Читать онлайн Любовь – это выбор. Пять языков любви в действии бесплатно
Gary Chapman
Love Is A Choice
This book was first published in the United States by Moody Publishers, 820 N. LaSalle Blvd., Chicago, IL 60610 with the h2 Love Is A Verb, opyright © 2023. by Gary Chapman. Translated by permission. All rights reserved.
Copyright ©2009 by Gary Chapman. Originally published under the h2 Love is a Verb by Bethany House Publishers, a division of Baker Publishing Group, Grand Rapids, MI 49516, U.S.A. All rights reserved.
© Мельник Э. И., перевод на русский язык, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Посвящается Дереку и Эми Чепмен, которые своим образом жизни продемонстрировали, что любовь – это выбор.
Благодарности
Я в долгу перед людьми, поделившимися со мной своими историями о любви. Этой книги не было бы без их участия. Я крайне благодарен Джеймсу Беллу, который поддерживал этот проект с самого начала и сыграл ведущую роль в отборе составивших его рассказов. Надеюсь, ему и авторам историй будет согревать душу знание, что их труды помогли другим людям осознать: любовь – это выбор. Также я благодарен всем, кто помог издать эту книгу и выпустить ее на рынок.
Немного о личном: мне невероятно повезло с моим сыном Дереком и его женой Эми, которые всю свою семейную жизнь на личном примере демонстрировали, что значит любить. Начав со дня своей свадьбы в Праге и продолжив служением сперва в Антверпене, а теперь в Остине, штат Техас, они день за днем отдают свою жизнь другим людям. Я мечтаю о том, чтобы их примеру последовало как можно больше людей, и с этой целью посвящаю эту книгу им.
Гэри Д. Чепмен. Уинстон-Салем, Северная Каролина
Вступление. Гэри Чепмен
«Любовь заставляет мир вращаться».
«Все, что тебе нужно, – это любовь».
«Любовь способна свести с ума…»
Сколько себя помнит любой из нас, многочисленные стихи, песни, фильмы и ораторы пытаются описать и выразить любовь. Кинофильмы и телепрограммы исследуют тему стремления к любви и личной самореализации. Реклама эксплуатирует это сильное чувство, чтобы продавать нам товары. Порой кажется, что сознание нашей культуры прямо-таки пронизано любовью.
Так что вряд ли стоит изумляться, что любовь – между супругами, родственниками или друзьями – обладает такой притягательностью и ставится настолько высоко в списке наших приоритетов. В конце концов, самая мудрая книга, какую я читал в своей жизни, Библия, говорит нам, что сам Бог есть любовь.
Мало какие эмоции способны сравниться с волнующим выбросом адреналина, которым сопровождается влюбленность, с удовольствием от общества друга или с поддержкой члена семьи. Неудивительно, что к любви мы стремимся больше, чем ко многим другим позитивным переживаниям. Повседневные трудности переносятся гораздо легче, когда мы знаем, что есть люди, которые всегда будут рядом, когда нам понадобится помощь, и безусловно нас поддержат.
Поскольку любые отношения, в которых присутствует любовь, возникают между небезупречными людьми, трудностей в них хватает. В отличие от личных связей, изображаемых на больших и малых экранах, реальные проблемы между людьми обычно не удается разрешить за полчаса, а часто и за несколько попыток. Иногда обстоятельства складываются так, что людей почти невозможно «успешно» любить.
После свадьбы эйфория проходит и романтические чувства могут улетучиться. Мы начинаем расходиться во мнениях и вести себя враждебно, вместо того чтобы поддерживать друг друга.
В одних ситуациях возникают сложности в коммуникации. В других нам мешают наши собственные нереалистичные ожидания. В третьих мы, положа руку на сердце, даже не можем понять, где тут вообще место для любви. И когда становится особенно трудно, некоторые люди просто идут дальше… оставляя за своей спиной след из разбитых сердец.
Как пастор и консультант я вижу такие ситуации снова и снова. Супругу наскучивает брак, и он поддается искушению проверить, действительно ли в саду соседки трава зеленее. Родители и дети разрывают общение друг с другом из-за недопонимания. Кто-то сидит в церкви в одиночестве или замыкается в четырех стенах, потому что лишился сердечного друга и боится вновь стать уязвимым, если откроется людям.
На моих глазах слишком многие люди легко отказывались от любви. Но уход из отношений не приносит того облегчения, на которое человек надеется, не подсказывает верных решений и не упрощает жизнь. Наоборот, он создает еще больше проблем, вызванных застарелыми обидами и взаимными обвинениями.
Так каковы же ответы на трудные вопросы, которые ставит перед нами любовь? Для начала, чтобы любовь жила долго и преодолевала сложности, она должна выражаться не только в чувствах, но и в действиях. Мы должны демонстрировать ее в своем браке, в семье, в кругу друзей и знакомых и – да! – даже в окружении врагов.
Как раз об этом и повествует эта книга. На следующих страницах вы встретите точно таких же людей, как вы сами, – как все мы; людей, которые научились брать препоны и трудности («лимоны», которые подсовывает им жизнь) и превращать их в насыщающий, утоляющий эмоциональную жажду нектар («лимонад»). Это истории успеха, которые вызывают желание взяться за дело и приложить больше усилий.
Здесь вы прочтете:
• О Дорис, которая занимала руки вязанием, когда испытывала почти неудержимое желание задушить ими мужа, которого больше не могла терпеть.
• О Фейт, которой пришлось научиться мириться с тем, что в тело ее любимого человека вселился незнакомец.
• О Лаките, которая наконец влюбилась в своего мужа спустя сорок лет брака.
• О Стивене, который подарил чашку горячего кофе, чтобы согреть любовь в своем сердце, и о Тамаре, которая узнала, что обладает способностью обогатить мир человека, которому повезло меньше, чем ей.
• О Ребекке, чей отец был неспособен демонстрировать эмоции.
• О Мидж, которая ждала сладости шоколада, но вместо него ощутила горечь.
• О Памеле, которая нашла настоящее сокровище под крышкой серебряной шкатулки.
Все эти люди (и многие другие) поделятся своими рассказами о том, как они учились выражать свою любовь, переживая трагедии и триумфы. Их опыт завораживает сильнее, чем любые придуманные голливудские сюжеты. Вы сможете сочувствовать их историям и разделять с ними их муки и достижения.
В послесловии к каждому рассказу я выделил ключевой элемент, способный помочь вам построить прочные, стабильные отношения, а также добавил свои наблюдения, касающиеся практического воплощения языков любви, и рекомендации сделать любовь вашим выбором. Это укажет вам на пути, которыми шли авторы рассказов, чтобы вы тоже могли их выбрать. Их истории вдохновят вас создавать, поддерживать и ощущать такую любовь и такую дружбу, которые продолжат жить и после того, как угаснут первые восторженные эмоции.
Ну что, хотите, чтобы у вас были лучшие на свете отношения? Тогда за дело!
Любовь не целиком определяется местоимением, отвечающим на вопрос «кого» — его, ее или их.
Кто этот человек, как он обращается с вами или что он такого делает, что побуждает вас ценить его, не так уж важно. Любовь начинается с вас и определяется далеко не только тем, что вы говорите или чувствуете. Нет, любить – значит действовать. Любовь – это выбор!
Щедрая любовь. Тамара Вермеер
Тони однажды пришел в офис, где мой муж Тим консультировал ветеранов-инвалидов. Его лицо сияло ослепительной улыбкой. Ростом он не вышел – этот лысый, худой как жердь мужчина лет пятидесяти на вид был не выше моего четырнадцатилетнего сына. Но все же в нем был шарм – особое очарование, благодаря которому, уверена, его мать обожала свое дитя даже облысевшим. Еще он необыкновенно смеялся – этаким легким и звонким хихиканьем, от которого и меня неудержимо тянуло расхохотаться. Наше знакомство было кратким, но оставило в моем сердце след, о существовании которого я поначалу даже не подозревала.
Прошло несколько дней, и Тим спросил меня:
– Помнишь Тони?
– Конечно, – кивнула я, разбирая почту.
– Давай-ка я расскажу тебе о нем чуть подробнее. У него ВИЧ, он один из беженцев, которые после урагана «Катрина» перебрались к нам в Денвер, и, насколько я могу судить, он совершенно одинок. Какое-то время был бездомным, недавно нашел субсидированное жилье. Тони тяжело болен, но в квартире у него практически ничего нет, и спит он на полу. У него нет даже кровати.
У него нет даже кровати – не на чем спать, а он болен! Эти слова эхом звенели у меня в голове. Нет кровати, нет кровати. Я представила себе маленькую, тщедушную фигурку Тони, свернувшегося калачиком на полу. Мне и раньше приходилось слышать о людях, находящихся в подобном положении, и от таких историй у меня всегда сжимается сердце. Но на сей раз словно кто-то встряхнул меня и крикнул в ухо: «У него даже кровати нет! А теперь посмотри, сколько всего есть у тебя!»
Наша семья всегда с радостью помогает тем, кому меньше повезло в этой жизни, будь то раздачей рождественских подарков малоимущим, доставкой еды семьям, у которых кто-то оказался в больнице, или сбором денег для детей в Африке. Но все эти «безопасные» способы помощи не требуют от нас особого героизма, и, оказав ее, мы спокойно идем к себе домой: наша жизнь никак не переплетается с жизнями этих людей.
А тут история Тони! Внутри у меня все сжалось от потрясения. Я просто была обязана добыть для него кровать! Не знаю, почему жажда действия охватила меня именно в этом случае, зато это было ведомо Богу. И это должна была быть не какая-то там подержанная кровать, а непременно новая! По какой-то причине мне хотелось щедро одарить любовью этого человека. Но, несмотря на всепоглощающее стремление помочь ему, я задавала себе вопрос, во что впутываюсь. Никогда прежде я не делала ничего подобного.
