Читать онлайн Медди. Империя Горгон бесплатно

Пролог

Прошла неделя с того момента, когда я в последний раз видел Медди. Её испуганные, полные слёз глаза – последнее, что заставляло держаться, несмотря на боль от непрекращающихся побоев распалившихся гвардейцев и крики Вирайа Моро, обещающего устроить всё, чтобы увидеть «последнюю суку Горгон» распотрошённой не позднее чем к следующему утру. Но было и ещё одно – незримый якорь осознания, повергшего меня в абсолютный шок: Медди, эта хрупкая девушка, такая отчаянная, несмотря на весь свой страх, и такая добрая наперекор окружающим её предателям, оказалась той, в сторону которой я не смел даже поднять взгляда из-за ужаса увидеть на её лице отвращение. Она – принцесса Дома Горгон, единственная, кто выжил в ту ночь, когда её родителей и страну уничтожил мой отец. Может, это и хорошо, что «Летучий» не дождался трёх мятежников, всё-таки вырвавшихся из стен дворца. Я был уверен в её безопасности, ведь Арвен тот, кто обязан мне слишком многим, и он не даст ни Медди, ни Денеба в обиду. «Ошибки быть не может, Медди признал Охранитель Империи, и я видел силу Горгоны…» – эти мысли не давали покоя ни днём ни ночью. «Она – истинная наследница трона. А я – тот, кого она обязана ненавидеть всем сердцем».

– Опять витаешь в облаках и напрочь меня игнорируешь?

Рука дрогнула, выпуская крошечный ножик, тут же встретившийся с землёй рядом с моими ботинками. Нехотя обернувшись, я кисло уставился на раздражающе весёлого Рика. Друг, красовавшийся несколькими новыми шрамами, подобными тому, что сейчас рассекал мою переносицу, как обычно излучал жизнелюбие, граничившее с безумием. Хотя, видимо, в его картине происходящего всё складывалось как нельзя лучше: Медди с братом в безопасности, отплыли с континента, на котором их ждало лишь преследование властей, а мы, живые, хоть и порядком потрепанные, вернулись в знакомые предгорные леса, близ базы. «Разве могло что-то омрачать мои мысли?» – могло. И слишком сильно.

– От твоих ребят не было вестей? – Попытка перевести тему сработала, хоть я и заметил недовольно поджатые губы собеседника.

– Не буду акцентировать внимание на том, что ты вновь не причисляешь себя к нашей скромной компании, – Рик опустился рядом, подавая выроненный ножик, – но нет, вестей не было.

– Не нравится мне это.

Группа с базы задерживалась, хоть и должна была принести вести о новом поставщике оружия ещё вчера вечером. Я не собирался прекращать попыток поквитаться с Вирайем Моро, но теперь намеревался быть умнее и более подготовленным. «Медди права, я слишком импульсивно действую. Порой нужна тактика, четкая стратегия».

Приняв от Рика нож, я спрятал его в набедренные ножны-чехол, запахивая полы длинного, теперь практически серого от осевшей дорожной пыли, но некогда чёрного пальто.

База не выходила на связь, и хоть мы успели приблизиться к первым горным пикам, за которыми начиналось относительное спокойствие вдали от шумных городов, настроение находилось на нуле, вновь возвращаясь к своей первопричине – той, что находилась в Лазурном океане, по пути к Жемчужным островам. «Думает ли Медди обо мне? – поднимаясь на ноги, я постарался скрыть горькую усмешку от друга, – конечно, думает. Проклинает».

Солнечный свет зарябил, пойдя всполохами теней, так словно неожиданно набежавшие облака вдруг решили рваными взмахами пройтись по небесному куполу на невероятной скорости. Зная, что подобные изменения никак не связаны с моими способностями управлять грозой, я вместе с оторопевшим Риком задрал голову, останавливаясь в шоке от увиденного.

– Это грифоны? – Голос Рика пробивался сквозь теперь различимые хлопки крыльев огромных серебристых существ. Они заполонили своими телами всё небо над кромками высоких деревьев, направляясь в едином порыве куда-то на север. – Не понимаю… – Друг провожал грифонов взглядом, приставив ко лбу ладонь наподобие козырька. – Почему они покинули долину?

У меня был лишь один ответ, и я в нём не сомневался:

– Они почувствовали возвращение Горгоны.

Глава 1

Солёный ветер не только окончательно запутал светлые кудри, но и вы́белил их, подарив «пшенице» налёт холодной стали. Подобное творилось и внутри меня. Я, стараясь не сломиться под всеми ударами судьбы, понемногу закалялась, обрастая панцирем из морозного отчуждения. Казалось, стоит прикоснуться к тем чувствам, что я так старательно прятала где-то глубоко, и разум заледенеет, примерзая к прошлой боли, подобно пальцам, которыми зимой рискнул дотронуться до железной ковки на вывеске в пекарне по соседству, или же тем прекрасным металлическим лилиям в саду у леди Харингтон: «Она любила их… И на них так отчётливо блестели всполохи огня, когда горел мой дом».

В предрассветной дымке горизонт сливался одним мягким маревом, небеса касались светлых вод Лазурного океана, рисуя миражи далёкой суши.

Шаги за моей спиной показались даже слишком привычными. Не оборачиваясь, слушая уверенную поступь, которая могла принадлежать лишь капитану судна, я запахнула тёплую шаль плотнее, стараясь прогнать печальные мысли и не выдать своего состояния хотя бы перед практически чужим человеком.

– Леди Медди, – Арвен остановился сбоку от меня, уперев ладони на высокий деревянный борт «Летучего», – тебе снова не спится? – уже более мягко, переходя с официального обращения на «ты», продолжил он.

– Не леди, сколько раз говорить… – глухо отозвалась я, не отрывая взгляда от так манившего и одновременно пугающего горизонта. – Не люблю сны, в них никогда нет ни счастья, ни покоя.

– Прости слишком усердно вколоченное его матушкой воспитание старому матросу. – Короткий смешок Арвена потонул в плеске воды об форштевень1 корабля. – Ты не напоминаешь деревенскую девчушку, да и осанка говорит о многом, вот и срывается с языка.

– Скажешь тоже. – Не удержав ответной улыбки, я всё-таки посмотрела на собеседника, подозрительно хорошо и дорого одетого. Подобные костюмы, вероятно, были ему по карману, но ранее я никогда не видела на Арвене ничего подобного. На протяжении всего плавания, которое длилось уже не первую неделю, капитан предпочитал простые рубахи и такие же немаркие, хоть и явно застиранные брюки. Теперешний же его вид разительно отличался. Чего стоило только одно светлое пальто, не говоря о золотой цепочке часов, спрятавшейся в нагрудном кармане белоснежной рубашки. – Намечается какой-то праздник?

– Если подобное можно назвать праздником. Посмотри, – загорелая, с выдубленной морскими ветрами кожей рука Ардена указала на какую-то точку вдалеке, – ничего не видишь?

Молочная дымка не собиралась рассеиваться, тонкой полоской продолжая лежать далеко впереди. Казалось, ещё немного, и глаза начнут слезиться от того, как сильно я старалась увидеть хоть что-то, но вот ветер сменился, откинув кудряшки за спину, и марево горизонта чуть ослабело, позволяя заметить еле заметный образ – лишь немногим темнее, чем окружающая его серая гладь.

– Земля? – Я продолжала с надеждой вглядываться в показавшийся остров, слишком призрачный, но уже не столь далекий, как было минутами ранее.

– Оазис – крупнейший в Жемчужном архипелаге. Именно в его порту мы и пристанем. Думаю, если ветер останется попутным, а морской дракон не соизволит «осчастливить» «Летучий» своим визитом, то к ночи ты сможешь на время попрощаться с жизнью матроса.

Я улыбнулась, подумав о существе, в которое так яро верили все моряки, но что не нашло своего подтверждения даже в самых древних рукописях и книгах. Помню, как мы с Люси часами рассматривали книги с мифами и преданиями разных народов, представляя, словно сказочные существа способны сойти с их страниц, населяя Предгорный Угол своим многообразием. Подобное казалось ребячеством теперь, но тогда – служило мечтой, так необходимой каждому ребенку.

– Именно на Оазис направлялись… – я осеклась, понимая, что имя беловолосого мятежника, точнее, как выяснилось, принца Империи Солнца, не способна произнести без тени всех тех чувств, что бушевали в сердце. – Хотели высадиться мятежники? – закончила мысль, ставшую рваной, но принесшую меньше боли в своём звучании.

Мир, точнее Миран, остался на континенте, вместе со всеми теми, кто предал меня ранее, – «Но было ли предательство в его решениях? – я помнила взгляд синих, потемневших от волнения за меня и шока раскрывшейся правды глаз, в тот момент, когда Вирай Моро огласил мою сущность, видя, что его гвардейцы рассыпаются каменной крошкой. – Нет, до того вечера во дворце он не знал о том, кто я такая… Не мог знать».

– Да, – Арден, не заметив моей заминки, спокойно вглядывался в приближающуюся сушу, – на острове процветает умеренная демократия. Власть империи прослеживается лишь на словах, да в единой монете, которая, впрочем, щедро разбавлена местными банкнотами, жемчугом и теми редкими кораллами, что ценятся побольше золота.

– Ты ведь вернешься на материк?

Ни одной весточки от Рика, Мира или Илькера не было. Ещё бы, откуда взяться почтовому голубю или короткой телеграмме посреди океана. Даже амулета, способного связаться с мятежниками, на «Летучем» не нашлось. Я не знала, живы ли они, но упрямо продолжала верить, что Арвен сдержит своё слово и в следующий раз уже не я с братом буду сходить по мосткам пристани Оазиса, а выбравшиеся из западни дворца мятежники.

– Да, но лишь на следующую луну.

Я слышала этот ответ не впервые, но никак не желала именно «услышать» и принять. Месяц в неизвестности, даже без возможности узнать хоть какие-то вести, казался похуже времени, проведенного на помосте в Ущелье Работорговцев. Тогда я хотя бы могла видеть примерную картину своего будущего, представить её в жадных взглядах покупателей «живого товара», а теперь… теперь лишь ветер и множество мыслей, не подтверждённых предположений об участи своих сопровождающих: – «Они выжили. Они спаслись», – я хваталась за эту фразу так, словно она держала меня на плаву. Не «Летучий» и даже не очнувшийся братик, который остался для меня единственным родным человеком, а именно эти простые слова, не подкрепленные ничем, кроме желаний сердца и крохотной надежды.

– Хотела бы знать, что теперь делать мне… – ни к кому не обращаясь, я зябко передернула плечами, даже не представляя, каким образом придется выживать в незнакомом месте с новым устоем жизни и законами, имея в кармане лишь то немногое, что удалось вынести из закрытой сокровищницы дворца, – «Есть ещё жемчуг…» – колье, подаренное Миром, хранилось в кармане. Я не рисковала расставаться с ним, несмотря на то, что была уверена в честности людей Арвена, как и в нём самом, но… отчего-то крупные молочные жемчужины, успевшие перенять тепло моего тела, не желали разлуки, я буквально чувствовала это, а потому упорно вшивала в каждый новый наряд, опасаясь не только кражи, но и банальной потери.

Где-то над головой прокричала чайка. Ветер подобрал резкий звук птицы, усиливая, но унося в безоблачную высь.

Ладонь Арвена легла поверх моей, мягко придерживая на прохладном дереве бортика.

– А в этом я могу помочь.

***

Спускаться в каюту под вой разбушевавшейся, стоило последним лучам заката померкнуть, стихии, было страшно. Ноги подкашивались, стоило очередному валу толкнуть «Летучий» с такой легкостью, будто массивный корабль по размерам был не больше песчинки.

– Медди! – голос братика дрогнул, но во взгляде читалась решительность. Денеб упрямо держался за прибитую к полу каюты кровать, стараясь не показать свой страх.

– Я тут, – выдохнула я, обнимая своего маленького героя и зарываясь носом в отросшие светлые пряди на его макушке. Они топорщились, напоминая белый одуванчик, придавая так стремительно повзрослевшему, ставшему непривычно хмурым и молчаливым брату более беззаботный вид. Если не смотреть в глаза. В их глубине таилось слишком многое. Я не могла рассмотреть всё, но длинные лаборатории Ратанга читались там слишком отчётливо. – Не бойся, – попросила я, стараясь успокоить не только Денеба, замершего в моих руках, но и себя, – это просто шторм. Остров уже близко.

Денеб шмыгнул носом, молча обвивая меня руками.

Холодный морской ветер наряду с вечной качкой доконал даже некоторых опытных членов команды, что уж там говорить обо мне или ребёнке, успевшем перенести неизвестное отравление от какого-то мощного снотворного, что в тот вечер всем первогодкам дали служащие Академии Теней. «Если бы я пришла всего на день раньше…» – единственная мысль, повторяющаяся бесчисленное количество раз в моей голове, орала разными голосами. Стоило посмотреть на исхудавшего, загнанного, словно зверька, Денеба, и я вновь начинала чувствовать свою вину. Братик практически ничего не говорил о месяцах, проведённых на учёбе в Ратанге. Утверждал, якобы память отказывается воспроизводить те дни, но его взгляд темнел и будто бы проваливался в некие глубины, показывая, что мой «взрослый» брат просто не хочет рассказывать всего, что ему пришлось пережить. Возможно, он пытался уберечь меня от ещё большей вины, но… К подобному проявлению сочувствия от того, кто сам нуждался в подобной нежности, мне становилось лишь больнее.

– Всё будет хорошо, – повторила я как молитву, проводя ладонью по его волосам.

Корабль пошатнулся. Сквозь узкое, вырубленное под самым потолком каюты оконце внутрь хлестнула ледяная вода разбушевавшегося Лазурного. Подобное безумство волн не являлось характерным для этого океана, насколько я могла припомнить по тем редким урокам географии, что преподавали нам в воскресной школе. Бури считались частыми гостями во владениях Грозового, изредка переходя на воды Змеиного, но Лазурный… Не хотелось считать непогоду за кару небес, возжелавших препятствовать нашей высадке, но глупые мысли нет-нет да проскальзывали под вой ветра.

– Медди, а нам правда нужно туда плыть? – Денеб всхлипнул, но тут же прикусил губу, пытаясь храбриться. – Почему мы не можем вернуться домой? Это из-за твоих волос, верно?

Светлые кудри падали на лоб брата, всё ещё отличаясь от его собственной шевелюры, но уже не столь явно выдававшие, что по нашим венам текла разная кровь. «Не родная…» – смахнув проклятые пряди, я провела по лбу Денеба ладонью, успокаивая упрямый взгляд светлых глаз. Я так и не сказала ему об открывшейся правде. Я не его сестра. Как оказалось, я даже сама себя не знала. «Горгона… звучит так, словно принадлежит совсем другой девушке: сильной, храброй, готовой взять на себя ответственность, как и полагает наследнице Великого Дома, и возложить на голову венец власти», – позволив грустную усмешку лишь мысленно, я постаралась придать голосу спокойствие, ища его по крупицам, скорее как ложь, нежели правду:

– Да, родной. Нам необходимо некоторое время пожить на островах, но, обещаю, мы вернёмся в Предгорный Угол, когда… – подавив рвущийся из горла всхлип, я закончила так, чтобы не давать чётких обещаний: – когда-нибудь. Ты мне веришь?

Денеб кивнул. Новая порция воды хлынула на и без того полностью мокрый пол каюты, обдавая наши ноги колючими брызгами. Брат отстранился, ткнув пальцем в сторону оконца:

– Верю. И они тоже.

Из-за брызг и качки разглядеть что-либо не представлялось возможным, но брат продолжал сверлить оконце взглядом, будто видя там нечто большее, нежели просто разыгравшуюся бурю.

– Денеб? – позвала я, с некоторой опаской переводя взгляд с маленького напряжённого лица на новую порцию солёной воды, разлившейся при очередном порыве ветра по стене каюты. – Ты говоришь так, словно…

– Они зовут, – голубые глаза братика упрямо уставились в мои, – тебе нужно подняться на палубу, иначе они не уйдут.

В ответ на его слова сверху стали доноситься неразборчивые крики моряков. Что-то происходило над нашими головами, помимо шторма. Возможно, что-то такое, что смогло напугать опытную команду больше простой бури.

Денеб продолжал непреклонно сверлить меня взглядом, лишь слегка покачивая головой в такт новым ударам стихии. Он словно просил меня поторопиться, подталкивал на то, чтобы я оставила его одного.

– На палубе небезопасно, – припоминая слова Арвена, я все не решалась выполнить просьбу брата. – Капитан просил остаться внизу, в каюте.

Денеб прикрыл глаза с видом человека, которому приходится объяснять нерадивому ученику очевидные вещи, выдохнув:

– Если они не увидят тебя, то небезопасно станет на всём корабле.

– Ты меня пугаешь.

После Ратанга брат не выказывал каких-либо странностей, кроме излишней задумчивости, которую я списывала на внутренние переживания маленького героя, чуть не ставшего тэйсинтайем, но теперь… Теперь в нем появилось что-то новое и доселе дремавшее.

Денеб показал головой, а после сам слез с моих колен, указывая на дверь каюты маленькой ладошкой:

– Я подожду тебя здесь. Но, Медди, прошу, они зовут «молодую Горгону». Так громко, что голова разрывается. – Он поморщился, а я остолбенела, осознавая то, что именно он сказал. – Прошу, – повторил брат уже с мольбой в голосе.

Чувствуя, как начинают трястись ноги, я всё-таки подчинилась, поднявшись с кровати и поцеловав забившегося в угол Денеба, а после, стараясь не задумываться ни на секунду, чтобы слабый разум не пожелал спрятаться в каюте, проигнорировав все уверения в необходимости самоубийственного решения – подняться на палубу в разгар шторма, – выбежала из каюты, про себя отсчитывая не только удары сердца, но и каждую новую набегающую на «Летучий» волну.

Шквалистый ветер ударил в лицо. Рассыпавшиеся волосы сначала преградили обзор на творившееся вокруг, а после так же стремительно упорхнули за спину, упав на прикрытые тут же промокшей шалью плечи.

Вцепившись в деревянные поручни борта, я пошла на крики матросов, разглядывая впереди Арвена и ещё нескольких мужчин, пытающихся удержаться за бочки и канаты, при этом стоя на коленях. Они с безумными взглядами рассматривали что-то, беснующееся в чёрных вспененных волнах, перекрикиваясь и периодически осеняя себя молитвенным жестом-полукругом.

– Арвен! – стараясь перекричать очередной вал, я вцепилась в леер2 рядом с застывшим капитаном. – Арвен, что происходит?

– Медди? – Капитан одарил злым коротким взглядом. – Я же просил оставаться в каюте!

– Денеб… – перекрикивая очередную набежавшую волну, я сильнее вцепилась в трос, чувствуя, как металл начинает впиваться в пальцы. – Мне нужно было подняться!

Из серых клубов морской пены взметнулось огромное синее нечто, напоминающее то ли хвост огромного кита, то ли щупальце гигантского осьминога. Последние матросы, которые ещё оставались до этого на ногах, с благоговейными криками рухнули на колени.

– Что…

– Рюдзин, – перебил мой возглас Арвен, указывая на теперь практически полностью показавшееся туловище морского обитателя поистине исполинских размеров, – морской дракон. И он не один.

