Читать онлайн Заказное из Лондона. Часть вторая бесплатно

ДИСКЛЕЙМЕР

Данное произведение носит исключительно развлекательный характер. Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реальными личностями, когда-либо жившими, живущими или умершими, случайно. Автор не имеет умысла оскорбить чьи-либо чувства или подорвать репутацию.

Любые упомянутые в истории общественные организации, учреждения или исторические фигуры служат фоном для персонажей и их действий, которые полностью вымышлены.

Сомнительные убеждения и мысли персонажей не совпадают с мыслями и убеждениями автора. Автор не несёт дискурсивной и иной ответственности за поведение персонажей, их эстетические вкусы, сексуальные пристрастия, вредные привычки и иное деструктивное поведение.

Внимание! Автор категорически осуждает употребление табачной продукции и алкоголя и не призывает к их употреблению. Курение и алкоголь наносят непоправимый вред здоровью. Берегите себя и окружающих!

Контент строго 18+!

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. ЛОНДОН.

Демьян пришёл в себя. Понемногу утихающая боль в спине превратилась в ноющие и пульсирующие покалывания в пояснице и шее. Он попытался пошевелиться, но тело отозвалось слабостью и головокружением. Казалось, что каждый мускул натянут до предела и готов разорваться от малейшего движения.

– Дёмочка, как ты? – услышал он испуганный голос Ани.

Девушка сидела с ним рядом, ощупывая и пытаясь понять серьёзность ранений.

– Свечку бы поставить за того, кто изобрёл броню. Сколько я был в отключке?

– Почти двадцать минут, – ответил подошедший Костас.

– Старею!

Грек встал, превозмогая боль, и скинул с себя пиджак. Затем снял бронежилет и осмотрел его. На спине красовались три сплющенные пули, застрявшие в кевларовом покрытии. Он с трудом сглотнул и, собравшись с мыслями, произнёс:

– Надо успокоить людей.

С досадой отбросив испорченный пиджак, он отпил из бутылки с водой, протянутой ему Костасом, и пошёл к гостям, столпившимся в центре ресторана.

В зале было оживлённо. Люди стояли группами, обсуждая случившееся. Лица озабочены, в глазах тревога и страх, но при этом никто не устраивал паники – всё происходило в пределах нормы, хотя и с заметным нервным напряжением. Некоторые держали в руках мобильные телефоны, делая снимки или переписываясь, другие обменивались короткими сообщениями, пытаясь понять, что именно произошло и кто мог быть стрелком.

– Господа, минутку внимания! – услышали все хриплый мужской голос.

Гости обернулись и с изумлением посмотрели на Грека. Живой, улыбающийся, он шёл к ним, широко раскинув руки, как актёр, только что получивший престижную кинопремию.

– Прошу прощения за этот инцидент. Но уверяю вас, всё было спланировано заранее, и вашим жизням ничего не угрожало. Перед этой встречей мы получили информацию, что сюда проникнет человек, охотящийся на меня, на Айсель и Юзефа Гюнер. Мы намеренно спровоцировали стрелка. Другого пути не нашлось, к сожалению, только так. Сейчас этот человек уже даёт показания моим людям. Поэтому, прошу вас, устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь сегодняшним вечером. Вашему здоровью и спокойствию ничего не угрожает, гарантирую вам это лично!

Наступила тишина. Высокие чины, привыкшие к расчёту и контролю, застыли в недоумении, обмениваясь вопросительными взглядами друг с другом. Но эта секундная пауза оказалась лишь прелюдией. Аплодисменты, мощные и искренние, прокатились волной, приветствуя Грека. Эти уважаемые мужи, впечатлённые профессионализмом, отдали должное зрелищной операции по устранению угрозы, исходящей от стрелка. Демьян вернулся к своим друзьям. Костас, Крейг и Аня ждали его.

– А чего стоим? – удивился шеф. – Работа закончена?

– Дёмочка, прости, мы очень испугались за тебя! – ответила Аня.

Демьян обнял её и поцеловал.

– Всё хорошо, а теперь идите работать.

– Ты чего? – спросил шеф.Уже когда люди стали расходиться, Костас, как будто его осенило, вернулся к Демьяну. – Ну и кобель ты, Ксенакис! – засмеялся Сидоропуло.

– Чего это? Я Кариадис.

– С Аней закрутил, секретаршу Харрингтона охмурил, так ещё и Айсель Гюнер оприходовал. Я слышал, что она кричала. «Любимый, не бросай» Ты – Ксенакис.

– А тебе всё неймётся? – улыбнулся Грек.

– Но если серьёзно, ты считаешь правильным так поступать с Аней? Она ведь тебя любит, придурок!

– Костя, не дави, пожалуйста. Я запутался. То не было ни одной после Кристины, то всё разом навалилось. Дай мне с этим разобраться.

– А что я? Смотри, чтобы с нами не разобрались. Старик Гюнер точно не обрадуется, узнав о твоих шашнях с его дочкой. Про Аль-Бадри я вообще молчу. И оба влиятельные, как дьявол. Наймут армию таких же, как мы, и сотрут нас в порошок.

– Я тебя услышал Костя. Всё будет хорошо. Где Вугар?

– Передал коронерам тело стрелка, а сейчас дрючит охрану Гюнера и вневедомственную службу. Они занимались подбором и проверкой персонала.

– Зря мы им это доверили. Больше никому своих дел не перепоручаем, всё делаем сами, – прорычал Демьян.

– Абсолютно с тобой согласен, брат. Давай, приходи в себя, а мы ещё поработаем здесь.

Демьян осмотрел зал. Гюнеров и Чочуков нигде не было. Он заметил Керима Хакана, стоящего с каким-то офицером. Мужчины улыбались и оживлённо беседовали. Демьян подошёл к ним и поздоровался:

– Добрый вечер, господа.

– Господин Кариадис! Какая встреча. Позвольте пожать вашу руку. Я Ахмед Бадави, министр внутренних дел Пари-аль'Каса, – ответил пожилой, лысый мужчина в форме, пожимая руку Демьяну.

– Господин министр, я счастлив иметь возможность встретиться с вами. Примите мои соболезнования в связи с недавними событиями в вашей стране, – сказал Демьян.

– Принимаю, сынок. И огромная благодарность за то, что поймали и передали нам проклятую убийцу Хадижу Максуд. Ваше имя теперь на слуху у руководства нашего королевства. Понадобится помощь – вот моя визитная карточка. По поручению Его Величества Азиза Аль-Самади окажу вам любое содействие.

– Моё глубочайшее уважение и почтение Его Величеству с пожеланиями доброго здоровья, благополучия и процветания! – Демьян низко склонил голову.

– Я же говорил вам, Хакан, он человек чести и достоинства. Я уже готов стать с ним в один строй и ловить преступников! – рассмеялся Бадави.

– Я вас прекрасно понимаю, господин министр. Разрешите, мы отойдём на пару слов? – спросил Керим министра.

Грек и Керим отошли в сторону. Турок загадочно улыбаясь, положил руку на плечо Демьяна.

– А у тебя хороший вкус. Мои поздравления, – сказал он.

– Ты о чём?

– Айсель Гюнер!

– И ты туда же? – Грек почувствовал нарастающее раздражение.

– У русского народа есть пословица: шила в мешке не утаить. А ты засунул в этот мешок здоровенную саблю. И чего ты ждал? Что никто ничего не заметит?

– Того, что в этот мешок никто не будет совать свой янычарский нос. Сабля там лежит не для красоты, если что. Гюнер сильно зол? – спросил Демьян.

Хакан, ничего не ответив кивнул куда-то за спину Грека. Демьян обернулся. К ним шёл Омар Гюнер под руку с женой и дочерью.

– Господи прости и помилуй, – прошептал Грек.

– Аминь, брат, – вполголоса ответил Керим и удалился.

Несмотря на бледность, Айсель улыбалась. Алексия Гюнер загадочно подмигнула Греку. Омар, хмурый как туча, сверкал гневным взглядом.

– Как ты? – спросил он Демьяна.

– Жив, Омар-бей¹.

– Хвала Аллаху. Перепугали тут всех. Стрелявший действительно выжил?

– Нет, мы не оставляем такие «хвосты». Они опасны, – ответил Грек.

– Я так и думал. Пойдём, нужно поговорить. Всей семьёй. Да, да, паршивцы. Идём.

Они прошли в отдельный маленький зал с четырьмя столиками и приглушённым светом. Внутри суетились две официантки, а у окна сидел Юзеф и с наслаждением потягивал коктейль. Увидев вошедших, он встал и отодвинул стул, уступая отцу.

– Сядьте. Я буду говорить, – велел Омар.

Все послушно опустились на длинный диван. Наступила минутная пауза. Гюнер закрыл глаза и задумался. Айсель пристроилась рядом с Демьяном и, схватив его за руку, зашептала:

– Ненавижу тебя!

– За что? – удивился Грек.

– Как ты посмел? Ты подставил себя под пули!

– Мне надо было позволить тебя застрелить? – возразил Демьян. – С ума сошла?

– Да, сошла. Люблю тебя. Люблю!

– Тише! – шикнула на них Алексия, при этом ласково улыбаясь.

Омар Гюнер открыл глаза и заговорил:

– Молодость. Когда-то я сам влюблялся в каждую девушку, с которой удавалось поговорить хотя бы десять минут. Она уже казалась мне совершенством и образцом женственности. И вот однажды я влюбился в девушку из греческого посёлка, которая каждый день пробегала мимо окон дома моей тёти с кувшином воды. Черноволосая, с глазами, как море, в белом платье с широким чёрным поясом. Я на ней женился и счастлив по сей день. Демиан?

– Да, Омар-бей? – ответил Грек.

– Зная о моём статусе, ты не побоялся вступить в отношения с моей дочерью. Сегодня ты, не колеблясь, закрыл её собой от пуль убийцы. Я всё видел. Очень немногие в наше время способны на такое. Ты смелый мужчина, очень умный, и я делаю вывод, что ты по-настоящему любишь её. А она сходит по тебе с ума. Но Айсель выйдет замуж за шейха Аль-Бадри.

– Отец! – воскликнул Юзеф, но Омар остановил его, взмахнув рукой.

– Она выйдет замуж за шейха, это не обсуждается. Наш с ним договор нерушим. Тарек болен. Ему осталось жить от силы полгода. Потом Айсель вольна делать, что вздумается. И я не возражаю против того, чтобы в мою семью вошёл ты, Демиан. Мир сошёл с ума. Я – Омар Гюнер, свято чтущий традиции, даю согласие на то, что сейчас происходит между вами с Айсель. Вы же разные, как земля и небо. Но, может, это и к лучшему. Я полюбил тебя, как сына. О таком сыне я мечтал. И приму как мужа своей дочери. У вас будут красивые дети. Сам женился на гречанке, и дети у нас прекрасны. Хоть и своенравные, в мать. Хасан не оставил наследников, у Юзефа каждую неделю по десять женщин, и ни одна не подарила мне внука. Может, вы осчастливите старика, грешники. Храни вас Аллах. Идём, надо вернуться к гостям. Не афишируйте свои отношения, пока всё не закончится. Поняли меня?

– Да, Омар-бей! – ответил Демьян.

– Назовёшь меня беем ещё раз – прокляну. Просто Омар.

– Да, Омар – исправился Грек.

– Вот так. Идёмте.

______________________________________

¹ Уважительное обращение к мужчине (турецк.)

Торжественный ужин в честь примирения кланов Гюнер и Чочук подошёл к своему грандиозному финалу. Вместо блеска украшений и довольных улыбок, в зеркалах ресторана «Мистраль» теперь отражались лишь утомлённые лица персонала и вечерняя январская свежесть. Бесконечно длинная вереница премиальных автомобилей, словно стая птиц, выстраивалась вдоль набережной. Блестящие бока лимузинов отражали оранжевый лунный свет, окрашивая их в оттенки расплавленного золота и багрянца. Роскошные седаны, мощные внедорожники, элегантные купе – каждый автомобиль, как реальное воплощение статуса и достатка. Гости, разогретые напитками и триумфом примирения, выходили из дверей, цепляясь друг за друга, смеясь так громко, что эхо разносилось по улице. Кто-то, запинаясь о свои ноги, обнимал незнакомцев, другой, наоборот, с достоинством отстранялся, но даже у самых невозмутимых на лицах играла удовлетворённая улыбка. Воздух вибрировал от заключительных тостов, произносимых уже на лестницах «Мистраля». Вся эта радостная феерия стала подтверждением того, что даже давние недруги могут прийти к миру, когда на кону нечто несравненно большее, чем просто взаимные обиды. Двери машин хлопали, сигнализации пищали, а кто-то, уже усевшись в автомобиль, вдруг высовывался и выкрикивал что-то такое, от чего вся компания снова взрывалась хохотом. Даже охранники, обычно неотличимые от статуй, переглядывались и смеялись, пряча улыбки в рукава пальто и костюмов.

– Ох и развезло пиджаков, – засмеялась Аня. – Хорошо погуляли.

– Пора и нам по домам, – ответил ей Демьян.

