Читать онлайн Звезда на краю бесплатно

Дисклеймер

Все персонажи и события, описанные в данной книге, являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми или событиями являются случайными. В тексте присутствует ненормативная лексика, сцены эротического характера и элементы насилия. Книга предназначена исключительно для лиц, достигших 18 лет.

От автора

Дорогой читатель,

Герои этой книги встречаются не только здесь. Их истории переплетаются и в других моих произведениях:

1) «Каменный остров «Сапфир»»;

2) «Те, кто тонет в тишине».

Если вы хотите глубже почувствовать их путь, понять их выбор и мотивы – я рекомендую начать с первой книги. Но не переживайте: каждая история самостоятельна, и вы вполне можете открыть для себя этот мир с любой из них. Всё в ваших руках.

Я буду искренне рада вашим отзывам, мыслям и эмоциям после прочтения. Для меня это – бесценный диалог с вами.

Желаю приятного путешествия по страницам этой истории!

С теплом,

Дария Стар

Глава 1

Тимур

Сегодня пятое мая две тысячи тридцать второго года. Я стою на льду нашей арены, домашней крепости «Лос-Анджелес Кингз». Сердце колотится в груди, дыхание сбивается от напряжения, но я знаю: мы близки. На табло – последние секунды третьего периода. Перед нами «Бостонские Ястребы», их лица напряжённы, они цепляются за каждую возможность, но я вижу, что они уже не верят. Счёт 4:1. Мы ведём.

И вот он, сигнал. Этот долгожданный, отчётливо пронзительный звук, как гром среди ясного неба, – наша победа. Мгновение – и всё вокруг оживает. Ледовая арена взрывается ревом болельщиков, трибуны вибрируют от их восторга. Я поднимаю взгляд к потолку, где сияют наши цвета, и ощущаю, как накатывает волна гордости и облегчения.

Мы это сделали. Парни вокруг ликуют. Их радость почти осязаема – крики, смех, шутки, хлопки по плечам. Они сияют, живут этим моментом, будто ничего другого в жизни не существует. А я… я просто стою. Не улыбаюсь, не смеюсь, не чувствую той радости, которая, кажется, наполняет каждого из них до краёв. Всё внутри меня сжалось, как тугой камень, который не расколоть, не раздавить. Сердце стучит ровно, словно забыло, как разгонять кровь от волнения. Я здесь, но в то же время – нет. Как будто между мной и этим торжеством невидимая стеклянная стена. Я смотрю, но не могу дотянуться до их счастья.

Толпа ревёт. Мой номер на спине, моё имя скандируют тысячи голосов. Это должно бы поднять меня на гребень волны, закружить, наполнить до краёв эйфорией. Но этот шум для меня звучит глухо, словно доносится издалека, из другого мира. Никакой волны, никакого восторга. Только пустота, чёрная, вязкая, затягивающая пустота.

Каждый новый гол, каждая секунда, приближающая нас к победе, должна была бы стать глотком счастья. Но всё, что я чувствую, – это безразличие. Тотальное, давящее, как бетонная плита. Оно гложет меня изнутри, как ржавчина, разъедает всё, что когда-то горело. Никакого адреналина, никакого трепета. Внутри меня выжженная пустыня, мёртвая земля, где не растёт ничего.

Я стою в центре этого праздника, среди своей команды, среди людей, которые верят в меня, а внутри только сжимающая, пульсирующая боль. Она не отпускает. Уже пять лет и именно в эту дату. Я – Тимур Котин, капитан этой команды, её сердце, её голос, её звезда. Я – лучший игрок прошлого сезона. Но сейчас все эти звания, титулы и звёзды ничего не значат. Сейчас я чувствую себя пустым.

Пустым и сломанным. Эта боль внутри меня живёт собственной жизнью, и я не знаю, как её погасить. И, честно говоря, я уже почти перестал верить, что это вообще возможно.

Я быстро бросаю взгляд на Славу. Мой брат стоит в воротах, принимает поздравления команды, его лицо скрыто за защитной маской, но я знаю, что он чувствует. Мы одинаково переживаем, одинаково ломаемся изнутри в этот день. Но Слава никогда не покажет этого. Он шутит, подбадривает, держит лицо. Даже сегодня, выходя на лёд, он был собран и готов к игре больше, чем я. Он понимает: он вратарь. Его роль решающая. От него зависит всё. Я знаю это. И ненавижу себя за то, что не могу справиться со своим дерьмом, своими чувствами, как он.

Плетусь в раздевалку за всеми, словно ноги сами тянут меня, а не я их. Подхожу к своему шкафчику, молча начинаю срывать с себя защиту. Наколенники, нагрудник, перчатки – всё летит на лавку с глухими ударами, будто каждое движение вырывает из меня кусок. Голова гудит, грудь сдавливает так, что не вдохнуть.

Бреду в душ, открываю воду, горячую до предела. Потоки обжигают кожу, как будто стараются выжечь всё, что внутри. Но я не двигаюсь. Стою, прижавшись лбом к холодной плитке, закрыв глаза. Мне хочется остаться здесь навсегда, чтобы вода смыла всё – эту проклятую усталость, боль, пустоту, которая разъедает меня изнутри.

На миг в голову закрадывается мысль: а что, если просто исчезнуть? Утопиться в океане? Но я тут же усмехаюсь. Нет, это невыход. Мама точно меня воскресит – ей хватит одного своего взгляда, серо-зелёного, холодного, как сама зима. А потом убьёт. И уж точно сделает это собственными руками, чтобы наверняка.

Лариса Аркадьевна – женщина с большой буквы и железным характером. Её одного взгляда хватает, чтобы поставить любого на место. Эти серо-зелёные глаза, словно рентген, видят всё насквозь. Если бы она была здесь сейчас, я бы точно получил нагоняй – за что-нибудь, даже если сам не знаю, за что.

Я заставляю себя выключить воду. С трудом отрываю себя от плитки душевой, как будто это единственное место, где я могу спрятаться. Медленно вылезаю, на автомате хватаю полотенце. Одеваюсь тоже на автопилоте, почти не замечая, как одежда ложится на тело.

Шум в раздевалке глухой, будто я слушаю его сквозь толстый слой ваты. Радостные голоса парней, шутки, поздравления с победой – всё это не достигает меня. Как будто я совсем не здесь.

Не говоря ни слова, открываю дверь и выхожу в длинный коридор стадиона. Светлый, пустой. Холодный. Моё эхо шагов будто насмехается надо мной.

Когда я, наконец, оказываюсь на парковке, меня встречает влажный, солёный ночной воздух Лос-Анджелеса. Он тёплый, пропитанный запахом океана, но почему-то не даёт облегчения. Я вдыхаю его глубоко, полной грудью, словно надеюсь, что это поможет. Но нет. Внутри всё так же пусто.

Закидываю сумку в багажник своего чёрного «Ford F-150» – мой верный конь, мощный и надёжный. Сажусь за руль, поворачиваю ключ в замке зажигания, и двигатель низко рычит, готовый сорваться с места. Но не успеваю тронуться, как к машине подбегает Олли. Он стучит в окно, размахивая руками, как будто опаздывает на последний поезд.

– Кэп, ты куда так быстро смылся? – Его голос звучит не столько обиженно, сколько обеспокоенно. – Ребята уже спрашивают, где ты. Мы же выиграли, чёрт возьми!

– Олли, – выдыхаю я, опуская стекло. – Я не в настроении. Идите без меня. Не хочу портить вам праздник.

Олли замирает, его щенячий взгляд становится серьёзнее. Он опирается на дверь машины, будто пытается понять, что скрывается за моими словами.

– Ты серьёзно? Мы только что выиграли, а ты тут как будто проиграл. Что случилось, Кэп? – Его голос звучит мягче, почти шёпотом. – Ты же знаешь, что мы всегда за тебя. Если что-то не так, скажи.

Я смотрю на него, чувствуя, как тяжесть внутри меня немного сдвигается. Олли – не просто парень из команды. Он всегда рядом, даже когда я пытаюсь оттолкнуть всех.

– Ладно, – говорю я, наконец сдаваясь. – Только на час. Но если я начну портить всем настроение, ты меня отпустишь, понял?

Олли улыбается, но в его глазах всё ещё остаётся тень беспокойства.

– Договорились, Кэп. Но знаешь, что? Ты никогда не портишь нам настроение. Ты – наша удача.

– Погнали, – говорю я, и Олли запрыгивает на пассажирское сиденье. Он весело хлопает ладонью по приборной панели, и мы выруливаем со стоянки.

Стелла

Я мчусь за угол и, не раздумывая, падаю на холодный асфальт за мусорным баком. Сердце колотится так, что кажется, оно вырвется из груди, а руки дрожат так сильно, что я не могу их успокоить. Делаю глубокий вдох, затем ещё один. Чёрт, давно меня никто так не ловил за руку. Этот тип… Я думала, он слишком пьян, чтобы что-то заметить. Да он еле держался на ногах, но, видимо, не настолько слаб, как я рассчитывала.

– Чёрт, как же мне всё это достало… – шепчу я себе под нос, срывающимся голосом. Слова звучат, как маленький взрыв – тихий, но полный ярости. Я чувствую, как злость бурлит внутри, растекаясь по венам, как яд. Но это не только злость на него, этого парня, а на себя. На всё вокруг.

Сажусь плотнее к стене, холод впивается в спину, но мне всё равно. Я закрываю глаза, прижимаю ладони к лицу и пытаюсь унять это чувство, но оно только сильнее душит меня. Я ненавижу то, кем стала. Воровка. Преступница. Человек, которого никто не заметит, кроме как, чтобы поймать и осудить. И я не выбирала этот путь. Честное слово, я не хотела бы такой жизни. Но у меня не было выбора.

В груди всё сжимается от старого, прилипшего к душе чувства обиды. Оно, как ржавчина, разъедает изнутри. Каждый раз, когда я думаю, что наконец-то привыкла, что смирилась, это чувство снова захлёстывает меня с головой. Как выбраться из этой треклятой ямы? Я даже не знаю, с чего начать. Но одно я знаю точно: долго так я не протяну.

Я упираюсь взглядом в холодную кирпичную стену перед собой, и меня накрывает. Словно кто-то выключает реальность и включает другой фильм – мой фильм. Этот флешбек захватывает меня полностью, затягивает обратно в прошлое, в те моменты, от которых я так отчаянно пытаюсь бежать.

Мне всего семь лет. Я стою на пороге этого мрачного здания, которое станет моим адом. Детский дом. Запахи, лица, звуки – всё здесь чужое, как из другого мира, жёсткого и холодного. Я чувствую их взгляды на себе с первой секунды, острые, злобные, как шипы.

– Жучка! — кричит кто-то. — Лягушка! Картинка!

Их голоса как раскалённые иглы впиваются в моё сознание. Они смеются. Эти дети, с их тёмными глазами, в которых застряли боль и гнев, смотрят на меня, как на что-то неестественное. Мои зелёные глаза, такие яркие, такие «неправильные», становятся для них мишенью. Я стою, опустив голову, сжимая руки в кулаки. Ногти врезаются в ладони, но это не помогает. Я не могу остановить слёзы. Они стекают по щекам, и я ненавижу себя за это.

Смех вокруг разрастается, накрывает, как волна, и я делаю единственное, что умею в такие моменты — убегаю. Мои ноги несут меня куда-то, лишь бы подальше от них, от их криков и насмешек. Я сворачиваю за угол и нахожу своё убежище — маленькую тёмную кирпичную каморку на улице. Там пахнет сыростью и плесенью, но это место кажется мне единственным, где можно быть невидимой.

Я опускаюсь на землю, обхватив руками свои колени, и выпускаю всё наружу. Слёзы текут без остановки, горло сжимается от рыданий. Я плачу так, как плачет ребёнок, которого никто не защитил. Как ребёнок, который не знает, как выбраться из этой ловушки.

Тёмные стены этой каморки становятся для меня спасением. Они скрывают меня от мира, который кажется бесконечно жестоким. Но за этим укрытием я остаюсь одна. Всегда одна. С той мыслью, что, может, этот мир и правда забыл обо мне, оставив наедине с моими страхами и болью.

Я вынимаю из кармана несколько бумажников, которые мне удалось вытащить у бедных парней в баре, даже не подозревающих, что они стали моими жертвами. Пересчитываю деньги – всего пятьсот баксов. Чёрт. Это мало. Майк меня опять измучает. Ублюдок. Я даже не знаю, как объяснить, что деньги на таком уровне – это капля в море.

Зубы сжимаются от злости. Я встаю и иду на парковку, где оставила свою старушку – старенький голубой фургончик «Ford». Он, конечно, не ломается, но и не может похвастаться скоростью. Но, на данный момент, это всё, что у меня есть. Пару кварталов идти, не так уж и далеко, поэтому на пути я решаю подрезать пару кошельков и украшений. Пусть это и не идеальная жизнь, но такая уж она – серая и пустая.

Я иду под огнями большого города и как в друг меня внезапно накрывает, словно тяжёлой волной. Сначала лёгкий укол, а потом – всё. Этот флешбек возвращает меня туда, где я не хочу быть.

Вновь тёмная улица, влажный асфальт, звуки ночного города приглушены моими рыданиями. Слёзы текут по щекам, хотя я изо всех сил стараюсь их сдержать. Этой ночью всё было кончено. Он снова сделал мне больно, снова раздавил, как только он умеет, и я окончательно сломалась. Но это был последний раз. Последний. Я решила: что в восемнадцать лет – сбегу от него, чтобы всё изменить. Я сбежала.

И я больше никогда не вернусь. Никогда.

Сейчас, глядя на огни большого города, я осознаю, что стою на пороге новой жизни. Лос-Анджелес. Город, где мне придётся выживать, выкручиваться, цепляться за любую возможность. У меня нет плана, но есть отчаянное желание начать заново. Шагаю по тротуару, пряча лицо за воротником куртки, будто это может скрыть меня от всего, что осталось позади.

И вдруг мой взгляд цепляется за вывеску в окне какого-то небольшого заведения. «Нужен сотрудник». Сердце колотится быстрее. Может, это шанс? Всё, что мне нужно сейчас, – это работа, и я готова к любому труду, лишь бы не думать о прошлом.

Я уже тянусь к двери, когда слышу:

–  Эй, работа нужна?

Резкий мужской голос заставляет меня обернуться. Передо мной стоит мужчина. На вид лет тридцать, идеально одет, с сигаретой в руке и взглядом, от которого хочется одновременно убежать и ударить. Он смотрит на меня, будто читает мои мысли, словно знает, зачем я здесь.

– Вам какая разница? – резко бросаю я, стараясь защититься привычной колючестью.

Он чуть улыбается уголком рта и легко отвечает:

–  Да никакой.

Я застываю. Что за хрень? Он явно что-то знает, но что я теряю? Вдруг это не просто случайность.

–  А если бы искала? – отвечаю осторожно, стараясь держаться настороже.

Он выпускает струю дыма и прищуривается:

–  Я бы тебе помог.

Помог? Серьёзно? Я ненавижу такие разговоры, но всё же не могу отмахнуться. Вся моя жизнь сейчас – риск, и, возможно, этот человек – просто ещё один шаг.

–  Хорошо. Помогай, – говорю с вызовом, глядя ему прямо в глаза.

Он протягивает руку:

–  Роберт Монтекколи. Но можешь звать меня Роб.

Я сдерживаю своё напряжение и отвечаю:

–  Стелла Кингсли.

Наши руки встречаются. На его лице лёгкая ухмылка, как будто он уже знает, что будет дальше.

Тимур

Мы заваливаемся в бар ровно через час. Как и ожидалось, несколько парней уже здесь – шумные, разгорячённые, с бутылками пива и стаканами в руках. Победа – отличный повод для веселья, и они этим пользуются по полной.

Я направляюсь к нашему столу. Он всегда ждёт нас, забронированный, как и последние пятнадцать лет. Я лично позаботился об этом ещё в начале своей карьеры. Кажется, тогда я впервые понял, как важно иметь место, где тебя ждут, где ты можешь просто прийти и расслабиться. Приятно же, когда не нужно искать свободный уголок среди толпы? Вот и я так решил.

– Кэп, давай за тебя! За твою шляпу из трёх шайб! – Олли первым вскакивает, поднимая стакан, а за ним и остальные. Алкоголь в их бокалах разный, но смысл тот же: сегодня мы можем позволить себе немного больше.

– Мужики, – поднимаю свой шот, чувствуя, как на меня устремляются взгляды, – Если бы не вы, ничего бы не получилось. Но давайте сразу выпьем за Холлисона. – Я киваю в сторону Джеймса, сидящего, напротив. – Он подарил нам тот чистый, невероятно красивый первый гол.

– Ти, если бы не твоя передача, я бы этого не сделал, – отвечает Холлисон, скромно пожимая плечами.

Гул одобрения прокатывается по столу. Кто-то хлопает его по плечу, все дружно выпивают, и я тоже опрокидываю шот. Горечь алкоголя обжигает горло, но почти сразу разливается по телу теплом, которое на мгновение заглушает то, что терзало меня весь день.

Стелла

Я выхожу из машины и направляюсь к дому Майка. Его особняк в Малибу – это не просто дом, это крепость. Высокие ворота, камеры, охранники – всё это кричит о том, что он контролирует каждый сантиметр своей территории. Я ненавижу это место. Оно напоминает мне тюрьму, где я – заключённая. Каждый шаг по этой дорожке, выложенной белым камнем, отзывается в моей душе горечью. Я знаю, что за этими стенами скрывается не роскошь, а клетка. И я – её пленница.

