную галочку в списке «проверить потенциал тёмного дара в условиях массового воскрешения». – Ладно, Дэм. В путь. Устроим ректору визит в стиле «Доброй ночи».

Я схватила пилюлю, потащила за собой слегка ошарашенного демона и вылетела из библиотеки. В буквальном смысле: спрыгнула с балкона второго этажа прямо в куст роз. К счастью, розы оказались без шипов, а Дэм так и завис где-то между потрясением и паникой, спускаясь с выражением лица человека, впервые увидевшего живого профессора некромантии без грима.

В ночной тишине, под вой призрачных сторожевых псов, мы петляли меж деревьев и цветников, пока не добрались до аккуратного двухэтажного здания. На первый взгляд – обычный преподавательский домик. Ни тебе охраны, ни заборов. Только скромность и намёк на вкус. Правда, появившийся на пороге ректор – разгорячённый, без рубашки, с влажными прядями на лбу – мгновенно разрушил иллюзию обыденности. Судя по внешнему виду, он только что закончил тренировку или вступил в смертельный поединок с личным демоном. И, похоже, победил.

Я уже собиралась отвернуться, как взгляд случайно зацепил свет в окне учебного корпуса. На втором этаже, за приоткрытой шторой, ютилась троица девиц, деловито по очереди заглядывающих в подзорную трубу.

– Боже, какой красавец, – мечтательно вздохнула одна, с угольно-чёрной косой.

– Просто идеал, – поддакнула вторая, с чёлкой до бровей.

– Дайте сюда! – третья, с мальчишеской стрижкой, вырвала трубу. – Вот бы он умер… Я бы с удовольствием покопалась в его внутренностях.

Я и Дэм уставились на них, как на привидения. Причём не на призраков – с теми мы уже знакомы. А на что-то гораздо более пугающее – фанатичных некрофанаток.

И тут началась возня: девушки, шипя и толкая друг друга, устроили битву за трубу. В разгар борьбы обладательница косы оступилась и, с приглушённым вскриком, вылетела из окна, приземлившись аккурат рядом со мной.

– Твою… – начала она, пока не заметила, что приземлилась не одна.

Я успела быстрее. Зажала ей рот ладонью и приставила кинжал к горлу.

– Тишина или смерть, – прошептала с ласковой, но очень убедительной улыбкой.

Девушка поняла суть без перевода: глаза вытаращились, дыхание сбилось. Вблизи она выглядела как ходячая вобла – исхудавшая, бледная, с дёргающимся глазом и носом, способным вызвать зависть у орла.

– Дэм, будь добр, проводи её до общежития. И подружек её тоже, пока они не решили продемонстрировать свои анатомические интересы на практике, – сказала я, не сводя взгляда с вобло-некромантки.

– Уверена? – Дэм выглянул из-за моего плеча, всмотрелся в девицу и задумчиво пробормотал: – Пум-пубум… Ладно, жди здесь.

– Конечно, – кивнула я и, на всякий случай, скрестила пальцы. С демонами, знаешь ли, лучше не рисковать.

Когда он растворился в темноте, увлекая за собой троицу некрофанаток, я осторожно направилась к дому ректора. Тот уже скрылся внутри. Окна – без решёток. Дверь – не заперта. Забора нет. Либо он действительно чувствует себя в полной безопасности… либо сам – худший кошмар Академии.

Мне повезло: окно первого этажа оказалось приоткрытым. Я юркнула внутрь и очутилась в гостиной. Просторная, светлая, без мрачных завитков тьмы и тяжёлых занавесей. И всё бы ничего… если бы не мой портрет, гордо восседавший над камином.

Я замерла. Это уже даже не странно. Это жутко.

Я медленно перевела взгляд. Дом был… уютен. Но уют этот отдавал одержимостью. Судя по звукам сверху, Юрдан принимал душ. Я поднялась по лестнице, стараясь ступать так, будто я – не шпионка, а дуновение ветра.

Приоткрытая дверь вела в спальню. Я осторожно заглянула.

И обомлела.

Портреты. Везде. Один – на прикроватной тумбе. Другой – у камина. Третий – у окна. И все… мои.

Сама комната была устроена с безупречным вкусом: постельные тона, воздушные шторы, огромная кровать с пологом, кресло у окна, шкаф с книгами и алкоголем, мягкий свет ламп. Если бы не я, глядящая со всех сторон, это место можно было бы назвать уютным.

Сжав в руке пилюлю, я подошла к тумбе. Там стоял стакан воды. Одно движение – и пилюля исчезла в прозрачной глубине. Осталось лишь подождать… и уйти.

Но не успела я и шаг сделать, как раздался звук – лёгкий, но отчётливый. Скрип двери. Шаги. Я метнулась к окну – заперто. Прыгать – слишком шумно. Один выход: спрятаться.

Я нырнула за шторы, затаилась.

Он вошёл. Его шаги были едва слышны, но всё во мне сжималось от страха – не дикого, панического, а хищного, холодного. Стакан сдвинулся – значит, выпил. Внутри у меня всё похолодело. Я не знала, как сработает зелье. Не знала, кто он на самом деле. И если он не человек…

О, Тьма, пусть он не начнёт линять. Или шипеть. Или… молиться…

Следующее, что донёс до меня слух, – едва уловимый скрип кресла. Я замерла. Затаила дыхание. Сквозь узкую щель между складками шторы мне открылся почти сюрреалистичный пейзаж: ректор Юрдан, полуобнажённый, в одном полотенце, сидел в кресле, устало потирая виски. Спокойный, как будто у него не спальня, а курорт в теплых широтах.

Тьма святая… Да он же и вправду ходит по дому, как по частным покоям бога.

Он закинул ногу на ногу, морщась от боли или усталости, затем медленно открыл глаза и потянулся за чем-то на столе. Я едва не ахнула: в его руке оказался мой портрет. Он взял его так бережно, будто это была драгоценность, а не студенческая каракуля.

– Как же ты меня выводишь… – проговорил он тихо, почти с ласковой обречённостью.

