Читать онлайн Лимес. Вторая Северная бесплатно

Пролог

Приблизительно 13.. год

Город выглядел мёртвым. Покинутые дома, безлюдные улицы и давящая, неприятная тишина. Каменная мостовая, простирающаяся вдоль разрушенной набережной, казалось, забыла о том, что такое движение. Ветер перегонял от здания к зданию мелкие песчинки, мусор и даже какое-то ветхое тряпьё, и складывалось впечатление, что буйная стихия, была единственным жителем в этих забытых людьми и временем руинах. В это брошенное место не решались заходить даже животные, хотя в округе их было немало. Они знали, что искать там нечего – склады были давно разграблены, а атмосфера была настолько гнетущей, что даже звери, не обладающие сознанием, ощущали здесь какую-то опасность.

По серому небу, нависавшему над землей свинцовым куполом, неслись мрачные тучи. Солнечные лучи позабыли об этом месте, оставив тщетные попытки осветить брошенную, всеми забытую землю. Складывалось ощущение, что кто-то неосторожным словом взял, да и проклял этот город, когда-то славный и цветущий. Словно чья-то тяжелая рука накрыла своей тенью точку на карте, отобрала возможность видеть его, знать о нем, помнить хоть что-то.

По пустынным улицам давно не сновали люди, исчезли голоса и смех, обратившись в далёкое, словно старый забытый сон, воспоминание, никому не принадлежавшее. Никто не помнил об этом месте.

Воздушный поток сорвал клочок бумаги со старой, потрескавшейся стены и погнал его куда-то вперед, ударяя о преграды, что встречались ему на пути. Клочок пролетел вдоль забора, резко взметнулся вверх, зацепился измятой поверхностью за стену одного из домов и рванул вперед, словно желая сбежать, но вдруг врезался во что-то.

Во что-то живое.

Послышался вой. Это одинокий ветер, заблудшим странником, нырнул в печную трубу и затянул свою песню. Но вдруг сквозь него прорезался звук, казавшийся миражом. Кто-то шёл по каменной мостовой.

Из-за разрушенного здания, бывшего когда-то пекарней, вышла группа людей. На какой-то миг могло показаться, что они были призраками, заблудшими тенями прошлого – побитые, одетые в рваную одежду и худые. Мужчины и женщины разных возрастов, несколько детей и один, едва стоящий на ногах, старик. Все они замерли, обводя взглядом представшую перед ними картину.

– Аллан, где мы? – раздался низкий, измождённый женский голос.

– Мы? – довольно бодро переспросил мужчина, стоявший в самом начале процессии. – Мы дома. Отныне это место станет нашим домом.

Люди в строю начали перешептываться, глядя на своего предводителя, но сказать ему о том, что он, вероятно, спятил, вслух не решались. На руках одной из женщин тихо заплакал ребенок, прижимаясь к ее груди и вытирая грязными ладошками такие же грязные щеки, а старик, ухватившись скрюченными пальцами за плечо, стоявшего рядом товарища, начал медленно оседать.

– Тёмные гнали нас по всему континенту, уничтожили почти всех наших людей, а ты хочешь, чтобы мы теперь остались здесь?! – возмутилась женщина, откидывая редкие, свалявшиеся в колтуны волосы, которые трепал ветер. – Они найдут нас и добьют, всех до единого. Мы не можем так рисковать и оставаться на одном месте, тем более таком непригодном для жизни.

– И чем же, позволь спросить, это место плохо? Здесь есть пресная вода, лес, почва и даже несколько более-менее уцелевших домов, в которых люди смогут спать, – прервал ее мужчина.

Он прошел вперед, протиснулся сквозь дыру в низком деревянном заборе и присел на корточки. Запустив сложенные чашечкой ладони в реку, он набрал немного воды и жадно прислонился к ней губами.

– Ты обезумел, Аллан, – полным горького отчаяния голосом заговорила вновь женщина. Она набрала воздуха, намереваясь продолжить спор, но потом передумала, опустила плечи, сникла.

– Также, как и все стоящие здесь, – отозвался мужчина, поднимаясь на ноги и поворачиваясь лицом к своим спутникам. – Я хочу, чтобы каждый из вас запомнил: отныне и до тех пор, пока я жив, мы больше не будем скитаться. Мы не дикое племя и кочевать, как эти Тёмные варвары, больше не станем. Это место теперь наш дом. Если кто-то не согласен – может идти на все четыре стороны.

Никто больше не стал спорить. Люди разбрелись по улицам, заглядывая в наиболее уцелевшие постройки, кто-то отправился обратно в лес, чтобы набрать сухих веток, а одна из женщин, та, что была с ребенком, нашла старое деревянное ведро и поплелась к воде.

Мальчишка было бросился за матерью, но вдруг остановился и посмотрел на предводителя. Детские глаза, похожие на черные ямы, ярко выделявшиеся на осунувшемся, от постоянного голода, лице, наблюдали за манипуляциями взрослого с каким-то отчаянием и жадным интересом.

Мужчина стоял в отдалении ото всех и, подняв руки к небу, выполнял странные движения. Перехватив заинтересованный взгляд ребенка, Аллан улыбнулся. Эта улыбка казалась такой странной на фоне грязного, измученного лица. Он выглядел молодо, хотя его лицо уже успело покрыться сеточкой морщин, а среди русых волос, грязных и отросших, виднелась седина.

– Что вы делаете? – спросил мальчишка, подходя ближе.

– Я прошу разрешения у местных душ. Мы ведь не можем просто так вторгаться на чужую территорию. Кроме того, я хочу, чтобы они помогли нам.

– А если они откажутся?

– Нет, они не откажутся, – Аллан покачал головой, продолжая свои странные манипуляции руками. – Души погибших людей, в чьем сердце хранилось добро, никогда не отвернуться от нас. Сейчас они блуждают по всей земле, желая лишь одного – чтобы мы сделали то, чего не успели сделать они.

Ребенок сел на землю и уткнулся лбом в свои худые колени. По его щекам потекли слезы. Он плакал почти беззвучно, лишь дрожал холодный воздух у его рта, отражая его скорбь.

Этот тихий, но вместе с тем раздирающий душу звук, отвлек Аллана и тот пристально посмотрел на мальчика. Руки мужчины дрогнули и медленно опустились вниз.

– Почему ты плачешь?

– Я не хочу умирать, – всхлипнул малыш.

Аллан присел на корточки рядом с ним, положив ладонь на его макушку и, мальчишка неосознанно подался вперед, прильнув к теплой ладони, словно котенок.

– Ты не умрешь, Каспар. Я обещаю тебе это.

К ночи семнадцать выживших людей обустроили свое новое жилище. Предводитель наблюдал за тем, как все они расселись вокруг костра. Сердце его сжалось от чувства вины. Из огромного числа Светлых, выжили только они.

Еще два года назад никто не был готов к тому, что на их головы обрушится гнев тьмы, которая пыталась поглотить все живое на своем пути. Аллан винил себя за то, что не смог уберечь тех, кто пошел за ним. В его беспокойном сознании вспыхивали картины, одна хуже другой. Крики, плачь и вой, запах крови и пепла, суматоха и отчаяние. Все это стало их спутниками за последние месяцы.

Сквозь пелену мрачных образов, круживших надоедливой стайкой перед мысленным взором, он вдруг различил лицо брата. Он вспоминал его мальчишкой, невинным ребенком, который теперь продал свою душу злу, обратил все свое существо в силу, способную уничтожить все живое, в сгусток тьмы, жаждущий крови ни в чем не повинных людей.

Порой детские обиды заставляют людей делать неправильный выбор. Выбор, за который другие будут расплачиваться веками. Эта война шла всего два года, но Аллан был уверен – длиться она будет долго, может, даже столетия. Он знал, что его брат не остановится до тех пор, пока не достигнет своей цели, а значит, все, что ему оставалось, – убить. Но мужчина не хотел этого.

Посмотрев на своих людей, он крепко зажмурился, пытаясь понять, что для него важнее – долг или совесть. До сегодняшнего дня Аллан был уверен, что два этих слова идут рука об руку, также, как когда-то они шли с братом. Но теперь все было иначе, теперь настало время делать выбор.

– Ты правда веришь в то, что мы сможем спастись? – женский голос ворвался в сознание, заставляя картины страшных воспоминаний осыпаться, словно разбитое тяжелой рукой стекло.

– Я видел сон, – мечтательно протянул мужчина, стоя с закрытыми глазами. – Поселения Светлых энергетиков, в которых царит гармония.

– О, так ты решил заделаться в прорицатели, – фыркнула она и бесцеремонно ткнула его в плечо, привлекая к себе внимание.

Аллан открыл глаза и посмотрел на неё. Мысли его витали далеко, отчего зрение затуманивалось обрывками ускользающих образов. Он все еще думал о брате.

Тряхнув головой, Аллан всё-таки сфокусировался на лице женщины, стоявшей перед ним. Сейчас она больше походила на мертвеца – месяцы голода не прошли для нее даром, однако даже это не смогло стереть ее красоты. Но что действительно изменилось, так это ее голос. Теперь его звук был сухим и холодным.

– Ты одна из всех находящихся здесь людей знала его также хорошо, как и я, – начал он, задумчиво вглядываясь в черные глаза напротив своих. – Как думаешь, он изменится?

– Он уже изменился, Аллан. Твой брат уже сделал свой выбор и если ты веришь в то, что Гейлорд, вдруг прозреет и уйдет в монастырь замаливать грехи, то у меня для тебя плохие новости, – раздраженно ответила женщина.

– Он мой брат, мы делили с ним одну утробу. Я всегда буду верить в это.

– И в этом твоя главная глупость, – выдохнула она. – Твоя ошибка, которая стоила многим жизни. Как ты спишь по ночам, зная то, сколько жизней ты загубил из-за своей слабости?

– Я уже давно не сплю, Ирина, – мужчина снова закрыл глаза, а после усмехнулся. – Никто не смеет так разговаривать со мной и только ты всегда говоришь то, что думаешь, – Аллан приоткрыл один глаз. – За такую дерзость я мог бы тебя казнить.

– Меня это не пугает. Я бы предпочла умереть от твоей руки, потому что знаю, что ты сделаешь мою смерть быстрой и легкой. Лучше это сделаешь ты, чем эти варвары.

История создания общин. Глава 1

Ковчег – главная община Светлых Энергетиков, был основан группой из семнадцати человек, выживших после Первой Энергетической войны. Датой создания этой общины считается 13 августа. Именно в этот день Великий Светлый и его шестнадцать спутников, среди которых было трое детей, добровольно пожертвовали сгустки своей сердечной энергии для создания первого пограничного поля, которое представляло собой примитивный купол.

Эти люди обосновали своё жилище на руинах старого города и запустили проекцию туманной области, через которую начали отслеживать энергетические выбросы людей по всему миру, пополняя тем самым свои ряды. За первый год количество проживающих на территории общины людей увеличилось почти до двух тысяч человек.

На запястье каждого члена поселения крепился кожаный браслет, который служил средством связи. Кроме того к концу первого года был прописан устав за нарушение которого, поселенцы лишались своего браслета без права возврата.

Первое энергетическое поле было слабым и требовало постоянного пополнения своего ресурса за счёт потока проживающих на территории общины людей, но наличия даже этой, весьма слабой границы, хватило для того, чтобы обезопасить Ковчег на многие десятилетия.

Тёмные посылали лазутчиков, пытавшихся прорвать границу и выяснить природу пограничного поля. Именно по этой причине Великий Светлый задумался о создании новых общин, которые должны были иметь статус пограничных. Эту задумку удалось воплотить лишь пятьдесят лет спустя, путём расширения территорий и тщательного отбора кандидатов на роль предводителей.

Благодаря созданию пограничных общин, остальные поселения оказались заключенными в кольцо из энергетического поля, которое охранялось патрульными группами. После этого Великий Светлый предпринял попытку начать переговоры с Тёмными, отправив к Чёрной Свече десять человек, которые были убиты спустя три дня. Это вызвало волну протестов среди жителей многих поселений. Люди требовали возмездия, но Великий Светлый отказался объявить войну.

Среди десятерых добровольцев, вызвавшихся отправиться в логово врага, был сын Великого Светлого. Жена предводителя главной общины подняла восстание, которое поддержали по меньшей мере пять тысяч человек. Поселения оказались в ослабленном положении, чего и добивались Тёмные. Прорвать границу им удалось благодаря предательству жены Великого Светлого, которая поведала главе Тёмных энергетиков тайну природы пограничного поля.

Наше время. Вторая Северная пограничная община

Маленький кабинет, находящийся в одноэтажной деревянной постройке, насквозь пропах краской. Этот запах мог свести с ума любого, кто осмелился бы войти сюда. Стены из плотно сколоченных досок покрывал щедрый слой зелёной краски, а полы были выкрашены в тёмно-коричневый. Помещение вмещало в себя вереницу стеллажей, на полках которых были старательно расставлены книги и папки с бумагами, старое кресло с потёртой обивкой, несколько стульев и компьютерный стол, на котором стоял громко гудевший компьютер.

На кожаном компьютерном кресле, изношенном словно ему была добрая сотня лет, ссутулившись и внимательно глядя в экран монитора, сидела женщина, сложив ноги по-турецки. Обувь – тяжёлые кожаные ботинки со шнуровкой – валялась под столом, а на спинке кресла висела чёрная куртка с белой нашивкой на левой груди.

– Лисбет, а что такое предательство?

Женщина почесала в затылке, потрогала волосы, свёрнутые в неряшливый пучок, и подняла взгляд, устремляя его в сторону кресла, на котором, подтянув ноги к груди, сидела девчонка.

– Ну и вопросы, – вздохнула Лисбет, отвлекаясь от своей работы. – Почему ты спрашиваешь?

Девчонка соскочила с кресла и подошла к столу, протягивая своей собеседнице раскрытую книгу. Женщина лениво опустила глаза, изучая ветхую страницу, и нахмурила брови. Несколько секунд она вчитывалась в представший перед ней текст, шевеля губами.

– Предательство – это неисполнение долга перед кем-то. Каждый раз, когда на нас нападают Тёмные, мы, как члены Пограничной Общины, должны защищать свой дом и тех, кто не может защитить себя сам, – объяснила она, а потом откашлялась и, снова посмотрев на ребёнка, добавила. – Если на нас нападут, а ты побежишь в лес, сверкая пятками – это будет предательством.

– Тогда почему ты не позволяешь мне участвовать в обороне общины?

– Ты ещё слишком мала, – вздохнула Лисбет. – Твоя главная задача сейчас – это учёба, а ты уже третий раз не можешь сдать экзамен по Истории Создания Общин.

– И чем же мне поможет история? Хочешь, чтобы я сразила всех Тёмных своими знаниями? – съязвила девчонка и надула губы.

– Мира, садись и учи. Если завтра не сдашь экзамен, я тебя накажу.

– Отправишь в патруль? – глаза ребёнка загорелись надеждой.

– Да, отправлю. Будешь нести патруль целую неделю на кухне!

Мира обиженно сложила руки на груди и плюхнулась обратно в кресло. Лисбет проводила её взглядом, усмехнулась и снова обратила взор к экрану, но сосредоточиться не успела. В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, на пороге появился высокий парень.

– Мисс Вебер, только что вернулся лазутчик. Тёмные засекли тех двоих, за которыми вы следили, и хотят забрать их себе, – быстро проговорил он, пытаясь отдышаться.

Женщина тут же поднялась на ноги, схватила куртку и берцы, кое-как натягивая их на ходу. Выскочив в коридор, она бросилась в соседнюю комнату. В помещении было темно, и только слабый свет, мерцающий с большого экрана, позволял разглядеть хоть что-то.

Вся комната была наполнена какими-то устройствами, проводами и панелями с кнопками. Трое людей, стоявших напротив экрана, одновременно обернулись и разошлись в разные стороны, пропуская Лисбет. Карие глаза настороженно изучали монитор всего пару секунд, после чего она коснулась пальцами поверхности и вытянула оттуда сгусток чего-то едва заметного. Слабый, почти прозрачный туман послушно лёг на протянутую ладонь.

– Крис, Элис и Роберт, вы пойдёте со мной, – сказала наконец Лисбет.

– Ты уверена, что это того стоит? Они всего лишь дети, – заговорил один из присутствующих мягким, но почему-то неприятным голосом.

– Ты ставишь под сомнение решение своего предводителя, или мне показалось? – женщина даже не обернулась к своему собеседнику, продолжая возиться с экраном.

– Разве я смею, – снова начал он, возводя очи к потолку. – Но мы не подготовлены к тому, чтобы так просто выйти в город. Нас могут увидеть люди. Да и лазутчик так и не смог узнать, сколько Тёмных отправится на задание.

– Ты сам ответил на свой вопрос – они всего лишь дети. Тёмные не отправят за ними слишком большой отряд, – сказала Лисбет и наконец повернулась лицом ко всем присутствующим. – Нам нужно сделать всё быстро и тихо. Элис, ты войдёшь в дом первой и сотрёшь память всем, кто там есть. Их родители должны забыть о том, что у них когда-то были дети. Крис и Роберт в это время будут охранять дом снаружи и отразят нападение Тёмных, если те осмелятся вмешаться. А я тем временем уведу ребят.

Глава 1

Сквозь щель между тяжёлыми бежевыми занавесками в комнату заглянул озорной солнечный луч. Проскакав по дощатому полу, он перепрыгнул на ковер с длинным ворсом, скользнул по металлическим ножкам кровати и наконец взобрался на матрас.

Вся комната, находившаяся на втором этаже крепкого кирпичного дома, была наполнена полумраком, несмотря на то, что на улице давно во всю светило солнце. Воздух, проникавший сквозь приоткрытую створку окна, ощущался тяжёлым и плотным, предвещая начало очередного жаркого дня.

На кровати с высокой металлической спинкой, прутья которой переплетались в сложном узоре, громко сопела девчонка, уткнувшись пухлощёким лицом в подушку. Она безмятежно улыбалась, досматривая последние секунды сна, который мог прервать только поистине бездушный человек.

Луч лизнул поверхность идеально белой, выглаженной наволочки, по которой разметались чёрные кудри, настолько длинные, что их концы свисали с кровати, доставая почти до пола, пропал, а после снова появился, становясь ещё ярче и совершенно бесцеремонно ударил в глаза спящей, заставляя ту поморщиться.

Разрывая утреннее спокойствие и тишину, прерываемые лишь редким, но очень звонким пением птиц, в комнате раздались шаги. Высокий и худощавый парень, морщась от скрипа половиц под собственными ногами, которые так и норовили выдать его присутствие, преодолел расстояние от двери до кровати и присел на корточки.

Несколько секунд он вглядывался в лицо своей сестры. Казалось, словно он пытается запомнить черты, которые и так знал наизусть – чёрные как смоль вьющиеся волосы, такие же, как и у него самого, бледное, словно мрамор, лицо, которое вмиг краснело каждый раз, когда девчонка злилась, пухлые щёки и тонкие, почти бесцветные губы.

Мальчишка подхватил длинными тонкими пальцами пряди чёрных волос, на миг сжал их, почти ласково и трепетно, а после крепко привязал их к изголовью кровати. Убедившись, что замысловатость выполненного им узла его полностью устраивает, он хмыкнул, но заговорить так и не успел.

– Феликс, ты разбудил сестру? – послышался женский голос с первого этажа. – Вы опоздаете в школу.

Услышав голос матери, девочка открыла глаза и увидела лицо брата, украшенное глупой ухмылкой, прямо перед своим. Она потерла лицо, морщась от солнечного света – несносный луч слепил не хуже прожектора, и попыталась сесть, но рухнула обратно, вскрикнув от боли.

– Доброе утро, милая сестрица, – рассмеялся парень и тут же отскочил в сторону, уворачиваясь от летящей в него подушки.

Не дожидаясь, пока сестра освободится из плена, он бросился наутёк и к тому моменту, когда та всё-таки расправилась с узлом, уже бежал вниз по деревянной лестнице. Белые носки заставили ноги предательски заскользить на последних двух ступенях, щедро покрытых лаком, и парень прыгнул вперед, оказываясь на паласе. Тот мгновенно сложился гармошкой, и мальчишку по инерции бросило вперед. Расставив руки в стороны и изо всех сил балансируя, словно на доске для сёрфинга, он на полном ходу врезался в стену и приземлился на пол прямо к ногам отца.

Мужчина опустил голову вниз, глядя на сына поверх очков, а после перевёл взгляд на верхнюю ступеньку лестницы, на которой стояла донельзя красная дочь.

– Вот это я называю справедливым воздаянием за всё совершенное в прошлом, – изрёк отец и протянул сыну руку.

Совместный завтрак был традицией семьи Гросс. Мать расставляла на круглом столе из тёмного дерева тарелки с овсянкой, и когда перед Феликсом появилась его порция, он скривился, но тут же переменился в лице и широко ухмыльнулся, глядя на сестру, которая сидела напротив него. Ванда с самым несчастным видом пыталась вычесать из своих волос тугой узел. Услышав довольный смешок брата, она мгновенно покраснела и надула губы.

– Феликс, прекрати, – проходя мимо, осадила парня мать и мягко подтолкнула его в спину, намекая на то, что самое время заняться едой.

Парнишка вооружился ложкой, мигом позабыв о своей неприязни к каше, но ехидная улыбка все не сходила с его лица. Нельзя было сказать, что Феликс ненавидел свою сестру, но почему-то каждый раз, когда он её видел, в его душе загорался огонь. Он просто не мог упустить возможности пошутить над ней. Быть может, виной тому был подростковый возраст или же это просто было свойственно всем старшим братьям. Но так или иначе, его шутки всегда имели одинаковый итог – Ванда мгновенно багровела и с истошным воплем бросалась на брата.

Кроме Феликса и Ванды в семье был ещё один ребенок – малышка Теона, которой едва исполнилось три. Девочка сидела по правую руку от отца и увлеченно поглощала кашу.

Отец и мать семейства работали в местной консерватории, и потому всем детям с малых лет старались прививать чувство прекрасного. Их большой и светлый дом, где каждый кирпичик полнился теплом, любовью и уютом, часто собирал в своих стенах гостей. В такие вечера в воздухе витала атмосфера торжественности и запахи домашней выпечки, а одаренные дети под чутким руководством матери, которая была прирожденным педагогом, демонстрировали свои музыкальные способности.

Родители грезили о том, что все их дети в будущем свяжут свою жизнь с искусством, и Ванда полностью разделяла их мечты, в то время как Феликс, обладающий выдающимся голосом и слухом, в душе ненавидел садиться за рояль. Игра на инструменте давалась ему ни в пример легко, однако мальчишке хотелось связать свою жизнь с чем-то, как он сам говорил, более серьезным.

Но даже несмотря на всю свою нелюбовь к выступлениям, он каждый раз с замиранием сердца вслушивался в то, как играла его мать. В такие моменты она казалась ему ещё прекраснее, чем была на самом деле. Он тихо спускался по лестнице и садился на нижнюю ступеньку, чтобы понаблюдать за тем, как на всегда добром, но серьёзном, с встревоженными глазами лице, появлялась маска безмятежности.

Убедившись, что все члены семьи получили свой завтрак, мать подошла к старшей из дочерей и мягко забрала из её рук расческу. Феликс снова хмыкнул, но тут же опустил глаза, заслужив очередной злобный взгляд от Ванды, которая морщилась от боли, пока мать безуспешно пыталась вычесать узел из её волос.

– Милая, нужно отстричь эту прядь, – вздохнула женщина.

– Нет! – девчонка тут же схватила свои волосы, словно они были чем-то драгоценным, и наклонилась вперед.

– Я сделаю всё аккуратно. Никто и не заметит.

Под насмешливые комментарии Феликса мать подняла руку с ножницами и перерезала тонкую тёмную прядь. Ванда захныкала, вытирая слёзы с пухлых щек руками.

– Феликс, я ведь просил тебя не обижать сестру. Мы семья и должны защищать друг друга, поддерживать, – подал голос отец, поправляя очки с толстыми стёклами.

– Она первая начала! – тут же возмутился мальчишка. – Эта плакса вылила мне целую банку клея в рюкзак!

– А ты сжег мой дневник на прошлой неделе! – не осталась в долгу сестра, и набрав полную ложку каши, запустила её в брата. – Вот тебе!

Большой, липкий комок остывшей овсянки, смешанный с клубничным вареньем, приземлился прямо в волосы Феликса, и он, побагровев, запустил пальцы в свою тарелку, кидая кашу в ответ. Ванда пискнула и юркнула под стол. Комок каши перелетал через стол и со смачным шлепком попал на блузку матери.

– Вон из-за стола! – рявкнул отец. – Пойдёте в школу голодными!

Глава семейства редко повышал голос на детей, почти никогда, так что такая перемена в поведении родителя подействовала безотказно. Опустив головы, Ванда и Феликс молча вышли из кухни. Сквозь успевшую закрыться за их спинами дверь оба услышали тихое хныканье их младшей сестры Теоны. Ей было всего три и, конечно, она испугалась гнева отца.

Как только старшие дети покинули кухню, лицо мужчины посветлело. Он взял малышку на руки и широко улыбнулся. Под тёмно-карими глазами, в обрамлении рыжих ресниц, появились трещинки морщин.

– Прости, я не хотел тебя напугать, – тихо, почти шёпотом сказал отец, поглаживая дочь по спине.

– Нужно отвезти их в школу, – обратилась к мужу мать семейства, оттирая кашу с блузки.

– Я думаю, что им было бы полезно прогуляться пешком.

Несмотря на ранний час, на улице уже стояла жара. Школа находилась всего в нескольких кварталах от микрорайона, в котором располагался дом их семьи.

Почти два десятка лет назад Роберт Гросс, опаздывающий на свой первый рабочий день в городскую консерваторию, решил сократить путь. Свернув с центральной улицы, он оказался на залитом яркой зеленью пустыре и замер, позабыв обо всем.

Словно вышедший из-под кисти художника, живой зелёный тоннель из высоких берез, тянущихся по обеим сторонам улицы, скрывал этот укромный уголок от людских глаз. Между тонкими белоснежными стволами с чёрными пятнами мягко шелестел ветер, порхали птицы и бабочки, а по земле густым ковром, украшенным сотнями васильковых цветов, стелилась яркая трава. Молодая, не успевшая покрыться пылью листва, складывалась в причудливый купол, сквозь мозаику которого пробивались ослепительные солнечные лучи, рисуя на тропинках замысловатые узоры теней. Это место словно было создано для тех, кто искал тихую радость от слияния с природой, для размеренной жизни, полной счастья и любви.

В тот день он опоздал на работу и получил первый и единственный выговор, но не жалел об этом ни секунды. Следующим утром Роберт Гросс привёл свою жену в это место, ставшее любимым с первого взгляда, и сказал, что здесь построит для них дом.

Роберт сдержал своё слово, и вслед за их семьей участки прекрасной, живописной земли, стали покупать другие люди, и почти за двадцать лет пустырь превратился в тихую деревушку, улицы которой полнились детским смехом.

Ванда и Феликс шли в школу молча, лишь изредка поглядывая друг на друга. Их семья была воплощением гармонии. Родители с детства прививали им любовь и чувство доверия к ближним, учили тому, что нет ничего важнее крепких уз семьи, но они были подростками и, вероятно, оттого так часто нарушали царившую в стенах дома идиллию ссорами.

Феликс, хотя и был задирой, умел быстро прощать и, как старший из детей, старался держать себя в руках, однако не мог отказать себе в удовольствии поддразнить свою среднюю сестру. Ванда, только недавно вступившая в переходный возраст, из-за неумения контролировать свои эмоциональные всплески воспринимала каждую его шутку как самое смертельное оскорбление и сначала от всей души трепала брата за чёрные кудри, а после, получив сдачи, заливалась слезами и бежала ябедничать.

И все-таки, несмотря на бесконечные ссоры, они умели иногда находить компромиссы, потому что, последнее чего им хотелось, – это расстраивать родителей. Роберт и Ирина Гросс воспитали своих детей в бесконечной любви друг к другу, научили их быть честными, с самого детства давали им понять, что мнение каждого из них важно. Это был тот самый пример семьи, где у детей не было секретов от родителей.

Ванда была всем сердцем привязана к отцу и, если бы не вороные волосы, являющиеся единственным её отличием, походила на его маленькую копию. Феликс же был похож на мать. Их ярко-зелёные, всегда горящие весельем глаза, встречаясь, становились отражением друг друга. Между ними была особенная связь – связь матери и её долгожданного первенца, её первой радости, гордости, первых бессонных ночей и зарождающихся в сердце тревог.