Мы с дочерями заказали для Тони кровать и новенькое постельное белье с доставкой. Я ужасно волновалась. Он осторожно сел на свое новое ложе, разгладил складки на простыне и улыбнулся. Потом на Тони нахлынули эмоции, и он разрыдался. Кашель сотрясал его худое тело.
– Спасибо! Спасибо вам огромное… даже не знаю, что сказать. Я… я…
Его слова потонули в слезах. Он смотрел на нас и с растерянностью, и с благодарностью… Не знаю, как еще описать выражение его лица. В сущности, мы были для него совершенно посторонними людьми.
– Тони, дорогой! Что здесь происходит? – В квартиру заглянула Хуанита, соседка Тони, по возрасту годившаяся ему в бабушки. – Извините, вид у меня неподходящий для встречи с новыми людьми, но я хотела бы узнать, что случилось!
В следующий миг она увидела кровать, посмотрела на Тони, покачала седеющей головой и проговорила:
– Дорогуша, я же говорила, что Бог о тебе позаботится. Он тебя услышал. Да, Он услышал!
К делу подключились наши друзья и родственники: в доме Тони постепенно появлялись новые кастрюли и сковородки, посуда, микроволновка, деньги… словом, все подряд! И сверх всего прочего моя сестра Лори купила для него совершенно новую обстановку – нет, не «на тебе, Боже, что мне негоже», как это обычно бывает, а мебельный гарнитур только что с фабрики и гармонирующий с ним по цвету ковер.
– Лори, – сказала я ей, – я переживаю из-за того, что ты потратила столько денег. Мы же на самом деле не знаем этого человека. Он может все это продать, или кто-то может его ограбить, или…
– Я хочу это сделать, и будь что будет, – с улыбкой перебила меня она. Вот она, щедрая любовь!
Однажды я заглянула проведать Тони. Этот человек умел во всем видеть светлые стороны. На вопрос о том, как обстоят его дела, он ответил:
– О, сегодня все хорошо, даже очень. Представляете, у меня завтра день рождения!
– Тони, так давайте же его отметим! – воодушевилась я.
На праздник явилась вся наша семья, приехали мои родители и даже подруга дочери. Все еще не врученные Тони вещи, пожертвованные для него разными людьми, мы сложили в разноцветные яркие пакеты и принесли с собой торт. Тони сидел на диване между моими матерью и отцом, и слезы струились по его лицу.
– У меня никогда прежде не было такого праздника! – признался он. – Знаете, я ведь из семьи, в которой было четырнадцать детей.
Нет, я этого не знала. Где же его родственники? Постепенно начали проясняться мелкие подробности его жизни.
Когда мы ехали домой, подруга моей дочери улыбнулась, глядя в окошко машины, и сказала:
– Это был лучший день в моей жизни.
Приехав на следующий день к Тони, чтобы привезти ему продукты, я увидела, что он любовно прикрепил степлером к стене все красивые пакеты от своих подарков.
Время шло, и вид у Тони становился все более нездоровым. У него были сильные боли в груди, ему становилось трудно дышать. Как-то раз утром в понедельник я заехала к нему.
– На этих выходных я трижды побывал в больнице, Тамара, – пожаловался он. – У меня ужасно болела грудь.
– Ох, Тони! – распереживалась я. – Как же ты туда добирался?!
– Поехал на автобусе, но от остановки пришлось идти еще милю. Врачи сказали, что не могут найти ничего определенного, и отправили меня домой, но лучше мне не становилось, поэтому я ездил туда еще дважды.
Ему даже не помогли добраться до дома! Я была просто в ярости. В том мире, где жила я, у меня были родственники, которые могли отвезти куда угодно на машине, и уж точно медики не отправили бы меня вот так восвояси! Тони же был совсем один, и никому не было до него дела.
Я поняла, что Тони нужен медицинский юрист, поэтому мы с Тимом решили выступить в этой роли. Может быть, против Тони играла его биография, а может быть, его одиночество, но факт остается фактом: с ним продолжали обращаться так, будто он не заслуживал ни уважения, ни усилий медицинских работников. Его часто приходилось госпитализировать, и я даже не упомню, сколько раз я в гневе летела в больницу, узнав, как с ним опять обошлись. Медсестры спрашивали меня:
– А кто вы ему?
Я делала оскорбленную мину и отвечала:
– Как это кто? Конечно, старшая сестра! Вы разве не видите семейного сходства?
Тут надо отметить, что Тони чернокожий, а я белая, притом на полголовы выше него.
Состояние Тони ухудшалось. Однажды я пришла вместе с ним на прием к онкологу. Тони было страшно. В какой-то момент он повернулся ко мне и сказал:
– Зачем вы всё это делаете? Вы же на самом деле не знаете ни кто я такой, ни какие совершал поступки.
Я улыбнулась и ответила ему:
– Ну, меня и моих поступков ты тоже не знаешь.
– Нет, серьезно, – не принял Тони аргумент.
– Наверное, я просто прислушалась к Богу, Тони, – объяснила я. – Он знал, что вам сейчас нужен человек, который будет шагать рядом с вами и просто любить вас.
У Тони обнаружили рак легких. Мы не знали, сколько ему осталось жить, и моя сестра остро ощущала необходимость воссоединить Тони с его семьей. Мы уговорили его позвонить матери. Оказалось, она жила в Миссисипи и звали ее Люсиль.
– Ой, да не хочу я ее волновать! Ей уже почти восемьдесят лет, – отнекивался Тони, но в его голосе сквозили мечтательные нотки.
Мои родители начали навещать Тони дома и в больнице. Он называл их мамой и папой и часто плакал, когда разговаривал с ними по телефону. Думаю, он очень скучал по собственной матери.
Однажды он позвонил мне из больницы. Было около восьми вечера.
– Здесь врач, и он… – Голос Тони дрогнул, и у меня перехватило горло от сочувствия, когда он продолжил: – Дела мои не очень, сестрица.
Он попытался засмеяться, но смех вскоре перешел в рыдания. Врач забрал у него трубку и безэмоциональным голосом сообщил, что у Тони четвертая стадия рака легких и ему осталось жить от шести недель до четырех месяцев. Я разозлилась так, что меня даже затрясло. Я ведь по-человечески просила сотрудников больницы позвонить мне, когда они решат объявить прогноз, чтобы я могла быть в этот момент рядом с Тони. Когда ты совершенно один, такие новости переносятся гораздо тяжелее.
Мы поспешили в больницу. К моему удивлению, Тони улыбался, ласково держал меня за руки, и в этот раз мы с ним поменялись ролями: он утешал меня, а я плакала и не могла остановиться.
– Я знаю, вы считаете, что доктор недобрый человек. Но мне необходимо было услышать правду, а говорить ее никто не хотел, – объяснил он.
Вот тогда-то я и осознала, насколько сильно полюбила Тони.
Потом Тони признался, что, узнав о состоянии своего здоровья, он вышел из палаты и спустился по лестнице, собираясь уйти из больницы и исчезнуть навсегда.
– Я вернулся только потому, что обещал вам быть здесь и не хотел вас расстраивать. Если бы не все вы, меня бы здесь не было.
На следующий день Тони позвонил, напел на автоответчик песенку и подарил нам свой удивительный смех, от которого мне самой неудержимо хотелось сначала засмеяться, а потом заплакать.
– Когда-то я пел в церковном хоре штата Миссисипи, – признался он. Встал на место еще кусочек его биографии.
Мы продолжали уговаривать его позвонить родственникам, и в итоге он сдался и позвонил сестре, Синтии. Моя сестра – великодушное и щедрое сердце – предложила купить Синтии билет в Денвер и арендовать для нее машину. Синтия даже не представляла, что ее брат настолько болен.
– Не понимаю, почему он не позвонил нам раньше! – возмущалась она. – Я бы уже давно приехала.
Тони дистанцировался от семьи по причинам, которых его родственники до сих пор не понимали. Невозможно было усомниться в том, что они его любят. Но, по всей видимости, жизнь нанесла ему какую-то глубокую травму.
Приехала Синтия. Однажды вечером, когда мы были у Тони дома, она разоткровенничалась со мной.
– Знаете, у меня были серьезные проблемы со спиной и я не могла работать, но чувствовала, что должна что-то делать. «Господи, – молилась я, – в чем мое предназначение? Что Ты хочешь, чтобы я делала?» Ну, вот и ответ. Мне предназначено забрать Тони домой и позаботиться о нем.
Совет по делам ветеранов оплатил перелет Тони, а моя сестра – билет Синтии. Когда мы провожали Тони домой, я понимала, что больше никогда его не увижу.
Вся его семья в полном составе собралась, чтобы встретить своего потерянного агнца. Братья и сестры Тони слетелись со всех концов страны, приехали его дочери… да-да, выяснилось, что у него две дочери и четверо внуков! Его история продолжала проясняться.
Мать Тони буквально не отходила от него. Однажды она позвонила мне и сказала:
– Я молилась о чуде для моего сына, и этим чудом стали вы.
В мае того же года Тони скончался – уснул и больше не проснулся. Но уходил он, окруженный своей семьей. Он больше не был один.
Родственники Тони включили нашу семейную фотографию в программку его похорон, сопроводив ее следующими словами: «Ваша семья так позаботилась о нашем дорогом Тони, что лучшего мы не могли бы и пожелать. Просто поблагодарить вас недостаточно! Вы заслуживаете большего. Да благословит и да хранит вас Бог».
Я воспользовалась шансом, позволила Богу тронуть мое сердце и излить из него щедрую любовь – и посмотрите только, что из этого вышло! Совершенно необыкновенная история о любви.
