Читать онлайн Как подружить ребенка с мылом бесплатно

Введение

Современное общество судит о многом строже, чем в былые времена. Оно выдвигает каждому живущему в нем индивиду ряд требований, ранее не считавшихся слишком значимыми, и их несоблюдение в наш век считается проступком куда более серьезным, чем окружающие сочли бы еще сотню лет назад. Миру, в котором живем мы, а не наши предки, для представления об «успешном» человеке уже недостаточно его высокого материального достатка и присущих ему атрибутов наподобие просторного дома, красивой машины, дорогих часов. Еще сотню лет назад этого хватило бы с лихвой. Но сейчас деловые партнеры и даже окружающие непременно отметят вдобавок, насколько данный индивид преуспел во множестве других аспектов своей жизни, которые традиционно принято относить к его личной сфере.

Например, скорее всего общество не оценит положительно тот факт, что избыток материальных благ привел к расширению фигуры обеспеченного ими человека в области живота и бедер – другими словами, к набору значительного лишнего веса. Аналогично, оно не сочтет дополнительным признаком успеха неухоженные ногти и руки, непричесанные или даже откровенно немытые волосы, плохо сидящий костюм… Скажем больше: в последнее время в понятие успеха стал входить даже семейный статус индивида, хотя еще полсотни лет назад ни его вес, ни количество детей никого особо не интересовали. Вернее, они уж точно не стали бы предметом для сравнения этого человека с другим, примерно равным ему по статусу и числу достижений. А еще за полсотни лет до этого его не «уличили» бы даже в грязном воротничке рубашки – максимум, обратили бы внимание на качество ткани его одежды и ее общую стоимость…

Что ж, видимо, таковы законы развития общества. Возможно, оно перешло от оценки очевидных признаков статуса (одежда, аксессуары к ней) к учету дополнительных показателей, потому что ощутило потребность в расширении и углублении образов «успеха», «достатка», «благонадежности». Как бы мы к этому ни относились, теперь всем нам приходится учитывать, что ради репутации «благополучного человека» или «благополучной семьи» совершенно необходимо иметь не только машину (или даже две), но и опрятный, ухоженный внешний вид всех частей тела, которые видны из-под недешевого пальто. Ну, а «высшим пилотажем» в этом деле, конечно, следует считать воспитанных, улыбчивых, румяных и чистеньких (чтоб ни пятнышка!) детишек. И обществу при этом совершенно все равно, что дети и порядок, дети и правила приличия, дети и личная гигиена являются понятиями несовместимыми.

Почему взрослые считают гигиену важной частью жизни

Детям действительно безразлично, как выглядят они или их игрушки, тарелочки, кроватка, другие предметы личного обихода. Они совсем не знают этого мира, поэтому в нем их интересует все, и именно в том виде, в котором оно показалось им, так сказать, на глаза прямо сейчас, в данный момент. Кроме того, у детей совершенно отсутствует способность оценивать – придавать предмету или человеку значения «красивый/уродливый», «опрятный/неряшливый», «грязный/чистый» и др.

Мама сказала, что вот эта вязкая, жирная и черная «штучка» сбоку от дороги называется грязью, и ребенок запомнит лишь само слово. То есть он не совместит с ним таких дополнительных значений, как «плохая», «заразная» или даже, быть может, «невкусная». Напротив, он наверняка попытается узнать о грязи побольше единственными доступными ему методами, например, понюхает и лизнет ее, разотрет в пальчиках, измажет ею одежду… А уж потом он будет судить по реакции окружающих и родителей, какая она или даже каков он, когда возится с нею.

В сущности, именно в этом и состоит основная проблема в обучении детей личной гигиене. Мы, взрослые, понимаем, что быть чистыми и опрятными от нас требует общество, и знаем, чем может закончиться поедание несъедобных предметов или контакт с инфицированными поверхностями/веществами. Ребенок же не сможет даже произнести слово «инфицирование», не то что осознать его неприятный (часто весьма неприятный) смысл. Единственное, что в этом отношении быстро усваивают малыши – это «плохо» или «хорошо», то есть самые примитивные виды оценки, причем применительно именно к родителям, а не самому предмету. Проще говоря, ребенок очень любит родителей, они являются для него буквально всем на свете, если угодно, центром мироздания. Потому естественно, что он боится не пятнышек на одежде – он боится быть «плохим» для родителей из-за этих пятнышек…

Понимаете разницу, не так ли?.. Взрослый человек ориентируется в своем поведении на сложный сплав из представлений о том, что подумают «люди», что подумает тот, кто дорог ему больше всего на свете, а также конкретных знаний и личного опыта. У ребенка из всего этого есть лишь самые дорогие ему на свете папа и мама, их мнение о нем, ребенке, как «плохом» или «хорошем». Кроме того, им движет несвойственная взрослым, проходящая по мере накопления жизненного опыта жажда познания. Поэтому дети не судят о конкретных вещах как «хороших» или «плохих» – они судят о том, какие они для мамы и папы в каждом конкретном случае. А предметы и явления для них все одинаковы. В том смысле, что они интересуют ребенка и (иногда) могут напугать, но он сам никогда не добавит к ним «приставку» в виде положительного/отрицательного знака. Более того, даже если это за него уже сделали родители, жажда «знакомства» с этим предметом вполне способна подтолкнуть его к проверке родительской оценки. Дело в том, что у детей нет также и способности управлять своими желаниями осознанно, говорить «нельзя» самому себе. Оттого, если они уж чего-то захотят, отказать себе на основе соображений безопасности или «мама запретила» они не в силах.

Взрослым эти состояния несвойственны – они быстро забывают, как смотрели на мир в детстве, почему так часто нарушали запреты собственных родителей… Поэтому мы, уже выросшие дети, часто подменяем характерный для них мотив познания мира (ради него они нарушают большинство наших запретов) осуждающим мнением, будто они просто не хотят нас слушаться. То есть подставляем на место банального (точнее, гипертрофированного) любопытства к окружающему миру избыток своеволия, желание поступить «назло» нам. А между тем пришло время огорчиться. В течение длительного времени (минимум, до четырех лет) дети даже не понимают, что такое «назло». У них неразвита собственная личность, потому они не видят разницы между своим мнением, и тем, которому они, якобы (по нашему мнению), поступают наперекор. Они обычно даже не могут запомнить, что мы им уже запрещали, а что пока нет!

Детская память развита слабо – в прямом смысле слова, по степени развития нейронных взаимосвязей коры головного мозга. В ней почти ничего не «держится» дольше получаса потому, что клетки мозгового вещества просто пока физически неспособны образовать долговременные химические взаимосвязи, именуемые памятью. Надо учесть, что жизнь ребенка насыщена яркими, захватывающими событиями вдвое, так сказать, гуще нашей. Нам в этом мире все уже знакомо до оскомины, повторяется изо дня в день, навевая уныние и лишая всякого интереса к жизни. У наших же чад дела обстоят совсем иначе – каждое событие им в новинку, рождает бурю эмоций и вызывает желание познакомиться поподробнее с ним и его последствиями… Родительская оценка и помощь в этом, так сказать, благородном намерении, их запреты и прочие связанные с происходящим реакции – все это тоже имеет место в жизни нашего чада впервые, порождая целый калейдоскоп желаний и впечатлений.

Нам в таком круговороте, вернись мы в это мировосприятие хоть на пару часов, тоже было бы очень нелегко сосредо-точиться на чем-то конкретном, запомнить все в нужной последовательности и подробностях. Чтобы убедиться, насколько это тяжело для уже сложившейся и работающей «на полную мощность» коры головного мозга, проверим свою память на молниеносные, стремительно развивающиеся ситуации. Конечно, наше счастье, если они не были опасными – скажем, носили характер приятного и, так сказать, полного сюрприза. Тем не менее, если мы сравним обычный ход вещей с такими «сюрпризами» приятного или неприятного свойства, то убедимся, что память у нас на них одинакова. В данном случае она отрывочна, бедна на подробности, искажена во многих местах личными сильными впечатлениями. В сумме же то, что повествуем по памяти на тему этих моментов мы, как правило, разительно отличается от версии других участников события, каково бы оно ни было по значимости. При этом мы наверняка понимаем, что прочие свидетели уверены в своих версиях настолько же, насколько и мы в своей – на «все сто», несмотря на очевидные расхождения!

Так вот, для детей состояние сознания и души, которое появляется у взрослых лишь в экстренных случаях, является и вовсе постоянным. Для них время летит быстро, а каждая минута насыщена уймой впечатлений постоянно, из года в год, пока они не повзрослеют. Так что какие уж тут последовательность с подробностями – мы требуем от них воистину невозможного! Между тем очевидно, что для выполнения одних и тех же действий изо дня в день и, тем паче, в одно и то же время нужна память хорошая, во всяком случае неплохая. Плюс, необходима и мотивация – веские причины иногда заставлять себя, несмотря на усталость и свойственную всем возрастным категориям лень.

У взрослого мотивов для соблюдения гигиены сразу несколько. В зависимости от воспитания в детстве, а также социальной среды, в которой он оказался уже во взрослой жизни, требований этой среды к его внешнему виду и проч., на первый план выходит один из них. Но поскольку на деле мотив никогда не бывает один, остальные всегда остаются – просто чуть «отодвигаются в тень». Именно потому, что причин соблюдать хотя бы номинальные требования общества у человека всегда несколько, существует определенная гарантия того, что он будет соблюдать их или покинет общество. Перечислим основные мотивы, побуждающие нас поддерживать личную гигиену более или менее регулярно.

1. Выработанные еще в детстве привычки – кстати, одна из самых важных составляющих того, какие стандарты чистоты человек утвердит для себя во взрослой жизни и к каким он будет стремиться в дальнейшем. Не секрет, что личная гигиена не столь уж обязательна с точки зрения успешной жизнедеятельности в биологическом смысле этого слова. Согласимся, что немытые волосы не мешают ни думать, ни готовить пищу, ни играть в компьютерные игры, равно как и грязные руки, тело… Понятно, что недостаточная гигиена порождает известные проблемы с кожей и пищеварением (если мы прикасаемся к еде руками). Однако здесь есть ряд нюансов, ведь известно, что со временем иммунная защита (в частности, кожи) способна неплохо приспособиться к такой особенности жизни всего организма, как крайняя антисанитария. Так что далеко не все взрослые «замарашки» обязательно покрыты струпьями или другими видами кожных болезней. Напротив, очевидно, что для многих людей ежедневное мытье и впрямь является источником скорее проблем, чем удовольствий, даруемых чистотой! В частности, слишком строгая гигиена не выглядит ни приятной, ни полезной для сухой и чувствительной кожи и волос. Точно так же она вредна для ослабленной или склонной к аллергическим реакциям иммунной системы.

Нужно заметить, что для человеческого тела как такового приемлем график мытья 1–2 раза в неделю – минимум один раз в три дня. При таком «режиме» от тела и волос начинает, конечно, исходить неприятный запах, и окружающие наверняка его заметят. Тем не менее к развитию кожных патологий или проблем с волосами такая регулярность мытья наверняка не приведет.

Итак, чистоплотность является вещью относительной, поэтому здесь определенно имеется простор для вольной интерпретации. Это означает, что кто-то может полагать приемлемой для себя исключительно ежедневную ванну, а кто-то – душ один раз в три дня. Какой из вариантов предпочтем лично мы, как раз и зависит от представлений о вопросе, заложенных в нас родителями. Если они не считали чистку зубов важным делом, мы тоже наверняка будем пропускать утренний или вечерний «марафет» в угоду лени или другим занятиям. Точно так же обстоят дела и прочими частями гигиены и более того – с уборкой в квартире, мытьем посуды, прочими делами, входящими в понятие гигиены, но расположенными за пределами ухода за своим телом. Впоследствии изменить заложенные в человеке с детства представления об оптимальном уровне гигиены, в общем, возможно. Однако происходит подобное, как правило, не благодаря воздействию извне, а по воле самого индивида.

Особенно часто взрослые привносят изменения в родительские наставления сами, ориентируясь на проявляющиеся не сразу особенности физиологии и регуляции: тип кожи и волос, уровень чувствительности зубов и десен и прочие нюансы, которые формируются только по мере взросления. Взрослый человек может также улучшить свою гигиену из стремления подражать представителям другого социального слоя или чтобы органичнее влиться в «свой» слой, раз уж его туда привели жизненные обстоятельства. Тем не менее, если мы по каким-то причинам не испытываем давления по этому поводу извне или, так сказать, изнутри, мы склонны ориентироваться на заложенные в детстве привычки.

2. Социальный статус – необходимость вращаться в кругах, где приняты относительно высокие или, наоборот, низкие стандарты, требования ко внешнему виду, стилю одежды и уровню гигиены. Например, очевидно, что на наши представления об уровне гигиены заметно влияют условия работы. В частности, грузчику, сталевару, дровосеку, строителю нет никакого смысла беречь свои руки от грязи, поскольку ясно, что весь его рабочий день проходит исключительно в окружении запачканных предметов. При этом логично, что по окончании рабочего дня представителю такой профессии, опять-таки, придется соблюдать правила гигиены, хочет он того или нет. В противном случае от него будут шарахаться на улице, хотя в общественном транспорте в час пик грязный и неприятно пахнущий человек может даже получить небольшой бонус – свободное пространство вокруг себя, образованное окружающими несмотря на давку.

Напротив, работники медицинских учреждений и заведений общественного питания обладают достаточными познаниями в области последствий антисанитарии, чтобы обоснованно переживать о высоком уровне чистоты как тела, так и окружающего пространства. Представителям этих профессий чаще остальных выпадает наблюдать результаты заражений различного рода, в том числе из серии «один случай на миллион». Подобный опыт сложно приобрести в обычной жизни, разве что заразившись одним из штаммов гепатита в кафе или больнице. Но у среднего человека шансы на это лишь чуть выше шанса сорвать джек-пот в лотерею, если играть в нее ежедневно. А вот у тех, что постоянно занимается вопросами гигиены или в соответствии со служебными обязанностями вынужден распространять что-либо (не только донорскую кровь или маринованную капусту, но и возбудителей, которые могли попасть в эти среды), в таких вопросах «рука набивается» сама и значительно быстрее.

Наконец, существуют не профессиональные, а сугубо социальные среды (точнее, слои), где стандарты чистоты могут быть более или менее строгими. Не секрет, что представителям слоев с низкой социальной обеспеченностью обычно безразлично, как они выглядят и насколько аккуратна их прическа. Очевидно, что хорошую гигиену тела и/или жилища, ухоженную внешность невозможно поддерживать на одном «энтузиазме», для этого требуются также определенные материальные затраты. Финансовый дефицит сужает возможности индивида по уходу за собой и жильем, предметами обихода, хотя и не исключает их полностью.

В то же время средний или высокий уровень достатка сам собой подразумевает не только покупку, например, нового дома или автомобиля, но и соответствие внешнего вида владельца этому приобретению. Иными словами, необходимость выглядеть аккуратно и красиво у людей с достатком продиктована банальным несоответствием неряшливой внешности и манеры одеваться окружающей обстановке. В частности, неухоженная внешность контрастирует как с новой машиной, из которой человек выходит, так и с дорогой одеждой или аксессуарами. Оттого для людей с высоким и низким достатком характерен целый ряд внешних признаков уровня их доходов – отражение количества средств и времени, вложенных в уход за собой.

3. Физиологические потребности. Как мы сказали выше, они могут сильно варьироваться, подстраиваясь под личное мнение индивида, которое не имеет к биологии никакого отношения. В гибкости взглядов нашей физиологии на вопрос гигиены нет ничего удивительного.

Иммунная защита и системы саморегуляции тела человека «сконструированы» природой с таким расчетом, чтобы они могли обеспечивать его успешную жизнедеятельность в условиях довольно разно-образных: как близких к стерильным, так и негигиеничным до предела. Доказано, что кожа, волосы, слизистые и другие постоянно контактирующие с внешней средой ткани тела способны привыкнуть к самым разным уровням чистоты.

Тем не менее у них всегда есть свои потребности – это само собой разумеется, так как они есть у тканей и органов всех типов. Например, известно, что головной мозг и желчный пузырь крайне нуждаются в холестерине, вредном для сосудов веществе. Все без исключения ткани нуждаются в белках животного происхождения, но особенно они необходимы мышцам. Кости всегда рады кальцию и фосфору, а костный мозг – железу… И т. д. и т. п. Если мы начнем перечислять все специфические особенности тканей и организма в целом, это займет много времени и страниц текста. Факт тот, что у каждого типа кожи, волос, слизистых оболочек тоже имеются свои требования – преимущественно по части баланса между процессами их высушивания и увлажнения, повреждения другими раздражителями. Так, для слизистых очень важен абразивный (разъедающий) потенциал тех или иных веществ, предметов, используемых для нанесения этих веществ. А для кожи и волос принципиально именно соблюдение ее индивидуального жирового и водного баланса, уровня кислотности.

Известно, что наружные ткани приспосабливаются к графику личной гигиены с учетом ее подсушивающих свойств. Они становятся жирными на вид и на ощупь в аккурат ко дню, когда их предполагается в очередной раз помыть. Именно эти ощущения загрязненности, зуда, дискомфорта становятся для любого взрослого основой соблюдения распорядка гигиенических процедур – мытья, чистки и другого ухода с почти равными промежутками времени, примерно в одно и то же время суток. Обратной стороной процесса «настройки на гигиену» становится то, что не всякая кожа или волосы приемлет график именно таким, каким его намеревается сделать по своему или чужому почину сам обладатель этой кожи и волос. До некоторой степени отрицательное влияние избыточной или, напротив, недостаточной гигиены можно сгладить путем правильного подбора гигиенических и ухаживающих средств. Но только до некоторой, так как полностью устранить их эти меры обычно не позволяют.