– Я бы тебя сейчас съела. Но…

– Что такое?

– У меня всё желание пропало. Перенервничала, – вздохнула девушка, прижимаясь к Демьяну. – Потерпишь до завтра?

– Работа у нас такая: под пулями ходить. Езжай, отдохни. Мне ещё Харрингтона надо навестить. Старик весь погружён в финансы и балансы, даже на банкет не приехал. Прислал сына и дочерей. Привезти тебе чего-нибудь вкусного?

– Да! Тортик с шоколадом и клубникой. Побольше!

– Слушаюсь. Всё, поезжай, Костя и Вугар уже копытами бьют, как в отель надо.

– Не задерживайся, ладно? – попросила Кикимора.

– Постараюсь.

Демьян застегнул пальто, пытаясь укрыться от набежавшего от реки порыва холодного ветра. Он нащупал в кармане ключи от автомобиля и уже начал спускаться по лестнице, когда его окликнул Юзеф:

– Демиан, подожди.

– Юзеф? Что случилось?

– Ты едешь в город? – спросил Гюнер.

– Да, к Харрингтону. Тебя подвезти?

– Будь добр. Мне нужно в Мейфэйр. Бонд-стрит.

– А что там? – спросил Грек, запуская двигатель автомобиля.

– Женщины, друг мой. Прекрасные женщины! – ответил Юзеф, облизывая пересохшие губы.

– Да. Видимо, Омар-бей никогда не дождётся от тебя внуков такими темпами.

– Я не спешу. И вообще, отец велел вам с Айсель рожать ему внуков. Вот и займитесь делом! – Юзеф откинулся на переднем сидении и захохотал.

– Да ты юморист, я смотрю! – проворчал Грек.

– А ты дай мне подзатыльник. Или два.

– За что? – спросил Демьян, улыбнувшись. Ему понравилась эта идея.

– Просто так. Дай мне подзатыльник просто так!

– Юзеф, я не бью людей без причины, за это меня и уважают.

– Тебя боятся. Очень. А я люблю и уважаю, как родного брата, – произнёс Юзеф.

– Сколько же ты выпил?

– Мало. Поддай газу, Грек. Что ты плетёшься, как бабушка?

Через полчаса Демьян, высадив Юзефа у трёхэтажного, старинного дома с массивными дверями и вооружённой охраной, подъехал к небоскрёбу, принадлежащему корпорации Харрингтона.

«Омега Инкорпорейтед» – гигант мирового бизнеса, умело управляла огромной сетью своих активов. Компания занималась крупными сделками с недвижимостью на миллиарды: от элитных квартир в центре городов до уединённых загородных поместий. Её специалисты виртуозно ориентировались в нестабильном мире рынков и умели замечать важные сигналы, которые пропускали другие инвесторы.

Особую страсть Джона Харрингтона вызывали драгоценные металлы. Золото, серебро и платина манили его, словно магнит притягивает железо. Корпорация активно торговала ими, быстро реагируя на любые экономические изменения и получая прибыль даже в самых непредсказуемых ситуациях.

Джон ощущал приятную теплоту, разливающуюся по телу. Не только от янтарного напитка, который он с удовольствием наливал себе и своему гостю, но и от самого разговора.

Грек и его команда произвели на магната неизгладимое впечатление. Они выполнили работу, которая казалась Харрингтону практически невозможной. Он восхищался не просто как заказчик, а как человек, способный оценить мастерство. Действия команды, хоть и находились за гранью закона и добродетели, были выполнены с поразительной точностью и эффективностью. Это вызывало у него почти благоговейный трепет. Харрингтон, привыкший к хаосу и нестабильности мира ценных бумаг и биржевых сводок, видел в их слаженной работе нечто близкое к совершенству. Искусство, пусть и окрашенное в багровые тона.

Харрингтон, человек, чья жизнь соткана из рискованных сделок и безжалостных решений, всегда находил утешение в размышлениях о фундаментальных понятиях – добре и зле. Он видел их проявления повсюду: в газетных статьях, в тени корпоративных интриг, в тихом шёпоте сотрудников.

Разговор продолжался, перетекая от одного глубокого размышления к другому. Харрингтон разглагольствовал о том, как его собственное понимание мира расширяется, как старые догмы уступают место новым, более сложным истинам. Его переполняло чувство удовлетворения, и ячменный напиток лишь усиливал это чувство. Старик был пьян. Наконец мужчины пожали друг другу руки, условившись встретиться через несколько дней для получения выплаты, и Демьян покинул кабинет. Он с облегчением выдохнул, когда дверь за ним закрылась. Грек не любил долгие разговоры и особенно монологи влиятельных людей, а здесь он провёл за этим занятием больше полутора часов. Хотелось есть и окунуться в тёплую ванну с пеной. Проходя мимо кабинетов старших менеджеров, он заметил знакомую фигуру – Грейс Соммерс, ассистентку Джона Харрингтона. Девушка сосредоточенно читала листы, выходящие из факсового аппарата, и хмурилась. Он незаметно, годами натренированной бесшумной поступью подкрался к ней и схватил сзади. Грейс вскрикнула, схватилась за сердце и обернулась. Щёки девушки раскраснелись, губы слегка приоткрылись, а большая грудь задвигалась в такт испуганному дыханию. Демьян не смог удержаться: он обнял её и, крепко прижав к себе, поцеловал в манящие, пахнущие малиной губы.

– Демиен, подожди. Камеры! – напомнила девушка. – Идём!

– Куда ты меня ведёшь?

– Здесь есть уютная комната. Разве ты не этого хочешь? – удивилась Грейс.

– Не здесь. Я уже вырос из того возраста, когда неважно – где, лишь бы по-быстрому и домой, – улыбнулся Демьян. – Могу я пригласить тебя поужинать?

– Опытный мужчина. Звучит многообещающе. Да, я согласна. Только приведу себя в порядок.

– Я жду тебя внизу, у центрального входа, – сказал он и вышел из офиса.

Стоя на улице, он с удовольствием вдыхал морозный воздух. Боль в спине отступала, в голове появилась ясность мыслей и какая-то лёгкость в настроении.

Грек набрал номер Юзефа. Тот ответил достаточно быстро:

– Демиан, давно не общались. Чем могу помочь дорогому другу и будущему зятю?

– У меня к тебе просьба. Деликатного характера. У тебя есть на примете уютное местечко здесь, в Лондоне, где можно уединиться с девушкой? Ну, ты понимаешь. Чтобы всё было красиво и на высоком уровне?

– Грек, если ты собрался туда с моей сестрой – уволь, я тебе в этом не помощник, – ответил Юзеф.

– Нет, с другой женщиной, – признался Демьян.

– Ах ты, плут! Ты нравишься мне всё больше и больше, – закричал Гюнер. – Я всё сделаю. Останешься доволен. Дай мне пару минут, я всё устрою и пришлю тебе адрес.

– Спасибо, Юзеф, я ценю это.

– Обращайся в любое время. Но, пока не женишься на моей сестре, – хохотал Гюнер. – Всё, жди адрес.

Через десять минут Грейс вышла из здания небоскрёба и присоединилась к Демьяну. Он открыл дверь своего автомобиля, пропуская её внутрь. Девушка с комфортом устроилась на заднем сидении.

Снег пушистым одеялом накрывал Лондон, превращая город в зимнее царство. Большие белые хлопья кружились в воздухе, оседая на зданиях, на ветвях деревьев, на мостовых, которые ещё недавно выглядели серыми и будничными. Автомобиль с включёнными огнями, как уголёк в белой пелене, плавно движется по оживлённым, несмотря на поздний час, улицам. Тауэрский и Вестминстерский мосты освещены и выглядят очень красиво.

Грейс рассказывала Демьяну о городе, о повседневной жизни его жителей. Немного о себе: о своём переезде в Лондон из ирландского Корка, о работе в корпорации Харрингтонов и о самом бизнесмене. Демьян больше молчал, слушая свою собеседницу, и наслаждался её красотой, рассматривая девушку в зеркале заднего вида.

Вскоре впереди показался французский ресторан «Ле Флёр». Здание сияло в ночи, как золотой самородок. Тёплый свет, льющийся из огромных окон, обещал незабываемый гастрономический вечер, дополненный звуками живой музыки и великолепием внутреннего убранства. У входа стоял швейцар в ливрее, приветствуя гостей со сдержанной британской учтивостью. Демьян, как истинный джентльмен, помог Грейс выйти из машины. Девушка взяла его под руку, и они вошли в ресторан.

Интерьер поражал воображение своим великолепием. Мягкий свет огромных светильников-шандельер отражался в полированном мраморе пола. Воздух будто шептал о роскоши, смешивая в себе тонкие ноты элитных духов и манящие запахи баснословно дорогих и изысканных блюд. Столики, стоящие на достаточном расстоянии друг от друга, обеспечивали гостям приватность. На каждом красовалась ваза с живыми цветами, а серебряные приборы блестели чистотой. Официанты в безупречных костюмах бесшумно скользили по залам, как тени, готовые исполнить любое желание. Демьяна и Грейс проводили в уютный кабинетик, где они расположились с комфортом, и мужчина сделал заказ. Грейс болтала без умолку, словно весенняя птичка, а он просто слушал, впитывая каждую ноту её голоса. Ему было не важно, что именно она говорит, о чём рассказывает; он просто наслаждался её присутствием, музыкой и вкусным ужином.

Сегодня смерть вновь заглянула ему в глаза, и только бронежилет стал щитом от её костлявых объятий. Взгляд в бездну в очередной раз заставил Демьяна по-настоящему прочувствовать, как бесценна жизнь. В который раз? Уже и не сосчитать. Чувство благодарности за то, что выжил, переполняло душу, словно океанская волна, накатывающая на берег. И эта случайная встреча с Грейс. А случайность ли это или награда судьбы за победу в этой схватке? Предстоящая ночь обещала стать продолжением удивительного вечера, и мысль о том, что ждёт впереди, вызывала в нём сладостное волнение. Грейс оказалась для него тем живительным источником, что вернул к жизни, и он с нетерпением предвкушал те мгновения страсти и близости, которые сулила сегодняшняя ночь.

– Демиен, ужин был великолепным. Спасибо. А теперь, может, прогуляемся? Я так давно не видела столько снега, – предложила девушка.

– Конечно. Всё, что пожелаешь, – согласился Демьян.

– Так уж и всё? – загадочно улыбнулась Грейс.

– Сегодня я весь в твоей власти!

– Ну что ж, ты сам напросился, красавчик! Заедем по дороге ко мне на квартиру, хочу кое-что взять.

Снегопад продолжался, мягко покрывая слоем снега крышу и сад маленького двухэтажного дома на окраине Лондона. Внутри коттеджа очень уютно и тепло благодаря мерцающим огням свечей, расставленным по комнатам, и горящему камину. В спальне обстановка была особенно интригующей. На столике возле кровати стояло ведёрко с бутылкой игристого, готового выстрелить пробкой по первому зову желающих, и два золотых бокала. Рядом две большие хрустальные вазы, наполненные сочной клубникой и гроздьями крупного розового винограда, добавляли яркие цвета и интимности обстановке. Тут же, в небольшой серебряной вазочке, чёрная икра – роскошный деликатес, готовый стать частью романтического ужина, и блюдо с устрицами во льду, украшенными дольками лимона и лайма. Пол спальни усыпан лепестками роз, с импровизированной тропинкой, ведущей к кровати. А на самом ложе – букет орхидей. Элегантные лепестки добавляли красок и намекали на предстоящее действо. Свечи, горящие вокруг, отбрасывали мягкие тени на стены и предметы интерьера, подчёркивая уровень и комфорт этого уютного гнёздышка.

– Ай да Юзеф! И после этого я – плут? – воскликнул Демьян.

Одетый в длинный белоснежный халат после освежающего душа, он стоял, с неподдельным восторгом изучая каждый уголок комнаты.

Дверь спальни бесшумно открылась, и в свете свечей появилась Грейс – само воплощение страсти и соблазна. Алый шёлковый пеньюар, скользя по коже, лишь слегка прикрывал изгибы тела, переливаясь при каждом движении, как пламя. Глубокий вырез обнажал плечи, а пояс, небрежно завязанный на талии, будто приглашал сорвать его. Под тканью угадывались чулки с кружевной резинкой, плотно облегающие стройные ноги. Чёрные туфли на тонких, высоких каблуках, от которых перехватывало дыхание, превращали её походку в гипнотический танец, почти хищный. Девушка провела ладонью по своему телу – от груди к талии.

– Тебе нравится? – шёпотом спросила она.

– Ты великолепна! Мне повезло, – с трудом выдохнул Демьян.

Он открыл бутылку. Пробка вылетела из горлышка и упала на пол, выпуская наружу пену и брызги. Демьян наполнил бокалы и протянул один Грейс.

– Может быть. – Она подняла бокал, коснулась холодного стекла своими горячими губами, оставив на нём алый отпечаток помады. – Но сначала скажи, о чём ты думал, пока ждал?