В жизни случается так, что мы вдруг решаем безоговорочно поверить человеку. От этого решения замирает сердце и слегка дрожат руки. Мы не обязаны ему доверять, и если мы выберем недоверие, никто об этом даже не узнает – наша жизнь просто продолжится. Но когда мы начинаем любить – не только нерешительно экспериментируя, но и от чистого сердца, – наша жизнь меняется навсегда. Давая волю щедрой любви, мы получаем незабываемые награды. И порой эта любовь не только затрагивает человека, на которого направлена, но дает тройной эффект, создавая большую семью, которая ощущает истинную общность, которой все мы жаждем.
ПЯТЬ ЯЗЫКОВ ЛЮБВИ В ДЕЙСТВИИ
Тамара и ее семья бегло говорили на трех языках любви – подарки, помощь и проводимое вместе время – и общались на них с совершенно незнакомым человеком, с которым их пути пересеклись по воле Божией. Невозможно прочитать этот рассказ и не ощутить глубокого чувства радости и удовлетворения, которое дарит щедрая любовь.
ЛЮБОВЬ – ЭТО ВЫБОР
Готовы ли вы молиться о том, чтобы Бог свел вас с человеком, которого вы могли бы любить, говоря на одном или нескольких языках любви?
Вспомните, что на последнем суде Иисус хотел сказать тем, кто будет по правую руку Его: «…приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира… ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?» И Царь скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». (Евангелие от Матфея 25:35–40)
Выражать любовь к другим людям – значит выражать любовь к Богу.
Просто чашка бодрости. Стивен Л. Браун
Я чуть раздвинул шторы и выглянул из окна номера мотеля, где было тепло и темно; мне хотелось, чтобы наши трое детей еще немного поспали. Белые снежинки падали с небес, укутывая машины, и зимнее солнце только начинало освещать холодные, продуваемые всеми ветрами окрестности.
Мы прибыли в Карлсбад, штат Нью-Мехико, накануне вечером, рассчитывая взять детей в пеший поход по каньону Маккитрик, чтобы полюбоваться осенней листвой. Внезапный ранний снегопад заставил нас отменить поход, но у нас все еще был шанс побывать в Карлсбадских пещерах. Рекламный щит на шоссе гласил, что в пещере «плюс 13 градусов круглый год».
Мы с женой одели детей – всем им на тот момент было меньше десяти лет – в теплые куртки и голубые джинсы. Все трое хихикали, обсуждая нежданный снегопад, и предвкушали приключения, которые сулил нам начавшийся день. После завтрака мы с женой усадили их в машину и укутали теплым одеялом. Направляясь к пещерам по зимнему ландшафту, мы пели и смеялись.
Метель летела поперек главного шоссе, так что снег на дороге почти не задерживался. Однако когда мы свернули с него, снега на нашем пути стало больше. Перед воротами, ограждающими нас от семимильной дороги в глубь леса, стояла машина службы национального парка. Трое рейнджеров месили подмерзающую слякоть, поочередно подходя к машинам, скопившимся в очереди. Пока они разговаривали с водителями, я заметил, что некоторые раздосадованные туристы вступали с рейнджерами в споры.
Настал наш черед. К моему окошку подошел молодой человек, на котором была форма служащего парка и форменная куртка, явно рассчитанная на температуру +13 градусов в пещерах, а вовсе не на –3, которые показывал термометр под открытым небом. Как и другим рейнджерам, на вид ему было чуть больше двадцати. Не нужно было особо приглядываться, чтобы понять, что парень устал, замерз и раздосадован не меньше, чем нетерпеливые туристы. Наверняка ему комфортнее было исполнять свою обычную работу, отвечая на интересные вопросы посетителей о парке, чем ту, которая досталась ему сегодня: сообщать неприятные новости.
– Доброе утро, сэр, – сказал он мне. – Мне очень жаль, но дорога, ведущая в парк, сегодня небезопасна из-за снегопада. Парковая служба закрыла въезд как минимум до завтра. Вы можете звонить по телефону парка, чтобы узнавать самую свежую информацию.
– Спасибо, что предупредили, – отозвался я. – Представляю, как вам здесь холодно! Мы благодарны за то, что вы заботитесь о нас.
Парень явно воспрянул духом и улыбнулся:
– Спасибо, сэр. Хорошего дня!
Мы двинулись в обратный путь, собираясь вернуться в мотель, но по дороге я приметил у обочины кофейню.
– Как насчет горячего шоколада? – спросил я свою семью.
– Ура, папочка! Отличная идея! – дружно отозвались дети.
Когда мы вошли в ресторан, нас окутал аромат горячего шоколада и кофе. Он был весь заполнен людьми, укутанными в зимние куртки, шапки и шарфы, – как и мы, они пришли сюда целыми семьями. Усаживаясь за столик, мы вспомнили, что в нашем мотеле есть крытый подогреваемый бассейн, и решили, что будет здорово плавать в нем, в то время как снаружи земля укрыта снегом.
Я смотрел на холодный пейзаж за окном и думал, что проводить время с семьей, плескаться в теплом крытом бассейне – дело намного более приятное, чем то, которым пришлось в тот день заниматься молодым рейнджерам. И у меня появилась идея.
– Золотко, – сказал я жене, – а не отвезти ли нам ребятам из парковой службы горячего кофе?
– Отличная мысль! – одобрила она.
Я заказал три кофе навынос и загрузил картонный подносик порционными сливками и сахаром. Мы снова сменили направление и двинулись в сторону парка. Я объехал очередь из машин и, остановившись рядом с воротами и держа в руках поднос с кофе, подошел к ближайшему рейнджеру.
– Эй, парни, кажется, вы тут здорово замерзли! Мы подумали, что вам не помешает горячий кофе.
Явно не ожидавший этого рейнджер пробормотал:
– Ну… спасибо вам. Спасибо вам большое!
Мы видели из окошек машины, как он раздавал кофе своим товарищам и указывал им на нас. Вид их счастливых лиц доставил нам больше удовольствия, чем любой поход.
На обратном пути в мотель мы разговаривали с детьми о том, как, должно быть, холодно рейнджерам стоять в такую погоду у ворот. Мы объяснили им, что наш дар согреет рейнджеров и приободрит их, и эти чувства останутся с ними на весь день, ведь, несмотря на важность их работы, многие люди этот труд не ценят и тем самым усложняют им задачу.
В тот день я размышлял о концепции спонтанных добрых поступков. Почему у нее такая богатая традиция? Почему мы испытываем такое удовлетворение, совершая их? Почему эти поступки так удивляют тех, кому они приносят пользу?
Признаться, иногда я сам бываю точно так же раздосадован и, пожалуй, почти так же неприятен в общении, как те туристы, что спорили с рейнджерами. Все мы идем по жизни, поглощенные своими заботами. И склонны видеть в других людях, мешающих осуществлению наших планов, противников, а не тех, кто просто старается делать свою работу. Неудивительно, что мы плохо обращаемся с ними и не думаем об их чувствах.
Почему же я повел себя иначе именно в тот раз?
В тот снежный ноябрьский день я пребывал в другом психологическом состоянии. Мои мысли занимали жена и дети. Я хотел, чтобы они получили удовольствие. Я был благодарен обстоятельствам за то, что мы с ними можем провести это время вместе, пусть даже погода и нарушила наши планы. У меня было «отпускное» настроение, и никакая особенная программа действий не занимала моих мыслей. Наверное, именно из-за отсутствия зацикленности на своих внутренних проблемах я и отнесся к этим молодым рейнджерам по-человечески. Я посочувствовал их проблемам и страданиям. Я увидел в них людей – точно таких же, как я сам.
Я часто вижу в человеке только его роль – смотрителя парка, продавца, банковского служащего и кого угодно еще. Я забываю о том, что эти люди – еще и матери, дочери, братья, друзья. Урок, который я получил в тот день, заключался в том, что, когда я взаимодействую с людьми, мне нужно видеть не только их трудовые обязанности, но и равных себе людей или даже друзей. Я должен сознавать, что у них есть собственные стремления, планы, обиды и переживания. Я хочу помогать окружающим и ободрять их. Если я научусь относиться к незнакомцам с большей любовью, возможно, они будут добрее ко мне и к другим людям, и от этого жизнь каждого из нас станет полноценнее и богаче.
Следующим вечером, возвращаясь домой, мы наблюдали, как над тающими снегами садилось солнце. Мы решили, что наш маленький добрый поступок – угостить рейнджеров кофе – согрел нас не меньше, чем их.
«Даже самая маленькая помощь может сделать мир светлее».
«Помоги другому».
«Возьми свое сердце,
Зажги его смело,
Отдай его людям,
Чтоб жарче горело».
Многие годы бесчисленные маркетинговые слоганы и, конечно же, песни призывают нас выражать доброту, понимание и даже любовь к другим людям через действия.
Наши поступки не обязаны быть эффектными жестами или выдающимися подвигами, чтобы сделать чей-то день светлее. Это могут быть и такие мелочи, как улыбка, доброе слово или даже чашка кофе.
Когда для нас становятся привычкой эти простые проявления заботы, мы не только делаем мир лучше, но и улучшаем собственную жизнь. Мы становимся более любящими людьми, и этот подход к жизни положительно сказывается на нашем окружении и нас самих.
ПЯТЬ ЯЗЫКОВ ЛЮБВИ В ДЕЙСТВИИ
Стивен с семьей был на отдыхе, но увидел в служителях парка личностей и произнес слова поощрения: «Спасибо, что предупредили. Представляю, как вам здесь холодно! Мы благодарны за то, что вы заботитесь о нас». Затем они совершили акт помощи: купили кофе – подарок – и вручили его рейнджерам. Что-то мне подсказывает, что они были единственными, кто в тот день угостил рейнджеров кофе, и одними из немногих, кто произнес слова поощрения. У большинства из нас есть возможности выражать любовь к людям, с которыми мы встречаемся в повседневной жизни, но часто мы настолько поглощены собственными заботами, что совсем не думаем о других.