4. Частные, конкретные ситуации, под которыми следует понимать все случаи, когда мы привыкли к одному уровню гигиены и ухода за собой, но, что называется, судьба требует от нас в данном случае уровня совсем другого. Жизнь полна неожиданных или ожидаемых событий, когда мы должны выглядеть лучше (встречается чаще) или хуже (встречается реже, но тоже не в порядке исключения), чем обычно. Например, ясно, что перед визитом в официальное или публичное место (различные инстанции, приемы и др.) мы постараемся предварительно придать своей наружности вид куда более аккуратный и опрятный, чем обычно, пусть даже обычно он тоже неплох. Для «выхода в свет» женщины отдельно подбирают одежду, макияж и прическу, мужчины ограничиваются прической, одеждой и маникюром. Естественно, все эти приготовления осуществляются более тщательно, чем в обычной жизни. Это же касается и гигиены, так как очевидно, что с грязными волосами, кожей или ногтями не станет работать ни один визажист/парикмахер. Кроме того, высоких (часто непривычно высоких) стандартов гигиены приходится временно придерживаться и пациентам больниц – хирургических, кожно-венерологических отделений, стационаров для беременных и др.

Аналогично в ряде ситуаций нам может потребоваться выглядеть хуже, чем есть на самом деле – как актеру, персонаж которого часто бывает ранен, избит и болен «понарошку», то есть по сюжету, а не в реальной жизни. Если мы не являемся актерами, один из самых фантастических сценариев такого рода состоит в том, что мы любим лицедействовать, разыгрывая из себя представителей другого социального слоя, или, скажем, работаем в спецслужбах, поэтому в наши рабочие обязанности входит скрытая слежка за шпионами из других стран… Но более реалистичный вариант, конечно, заключается в попытке изобразить недомогание, болезнь там, где их нет и в помине, а мы лишь хотим получить лишний выходной для решения важного, но не относящегося к работе вопроса.

В случаях такого рода понятно, что нам придется потрудиться над своей наружностью лишний раз – с целью «подогнать» ее под разовые требования, которые уже по окончании эпизода перестанут нас волновать. Данные ситуации выпадают из обычного распорядка нашего дня, да и жизни в целом. При этом, как и было сказано только что, подавляющее их большинство требует проведения внеочередных и более тщательных, чем обычно, гигиенических процедур. Ведь даже убедительный грим «под шахтера» на немытую кожу нанести будет вдвое сложнее, чем на чистую!

5. Совместное проживание с человеком, помешанным на чистоте. Как вы уже наверняка заметили на личном или чужом опыте, у взрослых людей любовь и яркие романы имеют тенденцию заканчиваться браком. А это значит, что в пределах достаточно ограниченного пространства квартиры на длительное время оказываются заперты один на один двое людей с разным воспитанием, привычками и, в том числе, взглядами на вопросы личной гигиены. Очевидно, что у каждого из взрослых людей имеется целый ряд своих, давно устоявшихся привычек. Тем более понятно, что совпадают они редко. Поэтому семейная или просто совместная жизнь непременно начинается со взаимной «шлифовки», «притирания» характеров, взглядов на чисто бытовые вопросы. Как правило, привычный к менее строгим параметрам гигиены индивид инстинктивно стремится подражать лучшему примеру – в данном случае своей новообретенной «второй половинке».

Тем не менее, в человеческих отношениях существует масса комбинаций и вариантов. Поэтому случаи, когда лидерство сразу же получает индивид с худшим воспитанием и прочими личными стандартами, тоже не редки. Как следствие, обратный процесс тоже вполне возможен. Тогда на новую, так сказать, ячейку общества, несомненно, распространится менее строгий порядок ухода за собой, декларируемый главой семьи, даже несмотря на то, что речь идет о более далеком от идеала образце.

6. Личные взгляды особого рода, именуемые в народе «принципами». Вообще, отношение индивида к личной гигиене может измениться в любой момент, в том числе в зависимости от текущей ситуации или вслед за изменением образа жизни в целом. Но, если можно так выразиться, история личной гигиены знает немало и других примеров. В частности, таких, при которых во взрослой жизни взгляды индивида меняются из соображений, одинаково далеких как от окружающей обстановки, так и от биологических потребностей его тела.

Допустим, для большого числа людей отсутствие тщательной гигиены является чем-то сродни снижению социального статуса, хотя эти показатели в реальности не связаны друг с другом напрямую. Кроме того, потребность изменять или избавляться от многих привычек, привитых в детстве, характерна для уже взрослых людей, которые пережили тогда или переживают сейчас серьезный конфликт с родителями. В данном случае эта потребность вообще никак не связана с тем, насколько привитая родителями часть совпадает с потребностями тела или требованиями, выдвинутыми обществом. Как правило, болезненное, острое желание человека поменять навязанные нелюбимыми родителями принципы отражает именно этот застарелый конфликт – стремление поступить «в пику» им, пусть и сильно запоздало.

Как видим, в обоих примерах внешне взаимосвязь между принципами гигиены и мотивами, к ним побуждающими, почти не прослеживается. Но на деле что-то в этих связующих цепочках все-таки есть. Например, согласитесь, что поведение взрослого, который продолжает бороться, возможно, с уже давно ушедшими из жизни «обидчиками» (родителями) путем отказа от их «самых важных» наставлений, можно как понять, так и не понять. И все же они объяснимы. Никому не захочется следовать рекомендациям человека, который когда-то больно задел или оскорбил, даже если сами рекомендации были даны им из лучших побуждений. Да и в стремлении привнести в свою жизнь черты жизни более, так сказать, желанной, но недоступной по ряду причин, тоже, в общем, нет ничего непонятного. Тем более, если индивид «держит равнение» на лучший образец по сравнению с худшим.

В любом случае, следует запомнить, что личная гигиена является одной из важных частей человеческой жизни, и дело тут не только в способности взрослого понять, что такое бактерии и другие микроорганизмы, какими бывают последствия слишком, так сказать, тесного и длительного «общения» с ними. Помимо всего прочего, у каждого из нас есть представления чисто имиджевого характера – желание создать некий образ, сформировать у окружающих определенное представление о себе как в целом, так и в частностях. Социальная самореализация является основным мотивом всей нашей деятельности во взрослой жизни – куда более серьезным, чем любые рассуждения врачей о микроорганизмах и вызываемых ими эпидемиях. Поэтому с тех пор, как достаточная или даже безукоризненная гигиена стала в глазах общества частью положительного имиджа, мы подчиняемся ее необходимости как чему-то само собой разумеющемуся.

Почему дети игнорируют личную гигиену

Итак, у нас, родителей, существует масса причин для того, чтобы чистить зубы и умываться регулярно. Неважно, кому какая кажется важнее – главное, что она вынудит нас к этим действиям, даже если все прочие будут нам глубоко безразличны. Однако что из этого понимают и принимают как необходимую данность дети? Если подумать, ничего или почти ничего.

Детство – это период особый. Центральная нервная система (ЦНС) ребенка на момент рождения сформирована, в общем, полностью. Ранее считалось, что кое-каких элементов ее органам может и недоставать (в частности, извилин – коре головного мозга), но сейчас уже точно известно, что все они физически находятся на своих местах. Тем не менее кое-чего крупным отделам ЦНС детей действительно не хватает в течение длительного времени.

Дело в том, что поведение нейронов, будь они в пальцах руки (глубокая периферия) или в самой коре (одно из крупнейших нервных сплетений в организме), регулируется не ими самими, а гормонами, то есть путем направленной работы эндокринных желез тела. Причем две из них (гипофиз и эпифиз), заметим, даже располагаются непосредственно в тканях головного мозга, хоть и не в его полушариях – вот насколько это важно для ЦНС. Так, гормон адреналин отвечает за резкий всплеск нейронной активности, серотонин – за увеличение ее способности решать сложные задачи (координировать работу разных отделов между собой). А кортизон и, скажем, мелатонин, наоборот, относятся к основным седативным (снижающим активность нервных клеток) веществам. Поэтому нейроны ЦНС во всем теле работают в течение дня вовсе не с одинаковой скоростью. И если мы хотим, чтобы текущая скорость их работы всегда соответствовала ситуации (допустим, чтобы нас не клонило в сон на научной конференции), необходимо дополнительно регулировать работу вовсе не коры головного мозга, а эндокринных желез, то есть обращать больше внимания на деятельность надпочечников и гипофиза – двух основных желез организма, производящих именно кортикостероиды (гормоны, влияющие на активность нервных клеток по всему телу).

И вот как раз эндокринная система в организме ребенка еще почти не работает, точнее, работает, но как бы в «черновом варианте». В утробе матери принцип ее активности почти нулевой, поскольку кровеносная система у плода и его мамы едина. Иными словами, кровь чада наполнена гормонами материнского тела, так что остальные ему и не нужны. Весь набор гормонов, производимых железами плода, ограничивается гормонами роста.

Именно они дают зародышу возможность вырасти за девять месяцев до размеров полноценного организма. После рождения синтез этих фетопротеинов (специфических гормонов роста плода) угасает буквально в течение первого года жизни. А по мере прекращения их выработки в теле запускается производство обычных гормонов роста. То есть гормональный фон, предназначенный для ускоренного в разы развития, уступает место обычному для каждого из нас гормональному фону.

Как видим, эндокринная система малыша сразу после рождения претерпевает серьезные изменения. В частности, она полностью меняет принципы своей работы со «вспомогательного» (основной фон дают железы организма матери, а соб-ственные железы плода отвечают лишь за ускоренный рост) на основной – доминирующий отныне и на всю дальнейшую жизнь. А это значит, что ЦНС у ребенка может быть сформирована к моменту рождения сколь угодно хорошо. Но если эндокринные железы пока почти не управляют ее деятельностью (у них и без нее «забот полон рот»), ожидать от ее нейронов каких-то выдающихся мыслительных рекордов, право, не стоит. В течение первого года жизни в организме ребенка наблюдаются лишь начатки (если угодно, «черновые пробы») гормонального регулирования. Собственно, вся энергия его эндокринной системы уходит на приспособление к окружающим условиям и «подстегивание» дальнейшего физического развития. А мыслительных процессов это все касается очень мало. В этом и состоит основная причина, по которой сложному мышлению дети учатся не год и даже не десять лет, отставая в плане развития предусмотрительности от своих родителей иногда вплоть до совершеннолетия.

Интеллект как способность коры головного мозга запоминать что-либо, сопоставлять похожие события, делать из них, что называется, далеко идущие выводы – все это качества, свойственные уже сложившимся людям и, в частности, родителям. Но они совершенно нехарактерны не то что для детей в возрасте до семи лет – такими навыками не владеют (хотя учатся, учатся…) даже подростки и многие юноши-девушки! Скажем, нам легко запомнить последовательность цветов радуги путем заучивания если не ее, то хоть известного стишка «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан», где первая буква каждого слова совпадает с названием цвета в спектре… Но маленькому ребенку не по силам ни то, ни это, поскольку для сопоставления начальных букв в словах «каждый», «охотник» и др. со словами «красный», «оранжевый» и проч. тоже необходима сложная мыслительная операция – работа ассоциаций в коре.

А вот ребенок 8–10 лет способен воспринять это как забавную игру и запомнить если не само правило, то его рифмованную форму. Оттого обучающие стишки наподобие приведенного выше или, скажем, «Чопорный шорник шел по трущобам, через шов в шортах высыпал крыжовник» (тут собраны все исключения из правила, согласно которому после шипящих в русском языке под ударением пишется «ё») создаются учителями для учащихся средних и старших классов. Для запоминания много, так сказать, ума не нужно – на то она и рифма или забавная мысль, чтобы запоминаться с первого раза… Однако для сопоставления такой обучающей «скороговорки» с основной идеей, которую она иллюстрирует, нужна операция более сложная. И если головной мозг пока на нее не способен, ребенок выучит стишок и будет повторять его вслух сотни раз на дню без толку – безо всякой связи с мыслью, в нем заложенной.

Интеллект как способность образовывать логические, не лежащие, так сказать, на поверхности, связи основывается на количестве знаний, уже сохранившихся в нейронах коры. Такой багаж знаний образуется за счет способности головного мозга запоминать некую информацию надолго. Чем дольше и больше информации способна хранить в себе кора, тем шире ее возможности по сопоставлению этих мало связанных изначально отрывков, генерированию выводов. Таким образом, мышление ребенка, как и взрослого, складывается из количества уже имеющихся знаний и, если угодно, жизненного опыта – ненаучных данных, которым обучает жизнь, но не школа или учебная литература. У взрослого этот багаж значительно больше, потому его головной мозг умеет прийти к слишком сложным для ребенка выводам значительно быстрее.

Итак, основу детского поведения и всех его отличий от поведения взрослых образуют два основных фактора.

1. Дефицит жизненного опыта и научных знаний, образующий пустоту в плане возможностей сопоставить несколько схожих моментов. То есть, если говорить совсем просто, нет запаса схожих или разных ситуаций, в которых побывал юный человечек. Его коре нечего анализировать, даже если бы она этого и захотела.

2. Специфика активности эндокринной системы, которая тоже пока только учится. В данном случае учится обеспечивать и регулировать жизнедеятельность организма в различных жизненных ситуациях.

Что же до свойственного детям бурного воображения и состояния постоянного «полета фантазии», то оно объясняется необходимостью головного мозга уже работать, но работать в условиях, скажем так, сложностей с логикой. За неимением навыка и данных для теоретических умозаключений, дети пытаются познать и освоить окружающий мир практическим путем (лизнуть, понюхать, потрогать и др.), а также посредством игры, в том числе воображения. Другими словами, им легко представить немыслимое, фантастическое, потому что они пока не отличают фантастику от реальности, не знают, что может или не может произойти в этом мире. А в сумме мы видим перед собой мировоззрение, безусловно, особое – совсем не такое, как у нас, поскольку у нас и кора при мышлении оперирует только реальными данными, да и эндокринная система уже давно наработала схемы реакций на те или иные ситуации.

По этим причинам наше «нельзя» или «нужно», сказанное себе в соответствующий момент, сработает, можно не сомневаться. Ведь у нашей коры уже есть знания, обосновывающие то или иное решение. К тому же она в совершенстве владеет навыком управления эндокринной системой, и у нее уже «налажена» обратная взаимосвязь. То есть при необходимости (скажем, когда коре нужно решить, какое из двух слов подходит к ситуации лучше) эндокринная система услужливо увеличит мыслительный потенциал нейронов в несколько раз, чтобы коре думалось лучше. А у детей этой взаимосвязи пока нет. У них кора рассуждает, так сказать, по-своему, а эндокринная система – по-своему, поскольку каждая из них до поры до времени не может решить даже собственные проблемы, не то что чужие (другого органа или системы органов). А еще дальше им (при нынешних-то собственных проблемах!) до «затеи» организовать что-то вроде «коалиции», позволяющей совместно трудиться над поставленными задачами.

В сумме же, при попытке просто пообщаться с ребенком или обучить его чему-либо мы сталкиваемся с препятствиями, внешне, кажется, непреодолимыми, тем более, раз у них имеется прочная биохимическая основа. На какие факторы, затрудняющие процесс обучения, жалуются родители, и почему так происходит?

1. Неусидчивость ребенка, неспособность сосредоточить свое внимание на чем-либо надолго. В данном случае она объясняется совершенно ничем пока не регулируемой активностью нейронов. В период как минимум до семи лет (время первого похода в школу) способность нашего чада фокусировать внимание на чем-то определенном будет постепенно развиваться, улучшаться. Если мы думаем, что до этого, так сказать, благословенного момента оно не может сосредоточиться лишь на наших нотациях, мы не совсем правы, даже если у нас есть основания для таких подозрений. Наверняка вы замечали, и не раз, что во время ряда игр дети на удивление и внимательны, и тихи… Правда, преимущественно это касается случаев, когда они упорно пытаются разобрать какой-то предмет (от игрушки до микроволновой печи на кухне) на составляющие.

Нужно отметить, что интерес детей к предметам, состав которых они решили изучить, и впрямь поражает. Так, юный «взломщик» может потратить на это занятие до часа (рекордное для такого непоседы время!), и провести его сплошь за ним, не отвлекаясь на еду и питье, что само по себе невероятно. И именно из-за подобных эпизодов мы часто сомневаемся в перманентной непоседливости своих «юных техников». Ведь если бы они не бывали упорными и внимательными в своих занятиях вообще никогда, едва ли маме пришлось бы когда-либо, например, лицезреть «начинку» от своего мобильного телефона, старательно вытряхнутую чадом на стол за каких-нибудь полчаса!.. Естественно, что ни один родитель, хоть раз собравший «комплект», в который превращается в детских ручках опрометчиво забытая родителями на видном месте бытовая техника, уже не поверит, что его ребенок не смог бы точно таким же путем усвоить и азбуку. Пусть за неделю, а не за час, но точно смог бы!..

В действительности «пострадавшая сторона» здесь неправа. Ребенок вполне способен превратить папину бритву в набор деталек и шестеренок, причем ни разу не порезавшись о ее ножи. Тем не менее, с букварем у него так не выйдет, поскольку в процессе уничтожения электроприбора малыш может думать о чем угодно. Работа его пальчиков не требует мысли, поскольку речь не идет о деятельности, имеющей определенную цель. Мы, конечно, думаем, что чадо раскрутило будильник нарочно, с целью насолить нам или самому будильнику (особенно если мы заводим его на утро, чтобы приучить малыша к распорядку дня). А между тем наш «юный техник», скорее всего, вообще ничего не имел в виду – он поступил с электронным прибором точно так же, как часто поступал до этого со своими игрушками. Иными словами, играл, как и всегда. Просто в данном случае игра оказалась необычной, значительно более азартной, и направлена она была на раскручивание предмета, который давно его интересовал – опять-таки, как любая другая игрушка.