– Малышка, – раздаётся его голос, как только я переступаю порог. Он стоит в гостиной, одетый в чёрный костюм, который сидит на нём, как вторая кожа. Его глаза – холодные, как лёд, но в них всегда есть что-то опасное. – Где ты была?

– Работала, – отвечаю я, стараясь держать голос ровным. – Ты же знаешь, что мне нужно отрабатывать долг.

Он подходит ближе, и я чувствую, как воздух вокруг становится гуще. Его рука касается моего подбородка, заставляя меня посмотреть ему в глаза. Его прикосновение обжигает, как будто он оставляет на моей коже след, который я никогда не смогу смыть.

– Ты моя, Малышка, – говорит он тихо, но в его голосе сквозит угроза. – Не забывай об этом.

– Я не забываю, – отвечаю я, стараясь не дрожать. Но внутри всё сжимается. Я знаю, что он может сделать, если я выйду из-под контроля. Его власть – это не просто деньги и влияние. Это страх, который он умеет внушать. Страх, который я ношу с собой, как вторую кожу вот уже пять лет.

– Хорошо, – он отпускает меня, но его взгляд всё ещё прикован ко мне. – Сегодня вечером у нас будет важная встреча. Ты будешь рядом.

– Конечно, – говорю я, хотя внутри всё кричит, чтобы я убежала как можно дальше. Но я знаю, что это невозможно. Пока я в его долгу, я в его власти.

Он плюхается на диван напротив меня, лениво вытаскивает сигарету и прикуривает, даже не удосужившись отвлечься на что-то другое. Его взгляд – тяжёлый, с прищуром, скользит по мне, пока он выпускает облако дыма. От этого взгляда у меня мурашки по коже, но я делаю всё, чтобы не показать, как это меня раздражает.

– Малышка, у меня для тебя есть шикарная новость, – начинает он, с явным удовольствием растягивая слова, будто наслаждается моментом.

Я смотрю на него, чуть приподняв бровь, и отвечаю с холодным сарказмом:

– Я уже уверена, что она мне не понравится.

Он улыбается, как хищник, довольный своей добычей, и спокойно добавляет:

– Брось, разве я когда-нибудь делал тебе плохо?

Моё терпение трещит по швам. Я смотрю прямо на него и, стараясь держать голос ровным, спрашиваю:

– Ты серьёзно?

Его лицо озаряется этой мерзкой ухмылкой, от которой хочется либо кричать, либо убежать.

– Ты всё ещё злишься из-за того случая? Ну, не надо. Забудь, – говорит он с такой лёгкостью, будто речь идёт о чём-то совершенно незначительном.

Я едва удерживаюсь от того, чтобы закатить глаза. Знаю, ему это не понравится. А его гнев – последнее, что мне сейчас нужно. Я хочу уйти отсюда целой, и дело не только в физической безопасности.

– Нет, что ты, – говорю я с неприкрытым сарказмом, хотя внутри всё кипит.

Он похлопывает себя по коленке и с вызывающим видом бросает:

– Иди к папочке.

Каждая клетка моего тела сопротивляется, но я подчиняюсь, сдерживая рвотный позыв. Его рука тут же оказывается на моей пояснице, и я чувствую, как по коже пробегают холодные мурашки, а за ними – волна отвращения.

– В эти выходные у нас будет вечеринка, – продолжает он.

– В честь чего? – спрашиваю я, стараясь говорить ровно, но голос слегка дрожит.

Он улыбается хитро, как будто знает что-то, что меня должно поразить.

– Ты ещё не в курсе? Я купил нам хоккейную команду. Ты рада?

«Нам». Это слово звучит, как пощёчина. Как будто я принадлежу ему, как эта чёртова команда. Он притягивает меня ближе, и его губы касаются моей шеи. Всё внутри меня кричит, чтобы я встала и всадила ему пулю в лоб. Но я сдерживаюсь. Потому что пока не могу. Пока.

– Не ожидала, – выдавливаю я, стараясь скрыть накатывающую волну злости.

– Малышка, ты не рада? – продолжает он, с каким-то напускным удивлением в голосе.

– Почему именно хоккейная команда? Почему ты остановился на этом?

Он смеётся – низким, самодовольным смехом, и мне становится тошно. Кажется, его смех проникает прямо в мою душу, оставляя после себя след горечи. Я сжимаю пальцы в кулак, пытаясь не выдать, как сильно он меня раздражает.

– Потому что это спорт настоящих мужчин, Малышка, – отвечает он, будто это самый очевидный ответ на свете. – И потому что я могу.

«Могу», – это слово, сказанное с таким вызовом, отзывается у меня внутри яростью. Всё в нём кричит о том, что ему наплевать на всё и всех, кроме себя. Всё, что он делает, – только для того, чтобы показать, насколько он всемогущ.

– И что за команда? – спрашиваю я, чтобы отвлечь его, а заодно и себя, от его слишком близкого присутствия.

– «Лос-Анджелес Кингз».

Я слегка хмурюсь, не веря своим ушам.

– Ты шутишь, да?

– Нет. Мне не жалко ни цента. Мы будем на вершине, – он вдруг сжимает мою талию сильнее, притягивая ещё ближе. – И ты будешь там со мной. Я хочу, чтобы ты сияла рядом со мной.

Мне хочется закричать, но я знаю, что это бессмысленно. Любая моя вспышка – это топливо для его эго. Он только этого и ждёт.

– Сиять? – я снова говорю с долей сарказма, но стараюсь, чтобы мой голос звучал безобидно. – Не думала, что у тебя есть склонность к поэзии.

Его ухмылка становится шире, а взгляд – ещё опаснее.

– У меня есть склонность ко многому, Малышка. Ты же знаешь. – он впивается своим ртом в мою шею и проводит языком до мочки уха. От этого мне ещё более мерзко. Сил больше нет терпеть этот фарс. Я приподнимаюсь, стараясь освободиться из его хватки и ухожу из комнаты. Мои ноги несут меня прочь, но внутри всё дрожит от напряжения. Он думает, что я часть его мира, его игры. Но он ошибается. Очень скоро я вырвусь отсюда. И его «всегда» закончится.

Тимур

Всё начинает расплываться. Кто-то танцует у барной стойки, кто-то бурно спорит. Я не замечаю, как один шот сменяет другой. Кажется, веселье подхватывает меня и затягивает. Впервые за долгое время я не чувствую, что меня разрывает изнутри.

Но в какой-то момент ловлю себя на том, что задержался. Барный хаос вокруг начинает утомлять. Достаю из кармана бумажник, выуживаю пару купюр и бросаю их на стол – моя доля за вечер. Пусть ребята разберутся.

Я подхожу к Славе, который сидит за угловым столиком, одной рукой держит бутылку пива, а другой явно пытается произвести впечатление на брюнетку.

– Я поехал. – Он мельком бросает на меня взгляд, кивает, но тут же возвращается к своей новой знакомой. Улыбается, шутит – ну хоть у него всё в порядке.

Я пробираюсь обратно через толпу. Музыка грохочет, люди пьют, танцуют, смеются. В какой-то момент в меня резко врезается какой-то мелкий тип в красной кепке. Его лицо я не разглядываю – просто от раздражения отталкиваю его плечом и иду дальше.

Но что-то заставляет меня машинально запустить руки в карманы куртки. Пусто. Бумажника нет. Чёрт.

До меня доходит, что этот парень явно врезался в меня не случайно. Стащил, гад. Кровь закипает. Убью, суку!

Резко разворачиваюсь и оглядываю зал. Красная кепка. Где он? Сканирую толпу глазами, и, наконец, замечаю его. Парень пытается раствориться среди людей у бара.

Я пробираюсь через толпу, злюсь всё больше с каждым шагом. Когда догоняю, хватаю его за плечо. Боже, какой он хрупкий! Кажется, что я его могу сломать, если чуть сильнее сожму пальцы.

– Мужик, ты что-то забрал у меня. – мой голос звучит низко и угрожающе.

Парень даже не оборачивается. Внезапно он всем весом наступает своими тяжёлыми берцами мне на пальцы ноги и, не теряя времени, бьёт меня в пах.

Боль накрывает волной. Острые иглы простреливают всё тело. Если вы хоть раз получали по яйцам, вы меня понимаете. Чёрт, это жесть как больно!

Я корчусь, глотая воздух, но сквозь эту боль всё равно вижу, как этот урод рвётся к выходу. Нет, дружок, так просто ты не уйдёшь.

Мне не впервой терпеть боль. Это почти привычное состояние, учитывая, каким спортом я занимаюсь. Я сжимаю зубы, выравниваюсь и, через боль, рвусь за ним. Ни на того напал, урод. Ты ещё пожалеешь.

Я вылетаю из бара, сердце колотится, адреналин пульсирует в венах, будто кто-то открыл в теле шлюзы и забыл закрыть. Ноги сами несут меня вперёд, каждый шаг – как выстрел. Этот мелкий воришка шустр, не поспоришь. Он мелькает впереди, как тень, но я выше, шаги длиннее, дыхание ровное, натренированное. Да я хоть сейчас на дно озера нырну и обратно всплыву.

Уйти от меня ему точно не удастся.

Вот он, прямо передо мной. Два рывка – и я хватаю его за руку, сжимаю так, что чувствую, как под пальцами напрягаются тонкие кости. Резко разворачиваю к себе, кепка слетает с головы. И тут… как обухом по голове. Чёрт возьми. Это не парень. Это девчонка.

Я застыл. Мгновение – вечность. Вы это видите? Ну и дела. Как бы сказала моя сестра: звезда в шоке.

– Отвали от меня! – рычит она. Её голос – приятный, как мелодия, которая застревает в голове, и в то же время резкий, обжигающий, как лезвие ножа. Он звучит так, будто в нём переплелись уверенность и отчаянное сопротивление, как у дикого зверя, которого загнали в угол и который готов биться до последнего.

– Верни мой бумажник, и я отстану, мелкая, – бросаю в ответ, пытаясь удержать остатки уверенности. Но в голове всё ещё хаос. Хрупкая девчонка. Не мелкий паренёк, которого я хотел припугнуть.

– Отпусти руки, тогда и отдам! – бросает она, сверкая глазами.

Только сейчас осознаю, как сильно я сжимаю её запястье. Моя хватка, конечно, что надо. Она не вырвется, даже если захочет.

– Ладно, я отпущу, но, если ты обманешь – хуже будет, – говорю, но пальцы пока не разжимаю.

– Что, ударишь девушку? – Она поднимает голову и смотрит прямо на меня. Этот взгляд… Будто молния пронизывает насквозь. Глаза – огромные, яркие, зелёные, как весенняя трава под солнечными лучами. Я залипаю. Не могу оторваться.

– Ну что, залип, идиот? – её голос, насмешливый и раздражённый, вытаскивает меня из этого гипноза.

Чёрт! Сжимаю зубы и разжимаю пальцы. Она тут же роется в кармане, достаёт мой бумажник и швыряет его мне, будто это не кожаная вещь, а горячая граната.

Моя реакция на автомате: отворачиваюсь, ловлю бумажник. А она… она исчезает. Срывается с места, как пуля, и только её шаги разрывают ночную тишину.

– Вот дрянная сучка! – ругаюсь на русском, чувствуя, как злость заполняет каждую клетку. Смотрю ей вслед. Уже далеко. Смешалась с тенями улицы.

Лёгкие жжёт от бешеного ритма дыхания, но это ничто по сравнению с тем, как внутри всё клокочет от злости. Я стою, сжимаю кулаки, пока её шаги растворяются в ночной тишине. Невероятно. Просто невероятно. Как? Это была она. Не тот мелкий, гадкий воришка, которого я представлял. Я думал, там парень, с которым всё просто: догони, прижми к стене, забери своё. А тут… девчонка.

Девчонка, которая уверенно вывернулась, словно делает это каждый день. Чёрт, она ушла так быстро, что я даже не успел осознать, что произошло. Это что, шутка? Издевательство? Удар по самолюбию?

Дрожащими руками открываю бумажник. Пусто. Сжимаю зубы до хруста. Вот, сука! Злость накрывает меня волной, но я ничего не могу сделать. Захлопываю бумажник и кидаю его в карман. Надо убираться отсюда, нужно… просто переварить всё, что только что произошло.

Проклятая ситуация. Я стою и мысленно снова и снова прокручиваю её облик, этот дерзкий взгляд, который прожигал меня насквозь. Кто она такая? Почему она так легко выскользнула из моих рук, как вода сквозь пальцы? И почему её глаза… такие опасные? Они будто пронзили меня до самой души, оставив след, от которого мне не по себе.

Дохожу до машины. Хватаюсь за дверную ручку, открываю дверь, но что-то удерживает меня. Оглядываюсь назад, вглядываюсь в тёмную улицу. Её там уже нет, только пустота и шорох ветра в листве. Но в груди всё кипит, словно внутри разгорается пожар. Чувствую, как злость, обида и какое странное, навязчивое чувство неопределённости смешиваются в один большой ком.

– Чёрт, – шепчу я себе под нос, сжимая руль так, что костяшки пальцев белеют. – Какого чёрта она так на меня действует?

Я сажусь в машину, хлопаю дверью и завожу двигатель. Рев мотора заглушает мысли, но ненадолго. В голове всё ещё крутится её образ: зелёные глаза, дерзкий взгляд, её уверенность, с которой она выскользнула из моих рук. Она не просто украла мой бумажник – она украла моё спокойствие. И это бесит больше всего.

Я еду по ночным улицам Лос-Анджелеса, пытаясь отвлечься, но её лицо не отпускает. Кто она такая? Почему она так легко выскользнула из моих рук? И почему её глаза… такие опасные? Они будто пронзили меня до самой души, оставив след, от которого мне не по себе.

Стелла

Ваттс. Район, который не нуждается в представлении. Здесь каждый камень, каждый угол улицы пропитан историей, которую не расскажут в туристических путеводителях. Это место, где жизнь бьётся через край, но не всегда в лучшую сторону. Для меня же это дом. Не идеальный, не безопасный, но свой.

Я паркую свою старую машину у облупившегося дома, который мы с Эмили называем своим убежищем. Двигатель глохнет с хрипом, будто вздыхая с облегчением. Я выхожу, расправляю плечи и вдыхаю прохладный утренний воздух. Рассвет ещё не наступил, но небо уже начинает светлеть, окрашивая горизонт в нежные оттенки розового и оранжевого. Тишина. Только редкие птицы нарушают её своими трелями. Но внутри меня всё гудит, как будто я всё ещё на взводе после ночи, которая, кажется, никогда не закончится.

Эмили дома нет. Её комната тёмная, окно закрыто. Она на ночной смене в кофейне. Она смогла. Она действительно смогла вырваться из этого круга, оставить воровство позади и начать всё с чистого листа. А я? Я всё ещё здесь, в ловушке, которую сама себе создала.

Меня словно кто-то держит. Нет, не кто-то. Майк. Его лицо всплывает перед глазами, как назойливый кадр из фильма, который невозможно выключить. Усмешка, взгляд, полный самоуверенности, будто он повелитель мира. Ненавижу его до боли. Чтоб он сгорел в аду! Но при этой мысли губы сами собой искривляются в горькой усмешке.

Да, только вот котёл у меня будет соседний. Мы с Майком из одной гнилой истории, только он режиссёр, а я – марионетка. Но знаешь, что, Майк? Я не собираюсь оставаться в твоей постановке навсегда. Однажды этот спектакль закончится, и занавес упадёт прямо тебе на голову.

Захожу в дом. Половицы под ногами издают мягкий скрип, словно шепчут приветствие. Это странное ощущение уюта, будто дом оживает, разговаривает со мной. Я поднимаюсь наверх, не включая свет, и направляюсь в душ.

Горячая вода обжигает кожу, смывая всю усталость и грязь прошедшей ночи. Боль от воды смешивается с удовольствием, и это чувство неожиданно приятно. В какой-то момент я закрываю глаза, позволяя горячим струям почти уничтожить все мысли. Почти.

После душа натягиваю старую футболку и шорты, плюхаюсь на диван, который тут же отвечает мне своим привычным мелодичным скрипом. Да, этот дом точно разговаривает. Может, я и правда свихнулась? Или это просто усталость?

Лежу на спине, смотрю в потолок. Там, как всегда, это дурацкое жёлтое пятно. Оно давно должно раздражать меня, но почему-то стало почти родным. И пока я разглядываю его, мысли начинают скользить обратно в ту парковку. Тот парень… Чёрт, я где-то его видела. Но где?

А потом всплывает момент в баре. Как я умудрилась проколоться? Ха, хотите знать? Всё дело в красной кепке. Да-да, одолжила её у одного парня. Ну как одолжила… Украла. Поймали. А всё потому, что там был этот милый Тедди с топором. Вы бы сами не удержались, увидев такое.

Вообще, яркая одежда – это совсем не моя тема. Чёрное, серое, тёмно-синее – вот мой стиль. Я предпочитаю сливаться с тенью, а не выбиваться из неё. Красная кепка? Абсурд, но, видимо, я иногда иду на глупости.

