Читать онлайн Охота на кристалл бесплатно

Пролог

Пролог

Легкие шаги гулко отдавались в просторной квартире. Престижный район нарочитого богатства шумел за открытым окном, занавешенным тончайшим французским тюлем. Женщина средних лет медленно подходила к огромному старинному зеркалу, разглядывая себя с головы до пят. Роскошная белая ткань домашнего платья облегала стройное тело и ласкала кожу. Волосы свободно струились по спине, густой копной укрывая спину и плечи. Ни один светлый волосок не выбивался из прически, дополняя образ идеальной красотки. Единственное, что выдавало в ней умудреную опытом особу, – глаза. Большие глубокие озера, смотрящие прямо в душу и легко читающие чужие самые темные тайны.

– Нина Александровна, мы закончили, – учтиво произнесла приходящая горничная, не первый год отвечающая за порядок в доме.

– Всё как обычно? – не глядя на собеседницу, отрешенно уточнила хозяйка.

– Конечно, – уверенно отозвалась сотрудница клининговой фирмы.

– Хорошо, – кивнула Нина Александровна. – Чаевые, как всегда, в прихожей.

– Спасибо, – спокойно ответила горничная по найму, заглядывая в свой планшет. – У вас не стоит бронь на следующий месяц. Вас записать?

– Нет, пожалуй, – со вздохом произнесла хозяйка. – У меня поменялись планы. Когда будет необходимо, я сообщу вам.

– Конечно, – тут же согласилась женщина. – Я отмечу, что нужна будет генеральная уборка.

– Большое спасибо, – чуть улыбнувшись, ответила Нина Александровна.

Пока девушки из клининга покидали квартиру, хозяйка отстраненно глядела на шумную улицу за окном. Яркие зонты и маркизы модных кафе тут и там зазывали гостей, прельщая ароматным кофе и выпечкой. Молодые и энергичные люди улыбались друг другу, болтая обо всем на свете, делясь новостями и впечатлениями о необычных местах, которые успели посетить. Этот мир, такой живой и открытый для всего нового, всё еще поражал женщину. Она прожила здесь достаточно лет, чтобы привыкнуть и пресытиться, но до сих пор этого не произошло. Глядя на электросамокаты, Нина не удержалась от усмешки – до чего забавный транспорт. Спешащие на них разноцветные курьеры могли в самые краткие сроки доставить что угодно. Не то что в её родном доме…

Солнечный день современной Москвы подернулся воспоминаниями женщины. Сколько она себя помнила, там вечно был промозглый холод, голод и лишения; они с малых лет сопровождали их с младшей сестрой. Мама умерла, оставив дочерей на злобного отчима, содержащего придорожную таверну.

– Вы должны мне за каждый кусок хлеба, что держите в руках, малявки! – орал Томас, схватив её за руку. – Только благодаря мне вы не ночуете под мостом! Вам ясно?!

– Да, папенька, – дрожа от страха, пищали девочки, во все глаза таращась на большого мужчину.

– Быстро за работу, лентяйки! – подгонял он падчериц, замахнувшись ладонью.

И они работали. От зари до зари, стирая руки в кровь, без устали драя, убирая и подавая еду на стол путникам. Их таверна не славилась вкусной едой или теплыми постелями. С маминой смертью здесь испортилось все, что можно. Томас искренне считал виновными в этом девочек, не успевших перенять женские секреты в стряпне или изготовлении свеч. Их спасало лишь то, что на ближайшие километры тут негде было прилично заночевать или перекусить. Лишь лес да опушка близ дороги. Так они и жили, бегая от кухни до кадок с водой, курятника, огорода и навеса с дровами. Летом одни заботы, осенью – другие, зимой – третьи, а уж весной – четвертые. У каждого сезона свои дела и хлопоты.

Взгляд "отца" с годами становился всё тяжелее и пристальнее, что не раз заставляло старшую сестру взволнованно озираться.

– Как думаешь, прогонит нас? – тихонько спрашивала младшая, когда они усталые улеглись спать.

– Не прогонит, – мрачно ответила старшая. – Один он с таверной не справится.

– А чего злой тогда? – обидчиво вопрошала сестренка.

– От того, что хочется, чего не можется, – еще тише произнесла девочка, почти девушка.

– Аниин? – тихо позвала младшая.

– Спи, Лорюшка, – с тяжким вздохом попросила старшая.

Этого "почти" оказалось слишком мало в один недобрый день. Однажды Аниин потеряла бдительность и попалась в руки отчима. Лориоль кашеварила, пока старшая занялась стиркой. Томас должен был уйти в лес рубить дрова, но неожиданно вернулся. Против сильного мужчины она не сдюжила, не смогла. Боль обожгла нутро, да так и осела в ней. Сколько бы она ни плакала позже, ни пыталась отмыться, грязь так и осталась на коже. Она липкой жижей растекалась по телу и сжигала от стыда. А Томас ходил довольный, усмехаясь себе под нос, отчего эта грязь сгущалась и поглощала пуще прежнего.

Младшая всё поняла по первому взгляду. Сколько ни отмалчивалась Аниин, а загнанного выражения лица скрыть не смогла. Только терла себя в ручье до красноты, но разве от чужой вони отмоешься, когда та проникла в самую душу. Вместе со стыдом и болью пришла злость. Лютая, животная и такая сильная, что совладать с ней было ой как не просто. Девушка стискивала зубы каждый раз, как отчим являлся на пути. Ногти впивались в ладони, сжатые в кулак, когда Томас ухмылялся ей, и дыхание замирало в груди, лишая воли от паники, когда он стал задерживать взгляд на Лорюшке.

Когда она услышала вскрик с заднего двора, то тут же побросала тарелки и помчалась на выручку. Проклятый боров уже повалил сестренку и почти хрюкал от победы. Аниин не глядя схватила какую-то корягу и обрушила её на спину мужчине, который должен был быть их защитой, а оказался самым большим ужасом. Томаса это не убило и даже не разозлило. Насильник лишь зыркнул на неё и расхохотался.

– Что? Взревновала? Постой в сторонке, и до тебя очередь дойдет.

Лориоль затравленно успела всхлипнуть и зажмурила глазки от ужаса, что задумал "папенька". В этот момент вся злость взбунтовалась в Аниин, обида на несправедливость закипела в груди и боль волной прошлась по телу, вырвавшись из ладоней. Ярость девушки воплотилась в потоке сильного ветра, что буквально сдул мерзавца с сестренки. Лихорадочными движениями Лорюшка поправила подол и, сглатывая слезы, вскочила на ноги, подбегая к старшей и прячась по-детски за её спину. Обе ошарашенные девицы застыли в ожидании рева, но отчим молчал.

– Как думаешь… он…, – едва слышно пролепетала младшая.

– Не знаю, – на выдохе просипела Аниин, чувствуя, как страх сковывает её, словно мороз лесное озерцо.

– А что теперь делать? – распахнув глаза, вновь спросила сестренка.

– Не знаю, – почти не дыша прошептала старшая, боясь отвести взгляд от грузного тела, только что пролетевшего половину двора и неестественно застывшего на земле. Ладони всё ещё кололо, как от ожога, но сил пошевелиться не было.

– Нини, – заскулила младшая, цепляясь за её руку. – Что же теперь будет?

– Я не знаю! – крикнула изо всех сил Аниин, наконец-то глотнув воздуха.

Девушка рухнула на колени, боясь оторвать взгляд от Томаса и не понимая, чего же хочет: чтобы отчим пришел в себя или замер навеки. Лорюшка вновь заплакала, оседая рядом и сжимаясь от страха. Спустя время, они нашли в себе смелость подойти к телу и поглядеть, что же случилось с ним. Мужчина был мертв, да не просто, а с помощью магии. Нутро Томаса провалилось внутрь и догорало, смердя на всю округу.

– Нини, – ошеломленно произнесла Лориоль, прижав ладошки к своим щекам. – Как же ты его так?

– Не знаю, – как заведенная отрешенно повторяла Аниин, глядя на обугленные останки.

– А что же мы скажем? – вдруг охнула младшая, взглянув на старшую. – Скоро ведь сборщик налогов пожалует!

Эта мысль отрезвила девушку и заставила начать соображать. За убийство ей грозила каторга, а за убийство магией – виселица. Простолюдины редко обладали силой, а если и случалось подобное, то их быстро ссылали на Запад для борьбы с Проклятыми Песками. Сотни лет назад Великий наказал нерадивых людей за войны, и теперь плодородные земли материка захватывала пустыня. Магия же хранилась в реликвиях, изготавливаемых Орденом за баснословные деньги, и использовалась лишь в крайнем случае. Всюду ведьмы были беглянками от законников и их опасались, сторонясь и прогоняя от деревень и городов. Остаться они не могли – все слишком хорошо знали Томаса и сразу же заметят его отсутствие. Какой-никакой, а он был грозным защитником от шальных путников, желавших не только поесть и отдохнуть, но и потискать девиц. Аниин с Лориоль до сих пор считались еще девочками. Видать, отчим решил, что все равно они пойдут ублажать гостей за звонкую монету, так хоть ему достанется невинность обеих.

Сглотнув ком в горле, Аниин глубоко вздохнула.

– Надо бежать, – прохрипела она сестренке. – Сборщик не уедет, не увидев отчима. Помнишь, как он два дня тут пробыл в прошлый раз, когда Томас в городе задержался? И в этот раз будет ждать, а мы себя выдадим. Меня повесят за убийство колдовством, а ты останешься одна. Каждый путник, поняв, что ты без защиты, захочет поживиться да юбку задрать… как этот.

Собрав нехитрые пожитки, к утру сестры подпалили таверну и ушли, держа путь куда глаза глядят. Лес ночью был таким страшным и жутким.

– Может, огонь разожжем? – скованно спросила Лориоль.

– Разбойников привлечем, – отстраненно ответила Аниин.

– Зверей хоть распугаем, – настояла младшая и печально вздохнула. – Даже не знаю, что хуже.

– Давай разведем костер, – устало согласилась старшая. – Если уж суждено умереть, то хоть не от холода.

Так и заночевали сестры в лесу. Лорюшка наполнила свою сумку лепешками, которые успела испечь Нини. Тем и питались.

– Ты не думала, отчего так все случилось? – смущенно спросила младшенькая.

– Оттого, что мы выросли обе, да перестали выглядеть детьми, – печально ответила старшая.

– Я не про то, – нетерпеливо отмахнулась сестренка. – Я про… тебя.

– Если бы у меня были ответы, – горько произнесла Аниин. – Неужто не защитила бы нас как-нибудь иначе? Припугнула бы его, и жили бы дальше в тепле да с полными животами, а не скитались по лесу, будто заблудшие овечки.

– Но все же? – не унималась Лориоль. – Откуда сила эта?

– Ответ один – я ведьма, – безрадостно усмехнулась девушка, погладив младшенькую по красным косам. – Еще бы знать, что теперь делать.

– Колдовать, – решительно произнесла сестренка.

– А как? – печально спросила Аниин, понимая, что ответа ни у кого из них нет.

Так и скитались они, не зная, к какому двору прибиться. Голодовали, ночевали под мостами в дурную погоду, прижимаясь друг к дружке, да в чистом поле, когда сухо и тепло было. Едва настала осень, Лорюшка захворала. Жар сжигал сестренку, а помощи не от кого ждать. Да и где эта помощь в глухом лесу? Аниин нутром чувствовала, что младшая совсем плоха. Настолько, что выйти из чащобы получится только у одной. Уложив Лориоль у костра, девушка отошла в сторонку, зажав рукой рот. Слезы и отчаяние охватили её, заколотив крупной дрожью. Зачем всё это? За какие грехи Тьма ожила в её крови? Чтобы померли они среди леса на съедение волкам? Или все же у судьбы есть какой-то план для их заблудших душ?

В момент отчаяния Аниин почувствовала тепло в груди. Оно стремительно поднималось вверх и распространялось по плечам в ладони, но только теперь другое. Словно нежное и любящее, оно согревало и утешало. Не осознавая, что да как, она помчалась к сестренке и обхватила ту за щеки.

– Лорюшка, родная.

Вместо слов, младшенькая будто вздохнула с облегчением и даже улыбнулась. Свет, наполнявший руки, перешел на больную сестру, обволакивая и унося заразу прочь. Уставшая и обессиленная Нини упала рядом, потеряв сознание. Утром Лориоль уже щебетала как птичка, будто и не хворала вовсе. Долго думала тогда Аниин о случившемся, глядя на бодрую сестренку и свои руки.

– Мы идем в город, – уверенно произнесла девушка. – Зима скоро – в лесу не прожить. Тут и так охотники повсюду, не ровен час – нагонит нас стрела.

К обеду сестры вышли к дороге и побрели на восток. Вскоре их догнала повозка с сеном, а в ней мужичок.

– Подбросьте до ближайшего городка, только заплатить нам нечем, – затаив дыхание, произнесла Аниин.

– Так уж и нечем? – глумливо усмехнулся извозчик.

– Мы таким не платим, – возмутилась Лориоль, нахмурив еще детские бровки.

– Дело ваше, – пожал плечами мужик, хлестнув поводьями. – Только путь неблизкий.

Когда он уже почти скрылся за поворотом, Аниин, закрыв глаза, смирилась с неизбежным.

– Стой!

Полчаса спустя она вернулась из леса, утерев слезу. Ободряюще улыбнувшись скуксившейся сестренке, Нини пообещала:

– Ничего, Лорюшка, это ничего. У нас все будет хорошо. Вот увидишь.

Шедший за её спиной возница, ухмылялся, но кивком головы велел им забираться в повозку. Обнявшись, сестры устроились на сене, не обсуждая случившееся. Младшая печально согнулась, понимая, чем расплатилась старшая, а та поклялась, что выдержит все бури и грозы, но больше отдаваться на дороге за провоз не будет.

Многие годы они скитались по материку, ища свой угол. Сотню дорог прошли, сменяя страны, пока Аниин училась магии по тем крохам знаний, что удавалось найти, но не всегда это спасало их. В Лориоль тоже пробудилось колдовство, когда они вновь попали в переплет. Селились на окраинах, чтобы перезимовать, назывались травницами, да только люд был недоверчивый и одиноких женщин прогоняли. Иногда предупреждали и давали время сорваться с места, а порой и с вилами наперевес. Случалось им и в городах оседать, прибившись к кому-нибудь. Аниин охмурила трактирщика, давая им возможность спокойно зажить.

Лишь магию было не унять, ведь она давала силу, уверенность. А смолчать обиду ведьма не могла.

Однажды Лориоль полюбила юношу. Крепко полюбила. Сияла вся, лучилась от счастья. Дело даже шло к свадьбе: трактирщик, с которым они жили, изъявил желание дать за Лорюшкой двадцать монет приданного. Сестренка пела, кружа от радости. Вот только не удержалась и показала любимому свои умения. Как цветы могут быстро расти, да рыбка прямо в руки прыгать из пруда. Как костер легко занимается, да ветер стихает по её желанию. А вечером за ними пришли…

– Быстрее, – прошипела Аниин, пригибаясь к земле, и, обернувшись, потянула за собой ошарашенную сестренку. – Сюда.

– Как же это…, – вопрошала та, одеревенело шагая рядом, даже не утирая слез. – Я же люблю его…

– А вот так, – резко высказалась старшая. – Говорила тебе, нельзя никому доверять. Даже яблоку на ветке секретов не раскрывай: чтобы его не съели, оно напоет все, что слышало, в первое же ушко.

– Как он мог? – горше заплакала младшая, останавливаясь.

Вокруг была темень, да лес виднелся впереди. Горожане шумели где-то там, ища их по переулкам.

– Мог, – твердо заявила Аниин, схватив сестренку за плечи и заглядывая в глаза. – Все они могут, если боятся.

– Я больше не полюблю, – хрипло пообещала Лориоль. – Не пожертвую собой ради другого.

– Я пожертвую, – уверенно произнесла старшая сестра. – Ради тебя всем пожертвую.

Когда они углубились в лес и остановились на ночлег, младшая ведьма вдруг устало рухнула на мшистый пригорок. Аниин с усилием уняла стук сердца и сконцентрировавшись развела руки, заставляя ветви деревьев сплести им лиственный кров. Тонкий сухостой сложился в круг и быстро загорелся, а мох, на котором сидела девушка с разбитым сердцем, разбух, становясь мягче и пушистее.

– Ну вот, – поджав губы, вздохнула Нини. – Будет тебе это уроком.

– Не это, – безжизненно отозвалась Лориоль, кладя светящиеся ладони на свой живот.

За мгновение старшая сестра поняла, что делает младшая. Когда ладони прекратили светиться, ведьма потеряла сознание. Аниин едва заметно взмахнула пальцем, и подол платья Лори приподнялся, явив густую кровь, текшую по бедрам.

– Что же ты наделала?

Утром они осторожно вернулись в город и, пока все еще спали после ночной вакханалии, обнаружили сожженный трактир и тело мужчины, приютившего их. Гилиан был добр к ним, по-настоящему добр, и ведьмы не простили его смерть. Встав рядом, они подняли руки и зашептали проклятье. Позже они похоронили мужчину у кромки леса, увив его последний приют цветами.

Прошел десяток лет, и городка у цветущей могилки больше не было. Кто уехал, кто в лесу сгинул, а кто утонул в вине.

Сестры, медленно бредя по дороге, обсуждали, где же им найти спокойный уголок.

– Говорят, есть мир, где магии нет, – вздохнув, печально произнесла Лориоль. Богато украшенный плащ надежно укрывал ведьму от ветра.

– И что же нам делать в том мире? – хмыкнула Аниин, с нежной улыбкой наблюдая за ней.

– Жить, – пожала плечами младшая сестра.

– Идея стоящая, вот только нам магия нужна, иначе мы вновь будем там, где сила решает, кто прав, – философски ответила старшая, поправив капюшон на своей меховой накидке.

– А вот если очутиться там вместе со своим колдовством? – вдруг предложила Лорюшка. – Тогда мы окажемся самыми сильными.

– Магия не бесконечна, – вздохнула Нини. – А захватить её можно, только вот очень-очень сложно.

– Кристалл? – замерев, предположила младшая.

– Немыслимо, – тут же отмела старшая.

– А если хорошенько подумать?

– Попробуй, но если тебя привяжут к столбу на костре, я не приду на казнь, – категорично высказалась Аниин.

– Надо еще подумать, где этот мир без магии и как туда попасть, – вздохнула Лориоль. – Вдруг все это выдумки?

– Определенно, – хмыкнула старшая ведьма. – Такого мира просто нет.

Но он существовал и ведьмы смогли пройти через портал. Много лет прошло с того дня; и вот Аниин почувствовала, что магия начала иссякать, а значит, пора подумать о том, как раздобыть ещё.

Глава 1

Устало шагаю, спеша к остановке. Погода стояла отвратительная: сугробы и размякшая каша под ногами не располагали к прогулке, да и снег, валивший хлопьями, не вызывал желания задерживаться на улице. Едва успев заскочить в автобус, со вздохом расслабляюсь на неудобном сиденье. Работа в оркестре давала свободу творчеству и ненормированный график, из-за которого так поздно возвращаюсь домой. Время сейчас не самое легкое, так что любой заработок ценен. Я никогда не представляла себя дамочкой в офисе. Мне по душе звуки музыки, выступления с концертами. Мама никогда не возражала, поощряя увлечения единственного ребенка.

– Чем бы дитя ни тешилось, – отмахивалась она на вечные жалобы от учителей и прочих, желавших объяснить ей, как надо меня воспитывать. Точные науки мне решительно не давались, да и пропусков было прилично. Я предпочитала витать в нотах, стирая пальцы о клавиши.

Единственный раз, когда она завела со мной серьезный разговор – в десятом классе по поводу выбора будущей профессии.

– Мариша, музыка – это на всю жизнь? – терпеливо вопрошала родительница, впихивая в меня ужин.

– Ма, – недовольно вздыхаю, понятия не имея, что ответить. Не скажу же, что мои мечты в данный момент ограничиваются концертом любимой группы, где собираюсь прыгать и орать до хрипоты под любимые треки. – Пока не знаю.

– Подумай, – настояла мама, уставившись на меня пристальным взглядом. – Это важно. Не хочу, чтобы ты жила впроголодь, кладя судьбу на алтарь временного увлечения, но и мучиться на нелюбимой работе тоже не дело. Я, так понимаю, экономический и прочие точные науки мы исключаем?

– Да, – закивав, с сожалением признаю правоту мамули. – Математика – не моё.

– Журналистика? – поинтересовалась она, вздохнув. – Скандалы, интриги, расследования? Может, в пиар? Маркетинг?

– Там надо хорошо знать русский язык, – хмуро признаюсь. – А Валентина Захаровна мне выше тройки ничего не ставит.

– Разве она виновата в твоих ошибках? – хмыкнула мама. – Как насчет языков?

– С трудом, – проворчала я на очередную попытку найти мои таланты.

– Ты же знаешь наизусть свои иностранные песни, – возмутилась родительница, когда я начала выбираться из-за стола.

– Это другое, – морщусь от надежды в её глазах. – Подумаю.

– Медицинский? – кричит мама вдогонку.

– Подумаю, – ору в ответ, закрывая дверь в свою комнату.

В итоге выбор пал на местную Консерваторию, чтобы полностью погрузиться в любимые ноты и не покидать отчий дом.

– В конце концов, я могу преподавать музыку в школе, – ляпаю за ужином для того, чтобы убедить родительницу, что у меня есть план на жизнь.

Мама на это внезапно не закатила глаза, а задумчиво стала меня рассматривать.

– Школа – это чужие дети, а для работы с ними нужно недюжинное терпение, – спокойно выдала она.

– Думаешь, я не смогу? – озадаченно переспрашиваю.

– Ты упорная – это "плюс", – хмыкает мамуля. – Но также вспыльчивая – это "минус".

– Не считаешь это бредовой идеей? – осторожно интересуюсь, ибо обычно именно это говорили родители своим детям.

– Нет, – покачала головой мама. – Если быть честной, то ты талантливая девочка и музыка действительно приносит удовольствие. Помимо балаганистого оркестра, в котором ты так хочешь играть, музыка есть везде. Дорог для тебя открыто много, только выбери, а уж я помогу на тернистом пути. Но стоит учесть, что с заработком все будет нестабильно. Ты готова к такому?

Подобные разговоры на нашей кухне периодически случались, хотя мама и старалась не нагружать дочь тяжелыми темами. Она растила меня одна, про папу говорили мало. Знаю, что его не стало, когда я была совсем маленькой, и на этом всё. Мамуля не пыталась наладить личную жизнь, хотя я и намекала на это.

Так на моем пути появилась Консерватория, а параллельно – преподавание частных уроков музыке. Окончила я учебное заведение с перспективой попадания в областной оркестр. Едва меня утвердили в труппу, начались трудовые будни с нетрудовыми вечерами. Мы сопровождали праздники, митинги и прочие культурные мероприятия, а вечерами играли на юбилеях, концертах и порой в ресторанах. Платили мало, редко случались крупные заказы, но в основном – шабашки. Каждый коллега крутился как мог.

Устало бреду к дому, прекрасно понимая, что со мной ничего не случится. Я выросла в этих дворах и знаю каждую собаку, не говоря уж о бабульках и местной шпане, а все благодаря маме, не первый год работавшей в аптеке. Вот уж кого боялись больше участкового и уважали, кстати, тоже. Пенсионерки обращались за помощью, уверенные, что мама не откажет и посоветует действенное лекарство; пьяницы шли за всем, что спасет от похмелья, а наркоманы пытались приобрести свое зелье, но последним трюки удавались крайне редко. В детстве я частенько учила уроки в маленькой каморке среди запахов таблеток, растворов и микстур. Но, несмотря на большой круг общения и помощь окружающим, подруг у мамы не было.

– Сама виновата, – ворчала она, признаваясь после ссоры с очередной приятельницей. – Мне бы промолчать, но нет. Язык змеиный за зубами держать не научилась.

– Да ладно, ма, – отмахивалась я, желая утешить родительницу. – Кто у нас святой?

– С людьми надо ладить, – назидательно произнесла она.

– Ага, – согласно киваю в ответ. – Еще бы они вели себя прилично.

– Ох, Мариш, – вздыхала мама, присаживаясь на диван, где я валялась с книжкой. – Ты у меня единственная родная душа.

– А разве нам кто-то еще нужен? – спрашиваю с некоторой ревностью, не представляя кого-то еще рядом, прижавшись теснее.

– Тебе пора подумать о семье, – ласково произносит родительница. – О детках.

– В Европе люди считаются детьми до тридцати лет, – хмыкаю в ответ. – Рано еще.

– Может, тебе нравится какой-нибудь хороший мальчик, а я не знаю? – с надеждой спрашивает мама.

– А если НЕ хороший? – иронично уточняю, чтобы подразнить её.

– Исправим, – философски вздыхает родительница, не ведясь на мои подколки.

– Вылечим? – улыбаюсь, подыгрывая этой мысли.

– Угу, – кивает мама, уже намного спокойнее, чем в начале разговора.

Обнявшись, мы недолго сидим в тишине.

– Чего посуду не помыла? – с легкой укоризной спросила мама, чмокнув в лоб.

– Помою, – флегматично вздыхаю, совсем забыв о кухне.

– В назидание тебе назначаю приготовить ужин, – хмыкнула родительница, похлопав меня по руке, которой обнимаю её. – Позовешь меня, как будет все готово.

Откладываю книгу в сторону и медленно поднимаюсь на ноги, направляясь к месту наказания. На автомате выполняю домашнюю рутину, пока мама отдыхает после работы. Когда всё готово, захожу к ней, замечая, как она понуро разглядывает потолок, и зову на кухню.

– Хватит хандрить, – советую я, когда мы уже уселись на лоджии с чаем.

Это был наш особый ритуал – болтать вечерами, разглядывая звездное небо. Мама делилась заботами за день, я – своими. Но сегодня все было наперекосяк. Загремев ключами в дверях, готовлюсь услышать бубнеж про позднее время и хулиганов по темным углам, но внезапно меня встретила тишина.

– Я дома, – достаточно громко сообщаю из прихожей, аккуратно кладя папку с нотами на тумбу и уже небрежно – куртку и ботинки. Очки с мороза запотели, так что по привычке протираю их шарфом. – Жива, здорова и даже не покусана шпаной!

В ответ ни слова, что тут же настораживает и заставляет пройтись по нашей небольшой квартирке. Заметив из коридора мамины ноги на кухне – замираю от ужаса и шока. Секунда ушла на то, чтобы включить свет и нащупать лихорадочный пульс на сонной артерии. Через полчаса "скорая помощь" увозит нас в больницу, дав возможность собрать мамин паспорт, полис и прочее. Медкарта у неё скудная: она вообще не болела, да и лечилась в основном сама, прекрасно зная о свойствах лекарств и симптомах разных болячек.

Руки трясутся от неизвестности, а голова уже пухнет от дурных мыслей. Что могло произойти?

– Так, кто приехал с Яблочкиной? – вдруг произнесла уставшая женщина в медицинской робе. – Есть тут такие?

– Я! – подрываюсь с неудобной лавки приемного покоя и взволнованно сглатываю ком в горле.

– Вы кто? – уточняет врач.

– Дочь, – тут же проясняю степень родства.

– У вашей мамы есть какие-нибудь аллергии или хронические заболевания? – деловито уточняет эскулап.

– Нет, – недоуменно отвечаю, нахмуриваясь от поиска ответов. – Как она?

– В себя не пришла, – уже отмахивается врач, видимо, решив, что разговор окончен. – Взяли кровь на анализы, ждем результатов.

– А к ней можно? Может, что-то нужно? – с возрастающей тревогой вопрошая, ибо чувствую, что от неизвестности вполне могу поехать кукухой.

– Оставьте свой номер, – сжалившись, согласилась женщина, вынимая из кармана телефон. – Пока ничего не известно. Езжайте домой, если будут новости – я вам позвоню.

На автомате диктую свои цифры и ошалело выхожу из приемного покоя. Что делать, понятия не имею. Растерянно оглядываю окна больницы и бреду к остановке, понимая, что, скорее всего, надо вызвать такси – автобусы уже не ходят. Дома свет горит почти во всех комнатах, а вещи разбросаны тут и там. Я металась по дому как сумасшедшая, судорожно вспоминая что нужно, и пытаясь привести в чувство маму. Впервые ночую одна и чувствую адский дискомфорт. Как там она? Что вообще произошло? Усевшись на кухне, рассматриваю до боли родные стены, будто они могли подсказать, что произошло тут без меня. Потом осознаю, что надо позаботиться о завтрашнем дне, и сообщаю руководству, что завтра беру выходной, описав форс-мажор. Обшарив квартиру, нахожу мамин телефон и пишу уже на её работу о произошедшем.

Остаток ночи провожу в тревоге, не сомкнув глаз, хотя перед рассветом все же задремала на минут десять. Едва часы показали восемь, уже выхожу из дома, чтобы отправиться в Областную больницу. Она у нас одна, но крупная, специалисты все есть, да и по новостям постоянно передают о новом крутом оборудовании.

– Маринка, это к вам ночью скорая приезжала? – вдруг раздается голос одной из старушек на лавочке.

– Ё-маё, баб Нюр! – испугавшись, восклицаю в ответ. – Что вы тут так рано делаете? Или умаялись от любопытства?

– Не ёрничай, – проворчала местная сплетница. – Лариске поплохело, чоль?

– Да, – замявшись, признаюсь.

– Да ты не боись, – по-доброму отозвалась бабулька. – Всё нормально будет. Ежели к врачам попала вовремя, то на ноги быстро поднимут.

– Спасибо, – отвечаю и чувствую, как на душе легчает. – Пойду я, а то вчера ничего так и не сказали.

Баба Нюра закивала мне в спину, пока я бодро семенила к остановке, не замечая сугробов, ветра и слякоти под ногами. В приемном покое народа не убавилось, хотя лица все новые. Кто-то охал, кто-то страдал молча, а кто-то взволнованно поглядывал на длинный коридор в ожидании медиков. Я, заняв место, присоединилась к последним, попытавшись узнать в регистратуре хоть что-то о маме. Поговорить с врачом удалось лишь к обеду. К этому часу уже прилично измаялась ожиданием, но прекрасно понимала, что для новостей должно пройти время и как минимум результаты анализов.

– К сожалению, мне нечем вас обрадовать, – устало произнесла вчерашняя женщина, взявшая номер телефона. – Мы смогли стабилизировать её состояние, но в себя пациентка еще не пришла. Ждем анализов и будем корректировать лечение, пока она плохо реагирует на препараты. Может, у неё что-то, чего мы не знаем? Непереносимость или аллергии?

– Нет, – уверенно отвечаю, пытаясь вспомнить хоть какие-то детали. – Мама провизор в аптеке, так что такие нюансы мы бы знали.

– Ясно, – вздохнула врач, разведя руки в стороны. – Значит, ждем результатов и завтра будем приводить в чувство медикаментозно.

Но мама не очнулась на следующий день, как я надеялась. Не случилось этого и через неделю, и через две. Прогнозы врачей становились туманны, а в медкарте появились фразы типа "кома" и "вегетативное состояние при невыясненных обстоятельствах". Я ходила в больничную палату, словно на вторую работу. Читала обо всем, что можно найти. Разговаривала с мамой, будто она могла мне ответить, включала музыку и фильмы, считая, что она всё слышит, но в глубине души надежда таяла с каждым днем.

Однажды, подходя к лечебнице, я уселась на заснеженную лавочку, чтобы на мгновение перевести дух. Видеть родного человека таким беспомощным ужасно. Моя мама всегда в движении, деятельная, дерзкая на язык и, чего уж привирать, – с вредным характером, и вот лежит без движения с дыхательной трубкой на лице.

– Чувствую, тебе нужна помощь, – вдруг раздалось совсем рядом.

Поворачиваю голову, чтобы увидеть красивую женщину средних лет в дорогом кашемировом пальто. Белокурая челка аккуратно уложена и заправлена под красивый платок. Весь вид случайной собеседницы кричал о достатке. Такие занимались исключительно своей жизнью и заботами.

– Простите? – недоуменно произношу, давая понять, что не понимаю цели разговора и вообще не настроена на общение.

– Говорю, что по тебе видно, что нуждаешься в помощи, – с усмешкой произнесла она, доставая из сумочки пачку сигарет и быстро закуривая.

– С чего вы взяли? – буркаю в ответ и тут же хмурюсь под пристальным взглядом.

– С таким лицом здесь бывают только те, кто уже теряет надежду, – ровно и как-то странно произнесла блондинка, продолжая курить.

– Вам-то какое дело? – устало огрызаюсь, не желая, чтобы кто-то посторонний совал свой нос в мою жизнь.

– Помочь могу, – снисходительно усмехнулась женщина и тут же добавила. – Не бесплатно, конечно же.

– У меня нет денег, – настороженно отвечаю, вновь рассматривая дорогой наряд собеседницы.

Для наших мест она выглядит до нелепости столично. У нас пальто зимой – это дурость. Пуховик или добротная шуба, иначе простынешь в два счета. Да и платок на голове – скорее подойдет для весны или осени, но не для декабря в нашем климате.

– Заметно, – в этот момент хмыкает блондинка, занятая ответным разглядыванием меня. – Копейки можешь оставить себе.

– Не думаю, что мне можно помочь, – качаю головой от бредовости разговора.

– Кто-то там угасает, да? – с понимающим прищуром спросила женщина. – Кто-то нуждается в помощи, которой нет в медицинских книжках?

– Какое вам до этого дело? – хмурюсь будто в защитном инстинкте.

– Никакого, – тут же отозвалась блондинка. – Когда созреешь, позвони.

Наверное, я ждала, что она даст какую-нибудь визитку или еще что-то, но странная женщина лишь усмехнулась и кивнула на мой карман.

– Мой номер уже в твоем телефоне, – пояснила незнакомка, выбрасывая окурок в урну и отходя в сторону. – Надумаешь – звони, но учти – долго ждать не буду.

Последние слова она произнесла, вынимая из кармана брелок ключей, и рядом тут же ожил автомобиль. Блондинка проворно уселась за руль и завела мотор. Пока я ошарашенно размышляла, что всё это значит, женщина уже отъехала, чтобы скрыться за поворотом.

Вечер прошел, как обычно в последнее время, у маминой кровати. Почитала её любимые медицинские журналы; пожаловалась на погоду; изучала ноты нового концерта, где у меня будет прилично партий; послушали с мамой классическую музыку и неклассическую тоже; позже зашла к врачу.

– Есть хоть какая-то надежда? – осторожно уточняю, пожалуй, в десятый раз.

– Надежда есть всегда, – пространно отвечает мне эскулап. – Порой мы не все можем предугадать.

– Может, есть какое-нибудь экспериментальное лекарство? – допытываюсь я, чувствуя, как та самая "надежда" тает с каждым днем.

– Если бы такое имелось, я бы сразу вам сообщил, – с усталым вздохом произносит мужчина. – Одно могу сказать – сейчас состояние пациентки стабильное.

– Вы предлагаете мне радоваться, что нет ухудшений? – недоуменно уточняю, удивленная его равнодушием.

– Я предлагаю вам подумать о том, что ваша мама не мучается в агонии, а мирно спит, – ровно отозвался врач без единой эмоции.

От этого тона и убийственного спокойствия так веет холодом и безнадегой, что неосознанно покрываюсь мурашками. О плохом думать не хочется, да и как о таком вообще можно спокойно размышлять? Перед уходом вновь заглядываю к маме, чтобы поцеловать её и захватить вещи.

– Я пообщалась с врачом, – с деланной бодростью произношу напоследок. – Он говорит, что у тебя всё стабильно. Это вроде как неплохо, но ты тут не расслабляйся и борись. Завтра у меня дела, но послезавтра буду с утра. К моему приходу очнись, пожалуйста. Представь, как они тут забегают – ты станешь знаменитостью.

Глядя на безмолвную маму, сглатываю ком в горле. Упасть в хандру – непозволительная роскошь для нас обеих, так что вновь целую её и тихо произношу на ухо:

– Ты мне нужна, мамуль.

Чувства рвут душу, но стараюсь запихнуть их подальше. По дороге домой забредаю в магазин за йогуртом и булкой – мои стабильные ужины в последнее время. Силы и желание готовить на нуле, да и денег особых нет для деликатесов. Вот мама очнется – обязательно наготовлю разносолов: рыбу запеку, салатов настругаю, пирог с яблоками забабахаю – всё что угодно, лишь бы повод был радостный, а до тех пор на кухню стараюсь не заходить лишний раз. Слишком свежи еще воспоминания о панике и ужасе, что там случились со мной.

Перед сном проверяю сообщения от коллег. Кто-то заболел, кто-то забухал, от этого в оркестре временно трети скрипок не хватает, да и еще несколько инструментов отсутствует. Это печально, но не критично. От халтур в последнее время я не отказываюсь – деньги нужны, что и говорить. Хоть лечение было бесплатным, но постоянные поездки в больницу стали новой статьей расходов в моем бюджете. Соглашаюсь на пару вечеров в ресторане и один юбилей. Внезапно, отчего-то решаю просмотреть список своих контактов и замираю. Я точно не вносила "Помощь. Не бесплатно."

Единственный, кто мне предлагал такое – сегодняшняя шизанутая блондинка. Но как её номер оказался у меня? Она же даже цифр не диктовала. В мгновение ока сон слетел с меня.

Глава 2

Это что еще за чертовщина???

Замираю и тупо смотрю на экран телефона, желая знать "как?", "откуда?" и что с этим теперь делать? От этих вопросов голова идет кругом. Может, я уже кукухой поехала? Сказался стресс или что там говорят, когда котелок подтекать начинает? Оглядываю стены своей спальни, будто они могли помочь или хотя бы объяснить, что вообще происходит. Я точно не записывала такой контакт, да и на память никогда не жаловалась. До сегодняшнего дня.

Какого черта?!

Единственный вариант – позвонить и спросить. Что я теряю? Ну, кроме здравого смысла?

Гудки… Гудки…

– Ты на часы хоть смотрела? – недовольно бурчит в трубке голос сегодняшней блондинки. Почему-то он мне врезался в память. Бархатный и мягкий, но при этом какой-то… проникновенный. – Полночь уже.

– Откуда ваш номер в моем телефоне? – задаю главный вопрос в лоб.

– А сама как думаешь? – сонно уточнила женщина, явно ворочаясь в постели.

– Это какие-то шутки? – непонимающе расспрашиваю я. – Если так, то мне сейчас не до этого.

– Я – ведьма, деточка, – с явной усмешкой произнесла собеседница. – И фокусами не промышляю.

Услышать такое в наши дни не редкость, по телевизору постоянно крутят шоу подобного толка, но что-то во мне вдруг оцепенело. Спокойная уверенность в её голосе или же та сила, что четко и уверенно звучала в нем. И номер, который я не записывала в свой телефон, – убеждали в серьезности слов.

– Что вам надо? – с трудом сиплю, почувствовав спазм в горле.

– Помощь, – хмыкнула женщина. – Всё по классике: ты – мне, я – тебе.

– Но что я могу? – недоуменно спрашиваю, сама не понимая, чего ей от меня надо.

– Давай завтра встретимся и спокойно поговорим? – вдруг предложила она. – Обещаю, что отвечу на все твои вопросы.

– Я завтра занята, – произношу с некоторым облегчением оттого, что отказываю. Что-то мне не хотелось знакомства с подобной особой.

– Хм… Уже нет, – достаточно весело отозвалась ведьма. – Когда получишь новости, что день освободился – приезжай ко мне. Адрес скину СМСкой. Если не хочешь, просто сотри номер.

Через мгновение связь оборвалась, и я осталась в еще большем смущении, глядя на экран. Вопросов прибавилось, а ответов нет. Погладив себя по плечам, пытаюсь успокоиться. Отбрасываю телефон, чтобы улечься поудобнее, но сон не идет. Внезапно смартфон пищит входящим сообщением. Открываю СМС и вчитываюсь: обычный адрес: улица и дом с квартирой. Ничего такого, что подсказало бы о "логове ведьмы". Или это лишь моё разбушевавшееся воображение вдруг представило готический замок на окраине нашего городка, с кружащей на ним стаей ворон. Бред-бред-бред.

На репетицию прибываю к полудню – предвкушая загруженный день и вечер.

– Марин, на сегодня отбой, – встречает меня с порога наша скрипка – Алена. – "Одухотворенный" ногу сломал вчера.

– Как "вчера"? – удивляюсь я, останавливаясь у большого шкафа, где хранилась верхняя одежда. – Во сколько?

– Подробностей не знаю, но слухи ходят, что его муж Тонькин с лестницы спустил, – состроив ехидную мину, поведала девушка. – Как в анекдоте: вернулся раньше обычного.

– Ясно, – бормочу под нос, вновь чувствуя себя не в своей тарелке.

Располагаю верхнюю одежду среди десятка подобных и затягиваю волосы в высокий хвост. Что-то происходило странное вокруг меня. Или это уже паранойя? Может, та блондинка решила попонтоваться и попала пальцем в небо, а дирижер и так бы попался супругу флейтистки. Совпадение.

Репетиция проходит вяло, все погружены в подробности вчерашнего скандала, муссируя слухи и домыслы. Как всегда. Я честно мучаю клавиши, машинально отыгрывая свою партию. Аленка – ближайшая соседка в оркестре, откровенно болтает с еще одной нашей скрипкой. Да и вообще народ больше тусуется, чем играет.

– Марин, подменишь Катьку на сегодняшней шабашке? – вдруг спросила Вита, останавливаясь рядом. Как саксофонистка, она всегда имела хороший заработок и нередко подкидывала работу по вечерам.

– Не могу, – смущенно отказываюсь, чувствуя, что сегодня меня ждет иная встреча. – К маме поеду, сама понимаешь.

– А-а-а, ну тогда ладно, – сразу же отстает коллега, прекрасно зная, что я лечу в больницу при каждом удобном случае. – Есть какие новости?

– В основном – нет, но надежда утешает даже приговоренных, – глубоко вздыхаю, наградив её быстрой улыбкой.

– Хоть что-нибудь обещают? – участливо интересуется Вита, с сочувствием глядя на меня.

– Сказали, что в данном случае стабильность – это тоже хорошо, – поникнув пересказываю беседу с медиками.

– Может, к бабке какой-нибудь сходишь? – внезапно советует девушка. – Не просто же так твоя мама в кому свалилась. Всё было хорошо, и вот те раз.

– Ты веришь в этот бред? – хмыкаю в ответ, а сама внутренне замираю. – Скажи еще к экстрасенсу обратиться.

– Верь не верь, а вот тебе факт: у меня в детстве была аллергия страшная на крапиву, – скептично приподняла брови Вита. – Родители с ума сходили, лекарство каждые четыре часа надо было давать. Однажды уснули ночью, а я чуть не задохнулась; хорошо – мама услышала и успела откачать. Меня к бабке отвели – сама не помню, что там было – маленькая была совсем, но с тех пор нет никакой аллергии. Так что думай сама.

– А та бабка еще жива? – удивленно спрашиваю, не зная о таких подробностях из жизни коллеги.

– Да бог с тобой, – отмахнулась девушка. – Померла давно уж, но, как доказательный факт, прими к сведению.

В этот момент в концертный зал вошел директор и объявил, что у нас в ближайшие дни будет мало работы из-за проблем с дирижером. Тонькин муж оказался с изюмом, и теперь мы временно лишились еще и флейтистки. Мысли разбредались словно шары в бильярде: пытаюсь ухватить одну, и остальные оказываются еще дальше. Полная сумятица и хаос. Эта ведьма угадала, что я сегодня освобожусь, или нет? Есть ли такая сила, что способна помочь маме, или я надеюсь на пустоту? Или это все сказки из средневековья, когда медицина представляла собой подорожник, приложенный к ране, и молитву для усилия лекарственного действия травки? Оглядываясь по сторонам, хочу услышать дельный совет, да вот только кто в такой ситуации поможет?

Десять минут спустя машинально собираюсь и еду в больницу. Убеждаю себя, что здравомыслие еще никто не отменял, и обращаться к бабкам и знахаркам – это новая степень отчаяния, на которую надо еще решиться.

Захожу в палату, и от вида беспомощной мамы опускаются руки. Я сегодня в разобранном состоянии: ни газеток, ни журналов с собой не взяла, ни перекусить чего-нибудь. Кислородная маска мерно вкачивает в неё живительный воздух, а по проводкам течет информация о сердцебиении, уровне давления в крови, сатурации и прочих данных. Маме назначили противопролежневую физиотерапию и намекнули, что надо готовиться к затяжному ожиданию улучшения. Кусаю губы, чтобы не разрыдаться от отчаяния.

А может и правда есть на свете сила, что сильнее любой болезни?

Целую в лоб свою родную женщину, чтобы, в конце концов, отправиться по адресу из СМС. Обычный двор, где давно скопились сугробы. Не критично, но ощутимо. Снег укрыл голые ветви кустов, а ветер носится с белыми хлопьями в воздухе, забиваясь под пуховик и шапку, грозя заморозить. Останавливаюсь перед подъездом и медлю, не зная, что делать, и что вообще там ждет. Помощь, но когда она была бескорыстной.

"Не бесплатно", – вспоминаю голос ведьмы, да вот только цена, наверное, высока, раз на другой чаше весов лежит моя мама. Моя борющаяся за жизнь мама.

Промозглый холод гонит людей по делам, и лишь я стою столбом перед обшарпанной девятиэтажкой. Глубоко вздохнув, приближаюсь к железной двери, которая внезапно распахивается, выпуская женщину с ребенком. Девчушка радостно подпрыгивает от веселого ожидания прогулки, забавно открыв ротик и ловя снежинки высунутым язычком.

– Варюша, хватит баловаться, – бурчит мамочка, хватая ту за ручку в варежке. – Нам еще столько успеть надо. Побежали.

Придерживаю для них стальную створку, пока женщина возится с собственной сумкой. Когда-то и я так же делала, спеша за мамой по проложенному маршруту. Грустно улыбаюсь парочке и захожу в подъезд. Вновь запотевшие стекла очков потребовали шарфа и секундного внимания. Нужная мне квартира на седьмом этаже, а вот дверь практически сразу открывается. От ведьмы кто-то уходит – брюнетка в слезах. Застываю в коридоре и не знаю, что делать.

– Не обещаю, – доносится до меня строгий голос.

– Прошу вас, – как-то заискивающе произнесла гостья, сжимая в руках шапку с перчатками.

– Иди, – напутствуют ей в ответ из квартиры. – Я подумаю.

– Спасибо, – заулыбалась брюнетка, поспешив юркнуть мимо меня.

Из нужной двери вдруг показалась давешняя красотка в темно-красном платье и роскошных серьгах. Вместо приветствия блондинка махнула мне головой, приглашая войти. Чего уж я ожидала от "логова ведьмы" – не знаю, но жилище оказалось вполне современным, без каких-либо атрибутов мистицизма или колдовства, хотя, как оно должно выглядеть, тоже понятия не имею. Разувшись и надежно примостив папку с нотами на тумбе, прохожу в неожиданно светлую и просторную гостиную с большой плазмой на стене и электрическим камином под ней. Бежевая уютная мебель и мягкий, пушистый ковер под ногами. Усевшись на краешек кресла, озираюсь по сторонам и от смущения вжимаю голову в плечи.

– Что? – усмехнулась ведьма, вольготно расположившись напротив меня. – Не так ты все представляла?

– Да, – честно отвечаю, решив не юлить. – Я думала, у вас тут… иначе.

– Дай угадаю, – хмыкает блондинка, закинув ногу на ногу. – Ожидала, что я буду водить руками над магическим шаром? Жечь черные свечи и заставлять пить кровь козла, а в доме у меня будут сотни бутылочек, амулетов, карт и тряпок?

– Ну, типа… да, – сознаюсь под скептичным взглядом хозяйки.

– Ой, – иронично вздыхает женщина. – Насмотрятся телевизора и придумывают, сами не зная чего.

– А зачем тогда… ну, всё это? – недоуменно интересуюсь, чтобы хоть как-то оттянуть сложный разговор.

– Бутафория и маскарад, – понимающе хмыкнула ведьма. – Ну и пыль в глаза. Хотя, если подумать, есть и рабочие способы. Просто кому-то это нужно, а кому-то нет.

– Вам – нет? – скованно уточняю для прояснения ситуации.

– Скажем так, – флегматично произнесла блондинка, закатив глаза. – Представь, что ты слепая, а я зрячая.

В этот момент стало не по себе еще больше.

– Ты живешь на ощупь, тыкаясь по сторонам на свой страх и риск, – продолжила женщина, лениво пожав плечами. – В моём случае – все намного проще. А те, к кому ты меня неосторожно причислила, пользуются разными приспособлениями: очки, бинокли, микроскопы, телескопы – в общем, всё, чтобы разглядеть мир вокруг. Так понятно?

– Более-менее, – киваю в ответ, принимая аллегорию и решаясь на главный вопрос. – Что вы от меня потребуете?

– Для начала скажи, чем я могу тебе помочь? – усмехнулась ведьма. – А то у всех ситуации разные. Видела дамочку, которая только что вышла?

Киваю в знак согласия.

– Ей вот понадобился приворот, а я таким не промышляю, – поджав губы, высказалась женщина. – Я чужую волю не ломаю и в могилу дорогу не указываю, с этим люди и сами справляются. Так что давай условимся на берегу, как говорится: ты скажешь, чего тебе надо, а я уж решу – смогу ли помочь. Если нет – пойдешь своей дорогой и меня забудешь. Ясно?

– Да, – заторможенно киваю еще раз и при этом почему-то не добавляю ни слова.

– Ну? – насмешливо уточнила блондинка. – Зачем пожаловала?

– У меня мама… заболела, – сквозь какую-то вату бормочу я, не зная, с чего начать.

– И? Не веришь в медицину? – хмыкнула ведьма.

– Уже нет, – впервые честно произношу то, что давно сидело на душе. – Они ничего не понимают и не могут вылечить. Уже даже не врут, что помогут. Предлагают верить в чудо и готовиться к затяжной коме.

– Давно она так? – спокойно интересуется женщина, сведя брови.

– Почти месяц, а прогнозы не улучшаются, – вздыхаю, чувствуя, как комок подкатил к горлу. – Даже я понимаю, что если мама очнется прямо сейчас – не факт, что будет лучше. Она может, так сказать, откатиться к заводским настройкам: вновь придется учиться ходить и говорить, и всё прочее.

– В таком случае, возможно, пусть спокойно уйдет? – осторожно предположила хозяйка дома. – Иногда это лучший выход.

– Нет, – тут же качаю головой, отвергая даже мысль о подобном исходе. – Я готова на трудный путь, лишь бы сохранить ей жизнь.

– А ты эгоистка, деточка, – хмыкнула блондинка. – Ради себя готова провести родного человека через мучения. Что бы на твоем месте сделала она?

– Боролась бы до последнего, – уверенно отвечаю, на тысячу процентов зная, что так и есть. – Перепробовала все варианты и нашла выход, но не отпустила меня.

– Что ж, причина для сделки достойная, – подытожила мои мотивы ведьма. – Жизнь матери высоко стоит.

– Что вы захотите взамен? – тревожно спрашиваю, зная, что не многое могу.

– Врать не буду – я попрошу почти невозможного, – с глубоким вздохом произнесла женщина. – Мне нужен один очень редкий кристалл. Магический. И добыть его надо правильно.

В этот момент я серьезно подумала, что у кого-то из нас едет крыша. То ли у меня, то ли у хозяйки дома. Какой к черту кристалл??? Мне надо лезть в какую-нибудь пещеру???

– Украсть?! – изумленно уточняю, так как иных способов "добыть" еще не придумала.

– Нет, – категорично отрезала ведьма.

– Надо колупать в пещере? – еще более удивленно интересуюсь, уже представляя себя с киркой где-то в недрах земли.

– Нет, – состроив скептичную мину, ответила женщина.

– Обмануть кого-то? – лихорадочно раздумывая над вариантами, выдаю результаты.

– Нет, – тихо закипая, вновь отмела мои попытки блондинка.

– Убить?! – ошарашенно оглашаю совсем уж несусветный способ.

Вместо ответа ведьма смотрела на меня так, будто я предложила ей хлебнуть помоев и улыбнуться. До того у неё был возмущенно-взбешенный видок, что я предпочла тут же захлопнуть рот.

– Закончила? – раздраженно спросила хозяйка квартиры, в упор глядя на меня с приподнятыми бровями.

– Значит, убивать не придется? – глухо уточняю, желая точно знать, что обойдется без кровопролития.

– Так! Пошла вон отсюда, – рявкнула женщина, поднимаясь на ноги и махнув рукой в сторону выхода. – Я с идиотками сделок не заключаю.

– Ладно-ладно! – тут же лепечу в ответ для успокоения. – А что я еще могла подумать после ваших слов?!

– Для начала заткнуться и дослушать до конца, – возмутилась блондинка, глядя на меня, словно я сожрала её ужин и задрыхла под столом до кучи. – А потом пораскинуть мозгами!

– Вы правы! – взволнованно признаю, сожалея об импульсивности. – Просто не каждый день слышишь про магический кристалл и тем более про его добычу. Я немного перенервничала!

Ведьма закатила глаза и глубоко вздохнула, явно считая про себя до десяти. Следующий её взгляд дружелюбнее не стал – она всё ещё сомневалась в моих умственных способностях.

– Давайте вернемся к кристаллу и его "добыче"? – предлагаю, чтобы продолжить разговор. – Как это можно сделать?

– Заслужить, – процедила женщина, не сбавляя накала раздражения.

– В каком смысле?! – забыв про лояльный тон, вновь изумляюсь я.

– В прямом, – кисло ответила хозяйка жилища, все еще разглядывая меня словно букашку. – Если такой кристалл попадет в руки недостойного – он утратит всякую силу и станет бесполезным.

– И где его найти? – задумчиво интересуюсь, в оцепенении размышляя.

– А это уже правильный вопрос, – хмыкнула ведьма, вдруг устремившись куда-то из комнаты. – Пошли, кофе выпьем.

Встаю на ватных ногах и следую за женщиной, все еще лихорадочно прикидывая, во что ввязываюсь и готова ли для подобного. Магический кристалл?! Серьезно?! Что за чушь?!

– Тебе с молоком? – устало спрашивает блондинка, стоя лицом к кофемашине.

– Я не буду, – отказываюсь от напитка и присаживаюсь за стол.

Кухня весьма современная со встроенной техникой и всем таким, что привычнее видеть в телефоне. Если бы не сама ситуация и цель визита, я бы уже заливалась соловьем в комплиментах. Всегда такую хотела для нас с мамой. Готовить вместе мы любим, да и поесть ночью – тоже.

– Не бойся, – вздохнула ведьма. – Это просто кофе.

– Я от нервов и глотка не сделаю, – вновь качаю головой, не желая обидеть хозяйку. – У меня так бывает.

– Что ж, – устало присела напротив меня блондинка. – Для начала – меня зовут Нина.

– Марина, – коротко бормочу в ответ.

– В этом мире нет магии как таковой, – чуть прищурившись, начала она, все еще размышляя, стоит ли мне доверять. – Есть кое-какие остатки и запечатанные источники, но к ним надо подключаться, и слишком много питающихся этой энергией не готовы делиться пирогом.

– Как это? – удивленно спрашиваю, имея в виду ту часть про "остатки и запечатанные источники".

– Если в твоей кружке плещется кофе – ты не жаждешь угощать им всех вокруг, – скептично хмыкнула женщина.

– Я про…

– Не суть, – отмахнулась Нина. – Магия – вещь нестабильная и хаотичная. Я могу черпать её из окружающей природы, но там она… неочищенная, так сказать, а-ля "натюрель".

– Это плохо? – озадаченно уточняю.

– Ну, например, в древности женщины использовали мох вместо прокладок, – хмыкнула блондинка. – Действие такое же, но гораздо противнее и сложнее. Куда проще купить упаковку в магазине и не париться, да?

– Логично.

– Так и тут: источники магии разные по силе и с доступом все сложно, – пожала плечами ведьма.

– А кристалл?

– Это чистый продукт концентрированной энергии, – с пиететом произнесла ведьма. – Но вот найти такой в этом мире невозможно.

– А как… я?

– Для этого тебе придется отправиться в другой, – со значением произнесла Нина.

Она говорила это на полном серьезе. Ожидая смеха или еще какого прикола, я продолжала смотреть в строгие голубые глаза блондинки, не сопоставляя сказанное с собой.

– Разве это возможно? – недоуменно шепчу я скорее себе, чем ей.

– Не вдаваясь в детали: вполне, – хмыкнула женщина.

– А вы сами не можете пойти за ним? – подозрительно уточняю, чувствуя подвох.

– Как только я там появлюсь, меня ждет каторга, – глубоко вздохнула ведьма. – И это в лучшем случае, но, скорее всего, – сразу плаха.

– Почему? – изумленно спрашиваю, представляя перед собой картинки из исторических фильмов.

– Потому что я оттуда сбежала, – ворчливо ответила Нина.

Пока я раздумывала над словами, блондинка рассматривала меня с большой долей скепсиса.

Глава 3

– И как всё это будет? – с осторожностью спрашиваю, не понимая, чего ожидать.

– Тебя интересует техническая сторона вопроса? – иронично уточнила женщина, попивая свой кофе.

– И она тоже, – киваю для убедительности и хмурюсь еще больше. – Другой мир? Серьезно? К чему готовиться? С чего начать? Как не накосячить? И что делать, если случится жопа?

– Хм… А ты не так глупа, – с некоторым уважением произнесла хозяйка кухни и, задумавшись, вдруг замолчала. Когда я уже заждалась ответов, ведьма вновь заговорила. – Твое тело останется здесь, а вот сознание переместится.

– Что?! – выпучив глаза, ошарашенно сиплю.

– Перенестись физически – очень энергозатратно, – скептично выгнув одну бровь, поясняет Нина. – Для такого нужен стабильный портал и недюжинная сила, за которой ты, собственно, и отправляешься в иной мир.

– Это что-то из фэнтези? Фантастики? – недоуменно интересуюсь, пытаясь сложить картинку в голове.

– Ни то ни другое, – поморщившись отозвалась женщина. – Это иная реальность. Параллельный мир, существующий рядом.

– И много таких?

– Нет, – отмахнулась хозяйка кухни, вновь отхлебывая свой кофе. – Главное, что тебе надо знать: кристалл – редчайшее сокровище, защищенное магией Великого.

– Кого? – изумленно кривлюсь, представляя некоего мужика в доспехах.

– Бога, – терпеливо поясняет Нина. – В отличие от религий на Земле, Великий – реальное божество с весьма капризным характером, но его давно уже никто не видел.

– Серьёзно?!

– Да, – скептично ответила ведьма. – Одно хорошо – упоротых фанатиков у него нет.

– А как же каторга и плаха? – напоминаю я про ужасы средневековья.

– Так это не жрецы Великого стараются, а Императорская стража, – хмыкнула женщина.

– Ого, – тихо присвистываю.

– Угу, – задумчиво кивает она, явно погруженная в свои флешбэки. – Магия подконтрольна власти, а государства борются с Песками. Если ты наделена силой – либо служишь им, либо мертва.

На мой озадаченный вид Нина с глубоким вздохом поясняет:

– Когда-то давно тот мир захватила Тьма и катаклизмы пошли один за другим. В секунду целые города уходили под поверхность. Я не сильна в истории, но по легенде Великий внял молитвам простых людей и открыл свои сады для выживших. Они были из разных мест и сразу же принялись делить между собой новый материк. Прошли века, и Тьма опять проросла в сердцах правителей, спровоцировав всеобщий конфликт. Великий вновь вмешался и покарал смутьянов, а также проклял материк Черными песками. Они захватывают плодородные земли и истощают все живое вокруг, насылая болезни тем, кто не сбежал с насиженных мест. С угрозой материку борется Орден Магов, но эта информация тебе ни к чему. В те времена, когда Бог был небезразличен к смертным, он одарил защитников первыми кристаллами со своей горы. Эти немногие стали вождями, царями и императорами. И приближенными к ним, конечно же. Со временем у божественного дара обнаружился большой запас энергии, которая по-разному может использоваться. Не суть. Главное, что тебе надо знать: завладеть им нечестными путями невозможно. Если украсть кристалл – он потеряет все свойства и станет бесполезным, как… галька на берегу моря. Так что не вздумай дурить!

– И как я должна его раздобыть? – шокировано интересуюсь, понимая, как легко облажаться на раз-два.

– В том-то и дело, что его можно только заслужить или получить в дар, – со вздохом произносит ведьма. – И даритель должен сделать это добровольно.

– И как долго надо батрачить на кристалл?!

– Всю жизнь, но так никогда его не увидеть, – кисло вставила женщина, переводя взгляд на противоположную стену. – Надо заслужить.

– Как? – недоуменно спрашиваю, представив, что в нашем мире появилась такая редкость.

– Это уж ты сама обмозгуешь на месте, – язвительно проворчала Нина.

– Это займет херову тучу времени, которого у меня нет, если вы не забыли, – отрицательно качаю головой, поняв, что миссия невыполнима от слова "тупик".

– Обижаешь, – хмыкнула ведьма, вновь глядя на меня, как на тугодумку. – Время – это река, и ты в ней можешь только плыть по течению. Я же способна стоять на берегу.

– Что?

– Пока ты в том мире, здесь пройдет лишь пара дней, – закатив глаза, пояснила женщина.

– А если я не найду твой… кристалл? – хмуро спрашиваю, желая знать риски.

– Значит, сделка не состоялась: я – без силы, а ты уйдешь с тем, что имеешь, – недовольно поджала губы Нина.

– Всё будет честно? – вновь недоверчиво уточняю, понимая, что ведьме легко меня обмануть.

– Ты чем слушала? – вдруг раздраженно ворчит женщина. – В сделке участвует кристалл! Если я тебя обману – он потеряет магические свойства. Ты отдаёшь мне его, а я – помогаю твоей матери.

– Черт, – бормочу под нос, чувствуя себя странно. – И что теперь надо делать?

– Идти домой и уложить всё услышанное в голове, – серьезно произнесла ведьма. – Когда созреешь – приходи. Я тебя уговаривать не буду, потому что обрести кристалл ой как непросто. Взвесь все за и против, подготовься к отсутствию в своем мире.

– Если моё тело останется здесь, то как я буду добывать кристалл… там? – нервно вспоминаю нюанс, про который не сказала Нина.

– Я подселю тебя в другого человека в том мире, – спокойно сообщила она, будто в этом нет ничего удивительного, но мои глаза чуть не выпали от шока. – Прекрати быть такой глупышкой. Как ты собралась охотиться за реликвией?

– А как же… хозяин… тела?

– С ним всё будет в порядке, – закатив глаза, успокоила женщина. – Ты будешь внутри и сможешь влиять на оболочку. Мысли, чувства, слова – всё будет общее.

– Как? – с трудом сиплю вопрос, не в силах осознать сказанное.

– Ну, это как… с автопилотом, – привела аллегорию ведьма. – Ты направляешь, а оболочка исполняет и держит курс.

– Можно вселиться сразу в того, кто владеет кристаллом? – выдаю идею в порядке бреда.

– Нет, – терпеливо произнесла Нина, ущипнув себя за переносицу. – Обладатель реликвии защищен от любых магических воздействий.

– А-а-э…

– Не в каждого можно вселиться, – чуть более раздраженно продолжила женщина, не дожидаясь очередного вопроса. – Только слабый дух потеснится в своем теле. Причины для этого могут быть разными: болезнь, зависимость, депрессия – выбирай любую. Кстати, это работает и для нашего мира.

В этот момент на кухне образовалась тишина. Кажется, хозяйка квартиры устала от меня.

– Хорошенько всё обдумай, – тихо посоветовала ведьма еще раз. – Если найдешь другой способ помочь матери – опробуй его.

– Ладно, – вздыхаю в ответ, не зная, что еще сказать.

Покинув дом Нины, бреду по тротуару, словно обухом прибитая. Мысли прыгают с одной детали на другую, не позволяя сосредоточиться на чем-то конкретном. Вдруг кто-то хватает меня за рукав пуховика.

– Осторожнее, девушка, – слышу мужской голос. – Вы чуть под машину не шагнули.

– Ой, – заторможенно реагирую, очнувшись на светофоре. – Спасибо большое. Задумалась.

– Внимательнее надо быть! – буркнул спаситель из-под замотанного вокруг челюсти шарфа.

В этот момент загорелся зеленый, и толпа хлынула с обеих сторон. Подхожу к остановке и удачно сажусь в нужный автобус, доезжая домой. Оглядев родные стены, замечаю пыль и гору грязной посуды в раковине. Чтобы хоть чем-то занять себя, хватаюсь за тряпку, но голова все равно забита сегодняшним визитом и всем, что услышала там.

Неужели есть мир, где существует магия? И в нашем она есть, только мало. Вот уж чудеса.

Следующий день начинаю на автомате. Умыться, позавтракать яичницей, теплее одеться и к маме. Больница встречает уже привычным запахом медикаментов и хлорки. Не замечая сочувствующих взоров, прохожу в палату и тяжело падаю на жесткий стул, что давно стал моим пристанищем.

Абсолютно не понимаю, каким именно образом должна сработать сделка с ведьмой, но у меня вариантов осталось немного. Верить врачам я перестала на второй неделе, когда они начали избегать меня и опускать глаза. Искать чертов кристалл в каком-то непонятном месте – авантюра в чистом виде, но это хоть что-то, что я могу сделать для мамы, чем сидеть и гипнотизировать её кислородную маску.

– Как мне поступить, мам? – риторически спрашиваю у той, кто всегда было что сказать. – Я боюсь, что время уходит и ты всё дальше от меня.

Сегодня, как и за последние недели, ответа не последовало. Чувствую поглощающую тоску, укрывающую меня с головой. Если ничего не сделаю, то потеряю единственного родного человека. Внезапно вспомнился момент, когда маму забирала скорая – её рука резко вырвалась из моей ладони, и я осталась стоять столбом, пока мне не предложили поехать следом. Я растерялась и не была готова к такому. Впервые ощущая… одиночество.

Тут за спиной открылась дверь, и кто-то тихо вошел. Желания встретить очередной жалеющий взгляд нет, так что не реагирую, но позади меня нет суеты медсестры или деловитого обхода врач. Что-то щелкает в груди, и я резко оборачиваюсь, встретившись лицом к лицу с ведьмой.

– Я пришла узнать, какова ситуация, – без предисловий сообщила Нина. – Хочу убедиться, что смогу помочь. Пустые обещания – не мой метод.

– И как? – глубоко и тревожно дыша спрашиваю я, будто жду приговора.

Вместо слов, блондинка медленно подходит к больничной койке и легко касается маминой ладони. В этот момент техника выдает какой-то писк или сбой, но я нутром чувствую, что не всё ещё потеряно. На секунду жизнь возвращается в эту палату, даже веки мамы чуть дрогнули.

– С моей стороны сделка будет исполнена, – спокойно отвечает ведьма, отходя от кровати.

В то же мгновение всё возвращается на круги своя. Чувствую горечь во рту. Кто-то способен одним прикосновением сделать то, о чем я молюсь не переставая.

– Ты ведь можешь помочь ей прямо сейчас, – глухо произношу, уверенная, что права.

– Да, – не тая возможностей, отзывается женщина. – Но почему я должна тратить на твою мать силу? В качестве благотворительности я подаю блаженным на улице.

Значит, бескорыстной помощи не будет. Только сделка. Почти невыполнимая.

– У тебя три дня на размышление, – серьезно и как-то значительно произнесла Нина. – По истечении срока – я в твоих услугах не заинтересована. Желающих долго искать не придется.

С этими словами блондинка вышла за дверь, оставляя меня еще более опустошенной. Сглатываю ком в горле и с отчаянной надеждой смотрю на маму. Очередной разговор с врачами ничего не дает. Кажется, будто все отвечают по заученной методичке: лечение идет поэтапно, они поддерживают организм мамы в стабильном состоянии и надо верить в лучшее.

Когда поздно вечером покидаю больницу, небо уже чернеет звездами над головой, а морозное дыхание вырывается клубами из моего рта. Слезы вдруг сами катятся по щекам от безысходности ситуации: сидеть и ждать, пока мама выздоровеет уже слишком опасно – никто не говорит об этом в кино, но чем дольше человек находится в коме – тем тяжелее последствия. От влаги очки немного примерзают к щекам, так что с усилием тру соленые капли. Случаи чудесного выздоровления скорее медицинские аномалии, нежели практика. Оглядываюсь на заснувшие окна неприветливого здания и с горечью понимаю, что смертельно устала от "надежды" и "веры в лучший исход".

Следующие два дня трачу на подготовку к своему отсутствию, договариваюсь с начальством, наврав, что еду уговаривать какого-то крутого врача, чтобы посмотрел медкарту мамы. Коллеги удивляют, собрав мне денег на мнимую поездку.

– Не надо, – смущенно отказываюсь, обнаружив СМСку от Алены с достаточно крупной суммой.

– Дурочку не врубай, – расширив глаза, уверенно возражает соседка по оркестру. – Лишними не будут. Ты собралась в Москве на вокзале жить, пока своего светилу поймаешь? Ты даже в переходе метро не заработаешь!

– Неудобно, как-то, – морщусь от их помощи на фоне собственного вранья.

– Большую часть дал директор, – успокоила меня Алена. – У него денег куры не клюют, а ты хоть поешь лишний раз.

– Давай я верну то, что вы с ребятами собрали, – предлагаю я, не желая обирать коллег. – На булку с чаем мне и шефских средств хватит.

Перевожу нужную сумму назад, и с некоторым облегчением выхожу из театра, тепло простившись с коллективом. Дома выключаю все лишние электроприборы, закрываю краны и сажусь на кухне. Сердце стучит в груди, словно набат, перед прыжком в неизвестность. Другой мир? Магический кристалл? Великий? Остановите землю, я сойду – хотелось закричать в голос, но, видимо, для спасения мамы нужно чудо, и, собственно, за ним мне и придется нырнуть в неизвестность.

Дом, где жила Нина, встретил меня неприветливо, или же мне лихорадочно хотелось углядеть знаки для отступления. Ведьма открыла мне дверь с измученным видом, молча сопроводив в гостиную, где на диване мирно спала какая-то девушка.

– А эта? – недоуменно уточняю, остановившись в дверях.

– Тоже кристалл ищет, – отмахнулась блондинка, устало моргая. – Я уж думала, что ты не придешь.

– И что теперь? – тревожно спрашиваю, понимая, что надобность во мне отпала.

– Ничего, – пожимает плечами хозяйка дома. – Ляжешь рядом и тоже отправишься за ней. Больше шансов, что хоть кому-то из вас повезет.

Доводы заказчицы кристалла понятны, вот только от этого становилось еще более не по себе. Мало того, что я ухожу искать то, не знаю что, не зная где, так там у меня еще конкурентка. Весело, ничего не скажешь.

– У меня есть ещё одно условие, – выпаливаю, сглотнув ком в горле.

– Какое? – отстраненно интересуется Нина, подходя к девушке на диване, и мановением руки пододвигает спящую чуть дальше от края.

– Моя мама не просто придет в себя, но и выйдет абсолютно здоровой из больницы через неделю, – уверенно произношу дополнение к сделке, переминаясь с ноги на ногу. – Без последствий болезни, без осложнений и прочего.

– Хорошо, – хмыкает ведьма. – Для справки: так задумывалось изначально.

Сглатываю слюну и киваю в ответ, не зная, чего ожидать, но вид безмятежной девушки немного успокаивает.

– Хочешь что-нибудь еще спросить перед… отправкой? – уточняет женщина, взмахом руки предлагая улечься на диван.

– Я буду понимать чужой язык там? – тревожно спрашиваю я, делая, что велят, снимая очки и кладя руки на живот. – Вдруг понадобится что-то прочесть, а я ни черта не пойму, и от этого всё просру.

– Ты удивишься, но проблем с языками у тебя не будет, – флегматично отозвалась Нина. – Да и, кстати, там обитают драконы.

– Чт…

Не успеваю удивиться словам ведьмы, как она касается моего лба своей ладонью. Густой дым окутывает сознание, и я лечу. Или скорее падаю! Нет ни направления, ни оси движения. Я то замираю, то вновь стремительно куда-то несусь. От этой встряски у меня крутит желудок и до ужаса раскалывается голова. Хочется истошно орать, да вот только изо рта не выходит ни единого звука, как вдруг чувствую, что медленно куда-то оседаю.

Первое ощущение – рука, закрывающая верхнюю половину лица. Меня тошнит от тряски, и вообще делаю усилие, чтобы не вытошнить то, что съела. "Надо было не есть тот пирог", – кисло размышляю, ухватившись за деревяшку.

Так, стоп! Какой к черту пирог?! Последнее, что я ела, был… йогурт.

Внезапно чувствую твердую поверхность под задницей и… запах лошади. Я видела это животное в нашем парке летом. Замученное, с тощими боками, оно пахло так, что запомнишь на всю жизнь.

Следующее мгновение вздыхаю, отвожу руку от лица и вижу сочную зелень, высоченные деревья и насыпную дорогу. Вся картинка перед глазами трясется еще раз, и я понимаю, что еду в какой-то крытой телеге. В шоке начинаю озираться и сглатываю ком в горле. Мать честная! Ведьма и правда перенесла меня хрен знает куда! Верчу головой и натыкаюсь на широкую спину. Мужскую. Обладатель этой спины правит повозкой, мерно покачиваясь в такт со мной.

"Муж", – печально проносится… во мне. – "Теперь он мой муж. Что же теперь будет? Как там родители? Бекки? Генри? О, Великий, не оставь их!"

Эти мысли не мои, они принадлежат хозяйке тела, но чувство потери и страха перед неизвестностью окутывают нас одинаково. Опускаю голову к коленям и замечаю темный волнистый кончик косы. Стараюсь размеренно дышать, не поддаваясь панике, но нутро трясет от ужаса. Черт! Куда я попала?! И как мне выбраться отсюда?! Что-то я не помню про кнопку "выход" в речах ведьмы.

Зажимаю рот ладонью и стараюсь не привлекать внимание "мужа". Вот тебе, Мариша и пряники!!! Белобрысая коза ничего не говорила, что наградит еще и супружником!

Мир продолжает покачиваться, пока телега катится по ухабистой тропинке. В России проблема с дорогами?! Да вы этот аттракцион с ямами не видали! К чувству тошноты примешивается головная боль и желание сбегать за кустики. Осматриваю ближайшие и с содроганием морщусь: кажется, придется реально бегать в кусты. И никакой бумажки, едрёна вошь!

Пока я в прострации от свежего воздуха и, так сказать, вынужденного кемпинга, повозка сворачивает с дороги. Этот нюанс сразу выбивает из меня мысли об удобствах родного мира и заслоняет собой всякие прелести кочевого путешествия. Сама девушка замирает, съеживаясь от волнения. Ты своего муженька так боишься?! Что за хрень?

Телега медленно бредет среди деревьев и вдруг останавливается. Хозяйка тела сжимается от страха и втягивает голову в плечи, слыша, как позади муж спрыгивает со своего места и освобождает пару коней. Значит, привал. Пока ничего не делаю, просто наблюдая за происходящим. Девушка скованно поднимается со своего места, нервно хватает какую-то посудину и тяжеленный кожаный мешок. Пока мужчина занят лошадьми, до кучи покормив их и обтерев тряпкой, новобрачная в двух шагах от повозки пытается разжечь костер. Надо сказать, что делает она это хреново. Вдруг в поле нашего зрения появляются большие натруженные руки и забирают трут. Девушка отшатывается и замирает, не зная, что делать, как вдруг спохватывается и уходит к телеге за корзинкой. В кожаном мешке оказывается вода, в плетеной таре – продукты для ужина. Понятно, что в кочевых условиях еда тоже походная, так что девушка раскладывает у костра нехитрую снедь, боясь почему-то поднять взгляд на супруга.

Да что между ними такого, даже интересно.

Из хаотичных мыслей соседки по телу удается вычленить крупицы информации – муженька зовут Алан, и он торговец. Вот и всё. Когда над костром уже кипит котелок с похлебкой, девушка несмело поднимает глаза, впервые посмотрев на спутника. Что сказать, мужчина производил впечатление… разбойника. Косматая куртка, наброшенная на плечи, рубаха и еще какая-то жилетка, сапоги и кожаные штаны, но это все меркло под мрачным и суровым взглядом прищуренных серых глаз. Грубое, обветренное лицо пересекал некрасивый шрам, заживший рубцом и расчерчивающий левую щеку, задевая бровь. Я бы еще поразглядывала его, но новобрачная вновь опустила очи долу и занялась нарезкой овощей на маленькой дощечке.

– Разве твои глаза были такими зелеными? – вдруг произносит скрипучий мужской голос. По-русски.

Девушка вскидывает голову, непонимающе уставившись на мужа. Он внезапно подносит один палец к своей щеке и, коснувшись нижнего века, медленно повторяет:

– Эмма, почему глаза стали темнее?

После этого тычет пальцем в нас. Мгновенно понимаю, что они говорят на разных языках. Ну и узнаю имя хозяйки. Эмма. Приятно познакомиться.

Все еще гляжу на супруга и чувствую, как девушка просто пожимает плечами, гадая, чего он хочет.

Глава 4

Вечер проходит молчаливо. Алан не спешит общаться, а Эмма половину понимает с трудом, вторую догоняет с помощью жестов, а вот я замираю в задумчивости. Хозяйку тела понимаю без проблем, да и муженька тоже, но… Алан, спокойно говорящий по-нашему? Где я вообще? Хотя, может, это он аномалия и тут на каждом шагу куча Петь, Вась и Толиков.

Едва небольшой котелок наполовину опустел, мужчина принялся чем-то шебуршить в телеге, а вот Эмму потряхивает. Девица в страхе начинает представлять, что настало время исполнения брачных обязанностей, но, едва Алан показался из повозки, то лишь буркнул:

– Ложись спать, я покараулю ночью: тут места неспокойные, надо быть начеку.

Супружница нихрена не поняла, но я посылаю ей кучу образов, призванных успокоить трусиху. Чувствую полнейшее разочарование и тоску девушки. Она не понимает мужа, не знает, что ей делать и как вообще сложится её жизнь. Эмма вновь оглядывает темнеющее небо, пытаясь храбриться и не запаниковать, хотя, признаться честно, получается плохо. Тревоги хозяйки тела передаются и мне, только причины другие.

Я нифига не понимаю, где искать чертов кристалл и с чего вообще начать. Блондинка просто закинула меня сюда с напутствием "разберешься!". Вот же… ведьма!

Густой лес вдруг зашумел от ветра, а Эмма начала тихонько плакать, явно непривыкшая к таким условиям. Несмотря на нервное напряжение, спустя время девушка засыпает, а меня утягивает в её воспоминания. После продолжительных и хаотичных метаний, я немного знакомлюсь с соседкой. Итак, что мы имеем: девица выросла в какой-то Чаногории, во вполне обычной семье. Родители содержали лавку с тканями, сама Эмма с матерью и сестрой подрабатывала в ней пошивом одежды, а отец с братом управлялись с покупателями. Всё было хорошо до тех пор, пока в их места не стали заезжать маги, а это могло означать только одно – пришли Пески. Черное проклятье всегда появлялось одинаково, но в слухи верится с трудом, пока они не становятся твоей реальностью. Первые признаки – это поток людей, бегущих на восток, а потом темная пыль, оседающая на подоконниках и столах. Спустя время все краски медленно меркнут, а в воздухе летают серые песчинки. В этот момент здравомыслящие уже покинули насиженные места, оставшиеся же начинают кашлять. Этот непроходящий кашель сводит с ума, загоняя упрямцев в могилы. Никто не может выдержать этой напасти, ибо с каждым вдохом теряют здоровье и рассудок.

Когда первые переселенцы уверенным потоком стали наполнять их небольшой городок, глава семейства даже порадовался, но позже это обернулось миграцией местных жителей. Ни одна лавка не протянет без покупателей, так что домочадцы Эммы, в конце концов, тоже погрузили свои пожитки на повозку, перед тем как заколотить окна и двери родного дома. Мама горько плакала, прижимая к груди платок – вся жизнь менялась на глазах, а впереди были только дорога и неизвестность. Чем дальше они уезжали, тем меньше верили, что найдут подходящее место для себя. Торговля шла тяжко, ткани сырели, а они не знали, как сохранить их в дорожных условиях. Однажды затянувшийся дождь покрыл дорогие шелка плесенью, и их пришлось отдать за бесценок. Несколько неудачных сделок привели семью к неутешительным результатам – деньги катастрофически заканчивались. Кое-как обосновавшись в небольшом городке на границе с Атией, папа вновь попытался заняться бизнесом, но дела без капитала шли скудно, а приобрести хороший товар надо еще исхитриться. В этот момент Эмма повстречала Алана. Он тоже был торговцем, но гораздо успешнее. Убедить его продать отцу дорогие ткани не удалось, и девушка предложила себя. В момент отчаяния она испытала стыд за свой поступок. Мало того – Эмма еще и получила отказ. Внимательно осмотрев гостью, Алан отправил её домой, а на следующий день пришел к родителям девушки с предложением о браке. Жених предложил будущему родственнику добротный товар и, помимо тканей, продал редкие специи. Так моя соседка по телу оказалась на дороге в неизвестную Имавиру с незнакомцем в качестве мужа, через раз понимающая чужой язык, впервые без защиты семьи.

Утром просыпаюсь с тяжелой головой. Холод просочился в повозку и уже забирался под большую меховую накидку, которой Алан укрыл Эмму, пока та спала. Собственные мозги словно побывали в блендере: будто я смотрела слишком много фильмов, и они ночью превратились в комок. Мыслей про кристалл в голове соседки не оказалось. Она о магии знала лишь то, что ею владели члены какого-то Ордена, и что использование подобных артефактов – дорогое удовольствие.

У меня по утрам дурное настроение постфактум, так что вылезаем из повозки и шарахаемся по кустам с целью облегчиться. Когда возвращаемся, муженек уже проснулся и развел потухший за ночь костерок, а остатки похлебки стали завтраком. Алан на удивление молчалив, хотя это больше беспокоит Эмму. Она понятия не имеет, чего он от неё ждет и будет ли их жизнь всегда такой – кочевой.

Полчаса спустя лошади накормлены и запряжены, а все походное имущество надежно привязано и уложено в повозке. Забравшись в телегу, усаживаемся, накрывшись накидкой до самого носа. Вещи Эммы – три полотняных мешка, где уместились одежда и то немногое, что мать протянула дочери в качестве приданого, но самое ценное – иголки и наперстки. Девушка не привыкла к праздности, так что почти сразу достает из сумки пряжу и крючки, начиная вязать. Душевных разговоров с мужем ожидать не приходится, так что остается чем-нибудь себя занять. Пересев к краю, она окинула взглядом светлеющее небо – хоть глаза не надо напрягать. Мои же мысли улетели далеко за пределы этого мира к больничной палате, где моя родная мама борется за жизнь. "Ох, подожди еще немного, я сделаю, что смогу", – грустно размышляю я, глядя на появляющиеся петли вышивки.

На обед снова остановились поодаль от дороги. Пока Алан занимался лошадьми, девушка развела огонь для горячего травяного отвара, выуживая из запасов сыр, хлеб, яблоки, мед, орехи и прочую походную снедь. Пока счастливые молодожены поглощают еду в гробовом молчании, я снова занята размышлениями.

Итак, что у меня есть? Нужен кристалл, который большая редкость. Я хер знает где, в прямом смысле, ибо Алан едет куда-то, вообще не сообщая жене, в какую сторону. Эмма предполагает, что в свою Имавиру, потому что он родом оттуда. Так ли это? Понятия не имею, а спросить эта трусиха боится. Могу ли я в перспективе "заслужить" магический кристалл? Вот прямо тут, на лесной тропе – нет. Будем честны – я в жопе. И это еще не самое худшее! Страшнее то, что я понятия не имею, как отсюда свалить! Есть ли такое мыло, которое поможет мне выбраться из этой ситуации?! При условии, что я использовала нехилый такой кусок, чтобы сюда пролезть!

От расстройства хочется материться на весь лесок и пинать что-нибудь. Пока я разочарованно размышляю о нахождении кнопки "Выход", Эмма под эти невеселые эмоции усиленно жует, поглядывая на мужа. Алан вдруг улегся на землю, поправив свой тулупчик, и пробормотал:

– Час меня не трогать, и снова в путь.

Супружница лишь уставилась на него и только заморгала от непонимания. За время, что муженек дрых, соседка по разуму прибрала продукты, оставив котелок на огне, и вновь занялась своей вышивкой. Когда Алан поднимается на ноги, то задумчиво разглядывает шерстяные цветочки, объемно оживающие в руках жены.

– Красиво, – будто сам себе говорит мужчина.

– Купят? – осторожно уточняет Эмма. – Я… могу еще.

Девушка подбирает слова, усиленно вспоминая имавирский язык, который для меня оказывается родным.

– Завтра мы будем в небольшом городке, – медленно произносит Алан, чтобы супружница поняла смысл. – Можешь попробовать продать. Думаю, получится.

Внутри Эммы зародилась паника, ибо она перевела только часть и то с трудом. Закатываю глаза и активно транслирую ей значение слов. Внезапно, кажется, она допетрила. Та-а-а-к, значит, взаимодействовать можно. Уже неплохо, хотя тоже мне автопилот. Я внутри Эммы, как зритель на концерте: сижу, любуюсь. Остаток дня девушка занята делом, прикидывая, сколько выручит средств за вышивку и не решит ли муж прибрать её деньги себе. Маменька отдавала заработанное отцу, а уж он распоряжался бюджетом. Будет ли у них с Аланом так же?

Вечер настал неожиданно и прошел в целом так же. Поели, и Эмма боязливо ушла спать. А в чем причина? Супружеской близости у них еще не было, и девушку лихорадило от неизвестности. Родительница, конечно же, объяснила, что должно случиться, но больше говорила о подчинении и долге жены перед мужем. В жизни девушки наличествовали лишь пара украденных поцелуев, и всё. Родители не нежничали между собой, но общее представление она все же имела. Очевидно, что Алан не спешил признавать её супругой, ведь Великий разрешал разводы, если мужчина и женщина не скрепили союз. Вдруг он присматривается к ней, чтобы потом бросить? Что ей делать тогда? Эти мысли витают в головке новобрачной, пока я просто рассматриваю брезентовый полог телеги.

"Блин, если ты не хочешь остаться разведенкой у дороги, то иди стань ему женой!"

Видимо, это прозвучало слишком громко, потому что Эмма вдруг резко садится и тяжело дышит. После такого оглушительного выпада, я замолкаю, наблюдая, как скованная девушка отбрасывает меховую накидку и вглядывается через щелку в силуэт мужа у костра. Хмуро рассматривая его грузную фигуру, она раздумывает, что именно сказать. "Почему мы еще не муж и жена?" – транслирую ей в голову по слогам. Сглотнув ком в горле, Эмма выбирается из повозки. Неловкие телодвижения не остаются незамеченными, и, едва взглянув на мужчину, упираемся в недоуменный видок супруга. Ну да, отправил спать, а женушка ослушалась.

Девушка вдруг робеет окончательно, да настолько, что собралась залезать в телегу обратно. Я уже порядком наслушалась её страхов и предположений, что просто не даю ей этого сделать. Мне тоже не по душе перспективка остаться с парой мешков у дороги. Заставляю Эмму растянуть губы в натужной улыбке и присесть у огня.

– Там… холодно, – с трудом произносит девушка, обхватив свои колени руками.

Муженек просто молчит, глядя на костер. Отлично! Вот так и надо общаться с молодой женой! Алан мог бы написать пособие, как налаживать контакт с семьей.

– Можно спросить? – аккуратно произносит девушка, явно огорченная поведением мужа, да и мои возмущения прилично подогрели её скромную натуру.

Вместо ответа, супруг просто поворачивает к нам голову, чуть сдвигая брови. Типа "я весь во внимании".

– Как называться место… куда мы едем?

– Оринаис, – коротко отвечает мужчина. – Это приграничный городок, на стороне Скальты. Завтра днем мы пересечем границу, и к вечеру будем там.

Эмма узнаёт название соседней страны и тревожно вздыхает.

– А… потом? – осторожно уточняет девушка, не зная, чего ожидать еще.

– Заедем еще в пару мест и направимся в Имавиру, – задумчиво ответил Алан, заставив жену напрячься.

– Я никогда не была там, – смущенно признается Эмма. – Только слышать, что очень красиво.

– Там теплее, чем в этих местах, – кивнул он.

– У тебя… есть дом? – тревожно спросила девушка, пока я морщусь от стука её сердца. – Или ты… всегда в пути?

– Мы с братом держим лавку, – с едва заметной улыбкой отозвался мужчина. – Я в разъездах за товаром, а он с женой за прилавком. Дом свой я пока не построил, но, когда решу осесть, – непременно займусь этим.

– Что будет со мной? – едва слышно интересуется Эмма, уже представив, что так и будет трястись в повозке, или еще хуже – Алан бросит её, как ненужный кулек, на дороге.

– Ты моя жена, – напомнил супруг. – Пока придется пожить так, потом будет проще.

– Но ты не… делать меня… женой, – пожала плечами девушка, чувствуя дикое смущение. Даже говорить ей было сложно, но страх выжимает нужные слова. – Думаю, что ты хотеть развод. И я остаться здесь… в лесу.

– Я подумал, что ты не захочешь становиться супругой… в лесу, – с заметным весельем произнес Алан, отчего у нас пылают щеки, а через секунду и все лицо с шеей. – Предполагалось, что мы задержимся в Оринаисе на пару дней, но если ты так спешишь, то…

– Я… не спешить, – пискнула Эмма, поднимаясь на ноги и буквально улепетывая в повозку. За спиной муженек громко хохочет.

Темнота телеги скрывает адское смущение девушки, и она прижимает ладошки к щекам, чувствуя себя глупо. Я же, наоборот, неосознанно улыбаюсь. Волнение невинной девственницы оказалось способным вызывать у меня веселье. Несмотря на убежденность Эммы, что она теперь никогда не уснет, мы достаточно быстро засыпаем, а уж утром обнаруживаем теплого мужчину, обнимающего нас за талию. Алан мерно сопит, согревая жену, пока новобрачная рассматривает его. Серое небо только-только начало светлеть, отчего на лице мужа залегли тени, а шрам кажется особенно устрашающим. Девушка гадает, какой он человек и какова будет с ним её жизнь. Супруг не красавец, но Эмма больше размышляет, какой он внутри, чем снаружи.

Неловко поднявшись на ноги, девушка занялась завтраком. Едва Алан проснулся, его уже ждали травяной чай и похлебка с нарезанными яблоками и парой груш. Воды почти не осталось, но ужинать они планировали в Оринаисе. Муж делал вид, что ничего странного не произошло и их совместный сон – само собой разумеющееся, а вот Эмма волновалась, впервые оказавшись так близко к мужчине.

По мере приближения к границе на дороге встречалось все больше путников и повозок. Люди были одеты и путешествовали в зависимости от толщины кошелька. Кто верхом на лошади, кто в карете или повозке, но, в основном, народ шел пешком. Последние, скорее всего, были жителями ближайших деревень и ферм, но некоторые были нагружены основательно. Сама граница представляла собой вывеску на дороге, гласившую, что отныне они находятся на землях королевства Скальта и подчиняются её законам. Все налоги от сделок тоже должны быть уплачены в казну этого государства. Эмма впервые покидала родную Чаногорию и судорожно сглотнула ком в горле, глядя на герб соседней страны. Меня же больше заинтересовало отсутствие регистрационного пункта. Да и вообще каких-либо документов у соседки по телу.

Пообедали, не останавливаясь на привал, так что всё оставшееся время до приграничного городка девушка занималась вышивкой, успев доделать последние петельки, когда они уже ехали по узким улочкам. Алан остановился на постоялом дворе, договорившись о прокорме для лошадок, и, внезапно, помог Эмме выбраться из повозки.

– Захвати свою вышивку и все, что понадобится для ночлега, – негромко произнес мужчина, вынимая из скрытого сундучка какой-то медальон.

Я, как и новобрачная, застыла, с интересом наблюдая за манипуляциями Алана. Супруг методично обошел телегу и прикоснулся к её углам, после чего всю конструкцию на краткое время осветил синий луч и тут же погас. Эмма заинтересованно наблюдала за всем этим с холщовым мешком в руках.

"Охранная магия", – тут же подумала девушка, сразу же взгрустнув, что у её семьи такого не было.

Повесив медальон себе на шею, мужчина повел девушку в таверну, где они перекусили, договорившись о ночлеге и лохани перед сном. Спустя несколько минут, пока Эмма пыталась не сгореть от смущения, Алан уже вел её к торговой площади. Вымощенная камнем, а по краям – деревянными досками, она выглядела опрятной. Магазины приветливо звенели дверными колокольчиками, а уличные лотки предлагали овощи и фрукты по приемлемым ценам. Двух- и трехэтажные домики разных цветов создавали особый колорит месту, где горожане с удовольствием переходили из одного заведения в другое, приобретая товары. Судя по вывескам, тут обосновались бутики тканей и ателье, кондитерские и лавки специй, скобяные магазинчики и юридическое бюро, а также книжный и ломбард.

– Сходи туда, может, им понравится твоя работа, – почти нежно произнес мужчина, указав пальцем на Эммину вышивку, а потом на двери магазинчика.

– Почему туда? – уточнила девушка, оглядывая несколько подобных заведений на круглом пятачке, посередине которого они остановились.

– Хозяин из Чаногории, – пожал плечами Алан. – Думаю, тебе будет легче с ним договориться.

– А… ты? – вдруг спросила Эмма, тревожась, что потеряется и не сможет найти его.

– Мне надо зайти туда, – мужчина указал пальцем на один из магазинов. – Если освободишься раньше – встретимся здесь. Поняла?

– Подождать тебя тут, если… быстро уйти из ателье, – закивала головой девушка, пока я усиленно транслировала ей перевод слов.

– Все верно, – подтвердил Алан и махнул рукой в сторону нужной нам лавки.

Эмма решительно зашагала в указанном направлении и бодро вошла в магазин женской одежды.

– Здравствуйте, – с улыбкой произнесла она на другом языке.

Родную речь девушки я бы назвала французским, из-за обилия жужжащих и шипящих звуков, хотя, в целом не возьмусь за анализ. Я больше ориентируюсь на мысли и образы в голове соседки, а там царило разочарование. Особенно когда хозяин лавки огласил цену, за которую скупил бы всю вышивку Эммы. Пока девушка прикидывала, сколько это вообще денег в эквиваленте Чаногории, позади неё зазвенел дверной колокольчик.

– Мало, – твердо произнесла девушка, с улыбкой складывая свои работы обратно. – Но благодарю за уделенное время.

– Ну, хорошо, – вдруг ответил полноватый мужчина за прилавком, раскинув руки в стороны. – Я заплачу на три абрасы больше, но только исключительно потому, что вы из моих родных мест.

– Ты заплатишь честную цену, – вдруг раздался голос Алана, застывшего у дверей магазина.

– Не стоит вмешиваться, – усмехнулся хозяин лавки. – Девушка принесла посредственную вышивку домашнего качества, но я предлагаю неплохие деньги.

– Ты уже понял, что перед тобой отличная работа, но решил сбить цену, – усмехнулся Алан, вставая рядом с Эммой.

– Какое тебе дело? – недовольно скривился торговец и тут же перешел на чаногорийский, обратившись к продавщице товара. – Больше дать не могу, да и никто лучшей цены не назовет тебе.

– Вот пройдоха, – добродушно засмеялся супруг, покачав головой. – Ты пытаешься обмануть мою жену.

– Ты женился? – недоверчиво скривился хозяин лавки, поняв, что его поймали за руку.

– Знакомься, это Эмма, моя жена, – весело произнес Алан, приобняв девушку. – И если ты хочешь увидеть от меня хороший товар, то заплатишь за работу в три раза больше, чем планировал.

– Да это грабеж! – воскликнул покупатель.

– Мы всегда можем продать товар в другом месте, – пожал плечами муж Эммы.

Девушка с трудом вникала в суть быстрой речи, так что пришлось помогать с переводом, но, спустя несколько минут, на прилавок легли четыре стопки монет, а вязанные кружева с объемными цветами быстро перекочевали в руки владельца магазина. Когда они уже покинули лавку, Эмма скованно протянула деньги Алану, но мужчина лишь покачал головой.

– Это твоё, честно заработанное. Можешь распоряжаться по своему усмотрению.

С этими словами пара направилась к таверне, а я опять забавлялась паническими мыслями девушки о предстоящей первой брачной ночи.

Глава 5

Оринаис, как и любой оживленный городок, начинал утро с ароматов выпечки и галдящих мальчишек, разносящих новостные листки. Эмма сидела на краю постели и не знала, чем заняться, пока я зевала и одупляла, какого черта мы вскочили в такую рань. В целом делать было нечего: на завтрак спускаться рано, незаконченная вышивка осталась в повозке, а весь остальной багаж составлял сменное платье и белье. Ну и монеты, полученные вчера от торговца. Алан спал за спиной, мерно сопя, пока новобрачная озиралась по сторонам.

Прошедшая ночь осталась недоумением в голове Эммы. Когда они вернулись в таверну, то уселись в уголке общего зала, прислушиваясь к разговорам. Здесь останавливались путники с разных концов. Кто-то ехал в Чаногорию, кто-то держал путь в Атию, были люди из Имавиры и шумная семья с маленькими детишками из Каелума. Окинув присутствующих взглядом, девушка поняла, что можно встретить народ почти со всех земель. И все куда-то шли за лучшей долей. Разговоры, как обычно, о том, кто куда направлялся и откуда держал путь. Чаногорийцы и каелумцы бежали от Песков, а вот атийцы явно торговцы, хотя у некоторых был слишком таинственный вид. Алан, в основном, молчал, потягивая пиво и наблюдая за постояльцами таверны. Эмма же старалась не нервничать перед предстоящей ночью, и любая отсрочка была во благо.

Поднявшись в оплаченную комнатку, пара нашла деревянную ванну с горячей водой и запас кипятка в котелке у очага. Едва за ними закрылась дверь, как супруг стал раздеваться, чем вызвал почти панику в девушке, так что пришлось успокаивать эту пугливую лань, чтобы она не сиганула в окно. Сглотнув ком в горле, Эмма наблюдала, как Алан складывал одежду на стул.

– Купайся первой, пока вода горячая, – чуть замявшись предложил муж.

В голове новобрачной прибавилось волнения. Она впервые должна была не просто раздеться до гола перед мужчиной, но и лечь в постель. Кровать в этот момент стала еще одним источником тревоги. Уговариваю соседку по телу, что предложение супруга дельное. Лучше мыться в чистой воде, чем в остывшей.

Вся ситуация меня слегка забавляет, ибо я давно не девочка, да и Алан не выглядит чересчур уж спокойным. Вон как мнется с завязками рубахи. Как уж Эмма забирается в лохань, я предпочту забыть, так как более неловкую сцену придумать сложно. Мытье прошло под девизом: "Как бы кто не догадался, что я там тру под водой". Не будь соседка такой трусихой, то мы бы развлеклись смущая мужика, но нет. Сами стесняемся до обморока, а щеки пылают так, что жар от очага почти не ощущается. После оказалось, что девица так спешила залезть в деревянный таз, хоть и большой, что забыла тряпку, которой надобно обтираться. Лично я бы встала в полный рост и с улыбочкой попросила полотешко, но Эмма смогла лишь скованно указать пальцем на простыню. Пока она, краснея всем телом, выбиралась из лохани, мы пропустили тот момент, когда муженек остался без портков, заметив лишь сверкнувший зад. Вполне себе симпатичный, надо сказать. Новобрачная пыталась отвести глаза, но я активно против. Тело у нашего супруга явно не лежало годами на диване, и посмотреть было на что, чем мы с соседкой и занимались, пока Эмма сушила свои волосы. Длинная копна вьющихся локонов не слишком уж просто теряет влагу, так что времени на эротическое зрелище предостаточно.

Алан не подкачал. Я достаточно в своей жизни видела крутых тел – большое спасибо интернету, и этот мужчина вызывал интерес. Ничего лишнего я не заметила, наоборот, Алан оказался весьма плотно сбит: ширина плеч вызывала уважение; хотя откровенного пресса, как в рекламе, не было, но супруг явно был силен. Чего я ожидала от этой ночи – сказать сложно, но в итоге волнение Эммы все перекрыло. Пока муж пытался ласковыми поглаживаниями успокоить девушку, она лишь сильнее паниковала. В конце концов, когда все случилось, было больно. Не так, чтобы орать от ужаса, но слезы по щекам все же покатились. Соседка лежала на спине и молилась, чтобы на этом брачные обязательства закончились, но тут же вспомнила, что теперь они с Аланом навечно связаны. Мрачные мысли метались в голове девушки слишком долго, так что не стала мешать ей и просто заснула. Утром я пришла в себя, сидя на кровати и разглядывая все ту же комнату в таверне. Только лохани с водой уже не было. Эмма же осознавала свой новый статус жены и терялась в догадках – как часто нужно исполнять супружеские обязанности.

«Прекрати сходить с ума!» – молю я, порядком устав от круговерти в её голове. – «Ничего страшного не будет. Больно только в первый раз. И потом, ты слишком перенервничала, так что неудивительно, что было неприятно».

Мысли Эммы возвращаются к словам Алана, когда он негромко просил её расслабиться, но куда там! Девушка прощалась с девственностью с мрачной торжественностью, морщась от боли. Теперь же она размышляла, что ей делать сейчас. Я уговариваю соседку лечь в постель и поспать. Все равно, пока супруг не проснулся, нам деваться некуда. Эмма очень аккуратно укладывается рядом с мужем, будто разбудить его – катастрофа. Алан мерно сопит, лежа на спине, пока девушка располагается рядом. Едва она растянулась на своей части кровати, как мужчина перевернулся и обнял нас.

Вообще, это «нас» было странным. Я все вижу, чувствую, слышу, но не так, как в своем теле. Собственно, я и не в своем. Это как ласка через пуховик: как бы я все понимаю, но не прям «ощущаю». И эта разница, наверное, и сохраняет дистанцию между мной и Эммой. Она трясется от холода, а мне лишь немного прохладно. Она мечтает о еде, я не чувствую привычного голода. У девушки болят пальцы от долгой работы, а я лишь слежу за ходом её вышивки, слыша, как Эмма повторяет количество стежков: «Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре» и так ряд за рядом. Порой я откровенно сплю, когда становится совсем скучно. Большой интерес у меня пока ничего особо не вызывает, кроме рассказов о Песках, о которых Эмма не любит вспоминать. И еще её волнение перед мужем. А так: дорога и походная еда. Ну, и лето. Оно всегда радует глаз.

Просыпаемся от шагов Алана по комнате. Мужчина одевается, глядя за окошко. Заметив, что Эмма уже не спит, он лишь тихо спрашивает:

– Проголодалась?

– Да, – отвечает девушка и поднимается с постели.

В первое пробуждение она успела натянуть на себя длинную сорочку. Так что была не полностью голой, чему крайне обрадовалась. Пока муж вышел заказать завтрак, мы остаемся натягивать одежду. Раньше на это как-то внимания не обращала. От средневековья, обычно ждешь корсета, но его, слава богу, не было. Тонкая туника, панталоны с прорезью, широкая юбка с поясом, на котором болтался кошель, и небольшая сумочка с набором швейных принадлежностей, а также плотный кожаный жилет. На ноги Эмма натянула шерстяные чулки и проворно влезла в высокие ботинки на шнурках. В целом неплохо и функционально. Накинув плащ, девушка вышла из комнаты, осмотрев её перед уходом на предмет забытых вещей.

В общем зале её ждали Алан и приветливо хлопочущая хозяйка таверны, которая задорно общалась с постояльцами. Особенно улыбку женщины вызывали дети, сонно жующие пирожки. После завтрака супруг договорился о провианте для нас и сообщил, что к обеду заедем за заказом. Эмма внезапно тяжко вздохнула, тоскливо представив трясущуюся телегу и бесконечную дорогу. Я тоже не в восторге от этого, но у меня уж точно нет выбора.

Алан забирает свою повозку и проверяет лошадок, которых проворно запрягает, и они неспешно двигаются по улочкам Оринаиса. Соседка по телу лишь догадывается, что мы будем делать до обеда. Как и предполагала Эмма, Алан посещает ряд лавок и показывает часть товара. Специи у него хранятся в одном бездонном ларце, ткани в другом, нитки и шали в третьем, а уж что скрыто в четвертом – девушка не знала. Что-то Алан покупал, что-то обменивал, но больше продавал свои товары. К обеду они вновь вернулись в знакомую таверну, плотно поели и забрали заготовленную еду. Муж попросил Эмму проверить провиант, так что мы заглянули в полотняные свертки, где обнаружились пироги, сыры, копченое мясо, теплый хлеб и даже горшочек меда. Пока медленно ехали по улочкам в сторону выезда из города, девушка пару раз крикнула торговцам и успела прикупить овощей и фруктов.

Всю следующую неделю парочка провела в дороге. В Скальте климат оказался теплее, так что холодные ночи перестали волновать Эмму, а вот Алан внезапно стал регулярно спать рядом с ней. На секс намеков не было, а вот его рука поутру всегда лежала на девичьей груди. Под одеждой. Соседку этот маневр знатно смущал, а меня настолько же веселил. К концу недели девушка уже спокойно реагировала на этот пикантный нюанс в момент пробуждения, а на горизонте впервые показался самый настоящий замок.

Строение явно намекало на старину, что подтверждалось прорехами в защитной стене и развалившимися постройками тут и там. Основное здание при близком рассмотрении тоже нуждалось в хорошем ремонте, но для меня все равно выглядело впечатляющим.

– Кто здесь живет? – негромко спросила Эмма, когда они остановились во дворе.

– Семья Корсо, – коротко ответил Алан, но чуть позже добавил. – Старый барон часто приобретает ткани для жены и дочери. Переночуем, и утром в путь.

– Хорошо, – закивала девушка, удивленная, что он поделился подробностями.

В последнюю неделю они мало болтали. Эмма еще переживала боль первой брачной ночи, морщась на ухабах, а мужчина не сильно пытался навязать свое общение, но осторожно поглядывал на женушку. Я это заметила, а вот соседка – нет.

Управляющий встретил нас не слишком радостно, явно предвидя траты хозяек. Едва Алан открыл свои сундуки, женщины застыли в восхищении, как и Эмма. Девушка не догадывалась, что муж обладает таким роскошным товаром. Моложавая баронесса тут же сложила руки на груди и просительно воззрилась на супруга, отчего тот сразу же нахмурился.

– Ты еще прошлые тряпки не использовала, – буркнул хозяин замка. – Лежат мертвым грузом, а я мог бы пустить деньги в дело.

– Разве я виновата, что в наших краях нет толковых портних? – удивленно вопрошает женщина, картинно изумившись. – Мы живем в такой глуши! А ведь скоро королевский бал! Ты хочешь, чтобы твоя семья выглядела жалко, а дочь не смогла найти достойную партию? Выдашь её за конюха?

– Не дави на меня, женщина! – проворчал упитанный барон, отчего его супруга лишь слаще улыбнулась и прикоснулась к мужниному плечу.

– Ну пожалуйста, дорогой, – елейно пропела хозяйка замка. – А портниху придется заказать из столицы.

– Это обойдется мне в огромную сумму! – воскликнул пожилой пузан, умудрившийся растерять еще и волосы с зубами.

– Я могу сшить вам наряд, – вдруг произнесла Эмма, удивив всех присутствующих. – Если вы знаете, какой фасон желаете, я могу воплотить его из этих тканей.

– С фасоном проблем не будет, – засияла баронесса. – Я буду рада, если вы возьметесь за дело. Это же выйдет дешевле, чем выписывать портниху из самой столицы.

После этих слов хозяин замка махнул рукой, решив, что уже проиграл спор с женой. Спустя полчаса обсуждения будущего заказа, Алан продал больше ткани, чем обычно, а Эмма нарисовала фасоны платьев, которые надо будет пошить для баронессы и её дочери.

– Сколько это займет по времени? – тихо спросил Алан, когда укладывал свои сундуки в телегу и выуживал оттуда мешки жены.

– Десять дней … и еще десять дней, – задумчиво произнесла девушка, просчитывая в голове план работы.

– Две десятины? – хмуро уточнил супруг и вдруг задумался. – Я могу за это время объехать несколько ближайших поместий и вернуться за тобой.

– Хорошо, – сглотнув ком в горле, кивнула Эмма.

– Где ты будешь жить? – вдруг спросил муж, занимаясь упряжью лошадей.

– Мне дадут место со служанками, – тут же выпалила девушка. – Днем работать, а ночью спать с ними. Есть два раза тоже со всеми в … кухня.

– Хорошо, – кивнул Алан. – Через две десятины я приеду за тобой. Будь готова и убедись, что тебе достойно заплатят за работу.

Кусая губы, Эмма наблюдала, как повозка мужа выезжает за ворота замка. Чувство тревоги овладело девушкой, но она смело шагнула под крышу здания, глотая неуверенность и страх. Ей предстояло сшить несколько нарядов и не оплошать.

Моя соседка по телу сразу взялась за дело, заявив, что ей нужно пространство и много свечей, а также две-три толковые помощницы. Портнихе тут же предоставили требуемое, так что ужинала она в кругу щебечущих девиц, интересующихся жизнью Эммы.

– Я из Чаногории, вышла замуж за торговца и теперь вот кочую с ним по Скальте, – вкратце рассказала девушка, чтобы закрыть все вопросы. – Сам он из Имавиры, так что мы держим путь туда.

– А почему вы уехали из родных мест? – осторожно поинтересовалась одна из помощниц. Рыженькая миловидная девчушка с курносым носиком была до того тонкой, что напоминала тростиночку.

– Моя семья приняла решение уехать на восток, так что я не особо выбирала, – с грустинкой отозвалась Эмма, вспомнив родителей и брата с сестрой.

– Я бы так не смогла, – вставила вторая служанка, глядя в свою тарелку. – Это очень смело – в один день погрузиться в повозку и оставить позади всю жизнь. А как же друзья, родные?

– В наши земли пришли Пески, – тихо произнесла соседка по телу.

Эта фраза мгновенно произвела эффект на присутствующих, даже другие слуги, ужинающие неподалеку, прекратили стучать ложками и уставились на Эмму.

– А как это? – с жалостью поинтересовалась рыженькая помощница.

– Сначала маги начинают заезжать в городок, – с тяжким вздохом сказала девушка, вспоминая дела минувших дней. – Потом путники. С каждым годом их все больше и больше. А потом ты однажды замечаешь, что пыль оседает чаще, да и цвет у неё какой-то серый. В этот момент уже маги официально объявляют на площади, что пришли Пески. А там уж каждый сам для себя решает, что делать. Кто посмелее – бегут куда подальше, оставшиеся начинают кашлять.

– А какие они? – пискляво поинтересовалась какая-то другая девушка из числа тех, кого не выбрали помогать портнихе.

– Пески? – удивленно спросила Эмма.

– Она их не видела, – ответил кто-то за неё. – Тебе же было сказано – уехали подальше, еще до прихода Черного проклятья. И правильно сделали!

– Да нет! Я про магов! – пояснила девушка, не старше рыженькой помощницы. – Какие они?

– Мрачные, закутанные в плащи с ног до головы, – недоуменно ответила Эмма, вспоминая посланников. – Руки у них странные.

– Почему? – удивленно выдохнула еще одна слушательница.

– Я не знаю, – честно ответила девушка. – Они всегда в перчатках были, даже летом, но один раз я увидела какие-то темные полосы. Выглядело жутко.

– Говорят, Пески поглотят весь материк, – вдруг произнес зычный мужской голос, принадлежавший повару.

– Если не вмешается Великий и не избавит от этого проклятья, – ответил ему какой-то другой голос.

– Так он-то и наслал эту напасть! – живо возразил дородный хозяин баронской кухни.

– Дак ведь за дело! – тут же напомнили ему. – Тогда ж война была какая! Великая!

– А сейчас прям все отлично? – проворчал повар. – Пески захватывают материк. От Каелума уже ничего поди не осталось, все сбежали давно к атийцам или еще дальше. Вон, чаногорийцы на вещах сидят. Имавиру тоже давит Проклятье, а о Микилимене никто и не слыхал давно. Может, уже и нет её.

– Одни атийцы радостно потирают ручки, – поддакнул ему кто-то из мужчин. – Когда Пески придут к ним – остальные уже исчезнут, да и у имавирского императора только половина земель останется.

– Чего ж радоваться? – недоуменно возмутилась главная экономка замка, полчаса назад назначавшая помощниц Эмме. – Весь народ хлынет в Атию и Имавиру: и всех корми, землю дай, порядок охраняй. Забот полон рот будет!

Эти разговоры моя соседка по телу понимала с трудом, хотя разговоры о Песках везде одинаковые. Родители размышляли, куда податься: в морозную Атию или теплую Имавиру, но и там, и там никто их не ждал, да и гарантий благополучной жизни не давал. Разговоры о Песках плавно перешли в политику и слухи. Эмма не слишком вникала в эти пересуды, не понимая беглой речи местных, занятая мыслями об оставленной семье, а вот я прям подалась вперед, чтобы все услышать. Интересно же! Скальтийцы говорили на смеси языков, которую соседка в целом понимала. Мне удавалось вычленить русские словечки, что облегчало процесс.

В те моменты, когда Эмма вспоминает о своей семье, меня одолевает тоска по маме. Стараюсь не хандрить, чтобы не провалиться в депрессию, но грудь сжимает от боли и дыхание дается с трудом. Иногда я не замечаю, как это настроение передается соседке и девушка вдруг плачет моими слезами, хмуро спрашивая себя, отчего она так грустна, ведь о своей семье сейчас даже не вспоминала. Человек склонен искать оправдания, и Эмма приписывала мои эмоции своим тяготам.

Уложили нас спать в девичьей. Тут обитали незамужние девушки, служившие в замке. Комната была скудно обставлена и напоминала ночлежку, хотя такой и была на самом деле. С утра пораньше все спешили по делам, приступая к работе, а возвращались уже после ужина, который был, когда хозяева уходили к себе спать. Поэтому девушки и спешили выйти замуж, чтобы обрести семью и вить гнездо. Когда в помещении погасили свет, молодые служанки все еще переговаривались между собой.

На заре подняли и накормили. В основном все молчали, сонно поглощая еду, прекрасно зная, что следующий прием пищи будет на закате, а то и позже. Эмма в сопровождении служанок вошла в выделенную гостиную и попросила девушек отсортировать ткани, предназначенные баронессе, от тех, что приобретались для её дочери. Занятая рисунками, она детально проработала будущие наряды. Я была впечатлена – Эмма отлично переносила задуманное на бумагу. Заказчицы проснулись к обеду и неспешно позавтракали, когда нам объявили об их визите.

Работа закипела так, что мы падали в постели обессиленными и в полете засыпали. Ела портниха с помощницами уже сонная, а утро воспринимала с мрачной решительностью. Во время очередной примерки в комнате появилось большое зеркало в полный рост. Заказчицы крутились на невысоком табурете, рассматривая будущие обновки, пока я впервые разглядела свою соседку. Густая грива вьющихся темных волос была не новостью, а вот ровная смуглая кожа да тонкие черты лица делали девушку настоящей красавицей, иначе не скажешь. Копну локонов обычно покрывал платок, для удобства и защиты от пыли, но в доме им Эмма не пользовалась. Фигуру я чувствовала и так, но без зеркала вздернутый нос не увидеть. Саму же соседку удивил цвет глаз. Она подумала, что раньше очи так сильно не выделялись на лице. Списав все на освещение, девушка продолжила работу.

Эмма отсчитывала дни и с нетерпением ждала возвращения Алана. Вот это, я понимаю, выдержка! Уехал, и ни привета, ни ответа на двадцать дней! Какая там весточка? Знать бы, жив ли он! А соседка не волнуется, да и некогда ей. Руки исколоты иголками, ткани кроятся и сшиваются со скоростью света, а заказчицы еще умудряются вносить правки в уже почти готовые наряды.

В день, когда Алан должен был вернуться за женой, у девушки произошла неприятная ситуация. Барон отказался уплатить оговоренную сумму, мотивируя, что Эмма работала не одна, а с двумя помощницами, а значит, и оплату получит на две трети меньше. Портниха опешила, ибо за столь короткий срок успела сшить по три платья каждой из заказчиц. Понурая Эмма встретила мужа с узелком в руках у конюшен.

– Что с тобой? – сразу же спросил Алан, без приветствия. – Тебя кто-то обидел?

Вместо ответа, девушка, едва сдерживая слезы, лишь смогла кивнуть. Горечь душила её, но портниха понимала, что она никто перед господами. Большая ладонь вдруг ухватила её за подбородок и заставила поднять голову.

– Что случилось?

– Барон отказался платить всю сумму, – сглотнув ком в горле, призналась Эмма. – Я много работать, очень много, но иметь двух помощниц, так что мне платить только треть.

– Жди тут, – коротко бросил Алан и, попросив конюха покормить лошадей, решительно зашел в замок.

Эмма в тревоге прижимала к груди свой мешок с вещами и деньгами, прислонившись к повозке Алана. В душе росло желание уехать отсюда побыстрее, а вот я просто негодовала, когда нам объявили о заработанной сумме. Девушка пахала от зари до зари, а, оказывается, должна была делать это все одна! Тогда бы да – заплатили сколько условились, а так только треть и будь рада и этому.

Внезапно показался Алан и быстро всучил Эмме тяжёленький мешочек с монетами. Взвесив его в руке, девушка распахнула глаза – там было больше, чем надо. Забрав поводья у конюших, мужчина помог жене усесться в телегу и неспешно направился прочь. Уже смеркалось, но, очевидно, делать привал супруг не планировал, пока Эмма металась от неизвестности. Когда же они свернули с тропинки и остановились, чтобы разжечь костер, девушка, да и я тоже, уже не вытерпели.

– Как ты смог забрать деньги? За нами погонятся?

– Не волнуйся, – спокойно ответил Алан. – Просто намекнул, что барон не держит своего слова, и я обязательно расскажу это всем помещикам в округе, а может, и в столице. А когда его женушка услышала о том, что больше не приеду и всем посоветую обходить их владения десятой дорогой – заверещала, словно сумасшедшая. Мне тут же заплатили.

– Почему? – как-то затравленно спросила Эмма, глубоко дыша от волнения, стоя в двух шагах от мужа.

– Что «почему»? – удивился супруг.

– Почему ты сделал… это? – пояснила она.

– Ты моя жена, – уверенно ответил Алан. – Мне казалось, что я оставляю супругу в тепле и спокойствии, но выяснилось, что из тебя выжали все соки, да еще и не заплатили. Я должен был промолчать?

– Спасибо, – сглотнув ком в горле, Эмма вдруг прижалась к мужу и обняла, чем знатно его удивила. – Я так устала за эти дни и каждый день тебя ждала.

Глава 6

Никогда еще ночевки в лесу не были так желанны. Эмма тесно прижалась к мужу у огня, обнаружив, что из еды остались две груши, бурдюк с водой и три пирожка.

– Я рассчитывал поесть в замке и там же переночевать, но не вышло, – признался Алан. – Ты голодная?

– Нет, – закачала головой девушка. – Меня покормили напоследок.

Внезапно вспомнив о подарке от помощниц, она засуетилась и выудила из мешка завернутый в ткань мясной пирог. Одна из девушек оказалась невестой повара и была благодарна за учебу у портнихи, желая в будущем связать жизнь с этим мастерством. Так что ужин оказался весьма неплохим, а ночь, внезапно, наполненной лаской. Хотя, честно признаться, Эмме было больновато, но она настолько была рада видеть мужа и так благодарна, что он защитил её перед благородными господами, что не особо обращала внимание на дискомфорт.

Утро началось с ароматов жареного мяса. Алан уже поймал какого-то зверька в лесу и, пока тушка готовилась на вертеле, очищал небольшую шкурку. Я от этого вида чуток скривилась, но не Эмма; она была рада еде, не зная, когда им удастся полноценно поесть. Ну, что ж, практично. Позавтракав, девушка наслаждалась солнышком и спокойным днем.

– Устала? – почти нежно спросил муж, немного нахмурившись при этом.

– Просто радуюсь, что не придется шить весь день, – с быстрой улыбкой отозвалась соседка по телу.

Я, если что, тоже очень рада. Мы пахали не разгибая спины почти три недели, или как у них принято считать – две десятины.

– А я купил тебе нитки, – смутившись, признался Алан, выуживая из одного из сундуков в телеге несколько мотков разной пряжи; изумительно тонкие нитки сочных цветов удивили Эмму. Девушка тут же подошла ближе, уставившись на подарок.

– Большое спасибо, – прошептала она, прикасаясь к зеленой нити. – Это очень дорого.

– Свяжи для себя что-нибудь, – пожал плечами мужчина, вручая свои покупки жене.

Пока она рассматривала цвета, ощупывая тонкую и мягкую пряжу, на лице Эммы вдруг появилась улыбка. Супруг преподнёс ей очень нужный и ценный дар. Покушав в спокойном молчании, они собрались в путь. Девушка откровенно спала до полудня, наслаждаясь отдыхом, а вот в обед пришлось повозиться, ибо Алан внезапно добыл целую лань. Эмма растерялась, увидев так много мяса, не зная, как сохранить всё для пропитания и не дать пропасть. Супруг освежевал тушу и насадил её на вертел, доставая из запасов промасленную бумагу. Общими усилиями они заготовили оленину и наелись вдоволь.

– Завтра к вечеру будем в деревушке, – произнес мужчина, вытирая нож и убирая его в ножны на поясе. – Там обменяем большую часть мяса на продукты и заночуем.

– Хорошо, – закивала Эмма.

Весь путь до населенного пункта прошел, как и недели до этого. Алан правил лошадками, а девушка вышивала, усевшись у борта телеги. Я в это время либо дрыхла от скуки, либо флегматично следила за ходом вышивки и с каждым днем погружалась в легкое уныние, ибо о кристалле ничего неизвестно. Создается впечатление, что такого вообще не существует; и все больше кажется, что я застряла здесь. Что мне делать? Как выбраться из тела соседки? Куда податься? Как вернуться домой? Эти вопросы я задавала себе и не находила ответа.

В деревеньке остановились на постоялом дворе, где проворный хозяин тут же велел заняться лошадками, а Эмму с мужем проводили к очагу и предложили сытный ужин. Супруг предварительно защитил телегу, так что девушка держала свой мешок на коленях, когда они въезжали в поселок. В комнате уже ждала ванна, в которую Эмма сразу же залезла, по пути снимая одежду. С сапожками пришлось повозиться, но, едва живительная влага омыла тело, полегчало нам обеим. Алан же с улыбкой присел на стул и наблюдал, как супруга плескалась в лохани. Девушка все еще стеснялась мужа, но уже не так, как раньше. Разлука позволила ей соскучиться, а заступничество мужа – по-новому взглянуть на него. Когда настала его пора купаться, Эмма осмелела и подошла ближе, схватив тряпку и намылив её. Заметив удивленный вид супруга, девушка чуть смущенно пояснила:

– Одна из обязанностей жены – помогать мужу.

– Ты стала лучше говорить на имавирском, – заметил Алан, подавшись вперед и позволяя намылить себе спину.

– Учусь, – со вздохом призналась девушка. – Одна из помощниц, которая помогала мне шить у барона, была родом из Имавиры. Она по моей просьбе говорила по-имавирски. Я учила этот язык, но мало практики.

– Я не слишком болтлив, – вздохнул мужчина. – Но обещаю, что буду чаще разговаривать с тобой.

После помывки Алан улегся на постель, наблюдая за тем, как расчесывается Эмма. Соседка чувствовала волнение, но оно скорее было приятным. Ночь супруги провели в обнимку, лишь перед самым сном занявшись сексом. Лучше он не стал, но и боли как таковой уже не было, скорее сказывалась нехватка подготовки. Полагаю Алан не знал, как надо, а, значит, Эмме придется открыть рот и сообщить мужу, что удовольствие получает только он.

Следующий день прошел в торговле. Супруг продал излишки мяса таверне и договорился о запасе провианта. Уже к обеду они покинули деревушку, направившись в следующий городок. Дни девушка проводила в шитье, а ночи – в тепле объятий мужа.

– Расскажи мне об Имавире? – просит она, под моим чутким напором. – Говорят, у вас распространена магия. Я и сама видела у тебя что-то охранное. Жаль, моему папе такое не пришло в голову.

– Мне повезло, – осторожно отозвался Алан, обнимая её перед костром. – Я оказал услугу магу, и он отблагодарил меня кое-какими из своих амулетов. Позже мы встретились вновь, и я опять оказал ему услугу, так что мои сундуки значительно увеличились в объеме, хотя внешне выглядели прежними. И товар в них не портится.

– А остальные торговцы?

– Им повезло меньше, – лаконично пожал плечами мужчина.

– Но говорят, что в Имавире повсеместно пользуются магией, – возразила Эмма, припоминая слова встреченных путников и покупателей отцовской лавки. – У вас даже есть Университет.

– Да, такой имеется, – закивал Алан, но тут же с сомнением добавил. – Там учатся не только благородные господа, но и среди них мало кто обладает магией. Те, в ком она пробудилась, вынуждены служить Ордену. Хочешь ты или нет – магия – это всегда проклятье. Так что мало кто открыто ею пользуется. Либо ты борешься с Песками, либо …

– Либо? – недоуменно переспросила Эмма, повернувшись к нему боком.

– Служишь империи, – вздохнул мужчина. – В любом случае, имавирцам магия дается через артефакты, а они дороги и, значит, доступны преимущественно знати.

Я в этот момент закатываю глаза, ибо ничего удивительного – закон силы и привилегий во всей своей красе. Очевидно, что и действует он везде, к сожалению.

– Какой он, ваш … император? – осторожно спросила Эмма, прижавшись к мужу теснее и вспоминая сломленного короля Чаногории, занятого лишь угасанием своих земель под напором Проклятья.

– Не так давно на престол взошел Александр, – пожал плечами Алан. – Император не юнец и уже отец подросшего цесаревича. Он успел показать свой характер и не слишком уступчивый нрав. Все службы проверяются и идут увольнения в имперских ведомствах. В нашей гильдии тоже перестановки, но я не сильно вникаю в политику. Скорее это обязанности брата, чтобы у нас не было проблем с законом. Когда придет время осесть на месте, тогда и придется разбираться со всеми тонкостями.

Супруг говорил медленно, но, пожалуй, впервые так много. Внушаю Эмме, что это хороший знак, и понукаю поощрять общение.

– А потом? – осторожно спросила девушка. – Как ты хочешь устроиться и где?

– Я говорил, что в столице живет мой брат с женой, – напомнил Алан. – Осядем неподалёку и займемся лавкой. А ты … как хочешь?

– Однозначно, кочевая жизнь трудна, – честно ответила моя соседка, пока я усиленно киваю. – Мечтаю обрести свой дом, где можно растить детей и встретить достойную старость. Хотелось бы много света и хорошую кухню, где будет приятно готовить.

– Ты любишь кашеварить? – с улыбкой поинтересовался супруг.

– Да, – зардевшись закивала девушка. – Мне нравилось радовать семью вкусными блюдами. Иногда удавалось приобрести редкие пряности, что делало простые рецепты … особенными.

– Тебе нравилось жить в Чаногории? – вкрадчиво спросил Алан.

– Зимы там затяжные и холодные, – хмыкнула Эмма. – Лето короткое, а осень с весной дождливые. Солнечных деньков маловато, но всё, конечно же, портят Пески. Я боюсь, что буду вновь смахивать их в своем доме. Несмотря на всё это, мое детство было … радостным.

– Ты тоже хочешь большую семью? – неопределенно поинтересовался Алан.

– Да, – легко пожала плечами девушка. – Что плохого в счастье, собственном доме и детишках? А ты … хочешь детей?

– Никогда не думал над таким, – хмыкнул супруг. – Но полагаю – да. Двоих парнишек и дочку мы вполне осилим.

Этот план понравился Эмме, так что девушка, смутившись, опустила взор. Впервые она мечтала о детях с Аланом, и это понравилось ей. Будущее уже не казалось страшным или неоднозначным.

– Значит, наша цель такова: мы еще пару лет путешествуем так, – соседка махнула головой на распряженных лошадок с телегой. – А позже построим свой дом в столице?

– Да, – коротко ответил муж.

– Хорошо, – утвердительно кивнула девушка. – Я согласна.

– Завтра мы пересечем границу Имавиры, – вдруг сообщил супруг. – Так что у тебя будет возможность познакомиться со страной и всеми её уголками.

– И подучить язык, – вставила Эмма с энтузиазмом, подняв голову.

– И это тоже, – с мягкой улыбкой согласился Алан.

В путь утром отправились раньше обычного. Большую часть вещей мужчина собрал сам, позволив супруге поспать подольше. Дорога к границе стала шумной почти сразу, толпы народа стремились в Имавиру: торговцы и простые переселенцы. Среди последних царило волнение, заинтересовавшее Эмму. Отрывки разговоров, услышанные девушкой, были наполнены тревогами о прохождении контроля. О чем речь, мы с соседкой поняли лишь к вечеру, отобедав с Аланом без остановок. Впереди толпы вдруг выросло небольшое здание, преграждающее всем путь, а на входе стояла вооруженная охрана.

– А что мешает всем обойти его через лес? – тихо спрашивает Эмма, пересев на козлы к мужу.

– Магия, – хмыкнул он. – Пройдя границу незаконно, каждый получает метку, которую несложно отследить.

Эта новость меня слегка напрягла. Если граница имеет магический барьер, то может ли она обнаружить гостя в Эмме? И что со мной в таком случае будет? А??? Моя паника явно передалась соседке, так что девушка взволнованно ерзала на облучке.

– Не переживай, – спокойно произнес Алан. – Ты вписана в мои документы и сейчас получишь собственные.

– Правда? – удивилась Эмма.

Вместо ответа, последовал уверенный кивок, который успокоил девушку, а вот для меня такой бумажки не было. Когда настала наша очередь пройти контроль, я уже вся извелась, но ничего страшного не произошло. Алан предоставил свои документы, в которых значился женатым на Эмме. Девушка взволнованно стояла рядом, пока чиновник готовил ей удостоверение личности. Бумага имела имя и статус: супруга Алана Колтрейна, члена торговой гильдии. Далее телегу и лошадок пропускают вперед, и мы вновь готовы к путешествию.

Имавира встретила постоялым двором, удачно расположенным у границы. Супруг по обычаю заказал комнату и ванну, чем с удовольствием воспользовалась Эмма и я, разомлевшая от облегчения, что первое испытание магией прошло спокойно. Мы с соседкой откровенно плещемся в деревянной лохани, пока Алан занят чем-то с хозяином заведения. Я бы сейчас не отказалась от бокала вина или еще чего покрепче. Нежусь в теплой воде, пока Эмма намыливает свою густую гриву, когда в комнату входит муженек с подносом еды. При взгляде на него у меня возникают шаловливые мысли. Ведь секс – лучший способ расслабиться после стресса.

– В общем зале мест нет. Гостиница полна людей, так что многие остаются спать внизу, – со вздохом сообщает Алан. – Придется есть здесь, да и завтракать, скорее всего, тоже.

– Хорошо, – с улыбкой отзывается Эмма с моим игривым настроем.

– Домывайся и поужинаем, – отвечает мужчина, вдруг смутившись.

Опа! А мне это нравится! Передаю соседке мысли о веселом досуге, хотя она плохо понимает, что надо делать, так что обхожусь ощущениями и смелыми образами.

– А ты мыться не будешь? – почти невинно уточняет девушка, чувствуя себя соблазнительницей.

– После тебя, – скованно отвечает Алан, поставив поднос на небольшой столик и усевшись на стул.

Комнатка была, пожалуй, самой маленькой из всех, где они останавливались, так что муженек находился в шаге от Эммы. Коварно улыбнувшись, девушка приподняла одну бровь.

– Мне все равно придется помогать тебе, так что я снова окажусь мокрой, – спокойно произносит она под моим чутким руководством. Сама же соседка почти в шоке от собственной смелости. Бедняга думает, что Алан после такого её отругает и назовет распутницей.

«Детка, уймись! Он прекрасно знает, что ты досталась ему невинной козочкой!», – отмахнувшись успокаиваю паникершу.

– Здесь хватит места и для тебя, – продолжаю я, все еще глядя в упор на нашего мужика.

Алан, надо отдать ему должное, не стал изображать скромную овечку и почти сразу начал раздеваться. Чувствую, как щеки Эммы заливает румянцем, но сегодня эта стыдливая мадам может пищать в нашей голове сколько угодно. Я хочу секса, и я его получу!

С непроницаемым лицом мужчина садится в ванну, так что мне приходится привстать и, исключительно для удобства, сесть на мужа верхом. Алан явно удивлен, но сидит смирно, расположив руки на бортах лохани. Дабы оправдать ситуацию, хватаю тряпку и мыло, чтобы приступить к делу. Медленно вожу руками по его телу и не скрываю усмешки, чувствуя под собой весьма живой интерес к супружеским долгам.

– Сейчас твои глаза кажутся зеленее обычного, – тихо произносит Алан, обняв меня одной, уже чистой, рукой.

– Может это оттого, что я думаю о всяких … глупостях? – осторожно отвечаю я, чтобы не вдаваться в реальные причины изменения цвета.

– Каких? – сощурившись интересуется наш муж.

– Разных, – усмехаюсь, поглаживая грудь Алана и медленно спускаясь вниз.

Пока руки еще не достигли пикантных мест, наклоняюсь и целую супруга в губы, привлекая внимание.

– Мне нравятся поцелуи, – томно произношу между короткими чмоками в сжатые губы мужа. – И когда ты обнимаешь меня.

В этот момент натыкаюсь на пристальный взгляд Алана и его не менее заинтересованный твердый орган. Волнение Эммы берет верх, так что первое прикосновение выходит несмелым. Чуть-чуть прорывается её неуверенность, так что в целом мы выглядим все еще невинными, но очень мотивированными. Продолжаю медленно ласкать, замечая, как веки мужчины стали трепетать. Внезапно мой зад обхватывают две большие мозолистые ладони и прижимают ближе к обнаженной груди.

– Не спеши, – успеваю я пропищать. – Я … мне надо чуть больше времени.

Алан замирает и выжидательно смотрит на меня, явно желая пояснений.

– Иногда ты слишком спешишь, – замявшись говорю я, не обращая внимания на панику Эммы, которая уже почти сходит с ума, желая выскочить из ванны и скрыться в каком-нибудь углу.

«Куда ты побежишь? Тем более, голая?!» – рявкаю я ей.

– Во время … ну, ты знаешь, … мне становится приятно, но недолго, – сообщаю я, глядя прямо в глаза супругу. – А потом всё быстро заканчивается, а мне хочется больше. Давай сегодня попробуем не спешить?

Ответ, исключительно мужской, – молчание.

– Но если ты против, то можем как обычно – пять минут и спать, – с насмешкой продолжаю, чтобы показать свое отношение к прошлым разам. А заодно и прекращаю поглаживать его внизу.