Она подошла к нему ближе, почти вплотную. Каблуки пронзали розовые бутоны, как клинки. Лепестки прилипали к лаковой коже туфель, будто пытались удержать, но она сделала ещё шаг вперёд. Демьян промолчал, залпом выпив газированную жидкость, и поставил фужер на столик. Дыхание, словно камертон, вибрировало, передаваясь пламени свечей. Он коснулся пояса на её талии и медленно снял эту шёлковую ленту. Губы девушки приоткрылись, она замерла в ожидании. Глаза покрыла пелена возбуждения.

Демьян сбросил с неё пеньюар. Кружевное чёрное бельё, скрытое под шёлковой тканью, предстало взору. Демьян нервно сглотнул, и в глазах вспыхнуло нетерпение. Грейс сняла с него халат. Губы девушки дрогнули, она сжала их, чтобы сдержать стон. Ей нравилось то, что она видела.

– Мне очень рады? Это взаимно! – шепнула девушка, прижимаясь к своему любовнику.

Губы, хранящие вкус игристого с лёгкой сладостью помады, приникли к его губам с жадностью, граничащей с безумием. Языки сплелись в танце, повторяющем ритм их сердец, стучащий в висках – быстрый, неровный, на грани взрыва.

Демьян подхватил девушку на руки, как пушинку и положил на постель. Тело погрузилось в мягкую пучину мехового покрывала, а он накрыл её собой, как тенью – горячей, немилосердной, не оставляющей выбора. Рука скользнула за её спину, ощущая гладкую кожу, чтобы расстегнуть крючки бюстгальтера. Кружево сдалось без боя. Каблуки её туфель сомкнулись на его пояснице, чулки задели кожу, вызвав мурашки. Он коснулся губами её шеи, и девушка выгнулась, впиваясь ногтями в его плечи.

Пространство спальни охватила страсть мужчины и женщины. И словно отзвуки бушующей стихии – лепестки орхидей под пальцами, и танец теней на стенах, ускоряющийся в такт дыханию.

А снег за окном всё падал, завораживающе белый, как в волшебной зимней сказке…

Премиальный внедорожник, словно огромная чёрная пантера, пробирался сквозь утренний плотный поток машин. Лондон, всегда бурлящий жизнью, сегодня окутан белым покрывалом. Снегопад, начавшийся ещё ночью, превратился в настоящую метель, заставляя город замедлиться, а водителей – нервничать. Внутри просторного салона автомобиля уютно и тепло, на контрасте с хаосом снаружи. Демьян, собранный и немногословный, крепко держал руль. Внимательный взгляд полностью сосредоточен на дороге, просчитывая каждый поворот. На переднем сиденье Керим Хакан, с аккуратно зачёсанными чёрными волосами, с интересом наблюдал за редким для Лондона явлением.

– Как в Москве, – задумчиво произнёс он.

– Бывал там? Ты хорошо говоришь по-русски, – спросил Грек.

– Учился в России. На инженера по обслуживанию и ремонту авиатехники. Шесть лет прожил в столице. Там же познакомился с будущей женой, сделал предложение.

– Не хотелось остаться?

– Вспомни девяностые. Даже пожрать было нечего, пустые полки. Свиную тушёнку с макаронами есть? – засмеялся Хакан, перейдя на русский.

– А что? Вкусно.

– Поверю тебе на слово. Можно задать личный вопрос? – спросил Керим.

– Валяй.

– Мы с тобой почти коллеги, я понимаю структуру этого бизнеса. Но не могу понять, как ты добился такой эффективности? Твои люди стоят за тебя горой, ты готов отдать за них жизнь. Я слышал, как вы общаетесь – как близкие друзья, родные друг другу люди. Эта девушка, Кикимора, я видел, что она сделала и с каким лицом – месть, ярость. Как ты смог такого добиться?

– Я тебя удивлю, Керим. Нет никакого секрета. Мы с детства вместе, все, кроме Ани и Паши. С ними мы познакомились, когда уже служили в армии. Паша был нашим инструктором, а Анна служила в особом отделе: допросы, гауптвахта и прочие прелести. Костас стал моим первым другом в России. Наши семьи жили в одном доме, в разных подъездах. Два пацанёнка, оба греки, а вокруг русскоязычные сверстники. Каков был шанс, что они не найдут общего языка? Дружба с Денисом и Тиграном стала своего рода приятным бонусом к Косте. С Вугаром подружились в школе. Началось всё с драки: он хотел отнять у меня булку с маслом. Я дал сдачи, Костас и Тигран добавили. Денис всех помирил, и к концу занятий мы уже впятером пошли домой. Даже в армию мы уходили вместе. Родители у нас занимали высокие должности, все с регалиями, званиями и связями. Предки подсуетились, и мы попали в спецназ. А дальше – служба, боевые задачи, карьерная лестница. Я оказался немного успешнее и злее, что ли. Стал командиром. Вот до сих пор и командую. Мы привыкли понимать друг друга с полуслова, а иногда и слова не нужны. Всё, никаких секретов.

– И просто, и одновременно очень сложно. Теперь понятно, почему вас никто не может победить, – заключил Керим. – Ну что, теперь о делах?

– Слушаю тебя очень внимательно.

– Человек Озлема сейчас сидит в аэропорту Стамбула и ожидает вылета в Амстердам. Кара-Дениз собрал остатки банды Каборе и отправляет своего старого приятеля, Анвара Пашу, познакомиться с ними и предложить работу. Слышал когда-нибудь о Мехмете Динчере?

– Да, пробивается на криминальный рынок как может. Пешка при больших боссах, но вес имеет. Берётся за дела, в которых не хотят мараться серьёзные игроки. Пару раз сталкивались с его бойцами. Сильные, но очень трусливые.

– Совершенно верно. Анвар Паша – правая рука Динчера. Умный, хитрый и очень осторожный, – сказал Карим.

– И моя задача? – спросил Грек.

– Шестёрки Каборе не должны присоединиться к сброду Озлема. Это большой риск для всех. Они будут мешать нашему европейскому бизнесу. Нельзя дать Кара-Денизу возможности дотянуться до нашего горла. И если сможешь, возьми Анвара. Живым. Мы с ним пообщаемся, объясним, что с Кара-Денизом надо попрощаться и не иметь общих дел.

– И опять Амстердам. Им там мёдом намазано, что ли? – проронил Демьян.

– Законы мягкие, – ответил Хакан.

– Да все они там… Мягкие. Хорошо, я поговорю с моими ребятами, – пообещал Грек.

– Всё необходимое мы тебе предоставим. Только дай список. Люди нужны?

– Возможно. Смотря по ситуации.

– Недели на сборы хватит? – поинтересовался Керим.

Демьян громко засмеялся и с недоумением посмотрел на Хакана.

– Хорошая шутка. Дай нам пару дней, и я пришлю тебе список необходимого. Транспортом можешь озаботиться уже сейчас. Три, может, четыре минивэна.

– Сделаю. Вот, возьми. – Хакан протянул Демьяну связку ключей.

– Что это? – удивился Грек.

– Ключи, по-моему. Нет? – улыбнулся Керим. – Извини. Они от дома Кемаля. Особняк в двенадцати километрах от Лондона. Старику он не нужен. Велел снести или сжечь. Думаю, вам там будет удобнее, чем в отеле. Дом ваш. Всё, что найдёте внутри, – тоже.

– С ума сойти. Ты серьёзно? – спросил Грек.

– Конечно. Забирай.

– Ну, спасибо. Шикарный подарок, ничего не скажешь, – поблагодарил Демьян.

– Может, что-то ещё?

– Торт. Шоколадный, с клубникой, – ответил Демьян, останавливаясь у кондитерской.

– Не понял, – удивился Керим.

– Это личное, не бери в голову.

Вернувшись в отель, и войдя в свой номер, Демьян снял пальто и прошёл в спальню. Его встретила Аня. Девушка сидела на его постели явно не в духе – расстроенная, даже озлобленная, с покрасневшими от недавних слёз глазами.

– Где ты был? – спросила она.

– Ездил по делам. А что?

– Устроил себе ночной отдых? Кого ты там ублажал? Айсель Гюнер или, может, секретаршу Харрингтона с выдающимися формами?

Демьян молчал, не находя слов. Впервые он столкнулся с тем, что его свобода выбора причиняет кому-то боль, и это осознание стало неприятным сюрпризом для него.

– Я сидела тут, всю ночь и ждала тебя. – По щекам девушки катились слёзы.

– Ты могла позвонить или написать, – ответил Грек и сел рядом.

– Дёма, что происходит?

Демьян ничего не ответил. Он встал и вышел в прихожую, достал из кармана пальто ключи, данные ему Керимом и, вернувшись к Ане, положил их на тумбочку у кровати.

– Ключи. И что? – спросила она.

– Они от дома Кемаля Чочука. Мы съезжаем отсюда. Эрдем даровал нам особнячок с барского плеча. Я встретился с Керимом Хаканом, и он отдал мне эти ключи. А ещё я купил тебе тортик. Свежий.

Девушка с недоверием смотрела на него. Стыд и отчаяние давили на нервную систему. Она закрыла лицо руками и зарыдала.

– Прости, – просила она сквозь слёзы. – Я понимаю, что ты не давал мне обещаний, не клялся в любви и верности. Но я тебя люблю и ревную ко всем этим женщинам. Не сердись.

Демьян присел на корточки перед Кикиморой, взял её за плечи и сказал:

– Всё хорошо. Ты просто устала. Поезжай домой в Питер и жди меня, мы тут сами справимся. Или к дяде Диомеду, в Миртово. Ксенакисы будут тебе очень рады.

– Оставить одного, чтобы тебя обхаживали всякие красотки? Дёма, ты за кого меня держишь, за дурочку с переулочка? Я влюбилась в тебя ещё в армии, и теперь, когда добилась, должна отдать какой-то там девице? Нет уж, Кариадис, даже не мечтай. Хочешь развлекаться – развлекайся, но останешься со мной. И, кстати, сходи в душ, от тебя несёт женскими духами и перегаром. Керим не использует этот парфюм и не пьёт горячительных. – Анна встала с кровати и пошла к двери его номера.

– А ты откуда это знаешь? – удивился Демьян.

– А вот сиди теперь и думай, откуда мне это известно!

– Не зря тебя Кикиморой прозвали, – проронил ей вслед Грек.

– Что? – грозно спросила девушка.

– Что слышала!

Кикимора подбежала к нему и замахнулась. Он поймал её руку, притянул к себе и поцеловал.

– Пусти, самец озабоченный! – Аня попыталась вырваться, но Грек был намного сильнее неё. Он с лёгкостью поднял девушку и бросил на кровать.

– Ах, так? Сейчас ты мне за всё ответишь, бабник несчастный! – зашипела она и, набросившись на Демьяна принялась срывать с него одежду…

Двор, застывший под слоем снега, напоминал театральную декорацию: искусственный, обледеневший ров, мост с коваными перилами под старину, но с подогревом. Даже скелеты голых деревьев по периметру выглядели так, будто их расставили по линейке – слишком уж живописно их чёрные ветви контрастировали с белизной. Этот дом на окраине графства Суррей, ещё совсем недавно принадлежавший Кемалю Чочуку, теперь стал собственностью команды Грека. Всего пару часов назад они перебрались в свой новый командный центр со всеми возможными удобствами. Особняк встретил их тишиной и простором, который сразу же начал наполняться жизнью и теплом. Высокие потолки, широкие коридоры и просторные комнаты словно оживали под прикосновениями новых хозяев. Демьян с удовлетворением осматривал владения, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло от осознания того, что теперь это их дом.

Переезд прошёл быстро и организованно. Каждая вещь нашла своё место, каждый элемент снаряжения занял положенное ему отделение. Арсенал расположился в специально оборудованном помещении, где теперь царил идеальный порядок.

На кухне, где владычествовал Тигран, уже вовсю кипела работа. Воздух благоухал ароматами чёрного молотого перца и пряных трав, а запах мяса, медленно томящегося в казане, распространялся по всему дому. Тигран, как истинный армянин, колдовал над хашламой, добавляя необходимые ингредиенты и создавая кулинарный шедевр, достойный королевского стола.

Анна, словно пчёлка, порхала по их с Греком комнате, превращая её в уютное гнёздышко. Руки с любовью расставляли косметику, развешивали занавески и расстилали мягкие покрывала. Она представляла, как здесь будут проходить их вечера, и… Девушка вспомнила их недавнее примирение и закусила губу от нахлынувших, приятных эмоций.

В просторном зале, где стоял бильярдный стол, раздавался стук шаров и весёлый смех остальных членов команды. Они с азартом сражались за победу, обсуждая игру и наслаждаясь коротким перерывом перед очередным выездом на задание. Бильярд стал для них сейчас способом расслабиться после напряжённых дней и перевести дух.

Демьян неподвижно стоял у стола в кабинете Кемаля. Со стен на него смотрели картины и семейные фотографии. Грек зацепился взглядом за одну из них. Айсель и Кемаль на фоне Темзы. Девушка, с сияющими глазами и блаженной улыбкой, приникла к Кемалю, доверчиво положив голову ему на плечо. Кемаль, обнимая свою возлюбленную, выглядит по-настоящему счастливым. Его взор, полный нежности и восторга, не отрывается от лица Айсель.