ЛЮБОВЬ – ЭТО ВЫБОР
Готовы ли вы попросить Бога открыть ваше сердце для Его любви и позволить вам быть каналом любви к другим? Сделайте это, а затем ищите возможность сказать кому-нибудь слова поощрения.
Проблема чайной ложечки. Дорис Э. Кларк
– Никогда не была на более прекрасной панихиде! – сказала моя подруга Кэти после поминальной службы по моему мужу. – Как тебе и Дуэйну удалось создать такую любящую и дружную семью?
Я слышала подобные слова много раз. Это правда. Нам повезло прожить вместе сорок семь лет, у нас трое детей, которые тоже состоят в крепких семейных отношениях, и восемь внуков. Все они с необыкновенной трогательностью отдали дань уважения человеку, которого любили всем сердцем.
Чего не знал никто из них, так это того, что однажды ветреным зимним вечером наши супружеские отношения рассыпались в прах. Тем вечером я осознала, что больше не люблю своего мужа.
Звяк! Звяк! Звяк! Я оторвала взгляд от вязания, пытаясь обнаружить источник раздражающего звука. Муж, с которым я прожила к тому времени одиннадцать лет, сидел перед телевизором и пил шоколадное молоко. Черпая его ложечкой. Меня передернуло от отвращения к этой его привычке.
У Дуэйна была причина пить свой любимый напиток именно так. Он, страдавший ожирением, мог выпить и два, и три стакана, даже не заметив этого. А пользуясь чайной ложечкой, он ограничивался только одним.
Но меня раздражало не только назойливое звяканье. С Дуэйном было трудно жить. Он то критиковал меня, то подолгу молчал, вообще не желая разговаривать.
Как сильно он изменился за годы, минувшие с того уикэнда на День благодарения, когда мы с ним познакомились! Я, восемнадцатилетняя первокурсница Портлендского университета, планировала стать учительницей и меньше всех из своих друзей задумывалась о том, чтобы пораньше выскочить замуж. У Дуэйна же в его двадцать два года уже была хорошая работа, и он хотел завести семью.
Наше случайное знакомство быстро переросло в любовь. Школа и профессиональная карьера отошли для меня на второй план. Он предложил мне выйти за него на втором свидании, а на третьем я ответила согласием. Я бросила учебу, и в апреле следующего года мы поженились.
Чудо, что нам вообще удалось сохранить свой брак! Мы были слишком молоды и импульсивны.
В первые годы совместной жизни мы были безоблачно счастливы, и вскоре наша молодая семья пополнилась тремя детьми. Я не могла вспомнить, когда все изменилось, но тем вечером я смотрела на отца своих детей и понимала, что даже жар от поленьев, пылающих в камине, неспособен согреть мое заледеневшее сердце.
О разводе не могло быть и речи. Никто из родственников, моих и мужа, ни разу не пошел этим путем. Мы оба были преданы институту брака, пусть даже он превратился в тюрьму.
Я встала с кресла и ушла на кухню. «О Господи! – вырвалась из моего сердца безмолвная молитва. – Как я смогу прожить с этим человеком еще пятьдесят лет?! Должен быть какой-то способ сделать нашу жизнь лучше».
Повинуясь внезапному побуждению, я взяла бумагу и карандаш, села за кухонный стол и составила список недостатков мужа. Закончив, несколько минут смотрела на пять пунктов, появившихся на странице. В двух из них были указаны действительно непривлекательные черты, одной из которых являлась его непрерывная критика в мой адрес. Я попыталась добавить к этому списку еще какие-нибудь претензии, но не смогла. Выходило, что самое глубокое отвращение у меня вызывает то, что он пьет шоколадное молоко, используя ложечку.
«Ничего не понимаю, – думала я. – Почему эти немногочисленные неприятные моменты вызывают у меня такую враждебность?»
На другом листе бумаги я стала одно за другим выписывать хорошие качества Дуэйна. Этот список оказался длинным и включал многие характеристики, которые изначально привлекали меня в этом мужчине: его прекрасное чувство юмора; трудолюбие, которое сделало его отличным добытчиком; его принцип ставить семью во главу угла; то, что он был потрясающим отцом и персональным спортивным тренером для наших детей… Этот список все пополнялся и пополнялся.
«Так он же потрясающий мужчина, – подумала я. – Почему я ощущаю такую враждебность к нему?»
Сквозь мою озадаченность постепенно забрезжило понимание. Я настолько зациклилась на немногих несовершенствах Дуэйна, что перестала видеть его положительные черты.
Взяв еще один лист бумаги, я начала перечислять свои положительные качества. И список моих плюсов оказался не намного длиннее списка минусов Дуэйна!
Потом я взялась за собственный негативный список. Я строчила, строчила, строчила… а потом подумала – и еще немножко добавила. Карандаш в моей руке добрался до нижнего края страницы, обнаружив множество моих недостатков. Я внимательно изучила их и осознала, что их исправление сделает меня лучше как человека.
Разложив перед собой все четыре списка, я долго смотрела на них. Переводя взгляд со страницы на страницу, невозможно было не увидеть правды.
«Почему этот мужчина от меня не уходит?» – искренне удивилась я.
Если смотреть на вещи в противопоставлении «черное – белое», это многое проясняет. Мы с мужем застряли в цикле негатива, реагируя друг на друга. Я считала полезные указания Дуэйна критикой и отвечала на них агрессией. Его же реакция заключалась в том, что указания превращались в критику, вызывавшую у меня еще больший гнев.
Я отнесла список недостатков Дуэйна в гостиную и у него на глазах бросила листок на горевшие в камине поленья. Это был символический поступок. Глядя, как чернеет и сворачивается бумага, как последние ее остатки исчезают в пепле и дыме, я покончила со всеми мыслями о претензиях, которые на ней изложила.
Дуэйн и представить себе не мог, что я только что сделала. Он спокойно продолжал пить ложечкой шоколадное молоко.
Вернувшись в кухню, я составила план действий, а потом начала воплощать его в жизнь.
Во-первых, я несколько раз перечитала список положительных качеств Дуэйна и убрала его в свою сумку. В течение следующей недели я перечитывала их по десять раз в день, всю вторую неделю – по одному разу в день. Потом еще месяц повторяла их по разу в неделю. Я хранила этот список многие годы, доставая и перечитывая его всякий раз, когда покупала себе новую сумку.
Во-вторых, я сфокусировала внимание на собственных списках. Глядя на свои положительные качества, я осознала, что у меня имеется фундамент, на котором можно что-то построить. Потом же я перешла к работе над изменением своего поведения в каждой области, где у меня имелись недостатки.
Я не рассказывала Дуэйну о своем прозрении. Наверное, опасалась, что, если муж увидит, насколько обоснованна его критика, он может бросить меня. Мне также казалось, что ему важнее видеть практические перемены во мне, чем слышать слова раскаяния.
Как ни удивительно, вскоре я прониклась к мужу еще бо́льшим уважением, и любовь к нему вернулась в мое сердце, став сильнее прежней. Я менялась к лучшему, и Дуэйн тоже стал обращаться со мной с большей любовью и уважением, а число его критических замечаний уменьшилось. И вот какая удивительная загадка: прошло не больше недели после того памятного вечера – и он перестал пить шоколадное молоко ложкой!
Это случилось тридцать шесть лет назад. После этого мы с мужем наслаждались той глубокой любовью, которая возникает между двумя людьми, если они в течение многих лет развиваются вместе.
Думая о том вечере, я понимаю, что именно моя преданность институту брака породила во мне стремление улучшить отношения с Дуэйном. Бог услышал мой отчаянный призыв и, подав идею взяться за ручку и бумагу, помог мне вернуть утраченную любовь к мужу.
Самая ценная из когда-либо написанных книг, Библия, говорит нам: «Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте» (К Филиппийцам 4:8).
Какой ценный совет нам всем во всех без исключения областях жизни – но особенно в отношениях! Старая пословица «чем ближе знаешь, тем меньше почитаешь» раз за разом оказывается верной. Живя с человеком или проводя с ним много времени, мы вскоре начинаем видеть в нем недостатки. И эти недостатки, если на них концентрироваться, склонны приобретать иные масштабы и могут пустить трещины по фундаменту отношений.
Как обнаружила Дорис, один из способов преодолеть отторжение, вызванное знанием недостатков человека, – это взглянуть на них в перспективе: сравнить серьезность негативных сторон любимого с позитивными качествами, которые тот демонстрирует.
А дальше остается закрыть глаза на раздражающие факторы – игнорировать их сознательно или даже составить их список и сжечь его – и сфокусироваться на положительных.
Когда мы сознательно ищем хорошее, то кроме хорошего уже ничего не замечаем.
ПЯТЬ ЯЗЫКОВ ЛЮБВИ В ДЕЙСТВИИ
Дорис – живая иллюстрация того, что происходит, когда мы сознательно следуем завету Иисуса, который говорил: «Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Евангелие от Матфея 7:5). Когда мы трудимся над исправлением собственных недостатков, наше изменившееся поведение положительно влияет на супруга или супругу. Когда мы фокусируемся на положительных качествах другого человека и начинаем выражать благодарность за них, мы видим силу слов поощрения.
ЛЮБОВЬ – ЭТО ВЫБОР
Если в вашей жизни есть человек, отношения с которым вам хотелось бы улучшить, готовы ли вы последовать примеру Дорис? Прежде всего составьте список его недостатков, а затем – достоинств. Составьте список собственных хороших качеств и изъянов. После этого обратитесь к Богу с просьбой помочь вам сосредоточиться на внесении положительных изменений в собственную жизнь. Я могу с уверенностью предсказать, что ваше изменившееся поведение повлияет на другого человека и ваши отношения с ним.