Мозг мой на мгновение завис, как зачарованная песня в музыкальной шкатулке. Я не ожидала… вообще ничего подобного. Ни по стилю, ни по содержанию.

Что? Простите… что?!

– Зачем ты таскаешься с этим демоном? – продолжил он с укором, глядя в лицо портрета. – Он же и ногтя твоего не стоит. Темный, грязный… Признаю, родословная у него знатная, но чем я хуже?

Я стояла, сливаясь с шторой, и чувствовала, как лопаются пузырьки здравого смысла один за другим. Это не сон. Это уже клинический случай…

– Я бы весь мир уронил к твоим ногам, – его голос стал глуше, напряжённее. – Хоть сейчас. Хоть одним приказом. Даже Власа… даже его бы казнил, если бы ты только попросила. Но тебе, конечно, подавай демона. И что ты в нём услышала? У него же нет сердца! Он демон, Мира!

А я, значит, на полном серьёзе наблюдаю, как магистр академии сходит с ума у себя в спальне… и спорит с моим портретом. Отлично. Великолепно. Я в восторге. И в панике. Одновременно.

– Я слышу твои мысли, – вдруг сказал он, и моё сердце провалилось куда-то в пятки. – Понимаю, что ты сейчас обо мне думаешь. Это… приятно. Хотя прошу, не называй меня психом.

П-поздно, дорогой мой магистр. Это уже диагноз, а не мнение.

– Странная ты, Мира… – Он усмехнулся, слегка покачав головой. – Странная. И доверчивая. Только вот не тем доверяешь…

Вот ещё! Нашёлся, понимаешь ли, педагог! Уж кто-кто, а я сама решу, кому верить. И точно не тем, кто устраивает любовные монологи с портретами и сидит перед ними в полотенце!

Я уже сдерживала порыв громко фыркнуть, показать язык или хотя бы закатить глаза – но, увы, камуфляж из штор требовал дисциплины.

Но вдруг Юрдан замер. Его взгляд метнулся – прямо на меня.

Моё сердце ударилось в грудную клетку, как птица о стекло. Он привстал, будто собирался подойти, но тут же осел обратно… и – совершенно внезапно – захрапел.Он меня видит?!

Просто уснул. После всего.

Это вообще как? Я здесь, шпионю под прикрытием занавески, а он засыпает, как младенец после сказки?!

Я стояла в ступоре. Потом – аккуратно, бесшумно – вышла из-за шторы и направилась к двери. Но… что-то остановило меня.

Он точно спит?

Разум подсказывал: беги. Но любопытство – эта древняя, безрассудная сила – толкнуло меня назад. Я осторожно подошла ближе.

– Магистр… – прошептала я, склонившись к нему.

Ноль реакции. Даже веки не дёрнулись.

Пилюля сработала? Неужели…

Пальцем ткнула его в руку. Тишина. Статичность. Замечательно.

И тут во мне проснулся тот самый ген идиотизма, что часто передаётся по материнской линии. Я достала магическую ручку. Сдерживая смешок, аккуратно начала украшать его лицо: красный клоунский нос, яркие синие щёчки, фиолетовые брови. Папа бы мной гордился – он сам был живым полотном, пока я росла.

Когда я почти закончила… он схватил меня за руку.

Холод пронзил до костей, словно меня окатили ледяной водой. Я резко обернулась – и похолодела.

– Не перевёртыш… – только и выдохнула.

Передо мной уже не было того Дамира Юрдана, которого я знала. Его кожа побледнела до мраморного, глаза светились хищным голубым. На скулах – переливчатая серебристая чешуя. Волосы стали зелёными, ядовито-чистыми, и вместо ног – змеевидный хвост. Руки обратились в лапы с когтями. А на этом устрашающем лице всё ещё оставались мои клоунские каракули.

Это был пик моего жизненного абсурда. Если бы не страх, я бы, наверное, рассмеялась.

От него исходила сила. Не просто магия – нечто древнее, хищное, сокрушающее. Моё тело дрожало, и я никак не могла это остановить.

Он поднялся – и стал вдвое выше. Вся я внутри заорала: обморок! Срочно обморок! Это же нормальная реакция девушки на такое зрелище!

Я покачнулась, но не успела рухнуть – его руки обхватили мою талию, удерживая в вертикали.

– Отпустите! – вскрикнула я, забрыкалась, стараясь вырваться. Но он только крепче сжал, а из горла у него вырвался угрожающий шип.

И вдруг… он потянулся ближе. Его раздвоенный язык, мерзко колеблющийся, коснулся моего носа.

– НЕТ!!! – завопила я в ужасе, отбиваясь уже без малейшего приличия.

Не знаю, что случилось, но в следующий момент змей резко убрал свои руки. Я не раздумывая вылетела из комнаты, как буря, бросаясь в коридор. Лестницу я проскочила, не став даже пытаться ее осмыслить. Пальцы скользнули по перилам, и я прыгнула вниз, не задумываясь о последствиях. Приземление было далеким от грациозного – я буквально врезалась в пол, но мне было абсолютно не до этого.

Дверь на первом этаже была закрыта. Разумеется. Конечно. Время на ее открытие не было – у меня были другие приоритеты. Я рванула к выходу, но всё равно полетела в неё, как будто в последний раз.

И он был там. Змей. Он не спешил, полз за мной так медленно и со зловещей хищной улыбкой, будто наслаждался каждым мгновением. Его смех, шипение – я слышала это, и в каждом звуке была угроза. И этот странный язык… Шипящий, змеящийся, он звучал как смесь демонического и эльфийского, и я, привыкшая к двадцати языкам, не могла разобрать ни одного слова. Это было нечто – и я была парализована этим жутким акцентом.

Не думая, я метнулась в гостиную, распахнула окно и, как дельфин, прыгнула в него. Стекло взорвалось, и, оказавшись на траве, я сделала кувырок. Молниеносно встала и, не мешкая, побежала в лес. Тёмный, страшный, но знакомый. Мой лес. Разбив барьер на ходу, я чувствовала, как напряжение, накопившееся в груди, растворяется с каждым шагом. Бежать – это было не просто спасение, это было как возвращение домой.

