Читать онлайн Ретроспективы бесплатно

Случай в Польше…

Перегон автомобиля из-за рубежа – дело непростое, а порой даже опасное. В этом я неоднократно убеждался, трижды выезжая на автомобиле за рулем из Западной группы войск по окончании там службы.

Конец 93-го. Я должен был покинуть Германию и убыть на территорию Северо-Кавказского военного округа, откуда я ранее был командирован в группу на вывод войск. Мне было вручено предписание на выезд и проездные документы для следования поездом. Однако, меня несколько возмутил вопрос: почему поездом? Тем более, что выданная мне крайняя зарплата в немецких марках позволяла приобрести автомобиль и выезжать на нем за рулем. Но таковы были неизвестно кем придуманные указания, абсолютно нерациональные, как говорят, чтоб «насолить». Кто-то пошел на принцип из-за поданного мной рапорта на увольнение. Я же рассудил по-своему. Все равно с армией прощаюсь. Меня уже на «гражданке» ждала должность по моему профилю подготовки и не где-нибудь, а в родном городе. Все складывалось как нельзя лучше. Почему бы тогда не рискнуть и не использовать крайнюю возможность, получить от службы все?

Итак, решение принято. Теперь нужна машина. Время поиска крайне ограничено. От силы сутки-двое. Иначе меня могли хватиться и отправить все-таки поездом, чего мне очень не хотелось.

Учитывая долю риска, поиск пришлось проводить в соседнем гарнизоне, где меня никто не знал. Удалось воспользоваться помощью бывшего сослуживца, приютившего меня на это время и оказавшего посильную помощь. Тем более, он был в этом вопросе ас. Сам неоднократно подбирал себе и друзьям автомобили. Конечно, я был крайне ему признателен и до сих пор вспоминаю его добрым словом, рассказывая эту историю. К сожалению, упомянуть его имя не представляется возможным в целях конспирации.

Двое суток мы с ним рыскали по городкам вблизи гарнизона. Время, запланированное на поиски, истекало. Надежда таяла. Меня уже стал периодически посещать настрой на неблагополучный исход. Уже смирился с мыслью о возможной неудаче в выполнении, казалось бы, блестяще задуманного плана. Но, как всегда бывает, когда уже махнул рукой – ан нет, вот она, удача!

Неожиданно позвонил сосед моего товарища и стал для меня просто спасителем. Он узнал, что кто-то продает «бывалую» шестерку. ВАЗ – 2106, это просто была мечта в то время любого водителя. Пусть даже видавшая виды. Конечно же, не пришлось даже особо торговаться. Да и выбора не было. Что называется, «сел, да поехал».

Но, вот дальше то и начались своего рода испытания.

Дело в том, что, когда выезжаешь за рулем из Германии, в армейских условиях все максимально регламентировано. Обычно, формируется колонна, организуется охрана, проводится инструктаж, назначается время выезда, проверяется подготовка к нему и т.д. Так вот. Ничего этого в моем случае не было. А был еще довесок ко всем трудностям. Мой товарищ уговорил меня взять с собой еще трех солдат-контрактников, также закончивших службу в Германии, и следовавших в Россию на своих купленных автомобилях. Опять же, как и я инкогнито…

Сначала меня эта мысль прилично напрягла. Ответственность не только за свои действия, но еще и за трех земляков повышалась кратно. Ведь я становился по факту старшим. Следовательно, и решения должен был принимать более ответственно и взвешенно, за всю группу. С другой стороны, ехать одному по чужой стране гораздо рискованней. В то же время «гуртом и батьку легче бить». Долго не раздумывая, пришлось согласиться на коллективный заезд. Тем более, что ребята показались мне опытными, не пацаны. Да и в техническом плане, как оказалось впоследствии, подкованными, что неоднократно спасало в пути.

Настало утро. Пора выезда. Я выстроил колонну, возглавив ее. Проинструктировал бойцов на случаи различных возможных дорожных нюансов. Замыкающим поставил наиболее опытного из солдат, на более или менее, как мне показалось, крепкой машинке.

Тронулись, помолясь, с Божьей помощью. Как оказалось в дальнейшем, не зря…

Маршрут проложили южнее Варшавы, так как тамошние полицейские славились особой придирчивостью к нашим русским военным. Поехали через Лодзь. Затем решили держаться севернее, чтобы пересечь границу в Белоруссии, в районе Могилева. Тоже менее рискованно, подальше от наезженных путей.

«Приключения» начались при пересечении границы Германии и Польши. Пограничники Германии были явно озадачены составом нашей группы. Долго изучали наши документы, выдержав нас прилично по времени. Но, все-таки пропустили, видимо не рискнули оставлять нас на своей территории, а поскорее выпроводить из страны от «греха подальше».

Далее дорога по Польше оказалась сложнее. Накануне там выпал обильный снег. Двигались мы в канун Новогодних праздников. Причем, стремились успеть в свои семьи к праздничному столу. Как говорят, «не торопясь поспешая». Вот эта то поспешность и сослужила недобрую службу.

Под Лодзью, двигаясь с минимальной скоростью, мы долго тянулись за караваном из автомобилей. Дорога была как каток. Мороз небольшой, градусов 10. Тянулись мучительно долго. А ведь нужно было и поторапливаться. Возможно на каком то этапе выдержки не хватило. Я решил рискнуть и обогнать маленький немецкий Трабант. Не учел практически изношенную резину. Скорее всего даже летнюю. Точнее определить не представлялось возможным.

В результате меня занесло… сначала корму влево, затем вправо… через метров 15 выкинуло через встречную полосу в придорожные кусты, занесенные снегом. Затем перевернуло, то ли на бок, то ли на крышу. Понять на успел. Как я вспоминал потом эти кусты! С какой благодарностью! Они меня просто спасли. Оказались пышные и жесткие. Да и сугробов намело за ночь. Моя шестерка качнулась раз-другой, кусты отпружинили и… вернули машинку на колеса. Сидел я в ней не жив не мертв. Вот это рискнул! Похоже придется все-таки добираться домой на поезде – пришла в голову первая мысль. Хотя нет, – подумал я, – Дайка проверю… кое как вылез из машинки, которая плотно сидела в сугробе на брюхе. Обошел вокруг. Вроде без повреждений. Даже краску не ободрал! Вот чудо то! Неужели еще и заведется? Да, завелась. Можно дальше ехать? – удивился я еще больше. В это время на дороге скопились машины, водители высыпали на обочину, обсуждая случившееся. Мои солдатики (ставшие уже за время пути почти родными), разматывали свои тросы, пытаясь подлезть под мою машинку и зацепиться за что – ни будь. Их усилия увенчались успехом. Зацепили, потянули мою своими машинками… Но, не тут-то было. Гололед . Их машины скользили как на коньках. Пробуксовывая на месте. Какое то врем длилась борьба за выживание. Успеха не прослеживалось.

Вдруг что-то неуловимо изменилось. Какой-то вздох облегчения повис в воздухе. Боже! Ты нас услышал. По дороге в нашу сторону двигался наш советский трактор «Беларусь». Откуда он здесь взялся, одному Всевышнему известно. Но чудо свершилось. Зацепив тросом, метров 50 он тащил мою шестерку вдоль кустов обочины, не мог ее выдернуть на дорогу из-за глубокого покрова снега. И все-таки техника победила, снег и гололедица сдались. Поляк крикнул мне на ломаном русском: «Пан! Ты у меня сегодня четверым будешь!».

Как можно отблагодарить этого улыбчивого поляка? Конечно же не деньгами, которых у нас осталось не так много, почти все забрала заправка бензином. Пришло время самой ходовой в мире валюты. В багажнике лежал ящик немецкой водки «Smirnoff», самой продаваемой в то время, припасенный на Новый год, ну и для таких случаев, как оказалось, тоже. Добродушный поляк, получив в каждую руку по плоской бутылке, заулыбался еще шире – примерно на ширину приклада. Благо, тогда наши международные отношения были на несколько другом уровне. Да и люди еще войну видимо помнили.

Спасибо тебе поляк! И «Беларуси» (трактору) тоже! Это с вашей помощью я все-таки через сутки добрался до дома и за два часа до Нового года занял уютное место за праздничным столом.

Машинку же я поставил в гараж и не подходил к ней полгода…

Настолько, видимо, «наелся». Возможно получил переутомление в пути.

А главное – набил оскомину путешествий в экстремальных условиях…

Ведь доехал на характере, несколько раз засыпая за рулем и очнувшись, возвращался на свою полосу со «встречки». Особенно по ночам. Благо, что встречных машин попадалось немного.

Нельзя было останавливаться и отдыхать. Мог на чужой территории остаться без машины… времена были лихие.

А мог просто не успеть к праздничному столу.

