Читать онлайн Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов бесплатно

Глава 1

– Ты изгнан, сын, – слова отца падали каменными глыбами, лишая меня всякой надежды на прощение, наследство и продолжение беззаботной жизни в родовом поместье князей Заславских.

– Ну что тебе стоило извиниться?! Зачем ты так, сынок? – матушка чуть не плакала, утирая глаза уголком платочка.

– Это была последняя капля. Семья слишком много вложила времени и средств в твою подготовку. Ты не оправдал наших надежд, – сказал отец.

– Он меня оскорбил, – процедил я сквозь зубы. – Прилюдно.

– И всё же граф Воронцов не сказал ни слова неправды, – сказал отец. – Ты – пустышка. Мусор. В тебе нет ни капли магического дара.

Будь он проклят, этот дар. У аристократов всё вертится вокруг дара и его цвета. И если ты не получил свой дар до двадцати лет – то это конец. Мне исполнится двадцать в следующем месяце.

Семья делала всё, чтобы помочь мне. Отец называл это подготовкой, и так как считалось, что дар может проявиться в минуты смертельной опасности, вся моя юность прошла в борьбе за собственную жизнь. Меня выбрасывали в зимнем лесу с одним только ножом, вывозили в открытое море на хлипком плоту, отдавали на попечение самым разным тренерам, мастерам и просто сумасшедшим шарлатанам. Ничего. Всё тщетно. Я выжил везде, но так и не открыл в себе ни капли магии.

В то время, как мой младший брат открыл свой дар, когда за ужином подавился оливкой. В тринадцать лет. Да, всего лишь Голубой, дар воздуха, достаточно распространённый, но это в один момент сделало его отцовским любимчиком, а меня поставило под угрозу. И это при том, что он – узаконенный бастард, а я – чистокровный потомственный аристократ с десятью поколениями одарённых в родословной.

– Милый, может, всё-таки не надо? Есть ещё время! – взмолилась мать. Между прочим, одарённый Третьего ранга, Жёлтый цвет, один из лучших магов земли во всей Российской Конфедерации.

– Мы и так ждали слишком долго. Я вынес вердикт, – отрезал отец. Одарённый Первого ранга, Красный цвет, огненный маг высшей категории. Князь Василий Заславский.

А если он что-то решил, то переубедить его не сумеет даже Император.

– И что теперь? – спросил я.

– Отец, дозволь я прогоню его пинками? – спросил братец, Голубой одарённый Седьмого ранга, Николай Заславский. Будущий князь.

– Нет. Даже изгнанный из рода и лишённый имени, он…

– Попробуй, ты, шлюхин сын, – сказал я, глядя Николаю прямо в глаза.

Малая гостиная родового поместья словно уменьшилась в размерах, Коля побагровел, набрал полную грудь воздуха.

– Тихо! – рявкнул отец. – Ещё слово, и ты лишишься моей защиты, Иван! Имей уважение к моему наследнику!

Иваном звали меня.

– Даю тебе три часа, чтобы покинуть этот дом. Твои документы подготовлены. Через три часа уведомление о твоём новом статусе будет отправлено в Государственную Канцелярию, и ты официально перестанешь считаться членом нашей семьи, – сказал отец.

– А неофициально? – спросил я.

– И неофициально тоже, – сурово поглядев на меня, сказал отец. – Ты мне не сын.

Матушка разрыдалась во весь голос. Отец не пошевелил ни единым мускулом. Зато братец довольно ухмылялся, так, что мне захотелось сбить эту наглую улыбочку с его мерзкой рожи.

– Я ещё вернусь, – сказал я. – Клянусь могилами своих предков.

Брат насмешливо фыркнул, отец молча поиграл желваками. Мать, которая всегда любила меня, не как средство для династического брака или орудие для своих интриг, а как родного сына, тихонько всхлипнула.

Я развернулся и вышел из гостиной, не дожидаясь разрешения отца. Неслыханная дерзость для княжича. Явная демонстрация неуважения. Но я уже не княжич, не дворянин и не член семьи, так что мне было абсолютно плевать, что подумает или скажет господин Заславский.

На душе было пусто и гадко, хотя я ожидал подобного исхода событий. Неодарённым аристократам на двадцатилетие вообще принято дарить пистолет с одним патроном или флакончик с ядом. Не сумел раскрыть дар – в утиль. Если хочешь сохранить честь семьи, разумеется. Изгнание – второй по популярности способ очистить ряды дворянства от неодарённых, но чаще всего это даже хуже, чем самоубийство. Та же самая смерть, только агония может растянуться на годы.

Прошёл по коридору с портретами моих предков, остановился возле портрета основателя рода. Ипатий Заславский свирепо глядел на меня с холста, закованный в стальную броню. В те времена магов не классифицировали ни по цветам, ни по рангам, но он был чудовищно силён. Один из сильнейших магов Владимирского княжества. Я привычно вздохнул, представляя себя на его месте, и пошёл дальше, в холл.

Дворецкий, которого я знал с детства, остановил меня властным жестом. Взгляд его, обычно участливый и тёплый, теперь источал ледяной холод и безразличие. Он уже выписал меня из членов семьи, а значит, в его глазах я упал куда-то на уровень плинтуса.

– Следуйте за мной, Иван, – проскрипел он. – Мне велено проинструктировать вас перед отъездом.

Он провёл меня в тесную маленькую комнатку возле чёрного хода. Комната прислуги. Мне что, даже из дома через парадную выйти теперь не дадут?

– Ваши документы, – он протянул мне тонкую папку. – Проверяйте.

Я развязал тесёмки и принялся листать бумаги. Паспорт на имя Ивана Васильевича Ипатьева, уже с вклеенной фотографией и печатью Канцелярии. Зная медлительность нашей бюрократии, можно предположить, что отец уже давно готовил этот вариант. Ладно хоть фамилию дал вменяемую, по имени основателя рода. Он имел полное право записать меня хоть Иваном Говновым, хоть Адольфом Шмульке.

Аттестат зрелости, на это же имя. Свидетельство того, что я закончил школу, липовое. Учился я дома, с тренерами и приглашёнными педагогами. Оценки хорошие, без трояков. Близко к правде.

И последним в папке лежало свидетельство о смерти княжича Ивана Заславского. Копия. Оригинал останется у отца. Это скорее чтобы напоминать мне о том, что я больше не княжич. Теперь я самый обыкновенный неодарённый. Не дворянин.

– Ваша мать велела передать вам дословно. Передаю, – проскрипел дворецкий. – Сад. Белая беседка. На твоём любимом месте. Конец цитаты.

Белая беседка… Эх, матушка, тебе сейчас, наверное, даже тяжелее, чем мне. Каждое моё безрезультатное возвращение из очередной отцовской авантюры заставляло её рыдать ночами в подушку. Сегодня её, похоже, ждёт очередная бессонная ночь с успокоительными каплями под рукой.

– Это всё? – спросил я.

– Это всё, – подтвердил дворецкий и взглянул на часы. – У вас есть ещё два часа и сорок пять минут, чтобы покинуть дом. После этого я буду вынужден выпроводить вас, применив силу.

– Вещи свои я могу забрать? – спросил я.

– Вещи княжича Заславского принадлежат княжичу Заславскому, – ответил дворецкий. – Попытки вынести что-либо из дома будут расцениваться как кража.

Яснее ясного. Документы на чужое имя, шмотки, надетые на меня позавчера, и добрый метафорический пинок под сраку, вот что меня ждёт после двадцати лет жития в отчем доме.

Прощаться ни с кем я не стал. Я уже всё сказал, что хотел, да и как говорят, долгие проводы – лишние слёзы. Но в сад всё-таки вышел, решив напоследок прогуляться до белой беседки, моего места уединения. Садовники и прочая прислуга провожали меня взглядами, полными сочувствия, охранники, в спаррингах с которыми я провёл не одну сотню часов, украдкой кивали мне, признавая за своего. Что ж, теперь я такой же, как они, обычный человек. Не дышу огнём, не пуляю молниями и не пускаю ветры.

Я дошёл до беседки, в последний раз наслаждаясь тишиной ухоженного сада. Мрамор нагрелся на солнце, я коснулся резных перил, взглянул на фонтан в виде обнажённой каменной нимфы. Тяжело вздохнул.

Внизу, под лавочкой, к моему удивлению, обнаружилась небольшая сумка, и я вновь с теплотой подумал о матери. Это, кажется, для меня. Я расстегнул молнию, заглянул внутрь. Сверху лежало письмо, незапечатанное, и я первым делом взялся за него.

Писала мать, торопливым быстрым почерком.

«Ванечка! Если ты это читаешь, значит, отца переубедить не удалось. Хоть я и старалась изо всех сил. Здесь, в этой сумке, я собрала тебе кое-что с собой. Тайком от отца, а то ты его знаешь. Помни, не в даре счастье. Ты и без него нигде не пропадёшь. Если сможешь, держи меня в курсе, как ты там. Чем смогу – постараюсь помочь, хоть и отец запрещает. Люблю тебя, сынок.»

Да уж. Я быстро-быстро заморгал, сглотнул подкативший к горлу комок. Сложил письмо вчетверо, бережно убрал во внутренний карман. Затем присел на корточки и начал рыться в сумке.

Два комплекта белья, небольшой перекус, тонкая пачка денег, перевязанная резинкой для волос. Как раз на первое время. Завёрнутый в тряпочку пистолет, самый обычный мелкокалиберный «Бульдог», его я сунул в карман пиджака. На самом дне сумки покоился невзрачный серебряный кулон, в котором я не без труда узнал амулет из отцовской сокровищницы. Если я правильно помню описание из каталога, то это Подвеска Последнего Шанса. Едва ли не самая дорогая вещь из всех его побрякушек, способная вылечить смертельную рану. Но только один раз. Я сжал амулет в кулаке, чувствуя, как к горлу снова подкатывает комок. Такая забота для меня немного в новинку.

И тем больнее было осознавать, как влетит матери, когда пропажа обнаружится. Но как она всегда говорила, дают – бери, от таких подарков не отказываются. Чувствую, мне эта хреновина пригодится.

Подвеску я сунул обратно, на самое дно, подхватил сумку и побрёл прочь из сада, к выходу. Там меня уже ожидало такси. Отец вызвал его, чтобы я наверняка покинул территорию поместья, а не ошивался поблизости.

Я вышел через ажурные кованые ворота поместья, на створках которых красовались вензеля со стилизованной буквой «З», привратники в пышных ливреях заперли их за мной, снова кидая на меня эти сочувствующие взгляды. Не нужно мне никакое сочувствие, мне оно не поможет. Мне поможет только чудо.

– Сумку в багажник, – распорядился таксист.

Не лимузин и не спорткар из отцовского автопарка, но и не колымага за сто рублей, которой давно пора на разборку. Отец заказал комфортабельное такси, подороже, но не для меня. Для того, чтобы соседи видели его щедрость.

– Сумка поедет со мной, в салоне, – сказал я, усаживаясь на заднее сиденье и пристёгивая ремень безопасности.

Водила хмыкнул, но спорить не стал. Сел вперёд, завёл мотор и неторопливо поехал прочь от поместья Заславских.

– Куда вам приказано ехать? – спросил я.

– В город, – лаконично ответил таксист.

До которого ехать аккурат чуть меньше трёх часов. Как раз к прибытию я официально стану безродным.

– Хорошо, – сказал я. – Поезжайте.

Мягкая подвеска «Чайки» привычно убаюкивала меня на хорошем ровном асфальте. Музыку таксист не включал, ехал молча, и размеренное шуршание шин действовало на меня как снотворное.

Разбудил меня только писк мобильника, когда мы подъезжали к Тюмени. Пришло уведомление, что сим-карта деактивирована в связи со смертью владельца. Мой телефон превратился в дорогой кирпич. Больше никаких сообщений не было, но одного этого хватило, чтобы понять – я больше не принадлежу к роду Заславских. Теперь я сам по себе.

Я задумчиво глядел в окно автомобиля, за которым мелькали сосны, редкие повороты на песчаные грунтовки и билборды, призывающие беречь лес от пожара. Зелёные маги хоть и следили за вверенной им территорией, всё равно не могли полностью избежать стихийных бедствий.

Затылок изнутри поскребло резкое ощущение опасности.

– Стой! – приказал я. – Останови машину!

– Не велено, до Тюмени… – возразил таксист, оборачиваясь ко мне.

Его слова оборвались вместе с его жизнью. За очередным изгибом трассы вдруг обнаружилась засада, засека из якобы поваленных деревьев, и таксист на полной скорости врезался прямиком в неё, вылетая через лобовое стекло, как изломанная кукла. Скрежет металла, резкий удар, звон разбитого стекла. Меня тряхнуло, но ремень удержал моё тело на месте, а подголовник смягчил удар. Будь здесь заглушка вместо ремня безопасности, как у таксиста, вылетел бы вслед за ним, как пушечное ядро.

Меня зажало водительским сиденьем, ладно хоть ноги не переломало. Надо срочно выбираться. Я отстегнул ремень, спасший мне жизнь, попробовал оттолкнуть сиденье вперёд, вытаскивая из-под него ноги. В воздухе разлился густой запах бензина. «Чайка», к моему удивлению, продолжала молотить двигателем, и это значило, что такси в любой момент может загореться. Я начал выбираться ещё активнее, стиснув зубы и обдирая кожу на ногах о твёрдый пластик салона.