Пробежав несколько километров, я остановилась, чтобы отдышаться. Меч. Мой родовой меч был всегда рядом. Я схватила его, но… каждый шорох в лесу был чужд. Он был не моим. Остановившись, почувствовала, как ледяной холод проник в самую душу. Стволы деревьев покрылись инеем, воздух стал странно холодным. Я дрожала, и это было не только от страха.

Тёмная земля под ногами начала дрожать. Он был близко. Он ползал под землёй.

Паника пронзила меня, и я поняла, что время уходит. Молниеносно рванула к старому пню, который всегда был удобным укрытием. Но не успела. Змей вылез прямо передо мной. Его глаза горели бешеным светом, а в его руках – ужас, от которого я не могла уйти.

Его хватка была железной. Он взял меня за горло и вжался в дерево, едва не ломая позвоночник. Я пыталась вырваться, но он отмахнулся от меча, словно от мухи. Меч вонзился в пень рядом с нами. Я не успела. Я не добралась до него.

Невозможно было дышать, и холод, что вонзался в кожу, был невыносимым. Земля кружилась вокруг, а я не могла ни закричать, ни пошевелиться. Он сдавливал мне горло, его когти, как ледяные лезвия, пронизывали мою шею.

В этот момент я смотрела в его глаза. И вместо того, чтобы кричать от страха, я почувствовала странную слабость, как будто сама смерть была на пороге. В его глазах я увидела что-то знакомое, что-то из моего детства – зеленые волосы, как в саду перед поместьем, когда отец сидел в беседке с газетой и наблюдал за мной.

Это было странно. Очень странно. И почему-то мне стало не по себе. Где же мои лучшие моменты? Где победы, забавы, успехи? Где тот светлый мир, который я любила? Почему смерть заставляет меня думать о таких вещах?

Змей сдавливал мне горло, но вдруг я почувствовала, как его хватка ослабла. Меня отшвырнуло в сторону. Я упала на колени, но, наконец, смогла сделать глубокий вдох. Воздух был таким сладким, как никогда раньше.

Тут его сила не оставила меня в покое – меня крепко схватили сзади. Молниеносно! Я пыталась вырваться, но хватка была знакомой.

– Пустите! – я завопила, но голос звучал, как шёпот.

– Тише, Мира, – сказал Дэм, его голос был глубоким и спокойным. Он прижал меня к своей груди. – Всё будет хорошо. Он больше не тронет тебя. Я рядом.

– Слышу… – я едва не задохнулась. – Почему ты так долго?

– А ты почему пошла без меня? – его мягкая усмешка была как удар. – Я просил тебя подождать.

– Ну…

– Без «ну». Подумай, если бы я не заметил, как он врывается под землю. Как ты думаешь, сколько у тебя было бы шансов?

– Лучше не думать, – пробормотала я, с трудом вытирая слёзы. Но мысли мои метались, я не могла остановиться.

Юрдан, теперь уже не человек, бился в темной клетке, создаваемой Демом. Он рычал, шипел, но не мог выбраться. Я с ужасом смотрела на него, ведь всё это – его ярость.

– Что с ним будет? – тихо спросила я.

– Я подержу его в клетке до утра. В его доме. Он придет в себя, но это займет время. Он, возможно, ничего не вспомнит.

– Для меня это – хорошо, – ответила я, но голос дрожал.

– Нет, Мира. Он будет вспоминать всё. Медленно, с болью. Но я ему всё объясню. Подготовлю к этому.

– Это для меня не важно, – прошептала я. – Главное, чтобы ты был в форме. Ты готов к играм?

– Да, я справлюсь. Клетка сдерживает его вспышки. Но тебе нужно отдохнуть. Ты вымотана.

Дэм открыл портал. Я сделала шаг, но он остановил меня, поцеловал в лоб и только после этого отпустил.

Только попав в свою комнату, я наконец почувствовала себя в безопасности. Но что-то в груди ещё не успокоилось. Я прошла в душ, чтобы смыть с себя остатки страха и боли. В своей кровати я погрузилась в сон с единственной мыслью:

Пусть это будет просто страшный сон. И пусть он никогда не повторится.

Глава 11

Утро началось не с магии и не с криков – а с упорного, настойчивого стука в дверь.

Словно кто-то намеревался выгнать меня из постели, несмотря на все законы физики, логики и моей личной ненависти к пробуждению. Я застонала, прижалась щекой к подушке, как утопающий к спасательному кругу, и попыталась сделать вид, что несуществую.

Безуспешно.

Стук повторился – уже злее, решительнее. Я поднялась, шатаясь, кутаясь в одеяло, как гусеница в кокон, и с обречённой поступью поплелась к двери, внутренне проклиная всё живое.

Передо мной столпилась вчерашняя троица безумных подружек, во главе – с той самой, чью внешность язык не поворачивался назвать иначе, как воблой. Увы.

– Неужели вам так уж не терпится приблизить свою гибель? – зевнула я, поправляя одеяло на плечах, чтобы хоть шея не замёрзла от этого фарса.

Должна признать, при дневном свете она выглядела ещё пугающе: вытянутые черты лица, вечно влажные глаза, как у пойманной рыбы, волосы – спутанный ужас без надежды на расчёску.

– Нас это… эм… – начала вобла, уставившись на меня с выражением, будто я вобла, а не она.

– Нас демон твой прислал, – ответила за неё вторая. Девушка с короткой стрижкой и фарфорово-бледной кожей, будто она выросла в подземелье. Взгляд – как у антикварной куклы с полки, которую лучше не трогать. – Сказал, тебя нужно разбудить.

– А он сам? Что, окостенел? – я прищурилась, опираясь на косяк двери и с трудом фокусируясь.

