Читать онлайн Создания. Часть 1 бесплатно

Вступление

Мгла

Туман стелился по верхушкам деревьев, местами спускаясь к самым корням. Он был прохладным и ощущался как безразличный ко всему дух позднего осеннего дня, который вдруг обрел физическую форму. Он подавлял любой лесной шум, словно почтенный хозяин дома, одним своим видом внушающий уважение к тишине. Шорохи, что в былые времена, были различимы, теперь стали единым гулом, тонущем в сырой земле леса. Запахи, которые раньше наполняли воздух буйством красок, скрылись в гниющей листве и в коре деревьев. Яркие цвета померкли. Времена года менялись лишь насыщенностью влажности в воздухе и средней температурой. Зимой сырость местами покрывалась тонкими корочками льда, который резал острее бритвы. Белоснежный снег не укрывал траву пушистым одеялом, мороз не приносил с собой прозрачности и легкости. Летом влажный воздух давил на легкие и холодком оседал на коже, покрытой испариной.  Ветер не гулял ныне меж крон древних дубов – он резкими порывами проносился у их оснований, обламывая молодые ветки и неся с собой тяжелый запах падали и крови.

Теплые лучи солнца не согревали более воду в озерах и реках и не приносили света на зеленеющие свежей травой поляны. Солнце сменяло тьму ночи, но было столь далеко от лесной жизни, что даже мертвые перестали различать смену дня.

Последний из жителей Ардена, кто видел солнечные лучи, – была наша Первая. Даже её сын, наш Вожак, не застал благословенного света Природы. Мгла сковала наш лес и определила нашу жизнь.

Олени нашли в ней спасение от Охотников, а монстры – завесу, скрывающую их, позволяющую подкрасться незамеченными.

Мгла сгубила многих Созданий, но Природа не покинула нас.

Она оберегает и помогает стать сильнее.

В этой мгле я ощущаю себя жертвой. И только вера в праведность Природы, что создала нас, укрепляет мой дух. Но на долго ли?

Огонь Очищения

Существует мир. Название ему – Уррахад.

Природа пришла сюда, принеся с собой молодые леса, чистую воду в прудах, свежую зелень лугов и прекрасный в своем разнообразии животный мир. И населила Природа свой мир дивными Существами. Прекрасные в своем облике и помыслах они стали учиться у Неё и создавать жизнь, наполненную радостью и счастьем. Она направляла их и они следовали за Ней. Лишь единожды могла Природа создать подобную форму Жизни, потому любила своих Детей и заботилась об их процветании.

Чудесные Создания постигали тайны четырех стихий, ибо виделось Природе, что так они будут ближе к ней. Она не являлась к ним в физическом облике, но доносила свои наставления через шум листвы, через плеск воды в ручье, через треск поленьев в огне, через легкие порывы ветерка на холме. И Создания во всем слушались Её и совершенствовались. Жизнь их была долгой, но естественной – они старели и умирали.

Природа наставляла охотиться и собирать плоды лишь для пропитания – и этому непреложному правилу следовали Создания. Они не убивали из прихоти, не убивали мучительной смертью, не обрывали цветов от скуки. С уважением и благодарностью относились они к умерщвленному животному или сорванному с дерева плоду.

Хищники не нападали на Созданий, обходили их стороной, ибо такого было желание Природы – не являлись Создания для них желанной добычей.

Но однажды на охоте произошло несчастье.

Природа увидела, что одно из Созданий отстало от группы охотников и приблизилось к берлоге взрослой медведицы, что на днях стала мамой маленьким медвежатам. Малыши заинтересовали Создание и оно решили завладеть одним, чтобы увидеть поближе невиданное до этого. Им двигало лишь любопытство и искреннее желание постичь новое.

Ветер поднял листву с земли и донеслось явное "Оставь его, не тревожь медведицу".

Впервые встревожилась Природа, ибо знала силу материнского инстинкта.

И Создание послушалось, но решило в последний раз взглянуть на мордочку малыша, который начал тихо поскуливать, не ощущая по пробуждении безопасности и родного материнского запаха. Ветер подул сильнее, ибо промедление могло обернуться трагедией. Что и случилось…

Порывы ветра и зов медвежонка разбудили спящую медведицу. Она не видела в Создании добычу или желанную жертву, но лишь угрозу для ее дитя.

Природа не могла физически вмешаться в происходящее и с ужасом увидела, как могучая свирепая медведица одним ударом лапы погубила Создание.

Так случилась первая насильственная смерть Создания на земле Уррахада.

В тот день сильный ветер обрушился на кроны деревьев и волны били о берега озер – Природа оплакивала гибель своего Создания. Она поняла, что хищники были ошибкой. Ведь по такой случайности могли погибнуть и многие другие прекрасные Создания. Из страха за них и любви к ним Природа решила, что многие существа были лишними в чудесном и счастливом мире Уррахада. Все животные, которые могли причинить вред или убить ее Созданий, исчезли. Не осталось хищников среди четвероногих, летающих, ползающих и плавающих. Но тревога не покидала Природу, ибо чуяла она приближение неведомого.

Прошло чуть меньше половины столетия. Создания жили безопасной жизнью в спокойствии.

Но случилось то, что изменило облик и судьбу Уррахада навсегда.

Не видела Природа начало случившегося, ибо все темное было сокрыто от Нее. Не смогла Она обезопасить своих Детей.

Ясной ночью, когда Создания мирно спали в своих домах, вдалеке раздался клокочущий рокот. Тихий, едва слышный по началу, но жуткий и голодный, он неотвратимо приближался, разносясь эхом по окрестностям. Не было дозорных, которые увидели бы опасность, – до той ночи в них и вовсе не было необходимости. Даже сама Природа не могла обнаружить источник этого жуткого звука. Встревожилась Она и подняла ветер, чтобы разбудить своих Детей.

Но было поздно – невиданное напало на пробуждающихся. И полились реки крови, и ночной воздух пронзили крики и вопли боли и ужаса. Природа в страхе пыталась помочь своим Детям, велела уцелевшим напасть на внезапного врага, защищаться. И бросились Создания на монстров и к утру получилось у них одолеть их, ибо тех было меньше. Оставшиеся чудовища скрылись в тени лесов и скал, навсегда забрав с собой покой из Уррахада.

Когда первые лучи солнца коснулись ветвей деревьев, увидели Создания масштаб бедствия. Четверть их была жестоко убита – обескровленные, разорванные тела были разбросаны по округе. В немногих уцелевших лицах жертв застыл немой ужас, глаза были широко открыты и, глядя в них, Создания увидели саму Тьму.

Природа увидев содеянное, осознала необратимую и непостижимую для Нее опасность Её Детям. Тьма проникла в мир Уррахада и Природа не могла ни обнаружить её, ни уничтожить. Страх проник в Её мысли. И стала Она думать о том, как обезопасить Созданий.

И наступила следующая ночь. Но не спали Создания, бдительно охраняя свой дом. И вот вновь раздался клокочущий рокот и из тени леса вышли монстры. И молодой месяц тусклым светом осветил слепые омерзительные морды, на которых видна была только огромная алая пасть с клыками и редкими острыми зубами, из этой пасти и доносился тот жуткий голодный звук. Несуразное голое тело, размером и формами отдаленно напоминало тело Существ, но было темно-серого, местами болотного цвета, скользкое и покрытое на спине острыми шипами. Тонкие руки длинной доходили до земли, их венчали когтистые крюки-пальцы. Ноги были, что у хищников – мощные, с когтями на крупных лапах.

И выступил вперед отважный Хаггон, родственник некогда убитого медведем. И произнес напуганным Созданиям: "Не бойтесь, укрепите дух свой, ибо с нами Природа! Дадим отпор Тьме, осквернившей благословенную землю Уррахада! Пусть будет со мной сила и ярость медведицы, что бросилась на моего дядю, защищая своё". И Природа, услышав последние слова Хаггона, увидела в них способ защитить Детей своих.

Бросились с криком Создания на монстров. Многие кричали, воодушевленные словами Хаггона, но среди прочих были и те, кто кричал в страхе, желая себя приободрить, ибо помнили они прошедшую ночь и пустые взоры мертвых глаз, наполненные необратимостью кошмара. Безучастно и с немым страхом наблюдала Природа за страшной битвой. Свирепые чудовища с пронзительным воплем бросались на Созданий разрывая когтистыми лапами им головы, с громким хлюпаньем вгрызаясь в плоть своими клыками, потроша ногами уже мертвые тела, лежащие на земле. Удушливый и липкий запах крови и паленой плоти стоял в воздухе вместе с криками боли, страха и стремлением выжить. Создания впервые столкнулись с такой слепой злобой, которая убивала ради страшного насыщения кровью, пропитанной предсмертным ужасом.

Бойня продолжалась всю ночь. Но забрезжил рассвет. И с первыми лучами солнца монстры скрылись в тени. Так закончилась Ночь Ужаса.