– Я не против попробовать, – вдруг хрипло выдает Алан.

– Хорошо, – с улыбкой произношу, вернувшись к ласке под водой. – И, чтобы ты знал, я совсем не против объятий и поцелуев с твоей стороны.

Обнимаю его одной рукой, продолжая нежные прикосновения, ощущения не прям острые, но Эмма в восторге. Алан вдруг стал поглаживать в ответ и ласково разминать наш зад. Последующий поцелуй углубляю, коснувшись мужских губ язычком.

Утром просыпаемся, тесно прижавшись к голому мужу. Моя соседка все еще пылает от смущения, но витает в розовой дымке от вчерашнего удовольствия. Сладко потянувшись, вдруг оказываемся поцелованными в шею сзади и поглажены по животу.

– Проголодалась? – хрипло урчит Алан.

– Угу, – бурчит девушка в ответ.

– Схожу за завтраком.

Пока мужчина спустился вниз, пользуемся горшком, что спрятан под кроватью. Вчера после ванны парочка поужинала и улеглась в постель, чтобы продолжить улучшать демографию Имавиры. Алан оказался весьма неплохим партнером, если только говорить, что нравится. Дважды Эмма сама без понуканий сообщила мужу, где её погладить и как, что меня удивило. Она, кстати, тоже от себя не ожидала; но, как говорится: «Аппетит приходит во время еды».

Завтракаем в своей комнатке, но девушка, забыв свой образ соблазнительницы, вновь краснеет и не решается смотреть на мужа.

– Вчера ты была смелее, – вдруг замечает Алан, чем еще больше смущает мою соседку, а меня заставляет закатить глаза.

– Не понравилось? – иронично уточняю, и в ответ получаю смешок и покачивание головы.

«То-то же!», – залихватски выдаю я, празднуя победу над этими двумя.

Наше путешествие продолжилось, и мы с соседкой с любопытством стали изучать новую Родину. Климат Имавиры оказался заметно теплее, так что уже к обеду шерстяная юбка стала приносить неудобство. Оголив ноги до колен, Эмма продолжила вышивать, удобно расположившись в телеге. Отвлекаясь иногда от подсчета стежков, девушка заметила внезапно выросшие на западе горы. Первая мысль соседки: «Защитят от Песков», что тоже здраво. В целом мне нравится то, что я вижу: высоченные деревья, сочную зелень, широкую относительно ровную дорогу, горы вдалеке, покрытые такими же густыми лесами; где-то журчит ручей, намекая на чистую ключевую воду, дающую прохладу.

К вечеру мы останавливаемся на ночлег чуть раньше и, внезапно, у широкой реки. Несколько заводей уютно создают места для купания, так что решаем воспользоваться природным бассейном. Алан занят лошадьми и организацией костра, пока Эмма торопливо скидывает с себя потные одежки, видевшие стирку еще в замке барона. Шаги за спиной выдают мужа, но он не присоединяется к жене, а почему-то отходит назад. Обернувшись, девушка замечает ворох одежды. Темно-зеленое платье со шнуровкой впереди и сорочку с бельем, окантованные пенными кружевами. Быстрое мытье заканчивается, и мы с соседкой с радостью надеваем обновки, заметив, что у нас нет кожаного жилета, держащего спину и талию в крепких объятьях. Ткань платья легкая, похожа на лен, а вот нижняя сорочка очень смахивает на тонкий хлопок. Обувка остается наша, но это уже не так страшно. Возвращаемся в отличном настроении, обнаружив наполовину приготовленный ужин и заинтересованно поглядывающего на жену Алана. Эмма хотела уже быстренько заняться стряпней и так отблагодарить супруга, но я, вспомнив все советы из интернета, веду её прямиком к мужу, и мы с улыбкой обнимаем его за талию.

– Спасибо большое, – почти мурлычу в ушко, чмокнув в щеку. – Я думала попросить у тебя отрез на платье, а то совсем жарко было в старом, но ты сделал даже лучше.

– Тебе нужно еще ткани? – сощурившись, с явным удовольствием уточняет мужчина, застыв от моих нежностей. Он, кстати, тоже избавился от теплого тулупа и остался в рубахе и штанах с поясом.

– Если можно, то я буду рада сшить что-нибудь еще, – удовлетворенно киваю, прижавшись теснее.

– Выбери себе в красном сундуке всё, что понравится, – со смешком расщедрился Алан.

Напоследок целую его в щеку еще раз и отхожу в сторону, давая Эмме наконец-то заняться готовкой. Девушка смущена своим поведением, пока я, довольная, усмехаюсь в глубине её души. Вечер и ночь проходят спокойно, и секса не случается, в основном, потому что супруг остался караулить у костра. Зато утром просыпаемся от ласки в самом интимном месте и жарких поцелуев за ушком. Очевидно, свои уроки наш муженек выучил на «отлично», ибо мы с соседкой разомлели и получали удовольствие на полную катушку, громко охая на всю округу.

Глава 7

Путешествие продолжалось из одного городка в другой, и везде наблюдалась типовая застройка: главная площадь, и лучами от неё расходятся широкие улочки с разными товарами. Алан быстро разыскивал ту, что предлагала покупателям ткани и готовые платья. Эмма постепенно учила язык с моей посильной помощью, да и супруг стал чаще общаться с женой. Девушка так же в дороге занималась вышивкой, которую предлагала на ряду с товарами мужа. Каждый раз это были узоры на тему цветов, листьев, бабочек и прочие милые композиций, достойные украсить лучший наряд. Иногда Эмма прятала особо удачные экземпляры, считая, что получившаяся вышивка подойдет для благородных господ, и продавала более простенькие работы.

Заглянув однажды в сундук Алана, по его велению, мастерица обомлела от разнообразия тканей всех цветов и форм. Вышитые золотой и серебряной нитью, многие ждали своего покупателя. Также нашлись и пуговицы всех мастей, шнурки для кантов, ленты и крючки. Выбрав там тонкий хлопок, девушка сшила мужу рубаху, чем удивила его. Мужчина с удовольствием надел подарок и с благодарностью любил нас. Эмма уже привыкла к его прикосновениям, и сама с радостью отвечала Алану, показывая, что ей нравится в супружестве. Из участившихся разговоров я узнавала куда мы держим путь, но про кристалл – тишина.

В одном из крупных городков они посетили банк. Алан предупредил жену, и соседка захватила свои уже серьезные накопления. Супруг так же отнес почти все сбережения в денежную контору.

– Я хочу пополнить свой счет и открыть накопительный для моей супруги, – твердо произнес мужчина, когда его спросили, какие услуги их интересуют.

– Распорядителем счета вашей жены будете вы? – услужливо уточнил сотрудник за конторкой.

– Нет, она сама, – покачал головой Алан, чем заметно удивил клерка.

– Госпожа Колтрейн, будьте добры ваши документы, – сохраняя учтивость, произнес банкир и, получив требуемое, стал что-то усиленно набирать на пишущей машине. Когда Эмма уже привыкла к смущению от слов мужа и клерка, тот добавил. – Какую сумму вы хотели бы внести?

– Четыреста талантов, – смело сообщила девушка, гордо выпрямившись от каждой заработанной монеты.

– Прекрасно, – кивнул сотрудник банка и пододвинул ей лоток для подсчета монет.

Соседка с опаской выложила свои кровно заработанные и с волнением стала ждать, когда мужчина пересчитает сумму.

– Все верно, госпожа Колтрейн, ровно четыреста талантов, – удовлетворенно кивнул клерк, вновь застучав по своей мудрёной машине. – Ваши средства зарегистрированы в системе банка, и вы имеете доступ к счету при предоставлении удостоверения личности.

– То есть, любой с моими документами может прийти и получить эти деньги? – удивилась Эмма, а точнее, я в ней, прекрасно зная, что на бумаге нет никой идентификации.

– Конечно же, нет, – удивился сотрудник. – При получении доступа к счету вы проходите маг проверку.

– Какую?

– Магическую, – ответил клерк, непонимающе взглянув на Алана.

– Моя супруга из Чаногории, – пояснил муж. – Там нет такого.

– Что ж, – поджав губы, ответил банкир и тут же учтиво улыбнулся, но мы с Эммой почувствовали себя деревенщинами. – Вы сможете увидеть действие маг проверки, когда ваш супруг будет получать доступ к своему счету.

Далее нам отдают единственную бумажку, подтверждающую Эммино легальное нахождение в стране, и девушка прячет её в своем опустевшем мешочке для денег. Там осталось только несколько монет разного достоинства на мелкие нужды. Теперь настало время Алана, и мужчина показывает уже своё удостоверение и ему протягивают шкатулку с прорезью сбоку. Супруг спокойно просовывает туда руку, и штуковина ничего не делает. За этим пристально наблюдаем не только мы с соседкой, но и сотрудник банка. По истечении десяти секунд клерк удовлетворенно кивает, и Алан вынимает ладонь. На наш заинтересованный взгляд муж отвечает:

– Если документ предоставляет не владелец – шкатулка бы засветилась.

– Не совсем, господин Колтрейн, – поправляет его банкир. – В случае несоответствия личности предъявленным документам вы не смогли бы вынуть руку, а система автоматически вызовет патруль.

– Вот видишь, – кивнул нам муж. – Все надежно.

– А если я потеряю документ? – резонно уточняю Эмминым голосом.

– Тогда вам надлежит обратиться за восстановлением удостоверения, и мы по новому документу предоставим вам доступ к счету, – любезно ответил клерк и обратился к Алану. – Какую сумму желаете внести?

– Вот, – произнес супруг и положил на счетный лоток куда большую сумму, чем мы с соседкой.

Когда мы покинули банк, я поняла, что мало зарабатываю. Сбережения Эммы не так уж и велики, хотя хорошо, что вообще имеются. Алан, на правах мужа, мог бы положить все в свой карман и в ус не дуть, но он поступил честно. Или это я приписываю ему благородство? Может, он позже скажет, что бюджет раздельный, раз Эмма обеспечивает себя сама. В общем, надо подумать и организовать что-нибудь, приносящее доход. Супруг – дело хорошее, но порой не постоянное.

Посещение банка затянулось до полудня, так что, покинув контору, пара устроилась в уличном кафе, торгующем, в основном, выпечкой и десертами. Эмма впервые пробовала что-то настолько сладкое. И с восторгом поедала угощение, глядя на веселье в глазах Алана.

– Почему ты отдал почти все деньги на хранение? – спросила девушка.

– В дороге опасно держать столько наличности, – ответил муж. – У некоторых банд разбойников появились способы отследить драгоценные металлы.

– Я думала, что магия под контролем, – озадаченно произнесла Эмма.

– Всегда есть лазейки, – пожал плечами мужчина. – Я заслужил признательность мага и получил артефакты. Кто-то так же мог выручить члена Ордена и завладеть подобным инструментом.

– И много таких банд в Имавире?

– Хватает, – со вздохом отозвался Алан, делая добрый глоток кофе.

– Мне казалось, что здесь безопаснее, чем в Скальте или Чаногории, – смущенно призналась Эмма.

– Это так, – уверенно кивнул супруг. – Там мне приходилось использовать защитный артефакт, чтобы лихие люди не заметили нас.

– А я даже не знала, – удивленно охнула девушка, опустив уже поднятую чашку с горячим шоколадом.

– В Имавире магия встречается чаще, поэтому я хочу обезопасить нас, – пояснил Алан. – Что взять с путников, у которых карманы пусты?

– Куда мы направляемся в этот раз? – с легкой грустинкой поинтересовалась Эмма.

– Мы во владениях графа Ермолова, – пожал плечами супруг. – Заедем к нему и далее – по близлежащим городкам.

– Хорошо, – кивнула девушка.

Путь в родовой дом графа оказался недолгим. Его имение стояло на границе империи и уже встретило Проклятие. Лишь горы защищали его от обезлюдения да работа Ордена Магов. Хотя Пески медленно захватывали Имавиру, но реальная катастрофа грозит этим землям лишь через пару поколений.

Хозяин всех окрестных лесов и полей оказался дома со всей своей семьей. Женой и сыном с невесткой. Пока слуги рассматривали товары попроще, Эмма показывала госпожам ткани богаче и свою более тонкую вышивку. Час спустя графиня Ермолова приобрела ворох тканей, а также позволила невестке прикупить и себе обновки. Женщины не ладили, но перед посторонними это не показывали. Вновь зашел разговор о нехватке достойной портнихи, которая могла бы пошить наряды. Эмма в этот момент поведала о своих возможностях, но тут же оговорила сумму, за которую готова трудиться.

– В случае, если наряды нужны быстрее оговоренного срока, то могу взять в помощницы кого-то из ваших мастериц, но на конечную сумму моей работы это не повлияет.

В этот момент Эмма показала несколько изрисованных эскизами листков. Я долго внушала девушке, что надо запечатлеть те фасоны, что она представляла в голове, и, в конечном итоге, в одном из городков соседка зашла в книжный магазин, чтобы приобрести набор карандашей и бумагу. Это вложение стоило двадцать абрасов, и Эмма долго сомневалась в нужности сей траты. Только сейчас, когда графиня с невесткой склонились над рисунками, она, наконец, поняла весь замысел. Через полчаса девушка рассказала Алану, что её наняли на работу.

– Ты уверена? – со значением произнес супруг.

– Я обговорила все … детали и условилась о цене, – кивнула Эмма. – Ты думаешь, что здесь небезопасно?

– Нет, – замотал головой мужчина. – В господском доме лучше, чем ночевать в лесу. Сколько это займет времени?

– Одну десятину, – нахмурившись ответила девушка, представив, что не увидит мужа весь этот срок.

– Хорошо, – вздохнул Алан. – Я успею объехать ближайшие городки и вернуться за тобой.

Перед тем как супруг запрыгнул на облучок и направил телегу в путь, заставляю Эмму крепко обнять его и поцеловать.

– Пусть эти десять дней пролетят быстро, и мы опять обнимемся, – шепчет девушка на ушко Алану и вновь целует в губы.

Работа в доме графа прошла веселее, ибо невестка семьи явно тяготилась одиночеством. Девушка была молодой и только-только вышла замуж, а узнав, что и Эмма – вчерашняя новобрачная, так и вовсе стала проводить дни напролет в комнате мастерицы. Моя соседка по телу с улыбкой выслушивала завуалированные жалобы на наследника графа, не встревая в её рассуждения.

– Порой мужчины такие … черствые, – вздохнула госпожа Елена, пока Эмма прикладывала ткань к её фигуре. – Я не имею в виду своего дорогого мужа, мой Анатолий, конечно же, не такой. Он замечательный и чуткий, но некоторые все же … сухие и грубоватые.

– Как скажете, госпожа, – серьезно произнесла портниха, не желая перечить благородной клиентке.

– Я ведь должна была выйти замуж в другую семью, – продолжала делиться своими заботами девушка, едва ли старше самой Эммы. – Меня прочили в жены наследнику князя, но сердцу ведь не прикажешь, да?

– Мне сложно вам что-либо сказать, – пожала плечами моя соседка. – Родители давали согласие на мой брак.

– И тебя не спросили? – изумилась благородная Елена.

– Нет, – коротко ответила Эмма, смущенно опустив взор к работе.

В этот момент в голове соседки промелькнул вечер, когда она пришла к Алану, чтобы отдаться за товар для отца. Мужчина её осмотрел с ног до головы и поинтересовался, как часто она посещает торговцев с подобной целью. Пока щеки девушки пылали от стыда, она смогла лишь промычать, что делает это впервые. «Иди домой», – сказал тогда Алан и пришел к отцу следующим утром, чтобы просить её руки. Родители проговорили с ним почти час, расспрашивая о чем-то, и незнакомец отвечал, пока сама Эмма, прижавшись к Бекки, продолжала сгорать от смущения. Девушка боялась, что Алан рассказал родителям о её поступке, но, когда они наконец-то позвали детей в гостиную, то объявили о скором браке между ней и гостем. Буквально на следующий день она стала Эммой Колтрейн и забиралась в телегу, кусая губы и сдерживая слезы от внезапной разлуки с семьей.

– Но это же варварство! – воскликнула госпожа Елена, вырывая портниху из воспоминаний. – Я бы никогда не позволила так обращаться с собой! Великий! Слепо следовать чужой воле, даже если это папенька! Я бы так не смогла! Я решила, что выйду замуж по собственному выбору, и так и сделала. Анатолий Михайлович – прекрасный мужчина, и я счастлива с ним.

Эмма обратила внимание и на строгий вид девушки, и на утвердительный кивок головой, вот только непонятно, кого та хотела убедить в своей правоте: портниху или себя? Лично я подумала, что последнее, ибо даже для непосвященного в семейные тайны семейства графа Ермолова было заметно, что младшая часть рода мало общается и предпочитает не разговаривать между собой. Хотя и старшие не стремились к теплым отношениям.

К тому моменту, как работа была окончена, Эмма получила всю сумму и ожидала возвращения мужа. Госпожа Валентина милостиво разрешила ей дождаться супруга в тепле и безопасности имения. Но за пропитание портниха отвечает сама. В близлежащей деревне девушка нашла постоялый двор и оплатила там комнату и ванну. Едва на дороге показалась знакомая повозка, Эмма вышла навстречу. Алан живо спрыгнул со своего места и уверенно обнял подпрыгивающую от нетерпения жену.

– Ждала меня? – негромко спросил мужчина, с каким-то восхищением глядя на нас.

– Каждый день, – прошептала соседка по телу, целуя своего долгожданного.

Вечер и ночь супруги провели, нежась в постели и большой деревянной лохани. Девушка, и правда, соскучилась по своему мужу, даже обнимала крепче и целовала жарче сама, без моего понукания. Я флегматично наблюдаю за их милованиями, с полной убежденностью в своем благотворном влиянии.

Дальше наша жизнь идет по заведенному порядку. Утро и плотный завтрак, вышивка в дороге и обед в лесу, иногда на ходу. Эмма усердно вышивает различные узоры, не забывая рисовать новые фасоны для благородных клиенток. Алан правит лошадьми, планомерно посещая города и крупные деревни Имавиры. Ночуем у костра, в пути купаемся в ручьях и небольших водопадах. Отношения между супругами улучшаются, хотя какого-то особого прогресса не наблюдается. Эмма учит язык и уже спокойно общается с людьми. Наш муж регулярно посещает банк, где соседка так же пополняет свой сберегательный счет. В крупных имениях девушка остается, чтобы сшить клиентские заказы для благородных дам.

Я же методично выясняю хоть что-то о кристалле, но ничего не получается. Слухи ходят, но многие уверены, и не напрасно, что столь важная реликвия хранится под надежными замками. Кто же именно обладает такой ценностью – неясно. Ведьма послала меня в прямом смысле, и, кажется, я застряла с концами, отчего настроение у меня не самое радостное.

По утрам Алан повадился начинать с ласк и нежности, да и ночи парочка проводила весьма активно, так что окружающие деревья прекрасно слышали Эммины восторги. Периодические разлуки лишь укрепляли их связь, и, успевшие истосковаться друг по другу, они жарко отмечали воссоединение.

Таким образом, я побывала во многих домах высокородных господ. Где-то не оказывалось хозяев, кто-то давно вдовел и не интересовался нарядами. Зачастую в такие имения продавались специи для кухонь, ибо повара стремились поддерживать запас пряностей для внезапных гостей и приемов у хозяев. Однажды мы путешествовали по землям князя Громова – старика, давно жившего отшельником. Но Алан сообщил, что планирует продать много товара в городке рядом с имением. Дело всё в обосновавшемся неподалеку Магическом Университете, в котором обучались не только юноши, но и девушки. Я, честно говоря, была удивлена столь прогрессивным взглядам на равные права для полов в вопросе образования. Такого не ждешь от мира, где по дорогам ездят повозки, а платья в пол.

Городок встретил нас утренней суетой и шумом. Алан уже привычно заказывает для нас комнату в приличной таверне и спрашивает о новых лавках тканей и специй. Эмма медленно прогуливается по главной площади, попутно разглядывая огромное здание в готическом стиле, виднеющееся позади на холме.

– Какое интересное место у вас здесь, – весело произносит соседка по телу, обращаясь к продавщице овощей. – Обычно вдалеке от столицы городки не столь … оживленные.

– Да, чудесное место, – благодушно отозвалась женщина, складывая выбранные Эммой овощи. – Хозяин у нас заботливый, да и университетские не задирают. А гостей в наших краях всегда хватает, так что для торговли тут, и правда, место отличное.

– Я из Чаногории, и у нас такого Университета нет, – с сожалением произнесла Эмма, взглянув на трех девушек в форменных платьях и жакетах с красивой звездчатой эмблемой. – Есть только два института, и то для мужчин.

– Так это все благодаря княгине Надежде Громовой, – с улыбкой вздохнула продавщица. – Какая была женщина, не иначе сам Великий её благословил! Она тут много изменила. И деревню перестроила; тогда-то, конечно, ругали её, но со временем поняли, что всё на благо. Она же магией владела, а учиться было негде. Она и уговорила мужа основать Университет, а князь души в ней не чаял и позволял сумасбродничать. Надежда Игнатьевна и выделила землю, и строителей наняла. Опять же местные при работе, и монеты в карманах у работяг прибавились. А как стали первые студенты приезжать, да не из простых, так и торговля пошла. Благородные, они ж привыкли к комфорту, и все только лучшее подавай, так что и местные быстро скумекали, что к чему. К деткам и родители в гости приезжают, а когда сюда наследник учиться приехал – то и сам император. Его Сиятельство тогда только цесаревичем был при его батюшке императоре Михаиле, но мы всегда рады видеть его у нас.

В этот момент её отвлекли другие покупатели и женщина поспешила к новым клиентам. Эмма продолжила разглядывать прилавки, а я задумалась. А не пахнет ли тут кристаллом? Хотя хрен знает, может, эта княгиня вообще была шустрой мадам, и ей энергию некуда было девать. Поболтав еще с несколькими продавцами, я выясняю, что Надежда Игнатьевна Громова жила почти пятьсот лет назад. За это время реликвию могли триста раз потерять. Мимо самого хозяйского поместья мы проезжали ночью, так что я ничего и не видела. А, может, над домом сияет какой-нибудь магический артефакт, типа «мы настолько круты, что не скрываем, что владеем кристаллом!», но, вряд ли.

Городок уютный и опрятный, а торговля, и правда, идет бойко. Алан удачно продал массу товаров, так что перед отъездом мы еще посетили банк. Эмма реализовала вышивку, но здесь хватало своих ателье, и в услугах портнихи местные не нуждались. Когда пара уже покидала поселение, то дорога прошла близко к имению князя, и я разглядела одну особенность: большую расчищенную площадку рядом с домом. Для карет есть отдельное строение, так для чего им мощеная территория? Спросив у Алана, получаю ответ, заставивший нас с Эммой изумиться:

– Громовы издавна известны драконьей кровью. Наверное, там они оборачиваются.

Глава 8

– Оборачиваются? – прошептала Эмма, пригнувшись к мужу, сидя на облучке.

– Угу, – отозвался наш неболтливый муж.

– В кого? – еще более удивленно спросила соседка, хотя я уже догадалась.

– В драконов, – спокойно отвечает Алан.

– Как? Как такое возможно? – удивленно вопрошала девушка, озадаченно представляя себе процесс.

– У благородных в крови встречается драконья кровь, – нехотя повествует супруг. – Но сейчас это несильное преимущество. Нет магических кристаллов, а значит, драконы почти исчезли.

Услышав про кристалл, я даже дышать перестала. То есть этот … товарищ с самого начала знал о них и молчал?! Какого черта?!

– Как это связано? – недоуменно спрашивает Эмма, пока я мечусь внутри неё. Видимо, я совсем разбушевалась, так как девушка поглаживает правый висок, чтобы унять головную боль. Да, это я тут хочу кидаться вещами в Алана за сокрытие таких деталей!

– Я не знаю, но думаю, что кристалл как-то влияет на возможность превращаться в драконов, – пожимает плечами супруг, продолжая вести лошадей вперед.

– А почему их больше не осталось? – осторожно уточняет соседка, пока я успокаиваюсь и начинаю наконец-то слушать.

– Драконов?

– Кристаллов, – поясняет Эмма под моим руководством. Плевать на ящериц, ближе к камням!

– Это дар от Великого, и, как и каждый такой божественный подарок, он имеет условие, – хмыкнул Алан. – Говорят, что магический кристалл теряет любые свои свойства, если получить его нечестным путем. Многие пытались завладеть им, считая, что все лишь легенды и правды там нет, но в итоге Имавира осталась без реликвий, и драконы тоже стали вырождаться.

– Значит, драконы – признак кристалла? – на всякий случай уточняю.

– Наверное, – пожал плечами супруг.

– А как они выглядят? Как на картинках? – с веселой улыбкой поинтересовалась Эмма.

– Я не так уж часто видел драконов, – вдруг ошарашивает нас с соседкой Алан. – За всю жизнь раз десять, не больше, и все издалека, но да, они огромные злобные тварюги. Лучше близко вообще не подходить – запросто может сожрать и не посмотрит, что ты безобидный зевака.

– А много в Имавире драконов? – заговорщицки спрашивает девушка, продолжая улыбаться.

– Этого никто не знает, – иронично отозвался муженек. – Спроси каждого захолустного аристократишку, и он будет бить себя в грудь и вопить, что рожден с кровью дракона. Кто ж признается, что у него нет кристалла и способности превращаться в сильного зверя.

– М-да, – кисло мычу я, понимая, что опять уперлась носом в тупик. – А простые люди могут владеть кристаллом?

– Такие, как мы? – весело уточнил Алан.

– Ну, да, – пожав плечами, понимаю, что это уже откровенное фэнтези.

– Говорят, что император Михаил подарил кристалл своему слуге, – задумчиво ответил супруг, чуть обнадежив меня, но тут же отобрал эту радость. – Тот прослужил ему почти шестьдесят вёсен.

Еб твою ма-а-ать! Я не готова шестьдесят лет корячиться тут за долбанный кристалл! А-а-а-а!

– Но это был еще прадед нынешнего правителя, – добивает меня муж, отчего я готова просто материться на весь лес сочными эпитетами, что самой страшно. – А так, никто таких щедрых подарков не делает. Кристалл слишком ценен и редок.

– Ясно, – мрачно вздыхаю внутри соседки. – А я уж размечталась о реликвии для нас.

– Надо радоваться тому, что мы имеем, и трудиться, чтобы приумножить нажитое, – как-то назидательно выдал Алан, не отрывая глаз от дороги и ушек лошадок.

Эмма, повздыхав над новостью о существовании драконов, возвращается к вышивке, а я вновь погружаюсь в размышления: где еще мне доводилось видеть что-то похожее на эту площадку или присутствие подобного зверя.

В доме князя Агатова, когда мы с соседкой обшивали его жену, дочь и внучку, я заметила подобное место во внутреннем дворе, но оно было каким-то неухоженным и заросшим травой. Нет, бурьяна там не было и площадку подстригали, но все же не так часто, когда она используется. Потом, поместье Беляевых тоже имело расчищенную территорию у дома, но там уже складировали дрова. Я еще удивилась, что для этого выделили такой большой участок вне дома. Логичнее же, когда всё под рукой, но люди князя уходили в лес и возвращались, скидывая поленья именно там. В усадьбе графа Крылова хозяев не оказалось, ибо семейство постоянно жило в столице, но в их доме был порядок, а беглый осмотр не выявил ничего подобного. Повспоминав еще некоторые из господских домов, где мне удалось побывать или хотя бы детально осмотреть со стороны, я терялась в догадках: где могли обитать драконы? Оглянувшись и бросив последний взгляд на огромный замок князя Громова, я поняла одну деталь – все дома высокородных имавирцев были высокими и имели широкие двери. Кто его знает, зачем, может стиль такой – готическо-торжественный.

Три дня глубоких размышлений и анализа, а также осторожных расспросов у Алана дали мне вот какую информацию: в стране правит император Александр, у него есть сын Алексей, и по слухам они драконы. Далее идут три княжеских семейства: Агатовы, Беляевы и Громовы, по землям последних мы еще ехали на данный момент. И вот последние точно драконы, насчет остальных неизвестно. А если нет следов присутствия зверей, то и с кристаллами херовато, как я поняла. В Имавире живут четыре графа и еще два десятка баронов. Среди них тоже неясно – есть ли реликвии.

Что в итоге это мне дает? Ответ очевиден – ничего. Я вновь на том же месте, что и в первый день, то есть в жопе! До кристалла мне как до звезды! Последние я хоть вижу по ночам, а вот реликвии явно сокрыты под тысячей замков! Нинка, сука, где тут кнопка «Гейм овер»?! Вернусь, убью паскуду!

Ничего от моих сокрушательств не меняется, и мы с семейством Колтрейн трясемся по дорогам Имавиры дальше. Посещая разные места, я теперь целенаправленно спрашивала о драконах. На вопросы Алана о природе моего любопытства Эмма честно отвечала, что в Чаногории не о чем подобном и не слыхивали.

– У нас они персонажи из легенд, – сообщает девушка однажды вечером, прижавшись к мужу. – Я бы хотела воочию увидеть настоящего дракона. Пусть и издалека.

– Хорошо, – хмыкнул супруг. – Если повезет – увидишь, но не в ближайшее время.

– Я уже поняла, – грустно вздохнула соседка и теснее прижалась к Алану, глядя на костер.

Пара путешествовала и продолжала торговать с лавками и на рынках Имавиры. Эмма искусно вышивала различные узоры и цветы, чтобы продать их вместе с тканями, или же предложить клиенткам, заказывающим у неё наряды. Иногда благородным госпожам хватало эскизов, которые так же приладилась продавать Эмма, а в дополнение к роскошным тканям Алана и той же вышивке – получались красивые и неординарные одежки. На вырученные деньги девушка порой приобретала для себя украшения, но действительно дорогие подарки вручал ей супруг, без особого пафоса протягивая завернутые в бархат сокровища. Мы находили там по-настоящему крутые серьги, кулоны и витиеватые заколки для волос. Однажды муж просто положил рядом с корзиной для шитья небольшой мешочек, где оказались дивной красоты зеркало и гребни для волос. Разглядывая эти дары, Эмма не могла скрыть улыбки, представляя, как её молчаливый и суровый Алан выбирал их, а я вздыхала, что никогда сама не надену подобные украшения.

Однажды мои Колтрейны выехали из леса и очутились у океана. Я, вместе с соседкой, ошалела от вида лазурной глади и атмосферы летнего отпуска. Пока мы с Эммой жадно разглядывали воду и сочную зелень полей, Алан лишь посмеивался и вел повозку по дороге, давая насладиться живописными пейзажами в духе Средиземноморья. Вдалеке показался городок, и это только усилило ощущение земных просторов – домики были сделаны из песчаника, а крыши – из красноватой черепицы, но главная доминанта поселения располагалась в отдалении и имела собственный спуск к морю.

Как я и предполагала, в порт приходили корабли с разных мест, так что Алан в основном здесь покупал товары, а не продавал. Муж основательно потратился, пока Эмма продолжала завороженно следить за океаном, при каждом удобном случае замирая от вида воды.

– Нас обворуют, а ты даже не заметишь, – с нежной улыбкой произнес супруг, подошедший после очередной удачной сделки.

– Что? – оторвалась от своего любимого зрелища девушка, которая должна была караулить их телегу и лошадок.

– Говорю, что океан тебя совсем заворожил, – с еще более широкой улыбкой отозвался Алан.

– Я никогда не видела столько воды, – восхищенно ответила она, продолжая следить за волнами. – В Чаногории только реки.

– Хочешь искупаться? – лукаво поинтересовался муж, укладывая товар в телегу, чтобы позже все убрать в свои бездонные сундуки.

– Там? – изумленно уточнила Эмма, посчитав это в какой-то степени святотатством.

– Да, – хмыкнул мужчина. – Сейчас оставим телегу на постоялом дворе и сходим к берегу.

– О, Великий! – девушка так разволновалась, прижав ладошки к щекам. – Я … даже не знаю.

– Завтра мы уже уезжаем, – напомнил супруг, уставившись на жену с приподнятыми бровями. – Когда мы вновь окажемся тут – неизвестно.

– Тогда пойдем, – решительно ответила моя соседка.

С делами в тот день затянулось, ибо в порт как раз пришел груженый корабль. Товары с него распродавались как горячие пирожки, и наш муж успел первым урвать лучшее, ибо, как оказалось, знал капитана. Эмма же взволнованно расхаживала по комнате, ожидая, когда Алан выполнит обещание и отведет её к океану. Закат в тот вечер девушка будет помнить еще долго. Так красиво солнышко уходило за горизонт, что сердце щемило от восторга и радости. Мне безумно нравилось здесь, у моря. Ласковый бриз овевал улочки, пока солнышко прогревало крыши и мостовые. Люди, безмятежные и занятые своими делами, бойкая торговля и корабли, пришвартовывающиеся у пирсов. Кажется, что они прибыли из каких-то чудесных мест, возможно, преодолели смертельные ураганы или даже сражались с мифическими чудовищами. Да и сами суда выглядели роскошно – в духе капитана Джека Воробья – лакированные деревянные красавицы с разными парусами и яркими эмблемами на флагах. Как рассказал Алан, каждый торговый корабль свободен и не платит налоги, а вот при покупке в порту – да.

– Получается, что это очень выгодное дело, – восхищенно произносит Эмма, сидя на расстеленном походном коврике.

– Они платят, когда покупают товар, – хмыкнул супруг, устроившись рядом. – А это много, так как трюмы большие.

– Как твои сундуки? – лукаво уточняет девушка, взглянув на супруга.

– Почти, – лаконично отзывается он. – Но океан опасен, и, если судно затонет – никто не возместит ущерба. В этом и риск.

– А если на нас кто-нибудь нападет? – хмуро спросила Эмма с моей подачи.

– Я оцениваю свой груз на каждом посту, – пожал плечами Алан с некоторым удивлением. – Если нас ограбят, то в ближайшем отделении Императорской охраны я зарегистрирую это и получу полное возмещение ущерба.

В голове девушки поздно сработала память, ибо таков был закон на всем материке: воры и разбойники – это проблема государств. Они возмещали ущерб пострадавшим и ловили преступников.

– В Чаногории также, – кивнула она, вновь возвращаясь к созерцанию водного чуда.

– Как и везде, – хмыкнул супруг.

– А как они понимают, что тебя действительно ограбили? – спросила девушка, задумавшись.

– Как и в банке – магическая проверка, – весело ответил муж. – Соврать имперской охране невозможно.

– Наши тоже, кажется, такой пользуются, – закивала Эмма. – Но, если честно, я никогда с подобным не сталкивалась, только слышала.

– Теперь «наши» – это Имавира, – тихо напомнил Алан, приподняв брови.

– Да, – осекшись, исправилась девушка. – Еще не привыкла. А ты бы не хотел бороздить океан? Это кажется захватывающим.

– Однажды я плыл на корабле и мне не слишком понравилось, – поморщившись признался мужчина. – Это только со стороны все легко, но океан коварен.

Вечер плавно перешел в ночь, и легкий бриз незаметно превратился в прохладный ветер, так что уходила Эмма с сожалением, решив обязательно вернуться сюда днем. Сон не шел к девушке, и она долго ворочалась в объятьях мужа.

Этот закат напомнил мне детство и первый отпуск у моря. Мне двенадцать, а мама молодая и такая красивая, что мужчины вечно норовили с ней о чем-нибудь заговорить. Я угощалась мороженым каждый день, пока она с улыбкой потягивала бокальчик вина, глядя на прибой и наслаждаясь легким соленым бризом. Музыка из каждой кафешки и огромные чебуреки, которые жарят прямо на пляже. Помню, как кривилась от вида красных раков, а мама хохотала, ласково поглаживая меня по плечу.

– Попробуй, Мариш. Это правда вкусно!

– Буэ! Я их боюсь, – морщилась в то золотое время. – Они какие-то стремные.

– Ничего ты не понимаешь, – качала она головой, разламывая хитиновый слой и выуживая белое мягкое мясо.

Помню вкус вареной кукурузы в пакетике с салфетками, натертой солью, и сладющую чурчхелу, которую не сразу разобрала, как есть. Ярче всего помню, как мы с мамой каждый день ходили на пляж с большой сумкой и оставались там до вечера, проводя самые жаркие часы под тентами на лежаках. Приезжали домой загорелые и полные впечатлений. Когда я повзрослела, мама впервые поехала без меня с подружками, но вернулись они не слишком счастливые. Как потом оказалось, все мужики только вокруг моей родительницы вились, а на них не обращали внимания, что и подпортило радость от отпуска. Помню, как сама ездила со своими девчатами на реку, где было весело и можно допоздна сидеть у костра, отгоняя комаров.

Я хочу вернуть себе ту жизнь. Когда мама с улыбкой журит меня за лень и проделки. Где от репетиций болят пальцы и раскалывается голова. Где мой плейлист в наушниках и бабская болтовня между коллегами. Там сочный вкус еды, ветер в лицо и запахи наполняют всё вокруг, там звуки объемные. Там я настоящая и… там мама… живая, родная и любящая. Она меня ждет, и я не подведу.

– Спи, – с нежностью пробормотал Алан, прижимаясь к ней со спины и вырывая меня из воспоминаний. – А то завтра весь день будешь сонной.

– А мы еще пойдем смотреть на океан? – взволнованно спросила Эмма, повернув к супругу лицо.

– Если хочешь, – хмыкнул мужчина.

– Конечно, – закивала соседка, пока я все еще хандрю по своей маме.

– Хорошо, – удовлетворенно отозвался Алан. – Завтра сходим на пирс и посмотрим, какие еще суда пришли в порт. Посидим на берегу и чего-нибудь поедим. А теперь, спи.

Только после этого девушка наконец-то успокоилась и смогла уснуть, уверенная, что снова увидит океан. Утром они, едва позавтракав в гостинице, тут же отправились к пирсу. Шумная пристань кипела от обилия торговцев и команд кораблей, шныряющих туда-сюда с ящиками и бочками. Кто-то загружал товары, кто-то же, наоборот, – выгружал их на пирс, складывая по указке капитана. Алан с женой прошелся по причалу и осмотрел каждый сундук, выставленный к продаже содержимого. Пока супруг договаривался о приобретении тех или иных тканей, специй или изделий, Эмма не отрывала глаз от воды. Даже мне надоело, но девушка продолжала восхищенно наблюдать за волнами.

Позже они устроились в прибрежном кафе, с наслаждением пробуя свежую рыбу и прочие морепродукты. Алан неспешно рассказывал о городке, что знал, указывая на границы бухты, которая и приютила Драделвуд.

– Вся земля и сам город принадлежат Кессеру Драделу, – спокойно вещал супруг. – Он редко приезжает в родные края.

– Почему? – удивилась моя соседка, взглянув на мужа. – Здесь ведь так чудесно!

– Причина в службе, – негромко продолжил Алан. – Герцог уже не один десяток весен возглавляет Императорскую тайную канцелярию.

– Герцог? – удивленно уточняет Эмма, вспоминая о князьях, графах, баронах и помещиках попроще. – Разве это титул Имавиры?

– Он один такой, – пожал плечами супруг. – Говорят, их род из Атии, но они уже давным-давно переселились в нашу страну. За какие-то заслуги император жаловал им землю и право сохранить титул при дворе.

– Я понимаю, почему они выбрали именно это место, – мечтательно произнесла девушка, вновь глядя на волны. – Здесь красиво и тепло, а также прибыльно, наверное.

– Порт – это всегда выгодно, – согласился мужчина.

К вечеру они попрощались с восхитительным океаном и вновь отправились в путь. Владения герцога Драдела пара покинула без происшествий, продолжив торговлю в графстве Шумских. Главная усадьба поражала своими размерами и высокими мозаичными окнами. Как и прежде, Эмма предложила свои услуги хозяйкам и получила согласие.

– Опять разлука, – со вздохом произнесла девушка, обнимая мужа.

– Две десятины быстро пройдут, – негромко ответил Алан, крепко прижимая её к себе и нежно целуя в кончик носа.

– Хорошо, – грустно кивнула моя соседка. Даже мне было не по себе от глубины её чувств. – Я очень жду того дня, когда мы больше не будем расставаться так надолго.

– Обещаю, что так и будет, – тихо отозвался супруг.

Работа забурлила, и Эмма вновь погрузилась в выкройки, фасоны и отделку. Когда время контракта закончилось, внезапно Алан не приехал. Девушка забрала плату за свой труд и переселилась в таверну неподалеку. Спустя пару дней пришли вести о крупном обрушении камней на горном пути и жертвах. Моя соседка после этого заволновалась еще сильнее. Если до этого она думала, что супруг задержался, то теперь переживала, жив ли он.

Однажды утром в деревню въехало несколько повозок, и одной из них правил Алан. Увидев мужа из окна комнаты, Эмма выскочила наружу, спеша обнять свою пропажу.

– Зачем ты здесь? – произнес какой-то задира, вальяжно прислонившись к бочкам, сложенным неподалеку. – Обычно ты не появляешься чаще одного раза в весну.

– Я за женой, – спокойно отозвался Алан, продолжая обходить свою телегу.

– Женой?! – весело усмехнулся местный, которого Эмма смутно помнила среди слуг графа. – Да кто же согласился выйти за тебя?

Супруг не успел ответить, так как мы с соседкой в этот миг добежали и буквально запрыгнули верхом на него. Едва успевший подхватить жену, мужчина чуть отшатнулся назад, но быстро восстановил равновесие.

– Где ты был? Что случилось? Ты не ранен?! – взволнованно тараторит Эмма, вглядываясь в глаза Алана.

– Все хорошо, – со значением произнес муж. – Я не попал под камнепад, но мне пришлось ехать к тебе дальней дорогой.

– Великий! Я так испугалась! – с огромным облегчением выдохнула девушка, вновь крепко обнимая его.

– И зачем страшиле такая красотка? – продолжил ухмыляться задира, обернувшись к своим друзьям.

– А какой прок от твоего лица? – неприязненно уточнила Эмма, когда Алан аккуратно спустил её наземь.

– Что? – удивленно переспросил местный забияка.

– Ты слышал, – хмыкнул его друг.

– А-а-а, – продолжил хулиган, ухмыляясь. – На меня хоть приятно смотреть, в отличие от твоего муженька.

– Мой супруг стоит десятка таких, как ты, – отрезала соседка, возмутившись наглостью незнакомца. – Пойдем, Алан. Я заказала ванну и сытный обед.

Супруг к этой секунде как раз закончил устанавливать защиту на повозку и заметил, как конюх распряг лошадей, так что Эмма ухватила мужа за руку и повела за собой.

Уложив Алана в горячую воду, девушка пододвинула столик с едой ближе и смело скинула свое платье, расположившись в ванне верхом на молчаливом супруге.

– Я не знала, что и думать, когда пришли новости о камнепаде, – выдавая свою тревогу, произнесла моя соседка. – Тебя все не было и не было.

– Это непредвиденные обстоятельства, – нехотя ответил мужчина. – Иногда такое случается.

– Понимаю, – грустно сказала Эмма. – Но это нелегко – ждать и верить.

Взглянув на замолчавшего мужа, девушка вдруг ударила его по груди и скуксилась от готовых пролиться слез.

– Я так боялась, что с тобой случилось что-то плохое, – выдохнула она и стала намыливать тряпку, чтобы нежно опустить её на место удара. – Обещай, что больше такого не будет.

– Эм…

– Я не останусь вдовой, – громко возразила соседка, не дав ему ничего сказать. – Ты слышишь меня? Ты не бросишь меня одну! Я не смогу … без тебя.

Вместо слов, Алан обнял свою жену и нежно поцеловал. Девушка с отчаянной нуждой отвечала ему, чувствуя, как соскучилась по мужу. Я деликатно закрываю глаза, оставляя парочку наедине, и отдыхаю от непростых последних дней. Эмма намучилась, и я вместе с ней, так что решаю просто отдохнуть. В этот раз расслабляюсь надолго, порой я отсутствую в сознании соседки по несколько часов, а иногда и дней. В эти моменты меня будто нет, или же я сплю, флегматично дремля. Подозреваю, что это своего рода небытие, ибо заметила, что стоит девушке погрузиться в стресс и депрессию – мне легче ей внушать свои мысли и вообще управлять, а когда Эмма в хорошем расположении духа, то я больше наблюдатель, чем участник.

Вспоминая слова ведьмы, я понимаю, что попала в тело соседки в миг её отчаяния. Девушка терялась в неизвестности и горе от разлуки с семьей. В момент упадка духа появилась я. Сильная Эмма плохо поддается управлению, но, не желая ей вреда, я не встречаю особого сопротивления. Что мне делать теперь, когда она счастливая и с каждым днем становится увереннее в себе? Прожить остаток дней в чужом теле в качестве немого наблюдателя мне не улыбалось. Что же делать?

Прихожу в себя уже в пути. Соседка довольно вздыхает, подсчитывая монеты за работу и пряча кошель в дальний мешок. Вновь принимаясь за вышивку, девушка строила планы на будущее, размышляя о словах Алана. Пока я где-то витала, супруг пообещал Эмме, что они больше не будут расставаться и направляются прямиком в столицу. Эта новость означала, что у Колтрейнов будет собственный дом и очаг. Я тоже не против, ибо только главный город Имавиры еще не видела. Даже интересно.

Остановились на ночлег в этот раз пораньше. Алан распряг наших лошадок и уже разводил огонь под котелком, когда рядом внезапно появились трое незнакомцев.

– Добрый вечерочек, – с не самой дружелюбной улыбкой произнес один из них, продемонстрировав нечто, смахивающее на арбалет. Двое других были вооружены большими ножами. – Найдется ли у вашего костра место для заплутавших путников?

Глава 9

– Если они с добром – милости просим, – настороженно ответил супруг Эммы явно лихим людям. – А ежели за нашим добром, то делиться нам нечем. Я сдал все в банк.

– Нас ведет амулет, а пустые кошели он не видит, – весьма миролюбиво сообщает разбойник. – Мы не убийцы, но без добычи не уйдем.

В этот момент Эмма поняла, за какими деньгами они пришли. Алан посетил банк в последнем городке, а она застряла на рынке, приобретая провизию для путешествия к столице. Девушка планировала потратить большую часть монет, чтобы так внести вклад в семейный бюджет, но супруг всучил ей на расходы свой кошель, как всегда. Так что в итоге её сбережения остались нетронутыми, убранными в мешочек, и … привлекли грабителей!

– Я … отдам, – пробормотала моя соседка, засуетившись на месте.

– Нет, – твердо ответил Алан, не повернувшись к ней и сверля взглядом задиру с арбалетом. – Моя жена вам ничего не будет отдавать. Если не хотите проблем – продолжите свой путь дальше.

– Разве я неясно сказал, что мы без добычи не уйдем? – язвительно напомнил главарь банды.

– Если бы вы пришли за моими монетами, я бы отдал их без сожалений, но деньги моей жены вы не увидите, – спокойно пояснил наш муж, уже сжимая в руках не меньший нож, чем у разбойников. – Если хотите жить – уходите.

– Ты здесь, со своей женушкой, один, а нас – трое, – ухмыльнулся арбалетчик. – И раз кто-то решил идти по плохому пути, то мы согласны. В лесу с женской лаской туго, так что сегодня у нас праздник, парни.

В этот момент Алан кинул в главаря банды тяжелый бурдюк с водой, что держал в левой руке. Пока внимание было отвлечено, Эмма опрометью бросилась к телеге и зайцем запрыгнула внутрь, успев схватить чугунный котелок с крючка, как за спиной услышала:

– Ну, здравствуй, лапуля.

Резко обернувшись, девушка поняла, что за ней кинулся один из головорезов с ножом. Нервы сотрясали бедняжку, но, услышав звуки борьбы у костра, она поняла, что Алан может быть в беде, и резко взмахнула тяжелым сосудом, попав бандиту по голове. Тут же Эмма опять ударила ошалевшего от неожиданности головореза и вытолкала его из повозки, шваркнув котелком сверху. Поняв, что мужчина потерял сознание, девушка стала озираться по сторонам в поисках чего-нибудь ещё. Схватив моток веревки, моя соседка проворно соскочила на землю и связала грабителя, отбросив ногой нож подальше. Поверженный противник не шевелился, что дало девушке возможность оглянуться по сторонам и заметить сражавшегося Алана. Чуть поодаль, у дерева лежал арбалетчик. Вновь метнувшись к телеге, Эмма хватает еще один моток бечёвки и летит к нему, чтобы привязать. В последний момент мужчина приходит в себя и начинает дергаться, злобно рычать, изрыгая проклятья, но моя соседка вынимает из кармана не слишком чистую тряпку и затыкает ему рот. Последний противник стоял перед нашим мужем и перебрасывал нож в руках, явно чувствуя превосходство над Аланом. Девушка замолчала, боясь помешать или навредить супругу, но держала наготове еще веревку.

Драка была грязной: с ударами по лицу, и опасными взмахами лезвий. Грабитель явно знал, как действовать, и ухмылялся, чувствуя, что может победить. У Эммы сердце ходило ходуном, а меня так и вообще трясло от ужаса, но девушка молчала, стараясь глубоко дышать. Её мозг в этот момент работал на пределе возможностей, просчитывая все варианты. Я в шоке отползаю от этого, потому что, наверное, сама на подобное не способна. Хоть тихоней меня не назвать, но в стычках участвовать как-то не доводилось.

Три резких удара в лицо грабителя от Алана – и конфликт закончен победой нашего мужа. Эмма подоспела с веревкой, и супруг крепко связывает нападавшего. Через полчаса все трое скручены и уложены в повозку.

– Я думала, что мы оставим их в лесу, – дрожа от нервов, произнесла Эмма, обхватив себя руками.

– Тогда они тут умрут, – тяжко вздохнув, ответил мужчина. – Мы отвезем их к ближайшему посту Гос защиты и сдадим, а также получим награду.

Муж подходит и нежно обнимает девушку, прижимая к себе.

– Ты настоящая умница, – пробормотал он, прижавшись щекой к макушке Эммы. – Сама одолела грабителя и помогла обезвредить остальных. Что бы я без тебя делал?

– Никогда бы и не встретил их, если бы не я со своими деньгами, – шмыгает носом моя соседка, крепко ухватив Алана за шею.

– Всё будет хорошо, – успокоил нас супруг. – К утру сдадим этих троих и сразу уедем в столицу.

– Ладно, – кивнула соседка. – Ты не ранен?

– Нет, – покачал головой он.

Обратный путь до поста Защиты девушка провела на облучке с мужем, поглядывая на бандитов. Один вид этих головорезов вызывал дрожь не только у соседки, но и у меня. Девушка до сих пор не понимала, каким образом ей хватило смелости размахивать котелком и связать нападавшего. Но мысль, что Алан останется один на один с тремя грабителями, страшила еще больше. Думать было некогда, да и действовать пришлось стремительно.

К утру достигнув служащих Защиты, супруг указал на связанных мужчин и объяснил, как именно они встретились. Ответив на все вопросы и пройдя магическую проверку, Алан Колтрейн получил награду, и пара направилась к таверне, чтобы снять комнату и отдохнуть глубоким сном.

– Почему ты так спокоен? – наконец-то спросила Эмма, когда они уже лежали в постели.

– Потому что на дороге это почти обыденность, – вздохнул супруг. – Я стал чаще пользоваться «Сокрытием».

– Это имя артефакта?

– Название, – поправил Алан.

– Из-за меня? – поинтересовалась девушка.

– Да, – вздохнул мужчина. – Спи спокойно.

Путь в столицу оказался не так близок, как хотелось бы. Колтрейны заезжали в городки для торговли и порой задерживались в деревеньках. Я впервые увидела праздник в честь Великого, широко отмечавшийся во всех странах. Эмму тоже поразил размах, с которым Имавира чествовала бога. Возможно, правители надеялись, что их услышат и избавят от Проклятья, но простые люди веселились от души, желая хоть на день забыть о своих трудностях и заботах. Алан с женой посетили ярмарку, потанцевали на площади под напевы местных музыкантов, ели разные фрукты в карамели и угощались сидром. Когда небо потемнело и зажглись разноцветные фонари, их теплый свет озарил толпу и краски заиграли по-новому, а когда раздался салют, Эмма запрокинула голову, чтобы увидеть это чудо. С громким хлопком огоньки разлетались по небу куполом, чтобы погаснуть близко от людских голов.

– Нравится? – спросил Алан, склонившись к самому нашему ушку.

– Очень, – завороженно отвечает моя соседка и получает поцелуй в макушку.

Толпа гуляла до рассвета, а Колтрейны предпочли поспать на настоящей постели, все же это разительно отличается от условий в пути.

Столица встретила нас шумными улочками, снующей малышней по подворотням и дождем. Город оказался настолько большим, что телега продвигалась почти целый день, лишь к вечеру достигнув дома брата Алана. Внутри их встретили удивленно-радушно. Мужчину звали Бертрам, его супругу Марта, а две девчушки-погодки: Алисия и Микаэлла. Усадив за стол путников, все вдруг замолчали.

– Мы не ждали тебя раньше зимы, да еще и с женой, – озадаченно произнес наконец-то Берт.

– Я решил, что достаточно исколесил материк, – пожав плечами, выдал Алан, отпив из кружки добрый глоток эля.

– Как тебя зовут? Откуда ты? – вежливо-напряженно поинтересовалась Марта.

– Я – Эмма, родом из Чаногории, – сглотнув комок в горле, поведала моя соседка, пока я со странным удивлением наблюдаю сцену воссоединения семьи. Что-то тут не так.

Бертрам был отдаленно похож на Алана глазами и общими чертами лица, даже ростом, наверное, но если наш муж более физически развит, походя на разбойника шрамом и суровым видом, то Берт – типичный городской житель, склонный к полноте. Брюшко еще не отросло, но уже ощутимо наметилось. Марта же оказалась светлокожей блондинкой выше своего супруга – стройной, почти тощей женщиной с орлиным носом и тонкими губами.

– Давно вы женаты? – продолжала расспрашивать новая родственница.

– Уже почти полторы весны, – отвечает Эмма, удивляя этим меня. Полтора года прошло?! Время, кажется, и правда, тут идет иначе. Хоть я и помню почти каждый день, но не ощущаю его, как в своем мире.

– Алан, почему же ты нам не сообщил, что женился? – изумилась Марта.

– Почему я должен был это делать? – насмешливо уточнил наш муж, а мне показалось, что вся ситуация имеет двойное дно.

Какого черта Бертрам смотрит на брата с ожиданием чего-то плохого? Какого хрена эта Марта ведет себя так, будто Алан не имеет права завести свою собственную семью. Что вообще происходит?

– Надолго ты задержишься в столице? – спрашивает хозяин дома, будто смиряется с положением дел.

– Да, – с небольшой издевкой усмехается наш муж. – Завтра начну подыскивать дом и займусь лавкой.

У родственничков в этот момент вытягиваются лица, и они картинно переглядываются между собой. Эмма смотрит на мужа и приподнимает брови.

– Мы устали с дороги и, наверное, ляжем пораньше, – выдает Алан и встает на ноги. – Завтра много дел.

– Эм, да, путь был долгим, – поддакиваем мужу и тоже встаем из-за стола. – Где у вас тут можно помыться?

Супруг заносит часть наших вещей в одну из спален, и не успеваем задать ему ни единого вопроса, как в дверях показывается Марта, сообщая, что вода греется на кухне, а помыться можно там же.

Пожалуй, это было первое дискомфортное мытье Эммы со времен консумации брака. Алан не пришел, так что девушка наскоро освежилась и вымыла голову. Осторожно покинув закуток для омовений, моя соседка прокралась к лестнице наверх, замерев от голосов хозяев, которые раздавались где-то неподалеку.

– Что ты обо всем этом думаешь? – интересовалась Марта.

– А что я должен думать? – ворчливо уточнил Берт. – Ты же не рассчитывала, что он всю жизнь будет колесить? Рано или поздно это бы случилось. Так что, привыкай.

– Зачем он ей? – продолжала рассуждать хозяйка дома. – Могла бы найти себе и получше.

– Не скажи, – возразил жене Берт. – Согласен, Алан выглядит не слишком презентабельно, но его карманы звенят от монет, а сундуки полны товара. Ты сама собиралась за него замуж.

– Это было давным-давно, – отрезала Марта.

О-у! Так она бывшая невеста Алана? Прекрасно! Этого только не хватало! Мои мысли не помешали Эмме насторожиться и расстроиться за одно мгновение. Девушка считала, что найдет новую семью, а получается, что её никто и не ждал, да и принимать не особо спешат.

– Что теперь будет? Он планирует снабжать нашу лавку или собирается открыть свою? А деньги? Мы ведь рассчитывали на них! – взволнованно произносит женщина, продолжая выспрашивать у мужа.

– Про деньги можешь забыть, – неприязненно произнес Берт. – Ты слышала, что он собрался покупать дом, а на это уйдет не одна сотня талантов.

– А как же мы? И какой лавкой он хочет заняться? Нашей? – все более тревожно спрашивала Марта.

– А какой же еще? – риторически уточнил её супруг. – Она, как и дом, наполовину принадлежат брату, если ты помнишь. Скажи спасибо, что он собрался купить себе отдельное жилье, а не жить с нами. Хотя имеет полное право.

– Я не собираюсь делить свой дом с какой-то чаногорийкой! – возмутилась хозяйка дома. – Еще неизвестно, из какой дыры он её вытащил!

Эмма стояла столбом на первой ступеньке лестницы, продолжая слушать чужой разговор. Она понимала, что ничего хорошего не услышит. Надо подниматься к себе и сделать вид, что ничего не было, но ноги не двигались.

– Уймись, женщина, – произнес Берт. – Тебя не касается жизнь моего брата. Если ему хочется спать с этой девкой, то так тому и быть.

Внезапно в коридоре показался Алан и замер неподалеку от супруги. Моя соседка смутилась, что её застали за подслушиванием, и, покраснев, лишь опустила голову вниз. В пару неслышных шагов мужчина оказался рядом, обняв её.

– Такая красотка быстро найдет себе в столице кого-нибудь получше, – продолжал вещать Бертрам. – Постреляет глазками да охмурит какого-нибудь богатея, еще будешь прислуживать ей.

– И то правда, – сокрушенно вздохнула Марта. – Алан страшен как смертный грех. Когда я была его невестой, этого жуткого шрама еще не было. А уж после – без содрогания не взглянешь.

Эмма обхватила шею мужа, спрятав лицо на его груди.

– Но если он привез хороший товар, то для нашей лавки это неплохо, – осек жену Берт. – Через пару вёсен эта девка промотает все денежки, уговорим его выгнать её и продать дом, а там, глядишь, братец снова в дорогу соберется. Талантов, конечно, жаль на всё это, но тут уж ничего не поделаешь, придется улыбаться и кивать. Так что запомни, дорогая, мы – любящая семья Алана, потому что он – залог нашего успеха. А позже уже порешаем, что со всем этим его сумасбродством делать.

– К тому же, у неё нет детей, – кисло усмехнулась Марта. – Может, она вообще пустоцвет. Полторы весны замужем, и даже не беременна. С такой развестись – не грех. Или с твоим братом что-то не то.

– Со временем узнаем, – проворчал Берт.

Супруг подталкивает нас с соседкой наверх, так что успеваем скрыться в спальне до того, как нас заметят. Эмма буквально падает на край кровати и печально вздыхает.

– Я думала, что найду здесь новую семью, – грустно произносит девушка, пока муж присаживается рядом.

– Семью мы будем создавать вдвоем, – хмыкнул Алан. – Если ты, конечно, еще хочешь жить с таким страшилой.

– А ты готов жить с девкой, которую вытащил из какой-то дыры? К тому же пустоцветной чаногорийкой, – горько уточнила соседка.

– У тебя всегда есть шанс охомутать какого-нибудь толстосума, – напомнил супруг с улыбкой.

– А у тебя – колесить по дорогам и портам на благо этой семейки, – устало хмыкнула Эмма. – И что же нам делать?

– Жить по своим правилам и не оглядываться на чужое мнение, – с весельем в голосе ответил Алан, обнимая жену за талию.

– Иди купайся, – хмыкнула девушка, прижавшись плечом к нему. – И будем ложиться.

– Хорошо, – мягко отозвался мужчина. – И не расстраивайся. Эти люди и мне давно не родные, а тебе уж подавно. Проживем без них.

– Твой брат надеется на товар, что мы привезли, а невестка – на деньги, – приподняв брови, сообщила Эмма.

– Тогда их ждет большой сюрприз, – хмыкнул супруг.

– Но ты же хочешь заняться лавкой? – напомнила соседка.

– Своей, а не их, – веско уточнил Алан, поднимаясь на ноги.

Следующие дни мужчина уходил рано утром и возвращался лишь к вечеру, тихо сообщая жене о том, как идут дела. Бертрам тоже покидал дом, занимаясь торговлей, а вот Эмма оставалась наедине с Мартой, помогая с готовкой и дочками. Чтобы не сидеть без дела, девушка выбрала из сундука отрез ткани и сшила девочкам милые платья, украсив их искусной вышивкой.

– Ты очень талантливая портниха, – внезапно произнесла Марта, когда её дочери продемонстрировали обновки, сияя счастливыми улыбками.

– Моя мама была знаменитой швеей в округе, – спокойно ответила соседка, собирая свои принадлежности со стола. – Она научила нас с сестрой этому ремеслу.

– Ты могла бы сшить несколько нарядов на продажу, – осторожно предложила хозяйка дома, вытирая руки полотенцем. – Изысканных господ, наверное, не удивить чаногорийской модой, но простые горожанки заинтересуются.

– Выйдя замуж за Алана, я посетила практически все благородные дома Имавиры, выполняя заказы, и недовольных не встретила, – легко ответила Эмма, поднявшись на ноги и унося вещевой мешок с инструментами в спальню.

В один из дней наш муж вернулся в середине дня и с улыбкой произнес:

– Пойдем, я хочу, чтобы ты кое-что увидела.

Почти час спустя девушка вышла из наемной кареты и оказалась на одной из широких торговых улиц. Дорогу разделяла тенистая аллея с лавочками. По правую сторону расположились магазины и книжные лавки, по левую – бутики готовой одежды и кафе с маркизами. Алан, выбравшийся из транспорта следом, обнял нас и махнул на дом с пустыми окнами.

– Нам сюда, – с затаенной улыбкой произнес муж, указывая путь.

Закусив губу от предвкушения, Эмма шагнула в сторону открытой двери и попала в торговый павильон с полками до потолка и широким прилавком. Окна-витрины составляли переднюю стену, готовые продемонстрировать редкие ткани и вышивку. Лестница, закрепленная на медной трубе, легко скользила вдоль шкафов, для удобства продавца, а искусные лампы направленны осветить товар и столы. Дверь в заднюю часть магазина открыла небольшое пространство с двумя проходами. Один из них вел в скромный закуток.

– Здесь поставим сундуки, – подсказал Алан. – И не понадобится склад.

Второй проем вел в уютную просторную гостиную с тремя огромными зеркалами и настоящим раскроечным столом.

– А тут можешь шить, – произнес супруг, стоя за спиной восхищенной девушки.

Пройдя внутрь, моя соседка погладила рукой раму зеркала и обернулась к Алану.

– Здесь восхитительно, – сдавленно прошептала она, сглотнув ком в горле. – Прекрасное место.

– Это еще не всё, – с улыбкой продолжил мужчина, приобняв её за талию и подтолкнув к скрытой двери. – Главное еще впереди.

За дверью оказалась настоящая кухня с очагом и массивным столом с шестью стульями, но все внимание Эммы захватило широкое окно из мозаики, занимавшее половину задней стены. Чуть дальше обнаружилась лестница на второй этаж, где расположились четыре спальни. Вновь вернувшись на кухню, моя соседка нашла выход в небольшой дворик. Просторная веранда с крыльцом спускалась к земле, покрытой зеленой травой и кое-где цветами. Большие горшки, сложенные один в другой у стены, ожидали каких-нибудь растений, посаженных заботливой рукой. Задние дворы образовывали тихую улочку с невысокими заборчиками.

– Как тебе дом? Подходит для нас?

– Он восхитительный и самый лучший! – вдруг завизжала Эмма, запрыгав и обняв Алана за шею. – Неужели он наш?!

– Да, если тебе нравится, – засмеялся муж, кружа девушку на веранде. – Лавка для меня и твоего ателье, а еще кухня и небольшой дворик, чтобы пить чай вечерами. Всё, как ты хотела?

– Да! Да! Да!

– Тогда он наш, – удовлетворенно кивнул супруг, опуская нас на деревянный настил.

– Правда? – с восхищением переспросила Эмма, глядя по сторонам.

– Ты так увлеченно рассказывала про пироги, что я не мог больше ждать, – весело хмыкнул мужчина.

– Испеку самые вкусные, – со слезами на глазах пообещала девушка, целуя его.

Уже на следующий день Колтрейны обошли магазины и приобрели все необходимое для комфортной жизни. Мебель прибывала с заднего двора, пока Алан раскладывал товар в лавке. С утра до вечера они вили свое гнездо и, когда наконец-то собрались переезжать в собственный дом, объявили об этом семье брата.

Марта спокойно приняла новость о доме, а вот о новой лавке – не очень. Бертрам запыхтел в возмущении, но после слов брата опешил вконец.

– Я хочу разделить общий магазин, – спокойно произнес Алан. – Ты должен понять меня – начинать новый бизнес сложно, и мне нужна опора, как я все это время поддерживал тебя. И еще жду, что ты вернешь мне миллион талантов, которые брал.

После этого смотреть на Бертрама и Марту было неловко. Пара была готова возмутиться, но наш муж пресек всё одной фразой:

– Вы же не думали, что этот день не настанет? Такому страшиле, как я, нужно много денег для пустоцветной чаногорийки из дыры.

– Алан…

– Будем считать, что вы меня услышали, – отрезал наш муж, пока я внутри Эммы люто аплодирую.

Колтрейны ушли через минуту, чтобы впервые провести ночь в собственной постели. Вечерний город освещался сотнями огней от уличных фонарей и из окон домов. Единственный, который еще оставался темным – их, но уже через мгновение очаг разгорелся, и впервые дымок поднялся к потолку.

– Обещала тебе пироги, но вновь кормлю походной едой, – сокрушается Эмма, пока Алан с улыбкой смотрит на нас.

– Я не против, – хмыкнул наш муж, а я готовлюсь ко сну. Сегодня этим двоим никто лишний не нужен.

Внезапно меня как-то мутит и будто бросает из стороны в сторону, даже моя соседка хватается за грудь от дискомфорта. Туман в голове до тошноты, а чувство полета и дезориентации буквально валят с ног. Да что такое?!

– Ты что творишь, засранка?! – вдруг раздается смутно знакомый голос, только в нем еще чувствуется паника. – Жить надоело?!

– Если я не справилась, то и эта с кристаллом не вернется! – верещит кто-то в ответ.

Звуки становятся нестерпимо громкими, и я морщусь от звона в ушах. С трудом раскрываю глаза и щурюсь от яркого света вокруг. Обшаривая руками вокруг себя, ищу очки и с трудом нахожу неподалеку на диване. Вернув окуляры на место, с ужасом понимаю, что вижу ведьму, которая, кстати, душит какую-то девку.

– Я тебя в порошок сотру, – шипит Нина.

– Какого хера?! – ору я в шоке.

Глава 10

Я вернулась в свой мир, и это шокирует, черт побери. Сижу в полной прострации и не могу подняться с дивана. Звуки слишком громкие, цвета яркие, а свет режет глаза так, что не могу справиться, и даже с закрытыми веками больно. Голова трещит и гудит, в общем, самое жесткое похмелье по сравнению с этим – простое неудобство.

– Какого хуя вы так орете? – цежу слова сквозь зубы, желая, чтобы скандал прекратился или переместился куда-нибудь в бездну.

– Ах ты, сучка, – шипит ведьма, надавав оплеух моей конкурентке. – Пошла вон отсюда! Век тебе удачи не видать!

– Ты не можешь так со мной поступить! – заверещала девица еще больше, отчего моя голова едва не раскололась на куски. – Кто говорил, что если я не добуду кристалл, то уйду, с чем пришла!

– Так я тебя порчу не за это, – рявкнула блондинка, хватая за локоток скандалистку. – А за то, что эту вырвала!

Обе крикуньи с грохотом переместились в коридор, где хозяйка вытолкала гостью за порог и громко захлопнула входную дверь.

– Вот паскуда! – в сердцах воскликнула Нина, возвращаясь в гостиную. – Сама провалила задание и мне решила подосрать!

– Можно не орать? – еле мычу от головной боли.

– Ладно, – проворчала ведьма, останавливаясь в дверях комнаты и тут же скрываясь на кухне.

Медленно понимаю, что происходит, но осознать полностью сложно. Мыслями я еще в Имавире, в новом доме Эммы и Алана, вкушаю их первый семейный ужин, и вот теперь мне холодно, голодно и вообще все чувства сходят с ума от избытка информации.

– На вот, выпей, – вдруг произносит женский голос рядом со мной, и перед глазами появляется низкий стакан с чем-то прозрачным.

– Что это? – сиплю я сквозь скованное горло, будто выталкивать из себя слова неимоверно сложно.

– Водка, – печально хмыкнула Нина, присаживаясь рядом. – Тебе сейчас не повредит.

– Не хочу, – вяло бормочу, отодвигая от себя тару со спиртным, которая все еще маячит перед моим носом.

– Ну, тогда хоть водички глотни, – сочувственно произнесла ведьма, подавая другой стакан и тут же махом опрокидывая огненное зелье.

Я протягиваю руку и ощущаю гладкую прохладу. Это странно, такое забытое чувство и столь знакомое, словно сон.

– Сколько … меня не было? – хриплю с трудом.

– Два дня, – спокойно отвечает блондинка, и я в удивлении таращусь на неё. – Я же говорила, что время – это река. Ты просто вошла в другую воду.

– Я … ничего не понимаю, – сглотнув ком в горле, бормочу.

– Это временно, – вздохнула Нина. – К утру придешь в себя.

– И что теперь? – еле выговариваю, даже не понимая, чего хочу. Вернуться? Или не вспоминать о произошедшем.

– Зависит от того, смогла ли ты хотя бы узнать, где хранится кристалл, – хмыкает ведьма, пока я с горем пополам выпиваю стакан воды.

Сначала это дается с трудом, но позже невозможно оторваться. Будто я вдруг забыла, как пить, и вот вспомнила. Прохладная жидкость наполняет рот и порциями спускается по пищеводу.

– Ты отправила меня в тело простолюдинки, да еще и в кочевую жизни, – едва отдышавшись, произношу обстоятельства попадания в тело Эммы. – Как я могла найти, блять, долбанный кристалл?

– Значит, сделка не состоялась, – флегматично отозвалась Нина, отвернувшись в сторону, но я успела заметить тень разочарования на её лице. – Иди домой.

– Так просто? – изумляюсь я. – Ты отняла у меня полтора года жизни!

– Меньше драмы, – скептично закатила глаза блондинка. – Я забрала только два дня, зато сил потратила предостаточно.

С этими словами ведьма встала и вышла прочь из гостиной. Неуверенно поднимаюсь на ноги и шатаясь иду за ней.

– Я сказала: иди домой, – раздраженно ворчит Нина откуда-то из недр квартиры.

Останавливаюсь и не понимаю, что же мне делать. Беглый осмотр коридора показывает лишь одну пару обуви. Кажется, это мои ботинки, но с памятью происходят какие-то заминки. Я будто помню половину или всё еще туго соображаю. Куртка на вешалке тоже одна, скованно натягиваю её и наматываю шарф на шею. Каждое движение дается с трудом, но действую машинально, собираясь.

Мама.

Боль от неудачи колет в груди. Я так и не смогла помочь ей. Черт! Та жизнь … она была не моей и не настоящей.

На улице все еще зима и сугробы, дует неприветливый промозглый ветер, но я медленно бреду по аллее. Два дня или полтора года? Сколько потеряла? И потеряла ли? Холод медленно забирает моё внимание, и я ускоряю шаг. Осторожно дохожу до остановки и сажусь в автобус, идущий мимо больницы. Всё вокруг так знакомо и словно чужое: город за окном, запахи, цвета. Я сбита с толку, но что еще остается делать? Жить дальше?

Вдалеке показалось высокое серое здание, и сердце застучало от предвкушения встречи. Лечебница осталась без изменений, кнопка в лифте на третьем этаже все так же западала, а на дежурстве были знакомые медсестры. Они все так же сочувственно смотрели на меня, как и каждый раз, но сейчас для меня все было новым. В палате я замираю у двери, едва войдя. Вид мамы с кислородной маской на лице и в состоянии овоща меня ужасает.

Я не помогла. Погрузилась в чужую жизнь и не выполнила то, за чем отправилась.

Падаю на стул у больничной койки и, сняв очки с носа, роняю голову на руки. Мысли сбиты в кучу, и слова не идут из меня. Может, это стало привычкой за полтора года – ведь я внутри Эммы молчала.

Смотрю на единственного родного человека и чувствую, как слеза катится по щеке. Я не давала слабины с момента маминой болезни, считая, что должна быть стойкой, но сейчас у меня нет сил притворяться или надеяться. Вытираю щеки и сопли, выпрямляясь и откидываясь на спинку жестяного стула. Кручу в руках окуляры, вспоминая ощущения тонкой оправы в руках. Я и забыла о такой мелочи, как плохое зрение.

Мало того, что я ввязалась в авантюру, так еще и провалилась к херам! Даже если бы та шибанутая не выдернула меня из игры, то неизвестно, сколько мне пришлось бы прожить с Колтрейнами. Они хорошие ребята, забавные, но маму они не спасут. Это по силам хитрожопой ведьме, да и то только за чертов кристалл!

Глубоко дышу и вдруг чувствую злость на себя. Чем больше смотрю на мерное дыхание мамы через аппарат искусственной вентиляции легких, тем херовее мне становится. Больше я не могу. Это невыносимо! Очевидно, я хреновая дочь, но через секунду вылетаю из палаты, чтобы стремительно направиться в ординаторскую. На ходу возвращаю очки на нос, ибо все расплывается перед глазами.

– Скажите честно, мне стоит надеяться на вас или уже пора обращаться к экстрасенсам и бабкам? – взволнованно произношу, прервав трапезу нескольких эскулапов.

– У нас обед, – ворчит мужчина, имя которого уже давно позабылось.

– А у меня мама при смерти! – рявкаю в ответ и тут же на выдохе почти умоляю. – Скажите правду.

Единственный, кто смотрит мне в глаза – лечащий врач, и по его взгляду понимаю, что надежда почти испарилась.

– Шансов на выздоровление немного, – со вздохом начал он. – Но мы будем пытаться до последнего.

– Ясно, – пораженчески выдаю я, выходя из помещения для врачей.

«Пытаться до последнего», – эти слова вертятся в голове, будто карусель. Тупая, заевшая пластинка вновь и вновь вгрызается в мозг, чтобы свести с ума. Доезжаю до дома, почти не заметив, и, лишь закрыв за собой дверь, оседаю на пол в темной прихожей.

Через час, кое как собрав себя по кускам, даю доступ воде в дом и заползаю в ванную, включив горячую воду. Чувствую каждую каплю и дрожу от переполнивших меня эмоций. Гнев, отчаяние и злость на себя плещутся во мне, заставляя почти кричать от безысходности. Всю ночь кручусь в постели после того как съела все в холодильнике. Утром бесцельно брожу по квартире, наблюдая за прохожими из окна. Зима, настоящая, снежная, морозная. Таких, наверное, не бывает в том мире. Что мне делать?

Как я ни пыталась, но забыть и отпустить не получается. Два дня здесь – полтора года там. Если я перестану хлопать ушами, то смогу помочь маме. Сколько бы я ни потратила там времени – тут пройдет не больше недели, и она очнется. А если ведьма не соврала, то всё обойдется без последствий. Ведь таков уговор.

Сидя на подоконнике, смотрю на настенные часы, и каждая секунда просачивается сквозь меня, утекая прочь. Одна… Вторая… Третья… Четвертая…

Стремительно вскакиваю и одеваюсь, почти на ходу накидываю куртку и вылетаю за порог, едва вспомнив, что надо закрыть дверь. Ключ, как назло, не попадает в скважину, но, замерев на секунду, спокойно просовываю его в щель, провернув дважды. Вновь автобус и остановка в спальном районе. Упрямо шагаю к дому ведьмы, дыша через шарф. Пар от моего дыхания, туманит стекла очков и словно сигаретный дым клубится по ветру, пока я всматриваюсь в номера домов. А вот и он, седьмой.

– Зачем ты здесь? – спрашивает меня Нина, едва я собралась постучать в дверь.

– Отправь меня обратно, – твердо произношу, заметив её недовольство. – Я добуду чертов кристалл.

– С чего бы это? – недоверчиво хмыкает ведьма, сложив руки под грудью и прислонившись к косяку.

– Сама ты пойти не решишься, – смело выдаю свои доводы. – А сила нужна, значит, отправишь кого-то вновь. Я уже была там и смогу быстрее сориентироваться.

Блондинка молча изучает меня, будто мы впервые с ней встретились. Только я решаюсь что-то добавить, как она вдруг выпрямляется и кивает внутрь квартиры.

– Ну, тогда заходи.

Скованно шагаю следом за ней, чувствуя, как силы покидают меня. Запаса смелости хватило на дорогу к ведьме и речь. Сбрасываю ботинки и куртку в прихожей, чтобы пройти на кухню.

– Что ты узнала в прошлый раз? – флегматично интересуется Нина, махнув на заварник чая. – Будешь?

– Нет, – мотаю головой и вспоминаю всю информацию, что копила за это время. – В Имавире правит император Александр. По слухам, у него есть кристаллы, но их никто не видел и даже на празднике Великого демонстрации не было, хотя народ ждал. Есть три княжеских рода, и у Громовых точно имеется реликвия. Агатовы и Беляевы – возможно, но крайне маловероятно.

– Откуда такой вывод? – серьезно прервала мой монолог блондинка.

– Князья и некоторые графы – потомки драконов, и только у Громовых видны следы их присутствия, – тут же поясняю, почесав лоб. – Из четырех графских усадеб только Шумские и Красавины могут оказаться полезными. Крыловы – просто богатеи, а у Ермоловых был какой-то скандал, после которого кристалла больше нет. Это не секрет. Барон Ларский – маг, он вполне подходит для рассмотрения. Никитин же получил титул совсем недавно – его можно сбросить со счетов. У помещиков помельче поиск кристалла – пустая трата времени.

– Ларский, Красавины, Шумские, Громовы и правящая семья, – перечислила ведьма, загибая пальцы. – Итого: пять кристаллов на всю Имавиру. Негусто!

– Еще Агатовы и Беляевы, – напоминаю я, откинувшись на спинку стула.

– Кто сейчас князь Беляев? – уточняет Нина.

– Андрей Всеволодович, – с трудом вспоминаю я дом, где купили только специи.

– У них давно ничего нет, – отмахнулась хозяйка дома. – Это я точно знаю. Прадед нынешнего князя Беляева продал реликвию за долги и тем спас семейное положение. Шаг отчаяния, но в конечном счете необходимый. А Агатова же обворовали, так что он точно пуст. Это всё?

– Я попала в тело чаногорийки, она как раз вышла замуж за имавирца. Они исколесили всю страну, – кисло произношу, чтобы расставить все точки над "i".

– Имавирец женился на чаногорийке? – недоверчиво уточнила блондинка, покачав головой и отпивая свой напиток. – Ну и дела. Видимо, красивая была.

– Очень, – утвердительно киваю в ответ. – В нашем мире такая стала бы голливудской звездой или инстадивой, как минимум. А что в этом не так?

– Чаногория не слишком богата, не слишком продвинута и не особо одарена магически, – пожала плечами ведьма. – И считается не сильно престижной.

– Почему тогда ты подселила меня в Эмму? – мрачно интересуюсь, мысленно подбивая список вопросов, которые надо задать.

– Я не выбирала тело, – со значением отвечает Нина. – Моей силы хватило перекинуть тебя, а уж дальше твоя душа плыла сама в поисках … цели.

– Хочу кое-что уточнить, – тут же встреваю я, перебив блондинку. – Ты не сказала мне, как выбраться оттуда. И когда я найду камень – как мне его забрать с собой?

– Кристалл нужно взять в ладони и прижать к груди, – сообщила ведьма, продемонстрировав нужный жест. – Так он впитается в душу и станет частью носителя. А выбраться можно двумя способами: первый – трагически умереть, второй – произнести заклинание с определенными пассами рук.

– Умереть?! – шокировано округляю глаза.

– Да, – хмыкает Нина. – А как ты хотела освободиться от уз плоти? Либо тебя должны вырвать оттуда силой, как в прошлый раз. Это грубый выход, и поэтому ты очнулась с мозгами как из блендера.

Это, блин, было самое точное описание вчерашнего дня!

– А если тело не обладает магией? – в тревоге восклицаю я.

– Кристалл дает такую способность, – терпеливо поясняет ведьма.

– А если я попаду еще дальше, чем в прошлый раз? – возмущенно вопрошаю.

– Раз ты такая смелая и умелая – я приложу больше усилий и попытаюсь удачно тебя пристроить, – ворчливо произносит Нина, сдвинув брови. – Только не удивляйся, что окажешься в мужском теле.

– Что?!

– А что ты хотела? – развела руки блондинка, отходя от кухонного гарнитура и присаживаясь напротив меня. – Не к каждому можно подселиться. Для этого должны быть условия. Ты там по делу, так что меньше претензий. Никто не обещал тебе комфорта!

– Ну ты и сука! – вырвалось из меня прежде, чем я успела подумать.

– Не нравится? – тут же усмехнулась ведьма. – Вали на все четыре стороны! Я никого уговаривать не собираюсь.

После этих слов на кухне наступила тишина, в которой я пыхтела, понимая, что не уйду, а Нинка пила чай, глядя в стену.

– Какие там нужны слова, и как махать руками, чтобы самой выбраться? – говорю я в конце долгой паузы.

Следующие полчаса хозяйка квартиры учит меня заклинанию и движениям, чтобы покинуть занятое тело. Я усердно все запоминаю, оттачивая навык. Не мешало бы записать, но такой роскоши не предоставляется.

– Итак, я готова, – со вздохом произношу, глядя на ведьму. – Мне уже ложиться?

– Домой иди, – как-то устало отзывается блондинка, сидя в кресле неподалеку. – Мне нужно подготовиться и собраться с силами к твоему переходу. Пока тебя не будет, мне надо заботиться о твоем теле, так что тут тоже дела есть, требующие концентрации.

Через полчаса я уже бреду к остановке. Голова прояснилась, да и болеть перестала. Вместо дома еду в больницу, к маме. Там без изменений и надежд. Вглядываюсь в её лицо, чтобы запомнить, ибо неизвестно, сколько меня не будет в этот раз.

– Мамуль, я так тебя люблю. Выздоравливай и возвращайся ко мне. Я так скучаю по тебе. По нашим посиделкам вечерами и чаю на балконе. Даже по долбанным пельменям, которые не люблю лепить. Обещаю, если… когда выздоровеешь – больше не буду вредничать и бухтеть. Буду лепить и улыбаться.

Улыбка сама появляется на моем лице при воспоминаниях обо всех совместных буднях. Раньше не понимала, что это и есть счастье – просто быть дочерью любящей мамы. А теперь я вмиг оказалась одна и ничейная. Кусаю губы в попытке вновь не разрыдаться, но слезы сами катятся по щекам.

– Мне тяжело без тебя, – сквозь ком в горле шепчу я. – Пожалуйста, борись изо всех сил. Я тебя не брошу, только и ты меня не оставляй.

Чувствую, как меня трясет изнутри. Так, надо собраться и не поддаваться горю. Мама жива и скоро придет в себя, а я только делаю хуже, тратя нервы и эмоции на переживания. Будь всё проклято, но я иду за кристаллом и добуду его, чтобы всё встало на свои места.

– Меня не будет пару дней, но я обязательно вернусь и всё будет хорошо, – утерев слезы, обещаю ей.

Остаток дня провожу дома, заглянув в магазин по дороге. В холодильнике мышь повесилась, а когда мама очнется, её надо будет накормить. Покупаю всякие разносолы и готовлю плов, борщ, даже леплю немного пельменей, заморозив их до праздничного ужина. Дальше – генеральная уборка и музыка. Когда включаю любимые треки, понимаю, чего мне так не хватало в том мире. Моей басовитой и многим не по нраву трешанины из динамиков! Как там говорят: если жизнь тебя ебёт, значит, у неё на тебя стоит.

Бля, думала ли я, что окажусь в такой ситуации? Что свяжусь с настоящей ведьмой и отправлюсь в другой мир? Да конечно же нет! Это в фильмах и книжках героини особенные, играючи решают архисложные задачки и находят нужные артефакты, попутно встречая любовь и спасая мир от разрухи, имения от разорения и наследство от разграбления. А я? Да хер там плавал! Влетела в чужое тело, глотала пыль на всех дорогах страны, а когда наконец-то запахло счастливой жизнью – осталась с голой жопой! Ни кристалла, ни выздоровления мамы, ни-че-го! Я там, где всё и началось! Ну, что ж, сука-судьба – начинаем второй раунд!

Утром спокойно пью чай на балконе, а позже все приготовленное укладываю в холодильник, музыку выключаю, кладя в карман наушники. Буду слушать «Скорпионов» по дороге до самого дома ведьмы! Проверяю окна и закрываю за собой дверь.

Что меня ждет – хер знает, может, очнусь в теле Алана, вот будет номер! Хотя вряд ли, скорее всего Нинка меня закинет в горничные в барский дом, и пахать мне до конца своих дней. К тому же, Алан крепок духом, в него просто так не вжиться. Ведьма говорила, что надо быть в подавленном состоянии и ослабнуть морально, а муж Эммы – кто угодно, но не слабак. Да и супругу его я поймала в момент депрессии и стресса.

Мерзкое чувство, что я – паразит, преследует меня, но вскоре убеждаю себя, что не вредила соседке, а наоборот, помогла наладить контакт с мужем, надоумила зарисовывать эскизы на бумаге и продавать уже их, что пригодилось. И вообще… на этом мои плюсы и закончились. Черт!

В следующий раз попытаюсь быть более полезной! Надо не только брать, но и давать!

По пути решаю заскочить к маме и целую её в щеку. Нежно погладив родную по волосам, шепчу, чтобы держала за меня кулачки и не филонила в борьбе за возможность ворчать на меня по пустякам, а то я и шапку могу забыть, и очки в очередной раз сломать, и шарф неплотно завязываю, да и перчатки уже где-то посеяла.

– Видишь, как Маша-растеряша твоя дочь без тебя, – хмыкаю с улыбкой. – Куда ты только смотришь.

К ведьме являюсь час спустя и в боевом настрое. Блондинка, не говоря ни слова, ведет меня к дивану.

– Ты все помнишь правильно? – уточняет она напоследок.

– С кристаллом должны расстаться добровольно, – киваю я и повторяю слова заклинания и движения рук. – Никаких краж и обмана.

– Всё верно, – удовлетворенно кивает женщина. – Ну, в путь?

Ложусь и, сняв свои окуляры, глубоко вздыхаю, наблюдая, как Нина склоняется надо мной.

– Я выбрала для тебя подходящую кандидатуру, – поджав губы, сообщает ведьма.

– Кого? – едва успеваю спросить, как она касается моего лба пальцем, и я будто проваливаюсь в пустоту.

Лечу в дыму или тумане, но болтает меня значительно меньше, чем в прошлый раз. Вдруг становится холодно и зябко, а потом я медленно опадаю куда-то вниз. Тело наливается тяжестью и начинает ощущаться. Руки, ноги, голова, туловище, вдох-выдох. Лежу на чем-то мягком и приятном. Странно, в прошлый раз я не была так близко к … поверхности. Внутри Эммы я была сторонним наблюдателем, а тут, вполне себе равный участник. Сглатываю слюну и чувствую, как движется гортань. Очень … неожиданно.

«Утро? Уже утро?! Будь все проклято Песками!», – раздается в голове, и я понимаю, что соседка проснулась. Хорошо, хоть не в мужика! Спасибо, ведьма!

Девушка открывает глаза, и я разглядываю высоченный потолок. Метров пять, не меньше. Ничего себе! Взгляд окидывает пространство, и тут выясняется, что в высоту оно больше, чем по площади пола. Ха! Ну надо же! Кровать большая и завалена подушками всех мастей, по краям восточные валики с кисточками. Боже, что за гарем тут? Стены кирпичные, а окна – вытянутые с мозаичными стеклами и арочными верхушками. Дальше замечаю стол или, скорее, старинный секретер, большой шкаф и какое-то кокетливое кресло на изогнутых изящных ножках. Странный предмет, не сильно вяжется с обстановкой. Будто Мария-Антуанетта заглянула к турецкому паше и встретила английского лорда или немецкого канцлера. А ноги мы спускаем на голый пол. Кстати, они небольшие и стройные. Последний предмет интерьера – зеркало. Ну, хоть не придется догадываться, как выглядит соседка.

Девушка вскакивает и быстро просовывает ступни в теплую обувь, на манер меховых угг или чуней, как говорит моя мама. Несемся в скрытый закуток, который я не разглядела с кровати, и там обнаруживаю фарфоровую чашу и кран с водой. Почему-то ледяной. Ох! Плескает пригоршню в лицо, и меня прям корёжит, до того это неприятно. Пока я морщусь от такого пробуждения, новая соседка несется к шкафу, принявшись рыться в поисках одежды, сбрасывая на пол то, в чем спала. Я пока не привыкла к ней, но и девушка не дюже расторопно двигает конечностями. У нас прилично болит голова, но все же через минут пять мы подбегаем к зеркалу.

Соседка вполне себе. Симпатичная блондинка с зелеными глазами. Судя по тому, что она не замечает изменений – цвет родной. Худая, даже где-то чересчур, она не слишком проворно справляется с пуговицами, ругаясь на себя.

Ну, здравствуй, подруга. Будем дружить!

Глава 11

Бегу по винтовой лестнице, а у самой в мозгах полнейшая каша. Девушка на ходу застегивает двубортный жакет, пытаясь не сломать нам шею. Самочувствие у неё не ахти, но тревога и волнение захлестывают соседку с головой. Широкий коридор с высоченным потолком ошеломляет, а окна, вдоль которых мы летим, – настоящее произведение искусства. Но я до сих пор не могу понять, где очутилась и, главное, кто же новая подопечная. Торопливо летим мимо каких-то дверей и замечаем впереди женскую фигуру.

"Ну, хоть не одна я!", – промелькнуло в мыслях девушки, когда она быстро кивает подошедшей женщине.

– Ох, опаздываем, – с улыбкой произнесла незнакомка с шоколадными волосами. – Как бы не получить втык.

– Ну, не думаю, что мы сильно задержались, – выдает моя соседка и в этот момент хватается за массивную ручку двери. Разговор идет на русском, значит, я хотя бы вновь в Имавире.

Влетаем в помещение и оказываемся под пристальным вниманием группы людей. С первого взгляда они совершенно разные и одеты каждый по-своему, но их объединяло одно – звездчатая эмблема небольшого значка на груди. Эта штука мне смутно знакома, и я хмурюсь в попытках вспомнить, где же её видела. Пока роюсь на задворках памяти, девушка, чинно кивнув, прошла к заднему ряду кресел, чтобы присесть, ежась от скептичных мин присутствующих.

Импровизированный актовый зал имел широкий стол, за которым расположились несколько человек, но главное место пустовало. Не было сомнений, что его владелец – стоящий ко всем спиной мужчина у окна. Темная грива волос и поза скучающего мыслителя. Одет во что-то черное и длинное. Но больше всего меня привлекла яркая красотка с поразительно синими глазами, в данный момент рассматривающая бумаги перед собой. Моя соседка внутренне застывает, разглядывая брюнетку, чувствуя трепет или, уж скорее, страх.

"Может ли она читать мысли?", – мелькает в голове девушки, но наш объект любопытства продолжает изображать статую. Пока ответ не нашелся, она выуживает из кармашка небольшой блокнот и карандаш, приготовившись к записям.

Оглядевшись по сторонам, замечаю разнополую публику: дедок с важным видом посматривает на карманные часы на цепочке, какой-то вояка в застегнутом на все пуговицы кителе, а рядом с ним абсолютная противоположность – молодой повеса в наполовину распахнутой рубахе, небрежной куртке, но намотанном на шее шарфе. Оба мужчины спокойно общаются вполголоса, не проявляя друг к другу осуждения. Неподалеку от нас сидит женщина, тут же вызвавшая смущение. Строгая, даже суровая мадам с кичкой на голове и в кружевном воротничке. Возраст не поддается определению – от пятидесяти до бесконечности. Маска недовольного пренебрежения застыла на её лице задолго до нашего появления. Чуть дальше обнаружилась полная особа, что-то тихо вещающая кислой соседке. Судя по доброй улыбке и небольшим жестам – дама открытая и приветливая.

Осмотреть всех детально не удалось, так что удовлетворяюсь беглым взглядом. Да где я?

– Всё собрались? – отстраненно уточняет главный.

– Не хватает Роуэнса, – с готовностью ответила брюнетка, с которой мы успели столкнуться у двери. Она, кстати, присела рядом с нами.

– Где он? – ровным тоном спрашивает тип у окна.

– Задерживается, – безжизненно отозвалась брюнетка.

"Интересно, как она это узнала", – пронеслось в голове соседушки.

– Мы вполне можем начать обсуждение учебного плана без него, – предложила бабуся скрипучим голосом, отчего её лицо стало выглядеть еще кислее.

– Я не против, – закряхтел дедок, вновь вынув из кармашка часы на цепочке и взглянув на время.

Учебный план??? Я впиваюсь взглядом в значок на собственном лацкане и поджимаю губы в желании закатить глаза и матюгнуться. Да это же чертов Магический Университет! Ёшкин кот! Где там я и магия?! Да ни в рот ногой!!!

Паника захлестывает меня, а в голове соседки тоже ноль ассоциаций на тему преподавания. Как говорится, "тишина и только треск сверчков"! Просто прекрасно! Меня выпрут отсюда быстрее, чем я успею сказать "кристалл"!

– Хорошо, давайте начнем без него, – лениво отмахивается "главный". – Что у нас важного на повестке дня?

– Для начала хочу поприветствовать новую коллегу, – спокойно произнесла брюнетка за главным столом, отчего душа моей соседки ушла в пятки. – Ветрова Екатерина Львовна.

В этот момент встаю на трясущихся ногах и с натянутой улыбкой киваю собравшимся, получая заинтересованные взгляды.

– Она заменит преподавателя ботаники и займется университетскими растениями, – продолжила синеглазка. – Бэлла Владимировна не обладала необходимыми навыками, и замок в итоге стал выглядеть если не заброшенным, то уж точно запущенным. Надеемся, что вы быстро вольетесь в коллектив и порадуете нас успехами.

– Буду стараться, – пищит моя соседка, поняв, что брюнетка пристально смотрит на нас.

– Что ж, далее: в этот раз мы принимаем сорок новичков из пятнадцати провинций, – отстраненно произнесла брюнетка, заглянув в бумагу. – Плюс столица прислала пятнадцать кандидатов. Итого первый курс составляет пятьдесят пять учеников. Согласно регламенту, после летних испытаний количество мест сократится до пятидесяти и к концу обучающей весны – до тридцати. Как обычно, господа преподаватели, ваша задача – отсеять тех, кто не заслуживает звания выпускника нашего Университета.

– Даже если это наследник благородной фамилии? – иронично заметил кто-то из сидящих в первом ряду.

– К сожалению, таких мы отчислить не можем, – с досадой вздохнула синеглазая брюнетка. – Но нам вполне по силам сделать время для них в этих стенах… сложным. Так что не скупитесь на наказания для оболтусов.

– Великий! Я до сих пор с содроганием вспоминаю Лариона Красавина, – открыто поморщился дедок. – Клянусь, я ждал, когда он покинет нас, больше, чем он сам.

– Как и все мы, Павел Петрович, – глухо произнес мужчина с роскошной огненной гривой. Вот уж кто мог бы зарабатывать миллионы на рекламе шампуня!

– Этот паршивец просто наслаждался моими муками! – распалился пожилой преподаватель.

– Ну, чего уж сейчас вспоминать? – деликатно успокоила синеглазка. – Мы свою миссию выполнили, и наследник графа не остался неучем, а что будет с юношей дальше – не наша забота.

– Еще одного такого я лично не переживу! – не унимался дед.

– Мы вас поняли, Павел Петрович, – строго произнес "главный", все еще стоя к нам спиной. – Ирина Николаевна, продолжайте.

– В целом, у нас все в штатном режиме, – лаконично сообщила брюнетка. – Дети прибудут через десятину, некоторые с родителями. К этому моменту вы должны уже быть готовы: жду от вас учебный план по каждому курсу, график дополнительных работ и примерный набор испытаний, если выявится маг. Также план магических заданий и итоговые экзамены для всех. Прошу не затягивать с этим.

С последними словами по залу прошелся коллективный вздох. Я вообще не понимаю, что происходит, так что просто хмурюсь, как и все. Мой потолок в этом деле – частные уроки музыки. И то, с теми, кто хоть что-то умел и учил.

– Из нововведений, – продолжает синеглазка. – Теперь отработка наказаний для учеников – обязательно у другого преподавателя.

– О! Посылайте всех ко мне, – добродушно произнес кто-то из мужчин, подняв руку. – У меня для всех хулиганов найдется конский навоз!

– Евгений Анатольевич, у нас тоже есть работа, которую стоит поручить ученикам, – хмыкнул другой учитель.

– Перекладывание книжек – это не наказание, – скептично отозвался обладатель лошадиных какашек.

– Это смотря сколько книг, – весело возразил дедок. – Я преподаю три предмета и остро нуждаюсь в помощниках.

– На ваших отработках дети спят, – проворчала "кичка", поджав губы.

– Ну, меня хотя бы не пытались задушить, – едва скрывая смех, произнес вояка.

Женщина явно оскорбилась и медленно повернула голову в сторону мужчины в кителе. Чуть приподняв одну бровь, она отчетливо произнесла:

– На вашем месте я бы поостереглась зарекаться от подобного. Вы их вообще к оружию приобщаете. Одно неверное движение, и мы составим для вас длинный некролог с перечнем заслуг и… наград.

Все вокруг стали посмеиваться, пряча улыбки.

– Они бывшие супруги, – доверительно шепчет коллега.

– Так, – громко прервала всеобщее веселье синеглазка. – Вернемся к делам. Этой весной к нам поступает младшая дочь графа Крылова. Все помнят о ситуации в семье? Будьте внимательны, чтобы другие ученики не донимали бедняжку. И продолжаем следить за дочерью Никитиных – если она наделает глупостей, родители обвинят нас в недосмотре.

– Великий! Если эта девица выпустится не на сносях – я напьюсь от радости в конце весны, – произнесла молчавшая до сих пор женщина в возрасте.

– Василиса Степановна, – со значением высказалась брюнетка, ведущая это собрание.

– А что? – возразила преподавательница. – Она и так попортила своим поведением кучу учеников. Дисциплина полетела к Тьме, едва Никитина переступила порог университета. Я сразу предлагала отчислить её!

– И как вы себе это представляете? Дочь барона и без образования? – раскинула ладони в стороны синеглазка.

– Оно ей ни к чему, – буркнула Василиса Степановна, пока я перевожу взгляд с одной на другую женщину. – Я бы еще проверила её на родство с бароном. Не удивлюсь, если она дочь конюха.

– Своим заявлением вы только что оскорбили всех конюхов в империи, – иронично хмыкнул мужчина, как-то связанный с лошадьми. – Среди них множество благочестивых людей.

– Коллеги, – вновь произнесла брюнетка. – Еще немного, и барышня Никитиных перестанет быть нашей проблемой.

Следующий час мы с соседкой сидели смирно и слушали обсуждения коллег и учеников. Список фамилий и титулов перемешивался с достижениями и проступками. Кто-то вызывал одобрение, и преподаватели решали составить рекомендательные письма, чтобы облегчить устройство на работу. Как я поняла, многие из простолюдинов поступали на обучение уже с протекцией и по окончании университета должны были отработать долг. Высокородные ученики в подобном не нуждались, но и на них составляли подробные отчеты для родителей, куда скрупулезно записывались характеристики и умения наследников.

Далее шли обсуждения учеников с магическими навыками. Меня эта часть привлекла особо. Синеглазка буднично перечислила фамилии детей с выявленными способностями, и им надлежало уделить пристальное внимание. Мы же с соседкой все записываем, чтобы потом найти ответы на то, что не знаем.

– Нагружайте их работой, пусть учатся применять способности, – вещала брюнетка. – Преподаватели, обладающие соответствующими навыками, обязаны обучать их дополнительно, но помните – отработка наказаний всегда проходит без участия магии. Они должны быть готовы к той непростой жизни, что их ожидает.

В этот момент все как-то сникли, а Катюшка заволновалась еще больше. У девушки даже вспотели ладони, так что пришлось их обтереть о грубоватую ткань юбки. В этот момент её взгляд метнулся к спине "главного". Какие-то неясные чувства забурлили в ней, но она тут же их погасила, опустив очи долу.

"Не думай об этом сейчас!", – приказала себе соседка. – "Подумаешь, когда будешь в одиночестве!"

Я от этого закатываю глаза. Что за Скарлетт О'Хара местного разлива? Внезапно ловлю недоуменное выражение лица дедули за столом. Кажется, мой маневр оказался замечен. Черт! Это что-то новое! В Эмме я могла гримасничать как угодно, и ничего, а тут, видимо, – нет.

– Через три дня будет осмотр замка и всех помещений, – произносит синеглазка. – Подготовьтесь к занятиям и составьте учебные планы. Все отчеты и документация должны быть у меня до начала непосредственной работы. На этом считаю собрание оконченным.

Преподаватели стали подниматься на ноги, и мы вместе со всеми, как вдруг "спина" произнес:

– Екатерина Львовна, задержитесь.

В этот момент моя соседка замирает, словно заяц перед удавом, и понятия не имеет, что делать. Смутно вспоминаю, что это мы – Екатерина Львовна. Брюнетка бросает косой взгляд на "спину" и покидает помещение вслед за всеми. Мужчина наконец-то оборачивается, и я впервые вижу его лицо: чуть вытянутое с густыми бровями, ровным крупным носом и четко очерченной верхней губой. Но больше всего меня беспокоили его холодные глаза. Они вцепились в меня и будто заглядывали внутрь, что тревожило. Черный камзол без каких-либо вычурных деталей. На мой вкус, обычный пиджак, но до колен, и жилет внутри с зауженными брюками. Стильно, что уж добавить.

– Пройдемте в мой кабинет, – еще строже говорит мужчина и первым выходит прочь.

Шагаем за ним, но недалеко. Буквально через три двери перед нами распахивается деревянная панель, и мы с Екатериной Львовной попадаем в просторное рабочее пространство. Три высоких виражных окна составляют картину с совой и лесом, стены наполнены шкафами с книгами, а центральное место занимает большой стол, на котором аккуратно сложены стопки бумаг. Дверь за мной в этот момент с хлопком закрывается.

Мужчина вальяжно устраивается в своем кресле, а нам вот присесть не предлагает, что странно. Катюха (зову её по-свойски, ибо мы отныне ближе некуда) заметно нервничает и старается не смотреть на его стол. Почему? Хрен знает. Она в этот момент в панике и плохо соображает.

– Как вы устроились?

– Неплохо, – отвечает девушка, сглотнув ком в горле.

– Может быть, что-то нужно? – как-то вкрадчиво уточняет хозяин кабинета.

– Всё в порядке, – бормочет соседушка, теребя в руках блокнот.

– Знаю, что вы прибыли к нам при определенных обстоятельствах, – прищурившись, начал было он, но тут вдруг в кабинет громко стучат, и дверь, спустя мгновение, открывается сама.

– Матвей Михайлович, простите, что не присутствовал на собрании, но у меня была причина, – тут же доносится от порога.

Говоривший гость не останавливаясь проходит внутрь и встает рядом со мной. В поле зрения оказывается темная опрятная одежда без единого украшения. От мужчины пахнет лимонами, а волосы достигают края воротничка-стойки. Приятный голос и невысокий рост – успевает промелькнуть в нашей голове, как Матвей Михайлович представляет нас вошедшему.

– Роуэнс, знакомьтесь, наш новый преподаватель ботаники, – произносит владелец помещения. – Екатерина Львовна, это кастелян замка – Джон Роуэнс. Если вам что-нибудь понадобится, можете обращаться к нему или же ко мне.

– Спасибо, – с быстрой улыбкой ответила соседушка и тут же добавила. – Я могу быть свободна?

– Да, конечно, – с небольшой заминкой отозвался Матвей Михайлович.

Девушке не надо было повторять, так что спустя секунду мы уже в коридоре. Сердце колотится, словно вот-вот выскочит из груди, а я вообще не понимаю, что происходит. Волнение от новой работы? Возможно, тут есть что-то еще. Но меня тревожит еще один момент – о каких навыках говорила синеглазка на собрании, которые я должна применить к растениям? У меня таких точно нет. Да господи! Единственный кактус в доме засох на моем подоконнике – вот такая я огородница.

За витражными окнами было пустынно – природа еще не проснулась или же засыпала к зиме. Смутно перетряхивая воспоминания из прошлой жизни в Эмме, не нахожу ничего о сроках обучения в университете, так что понятия не имею о времени года. Дохожу до своей комнаты и со вздохом усаживаюсь на кровать. Черт! Что за жизнь! Соседушка – пугливая лань, шарахающаяся от собственной тени! Опять попадос!

Вдруг слышу стук в дверь и резко выпрямляюсь.

– Да-да! Входите! – кричит Катюха от испуга, поправляя волосы и жакет.

В приоткрывшейся щели появляется знакомая брюнетка из коридора и с улыбкой произносит:

– Так и думала, что ты тут. Пойдем поедим, обед уже подают.

Сглатываем слюну и поднимаемся на ноги, заметив странный взгляд, которым коллега осмотрела наше жилище.

– Вчера я так и не представилась, – с сожалением сообщила коллега. – Я Джессика Адамовна.

От удивления встаю как вкопанная. Серьезно?! Джессика Адамовна?! Это точно параллельная реальность!

– Удивлена, что меня допустили к обучению? – оскорбилась она.

– Нет, что ты! – тут же возразила Катя, поняв, что обидела коллегу. – Я не ожидала…

– Что встретишь простолюдинку здесь? – горько усмехнулась Джессика, отвернувшись и зашагав вперед.

– Ты не так меня поняла, – затараторила девушка, догоняя её и просовывая руку под локоток. – Я боялась, что меня не возьмут на работу, но всё оказалось зря. Очевидно, что не всё так страшно, как представлялось.

– Почему ты так думала? – озадаченно поинтересовалась новая знакомая, чуть оттаяв.

– Об этом месте ходят разные слухи, – пожала плечами Катя. – Всё-таки здесь учатся лучшие и родовитые. Я считала, что меня и на порог не пустят.

В мыслях девушки я вижу подтверждение слов. Соседка не лукавит и даже с облегчением узнала, что и любой здесь найдет работу.

– Ректор Ларский не без причуд, но не настолько, чтобы шарахаться, – осторожно высказала Джессика, косясь на нас.

– Я бы не была так уверена, – вздыхает Катя, мельком вспоминая суровое лицо Матвея Михайловича.

В какой момент он был таким – я понятия не имею, но, видимо, соседушка не зря боится его. Глубоко вздохнув, девушка решительно отгоняет образ злого ректора и спрашивает:

– Давно ты тут?

– Вторую весну, – торопливо отвечает коллега. – Так что я тоже не сторожил.

– А что случилось с моей предшественницей?

– Ушла на пенсию, – с сожалением ответила Джесс. – Её муж тоже преподавал тут, но несколько вёсен назад скончался. Старушка совсем сдала, и в итоге дети уговорили её перебраться к ним. Бэлла Владимировна знала все растения наперечет, но магией не владела, так что надеемся, что теперь Университет перестанет выглядеть обросшим троллем.

Мгновенно осознаю тонкий намек, что у Екатерины Львовны, то бишь моей соседки, эта самая магия есть. Я, мягко говоря, в шоке, а вот девица сомневается в своих силах.

– Ох, надеюсь, что все получится, – вздыхает она, сдвинув брови. – Мне раньше не доводилось проделывать такую большую работу.

– Ну, так никто и не говорит, что всё должно случиться в один миг, – хмыкнула с улыбкой Джессика. – До твоего появления почти двадцать вёсен тут всё росло само по себе. Бэлла Владимировна в последний период и занятия-то еле-еле проводила. Больше плакала.

– Бедняжка, – сочувственно произнесла Катя. – Надеюсь, с детьми ей легче.

– И я, – закивала новая знакомая. – Она хорошая женщина.

За разговорами ни о чем доходим до столовой, где почти пусто. Стол один и щедро накрыт. Преподаватели сидят на лавках, что-то шумно обсуждая.

– Добро пожаловать к нам, – громко произнес мужчина, связанный с лошадьми. Запомнила его по шуткам с навозом.

– Большое спасибо, – быстро улыбается Катя, подходя к трапезничающим.

Джесс усаживается у самого края, хотя свободных мест полно. Тяну её чуть ближе, и она нехотя присоединяется к обедающим. Не знаю, как было раньше, но, очевидно, девушка робеет перед другими.

– Меня зовут Евгений Анатольевич, – представился лошадник. – Заведую физической подготовкой и верховой ездой.

– Теперь понятно, почему всех провинившихся к вам, – с улыбкой отзываюсь я, прекрасно понимая, что первое впечатление очень важно.

Катя в этот момент не сильно желает говорить. Она бы предпочла вообще пообедать у себя, если бы там было что съесть. Или же приткнуться к Джессике и молчать, но я не даю ей этого, ибо так не узнаю никакой информации и кристалл вовек не добуду. Так что будем общаться и улыбаться!

– Савелий Сергеевич, – представился другой мужчина. – Арифметика и точные науки.

Я могла бы догадаться и сама, ибо кажется, что учителя математики всегда одеты во что-то клетчатое или полосатое. Коллеги представлялись по очереди, не забывая наполнять свои тарелки едой. За общим столом не хватало только ректора и синеглазки.

– А что за ситуация с семьей Крыловой? – вдруг спрашивает Джессика Адамовна, проворно накалывая на вилку какую-то зелень. – Все кивнули, а я и не в курсе.

– К нам поступает на обучение младшая дочь графа, – чопорно произносит Евдокия Всеволодовна, она же "кичка".

Женщина сидела с настолько прямой спиной, что даже становится некомфортно, так что инстинктивно и я сажусь ровно.

– Но в семье у них две девочки, – продолжила преподаватель этикета, бесшумно размешивая что-то в своей чашке. – Какое-то несчастье постигло старшую еще в раннем возрасте.

– По слухам: она больна, – доверительно поведала Василиса Степановна, намазывая масло на небольшой кусочек хлеба.

– А я слышал про что-то магическое, – недоуменно вставил Илья Аркадьевич – тот самый обладатель огненной гривы волос, свободно достигавшей пояса мужчины. – Будто бы ведьма уволокла душу ребенка в загробный мир.

– О, Великий, – снисходительно пробормотала "кичка". – Прекратите нести чушь. Девочка родилась слабенькой, и в конце концов организм совсем сдал, но родители не желают смириться с этим и подпитывают её магией в надежде на выздоровление.

– Больше двух десятков вёсен? – изумился вояка с другого конца стола. – Не пора ли признать поражение?

– Крыловы могут себе позволить такое расточительство, – отмахнулась Василиса Степановна, преподающая в этих стенах грамматику.

– Да уж, – весело хмыкнул Павел Петрович – дедуля, обучающий юриспруденции и документообороту в Университете. – Богаче их только императорская семья.

– За девочкой стоит присмотреть пристальнее, – задумчиво произнесла другая женщина в возрасте – преподаватель домоводства Анастасия Захаровна. – Такая богатая невеста привлечет много ненужных взглядов. Кто-нибудь из юношей с более скромным доходом может вскружить малышке голову, а объясняться с графом придется нам.

– Хвала Великому, что Красавина уже тут нет, – проворчал дедуля. – Вот уж с кем проблемы были на каждом шагу.

– Павел Петрович, уймитесь уже! – недовольно поморщилась Евдокия Всеволодовна. – Мальчик не так уж и плох.

– Может, в вашем предмете – да, но вот в "Праве" – он ужасен! – настойчиво возразил пожилой преподаватель, не замечая всеобщие улыбки, прячущиеся за кружками и пережевыванием пищи. – Помяните моё слово, этот негодник протащит какой-нибудь возмутительный закон, отчего мы все пострадаем!

– Если ему это удастся, значит, вы его прекрасно обучили, – весело произнес Савелий Сергеевич, вызвав смешки и кивки коллег.

– Вот Тьма! – в сердцах воскликнул дедок, стукнув по столу ладошкой.

После обеда все стали расходиться по своим территориям в замке, и Джесс любезно проводила нас с Катюшкой к нужному крылу. Ботанике отводилось приличное пространство, охватывающее обширный зимний сад с оранжереей, открытый огород и гигантский цветник. А еще в нашем ведении оказались все лужайки, озеленение, вьющиеся растения и внутренние дворики Магического университета.

Мать твою! Это же непочатый край Ада! Мифические Авгиевы конюшни Геракла вдруг стали нашей реальностью, отчего девица знатно так приуныла. А причина была проста: магические способности Екатерины Львовны были скромны до безобразия.

И чего теперь делать?!

Глава 12

Жизнь вдруг усложнилась в десятки раз, хотя мы с Катюхой еще и шагу не сделали, осматривая заросшую оранжерею и прилегающие к ней угодья, где проводились занятия с учениками. Предыдущая владелица, очевидно, в силу возраста, не могла поддерживать территорию в надлежащем состоянии, так что растения без зазрения совести захватили все пространство. К ощущению хаоса примешивались грязноватые окна на верхних уровнях теплицы. А приток свежего воздуха обеспечивался парочкой разбитых створок в крыше. Ветер шелестел листьями, что усиливало ощущение безнадеги.

Соседка печально вздыхает, заламывая руки, не понимая, с чего ей начать, как вдруг за спиной раздались уверенные шаги по каменной плитке.

– Екатерина Львовна? – послышался голос синеглазки, что мгновенно повысило уровень тревоги.

– Я з-здесь! – взволнованно отозвалась девушка, спрятав ладошки в карманы.

– Мы не успели познакомиться лично, – спокойно вещает женщина, приближаясь и так же оглядывая буйные заросли. – Меня зовут Ирина Николаевна, я преподаю магию в Университете.

– Я знаю, – тихо отвечает Катя, стараясь глубоко и размеренно дышать и ни о чем не думать.

– Что ж, – продолжила гостья. – Заглянула к вам с просьбой. Необходимо составить план работы по обновлению пространства. Преподаватели с магическими способностями по мере загруженности помогут вам с наиболее сложными участками. Например, Евдокия Всеволодовна владеет телекинезом, но крайне непродолжительное время. Передвинуть что-то тяжелое или закрыть окно на высоте – да. Её сил, к сожалению, хватает минут на десять, так что вам придется подготовиться и максимально эффективно использовать время.

– Большое спасибо, – прочувствованно отвечает Катя, поняв, что не останется один на один с проблемой.

– Университет не ожидает, что вы за неделю до занятий приведете все растения замка в порядок, – с улыбкой продолжила Ирина Николаевна, вновь оглядывая заросшее царство ботаники. – Но к концу учебного периода надеемся на значительные улучшения. Зимний бал – последний праздник перед длительными каникулами, и будет отлично, если вы сможете похвастаться проделанной работой.

– Я тоже, – кивнула девушка, сглотнув ком в горле. Почему-то она ожидала от синеглазки враждебности или даже неприятия, но пока женщина подобного не проявляла.

– Держите, – спокойно произнесла гостья, протягивая желтоватый листок и взмахом ладони предлагая пройтись. – Это список одаренных магией учеников. На дополнительных занятиях можете привлекать их к работе. Я даже настаиваю на нагрузках, ибо в последнее время они совсем разленились. Бэлла Владимировна переживала нелегкие времена, и частенько студенты этим пользовались.

– Я уже слышала, – закивала Катя, медленно шагая по узкой дорожке.

– Как видите, это не пошло на пользу замку, – глубоко вздохнула Ирина Николаевна, когда они неспешно огибали засохший фонтан. – Мы все сочувствовали вашей предшественнице и готовы были и дальше сотрудничать с ней, но она приняла решение покинуть эти стены. Надеемся, что с вашим появлением Университет вновь засияет и обретет прежний облик. Преподавательский состав понимает, какая огромная задача стоит перед вами, и готовы к посильной помощи, вам лишь следует согласовать это с каждым из них.

– Не совсем уверена, к кому могу обратиться, – смущенно отвечает девушка, вновь складывая и раскладывая листок в руках.

– Завтра я подготовлю вам список, – понимающе кивнула синеглазая магичка. – В целом, у нас одаренных немного, но не стесняйтесь обращаться за помощью к любому преподавателю. Технические вопросы здесь решает кастелян замка – Джон Роуэнс. Мужчина он с характером, но свое дело знает.

– Мы уже познакомились, – вздохнула Катя.

– Прекрасно, тогда попрошу его заглянуть к вам и оказать посильную помощь, – лаконично отозвалась Ирина Николаевна.

К этому моменту парочка обогнула фонтан и вернулась к входу в оранжерею.

– В общем, ничего не бойтесь и работайте спокойно, – подытожила свой визит гостья. – Все сложности решаемы и регулируемы, главное – не пасовать перед трудностями.

– Спасибо, – с быстрой улыбкой ответила девушка, не зная, как правильно реагировать на эту любезность.

Этот страх перед незнакомкой мне непонятен, но я тут всего несколько часов, так что пока стараюсь не выпячиваться.

– От лица Университета хочу сказать, что мы рады вам и надеемся на благотворное и длительное сотрудничество, – медленно кивая, произнесла Ирина Николаевна и, чуть помолчав, добавила. – Осматривайтесь, обживайтесь и вливайтесь в коллектив. Работа у нас не из простых, но одно могу вам обещать – скучно не будет.

– Хорошо, – хмыкнула Катюшка, все еще сильно робея перед этой женщиной.

По мне, так синеглазка – нормальная тетка: при всех поприветствовала, отдельно пришла, говорит спокойно, глазищами не сверкает. Не понимаю природу соседушкиной тревоги. Глядя на удаляющуюся спину стройной брюнетки с пометкой «жгучая», я пожимаю плечами, с удивлением заметив, что девушка отчетливо повторила жест. Та-а-ак, кажется, пора начать себя контролировать. Не только мимика прорывается сквозь оболочку, но и движения тела. Что за дела?

Вновь обернувшись к замковым джунглям, девушка печально вздыхает. Да тут работы лет на десять, как минимум.

Чтобы хоть с чего-то начать, Катя идет в учебный кабинет со стандартными партами и доской. М-да, Магический университет называется, а пишут допотопным мелом, как при каждой советской школе. Делать нечего, времени в обрез, пора браться за работу.

Следующий час хожу по классу и навожу порядок. Что и где должно лежать не знаю, так что просто разделяю всё найденное на три категории: "точно нужно", "точно не нужно" и "понятия не имею, нужно ли". К сожалению, большинство предметов летит в третью кучку. Итого к ужину – у меня мало-мальски прибранное пространство, где можно преподавать всё что угодно: от математики до магии. Я сознательно сделала из кабинета чистый лист. Учебники, потрепанные и изрядно исписанные детьми, сложила на свой стол. Мне бы не помешало изучить их, чтобы понять, с чего вообще стоит начать занятия.

– Ты еще здесь? – устало донеслось от порога.

– Этот бардак за вечность не убрать, – грустно пыхтит Катя, ковыряясь в шкафу. – Мне нужен как минимум год.

– Год? – удивленно уточняет Джессика, появляясь где-то неподалеку.

– Ну, весна, – поправляюсь я, вспомнив, что они исчисляют время иначе. – Не меньше! Ты видела эти заросли?! Я уже не жалею Бэллу Владимировну. Мне хочется стукнуть её чем-нибудь тяжелым!

Выпрямившись, встречаю понимающий взгляд шатенки.

– Как идет твоя подготовка? – учтиво интересуемся в ответ на любезность новой знакомой.

– Проверила свои запасы, записи, смахнула пыль и отмыла грязь с окон, – хмыкнула Джесс, оглядывая кабинет ботаники.

– Я надеюсь, зависть не слишком заметна на моем лице? – сварливо интересуюсь я, ибо Катюха чего-то опять задумала замолчать.

– Ты плохо справляешься, – коротко хохотнула гостья.

– Кстати, ты говорила или я забыла, что именно преподаешь? – скривившись, напоминаю. – Дырявая голова совсем не хочет запоминать ничего.

– Я веду факультатив по религии, но, в основном, заведую госпиталем, – легко ответила шатенка, помогая выуживать макулатуру из шкафа. – Занятий у меня мало, так что обычно я скучаю в лазарете.

– Ты там одна? – удивленно переспрашиваю я осекшись. – Тут же, наверное, тьма народу! Постоянно кто-то болеет.

– Так… я же… лекарь, – со значением произносит Джессика с ударением на последнее слово.

А-а-а! Понятно, она тоже магичка.

– Прости, не подумала об этом сразу, – морщусь от своего промаха и тяжести очередной стопки бумаг. – А почему "Религия"? Я думала, что её преподает какой-нибудь жрец.

– Для одного занятия в десятину? – скептично хмыкнула новая знакомая. – Что ему тут делать все оставшееся время? Так что ректор предложил мне эти часы, плюс прибавка к жалованию неплохая, а также статус преподавателя Магического университета.

– И как тебе? – любопытно интересуюсь, но, заметив её настороженность, тут же поясняю. – Просто я хочу понять, с чего ты начала, ибо сама не знаю, за что хвататься.

– Я нашла записи моего предшественника, – легко ответила Джесс, продолжая помогать мне. – Перед лекцией их читала и пересказывала.

– Ну, неплохо, – хвалю я девушку, которая явно станет моей подругой. Она мне нравилась.

– Ага, щаз! – горько хмыкнула лекарша. – Эти поганцы каждый раз задавали мне вопросы, на которые я не знала ответы.

– Серьезно? – улыбаюсь я её раздосадованному виду.

– А то! – подтвердила Джесс. – Мне приходилось штудировать Заветы вдоль и поперек. Я до конца учебной весны чувствовала себя самым тупым учеником в классе, но в итоге они меня закалили. Теперь я знаю каждую речь Великого!

– Поздравляю, – с уважением протянула Катя, помня, что это приличное количество свитков.

– Больше всего меня бесят богатенькие детки, – ворчит шатенка, вынимая очередную стопку листков из шкафа. – Их учат быть снобами с пеленок. Кажется, будто уважение к окружающим их испортит. Ой, прости! Я не подумала… Ты ведь тоже… из благородных.

В этот момент Катя выпрямилась и тут же отмахнулась, вытирая пот со лба небольшим носовым платочком.

– Не бери в голову, – буркнула соседушка, но сердце в её груди как-то ёкнуло. – Мой отец – мелкий помещик, коих сотни по всей стране. Я училась в деревенской школе с простыми ребятами. Когда магия появилась, отец был так горд, что нашел какого-то старика, который показал мне основы. В Университет я не попала, оставшись дома. И, если честно, понятия не имею, как преподавать.

– А почему он не отослал тебя сюда? – озадаченно спросила Джесс.

– Замуж хотел выдать, – поморщилась Катя. – Учителей хватало в наших землях, а потом мой жених и вовсе промотал свое состояние в карты. Как все раскрылось, папенька в свадьбе отказал. Прошлой весной он почил, и поместье отошло троюродному племяннику, которого я в жизни не видела. Новый хозяин прислал слугу, который и объявил, что никого из старых обитателей он содержать не планирует. Вот я и собрала скромный чемодан, больше мне не позволили. Идти оказалось некуда, но, имея дар к магии, подалась сюда в надежде хоть на что-нибудь. Хвала Великому, меня приняли. Так что благородной дамой я теперь вряд ли считаюсь: ни наследства, ни родни за мной нет. Только имя.

– У некоторых и этого нет, – лаконично пожала плечами шатенка. – Так что тебе хоть в этом повезло.

– Да, – вздохнула девушка, помассировав поясницу. – Интересно, сколько сейчас времени?

– Давно пора на ужин, – вспомнила Джессика, ставя очередную стопку листов на стол. – Я ведь зашла, чтобы позвать тебя в столовую.

Осмотрев проделанную работу, моя соседка со вздохом направилась к выходу. Говорить о каких-то результатах рано, ибо казалось, что пыли из шкафа вылетело больше, чем Катя стерла за весь день. Стряхнув с волос и плеч белесую крошку, она поспешила за лекаршей. Голод уже давал о себе знать, и трапезную она нашла больше по ароматам, чем по памяти. Войдя в просторное помещение, девушки заметили, что коллеги все еще здесь, но уже больше общаются, чем едят. За отдельным столом ужинали незнакомые люди – судя по униформе – так же служившие в замке. Преподаватели что-то бурно обсуждали, и при появлении двух молодых дам немного поумерили пыл.

– Мы что-то пропустили? – с улыбкой поинтересовалась я, ибо Катя вновь желала скрыться и поесть в одиночестве.

– Ничего нового, – вздохнула Евдокия Всеволодовна. – Просто очередные дебаты из-за расписания. Включайтесь, если не хотите проводить занятия непозволительно рано или неприлично поздно.

– А я еще раз повторяю, что у меня три сложные дисциплины, – упрямо произнес Павел Петрович. – Дайте мне первому расставить занятия.

– Ваш предмет не важнее наших, – хмыкнула Василиса Степановна, преподающая грамматику. – Толку от закона, если он написан с ошибками. Кто такой пропустит?

– Еще один бездарь? – весело вставил Игнат Борисович, одетый в армейский китель.

– А вот вы с Евгением Анатольевичем вообще в этот раз будете вести занятия после всех, – серьезно отрезала Евдокия Всеволодовна.

– Это еще почему? – возмутился еще один мужчина, чье имя произнесли.

– Я больше не желаю вдыхать ароматы пота и лошадей в своей аудитории, – строго ответила «кичка», высокомерно приподняв одну бровь и пригубив чашку с чаем.

– Да, – поддакнула полноватая бабулька, у которой девушки изучали что-то типа домоводства. Если правильно помню – Анастасия Захаровна. – Благородные девицы не должны вонять, как потные кобылицы.

– Но они должны уметь ездить верхом, а проскакать тридцать кругов на манеже и не вспотеть не способна еще ни одна благородная барышня, – хохотнул Евгений Анатольевич, забирая очередную булочку с подноса.

Ужин был обильным и сытным, а разговоры, в основном, велись об учебе и учениках. Кто-то жаловался на сырость в кабинетах, кто-то на сохраняющуюся зимнюю стужу за окнами, хотя на улице уже заметно теплело. Как я поняла из бесед, учеба здесь начиналась с первым весенним днем и заканчивалась с последним осенним. Холодные месяцы дети проводили дома с родителями. Преподаватели уезжали в столицу и сейчас вовсю обсуждали городские новости. Император ужесточал контроль над ведомствами, Магический орден подвергался проверкам и всё больше глава Тайной канцелярии приглашал магов для расследований.

– Ох, Великий! Еще чуть-чуть и Драдел захочет и нам навязать свои порядки, – недовольно высказался Савелий Сергеевич – усатый преподаватель арифметики.

– Правила Университета незыблемы уже три сотни вёсен, – скептично хмыкнул Игнат Борисович, чей военный китель всегда подсказывал род деятельности. – Всякий, кто пожелает изменить тут порядки, столкнется с мощным сопротивлением. Даже мне пришлось подстраиваться под них.

– Что вы знаете о переменах? – кисло вставила его бывшая жена, она же преподающая этикет «кичка».

– В каком это смысле? – возмутился седой дядька, опустив чашку с чем-то, похожим на кофе, на стол.

– Вы ушли со службы больше десяти вёсен назад, а свой китель так и не сменили на простую одежду, – ровно ответила Евдокия Всеволодовна, не глядя на экс-супруга. – Так что при достаточном упорстве герцог может добиться желаемого. А уж Драдел любого из нас пережует и не подавится.

Это было интересно. Мир параллельный, а многие крылатые фразы совпадают. Катя испытывает приличный дискомфорт, находясь среди уважаемых профессоров, но я заставляю её ужинать медленно, участвуя в беседе.

– Я сегодня побывала в учебном помещении и нахожусь в затруднительном положении, – громко сообщает соседка по моей инициативе. Затолкнув её страх подальше, продолжаю говорить. – Мне ранее не доводилось преподавать и ума не приложу, с чего начать.

– Ничего страшного, – тут же обратилась ко мне Анастасия Захаровна с доброй улыбкой. – Для начала вооружитесь учебным планом Бэллы Владимировны. Ваша предшественница не обладала магией, зато имела дивный талант организатора.

– А где найти эти бесценные, на мой взгляд, записи? – заговорщицки спрашиваю я, наклонившись к столу.

– У ректора, конечно же, – пояснила преподавательница домоводства.

– Осмотрите мебель в кабинете, – посоветовал Павел Петрович, опираясь обеими руками на свою тросточку. – Если что-то сломано – Роуэнс починит или заменит. Я могу очистить окна. Выберете день, когда нужен проливной дождь, и вам его сделаю.

– Вы владеете дождем? – интересуется Катя до меня, распахнув глаза.

– Не так, как Великий, – весело хмыкает дедуля. – Но если нужны осадки или туман, то я могу помочь.

– К сожалению, к Пал Петровичу бесполезно обращаться, если вам на голову уже что-то сыплется, – вставил обладатель огненной гривы, преподающий в Университете поэзию.

– Почва нуждается в регулярном поливе, – назидательно ответил дедок, и, поджав губы, продолжил. – Вам бы только сидеть под деревом и болтать о стихах.

– Творчество наполняет душу светом, – с лукавой улыбочкой парировал относительно молодой мужчина, представившийся еще днем Ильей Аркадьевичем.

– И разлагает дисциплину, – упрямо возразил Павел Петрович, дополнительно стукнув своей тростью о пол, чтобы придать веса своим словам.

– Развитие должно быть разносторонним, – спокойно вставила Василиса Степановна, мягко глядя на ворчливого деда. – За столько вёсен вы должны были давно понять, что дети все разные: кто-то силен в точных науках, а кто-то в творческих. Не забывайте – основательница этого заведения была выдающейся художницей.

– Надежда Игнатьевна была сведуща во многих дисциплинах, – согласно закивал учитель права. – Но это скорее исключение из статистики.

Пока преподаватели продолжали убеждать упрямого деда в пользе творчества, в столовую вошла синеглазка. Ох и прелестная же женщина. Я совсем не по девочкам, но красоту не заметить невозможно. Стройная, но не тощая, гордая и полная достоинства, спокойная и уверенная в себе. По-бабски даже завидно, но Катя вновь сдвигает брови и вжимает голову в плечи, пытаясь сделаться незаметнее.

– Хорошо, что вы все здесь, – размеренно произносит Ирина Николаевна, показав длинный свиток в руке. – Вот примерный план занятий, прошу всех ознакомиться и согласовать корректировки.

В следующий момент она остановилась у свободной части стола и раскатала принесенную бумагу, на которой оказалась разлинованная таблица с названиями предметов и десятидневным периодом. Выходной, четыре дня занятий, снова один выходной и вновь четыре дня занятий. Преподаватели заинтересованно подались ближе, изучая свои графики и выражая согласие или нет.

– Я категорически возражаю! – воскликнула «кичка», недовольно запыхтев. – Учить детей после Евгения Анатольевича – это пытка в чистом виде!

– После вас тоже не сахар, – проворчал «вояка». – Все злые и дерганные.

– А после вас они прям само умиротворение?! – возмутилась Евдокия Всеволодовна.

Под общий гул преподавателей я взглянула на свой предмет. Красивый почерк на желтоватом пергаменте гласил, что я веду по два занятия в день для младших учеников и по выбору для старших. Ботаника была обязательной только первые четыре года, или «весны», как тут именовалось. Где-то лекции утром, где-то только после обеда, но, в целом, работы много. Плюс уроки с одаренными и теми, кто выбрал изучать растения дальше.

И еще мне надо привести весь замок в порядок. Вот же ж засада! Хотелось выразиться покрепче, но вокруг были люди, а мы с соседкой еще не наладили контакт, хотя она тоже знатно так приуныла.

Со стола стали собирать посуду, и я смогла разглядеть несколько дородных женщин, занятых уборкой. Ну, я, конечно же, ожидала от Магического университета чего-то особенного, хотя на эльфов-домовиков не надеялась. Служащий в замке персонал носил разную униформу. Те, кто был приписан к кухне и столовой, – коричневую, отвечающие за чистоту и порядок – черную, кто-то мелькал в серой, но их назначения я еще не определила.

Пообщавшись, коллеги расходятся по своим жилищам. Как я поняла, все обитали в разных концах огромного строения, чтобы присматривать за учениками. Я возвращаюсь в комнатку, где проснулась сегодня утром; кажется, это было так давно. День был суматошный и насыщенный делами. Умываюсь ледяной водой из крана и падаю без ног на постель, переодевшись во что-то закрытое и с рюшами.

Хоть усталость навалилась дикая, но мозг продолжает переваривать события. Ректор Ларский произвел впечатление, но скорее с отметкой «минус», чем «плюс». Что-то было в его манере пристально смотреть, отчего мурашки бегали по телу. Мне, как подселенке, это вообще не нравилось кардинально. Догадается еще, что тогда будет с Катюхой? Соседушка же больше нервякует по поводу синеглазки. Магичка была сильна, и от этого у девушки тряслись поджилки. Да с чего бы это? Ирина Николаевна оказала должное внимание и поддержку, не задирала и вообще производила впечатление достойной женщины. В общем, ясно, что ничего не ясно.

Ночь прошла странно. Я вновь видела сны, только если в случае Эммы они были последовательными и четкими, то у Кати – отрывисты и тревожны. Сначала появился большой дом, глядя на который девушка горько вздыхала. Потом седой полноватый мужчина, сурово поджимающий губы; сельская школа, где к Кате относились странно. Кто-то задирал, а кто-то шептался за спиной девочки. Первые проявления магии и самой безобидной её вариации – ботаники. Позже индивидуальные занятия с учителями в небольшой каморке. Один из таких откровенно приставал к Катюшке, а она молча краснела и глотала слезы, ибо не смела дать отпор. И наконец откровенный разговор с тем пожилым мужчиной, оказавшимся отцом девушки.

– Ты не можешь претендовать на наследство, – коротко произнес он, наполняя стопку стоящую перед ним наливкой. – Даже будь ты законнорождённой, всё равно поместье тебе не светило бы. Трегубов разорился и был готов взять тебя в жены, но поганец прошлой ночью упал с лошади и свернул себе шею. Так что супруга у тебя теперь не будет. Вряд ли кто-то позарится на мои гроши.

Пока отец опрокидывал спиртное, девушка судорожно думала, что же теперь с ней будет.