Неизвестно, что для меня тогда было важнее…

Продолжаем разговор

Академия. Кто из офицеров не мечтает в нее поступить? Ради карьеры, роста по службе, будущих званий и должностей. Без нее не стать генералом. Но и с ней не факт. Большинство офицеров дослуживаются лишь до полковников, хотя это звание после академии практически гарантировано.

Но есть категория офицеров, которые стремятся в академию для «передышки» в службе. А кто и просто Москву посмотреть, пожить в ней, по музеям походить. Из этой категории большинство потом в Москве и остается, цепляясь за любую возможность, подтверждая известную поговорку «Москва не резиновая». Много веселых моментов в учебе связано как раз с ними, с этими «гостями столицы».

Вообще то учеба в академии – это не просто более высокий уровень образования. Это определенный уровень развития. Это получение возможностей. Это круг общения, который в дальнейшем открывает широкие перспективы не только в службе, но и в жизни. Ведь не все выпускники идут служить дальше. Бывают желающие, освоив такую ступень образования, завершить как можно скорее службу и развиваться в другом направлении, например, связанным с бизнесом. Возможности то совсем другие! Кто-то, посетив выставки и театры, уходит в творчество. Талантов в армии предостаточно! Кто-то цепляется за Москву как за возможность пожить в самом огромном мегаполисе, размеры которого восхищают и больше не отпускают, на всю оставшуюся жизнь, считая это своей судьбой…

Для нас же, слушателей академии, этот период жизни связан с неизгладимыми ни с чем не сравнимыми впечатлениями. Как глоток обогащенного кислородом воздуха, как витаминная присадка… Дух захватывает! Новая жизнь, новый город, новые отношения. Все новое и все одновременно. Даже экология. Нередко это заканчивается стрессом. Мне, например, с этим не повезло. Эта самая экология и подвела. Иммунитет не справился. Получил ощутимый удар по организму. Заработал болячку, тяжелую, как говорили врачи, хроническую. Астма – был их приговор. С которой долго и нудно пришлось сражаться. И победить.

Как выяснилось, ошиблись «айболиты»! Хроническую да, но, как оказалось излечимую. Хотя пришлось побороться за выживание 12 долгих лет. На износ. И моменты были критические. Но, об этом позже. И отдельно…

Просто болезнь я связываю только с Москвой.

А пока речь пойдет об академии. Курьезов тут хватало. Начинались они уже на подходе или подъезде к стенам альма матер. Ездить приходилось издалека, Москва, как известно, необъятная. Кто на электричке, кто на метро. Я, почему- то, любил троллейбус. Да по Садовому кольцу. Утром особенно приятно. Народ на работу спешит. Троллейбусы полнехоньки. Битком. А тут еще приезжие, «понаехи». Эти самые потешные. Как, впрочем, и я сам. Хорошо, когда ко всему относишься с юмором. Жить сразу становится легче и интересней.

Заходит одна такая, «путешественница» и с нижней площадки троллейбуса сразу задает вопрос: «а остановка Александра Толстого скоро будет?». Народ в замешательстве. То ли начинать ей нудно рассказывать, что она в школе не доучилась? То ли долго не мучиться, подтвердить, да и дальше ехать? Торопятся ж все. Один «москвич» в спецовке рискнул, взял на себя смелость. Залазь, говорит, бабка, доедешь. Окружающие облегченно вздохнули, кое-кто улыбнулся. Все началось через пару остановок. Водитель в переговорное устройство громко объявил: «улица Алексея Толстого!». Что тут началось? Бабульку аж «повело». Как Алексея? Мне ж Александр нужен! И на работягу с кулаками: «Ты куда меня завез? Негодник!». Еле высадили бабульку из салона. Долго она еще стояла на остановке, негодуя, махая кулаками вслед уходящего транспорта. Да, богата Россия на Толстых… и на бабулек тоже.

Как и все, мы, слушатели, очень любили пятницу. И не только из-за выходных. Хотя учеба, как ни крути, тоже отнимала много энергии, хотелось и «отвиснуть». Не тут то было! С нами в Москву приехали наши жены. Они-то и не давали слушателям ни минуты покоя! Какой покой?! А город посмотреть? А музеи? А … магазины???!

Периодически в план выходных корректировку вносил наш начальник курса. Старый «уставший» полковник. Он был счастлив на закате службы оказаться в академии и воспитывать слушателей. Делал он это ненавязчиво. Например, в пятницу от него можно было услышать важную информацию: «Товарищи офицеры! Сегодня у нас пятница, завтра суббота! Остальное доведет дежурный по курсу». И удалялся в свой уютный кабинет «дослуживать службу ратную». Хороший был мужик, вспоминается с улыбкой.

В один из таких моментов начальник курса вдруг изменил свою отработанную годами формулировку. Снизошел до более расширительной ее трактовки. «Завтра всем без исключения обеспечить явку жен на собрание курса. Я лично с ними буду беседовать и рассказывать, как себя вести в Москве!». Вот такая возникла неожиданность… У меня так вообще кризис с такой явкой. Жена только родила вторую дочку, от которой не отойти было, оставить не с кем. Я бы справился с большим трудом и то под вопросом. На семейном совете постановили, что жена никуда не пойдет. По семейным, естественно, обстоятельствам. Придется конечно держать ответ перед начальником курса в понедельник. Так и случилось. Вывел он нас перед строем нерадивых, чьи жены отсутствовали на собрании, и давай «казнить». Каждый должен был придумать убедительный рассказ о невозможности исполнить приказание начальника курса, получив за это взыскание, независимо от правдивости рассказа и объективных причин отсутствия. Каких только красочных «отмазок» не услышали тогда «доверчивые» уши начальника курса! На все услышанное он недовольно махал рукой и переходил к следующему истязаемому, не забывая объявлять очередное взыскание. Так очередь дошла и до меня. Мне досталось отвечать последним, так как стоял на левом фланге. Слушая рассказы стоящих до меня «сказочников» и видя никчемность такой тактики поведения, я на вопрос начальника курса четко доложил поставленным командирским голосом: «Товарищ полковник! Готов понести наказание!». Начальник курса сначала застыл – правильно ли он услышал? Потом слегка подпрыгнул от удовольствия. «Вот! Молодец! Хоть один сознался! Всем стоящим в этой шеренге – шагом марш в канцелярию! Самим записать себе в карточку взысканий и поощрений строгий выговор! А вам – указав на меня – выговор, за честность!». Весь строй слушателей дружно на это реагировал, веселясь от души. А я так и не дошел до канцелярии грешным делом. Посчитал несправедливым самому себе записывать взыскание. Начальник курса объявил, вот пусть сам и записывает. Как выяснилось позже, он то же не записал. Видимо не дошел. Уютный кабинет все-таки был ближе.

Потом за три года учебы мы уже стали адаптированы к подобным случаям и вели себя уже более уверенно.

Например, на итоговой сессии перед выпуском из академии довелось сдавать экзамен по самому модному в прошлом веке предмету – Марксистско-Ленинской подготовке. Следует отметить, что отношение к такому предмету у нас было несколько расслабленное. Этот предмет преподавался и в школе в определенных рамках, и в училище, и в академии. В процессе учебы по нему, как помнит вероятно читатель, обучаемые конспектировали работы классиков Марксизма-Ленинизма. Тетради с такими конспектами представлялись периодически на проверку преподавателю. Этим, как правило, и ограничивалось изучение той или иной работы классика. Однако, помнить суть каждой из изученных работ доводилось не всегда. Работ было много – целые тома собрания сочинений, а времени их перечитать, так сказать, освежить память, обычно не хватало. Вот и шли мы на зачет или экзамен относительно подготовленными.

Мне же вообще «подфартило». По жребию, вытянутой свернутой в трубочку записке с номером 1, предстояло зайти на экзамен первым. А значит и времени на подготовку было меньше, чем у остальных. Но, «беда не приходит одна». В группу на экзамен пришел проверяющий. И не кто иной, а заместитель начальника академии – начальник политического отдела, генерал-лейтенант. Фигура в академии крайне влиятельная. Деваться некуда. Готов , не готов, надо заходить. Я и зашел. Уверенно, как учили. С разрешения проверяющего вытянул билет. Название вопросов оказалось обнадеживающим. «Работы Ленина: Марксизм и восстание, Советы постороннего». Учитывая элемент волнительности в присутствии высокого чина в ограниченный период времени, как ни пыжился, вспомнить содержание работ не представилось возможным. Тогда я, как учил великий Ленин, «пошел другим путем». Проанализировав ситуацию, понял, что нужно просто выплывать на имеющемся багаже знаний и опыта. Другого варианта нет. Тогда я, понимая, что работы описывают вопросы, связанные с восстанием, представил себя на месте организатора восстания. Что бы я сделал, если бы мне выпала такая участь? Времени оставалось не так много. Минут десять. Взяв себя в руки, я на обеих сторонах листа А4 расписал мероприятия, входящие в комплекс работы командира части по организации боя. И применил их к случаю с восстанием, дополнив соответствующими выражениями. Выйдя отвечать, доложил все написанное мной четко и уверенно, что вероятно понравилось начальнику политотдела. Он внимательно меня выслушал и задал первый вопрос: «Вы, похоже, работы эти не дочитали?». Ну я и ответил честно, по-офицерски: «Никак нет! не успел…». Он же продолжил опрос: «Но, если бы вам поручили провести восстание, вы бы конечно с этим справились?». Мой ответ был предсказуем: «Безусловно, причем на высоком оперативно-тактическом уровне». Ответ его устроил: «Но работы Ленина вы все-таки прочитайте пока все сдают, и зайдите в конце экзамена, доложите, что вами было упущено из сказанного в работах Лениным». Так и сделал. Оказалось, что упустил я пункт с «захватом телеграфа», в то историческое Ленинское время бывший актуальным. За что и получил общую оценку «хорошо». Но, думается мне, скорее за находчивость, нежели за знания.

