Читать онлайн Порабощение любовью: в ловушке психопата бесплатно

О чем книга: предисловие

1 книга

"Есть жизненный опыт,

о котором мы не просим и,

который никогда бы не пожелали бы себе.

Но вместе с ним появляется возможность

научиться балансировать, слушать себя,

извлекать ценные знания и

возвращаться к самому себе."

Татьяна Влади

Здравствуй, мой дорогой читатель!

Здравствуй, мой дорогой читатель. Я предполагаю, что большинство моих читателей будут женщины. Потому что эта история будет рассказана от лица женщины. Но, я не стану делить зло на гендер. Так как психопатами бывают не только мужчины, но и женщины. Про них также будет рассказано в моей трилогии. Поэтому и обращение к вам в книге будет общим, мой дорогой читатель. Так как и для мужчин, она станет весьма поучительной и полезной.

"Психопаты – это люди,

которые питаются чужим прощением.

Они выпивают из вас все жизненные соки.

Они манипулируют вашим сочувствием и

эксплуатируют ваше сострадание".

Джексон Маккензи

О чем эта книга?

О глобальном зле в человеческом обличии, имя которому – психопаты.

О девушке, которая окунулась в любовь с головой. Опасная ловушка захлопнулась, а жертва оказалось запертой в клетке на 25 лет.

Моя книга медленно, но снайперски точно исследует механику домашнего насилия.

Когда мы слышим слово «плен», наши мысли часто уносятся к образам темных подземелий, железных решеток и безысходности. Но что, если плен – это нечто иное? Что, если он скрывается за стенами уютного дома, в объятиях любимого человека? Эта книга – о том, как легко можно оказаться в клетке, сотканной из лжи, манипуляций и невидимых оков.

В течение двадцати пяти лет она стала его заключенной: 15 из них – в их собственном доме; 10 – в своих мыслях, пытаясь справиться и излечиться от раковой опухоли зла, которая запустила по всему ее телу метастазы. Ее пленитель не носил маску злодея: он был ее мужем, другом, отцом ее ребенка и тем, кто обещал защищать от зла. Его ласковые слова звучали как музыка, но под их мелодией скрывались яд и обман. В конце их отношений , она уже каждый день просыпалась с надеждой, что сегодня будет иначе. Но с каждым новым рассветом осознавала: что жизнь стала игрой, где правила определял он, сатана под человеческой маской.

Эта книга – не просто мой рассказ. Это крик души, который должен быть услышан. Я хочу, чтобы каждая женщина, оказавшаяся в подобной ситуации, поняла: она не один на один со своим поработителем, что она сможет с ним справится и что добро непременно победит. Получилось у меня, получиться и у тебя. Мы часто думаем, что абьюз – это только физическое насилие. Но, знайте, он может быть куда более тонким и изощренным. Это постоянное обесценивание и расчеловечение: когда твоя личность буквально растворяется под его виртуозными техниками разрушения и уничтожения. Контроль за каждым шагом своей жертвы, манипуляции с ее эмоциями и страхами. Это когда ты теряешь себя, а вместо этого получаешь лишь призрачную тень своей истинной сущности.

Я расскажу вам о том, как постепенно терялась ее индивидуальность. Как каждый день становился борьбой за выживание в мире, где любовь обернулась отвращением и ненавистью. Вы станете участниками и наблюдателями за жизнью, в которой моменты надежды сменялись этапом отчаяния, а радость сменялась на боль. Вы узнаете о ее попытках выбраться из этой клетки и о том, как ей все таки удалось найти в себе силы для борьбы за физическую и внутреннюю свободу.

Вам может показаться, что это история о страданиях. Но на самом деле это летопись о победе. О том, как одна женщина смогла вернуть себя и свою собственную жизнь. О том, как важно слушать свой внутренний голос и научиться говорить «нет» тому, что тебя разрушает.

Я надеюсь, что эта книга станет путеводителем для тех, кто ищет выход из темноты.

Пусть каждая страница моей книги станет лучом света в темном цартстве для тех, кто еще находится в плену. Пусть опыт моей героини вдохновит тебя на борьбу со злом и укажет путь в любовь к себе и самосознанию.

Мы все заслуживаем свободу выбора. Мы заслуживаем любовь без условий. И пусть эта книга станет началом твоего нового пути – пути к исцелению и самопринятию.

***

Повествование начинается с того момента, как главная героиня этого романа проживает развод со своим первым мужем и уезжает от него в столицу. Пытаясь быстро ее покорить, чтобы как можно быстрее забрать своего малыша, без которого в ее душе зияет большая кровоточащая рана. С какими сложностями ей приходится встретиться и на себе испытать ту самую знаменитую цитату: «Москва не сразу строилась».

И в этот жизненный период она знакомится с ним – высокий, статный альфа-самец с фееричной харизмой. Влечение к нему вспыхивает мгновенно. Романтический танец любви стремительно уносит их в совместную жизнь. Но, под маской идеального ухажера скрывается жестокий тиран. Девушка оказывается в ловушке, где любовь превращается в контроль и насилие.

Сопротивляться ему до поры, до времени она просто не в состоянии: ее едва хватает на быстроразвивающийся семейный бизнес, бытовуху и сына. Потому что все свое время, энергию и саму себя она вынуждена отдавать ему. Он, как злокачественная опухоль быстро разрастается и запускает свои метастазы. Разум ее затуманен, а на глазах – плотные розовые очки.

С каждой страницей вы будете наблюдать за тем, как постепенно срывая покрывало за покрывалом, она осознает свою реальность. Как ее розовые очки разбиваются на мелкие осколки жестокой правды.

Моя книга – не только о жертве и насильнике. Но и о том, как деструктивные социальные установки из детства мешают ей вовремя распознать истинное лицо абьюзера.

Мне было важно сместить фокус с абьюзера на жертву. Потому что в СМИ достаточно много информафии про самих абьюзеров, но при этом очень мало об их жертвах. Вся эта история рассказана от лица жертвы, это ее глазами вы будете наблюдать за тем, как мужчина ее мечты превращается в монстра, когда маска «идеальности» слетает с него.

Первые годы ее глаза застилает пелена. И дело не только в поведении возлюбленного, умело выдающего одержимость женой за заботу. Распознать насилие мешают и другие деструктивные установки жертвы. Которые родом из детства, общества и всего творчества в целом. Вот только романтики в воспетых любовных произведениях на самом деле нет. И поэтизировать, таким образом, любовные отношения нельзя, иначе – этот путь в никуда, вы придете в тупик. Куда продуктивнее и внимательнее их анализировать и, если счастье сменилось несчастьем, вовремя и без сожаления из них выходить.

Почему я решилась оголить свою душу и написать эту книгу? Что стало точкой опоры к тому, что я открываю занавес, прикрывающий что-то личное. Почему я решилась рассказать свою историю всему миру?

Если моя история сможет кому-то помочь, спасет чью-то жизнь, чье-то здоровье, а возможно даже убережет от тюрьмы, то я буду считать свою жизненную миссию исполненной. И может быть, с помощью своей рукописи мне удастся открыть имя собственной боли и найти от неё лекарство?

***

Сколько раз на этом начальном пути меня накрывала волна сомнений: я осознавала, что оказалась на зыбком распутье, в критической точке. Сама, ещё, будучи такой уязвимой, смогу ли рассказать всю правду о себе, моей семье, мою историю? Стоя на перепутье, рассказать правду о себе или как будто эта история моей лучшей подруги? Так страшно оголяться. Ну, тогда это снова про страх и он останется со мной на всю оставшуюся жизнь. А это значит, что я никогда не смогу от него избавиться. А, смогу ли я тогда спасти кого-то? Поверишь ли ты тогда мне, дорогой читатель? Если рассказать полуправду, смогу ли я помочь себе, моим детям и тебе?

Жертвам всегда стыдно, что с ними так обошлись: они не любят говорить открыто о случившемся. Так что многие психопаты с легкостью заводят семьи и близких друзей – это самые легкие жертвы, которые вряд ли их вычислят. В подобных ситуациях практически нет риска. Многие жертвы потом думают: «Это моя вина». И живут с мучительным чувством вины и стыда перед самим собой, что позволили так с собой обращаться. С поглощающим их чувством вины перед своими детьми, что не смогли их защитить от этого зла. Жертвы просто сгорают от этих всепоглощающих их чувств вины и стыда. И поэтому продолжают молчать.

А психопаты продолжают свои темные дела. Они считают: у них есть право совершать все эти преступления, потому что они лучше остальных.

***

Когда во мне впервые зародилась эта мысль, что я должна написать книгу своей жизни. Сразу же встал вопрос. От чьего имени я буду ее писать? Я не являюсь публичным человеком, и выставлять свою личную жизнь напоказ мне совсем не хотелось. А тем более выносить на людской суд свою личную драму, свои ошибки, падения, неудачи. Как сложно в этом признаваться. Поэтому приняла решение, что повествование книги будет про мою подругу.

И вот я уже пишу свою книгу, написано много глав. Но, почему-то постоянно чувствую себя обманщицей и прежде всего самой себя. Успокаиваю свою совесть тем, что это же книга, причем с художественным налётом, да и вообще никому и ничем я не обязана. И пишу дальше, но что-то опять внутри меня свербит. Я много разговариваю сама с собой, провожу саморефлексию. В моей жизни есть очень близкие люди, но верный совет никто из них не сможет мне дать, потому что они всегда со мной согласны и на моей стороне. И какое бы решение от меня не исходило, мои близкие примут это, причем безоговорочно. Поэтому этот важный вопрос я обращаю внутрь себя.

– А чего ты боишься?

– Боюсь, что меня осудят люди…, ведь столько ошибок я совершила в своей жизни…

– Ты прошла такой сложный путь. Ты смогла это сделать и не сломалась. Ты выбрала единственно правильный путь из этого тупика. Помнишь же, как тебя назвала Ирина? Генеральша в юбке.

– Да. Конечно же помню, через что мне пришлось пройти. Помню, как была близка, всего на полшага от самой глубокой пропасти, стоя на ее краю. Господь даровал мне силы и веру! Он уберег меня от падения в бездну.

– Вот именно! Во всех твоих действиях была именно ты. Так ты – боец! Неужели же ты до сих пор не избавилась от своего страха?

– Избавилась наверно…

– Избавилась от одного страха, а теперь подменяешь его другим? А, может ты теперь созависима от страха?

– Снова подмена…?

– Да.

– Поняла…

– И самое главное! Вспомни! Ты для кого начала писать свою книгу? Неужели для тех, кто захочет тебя осудить?

– Нет, моя книга не для них.

– А для кого твоя книга?

– Для той, которая попала в такую же ситуацию, как и я. Хочу ей помочь и сказать: «Борись за свою СВОБОДУ! Я смогла и ты сможешь! Есть СВЕТ в конце тунеля! Есть СЧАСТЬЕ, ЛЮБОВЬ и РАДОСТЬ и они еще непременно будут в твоей жизни!» Или для той, которая может попасть в лапы психопата, а прочтя мою книгу, сможет спастись и избежит злого рока. Ведь имея знания и обретя свою истину, только так можно обрести внутреннюю СВОБОДУ.

– Ты слышишь себя?

– Обрести внутреннюю СВОБОДУ!

– Вот истина! Так дай себе и своим читателям через эту книгу увидеть твою внутреннюю СВОБОДУ, твой внутренний СВЕТ! Ты станешь проводником к СВОБОДЕ для тех, кто сбился с этого пути. И тогда они смогут обрести веру в самих себя через твой личный пример!

– Да! Я все поняла. Благодарю тебя, Бог, за твои подсказки!

После этого разговора с Господом, я наконец-то смогла принять верное решение. Отбросив все свои внутренние страхи, принялась за переписывания глав.

Но все имена героев пришлось изменить, потому что все описанное в моей книге основано на реальных событиях. И кто-то из героев возможно никогда бы не дал своего согласия на опубликование этих эпизодов из их жизни.

Я очень надеюсь на то, что моя книга поможет тебе не попасть в такую же ловушку или если ты уже там, то опираясь на мои рекомендации, знания и опыт, ты начнешь действовать. Я знаю, ты сможешь оттуда выбраться.

***

Давайте рассмотрим базовые условия. Вы можете что-то сделать, не рискуя, вляпаться в неприятности. А, если вы уже попали в лапы психопата, то, возможно, уже поздно и потребуется приложить огромные усилия, чтобы сбежать от него.

Но есть превентивные меры, которые вы можете принять, в том числе прочитав мою книгу:

1. Прокачать ваше самосознание до максимума.

2. Узнать, как на первом этапе "идеализация" определить психопата.

3. Решить для себя, какого отношения вы достойны.

Звучит очень просто, не так ли?

В данном случае ЗНАНИЕ – действительно СИЛА. Чем лучше вы разбираетесь в поведении психопата, тем легче противостоять его манипуляциям.

Давайте рассмотрим первый пункт подробнее и разберемся, почему это так важно.

1. ПРОКАЧАТЬ ВАШЕ САМОСОЗНАНИЕ ДО МАКСИМУМА.

Кто считает себя осознанным на все 100 % – поднимите руку! Никто? Я так и думала. И это, кстати, адекватная оценка себя. Потому что, если вы сами не психопат, то понимаете, что есть сферы, в которых вы не можете до конца сами разобраться. У каждого есть белые пятна в образовании. Порой это неважно. Но когда мы сталкиваемся с неадекватным поведением, особенно, если на нас оказывают давление, насилие, мы не понимаем, как реагировать. Поэтому-то и важно прокачать свое самосознание и четко знать, какого отношения вы достойны.

***

Моя книга жизни будет складываться из трех. Почти, как трилогия одного из моих самых любимых писателей Т. Драйзера "Трилогия желания"

Почему 3 книги?

Первая книга станет потрясающе точной иллюстрацией по развитию домашнего насилия. Вы увидите, как главный герой начинает с классической «любовной бомбардировки», щедрой демонстрации внимания, заботы и ласки, не соответствующей по своему масштабу ранней стадии отношений, продолжает критикой и обесцениванием (психологическим насилием), а завершает тотальным контролем и физическим насилием. Через 13 лет брака она уже вынуждена отчитываться домашнему тирану о каждой минуте, проведенной вне дома и испытать на себе первое физическое насилие. Как после рождения их общего сына, жертва буквально превращается в его собственность и с психопата срывается яркое покрывало, скрывающего его черную тиранию. Как после первой капли крови, когда этот хищник вкусил ее запах, он уже не останавливается ни перед чем в своей жестокости. Как жертва, перед которой стояло всего 3 варианта выхода из этих отношений: стать инвалидом, быть трупом или убить своего тирана, находит четвертый выход, самый верный – затаиться и выстроить стратегию побега. А, также о том, как она смогла его осуществить и остаться в живых вместе со своими сыновьями. Вы найдетете здесь инструкции и рекомендации о том, как правильно надо расставаться с абьюзером.

Обо всем этом и еще много чего вы узнаете из первой книги: "Манипуляция любовью: в ловушке психопата" (черновое название).

***

Во второй моей книге: "Мелодия свободы: как восстановиться жертве после абьюза" я хочу рассказать о том: что с осознанием того, что ты живешь с психопатом и побегом от него – это совсем не является концом. Это скорее начало конца. Далее уже начинается борьба с твоими собственными демонами, когда ты можешь дать ему второй шанс, пойти в откат и совершить свой грех прощения.

Что такое любовная зависимость и почему многие жертвы домашнего насилия:

* Начинают лечить себя алкоголем или какой другой зависимостью (сексоголизмом, трудоголизмом)? Т.е. начинают заменять одну зависимость на другую с обязательным условием, чтобы в ней был адреналин?

* С чем жертва сталкивается после побега от домашнего тирана, через что ей приходится пройти? Есть ли нормальная жизнь после жизни с абьюзером? * Что ей не хватает в той жизни, где нет его? Какой длины путь в восстановлении и возвращении себя себе.

Вы многое узнаете о мире психопатов, нарциссов, манипуляторов и абьюзеров. Вы узнаете, почему бывшая жертва домашнего насилия становится "бегущей по граблям" и возможно ли от этого избавиться? Почему многие психологи не могут помочь жертвам бытового насилия, а чаще могут даже навредить им? Почему психологи путают жертву обстоятельств с ситуационной жертвой? И, как правильно нужно помогать жертвам бытового насилия?

Я вам приоткрою занавес внутреннего мира жертвы, об этом мало кто пишет и рассказывает. Потому что социуму больше интересен жестокий внутренний мир психопатов и нарциссов, он такой пугающий и вместе с тем такой интригующий. Когда люди не могут что-то объяснить, они постоянно хотят туда заглянуть, чтобы понять это, потому что загадочное всегда притягательно. Так как в глазах общества психопаты обладают каким-то магнетизмом пугающей силой бездны, куда любопытно всем заглянуть. А жертва, ну что с нее взять: "Сама же виновата".

***

Третья книга: "Миссия: освобождение от пут абьюза длиною в 25 лет" будет о выборе, о полном принятии и о смысле жизни. Путь в психологию. Выбор главной цели жизни. Этот путь к свободе длиною в 10 лет, как героиня возвращала себя себе. В этой книге будет много о психологии любви к себе, а также много эффективных психотерапевтических техник и упражнений. Эта книга станет для многих из вас книгой-тренингом. Опыт в частной психологической практике главной героини, как она уже начала помогать и спасать жизни и души жертв бытового насилия. Как она выбрала свою миссию, и что для нее стало главным жизненным смыслом. Борьба с виктимблеймингом и с теми, кто против закона о профилактике бытового насилия в помощь жертвам. Открытие ее клуба по эффективным коммуникациям и обучению, как защититься от манипуляций. А также о том, как она встретила любовь всей своей жизни и стала популярным психологом и писателем.

В целом трилогия станет ответом всему обществу на следующие вопросы:

* Почему же жертва не уходит от абьюзера?

* Почему жертве не на кого рассчитывать: спасение утопающего рук самого утопающего?

* Почему в нашей стране нет до сих пор так необходимого закона "О защите жертв бытового насилия?

* Почему жертвы молчат и терпят?

* Как общество и блюстители закона относятся к жертвам домашнего насилия?

* Почему жертвам стыдно признаваться о насилии над собой в нашем социуме?

* Почему в нашей стране так много женщин, которые сидят в тюрьмах за убийство своих мужей-тиранов?

* Почему общество чаще стоит на стороне тиранов и домашних насильников?

* Почему домашние тираны с виду такие душки, а вовсе не маньяки.

* Что такое виктимблейминг и почему общество так держится за это?

***

Кому я посвящаю мою книгу жизни?

В первую очередь моей семье, потому что только благодаря им, она вышла в свет.

На протяжении 10 лет мои родные всегда меня поддерживали. Когда я сдавалась и думала: "Кому нужны мои труды?" Когда муза меня покидала. Когда не было сил на этот труд, потому что все мое время и энергия уходили на то, как и где заработать деньги, чтобы прокормить семью. Мои родные предлагали поехать на отдых, сменить сферу жизни, несмотря на то, что у нас на это не было материальных средств, семья затягивала потуже ремешок, и многое отдавалось мне.

Моя мамочка брала все бытовые тяготы на свои уставшие плечи и просила только об одном: "Пиши свою книгу, дочка". Сколько поддержки и любви от моей мамы я получала на всем этом сложном пути: "Мама, мой труд и книга посвящаются тебе. Спасибо Господу за тебя! С благодарностью и любовью к тебе, моя родная!"

Мой старший сын давал на каждую новую главу профессиональную литературную критику и писал рецензии, так четко и емко выделяя самые главные аспекты. Давал мне необходимые советы и стимул к действиям. А, также помогал в том, чтобы семья выжила, стал главным добытчиком в нашей семье, отложив на время создание своей собственной семьи.

Мой младший сын с большим вниманием слушал каждую новую главу, вспоминая что-то из своего детства, аплодировал и целовал меня, сопровождая: "Мамочка, ты такая молодец!". И непонятно чем он больше восхищался, то ли тем, как я смогла все это пройти, то ли изложенному тексту? Но, так полно напитывал меня эмоционально, то что необходимо было для вдохновения для работы над книгой. Каждый мой родной человек принял участие в написании этой книги, вкладываясь в этот труд.

Моя книга обрела статус семейной ценности. Это хроника нашего рода, которая перейдет моим внукам и правнукам. Книга стала для нас всех личной терапией. Когда моя память постаралась очень многое забыть, вычеркнуть, потому что помнить об этом – невозможно, очень больно. Но, когда мы что-то вытесняем, то оно никуда не девается, оно замирает внутри нас, превращаясь в черную энергию, которая отравляет нас изнутри. Что может привести к определенным психосоматическим хроническим болезням. Поэтому очень важно все это извлечь оттуда и утилизировать во внешнюю среду. Так с каждой новой строкой, страницей, главой я доставала все это из своей памяти и выгружала из себя. Было больно, очень больно. В особенности, с вершины прожитых лет, уже за территорией клетки, часто возникающее недоумение: "Ну как я все это могла не замечать? Как я могла не защитить моих сыновей и маму в этой ситуации от тирана?". И эти вопросы я задавала себе, уже, будучи профессиональным психологом. Четко понимая и осознавая, как именно это все происходило в моменте.

Книга расставила всё по своим местам. Также она помогла найти все ответы моей семье, сыновьям и маме. Поэтому со страниц моей книги низко кланяюсь вам и произношу свои слова благодарности:

"Мои самые близкие, любимые и родные люди,

сыновья и мама, прошу прощения у вас за все!

За то, что позволила этому злу быть в вашей жизни,

что не смогла вас защитить от него,

простите меня пожалуйста за все!

Благодарю вас за то, что были всегда на моей стороне и

со мной рядом!

Даже тогда, когда я сама по незнанию обижала вас и была недостойна вашего сочувствия и прощения.

Низкий поклон за все вам от меня!

Во-вторых, эта книга посвящается всем людям, кто был рядом со мной в эти самые тяжелые времена. Кто не бросил меня и протянул свою руку помощи. Каждому из вас в этой книге есть, посвященные лично вам строки. Вы не только поддерживали меня в те страшные дни, но и на этапе создания этого труда вы также находились рядом. Вдохновляли вашими ободряющими пожеланиями. Этой книгой я говорю вам мои слова благодарности, спасибо вам за все!

В-третьих, я посвящаю эту книгу всем жертвам (в настоящем, в прошлом, в будущем) домашнего насилия. Я очень надеюсь на то, что моя история даст вам многие ответы. Подскажет от чего нужно избавляться и бежать. Расскажет вам, как это возможно сделать экологично для вас и ваших близких. Вы узнаете, как можно помочь себе в борьбе с любовной зависимостью.

В-четвертых, моя книга посвящена всему обществу, через мою книгу я взываю к вашим сердцам:

* Сколько еще должно быть смертей и судеб, брошенных на эшафот тиранов?

* Почему женщины до сих пор являются собственностью агрессоров?

* Сколько еще покалеченных детских судеб должно быть положено на плаху деструктивных личностей?

* Когда, наконец, наше общество и государство встанет на защиту жертв бытового насилия?

Эта цель и миссия моих трудов – достучаться до людей.

Читайте сами эту книгу, рекомендуйте ее тем, кому это может спасти жизнь и здоровье.

Берегите себя!

Глава 1 "Как сказка любви превратилась в ловушку"

"Иди, иди за мной – покорной

И верною моей рабой.

Я на сверкнувший гребень горный

Взлечу уверенно с тобой.

Я пронесу тебя над бездной,

Ее бездонностью дразня.

Твой будет ужас бесполезный —

Лишь вдохновеньем для меня."

А. Блок "Демон"

Легко ли распознать психологического насильника под маской «прекрасного принца?» Легко ли понять, что вы подвергаетесь манипулятивным техникам? Как навсегда избавиться от деструктивных, токсичных отношений, которые вас разрушают? Как перестать быть зависимым от своего мучителя? Чем может закончиться роман с абьюзером или нарциссом? На эти и другие вопросы вам ответит доподлинная история, изложенная в этой книге.

"Любовь – это когда веришь в обещания,

а потом учишься читать между строк."

Татьяна Влади

"Сказка о прекрасном принце"

Его обещания

Его ладонь была такой тёплой и родной, когда он взял её руку в свои.

"Я – твой принц, ты это понимаешь?" – спросил он, и его голос звучал так, будто он уже знал ответ.

Она кивнула, чувствуя, как под лёгким шёлком её платья пробежали мурашки.

"Именно о таком ты мечтала?"

"Да, – прошептала она. – Всю свою жизнь."

Солнце играло в его волосах, окрашивая их в медные оттенки. Он улыбнулся – той улыбкой, от которой у неё перехватывало дыхание.

"Я – сильный, красивый, умный. За мной ты будешь, как за каменной стеной." Он говорил это, глядя куда-то поверх её головы, будто обращался не к ней, а к какому-то невидимому судье.

"Я защищу вас с малышом от всего злого в этом мире. Я создам такой мир для тебя, ты будешь словно в сказке." Его пальцы сжали её ладонь чуть сильнее.

"Ты веришь мне?"

"Верю," – ответила она, хотя где-то глубоко внутри что-то подозрительно ёкнуло – тихо, как падающая иголка на ковёр.

Пустыня

Песок был раскалённым. Он жёг подошвы её туфель, проникал сквозь тонкую кожу, оседал на ресницах.

"Только не останавливайся, любимая. Запомни, останавливаться нельзя," – говорил он, не оборачиваясь.

Она шла следом, прижимая крепко к груди спящего сына. Малыш сопел, его тёплое дыхание обжигало её шею. Её ступни, когда-то белые и нежные, теперь покрылись волдырями. Каждый шаг отзывался сильной болью, но она молчала.

"Ещё немного," – бросал он через плечо.

"Там, в конце пути, тебя ждёт вознаграждение." Она беспрекословно верила ему.

Оазис

Первое дерево с золотыми яблоками появилось неожиданно – высокое, с искрящейся на солнце листвой. Это было диковинкой – такого ранее она никогда не видела. Для нее это было знаком: только рядом с ним возможно волшебство.

"Сорви их," – сказал он. "Только ты сможешь это сделать, любимая. В мужских руках они теряют свою силу."

Она полезла на дерево. Кора царапала её ладони, ветки скрипели под её весом.

"Не бойся!" – кричал он снизу, поддерживая ее словами. "Я тебе здесь подстрахую, любимая."

Но когда она оглянулась, то увидела лишь испуганные глаза сына.

"Мама, ты упадёшь?" – прошептал он.

"Нет, родной. Всё будет хорошо."

Эти яблоки блестели, как настоящее золото.

Тень

С каждым днём деревья становились выше, а его голос – жёстче.

"Почему ты не можешь собрать больше плодов? Неужели так сложно? Ты совсем облинилась, любимая. Надо больше стараться."

Она молчала, глядя с печалью на свои старушечьи руки – в царапинах, с потрескавшейся кожей, хотя она еще была совсем молодой женщиной.

А потом он извинялся.

"Прости, я просто волнуюсь за нас."

Его губы касались её лба, но в её душе уже оседали чёрные камешки – маленькие, острые. Которые создавали кровоточащие раны в ее сердце.

Королевство

Когда родился второй сын, любимый стал мягче. Он позволял ей чуть больше отдыхать.

"Теперь ты точно никуда не денешься от меня," – счастливо смеялся он, целуя её пальчики. А она смотрела на золотые яблоки, которые теперь лежали повсюду – на полках, в вазах, в карманах его друзей. И, они для нее уже не были столь драгоценными, казалось, что у нее отняли что-то более ценное.

Смерч

Сильный ураган налетел на них ночью.

Она проснулась от того, что дом ходил ходуном, дрожал, как последний осенний лист на дереве.

"Что происходит?" – крикнула она.

Но его уже не было рядом. В этот самый момент, когда он так был нужен ей, его не оказалось рядом.

"Любимый! Ты где?" – позвала девушка. Смерч закружил ее в танце смерти, крутил, поднимая высоко над землей, а потом кидал ее вниз. Она все время пыталась рассмотреть лицо этого демона, когда стали различимы наброски фигуры, ей почему-то показался этот силуэт чем-то знакомым.

"Кто бы это мог быть?" Вдруг ее тело пронзило словно током.

А потом она увидела его.

"Нет. Этого не может быть!"

Он стоял в центре этой бури, и ветер обвивал его, как змея. Ее осенило, что демоном смерти был ее любимый – тот, кто обещал всегда их защищать.

"За что? За что ты так с нами, любимый?" – успела подумать она, прежде чем тьма поглотила всё.

***

Глубокий психологический разбор автора главы: "Как сказка любви превратилась в ловушку"

"Сначала он дарит тебе крылья, потом – отрезает их, а после – требует летать… И называет это любовью.

1. Девушка: почему она верила?

Эта притча раскрывает механизм втягивания в абьюзивные отношения:

* Она верила в сказку, потому что:

– Выросла на культуре романтизации ("принц на белом коне") – После трудного детства жаждала защиты ("каменная стена")

– Приняла первую ласку за истинную любовь * Её боль – в постепенном прозрении:

От "мама, ты упадёшь?" сына – до "демоном смерти был её любимый"

Это путь от слепой веры к ужасающему пониманию.

* Она не "слабая" – она травмирована.

Её терпение ("молча шла по пустыне") – не глупость, а: – Страх потерять "оазис" после долгих лет "пустыни"

– Надежда, что он "исправится" (ведь иногда становился мягче) Важно понять:

– Жертвы верят не потому что глупы – а потому что человечны.

– Чаще всего в лапы к абьюзерам попадают люди с высоким порогом эмпатии и сострадания.

2. Мужчина: технология обмана

Его поведение – пошаговая инструкция по порабощению:

Идеализация ("Я – твой принц")

Изоляция ("веди за мной в пустыню")

Эксплуатация ("собирай золотые яблоки")

Унижение ("ты обленилась")

Циклическая "доброта" (ласка после рождения второго ребёнка)

Психопатические черты:

– Грандиозность ("я – сильный, красивый, умный") – Отсутствие эмпатии (не замечает её окровавленные руки)

– Манипулятивная "забота" ("я волнуюсь за нас") Ключевой момент:

Его "любовь" – это инвестиция, а не чувство. Он вкладывается ровно настолько, чтобы не потерять контроль.

3. Символизм притчи

* Золотые яблоки = иллюзия счастья, ради которой она:

– Терпит боль – Рискует жизнью

– Теряет себя * Пустыня = изоляция от:

– Друзей ("они тебя не поймут") – Родных ("я – твоя единственная семья")

– Собственных границ * Смерч = момент прозрения, когда:

– Маска спадает – Виден настоящий он

– Но уже поздно бежать

Главный урок главы

Настоящая любовь не требует жертв.

Если вам говорят: – "Терпи – ради сказки в будущем" – "Только ты можешь это вынести" – "Без меня ты пропадёшь"

– знайте: это не любовь, это контроль.

Как распознать "принца"-абьюзера?

– Он говорит о себе ("я – сильный"), а не о вас.

– Его "защита" всегда условна (помогает, только когда это выгодно ему).

– Он даёт ровно столько "сказки", чтобы вы терпели пустыню.

Дорогой мой читатель, если эта история напомнила вам ваши "золотые яблоки" – спросите себя:

"Сколько ещё песка мне нужно наглотаться,

чтобы понять – это мираж?"

А вам приходилось "собирать яблоки" для чужого благополучия?

Глава 2 "Разбитые зеркала: как травмы детства формируют выбор жертв нарциссов"

^{" Это выбор, а неслучайность, определяет нашу жизнь"}

^{Жан Нидич}

Испытание Москвой.

Ей было страшно. Страшно открыть новую страницу своей жизни, длиною в двадцать пять лет. Но она всегда шла туда, где страшно – будто интуитивно чувствовала, что именно там ждёт её личностный рост.

Что осталось за той чертой, что навсегда разделила её жизнь на «до» и «после»?

Малая родина – Узбекистан, земля, где родилась её мать, куда когда-то, в далёком 1933-м, в годы коллективизации и страшного голода, переехала бабушка с мужем. Но душа Яны с самого раннего детства держала фокус на Росси. – к её бескрайним лесам, к той природе, в которую она влюбилась с первого взгляда ещё в пятилетнем возрасте.

Блондинка с соломенными волосами, фарфоровой кожей, усыпанной веснушками, и глазами цвета изумруда – она всегда чувствовала себя чужой в этом крае. И потому, когда пришло время что-то менять, она решилась на отчаянный шаг – возвращение в свои исторические пенаты.

***

Разорванные связи

В двадцать шесть лет за её плечами уже был неудачный брак, от которого она бежала, чётко осознавая: будущего в нем нет.

Малую родину и распавшийся союз она оставляла легко. Но как оставить самое дорогое? Как вырвать из сердца четырёхлетнего сына?

«Это временно, – твердила она себе. – Я должна дать сыну хорошее будущее.»

В то время в Узбекистане русским закрывались все двери. Она верила, что сможет забрать его позже. А пока – оставила на попечение мамы, для которой внук стал смыслом жизни.

***

В чужой монастырь

Денег, которые ей удалось собрать, что-то продав, хватило только на авиабилет в один конец и шестьсот рублей – на неделю скромного проживания. Ни связей, ни поддержки. Лишь упрямая вера в то, что она справится.

Москва встретила её холодно. Столица – это отдельное государство, живущее по своим законам. Здесь выживают только сильнейшие.

Портрет моей героини

Яна была классической красавицей: высокие скулы, прямой нос с лёгкой горбинкой, большие изумрудные глаза, чуть раскосые. В юности её профиль сравнивали с Нефертити.

Но сама она своей красоты никогда не замечала.

Её веснушки, такие ненавистные с детства, длинные косы, очки, которых она очень стеснялась, прикрываясь ладошкой, когда одевала. В школе она была «гадким утёнком». Лишь годы спустя, она начала что-то понимать о своей внешности. К примеру, когда коллега-флористка открыла ей занавес на ту деталь в ее внешности, которую она ненавидела:

– Ты не любишь свои веснушки? Да ты что? «А ты Burda Moden листала? Немецкие модели все веснушчатые. Значит, это эталон!»– «Мой муж – художник. Он говорит, нет женщин красивее, чем с веснушками, – рьяно защищала веснусшчатых девушек Антонина. – «Ты шутишь…?» Так Яна впервые задумалась: а что, если она вовсе не уродина, а просто глупая?

Её характер

Яна жила по принципу своей любимой литературной героини, Скарлетт О’Хары: «Я подумаю об этом завтра" – на все внезапные события, выбивавшие почву из под ног.

Упрямая, стойкая, с аналитическим складом ума – она могла бы стать учёным. Но больше всего её манила свобода – шелест свободы для нее был самым приятным и желаемым. Ещё в шестнадцать она мечтала о своём деле, не понимая, как это работает.

Теперь, в двадцать шесть, с разводом, ребёнком за тысячи километров и красным дипломом в кармане, она ехала покорять Москву.

– "Да кому ты там нужна? Знаешь сколько таких, как ты!" – отговаривала ее подруга детства, Анна, только недавно возвратившаяся из Санкт-Петербурга, после неудачного брака.

– "Пусть так. Но, я хотя бы попробую", – упрямо парировала ей Яна.

***

Первая встреча со столицей

Из аэропорта – в Брянскую область, оттуда – в сам Брянск. Без денег, без плана. Лишь случай свел её с двумя парнями, работавшими в Москве.

– «Поехали со мной в Москву. Познакомлю тебя с потрясающей девушкой, Кристиной. Она поможет тебе с работой», – пообещал один из них, Иван.

И вот она – в районе Очаково, в квартире, где царила атмосфера, больше напоминающая тюремные зарисовки.

Дверь открыл мужчина странного вида: с виду подросток, но с лицом пятидесятилетнего и улыбкой, лишённой половины зубов.

– «Может, бежать?» – мелькнуло в голове.

Но бежать было некуда.

Кристина

Женщина с восьмым размером груди, что сразу бросалось всем в глаза, такое богатство сложно было утаить. Восседала в своем кресле, как королева, с чувством невероятно завышенной самооценки. Взгляд – буравящий насквозь, голос – с украинским акцентом, смех – вызывающий, но заражающий всех вокруг и похожий на ржание лошади.