– Ректор ввёл строгий комендантский час, – заговорила третья, та, что скрывалась под засаленной чёлкой и обладала внешностью, скажем, вызывающе бескомпромиссной. – После десяти – всем по комнатам. Девушкам – к парням нельзя. Парням – к девушкам тем более.

Я молча моргнула.

– Простите, – сказала я после долгой паузы. – То есть вы хотите сказать, что… теперь даже мы не можем к ним? Это же… нарушает права ведьм!

– Нарушает. Но эффективно. Ректор поставил защитные барьеры. Переступить их невозможно, – пояснила вобла, словно это была хорошая новость.

Я медленно закрыла дверь.

Первое, что попалось под руку – чёрная рубашка, три пуговицы сверху так и остались незастёгнутыми в знак протеста. Белые лосины. Ботфорты. Пояс с мечом – само собой, без него я себя чувствую, как без конечности. Волосы? Два раза пыталась собрать их в хвост, дважды проиграла. Разозлилась. Встряхнула и пошла так – в стиле «взорванная, но гордая».

Вылетела из комнаты – буквально. Девушки, попадавшиеся на пути, шарахались, с ужасом провожая меня взглядом. Кто-то шептал проклятия, кто-то просто отскакивал к стене. Мне было всё равно. Я – как комета в бешеном полёте. Сбить кого-то? Запросто. Извиняться? Никогда.

У главного входа собралась вся моя команда, во главе – Вель. Он выпрямился, как только увидел меня, будто хотел этим предотвратить неминуемое землетрясение.

– Мира… – начал он, но я подняла руку – резко, коротко. Он замолчал.

– Сколько времени до игр? – спросила я тихо, но с такой силой, что даже воздух будто притих.

– Пять часов, – отозвался Норт.

– Отлично. Основной состав – на тренировку. Остальные – на учёбу. Я подойду через час. Вель, проследите, чтобы никто не филонил, – бросила я и уже собиралась уходить, как вдруг путь преградил Дэм.

– Мира, ты куда?

Я посмотрела на него с усмешкой, холодной и острой, как лезвие кинжала.

– К ректору, – коротко бросила я.

– Он ведь этого… ждёт, – осторожно проговорил он, будто проверяя, не взорвусь ли от одного упоминания.

– О, разумеется, ждёт, – прошипела я, откидывая прядь волос назад. – Не сомневайся, этот змей надеется, что я явлюсь. Так пусть порадуется. Я не хочу заставлять его волноваться. А то, гляди, ещё сам приползёт – чего доброго!

Дэм протянул руку, пытаясь меня приобнять. Его ладонь легла на моё плечо – осторожно, как будто он пытался укротить дикого зверя.

Но я выскользнула из-под его прикосновения, обошла с другой стороны и оказалась у него за спиной.

– Сегодня объятия не помогут. Сегодня – день, когда я лично выбью из этого напыщенного павлина всё его высокомерие. До последнего перышка.

Сегодня ректору Юрдану предстоит встреча с катастрофой. И катастрофа носила имя Мира Аллен.

И я пошла. Быстро, уверенно, не оборачиваясь. Воздух дрожал от напряжения, ветер играл в моих распущенных волосах, а в груди уже кипел огонь.

День выдался на редкость прекрасный – небо сияло безоблачной лазурью, воздух был напоён ароматами весны, а солнце, казалось, пригревало с особым умыслом. Всё вокруг цвело, жужжало, звенело от жизни – как будто сама природа решила устроить пир перед бурей. Академия гудела: адепты делали ставки, тренировались, смеялись и готовились к грядущей битве. В этом общем шуме моя решительная поступь казалась особенно чуждой.

Несколько старшекурсников пытались было меня остановить – кто-то хотел пожелать удачи, кто-то подбодрить, но стоило им поймать мой взгляд – холодный, сосредоточенный, как натянутая тетива, – желание влезать в дела самой младшей команды таяло на глазах. Они спешно отходили в сторону, делая вид, будто забыли что-то срочное.

До ректорского корпуса я добралась тихо – насколько позволяли обстоятельства. Всего пара кустов, одна испорченная причёска и ни одной серьёзной жертвы. Учитывая, куда я направлялась, это почти достижение.

На пороге, как и следовало ожидать, меня встретила леди Эйра – хладнокровная и неподвижная, словно статуя изо льда. Она властно подняла руку:

– С оружием вход запрещён.

– Без оружия туда идти – куда глупее, – ответила я и, не меняя выражения лица, чуть приподняла меч. Его холодное лезвие оказалось пугающе близко к её шее.

Эйра молча отступила в сторону. Мне даже не пришлось настаивать.

По винтовой лестнице я поднималась, словно взбираясь не на этаж, а на вершину приговора. Шаг за шагом, с каждым витком в груди становилось теснее. За дверью – Юрдан. За этой дверью – неведомое. И, пожалуй, самое страшное: правда. О нём. О ночи. О том, кем он стал – или всегда был.

Я остановилась перед дубовыми створками. Картины, которые я выстраивала в голове по пути – сцена прощения, искренние слова, возможно, театральный пафос – внезапно поблекли. Чудилось, что мне предстоит не разговор, а допрос. Или… приговор.

Что сказать? Как начать?

Ответа не находилось. И потому – как всегда – вперёд, без колебаний. Взгляд прямо, спина ровная, рука на эфесе. Будь, что будет.

Я постучалась. И, не дождавшись ответа, вошла.

Ректор сидел за столом, окружённый кипой бумаг, которые он перелистывал с усталым видом. Его пальцы потирали виски – будто он пытался стереть наваждение или боль, поселившуюся в голове. Вид у него был измождённый, взъерошенный, совсем не тот величественный и опасный магистр, каким я запомнила его вчера. Он казался… человеком. И это пугало сильнее, чем если бы он встретил меня с клыками и когтями.

– Я ждал тебя с самого утра, – произнёс он, не поднимая взгляда.

– Это уже ясно, – отозвалась я, стараясь говорить спокойно, но голос звучал на грани. – А запреты и барьеры… это у вас новые методы дисциплины?

Уголки губ дёрнулись – от стыда? Сарказма? – даже я не поняла.