Глаза уже закрываются, а мысли путаются, смешиваясь с усталостью. Дом скрипит, как будто желает спокойной ночи. Ладно, я точно вырубаюсь. До скорого.

Глава 2

Стелла

Я просыпаюсь от ощущения, будто матрас прогибается под чьим-то весом. Секунду всё кажется нереальным, но потом включается инстинкт. Я резко подскакиваю и наношу удар кулаком, но моё запястье перехватывают. Адреналин бьёт в виски, и я наконец открываю глаза. Всего два человека знают, что ко мне нельзя приближаться, когда я сплю, и только один из них был бы настолько дерзок, чтобы рискнуть это сделать.

– Какого чёрта ты тут делаешь, Роб? – шиплю, стараясь подавить ярость, но мой голос всё равно звучит, как раскалённый металл.

Он ухмыляется, абсолютно невозмутимый.

– Эй, детка, да ты не потеряла хватку, – говорит он, протягивая руку, чтобы коснуться моей щеки.

Я резко бью по его ладони и выскальзываю из кровати.

– Как ты сюда вошёл? – бросаю через плечо, направляясь к кухне.

– Разве мне нужны ключи? – отвечает он, как будто это очевидно.

Да, Роб – мастер по замкам. Ему, похоже, плевать на двери, кодовые замки или даже охранные системы. Его спокойствие только злит меня ещё больше.

– Чего тебе надо?

– Собирайся. Есть дело.

Я фыркаю, открывая шкаф, но не перестаю смотреть на него исподлобья.

– Какое ещё дело?

– Босс хочет, чтобы ты прикупила наряд для мероприятия. И я тебя сопровожу.

– Думает, что я не справлюсь одна? – спрашиваю я с сарказмом, закрывая дверцу шкафа с резким хлопком.

– Думаю, он боится, что тебя украдут, – ухмыляется Роб, облокотившись на косяк.

– Ага, конечно. Скорее уж он боится, что я сбегу и так не выплачу ему долг.

Роб подходит ближе. Его голубые глаза впиваются в меня, словно он пытается что-то вычитать в моём лице. Я вижу, как его взгляд становится слишком личным, слишком наглым.

– Детка, – говорит он тоном, от которого я только сильнее стискиваю зубы. – Ему ты давно нужна не из-за долга.

– Ага, может мне тебе ещё сказать спасибо за это. Или после того, как он насильно женит меня на себе? – отвечаю я, бросая на него взгляд, полный ненависти.

Роб тянется к моей щеке, пальцы касаются кожи, и я чувствую, как меня накрывает воспоминание.

Роб выкидывает сигарету и подходит ко мне, его движения медленные, почти ленивые, но в них читается что-то опасное. Его рука тянется к моему лицу, пальцы обхватывают подбородок. Он начинает поворачивать мою голову, словно оценивает меня с разных ракурсов.

Я сдерживаюсь, терплю, потому что понимаю – это, возможно, мой единственный шанс выжить.

Его взгляд становится жёстче. Он смотрит прямо в мои глаза, и от этого взгляда мне хочется отвести взгляд, но я не позволяю себе показать слабость.

– Вот что ты сделаешь, – говорит он тихо, но в его голосе сквозит нечто стальное. Он объясняет план, каждую деталь, каждое условие.

За это он обещает мне пару тысяч долларов. Всего-то. Всё, что нужно, – перевезти посылку через город.

Я соглашаюсь, даже не понимая, во что ввязываюсь. Отчаяние затмевает все мысли.

Я моргаю, возвращаясь в реальность. Роб всё ещё стоит передо мной, его взгляд прожигает меня насквозь.

– Стелла, – говорит он почти мягко, – Мне жаль, что всё так вышло.

Я не отвечаю. Только смотрю на него и думаю, как сильно хочу вырваться из этого замкнутого круга, где его «жаль» ничего не значит.

Тимур

Тренировка началась вяло, как и следовало ожидать после вчерашнего. Некоторые из ребят перебрали, но отмазки тут не прокатят – тренировка есть тренировка. Хотя честно, пользы от неё я сейчас не вижу. Они катаются по льду, как школьницы на дискотеке, и это, похоже, выводит нашего тренера, Джона Миллера, из себя.

– Все девочки! – его голос раскатывается эхом по стадиону. – Закончим ваш позор, не могу больше на это смотреть!

Я понимаю его. У меня тоже уже нет сил наблюдать за этим цирком.

– Живо тащите свои задницы сюда, сосунки! – орёт он, и по его голосу слышно, что он на грани. – Ти, куда ты смотришь? – его гнев теперь направлен на меня.

– Я предупреждал их, тренер Миллер, – отвечаю я, пожав плечами. – Они взрослые девочки, сами могут за собой следить.

Не успеваю договорить, как чувствую удар клюшкой под зад. Маккелли, наш левый нападающий, не смог удержаться. Мы переглядываемся и чуть не захлёбываемся от смеха, но оба сдерживаемся, чтобы не нарваться.

Тренер замечает.

– Ай, – машет он рукой, едва скрывая раздражение. По стадиону разносится звук сдержанных смешков. – Так, хочу вам сообщить новость. Нас наконец-то купили. Точнее, наш клуб.

На стадионе раздаётся возглас, словно у кого-то выигрышный билет в руках. Радость смешивается с недоумением.

– Поэтому в эти выходные у нас мероприятие, – продолжает Миллер. – Всем быть в смокингах. У кого нет или кто вырос из своего, – он бросает взгляд на Кристофера, нашего правого защитника и моего хорошего друга. Парень за последний год действительно «раздобрел» – и теперь это всё заметно. – Купите себе что-нибудь. Будьте добры, не опозорьте меня.

– Есть, тренер! – хором откликается команда, хотя некоторым явно не нравится идея наряжаться в смокинг.

Мы выходим на лёд, быстро заканчиваем тренировку, и вскоре направляемся в раздевалку.

В раздевалке атмосфера напряжённая, но смешки не прекращаются. Маккелли толкает меня в бок:

– Эй, Ти, ты правда наденешь смокинг?

– А что, есть выбор? – ухмыляюсь в ответ, кидая взгляд на остальных. Все явно в предвкушении выходных, хотя никто этого не признает.

В голове вертится мысль: новая покупка клуба – это шанс. Только вот для кого? Для нас? Или для тех, кто купил нас, чтобы превратить в очередной бизнес?

Я вымотан до предела после этой бесполезной тренировки. Единственное, чего я хочу сейчас, – это добраться до дома и вырубиться. Но терпеть запах пота я ненавижу, даже если мне ехать всего десять минут. Поэтому скидываю экипировку, беру полотенце и направляюсь в душ.

Горячая вода обжигает кожу, но мне это только в кайф. Стою, расслабляюсь, пока в соседней кабинке не раздаётся голос Славы. Он, как обычно, вовремя.

– Ти, погнали со мной в магазин, поможешь выбрать смокинг, – звучит его предложение, и я тяжело вздыхаю.

– Брат, ты же знаешь, как я не люблю всю эту фигню, – отзываюсь, продолжая намыливать себя. – Позвони Глории, пусть она тебе всё подберёт.

– Эм… тут такое дело, – он тянет, будто оттягивает неизбежное. – В последний раз мы с ней поругались. И, в общем, она сказала, чтобы я ей больше не звонил.

Я закатываю глаза, хотя он этого не видит.

– Ты же ей не сказал то, что я думаю?

– Сказал, – невозмутимо отвечает он.

– Ну ты и придурок, Слав.

– Знаю, знаю. Но я был не особо трезв. Кстати, она велела передать, чтобы ты ей тоже не звонил.

– Какого хрена?

– Говорит, видеть мою рожу больше не хочет. А мы как бы близнецы.

– Хреновый ты брат, – бурчу, выключая воду и вытираясь. – Ладно, чёрт с тобой. Мне тоже нужен этот чёртов смокинг, я ведь рассчитывал на Глорию.

Глория была нашим стилистом. Бывшим стилистом, как оказалось. Афроамериканка, фанатка ЗОЖа, защитница животных и борец за равноправие. У неё всегда был строгий взгляд на вещи: женщина может быть кем угодно, если захочет. Видимо, Слава буркнул ей что-то не то насчёт её работы или её пола, иначе почему она так завелась и послала нас к чёрту? Теперь нам придётся искать нового стилиста. Просто шикарно.

И не подумайте, я не какой-то модник. Мне вообще комфортно ходить в одной и той же одежде. Сейчас, например, я надеваю стандартный комплект: белая футболка, джинсы, кроссовки и кепка. Но вот с кепками у меня есть свои заморочки. Каждая кепка должна быть уникальной, и я не надеваю одну и ту же больше одного раза в две недели. Шиза? Согласен. У меня их тысяча и одна – из разных стран, городов, с разными логотипами и надписями.

А кроссовки? Только New Balance. Только модель 574, и точка. Любовь к ним зародилась ещё в России – удобные, мягкие, на все случаи жизни.

Кепки же вошли в мою жизнь с переездом в Лос-Анджелес. Здесь они спасают меня от двух вещей: от палящего солнца и от папарацци. Два в одном. Удобно.

Стилист нам необходим не просто ради модных шмоток, а потому что у хоккеистов мероприятий – как минимум, на весь календарь хватит. И каждое требует особого подхода. Вот, например, прошлогодний благотворительный ужин в честь ветеранов хоккея. Мы должны были выглядеть, как «джентльмены льда» – строгие костюмы, безупречные галстуки, всё в стиле ретро. Или тот злополучный вечер, когда нас пригласили на модный показ, где мы оказались в дурацких дизайнерских прикидах с неоновой отделкой. Спасибо Глории, она хоть попыталась это сгладить.

А ещё была встреча с владельцами клуба – как оказалось, бывшими. Вот там надо было выглядеть презентабельно, но без пафоса. Она выбрала для нас что-то в стиле «серьёзные, но доступные». А впереди нас ждёт вечеринка в честь нового владельца клуба. Это не просто мероприятие, это целое шоу, на котором мы должны быть не только «хорошо одетыми», но и соответствовать его идее – шик, блеск, стиль, хоть и в рамках хоккейного имиджа.

И вот теперь, без Глории, мне совершенно неясно, как кто-то другой разберётся в этих нюансах. Это не просто «купить смокинг». Это собрать нас так, чтобы и на льду, и на красной дорожке мы были командой. А с Славой, который поругался с единственным адекватным человеком в нашем кругу, нам светят магазины, где мы будем выглядеть, как сборная средней школы на выпускном.

Ладно, с этим фарсом пора что-то делать. Беру телефон, набираю номер своего агента – Редклиф Янг. Ред – тот ещё тип, но свою работу делает на отлично. Он знает, как выкрутиться из любых ситуаций, и всегда знает «кого-то, кто знает кого-то».

– Привет, Ред, – говорю, как только он берёт трубку.

– Привет. Тим, что случилось?

– У нас проблема. Глория нас бросила.

– Что? – Ред явно давится сейчас тем, что сейчас пил. – Что ты имел в виду под «бросила»?

– Ну, Слава, как всегда, сказал что-то не то. Короче, она больше не наш стилист. Нам срочно нужен новый. В идеале – ещё вчера.

– Ты хоть представляешь, как сложно найти стилиста в разгар сезона? Тем более хорошего.

– Поэтому я звоню тебе. Ты же волшебник, Ред, – говорю с лёгкой ухмылкой. – Сделай своё чудо.

Он вздыхает, но я знаю, что он уже размышляет над вариантами.

– Ладно, – наконец говорит он. – У меня есть пара идей. Но не обещаю, что это будет кто-то уровня Глории.

– Уровень Глории уже недоступен, – бурчу я. – Нам хотя бы человека, который знает, как отличить смокинг от костюма для свадьбы.

– Тим, я тебя услышал. И не забудь, что мне за это надо будет как минимум пару билетов на лучшие места.

Смеюсь. Это стандартный Ред. Он делает своё дело, но всегда оставляет за собой что-то на будущее.

– Договорились. Жду твоего звонка.

Кладу трубку и смотрю на Славу.

– Надеюсь, Ред справится, иначе ты сам будешь искать нам стилиста.

– Ну, я же не настолько безнадёжен, – ухмыляется он, но я чувствую, что он немного нервничает.

Мы выходим со стадиона, солнце ярко светит, и я натягиваю кепку на глаза пониже. Слава идёт рядом, болтая без остановки, но я половину из того, что он говорит, уже не слушаю. Гул от нашего разговора только подчёркивает тишину вокруг. Замечаю, что он идёт со мной к моей машине. Ну нет.

– Каждый на своей машине, – отрезаю я, даже не глядя на него.

Слава фыркает, но не спорит. Я давно приучил его к тому, что его зад возить я не собираюсь. Мы хоть и братья, но давно живём отдельно, и, честно говоря, меня это более чем устраивает. Никаких «подбрось сюда», «заедь за мной» или «я ключи дома забыл». Каждый сам за себя – золотое правило.

Я подхожу к своей машине, включаю брелком сигнализацию и сажусь за руль, наслаждаясь ощущением личного пространства. Завожу двигатель, и низкий рокот мотора мгновенно приводит мои мысли в порядок.

– Увидимся на месте, не забудь про адрес! – кричит Слава, махая мне рукой.

Я лишь коротко киваю через стекло. Его энергия иногда чересчур выматывает, но, по правде говоря, иногда без неё было бы скучно. Сегодня – не тот случай.

Стелла

Мы с Робом приезжаем в какой-то ультра-роскошный магазин. Знаете, из тех, где даже ценников нет. Как будто это специально сделано, чтобы цифры с нулями не пугали таких, как я. Здесь всё буквально кричит о том, что сюда заходят только избранные.

Я уже час коротаю в примерочной, натягивая одно платье за другим. Десяток, не меньше. Но Роб всё время качает головой. «Не то», «не так сидит», «слишком просто». И вот я надеваю очередное – блёстки ослепляют, подол такой короткий, что мне страшно сделать лишний шаг.

Выдыхаю, поджимаю губы и всё-таки выхожу из примерочной. Босиком, потому что даже туфли под это платье подбирать не хочется.

– Ну как? – спрашиваю, глядя на него.

Он сидит в кресле, развалившись, как король, и смотрит на меня так, будто я не в платье, а вообще без одежды. Я чувствую этот взгляд кожей. Словно всё платье разлетелось в клочья под его пристальным вниманием.

И в этот момент мне хочется выть. Боже, как я ненавижу мужчин. Не поймите неправильно, я не феминистка, нет. Просто, кажется, мужчины в моей жизни умели приносить только боль. И каждый раз, когда я вот так ловлю этот взгляд – оценивающий, голодный, даже если он молчит, – меня будто разрывает изнутри.

– Мне кажется, оно отвратительно, – лениво бросает Роб.

Я собираюсь что-то сказать в ответ, но вдруг слышу:

– А мне кажется, что твои ножки, Зеленоглазка, в этом платье выглядят просто космически.

Моя голова резко поднимается, и я встречаюсь с парой янтарных глаз. Янтарных глаз с парковки. Чёрт. Какого лешего он здесь делает?

Роб оборачивается, лениво и сдержанно, словно вся эта ситуация его забавляет, а не раздражает.

– О, Котин. Какой сюрприз, – протягивает он со своей фирменной надменной улыбкой.

– Мы знакомы? – удивлённо сводит брови этот Котин, и между его глазами появляется тонкая морщинка.

– Нет, но это легко исправить. Роберт Монтекколи, – с наигранной любезностью отвечает Роб и протягивает ему руку.

– Вячеслав Котин, – коротко представляется тот, пожимая руку Роба. И сразу переводит взгляд на меня, вонзая свои янтарные глаза прямо в мои. – А тебя как зовут, Зеленоглазка?

Я стою, как приклеенная, и не могу вымолвить ни слова. Что со мной происходит? Почему я не могу просто ответить? И он что, меня не узнал? Неужели совсем не помнит? Боже, только сейчас до меня доходит, кто он такой. Хоккеист. Именно его клуб Майк выкупил. Отлично. Просто отлично.

– Это Стелла Кингсли, – за меня отвечает Роб с лёгким раздражением в голосе.

– Подружка твоя? – с интересом уточняет Котин, всё так же, не отводя от меня взгляда.

– Нет, – резко отвечает Роб, сухо и даже как-то обиженно.

Я закатываю глаза, молча разворачиваюсь и иду в примерочную. Хочу снять это ужасное платье, похожее на чешую русалки, и надеть что-нибудь другое – такое же уродливое и дорогое, но хотя бы менее вызывающее.

Только я успеваю скрыться за шторой, как слышу за спиной низкий голос этого Котина:

– Она что, немая?

Боже. Этот парень способен вывести из себя даже памятник.

Тимур

Примерка смокинга прошла вполне терпимо. Если бы ещё не Слава, который весь вечер заливал про какую-то Зеленоглазку. Она, по его словам, запала ему в душу. Слава всегда так. Этот парень, кажется, способен влюбиться в каждую вторую девушку, даже в очереди в мужской туалет. Я слушал его вполуха – привычка.

Мы все приехали на встречу с новым владельцем. Лос-Анджелес не разочаровывает. Место выбрано с умом – один из тех дорогих ресторанов, где официанты ходят в идеально выглаженных рубашках, а за каждым вашим движением следят незаметные камеры. Высокие потолки с позолоченной лепниной, стены из белоснежного мрамора, сверкающие люстры и огромные зеркала. Всё вокруг пропитано деньгами и престижем. В воздухе витает тонкий аромат дорогих духов и чуть слышный звук льда, звенящего в бокалах.