Вымотанные Создания стали собирать остатки тел своих соплеменников, дабы предать огню хоть что-то, дабы прах развеялся по воздуху. Но Природа теплым ветром остановила их со словами "О Дети мои, оставьте на время похороны братьев и сестер своих и выслушайте меня! Идите на Восток, пересеките Великое Озеро и скройтесь в долине. Но прежде подожгите тут все, а я разнесу очищающий огонь по всей округе, чтобы уничтожил он монстров! Животных почти не осталось и даже птицы стали покидать этот край. Отныне это проклятая земля."

И сделали Создания так, как сказала им Природа. И только Хаггон был против ухода, желал он и дальше сражаться с чудовищами, не хотел бежать. И когда омывал он окровавленные руки в ручье, сквозь шум воды услышал "Хаггон, храбрейший сын мой. Остуди сердце свое на время, скопи свою ярость. Будет время для отмщения. Я сделаю тебя сильнее, дабы ты сокрушил любого на своем пути. А пока – сопроводи Детей моих за Великое Озеро". И возрадовался Хаггон и возглавил поход на Восток. Подожгли они остатки мертвых соплеменников и направились к берегам Великого Озера, там сели в лодки, на которых до этого не раз уходили рыбачить. И только отплыла последняя лодка, как тут же поднялся сильный ветер и страшный пожар охватил место их Дома. Полыхали деревья, закипала вода в ручьях, в смертельной ловушке оказались монстры. Их страшные вопли поднялись над огнем. Но не было в нем ни капли страха, которое испытывает всякое живое существо, находясь в лапах мучительной и неотвратимой смерти. Клокочущий хриплый визг раздавался повсюду – совсем близко и где-то вдали. И был он наполнен лишь дикой болью и ужасающей, слепой злобой.

Медленно отплывали лодки, груженые Созданиями. Уставшие от последних дней с трудом они работали веслами, хотя течение и ветер благоволили им. Взоры всех были обращены в сторону Западного берега, что полыхал огнем на сколько хватало глаз, черный дым поднимался к самому небу, скрывая горизонт и солнце.

Огонь Очищения разделил историю Уррахада на Время Радости и Время Борьбы. Хотя в тот день, когда полыхал Западный берег, еще не были придуманы эти названия, Природа уже знала, что не допустит более такого, что должно усовершенствовать Ей Детей Своих, сделать их сильнее, дабы могли они сопротивляться любой угрозе.

Вместе с черным дымом вверх поднимался Страх. И страх был повсюду – и в сердцах, и в умах.

Сущность

Спустя несколько суток вымотанные Создания ступили на Восточный берег. Они сожгли все лодки, дабы никто не вздумал переплыть Великое Озеро и вернуться на Западный берег. И покинули побережье и ушли далеко вглубь долины, начав обустраивать быт на новом месте.

Кто-то поселился вблизи рек и водопадов, потому что испытывали благодарность к водам Великого Озера, что оградил их от Огня Очищения и от того, что осталось на Западном берегу. Кто-то ушел дальше на склоны холмов, что окружали долину и отделяли ее от скал на Севере. Хаггон с частью Созданий ушел на север, в горы, дабы с вершины скал и утесов наблюдать за всей долиной. Он более остальных ожидал возвращения монстров и хотел сохранить бдительность. В горах было много троп к богатым растительностью и живностью огромным пещерам, укрытых от взора с небес. Оставшиеся Создания поселились в густых прекрасных лесах долины, которые на многие мили простирались на юг и восток, заканчиваясь водами Великого Озера.

Прошло несколько лет со дня Огня Очищения и вот Природа явилась к каждому из племени и сказала: "Я наделю вас силой и яростью хищников, чтобы могли вы дать достойный отпор Тьме. Отныне и днем и ночью вы сможете обращаться к своей второй Сущности, дабы защитить себя и соплеменников. Выберите себе Вожаков, старшего из их рода я наделю возможностью создавать Барьеры Стихии вокруг деревни. Пусть выберут для своего племени хищника из тех, что некогда населяли Уррахад."

И так – свершилось.

Лантир – племя, что более прочих почитало воду, выбрали Вожаком отважную Хайет, проявившую себя во время Ночи Ужаса. Отец Хайет выбрал для своего народа сущность мощных саблезубых барсов, которыми восхищался еще в детстве. Это были сильные древние хищники, чей облик внушал уважение.

Виньялись – племя, обосновавшееся на просторах холмов, выбрали Вожаком мудрого Арроса, что считал воздух первейшей стихией Природы. Его мать избрала облик грозных орлов, что некогда бороздили небесные просторы Уррахада, но исчезли, ибо их когтистые лапы и смертоносные клювы представляли опасность для Созданий.

Менельтор – племя Хаггона, ушедшее в скалы, стали называть себя "народом огня". Это было единственное племя, в котором Вожак являлся самым старшим представителем своего рода. Хаггон без раздумий избрал для народа огня облик медведя, что некогда положил начало исчезновению хищников. Видел он в этом облике символ отмщения за Ночь Ужаса.

Арден – племя, оставшееся в долине, близ Лантира, избрали Вожаком справедливого Дхара. Им близка была земля и уважали они все живое более остальных. Отец Дхара дольше прочих думал о Сущности. Взвешивал он преимущества разных хищников, о которых помнил с детства. Мать его любила ему показывать жизнь стаи волков, что обитала рядом с их домом. И нравилось ему наблюдать за этими красивыми и умными животными. Слабее они были медведей и саблезубых барсов, не умели внезапно нападать с небес как орлы, но сила их была в самой стае. А семья для Дхара значила многое. Так народ племени Земли обрел Сущность волков.

Члены семьи Вожаков были отмечены возможностью совмещать преимущества обоих Сущностей и превращаться в настоящих монстров. Их рассудок оставался под контролем Сущности Создания, в то время как сознание остальных членов племени управлялось Сущностью хищника. Природа даровала такое отличие роду Вожака, дабы они могли выделяться среди прочих во время битвы и дабы отблагодарить за доблесть, проявленную их предками во время Ночи Ужаса. Вожаки обладали возможностью соединяться разумом со своим народом, дабы во время сражений направлять хищников.

Барьер Стихии хранился Первыми – старшими представителями рода Вожака. Он не позволял тьме проникнуть внутрь деревни. Чем сильнее были Первый или Первая – тем сильнее был барьер.

Природа велела каждому в племени отвести свою роль.

Охотники – выходили за пределы Барьера Стихии для добывания пищи. В Охотники отбирались сильнейшие представители племени, ведь за пределами Барьера могли напасть Нифрауги. Они участвовали в битвах.

Целители – занимались изучением искусства врачевания, они редко покидали деревню и только в сопровождении Охотников.

Учителя – занимались воспитанием детей племени, обучали их выживать и обращаться во вторую Сущность.

Хозяева – следили за порядком внутри деревни, ведали припасами и прочими бытовыми вопросами.

Строители – строили новые дома, занимались ремонтными работами.

Слышащие – те, кто пребывал в постоянном контакте с Природой, дабы слушать Её наставления и передавать Её волю Вожаку и племени. Их определяли по аккуратной родинке в месте солнечного сплетения.

Прошло не так много времени, как хотелось бы, но все же настал день, когда бдительный Хаггон заметил тех, кто "пожирает плоть", Нифраугов, что преодолели горную гряду на самом севере.

Так началось Время Борьбы.

Нифрауги постоянно наступали. Их становилось все больше и больше. Они нападали разрозненными группами, поэтому, помимо сплоченных битв, случались и отдельные стычки племени с монстрами.

Менельтор был всегда первым, кто принимал удар свирепых Нифраугов. Племя огня яростно выступало вперед, их огромные медведи крушили чудовищ, пока однажды вперед не выступил монстр, которого до этого не встречал никто. И даже Природа устрашилась его облика, отражавшегося для Неё в разумах Слышащих менельторцев, увидев в нем новую угрозу Её Детям.

Ростом он был выше любого Создания даже второй Сущности. В отличие от Нифраугов, он был зрячим и взор его уступал разве что зоркости Орлов рода Вожака племени Виньялес. Голова была увенчана маленькими острыми ушами, улавливающими любой шорох. Большие ноздри могли учуять кровь в жилах жертвы на многие мили вокруг. Пасть хоть и была меньше, чем у Нифраугов, но ровный ряд острых зубов в мгновение ока мог умертвить кого угодно. Их мощные тела частично были покрыты шерстью. Но наибольшее преимущество заключалось в огромных перепончатых крыльях за спиной, которые позволяли им внезапно пикировать вниз, обрушиваясь на Созданий со всей силой, на которую они были способны. Они обладали разумом и управляли толпой слепых Нифраугов. Ими двигала злоба к Созданиям и желание убивать. Их стали называть Верховными Нифраугами или Верховными Вампирами.

Прошло несколько столетий. И с каждым десятилетием монстров становилось все больше.

Слышащих рождалось меньше, ибо Природа считала, что упор нужно делать на Охотников, – хватит и пары Созданий, чтобы передавать Её волю. Однако с годами среди Созданий стали появляться и те, кто считал Ее наставления лишними, мешающими их укладу жизни. Такие помыслы пугали Природу, ибо чувствовала Она, что Дети Её отдаляются от Неё.