Таким образом, игра – это способ провести время, который позволяет детям понять и всесторонне рассмотреть какую-либо ситуацию не через мышление, а через игру воображения. Целенаправленно размышлять во время игры необязательно, в то время как при обучении грамоте это совершенно необходимо. Оттого, если мы не сумеем обратить данный процесс в интересную игру, кивать на разобранные со всем тщанием часы, модемы, роутеры, компьютерные мышки и прочую технику бессмысленно. Речь идет о разных видах деятельности. А сходство, которое мы в них улавливаем, является чисто внешним, кажущимся.

2. Детская неспособность придать словам «чистюля» и «грязнуля» такую же резко положительную или отрицательную оценку, какая видится в них взрослому человеку. Детям чужды оценки «по всем правилам» морали. Представления о «хорошо» или «плохо» свойственны мышлению только взрослых. Ребенок же, кажется, совершенно не в состоянии понять, чем грязь так «плоха», а накрахмаленный воротничок рубашки, наоборот, «хорош». Ему интересны сразу все предметы и явления в этом мире. И это самое любопытство начисто лишает его охоты давать им оценку: сперва он хочет изучить их в подробностях, а уж после решать, какие они…

С принципиальной чуждостью морали детям нам тоже придется смириться. Дело в том, что ее правила относительно сложны даже для взрослых – не то что детей. Согласитесь, что мораль является столь изменчивой смесью личных впечатлений с требованиями общества, что мы нередко сами путаемся между личной и общественной ее составляющими. Детям же такие рассуждения и вовсе не по силам, поскольку они, максимум, отличают «плохо» и «хорошо» в предметном, конкретном смысле. Например, если ребенок потянулся к огню и обжегся, это, конечно, плохо. Однако уже такое явление, как, например, война воспринимается им как «плохая», только если он сам бывал свидетелем вооруженных конфликтов (проживал в регионе, где они имели место).

Детишки, которые узнали о чем-то лишь из книг и картинок, на самом деле не считают эти абстракции хорошими или плохими. Когда они говорят об оценке, они лишь послушно повторяют то, что было написано под картинкой, то есть знакомятся со значением этого слова, как с любым другим. Так что ребенок, утверждающий, будто «война – это плохо», примерно равен ребенку, заявляющему, что, например, аборт – это большой грех. Дети не знают, что такое грех – они вообще не знают ничего кроме того, что испытали на себе сами. А от большей части ситуаций, реализующих тот или иной моральный принцип, мы стремимся уберечь своих чад всеми силами.

Объяснить же детям в теории, почему мораль полагает вот это «хорошим», а это – «плохим», обычно очень сложно. И случай с грязью, которая «плохая» из-за содержащихся в ней возбудителей заболеваний, относится, кстати, к числу самых простых. Все прочие куда сложнее. Например, попробуйте эксперимента ради объяснить ребенку, почему одна стопка спиртного, пропущенная нами впервые за длительный период времени и по значимому поводу – это если не хорошо, то, как минимум, нормально, хотя алкоголизм – это плохо!..

А означает все это, что запачкавшийся в очередной раз малыш просто не в состоянии почувствовать себя «плохим», так сказать, полностью. Пожалуй, единственное, на что он способен в данном случае, это понять, что его поступок мама с папой не одобряют. А стало быть, и действовать родителям нужно сообразно: не стоит пускаться в пространные объяснения, почему грязные ручки нельзя вытирать ни об одежду, ни об обои в прихожей. Ребенок все равно не поймет ни уверений по поводу «высокой стоимости ремонта», ни обличительных выпадов «это не альбом для рисования!». Ему эта бумага, увы, кажется ничем не хуже той, что в упомянутом только что альбоме. И он совершенно уверен в своих выводах – в том, что подсказывают ему зрительные и тактильные ощущения. Оттого максимум, который мы можем донести до него в данном случае – это что нам не нравятся его замашки грязнульки. А также то, что мы не считаем его поступки в такие моменты хорошим, поскольку дети сильно ориентированы на родителей, и их отношение к ним очень важно для детского самосознания.

3. Полное безразличие ребенка к своей внешности, в том числе степени ее соответствия правилам гигиены. Дети любят яркую одежду и обувь, подобранные по сезону. Их потребности в одежде соответствуют элементарным параметрам физического комфорта, и даже расцветка им, в общем, не столь уж важна, во всяком случае по сравнению с этим требованием. В остальных же частях дети совершенно не различают одежду мешковатую и подогнанную по фигуре, грязную и чистую. Им также безразлично, насколько им к лицу выбранная мамой прическа, хотя, надо отдать должное, у них быстро проявляются первые, примитивные попытки социализировать свою внешность.

Попытки дочерей нанести макияж «как у мамы», требование проколоть ушки или нанести татуировку, сделать пирсинг (последние два явления больше характерны для мальчиков) – все это одного, так сказать, поля ягоды. В основе таких странных забот о своей наружности на фоне полного небрежения к ней же внешне выглядят непоследовательными. И действительно, обычно с самым началом жалобных «ну, пожалуйста, ма-а-ама!» мы ощущаем душевный подъем – наконец-то наше чадо озаботилось собственным внешним видом, а стало быть, с ним можно будет начать беседы о том, как его портят пятна краски и грязи, содранные коленки и проч. Ну а картина, когда маме приходится прятать косметику и духи, поскольку ей уже разок приходилось отмывать стены от «наскальных рисунков», сделанных ее помадой, и вовсе могут привести нас к неверным выводам. Так, мы можем решить, будто проявившему к своей внешности интерес чаду просто недостает последовательности в уходе за нею.

А между тем очевидно, что речь идет о простом подражании, за которым не стоит никакого личного желания наносить макияж или надевать серьги, никакого понимания, зачем это нужно взрослым. Оттого и охлаждение наших восторгов происходит тоже быстро – по мере того, как мама сперва сводит дочку в салон проколоть ушки, а потом сама же и обрабатывает каждый вечер места проколов, ибо дочка постоянно об этом забывает, отмахивается… Тут-то мы и убеждаемся, что простое стремление подражать родителям или сверстникам в деле оформления своей внешности еще не является основой, на которой можно выстроить уход за этой внешностью.

Потому не стоит путать здесь подражание сверстникам/родителям/друзьям родителей с проснувшимся в ребенке стремлением оценить свою внешность в соответствии с модными критериями. Дело в том, что для увлечения различными «последними писками» и т. д. необходимо желание нравиться, прежде всего, даже не себе или родителям, а противоположному полу. Иными словами, следовать моде или просто следить за привлекательностью своей внешности заставляют половые гормоны – то, что делает нас способными к воспроизводству. Разумеется, всему свой черед. Толика половых гормонов имеется в крови как мальчика, так и девочки (она помогает их телам расти в соответствии с их половой принадлежностью). Однако этой толики слишком мало для подобных мыслей. Их достаточная концентрация начнет вырабатываться самое раннее к 12 годам, и даже это будет сочтено ранним половым созреванием.

Ну, возможно, для полноценного воспроизводства их и впрямь будет мало… Но именно в этом возрасте у подростков «прорезаются» первые системные попытки поухаживать за собой, выработать собственный стиль, изменить прическу и т. п. – для этого их уровня уже вполне достаточно. А на фоне таких «проблесков» интереса их, как правило, начинают посещать и первые мысли о регулярной гигиене. В том числе они могут появиться после нескольких замечаний со стороны сверстников – особенно противоположного пола, ради которых, преимущественно, и старается будущий юноша/девушка. Однако до 12 лет основной для взрослых мотив устроить, так сказать, свою личную и общественную жизнь с помощью внешности детям непонятен. Они, как говорят психологи, просто не думают «про это».

Означает все сказанное, что ребенка его внешность не интересует потому, что его не интересует мнение о ней со стороны окружающих. Папа с мамой любят его таким, какой он есть. И пока малыш не сомневается в этом, он, образно выражаясь, не сомневается и в том, что мама старательно расчешет его замазанные грязью, всклокоченные кудри, как и сотни раз до этого. Он может даже «расправиться» с ними подобным образом нарочно. В частности, так поступают детки, у которых отличные взаимоотношения с папой и мамой, но общаются они в семейном кругу не так часто, как хотелось бы. Например, такая комбинация вполне вероятна в случае высокой занятости хороших в остальном родителей. Если ребенок испытывает дефицит физического контакта (особенно с мамой, поскольку именно к ней одинаково тянутся как сыновья, так и дочки), он может даже придать своей внешности замызганный и неряшливый вид нарочно – чтобы мама как можно дольше «драила» его потом в душевой, расчесывала и дезинфицировала ссадины на коленках. Да, кто бы мог подумать, но на самом деле ради лишней минуты родительской ласки дети нередко готовы даже потерпеть обработку йодом!..

Одним словом, все, что интересует ребенка в плане внешности, повторяет любые другие его мотивы – нравиться родителям даже при условии, что это не будет нравиться всему остальному миру. А поскольку одежду, обувь, прическу и прочие элементы опрятной внешности родители как раз в это время подбирают полностью сами, не спрашивая чадо почти ни о чем, в целом уговорить малыша соблюдать скучные гигиенические «ритуалы» не так уж трудно. Относительная покладистость чад в этом деле вполне понятна, особенно пока мы вырабатываем новые навыки и привычки в форме совместной игры. Тут есть и игры с мамой, и новизна ощущений, и вообще масса положительных моментов, главный из которых – похвала мамы: «Ну, вот, чистеньким я люблю тебя больше всего!» Для ребенка эти моменты могут стать одними из самых счастливых на свете, так как удовольствие от времени, проведенного с мамой, здесь совмещается с приятными ощущениями чистоты. Куда сложнее воспитать в нем нежелание пачкаться, привычку регулярно умываться и чистить зубы, переодеваться в чистую одежду. Особенно начиная с момента, ко-гда мы попытаемся приучить его делать все это самостоятельно. Но, опять-таки, не стоит теряться даже в этом.

Невнимательность к «пустякам» для детей естественна, потому что их жизнь насыщена огромным количеством новых событий и наблюдений, буквально на каждом шагу. А зачем эти «мелочи» нужны, если они не приносят былого удовольствия (оно вроде как ушло с мамой на кухню готовить ужин), они так толком и не понимают. Опыт пропущенных пару раз умываний доказывает им, что в большинстве таких случаев ничего плохого все равно не происходит.

Оттого еще в период совместных гигиенических процедур нам надо успеть заложить в светлую голову своего чада нужные мысли. Например, прояснить теорию бактерий – особенно в том месте, где затрагиваются важные для ребенка вопросы, почему «кара» в виде инфекции не настигает его каждый раз, когда он отлынивает от чистки зубов или купания.

Дети мыслят предметно – нужно помнить об этом всегда. Это означает, что для нас и наших целей, возможно, будет весьма удачно как-нибудь показать малышу микроорганизмы, скажем, в микроскоп.

И даже во время самой захватывающей игры в ванной нельзя забывать напоминать чаду, что гигиеническая часть здесь более важна. От нас требуется фактически – постараться организовать все так, чтобы он получал от самой процедуры мытья или умывания не меньше удовольствия, чем от игры, «под соусом» которой мы эту процедуру проводим.

Главное в нашем деле – хорошо отработанный навык

Родители, взявшиеся приучить малыша к чему-либо, обычно ценят его попытки соблюсти правила. Личная гигиена является важной частью распорядка дня, поэтому в случае с нею родительская идея-фикс, как правило, касается не столько гигиенической части, сколько, так сказать, режимной. Фактически вопрос, сколько раз в день и когда именно чадо, например, чистит зубы, для них оказывается важнее качества этой чистки. А такой подход дополнительно сбивает ребенка с толку, поскольку он сводит на «нет» основной и, кстати, единственный настоящий смысл процедуры.

На самом деле мы в данном случае просто стремимся убить двух зайцев одним выстрелом. То есть и показать ребенку, что такое дисциплина, и заодно, выстроить ее на строгом соблюдении гигиены, чтобы по нашему сорванцу, образно говоря, уже через месяц часы сверять можно было. Намерение, конечно, благое, но надо учесть, что у каждой медали есть обратная сторона. Применительно к личной гигиене она состоит в том, что здесь важны регулярность и качество процедур, а не временные рамки, в которых они выполняются.

Скажем больше: некоторые составляющие личной гигиены при неправильном выполнении могут принести вреда больше, чем пользы. Например, чистка зубов при неверном исполнении вызывает механическое раздражение десен щеткой, их кровоточивость, боли и, как следствие, у ребенка пропадает всякая охота ею заниматься. Попавшая в ушки вода тоже едва ли вызовет у нашего чада восторг – особенно, если это будет происходить регулярно и в результате сформируется воспаление ушной раковины.

По этим причинам следует обратить внимание вовсе не на дисциплину, а на качество, так сказать, выполняемых ребен-ком работ. Пускай тщательные и аккуратно проводимые процедуры отнимут у него больше времени, чем небрежные, основанные на знакомом и нам принципе «раньше сядешь – раньше выйдешь», зато КПД этих усилий будет выше. А если нам так уж неймется приучить наше чадо к соблюдению и временных рамок, мы можем попробовать осуществить эту мечту на примере гигиены общественной – уборки в своей комнате или помощи родителям в наведении порядка во всей квартире. В любом случае придется с чего-то начать и заинтересовать процессом нашего будущего чистюлю, не вызвав у него неприятия с первых же шагов. В этом отношении очень важно не ошибиться с первого же «захода», ведь после исправить допущенную ошибку будет вдвойне тяжело. Что нужно сделать в самом начале?

1. Проанализировать собственное отношение к вопросам гигиены на данный момент. Понятно, что учитель должен знать предмет, который он преподает, и соблюдать правила, им прививаемые, лучше ученика. Это означает, что если мы сами не имеем привычки мыть руки перед едой, принимать душ ежедневно, чистить зубы дважды в день и т. д., нам не стоит даже пытаться учить этому кого-то другого. Мы можем потребовать от ребенка и других домочадцев того, что делаем сами, но не большего. Таким образом, ко времени начала обучения мы уже должны некоторое время (скажем, месяц) сами регулярно подавать детям пример, как, когда и что нужно делать. Кроме того, мы должны выработать эти привычки у себя отныне и с расчетом на ближайшее будущее – собственно, на весь период, пока подрастающее поколение будет жить с нами под одной крышей.

При этом очень важно помнить, что дети не различают нюансы отдельных действий, оттого учитывать их придется опять нам. Например, понятно, что если мама только что помыла посуду, а после сразу же взяла в присутствии малыша со стола бутерброд или еще что-нибудь съестное, не помыв руки отдельно, с точки зрения мамы здесь все очевидно. Мы, взрослые люди, отдаем себе отчет, что мытье посуды (особенно руками и без перчаток) является одновременно и мытьем рук. Но ребенок этого не понимает – это для него слишком сложно. Оттого даже в такой ситуации маме придется еще раз помыть руки с мылом – демонстративно, чтобы чадо могло наблюдать ее действия. Неважно, что в данном случае это бессмысленно. В процессе обучения такой наглядный ход обретает и смысл, и цель.

2. Соблюдения всех правил, которым мы намерены обучить ребенка, нужно требовать не только от себя, но и от остальных обитателей дома, за исключением домашних животных. Нужно помнить, что ребенок одинаково внимательно наблюдает за всеми домочадцами. И он непременно заметит, если к нему будут предъявлять повышенные требования по сравнению с другими родственниками. Другими словами, если ребенка обучает гигиене мама, это еще не значит, что руки перед едой нужно мыть лишь ей да «подопечному» чаду. Папа, бабушка, дедушка и прочие члены семьи тоже должны делать это каждый раз перед тем, как садиться за стол, желательно, в присутствии самого «ученика».

3. Не стоит пренебрегать возможностью указать малышу, что чистоту любят все. Собаку или, тем более, кота вполне можно ставить в пример гигиены. Ведь кот и собака вылизывают шерсть, а собаку мы еще и дополнительно купаем, моем ей лапы по возвращении с прогулки на улице. Дети воспринимают домашних животных несколько иначе, чем мы – ближе к себе, своим собственным потребностям и вообще личности. Взрослому, безусловно, очевидна пропасть, разделяющая человека и собаку или кота. Но дети еще сами малы и весьма эмоциональны, они просто не видят этой разницы, воспринимают домашних питомцев гораздо, так сказать, ближе к сердцу, чем любой взрослый человек, способный, когда это необходимо, вовремя абстрагироваться от своих симпатий. Потому в процессе обучения пушистые любимцы вполне могут сойти за пример даже более убедительный, чем все домочадцы, вместе взятые. И особенно хорошо это заметно по прирожденным чистюлям – представителям рода кошачьих.

Поэтому не забудем указать малышу: «Гляди-ка, Васька тоже обязательно умывается лапкой несколько раз в день!» Не помешает также напомнить, что он, малыш, не должен составлять исключения из правил, раз мы регулярно купаем даже Тузика, и он очень доволен этой процедурой! Пускай наше дитятко шутки ради начнет после этого встряхивать мокрыми волосами и повторять движения кошачьей лапы – это мелочи… Едва ли такое забавное подражание закрепится у него надолго: пошутит так пару раз и «остынет». Человеку кошачьи и собачьи движения копировать все равно неудобно. Главное здесь – чтобы дитя уловило и усвоило тождество, пусть и путем подражания на начальном этапе. К слову, аналогом таких примеров служит детская литература – естественно, та, в которой содержатся поучительные истории про «плохих» замарашек и «хороших» чистюль. В качестве одного из вариантов ребенку будет очень полезно ознакомиться и с литературными иллюстрациями наподобие «Мойдодыра».