Я забыла обо всём. Всё, что происходило ранее, показалось неважным по сравнению с существами, синие тела которых начали всплывать за бортом, извиваясь на гребнях чёрных волн подобно огромным змеям. Их причудливый танец раскачивал морские воды вокруг «Летучего», не давая кораблю вырваться из своеобразного кольца в самом эпицентре этой бури. Тот дракон, голова которого, украшенная шипами-наростами, показалась ближе всего к борту, около которого мы с Арвеном и застыли, изогнул длинную шею, опуская морду вровень с моим лицом. Горячий воздух, вырвавшийся из ноздрей, размер каждой из которых мог посоперничать с моей головой, вновь откинул волосы назад, однако если раньше ноги подгибались из-за сильной качки корабля, то теперь мне хотелось рухнуть от страха. Именованный Рюдзином, открыл пасть, показывая острые зубы, расположенные в два ряда, и, выдохнув новую волну воздуха, низко пророкотал что-то, что показалось мне… одобрительным? Шея выгнулась. Дракон повернулся к своим сородичам и, издав уже более громкий, протяжный рёв, словно зовя их, изогнулся всем телом, скрываясь в присмиревшей толще вод.

Мы с Арвеном и командой, так и не рискнувшей подняться с колен, молча провожали стаю драконов взглядом, наблюдая, как одно за другим, медленно погружаясь в океан, исчезают их синие, змеевидные тела.

Арвен опомнился первым, протяжно прошептав в воцарившейся после схлынувшей бури тишине:

– Никогда не интересовался своими попутчиками, особенно после достойной платы за проезд, но это… Медди, ты уверена, что ничего не хочешь мне поведать? Всё выглядело так, словно эти твари приплыли посмотреть именно на тебя…

Дыхание Рюдзина все еще ощущалось на коже. Соленый воздух будто пропитался искрящейся в нем магией древних существ. – «Они зовут, тебе нужно подняться на палубу, иначе они не уйдут», – прошелестело в голове голосом Денеба. Чувствуя, как пальцы медленно отцепляются от ставшего таким привычным леера, я посмотрела на шокированного капитана.

– Только после того как окажусь на Оазисе.

Глава 2

Из-за шторма мы не отклонились от маршрута, однако потеряли достаточно времени, чтобы нанятому Арвеном кэбу пришлось пробираться через узкие улочки главного острова Жемчужного архипелага в предрассветном мареве. Близость океана ощущалась особенно остро. Казалось, весь воздух пропитан солью и навязчивым запахом рыбы, долетавшим в самые отдаленные кварталы со стороны крупного рынка, расположенного прямо на пристани.

Денеб посапывал рядом со мной, укутанный в потрепанный и всё ещё влажный после небольшого потопа в нашей каюте плед, а я обнимала его за плечи, сначала рассказывая внимательно слушавшему Арвену то немногое, что сама знала о себе настоящей, а после и слушая часть истории самого капитана.

– Я даже не удивлён, что на материке никто не знает о тварях, подобных Рюдзину. – Не отвлекаясь от дороги, Арвен придерживал широкий руль одной рукой, ловко лавируя по, казалось, знакомым ему досконально улицам, лишь изредка поглядывая на меня в зеркальце заднего вида. – Политика Империи при Безиле Первом такова, что все упоминания о магии, вернее, более древней и могущественной её части, что ушла вместе с Горгонами, полностью пресекается. Лишь на островах не боятся передавать легенды, а скорее просто хроники прошлых времён, из рук в руки и вслух беседовать о живых символах Великих Домов.

– Живые символы? – Отвлекшись от посапывающего братика, я зацепилась за неизвестный мне термин. Все знали о пяти правящих Домах, но я ни разу не находила упоминаний об их символах, кроме как о грифонах, что некогда служили Горгонам. – Хочешь сказать, что морские драконы тоже когда-то помогали кому-то из членов Домов?

– И да и нет, – кривоватая улыбка Арвена появилась в зеркале, – их приписывают к Дому Глубин, однако Рюдзины, или Кеты, как предпочитают их называть южане, всегда жили обособленно, появляясь во владениях Глубин лишь тогда, когда Горгона удостаивала их Великий Дом своим визитом.

Денеб громко всхлипнул во сне, и я обняла его сильнее. – «Он говорил о том, что драконы ждут меня… Но почему их слова слышал только он? Неужели, в Ратанге всё же успели провести опыты даже над самыми младшими учениками?» – не прекращая поглаживать макушку брата, я решила уточнить:

– Хочешь сказать, что драконы подчинялись Горгоне так же, как и грифоны? А кто тогда те остальные «живые символы»? Или их всего двое?

Арвен кивнул, подтверждая лишь первую часть моих вопросов. Дорога вильнула, выводя кэб на широкую площадь с белоснежным мраморным фонтаном в виде двух сплетённых в одном танце дельфинов, а после направила нас дальше, в следующий туннель улочек. Заглушив мотор около небольшого домика, вывеска на котором гласила: «Аптекарская лавка г-на Картера Чада», Арвен обернулся через плечо, рассматривая меня слишком долгим задумчивым взглядом.

– Иногда я забываю, как много знаний потеряли жители материка. Что ж, думаю, ты как никто другой обязана знать о подобном, хоть, признаюсь, мне до сих пор не верится, что я удостоился чести перевозить дочку Великого Дома.

– Не стоит, – мне не хотелось выделяться среди других, поэтому я только отмахнулась, выдавливая неловкую улыбку, – я и сама себе до конца не верю.

– И всё же… По преданию, – сам я не видел, но некоторые моряки, перебрав эля, охотно болтают о подобном, – Домам приписывают ещё три живых символа. Волк, который якобы способен обрастать железной броней, если готовится защищать свои владения, обитает на территориях Дома Вечного Леса. Представляешь такое чудо? – Арвен комично выпучил глаза, а после сразу рассмеялся, довольный собственным чудачеством. – Не хотел бы я с ним повстречаться.

– Думаю, ты не одинок в своих опасениях.

– Ещё бы!

– А остальные два символа?

– Тигр, Янтарный Хищник, как говорят некоторые, вроде как приписан Дому Солнца. Последний – Ворон Коронид3 – когда-то служил при дворе Дома Алмазов, но тут я могу рассказать лишь грязную сплетню, услышанную от одного из выпивох в местной таверне. По его словам, Коронид предпочитал развлекаться нелестными пророчествами в адрес своих покровителей, потому и был отправлен на притравку собакам из Великой псарни, однако успел скрыться, наградив напоследок своего неудачливого хозяина не только отборными ругательствами и очередным обещанием неминуемой гибели, но и порцией помёта.

Арвен не выдержал, прыснув в кулак. Я, боясь разбудить Денеба, последовала его примеру, прикрыв рвущийся нервный смешок ладонью.

– И больше его, конечно же, никто не видел? – выдала я ожидаемое предположение в духе подобных рассказов.

– Разумеется, – Арвен развел руками, – а как иначе?

Веселость прошла так же быстро, как и появилась в начавшем остывать салоне кэба. Предрассветная прохлада проникала в щели не самой новой модели, заставляя зябко ёжиться только от одной мысли, что совсем немного и мне придётся покинуть не только относительно тёплый салон, но и ставшее привычным общество капитана.

Уловив мой взгляд, направленный на ту самую вывеску аптекарской лавки, Арвен доверительно положил ладонь на моё плечо, но практически сразу отдернул её, будто устыдившись столь фамильярного жеста.

– Я обещал позаботиться о тебе. И я сдержу это обещание.

– Это наш конечный пункт назначения? – Я указала на домик, пытаясь оценить его хотя бы по внешнему виду, однако с того места, где мы припарковались, я могла разглядеть разве что закрытые резные ставни, выкрашенные белой краской, да низкий заборчик, скрывающий начало выложенной брусчаткой тонкой тропинки, ведущей к его крыльцу, – «Не совсем безлико, не аптека, а словно что-то более личное, обжитое».

– Да, господин Чад может показаться сухим и брюзжащим старикашкой, однако он один из тех, кому я могу доверять. Поверь, таких людей немного, – Арвен потёр подбородок, проходясь пальцами по тёмной щетине, – поэтому лучшего места для тебя и этого мальца, – он посмотрел на Денеба, – трудно представить.

Дверь «Аптекарского пункта» скрипнула и приоткрылась. На пороге показалась сначала тонкая рука с крючковатыми пальцами, зажимающими ручку большой керосиновой лампы, а после и весь её обладатель – всклокоченный седой мужчина преклонного возраста.

– Это господин Чад? – я отчего-то понизила голос, рассматривая того, с кем предстоит жить как минимум до следующего отлива, который должен произойти в Имперской гавани лишь к началу нового месяца. – Он… он уже знает о нас?

– Смотря что именно. – Арвен криво улыбнулся, растягивая левый уголок губ в сторону рваного шрама на щеке. – О том, что к нему пожалует команда мятежников, он осведомлён заранее, а вот про принцессу…

– Не нужно ему говорить, – перебила, испугавшись возможной реакции пожилого человека на подобные вести. – Можем ограничиться тем, что я тоже мятежница.

– Как будет угодно Вашему Высочеству, ай! – Капитан потёр плечо, по которому я успела звонко хлопнуть при упоминании «инородного» для меня титула. – Понял, обойдемся без формальностей.

Я с прищуром изучала его улыбающееся лицо, только сейчас понимая, что обычно собранный и скупой на проявление эмоций мужчина в данный момент просто посмеивался надо мной, таким образом пытаясь то ли развлечься за чужой счет, то ли отвлечь от новых переживаний.

– Не думала, что ты способен на шутки.

– Значит, придётся подзадержаться на Оазисе и рассказать тебе пару-тройку историй из жизни. Уверен, ты сможешь узнать меня с другой стороны. – Арвен спрятал ключ зажигания в кармане, предлагая мне выйти первой из кэба. – Думаю, старикашка нас порядочно заждался, а ночи на островах прохладные. Что скажешь, Медди, пожалеем его суставы?

Господин Картер Чад закряхтел, спускаясь по низким ступенькам. Неуверенными шагами аптекарь направлялся к кэбу, продолжая держать лампу в высоко поднятой руке.

Я кинула взгляд на дверь, прикидывая, как бы выйти и вынести Денеба, при этом не разбудив.

– Поможешь? – спросила, поняв, что самостоятельно не справлюсь.

– Конечно.

Арвен покинул салон первым. Аптекарь, завидев знакомое лицо, крякнул и засеменил в нашу сторону с подозрительной прытью, настолько подозрительной, что о его больных суставах не возникало даже мысли.

Распахнув дверь, капитан осторожно поднял Денеба, устраивая того у себя на груди, подобно маленькому котёнку, завёрнутому в плед, а я вылезла следом, неловко расправляя складки дорожного платья, позаимствованного ещё в каюте «Летучего» взамен того вечернего наряда, в котором была вынуждена бежать из дворца. Охранитель Империи и ожерелье из жемчуга слегка оттягивали своим весом ткань юбки, но я надеялась, что подобная мелкая асимметрия не бросается в глаза.

– Арвен, старый ты пройдоха, – господин Чад поравнялся с капитаном, рассматривая то Денеба на его руках, то меня, застывшую рядом, – ты думаешь, что я полный дурак и не различу твоих друзей от ребёнка и… молодой леди?

– Кто из нас ещё старый, – пробурчал Арвен, а после громко добавил: – И тебе доброй ночи, Картер! Не поверишь, но эти двое для всей Империи будут пострашнее, чем сотня мятежников.

Желание пнуть говорливого капитана было слишком велико, чтобы противиться ему. Единственное, что спасло Арвена от моего праведного гнева – спящий Денеб, поэтому на этот раз я ограничилась лишь тем, что с удовольствием опустила свой каблук на мужской ботинок, испытывая внутреннее удовлетворение, когда Арвен сдавленно зашипел, пытаясь не показать господину Чаду нашу перепалку.

– И как же зовут твоих спутников?

Не давая раскрыть рта, видя, что Арвен хитро посматривает в мою сторону, я шагнула вперёд:

– Медди и Денеб Хаменус, приятно познакомиться, господин Чад. – Выдуманная на ходу фамилия быстро слетела с языка.

– Хм, – аптекарь осветил лампой моё лицо, вглядываясь практически выцветшими глазами, казалось, в каждую его черту, – если это каким-то образом насолит проклятому Безилу и его прихвостням, то я готов принять в своем доме кого угодно. Что ж, – Картер махнул рукой, жестом приглашая пройти к крыльцу лавки, – милости просим.

Арвен подмигнул мне, направляясь за аптекарем первым.

На улице становилось всё прохладнее, даже океанский воздух, долетающий с прибрежных кварталов, казался ещё более насыщенным и колким. Передёрнув плечами, с тоской посмотрев в ту сторону, где находилась пристань с пришвартованным «Летучим», я мысленно попросила и старых Богов, и Единого сжалиться и подарить нам несколько дней, а возможно, и недель спокойствия, а после, захлопнув жалобно скрипнувшую дверь кэба, поспешила за остальными.

Помещение, как я и предположила ранее, оказалось не просто аптекарской лавкой. Верхний этаж занимали жилые комнаты, просторная кухня, на которой мне предстояло хозяйничать, по словам все еще брюзжащего Картера, и большая ванная комната, напоминающая белоснежную маленькую морскую раковину. Показывая её, господин Чад немного потеплел во взгляде, вспоминая о почившей пять лет назад супруге, которая, по его словам, уделила интерьеру ванной особое внимание, предпочитая коротать там долгие утренние часы за наведением «марафета».

Но стоило вернуться на кухню, уже после того, как Арвен оставил Денеба спать в гостевой комнате, которую с позволения хозяина дома я могла теперь называть своей, взгляд господина Чада вновь стал цепким и хмурым.

– Итак, – аптекарь посматривал на нас с Арвеном, слишком громко, с раздражающим позвякиванием, помешивая свой чай, – я согласился помочь, но как бы ни была глубока моя неприязнь к Империи и Дому Солнца, в частности, а нахлебники мне не нужны.

– Я понимаю, господин Чад. – Отставив собственную чашку, к напитку в которой я так и не притронулась, постаралась пригладить непослушные кудри. – Насчет ведения хозяйства в Вашем доме Вы уже упомянули, возможно, будут и другие пожелания?

Я надеялась, что смогу довольно быстро привыкнуть к новой жизни, выучив хотя бы основные маршруты, по которым хозяин аптекарского пункта мог рассылать корреспонденцию, предполагая, что помощь подобного рода будет как нельзя кстати в его возрасте, однако Картер удивил меня более сложной ролью:

– Мне необходима помощница по ведению учетных книг и иногда в лаборатории, знаешь ли, суставы стали ныть не только на плохую погоду, а перетирать компоненты в труху – занятие не только скучное, но еще и довольно болезненное в моем-то случае.

– Как Вам угодно, господин Чад.

Картер сделал большой глоток, тут же сморщившись.

– Да, определенно помощь мне не помешает, даже этот чай остался из старых запасов…

– Утром я могла бы пройти в бакалейную, если Вы расскажете, где её отыскать, – тут же подхватила я.

– Я провожу, – молчавший до того Арвен сложил руки на груди, – как раз планировал напроситься на одну спокойную ночь в твоём доме, Чад.

Картер недобро зыркнул поверх чашки. Видимо, перспектива ещё одного постояльца не радовала пожилого аптекаря.

– Говоришь, леди и мальчонка из мятежников? А часом не пристроил ли ты ко мне свою любо…

Смысл так и не законченной господином Чадом фразы дошел до меня сразу. Щеки загорелись в ответ на непристойное предположение, однако Арвен среагировал быстрее моего возмущения, тут же замахав руками:

– Нет-нет! Медди и Денеб не имеют ко мне никакого отношения. На твоём месте стоило бы извиниться перед мисс Хаменус. Я останусь ночевать в гостиной, но если настаиваешь, могу и внизу, в лавке расположиться, а утром, как только проведу для мисс небольшой инструктаж по Оазису, сразу отбуду обратно на борт «Летучего». О плате договоримся, если твоя жадность распространяется даже на старого друга.

– Если мы Вас сильно стесним… – Мне хотелось провалиться сквозь землю, а лучше попросту никогда не высаживаться на этот берег.

Господин Чад отставил свою кружку не раньше, чем допил якобы не понравившийся ему чай полностью. Отмахнувшись от Арвена, бросил:

– Оставайся. – А после повернулся ко мне. – И нет, дорогая Медди, и ты, и твой брат не станете бременем, хоть, признаться, я ожидал других гостей. – Достав из нагрудного кармана часы, сварливый аптекарь подслеповато всмотрелся в их циферблат. – Поздно уже. Предлагаю обговорить всё утром.

Мы с капитаном встали из-за стола вместе, галантно придержав мой стул, Арвен пожелал благостной ночи и быстро скрылся за пролётом лестницы, видимо, все же решив переночевать на первом этаже Аптекарской лавки. Подхватив край юбок, уже успев дойти до выделенной мне комнаты, я обернулась на громкое покашливание. Господин Чад покачал головой, задумчиво уставившись на дверь за моей спиной.

– Мальчонка хворый?

Вдруг стало обидно за брата. Денеб справился с тем странным сном-забвением, в котором находился после Ратанга, даже стал понемногу набирать вес, но «хворый» – звучало слишком пренебрежительно.

Видимо, мои мысли отразились на лице, так как Картер Чад выдавил улыбку, перефразировав вопрос:

– Отравление было? Я видел таких. Парнишек забирают на службу, а после их или не видят больше, или приносят в беспамятстве, да со следами сильного отравления.

– Были еще спасённые из Академии? – От неожиданности я забыла о необходимости держать язык за зубами.

Улыбка аптекаря стала ещё шире.

– Так и знал, – погрозив пальцем, словно попеняв на мою неудавшуюся скрытность, прошамкал он. – Тебе нужны специальные амулеты. Тогда он поправится, не сразу, но… лун через пять-шесть точно. Однако стоят они дорого. Столько жалования я тебе не выплачу. Уж прости, сам скромно живу. Деньги-то у тебя имеются?

Ладонь легла на вшитый в юбку дорожного платья карман, нащупывая то немногое, что я успела увезти с собой – горсть монет, золотое кольцо с несколькими драгоценными камнями, в которых я не разбиралась, жемчужная нить и главный артефакт Империи, о продаже которого не могло идти и речи. Был еще серебряный кулон с Горгоной, но он давно уже поселился на моей груди, впитав тепло и подарив в ответ своё собственное. При необходимости я могла расстаться со всем, кроме Охранителя Империи, хоть и желала сохранить ещё и подарок Мира. Всё же решив начать с малой части, я вытащила кольцо, показывая господину Чаду.

– Этого хватит хотя бы на первый амулет?

Аптекарь приблизился и, взяв колечко, придирчиво повертел его в пальцах.

– Да-а-а… но только на один.

«Могло быть и хуже, – тоскливая мысль разбавлялась лишь наличием других украшений, которые я могла бы продать, если не удастся заработать деньги иным способом. – Хоть первый месяц лечения для Денеба обеспечен».

Господин Чад спрятал кольцо в кармане, похлопав по ткани ладонью.

– Завтра договорюсь с местным мастером, кое-какое время, считай, ты выторговала для мальца.

– Хоть месяц…

– Месяц? – Аптекарь удивлённо приподнял седые брови. – Нет, доверчивая мисс Медди, действие амулета продлится всего неделю.

Глава 3

«Спагирия4» – Я провела по выбитому названию на кожаной обложке толстого фолианта, зачитывая подзаголовок вслух:

– Извлечение квинтэссенции или чистой материи из смесей.

Пожелтевшие страницы мягко зашуршали под пальцами, стоило открыть труд Зосима из Панополиса5 на странице отмеченной господином Чадом закладкой. Выцветшее, полустёртое множеством прикосновений и временем изображение ягод шиповника обрамляло рукописный текст, указывающий на лекарственные свойства растения, из которого мой наниматель наказал приготовить настойку.