Дни сменялись днями. Битвы – битвами. И каждый раз Создания давали отпор Нифраугам и их Верховным Вампирам.

Великая битва Потерь

Нифрауги стали в больших количествах обитать на землях Восточного берега. Их клокочущий рокот доносился среди ночи совсем рядом с Барьером. Если кто-то в темное время выходил из дома или выглядывал в окно, то мог увидеть сгорбленные силуэты монстров, которые словно призраки возникали у самой кромки деревни. И даже Охотники не решались выбираться за пределы Барьера в этот час Тьмы. Лишь сила Первых отделяла Созданий от ужасов ночи. Чем старше был Первый – тем сильнее был Барьер. Но и этой силы не хватало на то, чтобы остановить сотни монстров.

Поэтому народ огня давал отпор натискам Нифраугов даже в ночное время. Чаще всего это выглядело как зачистка территории, ибо основной удар на себя принимал именно Менельтор. Ни в одном другом народе не было столько ярости и отчаянной ненависти к монстрам. Огромные свирепые медведи обрушивались на них каждый раз, когда новая волна Нифраугов пыталась преодолеть горный хребет и попасть в долину. Вторая сущность жителей Менельтора несла в себе отмщение Хаггона. Их лапы проламывали головы, а пасти перегрызали хребты, толстая шкура была прочнее любых возможных доспехов. И все же Нифрауги прорывались к холмам и дальше через реки и водопады – в лес. Орлы Виньялиса встречали их смертоносным камнепадом из когтей и клювов. Именно народ Воздуха не давал Верховным Вампирам преодолеть этот рубеж Восточного берега. Последние не могли активно сражаться средь острых скал и ущелий из-за огромных размеров, поэтому вступали в бой в холмах. Воздушные ночные сражения были наполнены яростью, болью и жутким дождем из окровавленных перьев и мяса. Но орлы каждый раз одерживали победу благодаря численному превосходству. Вожаки народа Воздуха внешне не отличались от своего народа, разве что более крупный размер мог выдать их. Неизменным знаком отличия оставалась возможность контролировать обе Сущности, не уходя в голые инстинкты. Остатки монстров шли к рекам, где у водопадов их встречали саблезубые барсы. Часть удавалось заманить к широким и бурным потокам, в которых они и тонули, перемалываясь в водной мясорубке. Другая часть сталкивалась с мощными чудищами, которые бросались вперед, напролом.

Благодаря сородичам, жители Ардена никогда не имели дела с большим количеством Нифраугов. Они добивали одиночные жалкие группы, которые чудом добирались до долины. Народ Земли даже сформировал традицию – обряд Священной Охоты, когда молодые волки испытывали себя в загоне Нифраугов. Такой вольности не могли себе позволить другие племена, но выбор сделанный их предками после Огня Очищения, почитался священным, поэтому мало у кого зарождалась зависть по отношению к Созданиям, обосновавшимся в долине. Волки стаей рыскали по лесу, в поисках оставшихся в живых Нифраугов, нередки были случаи объединения их с народом Лантира, ибо располагались в относительной близости друг от друга и поддерживали крепкие дружественные отношения.

Однажды дозорные Виньялиса, которые помогали народу Огня следить за границей гор, заметили огромную армию Нифраугов, возглавляемую десятками Верховных вампиров. Они двигались огромной серо-черной массой, издавая рокочущий гул.

Природа обратилась к Агр-Баллу, уже немолодому, но опытному Вожаку Менельтора, с требованием объединить силы всех Созданий, дав бой на холмах. Хоть и не был он с Ней согласен, рассчитывая на возможности скал и узких ущельев, но, оценив обстановку и посоветовавшись с Вожаком Орлов, Агр-Балл, отправил призыв в Лантир и Арден. И племена ответили на него. Выдвинулась к холмам большая стая волков и отряд саблезубых барсов во главе с Вожаками. Виньялис запросил убежища у Менельтора для неспособных воевать орлов, и среди непроходимых скал и ущелий невидимыми тропами скрылись дети, молодые и неопытные в бою юноши и девушки, старики и беременные женщины народов Воздуха и Огня.

Медведи Менельтора должны были вывести огромную армию Нифраугов к холмам за скалами, что не представлялось сложным, ведь Верховные не могли принимать активное участие в горах. Тем более узкие для столь многочисленной армии горные тропы и перевалы не давали возможности для маневров и открытого боя. Один медведь с легкостью мог бы удерживать тропу, скидывая монстров в пропасть. Далее Орлы Виньялиса с лантирцами и арденцами встретили бы монстров смертоносной стеной, заманивая слепых до осторожности Нифраугов в кольцо, тогда бы по тылу ударили менельторцы. "Потери оправдают результат. Сама Природа повелела нам объединиться в час нужды.", сказал Агр-Балл. В сердце его затаилось сомнение, но кровная ненависть к Нифраугам вскоре разрушила их яростным стремлением расправиться с монстрами.

Вожаки Созданий предполагали, что этот решающий бой определит дальнейшую судьбу Восточного берега, ибо Нифрауги выслали, определенно, все свои силы в этот поход Тьмы.

Верховные Нифрауги планировали напасть ночью, ибо учуяли они запах тысяч Созданий и поняли, что ждут их все силы Сущностей. Но медведи племени огня встретили их таким яростным напором, что к холмам монстры вышли лишь к рассвету. Агр-Балл надеялся успеть за солнечный день перебить добрую часть Нифраугов в ущельях, не дожидаясь общей битвы.

И забрезжил рассвет. Многие Нифрауги, выбегавшие из тени скал, с воплями бросались обратно. Среди Верховных был один, который выступил вперед и озарив взором местность, обратил взгляд на скалы, среди которых укрывались оставшиеся воины Менельтора, готовясь к борьбе на своей территории. С холодной усмешкой молвил он и эхо разнесло его слова по ущельям: "Ловушку уготовили вы нам, несчастные. Но недооценили вы способности истинной Тьмы. Нас много больше! Мы вернём вам Огонь Очищения!"

И захохотали Верховные вампиры после этих слов, словно наслаждаясь приближающимся страхом, а после отдали приказ остальным. И через время полыхнули скалы, а следом раздались жуткие вопли. Но то были не медведи. Ибо камень не горел, подожгли Верховные часть своего собственного войска. И вспыхнули ярким пламенем Нифрауги, и поднялся от их тел удушливый плотный дым к самому небу. Скалы наполнились едким смрадом, который дурманил голову. Народ огня с ужасом увидел, как солнечный свет меркнет за дымом, поднявшемуся к самому небу.

Бросились полчища Нифраугов к холмам, и взлетели в воздух сотни, если не тысячи, Верховных Вампиров. Так началась Великая битва Потерь.

Орлы ринулись вверх к черному дыму, навстречу к Верховным чудовищам. Те использовали удушливую завесу как прикрытие и атаковали внезапно, словно появляясь из ниоткуда. С рыком кидались они на Созданий, разрывая им крылья и вырывая клювы. Но и орлы были сильными противниками, хорошо натренированными на битву именно с Верховными Нифраугами.

Природа всегда считала их сильнейшими из Своих Детей, даже народ огня уступал им в физической силе. И сейчас она пыталась порывами ветра разогнать дым, что поднялся над местностью от тлеющих тел Нифраугов, но тщетно. Лишь на короткие мгновения удавалось солнечным лучам выбить секунды преимущества для сражающихся на земле. Однако Верховные не боялись прямого света, хоть и жаловали больше тень.

Саблезубые барсы бросились напролом вперед, в лобовую атаку. В это время стаи волков разделились на две части. Вожак Ардена ударила слева, а её муж – справа. Нифраугов было в несколько раз больше и они огромной серой волной растекались по холмам.

Ликар, Вожак Лантира, молодой барс, бежал впереди, так как в росте и силе превосходил любого из своих соплеменников. Его широкая спина, покрытая шерстью, мелькала среди полчищ Нифраугов. Одного удара его лапы было достаточно, чтобы прибить к земле и убить монстра. Он легко прорубал себе дорогу вперед.

Внезапно рядом с ним с небес упали Верховный Нифрауг и Орел. В самый последний момент, Верховный Нифрауг успел извернуться и подставить земле Создание. Птица разбилась бы насмерть, но Ликар успел броситься к ним и перехватить орла. Их отбросило в сторону, Сущность человека Виньялиса вынужденно затормозила лапами, сильно их повредив. Но он остался жив. В эту же секунду на них кинулся Верховный, который во время падения порвал себе перепонки на крыльях. Орел еще приходил в себя, но навстречу монстру выступил Ликар. Человекоподобный саблезубый барс не стал выжидать удобного момента для нападения и в прыжке перехватил обломанные крылья. Верховный Нифрауг не был готов к такому, ибо раньше не имел дела с лантирцами. Он взревел от боли и попытался перехватить Ликара, но тот уже перехватил лапой ему шею и одним движением челюсти перегрыз ее.

Сущность орла не могла выразить благодарности за помощь, но она понимала, что Ликар – союзник в этой бойне. Поэтому она передала это знание остальным. И орлы стали пытаться сбрасывать Верховных Вампиров на землю, где их встречали смертоносные клыки саблезубых тигров.