Незабываемое объятие. Ребекка Уиллман Джернон
«Ты должна переночевать у отца, – бранила я себя, гоня машину по шоссе. – Ты всегда ночуешь у родителей, когда навещаешь их, а не у сестры».
Мой отец – молчаливая неприступная крепость – скрывал все, что происходило в его душе, за суровым взглядом или немногословным замечанием. Бо́льшую часть своих тридцати пяти лет я либо игнорировала его, либо безуспешно пыталась добиться от него признания моих достижений или себя как личности.
Ни одна из этих крайностей не приносила мне радости. Держась от отца подальше, я избегала открытого отторжения, но это не умаляло моей жажды наладить с ним отношения. Когда я старалась разговорить его, ответные ворчливые реплики нередко ранили мои чувства. Я ощущала себя в тупиковой ситуации, в которой, что бы ни делала, все равно терпела неудачу.
Отношения с матерью складывались совсем иначе. Хотя мы с родителями жили в 125 милях друг от друга, мы с мамой доверяли друг другу свои чувства в еженедельной переписке и телефонных разговорах. Мама знала, что я хочу более теплых отношений с папой, но не могла подсказать, как этого добиться. Ее понимание и объятия помогали и утешали, но проблемы сближения с папой никак не решали.
И все время, пока это меня мучило, я хранила темную тайну, которой не делилась даже с матерью. Меня терзал страх, что, пусть мама и младше, она умрет первой и мне придется как-то общаться с моим нелюдимым отцом. Этот страх стал реальностью, когда у мамы обнаружили рак костей. Прогноз был неутешительным: врачи дали ей три-четыре года.
Стараясь бороться с ее разрушительной болезнью, я с трепетом думала о том, как мне придется оставаться в доме наедине с отцом после того, как маму переведут в хоспис.
Потому-то, проделывая двухчасовой путь к матери, чтобы навестить ее, я и спорила с собой:
«Тебе нужно переночевать у отца.
Да, но это так выматывающе; он и парой слов со мной не перемолвится.
Хорошая дочь навещает своего отца.
Вполне возможно, но ведь он не очень-то хороший отец – он так редко со мной разговаривает!»
Я думала об университетском образовании, которое папа дал мне и моим сестрам, не потребовав с нас ни гроша.
«Да, но папа ни разу не поинтересовался, что я планирую делать со своим образованием или какие получаю оценки».
Я всегда была сыта и одета.
«Да, но мне приходилось донашивать вещи за старшими сестрами. Я никогда не одевалась по последней моде. Папа был слишком скуп, чтобы позволить мне одеваться так, как другие девочки».
Я думала о том, сколько стоили наши семейные отпуска, познакомившие нас с рядом штатов США, некоторыми районами Канады, а также многими живописными местами и музеями.
«Да, но мы всегда останавливались в каком-нибудь захолустье и ни разу – на побережье или в горах».
Каждую позитивную мысль об отце, которая у меня возникала, сводили на нет неприятные воспоминания. Пока я жаловалась самой себе на судьбу, мне вспомнились несколько стихов из Библии, в том числе: «Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» (1-е послание Иоанна 4:19) и «Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Послание к римлянам 5:8).
Глубина любви Бога поразила меня. Он любил нас, хотя мы и были недостойны любви.
Потом мне вдруг вспомнился слоган, который я часто повторяла, консультируя алкоголиков: «Притворяйся, пока не поверишь».
И мне стало ясно, что́ я должна делать. Я буду обращаться с отцом так, будто он – идеальный любящий папа, о котором я всегда мечтала. Как бы он ни реагировал, я буду давать ему знать, что люблю его. Я не стану ждать от него любви – я буду первой дарить свою любовь.
Тем вечером мы с отцом сидели за столом и ели ужин, который он приготовил. Я похвалила его кулинарное мастерство, но он никак не отреагировал.
После ужина я прибралась в кухне, а потом пришла к нему в гостиную. Мы сели друг напротив друга и стали молча читать газеты. В десять вечера он объявил, что идет спать, предоставив мне выключить свет.
На следующее утро я планировала навестить маму в клинике, а потом вернуться домой. Папа проводил меня до машины. Прежде чем сесть в нее, я обвила его плечи руками и сказала:
– Пока, папа. Я тебя люблю.
Обнимать его было все равно что хвататься за деревянный столб, пусть в моем теле и не засело ни одной занозы: он даже рук не поднял, чтобы обнять меня в ответ.
Через несколько недель в День отца я не испытывала никакого желания звонить ему, но велела себе: «Веди себя так, словно у тебя лучший отец в мире».
Я поздравила папу с Днем отца и спросила, как поживает его сад: эта тема всегда гарантировала, что он обронит хоть пару фраз. Отец рассказал мне, что на днях копал редис и отвез немного маме в клинику, что гоняет кроликов, охочих до зеленой фасоли, и готовится срезать спаржу.
– Я люблю тебя, папа, – сказала я, завершая разговор.
Он отозвался кратко:
– Пока.
Позднее на той же неделе я позвонила маме.
– Отец рассказал мне, как его обрадовало то, что ты позвонила ему в День отца.
«И почему, спрашивается, он не мог сказать этого мне?» – недоумевала я.
Все следующие девять месяцев, пока рак глодал мамины кости, я упорно продолжала одностороннее выражение любви к отцу. В марте я приехала к нему, чтобы отметить наши с ним дни рождения, отделенные друг от друга всего десятью днями. Мой взгляд упал на поздравительные открытки, небрежно сваленные на каминную полку.
– О, ты получил открытку от Франсины? – удивилась я. О моем дне рождения старшая сестра благополучно позабыла. – А вот про мой день рождения она вообще не вспомнила, – пожаловалась я папе.
На что он ответил:
– Что такое открытка? Кусок бумаги, ничего больше.
– Я знаю, папа, но…
– Я сказал это только для того, чтобы тебе было не так обидно.
Это папино объяснение ошеломило меня. Я всегда думала, что у отца не бывает никаких чувств, поскольку он их никогда не выражал. Но, как оказалось, за каменным фасадом скрывались эмоции и его волновали мои чувства. Я так растерялась, что не нашлась, что ответить.
Через несколько месяцев, снова заехав к отцу, я сказала ему:
– Знаешь, я очень благодарна за то, что ты оплатил мое обучение в университете. Спасибо тебе, папа!
Он отвернулся от меня.
– Вот уж не думал, что доживу до дня, когда кто-нибудь из вас мне это скажет.
Всю свою жизнь я жаждала его любви и признания, а теперь поняла, что он хотел того же самого.
Папа вышел из комнаты, и я стала думать о тех моментах, когда он делал для меня что-то особенное: как покупал мороженое в рожке с шоколадной глазурью, особое лакомство только для нас двоих; как я не могла справиться с подаренным мне на Рождество пого-стиком[1], и он продемонстрировал мне, как на нем прыгают, из-за чего мы оба хохотали до упаду; как он ходил на мои школьные спектакли и концерты; как рассказывал о своей любви к садоводству; как налаживал телескоп, чтобы показать мне кратеры на поверхности Луны; как смастерил для меня клетку для насекомых, чтобы я могла ловить светлячков… Часто ли я его за это благодарила? Уж точно недостаточно!
Изучая в колледже психологию, я узнала о важности принятия. Как это печально, что в свои восемьдесят лет мой отец – который был выпускником университета, успешным инженером-химиком и одним из умнейших людей, которых я знаю, – не умел свободно дарить и принимать любовь!
Мой план – обращаться с папой так, будто он лучший отец на свете, – успешно воплотился, несмотря на мои эгоистичные мотивы. Папа на самом деле был лучшим. Он дал мне все, что мог: свою любовь к садоводству, пытливый ум, образование и навыки, чтобы стать самодостаточной.
Через полгода умерла мама. Следующие четыре года я продолжала каждую неделю звонить папе и по нескольку раз в год навещать его. Каждый раз я обнимала папу на прощание и говорила, что люблю его, а он, как обычно, стоял неподвижно, ничего не отвечая.
Когда я была у него в последний раз – это было незадолго до того, как он умер от инфаркта, – прощаясь, я обняла его и вдруг почувствовала, как его правая рука вдруг поднялась, и он погладил меня по спине, а потом быстро, словно смутившись, опустил руку. Это случилось пятнадцать лет назад, но я до сих пор помню свои ощущения от того, как лучший на свете папа наконец-то меня обнял.
Наша человеческая природа часто побуждает нас смотреть на близкого человека и сетовать: «Ведь ты меня не любишь! Я могу любить тебя, только если ты любишь меня!» Она склонна придерживать дары любви до тех пор, пока мы не будем уверены, что получим награду за затраченные эмоции, время и труды.
Но насколько же этот принцип противоречит истинной любви! Порой, когда мы хотим, чтобы человек изменился, лучшее, что можно предпринять – это сделать первый шаг самим: действовать, исходя не из реального положения вещей, а из того, какими мы хотим видеть отношения. Верить в отношения – это всегда риск. Но когда мы готовы сделать что-то сами, перемены случаются чаще – и в нас самих, и в тех, с кем мы жаждем близости.
ПЯТЬ ЯЗЫКОВ ЛЮБВИ В ДЕЙСТВИИ
Все мы хотим, чтобы нас любили наши родители. Реальность же такова, что многие дети растут с пустым «вместилищем любви». Став взрослыми, мы ощущаем эмоциональную дистанцию, отдаляющую нас от родителей, и зачастую уходим в себя, просто сделав вывод, что ситуация никогда не изменится. Ребекка на своем примере показывает более продуктивный путь – она не позволила болезненным эмоциям определять свое поведение. Мы решаем любить своего эмоционально отстраненного родителя, даже когда не ощущаем его любви. Ребекка говорила на языках слов поощрения (выражая благодарность) и прикосновений (объятий). Догадываюсь, что ее собственный язык любви – это прикосновение. Вот почему, когда отец наконец ненадолго приобнял ее, она назвала этот миг незабываемым.