Раньше мне не приходилось заниматься подобным, но, разложив перед собой всё необходимое и мысленно попросив небеса быть благосклонными хотя бы сейчас, я взялась за деревянный пестик, разминая первые сушёные ягоды так, как было написано в тексте.

Вслед за шиповником в ступку опустились чёрные ягодки бузины и высушенные листики мелиссы. Господин Картер Чад не лукавил, упоминая, что работа даётся ему всё сложнее из-за боли в суставах, даже я, никогда не смеющая жаловаться на подобное, чувствовала онемение в пальцах, наблюдая, как все компоненты постепенно превращаются в порошок. Пестик то и дело норовил съехать с твёрдых мелких косточек, таящихся в глубине высушенной мякоти ягод, однако и они, хоть и поддаваясь с неохотой, разбивались о деревянные края ступки.

Пересыпав полученную труху в высокую прозрачную колбу, залив всё спиртом, я опустилась на стул, поправляя на взмокшем лбу край белой косынки. Кудряшки сдерживались хлопковой тканью, помогая не отвлекаться от работы, однако была в моём новом приобретении – кстати, абсолютно не вязавшемся с тёмно-зелёным платьем, позаимствованном из гардероба покойной миссис Чад, – и более важная роль: я упорно пыталась скрыть цвет своих волос, но при воспоминаниях о едкой краске наотрез отказалась заново прибегать к её помощи.

Дверь отворилась, пропуская бодрого, но, кажется, вновь слегка сварливого хозяина лавки. Господин Чад с одобрением посмотрел на результат моих трудов, поправив тонкое пенсне на переносице.

– Как вижу, сумела справиться, – голос аптекаря звучал хрипловато, словно перед этим господин Чад долго хранил молчание.

– Стараюсь, – отозвалась я, пытаясь незаметно размять пальцы, спрятав руки за спиной.

Кажется, моё движение не укрылось от подслеповатого взгляда, потому что его обладатель хмыкнул, хитро посматривая из-под кустистых бровей.

– Твой малец засел в гостиной с книгой сказок, ума не приложу, где только раздобыл, – добавил Чад, пробурчав себе под нос. – Посмотри ещё последнюю главу, – он ткнул в сторону фолианта, – там есть рецепт выжимки из хвоща, к завтрашнему вечеру мне понадобится две малых колбы.

– Этот? – Пролистав до нужной главы, я уставилась на длинный рукописный текст, выделенный витиеватыми изображениями листьев и… кажется, змей.

Господин Картер приблизился к столу, пытаясь всмотреться в далёкие от каллиграфической точности строки.

– Нет, – потерев переносицу, он покачал головой, – пролистни дальше, тут лишь глупые отсылки сбрендившего под конец жизни алхимика. В те времена частенько путали науку и магию.

– Вы не верите в магию? – Отчего-то зарифмованные строки притягивали взгляд, а пальцы упрямо отказывались переворачивать страницу, обводя размашистые заглавные строки.

– Отчего же? Магия повсюду, однако слова Зосима не имеют чёткого смысла. Он жил так давно и так далеко, что вряд ли сам понимал, что записывал в бреду своих изысканий. Я читал это пророчество несколько раз, но понял лишь то, что там упомянуты живые символы наших Домов. Откуда чужестранцу ведомы такие подробности?

– Возможно, потому что пророчества всегда похожи на бред? – Необъяснимая сила продолжала удерживать моё внимание на старинном тексте.

Господин Картер хмыкнул, отправляясь к полкам с готовыми отварами и настойками.

– Прочти сама. Я найду настой для мистера Нервага, он, должно быть, заждался, пока я тут беседую с тобой. Сегодня у меня будет для тебя ещё одно поручение, так что после того, как закончишь с хвощем, выйди к прилавку, обсудим.

– Как скажете, господин Чад.

Забрав с полки несколько пузырьков, аптекарь оставил меня одну.

Небольшая увеличительная лупа, лежавшая на краю стола, проворно скользнула в руку, помогая мне разобрать некоторые участки текста:

«Лишь лун минет порядковый сей номер,

Венец носящая найдет пути,

И квинтэссенция меж рёбер,

Излиться сможет на свои круги.

Пшеница из угля восстанет,

Даруя первозданный вид.

Идущий с тигром на колени встанет,

Грифон от подземелья защитит.

Пройдя по огненным руинам,

Последняя из рода змей,

Вернет народ к былым доктринам,

Воздвигнет силой сад камней.

То боль предателей застынет,

Расчистив путь к её судьбе,

Но ежели пшеница сгинет,

Погибнет ворон в скорлупе.

И волк железною походкой,

Пройдет по залам некогда пустым.

Та, что была столь кроткой,

Одарит взглядом волевым.

Начнется всё в пучинах соли,

Когда дракон поднимет взгляд.

Змея красуясь на престоле,

Неверным даст испить свой яд».

Пальцы затряслись. Лупа, кощунственно выскользнув из пальцев, приземлилась на страницу прямиком на крошечную змейку, выведенную черными чернилами в самом конце пророчества.

Благодаря рассказу Арвена, который, кстати, не вышел к завтраку, но обещал провести обещанную экскурсию по острову чуть позже, я знала о живых символах, сплетенных в рифмы пророчества, но даже не они привлекли мое внимание: – «Пшеница в угле» – я уже слышала эту фразу. Именно её произнес Рик в ту переломную для меня ночь в доме госпожи Жаккард. Именно так он прокомментировал изменения, произошедшие с моими волосами. – «Неужели этот алхимик писал обо мне…»

Стараясь позабыть подобные бредовые предположения, я быстро пролистнула несколько страниц, с облегчением останавливаясь на рецепте выжимки из хвоща. Под скупым описанием значились лишь крошечные изображения трех элементов всех тел природы6, в изучении которых я и постаралась обрести хоть толику спокойствия. Но вышло это лишь отчасти и только тогда, когда последняя из затребованных аптекарем колб была наполнена доверху. Сверившись с напольными часами, громко ознаменовавшими четырнадцать ударов, я поняла, что прошло уже не менее двух часов.

Оставив выжимку остывать, пошла на выход, надеясь, что господин Чад всё ещё дожидается меня за прилавком.

Аптекарь нашёлся сразу. Отпуская очередного клиента, он внимательно отсчитал монеты сдачи и попрощался с высоким джентльменом, только после этого удостоив меня взглядом.

– Как успехи?

– Выжимка готова, – отозвалась я, останавливаясь напротив работодателя. – Вы просили подойти за новым поручением?

Передо мной на отполированную столешницу лёг увесистый мешочек. Звякнувшие в нем монетки показались через неплотно закрытое горлышко.

– Считай авансом, – Господин Чад подтолкнул оплату моего труда ближе. – Купишь себе и мальцу что-нибудь из необходимого, а по пути занесёшь одному влиятельному клиенту ароматические мешочки. Его частенько мучают мигрени, думаю, новая партия будет как нельзя кстати.

Порыскав под прилавком, аптекарь опустил рядом с оплатой и небольшой свёрток, перетянутый яркой фиолетовой лентой.

– Сколько взять платы? – приняв всё и поправив выбившийся светлый локон, не собираясь показывать его на улицах Оазиса, спросила я.

Господин Картер усмехнулся.

– Мистер Марко Серпенте7 получает мою помощь бесплатно.

– Поняла Вас…

Господин Чад не походил на человека бескорыстного, ведь даже нас с Денебом он согласился укрыть в своём доме, хоть и за посильную, но всё же помощь с моей стороны. Тем подозрительнее казались его слова о бесплатных поставках для некоего влиятельного жителя острова: «Только если он не получает от него что-то иное, нежели деньги…»

В проёме показался взлохмаченный Арвен. Капитан потянулся и прикрыл зевок ладонью, виновато посматривая в сторону неприязненно скривившегося Картера.

– Всем доброго утра! – Отсалютовав, Арвен замер на пороге.

– Еще б к ночи проснулся, – в привычной для него форме отозвался господин Картер.

– Если бы я вынужденно пол ночи не слушал храп одного старикашки, то, несомненно, проснулся бы раньше.

– Доброго дня, капитан. – Я постаралась ответить искренней улыбкой, напоминая про его обещания: – Как раз получила задание от господина Чада, помнится, ты обещал помочь?

Арвен просиял. Видимо, перспектива пройтись по суше, до того как «Летучий» вновь отчалит из порта, была ему весьма приятна.

– Разумеется, помогу. – Переведя взгляд на господина Чада, капитан хмыкнул: – Куда нам следует отправиться?

– В особняк Серпенте, – быстрее меня отозвался аптекарь.

Я наблюдала, как медленно меняется лицо капитана. Былая сонливость и расслабленность пропали, быстро уступив место напряжению. Казалось, даже его загорелая кожа вдруг потеряла налёт солнца, став бледнее.

– И давно ты с ним сотрудничаешь? – выдавил он, разве что не скрипя зубами.

Господин Чад нахохлился, становясь похожим на взъерошенного грача.

– Лучше спроси, кто с ним не сотрудничает! Да тут каждая собака обязана мистеру Марко!

Переводя взгляд с одного мужчины, сверлящего глазами собеседника, на другого, я рискнула встрять в их теперь уже молчаливое противостояние:

– Всё настолько плохо?

Господин Чад махнул рукой, словно ставя точку в разговоре, и, не пожелав оглянуться, направился в сторону второго этажа, тяжело поднимаясь по лестнице.

Стоило его сгорбленной спине скрыться, Арвен подошел ближе. Лицо мужчины сохраняло то самое неприязненное выражение, но заговорил он, мягко подбирая слова:

– Медди, я обещал позаботиться о тебе и Денебе…

– Просто скажи, в чём дело, – потребовала я.

– После смерти своих родителей он практически самый влиятельный человек на всём Жемчужном архипелаге.

– И?

Признаться, я и сама не доверяла тем, кто наделён властью, как показала практика, они шли рука об руку с целым ворохом пороков, но один поход до его особняка не представлялся таким уж испытанием, тем более я рассчитывала не попадаться самому Серпенте на глаза, а лишь передать пакет аптекаря через прислугу.

Но видение ситуации у нас с Арвеном оказалось разное:

– Ранее, до того как их корабли причалили к берегам Оазиса, поговаривают, его родители жили во дворце. Это объясняет и богатство их семьи, и множество верных людей, не только из числа наёмников, но и столь же именитых, но менее зажиточных родов. Все они смогли сплести целую сеть, окутывая архипелаг договоренностями, контрактами и интригами. Ты понимаешь, Медди? – Всмотревшись во всё ещё недоумевающее выражение моего лица, Арвен снизошел до пояснения: – Скорее всего, Марко знаком с Безилом! Не сам, так имеет связь, оставленную родителями. Он может быть уже предупрежден о том, что ты скрываешься и о том, где можешь находиться.

Пазл в голове упорно не желал складываться.

– Почему же тогда мы изначально направлялись на острова? Разве… – заставив себя произнести это имя, я все-таки продолжила: – разве Мир не знал об этом Серпенте и возможной угрозе?

– Трудно сказать, о чём он думал. – Арвен пожал плечами. – Не знать о Марко он не мог. Возможно, у них заключен какой-то договор, но без присутствия Мира и Рика я не могу гарантировать безопасность, в случае если Серпенте тобой заинтересуется. Я думал об этом ещё во время плавания, но надеялся, что старый хрыч не додумается отослать девушку, бежавшую из Империи, прямиком спруту в глотку. Тебе не стоит туда идти, просто откажись, а я уболтаю Картера, чтобы он больше даже не думал о подобных поручениях.

Я задумалась. С одной стороны, слова Арвена были правильными, мне не стоило самой нарываться на неприятности, но с другой… «Серпенте…» – эта фамилия отзывалась где-то в глубине души. Я словно узнавала её звучание, ранее никогда не слышимое, но отчего-то знакомое. «Марко…» – имя всплыло в памяти полузабытым видением, в котором я сидела за партой воскресной школы. Кажется, именно так звали того, кто, по слухам, смог сбежать в ночь переворота и скрыться от возмездия новой власти. Я должна его увидеть! Уверенность в том, что именно этот господин и является моим дальним родственником, племянником бывшего Императора, только крепла при виде плескавшегося в глазах капитана беспокойства. Почему-то казалось, что так бояться и одновременно признавать силу могли только у одного Дома – Горгон, а оттого ещё сильнее хотелось проверить слухи, гуляющие по материку.

Видимо, разглядев что-то в моих глазах, Арвен сдавленно выругался, перемешивая общий язык и наречие кочевников в одном предложении, а после, будто бы сдавшись моему упрямству, произнес:

– Только будь осторожнее. Не показывайся господам, лишь слугам, хорошо? Ты можешь мне это пообещать? – более требовательно повторил он.

– Постараюсь, – коротко ответила я, понимая, что влезаю в очередную авантюру, но теперь не имея за спиной ни верного Рика, ни хмурого и столь решительного Мира. Даже Илькер, ставший неожиданным союзником, был бы отличным прикрытием. "Да о чем я? – мысленно усмехнулась, представляя реакцию кочевника на моё упрямство. – Он бы просто запер меня в комнате и на километр не подпускал к подозрительным личностям".

Арвен отвернулся. Едва различимый шёпот капитана долетел до моих ушей:

– Парни шкуру с меня спустят.

Махнув рукой, призывая, чтобы я двинулась следом, Арвен направился к выходу из Аптекарской лавки, по пути захватывая шляпу, дожидавшуюся его на высокой напольной вешалке.

– Постой! – Я поспешила следом, вспоминая, где же оставила свои перчатки, но, оценив стремительный шаг Арвена и посчитав, что вряд ли взгляды жителей Оазиса на моду разительно строже, чем на Солтэйра, решила не задерживаться по такому мизерному поводу. – Прямо сейчас? – Я догнала Арвена уже на пороге. – Разве не стоит сначала хотя бы ознакомиться с достопримечательностями острова? – Решительность, что была со мной только недавно, начала рассеиваться, лёгкая нервозность и неуверенность в собственном решении подталкивали в спину.

Арвен подхватил меня под руку, устраивая ту на своём локте, будто джентльмен, желающий проводить даму по всем правилам приличия.

– Поверь, Медди, главная достопримечательность – как раз-таки особняк Серпенте.

Глава 4

Несмотря на свои заверения, Арвен всё же провёл хоть небольшую, но довольно красочную экскурсию по ближайшим к Аптекарской лавке кварталам, не забыв показать все лавки, салоны и дома некоторых клиентов господина Чада, куда, скорее всего, мне бы предстояло ходить по поручениям брюзжащего нанимателя. Стараясь запоминать маршруты и не забывая глазеть по сторонам (а Оазис сумел меня удивить не только отличной от материка архитектурой, но и совершенно непохожей на всё, что я ранее видела, растительностью), я, всё так же придерживая своего попутчика за локоть, вышла к главному рынку острова, останавливаясь чуть ли не с раскрытым ртом.

– Впечатляет? – Арвен, посмеиваясь, оценил мою реакцию и выпученные глаза, когда мимо проплыл один из лоточников, держа перед собой крупного, не менее двух локтей длиной, осьминога. Морской гад слабо шевелил щупальцами и словно щурился на яркое послеобеденное солнце, но в остальном вёл себя спокойно, ожидая свою участь.

– И тут всегда так?

Проходя мимо лотков со всевозможными моллюсками, прячущимися в раковинах, я старалась не так уж явно вертеть головой по сторонам, чтобы не выдать в себе далеко не местного жителя.

– После отлива ещё больше. Может, заглянем в ряды с жемчугом?

Помня о том, что в уплату я получила не столь уж и много, а все необходимое для нас с братом всё ещё не куплено, я отказалась:

– Не стоит.

Откуда-то со стороны крытых шатров донёсся аромат наваристого рыбного супа и стойкий, маслянистый запах углей, политых рыбьим жиром. Живот предательски заурчал, напоминая нерадивой хозяйке о том, что завтрак состоял из постной каши и несладкого чая.

Наверное, капитан так же не успел насытиться нехитрым угощением в доме старого друга, так как, не давая мне даже возможности свернуть к рядам с вяленой рыбой, Арвен настойчиво направил нашу малую процессию на запах приготовленной еды.

Пройдя мимо шатров с огромными дымящимися чанами, в которых плавали наряду с овощами и приправами сваренные морские гады на любой вкус и цвет, капитан остановился возле неприметного лотка с выпечкой. Румяная миссис с повязанным бантом на лбу платке расплылась в улыбке:

– Какие люди! Никак сам Рюдзин вытолкал твой корабль на берег, иначе с чего вдруг ты стал появляться на суше чаще, чем в Лазурном? – Ямочки на щеках миссис стали ещё более отчетливыми. Посмеиваясь, она поправила платок, убирая под него светло-рыжую прядь.

Арвен ответил улыбкой:

– Молли, ты даже не представляешь, насколько проницательна сегодня!

Миссис Молли, не став комментировать намёк капитана, обратилась уже ко мне:

– Молли Прат, – пухлая ладонь женщины обхватила мою, – миссис? – сделав паузу, она хитро стрельнула глазами в сторону Арвена.

– О нет-нет, – прекратив наше рукопожатие, я смущённо улыбнулась, рассматривая пирожки на её лотке, стараясь не встречаться с насмешливым взглядом серых глаз, – мисс Медди Хаменус, но лучше просто Медди.

– Приятно познакомиться, мисс Медди, тогда я тоже просто Молли. – Кивнув мне и, видимо, решив, что на этом с вежливыми расшаркиваниями покончено, лоточница вновь заговорила с капитаном, явно вызывающим в ней больше интереса: – И надолго ты к нам?

– До большого прилива. – Арвен принял из рук Молли бумажный пакет, быстро складывая внутрь понравившиеся пирожки. – После причалим, а там не знаю, планирую путь в воды Змеиного океана, но не ранее, чем пополню запасы в трюмах, да и команда только вчера получила жалование. – Он покачал головой, но рассмеялся, будто сам не определился, собирается одобрить или, наоборот, попенять на своих моряков. – Готовься, ближайшую неделю все трактиры будут гудеть так, что даже Кет услышат и приплывут, чтобы заткнуть им глотки.

Молли заливисто рассмеялась, закидывая голову назад.

– Не сомневалась в твоих ребятах.

Я наблюдала за этой парочкой, пытаясь заглушить возмущенный желудок, то и дело заставляющий посматривать в сторону пакета с выпечкой. Заметив голодный взгляд (нет, мне не стыдно, разве что самую малость), Арвен всунул мне в руки один из пирожков, вновь отвлекаясь на лоточницу. На этот раз его голос звучал непривычно серьёзно, утратив ту непринуждённую весёлость, с которой они только что обсуждали пьяную матросню:

– Есть какие-то вести с материка?

Молли резко подобралась. Казалось, даже спина до этого расслабленной женщины выпрямилась не хуже, чем у выученных констеблей. Понизив голос до полушёпота, так, чтобы быть всё ещё слышимой в общем гвалте рынка, она наклонилась над лотком:

– Император ищет кого-то. Назначенная награда за голову каждого настолько велика, что я могла бы отстроить не только лавку, но и домик.

– Знаешь, кого именно? – Арвен напрягся.

– Ребята не передавали описание преступников, знают, что наши островные не станут помогать шавкам с Солтэйра, но, признаюсь, сумма в десять тысяч фунтов за каждого весьма заманчива.

Радующий своим пряным вкусом пирожок чуть ли не застрял в горле. Пытаясь пережевать откушенный кусочек, вдруг ставший пресным и жёстким, я прислушивалась к словам Молли, вспоминая, что ранее за меня платили немногим меньше: «Восемь тысяч… На рынке рабов мадам Жаккард отдала за меня восемь тысяч, и многие посчитали ту сумму чрезмерной, а Император поднял ставку до небывалых высот. Только теперь я не обязательно должна быть живой».