Младшая из детей, крошечная девочка с любопытными глазами, мечтательная и не по годам серьезная Теона, была для всех настоящим чудом, появившимся в их семье совсем недавно. Каждый из них относился к малышке с трепетом, словно она была фарфоровой куклой, диковиной, непохожей на остальных.

Когда мать и отец принесли в дом эту маленькую жизнь, завёрнутую в хлопковую пелёнку, старшие дети, к удивлению родителей, преисполнились к ней особенным трепетом. И, конечно, это добавило новых поводов для ссор. Феликс и Ванда соперничали между собой за внимание маленькой сестры, дрались за право гладить её пеленки и вскакивали из постелей по ночам, слыша её пронзительный плач.

Такой была их жизнь – полной любви, витавшей в стенах светлого дома, которые служили гарантом бесконечного счастья, безопасности и уверенности в завтрашнем дне. У детей было беззаботное, счастливое детство, и они даже не задумывались о том, что может быть как-то иначе.

Весенний сквер, через который лежал путь в школу, был заучен до дыр. Каждая скамейка, куст и дерево, детская площадка и посыпанная мелким камнем дорожка стали для них продолжением дома, тропкой, соединяющей два крыльца – домашнее и школьное.

Замерев у светофора, в ожидании разрешающего сигнала, Феликс переступил с ноги на ногу и глубоко вздохнув, ткнул сестру в плечо.

– Ты это, извини, – пробормотал он. – Глупо получилось.

– Да, – протянула та. – Я слышала, как мама плакала в ванной. Надо будет извиниться перед ней и перед отцом. Еще и Теону напугали.

Светофор загорелся зелёным, и дети продолжили свой путь. Около ворот школы Феликс резко остановился и схватил сестру за плечо.

– Сколько у тебя сегодня уроков?

– По расписанию пять, но сегодня ведь последний учебный день, и я слышала позавчера, как учителя шептались о том, что отпустят нас после третьего.

– Отлично! – улыбнулся мальчишка. – Я зайду за тобой. У меня осталось немного денег – сэкономил на обедах. Давай сходим на рынок, купим цветы матери.

– И шоколадные пирожные. Отец их любит, – воодушевилась Ванда. – У меня тоже есть немного мелочи.

Майское солнце палило так, словно был июль. От разогретого асфальта поднималась дрожащая дымка, и казалось, что на черной поверхности вполне можно было жарить яичницу. Дождя не было уже несколько недель, и только ленивый не сетовал на это. Окна в здании школы были открыты настежь, но даже это не спасало.

В душных кабинетах ученики пытались слушать преподавателей из последних сил. Каждый из них мыслями был где-то далеко. Впереди были долгожданные каникулы, беззаботные месяцы, никаких домашних заданий и ранних подъемов, только свобода. Дети наперебой делились друг с другом планами на лето, но Ванда почти не слушала, о чем говорила её соседка по парте.

– Ку-ку! – ткнула её в бок блондинка. – Где ты опять витаешь?

– Прости, я задумалась, – виновато улыбнулась Ванда. Её и без того пухлые щёки стали ещё круглее. – Я хочу побыстрее вернуться домой.

– Что, опять с Феликсом подрались? – захихикала Дана.

– Почти, – вздохнула Ванда. – Мы начали бросаться кашей друг в друга за завтраком и случайно попали в маму.

Дана прыснула со смеху, закрывая лицо руками. Ванда не выдержала и захохотала вместе с ней. Подавив приступ смеха, она поведала подруге об их с братом планах о походе на рынок, а после запустила руку в карман рюкзака и замерла.

– О, как же так, – растерянно пробормотала она.

– Что? – Дана отвлеклась от созерцания собственного отражения в маленьком карманном зеркальце.

– Я, кажется, забыла свою мелочь дома. Ну вот, теперь нам хватит только на цветы.

Дана посмотрела на подругу и вдруг тоже нагнулась к своему рюкзаку. Она достала из кошелька ровную купюру и положила на стол.

– Вот, возьми, – сказала блондинка и подняла палец вверх, предупреждая протест подруги. – Не отказывайся. Все равно увидимся летом.

После уроков Ванда выскочила из школы, перепрыгивая через несколько ступенек, и побежала к воротам. Феликс уже ждал её там, лениво прислонившись к стволу дерева. Девчонка вытащила из кармана купюру, которую ей дала подруга и запрыгала на месте.

– Ты где это взяла? – опешил Феликс, глядя на сестру, и почесал в затылке.

– Подруга заняла. Я забыла мелочь дома, а она меня выручила. Я потом ей все верну.

Воспоминания об утренней ссоре отошли на второй план, и дети направились в сторону рынка. Феликс, крепко сжимая руку сестры, тянул её за собой сквозь толпу людей, неспешно прогуливавшихся между палатками. Ванда едва поспевала за ним, мысленно проклиная жару.

Так было всегда – с самого детства они дрались, катаясь по полу длинного коридора на втором этаже, а потом хохотали друг над другом, пока мать, причитая, приводила их в порядок.

В глубине души Ванда и Феликс любили друг друга, просто они оба были подростками. Парень был старше своей сестры на два года и, как правило, зачинщиком их бесконечных драк был он сам, однако обижать её кому-то другому Феликс не позволял никогда.

Следуя заветам отца, он мгновенно появлялся рядом с ней в тех случаях, когда Ванда нуждалась в его помощи. Стоило только мальчишкам, потешавшимся над ней из-за веса и неуклюжести, сказать хоть слово в адрес сестры, и Феликс тут же возникал за её спиной, готовый ринуться в бой. До драк доходило редко, ведь парень, всегда окруженный компанией своих друзей, давно сыскал славу первого разбойника в школе. Его уважали и боялись, и сам Феликс мечтал связать свою жизнь со спортом, несмотря на то, что родители в тайне надеялись на то, что все их дети посвятят себя музыке.

Мать и отец семейства работали в консерватории и хорошо знали, что у Феликса, Ванды и даже маленькой Теоны есть талант, хотя первый всячески избегал разговоров об этом и закатывал глаза всякий раз, когда родители заводили речь о музыкальном будущем своих детей. Ему казалось, что он выглядит полным идиотом, сидя за роялем матери в выглаженной белой рубашке, когда в их дом приходили гости. Ванда же, напротив, разделяла мечты родителей и давно решила, что, как только окончит школу, поступит в консерваторию.

Купив большой букет цветов, состоявший из белых, пушистых пионов, и несколько шоколадных пирожных, довольные собой, дети пошли в сторону дома.

– Слушай, а я ведь забыл про Марка, – сказал вдруг Феликс, имея в виду своего друга детства, который должен был приехать погостить к ним на пару дней. Мальчишка остановился, рассеянно почесав в затылке.

– Мы отрежем немного от моего и твоего пирожного и поделимся с ним, – махнула рукой Ванда и подтолкнула брата. – Пойдём быстрее.

Девчонка вытерла ладонью взмокший лоб и прибавила шаг. Ванда ненавидела жару. Для своего роста она была полноватой, если не сказать толстой, и любые занятия спортом давались ей с трудом. Сколько раз она слышала хохот мальчишек на уроках физкультуры, когда пыталась выполнять упражнения. Но сейчас она не думала об этом, лишь о том, как неприятно липнет тонкая белая рубашка к мокрой спине.

Феликс в свои пятнадцать, в отличие от сестры, был довольно высоким, худощавым, и, казалось, что общим у них был лишь цвет волос – чёрные как смоль густые завитки, которые парень терпеть не мог всей душой.

Свернув на свою улицу, дети припустили к крыльцу, но дойти до него так и не успели. Они замерли, услышав грохот. Феликс среагировал раньше и, схватив сестру за шиворот, утащил её за машину их отца, припаркованную неподалёку от дома. Оказавшись в укрытии, он осторожно выглянул, пытаясь понять, что происходит.

Творилось что-то странное. В небе, над самой крышей их дома, зиял призрачный обруч и две тени, а около крыльца стояли ещё несколько людей. Двое из них закрывали собой дверь, словно защищая вход в дом. Ванда неосознанно прижалась к брату спиной, сминая в руках бумажный пакет с пирожными.

– Я нашёл их! – раздался голос позади, и дети обернулись. Ванда пискнула, попятившись назад.

Двое, что висели в небе, тут же спикировали вниз. Женщина с каштановыми волосами оказалась быстрее, и приземлившись на ноги, закрыла собой детей, отбрасывая их назад.

– Бегите! – закричала она.

Сложив ладони вместе, а после резко разведя их в стороны, незнакомка послала в своих противников странный чёрный сгусток. Напротив неё уже стояли двое – девушка с пепельными волосами и мужчина, скорее парень, в капюшоне на голове и странной косынке, закрывавшей его лицо до самых глаз.

Ванда с ужасом посмотрела на него, запоминая неестественно зелёную радужку, которая словно светилась, а потом опомнилась, ощутив, как брат тянет её за собой.

Дети бросились к дому, но на крыльце уже во всю шла схватка. Люди метали друг в друга плотные цветные шары, падали, поднимались и снова бросались в бой. Брат и сестра замерли, глядя на развернувшуюся перед ними сцену, словно оцепенев от страха. Когда один из шаров, клубящийся, чёрный, пролетел мимо лица Феликса, он, недолго думая, схватил сестру и юркнул за крыльцо, падая на землю, подминая девочку под себя.

Рядом раздались шаги. Подняв голову, парень заметил перед самым своим носом берцы, а потом посмотрел выше и увидел человека в чёрной форме с белой нашивкой на левой груди.

– Поднимайтесь, – сказал незнакомец, протягивая руку. – Не бойтесь, я хочу помочь.

В этот момент парня сбил с ног мужчина, и они покатились по земле, а на его место приземлился человек в капюшоне. Ванда истошно закричала, пытаясь отскочить назад, но не успела. Человек выставил руки перед собой, и из его ладоней потёк тонкий, едва заметный глазу туман красного цвета.

Феликс и Ванда ощутили что-то странное, какую-то необычную лёгкость, и поняли, что загадочная субстанция поднимает их вверх. Их уносило всё выше и выше, в сторону мерцавшего в небе обруча. Заметив это, всё та же женщина огрела неизвестного очередным чёрным шаром по спине, ловко попав ему между лопаток, а после метнулась вперед, пытаясь сорвать с его головы капюшон. Между ними завязалась драка, и оба противника, словно позабыв о своей возможности пускать странные искрящиеся болиды, сошлись врукопашную.

Красная туманная подушка под телами брата и сестры рассеялась, и дети, словно камни, сорвались и полетели вниз. Ванда первой ударилась об асфальт, выпуская из рук бумажный пакет, который упал ровно под её голову. Врезавшись в него лицом, что несомненно спасло её от перелома носа, девочка почувствовала, как раздавила пирожные своим весом. В нос ударил запах шоколада, от которого почему-то тут же затошнило. А может, её тошнило от страха. Она уже не понимала, да и времени разбираться не было, потому что на неё приземлился брат. Мальчишка схватил сестру, пытаясь поднять её, и хотел было бежать к дому, но не успел.

Раздался свист. Это очередной алый шар рассек воздух, пролетел над их головами и ударил в постройку. Глаза Ванды распахнулись от ужаса, когда она, будто в замедленной съемке, увидела, как рушится кирпичная кладка. Стены осыпались, словно витраж, разбитый чьей-то неосторожной рукой. Два этажа за считанные секунды сложились, как карточный домик.

Оглушительный грохот заставил всех замереть. Феликс прижал сестру к земле, кашляя от пыли, которая плотным облаком заволокла всё вокруг, лишая зрения и возможности нормально дышать.

Всё затихло. Замерло, словно ничего не было вокруг. Ванда подняла голову, ощущая затылком плечо брата, и закричала, в ужасе глядя на руины в нескольких метрах от них. Её крик, страшный и дикий, сотряс воздух, возвращая ощущение реальности и вдруг обратился дрожью. Земля завибрировала, сотрясая всё, что стояло на ней. Ванда ударила руками по асфальту, ощущая жжение в груди, и последнее, что увидела – яркую вспышку, вырвавшуюся из-под ладоней. Она упала, безвольно распластавшись на земле.

Обруч в небе исчез, как только в нём скрылся последний силуэт. Силуэт человека в капюшоне. Рядом с детьми оказались четверо. Женщина, что пыталась закрыть их собой, опустилась на колени и заглянула в глаза Феликсу, который сидел на асфальте и качал головой, пытаясь прийти в себя.

– Ты меня слышишь? – спросила она, приподнимая его лицо, ухватив пальцами за подбородок.

– Что это было? – промямлил парень, взирая на свою собеседницу.

– Сейчас не время для объяснений. Нам надо уходить, скоро сюда приедут службы спасения.

Парень нервно сглотнул, и повернув голову, глянул на дом. На то, что от него осталось.

– Ты слышишь меня? – снова подала голос женщина. – Вы оба должны идти с нами. Здесь не безопасно. Они могут вернуться за вами.

– Кто?

– Ну ты посмотри, какой упёртый! – голосом, полным возмущения, заговорил один из мужчин, поправляя очки на носу. – Сказали же – нет времени объяснять.

– Роберт, они всего лишь дети. Им страшно, – рядом с шатенкой опустилась на колени рыжеволосая девушка, подстриженная под каре. У неё был странный взгляд: мягкий, но в то же время цепкий и пронзительный. – Привет, – улыбнулась она. – Меня зовут Элис. Идём со мной, – она взяла парня за руку, и Феликс почувствовал головокружение.

– Элис, твой гипноз нам сейчас не поможет, – покачала головой женщина.

Пока они разговаривали, Феликс посмотрел на сестру, лежавшую на асфальте рядом с ним. Он украдкой ткнул её в плечо. Девочка не отреагировала.

– Она умерла? – спросил мальчишка, глядя на женщину с каштановыми волосами.

– Нет, она просто потеряла сознание. Так бывает, когда у человека происходит энергетический выброс.

– Мм, понятно, – протянул Феликс, перемещая взгляд от одного женского лица к другому. – Вы сектанты какие-то, да?

По правде говоря, сейчас ему было всё равно на то, кто эти люди, да и не волновало даже то, что всего десять минут назад он стал свидетелем того, чего не выдумывал ещё ни один сценарист. Зелёные глаза неотрывно смотрели на груду камней, которую ещё утром он называл своим домом.

Феликс старался не думать.

Вообще не думать.

Совсем.

Потому что знал, что, как только начнёт думать о том, что находится под руинами – не выдержит.

– Я никуда не пойду, – сказал он вдруг, а после указал на сестру. – И она тоже. Проваливайте!

– Полегче, парнишка. Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? – возмутился мужчина в очках, но тут же был перебит женщиной, которая выглядела старше всех остальных лет на пять, если не больше.

– Роберт, не нужно, – начала она, но теперь её перебил сам Феликс.

– Да мне плевать, верите, нет, – безликим голосом сказал парень. Его глаза были прикованы к разрушенному дому.

– И что ты собираешься делать? – спросила женщина. – Будешь сидеть тут, ждать, пока за тобой и твоей сестрой придут органы опеки, или пойдёшь побираться с ней по улицам? У вас не будет будущего, если останетесь здесь.

– А если пойду с тобой, оно будет? – голос его оставался таким же пустым, но всё-таки в нём промелькнула доля иронии, такой привычной для него.

– Да, – коротко отозвалась незнакомка, и в её голосе слышалась какая-то железная убеждённость. – Я дам тебе и твоей сестре крышу над головой и место, где вы будете в безопасности.

Где-то неподалёку послышался вой сирены. На улице начали появляться соседи и зеваки, но никто из них не обратил внимания на Феликса и Ванду, рядом с которыми находились чужаки.

– Нужно уходить.

– Я хочу остаться, чтобы помочь спасателям, – сказал мальчишка, и голос его дрогнул. – Вдруг… Вдруг там кто-то выжил.

– Ты что, спятил? – взвился Роберт, но его снова перебила женщина.

– Хорошо. Но твою сестру мы заберём с собой, – сказала она. – Как только закончишь, приходи по этому адресу, – женщина протянула ему бумажку.

– Лисбет, это ошибка. Где гарантия того, что он не сбежит? – встрял мужчина, но предводитель бросила на него тяжёлый взгляд, и он замолк.

– Он не бросит сестру, – сказала она, а после перевела взгляд на парня, стоявшего за её спиной. – Крис, останься с ним.

Приехавшие службы спасения разогнали всех зевак и оцепили периметр. Из их разговоров Феликс понял, что вызов поступил от соседей, которые решили, что случилось землетрясение. Стараясь держать себя в руках, парень поплёлся разбирать завалы, тяская тяжёлые обломки стен наравне со взрослыми, крепкими мужчинами, входившими в отряд службы спасения. Иногда он ощущал, как что-то рвётся изнутри, и сгибался пополам, хватая воздух ртом. Силы иссякали, но снова брались откуда-то.

Это была вера.

Тонкий, едва ощутимый огонёк внутри его души, который заставлял надеяться на то, что там, под этими завалами, есть хоть кто-то живой.

Время подбиралось к утру. На асфальте уже лежали два тела, накрытых белыми простынями. Луч предрассветного солнца лизнул землю, а потом опять спрятался, чтобы через секунду ослепить яркими искрами глаза парня.

Он отодвинул очередной кирпич и громко сглотнул. Каштановая макушка его друга была зажата между обломков. Сердце застучало в голове. Судорожными движениями, парень откидывал всё, что попадалось у него на пути, пока не увидел лицо. Рядом тут же появился Крис, который до этого таскал части разрушенной крыши вместе с другими мужчинами.

Расчистив завалы, они увидели, что Марк стоял на коленях, держа на руках младшую сестру Феликса. Теона крепко обхватила маленькими ручками мальчишку за плечи, уткнувшись в его футболку, теперь перепачканную пылью. Марк, принявший на себя весь удар, был переломан, от чего его тело приняло неестественный вид, словно окружая хрупкую фигурку ребёнка. Феликс почувствовал, как сжалось всё внутри и, наконец, обессилев, упал на колени, сгибаясь пополам.

– Парень, может, скорую? – раздался голос над ним. Полноватый мужчина схватил его за плечо.

– Нет, – на выдохе ответил Феликс, пытаясь хоть как-то прийти в себя.

Освободив маленькое тельце девочки, спасатели уложили её на более-менее чистый участок аккуратно подстриженного газона. На ней не было ни единой царапины, лишь пыль на волосах и круглых щеках, всё ещё хранящих естественный, хотя и слабый румянец. Феликс поправил тонкие чёрные волосики, провел пальцем по щеке, стирая пыль. Она не реагировала.

– Пожалуйста, – прошептал мальчишка. – Ну, пожалуйста…

Желудок скрутило, и он, с ужасом глядя на мёртвое детское лицо, издал хриплый кашель. Его вырвало.

Чувствовать себя бессильным, когда ещё вчера ты был мальчишкой, полным амбиций, планов и юношеского пафоса – ужасное чувство. Осознавать, что в пятнадцать смерть в упор посмотрела тебе в глаза – ещё ужаснее.

Мысли метались в черепной коробке, как стая птиц, загнанных в тесную клетку из ветвей терновника. Они порхали, дрались за свободу, врезались друг в друга и бились о шипы, отдаваясь болью в висках, сводя с ума, заставляя гнуться к земле.

Что, если бы они с Вандой не пошли на рынок? Может быть, тогда они бы спасли семью от смерти? Или они, также, как и все остальные, оказались бы под завалами и сейчас были бы мертвы?

Тихо завыв в ладони, он поднялся с земли, чувствуя, как тело безвольно качается из стороны в сторону, словно он шёл по палубе корабля, угодившего в эпицентр шторма. Ноги отказывались слушаться, глаза застилал мокрый туман из слёз, во рту была горечь.

Ванда.

Это всё, что у него теперь осталось. Единственная частичка его жизни, навеки разрушенной, лучик памяти, который мог бы подарить утешение, но вместо этого, он был уверен, принесёт ему боль. Каждый раз, глядя на неё, он будет видеть отца, на которого она была так чертовски похожа.

Отыскав изрядно пострадавший букет, Феликс положил его между телами родителей, и стоя на коленях, впервые в жизни искренне попросил прощения.

– Я знаю, каково это. Если хочешь, чтобы они были отомщены – иди со мной, – раздался голос Криса над ухом. – Нам пора, идём.

Феликс схватился за протянутую руку и, еле переставляя ногами, пошёл за человеком, которого не знал. Пошёл, потому что хотел если уж не довериться этим странным людям, то хотя бы забрать сестру.

– Парень, тебе есть куда идти? – окликнул его один из спасателей.

– Я его брат, он переночует у меня, – ответил вместо него Кри и заслужив недоверчивый взгляд мужчины, добавил: – Двоюродный.

Глава 2

Вторая Северная пограничная община была самым крупным поселением на границе. Границе между мирами, которая, как бы банально это ни звучало, отделяла свет от тьмы. Где-то там, за пределами пограничного поля, тонкой линии, которую не дано было видеть простому человеку, среди густых деревьев, в дремучем, богом забытом лесу, скрывались те, кого едва ли можно было назвать людьми.

Они не знали пощады, они были Тёмными, и всё, что ими двигало, казалось, исходило из самых тёмных глубин зла. Их предводитель, когда-то бывший обычным ребёнком, пережившим величайшую несправедливость, продал свою душу, став самым жестоким существом, обитающим на земле. Земле, на которой и без него хватало боли и разорений, но ему было мало. Обратив свою жизнь в хаос, он хотел одного – чтобы хаос, царивший в его душе, обнял своими мерзкими, холодными руками весь мир. Но не смог, потому что против него встал его брат, такой же обиженный жизнью и забытый всеми ребёнок, который захотел мира.

По каменным дорожкам, проложенным между домами, торопливо двигались люди – члены общины. Дорожки были единственным элементом, выполненным из камня. Все постройки, даже местный штаб и госпиталь, были обычными, невзрачными, одноэтажными, деревянными. Дома отапливались за счёт примитивных каминов, а водопровод и вовсе оставлял желать лучшего – душевые кабины снабжались водой из пластиковых бочек, установленных на крыше каждой жилой постройки, и тот, кто поленился заранее наполнить свою бочку водой днём, отправлялся спать как есть.

Такие примитивные условия жизни были обоснованы назначением общины. Пограничники защищали другие поселения от Тёмных и страдали чаще остальных от нападений. Времени на восстановление каменных строений не было, так что, решив жить в деревянных домах, пограничники облегчали свой быт. Всё поселение больше походило на забытую богом деревушку, хотя Вторая Северная и была самой густонаселенной из пограничных общин.

Вот уже неделю Феликс жил в одном из типовых домов, подёленных на две части. Общей была лишь кухня, на которой встречались соседи. Как ему успели объяснить, такая планировка помогала новым поселенцам быстрее вливаться в коллектив. Но их с Вандой поселили в дом, вторая половина которого почему-то пустовала. Правда, и сестры сейчас не было рядом. За прошедшие семь дней увидеть её Феликсу удалось лишь раз, да и то под присмотром. Девчонка не приходила в себя, а потому находилась в госпитале.

За эти дни парень успел понять одно – он не понимает, что происходит. С одной стороны, мимо него ходили обычные люди, а с другой – они делали непостижимые уму вещи. Сцена, развернувшаяся у крыльца его дома, безусловно, оставила впечатление, но тогда, в состоянии страха и паники, он не обратил на это внимания. Всё это залегло где-то в его памяти, и, как навязчивый гость, стучалось на задворках сознания, пытаясь прорваться через плотную стену, которой парень пытался отгородиться от боли потери.

Сейчас же всё было иначе – он наяву видел странности, которыми обладали эти люди. У них не было третьей пары рук или лишних глаз, но каждый раз, когда он смотрел на них, его охватывал внутренний ужас. Но самым сильным потрясением было то, что теперь, как сказала Лисбет, предводитель общины, он и его сестра стали такими же.

В самый первый день Феликс осознал, как нелегко приходится музейным экспонатам. Следуя тенью за предводителем Второй Северной, которая буднично рассказывала ему о месте, в котором тот оказался, парень ощущал на себе десятки, а то и сотни пристальных, изучающих взглядов. Конечно, мыслями о проблемах насущных каменных изваяний он просто пытался отвлечься, однако это не отменяло того факта, что ему впервые в жизни хотелось раствориться в воздухе, стать невидимым, просто спрятаться, чтобы избавиться от столь пристального внимания поселенцев.

Феликс даже не удивился, когда к нему вдруг подбежал какой-то мальчишка и потрогал за руку, словно проверяя, настоящий ли он. После этого парень явно понял одно – новички в этом странном месте появляются редко.

Предводитель общины, высокая и худощавая женщина с длинными каштановыми волосами, свёрнутыми в небрежный пучок на макушке, первым делом привела его в свой кабинет и попыталась объяснить произошедшее. Феликс избегал взгляда её тёмно-карих, строгих глаз и, не отрываясь, смотрел на беспорядочный ворох волос своей собеседницы, походивших на безобразное гнездо. Среди каштановых локонов виднелись частые седые пряди, из-за которых парень всё никак не мог понять, сколько ей лет. На вид женщина казалась молодой, лет тридцать, не больше, но проблески седины так и приковывали к себе взгляд.

– Ты слушаешь меня? – спросила она, понимая, что мальчишка совершенно не фокусирует внимание на её словах, и Феликс дёрнулся, отводя взгляд в сторону.

Кабинет с приятными для глаз зелёными стенами и небольшим количеством далеко не новой, но вполне приличной мебели, казался уютным. Парень стоял у самой двери, почти прижавшись к ней спиной, и потому мог разглядеть интерьер во всех подробностях.

Компьютерный стол, стоявший почти по центру помещения, держал на своих деревянных плечах древний компьютер, надоедливо гудевший и потрескивающий. Таких пузатых мониторов, как тот, что стоял здесь, Феликс не видел уже давно.

Вдоль стены, ровно напротив стола, тянулся ряд книжных шкафов, полки которых были наполнены папками, книгами, какими-то скрученными в трубки бумагами, а на самой верхней полке дальнего шкафа находился магнитофон. Обведя взглядом сей раритет, которому, по мнению Феликса, было самое место на свалке, он почему-то подумал о том, что хозяйка кабинета или любительница диковинного хлама, или человек, который не любит расставаться с привычными вещами.

Сместив своё внимание в сторону, он вдруг замер, ощутив, как воздух сгустился в груди. Из вереницы компакт-дисков, занимавших полку под магнитофоном, мальчишка различил знакомую обложку. Точно такой же диск находился на почётном центральном месте в коллекции его матери, которая была поклонницей группы Reamonn. Одного только взгляда на лицо Рея Гарви хватило для того, чтобы у него сжалось сердце, и парень поспешил отвернуться, чувствуя, как глаза застилает неприятный туман.

По левую сторону от стола находилось большое окно с широким подоконником, а чуть дальше – кресло с кучей заплаток на обивке.

Пока Феликс был увлечен созерцанием интерьера, Лисбет поднялась со своего видавшего виды компьютерного кресла и подошла к одному из шкафов. Открыв дверцу, она несколько секунд изучала маленькие гвоздики, на которых висели ключи, и, наконец, выбрав нужный, протянула его парню.

– Это ключ от дома, в котором вы с сестрой будете жить. Он давно пустовал, но я уже дала распоряжение сотрудникам мастерской и, надеюсь, что к вечеру они приведут его в порядок.

– Где Ванда? – сжимая холодный ключ в руке, спросил парень.

– С твоей сестрой всё в порядке. Сейчас она находится в госпитале. Наши врачи позаботятся о ней, – Лисбет поджала губы, стараясь вести себя как можно мягче, но это давалось ей с трудом. Она действительно давно не принимала в ряды своих поселенцев новичков, тем более таких юных. – Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, тем не менее, прошу тебя взять себя в руки и обращать внимание на то, что тебе говорят.

Феликс рассеянно покивал головой в ответ на её слова, всё ещё находясь в состоянии шока после того, что случилось с его семьёй и после того, как парень, разбиравший с ним завалы, привёл его в какой-то барак на окраине города и провёл через портал.

О существовании подобных переходов Феликс и не догадывался. По своей натуре он был реалистом и никогда не отличался склонностью к вере в сказки. Его сестра обожала читать фэнтези и всегда витала в каких-то глупых, на его взгляд, мечтах, в то время как он сам старался находить всему самое рациональное объяснение.