Грек, не моргая, смотрел на фото. Постепенно внутри стало отчётливо ощущаться колючее тепло, похожее на первые язычки пламени в сухом хворосте. Оно расползалось по венам, наполняя тело свинцовой тяжестью. Мышцы лица напряглись, но пока ещё сохраняли привычное выражение. С каждой секундой огонь внутри разгорался всё сильнее, превращаясь в зарево, которое настойчиво требовало выхода. Ноздри раздувались чаще, дыхание обрывалось, будто воздух вдруг стал не в меру густым для лёгких. Фотография, которая минуту назад была попросту изображением на стене, теперь казалась личным оскорблением, насмешкой из самой преисподней от того, кого он туда отправил не так давно. Ладони непроизвольно сжались в кулаки, костяшки побелели от напряжения. В горле пересохло, а в ушах застучала кровь, словно бились крылья попавшей в силки птицы. Теперь он уже не мог оторвать взгляда от фотографии.

– Вот ты где. Твои ребята… О, чёрт! – Хакан застыл на пороге комнаты. Мужчина словно шестым чувством ощутил, что происходит с одним из самых опасных наёмников. Демьян повернулся к нему, и Керима захлестнула волна первобытного ужаса. То, что смотрело на него, трудно было назвать человеком. Скорее проявлением леденящего душу кошмара. Из бездны явилась тварь, чьи глаза горели злобой и ненавистью, подобно отблескам адского пламени, а рот растянулся в чудовищном оскале. По телу пробежала волна ледяного страха, сжимая горло и повергая в ступор. Хакан понял, что сама смерть в её истинном обличии заглянула ему в душу, и её присутствие прожигает до самых костей.

– Демьян, прошу, не надо. Ты уже отомстил за их связь. Кемаль мёртв. Успокойся, – вполголоса заговорил Керим. – Если хочешь мести, можешь пристрелить и меня, я сделал этот проклятый снимок.

В долю секунды Демьян оказался рядом с ним, и мужчина почувствовал холод стали у своего виска. Керим проглотил горьковатый комок в горле и продолжил:

– Это был последний счастливый день их романа, если они вообще знали, что такое счастье в этих отношениях. Хасан настиг сестру, избил Кемаля на виду у всех и унизил его. Вероятно, Чочук хранил снимок как напоминание о том дне. И прежде чем ты меня застрелишь, позволь показать тебе другое, не менее интересное фото.

Демьян отошёл от Керима и присел на кушетку. Он посмотрел на приятеля и тихо ответил:

– Извини, я не хотел. Дай отдышаться, ладно? Что там у тебя?

– У меня тут всё хорошо. А вот что с тобой, Грек? Ты потерял контроль над собой. Невиновному чуть мозги сейчас по стене не размазал! Скажи честно: ты вообще человек? Я только что видел нечто иное.

– В какой-то мере человек, и я извинился!

– Моим родителям и беременной первенцем жене от этого стало бы легче, разумеется. Демьян, может, пересмотришь свою привязанность к Айсель Гюнер? Это опасная женщина. Её любовь убивает, в прямом смысле этого слова. Хасан мёртв, Кемаль тоже. Между могущественными семьями началась война, которую с таким трудом и жертвами остановили, а ты превращаешься в зверя, не могущего сдержать свои эмоции. Как это отразится на твоих дальнейших действиях и к чему в конечном итоге приведёт? У меня такое чувство, что ты готов выкопать Кемаля и застрелить его ещё раз. Остановись! От тебя зависят твои люди. Я бы не хотел потерять такого друга. Твоей дочке нужен отец, а твоим родителям, да благословит их Аллах, нужен сын! Айсель погорюет и найдёт тебе замену, как нашла Кемалю, а кто заменит близким людям тебя?

– Ты хорошо знал Кемаля? – спросил Грек.

– Да, с юности. Можно сказать, были лучшими друзьями.

– И каким он был?

– Хорошим парнем: умным, энергичным и полным надежд на будущее. Учился на отлично, строил серьёзные планы и радовал Эрдема. А потом в его жизнь пришли большие деньги – не те, что зарабатываются трудом, а отцовские, свалившиеся с неба. И тут всё начало меняться: сначала появились вечеринки, выпивка, развлечения до утра. Казалось бы, что в этом удивительного? Обычная «золотая» молодёжь. Но перемены проявлялись всё заметнее. Постепенно алкоголь стал неотъемлемой частью его жизни. Поведение становилось всё более рискованным: необдуманные поступки, опасные развлечения. Мы пытались его отговаривать, но он никого уже не слушал. Появилось агрессивное поведение: сначала словесное, потом физическое. Тот, кем раньше гордились, превратился в изгоя. Родители отвернулись, друзья отдалились, знакомые старались избегать встреч. А дружба с Кара-Денизом окончательно превратила его в злобного шакала, не отличающего добро от зла. Чем всё закончилось, ты знаешь лучше других, ведь ты поставил на этом жирную точку.

– Большие деньги – большие проблемы, если не умеешь правильно ими пользоваться. Ладно, что ты хотел мне показать? – спросил Грек.

Турок протянул ему фотографию. Демьян взял снимок, и глаза его расширились от удивления. Губы тронула еле заметная улыбка и он, проведя рукой по волосам, шумно выдохнул и посмотрел в потолок.

На снимке запечатлён красивый, улыбающийся мужчина с маленькой девочкой и женщиной. Он гордо восседал в кресле с ребёнком на руках, а справа, обнимая их обоих и чуть пригнувшись, стояла Грейс Соммерс в шикарном вечернем платье. Не требовалось особого ума, чтобы понять, чей это ребёнок. Девочка была как две капли воды похожа на своего отца – Хасана Гюнера.

– И давно это у тебя? – спросил Грек.

– Нашёл сегодня, сжигая вещи Кемаля, и сразу приехал к тебе. Уверен, он хотел шантажировать Хасана этим снимком. Дурачок явно не понимал, что сделал бы старику Гюнеру великолепный подарок. Возьми, ты знаешь, что с этим делать. Девушка на фото…

– Грейс. Ассистентка Джона Харрингтона, я знаком с ней, – ответил Демьян.

– И насколько же хорошо ты её знаешь? – хитро прищурился Хакан.

– Керим, нарываешься!

– Понял, извини, молчу.

Демьян сорвал со стены рамку со злополучным снимком и, вытолкав Керима, вышел из ненавистного кабинета, пообещав сжечь, когда вернётся.

Лондонская квартирка Грейс – тёплое гнёздышко, спрятанное на верхнем этаже старинного кирпичного дома в историческом районе британской столицы. Первая комната – одновременно гостиная и игровая. В углу – низкий диванчик с велюровой обивкой, на котором сидит игрушечный медвежонок с блестящим носом и надписью «I love you». На журнальном столике – чашка с утренним чаем, рядом раскраска с выглядывающими из-под обложки цветными карандашами. На полу разбросаны кубики, а на подоконнике, среди горшочков с цветами, – белая фарфоровая балерина, подаренная Грейс матерью много лет назад. Кухня маленькая, но уютная: современная электроплита, на которой всегда что-то тихо бурлит, разделочная доска с нарезанными яблоками, а на холодильнике – магнитики в форме красных телефонных будок, двухэтажных автобусов и лондонских кэбов. В воздухе чувствуется запах корицы и апельсина.

Спальня Грейс – царство мягких тонов: бежевые шторы, покрывало в мелкий цветочек, лампа с абажуром. На тумбочке – книга с заложенной страницей, очки в тонкой оправе и большая ракушка, привезённая из Турции. А под кроватью, как всегда, прячется любимая игрушка дочери – мягкий дракончик с торчащими в разные стороны ушами-рожками.

Грейс только закончила варить кашу для себя и дочки и приготовилась разливать по тарелкам, когда в прихожей послышался звонок в дверь. Девушка пошла открывать. На пороге стоял крупный мужчина в чёрном пальто, с огромной плюшевой собакой и букетом роз в руках. Грейс не могла разглядеть его лица, скрытого за игрушкой.

– Доброе утро, мисс Соммерс.

– Демиен, это ты! – Она узнала голос и обомлела.

– Да. Могу я войти? – спросил Грек

– Конечно, входи, – спохватилась Грейс.

В прихожую осторожно прокралась маленькая девочка. Демьян снял пальто и обувь и, заметив ребёнка, присел на корточки.

– Здравствуйте, юная прекрасная леди, – поздоровался он с малышкой. – Меня зовут Демиен. А тебя?

– Жизель, – смущённо ответила девочка.

– Удивительное красивое имя, Жизель. И очень тебе идёт. А знаешь, что оно означает? – спросил Демьян.

Жизель отрицательно замотала головой, ожидая от него ответа. Глаза девочки загорелись любопытством. Она подбежала к гостю и буквально вцепилась в него взглядом.

– Честно сказать, я тоже не знаю. Но оно мне очень нравится, – рассмеялся Демьян.

Задорный детский смех разнёсся по маленькой прихожей. Демьян подхватил хохочущую малышку на руки и повернулся к Грейс. Глаза девушки покраснели, она невероятным усилием сдерживала себя, чтобы не заплакать при ребёнке.

– Прости, что не рассказала тебе, – прошептала она.

– За что ты просишь прощения, Грейс? Ты счастливая мама, я горжусь тобой. Меня такое же чудо, только возрастом поменьше, ждёт дома. Не говори глупостей. Лучше угости нас с Жизель кофе!

– Я не пью кофе, я пью какао! – сказала Жизель, обнимая Демьяна.

– Тогда и я выпью какао, раз его любит моя принцесса! – ответил он.

Они прошли на маленькую кухню и уселись за стол. Малышка Жизель взяла свою новую игрушку, которая оказалась больше неё самой и побежала знакомить с другими своими игрушечными питомцами. А Грейс и Демьян продолжили общение.

– Как вы познакомились с Хасаном? – спросил он.

– Почти так же, как с тобой. Он приезжал для переговоров с Харрингтонами. Властный, красивый, отличающийся от холодных британцев, галантный. Он долго, красиво за мной ухаживал, и я сдалась. Мы встречались чуть больше года, когда я забеременела. Думала, бросит, откажется от ребёнка, а он начал настаивать на свадьбе, на том, чтобы я уехала с ним в Турцию. Я испугалась: неведомая для меня страна, всё иначе, чем в Европе, в Британии – религия, обычаи. Может, моё упрямство и страх стали причиной разрыва, я не знаю. Мы расстались. Но Жизель он не оставил, очень любил. В этот злополучный визит он настоял на том, чтобы познакомить нас с дочкой с его родителями. Я согласилась.

– По крайней мере, он был благородным человеком с принципами и совестью. Соболезную, Грейс.

– Всё хорошо, Демиен. Эту квартиру нам купил Хасан. Единственное, что я приняла от него.

– Почему?

– Не хочу быть должной. Не привыкла. Всегда и всего я добивалась сама.

– Его больше нет. Прости. Так и будешь сама всё это тянуть?

– Демиен… – девушка, не договорив, заплакала.

– Я понимаю. Прости, что напомнил.

– Нет, всё хорошо. Я не хотела быть куклой при дворе королей. Кто я? Дочь Райли Соммерса, простого коркского рыбака, погибшего во время шторма, а кто такие Гюнеры, ты сам знаешь.

– Симон тоже был простым рыбаком, а стал апостолом Петром. Грейс, всё изменилось с гибелью Хасана. Ты заслужила лучшего будущего, чем жить на зарплату и видеть дочку только по вечерам и в выходные. А Жизель – наследница огромного состояния. Старик Гюнер спит и видит себя в роли деда. Он готов принять внуков даже от случайных девиц Юзефа. Собирайся, мы едем к ним.

– Демиен, прошу тебя. Я не могу, мне страшно, – сопротивлялась Грейс.

– Можешь. Не хочешь сама жить, как заслужила, дай возможность Жизель получить то, что ей полагается по праву. Она – Гюнер. Так и будешь ютиться в этой квартирке до самой старости? Не в мою смену. Грейс, собирайся, или я силой увезу тебя прямо в этом одеянии и босиком, или привезу всё семейство Гюнер сюда.

– Хорошо. Я понимаю, почему тебя уважают и боятся. Ты не оставляешь выбора, – улыбнулась девушка.

– У тебя нет причин меня бояться, – ответил Демьян. – Считай меня своим лучшим другом и телохранителем.

– Только другом? – прошептала Грейс.

– Как пожелаешь. А теперь одевайся. Желательно поскромнее, семья мусульманская.

– Да, мой ангел-хранитель! Боже, как другие женщины могут спокойно находиться рядом с тобой и не теряют голову от желания? Извини. Дашь мне немного времени привести себя в порядок?

– Конечно. А я покормлю Жизель, она не завтракала, как я понял, – согласился Грек.

– Она у меня сторонится людей, немного дикая, стеснительная. А тебя приняла как своего. Я очень удивлена.