– Что-то ещё?

Молли поджала губы.

– Несколько не стоящих внимания россказней, да слухи со стороны великих табунов.

– Великих табунов? – переспросила я, догадываясь, о ком говорит Молли, но решив увести тему дальше от своей поимки.

– Так на островах называют кочевников, – отозвался Арвен. Молли кивнула, подтверждая его слова. – Если на этом всё, – капитан отсчитал несколько мелких купюр, отказавшись от протянутого мной мешочка с монетами и передал деньги лоточнице, – благодарю, постараюсь навестить тебя позже, но сейчас нам с Медди действительно пора.

Наскоро распрощавшись с вновь принявшей весёлый вид лоточницей, мы покинули рыночные ряды, выходя в начало узкого, но светлого из-за обилия белого мрамора и перламутра в украшении домов переулка.

Арвен ускорил шаг, отчего поспевать за ним стало сложнее. Придерживая неудобные, слишком длинные юбки, от которых успела отвыкнуть за время своего путешествия по Империи в мужском костюме, я спросила о том, о чем думала весь разговор капитана с лоточницей:

– Откуда у Молли сведения? – Мне казалось странным, почему даже капитан, успевший сколотить неплохой капитал и промышляющий в основном контрабандой, не может связаться с материком, а у простой торговки выпечкой оказались свежие сплетни.

– Как ты уже могла понять, многие на островах не жалуют власть Империи. – Я вспомнила бурчание господина Чада по этому поводу. Арвен понимающе кивнул. – Брат Молли когда-то был одним из мятежников и большую часть времени обитал на материке, но после того, как его жена родила третьего ребёнка и смогла уговорить Чарльза осесть в Оазисе, тот не бросил свою деятельность, хотя бы отчасти – у него и ещё пары таких же ребят сохранился амулет связи. Мне доподлинно не известно, с кем именно Чарльз связывается с Солтэйра, на чьи именно каналы настроена передача информации, но таким образом жители архипелага довольно быстро получают многие новости.

– То есть у бывших мятежников есть подобный артефакт, а бравый капитан не накопил на подобную роскошь? – поддела я, сама удивляясь, насколько прямолинейной стала после общения с одним несносным и гадким, но таким притягательным… – «Стоп! Медди, держи себя в руках, сейчас не время…»

Не давая мне додумать, Арвен рассмеялся, принимая мою «шпильку» без обиды:

– Был, и весьма мощный. Однако, буквально за пару месяцев до того, как я решил причалить в Имперской гавани, на корабль напали. Знаешь ли, контрабандистов, не тех, кто работает на Великие Дома, а таких, как я – лояльных к мятежникам, власти отчего-то недолюбливают. «Летучий» мы вновь вернули в строй, но вот часть команды, товаров, что тогда перевозили, и амулет оказались безвозвратно утерянными в ходе стычки. И, без лишней скромности скажу, фрегат Империи понёс не меньшие убытки, однако дела это не поменяло. А новый амулет раздобыть не так-то просто, даже имея нехилые сбережения.

– Настолько дорог?

– И это тоже, – кивнул Арвен, – но главная трудность заключается в том, что подобные сильные амулеты связи, способные перехватить сигнал не только на материке, но и минуя расстояние по водной глади океана, изготавливают лишь сильнейшие мастера своего дела. А таких стоит ещё поискать… Насколько мне известно, тот маг, у которого я брал свой прошлый амулет, уже несколько лет живёт под покровительством Дома Вечного Леса, и его новые хозяева не позволяют торговать на стороне.

– Его что, держат взаперти?

Капитан ухмыльнулся:

– Медди, ты даже не представляешь, на что способны власть имущие.

Я сникла. Как раз-таки я знала это не понаслышке, однако Арвену совершенно не обязательно было знать обо всех моих злоключениях.

– И что же, – я постаралась перевести тему в более мирное русло, – раз собственного артефакта у нас нет, не мог бы твой знакомый Чарльз помочь нам связаться с Риком?

– Ты слишком хорошего мнения об их собственном артефакте связи, – Арвен покачал головой, отметая мое предложение. – Он у наших знакомых мятежников есть, но далеко не столь мощный, как требуется, чтобы достучаться до Оазиса.

– Странно, я думала, что уж у них точно должен быть самый лучший, ведь Мир… – я вовремя прикусила язык, осознав, что чуть было не проболталась о настоящей личности мятежника.

– Принц Империи? Наследник Безила Первого? – ничуть не изменившись в лице, спокойным тоном продолжил за меня Арвен. – Знаю, однако его отец постарался вычеркнуть сына из жизни и немало подпортить ему существование. До мощных артефакторов ему также сложно добраться, как и любому другому простому жителю Империи.

– Раз так… – сметая первый шок от осознания того, что капитан был в курсе всего изначально, я смахнула выбившийся локон, вновь убирая тот под косынку-чепец, больше не для того, чтобы спрятать, а чтобы чем-то занять свои руки в неловко повисшей паузе. – Раз так, – повторила я, – выходит, нам не остаётся ничего другого, как просто ждать?

– Да. Я уже говорил, что отплыву за ребятами сразу же, как только океан позволит.

– Не могу сказать, что это меня радует, но я тебя услышала.

Дорога вывела нас в более презентабельный район. Признаться, ранее я видела подобные постройки, отличающиеся подобным размахом – с садами и даже внутренними бассейнами, – лишь в столице. И даже там наблюдалась некая чопорность, в отличие от местного колорита, пропитанного духом океана и его нескончаемыми просторами.

Остановившись около высокой кованной ограды, Арвен постучался в ворота. Особняк, белоснежный, возвышающийся тремя этажами и небольшим шпилем с позолоченным навершием в виде глобуса, казался столь огромным, что я приготовилась долго ждать, пока нам кто-нибудь ответит. Тем сильнее оказалось моё удивление, когда массивные створки ворот открылись, а на нас посмотрели внимательные карие глаза из-под стёкол изящного пенсне:

– Милостыню господин Марко подает лишь по воскресеньям, – с ноткой холодной брезгливости процедил мужчина, уже намереваясь закрыть ворота.

– Мы по поручению, – Арвен грубо придержал створку и для пущей убедительности всунул свою ногу в жестком кожаном сапоге так, чтобы сразу стало понятно: от нас так просто не избавиться. – Этой мисс, – продолжил капитан, кивком головы указав на меня, – поручено передать кое-что для вашего господина.

Обладатель пенсне, судя по всему, служащий в особняке дворецким, нахмурился, но, осмотрев не слишком-то правдоподобную улыбку прожженного контрабандиста и сверток, зажатый в моих руках, поинтересовался уже более спокойно, прекратив попытки захлопнуть ворота прямо перед нашими носами:

– Кем поручено?

Я сделала шаг вперед, собираясь поскорее передать ароматические мешочки от мигрени и покинуть сие место.

– Картером Чадом. Господин аптекарь передаёт наилучшие пожелания скорейшего выздоровления и надеется на дальнейшее плодотворное сотрудничество, – наскоро заученный текст послания вышел скомканным, однако я никак не могла вспомнить всех дифирамбов, что по наставлению мистера Чада я должна была произнести во славу хозяина этого особняка. – Возьмите, – я протянула сверток.

Дворецкий насупился. Видимо, перспектива брать что-то из рук девицы, явившейся в компании пирата, его не прельщала, даже несмотря на наши заверения в знакомстве с местным аптекарем. Наконец, наверное рассудив, что не принять сверток вовсе будет не лучшим решением, он кивнул и шире раскрыл створку ворот, приглашая зайти:

– Проходите, мисс…

– Медди, – подсказала я.

– Мисс Медди, – дворецкий отступил в сторону, – оставите вашу посылку служанкам на кухне, я провожу.

– Благодарю, – отозвалась я, понимая, что, к сожалению, придётся еще на какое-то время задержаться в этом районе. Шагнув в распахнутый проем, я обернулась на капитана.

Арвен двинулся следом за мной, однако дворецкий преградил ему путь.

– Только мисс Медди, господин. Не волнуйтесь, она скоро вернётся, подождите здесь, – и, не дожидаясь ответа от явно взбешённого подобным пренебрежением капитана, он захлопнул калитку, заперев ту на массивный железный замок. Обернувшись ко мне, дворецкий первым направился вперёд по тропинке, даже не проверив, следую ли я за ним.

Поспевать за хамом в дорогом форменном костюме являлось весьма непростым занятием, так как мой взгляд то и дело замирал от удивления: всё пространство внутреннего двора выстилал живой ковёр из мелких фиолетовых и жёлтых цветов, кроме той его части, где я смогла рассмотреть внушительных размеров бассейн, разделённый на две половины – в одной плескалась кристально чистая голубая вода, а вот вторая его часть напоминала пруд. Насколько я могла судить, если мне не померещились оранжевые и белые спинки карпов, очень даже обитаемый. Рядом с бассейном находилось несколько деревянных ажурных беседок, отбрасывающих причудливые тени, и невесомый, словно парящий в воздухе фонтан. Шагая по мощеной белым камнем тропинке, я старалась не задеть крошечную красоту цветов даже юбками платья, настолько она казалась нежной и беззащитной перед миром, возвышающимся над ней. Однако павлинов и нескольких пёстрых фазанов мои рассуждения на этот счёт нисколько не волновали – птицы величественно выхаживали по цветам, не замечая ни лепестков под своими лапами, ни нас с дворецким, идущих в непосредственной близости от них, – «Не пуганные, – подумала я. – Их бы на базу к мятежникам. Чувствую, их красоту ценили бы не долго. До ближайших холодов. Или чьей-нибудь свадьбы».

Стоило свернуть от главного входа в сам особняк, украшенного широкой мраморной лестницей, как к дворецкому подбежал мальчик лет десяти. Сорванец совсем запыхался и теперь, чуть ли не врезавшись в угловатые колени мужчины, обмахивался зажатым в руке конвертом, одновременно с этим пытаясь перевести дыхание и смешно охая.

Оглядев его сверху-вниз, дворецкий всё с таким же ледяным невозмутимым тоном поинтересовался:

– Джой, что на этот раз? Сколько раз я повторял, что поместье господина Серпенте не терпит громких криков и суеты?

Мальчишка шмыгнул носом, но нисколько не стушевавшись ответил:

– Срочная кор-рес-пон-денци-я… корреспонденция, письмо в общем, мистер Драммонд! – запинаясь на сложном и, видимо, непривычном для ребенка слове, выпалил он.

Дворецкий, а теперь я знала его имя – Драммонд (весьма чопорное, как, впрочем, и весь его вид) – закатил глаза, выказывая свое отношение к подобному произношению, но конверт принял. Вдумчиво вглядевшись в фамилию и инициалы отправителя, он нахмурился и махнул Джою, что тот может быть свободен.

Мальчишка-посыльный, будто только этого и ждал, счастливо побежал в противоположную от нас сторону, что-то тихо насвистывая себе под нос и весело подпрыгивая. Дворецкий проводил его неодобрительным взглядом, а после перевёл его на меня.

– К сожалению, у меня появилось срочное дело – необходимо доставить послание господину Серпенте как можно скорее, а вы, мисс… – Он обернулся на небольшую пристройку с неприметной, но такой же белоснежной, как и всё вокруг, дверью. – Вам туда. Передайте посылку служанке и ступайте к воротам, к тому времени я отошлю кого-нибудь из слуг, чтобы вас выпустили.

– Благодарю, мистер Драммонд…

– Мистер Драммонд Вуд, – поправил меня он, видимо, недовольный тем, что незнакомая девушка обращается к нему лишь по имени.

– Мистер Драммонд Вуд, – с готовностью исправилась я, – я в состоянии поднять засов и покинуть особняк мистера Серпенте…

– Господина Серпенте, – последовала новая поправка.

– Господина Серпенте самостоятельно, – закончила, чувствуя, как рука начинает покалывать в том месте, где под кожей недовольно завозилась змейка-метка. Её раздражение пока что не передалось мне, но я знала, что строптивой магической зверушке не по нраву подобный тон.

– Отлично, тогда вам следует поторопиться. – Дворецкий повторно указал на дверь пристройки и поспешил удалиться, размашистым шагом ступая по тропинке в сторону парадной лестницы.

Перехватив свёрток с ароматическими мешочками поудобнее, я направилась в указанном направлении.

После нескольких стуков в дверь и пары ощутимых щипков от ещё сильнее завозившейся змейки, успевшей потерять терпение, мне всё же отворили. На пороге показалась девушка в форменном светло-сером платье с белоснежным передником и таким же накрахмаленным чепцом, из-под которого виднелись собранные в простую причёску длинные чёрные волосы. Миндалевидные глаза северянки с прищуром и некоторым нетерпением воззрились на меня.

– Чем могу быть полезна? – спросила она.

Я протянула свёрток, от которого уже отчаянно хотелось избавиться:

– Для господина Серпенте от мистера Картера Чада.

– А! – Глаза служанки просияли пониманием. – Мистер аптекарь передал новые травы. Да-да, благодарю вас, мисс…

– Медди, – представилась я.

– Лизи, – северянка улыбнулась, забирая из моих рук посылку. – Будет угодно пройти, мисс Медди?

– Нет-нет, – я поспешно замотала головой, – мне пора возвращаться к поручениям мистера Чада.

Служанка понимающе кивнула и уже собиралась закрыть дверь, как её глаза расширились, а после девушка опустилась в низком реверансе, приветствуя кого-то появившегося за моей спиной.

Я медленно обернулась.

На тропинке стоял дворецкий в сопровождении высокого светловолосого юноши. Блондин небрежно двумя длинными тонкими пальцами, которые бывают лишь у аристократов, сжимая конверт с надломленной сургучной печатью, с видимым чувством превосходства, не сколько не пытаясь скрыть своего интереса, рассматривал меня.

Лизи за моей спиной выдавила кроткое:

– Доброго дня, господин Серпенте.

Блондин, а по совместительству хозяин особняка, не удостоил служанку даже взглядом, продолжая бесстыдным взглядом блуждать по моей фигуре.

От неловкости ситуации в горле запершило. Стараясь незаметно откашляться, я произнесла:

– Доброго дня, господин. Не беспокойтесь, я уже покидаю ваши владения.

Медово-карие глаза опасно блеснули. Не оборачиваясь на застывшего дворецкого, Серпенте кинул ему короткий вопрос:

– Эта девушка от Чада?

– Да, господин. Мисс Медди.

– Проводи её в каминную, у меня есть поручение для старика.

– Слушаюсь, господин.

Дворецкий низко поклонился, но Серпенте уже не смотрел в его сторону. Его спина, обтянутая чёрной рубашкой с замысловатой серебряной вышивкой, удалялась в сторону главного входа. Видимо, именно оттуда господин и мистер Вуд и пришли ранее.

– Что стоишь? – Недовольный вопрос дворецкого заставил отвести взгляд от блондина.

Вся ситуация напоминала абсурд, из которого я мечтала поскорее выбраться, ранее полагая, что лишь передам посылку мистера Картера, а после спокойно вернусь в аптеку в сопровождении Арвена, но теперь вынужденная отсрочка меня не радовала: – «Ну что, посмотрела на того самого Марко? И стоило ли это того?» – я мысленно обругала свою непомерную любознательность.

– Меня ждут за воротами, – попыталась таким образом то ли возразить, то ли напомнить я. – Да и мистер Чад будет мной недоволен, если излишне задержусь.

– Вздор, – не желая слушать, холодно произнес он. – Следуйте за мной, мисс. Если господин Серпенте сказал, что у него есть поручение, значит, нам стоит поспешить. Поверьте, господин Марко может быть очень недоволен.

– Насколько? – Вырвавшийся у меня вопрос прозвучал поистине глупо и жалко, но я и сама не могла понять, отчего настолько сопротивляюсь даже одной мысли войти в особняк и продолжить разговор – если его можно было так назвать – с блондином, от взгляда которого по моей спине проходились колкие иголочки плохого предчувствия.

Мистер Драммонд вскинул такую же тонкую, как и весь он, бровь.

– Очень, – он настойчиво выделил это слово голосом, – очень недоволен. – Я поежилась, но сделала шаг навстречу, практически смирившись с подобным раскладом. Заметив мою реакцию, а может быть, всё-таки пожалев напуганную девушку, Вуд добавил уже более тёплым тоном: – Будьте покладистой, мисс Медди. Не перечьте господину, и тогда ничего страшного с вами не случится.

Не знаю почему, но в этот момент мне стало лишь страшнее.

***

В каминной, несмотря на и так довольно тёплый климат острова, жарко горел огонь.

Слуга, любезно проводивший меня до комнаты, без лишних слов затворил за собой дверь, оставив стоять посреди комнаты напротив пылающего очага и массивного деревянного кресла, обитого красным бархатом.

– Проходите, не стойте на пороге.

Я подскочила от раздавшегося голоса. Из-за широкой спинки кресла показалась фигура поднявшегося Серпенте. Он неспешным твёрдым шагом остановился напротив и скрестил на груди руки, хищно рассматривая мою замершую фигуру. На тонких, четко очерченных губах обозначилась улыбка:

– Не знал, что старый сухарь взял помощницу в услужение.

Вспомнив об этикете, я изобразила подобие реверанса – настолько, насколько могла. Компания господина блондина была мне неприятна, давила ощущением его непомерного эго и привычкой управлять людьми, буквально сквозившими во всём, включая взгляд, жесты и манеру держаться. Однако я рассчитывала быстро получить поручение для мистера Картера и исчезнуть из поля зрения его «сиятельных» глаз.

– Мистер Картер Чад нанял меня недавно, господин Серпенте, – произнесла я.

Блондин едва различимо нахмурился и стал сокращать расстояние между нами. Приблизившись непозволительно близко для джентльмена, заботящегося о репутации мисс, Серпенте подцепил мой подбородок пальцами, заставляя посмотреть прямо в глаза.

– Мэдди? Я правильно запомнил?

Я сглотнула, чувствуя себя подобно загнанной собаками лисе – деваться некуда, ноги уже не слушаются и до спасительной норы далеко.

– Да, господин.

– «Господин…» – повторил он. – Считай, что я разрешил, или приказал – как тебе больше нравится – обойтись без этого. Можешь называть меня просто Марко. – Прохладные мужские пальцы огладили мой подбородок и скулу. – Думаю, так нам будет приятнее… сотрудничать. Давно к нам не приплывали столь очаровательные южанки, ты ведь не с Оазиса? Верно?

Я отшатнулась, отступая на шаг назад. Мужские пальцы с явной неохотой зависли в воздухе, а после сжались в кулак, перед тем как Серпенте опустил руку.

– Господин Серпенте, вы говорили, что имеете поручение к мистеру Чаду, – напомнила я, намеренно пренебрегая и его предложением о более свободной форме обращения, и вопросом о моём происхождении. – Мне не хотелось бы заставлять своего работодателя ждать дольше положенного.

– Что ж… – Блондин казался крайне недовольным, но голос не повышал. Вместо этого он прищелкнул пальцами, и из незамеченной мной ранее ниши в стене вышел ещё один слуга. Низко поклонившись, передал своему господину конверт и также беззвучно скрылся всё в той же нише. Серпенте протянул холщовую бумагу мне, едва наклонив голову к плечу, словно стараясь запомнить черты лица под разными ракурсами. – Передай Чаду, – сказал, вкладывая конверт в мою ладонь. – И подумай над возможностью быть более покладистой. Порой в жизни это пригождается.

– Благодарю, – спрятав послание для аптекаря, я оглянулась на дверь каминной. – Я могу быть свободна?