Этого самого объяснения тому, что он увидел в том бараке, у него не было до сих пор. Мерцающее марево перехода всё ещё маячило перед глазами, а неприятная тошнота заставляла пищевод сжиматься. Одному он сейчас радовался – его бы точно не стошнило, просто потому, что было нечем.

Первое путешествие в пространстве добавило царившему в душе мальчишки страху волну непонимания и недоверия. Крис не церемонился с ним, и даже не попытавшись объяснить, что его ждёт, просто толкнул Феликса в спину, и тот, всплеснув руками, рухнул в клубящуюся перед носом бездну, которая мгновенно поглотила тело и крик, вырвавшийся из груди.

Доставив новичка в общину, Кристиан виновато улыбнулся, подмигнул и ушёл, оставив его наедине с Лисбет.

– Мы здесь надолго? – спросил парень, выныривая из своих собственных воспоминаний. Он ещё раз обвёл взглядом кабинет предводителя и, не найдя в нём больше ничего примечательного, обратил взор к женщине.

– Смотря что ты подразумеваешь под этим "долго", – нервно усмехнулась она и потрогала свои волосы, так и норовившие рассыпаться из неряшливого пучка. Поняв, что сейчас не лучшее время для поддразниваний, Лисбет посерьезнела и кивнула. – Отныне ты и твоя сестра будете жить здесь, на территории Второй Северной пограничной общины.

– Но зачем мы здесь? Что вы хотите с нами делать?

– Моя главная задача – обучить вас и сделать полноправными членами общины, бойцами, способными защитить границу между добром и злом.

Этот ответ никак не объяснял происходящее, но Феликс, решив, что слишком устал, снова кивнул и опустил плечи. Понимание того, что никакого выбора у него, кроме как довериться этим чужим людям, нет, заставило замолчать и смириться. По крайней мере, на время. Ванда находилась в бессознательном состоянии, и предпринимать попытки к бегству без неё он не собирался.

Лисбет тронула парня за плечо и кивнула ему в сторону кресла. Помедлив несколько секунд, он послушно уселся в него, сложив руки на груди.

– Есть хочешь? – спросила предводитель, нарушая тишину.

Феликс нерешительно кивнул, вспоминая о том, что те несчастные четыре ложки овсянки, которые он успел проглотить за последним общим семейным завтраком, давно переварились. Желудок, что называется, прилипал к спине, навязчиво давая знать об элементарной человеческой потребности.

Лисбет подняла руку и что-то тихо пробормотала в браслет, крепившийся на её запястье. В любой другой ситуации такое диковинное средство связи вызвало бы у него массу вопросов, но сейчас ему было, откровенно говоря, плевать. Он просто мысленно порадовался тому, что его хотя бы не собираются морить голодом.

Спустя пять минут в кабинет вошла раскрасневшаяся полноватая женщина, и водрузив на стол предводителя тарелку и две кружки, молча удалилась.

Лисбет схватила одну из кружек и тут же принялась жадно пить с самой блаженной миной на лице. Втянув носом воздух, Феликс различил яркий аромат кофе и уже вознамерился подняться на ноги, решив не дожидаться приглашения присоединиться к трапезе. В этот момент тарелка и вторая кружка сами собой оторвались от стола и полетели в его сторону. Растерянно моргнув, парень резко отодвинулся назад, вжимаясь в спинку кресла. Посуда тем временем замерла прямо перед ним, едва заметно подрагивая в воздухе.

– Просто протяни руку и возьми тарелку, – подсказала Лисбет со снисходительной улыбкой на лице.

Получив такую простую инструкцию, Феликс всерьёз задумался о том, чтобы сигануть рыбкой в распахнутое окно, подивившись тому, как быстро его мозг в таких условиях принялся просчитывать траекторию возможного прыжка. Но он быстро отказался от этой идеи, справедливо рассудив, что его всё равно догонят.

– Что ты знаешь о телекинезе? – спросила предводитель после того, как мальчишка схватил парящую перед ним тарелку.

От такого странного вопроса, заданного ему вполне будничным тоном, Феликс замер, отвлекаясь от внимательного изучения содержимого тарелки. Ничего необычного в ней он не нашёл – простое картофельное пюре с котлетой.

– Лишь то, что это одна из бредовых выдумок из области парапсихологии, – отозвался Феликс, ковыряясь вилкой в пюре. – И то, что я не верю во всё, что связано с этой псевдонаучной дисциплиной.

В ответ на это заявление Лисбет от души рассмеялась. Проследив за действиями парня, который отчаянно копался в своей тарелке, словно пытался что-то в ней найти, она вскинула брови.

– Если ты ищешь там яд, то спешу тебя разочаровать – его там нет, – изрекла женщина, развеивая опасения своего новичка. – А кроме того, у меня для тебя плохие новости. Телекинез существует, также, как и остальные явления, которые с присущим им фанатизмом пытаются доказать парапсихологи.

Крепко зажмурившись, Феликс отправил в рот вилку. На его вкус еда оказалась недосолённой, но вполне съедобной. Мир сразу расцвёл, а на душе стало как-то спокойнее. Летающая посуда? Ну ничего, с этим можно смириться. Главное, что картофельное пюре оказалось обычным картофельным пюре.

– Ты находишься во Второй Северной пограничной общине. Одном из восьми поселений, обеспечивающих контроль границы между землями Светлых и Тёмных энергетиков, – продолжила Лисбет, гадая, каким образом ей лучше объяснить этому парню то, что происходит. – Я следила за тобой и твоей сестрой, ожидая того часа, когда ваши энергетические поля проявятся. Это случилось несколько раньше, чем я предполагала, однако это не меняет сути дела. Теперь вы одни из нас и будете жить здесь.

Предводитель прервалась, глядя на то, как Феликс, расправившись с порцией еды, осторожно провёл ладонью под кружкой с кофе, продолжавшей парить в воздухе.

– Это одно из самых элементарных действий, которое можно произвести при помощи энергетики, – со вздохом сообщила ему Лисбет. – Ты сможешь научиться этому в два счёта.

– Да ну? – недоверчиво присвистнул парень. – Может быть, ещё скажете, что я смогу левитировать или читать мысли?

Женщина не ответила на его сарказм. Но ответа и не требовалось. Посмотрев на лицо предводителя, Феликс понял – да, сможет. И от этого осознания по спине пробежал холодок.

Первая ночь в новом доме не принесла ему сна. Парень лежал в постели и никак не мог заставить себя хотя бы закрыть глаза, несмотря на то, что его тело ныло от усталости. Поняв, что оставаться на месте слишком невыносимо, Феликс вышел на тёмную улицу и решил хотя бы изучить территорию.

Тёмный сосновый лес казался бесконечным. Угрюмые деревья, пронизывающие порывы ветра, завывавшего где-то над головой, редкие всполошенные крики ночных птиц, служившие ответом на его шаги. Здесь было настолько темно, что древние сосны, обступавшие со всех сторон, даже не отбрасывали теней.

Феликс всё шёл и шёл вперед, явственно ощущая на себе чей-то незримый взгляд. Ему всё время казалось, что за ним кто-то следит.

Или так оно и было?

Конечно, Феликс понимал, что без присмотра его бы точно не оставили, но рядом не было ни единой души, только немые стволы деревьев, темнота и ветер.

По его подсчетам, он отошёл от жилой части общины километров на пять, и здравый смысл настойчиво твердил о том, что надо вернуться. Заблудиться в незнакомом лесу, в котором вполне могли водиться волки или медведи, было бы совершенно не кстати. Но Феликс упрямо шагал, мечтая о том, чтобы найти выход из этой темноты.

Ночная прогулка завершилась ровно в тот момент, когда мальчишка врезался в стену. Он не смог её увидеть, но, когда достиг, ощутил под ладонями препятствие и просто не смог больше сделать ни шагу вперед. Вспомнив о том, что успела рассказать ему Лисбет, он задумался, а потом громко выдохнул, оценивая то действие, которое собирался совершить.

– Хорошо, давай попробуем, – сказал он самому себе. – Абракадабра! – выкрикнул парень, воздев руки вверх.

Ничего не произошло. Незримая стена ожидаемо отказалась подчиняться этому заклинанию, единственному из тех, что он смог припомнить.

Чувствуя себя полным идиотом, Феликс попятился назад, сжимая кулаки. Над головой пролетела птица, громко хлопая крыльями. Перепугавшись до смерти, он круто развернулся и бросился наутёк.

Оказавшись в своем новом доме, парень просидел на полу до утра и в конце концов задремал.

Наведаться в госпиталь, чтобы повидать сестру, ему позволили лишь на третий день пребывания в общине. Невзрачное с виду здание, такое же деревянное, как и все остальные, внутри оказалось неожиданно светлым и просторным.

Здесь пахло чистотой, лекарствами, и царила оглушительная тишина. Следуя за Крисом, которого попросили сопроводить новичка в палату, Феликс старался ступать на дощатый пол со всей аккуратностью, на которую был способен, но шаги предательски заставляли скрипеть половицы, проседающие под тяжестью берцев.

В подобной обуви ходили почти все жители поселения, которых он успел увидеть за эти дни. Кроме чёрной пары обуви с массивной шнуровкой, Феликсу выдали несколько футболок, ветровку на молнии и две пары штанов из плотной ткани. Облачившись в свои новые вещи, парень ощутил нечто странное, потому как, выйдя на улицу, понял, что стал частью серой массы людей, сновавших туда-сюда по дорожкам, но вместе с этим смог наконец хоть немного расслабиться. Теперь он не так бросался в глаза.

Оказавшись в палате, полной света и какой-то неведомой для него аппаратуры, Феликс быстро обвел взглядом помещение и расслабился ещё больше. Все эти дни он переживал за сестру, и, увидев её лежащую на самой обычной больничной койке, застеленной белоснежной простыней, отодвинул в сторону жуткие видения, являвшиеся в его воображение. Никаких признаков пыточной камеры или лаборатории безумного ученого. Обычная палата с медицинскими приспособлениями.

Подойдя ближе, он заметил трубки капельниц, подключенных к телу сестры, по которым, однако, текли отнюдь не препараты. Заметив тонкое клубящееся марево, заключенное в прозрачных стенках шланга, Феликс неосознанно дернул рукой, за что получил увесистый пинок от Криса.

– Не смей здесь ничего трогать, – предупредил его провожатый. – Твоя сестра находится в состоянии, похожем на сон, и эти трубки обеспечивают работу её организма.

Лицо Ванды казалось ещё бледнее, чем обычно. На пухлых щеках не было ни капли румянца, но в остальном она выглядела сносно. Феликс с трудом признался себе, что впервые искренне рад видеть её. Ему хотелось обнять сестру, прижать к себе и перекинув через плечо, просто убежать вместе с ней, но что-то подсказывало, что осуществить это не удастся. Парень осторожно провел по её руке, чуть сжал пальцы и стиснул зубы.

– Что с ней? – спросил он у Криса, который делал вид, что увлечён разглядыванием аппаратуры.

– Я не врач и точно объяснить не смогу, да и ты вряд ли поймёшь. Считай, что у неё сильное переутомление.

Феликс кивнул, ощущая себя настоящим китайским болванчиком – так часто он проделывал этот жест в последние дни, и лишь сильнее сжал челюсти. Несмотря на то, что Ванда находилась без сознания, ему хотелось остаться с ней наедине, однако Крис не собирался уходить, и тогда он, отпустив руку сестры, повернулся к парню лицом.

– Я ничего не понимаю, – обреченно сказал он, в надежде на то, что его растерянный и честный тон заставят Криса хоть что-то рассказать ему.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, после чего Крис опустил плечи и кивнул в сторону двери. Когда они вышли на улицу, парень предложил ему прогуляться и повёл в лес. Феликс шёл немного позади своего надзирателя и терпеливо ждал пока тот заговорит.

– Мы называем себя энергетиками, или людьми с проявленным энергетическим полем. Такое поле есть у каждого человека, но открыть его в себе может лишь тот, кто, проходя через барьер потери, боли и несправедливости, сумеет перенаправить внутренний ресурс в русло, из которого вытекает его энергетический поток, – начал Крис и остановился. – Проще говоря, энергия, спящая внутри человека, обретает материальное обличие и становится своеобразным защитником своего хозяина. Например, ты и твоя сестра смогли разбудить свою энергию в тот момент, когда испытали боль от потери близких людей. Быть может, ты ещё не до конца осознаешь это, но в тот момент, когда рухнули стены твоего дома, вместе с болью в твоём сердце возникло желание выстоять. Ты отказался сдаваться и понял, или поймёшь в последствии, что смерть твоих родных не означает конец твоей жизни.

Услышав его слова, Феликс почти взвыл. Он старался не думать о произошедшем, а этот парень разворошил тлеющие угли в его сердце. Заметив настрой новичка, Крис взял его за руки и перевернул их ладонями вверх.

– Закрой глаза, сосредоточься и попытайся представить, что в твоём теле плещется сила, материальная субстанция, наполняющая организм, которая движется во всех сосудах, – парень сжал его руки, и Феликсу ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

По началу у него ничего не получалось. Феликс никогда не отличался склонностью к фантазиям, а тем более к их визуальной составляющей. Его зрительная память оставляла желать лучшего, и он не смог даже припомнить хоть какую-то картинку, отдалённо похожую на тот образ, о котором говорил Крис.

Неожиданно для самого себя, Феликс вспомнил учебник по биологии. Прошедший учебный год был посвящен изучению анатомии. Смутно представив своё тело, он мысленно нарисовал кровеносную систему – тонкую сетку капилляров, переходящих в более крупные сосуды, вены, артерии, мерно бьющееся сердце. Алая кровь, выброшенная очередным сердечным сокращением, вдруг окрасилась в синий и хлынула по сосудам, ладони обдало жаром, и он, открыв глаза, воззрился на свои руки, над которыми заклубился насыщенно синий туман.

– Это твоя энергия, та самая субстанция, которая теперь наполняет твоё энергетическое депо, – сообщил Крис, отпуская его руки. – Неплохое начало.

– Начало чего? – спросил Феликс, всё ещё разглядывая марево на своих ладонях.

– Каждый человек, становясь энергетиком, обретает энергетическое депо. Оно может быть стабильным и нестабильным. Стабильное энергетическое депо не подлежит развитию, а вот нестабильное можно повышать. Уровни энергии подразделяются по цветам от белого, самого слабого, до чёрного – самого сильного. Твоё депо нестабильно, и обычно такие энергетики начинают с голубого или зелёного уровня, но ты начал с синего. После него идет красный уровень, затем чёрный, – объяснил Крис, и подняв руки, явил взору собеседника своё поле. Над его ладонями появился туман, такой же синий, как и у Феликса. – Моё депо было нестабильно. Я начал с голубого уровня и много лет развивал свой внутренний ресурс, прежде чем достичь той силы, которую имею сейчас. Три года назад я добрался до предела, отведённого мне, и мой поток стабилизировался, выше продвинуться я не смогу.

– То есть я смогу добраться до чёрного уровня? – Феликс заинтересованно приподнял брови.

– Точно сказать не могу. Для начала, нужно выяснить каков твой потенциал, но, думаю, что до красного ты точно доберёшься.

Кристиан Стивенсон вызывал у Феликса что-то вроде чувства симпатии. Крис был довольно высоким и крепким на вид парнем лет двадцати, с миндалевидными серыми глазами и шоколадным цветом волос. Кроме него за прошедшие три дня Феликс успел познакомиться лишь с Лисбет, предводителем общины, и сразу понял, что с этой женщиной он не поладит.

Крис был частым гостем в кабинете Вебер, из чего мальчишка сделал вывод, что он что-то вроде её правой руки, однако сам Кристиан лишь громко рассмеялся на это заявление и сказал, что пока что не простился с чувством самосохранения и на такую должность согласился бы лишь под страхом изгнания из общины.

– На территории общины проживает много людей? – спросил Феликс, когда они продолжили свою неспешную прогулку по лесу.

– Если тебя интересует точное число, то тебе лучше задать этот вопрос Лисбет, – отозвался Крис, лениво пиная носком ботинка какую-то ветку. – Думаю, что нас около двух тысяч.

– И Лисбет управляет таким количеством людей в одиночку?

– Основные обязанности управления общиной распределены между членами штабной группы, в которую, кстати, я вхожу, но основной груз ответственности лежит именно на ней, – парень замедлил шаг, и Феликс неосознанно последовал его примеру. – Лисбет сложный человек. Она импульсивна и резка, но не стоит принимать это на свой счёт. В конце концов у каждого из нас есть свои особенности характера.

– Она мне не нравится. Слишком уж заносчивая, – Феликс огляделся вокруг, пытаясь понять причину остановки, и заметил, как Крис проводит странные манипуляции руками.

– Это не отменяет того, что она хороший предводитель. Каждый из нас чем-то обязан ей, – Стивенсон покосился на новичка, который наблюдал за его движениями с жадным интересом, и, не удержавшись, тихо хмыкнул. – Мне сказали, что ты на днях наткнулся на наше пограничное поле. Я хочу тебе его показать.

Кристиан выставил руки перед собой, и пространство между деревьями подёрнулось дымкой. Эти действия заставили проявиться незримую стену, в которую Феликс врезался в свою первую вылазку в лес. Граница оказалась обычным мерцающим куполом с прозрачными стенками, словно какой-нибудь великан взял да и накрыл эту часть леса большим стаканом из тонкого стекла.

– Это то, ради чего были созданы все пограничные общины, – продолжил свою речь Крис, когда убедился, что его спутник поборол своё удивление. – Энергетики подразделяются на Тёмных и Светлых. Мы относимся ко второй группе и несём пожизненный патруль, охраняя границу.

– Вы с Тёмными что-то вроде враждующих кланов?

– Мы, – поправил его Стивенсон. – Точнее было бы сказать, что Тёмные и Светлые – это две части одного целого. Наш мир состоит из добра и зла, двух равных половин, между которыми должно сохраняться равновесие. Но тьма стремится поглотить свет, и именно по этой причине была создана граница, обеспечивающая баланс. Мы – своеобразный предел, который не позволяет злу распространиться по всей планете.

– А если я не хочу быть частью этого предела? – спросил Феликс и отвел взгляд.

– Боюсь, что твоё мнение в этом вопросе не имеет значения, – хохотнул Крис. – Ты стал энергетиком и уже никогда не вернёшься к прежней жизни.

– Но так не бывает. У человека всегда есть выбор.

– С этим сложно поспорить, – согласился Кристиан и ловким движением руки сокрыл границу, снова делая её невидимой. – Ты подросток, но, вероятно, в твоей голове уже был выстроен хотя бы приблизительный план на жизнь. Вряд ли в него входили те события, через которые тебе пришлось пройти, но подумай сам – разве тебе не хочется стать частью чего-то важного? Ты не глуп, и у тебя есть определенные задатки. Если будешь учиться, тебе не составит труда стать хорошим бойцом пограничной общины. Люди и не догадываются о том, что им грозит, если Тёмные прорвут границу. Они никогда не узнают, что есть какой-то там Феликс Гросс, но зато ты будешь знать, что каждое твоё сражение спасает сотни невинных жизней.

Феликс молчал. Конечно, он всю жизнь мечтал о чем-то великом, но все его стремления были связаны со спортом. Он не планировал становиться супергероем, несмотря на некоторую склонность к тщеславию. Он любил, когда о нем говорили, получал удовольствие от внимания людей.

Слова Криса задели что-то в его душе, и он признался себе в том, что в нынешних обстоятельствах бесспорно есть свои плюсы. Но было что-то, что не позволяло до конца согласиться. Смириться с тем, что произошло.

– Но ещё я буду помнить о том, что в самый страшный час не смог спасти жизни своих родителей. Ты говоришь о невинных душах, но три из них покинули этот мир, а я не сумел помешать этому.

– Мне искренне жаль твою семью, но их не вернуть. Есть вещи, которые неподвластны никому, тем более ребенку, – Крис поджал губы и заглянул ему в глаза. – Представь, сколько на свете мальчишек, таких же, как и ты. Все они живут со своими семьями, радуются беззаботному детству, свободе, и всем им угрожает опасность. И теперь у тебя есть в руках сила, с помощью которой ты сможешь оберегать их спокойный сон.

Феликс не выдержал его взгляда. Он отвёл глаза, а после и вовсе отвернулся, понимая, что у него просто нет ни единой причины спорить. Его семьи нет, но он жив, его путь продолжается, и посвятить эту длинную дорогу борьбе с теми, кто отнял у него детство, казалось самым правильным из возможных решений.

– Я бы не хотел, чтобы кто-то из этих мальчишек прошёл через то, через что пришлось пройти мне, – севшим голосом ответил Гросс. – Этому сложно научиться? – медленно, словно нехотя спросил он и оглянулся на своего собеседника.

– Научиться чему?

– Быть энергетиком.

– Ты уже энергетик, – усмехнувшись, ответил Крис и кивком головы указал ему в сторону жилой части общины.

Глава 3

С началом второй недели своей новой жизни Феликс понял, что привык. Нет, он всё ещё не доверял этим людям, вздрагивал от каждого шороха по ночам, постоянно ждал подвоха, но всё это стало частью его новой реальности, и податливое подростковое сознание быстро перестроилось на новый лад.

Какая-то часть его естества продолжала сопротивляться и отказывалась верить в то, что происходит вокруг. Феликс всегда был реалистом, и у него складывалось впечатление, что он оказался в каком-то дурацком, слишком правдоподобном сне. Каждый раз, когда мимо него проносился какой-то предмет или кто-то из поселенцев с легкостью отрывался от земли, парень нещадно щипал себя за руки, тёр глаза, крепко зажмуривался, но эти действия ничего не приносили. Он продолжал находиться там, где оказался.

Кристиан всё чаще приходил в его дом, и если по началу эти визиты походили на попытки завести непринуждённую дружескую беседу, то со временем, наставник закреплённый за ним, перешёл от разговоров к действиям.

Их первая тренировка началась с уже привычного похода в лес. Над Второй Северной с самого утра сгустились тучи. Привыкший к тёплому климату своего родного города, Феликс шёл за Крисом с самым разнесчастным видом, тихо чертыхаясь себе под нос каждый раз, когда под ногами возникала новая лужа, полная грязи. Они едва отошли от жилой части общины, а их берцы уже успели перепачкаться почти до самых голенищ. Глянув на своего наставника, Феликс понял, что его это мало волнует, и потому сохранял угрюмое молчание.

Вокруг них булькали болотца, шумел ветер, над головой раздавались раскаты грома, а по лесной земле барабанили мелкие, частые капли. Завершал эту мрачную картину густой туман, набивавшийся в уши и нос.

– Здесь вообще бывает солнечная погода? – не выдержал Феликс. Парень остановился и взъерошил свои вымокшие кудри.

– Наша община является частью заповедника, полного болот и озёр, – послышался голос Криса откуда-то из-за завесы тумана, и Феликс поспешил в ту сторону, не желая окончательно терять его из виду. – Здесь влажный континентальный климат, и потому так много осадков. Температура редко поднимается выше двадцати градусов, но зато здесь не бывает морозов. За всю свою жизнь я помню лишь одну по-настоящему холодную зиму. Но даже тогда температура не опускалась ниже десяти градусов с отрицательной отметкой.

– При такой влажности даже это покажется сущим адом.

– Это правда, – улыбнулся Крис и наконец остановился. – При высокой влажности воздуха кожа и одежда лучше проводят тепло, что способствует их охлаждению. Именно по этой причине на нашей швейной фабрике используют синтетическую ткань для изготовления зимней патрульной формы и термобелья. Такая ткань хорошо отводит влагу и быстро сохнет.

Пока Стивенсон излагал всю эту информацию, Феликс во всю разглядывал его внешний вид. Парень был одет в чёрные штаны с множеством нашивных карманов, берцы с тугой шнуровкой и высоким голенищем и джемпер, поверх которого была надета куртка на молнии. На левой груди красовалась белая нашивка с вышитой чёрными нитками надписью: Вторая Северная пограничная община, третий патруль, Кристиан Стивенсон.

– В нашей общине, как и в любой пограничной, сформированы семь патрульных групп, которые несут суточный дозор у пограничного поля, – перехватив его взгляд, принялся пояснять Крис. – Ровно в восемь утра каждая из групп заступает на дежурство, на время которого отправляется в лес. Обычно члены группы занимают поляну у четвёртого сектора и почти всё время находятся там. В семь утра дозорные должны начать последний обход территории и подготовить отчёт о прошедшем патруле. Затем начальник группы передаёт экран слежения за пограничным полем следующей патрульной группе. За сутки мы совершаем всего три обхода поля – начальный, контрольный и завершающий.

– И каким же образом вы понимаете, где находятся эти сектора? – спросил Феликс, припоминая тот единственный раз, в который ему довелось лицезреть пограничное поле. – И зачем они вообще нужны?

– Если посмотреть на любую пограничную общину сверху, то можно заметить, что её территория представляет собой круг. Всего пограничных общин восемь, и все они соприкасаются своими границами между собой, образуя общее пограничное поле, которое защищает все остальные общины Светлых энергетиков, – вооружившись палкой, Кристиан принялся рисовать круги на земле. – Смотри, если взять этот круг и представить, что он – наша община, и провести через него шесть лучей, то мы увидим, что четыре его внешних сектора соприкасаются лишь с лесом. Пятый, шестой и седьмой сектора являются точками соприкосновения нашего пограничного поля и поля Первой Северной пограничной общины, в то время как сектора под номерами, соответствующими десятому, одиннадцатому и двенадцатому, граничат с Третьей Северной. Восьмой и девятый сектора являются внутренними, то есть находятся на территории поселений светлых.

– Выходит, что сектора с первого по четвертый – самые опасные, – догадался Феликс, глядя на незамысловатую схему.

– Именно так. Эти части нашего пограничного поля являются точкой соприкосновения с землями Тёмных. Чаще всего они врываются к нам через четвёртый сектор.

– Почему? – последовал логичный вопрос.

– А это уже задачка со звёздочкой, – Кристиан ткнул палкой в ту часть круга, в которой находился тот сектор, о котором они говорили. – Вот уже который год мы гадаем, почему эти нелюди выбрали четвёртый сектор для своих попыток прорубить дверь, ведущую на наши земли. То ли они просто любят это число, то ли мы чего-то не понимаем.

– Подожди, – встрепенулся Феликс. – А откуда Тёмные знают о секторах и, тем более, о том, где они находятся? Да круг можно разделить на сколько угодно частей и располосовать его воображаемыми линиями в любых местах.

– Мне нравятся вопросы, которые ты задаёшь, – воодушевился Крис и присел на корточки. Он провел пальцем по земле. – Четвёртый сектор – это та зона, которую мы распечатываем, когда нам необходимо отправиться в лес. Возможно, Тёмные смогли засечь это, потому что любое действие, при котором используется энергетика, какое-то время хранит в себе определенные следы. Но, знаешь, мне всё-таки кажется, что дело не только в этом.

– Наверняка такой след, как ты его назвал, быстро рассеивается. Да и искать его, учитывая площадь общины, слишком долго, – согласно покивал Феликс. Он так увлекся темой разговора, что совершенно забыл и о дожде, и о тумане, так допекавших его всю дорогу.

– Раз уж ты сам завёл об этом разговор, давай-ка я научу тебя искать энергетические следы. Если ты когда-нибудь войдёшь в состав одной из патрульных групп, это пригодится тебе для того, чтобы фиксировать нарушения целостности поля или попытки его прорыва во время обходов.

Кристиан выпрямился и швырнул палку на землю. Сложив ладони вместе, он резко развёл их в стороны, собирая в руках шар. Этот болид походил на цветной мыльный пузырь со стенками насыщенного синего цвета. Шар переливался и потрескивал, а внутри клубился красивый сизый туман.

Крис подкинул снаряд, а когда поймал, запустил его куда-то вперёд. Шар со свистом прорезал воздух, оставляя за собой искрящиеся росчерки, словно комета, и исчез среди деревьев.

– Твоя задача заключается в том, чтобы отыскать след энергетического шара и найти место его исчезновения, – сообщил наставник и, сложив руки на груди, лениво прислонился плечом к одной из сосен.

Феликс растерянно моргнул и повернулся к нему лицом.

– Прошу прощения, – кашлянул он. – А что-нибудь вроде инструкции будет?

– Какая инструкция, парень, – гоготнул Крис. – Я же тебя не мебель собирать прошу.

Обречённо вздохнув, Феликс подумал о том, что сейчас был бы согласен собрать пару стульев, вместо того чтобы лазить по лесу в поисках треклятого шара, от которого давно уже и след простыл.