– А может, я действительно – ангел? – хитро улыбнулся Демьян.

– Я верю в это! Каша на плите. Дочка любит заедать её яблоком.

– Хорошо, я всё сделаю, – согласился Грек.

Пока девушка принимала душ и прихорашивалась, в маленькой гостиной разворачивалась трогательная сцена.

Грозный наёмник лежал на ковре, раскинув свои размашистые плечи. Сильные руки, привыкшие держать оружие, теперь бережно складывали разноцветные кубики. Рядом с ним сидела Жизель, сосредоточенно хмурясь. Девочка, как заправский архитектор, командовала процессом, тыкая тонким пальчиком в нужный кубик, а Демьян превратился в покорного исполнителя её авторских замыслов. Грек с серьёзным лицом выслушивал её лепет, поправлял криво поставленные кубики и подбадривал, когда башня опасно кренилась. В его глазах, всегда холодных и непроницаемых, сейчас плескался океан тепла и доброты.

Грейс, завершив с водными процедурами и накинув лёгкий халат, застыла в дверях гостиной. Девушка не могла отвести взгляд от этой картины. Красивый, серьёзный мужчина, чья жизнь полна жестокости и риска, сейчас стал совершенно другим человеком: заботливым, чутким, любящим. Демьян будто был отцом для маленькой Жизель, которого она почти уже не помнила.

В груди женщины разлилось тепло. Грейс догадывалась, что за маской безжалостного охотника за головами скрывается обычный молодой мужчина, умеющий чувствовать тепло и дарить его другим. Но увидеть это своими глазами, как он меняется рядом с ребёнком, было невероятно трогательно.

Семейство Гюнер только закончило завтракать. Прислуга убирает со стола, а Омар с супругой и дочерью собираются идти пить кофе в гостиную. Глава семейства чем-то расстроен, он взглянул на жену и спросил:

– Юзеф опять не ночевал дома?

– Ты всё ещё удивляешься этому? Я перестала. Мальчик давно повзрослел, – ответила она.

– Да, только ума не набрался, – проворчал Омар. – Вот я в его годы…

– Вот, опять началось! Омар, выпей кофе и успокойся. – В голосе Алексии послышались раздражённые нотки.

– Никогда не успокоюсь. Мой сын, наследник – шалопай и бабник!

– Так всыпь ему, и он возьмётся за ум, – в сердцах воскликнула мадам Гюнер.

Омар недовольно махнул рукой, раскрыл газету и поудобнее устроился в кресле, когда в гостиную вошёл дворецкий и объявил:

– Господин Гюнер, прибыл мистер Кариадис со спутницей. Проводить их сюда?

Услышав о любимом, которого сопровождает посторонняя женщина, Айсель быстро встала и поспешила к двери.

– Айсель! – окликнула её мать. – Сядь. Соблюдай приличия.

– Веди их сюда, Генри, – распорядился Омар. – Приличия. О каких приличиях ты говоришь, жена моя? Она за ним на край вселенной уйдёт по одному только его взгляду!

– Я когда-то так же пошла за тобой, несмотря на запреты родителей, – улыбнулась Алексия.

Омар с нежностью обнял свою любимую супругу и поцеловал в лоб.

– Да хранит тебя Аллах, моя непокорная женщина!

Демьян появился в гостиной, бережно держа на руках Жизель. Девочка с круглыми от изумления глазками оглядывала шикарную гостиную. До сегодняшнего дня малышка видела такое великолепие только на картинках в книжках про королей и принцесс. Её взгляд остановился на массивном мраморном камине, в котором потрескивали дрова. Рядом с ним стояли фарфоровые статуэтки, а на полках выстроились книги в дорогих переплётах. Всё вокруг казалось таким нереальным, что Жизель боялась шевельнуться, чтобы не разрушить эту волшебную картину.

Чуть позади них шла Грейс. Беспокойство девушки отчётливо ощущалось в каждом шаге. Она побледнела, когда увидела Омара и Алексию. Все рассказы Хасана о его семье теперь принимали реальные, осязаемые очертания. То, что раньше существовало лишь в её воображении, теперь становилось явью. Неизвестность и дискомфорт одновременно сковывали Грейс. Она явно не вписывалась в это окружение. Девушка пыталась вспомнить, что именно говорил Хасан о встрече с родителями, но мысли путались в голове. Он уверял, что в семье будут рады её видеть, что они примут её. Но сейчас, глядя на непроницаемые лица, Грейс сомневалась в этом.

Она поймала на себе взгляд Айсель. В нём не было ни приветствия, ни откровенной враждебности, лишь холодное, оценивающее любопытство. Грейс почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она ощутила себя экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение, чьи недостатки и достоинства тщательно изучаются.

А Айсель не сводила с гостьи изучающего взгляда. Пальцы непроизвольно сжали кофейную чашку, но лицо оставалось бесстрастным – годами отточенное искусство светской маски. Рядом с её любимым, с мужчиной, о котором она думает каждую секунду, сейчас стоит другая. Ухоженная, с шикарными формами. И эта маленькая девочка у него на руках. Чья она? Смуглая кожа, нетипичная для британцев. Скорее турецкая или греческая! Это его дочь? От этой женщины? Зачем же он привёл её сюда?

И только мудрая пожилая гречанка всё поняла. Взгляда на маленькую Жизель хватило, чтобы материнское сердце безошибочно подсказало ей, кто отец девочки. Женщина побледнела и закрыла глаза, борясь с подступающей слабостью.

Демьян спустил Жизель с рук. Девочка, словно почувствовав что-то родное, подошла к Омару и доверчиво, с любопытством посмотрела на него.

– Доброе утро. Прошу прощения за столь ранний визит. Омар, позвольте представить вам кое-кого. Грейс, полагаю, вам знакома, вы видели её в офисе Харрингтона. А это – Жизель Соммерс, хотя девочка должна по праву носить фамилию своего отца. Жизель – дочь Хасана Гюнера, вашего сына!

Наверное, если бы в доме грянул взрыв, это не произвело такого эффекта, как слова, сказанные сейчас Греком. Айсель вскрикнула и зажала рот ладонями. Алексия беззвучно зарыдала, опустив голову, а для Омара время будто остановилось, он замер. Глаза, неизменно скрывающие все чувства за ледяной маской превосходства, сейчас расширились, пропустив через себя целый водопад эмоций. Первым пришло смятение, словно разум отказывался воспринимать услышанное. Затем, как острый осколок, пронзила душу боль при воспоминании о Хасане, любимом сыне, которого он недавно потерял. И наконец…

В его груди что-то дрогнуло, сжалось и разорвалось яркой вспышкой. Внучка. Кровь от его крови. Частичка Хасана, живая, красивая, оставшаяся в этом мире. Губы старика задрожали, а на глазах, выступили слёзы – редкие, как драгоценные камни. Он опустился на колени перед ребёнком, провёл рукой по мягким детским волосам и крепко, но очень бережно прижал к сердцу это маленькое чудо, это бесценное сокровище!

Демьян посмотрел на Грейс. Девушка больше не прятала своих эмоций. Счастье, смущение, гордость и облегчение отражались сейчас в её взгляде. Алексия, наконец, нашла в себе силы подняться. Она приблизилась к красивой ирландке, сделавшей их счастливыми в один миг. Глаза гордой гречанки сверкали. Женщины обнялись. Слова им были не нужны, всё сказали эти простые жесты. Всё изменилось в одно мгновение. Горе и радость, утрата и обретение – смешались, принимая новые формы.

Когда Алексия выпустила девушку из объятий и пошла к внучке, Демьян подошёл к Грейс и взял за руку.

– Теперь у тебя всё будет хорошо. Будьте счастливы, мисс Гюнер-Соммерс. И если тебе что-то будет нужно, только позови.

– Я так рада, что судьба послала мне тебя, мой прекрасный грек, – ответила девушка.

Айсель неотрывно смотрела на своего возлюбленного. Войдя в гостиную, он ни разу не удостоил её даже взглядом. Полное безразличие создавало ощущение, что она для него больше ничего не значит, будто их разделяла непреодолимая пропасть. Через некоторое время, когда эмоции немного поутихли, и Алексии наконец удалось забрать у супруга внучку, глава семейства, выдержав паузу и с благодарностью глядя на Демьяна, заговорил:

– Когда этот молодой мужчина появился там, в офисе Харрингтона, я сразу понял, что он чем-то близок мне. Моё чутьё не подвело. Демиан, сынок, ты стал для моей семьи ангелом-хранителем. Ты появился, когда нас постигло страшное горе. Отомстил за нас, а сегодня принёс в эту семью счастье и радость. В моём доме вновь зазвучат детский голосок и смех. Я как будто воскрес и стал моложе. Ты вернул старику силы и надежду. Я не могу найти слов, которые выразят моё счастье и радость. Скажи мне, обезумевшему от волнения, как я могу тебя отблагодарить?

– Это не ради выгоды или наград. Позаботьтесь о Грейс и Жизель. Примите их и станьте родными, как хотел Хасан. Он собирался представить их вам в этот визит, но, к сожалению, не успел. Ребёнок, выросший без родной семьи, как деревце в кашпо: красивое, а корни слабые и тени не даёт. Я знаю, о чём говорю. Пусть жизнь девочки будет полна света, а душа – счастья. Считайте, что я сделал это для себя.

– И ведь ты не лукавишь, сынок. Говоришь от чистого сердца. Откуда в тебе столько благородства? Правду говорят, ты точно не человек.

– Я обычный человек, и недостатков у меня предостаточно. Прошу прощения, но мне придётся вас оставить. Много дел, пора готовиться к следующему заданию

– Я хочу отпраздновать это событие. Моя внучка, дочь Хасана. Аллах, я как будто во сне. Через несколько дней я устрою праздник. Ты и твои люди будете почётными гостями, сынок.

– Мы постараемся присутствовать, но у нас очень мало времени, Омар-эфенди, простите, – ответил Грек.

Услышав эти слова, Айсель поспешно встала со своего места и бросилась к Демьяну. Но… Грек аккуратно отстранил девушку, опустил руку в карман своего пальто и достал оттуда снимок с ней и Кемалем Чочуком. Несколько секунд он смотрел на фотографию в рамке, затем с отвращением бросил её к ногам подруги. Айсель узнала этот снимок. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Девушка хотела что-то сказать, оправдаться, но слова застряли в горле, а он, развернувшись и не проронив ни слова, покинул дом Гюнеров.

Имеет ли он право злиться? Особенно после того, как отправил Чочука туда, откуда нет возврата. Своими руками, напоследок унизив и спровоцировав, отобрал у Кемаля всё – свободу, Айсель, жизнь! Даже этот дом, в котором сейчас с комфортом отдыхает, лёжа на огромной двуспальной кровати.Он лежит с закрытыми глазами. Как же раздражающе тикают часы. Мерно, шумно, ударяя в виски. Мысли сжигают его изнутри, как раскалённые угли, оставляя только пепел сомнений и ярость. Правильно ли он поступил с Айсель? Он убеждает себя, что нет – она его, только его, и всё, что было до их встречи, не должно иметь значения. Но тогда почему её глупый роман с Кемалем, не даёт ему покоя? Он знал, что у неё было прошлое до него, но разве это не должно остаться позади? Груз неудачных отношений или новое будущее – что важнее? Должен наступить покой. Но его нет, потому что месть не заткнула дыру в груди. И хуже всего – он не может вырвать это из себя. Потому что если он признает, что злится несправедливо, значит, он слаб. А грозный Грек не может быть чувствительным и поддаваться простым человеческим эмоциям. Ему не позволена такая роскошь.

– Дёмочка, всё хорошо? – Голос Анны вновь возвращает его к жизни.

Грек открыл глаза и посмотрел на неё. Красивая девушка с сильным характером. Может, к чёрту всё? Забрать дочку, позвать с собой Аню и уехать в дом отца?

– Нормально. Извини, задумался, – ответил он.

– О чём?

– Об этих часах. У тебя нож с собой?

Аня выбралась из-под одеяла, обнажив красивую спину и упругие ягодицы. Она достала из прикроватной тумбочки один из своих ножей и протянула Демьяну. Он прицелился, размахнулся и метнул лезвие в раздражавшие его настенные часы.

Стрелки, только что мерно отсчитывавшие время, дёрнулись и застыли. Механизм, годами исправно работавший, захлебнулся. Стекло циферблата пошло паутиной мелких трещин, а затем с хрустальным звоном осыпалось на пол серебристыми осколками. Корпус разломился надвое и упал вниз, разбрасывая по ковру шестерёнки и осколки пластика.

– Полегчало? – спросила Аня

– Да. Есть хочу, – прорычал Грек.

– Пойдём, покормлю тебя, псих мой любимый.

– Спасибо. Буду должен.

– Ночью поговорим об этом. Много раз, – подмигнула девушка.

Они спустились вниз и вошли на кухню. Костас и Тигран только закончили варить что-то очень вкусно пахнущее томатами, жареным луком и специями.

– Опять кашеварят, – рассмеялся шеф. – Что на обед, кудесники?