Кто бы это ни был, но засаду устроили именно на меня, не считаясь с сопутствующими жертвами. И это было странно, учитывая то, что юридически княжич Заславский был мёртв. Все оскорбления смыты, все долги прощены. Начал с чистого листа.

На изгнанных из семьи нападать было не принято. Считалось бесчестным, ведь изгнанный дворянин и так лишился самого ценного, что только может быть. Неизвестному убийце на это, кажется, было абсолютно плевать.

Я наконец высвободил ноги, уместившись на заднем диване полностью. Едкий запах дыма защекотал ноздри, из-под капота «Чайки» начали вырываться всполохи оранжевого пламени. Как назло, помятую дверь заклинило. Что одну, что другую. Удушливый дым забирался в лёгкие, я натянул на голову рубашку, чтобы хоть как-то его фильтровать, а сам принялся выбивать каблуками толстое заднее стекло, уцелевшее при столкновении. Оно, зараза, крошилось и покрывалось паутинкой трещин, но никак не выбивалось полностью.

Металл несчастного автомобиля заскрежетал снова, бурелом, в который мы влетели, словно бы ожил, стараясь держаться подальше от огня и одновременно пытаясь раздавить машину переплетением ветвей. Я начал бить обеими ногами в стекло. Изо всех сил.

Спустя какое-то время я додумался выхватить пистолет из кармана и выстрелить по стеклу, наконец пробивая его насквозь, а затем принялся расширять отверстие ударами ног. После этого дела пошли гораздо бодрее.

Пламя уже лизало салон автомобиля изнутри, и я как раз сумел выбраться на крышку багажника, а с неё перекатился вниз, на асфальт, заваленный стеклянной крошкой и осколками пластика. Хищные ветви приближаться к горящему автомобилю опасались, но, почуяв меня, поползли в мою сторону.

– Выходи, ублюдок! – крикнул я. – Назовись!

Работа какого-то Зелёного мага, не иначе. Я пытался вспомнить всех Зелёных, кому мог крупно насолить, настолько, что он мог бы пренебречь неписаными обычаями дворянского сообщества и попытаться убить меня даже после изгнания.

Месть принято вершить собственными руками. Подсылать убийц – бесчестно, лично убить врага – почётно. И ни один дворянин не откажется от удовольствия посмотреть в лицо тому, кого собрался убивать.

– Я – тот, кто подарит тебе смерть, ничтожество, – раздался знакомый голос. – И быструю смерть ты не заслужил.

Я обернулся на звук голоса. Около придорожных кустов стоял граф Воронцов. Как всегда, безупречно одетый, в белых перчатках, будто пять минут назад был на приёме у Императора. И напротив него я – грязный, оборванный, окровавленный. Без капли магической силы.

– Хотя я могу милосердно дать тебе последний шанс, – высокомерно произнёс Воронцов. – Падай на колени и проси прощения за свою дерзость. Поцелуешь мои туфли, и останешься жить. А я сниму это на видео.

– Мне кажется, уведомление о смерти княжича Заславского уже было отправлено в Канцелярию. Ты не можешь просто так взять и…

– Да? Уже? – насмешливо спросил Воронцов. – Тут нет связи. Я ничего не получал. А значит, ты ответишь за всё, Заславский.

Глава 2

Кусты за спиной Воронцова зашевелились. И это не медведь продирался через них, чтобы откусить моему оппоненту жопу, это Зелёная магия во всей красе. Листва начала вихрем окутывать графа, словно бы он стоял в центре небольшого торнадо.

Воронцов не переставал надменно улыбаться, ясно чувствуя и осознавая своё превосходство. Как и любой маг в сражении с неодарённым. Как ферзь против пешки, как туз против двойки. Но иногда и пешка может поставить мат.

Я вскинул пистолет, быстро поймал его на мушку, потянул за спуск. «Бульдог» тихо гавкнул. Пуля скользнула по кружащей листве и отрикошетила куда-то в сторону. Тут бы скорее пригодился пулемёт, девять граммов свинца могут укокошить мага, но для этого его надо застать врасплох.

Чтобы застать Зелёного врасплох посреди леса… Не знаю, как должны сойтись звёзды.

Ощущение опасности вновь кольнуло в основание черепа, и я рванул со своего места прочь, к горящей машине. На то место, где я только что стоял, обрушился удар древесного хлыста, способный разорвать человека надвое. По крайней мере, крошку из асфальта он этим ударом выбил.

Я укрылся за горящей машиной, чувствуя, как от жара скручиваются волоски на коже. Мне отчасти повезло, что мой оппонент не Красный и не Синий, внушительным арсеналом не обладает. К тому же, Воронцов – всего лишь Восьмой ранг. Неуч. Неумеха. Годится только чтобы проращивать солод для семейных пивоварен. Не боевой маг, это точно. Примерно на это он и обиделся на том приёме, и теперь изо всех сил пыжился, доказывая мою неправоту.

Вот только настоящий боевой маг прикончил бы меня ещё в машине. Прямо на ходу. Без лишних жертв и разрушений.

– Эй! Петруша! – крикнул я из своего укрытия. – Может, решим всё, как мужчины? На честной дуэли?

– Для честной дуэли ты слишком низко пал! – ответил Воронцов. – На дуэли дерутся с равными, а ты мне не ровня!

– Князья Заславские родовитее тебя! – крикнул я. – А к Ивану Ипатьеву… У тебя не может быть поводов для убийства! Тебя будут судить и повесят, как собаку!

– А об этом никто не узнает! – выпалил он.

Ещё одна лоза перекинулась через горящую «Чайку», пытаясь достать меня, и тут же шмыгнула обратно, обожжённая.

Я проследил за ней, сжимая в руках свой пистолетик. Ощущение его холодной тяжести в ладонях как-то придавало мне спокойствия, хоть я и понимал, что погоды он не сделает. Спасибо матушке, что не оставила меня без оружия.

Вот если бы я ещё и амулет надел заранее… Но сумка осталась в горящей машине. Ладно, лучше иметь второй шанс и пару ожогов, чем не иметь их вовсе.

Я быстро заглянул в машину через разбитое стекло. Содержимое сумки разлетелось по всему салону, который полыхал огнём.

– Ты познаешь мой гнев, Заславский! – выкрикнул граф. – Безродная, бессильная шавка! Ты недостоин звания дворянина!

Да я уже и не дворянин. Иван Заславский юридически уже мёртв.

Граф Воронцов сменил тактику, больше не пытаясь достать меня своими хлыстами-ветками. Асфальт подо мной резко вспучился, из-под земли полезли живые корни, пытающиеся схватить меня за ноги. Я подскочил, перекатился через багажник «Чайки», вновь заглянул внутрь. Успел заметить амулет, валяющийся на сиденье.

– Ты слишком много болтаешь для того, кто мнит себя боевым магом! – крикнул я.

По мне снова ударил хлыст, я увернулся лишь чудом. А ещё Воронцов чересчур много тратил энергии. В мире всё имеет свою цену. Даже использование дара, несмотря на его название. Особенно использование дара.

Я всё же сумел занырнуть в горящую машину через разбитое окно, схватил серебряную подвеску, удивительно прохладную, несмотря на окружающее её пламя, выскочил наружу, шипя от боли. Ожоги будут болеть ещё долго, к гадалке не ходи. И руки, и плечи, и пузо, и лицо.

Подвеску я тут же нацепил на шею, спрятал под лохмотья, оставшиеся от рубашки. Никогда раньше подобные артефакты не использовал. Отец надевал её только на самые важные события, тайно. Для всех остальных случаев есть другие, гораздо более дешёвые способы защиты.

Самого Воронцова нигде не было видно, по примеру других Зелёных он предпочитал работать из укрытия. В барабане моего «Бульдога» осталось всего три патрона, и я искренне надеялся, что мне этого хватит.

– Выйди и покажи свой гнев, Петруша! Докажи, что ты мужчина! Что ты дворянин! – крикнул я, снова провоцируя его. – Или ты так и будешь прятаться? От меня! Бессильного и безродного!

Я услышал, как он зарычал от злости, воздух рядом со мной рассекли ещё два хлыста. Пришлось снова рухнуть на асфальт, практически под горящую машину. Оба древесных кнута зацепили горящий остов «Чайки», тут же вспыхнули как спички, рванули обратно. Я вскочил на ноги. От жара и у меня всё уже болело, я слишком близко находился к пожару. Волоски скручивались, одежда чуть ли не тлела, я весь пропах едким химическим дымом.

Воронцов наконец соизволил покинуть укрытие, выйти на дорогу. Меня он пока не видел, только примерно мог догадываться о моём местоположении, так что я всё-таки попытался застать его врасплох. Выскочил к нему навстречу, навёл «Бульдога» на его тупую башку и выстрелил.

Обычный человек ни за что в жизни не сумел бы отреагировать. Одарённый, даже такой неумеха, как Воронцов, успел поставить защиту. Вихрь из листьев снова окутал его, быстрее, чем долетела пуля, и девять граммов свинца опять отрикошетили в сторону леса.

Зато его лозы подкрались ко мне сзади, хватая за ноги. В этот раз отпрыгнуть я не успел. Третья лоза обвилась вокруг моей шеи, поднимая меня в воздух и лишая возможности дышать. Воронцов медленно шёл навстречу, паскудно улыбаясь.

– Вот и всё, – усмехнулся он. – Видит бог, я давал тебе шанс.

Я вскинул пистолет снова и выстрелил ему в башку. Снова рикошет от защиты. Остался у меня один патрон. Воздуха в лёгких оставалось всё меньше и меньше.

– Говорят, при повешении люди опорожняют кишечник и мочатся под себя, – задумчиво проговорил Воронцов. – Мне всегда любопытно было проверить, правда это или нет. Тем веселее будет, когда тебя найдут в луже собственной мочи. Хотя ты уже не аристократ, тебе должно быть без разницы.

Он захихикал как девчонка, заглядывая мне в глаза.

– Я уничтожу всю твою семью, – просипел я.

Перед глазами плясали разноцветные круги, лёгкие горели огнём. Воронцов специально периодически ослаблял нажим, давая мне глотнуть немного воздуха. Чтобы я мучился подольше.

– Надо же, безродная шавка умудряется ещё что-то брехать, – усмехнулся он. – Мне даже жаль тебя, Заславский. Так низко пасть…

– Клянусь… Тебе… – просипел я одними губами. – Я тебя уничтожу…

– Ты? Ха! Ты умрёшь позорной смертью, Заславский, – улыбнулся Воронцов. – Как какой-нибудь вор или изменник. В тебе нет чести. Ты не аристократ.

Подвеска на груди вдруг начала источать тепло. Я не совсем понимал, как именно она работает, и какие раны способна исцелить, но знал точно. Она может спасти от смерти, от любой. И мне в голову пришла самая безумная идея из всех возможных.

– Я сам буду решать, кто я, – сказал я, а затем приставил пистолет к виску и нажал на спуск.

Темнота вокруг меня казалась такой густой, что можно было намазывать её на хлеб. И вместе с этим я ощущал приятное тепло, сравнимое с тем, когда ты после морозного дня забираешься под плед с кружкой горячего какао. Мне было комфортно и хорошо. За исключением того, что я не видел даже собственных рук.

И я ощущал чьё-то присутствие. Так ощущается долгий пристальный взгляд в спину, смутно, едва уловимо.

– Ха-ха-ха-ха! Ты насмешил меня, смертный! – пророкотал голос из тьмы.

Звучал он сразу со всех сторон. А может быть, прямо внутри моей головы.

– Надо же! Сколько я видел, как используют мои подвески, но никто ещё не додумался использовать её для самоубийства! – задыхаясь от смеха, продолжал голос. – А ведь кто-то ради этой подвески отдал свою жизнь!

– Жизнь? – не понял я.

– Конечно! Ведь если где-то прибыло, то где-то и убыло, верно? – сказал голос.

– Кто ты такой? – спросил я. – Где я?

– Я? Тот, кто наблюдает за своей маленькой песочницей и забавляется, глядя на маленьких смертных, копошащихся в ней, – сказал голос. – А ты… Ты пока лежишь с простреленной головой на дороге, пока Пётр Воронцов рвёт и мечет от злости. Это выглядит… Довольно смешно.

– Бог? – спросил я.

– Называй как хочешь. Мне плевать, что вы там себе придумываете обо мне. Хотя та штука… Эти… С дуршлагами на головах… Смешная придумка, мне понравилась, – сказал он.

– Тогда я буду называть тебя жадным ублюдком, – процедил я. – Знал бы ты, сколько ночей я провёл в мольбах… Просил, умолял… Хоть чуточку, хоть капельку дара…

Голос вновь расхохотался от всей души.

– Дерзишь… Мне это нравится. Даже сейчас дерзишь. Хотя я ведь могу и не воскрешать тебя, а запереть на тысячу лет в измерении вечных мучений. Хочешь? Например, тебя будет душить лоза, – предложил голос.

– И что же в этом смешного? – хмыкнул я.

– Ничего, пожалуй… – согласился голос. – Веселее будет, если вернуть тебя на землю. У тебя есть характер. Мне всегда нравилось за тобой наблюдать.

Немного неприятно было сознавать, что за каждым твоим действием всегда следит незримая сущность. Одно дело, когда тебе это говорят церковники и предлагают поверить на слово. И совсем другое, когда ты получаешь доказательства.