А находчивость на нашем офицерском поприще – не последнее дело…

Генеральский юмор

Как известно, армия и юмор неразделимы. В противном случае, не бывать бы победам без бодрого настроения. Но, одно дело, слушать о курьезных случаях от кого то, где успех сказанного зависит от рассказчика. Совсем другое дело, когда ты сам пережил такой момент, оставивший в твоей памяти неизгладимый след на всю жизнь. Это уже часть твоей истории. Это не по книжкам…

Был в нашем военном училище более десяти лет начальником великий педагог и просто уникальный человек, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза. Можно упоительно читать и слушать о его подвигах в период Великой Отечественной войны, когда он семнадцатилетним пареньком при форсировании Днепра получил свою самую высокую награду. Но моя цель упомянуть о нем, как о человеке, служить под началом которого доставляло просто удовольствие. Каждая встреча с ним приносила не только трепет, но и откладывалась надолго в подкорке мозга как урок нестандартного мышления. Уже став сам командиром, неоднократно ловил себя на мысли, что та или иная фраза, произнесенная мной перед строем курсантов, это его фраза. Ведь молодой офицер – это пока еще несамостоятельный организм, а напичканный сводом фраз и команд, наследуемых от твоих отцов – командиров, воспитателей.

Бывало сделаешь что-нибудь не так и услышишь от генерала фразу – «ты говнюк!». И больше ничего. Н и ч е г о ш е н ь к и! А он еще и месяца три с тобой не здоровается, как будто бы и не замечает, что наносит тебе, молодому офицеру неизгладимую моральную травму. Потом выясняется, где и в чем ты «накосячил». Фууух… думаешь, какая мелочь! А как все обставлено, как будто ты преступник номер один и тебе нет пощады. А запоминается то надолго, можно сказать навечно. Урок на всю жизнь. Одним словом, всякие там абьюзеры и рядом не стояли. Куда им до такой школы высшего армейского «этикета»? Но при всем при этом как приятно было получить подобный нагоняй от самого генерала! Тебя переполняло чувство гордости, что на тебя вдруг обратил внимание этот талантливый педагог, воспитавший сотни чудесных офицеров, ставших в последствии способными командирами, а кое-кто даже выдающимся.

Все ведь складывается из мелочей. Захожу однажды к генералу на доклад после обеда. Документ срочный подписать. Время правда рискованное. Только пообедал генерал. Возможно отдыхает в своем кабинете. Дремлет.

Так и есть. А я то, молодой, ретивый, всего лишь капитан. Мне срочно надо. Доложить да исполнить. Указания они ведь не ждут. Ну, и я прямо с порога, открыв дверь кабинетного тамбура (вход с двумя дверьми- внешней и внутренней, чтоб не слышно было служебных разговоров в приемной), выпалил: «Товарищ генерал! Разрешите!?»

А в ответ тишина… сидит генерал в кресле, глаза прикрыл, щеки в легком румянце. Ох, не вовремя ж я…

Но дело то не ждет! Округ требует срочного ответа на депешу. Сроки текут. А где же исполнительность? На высоте…

Выхожу обратно в приемную. Прикрываю за собой дверь. Первую. Внешнюю. Думаю. Напряженно думаю, что не так? Где просчет? В чем косяк то мой? Вроде бы все нормально, как учили. Чуток постоял. Выждал. Набрался мужества.

Делаю вторую попытку. Опять первая дверь – стучу. Тишина. Захожу в тамбур. Стучу во вторую дверь. Снова тишина. Открываю, эффект тот же. Сидит генерал в кресле, дремлет. Похоже еще и глубже. Но, деваться некуда. В меру громким, но без элемента внезапности, поставленным командным голосом произношу четко по уставу: «Товарищ генерал -лейтенант, разрешите войти!?».

Эффект как выстрел. Вот оно…

Открыл генерал глаза, и говорит, спокойно, с расстановкой, чтоб я все расслышал. «Теперь правильно. Разрешите войти?! А то… разрешите, товарищ генерал!? Что разрешите? Наложишь мне тут под дверь, скажешь, сами разрешили…».

Стою, не жив не мертв. Вот он косяк то! И ведь правильно все! Так по уставу положено. Разрешите войти!? И никак по – другому… как бы ты не хотел, не изгалялся. Вот оно, на всю жизнь то и запомнилось.

Была у генерала какая-то особенность, черта характера что ли? Обаятельность. На него никто никогда не обижался. Как ему это удавалось, мы не понимали. Одна лукавая улыбка чего стоила? Офицеры училища стремились как можно ближе находиться к нему, угодить ему во всем. Бегом, со всех ног исполняли его распоряжения. Был он не просто начальником. Другом был. Общение с ним доставляло немалое удовольствие.

А как любили его совещания, лекции? Особенно подведение итогов за учебный семестр. Генерал выходил на сцену перед заполненным личным составом залом, сразу возникала пауза, наполненная ожиданием какого -нибудь «прикола». Без этого никогда не обходилось. Все знали способности генерала высмеять, причем абсолютно безобидно, любой проступок подчиненных, чем вызвать откровенное веселье в зале. Точно могу сказать, что спящих в такие моменты не было. Все напрягались в ожидании очередного курьеза. А их в армии не мало.

Любимцем у генерала всегда был его ближайший соратник по службе, заместитель по тылу, тоже участник войны. Не надо объяснять, что тыл, это служба, где масса нюансов, способных украсить шутками любое совещание. Всегда там можно найти недостатки, повод как позлословить, так и посмеяться. Командиры подразделений обычно использовали любую возможность «настучать» генералу на службу тыла. На одном таком совещании командир роты доложил генералу, что кашу не вовремя доставили в лагеря на полевой выход. Да и само ее качество оставляло желать лучшего. Да и сколько можно? Каша вчера, сегодня, завтра! Курсанты на нее уже смотреть не могут. Не едят просто. Особенно старшие курсы. В свое оправдание зам. по тылу тут же вскочил и затараторил: «Товарищ генерал! Что в ней плохого? Кашица, она и есть кашица!».

Как бы генерал не любил своего заместителя по тылу, здоровье курсантов всегда в приоритете. Разнос был очень даже ожидаем. Но генерал все «обернул» в шутку.

«Володя!», он любил всех называть по-дружески или по-отечески, «Пойди на склад артиллерийского вооружения и получи пистолет».

«Какой такой пистолет?», вырвалось у зама по тылу. Все знали, что тыловики не любят носить табельное оружие. Проблем с ним не оберешься.

«Пистолет, который дерьмом стреляет. И всех твоих заместителей разрешаю поставить к стенке. Или минимум накормить их самих этой твоей кашицей».

Недоуменное выражение лица тыловика вызвало в зале бурную реакцию. Впрочем, как и всегда.

Генерал никогда не уклонялся от возможности выступить перед личным составом. Начиная с первых дней поступления в училище нового пополнения, он обязательно находил время повстречаться с юной порослью, создать задел к общению, наладить зрительный контакт на весь период обучения. Никогда не перекладывал такую важную обязанность на своих заместителей. И курсанты отвечали ему взаимностью, что всегда выстраивало душевный диалог.

На одной из таких встреч генерал, рассказав курсантам об училище, о его истории и традициях, обратился к залу: «Какие будут вопросы?». Один из первокурсников поднял руку.

«Слушаю, тебя, сынок!», – произнес генерал.

«Товарищ генерал-лейтенант! А что нужно сделать, чтобы стать генералом?», – прозвучал вроде бы безвредный вопрос.

«Сынок! Чтобы стать генералом, нужно хоть что-нибудь сделать…», не заставил себя ждать ответ начальника училища.

Ну, и что тут сказать? Просто мудрый человек. А куда ты попрешь против мудрости?

Поэтому мы его и любили.

Память ему вечная…

Рождение Службы

Самый большой «кусок» моей жизни, возможно и самый яркий, я прослужил в армии. Всего на государственной службе и работе в государственных структурах я провел 48 лет. 20 из них в армии.