Потоптавшись на месте, мальчишка прищурился, но кроме сгустков тумана ничего не смог разглядеть. Дождь усиливался, и он понимал, что если сейчас не сделает хотя бы что-то, продрогнет окончательно. Откинув мокрые волосы со лба, Феликс поднял руки и вызвал своё энергетическое поле. С каждым днём это удавалось ему всё проще, правда, он почему-то не горел желанием изучать свой новый дар. И дар ли это вообще.

В голове витали сотни мыслей, но, наконец собравшись с духом, парень вычленил из них главную – раз шар, запущенный Крисом, имел энергетику, значит, искать его призрачный след нужно было именно с помощью неё. Он помахал руками, распространяя перед собой клубящееся марево, и покосился на Криса. Тот даже бровью не повёл, делая вид, что не смотрит на него.

Феликс стиснул зубы и, немного подумав, собрал свой энергетический шар в руках. Он не имел никакого веса или температуры. Поднеся шар к глазам, он посмотрел на лес сквозь его стенки и вдруг увидел искрящиеся полосы и пошёл вперёд.

Преодолев почти километр, парень увидел на стволе одной из сосен пятно с безобразными краями, словно кто-то оставил на древесине чернильную кляксу.

– Энергетический шар чаще всего используется во время боя и является элементарным оружием энергетиков, – раздался за спиной голос Криса, и Феликс вздрогнул. Он был готов поклясться, что его учителя всего секунду назад не было рядом. – Но ход твоих мыслей оказался верным. Если смотреть на пространство или объект через призму такого шара, можно увидеть энергетические следы, свои или чужие. Но есть способ проще, – Стивенсон поравнялся с ним. – Энергетика живет внутри тебя, и её не обязательно выпускать в окружающую среду для того, чтобы увидеть или услышать то, что ты хочешь. Поскольку она – составляющая твоего организма, тебе нужно научиться направлять её в тот или иной анализатор.

– Знаешь, у меня не очень хорошо развито воображение, – кисло отозвался Феликс.

– Тебе это и не нужно. Ты должен научиться чувствовать её, как чувствуешь собственную кровь или биение сердца. Просто мысленно отдай приказ и отправь ту энергию, из которой создал шар, в свои глаза. После этого действия твоё зрение перейдёт на более тонкий уровень восприятия. В первый раз с непривычки может показаться, что ты смотришь на всё через толщу воды, но со временем ты перестанешь обращать на это внимание.

Решив последовать совету Криса, Феликс сосредоточился и изо всех сил представил, как синяя энергия устремляется по сосудам в голову. Зрение заволокло дымкой, но она быстро исчезла. Очертания леса проступали словно сквозь голубоватое стекло. Между бесконечными стволами деревьев тянулись полосы самых разных цветов. Они были блеклыми, не такими яркими, как те, что оставил Крис своим шаром.

– Даже у неодушевлённых предметов есть своя энергетика. Природа живёт, дышит, растёт, развивается, и всё это оставляет следы. Кроме того, следы оставляют и души.

– Души? – переспросил мальчишка.

– Среди энергетиков существуют некроманты – те, кто способны поддерживать связь с миром тех, кого уже нет с нами. Но даже те, кто не относится к этой группе, могут видеть следы скитающихся по земле призраков.

По спине Феликса медленно стекла холодная капля, и он понял, что это была отнюдь не дождевая вода. В тот самый момент он заметил мерцающие росчерки, которые отличались от остальных. Они были тусклыми, серыми, едва заметными и статичными. Ноги сами собой понесли его вперёд, туда, где этих безликих лент было больше всего.

На широкой поляне, полной древних сосен, кустарников бузины и вереска, ему открылась жуткая картина. Десятки, а то и сотни лиц, выделявшихся прямо из стволов. Закрытые морщинистые веки, ровные носы, высеченные губы, высокие благородные лбы. Феликс замер, с ужасом глядя на всё это, и громко сглотнул. В ответ на этот звук, потревоживший лесную тишину, на него уставился один из духов, словно высеченный в стволе самой толстой сосны.

– Чужак, – спокойно и даже как-то добродушно пробасило лицо и моргнуло деревянными веками.

В ближайших кустах раздался шорох. Вглядевшись в густое переплетение веток, Феликс различил несколько мохнатых мордочек каких-то странных зверьков, похожих на призраков. Глядя прямо на него своими маленькими любопытными глазками, они начали семенить в его сторону, с опаской, но не без интереса принюхиваясь к земле, по которой парень прошел каких-то пять минут назад.

Феликс с малых лет любил животных, хотя в их с родителями доме не было никогда даже кошки. Когда один из представителей пушистой лесной расы замер около его ног, мальчишка, с улыбкой наклонившись, протянул к нему руки. Зверек, оказавшийся на редкость понятливым, мгновенно подскочил и уже через секунду уютно устроился в его ладонях.

– Хороший знак, – улыбнулся Крис и пальцем погладил рыжеватый мех животного.

– Почему это? – парень отвлекся от созерцания необычного существа и повернул голову в сторону своего провожатого.

– Это Хух, маленький лесной дух, – охотно пояснил Кристиан. – Увидеть подобного ему может лишь человек со светлой и доброй душой. Выходит, ты занял своё место на стороне Светлых по праву.

– Разве не все Светлые энергетики видят их? – искренне удивился Феликс. – Они же добрые, раз находятся по эту сторону пограничного поля.

– К сожалению, принадлежность к той или иной фракции не зависит от цвета человеческой души. Иногда из-за досадной ошибки среди Тёмных оказываются хорошие люди, свернувшие с истинного пути, равно как среди Светлых можно отыскать тех, чьи помыслы не несут истинного света. Добро и зло, так подробно описанные сотни раз, остаются неразличимыми частями единого целого.

Встреча с лесными духами произвела на Феликса неизгладимое впечатление. Всю дорогу до жилой части общины он молчал, пытаясь собрать мысли в кучу. От произошедшего с ним всего за каких-то пару часов одновременно шёл мороз по коже, но вместе с тем и рождалось осознание того, как много всего он не замечал раньше, не знал и не понимал.

На следующее утро после такой неоднозначной тренировки он проснулся рано. Но вопреки его ожиданиям, вместо Криса на пороге дома появилась Лисбет. Она по-прежнему ему не нравилась, но какое-то внутреннее чутьё подсказывало Феликсу, что споры с ней могут закончиться плохо. При чём он даже не хотел думать о том, насколько. Впрочем, строгая предводитель была почти единственным его собеседником, кроме Кристиана, и рассказывала интересные вещи. Она не вызывала у него симпатии как человек, но он преисполнился уважением к ней как к женщине, которая руководила огромным количеством людей.

В общине царил строгий порядок и по лицам проходивших мимо поселенцев нельзя было сказать, что они запуганы или находятся здесь против воли. Каждый был занят своим делом, словно вся Вторая Северная была огромным механизмом, внутри которого крутились шестерёнки-люди.

Феликс даже ощутил некоторую неловкость, наблюдая за ними – он-то целыми днями сидел дома или в кабинете Лисбет, иногда занимался с Крисом, который обучал его управлению энергией, но какой-то особой работы ему так и не дали. Мальчишка попытался заговорить на эту тему с Вебер, на что та уставилась на него с искренним удивлением, на которое, казалось, была не способна.

– Похвально, что ты так быстро пришёл в себя и пытаешься влиться в нужное русло, но ты пока что не готов к этому, – ответила женщина, отвлекаясь от монитора компьютера. Как обычно, она почесала затылок, поправляя свой неряшливый пучок, и побарабанила по столу пальцами. – Откровенно говоря, у меня есть идеи насчет того, куда определить тебя на первое время, но я решила повременить с этим. Твоя сестра всё ещё не пришла в себя, и я думаю, что для вас обоих было бы лучше проходить обучение и адаптацию вместе.

– Возможно, я лезу не в своё дело, – начал Феликс, неловко ёрзая в кресле, – но вы не думаете, что Ванду было бы лучше перенести в дом?

Лисбет выгнула бровь, давая понять, что первая часть его фразы соответствовала действительности, но парень решил продолжить.

– Я слышал, как ваш врач говорил о том, что она может прийти в себя со дня на день, и могу сказать, что, увидев вокруг себя больничные стены и десяток чужих лиц, она закатит истерику.

– Она настолько эмоционально нестабильна? – с усмешкой спросила предводитель.

– Вам ведь тоже когда-то было тринадцать, – начал Феликс, но тут же осёкся, поймав на себе осуждающе-насмешливый взгляд предводителя.

– Между прочим, это было не так уж и давно, – с вызовом сказала она.

Парень почему-то посмотрел на её волосы и о чём-то крепко задумался. Пучок на голове женщины совершенно растрепался, и из него свисало несколько седых прядей, ярко выделявшихся на фоне каштановой копны.

– Мне двадцать семь, – Вебер поднялась из-за стола и с хрустом потянулась. Она дернула одну из седых прядей и скосила глаза на парня. – А это последствие пережитых на посту предводителя впечатлений.

– Раз уж вы такая впечатлительная, то должны понимать, каково будет Ванде, когда она очнётся. Я уверен, что ей было бы легче, проснувшись, увидеть хотя бы одно знакомое лицо.

Лисбет нахмурила лоб, раздумывая над его словами. Мальчишка был прав. Она плюхнулась обратно в кресло, перевела взгляд на монитор, пощёлкала мышкой и громко вздохнув, откинулась на спинку.

– К ней подключена аппаратура, и я не уверена в том, что Джеймс так просто согласится перевести её домой, оставив без присмотра, – пробормотала Вебер едва слышно, словно для самой себя, но Феликс хорошо расслышал её слова.

– Она не останется без присмотра. Я ведь почти всегда дома, и если что-то пойдёт не так – сразу позову вас.

Лисбет одарила его тяжёлым взглядом. У этого парня не было никакого представления о субординации, но не согласиться с верностью его слов было сложно. Женщина махнула рукой, указывая на дверь.

– Иди на улицу, – сказала она. – Крис ждёт тебя на спортивной площадке.

– Так вы переведёте её? – не унимался Феликс, уже схватившись за дверную ручку.

– Я сказала: "Иди".

Мальчишка ссутулился и поджал губы. Желание скорчить лицо или сказать что-то едкое плескалось, как море во время шторма, но он подавил его. Правда, когда он вернулся с тренировки под вечер и обнаружил, что его сестра мирно спит на кровати в спальне, не удержался и затанцевал на месте, невзирая на недоуменный взгляд врача, подключавшего шланги капельниц к телу Ванды.

Когда настало время ложиться спать, Феликс сначала улёгся на диване в гостиной, но, провозившись почти полчаса, понял, что попросту боится не услышать, как Ванда очнётся. Взяв в руки подушку, мальчишка прошмыгнул в спальню, но от идеи пристроиться на кровати отказался мгновенно – и снова всё упиралось в проклятую аппаратуру, которая совершенно не вписывалась в интерьер комнаты. В конце концов Феликс устроился прямо на полу, решив, что если сестра неожиданно придёт в себя и решит дать дёру, он точно об этом узнает, хотя бы потому, что она наступит на него при попытке подняться с постели.

Несмотря на такие условия ночлега, Феликс всю ночь проспал без задних ног. Парень досматривал очередной сон, когда на рассвете дверь в комнату распахнулась и прилетела ему прямиком по лбу. Феликс взвился, подскакивая на ноги и принял боевую стойку. Удар был такой силы, что у него невольно проступили слёзы.

– Мисс Вебер, вы бы вели себя поосторожнее, а то зашибете нашего бойца, – раздался знакомый голос. Кажется, это был Крис, и он явно сдерживал смех.

– Он пока ещё не боец, – фыркнул второй голос. Это была Лисбет.

– Если вы будете устраивать ему такие подъёмы, он просто не доживёт до посвящения.

Феликс тем временем оправился от шока и, протерев глаза, уставился на своих гостей. Перед ним на самом деле стояли Лисбет и Крис. Последний ухмылялся во весь рот, а первая смотрела на мальчишку с явным упрёком, но в её недовольном лице пострадавший разглядел-таки каплю сочувствия.

– Какого чёрта ты спишь на полу? – спросила предводитель, подходя к аппаратуре и уверенно нажимая на какие-то кнопки.

– Я просто побоялся, что не услышу Ванду, если она вдруг проснется.

– Поверь, ты бы точно это не пропустил, – хохотнула Лисбет, продолжая изучать маленький монитор аппарата. – Эта шайтан-машина взвоет на все лады, если твоя сестра придёт в себя.

– Зачем вообще нужна эта штуковина?

– Эта штуковина, как ты выразился, контролирует состояние твоей сестры. Аппарат следит за состоянием её поля и основными жизненными показателями.

Феликс неопределённо пожал плечами и поплёлся в ванную, чтобы сполоснуть лицо. Глянув на себя в зеркало, он поджал губы, обнаружив у себя на лбу след от удара. Сразу после этого Крис забрал его на тренировку, а Лисбет осталась в доме.

Сидя на краю кровати рядом со спящей Вандой, предводитель вглядывалась в её лицо. Женщина закрыла глаза и замерла, словно погружаясь в сон, и лишь двигающиеся под веками глазные яблоки свидетельствовали о том, что она пребывает в сознании.

Пробыв в таком состоянии почти полчаса, Лисбет распахнула глаза, сдвинула брови и резко поднялась на ноги.

– Отдыхай, пока есть возможность, – тихо проговорила она, глядя на девочку в упор. – Тебя ждёт тяжёлая жизнь.

Ванда продолжала спать. Всё своё свободное время, в которое Феликс не был занят тренировками с Крисом, он проводил, сидя на краю постели сестры. Иногда он говорил с ней, чувствуя себя сумасшедшим. Она ведь даже не слышала его.

Дважды в день к ним в дом приходил Джеймс – местный врач. Он проводил с телом девчонки весьма странные манипуляции: проверял датчики, нажимал на разные кнопки на аппарате и делал какие-то записи в своей маленькой записной книжке, а иногда просто водил руками над ней. Эти действия сопровождались голубоватым свечением, которое лёгким туманом растекалось по комнате.

Феликс каждый раз неотрывно следил за работой врача, и тот пытался завести с парнем разговор. В первые дни мальчишка угрюмо молчал, почему-то подумав, что это Лисбет дала Джеймсу распоряжение вывести Феликса на диалог, но потом понял, что мужчина искренне доброжелателен.

Джеймс был взрослым, на вид около пятидесяти, улыбчивым и непосредственным. Феликс с трудом признался себе, что ждёт каждого его визита, и задавал всё больше вопросов. Из дома он старался не выходить, за исключением тех моментов, когда за ним приходил Крис.

По вечерам в общине проходили общие собрания, о начале которых оповещал громкоговоритель. В большом зале, находившемся в здании штаба, собирались люди, и как только заходил последний, срабатывала система оповещения. Феликсу сказали, что пропускать собрания нельзя, так что ему приходилось посещать их, хотя он и не понимал ничего из того, о чём шла речь.

Стоя за деревянной трибуной, предводитель поселения подводила итоги дня, зачитывала какие-то скучные отчёты о патрулях и раздавала указания на грядущий день.

Помимо Джеймса, в дом приходила Лисбет, которая, как и врач, контролировала состояние Ванды. Феликс замечал её пристальное внимание к персоне девчонки и не мог понять, чем оно вызвано. Конечно, он и его сестра были новичками, и поначалу парень списывал такой контроль со стороны предводителя именно на это, но постепенно понял, что Ванда вызывает у неё куда больший интерес, чем он сам. Он попытался разузнать об этом у Криса, но тот лишь развел руками, хотя мальчишка готов был поклясться, что его наставник что-то знает, просто почему-то не желает говорить.

Задать этот вопрос Лисбет он так и не решился. Она всё ещё не вызывала у него никаких тёплых чувств, хотя и видел, что женщина относится с пониманием к его недоумению. Предводитель приносила ему книги и пыталась объяснить нынешние порядки. Феликс старался запоминать всю информацию, однако от пристального взгляда карих глаз у него по спине пробегал мороз.

Кристиан учил его управлять энергией и демонстрировал собственные умения, не стесняясь, а вот Лисбет воспользовалась ресурсом своего депо в его присутствии всего раз, но этот короткий миг надёжно запечатлелся в памяти Феликса. У него до сих пор появлялось чувство неоправданного ужаса, когда он вспоминал чёрные клубы тумана, заполонившие кабинет предводителя.

В тот день Лисбет провела для него странную процедуру. Женщина прислонила свои сухие ладони к его лбу, и Феликс мгновенно ощутил, как черепную коробку сдавило. Глаза закрылись сами собой, а сознание наполнилось яркими вспышками. Таким образом, предводитель занесла в его мозг знания, тот необходимый минимум, который был положен каждому члену общины, и сделала это так просто, словно перенесла файл на внутренний накопитель компьютера. Подобная процедура проводилась для всех новичков, чтобы облегчить понимание происходящего. После этого стало легче и сложнее одновременно. Вопросов стало только больше.

Днём Феликс читал книги, относясь к ним как к сказкам, а ночью, лёжа на кровати рядом с сестрой, смотрел в потолок, подолгу не засыпая. В одно утро он не выдержал и вышел из дома.

На улице было пусто, час был ранний, и члены общины только просыпались перед началом нового дня. Парень покрутил головой, попрыгал на месте и медленно побежал, огибая кромку леса. Вскоре с ним поравнялся Крис.

– Пытаешься отвлечься? – спросил он.

– Меня уже тошнит от книг, – ответил Феликс, продолжая бежать.

– Мне сложно понять тебя. Я родился и вырос в общине, всегда знал, кто я и зачем здесь нахожусь.

– Значит, твои родители тоже… – парень осёкся, подбирая слова.

– Да, они тоже были энергетиками, – кивнул Крис.

– Были?

– Они погибли во время Второй Энергетической войны.

Феликс смолк, не зная, что сказать. Какое-то время они просто бежали. В общине почти всегда царил полумрак из-за плотной стены деревьев. Воздух был влажным, между стволами сосен гулял ветер и стойкий запах хвои. Впервые за все эти дни, что он провёл здесь, Феликс заметил тонкие лучи солнца, и почему-то это подняло ему настроение. День обещал быть тёплым.

Иногда мальчишка бросал взгляды на своего спутника и вдруг заметил, что у того совсем нет одышки.

– Ты спортсмен?

– Нет, – ответил Крис. – У каждого энергетика есть свои умения или способности, называй как хочешь. Моё главное умение – это скорость. Я самый быстрый человек во Второй Северной.

Парень вдруг прибавил ходу, оторвался вперёд и со страшной скоростью сделал круг, огибая всю жилую часть общины, после чего вернулся, снова подстраиваясь под темп Феликса.

– Кому-то подвластна левитация, а кому-то – скорость, быстрое перемещение, – продолжил объяснять Кристиан. – Как у тебя дела с вызовом своего поля?

Феликс остановился и поднял руки. Он закрыл глаза, сконцентрировался и почти мгновенно ощутил, как по телу прокатилась волна приятного тепла. Над его ладонями возник синий туман.

– Неплохо, – оценил Крис, вглядываясь в мерцающий сгусток.

– Да, наверное, – пробормотал мальчишка. – Только я ни черта не понимаю, что это значит.

– Поймёшь со временем. Теперь у тебя его будет много.

Феликс натянуто улыбнулся, испытывая смешанные чувства. Слова Криса звучали одновременно пугающе и обнадёживающе. Ещё совсем недавно он мечтал о лете, отдыхе и о том, как будет играть с мальчишками в мяч до самой ночи, а теперь оказался невесть где, один, почти один, а его семья была мертва.

Ванда лежала на кровати. Её сознание, погруженное в странную тьму, отказывалось возвращаться в реальность. Она не видела снов, но всё время куда-то шла, не понимая, как ей удавалось ориентироваться в непроглядной темноте.

Иногда ей начинало казаться, что она умерла и теперь обречена на это бесцельное путешествие по странному узкому коридору. Она не видела стен, пола, даже собственных ног, но почему-то двигалась вперёд. Порой от скуки девочка начинала считать секунды, чтобы понять, сколько часов она уже тут находится, но всё время сбивалась. Ей хотелось заплакать, ущипнуть себя, закричать, сделать хоть что-то, чтобы ощутить связь с реальностью и жизнь в своём теле, но ничего не получалось.

На десятые сутки Ванда очнулась. Девчонка села в постели и издала хриплый стон, хватаясь за голову. Ей казалось, что внутри черепа что-то пульсирует, горло неприятно свело от жажды, тело ощущалось слабым. Рядом раздался истошный писк, который лишь усилил головную боль. Она всхлипнула, прикрывая уши руками.

Услышав писк аппаратуры слежения за состоянием, Феликс тут же бросился в спальню, а спустя минуту рядом оказалась Лисбет.

– Ну, наконец-то, – выдохнула она, присаживаясь на кровать рядом с ней. Женщина выглядела довольной, но, заметив выражение лица новой подопечной, свела брови на переносице.

Ванда глянула на неё, потом на Феликса и рухнула обратно на подушку. Спустя пару минут она очнулась, ощущая, как кто-то бесцеремонно хлопает её по щекам. Открывать глаза не хотелось. Она поморщилась и всхлипнула, а потом резко села и начала срывать с себя датчики, подключённые к ней.

– Эй, давай поаккуратнее! – рявкнула Лисбет, пытаясь перехватить её запястья. – Сломаешь аппаратуру – врежу!

Ванда подскочила, вставая на кровать ногами и прижалась спиной к стене, испуганно озираясь.

– Не подходи! Не прикасайся ко мне! – завопила она. – Феликс, что происходит?!

Лисбет забралась на кровать следом за ней и резко схватила девчонку за голову, повторяя процедуру, которую провела с её братом несколько дней назад. Ванда вырывалась и кричала, но потом затихла. Пустые глаза, одурманенные вторжением в её сознание, смотрели куда-то сквозь, словно она была слепой. Когда всё закончилось, она медленно осела, переваривая увиденное и тихо всхлипнула.

– Мама…

Ванда взбунтовалась. Пока её брат пытался вникнуть в новые реалии, она целыми днями сидела на кровати, отказываясь от еды и элементарных человеческих потребностей. Когда-то красивые, вороные волосы свисали вниз грязными паклями, пухлое лицо, казалось, стало ещё бледнее, а под карими глазами пролегли тёмные мешки и почти не пересыхающие следы от слёз. Она до сих пор была в той же одежде, в которой её принесли в общину, и непрерывно сжимала пальцами складки школьной юбки, покрытой пылью.

– Сходи в душ, – сказал Феликс, садясь рядом с ней. Он тронул сестру за плечо. – Ты слышишь меня? Тебе нужно поесть и помыться.

– Я не хочу, – тихо ответила она охрипшим голосом.

Всё, что Ванда делала в последние дни, – это кричала и плакала. Каждый раз, когда к ней пытался приблизиться кто-то, кроме брата, она закатывала истерики, ругалась и бросалась на людей, как цепная собака. От голода у неё болела голова, но она решила для себя, что не станет делать ничего из того, о чём её просили.

– Они убили их.

– Это сделали не они, – в который раз повторил Феликс. – Они нас спасли. Ты ведь знаешь это.

– И ты им поверил?

– Это всё, что нам обоим остаётся. Мы остались одни.

– У нас есть бабушка.

– Нет у нас бабушки. Никого у нас нет, – процедил парень. – Я не знаю, как такое возможно, но нас больше нет. Наши судьбы стёрли.

– Нет, нет, нет, – раскачиваясь из стороны в сторону, словно душевнобольная, повторяла Ванда, держась за голову.

– Да! – рявкнул Феликс и тут же осекся, жалея о своём выпаде. Он взял сестру за руки. – Я сам ничего не понимаю, но знаю одно – как раньше уже не будет.

Девочка заплакала, утыкаясь лицом в его плечо. Перед глазами замелькали кадры того страшного дня. Ванда поморщилась, отыскивая в сознании отрывки морока, насланного на неё. Это было так странно – в её голове висели воспоминания, чужая память, насильно погруженная в её мозг.

– Лисбет сказала, что есть какие-то Тёмные. Они хотели забрать нас к себе, обратить на свою сторону, но им помешали.

– Я не верю им, – всхлипнула Ванда и, вдруг отстранившись, посмотрела на брата совершенно безумными глазами. – Давай сбежим отсюда.

– Это невозможно. Пока ты спала, я несколько раз прогулялся по территории. Это место похоже на большую деревню, а вокруг только лес. Я долго шёл, пока не врезался в границу, – парень пальцами сжал её волосы на затылке. – Я не смог её увидеть, но как только достиг – не смог ступить и шага. Отсюда нельзя сбежать.

– Так не бывает. Должен быть какой-то выход, – Ванда снова уткнулась в его плечо.

– Даже если мы сбежим, то долго в лесу не протянем.

– Ты чертовски прав, – раздался голос Джеймса. Врач, стоя на пороге комнаты, улыбался во весь рот. – Наша община находится в лесу, на территории заповедника. Это болотистая местность, и до ближайшего города почти семьдесят километров по пересечённой местности.

Феликс ощутил, как Ванда сжимает его руки, глядя на мужчину. Её глаза, наполненные страхом, изучали стоявшего перед ней человека с опаской. Врач сделал шаг вперед, и она тут же отодвинулась к стене, прижимая колени к груди.

– Спокойно, – миролюбиво сказал Джеймс, поднимая руки в примирительном жесте. – Я просто хочу осмотреть тебя.

– Не бойся его, он не навредит, – вдруг прошептал Феликс, глядя сестре в глаза. Мальчишка преисполнился доверием к работнику местного госпиталя и почему-то был уверен, что тот не желает им зла. – Ванда, пожалуйста.

Губы девчонки задрожали. Превозмогая сжимающий душу страх, она осторожно села на край кровати, свешивая ноги вниз, и громко сглотнула. Стараясь не напугать её, Джеймс медленно подошел ближе и обхватил её голову руками.

Черепная коробка наполнилась теплом, и, открыв глаза, Ванда увидела, как комнату заволокло голубоватым туманом, сквозь который на одной из стен стал проглядывать силуэт, через считанные секунды сложившийся в проекцию её тела.

Мужчина отпустил голову девочки и подошёл к стене. Касаясь разных участков проекции, он делал быстрые записи в блокноте, кивая сам себе и что-то бормоча под нос.

– Что это? – не выдержала Ванда.

– Это энергетическая проекция твоего организма, – пробормотал в ответ Джеймс, продолжая писать, а когда закончил, присел на прикроватную тумбочку. – Организм каждого человека имеет энергетическое поле или, проще говоря, энергетику. Она складывается в единую систему из энергии каждого отдельно взятого органа, то есть каждый орган имеет своё поле, и чем сильнее эти поля, тем крепче общий уровень энергетического депо человека.

– Мы что, стали какими-то мутантами?

– Нет, – врач нервно усмехнулся и пожевал губами. – Я же сказал – поле есть у всех людей, но открыть его в себе способен не каждый. В момент, когда человек испытывает стресс, будь то сильный страх или даже ощущение приближающейся смерти, его энергия осуществляет выброс, стремясь защитить своего владельца. Такие выбросы фиксируются в специальной области, называемой туманной, к которой имеют доступ лишь предводители. Мы собираем таких людей и распределяем их по общинам.

– Зачем? – снова задала вопрос Ванда. – Вы хотите ставить над нами опыты?

– Эпоха опытов над обладателями проявившегося энергетического поля давно прошла, – отозвался мужчина. – Просто подумай сама, каково было бы тебе жить среди обычных людей, с непроявленным полем? Да, мы остаёмся людьми, но всё-таки можем больше. Кроме того, энергетики, как мы сами себя называем, делятся на Тёмных и Светлых. И, конечно же, обе фракции охотятся за новичками, чтобы пополнить свои ряды.

Слушая ответы на свои вопросы, Ванда ощущала, как в её сознании вспыхивают образы, информация, которую занесла в её мозг Лисбет ещё в тот день, когда она очнулась. Увлекшись своими видениями так сильно, она не заметила, как ушёл Джеймс и как брат подхватил её на руки, перебрасывая через плечо, и понёс куда-то. Он отпустил её лишь тогда, когда вошёл в душевую.

– Не заставляй меня купать тебя, как маленького ребёнка, – сказал он и вышел, оставив Ванду одну.