– Шакшука, Деми-джан, тебе понравится. Сейчас заправим яйцом, петрушкой и можно садиться за стол.

Вскоре на кухне стало по-семейному уютно. Пар от только что поданной шакшуки поднимался вкусным облаком, смешиваясь с запахами лаваша и трав.

Шутки, весёлый смех и приятные разговоры сопровождали прекрасный обед. Демьян уже наполнил бокалы, когда его телефон противно завибрировал в кармане брюк. Он достал гаджет и поморщился: на экране высветился номер резиденции Гюнеров. Грек ответил на звонок:

– Слушаю внимательно.

– Демиан, случилась беда! – Голос Омара почти срывался на отчаянный крик.

– Омар? Что стряслось? – забеспокоился Грек. Первая мысль, которая пришла ему в голову – Айсель! Не могла ли она что-то сделать с собой? Вполне в её горячем характере, особенно с учётом того, как они с ней поговорили этим утром.

– Юзеф! Он пропал. Идиоты, которых я нанял для охраны сына, рассказали, что он поехал в какое-то подпольное казино и проигрался. Не смог расплатиться, их всех избили, а моего сына увезли куда-то. Демиан, найди и спаси Юзефа, умоляю тебя! – кричал Омар.

– Ждите, мы с моими ребятами сейчас приедем. Соберите тех, кто охранял Юзефа. Никуда их не отпускать. Если будут звонить его похитители, на всё соглашайтесь, не спорьте, тяните время. Конец связи!

Он повесил трубку и озадаченно посмотрел на своих друзей. Те замерли в ожидании объяснений.

– Ну что, братья, наши приключения с семейством Гюнер продолжаются. Бестолковый Юзеф проигрался какой-то подпольной игровой конторе и его похитили. Берёмся?

– Ха, повеселимся! – воскликнул Вугар потирая руки.

Все остальные с таким же воодушевлением согласились поучаствовать в спасении Юзефа, и через двадцать минут во двор лондонской резиденции семьи Гюнер въехали два новеньких чёрных автомобиля. Наёмники, одетые в камуфляжные костюмы, с оружием в руках быстро вошли внутрь особняка.

– Демис, иос му, докса то Фео!² – Алексия, бледная как мел бежала к ним навстречу. Она буквально упала в объятия Демьяна и затряслась от рыданий.

– Ола та пане кала. Паме³. – Грек, заботливо поддерживая женщину, довёл её до гостиной и осторожно усадил в кресло.

– Где Омар? – спросил он подошедшего дворецкого.

– Господину Гюнеру вызвали доктора. Сердце, – ответил пожилой слуга.

– Соберите всех телохранителей и приведите ко мне тех дебилов, которые охраняли Юзефа. Шевелитесь! – приказал Грек.

– Да, господин Кариадис, сию минуту, – ответил дворецкий и быстро удалился.

___________________________________

² Сынок, слава Богу (греч.)

³ Всё будет хорошо. Идём (греч.)

Тусклый солнечный свет с трудом пробивался в узкий переулок Чайнатауна в Сохо. Стены, облепленные слоями старой штукатурки и похабными граффити, дышали сыростью, а под ногами хлюпала то ли вода, то ли что-то похуже – тёмная жижа, в которой плавали окурки и обрывки рекламных листовок проституток. В нос ударял тяжёлый, тошнотворный запах прогорклого масла из соседних забегаловок, гниющих овощей и жареной рыбы.

Толстая железная дверь, призванная отсекать посторонних, скрывала за собой не менее неприятную обстановку. Воздух внутри густой, от запаха пота, табачного дыма и чего-то ещё – чего-то сладковато-омерзительного. Стены, обитые потёртым винилом, впитывали в себя истеричный шёпот, вздохи и скрип старых кресел. Столы стояли тесно, заставленные грязными стаканами с дешёвым пойлом и пепельницами, переполненными окурками. Зелёное сукно игровых столов изношено до дыр, в некоторых местах проглядывало голое дерево.

Игроки, как призраки в полумраке. У одних лица заплывшие, с жёлтым оттенком кожи под тусклым светом ламп, у других – острые, как ножи, с холодными, пустыми глазами. Они не разговаривали, только бросали фишки, перебирали карты. А в углу, за занавеской из битого бисера, сидел хозяин – старый азиат с лицом, похожим на мятый пергамент. Он не играл. Он только наблюдал, иногда улыбаясь так, будто знал, что рано или поздно все эти люди станут просто мусором в подворотне.

И вдруг – треск, оглушительный, сухой, как сломанная ветка. Одновременно с этим, ослепительная вспышка, белая, ядовитая, выжигающая сознание.

Клуб на секунду превратился в негатив: чёрные силуэты игроков, застывших в неестественных позах, зелёные пятна перед глазами, крики – сначала удивлённые, потом звенящие страхом, переходящим в животный ужас. В помещение врываются люди в чёрном, маски без лиц, только узкие прорези для глаз, холодные и безжалостные. Автоматы на коротких ремнях, красные лазерные точки прицелов, прочёсывающие казино.

Пожилой хозяин, секунду назад невозмутимо наблюдавший за игрой, теперь вскакивает, сморщенные пальцы впиваются в край стола. Он делает рывок к потайной двери за баром – но не успевает. Из дыма и хаоса появляется огромная фигура в маске. Рука в перчатке хватает его за шею, как клешня, поднимает высоко над полом и с размаху швыряет через весь зал.

Охранники не сразу понимают, что происходит. Верзила, с волосами до плеч, с татуировкой дракона на запястье, инстинктивно лезет за пистолетом – и тут же падает на пол. Маленькая фигурка в чёрном ударяет его ногой в подбородок, а затем дубинкой в висок. Раздались выстрелы, и двое других секьюрити, эффектно подлетев, падают на столы, опрокидывая стаканы, мебель, карты и игроков.

Демьян снял маску и подошёл к владельцу казино. Тот корчился от боли и скулил. Грек схватил его, поднял и с силой обрушил на игорный стол, который разлетелся на куски под тяжестью удара. Старик закрыл лицо руками и затрясся ещё сильнее.

Тяжёлый армейский ботинок Демьяна уткнулся в грудь владельца притона, словно якорь, пригвоздив того к полу. Мужичонка взвыл и задёргал конечностями. Не убирая ноги с груди бедолаги, Демьян присел на колено и, протянув к нему свой телефон с фотографией Юзефа на экране, крикнул:

– Где он? Второй раз я спрашивать не буду.

– Уотерсайд Гарденс, господин. Причал четырнадцать, сэр. Не убивайте, господин, мистер. Лодка «Магнолия», он там, хороший господин, пощади!

– Тамбовский волк тебе господин.

Демьян встал, отвернулся от лежащего и, заведя руку с оружием себе за спину, спустил курок. После этого он внимательно осмотрелся. На полу беспорядочно, как сухие скрюченные коряги, лежали перепуганные игроки. Демьян заговорил громко, чтобы все услышали:

– Уважаемые посетители, заведение закрыто. Навсегда. От лица руководства приношу вам свои извинения, а теперь поднимайте свои задницы и убирайтесь прочь, если не хотите составить компанию достопочтенному хозяину этого элитного клуба. И мой вам добрый совет – несите деньги домой, своим семьям, а не в подобные конторы. Вон отсюда!

Когда перепуганные игроки разбежались, Грек сел на барную стойку и продолжил:

– Вугар, Паша, Костя, едем спасать Юзефа. Остальные, разберитесь здесь. Уничтожьте камеры и записи, а потом поезжайте в дом Гюнеров. Вдруг похитители выйдут на связь. Крейг, распорядись, чтобы самолёт Омара подготовили к вылету, и постарайся всех успокоить.

– Сэр, есть, сэр, – ответил Роджерс.

Послеполуденный туман накрыл набережную Темзы в Уотерсайде густым, маслянистым куполом. Воздух пропитан мазутом – от морозных причалов до покосившихся столбов. Он смешался с запахом свежей краски, будто кто-то небрежно разбрызгал её из баллончика на серые стены складов.

Яхты стояли плотно, будто стадо на водопое. Их корпуса, некогда блестящие, теперь стали матовыми от инея, швартовые тросы задубели на морозе, звеня, как гитарные струны при порывах ветра. Между ними сновали люди – кто-то курил, спрятав лицо в поднятый воротник, кто-то тащил ящик с инструментами, оставляя за собой следы на снегу.

– Вот она, «Магнолия», – сказал Паша, глядя в бинокль. – Трое охранников: один на берегу, двое на судне. Справа, метрах в сорока, ремонтируют буксир. Один варит, другой бегает с ведром битума. Относительно чисто. Если зайти со стороны левых пирсов, рабочие нас не заметят. А вот охранники – пятьдесят на пятьдесят.

– Охрана вооружена? – спросил Грек.

– Да. У часового на корме – «Хеклер».

– Сможешь снять их отсюда?

– Нет. Уберу одного, двое других спрячутся, и всё: тогда придётся идти в лобовую и поднимать шум. Могут обидеться и шлёпнуть заложника. Только контактный бой, мужики, – ответил Паша.

– Значит, расклад такой: Вугар, мы с тобой идём по центральному левому пирсу и делаем вид, что внимательно изучаем эти корыта. Костя, ты по дальнему, в обход. Паша, как только я проведу рукой по волосам, снимай автоматчика.

– Ясно, – ответил Паша. – Я на позицию.

– Костя, через забор и иди первым, – велел шеф.

– Есть, – ответил Костас и побежал вдоль глухого бетонного ограждения.

– Вугар, работаем.

– Да, Деми-джан, пошли.

Демьян и Вугар вошли через центральный вход и, свернув налево, спустились по хлипкой деревянной лестнице на пирс. Пошли между рядов с яхтами, закованными в ледяную корку. Ветер звенел в растяжках мачт, будто играя на расстроенных струнах. Где-то капало: то ли таял снег на тентах, то ли сочилась вода из лопнувшего шланга.

– Движение на двенадцать, – вполголоса предупредил Назими.

– Вижу. Улыбаемся и делаем вид, что восхищаемся лодками.

Демьян остановился у одного из судёнышек и, с видом знатока, начал что-то объяснять напарнику, при этом не выпуская из виду охранников на «Магнолии». Двое мужчин на палубе замерли, будто дикие звери, уловившие запах добычи. Их позы казались расслабленными, но каждый мускул напряжён, готовый разжаться, подобно пружине.

Первый – чернокожий, широкоплечий, с бычьей шеей – медленно перекатывался с пятки на носок, пальцы правой руки ощупали пистолет под пуховиком. Взгляд, тяжёлый и неподвижный, не отрывался от незваных гостей. Второй, белый, с автоматом, притворялся, что чистит ноготь складным ножом, но боковым зрением отслеживал каждый шаг наёмников. Когда Демьян с Вугаром подошли на опасное расстояние, стрелок, стоящий на палубе «Магнолии» не выдержал. Он громко свистнул и закричал непрошеным гостям:

– Эй, что вам здесь нужно?

– О, простите, сэр. Мы с моим приятелем ищем одно корыто, которое продаётся. Может, вы сможете нам помочь? – вежливо ответил Демьян, снимая шапку и лучезарно улыбаясь.

– Я похож на смотрителя? – грубо ответил стрелок.

– Не знаю, сэр, вам оттуда виднее, – развёл руками Грек, быстро сокращая расстояние: до «Магнолии» оставалось уже менее десятка метров. Третий, стоящий на берегу, азиат преградил им путь и вытащил из-за пояса огромный тесак.

– Ни шагу дальше. Проваливайте отсюда, здесь ничего не продаётся, – зарычал он, перебрасывая клинок из одной руки в другую.

– Джентльмены, полегче, нам не нужны проблемы. Прошу прощения, мы поняли.– Демьян отвернулся, делая вид, что уходит. Он провёл ладонью по своим волосам.

В ту же секунду автоматчика будто сдуло с палубы. Раздался приглушённый крик и громкий всплеск воды за бортом яхты. Демьян выхватил оружие, развернулся и выстрелил. Второй охранник на палубе, не успев понять, что произошло с его приятелем, отправился вслед за ним. Третий бросился прочь, пытаясь прыгнуть в воду, но вдруг попятился назад, высоко подняв обе руки.

– Стоять, пингвин недоделанный, – услышали все голос Кости.

Вугар, не дожидаясь дальнейших событий, ударил мужчину в челюсть и тот рухнул на пол.

– Ух ты, растёшь на глазах, Вугар-джан! – воскликнул Грек.

Довольная детская улыбка заиграла на лице ассирийца.

– Спасибо, Деми-джан, – ответил он.

– Отлично. Кирие, проверь лодку, там ли Юзеф? – приказал шеф.

Костя поднялся на борт и растворился в недрах судна. Через мгновение он показался снова, с трудом волоча Юзефа на плече. Гюнер выглядел ужасно: лицо покрыто синяками и грязью, правый глаз заплыл, а одежда превратилась в жалкие, грязные лохмотья, словно у бродяги.

Вскоре все уселись в автомобиль и поехали назад, в особняк Гюнеров. В салоне слышался только шум двигателя, все молчали, погружённые в свои мысли.