– Кристина, – протянула она руку для пожатия, как мужчина.

– Очень приятно, Яна. Она смущенно пожала протянутую крупную руку – ладонь, познавшую тяжесть физического труда с малых лет.

Кристина выросла в деревне, старшей в семье, где детство кончалось рано. В пятнадцать она уже гнула спину челноком, прокладывая свой путь: закуп – Турция – продажи – север. Не то чтобы она была гением коммерции, просто до северных городов мало кто додумался доехать. В Новороссийске каждый второй торговал тем же, и Кристина быстро поняла: чтобы выжить, надо искать дороги, по которым не ходят другие.

Яна была всего на два года младше, но между ними лежала целая пропасть житейского опыта. Одна уже знала цену деньгам, грязи, обману и умению выстоять в драке за место под рыночным навесом. Другая еще верила, что мир держится на чем-то большем, чем голый расчет и жесткие локти.

Их руки разомкнулись.

Кристина оценивающе скользнула взглядом по хрупким пальцам Яны – без загрубевших суставов, без следов от пакетов, врезавшихся в ладони. Руки, которые не знали, каково это – тащить на себе больше, чем можешь.

– Рада познакомиться, – произнесла Яна, и в ее голосе прозвучало что-то неуловимое – то ли робость, то ли невольное уважение.

А Кристина лишь усмехнулась про себя. Она-то знала: жизнь рано или поздно стирает все различия.

Или ломает тех, кто не успел закалиться.

– Кристин, помоги этой девушке. Ваня вдруг вспомнил о её существовании, бросив фразу в воздух, словно кость собаке.

Кристина медленно перевела взгляд на Яну, прожигая её насквозь, словно оценивая, за сколько можно продать на базаре?

– Каким образом? – процедила она сквозь зубы, будто разговаривала не с человеком, а с назойливой мухой.

– Ей нужна работа в Москве.

Ване казалось, он бросает спасательный круг. Но Кристина лишь громко заржала, как лошадь, которой суют под нос пустое ведро.

– А я что, московский работодатель?

– Ну ты многое можешь… – подсыпал он сахарку в яд.

– Могу. Но мне это зачем?

Её взгляд скользнул по Яне, словно по мебели, которую некуда поставить.

Ожидания девушки таяли, как первые снежинки на тёплой земле.

– Ну придумай что-нибудь, ты же у нас голова! – Ваня из последних сил дёргал за ниточки, пытаясь расшевелить подругу.

Кристина надменно прикусила губу:

– Хорошо, я подумаю. Но ещё не решила – нужно ли мне это?

Её тон отрезал, как нож. Яна для неё была воздухом.

Валек, единственный, кто хоть как-то проникся к гостье, провожая гостей, подмигнул ей вдогонку: – Всё будет в порядке! Не переживай. Но в его глазах явно читалось: «Бедолага, ты не знаешь, во что вляпалась».

***

Через двадцать минут они трезвонили в дверь чужой квартиры.

Дверь распахнулась – и на Ваню запрыгнула блондинка, как голодная кошка на кусок мяса. Они слились в страстном танце и исчезли за дверью, оставив Яну одну в темноте чужого коридора.

«Господи, куда я попала?»

Из другой комнаты высунулась мужская голова.

– Проходите.

Оказалось, это кухня.

– Александр. Чай, кофе? – парень улыбнулся так, будто она была первым живым человеком за сегодня.

– Яна. Чай, пожалуйста.

Ей дико хотелось есть – последний раз она ела вчера вечером. У Кристины её угостили лишь крепким чаем, предложив сигареты и сахар. Но она не курила и не любила сахар в чае.

Саша распахнул холодильник – внутри лежали два огромных брикета сливочного масла.

– Я домой завтра уезжаю, не затаривался. Могу угостить только этим.

– У вас в Москве масло пятикилограммовыми брикетами продают?

– Нет, это с работы. Везу семье. А, вы откуда?

– Я из Узбекистана.

Саша оживился:

– А я из Киргизии! Домик в Рязанской области купил, но работы нет – вот и мотаюсь сюда.

Яна обрадовалась, почти как ребенок, встретить русского земляка здесь, стало для нее предзнаменованием.

– Мы с вами почти земляки!

Они разговорились, будто старые знакомые в чужом городе.

Но идиллию разрушил Ваня – голый по пояс, с довольной ухмылкой.

– Не скучаете?

Яна поспешно проглотила хлеб с маслом.

– Тань, иди сюда! – крикнул он.

В кухню вплыла блондинка – широко виляя бёдрами, шлёпающие шлёпанцы и взглядом хозяйки окинув гостью.

– Таня.

Она уставилась на Яну, будто на моль в своём шкафу.

– Откуда ты?

– Из Узбекистана.

– И все сразу в Москву валите…

Яна сжалась. Но когда Таня узнала, что у неё сын, что-то дрогнуло в её взгляде.

– Мой тоже маленький.

На секунду казалось, они нашли общий язык.

Но Ваня всё испортил:

– Её надо здесь разместить.

– Где? – Таня взвыла, как кошка, у которой отбирают крупную рыбу.

– Ну, в нашей комнате…

– На диване? Втроём? – она зашипела.

Яна поспешно поддержала:

– Нет уж, спасибо!

Ваня махнул рукой:

– Ладно, я у Саши перекантуюсь. Девчонки, я ушел спать, ночью на работу. Приготовьте чего пожрать.

Перед уходом он сунул Яне деньги на продукты, шёпотом предупредив:

– Таньке не давай. И спиртное не покупай.

Девушка осталась на кухне, чужая среди чужих.

Здесь всё было не так, как её учили.

Курение, мат, лёгкость, с которой люди переступали границы – всё это било по нервам.

Но иного выхода не было.

***

Яне удалось зацепиться в Москве.

Благодаря своему уму, вопреки обстоятельствам.

Кристина всё-таки разглядела в ней пользу – не из доброты, нет.

«Какая выгода мне?» – единственный вопрос, который её интересовал.

Но даже спустя годы Яна будет благодарна ей за этот первый шаг —

её шаг в новую жизнь, где выживает не самый добрый, а самый цепкий.

***

Психологический разбор главы: "Разбитые зеркала: как травмы детства формируют выбор жертв нарциссов"

Яна: портрет идеальной жертвы нарциссического абьюзера

Ключевые психологические особенности:

* Непринятие своей внешности Детские комплексы ("гадкий утенок", ненависть к веснушкам) создали уязвимость к манипуляциям. Нарциссы безошибочно вычисляют таких женщин – тех, кто не осознаёт свою ценность.

* Парадокс:

Объективно красивая женщина, субъективно – неуверенная в себе. Это разрыв между реальностью и самоощущением, которым искусно пользуются манипуляторы.

* Синдром "хорошей девочки" Гипертрофированная порядочность ("спиртное, мат, секс без любви – это плохо") делает её мишенью для тех, кто специализируется на нарушении границ. В Москве она сталкивается с культурным шоком – её "правильность" становится оружием против неё самой.

* Травма покинутости Расставание с сыном = глубокая эмоциональная дыра, которую она бессознательно пытается заполнить отношениями. Нарциссы отлично использует это: "Я заменю тебе всё – и родину, и семью".

Глава 3 "Харизматичная ловушка нарцисса, затягивающая в свои сети"

"Каждый человек, каждое событие вашей жизни,

случилось с вами, потому что вы нарисовали их.

То, что вы решаете делать с ними,

зависит от вас"

Ричард Бах.

Первое свидание с незнакомцем.

Москва свела их почти как в том старом фильме – случайно, но с намёком на судьбу. Общий знакомый перебросил ниточку между ними, и первое общение завязалось дистанционно, по телефонному общению.

Уже тогда он показался ей странным. Но именно это и подстегнуло её любопытство, еще в детстве она была любознательным ребенком.

Что за человек скрывается за этими сообщениями?

И вот – час «Х» настал.

Звонок в дверь.

Яна бросилась открывать, сметая углы, словно ураган. Сердце бешено колотилось, будто пыталось вырваться из груди.

Она ждала этой встречи – и одновременно боялась её.

«Каким он окажется?»

В воображении она уже нарисовала его кудрявым блондином, невысоким, полноватым, обязательно в очках – этакий «взрослый купидон», который ей заведомо не понравится.

Почему?

Потому что он был женат.

А у Яны были принципы: никаких связей с женатыми. Она-то была свободна. Но сердце – не разум. Оно стучало, как сумасшедшее, когда она замерла у двери.

"Почему этот трепет?

Ощущение было как у птицы в силках – хочет вырваться,

но не может."

Глубокий вдох.

Дверь распахнулась.

Увы, перед ней стоял не купидон.

Он был больше похож на настоящего хищника.

Высокий, под метр девяносто, стройный шатен, с широкими плечами и крупными руками, в которых хотелось утонуть. От него веяло мужской силой – той самой, что заставляет женщин терять голову.

Яна вдруг осознала, как выглядит:

Фиолетовый плюшевый халатик. Волосы в хвост. Ни капли макияжа. Очки в грубой оправе. «Домашняя училка» – и ни капли соблазнительности.

– Привет! Можно войти?

Его голос разорвал тишину – уверенный, без тени смущения.

Яна заторопилась:

– Да, конечно, проходи. Она пропустила его в коридор, быстро опустив глаза.

А он протянул торт. В виде сердца.

– Что за праздник? – растерялась она.

– Восьмое марта.

Его улыбка была безупречной – ровные зубы, уверенный взгляд. Как она позже узнает, внешность для него была культом.

– Но сейчас уже конец марта…

– Вот потому и дарю. Не успел поздравить вовремя.

Он смотрел ей в глаза – прямо в душу.

Яна вздрогнула, быстро приняла торт и ретировалась на кухню, где хлопотала Ирина, невестка Крис.

«Нежданный гость»

Сергей буквально втиснулся в шестиметровую кухоньку хрущёвки.

– Привет, я Сергей. А что это вы готовите?

– Манты. Кристина в больнице, хотим её порадовать, – Ирина отвечала скороговоркой, не сводя с него восхищенных глаз.

Казалось, он гипнотизировал всех женщин одним лишь присутствием.

– О, как мне повезло! Я обожаю манты. Давно не ел. С удовольствием присоединюсь. Я сегодня уже никуда не тороплюсь.

Его уверенность граничила с наглостью.

Яна широко раскрыла глаза.

Такого напора она явно не ожидала.

– Они ещё не скоро будут готовы…, пытаясь шагнуть назад, чтобы была возможность глубже вдохнуть воздуха.

– Не беда. Я подожду. Да и потом – я на машине. Могу вас подвезти к подруге. Он широко улыбался. Как хозяин положения. Как мужчина, который знает – ему всё сойдёт с рук. И самое страшное – он был прав.

Мысль Яны метнулась, как испуганная птица: «Уже всё решил за меня… "Отвезу вместе с тобой" – даже выбора не оставил». Но перспектива не блуждать по незнакомой Москве (её вечный топографический кретинизм был притчей во языцех) перевесила сомнения. Тем более в те времена не было спасительных навигаторов в каждом смартфоне.

– Ладно, подожди в зале, пока мы управимся, – она поспешно выпроводила его с кухни, где от его мощной энергетики вдруг стало душно, будто стены сжались. Ей хотелось свернуться калачиком в самом дальнем углу, спрятаться от этого всепоглощающего присутствия в каждом сантиметре.

– Манты я готов ждать хоть до второго пришествия, – он одарил её ослепительной улыбкой, – но не долго. И наконец удалился, оставив после себя шлейф какого-то тревожного возбуждения.

Чтобы занять гостя, она протянула ему фотоальбом. Его реакция на снимок пышнотелой подруги была восторженной: "Ну и форма!".

«Значит, его вкус – аппетитные женщины. Мне здесь не светит ровным счётом ничего», – пронеслось в голове у Яны, пока она ретировалась на кухню. Вскоре из зала полилась музыка – альфа-самец уже освоился и включил магнитофон.

Стоя у окна, она задумалась, как вдруг – лёгкое прикосновение на плечах. Полотенце выскользнуло из рук, упав бесшумно, будто и само замерло от неожиданности. Его пальцы были тёплыми и нежными, словно первые лучи мартовского солнца, но от этого контраста – нежность прикосновений и стальная хватка в голосе – по спине пробежали мурашки. В животе закружились бабочки, колени предательски подкосились.

– Какая же ты хрупкая…, – его шёпот обжёг её шею. Всё внутри затрепетало от противоречивых чувств: так хотелось раствориться в этих сильных руках, почувствовать себя защищённой раз и навсегда…

Но разум взял верх. Резко развернувшись, она начала: "Сергей, не мешай, а то…" – и застыла, пойманная в ловушку его гипнотического взгляда. Карие глаза смотрели с хищной интенсивностью, совершенно не соответствуя нежным прикосновениям. По спине пробежал холодок – инстинктивное ощущение приближающейся опасности.

Через полчаса, когда последний мант лег на паровую баню, она застала неожиданную картину: этот двухметровый детина медленно танцевал в одиночестве, заполняя собой всё пространство комнаты. Закрытые глаза, плавные движения в такт музыке… «Странный тип», – зафиксировала она мысленно, составляя первое впечатление.

За столом он ел с аппетитом богатыря, уминая порции, достойные её пышной подруги. Пока Ирина собирала передачу, Яна быстро привела себя в порядок. Распустила светлые волны волос (её главную гордость), надела облегающую юбку, подчёркивающую стройность ног, и кожаный черный плащ – тренд сезона.

"Ого, какая ты нарядная!" – его свист прозвучал как комплимент и вызов одновременно. Даже Ирина, до этого не горевшая желанием ехать, вдруг стремительно присоединилась. Магнетизм Сергея действовал безотказно.

Его красные "Жигули" первой модели рванули с места, будто спорткар. Яну никогда так не катали – первый её муж водил аккуратно, по правилам. Сергей же лихачил, как будто дорога принадлежала только ему. Перестроения через три полосы, виражи на грани возможного – всё это сопровождалось его бесшабашными комментариями.

– Сергей, помедленнее, пожалуйста, мне страшно", – наконец вырвалось у Яны, хотя она считала замечания водителю дурным тоном.

– Так манты же стынут! – он отмахнулся, будто это был железный аргумент. – "Я водитель от Бога, расслабься, Яна".

На светофорах он проскакивал на красный, уверяя, что на "оранжевый" не запрещено. Но однажды встретил себе подобного – такой же упрямый водитель не уступил дорогу. Две машины замерли нос к носу, как два барана на узком мосту.

– Сергей, давай уже поехали, полиция сейчас приедет! – Яна явно нервничала.

– Этот идиот должен понять, кто тут главный, – бурчал он, но всё же сдался, бросив на прощание: "Тебе повезло, что у нас манты остывают!"

Остаток пути прошёл без приключений. Но в воздухе висело нечто невысказанное – будто эта бешеная поездка была лишь первым актом странной пьесы, где роли уже распределены, но сценарий ещё не написан…

***

– Кристина, привет! Сергей, – представился он просто, но в его протянутой руке чувствовалась непоколебимая уверенность.

– О-о-о, Сергей! – её раскатистый смех, похожий на весенний гром, заполнил больничную палату. Они пожали руки с такой непринужденностью, будто были старыми приятелями.

– Держи, налепили тебе мантов, – он протянул сумку с таким видом, словно преподносил не скромное угощение, а драгоценный дар.

– Боже, как вовремя! – Кристина закатила глаза. – Эта больничная бурда меня уже в могилу сведёт.

– Знаю-знаю, – кивнул он, и между ними мгновенно возникло то странное понимание, которое обычно рождается годами.

Яна наблюдала за ними, словно за персонажами увлекательного спектакля. Они перебрасывались фразами, смеялись одинаково громко и беззаботно, совершенно забыв о присутствии остальных.

"Как же они похожи – два солнца, вокруг которых вращаются все остальные", – подумала она с невольной завистью, что им абсолютно все равно на то, а что другие подумают.

Перед расставанием Ирина, словно предчувствуя важность ситуации, достала фотоаппарат.

– Давайте сфотографируемся на память! – воскликнула она, в ту эпоху, когда каждый кадр был ценен, а не разменивался тысячами в смартфоне.

Так родился их первый совместный снимок: под раскидистыми ветвями векового дуба, будто специально созданного для этой сцены, стояли двое. Он – весь в чёрном, в идеально отглаженных брюках и кожаной куртке-бомбере, излучающий необузданную мужскую энергию. Она – хрупкая светловолосая нимфа в таком же чёрном наряде, опирающаяся на его согнутую руку. Эта фотография станет для них роковой, хотя никто из них ещё не догадывается об этом.

***

Обратная дорога прошла в молчании – сегодняшних впечатлений хватило бы на месяц вперёд. Но мысли Яны неудержимо возвращались к нему, как морская волна к берегу.

"Какой он необычный… Такого я ещё не встречала", – её сознание упрямо рисовало его образ. Он был как стихия – одновременно такой пугающий и завораживающий. Как пламя, от которого невозможно оторвать взгляд, даже предполагая, что можно обжечься.

Лёжа в постели, она вдруг с ужасом осознала: "Неужели я…?" Она не могла признаться в этом даже самой себе: "Нет, этого нельзя допустить! Он же женат!" Но её протесты были тщетны – образ дерзкого парня уже проник в самое сердце, поселился там вопреки всем доводам разума.

Он не выходил из её мыслей.

Неординарный. Странный. Захватывающий.

Словно огненная комета – ослепил, обжег, оставил после себя дрожь в коленях.

Он, как незваный гость, вошел в ее мысли – и остался там.

Дерзкий. Самоуверенный. Неотразимый.

Как хищник, который знает – добыча уже в ловушке.

Засыпая, она сжала подушку, будто пытаясь удержать равновесие.

Но сердце уже качалось на опасных качелях – между "хочу" и "нельзя".

И казалось, он уже решил за нее.

Как семя, брошенное в плодородную почву, эта встреча уже давала первые ростки. И остановить их рост было выше её сил.

"Огненный хамелеон"

Что ещё можно сказать о Сергее?

Его речь не блистала изысками – словарный запас был скуден, фразы достаточно примитивны. Но когда он начинал рассказывать, вокруг мгновенно собиралась толпа, его харизма всех била наповал. Он балансировал между правдой и вымыслом, как канатоходец над пропастью, заставляя слушателей сомневаться: «Неужели такое бывает?»

"Магнит и мина"

Он обладал редкой мужской харизмой – той, что заставляет женские сердца учащённо биться. Его энергия била через край, как лава из жерла вулкана.

Рядом с ним возникало странное двоякое чувство:

– Тянет – отталкивает.

– манит – пугает.

Хотелось прикоснуться к этому человеческому факелу, зарядиться его неиссякаемой силой… и одновременно – бежать без оглядки, пока не обжёгся.

"Грубость и магнетизм"

Его грубость резала слух.

Пошлость – унижала.

Но что-то неистовое снова и снова тянуло к нему, вопреки голосу разума.

Его внутренний огонь постепенно плавил её защиту.

Все её книжные идеалы, вся внутренняя культура вдруг показались хрупкими, как первый лёд.

Где-то в глубине души слабый голос шептал:

«Ты – дитя света и чистоты. Он – дитя улицы и страсти»

Но вокруг не было никого, кто мог бы её остановить.

"Встречный ветер"

Она сдалась.

Сдалась его энергии, его напору, этому урагану перемен.

В ней самой бушевал огонь – жажда свободы, жажда жизни.

В воображении она видела себя на корме лодки, плывущей по бурному океану. Встречный ветер дул ей в лицо, рвал волосы, пытался сбить с ног…

Но она цепко держалась за канаты, стиснув зубы: «Я выстою»

Хотя Вселенная уже дала ей подсказку:

"Ветер был встречным – не попутным.

Но кто в пылу страсти смотрит на предзнаменования?"

«Некоторые люди приходят в нашу жизнь,

как природные катастрофы.

Не чтобы научить нас «любить», а чтобы показать – из каких обломков мы умеем строить себя заново.»

Татьяна Влади

***

Психологический разбор автора главы: "Харизматичная ловушка нарцисса, затягивающая в свои сети"

Татьяна Влади

«Любовь – это ураган, который сначала сносит крышу,

а потом требует, чтобы ты жил под открытым небом.»

1. Анализ первой встречи: классический сценарий абьюзивного завлечения

Сергей демонстрирует все признаки нарциссического соблазнителя:

* Нарушение физических личных границ с первых минут: Самовольное проникновение на кухню ("протиснулся в шестиметровую кухоньку") * Физический контакт без разрешения (неожиданные прикосновения к плечам)

* Демонстрация доминантного поведения: Решение за всех ("отвезу манты вместе с тобой"), Игнорирование возражений Яны о скорости езды.

* Создание искусственной исключительности: "Я – водитель от Бога" "Мне все можно"

Яна переживает типичную реакцию жертвы нарцисса:

* Когнитивный диссонанс:

"Какой наглый… но перспектива познакомится с ним поближе не оставляет ей шансов: мир психопата такой притягательный"

* Физиологические реакции страха/влечения: – Учащенное сердцебиение, – Мурашки и дрожь в коленях, – Ощущение "птицы в силках".

Подмена понятий:

Его агрессивное вождение интерпретируется как "сила характера", а не как красный флаг насилия.

2. Психопатические маркеры в поведении Сергея

* Патологическая ложь и манипуляции: – Миф о "разрешенном оранжевом свете" в ПДД, – Перекладывание вины на других водителей ("идиот притормозил").

* Отсутствие эмпатии: – Игнорирование страха Яны в машине, – Провокация ДТП ради демонстрации "силы".

* Сексуализированная агрессия: – Комментарий о "внушительных формах" подруги, – Тактика прикосновений без согласия.

* Паразитирование на внимании: – Танцы перед зеркалом, – Театральные жесты при знакомстве с Кристиной.

3. Почему Яна попадает в ловушку? Анализ её уязвимостей

* Травматический бэкграунд:

Подсознательный поиск "сильного защитника" (компенсация детских травм) и создавшаяся почва при переезде в чужую среду.

* Внутренний конфликт между: – Воспитанной "хорошей девочкой", – Подавленной жаждой бунта и свободы.

* Ошибки восприятия:

– Принимает его наглость за уверенность,

– Интерпретирует опасность как волнение,

– Путает химическую реакцию страха с влюбленностью.

* Социальные факторы:

– Отсутствие "близких по духу людей" рядом,

– Москва как стресс-фактор (топографический кретинизм = потребность в проводнике).

4. Символические детали, на которые стоит обратить внимание

Торт в виде сердца:

Не подарок, а "метка" собственности

Фотография под дубом:

Дуб – символ мужественности, но и негибкости

Черная одежда на обоих:

Показатель эмоциональной тьмы в их динамике

Встречный ветер:

Прямая метафора того, что отношения идут против её природы.

5. Механизмы будущего насилия в зародыше

Газлайтинг:

"Не бойся" – обесценивание её страхов, где реально есть место им быть. Тест на личные границы:

Каждое нарушение (езда на красный, прикосновения) – проверка, как далеко можно зайти.

Вывод для читателя

Эта глава – не история любви.

Это инструкция по вербовке жертвы, где:

* Харизма заменяет человечность

* Наглость выдается за силу

* Страх маскируется под страсть

Главный вопрос:

Сколько ещё "оранжевых светофоров" (его правил) она примет, прежде чем поймет, что едет не к своему счастью, а к катастрофе?

Для тех, кто узнал себя в Яне:

"Если при знакомстве вам одновременно страшно и

интересно – это не химия.

Это ваши инстинкты кричат об опасности.

Настоящая близкость начинается с покоя,

а не с мурашек страха."

Татьяна Влади

Глава 4 "Сахарное шоу: как страсть сметает принципы"

Фонарь, горящий чужим светом,

как потеря собственного "Я"

"Он зажег меня, чтобы я освещала его путь,

а не свой"

@Татьяна Влади

Яна понимала, что влюбляется вопреки всему. Он был женат – это шло вразрез с её принципами. У него был ребёнок – это добавляло тяжёлое чувство вины. Но разве можно приказать сердцу остановиться?

Сергей ворвался в её жизнь, как ураган, сметая все преграды на пути. Казалось, для него не существовало расстояний – будь то путь из Красногорска в Черемушки или стены её сомнений. Он превращал каждый свой приезд в спектакль, где главной зрительницей была не только она.

То он мчался на BMW первой модели с открытым люком, оглушая округу музыкой, чтобы она услышала его ещё на пятом этаже. То взлетал по лестнице, распевая песни о любви так, будто весь мир должен был знать – эта девушка его. Он сыпал подарками, развлекал фокусами, очаровывал её подруг и даже бойфренда Кристины, Валька, который моментально проникся его харизмой.

Он был непохож на всех – не грубый, не наглый, а… идеальный.

Бархатный капкан

В её комнате, где воздух густел от страсти, Яна едва сдерживала дрожь. Всё её тело кричало: "Возьми меня!" Но Сергей, словно джентльмен из её любимых романов, не торопился.

Он завоёвывал её медленно, целенаправленно, как охотник, знающий, что добыча уже в ловушке.

– Какая же ты хрупкая… – его большая ладонь нежно обхватила её лодыжку. – Твоя ножка вся помещается в моей руке.

Она закрыла глаза, растворяясь в этом прикосновении. Какое блаженство – чувствовать себя маленькой, желанной, защищённой.

"Он сильный. Надёжный. Именно такой мужчина мне нужен…"

Но чем дольше он тянул, тем нестерпимее становилось её желание.

Три недели ежедневных встреч. Три недели, когда каждый взгляд, каждое прикосновение доводили до дрожи. Они уже могли бы заняться любовью где угодно – в машине, на лестничной клетке, в парке… но он дразнил её, оттягивая тот самый момент.

"Почему он не делает этот шаг?"

А он лишь улыбался, словно знал то, чего не знала она сама…

Почему это опасно?

Его "идеальное" поведение – часть стратегии. Он демонстрирует силу, но не торопится, чтобы закрепить зависимость. Он играет по своим правилам. "Ты не как все" – но на самом деле ты просто очередная цель.Он создаёт иллюзию исключительности. Чем дольше ждёт – тем сильнее её желание. А значит, тем проще будет управлять. Он знает, что она уже в его сетях.

***

"Когда желание становится слишком сильным,

даже самые плотные джинсы не спасут…"

Яна решила действовать. На этот раз – без полутонов.

Она надела те самые джинсы – обтягивающие, словно вторая кожа, подчеркивающие каждый изгиб её стройного тела. Белая футболка без лишних деталей, а под ней… ничего.

«Убить наповал. Ну не робот же он?» – подумала она, ловя в зеркале отражение собственной улыбки.

И она не ошиблась.

Дверь открылась, и Сергей, обычно такой уверенный, замер на пороге. Его заранее подготовленная речь застряла в горле. В его черных глазах вспыхнул огонь, мгновенно превратившийся в пожар.

– Кто-то дома есть? – прошипел он, и его голос звучал как рык хищника, учуявшего добычу.

Она отрицательно покачала головой, не отрывая от него взгляда.

Этого хватило.

В следующий миг она уже парила в его руках, лёгкая, как пушинка. Он отнёс её в комнату, положил на кровать и начал изучать. Его взгляд скользил по её телу, жадный, пожирающий, а дыхание срывалось, словно он только что пробежал марафон.

– Да, любимый. Я – твоя, – прошептала она, и этого стало достаточно.

Он взревел, как зверь, сорвал с неё футболку – и на секунду замер, поражённый. Её грудь была маленькой, но идеальной, словно у девушки, не знавшей материнства.

Он приник к ней губами, как к источнику жизни в пустыне, и она застонала, впиваясь пальцами в его волосы.

Но тут… случилось неожиданное.

Джинсы. Те самые. Они не снимались.

Сергей дергал за пояс, стискивал зубы, но плотная ткань не поддавалась.

– Чёрт! Что за брюки у тебя?! – вырвалось у него.

Яна впервые пожалела о своей импульсивности. Эти джинсы и правда надевались только через танцы с бубном, но сейчас ей хотелось, чтобы они исчезли.

– Порви их! – взмолилась она.

Но даже его силы не хватило.

В итоге они вдвоём, смешно копошась, стягивали с неё проклятые штаны, словно раздирали последний барьер между ними.

И когда наконец кожа коснулась кожи, всё вокруг перестало существовать.

Он был Аполлоном – сильным, властным, идеальным. Она – Афродитой, трепещущей под его прикосновениями.

– Пожалуйста, любимый, я твоя… – прошептала она, и он вошёл в неё, унося в вихре первой, дикой, необузданной страсти.

Они теряли счёт времени, пока не рухнули рядом, измождённые, но счастливые.

Яна засмеялась, вспоминая эту дурацкую борьбу с джинсами.

Сергей приподнялся на локте, впиваясь в неё взглядом, и произнёс тихо, но так, что дрожь пробежала по спине:

– Любимая, не одевай их больше никогда.

– Хорошо, любимый, – улыбнулась она. – Буду носить их на свидания с другими мужчинами.

Шутка.

Но она ещё не знала, что такие слова не проходят даром с мужчинами вроде Сергея.

Не знала, что он запомнит.

Не знала, что он припомнит.

Но это будет потом.

А сейчас…

Она была счастлива.

Он превзошёл все её ожидания.

«Он – мой мужчина!» – подумала она, и в этом не было ни капли сомнения.

Вывод

Яна уже проиграла. Она влюблена. Она готова отдать себя, забыв о принципах, о его семье, о чувстве вины.

Но самое страшное – это только начало.

А вам знакомо это чувство – когда разум говорит "нет", а тело кричит "да"?

***

Психологический разбор автора главы "Сахарное шоу"

"Любовь – это не когда тюремщик кажется рыцарем,

а решётка – украшением из серебра."

1. Сергей: психопат-соблазнитель

Тактика завоевания:

* Театрализованные ухаживания

(машины с громкой музыкой, песни под окнами) – не романтика, а демонстрация собственности. Он метит свою территорию, как это делают животные.

* Контролируемое воздержание – искусственная задержка секса не из уважения и такта к ней, а для: – усиления зависимости (дофаминовая ловушка); – проверки покорности ("сможет ли ждать моего решения?").

* Нежность как оружие

– фразы "какая ты хрупкая" создают иллюзию заботы, но на деле это обесценивание: она должна чувствовать себя "маленькой" – то есть слабой.

Психопатические маркеры:

"Испустил звук, похожий на рев тигра" – секс для него не интимность, а доминирование.

Фиксация на шутке про "других мужчин" – параноидальная ревность как предвестник изоляции.

2. Яна: жертва с синдромом спасительницы

Почему она поддалась?

* Запретный плод (он женат) – её принципы рухнули не "вопреки", а из-за этого. Подсознательно она верила: "Если он ради меня нарушил правила – значит он действительно меня любит".

* Голод по защите – фраза "Он сильный и надёжный" выдаёт травму: в детстве и в настоящем был опыт беспомощности.

3. Сцена с джинсами: метафора будущих отношений

"Им пришлось снимать их вместе" – символ созависимости:

он будет "помогать" лишь тогда, когда это удобно ему.

Шутка про "других мужчин" – первая трещина. Для психопата это не юмор, а угроза (позже использует против неё).

4. На что обратить внимание читателю?

Язык тела Сергея: "Пожирающий взгляд хищника" – до секса; Это не любовь – это охотник, получивший добычу.

"Победоносный рык" – после согласия. Контраст образов: Она видит себя "Афродитой" – ему нужна жертва. Он – "Аполлон" для неё, но "тигр" в действии.

Детали-предзнаменования: Стеклянный люк BMW – она думает:

"Как романтично!", но это прозрачная клетка: он всегда на виду, но недосягаем. "Брюки не снимались" – намёк: отношения будут мучительными, даже когда она захочет выйти.

5. Почему это не любовь, а зависимость?

– Он получает власть (её тело, эмоции, время).

– Она получает иллюзию – "я избрана", но платит чувством вины (перед его семьёй, собой).

Последняя фраза главы – бомба замедленного действия:

"Они были созданы друг для друга: «Он – мой мужчина!»"

Это не прозрение – это заклинание, которым она пытается убедить себя.

"Самые опасные цепи – те,

что нежно звенят,

когда ты двигаешься."

Татьяна Влади

Глава 5 "Американские горки, как эмоциональные качели"

Иллюзия пространства при реальной замкнутости

– это как дом с зеркальными стенами:

"Чем больше зеркал

– тем труднее найти настоящий выход"

@Татьяна Влади

Вихрь страсти: как весна подарила им вечность.

Первые три месяца их встречи пролетели как один молниеносный миг. Это было время, когда Яна превратилась в другую женщину – ту, что не узнала бы себя прежняя.

Он стал её воздухом, которым она дышала. Завтрак, обед, ужин – их дни измерялись не часами, а вспышками страсти. До Сергея она и не подозревала, что способна на такую всепоглощающую жажду. Что пробудило в ней эту бурю – любовь, долгое воздержание или магия их соединения (Овен и Лев – два пламени, слившихся в один костер)? Он ворвался в ее жизнь, как весенний ураган, не спрашивая разрешения.

С ним все происходило стремительно:

– Ее принципы сгорели дотла, как мост через прошлое;

– Его семья стала размытым пятном где-то на горизонте;

– Мысли о будущем откладывались по примеру Скарлетт О'Хара – "подумаю об этом завтра".

Весна, подарившая крылья

Апрель – ее месяц, месяц, когда природа просыпается от зимнего сна. В тот год весна пришла необычайно рано, словно сама судьба торопилась подарить им этот миг.

+25 градусов в начале апреля – как в детстве, как в том далеком южном городе.

Сергей заполнил собой все пространство:

– Его BMW с открытым люком, грохочущая музыка на весь квартал

– Молниеносные появления без предупреждения ("Ехал мимо…")

– Нетерпеливый звонок в дверь ровно через минуту после того, как машина останавливалась у подъезда.

Девушка никогда не успевала привести себя в порядок – а ему это и не нужно было. А, ей была интересна эта игра в кошки-мышки, с ней так еще никто не играл: это будоражило, интриговало, погружало в отношения.

"Мы такая красивая пара!" – думала она, ловя на себе восхищенный взгляд случайных прохожих, когда они неслись куда-то, сплетясь руками.

Моменты, ставшие вечностью.

5 апреля. Ее день рождения. Он пришел с огромным букетом на её праздник – желтые и сиреневые цветы, будто собранные с самой яркой поляны. Подруги шептались, наблюдая, как он смотрит на Яну – так не смотрят на просто любовницу. 8 апреля. Железнодорожный вокзал.

Они мчались по перрону, неся огромную коробку с подарком для Данила. Проводница отказывалась брать этот "чемодан без ручки":

– Это же половина моего купе!

Яна никак не могла убедить эту железнобетонную женщину и возвать к её материнскому инстинкту. Девушка уже чуть не рыдала: "Неужели мой Данила останется без подарка в своей день рождения от меня…?". Она уже полгода, как не видела сына, зимой они с бабушкой прилетали к ней в гости на две недели – это был момент её счастья. И вот теперь в такое важное событие даже подарок не может передать сыну.

Но Сергей решил этот вопрос за пять минут.

– Как ты это сделал? – удивлялась она, уже бежав обратно к его машине, так как по традиции он всегда парковал её в неположенном для этого месте. Он был любителем нарушить общие правила, потому что он избранный. Да и не всегда были свободные места на парковках, а ему ну очень надо.

– Для меня все двери открыты, – улыбнулся он. – Запомни это.

И она запомнила.

Иллюзия счастья.

В тот момент Яна была уверена:

Он – идеал

Она – самая счастливая

Это – навсегда

Она еще не знала, что ключи, которые он так легко подбирал к чужим дверям, однажды захлопнут ее в ловушке.

Но это будет потом.

А пока…

Она летела.

***

Тёплый день, который изменил всё.

Он ворвался в её дом стремительно, как порыв летнего ветра, глаза его сверкали озорными искорками.

– Яна, собирайся скорее! Тебя ждёт сюрприз! – скомандовал он, и в его голосе звучала та самая мальчишеская радость, перед которой ей сложно было устоять.