Феликс зашёл на кухню и включил свет. На столе стоял пластиковый контейнер, на прозрачных стенках которого были видны капли испарины, свидетельствующие о том, что внутри было что-то горячее. Парень знал, что этот контейнер принесла одна из девушек, которая жила в доме напротив. Кажется, её звали Мари. Трижды в день она приносила еду, и почти каждый раз он пропускал этот момент. Она появлялась в доме так тихо, что мальчишка даже не слышал, как открывается дверь, а потом также тихо исчезала.

За спиной раздался шорох. Феликс обернулся и застыл, глядя на черноволосую девушку очень маленького роста. Она держала в руках бумажный свёрток.

– Как ты вошла? – спросил он. – Через окно?

– Нет, – смущённо ответила Мари и протянула свёрток ему. – Это хлеб. Я забыла его положить.

– Спасибо, – отозвался мальчишка.

Пару секунд они неловко молчали, глядя друг на друга с таким выражением лица, словно каждый из них увидел привидение. Мари нашлась первой.

– Как твоя сестра себя чувствует?

– У неё шок, – пожал плечами Феликс, а потом осторожно задал ответный вопрос. – Лисбет тебя попросила приглядывать за нами?

– Вроде того, – кивнула девушка и потопталась на месте. – У нас есть столовая, но Лисбет решила, что вам обоим сейчас будет неловко от пристальных взглядов поселенцев.

Феликс кивнул, соглашаясь с её словами. Девушка была невысокой, довольно плотного телосложения, с чёрными, подстриженными под каре волосами, концы которых были аккуратно заправлены за уши, и яркими, зелёными глазами. Феликс и сам был обладателем радужки самого редкого из цветов, но цвет глаз Марины выглядел ненатурально, словно она носила линзы.

Поймав себя на бестактном разглядывании, он кашлянул и перевёл взгляд на свёрток с хлебом, который держал в руках.

– Ты давно здесь? – спросил он, стараясь скрыть неловкость. – В общине, я имею в виду.

– Уже год, – она переступила с ноги на ногу, а потом развернулась лицом к стене и исчезла, пройдя сквозь неё.

Феликс успел лишь моргнуть, глядя на то место, где только что стояла гостья.

Когда Ванда вернулась из ванной, Феликс смог наконец убедить её поесть. Мари принесла им запеканку, простую, но вкусную, и немного хлеба, который, кажется, был домашним.

В отличие от своей сестры, Феликс уплетал за обе щеки. Утром, пока Ванда спала, его позвала Лисбет. Женщина провела с ним короткую беседу, подкидывая ему новой информации, а потом выпроводила на улицу, отдав распоряжение Крису, чтобы тот потренировал его. За несколько часов занятий парень научился запускать энергетические шары в ствол дерева и даже сумел обломать несколько веток. После такой нагрузки ему резко захотелось спать, на что Кристиан сказал, что любая энергетическая атака забирает много сил.

– Мне здесь не нравится, – прервала полёт его мыслей Ванда, ковыряясь вилкой в запеканке.

– Нам придётся привыкнуть. Нам больше некуда идти, – мальчишка поморщился и добавил: – Конечно, если ты не хочешь попасть в приют.

– Мне это не нужно, – Ванда вздохнула и, подняв ладонь, явила взору брата красный туман. – Если бы я могла, то отказалась бы от этого, только чтобы родители были живы.

– Ты думаешь, что я не хочу того же? – сказал Феликс, мысленно отмечая то, что уровень потока его сестры оказался выше, чем у него самого. Да и вызывать этот туман у неё получалось куда лучше. – Я не понимаю, что происходит и где мы оказались, но, кажется, у нас нет выбора.

– Выбор есть всегда, – раздался женский голос, и на кухне появилась Лисбет. Она села на стул и посмотрела на них обоих. – Никто не будет вас держать насильно, но как только вы выйдете за черту пограничного поля – станете нашими врагами. Вы и представить себе не можете, что за чудовища притаились среди деревьев.

Ванда напряглась, глядя на женщину, и сжала вилку в руке. Это не укрылось от предводителя. Вебер готова была поклясться, что девчонка мысленно успела вогнать вилку ей в глаз как минимум раз десять. Окинув её предупреждающим взглядом, предводитель отломила кусочек хлеба и, помяв его пальцами, отправила в рот.

– Сотни лет назад, когда ещё не было общин, Тёмные почти истребили нас. Они гнали семнадцать человек, последних оставшихся Светлых, по всему материку. Последние выжившие нашли пристанище в стенах разрушенного города и создали первое поселение. Теперь оно называется Ковчег. Это наша главная община. Мы же – пограничники, наш долг – хранить покой других поселений.

– Почему они хотят убить вас? – спросил Феликс.

– Это глупый вопрос. Мир всегда держался на балансе между тьмой и светом. Ни одна из сторон не должна перевесить, – отозвалась женщина. – Мы держим оборону, но мы не убиваем нашего врага, стараемся не убивать. По крайней мере, мы не делаем этого намеренно и не охотимся на них.

– Но разве не было бы проще просто истребить всех Тёмных?

– Тьму невозможно истребить. В каждом из нас живут тьма и свет, две стороны души человека, которые ведут борьбу. Великий Светлый отказался от насилия, но иногда нам приходится прибегать к нему, чтобы защищаться, – Лисбет сложила пальцы в замок. – Каждый человек проводит жизнь, принимая решения, делая выбор, но кому-то одно решение может казаться плохим, а другому – хорошим. В мире нет абсолютной тьмы и нет абсолютного света. Каждый человек имеет своё видение мира, своё мнение, и как только его мнение начинает идти вразрез с другими, он становится иным. Тёмные следуют своим идеалам мира, а мы – своим.

– За что они убили наших родителей? – спросила Ванда, которая до сих пор молчала.

– Ни за что, – просто ответила Вебер. – Ваши родители стали случайными жертвами. Мне жаль, что мы не смогли спасти их.

– Если бы они были живы, то мы с братом могли остаться с ними?

– Нет. Понимаешь ли, вам обоим было суждено стать одними из нас. Я следила за вами много лет, ожидая нужного момента. По моим подсчётам, у вас обоих должен был случиться энергетический выброс на два года позже, но наши лазутчики узнали о том, что Тёмные тоже следят за вами, и нам пришлось забрать вас раньше.

– И что было бы через два года? – вмешался Феликс. – Ну, я имею в виду, что было бы с нашей семьей, когда вы забрали бы нас.

– Ничего. Они бы просто продолжили жить. Ваши судьбы были бы стёрты из их памяти, они бы думали, что у них один ребёнок – ваша младшая сестра.

Ванда закрыла глаза, думая об этом. Мать, отец и Теона навсегда бы забыли о них, но остались живы. Эта мысль съедала её, что-то горело внутри, пытаясь вырваться наружу. За окном стало шумно, поднялся ветер, резко открыв ставни, но она даже не заметила этого, потому что в душе бушевало гадкое, незнакомое чувство.

Злость.

Раньше она не испытывала этого. Да и на что ей было злиться? Ванде было всего тринадцать, она выросла в счастливой семье и всегда была окружена атмосферой спокойствия и домашнего уюта. Её жизнь была беззаботной, размеренной, до жути предсказуемой. И она горячо любила всё это. Ей нравилось знать, что завтра она проснётся, как всегда, спустится к завтраку, а потом день пойдёт по давно заученному маршруту. Родные стены, близкие люди, любимые вещи… Теперь ничего этого не было. Всё рухнуло вместе со стенами дома, обратившись в пыль и камни. То счастливое завтра, которого она так ждала, уже никогда не наступит.

Лисбет внимательно наблюдала за ней. Сразу после того, как Ванда очнулась, предводитель заметила, как испортилась погода. Над Второй Северной сгустились тучи, ещё более плотные, чем обычно, а пространство между деревьями наполнил пронизывающий ветер, словно за окном был март, а не июнь.

– Эй, тише, – сказала Лисбет, прикасаясь к её руке, заставляя вернуться к реальности. – Я хочу, чтобы вы оба запомнили одну вещь – теперь внутри вас живёт сила, которую нужно научиться контролировать, иначе вы нанесёте вред себе и окружающим. Это тяжкий труд, никто из нас, за исключением потомственных энергетиков, не был готов к этому. Все когда-то были на вашем месте. Каждый из поселенцев прошёл этот нелёгкий путь. И всё, что вам остаётся – смириться.

– Как можно смириться с этим? – почти шёпотом спросила девочка.

– Порой на это уходят годы. Я знаю, о чем говорю. Но пойми, судьба, она жестока, но, отбирая что-то у человека, всегда даёт что-то взамен, – Лисбет поднялась со стула. – Вашу семью уже не вернуть, но едва ли они бы хотели, чтобы вы сейчас оказались рядом с ними. Мёртвые хотят больше всего, чтобы продолжалась жизнь. Чтобы после них было что-то.

Предводитель вышла из их дома и вдохнула влажный, лесной воздух. Уже давно стемнело, на улице не было ни души. Сквозь макушки вековых сосен, стремящихся вверх, мелькали яркие звёзды, и светила почти полная луна.

– Лисбет! – окликнула её Ванда, стоя босыми ногами на деревянном крыльце. Женщина обернулась. – Я хочу сходить на могилу родителей. Хочу попрощаться с ними.

Несколько секунд Вебер разглядывала девчонку, изучая черты. Ванда была ребёнком, пухлощеким, немного неуклюжим, и в её глазах читался страх. Глядя на неё, она вдруг вспомнила себя в её годы и шумно выдохнула, отгоняя тяжёлые мысли.

Лисбет Вебер была предводителем Второй Северной пограничной общины почти четыре года. Ей было чуть меньше тридцати, но под её глазами уже была лёгкая сеточка морщин, а в ярко-каштановых волосах попадались седые пряди, которые любая другая закрасила бы краской, желая казаться моложе. Но это было не про неё. Патрульная форма, берцы, небрежный пучок из волос на голове и пара мешков под глазами от вечного недосыпа – вот какой она была. Характер её был тяжёлым, жёстким, она язвила, могла задеть за живое и даже отвесить оплеуху, но каждый поселенец уважал её. Во Второй Северной проживало много людей, число подбиралось к двум тысячам, и для каждого из них она могла выделить минутку, даже в ущерб собственному сну. Лисбет всегда знала, что самое главное из чувств – ответственность. Она несла ответственность за людей и за безопасность всего поселения, ведь если община падёт – падут и все остальные.

Женщина не ответила ей и ушла, так и оставив стоять девчонку на крыльце в полном одиночестве.

Глава 4

Порывистый ветер с грохотом распахнул ставни, разбудив Ванду. Девчонка подскочила от испуга и, протерев глаза, принялась озираться по сторонам. На улице опять шёл дождь. Спустив босые ступни на дощатый пол, она поднялась с кровати и закрыла створки окна.

Глядя через стекло на разрастающийся ливень, девчонка с мрачной тоской подумала о том, что, наверное, сейчас в её родном городе светит солнце. Всю жизнь она ненавидела жару, а теперь скучала по солнечным лучам, которых не видела столько дней.

Часов в их с братом новом доме не было, но сигнал подъёма, раздражающий и надрывный, ещё не прозвучал, а значит, Вторая Северная продолжала спать.

Два дня назад Ванда всё-таки решилась и обследовала жилище, прекратив заточение, на которое сама себя и обрекла. Дом оказался небольшим. Крохотная прихожая с грязноватым ковриком у порога, лотком для обуви и металлической вешалкой, прибитой к стене. Гостиная с большим окном, которое, однако, не компенсировало недостаток света. По центру комнаты стоял диван с серой обивкой, а по правую сторону от него, у стены – шкаф с почти пустыми полками. Она нашла там несколько наспех брошенных братом книг. Почти все они были учебниками по дисциплинам со странными названиями. Слева от дивана находилась небольшая тумбочка, а перед ним – низкий стеклянный столик. Ровно за спинкой дивана находилась дверь в спальню. Эта комната была ещё меньше, чем гостиная, и вмещала в себя лишь кровать с тумбочкой и платяной шкаф.

Кухня в доме была сквозной и имела два входа. Один находился со стороны гостиной, а второй выходил в маленький тёмный коридорчик, в котором девчонка обнаружила две двери. Одна вела в ванную, а вторая оказалась намертво закрыта. Задав вопрос брату, который провел в этом доме уже две недели, Ванда узнала о том, что за ней находится вторая половина дома. Новость о том, что у них могут появиться соседи, девчонка встретила кислой миной. Мало того, что они оказались невесть где, так ещё и в скором времени к ним могли кого-то подселить.

Мрачное ощущение, исходившее от этого жилища, скрашивало лишь наличие бежевых обоев с рисунком, напоминавшим мешковину. Мебель была далеко не новой, из тёмного матового дерева, но выглядела вполне прилично, а пол состоял из досок. Из-за низкого фундамента дома полы ощущались ледяными, а стены за ночь остывали настолько, что она часто просыпалась из-за того, что её зубы выстукивали чечётку.

Кухня оказалась единственной комнатой, приглянувшейся Ванде. Несмотря на запустение, царившее в этом доме, кухня почему-то показалась ей вполне уютной. У правой стены стоял квадратный стол, окружённый четырьмя стульями, а у левой находилась столешница, служившая одновременно подоконником. Над столешницей располагался навесной гарнитур, ящики которого пустовали. В углу, около дверного проема, ведущего в коридор, стоял старенький холодильник, гудевший подобно реактивному самолёту.

Ванда обернулась и посмотрела на брата, который мирно сопел на второй половине кровати. Феликс спал крепко, прижавшись щекой к подушке и почему-то хмурился. Накрыв его своим одеялом, поверх его собственного, она вышла из спальни, плотно закрыв за собой дверь. Камин, располагавшийся в гостиной и походивший на чугунный сундук на ножках, почти погас. Взяв из старой дровницы несколько поленьев, она сунула их в норовивший погаснуть огонь и опустилась на маленький круглый коврик, поджав под себя ноги.

Плакать уже не было сил. Лица родителей стали какими-то тусклыми в воспоминаниях, как и облик родного дома. Поверить в то, что она больше никогда не переступит его порог, было сложнее всего. И становилось нестерпимо больно от одной мысли о том, что последним её воспоминанием стали уродливые развалины.

Они с Феликсом ни разу не говорили об этом за всё эти дни, но она знала, что он разбирал обломки вместе со спасателями. А ещё знала о том, что он видел родителей, видел Теону и Марка. Брат видел их мёртвыми. И девчонка боялась даже думать о том, что он испытал в тот момент. А ещё она ощущала себя виноватой за то, что ей повезло больше, чем ему – у неё была возможность помнить их живыми, и в её памяти никогда не восстанут жуткие образы их остывших тел.

Руки сами собой потянулись в сторону рюкзака, который принесли в общину вместе с ней. Среди тетрадей и учебников находилась маленькая записная книжка, между страниц которой пряталась фотография. С потёртого снимка на неё смотрели две пары глаз.

За спиной скрипнула дверь, по половицам раздались шаги. Феликс опустился на колени рядом с ней и накинул на плечи одеяло.

– Я слышал, что в общине есть мастерская, – заговорил он, глядя на снимок в её руках. – Хочешь, я схожу туда и попрошу сделать рамку?

– Хочу, – коротко ответила она и, развернувшись, крепко обняла брата.

– Только не плачь снова, – прошептал парень, прижимая её к себе. – Я больше не хочу видеть, как ты плачешь.

Ванда задержала дыхание, уткнувшись носом в его шею и зажмурилась так сильно, что увидела искры. Феликс провел по её руке и вложил в ладонь что-то маленькое и холодное. Она отпрянула и, разжав кулак, увидела два кольца.

– Я снял с них обручальные кольца. Хотел, чтобы хоть что-то осталось от них на память.

Девчонка заглянула ему в глаза и беззвучно всхлипнула. Слёз не было, но её трясло, как от лихорадки.

– Тебе было страшно? – спросила вдруг она, сжимая кольца в руке.

– Нет, – парень отвел взгляд и накрыл её ладонь своей. – Это был не страх.

Феликс отстранился и уселся на коврик, подтянув колени к подбородку. Какое-то время они оба молчали. Мальчишка смотрел на танцующие языки пламени в камине, а Ванда, не отрываясь, наблюдала за тем, как темнеет его лицо.

– Спасатели нашли их первыми, их тела провалились в подвал, – наконец, собравшись с духом, заговорил Феликс. – Они были в прихожей, когда это случилось. Я заметил, что у отца были содраны ногти, когда снимал с него кольцо. Выходит, он пытался выбраться.

Ванда стиснула зубы, представляя себе тот ужас, который испытали родители, когда потолок рухнул им на головы. В воображении складывались десятки отвратительных образов того, как мать и отец приняли на себя удар и полетели вниз. Как дом, который они строили столько лет, в одночасье превратился для них в усыпальницу.

– Теону и Марка нашёл я сам, – продолжил тем временем вещать брат, словно не замечая выражения лица сестры.

Его затуманенный взгляд, полный отчаяния, кричал о том, что ему просто хочется выговориться. Перестать нести в душе тот груз, который лежал камнем столько дней. И Ванда внимательно слушала его, игнорируя собственную боль. Пожалуй, впервые в жизни она не хотела жалеть себя. Ей искренне хотелось помочь своему единственному теперь родному человеку.

– Когда я отодвинул камень и увидел макушку Марка, зажатую среди обломков, мне показалось на какой-то миг, что он жив, – горько прошептал Феликс. – Он держал Тею на руках, и всё его тело сложилось вокруг неё. Он принял удар на себя, но всё равно не смог спасти её. Спасатели сказали, что она, скорее всего, задохнулась.

Они надолго замолчали, каждый думая о своём, и очнулись от омута воспоминаний лишь в тот момент, когда снаружи послышался звук горна. Сигнал подъёма вывел их из оцепенения и заставил подняться на ноги.

Вот уже несколько дней брат и сестра, как и большая часть поселенцев, посещали столовую. Мари, приносившая им еду с самого первого дня, вдруг перестала появляться в их доме, и Ванда с Феликсом без труда уловили столь красноречивый намёк Лисбет. Предводитель всё чаще повторяла о том, что им нужно начинать вливаться в коллектив.

Феликс, к своему собственному удивлению, разделял мнение предводителя на этот счёт и был не против завести хотя бы каких-то друзей. За две недели ему осточертело изо дня в день видеть лишь Лисбет, Джеймса и Криса. Не то чтобы он имел что-то против них, но всегда общительный, любящий внимание мальчишка начал скучать по возможности быть частью общества.

От решительных действий парня останавливал лишь настрой сестры. Он видел, с каким выражением лица Ванда смотрит на каждого, кто подходит к ним, и из какой-то братской солидарности виновато улыбался, словно прося прощения у людей за её поведение. Конечно, она вела себя куда лучше, чем в первые дни после пробуждения, однако по её лицу можно было без труда прочитать все субтитры к мыслям. Но Ванда хотя бы перестала бросаться на людей, и Феликс справедливо рассудил, что это уже значит многое.

Оказавшись на улице, брат и сестра быстро протопали по каменной дорожке, пытаясь не намокнуть под дождём, и, распахнув дверь, оказались в столовой. Их тут же обдало приятным теплом и запахами еды. Переступив через порог, Ванда немного расслабилась, несмотря на то, что сейчас на неё воззрились десятки пар заинтересованных глаз. В столовой было людно, зато тепло. Озябшие после сна в холодном доме руки тут же согрелись.

Получив около стола раздачи свою порцию еды, Ванда и Феликс отыскали ближайшие свободные места и уселись друг напротив друга.

Расправившись с кашей, Феликс схватил кружку и с шумом отхлебнул. На его лице появилось самое кислое выражение, после чего он вернул посудину на стол.

– Без сахара, – констатировал он, вызвав у сестры бледную тень сочувствующей улыбки.

– Для особо одарённых на стене рядом со столом раздачи висит объявление, которое гласит о том, что сахар и соль при необходимости можно попросить добавить в момент получения своей порции еды, – садясь за их стол, сообщила Лисбет и снисходительно улыбнулась.

– Спасибо. Буду иметь в виду, – буркнул Феликс, но остался сидеть за столом.

– Советую почаще смотреть по сторонам, – отозвалась предводитель, и, зачерпнув ложку каши, отправила её в рот. – А ещё советую подкрепиться как следует, потому что сегодня вас обоих ждёт трудный день, – добавила женщина, наблюдая за тем, как Ванда уже несколько минут гоняет кашу по тарелке.

– Очередная тренировка с Крисом? – спросил Феликс, наградив Вебер пытливым взглядом.

– Нет, сегодня тренировки не будет, как и в ближайшие пару дней, – качнула головой предводитель. – Доедайте и идите за мной.

Через десять минут все трое покинули здание столовой. Лисбет привела брата и сестру в свой кабинет и уселась на своё любимое, видавшее виды компьютерное кресло. Дети остались стоять у двери, переминаясь с ноги на ногу.

– Поскольку вы новички, вам необходимо пройти обучение в нашей школе. Сейчас лето, и она не работает, однако я попросила одного из учителей заняться вами.

Следующие несколько недель Ванда и Феликс провели в стенах школы, которая функционировала на территории общины. Оба отнеслись к этому весьма скептически. В конце концов, было лето, а их снова заставили учиться. Но деваться было некуда, так что они посещали занятия с другими детьми, которых из-за плохой успеваемости наказала предводитель. Таких отличившихся было немного, и большинство счастливчиков пытались исправить оценки по общеобразовательным предметам.

Здание школы находилось в западной части общины и имело два крыла. В левом находилась сама школа, а в правом – детский сад. По коридорам туда-сюда сновали работники местной фабрики, которые приводили школу в порядок к следующему учебному году. Почти из каждого кабинета слышались звуки молотков, пил и голоса рабочих, пахло краской и деревом.

Следуя за учителем, невысоким, коренастым мужчиной преклонных лет, Ванда и Феликс заметили группу строителей в одинаковой рабочей форме. Один из них, темноволосый и смуглый мужчина лет тридцати на вид, озорно подмигнул им. На груди его куртки с левой стороны находилась белая нашивка. Ванда напрягла зрение, пытаясь разглядеть надпись, вышитую черными нитками: командир строительной бригады, первый патруль, Вторая Северная пограничная община, Аид Саадат.

Девчонка не часто выходила из дома, но успела заметить, что почти все поселенцы носят чёрную одежду, состоящую из штанов свободного кроя с множеством нашивных карманов и курток на замках. К каждой такой куртке крепилась нашивка, на которой содержалась информация о роде деятельности человека, его принадлежности к общине и личные данные – имя и фамилия.

В кабинете, в который их привел учитель, собрались дети разных возрастов. Мужчина кивком головы попросил всех усесться за парты и вышел, предварительно напомнив учащимся о важности соблюдения дисциплины.

Ванда и Феликс тут же оказались в центре внимания, и последний, уже успев привыкнуть к этому за две недели нахождения в поселении, воодушевился. Мальчишка завалил своих товарищей по несчастью вопросами, а Ванда отвернулась и стала изучать стены кабинета.

Разглядывая ничем не примечательный интерьер, она не заметила, как к ней подошла девчонка с пепельно-белыми волосами и пухлым веснушчатым лицом.

– Меня зовут Клер, – сказала она, тронув новенькую за плечо и протянув ей руку.

– Ванда, – ответив на рукопожатие, представилась Гросс.

– Сколько тебе лет?

– Мне тринадцать. А тебе?

– А мне одиннадцать, – Клер присела на край её парты, беспечно болтая ногами.

Девчонка показалась Ванде вполне доброжелательной. Ее милое округлое лицо располагало к себе, а серые глаза с живым интересом блуждали по лицу собеседницы. Почему-то она напомнила ей Дану – одноклассницу, с которой Ванда просидела за одной партой с первого класса, её самую близкую подругу. Невольно вспомнилась купюра, которую Дана вручила ей в последний день, и она поджала губы. Теперь подруга не помнила ни о ней, ни о долге.

– Всё в порядке? – спросила Клер, отвлекая Ванду от неприятных воспоминаний.

– Нет, – честно ответила она. – Но я не хочу говорить об этом.

– Я понимаю, – кивнула Клер и сочувственно улыбнулась. – Я почти не помню свою семью, потому что мне было всего три, когда я оказалась здесь. Иногда мне снится мама по ночам, хотя я и не уверена, что правильно помню её.

– Как это случилось? – спросила вдруг Ванда.

Внутри неё что-то отозвалось на слова новой знакомой. Все эти дни она сетовала на судьбу и её несправедливость, не задумываясь о том, что теперь находится в общине, полной людей, которые когда-то прошли через то же самое.

– Твоя мама тоже погибла?

– Нет, она, к счастью, жива, – покачала головой Клер. – Наоборот, это мы с братом погибли.

Лицо Ванды вытянулось. Она внимательно посмотрела на девчонку, но та выглядела совершенно живой и совсем не походила на призрака. Клер улыбнулась, разгадав ход ее мыслей, и еще раз прикоснулась к плечу Ванды.

– Я не привидение, – развеяла она опасения Ванды. – Когда мне было три, нас с братом забрала тетя. Мы летели на самолете к ней в гости на лето, и он потерпел крушение. Все пассажиры погибли.

– А тебя защитило твое поле? – пробормотала Ванда, отыскивая в голове отрывок информационного морока, наложенного Лисбет. – Твои тетя и брат тоже погибли?

– Дерек выжил, и мы с ним вместе живем здесь уже восемь лет, – ответила Клер. – Ему было сложнее адаптироваться к новой жизни. Я была ребенком и почти не помню свою семью, а ему потом долго снились кошмары.

– Сколько ему лет?

– Сейчас ему восемнадцать. Он член патрульной и штабной группы. Слышала что-нибудь об этом?

Ответить Ванда не успела. Дверь кабинета резко распахнулась, и, вопреки ожиданиям учеников, вместо учителя вошла Лисбет. Дети одновременно подскочили со своих мест, приветствуя предводителя. Женщина вела за ухо рыжеволосую девчонку, лицо которой отнюдь не светилось удовольствием. Сопроводив ученицу до ближайшей парты, Вебер бесцеремонно усадила ее на стул, и только после этого кивнула остальным детям, разрешая занять места.

– Мне надоело искать тебя по всей общине каждый божий день, – начала Лисбет, и рыжеволосая втянула голову в плечи. – И я устала объяснять тебе, как опасно ходить в лес.

– Но патрульные группы ходят туда каждый день, да и другие поселенцы тоже, – возразила девчонка, но предводитель лишь закатила глаза.

– По уставу лицам, не достигшим восемнадцати лет, запрещается удаляться от жилой части общины больше чем на пять километров, а я нашла тебя почти у пограничного поля. Я просто не понимаю, чего тебя так тянет в лес. Или ты решила наведаться в гости к Тёмным, а может, поводить хороводы с волками?

Кто-то из детей тихо прыснул. Это был светловолосый мальчишка, сидевший на самой последней парте. Его сосед тут же выпростал руку и закатил тому затрещину.

– Я живу здесь с самого рождения, намного дольше, чем некоторые члены патрульных групп, и знаю наш лес куда лучше.

– Но это не отменяет того, что тебе всего лишь девять. Ты ребенок, и твоя главная задача – это учеба, – отрезала Лисбет.

Женщина собиралась выйти из кабинета, когда ее взгляд зацепился за Ванду. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом глаза Вебер медленно закрылись. Она замерла, превращаясь в статую, двигались лишь ее глазные яблоки, быстро вращаясь под веками.

В кабинете стало тихо, и даже учитель, только что вошедший в помещение, замер на пороге, взирая на предводителя. Ванда покрутила головой, разглядывая лица присутствующих. Все они, не отрываясь, наблюдали за женщиной, но девчонка не заметила ни капли удивления во взглядах окружающих. Казалось, что они точно знали, что происходит с Лисбет.

– У нее видение, – шепнула ей на ухо Клер, и Ванда дернулась от девчонки, неожиданно снова оказавшейся рядом. – Наша предводитель видит будущее, и с ней частенько такое бывает.

– И что же она видит? – неожиданно к разговору подключился Феликс.

– Никто не знает. Мисс Вебер говорит, что знать будущее опасно, а кроме того, такие видения не всегда имеют значение, потому как будущее изменчиво. Человек меняет свое решение, и будущее меняется вслед за ним.

Лисбет передёрнула плечами, открыла глаза, покрутила головой и снова посмотрела на Ванду. Что-то в ее взгляде не понравилось девочке, и она поспешила отвести глаза. Простояв еще около минуты, предводитель покинула кабинет, извинившись перед учителем за вмешательство в учебный процесс.