Волки в это время взяли на себя основную массу Нифраугов. Они уступали мощью и силой остальным Созданиям, но лучше всех контролировали свою животную Сущность и обладали лучшей выносливостью. С яростным рычанием бросались они на монстров, вгрызаясь им в глотку своими острыми клыками. По скорости и ловкости им не было равных. В мгновении ока она схватывали приказы своего Вожака и маленькими группами атаковывали Нифраугов.

Воздух был горьким от гари и крови. Вспаханная тысячами лап земля превратилась в месиво из плоти, внутренностей и шерсти. Было сложно разобрать кто есть кто. И только горящие глаза Сущностей позволяли орлам с неба видеть своих союзников.

В битве пал муж Моханы, Вожака Ардена. Он были не крови Первого рода, потому в силе уступал своей супруге, но до последнего помогал ей, возглавляя свою части армий.

Женщина, взвыла от боли, когда почувствовала смерть мужа. Её вой пронесся над долиной и многие вздрогнули от него. Волки не могли осознать тяжести потерь, но отчаяние и злость их Вожака они почувствовали и ринулись вперед с новой силой. Их осталось так мало, так мало… И это видела Природа, в ужасе наблюдая за бойней. Ветер стал разгонять остатки дымовой завесы. И солнце осветило поле битвы.

Некогда прекрасные вересковые холмы превратились в холмы перемолотых трупов. Остатки волков, подгоняемые чувствами своего Вожака, гнали Нифраугов к скалам. Медведи не вышли к ним навстречу, ибо надышавшись удушливым смрадом потеряли на время ориентацию в пространстве.

Мохана обогнала свою стаю и боевым кличем подала сигнал Ликару, который в это время помогал орлам. Тот обернулся к скалам в попытках разглядеть народ Огня, но тщетно. Внезапно рядом приземлилась раненная орлица. Это была Ара – Вожак племени Воздуха. Она произнесла:

– Помоги им загнать их в скалы, Ликар! Наверняка менельторцы готовят им горячий прием, ты же знаешь, как любят они нападать в своих ущельях.

– Но мы обговаривали другой план, – возразил Ликар, – Тут что-то не так… Агр-Балл не стал бы импровизировать.

– Все пошло не так с самого начала, мы все вынуждены импровизировать с первой минуты сражения – ответила ему орлица, – Волкам не справиться в одиночку, а мы почти добили Верховных. Смотри, они тоже стали отступать в скалы. Мы присоединимся к медведям, как зачистим холмы.

Ликар согласился с Арой и приказал своим барсам помочь волкам. Он сам решил остаться и все же до последнего помогать Орлам с Верховными, которые были в разы сильнее и опаснее Нифраугов. Его жена возглавила отряд оставшихся барсов и отправилась к Мохане и ее стае.

Ара оказалась права – волков осталось слишком мало и они не справлялись с Нифраугами, так что подоспевшая помощь лантирцев оказалась очень кстати. Совместными усилиями им удалось сократить численность оставшихся Нифраугов, которые вдруг оставили попытки нападать и быстро скрылись в тени скал. Но отступление врага не принесло радости, лишь облегчение. Во время этого сражения погибла жена Ликара, на которую внезапно набросился откуда-то взявшийся огромный и свирепый Верховный вампир. Он не стал задерживаться и скрылся вместе с Нифраугами, которые быстро следовали за ним, не отвлекаясь на запах и кровь Созданий поблизости. Мохана, истерзанная долгим боем и морально истощенная от проживания гибели каждого волка стаи, сказала своим остановиться. Народ Ардена отдал так много жизней, так много Созданий… Вожак впервые ощутила ужас. Остатки саблезубых барсов тоже были растерянны – после потери возглавляющей их жены Вожака, они не знали, что им делать дальше. Когда враг скрылся в скалах и кровавая пелена инстинктов схлынула, все почувствовали опустошенность и усталость от многочисленных ран.

Мохана почувствовала ветерок и поняла, что Природа что-то хочет сказать, но не могла понять. Слышащих не взяли на битву, так как они не были воинами.

Природа видела, что менельторцы отравлены удушливым запахом горящих Нифраугов. Но Вожак Ардена не могла понять ее веления. Она оглядела остатки некогда многочисленной стаи, оставшиеся волки зализывали друг другу тяжелые раны и бросали взгляды в ее сторону. "Я несу за них ответственность. Я чувствую каждую их смерть. Они сделали достаточно."– так рассуждала про себя Мохана. Ее посетила мысль ринуться в скалы, чтобы прижать остатки Нифраугов, но ведь Менельтор не принимал участия в сражении на Равнине, а монстров осталось так мало, что Вожак Ардена искренне была уверена в том, что помощь медведям не понадобится.

Она взглянула на растерянных барсов. Видимо Ликар все еще проживал потерю любимой. Она отдала приказ свои волкам окружить барсов и погнать их обратно в холмы.

Когда те немногие, кто выжил из Ардена и Лантира, поднялись на возвышенность, они увидели страшную картину. Несколько орлов кружило в небе, еще часть – сидели на земле вокруг Ликара. Их осталось еще меньше, чем кого-либо. В этой битве практически весь народ Виньялиса пал.

Мохана подошла к Ликару, положила ему руку на плечо и тихо прошептала: "Я понимаю твою боль, дорогой мой друг, но твой народ нуждается в тебе, вернись к нему. Мы омоем слезами наших любимых после."Вожак Лантира словно очнулся от забытья и поднялся с колен. С благодарностью он обнял Мохану и повернулся к барсам.

– Природа что-то пыталась сообщить, но я не смогла разобрать… Быть может нам стоит отправиться в Менельтор?

Ликар перевел взгляд на скалы, оттуда доносились звуки боя, рокота и рева медведей.

– Мы отдали здесь достаточно жизней своих. Посмотри, от твоей стаи практически ничего не осталось! Мой народ изранен и утомлен боем. А Виньялис потерял своего Вожака и практически всех своих орлов. Медведи не участвовали в этой битве, наверняка Агр-Балл заманил жалкие остатки Нифраугов в ловушку.

Ликар говорил так не от страха и не от того, что не желал помочь Менельтору. Истерзанные и израненные жалкие остатки тысячной армии Созданий были вымотаны долгой битвой. Это была их победа. Но победа, вырванная слишком дорогой ценой. Природа понимала это. Но победа над Тьмой не была окончательной. Её взор не видел трагедии, развернувшейся в скалах, но Она её ощущала.

Оставшиеся Нифрауги бросились в скалы, в которых одурманенные едкой гарью медведи не смогли дать им должный отпор. Верховные Нифрауги, ранее не вступавшие в сражения на территории племени Огня, внезапно начали влетать в расщелины и на скорости выталкивать огромных животных в пропасть. Одни медведи с ревом летели вниз, навстречу гладким холодным камням. Другие – сбрасывали с себя дурман и кидались в яростную атаку. Нифраугов практически не осталось и Менельтор справился бы с ними, если бы не внезапное подкрепление, которое наступило с Севера. Так как все Темное было сокрыто от взора Природы, не видела Она этого.

Их было мало, но достаточно, чтобы сделать численный перевес в пользу Нифраугов.

Так погибли все Охотники племени огня. Немногие пытались дать отпор. Последним пал Агр-Балл. Напрасно он ожидал помощи от орлов или других племен, завеса дыма скрыла от него поле боя. Не видел он падения с небес огромнейшего из орлов в истории Виньялиса, свою верную союзницу.

Разбилось о землю мертвое тело отважной Ару. Билась она до последнего, даже после того, как некогда прекрасные белоснежно-золотистые крылья окрасились в ярко алый от ее крови цвет и мясо торчало вместо перьев. Ухватившись за Верховного Нифрауга клювом выбивала Ара ему кости на спине и разрывала лапами перепончатые мощные крылья. Это был не первый Верховный Нифрауг, который столкнулся с ней в этот день в смертельной схватке. Но этот был последним. Она это понимала. Взор ее бледнел от боли и потери сил, но до последнего она держалась за монстра, даже когда его лапы добрались до ее шеи. Вложила Ара все свое предсмертное отчаяние в смертоносную хватку. И хотя дух ее оставил тело Сущности ещев полете, Верховный Нифрауг так и не смог освободится от когтей орла и разбился о землю, окропив землю своей густой, как болото, кровью.

Так закончилась Великая битва Потерь.

Лишь спустя время, когда народ Менельтора не вышел из скал, почуяли оставшиеся Вожаки неладное.

Мохана и Ликар с новым рассветом и уцелевшими Охотниками, которые еще могли держаться на ногах, отправились в деревню народа Огня.

Разбитые тела величественных медведей предстали им на дне ущелий. Разорванные останки уцелевших в холмах Нифраугов были разбросаны повсюду. Скалы покрылись черной копотью и удушливый смрад стоял в воздухе.

Обнаружив тело Агр-Балла, Вожаки Лантира и Ардена поняли, что ценой всего заплатил Менельтор за завершение битвы.

– Мы не услышали Её и вот, что случилось. Во век не искупить нам вины перед Менельтором, бросили мы их в час нужды, – молвила Мохана и осела на колени, нашептывая молитвы Природе.