– Они существовали всегда, – он откинулся на спинку кресла и устало посмотрел на меня. – Просто я редко бываю в Академии, и без меня о них забывают.

– Так вы внезапно решили стать хорошим ректором? – спросила я, прищурившись. – Признаться, выходит у вас не особенно.

– Я понял это утром. Когда очнулся в клетке, – слабо усмехнулся он.

Я вздрогнула.

– Кто вы?

Он вскинул бровь.

– Разве Темнокрыльский тебя не просветил?

– Он решил, что будет… забавно, если я додумаюсь сама, – процедила я, чувствуя, как между лопаток ползёт ледяной ком.

– Он вылил на меня всё, что думал. Не щадя выражений, – сухо сказал ректор. – Честно признаться, я почти отчислил его. Но, увы, его монолог помог мне частично восстановить… ту ночь.

В горле пересохло. Я провела языком по нёбу – будто в надежде найти остатки влаги.

– Вы собираетесь отчислить меня?

Сказала спокойно. Даже слишком спокойно.

– Темнокрыльский ведь на месте.

– Я не про него.

И тут же почувствовала, как изнутри что-то вспыхнуло – жар, пульсация, нестерпимая жажда. Будто пыльная жара пустыни внезапно окутала всё тело.

Развернулась. Посмотрела прямо в его глаза.

– Нет, – ответил он. – Даже если бы захотел. Не смог бы.

Я моргнула.

– Почему?

– Есть вопросы. – Он чуть напрягся, пристально глядя мне в лицо. – У меня вчера светились глаза?

– Да.

– Когти… были чёрными?

Я кивнула.

– Я обвивал тебя хвостом?

– Не помню. Но в лесу вы меня едва не задушили.

Он резко нахмурился.

– Я тебя ранил?

– Нет, – соврала я. Но рука сама собой коснулась шеи, где до сих пор жгло, словно в коже поселилось клеймо.

Он резко поднялся, и я инстинктивно отступила к двери.

– Я тебя не трону, – сказал он ровно. – Но покажи. Убери волосы с шеи.

Я подчинилась. Осторожно откинула пряди, открывая участок кожи. Он посмотрел – и пробормотал что-то на древнем, неведомом языке. Слова – как шепот пламени. Как голос самой магии.

Он опустился в кресло, сдерживая нечто в голосе, и с тихой усталостью велел:

– Сядь.

– Я предпочту остаться стоя.

– Как хочешь, – пожал он плечами и с еле заметной горечью улыбнулся. – Поздравляю. Я тебя пометил.

Мир на миг остановился.

– Что?

– Не кричи, – поморщился он. – У тебя голос, как колокольный звон в полночь. Прекрасен – и в уши больно.

– Поясните! – потребовала я, наконец опускаясь на стул. – Что это значит? Что вы со мной сделали? Кто вы, в конце концов?!

Он встретился со мной взглядом. В его глазах вспыхнуло что-то древнее. Мрачное. Живое.

Вопросы срывались с моих губ, как капли с острых листьев после дождя: быстро, неостановимо, настойчиво. А вот ответы… те текли с ленивой грацией старого вина – медленно, с густым привкусом тревоги.

– Ты слышала о демонах рода Пронай? – осведомился Юрдан, спокойно, почти рассеянно.

– Вы про хвостатых чертей из Адского измерения? – уточнила я с иронией, пытаясь скрыть зарождающееся беспокойство.

– Именно. Демоны среднего ранга, – подтвердил он, откидываясь на спинку кресла. Уголки его губ дёрнулись в небрежной ухмылке, и я заметила, как подрагивает кадык.

Почему я вообще смотрю на его кадык? Что за нелепость! У всех мужчин он есть. Или… просто я смотрю слишком пристально? Чёрт. Всё это начинало раздражать.

– Я бы поспорила, – парировала я, стараясь держать голос ровным. – Они скорее низшие. Но, раз вы настаиваете… уступаю. Пронайев я не видела, но слышала: пока не найдут пару – они безвредны. Но стоит выбрать… обвивают хвостом, светятся всем телом и обмениваются кровью. Ах да, и читают мысли.

И вот тут всё покатилось.

Жар ударил в лицо. Я резко вскинула голову, а по спине, как ледяной ручей, прокатилась догадка.

Нет. Стоп. Не может быть. Нет-нет-нет! Он не может быть полукровкой. Его облик – василиск. Змеиные черты, хищная пластика, ядовитый взгляд. Но… если мать – демон Пронай, то…

Я сглотнула. Воздух стал вязким, как мёд, только совсем не сладким.

Ректор, чёртов змееныш, явно наслаждался моей агонией. Его улыбка расползалась, как пятно чернил на бумаге.

– Вы же не… – начала я, но слова предательски задохнулись. Паника уже кричала внутри, громче здравого смысла.

– Да, – подтвердил он с тем самым выражением, которое мужчины обычно носят, когда признаются, что приручили дракона… или сделали предложение судьбе. – Мой отец – василиск. Мать – демон Пронай. Внешность унаследовал от отца. Силы… вперемешку. От матери досталась одна очень… специфическая способность. Помечать партнёра.

У меня закружилась голова.

Помечать. Партнёра. Партнёра?!

Я сделала глубокий вдох.

Нет. Нет, я не позволю себе в это поверить.

– Но обмена крови не было! – воскликнула я, уцепившись за последнюю надежду, как утопающий за ветку.

– У Пронай кровь – в когтях, – объяснил он. – Маленькая царапина у тебя на шее – не просто так. Это след. Метка. И если она жжёт…

Да она не просто жжёт – там пожар. Боже, да я же буквально вчера жаловалась на зуд и думала, что это укусы комаров!

– И как узнать наверняка? – спросила я, осторожно. Внутри всё сжалось, как перед прыжком в бездну.

Он мечтательно закатил глаза, будто я предложила ему ванну с лепестками и шампанским.

– Один поцелуй, – произнёс с неприличной мягкостью.

Я отпрянула.