– Можешь… – многозначительно протянул он. – Приятно было познакомиться, Мэдди…

Серпенте шагнул вперёд, и мне показалось, будто он хочет задержать меня, отчего я дернулась, нервно отступая назад. Послышался смешок. Короткий и неоднозначный. Пройдя мимо, Серпенте самолично открыл дверь, указывая на выход.

– Простите, – сочтя своим долгом извиниться за несдержанную реакцию, я наконец-то выскользнула через порог. А после понеслась по коридору особняка, проклиная и заносчивых мужчин, и свою слишком яркую на них реакцию, чувствуя, как всё сильнее печет кожу метка Горгон.

Глава 5

Все два дня, прошедшие после моего визита в особняк Серпенте, я пыталась отделаться от навязчивых мыслей о его хозяине. Не понимая, чем так напугал Марко, кроме его недвусмысленных жестов в мою сторону, я всё же решила, что стала слишком мнительной. В конце концов, многие знатные мужчины делали подобные предложения девушкам из бедных семей, а если учесть, что и само «предложение» осталось невысказанным, а лишь почудилось мне в слишком заинтересованном взгляде и тягучем голосе господина Серпенте, то и беспокоиться не стоило.

– Медди?

Я моргнула, сбрасывая липкое наваждение, навеянное медовыми глазами и светлыми, напоминающими мои собственные (сейчас спрятанные под чепцом), волосами: – «Странно встретить родственника настолько далеко от Империи… Марко – мой… кузен?»

– Медди? – Денеб позвал повторно. – А когда мы вернёмся домой? Здесь так скучно… – Братик сидел на кровати, его босые ноги, не доставая до пола, смешно покачивались туда-сюда, а сам Денеб мечтательно рассматривал деревянные балки потолка выделенной нам комнаты.

«Домой…» – Сказать Денебу о том, что у нас больше нет ни дома, ни близких, оказалось для меня даже худшим испытанием, чем пробираться через те кишащие монстрами, «бракованными заготовками», лаборатории Ратанга. Он знал, слышал мои сбивчивые объяснения, кивал и словно всё понимал, не проронив ни единой слезинки, но через некоторое время вновь задавал этот вопрос.

– Как только ты поправишься, – пытаясь перевести болезненную тему, я добавила с преувеличенным восторгом: – В порт приплыл большой корабль с уловом. Мистер Картер сказал, что его команда частенько возвращается обратно с разными диковинками, и разрешил прогуляться до пристани. Ну, что скажешь? Пойдём смотреть на морские сокровища?

– И тухлых осьминогов, – с неожиданной для его возраста язвительностью ответил Денеб.

– И без этого не обойдётся, – немного опешила я. – Но уверена, что там найдётся и что-то ещё более увлекательное.

Действие амулета скоро должно было сойти на нет, и хоть аптекарь заверил меня, что успеет раздобыть следующий в положенный срок, я хотела хоть немного прогуляться с братом, пока симптомы неизвестной болезни не вернулись, и он вновь не оказался в опасности. – «Теперь у меня остался лишь медальон, – я погладила рельеф Горгоны, что всегда прятался под тканью простого платья на моей груди. – И жемчуг с артефактом Империи…» – мысленно я была готова расстаться даже с ними, если не успею раздобыть денег на третий амулет для брата, однако и серебряная Горгона, и ожерелье, подаренное самым невыносимым принцем Империи, были мне настолько дороги, что я надеялась избежать подобного поворота событий. А о продаже Охранителя Империи не могло идти и речи…

– Ладно, – братик спрыгнул с кровати, наспех натягивая носки и лёгкие ботиночки. – Всё равно у мистера аптекаря совершенно нечем заняться. Даже книжки и те не даёт почитать, – теперь уже совершенно по-детски пожаловался он. – А я всего-то одну хотел взять с такими красивыми кристаллами на обложке.

– Денеб, книги мистера Картера могут быть опасны. – Пропустив брата первым, я начала спускаться вслед за ним с лестницы. – К тому же, не думаю, что тебе интересно было бы читать про изготовление снадобий и порошков из минералов.

Проверив, не съехал ли чепец, я открыла дверь, ступая в едва различимое летнее марево.

Климат Оазиса, как и прилегающих островов, казался сравнительно приятнее, нежели на материке (либо это лето само по себе оказалось не настолько жарким, как предыдущие, запомненные мной), а близость океана и практически постоянно доносившийся оттуда прохладный ветерок делали прогулки ещё более заманчивыми.

Денеб плёлся следом. Не глазел по сторонам, как обычно делают мальчишки в его возрасте, попадая в новое место, не задавал новых вопросов – просто смотрел под ноги, изредка пиная носком ботинка попадавшиеся под ноги камешки.

Свернув к порту, я сразу же заметила большой фрегат на одном из причалов. Порядком устав от молчания и довольная, что нашлась достойная тема для отвлечения младшего братика от, несомненно, безрадостных мыслей в его маленькой вихрастой голове, я указала на корабль:

– Ты только посмотри! Думаю, мистер Чад говорил именно про него!

Денеб промычал что-то неопределённое, продолжая интересоваться больше тем, что творилось под его ногами (ровным счётом ничего, даже камни пропали из этой части дороги – я лично проверила!), чем красивым двухпалубником со светлыми парусами, бывшими некогда белоснежными, а сейчас накопившими налёт соли и времени.

– Нам туда? – Денеб безучастно кивнул в сторону причала, на котором виднелась толпа, собравшаяся вокруг разнообразных бочек и наскоро сколоченных лотков.

Я поймала детскую ладошку, показавшуюся мне слишком холодной, направляясь вместе с братом в указанную сторону.

– Не узнаем, пока не проверим.

Людской поток быстро подхватил, унося в сторону самых больших скоплений. Чего тут только не было! Аптекарь, по его словам, давненько не посещавший подобные сборища, однако прекрасно помнящий, какой ажиотаж способен произвести прибывший фрегат, не слукавил – здесь действительно было на что посмотреть. Ткани соседствовали с драгоценностями и кованными, абсолютно непонятными мне предметами интерьера, а чуть поодаль моряки выкатывали по широким сходням бочки, наполненные обитателями океана, ловко откупоривая их перед готовыми расплатиться звонкой монетой. И если большая часть из привезённой ими рыбы и ракообразных мне была знакома, то над одним из лотков я остановилась, позабыв о приличиях и разинув рот: широкое тёмное туловище рыбы, заканчивающееся тонким, острым хвостом и плавниками-крыльями, создавало впечатление сказочного монстра. Конечно, не морской дракон, но для девушки, выросшей на материке, – тоже диковинка.

– Покупайте скатов! – горланил прохожим прямо в уши зазывала-матрос, широко растягивая рот с позолоченными зубами в очередном крике: – Только вчера плавали в Грозовом океане!

Несколько жительниц острова остановились рядом с бочками, готовясь поторговаться. Засмотревшись на необычную рыбу, я оглянулась лишь на требовательный голос Денеба:

– Медди, я хочу туда! – Братик одной рукой тряс ткань моей юбки, а второй указывал куда-то в сторону от общей суеты. Очередей там не наблюдалось, однако сладкий запах выпечки безошибочно подсказал, в чём кроется интерес Денеба, и я не ошиблась. – Там есть леденцы и булочки! – добавил братик.

Не дожидаясь моего ответа, однако видя, что я наконец-то обратила на него внимание, Денеб вприпрыжку понёсся вперёд, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним, немало радуясь такому оживлению. – «Наверное, если что-то и может развеселить этого непоседу, то только приличная порция лакомств».

Толпа расступилась, оставшись около причала с бочками и прочими товарами, видимо пользующимися большим спросом, нежели булочки, выпуская меня на более свободное пространство с тремя лотками, за которыми стояли скучающие матросы, покуривающие самокрутки. Один из них, заметив наше приближение, оживился, откидывая чадящую неприятным дымом сигару в сторону:

– Мисс, не проходите мимо! Не все могут оценить такой товар, а зря! В ваших глазах я вижу больше ума, чем в тех клушах, накинувшихся на треску и моллюсков. – Смачно сплюнув прямо под прилавок, он невозмутимо улыбнулся.

Денеб подбежал к его лотку, загораживая мне обзор, и восторженно протянул:

– Вот это да!

Покачав головой и мысленно решив не обращать внимания на воспитание некоторых «морских волков», я приблизилась, чтобы в тот же момент удивленно округлить глаза. – Жемчуг! – точно такой же, как в моём ожерелье. Округлые, отличающиеся друг от друга по форме, неповторимые, но схожие между собой в оттенке и глянцевом переливе жемчужинки ровным слоем покоились на грубом дереве лотка, завораживая взгляд.

– Вижу, что не ошибся в вас, мисс, – довольно протянул матрос. – Лучший океанский жемчуг! Такой достоин шеи самой Императрицы, да только Ваш покорный слуга Ракс не настолько любит эти знатные задницы, чтобы тащиться на Солтейра. Отдам за бесценок! – явно лукавя, добавил представившийся Раксом.

– Медди, это ведь похоже на…

– Денеб, – быстро оборвав брата, не давая договорить о наличии у меня подобного жемчуга, я указала на соседний лоток, – не хочешь присмотреть леденцов?

Брат нахмурился, но через секунду просиял, переводя внимание на сладких золотых рыбок и крабов из патоки и карамели.

– Так что, мисс, – не желая терять чуть ли не единственного покупателя, Ракс вновь обратил на себя внимание, – купите немного красоты на бусы?

– Благодарю, но боюсь, что не располагаю такими деньгами.

Собираясь последовать за братом, успевшим подхватить с десяток разных леденцов и непонятно откуда взявшуюся булочку с белым заварным кремом, я отвернулась от предприимчивого матроса, однако тот схватил меня за ладонь:

– Всего девять фунтов за жемчужину!

– Это грабеж! – возмутилась я, высвобождая руку. – Сколько их нужно даже на самое короткое ожерелье, двадцать? Тридцать?

– Около семидесяти, мисс, – ничуть не смущаясь, поправил Ракс.

– Тем более. – Отвернувшись от начавшего досаждать матроса, я молча расплатилась с тем, кто продавал сладости, надеясь, что Денеб не схватит в свои цепкие ручки что-то ещё. Направив брата лёгким толчком в спину, я подобрала юбки, намереваясь вернуться к рядам с рыбой и тканями.

Не желая признавать поражение, Ракс крикнул в спину:

– Чуть более шестиста фунтов, и Вы получите не только украшение, но и отличный амулет!

Я остановилась. – «Амулет?» – воспоминания о подарке Мира были противоречивыми, однако о его магических свойствах тот никогда не упоминал. Медленно развернувшись, я сложила руки на груди.

– Вы сказали амулет?

Победно ухмыльнувшись, матрос продолжил заговорщицким тоном:

– Купите хотя бы одну, и поведаю.

Риск оказаться обманутой стремился к бесконечности. Наверное, поверить матросу, который ещё вчера, возможно, ограбил какого-то знатного бедолагу, именно так и разжившись жемчугом, являлось абсурдом в чистом виде, однако и возможность узнать об уникальных способностях своего ожерелья казалась слишком заманчивой.

Смирившись со своей глупостью, наивностью и чрезмерным любопытством, я вернулась к лотку, подхватывая первую попавшуюся жемчужинку и пряча ту в кармашек, вшитый в юбку. Ракс довольно ощерился, стоило девяти фунтам перекочевать из моих пальцев на его прилавок, и начал свой незамысловатый рассказ:

– Этот жемчуг появляется лишь у определённого вида моллюсков. Говаривают, что они особенно чувствительны к магии, потому что когда-то сама Горгона остановилась на их рифе и оплакивала смерть своего любимого Рюдзина. Тогда её слёзы попали в некоторые раковины и со временем превратились в жемчуг…

– Слёзы? – я не смогла сдержать сарказма, понимая, что чуть не купилась на обычную байку. – Не растворились в такой же соленой океанской воде, а словно что-то твёрдое остались в раковинах? Вам не кажется, что Вы слишком дорого продали мне эту сказку?

– Мисс, там, где за дело берётся магия, не стоит искать логики! – нисколько не возмущённый моим замечанием, матрос невозмутимо продолжил: – С тех пор эти жемчужины способны усиливать магический потенциал их обладателя. Только подумайте, какая от них польза!

Я напряглась. Всем в Империи и за её пределами было известно: способностями к магии обладает только знать. Обычный матрос, впервые увидевший девушку, никоим образом не мог предположить в ней носительницу крови Великих Домов, а значит, переживать мне не стоило, однако привычка прятаться, скрываться и лгать за эти месяцы стала настолько сильна, что мысленный червячок сомнения пищал: «Будь осторожна». Внутренне подобравшись, но стараясь внешне не выказывать своего состояния, я спросила:

– И какая в том для меня польза?

Глаза Ракса хитро сузились.

– Взятка, – прошептал он. – Никогда не знаешь, в какой ситуации окажешься. Разве хоть один из знатных лордиков откажется от столь редкого дара? Нет! А та, кто его преподнесёт в нужный момент, сможет сыскать для себя благодарность. Да и не только знать, думаю, продажные констебли на материке также захотят заполучить подобный дар, рассчитывая воспользоваться им в своих целях – их покровители порой нуждаются в подношениях.

Я задумалась. В словах Ракса ощущался смысл, логика. Подобное несомненно могло пригодиться. И у меня уже имелось такое преимущество, даже не в семьдесят, а в два, а то и три раза больше жемчужин, ведь колье, подаренное Миром, было длинным. Однако, показывать свой интерес и размышления на этот счёт не стоило.

– Благодарю за ваш товар и за интересный рассказ, – произнесла я. – Но думаю, одной жемчужины мне действительно будет достаточно. На материк я не собираюсь, – солгала, не моргнув глазом, – а знати среди моих знакомых нет.

Развернувшись, шагнула к Денебу, рядом с которым появился какой-то мальчишка. Приглядевшись, я с удивлением узнала в сорванце, поглядывающем на зажатые в кулаке моего брата угощения, никого иного, как посыльного Серпенте – Джоя.

Поймав мой взгляд, мальчишка помахал запечатанным конвертом, подбегая ближе.

– Мисс Медди, какая удача, что я встретил Вас именно тут! Господин Серпенте пожелал передать Вам это послание.

За моей спиной закашлялись. Голос Ракса с нескрываемой усмешкой произнес:

– Вижу, мисс, знакомые среди знати у Вас всё-таки имеются.

***

Застыв перед воротами белоснежного особняка на следующее утро после нашего с Денебом возвращения в Аптекарскую лавку господина Картера, я занесла руку, чтобы постучать, мысленно проговаривая намертво въевшиеся в сознание строки полученного письма:

«Мисс Медди, прошу дочитать моё послание до конца, а не сразу кинуть в лицо посыльному мальчишке, думаю, подобное его расстроит даже больше, чем меня отсутствие твоего ответа.

Мои люди навели справки о тебе и твоём брате. Денеб – не так ли?

Благодаря полученной информации я решил сделать предложение, отказаться от которого было бы в высшей степени недальновидно: я предлагаю тебе работу в своём особняке. Оплата будет достойной, можешь не сомневаться, настолько достойной, что необходимые для Денеба амулеты станут доступны в любое время.

Не спеши отказываться, попробуй отработать хотя бы пару дней – сумму на один амулет я передам с дворецким сразу же по твоему прибытию, вне зависимости от того, решишь ли остаться на большее время.

Жду завтра до того, как солнце взойдёт в зенит.

М. Серпенте».

Письмо будто бы нагревало карман, вшитый в тёмную юбку строгого, самого скромного платья, какое только нашлось в гардеробе покойной миссис Чад.

Как бы я ни боялась Марко Серпенте, какими бы недвусмысленными его предложения мне ни казались, он был прав – я не имела права отказаться от подобного предложения: подобную плату мне не найти на всех Жемчужных островах, как бы я ни старалась, а запаса украшений не хватит на нужное количество амулетов. Я просто не могла проигнорировать единственную возможность для полного выздоровления брата. Тем более теперь, когда мы с Денебом остались одни во всём Солтейра… – «Не съест же меня кузен. Он даже не знает, кто я такая…» – я пыталась подбодрить себя подобными рассуждениями, но выходило из рук вон плохо.

Резко выдохнув, я постучала.

Дворецкий, не изменяя своему чопорному выражению лица, осмотрел меня с ног до головы, стоило ему отворить резную калитку.

– Мисс Медди, – приветственно кивнул он, – господин Серпенте предупредил о Вашем визите, однако дела вынудили его незамедлительно покинуть территорию особняка. – Пропустив меня внутрь, мистер Вуд приглашающе указал рукой в сторону пристройки для слуг, ранее уже виденной мной. – Прошу, служанки введут Вас в курс дела, а по возвращении господина за Вами пошлют.

– Благодарю. – Подхватив края всё же слишком пышной юбки, я проследовала вглубь сада, огибая край бассейна и стараясь поспеть за широким шагом дворецкого.

Служанка – насколько я помнила, она представилась в прошлый раз Лизи – заметила наше приближение издалека. Опустив тяжёлую даже на вид плетёную корзину размером со среднего поросёнка, наполненную доверху крупными гусиными яйцами, на ступень перед дверью пристройки, она отёрла лоб над белоснежным чепцом тыльной стороной ладони и после слегка склонилась, приветствуя дворецкого. Стоило девушке поднять глаза, и я заметила в них лукавые искорки, которые она постаралась тут же скрыть за маской отстранённой покорности, долженствующей девушке её положения.

– Лизи, – хмурым тоном обронил мистер Вуд, – принимай новенькую. Мисс Медди задержится у нас на пару дней, а дальше посмотрим.

– Как скажите, мистер Драммонд, – Лизи вновь склонилась, обозначив более глубокий книксен8, а выпрямившись улыбнулась мне. – Пойдем, Медди.

– Постой, – дворецкий придержал меня за рукав, другой рукой ловко извлекая из нагрудного кармана сюртука пухлый конверт. – Оплата за месяц вперёд.

Конверт с сургучной печатью выглядел внушительно. Судя по размерам, купюры, помещённые туда господином Серпенте, занимали всё пространство желтоватой, тиснённой вензелями бумаги. Однако сомнения оставались.

– Я не могу принять сразу всю плату, – понимая, что за работой в этом особняке могут крыться проблемы, произнесла я. – Не уверена, что проработаю больше нескольких дней и приму предложение вашего господина.

Дворецкий ещё более настойчиво впихнул конверт в мою руку, не терпящим возражения тоном заявив:

– Они твои в любом случае. Об остальном тебе расскажет сам господин Серпенте. Лизи, – он повернулся к служанке, округлившей глаза при взгляде на выданную мне плату, – проводи Медди, выдай форму, а после покажи ей комнату.

– Будет исполнено, – Лизи вновь поклонилась, но лишь для того, чтобы подобрать оставленную на ступенях корзину с яйцами и, дождавшись благосклонного кивка дворецкого, махнула мне: – Пойдём, на кухне много работы, нам стоит поторопиться.

Ступая внутрь пахнущего жареным мясом и выпечкой помещения, я мысленно старалась убедить себя в том, что не допускаю самую страшную глупость в своей жизни, соглашаясь работать на кузена, способного убить меня только из-за одного факта нашего пусть и дальнего, но родства: – «Для него я просто девушка с улицы. Одна из тех, кто здесь работает, зачем ему моё убийство?»

Пройдя кухню полностью, Лизи, изредка кивая другим девушкам в форменных чёрных и серых платьях с одинаковыми белыми кружевными передниками, вывела меня во внутренний дворик. Здесь не было ослепительной роскоши, что встречала около главного входа на территорию особняка, не прогуливались павлины – их присутствие заменили пёстрые курочки, норовившие выбраться из своего небольшого загончика, да и вместо бассейна, совмещенного с искусственным прудом, посередине возвышался разве что вымощенный светло-серым камнем колодец. Однако в этой простоте ощущалось больше жизни, чем за мраморными балюстрадами хозяйской части имения. Дышалось легче.