Сегодняшняя игра против «Бостонских Ястребов» была настоящей битвой, но мы одержали оглушительную победу. Это чувство триумфа всё ещё пульсирует в воздухе, но усталость накатывает волнами. Игра закончилась всего час назад, а мы уже стоим, как звёзды Голливуда.

Смокинги сидят на нас, как будто их шили вручную, идеально под каждого. Парни вокруг шумят, шутят, их смех звучит громче, чем музыка в зале. Они улыбаются так широко, будто эта игра была для нас простой разминкой, а не изматывающим боем, в котором каждая секунда решала судьбу. Я вижу в их глазах гордость, радость, ту редкую искру, которую невозможно подделать. Это момент, ради которого мы выходили на лёд снова и снова, забывая о боли, усталости и страхе.

Даже тренер – этот человек с лицом, будто ему весь мир что-то должен, – стоит у стола с бокалом шампанского и выглядит… почти счастливым. Сложно сказать, что именно повлияло: вкус победы или алкоголь, но его взгляд смягчился. Он кидает нам, как бы признавая, что сегодня мы заслужили этот момент. И мы его действительно заслужили. Второй раунд серии, победа 4:2. Это звучит так просто, но только мы знаем, какой ценой это далось.

Я улыбаюсь, оглядывая своих ребят, и пытаюсь не думать о том, что будет дальше. Сегодня – это наш день. А всё остальное подождёт.

Я сегодня решил не пить. Хочу быть полностью в своей голове, держать всё под контролем – и то, что вокруг, и то, что внутри. В моём деле расслабленность – не роскошь, а риск. Особенно сейчас. Кто-то должен оставаться на чеку, кто-то должен держать команду в тонусе, даже когда всё кажется безоблачным.

Отдаю взгляд на сверкающие огни зала. Смех, звон бокалов, лёгкий шум разговоров – всё смешивается в один фон. Казалось бы, идеальный вечер после победы, но мои мысли где-то далеко, за пределами этого зала. Победа – это круто. Я знаю, что должен чувствовать радость, эйфорию, но вместо этого внутри что-то настойчиво гложет. Какая-то тень, неуловимая и навязчивая.

Обвожу взглядом зал. Здесь всё как по нотам. Игроки с семьями, их жёны и девушки, важные партнёры по бизнесу – все на своих местах, идеальные образы для идеального вечера. Но в этом вылизанном, почти безупречном кадре мой взгляд цепляется за нечто, что выделяется.

Чёрное пятно. Девушка.

Она в чёрном платье. Длинном, строгом, но таком, что от него невозможно оторвать взгляд. Закрытое горло, длинные рукава, каждый шов идеально подчёркивает её фигуру, будто платье было создано специально для неё. Я вижу, как за ней струится шлейф, лёгкий и невесомый, будто тень, следующая за ней по пятам. Наверное, она на высоченных шпильках – их стук отдаётся в моих ушах, ритмично, как удары сердца. Она движется с такой уверенностью, будто это не мы здесь хозяева, а она. Каждый её шаг отзывается где-то внутри меня, заставляя мышцы напрягаться, а мысли путаться. На ней чёрная шляпа с широкими полями, и я не могу разглядеть её лица. Чёрт. Я не могу оторвать взгляд. Что-то в ней кричит о том, что она не принадлежит этому месту, что она здесь чужая, и в то же время – будто она создана для таких залов, для таких взглядов. Она сворачивает в сторону уборной, и прежде чем я успеваю осознать, что делаю, мои ноги сами несут меня следом.

Когда я приближаюсь, замечаю то, что не увидел сразу. Это платье – настоящий обман. Спереди оно строгое, закрытое, а сзади… Сзади оно полностью открыто, обнажая её спину до самого поясницы. И там, на левой лопатке, блестит татуировка – пустотелая звезда. Простая, но она почему-то цепляет мой взгляд сильнее, чем все бриллианты в этом зале. Чёрт. Это слишком сексуально. Слишком вызывающе.

Что со мной? О чём я вообще думаю? Она снимает шляпу и передаёт её официанту, поблагодарив его идеальной улыбкой, при этом кокетливо поправляя пучок волос, низко заколотый на затылке. Стоп. Это же…

Мгновение – и я узнаю её. Дьявол во плоти. Это та самая девчонка с парковки. Та, которая умудрилась ворваться в мой вечер, нарушить моё спокойствие и заставить думать о ней дольше, чем следовало. Да, это она.

Какого чёрта она здесь делает?

Она сворачивает за угол, и я ускоряю шаг. Сердце стучит громче, чем я бы хотел. Заворачиваю следом – и внезапно её кулак летит мне в лицо. Рефлексы спасают: я успеваю схватить её руку, прежде чем она разобьёт мне нос. Её маленький кулачок дрожит в моей ладони, но взгляд… Он обжигает. Я чувствую, как её пальцы сжимаются, как будто она хочет вырваться, но я не отпускаю. Её глаза – это буря, смесь гнева и чего-то ещё, чего я не могу понять.

– Ты вообще в своём уме? – выдыхаю я, но она не отвечает. Её дыхание учащённое, грудь поднимается и опускается, и я замечаю, как её губы слегка дрожат. Она не боится. Нет, она злится. И в этом гневе она выглядит ещё более… неотразимой.

– Отпусти, – её голос тихий, но в нём столько силы, что я на мгновение замираю.

– А если нет? – отвечаю я, чувствуя, как уголки губ сами собой поднимаются в улыбке.

Она смотрит на меня, и в её глазах мелькает что-то, что заставляет моё сердце биться ещё быстрее. Чёрт, что она со мной делает?

– Какого чёрта за мной увязался? Думаешь, я тебя не заметила? – её голос колкий, но в нём сквозит что-то ещё. Не страх. Скорее вызов.

– Наблюдательная, – ухмыляюсь я и, прежде чем успеваю остановить себя, скручиваю её руки за спину и прижимаю к стене.

Её зелёные глаза сейчас совсем близко, и в них столько огня, что внутри что-то сжимается. Зачем я это делаю? Я понятия не имею.

– Котин, ты что творишь? – её голос дрожит, но не от страха, скорее от раздражения.

– О, ты уже знаешь мою фамилию? Быстро работаешь. Похвально, – отвечаю, чувствуя, как улыбка расползается по лицу.

– В тебя шайба сильно прилетела? Амнезия, хоккеист? – её слова звучат как удар, но она улыбается. Эта чёртова улыбка.

– Со мной всё нормально, – я улыбаюсь, хотя чувствую, как в голове начинает складываться мозаика. – А ты что, пришла сюда, чтобы обчистить ещё пару карманов?

Её взгляд вспыхивает, но вместо гнева я вижу что-то совсем другое. Она ухмыляется, как будто ей только что предложили сыграть в её любимую игру.

– Может, я за твоим сердцем пришла? – её голос мягкий, почти мурлыкающий, но в нём скрыта издёвка. – Украсть хочу. Не думал? Тебе же так понравились мои глаза.

Она начинает хлопать своими чёрными длинными ресницами, нарочито театрально. И тут меня будто молния бьёт.

Чёрт. Это она. Та самая Зеленоглазка, которую Слава встретил в магазине.

Вот же дьявол.

Её ухмылка становится ещё шире, как будто она наслаждается моим замешательством. Она чуть наклоняет голову вбок, словно изучает меня, как лабораторную крысу.

– Какого чёрта ты здесь делаешь? – выдавливаю, чувствуя, как пульс громко отдаётся в висках, как молоток по наковальне.

– Может, я важная гостья, – отвечает она с таким непроницаемым выражением, что я на долю секунды даже верю. Её плечи чуть поднимаются в ленивом жесте, а голос наполнен нарочитой небрежностью. – Или… просто хотела посмотреть на тебя, хоккеист.

Меня прошибает злость. Какого чёрта? Она играет со мной, и это бесит. Больше всего бесит то, что ей удаётся выбить меня из колеи.

– А может, ты просто ищешь очередного богатого идиота, чтобы выжать из него побольше, а потом сбежать? – рявкаю с сарказмом, бросая ей в лицо свои подозрения.

– Ох, как грубо, Котин, – её голос становится ещё более обманчиво мягким, как бархат с острыми иглами. – Неужели в вашей команде никого не учат манерам?

С каждым её словом я чувствую, как меня захлёстывает ярость. Её глаза сверкают весельем, она просто наслаждается ситуацией. Я наклоняюсь ближе, чувствуя, как её дыхание обжигает мне щёку.

– Я вижу тебя насквозь, – говорю хрипло, так, чтобы каждое слово звучало как удар. – Знаешь, что? На меня твои дешёвые фокусы не подействуют.

На секунду её взгляд становится жёстким. Её дыхание чуть сбивается, но она быстро приходит в себя.

– А я и не пыталась, Котин, – отвечает она тихо, но с таким нажимом, что её слова бьют по мне, как удар клюшки. Она придвигается чуть ближе, её голос звучит мягче, почти мурлыча. – По-моему, это ты меня преследуешь.

Её губы так близко, что я могу почувствовать их тепло. Чёрт, она знает, как управлять ситуацией. Она играет на нервах, будто это струны гитары. Я резко отшатываюсь, будто она меня ужалила.

– Держись подальше, Зеленоглазка, – бросаю, стараясь говорить твёрдо, хотя внутри всё пылает.

– А если не буду? – спрашивает она, приподняв бровь. Её улыбка становится хищной, словно она готова сделать ещё один шаг, чтобы добить меня.

Я смотрю на неё. Эти большие зелёные глаза будто прожигают меня насквозь, и от этого внутри становится неспокойно.

– Тогда у тебя будут проблемы, – отвечаю низким голосом, развернувшись, прежде чем она успевает продолжить.

Я ухожу, но ощущаю её взгляд у себя на спине, как острый нож. Даже когда её нет рядом, она словно врезается в мою голову, и избавиться от этого чёртова ощущения я не могу.

Злой, как бык, пересекаю зал быстрым, тяжёлым шагом. Кажется, что сейчас мои Оксфорды могут прожечь паркет. Вижу, где стоят наши парни, и направляюсь туда, точно зная, что мне нужно успокоиться, прежде чем сделать что-то необратимое.

Подхожу к Славе, не утруждая себя вежливостью, хватаю бокал шампанского прямо из его руки. Он успевает только удивлённо поднять брови, как я уже осушаю его залпом. Шампанское шипит во рту, но мне плевать. Отставляю бокал с таким видом, будто готов крушить всё вокруг.

– Ти, с тобой всё нормально? – спрашивает Кристофер, нахмурившись. Его голос звучит осторожно, как будто он не уверен, стоит ли лезть.

– Не то слово, – отзываюсь резко, даже не глядя на него.

За спиной доносится голос тренера. Хриплый, громкий, словно специально хочет привлечь внимание всех в радиусе пяти метров:

– Ребята, познакомьтесь с нашим новым владельцем клуба.

Моя челюсть сжимается автоматически. Разворачиваюсь, готовый к очередной формальной встрече, и сразу сталкиваюсь с самодовольной физиономией, которую невозможно спутать ни с чем.

Майк Гарсия. Богатый, наглый и самоуверенный до абсурда. Его тёмные волосы зачёсаны назад, будто у него вечная реклама геля для укладки. На идеальном лице – острая линия скул и ухмылка, которая кричит: «Я круче всех». Густые брови, тёмные, как уголь, придают его взгляду опасности. Чёрные глаза сверкают на уровне змеи, готовой укусить. Чёрный дорогущий костюм сидит на нём так, будто сшит не просто на заказ, а на какой-то другой уровень бытия.

Он делает шаг вперёд и протягивает мне руку первым.

– Тимур Котин, если я не ошибаюсь, – говорит он голосом, который одновременно мягкий, но пронизан сталью.

Я смотрю на его руку, а потом на его лицо. У меня столько мыслей и ощущений, что я едва держу себя в руках. Кажется, если бы взгляд мог убивать, Майк уже лежал бы на полу.

– А вы Майк Гарсия, ведь так? – произношу я, глядя ему прямо в глаза, намеренно задерживая взгляд, чтобы показать, что я не впечатлён.

– Тимур, вы мне уже нравитесь, – ухмыляется он, чуть склонив голову, будто оценивает меня. – Вы русский, ведь так?

– Да, – отвечаю коротко, сдержанно, забираю руку из его крепкого рукопожатия и кладу её на плечо Славы. – Мы со Славой из России.

– Ох, обожаю русскую культуру, – раздаётся позади нас голос, от которого у меня будто в груди взрывается что-то горячее и раздражающее.

Я даже не оборачиваюсь сразу, потому что уже знаю, кто это. Но она подходит ближе, и мне волей-неволей приходится повернуть голову. Зеленоглазка. Она словно воплощение хаоса и раздражения в одном лице. Она ловко обвивает сгиб руки Гарсии, который даже не моргнул, и смотрит на меня прямо и вызывающе, как будто проверяет мои нервы на прочность.

Она с ним? Вот это интересно.

– Зеленоглазка, а ты хоть раз была в России? – весело вставляет Слава, глядя на неё с откровенным интересом.

Я сразу замечаю, как её взгляд моментально перескакивает на него, на секунду цепенея. Она делает всё, чтобы скрыть удивление, но её глаза всё равно выдают её с головой. Она не знала, что у меня есть брат-близнец.

Шах и мат, Зеленоглазка.

– Нет, но это моя мечта, – отвечает она после короткой паузы, не теряя своей дерзкой улыбки.

Она держится. Я это признаю. В её глазах читается упрямство, но я вижу, как она едва сдерживает раздражение. И это… это прекрасно. Мелкая победа, да, но она так сладка, что я не могу сдержать ухмылки. Она расцветает на моем лице, и я позволяю ей быть – широкой, чуть наглой, направленной прямо на неё. Пусть видит.

Слава, конечно, пока не в курсе, что происходит. Он стоит чуть в стороне, его взгляд скользит между нами с теплым, почти наивным интересом. Его любопытство только подливает масла в огонь, и мне это нравится. Всё это – игра, а я люблю играть.

Я не спеша засовываю руки в карманы своих черных брюк от смокинга, чувствуя, как ткань мягко облегает ладони. Наклоняюсь чуть вперед, сокращая дистанцию, чтобы каждое мое слово прозвучало четко и весомо. Голос звучит медленно, с нарочитой небрежностью, но в нем слышна острая нотка сарказма:

– Тогда, возможно, тебе стоит начать с матрешек и водки.

Пауза. Я даю ей время осмыслить сказанное, наслаждаясь моментом. Затем добавляю, чуть растягивая слова:

– Ведь это же основа русской культуры, разве не так?

Мой взгляд не отрывается от неё. Он пристальный, почти пронзительный, будто я пытаюсь прочитать каждую мельчайшую эмоцию на её лице. Интересно, поймала ли она ту тонкую грань между шуткой и правдой? Или, может, она уже начинает понимать, что я не так прост, как кажусь?

В воздухе висит напряжение, и я наслаждаюсь им. Это мой ход, и я играю его с удовольствием.

Она прищуривается, её улыбка становится острее.

– Думаю, с таким гидом, как ты, я точно не пропаду, хоккеист.

– Если что, можешь рассчитывать, что у тебя будет целых два гида, Зеленоглазка, – вставляет Слава, явно пытаясь разрядить обстановку. Его голос звучит слишком весело, как будто он уже представляет нас втроём где-нибудь на Красной площади.

– У меня есть имя, – недовольно отвечает она, её голос звенит лёгким раздражением, словно колокольчик с острыми краями.

– Но ты ведь так и не представилась, – парирую я, слегка наклонив голову, смотря на неё с вызовом.

– Это Стелла Кингсли, – тон Майка такой надменный, что хочется скривиться. Он обнимает её за талию, легко, но с каким-то демонстративным притяжением, словно метит территорию.

Мой взгляд автоматически падает на его руку, слишком удобно лежащую на её талии. Уголки моих губ поднимаются в кривой ухмылке, и я возвращаюсь к её глазам. Большие, зелёные, они сейчас смотрят на меня внимательно, с лёгким вызовом, как будто она готова бросить перчатку, если я сделаю хоть шаг вперёд.

Её чёлка мягко подчёркивает взгляд, делая его ещё глубже. Этот чёрный цвет её волос будто создан для того, чтобы выделять её оливковую кожу. Как она гармонирует со мной… Чёрт, о чём я думаю?

И всё-таки не могу перестать её разглядывать. Взгляд цепляется за каждую деталь, будто я пытаюсь разгадать скрытый код. Она это замечает – конечно, замечает, – и вдруг чуть приподнимает одну бровь, её лицо принимает выражение, которое я читаю безошибочно: «Чего пялишься, хоккеист?»

Её немой вопрос будто бросает мне вызов, и я ловлю себя на том, что, вместо того чтобы отвернуться, мне хочется ответить. Не словами, нет. Каким-то жестом, который скажет больше, чем это светское притворство вокруг.

Я расправляю плечи, чувствуя, как ткань смокинга мягко облегает спину, и слегка наклоняю голову вбок. Мой взгляд прикован только к ней, будто вокруг больше ничего не существует. Его рука на её талии, её холодноватый тон, шум вечера – всё это растворяется в фоновом шуме. Только её глаза, зелёные и чуть насмешливые, держат меня в фокусе.