4. Начинать обучать чадо основам самостоятельной гигиены и уборки нужно как можно раньше, даже если мы, наглядевшись на его неловкие, хоть и энергичные движения, сочтем, что доверять этим пухлым кулачкам ручку зубной щетки или, тем паче, швабры еще не время. В целом мы правы: координация у детей развивается постепенно, по мере улучшения работы коры головного мозга, которая ею управляет. Поэтому нередко наша уверенность, что ребенок может случайно ткнуть себе этой щеткой и в глаз, не лишена оснований.

Но неуместна и излишняя боязнь, поскольку очевидно, что все можно развить лишь с помощью тренировок. Иначе говоря, координация движений хоть при чистке зубов, хоть при ходьбе у нашего малыша сама по себе все равно не появится. Эти движения ему придется освоить путем постоянных тренировок. Если же мы не обеспечим ему такие тренировки, он не разовьется никогда, поскольку кора головного мозга способна «дорасти» до способности управлять телом, но при этом не способна выработать алгоритмы для отдельных движений теоретически, без самих движений. Так что чем раньше, аккуратнее и правильнее мы обучим ребенка движениям ручки со щеткой ровно по зубкам вместо десен, навыкам умывания и прочих ухаживающих процедур, тем быстрее оно им обучится и тем прочнее их усвоит.

Кроме того, есть и еще один нюанс – дети, как и взрослые, быстро привыкают к хорошему. В данном случае, затянувшийся контроль за выполнением гигиенических процедур может приучить их к мысли наподобие: «Зачем трудиться мне, если все это же самое отлично сделают мама и папа?» Крайне желательно дать понять ребенку, что мы всегда готовы помочь ему научиться и исправить любую его ошибку. И будет только лучше, если он не успеет догадаться, что все эти же «труды» родители могут полностью взять на себя. Что для этого требуется?

Всегда начинать чистить зубки, умываться и совершать другие похожие процедуры вместе. Это нужно и для того, чтобы обучить малыша правильной последовательности действий, и для того, чтобы своевременно «разбавить» скучный акт гигиены игровыми элементами. Кроме того, нам все равно придется следить за тем, насколько точно следует ученик советам своего учителя. А это значит, что ребенка в возрасте до пяти лет ни в коем случае нельзя оставлять «управляться» одного, даже если мы оценили его навык, сочтя его достаточно близким к профессиональному. Помимо всего прочего (вероятных несчастных случаев в воде и на скользкой плитке пола) только что, казалось бы, заученный ребенком навык быстро расшатается, если его не подтвердить, притом многократно. Как мы уже сказали выше, память у детей достаточно коротка. Так что повторить заученное в этом возрастном промежутке нам придется большее количество раз, чем пришлось бы уже тремя годами позже.

Принуждать к соблюдению личной гигиены с помощью угроз, ехидцы или иронии не следует. Такое обращение вызовет негативную реакцию даже у сдержанного взрослого, не то что обидчивого и импульсивного ребенка. Куда уместнее пообещать научить чадо новой полезной игре и, разумеется, сдержать слово – поиграть с ним в «почищенные зубки», «умытую мордашку» и т. п. При этом элементы игры должны оставаться таковыми. Не следует забывать за ними о том, что мы учим ребенка не шалить, а соблюдать чистоту, и просто хотим сделать наше намерение чуть менее навязчивым. Это означает, что некоторые вещи нам все равно придется объяснять всерьез, возвращать малыша в реальность каждый раз, ко-гда он увлечется игрой больше, чем предметом, с которым она связана. В противном случае урок превратится в развеселую, но, увы, совершенно бесполезную игру, а это нам, конечно, ни к чему.

В неловких детских ручках при находящемся явно не «на высоте» двигательном навыке любой предмет становится крайне опасным. Если это касается даже относительно безобидных зубных щеток, мы тем более можем не сомневаться, что использование колюще-режущих и громоздких предметов вроде ножниц, бритв, веников, совков и др. составит отдельную, большую тему. Оттого детям до 5 лет запрещено давать в руки острые и режущие металлические предметы – даже в обучающих целях. Этого нельзя допускать независимо от того, перед зеркалом ли, в ванной ли комнате или за обеденным столом (вилки, ножи), а также в нашем присутствии это происходит или (тем более!) нет.

Что же касается прочего, так сказать, инвентаря, то детям не стоит доверять сложные приборы – электробритвы, мобильные телефоны, фонарики, зубную щетку на батарейках и др. А обращению с самым необходимым следует учиться вместе. Например, предложим ребенку взять в кулачок зубную щетку, приловчиться держать ее так, чтобы ее щетина касалась только зубиков, не пытаясь «уехать» на десны, вверх или вниз. А для самой чистки возьмемся за рукоятку рядом, своей рукой, покажем, какие движения нужно совершать. После этого останется лишь приготовиться почистить зубки «вместе» еще 5–7 раз, а потом предложить малышу сделать все самостоятельно.

Точно так же следует поступать с уборкой и любыми другими гигиеническими процедурами и мероприятиями. Не следует ожидать от ребенка изначальной ловкости, силы и умопомрачительного навыка в подметании полов – ведь он же не родился с веником в руках!.. Да и мы сами вряд ли хотели бы так сразу получить «юного дворника» в семье. А значит, не следует давать ему сложных, многоступенчатых заданий. Будет лучше, если навык уборки он начнет осваивать в форме «помощи старшим», а личную гигиену мы будем наводить вместе – только именно вместе, а не «мы за него»!.. При этом не нужно пытаться научить чадо чистить зубки и мыть, скажем, голову за одно занятие. Если оно уже изрядно потрудилось над выработкой одного навыка, второе необходимое (безотносительно наших «уроков») действие лучше полностью выполнить родителям.

Ругать или упрекать, выражать свою досаду по поводу допущенных малышом ошибок и неловкостей не следует. Во-первых, они вполне естественны для его лет и уровня, на котором его развивающаяся ЦНС владеет столь же быстро растущим телом. Во-вторых, такие мелкие недоразумения касаются не только него – мы сами наверняка будем обращаться с попавшим к нам в руки впервые предметом обихода ничуть не ловчее… В-третьих, неловкость – это не сознательный проступок и не заслуживает порицания и тем более наказания. В-четвертых, наказания в период обучения сильно снижают энтузиазм ученика продолжать работу над собой, тем более если он не ощущает и не осознает своей вины в случившемся.

В процессе обучения ребенка чему бы то ни было его разумнее всего хвалить, вознаграждать за успехи. А бранить или наказывать можно лишь за явно намеренные проступки – даже не за ошибку, повторенную уже в который раз!.. После каждого нового промаха лучше предложить сделать все заново и вместе, чтобы показать наглядно, как нужно действовать. Родителям стоит запастись терпением и лаской – все это потребуется, и еще как. Ничего, зато мы сможем существенно сэкономить на розгах и выговорах!..

В целом, за успехи малышей в возрасте до пяти лет лучше награждать не столько материальными подарками, неважно, съедобны они или нет, сколько словами одобрения, проявлениями любви. Как известно, подмена искренних чувств «премиальными» создает впечатление, будто мы пытаемся поскорее отделаться от необходимости хвалить юного труженика. Многие родители отчего-то уверены, что нематериальные проявления любви балуют детей сильнее материальных, хотя в действительности дела обстоят с точностью до наоборот. Поэтому конфетой чадо можно угостить в конце плодотворно прошедшего урока. А в процессе разумнее делать акцент на похвалах и других поощряющих жестах.

5. Нужно помнить, что у гигиены как таковой имеется две стороны. Одна из них зовется личной и касается непосредственно ухода за телом, волосами, ногтями и др. Кроме того, в понятие личной гигиены входит уборка в своей комнате, аккуратное складывание своей одежды в шкаф, уборка использованной лично посуды со стола. А вот стирка этой одежды или помощь маме при проведении уборки во всем доме – это уже гигиена общественная. То есть речь идет о занятии не менее важном и полезном, но уже не имеющим отношения персонально к нашему чаду. Нужно обязательно взять за правило различение этих двух видов гигиены, так как путаница с ними у нас в голове непременно отразится на представлениях малыша. А между тем фактическое отношение к ним у каждого человека (в том числе маленького) может и должно разниться.

Например, понятно, что ребенок в определенном возрасте начнет задаваться вопросами, почему он и за собой должен убрать, и посуду помыть за всех, хотя образовалась эта груда далеко не только его стараниями. В этом есть некоторый оттенок несправедливости, не правда ли?.. Именно из-за него наше чадо вскоре начнет протестовать против столь масштабных обязанностей. Тем более что их значительную часть, по идее, должны делить с ним другие домочадцы. Оттого не стоит «нагружать» ребенка избыточной «трудовой повинностью» под предлогом, будто он ничего не понимает. Пусть он не понимает сейчас, зато обязательно поймет через пару месяцев… И вот тогда он по-настоящему обидится на всех, кто поддерживал этот обман волей или неволей!..

6. Кроме того, во избежание недора-зумений мы можем назначить за выполнение «общественных» и «личных» работ разное вознаграждение. Это нужно преимущественно для того, чтобы и ребенок ощущал, насколько одно является обязательным, а другое – добровольным и, заодно, выгодным. Скажем, уход за собой – это само собой разумеющаяся часть ежедневной рутины, а потому успехи в нем не требуют большего, чем обычная наша похвала.

Зато добровольное выполнение им «общественных работ», несомненно, подлежит вознаграждению. То есть мало того, что помыть посуду за всеми или вытереть пыль в доме нужно просить, а не приказывать или принуждать к этому скрытно, путем обмана. Родителям следует понимать, что этого ребенок делать не обязан.

И раз он вызвался добровольно, такой шаг заслуживает поощрения. Таким образом, если за самостоятельность в деле самообслуживания мы будем лишь восхищенно целовать его в щечку, то за мытье полов или вытирание пыли в комнате его позволительно и сладким наградить, и даже (особенно актуально для детей постарше) выделить дополнительные деньги на карманные расходы.

7. Начальные акты гигиены должны стать для ребенка источником удовольствия во всем. В противном случае мы едва ли сможем скрасить неприятные ощущения от них игровыми «вставками». Поэтому детское полотенце должно быть натуральным, пушистым и мягким, шампунь и/или гель для душа не должен щипать глаза (средства с пометкой «Без слез» на упаковке). Кроме того, детям нельзя давать чистить зубы пастой для взрослых. Во-первых, она содержит большее, чем нужно детским зубкам, количество абразивных веществ. Ну, а во-вторых, ее вкус, можно быть уверенными, в восторг их не приведет. В конце концов, он нравится даже не всем взрослым, поскольку многие из них находят его чересчур интенсивным.

Детям необходимо все детское, в том числе средство для мытья посуды и стиральный порошок. Увы, такова рецептура современной бытовой химии: каждое средство предназначено для определенных возрастных групп. И этот принцип лучше не нарушать, так как производитель знает, что рекомендует.

Особенности обучения детей постарше

Даже если мы начали обучать ребенка гигиене с раннего возраста, за ним в дальнейшем все равно придется тщательно следить, поддерживая график и навык осуществления заученных действий. Это совершенно необходимо, так как дети быстро, значительно быстрее взрослых забывают выученное, тем более когда они считают эти знания не слишком значимыми.

Да и в целом, даже если чадо не забудет о чистке зубов как таковой, оно непременно начнет привносить в технику выполнения что-то свое. Например, оставленный без присмотра ребенок может начать сильно давить на щетку, делать слишком размашистые движения, позабыв о том, что ткань десен далеко не так устойчива к трению о щетину, как эмаль зубов. Как результат, появится раздражение и кровоточивость десен, и чистка зубов из и так не самой главной в жизни ребенка обязанности превратится в сплошную муку, и в итоге он может вообще от нее отказаться. В лучшем случае чадо само признается нам в своей проблеме еще до того, как она приведет его к мысли об отказе от неприятной процедуры, а в худшем – начнет врать нам, что чистит зубы с прежней частотой, хотя на самом деле уменьшит ее вдвое, начав симулировать утреннюю или вечернюю чистку.

Точно такое же может произойти с любой из воспитанных нами в ребенке привычек. Неприятные ощущения заставят его постепенно перейти от понимания необходимости этих занятий к сопротивлению ей. Возможно, это выльется в откровенный протест по принципу «не хочу и не буду». В таком случае нам придется перейти от ненавязчивых методов убеждения (объяснений выгод и опасностей, игровых элементов) к командному тону, спорам и принуждению. Но возможен и другой сценарий: у ребенка найдется первый настоящий повод для систематической лжи, и дадим мы ему его своими же, так сказать, руками.

Как видим, вероятные сценарии и перспективы здесь в любом случае не радуют. Поэтому нюансы, возникающие после расшатывания однажды закрепленного навыка, лучше подмечать и исправлять, вовремя напоминая, как это делается правильно. Так мы будем выглядеть в глазах ребенка менее навязчивыми и, кроме того, избежим эффекта накопления проблем – широко распространенного в отношениях между близкими людьми явления, при котором все начинается с мелочи, а потом одно событие тянет за собой другое, закономерно проистекающее из предыдущего. В итоге на пустом месте может вырасти порядочных размеров ком. А ведь дети достаточно правдолюбивы и честны от природы. Они точно знают, что врать нехорошо, тем паче, родителям. Поэтому, когда наше чадо будет вынуждено солгать однажды, не факт, что его запоздалое раскаяние в этом эпизоде приведет к чистосердечному признанию. И если ребенку понравится результат уже имевшего место обмана, можно не сомневаться, что за наивным «я умылся, честное слово!» вскоре последует еще более убедительное «клянусь, я не вожу компании с плохими ребятами!»… Мы же к тому времени совершенно утратим способность отличать, когда наш отпрыск лжет, а когда нет, поскольку он превратится во весьма умелого врунишку. Так что дальнейшая наша участь незавидна. Как нетрудно догадаться, с некоторых пор мы будем вынуждены либо перепроверять каждое сказанное им слово, либо махнуть на все рукой, предоставив ему однажды попасть в капкан собственного вранья со всеми вытекающими последствиями.

Таким образом, за регулярным и точным воспроизведением уже выученного чадом нам придется «присматривать» еще очень долго – минимум до 15 лет и даже, возможно, дольше. Кроме того, мы можем обнаружить, что кое-чему его придется обучить едва ли не с нуля. Такое случается не всегда, потому что мы упустили из виду саму привычку или, как вариант, момент, когда чадо решило, будто она ему больше не нужна, и, так сказать, добровольно разучилось.

Нередко необходимость в обучении заново возникает под действием внешних обстоятельств. Скажем, очевидно, что если ребенок сильно повредит руку, в которой он привык держать зубную щетку, ему потребуется сперва переучиться чистить зубы другой рукой, а после и восстановить прежний навык после длительного перерыва.

Кроме того, не во всех гигиенических процедурах есть смысл с самого детства. Например, у зрелых представителей сильного пола начинает расти борода, которую нужно регулярно брить, стричь и т. д. Но мальчику этот навык не передашь – ввиду отсутствия у него, так сказать, объекта парикмахерских усилий. А девочкам, в свою очередь, пока бесконечно далеко до наступления критических дней – периода, тоже требующего весьма специфичной и тщательной гигиены.

С ростом ребенка расширяется и спектр его гигиентических процедур. Так, по достижении пятилетнего возраста родителям придется начать учитывать следующее.

1. По мере взросления дети часто становятся «почемучками»: начинают расширять свой запас знаний, встречая каждый уже данный ответ новым «а почему?». И хотя в самом этом вопросе ничего плохого нет, новое «увлечение» дитяти за всю историю существования человечества вывело из себя не одного родителя – ох, не одного!.. Наверняка мы не станем исключением из правила, но дело не в этом. Дети обращают свое внезапно проснувшееся любопытство в том числе и на вопросы гигиены, личной или, как мы назвали ее выше, общественной (относящейся к чистоте и порядку в жилище). И родителям нужно быть готовыми к тому, что если ребенок в целом устал от ежедневных процедур и ищет повод от них отказаться, сейчас он может его получить. Если истинная цель его расспросов именно такова, нам будет нелегко выйти из положения, «сохранив лицо».

Старые добрые «бактерии» с «инфекциями» тут не помогут. Ребенок наверняка уже успел переболеть несколькими типичными для детей заболеваними и заметил на основе этого опыта, что гигиена все равно не спасает ото всех заражений в мире. Другими словами, ребенок, несомненно, уже задавался вопросом, почему он, вроде, и зубы чистит, и душ принимает регулярно, а все равно периодически «подхватывает» что-нибудь от сверстников… Придется подыскать новое объяснение. А между тем, если отставить «бактерии» в сторону, выяснится, что больше и предложить-то, по сути, нечего. Расписывать перед шестилеткой преимущества опрятного вида как повод выгодно смотреться «на людях» или в глазах представителей противоположного пола еще рановато… А кроме этого нам будет нечего ему сказать – во всяком случае, из того, что он либо поймет, либо примет как данность.

Потому нам нужно быть готовыми к играм ребенка в «почему» не ради познания, а ради целей куда более утилитарных, которым подыгрывать не стоит. И если увидим, что чадо клонит не в ту сторону, применим единственный понятный ему аргумент из тех, что пока не были озвучены и опровергнуты им. В частности, скажем, что соблюдать гигиену необходимо потому, что так принято в человеческом обществе, и без этого никто нашего «почемучку» не впустит ни в одно приличное заведение, достойный круг людей… А для сравнения спросим: «Ты ведь тоже уверен, что я должна водить тебя в кино или детский садик? Вот и скажи, а почему мне нужно водить тебя туда или туда?» Этот прием наверняка заставит чадо если не задуматься, то, по крайней мере, прекратить «допрос» с ничейным, так сказать, счетом.