В тот день он привёз её в шумный, переполненный людьми Парк Горького – место, где смех сливался с музыкой, а воздух был пропитан сладким запахом ваты и свободы. Тогда она ещё не знала, что этот парк станет их семейной традицией на долгие годы.

А ведь когда-то она уже была здесь – давно, целых десять лет назад. Тогда ей было всего шестнадцать, и жизнь казалась такой огромной, но немного пугающей. Она приехала с мамой навестить старшего брата, служившего в Голицыно. Сняли квартиру в Одинцово, а в один из редких увольнительных отправились гулять по Москве – и судьба привела их сюда, в этот самый парк.

Тот день запомнился ей навсегда: тёплое августовское воскресенье, море людей, парашютисты в тельняшках – праздник ВДВ. Ирония судьбы? Возможно. Ведь Сергей тоже был десантником.

Но тогда она, конечно же, не придала этому значения. Кто бы мог подумать, что это – знак?

Возвращение в детство.

– Зачем нам парк развлечений без детей? – удивилась Яна, когда они вошли в него.

Ей очень хотелось, чтобы рядом был её малыш, чтобы он тоже смеялся на каруселях. Но Сергей лишь улыбнулся и крепче сжал её руку.

– Взрослым иногда нужно быть детьми, – сказал он, и в его глазах читалось что-то такое, от чего у неё ёкнуло сердце.

И тогда он сделал невозможное – разбудил в ней того самого ребёнка, которого она давно запрятала под грузом повседневных проблем.

Они носились от аттракциона к аттракциону, смеялись до слёз, ели вату, липкую от солнца, и мороженое, которое таяло быстрее, чем успевало попасть в рот. Он баловал её, как маленькую принцессу, и в эти минуты она чувствовала себя счастливой – по-настоящему, без оглядки на прошлое и будущее.

На «Ниагаре» их окатило ледяными брызгами, а проворный фотограф поймал в объектив их счастливые, мокрые лица – эта фотография всегда стояла на их семейной полке с той, первой, под дубом. Когда же на очередном вираже её охватывал страх, она прижималась к его груди, чувствуя, как его сильные руки обнимают её, защищают, не дают упасть.

И время будто остановилось.

Будто у него не было семьи.

Будто у неё не было сына.

Были только они – и этот парк, и этот день. И их счастье.

Комната страха

Но вот они подошли к зданию, стилизованному под старинный замок, и Яна сразу поняла – это комната страха.

– Сережка, я не хочу туда, – её голос дрогнул. Она всегда боялась таких мест. Да и в эти мгновения страха как-то не очень хотелось погружаться в тьму и страх.

– Да ладно тебе, глупышка! – Он засмеялся. – Разве ты ещё не поняла, что со мной тебе нечего бояться?

– Но я не хочу…

– Значит, не доверяешь мне? – Он отстранился, заглянул ей в глаза.

– Доверяю…

– Тогда докажи.

И прежде чем она успела опомниться, он уже тащил её за руку к подъезжающей тележке. Сергей всегда действовал стремительно – особенно в те моменты, когда она колебалась, как – будто не предоставлял ей время на размышления.

Темнота. Шёпот. Шуршание.

Демоны, корчащиеся на крюках, пронзительные крики, леденящие кровь. Она вжалась в него, зажмурилась, но он нарочно пугал её ещё сильнее – хлопал, кричал, смеялся.

– Перестань! Мне страшно!

– Да брось, малыш! Рядом со мной бояться нечего!

Её тело дрожало, ладони стали влажными. Она ненавидела каждую секунду этого кошмара.

И когда наконец появился свет, она вырвалась и побежала – прочь от него, прочь от этого ужаса.

– Яна, стой!

Но она не останавливалась.

Тогда он догнал её, подхватил на руки и закружил, смеясь, будто ничего не произошло.

– Отпусти!

– Ни за что, роднуля!

Она била его кулаками по груди, но он только крепче прижимал её к себе.

– Когда перестанешь дуться – тогда и отпущу.

– Я не дуюсь! – выдохнула она, понимая, что не выиграет эту битву.

Только тогда он поставил её на землю.

– Зачем ты так поступил? – её голос дрожал.

– Чтобы ты перестала бояться.

– Ты… – но он не дал ей договорить, прижав свои губы к её, сливаясь в страстном поцелуе.

И всё – злость, обида, страх – растаяли.

Брейк-данс и заноза в сердце.

А потом он снова увлёк её за собой – теперь к «Брейк-дансу».

– Здесь тебе станет легче!

И действительно – бешеные виражи, ветер в лицо, смех, крики.

Позже этот аттракцион станет их любимым на долгие годы.

Но в комнату страха Яна больше не зайдёт никогда.

А вечером, возвращаясь домой, она ловила себя на странном чувстве – будто в сердце засела крошечная заноза.

Она была так счастлива.

Но что-то внутри неё тихо ныло.

"Есть любовь, что приходит как ураган –

сметает все на своем пути,

оставляя после себя лишь пепел прежней жизни и опьяняющий вкус запретного плода…"

@Татьяна Влади

***

Глубокий психологический разбор от автора

"Эмоциональные качели – это не просто игра, а ловушка,

где каждый следующий взлет оборачивается падением

в бездну сомнений и страха."

@Татьяна Влади

Мой дорогой читатель, запомни, пожалуйста, эту главу. Во второй моей книге, в которой проведу разбор всех техник и инструментов психопатов, я обязательно расскажу тебе про эмоциональные качели – один из основных инструментов манипуляторов. В этой ситуации он виртуозно использовал технику порабощения, здесь было все: эмоциональные качели, «холодный душ» и «игла», причем все это он произвел не только на ментальном, но и на физическом уровне. Изощренным способом закрепил ее эмоции, как залил бетоном, намертво.

Дорогой мой читатель, перед тобой – не просто история страсти. Это детальный портрет токсичных отношений, где любовь переплетается с контролем, манипуляциями и психопатическими наклонностями.

Давай разбираться.

1. Подтекст и скрытые механизмы конфликта

В описанной истории с Яной и Сергеем прослеживаются несколько ключевых психологических моментов:

Яна в 16 лет уже была в этом парке, и теперь, спустя годы, возвращается туда с новым мужчиной. Это может указывать на неосознанное воспроизведение паттернов: она снова оказывается в месте, связанном с её юностью.

* Травма и повторение сценария Яна изначально не понимает, зачем им парк без детей, но Сергей убедительно (почти насильно) возвращает её в детство. И это может быть как попыткой дать ей радость, так и контролем («Я решаю, что тебе нужно»).

* Конфликт между «взрослой» и «детской» ролями

Его поведение в комнате страха (намеренное усиление её страха, а потом резкий переход к нежности) – классический пример смешанных сигналов, которые могут формировать тревожную привязанность. * Нарушение её личных границ

Яна ясно говорит «нет», но Сергей игнорирует её страх, считая, что «знает лучше». Он подменяет заботу доминированием. Вместо того чтобы успокоить, он усугубляет её состояние, а потом «спасает» – такой дисбаланс власти может вести к созависимости.

1. Сергей: харизматичный манипулятор с чертами психопатии

Его поведение – классический пример нарциссического абьюза с элементами психопатии:

* Импульсивность и хаотичность.

Он врывается в жизнь Яны, как ураган, не оставляя ей времени на осмысление происходящего. Это не спонтанность влюбленного – это инструмент, как метод лишения внутренней опоры, чтобы она не успевала анализировать его поступки.

* Контроль через неожиданность.

Он появляется без предупреждения, заставая ее врасплох. Это не романтика – это проверка границ и тренировка покорности.

* Наслаждение её страхом.

В комнате ужасов он не защищает её, наоборот, он усиливает её панику, получая удовольствие от её беспомощности. Это садистическая игра, где он – режиссёр её эмоций.

* Газлайтинг.

Когда она пытается выразить обиду, он смеётся, называет её «глупышкой» и переворачивает ситуацию: «Ты мне не доверяешь?» Это классическая тактика обесценивания чувств.

* Физическое принуждение.

Он кружит её против воли, игнорируя крики «отпусти». Это демонстрация власти: «Ты – моя собственность».

Вывод:

Сергей не просто влюблён – он одержим контролем. Его действия направлены не на счастье Яны, а на разрушение её воли.

2. Яна: жертва эмоциональной зависимости

Её поведение – типичный стокгольмский синдром в отношениях с абьюзером:

* Иллюзия избранности.

Она верит, что он «необыкновенный», хотя его «подвиги» (вроде подкупа проводницы) – лишь демонстрация манипулятивных навыков.

* Отрицание реальности.

Она игнорирует его семью, его жестокость – потому что страх потерять «любовь» сильнее инстинкта самосохранения.

* Диссоциация.

После комнаты страха она чувствует «занозу в сердце», но тут же позволяет ему увлечь себя на новый аттракцион.

Это механизм психической защиты: если признать боль – рухнет вся конструкция «счастья».

3. На что важно обратить внимание читателю?

«Эмоциональные качели» – основа манипуляции.

Чем резче перепады (от страха к восторгу), тем сильнее привязанность жертвы.

«Ключи ко всем замкам» – не комплимент, а предупреждение. Так говорят те, кто не признаёт чужих границ.

Секс как оружие.

Он не раскрывает её сексуальность – он использует её для порабощения.

«Я подумаю об этом завтра» – не философия, бегство от реальности.

Финал – как приговор

Фраза «как будто в её сердце была заноза» – ключ к пониманию. Яна счастлива, но с чувством тревоги. Это может быть интуитивное ощущение, что её границы были нарушены, но она не может пока это понять и четко сформулировать. Она уже ранена, но ещё не готова признать, что её «король» – палач в маске спасителя.

Запомните:

Страсть не должна напоминать игру в кошки-мышки, где ты – добыча. Любовь не должна требовать жертвенности разума.

"Это ловушка.

Если в ваших отношениях есть «комната страха»,

из которой не найти выхода – это не любовь."

@Татьяна Влади

Во второй и третьей книгах мы разберём каждую манипуляцию Сергея под микроскопом.

Но уже сейчас спросите себя:

«А не оказалась ли я в подобной „комнате ужасов“?»

Глава 6 "Тени за спиной счастья"

"Паук и его добыча:

Сначала паутина кажется шелковым покрывалом,

потом – тюремной решеткой"

Паук – психопат,

плетущий невидимые сети контроля

Муха – жертва,

постепенно теряющая свободу движений"

@Татьяна Влади

Тень от самолёта скользнула по взлётной полосе, будто предостерегающий знак. Сегодня они провожали маму Сергея – странное, горькое, нелепое прощание.

Яна стояла чуть поодаль, сжимая в руках маленький букет, который так и не решилась вручить. Какой абсурд: свекровь, обнимающая любовницу сына, пока его законная жена ждёт в тысяче километров. Мир перевернулся с ног на голову, но все делали вид, что так и должно быть.

Голос совести

Яна не оправдывала себя – не могла. Осознание, что ты "та самая", разъедало её душу, как кислота. Но Сергей стал её кислородом в этом каменном мегаполисе, где улицы давили, а одиночество звенело в ушах по ночам.

"Он никогда не причинит мне боли", – убеждала себя Яна. Они были из одного города, говорили на языке одного культурного кода. Его руки, огрубевшие от реннего физического труда, знали, как быть твёрдыми и нежными одновременно. Он чинил сломанные краны, носил её тяжелые сумки, целовал в макушку, когда она плакала. Разве мог такой человек быть монстром?

Договор с совестью

– Я никогда не оставлю семью, – предупредил он однажды, затягиваясь сигаретой. Дым кольцами уплывал в темноту, как её надежды.

– Я и не прошу, – мне достаточно просто быть с тобой рядом, знать, что ты придешь в трудный момент на помощь, – ответила с горечью, прижимаясь к его плечу.

Конечно, где-то в глубине ей очень хотелось, чтобы все было по-другому. Девушке очень хотелось быть той единственной, которую ни когда не предадут. Поэтому её ложь была сладкой, как наркотик. Она глотала её, чтобы заглушить голос разума: "Ты временная. Ты – тень".

"Любовь – это не выбор разума.

Это страшное землетрясение души."

@Генрих Гейне

Знакомство с прошлым

На кухне, где пахло жареной картошкой и зеленью уже нарубленной в салат, Настя, двоюродная сестра Сергея, которая очень любила своего первого племянника и жену брата, но недолюблива по какой-то причине самого Сергея. Эта девушка была младше Яны на шесть лет, она только закончила ВУЗ. И зарабатывала с Сергеем себе на поездку к родителям. Сейчас она бросила бомбу, разорвавшуюся на мелкие осколки:

– Сергея бил Лену. Просто так. Ни за что.

Нож в Яниной руке замер над луком. "Не верю", – прошептали её губы, но где-то в глубине уже шевелился червь сомнения.

– Она была идеальной женой, – продолжала Настя, крутя в пальцах помидор. – Обшивала всю семью, готовила на них всех и 2 года ждала его из армии, была ему верна. А он бил ее.

Яна представила Лену – невидимую соперницу с руками швеи, исколотыми иголками, и опухшими глазами, привыкшими к слезам.

– Наверное, она сама в этом виновата, – разве можно бить просто так…, – вырвалось у неё.

Фраза повисла в воздухе, как запах гари. "Сама виновата" – эти два слова, которыми женщины веками оправдывали своих палачей.

***

Психология насилия (авторское отступление)

"Она сама его спровоцировала", "Не надо было раздражать, лезть к нему под пьяную руку", "Нашла бы подход, была бы мудрей, она же женщина" – так говорит виктимблейминг, чудовище с лицом обывателя.

Мы верим в справедливый мир, как дети верят в Деда Мороза.

"Если со мной такого не случилось, значит, они, те женщины, что-то сделали не так".

Это когнитивная ловушка, где жертва становится обвиняемой:

– Гипотеза справедливого мира: "Хороших не бьют"

– Культура насилия: "Муж – голова, жена – шея"

– Ошибка выжившего:"Я бы никогда такого не допустила"

Абьюзеры – не невротики. Они хищники, чуящие кровь. И их жертвами становятся не слабаки, а те, кто светит ярче всего.

Последнее предупреждение

– Ты его ещё не знаешь, – он страшный и жестокий человек, – Настя налила себе вина в стакан, пролив несколько капель на белую скатерть, и красное пятно на ней стало похоже на предзнаменование.

Но Яна уже не слышала. В её голове звучал голос детства – крик матери за тонкой стенкой, собственные слёзы в подушку. "Настоящий мужчина должен быть сильным", – думала она, цепляясь за Сергея, как за спасательный круг.

Она не верила в тени за его спиной. Не хотела верить.

Ведь если признать, что её рыцарь – дракон, то замок рухнет.

Дорогой мой читатель, запомни:

* Рука, поднятая один раз, поднимется снова – это закон гравитации для тиранов.

* Не играй в русскую рулетку с психопатом – в стволе шесть патронов.

* Любовь не лечит.

Любовь опьяняет – и тогда ты не замечаешь,

как надеваешь наручники.

Яна ещё узнает это. Но будет уже слишком поздно.

***

Глубокий психологический разбор автора главы "Тени прошлого в зеркале будущего"

"Мы видим в других то, что боимся увидеть в себе,

и не замечаем того, что уже стало нашей тюрьмой."

Татьяна Влади

1. Сергей: портрет психопата в семейных тонах

Ключевые черты:

* Двойная жизнь как система.

Его способность одновременно содержать семью в Узбекистане и любовницу в Москве – не «сложный выбор», а демонстрация власти. Для психопата люди – объекты, которые можно переставлять по шахматной доске его удобства.

* Контроль через "честность и порядочность".

Фраза "Я никогда не брошу ребенка" – это не его принципы, за которые Яна стала его уважать. Это гарантия его безнаказанности. Он заранее обозначил свои границы, чтобы Яна не претендовала на большеею Причем этот инструмент он использовал и ранее со всеми девушками, которые были у него до Яны.

* Семейные связи как инструмент.

Его отношения с Настей – пример "разделяй и властвуй": он терпит её насмешки, потому что она – часть системы, где все должны вращаться вокруг него.

Момент-маркер:

Но Яна не слышит.

Почему? Потому что психопат уже подменил её реальность."Он страшный и жестокий человек" (слова Насти).

2. Яна: жертва с синдромом спасительницы

Почему она игнорирует красные флаги?

* Травма покинутости.

Отсутствие отца + беспомощная мать = жажда «сильного защитника». Сергей – не любовь, а протез той опоры, которой у неё не было.

* Когнитивный диссонанс.

Она называет его "настоящим мужиком", хотя он: – бьёт жену; – живёт в двоежёнстве;

– использует родных как пешек.

Её мозг отключает эту информацию, чтобы сохранить свою иллюзию.

Виктимблейминг.

Фраза "Сама виновата, что её бьют" – не жестокость, а защитный механизм. Если верить, что насилие можно «предотвратить правильным поведением», значит, она в безопасности.

Опасный парадокс:

Чем больше Настя раскрывает правду, тем сильнее Яна цепляется за миф: "Со мной такого не случится".

3. Настя: зеркало, которое бьют

Почему она предупреждает Яну?

* Свидетельница насилия.

Она видела, как Сергей ломал Лену, и теперь предсказывает тот же сценарий с Яной.

* Двойная лояльность.

Она любит Лену (жертву) и терпит Сергея (палача) – это классическая травма созависимой семьи.

* Бессилие.

Её предупреждение – крик в пустоту.

Она знает: Яна уже в ловушке.

4. Семья Сергея: экосистема абьюза

Его мать принимает любовницу сына не из «терпимости» к Яне, а потому что её система построена на обслуживании его потребностей.

Брат Олег демонстрирует ненависть к Яне – так семья сохраняет видимость морали: «Мы осуждаем измену, но ничего не делаем».

Лена (жена) – «святая жертва», которую все жалеют, но никто не защитил.

Важный момент:

Семья Сергея – не «жертвы обстоятельств», а соучастники.

Они создали среду, где насилие – норма.

5. Виктимблейминг: почему общество винит жертв?

Разберём тезисы:

Вера в справедливый мир

– Яна думает: "Если я буду идеальной, он не ударит". Так думает 90% женщин.

Ошибка атрибуции

– "Лена, наверное, провоцировала" (хотя Настя прямо говорит: "Не за что").

Культура насилия

– Сергей вырос в семье и в восточной культуре, где мужчина имеет право бить женщину и она является вторым сортом после мужчины. В восточной культуре до сих пор проповедывают гендерное неравенство.

Цитата для осмысления:

Яна – не «слабая», а сильная. Именно поэтому Сергей выбрал её.

"Чем более ресурсна жертва,

тем интереснее абьюзеру её сломать.

Потому что для них отношения – это игра." Татьяна Влади

6. На что важно обратить внимание?

Контраст между словами и делами: * Сергей "помогает Насте с учёбой", но бьёт жену. * Яна "мудрая женщина", но отрицает очевидное.

Символы: "Штопанье старых вещей" матерью Сергея —

метафора:

она «латает» последствия его разрушений,

вместо того чтобы остановить сына.

"Физический труд" Яны – она буквально тащит на себе его жизнь, как Лена когда-то.

Язык тела: "Яна испытывала облегчение, когда мама уехала" – её тело знает, что это опасно, но разум отрицает.

Вывод:

Почему это не "любовная история", а учебник по абьюзу?

Сергей не «заблудился», он осознанно строит систему, где все ему служат.

Яна не «борется за любовь», она бежит от одиночества и глубокой раны в душе от вынужденной разлуки с сыном – прямо в руки палача.

Настя не «сплетница», а последний трезвый голос перед пропастью.

Последняя фраза – пророчество:

"Скорее всего, Боги на небесах громко смеялись,

когда она произносила эти слова."

Они смеялись. Потому что все уже было решено.

"Тюрьма не становится домом от того,

что ты повесила на решётку занавески."

@Татьяна Влади

Иллюзия неуязвимости

Фатальная ошибка Яны: она верит, что её сила, ум и идеальность способны защитит её. Но абьюз ломает даже титанов.

Глава 7 "Булыжники судьбы"

"Любовь, как хрупкий стеклянный шар, может стать в руках манипулятора, который, как фокусник виртуозно раздавит его, оставив лишь мелкие осколки доверия. Которые не сразу заметишь, но легко поранишься о них."

@Татьяна Влади.

"Москва – город, где даже камни помнят чужие слёзы…"

Август на Арбате.

Конец августа.

Воздух был тяжёлым, словно пропитанным свинцом. Последние дни лета висели между ними невысказанной угрозой.

Лето ушло, не попрощавшись. Август встретил Яну горячим дыханием асфальта и пыльными булыжниками Старого Арбата. Эти камни – неровные, потёртые миллионами подошв – напоминали ей Таллин. Детство. Ту самую поездку, когда десятилетняя девочка впервые почувствовала, как время может течь вспять.

Теперь она приходила сюда каждый день – во флористический салон, где училась оживлять цветы. Пока не очень успешно.

– Чей букет? – преподаватель в школе брал её работу в руки. – Что за Кармен в трауре?

– Но это же просто гвоздики…

– Всем достались разноцветные. Ты что, специально красные выбрала?

Яна покраснела сильнее своих цветов:

– Я просто… не рвусь урвать первая.

– Вот поэтому и траур, – вздохнул учитель.

Она так и шла по жизни – не спеша, пропуская других вперёд.

Сергей. Авария. Водка.

Звонок разорвал тишину салона:

– Яна, я в аварии. BMW в хлам.

Её сердце упало, подпрыгнуло и забилось где-то в горле.

– Ты цел?!

– Представь, ни царапины! – голос Сергея звенел адреналином. – Машина перевернулась дважды. По ТВ покажут.

Вечером он появился с бутылкой водки и трясущимися руками.

– Это было как в кино, – наливал дрожащими руками. – На крыше скользили… Надо успокоиться.

Яна молча наблюдала за его ровными ногтями, чистым воротником, отсутствием синяков. Только руки дрожали.

"Странная авария для 'в хлам'…"

Но водку с ним пить не стала, она была всегда противница алкоголя. Потому что алкоголь пах для неё отцовским перегаром и скандалами за тонкой стенкой между родителями.

После сегодняшнего кошмара она с облегчением подумала: "Хорошо, что меня тогда не было рядом – виноватой оказалась бы опять я, как в прошлый раз".

Пока он приходил в себя, ей вспомнилось недавнее происшествие. Ссора в машине (неделю назад).

– Моя семья приезжает через три дня, – вдруг сказал Сергей за рулём.

Яна почувствовала, как стеклоочистители в её голове перестали справляться с потоком мыслей:

– Но ты говорил… ещё полгода…

– Ты просто убиваешь меня, – прошептала девушка, ощущая, как страх сжимает горло. Она еще не окрепла в этом чужом мире, чтобы жить без его поддержки. Единственной ее опорой была мысль, что через десять дней приедет сын – она все-таки ослушалась Сергея и ускорила его приезд.

Он резко свернул на обочину, быстро распахнув дверь – и в этот момент…

Лязг.

Пронесшаяся машина смяла дверь в гармошку. Сантиметры от его руки.

– Это ты довела до этого, что бы могло случится, если бы не моя реакция. Я бы мог остаться без руки! – кричал Сергей, вытаскивая её из машины. – Никогда не ругайся со мной в дороге!

Яна прижалась к его груди, чувствуя, как бьётся его сердце. Тогда она еще не знала, что бояться нужно не аварий, а этих объятий после них.

Чемоданы.

"Иногда прощание – это не слёзы у трапа,

а молчаливая упаковка вещей в пакеты из "Ашана"…"

Ему пришлось пересесть на старую красную "Жигули" – BMW отправили на свалку. Через три дня должна была приехать его семья.

– Яна, собирай вещи. Сегодня отвожу тебя домой. Перед ней вставали мучительные вопросы: как совмещать работу и ребенка? Без прописки детский сад был недостижимой мечтой. А его жене переезд давался легче – у нее были дом, быт, ребенок, он. Да и средний брат Сергея жил с ними, так что его сын никогда не оставался один. "Как я буду без него? Как жить дальше?" – эти мысли крутились в голове, не давая покоя.

– Хватит. Мне тоже нелегко. Но я тебя предупреждал. Давай без сцен.

Они почти не разговаривали. Яна молча собрала вещи, и он отвез ее обратно в "Черемушки" – так они называли квартиру, где она жила с Кристиной. Всю дорогу царило тягостное молчание.

У дома он стремительно выгрузил сумки, за минуту взлетел на пятый этаж, оставил вещи у двери и так же быстро спустился. На третьем этаже они столкнулись. Бросив короткое "Пока", он исчез, даже не оглянувшись.

Вино как лекарство

На следующий день Яна пришла на работу – точнее, её бледная тень.

Галина, её наставница, сразу поняла, купила вина в близжайшем магазине:

– Пей, – Галина, глядя на ее потухшие глаза и безжизненное тело, как будто души нет, осталась только оболочка, поставила перед ней бокал.

– Не хочу…

– Не спрашиваю, хочешь или нет. Я знаю твое отношение к алкоголю. Сегодня это для тебя будет лекарством.

Красное вино оказалось кисловатым и терпким. Яна сделала глоток – и вдруг…

Слёзы.

– Он… я… как я теперь…

– Ты справишься, – гладила её Галина по голове. – У тебя есть сын.

Странно: два бокала – и ни капли опьянения. Будто горе сожрало весь алкоголь.

Звонок.

Телефон разорвал тишину салона.

– Яна, это Сергей.

Её сердце ёкнуло. Галина, видя её реакцию, ответила:

– Она занята.

– Передай: завтра заеду.

– Зачем, – Яна заглянула в глаза Галине, как будто там хотела найти ответ.

Девушка снова зарыдала:

– Я только начала забывать… Он снова ворвётся и…

Галина прижала её к себе:

– Тише, девочка. Всё будет хорошо.

Но Яна не верила.

"Некоторые люди – как аварии.

Сначала шок, потом – дрожащие руки.

И понимание, что твоя машина разбита,

а у них – ни царапины."

Неожиданное возвращение

На следующий день Яна пришла на работу обновлённой – словно Бог создал её заново.

"Разрыв – это не всегда громкий скандал.

Иногда это просто чемодан у двери и билет в один конец.

И даже если билета нет – уезжать всё равно придётся."

Коллеги уже знали о её личной трагедии. Сегодня с ней работала Наталья, которая, судя по всему, успела всё узнать от Галины.

– Как ты? Тебе полегчало? – спросила она, внимательно глядя на Яну.

– Да, спасибо, – девушка кивнула. – Мне лучше. День тянулся мучительно долго. Казалось, невидимые нити по-прежнему связывали её с ним, и она невольно ждала его появления.

Почти перед самым закрытием магазина он ворвался внутрь, радостный и шумный.

– Девчонки, привет! Наташа, держи! – В его руках, как всегда, красовался торт.

Его приход неизменно приносил с собой веселье. Яна вспомнила, как однажды на корпоративе Наталье срочно понадобилось уехать на встречу.

– Наташа, давай я тебя отвезу! – тут же предложил Сергей, который как раз приехал за Яной.

– У меня всего пятнадцать минут…

– Не вопрос! – весело заверил он. Когда Наталья вернулась, она сразу же рванула в дамскую комнату, а выйдя, с широко раскрытыми глазами выпалила:

– Янка, как ты вообще ездишь с ним?! Я чуть не умерла… Вернее, чуть не описалась от страха!

Сергей, тем временем, присоединился к ним, улыбаясь во всю ширь.

– Да ладно, хватит мою девочку пугать!– Серёж, я не знаю, как Яна тебя выносит, но я больше ни ногой в твою машину! Мне жизнь дорога. – Натаха, ну ты чего? Главное – успели! – он громко рассмеялся. – Нет, главное – что остались живы. Яна, тебе бы себя поберечь, у тебя ведь сын… – коллега бросила на неё обеспокоенный взгляд.

***

– Яночка, я жду в машине. Не задерживайся, пожалуйста. Мы едем в парк.

Яна, ошеломлённая, вышла из магазина и направилась к его машине. В голове пульсировало: «Какой ещё парк? Что за бред? И где его семья?»

Она привычно устроилась на переднем сиденье, как вдруг Сергей произнёс:

– Знакомься. Это мой сын – Семён.

Глаза её расширились. Медленно, будто в замедленной съёмке, она повернулась назад и увидела худенького светловолосого мальчика лет четырёх.

– Здравствуй, – еле выдавила она.

– Здравствуйте… – робко проговорил малыш.

В голове карусель мыслей: «Что за спектакль? Зачем он втянул сюда ребёнка?» Она впилась взглядом в Сергея, но в его глазах читалась лишь привычная беспечность.

– Ну что, поехали в парк? На карусели? – А я вам зачем там нужна?

– Очень нужна!

Рванул с места, как умел только он.

Когда Семён оказался на карусели, Яна наконец получила возможность высказаться:

– Ты что это устраиваешь, Сергей?

– Что устраиваю? Просто соскучился по тебе, любимая… Он внезапно обнял её, притянул к себе. Губы коснулись её шеи, потом потянулись к губам.

Яна попыталась вырваться, но его объятия были слишком крепки.

– Ты что, любимая, не соскучилась? – Его горячее дыхание обжигало шею. Руки, крепкие как канаты, не отпускали. – Три дня. Три дня я умирал без тебя. А ты… – В голосе змеилась обида, перемешанная с желанием.

– Отпусти… Здесь же твой сын, – прошептала она, чувствуя, как предательски слабеют колени. Яна слабо дернулась, но его хватка только усилилась.

– Пусть привыкает, – равнодушно бросил он, притягивая её ближе.

– Сергей, он же смотрит! – В глазах мелькнула паника.

– Ну и что? Пусть видит, как его отец любит.

– Видит, как ты изменяешь его матери?! – Яна резко вдохнула, почувствовав, как его пальцы впиваются в её бока. – Ему четыре года, Боже мой!

Сергей усмехнулся, обнажив клыки:

– Определись – или он слишком мал, чтобы понимать, или уже достаточно взрослый. В любом случае – тебе нечего стыдиться. Её протест утонул в его поцелуе – властном, безжалостном, не оставляющем выбора. Губы обжигали, тело предательски отвечало, хотя разум кричал: "Нет! Не здесь! Не так!"

– Папа? – Тоненький голосок прозвучал как удар хлыста.

Яна отпрянула, словно обожжённая. Мальчик стоял в двух шагах, наивно подняв бровь. Земля уходила из-под ног – как стыдно. Целоваться с чужим мужем на глазах у его ребёнка…

Сергей лишь рассмеялся и подхватил сына на руки:

– Идём кататься, солнышко! Когда мальчик увлёкся каруселью, он снова прижался к ней сзади, обвив руками талию:

– Я не могу без тебя… Эти три дня – ад. Сердце рвётся на части. Его слова падали в душу раскалёнными углями. Она чувствовала то же – это животное влечение, эту боль разлуки. Но разве это оправдывает…

– Мы не можем… не при нём… – слабо протестовала она, уже чувствуя, как тело предательски отвечает на его прикосновения.

– Тогда где? Когда? – прошептал он на ухо, заставляя её содрогнуться. – Я устрою. Всё устрою.

Его губы снова нашли её губы, а руки – изгибы тела. Яна закрыла глаза, пытаясь не думать о ребёнке в двух шагах, о его жене, ждущей дома… О том, что с каждым поцелуем она всё глубже погружается в эту трясину.

Подъездное предложение

"Любовь – это когда кто-то может разрушить твой мир одним вопросом…"

@Татьяна Влади

Последний шаг перед выходом

Темный подъезд пах сыростью и старыми обоями. Сергей прижал Яну к стене, не отпуская её рук. Его пальцы сжимали её запястья так крепко, будто боялись, что она растворится в воздухе, если он ослабит хватку.

– Яна, – его голос прозвучал непривычно серьёзно, – я хочу задать тебе один вопрос.

Она подняла глаза, ещё не зная, что следующий момент перевернёт всё.

– Ты выйдешь за меня замуж?

Тишина.

Словно кто-то выдернул шнур из розетки, и мир вокруг замер.

– Ты… что? – её губы едва шевельнулись. – Ты же женат…

Он не шутил. В его глазах горело что-то дикое, незнакомое.

– Я задал вопрос. Ты выйдешь за меня?

Яна почувствовала, как под ногами колеблется пол. Три дня назад он привёз её сюда, бросил вещи у двери и сказал: "Я никогда не оставлю семью". А теперь стоял перед ней, предлагая руку и сердце, как будто не он сам недавно оставил её здесь одну.

– Сергей, я не понимаю… Твой сын сидит в машине на улице. Твоя жена ждёт тебя дома. Как ты можешь спрашивать меня об этом здесь?

Он не моргнул.

– Всё изменилось с того самого дня, как ты появилась. Я люблю тебя.

Она зажмурилась. "Нет, нет, нет…"

– Я не могу ответить. Три дня назад я похоронила нас. Понимаешь? Ты сделал выбор – твоя семья. Я сделала свой выбор – не хочу быть разлучницей.

Его пальцы сжали её подбородок, заставив посмотреть в глаза.

– Слушай внимательно, Яночка. Я уже принял решение. С Леной я не останусь. Разведусь. Помогать буду – но жить с ней не стану.

– А твой сын?

– Я не брошу его. Но и с тобой встречаться тайком не собираюсь. Только брак.

Он говорил так, будто выдавал деловое предложение.

– У тебя неделя. Либо "да", либо мы расстаёмся.

Его губы коснулись её лба – жест, одновременно нежный и безжалостный. Потом он разжал пальцы и вышел, оставив её одну в полутьме подъезда.

Дверь захлопнулась.

Лихорадка выбора.

На следующее утро она проснулась с температурой под сорок. Тело ломило, будто её действительно переехал бульдозер.

"Это предательство", – думала она, сжимая зубы от озноба.

Её собственный организм восстал против неё именно тогда, когда нужны были силы.

Сергей звонил – украдкой, с домашнего телефона (сотовых ещё не было). Голос сквозь трубку звучал глухо:

– Как ты?

– Умираю, – ответила она честно.

Он не приехал.

Разрыв шаблона.

Всё, во что она верила, рассыпалось.

Она приняла роль любовницы. Смирилась. Даже восхищалась его "порядочностью" – ведь он "никогда не оставит семью". А теперь…

Теперь он предлагал ей то, о чём она даже не смела мечтать.

И это было хуже, чем расставание.

Потому что если она скажет "да" – станет той самой "разлучницей", которую сама же презирала.

Если скажет "нет" – потеряет его навсегда.

А завтра прилетал её сын.

Как объяснить маленькому мальчику, что этот мужчина может стать его отцом?

Как смотреть в глаза его жене, если…

Голова раскалывалась.

"Я подумаю об этом потом", – убеждала себя Яна.

Но время истекало.

"Иногда судьба подбрасывает нам выбор,

где оба варианта кажутся неправильными.

Но не выбирать – нельзя.

Потому что жизнь не станет ждать,

пока мы перестанем бояться."

@Татьяна Влади

***

Глубокий психологический разбор автора главы "Ловушка для души: как любовь становится оружием"

"Любовь – это не когда тебя разрывают на части,

а потом спрашивают, почему ты не целый."

– Из дневника жертвы

1. Сергей: портрет манипулятора с психопатическими чертами

Его поведение – классический пример эмоционального садизма, приправленного нарциссизмом:

* Газлайтинг как дыхание.

После аварии он заявляет: «Ты меня довела», переворачивая реальность. Жертва начинает верить, что именно её «провокация» (просьба не кричать в машине!) – причина его агрессии. * Цикл «идеализация – унижение».

То он боготворит Яну («Ты открыла мне другой мир»), то холодно бросает («Собирай вещи»). Это не любовь, а дрессировка: именно таким образом формируют зависимость. * Использование детей как инструмента.

Приводит сына на свидание – это не «нежность», а демонстрация власти: «Я могу растоптать все границы, даже материнские инстинкты». * Ультиматумы вместо диалога.

«Либо замуж, либо расстаёмся» – типичная тактика абьюзера, который не терпит свободы выбора. Почему это психопатия?