– Ты уже не маленькая, – продолжил помещик Ветров, усевшись за свой стол. – Я не могу обеспечить тебе мужа. После моей смерти все имущество отойдет племяннику, а тому и своих нахлебников хватает. Брат умер, и парнишка крутится, чтобы обеспечить матери и сестрам достойное содержание.

– А как же я? – тихо спросила Катя, опустив голову и кусая губы. О плохом состоянии здоровья папеньки уже знали все, а он продолжал пить наливку.

– А тебя вообще быть на этом свете не должно, – грубовато отрезал владелец её судьбы, отвернувшись к окну. – Не надо было тебя в дом брать. Выросла бы дворовой девкой, давно бы замуж на простого мужика пошла да жила себе спокойно.

Такие разговоры всегда были в господском доме. Катя с рождения обитала со слугами, но наряжали её как барыню. Отец умилялся её симпатичной мордашке да ласковым манерам, но с вёснами проще не становилось. Девушка росла, и никто не скрывал, что её мать была залоговой крестьянкой, умершей родами, а барин приютил нагулянную сиротку. Его супруга давно почила от болезни, не оставив наследника, а повторно никто не спешил замуж за грубого помещика.

По документам она числилась Кэтрин Винд, как и положено простолюдинке. В ночь смерти отца девушка подделала его подпись и дала себе свободу, а также выписала документы на имя Екатерины Ветровой – по факту кровного родства с помещиком Львом Ветровым. Едва слуга нового хозяина указал ей на дверь, она покинула знакомые места с маленьким чемоданчиком, даже не зная, в какой стороне находится Магический Университет.

Проснулась я на рассвете в слезах. Они были не мои, но чувство подавленности ощущалось очень близко. Глядя на светлеющее небо за окном, девушка куталась в одеяло. Она была совсем одна в этом мире, и, если секрет раскроется, в лучшем случае её ждут Проклятые Пески.

Глава 13

День начался с общего завтрака и очередной перепалки между преподавателями. Кто-то желал поменяться местом в расписании, но не все были готовы к этому. Слушая их диалоги, Катя все еще была охвачена печалью прошлого и снов. Она так хорошо гнала от себя все воспоминания, что они внезапно больно ударили её. Почти два часа мы провели в постели, предаваясь мыслям об одиночестве и хрупкости, а также о сотне вариаций о том, как все вскроется. Еда проскальзывала в желудок, не оставляя вкуса во рту. Соседушка кручинилась над сложностью своего бытия, не замечая шума вокруг.

– Екатерина Львовна, может, вы пойдете мне навстречу? – раздался мужской голос неподалёку.

– В чём? – машинально уточняю я, пока девушка озадаченно вникает, что обращались к ней.

– Давайте поменяем местами наши занятия в четвертый день десятины, – с достаточно милой улыбкой обратился к нам рыжий преподаватель поэзии. Эти потоки ярко-огненных кудрей все еще завораживали меня. – По утрам поэзия не дается детям.

– Не верьте ему, дорогая, – раздался недовольный возглас другой коллеги. – Этот пройдоха всего лишь не хочет рано вставать, а предпочитает отсыпаться до обеда.

– Василиса Степановна, ну, что вы в самом деле? – беззлобно воскликнул рыжик. – У меня почти все получилось! Екатерина Львовна уже практически согласна выручить меня!

– Я так не думаю, – легко отвечаю, выжав из девушки улыбку. – Мне тоже хочется иногда приходить на занятия чуть позже. И потом, меня уже и так вчера двигали несколько раз. Я почти каждый день веду занятия с утра.

– Ну, что же вы так меня расстраиваете? – посокрушался Илья Аркадьевич, картинно вздохнув. – Моя последняя надежда угасла с вашим отказом.

– Не огорчайтесь, сударь, – весело утешаю в ответ, как вдруг замечаю, что все смотрят на меня. – Что?

– Откуда вам известно это слово? – удивленно-озадаченно спросила Василиса Степановна. – Оно невероятно древнее.

– Даже не знаю, что вам ответить, – растерянно отвечает Катя, испуганно моргая глазами. – Его нельзя употреблять?

– Конечно, можно, но оно такой анахронизм, – задумчиво вставил Павел Петрович. – Еще с тех пор, как Великий бродил среди смертных.

– Скорее всего, где-то услышала или прочитала, – лепечет моя соседка, пока я судорожно пытаюсь понять, в чем дело.

– В речах Великого его можно найти, – согласно кивает Евдокия Всеволодовна, словно закрывая тему.

Двадцать минут спустя Катя влетает в кабинет ботаники, совмещенный с просторной оранжереей, и в недоумении все еще размышляет: откуда в её голове возникло незнакомое слово. Всеми силами пытаюсь её отвлечь. Детка, пора показать мне магию в действии! Моя соседка явно желает проверить свои возможности и подходит к небольшому столику, где сложены пустые горшки для растений, что-то засохшее и давно умершее в кашпо. Ну, в целом, знакомая для меня картина. Я и ботаника встречались лишь в школе и взаимно остались недовольны. До сих пор со стыдом вспоминаю свои кактусы. Почему-то мама вечно ставила их рядом с моим компом, и очередная жертва вредного излучения раз за разом вяла от моей «заботы». Катя же ставит полуживой росток перед собой и, положив ладони по бокам от горшка, собирается с духом.

«О, Великий, помоги! Мне так нужна твоя помощь!» – слышу я её молитву, но чувствую при этом гораздо больше. Страх, отчаяние и какую-то безысходность. Будто бой практически проигран и впереди только последний раунд, который уже ни на что не влияет.

В следующее мгновение девушка поворачивает ладони к горшку, пристально глядя на увядшее растение и мысленно приказывает ему воскреснуть. Тишина, и ничего не происходит, а Катя прилагает больше усилий, почти трясясь от натуги. Внезапно у её ладошек возникают тонюсенькие зеленоватые нити, слабо тянущиеся к растению и растворяющиеся в нем. Мне безумно интересно, что же будет после, но ничего не происходит. Катя почти покрылась испариной, пытаясь магичить, отчего нас уже начинает откровенно подташнивать. Девушка даже не дышит, продолжая тужиться. Еще мгновение, и она обессиленно выдыхает, сдаваясь. Ни единый листок не шелохнулся от всех манипуляций! Внезапно Катя оседает на пол и закрывает лицо руками.

«Я пропала! Меня казнят или сошлют!»

Лично я наблюдаю за всем случившимся с недоумением. А как же зеленые лучики?! Это же и есть самая настоящая магия! Но отчаяние соседки считывается, словно облако тумана, за которым не видно ни солнца, ни чего-то другого. Катя готова расплакаться от досады, вспоминая цветущие луга в родном поместье. Там ей все давалось легче. По велению её ручки цветы распускались. С деревьями было сложнее, а вот урожайные поля ей совсем не давались. Отец надеялся, что она сможет повысить их доход, и за счет этого состояние вырастет, но ничего, кроме цветов, ей не давалось. Тогда папенька стал разводить пчел, на чем Ветров и продержался последние годы.

А теперь она и этот дар теряет.

Когда ей сказали, что она должна будет ухаживать за растениями замка, Катя даже обрадовалась, представляя тут сотни цветов и небольшую аллею деревьев, на деле же все оказалось сложнее. Здесь несметное количество всевозможных растений, они стоят в больших кадках и маленьких горшках, висят в кашпо и увивают собой десятки метров стен и дорожек. Растут как лекарственные сорта, так и продовольственные, есть луга для игр и конных прогулок и прочее, прочее.

Глубоко вздохнув, поднимаю свою нюню с пола и заставляю проверить состояние мебели в кабинете. Все стулья и столы в целости и рассчитаны на шестьдесят восемь студентов. Расчищаю пол обычной метлой и вновь просматриваю макулатуру из шкафа. Какие-то задачки, рисунки, явно составляющие контрольные тесты. Ой, мама, как во всем этом разобраться? Через неделю надо уже чему-то учить, а Катя даже хилый цветок оживить не смогла.

Что-то, мне кажется, пора начинать искать другие варианты добычи кристалла. Хотя, где большая вероятность встретить магический атрибут? В лесу или в специализированном учреждении, где концентрация магии выше, чем по всей империи. За исключением магов у Песков, но туда как-то не хочется.

Чтобы понять приблизительный объем работы, набрасываю примерный план действий. Первое: узнать хоть что-то про кристалл, и второе: если я здесь задержусь, надо учить студентов, а значит, пора разобраться с бумагами и магией. Катя ею владеет, но хило. Так с чего же мне начать?

Обед вновь проходит в общей столовой, где присутствуют не все преподаватели. Джесс тоже не наблюдается, а вот синеглазка спокойно поглощает пищу, листая какой-то талмуд. Она точно магичка, ибо ни много ни мало преподает это предмет, как я слышала. Я всеми силами пытаюсь заставить соседку по телу подойти к Ирине Николаевне, но девушка мертвой хваткой вцепилась в лавку, на которой сидела, и ни в какую не желала исполнять приказ. Вот тебе и послушный аватар!

В итоге таким же темпом два дня прибираюсь в огромном кабинете, совмещенном с оранжереей, хотя, по сути, я сгребла все в сторону и подмела дорожки. К концу дня мы с Катей вновь стоим перед горшком с растением и пытаемся уговорить его ожить.

– Да чтоб тебя! – рявкаю в сердцах, когда у соседки не осталось сил и надежды на магическое воздействие.

– Неправильно, – вдруг доносится от двери спокойный голос.

Резко оборачиваемся к говорившей и в шоке осознаем, что синеглазка только что стала свидетелем наших потуг!

– Что? – переспрашивает Катюшка, лихорадочно размышляя, что та еще смогла увидеть.

– Магия творится иначе, – спокойно произнесла Ирина Николаевна, подходя ближе.

Пока женщина шла к столу, моя соседка почти поддалась панике, но пристальный взгляд синих глаз не позволил ей шевельнуться даже на сантиметр, парализуя своей силой. Роскошное темное платье с тонкой вышивкой облегало стройную фигуру, скрывая её до горла. Массивные длинные серьги украшали образ, делая его по-настоящему колдовским. В руке она несла какой-то свиток.

– Тебе даровано умение повелевать природой, а это очень непросто, – размеренно вещает гостья, вставая рядом с нами. – Магия – это живая энергия, и её надо чувствовать.

В этот момент синеглазка кладет свою раскрытую пятерню нам на живот под грудью и спокойно продолжает.

– Она течет в твоей крови, наполняет мышцы и каждую клетку тела, – негромко произнесла женщина. – Собери её воедино и излей.

Катя закрывает глаза и словно собирает что-то под ладонью магички.

– Дыши глубоко и спокойно, – учит Ирина Николаевна. – Представь в голове этот цветок. Его лепестки, стебель и корень. Вливай в него энергию, пока он не расцветет во всей своей красе.

Как ни странно, но я тоже следую советам наставницы и повторяю за Катей, от всей души желая, чтобы у нас все получилось. Вдруг стало заметно теплее.

– Почувствуй свою силу и медленно направляй её в ладони, – продолжает женщина, стоя максимально близко к нам. – Словно вода, она течет по венам, послушная твоей мысли. Веди, повелевай, и она подчинится.

Я не знаю, как это произошло, но тепло и правда сместилось. Из груди оно стало перетекать вверх и расходиться по плечам, спускаясь к ладоням.

– Дыши ровнее, – наставляет Ирина Николаевна. – Магия – это энергия, как сама природа, естественна и капризна. Она покорится твердому духу и уверенности. Усомнишься хоть на мгновение – утратишь контроль и сотворишь хаос.

Что-то явно происходило между моими ладонями, и это нечто безумно радовало Катю. Стараясь не делать резких движений, открываю глаза, чтобы увидеть, как мощный поток зеленых нитей впитывается в горшок с растением, и тот, словно в сказке, начинает оживать.

Вот… Это… Да!!! Это, я понимаю, магия! Совсем не то, что вымучила из себя Катюха в прошлый раз. Это прям реальное колдунство!

Еще мгновение, и цветок ожил совсем, распускаясь в идеальные белые колокольчики ландыша. Пожалуй, теперь это самые прекрасные цветы на свете, лично для меня. Нежные и хрупкие, они сияли зеленью и живой силой!

– Ирина Николаевна, я даже не знаю, что сказать, – тараторит соседушка, перестав питать растение своей силой. – Большое спасибо вам за помощь! Вы, наверное, решили, что я обманула всех и магией не владею… Когда увидели мои жалкие потуги…

– Никто не рождается сразу мастером, – перебила Катю более сведущая в магии женщина, отступая на два шага назад. – Мы все учимся и развиваем то, что нам дал Великий. Иные обладают огромным талантом и зарывают его в землю под любым предлогом, а можно иметь скромные данные, но при должном усердии развить их до феноменального уровня. У тебя есть этот дар, иначе бы не оказалась сейчас здесь, но, судя по всему, ты лишь в самом начале большого пути. Как распорядиться своими возможностями – решать тебе.

– Что мне для этого надо? – тревожно интересуется девушка при моем живом потворстве.

– Хм… Посмотри на этот цветок, – указала Ирина Николаевна на только что воспрянувшее растение. – Ты смогла его вернуть к жизни. И, надо признать, весьма быстро и правильно. Твоя энергия вошла не в листья и сам бутон, а именно в корни, что обеспечило эффективный результат. Если бы ты поступила иначе – он бы прожил считаные мгновения и тут же завял вновь, но взгляни на него – цветок до сих пор сохраняет свежесть и будет радовать красотой еще несколько дней.

– Почему? – удивленно переспрашиваем мы с соседкой, одинаково озадаченные.

– Потому что это правильное течение энергии в самом растении, – пояснила женщина. – Ты не идешь против природы и не меняешь его законы, а лишь обогащаешь и улучшаешь естественные потоки. Взгляни на эту оранжерею, – гостья окинула взглядом просторное помещение. – Вашей предшественнице понадобилось больше двух десятков вёсен, чтобы вырастить тут каждое растение. Она не обладала магией, но досконально знала, по каким законам живут её питомцы. Какие цветы любят тень или свет, кому нужен обильный полив, а кто предпочитает почву посуше, знала все их лекарственные свойства и болезни. Помогала в составлении магических эликсиров и различных снадобий для лазарета. Всё это – знание основ природы. Имей Бэлла Владимировна хоть каплю магии – из неё вышел бы выдающийся преподаватель ботаники. Маг – это всегда ученик; даже имея большой опыт, мы продолжаем учиться. Наставляя других, мы ищем что-то новое для себя.

В этот момент Ирина Николаевна выудила из кармана небольшую связку ключей.

– Это от университетской библиотеки, – пояснила женщина, указывая на разные металлические штырьки с прорезями и круглыми наростами. Ключи отличались длиной, цветом и эмблемами. – Знания в десятках отраслей всегда доступны вам. Этот от архива, ибо там хранятся все материалы и протоколы магических испытаний. Этот от нашей лаборатории, где вы должны пополнять запасы ингредиентов и использовать в своей работе. А этот от буфета. По опыту знаю, что голод приходит именно тогда, когда столовая уже не работает.

– Большое спасибо, – пробормотала Катя, когда связка тяжелой ношей опустилась на нашу ладонь. – За сегодня и вообще…

– Если вам будет нужна помощь – смело приходите, – лаконично отозвалась Ирина Николаевна. – Университет нуждается в маге ботанического уклона. Вливайтесь, осваивайтесь и учитесь, чтобы учить других. И я обещала вам список преподавателей, обладающих полезными навыками.

С этими словами женщина коротко улыбнулась и направилась к выходу.

– И не забудьте подготовить учебное планирование, – громко говорит гостья. – Советую основываться на трудах Бэллы Владимировны, которые хранятся в архиве, но для доступа вам необходимо разрешение ректора.

– Спасибо, – кричу ей вдогонку, когда магичка уже скрылась в проеме дверей.

Все еще сжимая в руке железки и пергамент, Катя внимательно смотрит на оживший цветок и раздумывает, как она так удачно влила энергию именно в корни, ибо сделала это машинально. А вот я-то изучала биологию в шестом классе! Тогда нам вдалбливали о цикле жизни растений, начиная с семечка.

Это что же получается? Мне наконец-то пригодились школьные знания?! Господи, что бы на это сказала Наталья Максимовна? Да и тот факт, что я буду преподавать, по сути, биологию с щепоткой магии, просто разил на повал. Внезапно истеричный смех вырвался из меня, громко прокатившись по всем закоулкам просторного помещения. Гулкий звук осел в дальних углах. Ну, что ж! Теперь хоть есть с чего начать.

Обедаю с Джесс, едва улавливая разговоры за общим столом. Кто-то просил о помощи, некоторые еще пытались подвинуть свое расписание, кого-то не устраивало вести занятия после физических нагрузок, но постепенно все успокаивались и смирялись с графиком.

– Тебя твои часы устраивают? – задумчиво спрашиваю у новой подруги.

– Если честно, мне все равно, – спокойно отвечает Джессика. – Я рада выбираться из лазарета в любое время. Травмы и болезни тут редки.

– А где библиотека? – попутно интересуюсь у неё. – Мне выдали ключ, но я не знаю дорогу.

– Если хочешь, после обеда покажу, – предлагает молодая женщина. – Мне все равно тоже надо заглянуть туда.

До главного хранилища знаний мы с подругой добираемся через добрый час, ибо путь лежит почти через весь замок. Заодно я увидела особо запущенные места, над которыми предстоит работать. Бодро шагая по коридорам и крытым террасам, еще раз убеждаюсь в монументальности Магического строения. Едва достигнув высоченных арочных дверей главного холла, я застываю перед женской статуей. Высокая прическа с локонами, закрытое платье в пол и роскошное ожерелье с крупным свисающим камнем. Интересно – кристалл?

– Княгиня Громова, – легко подсказывает Джесс. – Весьма необычной женщиной была.

– Она выдрала у мужа приличный кусок земли и основала на нем первый университет, – задумчиво вставляю я. – Тут и ежу понятно, что она была далека от «обычной».

– Говорят, она скромно владела магией и имела большое влияние на супруга, – с намеком произнесла молодая женщина. – А уж князю никто отказать не посмеет.

– Насколько я слышала, они драконы? – осторожно уточняю, бросив быстрый взгляд на Джесс. – В наших краях такие слухи.

– Да, – спокойно отзывается новая подруга. – Григорий Андреевич уже давно не оборачивается, а вот его наследник нечасто посещает родные края, так что крылья в здешнем небе мелькают редко.

За все время, проведенное с Эммой и Аланом, увидеть живого ящера мне так и не довелось, так что эта информация оказалась интересной.

Спустя несколько минут бодрого шага мы добираемся до высоких, украшенных резьбой дверей. Древесину искусно обработали талантливые руки, превратив в настоящее произведение искусства. Сотни лепестков и узоров, будто воздушный кокон, оплели полотна створок, создавая роскошное убранство храма знаний. Ключ вставлялся в небольшую выемку, и, после серии щелчков, без проворота, одна из дверей распахнулась сама. Это было необычно, но я вида не подала, хотя почувствовала Катино удивление.

– Какая необычная дверь, – воскликнула девушка, вынимая штырек из прорези.

– Во всем замке такие, – хмыкнула Джесс, кивая на сам ключ. – Я не сразу сообразила, какой к чему подходит, но на них есть подсказки.

И в самом деле, на штырьке от библиотеки были листики, схожие с теми, что украшали полотна проема, за которыми скрывалось просто огромное количество стеллажей со свитками. У меня от этого вида приподнялись брови, а уж у Катюшки так и вовсе рот открылся.

– Великий! Да тут …

– Да, можно найти ответы на большинство вопросов, – с улыбкой пояснила Джесс. – Это основная секция – она предназначена для общего пользования. Студенты чаще всего тут готовятся к занятиям и прочим заданиям. Преподаватели же больше пользуются дальней частью – там более углубленные знания и различные методички. У Бэллы Владимировны там целый шкаф со всякими описаниями трав.

Медленно бредем вдоль высоких стеллажей. Каждый имеет табличку с номером и алфавитную разбивку, а также собственную лестницу для удобного доступа к верхним полкам. Книги встречаются реже, в основном, скрученные свитки. Наши шаги гулко отдаются эхом в пространстве, создавая ощущение величественности. Я в трепетном ошеломлении, пока Катюшка нервничает. Девушка полагает, что ей придется прочесть тут всё.

"Я не осилю!", – взволнованно раздумывает она, глядя на новые и новые стеллажи.

– Мне сюда, – мягко произносит лекарша, махнув рукой на неглубокий проем. – Свитки по ботанике через три прохода, после отдела поэзии и конных заболеваний.

– А лошадей ты тоже врачуешь? – недоуменно спрашивает вдруг Катя.

– Нет, – хмыкает Джесс. – Евгений Анатольевич вполне сам справляется с этим. Он их лечит, а студенты калечат.

– Бедняжки, – сочувственно выдаем мы обе с соседкой.

– Не переживай, – отмахнулась подруга. – Когда начнутся занятия, ты увидишь, что каждый получает свою порцию страданий: и животные, и ученики, и преподаватели.

Мы пробыли в библиотеке до глубокого вечера, успев перекусить у небольшого секретера, наполненного бутербродами и настоящим самоваром с чаем. Под объемным самоваром горела свеча с синим пламенем, явно магического свойства. Помимо сытных тостов с колбаской, там были пироги и сладкие десерты, но мы с Джесс единодушно остановились на сэндвичах. Катюха нашла расписанный посезонный план действий для преподавателя ботаники. Бэлла Владимировна исправно заполняла различные бутыльки с настойками, растирками и прочим лекарственным содержимым для лазарета, но основную массу времени расходовала на магическую мастерскую, которой пользовались коллеги для своих занятий. Итак, нам предстояло вырастить просто тонну различных трав и цветов для их нужд, и это помимо запросов служащих замка. Чем больше я вчитывалась в список, тем выше у меня поднимались брови, а я даже не дошла до учебного плана и магических практик.

"Все полетит к Тьме, и меня сошлют", – горестно вторят мне Катины мысли.

Некоторые записи я забрала для детального изучения, что-то явно понадобится в работе, так что покидаю библиотеку основательно загруженной. Джесс любезно помогает мне отнести все это в кабинет, ибо казалось, что понадобится буквально всё. С завистью глядим на подругу – у неё с собой лишь три свитка.

– Я тоже вначале брала всё подряд, – хмыкнула лекарша, когда мы наконец-то доставили знания в оранжерею.

– Бросай тут, – выдыхаю я, морщась от напряжения в руках. – Завтра все разберу.

С чувством выполненного долга мы расходимся по своим комнатам, где Катя устало готовится ко сну. Умывание и обтирание ледяной водой – не самое приятное дело, но иначе освежиться трудно. Переодевшись в длинную сорочку, с завязками под горло, мы укладываемся на постель. Сна нет, а вот мысли блуждают странные. В отличие от меня, соседка ёрзает, крутясь на месте. Волнение почему-то нарастает, и нервишки начинают пошаливать.

"Вдруг, сегодня? До сих пор ничего не было… Может, того раза было достаточно? Хотя он сказал, что будет иногда..".

А?! О чем это вообще речь? Пока я теряюсь в догадках, девушка скованно поднимается на ноги и подходит к шкафу. Судорожно роясь в вещах, Катя достает небольшую фляжку и делает хороший такой глоток… водки. Вот тебе раз! Пока я в недоумении осознаю её поступок, соседушка прикладывается к горлышку еще пару раз и спешно прячет постыдный сосуд обратно. Алкоголь согревает нутро, оседая на дне желудка. Бодро прошагав по холодному каменному полу к кровати, девушка юркает под одеяло, решительно собираясь уснуть.

А что же я? Лежу с поднятыми бровями и осознаю случившееся. Тайная фляжка? Водка? Бухаем в одиночестве? Или же это все последствия волнения и нервы? Ну, с кем не бывает, да? Но что-то странное в этом есть. Словно этот глоток спиртного решил некоторые проблемы, с коими Катя была не способна справиться. Среди музыкантов подобное было сплошь и рядом. Творческие люди такой поступок за грех бы не посчитали. Там запои встречались чаще простуды и соплей. Меня больше напрягли поспешность и чувство терзаемого предвкушения, пока Катя откручивала крышку сосуда. Девица, кстати, уже спит. Да ладно! Трех минут еще не прошло же!

Внезапно тело вдруг окатила волна тепла и осела в неожиданном месте – между ног. Это что-то новенькое! Алкашка так на спящий организм не действует, насколько я знаю! Хотя, может, я не все знаю…

В этот момент дверь комнаты тихо отворяется, а мы её точно закрывали! Я ни хрена не вижу, ибо Катя закрыла глаза и сладко дрыхнет, пока кто-то явно идет к нам. А-у! По шелесту ткани понятно, что с нас стаскивают одеяло. Катя начинает подавать признаки сознания, уже слегка поплывшего от водочки. Ну, отлично! Нас насилуют, а ты именно сегодня жахнула лишку!

Секунда на заминку, и я в изумлении пялюсь на… ректора Ларского, а Катюха вместо возмущения как-то покорно раздвигает ноги.

Да что вообще тут происходит?!

Глава 14

Ну, что ж… Если меня кто-нибудь когда-нибудь спросит про самый неловкий контакт – я расскажу про этот. Ласка, поцелуи и прочие атрибуты любовной игры этим двоим явно незнакомы. Катя вообще замерла, как заяц в свете фар, пока Ларский её… готовил к… соитию. Сексом это назвать можно с натяжкой. Нет, сам процесс ничем иным не был: стимуляция, проникновение, движение, сдавленное мужское "Хы-ы-ы-ы" и всё. Себя прибрал, девушку накрыл и "Чао!". Катька на все это представление выдала ноль реакции, а я вообще в ахуе! Хочется, конечно, высказаться культурнее, но слов нет, только ощущения. И они не самые положительные, одно хоть радует – больно не было.

Когда за любовником, прости господи, закрылась дверь, девушка еще пару минут лежала без движений, а уж потом побежала приводить себя в порядок. Ледяная вода освежила Катюхины прелести, будь здоров! Даже я заохала от такой гигиены. Нервишки вновь заметались под черепной коробкой соседки, так что я несильно возражала, когда она опять хлобыстнула из фляжки. Тут даже я одобрила. Степень моего удивления круто разбавляли недоумение и вообще состояние легкого шока. Ректор Ларский?! Серьезно?! Мне резко захотелось самой хлебнуть чего-нибудь горячительного. Но больше всего поражало поведение Катюхи: ноль эмоций и возражений, будто всё так и должно быть.

Утром голова шумит, а время на часах снова позднее. Девушка вскакивает и не слишком бодро начинает собираться на завтрак в общую столовую. Расчесываемся старательно, не глядя на себя в зеркало. Хочешь/не хочешь, а мысли удержать от ночных событий сложно, и соседка раздумывает над дальнейшим поведением любовника.

"Что теперь? Он будет приходить раз в десятину? Вот так? И на этом всё? Великий! Пусть ему этого хватит!"

Продолжая пребывать в изумлении, я лишь жду хоть каких-нибудь пояснений. Ночью Кате снился родной дом и луг, будто девушка сознательно гнала от себя обстоятельства странного взаимодействия с руководством Университета. Н-да, я прям восхищена этой ситуацией, все еще не справившись с эмоциями.

Следующие три дня проходят в усиленной подготовке к занятиям. Катя нашла планы работы за прошлые годы, благо дело, за разрешением к ректору идти не пришлось – его прислали с мастерами, явившимися чинить мебель. Ничего выдумывать не стали, так что схематично составили фронт работы на новый учебный период и занялись растениями в классе. Магия давалась нам по-разному – иногда легче, а порой и из рук вон плохо. Когда соседка падала от истощения, мне приходилось подключаться вместе с ней. Ели мы в общей столовой, прислушиваясь к разговорам коллег, но чаще не вступали в беседы. Джесс порой поглядывала на Катю с сожалением, но ничего не говорила вслух. Очевидно, соседкины скромные навыки в магии уже не были секретом, но к моменту прибытия студентов всё казалось более-менее готово.

Первыми всегда появлялись новички, ибо по правилам они должны были ознакомиться с Университетом и всей территорией. Пятьдесят пять учеников очутились в стенах замка еще до обеда. Некоторые под ручку с родителями и слугами, а кто-то скромно пришел пешком из близлежащей деревни, добравшись самостоятельно. Последних было заметно больше. Одеты молодые люди так же были разнообразно, но к первой трапезе в общем зале уже сменили свои домашние вещи на униформу со звездчатой эмблемой. Подростки озирались по сторонам, разглядывая высоченные потолки и мозаичные своды арочных окон, изучая друг друга и преподавателей, знакомясь между собой. Я отметила несколько самоуверенных парней и скромных девушек, пару взволнованных родителей, беседующих с Ириной Николаевной и Евдокией Всеволодовной.

Вчера Катя узнала, что по наследству от Бэллы Владимировны станет куратором четвертого курса у девушек. В эту весну барышни именно этого потока углубленно изучают ботанику. Новость удивила соседку и принесла с собой немало волнений, так что следующего дня мы ждали со смешанными чувствами.

– Волнуетесь? – раздался рядом спокойный голос Василисы Степановны.

– Да, – не стала лукавить Катя. – Я только вчера узнала, что буду еще и куратором.

– Все мы через это проходим, – добродушно отозвалась педагог по грамматике. – На четвертой весне обучения барышни углубленно изучают ботанику, так что это логично. Не переживайте: если будут вопросы, просто спрашивайте.

Итак, на первом же году обучения студенты делились по гендерному типу: мальчики – в одну сторону, девочки – в другую, хотя занятия шли вместе, у каждого курса из года в год, вернее, из весны в весну сменялся куратор. Первый год девочки ударялись в изучение этикета, а мальчики – в физическую подготовку, вторая весна проходила под эгидой домоводства и армейской выправки, третья усиленно вкладывала в умы студентов грамматику барышням и арифметику парням, четвертая – ботанику и историю соответственно. Пятый год был отдан для погружения в поэзию и право, а уж оставшиеся две весны обучения проходили для студентов без участия наставников. К этому времени ученики считались достаточно взрослыми, но в случае проступков наказание для них назначала Ирина Николаевна – преподаватель магии. Она официально не имела кураторства, но по факту отвечала за весь шестой и седьмой курсы. Итого без "своих" студентов пока была только Джессика Адамовна, но и она периодически участвовала в беседах с нарушителями, как знаток божественного слова.

– Вам трудно было в первую весну? – вдруг интересуется Катя у Василисы Степановны.

– Да, – с мягкой улыбкой закивала педагог. – Я истощила запасы успокоительной настойки, да так, что мне запретили приближаться к кладовой. Бэлла Владимировна любезно испытывала на мне различные травы, стабилизирующие нервное состояние.

– И как? Помогло?

– Только на третью весну, – хмыкнула пожилая женщина. – Каждый курс удивляет по-своему. Со студентами в какой-то степени остаешься молодой, но и седеешь быстрее.

Новичкам провели экскурсию по замку и жилым помещениям, а к ужину все сопровождающие покинули стены Университета. Первая ночь прошла спокойно и тихо, но утром следующего дня начался гвалт и крики, когда прибыла основная масса учеников. Модные девицы капризно велели своим слугам выгрузить багаж, пока другие студенты весело встречали друзей. Кто-то был собран и опрятно одет, а у некоторых рубашки торчали из-под пояса брюк. Замысловатые прически соседствовали со скромными косичками, а отросшие чубы – с коротко стриженными макушками. Шум и гам раздавался у парадного входа, где столпились кареты, повозки и регулярный дилижанс. Разглядывая эту массу молодежи, я отметила, что простых учеников все-таки больше, нежели пафосных аристократов. На лицах многих было сосредоточенное выражение, а значит, к учебе они относились серьезно.

Общий сбор произошел во внутреннем дворе перед обедом, где мы с Катей уже разглядели непочатый край работы. Деревья, аккуратно росшие по периметру, имели раскидистые и тенистые кроны, почти касающиеся макушек студентов. Еще немного, и они начнут мешать, так что и об этом надо будет позже подумать. Приветственные слова ректора Ларского, моё краткое представление, вызвавшее внимание и интерес молодой публики, а также напоминание о соблюдении дисциплины.

Обед, как и ожидалось, проходит шумно, со смешками и весельем студентов, соскучившихся по друзьям. Шутки и поддразнивания прерывали стук приборов о тарелки, вызывая во мне улыбку. Что-то было в этом бурлении молодости и задоре. Вдруг над головами учеников поднялся шар бумаги и медленно поплыл. Едва достигнув другого стола, он превратился в поток воды и окатил парочку мальчишек, усердно жующих свой обед. По столовой пронесся девчачий визг, которому тут же вторил громогласный хохот зачинщиков.

– Поздравляю, Вяземский, – спокойно произнес Павел Петрович, глубоко вздохнув. – Учеба еще не началась, а ты уже заработал наказание. Ближайшую десятину проведешь на конюшне. Мальчики, после обеда смените одежду.

– Как, на конюшне?! – удивился вполне взрослый юноша, лет двадцати на вид, только что получивший наказание. – Я уже на пятом курсе!

– Новое правило, – любезно ответил учитель юридических наук. – Отработки теперь будут у других преподавателей.

– Ну, можно мне к Илье Аркадьевичу походить? – расстроенно заныл парень.

– Нет, – хмыкнул дедок. – Тебе, как первому нарушителю, – никаких поблажек.

Сам задира и его ближайшее окружение заметно погрустнели от новостей и понуро стали обсуждать наказание и свое будущее.

Переговорив тихо с коллегами, Катя направилась в оранжерею, оторопев от вида дюжины девушек, разглядывающих растения. За последние десять дней многие из них ожили с нашей помощью и в целом стали выглядеть бодрее.

– Здравствуйте, девочки, – громко здороваюсь я, ибо соседка вообще хотела проскользнуть мышью мимо. Э, родная, так не пойдет! – Меня зовут Екатерина Львовна. На ближайшую весну я ваш куратор.

– Мы не девочки, – неприязненно отозвалась одна из особ, высокомерно приподняв бровь.

– Если среди вас затесался мальчик, то предлагаю ему пройти в аудиторию к Матвею Михайловичу, – тут же весело отзываюсь, пока Катюха ежится от чужого презрения.

Среди барышень пробиваются смешки, и задиристая мадам тушуется под общим весельем, поджав губы.

– Итак, девочки, – с нажимом продолжаю, вставая за преподавательский стол. – Нас ждет много работы и знаний. Я новый здесь человек и могу иногда ошибаться, так что не стесняйтесь поправлять меня.

– Вы маг? – тут же летит в меня вопрос.

– Да, – утвердительно киваем совместно с Катей. – За учебную весну мы с вами должны пройтись по всем растениям и изучить их жизненный путь.

– А откуда вы? – спрашивает особа, не сменившая высокомерного выражения лица.

– Из Калинина, – лаконично отвечает моя соседка по телу, замерев на мгновение. – У моего отца неподалеку было имение.

– А теперь – нет? – хмыкает задира, учуяв слабое место.

– Теперь им владеет дальний родственник, – ровно отозвалась Катя. – После смерти моего батюшки.

– Соболезнуем, – раздался хор голосов.

– Спасибо, – кивнула новая учительница. – Еще вопросы?

– А что вы умеете? – не сдается задира.

– Как не трудно догадаться – моя магия растительного уклона, – спокойно отвечаю я, пока соседка опять растерялась. – Знаний хватит на эту весну, а все нюансы преподавания и кураторства мне поможет осилить Ирина Николаевна.

Всеобщее удивление легко читалось на лицах девушек, а Катя заметно расслабилась, поняв, что преподавателя магии студентки уважали или, скорее, даже боялись. Первое занятие свелось к знакомству. Девочки представились и немного рассказали о себе. Возмутительницей спокойствия оказалась Лидия Демидова, аристократка и явно считающая себя от этого в высоком статусе. Рядом с ней расположились две подружки, также из благородных, остальные же были из простых семей. Судя по записям Ирины Николаевны – магией из них обладали только двое и обе были законтрактованы своими благотворителями.

– Я владею магией воды, – сообщила одна из девушек. – Когда обучение закончится, мне предстоит трудиться десять вёсен во владениях графа Ермолова, а уж позже – вступить в Орден Магов.

– У меня магия ветра, – грустно вторила ей однокурсница. – И договор с бароном Репиным. Тоже на десять вёсен, а потом – Орден.

– Что ж, это хорошие дары Великого, – кивнула Катя, размышляя, кто из преподавателей будет им помогать развивать магию.

– Что в этом хорошего? – вновь встряла Демидова. – Жить и знать, что все равно окажешься у Песков.

– А лучше жить и знать, что окажешься замужем за никчемным аристократишкой, который промотает твое наследство? – вдруг ответила ей одна из студенток.

– Что ты сказала? – возмутилась задира, обернувшись к говорившей.

– Сказала, что едва ты вернешься к родителям, тебя, как курочку, пристроят к петушку, а все твое имущество поплывет к муженьку. И что останется? Молиться Великому, чтобы у него оказалось больше мозгов и вы не пошли по миру, пока он будет тискать дворовых девок и пьянствовать на твои алтыны.

– Да как ты смеешь?! – взвизгнула Лидия, возмущенно открыв рот.

– А разве не это твоя главная обязанность? – продолжала подливать масла в огонь её оппонентка. – Передача денег от отца к мужу и производство новых дворян. Хотя у тебя же есть старший брат, да? Значит, и наследство небольшое. Я бы на твоем месте уже молилась о мозгах для мужа… и себя.

– Девочки! Прекратите, – громко прерываю я эту перепалку. – У каждой женщины судьба своя, и в каждом положении есть свои плюсы и минусы. Простые девушки обладают большей свободой – это правда, вы вольны выходить замуж по своему усмотрению, но у аристократок есть положение в обществе, гарантии и защита семьи. Мы не должны спорить о вкусе вина и воды. Эти напитки для разных событий, но не исключают друг друга.

– Ты всегда будешь на голову ниже меня, Стенли, не забывай, – прошипела Лидия.

– А ты помни, что всегда будешь лишь племенной кобылкой, Демидова, – не осталась в долгу Ребекка. – И-го-го!

– Достаточно, – вновь встреваю я, пока Катя мнется от растерянности.

После ссоры обе девочки, насупившись, делали вид, что противницы не существует, продолжив слушать преподавательницу. Катя продемонстрировала увядший цветок и свою магию, с удовольствием заметив, как легко прошло оживление растения. Студентки зачарованно разглядывали ярко-желтый тюльпан, покачивающийся на длинном упругом стебле. До ужина ученицы написали небольшое эссе о своих познаниях в ботанике. Отпустив девочек на вечернюю трапезу, Катя собрала работы и устало вздохнула. Начало было положено.

За ужином к ней подсела Ирина Николаевна, и Джесс, сидевшая рядом, заметно напряглась.

– Как прошло первое занятие?

– До драки не дошло, но ругань состоялась, – честно отвечаю я, пока Катя ежится от смущения и еще чего-то.

– С девушками всегда так, – снисходительно заметила магичка. – Когда в аудитории будут юноши, и там баталии будут не на жизнь, а на смерть. Хотя это лучше, чем когда они начинают строить друг другу глазки. Неловкий подростковый флирт порой перерастает в слишком смелый, и казусных ситуаций не избежать. Привыкнете.

Время после ужина отдано на личные нужды и отработку наказаний, так что в оранжерее пусто. Катя проверила работы и поняла, что о растениях её подопечные знали немного. Например, что в один сезон растут цветы, в другой – созревают плоды, а кто-то описал цикл роста злаковых и сбора урожая. Что ж, в целом неплохо. Наметив для себя план действий, соседка готовилась к встрече с другими учениками. Судя по расписанию, утро она встретит со студентами шестого курса, пожелавшими изучать эту дисциплину, ибо ботаника была обязательной только четыре весны. И среди них был один маг.

К тому моменту, как мы улеглись спать, волнение девушки от первого учебного дня еще не прошло. Катя металась в постели, обдумывая произошедшие события и, прости господи!, своего любовника. Мне были крайне любопытны детали их, так сказать, соглашения, но соседушка упорно гнала эти события из головы. Так что засыпаем с мыслями о нескором свидании с ректором Ларским.

Первое занятие у шестого курса проходит ожидаемо, а маг оказался достаточно безобидным, да к тому же ленивым. Очевидно, что Бэлла Владимировна была весьма снисходительна к ученику и радовалась незначительным успехам.

– Андрей Борисович, как вы думаете, в чем разница между этими двумя растениями? – спокойно поинтересовалась Катерина.

– Одно уже умерло, – раздался громкий голос наблюдающих студентов, ставших свидетелями магического влияния.

– Вы правы, но отчасти, – легко согласилась преподаватель с учениками. – Вы же изучали строение растений на протяжении пяти весен. Цветок питается жизненной силой из почвы: чем она питательнее, тем сильнее ростки. Магия может напитать как корни, так и саму землю. Попробуйте, это не сложно.

Под руководством Кати третий сын барона Левицкого смог исторгнуть из себя три тонюсеньких зеленых потока, но роза заметно ожила, чем невероятно воодушевила парня. Отдав ему горшок с растением, девушка велела работать усерднее и не забывать поливать нового питомца.

К концу первой десятины обучения я могу сделать некоторые выводы. Наша с Катей дисциплина не пользовалась популярностью у вторых, третьих и четвертых курсов. Первые с любопытством впитывали знания на любых лекциях, вне зависимости от преподаваемого предмета. Начиная с пятой весны, ботанику для дополнительного обучения выбирали те, кто вообще учиться не желал и предпочитал бить баклуши, ибо Бэлла Владимировна почти всегда ставила отличные оценки. Из всей массы учеников, обладающих магией в Катиной сфере нашлось немного – всего семеро, да и то их умения ограничивались оживлением цветочных горшков.

Сама же Катя после занятий шла в библиотеку и до поздней ночи читала свитки с описанием растений. Нашла записи предыдущих преподавателей, обладавших магией. Один даже был профессором ботаники и непревзойденным селектором. Он выводил новые сорта пшеницы, когда-то спасшей страну от голода. Улучшал вкусы ягод и фруктов не только магией, но и путем научных экспериментов, сетуя, что Имавире всегда будут нужны знания в этой сфере, а маги начинают вырождаться из-за отсутствия кристаллов. Когда речь заходила об артефактах, я слушала с особым вниманием, ибо соседка пока не желала по моему настоянию искать записи о реликвии, считая, что важнее преуспеть в растениях. Мне остается лишь ждать, понимая, что она права.

В выходной студенты слонялись по замку и в основном бездельничали, болтая тут и там, сбившись в группки. Стайки хихикающих девушек растворялись в толпах небрежно одетых парней, предпочитающих вальяжно прогуливаться по территории Университета.

– Как твои дела? – тихо интересуется Катя у сидящей рядом Джесс за ужином перед выходным. – Я в последнее время больше в книжки погружена, так что прости, если мало болтаю.

– Все хорошо, – легко пожала плечом девушка, ковыряясь в своем рагу. – Первое время всегда так суматошно. Всем не до всех.

– У тебя уже были занятия?

– Сегодня, – хмыкнула лекарша. – Пока все гладко, но к середине весны будут ходить только первый и вторые курсы.

– Почему? – удивилась Катя, жуя печеную картошку и оглядываясь в поисках хлеба.

– Факультатив не оценивается, – хмыкнула Джесс. – Экзаменов не будет, а значит, и времени тратить нет смысла.

– Я хотела спросить, а почему Университет не преподает биологию? – уточняю то, что мне давно не дает покоя.

– Био… что?

– Знания о животном мире, – поясняю доходчивее.

– Фауну? Так её преподают в школе, – удивленно ответила подруга.

– Ботанику тоже, – тут же вставила Катя, прекрасно помнящая свои уроки. – Но Университет продолжает обучать науке о растениях.

– Не знаю, – вздохнула Джесс, подхватывая красивый бокал с водой и делая глоток из него. – Наверное, юным барышням не стоит разбираться в тонкостях кишечников животных, а юноши и так все это узнают. Ты сама знаешь, что ботаника помогает изучить урожаи и направлена на его увеличение. Тут маги нужны и не только.

– А как же ты лечишь своих пациентов? – искренне поинтересовалась моя соседка, переставая жевать.

– Перед этим я долго училась у других врачей, и сама до сих пор изучаю свитки в библиотеке, – недоуменно ответила подруга. – Ты тоже корпишь над ними.

– Но если я ошибусь, то у цветка вырастет плод, а если ты? – хмыкнула Катя, или, скорее уж я, возвращаясь к еде. – Не боишься?

– Боюсь, конечно, – буркнула Джесс, ковыряясь в своей тарелке. – Поэтому и торчу в архиве часами.

– Сколько там ни роюсь, мне кажется, все равно ничего не знаю, – вздыхает моя соседка, получив сочувственный взгляд подруги.

– Я тут вторую весну и считаю так же, – мягко улыбнувшись, поддакнула лекарша.

– Какие у тебя планы на этот выходной? – веселее спрашивает Катя, потянувшись за своим кубком. – Давай поедем в деревню? Мне бы не помешало пройтись по лавкам.

– Завтра? Ты… уверена? – замявшись, переспрашивает Джесс.

В этот момент соседка пристальнее смотрит на подругу и недоуменно застывает, заметив смущение и растерянность той.

– Что?

– Нет, ничего, – тут же спохватывается она. – Я не против. Как будешь готова – заходи, конечно, съездим. Дилижансы в выходные ходят часто и до самого вечера.

Странное поведение лекаря не обеспокоило Катю. Девушка быстро выбросила это из головы, да и я тоже, надо признать. Но на подкорке что-то осталось. Возможно, немое удивление или вопрос…

Когда университет погрузился в ночную дрему, мы с соседкой возвращались из библиотеки. Шаги гулко отдавались эхом по каменным дорожкам темных коридоров. Свеча дрожала на сквозняках, установленная в небольшую плошку с крючком-ручкой. Замок засыпал, вспыхивая из окон редкими огнями. Едва достигнув своей комнатки, Катя, да и я с ней, остолбенела, попав внутрь. На нашей кровати, ссутулившись, сидел Ларский.

Мрачный взгляд мужчины не предвещал ничего хорошего.

Глава 15

В этот раз свидание прошло… тяжелее. Ласки как не было, так и не прибавилось. В какой-то момент Катя даже зажмурилась, желая скрыть выступившие слезы. Боли не было, что для меня удивительно, ибо контакт случился как-то слишком жестко и механически, что-ли. Соседка больше чувствовала разочарование и дикое смущение.

"Почему именно со мной так?", – обреченно размышляла Катя, пока любовник все еще трудился.

Когда Ларский наконец-то ушел, девушка еще лежала в постели, не в силах подняться и привести себя в порядок. На нас накатило такое гнетущее состояние и апатия, будто самого желания жить не осталось. Едва соседка подумала, что уснет так, я буквально за волосы поднимаю её к раковине, заставив обмыться и умыться. Этого мужика надо смыть с себя! Ледяная вода освежает до перехвата дыхания, и мы буквально доползаем к постели, рухнув на простыни. Свернувшись калачиком, я стараюсь утешить Катюшку, которая вдруг горько заплакала от обиды и несправедливости. Слушая перепалки своих студенток-аристократок и простолюдинок – девушка все время думала, а где же её место? Она не относилась ни к первым, ни ко вторым. Может, прав был батюшка и не стоило ей расти дочкой помещика. Была бы уже замужем за простым мужиком да детишек нянчила. А так она была нарядной, будто кукла, да образованной, словно имела право сидеть за столом с отцом, а защиты он ей так и не дал, по сути. Попытался пристроить замуж, да не вышло ничего из этого.

Остаток ночи провожу в утешениях, неосознанно напевая любимые мелодии в голове соседки. Мне её искренне жаль, но надо что-то делать. Когда Катя уснула, я впервые смогла заглянуть в те уголки сознания, где хранились самые темные дни её жизни. Отец частенько кричал на неё, унижая разными словами, и девушка изо всех сил старалась в учебе, чтобы заслужить хоть каплю его одобрения. И день, когда гувернер посягнул на её честь, отобрав невинность. "Ты – дитя порока. Не стоит так переживать", – с ухмылкой произнес он позже, не забыв пригрозить, чтобы молчала. – "Если кто узнает – меня просто уволят, а вот ты потеряешь гораздо больше. Да и мне нет прока от работы в этом доме, кроме жалования да еды". Как уж Катя рыдала тогда, никто не знает. Я видела все это в её снах, и сердце кровью обливалось. Отец позже по её настоянию прогнал злодея, но причиненного ущерба уже не вернешь. Когда свадьба расстроилась, несостоявшаяся невеста была несказанно рада, ибо не представляла, какой будет скандал, едва вскроется факт, что она нечиста, а вот смерть батюшки Катю потрясла. Все же он был единственной опорой и защитой в жизни.

Каким образом соседка добралась до Университета магии, я не знаю, но первая встреча с ректором прошла очень странно. Испытание в магическом кругу и приватный разговор с Ларским пролили свет на детали их соглашения. Катя получает место преподавателя, а взамен маг имеет доступ в её спальню на всю весну. Деваться девушке было некуда, так что она ухватилась за эту возможность, ибо альтернатива – ночевать под мостом или сразу идти к Пескам.

Вот же падла! Я зла на ректора, который просто воспользовался уязвимым состоянием Катюшки, но вот сама девушка так не считает. Соседка верит, что ей повезло: Университет именно в этот момент нуждался в преподавателе флористической магии. Частенько мне доводилось становиться свидетелем подобных ушлых сделок в родном оркестре, хоть меня данная участь и миновала. Наш директор не раз вынуждал симпатичных девушек, едва покинувших консерваторию, ублажать его толстую тушу и наглую натуру, чтобы получить место в труппе. Да и дирижер не стеснялся пользоваться своим положением, гнобя тех, кто посмел ему отказать. Неужели везде так?

Весь выходной мы валяемся в кровати, лишь после обеда выбравшись поесть, и то – в библиотечном буфете. Закрытая преподавательская секция дает уединение от шумных студентов. Сил и желания куда-то ехать совсем нет, так что, встретив Джесс в коридоре, Катя флегматично оправдывается плохим самочувствием, в тот же момент заметив жалеющий взгляд.

– Приходи ко мне, если до вечера не полегчает, – вкрадчиво произносит подруга. – Я смогу подлечить тебя.

– Не волнуйся, просто немного устала, – отмахивается Катя, шагая рядом с лекаршей к ужину.

За трапезой коллеги предпочитают негромко обсуждать прошедший выходной и первые занятия, но соседка не стала прислушиваться к разговорам, чувствуя, что силы на сегодня закончились. Вроде бы день прошел свободно, но поясница и голова раскалывались на части. Едва попадаем в свою каморку – девушка валится на постель, желая проспать до утра.

Следующие дни проходят по накатанной – занятия идут в прежнем режиме. Катя продолжает знакомиться с учениками, а те стараются собрать крохи знаний, что успели растерять за время каникул. Меня всё еще мучил вопрос: почему же в Университете преподают ботанику, хотя другие науки, вроде фауны, естественных и механических наук, остались в школе и классах гувернеров, но однажды в записях Бэллы Владимировны я нахожу ответ – яды и способы отравлений. По сути, женщина учила своих студентов различать растения именно для того, чтобы защититься от недоброжелателей, не владеющих магией, но желающих устранить конкурентов.

– Перед вами сапрофигус обыкновенный, – вещала Катя, демонстрируя красивый фиолетовый цветок, пышно растущий в горшке. – Яркий и сочный окрас этого растения часто становится красителем для одежды, используется повсеместно и не несет в себе ядовитых ингредиентов. А вот корень – другое дело. Стоит высушить и измельчить его – и перед вами сильнейший паралитик. Свойства сапрофигуса таковы, что он не имеет запаха и вкуса, а значит, уловить его невозможно. Единственное – слегка окрашивает воду в фиолетовый цвет, так что добавляют его исключительно в цветные напитки: чаи, морсы, лимонады и прочие жидкости. Действие порошка сохраняется в течение нескольких часов, но в сочетании с алкоголем оно усиливается. Хочу предостеречь вас от его использования, ибо сапрофигус может вызвать приступ удушья, вплоть до смертельного исхода. Простейшая магическая проверка покажет наличие растения в крови.

Пока девушка вещала о свойствах коварного корня, студенты всё усердно записывали и зарисовывали свои конспекты.

– Пострадавший от сапрофигуса остается в сознании, все прекрасно чувствует и слышит, – продолжила Катя. – Главное – помнить, что последними перестают двигаться веки, и важно успеть закрыть их, ибо за часы онемения могут пересохнуть глаза, и тогда несчастному обеспечены болезненные ощущения еще на пару дней.

– Почему? – задал вопрос кто-то из аудитории.

– Мы постоянно моргаем, чтобы не пересыхала слизистая, – поясняет молодая преподавательница. – Первое правило при попадании чего-то в глаза – умыться большим количеством чистой воды.

Как по команде, головы учеников тут же склонились, поспешив записать эту информацию.

– Следующий наш экземпляр на сегодня – яруда, – продолжила Катя, поставив на свой стол еще один яркий цветок. – Сейчас он безвреден, ибо только-только расцвел. Несмотря на его красоту, не стоит подходить к нему близко и дарить в качестве жеста внимания – аромат яруды способен вызвать сильнейшую сыпь. А жаль, он прекрасен. Умельцы Скальты смогли синтезировать его чарующее благоухание, поместив в парфюм.

– "Запретные сады"? – удивленно произнесла девушка с рыжими локонами.

– Абсолютно верно, – кивнула Катя. – Именно так называются духи с ароматом яруды. Запомните, как выглядит этот цветок, и обезопасите себя от месяцев лечения.

– Месяцев? – воскликнул кто-то из учениц.

– С помощью магии этот срок сократится до трех-четырех десятин, а вот самостоятельно от последствий ядовитых паров можно избавиться спустя пять-шесть месяцев. Если же совсем не лечить язвы – могут остаться шрамы на лице.

– А если приложить карису? – спросил юноша, нахмурившись. – Она ведь излечивает от многих язв.

– Да, кариса обладает таким свойством, но у яруды сложный состав, – чуть задумавшись, произнесла Катя. – Цветок выделяет не просто аромат, а настоящую ядовитую эссенцию, и с ней не так легко справиться. Кариса сможет противостоять заболеваниям естественного свойства, а яруда была создана магом и получила свое распространение на всем континенте. Легким путем её не победить. Создатель цветка – Аталаксель, служитель при дворе короля Атии. Более тысячи весен назад он искал средство удаленного влияния на врагов. Маг рассылал семена растения, и, когда они всходили, его коварный план воплощался в жизнь.

– Так яруда не убивает, – скривившись, хмыкнул другой паренек.

– Да, но весьма эффективно портит настроение, – весело отозвалась преподавательница. – Скальта первой пострадала от действия растения. Позже и Каелум с Чаногорией. Многие не понимали природу болезни, но ничего поделать не могли.

– В чем смысл? – поморщившись, спросил все тот же юноша. – Просто подпортить мордашку?

– Достоверно мы не знаем, с какой целью это все было задумано, но обернулось отвратительной пакостью, – вздохнула Катя. – Возможно, ущерб должен был быть серьезнее, но все же несколько вёсен континент боролся с язвами и женскими слезами.

В этот момент в аудитории раздались мальчишеские смешки.

– Для мужчин это кажется пустяками, но представьте, что плачет не простая девушка, а королева, – предположила моя соседка, заставив учеников задуматься. – Что сделает король, чтобы успокоить свою супругу? Это вопрос политики и влияния на монарха. Таким образом, одно злополучное растение способно на три весны погрузить страны в уныние. В те времена Скальта, Чаногория и Каелум не отмечали праздники, одежда стала более закрытой, женщины прятали лица, и начались изменения в экономике целых государств. Сейчас эта напасть уже изучена и методы борьбы с ней отработаны, а вам надлежит запомнить, как выглядит цветок, и быть осторожными при встрече.

– Атия как-нибудь ответила за свои действия? – вдруг спросила одна из учениц.

– Да, – весело кивнула Катя. – Их королева получила яруду в подарок и так же заразилась. Аталакселя призвали к ответу, но он не смог совладать со своим творением, и был казнен.

Лекция подошла к концу, и студенты шумно покидали аудиторию, пока преподавательница предупреждала всех, что следующее занятие будет проходить в оранжерее. К вечеру в кабинете ботаники появились две девушки для отработки наказаний. Одна из них протянула Кате записку с красивым почерком Ирины Николаевны: "Девушки наказаны на три дня. По шкале из трех градаций им назначены самые легкие работы". До и после ужина скандалистки высаживали рассаду в подготовленные клумбы, тихо продолжая переругиваться.

Следующие дни были посвящены похожим лекциям. Катя провела первое дополнительное магическое занятие со своими одаренными и осталась довольна. Записи из архива других преподавателей подсказали, чему должны обучиться студенты и как оценить их способности. Девушка продолжала засиживаться в библиотеке, ища новые знания по своему профилю, и попутно ухаживать за растениями университета. Поделив замок на условные зоны, она приступила к работе.

Что мне, как представительнице другого мира, бросилось в глаза? Большая часть флоры совпадала с нашей, но имелись отличия и другие названия, а также добавились магические свойства. Я и до всего этого не была экспертом по природе Земли, но узнать обычную ромашку вполне способна. Только здесь она зовется барисником, а отвар составляет основу к лекарству от слабоумия.

– Екатерина Львовна, – как-то раз обратился к нам кастелян Роуэнс, остановив по дороге на обед. – Кухарка просила передать вам, что ждет помощи с огородом.

– Эм… Да, конечно, – тут же кивнула соседка, ощущая некоторую скованность.

Все встречи с этим человеком проходили как-то чопорно, хотя с более именитыми и опытными коллегами девушка такого не испытывала. Путем бесед за общим столом мы выяснили, что некоторые учителя были из высших слоев общества: потомки графов и баронов. Кичка, курирующая барышень первого курса, вообще оказалась сестрой князя Беляева. Рыжеволосый мужчина, преподающий поэзию и предпочитающий свободную одежду творческих фасонов, был сыном графа Шумского, хоть и не старшим. Их семейство вообще славилось многочисленностью.

– Каждый аристократ, имеющий рыжину в шевелюре, так или иначе Шумский, – хохотнул он, когда Катя отметила его огненную гриву, раскидисто украшавшую голову и спину. – Вон наследница Крыловых тоже с рыжиной, а всё потому, что её бабка была из наших.

– Но Валентина Семеновна родила только одного ребенка, – хмыкнул Игнат Борисович, прислушавшись к разговору.

– Да, старушка подкачала, – согласно закивал Илья Аркадьевич, улыбнувшись во все тридцать два безупречных зуба. – Мы славимся плодовитостью, но, думается мне, что тут повлияла хилая порода самого графа.

О том, насколько обширен клан Шумских, мне поведала позже Джесс, пока мы шагали в библиотеку.

– В каждом поколении по семь-восемь детей, и у каждого не меньше отпрысков, – с улыбкой сообщила подруга. – К тому же все рыжие. Когда они собираются вместе – со стороны кажется, что начался пожар. И все как один военные.

– А как же Илья Аркадьевич? – весело уточнила Катя.

– Ну, в каждом стаде, видимо, есть своя паршивая овца, – хмыкнула Джесс.

В целом, соседку всё устраивало, кроме того, что каждый второй выходной она едва могла собрать себя по кускам после ночных посещений ректора Ларского, и это было ужасно. Скомканно, неловко, в дымке смущения и какого-то стыда. Я не вмешиваюсь, ибо девушка считает, что это небольшая плата за то, что имеет стол, кров и защиту Университета. Хотя надо признаться, что недоумение эти случки вызывать не перестали, но больше всего удивляло последующее состояние Кати. Полное отсутствие сил и тотальное утомление, будто Ларский во время секса выкачивал из любовницы энергию.

– Я так и не съездила в деревню, – вздыхает соседушка, посетив наконец-то жилище подруги.

Её апартаменты удивили нас обеих: просторно и уютно, явно состоят из нескольких помещений, судя по двум дополнительным дверям. Есть настоящая зона с милым диваном и креслами, помимо пышной кровати с балдахином.

– Проходи, присаживайся, – любезно пригласила Джесс, направившись к небольшому бюро, в котором хранился самовар с закусками.

– Как у тебя уютно, – произнесла Катя, разглядывая обстановку. Легкая зависть не смогла удержаться, да и я присвистнула от удивления.

– Все преподаватели живут в схожих покоях, – замявшись, отозвалась подруга. – Даже не знаю, почему ты выбрала старую каморку Бэллы Владимировны.

– Что? – изумленно спросила девушка, принимая из рук Джесс чашку с чаем. – Куда поселили, там и живу.

– Твоя предшественница переехала в скромную обитель после затяжной меланхолии, – со вздохом пояснила лекарша. – Я думала, ты сама выбрала ту комнату.

– Меня просто проводили и велели располагаться, – скривившись ответила Катя.

– Сообщи Роуэнсу, что ты хочешь занять основные апартаменты преподавателя ботаники, – предложила подруга и внезапно тихо спросила. – Как ты?

– Чувствую себя в последнее время какой-то раздавленной, – произнесла девушка то, за чем пришла. – Апатия, упадок сил и вообще едва хватает энергии на основные дела. Вот, решила воспользоваться твоим даром.

– Это понятно, – как-то торопливо ответила Джесс и подсела к нам на диван. – Повернись ко мне спиной.

Примостив чашку на небольшой столик рядом с собой, выполняем просьбу. Секунду спустя чувствуем ладони подруги на затылке и мгновенное облегчение от тяжести. Словно с плеч спадает увесистая ноша.

– О, Великий! – застонала соседка. – Ну почему я раньше к тебе не пришла?

За спиной послышался легкий смешок, пока девушка продолжала наслаждаться освобождением. В этот момент меня слегка отодвигает вглубь, и я начинаю чувствовать себя не так уверенно. Примерно, как в счастливые деньки Эммы. Что ж, ясно, что мне стоит сделать выводы из ситуации и подумать. Вредить кому-либо мне определенно не хочется, да и зачем? А вот кристалл добыть надо, но честно, что значительно успокаивает. Вряд ли я смогла бы украсть его или пойти на обман. Может, именно этот нюанс и стал решающим в охоте.

Пока я размышляю о промежуточных и, надо признать, что неутешительных результатах своих поисков, Джесс произносит то, что выводит нас с Катей из приятной дремы:

– Тебе надо восстанавливаться каждый раз после его визитов.

– Чт… Что? – изумленно пробормотала девушка, резко оборачиваясь к подруге.

– Порой он забывается и становится неосторожен, – помявшись, продолжает Джесс, опустив руки и не глядя нам в глаза.

Опа! А это уже интересно! Шок соседки дает мне возможность выйти на первый план.

– Ты что-то знаешь? – подозрительно уточняю я, ибо Катя замерла в растерянности.

– Ректор Ларский… он, порой, забывается и…

– Так, Джесс, – вздохнула я, поняв, что обе барышни прочно замолчали: одна в изумлении, что кто-то знает, а вторая – от смущения. – Говори прямо: что ты знаешь и откуда? Он проболтался? Весь Университет уже в курсе… ситуации?

– Нет, что ты! – воскликнула лекарша, вскинув голову и наконец-таки посмотрев нам с Катей в глаза. – Просто всю прошлую… весну…

– Его ублажала ты, да? – тут же догадалась я, а вот моя соседка в еще большем удивлении отпрянула назад, так что возвращаем ей присутствие духа.

– Да, – помявшись, призналась Джесс и тут же быстро затараторила. – Если тебя это успокоит, то у меня нет к нему каких-либо чувств, и вообще я рада, что внимание ректора сместилось.

– Великий! Прекрати волноваться, подобной глупости нет и у меня, – отвечаю, поджав губы. – Барон Ларский делает всё, чтобы женщина ненароком не влюбилась в него.

– Что есть – то есть. Нежность – не его стезя, – согласно вздохнула подруга, заметно расслабившись.

– Отчего всё так? – поморщившись, вопрошаю я, пока мысленно продолжаю успокаивать Катю. Девушка в страхе замерла, желая сбежать.

– Как я поняла, это побочный эффект от долгой магической практики, – задумчиво ответила лекарша, разминая руки. – Порой у него такой взгляд, что страшно делается. Иногда… он сам не свой.

– Проклятье, – пробормотала я, предчувствуя долгий год в Университете. – Почему я думала, что мне повезло с работой?

– Я тоже так думала в свое время, – горько хмыкнула Джесс, сцепив руки в замок. – И не могла дождаться окончания весны.

– А если бы меня тут не оказалось?

– Боюсь, мне предложили бы еще что-нибудь на эту весну, – мрачно произнесла подруга.

Скептичным взглядом без слов вопрошаю: "и ты бы согласилась?", на что получаю торопливое мотание головой. Ясно, как день, что перспектива ублажать ректора Джесс не радовала. Собственно, как и меня. Хотя Катя еще думала, что, возможно, это какая-то гарантия, что её не выпрут за двери, если она облажается на преподавательском поприще. Ой, балда!

– Как думаешь, кто это будет следующей весной? – со смешком уточняю, чтобы как-то разрядить ситуацию.

– Кто угодно с магической силой, – скептично хмыкает подруга. – Простая ему не подойдет – сил не хватит, а вот магичка, вроде нас, – справится. Ты поэтому на следующий день себя плохо чувствуешь – он поглощает энергию.

– То есть этот… засранец… так заряжается?! – возмущенно восклицаю я, поняв суть нашей апатии.

– Или сбрасывает негатив, – пожала плечами Джесс, вздохнув от неизвестности. – Поэтому обращайся ко мне, когда совсем ослабеешь. Я всю прошлую весну ходила с такими синяками под глазами, просто кошмар!

– Вот же ж гадство! И ладно, был бы любовник хороший, но нет же! – возмутилась я, всплеснув руками.

– Не знаю, как ты, а я рада, что всё было так, – поёжилась подруга. – Мне не хотелось вызывать в Ларском ничего, кроме редкой необходимости. А то вдруг бы он возжелал продолжения? Нет!

– Н-да, – вздыхаю оттого, что мне достался этот суперприз.

– Если честно, я тебе очень рада и готова помогать, – уверила меня Джесс.

– Еще бы! – хмыкаю я, задумчиво откинувшись на спинку дивана. – Не, ну каков плут! Дает работу с условием принимать его ночами!

– Видимо, из супружеской спальни его прогнали на веки вечные, – весело отзывается подруга, тоже расслабляясь рядом.

От этой новости меня совсем клинит. Ларский женат?! И шарахается по койкам подчиненных?! Вот же мудак! А Катя от этой новости даже не вздрагивает. Она уже знает кто носит титул баронессы. Тут ожидает очередной нокаут!

– Ирина Николаевна такая приветливая и спокойная, – глубоко вздохнув, отзывается моя соседка, уже справившись со своим изумлением.

– Может, она такая, потому что больше не спит с мужем, – мрачно иронизирует Джесс, отпивая из чашки чай.

– Однозначно! – поддакиваю я, раздумывая, что же мне делать.

Вся ситуация была некрасивой. Ректор Ларский был форменным засранцем, вовсю пользующимся своим положением. И это под носом у собственной жены! Теперь понятно, отчего Катьку штормит при виде синеглазки. Меня бы тоже лихорадило при встрече с женой директора, окажись я в любовницах у Борисыча. Благо дело, он предпочитал барышень посговорчивей да пофигуристей. Желательно флейтисток. И как теперь быть?

И где раздобыть чертов камень?!

– Интересно, а у кого-нибудь в Университете есть кристалл? – флегматично задаю вопрос в никуда, не особо надеясь на ответ.

– Так, у Ларского, – весело хмыкает Джесс. – Его дед в свое время заслужил у императора и титул, и награду.

Что?!

Глава 16

Мысль о том, что я так близка к цели, будоражит и даже лихорадит. Ларский владеет кристаллом! Вообще-то я сама говорила Нинке, что он весьма перспективный вариант, но не догадалась сложить два и два, чтобы получить четыре! Да господи, я даже не сообразила, что он и есть тот самый барон-маг! Черт!

Пока я справляюсь с изумлением, Катя просит подругу поработать над её головой еще немного, так что мне легко отступить вглубь сознания, решая для себя задачку: у Ларского есть кристалл, это раз. Надо еще уточнить: рабочий ли, или уже утративший силу. Ректор – наш любовник, это два. Стоит упомянуть, что женат на сильной магичке, которая к тому же помогла Кате в трудную минуту. Черт! И три – это впервые, когда я реально нахожусь так близко к кристаллу. Хотя бы приблизиться – уже считаю удачей.

Так как можно получить столь ценный дар от женатого любовника? Знать бы ответ!

Статус чьей-то любовницы для меня нов, про Катьку и говорить нечего, хотя она почему-то считает себя недостойной большего, лишь титула постыдной женщины, призванной олицетворять грех. Ох, детка, тебе бы психолога хорошего, но, к сожалению, в этом мире пока нет ничего подобного. Хотя, может, я и ошибаюсь, но до сих пор ничего такого не встречала.

Пока мои планы только оформляются в потоке мыслей и предположений, Катюха покидает жилище Джесс и возвращается в нашу каморку, с облегчением улегшись спать, а я продолжаю рассматривать имеющиеся карты на руках. До этого вечера присутствие Ларского в жизни соседки для меня было скорее неудобством, да и Катюха не питает каких-либо серьезных чувств к любовнику. О чем можно говорить, если парочка ни разу нормально не общалась. А вот это плохо, во всяком случае, для меня.

Коробит, что я хожу вокруг да около той мысли, что использую девушку. Потому что план прост, как две копейки: охмурить Ларского и завладеть кристаллом, но будет ли это считаться честной сделкой? И надо ли это самой Кате? Она хочет иметь свое место в этом мире – защищенное, надежное, и не волноваться о пропитании, ночлеге и Песках. Можно ли сыграть в игру для обоюдной пользы? Мне – кристалл, а ей – устроенную жизнь? Судя по среднему возрасту преподавателей – работа тут стабильная. Если ректору нужна постоянная любовница, то Катя не прочь выручать его, по большому счету. Меня смущает лишь её позиция покорной жертвы. Какая-то она безрадостная и… обреченная, что ли. Надо все хорошенько обдумать.

Следующие дни наполнены занятиями и уходом за внутренним двором замка. Деревья затмили своими кронами солнечный свет, цветы в узких клумбах по периметру площадки завяли и явно не планировали воскресать, а большие кадки сиротливо пустовали в одном углу. Внезапно рядом с нами появился студент старших курсов, с которыми Катя еще не пересекалась.

– Я – Атеро Драдел, – коротко произнес парень, с сожалением протянув ей свиток от преподавателя армейской дисциплины.

Пока соседка вчитывалась в сроки отработки, юноша мрачно осматривал ряд массивных кадок, у которых состоялась встреча.

– Ну, что ж, – с улыбкой ответила ботаничка. – Меня зовут Екатерина Львовна. В следующие два месяца ты мой помощник и почти раб, судя по строгости проступка. Сегодня будем двигать кадки.

На удивление, молодой человек спокойно принялся за работу, перемещая тяжеленные вазоны на выделенные места. Пока соседка занималась очищением засохших клумб, я невольно наблюдала за юношей. Парень заметно выделялся среди учеников статью и цветом волос – пепельный блондин. Молчаливый и несколько отстраненный, Атеро послушно выполнял поручения, не замечая смешков и любопытных взглядов студентов, шастающих мимо по своим делам. Даже интересно, чем он так провинился, что заслужил два месяца отработок в ботанике.

– На сегодня достаточно, – шумно дыша, произнесла Катя, когда солнце склонилось к горизонту. Они отлично поработали, хотя дел осталось немало. – Завтра по плану университетский огород – после занятий жду тебя там.

– Ясно, – пробормотал парень и без лишних слов зашагал прочь.

Лишь когда мы шли к себе в каморку, я догадалась, кто он таков. Мальчик – из семьи герцога – главы Тайной канцелярии и владельцев порта Драделвуда. Пока я вспоминала роскошный закат на море, Катя уже почти добралась к спальне и застыла у порога. Мы никогда не рассматривали этот коридор пристальнее, вечно спеша по делам или же едва волоча ноги обратно с занятий, но никого, кроме нас, тут не обитало. Могло ли быть так, что за соседней дверью и располагались покои преподавателей ботаники? Решительно прошагав мимо, Катя нашла в конце тупичка только один проем. Подергала за ручку, и оказалось, что помещение не закрыто, так что легко попадаем внутрь и убеждаемся, что таки были правы. Просторная спальня с роскошной кроватью и мебелью, накрытой белыми простынями. Тут и там были разложены кое-какие безделушки, явно забытые предыдущими владельцами. Слева от входа нашлась гардеробная, наполовину заполненная мужскими вещами, что удивило нас с соседкой. Очевидно, Бэлла Владимировна просто вышла и однажды не решилась вернуться туда, где была счастлива с мужем, предпочтя ночевать в каморке. Рядом с хранилищем вещей был еще один проем, ведущий в роскошное помещение, отделанное глянцевым камнем. Центральное место здесь занимала большая ванна, что несказанно обрадовало Катю, уже представившую себя в ней по самое горло. Подойдя ближе, девушка крутит краны, и после пары секунд тишины раздается гул. Хлынувший поток воды был коричневого цвета, но это все меркло перед тем фактом, что он оказался теплым и с каждым мгновением становился горячее и чище. Запрыгав на месте от восторга, Катя впервые засмеялась от счастья, хлопая в ладоши. Смочив обе руки, девушка со стоном умылась и протерла шею. Осмотревшись еще немного, мы удаляемся к себе в каморку, чтобы со вздохом прикинуть план переезда.

Следующий день прошел в лекциях с первым и третьим курсами, индивидуальными занятиями с магами. После обеда Катя собрала свой четвертый курс на университетских огородах.

– А вы уверены, что мы должны этим заниматься? – произнесла Алла Литвинова, брезгливо осматривая немного заросшие грядки.

– Безусловно, – вздохнула преподавательница, успевшая обсудить с главным поваром фронт необходимых работ. – На ближайшую неделю нам предстоит вычистить от сухостоя и сорняков все грядки.

– А разве нельзя сделать это магией? – ворчливо поинтересовалась другая ученица, хмурившаяся в сторону сочно политой и уже почти раскисшей до состояния каши земли.

– А чем тогда заниматься барышням вашего курса? – весело уточнила Катя, хлопнув в ладоши. – Итак, быстрее начнем – скорее закончим. Там, где растут постоянные культуры, – будьте аккуратны и не сорвите лишнее.

Продолжая ворчливо переговариваться, девушки разделились по двое и приступили к делу, но достаточно быстро удивленно застыли, глядя в сторону входа. На отработку явился Атеро Драдел. Недовольный ропот тут же затих, и все сделали вид, что более милых и воспитанных барышень Университет магии не встречал. Больше всех старались благородные девицы, пытаясь выглядеть привлекательно.

– Здравствуйте, юноша. Рада, что вы нашли дорогу к нам, – улыбнулась Катя.

– Всем добрый день, – учтиво, но отстраненно произнес парень. – Я здесь впервые. Пришлось поискать.

– Что ж, опоздание простительно, – кивнула моя соседка, пока девочки продолжали пялиться на нового участника субботника. – Некоторые грядки нуждаются в перекапывании. Как только мои помощницы вспомнят, что должны очистить их, ваша задача – поработать лопатой. Инструмент найдете в том сарае.

Несмотря на напоминание, девицы не сразу приступили к работе, но, едва Атеро скрылся в обозначенной постройке, тут же зашептались между собой. Катя делала вид, что не замечает всеобщего восторга, но отметила про себя, что юноша, и правда, хорош собой. Высокий, статный голубоглазый блондин со скучающим видом привлекал молодых девчонок, как цветущий луг – пчел и бабочек. Вернулся парень с лопатой и уже без форменного пиджака. Рукава закатаны, воротник расстегнут – образец землепашца из сказки. Барышни почти впали в романтический шторм, когда он приблизился к ним. Катя лишь внимательнее следила за подопечными, но на каждом личике улавливалась явная влюбленность. Эх, молодость! Хотя и мы с Катей не старухи совсем, но все же наблюдать со стороны за их переглядываниями так забавно.

Спустя пару минут студентки взяли себя в руки и организованно приступили к очищению огорода. К ужину все успели перепачкаться и пару раз упасть в грязь. Атеро добросовестно махал лопатой, сосредоточенно глядя на землю, но все слышали тихие ругательства юноши. Отпустив учеников привести себя в порядок, Катя заглянула к кастеляну замка.

– Мистер Роуэнс, я бы хотела перебраться в покои преподавателей ботаники, – с ходу произношу я, чтобы соседка не успела засмущаться и не замолчать по привычке. В последнее время приходится именно так преодолевать её скромность.

– Я распоряжусь подготовить их, – с небольшой заминкой ответил мужчина, хмурившийся на нас.

– Большое спасибо, – с облегчением вздыхает Катя, чувствуя неосознанное волнение рядом с ним. – Там остались вещи предыдущих жильцов. Возможно, Бэлла Владимировна захочет получить их обратно.

– Я это выясню, – коротко отозвался кастелян. – И спасибо, что так быстро откликнулись на просьбу кухни. Мне передали, что вы занялись огородами замка.

– Это моя работа, – пожала плечами девушка, направившись к выходу.

Пока Катюшка устало шагает в свою спальню, я неосознанно анализирую её напряжение в присутствии мужчин. Это касается всех или же только отдельных личностей? Девушка скромна от природы, но иногда волнение совсем уж неожиданно. Безусловно, это отголоски грубого прошлого. Кате пора почувствовать свою силу, она маг, в конце концов! Но, к сожалению, этому не научиться за одну ночь.

Ближайший выходной планирую потратить на вылазку в деревню, ибо провела аудит собственного багажа и пришла к неутешительным результатам: у Кати практически ничего нет. Надо приобрести кое-что для себя и пару вещей для работы. К тому же мы впервые получили жалование. Целых два золотых алтына и триста талантов. Конечно, сумма – за полгода работы, вторую мы получим в конце весны, но, с учетом проживания и питания, можно позволить себе пару покупок. Пересчитав накопления Кати, нахожу еще двести железных абрасов, которые соседка берегла как зеницу ока. Добавляю к ним золотые монеты с красивым мужским профилем и двести серебренных талантов, убрав богатства в двойное дно чемодана. Что ж, в ближайшее время смерть от голода нам не грозит.

Деревенька неподалеку от Университета заметно разрослась, чем удивила меня. Совсем скоро она вполне сойдет за небольшой городок, хотя и центральная площадь, и лавки остались на своих местах. Катя с интересом разглядывает яркие витрины, ибо впервые здесь, в отличие от меня. Компанию нам составила Джесс, так что уверенно шагаем рядом с подругой.

– Мне нужны блузки, туфли и сладости, – весело признается лекарша, когда соседка интересуется её планами.

– Я тоже хочу немного расширить гардероб, – вздыхает девушка, мельком разглядывая цветочные магазины и их разнообразный товар.

Пару часов спустя мы с Джесс обошли все лавки в деревеньке. Катя приобрела несколько юбок и жакетов, нижние сорочки и тонкий, но крепкий корсет, добротные ботиночки со скидкой и две пары туфель на теплый сезон, десятки заколок, булавок и шпилек, ленты и несколько симпатичных вышивок. Последнее было моим настоянием, ибо я, словно ястреб, заметила Эммину работу.

– Почем эти цветы? – буквально выпаливаю я, в удивлении вспоминая, как наблюдала за рождением данных стежков.

– Абраса и тридцать мисинт, – деловито отвечает владелец лавки.

– Заберу за семьдесят мисинт, – сощурившись, возразила Катя, пока я возмущаюсь такой наценкой.

– Госпожа, я заплатил за неё больше, чем вы предлагаете, – запротестовал мужчина, уже протягивая руку за вышивкой. – Торговать в убыток – плохое дело.

– Вы заплатили за неё пятьдесят мисинт, – хмыкнула Катя под моим руководством, не давая забрать кружево. – Я предлагаю семьдесят – и никакого убытка.

– Откуда вам…

– Я преподаю в Университете магии, – прервала его соседка, не углубляясь в детали своего профиля.

– Хм… Что ж, тогда я буду рад отдать вам её за абрасу, – настаивал продавец.

– Судя по цвету, вышивка у вас давно, – с сожалением вздохнула Катя, небрежно кладя кружево на стол. – За такую цену – пусть ждет своего владельца дальше.

Пожав плечом, девушка направилась к выходу и, едва взялась за ручку двери, победно улыбнулась, услышав за спиной:

– Ладно! Забирайте за семьдесят.

Рассчитавшись за покупку, соседка по моему настоянию интересуется:

– А как давно у вас эта вышивка?

– Дак уже семь вёсен, – недовольно буркнул мужчина, убирая с прилавка монеты. – Брал несколько и почти все сразу распродал, а эта завалилась случайно, и вот лишь недавно нашел. Видать, вас дожидалась, госпожа.

– Вполне вероятно, – довольно ответила Катя, кивнув ему перед выходом из магазина.

Пока девушка продолжила прогуливаться по деревне, я в недоумении размышляю. Семь лет? Именно столько прошло с моего посещения этого места с Эммой и Аланом? Как они? Счастливы ли? Если честно, думаю, да. Ребята нашли общий язык и давно преодолели разногласия, научившись говорить друг с другом. Хоть Эмма с моей помощью и перешагнула свой порог скромности и смущения, но и Алан проделал большую работу, поняв, что с женой надо общаться. Я скучаю по ним, но это приятная печаль.

Сильнее всего тоска съедает по маме, и, чем больше я думаю о ней, тем сильнее мне хочется найти кристалл. Это единственный вариант по-настоящему вернуть её и вырвать из лап коварного недуга.

Пока Джесс задержалась в очередной лавке, Катя прогуливается вдоль цветочных магазинов, которые пестрят рассадой. Маленькие росточки в небольших горшочках игриво покачиваются от дуновения ветерка, пока соседка разглядывает надписи на них. Эмилия, астра, дербаха, луния, корисма, желунь – кое-что было знакомо, но, в целом, звучит для меня, как другой язык.

– Какой у вас интересный выбор, – с некоторым восхищением произносит Катя, продолжая разглядывать ассортимент. – Луния ведь не растет в этих краях. Откуда у вас ростки?

– Это все благодаря княжескому саду, – с довольной улыбкой произносит дородная дама, расставляющая новые горшочки на прилавок. – У них там настоящее царство Великого для цветов.

– И господа так легко делятся? – удивленно интересуется моя соседка, уже увлекшись новыми растениями.

– А почему же нет? – вдруг отвечает ей другой голос. Мужской.

Подняв глаза от рассады, Катя замечает старика, опирающегося на трость. Простой коричневый костюм-тройка, пушистые усы под крупным носом и не менее впечатляющими бровями.

– Неужто вы думаете, что князь каждый цветок в саду считает? – продолжил интересоваться мужчина.

– Понятия не имею, – с улыбкой произнесла Катя. – Но чудесный сад хотелось бы увидеть хоть одним глазком.

– Увлекаетесь растениями? – с подозрительным прищуром спросил дедок.

– Преподаю ботанику в Университете, – утвердительно кивает моя соседка, в голосе которой впервые чувствуется гордость за свое дело.

– Обладаете даром Великого? – заинтригованно уточнил пожилой мужчина.

– Смотря с какой целью интересуетесь, – осторожно ответила Катя, не чувствуя от него особой угрозы, скорее живое любопытство.

– Исключительно для собственной выгоды, – с лукавой улыбкой отозвался дедок, подходя чуть ближе. Продавщица за его спиной едва заметно хмыкнула. – Я отвечаю за сады в княжеском доме. Могу вам помочь увидеть сие чудесное место.

– И что же вы хотите взамен? – серьезно спросила Катя, не желая влезать в очередную авантюру.

– У меня есть сложность с несколькими цветами, – открыто признался пожилой мужчина. – Поможете мне, а заодно увидите редкие красоты, которых не встретишь и во всей Имавире.

– Например? – удивленно поинтересовалась Катя, чувствуя профессиональный азарт, а я желаю хоть мельком взглянуть на место обиталища драконов.

– Микилименту, – с улыбкой тайного превосходства ответил дед.

– Она не так уж и редка, – хмыкнула моя соседка. – Цветок растет на юге страны и, конечно же, на своей Родине.

– Но не Красная, – довольно парировал княжеский садовник. – Приходите ко мне на помощь, и, возможно, вам удастся застать её цветение.

С этим загадочным предложением дед удалился от лотков с растениями и вальяжно пошел вдоль улицы, кивая некоторым прохожим.

– Он, и правда, садовник у князя? – с сомнением спросила Катя у продавщицы.

– Последние десять вёсен именно он привозит рассаду из господского замка, – весело отозвалась женщина, кивнув для убедительности.

Вернувшись в Университет, девушка прямиком направилась в библиотеку, едва пристроив свои покупки в каморке. Хранилище знаний таило в себе массу сведений о растениях, и о микилименте там тоже нашлось кое-что интересное. Цветок был символом целой страны, получившей такое же название, и рос в тех краях, а также на границах с другими странами, со временем разрастаясь севернее. Короли Микилименты хранили особый сорт – Красный. Вырастить его вне южных окраин континента практически невозможно. Выходя замуж, принцессы крови получали в приданое побеги родного куста, но растение не приживалось и со временем угасало. Была легенда, связанная с микилиментой; в ней говорилось, что только настоящая любовь питает цветок, и он распустится лишь рядом с такой парой. В мире существовало три цвета этого растения: белый – символ чистоты, голубой – символ верности клятве, и красный – символ истинной любви. Если первые два худо-бедно встретить несложно, то последний – редкая удача.

Отложив свиток о цветке-символе соседнего государства, Катя крепко задумалась над предложением садовника. Стоит ли соглашаться? Я определенно "за", так что пытаюсь участвовать в голосовании, но девушка не желает принимать поспешного решения, уходя к себе. По пути к каморке она все еще размышляет о правдивости слов пожилого мужчины и лишь у самой двери замечает бурную деятельность в основных апартаментах. Слуги проворно выносили пыльные ткани, мели пол и отмывали окна, подготавливая помещение к новому жильцу. Судя по всему, в следующий выходной нас ждет переезд.

Готовясь ко сну, Катя все же склоняется к посещению княжеского сада.

Новая рабочая четверка приносит свои плоды: занятия идут бодрее, ученики-маги уже увереннее дают результаты, а замковый огород полностью очищен и готов к засеванию овощными и зелеными культурами. Раздав семена подопечным, Катя оставила их с подробными указаниями, пока сама с помощником принялась за оранжерею. Обширный сад под стеклянным куполом имел немало редких цветов, но они в целом производили впечатление дикого места. Вооружившись огромным секатором, преподавательница безжалостно подстригала растения.

– Вам не жалко? – отстраненно спросил Атеро спустя пару часов работы.

– Что? – недоуменно переспросила девушка, сдувая упавшую прядь на лоб.

– Вам не жалко их? – повторил юноша, кивнув на срезаемые бутоны.

– Чтобы вырастить что-то хорошее, необходимо удалить больное и усмирить разросшееся, – ответила Катя, вновь принимаясь обстригать кусты. – Порой растение страдает от собственного размера и количества цветов. Оно дает семена из последних сил, желая выжить. В этот момент лучшей помощью будет обрезать лишнее и дать этим толчок для нового витка жизни. Всё в этом мире подчинено одной простой истине: мы все хотим выжить и будем бороться для этого до конца.

Закончив часть работы, девушка отпустила помощника на ужин и сама направилась к жилым покоям. Катя чувствовала, что пришли её регулы, а значит, ректора в этот раз ждал сюрприз. По дороге ей встретился Роуэнс, протянувший ключ от апартаментов. Мужчина пристально смотрел в глаза Кате и явно хотел сказать больше, чем произнес:

– Все готово. Вам нужна будет помощь с вещами?

– Их у меня не так уж и много, – скромно ответила соседка, принимая железяку от замка. – Большое спасибо.

Коротко кивнув ей напоследок, кастелян удалился, вновь оставив в Кате чувство тревоги. Этот мужчина вызывал в девушке настороженность своими пристальными взглядами и какой-то невысказанной претензией. Отбросив ощущение липкости, соседка поспешила в спальню. Принятие теплой ванны в этот раз пришлось отменить по физиологическим причинам, а сам переезд перенести на следующий день. Вновь вспомнив взгляд Роуэнса, Катя подумала: "А вдруг он что-то знает обо мне? Что я не Екатерина, а..".

Внезапно девушку накрывает настоящая паника: мороз по коже, бешеное сердцебиение и пот по спине. Меня же знатно так лихорадит от этого приступа. Пока я пытаюсь успокоить истерику, Катюха уже успела приложиться к фляжке. Этот факт меня расстраивает, хотя я совсем не ханжа, но сегодня моя подруга слегка перестаралась.

Спустя час странных попыток причесаться и забот о гигиене, соседка улеглась в кровать и почти уснула, но внезапный теплый поток внизу живота оповестил о приходе любовника. Когда дверь наконец-таки отворилась, я уже была достаточно зла и бесшабашна, так что легко вышла на передний план.

– На сегодня свидание отменяется, – пьяно заявляю я, разглядывая ректора.

– Почему? – застыв посередине каморки, спросил Ларский, явно не ожидая отказа.

– Временно недоступна, – хмыкаю я, откинув одеяло и демонстрируя бельё с импровизированной защитой.

В ответ тишина и какой-то подозрительный прищур.

– Ты пьяна? – мрачно уточняет мужчина.

– Это запрещено в стенах замка? – ухмыляюсь от такой демонстрации нравственности.

– Нет, – сдержанно отвечает ректор и, чуть замявшись, разворачивается на месте, чтобы покинуть спаленку любовницы. Меня почему-то это бесит больше всего, Катюха же почти в ауте от алкоголя, стресса, усталости и кровопотери.

– Когда я протрезвею, нам надо поговорить, – успеваю произнести, пока Ларский не ушел, застыв на пороге. – О сделке и всем этом.

– Что ты имеешь в виду? – отрешенно спросил мужчина.

– Меня кое-что не устраивает, – с вызовом отвечаю я, немного волнуясь за состояние соседки. Она начала сопротивляться.

– Что именно? – недоуменно поинтересовался он, удостоив нас с Катюхой каплей внимания и мрачным взглядом.

– О, у меня целый список, – хмыкаю с пренебрежением, приподнявшись на локоток. – Начиная с того, что со мной происходит перед вашим появлением, заканчивая разочарованием, когда я остаюсь в одиночестве. Но в данный момент я бы предпочла остаться одна. Спасибо.

Не особо дожидаясь, пока Ларский что-то ответит или покинет спальню, я демонстративно укладываюсь на подушку, накрываюсь одеялом и отворачиваюсь к окну. На сегодня храбрость и силы закончились.

Глава 17

"Что я наделала?! Что теперь будет?!", – примерно такие мысли носятся в похмельной голове Кати с утра, пока девушка мечется по каморке. Соседка швыряет свои вещи в чемодан для переезда в апартаменты преподавателей. "Может сразу сбежать?! Все одно – выпрет меня за забор после вчерашнего!"

Я уже устала от переживаний, мыслей и истерики. Если честно, хочется надавать оплеух этой паникерше! Подумаешь, отказала мужику! Не обломится! Но Катя упорно не желает видеть ситуацию под логическим углом и продолжает накручивать себя дальше.

"Что делать?! Что я собираюсь ему сказать?! Он же спросит и прекрасно помнит, как я вчера себя вела! Великий, прокляни мой язык!"

"Хватит!!!", – ору я в голос, устав от этой беспорядочно суеты, и получаю неожиданный эффект. Катя застывает на месте и изумленно озирается по сторонам, будто ищет источник услышанного слова. Я тоже в шоке понимаю, что именно только что произошло. Страх накатывает на соседку, пока она не замечает себя в зеркале. Зеленые глаза в этот момент сверкают ярче прежнего. Словно внутри нечто подпитывает их сильнее обычного.

"Прекрати истерику!", – спокойно, но значимо произношу я, заметив, как одновременно с этим зелень в глазах будто стала еще сильнее. Катя тоже это прекрасно видела, отчего девушку затрясло с новой силой.

"Что это?! О Великий! Я одержима?!", – родились в голове соседки крамольные мысли, заставившие бедняжку вновь заметаться по комнатке.

Боже, что это? В прошлый раз подобного не случалось. Катя меня слышит, да еще и глаза выдают моё присутствие с головой? И что теперь делать?

Соседка в итоге забралась с ногами под одеяло и сжалась в комок. Её страх вибрировал по телу, заставляя покрываться испариной, а мысли гуляли в совсем уж далеких и нереальных дебрях. Девушка думала, что я порождение Тьмы, выбравшее её душу для исполнения ужасных замыслов. Потом она предположила, что я завладею её телом и начну творить какие-нибудь злодеяния, обязательно мучая невинных. Представляла, что я исчезну в тот момент, когда её призовут к ответу, а сама Катя понесет наказание за мои грехи, и всё в таком духе. Потом в её голову закралась мысль, что это результат того, что она незаконнорожденная и, считай, что почти проклята Великим (хотя я не слышала, чтобы он так поступал с детьми). Позже ей вспомнились все несчастья отца, и она начала подозревать, что действительно виновна в них.

Меня хватило на пару часов подобного самобичевания и предположений. Вот уж в чем я не виновата, так это в плохом урожае из-за засухи. Да и Катиной заслуги в этом совсем нет. В общем, начинаю мягко её выводить из оцепенения. Увещевая, что ничего страшного она не совершила и никому вреда не причинила. К обеду девушка худо-бедно перебралась в новые покои, но не стала раскладывать вещи по местам. Вместо этого она помчалась в библиотеку в надежде найти что-нибудь о порождениях Тьмы, захватывающих души. Ну, что ж, логично. Жаль, что я в этой сказке – зло во плоти.

До вечера Катюха перелопачивала сотни свитков с описанием всяких бездоказательных страшилок. И везде были внушения и влияние. Мелкие сущности желали питаться и развлекаться за счет своего носителя, ввергая его в неприятности. Пока я не подходила ни под одно описание. Пьет мадам и без моей помощи, иными гадостями не увлекается, во всяком случае пока. Да и на отношения с ректором не я её толкала. В какой-то момент мимо нас по коридору прошла Ирина Николаевна, и моя соседка заметно так напряглась.

"Может, обратиться к ней?, – судорожно размышляет Катя, доведшая себя до очередной истерики. – Я могу причинить вред окружающим! Вдруг кто-то пострадает? Ученики". Настроение девушки все больше падает, а страхи усиливаются. Перспектива стать угрозой детям толкает её вслед за магичкой. Что в этом случае делать мне? Мои доводы рассудка уже никто не слушает.

– Ирина Ник… Николаевна, – сглотнув ком в горле, произносит соседка. – Можно с вами поговорить?

Синеглазка чуть приподнимает бровь и откладывает фолиант, который изучала до нашего вторжения.

– Конечно, – кивает женщина, приготовившись слушать.

– Я бы хотела…, – осекается Катя, заметив несколько студентов за разными столами. – Могу ли я рассчитывать на приватность?

– С вами все в порядке? – участливо уточнила магичка, заметив лихорадочный блеск в глазах коллеги.

– Не… совсем, – тревожно вздохнув, призналась соседка.

– Следуйте за мной, – деловито велела Ирина Николаевна и зашагала прочь из хранилища знаний.

Что теперь будет? Ситуация заставляет понервничать, ибо деваться мне особо некуда. Я знаю ритуал выхода из тела, но что будет после? А если магичка сможет причинить мне вред? Запереть в каком-нибудь сосуде на веки вечные?! Что-то перспектива стать пленницей в банке на полке у колдуньи мне совсем не улыбалась!

Меж тем мои тревоги прошли незамеченными для Кати, которая семенила за синеглазкой в её кабинет. Просторный и уставленный хорошо подобранной мебелью, он сразу привлекал взгляд широким столом и креслом, за которым расположилось лишь одно узкое окно с цветным витражом. Обилие незажженных свечей бросалось в глаза, хотя солнце в данный момент заливало помещение разноцветными лучами. Очевидно, Ирина Николаевна частенько засиживалась здесь допоздна. Было до странного уютно и загадочно одновременно. Хотелось рассмотреть каждую деталь, но и общий ансамбль не ускользал от взгляда. Комната была наполнена магией и несомненно принадлежала женщине.

– Располагайтесь, – со вздохом произнесла хозяйка кабинета, устроившись на своем месте и опустив руки на подлокотники. Судя по взгляду магички, она не ожидала разговора о чем-то сложном. – Если вас что-то беспокоит и я могу помочь, то буду рада решить проблему.

Катя в этот момент внезапно замолчала. Может, мои призывы помогли, а может, и сама струсила, хотя, как оказалось, я рано радовалась.

– Мне кажется, со мной что-то не так, – выпалила девушка, вцепившись в ткань собственной юбки.

– В каком смысле? – насторожилась Ирина Николаевна, чуть повернув голову.

– Я слышала голос, – на выдохе шепчет Катюха. – В себе, и странный блеск в глазах. Мне кажется, я… проклята или одержима.

Ну, что сказать, эта трусиха смогла-таки произнести нужные слова, чтобы заинтриговать начальство, а заодно и меня напрячь. Активно убеждаю назвать все это шуткой и свалить из кабинета, но соседка намертво вцепилась в стул, на котором сидела.

– Что? – недоуменно переспросила магичка, явно пребывая в изумлении.

– Знаю, что это звучит странно, – быстро тараторит Катя.

– Как минимум, – успевает вставить преподавательница магии.

– Но со мной что-то не так, – продолжила девушка, опустив голову.

– Исключено, – более спокойно ответила Ирина Николаевна. – Вы прошли испытание в магическом кругу – ни одна сущность из Темного мира там бы не выжила.

– Это могло произойти позже? – быстро предполагает соседка, вспоминая зеленый огонь вокруг себя и ректора в мантии с капюшоном.

– Тьме в стены Университета не пройти, – уверенно произнесла женщина, продолжая при этом внимательно всматриваться в гостью. – На замке стоит печать Ордена.

– Тогда я не понимаю…, – растерянно шепчет Катя, пока я в тревоге трясусь за свое будущее. – Прошу, помогите.

– Ну, что ж, – пожимает плечами магичка и встает на ноги, чтобы обойти стол и приблизиться к нам. – Представьте, что вы стоите за стальными воротами и мысленно откройте их передо мной. Постарайтесь не шевелиться.

Соседка послушно выполняет просьбу. Едва я успеваю заметить её раскрытую ладонь, как меня словно бьет током. Трудно описать это состояние – тряска, судорога или тремор, хотя скорее все вместе. Вдруг я понимаю, что завороженно смотрю в синие глаза магички и она вглядывается в меня. В МЕНЯ!

"Кто ты?", – раздается её озадаченный голос вокруг меня. Ответы словно против воли вырываются из меня. Человек. Душа. Сознание. Как правильно ответить на такой вопрос?

"Что ты есть?", – продолжает вопрошать синеглазка, надавливая сильнее. Этот вопрос сложнее. Что я из себя представляю? Я люблю маму и здесь ради неё. Я люблю музыку, больше всего на свете. Это есть моя жизнь – растворяться в звуках.

"Покажи мне!", – приказывает магический голос, и я не в силах отказать. Словно по мановению руки меня переносит в концертный зал. Я за роялем, но себя не вижу, и лишь мелодия плывет над зрителями, поднимаясь к купольному своду. Словно ветерок я лечу над всем, замечая родные просторы и заснеженные леса, море, где бывала с мамой, и ароматы сладких ягод. Поднимаюсь высоко в небо, где уже сложно разглядеть очертания мелких деталей, зато виден наш большой мир с его материками и океанами.

В этот миг все исчезает, оставляя меня в растерянности. Я так хочу обратно! Хочу чувствовать клавиши под пальцами и слышать чудесную музыку! Хочу вспомнить ветер в волосах и вкус еды на губах! Верните! Но сознание вновь замечает магический кабинет и кресло под Катей, а также её сбивчивое дыхание, пока Ирина Николаевна медленно возвращается на свое место.

– Что ж, я удивлена, – задумчиво произносит женщина, тяжело усаживаясь в кресло. – Вы оказались правы в одном – в вас что-то есть, но это не сущность из Тьмы. Скорее заблудшая душа.

– Что? Как это возможно? – хрипит девушка, глядя на магичку расширившимися глазами.

– Мир Великого сложен и непостижим, – пожимает плечами Ирина Николаевна. – Но вам бояться нечего – оно не несет вреда или злобы. Наоборот – наполнено красотой и любовью.

– И что же мне делать? – растерянно вопрошает Катя, все еще тревожась от своих страхов.

– Примиритесь с этим, – спокойно предлагает синеглазка. – Используйте как дополнительный источник силы и знаний. Одно могу сказать – эта душа не из нашего мира, и её знания могут тебе помочь.

– Это навсегда? – сглатывая ком в горле, спрашивает соседка, приложив ладонь к воротнику.

– Ответ неочевиден, – в сомнении произнесла магичка. – Существуют ритуалы для изгнания, но есть большой риск. Вы можете потерять свою магию. Подумайте, стоит ли? Сейчас я вижу лишь один вред – пока оно внутри – зачать и выносить дитя не дано.

Этот момент поражает Катю, но не так, как должно. У неё всё настолько шатко, что дать жизнь кому-то еще казалось немыслимым. Она и о себе до последнего времени не особо могла позаботиться, уповая на милость отца.

– Я о таком даже не думала, – опустив голову вниз, шепчет соседка, чувствуя стыд.

– Неудивительно, – понимающе и как-то устало хмыкает Ирина Николаевна. – Столь юной особе позволительно заняться карьерой, а уж после подыскать себе подходящую партию.

– Я… Хотела признаться… Мне очень неудобно…, – сбивчиво произносит Катя, решая высказаться о своей связи. Будь что будет, как говорится.

– Не стоит, – тут же оборвала её официальная супруга ректора. – Личная жизнь Матвея Михайловича меня мало интересует.

– Но…

– Если вас мучает совесть, то поспешите её успокоить, – флегматично добавила женщина. – Наш брак зиждется исключительно на взаимном уважении. Любви и тем более страсти в нем никогда не было.

– Благодарю за откровенность, – смущенно ответила Катя, поднимаясь на ноги. – И за помощь в этом деликатном деле. Возможно, вы посчитаете мою кандидатуру неподходящей для работы со студ....

– С какой это стати? – удивленно спросила Ирина Николаевна, впервые за разговор проявляя эмоции. – Ваша работа меня полностью устраивает, и никаких изменений я не планирую.

– Но я же одержима, – напомнила девушка, ткнув себя в грудь.

– И да, и нет, – покачала головой магичка. – Одержимость – это подселение Темной сущности. Она стремится жить за тебя, наслаждаться благами нашего мира и всеми силами творит зло, к которому привыкла. В вас же нашла приют душа иного порядка. Смелая, решительная и готовая бороться.

– И чего же она хочет? – скованно спросила Катя, глубоко дыша.

– А вот этого я не знаю, – пожала плечами хозяйка кабинета. – Одно могу сказать: надеюсь, вы продолжите работать в Университете.

– Я страшусь стать угрозой, – тихо призналась девушка, опустив очи долу. – Боюсь навредить кому-нибудь.

– В таком случае, вы никогда этого не совершите, – лаконично парировала Ирина Николаевна.

– И все же…

– Оно показало мне свой мир, – медленно произнесла магичка. – Так похожий на наш, и в то же время совершенно иной. Я услышала чарующую музыку, восхитительную в своем совершенстве. Такое во Тьме не рождается. Вам нечего бояться, Екатерина.

Именно имя, произнесенное на благородный манер, выводит девушку из оцепенения. Она сглатывает ком в горле и поднимается на ноги. Собственные тайны тревожат не меньше, и соседка уже пожалела о душевном эксгибиционизме. Кивнув напоследок, Катя покидает кабинет и словно сомнамбула шагает по замку. Я в это время не знаю, что и думать. Такое пристальное внимание сильной магички – шок, а испытание, которому она меня подвергла, – до сих пор не позволяет сосредоточиться. Мне холодно и жарко одновременно.

Добравшись к новым апартаментам, Катя завороженно садится за пустой туалетный столик. На полу, у ног стоит рабочий саквояж, где девушка держит записи о растениях и учебных планах на десятину. Взгляд, которым она всматривается в зеркало, не перепутать. Соседка ищет меня.

– Ну, хорошо, – глубоко вздыхает Катя, закрыв на мгновение глаза. – Если ты не порождение Тьмы, то кто?

Сил ответить нет – я будто онемела. Поняв, что ничего не происходит, девушка поджимает губы и требует активнее:

– Я знаю, что ты можешь говорить! Ответь же.

Этот призыв я не могу проигнорировать. В конце она срывается на мольбу, и на это откликается все моё существо. Пока я решаю, как же быть, Катя хватает бумагу и карандаш. Глядя её глазами на желтоватый лист и подрагивающую ладошку, шепчу сквозь слои тумана: "Марина". Моё имя неровным росчерком появляется перед глазами, шокируя соседку и меня заодно.

– Ты желаешь мне вреда? – скуксившись и как-то наивно спрашивает девушка.

"Нет"

– Как оказалась…

"Ведьмина работа"

Эта строчка заставляет Катю ахнуть и отпрянуть на спинку креслица, в котором сидит. Девушка сразу же проникается сочувствием, что заставляет меня поежиться. Это не обман, но и не вся правда. Заталкиваю свои сомнения подальше и приказываю не думать о плохом.

– Что же теперь делать? – растерянно бормочет соседка, оглядываясь по сторонам, будто ответ найдется где-то еще.

"Не пугаться и не волноваться", – произношу я и по расширившимся глазам Кати понимаю, что она меня услышала. Это что-то совсем новое! Как бы я раньше ни успокаивала Эмму во время её волнений за себя, а потом и за Алана, девушка ни разу не слышала меня, даже не подозревала о том, что делит свое тело. Возможно, это оттого, что новая соседка – маг, а им присущи… чудеса.

– Ты обладаешь магией? – с волнением вдруг спрашивает Катя, заподозрив мою помощь в новых успехах.

"Нет, это всё твоё, – уверенно и четко произношу в ответ. – Мне ведомы лишь поверхностные знания о растениях". Эти слова заметно успокаивают девушку, ибо она уже привыкла к мысли, что становится полноценной магичкой, достойной занимать пост в Университете. Новость о таком помощнике её не обрадовала, но сделать она ничего не могла.

– Ты знаешь все мои секреты, да? – сглотнув ком в горле, шепчет Катя. – Даже те, о которых я боюсь сказать самой себе.

"Да, – спокойно отвечаю я. – Мне не за что тебя стыдить, и тебе не стоит".

Девушка опускает взгляд на поверхность столика и глубоко дышит, мысленно перебирая печальные события своей недолгой жизни: насилие, стыд, радость от расторгнутой помолвки, отчаяние в ночь смерти отца и свои действия с бумагами, долгое путешествие в Замок Магии, а позже и согласие на сделку.

– Разве есть в этом твоя вина? – произношу это её губами, отчего Катюшка шокированно вскидывает голову, вновь уставившись на себя в зеркало.

Перед глазами девушки проносится подделка своих документов, и слезы стыда заслоняют нам взор.

– Он должен был сделать это сам, – продолжаю я. – Ты – его дочь.

Чувствую себя такой уставшей от всех усилий. Одно – одерживать верх над одурманенной Катей, и совсем иное, когда она в твердом сознании.

– Зачем ты…

Девушка хочет знать о моих вчерашних словах Ларскому. "Потому что между вами все неправильно. Не так мужчина приходит к своей женщине", – это всё, что мне удается мысленно произнести, прежде чем я начинаю угасать. Силы оставляют меня, свет и цвета меркнут вокруг, пока Катя что-то еще спрашивает. Я уже не слышу голоса и не понимаю слов.

Словно выключенный телевизор я получаю команду "Вкл" и оживаю в сознании. Сколько меня не было – понятия не имею, но вокруг студенты, и урок идет полным ходом. Дурацкое чувство и ощущение.

– Микилимента – достаточно интересный цветок, – доносится до меня голос Кати всё четче и четче. – Весьма прихотлив и капризен в выращивании, но не каждый сорт. Если белая и голубая встречаются на юге Имавиры, то красная – настоящая редкость. Основной ареал обитания – королевский дворец Микилименты, названной в честь растения, но порой цветок рос достаточно долго за пределами родной клумбы. Достоверно известно, что в главном саду Скальты одно время цвели красные бутоны, но, к сожалению, куст зачах после смерти королевской четы. Растение при этом может долго находиться в состоянии покоя и не образовывать соцветий, лишь стебли и листья. Целебных свойств оно не несет, но является красивым символом, в честь которого названа целая страна.

Далее Катя перечислила виды цветов и напомнила о легенде, связанной с этим растением. Я флегматично наблюдаю за уроком, предпочитая даже не вслушиваться в речь. После занятий с первым курсом идет четвертый, где соседка более углубленно рассказывает о ядах и эликсирах, применяемых в следствии. Тайная канцелярия императора Александра широко использует знания в этой области, чтобы не прибегать к магам.

– Таким образом, Секретная служба в данный момент использует восемь средств, хотя и остальные не исключены, – вещает Катя, расхаживая за своим столом, на котором стоят несколько горшков с растениями. – Зарисуйте их и после занятия можете подойти и ознакомиться с ароматами. Но вот самое действенное средство не имеет запаха, вкуса или цвета, а обнаружить его невозможно – арканум. Три капли его экстракта способны вызнать самые сокрытые тайны, о которых молчит человек. Если же испытуемый солжет – его ждет мучительная боль до тех пор, пока правда не откроется. При этом растение используется достаточно редко.

– Почему? – удивленно спросил какой-то юноша с задней парты. – Это же универсальное средство допроса?

– Арканум сложно и долго выращивать, – лаконично отзывается Катя. – Без магии это невозможно. Ростки неспособны самостоятельно пробиться сквозь почву и первые две весны нуждаются в постоянной магической подпитке. Едва стебельки увидят лучи солнца, их прячут в погреба и растят в свете особых ламп, чтобы лелеять молодые побеги. Ходят слухи, что старые маги даже поют им древние песни. Юные листочки, которым нет и весны, заваривают в кипятке для создания целебного снадобья, которое излечивает магические раны. Взрослое растение измельчают в кашицу и высушивают для дальнейшего использования в компрессах, которые спасают даже от самых серьезных травм. В этот момент и добывают экстракт арканума для "зелья правды". Как понятно из описания, это трудоемкий процесс, с применением магии флоры практически на каждом этапе, поэтому даже капля такого эликсира стоит десятки, если не сотни алтынов. Для нужд Тайной канцелярии это непомерные траты.

– Но вы можете вырастить арканум, раз владеете даром Великого к растениям? – заинтересованно уточняет кто-то из студентов.

– Безусловно, я должна пополнять ассортимент кладовой Университета и подобное зелье там значится, но пока передо мной стоит другая задача – облагородить замок, – с кивком головы ответила Катя, завершая лекцию.

Следующие два часа сонно наблюдаю за занятиями учеников-магов и их улучшившимися показателями. Преподавательница раздает каждому примерные задания экзаменов, который вскоре предстоят им. Чем выше курс, тем сложнее испытания, но в целом дети справляются. Очень много среди одаренных простолюдинов, но самые яркие результаты у благородных дворян. "Поколения магической подпитки дают плоды. Любая искра Великого раскрывается при должной заботе", – размышляет Катя, вышагивая по проходу библиотеки.

"Как долго меня не было?" – с трудом интересуюсь я, набравшись наконец-то сил.

От неожиданности девушка спотыкается и чуть не валится на пол, в последний момент успев ухватиться за стеллаж. Улыбнувшись нескольким свидетелям своей неуклюжести, соседка спешит в проем со знаниями по ботанике.

"О Великий! Ты вчера так резко замолчала!", – взволнованно подумала Катя, присаживаясь за широкий стол у стены и кладя свитки на него.

"Разговор дается мне нелегко, – честно отвечаю я, внезапно осознавая, как общение облегчает жизнь. – Это было вчера?"

"Да. И у меня есть вопросы… о том..".

"Визиты Ларского? – спокойно уточняю я, прекрасно зная, что она хочет услышать. – Дай собраться с силами и вечером спросишь всё, что интересует".

Глава 18

– Я не понимаю, – растерянно бормочет Катя, вышагивая по своей новой спальне. – Он делает со мной что-то не так? Обычно… это… происходит по-другому?

"Мужчина приходит в спальню к женщине за лаской и нежностью, – сосредоточенно произношу я, стараясь сохранить присутствие духа. – Он заботится о ней".

– Но он заботится, – удивленно возразила девушка, замерев на месте.

"Ректор дал тебе работу, – напоминаю я. – Он все равно бы кого-нибудь нанял, но взамен потребовал кое-что нестандартное. Полагаешь, все преподаватели спят с Ларским?"

– Джессика Адамовна…

"Зависимая от него женщина, получившая место на таких же условиях, – соглашаюсь я, кивнув до кучи и заметив, как этот же жест повторила Катя. – А Илья Аркадьевич? Евгений Анатольевич? Они тоже ублажали Ларского? Это злоупотребление полномочиями".

– Что? – непонимающе повторила соседка, сдвинув брови.

"Когда кто-то пользуется положением для собственной выгоды", – поясняю в ответ.

– Так все делают, – мрачно комментирует девушка, вновь начав расхаживать из стороны в сторону.

"Это не значит, что подобное позволительно", – в тон ей ворчу я, пока Катя все еще мечется по спальне.

– Но зачем ты ему все это сказала? – взволнованно лепечет соседка, ухватившись одной рукой за лоб, а вторую уперев вбок. – Что теперь будет? Вдруг, ректор…

"Что? Вдруг станет ласковым? Нежным? Добрым? Или заботливым? – с усмешкой уточняю. – Ты этого боишься?"

– Я…

В этот момент Катя полна разочарования, прекрасно понимая, что подобное, скорее всего, невозможно.

"Не спеши отчаиваться, – уже устало вздыхаю я. – Собака не рождается дрессированной. Её долго и упорно учат. Ларский не дурак, так что и с ним можно договориться".

– О чем? – изумленно спросила девушка.

"О приемлемых условиях, – строго поясняю в ответ. – Или хотя бы нормальном отношении".

Страх окатывает, словно душ, тело Кати, и я уже понимаю, о чем она волнуется. "Не бойся, – миролюбиво добавляю я, чувствуя усталость от долгого прямого разговора. – Ты тоже ему нужна. Я не собираюсь тебе вредить, но и молчать уже трудно. Плотская сторона отношений не должна быть столь… безрадостной".

– Правда? – растерянно переспрашивает девушка, не зная, что и думать. В её представлении все кардинально иначе.

"Да", – увереннее отвечаю я, не зная, как еще убедить бедняжку, ни разу в жизни не познавшую удовольствие.

Спать девушка ложится все еще взволнованной, долго размышляя о моих словах. Мысленно представив рядом с собой Ларского, Катя не смогла придать его образу мягкости или хоть подобия нежности, так что пришлось немного подкорректировать картинку. Было забавно чувствовать смущение соседки, когда ректор в её голове вдруг улыбнулся и погладил по бедру. Сил у меня особо не осталось, так что, когда девушка решительно прогнала видение, я не сопротивляюсь.

Весь следующий день Катя размышляла о моих словах, образах и предстоящем разговоре. Не знаю почему, но она вдруг захотела изменений в отношениях с ректором. За обеденной трапезой Джесс выглядела слегка измученной, так что девушка с беспокойством обратилась к ней:

– Что случилось? На тебе лица нет?

– Студенты любят ломать себе именно те кости, о существовании которых я пока не знаю, – отмахнулась лекарша, устало ковыряя резной вилочкой в тарелке. – Наши мужчины вновь решили объединить свои предметы и обучить юношей старших курсов искусству турнирных боев. Только не возьму в толк – зачем? Эти кровавые забавы давно в прошлом. Сейчас в лазарете уже около десятка студентов. А вот прошлой весной их там было втрое больше. Так что я рада их прогрессу.

– Я слышала вчера о случившемся, – закивала Катя. – Как ты справляешься? Нужна помощь?

– В кладовой заканчивается игниум, – задумавшись, ответила подруга. – Буду признательна, если пополнишь.

– Конечно, – серьезно произнесла девушка. – Сегодня же займусь.

Послеобеденное время обычно уходило на уроки с учениками-магами, но в этот раз половина из них пострадала в стычке на ристалище, а вторая, по просьбе преподавательницы ботаники, приступила к выращиванию растений для зелья исцеления, дабы облегчить страдания менее умелых однокашников. Когда же на отработку пришел Атеро, Катя, взглянув на парня, лишь приподняла брови. На правой щеке юноши красовалась приличная царапина.

– Тебе стоит показаться Джессике Адамовне, – тяжко вздохнув, произнесла она, снимая рабочие перчатки с ладоней.

– У неё и без меня сейчас забот хватает, – пожал плечами белокурый студент, в ожидании своего ежедневного задания.

– На сегодня у нас заказ от лазарета, так что можешь рассортировать глиняные горшки, – флегматично махнула рукой Катя в сторону сваленных в углу оранжереи черепков. – Разбитые – на выброс, целые – для последующего использования. В скором времени они украсят зал к Летнему балу.

Как всегда, без лишних слов, парень ушел трудиться в заданном направлении, пока одаренные ученики, под руководством преподавателя, усердно заполняли склянки с ингредиентами, чтобы позже сварить требуемое зелье. С каждым днем становилось теплее, и в оранжерее царила почти летняя духота, а магия заставляла попотеть студентов и Катю заодно. Едва финальная часть по изготовлению игниума была завершена, довольные ребята вызвались самолично отнести котелок в лазарет. Отпуская их, девушка все еще слышала стук глиняных горшков о кафельный пол, так что поспешила спасти от рук Атеро то немногое, что могло уцелеть.

– О, Великий! Разве я просила что-то уничтожать? – воскликнула Катя, выглядывая из-за кустов, за которыми шла сортировка вазонов.

– Они уже были разбиты до меня, – проворчал юноша, останавливаясь и оглядывая внушительную гору осколков.

Взглянув на парня, я улыбнулась его перепачканному лицу с мрачным выражением и всклокоченным волосам. Очевидно, что он не был рад этой отработке, но стойко переносил её тяготы. Осматривая не меньшую кучу целых горшков, Катя спокойно уселась на табурет, стоящий неподалеку.

– На сегодня хватит, – устало произнесла она, протягивая юноше чистое полотенце. – На, вытри лицо. Рана засорилась и может превратиться в некрасивый шрам. Твои поклонницы будут безутешны.

– Да и Тьма с ними, – проворчал Атеро. – От них одни проблемы.

– Неужели, юные барышни совсем не волнуют? – едва сдерживая улыбку, спросила Катя. – В твоем возрасте обычно все наоборот.

– Я – Драдел, мы устроены иначе, – как-то сурово отозвался парень, вытирая лицо тряпицей.

– Поведай, – хмыкнула девушка, искренне заинтересовавшись.

– Мои предки прибыли в Имавиру из Атии, – чуть замявшись, начал юноша, отдав с благодарным кивком салфетку и присаживаясь неподалеку, чтобы перевести дух. – Говорят, поэтому обычные человеческие страсти нам неведомы. Это все влияние холодной атийской крови.

– Не думаю, что северяне сильно уж отличаются от южан, – открыто улыбнувшись, прокомментировала Катя.

– И все же, – возразил Атеро. – Мы меньше склонны к… романтике, или что там творится в женских головах. Драделы создают союзы исключительно из выгоды и в браке сохраняют рассудок. В отличие от других.

– И все же вы женитесь, – парировала моя соседка. – И так же, как и все, заводите детей. Ничто человеческое вам не чуждо. Просто подход более прагматичный.

– Еще бы это понимали окружающие, – проворчал парень. – Но все почему-то уверены, что я в кого-то влюблен и, несомненно, в них.

– Женские сердца подвержены самообману в большей степени, чем мужские, – хмыкнула Катя, внутренне размышляя, откуда у неё такие предположения. – Мы способны придумать сказку и сами же в неё поверить.

– А что мне делать, если я не хочу в этом участвовать? – хмуро спросил Атеро.

– Говори с ними учтиво и расплывчато, – пожала плечами девушка. – Стоит избегать грубости и резких слов. Девушки способны долгое время таить обиду, и неизвестно еще, во что это выльется в будущем.

В этот момент на лице парня появилось кислое выражение, приправленное сожалением.

– Мой совет опоздал? – весело спросила Катя.

– Да, – скривился юноша. – Я попал в некрасивую ситуацию и теперь вынужден отрабатывать наказание.

– Что случилось? – хмыкнула моя соседка и, пока Атеро думал над ответом, добавила. – Подыщи деликатные слова, пожалуйста.

– Молодая особа пожелала быть скомпрометированной мной, – в конце концов, произнес он.

– И что ты сделал? – уже более серьезнее спросила Катя, неосознанно включив преподавателя.

– Выставил за дверь в том, в чем она пожаловала, – со смешком ответил юноша. – Девица подняла крик, и это не осталось незамеченным. Почему-то стали обвинять меня в случившемся, пока я не напомнил, кто к кому пробрался в спальню. После магической проверки меня сослали к вам, а её на конюшню.

– В чем твоя оплошность? – озадаченно спросила моя соседка, определяя степень вины ученика.

– Я был… недальновиден и груб, – проворчал Атеро, поднимаясь на ноги.

– А в чем она пришла? – весело спросила Катя, когда парень уже направился к выходу из оранжереи.

– Голой, – громко ответил юноша, не оборачиваясь и исчезая в проеме открытых настежь дверей.

Следующим утром девушка окончательно пришла к выводу, что её регулы завершились. Я завидую такому циклу: три дня без болей, с незначительным дискомфортом. Вспоминая свои ежемесячные мучения, могу только вздыхать – везет же людям. Пока я сонно размышляю о превратностях судьбы, соседка проводит утренние омовения и с удовольствием плещется в теплой воде.

К началу учебного дня приходят две новости: нам предстоит воспитательная беседа с Аленой Никитиной о её поведении, и вечером ректор ждет на разговор. Если с первым еще можно как-то справится, то второе вводит Катю в оторопь. Меня ругают изо всех сил, пока я предпочитаю отмалчиваться: мне еще вести беседу с Ларским. Еще бы знать, как расположить к себе мага!

Проблемная студентка, о которой мы были наслышаны с первого дня, оказалась дивной красавицей. До этого момента я её не встречала, так как ботаникой девица не интересовалась, обучаясь уже на пятом курсе. Едва ученики-маги ушли с послеобеденных занятий, барышня вплыла в класс и демонстративно устало уселась перед Катей. Моя соседка спокойно продолжила проверять результаты промежуточных тестов, не особо обращая внимания на залетную гостью.

– Ну? Вы собираетесь начинать? – капризно спросила Алена, сложив руки под грудью.

– Что именно? – отстраненно поинтересовалась преподавательница.

– Нотации, – картинно закатила глаза дочь барона Никитина. – О моем неблагородном поведении и пагубных последствиях.

– Это как-то поможет? – весело хмыкнула Катя, не отрываясь от листов с заданиями учеников. – По-моему, вы и так хорошо осведомлены и о своем поведении, и о пагубных последствиях. Мои слова ничего не изменят и не решат, так что предпочту не тратить силы и время зря.

Судя по удивленному выражению лица, барышня такого не ожидала.

– Давайте упростим друг другу жизнь? – продолжила моя соседка. – Я скажу, что прочитала вам лекцию, а вы, что её покорно выслушали? И мы просто посидим молча.

Минут пять парочка пребывала в тишине, прерываемой только росчерками Катиных правок.

– А сколько вам вёсен? – вдруг интересуется Алена, за это время успевшая соскучиться и осмотреть кабинет ботаники, отметив изменения.

– Двадцать шесть, – спокойно отвечает Катя, игнорируя ученицу.

– Говорят, вы с земель князя Беляева, – продолжает студентка.

– Это не так, – флегматично отзывается преподавательница, бросая взгляд на девушку.

Яркая шатенка с толстенными косами, тонкой талией и глазищами, как у лани, на пол лица, – Алена не могла не привлекать внимания.

– Ты такая красивая, – задумчиво произнесла Катя, продолжая разглядывать молодую особу. – Отчего же так ведёшь себя?

– О! Значит, нотаций всё же не избежать? – ухмыльнулась Алена.

– Отнюдь, – возразила девушка, отложив зеленый карандаш в сторону. – Просто решила сделать комплимент.

– Что это значит? – нахмурилась барышня.

– Комплимент? – уточнила Катя, на миг растерявшись, так что мне пришлось выйти на передний план. – По-другому: учтивая любезность.

– Слово такое незнакомое, – поежилась ученица.

– Жизнь длинная, – мягко улыбнулась преподавательница. – Вы еще не раз услышите что-то новое.

– Это вряд ли, – поджав губы, возразила баронесса, отведя взгляд в сторону. – После учебы я вернусь к отцу и выйду замуж за какого-нибудь помещика поближе к нашим землям. И всю оставшуюся жизнь буду обсуждать урожай картошки, свеклы и лука, а если повезет, то кабачков.

– А за кого бы вам хотелось выйти? – продолжая улыбаться, спросила Катя.

– За кого-нибудь хорошего, – пожала плечами юная дворянка.

– Например? – с оттенком заинтересованности уточнила моя соседка.

– За красивого, доброго, богатого, – стала перечислять Алена, расцветая с каждым мгновением. – Чтобы жил в столице или имел там большой дом. Хочу ездить на балы и принимать гостей. Чтобы не был скрягой и обязательно любил меня.

Девушка вдруг осеклась и замолчала, глубоко вздохнув.

– Считаете меня дурочкой? – насупившись, спросила она.

– Абсолютно нет, – тут же возразила с улыбкой Катя. – Разве глупо мечтать о хорошем? Как раз наоборот: глупо НЕ мечтать.

И как только студентка просияла, преподавательница задала следующий вопрос:

– Но ответьте вот на что: зачем такому, во всех смыслах, прекрасному аристократу жена со скверной репутацией? При всех достоинствах и красоте, весь Университет в курсе ваших выходок. Если будет выбор, а давайте признаем: у такого мужчины эта возможность точно будет – вас он замуж не позовет. Благородный жених выберет пусть и менее красивую, даже не столь знатную, но безупречную невесту. Ведь ему не будут с улыбкой рассказывать, как кое-кто поднял крик у мужской спальни, будучи абсолютно голой при этом.

Распахнутые в шоке глаза и открытый рот были ответом баронессы.

– Подумайте над этой стороной ситуации, – лаконично и с улыбкой продолжила Катя. – Достойны ли вы того мужчины, которого хотите назвать мужем, и почему он должен выбрать вас? Красота – угасает, богатства – тратятся, а репутация идет с нами рука об руку до самого конца.

В образовавшемся после этих слов молчании женщины просидели некоторое время. Барышня Никитиных при этом глубоко дышала, размышляя о произнесенном. Катя вновь вернулась к работам учеников, предпочитая заняться делами и мысленно готовиться к встрече с ректором.

– Осуждаете меня? – вдруг тихо спросила Алена.

– Я? О, Великий, конечно же, нет, – легко хмыкнув, ответила преподавательница. – Чтобы осуждать человека, надо интересоваться его жизнью, а вы мне глубоко безразличны. Я, конечно же, должна убедить вас, что это не так, но не хочу лукавить. Вы вольны делать со своей жизнью всё что угодно, и все, что с вами, в конце концов, произойдет – тоже меня не касается. Вы выпорхнете из стен Университета, и все, кто еще недавно читал вам скучные нотации – тут же обо всем забудут. А что будет с вашей судьбой – ведомо только вам, и вам решать, как ей распорядиться.

– Что бы вы сделали на моем месте? – вновь задала вопрос юная баронесса, вперившись острым взглядом в Катю.

– Хм…, – демонстративно задумалась моя соседка. – Попыталась бы не творить больше безумств, чтобы позднее любой, вспомнивший о них, добавлял в конце: "но потом она изменилась". Вы не можете отменить прошлое, но вот будущее все еще в ваших руках.

Остаток выделенного времени студентка молчала, напряженно разглядывая пространство перед собой. Катя же успела проверить работы трех курсов и начала четвертую стопку, когда девушка, откашлявшись, произнесла:

– Спасибо вам.

– За что? – удивленно переспросила Катя.

– За честность, – пожала плечами барышня. – За последнее время я выслушала столько лекций от всех преподавателей, думала, и от вас услышу то же самое.

– Надеюсь, вы сделаете правильные выводы из случившегося, – легко отозвалась моя соседка. – Можете быть свободны.

Медленно поднявшись на ноги, баронесса покинула класс ботаники, столкнувшись с Атеро. Парень посторонился, пропуская девицу в широком проходе, но Алена едва ли заметила того, кого хотела заманить в брачную ловушку. Недоуменное выражение лица парня без слов подсказало, что и он озадачен её поведением.

– Вы её зачаровали? – хмыкнул юноша.

– Магия флоры не способна воздействовать на сознание людей, – назидательно произнесла Катя, подсчитывая количество правильных ответов в тесте.

– А вдруг есть какое-нибудь зелье от наивных дурочек, – кисло отозвался Атеро, вальяжно приближаясь к столу преподавателя и усаживаясь напротив. – Я бы не отказался от флакончика.

– Может, Великий наградил тебя даром обольщения, вот бедняжки и совершают глупости, дабы привлечь внимание, – устало хмыкает Катя, проверяя новую работу.

– Их манит титул, богатство и моя мордашка, – мрачно поправил парень, сложив руки на груди.

– Будь ты страшен, как смертный грех, стало бы лучше? – весело уточнила девушка, не отрывая глаз от бумаги с заданием.

– Как кто? – непонятливо переспросил Атеро.

– Тварь из Тьмы, – тут же поправила Катя, на мгновение замерев.

– Боюсь, это бы меня не спасло, – отмахнулся юноша. – Полагаю, они согласны и на зижака, лишь бы был богат и при дворе.

Память моей соседки любезно подкидывает значение незнакомого слова, как персонажа из детских сказок-страшилок.

– Ты несправедлив к ним, – хмыкает девушка, отрываясь от тестов. – На сегодня тебя вновь ждут горшки, только прошу: сохрани большую их часть.

– Обещать не буду, – проворчал парень, вставая. – Там одно иссохшее старье, слипшееся еще сто весен назад.

– Ворчание дело не ускорит, – пробормотала Катя мою любимую фразу. Я частенько говорила это себе, когда пальцы болели от долгих репетиций.

Как только все работы были проверены, моя соседка с тяжелым вздохом поднялась из-за стола и мысленно произнесла: "Надеюсь, ты готова к встрече с ним". Путь в кабинет ректора пролегал через весь замок, так что прошагали мы прилично. По дороге Катя придирчиво осматривает встречающиеся растения, чтобы не распереживаться от нервов. Некоторые из внутренних дворов уже стали выглядеть прилично, хотя чаще встречались неухоженные заросли. В эту область замка руки магии флоры еще не дотянулись, да и ноги не дошли.

Перед входом в кабинет Ларского Катя едва успевает суетливо пригладить волосы и одернуть воротничок и манжеты плотного жакета, как дверь распахивается сама собою и девушка тут же встречает пристальный взгляд любовника. Колючий и неприветливый. Заходим, уняв волнение и тремор рук, и усаживаемся на стуле напротив.

– Вы хотели меня видеть? – контролируя голос, произносит соседка с моей подачи.

– Да, – ровно отвечает ректор. – Скоро наступит лето, и к нам пожалует Орден магов. В темнице содержатся пленники, наделенные силой, так что будьте готовы.

– К чему? – спросила Катя, стараясь выглядеть не слишком удивленной.

– Все преподаватели, обладающие даром Великого, должны присутствовать при испытаниях пленников, – лаконично отозвался Ларский, подперев щеку ладонью. – Следующие три десятины в замке будет много не лучших гостей: мы должны их проверить и дать оценку умениям, а позже передать Ордену. Вы раньше в подобном не участвовали, так что будете в основном смотреть, но со следующей весны готовьтесь активно содействовать.

– А если не получится? – мрачно спросила девушка.

– У вас есть время подучиться, – отмахнулся ректор. – Подобные испытания проходят нечасто, но порой бывают трудности. Редко встречаются действительно сильные маги или дурной люд, чаще, самоучки и знахарки, чья ворожба принесла болезни или смерть. Сразу после этого ученики-маги будут проходить свои испытания. Орден присутствует на экзаменах, но скрытно. Только последние курсы знают о наблюдателях. Вы должны предоставить список одаренных к флоре первокурсников, определить для них задания и ожидаемый результат. Шкалу оценок я пришлю чуть позже. Дальше по возрастанию опыта до седьмого уровня обучения. Между испытаниями будет время на передышку, позже Летний бал и десятидневные каникулы. Часть студентов разъезжается по домам, но большая – остается в этих стенах. Преподаватели, что так же остаются в замке, отвечают за учеников. Потом все возвращаются, и учебный процесс идет в таком же режиме до Зимнего бала.

Неспешная речь ректора в каком-то смысле успокаивала Катю, расслабляя напряженные плечи. Возможно, это прямое воздействие мага, который прекрасно видел нервное состояние любовницы, а может, и правда позвал обсудить рабочие моменты. Я же впервые смогла хорошенько рассмотреть этого мужика в спокойной обстановке. Если не знать, что он себялюбивый эгоист, то чисто внешне Матвей Михайлович производил впечатление. Темные длинные волосы, глубоко посаженные глаза – будто демон из Преисподней, который даже не моргает. Украшений на нем немного, но кое-какие атрибуты имеются: кулон, пара колец, брошь и неожиданно маленькая серьга в ухе. Хотя, маги использовали артефакты, так что это скорее защита, а не баловство и позерство. Мужчины в этом мире вообще выглядели непривычно для меня: мальчики коротко стриглись и лишь по достижении возраста совершеннолетия могли отращивать шевелюру. Одевались модно, с претензией на шик наравне с дамами, не пренебрегая драгоценностями и богатой вышивкой. Чудно, что сказать.

– Мы с вами курируем четвертый курс, так что не стесняйтесь обращаться за помощью, – продолжил Ларский, при этом не меняя позы и не отводя взгляд.

– Конечно, – серьезно кивает Катя, пока я откровенно гадаю, что из его цацок может оказаться кристаллом.

– О работе на этом – всё, – вдруг произнес ректор, умудрившись не изменить и ноты в голосе. – Если нет вопросов, то я бы хотел услышать ваши претензии. Судя по последнему нашему разговору – они явно накопились.

Соседка успевает лишь сглотнуть накопившуюся слюну, как я выхожу на первый план. Начнем переговоры.

– Не столько претензии, а… скажем, вопросы, – строго сообщаю я, будто мы продолжаем обсуждать работу. – Ваши визиты вызваны мужской тягой к женскому теплу или же скорее носят характер магической подпитки?

Если Ларского удивил мой вопрос, то виду он не показал. Чуть сощурившись, маг соизволил тихо ответить:

– И то и другое.

– А является ли обязательным условие, что я не получаю удовольствия? – как ни в чем не бывало продолжаю я, уже сдерживая Катюхину панику.

В ответ мужчина лишь моргнул. Моргнул? Удивлен или просто опешил?