Почему самый яркий? Время выдалось относительно «благополучное». Конец эпохи застоя. Жизнь была налажена, каждый знал, как жить и что делать, как достичь благоденствия. Не волновались тогда за свое светлое будущее, где и кем работать, как заработать на жизнь. Государство страховало от всего. Даже статья в уголовном кодексе существовала за тунеядство. Хочешь – не хочешь, а работай! Выражение «уверенность в завтрашнем дне» – было не пустым звуком, а устойчивым внутренним чувством каждого.

Я, например, будучи семнадцатилетним пацаном, строил планы вместе со всей страной, не менее, чем на «пятилетку». Были планы и стратегические: окончить достойно школу, поступить в военное училище, после него – служить на офицерских должностях. Затем окончить военную академию и дослужиться минимум до полковника. Почему до полковника? Батя мой был полковник. А классический анекдот про сына полковника, которому не видать генеральских погон, так как у генерала есть свои дети, во все времена был актуален.

«По пути» не забыть вступить в партию, благо тогда она была одна. Ну и непременно жениться, завести семью. Без этих двух составляющих карьера в армии тогда была «заказана».

Причем, планы то были абсолютно реальны и осуществимы, так как жизнь была относительно стабильной. Весь советский народ с уверенностью шел в коммунизм известной дорогой. Никаких срывов не намечалось. Не сравнить с сегодняшним днем…

Что же для этого всего нужно было сделать? Вы не поверите! Всего лишь придерживаться общих правил и норм поведения. Свято верить в идеалы строителя коммунизма и следовать заветам классиков марксизма-ленинизма. Как оказалось, это было совсем не сложно. Ничего не нужно было выдумывать. За тебя уже все давно было придумано. Просто иди в общем строю, четко зная свое место. Не выпадай из него. Не рассуждай, а выполняй. И все будет как запланировано. А в конце пути еще и военная пенсия, офицерская, с полным перечнем льгот! Ну и чем плохо то?

Мне, например, очень даже все подходило и нравилось, все было понятно и доходчиво. Воспитан был в семье офицера, пример был перед глазами.

А потом все это куда-то делось, исчезло. Разом, как провалилось. Все планы рухнули в одночасье. Пришлось долго и нудно перестраиваться, «находить себя». Искать в жизни новые ориентиры. Привыкать к какому-то новому строю и новому мышлению. Учиться всему заново.

И ведь многие не справились. Выпали по пути из строя. Некоторых сразу снесло на обочину. Далеко не все пережили и «квантовый скачок», что оказалось тоже немаловажным. Ах, этот компьютер! Опять понадобилось чему-то учиться, осваивать новое! В результате оказались мы в какой-то непривычной нашему поколению новой действительности. А жить то как-то нужно продолжать!

Вот и кинулись мои сверстники кто куда. Пытаясь выжить, выплыть, не пропасть… Кто успел переориентироваться в пространстве – обрел новую профессию. Кто не понял, как быть и что делать, завис в «прошлом», доживая как смог.

Многие офицеры в тот период начала 90х приняли решение расстаться с армией, которая уже не так как раньше кормила, давала квартиры, обеспечивала льготами. Часть их «растеклась» по «военизированным» структурам. Что еще может офицер, кроме как владеть оружием и обеспечивать порядок? Вот и оказались, кому повезло, на службе – кто в милиции, кто в службе судебных приставов, кто в пожарной охране. Многие подались в частные охранные структуры, разросшиеся как грибы.

Меня «занесло» в налоговую полицию. Аж на семь лет. Причем вспоминается этот период с глубоким удовлетворением и благодарностью. Полиция налоговая тогда только формировалась. Порядком в стране еще «заведовала» милиция. Мне посчастливилось принять непосредственное участие в формировании органов налоговой полиции в родном городе. Формировании «с нуля». Кто это не проходил, тому понять сложно. Мало и кто понимал этот процесс внутри самой службы. Нужны были специалисты. А где их взять? Конечно из родственных структур. «Верхушку» возглавили выходцы из ФСБ, так как структура новая, серьезная. Оперативный состав подкрепили выходцами из милиции. Нам же, военным, досталось сформировать силовые подразделения, обеспечивающих физическую защиту сотрудников и Службы в целом. С чем мы успешно и справились.

В первую очередь нужны были не просто люди. Сотрудники, которых тогда еще не готовил ни один вуз. Поэтому особое внимание уделялось кадровому отбору кандидатов. Желающих оказалось – хоть отбавляй. Время уже было в некотором смысле «голодное», в стране неразбериха, работы на местах не то, чтобы не хватало, но востребованность в ней была высокая. А значит и конкурс при устройстве на службу соответственно конкурентный.

Много вопросов возникло организационных. Прежде всего, где работать?

Местные власти оперативно решили вопрос с размещением, выделили несколько зданий в разных районах города для работы на местах. Но возникла необходимость в ремонте зданий и помещений. Подключили всех, кого только можно. Со временем эту проблему тоже решили.

Параллельно проводилось материальное обеспечение всем необходимым для службы. Сотрудников нужно было одеть в форму, вооружить, обеспечить транспортом для выполнения мобильных задач. Все это постепенно решалось и причем успешно.

Мое же направление было не менее важным. Укомплектовать службу подготовленными кадрами. Ключевое слово «подготовленными». Где же их искать то, подготовленных? Когда структура только родилась. Приходилось все мероприятия по комплектованию подразделений проводить по аналогии с армейскими. Кто уже пришел специалистом в той или иной области – переобучить, кто пришел несостоявшимся как профессионал, но с необходимыми для службы задатками, подготовить практически с нуля. Вот где пригодился не только мой кадровый опыт, но и опыт преподавателя военного училища.

На меня начальником Службы были возложены следующие задачи: кадровая работа в полном объёме, так как ближайший кадровик находился в краевом центре, а штатной единицы для кадровой работы в городской Службе предусмотрено не было. Кроме основных служебных обязанностей руководителя подразделения, от которых меня никто не освобождал, приходилось одновременно вести и ряд направлений, не введенных штатным расписанием, а продиктованных жизненной необходимостью, таких как внешкольная учеба, гражданская оборона, мобилизационная подготовка и других сопутствующих службе задач, без которых деятельность специальной структуры невозможна.

Например, одна только внешкольная учеба включала в себя подготовку личного состава по всем специальным дисциплинам, таким как огневой, тактико-специальной, физической. А кадровая работа, в свою очередь, предусматривала полный комплекс кадровых мероприятий, таких как отбор на службу, проверку по специальным учетам, постановку в строй, учет личного состава, присвоение специальных званий, назначение на должности, направление на учебу, организацию и учет отпусков, увольнение со службы. Являлся я одновременно еще и секретарем аттестационной комиссии городской Службы, назначенным приказом начальника краевого управления, что позволяло мне осуществлять кадровую работу на законных основаниях. Загрузка была как говорят, «по-полной». Скучать не приходилось. Но и удовольствие получал от любимой работы, которая, как известно, не в тягость. В результате, через непродолжительное время во всех четырех районах города полноправно функционировали обособленные укомплектованные подразделения Службы, способные выполнять самостоятельные задачи.

Успехи тоже не заставили себя долго ждать. Появились скоро и первые итоги оперативно- розыскной деятельности и даже судебные решения по статьям уголовного кодекса, караемым за налоговые преступления.

Просуществовала эта структура около 10 лет. Затем была «успешно» упразднена. В процессе ее деятельности, как водится, возникли как ее сторонники, так и противники. Что, впрочем, объективно для любой вновь создаваемой службы.

Но мы ее полюбили от души. Она была нашим «детищем», взращенным и выпестованным. Принесла нам много ни с чем не сравнимых моментов и немалый жизненный опыт, что вспоминается нами с теплотой и некоторой грустинкой…

Главное – коллектив был хороший, здоровый. Сформирован на совесть. Празднует годовщины налоговой полиции и по сей день. Когда ее уже нет. Это говорит о том, что люди не устали от общения друг с другом за время службы.

Та Служба до сих пор иногда снится…

Опасная рыбалка

Дело было после окончания школы накануне моего отбытия для поступления в военное училище.

Говорят, то время, которое тратишь на рыбалку, Бог из жизни минусует.

А кто ее не любит? Тот, кто не испытал трепет души, когда подсекаешь, тянешь удилище, водишь ее родимую, а она круги нарезает…кто кого? Ни с чем не сравнимое удовольствие. Одним словом – азарт!

Но… не всегда так. Иногда удовольствие переходит в осадок, когда в памяти остается зарубка…на всю жизнь. Вот и теперь. Столько лет минуло, а память не отпускает. Потому что стресс. А память особенно держит либо очень приятное, либо наоборот…

Итак, прошлый век. Мне 17. Любил с отцом съездить на озеро Раздольное. Да какое там озеро? Пруд. Залитый искусственной дамбой. Но, почему то он нравился. Спокойно. На воде гладь. Поплавок застыл. И мысли такие же, спокойные, тягучие… не то что на море, болтанка. И если клев, то его ни с чем не спутать. А местный карп либо сазан клевать умел! Вот где удовольствие! И размеров попадался приличных, с ладонь минимум.