Миновав дворик и несколько хозяйственных построек, Лизи постучала в одну из них и, дождавшись, пока ей откроют, передала кому-то корзину, с явным облегчением расплывшись в искренней улыбке.

– Ну, теперь можно и более приятными делами себя занять, – произнесла она, пропуская меня вперёд по тропинке, петляющей до небольшого, одноэтажного здания. – Тут расположены комнаты прислуги. Конечно, не все, – заметив моё удивление, пояснила она. – Большая часть живёт в соседнем здании, но здесь есть свободная комната, и если не ошибаюсь, Пани и Вейс именно её вчера подготавливали к твоему приходу по наставлению ледышки Вуда.

Я запнулась, услышав не совсем лестное определение дворецкого. Лизи обернулась и тихо рассмеялась, пряча улыбку в кулаке:

– Что? То, что он здесь дворецкий, ещё не говорит о том, что мы обязаны его любить, – Лизи пожала плечами, – да и ты ведь меня не сдашь? – Глаза служанки искрились лукавым весельем. Было не похоже, что она действительно боится господина Вуда, но я в любом случае не собиралась наживать себе неприятности ни в лице строгого дворецкого, ни от обиженной в случае моей несдержанности служанки. Про себя больше заметив не тот факт, что слуги недолюбливали дворецкого, а то, что комнату для меня подготовили ещё вчера, даже до моего согласия: – «Марко настолько самоуверен? Или ему попросту ещё никто и никогда не отказывал?»

– Не сдам, – заверила я. – Скорее всего, я не задержусь у вас надолго, мне просто нужно…

– Деньги, – закончила за меня Лизи, одновременно с этим пропуская в коридор дома и указывая на одну из незапертых дверей. – Всем нужны деньги. А судя по тому конверту, что вручил тебе мистер ледышка, ты не будешь разочарована.

Не найдясь с ответом, я молча проглотила её реплику. Слишком прямолинейную, даже дерзкую, как и вся Лизи, насколько я уже могла судить по её поведению, однако таящую больше правды, чем мне хотелось бы. Только ради денег. Вернее, настолько крупных денег, я и осмелилась на подобную авантюру, не рассказав о ней ни мистеру Чаду, ни Арвену, сказав лишь о том, что прошу приглядывать за Денебом в ближайшие дни, так как собираюсь пойти в найм в одну из таверн посудомойщицей, на тот период, пока в порт приплыло несколько новых кораблей, и штатный персонал не прочь обзавестись парой лишних рук. Очередная моя глупость. Наверное, стоило сказать им правду о своём местонахождении, но вероятность того, что меня просто бы заперли в комнате и никуда никогда больше не пустили, была слишком велика. Не от мистера Картера, конечно, а от Арвена, но сути это не меняло.

Шагнув в предоставленную мне комнату, я замерла на пороге, пораженная обстановкой: огромная двухспальная кровать, застеленная светло-фиалковым пледом, платяной шкаф, стол с двумя придвинутыми к нему стульями и зеркало в высоту моего пусть малого, но всё-таки роста. Но поразило меня даже не то, что комната рядовой служанки оказалась более гармоничной и выверенной в одном стиле, нежели номер в «Луче Империи», считавшемся лучшим постоялым домом на континенте, а огромное, обрамлённое кружевными тюлями окно, выходящее на сад, раскинувшийся за особняком.

– Впечатляет, не так ли? – понимающе протянула Лизи с таким же заворожённым выражением лица, как и у меня, рассматривая окно, больше напоминающее стеклянную стену.

– И во всех комнатах так?

– Нет, конечно, – Лизи покачала головой, рассматривая фруктовые деревья за окном, – это особенная комната. Давно пустует, но всё же…

– Особенная? – перебив девушку, хоть и давно не позволяла себе подобной бестактности, я ощутила, как плохое предчувствие, сопровождающее меня с самого утра, начало усугубляться.

– Да, – нисколько не обидевшись, подтвердила Лизи. – Здесь жила прошлая фаворитка господина Марко. – Она перевела взгляд миндалевидных глаз на меня. – А теперь будешь жить ты, Медди, – произнесла Лизи, продолжая улыбаться, а я почувствовала, как свежий воздух комнаты вдруг превратился в кисель, лишая возможности сделать вдох.

***

Форменное платье сидело так, словно перед тем, как его пошить, с меня брали мерки, только высокий воротник давил ощущением клетки, в которую я забралась добровольно, приманенная обещанием проклятых купюр и мнимой безопасностью мероприятия. Даже новый чепец, так же хорошо скрывающий волосы, как и прежний, давил на голову, сжимая мысли в кучу: – «Что бы сказал Мир, узнав, что я самолично сунулась в самое пекло? – внутренний голос противно жужжал на периферии сознания, пока я шла по длинному коридору в каминную комнату. – Он как обычно назвал бы меня дурой… Хотя нет, принц Империи, несомненно, нашел бы лучшее определение для той, чей Дом он должен ненавидеть с детства. Или для той, кто должна ненавидеть его. Должна, но отчего-то не получается…» – вздохнув, понимая, что во мне действительно нет ненависти к сыну узурпатора, отнявшего у меня всё то, чего я даже не могла помнить ввиду своего малолетства, я приготовилась к более близкому испытанию, нежели возвращение на материк и объяснения с бывшим мятежником, – к разговору с кузеном, не знающим (и не должным узнать) о нашем родстве. Думать же о том, что именно станет со мной и Денебом, если Марко что-то заподозрит, даже не хотелось. Похоже, затеяв игру, я вновь не просчитала ходы и даже не потрудилась ознакомиться с её правилами, и комната бывшей фаворитки была первым доказательством того, что я влипла. Вновь. Сильно.

Слуга, дежуривший около двери каминной, при моём приближении молча отворил дверь, пропуская внутрь.

Жарко натопленное помещение удушало. Воротник быстро взмок на шее и заколол кожу, ставшую слишком чувствительной. Виной тому был страх, а не ярко догорающие в камине поленья.

Хозяин особняка находился тут же – облокотившись о спинку высокого кресла, Серпенте со скучающим видом вертел в руках крупное красное яблоко, словно пытаясь выискать на его глянцевой поверхности изъян и, не находя, начинал заметно хмуриться, отчего между светлых бровей проступала едва заметная упрямая линия.

– Вы звали, господин Серпенте? – придержав одной рукой юбки, я присела, чтобы, выпрямившись, наткнуться на изучающий теперь меня, а не плод, взгляд медовых глаз. – Признаться, я была удивлена Вашим предложением и ввиду открывшихся обстоятельств не могу…

– Каких, например? – игнорируя мой лепет, поинтересовался он. Взгляд Марко стал каким-то обиженным, как у взбалмошного ребёнка.

«Вот оно – минута, когда он потребует деньги назад», – сглотнув, я постаралась ответить так, чтобы голос не дрожал, начав издалека:

– Понимаю, многие девушки были бы счастливы получить подобное жалование и предложение, но я…

– Предложение? – нисколько не стесняясь, вновь перебил меня он. – Что не так с моим предложением о твоем найме на работу?

– Комната, – решившись, выпалила я. – И комната, и тот размер жалования, что Вы мне выделили, не соответствует простой служанке, а на другую… должность, – я не сразу нашлась с определением, не столько смущаясь, сколько опасаясь, что окажусь слишком опрометчивой в своих выводах, – на другую должность я не могу согласиться.

– Вот как? – Яблоко перекочевало на журнальный столик рядом с креслом, а сам Серпенте шагнул ко мне, останавливаясь в непозволительной близости, однако не спеша дотрагиваться либо как-то иначе нарушать те хрупкие сантиметры свободного пространства, оставшегося между нами. – И что не так с твоей комнатой, Медди? – поинтересовался он, капризно поджав губы.

– Она принадлежала Вашей фаворитке.

– И?

Наигранное непонимание проблемы искрилось в мужском взгляде. Серпенте развлекался, наблюдая за провальными попытками объяснить щекотливую тему, не говоря о ней прямо. Мысленно плюнув на и без того загубленную репутацию (месяцы, проведённые в компании мятежников, вряд ли могли положительно послужить репутации молодой одинокой девушки), я решила, что с меня хватит:

– И я не собираюсь с Вами спать, господин Серпенте, – прямо заявила я. – Какой бы размер жалования Вы мне ни определили.

Пару секунд ничего не происходило, а после пространство каминной заполнилось смехом. Марко смеялся, утирая выступившие в уголках глаз слезинки. Он даже отступил на один шаг назад, увеличивая дистанцию настолько, что, несмотря на насмехающегося молодого человека, я смогла расправить плечи и почувствовать себя лучше. Успокоившись, не без видимого труда, Серпенте, белозубо улыбаясь, произнес:

– Медди, ты даже не представляешь, как меня насмешила…

– Отчего же, – буркнула я.

– … но мне нравится твоя прямолинейность. Не спорю, ты меня заинтересовала, иначе я бы и не предложил тебе работу в своём имении, однако, – Марко отвернулся, словно утратив ко мне большую часть интереса, и вернулся к креслу, усевшись на него так, что теперь только его голос, разносившийся мягким бархатным переливом, доносился до моих ушей, – однако, Медди, я не из тех, кто покупает женское внимание.

Стушевавшись, я спрятала взгляд. Хоть Марко и не мог меня видеть, но чувство стыда физически давило на плечи, вынуждая чувствовать себя полной дурой.

– Прошу прощения…

– Забудем, – смилостивился он. – Работай спокойно, считай плату некой благотворительностью. Богатые порой развлекаются подобными мелочами. Заболевание твоего брата редко, но я знаю, сколько стоят нужные амулеты, и поверь, Медди, сама ты на них не сможешь заработать. По крайней мере, в другом месте.

– Да, господин. Благодарю Вас.

– Мне действительно нужна служанка, а ты явно лучше местного портового сброда. Что на счёт комнаты… я подумал, что тебе будет некомфортно надолго разлучаться с братом, поэтому и выделил более просторные покои. Можешь перевезти Денеба в мой особняк. Здесь за ним и присмотрят, как-никак в моём распоряжении лучшие лекари Оазиса.

Предложение Марко стало для меня неожиданностью, но оттого не менее заманчивой. Работать в более чем приличном месте за подобные деньги, да еще и иметь возможность не расставаться с младшим братиком – не то ли, о чем можно было лишь мечтать? Однако и страх перед хозяином особняка оставался на месте… Разоблачение – вот что было страшнее даже возможных домогательств. Я мечтала поскорее отработать эти два дня и исчезнуть не только из стен особняка, но даже близко не приближаться к улице, на которой он стоит.

– Я могу идти, господин Серпенте?

– Иди, – донесся короткий ответ-позволение. – Но подумай хорошенько, если решишь остаться, Драммонд передаст тебе второй конверт, можешь принять его как дополнительный стимул.

Это меняло всё. Да, страшно. Да, слишком рискованно. Но всего за один месяц работы я могла оплатить для Денеба амулеты на весь срок, необходимый для полного излечения. Упускать подобную возможность являлось сродни подписанию для брата приговора медленной смерти…

– Благодарю, господин.

Тихо выдохнув, я вернулась к двери, открывая тяжелую створку, за которой стоял всё тот же молчаливый слуга. Мужчина тут же помог придержать дверь и пропустил меня в коридор. Спасительные метры от новоприобретенного работодателя увеличивались, когда мне в спину донесся его голос:

– Медди, я сказал, что не покупаю женское внимание, а потому подожду, когда ты сама попросишь о моей благосклонности.

Слуга закрыл дверь, отрезая нас от жара каминной, и я вымученно простонала, понимая, что заработать деньги на следующие амулеты для Денеба окажется не такой уж и лёгкой задачей.

Глава 6

Второй день моей работы начался с неприятной сцены, а именно с прилетевшего к воротам особняка Арвена. Капитан «Летучего» разве что не извергал пламя, упрямо сжимая изрядно помятую котомку с вещами Денеба, который топтался рядом.

Изначально я планировала зайти за братом, чтобы перевезти в особняк Серпенте во время обеденного перерыва, положенного каждому из слуг, однако Арвен решил по-другому, примчав с рассветом и находясь в бешенстве.

– Скажи мне, что это шутка. Глупая, нет, не так – идиотская шутка! – зашипел он, стоило мне открыть ворота, подзывая к себе Денеба, успевшего забрать свои вещи, но всё ещё сонно потирающего глаза кулачком.

Пропустив брата за спину, я виновато развела руками. Да, этот разговор вряд ли мог не состояться вовсе, но мне хотелось перенести разбирательства хотя бы подальше от лишних ушей, коих в особняке наблюдалось с достатком.

– Арвен, ты знаешь, в каком мы положении, и…

– И мы могли придумать что-нибудь получше, нежели лезть в пасть к змее! – оборвал меня он. – Серпенте опасен! Мы ведь обсуждали это!

– Я понимаю, но и ты меня пойми, деньги на амулеты нужны. И в простой таверне или же в ученицах швеи мне никогда не собрать нужной суммы в срок.

– Поэтому ты не придумала ничего, кроме как работать в… – Взгляд Арвена многозначительно обвёл особняк. – В этом месте, – явно мягче, чем намеревался сначала, закончил капитан.

– Да.

Не было смысла спорить. И Арвен также это понимал, пусть и переживал настолько, что злость в какой-то момент застлала его глаза, подстегнув на поспешную встречу и разговор.

– Медди… – устало выдохнул он. Широкие плечи опустились, капитан поник, словно признавать поражение для него физически больно. – Я мог бы помочь тебе найти деньги. Пусть не за пару дней, но…

– За месяц? За два месяца? – вместо него ответила я. – Я не могу так рисковать здоровьем брата.

– Зато можешь своим!

– Да, могу. – Денеб, чувствуя неладное, вцепился в край моей юбки. Пригладив его волосы в попытке успокоить, я заговорила тише: – Давай не будем кричать. Всего месяц, и я смогу быть уверенной, что Денеб полностью излечится. Мне ничто не угрожает в этих стенах. Серпенте заинтересован мной и не скрывает этого, однако ни к чему не принуждает. Вчера так вообще отбыл из поместья, так что я в сравнительной безопасности.

– В сравнительной? – вымученно переспросил Арвен, не прекращая хмуриться. – Между пастью морского дракона и клинками воинов Империи?

– Между моей жизнью на материке и возможностью потерять единственного родного человека из-за несвоевременной помощи. – Я снова погладила Денеба. Брат прислушивался к нашему с Арвеном разговору, однако большее внимание успели отвоевать вышедшие на прогулку павлины и плескающаяся в озере рыба. – Арвен, – теперь пришёл мой черёд выдохнуть и успокоиться, – я благодарна тебе за помощь и вижу, что ты искренне волнуешься за нас, но так нужно. Через месяц я заберу всю причитающуюся мне сумму, а «Летучий» сможет покинуть порт и отплыть к берегам Солтейра. До этого же момента нам, наверное, не стоит больше видеться. Ну или хотя бы не на территории особняка.

Арвен нехотя кивнул.

– Хорошо, Медди, я принимаю твое решение, хоть и до сих пор считаю его самоубийственным. Надеюсь, ни Мир, ни Рик не оторвут мне голову или что другое, не менее важное, когда прознают за твои выкрутасы.

– Спасибо, Арвен…

Капитан развернулся, широким шагом удаляясь по улице, вместо слов прощания кинув за спину:

– Береги Денеба. Я привязался к мальцу.

Позади раздался крик одной из служанок, к дворику слуг подъехал продовольственный кэб, и теперь ей требовалась помощь по разгрузке. В последний раз посмотрев на удаляющуюся спину капитана, я подтолкнула Денеба в сторону имения:

– Пойдём, тебе понравится в нашей новой комнате. Поиграешь, разложишь вещи, а я вернусь в обед, принесу с кухни что-нибудь вкусненького.

Брат, не выказывая сопротивления, продолжая заинтересованно следить глазами за роскошными птицами, быстро добрался вслед за мной до нашего временного жилища. Несмотря на мои ожидания, панорамное окно не вызвало в нём практически никаких эмоций, а вот удобная кровать, на которую Денеб сразу же повалился, не удосужившись снять ботинки, – очень даже.

– Медди, ты теперь работаешь служанкой? – беззаботно поинтересовался он, разглядывая высокий белёный потолок.

– Да, на ближайший месяц.

– А я?

– А ты живёшь со мной. Слушаешься старших, не показываешься на глаза хозяину поместья и ждёшь меня на обед и на ужин.

– Хм, – Денеб сморщил нос, видимо заранее заскучав от озвученных мною планов, – а разве я не мог остаться с Арвеном или тем другим мужчиной?

– Арвен – капитан корабля, думаю, у него найдется куча других дел, нежели возиться с ребёнком, а мистер Чад…

– Я не ребенок, – упрямо заявил брат. – Офицеры академии говорили, что мы взрослые, даже наказывали, если кто начинал хныкать и проситься домой.

По рукам прошли мурашки. Неприятные, острые. Они приподнимали волоски, заставляя кожу, неприкрытую короткими рукавами, покалывать, – «Денеб что-то вспомнил, – я уставилась на брата, позабыв о том, что давно должна была помогать остальным служанкам, а не вести беседы. – Но он впервые вспомнил и заговорил о Ратанге…»

– Что… – голос дрогнул, но, сглотнув подступивший ком, я продолжила: – Что ещё говорили офицеры? Они обижали вас? Что-то… что-то делали с вами?

Денеб задумался. Не прекращая рассматривать потолок, так, словно на нем расцветали узоры, брат неспешно протянул:

– Не знаю. Просто само пришло в голову именно это воспоминание. – Брат сел, одарив меня беззаботным взглядом. Казалось, что подобные провалы в памяти его совершенно не волнуют. – А кстати, почему ты упомянула аптекаря? Я говорил о другом мужчине, том, из моего сна.

– И как же ты собирался остаться с человеком из сновидения? – немного выдохнув после его прошлого озарения, я поправила чепец, собираясь закончить разговор на весёлой ноте детского ребячества и несуществующих персонажах, приходящих во снах. – Сны нереальны.

Денеб перестал улыбаться. Упрямая морщинка появилась между светлых бровей, придавая детскому лицу больше серьёзности.

– Но тот мужчина реален. И ты была там, с ним и со мной. Он нёс меня на руках, а после мы спустились из окна по стене академии. У него белые волосы и синие глаза, Медди, ты ещё как-то обращалась к нему…

– Мир, – полушепотом, во второй раз за короткий промежуток времени покрываясь предательскими мурашками, выдохнула я.

Похоже, мой брат способен удивить не только общением с морскими драконами, но и воспоминаниями о своём спасении из Ратанга. Он помнил нас, хоть и находился тогда в противоестественном сне, он помнил того, кого я должна была забыть. Раз и навсегда.

– Да, – Денеб просиял, услышав знакомое имя из своего «сна», – именно так его и зовут. Так что, где он? Раз он мне помог, значит, он хороший человек, и я могу пожить с ним, пока ты будешь занята работой.

– Денеб…

От ответа, который я и сама не могла сформировать, меня спас стук в дверь. Не дожидаясь, пока прозвучит приглашение, дверная ручка качнулась вниз, и в образовавшемся проёме сначала показалась деревянная машинка, а после и покрытая чепцом голова улыбающейся Лизи. Увидев игрушку, Денеб восторженно захлопал в ладоши и, не стесняясь «незнакомой тёти», подбежал за подарком, утаскивая миниатюрный кэб на кровать.