Лондон проплывал за окном, подмигивая фарами встречных автомобилей. Январский воздух, пропитанный влагой с едва уловимым запахом снега, проникал сквозь щели, принося с собой облегчение и горькую сладость победы, с металлическим привкусом крови на губах. Мелькали огни – рекламные вывески, светящиеся окна домов, отражающиеся в лужах, как осколки разбитого зеркала. В салоне было тепло, но тишина давила, холодная, как этот зимний воздух за окном. Демьян смотрел в боковое стекло, где отражение его лица накладывалось на разноцветные блики – двойной портрет, реальный и невесомый. Вугар барабанил пальцами по подлокотнику, ритм спокойный, но от этого ещё более нервный.

Грек закрыл глаза и услышал голос отца: далёкий, приглушённый и грустный. «Сынок, остановись. Ты переходишь опасную черту!» На глаза навернулись слёзы. Он отвернулся, чтобы не показывать их. Черта, о которой говорил его умерший отец, уже давно пройдена, и дороги назад нет. Только один путь, вымощенный горящими под ногами булыжниками, – в ад.

Через час машина свернула в тихий квартал, где особняки прятались за высокими оградами, а снег ложился ровнее, будто здесь его никто не тревожил. Впереди замаячили чугунные ворота – тёмные, с заиндевелыми узорами. Они подъехали к парадному входу. Слуги и охрана уже ожидали. Они бросились помогать людям Грека. Юзефа извлекли из автомобиля и осторожно повели в дом.

Команда собралась во дворе.

– Дёмочка, как всё прошло? – спросила Аня.

– Относительно нормально, не считая пары трупов.

– Шеф, что дальше? – подал голос Денис.

– Я пойду беседовать с Гюнерами, а вы возвращайтесь в штаб и начинайте подготовку к выезду в Амстердам. Мне придётся лететь в Анкару, увезу непутёвых детишек старика от греха подальше. У меня нет времени на игры избалованных богачей. Извлекаешь их из одной грязной кучи – они тут же находят другую.

– Пусть старик наймёт нас, мы о них позаботимся, – рассмеялся Костя.

– Я не нянька. Всё, поезжайте. Вы хорошо сегодня поработали, спасибо. Юзефу придётся раскошелиться, чтобы отблагодарить вас как следует. Я позабочусь об этом, – ответил Демьян.

– С тобой всегда приятно иметь дело, Дёма, – сказал Паша потирая руки.

Демьян попрощался с друзьями и медленно пошёл к дому. Ноги словно отказывались нести его внутрь этого дворца. Совсем недавно ему было хорошо здесь, он испытал прекрасные моменты и незабываемые ощущения, но сейчас…

Он открыл дверь и вошёл внутрь. В доме шумно и суетливо. Прислуга сновала из угла в угол. К нему поспешил дворецкий.

– Господин Кариадис, семейство в гостиной. Ждут вас. Пойдёмте.

– Спасибо, Генри. Веди.

Гостиная бурлила жизнью. Мать и сестра Юзефа суетились вокруг побитого наследника, а Грейс помогала им. Демьян улыбнулся: она стала своей в этой семье. Несколько дней, проведённых здесь, словно изменили её. Стать, благородство явственно ощущались в облике ирландки. Теперь она – Гюнер.

Омар заметил идущего к ним Демьяна и, широко раскинув руки, быстро зашагал к нему навстречу, но Грек жестом остановил его. Он приблизился к кушетке, на которой полулежал Юзеф, и кивком головы приказал женщинам отойти от младшего Гюнера. Юзеф открыл глаза. Широкая, довольная улыбка озарила его побитое лицо. Он встал и закричал:

– Какой вечер, да, Демиан? Столько приключений за один чёртов день!

Лицо Демьяна изменилось. Ярость исказила его черты, превратив в злобную гримасу. Он влепил Юзефу увесистую пощёчину. Гюнер, словно марионетка, рухнул назад, прикрывшись локтями. Женщины, охваченные страхом, ахнули.

– Приключения? – Голос Грека прозвучал в тишине, как мощный рык разъярённого льва. – Из-за тебя сегодня погибли люди. Пусть не образцы для подражания, пусть насквозь погрязшие в преступлениях и алчности, но всё же люди! Чтобы ты попал в рай, я и мои друзья по локоть окунули свои руки в кровь и вымостили себе дорогу в царство дьявола. Для тебя это приключение? Могила твоего брата ещё не остыла, и не высохли слёзы твоих родителей, а тебе хоть бы что. Одно веселье и развлечения на уме. Как тебя вообще занесло в самую грязную и зловонную дыру этого города? В притон для игроков. Тебе двадцать шесть лет, Юзеф, ты старше меня. Возьмись за ум, создай семью, стань наконец достойным сыном своего великого отца! У тебя есть всё, и даже больше, а тебя, как свинью, тянет в самую грязь и пороки. Сегодня повезло, а завтра помощь может не прийти вовремя. А может, я не захочу помочь. Подумай об этом.

Демьян повернулся к собравшимся в гостиной. Люди молчали, со страхом, смешанным с восхищением наблюдая за Греком.

– Омар-бей, я прошу у вас прощения за это. Может, я не прав, погорячился. Простите, – обратился он к главе семейства.

Омар подошёл к Греку и, не говоря ни слова, обнял его. Так они стояли достаточно долго, затем Гюнер заговорил:

– То, что сделал сейчас ты, должен был сделать я ещё много лет назад. А я проявил мягкость, слабость и заплатил за это немыслимую цену. Благодарю тебя, мой дорогой сын, Демиан. Горжусь тобой.

– Я ценю это. Спасибо. Айсель, Юзеф, возьмите свои документы и самые необходимые вещи. Мы летим в Анкару, ваше пребывание в Европе окончено. Я доставлю вас домой.

– Да, мой красивый господин, – прошептала Айсель и склонила голову перед возлюбленным.

Роскошный салон частного самолёта утопал в мягком полумраке, разбавленном лишь приглушённым светом и танцующими солнечными зайчиками. Итальянская кожа глубоких кресел и отполированное красное дерево, отдающее медным блеском, дарили ощущение спокойствия. Снаружи, за иллюминатором, простиралась ослепительная белизна облаков, контрастирующая с сизыми тенями.

Демьян прикрыл глаза, наслаждаясь обжигающим вкусом крепкого кофе по-турецки. Горьковатый, с лёгкой пенкой, он оставлял на языке терпкое послевкусие, создавая приятный контраст с внешней картиной. Пальцы сжали фарфоровую чашку чуть сильнее, чем нужно. Где-то внизу, под этой пушистой пеленой, осталась земля с её суетой, интригами и невыполненными обещаниями. А здесь – только шум двигателей, да редкие всполохи солнечных лучей в облаках.

– Демиан. Посмотри на меня, прошу, – услышал он тихий голос и почувствовал, как тёплая ладонь осторожно коснулась его бедра.

Айсель встала на колени перед креслом и с жалобным взглядом смотрела на любимого, еле сдерживая слёзы.

– Айсель? Встань. С ума сошла! – заворчал Грек.

– Ты даже не смотришь на меня, не говоришь со мной. Из лондонского дома уехал на другой машине, не с нами. Здесь, в самолёте ушёл в самый хвост и ни разу не подошёл к нам с Юзефом. Агапи му⁴, ты убиваешь меня. Что мне сделать, чтобы остудить твой гнев?

– Дай мне время. Я не могу винить тебя за твоё прошлое, у меня оно тоже есть. Позволь всё осмыслить и принять, насколько это возможно. Я давно перестал поступать как обычный человек: если мне что-то не нравится, я берусь за оружие, а не веду философских дискуссий.

Айсель села рядом с ним и осторожно прижалась к его груди. Её запах – такой сладкий, манящий, возбуждающий. Пальцы Демьяна коснулись её подбородка, и девушка потянулась к нему, закрыв глаза. Он почувствовал, как её рука сжала его пальцы, а где-то за иллюминатором воздух качнулся: то ли от турбулентности, то ли от этого внезапного головокружения.

– Я буду ждать тебя, хоть целую вечность, – ответила Айсель.

– Ему ты так же говорила? – Демьян с плохо скрываемой досадой посмотрел на девушку, отстранил её и опёрся на столик, отведя взгляд.

– Севгилим⁵…

Слова Айсель оборвались. Грек сжал кофейную чашку с такой силой, что хрупкий фарфор разлетелся на острые осколки. Из его ладони, пораненной ими, потекла тёмная алая струйка. Грек опустил взгляд на свою руку, словно не веря глазам. Лицо осталось непроницаемым, лишь желваки заиграли на скулах. Он разжал пальцы и осколки, окрашенные его кровью, посыпались на столик. Демьян улыбнулся и хрипло произнёс:

– Дежавю. Над Афинами пролетаем, наверное.

Айсель с трудом сглотнула комок в горле. Она знала, что за внешней невозмутимостью любимого свирепствует буря, способная разрушить всё на своём пути, и сейчас она снова увидела, как эта стихия пробивается наружу.

Грек встал с кресла и не спеша ушёл в уборную, промыл рану и перевязал её бинтом, который был у него с собой, как и у всех членов его команды.

Он вернулся, и на лице снова появилась улыбка, но Айсель знала, что это лишь видимость. Девушка молча наблюдала, как он сел обратно в кресло, крепко сжав руки в кулаки. Её взгляд неотрывно следил за каждым его движением, пытаясь понять, что именно происходит в его душе.

– Демиан, агапи му, выслушай же. Если прощения мне нет, то лучше убей, чем так мучить. Я не выживу без тебя. Никогда прежде я не говорила таких слов. Ты – единственный настоящий мужчина в моей жизни, и я люблю тебя так сильно, что схожу с ума. Прости, если можешь. Если бы я знала, что встречу тебя, я бы не выходила из дома, а сидела на коленях у порога, ожидая твоего появления. Я виновата. Делай со мной что угодно, только не бросай и не отвергай!

– Демиан… Ох, я не вовремя, простите.– Усталый и побитый Юзеф с виноватым видом подошёл к ряду, где сидели Грек и Айсель. Он интуитивно почувствовал, что у них идёт непростой диалог. Гюнер шагнул назад, но Грек остановил его:

– Всё хорошо, Юзеф. Присядь. Ты что-то хотел сказать?

– Спасибо. Ты ведь задержишься у нас в гостях, хотя бы на пару дней?

– Я бы с радостью, но не могу. Много работы, прости, – ответил Демьян.

– Севгилим, останься, пожалуйста! – Айсель взяла его руку и прижала к своей щеке.

– Нога Чочука переступала порог вашего дома? – прорычал Грек.

Айсель отрицательно покачала головой, а Юзеф захохотал и ответил:

– Если бы такое даже теоретически случилось, Хасан и отец сожгли бы дом ко всем чертям! Я даже не уверен, что он бывал в Анкаре. А теперь точно не побывает.

– С удовольствием задержусь, но только до следующего вечера. Мы с друзьями уже выбиваемся из графика, а в нашем деле терять время нельзя – это может стоить жизни.

– Спасибо, – прошептала Айсель. – Ты не пожалеешь!

Планы – как строительство замка из песка: ты ещё строишь, а волны и ветер уже приготовили свой сюрприз.

__________________________________

⁴ Любимый (греч.)

⁵ Любмый (турецк.)

ТУРЦИЯ. АНКАРА.

Самолет коснулся земли с тихим стоном тормозов, будто не желая расставаться с небом. За иллюминатором проплывали огни аэродрома, расплывчатые в холодной дымке январской ночи. Анкара встречала гостей лёгкой морозной моросью, редким снегом, тающим на бетоне и тёмным, низким небом, в котором ещё теплился багровый отблеск ушедшего дня.

У трапа, выделяясь на фоне ночи, стояли люди. Десяток охранников в тёмных пальто – неподвижные, как изваяния, с бесстрастными лицами и скрытыми под одеждой очертаниями оружия. Рядом суетились слуги, кутаясь в плотные шерстяные накидки. Они молча приняли багаж, лишь изредка перебрасываясь короткими, отрывистыми фразами. Машины ждали неподалёку. Вскоре все вещи были погружены и несколько премиальных автомобилей тронулись в путь, в родовое гнездо Юзефа и Айсель.

Город, бурлящий жизнью днём, теперь погрузился в глубокий сон, как уставший после долгой смены рабочий. Улицы опустели, и лишь быстро проехавший по ним кортеж нарушил это шаткое спокойствие. Вскоре они въехали в Айранджи. Район, где время текло словно по-другому.

И вот оно – родовое поместье семьи Гюнер. Огромное, монументальное, с английскими окнами, в которых горел яркий свет. Высокие стены увиты плющом, даже сейчас, в январе, сохранившим тёмную зелень. Тяжёлые ворота открылись без скрипа, будто ждали дорогих гостей. Двор выложен плиткой, старые кипарисы застыли в ночи, как безмолвные стражи.