– Ни за что! – выкрикнула резко. – Есть… симптомы?

Пожалуйста, пусть будет альтернатива. Пусть будет хоть что-то, кроме поцелуя.

– Сонливость, перепады настроения, неутолимая жажда, скачущая температура… и влечение к курку.

– К кому?! – я даже переспросила неосознанно.

– К тому, кто пометил, – невозмутимо пояснил он. – Мира, ты разве не изучала демонологию?

– Даже учебник не открывала, – честно призналась я. А что теперь? Надо было! Чёрт возьми, надо было!

– Касур мири, – прошептал он на том странном языке, и эти два слова, словно капли тёмного меда, растеклись по воздуху.

– Попрошу не насмехаться, – я скрестила руки под грудью, словно так могла защититься. – Переведите.

– Я предложил изменить условия нашего пари, – его голос стал ниже, задумчивее. Он смотрел в окно, будто видел там не пейзаж, а предначертанное.

– Почему? – шепнула я, чувствуя, как гулкое напряжение сжимает грудную клетку.

– Потому что старое больше не имеет смысла. Все твои чувства всё равно обернутся ко мне.

У меня в голове словно гремел оркестр. И каждый инструмент играл на своей волне. Что, прости? Чувства? Ко… кому?

– Вы чересчур в себе уверены, – отозвалась я, саркастично.

Он лишь усмехнулся.

– Я знаю, на что способен.

– И что теперь?

– Найди любовь. Переживи влечение ко мне. И победи в Играх Смерти.

Игры Смерти. Название звучало как приговор. Тот самый ужас, что пугал, но не оставлял выбора. После Игры Стихий они приходили, как тень, готовая поглотить всё живое. Это были не просто сражения. Это было мясо. Варвары, убийцы, преступники – те, кто не стоит в центре внимания. Лишь мясо для палачей. А те, кто шёл туда по своей воле, делали это только ради одного – самого желанного приза: Император обещал исполнить любое желание победителя. Но цена была велика. Очень велика. Игры Смерти – это не просто бой на жизнь и смерть, это невероятная мясорубка, в которой чудом остаются живыми единицы. Даже если ты выжил, если не принес победу, смерть всё равно будет твоей участью. И ведь это не было просто испытанием силы, это был выбор – или ты победишь, или умрёшь. Единственное спасение – это победить, а не выжить.

Ректор продолжал, как будто говорил о том, как сегодня будет погода. Он не воспринимал всю эту жестокость. Он говорил спокойно, и от его спокойствия мне становилось только страшнее.

– Да Вы с ума сошли! – мои слова вырвались, я села на край стула, потрясённая. – Моя команда всего на третьем курсе! Мы даже на Игры Стихий не попали, а Вы хотите нас отправить на Игры Смерти! Это безумие!

Он сделал шаг ко мне, я инстинктивно отступила. Ректор чуть поморщился, но продолжал:

– У тебя в команде некромант, демон, вампир-маг и потрошитель. Не думаешь, что такой состав больше подходит для Игр Смерти, чем для Стихий?

Меня передёрнуло. Все мы – сильные. Я точно знала, что мои друзья смогут справиться с любыми трудностями. Мы точно могли бы выиграть Игры Стихий. Это было бы жестоко, но возможно. А вот Игры Смерти… Это было что-то совершенно другое. Это был уровень, с которым мы все не встречались.

– Мы можем справиться! – ответила я, стараясь скрыть страх. Но внутренний голос подсказывал, что мне не нужно верить в эту уверенность.

– Вас всё равно переведут на Игры Смерти, – сказал он, словно бы знал, что я думаю. Он продолжал, не обращая внимания на моё возмущение. – Так что готовься.

Мои мысли бешено забегали в разные стороны. Игры Смерти… Я пыталась понять, что мне делать. Как мне бороться? Как мне выжить, если мне даже не хочется думать о том, что будет происходить на этих играх? И если проиграю – смерть. Просто смерть. Жёсткая и беспощадная.

Ректор не обращал внимания на мои эмоции, продолжая с тем же безразличием.

– Но если ты выиграешь, то не только избавишься от своего «женишка», – он сказал это, словно бы это был пустяк, – но и получишь всё, что ты захочешь. Завершишь Академию экстерном, а я исчезну из твоей жизни.

Его слова оставили в душе странное послевкусие. Он знал, что я хочу избавиться от своей «судьбы». Но что такое «женишек»? Разве это важнее всего? Может, я действительно хочу всего лишь избежать этого замужества. Но что мне нужно для этого? За что я готова бороться? Я не могла ответить себе на этот вопрос.

– А если я проиграю? – я всё-таки решилась спросить, хоть это и было страшно. Я знала, что ответ будет не менее жестоким.

– Тогда либо замужество, либо смерть. Выбирай, – его лицо оставалось невозмутимым. Он говорил это, как если бы от его решения зависела чья-то судьба. А, может, и зависела.

Я замолчала. Слова ректора эхом прокатились по моей голове, терзая её. Проиграть. Просто проиграть. Это означало не только смерть, но и конец всему. Но как я могла согласиться на такой жестокий выбор? Согласиться на замужество, которое лишало меня свободы?

– Ладно, я согласна, – тихо выдохнула я, протягивая руку. Я была не уверена в своём решении. Но что ещё я могла сделать? Если выиграю, то всё изменится. Я смогу выбрать свою судьбу. И, возможно, смогу жить так, как захочу.

Дамир улыбнулся, его взгляд стал несколько мягче, но в нём всё равно не было ничего человеческого. Он крепко сжал мою руку, и в тот момент я почувствовала, как тепло от его прикосновения пробежало по всему телу. Это было странно. Очень странно. Я старалась не думать об этом, но всё внутри меня протестовало. Я не могла позволить себе быть под его влиянием.

Он подошёл ближе, и, несмотря на моё сопротивление, поцеловал мне руку. Слабый, почти невидимый поцелуй, но я почувствовала, как моё тело отреагировало на это. Всё внутри меня напряглось, как струна, готовая оборваться.