Но, видимо, день не выдался… клев явно не шел. А солнышко поднималось все выше, потихоньку припекая. Сынок! Пошли бутерброд съедим! – обратил на меня внимание батя. Я его правильно понял. Не меня угостить хотел мамиными бутерами, а пришло время понятию Удачная рыбалка. Полтинник просился бате в душу, как без него? Что ж это тогда за рыбалка? Он был уже возле багажника, открытого и накрытого.

А удочку куда? – наивно поинтересовался я. На плотину прямо клади – отмахнулся отец. Не терпелось уже ему, какая тут удочка? А без меня начать пробовать матушкины изыски в одиночку, ему не позволяли ни высокое отцовское звание, ни подстраховка, а вдруг потом матушка меня спросит, каковы были бутеры на вкус? А я не в курсе… нонсенс выйдет, мало ли.

Вот и положил я ее, эту удочку, прямо на бетонку, полого уходящую под воду с легким уклоном. Предварительно закинув подальше крючок с наживкой, чтоб не прохлаждалась без дела, пока идет прием пищи. И направился сам к манящему запахами багажнику.

Не успел я еще прожевать до конца первый бутерброд, как моя удочка слегка дернулась и съехала с бетона плотины в воду. И поплыла себе, покачиваясь по легким волнам на глубину пруда. Видимо клюнула, судя по весу пятиметровой бамбуковой удочки, какая то рыбина, может и немалая. Но может и не большая, судя по небольшой скорости, набранной удочкой.

И что делать? – спросил я у бати. Не столько рыбку жалко терять, сколько удочку. Бери лодку – отмахнулся батя от незадачливого рыбака, указав хна стоящую рядом плоскодонку. Дело приобретало с виду приключенческий оборот. Если б я тогда знал, насколько? Устроившись за весла, я погреб в погоню за пресловутой удочкой. А она, эдакая, покачиваясь на ряби пруда, проплыла уже порядком, пересекла его середину и скрылась из глаз за поворотом пруда, куда зрение уже не добивало. Как выяснилось позже, и батино тоже. Это и стало впоследствии основной засадой. Как то сложилось все одно к одному… на редкость нелепо.

Настиг я беглую удочку уже у противоположного берега. Она спокойно застыла, уткнувшись в сваленное возможно грозой ветвистое дерево, лежащее основой в воде. И это тоже сыграло в истории злую шутку. Ветви, хотя и сваленного дерева, но в воде, остаются неломкими, а упругими. Но это я понял гораздо позже, что называется, сразу не допер. А стоило бы…, судя по дальнейшим событиям.

Итак, лодка уткнулась носом в ветки упомянутого дерева вплотную к настигнутой удочке. Вокруг ни души. Я один на один с пресловутой рыбой, которую еще не видел. И лучше б я ее не видел! Но азарт и якобы безвыходное положение сыграли свое. Потянул за удочку, зацепилась за что то в глубине. Повел рукой по леске, уходящей вглубь мутной воды, почувствовал на всю длину руки, под водой трепещущуюся рыбку. Вроде и небольшую. С ладошку. Но в своей среде. Довольно подвижную. Не ухватить. Длины руки недостаточно. Касаюсь только пальцами. Еле – еле. Глубже поднырнуть, не вариант, я в лодке, лодка качается. Неустойчивая. Может и перевернуться ненароком. И какое решение? Время идет. Помощи ждать неоткуда. Батя далеко, за поворотом пруда. Деваться некуда. Лег полностью на дно лодки, вытянул в воду руку по максимуму, на всю длину, нащупал опять трепет плененной леской и веткой рыбки, касаясь ее только кончиками пальцев, и набрав полные легкие воздуха, поднырнул головой под воду, увеличив рычаг поиска. Да, да, той самой бестолковой, 17-тилетней головой. Рыбачок-добытчик. Не понял еще тогда, что меня поймали, а не я добытчик. Рыбка поймала, ветка и лодка, и, особенно леска, опутав меня пару раз вокруг руки. И отсутствие обычного житейского опыта. И поймали бы навечно. Если бы Всевышний мне всего этого не простил. А сотворил бы свой Божий промысел. Ведь по-разному складывается. Да будь хотя бы ветка потолще и покрепче. И нет рыбачка…

Но простил мне Всевышний мою юношескую опрометчивость. Видимо не настало тогда еще мое время. Хотя по спине холодок пробежал порядочный. Настоящий холодище! Пробило меня тогда знатно. Понял, попал в западню. Могу не выбраться. Был бы ногами на земле, чуть поустойчивее, мог бы опереться о матушку-землю. Ан нет! В лодке нахожусь. Качается она, зараза, могу и перевернуться, или еще хуже, выпасть из нее. Уклон максимально критический, борт практически на уровне воды. Ошибка в расчете и я под водой. Пристегнутый леской к дереву, как наручником. А голова то ниже уровня воды. А воздух в легких уже на исходе. И вода то над головой, совсем рядом. Вот она поверхность, в сантиметрах. А глотнуть воздуха не вариант, не достаю до него, родимого…

Что и говорить, перетрухнул я тогда порядком. Мысли за эти секунды разные посетили. И много. И вместе. Первая, самая гиблая…неужели все? Но самая из обидных, вот и съездил в училище военное, поступил, стал военным, прошел славный карьерный путь. А самая ненавистная…неужели все закончится вот в этой мутной водице? В этой жиже? Желтого оттенка… да как так?! Да ни за что!!!

И такая досада меня пробила! За все, что не успел легендарно совершить. За все славные непрожитые еще годы, за все возможные несовершенные подвиги. И дернулся я, собрав все в той правой руке! Всю силушку юную, собранную тренировками спортивными. В сжатом кулаке, где билась в плену эта тварь мелкая! Рыбка треклятая… и … выдернул ее, себя, леску, кусок мокрой ветки, спасшей мою только начавшуюся по сути счастливую жизнь. Спасибо веточка милая! Ты оказалась тем слабым звеном в этой цепочке, проверившей меня на вшивость. Давшей мне неоценимый опыт и навсегда укоренившееся понятие – никогда не сдаваться. Причем ценой чуть не потерянной жизни.

Вынырнул я на воздух. Вдохнул его родимого. Посидел в оцепенении…и как от души хрястнул этой пресловутой рыбкой о борт лодки! А она то прихвачена леской к руке, чуток руку и выбил. Как же я в этот момент ненавидел эту ни в чем не повинную рыбку! А потом долгое время и саму рыбалку. Как говорят, осадочек то остался…

А батя то что? А просто рассмеялся, когда услышал по моему возвращении красочный рассказ-переживание. Про незадачливого рыбачка-недоумка.

Похождения, ,гусара, ,

Было это уже в прошлом веке…

Как приятно вспомнить … и век был показательный, и полжизни в нем прожито…

А главное, возраст был подходящий. Для всего. Тридцать с небольшим. Юный подполковник. За плечами военная академия. Уже опыт жизни приличный, но еще и задор присутствовал. Не сказать, что ветер в голове, но идеи молодецкие посещали.

Владикавказ. Гарнизон на боевых… осетино-ингушский конфликт. На казарменном положении. Обвешаны как игрушки. Автомат поднадоел, носить везде нужно с собой, нигде не оставить, никому не доверить. За пределы городка особо не выйдешь, но…случалось.

В один из таких ,,случалось,, и случилось.

Центральный универсам. Народу немного. Поэтому и внимание привлекла, видимо. Парню всегда в глаза ,,бросаются,, ноги… вот это были ноги! Пытался найти изъян, не смог. И несказанно этому обрадовался. Язык сам заговорил. Неуправляемо. Понял, что такой вариант проср…, т.е. упустить, не простит себе, будет мучиться воспоминаниями, терзать себя. И контакт как-то сам возник, и задор встречный оба почувствовали, и на вечер быстро договорились.

Пришлось немного нарушить режим. Выход за пределы части в ночное время табу. Но, какой же он тогда ,,гусар,,? Аж припекло, интерес недетский. Еле дождался вечера. Пробило на приключение.

Итак, на месте.

В квартире как у всех, бесхитростно. Обычная «двушка». Легкий ужин из принесенных припасов, разговор. Все вроде заладилось. Ан нет. Дальше разговоров не идет, хоть ты тресни! Что-то мешает, сдерживает ее. И неудивительно. Все-таки первая встреча, элемент скованности. Но до «обнимашек» все-таки дошло. И как дошло! Понеслось! И поцелуи жаркие, и изучение нового тела! Но,… вот тут то и застопорило, что то, как то, но дальше дело не двинулось. Долгие часа два борьбы, разговоров, убеждений ни к чему не привели.