– Стелла, значит, – выдыхаю я, растягивая каждую букву её имени, словно пробую его на вкус. Оно звучит как что-то запретное, почти опасное. – Красивое имя, Зеленоглазка.

Она медленно моргает, её ресницы слегка вздрагивают, а потом она выдыхает через нос. Это что-то между сдержанным смешком и раздражением. Я не могу понять, что именно, но это неважно. Она не уходит, не отворачивается. А это уже игра. Моя игра.

– Хоккеист, – её голос мягкий, но слова, как всегда, отточенные, будто лезвие, – Ты всегда такой настойчивый?

Я не отвечаю сразу. Пауза. Я наслаждаюсь этим моментом, наблюдая, как её губы чуть сжимаются в узкую линию. Она ненавидит терять контроль. Это очевидно.

– Только если мне интересно, – наконец говорю я, и мои слова звучат чуть медленнее, чем нужно, чтобы она почувствовала напряжение.

Гарсия кашляет, его рука на её талии слегка напрягается. Я вижу, как Стелла на секунду сжимает губы и отводит взгляд в сторону. Но не к нему, а куда-то в пустоту, словно ищет выход.

– Тимур, – его голос звучит с раздражением, которое он пытается скрыть за вежливостью. – Приятно было с вами всеми познакомиться, но мы пойдём уделим внимание и другим гостям.

Я поднимаю брови, легко, почти лениво, и улыбаюсь чуть шире.

– Конечно, мистер Гарсия, – говорю я, не сводя взгляда со Стеллы.

Гарсия довольно усмехается, словно только что выиграл партию в шахматы. Но я знаю, что это только начало. Стелла кивает в его сторону и оборачивается, увлекая его за собой.

Я смотрю им вслед. Она уходит грациозно, её спина прямая, каждое движение выверено, будто она танцует. И всё равно, даже через расстояние, я чувствую напряжение в её походке. Она знает, что я наблюдаю.

– Ну что, Ти? – слышу позади голос Славы. – Кажется, кто-то сегодня не скучает.

– Убери улыбку с лица, – бросаю через плечо, но сам чувствую, как уголки губ всё-таки приподнимаются.

Чёртова Зеленоглазка. Она уже играет в моей голове, а я даже не начал.

Глава 3

Стелла

На часах пять утра. Да, я ранняя пташка. Сижу за кухонным столом, обхватив рукой чашку с кофе, который уже успел остыть, и лениво ковыряю овсянку. Она тоже холодная, но мне всё равно. Утро – это мое время, мой маленький островок спокойствия перед тем, как мир начнёт требовать от меня чего-то снова.

Передо мной на столе лежит газета. Да, именно газета. Старомодно? Возможно. Но я плачу за неё не для того, чтобы она пылилась на столе. Это мой ритуал, моя привычка, которая помогает мне чувствовать себя в безопасности. Каждое утро я читаю новости, листая страницы, ощущая шероховатость бумаги под пальцами. Это что-то настоящее, в отличие от бесконечного потока информации на экране.

Как только доем, отправлюсь на пробежку. Бег – это мой способ собрать мысли, избавиться от всего лишнего, что накопилось внутри. Каждый шаг, каждый вдох – это маленькая победа над хаосом. Но сегодня, как и всегда, после пробежки меня ждёт очередной день с Майком.

Мой мучитель. Да, именно так я его называю, хотя вслух никогда не скажу. Сегодня на повестке дня очередное задание: отвези то, привези это. Я даже не знаю, что именно он придумал на этот раз, и, честно говоря, не хочу знать. Мне достаточно того, что я должна быть готова ко всему.

– Стелла, ты поняла? – голос Роба звучал так, словно у него нет времени повторять.

– Да, отвезти по этому адресу, чемодан не открывать, как и свой рот при встрече с этим человеком. Мне всё понятно, – я ответила с притворным спокойствием, хотя внутри клокотала паника.

После той встречи с Робом он выделил мне крохотную комнату в дешёвой гостинице на пару дней. Мол, вся сумма будет, когда выполнишь задание. Это был мой шанс, и, несмотря на всю гадость ситуации, я решила, что доведу дело до конца.

Когда пришло время ехать, я вся извелась. Роб дал строгую инструкцию: поменять маршрут несколько раз, ездить пересадками через весь город и путать следы. Я не понимала, зачем, но он настоял. Наверное, у таких, как он, свои правила игры.

Сказанный адрес оказался на отшибе города, почти у самой промзоны. Тёмный, захламлённый склад. Вокруг ни души. Здание, словно из фильмов про мафию. Когда я подошла к двери, меня встретил низкорослый мужчина с азиатской внешностью. Его взгляд был холодным, почти безжизненным. Я отдала ему чемодан, быстро обдумывая, как отсюда уйти поскорее.

Но не успела сделать и шага к выходу, как в склад врываются люди в бронежилетах с оружием. ФБР? Полиция по борьбе с наркотиками? У меня в голове вихрь мыслей, а на деле только одно: я вляпалась, причём по-крупному.

«Всем на пол! Лицом вниз!» – ревёт чей-то голос, и я как в тумане опускаюсь на холодный бетонный пол. Вокруг крики, хаос. В это мгновение я осознаю, что Роб втянул меня в какой-то грязный, опасный бизнес.

Я лежу, чувствуя, как сердце стучит в груди так, будто вот-вот вырвется наружу. Мне остаётся только молить о том, чтобы выбраться из этой передряги целой.

С усилием открываю глаза и откладываю ложку, отпиваю последний глоток кофе и закрываю газету. Все, хватит. Утро уже не складывается, и этот чёртов день обещает быть ещё хуже. Или всё началось в тот самый момент, когда я согласилась на это дело? Где были мои мозги?

Моя рука тянется к кулону на шее – золотой звезде с чёрными камнями, потрескавшейся, как и я сама. Это всё, что осталось от прошлого, которое я не могу ни понять, ни отпустить.

Знаете, я не всегда была такой. Жалкой, как сейчас. До семи лет у меня была хорошая жизнь. Отец заботился о нас, мы жили в достатке. Но авария всё перевернула. Я выжила, а они – нет. Теперь моё детство – это лишь обрывки воспоминаний, которые я цепляю, чтобы не потерять себя. Но этот кулон… Он настоящий. Я помню, как отец подарил мне его. Помню, как он сказал, что это символ надежды и силы, даже если весь мир пойдёт прахом.

Теперь этот кулон – всё, что у меня есть. Он – мой якорь, моя единственная связь с тем, кем я когда-то была. Или, может, кем я могла бы стать.

К чёрту эту пробежку, не сегодня. Я отмахиваюсь от плана, уже готовая погрузиться в вязкий поток собственных мыслей, но меня прерывает голос Эмили.

– Привет, ты чего тут шумишь? – её голос ещё сонный, но всё равно такой тёплый.

– Привет, прости, не хотела тебя разбудить, – отвечаю, пытаясь изобразить что-то вроде улыбки.

– Да я и не спала толком, – она зевает и проходит к столу. – Всю ночь сидела, зубрила учебники.

Эмили хочет поступить в медицинский колледж на сестринское дело. И знаете, что? Я горжусь ей до слёз. Она упорно работает, вырываясь из той грязи, в которой я застряла по уши. Эмили словно луч света, который пробивается даже сквозь самые плотные тучи.

– Как успехи? – спрашиваю, пытаясь хоть немного отвлечь себя от собственных проблем.

– Я уже много чего выучила! – её глаза загораются энтузиазмом. – Кажется, я поступлю, и, кто знает, может, даже закончу всё экстерном! – Она смеётся, и этот звук такой чистый, что я невольно улыбаюсь.

– Держу за тебя кулачки, – говорю, поднимаясь со стула. Подхожу к ней и крепко обнимаю. – Я так тобой горжусь, Эм.

– Ну ты чего, – она улыбается, но в её глазах читается лёгкая тревога. – Твоя жизнь ещё вывернется наизнанку, и ты даже не заметишь, как всё изменится.

– Ага, – усмехаюсь я, и в голосе слышится горечь. – Осталось только сбросить эти проклятые цепи.

– Майк не вечный тюремщик, – она рисует в воздухе кавычки, так театрально, что я бы рассмеялась, если бы не было так грустно. – Кстати, слышала, что какой-то детектив взялся за Майка. Интересно, кто этот смельчак?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами, пытаясь улыбнуться, но улыбка получается скорее вымученной. – Но ты держи за меня кулачки, ладно?

– Стелла, – она мягко берёт моё лицо в свои руки, и её взгляд становится таким серьёзным, что я невольно замираю. – Ты же знаешь, что я всегда с тобой?

– Знаю, – киваю, чувствуя, как в горле комок подступает. – И я тебе за это больше, чем благодарна.

Если бы не она, я, возможно, уже давно бы сдалась. Эмили. Эта блондинка с волосами, как солнечные лучи, которые рассыпаются по плечам мягкими волнами, будто золотой водопад. Её глаза – ярко-голубые, как небо в ясный день, всегда смотрят на мир с лёгкой искоркой ироничного любопытства. У неё есть эта удивительная способность улыбаться так, будто весь мир вокруг неё становится чуточку светлее. На её лице всегда играет лёгкий румянец, а на щеке – маленькая родинка, которая добавляет её образу что-то неуловимо очаровательное.

Эмили даёт мне веру. Веру в то, что даже из самой глубокой ямы можно выбраться, если есть кто-то, кто протянет тебе руку. Она не просто говорит об этом – она живёт этим. Её поддержка не громкая, не навязчивая, но она всегда рядом, как тихий, но уверенный свет в конце туннеля. Когда я чувствую, что силы на исходе, она просто садится рядом, обнимает меня за плечи и говорит что-то вроде: «Ну, Стелл, ты же знаешь, что мы справимся». И я верю. Потому что с ней всё кажется возможным.

Она – моя опора, мой якорь в этом бурном море. И я знаю, что пока она рядом, я не утону.

***

Я захожу в дом этого стервятника, и первое, что бросается в глаза – это её ехидное лицо. Экономка. Злобная старая карга, которая с самого первого дня возненавидела меня всей душой. Как только я переступила порог этого проклятого места, она приняла меня в штыки, будто я была угрозой её маленькому, уютному мирку.

– Где Майк? – бросаю я вопрос на ходу, даже не утруждая себя вежливостью. Зачем? Она всё равно не заслуживает ничего, кроме моего холодного тона.

– Здороваться тебя не учили, грязная девчонка? – шипит она в ответ, сжимая свои тонкие, почти бесцветные губы так, что они исчезают с её лица, оставляя только линию недовольства. Её глаза, узкие и колючие, как иглы, сверлят меня, пытаясь найти слабость.

– Я вопрос задала, – повторяю с нажимом, не собираясь церемониться. Мои слова звучат резко, как удар хлыста, и я вижу, как её лицо искажается от злости.

Она смотрит на меня с нескрываемым презрением, и я знаю, почему. Она хотела подсунуть своему шефу свою дочку, но у неё ничего не вышло. И теперь вся её желчь, всё её раздражение направлено на меня, как будто я сама жаждала оказаться в этой мерзости. Да я бы с радостью исчезла из этой жизни, но так не бывает, правда?

– У себя в кабинете, – шипит она снова, как старая змеюка, и я, не удостоив её больше ни словом, прохожу дальше. Мои шаги гулко отдаются в пустом коридоре, а её взгляд, полный ненависти, будто прилипает к моей спине. Но я не оборачиваюсь. У меня нет времени на её игры. У меня есть дела, которые я ненавижу, но которые должна сделать.

Каждый раз, когда я вижу её, мне хочется крикнуть, что я не просила быть здесь. Но я молчу. Потому что знаю – это только подольёт масла в огонь. А у меня и так слишком много проблем, чтобы разбираться с её злобой.

Дом Майка встретил меня холодным молчанием. Высокие потолки, украшенные лепниной, казались давящими, как будто готовыми обрушиться в любой момент. В воздухе витал запах старого дерева и дорогого парфюма, смешанный с едва уловимым запахом табака. По коридорам сновали его «солдаты» – тени в чёрных костюмах, их взгляды скользили по мне, как лезвия. Я кивнула, стараясь не дрогнуть. Каждый шаг по этому дому напоминал прогулку по минному полю.

Подхожу к кабинету, стучу и, не дожидаясь ответа, захожу. Майк сидит за массивным столом, заваленным бумагами. Его чёрный взгляд поднимается на меня, и я сразу чувствую знакомую волну отвращения.

– Малышка, наконец-то, – он усмехается, похлопывая себя по коленке. – Иди к папочке.

Как же меня воротит от этих слов. Но я подчиняюсь. А что, лучше быть закопанной в его саду?

– Что делаешь? – киваю на документы, пытаясь занять себя хоть чем-то, чтобы не чувствовать, как земля уходит из-под ног.

– Да так, рутинная работа, – отвечает он небрежно и тянется ко мне. Его рука вцепляется в мои волосы, резко, без предупреждения, и я шиплю от боли. А он, как обычно, впивается в мои губы.

Каждый раз мне хочется вырваться и сбежать. Но нет. Женщины – расходный материал, как любил повторять мой отчим. «Вы должны терпеть», говорил он. И я терплю. Пока.

– Сегодня побудь дома со мной, а позже полетим на игру в Вегас, – заявляет он, словно всё уже решено.

– Ты хочешь посмотреть игру «Кингз»? – спрашиваю, чувствуя, как слова выходят из меня механически.

– Да. Они играют против «Вегас Голден Найтс», матч обещает быть очень упорным. Это все же финалы конференций.

– Понятно. А я зачем?

– Ты моё прекрасное дополнение, – говорит он с самодовольной улыбкой, будто делает мне комплимент. – Долг почти погашен. Скоро ты начнёшь мечтать уйти от меня. Поэтому я хочу насладиться тобой, пока есть возможность.

Его рука скользит по моему бедру, поднимаясь всё выше. Сердце колотится, и я изо всех сил сдерживаю рвотный позыв.

– Ты же не отпустишь меня просто так, – говорю резко, хватая его за руку, чтобы остановить. – Мы оба это знаем.

Его лицо замирает на секунду, а потом он усмехается, так, как только он умеет, делая эту ситуацию ещё более тошнотворной.

Майк медленно убирает свою руку, но взгляд его становится ещё более ледяным.

– Ах, Малышка, ты такая дерзкая, – произносит он с ленивой усмешкой, но я знаю, что это только фасад. Где-то внутри него уже закипает злость, и мне нужно быть осторожной.

Я отстраняюсь, поднимаясь с его колена, пытаясь скрыть дрожь в руках.

– Что-то ещё? Или я свободна? – спрашиваю, надеясь, что он не заметит, как мне трудно удерживать равновесие в этом разговоре.

Майк смотрит на меня с прищуром, как охотник, выжидающий момент.

– Ты свободна, но ненадолго, – отвечает он, облокачиваясь на спинку кресла. – Будь готова к вечеру. Мы вылетаем в шесть. И, Малышка…

– Да?

– Надень что-то эффектное. Я хочу, чтобы на тебя смотрели, но не смели трогать. Ты принадлежишь только мне.

Меня передёргивает от его слов, но я киваю, не давая ему увидеть мою ненависть. Я выхожу из кабинета, чувствуя, как напряжение спадает, но только на мгновение.

В коридоре меня встречает экономка, и её взгляд буквально сверлит мне спину.

– Уж лучше бы тебя здесь не было, девчонка, – шепчет она с явным удовольствием, словно хочет добавить масла в огонь.

– Это взаимно, – огрызаюсь я, не оборачиваясь, и выхожу из дома.

На улице холодный воздух бьёт в лицо, возвращая мне чувство реальности. Я задираю голову, смотрю на серое небо и сжимаю кулон на шее.

«Когда-нибудь это закончится», – думаю я.

Но когда это «когда-нибудь» наступит, я пока не знаю.

Тимур

Сегодняшняя игра против «Вегас Голден Найтс» – это не просто матч, это битва. Вся арена гудит, словно готовится к взрыву. Лёд под коньками хрустит, как тонкое стекло, готовое треснуть в любой момент. Свет прожекторов режет глаза, оставляя яркие пятна в поле зрения. Арена гудит, как гигантский улей, а сердца болельщиков бьются в унисон, скандируя: «Кингз, Кингз, Кингз!» Я чувствовую, как холодный воздух обжигает лёгкие, а адреналин пульсирует в венах.

На мне номер 11, капитанская нашивка жжёт плечо, напоминая, за что я здесь. В голове мелькают слова тренера Джона Миллера: «Сосредоточенность и скорость, Котин, это наш ключ. Ты – мотор этой команды, не сбавляй обороты».

Слава, мой брат, стоит в воротах с номером 33. Его взгляд ледяной, как поверхность, на которой мы играем. Он в своей стихии. Справа от меня Кристофер Мур, наш правый нападающий, разминал плечи, улыбаясь своей фирменной улыбкой, за которой скрывается сосредоточенность.

– Готов, Кэп? – кидает мне Мур.

– Всегда, – отвечаю, подтягивая перчатки.

Первый период начинается. Мы выигрываем вбрасывание, шайба у меня. Мгновенно отдаю её назад Олли Андерсону, нашему левому защитнику, чтобы открыть пространство.