ЛЮБОВЬ – ЭТО ВЫБОР
У вас есть родитель, брат или сестра, с которым у вас нет эмоциональной близости? Вам кажется, что это отчуждение непоправимо? Вы опустили руки и уверовали в то, что ситуация никогда не изменится? Надеюсь, история Ребекки побудит вас больше не позволять болезненным эмоциям контролировать ваше поведение. Вы готовы с Божьей помощью начать разговаривать с этим человеком на одном или нескольких языках любви? Помните слова: «Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» (1-е послание Иоанна 4:19). Тот же принцип верен и для человеческих взаимоотношений. Беря на себя инициативу любить человека, который, как кажется, не любит вас, вы можете сделать первый шаг к тому, чтобы снести эмоциональный барьер.
Меж горными ручьями и морскими побережьями. Шейла Фармер
Солнце было в зените. Я пыталась читать, но раз за разом сбивалась и перечитывала одно и то же предложение. Вместо того чтобы сосредоточиться на тексте, я не могла перестать думать: «Да как он смеет?!»
Всего в нескольких шагах от машины стоял мой муж – забрасывал леску в озеро и в ус не дул.
Легкая дымка витала над водой, а голоса певчих птичек, уток, лягушек и кузнечиков сливались в идеальный хор. Даже всплески, которые порой создавала игравшая в воде рыба, вписывались в эту гармонию.
Марвин был живым воплощением безмятежности, стоя на берегу озера с выставленной вперед удочкой. Пока я дулась в машине, он имел наглость наслаждаться, не замечая, насколько я несчастна.
Это было в начале нашего брака – брака, который вплоть до того момента казался мне больше похожим на волшебную сказку, еще не столкнувшуюся с реальностью. Мы были у Сплит-Рок в горах Поконо, одном из самых потрясающих и романтичных мест, что я видела в своей жизни.
Обстановка побуждала меня вспомнить все любовные истории, о которых я когда-либо читала, и все романтические фильмы, какие я успела посмотреть, воображая в главных ролях себя и своего мужа. В моих фантазиях мы держались за руки, совершали долгие прогулки, тепло обнимались и просто абстрагировались от остального мира. Я жаждала ощутить страсть и близость супругов, настолько глубоко любящих друг друга, что они могли бы обменяться кожей – и тогда им показалось бы, что они все еще недостаточно близки.
К сожалению, мой муж представлял себе эту поездку совсем не так. В ту годовщину семейной жизни я еще не поняла, что индивидуальная свобода важна не меньше совместных занятий.
С годами я начала понимать, что такое компромисс и баланс между «брать» и «давать», которые необходимы для успешных отношений. Один из самых существенных уроков пришелся на тот отпуск, когда мы с Марвином поехали с детьми в знаменитый курортный городок Оушен-сити, штат Мэриленд.
Я с радостью встала на рассвете и пошла гулять по пляжу. Я упивалась каждым звуком – от шума прибоя до пронзительных криков чаек – и наблюдала, как оживает берег, когда поднимается солнце. Дельфины, резвившиеся небольшими стаями, словно сопровождали меня, куда бы я ни шла. А на самом горизонте – казалось, на краю земли – плыл огромный океанский лайнер, казавшийся с берега крохотной медлительной черточкой.
Свой утренний моцион я совершала не одна, были и другие ранние пташки: рыбаки, вышедшие за утренней добычей, и молодые пары, которые гуляли в обнимку, любуясь встающим солнцем.
Когда проснулась моя семья, я сопровождала на пляж детей, которые наперегонки бежали к океану. Шла я быстро, поскольку горячий песок обжигал стопы.
– Иди сюда, мам! – завопили дети, плескаясь на мелководье.
– Вода холодная? – крикнула я в ответ.
– Нет, мам, отличная! Иди скорей!
Ступив в воду, показавшуюся мне ледяной, я невольно задержала дыхание. Чем глубже я заходила, тем усерднее волны пытались опрокинуть меня, а от холода по моему телу словно пробегали электрические разряды. Померзнув пару минут, я с чувством выполненного долга вышла на берег и стала наслаждаться солоноватым воздухом, в то время как солнце согревало меня, а дети – зарывали в горячий песок.
После долгих солнечных ванн мы приняли душ, переоделись и пошли гулять – вместе с тысячами других отдыхающих. Нагретый за день воздух смешивался с ароматом карамельного попкорна и сахарной ваты, витавшим над двадцатью семью кварталами городка. Смех, разговоры и музыка слышались со всех сторон. На фоне темного ночного неба красовались карнавальные огни. Теплое, уютное ощущение, когда идешь рука об руку с любовью всей своей жизни, вызывало у меня желание быть еще ближе к мужу.
Я повернулась, ожидая увидеть на лице Марвина то же счастье, но вместо этого увидела под бейсболкой мрачную мину и насупленные брови.
– Что-то не так? – забеспокоилась я.
– Все в порядке, – отозвался он.
Дети были на седьмом небе, наслаждаясь всеми радостями, какие есть в мире ребенка: бургерами, жареной картошкой, приготовленной на улице, пирожными «муравейник», играми и призами. Шон и Шэннон могли сколько угодно шуметь, и никто не делал им замечаний. А мой муж молча страдал ради компромисса и счастья своей семьи.
Я знала, что Марвин предпочел бы в свой отпуск отсыпаться или рыбачить, а не гулять по морскому берегу ни свет ни заря. Я знала, что он не любит жару, поэтому он не всегда ходил с нами на пляж. Однако я даже не представляла, насколько сильна неприязнь Марвина ко всему, что связано с пляжным отдыхом.
В ту поездку я узнала, что он ненавидит ощущение песка на коже. Стоило хоть одной песчинке прилипнуть к его телу, как его охватывало навязчивое желание принять душ. Прогулки по набережной, где волей-неволей приходится делить не такое уж большое пространство с сотнями совершенно незнакомых людей, тоже не улучшали его настроение.
Марвин может час за часом рыбачить в пресной воде, испытывая искреннее наслаждение, а я люблю долгие и дальние прогулки. Мне по силам какое-то время посидеть с удочкой, а он способен немного пройтись пешком, но ни один из нас не мог подолгу терпеть неприятную ему деятельность. Для Марвина сходить на почту – это уже практически дальний поход, так что прошагать двадцать семь кварталов (а это не меньше шести миль) чуть ли не плечом к плечу с другими отдыхающими – это, с его точки зрения, то же самое, что для меня рыбалка-марафон. Иначе говоря, му́ка.
Это открытие поразило меня, поскольку, пусть Марвин на пляже не прыгал от счастья, он не демонстрировал и такого неудовольствия, какое открыто выражала я, когда мы поехали к горному озеру в свою первую годовщину.
Наблюдая за Марвином в той поездке к морю, я поняла, что любовь – это в том числе и жертвование своими предпочтениями ради близких. Принцип «брать и давать» – отличная штука, но только когда его придерживаются обе стороны.
Проникнувшись духом компромисса, я даже научилась любить ту часть мира Марвина, в которую прежде меня и силком было не затащить. Теперь я каждый год получаю лицензию на рыбную ловлю и искренне наслаждаюсь нашими поездками на рыбалку к местным прудам и озерам. Я часто смотрю с Марвином телепередачи о рыбалке и охоте. И даже прошла курсы по правилам безопасности на охоте, чтобы иметь возможность ездить вместе с мужем.
В прошлом сезоне он взял меня с собой охотиться на дикую индейку. Первое, что я вынесла из этой поездки, – вставать в три часа ночи тяжело даже такой ранней пташке, как я. Но когда я натянула свою камуфляжную экипировку и вместе с мужем двинулась в путь по лесу, мною одновременно овладели чувства предвкушения и покоя.
Ступая медленно и тихо, мы дошли до места, которое муж присмотрел заранее и сумел отыскать даже в предрассветной темноте. Когда мир вокруг нас начал просыпаться, мы уже неподвижно сидели на двух крохотных треугольных стульчиках в импровизированной палатке. Марвин взял в руки маленькую деревянную коробочку и палочку, несколько раз поскреб ими друг об друга, выдержал паузу, а потом повторил.
Эти резкие звуки царапали слух и громким эхом отдавались в лесу. Затем до нас долетел тихий отзыв. Спина Марвина напряглась, губы сложились особым образом, и он издал громкое клохтанье с помощью манка, который приложил ко рту. Тишина… а затем вдали раздался похожий звук. Марвин ответил на него в том же тоне и ритме.
С каждым обменом звуками между Марвином и невидимой индейкой ее клохтанье приближалось. Я сидела на краю стульчика, затаив дыхание, и мне казалось, что они беседуют на неведомом языке.
Я смотрела на мужа и видела, что его глаза сияют тем же удовольствием, которое испытывала я на берегу моря. Мы были в его стихии, и он наслаждался моим обществом так же, как я наслаждалась его близостью на пляже.
Большинство людей, знавших меня, не могли поверить, что я, до дрожи боящаяся пауков, могла сидеть в лесу в охотничьей засаде. Но такова сила компромисса, вдохновленного любовью: когда мы даем и берем, невероятное становится возможным и даже доставляет радость.
В своих идеалистических фантазиях об отношениях мы иногда исходим из уверенности в том, что цели и радости других людей совпадают с нашими собственными. Неудивительно, что потом мы испытываем настоящее потрясение, выяснив, что вещи, радующие наши сердца (например, прогулки по пляжу), для человека, которого мы любим, – сущая пытка!