– Ты ещё не передумала? – спросил он с лёгкой насмешкой в голосе.

– Нет, – я резко отдёрнула руку и встала. В голове всё пульсировало, эмоции метались, не зная, куда деться. – Но не целуйте меня больше.

Он, казалось, не удивился моему решению, но что-то в его взгляде сказало, что он уже привык к моим странным реакциям.

– А если я всё-таки попробую? – ректор прошептал, потянув меня к себе.

Моё сердце заколотилось, и я почувствовала, как жар захлестнул меня. Неужели я сдамся?

– НЕТ! – крикнула я, отскочив назад. Это было как буря, что поднималась в груди. Я быстро встала на цыпочки, едва коснувшись его шеи, и в тот момент поняла, что мне нужно бежать. Бежать. Я не могла позволить себе падать. Нет. Я просто не могла.

Мои ноги понесли меня в сторону фонтана. Вода. Холодная вода. Она обрушилась на меня, как удар, заставив тело дрожать. Я поняла, что только вода может вернуть мне рассудок. Я нырнула ещё раз, поглощая её, как спасение, как единственное средство.

Вода отрезвила меня. Но мысли не отпускали. Убить его? Или любить его? Это был вопрос, на который я не могла найти ответа. Но, похоже, вопрос не в том, что делать. Вопрос в том, как выжить в этом безумии.

Глава 12

Вернувшись в комнату, я на автомате прошла в душ. Горячая вода смывала с кожи не только грязь и пыль, но и остатки страха, чужих прикосновений, воспоминаний, от которых хотелось сбежать. Я вытерлась насухо, натянула чистую, мягкую рубашку, залезла под одеяло… и уставилась в потолок. Он был пустой. Беззвёздное небо, нарисованное известкой. И всё равно – я в нём тонула.

Избавиться от ректора? Ха. Легче укротить вулкан или договориться с ураганом. Он – не просто ректор, он – сила. Тот, кто умеет смотреть сквозь кожу, в самую суть. С ним мне страшно и… невыносимо живо. А этот след – метка, оставленная на моей шее – будто раскалённое клеймо. С каждой мыслью о нём сердце билось быстрее. Это не любовь. Это… что-то первобытное.

А Дэм? Сумеречный. Надёжный. Мягкий, как вечерний ветер, и такой же – неуловимый. Он прекрасен, да. Но он – как утренний туман: нежный, но не оставляющий следов. Я не могу влюбиться в него. Не так. Не всем телом. Не всей душой.

Димон… Боги, если бы можно было его вернуть. Но после разговора с ректором он стал другим. Молчит, смотрит сквозь людей, как будто его душу завернули в саван.

Остальные?.. Нет. Утешение – не для меня. Я хочу того, кто заставит меня гореть.

Плевать. Один раз живём. Если только некроманты не вмешаются.

Я резко села, будто что-то внутри меня щёлкнуло, схватила меч – и вышла в сад. Воздух был влажным, с привкусом грозы. Над академией сгущались вечерние тени, а тишина стелилась по дорожкам, как вуаль. Пусто. Странно пусто.

И вдруг – из-за кустов раздалось фырканье:

– Ну кто так роет?! – возмутился до боли знакомый голос, полный царственного недовольства. – Вы псы или бурундуки? Даже бобры лучше роют! У них хотя бы лапы не растут из… хвоста!

– Кифа, ты если такая умная, рой сама, – прорычал кто-то глухо в ответ.

Я осторожно раздвинула ветви и… не удержалась от улыбки.

Моя кошка – сама грация и наглость, сидела на валуне, как королева, командующая взводом лохматых солдат. Вокруг неё суетилась свора сторожевых псов, с важным видом закапывая что-то (или кого-то) в рыхлую землю. Хвосты торчком, носы в грязи – а она, вся из себя важная, критикует их технику копки, как будто речь о строительстве магической башни.

– Я? Рыть? – Кифа чуть не задохнулась от возмущения. – Я – благородного происхождения! Мои лапки – для паркетов и бархатных подушек!

– А трупы таскать в зубах – это что, королевская обязанность? – буркнул Фоня, старый пёс, копавший с видом обречённого рыцаря.

– Это было по приказу ректора! – гордо вскинула подбородок Кифа. – Я действую в интересах безопасности Академии.

– Тогда объясни, почему копаем мы, а сидишь ты? – вставил Клик, молодой щенок, вымазавшийся до ушей.

Кошка вздохнула трагически, как актриса перед смертью в третьем акте:

– Потому что моя хозяйка не должна знать, что на территорию проникли отступники. Она будет винить себя… Ведь это она снесла барьер. Со страху.

Мир застыл.

Я застыла вместе с ним.

Отступники?.. Здесь?..

Нет. Это невозможно. Это же… Это же шесть лет пути до леса Кормин. Шесть лет по болотам, через мёртвые земли, через магические штормы… Как?!

Кровь шумела в ушах. Сердце колотилось, как пойманная птица. Я развернулась и побежала. Прочь из сада. К стадиону. К первому попавшемуся магу. К кому угодно.

Я знаю об отступниках больше, чем кто-либо. Я знаю, как они действуют. Что несут за собой.

Если они здесь – то всё, что было раньше, было только шёпотом перед бурей.

Четыре года назад…

Этот день врезался в мою память, как раскалённый клинок в живую плоть.

Солнце тогда встало обычным – золотым, лениво скользящим по черепичным крышам столицы. А к закату небо было уже багровым – не от захода, а от пламени и крови.

Отступники. Трое.

Их было всего трое, но на их пути рушились дома, сгорали люди, а земля кричала от боли. Два первых круга города снесли за сутки – как будто кто-то стёр их с карты одним жестом.

Мне было восемнадцать. Я стояла рядом с отцом – он был крепостью, моей гордостью, последним, кого я могла назвать «домом». Его отправили в самую гущу битвы. А меня… отправили в Императорский дворец. Спасать. Прятать. Изолировать.