Преподаватель протер лоб платком и после принялся ходить между рядами парт, раздавая ученикам задания, каждый раз сверяясь с записями в своем блокноте. Последними свое задание получили Ванда и Феликс.

В начале мужчина, который представился как мистер Юрис Лепик, рассказал им о том, что существует градация энергетического потока по цветам – чёрный, красный, синий, зелёный, голубой и белый, где чёрный был самым сильным, а белый – самым слабым. Кроме того, поток мог быть нестабильным и стабильным, то есть подлежащим развитию и не подлежащим. Феликс и так уже знал об этом, но решил промолчать. После этого учитель дал им карту общины и попросил выучить ее наизусть.

– Каждый боеспособный член общины обязан знать карту поселения, чтобы в случае нападения ориентироваться на местности и вовремя прийти на помощь, – дав короткое объяснение, мистер Лепик оставил своих новых учеников, принявшись за просмотр каких-то бумаг.

Феликс, чья зрительная память оставляла желать лучшего, почесал в затылке, разглядывая карту. Вся община была окружена кольцом густого леса. В центральной части находились штаб, госпиталь, актовый зал, деревянная сцена, спортивная площадка и дома боеспособных поселенцев. К югу от центра тянулись постройки хозяйственного назначения, самой большой среди которых была мастерская, а у самой кромки леса простирались огороды, в которых работали энергетики с низким уровнем потока. Мастерская Второй Северной была чуть ли не единственным зданием, в котором было больше одного этажа, но эти этажи уходили под землю.

На западе находилась школа, при которой функционировал детский сад, а на востоке – располагались здания столовой, пекарни и общественный душ. Северную часть поселения занимали сараи и гаражи.

Вся площадь общины делилась на сектора, которых всего было семь. Границы Второй Северной заканчивались кольцом пограничного поля, которое находилось в десяти километрах от всех построек.

Ванда сумела воспроизвести по памяти карту с первого раза, а вот дела у Феликса обстояли куда хуже. Учитель раз за разом отправлял его обратно за парту, снисходительно улыбаясь.

В конце концов учитель отпустил детей только под вечер, но ученики не спешили расходиться. Феликс, несмотря на совершенно уставший вид, продолжал сыпать вопросами, а ребята, оказавшиеся на редкость разговорчивыми и дружелюбными, с охотой отвечали. Из разговоров с ними брат и сестра разузнали о некоторых особенностях местного образования.

Во-первых, в школу в общине поступали с шести лет, а заканчивали уже в пятнадцать. Программа включала в себя основной минимум по предметам, которым обучали и в обычных школах, но большую часть времени посвящали энергетическим дисциплинам, которые в свою очередь делились на общие и специальные.

В круг общих дисциплин входили такие, как энергетика, заклятья, порталоведение, история создания общин и основы энергетического боя. Таким дисциплинам начинали обучать не раньше третьего класса. А вот специальные энергетические дисциплины преподавались факультативно с первого года поступления в школу. Учеников объединяли в группы, независимо от возраста, распределяя их по принципу особых способностей. Так, например, Клер похвасталась, что посещает факультатив электроэнергетиков, потому что ее главной способностью был контроль тока.

После ее слов один из мальчишек, маленький и шустрый, с русыми, всклокоченными волосами, решил подшутить над ней, за что сразу получил от Клер по макушке.

– Будешь обзываться – ударю током, – сказала она, старательно дергая обидчика за шиворот.

– А вот и не ударишь, – ответил тот, ничуть не испугавшись. – Наш устав запрещает нам использовать энергию против своих.

Ванда давно потеряла интерес к происходящему. Она стояла немного в стороне и озиралась вокруг. Ее темно-карие глаза перемещались от дома к дому, от дерева к дереву, от дорожки к дорожке, и внутри грудной клетки девчонки медленно собирался комок чего-то неприятного.

Не то чтобы она не любила природу, напротив, ее семья часто устраивала пикники и походы. Но в отличие от привычных полей, залитых солнцем, березовых рощ и отвесных утесов, теперь перед ней был мрачный лес, полный раскидистых, уходящих в небо сосен, липкий туман, назойливо проникавший в уши и нос, запах влажной, болотистой земли и комья грязи, вперемешку с иголками, избежать которых помогали лишь дорожки из грубого, невзрачного камня, проложенные между домами.

Вторая Северная казалась ей деревушкой, сошедшей со страниц жутких сказок братьев Гримм. И все, чего Ванде хотелось – это сбежать. Только бежать было некуда, потому что это угрюмое место под пасмурным небом плотным кольцом обнимал лес, еще более жуткий, чем сама община.

Когда первая неделя их обучения подошла к концу, Лисбет позвала брата и сестру в свой кабинет. Небольшое помещение, скромно обставленное мебелью, старой и потертой, находилось в штабе, таком же деревянном, как и все остальные дома вокруг. Женщина сидела за столом, глядя в монитор компьютера, и когда дети появились на пороге, тут же поднялась на ноги.

– Все, чему вас обучают в школе – важно, но самое главное, что вы должны знать – это устав, – она раскрыла большую, толстую книгу на первой странице, и ребята склонились над ней. В уставе было всего восемь пунктов. – Это нужно знать, чтобы стать полноправным членом общины. За нарушение любого из пунктов устава в первый раз назначается выговор, во второй – с вашего запястья сорвут браслет без права возврата, – Лисбет закатала рукав своей патрульной куртки и показала запястье, на котором блеснул тонкий чёрный браслет на ремне. – Это отличительный знак энергетиков, через который мы поддерживаем связь. Как только вы пройдете адаптацию и станете полноправными членами общины, у вас появятся такие же.

Пока она говорила, Ванда изучала предводителя взглядом. Лисбет была одета в неизменную форму, состоявшую из черных штанов и куртки. Взгляд девочки зацепился за нашивку на левой груди. На белой ткани чёрными нитками было вышито: Вторая Северная пограничная община, первый патруль, Лисбет Вебер.

– В нашей общине, как и в любой пограничной, есть поле, которое мы охраняем. Для этого созданы патрульные группы. Всего их семь. Каждая из них по очереди на сутки уходит в лес, чтобы нести дозор, – объяснила Лисбет, перехватив её взгляд, а после кивнула в сторону стола, на котором лежала книга. – Даю вам три часа на то, чтобы выучить устав.

Лисбет пришла немного позже, чем обещала, и, выслушав заученные наизусть пункты, дала несколько пояснений для каждого из них. После этого женщина, соблюдая формальности, попросила ребят расписаться в каких-то документах, сказав о том, что на каждого члена общины заводится личное дело и ещё целая кипа бумаг, почти все из которых предводитель писала от руки. Ванда сразу представила, какое количество нудной работы лежит на плечах Лисбет.

Прежде чем отпустить ребят, предводитель сообщила, что Феликсу, поскольку он достиг пятнадцати лет, посещать занятия в школе больше не нужно, а вот Ванде еще предстояло пройти двухлетнее обучение. Выдав парню, который явно воодушевился после услышанного, необходимые книги, она перевела взгляд на его сестру, стоявшую у двери и явно намеревавшуюся уйти.

– Ванда, задержись, – окликнула её женщина.

Феликс посмотрел на девочку, и, когда та кивнула ему, мол, все хорошо, оставил их наедине.

– Как ты уже знаешь, у нас есть столовая, можете питаться там, но если хочешь, можешь готовить сама. Продукты выдают раз в неделю, все, кроме хлеба, его получают в пекарне раз в два дня. Посуду можно взять у кухарок.

– Я поняла, – кивнула Ванда, а потом нервно прикусила губу. – Я все хотела спросить у вас, – неуверенно начала она, пытаясь собраться с мыслями. – Вы как-то сказали, что наши с Феликсом судьбы теперь стерты. Что это значит?

– Потомственных энергетиков не так уж и много. В основном наши ряды пополняют люди, у которых выброс происходит в течение жизни. Это может случиться в момент сильного стресса, – начала объяснять Лисбет. – Ты испугалась, и твое поле вырвалось, чтобы защитить тебя. Так ты стала одной из нас, – она отвернулась к окну и заложила руки за спину. – Когда у человека происходит выброс, мы приходим за ним. Конечно, у таких людей есть семьи и друзья, и чтобы они не искали их, нам приходится стирать память, уничтожая линию судьбы.

– Так значит, о нас теперь никто не помнит?

– Все верно. Мы стираем судьбы всех, кого принимаем в наши ряды, за исключением тех, кто погибает, – Лисбет посмотрела на лицо Ванды в отражении оконного стекла. – У некоторых выброс происходит в момент смерти. Мы ловим такие души и возвращаем их обратно в тело, а иногда энергия сама защищает своего владельца, спасая от смерти. Это своего рода второй шанс, возможность начать все заново.

– Вы знаете, кто убил моих родителей? – немного помолчав, спросила Ванда.

– Я знаю тех, кто пришёл за тобой и твоим братом в тот день, но один из них скрыл свое лицо.

– Это он разрушил мой дом?

– Да, – кивнула Лисбет. – Но я не знаю, почему Темные отправили его на задание в таком виде. Обычно они не скрываются. Видимо, это был кто-то из их новичков.

По щекам Ванды потекли слезы. Она сжала губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Картина разрушенного дома застыла в её сознании. А потом она вспомнила еще кое-что. Ярко-зеленые, почти горящие глаза. Это было все, что знала девчонка о человеке, уничтожившем ее дом с таким леденящим душу хладнокровием.

– Может быть, это прозвучит жутко, но теперь у тебя есть шанс отомстить, – заговорила женщина, дав ей немного времени на то, чтобы успокоиться. – Учись, развивай свою силу и помоги нам держать оборону. Души твоих родителей будут отомщены, если ты не позволишь злу распространиться. Может быть, однажды ты встретишься лицом к лицу на поле боя с тем, кто сотворил это, – Лисбет повернулась к ней. – Мы не убиваем, стараемся не убивать, но, если ты найдёшь эту тварь, я оставлю выбор за тобой. Я не буду вмешиваться.

Ванда вышла из штаба на трясущихся ногах и упала на колени, упираясь ладонями в землю. Сразу же поднялся ветер, холодный и пронзительный, он, словно зверь, зарычал где-то вверху, между макушками вековых сосен, вторя рыданиям девочки.

Такая реакция природы на перемену ее настроения стала уже привычной, но Ванда не понимала, или не хотела понимать, что это значит. Злость клокотала в груди, заставляя задыхаться, причиняла физическую боль и сводила с ума. Всегда спокойная, миролюбивая девчонка не узнавала саму себя. Хотелось кричать и крушить все вокруг.

Голову обнял туман, противное головокружение и тошнота, ползущая вверх по горлу. Руки обожгло, и под ладонями, беспрерывно бьющими по земле, появился красный туман. Ванда закрыла глаза и вдруг услышала шепот – плотный поток из голосов, чьи слова она не могла различить.

– Что с тобой? – Феликс тут же бросился к ней.

– Ничего, – всхлипнула она. Девочка ударила руками по траве и завыла.

По истечении недели Ванду, как и Феликса, начали обучать контролю над энергией. В свободное от работы время Кристиан, которого закрепили за ними в качестве наставника, учил брата и сестру отражать атаки и наносить ответные удары.

Стивенсон проводил для них тренировки на спортивной площадке, но чаще уводил в лес. Далеко от жилой части общины они не отходили, так что, выполняя инструкции наставника, Ванда частенько ощущала на себе заинтересованные взгляды поселенцев, тайком наблюдавших за ними.

– Прежде всего, вы должны запомнить, что любая атака отбирает у вас энергию. Не нужно бить со всей силы. У вашего энергетического депо есть лимит, – сказал парень. – Вы должны всегда следить за уровнем своего поля и полем вашего противника. Если поле иссякнет – вы умрете. Также нельзя принимать в себя чужую энергию бесконтрольно, иначе вас просто разорвёт, – Крис повернулся лицом к ближайшему дереву и сложил ладони вместе. – Если на вас напали, старайтесь бить по спине. Каждая часть вашего организма имеет депо, то есть любой орган может отказать из-за удара, но организм человека имеет компенсаторные функции, а значит, при нарушении работы одного органа, другие распределят энергию. Самое сильное и в то же время уязвимое энергетическое депо находится в позвоночнике, сердце и голове. Старайтесь бить туда и защищать именно эти места на собственном теле.

Парень набрал сгусток энергии между ладонями и ударил по стволу. Старая сосна издала скрипящий звук, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Для начала вам нужно научиться наносить элементарные удары, не отдавая слишком много энергии.

Ванда сложила ладони вместе, закрыла глаза и сосредоточилась. Её кисти тут же обожгло, между пальцами заклубился красный туман. Она ударила по стволу и упала, потеряв сознание, а следом за ней рухнуло и дерево.

– Вот об этом я и говорил, – усмехнулся Крис. – Это слишком сильный удар.

Тренировки давались Ванде с большим трудом. Не привыкшая к физическим нагрузкам, она ощущала себя маленьким, неуклюжим цирковым медвежонком, пытающимся под присмотром надзирателя исполнить трюк. Обычно бледные щеки наливались густым румянцем, дыхание сбивалось, и девчонка все больше ненавидела клятый туман, поселившийся без спросу в ее теле, и саму себя. Она прекрасно понимала, насколько была слабой. Ее никогда не учили драться, и весь ее боевой опыт заключался лишь в перепалках с братом.

Придя в себя, Ванда попыталась снова набрать энергию в ладони, но Крис остановил её.

– Представь, что твоё поле – это шар, в котором сто процентов. Чтобы сбить противника с ног, хватит всего трех.

Девочка зажмурилась, ощущая, как по ладоням растеклось тепло. Открывать глаза не хотелось. Она стояла на месте, представляя, что просто греет руки у костра, но загадочная субстанция напомнила о себе, покалывая кожу. Ванда замахнулась и снова услышала голос наставника, стоявшего за её спиной.

– Отлично, – прокомментировал Стивенсон. – Теперь представь, что тот шар, который ты держишь в руках, прикреплен к тебе нитью. Постарайся ударить, удержав ее конец в руке.

Ванда запустила сгусток, но удержать его воображаемое крепление в своей ладони не смогла. Шар полетел в дерево, и она физически ощутила, как ее депо лишается части энергии. От злости она снова пустила призрачную энергию, делая ее видимой, и закрутила в толстую веревку, наматывая на руку. Открыв глаза, Ванда увидела, что держит нечто похожее на хлыст, взмахнув которым, девочка наотмашь ударила по стволу, и, чудо, хлыст остался в руках. На коре сосны появился тонкий, но глубокий след.

– Неплохо! – Кристиан одобрительно кивнул. – Поскольку у вашего энергетического депо есть лимит, главное, чему вы должны научиться – это бить, не выпуская энергию за его пределы, то есть ваша энергия должна оставаться под контролем, – парень посмотрел на своих учеников и уселся прямо на траву. – Самым высшим пилотажем является бой, в течение которого вам удастся нанести все свои удары одним и тем же энергетическим сгустком.

– Я прочитал в одной из книг, что депо имеет функцию самовосстановления, – подал голос Феликс и устроился напротив Криса.

– Все верно, – согласился тот. – Но оно имеет такую функцию только в том случае, если уровень энергии не падает ниже пятнадцати процентов и если тело человека не сильно пострадало.

Кристиан перевел взгляд на Ванду, которая продолжала свои манипуляции с призрачным хлыстом в руках. Он усмехнулся, подмечая ошибки в ее действиях, но не стал останавливать. В конце концов, она была новичком. Дав девчонке выпустить пар, он кивком головы пригласил Ванду присоединиться к ним с ее братом.

– В школьный курс нашей общины входит предмет, посвященный основам боя. По сути своей, это простая самооборона, которой обучают всех поселенцев на случай атаки Темных. Таким незатейливым искусством владеют все, и ничего сложного в этом нет – набрал энергию и бей себе направо и налево, – заговорил Крис, как только Ванда заняла место на траве. – Куда сложнее и эффективнее, вместо простых энергетических ударов, использовать заклятья, которые любой уважающий себя энергетик высшего уровня обязан знать наизусть.

– Не говори мне, что снова придется учить тонны скучного текста, – захныкал Феликс и скривился. – Мистер Лепик за последние две недели заставил меня выучить целый учебник.

– Заклятья не являются текстом, – покачал головой Крис. – В них вообще нет слов.

– Как это? – опешила Ванда, которая, в отличие от брата, была не против выучить что-нибудь, лишь бы не переходить от теории к практике.

– В мире энергетиков заклятья представляют собой цепочки действий, состоящие из звеньев, последовательность которых необходимо строго соблюдать, – ответил Стивенсон и хрустнул пальцами, возводя руки перед грудью. – Все заклятья делятся на обычные и боевые, последние же подразделяются на защитные и атакующие. В энергетике Темных существуют смертельные заклятья, но мы изучаем их лишь в теории, для того чтобы знать способы их отражения и нейтрализации.

Сказав это, Крис произвел манипуляции руками, не забыв набрать энергию, и на его ладони вспыхнул огонек, заключенный в шар.

– Это пример обычного заклятья, которое может пригодиться в быту, – прокомментировал он и, рассеяв огонь, сложил ладони вместе. – В начале необходимо набрать небольшое количество энергии, затем развести ладони, растягивая шар и создать в нем пустоту, – парень кивнул ребятам, и те послушно повторили за ним.

Спустя пару секунд брат и сестра держали между ладонями по небольшому полому шару с тонкими клубящимися стенками – у Ванды красный, у Феликса – синий.

– Теперь необходимо зафиксировать шар одной рукой, вспомнить детально свойства огня, щелкнуть пальцами свободной руки и, вуаля – огонь появится в вашем шаре.

Ванда и Феликс завершили заклятье успешно, правда, у последнего на это ушло куда больше времени. Феликс так отчаянно щелкал пальцами, что Крису в какой-то момент показалось, что огонек появится не внутри энергетического шара, а прямо на кончиках его пальцев – такими красными они стали.

– А зачем нужен этот шар вокруг огня? – спросил мальчишка, разглядывая пламя в сфере.

– А сам как думаешь? – усмехнулся Крис и, не дожидаясь ответа от Феликса, продолжил. – Огонь, порожденный вашим энергетическим депо, будет иметь силу, равную вашему уровню. Если не создать ограничение в виде энергетической сферы, можно устроить грандиозный пожар, – закончил он и добавил, улыбаясь во весь рот. – И получить по шее от Лисбет.

– Я так понимаю, среди детей было много экспериментаторов, – предположил Феликс, мгновенно расплываясь в улыбке.

– Такими экспериментаторами зачастую становятся и взрослые. Наш Джеймс в свой первый рабочий день чуть не сжег госпиталь, – ответил Крис и заметил заинтересованный блеск в глазах своих подопечных. – Он решил разжечь погасший камин, подумав, что раз уж у него почти самый низкий уровень потока, огонек не обязательно окружать сферой. До сих пор помню, как Лисбет его отчитывала.

– Разве Джеймс не проходил обучение в школе? – спросила Ванда.

– Он попал в общину почти на четвертом десятке. Как думаешь, целесообразно ли было сажать его в класс с детьми? – Стивенсон скептически изогнул бровь. – Наш Джеймс учился всему на ходу. Днем работал в госпитале, а ночью пропадал в библиотеке, пытаясь восполнить пробелы в знаниях.

Завершив свой рассказ, Крис, по образу и подобию заклинания огня, обучил Ванду и Феликса вызывать остальные стихии, а также тому, как безопасно для себя и окружающих снять купол энергетического шара, чтобы использовать необходимый элемент в своих целях. Убедившись, что они усвоили этот урок, он поставил брата и сестру напротив друг друга.

– Сейчас Ванда должна будет вызвать огонь, а ты, – он глянул на Феликса, – постараешься его потушить.

Девчонка с готовностью создала сферу с маленьким язычком пламени внутри и глянула на брата. Тот почесал в затылке, нахмурил лоб и резким движением создал полый шар. Вначале Ванде показалось, что в стенках сферы брата появляется вода, но голубоватые всполохи закрутились в маленький смерч, который тот тут же выпустил на открытую местность.

– Нет! – рявкнул Крис, но было поздно.

Воздушный поток, созданный Феликсом, ринулся на огонь, и из маленького язычка тут же разгорелось пламя. Ванда с громким визгом отскочила в сторону и, рухнув на землю, закрыла голову руками. Она не видела, как Крис, собрав огромный шар, набрал в нем воду и обрушил ее на разгорающийся пожар, а заодно и на всех троих погорельцев, находившихся на поляне.

Когда она подняла голову, то увидела, что все они лежат на обгоревшем клочке земли, покрытом черной травой, от которой исходили тонкие струйки дыма. Она села, отбрасывая мокрые волосы назад, и тут же рассмеялась – Крис, рванув вперед, отвесил Феликсу крепкую затрещину.

– Ты идиот?! – взвинтился Стивенсон. – Совсем физику в школе не учил?!

– Да я просто подумал, – начал Феликс, но Крис снова стукнул его по макушке.

– Боюсь спросить, чем ты подумал, – рыкнул наставник. – На сегодня занятие закончено. Можете идти.

Весь оставшийся вечер Ванда от души хохотала над братом. Случившееся на занятии почему-то приободрило ее. На миг показалось, что все не так уж и плохо. Жизнь продолжается, пускай и не так, как ей того хотелось бы. В груди появилось потерянное в тот страшный день чувство беззаботности, словно она снова оказалась в той обыденности, в которой существует ее вечно ищущий приключения брат.

Лежа в кровати, Ванда смотрела в потолок и думала о том, что без него было бы совсем худо. Да, ее жизнь теперь изменилась, и отыскать дорогу назад не представлялось возможным, но у нее был Феликс. И этого должно быть достаточно, чтобы быть благодарной.

Тренировки брата и сестры продолжались. Днем Ванда ходила в школу, старательно выполняя задания мистера Лепика, а вечером приходила на спортивную площадку, на которой Крис обучал Феликса. Его прогресс был куда лучше, ведь в конце концов он был мальчишкой и умел драться. Теперь же ему нужно было научиться наносить привычные удары, но с использованием энергии. Парень относился к тренировкам с азартом и бежал в сторону поля на всех парах. Кроме того, ему нравился подход Криса. Из-за относительно небольшой разницы в возрасте, Феликс чувствовал, что они с ним на одной волне. Кристиан рассказывал много интересного, подкрепляя теорию, которую необходимо было знать для успешного ведения боя, историями из собственного опыта.

После завершения каждой тренировки Ванда чувствовала себя как выжатый лимон и морщилась от головной боли. Ей казалось, что в ее черепной коробке шипит старое, сломанное радио, которое безуспешно пыталось поймать хоть какую-то волну. Списывая это на усталость, она плелась в сторону дома, слушая восторженные отзывы брата, который со всем энтузиазмом делился впечатлениями от каждого прошедшего занятия. Добираясь до кухни, девчонка выпивала стакан воды, а после падала без сил на кровать.

Глава 5

Каждый человек, проживавший на территории Второй Северной, ровно как и в любой другой общине, выполнял определенную работу. Здесь функционировали швейная фабрика, мебельная мастерская и цех по производству различного оборудования, начиная от обычных предметов быта и заканчивая сложной медицинской техникой и устройствами, находящимися в штабе, с помощью которых отслеживалось состояние пограничного поля и туманной области. Кроме того, большое количество поселенцев трудились на огородах и кухне, обеспечивая всю общину продуктами питания, а северную часть общины занимали склады и целая вереница хлевов и курятников, в которых всегда не хватало рук.

Каждый день по каменным дорожкам сновали туда-сюда люди – учителя, воспитатели детского сада, работники госпиталя, члены строительной бригады, штабные сотрудники. Направляясь к зданию школы, Ванда изучала нашивки на куртках встречных людей, на которых содержалась информация о роде их деятельности.

Прошел почти месяц с момента начала обучения, когда Лисбет сообщила Ванде, что та теперь будет работать на кухне в столовой, а ее брат был отправлен в огороды, занимавшие почти всю южную часть поселения.

Толстая кухарка обрадовалась появлению новой рабочей силы и со всем радушием приняла девочку в ряды помощников. Усадив свою подопечную чистить картошку, женщина ушла, весело насвистывая какой-то незатейливый мотив. Ванда посмотрела на три пыльных мешка и тяжело вздохнула, но делать было нечего, приходилось мириться с новыми правилами. Орудуя ножом, она прокручивала в голове всю ту информацию, которую уже успела узнать, и не заметила, как расправилась с первым мешком.

– Вот это скорость, – обрадовалась кухарка, глядя на проделанную Вандой работу. – Теперь отнеси очищенный картофель в мойку.

Ванда схватилась за ручки алюминиевого бака, полного очищенных клубней, и хотела было поднять его, но женщина, всплеснув руками, остановила её.

– Ты с ума сошла? Зачем же тащить это на себе? – кухарка сложила ладони, а после выпустила едва заметный голубоватый туман, который мгновенно оторвал бак от пола. – Тебя что, не научили пользоваться телекинезом?

Удивлённо взирая на парящую в воздухе посудину, Ванда отрицательно покачала головой. Потренировавшись и уронив ёмкость пару раз на пол, она всё-таки совладала с ней и доставила до мойки. После этого работа пошла куда быстрее, и уже к вечеру она лихо перемещала посуду по кухне силой мысли. Новый навык воодушевил Ванду, и, вернувшись домой, она решила потренироваться ещё, поднимая в воздух все, что попадалось ей под руку.

Феликс пришел домой намного позже, когда на улице уже стемнело и по оконному стеклу забарабанил мелкий дождь. Целый вечер парень ругался на старушку, которая заставила его полоть грядки и перебирать морковь, сортируя её по размеру.

На утро в их дом пришла какая-то девушка и принялась снимать с них мерки. Ванда и Феликс уже знали о том, что под зданием мастерской находились большие производственные цеха. В левом крыле располагалась швейная мастерская, а в правом – цех по производству оборудования для госпиталя и другой техники, в том числе бытовой. Уровнем ниже находилась библиотека.

Постепенно Ванда и Феликс обзавелись одеждой, а в доме появились шторы, вафельные полотенца, покрывала для дивана, стоявшего в гостиной, и кровати, находившейся в спальне, несколько комплектов постельного белья, простенький телевизор и даже тостер, который, надо сказать, был снабжен слишком сильной пружиной, и горячие ломтики хлеба улетали вверх, каждый раз ударяясь о навесной кухонный гарнитур.

Тихое шипение в голове досаждало все сильнее день ото дня. Ванда старалась игнорировать его, но оно лишь усиливалось, особенно в те моменты, когда рядом находилось большое скопление людей. Заметив эту особенность, девчонка решила отказаться от походов в столовую и теперь готовила сама.

Посетив кухню столовой, она выбрала некоторую утварь, заполнив оной ящики гарнитура. Раз в неделю они с братом получали продукты. Поскольку большинство поселенцев предпочитали питаться в столовой, продуктов для самостоятельного приготовления пищи выдавали с лихвой. Здесь было все – от мяса в вакуумных пакетах и круп в мешках до шоколада и фруктов.

Стоя в очереди за провизией, Ванда познакомилась с несколькими девушками, которые тоже продолжали упрямо готовить самостоятельно, и узнала о том, что какая-то часть продуктов приходит во Вторую Северную из других общин. Те поселения, которые находились далеко от границы и не имели особого назначения, занимались возделыванием полей, разведением крупного рогатого скота и, собирая плоды своих трудов, делились этими богатствами с другими общинами.

Пока Ванда принимала утренний душ, ее брат находился на кухне и не отрываясь смотрел на злополучный тостер. Парень стоял в дверях кухни, а на полу, почти по центру, находилась белая тарелка. За его спиной раздались шаги. Лисбет замерла, наблюдая за ним, и изогнула бровь.

– Могу я поинтересоваться, чем ты занят? – спросила она.

– Провожу эксперимент, – туманно отозвался тот.

В этот самый момент раздался щелчок. Два румяных ломтика хлеба выскочили из тостера, стукнулись о гарнитур и, отрикошетив, упали на тарелку.

– Есть! – мальчишка хлопнул в ладоши и с довольным видом подхватил тарелку с пола. – Я потратил четыре дня на то, чтобы рассчитать траекторию их падения, – с гордостью заявил он и уселся за стол.

– Ты мог бы просто сходить в мастерскую и попросить кого-нибудь заменить пружину, – картинно приложив руку ко лбу, заявила Лисбет.

– Это было бы слишком просто и скучно, – пожал плечами парень.