Когда эти различия выявляются, перед нами встает выбор. Некоторые люди в отношениях просто занимаются тем, что им нравится, при этом не препятствуя партнеру получать удовольствие по-своему. Это неплохой подход. Но, с другой стороны, то, что каждый из партнеров интересуется лишь тем, что нравится ему, может привести к возникновению проблем в браке.
Как выяснили Шейла и Марвин, другим вариантом может стать компромисс. Они периодически жертвуют своими предпочтениями в той или иной степени, чтобы порадовать друг друга. Каждый из них старается поддерживать интересы другого и участвовать в них в достаточной мере, чтобы понять, какую радость другой получает от любимого занятия. Главное – не концентрироваться на мысли «я это терпеть не могу», а в чем-то уступать, быть гибким и понимающим и демонстрировать готовность поддержать партнера.
Чтобы отношения полноценно росли и развивались, компромисс – не только благая цель, но и необходимость.
ПЯТЬ ЯЗЫКОВ ЛЮБВИ В ДЕЙСТВИИ
Все супружеские пары быстро обнаруживают некоторые различия в интересах. Кому-то нравится симфоническая музыка, а кому-то народная. В примере с Шейлой и Марвином она любила морской пляж, а он – рыбалку в пресноводных водоемах. Как же нам обрести единство и научиться работать вместе как команда? Ключ к решению вопроса – компромисс. Это слово вовсе не имеет негативной коннотации. Его определение в словаре – это «соглашение, заключающееся в достижении взаимопонимания путем обоюдных уступок участвующих сторон». Таким образом, компромисс – это выражение любви. По сути, это акт помощи и способ провести вмести время. Шейла и Марвин помогали друг другу, делая то, что не особенно нравилось каждому из них, потому что оба хотели развивать ощущение эмоциональной близости.
ЛЮБОВЬ – ЭТО ВЫБОР
Если вы состоите в браке или близких отношениях, то какие различия в интересах вы обнаружили? Составьте список этих различий и спросите себя: «Какие усилия прилагает каждый из нас, чтобы не дать этим различиям стать тем, что нас разделяет?» Возможно, ваш супруг или друг пожелает сделать то же самое. После составления списков обсудите их и попытайтесь понять, насколько успешны ваши усилия, в каких областях вам только предстоит найти компромисс и какие шаги к большему единству вы можете предпринять.
Маленькая девочка, которая изменила мою жизнь. Лори А. Перкинс
Когда в соседний дом въехали новые жильцы, я не обратила на это особого внимания, поскольку густо растущие деревья и кусты образуют плотный барьер между нашими участками. Но вскоре мое внимание привлекли их дети… точнее, одна маленькая девочка.
У нас с мужем детей нет, и мы долгие годы живем только вдвоем. Довольно рано уйдя на пенсию (до этого я работала в общественной библиотеке), я по большей части делала что хотела и когда хотела.
Как-то раз днем, пропалывая огородные грядки, я услышала за спиной детский голосок.
– Поиграй со мной!
Обернувшись, я увидела хорошенькую маленькую девочку лет четырех, босоногую, одетую в платьице в цветочек. Ее каштановые волосы были собраны в конский хвост, но часть из них уже выбилась из прически и при каждом движении девочки падала на ее пухлые, как у бурундука, щечки.
– Я занята, – кратко ответила я.
– Я Либби! – представилась малышка.
– А я миссис Перкинс.
– Поиграй со мной! – снова повторила она.
– Как ты сюда попала?
– Прошла во-о-н там… – И она указала на просвет между деревьями и дорожку, огибавшую кусты сирени: идеальный путь из соседского переднего двора в мой задний.
– Твоя мама знает, что ты здесь? – строго спросила я.
– Она сказала: «Иди во двор играть», – вздохнула девочка. – Поиграешь со мной?
Во мне вспыхнуло раздражение. У меня было столько дел, какие тут игры!
– Во что ты хочешь играть?
– В «дочки-матери»!
Я стянула с рук перчатки и пошла за девочкой, которая легко нырнула под сосны, разделявшие наши участки. Малышка уже весело болтала о том, где у нас будет гостиная, а где кухня и что она хотела играть роль матери, а мне досталась роль ее маленькой дочки…
– Знаешь, мне надо работать, – наконец сказала я Либби, с трудом выбираясь из-под дерева. Мне было жарко, я вспотела, в волосы набились сосновые иголки. – Наверное, тебе тоже пора домой.
Я думала, на этом все и кончится, но ошиблась. Это было только начало визитов Либби, которая могла нагрянуть в любое время дня.
Однажды, возясь на кухне, я услышала, как в кухонную дверь стучит маленький кулачок. Глубокий вздох – и я поворачиваюсь к незваной гостье.
– А что ты делаешь? – поинтересовалась она.
– Готовлю еду.
– Можно я помогу?
– Нет.
– Пожалуйста! Может, я что-нибудь размешаю?
– А почему ты не помогаешь готовить маме?
– Она работает.
– А кто за тобой присматривает?
– Нянечка.
– Ладно, – сдаюсь я, раздраженно тряхнув головой, и протягиваю ей чашку. – Помешай вот это.
И так день за днем. Заслышав малейший шум, я напрягалась… прислушивалась… Смогу ли я продолжить делать то, чем занимаюсь, или мне помешают? Каждый раз, собираясь выйти из дома, чтобы поработать в саду или во дворе, я сначала осторожно выглядывала из окна, дабы удостовериться, что рядом не маячит Либби, а потом перемещалась в сад перебежками, пригибаясь, как солдат на поле боя, чтобы маленькая проныра меня не заметила.
Стоило услышать привычное «а что ты делаешь?», как у меня падало сердце и я понимала: что бы я ни делала, это придется временно прекратить. А после терзалась чувством вины и просила Бога простить мне дурное отношение. Я твердила себе: «Эта маленькая девочка важнее, чем мои занятия. Почему я так эгоистично жалею для нее немного времени?»
В один прекрасный день Либби обнаружила, что мне нравится рассказывать истории.
– А что ты делаешь?
– Читаю.
– Почитаешь мне?
– Моя книга тебе вряд ли понравится.
– А тогда расскажешь мне историю?
Я со вздохом отложила книгу.
– Какую историю?
– Историю обо мне… – Либби замялась. – И о тебе.
– Жила-была однажды маленькая девочка, – нараспев начала я, – у которой была подруга. Они путешествовали по миру со своими неразлучными спутниками, Обезьянкой и Орлом…
На сердце у меня немного потеплело, когда я увидела, как жадно малышка меня слушает.
История о Либби, миссис Перкинс и их друзьях-животных была нескончаемой – она обрастала все новыми приключениями в пещерах, на островах, на склонах вулканов, и все это в самых разных частях света. Мы с Либби устраивались на садовых качелях, и я спрашивала ее:
– Ну что, куда теперь отправимся?
Она всегда знала, в какое место хочет отправиться. И мне постепенно полюбилось наше совместное времяпрепровождение.
Когда Либби начала ходить в школу, ее визиты плавно перенеслись на вторую половину дня. Мой муж повесил беспроводной звонок рядом с кухонной дверью, чтобы она могла оповещать о своем приходе. Однажды я показала ей, как менять мелодии, которые он играет. Я никогда не знала, какого звонка ожидать, особенно потому, что один из вариантов совпадал с трелью звонка нашей входной двери. Наконец мы с Либби решили, что ее собственным фирменным мотивом будет бой курантов Биг-Бена.
Однажды днем через заросли сосен в мой двор прорвалась старшая сестра Либби, Кэти, с вопросом, не видела ли я младшенькую.
– Нет, – ответила я. – А что?
– Она разозлилась на меня и убежала. Вы можете помочь мне найти ее?
– Ваша мама дома?
– Нет. Я должна была присмотреть за Либби, но мы поссорились, – вздохнула Кэти.
– Куда она побежала?
Оказалось, Либби успела преодолеть несколько соседских дворов. И это с босыми-то ногами! Я прошла через них вслед за Кэти, и мы приступили к поискам.
– Вот она! – в какой-то момент указала Кэти на маленькую фигурку, мелькнувшую между двумя домами.
– Либби! – закричала я. Девочка со всех ног помчалась прочь от нас.
Я снова окликнула ее и бросилась следом. Когда мне, наконец, удалось догнать малышку, я увидела, что она плакала.
– Либби… – задыхаясь, проговорила я, – мы о тебе беспокоились! Позволь мне отвести тебя домой.
– Я не хочу идти домой! – прорыдала девочка.
Затем нас нагнала и Кэти, которая тут же обняла младшую сестренку.
– Прости меня, Либби!
Я наклонилась, заглядывая в лицо Либби, и взяла ее за руки.
– Либби! Когда в следующий раз тебе захочется убежать… убегай лучше ко мне домой.
И она послушалась. Так прошло еще несколько лет. Порой Либби в расстроенных чувствах убегала ко мне, появляясь на пороге в слезах. Мы с ней садились в гостиной, и она рассказывала мне, что стало причиной ее печали или гнева.
– У моей подружки есть крестная, – сказала она мне однажды. – Будешь моей крестной?
Мое сердце растаяло.
– Да, конечно!
Ни одна из нас не знала толком, что это означает, поскольку в наших семьях ни у кого не было крестных родителей. Но мы обе понимали, что эти отношения предполагают какое-то особое обещание, данное друг другу.
Время летело, и вскоре, стоило зазвонить Биг-Бену, я была готова отставить в сторону все свои дела, предвкушая неожиданности, которые готовил мне новый день. Каждый раз, расставаясь, мы с Либби обнимались на прощание.
– Ты уже почти доросла до меня, – порой говорила я ей.
– Я пока тебе только по плечо, но скоро дорасту и до подбородка! – хвасталась Либби.
Достичь этой цели ей было нетрудно: мой рост чуть больше полутора метров.
– О, я доросла тебе до подбородка! – воскликнула она однажды. – Скоро буду выше тебя!