Величественные мраморные залы, где зеркала отражали пустоту, и перламутровые колонны дрожали от отдалённой канонады. Я оказалась среди фрейлин – хрупких кукол в кружеве и жемчуге, их дрожащие руки цеплялись за амулеты, будто те могли защитить. Дочери знати шептали молитвы, бледнели, плакали… А я держала в руках меч. Мой единственный настоящий спутник.

Только Милори и сама императрица Кариль были спокойны. Императрица… Она была как глыба льда в пылающем городе. Статная, величественная, с безупречной осанкой и вечно спокойной улыбкой. Ямочки на её щеках казались нарисованными, а карие глаза – бездной, в которую хотелось шагнуть, чтобы забыть, что снаружи умирают.

Она заставляла меня чувствовать… не то чтобы безопасность – это было бы слишком. Скорее… веру. Что я справлюсь. Что я – не просто ребёнок.

На шестой день – день без новостей, без писем, без надежды – императрица вдруг предложила… вышивать. Я помню, как глупо дрожали мои пальцы, сжимая пяльцы вместо эфеса. Как игла дрожала в руке, отказываясь подчиняться.

– Мира, твои крестики – как надгробные, – усмехнулась Милори. – Ты уже начала нас хоронить?

Я вздрогнула. Покраснела. И только пролепетала:

– Простите… С мечом я дружу с детства. А с иглой – нет.

– Игла – это тот же меч, – произнесла Кариль, не отрывая взгляда от ткани. – Точность, сосредоточенность, намерение. Всё то же самое. Только ставки – разные.

– А если не получится? – я опустила пяльцы, и губы задрожали.

– Тогда ты испортишь узор. А с мечом… – она подняла взгляд, и её голос стал вдруг ледяным. – Ты можешь потерять жизнь.

Эти слова больно резанули, но я молча кивнула и попыталась продолжить.

Тишина хрустела, как лёд. А потом… Раздался топот. Тяжёлый. Чужой.

– Это не похоже на стражу… – сказала Кариль, напрягаясь. – Мира. Меч.

Я вскочила. Схватилась за сталь, как за спасение. Сердце билось в груди, как взбесившийся барабан.

– Слишком много шагов, – прошептала я. – Слишком тяжёлые. Это… это не люди.

– Что происходит?! Нас оставили без охраны?! – завизжала одна из леди, подскочив, словно птица из клетки.

– Молчите, – сжала зубы сера Милори. – И не дёргайтесь.

И замерла.Я подошла к двери. Приложила ухо.

Крики. Животное… и нечто большее. Треск костей. Рык. Звериное, тягучее дыхание…

– Уходите… – выдохнула я, одними губами, глядя в глаза императрице. Но не успела…

ГРОХОТ.

Дверь разлетелась в щепки, как будто её не было вовсе. Рука – чёрная, когтистая, изломанная – сомкнулась на моём горле.

Я взлетела в воздух. Он поднял меня, как тряпичную куклу. Я задыхалась. Воздуха не было. Только боль. И ужас. А на губах – кровь. Свежая. Он был выше трёх метров. Лицо – перекошенное, с гнилыми зубами. Волосы – как клочья грязи. Глаза… безумные. Жадные. Голодные.

За его спиной – коридор, усыпанный телами. Мясо. Пепел. Кости.

Я уронила меч. Пыталась вцепиться в его пальцы, но хватка была, как у капкана.

Милори метнулась ко мне… И отступник с лёгкостью, как мухой, швырнул её на обломки двери. Я видела, как её платье в одно мгновение стало алым. Как её глаза… угасли, не отпуская меня взглядом. Как будто прощались.

И в этот момент… Что-то во мне оборвалось. И вспыхнуло. Тьма захлестнула зал, сорвалась с кожи, как буря, как взрыв. Моя магия – чёрная, дикая, неуправляемая – прорвалась наружу.

Отступник взвыл. Он отпустил меня. Я рухнула на ноги. Перехватила меч. И взревела, словно сама стала зверем.

Я не помнила, как била. Я не слышала звуков. Только пульс. Только месть.

Это был мой первый настоящий бой. И моё перерождение.

.…И тогда он ответил.

Выбрал. Мой меч. Мой единственный настоящий союзник в тот момент. Он не просто засветился – вспыхнул живым, горячим светом, будто в моих руках очнулся древний дух. Клинок задрожал от силы, прошедшей по нему током, и я почувствовала, как его воля вливается в мою. Он признал меня. Принял.

Я сделала шаг вперёд, и мир вокруг словно стал тише. Только сердце грохотало в груди, как военный барабан, отбивая ритм моей ярости.

Первый удар – чистый, резкий, как вдох в холодный воздух. Кровь хлынула мгновенно – густая, вязкая, горячая, как расплавленное железо. Отступник дёрнулся, и я увидела, как в его глазах мелькнуло… восхищение? Нет, азарт. Он улыбнулся.

– Ну давай, – прошипел он, – покажи, на что способна, малышка…

Я рванулась вперёд, снова и снова рассекая воздух клинком. Он ловко уворачивался, подставляясь ровно настолько, чтобы дразнить, чтобы испытывать. Как будто мы играли. Только это была игра на выживание.

Женщины визжали – пронзительно, истерично, срывая голос. Кто-то рыдал, кто-то молился, кто-то просто полз, забыв, что такое достоинство. Но я не слышала их. Я видела только его. Этого… зверя.

Я попала в брюхо – и из рассечённого тела потекло нечто, отдалённо напоминающее кишки. Он засмеялся, будто не почувствовал боли, а лишь больше развлекся. И тогда – он начал колдовать. Огонь собрался в его ладонях, сгусток чёрного пламени пульсировал, угрожая взорваться.

И я прыгнула.

Всё было как во сне – медленно и отчётливо. Мы вылетели из окна в рваный закат, как два метеора. Воздух свистел в ушах. Мой меч вонзился в его грудь, пронзая чёрное сердце. Проклятие, собравшееся в его руках, растеклось по его же ранам, прожигая плоть, как кипящая смола.