– А разве…

– Вы про тот странный трюк перед вашим визитом? – хмыкнув, с улыбкой уточняю я. – Порой это действительно облегчает процесс, но зачастую ощущается лишь позыв посетить уборную, а потом я страстно жду вашего ухода. Видимо, вы слегка ошибаетесь органом и составом жидкости.

Взгляд ректора едва заметно изменился, да и моргать он стал куда чаще. Очевидно, я чуть-чуть переборщила с напором.

– Судя по реакции, удовольствие со стороны вашей партнерши… предполагается, – осторожно начала я, поднявшись на ноги и медленно двинувшись вокруг массивного стола.

Присев на край, у локтя мужчины, стараюсь выглядеть доброжелательно, хотя хочется хохотнуть, ибо у ректора целого Магического университета какое-то затравленное выражение лица, будто я яд ему предлагаю выпить, а отказать он не может.

– Я подумаю, чем можно вам помочь, – произнес Матвей Михайлович, косясь на нас с соседкой и явно намекая, что аудиенция закончена. Этот план меня не устраивает.

Чтобы никто не успел свалить, ибо Катюха уже страстно желала исчезнуть за дверью или хотя бы провалиться сквозь каменный пол, я стремительно сажусь верхом на колени Ларского, благо дело, он сидит достаточно далеко от стола.

– Начните с нежности, – негромко произношу я, глядя в изумленные темные глаза. – Мужчина вроде вас должен знать, что лаской можно добиться чего угодно. Особенно от женщины.

– Вам это известно на собственном опыте? – вдруг колко спрашивает мужчина, заметно ощетинившись.

– Я много читаю, – тут же парирую я, пресекая намеки на распущенность. – Ни для кого не секрет, что подавляющее количество свободного времени я предпочитаю проводить в библиотеке. Там собраны… всякие труды. И интимного характера тоже.

Пока мои слова льются в мужские уши, Катюхины пальцы медленно расстегивают пуговицы жакета. Новый корсет имел удобную форму, поддерживающую поясницу, но абсолютно не прикрывал грудь. С этим справлялась ткань пиджака. Распахнув полы одежды, легко демонстрирую, насколько тонка сорочка, не оставляющая пространства воображению. Взгляд Ларского тут же впивается куда надо, а кадык движется от сглатываемого нетерпения. Мы все знаем, что он в прошлый раз остался без секса. Катюха застыла словно заяц, наблюдая за мужчиной.

– И о чем там пишут? – хрипло спросил ректор, не шевелясь. За исключением одной своевольной части тела.

– О, деталей столько, что все и не упомнить, – картинно вздыхаю, откидываясь назад и опираясь локтями о стол.

Ларский безуспешно пытается смотреть мне в глаза, постоянно срываясь на твердые соски. А что? В кабинете холодрыга, блин!

– В одном свитке упоминалось, что на женском теле есть… особые места, – неспешно начинаю я говорить, следя за тяжелым дыханием любовника. – Если их долго и нежно поглаживать, то возбуждение достигает невообразимых высот, превращаясь в неодолимую жажду. Во время же самого… соития, женщина способна испытать несколько пиков удовольствия, становясь… ненасытной. Как думаете, врут?

Взгляд, которым одарили нас с Катюхой, прожигал не то, что до нутра. До соседей через стену!

– Где же эти места? – пророкотал мужчина, явно желая добраться туда немедленно.

– Вы регулярно их посещаете, но ни разу не удостоили и малой толикой внимания, – коварно улыбнувшись, томно произношу я, медленно задирая подол юбки и сорочки заодно.

Когда до оголения интимных мест осталось совсем немного, прекращаю движение. В этот момент большая ладонь опускается нам на бедро и неумолимо преодолевает оставшееся расстояние.

– Чуть выше, – тихо командую я, когда Матвей Михайлович замешкался.

Едва мужчина наконец-то достиг места назначения. Чуть-чуть расширяю веки, приоткрываю рот и глубоко дышу, всеми силами давая понять, что он на верном пути. Брови Ларского едва заметно взлетают верх, будто от осознания какой-то тайны. Браво, мужик, ты нашел святой Грааль!

– Ох-х-х, – всхлипываю я, смежив веки и заставляя Катюху успокоиться.

"Расслабься и доверься мне, – мысленно произношу для соседки. – Всё будет хорошо!"

Медленный и, чего скрывать, неуклюжий массаж интимных зон вдруг стал приносить плоды, и жар разгорелся не на шутку. Взглянув в глаза мужчине, уже замечаю хитрый прищур. Маг и в сексе маг! Ну, что ж, пусть хоть раз это будет как надо!

Кровь несется по венам со скоростью света, а внутри будто закручивается пружина. Пытаясь сохранить неподвижное положение, крепче сжимаю бедра, натыкаясь лодыжками на твердое дерево массивного кресла. Чувство такое, будто я сейчас выпрыгну из своей кожи! Мгновение, и словно что-то лопнуло и рассыпалось по полу. Пока мы с Катюхой еще слышим звон в ушах и чувствуем слабость во всем теле, мужчина стремительно пересадил нас на стол и уже занялся собственной одеждой. Соседка успевает лишь моргнуть пару раз, как мы обе чувствуем вторжение и мгновенный укол еще одного удовольствия.

Резкие движения в этот раз лишь распаляют обоих любовников, пока я отстраненно размышляю о пережитом. В своей жизни мне редко удавалось достичь пика. Это достаточно трудоемкий процесс, и легкими мои оргазмы не назовешь. Это настоящая награда за терпение и труд. Мой и партнера.

Пока я отвлеклась, парочка прямиком прибывала к финишу. И, к сожалению, первым пришел Матвей Михайлович. Едва любовник вымученно засопел нам в шею, удивительно крепко сжимая в объятьях, Катя кусает губы от разочарования.

"Ну, ничего, подруга. Для первого раза вполне достойно. Не будь слишком строга", – успокаиваю я девушку.

Как только мужчина ослабил хватку и буквально упал обратно на свой стул, легко вынимаю из кармана его сюртука платок, чтобы обтереть следы страсти.

– Что ж, про несколько раз, очевидно, соврали, – с легкой улыбкой произношу я. – Хотя было неплохо.

Судя по взгляду, ректор удивлен, а я в этот момент замечаю, что цвет глаз стал будто светлее и уже не заполонен чернотой. Скорее оттенком темного шоколада. Пока любовник пытается сформулировать возмущение, справляясь с тяжелым дыханием, я одергиваю юбку и соскальзываю со стола, направляясь к выходу. Одновременно застегивая жакет.

– Спасибо за консультацию, ректор, – легко произношу, выскальзывая за дверь.

Глава 19

Мы не то чтобы бежим по коридорам замка, скорее стремительно улепетываем. У Катюхи трясется все тело от пережитого, да и душа уходит в пятки, но я чувствую её ликование. Девушка внимательно наблюдала за происходящим в кабинете ректора и четко понимала, когда игра пошла по другим правилам, а уж удовольствие, что еще бурлит в крови, и без того кружит голову. Тяжело дыша, соседка благополучно достигает наших покоев, делая замечания припозднившимся студентам.

Уже внутри, прислонившись к полотну двери, Катя прижимает ладошку к груди и с трудом контролирует дыхание. Изумленные глаза Ларского и то, что случилось позже, – всё еще мелькают в сознании девушки. "Прекрати", – тихо бормочу я, чувствуя её растущие надежды.

– Ты видела? – шепчет она. – Он был совсем другим.

"Секс, безусловно, влияет на мужиков, но не определяет их, – отвечаю я, едва ворочая языком от усталости. – Это ничего не значит".

Что ответила Катя, мне уже неизвестно, ибо туман сгущается вокруг меня, унося в небытие. Прихожу в себя внезапно, словно от резкого толчка. Соседка стоит в своей спальне, уже готовая выйти куда-то, судя по плотной одежде, шляпке и сумочке на шнурке. В руке девушка держит листок, подкинутый через дверную щель. Текст состоит всего из трех предложений, зато каких! "Я знаю, кто ты! Тебе здесь не место! Ты оскверняешь эти стены своей ложью!"

Катя вся замерла, будто зайчонок перед удавом, готовым к броску. Холодный пот уже струится по её спине, а волны страха накатывают одна за другой. Это и вывело меня из спячки.

– О, Великий! Что же теперь делать? – скулит девушка, обессиленно падая на пол, словно подкошенная.

"Успокойся, – твердо произношу я. – В записке ничего не ясно. Претензии без фактов. Речь может идти о чем угодно. Возможно, даже не о тебе".

– Кто-то знает… – в панике лепечет Катя. – Знает, что я не…

"Глубокий вдох и выдох! – командую я, желая унять её сердцебиение. – Еще ничего не ясно!"

Пока мысли соседки мечутся от одной бредовой идеи к другой, мне с трудом удается восстановить ход этого утра. Девушка проснулась и решила навестить в свой выходной поместье Громовых, дабы увидеть княжеские сады. Едва она собралась, под дверь подкинули записку. Выглянув наружу, Катя никого не увидела и беззаботно подняла листочек. А вот в этот момент я и очнулась.

Час от часу не легче.

"Так! Выбрось эту дрянь! А лучше сожги, – с силой произношу я. – Глубоко вздохни, и голову выше! У нас на сегодня есть дела. Ими и займемся!"

Девушка в таком раздрае, что выполняет все, что велено. Как-то механически и слишком уж покорно. Может, зря я так строго с ней? Пока меня одолевают мрачные мысли об отправителе записки и собственном влиянии на Катю, она благополучно садится в карету, идущую в деревню, а оттуда уже пешком преодолевает путь к поместью. Виденная мною издалека, вблизи усадьба производила впечатление. Здание оказалось высоченным, с широкими проемами и обширным остеклением, будто владельцы боялись упустить хоть один лучик солнца. Роскошное строение имело расчищенную площадку и не одну, как выяснилось при приближении. Катя шла со стороны деревни и парадного входа не видела, но и на заднем дворе нашелся ровный участок земли. Обожженный дотла. Люди суетились тут и там, слышались смешки и болтовня, а также звук рубки дров. Судя по всему, слуги были довольны работой на князя Громова.

Едва Катя приблизилась, как навстречу вышел крепкий мужчина поинтересоваться целью визита. Узнав, что её пригласил садовник, девушку тут же проводили через двор в остекленную оранжерею. Поместье имело форму креста, так что одна его часть оказалась парадным входом, противоположная – задним двором и обиталищем слуг, левая сторона – огромным зимним садом, где в данный момент осматривалась моя соседка. Что там с правой частью – неизвестно. Помимо самого здания, я разглядела конюшни, манежи и прочие многочисленные хозяйственные постройки.

Оранжерея поражала разнообразием растений, а также их высотой. Некоторые виды больше походили на настоящие деревья, хотя Катя прекрасно понимала, что перед ней, но даже магиню ботаники удивил этот тропический рай и порядок, что царил вокруг. Под ногами были ухоженные дорожки, а цветы рассажены по клумбам. У каждой группы находилась табличка с названиями и графиком прополки, почва была увлажнена, а солнце заливало светом все вокруг, усиливаясь сквозь стекло.

– А-а-а, вы все-таки пришли, – раздался довольный голос откуда-то со стороны.

– Здравствуйте, – любезно поздоровалась девушка, когда пожилой мужчина показался на одной из дорожек, одетый в поношенные, испачканные землей вещи. – Не смогла удержать свое любопытство.

– Правильно, – закивал старик. – Здесь растет то, что редко где встретишь.

– Вы меня заинтриговали, – смущенно призналась Катя, оглядываясь по сторонам и отмечая прекрасные растения.

– Что ж, я рад, что вы оказались здесь, ибо, если честно, этому саду нужна помощь, – лаконично отозвался пожилой садовник, вытирая руки о какую-то ветошь. – Я – Грег.

– А я – Катя, – легко ответила соседка, быстро улыбнувшись.

– Пойдемте, я покажу вам тут всё, – взмахнув рукой, предложил дедок.

Старик повел девушку по вымощенным дорожкам вдоль роскошных растений. Разглядывая редкие экземпляры и без того уникальных сортов, Катя совсем забыла о времени. Словно бабочка, она порхала от куста к кусту, задавая, пожалуй, сотни вопросов, на которые получала терпеливые и подробные ответы. Около часа спустя старый садовник наконец-то подвел её к участку, где обитали чахнущие цветы.

– Вот, что ни делаю – все без толку, – вздохнул дедок, с кряхтением усаживаясь на низкий стульчик перед грядкой. – Удобрял, опрыскивал, даже всю почву сменил, но очевидно, что без магии они увянут окончательно. Хвала Великому, вы вовремя оказались здесь.

– Ну-ка посмотрим, – уверенно произнесла Катя, бухнувшись на колени, прямо на дорожку рядом с клумбой и сунув свою сумочку с перчатками в руки застывшего садовника. – Подержите.

Несколько минут девушка внимательно изучала собранные вместе растения, определяя, кто перед ней, и, протянув руки, занялась лечением. Корни хорошо поддались магической подпитке, и бутоны ожили, упруго качнувших на стволах, но проблема лежала на поверхности.

– Вот и всё, – вздохнула Катя, поднимаясь на ноги и отряхивая с юбки землю. – Но вам не стоит больше держать их вместе. Болеет тут лишь одно растение – текция. Когда ей не хватает солнечных лучей, к сожалению, она начинает источать ядовитые споры и отравляет этим слабых соседей. А вы собрали их вместе и этим лишь способствуете распространению болезни. Так что текцию – на солнце, а остальные – по местам.

– Хм, – пробурчал садовник. – Я и не знал, что она так делает. Когда кто-то из растений хворает, я приношу их сюда и лечу.

– Понимаю, – закивала Катя, забирая свои вещи из рук пожилого мужчины и надевая перчатки. – Я тоже так делаю. Это удобнее, чем носиться по всему саду. Кому-нибудь еще нужна помощь?

– В меньшей степени, – хмыкнул дедок, тяжело поднимаясь на ноги и ведя магичку дальше по своим владениям.

Моя соседка с удовольствием шагала по оранжерее, подпитывая растения, но, в основном, любуясь ими. Ухоженные и обласканные заботой, они радовали глаз. К вечеру пара увлеченных ботаников с удовольствием уселась за щербатым столом, угощаясь чаем и простыми закусками. Пожилой садовник согрел видавший виды самовар и вынул из небольшого буфета свои нехитрые запасы съестного.

– Вам очень повезло ухаживать за этими растениями, – с блаженной улыбкой произнесла Катя, оглядываясь на оранжерею в закатном солнце. – Надеюсь, хозяин ценит ваши усилия. Это трудная работа.

– Сад был радостью почившей княгини Громовой, – с грустной улыбкой произнес старик. – И долго был в запустении, если честно. Я появился тут полтора десятка весен назад и приложил немало усилий, чтобы оранжерея вновь засияла, как в прежние времена.

– Тогда беру свои слова назад, – хмыкнула Катя. – Это растениям повезло с вами.

– Ваша предшественница очень помогла мне, – вдруг произнес дедок.

– Белла Владимировна? – удивленно уточнила девушка.

– Она частенько приходила мне на помощь, – с кивком ответил старик, подтверждая слова. – Мы делились сортами цветов, она знала о растениях практически всё и не раз спасала мои труды. Между Университетом и княжеским садом есть негласное правило взаимопомощи.

– Впервые слышу, – прокомментировала Катя, сдвинув брови.

– Я собирался в скором времени написать, но пока не было повода, – легко пожал плечами садовник. – Предлагаю вам продолжить это дело.

– А что получает Университет от этого соглашения? – лукаво уточнила девушка.

– А разве он может отказать? – не менее хитро прищурившись, отозвался старик. – Ведь замок существует и функционирует, пока обратного не пожелает любая из княгинь Громовых.

– Как так? – удивленно переспросила Катя. – Я знаю, что…

– Замок построила княгиня Надежда, – закончил за неё садовник, кивнув головой. – Вот только, когда она передавала его первому ректору и преподавателям, то указала, что любая из её последовательниц может отозвать свой дар. Как правило, женщины проявляют милость, и сейчас это уже больше ритуал – новая хозяйка княжеских земель дает благословение и подписывает верительные грамоты от Университета. Но, в связи с этим, получить отказ в помощи от одного из преподавателей было бы странно.

– Хм… И что же вы хотите от меня? – сощурившись, спросила девушка, поставив чашку с чаем на столик.

– Приходите иногда проведать сад, – открыто улыбнувшись, предложил коварный дед. – А взамен я, как обычно, пришлю к Летнему балу цветы для украшения.

– Я вполне могу справиться с этой задачей, – сдержанно произнесла Катя, предполагая, что ею хотят воспользоваться.

Я тоже так думаю, но дедок мне в целом нравится.

– Да, с Бэллой Владимировной было легче договориться, – понимающе хмыкнул садовник. – Но вот символом Летнего и Зимнего балов является голубая роза, которая не растет в замке. Будет интересно, что скажет ректор этой весной?

– Вы вымогатель! – возмутилась Катя, распахнув глаза.

– Каюсь, но всё на благо оранжереи, – улыбнулся пожилой мошенник.

– Вы серьезно не предоставите цветы без моей помощи? – уже спокойнее спросила девушка, поднимаясь на ноги.

– Скажу, что без помощи не смог вырастить нужные кусты, – не особо скрывая свой план, произнес дедок, разведя руки и покачав головой.

– Мне надо подумать, – проворчала моя соседка. – Белла Владимировна не обладала даром Великого, ей не приходилось заниматься еще дополнительной работой. И это помимо того, что мне поручили привести в порядок весь замок.

– Надеюсь, вы всё хорошенько взвесите, – улыбнулся старикашка, так же поднимаясь на ноги, но уже гораздо тяжелее.

Эта медлительность окончательно смягчила Катю. Девушка вдруг на мгновение оказалась в родном доме, ожидая, пока папенька поднимется из своего кресла и прогуляется с ней по поместью в погожий денек.

– Я не смогу приходить часто, но не оставлю ваш сад без помощи, – произнесла она, улыбнувшись садовнику. – Но и вы не забудьте о своем обещании.

– Считайте, что уговор освящен Великим, – засиял дед, провожая девушку к выходу.

Добралась к замку Катя без приключений, успев на последний дилижанс. Студентки, ехавшие с ней рядом, поначалу молчали, но позже весело щебетали о проведенном в деревне выходном. Распрощавшись с девушками, моя соседка поспешила к себе, чувствуя, как устала за день, но едва переступила порог своей новой спальни, как встретила пристальный взгляд ректора.

– Где ты была? – спокойно спросил мужчина, явно не чувствуя себя неловко в чужом будуаре.

– Насколько мне помнится, выходной я могу провести по своему усмотрению, – быстренько отвечаю я, пока Катюшка отходит от шока. – Или у меня расширенный список правил?

– Я не это имел в виду, – чуть сдвинув брови, ответил мужчина, соизволив проявить смущение. – Я рад, что ты устроилась с комфортом.

– Ах, да, – хмыкаю я, демонстрируя сарказм. – Покорно благодарю, что не сообщал мне, что я обитала в чулане для ненужных вещей.

В ответ молчание и лишь еще больше сощуренных глаз.

– Ты сегодня в плохом настроении?

Так-так-так. Ругаться в наши планы не входит, так что меняем тон и манеру. Развязываю ленты на шляпке и вынимаю шпильки, от которых болит голова, кидая сумочку и перчатки на туалетный столик. Глубокий вдох и выдох.

– Устала просто. День выдался долгий.

Падаю на кресло перед зеркалом и массирую шею.

– У тебя что-то срочное? А то я бы хотела пораньше лечь спать, – бормочу с закрытыми глазами, продолжая вынимать шпильки из прически. Зачем надо было так туго заплетаться? – Это касается работы?

– Не совсем, – доносится до нас с Катей приглушенный голос Ларского спустя, наверное, минуту молчания.

Медленно открываем глаза и через зеркальную поверхность рассматриваем стоящего позади мужчину. Барон сегодня какой-то другой. Менее злой и сосредоточенный? Или менее напряженный? А чего он, собственно, сегодня прибежал? Рано же еще! По графику у нас с Катюхой еще дней десять одиночества. В этот момент я замечаю, как он смотрит на волосы моей соседки, будто завороженный. Да и взгляд другой. Обычно его глаза чернильно-черные, а сегодня больше шоколадные.

– Матвей, с тобой все в порядке? – ровно спрашиваю я, игнорируя волнение Кати о фамильярности обращения. – Ты какой-то странный.

"Ты хотела помощи с любовником? Эта она!" – яростно шиплю я в голове девушки, не сводя взора с ректора.

– Странный? – переспрашивает мужчина, поймав мой взгляд в зеркале и заметив, что я его тоже разглядываю.

– Чем-то озадачен или сбит с толку, – пожимаю плечами в довесок к словам, чтобы пояснить. – Выглядишь уставшим.

– После нашей вчерашней встречи я еще не спал, – ровно выдает он и глазом не моргнув.

– Я настолько тебя шокировала, что ты не смог уснуть? – с усмешкой спрашиваю, пока Катя уже воображает его недовольство.

"Ему не понравилось. Слишком дерзко. Меня ждут Пески!", – взволнованно шепчет трусиха в нашей голове.

– Не совсем, – наконец-то ответил Ларский, отведя взгляд. – Я был в лаборатории.

В этот момент я уже ничего не понимаю. В голове возникли образы стерильной комнаты с микроскопами и прочим оборудованием, но откуда подобное здесь.

– Поясни, – нахмурившись, прошу я, пока Катя так же находится в недоумении.

– Я – маг-реликватор, – вдруг произносит ректор, заложив руки за спину. – Мой профиль – создание магических предметов. Это сложно и порой требует много магии, а она имеет побочный эффект.

Я вся аж подалась вперед, ибо это гораздо интереснее, чем все увиденное, услышанное и прочитанное мною раньше.

– Порой для того, чтобы прийти в себя и вновь нормально… функционировать в социуме, мне необходима… женщина, – чуть замявшись выдает маг, опять ловя наш с Катюхой взгляд в зеркале. – Обычная мне не подойдет – нужна с магической искрой. Любую другую такое свидание выбьет из колеи на пару десятин, а наделенная даром Великого оправится через день-два.

Я в этот момент ничего хорошего к мужику не чувствую. Вот же засранец! А Катя внимательно слушает и принимает сказанное ректором, её не задевают мои возмущения.

– Обычно после таких встреч магия дается легче, и дело идет быстрее, – продолжил свою речь Ларский. – Но вчера все было иначе.

– Дай угадаю? – не удержалась я от язвительно комментария. – Все пошло из рук вон плохо? Ты провалил тяжелую кропотливую работу и недоволен моим поведением?

– Отнюдь, – вкрадчиво прервал мою тираду мужчина. – Всё оказалось совсем наоборот.

Опачки! Вот и магическая сила секса! Ха! Кто бы сомневался. Блин. Якшаться с этим мутным магом мне не особо хотелось, да и взгляды его напрягали, если честно.

– И с какой же целью вы явились ко мне? – уточняю я, нарочито подчеркнув официальный характер наших взаимоотношений. – На данный момент меня абсолютно устраивает действующее соглашение: "невнятный перепих раз в десятину, без каких-либо дополнений".

– Я бы хотел видеть тебя чаще, – чуть замолчав, произнес он, глубоко вздохнув.

– А я – нет, – спокойно отбриваю я, пока Катя мечется в панике, но не мешает мне. – То, что я действительно хочу, ты мне дать не можешь, но взамен планируешь для себя новые горизонты в работе?

Пока мужчина явно сбит с толку и, сдвинув брови, моргает, я поднимаю Катю на ноги и медленно снимаю жакет, а затем и остальную одежду. Ларский, не отрывая взгляда, следит за стриптизом из Викторианской эпохи, а я успеваю накинуть на полуобнажившееся тело халат. Догола раздеваться я все-таки не стала, но бедрами и плечами сверкнуть успела.

– И чего же ты хочешь? – глубоко дыша, спросил ректор, сохраняя спокойствие.

– Чего-то настоящего, – грустно отвечаю я, сглатывая ком в горле. Катюхино отчаяние на вкус, как прокисшее молоко. – Хочу знать, что едва эти стены не отпразднуют Зимний бал, меня не забудут, как очередную книжку в библиотеке. Хочу быть нужной и важной для мужчины не только по работе, но и просто так. Хочу, чтобы обо мне заботились, а не просто… пользовались.

Эти слова ошеломляют мою соседку. Девушка замирает и готова пролить слезы оттого, что я озвучила её потаенное желание. Катя тяжело дышит, не осознавая, что выдает нас с головой. Чтобы как-то сгладить её состояние, я беру в руки свечу и подхожу ближе к Ларскому.

– Я уже догадалась, что ты понятия не имеешь, как надо обращаться с женщинами, – мягко говорю я не только Матвею, но и Кате, чтобы она прекратила представлять его героем. – Ты видишь нас лишь в утилитарном свете – мы для тебя только способ сбросить напряжение. Я готова выполнить свою часть сделки, и до Зимнего бала двери моей спальни для тебя не закроются, но не жди, что это будет что-то значить для меня. Если ты придешь – я не огорчусь, а если не придешь – буду еще счастливее. Когда весна подойдет к концу, у тебя не будет причин сожалеть о моем дальнейшем присутствии в Университете. Я честно отрабатываю свой пост.

С этими словами я медленно бреду в ванную, чтобы наконец-то умыться.

– А что будет новой весной? – вдруг спрашивает маг за спиной. Голос без чувств, скорее простой интерес, как факт.

– Ты поймаешь себе новую жертву, готовую ублажать тебя за работу, а я займусь поисками достойного мужчины, – легко произношу я в ответ, оставляя открытой двери.

Устанавливаю плошку со свечой на столике и кручу кран с водой. Спустя мгновение в дверях появляется ректор. Оперевшись о косяк, мужчина сложил руки на груди.

– А если я захочу продлить наше соглашение? – интересуется Ларский с таким видом, будто мы учебный план обсуждаем.

– Я откажусь, – хмыкаю в ответ, плеснув в лицо себе пригоршню прохладной воды.

За целый день копания в земле, этот миг – настоящее блаженство.

– Почему? – продолжает расспрашивать ректор.

– За прошедшие месяцы у меня было время подумать о нашей сделке, – легко отвечаю, продолжая умываться. Макнув щетку в зубной порошок, закидываю её в рот. – Я понаблюдала за тобой и твоей версией "отношений" и надо признать, что ты плох во многом.

– Если ты имеешь в виду постель…

– Я сейчас не о сексе, Матвей, – строго прерываю его на полуфразе, усиленно водя щеткой по зубам и сплевывая пену в раковину. – Вот что должно выделять меня из всех, как твою женщину? Ты вообще знаешь значение слова "любовница"? Это женщина, которая дарит ласку, нежность, тепло, а в ответ получает заботу, защиту и внимание.

– Ты это тоже прочитала в библиотеке? – скептично приподняв бровь, уточняет мужчина пока я вновь яростно вожу щеткой и споласкиваю рот водой.

Закатив глаза, хочу рявкнуть об опыте, но вовремя вспоминаю о Кате и с натужной улыбкой отвечаю:

– Конечно. Хочешь и тебе дам почитать? Может, что-то новое узнаешь.

Вытерев лицо полотенцем, забираю со столика свечу и выхожу из ванной.

– Ты так легко и открыто это говоришь? – несколько озадаченно спрашивает Ларский, с недоумением глядя на нас с Катюхой.

Мы с соседкой расстилаем постель и сбрасываем лишние одежки, оставаясь в тонкой сорочке.

– Мне казалось, у нас достаточно открытые отношения, – пожимаю я плечами, складывая свои вещи на стул и принимаясь скатывать чулки с ног. – Мы не пара, и ты явно не заинтересован во мне, больше чем на пару часов в десятину, а я достаточно благодарна тебе за предоставленную работу, чтобы спокойно переносить эти редкие встречи.

– Переносить? – уточняет мужчина, с какой-то эмоцией, но вот какой именно, я уже не понимаю.

– До вчерашнего дня тебя все устраивало, разве не так? – хмыкаю в ответ. – А теперь ты прибежал, чтобы что? Намекнуть на повторение? И то, сугубо по причине… как ты сказал? "Магия дается легче, и работа идет быстрее"? Как заботливо с твоей стороны.

– А если я изменюсь? – вдруг интересуется Ларский, все еще стоя посередине спальни, продолжая наблюдать за моими сборами ко сну.

– Сказал мужик, которого несколько месяцев не смущало, что его женщина спит в чулане, – весело ответила я, откидывая край одеяла и с наслаждением усаживаясь на мягкую перину. – Давай признаем, что ты в этом совсем плох? Я хочу спокойно дожить до конца нашей сделки и разойтись как в море корабли.

– Что? – удивленно переспросил Ларский, нахмурившись.

Катя в моей голове тоже недоумевает от этого оборота речи.

– Ну, в океане, два судна при встрече не врезаются друг в друга, а плавно обходят по окружности, – поясняю обоим местным, укрывая себя одеялом и приподнимая брови. – Если это всё, я бы хотела уже уснуть.

На мою просьбу мужчина лишь поджал губы и медленно направился к выходу.

– Матвей, а можно вопрос? – вдруг спрашиваю я, уже когда голова коснулась подушки.

Маг замер и молча повернулся ко мне лицом, явно желая продолжить разговор, но изо всех сил демонстрируя незаинтересованность.

– Это правда, что княгиня Громова может упразднить Университет?

Вопрос явно удивил ректора, отчего он приподнял одну бровь.

– Просто я что-то такое услышала сегодня, – почему-то дополняю я, пока Ларский продолжает молчать.

– Да, – отозвался мужчина. – После того как в поместье появляется новая хозяйка, ей направляют документ, подтверждающий использование замка под учебное заведение. Но не думаю, что об этом стоит беспокоиться, ибо у этих земель уже более двадцати весен нет княгини, а судя по репутации наследника – появится такая нескоро.

С этими словами он вышел, закрыв за собой дверь, а я почти заснула, но у Кати были вопросы.

– Что ты наделала? Зачем сказала такое? Он ведь хотел…

"Да поняла я, чего он хотел! А вот чего ты хочешь-то, а? Стать очередной зазнобой в его постели, которой с Зимним балом указывают на дверь? Или же чего-то более реального?"

– Я…

"Спи уже. Завтра тяжелый день", – бухчу я устало, проваливаясь в сон.

Глава 20

Следующие два дня после разговора с ректором Катя меня извела своими сомнениями, волнениями, догадками и страхами. Пришлось немного прикрикнуть, чтобы успокоить её и детально разъяснить ситуацию, используя доводы разума. Девушка не видела того, что было очевидно для меня, но и я не эксперт в отношениях, конечно же. Просто мой взгляд на мужчин иной, нежели её. Кате пришлось согласиться с этим.

Для меня Ларский – мутный тип, который хочет и рыбку съесть и… сковородку не помыть, а вот соседка начинала видеть в нем то, чего там и в помине не было. Какие-то чувства или заинтересованность в ней. По десятому разу пришлось напомнить ей, что она для него не более, чем Джесс весь прошлый год. А что же сейчас? Он как-то проявлял к бывшей любовнице внимание или ту самую заботу? Нет. Делал вид, что эта женщина его не обнимала ногами весь прошлый год. Тьфу! Весну.

Внезапно замечаем спешащую по коридору подругу, которая, завидев Катю, тут же скороговоркой произнесла:

– Ох, как хорошо, что я тебя встретила! Идем, нас уже ждут внизу.

– Где? Что случилось? – недоуменно спрашивает соседка, пока её тянут за руку.

– Орден здесь, – вполголоса пробормотала лекарша, чтобы её не услышали студенты. – Надо подготовиться. Ты не видела уведомление?

– Какое? – продолжала хмурить брови девушка, спешно перебирая ногами рядом с подругой. – Нет.

В это же мгновение перед ними в воздухе появляется сноп синих искр и складывается в несколько строк, гласящих о необходимости явиться в подземелье замка.

– Вот это, – деликатно пояснила Джесс, пока Катя читала послание.

Я в шоке, пожалуй, для меня такие фокусы – из разряда фильмов о волшебниках. Вроде уже привыкаешь, но все равно чудно. Пока я все еще нахожусь под впечатлением от местных СМСках, Катя спешит с подругой на нижние ярусы Университета, ёжась от пронизывающего холода.

За окном уже было буйное по яркости и теплу лето, но подземелье полностью оправдывало свое название и назначение. Только луж и сырости тут не было. Сухо, холодно и темно.

– Ты знаешь, куда идти? – прошептала Катя, когда Джесс стала уверенно поворачивать на развилках.

– Да, не волнуйся, – вздохнула лекарь. – Уже почти на месте.

Вместо ожидаемых горящих факелов на стенах здесь были масляные светильники. Небольшие фонарики нечасто встречались на пути, разгоняя темноту по углам, но все же ощущение темницы не исчезало. Катя не успела проникнуться этой мрачной атмосферой, когда девушки наконец-то вышли в просторный зал. Света здесь было гораздо больше, но темный сводчатый потолок это не спасало, а мрак все еще таился по углам и на стенах. Несмотря на это, Катя ощутимо расслабилась, заметив, что они тут не одни с Джесс. Павел Петрович что-то увлеченно обсуждал с Евдокией Всеволодовной, а Ирина Николаевна сосредоточенно рассматривала сложенные неподалеку свитки. Едва обе девушки не сговариваясь уселись на свободную скамью у стены, как за их спинами послышались тяжелые шаги и голос Евгения Анатольевича:

–… мальчишка упрям как мул, – ворчал преподаватель физической подготовки. – Помяните мое слово, мы еще услышим о нем.

– Мы в любом случае услышим, – вторил ему голос Игната Борисовича – специалиста по армейской подготовке, когда мужчины уже появились в дверном проеме. – Он точно пойдет по стопам деда.

Два статных учителя, продолжая разговор, кивнули всем присутствующим и, последовав примеру остальных, расположились на свободной скамье. Таким образом, здесь собрались все, кто владел магией, кроме барона Ларского.

– Что сейчас будет? – тихо спросила Катя. – К чему хоть готовиться?

– Ректор встречает делегацию магов, – зашептала Джесс. – Как только они явятся, из камер по очереди будут приводить пленников. Видишь круги на полу? Они пройдут проверку и будут судимы, а потом Орден их заберет… к Пескам.

– Даже если они ни в чем не виновны? – недоуменно уточнила Катя с моей подачи.

– Если магии нет и вины нет – их отпустят, – пожав плечами, ответила подруга.

– Такое хоть раз было? – недоверчиво спрашивает моя соседка, внутренне ежась от дискомфорта.

– Прошлой весной – нет, – покачала головой лекарша.

Этот момент меня смутил. Магия родилась в Кате без её желания и воли. Если бы ей не повезло устроиться на работу в Университет, то она бы точно попала к Пескам, даже если за ней нет грехов и чужой смерти. Какой-то выбор без выбора!

– Тебе это не кажется не слишком справедл…

– Идут, – быстро перебила меня Джесс, отчего Катя решила не делиться своим мнением.

В просторный, но темный зал со сводчатым потолком и колоннами, а-ля царские палаты, вошел ректор, а за ним трое мужчин в балахонистых плащах с накинутыми капюшонами. Лица были скрыты под шарфами, натянутыми до глаз. Преподаватели поднялись на ноги и выстроились в шеренгу, перед которой встала Ирина Николаевна.

– Приветствуем вас в стенах Университета, – коротко произнесла магичка, протягивая свиток тому, что стоял ближе к ней. – В этот раз у нас немного кандидатов – только четверо.

– Государственная защита спит на постах? – в ответ ей раздался скрипучий голос.

– Скорее она ретиво исполняет свой долг, – парировал Павел Петрович, покосившись на гостей. – С каждым разом глупцов все меньше.

– Сколько у вас магов этой весной? – спросил другой маг.

– Десять, – коротко отозвалась Ирина Николаевна, продолжая прямо стоять перед Орденом.

– Мало, – проворчал вопрошающий. – Скоро они вообще рождаться не будут?

– Мы на этот показатель повлиять никак не можем, – резонно ответила Евдокия Всеволодовна, картинно вскинув бровь со свойственной ей кислой миной. – Лишь обучить выявленных.

В этот момент Катя почувствовала, как по ней скользят недобрые взгляды гостей. Словно липкие пальцы, они ощупывали её, с каждым мгновением становясь сильнее и реальнее.

– У вас пополнение? – удивленно уточнил кто-то из мужчин.

– Один из преподавателей покинул свой пост, – строго ответил Ларский. – Я принял решение взять на работу одаренную девушку.

– Она не проходила испытания, – возразил маг со свитком в руках.

– Не было времени и необходимости, – огрызнулся ректор. – Обошлись своими силами.

Вдруг Катя почувствовала руку Джесс на плече. Подруга явно желала поддержать мою соседку, ибо девушку уже била крупная дрожь.

– Вы не имеете власти над делами Университета, – спокойно, но значимо произнесла Ирина Николаевна.

– Как вас зовут? – будто не заметив слов магички, спросил представитель Ордена, сделав три шага к Кате.

– Екатерина Ветрова, – произношу я, ибо соседка почти в трансе от ужаса.

– Ветрова… Я слышал о дочке помещика Ветрова, но мне казалось, что звали девочку иначе…

Этот тон ясно и с насмешкой говорил, что он знает правду. Девушка дрожала, словно лист под дождем, даже меня сотрясало от происходящего.

"Не смей опускать глаза! Смотри прямо! Ты – дочь своего отца! Этого никто не сможет отнять!" – требовательно скандирую я, с трудом подчиняя Катю себе. Соседка вдруг глубоко вздохнула и спокойно выполнила мою команду. Чуть приподняв бровь, она выдерживает битву взглядов.

– Если вы закончили, то предлагаю приступить к тому, зачем мы здесь собрались, – раздался рядом недовольный голос Ларского.

В ответ гость лишь картинно обернулся к ректору и усмехнулся, отходя в сторону. Преподаватели, тихо ропща, заняли места напротив. Катя слышала их комментарии: "вот же наглость!", "явились и еще смеют тут.."., "почувствовали власть.."., но страх сковал девушку и не отпускал. Джесс отвела нас в сторону, где мы встали в линию с другими коллегами.

– Время первого узника, – велела Ирина Николаевна невидимым надзирателям.

Где-то под полом послышались скрип железа и стон решетки. Немного погодя с боковой лестницы в зал поднялась фигура. Измученная и ослабленная девушка затравленно осматривалась, щуря веки, но, едва заметила троицу в капюшонах, как страх расширил её глаза.

– Нет! – воскликнула пленница, метнувшись назад в темноту, но тут же была возвращена в зал силой магии. – Прошу вас! Я ничего не сделала! Я не заслуживаю такого!

– Молчать! – прогремел голос из-под шарфа. – Ты сможешь доказать свою невиновность.

– И что же потом? – дерзко спросила тяжело дышащая узница. – Меня отпустят?

– Если ты не брала грех на душу, то тебя ждет контракт и хорошее положение в Ордене, – произнес другой гость. – Если же по твоей вине кто-то умер – то наказание за это известно.

– Это нечестно! Я защищалась!

Тело пленницы проплыло к центру зала, где вспыхнули круги, будто их перед этим полили керосином. Зал осветился, но рассматривать интерьер желания не оказалось. Все неотрывно наблюдали за тем, что будет. Бедняжка упала на колени и стала рыдать, пока пол продолжал зажигаться огнями. Помимо трех больших кругов, там были и окружности поменьше, в которых вдруг появились вода, огонь, цветок, камень и вихрь. Я в шоке наблюдаю за всем происходящим, замечая, как преподаватели вытянули руки и что-то колдовали. Словно в мультике, элементы природы клубились на месте и чего-то ждали. Внезапно вода медленно приблизилась к испытуемой и упала к её ногам. Круги тут же погасли, а Павел Петрович, взмахнув рукой, убрал лужу подальше от пленницы.

– У неё магия воды, – коротко резюмировал преподаватель права.

– Тамани Скорифф, вас обвиняют в убийстве Элении Джонсон, – сурово произнес один из троицы магов. – Что вы скажете в свое оправдание?

– Она заслужила, – ядовито прошипела Тамани, не поднимая головы. Длинные волосы скрывали её лицо.

Вдруг один из гостей повел рукой, и перед нами, будто в кино, возник образ какой-то девушки и голос пленницы зло прокричал:

– Ты – наглая сучка! Думала, я не узнаю?! Теперь захлебнешься своим ядом!

Дальше Катя не смотрела, закрыв глаза, но звуки исключить не смогла. Судя по всему, кто-то мучительно умирал, хрипя и булькая. Нас с соседкой откровенно трясло уже от ужаса этой сцены. Еще немного, и ужин покинет наш желудок. Зажав рот рукой, заставляю Катюшку дышать носом.

– Тамани Скорифф, вы признаны виновной в убийстве и заслуживаете наказание – на веки вечные бороться с Песками и умереть от их проклятья.

– Нет! Нет, прошу! – вдруг заверещала пленница, вскинув голову вверх.

Но в это же мгновение крик Тамани оборвался, заткнутый кляпом, внезапно появившимся во рту, а кандалы незаметно сковали руки. Повинуясь неведомой силе, узница отлетела к стене, где и замерла, беззвучно рыдая, а мы с Катей заметили пасы руками Ларского.

– Время второго узника, – спокойно и отстраненно произнесла Ирина Николаевна.

Следующим пленником оказалась пожилая женщина. Она держалась достойно и молчаливо. Её обвиняли в падении скота трех деревень. Из всех элементов стихий к ней приблизился цветок, что говорило о магии флоры. Обвинения не подтвердились, и маг Ордена шагнул в погасшие круги.

– Отныне ты наша сестра, – мягко произнес он. – Впереди десять весен тяжелой жизни в борьбе, но мы позаботимся о тебе.

В этот момент женщина заметила протянутую руку и вложила в неё свою ладонь. Отойдя в сторонку, она присела на скамью. Такое разное отношение было ярким контрастом, но на анализ времени не осталось.

– Время третьего узника, – произнесла преподавательница магии.

Третьим стал мужчина с сединой на висках. Он достойно стоял перед судом магов и прошел испытания, владея магией огня.

– Антон Афанасьевич, почему вы бежали? – спокойно спросил представитель Ордена. – Ваш контракт закончен, и вы знали, что должны явиться на границу.

– Никто не хочет умирать в Песках, – отстраненно ответил узник. – Я смалодушничал. Что теперь со мной будет?

– Как и положено – десять весен в борьбе с Проклятьем, – ответил другой маг из троицы. – За побег – еще две весны сверху.

– А потом? – тревожно спросил пленник, сдвинув брови.

– Вы будете вольны покинуть Орден или же остаться с нами.

Это условие как-то не ложилось в легенду о Песках и Ордене, где пленники до смерти боролись с Проклятьем. Катя да и я тоже, полагала, что это общее условие. Но реальность немного отличалась. Да, преступники в наказание ссылались туда навечно, а вот остальным одаренным предлагалась служба на время с последующей "пенсией". Хм. Десять лет, конечно, немало, но и не "на веки вечные".

Последней узницей оказалась женщина средних лет, лечившая деревенских. Особых грехов за ней не было, но в селе стали умирать мужчины, а обвинили во всем местную ведунью. Пленница оказалась невиновной, да и магии у неё не было. Судя по лицам всех присутствующих, такое случалось крайне редко.

– Как же ты лечила людей, не обладая даром Великого? – с сомнением уточнил один из орденских магов.

– Травами и отварами, – пожав плечами, ответила женщина, обхватив себя руками. – Бабушка владела магией, она и научила меня: какие цветки и как заваривать, а какую травку растирать в кашицу да к ранам прикладывать. Народ болеет простыми болезнями, и лечатся они тоже нехитро.

– Совет магов постановляет, что вины на Аманде Мастерсон нет и магией она не владеет, а значит, свободна и вольна покинуть стены Университета, – спокойно произнес ректор, чьи слова эхом отражались от стен подземелья.

– Благодарю, но как же я доберусь до родной деревеньки? Это ж, поди, полстраны пройти пешком надо, – пораженно произнесла Аманда, переводя взгляд с одного преподавателя на другого.

– Куда тебе надо? Мы скоро двинемся в путь и можем подбросить, если тебе на запад, – чуть замявшись, предложил один из троицы магов, пока другие уже расселись по скамьям, а Ирина Николаевна готовила бумаги на пленников.

– Дак, в земли барона Ларского, – смущенно ответила женщина, бросив взгляд украдкой в сторону ректора.

Все разом обернулись к магу, который недоуменно свел брови.

– Тогда нам не по пути, – хмыкнул кто-то из гостей.

Катя уже успела рухнуть на скамейку, чтобы перевести дух и унять тремор волнения. Джесс же подошла к узникам и уже водила рукой над ними, явно оказывая помощь, обойдя вниманием лишь убийцу. Заметив, что все продолжают коситься на него, Ларский, недовольно поджав губы, произнес:

– Завтра отправлю тебя в баронство. Сегодня можешь переночевать здесь.

– Благодарю, господин, – взволнованно ответила Аманда.

Я же внимательно наблюдала за всеми, ибо между преподавателями и Орденом явно было какое-то напряжение. Ректор держался посередине, вынужденный играть за обе команды, пока гости подписывали документы. Коротко со всеми попрощавшись, они вышли из подземелья, отправив в темницу лишь Тамани Скорифф. Остальные бывшие пленники да и сами маги отправлялись на постоялый двор в деревню для отдыха.

– На этом мы закончим, – зычно резюмировал Ларский, распуская коллег, первым направившись прочь со спешащей за ним Амандой.

Катя лишь сейчас смогла глубоко выдохнуть, не замечая, что все это время едва дышала. Джесс похлопала нас по спине и ободряюще улыбнулась. Вереница преподавателей направилась к лестнице наверх.

– Мне показалось, или Орден магов нас не слишком-то жалует? – ворчливо поинтересовалась моя соседка.

– Они недовольны, что мы не в их рядах, – со вздохом произнес Павел Петрович, тяжело преодолевая ступеньку за ступенькой, держась за поручень и опираясь на свою трость.

– Будь их воля – мы бы тоже боролись с Песками, – хмыкнул Евгений Анатольевич, упруго шагая впереди процессии.

– Другие же мечтают завербовать нас в Тайную канцелярию, – сдержанно поддакнул Игнат Борисович, идущий последним.

– Таким образом, нас недолюбливают все, – резюмировала Евдокия Всеволодовна, в своей едкой манере. – И считают бездельниками. Вот только никто из них бы не выдержал и весны в этих стенах.

– И не говорите, – проворчал Павел Петрович, пыхтя себе под нос. – Один Красавин чего стоит!

– О-о-о-о! – застонали все хором в голос.

– Да когда же вы уже забудете этого парня? – страдающим голосом спросил Евгений Анатольевич.

– Бедняга, наверное, уже обыкался там, – хмыкнула ему в тон Джесс под всеобщий смех.

– Верите, Екатерина Львовна, семь весен назад я был молод, свеж и юн, – залихватски спросил пожилой преподаватель. – И вот, взгляните на меня! Седой, скрюченный и нервный! Хвала Великому, что перестал ночами просыпаться от собственных криков.

– Теперь вас будят иные проблемы? – хмыкнул Игнат Борисович.

– Доживете до моих седин – узнаете, – проворчал преподаватель права.

– Павел Петрович, если вас что-то беспокоит, то вы всегда можете обратиться ко мне, – участливо произнесла наша подруга. – Я буду рада помочь.

– Ох, Джессика Адамовна, я уже месяц собираюсь к вам заглянуть, – признался ученый дед, когда процессия наконец-то выбралась из подземелья. – Видимо, настал мой час. Вы сегодня свободны?

– Конечно, – улыбнулась лекарша. – Пройдемте со мной.

На этом моменте все разошлись кто куда и мы с Катей побрели к себе в спальню. Страшных записок нас не ждало, да и ректора не наблюдалось, зато усталость и какая-то обреченность нахлынули сполна. Повалившись на мягкую перину, соседка продолжала переживать ужас, охвативший её в подвалах замка.

Слова и взгляд того мага из Ордена…

Наказание за преступление… Хоть девушка никого и не лишила жизни, но подделка документов ведь тоже проступок.

Сердце соседки билось так сильно и быстро, а слезы уже катились по щекам. Катя не могла собраться с мыслями, а я впервые увидела реальность, которой она избежала. Десять лет дышать ядовитыми Песками лишь потому, что Великий наградил тебя даром, о котором ты не просила? В этом мире, если ты маг, то либо служишь государству, либо твоя дорога к Проклятью. Вспоминая простую жизнь Эммы и Алана, я искренне рада за пару, а вот Катюху стала понимать лучше. Девушка оказалась совсем одна, да еще в таком незавидном положении. С перспективой Песков на горизонте. Тут уж и Ларский за спасителя сойдет.

Пока я флегматично размышляла о судьбе соседки, та успела приложиться к фляжке. Не то, чтобы это было ужасно, но бухать в одиночестве как-то стремно. Пора с этим заканчивать.

"Больше этого не делай", – спокойно, но твердо говорю я, пока девушка тяжело дышит у тайника в шкафу.

– Почему? – хрипло спрашивает она, делая еще один щедрый глоток.

"Именно так и происходит подселение, – взвешенно отвечаю. – Когда дух слаб, он легко подавляется более сильным. Ты уже собой не владеешь и не являешься хозяйкой своему телу".

– Это не так, – возражает Катя, хотя в глубине знает, что я права.

"Если я не захочу спать с ректором, то и ты его больше не увидишь, – настойчиво продолжаю я, чтобы показать свою правоту. – Когда ты в тоске, пьяна или не владеешь собой – я становлюсь только сильнее".

– Ты говорила, что не навредишь мне, – почти заскулила девушка, понимая свою уязвимость.

"И разве я врежу? – сдержанно уточняю я, не отвечая прямо. – Но представь, если на моем месте действительно оказалась бы тварь из Тьмы? Ты своими руками даешь власть над собой. Подумай, как ею распорядится злой дух?"

– Я… Я… не знаю, – шепчет Катя, сжимая бутылку в руках.

"Знаешь, – уверенно возражаю в ответ. – Если ты о себе не позаботишься, то кто это должен сделать? Я? Может, я попала в твое тело с целью убить кого-нибудь? Может, меня послали погубить Имавиру. А может, единственный вариант стать свободной – захватить тело насовсем или же заставить тебя выпрыгнуть в окно".

– Это… правда? – шокированно лепечет соседка.

– Как знать, – говорю вслух, отчего девушка с силой смыкает губы, но я сейчас сильнее. – Может, правда, стоит подавить тебя и жить в свое удовольствие, раз кое-кому плевать на себя.

– Мне не плевать!

– Ты сидишь в шкафу и хлещешь спиртное, – смеюсь я. – А скоро так вообще уснешь и я смогу делать все что хочу. Может, прогуляться голой по крыше? Или заявить Ларскому, что я увольняюсь? А утром оставлю тебя одну расхлебывать последствия. Мне не холодно внутри тебя, не голодно и не больно. Просто скучно. А так, хоть какое-нибудь приключение.

– Чего ты хочешь? – со слезами на глазах спрашивает Катя, чувствуя предательство в душе.

– Никогда не поддавайся слабости, – строго произношу в ответ. – Не давай никому управлять собой. Выслушай все советы, но принимай решение, исходя из собственной выгоды. Пить в одиночестве – это… унизительно. Ты не уважаешь себя, тогда и не стоит ждать подобного от других. Хочешь выпить – хватай бутыль и иди к Джесс. Поболтаешь, расслабишься, может и чего интересного узнаешь.

Соседка чувствует красные волны стыда, что омывают лицо. Не глядя, она закрывает бутыль и убирает её в дальний угол.

"Нам стоит подготовиться к экзаменам. Маги будут наблюдать не только за студентами, но и за тобой, – уже спокойнее говорю, чувствуя дискомфорт девушки. – Я тебе не противник, но и ты себе врагом быть не должна".

Глава 21

Утро в замке выдалось суетное. Студенты уже прознали о визите Ордена магов и взволнованно шептались по углам. Кто-то просто из интереса, ибо их судьба борьбы с Песками миновала, а кто-то трясся от страха. Катя старалась выглядеть собранной и со мной не общалась. Я чувствовала её обиду за вчерашнюю лекцию, но больше в этой обиде было стыда.

Первые испытания проходили у новичков в магическом кругу. Только для этого использовали не подземелье, а просторный учебный зал Ирины Николаевны. Дети были напряжены и старались не нарушать общего порядка. Но никто из присутствовавших не смотрел в дальний угол помещения. Что-то отводило взгляды в сторону, не позволяя сосредоточиться и заметить искаженные линии, скрывающие троицу молчаливых магов.

После ученики сдавали профильный экзамен у преподавателей магии и получали оценку своим способностям. Каждому курсу выделялся день, так что у всех было время на тренировку. Катюхины ученики взволнованно готовились к испытаниям, заполоняя собой оранжерею и учебный класс, так что Атеро пришлось отбывать наказание, выполняя различные поручения к Летнему балу. После магических экзаменов придет пора обычных, и с учеников, наделенных даром, никто не снимает ответственности подготовиться и к ним. Так что замок буквально гудел.

К выходному Катя была выжата как лимон, так что перед сном решила воспользоваться благом нового жилища, а именно ванной. Хотя по размерам каменная чаша больше походила на просторное джакузи, но о таком тут даже не слыхали. О, а я мечтаю ощутить бодрящее бурление пузырьков, но не в ближайшее время. Вот вернусь и честно буду ходить на фитнес, где среди прочего есть бассейн с гидромассажными струями. Правда, туда еще надо пробиться, но для мотивированного человека это фигня! А я очень мотивирована, черт побери!

– Спишь? – вдруг раздался голос Ларского.

– О, Великий! – верещит Катя, едва не уйдя под воду, но в последний момент сохранив прическу сухой. – Вас не учили стучаться?!

– Я стучал, – спокойно сообщает мужчина, прислонившись к косяку дверного проема. Взгляд – нечитаемая маска.

– А дождаться ответа? – уже спокойнее бухтит девушка, подавляя приступ волнения.

– Не было времени – меня могли заметить, – ровно отвечает барон, разглядывая обнаженные плечи и шею любовницы.

– Ах, ну да, как же я могла забыть неповторимый привкус адюльтера, – бормочу уже я, пока соседка вдруг начинает теряться. – А что, десятина прошла?

– Нет, – с оттенком недовольства отвечает ректор.

– А что тогда случилось? – не скрывая сарказма уточняю у нежданного гостя. – Замок в опасности?

– Ты закончила мыться? – мрачнея на глазах, спрашивает Ларский, открыто намекая: кто тут заказывает музыку.

– Нет, – язвлю я, демонстративно откидываясь на бортик.

– Ты решила усложнить мне задачу? – с прищуром интересуется мужчина.

– Я? – хмыкаю в ответ. – Абсолютно нет. Просто пытаюсь отстаивать свои границы. Это запрещено?

– И чего же ты хочешь? – с понимающим смешком вдруг уточнил он.

– Раз уж мой любовник – маг-реликватор, то, пожалуй, я хочу кое-что, не являющееся для тебя редкостью, – уже собраннее отвечаю я, пока Катя теряется в догадках.

Вот уже некоторое время меня снедает тоска, и причина этого – отсутствие музыки. Я всегда была погружена в звуки: дома, в школе, на работе, по дороге в наушниках. Мой мир буквально состоял из нот, тонов, обертонов, субтонов. За первое путешествие я истосковалась по музыке. Бах, Шуберт, Бетхофен, Брамс, Чайковский, Моцрат, Пиччинни и другие дядьки всегда были частью моей жизни. В более сознательном возрасте я открыла для себя современных композиторов, чьи произведения по силе не уступают великим. Эйнауди, Патерлини, Циммер, Джавади, Уильямс, Рихтер – их творчеству еще предстоит пройти проверку временем, но от этого они звучат не хуже или менее красочно. И вот, пару дней назад, убирая очередной участок замка, я буквально замерла от шока.

Музыка.

Я услышала музыку из аудитории Евдокии Всеволодовны. Произведение похоже на классическое, но различия заметны. Рояль и скрипка пели друг другу о вечном, сплетаясь в признании и возвышенном обещании. Сердце застучало в груди Кати, хотя она сначала и не понимала причины этого. Мне пришлось объяснить. И с тех пор я только и думаю о музыке, пока соседка занимается работой, учениками и прочими заботами.

– И что же это? – спрашивает Ларский, возвращая меня в реальность и ванну с теплой водой.

– Нечто, что способно записывать звуки и воспроизводить их, – отрешенно отвечаю, не до конца сформулировав запрос.

– Ты собралась шпионить за кем-то? – сдвинув брови, уточнил мужчина. – Для этого есть способы и средства поэффективнее.

– Я не занимаюсь подобным, – отмахиваюсь от этого предположения. – За кем мне следить? За студентами? Я и так рада возможности отдохнуть от них, чтобы еще тратить на глупости личное время.

– Тогда объясни, чтобы я лучше понял, – флегматично предложил ректор, склонив голову набок.

– Планирую записать музыку, – со вздохом призналась я. – Чтобы слушать, когда захочется, а не когда соберутся ученицы Евдокии Всеволодовны.

– Достаточно… необычно, – задумчиво отозвался Ларский, покачав головой из стороны в сторону.

– Это выполнимо? – устало интересуюсь я, не желая объяснять свои просьбы или мотивы поступков.

– Вполне, – хмыкнул любовник, продолжая спокойно стоять, прислонившись к косяку двери. – И как это повлияет на наше… соглашение?

– А-а-а, – понимающе тяну, широко улыбнувшись. – Этот артефакт сделает меня крайне лояльной к вам… на непродолжительное время.

– В смысле? – недоуменно нахмурился мужчина.

– Подарки творят с женщинами чудеса – они становятся весьма благодарными, но сей эффект сохраняется только при регулярных подношениях, – хмыкаю в ответ. – Неужели ты ждешь, что я до Зимнего бала буду сиять от счастья?

– Хорошо, ты получишь свою… записывающую звуковую реликвию, – мрачновато резюмировал Ларский, мгновенно разгладив все морщины на лбу. – Закончила мыться?

– А что? – картинно изумляюсь я, приподняв брови и протянув к нему руку ладошкой вверх. – Мой подарок готов? Тогда конечно, я уже жажду отблагодарить столь щедрого мужчину.

– Я же сказал, что сделаю, – вновь нахмурившись, напомнил он, когда моя рука скрылась под водой, не дождавшись желаемого.

– Никогда не стоит верить словам – только делам, – спокойно и размеренно отвечаю, пожав плечами, проходя глазами по телу ректора.

– У меня нет привычки обещать то, что я не планирую выполнять, – строго отозвался ректор, продолжая сверлить взглядом нас с Катюхой.

Моя соседка во время этой пикировки затихла, предпочитая не сопротивляться, но все внимательно подмечая.

– Я очень этому рада, – с широкой улыбкой комментирую, подплыв поближе к нему и сложив руки на бортик чаши. – На будущее: если ты видишь, что я получаю удовольствие – не надо меня прерывать, а лучше присоединяйся.

– Что? – недоуменно переспросил Ларский.

– Матвей, – со вздохом произношу я, закатив глаза. – Раздевайся и залазь ко мне.

Катюха начинает паниковать в моей голове, хотя с усилием сохраняет молчание, не желая упустить и мгновения. Только сердечко девушки стучит будто сумасшедшее.

"Спокойно! Всё под контролем!" – уверяю я, наблюдая, как наш любовник скованно прошел вглубь уборной и стал методично расстегивать пуговицы на своем сюртуке. Если это сопроводить музыкой, то никакого соблазнения зрителям не видать. Тут больше подошел бы военный марш: серьезный, четкий такт с обилием ударных и медных духовых. Пока я усмехаюсь своим мыслям, мужчина успевает раздеться догола и вступить в чашу ванны.

Мы с Катюхой поджимаем ноги, чтобы дать ему место. Усевшись и вытянув длинные конечности, Ларский при этом не растерял сосредоточенного взгляда с прищуром, продолжая следить за нашим поведением.

– Вода достаточно теплая? – томно интересуюсь, с блаженной улыбкой на губах. – Или предпочитаешь погорячее?

– Устраивает, – коротко отвечает ректор, пытаясь сохранить спокойный вид, но я всей кожей чувствовала, что ситуация для него новая. – Откуда у тебя идея по поводу записи музыки?

– Недавно расчищала участок сада под окнами класса этикета, – со вздохом расслабляюсь, смягчая тон и взгляд. – Услышала мелодии, и мне очень понравилось. Потом занятия закончились, а я захотела продолжения. Полагаю, Евдокия Всеволодовна меня бы не поняла, выскажи я подобные пожелания. Пока я думала, как вновь насладиться романтическими звуками, вспомнила о тебе и твоем профиле работы.

– И часто ты думаешь обо мне? – с оттенком любопытства уточняет Ларский.

– Нечасто, – пожимаю плечами, давая честный ответ. При этом выпрямляю согнутые ноги и укладываю их подошвами на грудь мужчины. – Согласись, наши отношения далеки от… обычных. Секс с тобой выматывает физически и эмоционально. Кроме последнего случая, на следующий день я сплю до вечера.

– К сожалению, иного способа справляться с нагрузкой я пока не нашел, – ровно отвечает ректор, бросив быстрый взгляд на Катюхины колени.

– А как другие с этим справляются? – вдруг спрашиваю я, искренне заинтересовавшись темой. – Я вот не чувствую в себе ярой потребности в близости. Неужели и Павел Петрович терроризирует кого-нибудь?

– Сомневаюсь, – с легкой улыбкой вдруг отозвался Ларский. – Это зависит от нагрузок и профиля магии.

– Подробнее.

– Для магии в сфере растений тебе не требуется лишних усилий, – пояснил мужчина, отведя взгляд в сторону. – Время и практика усовершенствуют навыки, но ты всегда будешь повелевать флорой. А вот если задумаешь осилить новое направление, например, захочешь поливать сады, тебе придется освоить магию воды – тогда понадобится больше усилий. Чтобы не только овладеть новой стихией, но и успешно её применять – потребуется перерабатывать эту энергию. Самостоятельно это крайне сложно.

– Создание реликвий – это затратно?

– На сто магов, только один сможет создать работающий артефакт, – чуть помолчав, ответил любовник. – На сто реликваторов, только один сможет создать сложный механизм.

– Звучит архисложно, – с уважением произношу я, а Катя в моей голове и вовсе поражена.

– Поэтому я не могу без тебя, – прямо говорит Ларский, вновь пристально глядя в глаза.

– А мой подарок – это сложно? – сощурившись, уточняю.

– Да, – спокойно кивает он, вновь опуская взгляд в раздумьях. – Придется постараться, чтобы звуки были чистыми и точными каждый раз.

– А я буду часто слушать музыку, – киваю вдогонку.

– Значит, и заряд должен быть достаточно долгим, чтобы позволить тебе наслаждаться мелодией столько, сколько ты захочешь, – серьезно отвечает Ларский, явно уже продумывая предстоящую работу.

В этот момент меняю положение и ложусь сверху на мужчину. Мой маневр знатно удивляет его, но он быстро справляется с собой, оставаясь неподвижным.

– Раз так, то тебе явно нужны дополнительные силы, – произношу я, кривя губы в улыбке.

Катька в голове сходит с ума от столь тесного и обширного контакта к обнаженной коже. Она к такому не привыкла совсем, хоть и спит с этим товарищем почти полгода.

– Кхм…, – лишь хрипит ректор, не мешая мне прижиматься к нему голышом.

– Мог бы и обнять, – чуть-чуть ворчу я, когда мужчина не сделал попытки облегчить контакт. – А то у меня такое чувство, что я тебя совращаю.

Обнимаю этого жирафа, чувствуя, что моих боков коснулись его ладони. И не ясно до конца: оттолкнут меня или все же просто таким образом держат.

– Я перехожу границы? – вкрадчиво уточняю, ощутив замешательство любовника.

– Нет, – тут же ответил Ларский. – Я ведь сам предлагал расширить наше соглашение.

– Что именно ты под этим подразумеваешь? – искренне интересуюсь я, со смешком добавив. – И пока будешь обдумывать и отвечать, мог бы и погладить меня по спине. Это, знаешь ли, приятно.

– Мне сложно описать, что именно я от тебя хочу, – задумчиво начал мужчина, выполнив просьбу. – Возможно, я и сам не до конца понимаю.

– Ласки? Близости? Нежности? Или только страсти? – уточняю я, чуть-чуть коснувшись кончиком носа его щеки.

– Всего, – тихо отвечает Матвей, немного затаив дыхание.

– И что я получу взамен? – игриво спрашиваю человека, который явно впервые с женщиной в ванне. Меня гладят исключительно по спине.

– А чего ты хочешь? – вкрадчиво интересуется любовник, не зная, чего ожидать.

Мне хочется заявить: "кристалл", но ни Ларскому, ни Кате пока ничего знать не нужно. Это игра вдолгую и ошибаться нельзя.

– Хм… Хочу быть твоей, – спокойно и прямо отвечаю, пока соседка уже чувствовала восторг от близости и поглаживаний. – Не просто партнершей по постельным утехам, а возлюбленной. Меня перестало устраивать то, что было раньше, да и тебя тоже, как я поняла. Хочу почувствовать себя любимой. Давай притворимся, что мы друг для друга больше, чем просто участники сделки? До Зимнего бала.

Пока мужчина, сощурившись, наблюдает за выражением Катиного лица и осознает сказанное, я подтягиваю ноги и обхватываю ими его бока, оседая на вполне напряженный пах.

– А это тоже результат… магической подготовки, или ты и правда так рад помыться со мной? – не сдержав улыбки дерзко уточняю.

– Я не обладаю талантом в таком деликатном деле, – затаив дыхание отвечает ректор, пока я всем телом откровенно трусь об него.

– Сочту за комплимент, – быстро шепчу, перед тем как впервые поцеловать этого мужика.

Катя почти не дышит и теряется в ощущениях, а вот Ларский наконец-то вспоминает, зачем пришел, и поцелуй быстро стал набирать обороты. Едва меня пытаются прижать к противоположному бортику, я прерываю битву языков и тихо шепчу:

– Нет.

– Нет? Почему "нет"? – непонимающе уточняет мужчина.

– Сегодня все будет по-другому, – спокойно сообщаю я и возвращаю нас в первоначальное положение. – Я – сверху.

Опускаю руки под воду и медленно поглаживаю торс любовника. Кстати, Матвей Михайлович явно не поклонник физических нагрузок. Его фигура, скорее, результат генетики, а не упражнений. То есть, вместо кубиков у него просто… живот. Без жирка, но и звездой стрип-клуба его никто не назовет. Эти мысли проносятся в голове за долю секунды, и в следующий миг Катя покрывается мурашками, впервые нащупав кое-что, что ректор прячет за штанами. Деваха в шоке, но сейчас её румянец нам на руку.

– Если я что-то делаю не так – ты скажи, потому что не все прочитанное было понятным, – чуть смущенно вещаю я, заставив Матвея вдруг заулыбаться.

Эта улыбка стала неожиданностью, озарившей Катю. Я вообще сомневалась, умеет ли он подобное. Чтобы прекратить восторг в соседкиной душе, наклоняюсь и целую любовника, продолжая мануальный массаж выступающих затвердевших частей его тела. Рваное дыхание и едва слышный стон – вот и вся реакция на наше смелое поведение, а, ну и руки, стиснувшие Катюхину талию.

Девушка уже знатно так поплыла, кстати, в отличие от меня. Я сохраняю рассудок и вообще думать не перестаю. Даже как-то стыдно в такой момент оставаться столь… холодной.

Чтобы не дать им обоим переспеть, приподнимаюсь и достаточно медленно опускаюсь верхом, не отводя взгляда с лица Матвея. Дело идет туго, но не так, чтобы это приносило боль. Опускаю руки любовника с нашей талии ниже и шепчу на ушко:

– Я знаю, что ты любишь быстро, но давай сегодня попробуем иначе?

Ответа нет, только взгляд все еще сконцентрирован на мне, словно отвести его – смерти подобно. Не спеша начинаю движение вниз до конца и еще медленнее вверх. Обхватываю голову Матвея и вновь целую. Слишком уж его взгляд бередит душу Кати. Я стараюсь не анализировать её чувства, там слишком много надежд и потаенных желаний, так что сосредотачиваюсь на технической стороне секса, хотя и тут я уже особо не нужна.

Дальше дело плавно пошло без моих наставлений. Мужчина не остался безучастным, а Катюха серьезно верила в идею "возлюбленной", так что вдохновенно получала удовольствие. Впервые она сознательно наслаждалась происходящим без оглядки и страха. Я искренне порадовалась за девушку.

Это странно. Меня, как третьего участника этого рандеву, не слишком волнуют ни взгляды, ни вздохи мужчины, да и как таковой ласки я не чувствую. Больше понимаю происходящее. А парочка-то весьма горячая, и сцена, надо сказать, эротичная, но я, скорее, тоскую и радуюсь, что удалось договориться насчет местного плеера. Надо еще подумать, как добыть музыку. Хотя мне сойдет любая, лишь бы не тишина.

Тишиной я наелась до отвала.

Пока я флегматично раздумываю над своими планами, любовники успели прийти к яркому финалу и тяжело дышали, глядя друг на друга. Замечаю, как посветлел цвет глаз Ларского, но ничего не успеваю сказать или сделать, как Катюшка сама протягивает руку к его лицу и, нежно прикоснувшись к виску, осторожно поглаживает большим пальцем густую прямую бровь.

– Глаза стали другими, – шепчет она, смелея час от часу. Я решила быть на подхвате и не больше.

– Какими? – уточнил Матвей, не двигаясь под ней.

– Светлее обычного, – с улыбкой отзывается девушка.

Без моего влияния она легко целует любовника и смелее поглаживает его затылок, отчего её вновь крепко обнимают. Кажется, совместная ванна – прямой путь к сближению. Тут же вспоминаю Эмму и Алана. И действительно, куда уж ближе и открытее.

Парочка продолжает миловаться, но внезапно Ларский поднимается на ноги и выносит Катю из чаши. Наскоро обтеревшись лежавшей рядом тряпкой, соседка стыдливо накидывает на плечи тонкий халат, пока ректор собирает свои вещи и, обмакнув мокрые волосы, натягивает штаны. Катя надеялась, что он останется дольше, но, видимо, у мага иные планы.

Минут десять спустя Ларский удалился, чмокнув нас в лоб. Я хмыкаю от веселья – до того эта сцена казалась нелепой, а вот соседушка тяжело дышит, справляясь с чувствами. Ей хотелось…

"Не начинай, – мычу я, от души желая закатить глаза. – Это только начало, и не факт, что что-то путное получится. Может он так же мягок и нежен, как камень? Тебе нужен такой?"

– Я чувствую, что он внутри совсем другой, – с тоской произносит соседка.

"Когда ты успела? – скептично уточняю. – И чем конкретно ты почувствовала? Вагиной? Серьезно? Катя, этот мужик прямо сказал, что ему для работы нужно переварить энергию, и для этого лучше подходит страстная женщина. Вот он и делает для себя всё, что надо. Не более".

– Ты очень злая и циничная, – сдерживая обиду, сообщает Катя то, что я и так знаю.

"А лучше быть романтичной дурочкой и верить в любовь с первого траха? Хотя подожди, сколько вы с ректором в близких отношениях? Пол весны! А он еще не заметил, что у тебя сиськи есть!"

Спорить со мной Катя не стала, решив, что у неё не хватит опыта, да и смысл. Я все равно понимаю её надежды и отчаянную тоску по чужому теплу. Улегшись на постель, девушка уставилась в потолок, вспоминая прошедшее свидание. Как все-таки по-разному мы его видим. Я ощущаю стыд за резкие слова, особенно когда в голове соседки вспыхивают нежные моменты. Она не заостряет внимание на сексе, только на своих чувствах и желаниях. Ей кажется, что Матвей тоже жаждет именно этого, хотя сам не понимает.

Я молчу. Меня и так обозвали сегодня.

Свой выходной Катя планирует провести в княжеской оранжерее. С утра пораньше девушка уже шагала к поместью. По дороге её встретили слуги и сообщили, что теплица открыта. Грег чаевничал бутербродами, и заметно приободрился визиту.

– Я рад, что вы решили помочь, – сияя, словно начищенный таз, сообщил садовник.

– Вы меня шантажировали, – едко напомнила Катя, снимая шляпку, перчатки и надевая передник, чтобы уберечь юбку от грязи.

– Да, пришлось, – недовольно поджав губы, согласился дедок. – Ну что, готовы?

– Надеюсь, управимся быстро, – вздохнула соседка, зашагав вглубь сада. – В Университете начались экзамены, и мне не помешает отдых.

– О, тогда спешу огорчить вас, юная барышня, – приподняв брови, начал Грег, когда они уже шли по каменным дорожкам. – Я заказал почти три сотни саженцев из столицы. Мне предстоит всех их высадить, а вам сделать так, чтобы они прижились и пустили корни.

– Да вы шутите? – воскликнула Катя, резко остановившись и обернувшись к садовнику.

– Ну, не прямо сегодня, – успокоил её дед. – Через пару-тройку дней. Самое большее – десятину. Часть следующей весной дам вам семенами.

– Вы предлагаете мне провести здесь все каникулы? – мрачно уточнила девушка, прикинув фронт работы.

– Я бы не смел надеяться на целую десятину, – с улыбкой произнес садовник. – Но пять дней было бы превосходно. Сегодня как раз займемся голубыми розами, они всегда распускаются к Летнему и Зимним балам.

Решив не тратить силы на ушлого дедулю, Катя молча развернулась и размашисто зашагала к указанным кустам, где росли символы балов Университета.

– И не думайте, что я не знаю об отсутствии княгини Громовой, – проворчала соседка. – Вы меня ввели в заблуждение.

– Это не так, – весело пожурил Грег. – Я лишь напомнил, что Университет не отказывает в просьбах главной усадьбе. А что насчет княгини, то наследник может жениться в любой момент – и таковая появится.

– Всё равно, – пробурчала девушка. – Вы старый интриган!

За спиной Кати садовник заливисто засмеялся, следуя по пятам.

Глава 22

Магические экзамены у старших курсов проходили более сложно и углубленно, а Орден уже не прятался за иллюзией. Три мага стояли с разных сторон от испытуемых и внимательно следили за выполнением заданий. Студенты нервничали, но старались сохранять спокойствие. Казалось, что преподавательница ботаники волновалась больше своих подопечных, но её ученики с честью прошли трудности.

Самые впечатляющие испытания проходили в аудитории Ирины Николаевны. Практически весь университет собирался, чтобы наблюдать за творимой магией воздуха, ибо это была стезя телекинеза и, внезапно, иллюзий. Ректор испытывал студентов, наделенных даром огня, так что в его стенах бывали настоящие фаер-шоу. Мы с Катей, словно завороженные, успели понаблюдать за левитацией и прочими чудесами.

Когда же Орден магов наконец-то покинул стены замка, все без исключений вздохнули с облегчением. Моя соседка схватила свою алкогольную заначку и зашагала к обители Джесс. За окнами уже был поздний вечер, а завтра – выходной, так что время расслабиться. Студенты давно разошлись по своим комнатам, лишь самые усердные все еще засиживались в библиотеке, так что Катя спокойно дошла до лазарета и смело шагнула в открытый проем лечебницы. Увиденная сцена заставила девушку на мгновение замереть и тут же развернуться.

– Прошу прощения, – охнула моя соседка, заливаясь пунцовой краской. – Я уже ухожу!

– Всё в порядке, Екатерина Львовна, – с весельем в голосе отозвался Илья Аркадьевич. – Пожалуй, это я злоупотребил гостеприимством Джессики Адамовны.

Катя все еще стояла спиной к лазарету, когда мимо неё пружинистой походкой прошел преподаватель поэзии и словесности, бросив на ходу:

– Добрый вечер.

– И вам, – промычала Катя, натужно улыбнувшись.

Едва мужчина с буйной гривой рыжих волос, свисающих до талии, скрылся из виду, моя соседка обернулась к подруге и раскинула руки в стороны.

– Проклятье! Я не хотела помешать! Понятия не имела, что ты занята!

– Осуждаешь? – сдержанно спросила Джесс, уже стоя у своего стола и одергивая юбку.

– Я? – изумленно переспросила девушка, ткнув себя пальцем в грудь. – Смеёшься? Я последний человек в этом замке, кто может кого-либо осуждать!

– Я… не знаю, что сказать, – смущенно пробормотала подруга, словно её поймали с чужой собственностью в руках.

– А что тут говорить? – чуть улыбнулась Катя, пожав плечами. – Вы двое взрослых людей и можете распоряжаться своей жизнью, как пожелаете.

– Ты правда так думаешь? – удивленно спросила Джесс, резко подняв взгляд на нас с соседкой.

– Да, – с широкой улыбкой кивнула девушка, подходя ближе. – И, видимо, я не зря принесла бутыль. Хотела отметить отъезд Ордена, но можно еще выпить и за вас с Ильей Аркадьевичем. Или еще рано?

– Не знаю, – скованно ответила подруга.

– Ну, знаешь, – расширив глаза, иронично возмутилась Катя. – То, что я видела, на "Не знаю" не похоже. Скорее на "Етить твою мать! Мы точно знаем, что делаем!"

Лекарша от этих слов резко покраснела и со скулящим стоном уткнулась лицом в ладонь, пока моя соседка от души посмеялась.

– Да ладно, расслабься, – успокаивающе протянула Катя. – Если хочешь, я могу притвориться, что ничего не видела, и мы это даже обсуждать не будем.

– Ты сможешь? – с надеждой спросила Джесс.

– Без проблем, – тут же серьезно кивнула девушка. – Считай, что я уже все забыла. Только ответь на один вопрос?

– Какой? – мрачновато поинтересовалась подруга.

– Илья Аркадьевич же не женат? – кисло уточняет Катя. – Как любовница женатого мужика, прямо скажу – это не самое приятное чувство.

– Если ты не забыла, я тоже была любовницей этого мужика, – скептично хмыкает лекарша, устало прислонившись бедром к столу. – Так что прекрасно знаю, о чем ты говоришь. И нет, Илья не женат.

– Тогда вообще не вижу препятствий, – пожала плечами девушка, махнув рукой со спиртным. – Стаканы имеются?

– Погоди, – нахмурилась Джесс, отходя куда-то в сторону.

Минуты через три они уже сидели за столом, отгородившись ширмой от входа, и пили Катюхин запас из чайных чашек, радуясь наспех собранной закусью.

– Я и не подозревала, что Орден так тщательно следит за обучением магов, – поделилась моя соседка, выразив свои страхи. – Я училась дома и подавала мало надежд. Пожалуй, экзамен первого курса был бы для меня реальным стрессом.

– В этом и суть учебы в Университете, – флегматично отозвалась Джесс, уставившись в содержимое чашки. – Дети приезжают сюда с плохим владением магии, и от весны к весне их навыки растут. Не знаю, кто обучал тебя, может, это был одаренный маг, но все равно в стенах замка лучшее образование.

– Это да, – вздохнула Катя. – После одного урока с Ириной Николаевной у меня в голове многое сложилось и дело пошло заметно лучше. Папенька не отсылал меня в Университет, потому что узнал, что ботанику тут преподает не маг. Сказал, что толку не будет, да и замуж отдать хотел.

– Не жалеешь, что свадьба расстроилась? – медленно спросила подруга, украдкой бросив на нас взгляд.

– Жених оказался игроком и мотом, – кисло призналась Катя, сделав глоток. – Он спустил свое состояние и удачно скрывал это, пока мы готовились к союзу. Позже его уже стали искать кредиторы, и тут-то правда и вышла наружу. Папенька отказал ему, и я не стала возражать.

– Сложись все иначе…

–… я была бы замужем за человеком, который растерял всё, что имел, и через пару весен спустил бы приданное с молотка? – уточнила моя соседка, скептично выгнув бровь. – Папенька уже был плох здоровьем, так что со временем имение все равно отошло бы дальнему родственнику, а мне пожаловаться на судьбу пойти некуда. Если бы я к тому моменту успела родить, то о разводе речи не могло быть, так что выхода из этой ловушки нет. Как думаешь, счастливая судьба ждала меня?

– Муж обязан заботиться о супруге, – вставила Джесс.

– Да, но кому это мешает бросать жен на произвол судьбы? – хмыкнула Катя.

– Благородная имавирянка может подать в суд и потребовать от мужа обеспечения, – напомнила подруга, так же отпив из чашки.

В этот момент девушка осеклась, ибо уже забыла, что это здесь она носила высокородное имя, а выходила бы замуж как Кэтрин Винд, и такой возможности у неё не было бы.

– С учетом того, кто за ним гонялся, то не думаю, что это бы меня спасло, – как можно спокойнее ответила соседка. – Полагаю, мужчина уже сам ушел из жизни.

– Даже будь ты с ребенком, смогла бы устроиться в Университет, – пожала плечами Джесс.

– Думаешь, ректор предложил бы место, если бы в моей спальне жил еще ребенок? – скептично поинтересовалась девушка, делая глоток спиртного.

– Мне кажется, ему все равно, – невесело хмыкнула подруга, так же отпив алкоголя. – Иногда, я страшилась тьмы в его глазах больше, чем оказаться под мостом в студеную пору.

– Ларский сильный маг? – вдруг уточняю я.

– Да, но это и погубит его, в конце концов, – едва слышно произнесла Джесс.

– В каком смысле?

– Создание реликвий – очень затратное дело, и заказов от Тайной канцелярии у него немало, – замявшись, пояснила лекарша. – Они хотят, чтобы он день и ночь делал им артефакты, а он для этого не жалеет сил.

– Отчего такое рвение? – ровно интересуюсь я, будто речь идет о незнакомце.

– Он жаждет овладеть всеми видами магии, – осторожно ответила подруга. – Это прямой путь к Тьме.

– Я думаю, Матвей осознает риски, чтобы не совершить ошибку, – вздыхает Катя, хотя услышанное её встревожило. Этот мужчина становится ей небезразличным.

– Его слишком интересует сила и могущество, – ровно отозвалась Джесс, махом допив остатки спиртного и закусив квашеной капусткой. – Боюсь, от его экспериментов кто-нибудь пострадает. Прошлой весной весь замок на ушах стоял. Ученики, мебель, книги и все, что можно, плавали в воздухе около часа. Когда все точно так же неожиданно рухнуло наземь, у меня в лазарете пустых коек не осталось. Ушибы, ссадины, растяжения и прочие мелкие травмы у студентов и преподавателей. А у Евгения Анатольевича три лошади пропали. На следующий день их нашли в деревне, местные сказали, что "прилетели сами". Вся оранжерея с растениями тоже витала в воздухе, кстати. Бэлла Владимировна потому и решила уйти, что бардак этот не смогла разобрать. Половина её растений вверх корнями валялась.

– А-а-а-а, – протянула Катя, чуть улыбнувшись. – А я-то думаю, откуда у столь педантичной дамы такой хаос во владениях.

– У неё всегда был идеальный порядок, – хмыкнула подруга. – Но после того случая, бедняжка упала в обморок. Ирина Николаевна, как могла, исправила положение, но старушку это не остановило. Вот она и свалила к детям.

– Ну, я бы тоже психанула, если бы сейчас все мои труды с ног на голову перевернули, – понимающе хмурюсь, кивнув до кучи.

– А кто виноват во всем? – мрачно уточнила лекарша. – Ларский! Это он магию воздуха осваивал и решил попробовать.

– И никто его не наказал? – недоуменно интересуюсь больше я, чем Катя. – Штраф там, или что-нибудь еще. Ученики о таком случае точно растрезвонили.

– Ирина Николаевна студентам память подправила, – тихо призналась Джесс. – С детьми это возможно, но крайне аккуратно, а вот персонал и преподаватели – это уже другое. С нами договорились.

– О, как! – весело воскликнула соседка, почувствовав хмель в крови. – И дорого это встало ректору?

– Персоналу дали по дополнительному выходному, а преподаватели объявили свои хотелки, – хмыкнула уже свободнее подруга, явно расслабляясь и отпуская смущение. – Кто-то премию захотел, Бэлла Владимировна уволиться пожелала, а Павел Петрович – приструнить Лариона Красавина.

– Да что он пристал к парнишке? – скривилась Катя, вновь наполняя чашки спиртным и намазав небольшой кусочек хлеба чем-то вроде паштета.

– Самое интересное, что этот разбойник – родной внук нашего правоведа, – хохотнула Джесс, вновь кидая в рот щепоть капусты.

– Да ладно? – открыто засмеялась девушка от такой подробности.

– Сын единственной дочери, – закивала подруга. – Говорят, еще первой весной дед его тут гонял по лужайкам, когда понял, что внук бездельничает. Так своей тростью по спине дал, что к лекарю пришлось обратиться. Но мальчишка в долгу не оставался и в ответ творил не меньше. Однажды в библиотечной секции права перемешал все свитки и книги. Студенты и дед страдали до Зимнего бала, а дело было еще ранней весной. Но Пал Петрович отомстил тем, что Лариону на голову вечно лился дождь, даже в стенах замка. В итоге парень заболел, и его опять пришлось спасать в лазарете, тогда только дед сжалился.

– Мне кажется, я знаю, в кого мальчик такой упрямый, – весело предположила Катя, открыто улыбаясь.

– Старику об этом только не говори, а то он до пенсии будет спорить с тобой, – отмахнулась Джесс, тоже заметно оживившись. – Они воевали тут все семь вёсен, и никто не мог утихомирить это противостояние. Надо отдать должное, мальчик весьма изобретателен, но вот скрыть преступление – это уже не по его части. Даже прошлой весной, когда Красавин должен был по всем статьям считаться взрослым, дед умудрялся грозить тому поркой.

– Ну, теперь-то Пал Петрович выдохнул?

– Ага, щаз, – хмыкнула подруга. – Студентом парень быть перестал, а вот внуком – нет. Когда дед приходил лечиться – пожаловался, что Ларион развалит армию, если задержится там.

После заливистого смеха между девушками наступило дружеское молчание. Взглянув на расслабленную лекаршу, Катя виновато произнесла:

– Я хочу еще раз попросить прощения за столь внезапное вторжение.

– Поверь, я этого не планировала, – отмахнулась Джесс, не выказав былого напряжения.

– Серьезно?

– У меня тут двадцать коек за ширмами, – хмыкнула подруга. – И еще десять в отдельных помещениях для карантина. Как ни посмотри, но место поудобнее найти несложно. Уж лучше моего стола.

– Илья Аркадьевич задал жару? – хмыкаю я, почувствовав, как соседка захмелела окончательно. Девушка пьяно привалилась к низкой спинке кресла и поставила локоть на стол.

– Не знаю, стоит ли на что-нибудь вообще надеяться, – довольно трезво пожала плечами Джесс, вновь опустив взгляд. – Я не особо хочу опять стать чьей-нибудь "усладой плоти".

– А я действую под девизом: "не можешь исправить, поменяй к этому отношение", – произношу я, пока Катя уже отстраненно наблюдает со стороны. Вот же малолитражка! – Не я "услада плоти" для Ларского, а он – моя. Но надо честно признать, что этот мужик деревянный в постельных вопросах.

– У тебя хватает опыта? – осторожно уточняет подруга, покрутив в руках чашку.

– Нет, – весело отвечаю я. – Скорее применяю фантазию и эксперименты.

– А в те дни, когда у него глаза… полны черноты? – еще более тихо спрашивает лекарь.

– Я только начала, – честно отзываюсь на вопрос, раздумывая над ситуацией.

– Спроси у него, что он планирует делать после Летнего бала, – со вздохом советует Джесс, отпивая хороший глоток спиртного. – Для тебя это важно.

– Почему? – хмуро спрашивает Катя, без моего участия.

– Если его вызовут в столицу – после первой же ночи зови меня, я помогу, – со значением во взгляде произнесла подруга. – А если к Пескам – то почти на месяц можешь расслабиться – пока он сам в себя придет – тебя беспокоить не будет.

– А что с ним случается?

– В Ордене он борется с Проклятьем и после долго восстанавливается, – нехотя пояснила лекарша. – А в столице разной магией помогает вершить правосудие. Ну, такие ходят слухи, а уж их достоверность может подтвердить только барон. Если в первом случае он обессилен и скорее опустошен, то во втором – буквально бурлит от Тьмы.

– Я не знаю, что буду с этим делать, – честно отвечаю, пожав плечами. – Полагаю – решать проблемы по мере их поступления.

– Хорошие слова, – хмыкает Джесс. – Надо запомнить.

Эта деталь, что подруга впервые слышит расхожую на земле фразу – словно щелчок резинки об руку. Иногда забываю, где я и зачем, но в такие моменты словно смаргиваю пелену и отчетливо осознаю ужас своего положения. Я в чужом мире! В чужом теле! В чужой реальности! Возможно, в чужой вселенной! А дом так далеко, и пожаловаться некому, и помощи попросить не у кого. Да и просто рассказать – тоже.

Я одна и в тишине. Мой самый страшный кошмар наяву.

– Раз уж мы говорим о мужиках, давай начистоту, – с деланной улыбкой произношу я, заставляя себя думать о другом, а не впадать в отчаяние. – Что тебя действительно беспокоит? Что Илья через весну тоже помашет ручкой?

– Наверное, – не заметив моего волнения, отвечает подруга. – Хотя я буду не первой простолюдинкой, которой воспользовался благородный дворянин.

– Но…? – приподняв брови, уточняю. – После таких слов, всегда идет "но".

– Но больше всего мне не хочется осуждения… таких, как я, – замявшись, призналась Джесс.

– О чем ты? – непонимающе интересуюсь, сдвинув брови.

– В обществе не слишком приветствуют мезальянсы, – с кислым смешком отвечает подруга. – Если благородные господа лишь язвят и приподнимают брови, то от простолюдинов идет другая… волна.

– А разве люди не должны быть рады, что один из них поднялся высоко? – недоуменно предполагаю я, пока Катя окончательно перестает участвовать в беседе. Кажется, в этом аватаре остался лишь один пилот.

– Сразу чувствуется, что ты из высокородных, – хмыкает Джесс. – Как только я здесь появилась, не было и дня, чтобы не натыкалась на косые взгляды. Когда меня назначили вести факультатив религии и впервые пригласили за стол преподавателей, в тот же вечер под дверью спальни нашла плошку с дурнопахнущей кашей. Она была отравлена сгорцей.

От этих слов я замираю, а соседка встрепенулась и даже протрезвела. Чую, мы натолкнулись на тайну с отправителем записки.

– Кто это сделал? – тревожно спрашиваю я, при живом интересе Катюхи.

– Кто угодно, – флегматично пожимает плечами подруга. – Кухарка, кто-то из уборщиков, а может, и сам кастелян.

– Разве он опустится до таких пакостей? – с сомнением произношу, сдвинув брови, хотя соседка покрывается мурашками.

– Он еще тот блюститель правил, – язвительно хмыкает Джесс, вновь делая глоток спиртного. – Недавно поймал меня в коридоре и велел больше никогда не садиться за стол преподавателей. Вроде как не по чину это, хотя религиовед – полноценный педагог.

– Да и живешь ты в покоях…

– За это тоже пришлось повоевать, – отмахнулась лекарша. – Ирина Николаевна настояла.

– А Ларский? – мрачно уточняю роль общего любовника.

– Не думаю, что он вообще в курсе моих бед, – печально улыбнулась подруга. – Ни прошлых, ни нынешних.

– Значит, Роуэнс, – делаю вывод я из услышанного. – Вот же падла!

– Ой, оставь, – отмахнулась Джесс. – Со временем он успокоится. Сейчас почти и не ёрничает.

Да потому что у него новая цель – моя Катюха!

– На твоем месте я бы не молчала, – резковато произношу, серьезно обеспокоившись травлей в стенах замка магии. – Какое бы ни было происхождение – ты преподаватель и имеешь право на соответствующее положение и отношение. Нравится это кому-то или нет – пусть попробуют занять твое место, а не смогут – значит, недовольство и зависть оставляют при себе.

– Кать…

– Нет, – возражаю я. – Когда ничего не можешь изменить в своей жизни – очень удобно зубоскалить на тех, кто хоть что-то делает, и тем более на тех, у кого что-то получается. Как думаешь, будь у того же Роуэнса хоть капля дара, он бы не пожелал для себя твоей должности? Или же покорно ушел в Пески?

– Не знаю, – хмыкнула Джесс. – Он еще тот моралист. Я не раз слышала, как он отчитывает персонал. Вот уж кто тиран в замке, но надо сказать, что дело он свое знает и люди работают, как механизм Великого.

– Даже если он добивается этого угрозами и наказаниями? – неприязненно уточняю я, нутром чувствуя, что источник Катюхиного ужаса – именно кастелян.

– Полторы весны – еще слишком маленький срок, чтобы тягаться с ним в значимости для Университета, – лаконично высказалась подруга.

– Но достаточный, чтобы защитить себя? – настаиваю я, но, заметив флегматичный настрой лекарши, сбавляю напор. – Ладно, как скажешь, но этой хрени надо положить конец.

– Хрени? – весело переспрашивает Джесс.

– Ну, это слово обозначает… ненормальные дела, – объясняю я, подбирая аллегории. – Когда что-то случается иначе или работает не так. Ну, например, на пакетике семян я вчера прочитала "мокса", а выросла дербаха. Смотрю и думаю: "что за хрень?" В наших краях говорят так.

Помолчав пару мгновений, хватаю подругу за руку и проникновенно произношу:

– Не позволяй этому придурку влиять на своё счастье. Если ты хочешь быть с мужчиной, если ты счастлива с ним, если чувствуешь, что всем сердцем ждешь момента, когда он обнимет тебя, – не отказывайся от этого из-за чужого осуждения. Всем не угодишь, а жить по правилам посторонних… это даже звучит глупо. Кто такой Роуэнс, чтобы он решал, кого тебе любить?

Вместо слов, Джесс не отрываясь смотрит мне в глаза, и я замечаю в них слезы. Может, это и от спиртного, но в них еще столько благодарности за поддержку.

– Судя по тому, что я увидела, ты явно не проиграла, раз решила закрутить интрижку с нашим литератором, – иронично хмыкаю я, отпуская руку подруги. – После Ларского разница, надо признать, весьма впечатляет.

В ответ лекарша, откинув голову, хохочет, утерев слезу.

– Я и не подозревала, что так может быть, – отсмеявшись, признала Джесс.

– Но дверь лучше закрывать, – весело советую я. – Или хотя бы поставить побольше ширм.

Примерно полчаса спустя медленно шагаю по направлению к себе. Странное чувство легкости от выпитого бурлит внутри, а уютный вечер в компании подруги как нельзя лучше поднял настроение. И, хотя многое мне еще предстоит обдумать, но Катя довольна.

Проходя по коридорам спящего замка, девушка слегка сожалеет, что не владеет магией огня или не захватила с собой светильник, но путь недолгий да и знакомый. Один из участков пролегает через темный переход. Тут и днем не слишком освещено, а уж ночью хоть глаз коли. Мы с Катей решаем, что обходить через залитый лунным светом сад длиннее раза в два, а нам уже прилично захотелось в уборную. Оценив свои возможности, решаемся нырнуть во тьму. Преодолев половину, вдруг слышим совсем рядом с собой шорох, и мгновенно кто-то хватает нас за горло и волосы, чтобы прижать к каменной стене.

– Ты поганая шавка, возомнившая о себе невесть что, – шипит голос в миллиметре от нашего лица, буквально сочась злобой. Для убедительности мужик вновь со всей силы прикладывает Катюху к стене. – Твое место в Песках, а не среди благородных.

– Пошел к Тьме, – хриплю я в ответ, пока соседка, выпростав руку в сторону, ищет хоть что-нибудь для помощи. – Твое место в грязи под лавкой, где ты и родился.

Внезапно на зов магички оживает розовый куст, что рос в скромном горшке в нише. Растение стремительно обвивает напавшего и буквально отрывает его от Кати.

– Никогда больше не смей мне угрожать, – хриплю я, склонившись в кашле и с силой хватая воздух. Голова раскалывалась от боли. – Будто мерзкая тварь, притаился в темноте. Смелости на большее не хватило?

Катя вдруг чувствует уверенность в своих силах. В замке везде растения, а она ими прекрасно повелевает, так что без защиты никогда не останется. Что мог он сделать ей?

– Еще раз сделаешь подобное – поплатишься головой! – громче заявляет моя соседка, выпрямляясь. – Не думай, что я не узнала твой запашок, Роуэнс.

В этот момент, по велению руки Кати, стебли обзаводятся шипами и стягивают горло кастеляна. Хоть до конца мы и не уверены, но аромат лимонов действительно витает неподалеку.

– Или же мне сразу покончить с проблемами от тебя?

– Сама не избежишь наказания, – хрипит мужчина.

– Действительно, ты такого не стоишь, – соглашается девушка, чуть-чуть ослабив хватку. – А может, донести на тебя: напал на преподавателя в темном углу и угрожал расправой.

– Тогда я расскажу всем твою тайну, – обещает кастелян. – За обман тебя все равно вышвырнут на улицу, а там дорога одна – в Пески.

После этих слов Роуэнс мерзко смеется, понимая, что все равно добьется желаемого.

– А я не всем расскажу, а только ректору, – с ухмылкой поясняет Катя. – Так уж получилось, что мы с ним в последнее время очень сблизились. Как думаешь, что он сделает с тобой?

– Шлюха, – шипит кастелян.

– О, еще какая, – добавляю уже я от себя. – Охмурила нашего работодателя и с легкостью добьюсь твоего увольнения. Многие здесь заступятся за тебя, а? Давай проверим?

– Не посмеешь!

– Низкородная шлюха, преподающая магию в Университете, ублажающая ректора? – уточнила я с активного согласия Кати. – Не посмеет? Хочешь рискнуть?

В ответ Роуэнс явно пытается вырваться из хватки розового куста.

– В следующий раз трижды подумай, прежде чем переходить мне дорогу, – рявкнула моя соседка, вновь затянув удавку на его шее. – И Джесс оставь в покое! Узнаю, что ты вредишь ей – накажу. Будешь просыпаться в колючках до тех пор, пока сам отсюда не сбежишь. Понял?

В ответ – лишь кряхтение и возня, но растение крепко держало нападавшего, повинуясь воле магички.

– Будем считать, что урок усвоен, – тяжело дыша, резюмировала Катя. – Ты затеял опасную игру и без потерь из неё не выйдешь, запомни!

Мы с соседкой стремительно покидаем темный коридор и заставляем себя не бежать к дверям спальни, а спокойно преодолеть остаток пути. Едва за нами закрывается дверь, девушка запирается на все замки и еще ставит горшок с растением рядом. Хотя безобидная ромашка вряд ли сможет противостоять нарушителю, но для успокоения и она подойдет.

Усевшись на постель, мы с Катей смотрим на дверь и осознаем произошедшее. Соседка удивлена, что смогла отбиться. Ей всегда казалось, что она беззащитна перед всеми, но не сегодня.

"Ты не одна и не слаба, – напоминаю я, гордясь её успехами и умениями. – Учись владеть магией, и никто не сможет навредить тебе. Контролируй себя, свою силу и добьешься любых высот".

Глава 23

Промокнув небольшую рану на голове, девушка легла спать, чтобы утром проснуться с адской головной болью. Выходной начался с похмелья, синяков на горле и шишки на затылке. Поглядев на себя в зеркало, Катя не стала обращаться к Джесс, а решила справиться своими силами. Травы лечили многие раны, а магические – делали это значительно быстрее. Проходя мимо места нападения, мы с соседкой отметили ошметки растения, будто кто-то вырвался из его плена с помощью ножа. Проследив взглядом до небольшой ниши, печально замечаем пустой горшок с последними остатками розы, отдавшей все силы для нашей защиты. Подхватив чашу, несем её в оранжерею, но, поколдовав пару мгновений, Катя осознает, что роза окончательно погибла, не оставив даже живого корешка. По моему велению девушка ставит глиняную тару на видное место.

"Чтобы ты всегда помнила о случившемся и была готова", – объясняю я магичке мотив этого поступка.

Через минут десять в кладовой находится лекарство от головной боли и ссадин на шее. Смочив тряпку в экстракте амонии, Катя прикладывает её к затылку и вздыхает от холодящего облегчения. На ткани после компресса проявилось кровяное пятно, хотя, скорее, остатки сукровицы. Ну, что ж, все могло оказаться намного хуже.

"Стоит рассказать об этом Ларскому", – делюсь с соседкой своими размышлениями.

"И что сказать? – мрачно хмыкает девушка, неспешно возвращаясь к себе в спальню. – Роуэнс узнал мою тайну и угрожает всё раскрыть? И через сколько я окажусь в Песках?"

Спустя час Катя уже переоделась в легкое светлое платье и шляпку. Беззаботно размахивая ридикюльчиком, преподавательница ботаники ждала дилижанс в деревню в окружении студенток. Самыми взволнованными были младшие курсы, а вот старшие уже спокойнее готовились к покупкам.

– Екатерина Львовна, а вы тоже за платьем к Летнему балу собрались? – вдруг спрашивает кто-то из девочек.

– Пока нет, – со вздохом качает головой моя соседка, вспомнив, что ей тоже надо во что-то нарядиться. – Я еду по делам.

Всю дорогу молодежь стрекотала о фасонах и цветах тканей, едва не переругавшись между собой. Только присутствие преподавателя их сдержало, что заставило Катю немного улыбнуться. В основном тут были представительницы простых семей, ибо благородные барышни получали наряды из дома. Распрощавшись со студентками у многочисленных лавок, девушка смиренно зашагала к поместью князей Громовых.

Грег встретил её необычайно тихим. Обычно энергичный, дед к её прибытию успевал уже испачкаться в земле и траве, но не сегодня. Садовник лежал на небольшом шезлонге, которого раньше Катя не видела, накрытый пледом, а на коленях у старика вольготно расположилась роскошная кошка. Белоснежная красавица мурлыкала и недобро поглядывала на гостью.

– О, проходите, пожалуйста, – устало произнес Грег, поманив её рукой.

– А кто это у вас? Раньше её тут не было, – с улыбкой проворковала магичка, не рискуя протянуть руку к животному, до того грозный был взгляд у кошки.

– Это Матильда, – с любовью ответил садовник, продолжая гладить пушистую помощницу. – Она не слишком ласкова с незнакомцами, вы не обижайтесь, если начнет шипеть. Такая она уж привереда, даже молодого хозяина не терпит.

– С характером, да? – ласково прокомментировала Катя, присаживаясь на стул рядом. – Вы себя неважно чувствуете?

– Да, – отмахнулся дед. – Сердце что-то шалит сегодня. Если не возражаете, я еще полежу тут.

– Может отправить весточку в Университет? – осторожно предложила девушка. – У нас прекрасный и талантливый лекарь.

– Всё в порядке, – улыбнулся старик. – Иногда со мной такое случается. Через пару дней пройдет.

– Хорошо, – кивнула соседка, развязывая узел шляпных лент под своим подбородком. – Просто скажите, какой план на сегодня, и я сделаю, что успею. Ваши саженцы уже прибыли?

– Нет, – проворчал Грег, выражая этим все свое недовольство. – Сказали еще две десятины ждать. Чтоб им пусто было!

К обеду Катя управилась со всеми заданиями старика и уселась подле него пить чай. Девушка и не заметила, как садовник обзавелся полноценными яствами, разложенными на тонком фарфоре.

– На сегодня всё, – со вздохом произнесла моя соседка, отпивая прохладный напиток с нотками мяты. – До каникул меня не ждите – осталось не так много времени на подготовку к Летнему балу. Буду занята делами, да и экзамены на носу, а за ними сразу торжество. Не забудьте про Голубую розу.

– Пришлю к нужному сроку, – с серьезным видом кивнул Грег, продолжая почему-то пристально смотреть на нас.

– Вы опять задумали какой-то шантаж? – устало уточнила Катя, заметив на юбке пятно от земли и усердно начав его стряхивать. Тщетно! Придется стирать. – Не переживайте, во время каникул я помогу вам с саженцами. Если поставите где-нибудь тут походную койку – вообще уходить не буду. Быстренько всех малышей приютим и не дадим завянуть.

– Я буду только рад, – медленно ответил старик, продолжая с подозрениями глядеть на собеседницу. – Но меня тревожит не это.

– А что? – недоуменно поинтересовалась девушка, замерев на месте.

– Я заметил… на твоей голове, – сдержанно произнес Грег.

– В светлых волосах красного пятна не скрыть? – с сожалением догадалась Катя, неосознанно коснувшись края своей прически.

– Что случилось? Тебе нужна помощь? – сощурившись уточнил старик.

– Нет, что вы? – как можно быстрее ответила девушка, деланно улыбнувшись. – Просто несчастный случай.

– Ну, как скажешь, – легко отозвался дедок, едва заметно усмехнувшись. Кажется, он не поверил.

Пока соседка теряется от взгляда княжеского садовника, местная пушистая хозяйка потягивается на коленях Грега и грациозно спрыгивает на пол. Вильнув своим впечатляющим хвостом, Матильда вальяжно прошла мимо Кати. Девушка не удержалась и протянула руку, чтобы коснуться хоть края меха животного, но в то же мгновение услышала грозное шипение и блеснувшие клыки.

– Ой, – успела воскликнуть магичка, отдернув руку, как кошка уже исчезла в близлежащих кустах.

– Я предупреждал, – хохотнул дедок. – Эта барышня с норовом.

– С вами все хорошо? Выглядите…

– Старым? – иронично предложил садовник.

– Уставшим, – деликатно поправила Катя.

– Никто не вечен, кроме Великого, – философски пожал плечами Грег, мягко улыбнувшись. – И мой час встречи с Ним наступит. Вероятно, скорее, чем ваш.

– Надеюсь, этого не случится до Летнего бала, – возмущенно проворчала девушка, желая развеселить деда. – А то я столько тут пахала. Будет обидно остаться без талисмана.

– Вот же нахалка! – удивился садовник, не сдержав веселья, заметив искры в глазах гостьи.

– Вот-вот! – продолжала подначивать Катя, уже открыто улыбаясь. – А то мне с новым садовником придется договариваться, а времени мало.

– Будут тебе твои розы, – проворчал по-стариковски Грег, отмахнувшись. У деда заметно заалели щечки, да и выглядеть стал живее, что обрадовало девушку. – Заслужила.

– Правда? – тихо спросила она, почувствовав, что её достижения вот-вот признают.

– Конечно, – убежденно закивал смотритель местных красот. – Ты за такой короткий срок столько всего сделала. Молодец!

Эта краткая похвала так пришлась по душе Кати, что соседка почти светилась. Она "молодец", справляется с обязанностями преподавателя, способна защитится от неприятеля, да и с ректором, похоже, отношения налаживаются. Всю дорогу к Университету девушка пребывала в приподнятом настроении, едва контролируя улыбку. Деревушка гудела от студенток, штурмующих лавки и магазинчики, но дилижанс был полупустой. Детвора еще не была готова возвращаться в замок. По дороге в свои покои Катя придирчиво оглядывала лужайки, кусты, деревья, цветы в вазонах и подвесных кашпо. Работы еще хватало на несколько сезонов вперед, но её вклад уже становился заметным. Глубоко вздохнув, девушка вновь похвалила себя за кропотливый труд. Она продолжала проводить много времени в библиотеке, готовясь к занятиям, но и возложенные на неё ожидания честно выполняла.

Попав к себе в спальню, Катя встретила там Ларского. В этот раз мужчина был другим. Мрачным и словно рассеянным. Каких-либо разговоров особо не получилось, ибо мужчина просто подхватил девушку на руки и тут же уложил в постель, удивив её. Поцелуи получались какими-то отстраненными и… механическими, а ласка… заученной. Соседка и без моего вмешательства поняла, что что-то не так, но возразить не успела. Сильный прилив магического возбуждения охватил тело, оставив нас с Катей недоуменными.

"Расслабься, – вынужденно говорю я ей. – Видимо, в этот раз всё будет так"

Девушка с трудом следует моему совету и в итоге получает удовольствие, но какое-то куцое и… вымученное, что ли. Сам барон иногда забывал о том, что надо гладить, да и вообще о том, что он не один в кровати. Едва достигнув пика, мужчина отстранился и поднялся на ноги. Быстро прибрав следы секса, он стал одеваться. Молча. Катюха же просто готова была разрыдаться от обиды. Ей казалось, что у них все налаживается, и вот "здрасьте, распишитесь" – все как и было раньше. Как только ректор направился к двери, я максимально спокойно произношу вслед:

– Матвей. Мне не понравилось. Было отвратительно.

На первых словах он остановился и обернулся, а когда я закончила – соизволил выглядеть пристыженным. Дожидаться ответа не хотелось, да и Катюха уже плохо держала эмоции под контролем, так что утыкаемся в подушку лицом и накрываемся пледом, даже не удосужившись опустить ранее задранный подол платья. Да и вообще на нас еще наряд, в котором мы пололи сорняки в княжеской оранжерее.

За спиной хлопнула дверь.

Я бы не против пройтись крепким словцом по одной черствой персоне, но соседка чего-то совсем расклеилась. Сегодня у неё был хороший день, а этот гад пришел и просто все обосрал. Вместо слов, которые только сильнее ранят, я переключаюсь на единственное, что всегда спасало меня в минуты слабости, – музыку. Чтобы привлечь внимание, начинаю детально проигрывать восхищавшие меня лирические мелодии. Со временем, когда Катя уже больше слушает, чем переживает свои печали, – добавляю живых композиций, полных задора и веселья. Саундтрек из пиратской саги о приключениях лихого капитана Джека Воробья тут как нельзя лучше подойдет. А уж часть с темой главной влюбленной пары рождает в её душе правильную надежду на лучшее. Эта партия скрипок так пронзительна, а барабаны бьют в такт взволнованного сердца, что хоть в первый раз слушай, хоть в сотый – веришь в лучшее каждый раз.

Может, порой я и резка в словах, но музыка способна говорить за меня. Она лечит душу. Не так давно мне удалось побывать на концерте. Петербургский оркестр приезжал в наш сибирский город и дал грандиозное представление. Что можно ожидать от симфонического ансамбля? Классические произведения Баха и Бетховена с Моцартом? Да как бы не так! Эти виртуозы играли саундтреки к популярным фильмам, признанные шедевры музыки! Полный зал рукоплескал тому волшебству, что почти на три часа унесло зрителей в настоящую сказку. Помню, как уговорила маму пойти со мной, хотя она сопротивлялась. Билеты не из дешевых, но мы смогли. Когда заиграла мелодия из последней экранизации "Дюны" Фрэнка Герберта и волнующий дудук запел о чаяниях и молитвах фрименов, живших на раскаленных песках, – я не сдержала слез. Все эти чувства так велики, что не охватить никакими словами, и сейчас Катя плакала не от обиды, а вместе со мной – от переполнившихся красотой звуках, таких объемных и всепоглощающих. Когда я стала играть ей азиатские мотивы из фильма "Последний самурай", где маэстро Ханц Циммер отобразил всю тонкость, деликатность и трагичность приближения неуклонного конца целой эпохи – сердце девушки билось в такт с моим. Мысли о дурном свидании с черствым ректором покинули её голову, что самое главное. На сегодня.

Завороженная Катя не обращала внимания, что я подняла её на ноги и отвела в уборную. Привожу девушку в порядок, умываю и мягко заставляю переодеться в ночную сорочку. Едва в её голове зазвучал божественный орган, а скрипки, контрабасы, флейты, ударные и медные составили идеальную гармонию путешествия сквозь время и космос в фильме "Интерстеллар", моя соседка уже сидела на подоконнике, чтобы глядеть на темнеющее небо с сотнями звезд над головой. Эта мелодия о непостижимости и огромности нашего мира заставляет на мгновение отречься от любых забот.

– Это так восхитительно, – с восторгом произнесла Катя.

"Да, – тихо соглашаюсь я, чувствуя усталость от всех этих усилий. – Музыка – это тоже своего рода магия. Словно зелье, она собирается из разных ингредиентов, чтобы зазвучать в унисон и произвести желаемый эффект".

Далее соседка думает о чем-то красивом и пространственном, пока я соскальзываю в сон.

Прихожу в себя на следующий день во время занятий. Девушка вещает подопечным о предстоящих экзаменах, и студенты выполняют последние тесты, чтобы проверить, где им не хватает знаний. Младшие курсы больше волнуются за результат, а вот ребята постарше реагируют спокойнее. После лекций все разбредаются по своим делам, а в оранжерею приходит Атеро. Парень провожает девушек таким взглядом, что Катя, покачав головой, выдает:

– Для того, кто не заинтересован в противоположном поле, ты явно посылаешь странные сигналы.

– Ну, отчего же, – хмыкает юноша, складывая руки на груди. – Я заинтересован, просто не так… серьезно, как им хотелось бы.

– Ах, легкая интрижка без обязательств – любимая мужская забава, – глухо пробормотала скорее я, чем соседка, но девушка красочно закатила глаза, чем вызвала улыбку студента.

– Чем сегодня я буду отрабатывать свое наказание? – быстро стал серьезным Атеро.

– До Летнего бала ты будешь учить меня танцевать, – с натужной улыбкой произнесла Катя, чем удивила парня.

– Простите? – уточняюще отозвался он, чуть склонив голову к ней и выразительно расширив глаза.

– Я выросла в деревне и не особо сведуща в деталях светских раутов, – сдержанно пояснила магичка. – Явиться в аудиторию Евдокии Всеволодовны и встать в ряд первокурсниц – довольно унизительно, так что решила использовать тебя.

– С чего вы взяли, что я хорошо это делаю? – почти с ужасом спросил парень, чуть отшатнувшись.

– Мне не нужен весь танцевальный репертуар, – со вздохом уточнила Катя. – Достаточно основных туров.

– Я могу отказаться? – подозрительно поинтересовался юноша, состроив кислую мину.

– Нет, – хохотнула преподавательница. – Это новый вид наказания. Смирись.

Следующий час прошел почти весело. Атеро пытался объяснить порядок движений в танцах, но получалось из рук вон плохо. Кате оттоптали ноги, дважды ударили рукой по лицу и несколько раз вертели в разные стороны. Когда парень наконец-таки смог доходчиво воспроизвести главный танец от начала до конца, девушка успела покраснеть, растрепать свою прическу и достаточно обозлиться на него.

– Так, на сегодня хватит, – решительно произнесла она, уперев одну руку вбок, а второй ущипнув себя за переносицу. – Я больше не выдержу. Продолжим завтра.

– А-а-а? – удивился Атеро, оторвавшись от очередного раунда поисков в закоулках своей памяти. – Я думал, одного раза достаточно.

– Ты что затроил, когда я говорила "до Летнего бала"? – язвительно бросила я, пока Катя пыталась привести волосы в порядок. – И, будь добр, подготовься к уроку. Еще одного такого бестолкового мотыляния я не выдержу. Чудо, что меня не стошнило!

– А кто говорил, что я хороший танцор? – с возмущением спросил парень, раскинув руки в стороны. – И что значит "затроил"?

– Ты высокородный дворянин и должен уметь дрыгаться с девками под музычку! – рявкнула девушка, ткнув в Атеро пальцем и не обращая внимания на последний вопрос.

– Ну уж простите, – изумленно задохнулся юноша, выпучив голубые глазищи. – Я не предполагал, что мне придется учить кого-то столь… деревянного!

– Что?! – взвизгнула Катя, ошарашенно разинув рот.

– Да Игнат Борисович на плацу погибче вас будет! – продолжил свою тираду парень.

– Ах, ты…

Едва девушка успела прошипеть какое-нибудь ругательство, не выходящее за рамки педагогики, как у проема двери раздался спокойный голос ректора:

– В чем дело?

Парочка, уже разговаривавшая на повышенных тонах, вмиг остановилась и замерла, чтобы смущенно закрыть рты.

– Вас слышно во всем замке, – продолжил Ларский, переводя взгляд с одного на другую.

– Всё в порядке, – язвительно отозвалась Катя, вдруг вспомнив вчерашний визит любовника и не желая видеть его дольше необходимого. – Просто обсуждаем детали отработки.

– А почему вас сравнили с преподавателем армейской подготовки? – мрачно уточнил мужчина, явно уловив неприятие Кати.

– Господин Драдел любезно указал на тот факт, что мои методы порой жестче, чем у Игната Борисовича, что, несомненно, подходит для отбывания наказаний, – продолжила язвить соседка даже без моего участия. Я внутри неё лишь посмеиваюсь и приподнимаю брови, как тот кроль из мема. Что сказать, Катюха в ударе. – Вы что-то хотели?

– Собственно…

– В данный момент я сильно занята, – не дослушав продолжила девушка, уже чувствуя больше раздражения, чем смущения. – Если что-то действительно важное – обсудим позже.

Барон стоял, словно статуя, заложив руки за спину, а лицо не отражало и толики эмоций. Вот же бесчувственная глыба! Вместо ответа, этот истукан разворачивается на пятках и спокойно выходит прочь. Только сейчас Катя осознает, что наделала и с какими последствиями придется столкнуться.

– Нас накажут? – мрачно поинтересовался Атеро, продолжая стоять рядом с ней.

– Тебя-то за что? – в тон ему спросила моя соседка, все ещё глядя уже на пустой проем двери.

– Он слышал, как я орал на вас, – напомнил юноша, падая духом.

– Все произошло на моей территории, так что только я могу назначить тебе наказание, – проворчала Катя, намекнув на правила.

– Он – ректор, – продолжил мрачнить парень.

– А ты – уже наказан, – вдруг хмыкнула магичка. – Неужели я действительно так плоха?

– В целом, для первого раза, – сойдет, – нехотя признал Атеро.

– Вот и не забывай, – вскинув брови, подловила Катя. – На сегодня всё. Готовься к завтрашнему уроку.

Обычно этих слов хватало, чтобы юноша тут же испарился, но в этот раз он явно мялся и тянул с отбытием. Опасливо поглядывая на выход, он не спешил покинуть оранжерею, где и состоялось обучение танцам.

– В чем дело? – устало спросила Катя, отпивая освежающий лимонад.

– Не хочу нарваться на Матвея Михайловича в коридоре, – пояснил свои мытарства Атеро.

– Кстати, с таким норовом, неудивительно, что ты под конец учебы всё ещё ходишь в штрафниках, – язвительно высказалась моя соседка. – Учись контролировать свой язык и поступки – цены тебе не будет.

– Знаю, – грустно отозвался парень, присаживаясь на низенький табурет, который Катя использовала как подставку, чтобы достать что-то с верхних стеллажей. – Дед мне тоже это талдычит.

– Тот, что самый главный… страшный Драдел? – хмыкнула девушка, прислонившись к столу и наливая в стакан лимонад для ученика.

– Да, – кивает Атеро, принимая напиток и тут же делая щедрый глоток. – Сказал, что зашьет мне рот, пока не научусь молчать. А как я есть буду?

– Оставит небольшую дырочку, и пыхти как сможешь, – язвительно предположила Катя, вновь отпивая прохладной мятной жидкости.

– А что это? – вдруг спрашивает юноша, разглядывая содержимое стакана. – Вкусно так.

– Самый летний напиток, – отозвалась девушка, вновь отхлебывая лимонад.

– Я раньше такого не пробовал, – признается он, махом допивая остатки.

– Наслаждайся, – хмыкнула соседка, кивнув на кувшин. – Больше нету.

Спустя еще десять минут Атеро все-таки решился покинуть оранжерею, успев выхлебать импровизированный мохито времен до изобретения газировки. Я и не думала, что у них такая напряженка со льдом. Перед тем, как исчезнуть на сегодня, парень тихо произнес:

– Спасибо, что не стали наказывать за оплошность.

– Я еще не решила: накажу тебя или нет, – иронично отозвалась магичка, занимаясь проверкой тестов. – Всё будет зависеть от моих умений танцевать на балу.

– Это нечестно, – буркнул студент.

– Вот и узнаешь, каково это – учить других, – хохотнула Катя, не отрывая взгляда от листков перед собой.

– Вы, кстати, так и не ответили, что значит "затроил"? – вдруг напомнил юноша, обернувшись в дверях.

Преподавательница молча уставилась на Атеро. После пяти секунд такой тишины, я с усмешкой произнесла:

– Пытаюсь подобрать приемлемое описание, но кажется сама стала его наглядным пособием. Так говорят, когда кто-то не понимает простых слов, или же слишком долго реагирует на элементарные вещи. А ты не забыл переспросить, да?

– Я ничего не забываю, даже если иногда очень хочу, – проворчал парень.

– Объясни, – недоуменно попросила Катя.

– Семейная особенность – мы помним всё, что когда-либо слышали и видели, – замявшись, ответил Атеро, будто раскрывал большой секрет.

– И поэтому ты вечно со всеми споришь? – догадливо хмыкнула девушка.

– Да, – состроив кислую мину, признался юноша, покинув наконец-то аудиторию.

К вечеру, когда все задания были проверены, а новые знания в библиотеке вычитаны и записаны в блокнот, девушка добралась до своей спальни. Глаза почти слипались от усталости, но, едва мы переступили порог покоев, веки расширились до максимального размера. Посередине комнаты нас ждал сюрприз – роскошное платье на манекене.

С широкой колокольной юбкой. Украшенное оборками, рюшами, драпировками и вышивкой. Нежно-розового цвета.

На туалетном столике лежала записка от ректора:

"Этот подарок сможет загладить мою вину? МЛ"

Глава 24

Мне платье решительно не нравится, но я молчу, ибо это подарок для Кати, и она в первую очередь должна судить о наряде. Но чем больше девушка смотрит на него, тем меньше оно ей по душе. Цвет наивный, а соседка совсем не хотела выглядеть таковой. Он больше подходил для студентки младших курсов, даже её подопечные выбирали тона понасыщеннее.

– Как тебе? – открыто спрашивает меня Катя, понимая, что нужно мнение со стороны.

"Не очень, – честно отвечаю я и напоминаю. – Но у тебя нет другого варианта".

В этот момент девушка признает мою правоту и вздыхает, еще раз детально разглядывая воланы и драпировки. Соседка в последнее время была занята по всем фронтам, разрываясь между лекциями, самообучением в библиотеке, практикой в одиночестве по часу после всех занятий, заодно тратя огромное количество времени на облагораживание замка. Плюс помощь княжеской оранжерее, да и ректор стал претендовать на большее время и… ресурсы. Катюха просто забыла, что на бал надо явиться в красивом платье, и вообще, это будет её первое подобное мероприятие. Так что опыта маловато. Хоть танцам она подумала научиться, но из Атеро наставник совсем плохой. К сожалению, другого нет.

– Что же делать? – вздыхает девушка, падая духом с каждым мгновением.

"Можно изменить фасон и прочее, но вот с цветом я не помогу", – предупреждаю я, вспомнив, как Эмма не раз превращала старые платья клиенток во что-то новое.

– Это единственный выход, – печально кивает Катя. – Негоже преподавательнице теряться на фоне студенток первого курса. С чего начнем?

Для работы над нарядом пришлось попотеть, ибо под моим руководством соседка обрывала лишнюю ткань, вырастающую горой неподалеку.

– Ой, а ты уверена? – пыхтит от натуги девушка, ухватившись за край одной из частей юбки и дергая его изо всех сил.

"Не волнуйся, – отвечаю я, строго наблюдая, что и откуда отрывается. – Второй этап – пришить куски материи на нужные места, но для этого тебе понадобятся иголки и нитки".

– Пойду к Анастасии Захаровне, – продолжила Катя, наконец-таки отодрав нужный кусок. От прилагаемых усилий она даже свалилась на пол, плюхнувшись на попу. Рассмотрев ткань, соседка отбрасывает его к остальной кучке таких же.

"Кажется, на сегодня хватит, – останавливаю я процесс. – Теперь надо подумать, что пришить обратно".

– Хорошо, – покорно соглашается девушка, складывая оторванные части в приличную стопку и убирая её в сторону. Рассматривая получившийся результат на манекене, соседка как-то сникла. – Выглядит еще ужаснее, чем было.

"Это только середина процесса, – весело поясняю я. – Но до бала придется постараться. И подумай о цвете – какой бы тебе хотелось?"

– Зеленый, – тут же отвечает Катя. – Я все-таки маг флоры.

"Тогда подумай, как нам покрасить платье", – лаконично прошу, чувствуя усталость девушки.

Несмотря на общее утомление, сон не шел к соседке, и она крутилась на постели, желая знать, о чем думал Ларский, когда решил подарить ей такой подарок. И где он его приобрел? И как принес сюда? В общем, всякие глупости. Все эти душевные метания мне не близки, так что едва удается держать язык за зубами. Но недолго, к сожалению.

"В деревне он его купил! Потом, наверное, воспользовался какой-нибудь магической хренью, и оп! наряд очутился в твоей спальне!"

Катюха от этих слов тут же пала духом, а я – почувствовала себя сукой.

– Ты – злая, – шепчет девушка.

"Знаю, но наивность слишком дорого обходится", – вздыхая, отзываюсь я.

– Я никогда не была наивной, – пыхтит от обиды соседка.

"Так и не стоит начинать", – раздраженно бросаю в ответ.

– Неужели ты не видишь, что он старается, – запальчиво произносит Катя, отбрасывая тонкое покрывало и резко садясь.

"Когда это? – хмыкаю я, не желая сдавать позиции. – По-моему, он в прошлый раз вел себя как отменный эгоист!"

– А платье? – возмущается девушка, упираясь взглядом в полуободранное нечто на манекене.

"Результат моих слов, – язвлю в ответ, живо напоминая о том свидании. – И посмотри на чертово платье! Оно абсолютно тебе не подходит! Он хочет видеть рядом с собой соблазнительницу, раскованно встречающую его в постели, а принес наряд для первокурсницы! Ты уверена, что он о тебе думал, когда покупал?!"

– Но он его все равно подарил! – продолжала настаивать соседка.

"Ну, да, – вздыхаю я, чувствуя, что Катя уперлась рогом и не желала видеть мою точку зрения. Но и мне не удалось избавиться от сарказма до конца. – Предлагаю пришить все оторванное назад и порадовать ректора. Будешь вздыхать по нему из угла дебютанток, пока он танцует с женой".

Девушка окончательно падает духом, с размаху улегшись обратно на подушку. Глотая слезы уже из-за моей грубости, она тихо шепчет:

– Всё равно он лучше, чем ты думаешь.

От этого я чувствую себя отвратно. Может, соседка права, и я вижу плохое там, где его нет. Ну, не умеет Ларский быть нежным, забывает, что секс – это парный вид спорта, с кем не бывает, да? Кто сразу рождается гуру хоть чего-нибудь, кроме прирожденных гениев? Все учимся, пробуем и ошибаемся, постигаем и совершенствуемся. Для этого нужно лишь желание и усердие.

Вот только в Ларском я этого не увидела. Он понял, что его способности к магии возросли от определенной энергии, или что там его так воодушевило, и пришел с предложением "так мол и так, мне это подходит, не могла бы ты всегда быть такой ласковой и сексуальной". А что взамен? Если не напоминать, Матвей Михайлович даже ни разу самостоятельно не погладил Катюшку! Да, мне от этого обидно за неё, хоть девушка и не понимает. Она уже полным ходом влюбляется в мужика, который спас её от Песков, по-своему, но все же. И сегодня он преподнес ей подарок. Первый в жизни. Конечно, соседка будет защищать его! А что мне-то делать? Язвить исподтишка? Включать тролля восьмидесятого уровня?

Мне надо, чтобы он подарил ей кристалл. Сам.

Сделает ли подобное маг для влюбленной в него дурочки? Зачем? Она и так у него с руки есть будет! Катя полным ходом марширует по дороге "Любовь до гроба и ничего взамен"! Меня это не устраивает, да и соседке ничего хорошего не принесет.

В нашем театре была одна история: бизнесмен стал ухаживать за балериной, она была рада и быстро ответила тому взаимностью. Счастье, улыбки, цветы длились недолго. Ровно до тех пор, пока на сцене не появилась более дерзкая мадам, которая быстро увела мецената у конкурентки. Из оркестровой ямы эта драма была как на ладони. Балерины вообще жесткие бабы, никого не жалеют: ни себя, ни тем более других. И эта "одилья" так ловко окрутила мужика, что он быстро забыл о влюбленной в него "одетте", тут же женился и продолжал осыпать супружницу подарками и возить на моря. Казалось бы, отольются кошке мышкины слёзы, но жизнь не сказка. Коварная соблазнительница и по сей день живет в роскоши и купается в комплиментах, лучится счастьем и пару лет назад родила наследника своему бизнесмену, стремительно вернув себе форму и овации на сцене. Несчастная же романтичная барышня впала в депрессию и ушла из театра. Преподает где-то йогу и танцы, говорят, до сих пор одна. А все почему? Характера не хватило? Считала, что сила её любви всё перевесит? Нет. Сравнивая их, я тоже в свое время думала о том, что мужик – осел, повелся на яркий фантик, а настоящую любовь упустил. А позже мама мне растолковала, что мужчина будет любить ту, которая себя ценит. Западают в душу стервочки, а не преданно глядящие в рот. Зачем стараться для той, что и так все даст бесплатно? Мужики летят на манящий свет огня, которым горит женщина, не факт, конечно, что он останется с ней на всю жизнь, но любить и помнить будет всегда.

– А что же делать, чтобы "на всю жизнь"? – озадаченно спросила я тогда.

– В этом случае девушка должна порой проявлять иные качества, – с мудрой улыбкой ответила мама. – Не всегда же быть капризной и топать ножкой, иногда и ласковой кошкой надо побыть. И накормить, и выслушать, и помолчать. Но никогда не давать себя в обиду.

Именно этого мне и не хотелось для Кати: отдавать её эгоистичному мужику. Использовать – да. Выгодно пристроить, чтобы она самостоятельно выбирала для себя дальнейший путь – несомненно, но позволить влюбиться в мага, которому нужна лишь её энергия, да побольше и посочнее – ну уж нет! Так что надо подумать, как обернуть ситуацию в пользу соседки. Если чувства девушки не удастся перебить голосом разума, тогда надо подумать над позицией ректора.

Пока я размышляла над дилеммой, наступило утро и Катя проснулась. Вчерашняя перепалка явно не забыта, и соседка решила наказать меня молчанием, а никто и не против. Когда девушка начала вещать студентам о свойствах и сферах применения ядовитой сгорции, я предпочла уснуть.

Прихожу в себя во время второго урока танцев с Атеро. Парень терпеливо объясняет порядок движений, но Катюха жестко троит и этим явно злит того.

– О, Великий! – застонал юноша, запрокинув голову к потолку. – Вот и явилось наказание, которого я не вынесу!

– Ну-ка, поуважительнее, – устало вздыхает магичка, уперев руки в боки, ибо тяжело дышала после часа физических нагрузок. – Давай еще раз.

– Сколько можно? – бухтит Атеро.

– Сколько будет нужно, – упрямо произнесла Катя. – У меня нет твоей памяти, так что смирись с человеческой несовершенностью.

Следующие полчаса парочка разучивает танец, не забывая переругиваться. Язык у парня и правда без костей. Не будь Атеро так нужен соседке, давно бы отправился на конюшню месить лошадиный навоз, а так девушка просто язвит в ответ. Я, кстати, горжусь ею. Раньше она и не попросила о помощи, да и не стала бы так бойко парировать колкости. А тут, прям любо-дорого смотреть.

После завершения урока студент буквально исчезает, явно спеша подальше, а Катя направилась в секцию домоводства к Анастасии Захаровне. Несмотря на послеобеденное время, девушки все еще были на занятиях и усердно что-то вышивали. Судя по количеству барышень, тут собрался не один курс. Узнав многих из присутствующих, соседка убедилась в своей догадке.

– Екатерина Львовна, чем могу помочь? – с доброй улыбкой обратилась к нам хозяйка этой части замка.

– Я к вам с просьбой, Анастасия Захаровна, – честно сообщила Катя. – Буду очень признательна, если выручите меня.

– Конечно, – кивнула преподавательница домоводства. – Все, что смогу.

– Мне необходимы швейные принадлежности и нитки зеленого цвета, – негромко произнесла ботаничка, заметив, что их разговор уже привлекает внимание студенток.

Раздобыв всё нужное, Катя сердечно благодарит спасительницу и обещает вскорости заняться этой частью замка, хотя небольшой цветник под широкой террасой аудитории уже радует глаз Анастасии Захаровны и учениц, но дел здесь еще уйма.

Ужинаем в общей столовой. Джесс рядом с нами больше задумчива, хотя и Илья Аркадьевич не проявляет особой заинтересованности.

– У тебя всё хорошо? – тихо спрашивает Катя, заметив флегматичность подруги.

– Да, – отвечает она. – Просто думаю над подготовкой к ритуалу.

– А когда он тут происходит? – недоуменно интересуется соседка, зная о Дне почитания Великого. – У нас – ближе к сбору урожая.

– Университет проводит День почитания перед началом экзаменов, – доверительно сообщает подруга. – В следующий выходной будь готова. Завтрак до рассвета, а после церемонии – свобода.

– От преподавателей что-то нужно? – уточняет Катя.

– Убедись, что твои одеты подобающе, и приводи их в рощу, – пожав плечами, ответила Джесс, занявшись едой на своей тарелке.

– Ой, – поморщилась девушка. – Мне там кое-что надо доделать. Площадку я расчистила, а вот деревья пока еще не приручила.

– Я была там на прошлой десятине, – тихо поведала подруга. – Стало намного лучше.

– Да? – ободрилась ботаничка, обрадовавшись, что вообще заглянула в ритуальную рощу.

– О чем вы шепчетесь? – вдруг весело спросил Илья Аркадьевич, присев напротив девушек.

– О планах на каникулы, – тут же нашлась моя соседка. – Вы собираетесь нас покинуть?

– Всё зависит от некоторых обстоятельств, – загадочно отвечает преподаватель поэзии.

– Каких? – прямо спросила Джесс, взглянув ему в глаза.

– Останешься ли ты здесь, – весело поясняет рыжеволосый педагог.

Катя в этот момент мудро делает вид, что она – часть интерьера столовой и вообще резко оглохла и ослепла, так что не замечает призывных взглядов и настороженно-восторженных ответных. Я все ещё молчу.

Когда девушка вернулась к себе и уставилась на собственноручно разодранное платье, её охватило отчаяние. Соседка считала, что уже ничего путного не получится. Видимо, придется купить новое. Но когда? В ближайший выходной будет ритуальное бдение в честь бога, а позже уже все приличные наряды разберут. Почувствовав её отчаяние, я все равно продолжаю молчать. Меня тоже надо уважать, в конце концов.

– Марина, ты мне нужна, – со стоном произносит Катя, признав, что одной ей не справиться.

"Зачем? Ты ведь и сама всё прекрасно умеешь, понимаешь и разбираешься", – откровенно язвлю в ответ.

– Ты надоумила меня сделать это! – возмутилась девушка, уставившись на манекен и остатки подарка на нем. – Так что должна помочь всё исправить!

Справедливо, но таким тоном не просят!

"По какой причине ты решила, что это моя проблема? – продолжаю я откровенно козлить. – Мне-то что? Хоть голой иди! Может, Ларский воспылает чувствами. Ты же этого хочешь".