«Найтс» сразу начинают прессинговать. Их капитан, огромный парень с суровым лицом, бросается на меня, но я уворачиваюсь, проводя резкий манёвр. Кристофер получает пас, прорывается к зоне соперника, но в последний момент ему блокируют удар.

– Соберитесь, ребята! – слышу голос Миллера с тренерской зоны.

Мыотбиваемся. Слава спасает команду дважды за минуту, ловя шайбу в самый последний момент. Найтс явно раззадорило наше напряжение, но я уже вижу их слабые места.

В середине первого периода появляется шанс. Маккелли получает шайбу от Джеймса Холлисона и отдаёт её мне, я разгоняюсь по центру, обходя двух защитников, и в последний момент бью. Шайба уходит в девятку! 1:0!

Арена взрывается от крика. Болельщики «Кингз» ликуют, а я, поднимая руки, слышу, как Слава кричит что-то с ворот.

Второй период оказывается жёстким. «Найтс» начинают давить. Их нападающий с проблемной кистью всё ещё активен, но я замечаю, как после столкновения он морщится и отходит в сторону. Мы используем это.

Кристофер подключается к атаке, проводя шайбу почти через всю площадку, передаёт её Дэвиду Маккелли, который ловко финтит, и шайба снова в воротах! 2:0.

– Молодцы! Так держать! – кричу, стуча клюшкой об лёд.

К третьему периоду становится понятно, что Найтс измотаны. Их защитники запаздывают с движением, мы начинаем играть в более агрессивный хоккей. Олли и Джеймс сдерживают натиск на нашей половине, Слава снова вытягивает невероятный сейв.

В конце матча, за две минуты до сирены, я перехватываю шайбу, обхожу двух защитников, финтую перед вратарём и отправляю её прямо в угол. 3:0!

Сирена оповещает о конце игры. Мы побеждаем. Болельщики сходят с ума, арена наполняется скандированием. Я снимаю шлем и вижу, как на скамейке Джон Миллер хлопает в ладоши с довольной улыбкой.

– Отличная работа, ребята, – говорю, стуча перчаткой по спине Мура.

Мы – команда, мы – «Кингз». И сегодня мы снова доказали, почему заслуживаем это имя.

***

Мы все шумной толпой врываемся в раздевалку. Потные, уставшие, вонючие – но счастье с нас просто льётся. Адреналин ещё не отпустил, все смеются, шутят, кто-то уже снимает форму. Я только собираюсь снять шлем, как дверь резко распахивается, и внутрь заходит наш новый владелец.

– Кингз! Я очень рад, что купил вас! – его голос гремит, как гром среди ясного неба.

Раздевалка взрывается: парни кричат, смеются, кто-то стучит клюшкой об лавку.

– Спасибо вам за эту игру! – продолжает он, начав хлопать в ладоши. Ему вторят другие, шум нарастает.

Но я замечаю его только краем глаза. Моё внимание приковано к ней. Она стоит чуть в стороне, обхватив себя руками, будто пытаясь стать меньше, незаметнее. Короткий чёрный топ, кожаные шорты, сапоги – и всё. Ну хоть колготки надела. Но на её лице что-то другое: холод, который она пытается скрыть, но я вижу, как её плечи слегка подрагивают. Замёрзла. И, чёрт возьми, это зрелище заставляет моё сердце сжаться.

Мгновенно беру своё джерси для тренировки из шкафчика. Оно пахнет потом и льдом, но сейчас это не важно. Шаг к ней – наши взгляды пересекаются, и я вижу, как она напрягается, словно ожидая подвоха. Её глаза, такие большие и зелёные, смотрят на меня с лёгкой настороженностью, но в них читается что-то ещё. Что-то, что заставляет меня действовать.

– Хоть что-то накинешь. Больно на тебя смотреть, – говорю я, мягко, но твёрдо, накидывая на неё джерси. Оно слишком большое для неё, свисает почти до колен, но это только подчёркивает её хрупкость.

– Мне это не нужно, – она пытается протестовать, но тут же вытаскивает руки в рукава, как будто инстинктивно ища тепла. Её движения такие резкие, но в то же время грациозные, что я не могу не улыбнуться.

Я улыбаюсь, не сдерживаясь. Её глаза хлопают, как у удивлённого ребёнка. Она красивая, чёрт возьми. Но воровка. И, несмотря на всё, что между нами произошло, я не могу остаться равнодушным. Она стоит передо мной, такая маленькая и уязвимая, но в её глазах всё ещё горит тот самый огонь, который когда-то привлёк меня.

– Ну что, воровка, – говорю я, слегка наклоняясь к ней, чтобы наши глаза были на одном уровне. – Теперь ты хотя бы не замёрзнешь.

Она смотрит на меня, и в её взгляде читается что-то между благодарностью и раздражением. Но она не отворачивается. И в этот момент я понимаю, что, несмотря на всё, что было и что будет, я не могу просто отпустить её. Она – как шторм, который невозможно предсказать. И я, как дурак, готов снова броситься в этот ураган.

– Котин! Живо на интервью! – раздаётся голос Саманты Рейнольдс, нашего главного PR-менеджера. Она заглядывает в раздевалку, махая мне рукой, и её взгляд на мгновение останавливается на Стелле. В её глазах я вижу что-то между удивлением и лёгким пренебрежением. Но она быстро отводит взгляд, возвращаясь к своей деловой маске.

– Иду! – отзываюсь я, но перед тем как выйти, оглядываюсь на Стеллу ещё раз. Она стоит в моём джерси, её пальцы сжимают ткань так крепко, будто она боится, что её отнимут. И почему-то внутри всё переворачивается. Это странное чувство – будто она уже стала частью моей жизни, хотя я даже не знаю, кто она на самом деле.

Я выхожу из раздевалки и направляюсь в зону для интервью. Свет прожекторов бьёт в глаза, и я ненавижу это чувство – как будто тебя ставят на сцену в цирке. Камеры уже нацелены на меня, а микрофоны с логотипами каналов тянутся, как змеи, готовые укусить.

Делаю глубокий вдох и ухмыляюсь – не могу позволить себе выглядеть усталым или раздражённым. «Кингз» победили, и все ждут, что капитан будет сиять гордостью.

– Тимур, это была невероятная игра! Расскажите, какой момент стал ключевым для вашей победы? – первая журналистка с сияющими глазами бросает вопрос, который я слышал тысячу раз.

– Мы работаем как единый механизм, и это даёт результат. Ключевой момент? Думаю, гол Маккелли во втором периоде. Он вывел нас вперёд, и мы просто дожали их! – отвечаю, добавляя фирменную улыбку.

Следующий вопрос летит откуда-то сбоку:

– Капитан, что вы скажете про своего брата? Сегодня он снова показал потрясающую игру в воротах!

Улыбка становится шире.

– Слава – лучший вратарь, которого я знаю. Он снова доказал, почему носит номер 33. Я горжусь, что у нас одна фамилия.

Толпа журналистов смеётся, но я уже выискиваю глазами, где там Саманта, чтобы дать понять, что мне пора. Однако внимание переключается в неожиданный момент.

– Тимур, как вам новый владелец клуба Майк Гарсия?

Делаю паузу, взгляд становится жёстче, но тон – спокойный.

– Я – капитан «Кингз», и моя задача – побеждать. Всё остальное не имеет значения.

Этот ответ их немного охлаждает, но ненадолго. Последний вопрос:

– В этом году у вас появилась девушка?

Я напрягаюсь, но держу лицо.

– Это личное. – коротко отвечаю, не давая им больше поводов копать.

Саманта машет рукой, подавая сигнал, что интервью закончено. Я выдыхаю с облегчением и быстро ухожу из-под света софитов, чувствуя, как напряжение уходит с каждым шагом.

Когда я возвращаюсь в раздевалку, её уже нет. Моё джерси тоже исчезло. Чёртова воровка. Она снова ускользнула, как будто её и не было. Но запах её духов всё ещё витает в воздухе, и я не могу отделаться от мысли, что она где-то рядом.

Я сажусь на лавку, сжимая кулаки. Почему она всегда уходит, не сказав ни слова? Почему я позволяю ей так себя вести? Но в глубине души я знаю ответ. Она – как шторм, который невозможно предсказать. И я, как дурак, готов снова и снова бросаться в этот ураган.

– Тим, ты чего такой хмурый? – раздаётся голос Славы. Он подходит ко мне, держа в руках бутылку воды. Его взгляд изучающий, будто он видит меня насквозь. Он всегда знает, когда что-то не так. Но я не хочу говорить. Не сейчас. Не о ней.

– Устал просто, – бурчу я, отводя взгляд. Голос звучит глухо, даже для меня самого. Я знаю, что это отмазка, и Слава это понимает. Но он не давит. Он просто стоит рядом, давая мне понять, что он здесь, если я решусь заговорить.

– Ну-ну, – произносит он, протягивая мне бутылку. Его тон лёгкий, но в нём есть что-то, что заставляет меня улыбнуться, несмотря на всё.

Глава 4

Стелла

Мы возвращаемся в номер после игры. Майк молча открывает дверь и жестом велит мне войти первой. Его лицо – непроницаемая маска, как и всегда. Внутри всё так, как всегда: холодная роскошь, от которой становится неуютно. Просторный номер, идеально выверенный до мелочей, но в нём нет ни капли тепла. Всё выглядит безупречно.

Президентский люкс. Конечно. Если Майк берёт меня с собой, всегда всё устроено одинаково. Мне даже не нужно ничего просить или уточнять – как будто он знает мои мысли наперёд. Но это не забота. Это контроль. Тотальный.

Единственное, за что я могу сказать «спасибо», – раздельные спальни. Ещё одна его игра: он позволяет мне немного пространства, как будто это великодушный жест. Но я знаю, как всё на самом деле. Я – всего лишь аксессуар, часть его тщательно выстроенного образа. И боюсь, что он не захочет меня отпустить.

Стою посреди этой ледяной роскоши и чувствую себя чужой. Здесь всё говорит, что я лишь временный гость, что место, где мне быть, совсем не здесь. И это место точно не рядом с ним.

На мне всё ещё его джерси. Я не спешу его снимать. Этот запах… Запах льда, пота, мускуса – всё перемешалось, и это почему-то заставляет моё сердце трепетать. Чёрт, Стелла, что с тобой не так?

– У тебя что-то есть с этим Котиным? – внезапно звучит за спиной. Голос Майка как удар хлыста. Я оборачиваюсь и не успеваю увернуться: он хватает меня за локоть и тянет к себе. Его пальцы впиваются в мою кожу, и боль отрезвляет.

– Нет, с чего ты взял? – отвечаю, стараясь держать голос ровным.

– Если я узнаю, что ты крутишь с ним, – говорит он тихо, но от этого угроза звучит только страшнее, – Я сломаю ему жизнь. А ты от меня даже шагу больше не сделаешь. Поняла?

– Поняла. – моя рука автоматически поднимается к его лицу. Я прикасаюсь к его щеке, как будто могу успокоить этим жестом. Просто очередной акт в этом театре. Он наклоняется и впивается в мои губы, так, как будто это его способ забрать контроль обратно.

– А теперь сними эту тряпку и выкинь в мусор. – Он отстраняется, его взгляд тяжёлый, как цемент.

Я послушно снимаю джерси и ухожу в свою комнату. Выбросить её? Чёрта с два. Это его вещь. Ему и верну.

Раздеваюсь, быстро натягиваю джерси снова на голое тело, а сверху – белый махровый халат. Выхожу, осматриваюсь: Майка нигде не видно. Отлично. Уже делаю шаг к двери, как:

– Куда ты собралась?

Я вздрагиваю. Он сидит в углу, в кресле, как хищник, притаившийся в тени. Виски в одной руке, планшет в другой. Его взгляд буравит меня.

– Я… хотела сходить в спа. Ты же не против?

– Нет, только не задерживайся. Завтра вылет рано утром.

– Конечно. – мой голос звучит слишком бодро, чтобы быть правдой.

Я выскакиваю в коридор, сердце колотится, ноги несут меня вниз быстрее, чем я успеваю обдумать, что скажу. В голове хаос, но я знаю одно: мне нужно его увидеть. У стойки администратора выпаливаю: «Какой номер у Котина Тимура?» – мой голос дрожит, но я делаю вид, что всё под контролем. Он в той же гостинице, что и мы, как и вся команда. Конечно, Майк всё предусмотрел – так ведь проще. Я на автопилоте нахожу нужный этаж, нужную дверь.

Останавливаюсь перед дверью, стучу дважды. Тишина. В груди холодеет. Может, он уже спит? Или… Что, если не откроет? Стучу ещё раз, оглядываюсь через плечо. Коридор пуст. Тишина сгущается, и я почти готова повернуть назад, как вдруг, уже не думая, поднимаю руку, чтобы постучать снова. Дверь распахивается так резко, что я вздрагиваю.

– Стелла? – Его голос низкий, хриплый, ещё сонный. Он смотрит на меня слегка ошарашенно. Его волосы взъерошены, тело расслаблено, на нём только серые спортивные штаны. У него эта растрёпанная небрежность, которая… Чёрт возьми, он чертовски притягателен. И от этого у меня в животе всё сжимается.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает он снова, его глаза полны непонимания, но ещё больше – усталого любопытства.

Не говоря ни слова, я протискиваюсь мимо него в номер. Моё сердце бешено колотится, будто пытается вырваться из груди, и каждый удар отдаётся в висках. За спиной слышу тихий щелчок двери, а затем его шаги – мягкие, но уверенные, приближаются. Я медленно оборачиваюсь, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

В комнате царит полумрак, едва разгоняемый слабым светом ночника. Этот тусклый свет ложится на его лицо, подчёркивая резкие линии скул, изгиб губ, тени, которые играют на его коже, делая её ещё более загадочной. И я не могу отвести взгляд.

Моё внимание приковано к его глазам. Эти янтарные глаза с чёрными вкрапинками… словно маленькие галактики, затягивающие меня внутрь, или как звёзды на закате. Они тёплые и спокойные, как позднее лето, когда солнце начинает садиться, окрашивая всё вокруг в золотистые тона. Я чувствую, как меня тянет к нему, будто это не просто взгляд, а невидимая сила, которая сжимает меня, удерживает, лишает воздуха и мыслей.

Его присутствие заполняет всё пространство комнаты. Он высокий, с широкими плечами, теми самыми сильными руками, в которых, кажется, спрятан весь мир. Кожа ровного бронзового оттенка, будто впитавшая в себя солнечный свет. Чёрные волосы, короткие и густые, слегка растрёпанные, как будто укладка для него – это просто встряхнуть головой.

Сейчас он смотрит на меня, и я чувствую, как всё внутри меня замирает. Его взгляд проникает куда-то глубоко, туда, куда я никого не пускаю. Я пытаюсь дышать ровно, но это сложно, когда он так близко. Когда его глаза, его присутствие, его тишина заполняют всё вокруг. Я знаю, что он видит мою слабость, мою неуверенность, но я не могу отступить. Не сейчас.

Мы стоим друг напротив друга, и время будто останавливается. В этой комнате, в этом полумраке, только он и я. И я не знаю, что будет дальше, но понимаю, что уже не могу отступить.

– Ты не ответила, – его голос теперь чуть более уверенный, почти строгий. – Что ты здесь делаешь?

Я чувствую, как моё дыхание слегка сбивается, но стараюсь держаться. Отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожит:

– Я принесла твою джерси.

Слова звучат просто, но в них скрыто больше, чем я готова признать. Я не смотрю на него, но чувствую его взгляд на себе, будто он пытается разгадать, что скрывается за моими словами. И в этот момент я понимаю, что игра началась. И я уже не могу отступить.

– И где же она, воровка? – Он хмыкает.

– Что? Я ничего не крала. Ты сам мне её дал! Тебе шайбой по голове попало? – острю, чтобы скрыть, как у меня дрожат колени.

Он усмехается, совсем чуть-чуть. Его лёгкая насмешка накрывает меня волной тепла.

– Ладно. Давай её сюда.

Развязываю пояс халата и медленно снимаю его. Под джерси больше ничего нет. Вижу, как он замирает. Его взгляд цепляется за каждую линию моего тела. Глаза темнеют, в них вспыхивает огонь. Он сглатывает, его кадык предательски дёргается. Мы оба молчим. Воздух между нами становится густым, тягучим, тяжёлым, как грозовая туча.

Чёрт. Что я делаю? Почему это ощущается так… правильно? И почему мне это нравится?

– Стелла… – Его голос хриплый, низкий, будто обволакивает меня. Он подходит ко мне, каждый шаг звучит громче, чем моё собственное сердце. Инстинктивно я отступаю, пока спиной не упираюсь в комод. Холод металла впивается мне в кожу через тонкую ткань джерси, пробирая до дрожи.

Он останавливается в шаге, его голова чуть наклонена, и янтарные глаза сверкают в полумраке.

– Ты хочешь отдать мне мою джерси? – голос его становится почти бархатным, но в нём чувствуется что-то… опасное, скрытая угроза или, может быть, вызов.

Я молчу. Чёрт, почему я молчу? Нужно что-то сказать. Хоть что-нибудь! Но все слова застревают где-то глубоко в горле. Я чувствую, как внутри всё скручивается в горячий узел. Что со мной не так?

– Ты сама отдашь её? – Он делает ещё шаг. Я уже слышу, как он дышит, низко, медленно. – Или мне придётся забрать?