Терпение на исходе. Но какой же он тогда офицер? Офицер ведь не босяк! Собрав волю в кулак, применив все известные навыки и военные хитрости, пошел на штурм, да так рьяно, что неосмотрительно нагнувшись, ударился в борьбе головой о сервант. Больно… но это то и спасло положение. Женщина умеет жалеть. И, как водится, доброта – основная черта. Женщина состоялась. Взяла и прижала «подбитую» голову гусара, да и не куда-нибудь, а к груди. И ведь оба похоже этого ждали. Родилась между ними какая-то еле уловимая паутинка, затем нить. Превратилась в струну. Полились чувства. А затем долгая, изнурительная близость. Бесконечная для нее, а он гусар, не может уступить в первенстве концовки, допустить фиаско. Главное обеспечить удовольствие женщине, так воспитан.

И когда долгие и уже «нудноватые» потуги ни к чему не привели, когда уже и надежды иссякли, когда уже разговоры все «переговорили», он внизу, она сверху на нем… что то вдруг стало происходить. Непонятное для обоих. Он пока не вник, но почувствовал, как она начинает валиться на него всем весом верхней части тела, как мешок. Без чувств. Бессловесно.

Несколько секунд он был в замешательстве. Что это? Обморок? Или все? Конец? Руки его сами несильно шлепали по ее щекам, пытаясь привести в чувство. Без результата. А мысли рванули не туда. Неужели крайний случай, а вдруг? Не может быть! Паника то дело не военное. Не на руку. А если? Тогда скорая, милиция, политотдел, партбилет. Боевые все-таки действия, нахождение за периметром части. Пока мысли наваливались, руки искали выход из ситуации. Шлепали по щекам ее все сильней. И,…вот оно! Все-таки нащупали. Задели за сережку. Похоже прилично задели. Послышался стон. Еле уловимый. Как дыхание. И слово ,,больно,,. Затем ,,не надо,,. Потом его тревожный вопрос ,,что случилось,,?

Ее слова поразили новизной – ,, сердце слабое, сознание потеряла,,. «Но, отчего?» – не унимался он, все-таки момент нестандартный. Пришлось ей сознаваться. ,,Я первый раз в жизни … СПРАВИЛАСЬ. До конца…

Сама не ожидала.

Настолько незнакомо и сильно,,. И сладко…до звездочек. В глазах…

Теперь пришла пора удивляться ему. Такое и у него стряслось впервые.

Но одно он понял сразу. Сюда он больше ни ногой!

Так и произошло. Потом. Сколько раз она ему не звонила, не звала в гости, сколько не уговаривала. Понравился он ей. Ни с кем никогда такого не испытывала. Была поражена, что до сих пор прожила 29 лет. Без этого. Взрыва чувств, эмоций, восторга. И ведь опять хотелось. Снова испытать и удивиться!

А он… просто исчез. Из ее жизни. Навсегда. Слишком серьезное было потрясение. Даже для него. Хоть и военного.

Но ведь этому не учат даже в академиях…

Инспекция

В феврале 1985 г., училище подвергалось серьезной проверке Главной инспекции Министерства обороны СССР. Весь личный состав в авральном режиме готовится к первому испытанию: проведению строевого смотра. Я в должности старшего помощника начальника отдела кадров училища, "добивал" последние штрихи в мобилизационных планах.

Неожиданно раздался телефонный звонок. На другом конце провода до боли знакомый и сразу узнаваемый голос, начальника училища, Героя Советского Союза генерал-лейтенанта В.А. Ульянова.

– Женя, ты чем занимаешься? (доверительное обращение начальника училища по имени к офицеру обычно говорило о предстоящем выполнении какой-либо задачи особой важности, которую никак нельзя было не выполнить или попросту сказать – "завалить").

– Товарищ генерал, готовлю документы формирования к проверке.

– Сворачивай, свою "мутату" (ничего себе, подумал я, значит, есть еще более серьезная или срочная задача, чем эта) и бегом на строевой плац. Там найдешь полковника Магу (Эдуард Васильевич, в то время был командиром батальона курсантов), получишь от него полный инструктаж, как обращаться с шашкой. Будешь на строевом смотре выносить Боевое Знамя училища.

В этот момент я прочувствовал, как течет "холодный пот по спине".

– А как же комендант училища майор Е. Косарев? – пролепетал я в трубку, сделав слабую попытку уйти от такой невероятно трудной и щепетильной задачи, так как знал свои способности в строевой подготовке (возможно хорошие, но далеко не блестящие, чтобы представлять весь коллектив училища на ответственном уровне).

– У него есть взыскание, – устало отреагировал "шеф" (все в училище так любя называли генерала), – а ты знаешь, по уставу, для выноса знамени назначаются только отличники боевой и политической подготовки.

Я понял, что вопрос решен, как и то, что генерал просто так, абы кого для выполнения этой серьезной задачи назначить не может. Одного я так и не понял, что же мне делать в сложившейся ситуации? Стук сердца дико отдавался на висках. Честно сказать, растерялся я прилично. Это спустя три года после описанных событий я, уже, будучи слушателем Военной академии имени М.В. Фрунзе, участвовал в трех парадах на Красной площади, в ходе которых приобрел бесценный опыт строевой парадной подготовки на самом высоком уровне.

А тогда же в феврале 1985 г., я понял, что" попал под самую завязку". Но делать было нечего, и я рванул на плац, искать Э.В. Магу. Два часа тренировки с шашкой дали лишь основы обращения с новым для меня "парадным" оружием. Саму же технику прохождения со знаменным взводом за этот короткий отрезок времени освоить было физически невозможно. А на завтра "Это!" предстояло сделать перед взором самой придирчивой в Вооруженных Силах Главной инспекции Министерства обороны, в составе которой приехало около 20 опытных генералов и полковников.

Тот, кто побывал в этой "шкуре" меня поймет. Но, как говорится, невыполнимых задач нет. День прошел как в бреду, под прессом ответственности, ночью от волнения – практически не спал. Как говорят спортсмены, сгорел до старта. А когда настало утро…

Я помню все очень смутно. Шел перед знаменем, задавая темп. Сзади "наседали" трое знаменщиков и знаменный взвод с карабинами под командованием старшего лейтенанта Павла Ничикова. Все ростом под два метра, практически на голову выше меня. Теперь о темпе, который я пытался задать. Его не было. Когда я пробовал подтянуть ногу, чтобы это походило на парадный шаг, знаменщики со своими длинными ногами на меня наседали, и мы топтались на месте. Поэтому я вынужден был, чтобы не быть затоптанным ими постоянно "убегать", для чего максимально тянул ногу вперед, а не вверх, что не позволяло поднять ее высоко.

Что из всего этого получилось, судить не могу. Но вспотел я так, как никогда ранее. Пот с меня при температуре воздуха около нуля лился ручьями. Слева стоял, затаив дыхание, строй училища в полторы тысячи человек – ведь от первого впечатления, который должна была создать знаменная группа зависела общая оценка всего коллектива по строевой подготовке, а в конечном счете и оценка ВУЗа по итогам инспекции в целом. Справа, поблескивая лампасами и ехидным оскалом типа "Давай-давай, капитан!" стояли представители инспекции. Я же в полном смысле этого слова "плыл" прямо на начальника училища, который переживал никак не меньше моего.

"Шеф", желая подбодрить меня и оказать реальную помощь, изредка еле уловимым движением руки показывал мне "чуть левее или правее", чтобы я двигался четко по линии вдоль строя. Но не тут то, было! После снегопада лед на плацу удалось очистить не везде, и это стало следующим "камнем" преткновения на моем и без того не легком пути. Линию разметки то было видно, то нет. Вот тут-то и настал апогея моих мучений.

Я желал блеснуть строевой выправкой и внешним видом, вырядился в свои шитые штабные сапоги со ставками, что в повседневной жизни выглядело очень красиво! Но в это раз это было совсем не практично. Сапоги к моему несчастью не были подбиты. Это я понял слишком поздно, когда впервые наступил на полосу неочищенную от льда. Дальнейшее мое продвижение состояло из конкурса "попробуй не упасть!". Только этим и были заняты все мои мысли, пока я шел вдоль строя на протяжении пути длинною в 300 метров.

А затем повернул кругом, знаменная группа пошла в обратном направлении. "Какое счастье – подумал я, заняв, наконец, свое место на правом фланге училища". Какими словами в этот момент я вспоминал коменданта училища Женю Косарева, который совсем не вовремя нахватал взысканий. Но и это на мое горе было еще не все…

Дальше пришлось идти по тому же пути и с теми же потугами еще дважды: торжественным маршем и с исполнением песни. При этом необходимо было еще, и задавать темп для движения всего училища. Но это делал не я. Здесь ответственность полностью легла на немолодые, но надежные плечи никогда не терявшего присутствия духа и мужество генерал-лейтенанта Ульянова Виталия Андреевича, возглавившего подразделения училища.