– Не знали мы, что произойдет такое. Что не справится Менельтор с остатками армии Нифраугов. Мы принимали решения, ставя в приоритет жизнь своего народа. Многое ли смогли сделать твои волки в чужих для них скалах? А мои раненые барсы смогли бы извернуться среди холодного голого камня? Мы оставили Менельтор из-за незнания, но мы несем ответственность за принятые решения.

И тогда Мохана сказала:

– Нам нужно найти оставшийся народ Менельтора и Виньялиса.

– Но мы не знаем тайных троп народа Огня, – отозвался на это Линкар, но тут со стороны холмов раздался звук горна народа Воздуха.

И двинулись арденцы и лантирцы навстречу этому зову. И предстала перед ними сестра Ары, Ария, одной рукой придерживала она округлый живот, а другой держала за руку взрослого мальчика. Позади нее стояли несколько беременных женщин и старики с детьми на руках. К ним подлетели оставшиеся Охотники Виньялиса. И поведала Ария Мохане и Ликару о том, как обнаружили Нифрауги их убежище и началась суматоха. Там была отвесная скала и Ария велела своим людям обернуться в орлов и унести подальше детей. Обратилась она к народу Менельтора с просьбой отдать старым орлам их детей, чтобы и их они смогли унести, но народ Огня воспротивился. И сказали они: "Мы знаем эти скалы и укроемся там". И скрылись в расщелинах скалы, которые вели в неизвестном направлении. Ария же улетела с оставшимися в живых орлами и детьми, им было легче скрыться.

– Так что жив народ Менельтора, просто скрывается в горах, – сказала молодая женщина.

Но тут вперед выступил старик и, поклонившись Вожакам, молвил:

– Я Слышащий и, увы, Природа сказала мне, что не видит Она народ Огня в горах.

– Но быть может они слишком хорошо укрылись в скалах, – отозвалась с надеждой в голосе Ария.

Старик снова склонил голову и с минуту молчал, после поднял грустный взгляд и с теплотой в голосе произнес:

– Она говорит мне: "Я бы увидела их даже под землей, дорогая моя Ария».

И притихли все, безмолвно почтили они память народа Менельтора. Природа же оплакивала их завыванием ветра в ущельях.

– Скажи мне, кто теперь Вожак Виньялиса? – спросила Мохана сестру Ары.

Ария оглянулась на то, что осталось от некогда величественной армии орлов, и тяжело вздохнула. Она, конечно же, сразу почувствовала гибель сестры и уже успела оплакать её.

– Наш отец погиб вместе с моим мужем, защищая нас в укрытии, когда напали Нифрауги. Я теперь старшая в роду, а Вожаком становится сын Ары, ибо следующий он и по старшинству, и по крови.

И вывела она вперед мальчика, который держал ее крепко за руку.

– Представься и возьми ответственность за народ Водуха, – молвил Ликар с уважением и сочувствием глядя на ребенка, которому придется повзрослеть раньше срока.

Мальчик вытер заплаканные глаза и несколько раз прочистил горло. Посмотрел он на остатки своего народа и повернулся к Ликару и Мохане.

– Меня зовут Атир, я сын Ары, и теперь я буду Вожаком народа Виньялиса и я беру на себя ответственность за него.

Орлы-Охотники с почтением склонили головы, за ними повторили и другие их соплеменники. Склонила голову и Ария.

Ликар с Моханой прикоснулись пальцами правой руки к левому плечи и кивнули в знак признания нового Вожака. Тяжело было у них на сердце, ибо разгромлен был дом народа Воздуха. Предложили они им свою помощь. Но Атир и Ария сказали, что не хотят оставаться на оскверненной земле и после прощания с погибшими оставят холмы и уйдут к Великому Озеру, чтобы начать новую жизнь там. Тогда Ликар попросил их выбрать такое место, которое было бы западнее и южнее Лантира и Ардена, дабы могли теперь они быть щитом для орлов. Поблагодарил Вожак Виньялиса сородичей и так и было сделано после.

Великая битва Потерь закончилась полным исчезновением народа Огня, а от народа Воздуха осталось несколько десятков Охотников, которых возглавил ребенок, не успевший оплакать мать. Лишь Вожаки Лантира и Ардена пережили тот день, но и их потерь было не счесть.

Природа была так потрясена случившимся, что ушла глубоко в Свое сознание. И мгла опустилась на Восточный берег, окутав долину темной пеленой.

Глава 1. О долге

Жизнь восстановилась лишь в Лантире и Ардене. Холмы и склоны гор опустели, ибо там не было ничего, кроме смерти. Вспомнились былые времена, когда Слышащие ходили на охоту с Охотниками. Этому правилу следовали ранее только народ Менельтора и Виньялиса, так как лишь малые группы Нифраугов доходили до народа Воды и Земли, и те не нуждались в сопровождении Слышащих и учились обходится без них. После того, когда Природа безуспешно пыталась донести волю до Моханы, Слышащих вновь стали тренировать и брать за пределы барьера.

Деревни опустели. Слишком большие потери понесли Создания в Великой битве. Теперь только старшие в племени помнили времена, когда деревня была наполнена шумом голосов, радостным смехом детей, когда Строители не успевали возводить новые дома, а Хозяева – управлять бытом внутри поселений. Охотники большими рядами вышагивали к месту тренировок, не счесть было их. Целители больше занимались травными делами – делали микстуры для малышей, лечили мозоли и мелкие порезы.

Ныне же облик поселений был другим. Большая часть домов пустовала. Огромные участки заброшенной деревни было принято сократить для усиления мощности Барьера. Строители снесли ряд хижин и выстроили целительный дом, в котором целыми днями трудились малочисленные Целители. Была выстроена новая площадка для Охотников, но теперь тренировали на ней жестче, а на роль эту определяли каждого второго Создания, даже если порой у того было иное внутреннее стремление. Вожаки Лантира и Ардена отчаянно пытались восполнить армии, ибо враг не был уничтожен окончательно, а значит однажды вернется с новой силой.

Младшее поколение воспитывалось по одинаковой системе с 7 лет и до 21 года. Юных Созданий обучали всему, что необходимо для жизни: грамматике письма и речи, основам лесной жизни и искусству пробуждать вторую Сущность. В 21 год после Священной Охоты молодые волки, которые становились полноценными участниками жизни стаи, определяли свою роль при участии учителей, которые озвучивали отмеченные в процессе взросления черты характера и задатки. Окончательное решение оставалось за Первой. В Ардене Первой была Мохана и не было Первой сильнее её. Более остальных помнила она ужасы Великой битвы и поэтому пыталась возродить некогда грозную стаю, но тщетно. В Охотники отбирались порой далекие от необходимых характеристик, но Природа считала, что наступили темные времена, требующие нового подхода к выстраиванию жизни Созданий, потому поддерживала Мохану, которая преданно служила Ей и советовалась с Ней во всем.

Первая Ардена вернулась с Великой битвы поседевшей, но стойко перенесшей личную боль Вожака. Почтив память мужа и несчетного количества погибших волков их стаи, она начала сразу же переустраивать жизнь внутри деревни. И являла она своему народу свою сильную и непреклонную сторону, за которую её неоспоримо уважали. Ее суровый и даже холодный взгляд примечал всё. Ни единая эмоция не проскальзывала у нее на лице и не проникала в души ее стаи. Состояние Вожака передавалось народу и он сам мог ощущать каждого в поселении. Так мог он контролировать вторые Сущности, воздействуя на них на внутреннем уровне. Мохана взяла под контроль каждую свою мысль и обучила этому своего единственного сына – Шандира. "Истинный Вожак не позволит стае увидеть в нем сомнение или страх"– говорила она ему, а после – своим внукам. Как никогда ранее уверовала Мохана в мудрость и благосклонность Природы, что заботилась о своих Детях. Во всех своих делах советовалась она с Ней через Слышащих, Её волю ставила превыше всего, ибо только так она могла убедить себя в том, что ни её сын, ни его дети никогда не переживут то, что пережила она там, на вересковых холмах Равнины, ежесекундно проживая смерть каждого волка. Но свой страх она спрятала так глубоко внутри себя, что даже сама порой не могла вспомнить откуда в ней столько тревоги за будущее стаи.

Когда она сменила своего отца и стала Первой, Барьер вокруг деревни стал сильнее и никто не мог без её ведома ни войти в деревню, ни выйти. И почиталась Мохана среди народа Земли как мудрейшая из Созданий. Дети боялись ее, но взрослые, заставшие скорбь Великой битвы, помнили её деяния и понимали её помыслы. Стала она тогда матерью всем осиротевшим "волчатам", как называла она их. Любой мог войти к ней в дом и попросить её о помощи. Знали Создания, что за непроницаемой суровостью и холодностью скрывается благородное и доброе сердце, пережившее слишком много боли и тревог. Мохана стала живым символом Ардена. И именно она занималась воспитанием Слышащих, ибо были они её правой рукой.