– О, я всё-таки угадала с подарком! – Лизи довольно наблюдала за тем, как мой брат переезжает подушки одну за одной, выстраивая их в своеобразную горную дорогу. – Рада, очень рада. Думала, что твой брат придёт только завтра, но так даже лучше, смогла отдать подарок лично.

– Лизи, не стоило его баловать.

– Что ты! Мне самой приятно, а наш плотник, мистер Лок, пришёл в полнейший восторг, когда понял, что есть возможность сделать что-то другое, кроме очередной беседки для гостей или прохудившегося ведра.

– Хм, ну если так…

Отказываться от подарка не хотелось, но неожиданная доброта людей, которых я знала меньше двух суток, смущала.

– Да-да, – Лизи нравоучительно подняла палец вверх, словно говоря прописную истину: – Детей нужно баловать. Пока они не выросли и не занялись менее приятными вещами, чем поездка на машинке по простыням и перинам.

Я оглянулась на Денеба, совершающего очередной крутой вираж мимо кружевной наволочки.

– Наверное, ты права, – не сдержав смешка, согласилась я.

– Конечно, хотя, признаться честно, я надеялась не только отдать игрушку, но и застать здесь тебя. – Лизи наконец зашла в комнату, показывая мне на оставленный в коридоре столик на колёсиках. – Вот, – она указала на серебряный поднос, на котором стояли две фарфоровые чайные пары и миниатюрный чайничек, – гости господина Серпенте уже дожидаются его на верхней веранде, туда не проехать со столиком, придётся нести поднос в руках, а меня как назло отправили на разгрузку кэба. Поможешь? Я просто не успеваю оказаться в двух местах одновременно. – Лизи умоляюще сложила руки, выглядя больше комично, чем серьезно. – Пожалуйста.

– Да, конечно, – я подхватила поднос, чувствуя, как его рельефная гравировка приятно холодит пальцы, – я после присоединюсь к вам во дворе, уже собиралась, но пришлось довести Денеба до комнаты, его… – вспомнив разгневанное лицо Арвена, я почувствовала укол совести. – Его привели чуть раньше, чем я планировала.

Лизи быстро поблагодарила меня и упорхнула по коридору в сторону внутреннего дворика.

Заглянув в комнату и удостоверившись, что брат занят новой игрушкой, я спокойно развернулась, чтобы покинуть крыло, однако не успела даже захлопнуть дверь.

– Медди, – окликнул Денеб.

– Да? – перехватив поднос удобнее, я не смотрела на брата, но чувствовала его взгляд спиной.

– Передай Миру, что мама с папой на него не злятся. – Руки затряслись. По пальцам, выбивая нервную дрожь, прошло запоздалое осознание его слов, но Денеб, словно желая добить меня окончательно, продолжил: – Папа говорит, что Мир не виноват. Он был ребёнком, а дети не участвуют в войнах взрослых.

Пальцы разжались. Поднос с громким звоном разбившегося фарфора упал к моим ногам, заливая мягкие туфельки и ковер в коридоре горячим чаем.

«Это уже слишком», – я прикрыла глаза, понимая, что если мой брат и не является сумасшедшим, то скоро с собственным разумом распрощаюсь я.

***

– Прошу прощения, господин, – в который раз извинилась я, старательно не поднимая глаз от сложенных на переднике ладоней, – подобного больше не повторится.

Серпенте на сей раз изменил своей привычке принимать в каминной, чему я, признаться, была рада, ведь летняя жара и без того докучала своей настойчивостью. Возможно, этой встречи и разговора, а скорее выволочки служанки, успевшей разбить дорогостоящий фарфор, могло и не состояться вовсе, однако хозяин особняка наткнулся на меня, несущую поднос с осколками на кухню, недалеко от входа в тот самый гостевой домик, где его дожидались гости. Обогнуть маленькое, изящное на вид строение я не успела, а потому поплатилась, остановленная сначала непонимающим, а после и более вдумчивым взглядом. Марко, с легкой усмешкой, оценил масштаб бедствия, не забыв проследить до самого подола моего платья, залитого чаем, и туфелек, повелительным жестом руки призывая остановиться подле него.

Серпенте молчал, изучая меня взглядом, от которого по спине пробегали мурашки. Я чувствовала себя пойманной бабочкой, приколотой к доске и выставленной на всеобщее обозрение. Тишина затягивалась, становясь невыносимой. Казалось, даже стрекотание цикад, облюбовавших кусты ракитника, стихло, прислушиваясь к нашей немой сцене. Наконец, он начал медленно приближаться, пока не остановился прямо передо мной.

– Подобное больше не повторится, говоришь? – вкрадчиво произнес он, наклоняясь ближе. От него пахло дорогим табаком и чем-то цитрусовым. – А что ты сделаешь, чтобы доказать свои слова?

Я проглотила комок, застрявший в горле. Его взгляд прожигал насквозь. Я знала, что Серпенте ждет не просто извинений. Подозревала… Но могла лишь мягко напомнить о своей роли в его доме:

– Я сделаю всё, что потребуется, господин, – бойко произнесла я, но опустила голову ещё ниже. – Я буду работать усерднее, буду внимательнее. Я… я заслужу ваше прощение, как примерная служанка.

Уголок его губ дрогнул в едва заметной улыбке. Серпенте выпрямился и отошел в сторону, глядя на ухоженный сад, а я замерла, ожидая приговора. Сердце колотилось в груди, словно птица в клетке. Каждое мгновение казалось вечностью.

– Забавно, – наконец протянул он. – Всего два дня в услужении, а успела испортить имущество на весь тот оклад, что я выдал тебе, или тот, что получает любой другой служащий за несколько месяцев вперёд.

– Я отработаю.

– И как же? – Развернувшись, Марко скривился, и я заметила, как его светлая бровь ехидно изогнулась. – Насколько усердно нужно драить полы и котлы, чтобы оплатить часть сервиза, привезённого из Вечного леса? Не уверен, что подобное вообще возможно.

Осознание оплошности, оказавшейся чрезмерной, едва не заставило скрипнуть зубами. Дом Вечного Леса считался самым закрытым, хранящим свои тайны и редко желавшим ими с кем-то делиться, будь то даже простой чайный сервиз, изготовленный на их мануфактурах. Не говоря уже о том, что Серпенте, вероятно, заплатил баснословную сумму тому контрабандисту, что смог миновать Грозовой океан и каким-то образом раздобыть подобную роскошь. Любую служанку выпороли бы розгами либо уволили без выходного пособия, но с наличием отрицательных рекомендаций. Люди, связанные с теневой жизнью, скорее всего, поступили бы более тихо и радикально – избавившись от нерадивого работника одной пулей. Однако Серпенте явно продолжал непрозрачно намекать на возможность «исправить ситуацию» совершенно другим способом. И я не была уверена, что он понравится мне больше, нежели дуло у виска.

Чтобы не молчать и дальше, испытывая терпение Серпенте, я постаралась предложить хоть что-то:

– Вы могли бы понизить мой оклад либо не выделять ту сумму, что пообещали сверх него. А я возьму на себя большую часть работы по дому. Это всё, что в моих силах, господин, – с нажимом, но все же стараясь не дерзить, закончила я.

– Вряд ли это покроет всю сумму, – Марко двумя пальцами потёр переносицу, будто бы устав от разговора. – Ладно, для начала отнеси на конюшню вот это, – в мои протянутые ладони опустился кожаный короткий хлыст, каким обычно понукают строптивых жеребцов, и запылённые верховые перчатки без пальцев. – После можешь вернуться к своим прежним обязанностям. Это, – он брезгливо указал на поднос с осколками, – оставь прямо здесь. Кто-нибудь из слуг заберёт и выкинет.

– Слушаюсь, господин.

Мне и самой не верилось, что Марко решил оставить меня без наказания, однако и задерживаться больше положенного рядом с его «блистательным задом» я не собиралась.

Серпенте коротко кивнул и развернулся, удаляясь по тропинке в сторону главного входа. Подхватив одной рукой юбки, второй я крепче сжала хозяйские вещи, когда мне в спину донёсся его голос:

– Медди, после следующей провинности я вспомню, что плачу тебе больше всех и что… моя доброта не безгранична. Так что постарайся не злить меня больше.

Не отвечая, я поспешила прочь, старательно перечисляя все известные мне ругательства: – «Подумать только… В Предгорном Углу я отличалась большей благовоспитанностью, ну спасибо тебе, Мир… Миран», – в том, что не только светловолосый мятежник, вернее, принц Империи, был повинен в моём окончательно испортившемся характере и манерах, признаваться даже самой себе отчего-то не хотелось.

Вход на конюшню оказался не заперт. Пройдя внутрь, я пошла вдоль одинаковых, вычищенных денников, запоздало осознавая, что не знаю, куда именно должна отнести хлыст и перчатки. Я решила спросить об этом у конюха или же его помощников, однако конюшня казалась безлюдной. Лишь несколько жеребцов и лошадок громко хрустели свежим сеном и россыпью яблок в своих стойлах.

Добравшись до самого конца, так и не заметив хоть какого-то шкафа либо кладовой, я остановилась около единственной двери, что оставалась мной не изученной. Голоса, приглушенные из-за пусть не новой, но плотной деревянной преграды, доносились нечётко, проглатывая обрывки фраз, но что-то в них заставило меня остановиться и прислушаться, прямо так, с занесённой для стука рукой.

– …они платят золотом и ассигнациями… Голову или живой… – говорил обладатель низкого баса.

– Мраково пекло! – громко выругался второй мужчина с более мягким тенором. – Либо они … спятили окончательно, либо … – часть слов терялась в общем шуме, но главное, отчего душа подпрыгнула, а после упала куда-то в пятки, прозвучало отчётливо: – Всем на островах известно, что в живых осталась лишь одна Горгона! И господина Марко мы скорее посадим на трон, чем принесём проклятым имперцам его голову.

– Тихо… – вновь пробасил первый, – такие суммы… Кто-то может не сдержаться, и тогда…

Холодок пробежал по спине, заставляя невольно втянуть голову в плечи: – «Горгона? Живая? И за ее голову назначена награда?» – почему-то мне казалось, что ищут отнюдь не Марко… Скорее всего, Безил и его люди, как минимум Вирай Моро, знали о существовании племянника бывшего Императора и, видимо, не считали того достаточной угрозой, раз светловолосый кузен до сих пор не распрощался с жизнью, а вот после нашего побега из дворца и прихваченного Охранителя Империи благоразумнее было бы убрать меня, не дожидаясь, пока я вновь вернусь на материк. Тем более что они не могут быть уверены в моих планах на дальнейшее, даже если… – ком подкатил к горлу, усиливая поднимающуюся панику, – даже если смогли поймать и опросить Мира, Рика и Илькера в ту самую ночь.

Любопытство и, признаться, страх боролись между собой. С одной стороны, хотелось немедленно покинуть конюшню, забыть услышанное и никогда больше не возвращаться к этой теме. С другой – внутри зародилось какое-то странное влечение к информации, которая могла бы мне каким-то образом помочь в будущем.

Тихонько, стараясь не скрипнуть половицей, я отступила на шаг, затем ещё на один. На третьем ноги словно приросли к полу, не желая двигаться. В голове проносились обрывки услышанного, складываясь в жуткую картину. Имперцы, Горгона, золото… Слишком много желающих набить свои карманы и кошельки может появиться не только на Оазисе, но и на остальных островах, и это не считая Империи, которая и так гудит слухами о выжившей принцессе с самой весны.

Решение пришло неожиданно, словно удар молнии. Я должна узнать. Должна выяснить, что происходит, чтобы потом не оказаться слепым котёнком перед бочкой с водой. Информация могла не только погубить меня, но и стать спасением.

Вернувшись, тихонько повернув ручку, я приоткрыла дверь, стараясь не издать ни звука. В узкую щель увидела двоих мужчин, склонившихся над перевёрнутым вверх дном ящиком, на котором лежали огрызки яблок и практически пустая бутылка с какой-то мутно-белой жидкостью. Один из них – крупный, с хмурым взглядом, именно он говорил басом, второй – более худощавый, с нервными движениями рук и длинной шеи.

– А что если мы…

– Даже не думай! – прервал худощавый своего товарища. – Повесят и имени не спросят.

– Нет, но сколько ж это деньжищ! Ты бы выплатил долг, а я отстроил дом.

Я вздрогнула. Ситуация приобретала опасный поворот. Мужчины, по крайней мере один из них, начинал всерьёз задумываться о сдаче своего господина.

Я успела сделать лишь шаг. Будто почувствовав, что за ними наблюдают, оба резко повернулись к образовавшейся в дверном проёме щели. Замутненные взгляды явно нетрезвых конюхов с интересом уставились на меня, медленно покрываясь злым осознанием, что их подслушали.

Охнув, я отпрянула от двери, выставляя впереди себя злосчастные перчатки с кнутом:

– Господин просил занести на конюшню.

Тот, что был крупнее, шагнул вперёд, грубо вырывая вещи из моих рук.

– Что шляешься тут! – рявкнул он. – Оставила б хозяйские вещи, да шла прочь.

Второй подхватил:

– Вот-вот, нечего тут разнюхивать.

– Я уже ухожу, – попятилась я, – всего хорошего вам, господа.

На крупном лице басовитого буквально читался сложный для амбала мыслительный процесс, а после, когда оно побагровело, видимо, после какого-то неутешительного для меня вывода, он кинул своему собутыльнику:

– Нельзя её отпускать. Донесёт.

– Я не понимаю, о чём вы.

Моя попытка выкрутиться не увенчалась успехом. Напарник басовитого нехорошо прищурился.

– Если Серпенте узнает… нам несдобровать.

– Что? – Я лихорадочно обернулась, прикидывая, за сколько успею пробежать через всю конюшню и выбежать во двор, и стоит ли это делать прямо сейчас, либо ещё есть возможность договориться. – Я не понимаю, о чём вы, я просто отдала вам вещи господина, а вы их просто забрали, – предлагая такой вариант развития событий, наблюдая, как сальные пьяные взгляды прилипли к моему наглухо закрытому вороту и плотному лифу, я сама начала сомневаться в разумности выбора переговоров. – Я ничего не слышала, – пискнув, выдавила я, подхватывая юбки и всё-таки пустившись бежать.

– Лови её!

– Паршивка!

Конюхи рванули с места, не собираясь упускать ту, кто, по их мнению, могла принести проблемы перед хозяином.

Сердце бешено колотилось, отбивая чечётку в ушах. Юбки путались под ногами, но, не останавливаясь, я лишь сильнее затягивала их узлом в руке. Конюшня казалась бесконечной, запахи сена, навоза и лошадиного пота въелись в лёгкие, отравляя и без того спёртый воздух. Я чувствовала, как двое неудавшихся сплетников настигают меня, их тяжёлое дыхание и топот ног отдавались эхом от деревянных стен.

Выскочив во двор, я огляделась в поисках спасения. Ворота! Но до них нужно успеть добежать, а эти двое, судя по шуму и ругани, не собирались сдаваться. Метнувшись в противоположную сторону, я понадеялась запутать их, петляя между телегами и бочками, краем глаза заметив стоящую у стены лестницу, ведущую на сеновал. Без раздумий рванула к ней, цепляясь за перекладины дрожащими руками, цепляя мелкие занозы на пальцы.

Забравшись наверх, замерла, прислушалась. Внизу раздавались голоса пьяных конюхов, обещающих мне все кары небесные разом. Они искали, проклиная и обещая расправу. Я знала, что долго мне не продержаться. Нужно найти выход. Оглядевшись, увидела небольшое окошко, выходящее на задний двор, и, не раздумывая, бросилась к нему, надеясь, что смогу спрыгнуть без происшествий.

Подбежав к окну, выглянула вниз. Высота приличная, но другого выбора не было. Собравшись с духом, я перекинула ногу через подоконник и прыгнула.

Полёт оказался менее продолжительным, нежели со стены Ратанга, но и менее приятным, так как вместо поймавшего меня тогда северянина, я встретилась со стогом сена, который, хоть и избавил от травм, но оказался далёким от мягкости. Рыхлое сено замедляло движения, пока я, отплёвываясь и смахивая его из волос и с лица, пыталась выбраться наружу. Сдавленный полустон сорвался с губ, стоило неловко ступить на землю. Лодыжка отозвалась острой болью, недвусмысленно показывая, насколько опрометчивым может стать решение подслушать чужой разговор, особенно если в нём слышатся слова: «Империя» и «деньги».

С усилием, через боль, обретя равновесие, я поправила чепец, смахивая последние пряди, и подняла глаза: прямо напротив места моего позорного приземления стояли оба конюха, скрестив руки на груди и довольно скалясь в подобиях улыбок.

– Недолго бегала, мышка, – гоготнул худощавый.

– Небось, докладывать о нас бежала, – подхватил, пьяно икнув, басовитый, – жаловаться удумала.

Подвёрнутая лодыжка помешала пуститься наутёк. Позади располагалась стена сеновала, впереди – пьяные конюхи. Ситуация не из лучших, конечно, не как в лабораториях Академии Теней или в подземелье замка, но тоже не сулящая ничего хорошего.

– Хочу повторить: я ничего не слышала, – сказала, подняв руки, стараясь то ли оградиться, то ли доказать свою непричастность. – И вряд ли господину Серпенте понравится, если я начну кричать, и к нам сбегутся все слуги.

Басовитый недобро ухмыльнулся, шагнув ближе и начав расстегивать ремень, удерживающий простые рабочие штаны:

– А мы тихо. Будешь знать, как совать свой красивый носик в дела взрослых дядь.

Оба конюха угрожающе и недвусмысленно двинулись в мою сторону. Что творилось в охмелевших мозгах двоих идиотов, решивших, что насилие прямо на заднем дворе особняка пройдет незамеченным, мне оставалось лишь гадать, однако помощь пришла быстрее, чем я успела закричать.

– Что здесь происходит? – тихий, буквально пропитанный властью вопрос Серпенте заставил конюхов замереть и низко поклониться.

– Господин Марко, – залепетали оба, – мы ловили воровку.

– Что?! – Не сдержав праведного возмущения, я даже открыла рот.

Серпенте с интересом приподнял бровь, махнув ладонью, чтобы амбалы продолжали.

– Да-да, господин, – с готовностью закивал басовитый, – негодяйка принесла на конюшню ваш хлыст и перчатки, думала, что никто её не видит, и собиралась прихватить ваши выходные перчатки с алмазными запонками.

– Всё так, господин, мы с Поргом хотели поймать её и привезти к Вам.

– Они лгут! – не выдержала я, буквально захлёбываясь от услышанной лжи в мой адрес.

Серпенте поморщился, так, словно у него начался внезапный приступ мигрени, той самой, проклятые мешочки от которой меня и привели на его порог.

– Где же то, что она пыталась украсть? – Марко осмотрел мои пустые руки, а затем расстёгнутый ремень одного из конюхов.

– Скинула в конюшне, господин, – не моргнув и глазом ответил худощавый.

– Окус прав, – поддакнул названный Поргом, – воровка сразу избавилась от них, надеялась, что Вы нам не поверите. Смазливая деваха, видать, понадеялась на Вашу милость.

Хотелось кричать о невиновности, о том, что оба конюха нагло лгали, боясь огласки о причастности к слухам за вознаграждение за смерть хозяина, однако оправдываться столь рьяно тоже могло статься ошибкой – как говорится: «громче всех кричит тот, кто виновен».

Я молча уставилась на свой передник, стараясь сжимать его ткань не слишком явно, чтобы не выдавать нервозности и клокочущего вулкана чувств.

Серпенте молчал. Заткнулись и оба олуха, видимо, припомнив, что наравне с заплетающимися языками могут похвастаться и чудовищным перегаром, что явно не будет плюсом к хозяйскому расположению. Наконец, выдержав поистине театральную паузу, оглядев и меня и амбалов несколько раз настолько тщательно, словно пытаясь прочесть правду по нашим застывшим фигурам, Марко сухо кинул:

– Свободны. Медди, за мной.