Моё дыхание сбивается. Я открываю рот, пытаюсь выдавить хоть звук, но ничего не выходит. Словно меня парализовало. Он делает шаг и теперь между нами почти нет расстояния. Мы дышим одним воздухом. Тёплым, густым, пропитанным напряжением.

Его руки касаются моей талии, сильные, уверенные. От этого прикосновения по коже пробегают искры. Одним движением он поднимает меня, словно я ничего не вешу, и сажает на край комода. Я чувствую, как холод дерева и металла встречается с жаром моего тела. Ещё секунду, и моё дыхание превращается в короткие, неровные вдохи.

Его большие, теплые ладони опускаются на мои оголенные колени, и я чувствую, как они начинают медленно, но уверенно двигаться вверх. Каждое прикосновение его пальцев к моей коже заставляет меня трепетать, будто внутри меня взорвалась звезда, и её свет, жар и энергия разливаются по всему телу. Я не могу усидеть на месте, сдвигаюсь на край комода, ближе к нему, и мои бедра непроизвольно прижимаются к его паху. Его дыхание срывается, превращаясь в низкий, хриплый звук, который проходит через меня, как электрический разряд. Этот звук – он для меня, только для меня, и он заставляет меня содрогнуться всем телом.

Его глаза темнеют, становятся глубокими, как ночь, но в них горит огонь – яркий, неистовый, и этот огонь направлен на меня. Я чувствую, как его руки скользят вверх по моим ногам, медленно, словно он изучает каждый сантиметр моей кожи. Там, где его пальцы касаются меня, остаются следы жара, будто он метит меня, оставляет на мне свои знаки, свои обещания.

Когда его руки достигают края моего джерси, он слегка приподнимает его, и холодный воздух касается моей обнажённой кожи. Я вдруг осознаю, что под тканью ничего нет, и это осознание заставляет меня сжаться внутри. Моя кожа горит, каждый нерв натянут, как струна, и я чувствую всё: его руки, его взгляд, его дыхание, которое теперь стало частью меня.

В этот момент я понимаю: он принадлежит мне так же, как я принадлежу ему. И это знание, это чувство – оно огненное, всепоглощающее, и я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

– Что ты хочешь, Звёздочка? – Его голос тянется ко мне, глубокий, вибрирующий, словно гудящий электрический разряд. В нём скрыта сила, необузданная, пугающая, но чертовски притягательная.

Я открываю рот, едва шепчу:

– Хочу, чтобы ты убрал свои руки, хоккеист.

Ложь. Наглая ложь, Стелла. Твои слова – ничто по сравнению с тем, что творится внутри. Я не хочу, чтобы он убирал руки. Я хочу, чтобы он остался. Чтобы он исследовал каждую линию моего тела, чтобы прикоснулся ещё. Глубже. Дольше.

Он усмехается. Эта усмешка – как наждачная бумага по коже, болезненная, но горячая. Он наклоняется ближе, его лицо почти касается моего, дыхание обжигает губы.

– Нет, – его голос становится тише, но ещё более уверенным. – Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. Разве не так?

Щёлк. Тумблер в моей голове переключается с тихого напряжения на бурю. Гнев, стыд, желание – всё смешивается в единый хаос. Эти слова. Его хищный взгляд. Моё тело, которое предаёт меня.

– Пошёл к чёрту, хоккеист! – выплёвываю я, срываясь с места. Резко толкаю его в грудь. Он не отступает. Не двигается. Лишь его улыбка становится шире, глубже. Как у хищника, который уже поймал добычу.

Моё сердце бьётся так сильно, что я чувствую его пульсацию в кончиках пальцев, в висках, даже в горле. Оно словно вырывается из груди, пытаясь убежать от него, от этого момента, от себя самой. Я соскальзываю с комода, хватаю халат и бросаюсь прочь, даже не оборачиваясь. Внутри меня бушует ураган: гнев, стыд, и это проклятое, невыносимое желание, которое обжигает изнутри, как раскалённый металл. Оно не отпускает, не даёт дышать, не даёт думать.

Я захлопываю дверь ванной и прижимаюсь к ней спиной, словно пытаясь отгородиться от него, от себя, от этого безумия. Моё дыхание срывается, грудь тяжело поднимается и опускается, а внизу всё пульсирует, будто внутри меня зажгли огонь, который я не могу потушить. Руки дрожат, голова кружится, и я чувствую, как моя кожа горит под его джерси.

– Чёрт… – выдыхаю я, срывая с себя его вещь, будто она обжигает меня. Швыряю её на пол, как будто это может помочь. Надеваю халат, затягиваю пояс так туго, что он врезается в кожу. Но даже это не помогает. Зачем я пришла к нему? Почему я е просто не выкинула? Почему я позволила себе это?

Я вылетаю из его номера, как ошпаренная. Ноги сами несут меня вперёд, но вместо того, чтобы пойти в свой номер, я сворачиваю в другую сторону, к лифтам. Спа. Мне нужно туда. Нужно остыть, прийти в себя, смыть с себя этот жар, это безумие. Но даже когда я иду, я чувствую, как моё тело предаёт меня. Каждый шаг отзывается пульсацией там, внизу, и я ненавижу себя за это.

Я злая. Напряжённая. И всё ещё чертовски возбуждённая. Это невыносимо. Мне нужно остыть. Немедленно. Иначе я сойду с ума.

На ресепшене я почти не слушаю, что мне говорят. Всё проходит мимо, как в тумане. Единственное, что имеет значение сейчас, – это остыть. Как угодно. Бронирую сауну с бассейном, киваю машинально на вопросы администратора, и уже через пару минут открываю дверь в спа-зону. Спа-зона была оазисом тишины и покоя. Тёплый пар окутывал всё вокруг, создавая ощущение, будто я попала в другой мир. Аромат эвкалипта и лаванды смешивался с запахом влажного дерева, а мягкий свет свечей отражался в воде бассейна, создавая мерцающие блики.

Срываю халат и бросаю его на лежак, едва замечая, где он падает. Холодная вода бассейна зовёт, и я ныряю, даже не задумываясь. Ледяной удар обрушивается на моё тело, обжигая его своим морозом, и это как глоток воздуха после удушья.

Выныриваю, прерывисто вдохнув. Вода стекает по лицу, капает с кончиков волос. Добираюсь до ступенек в углу бассейна и опускаюсь на них. Вода доходит до груди, окружает, обволакивает, но внутренний пожар не гаснет. Я закрываю глаза, пытаясь прийти в себя.

Но нет. Чёрт. Всё только хуже. В голове застряли его глаза, в них горел огонь, и этот взгляд – такой, будто я была всем, что он хочет. Его голос, низкий, обволакивающий. Его руки, жёсткие, уверенные, оставляющие на мне горячие следы. Этот момент, когда между нами не было ничего, кроме напряжения, которое вот-вот могло взорваться.

Я опускаю руку вниз, кожа под пальцами обжигает. Прикосновение вызывает тихий, едва слышный выдох. Всё тело откликается, как будто только этого и ждало. Передо мной всплывает его лицо, слишком чёткое, чтобы быть плодом воображения. Тимур. Его руки обхватывают мою талию, притягивают ближе, его горячее дыхание касается моей шеи, его тело напротив моего.

– Чёрт… – шепчу я, проводя пальцами по напряжённой, пульсирующей коже. Глаза закрываются, а дыхание сбивается, становится рваным. Напряжение накатывает волнами, всё сильнее, всё быстрее. Картины в голове слишком яркие. Его губы на моей коже, его руки исследуют каждую линию моего тела, его низкий голос шепчет что-то, обжигая горячим воздухом.

Мой стон – тихий, почти неуловимый. Но внутри всё срывается, всё кричит. Я ускоряюсь, чувствуя, как напряжение становится невыносимым. Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Кажется, я вот-вот…

– Малышка, ты тут? – раздаётся низкий, слегка пьяный голос.

Я вздрагиваю так резко, что едва не захлёбываюсь.

– Чёрт! – вырывается у меня. Это Майк.

Сердце начинает колотиться так сильно, что его гул отдаётся в висках, словно предупреждая об опасности. Я замираю, чувствуя, как волна паники поднимается из глубины, сковывая всё тело. Вода вокруг внезапно кажется ледяной, но даже её холод не может заглушить жар, разливающийся по моей коже.

Я резко выпрямляюсь, стараясь скрыть дрожь в руках, и быстро погружаюсь в воду по шею, чтобы скрыть вспыхнувшее лицо. «Не сейчас, – думаю я, – только не сейчас.» Но он уже здесь.

Когда я выныриваю у бортика, вижу его. Майк. Он стоит, слегка покачиваясь, с мутным, пьяным взглядом. Его улыбка неуверенная, будто держится на честном слове, и от этого мне становится не по себе.

– Майк, что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, стараясь придать голосу ровный, спокойный тон. Но внутри всё кипит. Паника, раздражение, гнев, даже страх – всё смешалось в один клубок, который сжимает горло.

– Я пришёл к тебе, Малышка, – его голос звучит тягуче, медленно, и это плохой знак. Очень плохой.

Он тянет с плеч халат, и моя голова начинает гудеть ещё громче. Я вижу, как он сбрасывает ткань на пол. Он полностью голый.

Чёрт.

Майк, как ни в чём не бывало, погружается в воду, лениво ныряя, словно здесь нет никого, кроме него. Как будто весь мир – его. Он выныривает рядом, слишком близко. Его мокрые волосы липнут ко лбу, а его чёрные глаза блестят каким-то странным, напряжённым огнём. Пьяная решимость.

Моё сердце сжимается.

– Майк, не надо, – тихо произношу я, но он, кажется, даже не слышит.

– Не бойся, Малышка. Всё хорошо, – его голос тёплый, маслянистый, почти ласковый. Но этот тон только сильнее заставляет напрягаться.

Я медленно отступаю назад, но вода слишком плотная, она мешает мне двигаться, обхватывает, сковывает, будто тоже играет против меня.

Майк подаётся ближе, и я чувствую, как холодная плитка бортика касается моей спины. Ещё шаг, и он окажется прямо передо мной. Его мокрые руки касаются бортика по обе стороны от меня. Я зажата.

– Ты сбежала в спа, чтобы скрыться от меня, Малышка? – его голос ленивый, глубокий, но под этим тоном слышно раздражение, нарастающее с каждым его словом. – Думаешь, я не вижу, как ты смотришь? На меня, на этого… хоккеиста?

Моё сердце замирает на секунду, но я стараюсь дышать ровно.

– Майк, ты пьян, – говорю я спокойно, хотя внутри напряжение натянуто, как струна, готовая лопнуть. – Давай вернёмся в номер. Ты приляжешь, а мы поговорим утром.

Его ухмылка ледяная, неприятная. Она вызывает у меня желание отстраниться, исчезнуть, но я остаюсь на месте.

– Утром? Нет, Малышка. – Он делает шаг вперёд, его глаза опасно блестят. – Мы поговорим сейчас.

Его рука тянется к моей щеке, но я отворачиваюсь.

– Я пришла сюда, чтобы расслабиться, Майк. Одна, – стараюсь говорить твёрдо, даже резко.

– Расслабиться? – он медленно прижимается ко мне, и от этого мне становится не по себе. Вода вокруг меня кажется горячей, как будто её температура поднялась из-за его присутствия.

– Это не то, о чём ты думаешь, – резко отвечаю я, но он меня не слушает. Его рука ложится на мою талию, сильная, давящая.

– Ты моя, Стелла, – рычит он, его голос звучит так, словно эти слова не подлежат обсуждению. – И если ты думаешь, что можешь играть со мной, то лучше не проверяй мои границы.

Я чувствую, как внутри всё вспыхивает. Гнев поднимается волной, выжигая страх. Его слова, его действия – всё это больше не имеет власти надо мной.

– Майк, отпусти меня, – говорю твёрдо, каждый слог резкий, словно удар.

– Отпустить? – он усмехается, но его хватка только крепче. – Ты забываешь, кто тут главный.

И в этот момент меня охватывает не страх, а гнев. Всё, что я терпела, всё, что подавляла, вспыхивает ярким пламенем. Я резко поднимаю руку, вода всплескивает, ударяя в его лицо.

Он вытирает лицо, ярость пылает в его глазах.

– Ты играешь с огнём, Малышка, – рычит он, хватая меня за талию и разворачивая спиной к себе. Его дыхание обжигает мой затылок.

– Отпусти, – мой голос звучит хрипло, едва слышно. Но он только усмехается.

– Ты думаешь, можешь бросить вызов мне? Я покажу тебе, где твоё место.

Его рука сжимается на моей шее, тёплая, но пугающе сильная. Я ощущаю, как его пальцы обхватывают мою кожу, лишая воздуха, лишая свободы. Его губы прижимаются к моей шее, но это не прикосновение, это укус. Остро, болезненно, как клеймо, как метка, которая, кажется, обжигает меня изнутри.

– Прекрати! – кричу я, но он не слышит или не хочет слышать. Его ярость, его желание подчинить меня захлёстывают его.

Я чувствую, как он вторгается в мой мир, рушит мои границы, ломает всё, что осталось от меня. Боль разрывает меня на части, физическая и душевная, и я просто застываю. Слёзы текут по моим щекам, горячие, солёные, как доказательство моего бессилия.

Это происходит снова. Он делает это снова.

Каждая клетка моего тела кричит, но я замолкаю внутри. Всё угасает. Только пустота. Только горькое осознание того, что я снова стала игрушкой в его руках.

Я сижу на жёстком стуле, сжимая кулаки, чтобы остановить дрожь. Комната душная, свет лампы режет глаза. Полицейский за столом что-то пишет, не глядя на меня. «Стелла Кингсли», – произносит он, и я вздрагиваю. Его голос звучит как приговор. «На выход». Я встаю, ноги подкашиваются. Всё, конец. Поймали с наркотиками. Катастрофа.

Я не понимаю, что происходит, но механически поднимаюсь и следую за ним, будто в трансе. Мы идём по длинному коридору, освещённому холодным светом ламп. Каждая дверь, мимо которой мы проходим, кажется мне входом в мой личный ад. Наконец, полицейский открывает одну из них, жестом указывая на вход.

Внутри – он. Мужчина лет тридцати, с идеально уложенными чёрными волосами и такими же холодными, чёрными глазами. Он сидит в большом кожаном кресле, словно на троне, и курит, лениво выпуская дым. Его взгляд скользит по мне, как по товару.

– Малышка, иди сюда, – говорит он, хлопая рукой по своему колену, призывая меня.

Меня накрывает волна отвращения. Холодный пот струится по спине, и мне хочется просто раствориться, исчезнуть. Я стою на месте, но, когда за мной с глухим щелчком закрывается дверь, страх подталкивает меня сдвинуться.

– Не заставляй меня повторять дважды, Малышка, – его голос становится ледяным.

Я сглатываю и, с трудом переставляя ноги, подхожу ближе. Его взгляд прожигает меня насквозь, а улыбка на губах – словно у хищника, готового к прыжку. Он ждёт, что я подчинюсь, и я… подчиняюсь.

– Хорошая девочка, – выдыхает он, отправляя клубы дыма прямо мне в лицо. – Я тебя выкупил.

Эти слова звучат как приговор.

– Что это значит? – мой голос дрожит, словно я уже знаю ответ, но всё равно боюсь его услышать.

Его рука скользит по моему бедру, и я замираю, словно окаменев.

– Это значит, что ты теперь должна мне крупную сумму. Полмиллиона долларов, Малышка, за то, что ты не окажешься за решёткой.

– У меня нет таких денег, – шепчу я, чувствуя, как его пальцы становятся всё более настойчивыми.

– Значит, будешь отрабатывать, – он говорит это так спокойно, словно всё уже давно решено. Сигарета зажата между его зубами, и этот образ будто бы создан для кино – пафосный, харизматичный. Но у меня внутри всё сжимается от ужаса и отвращения.

– Ты поедешь со мной, – его голос не терпит возражений. Он хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть ему прямо в глаза. Я чувствую, как мои силы исчезают. Я просто киваю. Я больше ничего не могу сделать.

– А сейчас, – он резко кладёт меня животом на холодный деревянный стол, и я понимаю, что это только начало.

– Прошу, не нужно, – слова срываются с моих губ, полные отчаяния.

Он не слушает. Словно хищник, получивший добычу, он действует грубо, быстро. Его рука дёргает за пояс моих лосин, снимая их одним движением. Его пальцы касаются моей обнажённой кожи, грубо вторгаясь в моё пространство.

Я чувствую, как слёзы текут по моим щекам, горячие, солёные, бессильные. Его действия причиняют мне боль, отзываются в каждом нерве. Я упираюсь лбом в холодное дерево стола, закрываю глаза, пытаясь вычеркнуть этот момент из реальности, но всё бесполезно. Это уже делали со мной.

Он насыщается мной, своей добычей, а я? Я просто жду, когда этот кошмар закончится.

Когда он заканчивает и его тяжёлое дыхание срывается на выдох, я чувствую, как он обрушивается на меня всей своей тяжестью. Его тело, горячее и липкое, прижимает меня к бортику, и я не могу дышать. Не только из-за его веса, но и из-за того, что внутри меня всё сжалось, будто превратилось в камень. Горячее жжение на шее от его зубов сменяется влажным дыханием. Я чувствую, как его губы шевелятся, что-то шепчут, но я не слышу. Гул в ушах заглушает всё вокруг, даже его голос – бессмысленный, мерзкий. Я не слушаю. Я просто существую в этом моменте, как пустая оболочка.