Пришло время, когда мы стали одинакового роста. Не успела я оглянуться, как Либби уже могла смотреть на меня сверху вниз. Она добилась поставленной цели.
Бывало, мы вместе ходили в местное кафе-мороженое и играли в игры. Нашей любимой была настольная игра «Sorry!»[2], в которую мы играли со скоростью света.
Мы вместе отмечали праздники, и самыми любимыми из них были Рождество и Пасха. Я сшила для Либби большой рождественский чулок с ее любимым животным – свинкой. Каждый год я доставала его к Рождеству и наполняла ее любимыми сладостями. В субботу перед праздником мы покупали друг для друга рождественские подарки, вместе обедали в ресторане, потом возвращались каждая к себе домой и упаковывали свои сюрпризы в оберточную бумагу. Пару часов спустя Либби приходила ко мне, и мы устраивали свой отдельный маленький праздник с десертами из мороженого, горячим шоколадом и обменом подарками.
На Пасху я наполняла пасхальную корзинку и прятала ее в каком-нибудь укромном месте в гостиной, чтобы Либби ее искала. Потом мы по очереди прятали друг для друга пластиковые яйца, «фаршированные» сладостями.
Каждый год Либби все больше загружалась учебой, друзьями и семьей. Вместо того чтобы видеться каждый день или вечер, как раньше, мы стали встречаться раз в неделю, а то и реже, специально договариваясь провести время вместе. Мы ездили на пляж в Мэн, где Либби с удовольствием плавала в ледяной воде, наслаждаясь каждой минутой, а я дрожала от холода на берегу, дожидаясь ее. Еще как-то раз мы поехали в Мэн, чтобы осмотреть старинную крепость, и ели мороженое в «Голденроде» в Йорк-Бич.
Иногда особые вечера проходили и у меня дома.
– Миссис Перкинс, а давайте вместе приготовим еду и нарядимся, как будто идем на званый ужин?
Какие замечательные идеи порой возникали у Либби! Весь тот день мы провели, изучая мои кулинарные книги и решая, что будем готовить. Выбрав дату, мы встретились в моей кухне.
– Вот твой фартук, Либби, – сказала я, протягивая ей темно-синий фартук в белую полоску. Я надела свой, красно-белый, и мы принялись за работу.
– Я хочу готовить десерты, – решительно заявила Либби.
Я же приступила к основному блюду.
Когда все было готово, Либби выставила блюда и тарелки на мою праздничную кружевную скатерть, зажгла на концах стола свечи и составила в вазе красивую композицию с тунбергиями.
– Ну что, пора наряжаться, – сказала я.
– Вернусь через пару минут! – воскликнула Либби, торопливо выбегая из кухни. Пока ее не было, я переоделась в кружевное платье цвета слоновой кости, повесила на шею длинные белые бусы и отыскала свой винтажный веер. Либби вернулась в простом белом платье по фигуре и розовом ожерелье.
Я важно обмахнулась веером.
– Не желаете ли присесть, дорогая моя?
Моя гостья приняла приглашение с легким кивком, картинно задрав нос к небу.
– Благодарю вас.
Это был один из самых элегантных ужинов в моей жизни!
Вскоре после того замечательного вечера Либби загорелась новой идеей. Она принесла с собой целую охапку старой одежды, обрезков тканей и лист бумаги с наброском юбки.
– Можешь помочь мне сшить вот эту юбку? – Она указала на рисунок. – Любую вещь из того, что я принесла, можно разрезать.
– Ты сама это рисовала? – уточнила я.
– Ага. Я хочу юбку, сделанную точно по моему эскизу.
– Без выкройки?
– Конечно!
Ее самоуверенность бросала мне вызов. Я нашла большой лист желтоватой газетной бумаги, и мы нарисовали будущую юбку в полный размер. Вскоре Либби уже резала ткань, а я шила. В тот день моя соседка отправилась домой в юбке своей мечты.
Когда Либби поступила в колледж, ее семья переехала в другое место. Больше не было рядом босоногой девочки, пробиравшейся в мой двор между деревьями. Ее визиты стали нечастыми. Если она на каникулы приезжала к родителям, а ко мне не заглядывала, меня захлестывали грусть и разочарование. Временами возникал соблазн позвонить ей и попросить: «Поиграй со мной!»
И вот настал тот день, когда я заметалась по дому, наводя порядок и убирая вещи, сваленные на столик для игр. Вытащив из шкафа коробку со старой игрой «Sorry!», я с ностальгией смотрела на потускневшую желтую крышку, затертую детскими ручками, с уголками, заклеенными скотчем. Внутри коробки лежали все нужные для игры детали. Почти год миновал с тех пор, как она в последний раз попадалась мне на глаза.
Я ждала, волнуясь и надеясь. Когда прозвучал звонок, я подскочила и со всех ног бросилась вниз по лестнице. Распахивая дверь, я знала, что на лице у меня дурацкая улыбка до ушей, но сдержать ее было выше моих сил. С какой любовью смотрела я на свою гостью! Какой красивой она была с длинными каштановыми волосами и в простом сарафане! Теперь Либби на голову переросла меня.
– Привет, Либби!
– Привет, миссис Перкинс!
Мы обнялись, и я повела свою двадцатилетнюю крестницу наверх, чтобы всласть наговориться… и наиграться в «Sorry!».
Иногда любовь приходит к нам в неожиданной «упаковке», в неожиданном месте и даже в неудобный момент. Порой велико искушение отреагировать раздражением и даже грубостью. Но все это далеко от реакции любящего сердца.
Как обнаружила для себя Лори, один из ключей к обретению долговечной привязанности – готовность в первую очередь без агрессии принять вторжение в свои планы. Раскрывая свой ум – и сердце – для возможных отношений, мы можем получить дары и блага, о которых прежде не могли и мечтать. И – кто знает? – возможно, вскоре мы обнаружим, что наша жизнь приятно изменилась.
ПЯТЬ ЯЗЫКОВ ЛЮБВИ В ДЕЙСТВИИ
Читая эту историю, вы, возможно, ощутили такие же сильные эмоции, что возникли у меня. Как прекрасно видеть, что смиренное принятие помехи превращается в возможность любить ребенка! Это потребует времени? Да, причем не однократно, а в течение многих лет. Однако это не просто время, это время, проведенное вместе. Миссис Перкинс снова и снова отдавала свое безраздельное внимание Либби. Уверен, сейчас она сказала бы, что это было «хорошее вложение».
Я также думал о тысячах маленьких девочек и мальчиков, которым в их жизни отчаянно нужны такие миссис или мистеры Перкинс. И не всегда это дети соседей. Иногда это девочка или мальчик, которых вы встречаете, работая в детской программе своей церкви или общины. Иногда это ребенок кого-то из ваших родственников, переживший смерть или развод родителей. Разумеется, бывает, что в привычное течение нашей жизни вмешиваются и взрослые. Помните, что вклад в жизнь других людей – это всегда хорошая инвестиция.
ЛЮБОВЬ – ЭТО ВЫБОР
Наверное, вы думаете: «Я могла бы это делать, будь я на пенсии, но я человек занятой и свободное время нужно мне для того, чтобы удовлетворять потребности моей семьи». Однако, если у вас есть дети, один из лучших поступков, который вы можете совершить ради них, – это подавать им пример служения другим. Если вы холостой взрослый человек, поглощенный достижением собственных целей, подумайте о том, чтобы прибавить к этим целям новую – помогать другим людям.
Случилось ли вам в прошлом месяце столкнуться с человеком, нуждающимся в помощи, от которого вы отмахнулись, потому что были «слишком заняты»? Готовы ли вы попросить Бога о помощи, чтобы впредь видеть в помехах возможности выражать с вашей помощью Его любовь?
Противоположности сходятся… Эмили Осберн
Мой муж признается, что начал сомневаться в нашем браке еще в тот момент, когда мы ехали в лимузине с церемонии бракосочетания на свадебный банкет. Водитель решил везти нас к кантри-клубу живописным маршрутом, а я впала в истерику, переживая о гостях, которые ждали застолья.
В день, которому следовало быть одним из счастливейших в моей жизни, меня понесло на эмоциональных «американских горках», и мой новоиспеченный муж отчаянно пытался вывести меня из этого состояния. Клэй, всегда спокойный и уравновешенный, просил меня держать себя в руках, но мой бешеный темперамент в тот момент достиг неконтролируемого градуса кипения.
Признаться, бо́льшую часть первого года супружества мы с Клэем манипулировали друг другом – каждый из нас пытался заставить другого действовать и реагировать так, как считал допустимым. Клэю нужно было, чтобы я была более рациональной, а я мечтала о том, чтобы он стал более свободно мыслящим и спонтанным. Возможно, старая пословица права, и противоположности тянутся друг к другу. Но что им делать после того, как они поженились?!
Я – ирландка с огненным темпераментом, воспитанная безапелляционной матерью и обожавшим меня отцом. Когда наше многочисленное семейство собиралось вместе, воздух звенел от горячих споров. Внуки, кузены и друзья наполняли дом смехом и громкими разговорами, после чего все собирались вокруг рояля и пели до трех часов ночи.
Семья Клэя была намного более дисциплинированной. Его родители – люди вежливые и обходительные, и Клэя учили всегда проявлять уважение к другим. Это рациональные, разумные, соблюдающие режим дня, здоровые, богатые и мудрые люди.
Когда мы познакомились, Клэй влюбился в мою творческую натуру и энергию. Его привлекал мой позитивный взгляд на жизнь, он ценил тот факт, что я всегда видела в нем лучшие стороны. А на меня произвели впечатление его интеллект и благородство. Клэй был человеком, которому я могла полностью доверять, и рядом с ним я ощущала стабильность. Казалось, наш брак был заключен на небесах.