У Сергея нет эмпатии – только расчёт. Даже предложение руки и сердца звучит как угроза («Я уже решил за нас»).

2. Яна: анатомия зависимости

Её реакции – учебный пример стокгольмского синдрома:

* Отрицание боли.

После расставания она «похоронила мысли о нём» – но стоит ему позвонить, и она снова в петле. * Синдром спасателя.

«Он не бросит семью – какой порядочный!» – но когда он предлагает ей брак, она в панике. * Физиология предательства.

Температура 39° перед решающим выбором – это тело кричит: «Беги!». Но она глушит его вином и мыслями о сыне.

3. На что важно обратить внимание?

* Метод «шоковой терапии»

Сергей специально устраивает сцены при ребёнке – так он ломает Яну. Для психопата чужие эмоции – топливо.

* Дети – заложники Его сын, её сын… Оба используются как козыри. Настоящий отец не станет целоваться с любовницей на глазах у 4-летнего малыша.

* Ультиматум = капкан

«Решай за неделю» – это не предложение, а проверка на покорность. Если она согласится, следующей будет фраза: «Ты сама этого хотела».

Вывод: почему Яна не может уйти?

Она заперта в тройной ловушке:

* Химия – она искренне любит его.

* Травма – детство без опоры (отец-алкоголик = поиск «сильного» мужчины).

* Общество "положительный социальный имидж" – коллеги восхищаются Сергеем («Какой щедрый!»), не видя подвоха. "Раз он для всех такой хороший, значит он реально такой и есть. Все же не могут ошибаться".

Финал-предупреждение:

«Я подумаю об этом потом» – не наивность.

Это последний бастион психики, который рухнет в следующей главе.

P/S. Запомните: если вам предлагают брак в подъезде – это не романтика. Это красный флаг размером с футбольное поле.

Глава 8 "Ловушка для ангела"

«Детские слёзы – это капли расплавленного свинца, падающие прямо в сердце матери»

(Восточная мудрость)

Долгожданное воссоединение

9 сентября. Этот день Яна ждала больше года, отсчитывая каждую минуту мучительной разлуки. Сколько ночей она провела в слезах, сколько раз просыпалась с ощущением, будто часть души осталась там, за тысячу километров, в объятиях маленького светловолосого мальчугана.

Ей часто снился один и тот же сон:

Бесконечная посадочная полоса, уходящая в туманную даль. Она шагает вперёд, чувствуя, как новый путь проступает перед ней бледными карандашными штрихами – неясный, зыбкий. А за спиной остаются двое самых родных людей: мать и сын.

С мамой она "перерезала пуповину" ещё в семнадцать, устроившись табельщицей на железную дорогу. Первая зарплата, первые взрослые решения – тогда она ощутила под ногами твёрдую почву. Но с четырёхлетним Даней всё было иначе. Расставание с ним перекрывало кислород, оставляя лишь глотки предательского воздуха. В груди зияла дыра – будто кто-то вырвал кусок души и унёс с собой.

"Господи, как больно жить без тебя… Моя душа осталась с тобой, сынок. Она будет обнимать тебя вместо меня, шептать на ушко сказки, целовать в макушку перед сном…"

Во сне она оборачивается в последний раз – увидеть его таким, каким запомнила: маленький, худенький, в стильном сиреневом комбинезоне, с соломенной копной волос и большими карими глазами. Он машет рукой, улыбаясь во весь рот. Но когда она спускается по эскалатору, чтобы обнять его крепче, они исчезают…

Яна просыпалась в холодном поту, сжимая подушку. Пустота.

И вот – чудо. Сегодня её мальчик прилетает в Москву. По иронии судьбы, через неделю после того, как в столицу перебралась семья Сергея. Его привозит Настя, возвращающаяся с каникул, и младший брат Сергея Игорь.

Аэропорт. Яна приехала заранее – впервые в жизни не опоздала. Нервно перебегает от табло к табло, сверяя время. Стрелки будто замерли – или это ей кажется? Минуты растягиваются в часы.

И вот – долгожданное объявление о посадке рейса из Ташкента. Она протискивается вперёд, не обращая внимания на недовольные взгляды. Культура поведения подождёт – сейчас важнее вдохнуть запах детских волос, почувствовать такое родное тельце в своих объятиях.

Пассажиры выходят мучительно медленно, этот нескончаемый поток людей. А сына всё нет и нет. И вдруг – соломенная головка в толпе! Сердце замирает.

"Боже, как ты вырос без меня…"

Данил идёт, переваливаясь под тяжестью рюкзака, постоянно оглядываясь – как будто ищет опору в этом новом мире. Яна бросается вперёд, расталкивая людей.

– Данечка, мой родной!

Она подхватывает его, кружит, осыпает поцелуями. Мальчик растерян – он отвык от материнских объятий.

– Мам, я же большой…, отпусти меня – бурчит он, вырываясь.

– Большой, конечно же, большой, – счастливо соглашается с сыном, отпуская его на пол, но крепко держа его за руку, боясь новой разлуки с ним. Они направляются за багажом, и она замечает, как сын всё ещё ищет кого-то глазами, постоянно оглядываясь назад – как будто пытается вернуть ту самую нить, связывающую его с прошлым.

Олег встречает сестру с племянником, встретившись с девушкой взглядом, холодным кивком приветствует её. Брат Сергея, конечно же, не предлагает ей своей помощи с чемоданами и машиной, хотя приехал на своей – в его глазах читается неприкрытая неприязнь к ней.

Яна ловит такси (ещё нет "Яндекс-такси", только наглые частники) и везёт сына домой, где их ждёт Кристина с праздничным ужином.

Сегодня она счастлива. Остальное – завтра.

Вечернее прощание с волнительным днём.

Тихий вечер. Тёплый свет ночника окутывал комнату, когда Яна укладывала сына спать. Они не могли наглядеться друг на друга – эти редкие минуты близости были для них драгоценны. Мальчик постепенно вспоминал маму: её нежные руки, родной голос, любимую колыбельную.

– Мамочка, спой про сверчка… – попросил он, уткнувшись носом в её плечо.

Голос её дрогнул, когда зазвучали знакомые строки: "За печкою поёт сверчок, Угомонись, не плачь, сынок. Вон за окном морозная Светлая ночка звёздная…"

Это была та самая песня, что он слышал ещё в материнской утробе. Слёзы подступили к глазам, делая голос прерывистым. Последние ноты растворились в тишине, и тогда…

– Мама, а у тебя правда есть новый мужчина? – неожиданно спросил Данил.

Сердце Яны сжалось. Откуда он знает? Кто посмел? Мысль ударила, как гром среди ясного неба. Чувствовалось, что вопрос давно ждал своего часа.

– Кто тебе сказал, сынок? Наташа? – Нет, не Наташа. Это правда, мам? – в его голосе звучала недетская настойчивость.

– Да, – ответила она честно. Лгать ребёнку не было смысла – их отношения строились на доверии.

– Тогда вот что. Я не хочу с ним жить! – выпалил мальчик, будто заученный урок.

– Но ты же его даже не знаешь…

– Не хочу и всё! – перебил он, и в этом "всё" звучала непоколебимая уверенность. Яна взяла сына за руку:

– Данил, – она перешла на "взрослое" обращение, – мне всего двадцать шесть. Я могу полюбить другого. С твоим папой мы больше не вместе. – Нет! – капризно надулись губки.

– Слушай, сын! Нам нужен сильный человек рядом. Одним нам будет трудно в этом большом городе. Понимаешь? – Угу… Но только не он! – в глазах ребёнка читалась чужая воля. Кто его настроил?

– Что тебе говорили про Сергея? Кто это был? – мягко настаивала мать.

– Что ты бросила меня из-за другого мужика, – выдохнул мальчик, словно вытаскивая занозу из своего сердца. Слёзы брызнули ручьём, он уткнулся в подушку, маленькие плечики дрожали.

– Бедный мой… – Яна прижала его к себе, гладя по спинке. – Это неправда, Данечка. Я никогда не оставлю тебя. Ни за что на свете! Ты – самое дорогое, что у меня есть. Ты веришь мне?

Мальчик поднял заплаканные глаза, кивнул и вцепился в неё, будто хотел впитать эту уверенность через кожу.

– Я уезжала не от тебя, а ради тебя, – шептала Яна, целуя влажные ресницы. – Сначала нужно было обустроиться здесь. Мне было очень тяжело выживать тут одной. Ты же был со своей родной бабушкой – разве тебе плохо было с ней?

– Н-нет…

– И всё необходимое у тебя было? Я все заработанные деньги отправляла вам… – Да…

– Видишь? Я всегда думала о тебе. Помнишь, как снежный ком носил? – улыбнулась она, вспоминая, как сын вцепился в тот огромный ком во время первого визита в Москву. Малыш фыркнул сквозь слёзы: тот снежный ком стал легендой в их семье – он тащил его, краснея от натуги, но не выпускал. Лишь оставил его около подъезда их дома, пока сам не понял тщетность затеи, что на пятый этаж без лифта он не сможет его дотащить.

– Теперь ты здесь навсегда. Скоро и бабушка твоя приедет. Никто нас не разлучит, – обещала мать, чувствуя, как маленькие ручки обвивают её шею. "Навсегда" – казалось, говорили эти объятия.

– Завтра Сергей зовёт в парк аттракционов. Поедем? – Он подвезёт на машине – далеко же. Он классно водит автомобиль, прокатит нас с ветерком! – сыграла мама на детском любопытстве. – Нет! – сразу насупился Данил. – Там так весело! Карусели, горки… – Без него пойдём! – упрямился сын, но Яна заметила проблеск интереса. – Ладно, утро вечера мудренее. Решим завтра, да?

– Да… – сдался малыш, его сердце оттаивало, как весенний ручей. Тишина. Лёд недоверия дал первую трещину. Когда ровное дыхание сына наполнило комнату, Яна задумалась. Кто? Кто влил в невинную душу эту горечь? Не просто солгал – исказил саму суть их разлуки. Это была не сплетня, а спланированный удар. Кто ненавидел её настолько, чтобы ранить ребёнка, самое сокровенное?

Она крепче обняла спящего сына. Сейчас, чувствуя его тёплое дыхание на своей груди, она была счастлива.

За окном тихо пел сверчок.

***

Наташа.

Кто же была эта Наташа, о которой упомянула Яна? И почему она спросила сына именно о ней?

На малой родине осталась её верная подруга – взрослая женщина, чья дружба с семьёй началась с простых соседских встреч. Когда-то Наташа, услышав за дверью детский голосок, специально выходила в подъезд, чтобы поздороваться и угостить маленького Данилу сладостями. Постепенно эти мимолётные встречи переросли в настоящую привязанность.

Мальчик, заходя в подъезд, уже с первого этажа радостно выкрикивал:

– Наташа! Наташа! Наташа! Яна сначала делала ему замечания – так вести себя в общественном месте невоспитанно. Но что значат для двухлетнего ребёнка мамины увещевания? Ему важно было, чтобы любимая соседка вышла его встретить. Вскоре все жильцы подъезда привыкли к этому ежевечернему ритуалу.

Многие вечера они проводили вместе за душевными разговорами и чашкой чая. Этой дружбе суждено было продлиться долгие годы, хоть и на расстоянии – к счастью, современные технологии позволяли оставаться на связи. Не имея своих детей, Наташа всей душой привязалась к малышу, который так искренне и громко звал именно её – это ли не лучшее доказательство детской любви?

Расследование.

«Детская память – как свежий снег:

на ней остаются следы

даже от самых лёгких прикосновений»

(Восточная мудрость)

На следующее утро Яна позвонила подруге: – Наташенька, привет! Как дела? – Яночка, родная! Как Данила перенёс перелёт? – Всё хорошо… Наташа, скажи, ты не слышала, чтобы кто-то говорил Дане, будто я его бросила?

– Что?! – в голосе подруги явственно прозвучало возмущение. – Кто мог такое сказать ребёнку? Совсем ума нет! По этим искренним интонациям Яна поняла – Наташа не в курсе. А так хотелось найти хоть какую-то зацепку…

– Я думала, что ты случайно проговорилась Данилу, а его детские фанатазии уже дорисовали что-то… Тогда не понимаю, кому я так насолила… Давай вместе подумаем. – Мне очень важно выяснить, кто стоит за этим. Надеялась, ты что-то знаешь. – Нет, ничего подобного я не слышала. – Ещё ему сказали, что у меня "новый мужик"… – голос Яны дрогнул. – Наташа, ты или мама случайно могли обмолвиться? Может, Даня подслушал? – Что ты, Яночка! Конечно нет! В трубке повисла пауза, затем Наташа осторожно предположила:

– Как можно втягивать ребёнка во взрослые разборки?

– Твари… – прошептала Яна, сжимая кулаки. – Ну… кто мог обидеться на твой переезд и нового мужчину?

– Мои бывшие свекры?

– Скорее всего, да.

– Но они же понимали, какая это травма для ребёнка! Вряд ли стали бы делать такое сами…

– О! – вдруг оживилась Наташа. – А помнишь Лариску с третьего этажа? Она же подруга твоей свекрови!

– Точно… – в голосе Яны зазвучала горечь. – Эта стерва… – не сдержалась она, сквозь зубы выругавшись.

– Володя знал об этом?

– Да, он звонил, уговаривал вернуться, говорил про сына… – Яна тяжело вздохнула. – Я честно сказала, что у меня есть мужчина, которого я люблю. Да и не для того уезжала из Узбекистана, чтобы возвращаться.

– Вот видишь. Наверняка пожаловался матери, а та – своей подружке.

– Ох… – только и смогла выдохнуть Яна. – Какие же люди бывают жестокими… Её переполняла ярость – и на бывших родственников, и на всю эту несправедливость.

– Объясни Даниле, что ты его никогда не бросала, – мягко предложила Наташа. – Можешь позвонить мне, я ему тоже всё расскажу.

– Какая разница? – горько усмехнулась Яна. – Он ещё слишком мал, чтобы верить словам. Дети доверяют только действиям, эмоциям… А что он видел? Реальность такова, что он полтора года был без меня. И в его голове всё это время жила мысль, что его бросили. Понимаешь? Разговор закончился на этой тяжёлой ноте.

Впереди была долгая работа – залечивать эти душевные раны и психологические травмы ребенка. Смывая чужие, грязные слова своей материнской любовью.

***

«Дети верят каждому нашему слову.

И когда им лгут – они ломаются,

как тонкие ветки под тяжестью чужой ненависти.»

Около полудня раздался настойчивый звонок в дверь. Это приехал Сергей. Данила тут же метнулся в свою комнату, словно испуганный зайчонок, и затаился там.

Сергей ворвался в дом, как всегда, громогласный и жизнерадостный: – Привет! Ну и где же этот замечательный мальчуган? Хочу с ним познакомиться! – огласил он квартиру своим раскатистым голосом.

– Я привёз Данилу крутой подарок, ну где же он? – продолжал мужчина, заметив мелькнувшую в дверном проёме светлую головку. Он притворно нахмурился, обращаясь к девушке:

– Яна, ты говорила, что твой сын – смельчак, а я, кроме тебя и Кристины, никого не вижу. Значит, либо он не приехал, либо вовсе не такой уж храбрый. – Ты что, пошутила надо мной? Из-за двери донёсся робкий, но твёрдый голосок:

– Я приехал… И я смелый! Сергей ухмыльнулся:

– А-а, вот ты где! Теперь-то я вижу – настоящий мужчина. Можно к тебе? Познакомимся? Да и подарок тебе вручить надо… Он направился в комнату, откуда только что выглядывал мальчик. Яна не пошла за ним, позволив двум своим любимым мужчинам наладить контакт без посредников.

Прошло несколько минут – и из комнаты выскочил сияющий Данила.

– Кристина, смотри! – Он подбежал к девушке, протянув худенькую руку, с которой неуклюже свисали массивные командорские часы. – Не слишком ли велики? – ехидно заметила она, бросая взгляд на появившегося следом Сергея.

– В самый раз! – отмахнулся он. Они словно с первого взгляда научились понимать друг друга и не обижаться на сарказм.

Яна с удивлением наблюдала, как сын, ещё недавно прятавшийся от Сергея, теперь сиял от счастья. Неужели подарок так ему понравился? Или его растопило внимание этого сильного, уверенного в себе мужчины? А может, мальчику просто не хватало отцовской заботы, и его сердце, скованное льдом недоверия, начало таять от силы, которую дарил Сергей?

Как бы то ни было, факт оставался фактом: Даня сменил гнев на милость.

Они быстро собрались и отправились в парк аттракционов, как и обещала Яна. Дорога пролетела незаметно, будто само счастье расчищало им путь.

Данил носился по парку, словно заводной, пробуя все карусели подряд – в их маленьком городке таких развлечений не было.

– Сергей, смотри, как я умею! – то и дело кричал он, ища одобрения в глазах нового взрослого друга.

Сергей не отпускал мальчика ни на шаг, крепко придерживая его на аттракционах, чтобы тому не было страшно. Они объедались сладкой ватой и попкорном, смеялись, и этот день казался выкрашенным в самые яркие цвета радости.

Яна смотрела на сына – и в её сердце тоже расцветало тепло. Но, до конца насладится моментом, ей не позволял острый шип вины, который впивался в её душу: ведь где-то сейчас был его маленький сын, лишённый отца из-за них. Но разве она могла отказать себе и Дане в этом кусочке счастья?

«Детские обиды – как осколки стекла:

их можно вытащить, но царапины останутся навсегда.»

А кульминацией дня стал неожиданный вопрос сына:

– Мама, а можно я буду называть Сергея папой? Яна замерла. Она сама ещё не решила, как ответить на предложение Сергея, но сын словно подсказал ей выбор.

– Ты можешь спросить об этом у него самого, – тихо прошептала она.

– Сергей, можно я тебя буду называть папой? – с детской прямотой выпалил Данила.

Сергей не сдержал улыбки. Он легко подхватил мальчика, подбросил в воздух – а дети обожают, когда их подкидывают, – и крепко прижал к себе.

– Конечно, сынок. Я очень хочу быть твоим папой.

Он спрятал лицо в детских волосах, скрывая скупую мужскую слезу, но Яна её заметила.

«Он любит нас… Я буду благодарна всегда ему за это!» – подумала она.

Клятва: «Я стану тебе верной подругой, и мы с Даней пойдём за тобой, рука об руку – через радости и печали, через здоровье и болезни…»

И в этот момент её сердце окончательно растаяло: она сказала ему "ДА"

Их судьба была решена.

***

Глубокий психологический разбор автора главы "Ловушка для ангела"

"Дети прощают нам всё – даже то,

за что мы никогда не простим себя сами."

@Татьяна Влади

1. Сергей: мастер манипуляции с детскими сердцами

Тактика завоевания:

* "Спаситель" с подарками.

Командорские часы – не просто подарок, а символ власти. Сергей сразу ставит себя в позицию "взрослого", который дарит внимание (и может отнять).

* Физический контакт как контроль.

Подбрасывание ребёнка вверх – не только игра, но и демонстрация силы: "Я могу поднять тебя к небу – или бросить".

* Слёзы-спектакль.

Его "мужская слеза" – идеальный расчет. Он знает: Яна поверит только в то, что увидит.

Психопатические маркеры:

Мгновенная смена ролей: от "Где этот трусливый мальчишка?" до "Я буду твоим папой".

Использование ребёнка как инструмента для давления на Яну ("Теперь ты обязана сказать «да»").

2. Яна: мать, разрывающаяся между любовью и виной

Почему она не видит опасности?

* Проекция.

Она верит, что Сергей – "лучший отец", потому что ей в детстве не хватало защиты. Но, это главная ошибка, потому что её сыну нужен не "сильный мужчина", а стабильный взрослый.

* Оплата долга.

Фраза "Я буду благодарна всегда ему за это" – ключевая ошибка. Благодарность ≠ любовь. Она отдает себя за иллюзию безопасности для них, сына и себя.

* Вытеснение.

Мысль о сыне Сергея (который "дома") мгновенно гаснет – слишком больно признать, что она стала "той самой женщиной".

Момент-маркер:

"Острый шип вины вонзался в её сердце" – но она глушит его, вместо того чтобы услышать.

3. Данил: ребёнок как поле битвы

Травмы, которые он получит:

* Предательство доверия.

Вопрос "Мама, правда, что ты бросила меня?" – это не каприз, а крик: он уже научился не верить взрослым.

* Ложная привязанность.

Его восторг перед Сергеем – не любовь, а травматическая благодарность: "Наконец-то у меня есть папа!".

* Подмена ценностей.

Часы как "доказательство" любви – урок: чувства можно купить.

Важная деталь:

Ребенок спрашивает разрешения называть Сергея папой. Это не спонтанность – а страх: "А вдруг он тоже исчезнет?", как это сделал его папа.

4. Сергей: настоящий защитник?

Сергей имитирует отцовство, но его "любовь" – сделка: "Я дам тебе семью, а ты отдашь мне свою свободу и все свои ресурсы: ум, предпринимательскую интуицию, работоспособность, ответственность".

5. О чём молчит текст (но кричат детали)?

Часы.

Слишком большие для ребёнка – намёк: Сергей даёт то, что не нужно Данилу (вместо того, что действительно важно).

Аттракционы.

Яркие, но искусственные эмоции – метафора их "семьи":

"Красиво снаружи, пусто внутри."

@Татьяна Влади

Слёзы Сергея.

Настоящие отцы не плачут в первый день знакомства – это спектакль для Яны.

Вывод: Почему это точка невозврата?

Для Яны: Она только что отдала себя и сына за иллюзию семьи. Теперь она навсегда связана с Сергеем – даже если увидит его истинное лицо.

Для Данила: Его научили, что любовь – это подарки и аттракционы. В будущем он будет искать "Сергеев" – харизматичных манипуляторов.

Для Сергея: Он выиграл. Теперь у него две семьи, два сына – и ни одной настоящей ответственности.

Последняя фраза – приговор:

Но сердца детей – не игрушки. Рано или поздно придётся платить.

"Она отдала ему своё сердце именно в этот момент"

"Дети – самые честные зеркала.

Они отражают не наши мечты,

а наши ошибки."

@Татьяна Влади

Дорогой мой читатель, тебе стоит запомнить:

* Дети всегда чувствуют фальшь –

даже если не могут это выразить.

* Любовь, которая начинается с "я должна быть благодарна" – это рабство.

* Настоящие отцы не появляются в один день –

они приходят на всю жизнь.

Глава 9 "Почему хорошие девочки влюбляются в плохих мальчиков?"

«Чужой город – это зеркало:

либо разобьёшь его, либо научишься отражать удары».

@Татьяна Влади

Мать Яны покинула Узбекистан спустя полгода после отъезда внука. Продав свою просторную трёхкомнатную квартиру за бесценок, будто обрезала последние нити, связывавшие её с прошлой жизнью.

Когда Яна впервые переступила порог московской квартиры, её охватило странное чувство. Губы дрогнули:

– Почему в столице такие крохотные жилища? Это же Москва – здесь всё должно быть самым-самым!

Мать, увидев эти клетушки, лишь молча, сжала зубы. Пожалела ли она о проданных квадратных метрах? Вслух – никогда. Но в глазах, когда она оставалась одна, иногда мелькала тень сожаления. Хотя, что ей было делать в тех больших, но опустевших комнатах, где больше не звучал родной, детский смех?

Решив, что дом – там, где её близкие, она сожгла за спиной все мосты.

Изначально предполагалось, что мама будет жить с Яной – дочери нужна была помощь по хозяйству, но главное – с Данилой. Яна много работала, а ребёнок часто оставался без присмотра. Сначала его оставляли с подростками-агрессорами – младшими братьями Сергея, которые издевались над малышом, как кошки над пойманной мышкой. Потом и вовсе одного – в пустой квартире, с бутербродом на столе и запиской «не открывай никому дверь». Помощь мамы была как никогда кстати.

Когда Валентина Ивановна впервые увидела нового зятя, её лицо стало каменным. Его грубоватая мужская харизма, перед которой другие женщины таяли, на неё не действовала. Казалось, она единственная, кто осталась равнодушна к его шарму.

– Доченька, как ты могла выбрать такого неотёсанного, необразованного мужлана? Матерщинника! – думала она.

– Ты – утончённая, культурная, а он…

Но вслух не сказала ни слова. Лишь молилась, чтобы дочь была счастлива, даже если это «счастье» резало ей глаза.

Откуда ей было знать, через что прошла Яна в том чужом городе? В этом незнакомом месте, где не было ни одной родной души. Девушка столкнулась с новым для неё миром, где даже менталитет был иным.

Но почему же она так радовалась появлению в её жизни этого сильного мужчины? Потому что наконец-то обрела в нём защиту. И он попал на благодатную почву.

А от кого её нужно было защищать? От навязчивого мужского внимания. Или, может, всё началось с того, что она изначально попала не в то общество?

***

Первый работодатель, оценивая её кандидатуру на должность секретаря, неожиданно потребовал:

– Снимите юбку.

– Простите? – Яна замерла, не веря своим ушам.

– Для оценки вашей внешности, – ухмыльнулся он, рассматривая её как товар на прилавке.

Девушка почувствовала, как кровь приливает к лицу:

– Это какая-то бессмыслица! Я пришла устраиваться на работу секретарем.

– Всё верно. Но для данной должности это обязательное условие, – мужчина нервно постукивал пальцами по столу, его раздражение росло с каждой секундой.

– Нет, я не стану снимать юбку.

Яна сжала ладони в кулаки:

– Тогда собеседование окончено. Это принципиальный момент.

Она встала, гордо подняв подбородок:

– Мне отчаянно нужна работа. Но не настолько, чтобы демонстрировать вам свои ноги. Выбежав на улицу, она прижимала сумку к груди, как щит. "Лучше пойду мыть полы", -думала она, вспоминая студенческие годы, когда действительно приходилось натирать паркет в учебных аудиториях.

Второй вариант оказался домработницей.

Молодая хозяйка, ровесница Яны, во время собеседования постоянно опускала глаза:

– Я справлюсь с любой грязной работой! Еще я вкусно готовлю, – горячо убеждала её Яна. Вакансия привлекала возможностью жить у них в квартире – не нужно тратиться на аренду.

– Вам вряд ли подойдёт эта работа…

– Вы не понимаете… Нам нужна вторая девушка. Мой муж… – её голос дрогнул, -предпочитает разнообразие.

Хозяйка вздохнула:

Мир вдруг показался Яне разбитым калейдоскопом, где все осколки отражали лишь грязь и пошлость.

– Я сама из Киргизии, – призналась хозяйка.

– Мне тоже когда-то это казалось дикостью. Но мой муж – местный депутат… Я люблю его и принимаю его условия.

– Да, вы правы, такая работа мне действительно не подходит.

Яна потупилась: На улице её охватило отвращение. "Что происходит с этим миром?" – разбитые стёкла на мостовой казались ей осколками собственных иллюзий.

И когда спустя месяц безуспешных поисков она, наконец, добралась из Брянска в Москву, её ждали новые испытания. Сколько ещё пришлось пережить, прежде чем встретить его…

***

Соседка Таня.

Москва встретила её соседкой-алкоголичкой, Таней, работодателями-кавказцами с ненасытными взглядами и бессонными ночами, когда она, прижавшись к двери, слушала пьяные перепалки за тонкой стеной.

Сначала они с Таней пытались устроиться официантками. Обходили кафе, где за стойками неизменно сидели кавказцы, чьи масляные взгляды буквально прилипали к Яне. Потом Татьяна неизменно куда-то исчезала с одним из них, возвращаясь через полчаса с таинственным видом.

– Пойдём, – бросала она, резко разворачиваясь к выходу.

– Ты договорилась о работе? – Яна догоняла соседку, хватая её за рукав.

– Нет. Но тебе здесь не место.

– Почему? Через неделю надо платить за квартиру, иначе окажемся на улице!

– Зато сегодня у нас есть деньги на еду, – Татьяна лихо доставала смятые купюры из бюстгальтера, сияя победной улыбкой.

– Откуда?

– Аванс дали, – смеялась девушка, избегая прямого ответа.

– Но ты же не договорилась по работе…?

– Много будешь знать – скоро состаришься, – отрезала Татьяна, и её смех звенел фальшивой нотой в московском переулке.

Наивности двадцатипятилетней Яны, казалось, не было предела. Одногодки, они несли совершенно разный жизненный багаж: если Татьяна уже прошла все круги ада, то Яна выглядела неоперившимся птенцом, для которого российские реалии становились шокирующим откровением.

Слава Богу, в этих опасных играх с судьбой девушка осталась цела. Но отбиваться приходилось с умом – Москва быстро учила жестоким урокам выживания. Позже Яна скажет, что до этого года будто жила в розовых очках, в каком-то вымышленном сказочном мире, не ведая о настоящей жизни за пределами своего уютного мирка.

***

И тогда произошла судьбоносная встреча с Кристиной – девушкой, которая станет ей и спасительницей, и проклятием на долгие годы. Казалось бы, что могло связывать таких разных людей? Многое в характере новой знакомой казалось Яне странным и непонятным, но слепая благодарность за помощь в трудную минуту заставляла закрывать глаза на очевидное. Яна одаривала подругу безграничным доверием, той самой святой простотой, что проистекала из её безмерной способности любить и сострадать.

Кристина же представляла собой причудливую смесь ангела-хранителя и демона-искусителя. Церковные лавки с контрабандным золотом, тщательно спланированные аферы, искусно сотканная паутина лжи… "Святость – всего лишь красивая обёртка для греха", – с горечью осознала Яна. Она ненавидела это, но цеплялась за работу, как утопающий хватается за соломинку.

Работа, предложенная Кристиной, была выгодна обеим – так казалось тогда. Лишь два десятилетия спустя Яна поймёт простую истину: Кристина никогда не делала ничего без личной выгоды. Но тогда, в те трудные времена, этот заработок стал её спасением – появилась возможность не только самой выживать в Москве, но и помогать маме с сыном. Благодарность переполняла Яну, застилая глаза.

Церковная лавка в подземном переходе… Ирония судьбы – бывшая атеистка, не знавшая даже основных молитв, теперь продавала "освящённые" украшения доверчивым прихожанам. Вся схема была отлажена до мелочей: контрабандисты ввозили турецкое золото, Надежда – пятидесятилетняя женщина с говорящим именем – обеспечивала сбыт через церковные точки, а Кристина… О, Кристина проявила здесь особую изобретательность!

Её схема была проста и гениальна: девушки-агенты подменяли часть товара Надежды на аналогичный из запасов Кристины, незаметно изымая деньги из кассы. Никакого учёта – церковь ведь не платит налогов. Прибыль делилась пополам, риски же распределялись неравномерно: продавцы рисковали увольнением, контрабандисты, друзья Кристины – свободой, а главные бенефициары – Надежда и Кристина – оставались в тени. Первая была защищена церковным статусом, вторая – абсолютной недоказуемостью причастности.

Двадцать восемь лет, острый ум, алчность, поразительная изобретательность и святая вера в собственный девиз: "Лень – двигатель торговли. За эти копейки я даже с дивана не встану". Кристина мастерски придумывала схемы, где другие работали, а прибыль оседала в её карманах.

Была у неё и другая афера – с грузчиками аэропорта во главе с Вальком. Вскрытые коробки, договорённости с охраной, беспрепятственный вынос товара… И снова Кристина оставалась "непричастной". 2000-е – золотое время для аферистов: никаких видеокамер слежения, сертификатов, строгого учёта. Ворованный товар спокойно находил покупателей в многочисленных лавочках Москвы.

Так начиналась эта странная дружба – смесь искренней привязанности и холодного расчёта, где каждая сторона играла свою роль, не всегда понимая истинные правила игры.

Всё это претило Яне до глубины души. Воспитанная в строгих принципах честности, она никогда в жизни не взяла бы чужой копейки. Но Москва – жестокий город, где чужие люди смотрят сквозь тебя, где каждый день – борьба за существование. Обегав две недели кафе и магазины в поисках работы, она в отчаянии обратилась к Кристине. Так начался её путь в церковной лавке – самой прибыльной точке во всей сети.

"Когда у тебя нет денег, твои принципы – это роскошь,

– горько размышляла Яна.

– Но когда их теряешь, понимаешь: они были единственным, что у тебя действительно было".

Кристина, почуяв в новой знакомой редкое сочетание порядочности и работоспособности, ума и предпринимательской прозорливости вцепилась в неё мертвой хваткой. Полгода в подземном переходе, двенадцать часов в сутки без солнечного света превратили цветущую девушку в бледную тень. Из-под земли она выходила только затем, чтобы снова спуститься в метро и доехать до комнаты на окраине. У подруги Кристины, где они поселили на летний период, пока Наталья с детьми уехала на каникулы.

Надежда также пророчила ей карьерный рост, но Яна чувствовала – долго она здесь не выдержит. Эта ложь разъедала её изнутри, как ржавчина.

"Клетка с золотыми прутьями" – так она мысленно называла свою работу, где была заперта между необходимостью выжить и отвращением к собственному лицемерию.

Спасение пришло неожиданно. Новая девушка Анель – такая же чужая в этом городе, с тёплым восточным именем и родной душой. Они поняли друг друга без слов. Когда на одной из точек произошла кража и начались обыски, обе молча собрали вещи и ушли. Яне даже не пришлось объяснять своё решение – Анеля просто кивнула, и они вышли на поверхность, к редкому московскому солнцу.

"Дорога, усыпанная битым стеклом" – так Яна называла свой путь в этом городе. Каждый шаг оставлял кровавые следы, но она продолжала идти вперёд, к своей правде, к своему счастью.

***

Школа "Николь"

– На продавцов цветов, которые умеют составлять композиции. Это же золотое дно! В конце зимы Кристину осенила новая идея. Уже живя вместе в съемной квартире, она как-то вечером заявила:

– Яна, пойдем учиться на флористов!

– На кого? – переспросила Яна, отрываясь от книги.

– У меня никогда не получалось ничего делать руками. Мама с детства твердила, что они у меня "не из того места растут". Все задания по труду за меня делала она… Яна неуверенно покачала головой:

Кристина фыркнула:

– Забудь эту ерунду! Ты же хочешь много зарабатывать и скорее забрать сына? Так вот либо продолжаешь бояться, либо идешь со мной в лучшую флористическую школу «Николь» к Стасу Зубову!

Поддавшись на уговоры, Яна согласилась. Накопив денег, они записались в престижную школу "Николь".

***

– Яна, тебя! – крикнула Кристина. Однажды, вернувшись с занятий, они услышали телефонный звонок (тогда мобильных еще не было).

У телефона оказалась Надежда Сергеевна. Её голос звучал властно:

– Яна, нам нужно встретиться. Когда сможешь приехать?

Яну покоробил этот тон, будто она чем-то обязана этой женщине:

– Никогда. Я больше не работаю у вас.

– Это в твоих интересах, – в голосе Надежды зазвучали угрожающие нотки.

– Не надо со мной разговаривать в таком тоне, – девушка резко бросила трубку.

Кристина, затаив дыхание, наблюдала за подругой:

– Это была Надя? Что ей нужно?

Вечером всё прояснилось. Позвонила бывшая коллега Лена и между делом поинтересовалась, не видела ли Яна того странного паренька, жившего при церкви – того самого, который, по слухам, украл всё золото из ларька.

Яна сразу поняла, зачем звонила Надежда:

– Лена, передай Наде, что я не знаю и знать не хочу, где этот парень. И пусть больше не беспокоит меня!

Повесив трубку, она в сердцах рассказала Кристине о звонке. Это был ещё один неприятный эпизод в череде испытаний, преследовавших Яну весь тот год – до встречи с тем, кто изменит её жизнь.

– Да пошли они! – махнула рукой та. – Забудь.

На тот период Кристина уже закрыла свою деятельность, связанную с церквями, из-за того, что пошла погоня за контрабандистами, Ольгой и Павлом, её друзьями. Яна подозревала, что возможно здесь не обошлось без Кристины. Потому что в друзьях у нее были еще и сотрудники МВД, которые очень интересовались её друзьями, хотелось добавить звезду на погоны. Но, Кристина смогла отработать и вашим, и нашим, получив информацию от сотрудников, она все-таки предупредила своих друзей-контрабандистов и те резво свернули всю свою деятельность. Так и закончилась афера с турецким золотом.