Взгляд Лисбет был красноречивее всяких слов, но Феликс не стал ничего отвечать и охотно принялся за еду. Он начал привыкать к характеру предводителя, хотя иногда его так и тянуло сказать ей что-нибудь в ответ. Вскоре на кухне появилась Ванда, и тогда Лисбет объяснила причину своего раннего визита.

– Вы оба делаете неплохие успехи. Ваше депо пришло в норму после выброса, и теперь вам необходимо пройти плановый скрининг, – сообщила она и почему-то скосила глаза на тостер. – После завтрака отправляйтесь в госпиталь и, как только получите результаты, приходите в мой кабинет.

Уже через пятнадцать минут брат и сестра стояли в палате, оборудованной аппаратурой. Джеймс, как всегда, встретил их широкой улыбкой и жестом пригласил занять места на кушетке.

– Не переживайте, это обычная процедура, – сказал он. – Она поможет выявить ваши отличительные способности, знание которых позволит Лисбет определить вас на тот или иной факультатив.

Мужчина ловко подсоединил к ним какие-то датчики и ушёл. Спустя полчаса сработал сигнал, оповещающий о завершении работы аппарата, и Джеймс тут же оказался перед ними. Из старенького принтера вылезла целая кипа бумаг.

– Могли бы просто спросить. Я и так знаю все свои хронические заболевания, – сказала Ванда, разминая затекшую спину.

– Не спеши с выводами, – покачал головой врач. – Ваши болезни меня мало интересуют. Я провожу такие скрининги всем новичкам. Этот аппарат определяет количество энергии каждого вашего органа. За счёт этого мы можем выявить ваши сильные и слабые стороны.

– А если поподробнее, – скривился Феликс, заглядывая в бумаги через плечо мужчины.

– Смотри, это твой позвоночник, – сказал он, ткнув пальцем в бумагу. – У тебя, помимо основного депо, есть несколько дополнительных, надо сказать, очень крепких. Это значит, что ты можешь получить преимущество. Ты не замечал за собой чего-то странного в последние дни?

– О, если не считать вот этого, – Феликс явил своё поле на ладони. – То я в полном порядке, – съязвил мальчишка.

– Я серьёзно. Понимаешь, дополнительные депо позвоночника дают возможность энергетикам либо быстро передвигаться, либо левитировать. Если ты сконцентрируешься и направишь энергию в спину, то… – он не успел договорить, потому что услышал грохот.

Пока врач отвечал на вопросы, Феликс сосредоточился, и энергия подкинула его тело. Он резко подлетел вверх и ударился макушкой о потолок, а после свалился на пол, потирая пострадавшую голову.

– Эй, я ведь не говорил делать это прямо здесь, – усмехнулся Джеймс, а после одобрительно кивнул: – Отлично, Лисбет любит летающих бойцов. Они более эффективны при обороне пограничного поля, – он перевёл взгляд на Ванду. – А ты?

– Знаете, я заметила кое-что странное, но, – она прикусила губу, раздумывая над тем, как точнее выразить свои мысли, – не так давно мне стало казаться, что я слышу какие-то голоса.

Джеймс тут же полез во вторую стопку бумаг, ещё горячую после принтера. Он несколько секунд изучал их, а потом быстро вышел из госпиталя, не сказав ни слова. Брат с сестрой переглянулись и бросились за ним. Почти полчаса они простояли под дверью кабинета Лисбет. Феликс изо всех сил прислушивался, но внутри было тихо, словно там и не было никого. Они уже почти отчаялись, когда дверь наконец открылась.

– Ванда, зайди ко мне, – раздался голос предводителя. – Все остальные – пошли вон!

Ванда давно не ощущала себя так неуютно. В последний раз её колени дрожали настолько сильно в тот день, когда они с братом разбили в кабинете отца какую-то старинную вазу. Она молча стояла у двери, взирая на спину предводителя, которая внимательно изучала бумаги, принесённые ей Джеймсом.

– Я думала, что меня сложно удивить, но у тебя, девочка, это получается делать с завидной частотой, – сказала Лисбет, стоя к ней спиной. Женщина смотрела в окно, сцепив руки в замок. – Твой энергетический поток наградил тебя удивительной способностью, умением, которое все энергетики свято считают проклятьем. За всю историю существования таких, как мы, только единицы были удостоены дара, который достался тебе.

Пока Лисбет говорила, Ванда судорожно пыталась представить, что та имеет в виду, но на деле у неё не было ни одной хотя бы стоящей догадки.

– Пока что твой дар из-за шока и твоего внутреннего протеста против происходящего не проявился полностью, но по мере того как ты будешь учиться, тебе придётся смириться с изменениями в твоём сознании, – продолжила Вебер. – В нашем мире есть определённая классификация. Конечно, это всё грубо, мы ведь не какие-то растения, чтобы подразделять нас на виды. Тем не менее выделяют по меньшей мере десять основных видов энергетиков. Мистер Лепик уже познакомил тебя с этой классификацией?

– Да, – кивнула Ванда и, нахмурив лоб, принялась воспроизводить заученный наизусть текст. – Все энергетики подразделяются на виды, согласно их особым способностям, среди которых выделяют некро-, электро-, метео-, стерео- и элементоэнергетиков, шаманов, прорицателей, пространственных, сенсорных энергетиков и… – тут она осеклась, пытаясь припомнить то, что забыла.

– И эмпатов, – закончила за неё Лисбет. – Этот вид является самым редким. Настолько, что энергетиков, обладающих этим даром, было всего трое.

– И чем же этот вид так примечателен? – дрожащим голосом спросила Ванда, предчувствуя что-то нехорошее.

– Если объяснять просто, то такие люди способны полностью владеть сознанием людей. Да, многие из нас умеют наводить морок, а кто-то может лишать органов чувств, но эмпаты могут больше. Они могут слышать мысли, улавливать настроение и влиять на него, могут подчинять себе сознание, заставляя человека делать всё, что им будет угодно. Самое тяжёлое и страшное из этого – именно возможность слышать мысли. Представь, что ты спустилась в метро и слышишь не только голоса людей, но и всё, что творится у них в головах. Это страшный гул, который такие энергетики слышат всегда, и это то, что может свести с ума, взорвать мозг, помутить рассудок. Только один из них смог совладать с этим, научился контролировать свой дар и применять во благо себе и другим. Остальные двое закончили свою жизнь в госпитале Ковчега, в палате для душевнобольных.

Ванда закрыла глаза, пытаясь переварить услышанное. Слова Лисбет были ясны как день – она стала одной из тех несчастных, что удостоились столь страшного дара.

Неожиданно её голову прожгла боль. Адское пламя разлилось в черепной коробке, казалось, что мозг плавится, словно свинец, ища выход из тесного костного пространства. Лисбет держала ладони над её головой, пуская чёрный туман, который за считанные секунды заполнил весь кабинет.

Она очнулась, лёжа в кресле. Лисбет пощёлкала пальцами перед её лицом, помогая окончательно прийти в себя. Ванда хрипло застонала, хватаясь за голову, и оттянула тёмные пряди своих волос.

– Я заставила твоё поле полностью сосредоточить все силы на развитии этого дара. Сейчас иди домой и выспись хорошенько. Завтра утром я буду ждать тебя в библиотеке.

Выходить из штаба на трясущихся ногах стало уже чем-то привычным. Ванда оступилась и схватилась руками за ствол дерева, утыкаясь лицом в кору. Голова всё ещё горела, и ей хотелось вырвать себе все волосы вместе со скальпом в надежде на то, что это потушит адское пламя. Среди кипящей субстанции, наполнявшей черепную коробку, надоедливым вихрем кружились слова Лисбет. Ей отчаянно хотелось забыть об этом разговоре, отодвинуть его на второй план и просто не думать. Да только не выходило. Раз за разом память услужливо возвращала Ванду в кабинет и заставляла проживать всё это снова и снова.

– Эй, что с тобой? – раздался незнакомый голос за спиной.

Девчонка повернула голову и увидела прямо перед собой лицо парня. Он был широкоплечим, высоким, с чёрными, подстриженными под ёжик волосами.

– Тебе плохо? – участливо спросил парень.

– Просто голова закружилась, – отозвалась она и, чувствуя, как слабеют ноги, снова уткнулась лбом в ствол сосны. Запах хвои позволил на миг успокоиться, но пламя, плескавшееся внутри, не желало отступать.

– Ты новенькая, да? Ванда, кажется, – парень тронул её за плечо, предлагая помощь. – Меня зовут Назар. Я брат Мари.

Силясь удержаться на ногах, девочка медленно повернулась и окинула собеседника взглядом. Он выглядел довольно угрюмо, но зелёные глаза, казалось, смотрели с искренним беспокойством. Ванда подумала о том, что едва ли осмелилась бы сама подойти к такому, но сейчас на улице не было ни души, и ей стало как-то спокойнее от его присутствия. Девочка села на траву и обхватила голову руками.

– Я так устала, – вдруг сказала она, удивляясь собственной откровенности. – С того дня, как я оказалась здесь, чувствую себя так, словно попала в дурдом.

– Я понимаю тебя. Я и сам здесь не так уж давно, и первое время было тяжело. Да и сейчас не просто, – понимающе покивал головой Назар. – Твои родители погибли, да?

– Я не хочу говорить об этом, – едва слышно ответила Ванда, поджав губы. Только разговоров о родителях ей сейчас не хватало. Она немного помолчала, а после не удержалась и на одном дыхании выпалила: – Я всегда была против насилия, но сейчас чувствую, что готова вцепиться в глотку тому, кто сотворил это.

Повисла тишина. Ванда опустила плечи и издала тихий всхлип. Нет, плакать она не собиралась, просто ей стало неуютно от звука собственных слов. Казалось, что они не принадлежали ей. Эти слова были чужими, гадкими, неправильными. Не такой ее воспитывали родители. Но гнев и простая детская обида на человека, которого она даже не знала, заставляли ее испытывать злость. Это чувство было таким же холодным и беспощадным, как и сердце того, кто отнял у нее семью и детство.

– Ты знаешь того, кто убил их? – спросил Назар, нарушая тишину. Парень опустился на траву рядом с ней и внимательно посмотрел в глаза.

– Нет. Лисбет сказала, что, возможно, это был кто-то из новичков среди Тёмных, – она закрыла лицо руками. – Темные, Светлые, какая-то энергия… Хочу открыть глаза, и чтобы все это оказалось сном.

Голова начала пульсировать с новой силой. Ванда зарылась пальцами в волосы и тихо застонала. Сознание наполнил тихий, свистящий шепот, похожий на звук барахлящего радио, и почему-то ей захотелось опустить голову в таз, полный ледяной воды.

– Ну и волосы… Просто джунгли какие-то, – раздался голос в ее голове, и девчонка вздрогнула, озираясь по сторонам.

– Что? – она посмотрела на Назара, но тот молчал, глядя в другую сторону. Ванда нахмурилась, понимая, что задать вопрос тактично не выйдет. – Ты сейчас думал о моих волосах?

Парень моргнул, резко поворачиваясь к ней, и свел брови на переносице, хмуро глядя на девчонку.

– Телепат, – едва слышно и пораженно пробормотал он. – Так вот почему.., – Назар осекся и как-то неловко кашлянул. – Идем, я отведу тебя к брату.

Глава 6

На утро Ванда заметила, как резко переменилась жизнь.

Снова.

Если раньше члены общины относились к ней со всем радушием, с пониманием и снисходительностью к её возрасту и эмоциональному состоянию, то теперь её начали сторониться. По сути, поселение было большой деревней, и в её лучших традициях сплетни разлетелись с космической скоростью. Кто разболтал о её даре, который после воздействия Лисбет Ванда ощутила в полной мере, она не знала, да и это было уже неважно.

Будучи пухлощёким подростком, Гросс часто слышала смешки в свой адрес, но она никогда не была изгоем. В школе у неё были друзья, и если уж она не была душой, то уж точно частью своей компании. Ванда никогда не испытывала, но всегда боялась одиночества, боялась быть отвергнутой. И потому сейчас она ощущала каждый косой взгляд, направленный в спину.

Ребята, с которыми Ванда успела подружиться в классе мистера Лепика, вдруг перестали разговаривать с ней, а сам мужчина, едва завидев фигуру девочки, приближающуюся к нему, ускорял шаг и исчезал в дверном проёме школы. Проводить для неё занятия он перестал. Каждый раз, приходя в класс, она находила книги, карточки с заданиями и небольшие пояснительные записки к ним. Но сам учитель старался с ней не пересекаться.

Кухарка, милая и добрая полноватая женщина преклонных лет, перевела девчонку работать в кладовую, и Ванда видела, как этому обрадовались остальные сотрудники кухни. Сидя на пыльном полу тесного помещения, заставленного мешками с крупами и овощами, она поддавалась эмоциям и тихо плакала. Одно было хорошо – наличие стен и толстой двери приглушало надоедливый гул в голове.

Заметив перемену в настроении поселенцев, Лисбет созвала внеочередное собрание в штабе. Почти два часа предводитель, стоя за деревянной трибуной, вещала о том, что община – это обитель, где есть место каждому, пыталась донести до людей, что все они – семья, где должно царить понимание. Она не стала говорить о Ванде напрямую, но каждый из присутствующих понял, почему Лисбет говорит об этом. Однако её слова не сумели заставить людей избавиться от страха. В конце концов, никто не хотел, чтобы кто-то слышал их мысли, потому что каждому было что скрывать.

Всё своё свободное время, в которое Ванда не была занята работой на кухне и тренировками с Крисом, она проводила в библиотеке. Информации о таких энергетиках, как она, было ничтожно мало, и Ванда по много раз перечитывала абзацы, практически заучивая их наизусть.

Ей нравилось находиться в библиотеке. Здесь почти никогда не было людей, а значит, она могла побыть в тишине, не слыша чужие голоса и мысли, сливавшиеся в единый, монотонный поток. Библиотека находилась под землёй, так же как и производственные цеха и часть госпиталя, в которой находилось важное оборудование. Таким образом, поселенцы пытались уберечь самое ценное, что было в общине в случае нападения Тёмных.

С каждым днем гул в голове усиливался. Если поначалу девочка могла различать хоть что-то среди безумного потока слов, то теперь всё, что она слышала, превратилось в надоедливую мелодию. Иногда становилось настолько тошно, что ей хотелось биться головой об стену в надежде на то, что это выключит хоть на время сводящий с ума звук. Хотя что-то ей подсказывало, что это не поможет.

Поставив очередной том на полку, Ванда уже хотела уйти из библиотеки, когда услышала торопливую поступь на лестнице. Кто-то спускался под землю.

– Вот ты где! – раздался весёлый голос девушки с ярко-рыжими, явно крашенными волосами, подстриженными под каре. – А я тебя везде ищу.

– Меня? – удивилась девочка, судорожно пытаясь припомнить имя неожиданной гостьи.

Ванда почти физически ощутила, как крутятся шестерёнки в её мозгах, которые, надо заметить, не особенно хотели работать после многочасового чтения.

– Я сестра Лисбет, – подсказала она и протянула руку. – Элис Вебер.

Ванда ответила на рукопожатие и вдруг вспомнила – она видела её в тот день, когда погибли родители. Девушка показалась ей доброй, и лишь пронзительный взгляд темно-карих глаз вызывал какой-то странный трепет в груди.

– Нашла что-то интересное? – спросила Элис, глядя на стеллаж.

– Здесь почти нет никакой информации о том, что я хочу узнать, и все книги на разных языках. Но мне удалось кое-что перевести с немецкого и французского, – начала рассказывать Ванда, искренне радуясь тому, что с ней заговорил хоть кто-то.

– Лисбет, как всегда, в своём репертуаре, – фыркнула девушка и, взяв одну книгу наугад, раскрыла её на случайной странице.

Элис вызвала чёрный туман и провела пальцами над книжным разворотом, сплетая их по-особенному. Буквы вспыхнули и вдруг сложились в понятные для Ванды слова.

– На территории общины проживают люди разных национальностей. Для того чтобы мы понимали друг друга, над поселением установлено заклятье. Этим заклятьем можно пользоваться и для того, чтобы читать книги. Я надеялась, что моя сестра упростит тебе задачу и расскажет о такой элементарной вещи.

– Я прохожу обучение в школе и все те книги, которые выдал мне мистер Лепик, читаю без помощи заклятья, – пробормотала девчонка, взирая на свою собеседницу с крайней степенью удивления.

– Конечно, – лицо Элис расцвело от насмешливой улыбки, явно свидетельствующей о том, что девушка собирается поведать нечто очевидное. – Учителя заранее накладывают заклятья на все учебники, которые выдают ученикам.

Ванда взяла ещё одну книгу и, раскрыв её, повторила движение пальцами, которое показала ей девушка. Чудесное заклятье значительно упростило жизнь, и теперь, вооружившись стопкой новых книг, Гросс с новыми силами принялась за чтение.

– Ты меня не боишься? – робко спросила Ванда спустя полчаса. Обе сидели за столом и изучали книги.

– Боюсь? – усмехнулась Элис, вскидывая брови. – И с чего бы мне тебя бояться? Если ты переживаешь из-за остальных членов общины, то могу тебя заверить – они привыкнут. В поселении немало людей, которых поначалу сторонились. Например, Мари. Она единственный некроэнергетик в общине.

– Некроэнергетик? – переспросила девчонка, сузив глаза. – Мистер Лепик рассказывал мне о классификации, но в подробности не вдавался. Какими способностями обладают некроэнергетики?

– Такие энергетики работают с некротической энергией, а если говорить точнее – способны держать связь с душами и посредством специальных заклятий дарят им способность становиться осязаемыми и пополнять ряды бойцов, когда дела совсем плохи, – с готовностью объяснила Элис. – За территорией пограничного поля есть водоём, который является чем-то вроде кладбища. Мы называем его Озеро Забвения, и некроэнергетики черпают свою силу именно оттуда. После смерти души энергетиков никуда не деваются, они продолжают нести службу, просто по ту сторону от нас. У них также есть предводитель и свои порядки. Энергетические некроманты – связующее звено между миром живых и миром мёртвых.

Ванда молча слушала, стараясь запомнить всю эту информацию, хотя не до конца понимала, зачем делает это. Мистер Лепик говорил ей о том, что знать подробное описание каждого вида энергетиков необязательно. Достаточно было знать свойства и особенности лишь своего вида, но поскольку для Ванды это изучение не представлялось возможным из-за отсутствия точных сведений, она решила пока что сосредоточиться на остальных представителях классификации.

– И как Мари удалось справиться с неприязнью со стороны других членов общины? – спросила Ванда.

– Она просто смогла завоевать доверие. Пару месяцев назад на нас было совершено большое нападение, и если бы не она, то наша община могла пасть, – Элис прикоснулась к её руке. – Я не знаю, что там тебе наговорила Лисбет, но я искренне считаю, что твой дар не является проклятьем. Конечно, это сложно принять, нелегко жить с таким, но ты можешь делать вещи, неподвластные никому.

Они просидели в библиотеке до поздней ночи. Элис рассказала ей много историй о членах общины, в основном о тех, с кем Ванда уже успела познакомиться, в том числе и о себе.

– Я и мои сестры выросли в детском доме. Я попала в общину, когда мне было семь, а у Лисбет способности проявились раньше, и Ричард, бывший предводитель, забрал её тремя годами ранее. Мы с моей сестрой-близняшкой Этель остались в детском доме, а потом случился пожар. Все могли бы погибнуть, но наши поля защитили здание и нас.

– Лисбет не всегда была предводителем? – удивилась Ванда. – Я думала, что вы из семьи потомственных энергетиков.

– Нет, мы приобрели способности, живя среди обычных людей. Лисбет, как я уже говорила, попала в общину раньше. Ей было двенадцать, когда Ричард пришёл за ней.

– А где он сейчас? – спросила девочка и увидела, как Элис нервно закусила губу.

– Он погиб четыре года назад, и Лисбет встала на его место, – ответила Вебер, а потом добавила почти шепотом. – Они были женаты.

Что-то внутри Ванды болезненно сжалось. Она считала Лисбет высокомерной и даже жестокой, не думая о том, почему она стала такой. Ей вспомнились слова матери о том, что никогда нельзя судить людей за их поступки, делая выводы по первому впечатлению. Никогда нельзя знать наверняка, что за груз лежит на плечах каждого встречного.

– Лисбет не любит говорить об этом, – сказала Элис, по-своему расценив её молчание.

– Я никому не скажу, – пообещала Ванда.

Лёжа ночью в постели и слушая тихий храп брата, она думала о предводителе. Эта женщина вела за собой целую общину людей, неся на своих плечах груз потери. Каково ей было, потеряв любимого человека, оставаться сильной и продолжать исполнять свой долг? Едва ли за четыре года можно было избавиться от боли.

Ванда подумала о родителях, вспоминая состояние своей матери, когда отец попал в жуткую аварию на машине. Она помнила, сколько слёз та пролила, сидя над постелью мужа, боясь закрывать глаза, потому что была уверена – каждая секунда может стать последней. После того как отец очнулся, он был прикован к постели почти три года, и её мать взвалила на себя заботу о всей семье. Ей хватило силы духа на то, чтобы растить детей и ухаживать за мужем, который лишь благодаря ей встал на ноги, хотя врачи и говорили, что это невозможно. Её мать не имела волшебной силы, она была обычной женщиной, которая сражалась за счастье своей семьи.

Ванда вытерла слёзы ладонями и повернулась на бок, глядя на лицо брата. Он был так похож на мать – такие же чёрные волосы и зелёные глаза, заострённый подбородок, точёные скулы и высокий лоб. Девочка уткнулась носом в его кудри и вздохнула – он даже пах как она.

В ту ночь она поняла, что пора взрослеть. Её детство, такое счастливое, закончилось. Она мысленно поблагодарила родителей и пообещала себе, что во что бы то ни стало защитит единственное, что у неё осталось, и отомстит за них.

С тех пор как Элис показала Ванде заклятье, позволяющее читать книги, не тратя кучу времени на перевод, дело пошло на лад. Девочка училась систематизировать потоки чужих мыслей в своей голове и потихоньку привыкала, что теперь в её сознании никогда не бывает тихо.

Феликс тоже не терял времени даром и продолжал изучение своей силы. Кристиан не щадил его на тренировках, и уже к середине второго летнего месяца мальчишка освоил азы энергетического боя. По результатам скрининга Лисбет выявила несколько отличительных способностей брата и сестры, и теперь первый посещал факультатив пространственных энергетиков.

На этих уроках особое внимание уделялось обучению правильного создания порталов, установке координат и перемещению по ним. А кроме того, некоторые пространственные энергетики, и Феликс вошёл в их число, умели становиться невидимыми и проходить сквозь стены.

Ванда же, как единственный эмпат во Второй Северной, вместо факультатива приходила в кабинет предводителя. Женщина приносила ей старые, видавшие виды свитки бумаг и книги, страницы которых были испещрены мелкими, неизвестными для неё символами. Эти символы превращались в понятные слова, как только Ванда накладывала на страницы особое заклятье.

Таким образом, жизнь брата и сестры приобрела строгий распорядок. Утром они оба шли на работу, после – тренировались с Крисом, а за два часа до отбоя принимались за учёбу.

Факультатив Феликса вёл довольно молодой парень, невысокий и крепкий на вид, со светлыми вьющимися волосами, неизменно стянутыми в тугой низкий хвост на затылке. Дерек Линдхолм был одним из сотрудников штабной группы, руководителем которой являлась Элис Вебер, и с самого первого занятия смог завоевать всё внимание новичка. Феликс поймал себя на мысли, что впервые за всю свою жизнь с нетерпением ждёт каждого урока, а не думает о том, как бы сбежать с него.

Дерек имел схожие с Феликсом способности, но поток его поля был зелёным. Однако это с лихвой компенсировало то, что парень обладал просто нечеловеческой физической силой.

Факультативы для пространственных энергетиков редко проходили в стенах школы, лишь в тех случаях, когда тема урока была посвящена построению порталов. Во время этих занятий ученики старательно чертили графики передвижения тел в пространстве и заучивали наизусть основные координаты.

– Любой портал всегда имеет две основные точки крепления в пространстве, или, проще говоря – две двери – вход и выход. Координата входа задаётся энергетиком в начале пути, – вещал Дерек. Заложив руки за спину, он с самым важным видом ходил между партами. – Эта точка, как правило, всегда закреплена в экране перемещения любого штаба, и, чтобы раскрыть портал, необходимо просто активировать её. Однако, все присутствующие здесь имеют возможность строить переходы без обращения к экрану, так что в первую очередь вы должны уметь определять координаты пространства, в котором находитесь, – он остановился и указал на формулу, расписанную на доске за его спиной. – Прежде чем шагнуть в переход, энергетик должен ввести точные координаты места назначения. Сразу после этого автоматически произойдёт построение коридора портала – своеобразных стен, между которыми пролегает течение перехода.

– А что будет, если зайти в портал, не задав координаты выхода? – спросил Феликс, привлекая к себе всеобщее внимание.

Задав свой вопрос, он услышал пренебрежительный смешок, донёсшийся с задней парты. Феликс медленно повернул голову и встретился взглядом с парой зелёных глаз, таких же ярких, как и у него самого. Это был Назар.

Назар Акулич был метеоэнергетиком, но посещал факультатив под предводительством Дерека Линдхолма вот уже второй месяц. Парень был весьма неглуп и заинтересовался искусством создания порталов. Лисбет не стала препятствовать рвению молодого бойца, и теперь он раз в неделю приходил на теоретические занятия. Посещать практику, проводившуюся в лесу, для Назара не имело смысла. Он не умел ни становиться невидимым, ни проходить сквозь стены, но зато во время лекций неизменно получал высшие оценки.

С самой первой встречи между Феликсом и Назаром возникло взаимное напряжение. Уже в тот день, когда Назар вызвался провожать Ванду до дома после их единственной встречи около штаба, мальчишки умудрились разругаться. И теперь, каждый раз оказываясь в одном помещении, они обменивались неприязненными взглядами.

– Ничего смешного, – Дерек подошел к столу Феликса и ободряюще улыбнулся своему новому ученику. – Это хороший вопрос, ответ на который способен уберечь вас от фатальной ошибки, – учитель перевел взгляд на Назара. – Судя по твоей реакции, ты знаешь ответ на этот вопрос. Может быть, поделишься знаниями?

Парень нехотя поднялся с места и с самым наглым видом поправил воротник патрульной куртки.

– Любой идиот знает о том, что движение через портал осуществляется только в одном направлении – вперед, – начал Назар и изогнул бровь, глядя на вмиг напрягшееся лицо Феликса. – Попадая в поток перехода, человек не имеет возможности повернуть назад, пока не достигнет конечной точки маршрута. Если войти в портал, не задав координат выхода, можно получить блестящую возможность затеряться в пространстве.

Воздух в помещении сгустился. Слова Назара отразились от стен и словно яростный поток ветра обрушились на Феликса. Мальчишка было дернулся, намереваясь встать, но на его плечо легла тяжелая рука. Дерек уверенным движением припечатал его к стулу, уберегая от фатальных действий.

– Благодарю за ответ, Акулич, – холодно отозвался Линдхолм. – Можешь занять свое место, если сказал все, что хотел.

Назар сел, а Дерек, все еще удерживая Феликса за плечо, остался стоять рядом.

– Как нам любезно напомнили, движение по коридору портала имеет лишь одну траекторию, но я хотел бы обратить ваше внимание на то, что затеряться в пространстве довольно сложно. Для этого необходимо действительно быть, – он красноречиво кашлянул и покосился на Назара, – идиотом.

– Возможно, он есть среди нас, – тихо, но едко сказал Назар.

– Оставь свои оценочные суждения при себе, если не хочешь потерять возможность посещать мой факультатив, – в голосе Дерека зазвенел металл. Он оглядел парня с головы до ног, и Феликсу на какой-то миг показалось, что его новый учитель почему-то не рад нахождению Назара среди них. – Если войти в портал, не задав координат выхода, поток может вынести вас в любом угодном ему направлении. А кроме того, таких экспериментаторов могут засечь Тёмные и насильно вытянуть к себе.

– В таком случае я бы предпочел затеряться в пространстве, – хохотнул какой-то мальчишка с последней парты. – Лучше так, чем попасть к ним в руки.

Обстановка разрядилась, и ученики начали перешептываться, обмениваясь мнениями. Дерек вернулся к учительскому столу и плюхнулся на стул. Немного подумав, он отпустил ребят по домам, тем самым завершив урок.