– Ты права, – тихо произносит Катя. – Я хочу видеть в нем больше, чем он показывает, потому что… На меня никто никогда так не смотрел, как в тот раз в его кабинете и… в ванне.

"А ты уверена, что он на тебя смотрел? – хмыкаю я. – Кажется, ты в это время вообще вела себя как послушная кукла".

От горькой правды в словах деться некуда, и девушка, пораженно замерев, усаживается на ближайшее кресло, продолжая смотреть на наряд.

– Помоги мне, – шепчет соседка с такой болью в голосе, что даже я теряюсь от силы её желания. – Я хочу, чтобы он полюбил меня.

"Тебя или мои уловки?"

– Меня, – отвечает Катя. – Но я хочу быть сильной, смелой и дерзкой, как ты.

"Если хочешь, значит будешь, – удовлетворенно соглашаюсь я, но не уточнить не могу. – А если Ларский не оправдает твоих надежд?"

– Выберу другого, – спокойно отзывается девушка, но я чувствую серьезность её слов.

"Хорошо, – соглашаюсь с решением. – Тогда давай сделаем тебе смелое и дерзкое платье!"

Под моим руководством мы продолжили отрывать турнюр и все, что делало объем на бедрах. К концу экзекуции предлагаю убрать манекен в кладовку, чтобы ненароком не испугать дарителя. Катя, пыхтя от натуги, соглашается со мной и благополучно откатывает наряд в бывшую спальню. Оставшиеся куски ткани тщательно обследуем и отбираем нужные лоскуты.

"Ты подумала, как мы покрасим платье?"

– Нет, – устало отвечает девушка, складывая оторванные тряпки в две стопки: "нужные" и "возможно, нужные".

"Стоит обратиться к Ирине Николаевне, – осторожно предлагаю я. – Тем более, если ректор принесет артефакт, то именно к ней мы пойдем за музыкой".

– При условии, что она сможет помочь, – с зевком отзывается соседка.

"Ну, с цветом платья она точно справится", – соглашаюсь я, оставляя Катю в покое.

Девушке едва хватает сил умыться, переодеться в сорочку и упасть в постель. Следующие дни тратим время и силы для приведения рощи Великого в приличный вид, а перед сном понемногу пришиваем назад оторванное. Катя откровенно сомневается в моем фасоне, но своих идей у девушки нет. Она и так измучена работой, подготовкой к экзаменам и прочими тревогами. Плюс навалилось дело с рекомендательными письмами, которые получали все студенты выпускных курсов. Одаренный ботаник у магички был только один, так что Катя, изучив прошлые отчеты и проконсультировавшись с коллегами, составила студенту необходимое послание будущему работодателю.

В День почитания соседка проснулась в середине ночи. Наполненная каким-то необъяснимым ожиданием, она умылась и облачилась в белое. Я раньше думала, что это ночнушка такая, а оказалось – наряд для бдения. Тонкая летящая ткань, простой крой и подобие фаты, что укрывала волосы, не уложенные в прическу. Украшений девушка не стала надевать, да и не было их особо у Кати. Пара серег, подаренных папенькой, да простенькое колечко, купленное себе на ярмарке.

На завтрак все собрались очень рано, за окном была еще темень. Все одеты были похоже, даже юноши и преподаватели облачились в белые балахонистые сутаны. Говорили негромко, хотя обычно здесь стоял гвалт. Окинув взглядом своих подопечных, девушка убедилась, что все подобающе выглядят. Присмотревшись, Катя обратила внимание, что аристократки украшали себя драгоценностями, даже блеснули несколько тиар. Одной из модниц, внезапно, оказалась Евдокия Всеволодовна, которую соседка давно звала про себя "кичка", за неизменную прическу. Сегодня же волосы с проседью были распущены и увенчаны настоящей красотой – бриллиантовой диадемой. Пожилая женщина спокойно завтракала, строго оглядывая всех собравшихся, контролируя порядок в большой зале.

– Что вас смутило, дорогая? – любезно уточнила преподавательница этикета.

– Непривычно видеть вас в украшениях, – честно призналась Катя.

– Мой покойный батюшка был князем Беляевым, – с понимающей улыбкой отозвалась Евдокия Всеволодовна. – Сегодня он бы хотел увидеть свою дочь, а не педагога.

Обычно пожилая женщина не носила ничего, кроме золотых часиков на цепочке, и то чисто в утилитарных целях, но, видимо, благородное происхождение иногда прорывалось сквозь чопорный наряд.

Говорят, в этот день Великий слышит молитвы, а грань между мирами истончается настолько, что можно послать свои помыслы тем, кто безвременно покинул нас. Ведя студенток к месту почитания, Катя собиралась впервые обратиться к отцу и по традиции – к матери, которую никогда не знала. Она просила защиты и покровительства, а также мудрости.

Перед входом в рощу всем желающим раздавали цветы, которые моя соседка выращивала последнюю десятину. Среди толпы были не только студенты и преподаватели, но и служащие замка, ибо в такой день все были равны. Мельком она увидела и ректора с Ириной Николаевной, уже ожидавших всех в роще. Выстроившись полукругом перед статуей Великого, мы наблюдали за медленным рассветом. Джесс, облаченная в белое, произнесла восхваляющую бога речь и зажгла ритуальный огонь. У каждого появилось время обратиться к покровителю или же ушедшим предкам.

Я же попросила милости для своей мамы. А о ком мне еще радеть? Она единственная родная душа для меня. "Пусть она продержится до моего возвращения. Пусть у меня всё получится. Пусть ведьма выполнит обещание! Пусть никто от этого не пострадает!"

Едва я успеваю произнести последние слова, как лица Кати касаются лучи солнца, согревая своим теплом. Девушка считает, что это хороший знак, так как она тоже едва успевает мысленно закончить свою речь. После все возложили цветы к статуе Великого и стали расходиться из рощи, а кто-то остался, чтобы прогуляться по очищенной площадке. По периметру тут располагались скамейки, уже отмытые персоналом замка.

Возвращаемся в спальню, чтобы переодеться и отдохнуть. Я уговариваю соседку, что ей нужны силы для себя. Девушка послушалась меня и с удовольствием поспала почти до обеда, пока обдумываю детали будущего наряда. А чем еще заняться? После пробуждения Катюха полна сил и желания продолжить работу над платьем, но, обсудив насущные вопросы, она соглашается со мной и идет на аудиенцию к главной магичке Университета.

Баронесса Ларская свой выходной предпочитала проводить в небольшом саду, который изысканно благоухал в это время года. Моя соседка никогда не была здесь, но чувствовалось, что за участком ухаживали с любовью. Роскошная зелень под ногами мягко поглощала звуки, а кусты с цветущими бутонами радовали глаз.

– Ирина Николаевна, вы не заняты? – осторожно поинтересовалась девушка, заметив магичку на скамейке с книгой в руках.

– Екатерина Львовна? – удивилась женщина, отложив талмуд. – Проходите, пожалуйста. Что-то произошло?

– О! Нет, по работе все идет по плану, – тут же стушевалась Катя, не зная, как произнести свою просьбу вслух. – Я пришла по другой причине.

– Слушаю, – спокойно отозвалась Ирина Николаевна, пригласив взмахом руки присесть рядом с собой.

Усевшись на каменную скамью, нагретую солнцем, соседка вновь почувствовала смущение. Эта женщина много сделала для неё, а она спала с её мужем.

– Говорите свободно, – лаконично предложила магичка, чуть склонив голову набок.

– У меня проблема с нарядом на Летний бал, – начала Катя. – Он оказался совсем неподходящим, и я его решила переделать.

Судя по приподнятым бровям, Ирина Николаевна не ожидала обсуждения такой темы.

– Я справлюсь со всем, кроме цвета, – закончила девушка, поняв, что возможно совершила ошибку, придя сюда. – Не могли бы вы мне с этим помочь?

– А как получилось так, что вы приобрели платье, которое требует столь масштабных изменений? – уклончиво уточнила преподавательница магии, продолжая недоумевать от просьбы.

– Мне его подарили, – тихо ответила Катя, решив не добавлять "ваш муж".

В этот момент выражение лица женщины заметно изменилось на заинтересованное. Она поняла. Даже я это почувствовала из глубины Катиной души.

– Что ж, я, безусловно, хочу взглянуть на этот наряд, – задумчиво ответила Ирина Николаевна.

– Ну, прямо сейчас он еще не готов, – взволнованно защебетала девушка. – Мне необходима еще пара дней на доработку.

– Как будете готовы – сообщите, я посмотрю, что можно сделать, – ровно произнесла женщина, пристально глядя на Катю.

Очевидно, что с семейством Ларских у Кати в последнее время что-то не ладилось, ибо к себе девушка буквально летела, кляня меня за идею явиться к жене ректора за помощью.

Ну, как бы, да. Перебор.

Черт!

Глава 25

Аудиенция у главной магички Университета оставила странное впечатление. Открытой злобы Катя не почувствовала, скорее Ирина Николаевна оказалась удивлена и… заинтригована. Пока мы с соседкой шагали к себе в апартаменты, впереди замаячила фигура ректора. Убеждаю девушку присесть на небольшую лавочку в ближайшем скверике, откуда прекрасно просматривался коридор с нашей дверью.

Вообще, магическая твердыня была наполнена подобными зелеными зонами. Это, несомненно, радовало глаз и предлагало массу мест для уютного отдыха и приватной беседы, но создавало Кате настоящую головную боль. Едва она решала, что уже закончила с одной частью замка, как тут же, буквально за углом, обнаруживала заросший участок. Так, в заботах о растениях, девушка стала проводить больше времени, хотя поначалу пропадала в библиотеке. Найдя подробные планы Бэллы Владимировны с её конспектами по лечебным травам и практически всей флоре, Катя решила проблему с занятиями, что освободило её для прочих дел. Плюс владение магией значительно ускоряло пополнение запасов с настойками для других нужд Университета. Девушка обнаружила, что Анастасия Захаровна буквально истребляла средство для залечивания мелких ран, его же облюбовал и Евгений Анатольевич, у которого недавно появились новые лошади, повадившиеся кусать студентов, а Игнат Борисович постоянно использовал настойки для общего укрепления организма, ибо строевая подготовка истощала не столько молодежь, сколько пожилого преподавателя. Павел Петрович тоже был пару раз пойман прямо в кладовой за питьем похожих снадобий, что в силу возраста понятно. В целом, Катя частенько ловила одобрительные взгляды коллег, что однозначно радовало соседку.

В данный момент она уселась на каменную лавочку и, откинувшись на спинку, наслаждалась редким отдыхом и лучами летнего солнышка. Спустя полчаса Ларский недовольно шагал по коридору обратно, очевидно, не дождавшись появления любовницы. Понаблюдав немного за мрачным магом, девушка гадала, какое именно свидание ей выпадет в ближайшем будущем.

– Добрый день, Матвей Михайлович, – с усмешкой произнесла Катя, решив, что прятаться совсем уж не красиво. В конце концов у них сделка.

Мужчина тут же замер на ходу и уставился на мою соседку. Сощурившись, ректор оглядел её и расслабленную позу, а также одинокий скверик.

– Добрый, – медленно отозвался Ларский. – Я ожидал…

– Что я буду сидеть взаперти и ждать твоего появления? – хмыкнула Катя, почувствовав странный бунт в душе.

Я молчу, ибо соседка достаточно уверенно чувствует себя и без моих наставлений. Хочется лишь, чтобы она поделилась с ним ситуацией с Роуэнсом. Сколько бы мы ни обсуждали с ней эту проблему – Катя стоит на своем. Пока я флегматично наслаждаюсь теплом солнечного денька, парочка негромко беседует, как вдруг маг протягивает нам небольшой куб с девятью петельками на одной из граней.

– Что это? – удивленно уточняет девушка, заинтересованно разглядывая подношение.

– То, что ты просила, – ровно отвечает ректор, продолжая держать устройство в руках.

Я подаюсь всем существом к подарку, и Катя забирает предмет, осторожно осматривая его со всех сторон.

– Как оно работает? – с восхищением спрашивает девушка, до конца не понимая принцип действия плеера.

– Чтобы записать звук музыки, или что ты еще хочешь, – начал терпеливо объяснять мужчина, потянув за одну из девяти петелек. За ней поднялась трубочка с высеченными линиями и узорами, тут же вспыхнувшими ярко-желтым светом. – Поверни вот так, и все, что будет произнесено или сыграно вокруг, – запомнится. Как только цвет сменится на голубой – запас исчерпан. Для другой мелодии используй следующую ячейку. Всего получилось девять цилиндров. Если захочешь изменить содержимое, проверни его до тех пор, пока он снова не станет желтым, и играй новую мелодию до голубого цвета. Все понятно?

– О! – воскликнула больше я, чем соседка, и со счастливой улыбкой взглянула на дарителя. – Огромное спасибо! Мне и не верилось, что такое возможно осуществить.

Пока Катя продолжает лучиться моими благодарными эмоциями, выражение лица Ларского незаметно изменяется. Будто ему в новинку такие искренние улыбки и вообще ситуация. Катя с любопытством выдвигает цилиндр и вдруг в тишине сквера раздается повтор нашего разговора, где Матвей инструктирует нас – как пользоваться магическим плеером. Соседка изумленно засмеялась, поняв, как устройство функционирует.

– Что ж, – с видимым сожалением произносит маг. – Запас моего времени уже исчерпан, и я вынужден откланяться.

– Кстати, – спокойно произнесла Катя. – Большое спасибо за платье.

– Рад, что оно тебе пришлось по вкусу, – быстро отозвался Ларский, тут же направившись к каменному коридору и прочь из скверика.

На следующий день начались первые экзамены и в замке наступила суета, постепенно охватывающая студентов всех курсов. Старшие хотели казаться перед младшими спокойными и пофигистичными, но и у них проскальзывало нервное напряжение.

Дела с платьем продвигалось успешнее: под моим руководством Катя пришивала нужные куски назад, пока я раздумывала над дополнительными украшениями. Так как ювелирных изысков девушка не имела, пришлось решить этот вопрос на наряде. Кружева начинались на правом плече и по косой через талию спускались к левому бедру, щедро открытому в разрезе. Сверкнем коленом, авось и не заметят отсутствия бриллиантов.

Ближе к выходному в каморке с проектом оказалась гостья, заинтересованно разглядывающая платье.

– Ирина Николаевна? – удивленно произнесла Катюшка, застывая на пороге.

– У меня сегодня есть немного свободного времени, – отрешенно ответила магичка, не оборачиваясь к нам.

– О-у, – растерянно отозвалась Катя, вдруг оробев, но закрывая за собой дверь и проходя внутрь. – Я… я рада, что вы согласились помочь.

– Фасон вашего наряда… весьма необычен, – чуть приподняв брови, прокомментировала гостья. – Вы уверены в нем?

Катя от этих слов тушуется, так что мне приходится выйти немного вперед и ответить.

– Безусловно. Оно великолепно. Да и не пристало мне изображать скромницу.

В этот момент Ирина Николаевна обернулась к нам и понимающе усмехнувшись.

– Розовый цвет могу усилить до красного, – деловито произнесла магичка, кивнув на платье. – А кружево из белого – в любой по вашему выбору.

– Я надеялась на зеленый, – с сомнением отозвалась Катя.

– Цвет уже заложен в ткани, – вздохнула гостья. – Я могу усилить его или ослабить, но не поменять совсем, а вот белый не имеет пигмента, так что тут сложностей не будет. К тому же я боюсь испортить ваш шедевр, если начну слишком серьезные вмешательства. Платье и правда великолепное…

Во время своей речи Ирина Николаевна вновь вернулась к рассмотрению наряда, разглядывая детали.

– Вы уже носили подобные раньше? – задала она очередной вопрос.

– Не я…

Магичка бросает на нас с Катей быстрый взгляд и понимающе прищуривается.

– Так вы… нашли общий язык? – осторожно уточняет гостья.

– В целом, да, но не без… шероховатостей, – уклончиво отвечает соседка. – У неё характер не самый покладистый.

Услышанное заставляет меня возмущенно напрячься. Я сейчас напоминаю кошку из мема про недостатки, когда пушистая нахалка о подобном в себе и не подозревала. "Не самый покладистый характер?! Я что – лошадь?!"

– Я больше бы удивилась, соглашайся она с тобой во всем, – вдруг хмыкнула Ирина Николаевна, на мгновение явив яркую улыбку. – Это более подозрительно.

– Порой наши споры больше походят на настоящие баталии, – с некоторым сожалением признается Катя, и я чувствую тяжесть этих слов. Да, со мной, пожалуй, непросто, но разве я действую во вред?

– Представляю, – лаконично отозвалась магичка, вновь возвращаясь взглядом к платью. – И все же, вы уверены в своем выборе? Наряд очень… смел.

– Стоит переживать, если кто-то догадается, что у меня есть ноги? – хмыкнула скорее я, чем соседка. – Или же их поразит тот факт, что их две?

В ответ баронесса Ларская весело рассмеялась, покачав головой. Успокоившись, она пристально взглянула на нас с Катей и задумчиво произнесла:

– Надо полагать, что мир, откуда прибыла ваша дерзкая особа, весьма интересен, раз столь вольный дух смог вырасти и не сломаться о жизненные трудности.

– Она редко рассказывает что-то, – вдруг ответила соседка. – Пару раз я слышала музыку, дивную и… потрясающую, но в основном меня ругают и поучают. Марина не такая, как я, она резче, порывистей и, чего уж скрывать, свободнее в суждениях. Я не знаю, откуда она родом, но, очевидно, там женщин не подавляют, не закрывают в рамках и правилах. Подобный наряд, по её словам, вполне приличен и даже "старомоден".

– Хм… Значит, Марина, – заметила Ирина Николаевна. – Боюсь представить, что же модно на их балах. А ты уверена, что девушка не обладает силой? В нашем мире мы тоже свободнее, чем остальные.

– Нет, – уверенно покачала головой Катя. – Её очень сильно удивила магия.

– Что ж… Если ты согласна с этим платьем, то давай приступим, – с бодрым вздохом произнесла магичка. – Красный устраивает?

– Да, но пусть будет ближе к винному, – успеваю я вставить свои пять копеек, пока в недоумении слушала разговоры о себе. – А кружева – золотыми.

– Хм… – со значением хмыкнула женщина и взмахнула правой рукой, проведя вдоль наряда от горловины к низу.

Платье, словно в компьютерной программе для художников, мягко сменило цвет, становясь насыщенным. Золотые кружева благородно украшали плечо, задевая лиф и, проходя через талию, устремлялись к подолу, через внешний край выреза. Сборка на бедре приподнимала ткань, создавая кокетливые складки.

– Ох! Я, если честно, сомневалась, – взволнованно призналась Катя, расширившимися глазами осматривая новый вид наряда. – А теперь не терпится его надеть.

– И правда, получилось замечательно, – одобрительно закивала Ирина Николаевна. – Новый цвет придает платью солидности.

Соседка в восторге рассматривает получившийся результат и не верит, что сшила его сама. Каждая строчка здесь сделана её руками, но наивный цвет уничтожал все надежды, и порой девушке идея с переделкой представлялась провальной.

– Наверное, и я бы не отказалась от столь смелого фасона, – вдруг прозвучало рядом с нами. Улыбка баронессы Ларской говорила о том, что она действительно это произнесла.

– А я успею? – в панике отозвалась Катя. – Чтобы соорудить это – мне понадобилось почти полторы десятины.

– Но теперь у вас есть отличный помощник, – чуть сощурившись, парировала магичка. – Вам достаточно детально представить наряд в голове, а я смогу преобразовать своё платье в новое.

– Оу, – тут же осеклась соседка. – Тогда я, конечно, согласна.

"А со мной никто договариваться не будет?", – встреваю уже я в этот милый сговор, в котором мне предстоит стать модельером.

"Что ты имеешь в виду?!", – удивляется Катя, продолжая улыбаться начальству. – "Ирина Николаевна и так очень помогла нам! Это ответная услуга!"

"Помогла – тебе, не мне!", – уточняю я без зазрения совести. – "Ты в этот раз даже не будешь иголкой махать!"

"Что ты хочешь?", – успевает спросить соседка, как нас тут же прерывают.

– Все в порядке?

– Эмм… Не совсем, – смущенно сознается Катя.

– А в чем проблема? – скептично уточняет Ирина Николаевна.

– Марина говорит, что всю работу будет делать она, но ничего за это не получит, – почти сгорая от стыда, произнесла моя соседка, и я действительно чувствую, как жар заливает её щеки, вместе с шеей.

В этот момент лицо магички незаметно изменяется. С него пропадает веселая дружелюбность и появляется тень стервозности. Идеальная правая бровь медленно ползет вверх, и мы с соседкой прямо-таки видим на её лице вопрос "А не охуела ли ты часом?" Клянусь, именно этими словами!

– И чего же хочет душа, заключенная в чужом теле? – насмешливо уточняет баронесса, с каждым мгновением становясь все более строгой.

– М-музыки, – сипит Катя, пока я замираю от неловкости.

– Чего? – переспрашивает магичка, моргнув от недоумения.

– Она хочет, чтобы вы помогли ей записать музыку, – не особо внятно произнесла соседка, стушевавшись вконец.

– На бумагу? – еще более растерянно уточняет Ирина Николаевна, окончательно утратив строгий вид.

– Не совсем, – почти мямлит девушка. – Матвей Михайлович создал артефакт, способный записывать звуки. Мы ведь могли бы воспроизвести музыку из головы… как увидеть платье… а устройство запишет её.

Вдруг взгляд гостьи вновь меняется и становится задумчивым, даже голова магички склоняется набок, пока нас с соседкой продолжают рассматривать.

– Барон весьма щедр на подарки вам, не так ли? – по итогу задает она спокойный вопрос.

Мы с Катей обе желаем провалиться сквозь пол. Прям в подземелье к преступникам. Ну, я хотя бы не сплю с ним. Сделка была заключена до моего появления, да и вообще… А-а-а, да какая разница? Я тоже участвую в этом треугольнике или квадрате.

– Не особо, – отвечаю я, ибо Катя замерла статуей и словно потеряла голос. – С платьем он меня удивил, а артефакт я попросила без особой надежды.

– Что ж… Сколько вам понадобится времени на обдумывание фасона? – ровно поинтересовалась Ирина Николаевна, будто мы не обсуждаем наш роман с её мужем.

– К следующему выходному буду готова, – выдыхаю я, пока соседка способна лишь стоять прямо и моргать.

– Жду вас у себя после обеда, – кивнула женщина, плавно направившись к выходу. На пороге она остановилась и, хмыкнув, добавила. – И захватите артефакт. Не пропадать же добру.

Мы с Катей валимся на ближайший стул и без сил роняем лицо в ладони. Что это было?! Как будто её не особо задевает общение с любовницей мужа, но и пару жутких мгновений соседка пережила. Что вообще происходит? Она настолько смирилась с блядством Ларского?! Это даже страшно.

– Почему? – судорожно спрашивает девушка, явно заметив мои рассуждения.

"У каждой женщины есть гордость. А когда твой муж открыто гуляет и считает нормальным подобным унижать супругу – это не может не отражаться на самооценке", – пространно отвечаю я, не зная, как выразить сумбур своих мыслей.

– Мне кажется, с этим у Ирины Николаевны все хорошо, – с явным скепсисом высказывается Катя, и я полностью с ней согласна.

"Значит, есть что-то ещё", – вздыхаю я, пожимая плечами. – "По сути, мы знаем, что они женаты, и всё. Ну, и что Ларский – блядун".

Мой последний комментарий заставляет Катю еще больше пасть духом, отчего девушка мучительно стонет, продолжая скрывать лицо в ладонях. Бедняга успела влюбиться по уши в мрачного мужика. Я все равно величаю его "мутным типом", но на силу чувств это не влияет, скорее она из протеста пылает к нему еще больше. Ей-богу, как дитя! Хотя, чего удивляться, Катя выросла в усадьбе отца не служанкой и не госпожой. Откуда ей взять житейский опыт крестьянских девиц с их мудрыми родителями, да и особых наставлений от единственного родителя она не получала. Любящей, хлопочущей матушки, которая бы пеклась о её благе, у неё не имеется. Меж двух огней – ни там, ни здесь не своя. И вот первое испытание – самостоятельная взрослая жизнь, где мутный типок предлагает секс в обмен на крышу над головой и еду. А! Еще и работа до седьмого пота. По сути, Ларский – первый и единственный мужчина, обративший внимание на Катюшку. Если бы она трезвее смотрела на их сделку и не ждала чувств с противоположной стороны, я, пожалуй, была бы спокойнее, а так – выслушивать её розовые мечты – весьма утомительно.

Остаток выходного соседка собиралась провести, валяясь на солнышке с книгой в уединенном сквере. Экзамены заставляют студентов быстро перемещаться из своих комнат к библиотеке и обратно, так что немного праздности уставшему преподавателю ботаники не повредит. Но появление ректора изменило планы. Мужчина был молчалив и тороплив, что разочаровало Катю. Девушка считала, что между ними вот-вот все будет прекрасно, но Матвей Михайлович, видимо, вообще думал в другую сторону. Обилие магии позволило соседке получить удовольствие, но после ухода мага она грустила и не могла собраться с мыслями. Солнце уже не радовало, а настроение вновь упало к полу: словно яркий шар, оно разбилось вдребезги.

– За что он так со мной? – вздыхает Катя, глядя в окно на темнеющее небо.

"Ты тут ни при чем, – успокаиваю я соседку. – Просто он занят делами и его никто не интересует".

– Я ведь не враг ему, а будто провинилась в чем-то, – продолжает девушка, в сотый раз нажимая на одни и те же кнопки в своем мозгу.

"Хочешь честно? – собравшись с духом, произношу я, порядком устав от всей этой чехарды и, дождавшись утвердительного кивка, продолжаю. – Ты – любовница. Удел всех женщин этой роли – ждать, когда мужик изъявит желание заскочить к ним на огонек. Они ждут любой ласки, малейшего намека на симпатию и убеждают себя, что небезразличны любимому. Твоя жизнь зависит от его графика, его желаний и времени, которое он готов уделять. Тебе еще повезло, что у него странные отношения с супругой, а представь, если бы они при всех были любящей парой? Ты бы сгорала тут от ревности и непонимания. Вопросов в твоей головке скопилось бы еще больше. Я бы от бутылки тебя вообще не оторвала!"

Последний эпитет был лишним, так как Катя уже давно не прикладывается к фляжке, еще с нашего памятного разговора о дурном влиянии алкоголя на контроль сознания. Почему я так жестока к соседке – сама не знаю. Может, меня достало её нытьё, а может я просто сука. Тут скорее все навалилось, ведь я, по сути, топчусь на месте. И до кристалла мне, как до луны пешком. Время здесь течет по-разному: то весело, то нудно, то скучно, то дни летят яркой полосой.

Что со мной-то? Я словно варюсь в супе из чужих проблем и порядком от этого устала. Хочу на свои репетиции, хочу чувствовать клавиши под пальцами, хочу услышать музыку и пройтись по земле своими ногами. Я застряла, и мне уже тошно тут.

– Ты – злая, – бурчит Катя, отрывая меня от своих печалей. В голосе нет прежней обиды, скорее констатация факта.

"А ты – наивная, – хмыкаю в ответ. – Еще неизвестно, что хуже!"

Будни наполнены заботами о студентах и их результатами. Ученики проходят свои испытания, хотя от некоторых ожидалось большего. К выходному мы с Катей впервые попадаем в покои Ирины Николаевны и от нервов слегка трусим. Ну как слегка: я волнуюсь, что придуманный фасон не понравится магичке, а соседушка в панике пару раз разворачивается назад. Больше всего ей было страшно обнаружить, что супруги Ларские живут вместе, или заметить какие-то личные вещи Матвея. У Кати он подобного не оставлял, а тут жена, здесь можно.

Несмотря на опасения, апартаменты баронессы несильно отличались от соседкиных, но выглядели более обжитыми и уютными. И ни намека на мужское присутствие.

– Проходи, присаживайся, – любезно предложила хозяйка комнат и указала на изящное кресло на изогнутых ножках.

Заметив поодаль манекен с платьем на кринолине глубокого синего цвета, Катя на мгновение залюбовалась им.

– Вы уверены, что хотите переделать наряд? – с сомнением спросила девушка. – Мне кажется, он идеален.

– Три последних Летних бала я встречаю в нем, – со смешком отозвалась женщина, усаживаясь напротив в таком же кресле и предлагая на небольшом столике чай и закуски. – Угощайся.

– Тогда понятно, почему вы хотите перемен, – с нервной улыбкой отозвалась Катя, вновь окинув комнату быстрым взглядом.

– Он здесь ни разу не был, – вдруг спокойно произносит Ирина Николаевна, медленно отпивая чай из чашки. Пока она делает небольшой глоток, соседка отходит от шока. – Мы с Матвеем давние друзья еще со времен учебы в этих стенах. Когда-то мне понадобилась помощь, и он не отказал. А единственным способом уберечь меня, была женитьба.

– Я не хотела влезать в отношения между вами, – сдержанно сообщает Катя, хотя в её душе я уже чувствую восторг.

– Ты ничему не помешала, – легко хмыкает магичка. – Скорее я даже рада, что он хоть к кому-то проявляет интерес.

Тут мне вспоминается Джесс, но мы молчим о том, что ректор как раз и проявляет регулярный "интерес" к женщинам.

– Надеюсь, ты будешь добра к нему, – со вздохом продолжает баронесса. – Матвей – сложный человек, но он не плохой. Просто слишком упрямый и… увлеченный.

– Я уже поняла, – кивает Катя, не зная, каким образом закончить этот неловкий разговор.

– Ну, что ж, давай приступим к наряду. Полагаю, Марине хватило времени подготовиться, – тут же произнесла Ирина Николаевна, лучезарно улыбнувшись.

Следующие полчаса мы все втроем перебирали различные фасоны, а мне пришлось ответить на десятки вопросов о моде и смелости. Конечный выбор пал на лаконичный наряд с юбкой-русалкой. Элегантный облегающий верх и разрез от колен к подолу давал максимум скандальности этой эпохи. А цвет женщина пожелала оставить прежний – насыщенный кобальтово-синий. Свободно спадающие рукава довершали модель платья.

– Вам нравится? – восхищенно спросила Катя, когда все магические преображения были закончены.

– Весьма необычно и, похоже, запомнится надолго, – с довольной улыбкой ответила баронесса, складывая руки под грудью. – Это действительно носят?

– И даже смелее, – хмыкает соседка, которой я все-таки умудрилась показать совсем уж современные наряды.

– Мне нравится, – задумчиво произносит Ирина Николаевна, продолжая завороженно рассматривать платье.

– Что вы решили насчет музыки? – осторожно уточняет Катя, с моего напоминания, ибо до этого все были погружены в фасоны.

– Вы захватили артефакт? – с усмешкой интересуется магичка, усаживаясь в кресло.

– Да, – кивает соседка, вынимая из кармана юбки куб с петельками.

– Тогда прошу, – пригласила женщина на кресло напротив себя.

Глава 26

Чтобы заполнить куб, понадобилось полноценных пять часов. В какой-то момент мне показалось, что нас с Катей выгонят по причине усталости, но Ирина Николаевна внимательно слушала, и чарующие звуки чистыми переливами записывались на магический артефакт.

– Столь восхитительные мелодии рождены истинными гениями и мастерами, – в итоге произнесла баронесса, когда сил у неё не осталось совсем. Темные тени залегли под глазами женщины, и весь вид говорил, что она вот-вот заснет.

– Полагаю, это отняло у вас слишком много энергии, – с сожалением заметила Катя, которая впервые видела Ирину Николаевну такой изможденной.

– Я не жалею, – тут же отозвалась уставшая женщина. – Это было восхитительно. Гораздо более проникновенно, нежели игра наших студенток, хотя они большие молодцы.

– Да, они очень стараются и готовятся к Балу, несмотря на экзамены, – кивает Катя, прекрасно помня о поникших музыкантшах, которые не будут сами танцевать.

– Возможно, Марина будет не против, если её чудесная музыка освободит наших девушек на этот раз и позволит насладиться весельем со всеми? – негромко поинтересовалась Ирина Николаевна, протягивая руку. – Будьте добры, помогите подняться.

С помощью соседки магичка переместилась к просторному ложу, устланному мягким покрывалом.

– С вами же все будет в порядке? – с сомнением уточнила Катя, застыв неподалеку.

– Не волнуйтесь, сейчас мне нужен сон, и к утру все станет прежним, – уже засыпая прошептала баронесса.

Мы с соседкой, подхватив музыкальный куб, тихо удалились из покоев. Озадаченно размышляя о колоссальной трате энергии Ирины Николаевны, мы проходим анфиладу павильонов, направляясь в свои покои. Краем глаза замечаем Роуэнса, распекающего кого-то из служащих. Замедлившись на мгновение, Катя ловит на себе его мрачный взгляд.

"Он мне не нравится, – ворчу я, ёжась от этого мужика. – Считаю, что надо рассказать ректору об угрозах".

Соседке кастелян тоже решительно не по душе, но мой совет она отбрасывает в сторону, даже не удосужившись обмозговать. Я в этом случае могу лишь глубоко вздохнуть.

"Роуэнс не посмеет больше угрожать мне, – внезапно ответила мысленно Катя. – Он уже попробовал, и ничего не вышло".

"Ты поступаешь самоуверенно", – продолжаю увещевать я.

"Не ты ли говорила, что я должна верить в свои силы и быть самодостаточней?" – со смешком уколола девушка, лишая меня любых аргументов.

Последние дни экзаменов проходят в атмосфере напряжения. Для итоговых тестов привлекли всех преподавателей, а аудитории окружили заклинаниями против шпаргалок. Катя с серьезным видом прогуливалась между парт, следя за учениками и пресекая любые разговоры. На удивление, отличники сидели до конца, вместе с теми, кто не особо преуспел в учебе. Первыми сдавали свои результаты середняки.

– Я ничего нового не придумаю, – пояснил один мальчик, отдавая лист Кате, когда та предложила подумать над заданием еще.

Среди тех, кто быстро закончил писать тесты, оказался и Атеро. С памятью парня это неудивительно. Первокурсники были теми, кто первыми освобождались от экзаменов и последние дни вальяжно отдыхали на лужайках, греясь под солнечными лучами и наблюдая за хмурыми старшекурсниками. Самыми запоминающимися были испытания Евгения Анатольевича по верховой езде. Лошади не всегда вели себя как подобает, и этим значительно снижали оценки студентам. Еще Кате понравились экзамены Ильи Аркадьевича, где ученики должны были декламировать стихи. Некоторые барышни читали свои сочинения, но большинство ограничивалось произведениями поэтов прошлых весен. Мне приглянулись несколько отрывков о судьбе и роковом выборе.

За пару дней до Летнего бала соседка проверяет своих подопечных, хотя они поопытнее её в подобных мероприятиях, но кто-то из девушек захотел украсить наряды живыми цветами, так что Катя решила заглянуть к каждой студентке. Постучав в дверь девице Демидовых и не услышав приглашения, преподавательница ботаники уже хотела удалиться, но внезапно раздался какой-то шум.

– Лидия, у тебя все в порядке?

– У меня все хорошо, – раздается мрачный голос девушки.

– Ты уверена? – уточнила Катя, вновь постучав в дверь. – Если что-то случилось с платьем, то позволь взглянуть. Возможно, не все так плохо.

– У меня все хорошо, – вновь сердито произнесла студентка, но по звуку все было далеко не так.

– Милая, позволь взглянуть на тебя? – мягче произнесла соседка, обеспокоенно замерев перед закрытой дверью.

Когда надежды почти не осталось, дверное полотно распахнулось и перед нами появилась хмурое личико Лидии.

– Вы так и не ушли? – бурчит девушка.

– Что случилось? – встречно уточняет Катя, сдвинув брови.

– Все в порядке, – отстраненно произнесла Лида, глядя куда-то в сторону, но не нам в глаза.

– Кто-то что-то сделал? – строго спросила соседка, толкая дверь и попадая внутрь комнаты.

Девочки жили по трое, но в данный момент Демидова была одна. Закрыв дверь, студентка понуро прошла мимо нас и встала перед зеркалом в полный рост. Девушка примеряла бальное платье, но его фасон показался немного странный. Корсет и боковые фижмы делали наряд похожим на те, что носили во времена Марии-Антуанетты, что немного выбивалось из тех образов, что я уже видела.

– Тебя смущает платье? – осторожно уточняет Катя, вставая позади студентки.

– Что? – будто очнулась Лида, поймав взгляд преподавательницы в отражении. – Нет! Это мамино платье, и я… люблю его.

– Тогда, что же тебя расстроило? – сочувственно произнесла соседка, чуть склонив голову набок.

Дыхание девушки с каждым мгновением становилось шумнее, но упрямо сжатые губы выдавали, что тут явно что-то не так. Только в этот момент мы замечаем в её руке листок бумаги.

– М-мой отец, – рвано произносит Лида, глотая ком в горле. – Он продал меня.

– Такого быть не может, – нахмурившись отзываемся мы с Катей в один голос.

– Вернее, удачно устроил жизнь, – добавила девушка склонив голову. – Меня отдают замуж за старика. Великий, он же старше отца!

Мрачное молчание повисло в комнате, где Лида, видимо, не столь давно узнала свою судьбу. Пока Катя теряется в ситуации, я глубоко дышу. Что можно сказать? Бунтуй? Сбеги? Борись? А что дальше? Эти советы ситуационные, продиктованные эмоциями, но проблемы они не решат. С другой стороны – разве она первая или последняя? Но девочку однозначно жаль. Никому такой судьбы не желаю.

– Цена моей жизни – проклятая мельница и кусок земли, которую получает отец, – продолжила Лида, пока мы с соседкой все еще стоим, не зная что сказать.

Девушка глубоко вздыхает и поднимает взгляд, рассматривая себя в зеркало, будто представляет на своем месте что-то другое, возможно, то, на что её выменял отец.

– А помещик Олдрин желает высокородную супругу и наследника, – печально произнесла студентка. – Он всю жизнь работал и теперь купил надел земли, чтобы осесть и вести дела наравне с господами.

– Присядь, – собравшись с силами, произношу я, и Катя позволяет мне выйти чуть на поверхность.

Нехотя Лида подчиняется, и мы располагаемся за учебным столом, на котором в хаосе лежали тетради, карандаши, перья, свитки и прочие атрибуты едва закончившейся сессии.

– Судьба твоя не завидная, но ничего нового здесь нет, – осторожно начала я. – Могу лишь посочувствовать, но от этого тебе проку не будет. Хочешь совет?

– Дурного не будет, если совет хороший, – горько хмыкнула девушка, глядя на свои сложенные ладони.

– Лида, ты выходишь замуж за пожилого человека, а значит, скоро вполне можешь стать вдовой, – со значением произношу я. – Чтобы остаться самостоятельной – тебе надо научиться самой управлять капиталом мужа, а для этого необходимо родить сына. Ты ведь изучала право на лекциях Павла Петровича? Что случается с состоянием, если нет прямого наследника, но есть бездетная супруга?

– Имущество переходит по мужской линии брату или племянникам, – зачарованно отвечает девушка, явно не ожидавшая такого поворота в разговоре. – Вдове назначается содержание.

– На усмотрение нового владельца капитала, – напомнила я, приподняв указательный палец вверх, чтобы отметить на особое уточнение. – Но давай смотреть реально на ситуацию: кто желает делиться деньгами? Тем более, своими. Если ты хочешь остаться по-настоящему обеспеченной, а главное – свободной, тебе надо соблюсти несколько правил: первое – наладить хорошие отношения с мужем; второе – родить мальчика; и третье – никоим образом не быть замешанной в его смерти.

На последних словах Лида в шоке расширила глаза.

– Женщины в отчаянии идут на крайние меры, особенно в желании освободиться от постылого супруга, – с усмешкой произнесла я, качнув головой. – К тому же ты не пройдешь магическую проверку, когда начнутся вопросы после его смерти. А они обязательно начнутся, при наличии других претендентов в наследники.

– У Олдрина есть брат и племянники, – осторожно вставила студентка, внимательно слушая меня.

– Полагаю, им вся эта затея с женитьбой тоже не по нраву, ибо у них из-под носа уплывает такое состояние, так что будь бдительна и помни: они обязательно оспорят завещание и родство твоего ребенка как наследника, – произношу я, предполагая худший из вариантов. – Возможно, попытаются скомпрометировать тебя, чтобы доказать склонность к изменам и прочим грехам. В деле, где замешаны деньги, все средства хороши. А я так понимаю, твой жених заработал достаточно, чтобы претендовать на такую жену. В общем, ловушек тебя ждет немало.

Немного подумав, продолжаю:

– Я бы посоветовала тебе действительно сблизиться с мужем. Понять, как он управляет своим имуществом, и научиться действовать так же. Ведь когда он предстанет перед Великим, всем придется заправлять тебе. А сохранить капитал порой сложнее, чем сколотить его. Сколько ты знаешь примеров, когда состояния проигрывались за карточными столами? Сколько неумех растрачивали богатое приданое?

– А если я не смогу… сблизиться с ним? – упрямо спросила Лида. – Он же старик…

– Подумай о нем, как о человеке, который много достиг, – предлагаю я. – Он сумел сколотить состояние и не растерять его по дороге. Сколько ты знаешь аристократов, которые улучшили положение без приданного жены, всего лишь за счет своих мозгов? Да, твой жених немолод, но далеко не глуп.

– Но как я смогу с ним… в постель… лечь? – запинаясь от неловкости, спросила девушка, которая по идее не должна знать о таких вещах.

– Это непросто, – киваю я, прекрасно понимая суть её опасений. – Врать не стану: мужское тело в преклонном возрасте… удручает. Как и любое другое. Но есть и плюсы: супружеский долг ты не будешь выполнять слишком часто. В первое время тебе придется смириться, ибо надо зачать наследника. Во время беременности можешь отказать в доступе, а уж после родов, особенно если будет мальчик – спокойно сошлешься на головную боль, магнитные бури и вообще дурное настроение.

– Какие бури? – нахмурившись, уточняет Лида.

– Неважно, – отмахиваюсь я от своего промаха. Они тут про такое и не слышали. – Итак, что главное в твоей ситуации: зачать наследника, сблизиться с мужем, вникнуть в его дела, чтобы позже самой управлять имуществом. Тогда ты станешь по-настоящему свободной. Или у тебя на уме иные варианты?

– Уйти в жрицы Великого? – мрачно вставила девушка.

– И всю жизнь складывать руки в молитве за мир во всем мире? – скептично уточнила я.

– Это лучше, чем спать со стариком…

– Кто тебе сказал, что он будет твоим единственным мужчиной? – ровно парирую я и, заметив её удивленный взгляд, продолжаю. – Что? Раз уж мы говорим о взрослой жизни, то ты должна знать и об этом. Имея статус состоятельной вдовы, заметишь, как молодые и нищие слетятся словно мухи на мед, желая угодить тебе и прибрать к рукам капитал почившего мужа.

– Еще чего! – вдруг возмутилась Лида.

– Тогда не теряй головы и помни: каждый делает и говорит только то, что выгодно ему, – со значением произношу я, глядя в глаза девушке. – Взрослая жизнь стучится к тебе в двери, так что ты либо встретишь её во всеоружии, либо наделаешь кучу ошибок, которые лишь усугубят положение. Когда у тебя свадьба?

– Через месяц, – мрачно вздыхает девушка. – Я не вернусь с каникул на учебу.

– Тогда крепись, Лида, – советую я, коснувшись сцепленных рук студентки. – Совсем скоро ты перестанешь быть ребенком. Пусть этот Летний бал будет веселым, но не делай глупостей, желая урвать последние часы молодости.

Вместо слов, наследница Демидовых лишь глубоко вздохнула и закивала, принимая мои советы.

– Вы ведь дочка помещика, – вдруг произносит девушка, когда мы с Катей поднялись с места и направились к выходу.

– Да, – кивает соседка, уже вполне способная сама ответит на вопрос.

– Почему отец не выдал вас замуж? – прямо спрашивает Лида.

– Хотел, – хмыкнула преподавательница ботаники, замирая на пороге. – Но мой жених успел отправиться на тот свет раньше свадьбы, а еще желающих не нашлось. Позже и батюшка представился перед Великим.

– Разве новый наследник не должен был позаботиться о вас? – настоятельно расспрашивала девушка.

– Забота исчислялась в трехстах абрасах и письме о том, что более он ничего для меня сделать не может, – ровно ответила Катя, не желая вдаваться в щекотливую тему.

– Поэтому вы стали любовницей ректора, – вдруг произносит Лида, когда мы почти вышли из спальни студентки.

– Да, – серьезно ответила я, пока соседка застыла от шока. – Я забочусь о себе сама, и, чтобы получить место в Университете, пришлось согласиться на недостойное предложение. Вот что случается, когда у тебя нет покровительства мужа, отца или денег. Надеюсь, ты ценишь своё положение и не окажешься в позиции, когда тебе приходится выбирать между плохим и худшим.

– Разве я сейчас не в таком? – сникнув, спросила девушка.

– Будешь думать на три шага вперед – окажешься там, где и мечтать не смела, – деланно улыбнувшись, киваем Демидовой и выходим из покоев.

"Все знают, что я сплю.."., – мысленно заверещала Катя.

"Не кипишуй! Может, Демидова высказала собственные догадки, и всё", – бухчу я, чувствуя, что возражения так себе.

"Что это за слово? Что оно значит?", – недоуменно зацепилась соседка, испытывая волнение и шагая к ближайшей скамейке.

"Не наводи паники, иными словами!", – рявкаю в ответ, когда лавочка уже была в трех шагах. – "Сидим и дышим свежим воздухом!".

"А что, если..".

"Я сказала: сидим и дышим! Дай подумать!", – прерываю и так взвинченные мысли Кати.

Легче сказать, чем сделать, если честно, потому что голову соседки стали наполнять мрачные сценарии, где все шепчутся вслед, а потом толпа начинает хихикать, а позже уже и закидывает её смесью пропавших фруктов и камней.

"Где они возьмут протухшие продукты?", – скептично хмыкаю я, глядя на эти картинки. – "Думаешь, уже дозревают где-то под кроватями? Это же вонища! Сомнительное удовольствие ради одного броска в прелюбодейку".

"Ох, ну конечно! Всё это полетит же в меня, а не в тебя", – подает духом соседка.

"Джесс вот что-то не рассказывала, что её кто-то караулил или задевал", – напоминаю я о подруге, к которой давно не забегали на огонек.

"К ней он ходил раз в десятину", – буркает Катя, а я чувствую, как ревность разливается в душе девушки.

"Ой, блять, только не начинай", – устало отмахиваюсь, не желая еще и это обсуждать.

Мрачные мысли преследовали соседку до самого вечера Бала, когда мы уже зашнуровали платье и стояли перед зеркалом, разглядывая сочный цвет наряда. Слава Богу, или Великому, что зеленые нитки заметно не было. Мы осмотрели все швы, чтобы убедиться в этом.

Образ роскошный, мне очень понравилось. Я бы сама не отказалась надеть это платье на концерт или выступление, хотя Катя нервякует по поводу выреза и конечности, что выглядывает из него.

– Ты уверена? – почти в панике спрашивает девушка, поправляя складки и желая прикрыть ногу. Видимо, настолько растерялась, что говорит вслух.

"Да, платье отличное! Мы сразим всех!", – подбадриваю я трусиху.

– Сразим? – сомневается соседка. – Хоть бы никого удар не хватил. Меня прогонят…

"Осудят все равно, – устало вставляю я после целого часа увещеваний. – Ты и так для всех постыдная любовница ректора. Успокойся и насладись всеобщим шоком. Раз уж ты и так падшая женщина, то и не стоит притворяться невинной овечкой".

– Иногда твои советы шокируют, – с глубоким вздохом произносит Катя, собравшись с духом. – Надеюсь, они не приведут меня к Пескам.

"Сплюнь, дура!", – возмущаюсь я, до кучи поморщившись от перспективы.

Летний бал начинается с общего сбора студентов в холле и торжественной музыки, которую в этом сезоне заменили на записанную на артефакт. Еще утром из княжеской усадьбы прибыли голубые розы, так что, едва открылись двустворчатые двери в Хрустальный зал, все ахнули от восторга. Высокий прозрачный купол помещения и увитые растениями колонны, украшенные цветами и порхающими бабочками, создавали волшебную атмосферу. Роскошный вазон с голубыми розами, расположенный по центру зала, привлек всеобщее внимание своими крупными бутонами. Мы с Катей проскользнули вдоль стен, чтобы блюсти порядок на гуляниях, ну и не сильно отсвечивать голой ногой. В центре внимания были ректор и Ирина Николаевна, а от её платья многие были в шоке. Соседушка втайне радуется, что удалось прижаться к стене, но почти сразу мы слышим насмешливый голос:

– Если вы тут решили спрятаться, то спешу сообщить, что место занято.

– Проклятье, Атеро! У меня чуть сердце не выскочило, – схватившись за шею, проворчала Катя. – А если бы я отдала душу Великому?

– Вы еще не настолько стары, чтобы так легко сдаться, – хохотнул юноша, оглядывая наряд преподавательницы. – К тому же кто-то явно собрался эпатировать публику. Что вы тут делаете?

– Может, я передумала? – глухо пробурчала ботаничка, вставая спиной к стене и рассматривая толпу, которая внимала торжественной речи о традиции празднования Летнего бала.

– Тогда надо было сменить платье, – ехидно уточнил Атеро, вставая рядом с ней и складывая руки на груди. На нем был расшитый серебром камзол какого-то темного цвета, светлый жилет и черные брюки. Довершали образ денди широкий пояс и шейный платок с драгоценной брошью.

– Поздно было уже что-то менять, – проворчала Катя.

– Серьезно? А я уж решил, что за сердце ректора началась настоящая битва, – спокойно выдал парень, заставив соседку замереть от шока.

– Какая еще битва, Атеро? – уточняю я, пока мой "аватар" завис. – И главное, с кем? С его женой? Кажется, исход заранее ясен.

– Я бы так не был уверен, – хохотнул студент. – Многие за вас болеют.

– Что?! – чуть громче, чем надо, воскликнула Катя, привлекая внимание к их беседе. Уставившись на собеседника, девушка распахнула глаза от неожиданности.

– Да бросьте вы, – отмахнулся юноша, не повышая голоса. – Все знают, что ректор каждую весну выбирает очередную… пассию, и вы тут единственная новая кандидатура.

– Но это еще не значит…

– И все видят, что он ходит к вам, – приподняв брови, закончил Атеро, посмотрев на нас.

– Великий, какой стыд…

– Я за вас болел, – вдруг хмыкает парень.

– Что? – уже сдержаннее просипела Катя.

– В начале каждой учебной весны студенты ставят на ту, кого облагодетельствует барон, – спокойно пояснил юноша. – В этот раз мне это принесло десять талантов.

– Атеро, сейчас лучше уйти, иначе я испорчу твою прическу, – мрачно предупреждаю я, пока соседка почти кипит от негодования.

– Понял, – хохотнул студент.

– Стой, – вдруг произносит Катя.

– Вы передумали? – удивлен парень.

– Нет, просто хочу тебя попросить потанцевать сегодня с Лидией Демидовой.

– Ну-у-у-у…

– Так надо, – повелительно отрезает преподавательница ботаники, поджав губы.

– Ладно, – проворчал Атеро, быстро удаляясь в сторону.

Торжество продолжалось, желающие подкреплялись закусками и легкими напитками, расположенными у одной из стен, пока основная часть публики прогуливалась, разглядывая убранство Хрустального зала. Почему они не танцуют, мы с Катей не знаем, но, едва на улице темнеет и появляется луна, как все выстраиваются в две шеренги. Какая музыка лучше подойдет для такого Бала? Конечно же, "Ноктюрн" Шопена. Медленные пируэты пар, поклоны, развороты и реверансы создавали иллюзию, что маэстро творил свой шедевр, представляя именно этот вечер. Я даже заставила Катю выйти из угла и подойти ближе, чтобы насладиться зрелищем. Когда студенты закружились под "Танец Феи Драже" Чайковского, я не сдержала улыбки, а на пьесе Бетховена "К Элизе" – слез. Сколько раз я слышала эти произведения и играла сама? Без счета, но именно сегодня они мне такие родные. "Венская кровь" Штрауса, наверное, была создана для таких вечеров, когда дамы в бальных платьях, а кавалеры в кушаках и сюртуках.

На мгновение я застыдилась разреза на нашем наряде, но, заметив уж совсем старинные фасоны, решила, что эту тусовку давно пора растрясти от нафталина.

– Потанцуешь со мной? – вдруг раздалось совсем рядом.

– А ты уверен, что стоит? – уняв дикое сердцебиение Кати, отвечаю я барону Ларскому. – О нас и так ходят некрасивые слухи.

– Разве это слухи? – немного удивленно интересуется мужчина, появление которого прошло мимо нас. – К тому же твое платье достойно внимания. А что случилось с тем, что я подарил?

– Не узнал? – хмыкаю я, заметив протянутую ладонь, и вкладывая свою. – Это оно и есть.

Любовник выводит Катю ближе к парам в вихре вальса, и мы плавно вклиниваемся в водоворот танцующих. Уроки Атеро не прошли даром, и соседка весьма умело выполняет все движения, не выбиваясь из ритма. Когда заиграла "Маленькая ночная серенада" Моцарта, мы отошли в сторонку, давая студентам на время забыть, что вокруг бродят взрослые.

– Ты для этого просила артефакт? – сощурившись уточнил Ларский, все еще держа свою руку на Катиной талии, хотя вокруг были люди.

– Как видишь, ни за кем следить и подслушивать я не хотела, – хмыкаю в ответ и, приподняв брови, смотрю на забытую конечность.

– Кто же автор этих произведений? – продолжает спрашивать ректор, не желая проявлять осторожность.

– Судьба? – хмыкаю я, отходя в сторону.

– Сегодня можно надеяться на вашу… благосклонность? – без стыда интересуется мужчина.

– Конечно, я же связана с вами контрактом, – мрачно отзываюсь, желая провалиться сквозь пол, но вполне спасаюсь бегством к стене наблюдения.

Далее в моем репертуаре больше почти нет классики. Просто записала обработки современных мелодий, исключив слова. В инструментальном исполнении Адель, Рианна, Ариана Гранде, Билли Айлиш, Гарри Стайлз и прочие звучат не менее прекрасно и восхитительно, чем композиторы прошлых веков.

Внезапно моё внимание привлекает мужчина в форменной ливрее, явно не обитатель Университета. Он подходит к ректору и протягивает ему свиток. Ларский мрачно читает послание и задает пару вопросов, очевидно, получая ответы, которые его не радуют. К беседующим подходит Ирина Николаевна и барон отдает ей свиток на ознакомление. По застывшему виду магички мы с Катей делаем вывод, что что-то случилось.

Внезапно Ларский покидает зал, а посыльный спешит за ним. Бочком подойдя к наставнице, соседка задает осторожный вопрос:

– Всё в порядке?

– Да, – хмуро отвечает женщина. – Просто барона срочно вызвали в Орден. Он и так должен был отбыть к ним завтра, но пришло распоряжение о скором выезде.

– М-м-м, хорошо, – мямлит Катя, сглатывая ком в горле.

Ей он ничего не сказал ни об отъезде, ни о планах провести каникулы в борьбе с Песками. Просто вышел и появится через десять дней с очередным визитом? Чудненько.

Танцы и музыка продолжались, несмотря на Катино уныние. Молодежь веселилась под незнакомые мелодии, пила напитки и закусывала порожными, канапешками и бутербродами, хихикая по углам. Лидия Демидова не сходила с танцпола, веселясь в последний вечер молодости. Атеро, как и обещал, уделил ей внимание, что значительно повысило рейтинг девушки, отчего кавалеров у неё прибавилось в разы.

Внезапно в зал вошли трое мужчин и в один голос объявили, что Летний бал изъявил посетить цесаревич Имавиры – Алексей.

Девушки заверещали от волнения, а вот Ирина Николаевна вдруг тревожно задышала, заодно заметно так побледнев.

Глава 27

Наследник императора был молод и хорош собой. Золотистый блонд волос и высокий рост, несомненно, добавляли ему очков среди сверстников, а уж статус и вовсе делал мечтой девиц, которые сбились в кучки и краснели от волнения. Девочки старших курсов смелее поглядывали на принца, но никто не смел открыто привлечь внимание. Внезапно вперед выступил Павел Петрович и торжественно поприветствовал цесаревича Алексея. Странно, что этого не сделала Ирина Николаевна. Наследник благосклонно улыбался, явно получая удовольствие от нахождения среди молодежи, и попросил продолжить танцы. Магичка каким-то образом испарилась, но детальный осмотр помещения показал, что она здесь, просто стоит в одном из самых темных альковов, с тревогой глядя на принца.

Да что происходит?

Волнение толпы достигло апогея, и танцы кружили студентов в вихре почти экзальтированного воодушевления. Дворянки и простолюдинки взирали на принца Империи с каким-то затаённым трепетом. Катя же теряется в догадках, почему Университет не знал о прибытии такого важного гостя? Шепот в зале звучал громче музыки, так что мы с соседкой решили воспользоваться ситуацией и справиться о состоянии преподавателя магии.

– Ирина Николаевна, с вами все в порядке? – осторожно уточняю я, обойдя все помещение по кругу и приблизившись к магичке.

Вместо ответа женщина не отрываясь сверлит взглядом наследного принца с мрачным выражением лица.

– Разве по дворцовому протоколу нас не должны были известить, что ожидается появление цесаревича? – почти одновременно со мной спрашивает Евдокия Всеволодовна, подошедшая с другой стороны.

– Потому что его здесь быть не должно, – глухо и как-то отстраненно произносит баронесса.

Глубоко вздохнув и будто сбросив оцепенение, женщина спокойно отдает распоряжения:

– Я хочу, чтобы вы аккуратно стали выводить студенток из Хрустального зала. Начните с младших курсов и прошу без особого шума. Предупредите остальных коллег.

Мы с преподавательницей этикета молча кивнули и разошлись по разным сторонам. Встретив Евгения Анатольевича, я передаю приказ магички, и тут замечаю в углу помещения Джесс, краснеющую от слов Ильи Аркадьевича, который, вместо наблюдений за студентами, шептал комплименты моей подруге. Не желая прерывать их уединение, встречаю Василису Степановну и сообщаю о плане действий. Мелкими группками мы выводим недовольных барышень первого курса из зала, отправляя их спать. Следующие на очереди вторые и третьи курсы. Зал заметно пустеет, хотя танцы все еще увлекают оставшихся. Парней все больше у закусок и по углам. Они явно заметили, что партнерш для них стало меньше. Своих подопечных я доверила Джесс, которая уже обеспокоенно подошла ближе с расспросами.

– Что происходит? – чуть пригнув ко мне голову, поинтересовалась девушка.

– Распоряжение Ирины Николаевны, – глухо бормочу я. – Можешь остатки моих увести?

– Да, конечно, – кивает лекарша, отходя в сторону, чтобы подозвать обозначенных девочек к себе.

Спустя еще некоторое время Хрустальный зал походил на мужское собрание, ибо студенток осталось так мало, что не заметить это крайне сложно. Сопровождающие цесаревича, как и сам принц, уже порядком поднабрались спиртного, принесенного с собой. Преподавательница домоводства в этот момент выводила последнюю партию старшекурсниц, когда раздался громкий голос наследника трона:

– Анастасия Захаровна, не надо прогонять девушек. Пусть еще немного побудут с нами. Думаю, никто не будет против.

Девицы с удовольствием остались в мужской компании, а Алексей с очаровательной улыбкой пригласил одну из них на танец. Подобным образом поступили и приближенные цесаревича. В этот момент бросаю недоуменный взгляд на Ирину Николаевну и вижу магичку в состоянии, близком к оцепенению. Далее к ней подходит Павел Петрович, и женщина дает ему распоряжения, после которых и юноши стали покидать зал. Часть преподавательского состава так же удалилась. Мы с Джесс застыли в сторонке, ожидая указаний синеглазки.

Явно происходила какая-то нездоровая херня, и сильно запахло жареным, когда госпожа Ларская выступила вперед и встретила взгляд принца. Цесаревич передал партнершу подоспевшему прихвостню и вплотную подошел к баронессе. О чем они говорили, было не слышно, зато мимика принца не скрывала злобной ухмылки. Это очень контрастировало с прежним учтивым поведением Алексея.

Десять минут спустя в Хрустальном зале остались лишь гости, три студентки выпускного курса, Ирина Николаевна и мы с Джесс, столбом стоящие в сторонке. Магичка подошла к нам и тихо произнесла:

– Девочки, идите в мой кабинет. Екатерина Львовна, захватите по дороге три порции акилимы.

– Но это же…

– Все верно, – четко кивнула баронесса. – Не стойте.

Мы с подругой в считаные мгновения ныряем в скрытый проем и стремительно шагаем по коридору, благо дело резиденция преподавателя магии совсем не далеко. Джесс заходит в кабинет, а Катя продолжает тревожно идти к кладовой. Через несколько минут мы забегаем в небольшое подсобное помещение, где хранятся все снадобья, используемые в Университете. Акилима находится под замком, так что Катя судорожно вспоминает пароль от него. Схватив три пузырька, девушка прижимает их к груди, чувствуя тошноту и панику. Это зелье было запретным, ибо предназначено предотвращать беременность. Оно – зло, но порой необходимое.

Вернувшись к Джесс, застаю подругу за нервным расхаживанием из угла в угол. Кабинет преподавателя магии не сильно изменился с моего последнего посещения – куча разных книг, свитков, статуэток, флаконов и прочего на всех поверхностях: стеллажах, комодах и главном столе.

– Ты принесла? – тревожно спросила лекарша.

Катя судорожно кивает и ставит пузыречки на стол, будто прикасаться к ним для неё больно.

– Как думаешь, что происходит? – сглотнув ком в горле, негромко спрашивает Джесс.

– Я не уверена, – признается соседка и, вытянув руку к своей поклаже, продолжила. – Но это средство явно для оставшихся учениц. И оно…

– Что?

– От нежелательной… беременности, – с трудом произнесла Катя, замявшись в середине.

– О, Великий! Неужели ты думаешь, что им действительно понадобится…

– Я не знаю, – замотала головой соседка со страхом в глазах, отвечая на невысказанный до конца вопрос.

Следующие десять минут прошли в напряженной тишине.

– Не верится, – тихо произносит Джесс. – Кто-то должен что-то предпринять.

– Ирина Николаевна почти всех девочек вывела из-под удара, – не слишком разборчиво отвечает Катя, тревожно посмотрев на подругу. – Может, стоит взглянуть, что там происходит?

– Мы ведь не мыши, чтобы прятаться по норам, – судорожно кивает она, явно не уверенная в своих словах.

Тяжелая дверь кабинета с легкостью и беззвучно распахнулась, а нас встретила темнота каменного коридора. Вдалеке виднелась анфилада арок, выходящих в один из многочисленных дворов замка, но мы держали путь в куда более темный угол. Скрытый проход в Хрустальный зал прятался в нише. Мы с Катей от волнения прошли мимо, но Джесс вовремя успела схватить соседку и направить в нужную сторону. Короткий переход в каменном простенке, и мы вновь оказались в торжественной обстановке. Осталась пара шагов, но подруга внезапно остановилась. Выглянув из-за её плеча, я обратила внимание, что музыка все так же играет, а три пары продолжают танцевать, вот только лица девушек уже не выражают восторг, скорее тревогу и растерянность. Приближенные цесаревича не скрываясь гогочут, распивая спиртное из бутылок, а сам наследник нос к носу о чем-то говорит с баронессой. Слов с нашего места не слышно, но по тому, как Алексей тычет в воздухе пальцем, несложно догадаться о характере беседы. Ирина Николаевна упрямо что-то возражает, а принц практически изрыгает ответы, шипя что-то ей в лицо. Взмах руки магички, и музыка заканчивается на тонкой ноте, а сам куб проплывает к ней. Танцующие уже без стеснения лапают студенток, пьяно хохоча от предстоящего развлечения. На лицах девочек открыто читается страх.

– Прекратите непотребство! – громко произнесла магичка, но цесаревич уже направился к своим дружкам, на ходу снимая роскошный китель.

– Руки прочь, я буду первым, – залихватски заявил Алексей, хватая ближайшую к нему студентку, чтобы грубо поцеловать.

Внезапно поток воздуха прошелся по помещению, но повлиял он лишь на девушек: одна едва устояла на ногах, пока вторую держал в тисках приближенный принца. Поняв, что на них не действует магия, мужчины расхохотались сильнее.

– Вы забыли, кто перед вами, госпожа Ирина? – издевательски уточнил один из них.

– Я прекрасно знаю, кто вы и откуда явились! – рявкнула женщина. – А вы помните, где вы и перед кем стоите?!

В этот момент все как один присмирели и взглянули на цесаревича, который без стеснения залез рукой за вырез платья бедной девочке. Оторвавшись от своего занятия, Алексей ухмыльнулся и взглянул на магичку.

– И что ты сделаешь? Что ты можешь сделать? – раскинув руки, уточнил принц. – Я – единственный наследник трона Имавиры. Все, кого ты так любишь прятать под своей юбкой, принадлежат мне! Считай это древним "правом первой ночи".

– Ты – мерзавец, – спокойно констатировала Ирина Николаевна.

– Когда я взойду на трон, ты лично станешь привозить своих курочек во дворец, – сощурившись, пообещал цесаревич, наставив на магичку указательный палец. Внезапно он повеселел и, усмехнувшись, добавил. – А может, просто завидуешь? Соскучилась по императорским ласкам? Так будь смелее – я не откажусь отведать то, что так нравилось моему…

В этот момент поток воздуха хлестко ударил принца по лицу так, что его голова резко мотнулась в сторону. Часть прихвостней тут же обнажила мечи, пока остальные напряглись в ожидании. Ирина Николаевна мрачно взглянула на оружие, и оно тут же раскалилось докрасна. Сталь полетела на пол, а Алексей махнул рукой, подавая знак отступить.

– Я прощаю тебе это неуважение, – едко произнес цесаревич, сверля взглядом баронессу. – Но только на этот раз. Попробуешь выкинуть что-то такое еще – пожалеешь. Я войду в замок со всей своей стражей и потребую на ужин твоих первокурсниц. Будешь сопротивляться – расквартирую здесь гарнизон. На всю весну.

– Будь на то воля Великого, ты никогда не взойдешь на трон, – мрачно предрекла Ирина Николаевна.

– Именно по Его воле я – единственный наследник, – усмехнулся Алексей и взглянул на приспешников. – Выведите отсюда госпожу Ларскую, не желаю, чтобы она портила мне все веселье.

Пока соратники принца теснили магичку к выходу, высокородный гость направил все свое внимание на испуганных девушек, которые уже поняли свою участь. В Хрустальном зале задрожал купол от силы девичьего визга, но деталей я не разглядела, ибо Джесс вытолкала нас обратно в проем.

– Идем, здесь мы ничем помочь не сможем, – пробормотала лекарша, шагая следом за мной.

Моя соседка сглатывает ком в горле от увиденного. Ощущение гнетущего бессилия накрывает нас обеих, а Катя почти больна от всего произошедшего. В печальных думах я даже не заметила, как мы вернулись в кабинет. Потрясенно усевшись на стул, я наблюдаю, как Джесс в тревоге грызет ноготь большого пальца, обхватив себя рукой за талию. Внезапно входная дверь открылась, явив печальную синеглазку.

– Ирина Николаевна…

Внимательно оглядев нас по очереди, женщина опускает плечи и негромко произносит:

– Полагаю, вы возвращались в Хрустальный зал и многое успели увидеть. Что ж, теперь не одна я знаю, что наш принц – последний негодяй Империи.

– Как такое возможно? – ошеломленно спросила лекарша, пока баронесса медленно брела к своему креслу.

– Он родился с правом на всё, – мрачно отвечает магичка. – А власть, деньги и отсутствие ответственности развратят кого угодно.

– Кто-то должен это остановить, – грубо произношу скорее я, чем Катя, привлекая внимание Ирины Николаевны.

– Если у вас есть предложения – я с удовольствием их выслушаю, – устало хмыкает женщина.

– Предать огласке поведение принца, – высказалась Джесс.

– Замнут, – пожала плечами синеглазка, откинувшись на спинку кресла.

– Сообщить императору, – произнесла Катя свой вариант.

– И? Алексей – его единственный сын, – напомнила Ирина Николаевна. – Запасного наследника у Империи нет. Какое бы ни было наказание для цесаревича – однажды он взойдет на трон и станет еще озлобленней.

– Куда уж хуже? – упаднически интересуюсь я, пока Катя сглатывает ком в горле.

– И что же делать? Мы ведь не можем все вот так оставить? – взволнованно спросила Джесс. – Девочки ведь там…

– Именно поэтому вы обе здесь, – перебила её баронесса Ларская. – Когда они покинут замок, мы позаботимся о бедняжках. Ты залечишь все следы, а Екатерина Львовна – напоит их акилимой.

– А вы подчистите им память? – с усмешкой предположила я в качестве бреда, но внезапно магичка коротко кивнула. В это мгновение мне в голову приходит догадка. – Это ведь не первое посещение принца? Так?

Мрачный взгляд Ирины Николаевны, кажется, устремлен прямо в душу, но она переводит его на стол и горько усмехается.

– Второе. В прошлый раз Бэлла Владимировна помогла найти решение, и я рада, что у нас был магический лекарь, чтобы исправить нанесенный… урон.

– Но я…

– Ты была, просто не помнишь, – сокрушенно призналась женщина, перебив Джесс.

– Нельзя всё так оставлять, – упрямо твержу я, не желая смириться с тем, что происходит через три стены от меня.

– Ты предлагаешь рассказать всем, что принц – мерзавец и насильник? – взмахнув руками, уточнила магичка. – В худшем случае его ждет отлучение от трона и Пески. Как быстро вокруг него сплотятся те, кто недоволен порядками, законами и налогами империи? Как быстро наши соседи предложат ему армии в борьбе с бездетным императором, сыграв на его слабостях? Они предоставят ему всё, в обмен на земли. Или вы забыли о тысячах тех, кто остался без крова и Родины?

– Необязательно, что всё будет именно так, – тихо произносит Джесс.

– Хорошо, – кивает Ирина Николаевна с прежним запалом. – Представим, что Алексея казнят за тяжесть всех преступлений. На троне останется император, у которого больше нет наследника. Через какое время шпионы соседних государств начнут подкупать нашу знать, чтобы подбить на восстание и занятие трона новой династией?

– Император мог бы жениться еще раз, – желая предложить хоть что-то, произношу я.

– Он – дракон, – со значением отвечает баронесса. – Это и сила, и слабость Имавиры. Они практически неуязвимы для магии и ядов, но размножаются крайне сложно. Не раз империя из-за этого балансировала на волосок от смуты; и у нас бывали дурные люди на троне, но прервать династию – это худший вариант.

– И вы предлагаете просто молча покрывать его? – изумляюсь я опешив. – Кто говорил про отсутствие ответственности?

– Надо хотя бы сообщить об этом, – тревожно поддержала меня Джесс.

– Вы серьезно полагаете, что я этого не сделала?! – воскликнула Ирина Николаевна на наши претензии и, глубоко вздохнув, спокойнее добавила. – В ответ Тайная канцелярия лишь поинтересовалась, замела ли я все следы.

– Вот же твари, – в сердцах произношу я, понимая, что мы в тупике.

– Мне очень хочется помочь и защитить девочек, но что я могу? – спросила преподавательница магии, будто больше у себя, чем у нас с Джесс.

– Зачаровать их? – уже спокойнее предлагает лекарша.

– Наследник и его свита хорошо защищены, – покачала головой прекрасная синеглазка, печально поджав губы. – Я уже пыталась.

Почти три часа мы трое провели в кабинете баронессы, прежде чем на её столе замигал голубой огонек. Особых разговоров между нами больше не было; каждая погрузилась в раздумья, ища ответ на сложную задачку, загаданную принцем.

– Пора, – произнесла Ирина Николаевна, поднимаясь на ноги.

Мы с Джесс скованно последовали за ней, не зная, как быть. Я не особо желала видеть последствия разнузданных вечеринок избалованного принца, но и девочкам нужна была помощь. Первой в Хрустальный зал вошла баронесса, и тут же из её рук полились синие потоки во все стороны. Девушки были в разном состоянии, но каждая была далека от понятия "в порядке". Синяки, ссадины, кровоподтеки, растрепанные прически, порванные платья и пустые взгляды. Марта Эмори плакала навзрыд, сидя на полу и прижимая остатки платья к груди, Елена Таврина словно в трансе стояла у одной из колонн, а Елизавета Растопшина лежала на столе без сознания. Всюду валялись пустые бутылки, остатки еды и посуды, смахнутые кем-то вместе со скатертью.

Катю едва не стошнило от развернувшейся картины и сочувствия к студенткам. Я же просто пылала от злости. Какая же тварь могла сотворить подобное с невинными девчонками. От ярости мне буквально плохо, да и соседка стоит столбом, схватившись за колонну. Мгновение и магия окутывает все помещение, восстанавливая былой вид торжества. Девушки словно во сне поднимаются в воздух и успокаиваются, плывя к Ирине Николаевне. Еда возвращается на подносы, а лишняя посуда складывается в аккуратные стопки на столах, даже пустые бутылки из-под спиртного, принесенные гостями, выстраиваются в ровные ряды. Сорванные платья приобретают прежний лоск, а прически вновь собираются в восхитительные локоны.

– Джессика Адамовна, прошу, – тихо кивнула магичка.

Подруга подходит к студенткам, все еще парящим над полом, и прикладывает руки к каждой из бедняжек. Кожа девушек приобретает румянец, уходят синяки и все следы общения с прицем и его приспешниками. Мы с Катей все еще стоим в сторонке, едва дыша от всего, что увидели тут секундами ранее.

– Я закончила, – шепотом сообщила Джесс, делая шаг назад и почти оступившись на ровном месте. Соседка успевает поддержать лекаршу, подхватив за руку.

– Как ты? – бормочет она.

– Все хорошо, – в тон отвечает подруга.

В этот момент магия ставит девушек вертикально, и они приходят в себя. Схватившись за головы, студентки медленно озираются по сторонам и удивлены нашим присутствием и пустым залом. Марта втягивает голову в плечи, Елена хмурит брови, а Елизавета моргает от непонимания, обхватив себя руками.

– Как вы девочки? – осторожно спрашивает Ирина Николаевна, заглядывая каждой в глаза.

Неуверенные ответы и кивки девушек заверили магичку, что она проделала хорошую работу.

– Екатерина Львовна сейчас вам даст по эликсиру, чтобы вы спали лучше и отдохнули к завтрашнему дню, – мягко продолжила баронесса. – Выпейте, пожалуйста.

Катя подает пузырьки студенткам; и мы все наблюдаем, как они покорно исполняют просьбу преподавателя магии, явно находясь еще под её влиянием.

– Хорошо, – кивнула синеглазка, когда мне вернулись пустые флаконы. – Теперь бегите к себе. Вечер закончился.

Едва силуэты девушек исчезли из виду, мы с Джесс взглянули на Ирину Николаевну. Я успела лишь заметить, что из ладоней магички полился голубой свет, как сознание Кати заволокло молочным туманом и воспоминания стали меняться. Стирались последние минуты, пузырьки и разговор в кабинете. Хрустальный зал наполнился учащимися, они танцевали и веселились, а потом прибыл цесаревич со своей свитой. Вечер прошел хорошо; и они откланялись, а преподаватели распускали по комнатам студентов. Летний бал окончен.

– Идите отдыхать, коллеги, – раздался где-то мягкий и печальный голос баронессы. – Спасибо за помощь.

Дорога к апартаментам тоже прошла словно в тумане. В голове ни единой мысли или желания ослушаться. Меня саму сковал этот морок, и события прокручивались перед глазами. Что правда, а что вымысел? Был ли этот вечер таким, или все мне привиделось? Принц… Приятный молодой человек, хотя не стоит с ним близко иметь дело. Где я была, когда он покидал Бал? Не помню…

Несмотря на этот молочный туман, тревога ощущается как покрывало, что накрывает с головой. Она оседает где-то в глубине и давит своей тяжестью. Я что-то забыла? Но что именно? Что-то важное? Я забыла…

Глава 28

Лето в самом разгаре, и десятину каникул я планировала начать с одного дня отдыха, так как Катюха в это же время должна была обжиматься со своим блядуном. Но, проснувшись с туманом в мозгах, мы обе морщимся от легкой головной боли. Вроде бы вчера соседка не пила, но, видимо, я не углядела, и девушка все же пригубила пару бокалов чего-то. Легкий звон и пульсация проходят через час валяния в кровати. Взглянув на ясную погоду за окошком, Катюшка решается прогуляться по замку и посидеть на свежем воздухе. Во внутреннем дворе Университета скопилось просто гигантское количество багажа, а студенты сновали тут и там, прощаясь с однокурсниками на время каникул, самая большая куча столпилась вокруг Лидии Демидовой. Девушка обнималась со всеми и обещала писать подругам. Поймав её взгляд, Катя коротко кивает, будто тайно желает удачи и благополучия. Новоиспеченная невеста кивает в ответ и скованно улыбается, прежде чем отвести взгляд.

Меня почему-то привлекла Марта Эмори. Выпускница спокойно разговаривала с подружками. Что-то в ней меня зацепило, так что мы с Катей пялимся на девушку еще несколько минут, хмуро сдвинув брови. Марта была отличницей и после выпуска поступает работать счетоводом в Императорскую казну, так что волноваться за будущее студентки у меня поводов нет. Ботанику я ей не преподавала, но на других экзаменах присутствовала. Девушку Пал Петрович хвалил и написал прекрасное рекомендательное письмо, хотя Марта в этом не нуждалась. Рядом с ней прошли дворянки – Лиза Растопшина и Лена Таврина – две подружки и те еще высокомерные особы. По слухам, обе уже просватаны и довольны выбором родителей. Разговоры девиц в основном крутились вокруг предстоящих торжеств и будущей жизни в имениях. Что ж, имеют право, в конце концов, но учеба серьезных наук у них особо не клеилась, зато преподаватели этикета, домоводства и поэзии были ими довольны. Лиза вроде бы неплохо сдала экзамены по арифметике, а Лена блеснула на истории. Я с удовольствием поддержала оценку "отлично" преподавательского состава. В целом, к дальнейшей жизни эти девушки готовы.

Суета студентов разбавляется профессорами, которые так же покидали учебное заведение. Наблюдая за шумными сборами, я замечаю Джесс, стоящую в сторонке в компании Ильи Аркадьевича. Вспомнив вчерашний вечер и сегодняшнее поведение парочки, практически уверена, что подруга будет занята ближайшие десять дней. Что сказать, чувство ревности разливается в Кате, хотя это скорее от собственной участи брошенной любовницы, а не от внимания к подруге.

Во дворе собралось прилично народа, все желали успеть на утренний дилижанс, но многих поджидали собственные кареты, и их владельцы любезно соглашались подвести друзей до ближайшей магической станции. В Катином мозгу отпечатались путевые порталы, хотя, когда я была в Эмином теле, они с Аланом подобным не пользовались, но, возможно, это из-за повозки с лошадьми. Суета студентов отвлекала внимание, но мрачного Роуэнса, притихшего у крайней колонны, заметить удалось. Этот мужик явно что-то задумал, и меня беспокоили его злобные взгляды, но соседка по прежнему отмахивалась от моих подозрений.

"Успокойся и не кипишуй, – посоветовала мне девушка с легкой иронией. – Так же у вас говорят?"

"У нас говорят покрепче, но и так звучит неплохо", – ворчу в ответ.

"А я бы смогла адаптироваться в твоем мире?", – вдруг спрашивает Катя, продолжая безмятежно наблюдать за учениками.

"Не сразу, конечно, но в целом – вполне выполнимая задача, – хмыкаю я. – С языком проблем не будет, а вот технологии придется изучить. В нашем мире они заменяют магию".

"Как с музыкой?", – интересуется девушка, вспомнив, что забыла забрать свой артефакт из Хрустального зала. Или забрала?

"Да, – уверенно отзываюсь я. – И не только. У нас нет портальных станций, но на большие расстояния мы летаем на самолетах. Кареты у нас тоже когда-то были, но давным-давно они заменились на автомобили и много еще чего".

"Летаете?", – удивленно спрашивает соседка. – "Как драконы?"

"Нет, – смеюсь я. – Это большие машины, в которые усаживаются люди, чтобы взлететь и прибыть в одно место, а дальше уже на наземном транспорте".

"Как мы – порталами, а дальше – дилижансами?

"Угу, – хмыкаю я. – Очень похоже, хотя есть и другие способы. Дороги позволяют проехать всю страну на автомобиле. Есть еще поезда".

"Зачем такие сложности?", – уточняет Катя, продолжая рассматривать толпу студентов.

"Деньги, – скептично отвечаю я. – Самолет быстрее, но дороже. Поезд – дольше, но дешевле. А машина – это риск поломки на дороге. Каждый рискует на свой кошелек. Лучше скажи, какие у нас планы на каникулы? Ты реально собралась провести все время в княжеской оранжерее?"

"Пока не решила, – вздыхает соседка. – Но что-то мне не нравятся взгляды кастеляна. Считаю, он задумал пакость".

"А я говорила, что этот мужик создаст проблемы?", – ворчу я специально, чувствуя, что не надо пускать все на самотек.

"Только пару десятков раз", – хмыкает Катя в ответ, отделяясь от стены и направившись к себе, чтобы собрать небольшую сумку и оставить записку на столике Джесс о своем местонахождении на время короткого отпуска.

Час спустя мы грузимся в дилижанс, чтобы доехать до ближайшей деревни и проделать путь пешком к усадьбе князя Громова. Слуга провожает нас окольными тропами к оранжерее, которая сегодня необычайно пуста. Грега нигде не видно, хотя следы его работы заметны. Саженцы, которые он так ждал, уже были заботливо распределены в небольшие горшочки. Протянув руку, Катя выпускает магию и дает силы капризным росткам, одновременно развязывая ленты своей шляпки.

– Я уж думал, они вас не дождутся, – негромко произносит старик, медленно шагая по проходу между растениями.

– Добрый день, – приветливо улыбается соседка – искренне рада видеть его. – Как и обещала, явилась на следующий же день после торжества.

– Как прошли танцы? – мягко спрашивает садовник, подходя к своему шезлонгу и с трудом усаживаясь в него.

– Хорошо, – легко отзывается девушка, набрасывая на мужчину плед. – Дайте мне пару минут, и я буду готова приступить к работе. Как у вас с самочувствием сегодня?

– Еще поскриплю, – ворчливо бухтит дед, с явным облегчением расслабляясь.

Отойдя за ширму, расположенную в углу с краном над раковиной и стулом, Катя сбрасывает платье и переодевается в простой наряд, заодно подпоясавшись фартуком с большими карманами, куда складывала садовый инвентарь и перчатки. Вернувшись к Грегу, соседка коротко обсудила со стариком план работы и приступила к действию.

Княжеская оранжерея имела ухоженный вид, хотя, если присмотреться хорошенько – дел хватало. Я предпочла отодвинуться подальше, пока девушка занималась растениями, магича направо и налево. Укрепленные саженцы переселились в грунт, были политы и дополнительно удобрены. Своеобразный лазарет для чахлых трав тоже получил заряд бодрости и был расселен на свои места. Ядовитые цветы росли тут и там, так что, посоветовавшись с Грегом, Катя пересадила некоторые культуры подальше, а другие слегка усмирила. Это было частью её работы – не только буйное цветение, но и увядание шло под магическим влиянием.

К вечеру соседка выбилась из сил, пропалывая грядки, убирая сорняки и поливая клумбы. Оглянувшись, она поняла, что одолела лишь десятую долю оранжереи, но была очень рада проделанному. За день её дважды накормили под присмотром садовника. Еда появлялась незаметно для Кати, хотя девушка была слишком занята, чтобы отслеживать, кто входит и выходит из Сада. Сейчас же они с Грегом наслаждались мясной подливкой с пюре и вкусными пирожками с чаем. Старенький самовар пыхтел от жара чуть поодаль от парочки, но девушка предпочла выпить прохладный напиток в летний вечер.

– Вас тут балуют, – с усталой улыбкой произнесла соседка, щурясь от удовольствия. Тело болело от физической нагрузки, но было приятно.

– Не без этого, – хмыкнул дед. – Хотя сейчас от меня толку немного.

Эти слова напрягли Катю.

– Надеюсь, князь не откажет вам в работе? – уточнила магичка. – За каникулы я сделаю, сколько смогу, и позже буду приходить.

– Не волнуйся, – коротко хохотнул старик. – Меня не прогонят.

– А вдруг? – не унималась соседка, чувствуя беспокойство. – Вам есть куда пойти?

– Я отдал этой оранжерее двадцать весен, – печально произнес Грег. – Неужели для меня не найдется уголка в большой усадьбе?

– Как знать, – грустно отозвалась Катя. – Я родилась и выросла в доме отца, но едва его не стало – мне указали на дверь.

– Поэтому ты предпочла провести каникулы, работая на князя? – чуть сдвинув брови, спросил садовник, попивая горячий чай.

– Не жалуюсь, – пожала плечами девушка, глядя на темнеющее небо через стеклянный потолок. – Я рада, что нашла работу в Университете, но в первое время было тяжело. Сейчас уже легче, хотя молодежь умеет помотать нервишки.

В ответ Грег невесело хмыкнул, откладывая пустую чашку на столик.

– Молодые всегда думают, что старики выжили из ума и ничего не смыслят, – снисходительно произнес он. – Но ты ведь ближе им по возрасту. Тебе значительно легче, чем мне.

– Вы с кем-то не ладите? – мягко спросила Катя, представив ворчливого садовника, бухтящего на ребятню.

– С сыном, – буркнул дед. – Глух, как мул, и делает что пожелает. На письма не отвечает, вообще делает вид, что я уже помер.

– Он далеко живет? Может, занят? – предположила соседка, чтобы не расстраивать старика, заметив, как тот нахмурился.

– Знаю я, чем он занят, – проворчал Грег. – Пьянствует да девок тискает! Обормот!

– Не думаю, что дело обстоит так, – пряча улыбку произнесла Катя. – Работать тоже надо.

– Он в армии, – недовольно ответил садовник. – Где гарнизон расквартирован, там и гуляют, да в карты последние абрасы проигрывают.

– Жизнь военного, наверное, не слишком уж сладка, – хмыкнула девушка. – Везде есть свои сложности. Я вот наделена даром Великого, но грядки от сорняков полю руками, да и сил на магию уходит немало. Со стороны все легко.

– Это да, – кивнул дед, внимательно взглянув на нас.

– Так что не обижайтесь так на сына, – мягко произнесла моя соседка. – Приедет еще на побывку.

– Посмотрим, – упрямо проворчал Грег, насупившись.

Ночевать нас оставили в усадьбе в комнатке отдыха. Я так думаю, что изначально это просто была кладовка для лопат, но её быстренько оборудовали для короткого пребывания. Кровать была небольшой и занимала почти все пространство, так что Катя предпочла не закрывать двери, это обеспечило свежий воздух и фантастический вид на растения и стеклянный потолок оранжереи. Засыпать под звездами оказалось захватывающе.

Следующие восемь дней Катя усердно трудится в княжеском имении, переходя с одной части клумб на другую. Особо экзотические сорта потребовали дополнительных знаний, и Грег всегда приходил на помощь с записями, сделанными под руководством Бэллы Владимировны. Благослови Великий эту женщину, она знала свое ремесло. Каждое растение классифицировано и снабжено подробным ритуалом ухода. Из этих записей соседка много почерпнула, даже кое-что переписала для будущих занятий со студентами.

Однажды в полдень стеклянные стены оранжереи вдруг задрожали, а над нами мелькнула тень. Испугавшись возможных осколков, Катя прикрыла голову руками, но, кажется, напрасно. Конструкция хоть и задрожала, но не дала трещин. Вскочив на ноги, девушка поспешила к Грегу, который дремал в шезлонге.

– Что это было? – взволнованно поинтересовалась соседка.

– Явился, – проворчал старик, став еще более недовольным, чем час назад.

– Кто? – смутилась магичка.

– Наследник Громовых, – буркнул дед, сдвинув брови.

– Который дракон? – изумилась Катя, проворно подбежав к стеклянной перегородке, за которой ничего не было видно: лишь ухоженные поля да деревенька вдалеке.

Я в восторге и нетерпении увидеть мифическое чудовище. Дракон! Живой! Как в фильмах и сериалах! Настоящий человек-дракон! Это же прям вау! Но вот прошла минута, потом десять, а ничего не происходит. Наверное, наследник уже занят другими делами, да и зачем ему сразу же направляться в оранжерею? Тем более в виде дракона заглядывать внутрь, чтобы показаться мне? Ха!

Разочарованно хмыкнув, мы возвращаемся к Грегу смущенно пояснить свой энтузиазм:

– Я никогда прежде не видела драконов. Хотела хоть издалека, одним глазком посмотреть.

– Увидишь еще, – отмахнулся садовник, с досадой добавив. – Молодой хозяин здесь надолго не остается, так что сегодня-завтра покинет усадьбу. Будто ему тут пиками в брюхо тычут да отравой кормят.

– Скажете тоже, – хмыкнула Катя, возвращаясь к своей работе.

Полчаса спустя принесли обед, но девушка все еще возилась с пластогонией. Вьющееся растение расползлось по клумбе и норовило захватить соседнюю пальму. Решив обговорить вариант с высокими колышками или веревками, магичка зашагала к главному садовнику, чтобы услышать насмешливый голос:

– Мне передали, что ты умираешь.

– И только по этой причине ты явился? – съязвил Грег. – Иного я не ожидал.

– Ты понимаешь, что в следующий раз я могу не прилететь? – уточнил незнакомец с низким голосом.

– Что ж, не удивлюсь, если меня похоронят слуги, а с тобой свяжется имперский распорядитель, – продолжал высказываться садовник. – Только тогда ты явишься в отчий дом.

– Не надо утрировать, – устало произнес мужчина. – Я не просто так отсутствую. Мы стоим на границе между Скальтой, Чаногорией и Песками.

– А что, у нас война назревает? – с сомнением уточнил старик. – Или Ордену нужна помощь армии?

– У нас толпы переселенцев, – спокойно поясняет незнакомец, которого мы с Катей определили как сына Грега.

Кто еще бы так свободно разговаривал. Не с наследником же князя ворчит садовник. Интересно, он на драконе прилетел? Благородный подбросил простолюдина? Похвально. Разговор мужчин пошел тише, и девушке не хотелось прерывать их общение, но внезапно наш желудок заревел, словно умирающий.

– Кто здесь? – строго произнес незнакомец.

– Да не рычи ты, – осадил его Грег. – Это, наверное, Катюша.

– Кто? – удивленно поинтересовался мужчина, и я вынуждаю соседку выйти из кустов.

– Это я, – со смущенной улыбкой отзывается магичка, появляясь на площадке, где обычно подавали еду и расположен шезлонг. – Здравствуйте. Меня зовут Екатерина Ветрова, преподаю в Университете и по договоренности помогаю оранжерее.

– Какой еще договоренности? – недоуменно уточняет незнакомец, нахмурив брови. – Между нами и Магической твердыней нет никакого договора, кроме передачи земли и замка.

Мы с Катей в растерянности. Мужчина общался так спокойно и властно, будто хозяин. И это "между нами" тоже смущает. Весь вид незнакомца говорил об уверенности и силе. Высокий темноволосый и статный, хоть одет весьма небрежно, но дорого. Волосы по местной моде длинные, но не уложенные, а растрепанные И это сын садовника? Неплохо же платят в армии императора, раз солдаты выглядят так. Да и непохоже, что он тратится на карты и распутниц.

– Или я чего-то не знаю? – тем временем спрашивает мужчина у отца.

– Нет никакого договора, – ворчливо признался Грег, отвернувшись в сторону.

– Вы меня обманули? – удивилась Катя.

– Мне нужна помощь, а в Университете появился маг флоры, – оправдался дед. – Что оставалось? Заманить тебя и слукавить, что это твой долг.

– Ты теперь на старости лет стал обманывать женщин? – язвительно хмыкнул мужчина, скептично взглянув на отца. Соседка пока еще не знает – оскорблена ли она окончательно или же нет.

– Молодых, незамужних и одаренных Великим, – с каким-то значением добавил садовник.

– Так, – громко вздохнул незнакомец. – Кажется, теперь я понял, зачем меня вызвали в имение. Здоровье у тебя в порядке, просто ты решил поиграть со мной в сваху.

– А как иначе мне увидеть внуков? – рявкнул старик, упрямо сжав челюсти.

– Простите, что? – встряла Катя уже без моей помощи. Ей не особо понравилось, куда завернул этот разговор.

– Вы тоже в этом участвуете? – насмешливо уточнил мужчина, оглядев нас с ног до головы и, конечно же, заметив грязь тут и там, а также не слишком опрятную прическу. – Планируете выйти замуж и прибрать усадьбу к рукам?

– Прекрати ёрничать, – отрезал садовник. – Она ничего не знает.

– Значит, ты архитектор этого заговора? – спокойно делает вывод незнакомец. – Заманил её в ловушку и мне расставил силки, чтобы что? Под шумок отвести в рощу Великого? А в ритуале я буду пьян в стельку? Не боишься, что зверь просто сожрет бедняжку?

– Да что здесь происходит? – возмутилась Катя – уже не в силах молчать.

В этот момент в оранжерее появляются слуги в форменной одежде со стулом и набором посуды.

– Я вас не звал, – проворчал Грег.

– Григорий Андреевич, Сергей Григорьевич распорядился принести для него дополнительные приборы, – пояснил главный из них.

– Я передумал, – резко произнес незнакомец. – Отобедаю в столовой.

С этими словами мужчина развернулся и промаршировал прочь, а за ним вереницей проследовали трое служащих усадьбы.

– Григорий Андреевич? – с укоризной уточняю я, пока Катя возмущенно пыхтит.

– Не злись на меня, – отмахнулся старик. – Злого умысла у меня не было.

– Могли бы просто попросить, – обиженно произнесла соседка, медленно подходя к столику с закусками и привычно усаживаясь для обеда.

– При первой встрече ты приняла меня за простого садовника, – с мягким прищуром напомнил князь Громов, владелец усадьбы и всех окрестных земель. – Мне показалось это забавным.

– Ох и посмеялись вы надо мной, – настороженно вставила девушка. – Какой же я дурочкой показалась, да?

– Отнюдь, – хмыкнул хитрый дед. – Ты мне понравилась. Бойкая, шустрая, силы Великого в тебе столько, опять же готова помочь простому садовнику. Нет в тебе гордыни – вон как в грядках моих роешься с утра до ночи.

– К чему эти комплименты? – съязвила Катя.

– Я решил познакомить тебя с сыном, – признался Григорий Андреевич.

– Как видите – ничего из этого не вышло, – весело отозвалась соседка, махнув в сторону выхода из оранжереи. – Он даже чаю не выпил с нами.

– Упрямый, стервец, – проворчал князь. – Вот что ему стоило посидеть с нами да помочь с прополкой? Эх!

Вместо ответа девушка рассмеялась, представив себе ушедшего мужчину по колено в клумбах и с грязными руками.

– Признайтесь честно, в чем был план? – мягче спросила Катя, в душе уже простив старика. Очень уж он нравился ей.

– Хотел тебя за своего сына выдать замуж, – открыто ответил пожилой любитель интриг. – Ты ему подойдешь.

– Наследнику князя? – усмехнулась соседка, пока я просчитываю ходы. Так-так-так. А ведь это возможность! – Вы надо мной всё ещё шутите? Я полагаю, невест у него и без меня хватает.

– Для обладателей драконьей крови не всякая подойдет, – осторожно поведал Григорий Андреевич. – Нужна одаренная Великим.

– Таких тоже хватает, – хмыкает Катя, отмахнувшись ладошкой и наливая себе из графина в стакан напиток.

– Сколько этой весной выпускается девиц, наделенных даром? – вдруг спросил пожилой князь.

– Ни единой, – осторожно ответила магичка, отпивая глоток прохлады.

– А следующей? – продолжал уточнять старик, подавшись чуть вперед и с интересом ожидая ответ.

– Две, – весело отозвалась соседка. – Но они обе – простолюдинки. Анетта Джонсон и Катрин Дюваль.

– Мне неинтересна родословная, главное – сила Великого, – пояснил интриган, сощурившись и что-то считая в голове. – Насколько они сильны? По шкале от одного до десяти.

– Катрина скорее на четыре, а Анетта на шесть, – уверенно ответила Катя, вспомнив испытания магов в присутствии Ордена.

– Этого мало, – отмахнулся дед, вновь откинувшись на спинку шезлонга. – Они не смогут совладать с драконом.

– У вашего сына столь дурной характер? – хмыкает девушка.

– Тут запинка в другом, – устало отвечает князь. – Брак и так штука непростая, а уж выносить и родить дракона способна лишь женщина, одаренная силой или владеющая кристаллом.

Опачки! Я хочу послушать поподробнее!

– Очевидно, что дело весьма затратное, – медленно произнесла Катя, впечатленная требуемым.

– Да, – кивнул старик, осторожно продолжив. – Ведь после родов княгиня теряет дар или же сила кристалла иссякает.

– Что?! – изумилась соседка вместе со мной. Вот это сделка!

– Зато она будет княгиней, это второй титул в империи после императора, – стал увещевать пожилой пройдоха. – Имение, деньги, влияние, статус и любой её каприз будет тотчас исполнен.

– Но магии больше не будет! – напомнила девушка про высокую цену.

– Имеет ли значение, как цветут цветы рядом с тобой, если ты получишь все остальное? – прельщал дед.

– А что – у вас не осталось кристаллов? – прямо спрашиваю я, желая знать самое важное.

– Последний ушел на рождение этого неблагодарного отпрыска, – честно признался князь. – А он носу домой не кажет!

– А какие-нибудь невесты с приданным из…

– Таких в Имавире больше нет, – печально отозвался старик, махнув рукой, будто сам лично искал. – Оттого и драконов в небе не осталось.

– Как?

– Нет кристаллов, не нашли невесту с даром или родилась девочка вместо наследника, и всё – в роду нет дракона. Да и сам род прерывается, – флегматично пояснил лжесадовник. Хотя на грядках он работал честно. – Так со временем и появилось правило, что мы можем взять в жены хоть простолюдинку, лишь бы сила Великого в ней была.

– В благородных её встречается мало? – с легким оттенком язвительности вставила Катя. – Но как же слухи, что Красавины и Шумские тоже драконы.

– Красавины ими никогда и не были, – хмыкнул пожилой князь. – А Шумские утратили все кристаллы еще во времена, когда я мог летать.

– А почему вы больше не летаете? – удивленно спросила соседка, но тут же устыдилась вопроса. Он же старик. И так все ясно.

– Со смертью супруги драконы теряют интерес к жизни, а иные и вовсе умирают, – печально признался Григорий Андреевич.

Поздно ночью мы с Катей лежали без сна, размышляя обо всем услышанном. Я не вдавалась в её мысли и не делилась своими, ибо мои были полны коварства. Хотя чего уж, кристалла все равно нет. Но вот кому быстрее его подарят: магичке из Университета или княгине Громовой? Ответ напрашивается сам собой. М-да…

Перед рассветом стеклянная оранжерея вновь задрожала и тень мелькнула над головой. Наследник отбыл восвояси, и все планы старого князя явно пошли по кривой дорожке в небытие.

Глава 29

Утром князю стало очевидно, что его матримониальные планы пошли прахом. Это весьма развеселило Катю.

– Сбежал, паршивец! – ворчал Григорий Андреевич, укладываясь на привычное место в шезлонге. – Отца слушать, это же последнее дело для него!

– Ну, вы вторгаетесь в его личную жизнь, – сдерживая улыбку, произнесла соседка. – Любой здравомыслящий мужчина будет бунтовать.

– У Громовых так не принято, – отрезал старик, продолжая упрямиться, даже когда девушка налила ему горячий чай в чашку.

– Так это традиция? – удивилась магичка, усаживаясь напротив хозяина оранжереи. – Вам невесту тоже родители выбрали?

– Нет, – буркнул Григорий Андреевич. – Но это к делу не относится! Я же ему блага желаю! Выберет какую-нибудь вертихвостку, и всё – прервется драконий род!

– Почему вертихвостку? – хмыкнула Катя. – Ваш сын не показался легкомысленным. Кстати, судя по тому, как он вчера смотрел – обо мне тоже невысокого мнения.

– Вот и я говорю, что он слепой и глухой, обормот, – ворчал князь, пока соседка с улыбкой завтракала. Чуть повздыхав, пожилой мужчина продолжил. – Но драконы другими не бывают. И женщины нужны им под стать.

– Слепые и глухие обормотки? – уточнила девушка, уже не скрывая веселья.

– С характером, – возмущенно поправил старик.

– А как же вертихвостки? – задорно рассмеявшись, переспросила Катя. – Они-то уж точно с характером.

– Давай-давай, – запричитал Григорий Андреевич. – Доводи меня! Вот помру, сама будешь объясняться с этим упрямцем – отчего меня удар хватил.

– Эй! – воскликнула я, подсказав соседке легкую угрозу. – Вот сбегу отсюда и сами станете свои корешки сажать!

Заметив хитрую улыбку пожилого пройдохи, девушка перестает сильно переживать за его здоровье. Покачав головой, магичка быстрее принимается за завтрак, обсудив план на грядущий день.

Окончательно завершив все намеченные дела в саду Громовых, девушка отбыла восвояси, чтобы вовремя успеть на вечерний дилижанс к Магической твердыне. Кате составили компанию припозднившиеся студенты, в основном старших курсов. Веселой болтовне они предпочитали чтение и в целом уже не были детьми. Вскоре многих из них ожидала взрослая жизнь. Разглядывая парочку парней, соседка задумалась, а как бы сложилась жизнь, отправь батюшка её учиться. Понятно, что она бы уже давно окончила Университет и, наверное, трудилась в Ордене. Тяжко вздохнув, девушка предпочла разглядывать вечерние сумерки за окном.

Последний выходной каникул Катя потратила на приведение аудитории в порядок и проверку всех растений. Несмотря на конфликт с кастеляном замка, её питомцев исправно поливали и не дали увянуть ни одному росточку. Большой вазон с Голубыми розами перекочевал в наши владения, и Катя хотела прижить куст на будущее. Переложив поближе несколько пустых горшков, в которых планировала на занятиях вырастить некоторые семена из оранжереи князя, девушка покинула свою вотчину пораньше, ибо ожидала свидание с бароном Ларским.

Совещание с коллегами по Университету прошло в штатном режиме. Ректор присутствовал, но был отстранен, даже ни разу не взглянул на нас с соседкой, что озадачило Катю. Выглядел привычно, хотя перчатки летом удивили девушку. Соседка справедливо полагала, что маг вечером явится за своей подпиткой, да и внезапное исчезновение хотелось бы обсудить. Хотя тут были сомнения, имела ли она право на объяснение. В общем, мы за последние десять дней обдумали все варианты и, конечно же, поругались немного. Всего лишь пару десятков раз. Так что ждали встречи с любовником.

Но вечер прошел тихо. Катя подготовила свою одежду, привела в порядок спальню, сложила письменные принадлежности, тщательно расчесала волосы, приняла ванну и уснула одна в постели.

Первая десятина занятий ознаменовалась двумя событиями: полным отсутствием на нашем радаре Ларского и появлением первокурсницы на дополнительных занятиях. Заря Крылова, дочь графа и богатая наследница, о которой меня еще раз предупредили на педсовете, попросив присматривать и не давать совершать глупостей. Что можно сказать столь юному созданию, если оно решится на бунт? Разве молодые слушают наставников. Так как Катя ближе всего им по возрасту, нам предстояло исподволь направлять девицу. Соседка же надеялась, что девочка выберет другой факультатив, ибо не всем по душе возиться в грунте, стоя на коленях. Маг ботаники искренне надеялась, что будет встречать графскую дочку лишь на занятиях, но вот она стоит перед нами и протягивает заполненный формуляр о желании проводить свободное время на грядках. Ну, Заря Дмитриевна, будем знакомы ближе.

– Ты уверена? – хмыкаю больше я, чем Катя. – Без магии в оранжерее трудновато. Работы здесь предостаточно, и многих ссылают сюда за шалости.

– А я думала, что на конюшню, – недоуменно уточняет девушка.

– Туда отправляются за более серьезные проступки, – лаконично поправляет Катя. – Здесь обычно шутники, мелкие драчуны и пакостники.

– Мне нравится возиться с растениями, – пожимает плечами Заря. – Дома я выращивала цветы в горшках и помогала в огороде кухарки.

– Ну, раз так, то прошу в мои владения, – снисходительно отозвалась соседка. – Но предупреди, если передумаешь посещать оранжерею, чтобы я не рассчитывала на тебя.

– Обязательно, – закивала девушка, озираясь по сторонам. Странно.

Факультатив приравнивается к волонтерству, так что особо нагружать, как проказницу, я Крылову не планирую. В основном передвинуть горшки, полить ростки рассады, пересадить что-то нетяжелое, убрать лишнее со столов и записывать пометки на обработанных клумбах, как было заведено еще Бэллой Владимировной. Несмотря на высокий статус, все-таки дочка графа, Заря исправно все выполняла, не споря и внимательно наблюдая за магией.

Три дня спустя в моих владениях появился штрафник.

– Опять?! – воскликнула Катя, заметив Атеро. – Семестр только начался!

– Что я сделаю, если Савелий Сергеевич шустрый не по годам, – проворчал юноша, протягивая мне свиток от преподавателя, где гласило, что парень был пойман в пьяном виде.

– Ты что пил в одиночестве? – хмыкаю я, с укоризной взглянув на студента. – Где твои собутыльники?

– Машут лопатами с навозом и маршируют на плацу, – с довольной миной признался старшекурсник.

– А ты показал, что тебе в радость эти наказания, и поэтому кого-то сослали полоть грядки? – догадывается Катя.

– Лучше так, – пожал плечами Атеро, не скрывая своего коварства.

– Но почему так долго? – не унималась соседка, заметив, как в дверях появилась Заря с корзиной семян.

Застыв, девушка рассматривала блондинистую голову моего собеседника. По этому мимолетному взгляду я успела заметить кое-что интересное. Черт! Девчонка рассчитала, что очередное наказание Драдел будет отбывать тут, и подсуетилась раньше! Ну, лиса! Недаром же она рыжая! Едва поняв, что преподаватель смотрит на неё, первокурсница продолжила свой путь к моему столу, кладя корзину.

– Вот, – спокойно произнесла девушка. – Куда её?

– Оставь здесь, они нужны мне для занятий, – ответила Катя. – Займись пока розами, их надо полить.

Взглянув на скучающего парня, магичка взглядом велит продолжать рассказ, но Атеро промолчал, ожидая, пока Заря отойдет подальше.

– Так чего же вы такого натворили?

– Вломились в кабинет арифметики и выжрали преподские запасы алкоголя, – нехотя признался юноша, поморщившись.

– Как он узнал, что это были вы? – хмыкнула соседка, скрывая улыбку.

– А мы никуда и не ушли, – мрачно отозвался Атеро. – Утром Савелий Сергеевич нас нашел.

– Ой, бестолочи, – вздохнула Катя, отбрасывая в сторону свиток с наказанием. – Иди переодевайся. Будешь отрабатывать свои грехи, пьянь.

Работа пошла веселее, когда за тяжести взялся сильный парень. Кадки с водой перекочевали ближе к грядкам для удобства полива, мешки с грунтом тоже сдвинулись к нужным местам, чтобы не тратить силы и время прибывшим ученицам четвертого курса, которые явились помогать мне пересаживать эхенварию. Растение было мелким, но выросло слишком кучно, так что необходимо было расселить эти кусты по новым местам, чтобы оно равномерно росло на разных клумбах, помогая и подпитывая экзотические культуры.

Мои подопечные, отработав положенный час, умчались по своим делам, уже не теша надежд на близкое знакомство с Атеро. За прошлый семестр парень в разных видах отказал им всем в симпатии и флегматично шарахался по оранжерее, выполняя поручения. Пару раз мне пришлось пнуть юношу, задремавшего под раскидистым кустом. И в этот раз он где-то растворился и являлся только на повторный зов. Заря же исправно работала рядом со мной, пересаживая эхенварию. Почувствовав, что дело движется к ужину, Катя простирает руки над растением и дает ему силы для роста.

– Я бы тоже хотела иметь такой дар, – устало пыхтит девушка, поднимаясь на ноги. – У меня не все цветы приживаются.

– Может, ты что-то делаешь не так? – сдвинув брови, уточняет магичка, отряхивая руки и передник от грязи.

– Да вроде бы все, как сейчас, но результат порой плачевный, – пожала плечами Заря, глядя на окрепшие листочки. – Поливаю, слежу, а они лежат через день.

– Я ушел! – заорал где-то Атеро, сообщив тем самым, что на сегодня его отработка закончена.

Первокурсница неосознанно повернулась на голос и поджала губы от растерянности.

– Т-ц-ц-ц, – насмешливо щелкаю я языком, привлекая её внимание, отчего девушка краснеет и опускает глаза. – Заря, ну-ка скажи мне правду, ты же не влюблена в этого шалопая?

– Он не такой, – пробормотала она.

– Ну, да, – весело хмыкает Катя, зашагав к умывальнику. – То-то он весь прошлый семестр пахал тут. По доброте душевной! И этот, кстати, тоже, за пьянку, проведет в наказание.

Тщательно намыливая руки, соседка взглянула в небольшое зеркало, где заметила поникшую студентку. Девушка так печально вздыхала, что нам стало жаль её. Сами с усами, тоже вздыхаем по мужику. Так что Катя желает ей помочь.

– Хочешь совет? – негромко спрашиваю я, ибо соседка в этом несильна и давно признает это.

– Какой? – осторожно интересуется Заря.

– Не смотри на него ищущими глазами, – мягко говорю я. – Таких взглядов он за семь весен здесь видел десятки, если не сотни. Заметит хоть единожды – сразу попадешь в когорту этих дурочек, что вздыхают по углам. Запомнит и никогда мнения о тебе не изменит, а будет лишь избегать, как огня.

– И что мне делать? – мрачно спрашивает девушка.

– Дружи, – легко отвечаю я, пожав плечами. – Смейся, шути, закатывай глаза и язви. В общем, будь не такой, как все остальные.

– После Зимнего бала он и вовсе забудет обо мне, – горько вздохнула Заря, подставляя руки под струю воды, когда Катя отходит в сторонку.

– Атеро не забудет, – хмыкаю я. – Когда-нибудь ему придет пора жениться. Кого он выберет: ту, что веселилась с ним, или ту, что глазки опускала и вздыхала за кустами?

Вместо ответа студентка пожимает плечами, явно не желая сильно откровенничать с чужим человеком. С мягкой улыбкой Катя снимает фартук и спокойно говорит:

– Понаблюдай за теми, кто строит ему глазки, и, особенно, как Драдел реагирует в ответ. Хочешь, чтобы он и к тебе относился так же? Рискуешь.

Мы обе заметили страх в глазах Зари, и это моей соседке очень знакомо. Она с такой же неуверенностью смотрит на ректора.

"Да, да, – усмехаюсь я, поняв, в какую сторону пошли мысли Кати. – Ты тоже так выглядишь. И это так же заметно".

– Беги на ужин, – сдержав эмоции, произносит преподавательница магии.

Едва девушка покидает оранжерею, соседка приваливается боком к своему столу и старается мерно дышать. Отсутствие барона её беспокоит. От учеников она уже знала, что Ларский проводит свои лекции, но вот дополнительные занятия пока не начались. Где он?

"Да явится, не волнуйся, – хмыкаю я. – Закончится его сила, тут же прискачет за добавкой".

"Нет, я чувствую, что что-то не так", – волновалась Катя, не слушая мои язвительные комментарии.

За ужином в столовой ректора тоже не наблюдается, хотя остальные здесь и уже заканчивают трапезу. Джесс, как обычно, сидит с краю, и мы легко усаживаемся рядом, ибо здесь и пищи осталось побольше, да и компания приятная.

– А почему Илья Аркадьевич на другом конце стола? – недоуменно интересуется соседка у подруги, набирая в тарелку рагу и пододвигая ближе корзинку с еще теплыми булочками. – Поругались, что ли?

– Нет, – негромко ответила лекарша, ковыряясь в своей еде. – Я попросила не демонстрировать чувств перед всеми. Не хочу слухов.

– Тогда надо было меньше миловаться на Балу, – с улыбкой хмыкает Катя, и вдруг мы обе чувствуем какой-то щелчок, отключающий веселье. Соседка продолжила говорить, но уже более серьезно. – И вас видели в общем дворе, когда все разлетались на каникулы.

– Я просто не хочу… Когда все закончится, я не хочу, чтобы обо мне думали плохо, – осторожно высказалась Джесс, откладывая вилку в сторону и тяжко вздыхая.

– Почему ты считаешь, что вы расстанетесь? – тихо спросила девушка, кладя в рот рагу и щурясь от его восхитительного вкуса.

– Потому что он – сын графа, а я…

– Женщина, наделенная даром Великого, – вдруг произношу я, вспомнив разговор с садовником. – А он, кстати, младший сын.

– И что в этом такого? – хмыкает подруга.

– А то, что Шумские, по слухам, наделены драконьей кровью, – продолжает Катя, прекрасно поняв, на что я намекаю. – Им позволено жениться на простолюдинках, главное, чтобы те были одаренными.

– Они не драконы уже добрых пятьдесят весен, – резонно заметила Джесс.

– Но правила это не изменяет, – парировала соседка, пока я активно киваю внутри неё. – Тем более, вдруг это пробудит в ваших детях магию?

Тут я советую Кате заткнуться насчет цены, которую уплатит лекарша в случае счастливого исхода. Подруга ненадолго задумывается, но чуть позже отрицательно качает головой.

– Не думаю, что вообще дойдет до свадьбы, – признается Джесс. – Скорее, это временное увлечение.

– А ты как сама к этому относишься? – уточняет соседка, продолжив ужин и поглощение вкуснейшего рагу.

– Пока не думала, – вздыхает подруга, пожав плечами. – Илья хороший, приятный человек. Заботится и ухаживает за мной. Цветы недавно принес.

– Мне лучше не знать, откуда он их взял, да? – кисло уточняет Катя, проглотив еду.

В ответ лекарша вдруг весело смеется и согласно кивает.

– Ты подумай над этим, – советует моя соседка. – Я хочу, чтобы ты не считала, что впереди только тупик. Выход есть, если Илья Аркадьевич сделает тебе предложение.

– А если не сделает? – боязливо интересуется Джесс.

– Познакомишься с наследником князя Громова, – хохотнула я. – Мужик что надо, всё при нем.

– О чем это вы тут шепчетесь? – вдруг раздается голос преподавателя поэзии, прежде чем он сам присаживается напротив нас.

– Предлагаю Джессике Адамовне посетить со мной усадьбу князя в следующий выходной, – быстро нахожусь я с ответом, а Катя продолжает. – Григорий Андреевич неважно себя чувствует, может, его сынок вновь явится и влюбится в мою подругу. Будет тут новой хозяйкой всех владений.

Илья Аркадьевич мрачно сверлит меня взглядом и слегка прищуривается, когда мы с соседкой замолкаем. Потом тяжелый мужской взгляд перемещается на лекаршу. Джесс делает вид, что обдумывает сказанное, и тихо уточняет.

– Он правда плохо себя чувствует?

– Старик упрям как мул, – приподняв брови, отзывается Катя, разламывая булочку на части, чтобы вымакать подливку из тарелки. – Но за последнее время серьезно сдал. Твоя помощь бы не помешала. Я дважды предлагала, но он отказался.

– Боюсь, в ближайший выходной Джессика Адамовна будет занята, – елейным голосом прервал нас огненноволосый Илья Аркадьевич. – У нас с ней есть незаконченное дело.

– Он тоже болен? – намеренно игнорируя преподавателя поэзии, спрашиваю я у подруги.

– Вроде бы нет, – смеясь отвечает лекарша, с улыбкой глядя на любовника.

– Она нужнее наследнику Громова, – язвительно ворчу я, пока Катя понукает меня ёрничать. Ей все еще почему-то не хватает смелости.

– Спорное высказывание, – съязвил мужчина.

– Илья Аркадьевич, а вот я давно хотела спросить, – вдруг интересуется моя соседка. – Зачем преподавать поэзию в Университете? Тем более на старших курсах?

– Мои уроки – это не только стихи и поэмы, – хмыкнул преподаватель. – Сколько уроки словесности. Умение выражать свои идеи и четко доносить мысль до собеседника. Ораторское искусство очень важно. Какой прок от гениальности, если человек не может её открыть миру?

– Так вот, в чем ваше преимущество? – усмехаюсь я, покачивая головой, пока соседка хватает стакан. – В умении красиво говорить.

Отпив глоток ледяного напитка, Катя поворачивается к Джесс, и приподняв брови, весело произносит:

– Ты же знаешь, что слова ничего не значат без поступков?

– Где-то слышала, – хмыкает подруга, глядя при этом на стол перед собой.

– Так, мне пора по делам, – с наигранной улыбкой мы с Катей поднимаемся из-за стола, оставляя этих двоих наедине. – Джесс, подумай над моими словами. Князю нужна помощь.

– Хорошо, – серьезно кивает лекарша, глядя на нас.

Сегодня путь Катюхи лежит не в свои покои, а туда, где обитает преподаватель истории, ректор Университета и её мрачный любовник. Летний жаркий денек превратился в теплый вечер, ветерок легко обдувает лицо, избавляя от зноя, принося прохладу, но едва мы пересекаем ту часть замка, где стоит башня Ларского, воздух будто холодеет. Удивительно, но этим участком магической твердыни соседка еще ни разу не занималась, хотя практически везде уже побывала и поработала. Северная башня и прилегающие к ней земли остались без внимания мага флоры. Растения в кадках были чахлыми, зачастую просто увядшими, скверики заросшими, а лужайки напоминали дикую природу. Мощеные дорожки и редкие лавочки намекали, что места тут обжитые. Студенты посещали эту область только на время лекций, а занятия барон проводил лишь с избранными учениками. Ректор редко покидал свои владения исключительно по работе и… любви? Хотя скорее нужде. Катя с каждым шагом сомневалась в решении посетить любовника, но негодование вело её вперед.

"Надеется на лояльность и подобие чувств, а сам отбыл без предупреждения и теперь прячется у себя!", – пыхтела соседка.

При беглом осмотре аудитории и профессорского кабинета ректора не нашлось, но, по слухам, маг обитал в подземелье башни. Конечно, где же ещё! Легко преодолев три пролета по винтовой лестнице вниз, мы с Катей впервые оказываемся в мрачной вотчине преподавателя истории. Стеллажи с бесчисленными свитками и статуэтками, тут и там то ли сломанные, то ли просто разобранные механизмы, горшки с какими-то ростками и пылища! Да что там, паутина с жирными и засохшими насекомыми. Света катастрофически мало. Колбы и мензурки распиханы хаотично. Что-то явно часто используется, а чего-то рука не касалась годами. Три стола, так же заполненные свитками и свечами. Посередине немалого помещения камнем обложено место под костер, но огня в нем нет, хотя тренога для котла присутствует. Сам сосуд снят и наполнен чем-то желтым, но не это удивило нас с соседкой. Маг сидел рядом, погрузив в эту жижу руки почти по самые локти. На столе лежали спелые яблоки, а неподалеку кто-то оставил пирог и кувшин с напитком.

– Что ты здесь делаешь? – недоуменно спросил Ларский.

– И тебе "здравствуй", Матвей, – со вздохом отозвалась Катя, подходя ближе. – Тебя в последнее время не видно, так что я решила проверить, всё ли в порядке.

– Со мной все прекрасно, – неприветливо проворчал мужчина, сдвинув брови.

– А выглядит иначе, – хмыкает опешившая соседка. Кивнув на нетронутую еду, она насмешливо продолжает. – Судя по всему, ты даже не поел еще.

– Хочешь оказать мне помощь? – язвительно бросил маг.

– Считаешь, что ты не заслужил её? – вскинув одну бровь, уточняет девушка, пока подходит ближе и усевшись на свободный стул, хватает яблоко.

– Я сам способен справиться со всем, – продолжает ворчать Ларский, морщась от нашего вмешательства. Или, может, его бесит, что был застигнут в минуту беспомощности.

– А кто спорит? – хмыкает Катя, закинув ногу на ногу и облокотившись о стол. Кивнув на чан, явно наполненный лекарством, соседка продолжает ёрничать. – Ты там что-то ценное моешь?

– Руки, – мрачно бросил мужчина и уже тише добавил. – Лечу.

– Почему к Джесс не пошел? – невинно уточняет она, потянувшись к кинжалу, чтобы порезать яблоко.

– Не этот, – как-то напряженно произносит Ларский. – Возьми другой.

Катя тянется дальше к столовому ножу, что находился ближе к пирогу. Простой серебряный клинок, даже туповат. Невозмутимо разрезает яблоко и съедает сочную дольку. Есть соседке особо не хотелось, а вот побесить – очень.

– Так отчего не пошел в лазарет? – напоминаем свой вопрос. – Там тебя быстро вернут в прежнюю форму.

Вместо ответа барон медленно вынимает руки из желтой жижи и демонстрирует черные, почти иссохшие кисти. Вся веселость слетает с нас в мгновение ока. Катя в шоке. Какое колдовство сотворит подобное с магом?

– Такого там не вылечат, – язвительно произнес ректор, вновь опуская конечности в котел.

В последнюю секунду замечаем быстрый взгляд на яблоко. Значит, голоден, собака! Заставляю соседку отрезать еще дольку и медленно съесть.

– Сколько тебе предстоит так сидеть? – будто не понимая его затруднения, продолжаем расспросы.

– Как можно дольше, если планирую еще пользоваться руками, – проворчал Ларский, отворачиваясь от зрелища с поеданием.

– Кто о тебе заботится? – спокойно интересуется Катя.

– Сам справляюсь, – бурчит мужчина, сдвинув брови.

– Хреновато получается, – хмыкаю я.

– Что? – удивленно уточняет маг, дав мне понять, что я прокололась.

– Говорю, что плохо у тебя получается без посторонней помощи, – громче сообщаю я, широко улыбнувшись, чтобы отвлечь внимание. – Хочешь яблоко?

– Да.

– Попроси, – хмыкает девушка, отрезая новый кусочек, а в ответ – молчание. – Матвей, здесь только ты и я. Никто не узнает, что всесильный ректор стал чуточку слабее, чем хочет казаться.

– Покорми меня, – с небольшой заминкой все-таки произнес маг.

– С удовольствием, – с наивной улыбкой отзывается соседка и пододвигает стул ближе.

Гостья подземелья отрезает от пирога приличный кусок и подносит к его губам, ловя другой рукой возможные крошки. В следующие десять минут от мясного угощения ничего не остается, а кувшин становится наполовину пуст.

– Полегчало? – хмыкает Катя, заметив, как от сытости взгляд мага потяжелел.

– Угу, – мычит мужчина.

– Поздно уже, ты спать собираешься? Или тут и обитаешь всё время? – уточняет соседка, поежившись от мрачности обстановки.

– До постели я сам доберусь, – вновь пыхтит Ларский.

– Тебя никто тащить и не собирался, – хохотнула девушка. – Я надеялась заняться сексом.

Весь вид ректора транслировал недоверчивое удивление.

– Что? – переспрашивает соседка. – Сила тебе сейчас нужна, да и сделка наша еще действует. Или ты против? Мне уйти?

– Нет, – хрипло ответил барон, сверля нас уже с иным голодом во взгляде.

– Тогда надевай перчатки и показывай, где ты живешь, – усмехается Катя.

Первая ночь на территории мужчины прошла не без запинки, ибо магического воздействия не было. Соседке с моей помощью пришлось вновь показывать, как именно ей становится приятно. Ларский не подвел, хотя явно не ожидал столь долгой подготовки. До ругани не дошло, но пару раз нам с Катей пришлось угрожать покинуть башню. После всех мытарств парочка уснула в обнимку.

А я нихера не разглядела, где вообще лежит кристалл. Хоть бы взглянуть на него одним глазком.

Глава 30

Катя не выспалась, часто ворочаясь на ограниченном пространстве. Матвей вольготно расположился посередине кровати и быстро уснул. Может, сказалась усталость или истощение, но спал барон беспробудно до самого утра. Сон разгладил его сурово сдвинутые брови и снял печать тревоги с лица. Губы больше не сжаты в недовольстве, да и мерное дыхание походило на человеческую реакцию. Катя нежно прикасается к мужской щеке, поглаживая отрастающую щетину, улыбаясь своим розовым мыслям, пока я предпочитаю молчать. Чувства девушки теснятся в груди, и их уже ничем не остановить. Вздохнув в последний раз, соседка поднялась на ноги и, надев вчерашнее платье, покинула спальню.

Вечер оказался неплох, на мой вкус. Катюха уже без какой-либо помощи держалась молодцом и даже в постели справлялась сама, хотя пару раз пришлось встрянуть, когда Ларский забывал, что секс – мероприятие парное, а ему важно, чтобы девушка тоже получила удовольствие.

Шагая через весь замок в свою часть твердыни, мы с соседкой вновь мысленно вели разговор.

"Я же говорила, что что-то не так, – нетерпеливо размышляла Катя. – А ты мне не верила!"

"Ты права – я оплошала", – честно признаю свой промах.

"Что мне теперь делать? – тут же спрашивает девушка. – Я хочу помочь, и..".

"Заботься о нем, – не дожидаясь сложных признаний, отвечаю я, впечатленная силой её привязанности. – Это лучший способ, насколько знаю. Чувства – они ведь не появляются на пустом месте или из количества секса".

Катя любит этого мрачного мужика. Серьезно и глубоко. Как бы я ни уговаривала её сохранять голову на плечах, но она все равно соскользнула в этот омут. А судя по вчерашнему разговору, Матвей не умеет принимать помощь и не любит оказываться слабым. Да кто, собственно говоря, любит? Я вот тоже – нет. Соседка уже решила, что Роуэнс – проблема завершенная, но чувствую жопой, что он еще появится на нашем пути, но выслушать эти мысли некому.

День проходит по плану, но после ужина Катя опять спускается в подвал к магу, чтобы вновь найти того руками по локоть в лечебной жиже. Медленно обходя его владения, соседка не спешит на помощь голодному мужчине, хотя еда сегодня в каком-то беспорядке, будто кто-то пытался есть, но у него все валилось из рук.

– Тебе бы не помешала уборка, – хмыкает девушка, смахнув пыль со старого стеллажа. – Ты хоть помнишь, что тут хранится? Судя по слою грязи – этим не пользовались… вечность.

– Спасибо за совет, – ровно отвечает Ларский, хотя мы улавливаем нотку недовольства. – Опять пришла меня спасать?

– О, Великий, конечно же, нет, – усмехается Катя. – Спасают тех, кто в этом нуждается, а я пришла понаблюдать, как ты тонешь.

– В этом котле? – скептично уточнил мужчина.

– В море собственного высокомерия и глупости, – парировала соседка, подходя ближе к магу и наблюдая за его попытками зачаровать нож, который криво режет мясной пирог на столе перед хозяином подземелья.

– Хм… А ведь всё может быть гораздо легче, – вздохнула магичка. – Ты истощаешь свои и так невеликие силы на ерунду.

– Но получается ведь, – упрямо бурчит барон.

– Это тренировка на случай, если вдруг ты совсем останешься без рук? – удивленно спросила Катя.

В это мгновение серебряный нож со звоном упал на стол, а ректор удивленно уставился на нас.

– Что? – пожав плечами, переспросила гостья. – Должен же быть во всем этом хоть какой-то смысл? Я искренне верю, что столь умный мужчина не может поступать как дурак, только из упрямства. Или я ошибаюсь?

В ответ Ларский продолжает мрачно пыхтеть и пялиться на нас, поджимая губы.

– Матвей, – умиротворяюще начинает Катя, с моей подачи. – Толку от этих действий немного, а вот силы ты истощаешь прилично. Неужели ты предпочитаешь дольше сидеть в этом горшке, но не просить у меня помощи, зато гордо голодать?

Мужчина через секунду глубоко вздыхает, и мы понимаем, что этот раунд за нами. Магичка с лукавой улыбкой подтягивает свободный табурет ближе и усаживается напротив любовника. Подперев щеку ладошкой, девушка, уже не скрывая веселья, ждет нужных слов.

– Екатерина Львовна…

– Да-да, Матвей Михайлович, я вся внимание.

– Не могли бы вы помочь мне с ужином, – наконец-то сдавшись, произносит ректор.

– С удовольствием, – хмыкает Катя, подхватывая валяющийся нож и доделывая руками магическую работу.

Дождавшись окончания трапезы, девушка задает давно интересовавший её вопрос, осматривая окружающие предметы.

– А как создаются реликвии?

– Под определенный заказ, – отстраненно отвечает Ларский.

– Это понятно, – хмыкнула соседка, пока я ловлю каждое слово. Тема мне весьма интересна.

– Я имею в виду, что каждый артефакт создается по четким запросам, – спокойно поясняет барон. – Нужно досконально знать назначение и сферу применения предмета, а также – какими функциями он должен обладать. Иногда дело упирается в размеры реликвии, а порой необходимо абсолютно не привлекать внимание и выглядеть безобидно.

– Ты создаешь что-то смертоносное? – задержав дыхание, уточняет Катя, внезапно почувствовав тревогу.

– Да, если это требуется, – кивает мужчина, глубоко вздыхая.

– А кому нужны такие вещи?

– Императорская защита оснащает свои службы всем необходимым, Тайная канцелярия заказывает для агентов реликвии, да и палачи Ордена пользуются специальным оружием, – пожимает плечами маг.

– Они казнят? – удивленно переспрашивает девушка, неосознанно выпрямляя спину.

– Когда это требуется, – медленно кивает ректор. – Не забывай, что там служат по контракту, а иные – по принуждению. И последние имеют склонность к бунтам.

– И зачем же им магическое оружие? – сдвинув брови, спрашивает Катя, пока я ёжусь от дискомфорта. – Обычной казни недостаточно?

– Одаренный, даже после потери собственного тела, может вселиться в другого, – вкрадчиво поясняет Ларский. – Если обладает достаточными знаниями – захват и вселение дело нехитрое. А вот с применением магического оружия – смерть – дело окончательное.

– А остальные? – любопытствует соседка.

– Канцелярия больше интересуется средствами слежения, Защита – сдерживания и противостояния, – лаконично отвечает барон, продолжая смотреть на нас.

– И для всех ты делаешь реликвии? – хмуро спрашивает Катя.

– В Империи сейчас магов-реликваторов четверо, – хмыкает мужчина, чуть пошевелив ладонями в казане. – Каждый задействован в своем ведомстве, а я, по мере необходимости, помогаю им всем.

– И что же ты делал такого, что привело к этому, – кивнув на желтую жижу, интересуется девушка.

– Пески стали продвигаться быстрее, – серьезно ответил Матвей, поджав губы. – Этого быть не должно, и причин пока не найдено.

– Насколько всё плохо? – встревоженно вопрошает Катя.

– Горная гряда нас всё ещё защищает, но если ничего не изменится, то границы с Чаногорией в ближайшие десять весен у нас не будет, – тихо произнес барон. – Скальта стягивает войска, они впервые встретятся с Проклятьем Великого и, кажется, до конца не понимают, с чем имеют дело. Это самая западная окраина земель, и до этого момента Пески не касались их плодородных полей.

– А чем можно победить эту напасть? – озадаченно задумывается соседка.

– Будь это простой песок – вопрос стоял бы аграрный, – вздохнул Ларский. – Озеленяли бы местность с помощью деревьев и задействовали магов флоры.

– Но…

– Но Проклятье работает иначе, – печально ответил маг. – Оно истощает всё живое вокруг. Сильнейшие маги четырех королевств борются с ним и все равно проигрывают. Мы замедляем Черные Пески, но остановить полностью неспособны.

– А кристаллы? – вдруг произносит Катя, отчего меня подбрасывает от нетерпения. Да-да, а чего кристаллы-то?!

– Их крайне мало, – пожимает плечами барон. – И никто не спешит делиться с Орденом оставшимися крохами.

– Недавно князь Громов мне признался, что последний кристалл их рода ушел на рождение его наследника, – отстраненно произносит девушка, не заметив цепкого взгляда мужчины.

– С чего такие откровения? – хмыкает ректор.

– Успели подружиться, – пожимает плечами соседка. – Я помогала в его оранжерее, а он составлял мне компанию.

– Он вполне мог солгать тебе, – скептично предположил Ларский, усмехнувшись.

– С какой целью? – удивилась Катя.

– Сохранить достояние для потомков, – хмыкает маг. – Благородных драконов мало интересуют беды простых людей, особенно если их землям ничего не угрожает. Выживание крови – это достаточный повод припрятать кристаллы?

– И многие так сделали? – осторожно уточняю скорее я, а не соседка.

– Все? – горько усмехается барон. – Но и эти запасы иссякают. Может статься так, что князь тебя не обманул.

– Хм… Так что насчет артефактов? – вновь напомнила девушка. – Тяжело их делать? Мне интересно.

– Все зависит от твоих намерений, – опять повторил маг. – И того, какую работу они будут выполнять. Внутри каждого должен быть механизм, воспроизводящий магическое действие.

– А если реликвия совсем маленькая?

– Первое заклинание, которое стоит выучить – изменение формы-пространства, – с небольшой улыбкой ответил Ларский. – Научишься менять размер реликвии – все вопросы отпадут.

– Но этого явно мало, даже для создания простого артефакта, – серьезно закивала Катя, прикидывая в голове, какой бы она могла создать механизм.

– Вот почему это так сложно, надо обладать разными видами магии, – хмыкнул барон.

Наверное, впервые за все время эти двое так долго говорили друг с другом. Несмотря на упрямство, ректор отвечал на девичье любопытство, а Катя завалила мужчину вопросами о магии. Сегодня мы вновь надели барону на руки перчатки, но отбыли восвояси. Может, Матвей Михайлович что-то и хотел, но сказать не успел. Девушка, погруженная в раздумья, зашагала по каменному коридору в сторону ботанического купола.

Для меня же было забавно обсуждать магию, как что-то само собой разумеющееся. Возможно, я привыкла к Катиным способностям, видела, как колдует Ирина Николаевна над платьями и музыкой, но полностью осознать её наличие сложно. Интересно, как бы развивался наш мир, если у нас было подобное?

Учебные дни пошли по накатанной колее: лекции с демонстрацией возможностей различных трав и примеры их применения; забота о растениях с помощью Зари и Атеро, а также иногда появляющихся подопечных четвертого курса. Вечера же Катя проводила в компании ректора Ларского, помогая тому с едой и беседуя о реликвиях и магии. А хотелось бы о кристаллах.