***

А потом были они. Мужчины, видевшие в ней лишь добычу.

Вано, прижавший её в тёмной комнате. Его друг, оравший в трубку: "Мы тебе крылья подрежем!" Лейтенант Пётр, задыхаясь признававшийся в любви, пока его жена носила под сердцем ребёнка. Яна научилась давать отпор, отстаивая свою честь когтями и зубами.

Обо всех домогательствах того года можно написать отдельную книгу. Но наша история – о других отношениях. Позвольте лишь мельком коснуться нескольких эпизодов, чтобы вам, дорогой мой читатель, стало яснее, как тщательно жизнь подготовила почву для появления Главного Мужчины в её судьбе.

Ещё в Брянске она познакомилась с двумя приятелями. Один – зять хозяйки, у которой остановилась Яна. Другой – товарищ Кристины. Иван, или Вано, как звали его друзья, сразу положил глаз на Яну. Пообещав помочь с переездом в Москву, он счёл себя вправе требовать "плату" заранее. Ту ночь Яна провела, запершись в ванной, дрожа от каждого шороха. Но вынуждена была терпеть его общество – слишком важна была помощь в закреплении в России.

"Да ладно, не дрейфь, – бросал он потом, – в Москве у меня девушек полно. Такую цацу, как ты, мне и даром не надо". Слов, как водится, не сдержал.

Как Яна познакомилась с Кристиной, вы уже знаете. Запомните эту деталь – она важна для кульминации моей истории.

Потом был инцидент в московской квартире, где Яна жила с Кристиной и её бойфрендом Вальком – тем самым грузчиком с таможни. Летом к ним приехал младший брат Кристины, пятнадцатилетний Стас.

В тот злополучный вечер Яна вернулась с работы поздно. На кухне её ждал нежданный гость – брянский приятель Валька, тот самый.

"Привет, Яночка. Как давно я ждал эту встречу", – улыбнулся он, демонстрируя безупречные зубы.

Он был красив – атлетичное телосложение, широкие плечи, выразительные черты лица. И прекрасно осознавал свою привлекательность.

Поздоровавшись, Яна вскоре удалилась в свою комнату.

Когда она уже засыпала, дверь бесшумно приоткрылась.

– Ты чего? Совсем спятил? – вскрикнула она, когда его руки полезли под сорочку.

– Яна, ну что ты… – шептал он, проводя пальцем по её губам. – Я же помню, что я тебе приглянулся…

– Это не даёт тебе никаких прав! У тебя есть жена, поэтому между нами ничего не может быть.

– Ну и что? Жанна в Брянске, а ты здесь, – с этими словами он сорвал с неё одеяло.

Началась борьба. Когда он, прижав ей рот ладонью, другой рукой полез под кружевные трусики, Яна закричала что есть мочи: «Помогите! Помогите! Помогите!»

В комнату ворвались Кристина с Вальком. Им с трудом удалось оттащить и успокоить насильника.

– Дура, какая же ты дура, – бормотал ошарашенный парень. Видимо, впервые получив отказ.

– Придурок конченный, – дрожала Яна.

Кристина быстро нашла решение: "Ложись на диван со Стасом. Он будет тебе защитой".

Позже, когда в её жизни появился настоящий мужчина, Яна смеялась над этой историей. Особенно подтрунивала над их общей подругой Ольгой, которая впоследствии вышла замуж за младшего брата Кристины, Стаса: "Оля, а ведь право первой ночи с твоим мужем было у меня!"

Но в ту ночь, на одной кровати со спящим подростком, она снова, как когда-то в Брянске, не сомкнула глаз до утра.

Но на этом история не закончилась. Эти двое никак не могли смириться с поражением – простить наглую приезжую, которая уже не раз ставила их на место.

Вано, частый гость в их квартире, продолжал двусмысленно задевать Яну под дружный хохот компании. Она прекрасно понимала: защитников у нее нет. Даже Кристина воспринимала эти похабные шутки как безобидное веселье.

– Кристина, скажи своему другу, чтобы убрал от меня свои грязные лапы, – сквозь зубы процедила Яна, сдерживая дрожь в голосе.

– Ой, да брось! У него же невеста есть, – отмахнулась подруга, кривя губы в привычной усмешке.

– Тем более! Зачем тогда ко мне лезет?

– Хватит ныть, Янка, – голос Кристины стал резким. – Не порти всем настроение.

"Она думала, дружба – это когда тебя защищают. Но иногда "дружба" оказывается удобной клеткой с позолоченными прутьями."

Яна поняла: продолжать этот разговор бессмысленно. "Спасение утопающих – дело рук самих утопающих", – пронеслось в голове. Придется самой отстаивать свои границы.

И вот, когда Вано в очередной раз шлепнул ее по попе с возгласом: "Ух, какая сладкая!", терпение лопнуло.

Молниеносно развернувшись, она вцепилась ему в горло, прижав к стене.

– Если твои грязные лапы еще раз коснутся меня, – прошипела она, сжимая пальцы, – ты больше никогда не переступишь этот порог. Понял, мразь?

Комната замерла. Даже дыхания не было слышно. Вано остолбенел – такая ярость в хрупкой девушке казалась невероятной. Очнувшись, он буркнул:

– Дура… Какая же ты дура.

– Абсолютно верно, – Яна подошла к столу, взяла нож. Четким движением отрезала толстый ломоть колбасы. "Нож, разрезающий не только колбасу, но и границы дозволенного" – момент, когда она перестала быть жертвой.

– Запомни это хорошенько.

– Я… я вообще к Кристинке в гости хожу! – запищал Вано, ища поддержки у друзей. Но те молчали, пораженные ее решимостью.

– Вот и лапай тогда свою подругу! – бросила Яна, отправляя кусок колбасы в рот. – А ко мне – ни шагу. Усвоил?

С гордо поднятой головой она вышла, оставив компанию в гробовом молчании. Кристина сделала вид, что ничего не произошло – видимо, впервые увидела в подруге не безропотную жертву, а львицу.

Но через пару дней раздался звонок.

– Яна, тебя, – позвала Кристина. – Какой-то мужик, – уточнила, передавая трубку подруге.

– Слушаю…

– Тогда слушай сюда! – проорал в трубку знакомый голос. Тот самый брянский ухажер, оставшийся с носом. – Еще раз тявкнешь на Вано – мало не покажется!

– И что же будет? – спокойно спросила Яна, понимая: отступать некуда.

– Узнаешь! Мы тебе крылышки-то подрежем!

– "Мы" – это кто? Ты да Вано? Или подмогу позовете? – ехидно поинтересовалась она, зная, что Кристина и Валек слушают в этот момент и поэтому этот спектакль ей надо доиграть до конца.

– Мы и сами с тобой управимся!

– Вдвоем сразу или по очереди? – рассмеялась она. – Ты уже пробовал один – не вышло. Думаю, что и вдвоем у вас ничего не получится. Поэтому слушай сюда: если не хотите проблем, забудьте дорогу в мой дом. И передай своему дружку – здесь ему больше не рады.

Она бросила трубку. В квартире снова повисла тишина – её квартирные соседи переваривали услышанное.

В тот день Яна не просто осознала свою силу – она ясно дала понять всем своим новым знакомым: с ней придется считаться. "Глупцы часто принимают воспитанность за слабость, а интеллигентность – за трусость."

– И еще, Кристина, – добавила она, глядя на притихшую подругу. – Мне надоело, что вы курите в квартире. После вас здесь нечем дышать.

"Она поняла главное: чтобы выжить в этом городе,

нужно либо стать волчицей, либо сдохнуть овцой."

***

Был ещё один занятный эпизод.

Как-то раз в их дверь постучали. В тот день дома были только девушки -Валек, коренной москвич и формальный съемщик квартиры, находился на работе. Подруги ждали в гости одну знакомую, которую все звали Черепашкой (о ней ещё будет рассказано в моей книге), поэтому дверь распахнули без раздумий.

Но на пороге стояла не Черепашка, а молодой лейтенант в начищенных погонах – красивый, статный, с проницательным взглядом. Видимо, бдительные соседи донесли, что в квартире живут приезжие без регистрации. Проверив паспорта девушек и не обнаружив московской прописки, офицер уже собрался вести их в отдел для оформления штрафа, как вдруг…

– Пётр Сергеевич, а может, решим всё здесь? – Крис умела договариваться. – Мы как раз собирались пить чай с пирогом. Только что испекла.

Надо сказать, Кристина готовила превосходно – по образованию она была поваром высшего разряда.

– Да-да, это правда! – тут же подхватила Яна, одарив лейтенанта обворожительной улыбкой. – Кристина у нас волшебница, вам непременно стоит попробовать.

Уговаривать его долго не пришлось. Стоило ему лишь разглядеть Яну поближе, встретиться с её изумрудными глазами, как он в них… утонул.

С тех пор лейтенант стал частым гостем в их доме. В тот первый вечер, за дружеским чаепитием, он неосторожно проговорился, что у него есть жена и что вскоре он станет отцом.

Яне он приглянулся сразу – молодой, красивый, интеллигентный, с юридическим образованием и явными перспективами (карьера его впоследствии действительно пошла в гору). Всё, как она любила. Их симпатия была взаимной, но…

Но.

Одно обстоятельство стояло между ними непреодолимой стеной. Яна не была сторонницей мимолётных связей – для неё это было табу. Живя в Москве уже почти год, она так и не нашла «того самого», хотя поклонников хватало. Но, она четко осознавала, что все они были «одноразовыми пассажирами», а она жила по принципу: «Лучше одна, чем с кем попало». Поэтому она и была до сих пор одна.

С Петром они подолгу беседовали на разные темы, но для неё это была лишь дружба.

До одного вечера.

Как-то лейтенант зашёл к ним поздно. Яна, любившая рано ложиться, вскоре откланялась и ушла в свою комнату. Только она переоделась и легла в кровать, как в дверь постучали.

– Да? – быстро натянув одеяло, разрешила она войти.

В проёме показалось смущённое лицо Петра.

– Можно? – он неловко переминался с ноги на ногу.

– Входи… – ответила она, крепче прижимая к себе покрывало.

Он шагнул внутрь, затем робко указал на край кровати:

– Можно присесть?

– Присаживайся… – Яна не понимала, что ему нужно в её спальне в такой час.

– Яна, мне нужно с тобой поговорить…

– Я очень хочу спать, – устало ответила она. – Давай завтра.

– Не могу больше ждать! – его голос дрогнул. – Ты мне… очень нравишься.

Лёгкое прикосновение к её ноге под одеялом. Трепетное, почти благоговейное, будто он дотрагивался до святыни.

– Петр… – она вздохнула. – Ты мне тоже очень нравишься.

– Правда? – он резко развернулся к ней, глаза вспыхнули надеждой.

– Правда. Ты замечательный.

– Но я… – он запнулся, голос срывался от волнения. – Я не могу так больше.

– Что случилось? С женой всё в порядке?

– Да, с ней всё хорошо…

– Когда роды?

– Яна, не об этом! – его пальцы снова скользнули по её ноге, теперь уже смелее.

– Тогда о чём?

– О нас.

– Нас нет, – твёрдо сказала она. – И не будет. Ты женат. Скоро станешь отцом.

– Но я не знал, что встречу тебя! – он говорил страстно, словно задыхался. – С той первой встречи я не могу спать. Каждую ночь думаю только о тебе. Я… хочу тебя.

Эти слова прозвучали как выстрел.

– Я понимаю, – тихо ответила Яна. – Но ты должен забыть меня.

– Почему?!

– Потому что ты хороший человек. Ты не предашь жену, которая носит твоего ребёнка. Выбрось меня из головы – это путь в никуда.

Она била точно в болевые точки, зная, что для него важны честь и долг.

– Хватит! – он сжал кулаки. – Девяносто дней я живу с этим. Девяносто! Я задыхаюсь… без тебя.

– Пётр, между нами ничего не может быть.

– Но я не могу без тебя… – его рука скользнула выше, под одеяло, где угадывались контуры её тела. – Каждую ночь я думаю только о тебе… Моя девочка…

"Стоп! Надо остановиться. Сейчас же. Пока не случилось то, за что потом будет стыдно…"

В этот момент она боялась не его – а себя. В его порядочности Яна не сомневалась: настоящий мужчина никогда не переступит черту без согласия. Но вот за себя она ручаться не могла.

"Боже, как же я хочу того же, о чем ты умоляешь, мой милый… Ты мне так нравишься. Почему мы встретились так поздно? Как же мне хочется утонуть в этой сладкой страсти…"

Но вслух прозвучало совсем иное – слова, которые били больнее, чем плеть по голой спине.

– Петр, я прекрасно понимаю, что вызываю такие желания у многих мужчин. И что? Теперь я должна ложиться в постель с каждым, кто этого захочет? – её голос звенел, как лезвие.

Его будто окатили ледяной водой.

– Яна… Нет, конечно, нет! – он застонал, будто получил удар в солнечное сплетение. – Я просто думал… что ты тоже…

– Нет, Петр. Ты для меня просто друг. Только друг.

Она говорила резко, отрезая все надежды.

– Прости… – он вскочил, словно обожжённый, и почти выбежал из комнаты.

"Прости меня, милый… Я тоже мечтаю о тебе. Но не могу. Ради той женщины, что носит твоего ребёнка. Ради себя. Ради своего сына, которому нужен не временный любовник, а настоящий отец…"

Если бы не эти "если бы"… Если бы не сын. Если бы не беременная жена. Если бы не жизнь, которая расставила всё по своим местам. Тогда, возможно, их страсть смела бы все преграды, унеся в сладкий омут.

Но их дороги шли параллельно – близко, почти касаясь, но никогда не пересекаясь.

Как потом рассказала подруга, Петр специально подготовился к этому вечеру: сказал жене о ночном дежурстве. Всю ночь он просидел на их кухне, глотая чай и тоскуя по той самой – близкой, желанной, но навсегда недоступной зеленоглазой девушке.

После этого он перестал приходить к ним. Позже Яна узнала, что у него родилась дочь.

Но эти воспоминания остались тёплыми. Как свет далёкой звезды – яркой, но невозможной.

"Одни мужчины смотрят на тебя как на добычу.

Другие – как на спасение.

Но редко кто видит просто человека…"

Татьяна Влади

***

Но всё изменилось в тот день, когда появился ОН.

Грубый. Неотёсанный. С руками, привыкшими ломать преграды, и глазами, в которых пылала готовность разорвать любого, кто посмеет косо взглянуть на неё. В его присутствии воздух становился гуще, а все её принципы таяли, как воск от пламени.

Яна не устояла. Не смогла. Да и не захотела. Она впустила его в свою жизнь – не просто так, а с благоговением, с тем трепетом, с каким принимают дар судьбы. Теперь она знала твёрдо: никто больше не посмеет даже пальцем её тронуть. Потому что за её спиной стоял Он – её грозный защитник, её живой щит, готовый в любой миг превратиться в карающий меч.

О, как сладостно было это чувство – быть чьей-то. Принадлежать ему. Знать, что его звериный рык прогонит любую угрозу, а его мощные руки станут для неё крепостью и домом. Больше никаких "мудаков" рядом – только Он, только его властный взгляд, его железная хватка, его безоговорочное "моя".

"Так что нет, мамочка, ты не права, – мысленно говорила она, чувствуя, как где-то глубоко внутри, наконец, отпускает многолетний страх. – Я выбрала его не потому, что не видела других. А потому что он – единственный, кто действительно способен защитить. Не красивыми словами, а кулаками и яростью, если понадобится."

И впервые за долгие годы Яна… выдохнула.

Мой грозный, неидеальный, но – щит.

– Мама, ты ошибаешься. Я выбрала его, потому что он – мой щит.

***

Глубокий психологический разбор главы: "Почему хорошие девочки влюбляются в плохих мальчиков?"

"Одиночество будущей жертвы – лучшая подготовительная школа для абьюзера.

Оно делает людей благодарными за любую руку,

даже если эта рука потом сжимается в кулак."

@Татьяна Влади

1. Москва как катализатор уязвимости.

Почему этот город стал "идеальной почвой" для абьюзера?

* Культурный шок:

Контраст между просторной узбекской квартирой и московской "клетушкой" – метафора потери идентичности. Яна, как пересаженное дерево, лишилась корней.

* Социальная изоляция:

Отсутствие "своих" (кроме токсичной Кристины) создало вакуум, который Сергей заполнил своей гиперопекой.

* Экономическая зависимость:

Ключевая деталь:

Церковная афера, домогательства работодателей – всё это заставило её мечтать о "сильном плече", не проверяя, из чего оно сделано.

2. Сергей: хищник, пришедший на запах крови.

Как он использовал её травмы?

* Подмена понятий:

Его агрессию (драки, угрозы) она приняла за "защиту", потому что после месяцев унижений любая демонстрация силы казалась спасением.

* Контроль через "заботу":

Он стал её "переводчиком" в чужом городе – но параллельно отрезал все другие связи (друзей, новых людей, карьерные возможности).

* Эффект контраста:

На фоне Вано и домогательств начальников его поведение казалось "джентльменским".

Это классическая тактика абьюзера – казаться меньшим злом.

Момент-маркер:

"Он такой смелый и сильный" – но смелость психопата всегда эгоистична. Он "защищал" её, как сторожевой пёс защищает свою кость.

3. Яна

Ошибки мышления, которые привели её в ловушку:

* Подмена силы:

Она приняла физическую мощь Сергея за моральную устойчивость.

Но настоящая сила – это умение сказать "нет"

(как она делала с другими мужчинами), а не найти того, кто будет говорить "нет" за тебя.

* Травма отверженности:

Фраза "Он – мой щит" выдаёт детскую травму: её отец не защищал, поэтому она ищет гиперкомпенсации.

* Стокгольмский синдром:

Благодарность Кристине (за "спасение") и Сергею – звенья одной цепи. Она путает помощь с контролем. Церковная лавка с "золотыми прутьями" и отношения с Сергеем – одинаковые клетки.

В обоих случаях она платит за мнимую безопасность свободой.

4. На что стоит обратить особое внимание тебе, мой дорогой читатель?

Контраст между "тогда" и "сейчас":

– Раньше она сама давала отпор (нож в руке с Вано).

– Теперь позволяет Сергею решать, кто достоин её внимания.

Символы:

Продажа квартиры матери – отрезание прошлого, без которого нет будущего.

"Крошечные московские жилища" – метафора того, как её глубокий внутренний мир сжимается до размеров Сергея.

Язык тела:

"Губы её дрогнули" при виде квартиры – момент истины, который она проигнорировала.

Вывод: Почему это точка не возврата?

Яна совершила роковую подмену:

* Вместо того чтобы искать равного партнёра, она искала телохранителя.

* Вместо того чтобы адаптироваться к Москве, она отдалась тому, кто обещал её "спасти".

* Вместо того чтобы пережить одиночество, она залила его токсичными отношениями.

Последняя фраза – самообман:

"Я выбрала его, потому что он – мой щит".

Но щит, который нельзя отложить, становится тюрьмой.

"Никто не входит в нашу жизнь так стремительно,

как тот, кто подсмотрел, где лежат наши ключи."

@Татьяна Влади

Иногда ваша потребность в безопасности может привести к самообману: принять яд за лекарство.

Мой дорогой читатель, запомни:

* Одиночество не лечится абьюзом – оно им пользуется.

* Настоящая защита – это не тот, кто держит тебя, а тот, кто отпускает, когда ты окрепнешь.

* Москва не виновата.

Вина всегда лежит на том, кто выбирает,

какую цену заплатить за место под её солнцем.

Глава 10 "Тень контроля: как любовь превращается в клетку"

"Насилие начинается не с кулака, а с шепота:

'Я лучше знаю, что тебе нужно'"

@Татьяна Влади

Глава о начале бизнеса и семейных испытаниях.

Идея собственного дела витала между ними с первых дней знакомства. Но стартового капитала не было – они, двое приезжих, снимающих жильё, едва сводили концы с концами. Все скопленные средства ушли на покупку квартиры для родителей Сергея во Владимирской области.

"Родственники – эти мудрецы, знающие как надо жить,

хотя сами никогда так не жили",

– с горечью думала Яна.

Свекровь вела методичное наступление. Сначала под предлогом "летнего отдыха" подселила к ним пятнадцатилетнего сына. Затем в августе прибыла его жена с ребёнком. В сентябре прилетел младший двенадцатилетний брат. А через восемь месяцев явилась и сама – с четкой целью разрушить их союз.

Бывшая жена Сергея, поняв ситуацию, съехала. Но его мать, женщина ограниченного ума и невероятного упрямства, развернула настоящую войну. Её девиз "Вижу цель – не вижу препятствий" вылился в ежедневные истерики, бойкоты и психологический террор.

Единственное, за что Яна была благодарна свекрови – та не трогала Данила. Но двум младшим братьям Сергея этого запрета не досталось. Пока Яна работала, кормя всю эту ораву, они издевались над её сыном. А когда в апреле появился третий брат – психически нестабильный, с патологической ненавистью к ним обоим, – жить вместе стало невозможно.

"Иногда чтобы сохранить что-то важное,

приходится отдать всё.

Даже без гарантий, что это окупится",

– размышляла Яна.

При первой возможности она отдала все свои сбережения за отдельное жильё для его родственников. Наступила хрупкая передышка. И наконец, они смогли задуматься о бизнесе. Но как стартовать без капитала?

Сергей, с его нюхом на "быстрые деньги", нашёл вариант – бизнес-проект "KODAK". 2001 год, эпоха плёночных фотоаппаратов. Они стали посредниками между клиентами и типографией, получая процент с каждой проявки. Параллельно торговали фотоальбомами и рамками.

Быстро нашли помещение в продуктовом магазине спального района. Тем временем Яна, окончив школу флористики, успешно работала в премиальных цветочных салонах.

Но Сергей настаивал:

– Яночка, нашему бизнесу нужны твои руки и голова.

– Мы можем нанять продавцов.

– Чужие люди не будут вкладываться как мы. Ты же хочешь, чтобы дело процветало?

Она, как могла, сопротивлялась:

– У меня хорошая работа и карьера. Почему бы тебе не встать за прилавок самому? Ты – прирождённый торговец.

Сергей закусил удила:

– Представь: я – директор ИП, стоящий за кассой. Где тут авторитет? К тому же мы планируем расширяться!

Его аргументы били точно в цель:

– Продавцы воруют. Нужен свой человек. Это временно – пока не разберёшься в процессах. Потом займёшься закупками и развитием.

Яна мечтала о цветочном салоне и набиралась опыта именно в этой сфере. Но под напором любимого сдалась. Пришлось уволиться из салона, где уже начали ценить её профессионализм.

Все тонкости "кодаковского" бизнеса Яна постигла благодаря Любе – опытной продавщице из соседнего магазина. Сергей, с его врожденным умением очаровывать женщин, быстро нашел с ней общий язык.

"Люба, познакомься – это моя жена. Объясни ей все премудрости", – попросил он, и женщина, широко улыбаясь, тут же согласилась.

Освоив азы, Яна встала за прилавок. Первые месяцы работала без выходных, пока Сергей не осознал, как сильно скучает по ней. Тогда они наняли продавца, а чтобы освободить Яну от домашних хлопот, вызвали из Узбекистана её маму.

Так Валентина Ивановна стала жить с ними в течение учебного года, летом уезжая с внуком в деревню. Яна купила маме однокомнатную квартиру в поселке неподалеку от брата Виктора – чтобы было куда возвращаться.

В их доме царил настоящий культ еды. Сергей, воспитанный бабушкой шеф-поваром, требовал ресторанного уровня блюд: первое, второе, десерт. Голодный, он превращался в разъяренного зверя, поэтому семья жила по принципу "накорми вожака – сохрани мир".

– Мать, ну как можно так готовить? – постоянно придирался он к теще.

– Я не оканчивала ту кулинарную академию, где обучалась твоя бабушка, шеф-повар в санатории, – огрызалась Валентина Ивановна, не питавшая к зятю теплых чувств.

Яне приходилось быть миротворцем в этих бесконечных стычках. Чаще она принимала сторону мужа, уже будучи под воздействием его манипуляций: считая, что женщина должна быть мудрее и уступчивее. "Хорошая жена обязана угождать мужу" – так она понимала семейное счастье, не замечая, как обижает свою маму.

– Доченька, да где твои глаза были? – вздыхала Валентина Ивановна.

– Мама, тебе вообще кто-нибудь понравится? И первого мужа ты не принимала и второй тебе также не нравится, – отрезала Яна, не желая продолжать разговор.

Но, её миротворчество распространялось не только на маму, но и на Даню. Она защищала сына от взрывного характера супруга.

Один из случаев стал анекдотом для Сергея, он рассказывал его на каждом семейном празднике: о том какая Яна безрукая.

***

Швы.

"Любовь измеряется не метрами ткани,

а сантиметрами прощения."

@Татьяна Влади

Игла и камень. В Москве Яна всегда работала, как швейная машинка на последнем режиме – без остановки, на износ. Каждый стежок её трудовой жизни был слабой попыткой залатать большие дыры прошлого: голодное детство сына, полтора года разлуки, вечное чувство вины, что она здесь, но не здесь.

Её любовь к Дане измерялась чеками. Самый тёплый зимний костюм в магазине – не просто одежда. Это броня против упрёков Сергея, против собственной неуверенности, против того голодного взгляда, который она иногда ловила в глазах сына, когда задерживалась на работе.

"Хоть так", – думала она, расплачиваясь. "Хоть так."

Дыра. На третий день теплый дорогой костюм был изувечен сыном.

Даня стоял в прихожей, превратившись в статую вины:

· Глаза – два переполненных озера.

· Колени – грязные, как его детство без неё.

· А на правом колене – дыра. Огромная. Кричащая.

– Мама, я нечаянно… Папа меня сильно будет ругать?

Его голос дрожал, как последний лист на осеннем дереве.

Яна схватила штаны. Ткань была тёплой, как воспоминание о том, как он впервые улыбнулся ей после их воссоединения.

"Как жаль, что нет рядом мамы…" Её мама зашила бы сейчас это с закрытыми глазами. А Яна… Яна воевала с иголкой, как рыцарь с драконом – неуклюже, героически, обречённо.

Ей стоило взять иглу, как те же руки, которые легко управлялись в кулинарии, превращались в неуклюжие деревяшки. Девушка с грустью вспомнила руки мамы, которые могли профессионально:

* Зашить разорванное платье за пять минут,

* Пришить пуговицу вслепую,

* "Залатать" её детские ссадины и слёзы одним прикосновением.

Вспомнился случай из её детства. Янке купили красивое платье и она сразу же в него облачилась, вернувшись домой из магазина, наткнулась на дворовых друзей, которые увлекли её в свои веселые игры.

– Дочка, может ты все-таки зайдешь домой и переоденешь своё новое платье? – Предчувствуя что-то неладное, вымолвила на прощание мама.

– Я буду очень аккуратной, – стремглав убегая от мамы, бросила со спины маленькая Янка.

Домой она вернулась быстро, потому что гулять в такой разодранной одежде было стыдно: из подола нового платья был выдран целый кусок материи, когда она перелазила через забор. И, тогда мама ловко, словно фокусник, справилась с этой задачей.

"Почему этот дар обошел меня стороной?" – подумала Яна, рассматривая свои "не швейные" ладони.

Смех сквозь швы.

Сергей вернулся из магазина и залип на пороге.

· Сначала его брови взлетели вверх, почти до волосяного покрова.

· Потом живот затрясся, как холодец.

· Наконец, он сложился пополам, будто его ударили в солнечное сплетение смехом.

– Янка, иди сюда!

Её "зашито" выглядело так, будто костюм пережил нападение слепого крота.

– Ох, я с вами умру! – хрипел Сергей, вытирая слёзы. – Ты же знаешь, что твои руки созданы для цветов и пирогов, а не для… этого! – Тыкая пальцем в её творчество, еле произнёс мужчина и снова разразился весёлым смехом.

– Сын, неси швейные принадлежности, будем всё это исправлять, – Даня уже мчался за нитками, поняв – гроза миновала.

Уроки.

Сергей шил. Иглой он владел, как дирижёр палочкой – легко, изящно, с любовью.

– В школе я успевал на отлично на своих трудах и к девчонкам бегал, – смеялся он, завязывая узелок. – Яна, давай договоримся: я – зашиваю, ты – запекаешь. Хорошо?

Яна кивнула. Его стежки были ровными. Её пироги – воздушными.

"Семья – это не идеальные стежки.

Это когда кто-то зашивает за тебя дыры,

которые ты сама не умеешь залатать."

@Татьяна Влади

Сергей аккуратно сложил ножницы, оставив на столе: идеально зашитые штаны. Яна поняла – её "пироги" и его "стежки" были разными способами сказать "люблю". И неважно, что её швы кривые, а он совсем не умеет готовить. Главное, что их руки вместе могут:

· Испечь утешение,

· Зашить обиды,

· Собрать по кусочкам счастье этого вечера.

"Семейное счастье собирается как лоскутное одеяло – неровными стежками, но тёплыми руками".

Вроде бы так всё складно начиналось в их семейной жизни…

***

Но, такая семейная идиллия была редкостью. Всё её время и силы уходили на их бизнес. Правда с появлением продавца нагрузка немного снизилась, но выходные теперь уходили на закупки товара, проверки и налоговую отчетность. В те времена не было "Госуслуг", и приходилось лично являться в налоговую по месту регистрации ИП.

– Здравствуйте, Зинаида Яковлевна! Это вам витаминчики, – Сергей очаровывал инспектора, вручая пакет с фруктами.

– Сереженька, как я рада!– женщина в возрасте таяла от его внимания.

Он ловко исчезал под предлогом срочных звонков, оставляя Яну разбираться с бумагами.

– А он женат? У меня дочь…, – шептала Зинаида Яковлевна, едва дверь закрывалась.

– Да, у него семья, – уклончиво отвечала Яна, не признаваясь, что именно она – та самая семья.

Так и крутилось колесо: смена за прилавком, налоговая, закупки. Без отдыха, без передышки.

"Свой бизнес – это когда работаешь не восемь часов, а все двадцать четыре. Зато не на дядю", – шутила она себе под нос, перебирая кипы документов.

***

Шепот интуиции, или Как ангелы ходят по пятам

«Есть люди, чья душа – как лесная тропа: всегда знает, куда свернуть, даже в кромешной тьме.»

(из дневника Яны)

ВДНХ: танцующие тени в золотой пыли

Воскресное солнце висело над ВДНХ, как перезревший персик, готовый лопнуть от сладости. Воздух дрожал от смеха, криков торговцев мороженым и гула толпы – ядовито-весёлого, как шум водопада, за которым не расслышать собственных мыслей.

Яна стояла, прикрыв глаза от бликов на позолоченных статуях, и ловила в толпе чёрные длинные волосы Юлианы – те самые, что мелькали, как крылья испуганного воронёнка. Девочка была живым воплощением хаоса: её смех звенел, как разбитый хрусталь, а ноги не знали усталости. Пока Анеля отошла за плёнкой к фотоаппарату, оставив Яну на посту.

– Мама, смотри! – Данил дернул её за руку, показывая на фонтан «Дружба народов», где вода вздымалась в небо, будто пыталась убежать от земли.

– Сынуля, побудь пока пожалуйста рядом, иначе я потеряю Юлиану – прошептала Яна, сжимая его ладонь.

Она чувствовала себя часовым на минном поле: один неверный шаг – и эта девочка – сорванец исчезнет в людском потоке.

Прикосновение, от которого оживают мёртвые

Внезапно она почувствовала большие, мужские ладони на свих плечах. Тёплые, грубые, впившиеся в её плечи, как когти хищника.

– Кто посмел?! Что за наглость?

Она развернулась, готовая ударить, но…

Глаза. Два серых озера, в которых плескался весь хитрый и хищный мир. Сергей стоял, ухмыляясь, будто только что украл луну с неба.

– Как… – её голос сорвался.

Он нашёл её. В этой толпе. Без телефона (в то время ещё не было мобильных телефонов). Без следа.

– Ты пахнешь, – шепнул он, целуя её в висок. – Как сирень после дождя.

И она осознала: он чуял её, как волк – кровь в зимнем лесу.

***

Питон и девочка, которая не боится.

– Я хочу его! – Юлиана прыгала перед дрессировщиком, её пальцы уже тянулись к чешуйчатому боку питона.

Змея медленно извивалась, холодная и чуждая, как сама судьба.

– Ты уверена? – Сергей присел перед девочкой, его голос стал низким, как гул подземного толчка.

– Да!

Он взглянул на Анелю – та кивнула, но в её глазах плавала тень.

Мужчина обвил тонкую шею Юлианы питоном, как ожерелье из большой и тяжелой цепи. Данил отступил на шаг – он знал: некоторые вещи лучше наблюдать издалека.

Щелчок фотоаппарата.

На снимке навсегда застыли:

· девочка с глазами, горящими, как угли,

· змея, чьи кольца могли бы стать её саваном,

· светловолосый мальчик, знающий цену жизни,

· и мужчина за кадром, чья тень накрыла их всех, как крыло.

***

Лес: игра в Бога.

Позже, в лесу под Красногорском, где воздух пах свежестью лета, случилось то самое.

Юлиана закричала:

– Я – индеец! – и махнула палкой, словно мечом.

Тихая вода в заросшем омуте даже не дрогнула, когда её нога ступила на зелёную плёнку тины. Девочка оступилась и ушла под воду с головой.

– Папа! – Громко закричал испуганный Данила.

Анеля даже не успела вдохнуть – он уже летел, как пуля, выстреленная самой судьбой. Рука. Рывок. Девочка взмыла в воздух, как кукла, и приземлилась в его объятия, даже не успев испугаться.

– Ты… как?.. – Анеля упала на колени, её пальцы впились в плечи дочери.

Сергей молчал. Только его глаза говорили: «Я просто чувствовал это».

Анеле пришлось сделать круг и заехать к ним, чтобы переодеть в одежду Данила маленькую озорницу:

– Подруга, ну как же так? Ты, зная свою дочку, не взяла запасной одежды для неё? Спустя много лет этот случай поможет Яне в другой ситуации.

Вечером, когда уже проводили гостей. Яна спросила супруга:

– Ты когда-нибудь боишься?

– Страх – это роскошь, – ответил он, заглянув глубоко в её глаза. – У меня его нет.

И она поняла: он не ангел.

Он – тот, кто шепчет ангелам на ухо, куда свернуть.

***

К концу второго года дела в их бизнесе пошли в гору – прибыль удвоилась, закупки участились. Сергей наконец согласился взять второго продавца, чтобы освободить Яну. Девушка практически перестала бывать дома, целиком растворившись в их общем бизнесе.

Как-то вечером, улучив момент, она осторожно заговорила:

– Может, мне вернуться к цветам? Здесь мне уже неинтересно…

Сергей взглянул на нее с искренним недоумением:

– Ты серьезно? Свой бизнес есть, а ты хочешь на дядю работать?

– Но цветы – это мое… – голос Яны дрогнул. – Я ведь не просто так училась в лучшей флористической школе.

Он обнял ее, мягко уговаривая:

– Потерпи еще немного, любимая. Поднакопим – и откроем тебе салон. Разве я могу отказать своей королеве?

– Правда? – в ее глазах вспыхнула надежда.

– Конечно! – Сергей убедительно улыбнулся. – Но сначала нужно заработать стартовый капитал. Цветочный салон – не ларёк с фотоплёнкой.

Эти обещания стали для Яны тем самым "засвеченным кадром" – вроде бы есть изображение, но размытое, нечеткое. Тем не менее, она с новой силой бросилась в работу, мечтая о будущем салоне.

Декабрь 2002 года принес рекордные продажи. Казалось, мечта вот-вот станет реальностью. Но январские события разбили эти надежды вдребезги, словно хрупкую вазу на каменный пол.

"Мечты – как старые фотографии:

чем дольше ждешь исполнения, тем вероятнее,

что в конце окажешься с пустой плёнкой в руках",

– горько думала Яна.