Феликс выбежал из здания школы и резко огляделся по сторонам. Быстро отыскав то, что хотел, он припустил в сторону центральной части общины, где находился его дом. Правда, сейчас он несся со всех ног в ту сторону по другой причине.

Его сердце колотилось с такой силой, словно пыталось пробить дыру в груди. Феликс чувствовал, как злость стремительно растекается по телу, отчаянно желая выплеснуться. И мальчишке совершенно не хотелось подавлять ее. Нападки Назара повторялись все чаще, и он больше не собирался спускать ему это с рук.

В центральной части общины было людно. Уставшие поселенцы расходились по домам после очередного рабочего дня. Их внимание мгновенно привлекла фигура разъяренного парня, пронесшегося по одной из каменных дорожек, и все как один уставились на него, пытаясь понять, что происходит.

Феликс нагнал Назара, когда тот уже поднялся на крыльцо своего дома. Мальчишка решил не тратить время на подъем по ступенькам и, ловко перепрыгнув через перила, преградил своему врагу путь. Назар, казалось, не был удивлен, когда прямо перед ним возникла фигура парня. Он даже не вздрогнул.

Они уставились друг на друга, не мигая. Люди, наблюдавшие за ними, притихли, ожидая дальнейшего развития событий.

– Заблудился? – голос Назара прозвучал ровно и невозмутимо.

И Феликс вспыхнул еще сильнее. Его раздражала эта показная снисходительность, с которой Акулич обращался к нему. Он вел себя так, словно Феликс был маленьким, глупым, надоедливым ребенком.

– Не хочешь объясниться? – сжимая кулаки, Гросс сделал шаг вперед.

– У меня нет желания тратить свое драгоценное время на тебя.

– Зато на факультативе ты прямо-таки фантанировал. Что, боишься высказать свои претензии мне в лицо?

– Ты слишком высокого о себе мнения. У меня нет к тебе никаких претензий, Гросс, – Назар сделал шаг вперед, намереваясь обойти мальчишку.

Он уже потянулся к дверной ручке, когда Феликс схватил его за плечо. Патрульная куртка под хваткой его пальцев так и затрещала. Назар осклабился, глядя на него наглыми зелеными глазами. Тогда-то Феликс и понял, что этот парень специально провоцирует его. Он не нападал первым, лишь оскорблял его при любом удобном случае, словно ожидая решительных действий со стороны недруга.

И они не замедлили последовать.

Испытывая какое-то мрачное наслаждение, Феликс нанес первый удар, метко попав противнику в челюсть. Его удивило то, что Назар даже не попытался отразить удар, хотя было понятно, что этот парень умел драться. По телу прокатилась сладкая волна эйфории и чувства отомщенности.

Однако миг триумфа был краток. Стойко пережив встречу своего лица с кулаком Феликса, Назар рванулся вперед и закатил тому такую сильную затрещину, что мальчишка рухнул на дощатое покрытие крыльца. Вскочив на ноги, Феликс с отчаянным воплем набросился на обидчика, и они, переплетясь телами, пересчитали немногочисленные ступеньки, а после покатились по траве, щедро награждая друг друга тумаками.

Драка была в самом разгаре, когда на улицу, услышав шум, высыпала вся штабная группа во главе с Лисбет. Предводитель быстро оценила обстановку и, не говоря ни слова, направилась в сторону парней, увлеченных друг другом. За ней тут же сорвался с места и Крис.

Обхватив за плечи своего протеже, который в тот момент, сидя верхом на Назаре, колотил его по лицу, Кристиан оттащил Феликса в сторону, заломив драчуну обе руки за спину. Мальчишка часто дышал, но даже не пытался вырваться. Его пыл поутих, и вместо него пришло осознание содеянного.

Словно в ответ на его нехорошее предчувствие, центральную площадь общины разорвал вопль Лисбет.

– Ко мне в кабинет! Быстро!

Вот уже полчаса Феликс угрюмо разглядывал заплатки на подлокотниках кресла, на которое его усадил Крис. Он старался не поднимать глаз, потому что напротив него, на самом обычном деревянном стуле, сидел Назар. Смотреть на его изрядно пострадавшую в драке физиономию не хотелось. Он выглядел растрепанным, но сильнее всего в глаза бросался его распухший нос. Феликс тихо хмыкнул, вспоминая тот момент, когда заехал ему в переносицу и услышал заветный хруст. Впрочем, внешний вид самого мальчишки тоже оставлял желать лучшего. В кабинете Лисбет не было зеркала, но он чувствовал, как левая половина его лица стремительно опухает.

В помещении было людно. Женщина нервно расхаживала от стены до стены, выговаривая обоим парням за драку. На широком подоконнике примостился Крис. Парень не сказал ни слова своему подопечному, но смотрел на него крайне неодобрительно. В его взгляде явно читалось осуждение. На излюбленном компьютерном кресле предводителя восседал Дерек, лениво вытянув ноги, а за спинкой стула, на котором сидел Назар, находилась мрачная сутулая фигура Роберта.

Этот мужчина обладал поистине отталкивающей внешностью. Его худощавое, какое-то сухое тело со всегда опущенными плечами, было упаковано в патрульную форму. Отросшие темно-русые волосы обрамляли бледное, с резкими чертами, лицо, а глаза прятались за толстыми стёклами очков. Несмотря на свой невысокий рост и казавшееся на первый взгляд хрупким телосложение, Роберт внушал чувство опасности.

– Акулич, – завершив свою гневную тираду, Лисбет замерла напротив Назара. – Патруль вне очереди!

– Уважаемая госпожа предводитель, – перебил ее Роберт. Мужчина провел рукой по своим волосам и вскинул острый подбородок. – Мой подопечный невиновен. Более десятка людей были свидетелями того, что Гросс первым начал драку. Он нанес Назару серьезные повреждения, и я требую, чтобы мальчишке объявили выговор.

– С каких это пор за обычную драку назначается выговор? – вступился за Феликса Крис и соскочил с подоконника. – Наш устав не подразумевает этого. Он не применял энергию в драке.

Роберт глянул на парня таким лютым взглядом, словно пытался испепелить. Он скрипнул зубами, явно намереваясь высказать что-то нелестное в адрес Криса, но не успел.

– Нарушения устава действительно не было, – изрекла Лисбет. Жестом руки она попросила Дерека освободить ее рабочее место и с удовольствием плюхнулась на компьютерный стул. Тот отозвался натужным скрипом, заставив всех поежиться. – Кроме того, насколько я успела заметить, Назар не предпринимал попыток остановить драку.

– В таком случае я требую, чтобы Феликс Гросс тоже понес наказание, – Роберт не собирался сдаваться. Его правая ладонь покровительственно легла на плечо Назара.

– Я бы с радостью отправила его в патруль, суток эдак на трое, – Вебер красноречиво посмотрела на Феликса, и тот втянул голову в плечи. – Но он, к сожалению, пока что не входит в число дозорных.

– И по этой причине ты решила оставить его безнаказанным?! – вспылил Роберт.

– Если ты сейчас же не прекратишь меня перебивать, то отправишься в патруль вместе со своим протеже, – Лисбет хлопнула ладонью по столу, и мужчина моментально сник. Женщина снова посмотрела на Феликса. – Раз тебе так хочется помахать конечностями, я дам тебе такую возможность. Правда, тебе придется делать это с лопатой в руках и в сарае. Завтра утром ты отправишься в курятник. Там как раз планировалась генеральная уборка.

Глава 7

Лисбет не шутила насчет наказания. На следующий день, как только прозвучал сигнал подъема, на пороге дома появился мужчина преклонных лет и сопроводил Феликса в злополучный курятник.

Размахивая лопатой, парень в красках представлял, как лупит этим орудием труда несносного Назара. Правда, спустя несколько часов работы в душном, зловонном помещении пыла у него поубавилось, и он просто мечтал, чтобы этот день поскорее закончился. К вечеру у него нещадно ныли плечи, а ноги отказывались держать собственный вес. Продолжавшая лютовать Лисбет решила добавить еще одно наказание для парня, и ему передали, что в ближайшую неделю ему запрещено даже появляться на тренировочном поле. Эта новость скорее обрадовала Феликса, чем расстроила. Он бы все равно сейчас не смог тренироваться. У него просто не было сил.

Когда он плелся домой, увидел, как мимо него пролетела угрюмая фигура Роберта. Мужчина, как всегда, был похож на зловещую ночную птицу или на всадника апокалипсиса. Эльстад бросил на него короткий неприязненный взгляд и скрылся в проеме штаба.

У самого крыльца Феликса нагнал Крис. Наставник с явным неудовольствием оглядел внешний вид своего подопечного и скривился.

– На, вот, возьми, – буркнул парень и всучил мальчишке какую-то круглую баночку. – Это мазь. Джеймс передал, – пояснил Кристиан.

– Спасибо, – буркнул Феликс, мысленно готовясь к новым нравоучениям от своего учителя.

– Не буду скрывать, – подтверждая опасения мальчишки, заговорил Крис.– Ты круто подставился. Только что Роберт без ведома Лисбет отправил в Ковчег прошение о твоем изгнании.

– Что? – Феликс, рассматривавший баночку с мазью, вскинулся. Казалось, что он готов задохнуться от возмущения.

– Тише, – осадил его Стивенсон и опасливо огляделся по сторонам. – Не думаю, что его цель заключается в том, чтобы избавиться от тебя. Но из-за твоей горячности может пострадать Лисбет.

– Это еще почему? Причем здесь она? – опешил Феликс.

Крис еще раз огляделся и, шагнув вперед, быстро зашептал:

– Эльстад никогда не скрывал того, что его не устраивает Лисбет как предводитель. Она женщина, а они никогда не становились главами пограничных общин. Вебер первая, кто смог добраться до этого поста и продержаться так долго, – парень положил руку на плечо Феликса и устало покачал головой. – Твоя драка стала хорошим поводом для жалобы от его лица.

– Я все равно не понимаю, как это связано, – слова наставника взволновали мальчишку.

– Обычно все новички сначала попадают в распределительную общину, и только после их отправляют дальше. Лисбет почти два года добивалась того, чтобы ты и твоя сестра сразу отправились к нам, – принялся объяснять Крис. – Задолго до вашего появления у Лисбет случались видения, так что в Ковчеге знали, что вы будете из себя представлять. Но когда у Ванды проявился дар эмпата, которого наша предводитель не разглядела в тех образах, которые ей приходили, многие обвинили ее в сокрытии важных данных. Такие энергетики опасны, и она поклялась своим постом, что сможет контролировать вас обоих.

– Но я не эмпат. Или я тоже чем-то опасен? – Феликс заинтересованно вскинул брови. Его наставник был слишком откровенен, и парень решил не упускать возможности узнать как можно больше от него.

– Да, ты не эмпат, но ты ее родной брат. Ваша энергетика так или иначе имеет общую природу, и теперь все ждут, что у тебя тоже может проявиться какой-нибудь дар. Что-то, что будет связано со способностями Ванды, – Кристиан сжал плечо Феликса. – Ты напал на члена общины, и не на обычного мальчишку, а на полноправного бойца, одного из патрульных. Роберт написал в своем рапорте о том, что ты умышленно пытался ослабить патрульный состав, ненавязчиво намекнув на то, что, возможно, ты Темный лазутчик.

– Но это же полный бред! – снова вспылил Гросс и люто глянул в сторону штаба.

– Знаю, но для Ковчега это может стать поводом для проверки и для того, чтобы временно отстранить Лисбет от обязанностей предводителя.

– Пусть проверяют, – фыркнул мальчишка. – Мне нечего скрывать.

– Мне влетит, если кто-то узнает, что я разговаривал с тобой, – нехотя заговорил Крис, игнорируя запальчивый тон новичка. – И я, и Лисбет понимаем, что Назар специально спровоцировал тебя на драку. И, скорее всего, он сделал это по указке Роберта. Вот только мы не можем разобраться в том, для чего Эльстад это сделал. В связи с этим я настоятельно прошу тебя вести себя тихо. Не ссорься ни с кем, не лезь куда не просят и обходи Назара стороной. У него паршивый характер, и за год пребывания в общине парень так и не нашел себе друзей. Он постоянно задирает других мальчишек, но такой лютой ненависти Акулич не проявлял ни к кому, кроме тебя.

– Я понял, – угрюмо отозвался Феликс и подкинул баночку вверх, ловко поймав ее после.

– Лисбет запретила тебе тренироваться не просто так. Это было требованием Ковчега. Какое-то время мы с тобой не будем заниматься, и я советую тебе вообще не использовать энергетику сейчас. Просто сделай вид, что ты бездарный дурачок, испуганный ребенок, попавший в новый, вызывающий у тебя опасения мир.

Феликс не стал спорить, но своих тренировок не прекратил. Ему не хотелось терять прогресс, которого он достиг. Правда, слова Криса все-таки возымели на него некоторое действие, и парень вел себя осторожно. С легкостью освоив новые навыки, он решил, что будет оттачивать их на своей сестре. Ванда не препятствовала этому, решив поддержать брата. День за днем Феликс пытался застать ее врасплох и каждый раз, прежде чем зайти в дом, становился невидимым, однако девочка в два счета распознавала его присутствие рядом с собой, потому как слышала мысли парня.

Постепенно шумиха после драки с Назаром улеглась. Люди из Ковчега так и не появились на территории Второй Северной, и, выждав пару дней после очередного письма, Лисбет, не получившая никаких распоряжений, позволила Крису возобновить тренировки сестры и брата.

Первым делом Стивенсон взялся за обучение Феликса левитации, обретя способность к которой, мальчишка ощутил себя по-настоящему непобедимым. Теперь все занятия проходили в лесу, и отработка успевших надоесть ему энергетических ударов заиграла новыми красками.

Скрининг, проведенный Джеймсом, выявил у Ванды наличие такого же дополнительного депо в позвоночнике, как у Феликса. Это свидетельствовало о том, что она тоже могла иметь возможность левитировать, как ее брат, или быстро передвигаться, как Крис.

Потратив неделю на тщетные попытки заставить свою ученицу бегать, Крис понял, что бег – это точно не про нее. Бегала Ванда откровенно плохо. Ее пухлощекое лицо моментально становилось алым, как только та с большим трудом пробегала круг вдоль территории общины, и ему казалось, что девчонка вот-вот рухнет замертво.

– Тебе следует подтянуть этот навык, – сказал Крис, протягивая ей бутылку воды. Он помолчал, наблюдая за тем, как девчонка жадными глотками поглощает жидкость. – Да и в целом, твоя физическая подготовка оставляет желать лучшего. Твой энергетический поток велик и в тебе заложен хороший потенциал, но без спортивной подготовки ты не сможешь освоить искусство энергетического боя.

– Я никогда не занималась спортом, – ответила Ванда, вытирая рот ладонью и возвращая почти пустую бутылку ему.

– Оно и видно, – беззлобно усмехнулся Крис. Снисходительность в его взгляде могла бы обидеть девчонку, но она слишком устала, чтобы защищаться. – Твой брат, обладая более низким уровнем поля, смог продвинуться намного дальше в обучении.

– Конечно, – фыркнула Ванда, глядя на брата, который парил над лесной поляной. – Он ведь занимается спортом с детства. Борьба, футбол и даже танцы. Хотя, я не уверена, что последнее имеет значение.

– Почему же? Танцы способствуют развитию координации и подвижности суставов, поддерживают мышечный тонус и сердечно-сосудистую систему, а также стимулируют работу отделов головного мозга, – перечислил Крис и почесал в затылке. – В нашей общине есть несколько кружков по интересам. Кто-то занимается рукоделием, кто-то спортом, а некоторые – танцами. Почему бы тебе не записаться в какую-нибудь группу?

Ванда покраснела еще больше и опустила взгляд. От одной только мысли о том, как она неуклюже танцует на сцене, у нее по спине пробежал холодок.

– Танцы – это не для нее, – озвучил Феликс, опускаясь на землю. – Она слишком… – парень замялся, подбирая слова.

– Толстая, – закончила за него Ванда и глянула на брата, но в ее взгляде не было ни капли обиды. На правду ведь не обижаются.

– Стеснительная и вспыльчивая, – поправил Феликс и ткнул ее в бок. – Я хотел сказать это. А твой вес никак не влияет на возможность танцевать. Для танцев нужно тело.

– Да-да, – покивала головой девчонка и скривилась, – а у меня этого тела слишком много.

– Феликс прав, – встрял Крис. – Подумай на досуге над тем, чтобы найти себе занятие по душе, иначе так и не сможешь в полную силу пользоваться энергией, которой в тебе много.

– Я бы хотела записаться в один из кружков, но уверена, что люди не одобрят этого, – угрюмо сказала Ванда. – Меня все сторонятся.

– Поселенцы так и будут избегать тебя, если ты не докажешь им, что хочешь стать частью общины, – Крис пристально посмотрел на нее и вдруг усмехнулся. – И потом, кого вообще волнует их мнение? Ты что, собралась всю жизнь обращать внимание на то, что думают о тебе люди? Они ополчились не против тебя, а против твоего дара. Для человека нормально бояться чего-то неизведанного и странного, а ты своим поведением лишь взращиваешь их опасения.

Крис закончил тренировку, но домой отпустил только Феликса. Придержав Ванду за руку, он дождался, пока ее брат покинет поляну, и снова вперился в девчонку внимательным взглядом.

– Давай попытаемся взлететь, – сказал он. – Это несложно. Просто сосредоточься и направь поток энергии в свой позвоночник.

– Ты так говоришь, потому что сам не умеешь левитировать!

– Да, ты права. Летать я не умею, – кивнул Стивенсон. – Но я умею быстро бегать и делаю это по схожему с левитацией принципу. И то и другое осуществляется за счет позвоночного депо.

Делать было нечего. Ванда закрыла глаза, пытаясь поймать нужную концентрацию, но, как назло, в голову лезли разные мысли, которые не имели ничего общего с полетом. Над общиной сгущались сумерки, а она все стояла на поляне, физически ощущая взгляд Криса. Ее внимание то и дело отвлекалось на его мысли и эмоции, навязчивыми нитями проникавшими в сознание.

– Ты занимаешься не тем, – усмехнулся тот. – Я никуда не тороплюсь и не отпущу тебя, пока ты не выполнишь задание. Хочешь провести ночь в лесу?

Этого ей точно не хотелось. Ванда зажмурилась, мысленно перебирая все ругательства, которые сейчас были обращены на собственное упрямое депо.

Вдоль позвоночника прокатилось тепло, тело стало неожиданно легким, словно потеряло в весе, и, услышав свист в ушах, она поняла, что оторвалась от земли. Открывать глаза было страшно, но, вспомнив о том, что вокруг десятки деревьев, она все-таки преодолела себя и вовремя. Нелепо всплеснув руками, Ванда, срываясь на истошный вопль, ушла от столкновения с сосной и понеслась над поляной, совершенно не понимая, каким образом должна контролировать свой полет.

Когда на горизонте возникло очередное дерево, она отчаянно попыталась затормозить. Тело подкинуло вверх, Ванда кувыркнулась через себя, зависнув метрах в двадцати над землей, и рухнула вниз. Поблагодарив силу притяжения за возможность снова ощущать твердую поверхность под ногами, она упала на колени и зашлась частым кашлем. Следующие полчаса ее рвало на опушке леса.

Хотя люди продолжали избегать Ванду, она заметила, что косых взглядов в ее адрес стало меньше. Казалось, что поселенцы действительно привыкают к присутствию в общине девочки со странными способностями, но привыкнуть не значит начать доверять.

Одним из таких людей был Роберт Эльстад. Невысокий и худощавый, немного сгорбленный и какой-то сухой, он проносился через поселение, словно ворон, заставляя замолкать всех, кто встречался ему на пути. Его фигура казалась темной, неприятной, отталкивающей, а вечно угрюмое лицо вызывало у каждого члена Второй Северной необъяснимую волну страха и отвращения.

Ванда почти ничего не знала о нем, лишь то, что он являлся одним из членов штабной группы, имел черный энергетический поток и состоял в отношениях с Элис. Девчонка сильно удивилась, когда увидела их вдвоем, неспешно прогуливающихся вдоль леса. Они держались за руки и о чем-то разговаривали. Элис выглядела солнечным лучом рядом с ним, и такой контраст поразил Ванду, как и огромная, на ее взгляд, разница в возрасте.

Кроме того, Ванду обходил стороной и Назар. С того вечера, когда они говорили у штаба, он больше не подходил к ней, хотя и она сама не искала с ним встречи. От Феликса она узнала, что Назар иногда посещает тот же факультатив, что и он, хотя парень не являлся пространственным энергетиком.

После того как парни подрались, отношения между ними накалились до предела. Феликса начинало колотить, стоило кому-то в его окружении произнести ненавистное ему имя. А если Назар попадал в поле зрения мальчишки, у того начиналось что-то вроде судорожного припадка. Сам Назар отвечал на все это гадкими ухмылками и продолжал отпускать едкие реплики в адрес новичка.

Самоконтроль Феликса был достоин восхищения, однако его сестра отчетливо слышала, как он мысленно перебирает все самые грязные ругательства, и даже пару раз наблюдала за жуткими образами кровавой расправы, воссозданной подсознанием брата.

Положение осложнялось тем, что Ванда, неожиданно для всех и в первую очередь для себя, сдружилась с сестрой Назара. Казалось, что они с Мари сблизились под натиском общей проблемы. Их братья на дух не выносили друг друга, и обе предпринимали тщетные попытки если уж не исправить ситуацию, то хотя бы свести к минимуму количество их перепалок.

Дружбу Мари и Ванды не одобрял никто из парней. Дошло до того, что Назар запретил своей младшей сестре даже приближаться к дому ненавистного ему новичка. Мари, робкая и тихая по своей природе, спорить с братом не решилась, но выглядела очень расстроенной, потому что у нее почти не было друзей в общине. Несмотря на то, что Мари была на целых три года старше Ванды, они быстро нашли общий язык. Но теперь, боясь гнева брата, последняя виновато опускала голову, как только видела свою едва обретенную подругу.

Марина Акулич была единственным некроэнергетиком в общине и, возможно, именно из-за этой способности ее глаза были наполнены тоской и страхом. Этот взгляд вызывал в груди Ванды странный трепет. Девушка казалась такой одинокой, брошенной, замкнутой, хотя почти всегда рядом с ней шел ее брат. Фигура Назара казалась настоящей горой рядом с низкорослой Мари, настолько, что со спины ее запросто можно было перепутать с ребенком.

И все-таки, невзирая на запрет Назара, Мари тянулась к общению с сестрой его неприятеля. Они тайком от своих братьев встречались на кухне, делились переживаниями, давали друг другу советы, а иногда просто молчали. Порой Мари замирала, думая о чем-то своем, и в эти моменты изумрудные, раскосые глаза смотрели сквозь пространство и время. Ванда вела себя осторожно, не тревожила ее, давала подруге побыть наедине с собой и впитывала каждую эмоцию, витавшую в воздухе.

– Скажи, почему твой брат такой угрюмый? – тихо спросила Ванда, сидя на полу кладовой. Обе занимались очисткой картофеля.

– Раньше он не был таким, – отозвалась Марина, избегая взгляда девчонки. – Знаю, в это сложно поверить, но когда-то Назар был обычным, веселым парнем. Я очень привязана к нему, но, если честно, то я все больше и больше начинаю его бояться.

– Почему? Он жесток по отношению к тебе? – Ванда тоже отвела взгляд, не желая смущать девушку.

– Нет, – покачала головой Мари. – Просто после того как у Назара случился выброс, он сильно изменился. Мне кажется, что энергетический поток сделал его каким-то черствым, грубым и, – она помедлила, подбирая слова. – Его сердце наполнилось тьмой.

– Может быть, дело в потоке? – девчонка прикусила кончик языка, чувствуя, что вторгается во что-то личное и запретное. – Что случилось с вашей семьей?

В кладовой повисла тишина. Липкая, неприятная, она, казалось, льнула к коже, обволакивала каждый предмет. Сознание Ванды накрыла волна чужих эмоций. Она не могла разобрать, но почему-то в груди стало тесно, и, подняв голову, девчонка поняла почему. Мари, плотно сжав губы, держалась руками за голову и задыхалась от слез, рвущихся наружу. Смотреть на это было невыносимо, но даже закрыв глаза, Ванда не смогла избавиться от страшной картины. Лицо подруги, искаженное ужасом, застыло перед ней, а после медленно рассеялось, сменяясь обрывками воспоминаний.

Но разглядеть ничего она не успела. Мари, бросив нож на пол, выбежала из помещения, громко хлопнув дверью. Вечером, когда закончилась тренировка с Крисом, Ванда решила проведать девушку, но, подойдя к двери, столкнулась с Назаром.

– Заблудилась? – спросил он, заложив руки за спину. Его голос был ровным, но Ванда мгновенно поняла, что он не рад ее видеть. – Твой дом там, – Назар указал на крыльцо, находившееся напротив.

Девчонке нестерпимо захотелось закатить глаза – будто бы она сама не знала, где находится ее дом. Сдержаться стоило огромных трудов. В конце концов, сдаваться Ванда не собиралась. Ей нужно было увидеть Мари, а ссора с ее братом явно не поспособствовала бы этому.

– Ты не видел Мари? – спокойно спросила она, глядя ему в глаза. – Я хотела поговорить с ней.

– Марина спит, – ответил Назар, и Ванда мгновенно уловила ложь в его словах, но снова промолчала. – Не думаю, что стоит тревожить ее из-за пустяков, – добавил он, видя, что девчонка даже не двинулась с места.

– Слушай, я не знаю, что там случилось у вас с Феликсом, но это ваше дело. Я и Мари здесь совершенно не при чем.

– Я не запрещал ей общаться с тобой, если ты об этом.

– Ну да, – не сдержавшись, фыркнула Ванда. – Тебе даже говорить ничего не нужно. Все твое отношение написано у тебя на роже.

– У меня не рожа, а лицо, – хохотнул Назар, и девчонка прикусила язык. – И, к твоему сведению, вполне себе приличное.

– Извини, – совершенно искренне сказала она. – Я просто хочу знать, что с ней все в порядке. Она плакала сегодня.

– Я знаю, – кивнул Назар и передернул плечами. – У нее была истерика, и я еле заставил сестру заснуть. Ты плохо контролируешь свой дар, а Мари слишком слабая, чтобы выдерживать такие вторжения.

– Я никуда не вторгалась, – обиженно отозвалась Ванда. – Мы просто разговаривали, а потом она убежала.

– Вот об этом я и толкую. Ты сама не замечаешь того, как проникаешь в чужие души. И именно из-за этого люди боятся эмпатов.

– Говоришь так, словно многое знаешь о таких, как я.

Назар замолчал, увлеченно разглядывая доски на крыльце. Тишина тяготила. Ванда потопталась на месте, не зная, куда себя деть, и уже почти решила, что стоит просто уйти домой.

– Я знаю не больше остальных, – остановил ее голос Назара, и девчонка снова повернулась к нему лицом. – Считай, что это обычное чувство самосохранения. Я, как и другие люди в общине, не хочу, чтобы кто-то копался у меня в мозгах.

– Ясно, – угрюмо ответила Ванда. – Просто передай Мари, что я приходила, ладно?

Назар снова помолчал, глядя куда угодно, но только не на нее. Девчонка перехватила его взгляд и поняла, что парень смотрит куда-то за ее спину. Он вдруг усмехнулся едва заметно и протянул ей руку.

– Да не вопрос, – легко ответил Назар, крепко сжимая ладонь собеседницы. – Можешь проведать ее утром.

Ошарашенная переменой в его поведении, Ванда коротко кивнула и развернулась, чтобы пойти домой. Тогда-то она и встретилась взглядом со своим братом. Лицо Феликса выражало крайнее недоумение и что-то вроде рвотного рефлекса. Она глянула через плечо, но Назара уже не было. Втянув голову в плечи, Ванда поплелась к своему крыльцу.

– Ну и, – раздался голос Феликса, когда оба оказались в гостиной, – что это было?

– О чем ты?

– Не прикидывайся, – рыкнул парень и схватил сестру за плечо. – Я не хочу, чтобы ты общалась с этим придурком.

– Я и не общаюсь с ним, – тут же ощетинилась девчонка. – И вообще, это не твое дело.

– Да ну, – Феликс глянул в глаза сестре и нахмурился.

– Я просто хотела увидеть Мари, – сказав это, Ванда почти сразу скрылась за дверью ванной, давая понять брату, что не намерена продолжать назревающий скандал.