2. Начиная с пятилетнего возраста форму «помощи старшим» следует оставить только в части домашней уборки. Что касается личной гигиены, то ребенка по-прежнему не следует оставлять в ванной одного, во всяком случае, надолго. Однако от совместного умывания и чистки зубов следует переходить к тому, что основные действия ребенок выполняет самостоятельно. А мы лишь наблюдаем за процессом и при необходимости помогаем ему в мелочах (подаем шампунь, открываем тюбик с пастой и др.). Тем не менее львиную долю необходимых действий он уже должен выполнять самостоятельно.

Это необходимо, чтобы подготовиться к следующему возрастному этапу жизни ребенка, который наступит к 7–8 годам. Обычно в этом возрасте дети начинают проявлять первые признаки стеснительности: во время мытья и умывания ощущают себя неловко в присутствии посторонних наблюдателей, особенно противоположного пола… Как следствие, с этого времени ребенок может попросить вас оставить его одного в ванной. Таким образом, очень скоро придется ослабить родительский контроль за выполнением гигиенических процедур. А значит, к тому времени мы должны быть совершенно уверены, что ребенок в состоянии выполнить всю последовательность необходимых действий правильно и не причинив себе вред.

3. О мытье рук перед едой, как процедуре обязательной, нам, несомненно, придется напоминать ребенку постоянно. Ребенок, занятый играми и фантазиями, не в состоянии еще резко переключиться на выполнение формальных требований, когда его, например, зовут к столу. Поэтому за соблюдением этого правила нам придется следить в течение длительного времени – вплоть до нескольких лет кряду. И главное в этом случае – не проявлять чрезмерное неудовольствие тем, что малыш «опять!» забыл помыть руки и сразу схватился за столовые приборы. В данном случае он наверняка действительно забыл об этом, едва вдохнул аппетитные ароматы кухни, безо всякого притворства. А если мы каждый раз будем кричать на него прямо перед приемом пищи, вскоре крики напрочь отобьют у ребенка охоту есть вместе с родителями за общим столом. Лучше всего спокойно напоминать ему о необходимости вымыть руки перед каждым приемом пищи.

4. У многих детей в возрасте 4–5 лет как просыпается однажды, так и долгое время не может «заснуть обратно» страсть перечить родителям. В смысле, перечить в мелочах и по-крупному, доводя их своими «нет» (как правило, вперемежку с «почему») до белого каления. Так проявляется первичный, начальный этап становления в ребенке личности – той неопределимой на ощупь и цвет формации, которая побуждает каждого из нас четко отделять свои мнение и волю от чужих. Даже психологи затрудняются точно сказать, что такое личность, и чем она образуется в организме: то ли особенностями работы нейронов в коре головного мозга, то ли присущей им в целом функцией познания… Так или иначе, в течение первых нескольких лет жизни собственное «Я» у ребенка почти отсутствует и подменяется волей родителей. Но все это время оно подспудно подрастает, становится все четче, готовится оформиться и явиться нам, так сказать, во всей красе.

И наступает момент, когда ребенок, наконец, осознает все волшебство, выгоды и, так сказать, основные функции способности отказывать. Дети начинают самообучение искусству говорить «нет» по собственному почину, насмотревшись на впечатляющие результаты наших собственных отказов, данных кому-то в их присутствии. Остановить этот процесс полностью невозможно. Можно лишь существенно замедлить и исказить ход формирования личности ребенка, подавив ее в самом начале.

Однако при всем естественном желании так поступить («Надо же, еще молоко на губах не обсохло, а уже спорит со мной, всемогущим и всезнающим взрослым!») мы должны понимать, что из этого получится.

В частности, нам, родителям, в таком случае придется смириться с тем, что из отпрыска вырастет капризный, инфантильный, в корне лишенный самостоятельности «большой ребенок» и вечный иждивенец. Если мы всегда мечтали о «маменькиных» сыновьях и дочерях, это, безусловно, дело наше. Но, прежде чем принять решение, подсказанное нам уже давно «выросшим» и «окрепшим» взрослым эгоизмом, нужно обязательно напомнить себе, что прилагательное «маменькин(а)» никогда не употребляется в хорошем смысле слова. У этого эпитета есть лишь негативный оттенок.

Поэтому к проснувшейся у ребенка страсти перечить по поводу и без нужно относиться адекватно. Ведь у нас уже довольно жиз-ненного опыта, и мы научились отличать случаи, в которых уместнее всего возразить, от случаев, когда выгоднее согласиться. У ребенка с этим имеются определенные проблемы. Фактически он одно от другого пока не отличает, и в период активного «нетканья» как раз и учится различать нюансы, наблюдая за реакцией окружающих, когда как лучше поступить. Говоря проще, он как раз находится в стадии экспериментов, а толкает его на них личность, впервые подавшая голос «за самостоятельность». Если мы поведем себя неверно в этот момент, малыш наверняка будет испытывать проблемы с отказом в просьбах всю оставшуюся жизнь.

Мы наверняка встречали таких людей и ранее. При личной беседе они всегда со всем соглашаются и дают обещания, хоть и без особого рвения. А спустя некоторое время начинают приводить тысячу причин, почему теперь они этого сделать не могут (обычно сообщая об этом по телефону). Мы чувствуем в этих отговорках фальшь (сопоставляем с подмеченной ранее неохотой), но, увы, можем лишь сделать вид, будто поверили в его слова.

Вот таким может вырасти и наш ребенок – неспособным сказать «нет» в глаза, поэтому говорящим его всегда позже, сопровождающим отказ отговорками, собирательный смысл которых всегда одинаков: «Я бы всей душой, но обстоятельства против». Если мы этого не хотим, необходимо реагировать на первые проблески самосознания у чада следующим образом.

Обязательно учтите, что на первых порах ребенок своим «нет», «не хочу», «не буду» и др. проверяет родителей на реакцию. Пресечь эти отказы сразу и надолго очень просто, но и конфликт, возникший в этот момент, не скоро погаснет. Ребенок запомнит, как мы вынудили его выполнить нашу волю насильно, на всю оставшуюся жизнь. Родительская острая и властная реакция в период первых 2–3 проб покажет ему многое – и что в дальнейшем ему лучше просто соврать, а не идти на прямой отказ, и что с нами договориться и настоять на своем не сможет.

Ситуации, когда между родителями и ребенком впервые вспыхнул межличностный конфликт, обычно затягиваются на длительный срок, заметно разрастаются, усугубляются со временем. Поэтому первая реакция не должна быть слишком авторитарной. Лучше сухо напомнить, не повышая тона, но заметно нахмурясь, что на «нет» и суда, конечно, нет, но в таком случае мы полагаем справедливым отказать в некоторых просьбах и ему. Приведем пример. Допустим, так: «Что ж, раз ты не хочешь чистить зубы, это твое дело. Ну, а я никогда не была в восторге от твоих компьютерных игр. Так что, раз ты отказал мне в выполнении моей просьбы, я откажу тебе в этом удовольствии»… Естественно, обещание придется исполнить, несмотря ни на какие уговоры, слезы и другие проявления детского отчаяния. В ответ на все это мы можем лишь неустанно напоминать, что отказ с одной стороны всегда вызывает отказ и встречный. А значит, компьютер может стать доступным только после возобновления вечернего моциона, включая чистку зубов.

Таким способом мы дадим ребенку понять очень важную вещь, которая ранее не была ему заметна, поскольку какой же родитель устоит перед детскими мольбами… Заключается она в том, что допущенная невежливость провоцирует такое же отношение в ответ отказавшему. А значит, прежде чем сказать «да» или «нет», нашему чаду следует хорошенько думать, что он может получить или, соответственно, не получить от собеседника взамен. Предложенная система «ты мне, я тебе» является достаточно взрослой и справедливой – ребенок наверняка это почувствует. И заметит, что мы его не ругали (не ставили себя выше него), а просто применили к нему то же самое средство, по его же инициативе.

Как уже было отмечено выше, все мы любим справедливость, во всяком случае, в моменты, когда она торжествует по отношению именно к нам. Это же касается и детей. Они обожают получать что-либо просто так, ни за что, но очень обижаются, когда и мы выуживаем из них требуемое путем обмана или другими средствами, доступными нам, но не им. Применение таких методов к детям чревато серьезным недопониманием, постепенным отчуждением. Особенно это касается случаев, которые носят систематический характер, а чадо, так сказать, прозревает на их счет постепенно, по мере взросления. Поэтому если вначале мы стимулировали интерес малыша к личной гигиене за счет игровых элементов, со временем они перестанут быть ему интересны. Дети растут, и их интересы по мере роста тоже заметно меняются. Оттого наивная возня с водой и водоплавающими игрушками вскоре перестанет стимулировать их азарт. Взамен этой мягкой формы расчетливого принуждения родителям разумнее всего принять форму новую, но тоже не задевающую достоинства чада и, к тому же, соответствующую его изменившимся потребностям.

Первый шаг в этом направлении – разделить гигиену на «личную» и «общественную». Тем более это необходимо, если до сих пор мы этого не делали – эксплуатировали чадо как «подсобную силу», пользуясь его желанием «быть хорошим» или подражать нам во всем. Притом заметим, что ощутимое вознаграждение за труд «на благо» всей семьи (или, во всяком случае, других домочадцев) нужно назначать в обязательном порядке: ведь мы тоже предпочитаем работать за деньги, а не за «спасибо», верно?

А вот возродить интерес к личной гигиене без былых веселых игр лучше несколько иначе, поставив уже знакомое условие «ты мне, я тебе». Например, если мы видим, что ребенок торопится выйти на обещанную «после завтрака» прогулку гораздо сильнее, чем убрать за собой со стола, самое время сообщить ему, что мы пойдем сразу же, едва он сложит посуду в раковину. Аналогично, к вечернему «сеансу» у телевизора или компьютера нашего юного зрителя можно начать допускать исключительно после вечернего умывания, душа или чистки зубов.

Желание протестовать против родительской воли у детей может расти не столько из-за формирования личности с ее осознанием своей «особости», сколько из-за обилия правил, запретов, сложной системы поощрений и наказаний. Дети легко путаются в причинно-следственных связях, потому что они для них слишком сложны. Иными словами, то, что воспринимается нами как целостная, хотя и очень подробная схема воспитания, им вполне может казаться бессистемным нагромождением непонятно чего. А в таком случае постоянные одергивания, напоминания, запреты и другие «административные» меры формируют у ребенка впечатление, будто все это придумано исключительно ради его травли.

Нужно понимать, что у детей логика и память развиты далеко не так хорошо, чтобы с первой же попытки увидеть смысл и последовательность в нагромождении по-дробностей. А стало быть, часть связующих отдельные правила звеньев обязательно выпадет из их поля зрения не на этот раз, так в следующий. При том что сама природа детского поведения неизбежно влечет за собой применение наказаний чаще, чем поощрений, хорошим весь этот набор воспитательных мер ему не покажется в любом случае…

Так что есть вероятность, что это у нас не ребенок такой непослушный, а мы сами запутали его обилием подробностей того, что ему можно и что нельзя. В таком случае остается лишь постараться упростить систему действующих в доме правил, сделать ее яснее и понятнее. Например, мы можем убрать лишние, только мешающие, малозначительные во всех отношениях пустяки. Понятно, что мы постараемся приучить чадо класть, раздеваясь, свою одежду всегда в одно и то же место. Это очевидно: ведь мы же не хотим получить наследника, который разбрасывает носки по всему дому, а его шапку или перчатки с равной степенью вероятности можно обнаружить как в микроволновке, так и на телевизоре!..

В то же время разница в расположении ботинок на письменном столе или на полке для обуви – это одно. А вот между курточкой, которую ребенок повесит в свой шкаф, и курточкой, которую он повесит на вешалку прямо в прихожей, уже не столь велика, не правда ли?.. Какой смысл каждый раз одергивать ребенка ради того, чтобы он перевесил свою одежду из одного предназначенного для этого места в другое? Его будет раздражать отсутствие смысла в требовании, а нас будут злить его протесты (между прочим, вполне обоснованные). В итоге обстановка в доме всегда будет напряженной, хотя изначально к тому не было ни одной веской причины. А наше привычное к спорам по пустякам чадо вскоре дойдет своим умом до истины, которая гласит, что раз уж избежать скандалов ему все равно не удается, ему имеет смысл сделать их хотя бы обоснованными. И уж от этой мысли до намеренного баловства, как мы понимаем, совсем недалеко!..

Не стоит намеренно провоцировать потенциально конфликтные ситуации. Во многих случаях пререканий, как мы знаем, можно избежать без особых усилий.

Поэтому вспомним азы дипломатического искусства: просить или напоминать о чем-либо нужно всегда в подходящий для этого момент. Это правило «железно» срабатывает в мире взрослых. Так почему мы думаем, что оно не работает в мире детей?.. Как часто мы напоминаем чаду о необходимости пойти умыться или почистить зубы, когда сами вспомнили об этом, а не когда ребенок достаточно свободен для того, чтобы этим заняться? Если проанализировать, наверняка получится, что в 95 случаях из 100! Да и оставшиеся пять случаев тоже приходятся не столько на наш сознательный расчет, сколько на случайное совпадение!.. Этот сухой счет пора изменить в свою пользу, то есть взять за правило напоминать малышу о подзабытом им действии не тогда, когда он увлечен игрой, а когда она закончилась, и у нас есть несколько минут, прежде чем он придумает, чем бы еще заняться.

5. Как было сказано выше, с возрастом правила детской гигиены приходится пересматривать. Так, по мере их взросления у нас отпадает столь актуальный когда-то повод для головной боли, как порванная в клочья и запачканная трудно выводимыми пятнами одежда, ссадины на всех конечностях, от локтей до коленок. Кроме того, у детей заметно уменьшается желание тянуть в рот все подряд: неважно, насколько чисты их ручонки и насколько съедобно заинтересовавшее их. В то же время у нас прибавляется хлопот, связанных с их биологическим взрослением: приближением первого сбривания волос на лице (у мальчиков) и в подмышечных впадинах. Кроме того, нас начинают всерьез беспокоить и более сложные проблемы критических дней (у девочек), появления выраженного запаха пота (преимущественно, у мальчиков) и усиления потоотделения у обоих полов по взрослому типу.

Все эти чисто возрастные изменения заслуживают не меньшего внимания, чем любые другие. И тут есть лишь одно «но»: наш ребенок сейчас уже гораздо ближе ко взрослому человеку, чем к агукающему, улыбчивому несмышленышу. Сейчас его тем более не заинтересуешь водоплавающими игрушками – ну, разве что мы раздобудем для такого случая нетонущую «барби» или «сверхсовременный» космический корабль. Впрочем, даже в этом случае ребенок наверняка сочтет, по меньшей мере, странной идею пострелять из «космического бластера» именно в ванной. Мотивировать к соблюдению личной гигиены уже почти подростков (от 10 лет и старше) нужно несколько иными методами.

В принципе, к детям этого возраста и, тем паче, подросткам уже потихоньку приходит понимание значимости стиля, ухоженной внешности и прочих параметров успеха – как в обществе, так и у противоположного пола. Поэтому нередко уговаривать их соблюдать правила гигиены и не приходится. Будущие юноши и девушки начинают смотреть на себя в зеркало чаще, исправлять недостатки своей наружности по собственной инициативе. Беда здесь одна, и особенно часто она встречается у мальчиков. Речь идет о юношеской стеснительности, которая быстро перерастает в скрытность. Казалось бы, родителям дети должны поверять самое сокровенное охотнее, чем кому бы то ни было. Но факты таковы, что именно этого, как правило, и не происходит. Точнее, к этому моменту дети уже хорошо различают темы, которые им удобно или неудобно обсуждать с тем или иным собеседником, в частности с родителями.

Темы юношеских угрей, роста волос в соответствии с половой принадлежностью, изменений жирности кожи и появление запаха пота для них являются темами «неудобными». А это значит, что если ребенок в этом периоде заметил у себя юношеские акне и не смог с ними справиться, то теперь не горит желанием продолжать следить за собой, поскольку такой результат ежедневной и тщательной гигиены уже сильно его разочаровал… Естественно, он обратится, если можно так выразиться, за советом к интернету. Но в интернете, как мы знаем, может быть написано много всего и самого разного. Анонимность га-рантирует безнаказанность тамошним завсегдатаям-советчикам, какой бы вред ни принесли их «рекомендации». А это значит, что родителям следует быть начеку независимо от того, как часто спрашивает у нас совета растущее чадо.

Если мы замечаем, что у нашего сына начал ломаться голос, а у дочери под футболкой округлились молочные железы, оставлять их наедине с этими непонятными изменениями нельзя. Часть их непременно коснется и внешности, ухода за собой – как, например, рост волос там, где ранее их по понятным причинам не наблюдалось. Возможно, наше чадо достаточно развито для того, чтобы знать, какие области и у кого покрыты волосами, но оно наверняка не имеет ни малейшего предста-вления, какие из них необходимо сбривать, какие – можно и оставить в покое. Поэтому сыну непременно нужно объяснить, что раннее начало бритья сделает его усы и бороду более темными, густыми, а значит, такой же станет и отрастающая щетина.

Дочери будет полезно узнать, что волосы на ногах разумнее не депилировать (удалять путем выщипывания или бритья), а осветлять – ну, разве что волосы на лодыжках уже слишком темные и густые. Такие советы, данные без просьбы о помощи, подкрепляют уверенность нашего ребенка как в себе, так и в нас – в том, что мы не махнули на него рукой, а видим, что с ним происходит, и понимаем его проблемы без слов.

Даже при кажущемся отдалении (впрочем, естественном для юношества настолько же, насколько и угри) наш малыш всегда останется нашим, даже когда станет обладателем собственной семьи и детей. Это означает, что нам он доверяет больше, чем кому бы то ни было, родительское слово является для него наиболее значимым. А стало быть, если он прочтет, что акне «скоро пройдут», в интернете, это успокоит его далеко не так быстро, как то же самое утешение, прозвучавшее из наших уст.