В очередной выходной Джесс согласилась посетить с нами старика-разбойника, садовника-интригана, князя Грега в одном лице. Оранжерея поместья не кипела жизнью, но благородный хозяин по привычке пил чай в своем шезлонге. Встреча вышла короткой, потому что подруга заскочила лишь по делу и, приложив руки к седовласому дракону, провела сеанс укрепляющей терапии. Заметив порозовевшие щечки Григория Андреевича, Катя выдохнула и заулыбалась. Вид деда посвежел, а взгляд прояснился. Провожая Джесс к выходу из владений Громовых, девушка спросила у лекарши:

– Что скажешь? Как он?

– Плохо, Кать, – честно ответила лекарша, пока они шагали по заднему двору имения. – Твой старик уже почти на пути к Великому.

– Как? – изумилась соседка, пока я замираю от этих новостей. – Ему же сейчас полегчало!

– Сил не осталось совсем, – покачала головой Джесс, останавливаясь у широких ворот. – Может, десятина или две.

– Ты уверена?

– Я сделала все, что могла, но драконов лечить нелегко, а пожилых еще и опасно.

– Почему? – недоуменно уточняет Катя.

– Зверь внутри него тоже чахнет, и лечить надо обоих, – пояснила подруга. – Если человека еще можно вытянуть, то вторая ипостась желает смерти и не видит смысла бороться за жизнь.

– Понятно, – закивала девушка. – Спасибо, что хоть немного помогла.

– Боюсь, этого мало, – тяжко вздохнула лекарша, прощаясь до вечера.

Вернувшись в оранжерею, Катя постаралась надеть на лицо улыбку и лукаво спросила:

– Как вам моя подруга?

– Прекрасная девушка, – закивал старик, заговорщицки подмигнув. – Красавица! И так одарена Великим.

– И свободная, – поддакнула магичка, но, заметив возросший энтузиазм деда, пришлось добавить. – Почти.

– Что это значит? – недовольно буркнул князь, мгновенно сведя брови.

– Младший сын графа Шумского преподает в Университете поэзию и, кажется, имеет виды на Джессику Адамовну, – честно призналась соседка.

– Аркашкин младший сын? – недоуменно переспросил Григорий Андреевич. – Ему же двенадцать!

– Было восемнадцать весен назад, – весело поправила девушка, радуясь задорному тону старика.

– Ох! Неужели? – скривился пожилой садовник. – А-а-а, ну да. Они же с моим оболтусом одной весной народились.

– Вы забыли? – открыто засмеялась Катя, откинув голову назад.

– Чужие дети растут быстро, – отмахнулся дед. – Свои-то тоже: два раза моргнул, и всё, упорхнули.

Чуть повздыхав, старый интриган поинтересовался с хитрым прищуром:

– Скажи мне честно, не таись: твоя подруга принимает ухаживания этого рыжего мальчишки?

– Ну, он обаятельный молодой мужчина, – осторожно начала девушка, поняв, куда гнет князь.

– Стишки ей читает да ручку целует, – пренебрежительно отмахнулся Григорий Андреевич. – Серега быстро переплюнет этого рыжего прыща. Надо бы сыну послание сообразить да велеть явиться, но боюсь, он теперь только на мои похороны прилетит.

– Скажете тоже, – воскликнула соседка. – Нельзя так говорить!

– Да неужто ты решила, что твоя подруга – единственная лекарша для князя Громова? – хохотнул старик. – За последние три года она уж десятая. Сначала мне легчало, даже в деревню сам ездил на лошади, потом в карету пересел, а теперь и вовсе – до цветочков своих дойду, и считай, что подвиг совершил. Я знаю, что встречу Великого до конца этого лета, и не боюсь.

– Вам не страшно? – как-то по-детски спросила Катя.

– Дважды не умру, а один раз и не страшно, – философски ответил садовник. – Своё я уж пожил да отлетал. С Машенькой моей мы были счастливы, но недолго. Когда сыну было пять весен, она скончалась. С тех пор я и крылья не расправлял, только по земле брожу как неприкаянный. Даст милость Великий – встретимся с ней, наболтаемся обо всем. Вот пожалуюсь на сыночка её драгоценного, пусть ругает его сама.

– Отчего она умерла, если не секрет? – осторожно спросила соседка.

– Сила в ней была невелика, а кристалла щепоть осталась, – вздохнул князь. – Она тоже лекарствовала: себя подлечит от простуды да меня от похмелья иногда, но, когда Сережка народился, она дар свой потеряла. Всё в него ушло. Вроде жили не тужили, да только ранней весной она захворала, а лекаря вызвать отказалась, мол, само пройдет. Но третьего дня в лихорадке сгорела, пока меня в расположение гарнизона вызвали. Со Скальтой тогда пузами тереться собирались, хорохорились, да только всё закончилось руганью через магический барьер. Я радовался, что ни одного солдата не потерял, а, как домой вернулся, так понял, что потеря есть и самая важная.

– Как вы это перенесли? – негромко поинтересовалась Катя, не желая останавливать воспоминания старика. Порой они важнее нажитого имущества.

– Плохо, – хмыкнул Григорий Андреевич. – Когда дракон теряет пару, то… дурного много творит. Я осерчал на всех. Ругал слуг, лекаря, приехавшего поздно, пока не понял, что виноват сам.

– Никто такого не мог предугадать, – произносит соседка, и я вместе с ней искренне хочу поддержать старика.

– Чего уж сейчас горевать, вовремя надо было все делать, – отмахнулся князь Громов и, будто отложив грусть, резво продолжил. – Как думаешь, шустрый рыжик успеет охмурить твою подругу до моих похорон?

– Что? – удивилась девушка.

– Как помру, приводи свою Джессику Адамовну в имение, – наставлял Григорий Андреевич. – Этот паскудник явится, никуда не денется. На такую красавицу грех не засмотреться. Да и сама ему улыбнись поласковей.

– На ваших похоронах?!

– А чё зря время терять? – закивал шальной дед. – Думаешь, Серега будет горевать? Не в тех мы отношениях, чтобы слезы лить.

– Ну это не по-людски как-то, – растерялась Катя. – У него отца хоронят, а я ему глазки строить буду?

– Подойдешь опосля и скажешь: так мол и так, батюшку вашего уважала, любила, да и вас не обижу, если что, – с лукавой улыбкой инструктировал седовласый сводник. – Глядишь, сынок мой и перестанет баклуши бить и возьмется за ум. Одаренная девушка, свободная идет ему прямо в руки. Считай, последнее желание почившего князя.

– Знаете что, Григорий Андреевич, я на ваши похороны не приду! – возмутилась девушка, вскочив с табурета, на котором трапезничала все каникулы.

– Да не обижайся, Катюша, – весело отозвался старик. – Я ж о тебе думаю! Ты, девонька хорошая, ладная, с головушкой на плечах. Ну зачем тебе горбатиться в этом Университете? Чужих детей уму-разуму учить? Ежели в котелке пусто, то не будет там никогда густо. А если моему сынку приглянешься, то всегда в почете будешь. Хозяйкой обширных земель и богатств. И мой оболтус при тебе будет. Неужели не понравился он?

– Сначала у Сергея Григорьевича надобно справиться о сердце, – ехидно вставила Катя. – Может, он его уже кому подарил, а вы и не знаете?

– Да откуда оно у него? – вдруг вздохнул князь. – Будь сердце у него, давно бы тут сидел со мной, а вот где он? Ему дела государства важнее отца родного!

– Приедет, – спокойно произнесла девушка. – Повидаетесь еще.

– Жду, – печально отозвался старик, неосознанно взглянув на небо, виднеющееся сквозь стеклянный купол. Будто ждал, что сейчас мелькнет там тень дракона.

Вернувшись в Магическую твердыню, Катя вновь проведала своего любовника, неожиданно найдя его за работой. Руки мага налились силой и перестали походить на иссохшиеся культяпки мертвеца, да и цвет стал ближе к человеческому. Не до конца, но значительно лучше. Поцокав над нетерпеливостью мужчины, девушка уже по привычке нарезала для ректора пирог и уселась напротив, наблюдая за созданием реликвии.

Три шестеренки соединялись с трубочками и винтиками крепились к центру некоего каркаса. Раскрыв над механизмом ладонь, барон влил магию, и конструкция будто ожила, завертевшись. Невидимая сила подняла работающий артефакт, Ларский достал откуда-то из стола фигурку стрекозы и, уменьшив в размере, установил его внутрь. Красный свет охватил железное насекомое, и оно будто ожило на глазах, задвигав крылышками. Вновь магия овладела артефактом, но уже голубого цвета, и реликвия легко взмыла в воздух. Плавно осев на руку создателя, готовое изделие вновь подверглось вливанию магии уже зеленого спектра и на глазах превратилось в живое, неотличимое от настоящего.

– Ох, – не удержалась Катя, моргнув от удивления.

– Её легко спутать с творением Великого, но все же разница есть – приглядись, – тихо велит ректор, показывая красавицу с разных сторон. – Видишь, оно не двигает тельцем, лишь крыльями.

– Для чего ты её создал? – завороженно спросила девушка, подставив свой пальчик, и стрекоза легко перелетела на новый насест.

– Каждую весну Канцелярия заказывает целый рой подобных насекомых для слежки, – хмыкнул барон. – Эта малышка послужит государству. Как думаешь, может выпустить пару десятков в замке, чтобы студенты не творили непотребство?

– Творить его они не перестанут, – пожала плечами Катя. – И вообще, студенчество же – пора шалостей и веселья, пусть все будет как есть.

Насекомое сорвалось с пальчика девушки и присоединилось к сотне похожих, лежащих в ящике у ног мага. Только в этот момент мы с соседкой обратили внимание на деревянный короб. Он тут всегда стоял?

– Ну, раз моя помощь тебе больше не нужна, – со вздохом резюмировала преподавательница ботаники, поднимаясь на ноги. – Пожалуй, пойду отдохнуть.

– Я не против… если ты будешь приходить сюда, – вдруг сообщил Ларский, скосив на нас взгляд. – Иногда.

– Что-то ты не слишком гостеприимно отреагировал в первый раз, да и во второй, если честно, – весело хмыкнула Катя, складывая руки под грудью.

– У меня было время всё обдумать, – с какой-то новой интонацией произносит барон, внезапно обнимая нас за талию и притягивая ближе. – Спасибо, что помогла и не дала голодать такому упрямцу, как я.

Катюха замерла от неожиданности, пока любовник склоняется к нам для поцелуя. Нежное прикосновение мужских губ, словно глоток вина для трезвенника, – пьянит с первого мгновения. Ласка такая томная и неспешная, что мурашки охватывают девушку с макушки до пят. Я тактично отступаю вглубь соседки, не желая мешать им.

– Не уходи, – шепчет Матвей Михайлович.

– Боюсь, я сегодня слишком устала для любого досуга, – с улыбкой кокетничает Катя, кладя руки на мужские плечи. – Усну еще в твоей постели. Знаешь ли, не слишком удобно красться к себе на рассвете.

– Не крадись, – шепчет Ларский, целуя девушку возле ушка. – Останься до утра.

– Это приглашение?

– Настоятельная просьба.

Глава 31

Наступило довольно веселое время, ибо Катя узнала, что значит – настоящие отношения с мужчиной. Ну, не то чтобы я об этом что-то знала лично, но все же представление какое-то имею. Благодаря интернету и болтовне с подружками.

Ночевка в спальне ректора опять привела к неудобству, ибо уснул он вновь посередине кровати. Сил особо препираться не было, так что девушка развалилась частично на любовнике, а частично рядом. Ларский удивлял тем, что спал абсолютно неподвижно, ну, хоть обнял за плечи. Если бы он еще и руки сложил на груди, как вампирюга, я бы уговорила Катю сбежать к себе.

Со следующей ночи барон повадился в наши покои, что было довольно забавно. В первый раз мы с соседкой чуть не умерли от страха, когда запертая дверь отворилась и на пороге появилась тень, неслышно прошагавшая к постели. Вопили мы в два голоса, пока не зажегся огонь и совершенно офигевший Ларский не явил свой лик. Потом уже орала только Катя, прижимая ладошку к груди.

Что мы узнали об этом мужчине за последнюю десятину: он и правда работает как проклятый, он меняет одежду, хотя она у него вся! одинаковая, и он совершенно не умеет отдыхать.

В это утро соседке не надо было вскакивать к первой паре – она любила немного поваляться в кровати. Разглядывая пылинки, кружащие в воздухе, Катюха вдруг наткнулась на черный пиджак, или сюртук, или как там еще называется эта одежка. Подскочив на ноги, осторожно рассматриваем несвойственный этой комнате гардероб. На ткани есть украшения и даже вышивка, но всё чернильно-черного цвета, кроме каких-то пятен на рукавах. Видимо, от таких же темных дел в подвале. Открыв шкаф для сборов на работу, застываем от вида трех похожих сюртуков, спокойно висящих на вешалках с краю от наших платьев, блуз и сорочек. Н-да-а, быстро, однако!

На публике никаких реверансов или выделения Кати из числа коллег. Ларский, как обычно, не трапезничает в общей столовой. Просто утром исчезает, и видим мы его уже в подвале, когда приходим проведать. Я не теряю надежды узнать что-то о кристалле, а соседка – из желания побыть вместе и попрактиковаться в магии.

Да, ректор стал давать девушке более глубокие знания в области ботаники. Изменить состав ядовитого зелья, нейтрализовать действие токсичного вещества или же селекционировать новые виды растений. Стоило ли удивляться, что барон владел и магией флоры. Он был жаден до знаний и либо практиковал что-то новое, либо мастерил заказы для разных ведомств, либо читал появившееся почтой. Активная переписка шла посредством магического куба, куда доставлялись письма и мини-свитки, скрепленные печатью. Таким же способом исчезали готовые заказы из подземелья башни.

Похожее устройство я видела в кабинете Ирины Николаевны, когда мы с Джесс… Не помню… Неважно.

А еще мы не обсуждали с любовником характер его ночевок: это временно или же на постоянной основе – Катя трусила спросить, боясь услышать про Зимний бал.

Утром мы сквозь сон видели, как он умывается в ванной и одевается, старясь не разбудить любовницу, а вечером составляли ему компанию в купели и укладывались спать, обсуждая дела за день и студентов. Секс не стал лучше, но хотя бы теперь на всё про всё не уходило десять минут, и это с раздеванием и предварительными ласками. Теперь процесс стал более… органичным и естественным, когда пара начинает с объятий. Общими усилиями мы вытеснили барона к краю кровати, отвоевав себе половину ложа. Но всё равно он спит жутковато.

А еще Катюха активно спорила с Ларским по поводу её растений. Оказывается, ректор намеревался использовать их для создания своих артефактов, что преподавательницу ботаники возмутило.

– Нет!

– Екатерина Львовна, это неконструктивно, – сложив руки на груди, вещал маг, стоя посередине оранжереи. – Ботанический сад всегда предоставляет мне необходимые образцы.

– Что за чушь?! – воскликнула девушка, уперев руки в боки. – У Бэллы Владимировны половина из вашего списка не росла, а вторая – чахла в трех горшках! Я с таким трудом вырастила их из семян, которые купила за свои деньги, между прочим! Университет не имеет никакого отношения к этим растениям! Точка!

– Еще я заметил Голубую розу, которую вам удалось прижить на нашей земле, – не обращая внимания на протест, объявил барон, указав взглядом на интересующую его клумбу. – Мне понадобятся все бутоны, пока они не отцвели совсем.

– Нет! – изумленно воскликнула соседка. – Я заработала этот куст в княжеской оранжерее, паша в свои выходные!

– Екатерина Львовна, Голубая роза всегда предоставляется Университету к Летнему балу, – терпеливо ответил ректор, снисходительно улыбнувшись. – Давайте прекратим ненужный спор. Средства, потраченные на семена, вернутся вам из казны. Жду ваших питомцев у себя к вечеру.

С этими словами наглец развернулся и вышел прочь. Возмущенная до предела, Катя готова была рвать и метать, а я не нашла ничего лучшего, чем показать вслед уходящему мужчине фак. А соседка, почувствовав мой порыв, подняла вторую руку и повторила жест. В общем, мы от души посылали ректора в пешее сексуальное путешествие, пока внезапно не услышали сбоку от себя:

– А что это значит?

– Что? – всполошилась Катя, расширив глаза до предела.

Мгновение спустя мы заметили у рабочего стола замерших Атеро и Зарю, во все глаза смотрящих на наше представление. Выглядели они, скажем честно, комично. На лицах обоих студентов было удивление и недоумение, сдобренное весельем парня, который понял, что мой жест далек от приличного. У Зари руки были в земле, так как она занималась пересадкой по моей просьбе, даже на носу нашлось грязное пятно, а Атеро только что принес ведро с водой, поставив его рядом.

– Э-м-м, – мямлит соседка, ища подходящие слова. Я выплываю вперед. – Это ужасный жест. Никому не говорите, что видели, и никогда не повторяйте.

– Но что он означает? – спросила первокурсница, хороня наши надежды замести этот случай под ковер.

– Когда человек тебя взбесил настолько, что не остается приличных слов, я использую… фак, – отвечаю я, пытаясь вилять, но назвать жест иначе не получается. Фак, он и в Африке… фак. – В общем, забудьте об этом. Заря, принеси, пожалуйста, еще ростков.

– Я раньше такого не видел, – весело хмыкает Атеро, едва девушка отходит подальше.

– Потому что это ужасно неприличный жест, – недовольно признаюсь я, не желая смотреть на насмешливую физиономию парня. – Прошу, никогда не используй его.

И, конечно же, фак пошел в народ, но это Катя увидела лишь несколько дней спустя, а сегодня ей еще предстояло проститься с полюбившимися растениями и особенно Голубой розой. У магички не поднялась рука обрезать роскошные бутоны, так что экзекуцией занялся Атеро.

– Так каждый раз Бэлла Владимировна вроде это делала, – спокойно сообщил юноша, орудуя ножницами, пока соседка тяжко вздыхала на табурете рядом. – Поэтому у нас они и не растут. Ректор что-то такое редкое мастерит при помощи этих цветов.

– Пожалуйста, работай молча, – глухо попросила соседка, не желая представлять, что будет с красивыми бутонами дальше.

Все требуемое по списку упаковалось и с вереницей студентов отправилось в мрачное подземелье ректора. Провожая в последнюю очередь Голубую розу, Катя нежно погладила своих подопечных, к которым успела прикипеть душой еще в оранжерее князя.

Вечером у девушки настроение ниже плинтуса, поэтому даже частные уроки магии от барона мы предпочитаем пропустить, чтобы насладиться уходящими летними деньками в скверике. Лавочка удачно скрыта от всех, так что, подставив лицо теплому ветерку, глубоко дышим ароматами трав и цветов.

– Что ты здесь делаешь? – вдруг раздается голос Ларского.

– Отдыхаю, – не открывая глаз, отвечает Катя, слыша приближающиеся шаги. Мужчина уселся рядом и явно уставился на нас. – Что?

– Сильно расстроилась? – мягко спрашивает он.

– Да, – не скрывая огорчения, признается соседка. – Я столько сил потратила на них, а ты явился и… забрал всё!

Открыв глаза, девушка хмуро уставилась на любовника. Барон не сильно раскаивался, судя по виду, но имел совесть изобразить сочувствие.

– Вот, Ирина Николаевна передала тебе, сказала, что забыла отдать после Бала, – хмыкнул Матвей, протягивая нам куб. – Хотя подозреваю, что она сама слушала твою музыку и не спешила возвращать артефакт.

Катя охотно протягивает руку за заветной усладой для моей души и ушей. Заметив, что маг принес что-то еще, киваем на два мешочка.

– Это что?

– Взятка, – коротко ответил барон, внезапно улыбнувшись. Заметив наше пристальное внимание, мужчина, сдвинув брови, уточнил. – Что? Не примешь?

– Тебе идет улыбка, – мягко произнесла Катя.

– Если я буду выглядеть слишком счастливым, это вызовет еще больше подозрений, – усмехнулся ректор, протягивая кожаный кошель. – Это компенсация за потраченное на нужды Университета.

Расшнуровываем тесемки, чтобы заметить внутри несколько золотых и серебряных монет. Выгибаем бровь в скептичной мине, ибо денег там намного больше использованных соседкой.

– Вы явно давно не бывали на деревенском базаре, – хмыкает девушка.

– Это на будущее, – пожимает плечами Ларский. – Вдруг тебе захочется вырастить что-то совсем уж экзотическое.

– Например, каелумскую тенебру? – усмехается Катя, называя самый дорогой сорт цветов.

– Как вариант, – легко соглашается барон. – Но на границе пока сложности. Возможно, с тенеброй надо будет подождать.

– Что-то серьезное? – удивляется соседка, откладывая кошель в сторону.

– Атия возмущена и перекрыла свои границы, – покачал головой мужчина. – Считают, что мы со Скальтой принимаем меньше беженцев, чем они.

– А это так?

– Нет, но когда можно было хоть что-то доказать упрямцам, – откинувшись на спинку скамейки, устало произнес маг, смежив веки.

– Матвей, а когда у тебя выходной?

– Тогда же, когда и у всех, – ровно отозвался ректор.

– Хорошо, спрошу по-другому: когда ты в последний раз отдыхал? – скрыв улыбку, со вздохом спрашивает Катя, повернувшись к нему вполоборота.

– Давно, – признался Ларский.

– Предлагаю ближайший выходной провести со мной, – сообщает девушка, стараясь сохранить невозмутимый вид. – Поспать подольше, поваляться в ванне и прогуляться.

– Не боишься, что кто-то увидит тебя со мной? – вдруг весело спрашивает мужчина, открыв один глаз.

– Можно за территорией замка, – быстро нашлась соседка. – Пикник, например.

– Я не против, – чуть подумав ответил маг и протянул нам второй мешочек. Бархатный. Я, затаив дыхание, жду, что это кристалл… – Это вместо твоих потерянных цветов.

Внутри оказывается колье в виде золотых роз. Центральная – размером с настоящий бутон. Едва изделие заиграло на свету, на нем проявляется голубой магический блик. Казалось бы, подарок должен выглядеть пошло, но тончайшая работа и нежность каждого лепестка делают украшение изысканным.

– Большое спасибо, – выдыхает Катюха, и даже я замираю от явившейся нам красоты.

– Я буду рад, если станешь носить, – чуть скованно произнес мужчина и тут же поднялся на ноги. – Раз меня ждет выходной, то надо к нему подготовиться.

Мы с соседкой успеваем лишь отвести взгляд от подарка, как замечаем уже удаляющуюся спину любовника. Недоумение девушки не передать словами. Она сама смущена подношением, а тут еще и барон чудит.

"Засмущался, наверное", – предполагаю я, чувствуя веселье. Эх, опять не кристалл… Ну, ёпрст!

Остаток вечера проводим в скверике, наслаждаясь теплым временем года. Вскоре наступит осень, и таких погожих деньков станет заметно меньше. Мужчина ночевать все-таки явился, но уже так поздно, что Катя даже не проснулась. Утром нашлись на кресле вчерашний сюртук и рубашка, а также примятая рядом подушка.

Ближе к вечеру мы с Катей стали свидетелями ссоры между Зарей и Атеро: хотя до конца было неясно, что там произошло, но девушка стояла красная как рак перед хохочущим парнем. Волосы выбились из заплетенных кос, а платье странно сидело на ней.

– Ты… Ты…, – возмущенно пыхтела Заря, силясь придумать что-то обидное.

– Ну!

– Зеленая козявка! – выдала первокурсница.

От удивления юноша опешил, но практически сразу сложился пополам от хохота. Девушка, конечно же, оскорбилась и отошла на три шага в сторону. Едва Атеро выпрямился, как ему в лицо прилетел комок земли. Судя по тому, как он стал сплевывать грязь, Заря таки накормила юношу. Пока мы с соседкой шли к месту разборок, обиженная малышка уже умчалась в сторону выхода.

– Что случилось? – тревожно спросила Катя, подозревая как минимум потерю чести или еще что-нибудь в этом роде.

– Да ничего страшного, – произнес Атеро, подходя к кадке с водой и умываясь прямо оттуда. – Нервная она какая-то.

– Что ты натворил, признавайся!

– Просто пошутил, я же не виноват, что мелкая юмора не понимает, – хмыкнул парень.

– Драдел!

– Да ничего такого я не сказал, – вжав голову в плечи, произнес старшекурсник. – Она заметила, как кто-то из девок строил мне глазки. Я ответил. Слово за слово, ну я и брякнул, что могу одной фразой снять с любой девушки одежду. Она не поверила.

– И что ты сделал? – уже более сдержанно спросила Катя.

– Сказал, что ей под платье заполз паук, – чуть помявшись, признался Атеро. – Заря как заорала, начала тут крутиться как бешеная и пытаться снять одежду. Ну, я и заржал, а она обозвала меня козявкой и умчалась куда-то.

– Но перед этим землей она тебя все-таки накормила, – вступилась соседка за девочку.

– Я ж говорю, дурная, – покачал головой юноша.

– Так, ты перенес землю с дальней клумбы? – вздохнув с облегчением, спросила магичка.

– Еще не всё, – буркнул парень.

– Ну, так не стой! Иди, делом займись!

Покачав головой от этих проказ, Катя пошла сама доделывать то, что было поручено Заре.

Долгожданный выходной настал и начался с неспешных объятий в постели. Матвей Михайлович сдержал обещание и терпеливо сносил желание любовницы целоваться и обниматься. После завтрака, принесенного в спальню, парочка улеглась в ванне, с удовольствием предаваясь разврату. Я им в этот момент не нужна, так что легко отваливаю поспать, к тому же Катюха счастлива, так что проявить какую-либо активность мне не даст её дух. Просыпаюсь, уже когда магичка с ректором валяются на пледе в поле. Где-то там остался Университет и все заботы. Барон лежит на спине и рассказывает моей соседке о работе в Песках. Что там сложно, опасно из-за невольников Ордена и угрозы здоровью. Девушка делится воспоминаниями о детстве и работе у князя. В общем, оба довольны друг другом.

Внезапно вдалеке Ларский замечает летящую тень и быстро садится. Мы с соседкой повторяем за ним и вглядываемся туда, куда хмурится мужчина. Спустя мгновение замечаем нечто, что лично я видела только в кино. Дракон парит в облаках. Даже с нашего места он выглядит чистой силой и мощью. Огромные крылья медленно машут, поддерживая тело в воздухе; задние лапы, тяжело свисающие с туловища, и длинный хвост, но самое больше внимание привлекает усеянная шипастыми рогами голова.

– Видимо, старый князь совсем плох, – отстраненно говорит Матвей. – Раз его сын пожаловал.

– Джесс ходила в имение лечить Григория Андреевича по моей просьбе, – вспоминает Катя, жалея, что не навестила старика еще раз. – Она сказала, что он долго не протянет.

– Пора возвращаться в замок, – с некоторым сожалением сообщил мужчина. – Возможно, понадобится наша помощь.

– Да, – кивнула соседка, поднимаясь на ноги и, взглянув на все еще сидящего мага, вопросительно вскинула брови. Протянув ему руку, чтобы помочь встать, она внезапно сама оказывается на коленях барона.

– Мне понравился сегодняшний день, – признался он, вглядываясь в наши глаза. – Я бы хотел чаще проводить с тобой время.

– Я свободна практически каждый выходной, – хмыкает девушка, коснувшись кончиками пальцев мужского лица.

Нежный поцелуй, наверное, стал бы красивым началом секса, но парочка разомкнула объятья и поспешила в твердыню. Едва попали через тайный ход в каменные коридоры, как у Ларского засветился голубой маячок. Заметно прибавив скорость, пара окольными путями прошла сразу в подземелье башни ректора, чтобы узнать о кончине князя Громова. Судя по сообщению, оно прождало барона несколько часов.

"Значит, он не успел", – подумала я, когда Катя почувствовала острую боль в груди от потери. Что ни говори, а ворчливый садовник успел занять место в моём сердечке. Грусть соседки множится от моей печали.

– Отдохни, – тихо произнес Матвей, прижав нас к себе. – Мне надо явиться в усадьбу Громовых.

Не сказав ни слова, девушка развернулась и словно в трансе побрела в свои покои. Состояние деда было неидеальным, и он прожил много весен, но от этого скорбь не становится легче, а осознание того факта, что нас больше не встретит ворчливое приветствие или капризные просьбы об уходе за его любимцами, огорчает сверх меры.

На двери мы с Катей внезапно обнаруживаем записку, приколотую к деревянному полотну. "Шлюха!". Соседка флегматично срывает её и, комкая в руках, выбрасывает в мусорное ведро. Я даже не пытаюсь комментировать этот выпад от кастеляна – сейчас просто нет никаких моральных сил. Закрывшись на замок, магичка ничком валится на постель, чтобы тупо уставиться в потолок. Одинокая слеза покатилась по щеке, исчезая в волосах.

"Он мне никто, – уверяла себя Катя. – И всё же я будто разбита на сотню кусков".

"Старик был добр к нам", – напоминаю я, желая утешить подругу. Мы так сблизились с ней, что куда уж ближе.

"Я хотела принести в оранжерею твой музыкальный куб, – призналась соседка. – Григорию Андреевичу обязательно понравилось бы. И его растениям тоже".

Утром в Университет пришло официальное оповещение о смерти князя Громова и просьба объявить траур по усопшему. На погребении должны были присутствовать супруги Ларские, но Ирина Николаевна по какой-то причине отказалась. Вместо неё барона сопровождал Павел Петрович, как патриарх учебного заведения, и Евдокия Всеволодовна – родная сестра нынешнего князя Беляева. Со всех концов Имавиры стягивались желавшие почтить память Григория Андреевича, так что был создан временный магический портал вблизи усадьбы. По слухам, сам император прибыл, по этому поводу усилили охрану.

На три дня траура занятия отменили, но покидать замок студентам не позволили. Земли наводнили десятки служащих Гос защиты и Тайной канцелярии, а также знать всех мастей. Некоторые посетили Университет для встречи с родственниками из числа студентов.

Магическая твердыня гудела от обилия гостей, кто-то был явно рад возможности увидеться, но никто не проявлял неуважения в эти скорбные дни. Однажды во внутреннем дворе Катя заметила, что у Атеро тоже посетитель – высокий статный мужчина в возрасте. Цвет волос у него – пепельный блонд, так что было неясно – седой он уже или нет. Черная форма с серебряными погонами, пуговицами и аксельбантами впечатляла, но больший дискомфорт вызывал ареол власти вокруг гостя. Многие, как и моя соседка, косились на него с опаской. Стоя рядом с Джесс, для соблюдения порядка, девушка тихо спросила:

– Интересно – кто это?

– Судя по внешности – кто-то из родни, – прошептала подруга.

– Это герцог Кессер Драдел, – вдруг произнес незаметно подошедший Илья Аркадьевич. – Дед нашей головной боли и глава Тайной канцелярии Имавиры.

– Ох, Великий! Вот уж с кем бы не хотелось знакомства, – вздохнула лекарша.

– Почему "головной боли"? – одновременно с подругой спросила Катя.

– За семь весен обучения парень не провел ни единого семестра без выходок, – хмыкнул препод словесности, немного приобнимая Джесс за талию. – Все ждали, что – повзрослев – он угомонится, но, кажется, до самого выпуска Атеро будет пахать в оранжерее. Все другие виды наказаний юноша уже прошел.

– Спасибо за то, что обозвали мою вотчину последним кругом Тьмы, – кисло проворчала соседка, вновь возвращаясь к разглядыванию герцога.

Мощный и сильный, этот человек не производил впечатления увядающего, хотя уже имел взрослого внука. Густая, коротко подстриженная борода такого же белоснежного цвета, возможно, сделала бы его похожим на Деда Мороза, будь она длиннее, а тело более полным, но вот прямой и цепкий взгляд портил всё. Этот мужчина специализировался на поиске шпионов и раскрытии заговоров, и, черт побери, я верю, что он первоклассный профессионал в этом. Джесс абсолютно права: познакомиться с таким поближе – дурная идея.

– У Драдела, кажется, пять или шесть сыновей; все работают либо с отцом, либо служат в Армии, – послышался голос Ильи Аркадьевича, отвечающий на вопрос подруги. – Но самый старший из них – Захария – к сожалению – погиб вместе с супругой. Их сын – Атеро воспитывался дедом с бабкой.

– Представляю детство мальчика, – сочувственно произнесла Джесс. – Герцог не кажется мягким человеком.

– Зато его жена – само очарование, – мягко парировал мужчина. – Ходят слухи, что Кессер Давидович украл её прямо со свадьбы. Вломился в полный гостей храм Великого и уволок невесту. Говорят, что новобрачная ругалась как трактирщик, да так, что собравшиеся не знали, от кого больше в шоке. Матушка рассказывала, что скандал был до небес, даже старому императору пришлось вмешаться, да толку-то. Все при дворе знали, что они друзья, так что герцогу только пальчиком пригрозили.

– Ох, как романтично, – вздохнула Катя, глядя на главу Тайной канцелярии мягче.

– Я бы поспорил, – коротко хохотнул Илья Аркадьевич. – Особенно – когда их первенец родился сильно раньше срока. Бабка нашего студента норовила выйти замуж уже на сносях.

– Ого, какие страсти, – хмыкнула Джесс.

– Жизнь – веселая штука, никогда не знаешь, как она повернется по воле Великого, – согласно кивнул мужчина. – Все давно убедились, что герцог крут нравом и непреклонен на службе, а вот то, что им, как своей юбкой, вертит супруга – об этом мало кто догадывается.

– А вы откуда знаете? – интересуется Катя.

– Моя родительница в прекрасных отношениях с герцогиней Драдел, – лаконично ответил Илья Аркадьевич.

Обсудив еще нескольких гостей, мы расходимся по делам, заметив во дворе еще преподавателей. В конце концов, посетители покинули замок, а занятия возобновились. Еще два дня спустя в Университет пришло письмо из усадьбы. Новый князь Громов велел явиться на аудиенцию преподавателю ботаники.

Глава 32

Всю дорогу к поместью Катя гадала, что от неё может понадобиться новому князю. Предложит ухаживать за оранжереей и дальше, в память об отце? Возможно, расспросит о последних днях Григория Андреевича? Повздыхав над срочностью приказа, девушка уверенно шагала по знакомой дорожке, отмечая, как прекрасна природа в землях Громовых. Неужели и их когда-нибудь поглотят Пески? Конечно, это случится совсем нескоро, пройдет не одно поколение, когда Проклятье придет сюда, но все же.

В усадьбе нас с соседкой впервые провели к парадной части и в личный кабинет князя. Ожидая хозяина, магичка подошла к вазонам с цветами и, прикоснувшись, оживила поникшие бутоны. Несмотря на роскошь и богатство, всё выглядело печальным, или же это нам так просто казалось? Обстановка тем не менее была скудновата: большой стол, кресла для гостей, хозяйское удобное массивное место, два дивана у противоположных стен и пара банкеток у окон в пол, но каждый предмет мебели являлся искусством и образцом прекрасной работы мастеров. А уж огромный ковер, лежащий под ногами! Как он вообще сюда попал? Наверное, окно пришлось открыть, чтобы…

За спиной скрипнула дверь, и в огромное помещение твердой походкой промаршировал мужчина. Обернувшись, наблюдаем за серьезным и мрачным сыном садовника. Да, это настоящий князь: стать, повадки, взгляд и даже манера игнорировать тех, кого лично же пригласил к себе. Катюха молчит по моему наставлению. А чего? Сам позвал, а мы еще и в глазки будем заглядывать?

– Присаживайтесь, – коротко предложил Сергей Григорьевич, кивнув в сторону одинокого стула через массивный стол от себя.

"Ни здрасьте, ничего", – удивленно вставляю я, приподняв брови. Этот персонаж меня перестал волновать после новости об отсутствии кристаллов. Пф! Подумаешь, князь, толку от него как от козла молока!

– Вы хотели меня видеть? – ровно выдает Катя, тоже не удосужившись поприветствовать хозяина. Моя девочка!

– Да, меня интересует, в каких отношениях вы состояли с моим покойным отцом? – недовольно спрашивает мужчина, с комфортом устроившись в хозяйском кресле.

Сегодня он был одет более официально, но уже успел избавиться от шейного платка. Фигура мощная и даже тяжеловесная, хотя на живот намеков не было. Грива черных волос буйно лежала на плечах, осыпаясь за спину, будто князь не раз за день ерошил прическу. Черный сюртук и столь же темный жилет, расшитый какими-то узорами. Чуть приглядевшись, мы с Катей понимаем, что это контуры пламени. Пф! Понтач.

– Исключительно в садово-цветочных, – спокойно отвечает соседка, сохраняя присутствие духа из уважения к его умершему отцу.

– Так ли это? – продолжает допытываться новый князь Громов. – Или же я чего-то не знаю? Например, что-то… пикантное?

– Подозреваете, что я пыталась соблазнить вашего батюшку, и он, не выдержав напора и… энтузиазма молодости, отдал душу Великому? – картинно приподняв брови, уточнила магичка.

– Ради денег, положения и статуса многие люди идут на крайние меры, – легко парировал мужчина, не пошевелив ни единым мускулом.

Соседка ярко представила, как плеснула бы ему в лицо водой, а я захотела зарядить князю в рожу чем-нибудь тяжелым, но нам не предложили напитков. Вместо этого девушка мгновенно встает на ноги и, пыхтя от возмущения, собирается покинуть усадьбу.

– Сядьте, – не повышая тона, произносит мужчина, но сила в его взгляде такая, что мы обе цепенеем и усаживаемся обратно.

– Я непричастна к смерти вашего отца и никаких видов на него не имела, – цедит сквозь зубы магичка. – Соблазнить не пыталась и вовсе не заинтересована посещать этот дом в будущем.

– А как же соглашение между Университетом и нами? – насмешливо напомнил Сергей Григорьевич.

– Вы знаете, что ничего не было, – мрачно ответила Катя. – Ваш отец обманул меня, добившись помощи мага для оранжереи.

– Готовы подтвердить все свои слова магической проверкой? – отстраненно уточняет князь.

– Безусловно, – все больше злясь, отозвалась девушка, отвернувшись в сторону.

– Хорошо, – хмыкнул мужчина. – Тогда ответьте мне на другой вопрос: по какой причине мой отец указал вас в своем завещании?

– Что?!

А?! Старик что-то оставил нам? Кристалл? Хотя, вряд ли…

Мы с соседкой продолжаем недоуменно взирать на нового хозяина обширных княжеских владений. Он пялится в ответ, явно не собираясь сообщить Кате, что пошутил.

– Я впервые слышу о подобном и удивлена не меньше вас, а то и больше, – в конце концов, произнесла девушка, поняв, что мужчина нам не облегчает жизнь и продолжает ждать ответа на вопрос.

– Это правда? – скептично уточняет Сергей Григорьевич, приподняв одну бровь. – Может вы пообещали ему… нечто, воодушевляющее?

– Он отдал мне все растения из оранжереи? – усмехнулась Катя. – Я в них не нуждаюсь. Всё, что меня интересовало, и так предоставили – ваш батюшка был щедр на семена и ростки. Остальное выращу без посторонней помощи. Что еще он мог мне оставить? Матильду? Эта пушистая нахалка царапалась каждый раз, когда видела меня рядом. Мы явно не сошлись характерами. Или же я унаследовала его любимый самовар?

– Дом.

– Простите? – осеклась девушка, услышав это. Застыв от неожиданности, соседка лишь моргала, не находя слов.

– Отец оставил вам дом в деревне и это письмо, – произнес князь, вынув из стола запечатанный конверт. – Полагаю, вы позволите мне ознакомиться с ним, когда прочтете.

– Вы читаете чужие письма? – хмыкнула магичка.

– Обычно – нет, но ситуация щекотливая, – вкрадчиво пояснил мужчина. – Мой батюшка мог пообещать вам что-нибудь, и я буду обязан исполнить его последнюю волю. Хочу убедиться, что в дальнейшем мне не предстоит решать и этот каприз старика. Может, вы явитесь сюда спустя десять весен. С почившего князя станется сыграть со мной в такие игры. Прошу.

С последним словом конверт с помощью толчка преодолел стол и остановился неподалеку от нас. Дом. Свой дом. Невероятно! Трясущимися руками Катя сломала сургучную печать с драконом и вчиталась в слова усопшего.

"Катюша, наверное, ты удивлена, что сейчас держишь это послание, но я решил так будет правильнее. Так как не совсем честно поступил с тобой, украв редкие выходные. Посему решил оставить подарок для тебя. Уважь старика сумасброда и прими его. Дом небольшой, но при должной заботе станет крепкой опорой. Потом выйдешь замуж, заведешь ребятишек, авось и осядешь в этих краях. Маг флоры нам бы пригодился. А не понадобится – продашь и будет на новом месте тебе лишняя монетка.

Подумай еще раз о моем предложении.

Не серчай на меня. Григорий Андреевич Громов"

К концу послания соседка почувствовала, как по щеке катится слеза. Отдав листок обратно, девушка поднялась на ноги и отошла к окну к вазонам с цветами. Чувства душили её, не давая вымолвить и слова. Чужой, по сути, человек позаботился о ней больше, чем кто-либо иной. Подумал о её будущем и задался вопросом: а как и где будет жить Катя? Что делать?

– Какое предложение сделал вам мой отец? – донесся серьезный голос князя из-за спины.

– Ваш батюшка был знатным шутником, – хмыкнула соседка, не оборачиваясь к хозяину кабинета.

– О чем речь? – настаивал мужчина.

– Предлагал вас в мужья, – невесело отозвалась Катя. – Дескать, я одаренная Великим, а вам иная не подойдет.

– И вы дали согласие? – насмешливо уточнил дракон.

– Конечно же, нет, – ответила магичка, не сумев скрыть оскорбления. – Тогда он предложил эту вакантную должность лекарю Университета – Джессике Адамовне. Я приглашала её для помощи Григорию Андреевичу.

– Помогла? – отстраненно поинтересовался князь.

– Ненадолго, – покачала головой девушка. – Джесс сказала, что лечить его сложно, и нужно, чтобы зверь тоже хотел жить, а ваш отец давно смирился со своей участью.

– Ясно, – резко ответил мужчина, поднимаясь на ноги и подходя ближе. – Вот. Более не смею вас задерживать.

Оглянувшись, мы обнаруживаем протянутый нам сложенный пергаментный лист с официальной гербовой печатью и старый, местами проржавевший ключ. Забрав дареное, Катя вдруг приседает в поклоне и направляется к выходу. Бросив последний взгляд на сына полюбившегося старикана, замечаем, что Сергей Григорьевич сжег письмо, адресованное нам.

Фух! Вот же тяжелый тип. Его батюшка был не в пример лёгок в общении. А еще кто-то говорил про яблоко и яблоню. Не всегда это правда.

Вернувшись в деревню, соседка не спешит к дилижансу, а решается взглянуть на внезапное наследство. Адрес в документе указан, так что найти Персиковую линию не составило труда. Дом старый, но крепкий, внутри скрипели половицы и повсюду осела пыль с паутиной, но для Кати он стал великолепнее дворца. Свой дом! Крыша над головой и надежный камень, на который всегда можно опереться. Дыша спертым воздухом, девушка с каждым разом улыбалась все ярче, пока не наткнулась на единственное расчищенное местечко, где обнаружился бархатный кошель и письмо. В мешочке мы нашли десять золотых и пятнадцать серебряных монет. Прижав богатство к груди, соседка распечатала конверт.

"Решил оставить немного денег: на платья да заколки. Я помню твою разбитую голову. Не давай никому обижать себя. Пусть Великий хранит тебя и благословит на благородные дела".

Прижав бумагу к груди, Катя вновь расплакалась, вспомнив, как явилась в оранжерею после нападения Роуэнса. Григорий Андреевич не забыл и вновь позаботился о ней. Смахнув слезу, девушка собрала подарки и, закрыв дверь на ключ, поспешила к дилижансу.

Университет встретил привычной суетой и студенческим смехом. Траур окончен, так что молодежь вновь вернулась к шуткам и проделкам. Заглянув в свои покои, соседка прячет наследство подальше, а ключ внезапно запихивает за вырез платья, желая чувствовать его уверенную силу. Глубоко дыша, Катя взглянула в свое отражение, не веря, что с ней и правда приключилось что-то хорошее.

Несмотря на неожиданный выходной, соседка все равно спешит к своим растениям, вспоминая, какие дела должны быть сделаны за сегодня. Прополоть дальний сектор и собрать плоды дунницы. Позже надо выделить из них нектар, который составляет половину всех зелий от сыпи и прыщей. Это средство шло на ура среди студентов и никогда не залеживалось на полках. Я вообще с удивлением смотрела на действие растения. Вот бы его в наш мир – я бы озолотилась! А может, и чего покруче! Не так давно к нам заглянул мальчишка-первокурсник с такими угрями, что мама не горюй! Катюша вложила в руку стеснительного парнишки склянку с дунницей и велела мазать личико после умывания перед сном. Через неделю мы даже не узнали его. Красавец, оказывается!

С такими думами мы с соседкой заходим в оранжерею, чтобы застать часть ссоры между Зарей и Атеро. На площадке у края сада, где обычно отдыхала магичка с помощниками, примостилась парочка студентов. Эти двое стали напоминать насупившуюся мышь и довольного кота. В данный момент юная девушка невидящим взором уставилась перед собой, явно игнорируя насмешки взрослого юноши, который от души забавлялся, придвинувшись ближе. Очевидно, съеденной земли для Атеро было мало, и парень решил, что хочет добавки. Вместо препирательств Заря вдруг подняла кулачок и показала обидчику… фак.

От неожиданности Катя замирает на полном ходу и роняет лицо в ладошку. Пока преподавательница ботаники сокрушается по поводу моего дурного примера, мы слышим раскатистый смех Драдела.

– Атеро, ты уже все сделал? – громко спрашивает соседка, прерывая веселье парня.

– Вы ничего не говорили, – кисло возмущается студент.

– Я же оставила на столе записку, – махнула Катя в сторону своего рабочего места.

– Так мне нельзя приближаться к преподавательским столам, – с улыбкой напомнил юноша.

– А я не знала, что вы что-то нам оставили, – невинно сообщила Заря, раскрыв глаза по пять рублей, или на местный манер – размером с серебряный талант.

Взглянув на Атеро, магичка сразу догадалась, что кто-то и не спешил ей об этом говорить.

– Так, быстро иди собирать дунницу, – сдержанно произнесла Катя, покачав головой и пряча улыбку. – Аккуратно, пожалуйста, нам из неё еще сок добывать.

Заря тоже хотела подняться на ноги, но соседка махнула ей рукой, чтобы та осталась. Усевшись на освободившееся место, магичка тяжко вздыхает.

– Ну как? Не передумала еще помогать мне в саду? – иронично хмыкнув, спросила преподавательница. Заметив покрасневшие щечки и смущенное покачивание головой, девушка тихо продолжила. – Тогда пора переходить ко второй части плана.

– Какой? – удивленно спросила студентка и, поняв, что вышло громко, шепотом уточнила. – Какой?

– Подожди, – хмыкнула Катя, доставая из кармана музыкальный куб, который в последний момент захватила из спальни.

Включаем музыку и крутим колесико звука, который к своему невежеству не нашли сразу, а лишь много позже. Устанавливаю магический плеер на собственный стол, находящийся посередине между местом отдыха и работающим парнем. Чувствуя, что предстоит непростой разговор, соседка просит моей помощи в таких житейских делах, как с Лидией Демидовой.

– Так это ваша музыка была на Балу? – взволнованно произносит Заря, подняв личико вверх и вслушиваясь в мелодии.

– Угу, – отвечает преподавательница, вновь усаживаясь рядом с девушкой. – Мне тоже нравится. Решила, что иногда стоит пользоваться музыкальным артефактом, чтобы работать в саду было веселее.

– А… Какой план? – тихо спросила студентка, придвинувшись ближе.

– После дунницы займемся флегмой, – доверительно ответила Катя, пока я продумываю детали беседы. – Вытяжка из её цветов составляет зелье от излишнего сердцебиения. Самое то для пожилых людей.

Заметив, как дочка графа Крылова разочарованно поджала губы, преподавательница не удержалась от смешка. Понятно, что девочка решила завоевать Драдела, но грехопадение не входило в планы магички.

– Ну, раз уж ни флегма, ни дунница тебя не интересуют, то давай поговорим начистоту, – более серьезно начала я. – Какие у тебя намерения в отношении бедного юноши?

Растерявшаяся первокурсница не нашлась с ответом и лишь хлопала глазками, глядя на нас.

– Что? Неужели ты не продумала все ходы? – хмыкаю от веселья. – Признаю, было достаточно умно явиться сюда до того, как Атеро получит наказание.

– Мне действительно нравится возиться с растениями, – пробормотала Заря, устремив взгляд зеленых глаз на свои сложенные руки.

– Что правда, то правда, – качаю головой я. – Другая бы давно потеряла терпение, занимаясь нелюбимым делом. Но все же, будь добра, ответь на мой вопрос.

– Я не знаю, – вздохнула студентка.

– Танец, поцелуй, жаркий роман или же что-то посерьезнее? – вскинув бровь, скептично предлагаю, в надежде, что девочка отступит от своих намерений.

Вместо этого Заря смело подняла на нас взор и спокойно произнесла:

– Я хочу за него замуж.

– Это уже игра по-крупному, – уважительно киваю я. – Тогда и каждый твой шаг должен быть рассчитан, словно у стратега на поле битвы.

Немного подумав, продолжаю разговор:

– Ты – дочь графа, богатейшая невеста Империи, и разница в возрасте между вами подходящая. Сыграешь, как по нотам – получишь его в мужья, а сфальшивишь хоть раз – он поведет в храм Великого другую.

– И что же мне делать? – нахмурившись спросила девушка.

– Главное – НЕ делать ошибок, – выразительно хмыкаю. – Первое ты уже одолела: убедила парня, что не влюблена в него. Второй шаг: научиться отвечать на его колкости. Девушка, которая умеет шутить и язвить в ответ, привлечет больше внимания, чем глупенькая дурочка, краснеющая от каждого слова. К тому же, это весело. Третья фаза твоей охоты на жениха – намекнуть ему, что ты влюблена в другого. Избранник должен быть красивый, но не подходящий – на твой выбор. Четвертый этап: поцелуй на Зимнем балу.

Внимательно смотрю на Зарю и вкрадчиво напоминаю:

– Только поцелуй, но по его инициативе, иначе будет провал.

– Почему? – взволнованно уточняет девочка.

– Если кинешься на него с нежностями, Атеро вмиг обо всем догадается и навеки запишет тебя в интриганки, – поясняю я, заломив одну бровку Кати. – Тогда "прощай" всем надеждам.

– А если он не поцелует? – хмуро интересуется Заря. В вечерние сумерки её рыжие волосы казались пламенем.

– К этому моменту он убедится, что от тебя для него не исходит опасности, будет рад общению и веселому нраву, а также полон любопытства от того, кто именно тебе приглянулся, и захочет защитить от ошибки. И не забывай о таком нюансе, как ревность.

– С чего бы ему ревновать? – недоуменно скривилась студентка.

– Атеро привык быть объектом женского обожания, – весело хмыкнула я. – А тут такая веселая хорошая девчонка влюблена и, о ужас!, не в него. Да где такое видано? – игриво отвечаю я, желая немного повеселить первокурсницу. – Эту курочку надо мариновать долго, и к тому моменту, как семестр окончится, парень и не поймет, что ему расставили ловушку.

– Он может в неё и не угодить, – внезапно печально ответила Заря, хотя мгновение назад её глазки блестели.

– Может и такое случиться, – киваю я, признавая правоту девочки. – Но все равно ты будешь выгодно отличаться от других претенденток в жены. Но обещай мне, что дальше поцелуя не пойдешь. Если забудешься – в лучшем случае покажешься ему распутницей, а в худшем – скандал, и твое имя изваляют в грязи, а Атеро даже не вспомнят.

– Почему? – удивленно спросила студентка.

– Таков закон в мужском мире, – пожимаю я плечами. – Мужики друг друга из любого болота вытянут, а женщины, к сожалению, первыми станут топтать женщину. Сплетнями, брезгливыми взглядами, высокомерным игнорированием, снобским поведением, насмешками и издевками. Мужчины же встанут стеной и будут молчать. Своего они не дадут в обиду. Поэтому я на твоей стороне, но не забывай об осторожности.

За тихой беседой время пролетело незаметно, так что окрик Драдела, что он все собрал и покинул оранжерею, вышел неожиданным. Заря вновь встрепенулась, но быстро успокоилась. Похлопав девочку по руке, Катя хотела уже отпустить девушку, но студентка внезапно грустно призналась:

– На самом деле я не уверена, что меня отдадут замуж.

– Почему? Разве внук герцога недостоин дочери графа? – недоуменно хмыкнула я.

– Дело не в женихе, а в моих родителях, – призналась Заря. – Они все еще верят, что старшая сестра очнется, и она должна выйти замуж первой.

В этот момент мы с Катей на пару вспоминаем слухи об обсуждаемой особе, но в голове лишь обрывки сплетен преподавателей.

– Прости, я не знаю деталей, а что помню, скорее всего, ложь, – честно отвечаю я, не найдя иного ответа.

– В детстве с ней приключилось несчастье, – пожав плечами, начала девушка. – Её нянька оказалась ведьмой и украла душу ребенка. Матушка тогда была на сносях мною, а папенька… говорят, был пьян. В общем, никто не смог остановить мерзавку, и она сделала свое темное дело. Маги тут же поместили тело сестры под охранный саван и наблюдали за ним, обещая оберегами и амулетами вернуть душу, но тщетно. Время шло, и все заметили, что она растет. Сестра менялась, но будто спала. Папенька платит любым проходимцам, обещающим надежду. Марине шили новый гардероб, едва она вырастала из старого, а позже меняли по новой моде. Маменька во всем винила себя, батюшку и слуг, но в душе она понимает, что ничего не смогла бы сделать, да и никто бы не смог. Несмотря на это безумие, они не кажутся несчастными и даже себе запрещают думать о плохом. Мы будто делаем вид, что всё хорошо и она вот-вот очнется. Сначала я не могла понять, почему так, потом злилась и даже бунтовала, а теперь мне просто жаль сестру. Только вот родители стали говорить, что замуж сначала должна выйти старшая, а уж потом за младшей сватов в дом пустят.

– Семь весен в Университете – долгий срок, – тяжко вздохнула я, понимая ситуацию. Сама у маминой постели в молитвах не один месяц провела. От этого в горле ком, а во рту будто вкус пепла. – Может, одумаются, когда жених на пороге явится.

– С таким упрямством, как у них, скорее уж Марина очнется, – хмыкнула Заря, поднимаясь на ноги. – Спасибо за советы. Я подумаю.

– Не спеши, – наставляю я. – Просчитай каждую деталь и цену ошибкам.

Девушка медленно направилась к выходу, пока Катя шагает к своему столу. Отключив магический куб, соседка тяжко вздыхает. Она, как и я, надеется, что Заря не преуспеет, и ничего, кроме поцелуя, между студентами не случится. Атеро не поведется на детские уловки, а Крылова со временем забудет о влюбленности.

Войдя в свои покои, мы уже не удивляемся присутствию там Ларского и его ужина. Устало обтеревшись от дневного зноя, соседка с удовольствием трапезничает с любовником.

– Как все прошло в усадьбе? – интересуется барон.

– Ты знаешь, зачем он вызвал меня? – отстраненно спрашивает Катя.

– После смерти старого князя допросили всю прислугу и тех, кто посещал имение, – пожал плечами мужчина. – Думаю, для этого.

– Нет, – покачала головой девушка, вынимая из-за пазухи ключ. – Князь завещал мне дом.

– Что? – осекся любовник, глядя на нас.

– Григорий Андреевич подарил мне то, на что мало кто способен, – грустно улыбнувшись, произнесла Катя. – Опору под ногами. Стабильность и уверенность, место в этом мире, которое я могу назвать только своим.

– Намек на меня? – быстро догадался мужчина, приподняв одну бровь.

– Ты даешь всё, что можешь, – с мягкой улыбкой отвечает соседка с моей помощью, ибо сил на подобную беседу у трусихи нет. – Я очень благодарна за место в этих стенах и твою ласку, но понимаю, что ничего больше от тебя ждать не стоит. Сколько ты будешь моим? До Зимнего бала? Еще весну, две, три, десять?

– Я не могу дать больше, – глубоко дыша, поставил точку Ларский.

– Понимаю, – хмыкнула я, заставляя Катю улыбаться дальше.

– Чего ты тогда хочешь?

– Где провела каникулы твоя жена? – спрашиваю, сохраняя спокойствие.

– В баронстве.

– А где я? – вскинув брови, уточняю.

– Здесь, – твердо ответил маг.

– Ошибаешься, Матвей, – качнув головой, отвечаю я. – В этом замке есть люди, которые недовольны нашей связью. Они не стесняются выказывать свою неприязнь, и мне стало страшно. Если тебе интересно, то я была в оранжерее Громовых почти до самых занятий.

– Кто тебе угрожает? – осторожно спросил мужчина, сведя брови.

– Полагаю, те же, кто делал это с Джесс, – хмыкаю на это беспокойство. – И с каждой, кто будет согревать постель благородного барона Ларского и пожелает вбить клин между ним и его достопочтенной супругой.

– Кто посмел? – настойчиво уточняет ректор.

– Какая разница? – флегматично пожимаю плечами и пересаживаюсь к нему на колени. – Я не защищена. Ни от злых языков, ни нападок недоброжелателей.

– Ты под моей мантией.

– Надолго? – мягко усмехаюсь я, склонив голову на мужское плечо.

– А сама как хочешь? – с каким-то ожиданием спросил Ларский.

– К несчастью для себя, я полюбила чужого мужчину, и никогда он не будет моим, – вкрадчиво рассказываю то, что лежит на сердце у Кати, давая той силу открыться. – Я хочу быть с тобой. Хочу быть твоей и страшусь, что ты остынешь ко мне.

Ответа не последовало, зато поцелуй ух какой! И ласка, и нежность, и без магии. Только он и она.

А! Ну и я, но меня вроде как и нет.

Глава 33

Признание Катей в любви не особо повлияло на мужчину. Хотя, может, так казалось только мне. Соседка же летала по замку, словно окрыленная, и магичила направо и налево, собирая первые осенние урожаи. Вытяжки, отвары, нектары, эссенции и концентраты – оранжерея внезапно стала походить на кухню, и помощь Атеро с Зарей пришлась как нельзя кстати, особенно ввиду того, что студентки, которых курировала Катя – усиленно отлынивали от работы.

В благодарность за честный труд преподавательница угощала своих подсобников лимонадом и шарлоткой, которой потчевали ректора и очень редко других обитателей Университета. Первокурсница и старший товарищ бурно ссорились из-за последнего куска пирога, и бой был неравный, ибо Атеро имел преимущество в длине рук и быстроте реакции, но и Заря не уступала, успевая иногда перехватить вкусняшку. Катя с потаенной улыбкой наблюдала, как девочка с наслаждением поглощала добытое, ухмыляясь в лицо парню.

– Женщины не едят так много, – бухтел недовольный юноша, у которого были планы на этот кусок пирога.

– Хто пофледний, тот ест крофки, – ответила Заря с набитым ртом, весело посмеиваясь.

– Вот жадина, – проворчал Атеро и, взглянув на магичку, пожаловался. – Скажите ей!

– Она тут на добровольной основе, а ты – наказан, – хмыкнула Катя, не желая влезать в их разборки.

Преподавательница усиленно искала свойства одного растения, цветущего в закрытой части оранжереи, которое внезапно понадобилось барону. Там росли ядовитые культуры, с которыми опасно даже находиться рядом. Услышав возмущенный девичий писк, соседка поднимает глаза, чтобы заметить, как студенты воюют за последний стакан лимонада. Атеро поднял его над головой, пока Заря прыгает вокруг него.

– Ты съела последний кусок! Это – моё!

– Поделись хоть! – канючит девушка, нахмурив брови.

– Что-то я не помню, чтобы со мной кто-то делился! – весело хмыкнул юноша, начав пить последнюю порцию.

Вместо того чтобы препираться, первокурсница с размаху врезала ножкой в голень парню, отчего он охнул, но пить не перестал. Не дожидаясь, пока лимонад исчезнет совсем, девчушка развернулась и удалилась из поля зрения Кати, зато Атеро с таким довольным до неприличия видом допил остатки и засиял словно начищенный таз.

– Тебе не стыдно? – покачала головой магичка, мягко улыбнувшись. – Ты же почти взрослый.

– Ну, да, – скривился Драдел. – Этой рыжей только уступок не хватает. Тогда она совсем на голову сядет!

– Ей пятнадцать, – напомнила Катя, разведя руками.

– Мне шестнадцать! – вдруг откуда-то из кустов заорала Заря.

– А чего так? – хохотнул юноша, глядя в сторону волонтерки. – Прошлой весной твои родители решили, что ты их опозоришь?

В этот момент в парня прилетела не самая чистая тряпка, которой девочка вытирала руки после работы на грядках.

– Видели? – возмутился старшекурсник, сняв с себя ветошь.

– Атеро!

– Ладно! – сдался он. – Всё! Я ушел.

Едва в дверях скрылся предмет обожания, Заря появилась рядом с нами, подняв грязный полотенчик со стола, куда тот был сброшен мгновение назад. Грустно вздыхая, девочка подошла ближе к Кате.

– Это правда? Про возраст? – удивилась магичка, откладывая свиток о ядах закрытой зоны.

– Родители надеялись, что сестра очнется, так что решили не отправлять меня, – пожала плечами первокурсница. – Этой весной я устроила бунт.

– Из-за него? – вкрадчиво уточнила соседка, махнув головой на входной проем. Дождавшись утвердительного кивка, она осторожно продолжила. – Что ты решила по плану?

– Наверное, ваше предложение лучшее, – откровенно вздохнула Заря. – Я бы не хотела оказаться в центре скандала. Моим родителям хватает любопытных взглядов из-за сестры.

– Хорошо, – кивает Катя. – Это взрослое решение. Беги отдыхать.

Мы с соседкой не особо следим за удалением студентки, вновь погружаясь в свиток. Акалитон выглядит и называется, как растение из моего мира – аконит. Даже у нас он имеет дурную славу, а здесь и подавно. Бутоны красивого фиалкового цвета, собранные природой в увесистые гроздья на толстом стволе, имели вид шапочек, накинутых на орхидеи. Чтобы собрать этот мрачный урожай, магичка использует перчатки и закрытую корзину. Каждый шаг в сторону подземелья ректора сегодня не добавляет оптимизма. Впервые мы страшимся спросить, для чего ему эти травы, хотя где-то в глубине, конечно же, догадываемся. Ларский свое ремесло не на ярмарочных фейерверках оттачивал, да и продвижение по службе за потешные игрушки не дают.

Сегодня в подземелье уже привычно холодно и тускло, лишь ближе к месту ударной работы появляется больше света. Поставив корзину на стол, мы предупреждаем мужчину, что за поклажа с нами.

– Ты еще не ел? – негромко спрашивает Катя, осматривая нетронутую пищу, неподалеку от себя.

– Нет, – сосредоточенно отвечает барон, не глядя на нас.

Перед магом небольшая бархатная коробочка, чем-то напоминающая футляр для драгоценности, а внутри – роскошное кольцо. Сияя гранями, центральный камень завораживает своим темно-синим блеском. Мы с соседкой не успели восхититься красотой, как вдруг Ларский протягивает руку в сторону и замирает ладонью над клеткой, где лежит небольшой зверек. Судя по тому, как тихо тот себя ведет – животное нездорово и вот-вот испустит последний вздох. Катя встрепенулась и хотела подойти ближе, но в этот же момент к мужчине потекли черные магические струи. Сформировав шар из тьмы, ректор влил её в кольцо, а зверек упал замертво.

– Что это? – сглотнув ком в горле, спросила девушка, пока я оцепенело чувствую, как волосы на моем затылке встали дыбом.

Барон не отвечает нам, продолжая напитывать украшение; едва последние капли попадают на камень, он начинает переливаться магическим светом, и хоп! коробочка закрыта.

– Матвей? – встревоженно переспрашивает девушка, наблюдая, как смертоносный дар получает прекрасную обертку и попадает в телепортирующий куб.

– Не спрашивай то, о чем не хочешь знать, Катюш, – устало произносит мужчина, усаживаясь на стул.

– Я сбита с толку, – призналась соседка, и я активно киваю внутри неё.

– Смерть не появляется из ниоткуда, – осторожно поясняет Ларский. – Её призывают и укрощают, чтобы использовать по назначению.

– Кто-то хочет убить кого-то? – тяжело дыша, уточняет маг флоры, хотя мы уже догадались об ответе. – Через подарок?

– Да, – как-то обыденно отвечает ректор. – Всегда так. Кто-то ищет своей выгоды, кто-то устраняет последствия или предотвращает худший из вариантов. Всегда найдется мотив, и смерть – один из выходов.

– И часто ты делаешь такие… заказы? – вкрадчиво спрашивает Катя.

– Достаточно, – как-то настороженно отзывается мужчина, будто проверяет нашу выдержку. Словно выясняет пределы допустимого для любовницы. – Моя жизнь не красивая картинка, не балы и праздные занятия в аудитории. Я выполняю сложные и порой опасные задания и, да, создаю смертоносные артефакты, за которые никто другой не возьмется. Подумай, хочешь ли ты быть рядом с таким человеком?

– Не поздновато ли спросил? – хмыкнула девушка, по капле выдыхая напряжение.

– Я не планировал всё это, – честно произнес маг, окинув нас взглядом. – Но раз уж ты решишься быть до конца моей, то знай: человека, которого ты полюбила, почти захлестнула Тьма. Я полон ею, и она дает неимоверную силу, но требует взамен многого.

– Например, этого? – кивнув в сторону мертвого животного, спросила соседка, пока я затаилась.

– И этого тоже, – согласился Ларский. – Хотя это лишь издержки работы, а не жертва Тьме.

– Ты что-то жертвуешь? – осеклась Катя. Если так, все слишком серьезно.

– Ограничиваюсь кровью животных, если ты об этом, – с усталой усмешкой ответил барон.

– А когда Тьма потребует чего-то более… существенного? – затаив дыхание интересуется магичка. – Что тогда?

– Еще этой весной я полагал, что подошел слишком близко к черте, но теперь…

Мы, словно заяц перед удавом: застыли и ждем. Прервать любовника не хотим, но и страшимся слушать дальше.

– Теперь всё иначе, – отстраненно продолжил мужчина. – Теперь есть кто-то, ради кого стоит удержаться на светлой стороне.

– Матвей, – выдохнула Катя, неуклюже вставая на ноги и подходя ближе. – Я не хочу потерять тебя. Если уступишь соблазнам, что останется мне?

– Ты появилась так вовремя, – едва слышно произнес маг, обнимая девушку и прижимаясь к её груди.

В этот момент я вторгаться не хочу, но, когда мы с соседкой остаемся наедине, меня прорывает.

"Он – чертов чернокнижник!!! – воплю я, что есть мочи. – Ты с ума сошла?!"

"Я не понимаю половины твоих слов, – поморщилась девушка, готовясь ко сну. – И прекрати так кричать, у меня начинает болеть голова".

"Он ёбанный колдун! Он убил ту зверушку! Просто взял и отнял жизнь! Ты же, блять, видела это своими глазами! Катюха, надо сваливать от него! Как все другие до нас!", – продолжаю я, немного все же сбавив тон.

"Я его не брошу, – тяжело сопя, выдает соседка. – Ты слышала, что он пытается удержаться на хорошей стороне".

"Что-то это не слишком помогло тому, кто получит колечко в дар! – рявкаю в ответ. – А вдруг настанет день и тебя так пустят на дело?! Ты думала об этом?!"

– Прекрати истерить, – вслух произнесла Катя, потирая виски пальчиками, уже сидя на кровати.

"Я боюсь за тебя, дура! – пыхчу я, пытаясь взять себя в руки. – Ты не видишь, что он почти у пропасти?!"

"Вот именно – почти!" – настойчиво твердит соседка, пока мне хочется надавать ей оплеух!

"Нельзя класть жизнь, чтобы спасать умирающего, – спокойнее внушаю я, желая достучаться до подруги. – Если человек хочет утонуть в своих пороках или страстях, то он это сделает. И никакой светлой любви это не подвластно".

"Ты любила когда-нибудь?" – вдруг спрашивает девушка.

Что ответить? Правду.

"Нет", – честно признаюсь я, прекрасно учуяв, куда дует ветер.

"Тогда тебе не понять, – вздохнула Катя. – Когда любишь – всё возможно".

"В тот день, когда он причинит тебе боль, нестерпимую боль, я вспомню эти слова", – устало отзываюсь я, не желая больше споров.

С того вечера мне нелегко наблюдать за ректором. Для меня этот мутный мужик вдруг стал чернее ночи и страшнее монстров, притаившихся в ней, но соседка летела, словно мотылек на пламя, в его объятья. К слову сказать, и в ответ я не могла не заметить его знаки внимания. Внезапно посыпались подарки, и ласки стали томными и нежными, а работать ректор стал меньше. Моё беспокойство разбивалось о Катину влюбленность, хоть трезво смотреть на барона я таки заставляла.

Едва осенние деньки затянулись тучами, как соседка получила плащ с меховой оторочкой и пару теплых сапожек.

"Не сильно-то радуйся, – бухчу по привычке. – Может, эти зверушки померли у него в застенках, а Ларский решил не дать пропасть добру".

"Какая ты ужасная", – морщится магичка, и мне не остается ничего кроме как заткнуться.

Если честно, я просто устала ждать чего-то плохого. Будто в засаде сижу и жду, пока барон вытворит какую-нибудь дичь, но он раз за разом меня разочаровывает. Катя с наслаждением дарит ему себя и свои улыбки, получая взамен сдержанные пристальные взгляды и объятья с поцелуями в закрытых скверах.

Неожиданное наследство Ларский отремонтировал и поставил защиту. Соседка с удовольствием навела там порядок и закупила мебель. Несколько выходных парочка провела в кровати на втором этаже. Вроде бы все хорошо, но чувство нарастающей тревоги меня не оставляет. Бешу сама себя и нервирую Катюшку. Словно зверь в клетке, вышагиваю туда-сюда.

– Здесь водятся крысы!!! – на всю оранжерею раздается голос Зари, вырывая нас с соседкой из раздумий.

На дворе уже поздняя осень, и сад погружается в зимнюю дрему. Магичка усилием воли усмиряет растения, оставляя лишь некоторые из них для свободного цветения. За последние месяцы девушка поднаторела в практике магией, не без участия любовника, конечно же. Что уж скрывать – его уроки результативны и полны скрытых нюансов, но Катя не переступает черты, за которой плещется Тьма. Да и ректор недавно признался, что начал отказываться от самых мрачных заказов.

– Что происходит? – устало спрашивает соседка, приближаясь к площадке для отдыха.

– В оранжерее завелись крысы! – взволнованно сообщает Заря, указав пальчиком на что-то лежащее на столе. – Огромные жирные крысы!

При этом первокурсница стояла на стуле и буквально тряслась в ужасе. Атеро, снисходительно взглянул на паникершу и картинно закатил глаза. Уперев руки в боки, парень спокойно разглядывал то же, что и девушка.

– Нет тут крыс, – терпеливо ответил юноша, ущипнув себя за переносицу. – Ты хоть раз видела их здесь?

– А что это тогда? – возмутилась Заря, продолжая волноваться. – Это крысиные…

– Ну? – весело подтолкнул выпускник.

– Экскременты, – проворчала девушка, взглядом ища поддержки у преподавателя. – Посмотрите сами!

– Это изюм, – уже менее сдержанно ответил Атеро, вздохнув глубже.

– Это крысиные…

– Заря, здесь уместно слово "дерьмо", – пряча улыбку, советует Катя, давно зная о проблеме студентки с бранными словами.

– Это крысиное ОНО! – запальчиво соглашается девушка, продолжая настаивать на своем.

– Это изюм! – выпучив глаза, перечил ей парень.

– Это… дерьмо! – возмутилась волонтерша, уже громче произнеся ругательство и размахивая руками для весомости своих слов. – Огромное дерьмо! Прям дерьмище! Огромной крысины!

– Это изюм! – потеряв терпение, воскликнул Атеро и быстро схватил нечто со стола. – Вот! Смотри?! Это изюм! Ты что изюма никогда не видела?!

У Зари от шока расширяются глаза, и мы, будто в замедленной съемке, наблюдаем, как внук герцога кидает предмет спора в рот, чтобы доказать, что прав. Через мгновение кривится и тут же выплевывает то, что жевал, на пол и бежит к кадке с водой, чтобы прополоскать рот. Пока Катя недоуменно подходит ближе к месту баталии, девочка в растерянности переводила взгляд с преподавательницы на чертыхающегося Атеро. Вернувшийся парень был зол как демон, и пристально смотрел на зачинщицу конфликта.

– Так что это было: изюм или дерьмо? – весело спросила соседка, не выдержав напряжения между парочкой.

– Может, и изюм, – скованно произнесла Заря, пожав плечиками и не зная, куда деть глаза. – Просто я же его побрызгала цитерой, чтобы не воняло, и вообще.

– Если кто-нибудь узнает – я тебя задушу, – мрачно пригрозил юноша, размашистым шагом направившись вон из оранжереи.

– Что это с ним? – скептично вынув бровь, интересуется Катя, глядя вслед разъяренному Атеро.

– Изюм… не понравился, – пробормотала девушка, слезая со стула, на котором до сих пор стояла.

В этот момент я не выдерживаю, и соседка вместе со мной. Мы начинаем смеяться в голос, ухватившись за живот. Плотный жилет не дает согнуться вдвое, хотя очень хотелось. Заря же, напротив, мрачна и с каждым мгновением становится пунцовей. В итоге малышка прячет лицо в ладошках и плаксиво стонет.

– Да ладно тебе, – продолжая веселиться, произносит Катя. – В конце концов, ты его предупреждала, что это может быть не изюм.

– Он теперь меня никогда не простит, – бормочет девушка, и в качестве утешения мы обнимаем несчастную.

– Ну и дурак он тогда, – мягко парирует соседка, поглаживая студентку по спине.

Вечером, уже по обыкновению, магичка рассказывает историю ректору, желая развеселить любимого. Мужчина не скрывает улыбки, но больше смотрит на любовницу. Я замечаю, что его взгляды с каждым разом становятся все красноречивее. Если раньше там плескалась непроглядная тьма, то теперь больше теплого шоколада и… чувств. В последнее время там все чаще встречается нежность и что-то еще мне не знакомое. Лучики морщинок покрывают пространство вокруг глаз, и губы растягиваются в приветствии.

– Скоро наступает период магических испытаний, – мягко напоминает Ларский, обнимая Катю за талию. – Ты готова?

– Наверное, но до конца не уверена, – глубоко вздыхает девушка, ощутив мандраж. Пара расположилась в сквере у ректорской башни. Соседка только что закончила приводить его в порядок, когда на горизонте появился любимый.

– Всё будет хорошо, – увещевает барон, склонив голову к её лицу. – Ты гораздо сильнее, чем была в начале весны. Так что меньше волнений и больше концентрации. От тебя и в этот раз ничего не потребуется.

– Студенты уже нервничают из-за экзаменов, – хмыкает Катя, сама волнуясь из-за испытаний.

– Это нормально, – кивает мужчина. – Но я хотел сказать другое: после Зимнего бала меня вызовут в столицу. Если ты не против, то я хочу, чтобы мы поехали вместе.

– Я буду сидеть взаперти? – кисло уточнила магичка, представив себе участь любовницы в высшем обществе.

– Нет, – покачал головой ректор. – Меня ждут в Защите и Канцелярии, так что работы будет много, но успеем посетить пару приемов и развлечений.

– И как к этому отнесутся? – удивленно спросила Катя, чуть отпрянув в сторону.

– Мне всё равно, – спокойно ответил маг и, наклонившись, чтобы заглянуть в глаза, уточнил. – Ты хочешь поехать со мной?

– Очень, – кивает соседка, а я впечатлена его просьбой и вообще предложением. – Но боюсь, что кто-то осудит и…

– Ну, значит, заодно проверим их смелость и моё терпение, – хмыкнул Ларский, крепче обнимая девушку.

– Ты уверен? – осторожно интересуется магичка.

– Хочу ли я, чтобы ты была рядом эти два месяца? Безусловно, – легко отвечает Матвей.

– Тогда буду готова сразу после Бала, – тихо соглашается Катя, обнимая его в ответ.

К прибытию Ордена магов в подземелье замка находился лишь один преступник. Его доставили не так давно, и мы с соседкой впервые принимали участие в оформлении и предварительном допросе. Процессом руководил ректор, а мы с Павлом Петровичем должны были лишь засвидетельствовать услышанное на правах одаренных Великим преподавателей. На обратной дороге дед разоткровенничался:

– Помяните моё слово: этого мерзавца казнят прямо тут.

– Он вроде бы сильный маг, такой пригодился бы Ордену.

– Я чую черную душу, – отмахнулся препод права и документооборота. – Если с него снять кандалы – он снова натворит делов. Когда Тьма завладела человеком, считай – назад дороги нет.

– Вы в этом так уверены? – вкрадчиво спросила Катя, как бы между делом.

– Черное искусство очень заманчиво и искушает своей силой, – разглагольствовал дед, пока они поднимались на поверхность. – Я ограничен даром Великого во владении водой: могу вызвать дождь и снег в небольших количествах, а Тьма могла бы предложить мне повелевать всеми осадками на континенте. Но цена за это непомерно высока.

– Насколько? – уточнила соседка, размышляя о ситуации с Матвеем.

– Тьма всегда алчет то, чем не может завладеть силой – душу. Её надобно отдать добровольно, – со значением ответил Пал Петрович.

Когда состоялся суд над узником, то от тяжести его преступлений содрогнулись все присутствующие, пожалуй, только кроме барона Ларского. Недолго посовещавшись, Орден единогласно решил казнить колдуна. Никто из преподавателей не выдвинулся в защитники. Меч, пылающий голубым пламенем, окончил дни мерзавца на землях Великого, и многие вздохнули с облегчением, хотя и поежились, когда голова мужчины покатилась по полу.

Магические испытания прошли напряженно, но Катя была спокойна за своих подопечных. За последние месяцы студенты славно прибавили в мастерстве, хоть и не все. Наблюдая испытания у других профессоров, девушка заметила Ирину Николаевну. В последнее время синеглазка сохраняла дистанцию, хотя и не избегала общения и обязанностей, а будто отошла в сторону. Огненное шоу у ректора вновь захватило вниманием всего Университета, и Орден остался доволен учениками. Записав каждого в реестр квалифицированных магов и выдав лицензии на работу – борцы с Песками отбыли восвояси.

Экзамены же проходили в более нервной атмосфере, ибо задания оказались сложнее, чем в прошлый раз. Оценив студентов по шкале достижений, комиссия вручила некоторым уведомления о досрочном окончании учебы в Университете. Особенно много таких оказалось среди первокурсников. Как и предсказывала баронесса Ларская в начале весны – почти половина срезалась на итоговых испытаниях. Катя с сожалением прощалась с поникшими учениками, растерянно собирающими свои вещи до Зимнего бала.

В этот раз соседка приобрела праздничный наряд заранее, а Матвей немного поколдовал над ним, чтобы был похож на тот, что она надела на Летний бал. Однажды мужчина даже попросил его вновь надеть.

– Зачем? – усмехнулась Катя, потягиваясь в постели рядом с любимым.

– Хочу снова посмотреть, – нежно прошептал он, ласково поглаживая её спинку и попу. – Ты была самой красивой, а я не успел насладиться.

Зардевшись от похвалы, девушка пошла к шкафу и быстро отыскала огненный наряд. Обернувшись ко все еще лежавшему магу, соседка вдруг почувствовала жар в теле от взгляда любимого.

– Иди ко мне, – тихо позвал Матвей, и Катя завороженно впорхнула в его раскрытые объятья.

Глава 34

В этот раз платье было зеленым, закрытым, но очень облегающим. Украсив элегантный наряд золотыми розами, соседка уверенно глядела на себя в зеркало. За последние месяцы шкатулка девушки пополнилась драгоценностями. Барон преподнес Кате с десяток колец и серёг, но самый первый подарок, в виде голубоватых бутонов, она любила больше всех. Я горжусь подругой. За то время, что мы пробыли вместе, она очень изменилась: стала увереннее, сильнее, храбрее и спокойнее. Сейчас на меня смотрела не испуганная мышка, не знающая, как сложится следующий день, а серьезная женщина, чувствующая почву под ногами.

"Это благодаря тебе", – произносит Катя, явно услышав мои мысли.

"Нет, – качаю я головой. – Ты сама достигла своих успехов. Обрела мастерство и овладела магией так, как никогда и не мечтала. Отстояла мужчину и любовь к нему".

"Без тебя бы я и не получила Матвея", – хмыкает девушка, поправляя платье.

– Я ревную, – вдруг произнес барон, стоя в дверях спальни.

– По поводу? – приподнимает бровь соседка.

– Ты слишком прекрасна, – с улыбкой ответил ректор, подходя ближе и обнимая её за талию.

– Если будешь хорошо себя вести – вечером позволю тебе снять с меня наряд, – со смешком пообещала Катя.

– Это будет самый короткий Зимний бал в истории Университета, – хмыкнул мужчина, прижавшись к нам со спины.

– Это пример плохого поведения, – засмеялась девушка, поворачиваясь к нему лицом. – Выглядишь потрясающе. Зеленый?

Рассматривая цвет его вышитого жилета, мы с соседкой замерли. Матвей всегда в черном. Смело взглянув в глаза любимому, магичка приподнимает брови в вопросе.

– Моя дама сегодня пожелала этот цвет, так что я счел нужным угодить ей, – с лукавой улыбкой ответил любимый. – Идем, а то я решу проверить, что под твоим платьем.

Пока все собираются у входа в Хрустальный зал, Катя нервничает, но успевает осмотреть наряды подопечных. Хоть они и бессовестные лентяйки, но это наши бессовестные лентяйки, так что перед балом мы уделили каждой время и украсили их одежду цветами. В торжественной обстановке барон и баронесса Ларские открыли Зимний бал, а вот право первого танца сегодня изменилось. Ирина Николаевна подошла к Павлу Петровичу, а Матвей Михайлович – к нам.

– Потанцуй со мной, – просто предложил мужчина на глазах у всего замка.

Среди толпы студентов пошло игривое "О-о-о-о". Расширившимися глазами Катя транслирует "Нет!", но ректор лишь мягко улыбнулся и качнул головой в сторону танцпола.

– Идем, – тихо произнес он. – А то уже неловко.

Первый танец и две пары под хрустальным куполом. Голубая роза, доставленная сегодня утром из поместья Громовых, украшавшая зал, сотни глаз и шепотков со всех сторон.

– Матвей…

– Давным-давно все всё знают, – парировал барон, притягивая нас к себе ближе допустимого. – Не вижу смысла прятать тебя в темном углу.

Головокружительная атмосфера и музыка Ханса Циммера "Время" из "Inception". Глаза любимого мага и его улыбка. Сердце Катюши отбивает стаккато, и чувства переполняют её. Мне нелегко от этой лавины, так что я даже выпадаю на некоторое время из реальности.

Прихожу в себя среди студентов. Соседка бдит за толпой окрыленных свободой и предстоящими каникулами учеников. Кому-то грозит пальчиком, кому-то хватает строго взгляда, но собственная душа парит от любви и открытого поведения Матвея. Внезапно следим за Зарей. Сегодня важный для малышки вечер, и мы откровенно надеемся, что она струсит или Атеро не клюнет на уловку.

– Разве ты не должен танцевать на своем последнем Балу? – насмешливо спрашиваем у Драдела, который опять сидит в углу.

– Не особо жажду, – проворчал парень, деланно улыбнувшись. – Сегодня явно ваш вечер.

– А язык ты так и не научился держать в узде, да? – хмыкнула Катя, покачав головой. – Когда ты повзрослеешь?

– Завтра, – мрачно признался юноша. – Дед велел явиться на службу к вечеру.

– Горюешь? – весело поинтересовалась соседка, возвращаясь к наблюдению за учениками.

– Отчасти, – пожал плечами Атеро.

– На кого это она так пристально смотрит? – задумчиво спрашиваем вслух, глядя на одну конкретную первокурсницу.

– Кто? – тут же спросил Драдел.

– Заря, – хмыкает Катя, когда юноша вдруг встал рядом с нами и быстро оглядел большой зал.

Парню понадобилось три секунды, чтобы найти в толпе студентов рыжеволосую особу в нежно-розовом платье.

– Вы уже догадались, в кого она умудрилась втрескаться? – проворчал Атеро.

– Здесь больше двух сотен учеников, – спокойно поясняем мы, продолжая наблюдать за всеми. – Ты полагаешь, что я слежу за каждым? А что? Заря с тобой поделилась?

– Нет, конечно, – скривился выпускник. – Я заметил, что она начала вздыхать по углам. И выбрала самую ужасную кандидатуру. Вам придется приглядеть за ней, чтобы не наделала глупостей.

– Не сегодня, Атеро, – отстраненно отвечаем мы, чувствуя, что юноша таки клюнул на приманку. – Сегодня у меня сотня других дел.

С этими словами отходим в сторону и ловим за руку студентов третьего курса, подливавших в общий таз напитков спиртное. Десять минут нравоучений заканчиваются обещанием наказаний в следующем семестре. Отпустив горе-шутников, замечаем Джесс. Подруга явно в расстройстве стоит на своем посту и тоже делает вид, что бдит.

– У тебя все хорошо? – осторожно спрашивает Катя, вставая рядом, спиной к стене.

– Да, не обращай внимания, – отмахивается лекарша. – Просто…

– Поругались? – удивленно встревает соседка.

– Нет, – отзывается Джесс.

– Передумала ехать домой? – уточняет девушка.

– Нет, – хмыкает подруга с улыбкой. – Меня уже все ждут, и родители готовятся устроить пир, когда их дочь явится. Мама даже попросила приехать в одежде с эмблемой Университета – так хочет показать соседям свою гордость.

– Уважь их, – весело отвечает Катя, коснувшись рукава лекарши. – А чего такая грустная тогда?

– Каникулы будут долгие, боюсь, к началу весны мои отношения сойдут на нет, – склонив голову к нам, призналась Джесс. – Родители Ильи подыскивают ему невесту и требуют вернуться в поместье.

– Он уволится? – распахнув глаза, уточняет девушка.

– Или еще хуже – приедет сюда с супругой, – упадническим голосом добавила Джесс.

– Вот проклятье, – бормочет соседка, задумываясь, что сама находится на волосок от подобной участи, правда, её мужчина уже женат.

– В общем, к началу занятий я вполне могу сойти с ума от неизвестности, – мрачно предрекла подруга.

– Я думаю, всё будет хорошо, – успокоила её Катя, хотя обе знали, что никто не гарантирует счастливый исход.

В этот момент девушка обращает внимание на танцующих и замечает среди кружащихся под инструментальный вариант "Halo" Бейонсе Зарю и Атеро в паре. Но, судя по лицам, они либо уже ругаются, либо вот-вот начнут. Очевидно, поцелуя не случится. Что ж, и это неплохо.

Обходим с Катей Зал по периметру, устраняя мелкие шалости учеников. Внезапно нас встречает Матвей и с улыбкой уводит на террасу. Из-за погоды она закрыта, но маг легко преодолевает это препятствие, и пара выходит на свежий воздух. Растения уже уснули на зиму, и площадка казалась голой, обнажив каменные стены фундамента и колонн. Обняв Катю и укутав в свой сюртук, барон молчит, наслаждаясь отзвуками мелодий.

– Я давно хотел спросить: откуда у тебя эта музыка? – тихо интересуется Ларский.

– Слышала где-то и запомнила, – хмыкнула девушка, наслаждаясь близостью любимого мужчины. – Тебе нравится?

– Необычно, но красиво, – задумчиво отвечает мужчина, покачиваясь в такт.

– Мы здесь, чтобы пообниматься? – лукаво уточняет Катя, улыбаясь ему и давая знак, что готова немного нарушить строгие правила Университета.

– Я кое-что хочу тебе подарить, – вдруг серьезно произнес барон, дав место нам отпрянуть, и достал из кармана небольшой мешочек. – Ты знаешь, что я не могу дать тебе свое имя и титул, но, сложись всё иначе – они бы были твоими.

Я сглатываю ком в горле, чувствуя, как тело пошло мелкой дрожью. Готова поклясться, что это кристалл. Черт! Я в смятении и растерянности! Какого черта он это делает?! Это же настоящее сокровище!

– Не думай, что ты для меня неважна или легкозаменима, – продолжает говорить Матвей. – Я хочу, чтобы он был у тебя, чтобы знала, как сильно ты мне нужна.

В этот момент мешочек развязывается, будто сам, и на ладони Ларского в свете зимней луны блестит небольшой магический кристалл. Боже! Ограненный, но не со всех сторон: часть кажется ещё первозданной, а вторая половина изысканно отражает холодные лучи. Он прекрасен и восхитителен, но я мечусь от беспокойства. Нет! Это ведь всё разрушит между Катей и Матвеем! Он ей так доверяет! А она в ошеломлении рассматривает подношение.

– Это слишком дорогой… Я не приму его, Матвей.

– Ты мне дороже, – тихо произнес мужчина, и от этих слов мне ещё хуже. – С ним ты станешь сильнее.

Видимо, мой тремор и метания передаются Кате, так что она сглатывает ком в горле и несмело отвечает:

– Пусть пока побудет у тебя. Я ни в коем случае не отказываюсь, просто не ожидала такого.

– Не принимаешь? – недоуменно уточнил любимый ректор.

– Нет, что ты! Боюсь, от волнения потеряю, – честно призналась соседка. – А на этом платье нет карманов. Дай мне время свыкнуться с такой ответственностью и поверь: я с радостью буду хранить твое доверие.

Блять! Блять! Блять! В моем животе просто дыра размером с Марианскую впадину. Слёзы душат так, что я готова орать от безысходности. Нет! Не так! Я не могу так!

Едва мешочек вновь закрывается, а кристалл помещается в надежный карман барона, Катя кидается с поцелуями к любимому, пока я проваливаюсь в бездну отчаяния.

Мне плохо, мне больно, мне гадко от себя самой.

Бал завершен, все довольны, а ночь парочка проводит в неге и любви, купаясь в нежности друг друга. Матвей в этот раз другой, а Катюшка, наверное, светится от счастья, но вот я скорее мертва и отравлена собственным ядом. Слушая их влюбленный шепот, предпочитаю уснуть.

Прихожу в себя, когда соседка идет по внутреннему двору, наблюдая за покидающими замок студентами. Самое большое количество багажа, конечно же, у выпускников, которые скопили кучу всего за семь весен пребывания в Университете. Просто раньше это всё не забиралось на каникулы. Среди отбывающих замечаю и Атеро, флегматично прощающегося со своими однокурсниками, и Зарю, примостившуюся максимально далеко от него. Сделав знак девочке подойти, мы зорко следим за реакцией Драдела.

– Скажи мне, милая, ты же не совершила ничего непоправимого? – без обиняков и предисловий спросила Катя, пристально глядя в глаза Крыловой.

– Нет, – спокойно ответила девушка.

– Как прошел вечер? – уточняет соседка. – Я заметила, что вы вчера танцевали.

– Да, а потом поцапались, – нехотя призналась первокурсница. – И всё.

– Заря, – со значением произнесла преподавательница ботаники. – Я ведь могу подойти сейчас к Атеро и задать тот же вопрос. Как думаешь, что он мне ответит?

– Он меня поцеловал, – после некоторой заминки призналась девочка и, опустив глаза, покраснела.

– Он? – настойчиво уточнила Катя, продолжая при этом следить за Драделом. Парень сверлит нас взглядом, а это уже странно.

– Да, он начал, – кивнула Заря. – А я ушла первой.

– Только это? – строго допрашивала соседка, не желая стать зачинщицей скандала, хотя уже поздно сокрушаться – сама же заварила кашку. Что взять с Крыловой – она дитя.

– Клянусь, – мрачно ответила девушка, глядя нам в глаза.

– Готова пройти магическую проверку? – скептично предложила Катя.

– Да, – возмущенно отозвалась Заря, запыхтев, как котелок на плите.

– Ну, всё, успокойся, – миролюбиво предложила преподавательница. – Если тебе интересно, то Атеро следит за нами. Вот я и предположила, что произошло нечто большее, раз он волнуется.

Немного помолчав, соседка тихо уточняет:

– Скажи честно, ты довольна тем, как всё прошло?

– Да, но…

– Поверь, это большее, что могло случиться, – напоминает Катя, приподняв брови. Было ясно без слов, что девочка размечталась не об одном поцелуе. – Ты слишком юна, а он уже взрослый мужчина. Сложись всё по-твоему, в Университете приключился бы скандал. Тебя родители тут же забрали бы домой, а Атеро лишили диплома и выставили за дверь. Лично меня бы уволили, а всех остальных подвергли проверкам и гонениям. Доверие к преподавателям упало бы на пол, а вам никогда бы больше не позволили даже стоять рядом. Ты понимаешь?

– И что мне теперь делать? – упаднически спрашивает Заря, согласно закивав на мои мрачные картинки.

– Ждать, милая, – откровенно признается магичка. – К тому моменту, как он надумает жениться – ваша разница в возрасте не будет проблемой.

Раскланявшись с полюбившейся студенткой на зиму, соседка продолжает прогулку по внутреннему двору, чтобы поцеловать на дорожку Джессику Адамовну. Лекарша все так же подавлена, но на её шее, открывшейся на мгновение, мы заметили смачные засосы, которых там не было еще вчера. Что ж, очевидно, Илья Аркадьевич ночью убеждал подругу в том, что у них все хорошо.

Кивнув всем знакомым и желающим попрощаться, девушка выходит к каменному коридору, что ведет к башне Ларского. Вещи уже собраны, а Матвей вернулся в свое подземелье для отправки последних заказов и сообщений. Шагая по гулкому пустынному участку замка, соседка размышляет, как украсить его следующей весной. Вдруг впереди появляется одинокая фигура. Чутье подсказывает, что дорогу нам преградил не кто иной, как кастелян. Собравшись с духом, Катя упрямо шагает вперед. Что он может нам сделать? Мгновение и из-за спины мужчина достает нечто, повергающее нас обеих в шок.

Я знаю, что это! Арбалет!

"Бежим!!!", – успеваю лишь прокричать я, как наше тело сотрясает от удара.

Ошеломленно уставившись на Роуэнса, Катя переводит взгляд на торчащий из груди железный штырь. В этот миг нас охватывает дикая боль, а руки, словно заторможенные, пытаются коснуться железа. Картинка каменного коридора качается, а пол стал стремительно приближаться, но хуже всего, что от этой боли не сбежать, и она сжигает внутренности, давя на легкие и сердце.

Реальность плывет, и я падаю в пустоту. Нет-нет-нет!!!

***

Боль, словно ожог, распространяется по телу, и сил укрыться от неё нет. Я кричу от шока, злости и обиды, а также пытаюсь схватить чертов штырь руками, чтобы хоть на миг избавиться от агонии.

– А-а-а-а! – вдруг слышу я собственный голос, ощупывая себя, но не находя даже намека на рану.

– Какого черта? – раздается рядом, привлекая моё шокированное внимание.

Неподалеку сидит изумленная ведьма, закинувшая ноги на пуфик. Судя по пульту от телевизора в руке – моего появления она не ждала. Едва осознаю, что происходит: где я и как вообще такое возможно, а грудь невыносимо печет. Пытаюсь успокоиться, пока руки все еще ощупывают то место, куда влетела железная стрела. Слезы текут по лицу, застилая взор, а я все еще не могу понять, что со мной. Еще три тяжелых вздоха, от которых не легчает абсолютно, и темнота поглощает меня с головой.

– Эй! – сквозь вату доносится до меня, пока я смутно выплываю из небытия.

Спустя мгновение чувствую, как ведьма тормошит меня за плечо.

– Очнись, давай! – настоятельно требуют откуда-то сверху и продолжают трясти.

Чувство, будто спала вечность: голова болит и все кружится, а во рту привкус чего-то горького.

– Ну, наконец-то, – с облегчением произносит ведьма.

– Чуть тише можно? – со стоном прошу я, морщась от мутной картинки. – И где мои очки?

– На, вот, – недовольно ворчит Нинка, протягивая мои окуляры.

Пока возвращаю себе четкость зрения, рядом вижу еще и стакан воды. Судорожно хватаю его, чтобы утолить жажду и прогнать дурацкий вкус изо рта.

– Я так понимаю, ты опять провалилась, – кисло уточняет женщина, сложив руки под грудью.

– Меня убили, знаешь ли, – хрипло отвечаю я, хотя хочу орать от ужаса, едва осознав сказанное.

– Ох, Великий! – язвительно вздыхает ведьма. – Послал же помощницу.

– Заткнись, а? – резко выдаю, чувствуя тремор и бешеный дискомфорт. – Ты когда-нибудь получала железным штырем в грудь?!

– Представь себе, – не менее едко отзывается Нинка, но внезапно отходит в сторону и усаживается неподалеку, давая мне время прийти в сознание.

Выхлебав полный стакан воды, я трясущейся рукой вновь ощупываю грудь, все еще ища рану. Мозг отказывался понимать, что её нет и… Кати, значит, тоже нет.

Боже!

Горло сдавливает от рыдания, а слёзы уже сами покатились по щекам.

– Успокойся, – доносится неподалеку. – Дыши глубоко носом и выдыхай через рот.

– Я… Я не смогла, – судорожно пытаясь сдержать рыдания, я шепчу то, что явно хочет услышать ведьма.

– Догадалась, – ворчит Нина.

– Помоги маме, прошу, – сглатывая гордость, умоляю я, надеясь хоть на каплю жалости.

– А разве ты выполнила свою задачу? – хмыкает белокурая женщина.

– Я, черт побери, сдохла там! – резко возмущаюсь, раскинув руки в стороны.

– В зеркало на себя глянь, – насмешливо отвечает ведьма. – Руки-ноги на месте, голова на плечах, ни единый волосок не упал с головы.

– Какая ж ты сука, – шиплю я, понимая, что помощи не дождусь.

– Это взрослая игра с большими ставками, – отрезала Нинка. – Здесь утешительных призов нет. Иди домой.

Очевидно, разговор окончен, и я неуклюже поднимаю на ноги. Каждый шаг дается с трудом, словно бреду по берегу моря, но, едва попадаю в коридор квартиры – меня отпускает, и тело, будто вспомнив свои функции, начинает быстрее отзываться на команды мозга.

На улице глубокий вечер: сколько меня не было – непонятно. Взглянув на телефон, вообще не получаю никаких ассоциаций с датой и временем. Даже торможу, вспоминая свой пароль. Растеряна и будто выдернута из жизни, но номер автобуса всплывает мгновенно. Еду в полупустом транспорте среди таких же припозднившихся пассажиров. Гляжу на запотевшее облако на окне.

Мысли – просто хаос. Словно куски пазла, они встают на неподходящие места. Что моя жизнь, а что Катина? Ларский… Университет… Бал… Принц…

Вдруг меня словно обухом по голове бьют. Я в деталях вспоминаю Летний бал и посещение цесаревича. Блять! Так магичка зачаровала нас с Джесс! Как и всех остальных! Подтерла следы и накрыла преступления этого мерзавца мороком!

Глубоко дышу, а на сердце тяжело. Что мне делать? Что я могу вообще сделать? В нашей, что ли, жизни мало подонков? Таких полно! Вон они спокойно ходят по улицам и не боятся расплаты, творят что пожелают и смеются в лица своим жертвам. Какое мне дело до избалованного чудовища из параллельной вселенной. Тут бы свои мозги в порядок привести.

Дорога от остановки к дому никогда не была такой долгой. Я медленно бреду, вспоминая барона и его взгляды. Права была Катя – Матвей не потерян, хотя как он переживет смерть девушки – тоже вопрос. Тяну носом и чувствую запахи города: резина, реагенты для снега, которые превращают его в кашу, асфальт и слабый аромат земли. Погода сейчас, как никогда, отражает вьюгу на душе.

Дома все знакомо и незнакомо. Я так отвыкла от электрического света, даже не сразу понимаю, что надо щелкнуть переключателем, но руки делают все на автомате. На кухне всё убрано, а в холодильнике стоят разносолы, которые я готовила в надежде угостить маму. С силой захлопываю дверцу и падаю на стул. Швырнув очки на стол, даю волю слезам.

У меня нет сил жить, и куда бежать за ответами, я даже не подозреваю. Что я сделала не так? Сколько раз предупреждала о грозящей опасности, но даже во сне не могла представить, что кастелян способен на такое! Надо было бить во все колокола! Или что? Где я совершила ошибку?

Когда слезы иссыхают, я словно сомнамбула хватаю свои окуляры и плетусь в кровать. Рухнув на постель, не хочу думать и предполагать, а только спать… спать… спать…

Просыпаюсь, когда за окном рассвело и день уже шагает по улицам. Смотрю в потолок и медленно прихожу в себя, осознавая, что это не покои Кати или Ларского, а моя детская комната. Воспоминания нахлынули заново, и я вновь и вновь прокручиваю случившееся. Проклятый кастелян! Еще пара дней, и я бы нашла способ получить кристалл и не разрушить отношения Кати с возлюбленным! Мама была бы здорова, а я… Да плевать!

Медленно поднимаюсь на ноги и ползу в ванную, решив умыться. Но усиленно избегаю смотреть в зеркало. Отчего-то стыдно. Я – тупая неудачница. Всё сделала топорно, и всё равно нихрена не получила!

Но смогла бы я в самом деле отнять кристалл? А потом уйти в свой мир, и катись все в пропасть? Мама – да, она бы очнулась, а я? Как мне жить после этого со своей совестью? И есть ли она у меня? Мне всегда казалось, что – да, но вот она я. Коварным шепотком уложила невинную Катюшку в постель темного колдуна. Обманом оплела мужика красивыми речами и сладострастием, чтобы он поверил в чувства, коих никогда не знал. И ведь получилось! Но я струсила! Испугалась, что причиню вред.

Когда на одной чаше весов лежит мама, а на другой – собственная совесть – выбор труден. Как жить с тяжестью на душе? Я кристалл не отняла, а будто дел натворила сверх меры. Катя лишилась жизни, а у Матвея вырвала из рук любимую. Как бы у них всё сложилось, уйди я с добычей? Было бы лучше? Да нихрена!

Не глядя в зеркало, умываюсь и собираюсь к единственному родному человеку в этом мире – к маме. Больница не изменилась ни на миг, а я будто вновь постарела на десяток лет. Шагаю по коридору к палате и едва замечаю врача, который манит в ординаторскую и начинает очередную речь о надежде на экспериментальное лечение, на которое надо дать согласие.

– Собираетесь ставить на ней опыты? – прямо спрашиваю я, устав от громкого голоса.

– Вы вольны отказаться, но это хоть какой-то шанс, – без обиняков отвечает эскулап. – На стандартные протоколы она не реагирует, так что пора применять нечто иное.

Подписываю бумагу и выхожу прочь. Нутром чувствую, что дело пустое. Мама уже на полпути туда, откуда не возвращаются. В палате замираю на пороге, вдохнув ароматы лекарств. Мама, кажется, безмятежно спит, мешает только кислородная маска. Раздеваюсь и на ватных ногах подхожу ближе. Пододвигаю стул к кровати и падаю на жесткое сиденье.

– Мам, я такая дура…

И в этот момент из меня льется правда о сделке с ведьмой, жизни в теле Эммы, а потом и про Катю с бароном. О том, что трухнула в последний момент, и обо всех своих сомнениях. Кому еще мне говорить правду, если не маме?

Когда слов не остается, я просто сижу рядом, уткнувшись лбом в медицинскую койку. Надо уже быть взрослой и принять тот факт, что чуда не случится и мама не очнется сама собой.

А значит, нам с Нинкой надо увидеться вновь.

В этот раз ведьма не открывает, но я настойчиво жму на звонок. Зараза, все равно я добьюсь своего.

– Не звала! – рявкнула ведьма за дверью.

– А я явилась! – шиплю в ответ, когда женщина все же распахивает преграду.

– Настырная, – хмыкает Нина с уважением в глазах.

– Еще какая, – вздыхаю я, шагая в её логово.

Глава 35

Перед отправкой Нинка снова меня инструктирует, как вернуться, когда кристалл заполучу. Я повторяю все движения и слова и уверенно ложусь снова на чертов диван, снимая очки и кладя их рядом.

– Уверена? – интересуется ведьма.

– Да, – коротко бросаю я, стараясь глубоко дышать.

– Знай – это последний раз, – осторожно предупреждает Нина. – Больше попыток у тебя не будет.

– Ясно, – киваю в ответ и готовлюсь к новому погружению.

Прохладные пальцы касаются моего лба, и дымный туман окутывает меня вновь. Лечу, мчу и куда-то падаю. Сосредоточиться не пытаюсь, ибо мутит от этого жестко, так что просто отдаюсь силе, влекущей меня в неизвестность. Вдруг начинаю замедляться и оседать.

Первый вдох тяжелый, будто через толщу воды. Проклятье! Да что это?!

Кашляю и пытаюсь сесть. Ощущения странные: на мгновение показалось, будто Нинка оплошала и я вернулась обратно, но едва открываю глаза, как тут же понимаю, что я не в её квартире. Во рту вкус отвратный, будто пыльный мешок целовала. Спину ломит, а голова гудит.

– Что за нахуй? – шиплю я и тут же слышу… свой голос.

От неожиданности замираю и оглядываю себя: платье какое-то светленькое с рюшками и лентами розовыми, а руки белесые, но шокирует не это… Руки подчиняются моей воле, а в голове подозрительная тишина. Начинаю вращать глазами по сторонам и прислушиваться к соседке. Раз в платье, то тело женское! Но в ответ опять никого. Да что за дела такие?

– Ой! – слышу вскрик слева и медленно поворачиваюсь на голос, чтобы увидеть, расширившую в ужасе глаза, служанку в сером. – Мамочки!

И эта деваха ничего не нашла лучше, как упасть в обморок. Я что, чудище какое? Блять, Нинка, сука!

– Ты чего разлеглась-то? – кто-то недовольно произносит в коридоре, кого я еще не вижу.

Спустя мгновение показалась еще одна девушка и мазнула по мне глазами. Секунда, и они становятся по пять рублей, а шок охватывает еще одну служанку при виде меня.

– Ой! – шепчет новая жертва моей красоты и прижимает к груди стопку белья, которую куда-то несла. С каждым словом голос девушки становился всё громче. – Очнулась. Великий! Очнулась! Марина Дмитриевна очнулась!

Чё? Кто? Что за нахер?! Но на мои вопросы некому ответить, так как служанка уже дала стрекоча и, перепрыгнув товарку, была такова, продолжая кричать во все горло.

– Госпожа! Госпожа Софья Алексевна! Барыня Зорюшка! Марина Дмитриевна очнулись! Услыхал Великий наши молитвы! Чудо-о-о-о-о…

Софья Алексеевна? Зорюшка? Мгновение морщусь от догадок, как тут же всплывает в мозгу – старшую сестру Зари Крыловой звали, как меня – Мариной. Вот те раз! Нинка меня в тело девчонки в коме уложила! Ну-у-у-у, тоже неплохо, в целом.

Пока кумекаю, что да как, из коридора слышится новый топот: кажется, будто несется целая кавалерия, не иначе. Хмурю брови от этого гомона и, спустя секунду, комната наполняется шокированными людьми. Впереди всех красивая женщина с медово-русыми волосами, уложенными в изысканную прическу, а позади неё – с огненно-рыжими. Заря. Черт, как она изменилась! Сколько времени прошло?!

– Доченька? – шепчет женщина, судя по одежде и украшениям, сама графиня Крылова. – Неужто Великий услышал мои молитвы и вернул тебя нам?

В тот же момент она бухается на колени и складывает руки в молитвенном жесте, а за ней и все слуги. Я в шоке, и это еще тактично выражаясь. А Заря замерла, оставшись стоять на ногах. Так и хочется сказать, чтобы поберегли платья, но из горла идет только какой-то сип.

– Воды барыне, – заорал кто-то из слуг, и в этот момент начался новый гвалт.

– Лекаря!

– Пошлите гонца за графом!

– Софья Алексевна! – среди прочих выделился голос служанки, которая успела поддержать упавшую в обморок хозяйку.

У меня внезапно закружилась голова, и я падаю обратно на постель.

Выплываю медленно, и это дает преимущество, ибо надо мной какие-то голоса.

– Ты уверена? – негромко спрашивает мужской голос, с явным сомнением.

– Дмитрий Константинович, вы полагаете, что я окончательно тронулась умом? – язвительно отвечает женский.

– Соф, за столько весен я сам в себе не особо уверен, – хмыкает обозначенный Дмитрием Константиновичем мужчина. – Тебе не могло показаться?

– Это видела не я одна, – категорично возражает некая Софа. – Вся прислуга была здесь. Можешь полюбопытствовать, если не веришь жене.

– Верю, – умиротворяюще отозвался сомневающийся.

– Заря тоже здесь была и все видела, – продолжила рассказ женщина. – Изволишь и в разуме дочери сомневаться?

Последовал громкий вздох, и вновь тишина. Я уже порядком пришла в себя, так что пора вливаться в игру, но вот отсутствие щита в виде хозяйки тела сильно тревожило. Смогу ли я играть первую скрипку, так сказать? В Эмме было безопасно, в Кате даже интересно, а сама?

Для начала морщусь, ибо в горле и правда першит. Видимо, это заметили, и тут же кто-то зашумел, скрипя мебелью.

– Дима!

– Я здесь, – настороженно отвечает мужчина, и оба подходят ближе. – Великий, неужто…

Пытаюсь сглотнуть ком, но получается плохо, будто делаю это впервые. Захожусь кашлем и чувствую, как мне помогают сесть. Отчетливо ощущаю руки и присутствие рядом человека. За последнее время так отвыкла от прикосновений, но больше морщусь от всеобщего пиздеца в теле. Оно деревянное! Так что с трудом разлепляю веки и гляжу на парочку в возрасте, весьма не бедно одетых. Ну, нетрудно догадаться, что это граф с графиней собственной персоной.

– Доченька, – с восторгом шепчет Софья Алексеевна, заломив ручки у груди, пока папенька явно сомневается во всем, но молчит.

– Воды, – сиплю я с трудом, вместо слов. Горло опять перехватывает жестко, да что со мной?

– Ох, конечно, барышня, – рявкает рядом служанка. Именно она, кстати, помогает сесть. – Вивка, налей в стакан из графина, да живее.

Спустя мгновение ко рту подносят хрустальную тару, где плещется чистая жидкость, но поднять руки я просто не могу. Сдавленное горло не слушается, и я умоляюще смотрю на служанку.

– Сейчас-сейчас, барыня, поди закостенели от долгого лежания.

С помощью двух помощниц мне удается сделать лишь пару глотков, после чего спазм опять перехватывает гортань, и я выплевываю остатки.

– Ну, ничё, ничё, – успокаивает меня служанка, которая всё ещё помогает сидеть ровно. – Престольный град тоже с малой деревеньки поднимался, так что не успеем мы одежку сменить, как Марина Дмитриевна уже скакать козочкой по дому будет.

Подбородок обтирают мягкой тканью и взбивают подушки позади меня, помогая, а по сути, перенося поближе к изголовью. Слова из меня не лезут, да и сказать пока нечего; тело не слушается, будто слишком тяжелое для команд мозга. Граф с супругой все еще тут и тихо шушукаются чуть поодаль. Кинув на меня быстрый взгляд, глава благородного семейства покидает комнату, оставив женщин кудахтать надо мной. Обеспокоенная женщина подходит ближе, чтобы усесться на край постели.

– Ты помнишь меня, Мариночка? – нежно произносит графиня, а в глазах столько надежды, что становится не по себе.

Произнести слов не могу, ибо горло сжато так, что я чудом дышу. Да и глотки воздуха какие-то рванные. Глядя на "матушку", понимаю, что та все еще ждет ответа. Не с первого раза получается неуверенно кивнуть. Хотя враньё это все, но, при виде её облегчения и счастливой улыбки даже не стыдно.

– Я понимаю, что мало уделяла тебе внимания, но теперь все будет иначе, обещаю, доченька, – лучезарно улыбнувшись, сообщает Софья Алексеевна, чем знатно меня напрягает. Я тут вообще-то по делу, и лишние няньки мне ни к чему, но ничего не остается – только моргать.

В этот момент в комнату входит Заря и снова поражает меня своим взрослым видом. Юной девочке уже минула не одна весна с нашей последней встречи, и мне до ужаса интересно, как она провела их. Может, Катюха выжила, а меня выкинуло в мгновение слабости. Она ведь магичка все-таки, как никак. Понес ли наказание кастелян, и если все пошло по кривой, то как всё пережил барон. Но девушка молчит, подходя ближе, глядя на меня со смесью настороженности и волнения.

– Мариночка, это твоя сестренка – Заря, – щебечет графиня. – Она родилась уже после несчастья, постигшего нашу семью. Я думаю, вы подружитесь.

Ну да, вот так по щелчку пальцев двое взрослых незнакомых девах стали прям подружками. Так не бывает. Не с моим сволочным характером, если уж на то пошло. Пока я наблюдаю за родственницей, Заря усаживается неподалеку от матери и, сложив ладони на коленях, детально рассматривает меня, особенно глаза.

– Папенька просил передать, что к вечеру прибудут лекари, – сдержанно сообщает девушка, глядя при этом на мать.

– Почему только к вечеру? Я же просила раньше, – хмурится Софья Алексеевна, недоуменно взирая на младшую дочь.

– Те, кого он пригласил, освободятся только вечером, – лаконично ответила Заря, и до меня доходит смысл.

Граф вызвал магов, чтобы они взглянули на его внезапно очнувшуюся наследницу. А это значит, что я сижу голой жопой в огромной куче дерьма! И никуда сбежать не могу! Даже махнуть рукой не могу! Пока судорожно пытаюсь решить, как быть, графиня продолжает щебетать о будущем. Судя по её планам, меня ждет реабилитация и путешествие в родовое поместье. Там меня все любят и ждут. Ага, щаз. Может, Марину Дмитриевну они и любят, и ждут, а вот мне такие почести не окажут. Особенно когда выяснится, что я захватила тело графской дочки. Вот же попадос!

Несмотря на мечущиеся мысли в голове, тело реально клонит в сон, и я вновь смеживаю веки, чтобы проснуться в окружении трех незнакомых мужчин и новых родителей. Заря сидит у дальней стены и делает вид, что вышивает.

– Добрый вечер, госпожа Марина, меня зовут Генрих Зиберман, я лекарь Императорской защиты, – представляется убеленный сединой гость. – Это мои коллеги: мистер Альберт Саттер и мистер Закари Фромт. Мы осмотрим вас, если позволите.

Я категорически против, но выразить протест не могу, лишь в тревоге смотрю на графиню. Заметив моё состояние, женщина, колеблясь, интересуется:

– Эм… Это же не больно?

– Всё будет в порядке, Софья Алексеевна, – успокаивает её Саттер, стоящий ближе всего к "матушке". – Ваша дочь не почувствует никакого дискомфорта.

– Хорошо, – сдается графиня и умолкает.

Лекарь Зиберман касается моей ладони, и по телу от этого самого места я чувствую дрожь и тепло. Оно волной охватывает меня и проходит так же быстро. Коротко кивнув с профессиональной улыбкой, старикан отпускает мою конечность, чтобы отойти к родителям. Мне, черт побери, тоже интересно, что он скажет, но услышать ничего не получается. Следующий эскулап уже хватает другую руку, но его тепло, проходя по телу, остается, чтобы согреть каждую клетку. Та-а-а-к хорошо от этого, будто я окунулась в теплую ванну после часа на морозе или же укрылась одеялами с грелкой под боком. В особо лютые морозы я так часто делала, прикупив себе на маркетплейсе небольшую резиновую няшку, наполняемую горячей водой. Пока я нежусь от этого тепла, мистер Саттер тоже отходит в сторону графа с графиней и присоединившейся к ним Зари, чтобы поделиться результатами своего исследования. А я? Мне никто ничего сказать не хочет? Пока все пятеро беседуют, ко мне приблизился мистер Фромт, и по одному его взгляду понимаю, что ничего хорошего меня не ждет. Едва его пальцы касаются моего лба, как холод пронизывает всё тело и жалящими иглами впивается в мозг и саму душу. Это не больно, но дискомфортно до ужаса. Будто меня вновь вынули из тела и сунули обратно, но как-то коряво, что ли. Кашель душит, и я самостоятельно подношу ладонь ко рту, что заметно удивляет. Стон срывается с губ, а испарина покрывает лицо, но, распахнув глаза, понимаю, что Фромт закончил и, задумчиво поглядев на меня, отходит к родителям Марины Крыловой. Тихая беседа продолжается вновь, и все трое магов кивают по очереди, что-то вещая о моем состоянии.

Дыхание с шумом вырывается из меня, а жажда вновь замучила. Ища глазами сосуд с водой, я натыкаюсь на форму служанки, тихо стоящей у двери. Девица изо всех сил подслушивает господ, не замечая моих призывных взглядов. Превозмогая немощь тела, я вновь смогла едва махнуть кистью, привлекая внимание прислуги, и чуть слышно просипеть:

– Пить, пожалуйста.

– Ох, конечно, барыня, – вскинулась девушка, на что не прореагировало семейство Крыловых и гостей-магов.

Мгновение спустя в горло льется живительная влага и жить сразу становится не так тяжко. Из общего ропота голосов доносится "Вы уверены?" Софьи Алексеевны и новый неразборчивый гул. Чуть позже граф машет рукой в сторону выхода из спальни и мельком смотрит на меня. В этот раз взгляд наполнен чем-то странно напоминающим надежду. "Матушка" же вне себя от радости: заламывает руки и счастливо улыбается, когда гости покидают спальню. Немного замешкавшись между мной и уходящими магами, графиня послушно следует за супругом, попросив Зарю остаться.

Девушка несмело приближается, и служанка тут же подносит госпоже стул и вышивку, которая осталась в стороне минуту назад. У меня в голове толкутся десятки вопросов, но задать я их не могу, да и как объяснить сестренке, что я вообще знаю преподавательницу ботаники.

– Меня зовут Заря, – впервые обращается ко мне девушка. – Я твоя младшая сестра.

Всё-таки я смогла пройти магическую проверку? Судя по реакции графской четы, то – да. Грудь теснит от облегчения, но и совесть опаляет ложью. Черт!

– Всю мою жизнь ты пролежала здесь, – с тяжким вздохом продолжает моя экс-студентка, глядя на свои сложенные на пяльцах руки. Для неё, очевидно, прошло несколько лет, а вот для меня – всего лишь пара дней. – Я выросла, наблюдая за тобой, и часто молилась, чтобы ты очнулась. Мне двадцать две весны, я скоро окончу Университет магии, хотя колдовством не владею. Даже не знаю, что еще можно рассказать.

Пока я стараюсь мерно дышать, девушка подбирает слова. За её спиной, словно статуи вдоль стены, выстроились служанки, прислушиваясь к речи барышни.

– Наш отец – граф Дмитрий Константинович Крылов, а матушка – Софья Алексеевна. Сейчас мы постоянно живем в столице Имавиры – Александрии, но имеем родовое имение. Кажется, что мы скучные, да?

Сглотнув ком в горле, Заря не удержалась от нервного смешка, но, глубоко вздохнув, справилась с собой, чтобы продолжить:

– Родители верили в твоё выздоровление и не жалели средств на магию, чтобы дождаться этого дня. Они очень любят тебя, и я рада, что Великий внял их молитвам. Надеюсь, ты скоро окрепнешь, чтобы поведать, где скиталась столько весен.

Последняя фраза, скорее всего, была произнесена без контекста, но заставила меня напрячься – мне надо что-то выдумывать? И что вообще можно ответить на вопрос "где ты была?" человеку после комы? Нигде? Такое место вообще есть? Или же мне стоит подготовить рассказ на тему путешествия с ведьмой?

Блять, мне не хотелось врать. Особенно Заре.

Стараюсь размеренно дышать, но оторвать взгляда от девушки не могу. Она повзрослела, ярко-рыжие волосы приобрели более медный оттенок, а глаза все так же сияли зеленью, но в них уже не читалась прежняя наивность. Девочка выросла в прекрасную девушку, и я не могла не залюбоваться этой красавицей.

А между тем тело начало реагировать, и я впервые почувствовала голод такой силы, когда желудок реально болит. Кривлюсь от дискомфорта, но не могу пошевелить даже ладонью. На всю комнату раздается урчание, и Заря мгновенно произносит:

– Джейн, сообщите кухарке, что нам срочно нужен легкий суп.

Девушка в форме исчезает в дверях, пока меня продолжает рассматривать сестренка, уже обеспокоенно сведя брови.

– Маги сообщили, что твое тело от долгой неподвижности закостенело, но со временем придет в норму, – осторожно сообщает Заря, очевидно, заметив панику в моих глазах. – Тебе поможет мистер Саттер и… время.

Значит, второй мужчина, от прикосновения которого стало тепло, будет лечить меня магией. Надеюсь, восстановление пойдет ударными темпами, ибо разлеживаться особого желания у меня не было.

А что мне делать-то в теле благородной барышни? Надо крепко подумать.

За окном замечаю вихрь снежинок, и от этого немного грустно и хочется к маме. За время, проведенное на дорогах империи и в Университете, я немного отвыкла от вида больничной койки, но недавнее посещение открыло затянувшиеся раны и душа болела от безнадеги. Смогу ли я в этот раз получить кристалл? Грудь все еще печет от фантомной боли, а о Кате мне даже тяжело думать, хотя кого я обманываю? Словно тупая зубная боль, мысли о соседке поглощают меня с головой. Неужели её жизнь так легко оборвалась? Горе сковывает меня, и мгновение спустя я и правда начинаю задыхаться и кашлять, не сумев справиться с эмоциями. Заря быстро приближается и, ухватив меня за руку, приводит из положения "полулежа" в сидячее. Дыхание почти сразу выравнивается, и мне удается прохрипеть:

– Спасибо.

В комнату вдруг вплыла графиня Крылова, а следом за ней – служанка с подносом. Есть хотелось до слез, так что, жадно глядя на миску с супом, я уже серьезно молюсь, чтобы сжавшееся горло смогло пропустить пищу. Пока меня готовят к трапезе, как истинное дитя с передником под подбородком, Софья Алексеевна быстро о чем-то говорит с Зарей. Мне очень интересен их разговор, но, едва ложка бульона попадает мне в рот и легко проскальзывает в желудок – я оказываюсь в раю. Пожалуй, это вкуснейший куриный суп с лапшой в моей жизни. Клянусь! Топ из топов!

Маленькими порциями вся миска оказывается внутри голодающего, и мои веки сыто наливаются сном. Черт, да что такое? Но, едва мне вытерли рот и вновь уложили на спину, как сознание уплывает в мир грез.

– Спи, доченька, – слышу голос графини, воркующий где-то сверху. – Теперь всё будет хорошо.

Значит, я проверку всё-таки прошла. Ай, да Нинка! Ты, из другого мира, оказалась сильнее местных магов. Вот же ж… ведьма!

Впервые за долгое время мне снится сон. Мой личный! Я так отвыкла от этого, что, проснувшись, не совсем понимаю почему. Мне виделось детство, когда мы с мамой играли в догонялки в саду. Было весело и так радостно, что защемило сердце. А сейчас на душе вьюга, сродни той, что стучалась в окна. В комнате светло от приглушенных светильников, но по углам всё равно залегли тени, будто ждали моего промаха.

Так! Стоп! Что это со мной? Хандрить сейчас не время. В данный момент надо найти свое место в оркестре и понять, какую мелодию сыграть. Глубоко вздохнув, вдруг замечаю в углу комнаты спящую служанку: судя по тому, что она делала это сидя, бедняжке выпала участь моей охраны или стражи. Черт! Мне не слишком уж нужны соглядатаи.

Итак, что у нас в партитуре? Марина Крылова, впавшая в кому больше двадцати лет назад, дочь богатого графа. Ноль кристаллов в семье, и ноль вариантов, откуда их взять. Из слухов, по крупице собранных мной в Кате, я знаю, что реликвии водятся у императорской семьи, но, вспомнив принца, что-то не жажду я близкого общения с венценосной династией. Дальше – Шумские и Красавины. Может, последние и не драконы, но кристаллы у них могут все еще водиться. Шумские же утратили возможность оборачиваться, а значит, и с минералом у них пусто. А еще есть Ларский.

Блять!

Я точно не смогу смотреть барону в глаза и притворяться влюбленной. Слишком уж мне известны его мрачные дела, от которых кровь стынет в жилах. Держу пари, этот маг за время моего отсутствия стал еще темнее. Да и подло это – играть на чувствах мужика ради кристалла – дважды. Что же мне делать?

Особенно сейчас, когда я так хочу в туалет! Медленно, будто мне сотня лет, я выравниваюсь на постели: криво, но сижу. Хвалю себя за усилие, но понимаю, что впереди вторая часть плана – свесить ноги на пол. Смотрю на свои конечности, как в фильме "Убить Билла", когда героиня Умы Турман засела в машине после комы. Ох, не думала я, что окажусь в похожем положении.

Ноги просто рухлядь! К тому же практически бесполезная, но руки уже получше. С помощью верхних конечностей сбрасываю нижние с кровати, и, к сожалению, на этом мой подвиг закончился, ибо, качнувшись вперед, я просто валюсь кульком на пол. Видимо, шум разбудил служанку, так что она услышала мои стенания и пришла на помощь.

– Ох, что же вы барыня, – кудахчет она, с трудом поднимая меня обратно. – И чего это вам не спится? Ноченька по дворам хозяйничает.

– Писать хочу, – шепчу я, чувствуя радость от её присутствия и понимающих кивков.

Спустя минуту рядом со мной оказывается стул с прорехой в сидушке, а под ним ведро. Я смотрю на служанку, она – на меня, потом я вновь пялюсь на отхожий трон. Серьезно?

– Далече вы не уйдете сейчас, – резонно напоминает девушка. – Пока тело силушку не вернет – придется так.

Ох, блять! Пережитый стыд мне не забыть вовеки, но альтернатива еще хуже. Даже думать не желаю.

После уборки кресла для унижения служанка возвращается на свой наблюдательный пост и смирно складывает руки на коленях. Я впервые могу рассмотреть комнату без обилия людей. Просторно и мило, но это явно спальня маленькой девочки – тряпичные игрушки, куклы и домики, креслица и столик, мягкая мебель уже повзрослее, но обивка все равно наивная. Белые с розовыми цветами занавески на витражных окнах и кровать принцессы с балдахином, которую я едва не описала полчаса назад.

– Спите, барыня, – тихо произносит девушка, наблюдая за моими гляделками. – Вам сейчас спать надо больше. Будете вновь крепенькой.

Мой мозг был готов к построению планов, а вот тело от усилий словно гудело. Закрываю глаза, чтобы просто не смотреть на свидетельницу своего позора, и не замечаю, как вновь проваливаюсь в сон.

Глава 36

Утро начинается достаточно рано, слуги крутятся вокруг, но я все чаще замечаю их испуганно-заинтересованные взгляды, а также шепотки.

– Не иначе как сам Великий…

– Странно, столько вёсен ни единого взмаха ресниц, а тут…

– К добру ли это…

Я спокойно отношусь ко всему, так как на их месте вела бы себя так же. После легкого завтрака меня перемещают в медную ванну и достаточно энергично моют, а позже облачают в сорочку и тонкий халат, возвращая на постель. Мокрые волосы, умасленные чем-то с запахом лаванды, легче поддаются расческе. Сложных кудрей не было, а вот подхваченные гребнями локоны без проблем легли как надо. Во время всех манипуляций я понимаю, что тоже рыжая, как Заря и отец семейства Крыловых. Зеркала мне так и не дали, а, когда последние штрихи уже навели, в комнату вплыла матушка.

– Доброе утро, доченька, – щебетала графиня, подходя ближе и удовлетворенно улыбаясь. – Сегодня такой прекрасный день.

В противовес сказанному, порыв ветра со снегом за окном завыл еще злее, но это ничуть не сбивает настрой Софьи Алексеевны. Спустя несколько мгновений в комнату входит Заря, и выражение её лица все еще неопределенное. Или же девочка не приняла новую реальность, или же с осторожностью к ней привыкает.

– Скоро прибудет маг и проведет сеанс оздоровления, а позже у нас будут занятия, – вещала женщина, сияя от счастья.

Занятия? Какие еще занятия?

– Не хмурься так, Мариночка, – сохраняя хорошее настроение, произносит графиня, заметив мою гримасу. – Всё тебе на пользу. Грамоте и арифметике ты обязана быть обучена, а также этикету и манерам. Когда тело уже будет более послушным – займемся танцами. Нам столько всего надо успеть!

В этот момент понимаю два факта: скоро начнется школа, и я уже куда-то опаздываю. А еще надо лучше контролировать свое лицо. За время путешествий в этом мире я отвыкла от того, что кто-то меня видит, и всласть позволяла себе гримасничать. Хмурю брови и смотрю на Зарю, которая пришла с газетными листками, устроившись на широкой мягкой кушетке у окна.

– Твоя сестренка тоже училась всему необходимому и уже оканчивает Университет, – продолжала настаивать Софья Алексеевна. – Последняя весна и всё, не отвертеться.

О чем это она? Наблюдаю за "матушкой", а та сверлит взглядом Зарю.

– Вам обеим пора замуж, – вздыхает графиня. – И отговорки закончились.

– Разве не вы сами планировали, что я выйду замуж после сестры? – скептично приподняв брови, насмешливо произнесла сестренка. Очевидно, я в середине давнего спора.

– Мы совместим эти события, – любезно, но с нажимом отозвалась наша матушка.

Едва женщина договорила, как в комнату прошла дама в черном с брошью на груди, а также связкой ключей на цепочке, пристегнутой к поясу. Кажется, она вчера тоже была здесь во время столпотворения.

– Прибыл мистер Саттер, госпожа.

– Запахните халат плотнее, – приказывает Софья Алексеевна служанке, что стоит ближе ко мне, а экономке с улыбкой велит: – Зовите его сюда, миссис Портер.

Меня закутывают в шелковые рюшки, а также поправляют и так ровное одеяло, скрывая как можно больше. Вошедший мужчина с улыбкой кланяется графине и Заре, а также мне, подходя ближе к ложу. Короткий разговор из вежливости, и эскулап глядит с любопытством на пациентку. Подняв мою слабую ладошку, маг учтиво произносит:

– Подумайте о чем-нибудь приятном, пожалуйста. Например, о цветах или бабочках.

Серьёзно? Лучше я подумаю о восстановлении тела: о каждой мышце и внутренних органах. Знакомое тепло быстро распространилось по мне и оставило в приятной неге. Наконец-то мне стало легче дышать! Грудная клетка перестала напоминать консервную банку, заржавевшую от времени, и легкие жадно впитывали кислород. Как же хорошо дышать полной грудью.

– Ну вот и прекрасно, – удовлетворенно бормочет мистер Саттер, выпрямляясь и доставая из кармана платок, чтобы промокнуть им вспотевший лоб. – Восстановление – дело не быстрое, но я буду приходить раз в три дня, чтобы ускорить процесс.

– Раз в три дня? – недоуменно повторила графиня. – Но Марине нужно как можно быстрее прийти в норму.

– К сожалению, мои ресурсы этого не позволяют, – пожал плечами маг. – К тому же я занят на службе, так что при всем желании не смогу являться чаще.

– Что ж, мы благодарны вам за помощь и с нетерпением будем ждать следующего визита, – с учтивой улыбкой отозвалась Софья Алексеевна. – Заря, проводи гостя.

Мужчина поклонился хозяйке дома и пациентке не забыл оказать любезность и, подобрав свой головной убор, проследовал за сестренкой на выход, а матушка подошла ближе, чтобы сесть на мою постель.

– Ничего-ничего, Марина, мы вызовем кого-нибудь другого, – вздыхала женщина, похлопав меня по кисти, будто я была недовольна сеансом оздоровления. – Если понадобится – обратимся в Орден. А сейчас тебя ждет первый урок грамоты: хоть говорить пока ты не можешь, но слух и зрение у тебя отличные. И с памятью у тебя всегда было прекрасно. Ты столько стишков знаешь!

Ободряющая улыбка от графини могла бы воодушевлять целые армии, но на меня не особо действовала. Далее последовал небольшой перерыв, во время которого Заря читала новости, хмурясь в газетные листки. Сама же Софья Алексеевна рассматривала многочисленные карточки и что-то писала на них, откладывая в сторону. На какие-то цокала, а какие-то просто выбрасывала, изредка что-то комментируя. Час спустя ко мне в спальню пожаловала дама с саквояжем – гувернантка. Из короткого разговора с хозяйкой дома женщина узнала, что я остро нуждаюсь в её навыках, за что семья графа готова щедро заплатить и еще прилично добавить, если всё останется сугубо конфиденциально. Коротко кивнув, учительница поинтересовалась, где ей можно расположить свои вещи.

Из всего услышанного я поняла, что все считают, будто мне пять лет или весен, как тут принято. Отлично! Просто прекрасно!

Так потянулись мои дни: утренние процедуры омовения, причесывания, завтрак в постели с ложечки, занятия с гувернанткой в форме сказок для меня неразумной. Там были истории о подвигах героев, о милости и благородстве Великого, о коварной Тьме, что пленяла слабых и алчных, о кристаллах – тут хотелось прям подробно, но всё равно выходило слишком слащаво, о Песках и храбрости магов. Позже я спала, и вечером мы занимались счетом. Каролина Генриховна исправно выполняла свои обязанности, а я кивала, давая понять, что понимаю все произнесенное.

Заря приходила каждое утро и проводила в моей комнате почти весь день, за исключением обеда, когда в доме становилось шумно на первом этаже. Графиня так же дневала подле меня, изредка исчезая с сестрой, а "батюшку" я видела нечасто, но один раз он явился ночью, когда я продолжала строить планы по захвату кристалла. Возникнув на пороге спальни и не обратив внимания на сонную служанку, мужчина подошел ко мне и, усевшись на постель, долго смотрел. Я же замерла от неожиданности, не понимая, как себя вести. Коснувшись ладони, граф нежно поцеловал мою ручку. Едва касаясь головы, Дмитрий Константинович погладил меня по волосам, а я уловила аромат алкоголя.

– Ну вот ты и дома, дочка. Прости, что не уберег.

Глубоко вздохнув, мужчина тяжело поднялся на ноги и вышел прочь, оставляя меня в смятении. Днем хозяин дома появлялся в моей спальне редко, ближе к вечеру, обсуждая в кругу своих женщин городские слухи.

– Новости о Марине разносятся быстрее ветра, – сдвинув брови, признался граф, отвлекая супругу от дел. – Меня осаждают вопросами.

– Ничего не говорите этим сплетникам, – строго произнесла Софья Алексеевна. – Они совсем стыд потеряли. Наш дом буквально штурмуют.

– Еще недавно вам это было в радость, матушка, – как бы между прочим говорит Заря, вчитываясь в какую-то книжку.