P.S. Фотография с питоном до сих пор лежит в альбоме. Иногда Яна гладит пальцем стекло и думает:

«А что, если бы его не было рядом?»

Но ответа нет. Только тихий шелест листьев за окном –

будто кто-то невидимый смеётся в темноте."

***

Глубокий психологический разбор главы: "Тень контроля: как любовь превращается в клетку".

"Семейная жизнь – это не швейная строчка, а штопка.

Мы зашиваем дыры, которые сами же и проделываем."

@Татьяна Влади

1. Созависимость как система жизнеобеспечения.

Психологический механизм:

Яна существует в парадоксальной системе, где ее жертвенность становится валютой семейной стабильности.

Сергей мастерски использует два ключевых рычага управления: – Экономическая зависимость – "Наш бизнес нуждается в твоих руках"

– Эмоциональный шантаж – "Разве я могу отказать своей королеве?"

Символика:

Образ засвеченной фотоплёнки – идеальная метафора их отношений. Яна видит лишь размытые контуры обещаний, но продолжает "проявлять" этот брак, надеясь на четкое изображение.

Глубинный конфликт:

Борьба между профессиональной идентичностью (флорист) и навязанной ролью (бесплатная рабочая сила семейного бизнеса). Сергей систематически уничтожает ее профессиональные амбиции, подменяя их иллюзией совместного успеха.

2. Динамика абьюзивных отношений.

Цикл насилия проявляется в трех фазах:

* Напряжение – постоянные требования к кулинарным навыкам, критика тещи;

* Инцидент – публичное высмеивание ее швейных способностей;

* "Медовый месяц" – совместное зашивание штанов, временное перемирие.

Особенность психологического насилия:

Сергей использует смех как оружие унижения. Его реакция на её неумелые швы – не просто веселье, а демонстрация власти: "Ты неполноценна без меня".

Треугольник Карпмана в действии:

Сергей – Преследователь (критикует) и Спасатель (исправляет).

Яна – Жертва (неумеха) и Спасатель (миротворец между мужем и матерью).

Валентина Ивановна – Жертва (непринятая теща).

3. Травма материнства

Разорванная привязанность:

Яна компенсирует годы разлуки с Даней дорогими подарками, превращая материнство в акт искупления вины. Разорванные штаны – символ ее тщетных попыток "залатать" их отношения.

Парадокс:

Защищая сына от мужа, она сама становится абьюзером для своей мамы, повторяя паттерн: "Хорошая жена должна угождать мужу". Символичный образ:

Руки, которые умеют создавать цветочные шедевры, но беспомощны в быту – метафора расщепленной идентичности современной женщины.

4. Экономическое насилие

Финансовая ловушка:

– Лишение профессиональной реализации (уход из флористики);

– Неоплачиваемый труд в семейном бизнесе;

– Контроль через "общие цели" (цветочный салон как мираж).

Техники манипуляции Сергея:

– Подмена понятий: "Работаешь не на дядю" (но фактически – на него);

– Тактика "забери-дай": обещания салона как крючок для дальнейшей эксплуатации;

– Создание искусственного дефицита: "Сначала нужно заработать стартовый капитал".

5. Семейная система как поле боя.

Роли в расширенной семье:

– Свекровь – террористка, разрушающая границы;

– Братья Сергея – "солдаты", осуществляющие психологическую атаку на Данила;

– Мама Яны – заложник, выполняющий роль прислуги.

Пищевое насилие:

Культ еды – инструмент контроля. Голодный Сергей как "разъяренный зверь" – классический пример эмоционального шантажа через базовые потребности.

6. Интуиция абьюзера.

Парадокс "спасителя":

Сергей действительно обладает экстраординарной интуицией (эпизоды с Юлианой), но использует этот дар как инструмент власти:

– Демонстрация превосходства ("Я чувствую то, что недоступно тебе");

– Создание зависимости ("Без меня дети погибнут").

Подмена понятий: контроль выдается за заботу.

Символика:

Питон на шее девочки – зеркало их отношений. Яна также обвита его манипуляциями, но не замечает опасности.

Вывод: Лоскутное одеяло дисфункции.

Яна существует в системе, где:

– Любовь измеряется сантиметрами прощения;

– Семейное счастье собирается из обрезков себя;

– Её профессиональная реализация становится заложником его манипуляций.

Главная трагедия:

– Она продолжает верить в спасительную силу своих пирогов, не понимая, что они – лишь плата за временное перемирие.

– Ее швы действительно кривые, потому что сшивают несовместимые реальности: мечты о цветочном салоне и жестокую правду финансового рабства.

"Иногда чтобы сохранить что-то важное,

приходится отдавать всё"

– эта фраза стала девизом ее созависимости.

Но страшная правда в том, что она уже отдала даже то, что нельзя было терять:

* самоуважение,

* профессиональную гордость

* и материнскую целостность.

Глава 11 "Черный январь"

«Горе – как черная река: оно уносит всё,

но оставляет на берегу лишь самое важное – тех,

кто держит тебя за руку».

@Антуан де Сент-Экзюпери

Глава о потере

Ледяной вихрь пронёсся через их семью, вырывая с корнем всё, что казалось незыблемым. 2002 год стал самым чёрным в их семье.

Утро второго января началось с телефонного звонка. Яна позвонила маме, которая гостила с Данилой у сына Виктора – хотелось услышать новогодние впечатления, смех сына и поздравления брата. Но едва мать ответила, сердце Яны сжалось в ледяной ком.

– Мама, что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? С Данилом всё в порядке?

– С Даней… всё хорошо… – Пауза растянулась, как тоннель в никуда. – Я тоже… в порядке. Голос матери звучал пусто, словно эхо в заброшенном доме. Но, чего-то она явно недоговаривала.

– Позови Витю, – попросила Яна, понимая, что от мамы ничего не узнает.

– Его… нет.

– А где он?

– Не знаю… – Каждое слово давалось матери с мучительным усилием, словно она тащила неподъёмный груз. Где-то слышались чужие голоса, шёпот, торопливые шаги. Яна сжала трубку до побеления костяшек.

– Мама! Что там у вас происходит?!

– Вити больше нет… Приезжай. Скорее. Мир остановился. Тишина.

Потом:

– Как это нет?! – её крик разорвал тишину квартиры. – Мама, что ты говоришь?!

В ответ – лишь короткие гудки и всепроникающий холод, вымораживающий душу. Она долго просидела, уставившись на телефон, будто из него можно было извлечь опровержение. "Это явная ошибка. Сейчас перезвоню, и мама скажет, что Витя просто вышел…" Обычный звонок перечеркнул реальность. Но, мама не отвечала на её звонки.

Два часа метаний по квартире, как зверя в клетке, пока не вернулся Сергей.

– Сережа… – она вцепилась в него, словно в спасательный круг. Слёзы хлынули потоком. – С Данилом что-то случилось? – он крепко взял её за плечи.

– Нет… – мотнула головой.

– С мамой? Да говори ты уже!

– Витя умер… – наконец вырвалось то, во что не могла поверить сама.

Сергей больше не задавал вопросов.

Просто сказал:

– Быстро собирайся. Едем.

***

Липецкая область. Дом брата.

Переступив порог, Яна не узнала мать. Женщина стояла посреди комнаты, сгорбленная, будто невидимые руки давили на её плечи. Глаза – два потухших уголька. Увидев дочь, протянула руки, как ребёнок, и прошептала:

– Яночка… Нет больше нашего Витюши…

Рыдания затопили её, тело, лишенное опоры, обмякло. "Не плакать. Держаться. Маме сейчас гораздо хуже", – понимала Яна, укладывая её на кровать. Та заснула мгновенно, но даже во сне цепко держала дочь за руку – она для неё сейчас была единственной нитью с реальностью.

В бреду матери Яне привиделся кошмар, преследующий её годами:

"Бег сквозь толпу, огонь, потерянная рука сына… На земле – маленькое тело с аккуратной стрижкой (точно такой, как вчера). Но его голова…

– Данечка, проснись! – она трясёт его, но в ответ – тишина. Звериный рёв вырывается из горла – и она просыпается в холодном поту.

Реальность. Девушка вскакивает, бежит к кроватке. Данила спит, тёплый, живой. Слёзы капают на одеяло. "Зачем такие сны? Напоминание, что самое страшное уже случилось с мамой?"

***

Вечером Сергей вернулся с черной тенью в глазах. В переполненных моргах региона родственникам приходилось делать всё самим. Ему довелось обмыть, и одеть тело её брата самому.

– Всё сделал, – коротко бросил он.

Яна не стала расспрашивать. Но по дрожи в его пальцах, когда он закуривал, поняла – он видел то, что нельзя забыть. В этот момент она осознала: её муж – не просто мужчина. Он – скала, о которую разбиваются все разрушающие волны.

Годы спустя она будет благодарна ему за две вещи: за то, что признал её сына своим, и за то, что в этой беде стал её крепким плечом, взвалив на себя неподъёмное.

***

Прощание.

Комната с покойником. Яна всегда боялась мертвецов. "Чего их бояться? – говорила бабушка Евдокия, гладя её по голове. – Они тебе ничего не сделают. Бояться нужно живых…"

Пророческие слова бабушки.

Теперь она стояла перед дверью, не решаясь войти туда, где лежал её брат. Его уже "починили" для похорон – грубо зашили, набили формалином, превратив в восковую куклу с неестественно розовыми щеками и страшными швами, сделанными наспех. Всё остальное – обмывание, одевание – взял на себя Сергей.

"Что бы мы без него делали?"

Мать не отходила от сына ни на шаг. Три бессонные ночи, три ночи безудержного горя.

– Мама, тебе нужно отдохнуть, – осторожно коснулась Яна её плеча.

– Я не оставлю Витюшу одного.

– Я побуду с ним. Иди, поспи хоть немного.

Она ещё не знала, справится ли со своим страхом. Но любовь оказалась сильнее ужаса.

***

Ночь с братом.

Комната пахла формалином и воском догорающих свечей.

"Чтобы не бояться покойника, подержи его за ногу", – вспомнила бабушкины слова.

Дрожащей рукой она коснулась его ноги под покрывалом – и дёрнулась, будто обожглась. Но отступать было некуда, маме обещала.

Села рядом, положила ладонь на его холодные пальцы.

– Помнишь, Витюша, как ты устроил пожар на Новый год? – голос её дрожал, но почему-то вспомнилось именно это.

И вдруг воспоминания хлынули, как весенний паводок – смешные, нелепые, трогательные. Как шестилетний Витя поджёг ёлку, проверяя, горит ли вата. Как выбежал на кухню с криком "Горим!", схватил плоскую хрустальную вазу для фруктов и плеснул пять капель воды в пламя.

– Отец тебя тогда отлупил… А зря. Ты же не со зла. Просто был любознательным. Дети не думают о последствиях – этому должны учить родители, а не наказывать за незнание.

Она говорила с братом, вспоминая их детство, смеялась сквозь слёзы. Страх растворился, оставив лишь любовь – и горечь от не сказанного при жизни. В эту ночь они стали ближе, чем за все предыдущие годы.

Утро пришло незаметно.

Мать тихо открыла дверь:

– Ты одна всю ночь просидела здесь? Надя не заходила?

– Да, мамочка. Мне нужно было попрощаться с братом. Я была с ним всю ночь одна.

***

На кухне суетилась Надежда, жена брата – женщина-скала, воспитавшая семерых детей, троих из которых взяла после смерти своей сестры. Но сейчас и она выглядела опустошённой.

Как им повезло, что рядом был Сергей – он решал все вопросы: договорился с копальщиками могилы, привёз батюшку, организовал поминки. Яна была благодарна ему ещё и за то, что без возражений разрешил отдать крупную сумму на похороны их семейного бюджета.

– Где Данил? – спросила Надежда.

– Спит.

– Надо его разбудить, скоро выезжаем.

– Он не поедет. Утром его вырвало – так организм реагирует на стресс. Пусть запомнит дядю живым. Яна увидела недовольство в глазах Надежды, потому что так не принято. А еще она всегда считала, что Данила слишком балуют. Пусть думает что хочет – это её сын, и воспитывать она его будет так, как подсказывает её сердце.

4 января.

Стоял лютый мороз. Похороны. Яна стояла у могилы брата, леденея не только от холода. Когда первый ком земли глухо стукнул о крышку гроба, в ней что-то переломилось.

"Я теперь одна.

И Даня будет один, когда меня не станет.

Ему нужен родной человек.

У него будет брат", – эта клятва родилась в тот миг, прошептанная губами, побелевшими от мороза.

Раньше она и думать не хотела о втором ребёнке – первая беременность далась слишком тяжело. Но смерть перекраивает планы.

Клятва себе: "Ты подаришь жизнь ещё одному человеку.

В память об ушедшем брате. Кто знает миссию каждого в этом мире? Может, своей смертью он указал путь моему второму сыну?.."

***

Возвращение к жизни

Дома Данил встретил её румяным и бодрым – его детский организм справился с потрясением.

– Мам, а где дядя Витя? – спросил он, широко раскрыв глаза.

– Мы его уже проводили, роднуля.

– Почему вы меня не взяли? Я всё пропустил…

– Ты простился с дядей по-своему, – прижала сына к себе, вдыхая тёплый запах детских волос. – Этого достаточно. Важно держать в памяти ушедшего. В её объятиях он быстро успокоился. "Сегодня ты защитил себя сном, мой мальчик. А я дам тебе другую защиту -брата. Вас будет двое!" – пронеслось в её мыслях.

***

Через три дня они вернулись домой. Горе, тяжёлое и липкое, понемногу отпускало, как весенний снег. Жизнь неумолимо пробивалась сквозь пелену потерь, напоминая, что смерть учит ценить каждый миг. Данная у могилы клятва пустила корни в её сердце.

Спустя пять лет она выполнила своё обещание – родила второго сына. Как благодарность за жизнь брата. Как новую жизнь после смерти.

Но тот январь оказался поистине чёрным для их семьи. Едва они начали приходить в себя, как пришло известие из Узбекистана – умерла любимая бабушка Сергея, мать его отца. Он рвался лететь, но на семейном совете решили: поедет Настя. Денег на всех не хватало. И вновь их семья оплатила эту поездку – вторые за месяц.

Они потеряли не только родных, но и все сбережения, накопленные на цветочный салон. "Мы строим планы, а жизнь вносит свои правки", – с горечью думала Яна. Мечта отодвинулась ещё на год. В том же году их бизнес закрылся, и ей пришлось вернуться к работе флориста.

***

Глубокий психологический разбор автора главы: "Черный январь: как боль от горя учит нас любить сильнее"

"Смерть уносит плоть, но не уносит любовь. Она лишь меняет её форму – из крика в молчание, из прикосновений – в память."

@Татьяна Влади

1. Яна: как горе меняет человека

Эта глава показывает не слабость, а невероятную силу женщины, столкнувшейся с самым страшным – потерей близкого человека:

* Она не сломалась.

Даже в шоке от известия о смерти брата она думает сначала о маме ("ей сейчас хуже, чем мне"). Это не подавление чувств – это забота, ставшая щитом от боли.

* Она преодолевает свои глубокие страхи из детства.

Боязнь мертвецов отступает перед любовью к брату. Ночь у его гроба – не "долг", а настоящее прощание, которое даёт ей силы жить дальше.

* Она находит смысл в потере.

Решение родить второго ребёнка – не импульс, а акт любви к жизни:

– к самой себе ("я могу создать жизнь после смерти").

– к умершему брату ("памятью продолжить его жизнь")

– к старшему сыну ("дать ему опору")

Почему это важно?

Многие жертвы абьюза застревают в роли "страдальца".

Яна же использует боль как топливо для изменений.

2. Сергей: неожиданная грань характера

Здесь мы видим другую сторону абьюзивного партнёра:

Он становится для нее опорой в сложной жизненной ситуации:

– но также поддержка. Но, искренняя ли это поддержка и обладают ли психопаты состраданием?

_{*** Я изучила многие труды Кёрби, Харе о психопатах и нарциссах. Перелопатила тонны исследований. В том числе труд моего любимого психотерапевта и писателя Эриха Фромма "Анатомия деструктивной личности", где он буквально на клеточном уровне (ДНК) разбирает этих личностей. Поэтому с ответственностью могу заявить, что нет. У Сергея (и аналогичных личностей) нет сострадания и эмпатии. Они, психопаты и нарциссы могут эти чувства только имитировать. Там был расчёт.}

И теперь могу сказать точно: Психопат не спасает. Он – захватывает.

Инвестиция в будущую расплату "А вот я для тебя…"

Каждое его "доброе дело" – это:

* Гвоздь в крышку твоего гроба зависимости$

* Шаг к тотальному контролю.

Но, они умеют профессионально действовать в экстремальных ситуациях – у них это хорошо получается.

Но в их душе нет зеркал – только пустые коридоры, где эхо повторяет заученные фразы. Они мастерски разыгрывают сострадание.

"Для чего обществу такие люди?" – спросите вы. Ответ ждёт вас в моей третьей книге.

"Все хорошие дела на публику

– создают им положительный социальный имидж".

Все, что делается на публику – это у деструктивных личностей всегда в приоритете.

"Моет и одевает тело, берёт на себя организацию похорон – это не "доброта", а подтверждение его контроля

(он решает всё)."

Важно понять:

Подмена понятий: даже "хорошие" поступки абьюзера не отменяют насилия над вами. Но жертвам нормально цепляться за такие сильные и важные моменты – так психика защищается.

3. О чём важно помнить, мой дорогой читатель.

* Горе – не оправдание абьюзу.

Сергей помог – но это не делает его хорошим. Настоящая забота не чередуется с унижениями.

* В кризис люди сбрасывают маски: смерть обнажает правду.

Яна увидела: – свою силу (способность быть опорой для мамы).

Глава 12 "Лес перед грозой"

"Любовь должна быть свободной, как ветер.

Но некоторые превращают её в клетку —

и называют это 'заботой'."

@Татьяна Влади

Конец лета. Второе их совместное лето. Казалось бы – идиллия: семья, ребенок, свой дом. Но тишина в их отношениях была призрачной, как лесное озеро перед грозой.

"У моего Сергея просто такой горячий характер и темперамент, – часто оправдывалась Яна, собирая в ладони осколки своих оправданий.

– Ничего страшного, я подстроюсь. Зато у нас с Даней есть семья, у малыша – папа, у меня – муж и защита", – так реагировала Яна на периодические агрессивные всплески Сергея. Они были направлены на внешние обстоятельства и других людей, но эти вспышки всегда наблюдала Яна, она становилась немым свидетелем.

Интересное наблюдение, что буквально за год их совместной жизни Яна превратилась из яркой девушки в подобие серой мыши. Не потому что Сергей что-то запрещал ей. Конечно же – нет. Она сама так решила.

"Сергей становится агрессивным, когда другие мужчины смотрят в мою сторону. Зачем его лишний раз возбуждать?", – объясняла она подругам. (Читай: на его собственность).

"Отелло просто ребенок по сравнению с моим любимым", – смеялась она нервно. (Да-да, ревнует – значит любит. А то как же…, именно так нам всегда говорили. Что ревность – это чуть ли не самый главный маркер любви между мужчиной и женщиной.)

Она не замечала, как:

– Научилась ходить, не раскачивая бёдрами (а то вдруг…)

– Перестала носить красное (слишком заметно)

– Перестала смеяться громко (может подумать, что флиртует?)

" Ревность – это не любовь.

Это – патруль на границах твоей личности."

@Татьяна Влади

Его ревность порой переходила все границы. Он мог избить любого, кто посмел бы просто бросить взгляд на его жену. Только он имел полновластные права на нее.

"Ревность – это не доказательство любви.

Это доказательство собственничества.

Любовь доверяет, абьюз – контролирует."

Поэтому Яна выбрала стратегию выживания – стать невидимкой.

Она добровольно заперла себя, убедив, что это – безопасность.

Но клетка-то всё равно остаётся клеткой. Девушка думает, что "подстраивается", но на самом деле – теряет себя.

"Главное, что мой любимый знает, какая я красивая. Остальным – не обязательно", – убеждала она себя.

(Хорошо, что она не надела на себя хиджаб. Хотя…, одела, только он был невидимым.)

"Она думала, что становится незаметной для других.

На самом деле – она просто перестала видеть себя."

Пикник

Сцена первая.

Компания подобралась… особенная, у него всегда были в друзьях такие:

– Сашка – вечный должник, женившийся "по залёту",

– Его благоверная – с интеллектом комнатного растения,

– Олеся – двадцать два года, юбка на два пальца выше приличий с таким же интеллектом, как у её сестры. "Почему он окружает себя такими?" – думала Яна.

Парни пошли за дровами, потом спустились к реке. Яна осталась: спуск был крутой, а она не хотела рисковать. Быть переломанной – не входило в ее планы. Но Олеся – ах, какая смелая! – ринулась вниз на своих шпильках. На прогулку в лес она оделась в высокие блестящие сапоги на шпильках и юбке, которой позавидовала бы проститутка.

(Зачем так одеваться в лес? На ночную тусовку после шашлыков?)

"Ловите меня!" – взвизгнула она и случайно угодив прямо в объятия Сергея. Он подхватил её и закружил под ее счастливый, звонкий смех. На солнце сверкали сапожки, мелькали белые трусики… Искрящийся лак. Её смех – как звон разбитого стекла.

Яна отвела глаза. Наверно правильная жена не замечает таких мелочей? Но, ей еще учиться и учиться этому. Гнев клокотал внутри – но не на мужа. Нет, конечно. Эта девица сама кинулась к нему в объятия. Олеся в блестящих сапогах кружится в его руках, как марионетка. Но кто тут кукловод? Сергей все это делает на ее глазах и одновременно наслаждается своей властью над женщинами: и над Яной, и над этой очередной девицей.

(От бабушки Яне досталось когда-то: "Не выноси сор из избы". Значит, истерику – потом. Дома.)

За столом Олеся продолжала спектакль: закидывала ногу на ногу так, что всё, что скрывалось под ее короткой юбчонкой, становилось достоянием общественности. Сергей улыбался. Все смеялись.

Яна встала и увела Данечку гулять в лес. Смотреть на это было невыносимо: «Пусть веселятся без нас.»

А, тем временем ей вспомнился еще один недавний случай.

***

"Гостья из прошлого"

"Ты думаешь, что у тебя любовь.

Это когда ты веришь в исключительность своего места

в чьей-то жизни.

А потом случайно находишь очередь."

Она была его любовницей три года. Три года тайных встреч, шепота в телефонную трубку, обещаний, которые он, конечно же, не собирался выполнять. Как и всем остальным, он говорил ей: «Я никогда не оставлю свою семью».

Но Яна оказалась исключением.

И вот теперь эта девушка – Анна – прилетела в Москву. На удачу. «А вдруг передумает? Вдруг вспомнит, как им было хорошо? Вот же изменил своим правилам. А, чем она хуже этой самой?»

Сергей сообщил новость как о чем-то само собой разумеющемся:

– Яна, сюда прилетает моя знакомая. Поедем встречать ее вместе.

– Кто она? Что вас связывает? – спросила Яна, хотя уже предполагала ответ.

– Была связь. Но теперь есть ты, так что это в прошлом.

– Ты изменял с ней своей жене. А, если она в прошлом, то зачем прилетает? И почему ты должен ее встречать?

Он рассмеялся, потрепал ее по волосам:

– Глупышка, не ревнуй. Она к тетке едет. А я просто как мужчина… должен помочь. Казалось, что ему это доставляло особое удовольствие: "Показать любимой, какой приз ей достался!" Яна сжала зубы, но промолчала.

Встреча в аэропорту

Толпа пассажиров медленно растекалась по залу. И вдруг – стремительный рывок.

Из потока людей вырвалась девушка в обтягивающих джинсах и с размаху запрыгнула на Сергея, обвив его ногами. Сбросив свои сумки на пол.

Яна застыла. Они целовались. Страстно.

Как будто она – не стояла в двух шагах от них.

– Что за хрень?! – вырвалось у Яны.

Только тогда, одумавшись, Сергей спустил Анну на землю и, не моргнув глазом, представил:

– Знакомься, Анна. Это моя самая любимая девушка. Анна улыбнулась. Широко, без тени смущения:

– Очень приятно! Ее взгляд скользнул по Яне – оценивающий, слегка насмешливый и с нотками удивления: «И это та, ради которой он бросил жену? Почему не я?»

Незваная гостья

Яна молчала всю дорогу.

«Почему мы везем ее к нам? Почему не к тетке?»

Дома она автоматически накрыла на стол. Кормила их обоих, слушая, как Анна взахлеб вспоминает их совместное прошлое:

– А помнишь, Серёж, как мы с тобой в Ташкенте…? Она говорила легко, будто не замечая, как Яна сжимает вилку до побеления костяшек. Будто измена жене – это что-то обыденное. Норма.

Перед сном Анна вдруг заявила:

– Ой, я останусь у вас сегодня. Не бойся, Яна, я не стану спать с твоим Сергеем. – Она усмехнулась. – Хотя для меня большая загадка, как ты вообще его отбила? И в тебе есть такое, что нет во мне? Ее глаза скользнули по Яне снова – теперь уже откровенно свысока.

"Просто друзья"

Анна исчезла только под утро.

Но не из их жизни.

То и дело раздавались от неё звонки:

– Серёж, меня на рынке обижают, приезжай! – Серёжа, я ключи потеряла! Яна верила ему. «Он просто помогает. Он же надежный».

А через год Анна внезапно испарилась.

Так же резко, как и появилась.

"Иногда прошлое приходит без предупреждения.

Целует твоего мужа при тебе.

И уходит, оставляя на душе ощущение, что ты – всего лишь временная остановка в чьем-то долгом пути."

Это воспоминание добавила ей горечи.

***

Разборки в машине

По дороге домой – молчание. Сергей не любил молчаливых игр, поэтому начал первым:

– Чё, опять без настроения?

Слёзы. Гнев. Да как он смеет?!

– А как я должна реагировать, когда ты кружишь в своих объятиях какую-то дрянь?!

– А, так ты из-за этого? Я просто поймал её. Или надо было дать упасть девушке?

– Поймал?! А потом кружил?! А она ржёт?!

– Ну и что? Мне запретить ей смеяться?

Ловко. Уже она – виновата. Уже она – "нафантазировала".

Как он это делает? Как заставляет её чувствовать виноватой за собственную боль?

– Пусть бы Саша ловил! Он же её родственник!

– Ой, брось. Вечно ты что-то придумываешь…

– Представь, если бы меня так кто-то поднял на руки!

– Дал бы ему по морде. Потом – тебе.

– Почему тебе можно, а мне – нет?!

– Потому что я – мужчина. А ты – женщина.

Это была его жизненная философия.

– Ты – скотина, – слезы девушки лились потоком из ее прекрасных глаз. Слёзы. Гнев. Унижение. Она отвернулась от него и всю дорогу ехала молча, рыдая про себя от обиды.

Он ведёт машину, а она рядом – и кажется,

будто фары в пути освещают только его правду.

@Татьяна Влади

Подъехав к дому, Сергей схватил Яну в охапку: «Глупышка моя, ну какая же ты глупышка. Янка, я люблю только тебя! Хватит придумывать то, чего нет на самом деле.»

Почему даже когда он врёт, она уже не уверена – а вдруг это она ошибается?

Потом – примирение. Слёзы. Объятия.

– Идите домой с Даней, я скоро вернусь.

– Куда ты?

– По делам.

"Уехал по делам" и вернулся под утро… А она притворилась спящей – потому что иногда ложь кажется безопаснее правды."

Так удобнее.

Потому что его правда – это:

→ Его взгляд, говорящий "попробуй не поверь мне" → Его смех с Олесей → Его "деловые ночные встречи"

А ложь – это её подушка,

в которую так удобно плакать.

***

Разбор полётов

Вот оно. Газлайтинг в чистом виде: "Это не я – это ты сумасшедшая".

Газлайтинг – это не просто ложь. Это переписывание реальности.

Жертва начинает верить, что:

* Она сама всё выдумала;

* Она слишком эмоциональна;

* Она неадекватна.

(Бинго. Идеальная формула абьюза.)

"Сначала они заставляют вас усомниться в своих мыслях. Потом – в своих чувствах.

В конце – в своей реальности.

И вот вы уже не знаете, где правда, а где ложь…

но они-то знают."

@Татьяна Влади

Результат?

Человек теряет связь с реальностью. Он больше не доверяет себе. Он зависит от абьюзера, как наркоман от дозы.

Эта техника, которой так ловко управлялся наш Герой, называется газлайтинг.

***

Само понятие «газлайтинг» было введено в оборот в 1960-е годы для обозначения психологических манипуляций, осуществляемых кем-либо с целью посеять в жертве сомнение в объективном восприятии ею действительности.

Эта техника манипуляции и психологического насилия.

А, чем абьюз отличается от газлайтинга?

Абьюз – более общее определение насилия,

газлайтинг – это один из видов абьюза и

связан с «изменением» и потерей реальности жертвы.

Основной способ существования в отношениях такого человека – перенос причины своих неудач на партнера и паразитирование на его привязанности и чувстве вины.

Жертва начинает сомневаться в своих способностях и адекватности своих действий и решений. Постоянные сомнения в себе могут привести к утрате уверенности и чувства собственного достоинства. Чего и добивался Сергей.

Чем опасен газлайтинг?

Чаще всего жертва газлайтинга перестает доверять себе, своим ощущениям и чувствам. Жертва утрачивает возможность сверяться с самой собой, опираться на свои убеждения. Как только человек лишается этой опоры и теряет связь с реальностью, он становится очень внушаемым и его можно убедить в чем угодно, даже в том, что он безумен.

Жертва становится полностью эмоционально зависима от газлайтера – его настроения, мнения, поведения.

Яна пока ещё сопротивлялась. Но с каждым разом – всё слабее…

Каждый раз, когда он говорит ей: "Ты сама всё придумала", трещина становится больше. Скоро отражение совсем распадётся.

Газлайтинг разрушает её восприятие реальности.

А вам знакомы такие ситуации? Как бы вы поступили на месте Яны?

***

Глубокий психологический разбор автора главы "Лес перед грозой"

"Сначала ты теряешь голос.

Потом – мнение.

В конце – себя.

@Татьяна Влади

1. Яна: почему она остаётся?

Поведение моей героини – это не слабость, а её стратегия выживания в условиях, где все выходы кажутся тупиками:

* Отсутствие альтернатив.

Она в чужом городе, с ребёнком, без поддержки. Когда мир за пределами отношений страшнее абьюза – остаться кажется меньшим злом. Человек часто выбирает между двух зол – меньшее.

* Искренняя любовь.

Она искренне любит Сергея и поэтому верит, что где-то под слоями агрессии есть он, «настоящий Сергей». Это не глупость – так работает травматическая привязанность.

* Культурный код.

Её учили, что «ревность = любовь», а «терпение = добродетель». Яна не мазохистка – она продукт среды, где женское счастье измеряется наличием мужа и поклонение ему. * Невозможность распознать манипуляции.

Для здоровой психики газлайтинг – нонсенс. Как объяснить слепому, что такое цвет? Она физически не может понять, что её обманывают.

2. Сергей: технология контроля

Его действия – это пошаговая инструкция по уничтожению личности:

* Ревность как инструмент.

Он называет это «заботой», но на деле – метод изоляции. Чем меньше у Яны контактов, тем легче ею управлять.

* Публичные унижения.

Кружение с Олесей на глазах у жены – демонстрация власти: «Мне можно всё, а тебе – нет, потому что я – мужчина, а ты – женщина».

* Газлайтинг.

Фразы «Ты всё придумала» – это НЛП (нейро-лингвистическое программирование). Через год она и сама поверит, что «слишком эмоциональна». Легче поверить в то, что ты сама что-то напридумывала, чем осознать, что супруг тебе изменяет.

* Цикл «наказание-подачка».

После сцены ревности – объятия и «Я люблю только тебя».

Так формируется зависимость, как у лабораторной крысы, получающей ток и сахар.

– Использует женщин как ресурс для подтверждения своей значимости ("гаремная" психология)

– Манипулирует через обесценивание ("не ревнуй, это в прошлом"), создавая у Яны чувство вины за сомнения

– Демонстрирует патологическую ложь (представляет Яну как "любимую" при любовнице)

– Сохраняет контроль через создание треугольников (жена-любовница-Яна)

3. На что вам следует обратить внимание, мой дорогой читатель?

* Невидимая клетка.

Яна добровольно носит невидимый хиджаб – но это ложный выбор. Настоящая свобода – когда можно и одевать, и снимать его без страха.

* Подмена понятий

Она думает: «Я стала скромнее», но на деле – исчезает ее личность. Сергей не запрещал ей краситься – он сделал так, что ей стало страшно это делать.

* Дети как заложники

Её терпение – не слабость. Она боится оставить сына без отца (даже такого). Это инстинкт материнства, а не глупость.

* Социальный стереотип.

Когнитивная схема Яны включает дисфункциональное убеждение: «Ребенку (особенно сыну) необходим отец».

* Генез установки:

– Социальный интроект (усвоенный стереотип о «нормативной семье»);

– Семейный сценарий (наблюдение за девиантным поведением брата, который, по её мнению, демонстрировал дефицит социализации из-за отсутствия отца в подростковом периоде).

* Функция убеждения:

– Компенсаторная (попытка избежать повторения травматичного опыта);

– Ригидная (сужение альтернатив: «без отца – неизбежные нарушения развития»).

* Последствия для поведения:

– Гиперкомпенсация (например, сохранение токсичных отношений «ради ребенка»).

– Когнитивное искажение (игнорирование контринтуитивных данных: например, примеров благополучных детей в неполных семьях).

* Почему она не уходит после пикника?

Потому что газлайтинг работает. Она уже не верит себе. Так поступил бы абсолютно любой из вас, оказавшись в лапах психопата.

Важные выводы для жертв абьюза.

ПОМНИТЕ:

– Вы не виноваты. Ни в ревности, ни в изменах, ни в его агрессии. Это его выбор. Вы не несете ответственности за чужие эмоции, чувства и действия.

– Любовь не должна причинять боль. Если вам говорят «терпи ради семьи» – это ложь. Семья строится на уважении, а не на терпимости.

– Ваши чувства – реальны. Если что-то кажется абьюзом – так оно и есть. Доверяйте всегда себе.

Выход есть всегда! Даже если сейчас вам кажется, что его нет.

P.S. Если вы узнали в этой главе себя – помните: Вы не одиноки.

Миллионы женщин прошли через это. Многие смогли выбраться.

Значит, и у вас получится.

Глава 13 "Цветы и шипы: как любовь учит нас различать заботу и контроль"

"Любовь – это когда тебя держат за руку.

Абьюз – когда за горло.

Но самое страшное, что поначалу это почти не отличить."

@Татьяна Влади

Тот самый первый случай большой ссоры Яна запомнила на всю их совместную жизнь – она, как заноза, вошла в ее сердце.

После того как закрылся их первый бизнес, Яна снова вернулась во флористику. Был ее обычный рабочий день в цветочном салоне, где она, с руками в царапинах от шипов прекрасных роз и запахом зелени в волосах, собирала букеты.

Когда сын впервые попал к ней на работу, в салон под названием "Цветы Эдема". Обняв маму, произнес: "Мамочка, ты пахнешь цветами, а твои волосы Эдемом".

Воздух был густой от аромата роз и тюльпанов – сладкий, почти приторный, как чьи-то пустые обещания, которые потом оказываются ложью.

Звонок от Сергея:

– У Дэна родилась дочка, – закричал радостно в трубку он. Яна обрадовалась – новую жизнь всегда хочется праздновать, даже если это чуждая тебе жизнь, но дети ни в чем не виноваты.

– Дэну нужны букеты. Передаю трубку.

– Привет, нужно два букета, – без предисловий обратился он к Яне. – Примерно на пятьсот рублей один для Оленьки, подороже. Второй для медсестры подешевле.