Машины остановились у парадного входа. Дом встретил их уже открытой дверью, а на пороге ждала вся прислуга. Демьян был поражён их численностью. На его лице промелькнуло лёгкое смущение, когда они с почтением склонили головы, приветствуя его. Айсель вошла в дом, а Демьян и Юзеф задержались у порога, чтобы выкурить по сигарете и насладиться свежим воздухом. Торопиться было некуда. Появился дворецкий. Лицо его непроницаемо, но в бегающих глазах слуги заметно странное беспокойство. Юзеф сразу почувствовал неладное. Взглядом пробежав по округе, недалеко от парадного входа он замечает белый блестящий лимузин с парийскими номерами.

– Чей это лимузин, Осман? – раздражённо спросил Юзеф, уже зная ответ.

Дворецкий слегка замялся, будто колеблясь, но затем тихо ответил:

– С визитом, по приглашению вашего отца прибыл шейх Тарек Аль-Бадри.

Услышав знакомое имя, Демьян, стоявший рядом, мгновенно всё понял. Улыбка исчезла, сменившись жгучей обидой и гневом. В глазах вспыхнула ярость, за которой последовала волна боли, разочарования и отчаяния. Он промолчал, но это молчание говорило громче любых слов. Омар Гюнер – человек, которому он поверил, – оказался обычным двуличным лжецом, втихаря пригласившим сюда Аль-Бадри, прекрасно зная, что Демьян тоже приедет в поместье.

Казалось, время замерло, а фасад этого дома, который минуту назад ощущался почти родным, теперь смыкался вокруг, как ловушка. Грек хотел крушить, ломать, рвать на части – но больше всего ему хотелось вернуться в Лондон, ворваться в британскую резиденцию Гюнеров и посмотреть в глаза тому, кто его предал. А потом голыми руками вырвать язык и подлое, лживое сердце Омара.

– Гамото, иеро тсакали!⁶ – прорычал он на греческом и бросился вниз по лестницам.

– Демиан, нет. Стой! – закричал Юзеф. – Остановите его, кто-нибудь!

Водитель Аль-Бадри, услышав крики Гюнера, бросился на Грека, пытаясь преградить ему путь. Но Демьян, объятый звериной злобой, ударил водителя в лицо. Тот отшатнулся, теряя сознание. Однако обезумевшего от обиды наёмника это уже не удовлетворило. Он вцепился в мужчину, поднял его над землёй и с чудовищной силой обрушил на капот лимузина. Затем начал избивать кулаками, превращая в кровавое месиво. Мужчина потерял сознание, обмяк и съехал по смятому капоту на холодную землю. А Грек, не оглядываясь, пошёл к воротам и вскоре скрылся за ними, растворяясь в тумане. Юзеф сел на землю и обхватил голову руками.

– Вот и всё. Отец, что же ты натворил, старый, гордый глупец?

Гюнер трясущимися руками извлёк из кармана телефон и набрал номер лондонской резиденции.

– Генри? Да, это я, Юзеф. Пригласи к аппарату отца, срочно!

Через минуту Омар снял трубку и заговорил с сыном:

– Юзеф, что случилось? Генри сказал…

– Папа, зачем ты это сделал? – не дав отцу договорить, закричал сын.

– Что я сделал? – удивился Омар.

– Зачем ты пригласил в наш дом Тарека, зная, что Демиан здесь?

– Что значит, Демиан там? Я рассчитывал, что он высадит вас из самолёта и тут же вернётся в Лондон! Аллах всемогущий! Что случилось?

– Отец, гибель Хасана так сильно повлияла на тебя, что ты потерял способность здраво мыслить. Неужели ты всерьёз полагал, что ни я, ни твоя дочь не проявим элементарной вежливости и не пригласим его к себе, чтобы угостить чаем с пахлавой? Разве не этому ты нас учил – уважать других и дорожить дружбой? Разве это не общепринято у турок или греков? И это после всего, что Демиан для нас сделал. Теперь он искалечил водителя Тарека прямо у нас во дворе и сейчас, вероятнее всего, направляется в Лондон за тобой. Он решил, что ты его предал. Я слышал, что он сказал уходя. Покинь лондонский дом. Грек здесь, в Анкаре, но его люди в Лондоне, и они очень опасны, ты сам знаешь.

– Я встречусь с ним и всё объясню. Мне казалось, мы пришли к общему решению о браке Айсель. Хорошо, я отменю эту проклятую свадьбу, если это так для него важно. Сейчас сделаю несколько звонков и вылетаю к вам.

– Поторопись, отец. Грек вряд ли простит и остановится на полпути. И то решение не общее, оно только твоё, как всегда было в нашей семье. Ты не спросил Айсель. Демиану было больно, но он промолчал. Я был против. Мама против, но твои глупые, старомодные обычаи привели нас к краю пропасти. Ради своего тщеславия ты разрушил нашу семью. Взгляни на Жизель. Благодаря кому она теперь там, где и должна быть? Посмотри в глаза ребёнку и попробуй оправдать то, как ты обошёлся с Демианом. Сможешь?

___________________________________

⁶ Будь ты проклят, старый шакал (греч.)

Даже в позднюю ночь и при ощутимом холодке аэропорт Анкары, Эсенбога, продолжает кипеть жизнью. Воздушная гавань полна людей. Одни погружены в свои телефоны, сидя в креслах; другие терпеливо ждут в длинных очередях на регистрацию. Особое оживление вносят семьи с детьми: малыши носятся между рядами, мамы в пестрых платках оживленно общаются, а папы сверяются с расписанием рейсов. Таксисты-зазывалы, бодрые как всегда, снуют по залу прилёта, выискивая очередную жертву их грабительских тарифов.

Тепло попрощавшись с водителем, который выручил его, согласившись довезти до аэропорта, Демьян вышел из машины. В качестве платы он отдал свои часы, но это казалось приемлемой ценой за избавление от перспективы плутать по незнакомому городу в поисках нужного направления.

Оказавшись внутри здания, он быстро сориентировался и пошёл к кассам авиакомпаний. Его встретила приятная девушка-турчанка, стоявшая у стойки. Грек мысленно похвалил себя за то, что ему хватило ума взять с собой кредитку. Вскоре, держа в руке билет до Лондона, он шагал к уютному кафе, расположенному на первом этаже аэровокзала. Демьян уже присел за столик и взял в руки красочное глянцевое меню с описанием блюд, когда к нему подошли четверо сотрудников в форме, с оружием, рациями и дубинками.

– Сэр, можно взглянуть на ваш паспорт? – спросил старший офицер.

Демьян оценил обстановку. Лица жандармов напряжены, руки нервно ощупывают оружие на поясах. Они здесь явно не случайно. Ввязаться в бой и попытаться уйти? Шансы малы, риск велик. Полицейские могли открыть огонь, задев случайных людей. Грек молча протянул свой паспорт. Боковым зрением он заметил ещё нескольких сотрудников в штатском, стоящих неподалёку. Шансов уйти не было.

– Пройдёмте с нами. И советую не делать резких движений, господин Кариадис, – улыбаясь приказал офицер.

– А что я… – Демьян не договорил. Удар дубинкой по голове и наступила тишина.

Грек попытался открыть глаза, но яркий свет заставил его тут же зажмуриться. Вспышка оказалась настолько яркой, что вызвала волну тошноты, жгучую головную боль и ощущение, будто он раскусил железный гвоздь.

– Не спешите, Кариадис. Придите в себя, – услышал он хриплый мужской голос.

– Где я? – спросил Демьян.

– В изоляторе жандармерии Анкары. Я капитан Салех. Знаете, почему вы здесь, господин Кариадис?

– Ума не приложу. Может, не будем играть в эти игры, а сразу перейдём к делу? – с досадой спросил Грек.

– Вы устроили переполох в доме уважаемого в нашей стране человека, Омара Гюнера. До полусмерти избили водителя шейха Тарека Аль-Бадри, бедняга в больнице, на грани. У меня имеются опасения, что вы желаете навредить почтенному семейству. Вот почему вы здесь, господин Грек. Да, я знаю, кто вы, мистер Супернаёмник.

Демьян наконец пересилил тошноту и открыл глаза. Перед ним сидел пожилой офицер в штатском и улыбался. Ехидная, недобрая улыбка подрагивала на пухлых губах жандарма, а острый длинный нос придавал мужчине сходство с вороном. Цепкий, злой взгляд чёрных глаз из-под сросшихся бровей внимательно изучал Грека.

– У господина Гюнера короткая память и гнилая совесть, капитан Салех. Что дальше?

– А дальше, Грек, я подниму все дела, где засветился ты и твои гиены, приплюсую к этому сегодняшний инцидент и упрячу тебя далеко и надолго. Ты подумаешь над своим поведением, а я получу неплохую премию и новое звание. Подписывай, и покончим с этим! – Салех бросил Демьяну шариковую ручку и листок с текстом на турецком.

Демьян пробежал глазами по строчкам в документе, улыбнулся и вернул офицеру.

– Какой вы шустрый, господин капитан. Я иностранный гражданин и сотрудник спецслужб. Зовите сюда консула, адвоката и прочих. Больше я не скажу ни слова. Без моего признания ничерта вы не докажете, а этой никчёмной бумажкой можете подтереться.

– Ах, вот ты как заговорил? Да я упрячу тебя в такую дыру, к озлобленным уголовникам, что ты через сутки прибежишь ко мне на допрос, будешь валяться в ногах и умолять, чтобы я тебя отправил в обычную тюрьму! И никто тебе не поможет: ни адвокат, ни консул. Подписывай!– заорал жандарм.

Демьян скрестил руки на груди, поудобнее откинулся на стуле и уставился в окно.

Салех понял, что словами и угрозами ничего не добьётся. Он достал из ящика стола резиновую дубинку, подбежал к Греку и замахнулся для удара.

Реакция опытного наёмника была ожидаемой и быстрой. Левой рукой он поймал запястье полицая, а правой, схватив того за шею, с силой опустил лицом в стол. Дубинка осталась в руках у Демьяна. Он зажал ею горло Салеха. Тот беспомощно задёргал руками и ногами, на глазах багровея от недостатка воздуха.

– Ты давал присягу: служить и защищать. Народ этой страны доверил тебе вершить правосудие, а ты ведёшь себя как скотина, творя беспредел, – зарычал Грек.

Глаза капитана закатились, он издавал клокочущие звуки, движения становились всё более слабыми и беспорядочными, а кожа постепенно меняла цвет с красного на землисто-серый.

– Прекратить! Грек, отпусти его, ради Бога, – раздалось в кабинете.

Демьян ослабил усилие и с удивлением посмотрел на дверь. На пороге стояли двое мужчин: незнакомый ему, огромный лысый турок с пышными усами, а чуть позади – Эрдем Чочук. Грек выпустил свою жертву. Салех сполз на пол, с трудом забрался в своё кресло со сломанным подлокотником и залепетал:

– Эрдем-бей, какое счастье вас здесь увидеть. Этот зверь чуть не задушил меня!

– Демиан, ты в порядке? – Не обращая внимания на бледного, лебезящего Салеха, Чочук прошёл в кабинет и протянул руку Демьяну. – Пошли отсюда, моя машина ждёт у входа.

– Спасибо, Эрдем-бей. Немного побит, но не сломлен. Надеюсь, это не то хвалёное турецкое радушие, о котором я столько слышал? И кстати, как вы узнали, что я здесь? – спросил Демьян, отвечая на рукопожатие.

– Айсель позвонила и всё рассказала. А найти тебя оказалось проще простого. Пойдём на свежий воздух, здесь воняет псиной. А с тобой я позже разберусь. – Чочук бросил полный злобы и отвращения взгляд на Салеха и пошёл прочь из кабинета.

Они вышли во двор, покрытый тонким покрывалом снега. Демьян с удовольствием вдохнул прохладный воздух и закрыл глаза.

– Ты голоден? – спросил Эрдем. – Куда тебя отвезти, что ты любишь из еды?

– Благодарю, Эрдем-бей, но я уже сыт по горло восточным гостеприимством. Если можно, отвезите меня в аэропорт, мне нужно в Лондон.

– Не суди обо всех по паре недоумков и Омару Гюнеру. Без завтрака я тебя не отпущу, а потом полетишь на моём самолёте куда пожелаешь.

Демьян решил не спорить. От чашки кофе или стакана воды он бы сейчас не отказался. Они уселись в автомобиль Чочука и покинули недобрую территорию изолятора жандармерии.

По улицам, где ночные тени ещё не до конца развеялись, машина движется осторожно: кое-где блестит лёд, а кое-где – рассыпанная песчано-солевая смесь, оставленная коммунальщиками. Шины поскрипывают на снежной каше, но сцепление уверенное – зимняя резина делает своё дело. На подъёмах вверх, к цитадели или районам Чанкая, двигатель напрягается чуть сильнее, выдыхая белые клубы пара в морозный воздух. В салоне постепенно становится теплее – печка наконец-то начинает дуть горячим, и стёкла медленно очищаются от инея.

– Почему вы решили мне помочь, Эрдем-бей? – наконец заговорил Демьян. – Я убил вашего сына. Да, на эмоциях вы сказали, что прощаете меня, но…