– Когда это были твои женихи – то да, – парировала хозяйка дома. – Ныне же это любопытные матроны, явившиеся за подробностями нашей жизни. Какие только ужасы они не говорят, а после посещения нашего дома еще и врут, что узнали чистейшую правду.

– Полагаю, стоит пока закрыть особняк для гостей, – предложил Дмитрий Константинович, покачав головой. – Чтобы не плодить слухи. И завтра меня вызывают к императору.

– Из-за Марины? – хмуро поинтересовалась графиня, взглянув на мужа.

– Нет, милая, – отбросил эту версию мужчина, сосредоточенно глядя перед собой. – Дело государственной важности. Пришли донесения из Атии, по этому поводу собирается Совет.

Насторожившись его состоянием, Софья Алексеевна взглянула на служанку и одним кивком головы велела той выйти за дверь. Едва семья осталась в тесном кругу, она спросила:

– Что-то серьезное?

– На нашем пороге война, – сдержанно ответил граф. – Шпионы на все лады трубят о подготовке военного флота. Атия производит оружие и вербует всех в свои ряды.

Эти слова повисают в воздухе, оставляя напряжение. Заря в шоке смотрит на отца, пока мать семейства, приложив ладошку к груди, взволнованно ждет продолжения. Я тоже, ибо сказанное рушит мои планы.

– Они идут на нас? – сдавленно спрашивает Софья Алексеевна.

– Нет, они задумали иное зло, – чуть помолчав, ответил рыжеволосый мужчина. – Атия хочет захватить гору Великого и завладеть всеми кристаллами.

– Что? – в два голоса воскликнули женщины, а я вторю им мысленно.

– У них ничего не выйдет, – уверенно возразила графиня. – Великий не допустит…

– От жрецов тоже пришли вести, – тише продолжил Дмитрий Константинович. – В последние три весны их молитвам никто не отвечает, и они думают, что Великий покинул свои сады окончательно.

– А значит, гора без хозяина? – с опаской спросила Заря и получила от отца утвердительный кивок.

– Но захватить её со стороны Атии невозможно, – встревоженно произнесла Софья Алексеевна. – Пороги Темной гряды нереально пройти ни одному кораблю.

– Поэтому они пойдут с юга, – лаконично вставил граф. – Мимо нас со Скальтой.

– Но почему же мы готовимся к войне? – сглотнув ком в горле, спросила сестренка.

– Если Атия преуспеет – никто больше не увидит кристаллов, – взвесив слова, ответил Дмитрий Константинович. – До сих пор, раз в поколение каждый правящий дом континента получал от жрецов в дар кристалл, как знак одобрения Великого.

Ого! А вот этого я и не знала!

– Если же атийцы вступят на гору и объявят её своей – так или иначе, баланс будет нарушен, – продолжил граф. – Через пятьдесят весен при такой силе в их небе станут летать драконы, и много, а это перевес в любых переговорах. Они защитят свои границы от Песков и вряд ли когда-либо позволят другим государствам возвыситься. Фактически мы станем не сильными среди равных, а вассалами перед господином.

– А чего хочет император? – осторожно уточняет Софья Алексеевна.

– Он молчит, – лаконично отозвался отец семейства, взглянув жене в глаза. – Слушает советников и думает. Жрецы обещают всем монархам кристаллы, если те помогут отразить атаку атицев.

Судя по характеру беседы, граф максимально открыт с семьей. Меня удивляют его подробные ответы. Чуть позже он просит не говорить об этом разговоре при посторонних, и его женщины согласно кивают. Я повторяю за ними, и, заметив это, мужчина по-доброму улыбается.

Итак, спустя неделю я сижу на кушетке у окна, где Заря обычно читает свои газетки. Сейчас полдень, меня уже покормили и оставили с книжкой отдыхать перед второй частью занятий. Что я успела узнать за это время: буква А – ахренеть, как скучно! Буква Б – блять, я скоро озверею! Буква В – в аду я видала такую жизнь! Буква Г – говно это, а не поиски кристалла! Буква Д – дерьмо случается со мной слишком часто! Буква Е – если я проведу так еще неделю, то убью кого-нибудь! И так до конца алфавита и обратно три раза!

Моё терпение закончилось еще в первый день занятий, хотя сообщать о подобном не стоит, особенно, когда не можешь правдоподобно врать о своих знаниях. Гувернантка хорошая, работает на совесть и толково разжевывает материал, но, простите любезно!, я умею складывать два яблока и три груши. Особого колорита моему положению придавал тот факт, что рядом всегда кто-то находился: Софья Алексеевна занималась проверкой счетов, домашними хлопотами с экономкой, отправкой писем, Заря читала или вышивала, граф делился новостями о работе с семьей в моей комнате, а где, собственно, еще, раз все здесь, да? Слуги по двое караулили неподалеку, даже во время занятий и восстановительных сеансов с магом, так даже ночью меня стерегли. В целом, всё понятно – родители боялись, что с их дочурой случится очередной приступ, и они не успеют оказать помощь. Меня заставили носить амулеты от злых духов, сглаза и чего-то там. Из-за периодических проблем с дыханием шнурки с подвесками мне привязали на запястья. Так и живу: будто мне пять лет и под круглосуточным наблюдением. В качестве развлечений – новости из дворца и толпы желающих пробиться в дом графа Крылова. Как и просил Дмитрий Константинович, Софья Алексеевна временно прекратила принимать гостей, но это не значит, что они не прогуливались перед особняком и не пытались привлечь внимание. Людей, что работали на семью, так же осаждали и предлагали взятку за любую информацию. Лично я об этом узнала, когда в доме произошли, так сказать, кадровые перестановки.

Что касается моего выздоровления, то оно шло туговато. Я полагаю, из-за достаточно скромных способностей мага или же сложного положения пациентки. Руки уже хорошо слушались меня, а вот ноги еще хромали, голос же возвращался крайне трудно, хотя тут я скорее лукавила, чтобы иметь возможность дольше молчать и избегать вопросов. Единственное время, когда я худо-бедно практиковалась в словах – глубокая ночь, но и тогда выше шепота не поговоришь, да и не с кем. В общем, немота даже на руку, хотя и она уже смягчается.

И вот прогресс: я одета по всей форме и сижу у окна, выходящего в сад. Смотреть особо не на что, но это уже что-то. Для начала меня помыли, причесали и нарядили. Сорочка, панталоны, чулки, подвязки, туфли, плотный корсет, начинающийся под грудью и заканчивающийся там, где он еще не мешает сидеть, и платье. Светлое с голубыми лентами на высокой талии, с рукавами-фонариками на плечах. Больше всего меня позабавил корсет – вроде бы он должен служить для поддержки, так сказать, девичьих прелестей, но мне объяснили, что он скорее для спины. Тут вот порадовали, ибо сидеть ровно мне еще сложновато.

А по какому поводу такие сборы? Сегодня к нам в гости приедет госпожа Шумская. Либо дама влиятельная, либо близка семье настолько, что меня решено было первой показать именно ей. Я не против, хоть какое-то разнообразие, но занятия все равно состоятся, ибо Каролина Генриховна является будто по свистку и вновь раскладывает свои учебники с картинками. Блеск! Спустя час мне уже хочется скрежетать зубами, но вдруг женщина очень внимательно смотрит мне в глаза и негромко произносит:

– Мне кажется, или ты заскучала?

Судя по тому, что служанка, сидящая на стуле у стены, даже не дернулась, это расслышала только я. Чтобы не выдать себя, в ответ лишь пожимаю плечами.

– У меня большой опыт преподавания, и я сразу замечаю, когда дети меня понимают. Ты явно из последних. Ум в твоих глазах не скрыть.

Я внимательно слушаю гувернантку и коротко киваю.

– Что тебе было бы действительно интересно? – спрашивает женщина, раскинув руки над всеми учебниками.

В ответ аккуратно показываю на книги по истории и этикету.

– Ты уверена? – с сомнением уточняет Каролина Генриховна, беря в руки руководство для юных леди. Получив мои поджатые губы и покачивание головой, она вздыхает. – Полагаю, что это необходимость.

Дальше урок пошел гораздо легче, ибо меня вдруг перестали держать за пятилетнее неразумное дитя. Гувернантка прекратила совать мне на каждое слово картинку под нос, а стала объяснять все взрослым языком. Мы быстро прошлись по основам арифметики и приступили к рисованию, дабы разрабатывать мои руки. Мелкая моторика, так сказать. Параллельно она читала мне литературные рассказы. В целом, со стороны мы выглядели точно так же, как и вчера, но я все равно вздохнула с облегчением.

– Марина Дмитриевна, мне нужна эта работа, – вдруг произнесла Каролина Генриховна, раскладывая передо мной карандаши и счеты. – Я не могу объявить вас обученной еще до конца весны. Иначе не найду больше работы в это время.

Я успеваю лишь кивнуть в ответ, что значительно успокаивает гувернантку. В этот момент в комнату вплывает матушка с гостьей, и я сразу замечаю её огненную шевелюру. Теперь все вопросы о степени родства закрыты. Платье немного отличается от моего по фасону: талия на месте, тоже имеется корсет. Волосы уложены в изящную прическу, частично спрятанную под шляпку с широкими полями.

– Людмила Семеновна, а вот и наша Марина, – глубоко вздохнув, с улыбкой произносит матушка, вставая неподалеку от рыжеволосой.

– Хм, кто бы мог подумать, да? – серьезно кивает гостья. – Породу сразу видно, так же нежна личиком, как и ты, Софьюшка, а вот шумский волос ничем не перебить.

– Что есть, то есть, – лаконично отозвалась хозяйка дома на шутку.

Слуги принесли больше стульев, и я внезапно оказываюсь будто на собеседовании перед графиней, её гостьей и Зарей, которая неслышно присоединилась к дамам.

– Как продвигаются занятия? – любезно интересуется госпожа Шумская, глядя на меня. Я – молчу.

– Вполне прекрасно, но Марина пока с трудом говорит, – признается Софья Алексеевна. – Иногда ночью что-то бормочет, но слабо еще.

Так, мои потуги все же заметили! Вот же ж, глазастые девки!

– Это понятно, – кивает Людмила Семеновна. – А что маги говорят?

– Со временем все придет в норму, – вздыхает графиня Крылова.

– Жениха ищете? – вдруг спрашивает гостья, все еще пристально глядя на меня.

Бросаю быстрый взгляд на мать семейства. Что?

– Полагаю, надо смотреть в глаза реальности – первой выдадим замуж Зарю, а уж позже будем подыскивать мужа и Мариночке, – легко ответила Софья Алексеевна, но я успеваю заметить упрямо поджатые губки сестренки.

– Эх, жаль, у нас для вас нет никого подходящего, – веселится Людмила Семеновна, добродушно взглянув на младшенькую невесту, занятую сейчас какими-то нитками для вышивки. – Внуки брата еще не подросли, а сыновья уже успели пережениться. Была еще надежда на Илюшку, но и этот прохвост храм Великого почтил.

– Илья Аркадьевич – мой преподаватель в Университете, – оторопело покосившись вставила все-таки Заря. – Даже будь он свободен, я бы за него не пошла.

– И где же препятствие? – насмешливо спросила гостья, не скрывая улыбки.

– Он же в два раза старше меня, – продолжала возмущаться кандидатка в супруги.

– Так в том и плюс, – хохотнула Людмила Семеновна. – Зрелый муж – это благо. К чему тебе молодец, который еще самого себя не знает? Пусть перебесится да ума поднаберется, а уж потом и к жене под бочок усядется. Вот тогда супружеская жизнь будет в радость.

Пока гостья читает лекцию о пользе старого мужика в браке, я судорожно размышляю. Значит, Илья Аркадьевич женился, интересно: на ком?

– Ох, Люда, что уж говорить, – отмахивается хозяйка дома, желая закрыть эту тему, ибо Заря уже сверкает глазами. – Пока мы еще не определились с выбором, хотя дочке надо бы быть поласковей с претендентами. Отпугнет всех.

– С таким-то приданым? – хмыкает рыжеволосая женщина, взглянув уже на мать. – Правильно она себя ведет. Или ты дочь за проходимца выдать хочешь? Напоет ей про цветы и любовь, как в сладких песнях, и всё!

– С разумом у моих дочек всё в порядке, – чуть обиженно произносит Софья Алексеевна.

В этот момент Людмила Семеновна переводит взгляд на меня, и, поняв, в чем дело, я изображаю максимально наивную улыбку.

– Как скажешь, – хмыкает гостья, вновь глядя на хозяйку дома. – А кто вам подходит? Братец уже кого-нибудь упоминал?

– Совсем молодые мужчины нам не нужны, – вздохнула уже более доверительно графиня. – Низкого происхождения тоже не хотелось бы, а в высокородных семьях мало…

– У Агатовых же сын? – задумавшись, уточнила рыжеволосая женщина.

– Так он уж три весны как женат, – тут же возражает матушка. – Хороший мальчик, но…

– Да, неподходящий, – закивала в согласии гостья. – А у Беляевых кто в наследниках?

– Трое мальчиков, и холост лишь младший, – вновь резюмировала Софья Алексеевна.

Пока обе женщины детально обсуждают благородные семьи, Заря – само бесчувствие и смирение, но, едва в комнате произнесли фамилию герцога – острый взгляд ужалил говорящих.

– У Драдела все сыновья женаты, а вот внук еще не обзавелся невестой, – вспоминает Людмила Семеновна.

– Титул наследует сын, не внук, – парировала матушка.

– По слухам, именно он станет следующим герцогом, – доверительно сообщила огненноволосая тетушка. – Мальчик уже весьма преуспел по службе и по возрасту подходит обеим твоим дочкам. В деньгах он не нуждается – свои некуда девать, а у вас на выданье такие яркие птички, особенно когда вся Александрия говорит о чуде в вашей семье.

– Что ж, надо подумать и поговорить с Дмитрием Константиновичем, – задумчиво согласилась Софья Алексеевна, пока Заря не подает виду, что очень-очень заинтересована в парне.

Ох, девочка, ты еще не забыла этого шалопая? Шесть лет прошло.

– Я думаю, твою старшенькую тоже можно уже показывать обществу, – вдруг произносит Людмила Семеновна с хитрой улыбкой. – За время разговора она не капризничала, словно малое дитя, слушала, а то, что молчит пока – так это, считай, благо.

Глава 37

С одобрения госпожи Шумской, сестры графа Шумского, приходящейся родней нашему с Зарей батюшке, меня было решено знакомить с обществом в ограниченном пространстве. Иными словами, одобрили присутствие в гостиной, пока сестренка встречает потенциальных женихов. Едва слухи об этом разнеслись по городу, Софья Алексеевна получила массу визитных карточек от желающих заглянуть к нам в середине дня. Меня подробно инструктируют о том, как себя вести, что можно делать, а от чего стоит воздержаться. Служанка обязана быть неподалеку от меня, чтобы при случае помочь покинуть помещение. Так что я в предвкушении хоть какого-нибудь развлечения, но первой прибывает сама госпожа Шумская.

Людмила Семеновна – старая дева, поэтому сохранила фамилию своего отца, а также припеваючи жила на свое приданое, ставшее наследством. Огненноволосая женщина уселась рядом с Зарей напротив нас с графиней Крыловой и, с видом патриарха, встречала гостей. Очевидно, данный расклад устраивал Софью Алексеевну, так что особых протестов я не заметила, наоборот, матушка с благодарностью взглянула на родственницу мужа и велела приглашать первых посетителей. Заря же с отсутствующим лицом взирала на желающих понравиться ей и выведать что-то обо мне.

Гости тупили, терялись, кто-то заикался, говорили банальности или же замолкали на полуслове, во все глаза рассматривая меня. Кто-то умудрялся являться всей семьей, занимая третий диван у камина. Я старалась не слишком глупо улыбаться, отводя взгляд в сторону. Такое внимание, надо признаться, ошарашивает, и к концу первого дня у меня откровенно болит голова и вдобавок отваливается спина, хоть корсет и спасает. А еще мне подарили восемь кукол и пять плюшевых зайцев. Милашечные, конечно, но приходилось радоваться каждому подарку как первому.

Этот долгий день окончился в моей спальне, где вновь собралось все семейство обсудить дела. Матушка рассказывала о визитерах, расписывая все язвительные реплики тетушки, а также сетуя на молчаливость Зари, не забывая хвалить меня.

– Я рад, что у вас все хорошо, – мягко произносит Дмитрий Константинович, кладя руку на колено жены.

Жест достаточно интимный, но значения этому никто не придает. Хотя и подобное позволительно лишь когда прислуга вышла из спальни, оставляя нас в приватной обстановке.

– А как у тебя прошел день? – участливо спрашивает Софья Алексеевна, накрывая ладошкой кисть супруга и пожимая её. – Как Совет?

– Скверно, – вздыхает граф, покачивая головой. – Шпионы донесли, из-за чего активизировалась Атия. Их границ коснулось Проклятие, и это лично увидел наследный принц. Он заключил брак с дочерью кайзера Каелума и по традиции явился за невестой. Как уж это произошло, или же было задумано принимающей стороной, но кронпринц увидел Пески и в красках описал всё случившееся отцу, когда свадебный кортеж вернулся во дворец. С тех пор Атия мечет икру, а уж сообщение жрецов прошлой осенью и вовсе развязало им руки.

– Неужели они решатся? – встревоженно спросила Софья Алексеевна.

– Об этом не стоит вопрос, – невесело хмыкнул мужчина. – Скорее уж: когда их корабли покинут порты?

– И что решил император? – ровно интересуется Заря.

– Мы готовим флот и армию, – коротко отозвался Дмитрий Константинович. – Как и Скальта.

– Они с нами? – удивленно спросила единственная блондинка в комнате.

– Это тоже пока неясно, – хмыкнул граф.

– Что? – изумилась Софья Алексеевна. – Как?

– Они так же, как и мы, получили послание жрецов, – пояснил отец семейства. – Тоже готовят свои корабли, но наши шпионы доносят, что Атия о чем-то договаривается со Скальтой. Может, вопрос о простой торговле или ситуации с беженцами, но деталей никто не разглашает. Боюсь, наш сосед решится поддержать не ту сторону, которую мы хотим. В случае победы Атии – они получат несравненно больше, чем имеют сейчас.

– А если поддержат нас? – спросила Заря, и мне хочется спросить то же.

– Единоразовое выделение щедрой порции кристаллов и последующие дары жрецов при каждой коронации нового монарха, – пожав плечами, признался Дмитрий Константинович.

Взвесив все за и против, я по большому счету на стороне Атии, наверное. Да, Имавира мне нравится, я полюбила эту страну, и мне небезразличны её жители, но на месте правителей Атии я поступила бы так же. Воскресив воспоминания Эммы о Проклятье и ужасе в глазах бегущих людей, мне понятны доводы кронпринца. Черт! По-хорошему мне надо бы вселиться в кого-нибудь из атийцев, но ситуация опять сложилась в форму ануса. Прямо сейчас я даже до уборной одна дойти не могу, не говоря уж о получении кристалла. Из раздумий меня вырывает собственное имя.

– Я обратился к императору, и он согласился предоставить своего лекаря, – тихо продолжил батюшка Зари. – Завтра ждите Тристана Альбертовича.

– Ох, это отличные новости, – закивала Софья Алексеевна. – Я не сетую на мистера Саттера, но полагала, что Марина быстрее пойдет на поправку.

В этот момент они смотрят на меня, и я ничего не придумываю лучше, чем сделать вид, будто любуюсь подаренным зайцем. Далее разговор идет о других делах, отец спрашивает Зарю о женихах, а девушка, поджав губы, сообщает, что никто не пришелся по сердцу. Матушка встревает и предлагает подыскать партию и для меня. Граф удивленно приподнимает брови, намекнув, что невеста явно еще не готова к замужеству, но его супруга предлагает обдумать варианты. Когда произнесли имя Атеро, Заря аж дышать перестала, но матушка посчитала его слишком юным.

– Ему нет еще тридцати, – с сомнением произнесла Софья Алексеевна.

– Мальчик умен, и его хвалят, – возразил граф. – Именно он раскрыл заговорщиков во дворце две весны назад. Тогда многих приближенных цесаревича лишили постов и сослали.

– Думаешь, он нам подойдет?

– Думаю, что решать не нам, – хмыкнул Дмитрий Константинович, кивнув на дочерей.

Сестренка от этих слов опустила глаза к своей вышивке и старательно делает вид, будто не заинтересована темой.

– Надо подумать и всё взвесить, – лаконично произнес мужчина закивавшей супруге. – И потом, может парень еще даже не планирует женитьбу.

– Зато герцогиня Драдел планирует, – весело хмыкнула Софья Алексеевна, отчего Заря заметно напряглась, но родители на это не обратили внимания. – Говорят, она посещает все дома, где есть девочки на выданье, и на днях планирует заглянуть и к нам.

– Эти визиты не обязуют юношу к браку, – напомнил граф.

– И все же, это повод для него взглянуть на наших девочек дважды, – пожала плечиком графиня.

– Как скажешь, – по-доброму хмыкнул Дмитрий Константинович.

Едва вечер окутывает спальню, на стенах медленно зажигаются магические светильники, мягко обволакивая присутствующих. Мне пожелали спокойной ночи и плодотворного отдыха, ибо завтра нас посетит имперский лекарь – мистер Котсвуол.

Сегодняшние новости из дворца не порадовали. Какие у меня шансы обрести кристалл, если с ними и так напряженка? Какие есть шансы заслужить реликвию, если за них воюет половина континента? За прошедшее время я узнала о шести странах – остальное уже поглощено или отрезано Песками – и три из них в бедственном положении, а три оставшиеся вот-вот сойдутся в схватке. И куда же меня закинуло? Конечно, туда, где меньше всего шансов обрести кристалл! Блять!

Чтобы хоть как-то размяться, еле-еле встаю с высокой кровати и пытаюсь ходить. Получается, скажем честно, хреново, будто девяностолетняя бабуля решила прогуляться за хлебушком. Служанка подрывается и пытается помочь мне, но я лишь отмахиваюсь:

– Я сама. Если шлепнусь, то поможешь подняться.

– Шлеп…

– Упаду, – вздыхаю, обещая себе впредь выбирать слова получше.

Шагаю медленно и тяжело, морщась от каждого усилия. Ноги слабые и будто набиты ватой, так что слежу, чтобы не оказаться на полу. Что делать? Графская чета заговорила о замужестве, но мне от этого какой прок? Смогу ли я добыть из этого положения кристалл? Как его найти и не сломать кому-нибудь попутно жизнь? Я не смогу больше так. Не хочу грязных игр, манипуляций и увещеваний. Катюшка была сама наивность, а я вложила ей в голову мысль сыграть в соблазнение с Ларским. Я виновата в её смерти. Не зайди их отношения до прилюдных авансов на Зимнем балу, может, Роуэнс и не схватился бы за арбалет. Для меня всё это случилось неожиданно, и мысли роились в мозгу по кругу, как безумная карусель. Я пыталась гнать их от себя, но раз за разом аргументов оказывалось все меньше. Я виновата, как ни крути. Лезла со своими советами, куда не просили! Вина печет мою грудь, куда угодил железный штырь, и слезы стали душить.

– Барыня…

– Всё… в порядке, – хриплю я, помня о посторонних.

– Но вы…

– Просто… – закрываю я вопрос решительным взмахом руки и беру себя под контроль, глубоко дыша.

Что, блять, мне делать?! Продолжаю медленно ходить вокруг постели, но вариантов нет. Их и в прошлые разы было мало, а теперь и вовсе кот наплакал, ибо, судя по всему, я вообще ни на что не влияю. Граф с графиней сами решают, за кого выдать дочерей, а кристаллы в этом случае вообще не играют роли. Нахрен они богачам? А вот мне нужен именно минерал с горы Великого, и попытка осталась только одна! Намотав еще три круга, я выбилась из сил и устало повалилась на кровать. Всё, на сегодня запас прочности иссяк. Я хочу орать и бить подушку от беспомощности тела и сложившегося положения, а также – потери Кати, но, к сожалению, могу лишь мерно дышать и тихо плакать.

На следующий день меня вновь, словно куклу, готовят к встрече с именитым светилой от магической медицины, и я не знала, чего ожидать. Эскулап выглядел весьма преклонным, убеленным сединой старцем, который врачевал исключительно императора. Такой реверанс нашей семье оказали не из уважения к графу, а сугубо по причине любопытства Тристана Альбертовича, который в свое время и накрывал колдовским саваном бездушное тело девочки.

– Так-так, – с любопытством произнес старичок с пышной бородой. – Ну, что ж, Марина Дмитриевна, не думал я, что свидимся еще, но вам удалось поразить меня дважды. В первый раз – когда упали замертво, и теперь – когда очнулись.

Сухонькая морщинистая рука мага коснулась моей, и по телу прошел такой мощный поток тепла, что я даже задержала дыхание. Ощущения, словно меня бросили в ванну горячей воды, прошли через мгновение, оставляя за собой приятное тепло, как после парной: и жарко, и тепло, и так хорошо, что на душе легко.

– Ой, – не удержалась я от восклицания.

– Так-то получше будет, – спокойно закивал старичок, вставая с края моей кровати, куда присел перед процедурой. Взглянув на графиню, он вдруг спросил. – Кто лечит Марину Дмитриевну?

– Мистер Саттер из Государственной защиты, – с сомнением ответила Софья Алексеевна. – А что-то не так?

– В корне, – хмыкнул Тристан Альбертович. – Он вливает в неё свою силу, а тут надо задействовать ресурсы пациентки. Запас которых весьма обширен.

На последних словах магический лекарь с любопытством глядел на меня, чуть прищурившись. Мило улыбнувшись, старикан подхватил свою шляпу-цилиндр и пожелал видеть графа Крылова. Этот визит вызвал недоумение у матушки и Зари, но к вечеру всё стало яснее.

– Тристан Альбертович сказал интересную вещь, – задумчиво произнес Дмитрий Константинович. – За столько весен вливания магии Марина впитала её всю, умудрившись сохранить каждую каплю.

А? Я замерла в ожидании пояснений, как и все домочадцы. Софья Алексеевна вновь сидела рядом с супругом, разбирая многочисленную почту, горой высившуюся на столике перед ней. Заря погрузилась в вышивку у окна, где и я сидела после очередного урока.

– Что это означает? Она может овладеть магией?

Да? Я что, могу что-то? Сдвинув брови, жду ответа графа.

– Нет, это так не работает, – чуть улыбнувшись, отозвался мужчина, заправив выбившийся локон за ушко жены. – Чтобы обладать магией, она должна с ней родиться, а наша дочка, по сути, – до краев наполненный сосуд. Ваза не владеет водой, но способна сохранить её для цветов.

В общем, и тут провал, блин! Я стараюсь не показать, что всё поняла, и изображаю заинтересованность куклами, коих теперь у меня великое множество, хоть выставку открывай. Заря вдруг незаметно предлагает мне очищенные дольки мандарина, которые подавались за ужином. Я пока не сижу со всеми за общим столом, но сестренка стала баловать меня вкусняшками. Эта забота отчего-то греет душу.

– И что это значит? – продолжает разговор графиня.

– Что о кандидатуре в мужья надо будет хорошенько подумать, – лаконично отвечает отец семейства. – И, возможно, нам придется выслушать рекомендации.

– Чьи? – возмутилась Софья Алексеевна. – Мы сами вполне способны принять столь важное решение.

– Императора, – тихо ответил Дмитрий Константинович. – Он тоже внимательно слушал Тристана Альбертовича, и это показалось мне странным.

– Думаю, это маловероятно, – отмахнулась женщина, покачав головой. – Раньше он никогда не интересовался подобным.

– Сейчас всё иначе, – уклончиво произнес граф. – Раньше на нашем пороге не стояла война. Сегодня нам пришло официальное приглашение от короля Атии.

– И? – понукнула мужа Софья Алексеевна, когда тот замолчал.

– Ульрих предлагает забыть все разногласия и примкнуть к его походу на гору, – задумчиво продолжил мужчина. – Александр порвал письмо и отослал послов из империи, велев и нашим вернуться на Родину.

– Ох, – вздохнула матушка Зари.

– Поэтому надо тщательно выбирать, за кого отдавать дочек или даже может подождать с этим до лучших времен, – осторожно произнес Дмитрий Константинович.

– Каких? Когда женихи закончатся? – недоверчиво уточнила графиня. – Или, когда Атия будет хозяйничать на землях Имавиры, как всегда мечтала.

– О землях Имавиры мечтает не только Атия, – хмыкнул мужчина. – Скальта так же не прочь оттяпать жирный кусок наших территорий, особенно у побережья. Да и все, кто сейчас бродит в поисках нового пристанища. Думаешь, микилеменцы не хотят обрести дом и жить согласно своему укладу? По своим законам и обычаям? Многие не хотят Имавиры, а желают построить Микилимену на новых землях. И это проблема для страны.

– Император…

– …крут нравом и, порой, жесток в решениях, – кисло произнес Дмитрий Константинович, с сожалением поджав губы. – Ему не хватает… женщины подле себя. И это накладывает определенный отпечаток на всё правление государя.

– Я помню старые слухи, будто бы дочь кого-то из придворных чиновников…

– Была такая, – кивнул граф. – В те дни Александр был цесаревичем, да и жениться должен, исходя из политических нужд, но сердцу ведь не прикажешь.

Ой, как интересно и, судя по замершей с иголкой в руках Заре, не только мне. Но любопытных варвар быстро заметили, и родители решили оставить эту щекотливую тему.

– Ну, чего уж вспоминать дела давно минувших дней, – отмахнулась Софья Алексеевна.

– Действительно, – согласился отец семейства.

– Но нам интересно, – возразила Заря, вдобавок кивнув на меня. – Марина вот тоже слушает.

– Да, – коротко подтверждаю я.

– Раз вы обе такие любопытные, то тогда ладно, – вздохнул Дмитрий Константинович. – Наш император во времена учебы в Университете встретил девушку, и они полюбили друг друга. Он выпустился на несколько весен раньше и отбыл в расположение армии. Ходят слухи, что это не помешало ему частенько наведываться в стены Магического замка на свидания с возлюбленной. В то время у нас были относительно добрососедские отношения с Атией, и Александр должен был жениться на принцессе Урсуле, что, собственно, и произошло спустя оговоренное договором время, но это никак не повлияло на его отношения с той девушкой. Цесаревич открыто поселил её во дворце и пренебрегал женой, но Урсула все же забеременела, и, когда родился ребенок, возлюбленная Александра исчезла. С тех пор принц стал императором, но ни одна женщина так и не покорила его. Даже законная жена не смогла наладить с ним контакт, хотя, видит Великий, пыталась. Так что правит империей монарх железной рукой, частенько сжатой в кулак.

– А где та девушка? – спросила Заря, сдвинув бровки.

– Этого, увы, мы не знаем, – пожал плечами граф, с улыбкой взглянув на своих дочерей. – Её искали, но, видимо, безрезультатно. Скорее всего, она покинула страну и правильно сделала.

Со следующего дня у меня прибавилось уроков. Отныне я изучала этикет. Знатная девушка должна владеть искусством правильно сидеть, ходить, пить чай, принимать пищу, вести беседу и знать массу еще очень важных деталей. Каролина Генриховна старалась доходчиво объяснять, что от меня требуется, а миссис Паркер помогала ей в практических моментах. Для меня накрывали стол по полной дворцовой подаче и кропотливо объясняли, для чего какая вилка и ложка. Передо мной выставлялись три бокала: для вина, воды и прохладительного напитка. Все эти условности поражали, но приходилось запоминать. Это уже не складывание груш и яблок. Сидеть ровно помогали корсет и выдержка, а вот с ходьбой все еще были сложности. Ноги так и норовили подкоситься, и, хотя лечение мистера Саттера стало продуктивнее, но свои речевые прогрессы я продолжала скрывать.

Женихи толпились в нашем доме каждый день, и однажды на пороге появился улыбчивый молодой мужчина – Ларион Красавин, сын и наследник графа Красавина, а также внук Павла Петровича – преподавателя права в Университете. При виде этого обаятельного молодого человека у меня непроизвольно появлялась улыбка до ушей, хотя сама не понимала от чего. Может, от его веселого нрава, а может, от дерзкой манеры подмигивать во время комплиментов. Мы с Зарей испытали на себе весь арсенал его шарма и получили приглашение на прогулку по городу. Вечером, обсудив мужчину в кругу семьи, отец дал добро на досуг с Ларионом. Мне предстояло впервые покинуть дом и увидеть Александрию.

Итак, что собой представляет великосветское мероприятие, такое как променад. Для начала меня одели в более строгие цвета и теплые материалы, волосы уложили в прическу и прикололи шляпку, едва не проткнув длиннющей шпилькой голову насквозь. Позже встречаю Зарю и маму в похожих нарядах в гостиной, и мы ждем ухажера, который заезжает за нами в закрытом экипаже. Графиня Крылова усаживается первой, а мы с Зарей после неё. Не знаю, что уж за уловки у сестренки, но рядом с мужчиной оказываюсь именно я. Ларион достаточно мило улыбается мне и беззаботно щебечет с Зарей и нашей матушкой. Нога кавалера при этом достаточно близко расположена ко мне. Мужчины во всех мирах сидят, раздвинув конечности шире необходимого. Светская беседа ни о чем и о моем здоровье, в частности, а также о развлечениях в Александрии. Софья Алексеевна и Ларион общаются о выставках, которые пропустила графиня, и театральных постановках, пока Заря отрешенно смотрит в окно. Едва мы достигаем каких-то кованых ворот, карета останавливается, и все покидают экипаж, чтобы оказаться перед широкой дорожкой, ведущей в парк.

– Позвольте предложить вам помощь, – любезно предлагает кавалер свой локоть Заре.

Я же хватаю под ручку матушку и начинаю молиться, чтобы мои ноги меня не подвели. Это будет первой прилюдной прогулкой, и она не должна закончиться позором.

– С удовольствием, – натянуто улыбается сестренка и тут же добавляет: – Но не могли бы вы поддержать мою сестру. Марина еще плохо ходит.

– Ох, конечно, – сияя улыбкой произносит мужчина и предлагает мне вторую конечность.

– Могу я воспользоваться вашим предложением чуть позже? – весело спрашиваю я, чувствуя, что кавалер больше заинтересован в Заре.

Из-за моей медлительности, мы неспешно продвигаемся по парку, но дышать свежим воздухом очень приятно. Зимы в Имавире мягкие, а в столице – почти безветренные. Самый пик дурной погоды я пролежала в постели и просидела в гостиной. На нас обращают внимание и не таясь рассматривают, отчего Софья Алексеевна становится закрытой и мало говорит, но крепко держит меня за руку, переплетя наши пальцы вместе. Кажется, ей нелегко от чужих взглядов и шепотков.

– Всё в порядке? – тихо спрашиваю я, стараясь не наглотаться холодного воздуха и плотнее укутываюсь в мягкий шарф.

– Всё хорошо, доченька, – тепло произнесла графиня, быстро улыбнувшись мне. – Теперь все прекрасно.

– Вы выглядите странно, – осторожно говорю я. – Не так, как дома.

– Люди не всегда добрые, – сглотнув ком в горле, призналась матушка, продолжая смотреть скорее перед собой, чем на кого-то конкретно. – Они ищут любой повод, чтобы нанести удар.

– Зачем? – не подумав спрашиваю я.

– Есть особое удовольствие унизить того, кто стоит выше тебя по положению, – лаконично отвечает Софья Алексеевна, гордо подняв подбородок. – Долгие весны окружающие считали нас сумасшедшими. Скорее меня, а твоего батюшку – мягкотелым тюфяком, потакающим сумасбродной женушке, и не стеснялись давать мне советы отпустить тебя к Великому.

Внезапно она остановилась и взглянула мне в глаза. Серьезно и прямо. Глубоко вдохнув, она тихо, но значимо произнесла:

– Но как можно отправить в погребальный костер своего живого ребенка? Который растет и дышит.

Коснувшись моей щеки, графиня уверенно продолжила:

– Ни на миг я не сомневалась, что ты вернешься. Даже Великий, где бы он ни скитался, ответил на молитвы матери, ждущей своё дитя.

В миг меня прошибает дрожь от макушки до пят. Эта женщина настрадалась и терпела насмешки общества в своем стремлении вернуть ребенка живым. А он оказался захваченным самозванкой, явившейся в надежде на кристалл. У меня вновь болит несуществующая рана от арбалета, а сердце сжимается от взгляда несчастной графини. Будто она сама не до конца верит в случившееся.

– Теперь пусть смотрят, – с улыбкой произнесла Софья Алексеевна, стерев слезу с моей щеки, хотя такая же катилась по её прекрасному лицу. – Пусть шепчутся. Я никого из них не боюсь. Тогда не боялась, а теперь и подавно.

– Хорошо, – шепчу я, продолжая смотреть в глаза этой храброй женщины.

Слезы вновь застилают мне взор, хотя я даже не понимаю почему. Что-то болит во мне и до трясучки боится. Что будет с ними со всеми, когда я достигну цели? Что будет с графиней, когда глаза её дочери вновь закроются? Сглотнув ком в горле, машинально переставляю ноги, медленно шагая дальше и смутно улавливая заискивающие улыбки прохожих и их попытки завести разговор с Софьей Алексеевной. Матушка лишь благосклонно кивает, но не останавливает шаг ни на миг.

Внезапно вижу вдалеке статного мужчину с белоснежной гривой волос, идущего под ручку с почтенной дамой, одетой на манер госпожи Шумской в корсет. Чем ближе прогуливающаяся парочка, тем деревяннее походка Зари. Очевидно, к нам направляется Атеро Драдел.

Глава 38

Если еще совсем недавно для меня Атеро был красивым юношей и шалопаем, то теперь навстречу шагал взрослый привлекательный мужчина. Черная форменная одежда с серебряными элементами так шла ему, подчеркивая широту плеч и узкую талию, волосы значительно отрасли и теперь свободно спускались чуть ли не до середины могучей спины. Женщина рядом с ним была в годах, но стать и силу во взгляде не утратила. Богатые одежды дополняли изысканные украшения, а вздернутый подбородок прекрасно отбивал желание докучать ей. Бросив взгляд на Зарю, шагающую чуть впереди нас с матушкой, я бы и не догадалась о её чувствах. Сестренка с милой улыбкой выслушивала забавную болтовню Лариона, делая вид, что ничуть не взволнована.

– Добрый день, Татьяна Анатольевна, – любезно произнесла графиня Крылова, замедляясь.

– И вам прекрасного дня, Софья Алексеевна, – учтиво ответила герцогиня.

Шестеро человек остановились и обменялись приветствиями. Судя по теплому взгляду Атеро на сестренку, он прекрасно помнил последний год обучения в Университете и, особенно, свои отработки в оранжерее.

– Позвольте представить вам дочерей, – с улыбкой сказала матушка. – Мою младшую – Зарю – вы уже знаете, а это – Марина.

– Приятно познакомиться, герцогиня Драдел, – негромко произношу, сглатывая ком в горле.

В ответ получаю одобрительно-удивленный взор и приподнятую бровку седой женщины.

– Мне тоже, – задумчиво отзывается Татьяна Анатольевна. – Знакомься, это мой внук – Атеро.

– Как ваше здоровье, госпожа Марина? – учтиво, но безлико интересуется мой экс-студент.

– С каждым днем все лучше, – не удержалась я от улыбки, взглянув на высокого мужчину.

В этот момент подключился Ларион, и светский разговор быстро пошел ни о чем. Раскланявшись с собеседниками, мы продолжаем легкий променад по парку, но уже практически не останавливаемся для бесед. Заря рассеянна, матушка больше замкнута, а кавалер нашел во мне благодарную слушательницу, особенно когда я чуть не упала, и перешла под крыло мужчины, так как сказать. Господин Красавин любезно поддерживал меня, а ближе к концу так и вовсе поднял на руки и отнес к карете. Графиня с сестренкой поспешили за нами.

Спасибо, ноги! Я очень благодарна за слабость!

Вечером вся семья вновь собирается в моей спальне, хотя до этого мне удается поесть в общей столовой. Впервые сижу со всеми за столом, где нам подавали запеченное мясо с грибным соусом, на гарнир были жареные баклажаны со сладкими перцами. Во время обеда замечаю пристальный взгляд матушки, которая, видимо, хочет удостоверится, что я чему-то учусь, поэтому прилагаю усилия и сижу ровно, тщательно всё пережевывая. Софья Алексеевна пересказывает прошедший день, не забыв посетовать на моё не слишком изящное падение в парке, а также про герцогиню Драдел и её впечатляющего внука. Заря четко смотрит в свою тарелку.

– Мне он понравился, – вдруг произнесла графиня, когда всем принесли чай со сладостями в мою спальню.

– Кто? – удивился отец семейства, сдвинув брови.

– Мальчик Драделов, – пояснила Софья Алексеевна и тут же улыбнулась, когда лицо мужа вмиг разгладилось. – И Марине он, кажется, по душе.

Мы с Зарей переглядываемся. Она – удивленно, я больше недоуменно.

– А что, Красавин уже списан со счетов? – слегка смеется Дмитрий Константинович, откинувшись на спинку дивана, где они с женой расположились. – Какая вы ветреная особа.

– Цыц, – недовольно поджала губы матушка. – Ларион больше тяготеет к Заре, и наша привереда впервые не против этого.

– Это не совсем так, – сдержанно отвечает девушка, вновь опуская глаза к долу. – Марине нужна была прогулка, и она стала больше улыбаться, когда господин Красавин появился.

– Я тоже это заметила, – кивнула Софья Алексеевна, взглянув на меня.

– Он веселый, – пожимаю я плечами, оправдывая интерес. Не признаваться же, что я в курсе его университетских проделок и войны с дедом.

– В общем, я считаю, что Ларион – прекрасный кандидат и стоит его серьезно рассмотреть, – резюмировала графиня, взглянув мужу в глаза. – Пожалуйста, разузнай о нем поподробнее. Мне не хочется ошибиться.

Пока я хмурюсь на подобное самоуправство родителей, Заря едва сидит, дрожа, как на ветру. Чтобы поддержать девчонку, хватаю её за руку. Бедняга переполошилась, что её выдадут за Красавина, а мне надо хорошенько подумать. Очень внимательно все взвесить, ибо Ларион из семьи, которая владеет кристаллом, а значит, он нужен мне самой.

– Через пару дней нас посетит герцогиня Драдел, – продолжала тем временем Софья Алексеевна беседу с мужем. – Ты бы видел, как она смотрела на Марину.

– На её месте ты бы глядела иначе? – хмыкнул Дмитрий Константинович, мягко улыбнувшись.

– Да, но…

– Спишем все на любопытство, – отмахнулся граф.

– Надеюсь, ей понравятся наши девочки, – вздохнула матушка, обратив внимание на стопку писем перед собой.

– Безусловно, дорогая, – успокоил её супруг, схватив печенье из вазочки.

– Мне стоит отчитать миссис Паркер, – как бы между прочим говорит Софья Алексеевна, продолжая читать чью-то визитку.

– За что? – недоуменно поинтересовался мужчина, не донеся лакомство до рта.

– За то, что слишком потакает тебе, – приподняв одну бровь, ответила графиня, взглянув на сдобу в руках супруга. – Это уже четвертое. Клади на место, дорогой.

Вместо возражений граф Крылов вздыхает и делает как велено. Эта сцена такая милая, что я не удерживаюсь от улыбки. Несмотря на порой суровый вид и серьезный статус при дворе императора, Дмитрий Константинович любит и потакает жене, даже в ущерб своим желаниям. Поджав губы, огненноволосый мужчина положил угощение назад и вновь горько вздохнул. Ситуация меня позабавила, но еще больше я заулыбалась, когда на выходе из моей спальни Заря украдкой подала отцу вкусняшку. Граф, убедившись, что супруга ничего не заметила, убрал её в карман.

Эта семья была такой доброй и по-хорошему земной. Они явно наслаждались друг другом и изо всех сил поддерживали меня, стараясь оградить от лишних волнений. Если кто-то из гостей стремился задавать неуместные вопросы – Софья Алексеевна орлицей смотрела на возмутителей спокойствия и общалась с предельной холодностью, давая понять, что её гостеприимство может закончиться в любой момент. На семейном совете было решено, что Заря часть первого семестра проведет дома, но к экзаменам и Летнему балу явится в Университет. И я полюбила эти приватные вечера вокруг меня, когда Дмитрий Константинович делился событиями во дворце, а мы рассказывали ему наши заботы и вместе смеялись или обсуждали случившееся. Граф доверял своим женщинам, и они отвечали ему тем же.

Но почему Заря молчит о влюбленности в Атеро?

В день, когда семья герцога Драдела прибыла к нам с визитом, сестренка перемерила с десяток нарядов. Я, опять в чем-то светлом, сижу на диване. Мои успехи в ходьбе все еще оставались скромными, так что устало ерзаю на месте. Герцогиня явилась в сопровождении невестки, но без внука. Очевидно, на разведку. Меня поразил тот факт, что волосы женщины, гораздо моложе Татьяны Анатольевны, тоже абсолютно седые. Оценив ситуацию и мило поговорив с обеими претендентками на роль жены Атеро, степенная супруга главы Тайной канцелярии покинула нашу гостиную. Уже вечером, когда Заря справилась со своим поникшим настроением, мы ужинали с ней вдвоем. Матушка внезапно куда-то отправилась по делам, оставив сестру присматривать за мной, а батюшка по обыкновению задержался во дворце.

– Мне кажется, или тебе не по душе Ларион? – осторожно спрашиваю, нарезая мясо.

– Почему ты так думаешь? – отстраненно интересуется Заря, сосредоточенно глядя в свою тарелку.

Вместо ответа пожимаю плечами, ибо и говорить, и жевать не могу, уже пару раз заходилась кашлем.

– Господин Красавин очень приятный мужчина и весьма неплох как кандидат в супруги, – уклончиво начала сестренка, тщательно выбирая слова.

– Но?

– Но… не для меня, – тихо отвечает Заря.

– А что ты думаешь насчет Атеро Драдела? – будто бы невзначай интересуюсь, воюя с мелкими кусочками овощей, которые упрямо не хотели накалываться на вилку.

– Я давно знакома с ним, – признается сестренка. – Мы в одно время учились в Университете, хотя Атеро был гораздо старше меня по учебе.

– А он хороший кандидат?

– Более чем, – легко хмыкнула Заря, пристально глядя на мои попытки сразиться с ужином. – Он мужчина красивый, знатный, богатый. Каждая девушка империи мечтает о таком.

– Ларион тоже, – замечаю я и с победной улыбкой загоняю чертову морковь в безвыходное положение на тарелке. – Он ведь тоже знатен и все прочее.

– Да, – вздыхает девушка. – Может, мне и правда стоит обратить на него больше внимания.

– Но если он тебе не по сердцу, тогда скажи об этом сразу, – советую я, пережевав овощную беглянку. – А то матушка с батюшкой просто объявят тебе о скорой свадьбе и велят выбирать фасон платья.

Заря отложила вилку с достаточно громким звоном, чтобы выразить свое разочарование, и посмотрела прямо на меня.

– Мама что-то говорила об этом?

– Нет, – закачала я головой. – А ты планируешь ждать, пока она что-то скажет?

Мои слова заставили девушку задуматься и замереть на мгновение. Нахмурив брови, сестренка серьезно произнесла, глядя перед собой:

– Я не вижу себя супругой господина Красавина, хотя он, безусловно, идеальный кандидат.

– Тогда пора донести эту мысль до родителей, – спокойно советую я, несмотря на слюнявчик на груди. К сожалению, мои упражнения с едой не всегда успешны и уже несколько нарядов оказались испорчены соусами и прочими кулинарными изысками.

– А тебе он нравится? – интересуется Заря, глядя при этом мне в глаза. Это она делала крайне редко, как я успела заметить. Надо подумать.

– Он веселый, всегда улыбается, – пожимаю я плечами, чтобы не выдавать более взрослых причин. Их ведь надо обосновывать. – Вчера принес сладости, но мне мало досталось.

– Добрую половину уничтожил батюшка, – весело хмыкнула Заря.

– Если родители сосватают меня за него – я буду не против, – легко отвечаю, будто школьница.

– Марина, брак – это не куклы со сладостями и не прогулки в парке, – осторожно произносит сестренка, явно желая меня вразумить. – Очень важно выбрать правильного мужчину, который будет опорой в жизни. Как у мамы с папой.

– Но у Людмилы Семеновны никого нет, – вдруг вспоминаю я огненноволосую тетку.

– Это правда, – соглашается Заря. – И поэтому она вынуждена сама заботиться о себе.

– Она громкая, активная и кажется счастливой, – с улыбкой замечаю я.

– Но и она когда-то была невестой, – грустно отзывается сестренка. – Мама говорила, что жениха тети Люды назначили послом в Атию, и они должны были справить свадьбу в один из его отпусков, но что-то случилось и мужчина женился на другой.

– Что? – вполне взрослым голосом спросила я, забыв придать ему наивный флёр.

– Это было давно, – отмахивается Заря. – Тогда как раз умерла императрица Урсула и отношения с Атией испортились.

– Зато она с тех пор свободна, – вздыхаю я, чувствуя, что в этом мире такая судьба весьма привлекательна, но для подобного нужны деньги и, желательно, в золотом эквиваленте.

Итак, сестренка не позабыла свою детскую мечту и все-таки намерена выйти замуж за Атеро. Что думает по этому поводу парень – неясно. Скорее всего, вообще не думает. Ужин закончился, и я бесконечно рада, что не облилась и не испачкалась. По моей нынешней жизни – это уже прогресс, черт возьми. За почти два месяца заточения в доме я устала и достаточно зла на себя. Время идет, словно улитка, а моя цель всё так же далека, как носороги от Аляски.

Ларион Красавин и правда милый мужчина. Светловолосый и светлоглазый, он приходит с улыбкой и часто смешит рассказами о, казалось бы, обыденных вещах, но то, как он это делает, меня забавляет. Конечно, основные призывные взгляды кавалер бросает на Зарю, что и неудивительно, девушка чудо как хороша – и лицом, и телом, да и душою не уродина. Но сестренке он явно безразличен. Что ж, это тоже неплохо! Если у них принято дарить на свадьбу кристалл – ну, вдруг! всякое же может быть! – то тут вообще шикарно. Явись я в дом Красавиных в образе Эммы – не видать мне реликвии как собственных ушей, да и в образе Кати тоже – наследник графа и университетская училка – мезальянс, как ни гляди. А тут все ровно: он – будущий глава рода, я – богатая наследница благородного дома – считай, невыполнимая задача осилена, и "Нинка, привет!". Глубоко дышу, вновь вышагивая ночью вокруг своей кровати. Как бы узнать о кристалле?

На следующий день у нас с визитом вновь Ларион. Смешливый рассказ о добытых для нас сладостях забавляет, и я весело смеюсь, пока Заря пытается делать вид, что она серьезная взрослая женщина. Чтобы перетянуть его внимание на себя, прошу кавалера прогуляться со мной на застекленной веранде. В воздухе уже пахнет весной, и дождик за окнами сменил танец снежинок. Глядя на лужи в графском саду, я вдруг понимаю, что время так быстро летит.

– Ларион Борисович, а можно вопрос? – максимально невинно спрашиваю я, пока мы медленно вышагиваем вдоль окон гостиной, где осталась Заря с матушкой.

– Конечно, – благосклонно соглашается кавалер, бросив тоскующий взгляд на сестренку.

– Я совершенно случайно услышала, что в вашей семье хранится реликвия, – восторженно сообщаю я, будто разговор идет о единорогах. – Это так волнующе и… значимо. Вам несказанно повезло!

– Эм… Откуда у вас такие знания, Марина Дмитриевна? – озадаченно интересуется мужчина, замерев на месте.

Знаю я об этом из болтовни красавинской прислуги еще со времен путешествий с Эммой и Аланом, но Лариону об этом знать необязательно. Тем более, лучшего момента отвлечь мужчину и не найти – в гостиной неожиданно появился с визитом Атеро.

– Мне рассказала нянюшка, – доверительно шепчу я. – Она меня предупредила, что это секрет. Но вам же можно сказать. Вы ведь всё знаете.

– Правила диктуют мне хранить семейную тайну, – осторожно начинает Ларион, с сомнением глядя на меня.

– Я никому не скажу, – клятвенно обещаю с восторгом в глазах. Вполне себе настоящим. – Я не говорила об этом родителям и сестре.

– Это очень хорошо, – кивает кавалер, очевидно, гадая, кто болтает о кристалле.

– Расскажите мне: какой он? Он большой? Красивый? Переливается на солнышке? – медленно шагаю с мужчиной за ручку, решая сразу две задачи: добыча информации и упражнения для ног.

– Марина Дмитриевна, – чуть опешив от напора, останавливается Ларион, но сразу же продолжает покорно вести меня по веранде, не замечая конкурента в гостиной. – Кристалл – большая редкость, и он надежно спрятан.

– Но вы же достаете его по праздникам? – коварно интересуюсь я, держа кавалера так, чтобы он не заметил волнения Зари и её сияющих глаз.

– К сожалению – нет, – хмыкнул объект допроса. – Праздников много, а реликвий в государстве слишком мало.

– Это правильное решение, – киваю я вполне без шуток. – Особенно в такое время.

Вздохнув, мужчина впервые стал серьезным. Пока он глядел сквозь завесу дождя на обширный сад Крыловых, я успела заметить его обеспокоенность. Ларион был военным, но наш дом в форме не посещал. В этот момент я поняла, что веселость была лишь щитом, за которым пряталась истинная натура и характер наследника Красавиных. Впереди мужчину ожидали битва и неизвестность.

– Волнуетесь? – тихо и серьезно спрашиваю я, откинув наигранную наивность.

– О чем? – с милой улыбкой спросил он.

– О будущем? – пожав плечом поясняю я, шагая дальше под его крылом. – Говорят, нас ждет война с Атией, а вы – военный.

– За то время, что я служу Империи – спокойных весен было крайне мало, – как-то невесело хмыкает Ларион и, внимательно приглядевшись ко мне, с лукавой улыбкой уточняет. – Откуда вы знаете про… Атию?

– Мой папа заседает в Совете, – приподняв брови, отвечаю прямо. – И не держит секреты от семьи, а мы храним его доверие.

– Марина Дмитриевна, вы только что поделились со мной, – скопировав мою мимику, вставил кавалер.

– Но вы же верный страж государства, – шепчу я, придвинувшись чуть ближе. – Вам можно доверять.

– Сейчас такие времена – никому доверять нельзя, – в тон мне отвечает мужчина.

– Ну ладно, – будто сдавшись, вздыхаю я. – Тогда расскажите о реликвии! Вы собираетесь в тесном семейном кругу, выгоняете прислугу и любуетесь кристаллом, да?

Заметив мой неподдельный энтузиазм, Ларион хохочет. Отсмеявшись, он продолжает улыбаться, качая головой.

– К сожалению, такой традиции в нашей семье нет, но, очевидно, пора придумать, хоть и не с кристаллом, а с другими какими-нибудь ценностями.

– Украшениями графини? – весело предлагаю я, представив склонившихся людей над ларцом с камнями и золотом.

– Тоже неплохой вариант, – кивает кавалер. – Боюсь только, матушка будет не в восторге от столь пристального внимания к её сокровищнице.

– А для чего обычно используют кристаллы? – мягче спрашиваю я искренне. – Мне рассказывали, что это чистый источник магии Великого, но маги практикуются и без него десятки весен.

– Особого назначения для реликвии нет, – доверительно произнес мужчина, продолжая вышагивать рядом со мной и страхуя от падения. – Орден использует их для усиления своих способностей и укрощения Песков, драконы – для рождения сильных ящеров, а для всех остальных это престиж и броня.

– М-м-м? – недоуменно мычу я, когда горло немного сковало.

– Обладающий кристаллом неуязвим для воздействия магии, – спокойно рассуждал Ларион. – Даже яд может не подействовать на того, кто обладает реликвией. Раны затягиваются быстрее, не мгновенно, но значительно скорее. Ходят поверия, что того, кто защищен священным минералом, практически невозможно убить – нужен особый яд. А, и как же я мог забыть – кристалл дарует долгую жизнь.

– Насколько долгую? – удивленно интересуюсь, взглянув в глаза собеседнику.

– Скажем так, простой человек сможет прожить три жизни, – хмыкнул кавалер. – Маг и дракон – две.

– Почему? – искренне изумляюсь я.

– Наверное, расход больше, – пожимает плечами господин Красавин.

– Ваш батюшка планирует прожить больше одной жизни? – лукаво уточняю я.

– В нашей семье кристалл выполняет охранную функцию и то в случае необходимости, – откровенно признался мужчина. – Мы передаем минерал на хранение той, что вынашивает наследника рода. После разрешения от бремени и восстановления графиня должна вернуть реликвию.

– Это обязательное условие передачи камня? – скептично спрашиваю я, вспоминая, что Ларион еще даже не граф.

– Да, – кивает кавалер. – Глава рода заключает сделку с женой перед тем, как наделить ту кристаллом, и после принимает реликвию обратно на хранение.

Вот же пападос! Мало того что у Красавина еще отец полон сил, так еще и надо залететь, чтобы тебе доверили на время реликвию! Что-то мне подсказывает, что уйти в свой мир с добычей мне не дадут, даже при всех выполненных условиях. От разочарования я не могу продолжать притворяться наивной дурочкой. Сделав еще один круг по веранде, мы с галантным помощником возвращаемся в гостиную, где Заря сверкает глазами, глядя на спокойного Атеро. Чинное чаепитие заканчивается спустя минут пять, и оба кавалера покидают наш дом.

Вид графини Крыловой говорил о том, что и она заметила симпатию младшей дочери и активно о чем-то думала. Видимо, складывала капитал приданного с возможным титулом Драдела, ведь слухи пока не подтвердились и Атеро не назван официальным наследником. Заря полна надежд и даже открыто сообщила матери, что светловолосый мужчина из Тайной канцелярии ей понравился больше, чем бравый военный Красавин.

– Ты уверена, дочка? – с сомнением уточнила Софья Алексеевна, когда в моей комнате вновь собралась вся семья.

– Да, – как можно более спокойно ответила сестренка. – И потом, Марине явно по душе Ларион.

Вместо ответа я неопределенно качаю головой. Да, кавалер хорош с любой стороны, кроме той, что нужна мне. Я не готова на беременность и рождение ребенка. Да, к тому же, оставить свое дитя тут, а самой уйти домой и что? Всю жизнь думать: не проклинает ли меня собственный сын? Поежившись от волны мурашек, усилием воли прогоняю противную липкость из мыслей.

– Я узнал о семье графа Красавина, – вдруг спокойно встревает отец семейства, по обыкновению сидящий рядом с матушкой.

– И каково их положение? – сдвинув брови, серьезно спросила Софья Алексеевна.

– Вполне себе, но говорят, что казна их начала скудеть, – пожав плечами, ответил Дмитрий Константинович. – Если не предпринять мер, то в ближайшие три поколения семья будет в непростом положении. Времени у них предостаточно, но, видимо, решили подстраховаться заранее. Считаю это дальновидным.

– Да, – кивнула графиня, вновь задумавшись и поглядывая на меня.

– И вот еще, – произнес со вздохом огненноволосый мужчина, доставая из внутреннего кармана сюртука конверт и протягивая его супруге.

– Это?…

– Официальное приглашение для Марины ко двору, – с некоторым сожалением прокомментировал отец. – У нас неделя, чтобы подготовиться.

– Что ж, я ожидала что-то такое, но, надеялась, нам дадут больше времени, – хмыкнула Софья Алексеевна.

Меня приглашают во дворец? Зачем? Именно этот вопрос я задала родителям, сдвинув брови.

– Так полагается, доченька, – с нежной улыбкой ответила графиня. – Ты – молодая высокородная девушка, твое место при дворе и это официальное признание обществом, а также разрешение посещать балы и прочие мероприятия. Ты познакомишься с Императором и цесаревичем.

Ох, а вот последний персонаж совсем уж не вызывал восторга.

Глава 39

Новость о посещении императорского дворца меня взбудоражила: с одной стороны – я еще ни разу там не была, а с другой – хожу я плохо, какой мне делать реверансы. Принимать пищу на людях вообще не стоит пока начинать – стыда потом не оберешься для графской семьи. Позорить этих людей мне хотелось в последнюю очередь. Да и встречаться с сыночком императора такое себе удовольствие, если честно. Все дебаты проходили в моей голове, пока Каролина Генриховна со страхом в глазах инструктировала меня о предстоящем событии. Софья Алексеевна пригласила портних и заказала мне платье, попутно объясняя дворцовый этикет.

– Ох, нам хоть немного повезло, – вздыхала матушка, качая головой и разглядывая суетящихся вокруг меня швей. – Сейчас при дворе не соблюдается строгий этикет, но все же нормы кое-какие остались.

– Почему? – недоуменно интересуюсь я, взглянув на неё через зеркало.

Впервые за два месяца я вижу свое отражение или, скорее, – Марины Дмитриевны. Почему-то раньше мне зеркал не показывали. Я уж думала, что со мной что-то не так, но нет. Вполне себе дочка Крыловых. Огненно-медные волосы папеньки и маменькины черты лица. Глаза, как у Зари – зеленые. Чего так волновались? Думали, что их дочурка хлопнется в обморок от вида своей взрослой моськи? А сиськи она бы не заметила, да?

– Император Александр не любитель протокола, – сдержанно ответила Софья Алексеевна, бросив взгляд на посторонних людей в доме. Намек ясен – поговорим в приватной обстановке.

Много позже, когда вся семья собралась у меня в комнате после ужина, батюшка задумчиво глядел перед собой, пока графиня взволнованно повторяла для меня предстоящую процедуру.

– Мариночка, ты предстанешь перед императором в полдень в саду, – начала Софья Алексеевна, глядя на меня во все глаза. – Это самое удачное время – обед уже закончен и все будут прогуливаться. Вроде бы и свидетели будут, но все же уединение какое-никакое обеспечено. Папа тебя представит, и по протоколу государь задаст несколько вопросов, хотя может и не сделать этого.

В этот момент матушка что-то вспомнила и, хмуро взглянув на мужа, спросила:

– Последние разы были не слишком уж любезны, да?

– Я не думаю, что нам стоит о чем-либо волноваться, – пожав плечами, возразил Дмитрий Константинович, принимая письма, поданные матушкой. – Заговорит – Марина ответит, нет – еще лучше.

– А что, он может так поступить? – недоуменно интересуюсь, тоже сдвинув брови.

– Легко, – тихо ответила мне Заря, но её всё равно все услышали.

– Порой Александр слишком занят, – тут же вставила графиня с улыбкой, пытаясь разрядить обстановку.

– А иногда просто злится, что его отвлекают от дел, – хмыкнул отец семейства, читая отчет из поместья.

– Парочку раз и вовсе прошел мимо представленных девиц, – весело напомнила сестренка.

– С тобой так было? – удивилась я, считающая, что монарх не должен так делать. Хотя откуда мне-то знать такие подробности?

– Нет, – улыбнулась Заря. – Меня император ни о чем не спросил, лишь окинул взглядом и тут же забыл.

– Другое дело – цесаревич, – вздохнула Софья Алексеевна. – Вот тут надо постараться произвести впечатление, ибо от его оценки зависит твоя судьба при дворе.

Ой, ёпте… Этот мудак мне нахрен не упал, тем более с его гаденьким нутром и любовью к садизму.

– Я бы не был так уверен в этом, – вновь хмыкнул Дмитрий Константинович, не отрываясь от послания. Заметив взгляды, направленные на него, мужчина опустил письмо. Посмотрев на жену, он глубоко вздохнул и спросил: – Что? У Марины не то положение, чтобы чего-то бояться. Ну, сама посуди, что может случиться, если встреча пройдет не слишком гладко? Её изгонят? Не пригласят на бал? Не позовут замуж? Ты сама целыми днями перебираешь кандидатов в мужья.

– Всё равно, произвести хорошее впечатление крайне важно, Дима, – настойчиво произнесла графиня, глядя в глаза мужу.

– Как скажешь, – весело хмыкнул огненноволосый батюшка Зари.

Через три дня после этого разговора, полных муштры и правил этикета, а также примерок и стояния на круглой платформе, я усаживаюсь в карету рядом с графом Крыловым. Матушка и сестра тоже с нами: устроились напротив и чинно сложили руки на коленях. Стараюсь сохранить присутствие духа и продолжаю обдумывать ситуацию с кристаллами. Наверное, делаю это чаще необходимого, чтобы не забыть, зачем я здесь. В прошлые разы, чего скрывать, действовала больше исходя из обстоятельств, в которых жили Эмма и Катя. С первой я объездила всю Имавиру и часть Скальты, а вот со второй…

Гоню от себя мысли о потере, вновь чувствуя фантомную боль в груди. Печаль мне не поможет добыть кристалл, а слезы и подавно. Кого они спасали? Стискиваю зубы и смотрю в окно на улочки Александрии. Широкие и чистые проспекты с яркими прилавками и зонтиками кафе, утопающие в цветах и витринах магазинов. Экипажи с отличительными знаками благородных семей перемешиваются с простыми каретами без броских украшений. По тротуарам вышагивают степенные матроны со служанками позади, чинно осматривая толпу и здороваясь со знакомыми. Зазывалы на каждом углу, мальчики с листками газет, кричащие последние новости. Этот город ничем не отличается от своих крупных собратьев из России девятнадцатого-двадцатого веков, только здесь повсюду видны следы магии: фонари без проводов и свечей, порхающие бабочки, распыляющие ароматы из парфюмерной лавки, переливы летающих колокольчиков, влекущие запахи вкуснейших угощений для прохожих и много еще чего, что я увидела лишь мельком. И тут впереди показался императорский дворец. Пока едем по широкой площади и выстраиваемся в ряд таких же гостей, я успеваю осмотреть здание или, как оказалось, лишь его первую часть. Дальше были сады, лужайки и даже рвы с поднимающимися мостами. Небольшая заминка перед магическим барьером – карета проезжает его медленно – оставляет после себя легкое чувство тошноты. И вот наконец дворец – красивое высокое строение с многочисленными окнами, колоннами и башнями. Чувствую, как сердце забилось в груди, хотя сама себе минуту назад говорила быть спокойнее.

Дальше меня ожидают лестницы, коридоры, залы, анфилады комнат, люди, занятые разными делами, несущие в руках папки и что-то обсуждающие украдкой между собой. Дам немного, но они тоже встречаются, кивают графине и спешат дальше. Вокруг царит атмосфера напряжения, ведь на носу битва, и впервые для нас это не просто разговоры. Матушка строго сдвинула брови и вышагивает позади нас с отцом. Зара составила ей компанию и тоже хранит серьезность, а я кручу головой по сторонам – мне всё интересно. Едва мы выходим в сад, я и вовсе в изумлении – тут настоящее лето, так что отдаем накидки поджидающим неподалеку слугам.

– Это все магическая иллюзия, – тихо произносит граф Крылов только для меня. – Александр не особо жалует зиму и осень, поэтому здесь вечное лето.

Матушка с сестрой теряются по дороге, сообщив, что будут ждать нас после у фонтана. Этот забег по коридорам серьезно утомил, так что с надеждой смотрю на ближайшую свободную лавочку. Затормозив у скамьи, умоляюще гляжу на Дмитрия Константиновича и тут же получаю заботливый кивок. Почти рухнув на деревянное сиденье, морщусь от слабости. Черт!

– Не волнуйся, дочка, – тихо произносит отец Зари, присаживаясь рядышком. – Всё будет легко и быстро. Мы просто подойдем к императору и поговорим о погоде и прочей ерунде. Скорее всего, спросит о твоем здоровье, и всё. Потом найдем своих, посидим у фонтана, поедим угощение и уедем домой. Думаю, для одного раза будет достаточно.

– Матушка говорила, что надо будет еще встретиться с цесаревичем, – уныло вещаю я, вспомнив слова Софьи Алексеевны.

– Вчера он отбыл в расположение армии, – отстраненно ответил граф, глядя куда-то в сторону. – Я бы не хотел, чтобы вы с Зарей вообще его видели.

– Что? – удивленно спрашиваю, приподняв брови.

Поняв, что проговорился, мужчина поджимает губы и дергает плечами.

– У Алексея дурная репутация, – нехотя признается Дмитрий Константинович. – Хотя это только слухи, но что-то их в последнее время многовато. Я бы предпочел, чтобы мои дочери не общались с ним близко.

Внимательно смотрю в глаза графа и понимаю, что он либо в курсе грязных делишек цесаревича, либо что-то подозревает. Отвожу взгляд и вздыхаю.

– Я больше волнуюсь по другому поводу, – произношу я, рассматривая мыски своих туфелек. А я еще удивлялась, почему меня одели в летнюю обувь ранней весной.

– Что тебя тревожит? – участливо спросил отец Зари.

– Вдруг я упаду перед императором, – грустно вопрошаю, представляя в голове свое эпическое падение. Обязательно же снесу еще что-нибудь по пути.

– Марина, посмотри на меня, – тихо просит граф, взяв меня за руку. Выполняю его просьбу и встречаю серьезный взгляд. – Ты – моя дочь, и этого никто не изменит и ничто не отменит. Я горд и безмерно счастлив сегодня вести тебя под руку в этом саду. Император – это просто человек, с которым предстоит знакомство. Вечером мы вновь соберемся семьей и обсудим прошедший день. Даже если ноги тебя подведут или скажешь что-нибудь глупое – я не стану любить меньше.

От силы в глазах Дмитрия Константиновича я замираю, слова обволакивают меня и словно делают сильнее, хоть я и неродная ему, но в этот момент мне так хочется стать его дочерью. Видимо, так чувствуются отцовская любовь и поддержка. Она другая, не такая, как у женщин. Будто скала, вырастающая за спиной, укрывает от бури и шквального ветра. В ней нет громких слов и пустых обещаний, она наполнена силой и уверенностью. Слезы вдруг сами набегают на глаза, и нос щипает.

– Не плачь, дочка, – с огорчением произносит батюшка, приобнимая меня и вытирая платочком мои щеки. – Твоя матушка отсечет мне голову, если узнает, что я довел тебя до слез.

– Мне бы не хотелось позорить вас при всех, – пищу я, как маленькая, сглатывая ком в горле.

– Знать и так нас не слишком любит, – вдруг хмыкнул граф Крылов.

– Из-за моей… болезни? – хмуро спрашиваю я.

– Из-за золотых приисков, которыми мы владеем, – весело поправил меня Дмитрий Константинович. – Сто весен назад тогдашний император Михаил пожаловал нашему обедневшему предку землю на отшибе империи. Позже выяснилось, что там огромные залежи драгоценного металла, но к тому времени прадед уже скупил все соседние участки, и с тех пор почти половина добытого золота Имавиры – Крыловская.

– А почему нас не любят?

– Потому что по закону надо бы заявить о находке, а уж потом покупать землю рядом, – хмыкнул батюшка. – Так что четвертое поколение нашей семьи считается не слишком… честными богатеями. А люди долго помнят упущенную выгоду.

Мы немного сидим в тишине, и я по капле чувствую успокоение. Выдыхаю напряжение и выравниваю стук сердца, концентрируясь на себе и солнышке, что греет сейчас мое лицо.

– Готова? – тихо спрашивает граф, взглянув куда-то в сторону. – Кажется, момент самый удачный – Александр не рычит.

Вскидываю голову и вижу неподалеку высокого мужчину. То, что это император, даже не стоит сомневаться. Украшенный темно-синий камзол, вышитый золотым узором, и мантия с золотыми цепями на плечах, а вдобавок тонкий венец с драгоценными камнями на голове. Монарх меня поразил. Я думала, что он уже стар, и видок у него соответствующий, но перед нами был мужчина лет сорока с небольшим с тронутыми сединой висками и окладистой короткой бородой. Александр был жгучим брюнетом с темными глазами под густыми прямыми бровями. Которые уже недовольно хмурились.

– Ваше Императорское Величество, – склонив голову, поприветствовал его Дмитрий Константинович, пока я приседаю в реверансе, держа отца за руку. Молюсь, чтобы выгнуться обратно и не распластаться прямо тут. – Позвольте представить вам мою старшую дочь – Марину.

– Наслышан, – коротко ответил монарх, и небрежным жестом руки мне позволили подняться.

С трудом выравниваюсь, чтобы встретить прямой и тяжелый взгляд императора.

– Как ваше здоровье, барышня? – ровно спрашивает Александр, а на лице не дрогнул ни единый мускул, зато глаза вцепились в меня стальной хваткой.

– После визита вашего лекаря – значительно лучше, – с улыбкой отвечаю я, молясь, что на этом всё.

– Тристан Альбертович мне доложил, – задумчиво произносит повелитель Имавиры. – Лечитесь хорошо, такие юные девушки нужны империи.

– Конечно, Ваше Императорское Величество, – киваю вновь, не выдерживая этой пытки взглядом.

То, что он дракон, вспоминаю, лишь когда Александр отходит в сторону и, широко шагая, стремительно исчезает за поворотом высокой изгороди лабиринта. Тяжелая аура мужчины будто давит к земле, выпивая досуха, взор способен выжигать клеймо на душе. Бр-р-р!

– Ну, вот и всё, – довольно произносит Дмитрий Константинович, ведя меня под ручку по саду.

– А что он имел в виду, когда сказал, что юные девушки нужны империи? – сдвинув брови, спрашиваю я, прогоняя дрожь по телу от встречи с монархом.

– Ничего, – хмыкнул граф Крылов. – Просто вежливые слова. Ты выйдешь замуж за достойного мужа и родишь наследников, которые продолжат род и прославят имя отца, а также послужат государству. Вот и всё.

Хах! Вот и вся роль женщины в этом мире. Просто прелесть, но ладно уж, я тут не за этим. Пока находим матушку и сестру, я вновь без сил и уже начинаю покачиваться на ногах от усталости. Это бесит, так что, рухнув на лавочку рядом с Зарей, я взбешена сверх меры.

– Как всё прошло? – скрывая волнение, спрашивает Софья Алексеевна, переводя взгляд с меня на мужа.

– Все прекрасно, – легко ответил батюшка, чуть прищурившись. – Не волнуйся.

– Мне удалось не рухнуть перед ним, – приподняв брови, вещаю сестре о своей победе.

– Молодец, – хвалит Заря с улыбкой.

Настроение у всех заметно поднялось, и разговор пошел о планах на оставшийся день. Внезапно замечаю в стороне группу женщин во главе с герцогиней Драдел. Их отличает сплоченность и… одинаковый цвет волос – все как одна пепельные блондинки.

– Кто это? – тихо интересуюсь я у Зари, кивнув на толпу похожих дам.

– Это невестки Татьяны Анатольевны, – также негромко отвечает сестренка, мельком взглянув на прогуливающихся женщин.

– Невестки – это же жены сыновей? – недоуменно спрашиваю я дальше. – Они что, женятся исключительно на блондинках?

– Нет, – хмыкнула Софья Алексеевна, услышав наш разговор. – Просто все Драделы – драконы, и после замужества у их избранниц волосы приобретают такой цвет.

– Или скорее теряют свой оттенок, – хмыкнул огненноволосый граф.

Атеро – дракон?! А?! От изумления я таращу глаза на Зарю с немым вопросом "ты знала?". На что сестренка лишь пожимает плечиками, типа "ну, да. че такого?".

– Нет, не сразу после свадьбы, – вдруг осекается матушка, задумавшись о чем-то. – Смена цвета волос – это признак беременности, кажется.

– Что? – продолжаю удивляться от всей души. Я все еще в шоке, культурно говоря.

– Да, – кивает Заря, будто мы обсуждаем погоду. – Лариса Михайловна еще около пяти весен после свадьбы была брюнеткой.

– Что с тобой, милая? – интересуется Софья Алексеевна, заметив степень моего аху… удивления.

– Драконы? – сиплю я, состроив максимально недоверчивую моську, забыв изображать пятилетнюю. – Драделы – драконы?

– Т-ш-ш, – кивнула Заря, подхватив мою руку и переплетя наши пальцы вместе. – Да.

– Как и император, – встрял отец семейства, стоя перед нами тремя, пока вокруг продолжали прогуливаться гости магического сада.

– И князь Громов, – поджав губки, добавила графиня, обмахиваясь веером.

Я провела с Атеро почти год бок о бок и даже не знала о нем такую подробность! Вновь взглянув на стайку веселых блондинок, пересчитываю их и понимаю, что герцогиня родила пятерых детей! А это значит… У Драделов дохера кристаллов. Драконы же размножаются с помощью магии или нужного мне минерала. Перевожу растерянный взгляд на Зарю, вспоминая о влюбленности девушки в парня, и сглатываю слюну. Ох, блять. Нет, только не так!

– Они все магички? – сиплым голосом спрашиваю я, желая ухватиться за последний шанс вычеркнуть Атеро из своего списка жертв.

– Нет, – легко ответила Софья Алексеевна, улыбаясь кому-то, кто махал нам издалека.

Черт! Черт! Черт!!! Только не Атеро! Я в прострации и резко теряю хорошее настроение. Мне надо обдумать все ходы. И чем больше пазлов складывается перед моими глазами, тем хуже мне становится. Я знаю Атеро, и втереться к нему в доверие будет несложно. Ненавижу себя за эти слова! У них куча детей, и каждая их невестка с белыми локонами, а значит, каждая – мать. И у них, скорее всего, есть кристаллы… Блять!

Дорога домой полна печали и раздумий, но кого мне обманывать, я просто ищу повод отказаться от нового подлого плана. Атеро! Это же Атеро! Разве я смогу поступить с ним так?! Охмурить и забрать кристалл? Оставшись наедине с собой в уборной, плескаю себе горсть воды в лицо. Минута уединения – это всё, что мне позволено, ибо служанки стерегут свою барышню, как зеницу ока. Устало падаю в кресло перед туалетным столиком, недавно появившимся в покоях, и отвожу взгляд от своего лица, пока Джейн вынимает шпильки из шляпки и распускает сложную прическу.

– Ох, госпожа, у вас такие красивые локоны, – щебечет девушка, водя щеткой по моим волосам. – Барыня Заря так любила расчесывать вас с самого детства.

Ловлю взгляд служанки в отражении и в недоумении хмурю брови.

– Давно… у нас работаешь? – шепчу я, чувствуя скованность в горле.

– Так с рождения, – кивает Джейн, укладывая мои волосы в две косы.

– Нет, – машу я головой, оценив результат. – Больше меня так не заплетай. Сделай взрослую прическу.

– Как скажете, Марина Дмитриевна, – тут же закивала служанка и уложила готовые косы в пучок у основания шеи.

Переодевшись в единственное темное платье, я с помощью Джейн спускаюсь в гостиную. Усаживаюсь на диван в ожидании гостей. Этот ежедневный цирк меня порядком достал, если честно, но деваться некуда – таковы правила жизни данного мира. Первый среди гостей – Ларион. Мужчина серьезно решил заиметь невесту с хорошим приданным и уверенно шел к цели. Лучезарно улыбнувшись нам с Зарей, Красавин направил всю свою харизму на сестренку. Та в ответ лишь скромно отвечала на эту волну обаяния. Внезапно в дверях возник еще один гость. Атеро. Цветов и сладостей нам не принес, в отличие от Лариона, зато мне достался очередной плюшевый шедевр.

– Большое спасибо, – хмыкаю, отложив презент в сторону.

Дальше идет светская беседа между мужчинами, графиней и Зарей, а я просто сижу и смотрю на бывшего студента. Закинув ногу на ногу, облокачиваюсь о край дивана и откидываюсь на спинку – спина болит нещадно. Атеро так изменился. Раздался в плечах, и лицо стало более взрослым. Мужественный подбородок и эти волны белых волос, что свободно лились по могучей спине. Мундир только добавляет ему веса и строгости, а перстни на пальцах и кулон на груди – скорее всего, какие-нибудь артефакты. Вдруг замечаю, как Атеро сканирует меня от мысков остроносых туфель, и мы встречаемся с ним взглядами. Я серьезна и даже печальна, но рада видеть его вновь. Против воли мягко улыбаюсь, вспомнив проведенные вместе часы в оранжерее Университета. Сегодня я не притворяюсь несмышленой девочкой, просто нет сил.

– Сегодня мы были в императорском саду и видели вашу бабушку и теток, – произношу, глядя ему в глаза. – Я заметила одну особенность, и мне стало очень любопытно.

– Что же именно вас так заинтересовало? – учтиво спросил беловолосый мужчина, пока матушка живо интересовалась рассказом Лариона.

– Цвет волос, – не отводя взгляда, уточняю я. – Мне объяснили, что когда девушка выходит замуж за дракона, волосы меняют свой цвет. Почему?

– К-х-м, – весело отзывается Атеро. – Не всегда случается подобное. Скажем так, это скорее семейная особенность Драделов.

– Расскажите, – прошу я, продолжая буравить его взглядом. Вот же ж! Столько времени вместе провели, а ты умолчал о такой подробности, что сам дракон!

– По традиции после замужества женщина проходит особый обряд, – уклончиво начал мужчина, также смело глядя мне в глаза, чем явно волновал Зарю. – Который и приводит к утрате прежнего цвета волос.

– Это как-то связано с кристаллами и беременностью? – прямо интересуюсь, а скорее допрашиваю.

– Кто вам рассказал такую версию? – удивленно склонил голову Атеро.

– Он, – уверенно произношу я, указав пальцем на Лариона, вызвав этим недоумение присутствующих.

Светская беседа незаметно сошла на нет, и все уже следили только за нашим разговором. Насмешливо взглянув на еще одного гостя Крыловых, Атеро приподнял брови.

– Марина Дмитриевна пожелала узнать о кристаллах, – пояснил Ларион, пожав плечами. – Я рассказал, как их используют драконы.

Софья Алексеевна с улыбкой начала более светскую беседу, но я поняла, что надо жать на педаль до конца, иначе сойду с ума от собственных мыслей и коварных планов. Мне надо знать наверняка.

– Лекари советуют мне чаще упражняться в ходьбе, – спокойно произношу, поднимаясь на ноги. – Господин Драдел, не соблаговолите ли сопроводить меня на веранду?

– Безусловно, – кивает Атеро и поднимается вслед за мной, предлагая свой локоть, и выводит из гостиной.

Взгляд Зари в этот момент печальнее, чем у брошенного щенка.

Глава 40

– Если честно, цвет волос невесток в вашей семье меня поразил, – мягко произношу, когда мы уже поговорили о погоде и расцветающей весне за окнами. – Вот я и поинтересовалась данным фактом.

– Вы не единственная в этом вопросе, – учтиво отвечает мужчина, глядя перед собой.

Сразу понимаю, что он выше, чем мне помнится. Неужели вырос с тех пор, как учил Катю танцам? Хотя скорее я ниже прежней соседки на сантиметров десять-двенадцать.

– Но согласитесь, это… занятно, – хмыкаю, чувствуя, что с прогулкой поспешила. За сегодня я выполнила свою норму, и ноги стали просить о пощаде. Не вовремя!

– Возможно, если впервые с этим сталкиваться, – лаконично отозвался Атеро, пожав плечом. – Я же вырос в семье, где это само собой разумеется.

– Ларион Борисович еще рассказал мне, что кристаллы помогают своим владельцам долго жить, а драконам еще и иметь сильное потомство, – с улыбкой подвожу к интересующей теме.

Черт! Дай мне убедиться, что у вас нет реликвии, и я буду спать спокойно!

– Долго жить, а также защититься от чужого магического воздействия и ядов, – ответил Драдел, будто цитируя книжку Каролины Генриховны.

– Вы – дракон, – прямо произношу, чуть прищурившись и остановившись, глядя в глаза шалопаю. – И у вас много дядюшек. Значит ли это, что ваша семья хранит реликвию?

– Откуда такое любопытство, Марина Дмитриевна? – насмешливо уточняет Атеро.

– Гувернантка рассказывает мне истории континента, – пожав плечами, выдаю самую простую версию. – Говорят, драконов осталось мало: правящая семья да князь Громов. И вот я сегодня узнала, что и ваша семья тоже обладает свойствами воплощения в огнедышащих чудищ.

– Это не совсем так, – учтиво улыбаясь, ответил Драдел, явно не желая общаться с пустоголовой девицей. – Наш род не с земель Имавиры, и драконы мы другие.

– Не сочтите за любопытство, – намекаю я, не давая увильнуть мужчине от беседы. – Если это не секрет.

Вдруг Атеро смотрит на меня и чуть хмурится. Я знаю, что у него отменная память, если не сказать больше, но мне волноваться незачем – какие подозрения к Марине Крыловой?

– Мои предки из северных территорий континента, – нехотя начал беловолосый мужчина, вновь двигаясь по веранде. Вцепившись в его крепкое плечо, стиснув зубы, вышагиваю и я. – Там иные порядки и… ритуалы.

– Это понятно, – согласно киваю, чтобы поощрить его разговорчивость.

– Я не знаю, какие традиции в других драконьих семьях, но в нашей они явно отличаются, – скупо произнес кавалер, и именно в этот момент мои ноги вышли из чата, а я почти оказываюсь задницей на полу.

Атеро молниеносно приходит помощь и поднимает меня, как принцессу, на руки, уже собравшись шагать в гостиную.

– Пожалуйста, не уносите меня в дом, – жалобно и с обидой в голосе бухчу я, и мужчина замирает на ходу, зорко глядя в глаза. – За два месяца я так устала от стен и пристального внимания. Можете побыть еще немного на свежем воздухе? Посадите меня на лавочку, если вам тяжело.

– Как пожелаете, – вздохнул кавалер и прошелся по веранде в ту часть, которая не так просматривается из гостиной.

После прошедшего дождя все мокрое, и скамейки не исключение. Мое легкое, воздушное платье вымокнет через мгновение, и мы понимаем это одновременно. Глубоко вздохнув, Драдел удобнее перехватил меня за талию и под коленями, чуть встряхнув, и замер, глядя на оживающий сад Крыловых.

Смотрю на мужчину и не могу сдержать улыбки. Да, боже, сколько времени мы провели в оранжерее! Конечно, он меня не узнаёт, но это не мешает почувствовать озорство в душе.

– Хм, а ведь она в чем-то права, – тихо произношу я, так как нахожусь в считаных сантиметрах от лица Атеро, обнимая за шею до кучи.

– Кто? – опасливо уточняет он, скосив на меня взгляд.

– Заря, – прямо сообщаю я, чтобы он хоть подумал о сестре, как о женщине. – Она считает вас самым красивым мужчиной.

– Так и сказала? – ровно уточняет Драдел, чуть прищурившись.

– Угу, – отвечаю, улыбаясь во весь рот. Ничего с собой поделать не могу. – Еще сказала, что вы не любите изюм.

В этот момент Атеро мрачно закатил глаза и отвел взгляд, но я успела заметить дрогнувшие в веселье губы. Сама сдержать озорства не могу и готова просто расхохотаться, до того комичным выглядел мужчина.

– Видимо, рассказала вам, почему, – проворчал он, все еще рассматривая сад.

– Нет, что вы, – уверяю я таким тоном, что сама себе не верю. Брошенного на меня короткого взгляда хватило, чтобы смех вырвался наружу.

– Не Заря, а зараза, – буркнул Атеро.

– Она ничего не сказала, просто велела убрать из угощений булочки с изюмом, – отсмеявшись, сообщаю я, не желая становиться черной кошкой между ними. – Вы и булочки не любите?

– Я спокойно отношусь и к первому, и ко второму, – легко ответил мужчина, мягко вздохнув. – Но предпочитаю другие угощения.

– Неужто ты полюбил сладости? – недоверчиво хмыкаю, отвернувшись в сторону сада.

Сейчас, впервые за два месяца, чувствую душевный покой. На мгновение кажется, что и Катя где-то поблизости. Просто уступила мне место.

– Нет, – доносится до меня ответ Атеро. – Но от пирога с яблоками я редко отказываюсь.

Шарлотка, ну, конечно. Приятные воспоминания из беззаботного студенчества.

– Каково это: быть ловцом шпионов? – тихо спрашиваю я, помня его недовольство.

– Напряженно, – коротко отозвался мужчина, после небольшого молчания.

– А каково быть драконом? – мягко интересуюсь, поняв, что о работе он говорить не будет.

– А каково проспать всю жизнь и очнуться взрослой? – вдруг прямо спрашивает Атеро, глядя мне в глаза.

Ох, ну этого я не ожидала, но тут же замираю и не отвожу взор. У него феноменальная память, и сейчас напортачить нельзя. Не забываем, кем этот мальчик теперь работает.

– Как очнуться от тяжелого сна, полного неясных образов и голосов, – отвечаю я. В этот момент мне хочется перетянуть его на свою сторону. – Родители думают, что я дитя пятилетнее, но вот мне так совсем не кажется. Чудится, будто прожила целую жизнь в другом мире, но она стерлась из памяти. И вот я тут: ничего не знаю о том, куда пришла, и не могу найти слов, чтобы сказать, откуда явилась. Так что, ответ на твой вопрос: сумбурно. А на мой ответишь?

Атеро молчал, цепко вглядываясь в мое лицо, чуть нахмурившись. Потом отвел взор и пожал плечами.

– Не знаю, как не быть драконом, – в конце концов отозвался он. – Родился таким и умру – тоже.

– Я вот смутно представляю, что могу вдруг превратиться в огнедышащего зверя, – невесело хмыкаю, не сумев скрыть свое язвительное нутро. Секунду назад я была слишком откровенна, и закрыться за мгновение также нелегко.

– Аналогично, – коротко хохотнул Драдел.

– Но?…

– Мы – водные драконы, Марина Дмитриевна, – с легкой улыбкой ответил Атеро, с прищуром наблюдая за моей реакцией. – По суше как простые люди ходим, а в морской воде – оборачиваемся.

– Ого, я о таком и не подумала бы никогда, – ошарашенно признаюсь, приподняв брови. – А это секрет? Мне надо его теперь хранить?

– Нет, тут тайны нет, – хмыкнул мужчина, не скрывая улыбки.

– Мне говорили, что на рождение одного дракона уходит целый кристалл, – доверительно шепчу, считая, что уже расположила его к себе. – Судя по количеству дядьев, ваш дедушка очень расточителен.

– Вы так настойчивы в своем любопытстве, – с легким укором мягко ворчит Атеро.

– Конечно, – серьезно киваю, но позже не могу скрыть озорства. – Должна же я что-то поведать сестре такое, чего она не знает. Представьте, какой у неё будет вид, когда она узнает, что все реликвии Имавиры, оказывается, спрятаны в Драделвуде.

– Мне нечем вас порадовать, Марина Дмитриевна, – не сдержал веселья беловолосый мужчина. – Для своих ритуалов нам кристаллы не нужны.

"ХУХ!!! Чего ж ты мне так долго голову-то морочил?! Я уж извелась тут на твоих руках. Или ты мне врешь?", – успевает промелькнуть в моем мозгу, как натыкаюсь на пристальный взгляд экс-студента.

– Я вам не лгу, – хмыкнул Атеро.

– Но разве это не досадно – не иметь реликвий? – тихо интересуюсь, чувствуя колоссальное облегчение.

– В вашей семье их тоже нет и, полагаю, граф не испытывает по этому поводу сильных мук, – насмешливо парирует кавалер. – Тут то же самое. Нам достает и своих преимуществ.

– Значит, атийцы тоже водные драконы? – задумчиво произношу, вписывая сей факт в общую струю мелодии, что складывается передо мной в этот раз. – Их много?

– Доподлинно неизвестно, – тихо отвечает Атеро.

Внимательно смотрю на него и вдруг замечаю тень волнения в глубине глаз.

– Вы будете участвовать в войне? – затаив дыхание, спрашиваю я.

– Обязан, – коротко кивает мужчина, как-то странно поглядывая на мои волосы.

– Господин Драдел? – раздается неподалеку недоуменный голос Софьи Алексеевны.

Обернувшись к графине, замечаю удивленную матушку и взволнованную Зарю. Сестренка растерянно глядит на Атеро и меня в его объятьях, но за мгновение берет себя в руки.

– Я снова упала, – досадливо и громко сообщаю, чтобы закрыть все домыслы о ситуации. – Но сидеть в гостиной не хотелось, так что Атеро Захариевич любезно поддержал мою идею подышать воздухом еще пару мгновений.

После взволнованных оханий матушки, меня все же возвращают в гостиную, где Ларион уже прощается с Зарей и покидает дом. Атеро так же вскоре откланивается, не удостоив пристального внимания сестренку. Девушка была печальна за ужином, и беседа с родителями в моей спальне прошла будто мимо неё. Батюшка вновь поведал о Совете императора и о ходе подготовки к войне, разгласив опасения чиновников, но я тоже слежу за сводками из дворцовых кабинетов лишь вполуха. Меня волнует Заря и её поникший вид.

– С тобой всё в порядке? – осторожно спрашиваю, чтобы не спровоцировать её, но добиваюсь лишь невнятного отнекивания.

Я прекрасно знаю причину её печали, но, кажется, ничего страшного не случилось. Ларион тоже носил меня на руках, и всё прекрасно. Даже Софья Алексеевна спокойно отреагировала на нас с Атеро, когда застала на веранде. Меня на руках таскали все четыре лакея в доме Крыловых, да и Дмитрий Константинович пару раз помогал спускаться в гостиную, когда я норовила свалиться кубарем.

Когда на дворе была глубокая ночь и я вновь вышагивала вокруг постели, ко мне пришла Заря. Тоскливо застыв в дверях моей комнаты, девушка смотрела себе под ноги, лишь тихо вздыхая.

– Не спишь?

– Как видишь, тренирую ноги, – ворчу я, ибо даже половины от обычной нормы не делаю, а уже трясусь как в лихорадке.

Служанка вмиг подскочила со своего стула и приготовилась оправдываться, что следит за мной, но я успела отмахнуться.

– Джейн, будь добра, оставь нас с сестрой наедине. Она присмотрит за мной.

– Но…

– Я посижу до твоего возвращения, – успокаиваю своего ночного стража.

– Да, барыня Марина, – кивает несчастная, понимая, что ей выпала недолгая передышка от неусыпного дозора.

– Помоги, – тихо прошу я Зарю и протягиваю руку для помощи, ибо ноги и правда устали сверх нормы. – Только давай сядем у окна? Я сыта по горло этой кроватью.

Сестренка спешно подходит ближе, и мы удачно преодолеваем расстояние до кушетки, на которой днем она вышивает или читает. Взглянув на вновь апатичную Зарю, я даюсь диву, ибо она такой в Университете не была. Я помню яркую, смелую, задорную девчонку, хитро окрутившую мечту других студенток. Сейчас же она устало сгорбилась, сложив руки на коленях. Я же, щадя свою спину, откидываюсь назад, локтем опираясь о подоконник, а до кучи еще и закидываю ногу на ногу.

– Что с тобой? – серьезно спрашиваю я, но получается с некоторой претензией.

– Марина… признайся, тебе нравится господин Драдел? – наконец-то интересуется сестренка, опять не глядя мне в глаза.

– Он хорош собой, воспитан и все прочее, но что ты имеешь в виду? – забавляюсь я, пожав плечами, заметив её метания.

– Сегодня Атеро был с тобой не таким, как… с другими, – потерянно произнесла Заря.

– А какой он обычно? – хмыкаю я, прекрасно помня этого шалопая.

– Сдержанный, серьезный, молчаливый, язвительный и…

– И?..

– Неулыбчивый, – договорила сестренка. – Я его таким не видела очень давно.

– Вы часто общаетесь? – нахмурившись, уточняю я, представив их встречи после Зимнего бала. Грудь вновь тянет от болта арбалета.

– Нет, – качает головой Заря. – Лишь пару раз. Сегодня я впервые за долгое время видела его в хорошем настроении.

– Мы говорили о тебе, – с улыбкой признаюсь, не желая продолжать её терзания. – Господин Драдел рассказал о том, как вы оба помогали в оранжерее, и даже поделился, что ты едва не разделась перед ним догола.

– Что?! – воскликнула Заря, распахнув свои зеленые глазки максимально широко.

– Это правда, или он так пошутил? – состроила озадаченную мордашку.

Вмиг девушка покраснела, и даже в тусклом свете ночников было заметно её морковное личико. Уши пылали до самых кончиков.

– Нет! – возмутилась сестренка. – Этот гад сказал, что мне под платье заполз паук!

– И что он пару раз окунул тебя головой в бочку с водой, – подливала я масла в огонь, ибо видеть Зарю поникшей вообще не хотелось. Сейчас эта рыженькая уже кипела праведным гневом.

– Вот врун! – рявкнула девушка, пыхтя от натуги.

– Вот такая ты запомнилась Атеро, – негромко произношу, заметив её ошарашенный взгляд. – Не тихой мышкой, а дерзкой особой, которая накормила его землей. Он улыбался, когда вспоминал тебя.

– Да? – с надеждой спрашивает сестренка, будто я раскрыла ей великую тайну.

– Угу, – киваю я. – А что за история с грызунами? Атеро назвал тебя заразой.

– Просто недоразумение, – стушевалась Заря, пряча улыбку.

– Ты любишь его? – спрашиваю скорее для неё, чем для себя. Передо мной и так всё как на ладони.

– Уже очень давно, – вздохнула девушка, успокаивая свой истинно огненный нрав, отраженный в буйном цвете волос. Пока я задумываюсь над этим, сестренка продолжает. – Впервые я увидела Атеро еще когда была совсем девочкой. Мы с папой посещали дом герцога в надежде на милость главы Тайной канцелярии. Они тогда поймали какого-то сильного мага и собирались казнить, а батюшка хотел, чтобы он помог тебе…

Её слова вызывают у меня ком в горле. Эти люди сделали столько, чтобы пробудить свое дитя, и что в итоге? Я? Да, вот же ж… жопа!

– Меня он взял с собой, видимо, чтобы разжалобить Кессера Давидовича, но всё тщетно, – горько хмыкнула Заря. – Сердце дракона не дрогнуло при виде маленькой девочки, и меня отослали в сад, где с книжкой сидел Атеро.

– Сколько тебе было? – спросила я, чувствуя, как сердце ухает в груди.

– Десять весен, – прошептала сестренка. – И с тех пор я ни на день не переставала любить его.

– Ни разу не взглянула на кого-нибудь еще? – недоуменно уточняю я и в ответ получаю уверенное мотание головы.

– Моё самое счастливое время – первая весна в Университете и оранжерея ботаники, – признается Заря, выдыхая свое волнение. Видимо, откровенничать на эту тему ей непривычно.

Опачки! А вот и интересующая меня тема.

– Там преподавала одна женщина – Екатерина Львовна, – губы девушки растягиваются в улыбке. – С ней всегда было весело. Атеро она тоже нравилась, хотя многие студенты замечали за ней странности.

– Странности? – озадаченно переспрашиваю, дернув головой.

– Иногда она разговаривала сама с собой, – хмыкнула Заря. – Могла разозлиться на то, что иных и не заденет, а порой не замечала то, за что другие преподаватели выдавали нагоняи. Она будто иначе смотрела на студентов, на растения и даже на ректора.

– Иначе?

– Она его любила, – вскинувшись, пояснила девушка, посмотрев мне прямо в глаза с каким-то вызовом. – И он её тоже. Очень.

– Откуда тебе это знать? – грустно спрашиваю я, осознав в момент, что Заря говорит о Кате в прошедшем времени.

Грудь вновь заныла от боли, а душа заметалась от вины. Ларский, наверное, уже забыл о моей соседке и завел себе новую "усладу плоти". Мужики они такие – вон из штанов, вон и из сердца.

– Я всё еще помогаю в оранжерее и не раз видела его там в одиночестве, – продолжает сестренка, вырывая меня из бури печали и злости.

– Что? – недоуменно переспрашиваю я. – А что случилось с… Екатериной Львовной?

– Её убили, – с сожалением ответила Заря, вышибая остатки надежды у меня из-под ног.

Я до последнего верила, что Катюшка выжила! В мире, где колдовство на каждом шагу! В самом Университете магии, черт побери! Она не могла так просто умереть!

– Никто так и не знает, кто это сделал, но ботанику с тех пор преподает сам ректор, – продолжила девушка, не заметив моих терзаний. – Я помогаю там и иногда слышу музыку.

– Музыку? – повторяю как болванчик. Притворяться не могу, лишь жадно слушать, потирая фантомную рану.

– У Екатерины Львовны был артефакт с дивными мелодиями, – закивала Заря, погруженная в свои воспоминания. – Такими прекрасными, что и не передать словами. Она часто использовала куб, когда мы работали с растениями, а после её смерти я лишь пару раз слышала ту музыку. Ректор иногда остается в оранжерее и скучает по ушедшей любимой.

– Ты не знаешь, так ли это, – шепчу я, чувствуя беспокойство. Сердце трепещет, словно пойманная в силки птичка.

– Старшие студенты говорили, что барон раньше ни одной весны без женской ласки не обходился, – скованно возразила сестренка, поведя плечами. – Мне с трудом в это верится, потому что я никогда не видела рядом с ним женщин. И слухов не было.

Ой, что-то мне совсем поплохело! Отвернувшись в сторону, я с трудом дышу.

– Я однажды видела его, – решила добить меня Заря. – Ректор сидел в глубине сада и слушал музыку, а магический образ Екатерины Львовны кружился перед ним в красном платье. Она смеялась, а он улыбался.

Меня начало трясти – я знала этот момент! Когда Матвей попросил Катю вновь надеть наряд с Летнего бала. Боже, помоги мне! Моё сердце сейчас не выдержит боли. Катюшка не должна была умирать!!!

– Мне её не хватает, – тихо призналась сестренка. – Она помогла очаровать Атеро, и, если честно, мне недостает её мудрых слов.

Слезы душат меня, и в отчаянии я не знаю, куда деться. Вина, словно яд, выжигает грудину. Подавив в себе бурю, продолжаю слушать.

– Те дни всё казалось простым и легким, – хмыкает Заря. – Атеро тоже был рядом, и мы часто ворчали друг на друга, но позже вместе смеялись, угощаясь лакомствами от Екатерины Львовны. Я даже не знаю, откуда она брала пироги, но в общей столовой их не подавали.

– Он рассказал, что любит шарлотку, – произнесла я, окаменев от переживаний.

Внезапно мы обе замолчали, погрузившись каждая в свои мысли. Я старалась не развалиться на куски от новости, что Кати и правда больше нет.

– Я прошу тебя, – вдруг сказала Заря. – Не отнимай его у меня.

В шоке гляжу на сестренку и замираю от слез в её глазах.

– Впервые он смотрел на кого-то с таким интересом, – продолжает девушка, схватив меня за руку. – Он улыбался и смеялся с тобой – это было слышно даже из гостиной. Я… Я не могу сражаться с сестрой против своего же сердца.

– Меня не интересует твой любимый, – мягко отвечаю и накрываю наши ладони вместе. – Но ответь на вопрос: а может ли наш батюшка из мести отказать Атеро, если тот решится на предложение?

– Что? – изумилась Заря, выпрямившись от этой перспективы.

– Ты сама говорила, что когда-то Кессер Драдел отказал нашему отцу, – напоминаю я, пожав плечами.

– Я…

– И тебе стоит поторопиться, – глубоко и размеренно дыша, советую я. – Он собирается уйти на войну.

– Но Атеро не служит в армии или флоте, – взволнованно произнесла девушка, приложив нежную ручку к груди. – Он же…

– Он – водный дракон, а бой будет в океане.

– Ты уверена? – расширив глаза, спрашивает Заря.

– Он сам мне это сказал, – пожимаю плечами, как бы говоря: "продаю, за что купила".

Словно в оцепенении сестренка покидает мою спальню, оставляя в еще более разобранном состоянии. Мысли о погибшей соседке все еще мучают, а воображение вдруг рисует тоскующего Ларского, и это истощает еще больше. Боже, что же я сотворила?! С ними обоими! Неужели я и Эмме испортила жизнь и просто не знаю об этом?!

Еле передвигая ногами, возвращаюсь к постели и валюсь туда, словно куль. Подоспевшая Джейн помогает мне улечься прямо и укрывает одеялом. Слезы тихо текут по вискам, впитываясь в волосы и подушку, а я просто смотрю в потолок.

Интересно, мне когда-нибудь полегчает, или я вечно буду винить себя в смерти Кати? Какая разница, если прошлого не воротить? Или же я могу за кристалл выторговать у Нинки жизнь прошлой соседки? Эта мысль, словно гром среди ясного неба, прошибает меня от макушки до пят, заставляя сесть прямо.

Если я добуду достаточно большой кристалл, то можно ведь поторговаться с ведьмой?

Чувствуя так много надежды, я уже представляла себе, что выпрашиваю у Нинки не только жизнь мамы, но и спасение одной души в Имавире. Осталось дело за малым – раздобыть не один, а сразу два кристалла.

Глава 41

Утро вечера мудренее, да? Вот и мой ночной план не учитывал кое-чего: у Красавиных был в наличии только один кристалл, а где отыскать еще – я понятия не имела. Вчерашние смелые планы истлели словно прах от времени, когда я трезво оценила ситуацию. В подавленном состоянии проходят уроки с Каролиной Генриховной, пока Заря печально читает свои книги неподалеку. Мысли сестренки также далеки от моей комнаты, как и мои поиски реликвии.

По идее я должна была учиться в классной комнате на третьем этаже, но чертовы лестницы – откровенная беда, так что моя жизнь это спальня, гостиная на первом этаже, куда я спускаюсь и поднимаюсь с чужой помощью, да изредка столовая, где я уже делаю успехи. Но, чего скрывать, огрехи случаются регулярно. Сегодняшний день идет по заведенному порядку, но в обед нас внезапно посещают оба интересных кавалера. Для меня – Ларион, для Зари – Атеро. Матушка часом ранее решается на быструю вылазку к портнихе, ибо до сего момента несла вахту подле меня, чудесно воскресшей и нарушившей все её планы. После короткой приличной беседы об улучшающейся погоде Атеро вдруг мрачно произнес, пристально глядя на сестренку:

– Заря… Дмитриевна, можно вас пригласить на небольшую прогулку по саду?

– Только не уходите далеко, – тут же вставляю я. – Матушка велела мне присматривать за младшенькой. Мы с Ларионом Борисовичем пока погуляем на веранде. Вы же не против?

– Эм… нет, конечно, – тушуется кавалер, видимо, чувствуя соперника и не желая давать тому больше шансов обойти себя.

Любезно предложив свой локоть Заре, Драдел вышел из гостиной, прошел сквозь крытую веранду и спустился к мощеной площадке со скамейкой перед небольшим лабиринтом из живой изгороди. В центре этого зеленого искусства располагался фонтан, пока еще не действующий ввиду прохладной погоды.

Мы с Ларионом медленно выходим следом и начинаем неспешную прогулку туда-сюда по патио, наблюдая за парочкой перед садом и останавливаясь в начале лестницы, ведущей в сад. Судя по всему, между моими бывшими студентами какая-то ссора. Атеро, сложив руки на груди, склонил голову к лицу Зари и, прищурившись, высказался, отчего девушка встрепенулась и что-то с жаром отрицает. Готова биться об заклад, что дело в "изюме". Даже могу по ролям прочитать их диалог: "Ты рассказала ей! Я говорил, что задушу тебя, если кому-нибудь скажешь?", "Я этого не делала!", "Не ври мне, бессовестная!". В этот момент рыжая жертва вдруг набирает воздух в легкие и, выставив указательный пальчик правой руки, переходит в атаку. В подтверждение своих слов, она до кучи ещё и тыкает в грудь беловолосому обвинителю. Кажется, светская беседа уже касалась почти снятого платья и выходок самого Атеро.

– Хм, они выглядят довольно забавно, – вдруг произносит Ларион, так же наблюдая со мной эту сцену. Голосов мы не слышали, зато жестами и мимикой наслаждались от души.

– Как влюбленные? – тихо спрашиваю я, намекая на чувства между этими двумя. Ну, с одной стороны они точно есть, даже если и не очевидны прямо сейчас.

– Скорее, как давно женатые, – с сомнением отозвался мужчина, пока Атеро на тычки лишь картинно закатил глаза и поджал губы, явно из последних сил сдерживая раздражение.

– Заря любит его, – мягко произношу я, понимая, что пора этого весельчака переманивать на свою сторону.

– Вы уверены? – осекшись, спросил Ларион, посмотрев на меня. – Она вам сама призналась?

– Если вы решили повоевать за сердце моей сестры, то, боюсь, эта битва давно проиграна, – хмыкаю, заметив, как Заря вновь распалилась и показала Атеро… фак, стремительно покинув сад.

Промаршировав мимо нас с кавалером, девушка скрылась в доме и с такой силой шваркнула дверью, что задрожали стекла на веранде. Заметив приподнятые в удивлении брови Лариона, я с натужной улыбкой произнесла:

– Это жест искренней симпатии.

Судя по тому, как Ларион приподнял брови еще больше, мне даже на грамм не поверили. Вдобавок это услышал Атеро, состроив самую скептичную мину, и покачал головой, типа: "Обе сестры с припездью!", покинул нас через сад, обойдя дом.

– Разве кто-то не должен следить за вами? – с некоторым недоумением интересуется мой кавалер, поняв, что и в гостиной никого не осталось: только смущенная Джейн, но служанка смотрела куда-то в коридор.

– А вы меня боитесь? – лукаво спрашиваю я, потянув мужчину на прогулку по веранде.

Пора начинать свою игру. Кристалл у этого пирожочка в кармане, так что стоит собрать сопли в кулак и без ошибок сыграть свою партию. И он мне в этом поможет. Не в ту сторону ты смотришь, Ларион Борисович, ой! не в ту.

– Уверены, что ваша сестра испытывает к господину Драделу симпатию? – насмешливо поинтересовался несдающийся "варяг".

– Абсолютно, – философски вздохнула я, вышагивая рядом с ним.

– Больше похоже на другое чувство, – хмыкнул кавалер с таким довольным видом, будто уже выиграл руку Зари у конкурента. – Не поймите меня неправильно, Марина Дмитриевна…

– Что бы вы предпочли, Ларион Борисович: вызывать в женщине сильные эмоции, пусть и не всегда положительные, или же не вызывать их вовсе? – перебиваю я, пока мой "кристалл" не поплыл в другую гавань.

– Эм…

– Вот именно, – насмешливо улыбаюсь я, приподняв одну бровь. – Когда мужчина небезразличен, женщина весьма бурно реагирует на его слова. И наоборот.

– Откуда в вас столько житейской мудрости? – хотел поддеть кавалер, но не смог скрыть удивления.

– Мне приходится очень быстро учиться, – пожимаю плечами, заметив, что мы забрели в дальний участок веранды.

Прекрасное место для моих коварных планов.

– Вы надолго задержитесь в столице? – начинаю я с главного – сроков. – Знаю, что империя скрытно готовится к войне, но такое количество военных в городе заметно даже мне из окон своей спальни. А они выходят в сад.

– Завтра отбываю в расположение армии, – чуть помявшись, ответил Ларион, покорно стоя рядом.

– И когда бы я об этом узнала? – с недоумением искренне интересуюсь, чуть отпрянув.

– Сегодня? – растерянно отозвался мужчина, сдвинув брови.

– Вас срочно вызывают? – с долей тревоги спрашиваю я, ибо все же это не шутка. – Я думала, будет задействован только флот.

– Восточная армия будет на кораблях в битве, Марина Дмитриевна, – тихо произнес Ларион. – Только это информация не для всех.

– Можете не переживать, я умею хранить секреты, – киваю я, сдвинув брови.

Вдруг атмосфера между нами меняется, и вместо насмешливого кавалера рядом со мной оказался военный, готовящийся к скорой битве. Лицо мужчины посуровело, и брови почти сошлись над задумчивыми глазами. Так, пора выскребать ухажера Зари из скорлупки и делать своим. Впервые мои ноги помогают, и я удачно имитирую очередное падение. Ларион ловко перехватывает меня и поднимает на руки.

– Ох, проклятье, – бухчу я для видимости, вновь оказавшись в ситуации принцессы. – Вы, наверное, уже устали от меня?

– Совсем нет, – с улыбкой отзывается кавалер.

– А я расстроена, – пряча глазки, шепчу в ответ. – Теперь вы отнесете меня в дом, а мне бы хотелось еще подышать свежим воздухом.

– С удовольствием помогу вам с этим, – добродушно хмыкает Ларион и застывает статуей.

– Давно хотела спросить, – негромко произношу я, подняв руку к его прическе и интимно касаясь затылка. – Ваши волосы, в отличие от остальных мужчин, достаточно коротки. Вы не следуете моде, как мой батюшка?

– Скорее это досадное недоразумение на тренировке, – чуть поежившись, ответил кавалер, скосив на меня взгляд. Да, я знаю, что попрала все нормы приличия.

– Расскажете? – с лукавой улыбкой наблюдаю за его дискомфортом.

– История не слишком интересная, – откашлявшись, произнес Ларион. – Боевой товарищ отрезал мне хвост, в который я собирал волосы.

– Наверное, ваши поклонницы были безутешны? – насмешливо кокетничаю я, продолжая поглаживать мужскую шею. А ты ведь красавчик! Почему я только сейчас замечаю это в полной мере?

– Мне об этом не сообщали, – весело хмыкнул мужчина, не став изображать ложную скромность, но уже прямо глядя мне в глаза. Ах, прогресс!

Смело смотрю в ответ, не отводя взгляд, и не скрываю коварной улыбки.

– Я понимаю, по какой причине вы ищете расположения моей сестры. Зная теперь о её привязанности к другому, планируете ли вы и дальше ухаживать за Зарей?

Видимо, моё выражение лица и то, что я говорила, не соответствовало друг другу, так что Ларион несколько опешил и часто заморгал.

– И что же вам известно о моих причинах? – попытался отшутиться мужчина.

– Что вы очень прозорливый и радетельный хозяин для своих земель и будущего титула, – кидаю я роскошного леща. – А также привыкли заранее просчитывать риски и ущербы для своей семьи.

– Что это значит? – уже серьезнее спрашивает он.

– Это значит, что лишь через пару поколений графскому роду будет нужна богатая невеста, – не переставая улыбаться и касаться Лариона, продолжаю я и уже более плотоядно оглядываю жертву. – Вы мне нравитесь, но я не готова сражаться в заранее проигранной битве. Тем более, с Зарей.

– Не скрою, ваша младшая сестра меня привлекает, – неуверенно начал Ларион, продолжая смотреть на меня уже более заинтересованно.

– Ей по душе другой, – пожимаю плечиком, говоря чистую правду.

– Отчего же она поощряет мои ухаживания?

– Оттого, что вы нравитесь мне, – хмыкаю я, приподнимая бровь.

Между нами устанавливается молчание, но мужчина не отводит взгляда, лишь чуть прищурился. Я так и слышу, как в его голове крутятся шестеренки.

– Ваша кандидатура интересна еще наличием кристалла, – честно призналась я, глубоко вздохнув и посмотрев на сад. – Как видите, моё здоровье оставляет желать лучшего, и лекари не дают никаких гарантий, что ситуация изменится. Я заполнена магией под завязку, но воспользоваться ею не могу, лишь передать детям. Как вам, кстати, перспектива появления в вашем роду сильного колдуна?

– Заманчива, – медленно ответил Ларион.

– Но своими силами я не восстановлюсь, – открыто давлю на нужные точки. – На сегодняшний момент вы единственный можете мне помочь. В брачную сделку ведь входит кристалл? Вы – помогаете мне вернуть твердую почву под ногами, а я принесу богатое приданое и подарю магию наследникам. Считаю это честной сделкой, а вы?

– А как же чувства? – насмешливо уточнил мужчина.

– Со времени моего пробуждения я выслушала массу советов, – хмыкаю я, с улыбкой глядя на кавалера. – И один из них: никогда не давать чувствам руководить собой.

Чтобы подкинуть потенциальному жениху больше пищи для размышлений, подтягиваюсь на руках и целую его. Вначале Ларион опешил и не ответил, так что пришлось томно пожурить:

– Ну, мне рассказывали, что всё делается не так.

После этого поощрительная ласка пошла уже по-взрослому: прижимали крепче и отвечали жарко, ближе к концу даже пылко. В какой-то момент я ощутила, что моё бедро поглаживают.

– Марина! Мариночка, ты на веранде? – раздался голос Софьи Алексеевна из дома.

Отрываюсь от мужчины и громко отвечаю:

– Да!

Взглянув на шальной вид Лариона, чуть смеюсь и поправляю его прическу, которую успела испортить. Длинный чуб придавал ему мальчишеский образ.

– Вы надолго покидаете столицу? – мягко спрашиваю, не скрывая удовольствия от своей маленькой победы.

– Надеюсь, нет, – хрипло отвечает мне потенциальный жених.

– Полагаю, у вас будет о чем подумать в разлуке. Буду ждать вашего ответа.

– Марина! Ты опять упала? – с сочувствием произнесла графиня уже сильно ближе.

– Да, матушка, – спокойно соглашаюсь с ней. – Ларион Борисович вновь спас меня от близкого знакомства с полом.

– Ох, господин Красавин, я вам так благодарна! – стрекочет Софья Алексеевна, махнув рукой, дабы указать нам путь в гостиную. – Лечение Марины всё затягивается, а может, и вовсе не имеет толку. Ума не приложу, чем же помочь делу.

Меня учтиво заносят в дом и усаживают на диван. Зари нигде нет, а Джейн делает вид, будто и не оставляла меня наедине с кавалером, что мне на руку. Графиня кивает головой, усевшись рядом со мной, пока Ларион Борисович раскланивается с хозяйкой дома. Поцеловав нам ручки, мужчина удалился, окинув меня задумчивым взглядом напоследок. Ну, что ж, потратим время на подготовку. Что бы ни решил к следующему визиту Ларион Борисович, он должен сделать мне предложение руки и сердца. Ноги и печени? В общем, я возьму любые части тела, если к ним прилагается кристалл!

– Что это с ним? – озадаченно интересуется матушка, явно заметив на лице кавалера дилемму.

– Увидел, как Заря любезничает с господином Драделом и осознал тщетность своих ухаживаний, – будто бы невзначай сообщаю я.

– Что? – удивилась Софья Алексеевна, но тут же успокаивается. – Да, я помню, что она отдает ему предпочтение, просто не думала, что уже определилась окончательно. Это проблема.

– Почему?

– Это сложно…

– Из-за того, что Кессер Давидович отказал отцу во встрече с колдуном? – тревожно спрашиваю я.

– Что? Откуда ты взяла эту глупость? – отмахнулась графиня. – Тут дело в ином, но для начала мне надо поговорить с вашим батюшкой. Если молодой Драдел придет просить руки, нам следует действовать осторожно.

На дальнейшие вопросы матушка не отвечала, а я задумала обновить гардероб, но у одной конкретной портнихи. Из-за малоподвижного образа жизни мысли толкались в голове, словно пчелы в улье, и пора выпустить часть из них на свободу.

За ужином я прошу родителей разрешить прокатиться по городу, на что закономерно получаю вопрос:

– Зачем?

– Почему бы и нет? – пожимаю плечами, старательно накалывая кусочки овощей на кончик вилки. – Разве я пленница?

– Откуда такие разговоры, Марина? – хмуро отвечает графиня. – Конечно, же ты не пленница, просто город опасен.

– Я буду не одна, – спокойно предлагаю альтернативу. – Заря может поехать со мной.

– А я могу? – с какой-то надеждой спрашивает Софья Алексеевна.

– Безусловно, – соглашаюсь с готовностью, ибо имею план.

– На этом и остановимся, – довольно кивнул Дмитрий Константинович.

Следующие дни мы с сестрой и матушкой разъезжаем по городу, болтая ни о чем. Мне интересно посмотреть на город и наблюдать за людьми. Обедаем в открытых кафе, коих предостаточно на улочках Александрии, заглядываем в книжные лавки, но в большинстве своем просто катаемся по городу. Я в восторге, а вот мои компаньонки не особо. Первой сдалась Заря, ибо вовсю готовилась к учебе, а спустя еще три дня – Софья Алексеевна. В сопровождении двух служанок и кошеля монет я впервые осталась без серьезных соглядатаев и покатила в дом Эммы и Алана.

Адрес я не помнила, но вот за дни, проведенные в карете, вполне себе рассмотрела улочки с мастерами портного искусства. Пара остановок и осторожных наводящих вопросов дали результат – я стою у входа в знакомый дом. Черт! Сердце колотится, и руки потные, как у школьницы.

– Госпожа, вы что-то хотели? Я могу подсказать! – вдруг раздается поблизости от меня.

Рядом со мной и служанками паренёк с курчавыми волосами и задорными зелеными глазами. Меня будто громом разразило – он так похож на… Алана и Эмму.

– Эм… Я бы хотела заказать пару платьев, – с улыбкой отвечаю я, отмахиваясь от шушуканий служанок.

– Конечно, – энергично кивает мальчишка, прибавив хода и открывая передо мной двери. – Прошу! Я сейчас позову матушку. Она в здешних местах лучшая мастерица!

В лавке всё знакомо и незнакомо одновременно. Я помню эти наклоненные полки для лучшей демонстрации ассортимента, где и сейчас лежали ткани, вышивка, ленты и тесьма с тысячей видов пуговиц, перьев и прочего. В другой части стоял прилавок с различным товаром, которым торговал Алан. Дышать вдруг стало трудно, ибо чувствую себя, будто попала домой после долгой дороги. Не сдержав набежавших слез, вытираю их перчаткой, как слышу тихий женский смех, и мгновение спустя из задней части дома появляется хозяйка.

Эмма.

От растерянности застываю и секунду не реагирую на вежливое приветствие. Практически сразу отмираю и лучезарно улыбаюсь, подходя ближе. Моя первая соседка изменилась. Фигура потяжелела, но с учетом возраста паренька, что сопроводил меня к матери, времени с нашей последней встречи прошло немало. Она такая же красавица с яркими глазами и пухлыми губами. От Эммы веет спокойствием и силой, так что беру себя в руки и смело произношу:

– Хочу обновить гардероб, но традиционный фасон мне не подходит. Уверена, что вы сможете мне помочь.

– Конечно, госпожа…

– Марина Крылова, – запоздало отвечаю я, поняв, что забыла представиться.

Вскинутые брови и частое моргание выдают женщину. Видимо, даже здесь слава обо мне успела пролететь.

– Что ж, Марина Дмитриевна, я всегда готова услужить столь высоким клиентам, – с сомнением в голосе отвечает хозяйка ателье. – Меня зовут Эмма Колтрейн. Вы уже знаете, как хотите выглядеть?

– О, да, – живо произношу я. – Мне до рези в глазах надоел этот наивный наряд, а также все светлые оттенки, в которых я похожа на зефирку. Спасите меня, Эмма.

– Ох, ну тогда прошу вас проследовать за мной, – с профессиональной улыбкой отзывается моя первая соседка, предлагая пройти в приватную часть лавки. – Генри, пригляди тут!

– Да, мамуль, – нараспев произнес веселый парнишка, буквально вприпрыжку вбегая в торговое помещение с яблоком наперевес.

Вхожу в часть дома, отданную под ателье, и вновь замираю на пороге. Я помню это огромное зеркало, стоящее у стены, и небольшую платформу, которую Эмма приобрела в последний момент перед моим исчезновением. Она с такой радостью покупала мебель сюда. А вот диванчик и кресла другие да и ковер тоже.

– У меня скромное заведение, – вдруг начала давняя подруга, которая и не подозревала обо мне.

– Меня всё устраивает сверх меры, – легко отмахнулась я, усаживаясь в мягкую мебель.

– Начнем с деталей вашего будущего наряда, – с учтивой улыбкой произнесла Эмма, беря в руки большой блокнот с прикрепленными листами.

Следующий час я детально описываю желаемые наряды, решив для начала заказать три платья. От того, какие именно фасоны мне нужны, Эмма не скрывая приподнимает брови, а за моей спиной и обе служанки, но я уверяю, что ничего страшного не произойдет. Никаких разрезов до бедра и нагромождения украшений, но все должно быть сделано по фигуре. А, и еще я заказала нижнее белье, самое фривольное, какое только найдет моя портниха. Надоели марлевые мешки с завязками под горлом!

Помимо дела, я жадно впитывала в себя жесты и мимику Эммы. Со стороны, наверное, я выглядела сумасшедшей фанаткой, но ничего поделать не могла. Мне было тепло в этой комнате и от самого голоса женщины, когда она уверенными жестами воплощала на бумаге мои идеи, тут же корректируя их и уточняя детали. Внезапно с задней части дома донесся шум и мягкий мужской голос, что-то терпеливо вещающий.

– Ох, прошу простить меня, – вскочила Эмма на ноги и, подойдя к двери, плотнее её закрыла. – Кажется, муж вернулся домой.

– Всё в порядке, – сглотнув ком в горле, отвечаю я, услышав знакомый тембр. – Здесь я – гостья, а вы – хозяйка.

– Благодарю, госпожа Марина, – зардевшись, кивнула швея и вернулась на свое место.

– Вы давно замужем? – осторожно спрашиваю я, желая пообщаться на любые темы.

– Пятнадцатая весна не за горами, – с улыбкой хмыкнула Эмма, вновь что-то поправляя в эскизах. – Готовы определиться с цветами?

– Зеленый, красный и синий, – твердо указала я пальчиками на рисунки платьев, обозначив, в каких оттенках хочу пошить наряды. – Темные, глубокие и насыщенные. Ткани, напротив, – легкие и тонкие.

– Вы уверены? – удивилась портниха. – Это… очень смело. Обычно такие оттенки предпочитают замужние госпожи.

– Я хочу, – пожимаю плечами, отбрасывая сомнения своей портнихи.

– Как вам будет угодно, – кивнула Эмма, соглашаясь с моим выбором.

– Оплата в три этапа, – деловито сообщаю я, заметив, что за окном становится темнее. – Завтра к вам прибудет кошель из особняка графа Крылова и два по мере выполнения заказа. Какова стоимость ваших услуг?

Хозяйка ателье чуть прищурилась, взглянув на три готовых эскиза, и назвала приемлемую цену. Ударив по рукам, я засобиралась. Решив прикупить для домашних угощение, заглядываю в соседнюю лавку и приобретаю сладкую сдобу. Чувствуя, что ноги уже плохо слушаются меня, стою, опираясь на руку Джейн.

– Вы уверены, госпожа? – тихо спрашивает служанка, пока наша карета делает круг по кварталу из-за невозможности встать на оживленной улице.

– В чем? – рассеянно спрашиваю я, заметив в окнах лавки Колтрейнов массивную мужскую фигуру Алана.

Закрывая на ночь ставни, он с интересом вслушивался в слова стоящей позади него Эммы. У них явно всё хорошо, и от этого на душе становится светло. Хотя бы с этими ребятами я не поступила как мразь.

– В платьях и месте…

– Это плохой район? – удивленно переспрашиваю я, не отрываясь от семейной сцены.

– Нет, что вы, Марина Дмитриевна, – тут же осеклась Джейн. – Просто он для обычных горожан, как все лавки здесь.

– Если правильному человеку дать шанс – он может очень удивить, – отстраненно отвечаю я, глядя на закрытый дом Эммы и Алана.

Я помню их счастье на этом пороге и восторг первой соседки при виде этих окон. Мне все равно пора что-то менять в гардеробе, так почему не довериться знакомым рукам.

Дома меня ждал строгий допрос, ибо задержалась я прилично, а возница еще и успел отправить посыльного с запиской, где именно застряла дочка графа Крылова, так что пришлось держать ответ по всей форме: и про ателье, и про гардероб, и даже про купленные сладости.

– Дима! – резко произнесла Софья Алексеевна, строго взглянув на мужа.

– Что? Очень вкусно! – возмущенно оправдался граф, утирая с усов сахарную пудру.

– Тебе все вкусно, что запрещено! – ворчливо ответила хозяйка особняка.

– Да, раз у нас уж вечер откровений, то я планирую выйти замуж за Лариона Борисовича, – решила я выложить до кучи. – Он отбыл в расположение Восточной армии, так что с его возвращением жду ответа.

– Ответа? – удивленно переспросила Заря, сидевшая рядом со мной, пока её родители в шоке смотрели на нас.

– Ну, можно сказать, что я попросила его жениться на мне, – беспечно отвечаю я, глубоко вздохнув.

Глава 42

– Я не совсем понимаю, зачем…

– Потому что семья Лариона Борисовича единственная во всей Имавире, кроме императорской, доказанно владеет кристаллом, – терпеливо произнесла я в который раз, пока под разными соусами мне задавали один и тот же вопрос. – Моё выздоровление затягивается, а реликвия вполне способна вернуть силу ногам. Вы уже со всех сторон обсудили кандидатуру этого мужчины и одобрили как жениха для Зари. Даже его желание жениться на приданном не отпугнуло вас ввиду будущего титула. Мне здоровье нужнее, а сестренка явно не особо впечатлена улыбками господина Красавина, в отличие от меня. Так почему не я?

Горжусь собой за твердость в голосе, да и вообще за то, что смогла все это выговорить на одной спокойной ноте. Посмотрев на растерянную графскую чету, я не нахожу открытого возражения, скорее попытку найти отговорку, но и тут их старания терпят фиаско, так как супруги, переглядываясь, продолжают молчать. Заря, напротив, затаилась с блеском и неким восхищением в глазах. Да, мне хватает смелости воевать за то, что считаю своим.

– Просто мы не планировали так скоро выдавать тебя замуж, – смущенно признался Дмитрий Константинович, сведя брови в одну линию. – Предполагалось, что ты поживешь еще пару весен с нами. Мы ведь только недавно воссоединились.

– А ты уже замуж собралась, – с некоторой обидой в голосе вставила Софья Алексеевна. – Мы не готовы.

– А когда обычно девушки заключают брак? – осторожно интересуюсь я.

– В двадцать две весны, – мрачно отвечает сидящая рядом Заря, давно отложившая свитки из Университета. – Поэтому-то мама и донимает меня с женихами. Я должна была давно стать невестой, но это крайний срок. В моем возрасте некоторые уже детей нянчат.

– Допустимый возраст для замужества – двадцать весен, – нравоучительно произнесла графиня, поджав губы. – Из-за учебы Зорюшка припозднилась, да и привередлива слишком.

Кинув быстрый взгляд на сестренку, я прекрасно вижу её скрытое недовольство. Мне известны её причины столь долгого просеивания женихов – Атеро по гостям небось не шлялся и барышням ручки не целовал. Из-за меня графский дом уже почти десятину не принимал гостей и парочка не виделась.

– А сколько мне весен? – коварно спрашиваю я, намекнув на этот нюанс.

– Двадцать семь, – удивленно ответил Дмитрий Константинович, оторопело взглянув на жену.

– Вам не кажется, что я уже скоро и женихов-то не найду, – хмыкаю я, наслаждаясь всеобщей растерянностью. – Или мне придется довольствоваться откровенными стариками да сомнительными вдовцами, изводящими своих жен. У барона Захарьева, кажется, такая репутация? А уж среди высокородных семей с холостыми мужчинами так и вообще… трудности.

Хотела сказать "швах", но точно не смогу потом объяснить значение этого слова правдоподобно. Так что приподнимаю брови типа "не видите – я права!".

– Но если Заря желает стать супругой Лариона Борисовича, то я с готовностью уступлю ей, – заканчиваю свою тираду из аргументов.

– Не желаю, – серьезно отвечает сестренка, твердо глядя на родителей. – Я дам согласие только на брак с господином Драделом.

– Зорюшка, прошу, подумай еще раз, – вдруг взволнованно лепечет Софья Алексеевна.

Да что тут происходит?

– Мне бы не хотелось так рисковать тобой, дочка, – тревожно вставил Дмитрий Константинович. – Мы знаем, что он тебе по душе, но это слишком большой риск. Не для того мы растили тебя, чтобы отдать в такую семью. Марина только-только пришла в себя…

– Ни за кого больше не пойду! Я говорила это раньше и повторю снова: я люблю Атеро и лишь ему буду женой!

Высказавшись, сестренка резко встает и стремительно покидает спальню. Именно в этот момент моя челюсть решила отвалиться, а глаза – выпасть из орбит. Судя по реакции родителей – это не первый такой выпад.

– Ну, что нам с ней делать, Дима? – заломив ручки, вопрошает графиня, всё еще глядя в пустой дверной проем.

– Одумается, – с сомнением вставил отец семейства.

– Так вы знаете, что она уже давно влюблена в Драдела? – изумленно восклицаю я, раскинув руки.

– Да, – ворчит Софья Алексеевна. – С самого детства она только про него и твердит, но не понимает, что замужество в семье герцога – рок.

– Почему? Атеро… Захариевич не выглядит тираном или деспотом, да и семья их кажется счастливой, – непонимающе произношу я, пожав плечами.

– Каждая девушка, выходящая замуж за кого-то из Драделов, знает, что рискует всем и даже собственной жизнью, – приложив ладошку ко лбу, вещает матушка. – Опасность ходит рядом с этими мужчинами словно тень.

– Из-за работы? – кривлюсь я в недоумении.

– Из-за… семейного проклятья, – глухо отвечает графиня.

– Глупости всё это, – покачал головой Дмитрий Константинович.

– Да? – скептично уточняет Софья Алексеевна. – А как тогда объяснить смерть Елены Федоровны?

– Кто это? – недоуменно интересуюсь я, не желая верить во что-то столь сверхъестественное. Хотя, о чем это я? Тут магия и драконы: резонно предположить, что и проклятья тоже имеют место быть.

– Матушка Атеро, – нехотя отвечает графиня.

Оба родителя мнутся и переглядываются, явно не желая обсуждать тему, но я не отступаю.

– Так что там с проклятьем? – напоминаю, скривившись от недовольства.

– По легенде та, что выйдет замуж за водного дракона, умрет вместе с его последним вздохом, – кисло отозвалась Софья Алексеевна.

– Прям каждая невестка Драделов померла одновременно с мужем? – еще более изумленно спрашиваю я, делая огромные глаза.

– Ну, нет, – замялась графиня.

– Слова проклятья звучат иначе: "Та, что отдаст сердце дракону, умрет с его последним вздохом", – поправил Дмитрий Константинович. – Говорят, что если брак действительно по любви, то есть угроза. Так что Драделы заключают брак по расчету, ибо любить – опасно.

– А что за история с матушкой Атеро? – задумчиво уточняю я, складывая всё услышанное.

– Старший сын Кессера Давидовича – Захария – служил вместе с ним и наравне с братьями, – рассказал граф, углубившись в память. – Но на одном из рядовых заданий они попали в засаду, и мужчина погиб, а…

– …А его жена в тот же миг упала замертво в гостиной их городского дома, – мрачно закончила за него Софья Алексеевна.

– Это не может быть совпадением? – в замешательстве предполагаю я, разведя руки в стороны.

– За последние сто весен это четвертый случай в их семье, – отстраненно вставил Дмитрий Константинович. – Больше похоже на закономерность.

– И поэтому, прекрасно зная о чувствах Зари, вы предпочитаете игнорировать их? – киваю я, не понимая, как бы сама действовала в этом случае.

– У нас не так много детей, чтобы ими столь легко жертвовать, – хмыкнул граф.

– То есть лучше категорично отказать и выдать за нелюбимого человека? – с сомнением уточняю, пожав плечами.

– Выйдет замуж, родит детей и забудет про свою юношескую влюбленность, – отмахнулась Софья Алексеевна.