Она прикусила губу. Впихнуть в эти деньги достойный букет – всё равно, что пытаться уместить океан в стакан. На сколько второй сделать подешевле, даже не стала уточнять, задача вроде понятно: раз шикарный на пятьсот рублей, то подешевле в половину меньше. Очень сложно сообразить красивые букеты на эту сумму, но она что-то придумает. Ведь родственники любимого…, она, конечно же, постарается.

– Поздравляю с рождением дочки, Дэн! Что-нибудь придумаю, – пообещала она.

***

Сцена в салоне

Ближе к закрытию в салон вальяжно ввалились двое – Сергей и его брат. Вошли так, будто это не чужая цветочная лавка, а их личный клуб, где они – почетные гости.

– Привет. Это твой заказ, – демонстративно указала на букеты, сверкающие под софитами.

– Очень красиво! Просто замечательно! Сколько я тебе должен? Дэн потянулся к ним, но вдруг замер, услышав сумму своего заказа:

– 850 рублей, как и договаривались.

Тишина. Потом – взрыв.

– Сколькоооо?! Ты совсем сбрендила?! – Дэн заорал так громко, что руки Яны хватил тремор от неожиданности.

– Янка, ты чего? Такую цену заламывать с моего брата?! Сергей тут же подхватил и принял сторону брата. Девушка стояла, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Они делали её виноватой – но в чём?

– Я, итак, все посчитала тебе по оптовой цене, – попыталась объяснить она.

– Такая цена по оптовым ценам? Ты издеваешься надо мной?

– Посмотри наш прайс, Дэн, – девушка махнула рукой на лист, висящей за ее спиной.

– Так зарабатывать на своих…, удружила, спасибо большое. Да подавись ты!

Дэн швырнул деньги на стол, после чего грубо оттолкнул Яну плечом. Схватил свои букеты и ушел, громко хлопнув дверью.

– Спасибо тебе, любимая, за такую помощь. Подставила меня перед братом. Давай быстрее собирайся. У тебя пять минут, также громко хлопнув дверью, бросил ей Сергей.

***

Разговор в машине

Яна плакала, быстро собравшись и закрыв магазин. Слёзы катились по щекам, оставляя горькие дорожки обиды.

– Почему ты встал на его сторону? Почему не защитил меня?

– Он мой братишка. Я с детства за него заступаюсь.

– Он оболгал меня!

– Ой, не придумывай.

– Он скупится на цветы для жены, которая девять месяцев носила его ребёнка! Это же позор!

Сергей резко затормозил.

– Рот закрой. И не смей никогда катить баллоны на моих братьев. Они – моё всё. А таких, как ты, у меня будет миллион.

Тишина.

– Останови машину, – прошептала она.

– Чего?

– Я не хочу с тобой больше жить. Живи со своими братьями, раз они для тебя важнее меня.

Он свернул на обочину, остановил машину. Яна тут же схватилась за ручку и выскочила: ей хотелось бежать от него и сделать это очень быстро. Такого унижения и обиды она еще никогда ранее не испытывала. Но, он в три прыжка догнал ее, схватив, притянул крепко к себе. Его губы жгли, руки сжимали так, что становилось больно. Она сопротивлялась ему – но ее тело предательски стало мягким и податливым.

– Я люблю только тебя, – прошептал он.

– А, что сейчас в машине ты говорил мне, – уткнувшись ему в грудь, продолжала рыдать девушка, от нанесенной обиды, ей сложно было остановить слезы.

– Я сказал это на эмоциях. Просто привык всегда и везде заступаться за своих братьев. Не выношу, когда их обижают, понимаешь?

– А, меня значит можно обижать?

– И, тебя нельзя. Пусть только кто-нибудь попробует обидеть мою девочку, будет иметь дело со мной.

– Так вот же, только что, меня обидел твой брат.

– Ой, ну хватит уже, Яна, не придирайся к словам. Просто у него нервы сдали, он уже вторые сутки подряд не спит и пашет много…

– А, я тут причем? Почему именно я стала для него громоотводом? А, ты даже за меня не заступился, а…, – Сергей не дал ей договорить, впившись своими жаркими губами в ее.

И, снова ее естество предательски согласилось с ним, пойдя против нее.

И она опять поверила ему.

***

Эпилог

Через полгода Яна услышала, как Оля, жена Дэна, хвасталась:

– Он принёс мне такой красивый букет на выписку! Никто никогда мне таких не дарил! Мой любимый самый лучший из всех мужчин!

Дэн сиял. Но когда его взгляд вдруг встретился с Яной и он понял, что она услышала слова Оли – в его глазах мелькнуло что-то хищное, предупреждающее.

Девушка отвернулась от него и ушла в другую часть комнаты.

Правда была проста: она сделала эти букеты вдвое дешевле их себестоимости. Дэн заплатил только половину.

А героем стал он.

Но самое страшное было не это.

Самое страшное – что она до сих пор верила Сергею и оправдывала его поведение.

***

Глубокий психологический разбор автора главы: "Цветы и шипы: как любовь учит нас различать заботу и контроль".

"Любовь не должна требовать жертв.

Но если ты уже на алтаре – пришло время задать вопрос: кто положил тебя туда?"

@ Татьяна Влади

1. Яна: почему она терпит?

Эта сцена раскрывает глубину травматической привязанности, которая держит жертву в абьюзивных отношениях:

* Она искренне любит его.

Её попытка сделать красивые букеты за копейки – не слабость и не желание угодить, для нее семья Сергея = её семья. * Она верит в "хорошего" Сергея.

Даже после унижения она цепляется за его слова "Я люблю только тебя", потому что альтернатива – признать, что её любовь была ошибкой. * Социальная изолированность

Работая в чужом городе, без поддержки, она не видит выхода. Когда ты живешь в чужом социуме, оторванной от своей привычной среды: друзья, родственники, знакомые все остались в другом мире. Когда весь мир для тебя – это он, то даже твоя боль кажется "нормальной".

Важно понять:

Яна – не "глупая" или "слабая". Она заложник системы и культуры, в которой выросла: где любовь смешана с болью так, что одно уже не отделить от другого.

2. Сергей: механизм контроля.

Его поведение – классический абьюз, замаскированный под "семейные ценности":

* Публичное унижение.

Он позволяет брату орать на Яну – это демонстрация власти: "Видишь, даже мои родные могут тебя обижать, а я буду защищать их, а не тебя".

* Газлайтинг.

Фраза "Не придумывай" – это стирание её реальности. Она начинает сомневаться в самой себе: "А может, я и правда виновата?"

* Цикл "наказание-подачка".

После скандала – страстные объятия. Так формируется зависимость: боль – "любовь" – иллюзия близости.

* Ключевой момент:

Его "любовь" – это инструмент порабощения, а не чувство. Он не защищает её, потому что ей должно быть страшно, тогда он сможет контролировать её и управлять.

3. О чём важно помнить вам, мой дорогой читатель?

Это не про цветы.

Конфликт из-за букетов – лишь повод. Настоящая проблема – систематическое унижение.

Его семья ≠ оправдание в психологическом насилии.

Если муж говорит "Мои родные – моё всё", но при этом их обиды важнее ваших – это не "ценности", а способ обесценить вас. Боль – не доказательство любви.

Страсть после ссор – не "примирение", а метод удержания. Настоящая любовь не требует ежедневных слёз.

Главный урок главы.

Вы не виноваты в том, что вас обижают.

Яна могла бы правильно выполнить его заказ, но Дэн всё равно нашёл бы повод для скандала.

Потому что дело не в деньгах, а в:

– её унижении (чтобы знала "своё место")

– его доминировании ("я решаю, кто прав").

Если вы узнали себя:

Перестаньте оправдывать того, кто вас ранит.

– Запишите эту ситуацию. Когда он вновь скажет "Ты всё придумала"* – перечитайте.

– Ищите поддержку в своем окружении.

Забудьте про установку: "Не выноси ссор из избы". Для жертвы абьюзивных отношений – это смерть. Даже если одна подруга скажет: "Это ненормально"* – это станет началом пути к вашей свободе.

P.S. Дорогой мой читатель, если после этой главы вам захотелось крикнуть Яне "Беги!" – спросите себя:

"А не кричу ли я это себе?"

А вам знакомы такие ситуации? Когда вас заставляли чувствовать себя виноватой – хотя вы ничего не сделали?

Молчали ли вы, чтобы "не раскачивать лодку"?

Глава 14 "Мечты сбываются: цветы на камнях"

"Мечты, как розы – чем ярче цветут, тем острее шипы."

@ Татьяна Влади

Алтарь мечты

Три года. Три долгих года Яна несла к алтарю своей мечты всё, что у неё было:

* Сына, которого целовала лишь спящего, когда возвращалась затемно.

* Здоровье, разменивая его на бессонные ночи, как молодость – на яркие безделушки.

* Семью, которой… какой семьи? Была работа. Были цветы. Был Сергей.

Она шла к цели, как паломница по раскалённому песку – босая, но уверенная, что в конце пути её непременно ждёт оазис.

Всё началось с её восхождения на флористический олимп.

Новоарбатский: цветы и когти.

«В мире, где деньги пахнут розами, даже лепестки могут оставить царапины»

@Татьяна Влади

Новоарбатский гастроном был не просто магазином – это был маленький Вавилон, где сталкивались судьбы. Здесь, среди зеркальных витрин и мраморных полов, крутились деньги, слава и человеческие страсти.

Яна вернулась во флористику, сразу же после закрытия их «Кодака». Без работы она не могла сидеть дома. А, еще у неё была мечта: открытие собственного цветочного салона. И, планомерно она двигалась в этом направлении. Её пальцы теперь с радостью сжимали стебли роз – символ новой жизни. Но жизнь здесь была другой: не фотобумага, а живые цветы; не чёрно-белые снимки, а яркие, ядовито-насыщенные краски.

Флорист – виртуоз.

Нелля встретила её с ухмылкой хищницы, уже примерившей новую добычу. Девушка невысокого роста, с волосами цвета воронова крыла и маникюром, острым, как лезвие, она провела Яну по лабиринту прилавков «Новоарбатского», словно представляя новую жертву на арене.

– Это что, ещё одна флористка? – бросила ей вслед рыжая девица из отдела чаёв, голос её звенел, как монеты, падающие в кассу.

– Ага. Вот знакомлю со всеми, – отозвалась Нелля, и в её глазах мелькнуло что-то липкое, сладкое, как испорченный мёд.

– О! Такую Машка сожрёт, даже не подавится! И не таких видали…

Яна сжала зубы. «Рынок. Сплошной базар», – пронеслось у неё в голове. Но она не отступала. Никогда.

На собеседовании она увидела Катерину – ту самую, чьи букеты казались не просто композициями, а застывшими эмоциями. Как это передаёт скульптор, так и флористы – через цветы. Каждый цветок в них кричал, шептал или смеялся: жил свою жизнь.

– Это работы Екатерины. Она у нас ведущий флорист, – сказала Мария, и в её голосе прозвучала редкая нота гордости.

Мария. Хозяйка. Царица Новоарбатского.

Женщина с лицом, на котором годы и деньги высекли жёсткие морщины, но не смогли стереть блеск в глазах – холодный, как лезвие. Она носила Chanel, но общалась на языке грузчиков с рынка. Её боялись.

Работать у Марии было всё равно, что жить на вулкане.

Она врывалась в отдел, как ураган, и если замечала малейшую муть в воде ваз – хлоп! Стекло разлеталось о пол на мелкие кусочки, а её голос, пронзительный и резкий, сотрясал воздух вокруг:

– Бл…ть Это что?! Сколько раз повторять – вода должна быть прозрачной, как слёзы ангела!

Яна в эти мгновения чувствовала, как земля уходит из-под ног. Но её коллеги, Нина и Тоня, лишь переглядывались. Они прошли с ней вместе «Берёзки» – те самые магазины для избранных, где продавали не товары, а мечты. Они знали: Машка – это сумасшедшая стихия.

Мария выросла из грязи советского дефицита, как сорняк сквозь асфальт. Когда рухнули «Берёзки», она не растерялась – схватила судьбу за горло и вцепилась в Новоарбатский гастроном мертвой хваткой.

– Здесь либо плаваешь, либо тонешь, Учись, студент у старших товарищей, – проводила обучение Яны коллега, Нина, затягиваясь сигаретой в подсобке.

Нелля плавала. Быстро, ловко, с акульей грацией.

Но даже акулы иногда переоценивают свои аппетиты.

– Почему Мария уволила Неллю? – спросила Яна на следующий день.

Нина усмехнулась:

– Вот смотри: летом у Машки – ноль, а Нелля машину купила.

– Украла?

– Не воруют у своих, Яна. Делают левак. Но жадность – это грех.

И Мария, как древний бог торговли, покарала её.

«В этом мире цветов и денег пахло только одним – борьбой. И Яна решила остаться».

Последний лепесток.

"Месть – это цветок, который лучше не срывать.

Его корни ядовиты, а аромат – обманчив."

Разрыв

Первая зарплата лежала в конверте, очень тонком, как лепесток розы после заморозков. Яна пересчитала купюры дважды – не хватало ровно четверти.

– Мария, здесь не хватает.

Хозяйка салона подняла глаза, будто удивлённая, что кто-то осмелился проверять её расчёты.

– Мой сын считал. Он у нас юрист и бухгалтер по совместительству. Он считает, что ты пока стоишь столько. У тебя опыта пока маловато, – голос её скрипел, как нож по стеклу.

– Мы договаривались с вами, а не с ним.

Тишина.

Мария рассмеялась – резко, по-птичьи.

– Да ладно! Поработаешь пару месяцев, потом поднимем.

Но Яна уже писала заявление об увольнении. Она знала: сделка с хаосом – всегда поражение.

– Серьёзно? – Мария повернулась к Нине, будто ища поддержки. – Думала, тихоня, а она…

В её глазах мелькнуло что-то новое – уважение, смешанное с досадой.

Возвращение.

Пять месяцев спустя телефонный звонок разрезал утро.

– Яна, вернись к нам. Машка зовёт.

– Нет.

– Зарплату поднимет. Обещала. Ты ей очень нужна. Поэтому можешь воспользоваться этим и сразу увеличить свою зарплату.

Яна закусила губу. Месть или деньги?

Она вернулась.

Причины:

· Обучение профессионализму. Екатерина – её букеты были как стихи, зашифрованные в лепестках.

· Ненависть. Каждый крик Марии теперь разжигал в ней холодный огонь.

· Мечта. Квартира для матери в Липецке – первый камень в фундаменте свободы.

Она научилась "левакам" – этим маленьким восстаниям против тирании. И чем больше хамила и орала Машка, тем больше Яна соглашалась с коллегами: «левак» у Маши – это необходимость, компенсация за нервы. Этот опыт стоил её много выплаканных слёз, но Яна чётко осознавала для чего ей всё это нужно было.

***

Арбатская сказка

Старый Арбат. Место, где бродят поэты и влюблённые. Где воздух пахнет жареными каштанами и большими деньгами.

Когда они наткнулись на это помещение в строящемся здании, Яна почувствовала, как что-то ёкнуло у неё внутри.

– Смотри, Серёж, – она указала рукой в голые бетонные стены. – Здесь будет наш цветочный салон!

– Ты в своём уме? – он окинул взглядом сырую коробку без потолка. – Здесь даже крысы жить не согласятся.

– Зато вид из этого панорамного окна! – девушка распахнула воображаемые шторы. – Арбат! Центр Москвы! Ты представляешь, какие тут будут клиенты?

Сергей хмыкнул, но в его глазах мелькнул тот самый огонёк – "а ведь можно сорвать куш".

Арендодатель, в лице стильной молодой женщины с железной хваткой тигра и душой ростовщика, выкатила условия:

– Капитальный ремонт помещения за ваш счёт. Аренда с первого дня. Гарантийный платёж – три месяца вперёд.

Яна уже открывала рот, чтобы согласиться, но Сергей резко сжал её локоть:

– Мы подумаем.

На улице он взорвался:

– Почему ты сразу готова согласиться на любые условия? Это же грабёж! Где мы столько денег достанем?

– А где ты видишь другие варианты? – её голос дрогнул. – Мы уже полгода ищем. Даня растёт без меня. Мама одна тащит всё. Я буду прилагать все усилия.

Она не договорила.

Сергей вздохнул и потянулся за телефоном:

– Ты уверена, что мы сможем его раскрутить? Ладно, – согласился он на готовность ринуться в бой своей супруги. Но если через год не выйдем в плюс – сливаемся.

Первые ростки.

Ремонт длился шесть недель. Сергей таскал гипсокартон, Яна – красила стены. По ночам, когда руки уже не слушались от усталости, она представляла, как в её салоне будет все красиво:

– Стеклянные витрины с розами.

– Запах свежей зелени.

– Авторские букеты.

– Первый обеспеченный клиент…

Реальность, конечно же, оказалась менее романтичной.

Открылись в ноябре. Здание стояло пустым – обещанные офисники из "TNK-BP" задерживались.

– Опять никого, – Яна сгребла в охапку увядшие тюльпаны и розы – Выбрасываю? – С грустью в голосе и печалью в глазах произнесла она.

– Ну а кто их купит? – Сергей пнул ведро. – Чёртовы цветы! Грабительские условия! Чёртов бизнес!

Она, молча вынесла цветы на помойку, оборвав предварительно бутоны с увядших роз, чтобы разбросать лепестки вдоль своего любимого панорамного окна. Этот слой рос очень быстро. Возвращаясь, услышала, как Сергей бодро врёт Анель по телефону:

– Да всё отлично! Клиенты ломятся! Через месяц вернём долг!

Яна закрыла глаза. "Он же старается для нас…"

Женская доля.

Через четыре месяца подруги последовали их примеру, Кристина с Анель открыли свой первый салон на ВДНХ. Им было гораздо легче – они работали в этом бизнесе вдвоем, разделяя обязанности между собой.

Яне же приходилось почти все делать самой: стоять у станка флориста, ездить на все закупки в свой единственный выходной, а в первую половину этого же выходного стоять у домашней плиты. Маме тоже нужны были выходные от бытовой работы, в которой она погрязла, пока дочь ночевала в своем салоне.

Сергей, услышав от супруги, что ей нужно больше его помощи, лишь пожимал плечами:

– Яна! Флорист – это женская профессия. Мне там делать нечего.

Яна замерла:

– Но… мы же партнёры?

– Конечно, – он потрепал её по щеке. – Ты – лицо. Я – тыл…, это самая мудрая постановка кадров.

В тот вечер она впервые заплакала в подушку. Но утром снова пошла в салон.

А, как по – другому:

– Нужно было отдавать долг.

– Даня мечтал о своей комнате.

– Сергей верил в неё.

Мартовское чудо.

Офисники заехали в середине феврале. А 3 марта случилось чудо – первый корпоративный заказ.

– Сто букетов к седьмому числу! – Яна скакала по салону. – Серёж, ты представляешь?

Он представил.

Яна три ночи не спала, собирая букеты.

– Ну что, героиня? – обнял её за плечи. – Я же говорил – у тебя все получится!

Больше всего на свете сейчас ей хотелось лежать в кровати, хотя бы три дня, но цветочный бизнес останавливать нельзя: каждый выброшенный цветок в помойку – это твои деньги. От усталости хотелось плакать или кричать от подавляемой внутренней злости. Но вместо этого она опять улыбнулась:

– Спасибо… что верил в меня, любимый – потому что сама этого хотела и три года подбивала супруга на совместный цветочный бизнес.

***

Три года спустя.

Они открыли ещё два салона.

Война за Новоарбатский. Гастроном закрыли на год после перестрелки братков. Стены, помнящие шёпот звёзд, теперь хранили запах пороха.

– Надо занять её место, – сказала Яна Сергею.

– Зачем? У нас уже есть здесь салон.

– Там выручки в разы выше, чем у нас. Да и отомстить ей хочется, если честно, за все мои выплаканные слёзы и потрепанные нервы.

У них получилось продавить связи, обошли Машкиного куратора. Но та, как гидра, отращивала новые щупальца:

· Арендные войны.

· Проверки.

· Слухи.

Машка тоже вступила с ними в холодную войну.

Пиррова победа.

Открытие нового салона отметили шампанским. Бокалы звенели, но в воздухе висело предчувствие.

24 октября. После праздничного мероприятия Сергей повёз боевых подруг, Анелю и Кристину, домой.

МКАД. Мигалки.

– Дыхните.

Он долго отказывался от освидетельствования – ждал когда выветриться алкоголь. Всю ночь они провели в машине. Пришлось в машине встречать день рождения Кристины. 25 октября был её днём.

Итог: 20 000 штрафа. Такси стоило бы тысячу.

Финал. Восемь месяцев кровопускания.

· Всю прибыль со Старого Арбата съедал новый салон.

· Мария шепталась за их спиной с арендодателями.

· Букеты вяли быстрее, чем надежды.

8 марта – день, когда Яна сломалась.

Она закрыла этот салон.

"Месть – это зеркало.

Ты смотришь в него,

а отражается только твоё же изуродованное лицо."

Яна поняла это слишком поздно – когда её мечта рассыпалась, как засохшие лепестки под ногами.

Этиленовая весна

"Цветы умирают дважды —

когда их срезают и когда в них перестают верить."

@Татьяна Влади

Голландская рулетка.

Двенадцать тысяч двести пятьдесят тюльпанов.

Сергей пересчитывал коробки в третий раз, будто надеялся, что цифры изменятся. Тридцать пять ящиков, аккуратных, как гробы для несбывшихся надежд. Голландские – значит безупречные.

– Это же золото в стеблях, – прошептал он, поглаживая упаковку цветов.

Обо всём уже было договорено: получена лицензия у Надежды Николаевны – зам.префекта управы центрального округа на уличную торговлю. Закуплены тюльпаны. Но, их надо было ещё где-то хранить до назначенной даты.

Арбат в конце февраля дышал ледяным воздухом. Аренда на парковке – клочок асфальта за сумму, за которую в Москве снимали трёхкомнатную квартиру. Но главная проблема была не в деньгах.

– Нельзя же бегать с цветами по морозу! – Яна куталась в шарф, её пальцы, привыкшие к нежным лепесткам, сейчас покраснели от холода.

Решение пришло неожиданное, как удар ножом в спину: склад-холодильник в Новоарбатском.

– Там идеальные условия, – сказал менеджер, принимая пачку купюр.

Удушье. 5 марта.

Сергей вскрыл первую коробку: «Бл..ть», – вырвалось громкая ругань. Тюльпаны лежали, как трупы после эпидемии: стебли скрючены, лепестки осыпались на картон.

– Что…

Сергей молча размахивал руками над ящиками, будто пытался разогнать невидимый газ.

А он и был невидимый. Этилен – дыхание смерти для срезанных цветов.

– Бананы, – Яна подошла к коробкам, которые размещались рядом с их цветами, открыв крышку самой верхней, заглянула в неё. Почему они нас об этом не предупредили…, они привезли их после.

– Мы похоронили наши тюльпаны рядом с их бананами.

Лихорадка.

Убыток – полмиллиона рублей.

Они заболели одновременно в один день, сразу после 8 марта. Как будто тело отказалось переживать горе трезво. Две недели под одеялами, с температурой под 40, в бреду мерещились тюльпаны – изогнутые, как вопросительные знаки.

– За что? – стонал Сергей.

– За гордыню, – ответила бы Яна, если бы могла говорить.

Кожаные пластыри.

В первый день, когда температура спала, они поехали в бутик на Кузнецком.

– Меряй, – Сергей сунул ей куртку цвета мартовского неба – такого, каким оно бывает только в это время года: нежным, только что пробудившим после серости и холодов.

Она надела. Кожа пахла не бананами, не этиленом, не поражением.

– Красиво, – он повернулся к зеркалу в своей новой коричневой.

Это была не компенсация. Это был ритуал – похороны мечты, на которые нужно надеть лучшее.

Закрытие.

Майское солнце растопило последний лёд в душе.

– Давай закроемся, – сказала Яна.

Сергей не спорил. Магазин, открытый из мести, пожирал их, как этилен – тюльпаны.

"Месть – это банан в холодильнике.

Ты кладёшь его туда, чтобы сохранить,

а он отравляет всё вокруг."

@Татьяна Влади

Яна выбросила его вместе с ключами от салона. Впервые за долгое время она вдохнула полной грудью. Это была не просто история провала, а притча о том, как яд мести убивает мечты.

***

Яна превратилась в серую тень – худую, вечно уставшую, но ароматно пахнущую зеленью и цветами.

Сергей же расцвёл:

– Новые часы.

– Клубная карта.

– Тайные звонки, которые он "не слышал" в её присутствии.

Как-то раз, застав его за разговором, она робко спросила:

– Кто это?

– Бизнес, – он резко положил трубку. – Ты всё равно не поймёшь.

Потом, целуя её в макушку, добавил:

– Не грусти. Ты же хотела цветочный бизнес? Вот он – твой. Наслаждайся.

Яна смотрела в свое любимое панорамное окно на Арбат. Где-то там бродила девушка, которая верила, что мечты сбываются.

"Она не знала,

что некоторые мечты сбываются слишком буквально…"

@ Татьяна Влади

***

Вывод.

Яна:

Не "слабая", а преданная. Она верила не в бизнес – в семью. Её ошибка не в трудоголизме, а в том, что она не замечала подмены: Сергей называл её "партнёром", но относился как к сотруднику, работающего на него.

Сергей:

Классический пассивный агрессор. Вместо "я не хочу" – "флористика – это не мужское занятие". Его "поддержка" – инвестиция, за которую он требовал пожизненных процентов.

Семейный бизнес:

Не был общим, совместным делом. Этот бизнес стал для Яны клеткой, где она крутилась, как белка в колесе, а Сергей периодически подбрасывал орехи.

"Цветы, которые она выращивала для других, давно проросли сквозь её собственное сердце."

"Любовь – это не когда ты отдаёшь всё,

а тебе говорят 'спасибо' – и берут ещё."

@ Татьяна Влади

***

Глубокий психологический разбор автора главы: "Мечты сбываются: цветы на камнях"

"Мы выращиваем розы в самых неожиданных местах —

не замечая, как их корни прорастают сквозь наши ладони."

Эта глава – глубокая, многослойная история о мечте, жертвенности, токсичных отношениях и разрушительной силе мести. Давайте разберём ключевые психологические аспекты главы по темам.

1. Мечта как алтарь: деструктивная жертвенность.

Яна строит свою мечту (цветочный бизнес) на руинах личного счастья, здоровья и семьи, а Сергей очень поощряет все её стремления. Это классический синдром Икара – чем ближе к солнцу, тем болезненнее падение.

Символика розы и шипов: её мечта красива, но ранит в первую очередь её саму. Она отдаёт сыну лишь «спящие поцелуи», разменивает здоровье на бессонные ночи, а деструктивные отношения – на иллюзию партнёрства.

Паломничество к мечте: метафора «босой паломницы в раскалённом песке» показывает её фанатичную веру в «оазис», который оказывается миражом.

Психологический подтекст: Яна не осознаёт, что её жертвы – не инвестиция в будущее, а бегство от настоящего. Она заменяет близость (в её случае созависимость) – личными достижениями, любовь – одержимостью целью – она чувствует что с их любовью что-то не так.

2. Токсичная среда: Новоарбатский гастроном как джунгли.

Работа у Марии – это школа выживания, где царит закон джунглей:

* Мария – архетип «хищника», выросшего из советского дефицита. Её методы («стекло бьётся о пол») – демонстрация власти через хаос.

* Нелля – «акула», погибающая от собственной жадности. Её увольнение – урок для Яны: в этом мире даже хищники становятся жертвами.

Яна сначала подчиняется, потом учится «левакам» – мелкому саботажу как способу сохранить себя.

Психологический подтекст: Яна переносит модель «жертва – агрессор» из работы в личную жизнь. Она терпит унижения, но копит свой гнев для будущей мести.

3. Семейный бизнес: партнёрство или эксплуатация?

Отношения с Сергеем – это классический дисбаланс в паре, где один «горит», а другой контролирует ресурсы:

* Сергей – пассивный агрессор.

Пока Яна является для него материальным ресурсом, он тщательно маскирует свою жестокость под заботу о всей семье.

Его фразы: «Флорист – это женская профессия» (отказ от участия), Он инвестирует не в бизнес, а в свою власть:

– его клубные карты и часы – символы статуса, оплаченные её трудом.

«Ты – лицо, я – тыл» (манипуляция под видом поддержки).

Яна верит, что страдание – обязательная плата за успех. Она оправдывает его даже после провала («он верил в меня»).

Психологический подтекст: Это история созависимости.

Яна – «спасатель»,

Сергей – «контролёр».

Их бизнес – не совместный проект, а её тюрьма с его надзирателем.

4. Месть как яд: этилен для тюльпанов.

Попытка отомстить Марии – переломный момент. Здесь мечта окончательно превращается в навязчивую идею.

«Кожаные куртки» – ритуал перерождения, но фальшивый. Это не исцеление, а попытка замаскировать внутреннюю боль дорогими вещами.

Финал: «Майское солнце» – символ принятия, но последняя фраза («некоторые мечты сбываются слишком буквально») показывает, что Яна так и не освободилась.

5. Гендерные роли и социальные ловушки.

«Женская доля»: Яна тащит на себе быт, бизнес и ребёнка, а Сергей называет это «мудрой расстановкой кадров».

Двойные стандарты: он требует от неё жертв, но не жертвует своим комфортом.

Архетип «сильной женщины»: общество восхищается её стойкостью, не замечая, что это не сила, а травма.

Вывод: что погубило мечту Яны?

* Подмена ценностей: она думала, что борется за семью, но на самом деле – за иллюзию.

* Токсичная среда: Новоарбатский гастроном научил её выживать, но отнял способность жить.

* Отсутствие здоровых границ: в отношениях с Сергеем, Марией.

* Месть как саморазрушение: она потратила силы на войну, вместо того чтобы строить свою жизнь.

Финал-предупреждение: «Букеты из цветов, которые она делала для других, давно проросли сквозь её собственное сердце» – это метафора эмоционального вампиризма. Яна отдавала всё, но её «любили» только за это. Эта глава – не просто история бизнеса, а притча о том, как слепая вера в мечту может стать проклятием. Чтобы избежать участи Яны, героине нужно было не «терпеть ради цели», а спросить себя: «А что нужно мне самой?»

"Розы, выращенные на бесплодной почве – как мечта, которая корнями вросла в боль."

@ Татьяна Влади

Глава 15 "Танцы на осколках: как бизнес разбивает личность на части"

"Танцы на стёклах – танцы не для слабых…"

Танцы без правил, ты так не смогла бы…"

@Максим Фадеев

Их цветочный бизнес, подобно нежному бутону, начал понемногу раскрываться, преодолев первые трудности роста. Вначале было всё: и нехватка средств, и отсутствие опыта в управлении персоналом, и полное неведение о том, как вообще вести своё дело. За их спинами не стояло никого – только они сами, профессиональные руки Яны, да смутное представление о том, что цветы должны нравиться людям.

Из дневника Яны: "Оглядываясь назад, я улыбаюсь нашей тогдашней наивности. Безрассудству? Нет, скорее – смелости. Ведь, как поётся в старой популярной песне: "Только смелым покоряются моря". И мы покорили своё. Тогда мы были молоды и кидались в омут с головой."

Спустя 4 года, получая бизнес-образование по программе MBA, Яна с удивлением обнаружила, что они, вопреки всем бизнес-канонам, сделали почти невозможное – создали не просто проект, а успешный бизнес. И это вообще без каких-либо профессиональных знаний в предпринимательстве. Это сейчас много заведений, коучей и бизнес-тренеров, которые обучают бизнесу, а тогда, в начале 2000 годов ничего подобного не было.

Но если первые трудности были связаны с деньгами и незнанием, то потом пришли другие – люди, что было сопричастно в целом с незнанием психотипов и умения управлять ими.

В начале этой деятельности, её кредо – "Я стану самой нормальной цветочницей" – разбилось вдребезги о реальность, как хрустальная ваза о бетонный пол. Девушка наивно полагала, что все работники должны быть столь же ответственны, как она сама. И это грубейшая ошибка предпринимателей: "Ни один сотрудник никогда не будет относиться к твоему бизнесу так же, как ты", – поняла она значительно позже.

А тогда…

Она сама стояла за прилавком, обслуживая клиентов, в то время, как их флорист развалившись на диване, весело общалась с друзьями, оказавшими на Старом Арбате. А, вечером – получала процент с продаж. С каких? С тех, что сделала Яна. Позволишь такое однажды – потом не выбьешь уже из своих сотрудников: "Почему вчера можно, а сегодня нет?"

Яна училась на своих ошибках:

· Поверив в "семейную атмосферу" – стала мамочкой для взрослых детей, своих флористов.

· Думала, что энтузиазм заразен – оказалось, что заразно только равнодушие.

По привычке, а вернее своей сценарной программе "синдром хорошей девочки", ну да конечно, еще и звание "адекватного цветочного предпринимателя" она терпела такие выходки от своих сотрудников. Что далее приводило ее к эмоциональному выгоранию.

А, только ли потому, что Яна "болела" синдромом "хорошая девочка", она решила быть для всех такой? Нет. Не только. Что еще повлияло на нее? В своё время ей самой пришлось пройти школу выживания в этом цветочном мире, поэтому не хотелось создавать такие же условия для других:

– предпринимательница – истеричка, Мария, которая разбивала стеклянные вазы, если вода в них была чуть несвежей и вопила матом на весь ТЦ "Новоарбатский" на своих подчиненных, словно они были ее рабами на галерах;

– странные коллеги – флористы, которые могли просто не общаться, как будто ты для них пустое место.

В общем выжить, и все-таки остаться творить в этом красивом цветочном мире было то еще увлечение и много пролитых слез.

***

Их бизнес процветал. Клиенты любили их салон и флористику. Но всё держалось на одной Яне: закупки, продажи, маркетинг, управление. Рецепт катастрофы в собственном бизнесе: от усталости Яна буквально начала ненавидеть своих клиентов. "Не приходите пожалуйста сегодня или сейчас. Я очень устала", – думала она, улыбаясь им в лицо.

"Когда начинаешь ненавидеть своих клиентов – это значит, бизнес уже владеет тобой, а не ты им."

Цель бизнеса – прибыль. Но когда отвращение сильнее желания зарабатывать – это конец. Или начало нового этапа.

Увольняя одну за другой "испорченных" сотрудниц, Яна выработала свою типологию флористов:

* Королева – на голове корона, в руках – цветы, но убирать или мыть стебли – "не царское дело".

* Фокусник – деньги исчезают из кассы с ловкостью профессионального иллюзиониста.

* Пиявка – высасывает силы, но не приносит прибыли.

* Праздник – веселье есть, работы нет.

* Ретроград – всё новое отвергает, а мы так раньше не делали.

Искала идеального. А тем временем…

***

Танец на стёклах

Лето сменилось осенью. Она, как загнанная лошадь, металась между салоном, закупками, клиентами и домом.

Суббота – сегодня последний день профессиональной цветочной выставки на ВДНХ. Но, этот день в их салоне – зачистка холодильника. Времени в обрез. А, еще и накопившая месячная усталость, когда она осталась вообще одна, без помощников флориста. Осуществлять поиск этого самого флориста ей также было некогда. Функционал Сергея в их бизнесе был: подписать все документы, составленные Яной, он был индивидуальным предпринимателем (всегда все оформлялось на него); роль водителя – привести, отвести; закупиться без Яны он также не мог и поэтому снова роль водителя и грузчика. Во всех бизнес-процессах роль Яны была основополагающей, Сергей был номинальным директором во всей этой истории. Девушка буквально с ног валилась от усталости:

– Сергей, помоги найти мне помощницу.

– Каким образом я это буду делать?

– Размести объявление на рабочих сайтах.

– Яна, откуда я знаю, какими профессиональными качествами должен обладать флорист? Ты это знаешь.

– Но, мне абсолютно некогда этим заниматься, ты же знаешь. Но, я уже больше не могу работать в таком режиме. Мне срочно нужна смена.

– Не смогу тебе в этом помочь.

Яна превратилась в белку, все время бегущую в колесе.