– Значит, возвращай меня, – потребовал я. – У меня остались кое-какие дела. Нужно вернуть должок кое-кому.

– Ха! И ты даже не спросишь, почему до сих пор не получил дара? – удивился голос.

– Можно подумать, это знание что-то изменит, – хмыкнул я.

– А вдруг? – пытливо спросил голос.

– И почему же? – спросил я.

– Да потому что ты всегда хладнокровен, как змея! – воскликнул голос. – Даже сейчас! Даже когда тебя Воронцов схватил! У тебя даже палец не дрогнул!

– И что? – спросил я.

– А то, что я не знаю, какой тебе дать! – рассмеялся голос.

В этом, пожалуй, имелась какая-то своя извращённая логика. Я не слишком-то хорошо знал тонкости управления даром и всё с этим связанное, отец не позволял мне заниматься теорией до того, как дар вообще появится, но по верхушкам тайком я всё же нахватался. Да и с одарёнными общался.

Спрашивать о том, как дар был получен, среди дворян было не принято, но большинство из них мрачнели и отказывались говорить, а те немногие, кто всё же приоткрывал завесу тайны, отделывались туманными формулировками. Достоверно я знал только историю брата. Коля подавился оливкой, едва не задохнулся и дар проявился. Дар к управлению воздухом. Можно предположить, что и у остальных аристократов истории из того же разряда. Крайне неприятное переживание, пошатнувшее психику. Смертельная опасность, для защиты от которой дар и проявлялся впервые.

И десятки моих учителей и тренеров изо всех сил каждый день пытались сделать то же самое и со мной. Никто не преуспел. Со всеми опасностями я справлялся своими силами.

– Если не знаешь, какой дать, давай тот, с которым будет веселее всего, – мрачно произнёс я.

– Да? – хмыкнул голос. – Пожалуй… Ха! Это будет и правда смешно…

Пробуждение вышло резким и болезненным. Я вздохнул полной грудью, выгибаясь дугой, словно от электрического разряда, закашлялся, царапая асфальт ногтями. Подвеска вернула меня к жизни, но раны не исцелила, и я из тёплого и комфортного иного измерения очутился в суровом реальном мире. Боль прокатилась по телу волной, но я усилием воли заставил себя подняться на ноги.

Медленно, скупыми точными движениями.

Можно было не торопиться. Воронцов исчез без следа, как и завал на дороге. Всё выглядело так, словно водитель «Чайки» не справился с управлением и вылетел на обочину, где и врезался в дерево.

А ещё я ощущал нечто очень странное. Словно бы у меня открылось какое-то шестое чувство, позволяющее мне видеть потоки энергии, из которых было соткано незримое полотно мироздания. Раньше такого не было. И я ни о чём подобном не слышал.

Горящий автомобиль теперь был не просто металлическим остовом, полыхающим в огне, он теперь был сгустком упорядоченной энергии, которую, рассеиваясь в воздух, пожирала энергия хаотичная. Лес вокруг казался живым существом, я ощущал присутствие каждой травинки, каждого паучка. Воздух теперь был для меня рассеянным зыбким маревом.

Я осторожно потрогал висок. От пулевого ранения осталась только небольшая вмятина, да и та медленно зарастала, стоило мне лишь прикоснуться и подумать об этом. Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, но это новоприобретённое чувство никуда не делось. Немного ушло на второй план, выпало из внимания, как выпадает из поля зрения наш собственный нос, который мы видим всегда. Но стоило мне чуть-чуть сконцентрироваться, как это ощущение потоков энергии возвращалось снова и снова.

– Интересно… – хрипло пробормотал я.

Несомненно, это дар. Магия. Но я никогда не слышал ни о чём подобном. Я, конечно, не эксперт, даже близко. Одарённые ревностно хранят свои секреты от простых смертных, но кое-что всё равно просачивалось. Да и в отцовскую библиотеку я тайком пробирался, пытаясь хоть как-нибудь вызнать, в чём причина моей слабости. Везде ощущение дара описывалось совершенно иначе.

Дескать, ощутите. Огонь, или воду, или что другое, в зависимости от цвета вашего дара. Ни о каких потоках энергии не было ни слова.

Ладно, магию нужно осваивать на практике, а не в теории, как говорили все мои учителя, когда отказывались обучать меня дальше.

И я попытался почувствовать присутствие Воронцова, обнаружить его. Мы с ним определённо не договорили. И граф Воронцов обнаружился совсем неподалёку. Примерно в двух сотнях метров от меня, на просёлочной дороге, где его ждал автомобиль.

Я подобрал разряженный пистолет, сунул в карман. Не думаю, что мне он пригодится, но всё-таки это подарок матушки. Как и подвеска, теперь бесполезная. А затем я побежал за Воронцовым, надеясь догнать его прежде, чем он уедет.

Чёрная тонированнаяBMW в этом лесу казалась абсолютно чужеродной и противоестественной. Впрочем, я, грязный, оборванный, окровавленный, в обгорелых шмотках, смотрелся ничуть не лучше.

Я бежал к ней, не скрываясь и не таясь, и Пётр Воронцов увидел меня издалека. Он выскочил из машины, удивлённо уставился на меня.

– Какого… – пробормотал он.

Воронцов сходу попытался ударить меня хлыстами, снова, но я видел колебания энергии, как она уплотняется, материализуясь в магическое оружие. Видел каждое движение до того, как оно произойдёт, и легко увернулся от живых ветвей, прямо на бегу. Меня опьяняла сила, ощущение безграничной мощи. Магия распирала меня изнутри, струилась полноводной рекой.

Взмах руки, и чёрная бэха превращается в груду искорёженного металла вместе с водителем и охраной графа, будто намотавшись на столб. Взгляд на Воронцова, и его собственные хлысты разворачиваются и хватают его за горло, поднимая вверх точно так же, как это было со мной.

Я перешёл на медленный шаг, глядя в его глаза, наполненные ужасом.

– Ты же… Сдох… Я видел… Труп… – просипел он.

От страха он дрожал всем телом, на безупречных чёрных брюках начало расползаться мокрое пятно. Тряской удовлетворён.

Я подошёл вплотную и похлопал его по щеке, словно дешёвую сучку. По щекам Воронцова медленно стекали слёзы.

– Пожалуйста… Прошу… Не надо! – взмолился он.

– Я обещал, что уничтожу тебя, – сказал я. – А я привык держать слово.

– За меня… Будут мстить… Род… – просипел он.

– Жду с нетерпением, – сказал я.

А потом голова графа Воронцова взорвалась, как перезрелый арбуз. Я вдруг почувствовал нечеловеческую усталость, едва не рухнув наземь рядом с трупом своего врага. Ощущение всемогущества пропало, сменившись дикой апатией. За всё в жизни надо платить. И за использование дара – особенно.

Глава 3

Больше всего я жалел о том, что искорёжил машину. Хотелось пить, есть, а больше всего – прилечь и отдохнуть, но мне приходилось идти вперёд. Добраться бы до какого-нибудь посёлка, пока не стемнело. Ночи уже холодные.

Нет, я выбирался и не из таких передряг, но прежде подобные приключения заканчивались возвращением в родовое поместье и спокойным отдыхом, а теперь возвращаться мне было просто некуда. Если бы я забрал у Воронцова машину – было бы проще. В ней можно и до города доехать, и переночевать спокойно, а так… Я был слишком опьянён всемогуществом.

Так что я брёл по обочине в сторону Тюмени, периодически провожая взглядом проносящиеся мимо фуры. В теории я мог бы остановить любую из них мановением пальца, но я чувствовал – ещё немного бездумного использования магии, и я свалюсь с ног. Голосовать я пытался, но подбирать грязного и оборванного меня никто не желал.

Связи не было, ни на моём телефоне, ни на телефоне Воронцова. В этом он не обманул. Даже служба спасения недоступна. Можно было бы, конечно, подождать помощи на месте ДТП, рано или поздно кто-нибудь наверняка увидит случившееся и остановится, но я не привык полагаться на чью-то помощь.

Да и на место гибели Воронцова наверняка скоро явится поисковый отряд из службы безопасности клана. Дворяне хоть и предпочитали разбираться с другими дворянами лично, безопасностью всё же не пренебрегали. Погибнуть можно не только от рук врага, но и от снайперской пули или брошенной бомбы, а от этого предостерегала именно служба безопасности. И три безопасника Воронцовых погибли от моей магии.

Одного этого хватило бы, чтобы объявить войну. Не говоря уже об убийстве наследника.

Будь я под защитой рода Заславских, ничего этого не случилось бы. Но я сам по себе, а значит, в глазах всех остальных дворян я слаб. Значит, меня можно сожрать.

Вот только я не позволю никому говорить со мной с позиции силы. Хоть я больше и не дворянин.

Нет, если среди простолюдинов вдруг рождался одарённый, он автоматически получал личное дворянство, так что я мог бы зарегистрироваться в Канцелярии, продемонстрировать дар и снова влиться в ряды дворян, но потомственным аристократом я уже не буду. Представляю, как станет кусать локти отец, когда узнает о моём новом статусе.

Я наконец добрался до первых дачных посёлков, окружающих любой город плотным кольцом, сошёл с трассы. Вечерело. В посёлке перелаивались собаки, редкие прохожие спешили убраться с дороги, едва завидев меня на пути. Рассчитывать на чью-то помощь бессмысленно. Я просто нарвал чужих яблок и груш, чтобы немного утолить голод. Сейчас, к счастью, не зима, да и я не в тайге.

Денег, чтобы купить еду, у меня всё равно не было. Подаренные матушкой деньги сгорели вместе с сумкой, а Воронцов наличности при себе не имел. Расплачивался телефоном, как предпочитали многие.

Места эти я не то чтоб знал, проезжал мимо несколько раз. И до Тюмени отсюда ехать ещё минут тридцать. Пешком дойду, наверное, только к самой темноте. Но я, немного утолив голод на дачах, брёл по дороге дальше. Никакой цели у меня не было. Добраться до города, а там будь что будет, и это несколько демотивировало, но я не мог просто так взять и опустить руки.

Можно было бы, конечно, подписать контракт с Дозорными. Там всегда нехватка людей, тем более, одарённых, и я так бы и поступил, если бы такси добралось до города без приключений. Теперь же, когда меня станет искать весь клан Воронцовых, а новый, незнакомый дворянскому сообществу дар бурлит внутри, эта идея отошла немного на второй план.

Дозорные, можно сказать, бились за мир людей, день за днём сдерживая наступление нечисти и мутантов, рвущихся к городам из просторов сибирской тайги. Сейчас граница проходила по линии Оби. Салехард, Сургут, Нижневартовск. На юге Дозорные держались по линии Красноярск-Иркутск, на востоке почти всё уже было потеряно, кроме берегов Амура.

Подобные очаги имелись не только в России, но, как водится, самый большой находился именно у нас. Едва ли не четверть континента была безлюдной пустошью, где не было ничего, кроме смертельной опасности.

Тюмень же была самым крупным городом вблизи от границы с пустошами, и потому в ней крутились большие деньги. А ещё здесь на каждом шагу были вербовочные пункты Дозорных и всё в таком духе. Как и поместья нового дворянства. Здесь, за Уралом, земли хватало на всех, и многие семьи предпочитали перебраться сюда, поближе ко всей движухе, чтобы не мотаться сюда из Москвы или Петрограда.

Заславские именно так сюда и переехали.

К окраинам Тюмени я вышел только когда уже стемнело, и больше всего на свете я хотел упасть на мягкий диван и заснуть часов на десять-двенадцать. Прогулка вышла довольно утомительной.

Редкие фонари горели через одного, я зашёл в не самый благополучный район. В городе у меня оставались друзья и знакомые, которые могли бы помочь, но до них ещё нужно было добраться.

Многим я нужен был только как Иван Заславский, наследник княжеского рода. Но некоторые из моих друзей в гробу видали всю эту напыщенную хрень про аристократов, чистую кровь, дар и всё такое прочее, так что я рассчитывал обратиться за помощью к ним. Не имей сто рублей, как говорится. Сотни друзей, впрочем, у меня не имелось, но сейчас хватит и одного. Надо только дойти до центра города.

Ночная Тюмень – не самое приятное местечко. Особенно её окраины. Если при свете дня это приличное место, где по скверам и паркам гуляют мамаши с колясками, то с наступлением темноты эти же самые скверы наполнены подвыпившими компаниями пролетарской молодёжи, ищущей приключений и сшибающей мелочь с запоздавших прохожих.

Им и в голову не придёт напасть на аристократа в попытках сшибить немного мелочи на пиво и сигареты. Никому не хочется бесследно пропасть после дружеской беседы с клановой службой безопасности. Но я больше не аристократ. И клан за моей спиной не маячит.

– Эй, земляк! – окликнули меня.

Я как раз брёл через тёмный парк, надеясь срезать путь. И одна такая компания облюбовала лавочку на соседней аллее. Человек восемь, не меньше, в основном, парни гоповатого вида, но и пара девушек к ним тоже затесалась.

– Ты чё, зёма, потерялся? Слышь, я тебя спрашиваю! – окликнули снова.

Желания вступать в диалог не было, но я остановился и повернулся к ним.

– Ты, кажется, обознался, – хмуро произнёс я.

Компашка заржала, сперва один, потом и все остальные. Хотя ничего смешного я не говорил. Надежда разойтись мирно, бортами, таяла, как утренний туман.