Порг издал издевательский смешок, но Окус тут же пнул напарника, призывая пошевелиться и убраться с глаз Серпенте, пока тот не передумал в их отношении и не припомнил о непозволительности пьянки в рабочее время.

Серпенте, не дожидаясь моего ответа, направился к главному входу, и мне ничего не оставалось, как поспешить следом, стараясь не шипеть от боли в лодыжке и мысленно обрушивая кару на все поколения нерадивых конюхов, а также проклиная собственное любопытство.

Удивительно, но сегодня хозяин особняка также не стал давать аудиенцию в каминной, а направился вверх по широкой лестнице, остановившись лишь на втором этаже около светлой двери в личный кабинет, насколько я могла судить по видневшемся в проходе массивном столе, заваленном какими-то папками, учетными книгами и перьевыми ручками. Галантно, словно издеваясь над уязвимым положением служанки, Серпенте пропустил меня первой, а после, щёлкнув дверным замком, развернулся, уперевшись спиной на запертую дверь.

Нехорошее предчувствие подтолкнуло горьковатый ком к горлу. Подавив первый порыв оказаться как можно дальше от работодателя, я замерла, лишь губы помимо моей воли сжались в тонкую линию. – «Не будь дурой, – пыталась уговорить саму себя, – повторного прыжка из окна ты не переживёшь».

– И как это понимать, Медди? – Серпенте не злился, его голос был сух, но гнева или же яркого недоверия к себе я не уловила, скорее нечто другое, похожее на… досаду? – Чем ты думала?

– Я ничего не крала…

– Конечно же нет! – прервал меня Марко. – Только полный идиот поверит в то, что девушка, жалование которой составляет годовой оклад других служащих, позарится на безделушку и захочет потерять место!

– Но…

– Я о том, почему ты не кричала?! – вновь, не дожидаясь, пока я связно окончу мысль, заговорил Серпенте. Удивительно, как ему удавалось сочетать спокойствие тона и бушующий огонь во взгляде, вдруг ставшем тёмным и колким. – Они могли сделать с тобой всё что угодно, Медди! Так какого же Рюдзина ты просто стояла и смотрела?! – Губы Марко изогнулись в капризном укоре, словно он только что чуть было не лишился игрушки по вине других.

– Собиралась. Просто не успела.

Негодование дальнего родственника оставалось для меня непонятным. Конечно, вряд ли какому-то нанимателю придётся по душе совершённое на его территории насилие (а в нашем случае даже и не успевшее свершиться), однако, на мой взгляд, Марко реагировал излишне эмоционально. Даже на моё честное оправдание он неоправданно вспылил, растеряв часть спокойного тона:

– Не успела?! Чем таким ты была занята, раз не успела просто раскрыть рот? Просто. Открыть. Рот. – По отдельности повторил он. – Это не сложно!

– Послушайте, – выдохнув, понимая, что выволочка заходит в тупик, я упрямо подняла подбородок, пытаясь выдержать тяжёлый взгляд Марко, – господин Серпенте, я действительно собиралась избежать столь тесного общения с работниками вашей конюшни, поэтому благодарю вас за своевременную помощь и прошу позволения вернуться к работе.

Положенный в данном случае книксен вышел корявым. Лодыжку вновь прострелило болью, что не скрылось от внимательного взгляда напротив. Проследив за моим неловким па и искривившимися в попытке скрыть сдавленный болезненный стон губами, Марко опустился на одно колено, чем окончательно выбил почву из-под моих ног. Приподняв подол платья, совершенно не реагируя на мой возмущённый вскрик и попытку отстраниться, Серпенте осторожно, но в то же время крепко сжал ногу чуть выше уже успевшей распухнуть лодыжки, изучая её и ничуть не стесняясь подобной близости. А я буквально чувствовала, как загораются от стыда мои щёки.

– Хм… и ты молчала? – протянул он, всё ещё находясь в столь компрометирующем положении. – Это сделали те два олуха?

– Нет, – чувствуя, как по распухшей коже скользят прохладные пальцы Марко, я испытывала смесь облегчения и жгучего стыда, – просто неудачно приземлилась, когда пыталась от них сбежать.

Марко кивнул, принимая моё объяснение, но не спешил прерывать прикосновение.

– О работе на сегодня можешь забыть. Я приглашу доктора, он осмотрит твою ногу.

– Это лишнее.

– Не спорь. Если травма серьёзная – в моих же интересах позаботиться о своей служанке, ведь платить жалование за то, что ты не сможешь выполнять обязанности, я не намерен.

– И всё же не стоит…

Пальцы Серпенте сжались ощутимее, вырывая из меня болезненный всхлип. Напускная забота, либо же истинная, но не терпящая никаких возражений, схлынула, показывая истинное лицо хозяина – властное, капризное и надменное.

– Я не собираюсь это выслушивать, – отчеканил Марко, наконец освобождая от своей хватки и вставая с колен. Он кивнул в сторону небольшого кожаного диванчика, предназначенного для гостей, не предлагая, а скорее приказывая сесть. – И да, скорее всего, придётся обозначить твой статус перед остальными слугами, иначе я боюсь повторения сегодняшнего.

– О каком именно статусе речь? – доковыляв до дивана, я опустилась на его край, с сомнением поглядывая на того, чьи мотивы и планы запутались для меня ещё больше.

– Статус фаворитки, конечно же, – не поведя и бровью, пояснил он. – Разумеется, формальный, однако только так я могу быть уверен, что ты будешь в безопасности.

Чувствуя, как начинают потеть подрагивающие ладони, я постаралась сглотнуть не слишком громко, пряча руки за спиной и следя за Марко, словно он вдруг стал хищником, готовым кинуться и растерзать. То, чего я и опасалась в первый день пребывания в этом особняке, начинало сбываться прямо на глазах.

Ощущая слабость в ногах и то, как начинает холодеть в районе желудка, я с трудом нашла в себе силы подняться с дивана.

– Это лишнее, господин Серпенте. Думаю, срок моего пребывания в вашем особняке подошёл к концу.

Марко вновь указал на диван, поморщившись, как от зубной боли:

– Сядь. Пора прекращать этот цирк. Давно говорил Фаю, что это нелепость.

Я открыла рот, собираясь выпалить всё, что я думаю по этому вопиющему поводу, но меня прервал громкий стук в дверь и повелительно поднятая вверх рука Серпенте. Пройдя к двери, он щёлкнул замком, впуская гостя – мужчину на вид лет шестидесяти, чьи прямая, по-военному осанка и острый ум, сохранившийся в помутневших от времени глазах, выдавали человека серьёзного и сведущего во многом.

– Познакомься, Медди, это – господин Кростус Фай, и он знает о тебе даже больше, чем ты сама.

***

Минуты тянулись. Казалось, даже настенные часы, до этого бойко тикающие быстротечными секундами, замедлились, зависнув в том напряжении, что разлилось в кабинете с момента появления господина Кростуса.

Пожилой господин предпочёл первым делом согласиться на вежливое предложение Марко откушать чая с лёгкими закусками, которое тут же было исполнено подоспевшей Лизи, а после, сев неподалеку, принялся внимательно, с непонятным для меня одобрением рассматривать черты моего лица, не забывая отпивать из дымящейся чашки. Это напрягало. Однако, как ни хотелось вскочить и убежать или же немедленно потребовать разъяснений, я молчала, перебирая в голове одно за другим самые ужасные предположения о ближайшем возможном будущем.

Первым потеряв терпение, устав рассматривать Фая Кростуса и очередное, исчезнувшее под седыми усами канапе, не выдержал Марко:

– Сомнений быть не может? Это она?

Кростус неспеша прожевал, а после, с видимым сожалением, отодвинул от себя недопитый чай и оставленные на тарелочке закуски. Его взгляд стал сосредоточеннее, а вместо одобрения я увидела решительность.

– Осталась небольшая формальность, думаю, мы сейчас это решим. – Потянувшись ко мне, господин Фай ласково, будто разговаривая со своей младшей родственницей либо воспитанницей, попросил: – Медди, позволь посмотреть на твою руку?

Змейка заколола кожу. Отдёрнув руку от пожилого господина, я инстинктивно прижала её к груди, не желая так быстро расставаться со своим главным секретом.

– Я не понимаю, что тут происходит, – мои слова прозвучали жалко, но я не понимала, как теперь избежать смерти. – Господин Серпенте, позвольте покинуть ваш дом! – Скатываться до истерики не хотелось, но мысль об оставленном в комнате брате, а значит, и нависшей над ним опасности, не добавляла разумности.

– Послушайте, дитя…

– Дай сюда! – грубо прервав господина Кростуса, Марко дёрнул меня вперёд, сжав запястье и задрав рукав до локтя.

Я вскрикнула, а кожу обдало жгучей болью потревоженной подобным отношением своенравной метки. Узор засветился, полностью выдавая меня перед застывшими мужчинами.

– Бездна, – вырвалось сквозь сжатые зубы Серпенте. Кузен крепко держал мою руку, не давая вырваться, пока его глаза буквально прожигали змейку. – Это действительно она.

Господин Фай подошёл ближе, осторожно убирая руку Серпенте от моей.

– Не стоит пугать девочку.

Марко хмыкнул, но оставил мысли на этот счёт при себе.

Оправив рукав резким, почти судорожным движением, я буквально вжалась в спинку дивана, взглядом прикидывая, как, минуя двоих мужчин, добраться до двери. День начинал напоминать круговорот одинаковых событий, и, судя по всему, тогда на конюшне было ещё и не столь плохо…

– Даже не думай, – произнёс Серпенте, проследив за моим взглядом.

Кростус покачал головой, не одобряя выбранный Серпенте тон:

– Возможно, стоит объяснить Медди всё с самого начала, тогда она сама не пожелает покидать нашу компанию?

– Прошу, – издевательски дозволяя, махнул Марко, – начинайте, господин Фай. У меня запланирован приём на вечер, хотелось бы успеть проверить слуг и украшение зала, а не возиться с одной из них слишком долго.

– Едва ли Медди может считаться одной из твоих слуг, Марко.

– Почему нет? До этого она неплохо справлялась со своей ролью.

– Хотя бы по праву крови. – Фай покачал головой, и я сжалась сильнее, а сердце ухнуло к ногам при последующих его словах: – Она старшая в роду, тебе ли не знать, мальчик мой.

Серпенте зашипел, оправдывая свою фамилию, – «Змей, не иначе…» – однако после непродолжительных раздумий кивнул, устраиваясь в кресле за столом, приготовившись ожидать столько, сколько потребуется.

– И так… – начал господин Фай.

– Послушайте, всё это какая-то ошибка, – последняя отчаянная попытка перевести всё в недоразумение была встречена ласковой улыбкой Кростуса и язвительной усмешкой Марко. Я замолчала, смотря, как сухая, покрытая пигментными пятнами ладонь пожилого мужчины ложится сверху на мою в немом жесте поддержки.

– Медди… – Кростус улыбнулся, – ведь так тебя теперь зовут?

Я кивнула, но, осознав собственную ошибку, тут же заупрямилась:

– Я уже говорила, что не понимаю, что тут происходит. Меня так назвали родители, и мне совершенно точно пора уходить.

Господин Фай не спешил возражать, его голос казался пропитанным добротой и пониманием, и это настораживало ещё больше:

– Всё верно, так тебя назвали родители. Приёмные.

– Вы ошибаетесь.

– Пилай и Глоя, если мне не изменяет память.

Внутри всё сжалось: «Это конец… они всё знают…» – я вскинула голову на Марко, с любопытством продолжавшего наблюдать за нашим безумным разговором, но, ожидаемо, не встретила поддержки, лишь отстранённый интерес.

– Господин, Вы-то хоть скажите, что это бред? – буквально взмолилась я. Продолжать играть непонимание было, пожалуй, даже глупо, но другого выхода я не видела. Мысли путались, укутываясь страхом из-за разоблачения: «Арвен был прав, я идиотка! Стоило бежать без оглядки от этого места…»

Марко скучающе повел ладонью:

– Медди, я самый влиятельный человек на Оазисе и один из самых влиятельных на всём Жемчужном архипелаге, а также мои шпионы есть и на материке. Неужели ты думала, что я не наведу справки о понравившейся девушке перед тем, как пригласить её в свой дом?

«Идиотка, – билось в голове, – какая же я идиотка!»

– Не запугивай девочку, – упрекнул господин Фай, но, обращаясь ко мне, вновь улыбнулся: – Всё так, Медди, вернее сказать Медея, Марко сразу знал, кто появился на пороге его дома, проверка – лишь небольшая формальность. Столкнись я с тобой раньше и не смог бы ошибиться – ты копия покойной императрицы Оливии, да и люди с материка доложили Марко о твоей пробудившейся силе и о метке, вскользь замеченной в игорном доме «Перо Феникса». Признаться, госпожа Элейла…

– Вот змеюка! – вырвалось у меня. Предательство отвергнутой Миром девушки не стало неожиданностью, но его масштабы ужасали. Признаться, я ожидала наёмных убийц или же отравленного чая, но не продажи информации обо мне тому человеку, кто должен быть заинтересован в моей смерти не меньше, а может, и больше самого Императора.

Марко громко рассмеялся, а после даже скупо аплодировал.

– Согласен, эта мадам мне тоже никогда не нравилась, однако до гордого звания змеи ей далеко, так… надоедливая моль, возомнившая себя плетущим сети интриг пауком. Не больше.

– Вернёмся к теме разговора и да, Марко, отзываться так о мисс, каким бы прескверным ни являлся её характер – в высшей степени неучтиво.

Марко скривился.

– Избавь от нравоучений хоть сегодня. Кажется, Медди ждёт твоих разъяснений больше, чем я очередного урока никому не нужного в этой дыре этикета.

– Я могу просто уйти, – напомнила под двумя неодобрительными взглядами и тут же прикусила язык.

Господин Кростус прокашлялся, а после начал на удивление тягучее повествование, уносящее в события давно минувшего прошлого:

– Немногие из знающих правду о той ночи остались в живых, однако я до сих пор помню всё настолько чётко, словно это было вчера…

Андроклес был, пожалуй, лучшим правителем, который заслуживал Солтэйра со времён первой великой Горгоны, но у него был один недостаток – доброта.

Император Дома Горгон собирался сделать неслыханное – впервые после нескольких тысячелетий раскола возобновить единый мир, и почти достиг этого, подписав договор со всеми табунами Земли Кобылицы, а также королевством Шакар, намереваясь породниться с новорожденным сыном их короля, ведь Императрица Оливия ожидала дочь… Даже Остров Забытых ликовал от грядущих изменений – Андроклес готовил указ о помиловании большинства заключённых, которых посчитал несправедливо осужденными и оболганными. Вероятно, это был первый и последний шанс для неприступных стен тюрьмы Картас пасть без боя и единого выстрела. Однако не все из Великих Домов мечтали о процветании Солтэйра, некоторые думали лишь о собственной выгоде…

Безил – глава Дома Солнца являлся ближайшим советником, соратником и другом Андроклеса, до поры до времени. Жажда наживы и власти застлала его глаза, а нашёптывания Вирайя Моро, уже тогда бывшего под его покровительством, окончательно низвергли в бездну предательства. Безил и Вирай не желали мира, ведь пленные среди кочевников, шакарцев и осуждённые якобы на смертную казнь в Картасе попадали в их лаборатории, позволяя синтезировать само зло, разлагающее не только тело, но и душу тех, кто на него подсаживался. Да и на продаже оружия при военных действиях с Шакаром мафиози и глава Дома Солнца наживались с каждым днём всё больше. Золото и фунты текли в их карманы полноводными реками, унося за собой множество жизней, на которые было наплевать… Тогда-то Безил и решился на заговор против Короны. Получив поддержку у глав большинства оставшихся Домов и финансы Моро с несколькими сотнями его головорезов, Безил прошёлся огнём по залам Императорского дворца. После он сказал, что тот огонь был очищающим, а Андроклес сумасшедшим, но даже не в этом кроется вся тайна того дня… Оливия – бывшая Императрица, которой пришлось бежать в ночь восстания, на последнем месяце беременности, проделала путь по тайным туннелям и выбралась с горсткой верных её Дому людей, уже успев излить воды.

– Безил знал о беременности Императрицы? – воспользовавшись паузой в повествовании господина Кростуса, я задала вопрос, непроизвольно подавшись вперёд всем телом. Рассказ о собственном прошлом, которого я не помнила и даже не могла предположить, вывел из состояния страха перед смертью. Отчего-то стало казаться, что перед тем, как пристрелить соперницу на трон, никто бы не стал утруждать себя подобными разговорами.

Господин Фай утвердительно кивнул.

– Знали лишь приближённые, но Безил входил в этот круг. Если бы не это знание, то твоя жизнь была бы проще, дитя…

– Она и была такой, до смерти родителей, – я осеклась, наткнувшись на взгляд потускневших от времени и бремени памяти взгляд. – То есть пока были живы Пилай и Глоя, вырастившие меня. – Хоть язык и произносил эти слова, но сердце упрямо отказывалось называть тех, кого я считала родными, как-либо иначе.

– Да-да, помню, Пилай был в моём услужении. Лучшего охранника я так и не сыскал после, но не жалею, что отпустил, лишь он мог позаботиться о тебе должным образом. Пилай всегда мечтал о детях и большой дружной семье. – Взгляд господина Фая вновь стал задумчивым, пожилой мужчина словно готовился нырнуть в омут своих воспоминаний. – Когда на моём пороге появилась Оливия, вся в слезах и крови, а на фоне её фигуры я видел объятый на холме пламенем дворец, мне ничего не оставалось, как укрыть в своём доме и принять роды. Сторонники Безила и Моро могли ворваться в дом в любую секунду, ведь ничто их не сдерживало более, даже Андроклес, которого они убили в туннелях дворца, когда он пытался выкроить время, для побега жены… Ты, Медди, родилась здоровеньким младенцем с милыми пшеничными завитками.

Я стянула так опостылевший чепец, не видя больше причины прятать цвет волос.

– Но сколько себя помню, до недавнего времени, я была брюнеткой.

– И в этом кроется последний подарок твоей матери.

– Подарок?

Я была готова слушать любое упоминание о своей прошлой жизни.

– Да. Истекая кровью, Оливия понимала, что не сможет даже прижать тебя к груди, поэтому твоя мать сделала то последнее, на что ещё была способна – нарекла Медеей, наследницей Дома Горгон и отдала свою магию, всю, до последней капли, благодаря чему твои волосы изменили цвет, скрывая от злых глаз. Но вот сама Оливия таким расточительством энергии лишь ускорила свою кончину, но… она бы и так не дожила даже до восхода солнца, так что не вини себя, Медди.

«Медея? Медея… вот как меня зовут…» – господин Фай уже упоминал это имя ранее, но разум отказывался связывать всё воедино.

– Мне сложно поверить, что всё то, о чём Вы говорите, господин Фай, имеет ко мне отношение…

После той ночи в туннелях дворца, когда магия Горгон вырвалась из-под контроля, отрицать собственную причастность к этому Дому стало практически невозможно, однако слова Кростуса – не просто предположения, а факты очевидца – кружили голову своей нереальностью. Или, наоборот, излишней, пугающей и жуткой правдой происходившего когда-то в ночь моего рождения.

Господин Фай видел обуревающие меня чувства столь явно, словно я описывала их на страницах дневника, а после давала прочесть. Моя собственная печаль отражалась в его глазах, разве что растерянности, что сейчас плескалась внутри меня, у Кростуса не наблюдалось.