Когда он выходит из меня, всё, что остаётся – это боль. Не только физическая, а гораздо глубже, словно внутри что-то оборвалось. Я чувствую, как он лениво отталкивается от меня и ложится на спину, вода поддерживает его расслабленное тело. Меня уже не поддерживает ничего.

Я еле двигаюсь, ноги словно не мои. Поднимаюсь, с трудом выбираюсь из бассейна, хватаю халат трясущимися руками и накидываю его на себя, как защитный слой. Ткань липнет к мокрой коже, но я не чувствую её. Всё, что я чувствую, – это пустоту, которая разливается внутри, как яд.

Оглядываюсь. Он лежит там, беспечно раскинув руки, а на его лице сияет довольная, самодовольная улыбка.

Меня буквально выворачивает от этого зрелища. Внутри всё клокочет – стыд, гнев, отвращение. К себе. К нему. Ко всему этому миру. Я хочу сбежать, куда угодно, подальше, лишь бы не видеть его мерзкую рожу.

Несусь через холл, пряча лицо, чтобы никто не заметил мой вид, моё состояние. Словно весь отель смотрит на меня, осуждает, смеётся, но это неважно.

Врываюсь в номер, захлопываю дверь и замираю на секунду, опираясь на неё спиной. Халат липнет к моему телу, сердце стучит так, что кажется, оно вот-вот разорвётся.

Я скидываю его, как будто он обжигает. Несусь в ванную, включаю душ на полную мощность, ледяные струи обрушиваются на меня, смывая запахи, прикосновения, его. Я тру кожу до красноты, до боли, но этого мало. Грязь внутри остаётся, и я не могу её смыть.

– Смой его, – шепчу я себе, но вода не помогает. Она только усиливает ощущение, что я никогда не смогу избавиться от этого. От него.

Когда вода наконец перестаёт литься, я падаю на холодный кафель. Слёзы текут по щекам, но я не чувствую их. Тело дрожит, а мысли путаются. Всё, чего я хочу сейчас, – провалиться в сон. Просто забыться. Очнуться, и чтобы этого никогда не было.

Силой поднимаюсь, вытираюсь как могу, иду в спальню, хватаю покрывало и накрываюсь им с головой. Пусть тьма скроет меня. Только бы больше ничего не чувствовать.

Но даже в темноте я вижу его лицо. Его улыбку. Его глаза. Они преследуют меня, как тени, которые не отпускают. Я закрываю глаза, но они всё равно там.

– Это не конец, – шепчу я себе, но голос звучит чужим, слабым. – Это не конец.

Но почему-то я не могу в это поверить.

Тимур

После её ухода я лежу в темноте. Её лицо, этот взгляд – смесь напряжения и решимости – не выходит из головы. Чёрт, что с ней? Или, может, дело во мне?

Я бросаю попытки заснуть. Всё это слишком. Поднимаюсь с кровати, натягиваю футболку и решаю спуститься в бар. Может, пара глотков виски остудят этот странный жар, что свербит где-то внутри. Лифт плавно спускается, двери открываются в полутёмный холл гостиницы.

И вот тогда я её вижу.

Она несётся по холлу вверх по лестнице, словно от чего-то бежит. Нет, словно от кого-то. Её движения быстрые, почти панические. Волосы растрёпаны, халат наброшен небрежно, завязан кое-как. Её лицо частично скрыто, но я успеваю заметить это выражение – боль, паника и отчаяние. Настоящее, острое, режущее.

Я замираю, не в силах отвести взгляд, пока её силуэт не исчезает наверху. В груди неприятно сжимается, будто кто-то сжал сердце ледяной рукой. Что, чёрт возьми, с ней случилось?

Внезапные шаги выводят меня из оцепенения. Из спа-зоны выходит Майк. Его походка размашистая, самодовольная, как у человека, который только что доказал всему миру своё превосходство. Голова чуть приподнята, уголки губ изогнуты в хищной улыбке. Смотрю на него – и всё становится на свои места.

Этот взгляд, это выражение лица, словно он только что получил то, что хотел. Или, скорее, отобрал. Внутри меня уже закипает гнев. Глухая, тяжёлая ярость поднимается из глубин, заполняя всё моё существо.

Чёрт бы побрал этого Майка.

– О, капитан, не спится? – его голос звучит фальшиво-дружелюбно, с той скользкой ноткой, от которой меня сразу передёргивает.

– Не спится, – отвечаю коротко, намеренно оставляя в голосе ледяной оттенок. Не хочу прятать, что этот разговор мне не по душе.

– А я вот, вымотан, – продолжает он, его тон льётся, как масло. Гладкий, уверенный. – Слушай, Тимур, как ты смотришь на то, чтобы прийти ко мне во вторник на ужин? Всё в кругу своих, ты понравишься.

Его слова звучат как предложение, но в них ощущается едва уловимый приказ, словно он даже не рассматривает вариант отказа.

– Конечно, как я могу отказаться от такого приглашения, – отвечаю ровно, нейтрально. Но внутри что-то неприятно сжимается.

Я слишком хорошо знаю таких людей, как Майк. Улыбки натянутые, голос, будто с сахаром, а за всем этим скрывается железная хватка и презрение к тем, кого они считают ниже себя. Я привык к этому. Привык к их «гостеприимству», к их играм за закрытыми дверями. Но сегодня всё иначе. От его слов, от его взгляда на меня у меня нарастает напряжение. И я не могу понять почему.

Мне не нравится этот человек. Ни его голос, ни манера держаться, ни этот оценивающий взгляд, в котором, как мне кажется, читается слишком многое. И хотя я не могу назвать причину, моя интуиция орёт, что здесь что-то не так. А она редко ошибается.

– Тогда до встречи, капитан, – Майк улыбается, чуть склоняет голову в прощальном жесте и уходит. Его шаги гулко звучат в тишине холла, постепенно затихая.

Я остаюсь один. Чувствую, как неприятный осадок разливается внутри. Перед глазами снова встаёт картина: Стелла, бегущая наверх, её спутанные волосы, её взгляд, полный паники и страха. Я вспоминаю Майка и его ухмылку, словно он только что выиграл главный приз.

И внутри поднимается странное, вязкое чувство. Словно где-то рядом зреет буря, а я стою прямо в её эпицентре.

Глава 5

Тимур

На льду сегодня напряжение висит в воздухе, будто атмосфера сама решает устроить испытание. Миллер, наш тренер, выводит тренировку на новый уровень жесткости. Видно, что он настроен не просто согнать с нас пот, а проверить на выносливость.

– Котин, давай быстрее, ты или капитан, или балласт! – орёт он, и я рывком ускользаю от Олли, который пытается меня прижать к борту. Его слова бьют больнее, чем шайба в рёбра, но я знаю, зачем он это делает. Мне нужно задавать темп, быть впереди – всегда.

Лёд скрипит под коньками, пасы летят на пределе скорости. Мы отрабатываем комбинацию, где я в центре, веду шайбу, отбиваюсь от защитников и кидаю на Дэвида, который, как всегда, рвёт левый фланг.

– Маккелли, твои передачи так же хороши, как твоя игра в покер, то есть никакие! – звучит голос Миллера.

Дэвид лишь ухмыляется, но старается выложиться. Его бросок уходит чуть мимо, шайба глухо ударяется о бортик.

Слава, стоит на месте, готовый ко всему. Его номер «33» сияет, будто он и есть крепость. В какой-то момент Крис с правого фланга пытается бросить низом, и Слава, будто читая мысли, ловит шайбу в ловушку, как заправский маг.

– Хорош, Котин, но не расслабляйся! На матчах не будет второго шанса! – тренер продолжает подгонять нас.

Дальше идёт упражнение на защиту. Олли и Джеймс держат линию, как две непробиваемые стены. Я бросаюсь в атаку, пытаюсь прорваться между ними, но Джеймс ловит момент и выбивает шайбу.

– Котин! Не думай, что твой номер «11» делает тебя неуязвимым! Шевелись! – кричит Миллер.

Я разворачиваюсь, подхватываю шайбу и кидаю на Кристофера. Он принимает пас, обходит Олли и бросает в верхний угол. Слава тянется, но шайба проходит мимо его ловушки и врезается в сетку.

– Вот так! – радостно орёт Крис, а я хлопаю его по плечу.

– Кристофер, хорошая работа, но с соперниками будет сложнее! Давайте ещё раз! – не успокаивается Миллер.

Тренировка продолжается, пот стекает ручьями. Я ощущаю каждый мускул, каждый вдох. Мы отрабатываем стратегии, броски, защиту, смену темпа. Лёд под коньками превращается в поле битвы, где нет места слабости.

Когда Миллер, наконец, подаёт сигнал на перерыв, я обессиленно падаю на лавку. Взгляд выхватывает номера моих парней: «15» Дэвида, «20» Криса, «5» Олли, «7» Джеймса. Мы команда, и это единственное, что даёт силы продолжать.

– Это было адски! – смеётся Дэвид, отдуваясь.

– Зато мы готовы к матчу, как никогда, – добавляет Крис, протирая лицо полотенцем.

А я молча смотрю на лёд, где только что была наша маленькая война, и чувствую, как адреналин до сих пор кипит в венах.

***

Мы захлопнули дверь раздевалки, и Слава сразу же опустился на лавку рядом со мной. От него веяло его фирменным «давай забудем обо всём и оторвёмся», даже прежде чем он открыл рот. Воздух в раздевалке был густым от пота и адреналина, а звук захлопнувшейся двери эхом разнёсся по комнате. Слава ухмыльнулся, его глаза блестели, как будто он уже представлял, как мы будем «отрываться» в каком-нибудь баре. Но я знал, что сегодня вечером меня ждёт нечто совсем другое.

– Тим, погнали в бар, подцепим кого-нибудь! – его голос звучит слишком жизнерадостно для человека, который минуту назад едва стоял на ногах после тренировки.

Я закатываю глаза, бросаю свою клюшку в шкафчик и с силой хлопаю дверцей.

– Нет, мне сегодня вечером нужно быть в форме.

Слава, конечно, никогда не сдаётся.

– Ты всё же идёшь к Майку?

Он говорит это так, словно обсуждает какую-то глупую шутку. Я резко оборачиваюсь к нему, сверлю взглядом, от которого любой нормальный человек уже бы замолчал, но не брат.

– А у меня есть выбор?

Слова выходят резкими, как лезвие. Взрослый мужик, а всё равно ведёт себя как подросток. Слава лишь усмехается, поднимая руки в защитном жесте.

– Я всего лишь уточнил, – произносит он невозмутимо.

Его манера всё переводить в разряд пустяков доводит меня до белого каления, но я сдерживаюсь, не желая устраивать сцену. Вокруг шум раздевалки: звяканье дверец, гул голосов, обсуждения тренировки. Я беру полотенце, стараясь игнорировать эту самодовольную ухмылку на его лице.

– Не всё так плохо, Тим. Может, Майк просто хочет поговорить? – добавляет он с тем самым выражением лица, которое обычно вызывает желание врезать.

– Конечно. Только я бы лучше попал под шайбу на скорости девяносто, чем слушал его философию о жизни, – бросаю я, не сдержав раздражения, но быстро выдыхаю, чтобы не дать этому чувству взять верх.

Слава бросает на меня взгляд – шутливый, но уже без прежней напористости. Кажется, даже он понял, что продолжать не стоит.

***

Горячая вода бьёт по коже, смывая остатки пота и усталости после тренировки. Я стою под этим раскалённым потоком, но внутри меня бушует совсем другой огонь. Думаю, о ней. О звёздочке. Стелла. Чёрт побери, что она делает со мной?

Интересно, будет ли она сегодня на ужине? Хотя, если она придёт, лучше бы её вообще не было. Всё равно не смогу сидеть спокойно, зная, что между ней и Майком. Что их связывает? Деньги? Ну, логично. У Майка их столько, что можно скупить половину континента. Власть? Подходит, он в этом городе – почти что король. Я давно слышал о нём и его методах, ещё больше узнал, когда мой агент Ред сообщил, кто стал новым владельцем клуба. Уже тогда понял, с кем придётся иметь дело.

Может, она его любит? Ха. Вряд ли. Видел, как она смотрит на него – словно готова вцепиться ему в глотку и перегрызть сонную артерию. Любовью там даже не пахнет. Но тогда почему она с ним?

Перед глазами всплывает тот момент в холле отеля, когда она бежала наверх. В её глазах было что угодно, только не счастье. А потом этот мерзавец Майк выходит из спа с той хищной ухмылкой. Они были вместе, это очевидно.

И тут меня прошибает мысль. Неужели она пришла ко мне в номер, получила от этого возбуждение – чёрт, я это видел в её глазах – а потом пошла трахаться с ним? Вот же сука!

Я не сдерживаюсь. Бью кулаком в плитку душевой, вода тут же смешивается с кровью из разбитых костяшек. Глухой звук удара эхом разносится по душевой. Резко оглядываюсь, но понимаю, что уже один. Хорошо, меньше лишних вопросов.

Только вот внутри меня это ничуть не успокаивает.

Выхожу из душа, накидываю полотенце на плечи. Всё делаю на автомате. Тело действует, голова занята другим. Натягиваю футболку и начинаю шнуровать кроссовки, телефон начинает трещать, как назойливая муха. Беру трубку, зажимаю её плечом, одновременно натягивая шнурок на второй кроссовок.

– Слушаю.

– Ти, – раздаётся голос Реда, и я уже заранее знаю, что он снова с какой-то задачей. – Я тут нашёл ещё одного стилиста. Она подберёт тебе наряд к ужину. Адрес скину. Езжай к ней в студию.

– Хорошо. Жду. – Ответ лаконичный, как всегда. Скидываю звонок, пока продолжаю шнуровать кроссовок.

Это уже третий стилист после Глории. Чёрт бы побрал Славу и его привычку не удерживать своё хозяйство в штанах. Если он снова испортит мне настрой, я реально прикончу его. Уверен, Ред меня только поддержит.

Беру сумку и выхожу из стадиона, бросаю её в багажник своей машины. В салоне запах свежей кожи и ароматизатора, но он не перебивает шум мыслей в голове. Сажусь за руль, открываю навигатор и ввожу адрес, который мне прислал Ред.

Мотор мягко урчит, а я выезжаю со стоянки стадиона, чувствуя, как день с каждой минутой становится всё напряжённее.

***

Я подъехал к зданию в самом сердце Лос-Анджелеса. Его стеклянный фасад сверкал в лучах заходящего солнца, отражая городскую суету. Современные линии, вычурные детали – всё кричало о роскоши и статусе. Внутри пахло дорогим кофе и кожей, а мягкий свет люстр создавал атмосферу уюта, которая, однако, не могла скрыть холодной деловитости этого места. Лифт плавно поднял меня на нужный этаж, и я вышел в коридор, где каждый шаг отдавался эхом, как будто здание наблюдало за мной. Двери открываются, и меня тут же встречает приветливая блондинка за стойкой регистрации. Её улыбка слишком яркая, как и её искусственно длинные ресницы.

– Добрый день. У вас назначено?

– Да, Котин Тимур. – мой голос звучит спокойно, даже слегка отстранённо.

– Одну минуту, проверю. – Её пальцы бегают по клавиатуре, ногти цокают, как миниатюрные молоточки. Я терпеливо жду, скрестив руки на груди.

– Мистер Котин, проходите прямо по коридору, вторая дверь налево. – Её улыбка становится ещё шире, а ресницы хлопают, словно у бабочки крылья.

– Спасибо. – Я одариваю её улыбкой – лёгкой, почти хищной. Мне несложно, а ей, судя по реакции, приятно.

Коридор утопает в мягком свете, шаги гулко отдаются эхом. Подхожу к указанной двери и толкаю её. Внутри царит порядок, всё на своих местах, каждая деталь выглядит так, словно её выбрали после долгих раздумий.

Передо мной стоит девушка. Спиной ко мне. Короткие тёмные волосы, брюнетка. Она поправляет на манекене белое платье – нежное, почти невесомое, будто сотканное из облаков. Моё сердце на миг замирает.

Не может быть. Это она?

– Звёздочка? – мой голос звучит неожиданно мягко.

Она не поворачивается. Я делаю шаг вперёд, словно хищник, подкрадывающийся к добыче. Хочу увидеть её лицо. Хочу, чтобы она посмотрела на меня своими большими, зелёными, завораживающими глазами.

Кладу руку ей на плечо. Она вздрагивает и оборачивается.

И всё рушится. Это не она. Глаза карие, совсем другие.

– Ох, прости, я не слышала тебя, – говорит девушка, вытаскивая из ушей наушники. Её голос приятный, но он не тот, который я хотел бы услышать.

– Ничего, – отвечаю сухо, отступая на пару шагов назад. Внутри меня бурлит смесь раздражения и разочарования.

Чёрт, я что, совсем помешался на этой девчонке?

– Ожидала, что ты приедешь позже, – произносит она, поправляя выбившуюся из прически прядь. – Ред рассказал, что у тебя сегодня важное мероприятие. Я заказала несколько костюмов, но их ещё не привезли. Так что пока можем просто посидеть. – Она указывает на кожаный диван в углу. – Чай, кофе?