– Ну и видок у тебя, земеля, ты чисто упырь таёжный, – гоготнул белобрысый парень с татуированными пальцами. – Закурить есть?

– Лёш! Ну ты чего, не видишь, парень в беду попал! – попыталась заступиться за меня какая-то девица в джинсовой юбке и кожанке.

Гопники заржали снова.

– Закурить? Ты же спортсмен вроде, – сказал я. – В спортивном костюме. Тут, вон, турнички рядом. Или я ошибся?

Я полностью осознавал своё превосходство над ними. В точности как раньше. Но если раньше это было превосходство урождённого аристократа над обычными пролами, и за моей спиной незримыми тенями маячили клановые безопасники, то теперь я ощущал истинную мощь. Которая, впрочем, не спешила ко мне возвращаться после схватки с Воронцовым.

Нет, я всё так же видел и различал потоки энергии, чувствовал магию внутри себя. Но при этом чётко понимал – ещё немного магии, и я просто выжгу себя изнутри, лопну от перенапряжения. Это как в спортзале заставить новичка, который тяжелее члена в руке ничего не держал, сходу выжимать двухсоткилограммовую штангу. Его просто придавит так, что он не сможет даже шелохнуться. Вот и меня, можно сказать, придавило.

– Слышь, бродяга, а ты откуда дерзкий такой? – с вызовом спросил у меня тот, кого назвали Лёшей.

– Попробуй, угадай, – сказал я.

Видок у меня и в самом деле был потрёпанный, так что я ничуть не удивился, что эти пролетарии решили до меня докопаться, соскочив с насиженного места и перегородив мне путь.

Кто-то из компашки хлопнул его по плечу, шепнул что-то на ухо. Видимо, начали о чём-то догадываться.

– Ты чё, клановец? – спросил кто-то из них.

– Уже нет, – честно ответил я.

Пролы переглянулись.

– Убил клановца, – сказал я. – Наследника.

Они силились понять, шучу я или нет, или просто пытаюсь произвести на них впечатление, но я был абсолютно серьёзен.

– Дома телик включите, в новостях будет… Может быть, – сказал я.

– Ребят, может, ну его? – тихо спросила одна из девушек.

– Хотите тоже в телевизор попасть? – спросил я.

Парни снова переглянулись, пытаясь решить, как лучше будет поступить. Убраться восвояси или всё-таки попробовать меня на зубок.

– Свистишь ты, дядя! – заявил их лидер.

Я усмехнулся, достал из кармана мобильник Воронцова. Мне он был бесполезен. Пожалуй, даже вреден, я ничего не смогу с ним сделать, а ненужное внимание он может привлечь. А вот ребята наверняка знают, как поступать с чужими заблокированными телефонами.

– Давай махнём не глядя, – предложил я. – «Аврора», последняя. Свежак. Без зарядки, но тебе, я думаю, и так сойдёт.

Пролы, видевшие такой агрегат только в рекламе и на картинках, широко раскрыли глаза.

– И… На что меняемся? – севшим голосом произнёс Лёша.

– Одежда нужна. Куртка вот у тебя, вроде бы, по размеру мне, – сказал я. – И пожрать бы… Чё тут у вас ещё? Пиво? Пиво тоже сойдёт.

– Да ты угараешь, – недоверчиво произнёс он.

– Слышь, а может, тебе в будку стукнуть? Без всякого обмена, – сказал один из пролетариев.

– Можешь попробовать. Завтра тоже в новости попадёшь, – сказал я.

Парень мигом заткнулся и отошёл куда-то назад, за спины товарищей.

– Браток, ты не обессудь, вещица редкая, дорогая… – торопливо забормотал Лёша. – Серый! Метнись до хаты, принеси человеку шмотья, а? И хавки какой-нибудь тоже…

– Чё сразу Серый… – вздохнул самый мелкий из гопников, но приказание выполнил.

Побежал лёгкой трусцой. Мы все молча проводили его взглядами. Наступило неловкое молчание. Я уже перестал быть для них потенциальной жертвой, но и своим не стал, и они не знали, как вести себя в моём присутствии.

– А чё… Это самое… Чья мобилка-то?.. А то вдруг хозяин явится… – задумчиво произнёс Лёша.

– Не явится. У него головы нет, – сказал я.

Снова повисла неловкая тишина.

Спустя несколько долгих минут на горизонте показался Серый с пакетом в руках. Он подошёл и вручил пакет мне.

– Тут это… Шмотки… Пирожков немного… С картохой… – задыхаясь после пробежки, сообщил он.

Я молча протянул телефон Воронцова парням. «Аврору-15», моднейший смартфон из последней линейки новинок, забрали с величайшей осторожностью, начали тут же крутить в руках, разглядывая экран, камеры и всё остальное. Я же, жуя принесённый пирожок, начал прямо тут переодеваться в чужую одежду, чтобы не ходить по городу в обгорелых лохмотьях. Взгляды пролетарских девиц тут же оказались прикованы ко мне.

– Это чё у тебя, пушка что ли? – спросил один из гопников, когда я перекладывал «Бульдога» в карман новых спортивных штанов.

Я не ответил.

– Бля, у него в натуре пушка, – тихо сказал другой.

Они с облегчением выдыхали, понимая, что очень правильно не стали выводить меня на конфликт.

Костюмчик сидел, словно на меня сшит, правда, я теперь походил на этих ребят, словно мы все вышли из одного спортзала. И всё же я чем-то неуловимо от них отличался, так что слиться с толпой не выходило даже в похожем костюме.

– Всё, бывайте, – сказал я. – Вы меня не видели, я вас тоже.

– Ага, мы тоже пошли… – сказал Лёша.

Они спешно ретировались, не веря своему счастью. Побрёл дальше и я, закинув свои старые шмотки в пакет. Выброшу в ближайшую мусорку в каком-нибудь дворе, больше они мне ни к чему. Холодные пирожки с картошкой и дешёвое пиво из пластиковой полторашки показались мне вкуснейшим ужином на свете, верно говорят, что голод – лучшая приправа. Жить сразу стало лучше и веселее, так что к центру города я отправился с новыми силами.

Через парки и скверы я больше не срезал, через дворы тоже. Держался поближе к большим улицам, по которым то и дело проносились последние автобусы, ночные гонщики на спортивных машинах, да ушатанные такси. Я и сам порой брал какую-нибудь тачку из отцовского гаража, чтобы прокатиться по ночному городу с ветерком, но всё это осталось в прошлой жизни. Теперь я сбиваю ноги, передвигаясь пешком.

Я в целом теперь был ближе к этим самым пролам, нежели к тем кругам, из которых меня изгнали. А в палёном спортивном костюме, сшитом в подвалах какими-нибудь предприимчивыми азиатами, я и вовсе походил на обыкновенного работягу, чёткого пацана из местных. Но только издалека. При близком рассмотрении оказывалось, что лицом я больше похож на утончённого юношу-гимназиста, а телом – на профессионального спортсмена.

Время давно перевалило за полночь. Нужный мне небоскрёб уже маячил впереди, подсвеченная иллюминацией крыша возвышалась над остальными зданиями, словно огромный дуб посреди мелких берёзок.

Я не надеялся застать своего друга на месте. Вадим Чернышев, наследник древнего княжеского рода, был известным тусовщиком, и ночевал у себя довольно редко, но он лично много раз говорил мне, что готов в любой момент оказать любую помощь, и несколько раз уже доказывал свои слова на деле, так что я не переживал. Его люди знали меня в лицо, а значит, проблем возникнуть не должно.

К подножию небоскрёба я добрался совершенно измотанный, уставший и злой. Гигантское здание из стекла и бетона высилось надо мной, словно очередная вершина, которую мне предстояло покорить, и я без лишней рефлексии дёрнул за ручку огромной стеклянной двери. Громадный пустой холл небоскрёба всегда заставлял меня чувствовать себя максимально неуютно.

– Эй, ты! – окликнул меня охранник в синей форме, отбрасывая журнал со сканвордами на стол.

Он сидел прямо перед лифтами, как сторожевой пёс. Пост охраны представлял собой крутящийся стул и небольшой стол с тревожной кнопкой под столешницей и кнопкой вызова лифта сверху. Вся задача этого охранника заключалась в том, чтобы вызвать подкрепление в случае серьёзной угрозы и не пускать внутрь кого попало. Таких, как я, например.

– Я к господину Чернышеву, – сказал я. – Вызовите лифт.

– Ты заблудился, что ли? А ну, пошёл отсюда! Его сиятельство кого попало не принимает! – охранник включил синдром вахтёра, завидев мой дешёвый спортивный костюм, который никогда в жизни не надел бы ни один из аристократов.

Встречают по одёжке. Впрочем, обгорелые остатки дорогих брюк и шёлковой рубашки вряд ли произвели бы другое впечатление. Назвал бы оборванцем и точно так же попытался бы выставить меня прочь.

– Вы, похоже, не поняли, кто я, – сказал я.

– А чё тут неясного? Парень, давай отсюда иди, не создавай проблем! – сказал охранник.

Во всём холле мы были одни, и его громкий голос отдавался гулким эхом, гуляя среди пустых серых стен.

– Это вы создаёте проблему на пустом месте, – холодно произнёс я.

Я заметил камеру, зорко следящую за происходящим на посту охранника, выразительно посмотрел прямо в неё. Я уже не раз бывал в гостях у Чернышева, и один, и в его компании, но прежде таких проблем с доступом не возникало.

На посту вдруг зазвонил телефон, вахтёр замахал на меня рукой, прогоняя из холла, а сам взял трубку.

– Что? Пропустить? Этого? Слушаюсь… – донеслась до меня половина телефонного разговора.

Кто-то, видимо, всё же узнал меня в лицо.

– Прошу проходить. Его сиятельство вас примет, – хмуро сказал охранник, вызывая лифт с единственной кнопкой.

На последний этаж. В пентхаус.

Глава 4

В скоростном лифте, как обычно, заложило уши. Негромкая лаунж-музыка, написанная специально для лифтов, принадлежащих Чернышевым, немного меня успокоила после стычки с вахтёром. Всё как всегда в этом небоскрёбе. Внизу, похоже, просто сидит новичок.

Лифт, дзынькнув, остановился на верхнем этаже, двери разъехались в стороны. Рамка на входе, ещё одна линия охраны, пиликнула, оповещая, что я пришёл с оружием, и безопасник в чёрном строгом костюме тут же меня остановил. Пришлось сдать ему «Бульдога».

Только после этого я прошёл в обиталище Вадима, просторную студию, увешанную оригиналами картин двухсотлетней давности. Вадим кичился своим вкусом в живописи, а я вот в ней ничего не понимал. Хозяин студии лежал на кожаном диване в обнимку с какой-то очередной девицей. На большом экране перед ними транслировался турецкий сериал.

– Здорово, Иван! – он махнул мне рукой. – Выпить хочешь?

На столике перед ними стояло несколько бутылок дорогого коньяка и шампанского.

Его подружка скользнула по мне взглядом, машинально отмечая палёную спортивку, и скривилась, мгновенно записывая меня в нищеброды. Забавно.

– Не, спасибо, – сказал я. – В другой раз.

– О, ты сегодня на спорте? Это что, новая мода? – спросил Вадим. – Выражаешь протест? Прикольно, в этом что-то есть такое!

– Новости ты, я так понимаю, не смотрел, – произнёс я.

– Не-а. А есть что-то стоящее? – произнёс он, хлопая по дивану в поисках телефона.

Подруга молча передала ему мобильник, и он погрузился в чтение новостей, листая их одну за другой. Я же внимательно наблюдал за тем, как меняется выражение его лица.

– Тебя всё-таки изгнали из рода? – удивлённо протянул он.

– Да. И наследником объявлен мой сводный братец Коля, – сказал я.

– Поня-ятно… – протянул он.

Вадим ещё немного полистал новости, протяжно зевнул. Похоже, исчезновение наследника Воронцовых пока не обнаружилось или информация пока не утекла вездесущим журналистам. За нами постоянно следили папарацци, целая индустрия круглосуточно демонстрировала пролам, как живут аристократы. Ничего общего с реальной жизнью эти шоу почти не имели, но народу нравилось представлять себя на месте какого-нибудь богатенького аристо.

– И что собираешься делать? – спросил Вадим.

Ему изгнание не грозило, он был единственным наследником Чернышевых. Слабеньким магом, всего лишь Голубой Десятый ранг, задуть свечку мановением руки или вроде того, но всё же одарённым и единственным. Его силой, впрочем, была не магия, а связи и деньги.

– Пока не знаю, – честно сказал я.

– Тебе же ещё нет двадцати? Ещё есть шанс пробудиться, – заметил Вадим.

О моей проблеме Вадим знал. Все знали. А вот его подружка снова фыркнула и наморщила носик.

– Ты ещё и пустышка? – насмешливо спросила она. – Вадик, зачем ты с ним возишься?

Чернышев задумался, и, похоже, всерьёз. А мне что-то подсказывало, что раскрывать раньше времени информацию о своей новой силе не стоит. Вадик, хоть и был моим другом, мог всё же сболтнуть лишнего кому не надо.

– Я думаю, мы с Вадиком сами разберёмся, – сказал я. – А вы, юная леди, лезете не в своё дело.