Курьезы армейской моды

Форма одежды. Такая краткая нехитрая формулировка для перечня видов и образцов форменной одежды существует в армии. Однако, к моде форменная одежда вряд ли имеет прямое отношение. Скорее армейская форма в разные исторические времена подстраивалась под смену методов ведения боевых действий на поле боя. Это неспроста. По мере развития новых образцов и видов оружия менялась тактика ведения боя. Такие требования выдвигала необходимость в том числе и маскировки на поле боя. Нужно было выживать с помощью различных расцветок формы применительно к многообразию климатических зон ведения боевых действий. В снежных районах был необходим маскировочный халат белого цвета, в пустынной местности возникала необходимость маскироваться под песчаную расцветку, в лесистой местности преобладали цвета зеленых оттенков камуфляжа типа хаки. Кроме того, важное значение имело удобство ношения формы. Так, исторически возникла необходимость заменить сапоги на берцы (ботинки с высоким подъемом голенища и шнуровкой), что оказалось гораздо удобнее в ношении и прижилось с успехом.

К примеру, неоправданные потери офицерского состава в пехоте в свое время привели к тому, что сегодня офицер носит такой же расцветки камуфляж, как и рядовой состав, чтоб не выделяться на поле боя. Были раньше в нашей армии и свои причуды. Так, командир подразделения должен был вести за собой личный состав в атаку, показывая чудеса храбрости и героизма личным примером. А для этой цели его форма должна была выделяться на общем фоне и быть заметной для глаз подчиненных. Статистика потерь доказала нецелесообразность такой тактики ведения боя и вынудила беречь командиров, оставляя их позади своих подразделений, либо маскируя их в общей массе наступающих. Исторически военная мода допускала и свои казусы. По уставу, в царской армии офицеры могли появляться в галошах на улице не ранее, нежели дослужатся до полковника. Сегодня методы войны кардинально изменились и требуют от дизайнеров военной формы одновременного обеспечения выживаемости и удобства военнослужащих.

Как же зарождались эти особенности, исходя из требований времени?

Откуда они брались, эти модные изменения?

Например, фуражка. Головной убор подразделений для заготовки фуража, так называемых интендантских. Та фуражка, которую уже несколько веков используют в различных армиях и не дают ей кануть в лета.

Фуражка оказалась потомком знаменитого гусарского кивера, головного убора с высокой тульей. Красиво? Да. Модно? Очень. Но, для того времени, когда офицеры стремились не только обезопасить свою голову от осадков, но и выделяться в толпе или на балах. В подразделениях же для заготовки фуража такое стремление не прижилось. Неудобно было забрасывать вилами сено для лошадей в стога, находясь в высоком кивере. Согласно требованиям устава, работали в головных уборах, чтобы вовремя приветствовать проходящих офицеров отданием чести. Не маразм ли? А ведь было… Тогда именно и догадались сметливые русские солдатики подрезать кивер в половину высоты для удобства в работе. Вот тебе и головной убор под названием фуражка.

На флоте же прижился другой головной убор – бескозырка. Форменная фуражка без козырька. Элемент формы одежды матросов и старшин военно-морского флота. Непременный ее компонент – ленточки. Ленты, развевающиеся за спиной, это не просто украшения, это как письмо из прошлого, их две, как флаг памяти и флаг службы. Но какова же их длина и почему именно такая? Все просто. Когда моряку предстояло карабкаться на мачты для установки парусов, он поглубже натягивал бескозырку на голову, и прихватывал ленточки зубами, чтоб не сдуло с головы. Именно такая длина и требовалась для обеспечения сохранности убора. Не завязывать , как предполагают некоторые. Времени на это не было. А почему без козырька? Тоже просто. При подъёме моряка на мачту в открытом море бывает ветрено, козырек создает дополнительную парусность и головной убор может унести. Вот такая простая задумка! Офицеры флота же продолжали ношение фуражки. Ее козырек в некоторой степени защищал глаза от солнца и позволял вести наблюдение.

Еще одна практичная деталь гардероба моряка – его брюки. Брюки клеш появились во времена парусного флота. Брюки расширялись книзу, начиная с бедра. Форма колокола. Спереди брюк имелся откидной клапан, справа и слева на пуговицах. Ширинки не было. Ее намокшую просто не расстегнуть в воде. Такая модель брюк позволяла моряку, упавшему за борт, быстро освободиться от одежды и всплыть. Брюки сами «съезжали», стоило поболтать ногами. Цель – как можно скорее высвободиться из намокшей одежды, тянувшей моряка на дно. Особенно актуально это было в северных широтах, где время спасения шло на секунды, а низкая температура не позволяла долго находиться в воде до наступления переохлаждения организма. Вот у моряков и возникала призрачная надежда какое-то время продержаться на плаву до оказания возможной помощи.

В армии же одним из важнейших элементов формы одежды служат сапоги. В каком же роде войск они впервые появились? Правильно, в кавалерии! В отличии от заблуждающихся мнений о пехоте. Появились сапоги тоже не на пустом месте. Кавалеристы раньше некоторое время носили плотные чулки, от которых после скачки несло конским потом. Особенно пропитывалась пОтом внутренняя часть голени наездника. Вот и возникла необходимость обезопасить туалет конника от соприкосновения с лошадью в области голени и колена. Сапоги первоначально были высокими, назывались ботфортами, чтоб закрыть как можно большую площадь соприкосновения ноги наездника с телом лошади. В дальнейшем сапоги появились и в других родах войск, в том числе и в пехоте. По сей день мы с вами любуемся классическим видом сверкающих сапог при прохождении парадным маршем строя почетного караула. Как говаривал Жванецкий, зато наш почетный караул лучше всех!

И конечно же о пилотке! В царской армии она появилась в начале 20-го века в воздухоплавательных частях. Первоначально ее нарекли «полеткой» или «перелеткой». Официальное название – полетная складная шапка. Была введена как компактный складной головной убор, удобный для ношения летчиком в кармане или за пазухой. Надевалась после полета вместо кожаного полетного шлема. Фуражка для этих целей не подходила.

Наконец о шевронах. Знаках различия на униформе. Они не несут великой смысловой нагрузки в форме одежды. Во всяком случае, не такую, как фуражка или сапоги. Но и без них мы уже не можем, привыкли. Шевроны являют собой информационно-описательную часть форменного туалета военнослужащего. Различаются шевроны и по смыслу. Служат «говорящими» знаками о самой форме, помогающими определить различия военнослужащих по роду войск, виду техники и вооружения, званию и выслуге лет, принадлежности к воинским частям, а также являющимися геральдическими символами. Могут рассказать и о ранениях. Вышли родом они, предположительно, из Китая. В России же шевроны вошли в моду при Петре 1 в виде нарукавных повязок на обшлагах мундиров. Вывел Петр как-то построенные им первые корабли на учения на Балтику в начале 18-го века. Пристальный взгляд Петра обратил внимание на характерные следы на рукавах гардемаринов. Ветер на Балтике холодный, пронизывает насквозь, от него не спрятаться. Носовые платки же не были пока еще обязательным элементом формы одежды и обихода. Вот и приходилось гардемаринам нет-нет да и терануть раз-другой обшлагом у себя под носом, чтоб не лилось… Тогда то и приказал Петр нашить на обшлага юных матросов специальные грубые нашивки, чтоб сразу нос почувствовал необходимость наличия платков. Отучил? Вряд ли… Зато след в истории оставил неизгладимый.

Далеко неполный перечень примеров эволюции элементов форменной одежды. Время постоянно диктует их изменения. Истоки их возникновения небезынтересны.

Без юмора в армии туго

Возвращаюсь к теме армейского юмора. Как тебе служится? – есть в песне слова… Главное – не скучно…

Да, скучать в армии не приходится. Но, не только потому, что есть чем заняться. Мало того, что день загружен до предела. Постоянно в движении. Ежедневные занятия по боевой подготовке, полевые выходы, учения, караулы. Боец только прислонится к стенке и уже глаза слипаются, спит. Спать стоя в армии научены все. А если еще и сидя? Да на полит подготовке? Это предел мечтаний! Только вот не дают дремать отцы-командиры. Сразу привьют любовь к трудам классиков марксизма – ленинизма. Навсегда отобьют желание относиться к службе халатно. Но, чтобы не было мучительно больно от воспитательных мер воздействия, командиры всех уровней стремились поддерживать в армейском коллективе бодрость духа и приподнятое настроение, чтобы задачи решались споро и качественно. А как это сделать без юмора? Правильно, никак!

Вот и передавались из уст в уста от старослужащих к молодому пополнению разные байки о непутевых бойцах, а то, бывало, и командирах. И ведь непридуманные! Жизнью рожденные. Реальные случаи в быту и на службе.