Стоит проявлять в таких беседах инициативу, это позволит избежать детских разочарований как в нас, родителях (из-за поведения, которое очень схоже с невниманием), так и в гигиене, не способной полностью предотвратить и устранить эти перемены. Только не следует начинать такие разговоры с фраз наподобие: «Я вижу, у тебя пушок над верхней губой появился… Ты хочешь об этом поговорить?» Бессмысленность вопроса очевидна: раз будущий юноша не поднял тему сам, значит, он не хочет, и этот ответ известен нам заранее. Не нужно разыгрывать психоаналитиков, коль мы ими не являемся. Разумнее сообщить: «О, у тебя уже бородка пробивается! Молодец, сынок, взрослеешь!» Из этой фразы уже понятно, что волосы на лице нормальны для мужчин. А одобрительный и восхищенный тон наверняка подбодрят подростка на продолжение беседы со столь благожелательно настроенным собеседником.

Подрастающим детям можно класть в школьный рюкзак предметы, так сказать, походной гигиены: гель-дезинфектор (на основе спирта, предназначенный для очистки потной и сильно загрязненной кожи), а также влажные салфетки, и напоминать не забывать ими пользоваться.

Ребенку до начала пубертатного периода подойдут салфетки с любым составом пропитывающей их жидкости, но только гипоаллергенные. А вот для подростка, страдающего от необычно сильных и заметных кожных выделений, можно приобрести салфетки с аллантоином или бисабололом – синтетическими обеззараживающими и успокаивающими кожу добавками.

Приближающихся к подростковому возрасту детей следут обучить обращению с ухаживающей и гигиенической косметикой, тем более что и сын, и дочь уже наверняка проявляют к ней определенный интерес. Бесконтрольное применение ими антиперспирантов (дезодорантов, снижающих потоотделение), туалетной воды, кремов для очищения и увлажнения кожи чреваты самыми разными последствиями. Желание воспользоваться всем этим для улучшения своей внешности у них уже есть, а опыт и знания, необходимые для того, чтобы сделать правильный выбор, отсутствуют. А между тем некачественный или просто неподходящий антиперспирант может довести подрастающего любителя гигиены до закупорки потовых желез, что в крайнем случае чревато операцией.

Что же может случиться с еще почти детской, нежной кожей, на которой «опробовали» очищающую маску, содержащую серу, фруктовые кислоты и прочие сильные абразивы, вообще страшно представить… Во избежание таких «ошибок молодости» родители должны проявить инициативу и в этом вопросе: предложить помощь или самостоятельно подобрать ребенку подходящее ему средство ухода, обязательно объяснив, как определить, что оно ему подходит, и указав, где именно это написано на упаковке.

Со временем можно предложить сыну или дочери посетить соответствующего специиалиста (уролога или гинеколога), который доступно и правильно опишет грядущие или уже наступившие изменения в его теле, объяснит их смысл, научит правильно их воспринимать. Бывает так, что с чужим человеком дети на эту тему хотят общаться еще меньше, чем с родителями. Поэтому, если ребенок не хочет идти на консультацию к врачу, именно родителям следует объяснить не только откуда берутся дети (во избежание ошибок с далеко идущими последствиями), но и рассказать также о том, как защитить себя от незапланированной беременности. Девочкам обязательно следует узнать из доверительной беседы с мамой о менструальном цикле и критических днях.

Наконец, будущих подростков обязательно необходимо обучить более тщательной и частой, чем прежде, гигиене интимных зон, объяснив, что в подростковый период повышается жироотделение и потливость кожи. Будет лучше, если подобные разговоры с сыном станет проводить отец, а с дочерью – мать.

Дети в возрасте старше 10 лет начинают ценить тождество по признаку пола куда выше, чем раньше, когда инстинкт заставлял их тянуться к матери. Это означает, что отныне ребенок при обсуждении столь деликатных вопросов будет больше прислушиваться именно к родителю одного с ним пола.

Откуда берутся «принципиальные» грязнули

Личностное развитие ребенка, а также взаимоотношения между ним и родителями или другими членами семьи далеко не всегда складываются идеально. Скажем, ребенок более не доверяет нам из-за обмана с нашей стороны, но мы можем абсолютно не помнить ставший причиной разлада эпизод. Дети помнят некоторые обиды смутно (подробностей приведут еще меньше, чем мы), зато долго.

Особенно это касается отношений с родителями, поскольку из-за сильной любви к ним они ощущают меру случившегося когда-то предательства значительно более болезненно.

Ну, а уж если ребенок однажды понял, что родители поступили с ним нечестно, он наверняка попытается в дальнейшем манипулировать ими путем встречного обмана и/или сокрытия некоторых фактов. И едва ли стоит всерьез ожидать, чтобы уже имевшее случай «насторожиться» в отношении нас чадо вдруг проявило образцовое послушание!.. А даже если именно так и будет, налицо повод не столько для радости, сколько для появления первых подозрений – уж не симулирует ли оно покорность и обязательность в исполнении нашей воли?..

В домах, где авторитет главы семьи поддерживается намеренной, подчеркнутой строгостью обращения с остальными обитателями дома, такому человеку ребенок будет перечить реже, чем кому бы то ни было. Кроме того, малыш будет пытаться подражать ему, копировать его привычки и взгляды – словом, сделает все, что в его силах, чтобы не навлечь на себя немилость.

Разумеется, речь идет о чистом подхалимстве, по-детски наивном и откровенном. Тем не менее, если в семье существуют два лидера вместо одного, обычно возникает ситуация, когда любимый родитель обучает ребенка одному, а, так сказать, уважаемый – совершенно иному. При этом ребенок постоянно мечется между двумя разными «списками» правил, но выбирает всегда худший пример, потому что несоблюдение этих наказов повлечет за собой большую угрозу для него. В таком случае лучший пример (обычно он подается лидером, которого любят, а не боятся) он запомнит, но оставит следование ему «на потом» – на период, когда физически окажется вне зоны досягаемости «грозного» члена семьи.

Преимущественно наличие «острых углов» во взаимоотношениях кого-то из домочадцев отражается в поведении ребенка в виде сочетания непослушания и систематической лжи родителям. В том числе, это относится к ситуациям, когда корень конфликта не имеет отношения именно к ним и/или ребенку. Постоянная напряженность в окружающей обстановке действует на чувствительных к таким вещам малышей всегда, независимо от того, насколько прямо она касается именно их или самых близких – папы с мамой.

И как раз поэтому истинную причину патологического непослушания, агрессии отпрыска в ответ на все просьбы не всегда легко увидеть, в том числе изнутри.

Впрочем, мы сейчас не рассматриваем психологию семейных отношений и варианты, при которых у ребенка может сформироваться упорное, демонстративное наплевательское отношение ко всем родительским просьбам, указаниям и другим ухищрениям, предпринятым в попытке привить ему полезные привычки. Они касаются нас лишь в том смысле, что непослушных, склонных бурно реагировать на любые «нотации» детей на свете не так уж мало. Оттого у каждого из родителей есть все шансы столкнуться с чадом, демонстративно презирающим гигиену, который вместо ответа на нашу просьбу не пачкать грязью ручки наоборот зачерпнет ее побольше и размажет мало того, что по личику, так еще и по одежде.

Несомненно, в норме дети не должны делать что-либо нам назло или отвечать на родительскую просьбу криками, ударами кулачков. Если ребенок реагирует на наше воспитание именно так, стоит присмотреться – быть может, с кем-то из остальных домочадцев он ведет себя ласковее. Почему, сказать сложно – такие ситуации всегда очень индивидуальны. Среди самых распространенных причин детского «зловредства» можно назвать следующие.

1. Вину в чем-либо по отношению к нему, которую ребенок по какой-то причине возлагает именно на нас. Скажем, в современном мире дети чаще всего жалуются (пожаловались бы, если бы могли оформить эту мысль) на дефицит родительского внимания. В таком случае, при редких (по их мнению) встречах и на воскресных уроках гигиены они едва ли будут вести так, как мы ожидаем: выполнять все наши указания с преувеличенной готовностью. Напротив, ребенок, который уже однажды обиделся на наше вечное отсутствие, наверняка решит «надуться» и «наказать» нас в ответ.

Если на простое предложение «по-играть в стоматолога» (почистить зубки) малыш немедля отвечает: «Не хочу!», будет заметно, что он словно предлагает маме его уговорить. Более того, ко-гда мамины аргументы в пользу игровой чистки зубов закончатся, и она отступит, юный шантажист примет вид обиженного только что, и еще сильнее. А дети помладше (в возрасте до четырех лет) в такие моменты (то есть, когда мы, устав уговаривать, уходим со словами «Хорошо, не хочешь – и не надо!») реагируют еще менее двусмысленно: в растерянности бегут с плачем за уходящей мамой.

Полагаем, суть ситуации ясна: ребенок демонстративно упирается, пытается спорить, отказывается от урока вовсе не потому, что боится умываться или ему неприятна эта мысль. Просто в текущей ситуации ему важнее другое – то, что мама уже общается с ним, пусть и в процессе уговоров. Ребенок, испытывающий дефицит родительского внимания, наслаждается этим мигом и стремится продлить его за счет сопротивления, споров. Поэтому он побежит за мамой или обидится еще больше, если она уйдет, устав от напрасных уговоров.

2. Страх, внушаемый ребенку в течение уже довольно длительного периода времени. Дети склонных к авторитарности родителей вообще учатся неплохо, но только ради оценок. Полученные за время урока знания у них в голове не задерживаются – видимо из чувства безмолвного протеста против принуждения. Такие детки обычно стараются ровно до тех пор, когда им поставят итоговую оценку – похвалят со словами «урок окончен» и отпустят, так сказать, с миром…

Поэтому если ребенок не хочет нам сознательно лгать, но и опасается открыто спорить, то согласится на проведение урока личной гигиены без особой радости, зато с первого раза. В процессе обучения он будет стараться сделать, что от него требуется, как можно быстрее и ближе к идеалу. В то же время в игровых элементах на уроке такие детки не нуждаются: они хотят лишь, чтобы их отпустили без очередного скандала и побыстрее – отсюда их покорность и молчаливая, сосредоточенная старательность в течение всего «мастер-класса». Таким образом, основную проблему обучения боящихся своих родителей детей составляет не уговорить ребенка научиться принимать душ или, например, ухаживать за волосами, а необходимость постоянно следить за прочностью усвоения знаний и регулярностью их применения на практике.

Ребенок, который боится ссориться с родителями, видит конечной целью занятия именно успешное избегание конфликта, а вовсе не пользу от применения в дальнейшем усвоенных навыков. Поэтому он и далее будет применять усвоенное «из-под палки», когда возникнет новая угроза скандала, то есть когда мы ему напомним, что надо чистить зубы, принимать душ и т. д. В итоге, у авторитарных родителей так и выходит: они бегают за чадом целый день, заставляя сделать то одно, то другое.

При этом чадо вовсе не торопится соблюдать режим по собственному почину, не старается поддержать однажды усвоенный навык, и не проявляет ни тени энтузиазма при выполнении приказов, хотя и не перечит в открытую… При таком положении дел авторитарный родитель быстро замечает, что свои правила здесь добровольно соблюдает один он – остальных нужно еще заставить это сделать.

3. Неуважение к авторитету и, следовательно, точке зрения родителя на какой бы то ни было вопрос. Как уже было сказано выше, для детей такое отношение к маме и папе не характерно – напротив, изначально они опираются и ориентируются только на них, легко подменяют свою точку зрения родительской. Личность ребенка еще крайне аморфна, поэтому ему легко любить родителей настолько без-оговорочно, чтобы видеть в них все – начало и конец своего мира, его безусловный центр. Однако пренебрежению, как минимум, к «ценным указаниям» старшего чадо несложно научить…

Как правило, когда семью образуют два человека, обладающих качествами лидера примерно в одинаковой степени, один из них непременно «уходит в оппозицию» другому, и вся семейная жизнь, включая воспитание детей, превращается в состязание этих двоих за «умы и души» остальных членов семьи. Разумеется, с особым азартом они перетягивают, словно канат, самое слабое в плане самостоятельности «звено» – ребенка… В результате такого «состязания» получается, что папа дает ребенку один совет, а мама – противоположный. Причем обе стороны за глаза говорят о «второй половинке» в пренебрежительном тоне, и даже напрямую советуют не слушать «глупостей», рекомендованных оппонентом.

Ребенок, естественно, не может разорваться поровну, так сказать, чтобы никому из родителей не было обидно… А значит, все, что ему остается – рано научиться ориентироваться, кто дал ему более полезный совет или, если угодно, чьи слова больше похожи на правду, близки к его собственному мнению. И уже по мере совершенствования этого достаточно взрослого (критического) взгляда на поведение и рекомендации обеих сторон у ребенка проявляется и другая не свойственная «нежному» возрасту черта – здоровый, тоже взрослый в своей основе цинизм, то есть способность слушать советы обеих сторон, не считая в то же время нужным соблюдать ни один из них – ни частично, ни полностью.

Дети из таких семей рано приобретают самостоятельность мышления, личное мнение. Но они так же рано утрачивают безусловную, бесконечную любовь к родителям. В течение некоторого времени (до начала подросткового периода) у них еще сохраняется модификация этого чувства – дружеское (ну, чуть более глубокое и крепкое, чем сама дружба) отношение к обеим сторонам. Впоследствии распадается и оно, а на его месте формируется обычный прагматизм. то есть отношение к родителям как к любым другим приятелям, знакомство с которыми может принести им ряд выгод или, напротив, проблем.

Как приучить к гигиене непослушного ребенка

Итак, патологическое, принципиальное неприятие ребенком авторитета и личности родителей никогда не формируется по его собственному, так сказать, почину.

Дети изначально настроены на восприятие родителей как центра их мироздания. Тому способствует сразу несколько факторов, но главных среди них лишь два. Первый заключается во временном отсутствии у чада собственного «Я», точнее, относительной его аморфности. Поэтому слабость собственной личности вынуждает ребенка искать аналогичную опору в уже полностью сформированной личности родителей. Второй же момент, образующий безграничность детской любви, создается реальной ролью родителей в обустройстве маленького космоса, который окружает малыша. Ведь именно родители кормят его, оберегают ото всех невзгод, убаюкивают, перестилают кроватку и т. д. Ребенок видит лишь то, что показывают ему папа с мамой, и наслаждается лишь благами, полученными из их рук.

Таким образом, детская любовь выра-стает из полной зависимости от родителей – пока лишь в хорошем смысле этого слова. Когда же у нее проявляются сильные негативные стороны (один из родителей или они оба обижают малыша, игнорируют его и его потребности), это единство начинает стремительно разрушаться. Под ударами обид и невзгод ребенок взрослеет значительно быстрее, но только в плане интеллектуальном. Что касается эмоций, то у рано повзрослевших и не обученных их правильному проявлению детей эта сторона существенно отстает – на вдвое больший срок по сравнению со сроком, на который он опережает других детей в развитии практицизма, критичности мышления.

В любом случае инициатива по разрушению маленького мирка, где любовь является безграничной и взаимной, не может принадлежать ребенку – она всегда исходит именно от тех, кто его окружает. У ребенка для этого банально мало собственных знаний, неразвиты личные интересы и прочие части «Я», которые могли бы подтолкнуть его к осознанному разрыву этой связи. А это значит, что винить в непослушании и даже агрессии наше чадо нелепо. В его склонности к конфликтам и спорам с нами, неприятии нашего мнения как единственно правильного для него виноваты только мы. Потому запомним, что непослушных от природы детей не бывает. Все, на что они способны изначально, – это мелкие шалости в духе, скорее, приглашения к игре, чем намеренных козней. Все прочее – результат наших собственных ошибок, и мы же теперь за них расплачиваемся. А переходить к воспитанию, которое включало бы работу над былыми ошибками, не повторяя их, следует, лишь когда мы полностью поймем и примем данный факт.

Промахи в обращении с детьми и их воспитании – тема достаточно обширная, сложная, переполненная самыми запутанными вариантами. В чем именно состояла первичная проблема, сформировавшая каждого отдельно взятого юного тирана, подчас может выяснить лишь психолог, да и то далеко не сразу. Тем не менее, во многих историях, когда родители месяцами и даже годами не в силах совладать с ужасным поведением чада, прослеживаются и общие моменты. А стало быть, универсальные рецепты по преодолению сопротивления гигиене у детей тоже существуют. Безусловно, их можно и нужно изменять под свой, конкретный случай. Рекомендации и вероятные ходы, приведеные ниже, не претендуют на абсолютное и идеальное соответствие тому, что нужно именно вам. Поэтому в дальнейшем их можно смело модифицировать и дополнять.

1. Подавать конфликтному и не идущему на контакт чаду личный пример уже поздно. Тот факт, что мы и сами моем руки перед едой, регулярно посещаем душевую кабину и т. д., мог бы впечатлить ребенка обычного, послушного в меру или полностью. А сорвиголове, демонстративно отказывающему родителям в привилегии «командовать» им, это безразлично. Однако его наверняка, так сказать, проймет нововведение – система «ты мне, я тебе», которая заменит прежнюю систему поощрений и наказаний. Сообщим чаду, что мы, в свою очередь, тоже не фанаты игры в одни ворота, и намерены ответить ему полной взаимностью. В данном случае – прекратить удовлетворять его не-обязательные потребности в развлечениях, переведя все эти пререкания в русло честного и строгого взаимозачета. При этом мы будем просто обязаны провести (причем заранее) дополнительные подсчеты и даже, быть может, составить таблицу «обменных единиц». В ней следует указать, что чему равняется – в том смысле, что каждому действию в планах соблюдения гигиены нам придется назначить эквивалент в роде развлечений.