Незнакомая девица нахмурилась, я почувствовал колебания энергии, словно бы в мою сторону потянулись незримые щупальца. Фиолетовый. Поисковик, менталист. Ранг, похоже, невысокий, но всё равно, это большая редкость. Но вообще, это невежливо – вот так прощупывать гостя магией, тем более, что я пришёл не к ней, а к Вадиму.

– Катя, это мой друг, не надо, – попросил Вадик. – Перестань.

Движение энергии прекратилось, девица рывком поднялась, одёрнула кофточку.

– Как хочешь, Вадик, – фыркнула она, – Я позвоню.

– Катя! – мой друг вскочил следом за ней, но девушка уже шла к выходу, цокая каблуками по дорогому паркету.

Она прошла, не оборачиваясь, оставляя за собой едва уловимый шлейф дорогих духов. Мимо меня прошла так, будто я – пустое место. Вадик порывался её остановить, но у него не получилось. Она обиженно хлопнула дверью.

Вадим расстроенно вздохнул, глядя на дверь, потом вернулся к диванчику, налил себе полстакана коньяка, выпил.

– Ты где такую откопал? – спросил я.

– А? – я, похоже, выдернул его из задумчивости. – Да в Москве, где… Родители наши там, это самое… Ну, мои и её…

– Серьёзно всё, что ли? – спросил я.

– Пока непонятно, – сказал Вадим. – Больно требуют много.

– Я, вообще, чего пришёл-то… – начал я.

– Вань… Ты не обессудь. Давай в другой раз, а? – Чернышев посмотрел на меня умоляющим взглядом срущей собаки. – Мы же с тобой друзья! Сам понимаешь, да? Номер же мой есть у тебя? Мой, личный. Позвони мне завтра с утра, хорошо? Мне за Катей надо, глаз да глаз, понимаешь, с меня отец шкуру спустит…

Что-то мне подсказывало, что другого раза не будет. Закинет мой номер в чёрный список, а незнакомые вообще брать не станет. Да и я пока всё равно без телефона.

– Я наследника Воронцовых на дуэли убил, – сказал я.

Вадик опешил, захлопал глазами, налил себе ещё коньяка, выпил, не закусывая.

– Ты? Как? – выдохнул он.

– Неважно, – сказал я. – Проблема в том, что я теперь один, без клана. А Воронцовы будут меня искать.

– Я тебя не выдам! Буду нем, как рыба! – поспешил заверить меня Чернышев.

Хотелось бы верить. Возможно, я делаю большую ошибку, но это единственный человек, которого я мог назвать своим другом в этом городе. Не просто случайным знакомым, не приятелем, с которым интересно порой поболтать за чашечкой чая, а именно другом.

А одиночки в мире, где всё контролируется кланами и династиями, не выживают.

– Мне бы где-нибудь на дно залечь, временно, – сказал я.

Чернышев почесал в затылке, на холёном лице отразилась работа мысли.

– Не, Воронцов, конечно, тот ещё мудень… – пробормотал Вадим. – Слушай, у меня знакомый есть… Из обедневших. Он качалку держит на Мысу. У него перекантоваться можешь, человек надёжный, он мне денег должен, не откажет.

– Давай номер, – сказал я.

Телефон у меня годился только для заметок. Пока не оформлю новую симку, на новый паспорт.

Вадик порылся в своём телефоне, бормоча себе под нос имена и фамилии, пока, наконец, не нашёл нужный контакт.

– Записывай… Андрюха его зовут, Степанов… – сказал Чернышев. – Скажешь, что от меня. Он лишних вопросов задавать не будет.

Я послушно забил номер в память телефона.

– Спасибо, Вадик, – я крепко пожал ему руку. – Выручил.

– Да чего уж там… – вздохнул княжич. – Сочтёмся, ты ж нигде не пропадёшь…

Наглеть и проситься переночевать у Чернышева я не стал, понимая, что ему ещё бежать за своей новой пассией, и я тут совершенно не к месту. Поэтому просто попрощался с Вадимом, сунул телефон в карман, забрал пистолет на посту охраны и спустился на лифте вниз. До Мыса ещё надо как-то добираться.

Вахтёр внизу проводил меня недобрым взглядом, и я подумал, что зря, наверное, так сильно свечусь в обществе аристократов, и залечь на дно стоило как-нибудь самостоятельно. Все кланы хоть и подбирают себе персонал по строгим рекомендациям, всё равно нередки случаи, когда сотрудники работают сразу на нескольких хозяев.

Я снова оказался на освещённых неоном улицах ночной Тюмени. Центр, в отличие от окраин, не спал. Тут везде было светло, горела подсветка, уличные фонари работали без перебоев, регулярно проносились машины, в кабаках, ночных клубах и барах гремела музыка.

По набережной гуляли туристы и просто компании молодёжи, на мосту Влюблённых фоткались парочки, вылавливая красивые кадры с подсветкой нужного оттенка. Я перешёл на другую сторону речки, побрёл на Мыс. Как раз примерно к рассвету доберусь. Денёк сегодня выдался просто бешеный. Нужна была передышка, и я надеялся, что этот самый Андрей позволит мне эту передышку сделать.

Воронцовы будут меня искать, это точно. К гадалке не ходи, за смерть наследника будут мстить, и неважно, что Петруша первый затеял меня убить. И даже почти в этом преуспел.

А ещё, шагая по ночному городу, я понял, что взял номер этого Андрея, но не спросил адреса. А позвонить я не могу.

– Эй, друг! Выручи! Дай телефон позвонить! – окликнул я какого-то запоздалого прохожего, а тот почему-то сорвался на бег и удрал так быстро, что только пятки сверкали.

Видимо, помятый юноша в чёрной спортивке, требующий телефон для срочного звонка, навевал на него какие-то неприятные воспоминания.

Я удручённо сунул руки в карманы и побрёл дальше, попинывая по тротуару камешек. Мыс я никогда не любил. Жопа мира, окраина. Я тут и не бывал почти, предпочитая Центр во время своих визитов в Тюмень. Там и интересных мест побольше, и знакомых.

А ещё там банально безопаснее. Я понял это, когда меня попыталась тормознуть ещё одна компашка гопоты. Ох уж эта ночная Тюмень.

– Эу! Стоять! Ты откуда?! – из арки вывалилась очередная бригада ночных искателей приключений, преграждая мне путь по тротуару.

– От князя Чернышева, – сказал я чистейшую правду.

– Слышь, ты чё, за лохов нас держишь? – обиделся их главарь. Не поверил.

– За лохов? – переспросил я. – Нет.

Всего их было одиннадцать человек, целая стая. Разговаривал один, мордатый краснорожий парень, остальные тихонько подтявкивали из-за его спины, да гоготали, обмениваясь шуточками на мой счёт.

– Ты чёт попутал, паря!

– Берегом ошибся!

– Маму потерял!

Гопники соревновались в остроумии, я молча ждал, когда фонтан их красноречия наконец иссякнет.

– Всё? По делу есть что сказать? – спросил я, когда ржание прекратилось.

– А ты чё дерзкий такой, слышь? – пошёл с козырей главный.

– А ты чё вопросом на вопрос отвечаешь, слышь? – поинтересовался я.

Гопники загудели встревоженным ульем, предвкушая драку.

Если с предыдущей компанией удалось договориться и разойтись миром, то тут драки не избежать. Это я понял с самого начала. Вот только магическая сила ко мне ещё не вернулась в полной мере, так, чтобы я мог одним движением пальца раскидать всех этих ночных хулиганов.

Придётся по старинке. Благо, опыт уличных драк у меня имеется.

Я резко выбросил руку вперёд, костяшками пальцев ударяя главного в кадык, тот удара не ожидал, начал падать, хватая ртом воздух. Уноси готовенького. А я тем временем уже атаковал следующего мощным хуком справа.

Внезапность – вот ключевой фактор успеха. Ну и готовность биться до конца, которую мои оппоненты не разделяли. Главное не перестараться.

– Ты чё, с-су… – завопил один, но я забил эти слова ему обратно в глотку прямым ударом.

Почувствовал боль в кулаке. Ободрал кожу о гопницкие зубы, ерунда. Сломать кисть было бы гораздо обиднее.

Трое ребят из тех, что посмелее, накинулись одновременно, пытаясь достать меня размашистыми богатырскими ударами. Я отскочил назад, так, чтобы противники выстроились в линию, по одному, а потом начал резкими контратаками выключать негодяев. Отскок, прямой в челюсть, гопник падает на землю, как осенний лист. Смыть, повторить.

Мне даже магия не нужна, мне даже ствол не нужен. Многолетние тренировки и спарринги дали мне то, чего не было у моих противников. Превосходную физическую подготовку и опыт в драках против нескольких оппонентов, а не наоборот, толпой на одного.

Хотя всё можно было бы решить гораздо быстрее и проще. Достать ствол и немного припугнуть их. Отчасти рискованно, но это могло сработать. И обошлось бы без лишних телодвижений.

– Гаси его!

– Сбоку заходи!

– Падла, он Ваську нос сломал!

Вопли гопоты, отчасти злые, отчасти напуганные, звучали как услада для моих ушей. Ещё приятнее звучали стоны поверженных наземь врагов.

Пусть почти половина из них уже оказалась на земле, они не оставляли надежды забороть меня толпой, справедливо полагая, что мне помогла только внезапность. Она мне и впрямь помогла, но это далеко не самое главное.

Шум драки привлёк чьё-то внимание, неподалёку распахнулось окно, из которого высунулась какая-то бабка в ночнушке.

– Вы тут чего устроили! Я сейчас милицию вызову! – закудахтала она.

Пустые угрозы. Это понимал и я, и мои оппоненты, даже если она и впрямь вызовет копов, то приедут они в лучшем случае к утру, если поедут вообще.

Один из моих противников подобрал осколок кирпича, и я думал, что он применит его против меня, но нет, он с размаху швырнул его в раскрытое окно. Раздался бабкин визг, звон стекла, мерзавец засмеялся. Это его и сгубило, я тут же подлетел к нему, обрушивая кулак на его скулу.

Как ни странно, я не чувствовал усталости, которая неизбежно должна была одолеть меня после такого тяжёлого и бурного дня. Я чувствовал весёлый азарт, радость сражения с превосходящими силами противника. Словно так и должно быть. Словно сам факт того, что я влез в драку, начал её первым, сходу разваливая кабины мысовским хулиганам, придавал мне сил. Может, это просто адреналин в крови, но мне всё же казалось, что за этим стоит нечто иное, и это было немного странно осознавать, но я не жаловался. Меня это полностью устраивает.

Следующего урода я размашистым футбольным ударом отправил петь фальцетом, и тот рухнул, хватаясь за ненужный более орган. В уличной драке против толпы никаких правил быть не может. Дай им только волю, и они запинают меня ногами, не считаясь с последствиями.

Пыл моих соперников всё же понемногу утихал, зато у меня желания драться было хоть отбавляй. Всё-таки злость, накопившаяся за последнее время, требовала выхода. Они ответят за всё. И за моё изгнание из клана, и за покушение Воронцова, и за долгую прогулку до Тюмени. За всё.

Ещё одного я отправил хватать воздух ртом, встретив его ногой в солнышко и выбив всё у него из лёгких. Опасный удар, можно так и сердце остановить, но гопник просто рухнул, забыв, как дышать.

Оставшиеся вдруг резко вспомнили про какие-то срочные дела, развернулись и помчались наутёк, бросив товарищей на произвол судьбы. Не забывая, впрочем, при этом кричать, что меня обязательно найдут, накажут, что мне кранты и всё тому подобное. Слышать такие угрозы от тех, кто улепётывает, сверкая пятками, было довольно забавно.

Поверженные противники тоже расползались в разные стороны. Как тараканы из-под тапочка. Не все, естественно. Некоторые не могли сделать и этого.

Я, неторопливо отряхивая мастерку, подошёл к ближайшему из них. По иронии судьбы это оказался их главный, который и решил мне дерзить с самого начала. Я присел рядом с ним на корточки.

– Телефон есть позвонить? – спросил я.

Абсолютно без какой-либо злобы или угрозы, спокойным ровным тоном.

Однако невинная просьба привела избитого парня в настоящий ужас, он торопливо пошарил в карманах, дрожащими руками протянул мне простой кнопочный телефон.

– Благодарствую, – сказал я.

Наконец-то я могу позвонить хоть кому-то. Но первым делом нужно было дозвониться до Андрея Степанова, контакты которого мне дал Чернышев. Время позднее, большинство людей давным-давно спит, но для меня это не помеха. Я заглянул в свои заметки на телефоне, а на другом, кнопочном, набрал нужный номер.

К моему удивлению, номер оказался сохранён у гопника в контактах. Ещё больше я удивился, когда телефон зазвонил у другого побитого товарища, у того, которому я пробил в душу.

– Ну и дела, – пробормотал я, глядя на корчащегося Андрея и тихонько посмеиваясь.

Кажется, залечь на дно на Мысу не выйдет.

– Ты Степанов? – спросил я, бросая ненужный более телефон обратно владельцу и поворачиваясь к своей цели.

Тот кивнул, испуганно глядя на меня снизу вверх.

– Я к тебе от княжича Чернышева. Смекаешь? – произнёс я.

Тот спешно закивал.

– Прости, если больно ударил, – сказал я. – Не рассчитал.

На самом деле я всё рассчитал.

– Дело к тебе есть, Андрей, – сказал я. – Поднимайся.