– Может быть, а может, и нет, – скептично качаю головой. – Но что будет с Зарей, если вы настоите на браке с другим мужчиной?

– Дети очень сильно меняют приоритеты женщины, – настаивала матушка. – К тому же впереди битва, исход которой еще никому не известен.

Произнеся последние слова, графиня поднялась на ноги и, сделав знак мужу следовать за ней, собралась покинуть мою спальню. Дмитрий Константинович покорно выполнил её требование.

– А если она уже отдала ему свое сердце? – сдержанно произношу я, пытаясь в последний раз убедить высокородных родителей. – Что если она, так и не испытав счастья, упадет замертво в нашей гостиной? Не лучше ли Заре хотя бы недолго побыть счастливой?

– Обещаю, что подумаю над твоими словами, если молодой Драдел придет просить её руки, – со значением кивнул граф, закрывая за собой дверь.

Я судорожно выдыхаю и приваливаюсь спиной к окну, потирая свой лоб. Таких подробностей о семейке Атеро я не ожидала. Ну и выбрала же Заря себе задачку со звездочкой. Вспомнив слова самого экс-студента, что они женятся по расчету, исключая чувства, то многое становится понятным. Я бы тоже избегала участи стать причиной смерти любимого человека, но отказываться при этом от счастья… жестоко.

Глубокой ночью ко мне вновь приходит сестренка, пока я вышагиваю под присмотром Вивьен. Намекнув служанке на небольшой перерыв в дозоре, приглашаю одетую лишь в ночнушку Зарю подержать меня за руку. Сама одета так же легко.

– Ты знала про проклятье? – ворчливо спрашиваю я, морщась от тремора в ногах.

– Да, – тихо отвечает агнец на заклание, крепко держа меня за руку. – Всегда.

– И тебя это не пугает? – удивленно пялюсь на спокойную девушку.

– Я не отношусь к этому, как к проклятью, скорее… как к судьбе, – философски пожимает плечами Заря.

– А то, что он работает не в самом спокойном месте и постоянно рискует собой, а значит, и женой? – взволнованно намекаю я на всё нюансы их возможного союза.

– У меня было много времени, чтобы смириться с этим фактом, – вздыхает сестренка, медленно вышагивая рядом со мной. – Цена не выше и не ниже любого другого союза с драконом.

– А… Огнедышащие отнимают магию или иссушают кристалл, а водные так и вовсе отнимают жизнь и цвет волос, – кисло выдаю я, пыхтя от слабости. – Прелестно, ничего не скажешь!

– Ты серьезно насчет Лариона Борисовича говорила, – замявшись, спросила Заря. – Он настолько тебе понравился?

– А что в этом удивительного? – хмыкаю в ответ. – Он красив, родовит и весел. Вдобавок Красавин военный, а значит, вечно будет отсутствовать в армии, считай, я большую часть времени буду предоставлена сама себе.

– Кто тебе такое сказал? – хмуро интересуется сестренка, помогая забраться на кровать. На сегодня хватит прогулок.

– Служанки болтают, – тихо отвечаю, поняв, что чуть не спалилась. Семья Крыловых до сих пор считает меня малолетним дитя. – А разве это не так?

– В целом, да, но все же не совсем, – с сомнением отзывается Заря, присаживаясь на край постели и беря меня за руку. – Марин, брак – это серьезно. Ты должна быть уверена в мужчине, с которым пойдешь в храм Великого. Какой он? Добрый, честный, храбрый, справедливый и так далее. Нельзя относиться к такому вопросу легкомысленно.

– Не полюби ты Атеро, Ларион подошел бы? – лукаво уточняю я.

– Наверное, – задумчиво отвечает девушка. – Все же надо признать, что родителям он тоже нравится.

– Значит, я не делаю ошибки в выборе жениха, раз всем он по душе? – открыто хихикаю.

– Нет, не делаешь, – сдалась с улыбкой Заря. – Просто мы привыкли считать тебя только нашей и не готовы делить ни с кем. Мысль, что ты станешь чьей-то женой – шокирует.

– Почему ты редко смотришь мне в глаза? – вдруг спрашиваю я, поймав встревоженный взор сестры.

– Как-то в детстве я подняла твоё веко и увидела темноту, – тихо ответила девушка. – Это страшно напугало меня, и, возможно, я все еще не верю в то, что ты на самом деле вернулась. Боюсь, что увижу ту тьму еще раз.

Что ответить на это? Она точно увидит, ибо после свадьбы и передачи кристалла я свалю домой. Вновь стало не по себе, так что просто крепче хватаю Зарю за руку и пожимаю ладошку в поддержке.

– Я сегодня говорила с родителями, и папа обещал подумать над твоим замужеством, если господин Драдел придет просить твоей руки.

– Если…, – горько усмехнулась сестренка. – Атеро этого не сделает.

– Ты так уверена? – скептично уточняю я. – Кажется, он тоже был расстроен вашей ссорой.

– Его ничем не пронять! – недовольно отмахнулась Заря, повернув личико к окну и яркой луне на небе.

– Так уж и нечем? – с улыбкой дразню я. – Ларион Борисович говорит, что лучший способ сподвигнуть мужчину на предложение руки и сердца – сыграть в игру.

– Какую? – удивленно и заинтересованно спрашивает девушка, вновь глядя на меня.

– При встречах чередовать симпатию и холодность, а также показать, что у него есть конкурент, – хмыкаю, заметив недоверчивый взгляд Зари. – Хотя, может, Ларион и слукавил.

– Когда-то давно мне дали совет, – отстраненно произнесла сестренка. – Тогда тоже надо было показать влюбленность в другого, но не играть, а дружить с Атеро.

– Хороший совет, – киваю я, сглотнув ком в горле. Она вспоминает Катю. – Можно действовать похоже и сейчас.

Девушка погружается в раздумья, а я вновь в свои вьетнамские флешбэки с арбалетом.

– Как думаешь – получится? – с надеждой спрашивает Заря.

– Я не знаю, – честно отвечаю, пожав плечами. – У меня в этом опыта нет, но звучит неплохо.

– Если только Атеро еще придет, – вздыхает сестренка как-то мрачненько.

– Тебе не кажется, что в твоем плане слишком много "если"? – интересуюсь я с усмешкой.

– Всё зависит от того, как ты себя чувствуешь, – чуть замявшись признается Заря.

– А?

– Мы вынуждены сидеть дома из-за тебя, – беззлобно поясняет девушка, пожав плечами. – В иной ситуации у меня было бы больше поводов для встреч с Атеро.

– Как чудненько, что я стала причиной твоего затворничества, – фыркаю я, всплеснув руками.

– И пристального интереса, – поправила сестренка. – И как ты себя чувствуешь?

– В целом – лучше, но на танцы не спешу, если ты об этом, – с кислинкой отвечаю, поморщившись. – Прости за неудобства.

– Марина, о чем ты? – с укоризной спрашивает Заря. – О таких "неудобствах" мы с родителями мечтали больше двух десятков весен. Если ты думаешь, что в нашей семье принято каждый вечер проводить вместе, то спешу тебя уверить – нет. Я давно привыкла развлекать себя сама. Матушка очень часто посещает балы, вечеринки и прочие светские мероприятия, а отец может пропасть в каком-нибудь мужском клубе или вообще во дворце задержаться по делам. Так что то, что он ужинает с нами ежедневно – второе чудо в этом доме за последнюю весну.

– Мне казалось, они так близки, – с недоумением кошусь я на девушку.

– Они, бесспорно, очень любят друг друга и часто болтают до утра, – кивает она. – Но то, что ты видишь, – это не наша обычная жизнь.

– А какая у вас "обычная жизнь"?

– Папа вечно занят делами, – вздыхает Заря. – Он – советник императора, и порой его вызывают во дворец даже среди ночи. Мама – графиня, и этим всё сказано, наверное. От неё ждут, что она будет блистать в обществе, а это бесконечные приемы, визиты и учтивые улыбки папиным врагам. Не раз я слышала, как он её инструктировал: с кем стоит общаться, а с кем больше нет, кого куда пригласить, а кого игнорировать, и бывало, что мама бунтовала, но в итоге всё равно делала, как он хотел.

– Почему?

– Они – граф и графиня Крыловы – одно целое и всегда вместе в любом деле, – пожимает плечами сестренка. – Никто не должен даже знать, что между ними можно посеять раздор. Папа – мамина сила, а он – её. Что бы ни произошло – наши родители всё обсудят и выберут одну линию поведения, так что их разговоры – тоже часть стратегии.

– А ты? – осторожно спрашиваю я.

– А я – их дочь, – с улыбкой вздыхает Заря. – Как и ты, так что от нас ждут благоразумия.

– Благоразумия? – уточняю я. – Скорее уж покорности.

– Не без этого, – хмыкнула девушка. – Мы должны выйти замуж за подходящих мужчин и усилить папин политический вес.

– Он метит высоко? – интересуюсь я, сразу представляя какие-нибудь выборы и речи перед электоратом.

– Наш отец уже давно является одной из влиятельных фигур при императоре, – горько вздыхает сестренка. – Но подобных ему при дворе несколько, и между ними всегда противостояние, так что не все кандидаты в мужья подходят нам. Кто-то нейтрален, и брак позволит такого человека склониться к отцу, а кто-то даже не подойдет представиться.

– А Ларион?

– Он как раз из тех, кого отец хотел бы видеть в своей фракции, – хмыкнула Заря. – Граф Красавин стар и отошел от дел, а твой кавалер молод и уже удачно демонстрирует себя на военном поприще. Если он проявит себя в грядущей битве, то станет заметной величиной.

– Что с Атеро?

– Тут всё сложнее, – поникла девушка, вновь отвернувшись к окну. – Драделы не вступают ни в одну из групп влияния при дворе, их работа – выявлять шпионов в каждой из них, так что они намеренно держат нейтралитет. Тайная канцелярия всегда стоит особняком в делах императора – они присутствуют при каждом совете, но не имеют права голоса. Их задача – докладывать о расследованиях и исполнять приказы Александра.

– Что же должно произойти, чтобы Атеро сделал тебе предложение руки и сердца? – немного скептически спрашиваю я, понимая, как именно расположены фигуры на шахматной доске.

– Чудо? – без особой надежды предположила Заря.

– И ты все равно продолжаешь его любить, – покачала я головой, высказывая это не вопросом, а свершившимся фактом. – А он – посещать наш дом.

– Полагаю, больше он не придет, – прошептала сестренка, медленно поднимаясь на ноги и покидая мою спальню. – Спокойных снов, Марина.

– И тебе тоже, – успеваю ответить, когда дверь уже закрывалась за девушкой.

В следующие дни мы по моей просьбе посещаем несколько мероприятий, где я по большей части отсиживаюсь в стороне или, натянув улыбку, молчу. Маменька погрузилась в привычный мир, с поправкой на мои слабые ноги, а Заря отвлеклась от уроков. Атеро больше не появлялся у нас дома, но мы пару раз видели его в ресторане и на единственной прогулке в парке.

Две примерки нарядов у Эммы показали, что я не ошиблась и первая соседка отлично справилась с заказом. Нынешняя мода с завышенными талиями мне нравилась, но совершенно не подходила к моим целям. Выглядеть тумбочкой от середины груди до самых туфель мне не улыбалось – нужно было не только привлечь внимание, но и закрепить за собой Лариона, чтобы он пошел к графу Крылову с идеей женитьбы. Ждать полгода помолвки и еще год свадьбы – меня совершенно не устраивает. Заказанные у Эммы наряды оказались совсем иного рода. Синее платье было бальным, подчеркивающим узкую талию (еще бы – двадцать два года не жрать!) и с широкой юбкой. Воротник стойка с впечатляющим узким вырезом и рукавами три четверти. Зеленое состояло из двух частей: самого платья с юбкой солнце-клёш от бедра до пола и тонкими бретелями на плечах, а также жакета на пуговицах от горла до середины бедра. Оно настолько мне понравилось, что я тут же заказала еще парочку схожего фасона, но других цветов. А вот красное было изюминкой на случай упорства со стороны кавалера. Основной цвет – красный, но, по сути, наряд состоял из двух оттенков: алый и белый. Едва я надела его и взглянула в зеркало, на губах тут же появилась коварная улыбка – то, что надо! Создавалось впечатление, что платье полностью красное, но… уже расшнурованное и готовое упасть на пол, являя под собой белую сорочку. Пенные кружева и вышивка по лифу и рукавам были только на светлой части наряда, а вот красная ткань являлась своеобразным чехлом, при ходьбе позволяя мелькать ноге в белой "сорочке". Открытым же оставались только плечи и декольте, но провокации оказалось хоть отбавляй.

Графиня Крылова, увидев этот наряд, пришла в ужас.

– Марина, это…

– Красиво? – успела вставить я, заметив в зеркале ошеломленное лицо Софьи Алексеевны.

– Безусловно, в нем есть свое очарование…

– Я так рада, что вам понравилось! – восклицаю я, широко улыбнувшись. – Мне вот именно о таком мечталось!

– Ну, если ты так хочешь…

В голосе матушки Зари читалось смущение, пока она продолжала разглядывать скандальный наряд.

– Я даже не знаю, куда его уместно надеть, – с сомнением пропищала графиня.

– Почему? – продолжаю веселиться я, прекрасно видя затруднения светской львицы. – Оно куда скромнее тех, что носите вы! Здесь открыто гораздо меньше.

– Скромнее – это не про этот наряд, – сдержанно отозвалась Софья Алексеевна, но внесла-таки очередной платеж и одобрила заказы на новые наряды, подобные зеленому.

– Меня смущает лишь ткань, – посетовала графиня Крылова. – Не слишком ли она тонка?

– Так лето же, – пожимаю плечами.

В целом платья подчеркивали мою фигуру от груди до бедра, демонстрируя все изгибы. Для тех, кто привык к тумбочкам без талии, определенно будет что оценить. Спустя еще десятину мой гардероб пополнился обновками, включая туфли без каблука, бельё, удобный (относительно, конечно) корсет для поддержки поясницы, шляпки, перчатки, а также полусотней лент для волос, шпилек и прочих мелочей, так необходимых барышне в столице империи.

В первый же день, как встретила в нашем доме гостей в зеленом платье, ко мне перестали относиться как к ребенку, и принесенные очередные зайцы застыли в руках дарителей. Да-да, мальчики, детей тут больше нет! Я принимаю ухаживания только кристаллами! Когда же к нам явился с визитом господин Красавин, я была во всеоружии и нацепила самую соблазнительную улыбку на лицо.

– Добрый день, Ларион Борисович, я вас так ждала, – честно признаюсь, едва мужчина появился на пороге.

Судя по тому, что на сидящую рядом сестренку он даже не глянул, а сразу же широко улыбнулся мне – я близка к кристаллу как никогда.

Глава 43

– Как ваша служба? – с улыбкой спрашиваю, вновь прогуливаясь по веранде с долгожданным кавалером.

– В некоторых вопросах лучше, чем ожидал, в других – хуже, чем надеялся, – хмыкнул Ларион, медленно шагая рядом со мной. – А как ваши дела?

– Я сменила наряды и перестала выглядеть как пятилетнее дитя, – серьезно сообщаю я. – Это заметили другие мужчины и, наконец-то, прекратили дарить мне зайцев, чему я крайне рада.

– И сколько кавалеров у вас появилось за последнее время? – лукаво уточнил главный претендент на руку и сердце графской дочери.

– Заметно прибавилось, – с улыбкой отвечаю и, взглянув на мужчину, добавляю. – Ларион Борисович, пока вы отсутствовали, я призналась родителям, что предложила вам брак. Меня серьезно отчитали и велели принести извинения, а также не обращать внимания на совершенный мною промах.

Кстати, это чистая правда. Мозг выедали мастерски!

– Где-то в глубине души вы должны простить мне незнание законов этикета, – продолжаю я, демонстрируя несогласие с тем, что произношу.

– А вы сами, как считаете? – насмешливо уточнил мужчина, правильно поняв мой посыл.

– Лично я считаю, что всё это чушь собачья, – от души высказываюсь я, поморщившись до кучи, но, встретив взрыв хохота от Лариона, тут же успокаиваюсь.

– Вы не разочаровали меня с ответом, – хмыкнул он, едва отсмеявшись. – Я принимаю ваши извинения и уверяю, что пришел с самыми серьезными намерениями.

– Сегодня? – удивленно спрашиваю, приподняв брови максимально высоко. Вот это готовность!

– Очевидно, что я не вовремя решился, – весело отшутился кавалер, лукаво глядя на меня. – Как жаль.

– Лично я бы приняла предложение, а вот папенька – нет, – невесело напомнила я. – Вам придется повременить с разговором, иначе родители посчитают его вежливостью на мою откровенность. Пусть забудут о моем промахе, а чуть позже вы огорошите их тем, что нашли меня идеальной супругой. Как вам мой коварный план?

– Блестяще, – хохотнул Ларион, покачав головой. – Никогда бы не подумал, что стану участвовать в сговоре с целью женитьбы! Да еще с кем? С самой нареченной!

– А вот мне кажется, это абсолютно в вашем духе, – встречно смеюсь я, помня о проделках этого кавалера в бытность студентом.

– Вполне возможно, – продолжил забавляться мужчина, пока мы прогуливались по веранде.

На приличном расстоянии от нас маячила Джейн. Не заметить этого было крайне сложно.

– Как видите, мои промахи успешно купируются, – не прекращая улыбаться, сообщаю я. – Вполне вероятно, опасаются, что я вновь сделаю вам предложение.

– Резонно, – хмыкнул мужчина, не утратив хорошего настроения.

– Но мне бы хотелось определенности в будущем, – продолжаю, встав так, чтобы нас видели со спины, но не слышали. – Вы согласны на моё предложение?

– А вы? – спокойно спросил Красавин, внимательно взглянув на меня. – Я подхожу вам на роль мужа только из-за титула и кристалла?

– Меня ваш титул интересует в последнюю очередь, – не удерживаюсь от шпильки. – Но скрывать не стану, для отца наш брак так же выгоден, но, в основном, я выбирала по иным критериям.

– Я вам нравлюсь, я помню, – хмыкнул Ларион, будто это малозначимая деталь.

– Хорошо, – вздыхаю, уловив суть претензий. – Расскажите мне о себе. О том, какой вы на самом деле и каким планируете быть мужем. К чему надо быть готовой вашей жене, не невесте.

– Это достаточно серьезный разговор, – поежился мужчина, сведя брови.

– Я планирую свою жизнь – разве здесь есть место для шуток? – парирую я, получая удовольствие, загоняя кавалера в неудобное положение. – Будьте со мной предельно откровенны. Позже сможете легко сказать: "я предупреждал".

– Хм, мне еще не приходилось смотреть на себя в таком ключе, – честно признался Ларион.

– Будь вы на моем месте, сочетались бы браком с наследником графа Красавина, командующим второй дивизии Восточной армии Его Императорского Величества? – легко дразню я.

– В этом браке, безусловно, у вас будут плюсы, – с сомнением начал мужчина, явно задумавшись над вопросом.

– Но?..

– Но служба отнимает у меня много времени, и еще неизвестно, как закончится нынешняя кампания, – глубоко вздохнул Ларион.

– Давайте представим, что битва уже окончена, – предлагаю я игру в предположения.

– По роду деятельности мне надлежит находиться в расположении Армии, – с заминкой продолжил мужчина, качая головой. – И мне бы хотелось, чтобы супруга…

– Была рядом с вами, – догадалась я, зыркнув исподлобья.

– Жены высшего командования размещены с лучшим комфортом, – тут же уверил меня жених.

– Не сомневаюсь, – мрачновато усмехаюсь. – В противном случае достопочтенные офицеры будут спать с простыми солдатами.

– Со временем я планирую подать в отставку и заняться делами графства, – свободнее продолжил Ларион, вздохнув, будто ждал нескорой пенсии.

– Судя по вашим словам, у меня будет задорная жизнь в походной палатке, а позже в деревне, где из развлечений – ярмарка раз в десятину, – кисло пробормотала я, прекрасно зная об укладе в родном имении жениха.

– Дивизию расквартировывают в приличных городах, – с усмешкой поправил меня мужчина, не сдержав улыбки. – И до возвращения к семейным делам я планировал приобрести дом в столице и поселить вас тут.

– А вы?

– Приобрету портальный артефакт и буду часто навещать вас, – уверил Ларион с теплотой в глазах. – Заскучаете – поживете неподалеку от родни, в иных случаях – буду рад, если составите мне компанию в расположении Армии.

– Жены офицеров так делают? – откровенно интересуюсь я укладом жизни боевых подруг.

– Да, они не обязаны разделять все тяготы службы Его Величества, но скрашивают солдатские будни своих мужей, – лаконично ответил вояка.

– А чем еще они занимаются?

– Эм… Пьют чай, ходят в гости и за покупками, – с затруднением отозвался мужчина.

– И всё? – с удивлением уточняю я, приподняв брови. Неосознанно примеряю на себя столь необременительный образ.

– Кажется, да, – тушуется кавалер.

– Ларион Борисович, поздравляю, мы с вами оба понятия не имеем, как быть вашей женой, – искренне ворчу, не понимая, что от меня ждет этот человек. Взглянув на жениха, встречаю веселье в его глазах.

– Марина Дмитриевна, обещаю, что это не будет так уж сложно, – хмыкает мужчина. – Полагаю, когда вы сблизитесь с другими женами офицеров, они помогут разобраться с новой ролью.

– Мне сложно представить, что живу по чужим лекалам, – отстраненно отвечаю, прекрасно понимая, что полноценной женой я точно не стану.

От этого обмана на душе образуется камень. Будто краду у него кристалл. Хотя почему "будто"? Так и есть! Или же я могу немного задержаться здесь? Имавира так прекрасна, да и время тут бежит иначе. Не могу я уйти, не дав ничего взамен, ну, кроме приданного. Да и граф с графиней Крыловы не заслужили такого удара еще раз. К тому же так скоро.

– Я не завишу от общественного одобрения, – спокойно продолжаю говорить, почувствовав, как застыл стоящий рядом воин. – В мире есть лишь несколько человек, чье мнение меня действительно интересует. И со дня свадьбы одним из таких людей будете вы. Ларион Борисович, как вы на самом деле хотите построить семейную жизнь?

– Мне бы хотелось сохранить с вами хорошие отношения на долгие весны, – чуть задумавшись, ответил кавалер. – Я понимаю, что со временем всё меняется и супруги идут каждый своей дорогой, но я буду рад, если мы сможем дружить в конце концов.

Опачки! А вот это уже интересно! Конечно, говорить о любви в нашем случае – совсем не дело, но и откровенно намекать, что со временем каждый будет гулять сам по себе, тоже как-то… жестковато.

– И как скоро вы планируете стать мне просто… другом? – с легкой усмешкой уточняю я, не удержавшись от колкости.

– Как только вы сами этого пожелаете, – лаконично отозвался Ларион.

Ох, ты ж ситуевина! Мне открыто говорят, что пойдут налево после свадьбы. Деловой подход, ничего не скажешь!

– А если я не сделаю этого? – насмешливо продолжаю допрашивать жениха.

– Клянусь всегда проявлять к вам уважение и почитать ваши идеалы, – с кивком ответил мужчина, сощурившись.

Н-да, разговор совсем не романтичный вышел. Хотя я хотела поиграть с кавалером, но наткнулась на циничный отпор. Что ж, меня это устраивает. Любить я и сама не обещала, да и не собиралась, но все же немного меня это покоробило. Невеста я или где?

– Полагаю, мне не стоило вам такое говорить, – с сожалением заметил гость графского дома.

– Отнюдь, Ларион Борисович, вы были открыты, как я того и желала, – задумчиво киваю. – Мне в вас это импонирует, и я благодарна за доверие.

– Вы шокированы, – констатировал факт мужчина.

– Скорее осознаю реальность, – невесело поправила я. – Все браки таковы, как будет наш?

– Да, Марина Дмитриевна, – уверенно ответил Ларион. – Ваши родители являются редким исключением. Как правило, супруги сохраняют прочную связь до рождения наследника, но позже никто не требует от женщины излишних жертв. Если же муж настаивает на рождении еще детей, то это обговаривается дополнительно.

– И вы не будете ждать от меня верности? – с усмешкой спрашиваю я, разглядывая кавалера.

– Мне бы хотелось интересовать вас дольше положенного, но я реалист и понимаю переменчивый дух женщин, – уклончиво ответил он.

– Только женщин? – уточняю я, сохраняя язвительную улыбку на лице. Ничего с собой поделать не могу.

– У мужчин это скорее спортивный интерес, а вы склонны вкладывать… душу, – деликатно пояснил мужчина.

– А если я не такая, как вы ожидаете? – лукаво усмехаюсь. Да, меня задели, хотя "вкладывать душу" я не планировала вовсе. – Вдруг окажусь ревнивой, жадной или капризной?

– Вы не показались мне ни первой, ни второй, ни третьей, – в тон мне ответил "жених".

– И от меня не потребуют верности в браке? – продолжаю расспрашивать, все больше чувствуя веселье.

Отчего-то мне кажется, что очень скоро Ларион Борисович сменит свою позицию и я еще развлекусь, хотя и не собираюсь долго пробыть в статусе его невесты. Но задетое чувство собственного достоинства велит поставить Красавина на колени. Я не привыкла к такому пренебрежению. Ведь именно я та цыпочка, что не перезванивает после секса, не ищет встреч и смеется на предложение "продолжить тесное общение". А тут жених, считай будущий муж, и вдруг "каждый пойдет своей дорогой, но я тактично подожду, когда вы сами решитесь на адюльтер". Ну-ну, Ларион Борисович, обязательно решусь.

Все эти мысли проносятся в голове за мгновения, пока мы с женихом продолжаем глядеть друг другу в глаза. Я вижу там живой интерес и немного подозрений. Очевидно, я слишком коварно улыбаюсь ему. Черт, надо контролировать мимику лица.

– Мне кажется, что вы задумали недоброе, – усмехнулся мужчина, в конце концов, отведя взгляд на сад.

– Я, Ларион Борисович? – продолжаю забавляться. – Что я могу сделать? Вы гораздо опытнее меня, мне лишь предстоит научиться играть в ваши взрослые игры.

Бросив на меня короткий взгляд, офицер Его Императорского Величества сощурился и легко улыбнулся вновь.

– Давайте заключим пари, – вдруг предлагаю я, сама не понимая, что мною движет, хотя нет – знаю – оскорбленное самолюбие.

– О чем? – добавил подозрительности в голос Ларион.

– О том, что еще до свадьбы вы будете смотреть только на меня и желать – тоже, – весело предлагаю я. – А также испытаете на себе, что такое ревность, и открыто признаетесь мне в этом.

Ответом мне был раскатистый смех мужчины. Поганец даже вытер выступившую слезу из уголка глаза.

– Очевидно, вы абсолютно уверены в себе, – продолжаю я, сохранив любезное выражение лица. – Значит, легко выиграете.

– И что же ждет меня в конце? – широко демонстрирует улыбку жених.

– Сладкий вкус победы и… десять алтынов, а также до конца нашей супружеской жизни я не буду перечить вам, – насмешливо озвучиваю я.

– Жизнь долгая, – пожурил Ларион. – Вы согласитесь уступать мужу во всем?

– Раз не смогла одолеть дудочника, придется самой плясать под его песню, – хмыкаю в ответ.

– А что же вы хотите за свой выигрыш? Полагаю, он будет равнозначный моему?

– Помимо десяти золотых монет, я хочу одно желание, – уверенно произношу я. – И вы должны выполнить его неукоснительно.

– А если вы захотите звезду с неба? – весело уточняет офицер.

– Я не попрошу невыполнимого, – уверяю в ответ.

– Вы же осознаете, что я гораздо опытнее вас, и, признаться честно, прежде мне не доводилось испытывать столь неконтролируемых чувств, – снисходительно парирует жених.

– Тогда наш брак будет весьма приятен для вас, – хмыкаю я. – Ну, так что? Согласны?

– Будь по-вашему, но не сильно расстраивайтесь проигрышу, Марина Дмитриевна, – с улыбкой отзывается Ларион.

– Надеюсь, и вы достойно примете своё поражение? – приподняв одну бровь, уточняю.

– Слово чести, – кивает мне наследник графа Красавина.

– Прекрасно, а теперь ведите меня в дом, а то я успела замерзнуть на воздухе, – вздыхаю я, разворачиваясь к застывшей служанке.

Мой тайный жених пробыл у нас в гостях еще немного и отбыл по своим делам. Судя по едва сдерживаемой улыбке, я знатно его повеселила, но и он еще не в курсе, с кем на самом деле играет, а я далеко не новичок.

Несмотря на прогноз Зари, Атеро все-таки вновь пришел и был учтив. Сестренка сидела словно статуя, не бросив на любимого и взгляда, хотя и ухажер не делал авансов. Вроде как заскочил по пути и вообще болтал с Софьей Алексеевной. Я наблюдала за этими играми с приподнятыми бровями, но молча.

Ночью я, по обыкновению, вновь выхаживала по комнате, когда Заря заглянула ко мне составить компанию.

– О чем вы с Ларионом Борисовичем так долго разговаривали на веранде? – тихо поинтересовалась сестренка.

– Официально: я умоляла простить мне мою оплошность, – хмыкаю в ответ. – Неофициально: мы договаривались о браке.

– Марина, так нельзя, – поджав губы, произносит девушка.

– Дай угадаю: не положено правилами приличия? – уточняю с хулиганской улыбкой.

– Да, – кивает Заря. – Я понимаю, что тебя только учат таким вещам и во многом ты подобна стихии, но прошу, не наделай ошибок.

– Мне казалось, что ты на моей стороне? – сощурившись, интересуюсь я.

– Безусловно, но парией в обществе ты можешь стать в одно мгновение, – вздохнула сестренка. – И никто не заткнет сплетни.

– А ты боишься этого? – озадаченно спрашиваю.

– Даже будучи "золотой девочкой Крыловых", я играю по правилам, – с сожалением отозвалась Заря. – Думаешь, мне не хочется наплевать на все условности и сказать Атеро правду?

– Думаю, ты боишься не осуждения абстрактных сплетников, а того, что твой избранник отвергнет чувства, – жестковато произнесла я, взглянув на девушку.

Заметив, как она застыла на мгновение, мне стало тошно от себя и своего языка.

– Прости, я не должна была говорить такое, – быстро извиняюсь, чувствуя сожаление.

– Но это правда, – горько отвечает сестренка, опуская голову вниз и тяжело вздыхая. – У нас с Атеро были неплохие отношения в Университете, но теперь всё иначе. Мы выросли, и всё стало сложнее.

– Что за бред? – фыркаю я, скривившись. – Он тут ошивается день через день – просто так, что ли?

– Из-за тебя.

– ЧТО?! – опешив восклицаю я, застыв на месте.

– Атеро спрашивал меня: наблюдаю ли я за тобой, – признается Заря, пожав плечами и тоже останавливаясь рядом. – Не кажется ли нам что-то странным в тебе, не интересуешься ли ты магией или какими-нибудь запрещенными артефактами.

– И ты что ответила? – оторопело спрашиваю я, похолодев от макушки до пят.

– Конечно, мы присматриваемся к тебе! – возмутилась сестренка. – Ты лежала в магическом саване двадцать две весны и вдруг очнулась!

– Вы меня в чем-то подозреваете? – тихо уточняю я, чувствуя себя странно. Вновь делаю небольшой шаг и с трудом продолжаю прогулку по комнате.

У Крыловых есть все права и основания для подозрений, но мне вдруг больно от этого. И от Атеро не ожидала такого, хотя он мне ничего не должен и даже не знает, как я к нему отношусь.

– Давно уже нет, – отмахнулась Заря, не глядя на меня. – После магической проверки родители успокоились, да и я тоже.

– Но Атеро…

– Я не знаю, почему он продолжает ходить, – вздохнула девушка, вышагивая со мной. – Сам же сказал, что ты не похожа на шпионку.

– Почему? – удивленно уточняю.

– У тебя слишком живое лицо, и ты постоянно жестикулируешь, – пояснила Заря с улыбкой. – Атеро сказал, что таких не берут. Даже если молчишь – видно, о чем думаешь. Вот сейчас ты явно обиделась.

Да, это так. Я и есть чертов шпион, а меня уже списали!

– Может, я мечтала о карьере в Тайной канцелярии? – ворчу, понимая, что гроза миновала, хоть я о ней и не особо была осведомлена.

– Боюсь, этот путь закрыт, – хмыкнула сестренка.

– А может, Атеро продолжает ходить к нам из-за тебя? – возвращаю я разговор в безопасную струю.

– Скорее я выдаю желаемое за действительное, – печально прошептала Заря, подведя меня к кушетке у окна. – Он холоден и закрыт на все замки от меня.

– При его работе – это естественно, – хмыкаю я, усаживаясь на мягкую тахту и опираясь локтем на подоконник. – А чего ты хотела? Этот солдат всегда в бою, всегда на охоте за шпионами и предателями.

– Но я не шпион или предатель, – парирует девушка, примостившись рядом.

– За то недолгое время, что я знаю Атеро, он мне показался… шкатулкой с секретом, – медленно начала я высказываться об экс-студенте. – И ключ к нему не прилагается. Ты можешь любить его, но так никогда и не открыть каждый отсек. Есть темы, которые он просто не может обсуждать ни с кем, но они его гложут. Загадки и головоломки, которые он распутывает каждый миг в своей голове. Такого любить день за днем очень сложно, ведь задушевных бесед, как у родителей, у вас не будет.

В этот момент Заря резко повернулась ко мне и посмотрела прямо в глаза. Надежда ярко горела в них и медленно потухала.

– Зачем ты мне все это говоришь? – печально спросила она. – Я и так понимаю, что нам не быть вместе.

– Ты можешь его получить, но для этого надо будет рискнуть, – хмыкаю в ответ. – А говорю я всё это для того, чтобы ты шла в брак с Атеро с открытыми глазами и не ждала сказки. Ты сможешь прожить с этой шкатулкой без ключа? Не разочаруешься, если он так и останется холодным и закрытым?

– Я приложу все силы, чтобы он доверился мне, – задумчиво отвечает сестренка.

– Ты им словно околдована, – тихо говорю, глядя в похожие на мои глаза. – Может, это какая-то магия? Он похищает девичьи сердца и манит их к себе. И ты его очередная жертва?

– Вряд ли Атеро питается влюбленными дурочками, – хмыкает Заря, но тут же становится серьезной и, коснувшись ладонью своей груди, потирает её. – Иногда мне тяжело без него, а, порой, ночами я во сне будто бреду к нему в тумане.

– Он тебе снится? – лукаво уточняю.

– Случается, – мягко улыбнувшись, кивает она.

– И какие это сны? – хмыкаю я. – О которых поутру не говорят?

Взглянув на зардевшиеся щечки сестренки, я поняла, что мне больше не нужны слова. Приобняв девушку, глажу её по огненным волосам.

– Ты повзрослела, и тело налилось женской силой, – негромко сообщаю я. – Оно пышет страстью и кипит желаниями. Это нормально.

– Раньше такого не было, – продолжает откровенничать Заря. – Он приходил ко мне и просто смотрел, иногда спрашивал, как я поживаю.

– Что? – удивленно осекаюсь я. Это уже странно.

– А с недавних пор сны стали другими, – смущенно произносит сестренка.

– В каком смысле?

– Теперь он целует и… не только, – прошептала девушка, окончательно покраснев.

– Когда начались первые сны? – недоуменно интересуюсь я, почувствовав, что нащупала какой-то зазор. Будто какое-то слово, что вертится на языке, и ты его точно знаешь, но никак не можешь вспомнить.

– Когда я училась в Университете, – тут же ответила Заря. – Во вторую весну.

– А когда сны изменились? – еще строже спрашиваю.

– Недавно, – пожала плечами сестренка. – После того, как ты очнулась.

– Я не хочу пока ничего говорить, но тебе самой не кажется всё это странным? – с великим подозрением уточняю я.

– Может, я настолько потерялась в своей любви, что уже не контролирую себя, – горько отвечает поникшая девушка.

– А может, Атеро специально приходит к тебе во снах? – указываю я на противоположное. – О чем он спрашивал раньше?

– О разном: об учебе, здоровье и… всяком, – пожимает плечами влюбленная бедняга.

– А о мальчиках он спрашивал? – хмыкаю я, настойчиво заглядывая в глаза сестренке.

– Нет, – покачала головой Заря, все больше сводя брови вместе.

– А-а-а, дай угадаю: он спрашивал, как у тебя прошел день, и ты сама рассказывала всё? – приподняв брови, предполагаю ходы этого чешуйчатого манипулятора.

– Да-а, – соглашается жертва ночных домогательств. – О, Великий! Это значит…

– Это значит, что Атеро – хитрожопая скотина! – возмущаюсь я, всплеснув руками. – Он ведь не совсем человек!

– Но он никак не дает понять, что во сне…

– А зачем ему? – кисло ворчу я. – Он и так убедился, что ты не влюбилась ни в кого во время учебы, а теперь развлекается на всю катушку. Ты с ним во сне чем занимаешься?

После этих слов Заря вскакивает на ноги и начинает метаться передо мной туда-сюда. Прижав руки к щекам, она глубоко и рвано дышит.

– Поверить не могу, – шепчет девушка, лихорадочно вращая глазами, будто ответ вот-вот появится перед ней. – Как он мог? Он ведь не мог так со мной.

– Подай мне вон ту книгу, – прошу я, указав пальчиком на детский талмуд.

Сестра быстро выполняет неожиданную просьбу, застыв в нерешительности. Я пролистываю картинки с описанием животных, знакомых и незнакомых мне, доходя до драконов.

– Вот! Гляди – это дракон, такой как князь Громов, – сообщаю я, демонстрируя находку на странице. – А вот это – водный, но скорее не дракон, а змей.

– И что? – удивленно интересуется Заря, пристально разглядывая изображение существа, в которое оборачивается предмет воздыхания.

– Может, и ничего, – пожимаю я плечами, проглатывая слова о змее-искусителе. – Теперь узнать бы, в чьи еще сны он захаживает.

– Что?! – возмущенно выпрямляется сестренка, отбрасывая в сторону книжку. – Он бы не стал!

– Уверена? – хмыкаю я, судорожно размышляя.

– Да! Он…

– Уже показал, как именно лишит тебя девственности? – насмешливо уточняю, сложив руки под грудью.

После этих слов запал Зари иссякает, и она, втянув голову в плечи, буквально падает на кушетку рядом со мной. Обняв сестру, я глубоко вздыхаю.

– И что теперь делать? – мрачно спрашивает девушка.

– Все зависит от тебя и твоих планов, – хмыкаю я. – Ты все еще хочешь его в мужья?

– Он подло поступил со мной, – почти шипит Заря.

– Так и мы не слишком красиво ему ответим, – с гаденькой улыбкой отвечаю я.

– Как? – вскинув голову, уточняет сестра.

– Для начала ты должна прекратить принимать его во сне, – приподняв одну бровь, строго заявляю я. – Во-вторых, когда у нас ближайший вечер с танцами?

– Через три дня, – сдвинув брови, сообщает Заря.

– Прекрасно, – хмыкаю я. – Наденешь мое новое красное платье, и чтобы ни единого взгляда на Атеро. Справишься?

– Да, – решительно отвечает сестренка.

Глава 44

Утром завтракаем всей семьей, и, пока я сражаюсь с пышным омлетом, Заря выглядит поникшей. Родители обсуждают предстоящие дела и приемы, которые стоит посетить, а также общую стратегию поведения. Пристально смотрю на сестренку, чтобы поймать её взгляд. Приподняв брови, интересуюсь: "как ты?", на что получаю мотание головой: "потом расскажу".

– Прием у герцогини Драдел мы обязательно посетим, полагаю, никто против не будет, – снисходительно произносит Софья Алексеевна, глядя на младшую дочь.

– Там будут кормить? – кисло спрашиваю я, взирая на только что шмякнувшийся кусок омлета. Благо дело, упал он на салфетку.

– Нет, Марина, – спокойно ответила графиня, ни единым жестом не выражая огорчения моими навыками приема пищи. – Но будут танцы.

– Может, мне остаться дома? – хмыкаю я, намекая, что танцую я еще хуже, чем ем.

– Глупости, – отмахнулась Софья Алексеевна. – Появиться стоит, а танцевать не обязательно. Все и так понимают твою ситуацию. Ну, неужели тебе самой не хочется там побывать?

– Хочется, – киваю я, понимая, что все семейство смотрит на меня в ожидании ответа. – Но я боюсь опозориться на людях. Прогулки в общественных местах еще можно совершать в узком кругу, посещать модистку и прочее, но приемы – это уже иное.

– Герцогиня собирает скромный танцевальный вечер, – успокаивает графиня, прекрасно уловив мой посыл. – Взрослые пошепчутся в сторонке, пока молодежь потанцует.

– А я что буду делать? – весело уточняю, намекнув на ситуацию с ногами.

– Побеседуешь с молодыми людьми, – настаивала Софья Алексеевна, манерно кивнув головой. – Может, тебе кто-нибудь понравится. Не все же только с Ларионом Борисовичем любезничать.

Тяжко вздыхаю от перспективы провести вечер за какой-нибудь вазой в углу, но, с другой стороны, мне правда интересно. Это же как попасть в сериал "Бриджертоны", а, чего уж скрывать, я его любила, но скорее за музыку, чем за любовную любовь главных героев. Все там такие милые, что порой моя стервозная душа не выдерживала собственного яда. В общем, готовлюсь натянуть приторную улыбку и быть такой любезной, что пипец просто.

После завтрака графиня занялась инспекцией домашних запасов для составления списка покупок или чем там еще занимаются богатые аристократки, папенька умчался во дворец на очередное заседание, а мы с сестренкой вышли на веранду. Софья Алексеевна оборудовала тут приятное место для меня, заметив, что я уже устала от гостиной. Мне хотелось пройтись в саду, но преодолеть невысокую лестницу, а позже и выдержать саму прогулку пока не представляется возможным – приходится распределять нагрузку.

– Что случилось? Выглядишь как жертва кошмара, – иронично интересуюсь я, присаживаясь на диванчик и разглядывая девушку.

– Атеро снился, – тяжко вздыхает Заря, примостившись рядом. – Я прогнала его.

– И всё?

– Да, – буркнула сестра, нахмурившись.

– И в чем проблема? – недоуменно уточняю я, не понимая суть ситуации.

– Я до последнего не верила в то, что он сознательно делает со мной подобное, но, увидев его удивленное лицо, я поняла, что Атеро – бессовестный негодяй, – сокрушалась Заря, поморщившись.

– Ну-ну, – усмехаюсь я, чувствуя веселье. – Согласись, дорогая, этот змей действовал оригинально.

– И подло, – пыхтит сестренка.

– Ничего страшного, – отмахиваюсь с коварной улыбочкой. – Теперь, его стараниями, ты у нас барышня просветленная. Понимаешь грязные намеки с пол-оборота.

Заметив расстроенное личико огневласки, я не удержалась от откровенного смеха.

– Что такое? – интересуюсь, приподняв брови и закинув ногу на ногу. – Неужели все чувства растаяли с первым жизненным препоном? Ты же так его любила.

– И сейчас тоже, – признается Заря со вздохом, пока я откидываюсь на спинку дивана. – Просто все это время он вел себя как… ледяная статуя! А сам почти каждую ночь…

– Что? Договаривай уже, – хмыкаю, улыбаясь от уха до уха.

– Целоваться приходил, – мрачно проворчала девушка, заметно покраснев ушами.

– Что ж, закрепим полученный результат, – коротко хохотнув, произношу со вздохом. – Атеро – хитросделанный чешуйчатый гад.

– Да! – горячо подтвердила сестренка.

– Коварно соблазнял тебя во снах, лишив невинности, – киваю, пытаясь не лыбиться на хмурую мордашку Зари.

– Я еще девица! – возмутилась бедняга.

– Да, ты девственна, но уже не невинна, – хмыкаю, снисходительно приподняв одну бровь. – Признай.

– Да, – проворчала девушка. – Этот негодяй лишил меня романтических иллюзий. Как мне теперь смотреть маме в глаза? А папе?

– А как ты планировала делать это после свадьбы? – не сдержавшись, смеюсь я.

– Не знаю, – стушевалась Заря.

– Но, несмотря на все промахи, Атеро тебе всё еще нужен? – как бы между прочим уточняю, пытаясь сдержать очередной смешок.

– Да, – вздохнула сестренка, поникнув.

– А может, "ну его"? – предлагаю я, но тут же встречаю взгляд типа "чего?". – Знаешь, как там говорят: пусть будет счастлив, хоть и не со мной.

Сдержать веселье я уже не в силах, так что, наткнувшись на очередной взор в духе: "чушь не неси!" – хохочу от души, отвернувшись в сторону.

– Хорошо, – соглашаюсь, утирая слезы от смеха. – Теперь по порядку: ты ему призналась, что его грязный трюк раскрыт?

– Нет, – тихо ответила Заря. – Просто сказала, чтобы он уходил, и завернулась в одеяло.

– Отлично, – одобрительно киваю я. – Теперь главное – лишить его возможности получать тебя во сне.

– Почему? – угрюмо поинтересовалась влюбленная бедолага, бросив на меня взгляд исподлобья.

– Потому что в таком случае этому гаду придется прийти ножками и добиваться тебя законным путем, – вкрадчиво произношу я, приблизившись к сестре вплотную. – Или считаешь – реальность померкнет в сравнении с наколдованными ласками?

– Нет, – сдержанно ответила девушка, но сомнение открыто читалось во взгляде.

– Ладно, чего ты боишься? – отступаю я, вновь откинувшись на спинку диванчика.

– Что он так и не придет, – мрачно признается Заря и, чуть помолчав, добавляет. – И я останусь даже без этой призрачной связи.

– А что у тебя есть сейчас? – осторожно уточняю её "позицию в оркестре".

– Ничего, – честно отвечает сестренка, свесив голову.

– Это не так, – хмыкаю я, поморщившись от этого уныния. – У тебя есть хитрая ледяная статуя, которая терпеливо ждала, пока ты вырастешь. За что ему, кстати, спасибо: другой на его месте не был бы столь сдержанным. Эта наглая чешуйчатая морда, при всей своей отстраненности, не утерпела и регулярно наведывается к нам в дом, хотя всё обо мне мог узнать и от магов. Ну, это я так думаю. Далее, что же есть у нас в арсенале: Атеро не мог не заметить явный интерес Лариона Борисовича к тебе. И что же он делает? Верно! Превратился в ревнивого собственника, который повадился мучить предмет своей страсти по ночам, чтобы ты и днем о нем не забывала. Да так, что вон вся пылаешь от смущения.

Заря в этот момент сидела с глазами по серебряному таланту – монеты больше нашей пятирублевой. Лицо девушки было красным, и этот жар уже заполонял шею и спускался на грудь, но больше всего пылали уши.

– И что же это нам дает? – улыбаюсь слишком коварно. – Атеро либо влюблен, либо настоящий засранец. Какой вариант тебя устроит?

Судя по виду, сестренка очень надеялась на первое, но и второго не исключала. Молодец, растет девочка. Порывисто вскочив на ноги, Заря начинает ходить туда-сюда передо мной, пока я наслаждаюсь внезапно выглянувшим солнышком и щурюсь, разглядывая зелень в саду. Ветерок такой легкий…

– И что мне делать? – спрашивает девушка, сосредоточенно вышагивая по веранде.

– Всё зависит от той цели, что ты преследуешь, – хмыкаю я, наблюдая за метаниями сестры. – Всё еще хочешь стать его невестой? Или же просто утереть нос?

– Он мне нужен, – в конце концов выдает Заря, а позже запальчиво добавляет. – Но и проучить его тоже хочу!

– Тогда вот как мы поступим, – коварно начала я, взмахом руки пригласив девушку присесть рядом.

Построив и детально обговорив с сестрой план действий, мы стали претворять его в жизнь. Выбор платья Зари поверг матушку в ступор, так что я, дабы компенсировать расстройство, надела наряд скромнее, из запасов семьи, так сказать. Ларион Борисович был занят, но записочки с цветами я получала регулярно. Мило, но предсказуемо, как-то без души и даже в обязательном порядке. Как и любому музыканту, мне приятны флористические знаки внимания, так что букеты тут же уносили в мою спальню, где я продолжала учиться основам этикета.

Перед торжественным вечером, когда Джейн уже закончила одевать меня и уложила волосы в незамысловатую прическу, Софья Алексеевна выдала мне из семейной сокровищницы украшения, приличествующие девице благородной крови: небольшую, но изящную тиару, нежное колье и пару браслетов. Для бала я выбрала зеленое платье с открытыми плечами, но скромной линией декольте. Высоко заколотые волосы дополняли образ старшей дочери графа Крылова.

Разглядывая себя в зеркале, я много думала над тем, какой бы была жизнь этой девушки, не случись трагическое событие в детстве. Она походила бы на Зарю с её добротой, но твердым характером? Или же наоборот: выросла бы заносчивой гордячкой или высокомерной привередой? Мне это точно неизвестно, но фигура у Марины Дмитриевны неплохая. Грудь вполне себе, да и талия осиная, но, чего уж лукавить – зад оказался самым аппетитным местом в теле, а вот ноги-руки стройные. Им бы еще силы, цены бы не было. Личиком недурна: большие зеленые глаза, да и губки пухлые, нос аккуратный, кожа ровная. Еще бы ей не быть такой – девица в магическом коконе валялась большую часть жизни и не загорала ни разу. Старшая сестра Зари была бы популярной и уже давно замужней, наверное. Такие в девках долго не засиживаются. Да с таким приданным!

Прекратив размышлять о гипотетической светской жизни настоящей хозяйки сосуда, куда меня отправила ведьма, я поднялась на ноги и с помощью Патрика спустилась в гостиную, где уже собралось семейство, распекающее младшую дочь.

– Не понимаю, к чему эти демонстрации? – сдержанно произнесла Софья Алексеевна. – Если ты решила эпатировать общество – могла выбрать иной способ.

– Например? – громко интересуюсь я, появляясь в дверях комнаты с лакеем под руку. – И, насколько помнится, вы одобрили этот наряд для меня.

– Марина, ты – это совсем иное дело, – вздохнула графиня.

– Поясните, – хмыкаю я, поблагодарив слугу за помощь. Парень буквально не дал мне рухнуть на лестнице.

– К тебе и так будет приковано внимание общества, – сдержанно ответила Софья Алексеевна. – Какое бы платье ты ни надела – будут разговоры и сплетни. Поэтому я и одобрила такой смелый наряд.

– И моя репутация не пострадает? – иронично уточняю, приподняв брови.

– Ты плохо ходишь, – поджав губы, отозвалась матушка. – Что ты можешь натворить, находясь на моих глазах? А Заря…

– А я успею натворить глупостей, ибо шустро перебираю ногами? – изумилась сестренка, приподняв брови. – Вы так мало мне доверяете?

– Мы тебе доверяем, – терпеливо встрял Дмитрий Константинович, молчавший до сих пор. – Платье пикантное, но в рамках дозволенного. Всё в порядке, едем.

– "В рамках дозволенного"?! – возмутилась Софья Алексеевна, но все же направилась к выходу из гостиной. – Оно создает ощущение…

– …что наша дочь выросла и готова выйти замуж, – прервал её граф. – Ты ведь с этой целью позволила Марине его заказать. Признай.

– Да, но это Марина! – продолжала дискуссию мать семейства.

– Потому что я уже старая? – не удержалась я от язвительного комментария, шагая с отцом под ручку.

– Потому что тебе уже давно пора замуж, – поджав губы, резюмировала Софья Алексеевна. – Если бы не колдовской сон…

– Ну уж простите, – ворчу я себе под нос, но, кажется, слышат все.

– Мы не виним тебя, дочка, – хмыкнул Дмитрий Константинович, похлопав меня по ладошке и помогая спуститься по лестнице к ожидающей карете.

По дороге к городскому особняку Драделов тема моего возраста больше не всплывала, хотя намеков на скорое замужество избежать не получалось. Матушка Зари явно решила пристроить старшую дочурку получше и поискать рыбку покрупнее, хотя и Красавин их устраивал. Так что, увидев моё провокационное платье на младшенькой, Софья Алексеевна не удержалась в эмоциях, но, прибыв в герцогский дом, уже успокоилась и здоровалась с хозяевами с благодушной улыбкой, типа так и было задумано, чтобы оттенить внимание от меня.

Кессер Драдел все так же производил впечатление холодной статуи, закованной в черный сюртук, расшитый серебряной нитью. Светлые волосы, ледяной пронизывающий взгляд и сдержанный кивок – вот и все, что припас для молодых барышень глава Тайной канцелярии Императорского Величества. С отцом он был вежлив, а с матушкой мил. Его супруга же, наоборот, – само очарование, что заметно компенсировало мрачную ауру мужа.

Преодолев лестницу, мы попадаем в просторный зал, украшенный цветами и голубыми огнями, парящими над головами. Оркестр занимал почетное место на возвышении в одном из углов и уже играл нечто лиричное. Жадно разглядываю рояль и дивные звуки, которые наполняют помещение. К сожалению, состояние моих пальцев до сих пор не позволяет мне сыграть хоть что-то приличное, кроме кошачьего концерта. Я пыталась. В доме графа и графини стоит прекрасный инструмент, но воспользоваться мне им не светит. Из-за слабых пальцев и последующих объяснений с родней хозяйки тела.

Зал – чудо, музыка – заунывное классическое трям-пам-пам, гости – сверкают нарядами и улыбками. Как мне уже объяснила Софья Алексеевна, Драделы редко открывают свой дом да и приглашают лишь избранных, а значит, попасть сюда престижно до жути. Меня размещают у стены с мягкими кушетками, пока мама и Заря рассаживаются по бокам. Именно в этот момент я понимаю, что все! смотрят на нас.

– Улыбаемся, – шепчет сквозь улыбку графиня, раскрыв веер.

– И машем, – хмыкаю я от нервов, так же раскрыв свое опахало. Что поделать, не смогла удержать язык в узде. Как всегда.

Первыми к нам подошла огненноволосая сестра батюшки – Людмила Семеновна. Она перестала быть частой гостьей в нашем доме, но дружественного настроя не изменила. Весело щебеча с Софьей Алексеевной, женщина утащила матушку куда-то. В это мгновение в зале появился господин Красавин. Мягко улыбаюсь и вижу такой же лукавый взгляд в ответ. Мужчина тут же направился к нам и спокойно уселся подле меня.

– Добрый вечер, Марина Дмитриевна, – произнес ухажер, окинув меня и сестру взглядом и явно заметив контраст наших нарядов.

– Добрый, Ларион Борисович, я вам рада, – искренне отвечаю с легким прищуром. – У меня сегодня есть просьба.

– Я всегда к вашим услугам, – тут же отзывается наследник графа, участливо пригнув голову чуть ближе.

– Мы с сестрой задумали одну игру, и вы нам поможете, – произношу с ровным выражением лица, чтобы не спугнуть участника интриги.

– Что за игра, позвольте спросить?

– На сегодняшний вечер вы кавалер Зари, – хмыкаю я, раскрыв веер и начав обмахиваться им. Жарко что-то в этом углу.

– Простите? – уточняет мужчина, чуть отпрянув.

– Моя сестра нуждается в вашей протекции, – терпеливо объясняю суть сегодняшних маневров.

– Это может расцениться будто…

– Не это вас должно волновать, Ларион Борисович, – с усмешкой прерываю я его. – А лишь то, что я о вас подумаю. Так ведь?

– Как скажете, Марина Дмитриевна, – приподняв одну бровь, ответил кавалер.

– Обещаю достойную награду, – милостиво улыбаюсь и продолжаю махать веером. Хорошая штука, кстати. Особенно когда воздух стоит, словно кисель в кружке.

Раскланявшись со мной, ухажер приглашает Зарю на танец. Сестра не подвела меня и вдохновенно улыбается Лариону, который сначала выглядит слегка опешившим, но быстро берет себя в руки и столь же очаровательно скалится партнерше. Со стороны они идеальная пара, вышедшая в свет и искренне наслаждающаяся друг другом. Осматриваю бальный зал и, не сомневаясь, нахожу в дальнем углу Атеро. Хитрый змей стоит в сторонке и не сводит глаз с Зари, кипя от плохо скрытых чувств. Тут ко мне возвращается графиня и растерянно глядит на младшенькую на паркете.

– Милая, как ты? Не сильно расстроена? – участливо спрашивает Софья Алексеевна.

– По поводу? – недоуменно интересуюсь в ответ.

– Мужчины порой такие непостоянные, – огорченно вздыхает матушка Зари. – Мне казалось, что Ларион Борисович действительно заинтересован в тебе, но, видимо, я ошиблась.

– Здесь нет ничего страшного…

– Не волнуйся и не переживай, – уверенно перебила меня графиня Крылова. – Сегодня здесь присутствует множество свободных и куда более серьезных мужчин. Мы обязательно подберем тебе подходящую партию. Вот, например, сын и наследник князя Агатова. Пару весен назад овдовел, и поговаривают, что он ищет себе жену. Оно и понятно…

Что там говорит еще Софья Алексеевна, я не вслушиваюсь, наблюдая за танцующей парочкой. Заря прям молодец, горжусь ею. Сияет и блистает улыбками и радостный смехом. Ларион не отстает от неё и выглядит до ужаса довольным такой компанией. Я лишь усмехаюсь в раскрытый веер. Вот же котяра гулящий!

– Как тебе он, Марина? – вдруг ввинчивается в мой мозг графиня, коснувшись моей руки.

– А? Кто? – включаюсь я в разговор Софьи Алексеевны с очередной подругой.

– Федор Елисеевич, – шепчет мне матушка, осторожно кивнув в сторону группы мужчин, что спокойно беседуют в отдалении от нас.

Там же я вдруг вижу князя Громова. Стоит, высясь над собеседниками с бокалом игристого в руке. Весь в черном, разбавив наряд мрачным выражением лица. За прошедшее время он не подурнел, не располнел и не полысел, чего уж. Надо признать, что сынок Григория Андреевича – знатный образчик мужской красоты. Не слащавой или показушно идеальной, а такой – настоящей. Полные губы кривит в усмешке, густые прямые брови приподнимает в недоумении, и это всё ему идет.

– Даже не смотри на него, – вкрадчиво шепчет графиня, когда её подружка покидает нас ради желания прогуляться на воздухе. Понимаю её!

– На кого? – прячу усмешку в веер и работаю им усерднее.

– На того, кто в черном, – иронично отвечает Софья Алексеевна. – Он нам не подходит от слова "совсем".

– Почему? – удивляюсь и решаю подразнить матушку Зари. – Он беден или не родовит?

– Ни то ни другое, но этот мужчина даже не рассматривается для тебя, – вздыхает бывалая светская львица. – Он – знатный потаскун и кобелина.

– Что? – искренне изумляюсь такими эпитетами и в упор гляжу на графиню.

– Ох, Мариночка, прости, – огорчается Софья Алексеевна. – Ты, поди, и слов таких не знаешь. Не бери в голову и прошу, нигде больше не повторяй их. Позже тебе всё объясню.

Усмехаюсь в веер и согласно киваю. Забавно слышать такие слова от великосветской дамы, но меня они смутить не могут априори. Я и похуже знаю клички.

Следующий час терпеливо наблюдаю, как Заря получает удовольствие в коллективных танцах, а позже и в объятьях Лариона Борисовича. Увидеть реакцию Атеро мне мешают люди, а свободно перемещаться по залу я не могу. Позже к нам присоединяется отец и любезно подает мне руку, чтобы я совершила ритуальный обход помещения. Гости Драделов уже достаточно расслабились, и знакомства пошли куда проще. Наследнику князя Агатова меня тоже представляют, и мужчина задает несколько странных вопросов. Видимо, чтобы оценить мои интеллектуальные навыки. Отвечаю, прикинувшись дурочкой, за что получаю от графа Крылова подозрительный прищур. Чуть позже наконец-то замечаю Атеро, мрачно пьющего из прозрачного бокала. Экс-студент Кати прилично так накидался и пялится на мою хохочущую сестру.

Спустя минуты две встречаюсь взглядом с Зарей и даю отмашку. Пора делать ставку, клиент в нужной кондиции.

Девушка что-то шепчет Лариону, и тот, не медля, выводит младшенькую дочь Крыловых на воздух подышать. Чуть позже мрачная белобрысая тень выскальзывает следом, а значит, и мне пора.

– Здесь так жарко, – честно признаюсь я, осознав, что ужасно устала от духоты.

– Милая, давая я выведу тебя в сад, – сдвинув брови в беспокойстве, тут же ответил граф. – Ты, наверное, совсем замучилась махать своим веером?

– Я бы не отказалась посидеть в тишине и на свежем воздухе, – с благодарностью отзываюсь и радостно шагаю рядом с отцом Зари.

Меня выводят в цветочный сад, наполненный дивными ароматами. Зеленый ковер под ногами расчерчен каменными дорожками, петляющими между клумб. Впереди начиналась высокая изгородь лабиринта, а звук журчащей тут и там воды, намекал на множество ручейков и фонтанчиков.

– Оставьте меня тут, – устало прошу я, кивнув на уютную скамейку, скрытую от главной аллеи. – Отсюда меня не будет сразу видно, а я отдохну от внимания общества.

– Устала? – мягко спрашивает Дмитрий Константинович, выполняя мою просьбу.

– Не думала, что людские взгляды бывают такими…

– Пытливыми и бестактными? – хмыкнул мужчина и тут же задумчиво спросил. – Я заметил, что ты не жаждешь общаться с новыми кавалерами.

– Матушка уж слишком активно сватает мне сына князя Агатова, – тут же догадываюсь о цели разговора. – Но меня он не заинтересовал.

– Я оценил, как ловко ты избавилась от него, – понимающе закивал отец Зари. – Если ты не против, я оставлю тебя ненадолго. Мне надо еще сегодня переговорить кое с кем.

– Можете не спешить, – радуюсь удачным стечением обстоятельств. – Я с удовольствием посижу тут, чем вернусь в душный зал.

– Кстати, это впервые, – заметил Дмитрий Константинович. – Обычно в зале герцогини легкая прохлада. Видимо, сегодня они не хотели долгих танцев. Я сам уже подумываю окунуться в фонтане.

– Идите, папенька, – с улыбкой произношу и тут же замираю от удивленного взгляда графа. – Что?

– Ты впервые меня так называешь, – медленно ответил мужчина и сразу улыбнулся. – Я рад, что дождался этого, Марина.

От смущения не знаю, куда деть глаза. Если с восторгом Софьи Алексеевны еще можно сладить, то тихая радость Дмитрия Константиновича меня страшно стыдит. Получив в макушку быстрый поцелуй, я слышу, как удаляется граф. Глубоко дышу, чтобы успокоить бешеный стук сердца. Это мгновение наедине с отцом Зари обожгло душу, оставив след.

Проклятье!

Это ругательство не моё. Обычно я бы сказала: "Блять!". Видимо, влияние графини и Зари мне избежать не удалось. Хмыкаю своим мыслям, чтобы собраться в кучку и перестать мучиться совестью. Я здесь по делу, а заодно и сестренке хозяйки тела помогу.

Среди кустов вдруг мелькнул мой ухажер, а значит, пора вернуться в игру.

– Ларион Борисович! – зову я громко.

Спустя мгновение рядом появляется мужчина. Чувствую, его настроение не слишком прекрасное, хотя еще несколько минут назад он отлично проводил время в танцах с Зарей.

– Марина Дмитриевна, признайтесь, что за игру вы ведете? – сдвинув брови, интересуется кавалер.

– Самую коварную, Ларион Борисович, – открыто усмехаюсь я, подавая ему руку. – Ведите меня туда, где оставили Зарю.

– Я был послан за напитками, – с сомнением поведал мужчина, помогая мне встать на ноги и вышагивая по лабиринту в обратном направлении. – Что скажет ваша сестра, если появлюсь с пустыми руками?

– Поверьте, ей не до вас и на руки она смотреть не будет, – хмыкаю я, не спеша вышагивая в нужную сторону.

– Что мы делаем? – вкрадчиво спросил кавалер, останавливаясь в свете садовых фонариков.

– Спасаем мою сестру, – без утайки отвечаю я и, пристально осмотрев Лариона, добавляю. – И проверяем вас.

– Чем? – весело уточнил ухажер. – Танцами с вашей сестрой?

– Конечно же, нет, – открыто хохочу, откинув голову назад. – Я хочу убедиться, что мы с вами на одной стороне и понимаем друг друга с полуслова.

– Каким образом? – весело спрашивает Ларион и продолжает вести меня туда, где оставил Зарю.

– Увидите, – загадочно отвечаю я, уже чувствуя, что мы вовремя. – А теперь молчите.

В этот момент перед нами открылся очередной поворот лабиринта и взглядам предстала увитая растениями ниша с фонтаном. Перед ним моя сестра с размаху дает Атеро роскошную пощечину. В ответ молодой змей, позабыв о приличиях, хватает Зарю в пылкие объятья и целует, несмотря на сопротивление девушки.

– Кажется, нам пора вмешаться, – иронично шепчет мне кавалер. – Ситуация уже скандальная.

– Тихо, – шикаю я в ответ.

– Марина Дмитриевна…

– Ларион Борисович, вы рискуете своей помолвкой, – хмыкаю, перебив благородный порыв мужчины.

Атеро уже разошелся, да и Заря перестала сопротивляться, обняв любимого. Резкое движение и рука ухажера задирает провокационное платье, а нам открылся шикарный вид на девичью ногу. Судя по хрипу рядом со мной, Ларион изумлен, но молчит. А сестренка уже закинула обнаженную ножку на своего мужчину, который самозабвенно шарит по её бедру.

– Как забавно, – громко и четко произношу я, заставляя парочку замереть. – А я-то думаю, куда делась Заря. Ларион Борисович, вы были неправы – она явно не страдает.

Сестренка быстро одернула свой наряд, придавая ему приличный вид, а наглый соблазнитель глубоко вздохнул и повернулся к нам. На мгновение я уловила на его лице интересную эмоцию – облегчение. Значит, гад чешуйчатый рад, что оказался пойман на горяченьком. Ну да, думает, что теперь у него нет выбора, как только лишь жениться на Заре. Его же заставляют правила приличия и всё такое. Ага, дорогой, тебя ждет шахматный гамбит.

– Очевидно, что жажда – это последняя проблема вашей сестры, Марина Дмитриевна, – насмешливо вставил Ларион Борисович.

– Заря, подойди ко мне, – приказным тоном велю девушке.

Едва она подходит ближе, хватаю её за подбородок и сужаю глаза в притворном гневе.

– Марина Дмитриевна, я беру на себя всю ответственность за произошедшее, – смиренно произносит Атеро, сдвинув брови. – Сегодня же поговорю с вашим батюшкой и…

– Этот прохвост лишил тебя девственности? – резко спрашиваю я, прерывая неловкие бормотания Драдела.

Подняв на меня твердый взгляд, Заря четко произносит:

– Нет, я все еще девица. Ничего не было.

– Ну, вот и отлично, – с самым довольным видом отвечаю я под ошалелые взгляды мужчин.

Даже не знаю, кто меня больше веселит: Атеро или Ларион. Первый в немом изумлении выпучил глаза и таращится на нас с сестрой, пока второй открыл рот и пытается что-то сказать, да только ничего не выходит.

– Постойте, – очнулся Драдел.

– Ничего не было, – категорично отрезала я все попытки змея забрать себе Зарю.

– Но…, – возражает Атеро, посмотрев на Красавина со взглядом: "ты же всё видел! Я должен теперь жениться на ней!".

– Я ничего не видела, – продолжаю настаивать. Резко поворачиваю голову к Лариону и приподнимаю одну бровь. – А вы?

– Марина Дмитриевна…

– Ларион Борисович, – тихо произношу я, чуть склонив голову и продолжая сверлить его взглядом: "делай, как я сказала!".

– Вы абсолютно правы, – сдался мой ухажер, картинно улыбнувшись. – Если честь вашей сестры не пострадала, то и нет причин раздувать скандал.

– Ну, вот и прекрасно, – хмыкаю я с понимающей улыбкой. – Сопроводите, пожалуйста, Зарю к родителям. Я подожду вас тут. И попрошу всех молчать о том, что здесь было.

– Безусловно, – коротко кивнул мой почти жених.

Сестренка тут же решительно марширует мимо нас, пока Ларион, чуть насмешливо поклонившись мне, следует за ней.

– Марина Дмитриевна, понимаю, что вы не осведомлены о правилах в обществе…

– Что после произошедшего у моей сестры нет иного выбора, как стать вашей женой? – усмехаюсь я, подойдя ближе к фонтану. – Я прекрасно знаю, что увидела, и специально дала Заре возможность выхода из ситуации. И она ею воспользовалась, не заметил? О чем это говорит?

– И всё же я настаиваю, что должен…

– Может именно этого она и не хочет? – состроив ироничную мину, опираюсь о каменную чашу источника влажной прохлады. – Чтобы ты сделал то, что должен, а не то, чего действительно хочешь.

– О чем вы?

– Ну, я бы не хотела, чтобы меня взяли замуж из долга, а не по собственному желанию, – пожимаю плечами и серьезно продолжаю. – Это унизительно, Атеро. Будто при любых других обстоятельствах ты никогда бы не предложил ей брак. Только из необходимости. Так что сегодня Заря спасла тебя от вынужденного брака.

Глубоко вздохнув, молодой Драдел сжал кулаки и удалился, оставив меня в одиночестве дожидаться Лариона Борисовича. Кавалер не заставил меня заскучать и быстро вернулся, захватив с собой бутылку вина и пару бокалов.

– Я решил, что нам надо поговорить и поэтому не помешает продегустировать запасы герцога, – со вздохом произнес мужчина, откупорив сосуд с легким алкоголем.

– С удовольствием, – легко соглашаюсь, снимая перчатки и погружая руку в прохладные воды журчащего источника.

Чтобы справиться с пробкой, мужчина так же избавляется от перчаток, сбросив их на бортик, и легко откупоривает вино.

– Позвольте все же поинтересоваться: в чем конкретно я сегодня участвовал? – с легкой усмешкой спрашивает Ларион Борисович, протягивая мне бокал, а в глазах напряженность. Очевидно, он недоволен, что его используют в нечистых делах, как и любой благородный господин.

– Сегодня вы спасли мою сестру от вынужденного замужества, – вкрадчиво отвечаю я, сделав глоток красного вина.

– Помнится, вы не так давно уверяли меня, что Заря Дмитриевна испытывает искренние чувства к Атеро Захариевичу, – сардонически напомнил кавалер, одним махом осушая свою порцию алкоголя. – Именно во имя их чувств я должен был отступить от ухаживаний за вашей сестрой. Что это было, Марина?

– Вы правы, – хмыкаю в ответ. – Нам пора отбросить формальности и перейти на "ты".

– Я жду, – строго произнес мужчина, сдвинув брови.

– Заря любит этого Драдела, тут нет никакой лжи, – со вздохом начинаю я свою оправдательную речь, отвернувшись к фонтану. – Но он не проявляет к ней тех чувств, какие жаждет её влюбленное сердечко.

– Это объясняет, почему вы отстранили меня от ухаживаний, но не всего того, что было сегодня, – высказался Ларион, когда я ненадолго замялась.

– А разве непонятно, – уточняю я, сверкнув лукавой улыбкой и взглянув на него. – Заря дала ему повод для ревности в вашем лице, и Атеро воспользовался этим здесь. Поступи вы как должно в этом случае, Драделу бы пришлось жениться, но это вынужденная ситуация, которая не устраивает ни одну уважающую себя женщину. Вам не кажется, что несравненно приятнее знать, что вас выбрали по собственному желанию, а не потому, что застали в кустах.

– И что же теперь будет по вашему коварному плану? – усмехнувшись, уже более спокойно поинтересовался мужчина, вновь наливая себе в бокал легкий алкоголь.

– Теперь же Атеро, оставшись сухим у берега реки, где только что тонул в страсти, будет вынужден признать, что его ведет к моей сестре дорога не из долга, а из своих решений, – отсалютовав кавалеру, вновь делаю глоток красного вина.

– Вы уверены в выводах? – насмешливо спросил Ларион, так же пригубив из фужера.

– Скажите вы мне, – пожимаю плечами и кокетливо усмехаюсь. – Как бы вы поступили на месте Атеро.

– Полагаю, в чем-то вы правы, – признает мужчина, сощурившись на мой хитрый вид.

– Я помню, что обещала вам награду за помощь и командную работу, – тихо произношу, подходя ближе.

– Что вы задумали? Признайтесь честно, – просит наследник графа, видимо, не слишком доверяя той, на которой планировал жениться.

– Не волнуйтесь, – открыто смеюсь я, откинув голову. До чего же настороженный видок был у него. – Из герцогского лабиринта вы выйдете с честью. Я не стану отнимать её.

На мои слова Ларион не удерживается от хохота, так же легко растягивая губы в ответной улыбке.

– Мы же с вами заключили пари, – напоминаю я, чуть сощурившись и чувствуя злость от тех обстоятельств, что привели к спору. – Это лишь первый этап моего плана.

– Он столь же коварен? – игриво уточняет мужчина.

– Конечно, – с притворным оскорблением отвечаю, кивая своим словам и прикасаясь к его ладони. – Я планирую соблазнить вас.

– Хм, – не пряча улыбки, выдает Ларион. – А кто обещал, что я уйду из сада герцогини нетронутым?

– Т-ц-ц, – цыкаю с игривым кокетством, погрозив пальчиком. – Как плохо вы обо мне подумали. Есть способы добиться желаемого и без столь… прямых действий.

– Скорее же просветите меня, – хмыкает кавалер с явным удовольствием.

– Я буду вам петь, – томно сообщаю, не отводя взгляда. – О чем вы хотите послушать?

– На ваш выбор, – весело захохотал Ларион, склонив ко мне голову.

Выбираю правый глаз и смотрю ему прямо в зрачок. Медленно, с чувственной улыбкой, пою песню русалки из саги про карибских пиратов, покачиваясь будто мы в море. Для пущего эффекта поглаживаю его открытую ладошку, ведь тактильный контакт усиливает воздействие. К концу песни мужчина уже не улыбается и тянется ко мне сильнее.

– Какая необычная песня, – чуть прочистив ком в горле, выдает ухажер. – Никогда раньше такой не слышал.

– Хотите еще? – лукаво спрашиваю, уже зная, что петь точно буду. – Вы ведь знаете чаногорийский язык?

– Как и атийский, – кивает озадаченно Ларион. – По долгу службы все высшие армейские чины должны владеть языками.

– Тогда расскажете мне, о чем она, – опустив глазки, сообщаю я. – Песню знаю, а вот о чем она – нет.

– Конечно, – настороженно соглашается жертва моего соблазнения.

Занимаю исходную позицию. Преданно смотрю в один глаз, теперь уже левый и вновь поглаживаю мужскую ладонь. Вдыхаю глубже и завожу, пожалуй, единственную песню, которую знаю на французском – Лары Фабиан "Je T’aime". Долгие годы в музыке научили меня петь правильно. И пусть я не имею певческого таланта – беру техникой, а значит, голос ровный и дыхание не сбито. Перевод мне известен давно, и для Лариона Борисовича он несложен.

За мгновение я замечаю что-то в его глазах. Искра? Едва я перестаю петь – меня сгребают в охапку и жарко целуют.

Александр

Император обвел всех присутствующих на Совете и лишь еще мрачнее нахмурился. Высокие потолки дворцовых сводов вновь наполнялись гулом спорящих голосов. Этот старый замок видел такие советы уже десятки раз, но все равно легче от этого не становилось и решение никогда не было легким. Украшенные гобелены скрывали шпионов, заговоры, подкупы и прочих нечистых на руку людей. Всех их манила власть, что сосредоточилась в руках Александра. Его родной дом был наполнен сплетнями и алчущими до выгоды людьми, и каждый улыбался, заверяя в своей надежности. Верил ли им император-дракон? Нет. Порой он и себе не доверял, что уж говорить о других.

Вот и в этот раз ситуация складывалась хуже некуда: Атия упиралась рогами и настаивала на походе, желая, чтобы Имавира не вмешивалась или же сохраняла нейтралитет. Отличный вариант, но позже все кристаллы будут их собственностью. Северные заразы никак не желали отступать, и святотатство с клятвопреступничеством их уже явно не страшит. Скальта тоже воду мутит, всё желают знать, что он решил.

Сам же Александр прекрасно помнил, что добытые чужаками минералы не имеют магической силы. Только жрецам дано сохранять все свойства в камне. Когда-то давно он летал на гору и лично хотел добыть кристалл для одной упрямой… Что ж сейчас об этом вспоминать… Ушла, будто не любила никогда, а как любила! Будто вовсе не покинет. Волоокая стерва…

Сделав глубокий вдох, мужчина отбросил эти ненужные сейчас мысли и углубился в карту, лежащую перед ним, а также в десятый раз вчитываясь в шпионские донесения. Атия снаряжает корабли: когда они будут готовы – неясно, но вопрос явно ближайшего времени. Скальта так же тайно готовит флот, но поганцы до сих пор не определились, на чьей стороне будут: поддержат Атию или встанут на защиту с Имавирой. Все его слова будто песок прошли сквозь пальцы и пропали. Сколько он ни пытался вразумить глупцов – все тщетно. Они жаждут кристаллов, не понимая, что тем самым лишают их всех. Если они объявят гору Великого своей, то все пойдет прахом. Жрецы откажутся от только им ведомых ритуалов, и магия покинет их континент окончательно, а значит, и Пески сожрут в десятки раз быстрее!

Почему никто, кроме него, этого не понимал?!

Атийцы прикрывались словами какого-то колдуна, обещавшего им избавление от Черного Проклятья, при достаточном количестве минералов. Скальтийцы метались между "надо" и "хочется", и эта скользкая позиция раздражала императора Имавиры больше всего.

Вновь посмотрев на собравшихся, Александр горько усмехнулся. Вокруг него были патриоты, радеющие за чьи угодно интересы, кроме тех, кого должны. Атийские шпионы, скальтийские, чаногорийские и даже каелумские, да и микилиментовские не спали. Они не замечали, как расселись по интересам. Некоторым хватало ума не примыкать ни к каким фракциям. Кто-то вилял, словно рыба от силков, оставаясь условно на его стороне.

Надо что-то решать. И как-то одолеть противников.

Скрипнув зубами, император поднялся на ноги и отошел к окну, взглянув на сад, раскинувшийся перед дворцом. Когда-то он был так счастлив там и велел запечатлеть вечное лето. Когда она была рядом и парила с ним в небесах. Взгляд зацепился за двоих высоких, широкоплечих мужчин. Его генералы. Оболтусы. Громов и Тредмонд. Засранцы не спешат на Совет, зная, что их армии не будут задействованы, но проявить уважение могли бы.

Рывком открыв окно, Александр громогласно рявкнул:

– Сколько вас можно ждать?!

Переглянувшись и покачав головами, бессовестные нахалы соизволили прибавить шагу. С силой захлопнув оконную раму, монарх мрачно вернулся на свое место и бросил взгляд на морскую часть карты, где произойдет битва.

– Проклятье, нам не хватит кораблей, чтобы одолеть Атию и Скальту, если те решат объединить силы!

Глава 45

– Как ты? – мягко спрашиваю Зарю, глядя на измученную сном девушку.

Я сижу на веранде, читая книжку со сказками. С Каролиной Генриховной договориться удалось, но и ей навстречу тоже надо было идти. Так что с утра я занята в основном чтением. Счет и письмо у нас после обеда. Углубляясь в фольклор Имавиры, с удивлением встречаю знакомые сюжеты о Красной Шапочке, Спящей красавице, Русалочке и прочее. Весьма занятно! Хотя чему удивляться? Меня сюда послала Нинка по делу, еще неизвестно, скольких она таких же отправила! В первый раз ведь я лежала рядом с какой-то дурой, что выдернула меня из Эммы. Может, она тут сказочницей заделалась!

– Не спрашивай, – морщится сестренка, присаживаясь рядом со мной. – Только под утро уснула.

– Опять? – приподняв брови, намекаю на Атеро и его визиты во сне.

– Нет, – качает она головой. – Сама крутилась и не могла заснуть. Как думаешь, мы все правильно сделали?

Последнюю фразу Заря произносит так, чтобы этого не услышала Джейн, что ловит ворон неподалеку. Девчонка вздыхает от скуки и явно мается бездельем, разглядывая облака.

– Сомневаешься? – уточняю я, с улыбкой наблюдая за горничной.

– Нет, скорее опасаюсь, что он так и не придет просить моей руки, – печально признается влюбленная бедолага.

– А теперь подумай: зачем тебе мужик, который не идет за тобой? – вкрадчиво интересуюсь, склонив голову ближе к сестре.

Заря застывает и затравленно глядит на меня, кажется, даже не дышит. Сделав судорожный вдох, девушка мужественно собирается с силами и со злой уверенностью выдает:

– Придет, никуда не денется.

– Вот такой настрой мне нравится больше, – иронично хмыкаю я, вновь глядя на скучающую Джейн. – О чем вы, кстати, так жарко беседовали, что Атеро заслужил пощечину?

– Язвил по поводу моего наряда, улыбок и танцев с Ларионом Борисовичем, – призналась Заря и тут же мрачно добавила. – С-скотина.

Услышав последний эпитет, я от души хохочу, откинув голову. Увидев мое веселье, сестренка тоже светлеет личиком, расслабляясь.

– Прости, ты, наверное, не ожидала от меня таких слов, – сожалеет девушка.

– Да ладно, Заря, – продолжаю хохотать я, отмахиваясь от извинений. – Атеро заслужил и похуже. Посмотрим, на что еще он нарвется, если будет держать тебя в подвешенном положении.

– Каком? – с недоумением переспросила девушка, заморгав глазками.

– Ну, ни "да", ни "нет", – поясняю, помогая словам руками. Такой себе бестолковый сурдоперевод.

– А у тебя как вечер прошел? – интересуется Заря, очевидно, чтобы перевести тему разговора.

– Прекрасно, – равнодушно пожимаю плечами. – Чуть не задохнулась в зале, познакомилась с потенциальными кавалерами и спасла тебя из лап наглого чешуйчатого ухажера.

– У вас с Ларионом Борисовичем всё хорошо? – спросила сестренка, ловко обтекая неприятный инцидент.

– Оценила его, как любезного собеседника? – усмехаюсь я, иронично вскинув одну бровь.

– Мужчина был исключительно вежлив, – замялась Заря. – И потом сделал, как ты велела.

– Но надавить всё-таки пришлось, – коротко хохотнув, напоминаю я. – Ты не волнуйся, мои отношения с Ларионом Борисовичем крепки как никогда.

Глубоко вздохнув, девушка заметно успокаивается и уже легче произносит:

– Я рада. Кажется, он тебе действительно нравится и подходит.

– Почему ты так решила? – удивленно интересуюсь, чуть отпрянув.

– Ты с ним всегда улыбаешься и кажешься счастливой, – пожала плечами сестренка.

– Милая, по твоей логике получается, что Атеро тебе совсем не пара, – иронично хмыкаю я, возвращаясь к наблюдению за Джейн.

– Почему? – изумленно охает Заря.

– Ты не улыбаешься, напряжена и явно плохо спишь, – скептично выдаю, демонстративно окидывая взглядом девушку.

– Это не одно и то же, – бурчит графская дочка.

– Улыбка не показатель, – со вздохом отвечаю я на намеки о себе и Ларионе Борисовиче. Эта тема мне не нравится, ибо мой интерес к мужчине исключительно коварного толка и романтикой здесь и не пахнет. – Мы ладим и явно хорошо проводим время друг с другом. А остальное – посмотрим.

– Но ты же хочешь за него замуж, – удивилась Заря.

– Да, – вздыхаю со смирением. – Но тут скорее выбираю из предложенных партий. Согласись, сынок графа Красавина видный мужчина и всё при нем, но влюблена ли я? Нет.

– Совсем? – тихо спрашивает сестренка.

– Когда мы обсуждали совместную жизнь, этот… крендель заявил мне, что "гулять налево" – в порядке вещей, и нас это тоже ждет, – хмыкнула я, вновь почувствовав неприязнь. – Я и так всё понимаю, но всё же.

– И ты все равно выйдешь за него замуж? – еще больше изумилась девушка.

– Да, – открыто улыбаюсь, взглянув на застывшую Зарю. – Но для начала проучу, конечно.

Увидев мой коварный блеск в глазах, сестренка не сдерживает веселья и открыто смеется, заслонив рот ладошкой.

– Ох, Великий, не сомневаюсь, Ларион Борисович еще пожалеет, что задел тебя.

– Как думаешь, я еще нуждаюсь в такой серьезной опеке? – хмыкаю в сторону горничной, которая с увлечением напевает себе под нос веселую песенку. – И ночью спать под пристальные взгляды как-то неуютно, если честно.

– Ты говорила об этом матушке? – спокойно спрашивает девушка, так же наблюдая за молоденькой Джейн.

– Намекала, но что-то она глуха к моим просьбам, – вздыхаю я.

– Наверное, боится, что тебя опять одолеет колдовской сон, – печально сообщила Заря, сникнув.

– Если подобное случится вновь, вряд ли Джейн будет виновата или сможет этому противостоять, – ровно отвечаю, чтобы не показать истинных чувств. Во рту на мгновение появляется кислый вкус, а душа крутится от вины – ведь я уйду. Теперь моя цель ближе, как никогда.

– Да, – кивает сестренка. – Надо поговорить с батюшкой: если кто и сможет повлиять матушку, то только он.

Киваю согласием на этот план, и спустя один крикливый вечер в кабинете графа Крылова я получаю небольшую вольность. Джейн может не караулить меня, но будет держаться поближе. Мне выдали колокольчик, которым буду пользоваться в случае необходимой помощи. Свобода условная, ибо по лестницам я хожу крайне плохо, но хотя бы никто не будет мозолить глаза, да и спать на чужих глазах некомфортно, мягко говоря. Моё терпение закончилось спустя два месяца. Так что это повод похвалить себя.

Несколько дней проходят спокойно. Ни Ларион Борисович, ни Атеро не посещают наш дом, отчего настроение Зари портилось день ото дня. Я же больше прислушивалась к беспокойным речам батюшки и начинала волноваться. Угроза войны нарастала, и это однозначно нарушало конечные цели, ибо предполагалось, что мой жених примет в ней участие.

Черт! Это не по плану! А если он там, прости Господи, помрет?! Иными словами, надо завладеть кристаллом ДО того, как моего героя потянет на подвиги. От всех этих дум у меня знатно припекало пониже спины, но деваться некуда.

Спустя три дня в нашей гостиной появился мой будущий суженый-венчанный. С улыбкой шире дверного проема и с подарками в зубах.

– Как поживаете, Марина Дмитриевна? Как ваше здоровье? – довольно спрашивает Ларион, усаживаясь рядом со мной на диван.

– Не все прекрасно, но с вашим появлением, безусловно, лучше, – хмыкаю я, оглядывая ухажера. – Вижу, у вас отличное настроение. С чем это связано, если не секрет?

– День сегодня чудесный, вам не кажется? – продолжает давить харизмой кавалер, не обращая внимания на глядящих на нас графиню и Зарю.

Весь вид сестренки так и говорил: даже этот явился, а вот мой куда-то опять пропал, скотина. Матушка же поджимала губы, видимо, еще не простив Лариону вечер у Драделов. Софья Алексеевна и не скрывала сарказма, щедро отсыпая язвительные реплики на этот счет. Отбиваясь от её колкостей, мой будущий жених тихо уточнил: дома ли граф Крылов. Получив отрицательное мотание головой, мужчина вздохнул и деланно улыбнулся:

– Придется прийти в следующий раз.

– А вы не планировали еще посещать наш дом? – лукаво уточняю, склонив голову набок.

– Отчего же, – с такими же чертями в глазах ответил Ларион. – Я планирую регулярно наведываться к вам, но для начала мне надо переговорить с вашим батюшкой.

– А-а-а, – легко усмехаюсь я, прекратив глядеть на мужчину. – Только, видимо, матушка не в восторге от последнего вечера у герцогини. Заметила Зарю в ваших объятьях и возмущена сверх меры. Считает вас ветреным. Отныне мне упорно сватают наследника Агатовых. Что думаете о нем?

– Отвратительный господин, – не моргнув и глазом, выдает кавалер. – Я знаю кандидатуру для вас гораздо лучше.

– Да вы что? – игриво уточняю я, приподняв брови. – И кто же этот достойный господин? Скажите же скорее. Я вся в нетерпении от перспективы влюбиться без памяти.

– Вообще-то, я имел в виду себя, – мрачноватенько и недовольно осек мой пылкий энтузиазм Ларион.

Открыто рассмеявшись, я не без удовольствия отмечаю, как сощурился ухажер, но в этот момент Софья Алексеевна по надуманному предлогу спровадила Красавина из дома. Заря практически сразу сделалась занятой и ушла изучать что-то по учебе. Я тоже решила, что на сегодня хватит с меня светских любезностей, так что Патрик быстро поднял меня в спальню. Меня ждали книжки для чтения и листки с буквами, которые я честно старалась красиво выводить раз за разом. Выходило криво, что безумно бесило. В общем, графиня осталась в гостиной одна встречать гостей.

День прошел достаточно скучно. Я занималась с Каролиной Генриховной, хотя, по сути, просто пыхтела над своими каракулями. Женщина смотрела на меня с любопытством, но не задавала лишних вопросов. Если честно, она меня нервировала, но в какой-то момент преподавательница решила, что её не касаются мои проблемы, и предпочитала делать свое дело, не влезая ни во что. Вот уважаю таких.

Гораздо веселее стало ближе к ночи. Я честно пыталась уснуть, но ничего не вышло, поэтому, надев халат на голое тело, степенно вышагиваю вокруг своей кровати. Откровенно боюсь отходить далеко, ибо, если упаду, придется звать помощь, а значит, Джейн вновь будет караулить меня, пока сплю. От ночной сорочки решила отказаться, ибо от красивых с вышивкой я чесалась, а те, что из марлевых мешков, задирались до пупа. И поутру я скорее раздета, чем одета. Так что, отшвырнув бесполезную тряпку в ноги постели, я дала свободу телу и сладко спала вот уже три ночи.

В этот раз сон не шел, и я вновь шагаю по спальне. Заря еще шумит в своей комнате, так что вполне может составить мне компанию. Если я и шлепнусь, то она меня поднимет и не надо будет звать горничных. Внезапно через открытое окно послышался шорох в саду. Не слишком быстро мне удалось подойти к подоконнику и осторожно выглянуть – вдруг нас грабят, черт возьми!

Но, заметив источник шума, я меняюсь в лице. Из темного лабиринта графского сада вышел мужчина с цветами в руках. Весь в белом. Он явно пытается остаться незаметным и крадется ближе к дому, пока я медленно поднимаю брови, чуть отойдя от окна. Через несколько минут, полных шороха кустов Софьи Алексеевны и скрипа обуви о деревянные перила веранды, на карнизе моего окна появляется Ларион Борисович собственной персоной.

– Добрый вечер, – с широкой улыбкой приветствует меня кавалер, оглядев с головы до ног.

В целом я одета: на мне халат с запахом до пят, но, заметив жаркий взгляд ухажера, тут же понимаю, что под единственной тряпкой я голая. Очевидно, это уже и для незваного гостя не секрет, но не метаться же по комнате с целью натянуть на себя что-нибудь еще. Так что растягиваю губы в лукавой полуулыбке и смело подхожу ближе, сложив руки на подоконнике.

– И тебе добрый, Ларион Борисович. Чем обязана столь поздним визитом?

– Днем твоя матушка не дала нам перекинуться даже парой слов, – с небольшой заминкой ответил мужчина, продолжая бегать по мне жадным взглядом. – Я решил исправить это.

– Неужто ты соскучился? – весело хмыкаю и, кивнув на букет уже помятых цветов, уточняю. – Это мне?

– А? Да, – чуть смутившись, отозвался он, протянув мне романтичный презент.

– Принять, к сожалению, не могу, – произношу я, приблизившись к ночному гостю почти вплотную и нюхая цветы. – Иначе утром меня ждет допрос, а тебе совсем откажут от дома.

– Хм. Не подумал, – уже придя в себя от шока, ответил Ларион, перестав тянуть ко мне букет.

– Но большое спасибо за внимание. Мне приятно, – хвалю инициативу, глядя ему прямо в глаза.

Контакт недолгий, ибо мужчина вновь опускает взгляд на щедрое декольте. Я уже чувствую, что от прохлады соски чуть затвердели и сейчас прекрасно угадываются под тонкой тканью.

– Т-ц-ц-ц, – хмыкаю я с усмешкой и в ответ получаю не менее шкодливую улыбку.

Этот прохвост не смущен и вовсе не стыдится, что его поймали за разглядыванием юной барышни.

– Хочу честно признаться: я впервые залез в чужой сад и вообще стою на карнизе под окнами, – откашлявшись, смеется Ларион.

– Охотно верю, – хохочу в ответ, не без удовольствия от всей ситуации. В этот момент за его спиной в саду вновь появилось какое-то движение, и я в панике шиплю кавалеру. – Быстро внутрь!

– Что? – изумляется мужчина.

– Шевелись давай, – яростнее понукаю, до кучи хватая его за камзол и помогая ввалиться в комнату.

Ларион стремглав оказывается в моей спальне и располагается на кушетке, пока я пялюсь в окно, наблюдая за садом.

– В чем дело? – тихо и озадаченно интересуется кавалер, так же глядя в темные изгибы графского лабиринта.

– Там кто-то есть, – глухо сообщаю, ища глазами то, что увидела мгновением назад.

Ухажер тем временем осматривает мою спальню и вновь меня. Я наклоняюсь ближе к раме и наконец-то вижу то, что хотела.

– Ах ты ж, хитрожопый наглец, – ворчу, сурово поджав губы.

– Это обо мне? – тихо смеется Ларион.

– Нет, – хмыкаю я, указав пальцем ему за спину. – Атеро явился. Вместо того чтобы честно просить руки, этот змей пришел под покровом ночи.

Моё окно представляет собой эркер с трехстворчатым остеклением, ниша же была оформлена кушеткой, на которой я любила сидеть, пока Заря вышивала или читала рядом. Теперь же тут расположился внушительный мужчина, занимая добрую половину. Толстым он не был, лишь широк в плечах. Стою одним коленом на сидушке, опершись руками о подоконник, вглядываюсь в темень сада. Обернувшись к окну, Ларион так же ищет глазами мою цель.

– Я ничего не вижу, – хохотнул он.

– Подожди немного, – хмыкаю в ответ, наблюдая за вновь мелькающим шпионом. Если не знать, что он там, никогда бы и не догадалась.

Спустя пару мгновений на светлый участок перед домом скользнул мужской силуэт, и через секунд десять на карнизе у окна Зари появился Атеро. Ларион замер и чуть слышно хмыкнул. Ухажер сестренки справился с тем же путем гораздо быстрее да к тому же бесшумно. Чтобы видеть всё лучше и попутно чуть соблазнить своего кавалера, придвигаюсь к мужчине вплотную, нависнув над ним, но упорно гляжу в окно на то, как Драдел тихо стучит по стеклу. Ларион сразу оценил новую позицию, иронично приподняв брови. Коварно усмехаюсь и прижимаю палец к губам, делая намек, что нужна тишина. Мы, не сговариваясь, поворачиваемся к новому ночному гостю.

У сестренки загорается свет, но девушка не спешит к ухажеру. Очевидно, так же подумал и Атеро, быстро достав бумажку из кармана и что-то написав, приложил ту к стеклу. Что уж он сообщил, мы не видели, но рама тут же открывается, и Заря шипит кавалеру:

– Я тебе сказала "нет". Что неясно?

– С чего это ты решила, что такой ответ меня устроит? – негромко возразил Драдел, сощурившись.

– А чего ты ожидал? – возмутилась сестренка, высунувшись из окна. Нам с Ларионом предстал её профиль и тяжелая коса, в которую она заплела свои густые волосы. Я, кстати, тоже так готовилась ко сну.

– Может, хоть каких-нибудь объяснений? – рявкнул Атеро, не замечая, что у их сцены есть зрители.

– Каких?

– Почему ты не согласилась выйти за меня замуж, – процедил ухажер сестры.

– А ты предлагал, что ли? – картинно изумилась Заря. Я аж загордилась ею. – Что-то не припомню такого.

– Если бы ты тем вечером сказала своей сестре…

– А почему должна была? – перебила его моя протеже, а я уже ощутила, что Ларион потерял интерес к происходящему рядом и увлеченно разглядывает меня вновь. Его дыхание чувствуется на щеке, шее и груди. Моя коса слетела на правое плечо и легко покачивалась в районе талии. Быстро решаю, что поза весьма удачная, теперь пусть влюбляется в меня носом и глазами. Его ушами я уже завладела у фонтана герцогини.

– Заря.., – теряя терпение, шипит тем временем Атеро.

– Неужели я не заслуживаю нормальных ухаживаний? – не дала ему высказаться сестренка. – Если я тебе нужна, делай все как положено. И не приходи больше ночами… ни в каком виде. Хочешь, чтобы никто не знал, что я тебя интересую – сиди в своей тьме один, а я буду улыбаться и флиртовать с другими!

– С кем ты собралась любезничать?! – жестко спросил Атеро, сдвинув брови и оскалившись.

– С любым достойным мужчиной, – медленно и с расстановочкой отбрила Заря возлюбленного.

– Только ты забыла кое-что, – процедил хитрый змей.

– Например? – бесстрашно усмехнулась сестренка.

– Меня и тот факт, что я уничтожу каждого, кто слишком близко подойдет к тебе. Ясно?!

– Ох и утомительная же работка вас ждет, Атеро Захариевич, – язвительно ответила девушка. – Отныне я буду самой популярной девицей в столице. Как думаешь, быстро обзаведусь подходящими ухажерами?

– Попробуй, – с угрюмой улыбкой предлагает мужчина. – Я тебя так по заднице отхлестаю – неделю сидеть горячо будет!

В этот момент Заря молча пропадает из нашего обзора, но практически сразу появляется обратно и красноречиво высовывает кулачок, чтобы показать Атеро… фак. Насладившись мрачной реакцией возлюбленного, девушка вновь исчезает, громко захлопнув окно.

Увидев этот жест, я, поджав губы, хватаю Лариона за волосы на макушке и быстрым движением заставляю исчезнуть из поля зрения Драдела. Мгновение, и он замечает меня в окне, застывшую в любопытстве и иронии. Хорошо, что он еще не видит почти хохочущего Красавина у меня в ногах.

– Добрый вечер, – сдержанно выдаю, прекратив пялиться на злого гостя сестры. – Как ваше ничего?

– Прекрасно, – недовольно пыхтит Атеро и тут же в одно движение плавно исчезает в ночи.

Я высовываюсь из своего окна, чтобы проследить, как он покидает графский сад. Ларион уже на ногах и с таким же вниманием наблюдает за незадачливым ухажером сестры. Едва успев взглянуть на своего почти жениха, как слышу стук двери Зари и тут же понимаю, что она идет ко мне.

– Быстро под кровать! – взволнованно сиплю я, толкая кавалера к своей постели, и сама кидаюсь на ложе, изобразив сон.

Пять секунд промелькнули стремительно, и сестренка стучит в мою комнату. Не дождавшись ответа, она впархивает в спальню и начинает возмущенно пыхтеть:

– Вот же негодяй! Нахал! Явился с претензиями! Какой важный гусь!

– Милая, что случилось? – сонно бормочу я, прикрывшись тонким одеялом.

– Скотина чешуйчатая приходила, – запальчиво возмутилась Заря, остановившись на месте и раскинув руки. – Вот же наглость!

– Зайка, тебе надо успокоиться и выдохнуть, – мило пропела я, скосив взгляд на пол у кровати, и тут же закатила глаза, спрятав лицо в ладони. Ноги Лариона торчали, выдавая всю конспирацию к чертям.

– Какой успокоиться? – продолжила возмущаться сестра, вновь вышагивая по комнате. К счастью, в своем гневе она не слишком была внимательна к мужским частям тела, торчащим из-под кровати. – Я так зла! Так и сказала ему: хочешь, чтобы была твоей – делай как надо! Посмотрите на него! Явился ночью и еще претензии предъявляет.

– Заря, чуть тише, – попросила я, скосив красноречивый взгляд на пол. – Давай ты успокоишься и мы днем все обсудим?

Девушка изумленно пучит глаза и открывает рот в шоке, указывая пальцем на новую деталь в комнате. Я выразительно произношу одними губами "Ларион", что заставляет сестренку смутиться.

– А… Эм… Да, ты права, – слишком быстро сдается графская дочка. – Пойду к себе, позлюсь еще немного и буду спать.

Я медленно встаю и ощутимо пинаю Ларика, чтобы он скрылся полностью. Слава богу, мужик понятливый. Подхожу к Заре и приобнимаю.

– Все будет хорошо. Не переживай. Ты сделала всё правильно.

– Думаешь? – позабыв о моем госте, искренне спрашивает девушка.

– Безусловно, – киваю я. – Теперь будем ждать, что сделает Атеро. Если его ответ – ничего, то пошлем его в бездну и найдем тебе отличного мужа.

– Да, – грустно отвечает Заря, уже шагая к двери.

На пороге она оборачивается и тут же бесшумно произносит: "я жду тебя!". Вздохнув, покорно киваю. Спустя мгновение Ларион Борисович появляется из-под кровати и, всё ещё сидя на полу, весело смеется.

Глава 46

– До чего презабавный вечер получился, – искренне произносит почти жених.

– Чуть тише, пожалуйста, – тихо бормочу я, наблюдая, как мужчина поднимается на ноги.

Машу на кушетку у окна, предлагая присесть, где он тут же усаживается с комфортом, отложив наконец-то букет в сторону. До сих пор Ларион держал его в руках. Медленно подхожу к кавалеру, соблазнительно покачивая бедрами и лукаво улыбаясь при этом. Заметив моё настроение, почти жених растягивается в улыбке и довольно произносит:

– Я вновь оказался втянутым в ваши игры с сестрой? Признайся, ты предполагала подобный визит Драдела?

– Отнюдь, – покачиваю отрицательно головой и устраиваюсь рядом с ним, легко положив локоток на подоконник и отклоняясь на спинку. Для полного расслабления закидываю ногу на ногу. Пока я не замерла на месте, Ларион жадно следил за каждым движением. – Я полагала, что он придет к нам в гостиную и поговорит с батюшкой, но этот прохвост предпочел более бандитский вариант.

– А за смиренное молчание полагается какая-то награда? – вкрадчиво уточнил кавалер с такими чертями в глазах, что я не удержалась от тихого смеха. Видимо, обсуждать чужие проблемы он не намерен.

– Думаешь, заслужил? – хмыкаю в ответ.

– Без сомнений, – выдает мужчина, копируя мою позу и придвигаясь чуть ближе. Да еще и склонив голову для более интимного разговора. – Я бы мог поздороваться с ним или поднять шум.

– Подобный маневр не кажется опрометчивым? – насмешливо интересуюсь я, продолжая улыбаться. – Тебе же как-то надо будет объяснить и свое присутствие в чужой спальне.

– Так разве я против? – лукавым прищуром напомнил Ларион. – Я готов нести ответственность за свои поступки и забрать тебя в жены хоть сейчас.

– Не стоит так спешить, – легко хохочу в ответ, откинув голову назад. – Хочу еще немного побыть свободной. Да и с сестренкой надо решить вопрос. Иначе она наделает глупостей без меня.

– Уж в чем в чем, а в глупости дочерей графа Крылова уличить сложно, – лаконично выдает мужчина, со вздохом продолжая осматривать меня. – Вы коварны, как никто.

– О как! – притворно восклицаю я, приподняв брови. – Ты раскрыл нас с Зарей. Что же мне сделать, чтобы вернуть твою благосклонность?

– Спой для меня вновь, – тихо и серьезно произносит кавалер, чуть сдвинув брови. Кажется, он и сам понимает, что попадает в мои сети. – И поцелуй.

– Не велика ли награда за простое молчание? – насмешливо спрашиваю я.

– Марина…

– Хм… Как скажешь, но есть правило, – коварно произношу, приподнявшись на ноги и пересаживаясь на колени к Лариону, тут же попадая в крепкие объятья.

– Какое? – хрипло шепчет мужчина, уже склоняясь для награды в виде поцелуя.

– Смотреть – можно, трогать – нельзя, – с игривой улыбкой отвечаю я, едва сдерживая смех.

В этот момент красноречиво гляжу на руки ухажера, по-хозяйски расположившиеся на моей талии и бедре.

– И как же я тебя поцелую?

– Никак, – лукаво хмыкаю. – Сама справлюсь.

– Будь по-твоему, – со скрипом соглашается кавалер и освобождает меня из плена.

Продолжая улыбаться, я прижимаюсь теснее к Лариону, обнимая за шею одной рукой, пока вторую располагаю на широкой каменной груди.

– Буду петь тихо, чтобы никто не услышал, кроме тебя, – томно шепчу на ушко мужчине.

Чуть отпрянув для контакта глаза в глаза, набираю побольше воздуха в грудь и начинаю петь. Композиция "Woman in Love" Даны Виннер прекрасно подошла для еще одного вечера соблазнения. Когда я затихаю, губы Лариона так близко, что поцелуй кажется таким естественным продолжением. Легко и даже охотно поддаюсь моменту, лаская его затылок. Руки кавалер почти сдержал, но по рваному дыханию было ясно, что это стоило ему всех сил. Меня тесно прижимали за талию, но не более.

Теряла ли я голову от страсти? Нет. Да, было приятно, но холодного рассудка не лишало. Я получала удовольствие больше от игры в кошки-мышки с женихом. И особенно от того, что он считал себя в этой охоте хищником, которого завлекает неопытная овечка.

– Руки, – шепчу я сквозь поцелуй. – Ты нарушаешь правило.

– Марина…

– Ларион, я не твоя жена и даже не невеста, – напоминаю я, разорвав контакт губами и откинувшись назад. – Сидеть тут у тебя нет никаких прав, а уж тем более требовать поцелуев.

Взгляд мужчины пылал страстью и жаждой продолжения, но в мои планы секс с ним пока не входит. Ухажер должен быть немного голодным, чтобы дойти до того момента, когда завладеет моей тушкой в свое безраздельное пользование. Я уже решила, что после того, как получу кристалл, я уступлю ему разок. Заслужил. Но это будет не раньше брачной церемонии, и только.

– Не смогу сейчас уйти, – жарко шепчет мне жених, вновь притягивая к себе ближе.

– Я в тебя верю, – весело хохотнула я, выбираясь из его объятий и вставая на ноги. – Тебе пора.

– Марина…

– Иначе будет скандал и ты никогда меня больше не увидишь, – прибегаю я к последнему аргументу.

– Жестокая мне досталась супруга, – пробормотал мужчина.

– Ты еще можешь отказаться, – легко предлагаю я.

– Ну уж нет, – хищно прищурившись, выдает Ларион, словно нехотя поднимаясь на ноги и все же покидая мою спальню.

Уже стоя на карнизе, кавалер тихо предупредил.

– Завтра я приду просить твоей руки.

– Буду с нетерпением ждать ответа батюшки, – томно отвечаю, налегая на подоконник.

Мой гость уйти бесшумно, как Атеро, не смог, упав на газон. Выглянув наружу, я не удержалась от тихого смеха, заметив распластанного мужчину.

– Ты кое-что забыл, – громко шепчу я, бросив в него букетом.

Спустя несколько секунд в мою комнату врывается Заря.

– Я видела, что Ларион Борисович уже ушел. Рассказывай!

– Ох, да все было прилично, – уверяю я сестренку, но, судя по взгляду младшенькой, – она жаждет подробностей. – Просто игры у нас такие.

На следующий день мой кавалер прислал графу Крылову официальное письмо с желанием переговорить лично. Дмитрий Константинович принял наследника рода Красавиных у себя в кабинете, и спустя час было объявлено, что между нашими семьями подписано соглашение о помолвке. Надевая мне на руку увесистое кольцо, Ларион предварительно поцеловал пальчики.

– Теперь ты официально моя, – прошептал жених, залихватски подмигнув.

– Еще пока нет, – лукаво хмыкаю в ответ. – Помолвка – не свадьба.

– По правилам – да, но фактически – это одно и то же, – возразил мужчина.

Мы отметили это событие игристым вином и получили приглашение в дом графа Красавина, чтобы отпраздновать уже обеими семьями. Родители Лариона одобряли выбор сына и спешили огласить удачу сына во всеуслышание. Софья Алексеевна хоть и проявила некоторую холодность поначалу, но в итоге счастливо улыбалась, поднимая бокал за наш союз.

Ближе к полуночи жених пришел во всем черном и уже проворнее влез на карниз. С коварной улыбкой он пробрался внутрь, и я тут же попала в жаркие объятья с поцелуями. В этот раз мне не пришлось петь, зато кавалер осыпал ласками с ног до головы, знатно измяв мои зад и грудь, хотя одежду снять не пытался. Я была уже готова к его визиту и надела самую плотную сорочку, запахнувшись еще и в халат. Покидал меня Ларион спустя полтора часа, изнежив до одури.

– Завтра еще приду, – шепчет мне жених, целуя уже с другой стороны окна. – Принести тебе чего-нибудь особенного?

– Только себя, – смеюсь, лаская его макушку. – Большего не надо.

– Хорошо, – счастливо отвечает мужчина, скрываясь в ночи.

На следующий день всем семейством посещаем городской особняк Красавиных. Высокое элегантное четырехэтажное здание, схожее с домом Крыловых. Широкая подъездная дорожка и утопающий в роскошной зелени сад окружали строение. Нас встречают на крыльце и приглашают пообедать. Это мой спорный момент, ибо на людях еще не принимала пищу. Едва справляясь с приборами, я все же сумела не уронить ничего на себя, хотя мою неловкость заметили все.

– Вы же знаете, что Марина долго пролежала в колдовском сне и пока еще плохо управляется со своим телом, – печально вздыхает Софья Алексеевна, с искренним беспокойством глядя на меня. Её не волнует, что скажут другие, графиня тревожится за дочь.

– Да, нас известили о вашем неудобстве, – ровно ответила Антонина Павловна, хозяйка дома и матушка моего нареченного.

Я помню, что это родная дочка Пал Петровича, преподавателя Магического университета, и только это заставляет меня сохранить улыбку. С первого же мгновения мать Лариона намекнула выражением лица, что не совсем довольна выбором сына. То, как она глядела на Зарю, без слов показало, кому принадлежат симпатии высокородной женщины.

– Я уверен, что всё это временные трудности, – любезно, но твердо произнес Ларион, прямо глядя на свою мать. – Марине нужны любовь и поддержка, которые она с лихвой получит в нашей семье. Уверю вас, Софья Алексеевна, я позабочусь о вашей дочери и никому не дам в обиду.

О как! Ха, жених только что непрозрачно намекнул мамочке, чтобы держала свое жало при себе? Уважаю. Посмотрим, насколько его хватит.

Графиня Крылова тоже прекрасно уловила посыл и подтекст, который обозначил мой будущий муж, так что быстро приняла смиренный вид, в отличие от ощутимо напрягшегося Дмитрия Константиновича. Огненноволосый отец семейства свел брови и в упор глядел на новых родственников. Уловив грозовую тучу, Софья Алексеевна похлопала графа Крылова по руке, и батюшка быстро взял себя под контроль. Заметив эти маленькие детали, я замираю. Забота родителей Зари о старшей дочери видна невооруженным взглядом и чувствовалась словно кокон. Дышать становилось трудно, так что я откладываю приборы и молча гляжу на графскую чету, в чьем доме теперь живу. На периферии зрения улавливаю внимательный взор Лариона. Пересекшись с ним взглядами, вижу легчайшее движение подбородком, типа: "Всё в порядке?" И тут же отвечаю кивком: "Да".

– Конечно, – быстро запричитала графиня Красавина и, натянув милую улыбку, продолжила. – Мы бесконечно рады породниться со столь уважаемой семьей и обещаем, что ваша девочка будет счастлива с нашим сыном.

– Не сомневаемся, – по-доброму отозвалась Софья Алексеевна, сглаживая момент.

– Ох, нам предстоит столько всего запланировать, – мило щебечет Антонина Павловна. – Как же нам всё успеть? Вы же были на свадьбе у Ермоловых, вам все понравилось?

– Да, Валентина Леонидовна все прекрасно организовала, – согласилась графиня Крылова.

– Надеюсь, второй брак их сына будет более удачным, – язвительно высказалась хозяйка дома. – Хотя не все гости на торжестве мне пришлись по душе. Все-таки есть разница, когда имение находится на отшибе Империи. Но, полагаю, не пригласить соседей граф Ермолов не мог.

– Главное, что молодые были счастливы, – лаконично вставила Заря, заслужив снисходительные улыбки взрослых.

– Безусловно, – закивала Антонина Павловна. – Чтобы провести мероприятие на должном уровне, нам предстоит тяжело поработать.

– Уверен, вы отлично справитесь, – любезно произнес Борис Аркадьевич, отец Лариона. – С твоей кипучей энергией и безупречным вкусом Софьи Алексеевны свадьба будет идеальной.

Взгляд, каким его наградила супруга, прожигал не хуже раскаленной кочерги. Очевидно, женщине хотелось иметь вкус, а не энергию.

– Ах, все успеть бы! – покачала головой графиня Красавина, поджав губы от легкого недовольства.

– Как думаете, сколько уйдет времени на подготовку? – нахмурилась наша с Зарей матушка, видимо просчитывая что-то в голове.

– Следующей весной, примерно в это время, – так же озадаченно ответила Антонина Павловна. – Да, раньше никак не получится.

А?! Еще целый год?! Моё изумление не осталось незамеченным, и будущая свекровь поспешила вскинуть брови.

– Это как минимум, – высокомерно произнесла мать Лариона. – Красавины и Крыловы – равные старинные семьи, которые решили объединиться. Весь свет будет смотреть на вас в этот день, и даже присутствие императора не исключено. Нам предстоит напряженная весна.

– Мама…, – осторожно вставил жених, когда я чуть усмехнулась. Слово "равные" меня позабавило.

– Ларион – наш единственный ребенок, – уже гораздо мягче продолжила графиня Красавина. – И по этой причине мы хотим сделать всё идеально. По всем правилам и традициям.

Так-так-так. Это не укладывается в мои сроки. Я уже с нетерпением жду этой свадьбы, чтобы завладеть кристаллом, оставив графскому роду баснословное состояние. По мне, так вполне честная сделка. Не с носом же они остаются. Пока эти мысли мелькают в голове, я стараюсь контролировать мимику. Бросаю быстрый взгляд на Лариона, отметив, что и тот не слишком радостно пялится на свою маман.

– Так долго? – откровенно недоуменно спрашивает жених, чем вызывает всеобщий смех.

– Сынок…, – распахнув глаза шире, выдает Антонина Павловна.

– Не вижу повода спешить со столь серьезным событием, – чопорно поддерживает её Софья Алексеевна.

– Кажется, Ларион Борисович имеет в виду то обстоятельство, что он участвует в ближайшей военной кампании, – лаконично вставляю я, медленно поднося чашку с чаем к губам.

– Да, – кивает жених и переводит взгляд на каждого из участников беседы, кроме Зари. – Мне бы хотелось провести церемонию бракосочетания до морского события.

– А вот нам бы не хотелось спешить по этой же причине, – высказывается наш батюшка. – Вдруг вы умрете в бою.

– Что?! – возмутилась графиня Красавина. – Да как у вас язык повернулся…

– Мама, – терпеливо произнес Ларион и обратился к графу Крылову. – Понимаю ваши опасения. На вашем месте я бы так же волновался о судьбе дочери, но, поверьте, пасть в бою в мои планы не входит.

– Полагаю, нам нужен небольшой перерыв, – предложил отец Лариона. – Дмитрий Константинович, у нас прекрасный сад, если угодно, можете прогуляться там и всё детально обсудить с семьей.

– Сердечно благодарю, – кивнула Софья Алексеевна, поднимаясь на ноги.

Наше семейство медленно, из-за меня, покинуло просторную столовую и через французское окно вышло в сад. Отойдя на приличное расстояние, мы присаживаемся на скамейку, наслаждаясь видом роскошной зелени.

– Мне никогда не импонировала графиня Красавина, – высказалась матушка, раскрыв веер и начав размахивать им. – Но Ларион сегодня порадовал. Если прищурить глаза на его ветреность, я считаю, Марине повезло с таким женихом.

– А ты что скажешь, дочка? – помолчав, спросил батюшка, пристально глядя на меня.

– Я не против сыграть свадьбу до битвы, – серьезно киваю и продолжаю, надавив на самое важное для меня. – Я выбрала Лариона Борисовича еще и потому, что у них в семье хранится кристалл. Надеюсь, он поможет мне восстановить здоровье полностью. Знаю, что он используется для вынашивания сильного наследника, но хочу, чтобы вы договорились с семьей графа сделать передачу реликвии частью свадебного ритуала.

– А что с приданным, если он все же… Ну, не выживет? – осторожно намекнула Софья Алексеевна, приподняв красноречиво брови. – Надо учесть и такой вариант событий. Титул и состояние отойдет следующему родственнику, а наша Марина останется с вдовьими слезами на руках, полагая, что новый граф будет достаточно щедрым?

– Я решу этот момент, – коротко кивнул Дмитрий Константинович. – Подведем итог: мы не против скорой свадьбы, но здоровье невесты – вопрос первостепенный. Приданное должно пойти на пользу Красавиным при наличии живого мужа. Я всё учел? Какие еще будут пожелания?

– Хочу, чтобы Марина жила в столице, – твердо произнесла графиня. – Не желаю, чтобы она моталась по гарнизонам.

– Думаю, это будет сложнее, – лаконично ответил огненноволосый батюшка. – Все же наша дочь выходит замуж за военного и это часть их уклада жизни.

– Дима…

– Я постараюсь, но ничего обещать не могу.

Тут со стороны дома до нас донеслись голоса семьи жениха, и, судя по всему, там тоже шла серьезная полемика. Антонина Павловна пыталась настоять на своем, но все разбивалось о категоричный тон Лариона. Мы все четверо застыли в саду, прислушиваясь к баталии Красавиных. Мой нареченный пресекал любые вмешательства в его планы.

– Будет так, как я сказал, мама! Хватит! Ты ничего не добьешься.

– Хм, – прервал молчание Дмитрий Константинович. – Кажется, жених действительно увлечен Мариной. Будем играть на этом.

– Полагаю, нам присутствовать необязательно, иначе может получиться некрасивая сцена, где женщины разойдутся врагами, – задумчиво произнесла Софья Алексеевна. – Нам с девочками стоит отправиться домой, а ты поговори с Борисом Аркадьевичем и Ларионом отдельно. Так будет гораздо лучше.

– Ты права, – кивает граф Крылов.

Спустя некоторое время мы возвращаемся в гостиную и сразу же откланиваемся домой. Батюшка остается в гостях и обещает присоединиться позже, и мы любезно прощаемся с семьей жениха.

По дороге домой Заря не без иронии подкалывает меня:

– Как тебе свекровь? Впечатлена?

– Скорее мне её жаль, – искренне вздыхаю я, но не удерживаюсь от ехидства. – Бедняжке предстоит еще не одна баталия. И сын уже на другой стороне.

– Как, кстати, ты этого добилась? – спокойно спрашивает графиня, повернув голову ко мне. – Тем более за столь короткий срок? Еще недавно Ларион Борисович посещал наш дом исключительно с желанием ухаживать за Зарей, и вот уже не видит своего будущего без тебя? Да так жарко спорит с матушкой. Судя по её выражению лица, подобное – нонсенс в их доме.

Замираю, словно кролик перед удавом. Вопрос простой и логичный, но ответа у меня на него нет. Софья Алексеевна – взрослая опытная женщина, а не юная и местами наивная сестренка – тут надо расчитывать каждое слово.

– Сказала правду, – произношу я, как можно ровнее. – Что Заря влюблена в другого, а я тоже богатая и родовитая невеста. К тому же обладаю врожденной харизмой и магнетизмом. Предложила поспешить, пока это не заметили иные кавалеры. Я честна с ним, и жених находит подобное освежающим. В принципе, Лариону всё равно на ком жениться, почему бы не на самой загадочной девушке столицы? Да еще с таким приданным.

– Что ж, твоя тактика привела к отличным результатам, – успокаивается матушка, отворачиваясь к окну. – Но Антонина Павловна права – у нас еще много работы, а времени, судя по всему, нет вообще. Как бы не заподозрили, что ты уже носишь наследника Красавиных.

– Что? – в два голоса восклицаем мы с сестренкой.

– Столь поспешная свадьба не может вызвать иных сплетен, – смиренно вздыхает графиня.

Доезжаем домой и расходимся по комнатам. Софья Алексеевна удалилась вздремнуть, Заря засела за учебу, а я вновь вывожу свои каракули, раздумывая, как повлиять на события, если мужчины не договорятся. Что мне делать, если придется ждать еще год? Еще год?! Я тут и так маюсь от безделья, в основном. Мечусь, как хромой тигр в клетке! Ждать при условии, что Ларион всё же выживет в бою. Черт! А ведь там может всякое случиться!

Что мне делать, если он кони двинет?! Не к Ларскому же подаваться?! Я не смогу еще раз с ним так! Мне и с Ларионом тяжело. Не тогда, когда он рядом, а после. Когда я остаюсь одна и гляжу на себя в зеркало. В те мгновения мне так плохо, хоть волком вой. Я ругала себя за жестокость, за черствость и намеренное завлекание мужчины. Утешение, что жених получит много денег, мне не помогало. Но, такая стерва, как я, не способна поставить чьи-то интересы выше своих. Воскрешая в памяти беспомощное тело мамы на больничной койке, запихнуть благородство подальше уже легче. Едва меня начинают одолевать сомнения, повторяю фразу, брошенную Нинкой: "Это взрослая игра с большими ставками. Здесь утешительных призов нет!". Помогут ли мои душевные метания маме, если я сейчас вернусь с пустыми руками? Нет. Ведьма легко выпнет меня за дверь. Останется только рыдать в палате для безнадежных.

Ближе к вечеру Дмитрий Константинович не возвращается домой, но присылает записку, что его срочно вызвали во дворец. Они пришли к соглашению с Борисом Аркадьевичем, но детали он расскажет при личной беседе. Возвращается же батюшка слишком поздно, мы успели поесть без него. Разговоры за ужином наполнены любопытством, но ничего, кроме ожидания, нам не остается. Уже готовясь ко сну, слышу прибывшую карету и усталые шаги графа по лестнице. Очевидно, все детали мне поведают лишь утром.

Еще через часа два в нашем саду вновь шорох. Я успеваю подойти к окну, как там появляется Ларион.

– Ждала меня? – заговорщицки спрашивает жених, легко проскальзывая внутрь дома, и уже по-хозяйски располагается на кушетке.

– Конечно, ты же вчера обещал прийти, – хмыкаю, присаживаясь рядом. – Есть новости?

– Свадьба будет следующей весной, – поморщился мужчина, повернувшись ко мне всем корпусом и кладя локоть на подоконник. – Матушка отстояла сроки.

– Кажется, она не в восторге от меня, – с ироничным подозрением делюсь я впечатлениями об обеде.

– Глупости, мама просто слишком сильно любит меня и боится, что её авторитет в семье пошатнется, – отмахивается Ларион.

– Это станет моей проблемой? – серьезно спрашиваю я, закидывая ногу на ногу и привычно упирая локоть в подоконник.

– Нет, конечно, – удивился жених.

– Ну, смотри, – хмыкаю в ответ. – Если твоей маме захочется повоевать – я молчать не стану.

– Всё будет в порядке, вы подружитесь, – легко ответил Ларион, на что получил скептический взгляд. – Я угомоню её, не переживай.

– Есть такая поговорка: хочешь мира – готовься к войне, – с усмешкой отзываюсь я. – Учти: отсидеться в кустах у тебя не получится, но это потом. Скажи, о чем еще договорились.

– На нашей свадьбе ты получишь семейную реликвию, а также, в случае моей кончины в ближайшие десять весен – половину от своего приданного обратно, при условии, что не появится наследник рода. Граф Крылов коварен и очень печется о твоей судьбе.

– Это ожидаемо, – задумчиво киваю, судорожно планируя, что теперь мне делать?

Молиться, чтобы Ларион выжил, и ждать еще год? Внимательно гляжу на жениха и пытаюсь сложить пазл, как мне надо.

– Скажи мне, что ты доживешь до свадьбы, – тихо прошу я, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

– Со мной все будет хорошо, Марина, – нежно отвечает мужчина с теплотой во взгляде, касаясь моей косы, что лежит на левом плече.

– Если ты умрешь в бою, знай: я тебя не прощу и буду проклинать до конца жизни, – сурово сдвинув брови, обещаю я, заметив удивление в глаза Лариона.

– Теперь я точно не умру, – хохотнул жених, вдруг пересаживая меня на свои колени и деликатно обнимая за талию.

Я сегодня опять в ночной непрозрачной сорочке, а-ля марлевый мешок с тесемками под горлом, и в запашном халате. Волосы заплетены в косу, а ноги – босые. Несмотря на пикантность ситуации – Ларион спокоен, и я просто сижу у него на коленях. Хмурюсь на него, рассчитывая стратегию: кто может сломить сопротивление Антонины Павловны?

– Значит, только твоя матушка против нашей скорой свадьбы? – коварно уточняю, обнимая жениха за шею и лаская подбородок.

– Она настаивает, что раньше никак не сможет подготовиться, – с сожалением выдает кисло мужчина, теснее прижимая меня к себе.

– А ты вытерпишь? – с улыбкой спрашиваю, чуть прищурившись. – Так долго?

– Придется, – хмыкает Ларион. – Или наш первенец появится на свет гораздо раньше срока, а уж этого графиня Красавина не переживет.

Значит, он намерен ждать год. Что ж, проверим границы твоего терпения.

– А я вытерплю? – сохраняя улыбку на лице, интересуюсь, чуть приподняв брови.

– О чем ты? – подозрительно уточнил жених, но в глазах уже зажегся понимающий огонек.

– Ну, ты вчера так целовал меня – я до утра уснуть не могла, – вздыхаю, опустив глазки.

Ага, я же о сексе типа ничего не знаю. Сейчас ты меня и просветишь. Теоретически. Сам только не сорвись раньше времени.

– А что так? – откашлявшись, со смешком, спрашивает мужчина и чуть сдвигает меня в сторонку от своего паха.

Видимо, кровь побежала туда, куда надо. Делаю максимально нейтральное лицо и начинаю персональную пытку для Лариона.

– Грудь болела, – вздыхаю я, немного повернувшись, чтобы было видно обсуждаемую часть тела. – Такой чувствительной стала, даже больно было. Что ты со мной сделал?

Судя по лицу жениха, ему уже не до смеха: он тщательно подбирал слова, тяжело дыша и не отрывая глаз от не самой симпатичной детали моего гардероба – ночной сорочки.

– Больно было? – сдвинув брови, уточнил жених.

– Угу, – задумчиво киваю, будто не вижу, как он протер свою свободно лежащую ладошку о штанину. Вспотел бедолага. – Соски в основном. Твердые такие стали.

Мужчина чуть откашливается и ерзает на кушетке. Пока я дальше продолжаю вести его к алтарю.

– Но это не основное неудобство, – озадаченно говорю я, будто вспоминая вчерашний вечер, а сама исподволь наблюдаю за Ларионом.

– Не основное? – как-то бестолково переспрашивает жених, сжимая мою талию крепче.

– Больше вопросов у меня возникло из-за… волны, – сообщаю я так, будто мы цветы обсуждаем. – Мне от неё было и холодно, и горячо одновременно.

– А что потом? – тихо спрашивает мужчина.

– Не скажу, – хмыкаю в ответ, отцепляя его ладонь от себя. – Ты забыл правило?

– Помню, – ворчливо кивнул Ларион, не пытаясь вновь меня схватить. – Смотреть – можно, трогать – нет.

Смотрит при этом до того пристально, будто сожрать хочет. Дышит немного рвано, но в руках себя держит.

– Но мне было… беспокойно до утра, – вздыхаю я, пересаживаясь на кушетку. – Так что ты со мной сделал? Это так всегда бывает?

– Это то, что бывает между мужем и женой, – откашлявшись громче, уже спокойнее вещает жених. – Нечто сокровенное и интимное. Что не должно выходить за пределы супружеской спальни.

Ах, так. Мысленно усмехаюсь. Ну, сейчас напомним кое-что.

– Только между мужем и женой? – приподняв брови, уточняю я и тут же нахмуриваюсь.

– Да, исключительно, – убедительно кивает Ларион, серьезно глядя на меня и еще немного ерзая на месте.

Медленно поднимаюсь и, обогнув длинные мужские ноги, встаю между ними, кладя руки на широкие плечи, закованные в черный камзол.

– Но ты говорил, что в каждом браке наступает такой момент, что супруги идут разными дорогами, – напоминаю я, глядя прямо ему в глаза. – Значит ли это, что я испытаю подобное и с другими мужчинами?

– Нет, – резко бросил жених, но не сделал попытки схватить меня.

– Нет? – насмешливо уточняю, налегая на него всем телом и обнимая за шею. – А зачем мне тогда любовник, если в постели мужа я буду гореть огнем?

– У тебя не будет любовников, – проворчал Ларион, запрокидывая голову, когда я стала покрывать поцелуями его лицо.

– Ты сам сказал, что у всех они есть, – игриво шепчу, кусая его за мочку уха. – Я вынуждена согласиться на то, что ты предложил.

– Марина, я давно передумал насчет нашего бра…

– Т-ш-ш-ш, – быстро закрываю ему рот ладошкой. – Не порть мне игру. Мы же поспорили, что ты до свадьбы будешь желать только меня.

– Завтра же пришлю тебе проклятые алтыны, – проворчал жених, когда я стала целовать его шею. Немного засосов этому воину не повредят.

– Нет, – тихо смеюсь я, прекратив домогаться своего жениха. – Подожди хотя бы до конца зимы. Нам еще целую весну ждать. Я планирую хорошенько развлечься. А ты в это время мне всё обстоятельно объяснишь: что со мной происходит и как это унять.

– О, Великий, да я же с ума сойду, – распахнув глаза, ошеломленно произнес Ларион, тут же начав смеяться. – Пожалей меня, Марин.

– Хочешь узнать, как я вчера справилась с волной? – коварно спрашиваю, вновь возвращаясь к поцелуям, заметив, как он зажмурился от удовольствия.

– Молчи, прошу, иначе наш первенец появится на свет раньше, чем мы окажемся перед жрецом, – простонал мужчина, но не делая попыток прекратить поцелуи.

– Как это примет твоя маман? – хохочу я, чуть откинувшись назад.

– Её хватит удар, – весело отвечает мне жених.

– Тогда стоит подтолкнуть графиню к правильному решению, – игриво шепчу я, коснувшись язычком раковины мужского уха. – Или я устану ждать.

– В каком смысле? – нахмурился Ларион, тут же открыв глаза, едва я выпрямилась и мы встретились взорами.

– Сейчас я хочу быть с тобой и только твоей, – вкрадчиво и томно говорю, лаская его макушку. – Вижу, что и ты пылаешь ко мне чувствами. Уж не знаю, какими именно, но мне очень нравится, когда ты смотришь так на меня и когда рядом. Надолго ли это? Ты говорил, что у людей проходят чувства.

– Марина…

– Так бывает, я спрашивала у матушки, – хмыкаю, не давая вставить слов возражения. – Она тоже сказала, что практически все со временем теряют интерес друг к другу, но меня сейчас страшит не это: я боюсь того момента, когда ты уйдешь на битву. Боюсь, что с тобой там что-то случится. Боюсь, что так и не станешь до конца моим, но отдаться до брака не могу. Это огорчит родителей. Больше всего мне бы не хотелось увидеть в их глазах разочарование. Если можно решить эту задачу – сделай это, прошу.

– Клянусь, – шепчет Ларион, нежно целуя меня.

В эту ночь я спела для него еще одну песню. В этот раз очаровываем жениха песней Марайи Керри "Without You". Судя по искрам в глазах – я слишком хороша в соблазнении мужиков. Провожаю гостя с тяжелым сердцем. Душа мечется в груди, да так, что мне натурально плохо. Улегшись на кровать, тупо смотрю в потолок и не могу унять грусть. Мне тяжело дышать да и мерзко от себя самой.

Проклятье! Проклятье! Проклятье! Ну почему нельзя найти иного способа добыть кристалл?!

Утром во всех столичных газетах разносится объявление о том, что две графские семьи решили объединиться посредством брака и принимают поздравления. Уж не знаю, какими методами, но Ларион добивается своего, и радостное событие сочетания нас в мужа и жену состоится в ближайшее время. Эту восхитительную новость жених приносит ночью, вместе с той, что ему надо отлучиться по службе.

– Когда ты уезжаешь? – спрашиваю я, сидя на коленях настойчивого мужчины.

– Рано утром, – отвечает Ларион, поглаживая меня по спине. – Не скучай. Тебе предстоит тяжелая работка: подготовить бракосочетание и пережить обморок маман.

– Ты сказал, что она не станет моей проблемой, – напомнила я, поморщившись.

– Пока она только наша с отцом, но часть и тебе достанется все равно, – хохотнул жених. – Без этого никак. Но я приеду и всё улажу.

– Полагаю, когда ты вернешься, она опять будет в обмороке, – ворчу, с прищуром глядя на мужчину. – Это в последний раз, когда ты оставляешь нас, столкнув лбами. Предупреждаю.

– Хорошо, – смеется Ларион, сгребая меня в объятья.

В эту ночь я всласть нацеловалась с ним. Заслужил, что уж сказать. Жених попросил спеть ему песен, чтобы вспоминать в разлуке, так что заливалась невеста настоящим соловьем.

На следующий день ближе к вечеру, когда все домочадцы собрались вместе, из императорского дворца прибыл гонец с официальным письмом. Сломав печать, Дмитрий Константинович тревожно прочел послание, а потом перечитал его, сдвинув брови. Увидев его замешательство, Софья Алексеевна подошла ближе и в тревоге спросила:

– Дима, что случилось?

Передав ей свиток, граф уставился на меня мрачным взглядом. Что-то мне это не понравилось совсем! Мы с Зарей взволнованно переглянулись, но так и остались на своих местах на диване. Сегодняшний вечер было решено провести в гостиной.

– Что?! – вскричала матушка, расширив глаза в изумлении. – Он не имеет права!

– Император как раз и имеет полное право, – бесцветно произносит огненноволосый мужчина, продолжая смотреть на меня.

– Что случилось? – не выдержав напряжения, спрашиваю я, подозревая, что это донесение о битве.

Черт, это совсем некстати! Когда у меня все силки расставлены и жертва готова с радостью в них упасть – война мне совершенно не нужна! Смотрю на Зарю и понимаю, что и она уже собралась с духом проводить Атеро на смертный бой. Мы схватились за руки, чтобы поддержать друг друга.

– Император разрывает твою помолвку с Красавиным и велит срочно провести брачный ритуал с князем Громовым.

ЧТО?!