Хочу поделиться с читателем одним из них. В армии есть такое понятие «замена». Когда после определенного срока службы офицеров меняют местами. Кто-то едет служить с запада на восток, кто-то с юга на север. И наоборот. Невозможно офицеру всю жизнь прослужить на одном месте. Страна-то у нас огромная, необъятная. Каждый офицер обязан получить навыки службы как в горах, так и на равнине, в условиях адской жары и нестерпимого холода. Да и техника везде разная, как и условия ее эксплуатации. Даже на гражданской службе стало чаще практиковаться такое понятие, как «ротация кадров». Такие уж они справедливые, эти кадровые принципы. Вот и мотаются каждые 5-10 лет офицеры с места на место, меняют климатические пояса и гарнизоны. А вместе с ними и их семьи. Кстати сказать, не все выдерживают. Недаром говорится, один переезд, как два пожара. Квартиры служебные, офицер их за время службы мог поменять не один десяток. Только в конце службы какая –то из этих квартир могла остаться у офицера на правах собственности, приватизированной при увольнении. Ого! – скажете вы, как легко получить целую квартиру! Да, да, совсем легко. Практически бесплатно. Не считая только, что офицер заплатил за нее потом, а то и кровью, и долгими годами службы и переездами. Кстати будет упомянуть, что в недалеком прошлом в армии царской России с выходом офицера в отставку ему именным указом царя присваивался статус дворянина (если кто не был) и выдавался в дар земельный надел, часто с деревенькой. Справедливости ради, необходимо заметить, в современной России эти льготы стали возможны применительно к участникам боевых действий, хотя-лишь, в той или иной степени. Так вот, приезжает по замене в отдаленный гарнизон Забайкальского военного округа, в городе Чита которого располагался штаб, новый командующий. Прибыл он из группы войск за границей. Служба за границей, как известно, резко отличалась от службы во внутреннем округе. Цивилизацией и условиями жизни. Вернулся, что называется, как с Луны упал. Да попал в самые морозы. Должность в группе войск долго сдавал. Ясно же, кто захочет сам ускорять процесс выезда из группы с насиженного за пять лет места? Да и жена не в восторге. Видано ли, променять магазины одной из европейских стран на «военторговские» ларьки в «тьме тараканье». Тем не менее, продолжать служить нужно, деваться некуда. Оставил новый командующий вещи в штабе в своем теперь уже новом кабинете, переоделся в утепленный зимний тулуп без знаков отличия для маскировки и пошел знакомиться с расположением гарнизона. Выглянув на улицу из здания штаба, сразу ощутил себя «не в своей тарелке». Точнее сказать, не в привычной для себя обстановке. Холод пронизывающий до костей, ветер с ног свалить может. В ранних сумерках не очень-то что-либо и разглядишь. Темень, хоть глаз выколи. Но, не тут-то было! Командующий в свое время и не такое видел, и «горячие точки» прошел. Матерый был вояка. Однако, за время службы в группе войск видимо привык к дисциплине и порядку. Там, в Европе, офицеры держатся за свои места, дорожат службой и должностями. Когда еще попадешь в развитую страну и насладишься устоявшимся укладом обеспеченной жизни? Именно по этой причине остановился командующий как вкопанный, узрев невиданное безобразие. Буквально в каких – ни будь двадцати метрах от парадного входа в штаб округа на другой стороне дороги спиной к нему стоял явно офицер и бессовестно мочился на занесенный снегом газон. Сказать, что командующий оцепенел от такого хамства, значит ничего не сказать. Внутри у него все клокотало. Как так? Неужели такие офицеры еще есть? И до сих пор служат в доблестных рядах тогда еще советской армии? Но, выдержка командующего взяла свое. Решил все-таки разобраться, не рубить с плеча. Подошел крадучись к замеченному наглецу и … пристроился рядом. Сделал вид, что поддерживает порыв борьбы за здоровье в любом приглянувшемся месте, решив, так сказать, подыграть тому невоспитанному офицеру, чтоб потом не отвертелся никуда от содеянного. Настиг, что называется, с поличным на месте происшествия. «Привет!», – произнес командующий. «Привет!», – сухо парировал явно офицер, с еле различимыми на бушлате знаками различия, которых пока не смог ясно рассмотреть командующий. Занимаясь как бы «важным делом», командующий ненароком пытался получше разглядеть своего неожиданного оппонента. «Как дела тут у вас?», решил поюлить командующий, продолжая свою коварную «шпионскую» игру, видимо рассчитывая на ошеломительный успех возмездия в конце возникшей сценки. «Заменщик, что ли?», – в свою очередь вяло поинтересовался офицер, как оказалось при более близком изучении, достаточно взрослый мужик в годах. И тут случилось непредвиденное. Командующий через плечо наконец то разглядел звание на погоне офицера. «Лейтенант!», – обомлел командующий. Каков наглец! Перед штабом округа! Сам же промолвил:«Заменщик. Сегодня только приехал», – повторно, проявив выдержку, пытался до поры до времени успокоить себя командующий. «Нормально дела. В год по званию получаем», нехотя отмахнулся лейтенант. «Как в год по званию? А давно сюда прибыл?», – не понял подоплеки командующий. «Ты ж лейтенант еще!», не унимался командующий, перейдя уже на «ты». «Давненько», – среагировал лейтенант , «пять лет уже. Я сюда полковником приехал». … Лицо командующего надо было видеть. Вот тебе и меры воспитательного характера, вот тебе и наказал нарушителя по всей строгости устава. Что ему с того, этому лейтенанту-полковнику? Он уже тоже немало здесь повидал, явно, не меньше командующего… Ему как с гуся вода – все эти ваши репрессии. Махнул рукой командующий и вернулся в штаб не солоно хлебавши. Не обиделся командующий, а задумался. Сидел и думал, таких армейских хулиганов из группы войск за границей хоть в союз выпроводить можно в воспитательных целях. А здесь? Актуальна как всегда еще армейская поговорка – дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут … Пусть себе живет и служит, этот лейтенант-полковник. Хоть каким-то делом занят, в далеком замерзшем краю. На гражданке ведь еще себя найти нужно… если конечно искать захочет. Но, воспитательную беседу с ним все-равно запланировал. Добросовестный был командующий. Стремился все-равно достучаться до каждого. Даже если дел много, а времени мало. Вспомнились командующему слова генерала царской армии профессора А.П. Скугаревского, военного теоретика и воспитателя, председателя комитета по образованию войск: «вся система назначений и награждений в мирное время не способствует, а затрудняет выдвижение людей с военными качествами. Качества военачальника для мирного и для военного времени несколько не сходятся: в мирное время требуется от офицера покладистость с начальством, а в военное время – сопротивляемость врагу. В мирное время затирают «сопротивляющихся» и выдвигают людей более покладистых, а они и на войне оказываются покладистыми… в отношении неприятеля. Это затрагивает общее чувство справедливости и тем разрушает нравственные начала, которые должны служить основой крепости духа в корпусе офицеров». Прав был видимо старик. Что ж, пусть служит пока этот лейтенант-полковник. Хватит и на его век «войнушек». Авось там себя и проявит снова. Все в жизни случается. Ведь как-то же смог он стать когда-то полковником. Интересно, в мирное или в военное время…?

С гранатой шутки плохи

Граната, как известно, грозное оружие. Сегодня, когда по средствам массовой информации постоянно передают новости с поля боя СВО, известия о безвозвратных потерях стали привычными для слуха. Тогда же, в далекое мирное время в конце 80-х, такие новости были в новинку. Как так? Войны же нет, а они взрываются – эти гранаты. Да, время было мирное, но боевую учебу в войсках никто не отменял. Бросок же гранаты для курсантов военных училищ в процессе учебы – дело обязательное. Придет такой выпускник училища в войска, а опыта бросков гранаты у него нет, скажем болел он в тот момент. А может в командировке был или в карауле. Не прошел он по какой-либо причине этот курс. Что тогда скажет молодой выпускник – лейтенант своим солдатам? Как будет проводить занятия с ними, показывать, обучать? Нонсенс! Это как в период курса молодого бойца перед принятием военной присяги было обязательным сделать три выстрела из автомата Калашникова. Практика показывает, что сама стрельба действует на юношу по-разному. Психологически не все выдерживают. Кое-кто забирает документы, пишет заявление (пока еще не рапорт) и уезжает домой, считая себя пацифистом. Не ту профессию выбрал. Вовремя одумался. Оружие в руках далеко не у всех вызывает восторг, хотя таких и много. Поэтому, перед проведением занятий по стрельбе, обкатке танками и броском гранаты усиливается в подразделениях работа партийного аппарата, замполитов и комсомольских работников. Разъяснить все нужно бойцу, понять его психологический настрой, да просто в глаза внимательно посмотреть. Чтоб не затесался в ряды будущих офицеров какой-нибудь психически неустойчивый. Чтобы не пришлось потом долго и нудно разбираться, кто и когда его прозевал или просто «недоработал».