Глава 5

К нужному подвалу, в котором располагалась качалка, шли в неловком молчании. Шли вдвоём с Андреем, но я ничуть не сомневался, что и вся остальная компания регулярно зависает в этой качалке. Так что и эти товарищи будут мстить. Совсем не так, как Воронцовы, но и это – лишняя головная боль.

Больше всего меня удивляло то, что я после этой схватки был бодр и свеж, словно и не шёл через весь город, а потом не дрался с бандой хулиганов, а наоборот, проспал двенадцать часов в мягкой кроватке под убаюкивающее мурчание кота над головой. Внутри снова бурлила магия, и я не понимал, что к чему.

Словно меня заряжали не медитация на элемент, не долгие тренировки и не секретные родовые техники, передающиеся из поколения в поколение, а сражение с превосходящими силами противника. Опасность. Злость.

Обычно одарённые после использования своих сил надолго выбывали из строя. Отцу, например, приходилось по полдня сидеть в раскалённой сауне, рискуя получить сердечный приступ. Брат забирался на самую высокую башню поместья, и сидел там на продуваемой всеми ветрами площадке. У всех были свои способы восполнить энергию.

Я же со своим даром пока так и не разобрался до конца. Неведомая энергия пронизывала всё сущее, и я мог ей управлять напрямую, независимо от цвета и элемента, и это казалось странным, неправильным. Я ни разу не слышал ни о чём подобном, если не считать детских сказок про мифических богатырей.

– Ну это… Пришли… – голос Андрея вырвал меня из раздумий.

Подвальчик на задворках Мыса, неприметный, невзрачный. Никаких вывесок или чего-то ещё, просто лестница вниз и железная дверь с амбарным замком. Андрей спустился первым, открыл массивный замок своим ключом, вошёл, тут же щёлкнул выключателем. Я прошёл следом.

– Вот… Качалка, короче… – сказал Андрей. – Там вон душевая есть… Вон там каморка, в ней диван… Чайник тоже…

Он меня немного побаивался, и я понимал, почему.

Я разглядывал подвальчик с фотографиями бодибилдеров на стенах. Сам Андрей на бодибилдера не тянул, но выглядел куда накачаннее своих дружков.

Подвальная качалка выглядела совсем не так, как я себе представлял. Мне виделся сырой грязный подпол со ржавым железом, а здесь было вполне уютно. Немного темновато, лампочки не слишком яркие, но в остальном – меня всё устраивало. Всё чистенько, аккуратно, всё на своих местах. Даже тренажёры есть, а не только штанги и гантели.

– Отлично, – сказал я. – Поживу тут пока. Пару дней. Переждать надо.

– Да, конечно… – вздохнул Андрей, не смея задавать лишних вопросов.

Но на один вопрос он всё же осмелился.

– А ты где так махаться научился? На границе? – спросил он, глядя, как я ставлю электрический чайник и роюсь в тумбочке в поисках заварки.

– Нет, дома, – сказал я.

– Ты из клановых? – удивился он.

– Уже нет, – коротко ответил я, разглядывая кружку с изображением загорелой женщины в купальнике.

Наверняка раздевается, если налить кипяток.

– Так, ну я это… Ключи оставлю. Вон там, на полке, – сказал Андрей. – Утром приду. Если что, на щеколду закрывайся.

– Сюда посетители не заявятся? – хмыкнул я.

– Без меня – нет, – сказал он.

Отлично. Можно спать спокойно.

Андрей попрощался, вышел из подвала, и я остался один. Прошёлся по подвалу, качнул гантели немного, вернул на место. Чайник закипел, и я налил себе самого дешёвого пакетированного чая из остатков веника, которым подметали цех. Раньше я такой видел только на картинках.

Даже зажевать его оказалось нечем. Пакет с крошками и остатками какого-то печенья трогать я побрезговал. Ладно, главное, что есть крыша над головой, а остальное будет. Руки-ноги на месте, не пропадём.

Спать не хотелось, и я отправился в душ, всё-таки денёк выдался насыщенный, и пахло от меня отнюдь не французским одеколоном. Вода, ожидаемо, была только холодная, и я взбодрился ещё сильнее. Но поспать всё же было нужно, хотя бы пару часов, и я, закрыв входную дверь, завалился на продавленный диванчик. Немного поёрзал, подбирая удобную позу для сна, а потом заснул так быстро, как умеют засыпать только студенты, солдаты-срочники и помотанные жизнью бывшие наследники дворянских родов.

В глубине души я желал вновь услышать тот голос в голове, и засыпал с мыслью о том, что я спросил бы у него о своём даре, но в этот раз чуда не произошло. Придётся разбираться самому.

Проснулся я от того, что кто-то настойчиво барабанил в железную дверь, и стук гулким эхом разносился по всему подвалу. Игнорировать его было совершенно невозможно, пришлось вставать и идти открывать подвал.

Снаружи было уже светло, время, похоже, приближалось к полудню. На пороге стоял Андрей, позади него, на лестнице, переминались с ноги на ногу ещё несколько ночных искателей приключений со следами былых подвигов на помятых рожах. Я хмуро оглядел их компанию пристальным долгим взглядом.

– Вам чего, – мрачно произнёс я.

– Так это… Заниматься, – пробормотал Андрей.

Пришлось впустить. Похвальное стремление, всё-таки. Вместе с Андреем спортсменов оказалось шестеро, и на этот раз они вели себя тихо и смирно, явно не зная, как себя вести в моём присутствии. Я немного поглядел на них и ушёл обратно в каморку.

В зале гремели железом, а я в каморке пил чай и думал. Надо как-то возвращаться к вершине. Пить чай из опилок и ночевать на продавленном диванчике мне совсем не нравилось, мне нравилось пить пятизвёздочный коньяк и ночевать в объятиях прекрасных юных нимф. А чтобы всё это вернуть – придётся постараться.

Вот только для того, чтобы снова начать вращаться в высших кругах, нужны капиталы и связи, а у меня пока не было ни того, ни другого. Будем ползти с самых низов, прямо как мой далёкий предок, выбившийся из простых воинов натурально в князи.

Вообще, можно было бы пойти простым путём. Вернуться к отцу, продемонстрировать способности. Ему не осталось бы ничего, кроме как усыновить меня и снова принять в род, но это казалось мне просто унизительным, и всё моё нутро горячо протестовало при одной только мысли об этом. К тому же, старшим сыном я уже не буду, а наследником так и останется Коля. С ним, конечно, может произойти какой-нибудь несчастный случай на его башне, но всё равно. Представляю, как будут шептаться у меня за спиной и тыкать пальцами, мол, Заславский, вернулся как побитый пёс, никакой чести. Уж лучше я добьюсь всего сам.

Можно было бы отправиться на государственную службу, во всяком случае, наличие дара гарантировало мне личное дворянство и неплохое место в какой-нибудь Службе Безопасности Конфедерации или в войсках. Или даже на границе. Но хоть военная служба и является почётной обязанностью каждого дворянина, я понимал, что пока не готов раскрывать свой необычный дар властям. Увезут в какой-нибудь институт изучения магии и выпотрошат до основания, пытаясь понять, что и как я получил в дар.

Оставался только один вариант, самый сложный. Действовать из подполья, в обход легальных схем. Заработать денег, подмять под себя чей-нибудь бизнес, чтобы он обеспечивал мне стабильный доход, и уже потом, имея за спиной этакую подушку безопасности, раскрывать своё инкогнито.

Лезть в мир криминала не очень-то хотелось, но я прекрасно понимал, что мир аристократии и мир криминала, особенно его верхушка, переплетены теснее, чем совокупляющиеся осьминоги. И нередко какой-нибудь глава рода одновременно является ещё и тайным боссом мафии. Отец, например, крепко держал под собой лесозаготовки, всеми способами отгоняя конкурентов от своего куска пирога. В том числе, способами криминальными. А у Чернышевых в активах имелась большая часть тюменских ночных заведений со всеми вытекающими в виде наркотрафика, проституции и всего тому подобного.

На это все смотрели сквозь пальцы, стараясь, впрочем, ничего не афишировать, чтобы в общественном сознании кланы аристократов по-прежнему оставались доблестными защитниками Конфедерации от угрозы из сибирских пустошей.

Решено.

– Андрейка! – рявкнул я из своей каморки. – Поди сюда!

Спустя минуту дверь осторожно открылась, и на пороге показался хозяин качалки, напряжённо глядя на меня. Вспотевший, руки в тальке. Занимался.

– Дверь прикрой, – сказал я.

Он вошёл, закрыл за собой дверь.

– Разбогатеть хочешь? – спросил я.

Степанов непонимающе заморгал. Я выжидал, пристально глядя ему в глаза.

– Хочу, конечно, – выдавил он.

– С мной работать будешь? – спросил я, всем видом давая понять, что отказы не принимаются.

– А чего делать надо? – спросил он.

– То, что я скажу, – усмехнулся я. – Чернышеву сколько денег торчишь?

Андрейка замялся.

– Двести тысяч, – глухо произнёс он.

Некисло. Для пролетария или обедневшего. Высшая аристократия такие деньги может спустить за пару минут. Вадик Чернышев этого долга даже не почувствовал, да и не нужны ему эти двести тысяч от простого мысовского парняги. Ему нужен был крючок, ниточка для управления. И марионетка среди мысовских. Уверен, у Вадика таких должников ещё штук сорок наберётся.

– Херня, – сказал я. – Докладывать обо мне велел?

Он замялся снова, и я посмотрел на него исподлобья, источая угрозу.

– Д-да… – выдавил он.

– Докладывай, что валяюсь на диване целыми днями. На судьбинушку горькую жалуюсь. Понял? – произнёс я.

Незачем Вадику знать пока о моих делах. Хоть и друг, но лишнее внимание мне ни к чему.

– Понял, – вздохнул Андрей.

– Первое задание тебе, – сказал я. – Карту города мне раздобудь. Бумажную. Можно старую. И пожрать чего-нибудь принеси.

Степанов удивился, но виду не подал, кивнул молча, вышел. Я растянулся на диване, похрустывая суставами.

И, к моему удивлению, Андрейка первое задание выполнил уже через полчаса, деликатно постучав в дверь моей берлоги. Пожрать он принёс шаурму, ещё пышущую жаром сквозь бумажный пакет. А карту Тюмени, свёрнутую вчетверо и слегка обтрёпанную по краям, аккуратно положил на стол. Километровка, тридцатилетней давности. Многие новые районы на ней отсутствовали, вместо них значились деревеньки или пустые болотца, но и так сойдёт.

– Красавчик, хвалю, – сказал я, вгрызаясь в сочную свежую шаурму.

Я развернул карту, стараясь не закапать её чесночно-сметанным соусом, посмотрел на знакомые очертания города.

– Садись, будешь объяснять, – сказал я.

Андрей уселся напротив, всё ещё меня побаиваясь. Оно и понятно, при первой встрече я его едва не убил. Да и сейчас при желании мог это сделать без особых проблем, и он это прекрасно чувствовал.

– А чё объяснять-то? – не понял он.

– Диспозицию. Кто под кем ходит, кому какие районы принадлежат, – сказал я. – Мыс вот чей, например? Кто тут главный?

– На Мысу? Серёга Масло, – ответил Андрей так, будто я спрашивал общеизвестный факт, который знают даже малые дети.

– А этот Серёга Масло под кем? – спросил я.

– В смысле? Сам по себе, – удивился Степанов.

– Не бывает так, – покачал головой я. – Крыша у него наверняка должна быть. Или из аристо, или из силовиков. Безопасники, менты, войска. С кем он?

– Да откуда я знаю-то? – пожал плечами Андрей.

– Плохо готовился, надо узнать, – приказал я.

Если крыша сильная, например, из СБК, то лучше его пока вовсе не трогать. Проблем будет больше, чем возможных профитов. А если он под каким-нибудь мелким дворянским кланом, то с него и начнём. Сначала Мыс, а потом и весь город. Всё будет моим.

– Ну, я поспрашиваю… – протянул Андрейка.

– Ты дебил? – прищурился я, глядя на него в упор.

– Чё… – вздохнул он.

– Такие вещи спрашивать. Живо билет в один конец выпишут, – сказал я. – Изящнее надо, тоньше.

Пожалуй, такую работу ему доверять пока рано. Буду узнавать сам.

– Лучше мне скажи, где этого Серёгу найти можно, – сказал я.

– Так это… Автосервис у него, на Дачной, там он регулярно, и в будни, и в праздники, – сказал Андрей. – Разборка, сервис, малярка. Пацаны там всё делают.

– Ха! Сразу бы и сказал! – воскликнул я.

– А ты не спрашивал, – буркнул Андрей.

– А ты не догадался, – в тон ему ответил я. – А надо было. На карте пальцем ткни, где его сервис. Прогуляюсь схожу.

Степанов нахмурил брови, разглядывая старую карту, потом уверенно ткнул в длинное здание почти на самом берегу Туры. Ага, примерно понял.

Я поднялся, накинул чёрную мастерку с белыми полосками, закатал рукава. Надо бы глянуть, как поживает этот Серёга Масло. В автосервис, конечно, лучше бы ехать на какой-нибудь колымаге, сделать вид, будто приехал чиниться, но колымагой я пока не обзавёлся, даже самым захудалым «Москвичом». Пройдусь пешком, понаблюдаю так. В конце концов, на разборку за каким-нибудь датчиком или патрубком можно придти и без машины.