Дхарини родилась спустя 8 лет после Великой войны Потерь в Ардене. Маленькая родинка на месте солнечного сплетения сразу определила её роль в жизни и в племени. Слышащие рождались крайне редко по причинам неведомым ни Созданиям, ни даже самой Природе, которая не могла влиять на количество рождающихся с даром слышать Её. Раньше каждое Создание могло внимать Её словам, ныне – только несколько человек в каждом поселении. Тьма мешала Ей дотянуться до Своих Детей, не могла Она более видеть их помыслы и не могла подсказать им верное действие, не могла менять их Сущность и влиять на роли, как в былые времена. Только Слышащие оставались связывающей их нитью, через которую соприкасалась она с миром Созданий. Раньше рождались они в большом количестве, поэтому не было в них недостатка. Но теперь лишь каждые 20-30 лет появлялся на свет ребенок, отмеченные знаком Природы. Потому девочку с малых лет выделяли среди остальных детей. Каждый в деревне знал Слышащих, их оберегали и уважали.

Девушка росла под бдительным присмотром Первой, которая частенько говорила с ней о важности её миссии. Дхарини была лишена гордыни, но ей нравилась мысль о том, что именно ей дарована свыше честь общаться с Природой. Все её детство было наполнено практиками после учебы. Её тренировали Слышащие Ардена и в их окружении формировалось её чувство не столько собственной значимости, сколько ответственности за процветание народа, частью которого она являлась. Старшая из Слышащих, была суровой и строгой, она заставляла маленькую Дхарини повторять изо дня в день по несколько раз одну и ту же фрау, которая осела где-то глубоко в её подсознании. "Я несу ответственность за связь Природы с племенем. Я должна быть бдительной и смиренной. Все, что я услышу от Природы – я должна без промедления выполнять и слово в слово доносить Первой."Девушка часто повторяла эту фразу, когда пыталась успокоиться. Ощущение важности ее миссии определило её, с рождения мягкий, характер.

Так как она часто бывала в доме Первой, её друзьями были дети Вожака, близкие ей по возрасту. Они часто все вместе играли, бегали наблюдать за тренировками Охотников, учились у Целителей плести венки. Их дружба крепла с каждым днем, не различали они ролей друг друга, им было все равно кто есть кто. Юные горящие сердца, прекрасные в своей детской искренности.

Были у девочки друзья и среди других ребят. Но общение с детьми Вожака повлияло на нее в большей степени.

Дхарини говорили о том, что она будет участвовать в охоте, так как отсутствие Слышащего рядом с Вожаком может обернуться страшными последствиями. Но пережевать ей было не о чем – её всегда будут охранять Охотники. Сопровождение стаи стало обычной практикой, на которой настояла Мохана. Но мгла и отсутствие Менельтора и Виньялиса на Севере изменили порядок жизни в долине. И к этому было сложно привыкнуть в короткие сроки.

Дхарини не хотела покидать деревню. Благо были еще два Слышащих, которые выходили на охоту. Однако её тоже тренировали, ведь однажды она должна была их заменить. Об этом девушка старалась не думать. Физические нагрузки давались ей тяжело, а страх перед внешним миром за пределами Барьера внушал ей ощущение тревоги.

Сначала её тренировали вместе с остальными юными Созданиями, которые готовились стать Охотниками. Но после Священной Охоты Мохана приставила к ней Акиту, свою внучку. Так подруга детства стала ей суровым учителем.

Акита была сильной волчицей и достаточно серьезной угрозой для Нифраугов. Она отлично умела контролировать себя во время боя. С самого детства она тренировала себя физически и морально. Девушка выросла сильной, самостоятельной и дерзкой на язык. Она часто уходила на охоту вместе с отцом и не раз проявляла себя при встрече с монстрами, как отчаянная волчица. Она была справедливым и преданным членом семьи Первого рода. Однако не терпела слабости и трусости, оставаясь требовательной и к себе, и к другим, будучи убежденной, что все Создания способны обрести власть над своими страхами и сомнениями.

На тренировках с Дхарини она переставала быть той подругой и становилась строгим наставником. Она хорошо знала её и знала, что её ждет, так как часто выходила на охоту, потому со всей душой отдавалась делу. Акита стремилась закалить Слышащую и подготовить её ко всему. Волчья сущность Дхарини не отличалась мощным телосложением, поэтому Акита делала упор на ее ловкость и скорость реакции.

Они встречались каждые два дня на заброшенной площадке у самой кромки Барьера на юге, там, где некогда располагался местный рынок, на котором можно было взять все, что было необходимо. У Созданий не было эквивалента меры стоимости – они все в равной степени трудились на благо деревни, поэтому в равной степени имели доступ ко всему, что добывалось и производилось жителями племени. Теперь же рынок располагался ближе к центру, а эта часть была отпущена Охотникам для тренировок вместе с другими оставленными участками земли в этой части поселения. Строители обустроили местность для занятий, но рынок не тронули. Он некогда был центром кипящей жизнью деревни, символом благополучия и процветания. Ныне – он был символом утерянного покоя, кладбищем прошлого и памятником будущему, которое уже никогда не наступит.

Акита любила это место. Оно напоминало ей о важности их дела. О том, что нужно помнить – Тьма никогда не предупреждает о своем появлении и нужно всегда быть готовым к ней. Девушка узнала на горьком опыте, что плохое всегда случается внезапно.

Ее мама часто вспоминала, как на этом рынке в былые времена можно было взять чудесные яркие платья, что ткали арденские мастерицы. Они собирали в лесу с помощью Охотников цветы, которые после варили в жире. В получившейся смеси ткань около суток пропитывалась яркими красками. Ныне цветы перестали расти, ибо сквозь мглу не проникало ни единого солнечного луча. Красные, синие, желтые и оранжевые узоры теперь можно было встретить лишь на старых коврах, что украшали двери в прихожих. От матери у Акиты осталось лишь кольцо да платье с ярко-алыми узорами, которое девушка никогда не надевала, боясь порвать ветхую ткань. Мохана считала лишним ношение украшений и одежды, в которой неудобно было бы работать. Это стало новой философией жизни арденцев, которые со временем отказались от лишних вещей в быту, сократив все до необходимого минимума.

Акита когда-то любила носить платья, любила, когда старший брат вплетал ей в её огненные волосы зеленые травинки, которые удавалось найти лишь летом у домов в пределах Барьера, любила носить бусы, что подарила ей Старшая Слышащая. Но со смертью матери закончилось ее детство. Лишь испытав боль от внезапной потери и впервые столкнувшись со смертью так близко, осознала юная Акита ценность бабушкиных поучений. В ее деревянном небольшом шкафу не осталось длинных юбок и пышных рукавов с оборками, сменили их прочные брюки с рубашками с утепленными воротниками, а в ящике у зеркала вместо различных лент для кос и прочих причесок лежала прочная длинная полоска кожи, которой девочка научилась перевязывать свои волосы, дабы те не мешались. И лишь мамино платье с кольцом, аккуратно завернутые в бумагу, покоились на самой нижней полке, как память о времени, что никогда более не вернется в жизнь Акиты.

Рынок стал для нее символом. Потому она выбрала его для тренировок с Дхарини, надеясь, что и сердце подруги закалится атмосферой, внушавшей Аките почтение и стремление стать еще сильнее, чем она есть сейчас. Она любила Слышащую, ведь та была ей подругой с самого детства, но внутреннее понимание того, что та слишком слаба духом и телом, не позволяло ей проявлять к Дхарини слабость. Мохана как, впрочем, и все остальные говорили Аките, что Слышащая должна стать сильнее, ибо ее роль слишком важна для Созданий. Но девушка не была согласна с такой трактовкой необходимости в совершенствовании. Она была убеждена, что каждая роль в равной степени важна для Ардена, ибо все они назначаются по силам. Роль Целителя или Строителя такая же важная, как и роль Вожака, как и роль Слышащей. И Дхарини должно закалиться не ради ее призвания, но ради себя как одного из членов племени, в котором каждый должен быть готов в любой момент встретить Тьму. «Каждый волк в стае важен в равной степени» – думала Акита, которой не нравилась идея оправдания уровня физической и психологической подготовки исключительно ролью в деревне. Хотя, конечно, она понимала, что Созданиям из Первого рода легче развить в себе необходимые данные. Оттого и могут они одновременно держать в узде сознание собственное и сознание волчье. Мать в детстве учила ее тому, как наладить связь между двумя Сущностями. Хотя сама она была не Первого рода, но ее волчица всегда была собрана и умела самостоятельно анализировать и принимать рациональные решения.

"Твое физическое и внутреннее состояние влияет на состояние твоего волка. Тренируй выдержку, силу воли и мышцы – и тогда во время столкновения с монстром ты одержишь над ним победу", – говорила Акита на тренировках и каждый раз в словах этих слышался ей голос матери.