Но, очень хочется успеть попасть на выставку. Носится по салону с металлическими вёдрами, вдруг поскальзывается на листьях, разбросанных по полу… Удар. Одно ведерко летит в холодильник. Стекло витрины – вдребезги. Яна приземляется на спину – на осколки.

Время замедляется, как в кино замедленные кадры:

"Что я наделала? Сколько это будет стоить?"

Сергей вбегает, бледнеет. Помогает встать с пола и отводит в подсобное помещение, для оказания первой помощи. Развернув спиной к себе любимую, присвистнув, прошептал:

– Дурочка…, зачем же ты так с собой…, – вооружившись пинцетом, разрезав блузку, стал вытаскивать все осколки из тела супруги.

Спина – в крови. Новая блузка – на выброс.

– Эх…, шрамы останутся, – констатирует он.

– Это очень некрасиво? Ты меня разлюбишь?

– Глупая…, ну и что везде успела? И, на выставку, да?

Потом вдруг он разразился громким смехом. Девушка посмотрела на мужа, в глазах стоял немой вопрос: "И, что же здесь такого смешного?"

– Какой же ты танец на стёклах исполнила!

– Да уж…, блузку новую жаль.

– Глупая, видела бы ты сейчас свою спину… Эх, жаль, что сейчас нет медицинских ниток, а то бы заштопал тебя также, как теплые штаны Данила.

Яна истерично рассмеялась, вспомнив всю сегодняшнюю ситуацию, как в замедленном кино. А, ведь могло быть хуже. А, она жива и все хорошо.

– А, что с холодильником и цветами будет?

– Ничего страшного. Просто попали на деньги. Установим стекло.

– А, разве цветы не испортятся, – все еще не верила в то, что кроме её спины ничего страшного больше нет.

– А, почему они должны испортиться? Там же стоят двухкамерные стекла, ты разбила только одно из них, до второго не добралась. Хорошо, что в твоих руках были легкие ведерки, – снова засмеялся супруг.

Одев на любимую свою футболку, повез ее домой.

Бизнес – это не только прибыль.

Это люди. Те, кто работает на тебя.

Те, кто работает вместо тебя.

И те, кто подбирает тебя с осколков.

***

Психологический разбор автора главы "Танцы на осколках: как бизнес разбивает личность на части"

1. Анатомия токсичного партнерства

Сергей как нарциссический манипулятор:

Фиктивное лидерство: Номинальная роль «директора» при полном отсутствии реального участия. Его функции – подписание документов и вождение машины (символично: он лишь «перевозчик» её труда).

Тактика обесценивания: «Дурочка», «Глупая» – ласково-уничижительная лексика, поддерживающая Яну в позиции «виноватого ребёнка». Смех над её травмой – способ перевести серьёзную ситуацию (кровь, шрамы) в «нелепое происшествие», чтобы избежать ответственности.

Уклонение от поддержки: Отказ искать сотрудников («Ты это знаешь лучше») – классический саботаж, сохраняющий её перегрузку.

Яна и синдром выученной беспомощности:

Гиперответственность как побег: Она берёт на себя всё – от закупок до уборки осколков – потому что бессознательно уверена: «Иначе всё развалится».

Это следствие: Травмы прошлого (буллинг в семье Сергея). Страха повторить «провал» первого брака.

Искажённая благодарность: Даже после падения её первый вопрос: «Ты меня разлюбишь?» – признак созависимости. Она измеряет свою ценность его одобрением.

2. Бизнес как зеркало их отношений.

Параллели между браком и компанией:

Однобокость: Оба «предприятия» (первый и второй бизнесы) держатся на Яне. Сергей – лишь подставное лицо, как в бизнесе, так и в семье.

Эмоциональные «осколки»: Разбитая витрина = метафора её границ. Она режет себя (буквально!), чтобы сохранить дело. Шрамы = следы, которые оставляет абьюз: невидимы для других, но болят годами.

Типология «токсичных сотрудников» – отражение её выбора:

Королевы, Пиявки, Фокусники – это проекция её собственных невысказанных обид.

Она терпит их, как терпит Сергея, потому что: Боится одиночества («Лучше плохая команда, чем никакой»). Повторяет паттерн: «Я должна спасать неблагодарных».

3. Мой дорогой читатель, на что тебе следует обратить внимание?

Язык тела Сергея: «Побледнел» при виде крови – не от страха за неё, а от мысли о затратах на ремонт. Смех = способ избежать сопереживания. Настоящая забота звучала бы иначе: «Больно? Давай в больницу».

Символика одежды: Испорченная блузка = утраченная индивидуальность. Его футболка на ней = ещё один шаг к растворению в нём.

Цветы как ловушка: Она мечтала о творчестве, но бизнес превратился в конвейер.

4. Как бизнес замещает их отношения?

Стокгольмский синдром в бизнесе:

Чем больше вкладывается, тем сложнее признать, что дело приносит лишь боль. Её оправдание: «Мы же смогли без MBA!» – отрицание ценности своих сил.

Иллюзия контроля: Увольняя «плохих» сотрудников, она верит, что решит проблему. Но корень – в Сергее, который не даёт ей нанять профессионалов. Ему нужно, чтобы Яны была постоянно уставшей. Для чего? Для своего контроля над ней, у сильно уставшего человека, загнанного в постоянно вращающее колесо, отключается критическое мышление.

5. Глубинный конфликт главы

Между:

* Желанием быть идеальной (флорист, жена, предприниматель).

* Неспособностью сказать «нет» (сотрудникам, мужу, клиентам).

Итог:

Она танцует на осколках, потому что разбила свою жизнь на части, которые уже не сложить обратно.

Эта глава – не о цветах.

Это история о том, как:

* Любовь становится тюрьмой,

* Мечты – долговыми обязательствами,

* А шрамы на спине – немыми свидетелями того, что истинная рана – в душе.

Вопрос для размышления:

Сколько ещё «стекла» должно войти в кожу, чтобы она увидела: дело не в сотрудниках, а в человеке, который сознательно ставит её на осколки?

P.S. Для тех, кто узнал себя в Яне:

«Бизнес, построенный на вашей крови, – это не успех.

Это медленное самоубийство».

@ Татьяна Влади

Глава 16 "Цветы на руинах: как абьюз превращает жизнь в выживание"

"Жизнь – это миг между прошлым и будущим,

именно в нём и кроется счастье".

@ Леонид Дербенев

Их цветочное дело расцветало пышным букетом, распускаясь всё новыми бутонами – за первым салоном потянулся второй, затем третий. Янa грезила московской квартирой, как путник – оазисом в пустыне, и шла к этой цели твёрдым шагом, не замечая, как под ногами крошатся её собственные силы.

Это было время, когда усталость, тяжёлая и липкая, как смола, обволакивала её с головы до ног. Возвращаясь домой, она мечтала лишь об одном – погрузиться в сон, как в тёмные воды забвения.

– Мам, можно за «Скитлс» сбегаю, – встретил ее у порога Данил. – Хорошо, – ответила она, не подозревая, что обычный поход в магазин обернется для них трагедией. И, станет первой трещиной в хрупком стекле её благополучия в сформировавшейся черной полосе.

Не прошло и двух минут, как в подъезде раздался душераздирающий крик, переходящий в рыдания. Сердце её сжалось, будто в тисках, – это плакал Данил. Она выскочила, как ошпаренная, за ней, спотыкаясь, бежала мама. На лестничной площадке сидел её сын, сжавшись в комок, с неестественно вытянутой ногой.

– Что случилось, родной? Кто тебя обидел?

– Прыгал через ступеньки… – всхлипывал мальчик. – Мам, кажется, я ногу сломал… – Не может быть… – прошептала Яна, чувствуя, как подкашиваются её ноги. В их семье никогда ничего не ломали, и теперь ей казалось, будто рушится весь привычный мир. Она замерла, охваченная паникой, – в таких ситуациях её всегда охватывала беспомощность. Яна помогла сыну подняться, подпрыгивая на одной ноге, словно птица с раненым крылом, добрался до квартиры. В такие моменты она теряла дар речи и способность мыслить – лишь муж оставался её якорем в бушующем море.

– Серёжа, срочно домой! – Что стряслось?

– Данил, кажется, ногу сломал… Она пыталась утешить сына, но её утешения были неуклюжи, как первые шаги ребёнка. Страх сжимал горло, и она гнала от себя чёрные мысли, как осенний ветер – сухие листья.

– Сынуля, как ты? – Влетел в комнату Сергей.

– Уже не так больно, – сквозь слёзы улыбнулся Данил.

– А, может, это просто вывих? Подождём до утра…

– Ты о чём, Яна? Сейчас же собирайтесь, поедем в больницу! В травмпункте рентген подтвердил худшее.

– В Тушинскую детскую, – сказал врач, и в глазах у неё потемнело.

"Спасибо, что ты есть, Серёжа… Без тебя я бы пропала…"

Он нёс сына на руках, как драгоценный груз, преодолевая все преграды. Даже охранник на КПП, суровый, как будто высеченный из камня, смягчился под напором его слов:

– Отец, пропусти, у ребёнка перелом!

– Не положен въезд на территорию больницы, только по пропускам.

– Отец, мой сын ногу сломал, пропусти.

– Не положено, – охранник, словно исполнял заезженную пластинку.

– И как ему идти пешком? – А я почём знаю? Правила есть правила.

– Батя, у тебя дети есть? – Есть, взрослые уже.

– Вот и представь… а, если бы твой ребенок получил перелом кости…

И чудо – железные ворота скрипнули, пропуская их:

– Проезжай, только у тебя 15 минут. Машину вывези за ворота.

Домой вернулись лишь к трём часам ночи. Оказалось, что "скорая" – это пропуск без очереди, а их мальчик, хоть и со сломанной ногой, должен был ждать, как все. Гипс наложили только к двум, а в шесть утра Яна уже собиралась на работу, чувствуя себя разбитой, как старый фарфор.

"Хорошо, что есть мама и Серёжа… Кто бы ещё присмотрел за Данилом? Кто работал бы в салоне?"

***

Их флорист была в отпуске, и Яна снова осталась одна.

Торговля в тот день шла вяло, словно сонная муха по оконному стеклу. Клиентов – раз-два и обчёлся. Глаза слипались, но свадебный букет, заказанный по каталогу немецкого мастера, требовал внимания.

"Справлюсь ли?.."

Она и не подозревала, что судьба приготовила ей новый удар.

– Здравствуйте! – вошёл мужчина лет тридцати пяти.

– Здравствуйте! – ответила Яна, но он, не слыша её, направился прямо в торговый зал. Она оставила незаконченный букет, инструменты и… свой новый телефон, купленный всего три дня назад.

– Какой букет вам нужен? – улыбнулась она, подводя его к витрине.

Клиент оказался из тех, что "выносят мозг" – двадцать минут сомнений, вопросов.

– Вы так разбираетесь в цветах! Откуда?

– Просто люблю цветы… И вдруг он схватился за сердце:

– Ой, плохо мне… Лекарство… Воды…

Она бросилась за водой. Вернулась – мужчина сидел, бледный, как мел.

– Сейчас выйду на воздух…

И исчез.

Через пять минут её охватило тревожное предчувствие. Она вернулась в подсобку – телефона не было. Обыскала весь салон – пусто.

"Обокрали…"

Горькая обида подступила к горлу. Она так долго решалась на этот телефон и еще не успела насладиться покупкой.

Чёрная полоса не кончалась. То Сергей, сев за руль с похмелья, попадал в лапы ДПС, то штрафы сыпались, как град, за многочисленные нарушения ПДД. Она зарабатывала деньги на квартиру, а он тратил их, словно воду в пустыне.

***

Гипс сняли через месяц, но Данилу пришлось заново учиться ходить. Лето он провёл у бабушки в деревне, а Яна… Яна осталась одна. С цветами.

И с чёрной полосой, тянущейся, как бесконечная дорога.

"Жизнь – это не те дни, что прошли,

а те, что запомнились".

@ А.П. Чехов

***

Тихий мальчик.

«Иногда самое страшное – не крик, а молчание.

Особенно детское.»

Испытания.

Этот год ломал их, как осенний ветер хрупкие ветви, словно испытывал на прочность. Сначала перелом ноги у Дани – боль, гипс, слезы. Потом воровство – горечь предательства, пустота в кошельке. Но это испытание оказалось ещё хуже. Оно пришло не с улицы, не от чужих людей – оно вылезло из стен школы, где должен был быть покой, где Даня когда-то смеялся, бегал по коридорам, тянул руку на уроках.

Телефонный звонок вонзился в тишину флористического салона. Яна, перерезая стебель гладиолуса, почувствовала горечь.

Теперь телефон звонил иным тоном – не вопросом, а приговором.

– Яна Владимировна, зайдите, пожалуйста, в школу.

Голос классной руководительницы был гладким, как лед, и таким же холодным. С ней не сложилось изначально – не было той теплоты, что связывала их с первой учительницей, ушедшей в декрет. Та знала, как разговаривать с Даней, как заставить его глаза загораться. Эта же смотрела на него, как на проблему.

– Что случилось?

– Это не телефонный разговор.

Её голос скользил по уху, как длинный ноготь по журналу – методично, оставляя невидимые царапины. В трубке пахло дешёвым одеколоном и властью. Фраза, от которой сжимается желудок.

Звонок матери.

Яна набрала номер, уже зная – что-то не так. Голос матери прозвучал так, будто она говорила сквозь воду – глухо, сдавленно.

– У Дани проблемы со здоровьем.

Не «упал», не «подрался», не «получил двойку». Проблемы со здоровьем.

– Какие проблемы? Почему меня вызывают в школу? Даня что-то натворил?

– Ничего не натворил. Приезжай быстрее домой.

Щелчок. Тишина.

Девушка доработала до конца смены на автомате, пальцы сжимали стебли цветов, но мысли были там, за школьным порогом, где что-то случилось с её мальчиком.

Возвращение.

Дверь хлопнула. Яна не сняв обувь – шагнула прямо в коридор, к комнате сына. Он спал. Щека теплая, волосы мягкие. Она провела ладонью по его голове, как делала это всегда, когда он болел.

– Мама, что случилось?

Мать стояла в дверях, лицо серое, как пепел.

– Эти идиоты говорят, что наш Данечка… наркоман.

Слово повисло в воздухе, тяжелое, как свинец.

– Чтооооо? Они в своем уме? С чего они это взяли?

– Даня целый день спал на уроках.

– И что? Это теперь доказательство наркомании?

– Да. Так сказала эта… рыжая крыса. Его классная. Она не только опозорила его перед всем классом – она вызвала медсестру, чтобы та проверила ему руки, опять таки в присутствии всего класса.

– На что?

– Следы уколов. Яна сжала кулаки. В горле стоял ком.

Даня проспал всю ночь. А утром не проснулся.

Растение.

Он открыл глаза, но это был не Даня.

Взгляд – пустой, как у куклы. Зрачки расширены, но не видят. Губы сжаты, но не говорят.

– Данечка, как самочувствие?

Тишина.

– Ты кушать хочешь?

Тишина.

– Сынок, скажи хоть слово…

Она гладила его по руке, трясла за плечо – но он был как растение. Дышал, но не жил.

Сергей, обычно способный разбудить хоть мертвого, схватил сына за плечи:

– Даня! Что случилось?! Тебя кто-то обидел, сын?

В ответ ничего.

Только веки, медленно закрывающиеся, когда глаза уставали смотреть в никуда.

Школа.

– Сергей, сходи сам. Я останусь с сыном. И спроси у этой… рыжей дуры, на каком основании она травит нашего ребенка?

Сергей вернулся быстро.

– Она испугалась, увидев меня. Спросила: «А где мама?»

– И?

– Заблеяла, как овца. Я сказал ей, что Даня заболел. Как Даня?

– Все также, – грустно резюмировала она, с полными слёз глазами.

– Может, в больницу поедем? Чего ты опять сопротивляешься? Вспомни, как не хотела ехать в больницу, а у сына оказался перелом.

– Нет. Они заберут Даню. Я боюсь его там оставлять. Куда они его определят? В психиатрическую больницу? Ни за что!

Яна сжала руку сына.

– Дома ему лучше. Я не отдам его им. Со мной сыночек быстрее поправиться.

Сергей, видя, как Яна постоянно рыдает, не стал настаивать: «Как скажешь. Ты его мать. Тебе виднее».

Две недели молчания.

Даня лежал, как те тюльпаны в холодильной камере – внешне целый, но отравленный этиленом системы. Его пальцы, обычно ловко бегавшие по аккордеонным клавишам, теперь беспомощно лежали на одеяле.

Яна прижалась щекой к его ладони.

– Данечка…

Дни сливались в один – бесконечный, серый.

Даня постоянно спал. Просыпался изредка, чтобы смотреть в потолок. Ничего не ел. Только пил воду и ходил в туалет сам – и это давало надежду.

– Яна, так нельзя. Надо в больницу. Уже две недели, а сдвигов нет.

– Дай нам еще один день, пожалуйста. Завтра.

– Каждый день одно и то же – завтра.

«Дети не уходят в себя просто так.

Они прячутся там, где меньше всего больно.»

Возвращение.

"Дети уходят в тишину,

когда мир становится для них слишком громким."

Мольба

Комната была погружена в полумрак – только слабый свет ночника отбрасывал дрожащие тени на стены. Яна сидела на краю кровати, её пальцы, обычно такие уверенные, когда они собирали букеты из стеблей цветов, теперь дрожали, едва касаясь лица сына.

– Данечка…

Её голос сорвался в шёпот, будто она боялась спугнуть даже воздух вокруг.

– Ну что с тобой, мой самый любимый, самый родной человек…

Она гладила его по голове, по щекам, водила ладонью по его руке – холодной, безжизненной, как ветка, отломанная от дерева посреди зимы.

– Я тебя так люблю…, возвращайся ко нам пожалуйста.

Слёзы катились по её лицу, горячие, солёные, словно море выходило из берегов. Они падали на простыню, оставляя тёмные от горя пятна.

– Дааааанечка, родной мой, посмотри на меня, пожалуйста. Я – твоя мама.

Но он не смотрел. Он был не здесь.

Его тело лежало рядом с ней, но он – тот мальчик, который смеялся, бегал, обнимал её перед сном – исчез. Осталась только физическая оболочка от прежнего Данила. Растение.

Признание поражения.

– Данечка, завтра нас могут разлучить…

Голос её дрогнул.

– Понимаешь? Я не смогу этого допустить. Но… меня с тобой не пустят. Ты уже большой.

Она сжала его руку, словно пыталась вдохнуть в него жизнь через прикосновение.

– Я однажды уже пережила разлуку с тобой, сынок… Я больше не выдержу.

Тишина.

Только часы на стене отсчитывали секунды, каждая из которых казалась вечностью. И тогда она закричала. Не плач, не стон – крик, вырвавшийся из самой глубины, из той тёмной ямы, куда упало её сердце. Это не был человеческий звук.

Это был рёв раненой пантеры, зверя, которого загнали в угол, которому вырвали клыки и когти, но который всё ещё пытается укусить – просто чтобы доказать, что он ещё жив.

Крылья бабочки.

Вдруг – шевеление. Словно едва раскрывшийся бутон тюльпана после долгой зимы. Его пальцы дрогнули. Прикосновение. Лёгкое, едва уловимое, как крыло бабочки, коснувшееся её щеки.

"Что это? Мне показалось?"

Она замерла. Потом медленно, боясь поверить, открыла глаза. И увидела его. Настоящего. Два глубоких чёрных озера – его глаза – смотрели на неё. В них была боль. Растерянность. Но – осознание.

– Мама…?

Голос хриплый, будто он только что проснулся после долгого сна.

Он узнал её. Он вернулся.

– Не плачь…, мамочка…

Воскрешение.

– Данечка! Ты вернулся ко мне!

Она схватила его в объятия, прижала к груди так сильно, будто хотела вдохнуть его в себя, чтобы он никогда больше не исчезал.

– Мой родной! Мой любимый!

Её крик привлёк бабушку. Валентина Ивановна ворвалась в комнату, её седые волосы растрёпаны, глаза красные от бессонных ночей.

– Мой родной, внук!

Она упала перед кроватью на колени, схватила Данины руки, целовала их, молилась, благодарила Бога – потому что для неё он был не просто внуком.

Он был её спасением. После смерти сына – её родного, – она нашла смысл в своём внуке. Потерять его – означало для неё умереть самой.

А потом Даня произнёс:

– Можно… печеньку?

Две недели он ничего не ел. Только пил воду. Но сейчас он захотел печенье. И это было чудо! Ещё одно испытание было пройдено.

"Мы ломаем детей, чтобы собрать из них идеал,

а потом удивляемся, почему они разбиты."

Кабинет врача.

В кабинете невролога пахло лекарственной стерильностью и чем-то ещё – страхом, который оседал на стенах тонкой плёнкой. Даня сидел на краю кушетки, его ноги, ещё такие слабые после двух недель молчания, болтались в воздухе, не доставая до пола. Сейчас он был похож на куклу, которую забыли поставить на полку – бледный, с тёмными кругами под глазами, сжавший в руках мамину руку, будто боялся, что его унесёт ветром.

Яна рассказывала историю болезни сына, её пальцы сжимали сумку так сильно, что костяшки побелели. Она ещё не знала, что сейчас услышит приговор – не сыну, а себе.

Врач – женщина лет пятидесяти, с седыми волосами, собранными в строгий пучок, и глазами, которые видели слишком много сломанных детских судеб – выслушала их историю. Потом задала всего один вопрос, но он прозвучал как удар:

– Опишите распорядок мальчика.

Расписание.

Яна начала перечислять, сначала гордо, потом всё тише, будто сама слышала абсурдность этого списка:

– Музыкальная школа, по классу аккордеон – пять раз в неделю: два раза специальность, два раза оркестр, сольфеджио, музыкальная литература…

– Школа искусств – рисование…

– Бальные танцы…

– Репетитор по английскому…

Её голос дрогнул на последнем пункте.

Врач не перебивала. Она смотрела на Яну так, будто видела её насквозь – эту мать, которая так отчаянно пыталась сделать из сына кого-то, что забыла позволить ему быть кем-то.

Тишина.

Потом:

– А когда ваш сын отдыхает?

– В… воскресенье.

Врач закрыла глаза, будто молилась о терпении.

– Вы знаете, что бы я делала с такими родителями, как вы?

Яна замерла.

– Я бы вас убила. Точно так же, как вы убиваете своего ребёнка.

«Дети – не книжки-раскраски.

Их не выкрасишь в любимый цвет.»

@Халед Хоссейни

Разговор с совестью.

– Мы… мы же для него стараемся! Мы развиваем сына!

– Посредством его здоровья? – врач встала, её тень накрыла Яну, как крылья ворона. – Вы сами смогли бы так жить? У вас в детстве было так?

– …

– Когда он в последний раз болел?

– За… за неделю до этого как раз выздоровел после гриппа.

– И, конечно, перенёс на ногах?

– Пропускать школу нельзя… потом догонять…

Врач резко хлопнула ладонью по столу.

– У него была неврологическая катастрофа! Его организм сломался! Он ушёл, потому что больше не мог! Вы могли потерять его навсегда!

Её слова висели в воздухе, как нож над верёвкой.

– Оставьте ему одно занятие. Только одно. И сходите в церковь. Поставьте свечу за здоровье своего сына. Потому что вам кредитом его вернули, считайте, что это чудо!

Прозрение.

Яна выбежала из кабинета, рыдая.

Её слёзы были горячими, как расплавленное стекло – они обжигали лицо, оставляя невидимые шрамы.

"Господи… какая же я дура…"

Она стояла в коридоре, прижавшись лбом к холодной стене, и впервые за долгое время чувствовала. Не графики, не расписания, не планы на будущее.

А боль. Свою. И сына, которого она, сама того не понимая, загнала в угол.

Этот год был испытанием для них обоих.

Но только сейчас она поняла – экзамен сдавала она. Отличница.

И едва не провалила самый важный экзамен в жизни: «Прости меня, Данечка!»

"Дети – это не глина. Их нельзя лепить.

Они – семена. Им нужны только солнце и время."

@Татьяна Влади

Она отменила все кружки, оставив только музыкальную школу, так сын с мамой решили совместно. Яна научилась слышать своего сына.

***

Психологический разбор главы "Цветы на руинах: как абьюзер превращает жизнь в выживание".

Эта глава – не просто история о матери, которая "слишком требовательна" к сыну. Это трагедия женщины, запертой в ловушке абьюзивных отношений, где её ресурсы методично выкачиваются, а единственный способ её выживания – бежать вперёд, не останавливаясь, не чувствуя, не замечая боли.

1. Яна – жертва абьюза: почему у неё "не было выбора"?

Созависимость как тюрьма.

Муж-абьюзер (Сергей) не просто безответственный – он саботирует её усилия: * Пьяный за рулём – штрафы, угроза лишения прав – дополнительные траты. * Не помогает в бизнесе и с бытом – всё на Яне (если и принимает участие, то всегда вместе с Яной, вместо того, чтобы дать ей просто отдохнуть). * Пассивная агрессия: "Как скажешь. Ты его мать" – это не поддержка, а манипуляция, чтобы переложить всю ответственность на неё.

Финансовая ловушка:

Она работает уже на три салона, но деньги уходят на его штрафы, его ошибки, его гулянки. Её мечта о квартире – не каприз, а попытка создать стабильность, которой Сергей лишает семью. Эмоциональное опустошение.

"Она была пуста": Её усталость "как смола" – это не просто утомление, а синдром выжженной жертвы. Нет сил на Данила, потому что все ресурсы съедает муж. Даже в кризис (перелом, кражу) она не может позволить себе остановиться – иначе всё рухнет.

Заброшенный ребёнок матерью – следствие, а не причина:

Даня не получает внимания не потому, что Яна "плохая мать", а потому что она уже давно не принадлежит себе.

2. Почему она "ломает" сына? Психология жертвы.

Перенос травмы.

"Если я страдаю – ты должен стараться вдвойне":

Бессознательно Яна требует от Данила сверхусилий, потому что сама живёт в режиме "выживания". "Ты должен быть идеальным" = "Ты не имеешь права на слабость, как я" – подсознательно она сама осознает, что она слаба перед абьюзером и чтобы защитить сына – требует от него быть сильным. В её понимании сила – это стать умным и успешным – значит много учиться. Это не осознанная жестокость, а искажённый "защитный механизм" жертвы абьюза.

Бегство в работу как способ не чувствовать.

"Если остановлюсь – сломаюсь":

Её гиперфокус на бизнесе – способ не думать о том, что муж её уничтожает. Даня становится "ещё одной задачей", а не ребёнком. Школа, кружки – попытка дать ему "лучшее", но без эмоционального участия.

3. Кататония Данила – крик о помощи, который она не может услышать.

Символ семейной системы:

* "Он стал растением" = зеркало Яны. * Она тоже давно "не здесь", просто функционирует. * Его молчание – метафора её подавленных эмоций.

Почему она не везёт его в больницу?

Страх потерять контроль: Если признает, что сын болен – придётся признать, что всё идёт не так. А это значит – посмотреть правде в глаза: её семья разрушена абьюзером.

4. Прозрение у врача: "Вам кредитом его вернули".

Жестокая правда.

Врач обвиняет её, но не видит всей картины:

Яна не "родитель-тиран" – она заложник системы, где абьюзер высасывает из неё все силы, ресурсы.

Её слёзы – это не только вина, но и бессилие:

"Господи… какая же я дура…" = "Я допустила, чтобы он довёл меня до этого". Отмена кружков – первый шаг к свободе?

Возможно, это начало её бунта против абьюза.

Но пока муж остаётся в системе, её прозрение может привести к новому витку насилия (например, он обвинит её в "развале будущего сына").

Вывод: Яна – жертва, а не тиран.

Главная трагедия главы – не в "слишком строгой матери", а в том, что абьюзер украл у неё материнство.

Она не могла дать Данилу любовь, потому что сама была опустошена и обескровлена.

Она не могла остановиться, потому что муж держал её в вечном долгу.

Её "чёрная полоса" – это не неудачи, а системное насилие, где муж – главный разрушитель.

Финал оставляет вопрос:

Сможет ли она разорвать созависимость? Или, спасши сына, сама останется в клетке?

"Она научилась слышать сына. Но услышит ли она себя?"

Вывод.

Эта глава – не о несчастных случаях.

Это инструкция, как абьюзер:

* Создаёт искусственные кризисы (штрафы);

* Позиционирует себя как "решателя проблем" (больница);

* Удерживает жертву в состоянии истощения (кража телефона при её перегрузе);

Вопрос для размышления:

Сколько ещё "гипсов" должно появиться в их жизни, чтобы она поняла: лечить нужно не ноги сына, а брак, давший эти трещины?

P.S. Для тех, кто узнал себя в Яне:

"Когда ты говоришь 'спасибо, что ты есть', спроси себя:

а что было бы, если бы его не было?

Часто ответ шокирует."

@ Татьяна Влади

Глава 17 "Скука – это утопия"

«Жизнь – это миг.

Её нельзя прожить сначала на черновике,

а потом переписать на беловик».

@ А.П. Чехов

Как-то раз, на одной из летних вечеринок их шумной компании, внезапно родилась идея – всем вместе махнуть на море. Решили быстро, почти не раздумывая. Большинство из них были предпринимателями, а значит, не связаны казёнными отпусками – каждый сам себе хозяин.

Крис сбросила все дела на Анелю, свою партнёршу по цветочному бизнесу. Сноха Кристины, Ольга, будучи главным бухгалтером отцовского ЧОПа, оставила отчёты на потом – Стас, её верная тень, был всегда рядом. Да и салонынаших героев к этому времени уже обросли штатом флористов, так что бизнес не требовал ежеминутного надзора. Через неделю, устав от московской духоты, они стартанули в путь.

Выехали на рассвете, тремя машинами. В их авто на заднем сиденье втиснулись трое: двухметровый брат Сергея, его девушка и Данила. Хорошо ещё, что мальчуган был худеньким – иначе бы не поместились. Ему и так достался самый краешек сиденья.

Яне не нравилось, что с ними едет Илья. Но Сергей души не чаял в братьях, и ей приходилось мириться с этим.

Дорога выдалась нелёгкой – без ночлегов, с остановками в придорожных кафе. Но общее веселье, как ветер, разгоняло усталость. Громкий хохот десятка человек заставлял прохожих оборачиваться: кто-то улыбался, кто-то хмурился, но равнодушных не было.

За весь путь случилось два происшествия – одно мелкое, другое посерьёзнее. Но обо всём по порядку.

Неприятность, конечно же, связана была с капитаном их «корабля» – Сергеем, самоназначенным богом дорог. Будь он гонщиком – Шумахеру пришлось бы довольствоваться вторым местом. За руль он впервые сел в семь лет, а в девять уже колесил по городу один – его матери срочно потребовалось достать какой-то дефицитный товар. Тогда пронесло: отец, уважаемый в городе человек, был знаком со всеми инспекторами, да и рост мальчишки не вызывал подозрений.

Но в этот раз… Какой-то наглец подрезал Сергея. «Да как он посмел?» – мысленно взревел наш лихач. Догнав обидчика, он устроил на дороге представление, мешая всем участникам движения. Все стали зрителями данного представления – по Сергею явно рыдали все театральные подмостки мира. Однако в этот раз попался ему конкурент не робкого десятка – даже вид двух громил в машине Сергея не смутил соперника. Двадцать минут они носились, обгоняя друг друга, и неизвестно, чем бы это всё закончилось, если бы не долгий гудок от подруги, следовавшей за ними.

– Извини, придурок, сам напросился… – сквозь зубы процедил Сергей, резко прижался к машине обидчика и одним ударом кулака снёс ему боковое зеркало. Пока тот ошалело тормозил, Сергей рванул с места, исчезнув в потоке машин.

Яна, давно привыкшая к его выходкам, молчала – в такие моменты лучше не лезть на рожон. Вторая девушка, ещё зелёная и дерзкая, орала своему парню, чтобы тот «вразумил» Сергея. Но Илья и Яна знали – бесполезно.

Когда машина «пострадавшего» скрылась из виду, мужская часть компании принялась весело комментировать разборку, а Сергей снова ощущал себя героем. «Опять пронесло», – думал он. Но не тут-то было.

Через полчаса их остановил второй пост ДПС – первый они проскочили.

– Что случилось, командир? – Сергей высунулся из окна, сверкая голливудской улыбкой.

– Выходим все.

– А мы-то что нарушили?

– Совершили преступление на дороге.

– О чём вы, товарищ инспектор? – Сергей всё ещё не понимал, к чему клонит страж порядка.

– Выходим! – голос инспектора зазвенел, как натянутая струна.

Крис, подошедшая к машине, только вздохнула:

– Довыпендривался…

Оказалось, пострадавшие доехали до первого поста и опознали их машину. Сергея продержали четыре часа – он отпирался, пока не понял, что дело пахнет арестом авто и сорванным отпуском. Тогда он мгновенно «переобулся», взял брата (два метра мускулов – весомый аргумент) и пошёл мириться.

Его тактика была проста: сначала – сила, если не срабатывает – дипломатия. На этот раз сработало. Потерпевшие забрали заявление, Сергей оплатил зеркало, ремонт и «потерянное время».

Ранее, когда Яна ещё пыталась до него достучаться, диалог всегда сводился к одному:

– Опять из-за тебя тратим деньги!

– Если бы я не договорился, штраф был бы больше, да и машину бы отобрали.

– А если бы ты себя нормально вёл…

– Если бы ты не каркала, каркуша, ничего бы и не случилось!

Так вина всегда перекладывалась с больной головы на здоровую. Со временем Яна перестала вмешиваться – не хотела слышать очередное «каркуша».

Для Данилы это было приключением. Скучно и душно стало только Яне и Лене – девушке брата, которая впервые так близко столкнулась с буйным нравом будущего родственника.

А их друзья тем временем нашли поле подсолнухов и устроили фотосессию. Позже Сергей, ухмыляясь, заявил:

– Я специально устроил этот цирк, чтобы вы пофоткались!

– Мы так и поняли! – хором рассмеялись Крис и Ольга, любившие подкалывать его.

Второй инцидент случился на другом посту ДПС.

– Вы не были пристёгнуты, – обратился инспектор к Ольге, снохе Крис, сидевшей за рулём.

– Я была пристёгнута! – огрызнулась она.

– Докажите.

– Не кипишуйте, – вмешался Сергей. – Сейчас разберёмся.

На этот раз он решил не геройствовать. Отвёл инспектора в сторону, и через пятнадцать минут они вернулись, будто старые приятели.

– Езжайте, но пристегнитесь. Впереди ещё два поста.

– Серега, ты лучший! – Ольга звонко чмокнула его в щёку.

Яна заметила, как помрачнел Стас. Соперничать с Сергеем было трудно – он затмевал всех.

***

В Краснодаре их приютили родственники Крис. В просторной трехкомнатной квартире уже ночевали какие-то дальние родственники с детьми, так что дом превратился в табор кочевников. Анна, хозяйка, двоюродная сестра Кристины, накормила всех борщом, салатами и компотом. Вечер прошёл в песнях под гитару.

Утром они двинулись дальше, к Хосте, а с ними – брат Анны, Николай.

И вот – море! Купили свежих раков, нашли добрых людей, которые сварили их за небольшую плату. Расположились на берегу, наслаждаясь видами. Пока взрослые ели, Даня нырял в волны.

Сочинские серпантины преодолели за три с половиной часа. К вечеру добрались до Хосты – здесь жил армянский друг Сергея, Ефрем.

Жена Ефрема, увидев толпу гостей, чуть не упала в обморок. «Где их разместить? Чем кормить?» Сергей, как всегда, любил сюрпризы – хотя Яна просила предупредить друга заранее.

Ефрем обрадовался. В горах у него был участок в 16 гектаров, где жила вся его родня. Гостей расселили по трём домам.

Хозяйка, стиснув зубы, накормила всех, чем могла. Гости внесли в их размеренную жизнь хаос и веселье.

Наутро Ефрем разбудил всех в шесть – его стадо хряков требовало корма. Он предложил гостям поездку к горному озеру.