– Скоро вернусь. Надеюсь, – сказал я. – Давай без глупостей тут.

В качестве демонстрации возможностей я просто спалил на руке бумажный пакет от шаурмы. Никаких ритуалов, заклинаний и тому подобного мне не понадобилось. Просто захотел, и усилием воли поджёг его, и огонь не причинил мне никакого вреда. Зато Андрейка перепугался до усрачки. Неодарённые всегда так реагировали на любые проявления магии.

– Да какие глупости, Иван Васильевич, я же понимаю всё, – спешно забормотал он.

– Помни, мы с тобой разбогатеем, Андрейка, – сказал я напоследок.

Чтобы помимо кнута поманить его ещё и пряником. Классика управления персоналом. Щелчок-конфетка-щелчок.

Ключ от подвальчика я на всякий случай сунул в карман, выключенную мобилу оставил под диваном. Она могла бы пригодиться в качестве фотоаппарата, но я решил всё-таки пойти без неё.

Доморощенные качки, занимавшиеся на тренажёрах, проводили меня задумчивыми недобрыми взглядами, явно размышляя о реванше.

Я выбрался на улицу, щуря глаза от яркого солнца. После тусклых лампочек подвальной качалки оно казалось особенно слепящим, и я с сожалением вспомнил свои чёрные очки от Картье, которые остались лежать на прикроватной тумбочке в поместье Заславских.

Во дворе играла детвора, скрипели качели, ковырялись в песочнице малыши. Я побрёл прочь, сунув руки в карманы.

На самом деле у меня не было чёткого плана, как поступить, когда я доберусь до нужного автосервиса, придётся действовать по ситуации, по наитию. И это меня немного тревожило. Я, конечно, шёл не на драку, просто поговорить с одним из местных авторитетов, но пушку с собой всё-таки прихватил.

Дорога вела меня к промзоне, выросшей на останках бывшего судоремонтного завода. Отдалённое, уединённое местечко, хорошо подходящее для всяческих мутных делишек, и я нисколько не сомневался, что эти самые делишки тут регулярно проворачиваются.

Иногда мимо меня проезжали машины, своим ходом и на эвакуаторах, но других прохожих не было. Никому и в голову не приходило переться сюда пешком.

Авторазборку я сначала услышал, и только потом увидел, работа внутри кипела. Визжали болгарки, гремел и лязгал металл. Работяги ловко расчленяли погибшие автомобили на части, откладывая в сторону то, что ещё могло пойти на продажу или в сервис. Тут же принимали и металлолом, всё подряд, от старых холодильников и до краденых проводов.

На меня пока что не обращали никакого внимания, я просто ходил по территории разборки, поглядывая на останки машин.

Мне вдруг посигналили сзади, я резко обернулся. Я, оказывается, загородил путь чёрному тонированному «Патриоту», который только что въехал в ворота. Тонированное водительское окошко опустилось, оттуда высунулся бычара в строгом костюме.

– А ну, прочь с дороги, прол! – рыкнул он.

У меня сами собой сжались кулаки, но потом я увидел герб на капоте. Воронцовы. А потом я увидел ещё и эвакуатор, следовавший за джипом, и то, что ехало на эвакуаторе. Знакомая мне искорёженная бэха Петруши Воронцова.

Глава 6

– Ты глухой?! – рыкнул на меня безопасник.

– Пршу прщень, вашбродь, – пробормотал я, опуская взгляд, чтобы меня не могли узнать в лицо.

Мою фотографию наверняка показали всем и каждому. Как же, наследник рода поехал лично разбираться с соперником и был жестоко убит. Про меня уже должна была слышать каждая собака.

Я сделал вид, что увлечён разглядыванием разбитого «Москвича» и поиском подходящих деталей, и кортеж Воронцовых медленно проехал мимо меня. Бэху на эвакуаторе явно вскрывали болгаркой, извлекали погибших.

Вопрос. Зачем знатному роду Воронцовых привозить остатки БМВ на левую авторазборку на окраине города, да ещё в сопровождении охраны? Очевидно, хозяин этого места каким-то образом связан с кланом Воронцовых. Услуги гораздо ценнее, чем деньги. И если вовремя попросить об услуге нужного человека, это может оказаться гораздо полезнее, чем весь золотой запас Конфедерации.

Эвакуатор остановился в неприметном уголке, начал выгружать то, что осталось от элитной бэхи. Наверняка даже кровь ещё с сидений не отмыли. Хотя машина всё равно годилась только на металлолом. Моя магия не оставила ей ни единого шанса.

Рядом с «Патриотом» стояли и курили несколько человек. Трое – широкие, в строгих костюмах, с одинаковыми причёсками под троечку и бычьими шеями. Один – в грязном синем комбинезоне, скользкий, тощий, с хитрым бегающим взглядом. Ещё один, водитель эвакуатора, выгружал бэху. Как всегда, семеро смотрят, один работает.

Я попытался вслушаться в их неторопливую беседу, но стояли они слишком далеко. Если бы я теперь не был магом. Немного концентрации, и я вижу колебания воздуха от их голосов. Чуть-чуть воздействия, и узконаправленный пучок звуковых волн летит прямо ко мне, словно бы я использовал направленный микрофон и прочую аппаратуру.

– …и мечет… Всех уже задолбал…

– Землю ройте, говорит, но найдите.

– Оно понятно, графского наследника шлёпнули всё-таки, не абы кого, – закивал их собеседник в комбезе.

Вероятнее всего, это и был тот самый Серёга Масло. Я притворился, что роюсь под отсутствующим капотом какого-то седана в поисках нужной детальки, а сам внимательно слушал.

Говорили тихо, с долгими паузами, с расстановкой, тщательно подбирая слова. Одарённых среди них, похоже, не было, но бычары выглядели достаточно опасными противниками. Уж точно не ровня дворовым хулиганам вроде Андрейки. Приталенные пиджаки нигде не топорщились, сидели гладко, но я не сомневался, что под ними обязательно прячутся стволы. В отличие от моего, заряженные и пристрелянные.

– Заславский вроде как тоже помер. Или пропал. А больше никто с графом и не цапался в последнее время, – сказал один из бычар.

– Так прогнали же вроде? – спросил другой.

– Я с Василичем к Заславским ездил. Сказали, помер, – сказал первый. – Батя его Василичу даже свидетельство о смерти показал.

– Брехня, – отмахнулся второй.

– И кто же тогда Петра Алексеича… Это самое? – спросил Серёга Масло.

– Вот и ищем, – вздохнул первый. – Первой версией Заславский был, но тот неодарённый был, он бы так не смог.

– Вот небось и помер, что в двадцать лет неодарённый. Пушку к виску, и всё, – сказал третий бычара, стряхивая пепел на землю.

Даже удивительно, насколько он оказался прав и не прав одновременно.

– Ну, мало ли врагов у аристократа, – хмыкнул Серёга. – Что у одного, что у другого.

– Это да. Сплошной головняк с этой работой, – проворчал первый бычара.

– Петька зато теперь от головняков избавлен, – тихо пробормотал третий.

Посмеялись, но осторожно. Похоже, княжича не слишком-то уважали. Было за что.

Докурили, аккуратно потушили окурки, сходили до урны, дисциплинированно выбросили. Подождали, пока эвакуаторщик закончит работу. Не сговариваясь, пошли к автосервису. Видно, были ещё какие-то делишки. Мне, очевидно, придётся следовать за ними.

Кто-то внезапно попытался схватить меня за плечо, я развернулся и отскочил в сторону, обнаружив перед собой чумазого работягу, недобро глядящего на меня.

– Э, пацан! Ты чё тут крутишься? – спросил он.

– Так это… – я решил скопировать манеру речи Андрейки Степанова. – Трамблёр… На «Москвича»…

– И ты его в «Чайке» искал? Чего-то ты, паря, брешешь! – воскликнул работяга.

– А чё он, не подойдёт, что ли? – огрызнулся я.

– Дурак, да? В «Чайке», вообще-то, катушки! – важно произнёс он.

Я оглянулся на Серёгу и тех бритоголовых. Они уже зашли в сервис, пропадая из виду. Канал связи тоже рассеялся.

– Слышь, дядя, я чё, ремонтник, что ли? – буркнул я. – Ща, в сервисе пойду спрошу.

– Погоди, нельзя туда, – предостерегающе сказал рабочий.

– Это чего это? – спросил я.

– Вон, «Патриота» видишь? Хозяева приехали! – воскликнул работяга так, словно учил несмышлёного юнца уму-разуму.

Вообще, я успел получить достаточно информации. Масло с вероятностью, близкой к единице, подчиняется роду Воронцовых.

– Я думал, тут Масло главный, – сказал я.

– Кому Масло, а кому Сергей Ильич! – вдруг насупился работяга. – При нём так не вздумай сказать, щегол!

– Ага… – буркнул я.

Можно было бы уйти и вернуться чуть позже, поболтать с этим Ильичом наедине. Но я не мог упустить возможности подгадить вражескому клану. Сделал гадость – сердцу радость.

Я повернулся к чёрному «Патриоту», будто разглядывая его хищные обводы. Хотелось попробовать точечное воздействие магией, всё-таки обучение на практике самый верный способ прогрессировать. Нужно знать, на что я вообще способен.

Земля под колёсами «Патриота» чуть-чуть изменила форму, превращаясь в маленький острый шип под каждым колесом. Примитивнейшая ловушка, но действенная. Значит, землёй я тоже могу повелевать, прямо как матушка, Жёлтый маг. Интересно.

Хотелось проверить вообще всё, нащупать границы своих возможностей, но даже от этих двух простейших магических воздействий я ощутил усталость. Не всё сразу, ладно.

Главное, что я вообще на это способен.

Из автосервиса вышли трое бычар, местный управленец остался внутри. Руку одного из бритоголовых оттягивала чёрная спортивная сумка. Все трое хмуро поглядели по сторонам, прежде, чем сесть в машину. Меня они явно заметили, но за потенциальную угрозу не воспринимали.

Сумку один из безопасников бережно поставил на колени, расположившись на заднем сиденье, двое других расположились как водитель и штурман. «Патриот» басовито заурчал двигателем, тронулся с места… И тут же с громким хлопком проколол все четыре колеса одновременно.

Я усмехнулся тайком, снова делая вид, что ковыряюсь под капотом автомобиля, водитель и штурман выскочили из «Патриота», бешено озираясь по сторонам. Заглянули под машину, не обнаружили ничего. Шипы, сделав своё дело, исчезли.

– Кто это сделал? Кто, мать вашу? – зарычал водила.

– Да никто к машине не подходил даже! – воскликнул один из рабочих. – Вы, может, по дороге наехали на что-нибудь?

– Ты чё, сука, шутки шутить будешь? – взъярился безопасник.

Мне было любопытно, что находится в чёрной сумке. Потому что третий бычара так и не вышел из авто.

– Да вон шиномонтажка, сейчас в два счёта починим всё! – воскликнул работяга.

– Давай живее! – рыкнул водила.

– Валера! Тащи домкрат! – крикнул работяга в сторону сервиса.

Там гремело железо, и Валера, кажется, ничего не услышал.

– Ну-ка, малой, сбегай, позови Валерку! – это, кажется, мне. – Вишь, чепэ у нас тут!

Это ещё не ЧП. Это так, мелкие неприятности. Но до сервиса я и впрямь планировал пройтись, поболтать всё-таки с владельцем этого места, так что кивнул и пошёл туда.

– Бегом давай, мля! – прорычал водила.

Я не ускорился ни на шаг. Дошёл до бокса, заглянул в распахнутые ворота, поглазел на чумазых ремонтников, ковыряющихся в каком-то новеньком чёрном «Таллине».

– Там это… Домкрат надо… Эти… На патрике, шины пробили, – сказал я. – Валеру зовут.

Один из сервисников матюгнулся, принялся вытирать руки грязной промасленной тряпкой, но домкрат всё же взял и покатил на улицу. Я осмотрелся в боксе, обнаружил закрытую дверь, очевидно, в кабинет босса, направился прямо к ней.

– Ты куда? – настороженно спросил второй ремонтник.

– На пару слов, – сказал я.

Возле двери моя догадка подтвердилась, на стене в помятом файлике висела копия свидетельства о регистрации ИП Масленникова Сергея Ильича. Надо же, всё официально. Солидно. Я дёрнул за ручку. Не заперто.

Серёга Масло сидел за столом в кожаном кресле и подсчитывал деньги. Купюры, крупные и мелкие, были разложены на столе по номиналу, и Масло складывал их в пачки.

– Ты ещё кто такой? – буркнул он сквозь зубы. – Стажёр? Чё-т я тебя не помню.

В зубах он сжимал тлеющую сигарету, вонь табачного дыма наполняла комнатку до самого потолка, заставляя меня морщиться и задыхаться.

– Нет, не стажёр, – сказал я, разгоняя дым усилием воли.

Серёга замер, глядя, как сизые клубы табачного дыма собираются в тонкую струйку и уплывают в раскрытую форточку, а его сигарета гаснет. Не узнать использование магии тут было бы трудно. Серёга узнал.

– А кто? – настороженно спросил он. – Я с аристо не работаю, всё через Воронцовых, вон их люди, снаружи, с ними говори.

– Я не аристо, – сказал я, усаживаясь за стол напротив него.

– И кто ты такой? – хмыкнул Масло. – Ментовской?

Потухшую сигарету ему пришлось бросить в пепельницу.