***

Акита движением руки по спине выпрямила осанку сидящей подруги. Та нервно дернулась, так как все ее тело уже закоченело от длительного сидения в одной позе. Практика медитаций Дхарини не очень хорошо помогала, ей действительно было сложно продолжительное время сидеть с ровной спиной, опустившись на колени. "Не сбивай дыхание», – строго сказала Акита, «Помни, что ты контролируешь все процессы в своем организме. Вдохни и выдохни». Дхарини тяжело вздохнула – она знала, что последует после. «Вставай и догони меня», – скомандовала рыжеволосая девушка и, немного подождав, бросилась бежать. Слышащая с плотно сжатыми челюстями разогнула ноги и, отжавшись руками, кинулась догонять подругу. Она знала, что если не догонит – придется отрабатывать изнурительными подтягиваниями, что точно ее не устраивало. У неё были довольно слабые руки и ей такие упражнения давались крайне тяжело.

Девушка бежала быстро, хотя её ноги затекли и болели. Земля с неровностями мелькала внизу, важно было не споткнуться и не упасть – Акита хоть и выбирала маршрут в пределах Барьера, но специально петляла среди старых заброшенных хижин, поваленных деревьев, пней и кочек. Невидимая тропа извивалась, то резко уходя за дерево, то устремлялась напрямую в оставленные дома или в сгнившие прилавки заброшенного рынка.

Акита скрылась далеко впереди, но Дхарини видела ее следы. Отпечаток ботинка на поваленной входной двери, сломанная оконная рама, с которой продолжала медленно осыпаться краска, минуту назад задетая рукой девушки, след на сырой земле, хруст ветки, раздавшийся по левую сторону чуть впереди. Слышащая научилась все это примечать. Хоть и не доставало ей скорости, особенно сейчас, когда ноги затекли и отчаянно ныли колющей болью в мышцах, она все же не теряла следа. Акита, конечно же, знала это, поэтому позволяла Дхарини догнать ее после особенно изнурительной тренировки. Она гордилась тому, как быстро подруга научилась отмечать на бегу такие крохотные детали – развитая бдительность могла однажды спасти той жизнь.

Акита говорила Дхарини, что Сущность волка никогда не дремлет и Создания могут научиться держать его пробужденным всегда, а не только в моменты обращения. Это было как раз то, чем обладали Вожаки с рождения. Девушка искренне не понимала, зачем пытаться постичь то, что непостижимо для нее, но Акиту было невозможно переубедить. Вторая Сущность Дхарини, к её сожалению, с трудом поддавалась пробуждению, словно волк внутри неё пребывал в постоянной спячке, поэтому она даже не старалась как-то удержать контроль – это было похоже на попытку поймать ладонями ветер.

Прошло где-то с получаса, Дхарини так и не увидела впереди копну рыжих волос, дыхание стало сбиваться, каждая мышца в теле ныла. Девушка смахнула пот со лба и внезапно кто-то сбил ее с ног. Она не успела среагировать и со всей силы рухнула на землю, содрав руки и разбив подбородок о камень.

– Ты не думаешь как волк, – грустно сказала Акита и помогла подруге встать.

– Потому что я не волк! – воскликнула Дхарини, упрямо вырвавшись из рук подруги, – Я устала тебе об этом говорить! Волк внутри меня такой же бесполезный как и я! – девушка попыталась снова упасть на землю, но Акита схватила ее за плечи и слегка встряхнула.

– Нет, Рин, – сказала она серьезно, заглядывая ей в глаза, – Однажды тебе придется сопровождать Охотников и не всегда тебя смогут защитить, ты должна быть готовой. Пожалуйста, приложи усилия и прекрати ныть и оскорблять свою Волчицу.

Дхарини тяжело дышала и чувствовала как ноет кровоточащий подбородок. Ей отчаянно хотелось плакать. Ежедневные тренировки не делали ее сильнее, не добавляли ей уверенности в себе. Она там погибнет, за Барьером, но почему-то никто вокруг не видел этого. Она ненавидела эту трусость в себе, но ничего с ней не могла поделать. Было бессмысленно говорить кому-то, что она не справится – все на это улыбались и отвечали: "Ты же Слышащая, ты справишься, ибо сама Природа говорит с тобой". Но Природа никак не проявляла Себя в редких беседах с Дхарини – Она больше общалась со старшими Слышащими. Это немного задевало девушку, но она понимала, что нельзя себя сравнивать с опытной Старшей, которая уже более 60 лет верой и правдой служит Слышащей для Моханы. Она старалась оставаться покорной, но это лишь добавляло ей тревог и мыслей о собственной ничтожности.

– Я там погибну, – прошептала Дхарини сквозь слезы, застрявшие в горле, – Я не такая как вы… И я устала об этом повторять, – она с отчаянием взглянула на подругу, – Я не ты!

– Нет ты такая же! – строго сказала Акита, вновь встряхнув ту за плечи, – Ты такой же волк, как и мы все! Моя кровь лишь позволяет мне быть сильнее тебя, но не храбрее. Перестань уже жалеть себя и сомневаться в своей второй Сущности! Ты выглядишь жалкой.

Акита слегка дернула уголками рта от резкости произнесенных слов, но она искренне боялась за подругу. В глубине души ей хотелось верить, что в опасной ситуации Дхарини не растеряется, но прогресса от тренировок практически не было. Девушка каждый раз боялась и зажималась. Тренировать вторую Сущность было бессмысленно – волк являлся бессознательным Создания и проявлялся в соответствии с его самоощущением. "Надеюсь только, что ты сможешь бежать быстрее Нифрауга, дорогая Волчица"– сказала про себя Акита, обращаясь мысленно к Сущности Дхарини.

Тренировка закончилась без работы на руки, потому что в этот раз девушка сильно содрала себе ладони и они кровоточили. Акита решила дать подруге два дня для отдыха, чтобы мышцы адаптировались к новой нагрузке. Чем больше Дхарини сопротивлялась всем ее методам работы, тем больше она утверждалась в своем стремлении подготовить её к опасностям за пределами Барьера, даже если это будет стоить их дружбе. Уже сейчас Акита стала замечать, что Дхарини избегает её общества на совместных собраниях, вечером у костра старается сесть подальше и на улице днем меняет тропу, чтобы не пересечься с ней. Мохана учила её, что в приоритете должна быть Слышащая, а уже после – подруга. "Будучи членом Первого рода, ты должна уметь с достоинством и без жалости к себе приносить личные жертвы во имя процветания стаи. Таков твой долг."И Акита следовала этому долгу.

Дхарини решила сразу отправиться к Деви, своей лучшей подруге, которая была для нее как сестра. Их родители дружили с детства, и эта дружба перешла и к ним.

Деви была тихой девушкой, не любила проявлять свои эмоции, которые бурным потоком бушевали в ее душе. Она многое проживала сама – один на один, считая лишним и ненужным посвящать в свои переживания окружающих. Ей нравилось, что Старшие Целители отзывались о ней как об очень авторитетном Создании и истинным членом стаи, которая умеет держать себя под контролем и в сложных ситуациях не теряется и проявляет свои навыки и умения в целительстве на высшем уровне. У нее был свой долг перед Арденом и она считала, что это должно быть у нее на первом месте. При этом она не была лишена сочувствия, любви и нежности, но считала это чем-то, что делает её слабой на фоне сильных сородичей, поэтому проявляла эти качества только по отношению к родным и к тяжело раненным Охотникам. Она определилась с ролью в день Священной Охоты, твердо решив для себя, что это её истинное призвание. Однако спустя несколько лет в ее душе появилось тревожное сомнение относительно своего поступка. Ей нравилось заниматься целительством, но действительно ли это было то, в чем она сможет реализоваться? Едва ли у нее была возможность теперь сменить свою роль – такого никогда не бывало у Созданий. Поэтому Деви просто запретила себе думать о том, что могла бы стать кем-то еще.

На стук в дверь Дхарини открыла мать Деви. Увидев разбитые ладони и лицо девушки, она молча пропустила ее внутрь. Дхарини часто приходила после тренировок с травмами. Девушка поздоровалась и сразу прошла в комнату подруги. Та в этот момент занималась раскладыванием трав по разным склянкам – это было её хобби, которое позволяло расслабиться после тяжелого рабочего дня. Подняв голову, Деви сокрушенно произнесла:

– В последнее время я все чаще задаюсь вопросом – что же Акита пытается из тебя слепить?

Дхарини села на стул в углу комнаты, чтобы не пачкать кровать и ковер своей одеждой и раздраженно ответила:

– Акита пытается сделать из меня свою копию, но это невозможно…, – она посмотрела на свои разбитые ладони и уже тише добавила, – Я устала ей об этом говорить. Мне ведь никогда не стать такой как она! Неужели она этого не понимает?

Деви пожала плечами, опустилась у стула на колени и спокойно произнесла, подготавливая иглу с нитками:

– Она всего лишь пытается тебя подготовить к охоте, а стать подобной ей ни у кого из нас никогда не получится, потому что она Первого рода. Она тоже об этом знает, просто старается тебя закалить…, – Деви обработала порез и занесла иглу, – Будет больно.

Дхарини сжала подлокотники стула и сквозь зубы произнесла:

– Сдается мне, это тоже должно меня закалить.