В самом общем и простом виде идея состоит в том, что почищенные зубы утром можно приравнять к 1 часу вечерней прогулки. А вечерний душ допустимо вознаградить и чем-то более весомым – например, 1 часом, проведенным за компьютером.

Прежде всего, нам следует составить два списка. В первом необходимо выписать абсолютно все гигиенические действия, которые мы хотели бы видеть в исполнении чада – скажем, утреннюю и вечернюю чистку зубов, утреннее умывание, вечерний душ, мытье рук перед едой и др. При этом нужно помнить, что часть процедур наподобие стрижки ногтей не выполняется ежедневно. А часть (ту же стрижку волос) попросту невозможно провести самостоятельно – ни ребенку, ни нам. Соответственно, она не может входить в список ни его обязанностей, ни наших.

Эти нерегулярные, особые обязанности будет разумнее всего связать с аналогичными редкими событиями – например, походом в кино или зоопарк, которые мы обычно приурочиваем к выходным дням.

Второй список должен состоять из развлечений, которые имеются в жизни нашего чада на данный момент, и включать все их вариации. При этом не нужно стремиться расписать отдельно игру «в машинки» или «куклы». Дело в том, что если ребенок играет в обе игры в одинаковых условиях (скажем, дома, на ковре), существенной разницы между ними нет. А вот игра в салочки или прятки, в отличие от игр с набором игрушек – это несколько иное, так как она проходит на улице, в компании сверстников. Оттого ее следует выделить особым пунктом.

После того, как в оба списка будут внесены все возможные варианты, нужно будет выделить из каждого по одному, самому важному пункту. В данном случае речь идет о наиболее любимом чадом развлечении, а также смысловой паре к нему – наименее любимой им же гигиенической процедуре. Согласимся, что это и есть идеальный тандем, ведь за более трудный «подвиг» и вознаграждение следует назначить максимальное!.. Поэтому за одно всегда придется предлагать именно второе. Произвольный порядок «распределения благ» в случае с этими «акцентированными» пунктами недопустим. В то же время он подходит для всех остальных, между которыми знак равенства можно выставить почти в любом порядке.

Приготовимся к тому, что внешне пунктов в одном списке (как правило, списке обязанностей) может оказаться больше, чем в другом… Во-первых, нужно проверить, так ли это в действительности: пересчитать их с учетом, что ряд гигиенических процедур проводится два раза в день, а не один. Во-вторых, если нестыковка сохранится, ее следует каким-то образом уравнять. Например, мы можем удалить часть пунктов из более длинного списка, сделав их необязательными. Правда, при этом надо непременно следить, чтобы так оно и было, ведь чистка тех же ушей с точки зрения значимости не идет ни в какое сравнение с ежедневным приемом душа.

Включив воображение, мы наверняка найдем даже в чем-то лучший вариант. Допустим, если мы расширим число пунктов в меньшем списке до полного выравнивания ситуации. Если расширение коснется списка «вознаграждений», чадо этому лишь порадуется. Если же мы решим сделать строже требования к чистоте, данное решение, конечно, не вызовет у него никакого восторга. Зато мы на этом маленьком примере тоже убедимся воочию в одном полезнейшем моменте. А именно, в том, сколь сибаритский и безответственный (а как еще можно назвать обилие развлечений при почти полном отсутствии обязанностей?) образ жизни ведет в настоящее время наш отпрыск! Возможно, в его избалованности и заключается наша проблема? Быть может, аналогичная этой «перестройка» и «встряска» была необходима ему и его лени уже очень давно?

Когда мы закончим составлять перечень «бартерных операций», нам предстоит последний штрих – его красивое оформление (маркером, крупными буквами) и прикрепление где-нибудь на видном и для нас, и для ребенка месте. В детской комнате список размещать не стоит – при подсчете, раз уж мы за него взялись, нам нужно каждый раз выглядеть уверенными, считать быстро и без запинок. При взаиморасчете за день наше чадо должно каждый раз с новой силой чувствовать, насколько все-таки мы старше и умнее него. Этот чисто психологический трюк в сочетании с наглядным доказательством справедливости родительских требований (бесстрастная математика идеально подчеркивает все эти оттенки) должен производить отдельное впечатление. А именно, оно не должно быть пугающим для ребенка (и не будет, ведь мы ему не угрожаем) и в то же время должно постоянно напоминать ему, кто здесь, так сказать, главный.

Облик беспристрастных и строгих судей, создаваемый быстрыми и точными подсчетами, позволит избежать новых споров. Это тоже очень важный момент, потому что, можно быть уверенным, чадо наверняка попытается «жульничать» привычным ему способом и тут, во всяком случае на первых порах… Оттого мы должны выглядеть в такие моменты хорошо во всех отношениях, чтобы избавить его от искушения нас запутать. Для этого таблица должна находиться у нас перед глазами. Увы, но мы, вечно занятые уймой своих проблем взрослые, в противном случае наверняка быстро забудем, что сами же и написали сутки назад. Однако каждую нашу ошибку даже в мелочах (скажем, что за что назначено) ребенок с удовольствием обратит против нас. И сделает он это совсем не шутя, поскольку он нам в этой игре сейчас соперник, а не напарник!

Пара месяцев таких «интермедий» в течение дня, и чадо, мы можем не сомневаться, само устанет бороться с недоступной его пониманию магией чисел. Но момент, когда оно объявит о своей капитуляции, еще нужно ухитриться не пропустить. Едва ли оно придет к нам с прямым заявлением в духе: «Хорошо, мам, я сдаюсь!» Учитывая предысторию наших отношений и ситуацию, в которой мы начали «развлекаться» подобными взаимозачетами, это невозможно. Кроме того, признавать свое поражение вообще нелегко – как взрослым, так и детям. Поэтому нужно проявить наблюдательность и не упустить день, в который наш подрастающий мастер полемики решится, наконец, начать соблюдать все предписанные правила гигиены – естественно, в расчете, что и мы в ответ снимем максимум ограничений на его развлечения. После этого игру можно будет перевести в менее обязательную форму.

Допустим, стоит самостоятельно и добровольно, без просьб со стороны ре-бенка, перестать блокировать доступ к компьютеру, игрушкам, дворовой песочнице, если для этого нет оснований, то есть если мы видели, что он уже почти по привычке сделал все необходимое, ничего не упустив. Однако периодически ему следует продолжать напоминать о нашем «бартере» вопросами наподобие: «А ты точно уже умылся и можешь просить поиграть в приставку?» Это нужно делать еще в течение как минимум месяца для того, чтобы, помимо принятия самих условий, у ребенка закрепились и новые привычки.

2. Дети, которым требуется противиться нам со столь завидным постоянством, обычно достигают в этом деле достаточного успеха. Во всяком случае, полученный результат их удовлетворяет, поскольку иначе они сами прекратили бы бесплодные попытки. Для нас это означает, что где-то мы все-таки гнемся, или упускаем из виду некоторые мотивы ребенка – те, которые он воплощает, несмотря ни на что, хоть мы не замечаем, когда и как. Тут, как и везде, возможна масса вариантов. Тем не менее наиболее распространенный из них заключается в том, что мы сами частично подбадриваем детей на сомнительный подвиг отлынивания и лени.

Например, дети с явно развитыми манипулятивными навыками редко идут на прямой конфликт. Это, скорее, исключение из правил, поскольку необходимость увиливать хотя бы от части навязанных обязательств рождается или их обилием, или чрезмерной суровостью родителей. А поскольку в споре с авторитарным папой или мамой ребенок неизбежно проиграет, его оружием быстро становятся техники «грязные», но более эффективные – ложь, подтасовка фактов и событий (особенно относящихся к прошлому, по типу: «Ты что, не помнишь, как обещала?..») и др.

Есть среди них и прием, который при умелом использовании особенно хорошо действует как раз на строгих родителей-цензоров. Сам по себе он очень прост: приходит чадо домой и сразу же исчезает у себя в комнате, якобы потому, что сегодня ему в школе дали много сложных домашних заданий. Маленький актер играет свою роль безупречно: озабоченно хмурит лобик, сопит, напряженно склонившись над письменным столом, и проявляет прочие признаки старательности. Полчаса такого спектакля – и даже каменное сердце родителя, привыкшего держать семью в «ежовых рукавицах», не выдерживает. Он заходит в комнату, убеждается, что отпрыск именно грызет гранит науки, а не балуется с мобильным телефоном, а затем изрекает долгожданное: «Сегодня я освобождаю тебя от мытья посуды, помою сам(а). Взамен от тебя требуется только учиться хорошо, сделать все, что задали, на пять!»

Этой-то фразы от нас и ждали, на нее-то и была рассчитана вся сцена. Юный притворщик посидит после этого предложения за столом еще пару часов (а то и не за столом – это зависит от того, как часто мы проверяем, чем занимается ребенок, при условии, что он не шумит). А затем, предварительно убедившись, что работа, от которой он изначально намеревался уклониться, уже сделана, он отправится развлекаться, как обычно.

Если нас интересуют (хоть они и не слишком важны) детали, как именно непоседливым от природы детям удается продержаться в соответствии с «легендой» такое количество времени, то мы будем разочарованы тем, насколько это просто организовать при желании. Во-первых, чадо действительно постарается управиться с реальным домашним заданием, не более сложным, чем обычно, но подлежащим исполнению, так как в противном случае обман может быть раскрыт. Во-вторых, в современном мире вообще и у нашего ребенка в частности имеется такое количество технических приспособлений для развлечений, что нечего и спрашивать, как можно «убить время», не поднимаясь со стула… Для этого будет довольно даже одного планшета или смартфона. В них легко установить любое количество игр, а также отключить звук, чтобы играть бесшумно. А компактный размер позволит спрятать их в стол в любой момент, за доли секунды – достаточно лишь, чтобы родители заранее выдали свое приближение звуками шагов.

Успешно проведенная манипуляция такого рода, конечно, не создает ребенку полного комфорта. Действительно, может показаться, что этот способ слишком «затратный», ведь наш мюнхгаузен сперва изрядно потрудится над составлением убедительной игры, а после еще и будет вынужден сохранять «образ» в течение длительного времени… Тем не менее так кажется нам, а не ему. Вполне вероятно, что мы бы действительно сочли игру стоящей свеч только при повышении ставки – например, если бы притворились больными перед начальством ради получения лишней недели отпуска. Взрослому сознанию такая пропорция (длинный отдых, полученный путем короткой и насквозь фальшивой игры) наверняка покажется более выгодной. Потому он не всегда допустит даже в мыслях, чтобы его чадо согласилось на более длинный спектакль ради куда менее ценного приза.

Однако мы не учитываем разницу общих условий – перспектив, которых вообще можно достичь, находясь в подчиненном, а не руководящем положении. Ребенку, в отличие от нас, едва ли приходится мечтать о таких «призах» (это одна из прерогатив взрослой жизни), и он наверняка хорошо это понимает. Таким образом, наш юный притворщик просто ориентируется на доступные ему варианты. И между возможностью получить хоть что-то вместо вообще ничего, он выбирает первое. В данном случае – пару часов симулирования ради того, чтобы уклониться от того, что нам кажется сущим пустяком (подумаешь, перемыть посуду за всю семью!), но для него это занятие скучное и неприятное вдвойне.

Вполне возможно, что нагрузка на него и впрямь приходится немалая. Однако гораздо чаще родители инстинктивно стремятся щадить своих детей – ведь они выглядят такими маленькими и немощными!..

Поэтому, прежде чем предполагать в этом свою же вину, нам следует вспомнить, что ребенок когда-нибудь вырастет, превратившись в такого же взрослого, как мы сейчас. А как раз нам, как мы уже заметили, нужно с легкостью успевать сделать за день гораздо больше. Каждый взрослый должен уметь и на работе отсидеть девять часов, и ужин приготовить, и этому самому ребенку (возможно, не только ему) внимание уделить, и гигиенические процедуры выполнить. Взрослая жизнь подразумевает навык успевать все, не рассчитывая на помощь окружающих или медленный общий ход событий. Поэтому высокая загруженность, это, конечно, плохо, но в известном смысле нашему чаду такой тренинг тоже необходим. В противном случае навык, который оно должно было освоить еще в детстве, ему придется вырабатывать через «не могу» уже в зрелом возрасте, а общество точно его не пощадит и ничем ему в том не поможет.

Для полноценного, сложившегося индивида естественно уметь планировать свое время и силы с «прикидкой», чтобы их хватило на тысячу дел сразу. Поэтому, даже если мы думаем, что загрузка у нашего чада сейчас и впрямь может оказаться высокой, это не повод отменять ее значительную часть совсем. Если уж на то пошло, разумнее предложить ему помощь одновременно в нескольких видах деятельности – скажем, в решении домашнего задания, с условием, что и посуду мы помоем вместе. В идеале же нам следует сперва убедиться (проверить, если возможно), насколько тяжелое «бремя» несет в действительности ребенок. Следует помнить, что патологические спорщики и лентяи обычно быстро достигают вершин мастерства в плане лжи и манипулирования окружающими – особенно родителями, основным, так сказать, объектом своих «махинаций».

Так что слишком им доверять не стоит – несмотря на более чем убедительный вид… Причем нам следует настораживаться тем больше, чем чаще «устает», «занято» и «недомогает» наше чадо. Если мы обнаружим явную зависимость между его «недомоганиями» и временем, когда приходит пора исполнить какие-то определенные обязанности (в том числе, особенно нелюбимые им ритуалы из области гигиены), это уже можно считать стопроцентным доказательством обмана. В таком случае беда не в том, что мы, обманувшись, и впрямь дадим ему отдохнуть денек от строгого распорядка со всеми его правилами, а в том, что каждый успешный обман стимулирует его продолжать и даже расширять эту практику. Стремительное совершенствование в искусстве лжи – это уже, согласимся, совсем нехорошо, как для нас, так и для него. Оттого, если мы уже заподозрили ложь и манипуляции нашим мнением, явление это опаснее, чем кажется. А значит, его необходимо решительно пресекать.

3. Ребенку, который явно или тайком пытается поступать вопреки нашей воле, помощь уже ни в чем ни нужна. Прежде чем прийти к выводу, что эта процедура приятна, а эта – раздражает и провоцирует приступ лени, нужно провести ее несколько раз подряд, не так ли?.. А значит, совершенно очевидно, что маленький человечек, как бы ни был он мал, поступит в этом случае так же, как и взрослый – сперва тщательно ознакомится с предметом, а уж после начнет делать какие-то выводы из этого знакомства. Не стоит забывать, что детям стадия «практического» знакомства свойственна даже больше, чем взрослым, поскольку взрослый может судить о многом чисто теоретически, сопоставляя свой прежний жизненный опыт с описанием предмета. У ребенка такого багажа знаний нет, поэтому для начала он непременно попробует и только после этого скажет, нравится ему или нет.

А означает все сказанное, что у ребенка, который уже определился с личным отношением к той или иной процедуре, прежде был сформирован навык ее проведения. Если мы уверены, что он был правильным, в этом направлении больше нечему его учить, и наша помощь ему в дальнейшем будет не нужна. Оттого теперь свои основные усилия нам нужно сосредоточить, скорее, на отучении от постоянного отрицания, пока оно не приобрело характер патологии. Что же до самих действий, от которых ребенок отказывается, их следует перевести в формат «сделай все сам или не делай, но тогда и разговор будет особый». Умелые манипулянты (а мы сейчас говорим почти исключительно о них) являются большими специалистами симулирования не только высокой занятости полезным делом, но и нарочитого «неумения» сделать то, что от них потребовали. У детей, имеющих изрядный «зуб» на родителей, все валится из рук, в том числе хрупкие предметы из числа особенно дорогих родителям. А их навык делать что-либо (ненужное с их точки зрения) все-гда из рук вон плох.

Как правило, с помощью нарочитой неловкости ребенок пытается достичь двух целей (сразу или поодиночке). Первая из них – осложнить родителю задачу вместо того, чтобы оказать ему помощь, на которую тот изначально рассчитывал. Вторая же – мягко подвести родителя к мысли, будто этот «неумеха» никогда ничего как надо не сделает, поэтому его проще оставить в покое, чем просить о подмоге еще раз. Когда им лень делать что-либо вообще или просто в одиночестве, мы можем быть уверены, что и до шампуня они враз перестанут дотягиваться, и зубную щетку нарочно забросят под ванну так, чтобы ее было не достать…

Пытаться преодолеть все эти мелкие и крупные препятствия, возникающие по ходу воспитательного процесса, невозможно – ведь они возникают отнюдь не сами по себе. Однако и только отказаться от дальнейшей помощи чада, и впрямь оставив его в покое, тоже нельзя – он получит то, чего хотел (избавиться от этой обязанности), а это нам определенно не нужно. Поэтому намеренно неловкое исполнение каких-то процедур после первых двух попыток исправить ошибку нужно переводить в плоскость «либо сделаешь сам, либо нет». Но если еще 2–3 раза все будет сделано подчеркнуто «кривыми руками» и с таким же результатом, это можно уже приравнивать к отказу ребенка выполнять данную обязанность – приравнивать смело, без оговорок, словно он сказал нам, что отказывается, прямым текстом. А значит, далее за признанием фактического отказа должны следовать меры, стимулирующие чадо вернуться к вежливому и, главное, правдивому, так сказать, диалогу с нами.

4. Дети, выросшие в семьях, где авторитарность родительского мнения пошатнулась или, напротив, выглядит избыточной, спорят не с самой процедурой, степенью ее полезности или необходимости, а говорят ей «нет» только потому, что мы говорим ей «да». То есть, по сути, перечат нашему желанию представить ее как полезную, необходимую и проч., навязать ее выполнение насильно. Именно поэтому, когда ребенок уже идет на откровенный или скрытый, но упорный отказ, заводить с ним новые «задушевные» беседы на тему того, как это нужно ему – не нам! – уже бесполезно. Очевидно, что абстракции в духе «иначе от тебя начнет плохо пахнуть и вши заведутся» его впечатляют значительно меньше нашей настойчивости, в которой он видит личное оскорбление. А стало быть, в этой ситуации будет разумнее заинтересовать его некими более предметными перспективами – более понятной и ощутимой пользой.