– И не ментовской, – сказал я.

Серёга держался спокойно. Немного опасливо, как зачастую ведут себя неодарённые рядом с магами, но спокойно, осознавая, что это я пришёл к нему, а не наоборот. И что где-то снаружи всё ещё находятся трое воронцовских торпед, которые непременно его защитят в случае реальной опасности.

– Рассказывай тогда, с чем пришёл… Маг, – сказал он.

Я собрался с духом, как перед прыжком в пропасть. Словно я стоял перед распахнутой дверью самолёта на высоте трёх тысяч метров.

– Предложить выбор. Или ты работаешь на меня… – произнёс я.

Серёга Масло расхохотался в голос, не дав мне закончить.

– Ты хоть знаешь, с кем связался, мальчик? – спросил он. – Кто такие Воронцовы? Что, очередной незарегистрированный одарённый решил вдруг поиграть во всесильного мага? Один звонок, и…

На этот раз договорить ему не позволил уже я. Просто перекрыл доступ воздуха к его глотке, сжимая её невидимой рукой. Серёга выпучил глаза, силясь вдохнуть хотя бы немного. Я пристально глядел на то, как он краснеет, как начинает царапать себе горло. Даже если он сейчас помрёт, мир просто будет избавлен от ещё одного мерзавца. Этого человека мне было ни капли не жаль.

Когда он начал синеть и терять сознание, я разжал невидимые тиски, и воздух со свистом влетел в его измученные лёгкие. Он откинулся назад в кресле, попытался вскочить, тут же был отправлен обратно. Невидимая сила вжала его в скрипящее старое кресло так, словно он был пилотом истребителя на вираже с перегрузкой в шесть джи.

Я смотрел на него с любопытством малолетнего естествоиспытателя, отрывающего лапки муравьям и поджигающего муравейник солнечным зайчиком. И от этого самому становилось жутковато. Вот как, получается, одарённые воспринимают всех остальных, тех, кому магической силы не досталось.

– Ты меня перебил, – сказал я. – На первый раз… Прощаю. Ты не знал, с кем говоришь. Впредь советую не перебивать.

Серёга Масло часто-часто закивал. Дошло с первого раза, понятливый.

– Воронцовы этого так просто не оставят, – выдавил он. – И меня не отпустят. И тебя просто убьют.

– Уже пытались, – отмахнулся я. – Как видишь, не вышло.

– Кто ты, мать твою, такой? – потирая шею, процедил Масло.

– Можешь звать меня Иваном Васильевичем, – сказал я. – Короче, даю тебе выбор. Или ты работаешь на меня. Или тебя ждут большие неприятности.

– Они уже начались, – проворчал Масло.

– Верно, – кивнул я.

Он вёл себя смирно, полностью осознавая свою беспомощность перед моей силой. Я, в свою очередь, не спускал с него глаз, понимая, что его спокойствие в любой момент может обернуться какой-нибудь неприятной неожиданностью вроде выхваченного из-под столешницы револьвера. Отбивать пули, подобно Петру Воронцову, я пока не пробовал, а учиться на ходу, пока пуля находится в полёте, не хотел.

– Разрешите один звонок, Иван Васильевич? – спросил Серёга, демонстрируя мне простую кнопочную мобилку.

– Воронцовым? Звони, – разрешил я.

Наверняка ещё одна хитрость.

Номер он набрал по памяти, клавиши громко пиликали с каждым нажатием. Длинные гудки было слышно и мне. Масло, отдышавшись после небольшой игры душнил, выглядел совершенно спокойным и сосредоточенным. Значит, точно уловка.

В трубке наконец ответили, Серёга встрепенулся, улыбнулся сам себе.

– Алло… Алексей Петрович? Да, это Сергей… Масленников… Простите, что отвлекаю… – сказал он в трубку. – Нет-нет, всё в порядке… У меня тут гость. Да. Нет, не сказал. Понял, передаю.

Масло протянул мне трубку, перегнувшись через стол.

– Громкую включи, – сказал я.

Владелец авторазборки и самый влиятельный мысовский представитель криминала послушно нажал кнопку и положил телефон на стол.

– Слушаю, – сказал я.

– Слушаешь? Хорошо, слушай внимательно, – чуть искажённый голос зазвучал хрипло и надтреснуто, но не узнать его я не мог.

Граф Воронцов собственной персоной. Я с ним не так часто виделся и пересекался, но всё-таки бывало, дела он больше вёл с отцом. Соседи, как никак.

– Серёжа тебе объяснил, на кого работает? – спросил Воронцов.

– Допустим, – сказал я.

– И ты всё ещё хочешь отжать у него бизнес? – удивился Воронцов.

– Да, – сказал я.

– И на кого работаешь ты? – хмыкнул граф.

– На себя, – ровным тоном ответил я. – Самозанятый.

– Слушай сюда, шутник. Сиди ровно, никуда не уходи. Сейчас подъедут мои люди, и популярно тебе объяснят…

– Вам, кстати, привет от Петруши, – добавил я.

– Что?! – взревел Воронцов, но я уже сбросил звонок и уничтожил мобилу, заставив батарейку вспыхнуть голубым пламенем.

– Так это ты?! – изумлённо выдохнул Серёга, понимая теперь, что влип по полной программе.

Он вдруг рухнул под стол, опрокидывая его на меня вместе с пачками денег, столешница больно ударила меня по бёдрам, но не более.

– Валите его, мужики! – хрипло завопил Серёга во всю мощь своей придушенной глотки.

Что ж, он сделал свой выбор. Совсем не так я видел нашу беседу, но ничего не поделаешь. Будем по плохому. Шанс договориться я предоставил, остальное уже не мои проблемы.

Воздушный клинок рассёк стол из прессованных опилок одним движением, снова вздымая купюры вверх, как осенние листья. Серёге повезло, клинок его не зацепил, но обломком стола его всё же придавило.

Я позвал в руку тяжёлую хрустальную пепельницу и сходу метнул её Серёге в лоб, моментально выключая его из драки. Удобная штука – телекинез.

Дверь распахнулась, в проём заглянул перемазанный отработкой ремонтник, хмурый и настороженный, с ключом на тридцать два в руке. Завидев беспорядок в кабинете, он принял решение атаковать, вскидывая ключ над головой. Храбро, но глупо. Как с саблей против танка.

В тесном кабинете таким оружием особо не помашешь. А против мага – особенно, один взгляд на этот поржавевший ключ, и он магнитится к потолку, выворачивая мужику сустав. Отпустил он своё оружие, только когда понял, что ключ поднимает его наверх, а когда отпустил, ключ рухнул ему на лысое темечко. Минус ещё один.

Я сгрёб в карман несколько купюр, просто заграбастал жменю резаной бумаги. Выглянул наружу. И как раз в этот момент второй ремонтник прикатил в бокс очередное колесо от «Патриота».

А следом за ним вбежали и безопасники Воронцовых, основательно вздрюченные по телефону самим графом. Вбежали с пушками в руках, и я нырнул вбок, уходя с линии огня и укрываясь за массивным длинным корпусом «Таллина». Похоже, сейчас будет мясо.

Глава 7

– Сдавайтесь, вы окружены! – крикнул я насмешливо.

В диалог мои противники вступать не стали. Профессионалы, всё-таки. Начали зажимать меня в клещи, приближаясь с трёх сторон одновременно, с пушками наперевес.

Но магами они не были, а значит, никаких шансов против меня не имели. Да, я потратил слишком много энергии на дешёвые фокусы, чтобы произвести впечатление на Серёгу, и теперь рисковал остаться без сил, но на этих троих меня точно хватит.

Энергия струилась волнами, пронизывая всё сущее, и я ощущал её так же ясно, как ощущал запах машинного масла и выхлопных газов. Мне даже необязательно было смотреть, чтобы видеть, где находятся мои противники, я ощущал их по отпечаткам ауры, как по отпечаткам пальцев. Обычные неодарённые. Тренированные, умелые, но без капли магии. Маги, разумеется, тоже работали в этой сфере, обеспечивая безопасность ВИП-персон, но маг-телохранитель стоил баснословно дорого. Воронцовы могли себе позволить такие траты, но даже им и в голову не пришло бы отправлять одарённых на такие мелкие задания.

Но даже эти парни явно должны быть натасканы на противодействие магам. Во всяком случае, в семье Заславских всю охрану обучали именно так.

– Вижу цель! – отрывисто выкрикнул один из бычар прежде, чем открыть огонь.

Дурак. Я видел его ещё раньше.

Порыв шквального ветра сбил его с ног в тот момент, когда он уже нажимал на спуск. Пуля ударила куда-то в потолок, звонко рикошетя от металлической балки.

Я понял для себя, что маленькие точечные воздействия требуют гораздо меньше энергии, чем подобные подвиги. И что воздействовать напрямую на энергию в телах живых существ я не могу, и, допустим, вскипятить врагу кровь или выкрутить яичко не получится. Ладно, способов убить человека и без того – великое множество. Даже без использования магии.

– Это воздушник! Голубой, повторяю, код Голубой! – зажимая кнопку на наушнике, завопил другой безопасник.

Уверен, в поместье Воронцовых сейчас тоже кипит работа, а специально обученные люди пробивают по базе всех магов воздуха.

– Сам ты голубой, – буркнул я.

Двое оставшихся тут же бросили попытки меня застрелить, начали подбираться ближе, подкрадываться, надеясь забороть меня в рукопашной схватке. Наверняка у них есть специальный протокол по каждому цвету. Вот только теперь им придётся сочинять новую инструкцию, на случай, если они снова повстречают меня. И в инструкции будет только одно слово – убегайте.

Один из них бросился на меня, перепрыгивая длинный капот «Таллина» с боевым ножом в руках, но я и это предвидел. Капот открылся как раз в тот момент, когда безопасник Воронцовых находился над ним, и впечатал бугая в лобовое стекло люксового автомобиля.

Как прекрасна жизнь с магией. Я ликовал и упивался могуществом, недоступным простым смертным, душа буквально пела. Эта мощь была для меня словно наркотик, лучше, чем наркотик. Лучше, чем серия оргазмов.

Я специально старался никого не убивать. Я мог себе это позволить, в конце концов, это не схватка на пределе возможностей, для меня это пока всего лишь тренировка в боевых условиях. Пока к ним не прибыло подкрепление.

Последний оставшийся бычара как раз укрылся за бочкой с отработкой и пытался дозвониться до командования, зажав кнопку на наушнике.

– Срочно! Требуется подкрепление! Двое ранены, нужна срочная эвакуация! – бормотал он. – Так точно! Принял, конец связи!

Я попытался вспомнить, где территориально находится поместье Воронцовых. Или их дом в городе. Прикинуть, сколько времени у меня есть до прибытия кавалерии. Минут пятнадцать ещё наверняка, зависит от того, насколько глубоко Алексей Петрович вставил им пистон. Наверное, зря я сказал ему про Петрушу. Старик явно обиделся.

Варианта было два, либо уходить фактически ни с чем, либо дожидаться воронцовских людей и популярно объяснить им, что это место теперь принадлежит мне. Уходить, затрофеив всего лишь горсть бумажных купюр, я посчитал несолидным и недостойным одарённого. Мне нужно было всё.

Я выскочил из своего укрытия, побежал к выходу, мой противник высунулся тоже, выстрелил из пистолета. Мимо, пуля звонко отрикошетила от стойки подъёмника. Я подбежал прямо к этому бычаре и с размаха врезал ему по скуле. Для разнообразия.

Он, казалось, даже не почувствовал этого удара, хотя как по мне, такой удар вырубил бы даже слона. Бычара вздрогнул, тут же опомнился, бросил пушку и схватил меня за грудки. Дешёвая китайская спортивка затрещала в его лапищах.

– Попался, с-сука… – сквозь зубы пробормотал он.

Я ухмыльнулся. Это ты попался.

Удар в горло, по ушам, я выскользнул из его хватки. Резким порывом ветра повалил его наземь, а затем добил ударом пятки в лоб. Только зубы клацнули, когда он затылком впечатался в холодный бетон.

Я отряхнул и одёрнул мастерку, осмотрелся по сторонам. Все противники были повержены.

Подошёл к водителю, который валялся рядом с «Таллином» в куче стеклянного крошева, забрал у него ключи от «Патриота», вышел на улицу. Работяги, почуяв неладное, исчезли, затихарились. Во дворе я оказался совершенно один.

Неторопливо подошёл к «Патриоту», всё ещё стоящему на домкрате, открыл двери с брелка, заглянул назад. Чёрная сумка, будоражившая моё воображение, покоилась на сиденье.

– Сюда-а-а… – пробормотал я, подтягивая её поближе.

Увесистая.

Я расстегнул молнию, надеясь увидеть внутри плотные свёртки с крупными купюрами, но вместо этого увидел какие-то чипы и микросхемы неясного назначения. Явно бывшие в употреблении, но все бережно упакованы в пластик. Любопытно. Я застегнул сумку, закинул её на плечо. Что бы это ни было, но для Воронцовых это настолько важно, что они отправили аж троих безопасников за этой сумкой, а значит, пропажа их сильно расстроит.

Пётр Воронцов сломал мою жизнь и попытался меня убить. И пусть даже я убил его, его семья не оставит попыток отомстить, а значит, мы отныне враги, и в живых останутся либо они, либо я. Третьего варианта не дано, договариваться со мной никто не будет.