Для этих целей хорошо подходит установление системы вознаграждений за процедуры, выполненные в полном объеме и в срок. Только не нужно больше никого ничем пугать, создавая, одновременно, и противовес вознаграждениям в виде такой же системы наказаний!.. Дело в том, что упрямый и непослушный ребенок наверняка уже достаточно напуган и обижен. Его нынешние страхи обладают двумя чертами, делающими дальнейшее запугивание неэффективным: они никоим образом не касаются ни самой процедуры, ни ее последствий. Плюс, нынешняя боязнь, к кому бы она ни относилась, несравнимо сильнее той, которую у него вызывают или могли бы вызвать «живописания» последствий антисанитарии.

Так что система поощрений в сочетании с наказаниями за провинность здесь уже не сработает, тем более, если малыш уже успел оценить потенциал вранья, и на прямой конфликт с родителями идти не хочет. Согласимся, что раз он не отказывается в открытую, будет сложнее обвинить его в отказе фактическом – наши аргументы из весьма убедительных сразу станут «скользкими», и он наверняка этим воспользуется. Поэтому попробуем просто вернуть ему интерес к исполнению нашей воли – скажем, установим четкое количество походов в кино/сладостей/компьютерных игр, которое мы дополнительно готовы предоставить в обмен на прекращение всех этих «неловкостей», «усталостей», «нетканий» и прочих раздражающих уверток.

5. Будет отлично, если одновременно со стимулирующими мерами мы найдем в себе силы дать ребенку немного «передохнуть» от нашего вечно сварливого тона, «шпилек», упреков. Желательно пересмотреть собственную манеру обращаться с ним и к нему. Проанализируем, каков наш обычный тон при общении с ним теперь. Обратим внимание, часто ли мы хвалим его или, быть может, почти постоянно ругаем?.. А может статься, мы любим подшутить над ним в окружении незнакомых людей, поведав им о его былых и самых ярких «подвигах»?.. Сколько бы огрехов мы ни нашли по итогам этого критического самоисследования, обязательно нужно учесть следующее.

Детей нельзя ругать и попрекать былой провинностью – той, что была совершена более суток назад, и той, за которую он уже был наказан в той или иной форме. Детская память коротка, как мы уже говорили, в силу слабой развитости коры головного мозга и, следовательно, ее возможностей по части запоминания. Кроме того, «молодое поколение» живет весьма насыщенной жизнью, богатой впечатлениями настолько, что вернись мы сами в это мироощущение хоть на часок, тоже быстро забыли бы обо всем на свете… Так или иначе, совсем малыши почти не помнят случившегося уже полчаса назад. Для детей в возрасте от четырех до семи лет период забывания половины подробностей тех или иных событий составляет от суток и более.

Период твердого запоминания растет вместе с ребенком. Но точные темпы совершенствования памяти у каждого разнятся, поскольку на них влияет еще множество факторов, включая наследственность. Твердо запомнить лишь одно: представление об уже прошедших событиях у нашего любимого озорника сильно отличается от того, что имеется у нас. Эта разница – явление чисто возрастное, и потому она неизбежна. То, что случилось для нас «только вчера», ему представляется чем-то вроде легенды из глубины веков. С момента самой ситуации впечатления о ней у ребенка могли сильно измениться, подробности – исказиться за счет бурной и непрерывной работы воображения. Значит, спустя пару суток он уже просто не поймет, за что мы ему опять пеняем. А если и вспомнит смутно нечто, схожее с нашим, так сказать, описанием, едва ли степень его вины по-прежнему будет казаться ему такой, как мы уверяем.

Все мы любим себя оправдывать, особенно задним числом. Не всякий человек способен сгенерировать правдоподобную и дающую ему «алиби» историю в тот же момент, когда все произошло. Зато каждый с охотой может сделать это после, в течение нескольких часов после инцидента. Самооправданием постфактум увлекаются как взрослые, так и дети. Разница лишь в том, что взрослому нужно значительно больше времени, чтобы убедить себя в своей же правоте, невиновности и т. п., хотя он изобретает более правдоподобные для других версии. Ребенку же на этот «самогипноз» нужны считанные минуты – при его-то буйной фантазии!.. Поэтому даже когда он вспомнит ситуацию вслед за нами, далеко не факт, что после этого он пристыженно опустит глаза долу. Спустя столько времени он вполне может быть уверен в своей невиновности и в том, что мы пеняем ему совершенно безосновательно. А значит, он просто обидится, не поняв толком, за что его ругают.

Парочка таких эпизодов (он не совершил никакой провинности, но его все равно отругали), и мы получим дитя, которое стремительно утрачивает различение хороших и плохих поступков, тем более что оно у него даже не успело сформироваться полностью.

Детей нельзя принуждать к нужным нам поступкам и решениям путем обмана в духе: «Если ты не доешь всю кашку, ты серьезно заболеешь!», их нельзя шантажировать: «Если пропустишь хоть одно умывание утром, я расскажу твоим друзьям, какой ты замарашка!» или пугать: «Если не почистишь вечером зубы, твой любимый кот Васька наутро умрет!»

В таких случаях самым страшным для нас моментом станет тот, когда ребенок обнаружит обман. С этих пор он не просто обидится – он перестанет верить нам на слово вообще. И если эпизод повторится, отныне и до конца дней нам придется сперва подолгу доказывать ему каждое слово, а уж потом ожидать от него осторожного «да неужто?» в ответ… Ну, а прилюдного унижения нам и ребенок никогда не забудет, не то что взрослый. С этого момента наши отношения, несомненно, оборвутся раз и навсегда. Причем, восстановить их будет почти невозможно: разве что несколькими годами целенаправленных усилий и раскаяния. Наконец, испуг – это всегда испуг, независимо от того, сочетается он с элементами обмана или нет.

В первом случае наша вина перед малышом будет глубже, чем во втором, только и всего. Поэтому, если вдруг обман раскроется, он навсегда запомнит, что мы ему лгали, хотя сами говорили, помнится, будто врать нехорошо. Кроме того, он усвоит, что ложь является средством весьма действенным, ведь он проверил ее мощь на себе, за то время, пока не знал правды и исправно чистил зубы, опасаясь за жизнь кота. Один этот пример превосходно обучит его тому, что такое ложь и с какими целями ее можно использовать. В итоге мы рискуем получить юного врунишку раньше, чем это могло бы произойти – раньше как минимум на пару лет.

Что касается прямых угроз типа «я тебя отшлепаю» и попыток учинить физическую расправу (собственно, с помощью ремня, кулаков и т. д.), то они совершенно недопустимы. Такие методы раз и навсегда приучают ребенка к мысли, что физическая сила является самым эффективным инструментом решения любых проблем, самым веским аргументом в любом споре. Кроме того, даже единственный случай насилия со стороны родителей напрочь лишает ребенка шанса впоследствии понять, что рукоприкладство – это плохо. И дело тут уже вовсе не в эффективности тех или иных мер. Дело в том, что оно больше никогда для него плохим не будет, поскольку к нему эту меру применили самые лучшие на свете люди – мама или папа… Так что ни физическое, ни моральное унижение в основе своей методом не является. Более того, оно редко оказывает на ребенка лишь ожидаемый нами эффект стыда. Обычно к этому чувству присоединяется немалая обида за то, что мама тоже поступила с ним не вполне правомерно, пусть и не без повода с его стороны.

Назначать наказания за проступки в основе своей правильно, ведь слово «плохо» изначально представляется ребенку абстракцией. Благодаря наказанию оно обретает самый прямой, практический смысл. Поэтому ему в дальнейшем станут более понятными обороты «ты поступил плохо», «с тобой поступили плохо», «плохо себя чувствую» и проч. Тем не менее нам стоило бы проследить за двумя аспектами, неизбежными при реализации системы поощрений совместно с наказаниями. Первый состоит в том, что наказаний должно быть столько же, сколько и поощрений – особенно в пределах одних суток (промежутка хорошей памяти у ребенка). В идеале их должно быть значительно меньше, то есть малыша нужно поощрять чаще, чем наказывать. А второй аспект состоит в том, что наказание никогда не должно быть более сильным или обидным, чем требует мера проступка.

Кроме того, учтем и еще несколько немаловажных нюансов. В частности, наказывать следует именно за проступки (намеренно «плохие» действия), а не за случайности. При этом в ряде случаев мы сильно рискуем принять одно за другое просто в силу разницы в возрасте и, следовательно, образе мысли. Например, возьмем ту же испачканную одежду. Предположим, мы попросили ребенка не пачкаться на сей раз, ибо мы не успеем постирать комбинезон до уже запланированного на завтра похода куда-нибудь. Но уже минут через 10 ребенок исчезает из нашего поля зрения, а возвращается уже грязный. Возможно, его оправдание «я упал!» правдиво, а быть может нет. Если чадо вообще отличается старательностью в деле вытирания испачканных ручонок об одежду и любые окружающие предметы, мы закономерно заподозрим, что оно врет (тем более, коль мы уже ловили его на лжи). Однако даже лжец иногда может говорить правду – например, в случаях, если ему не угрожали наказанием или не спрашивали слишком уж настойчиво. Кроме того, даже уверенно стоящие на ножках дети действительно иногда спотыкаются: такое бывает сплошь и рядом не только с ними, но и со взрослыми. В данном случае мы наверняка рассудим в соответствии с текущим настроением: мы просили, а он не послушался, значит, виновен… На обвинительный вердикт в этот момент наверняка повлияет не столько наш прежний опыт выслушивания детского вранья, сколько испорченное настроение. А между тем ребенок, возможно, и впрямь поскользнулся/споткнулся и своей вины в том не ощущает! Выход из положения здесь всего один – научиться судить о каждом конкретном случае не по тому, как нам кажется, а по тому, что говорят факты.

У родителей есть одна общая для них (за редкими исключениями) странность. А именно: они почему-то всегда готовы простить детей, но редко готовы поверить, что прощать нечего, что они не виноваты в произошедшем… Значит, придется и сдерживаться, и следить за своими словами/действиями чаще и тщательнее, чем теперь. Для вынесения объективного вердикта нам потребуется больше наблюдательности и сосредоточенности. Понятно, что это нелегко, но необходимо отныне и навсегда научиться рассуждать в духе одного знаменитого сыщика. Например, в приведенном случае нам стоит сперва задуматься, почему, если чадо упало, оно не заплакало, хоть наверняка ушиблось? И потом, подтвердить или опровергнуть его версию сможет особенность расположения пятен – к примеру, есть ли они на коленках (при падении они обязательно запачкаются, а в случае каверзы – нет) или имеются только на ладошках?..

Не забудем и о массе промежуточных случаев. Допустим, когда малыш, имеющий прочную привычку вытирать руки об одежду, вытер их в очередной раз автоматически, то есть нарушил запрет, позабыв даже не о нем, а о том, что ему нужно вовремя остановиться. Все это разнообразие случаев мы сейчас не различаем, так как заняты своими проблемами. Но если мы не освоим этот навык сами, то никогда не научим ребенка разнице между хорошим и плохим, между такими оттенками, как «замечательно» и «отвратительно», и т. д. Все оценки у него в голове будут перепутаны, потому что мы сами путаем их, назначая одинаковые поощрения или наказания за разные проступки с разной степенью участия ребенка в них!

6. В крайне непослушных детях не следует дополнительно будить спорщика и отрицателя – в этом нет никакой необходимости, ведь эти черты и так проявляются у него чаще, чем нужно, и сильнее, чем хотелось бы. Поэтому понятно, что чадо с таким характером будет одинаково активно избегать купания как такового, независимо от того, чем мы «скрасим» процедуру – брошенными в воду игрушками, музыкой, растворенными в воде эфирными маслами или «бомбочкой»… Тем не менее следует выбирать шампунь с формулой «без слез», мягкое и приятное полотенце, детскую косметику и зубную пасту. Это не увеличит желание ребенка согласиться с нами в кои-то веки с первого раза и не поможет сократить неизбежные пререкания ни на одну реплику или слово. Однако она поможет не ухудшить ситуацию, которая и так уже не слишком хороша, а значит, в долгосрочной перспективе мы от своего решения только выиграем.

Заключение

Напоследок хотелось бы подчеркнуть, что дети далеко не всегда развиваются так, как хотелось бы родителям. Так что разочарования для нас естественны настолько же, насколько и любовь к своим «цветам жизни» с первого дня знакомства с ними. Эта двойственность чувств, которые мы испытываем к детям, в потенциале может породить немало недоразумений, трагических и непоправимых ошибок. Однако всегда нужно помнить, что самые серьезные проблемы возникают в тот момент, когда ребенок начинает воспринимать столь же неоднозначно и нас. То есть когда его взгляд на родителей тоже становится своеобразным – обожающим и одновременно уже понимающим, что родители ему достались, мягко говоря, далекие от совершенства.

Любая попытка воспитать что-либо в ребенке является, по сути, навязыванием ему знаний, которые у нас есть, а у него нет. Однако знания как таковые можно приобрести двумя путями – по своей воле или в процессе не всегда добровольного обучения. Воспитание в любом случае относится ко второму варианту, поскольку оно подразумевает обучение не только тому, что «хорошо» и «дозволено», но и тому, что «плохо», «запрещено». А ведь психологи уверяют нас, что каждое «нельзя» отзывается в нашей душе, так сказать, болью и обидой, потому что запрет в любом случае является актом недоверия нашему собственному мнению и здравому смыслу, попыткой навязать нам чужую волю.

Примерно так же ощущают себя и дети, причем постоянно. Для них этот конфликт заострен даже сильнее, чем для уже зрелой личности, потому что взрослые обычно умеют понять и принять аргументы, обосновывающие запрет, а дети нет. Поэтому с началом воспитания ребенок сталкивается сразу с двумя новыми факторами, и ни один из них, скажем прямо, не располагает к дальнейшей дружбе с воспитателем. Факторы эти – настойчивость обучающих попыток (то есть стремление преодолеть даже открытое нежелание чада учиться или запоминать), а также неизбежная при этом система поощрений и наказаний.

Ясно, что подарки и вознаграждение за предпринятые усилия приятны каждому. А вот даже выговор за ошибку – это куда более обидная вещь, независимо от того, насколько адресат ее заслужил. Строгий тон и авторитарность, совершенно необходимые образу учителя, оскорбляют ученика, как, впрочем, и любого человека, оказавшегося в подчиненном положении хотя бы на время. Поэтому с момента начала обучения ребенку становится очевидна другая сторона роли родителя. В данном случае он замечает в родителе не только партнера по играм и сильного, умного защитника, но и человека, который обладает куда большим набором средств заставить его сделать что-либо даже против его воли. С этого момента в отношениях родителей и детей легко может возникнуть первый «разлад» – особенно если мы допустим в своем подходе ошибку, которая лишь подчеркнет неравенство наших ролей!..

Когда происходит нечто подобное, становится неважно, гигиене мы учим ребенка или безопасности при обращении со столовыми приборами. С тех пор он начинает отвечать капризами, отказами и неприятием на любые поучения, независимо от их основной тематики. И навыки гигиены в этом смысле служат ему лишь одним из наиболее удобных полей для выражения своего недовольства.

Преимущественно потому, что ее соблюдение или, напротив, несоблюдение некритично: не приводит к развитию немедленных негативных последствий. Оттого дети и любят противиться родительскому «диктату», начиная с отказов соблюдать чистоту и порядок в комнате, в ящиках, среди игрушек и вещей, во всем теле, наконец. Затем, как мы часто убеждаемся и сами, их непослушание распространяется и на другие сферы: правила поведения за столом, соблюдение распорядка дня (еще одна напрочь игнорируемая детьми сфера) и т. д. А наше растущее раздражение по поводу этих мелких и крупных нарушений лишь усугубляет причину, по которой они начались – чуть ли не инстинктивное сопротивление чада родительскому давлению. Этакий порочный и, заметим, замкнутый круг.

Именно из-за наличия уж слишком большого числа предпосылок к дальнейшему ухудшению отношений родителям так важно быть осторожными. Иными словами, мы должны – нет, даже обязаны! – продумывать каждый следующий шаг, а не относиться к воспитанию как к процессу, когда ребенок сам за нами понаблюдает, все услышит и увидит. В целом мы правы: и понаблюдает, и увидит… Но мы при этом забываем (точнее, не привыкли обращать внимания), как скользка и переменчива мораль взрослых. Ведь едва ли кто из нас добровольно захотел бы научить ребенка лжи… Но не этому ли мы обучаем его, отпрашиваясь в его присутствии у начальника по телефону под предлогом выдуманного недомогания? И разве гигиене мы обучаем детей, когда садимся за стол, забыв вымыв руки?

Дети не знают и не понимают оснований, заставляющих маму не мыть по нескольку дней волосы (например, после осветления или химической завивки) или нечасто мыть руки (из-за сухой их кожи). Они лишь видят явное противоречие между тем, чего мы требуем от них, и что делаем сами. Какие выводы они сделают из подмеченного, предсказать несложно – и едва ли хоть один из них нас устроит. Поэтому обучение на самом деле требует и строгости в обращении учителя с учеником, и в то же время способности вовремя остановиться, сменив ее на ласку. Именно навык использовать все приемы педагогики для достижения хорошего результата отличает не только высококлассного учителя, но и такого же родителя – того, чьи детки, словно в сказке, всегда чисты, улыбчивы, веселы и спокойны!

Продолжить чтение