Деви молча начала зашивать рассечение. Дхарини не дергалась и лишь тяжело дышала от боли, но слезы предательски потекли из глаз. Создания были способны к регенерации. Чем сильнее была связь со второй Сущностью – тем активнее происходил процесс заживления. Однако скорость оставалась медленной, потому сильные повреждения обрабатывались и зашивались – иначе ткани срастались неверно или могло начаться воспаление.

Подруга быстро закончила, закрепив бинт на подбородке.

– И все же надо бы попросить ее быть с тобой мягче, – сказала она, словно бы озвучив мысли вслух.

Дхарини подставила ей свои разбитые ладони. Деви сокрушенно вздохнула, разглядывая их.

– Мазоли твои я обрабатываю чаще, чем у своего отца, а ты еще и разбиваешь их.

– Твой отец не тренируется с Акитой, – ответила Дхарини с раздражением.

– И слава Природе, Рин, слава Природе, я так рада, что он Строитель, а не Охотник…, – Деви подготовила необходимые мази, – Вчера с охоты двоих принесли и никто из них не выжил. Нифрауги опять напали посреди дня. Как тогда на нас… Их стало как будто бы больше…

Подруги притихли. Такое стало происходить все чаще и чаще. Деви и Дхарини повезло – их родители, как и они сами, Охотниками не являлись. Мамы девушек были Хозяевами, а отцы – Строителями. Вся их относительно спокойная жизнь проходила внутри деревни. Дхарини могла бы быть как и Деви – Целителем, но волею судьбы она появилась на свет с родинкой в месте солнечного сплетения. И эту родинку она в глубине души не принимала, пусть и корила себя за подобное, постоянно моля прощения у Природы. Дхарини доверяла Ей и была рада своей роли, которую считала про себя особенной. С самого детства она могла часами просиживать у кромки границы, подальше ото всех, и слушать Природу, которая рассказывала ей о том, как жизнь зародилась на Западном берегу. Но так было до её Священной Охоты. Во время этого посвящения в волков Ардена девушка едва не погибла. Тогда отчаянный, глубинный страх перед внешним миром за пределами Барьера поселился в её душе. И вот уже 4 года она не покидала границ деревни.

Когда Деви закончила бинтовать руки Дхарини, она произнесла:

– Надеюсь, в следующий раз увидеть тебя целой и невредимой.

Подруга усмехнулась и показала на колени:

– Не убирай далеко свои иглы и нитки. Колени я давно не разбивала.

Деви с сочувствием обняла подругу, похлопав слегка ладонью по спине.

– Однажды это закончится.

Та в ответ безрадостно успехнулась.

– Когда? Когда во время очередной охоты погибнет Манкур и мне придется занять его место?

– Замолчи! Не шути так, Рин! Это же серьезно, – прошептала строго Деви, резко отодвинувшись, словно их могли услышать.

Дхарини передернула плечами и пошла к двери, но перед выходом задержалась и, необорачиваясь, тихо произнесла:

– Ты же знаешь, что никто так не молится за Манкура, сколько молюсь я.

– Иди спать, Рин.

Манкур был вторым Слышащим в Ардене. Ему было 46 лет и он стал выходить на охоту, когда возраст Старшей уже перестал ей позволять рисковать собой и она стала жить у Первой, дабы быть рядом для общения с Природой. Деви в тайне ото всех тоже молилась за него каждый раз, потому что боялась за Дхарини и не хотела, чтобы та выходила за пределы Барьера как можно дольше. Ей было немного стыдно за то, что она молится Природе за одного сородича, ради другого сородича, поэтому она всегда убеждала себя, что Природа все понимает и все равно убережет на охоте Манкура.

– Иди спать, – повторила она.

Дхарини прикрыла за собой дверь, встретившись взглядом с матерью Деви, которая стояла в небольшом коридоре с полотенцем в руках. Они ничего не сказали друг другу. Женщина лишь сочувственно улыбнулась ей, но девушка лишь поспешила выйти на улицу.

Перед сном она сняла с себя потную и грязную одежду и передала ее матери. Та с сокрушенным взглядом принюхалась к ней и отложила в подготовленный чан с мыльной водой.

– На тебя чистой одежды не запасешься, – посетовала она.

– Извини, но я не могу на это повлиять, – ответила девушка, рассматривая новые синяки на теле рядом с давнишними ушибами. Она медленно повернулась в темном зеркале. На её крепком и подтянутом теле практически не было шрамов – лишь там, где раны были особенно глубокими и регенерация просто спаяла куски разорванных тканей. Но из-за постоянных тренировок выглядело как…

– Как побитая птица, – произнесла тихо Дхарини самой себе.

– А нечего на себя глядеть так пристально, – отозвалась мать из коридора, – Это твой долг перед стаей.

Девушка отвернулась от собственного отражения и раздраженно отозвалась:

– Быть побитой?

– Быть сильной, – спокойно ответила женщина, – Ты должна суметь себя защитить. Акита из кожи вон лезет, чтобы тебя научить, это же такая честь! А ты только жалуешься.

Дхарини вздохнула, устало потерла предплечьем лоб и пошла умываться. Бинты на руках намокли и девушка сняла их. "Все равно порезы все обработаны, а если я буду следовать указаниями Деви, то буду ходить вся забинтованная круглыми сутками". Она медленно опустилась в наполненный чан, чуть морщась от боли в задеревеневших мышцах. В комнате стоял полумрак – горела лишь одна свеча. Когда вода стала остывать, Дхарини, обняла себя за плечи и тихо заплакала.

Спустя время она вылезла из чана, аккуратно вытерла тело, на котором заметно затянулись порезы, а синяки стали светлее. В своей комнате девушка сразу бросилась в объятия мягкого теплого одеяла. Утром мать будет ругать, что она пропустила ужин, но это будет завтра, а пока что Дхарини хотела подарить себе сон. "Мы сегодня с тобой славно поработали, да?"– подумала она, попытавшись прикоснуться к Волчице внутри себя, но в ответ была тишина. Через минуту девушка уже крепко спала, забывшись беспокойным сном, в котором снова и снова повторялся её худший кошмар.

Глава 2. Священная охота

ранее

Шел двадцать девятый год со дня Великой битвы. Настало время ежегодной Священной Охоты для Дхарини.

Церемония Посвящения заключалась в том, что все молодые Создания в возрасте двадцати одного года от роду отправлялись на охоту. Первое убийство Нифрауга – это их вклад в борьбу с Тьмой. Многие так и не убивали более ни одного вампира, но это Посвящение считалось чем-то сакральным. Данная традиция была заложена давным-давно в Ардене, племени, что реже прочих сталкивалось с монстрами с Севера.

Со времен Великой битвы леса опустели. Днем Нифрауги практически не встречались, за исключением одного или двух случайно заблудших слепых монстров. И всего за пару десятков зим Священная Охота превратилась в символический забег юных волков, впервые оказавшихся за пределами Барьера, ведь Первая строго запретила кому-либо без причины покидать поселение. Для многих это была единственная возможность увидеть лес вне Ардена. Мохана думала запретить и эту традицию, но Природа через Старшую Слышащую сказала, что Она видит в Священной Охоте действенный способ остудить горящую любознательность молодых Созданий, не готовых к реальной схватке с Тьмой.  Ведь после забега вне Барьера арденцы либо ужасались, узрев воочию облик монстров, либо проникались жаждой уничтожать их, заражаясь дерзостью и бесстрашием старших сородичей. Первые не были способны сражаться и потому до конца жизни вносили ценный вклад в жизнь поселения, не покидая более хранимых Моханой границ. Вторые – пополняли ряды Охотников, патрулируя мглистый лес и убивая случайных монстров.

Дхарини с легким предвкушением стояла рядом с Деви. Обе девушки испытывали трепет перед важным событием, после которого смогут стать полноценными взрослыми жителями Ардена. Для Дхарини это был акт признания среди остальных, дабы осознать свою ценность для себя самой, а для Деви – возможность обрести определенность в обществе и своем будущем, получив роль. Они слегка касались друг друга тыльными сторонами ладоней, хотя ситуация не позволяла вольностей, но такое едва ощутимое чувство взаимной поддержки им было необходимо. Они не признавались, но каждая знала, что им страшно. Родители часто вспоминали Великую битву, и образы монстров, которых девушки видели лишь на страницах книг, рисовались им мрачными и страшными тенями. Многие дети любили по ночам испытывать себя, украдкой покидая дом через окно в спальне и ожидая у дальней южной части Барьера тихий хлюпающий рокот. Дхарини и Деви лишь однажды слышали его. Чуть слышное булькающее клокотание у обеих осело липким страхом где-то между лопаток.

Девушки, стоя сейчас перед лицом приближающейся встречи с древним ужасом, периодически поводили плечами, словно пытаясь избавиться от этого ощущения, смахнуть его с себя.

Вожак вышел вперед, и все сразу выпрямили спины и свели руки за спиной. Молодое поколение уважало своего Вожака. Он был сыном своей матери, хотя и отличался большей мягкостью характера. Мохана лично готовила сына, в особенности после Великой битвы, хотя заботы выживших легли тяжким грузом на плечи Вожака и Первого, лишив их свободных дней и спокойных ночей. Шандир сменил свою мать на свой сорок второй год жизни, ознаменовавшимся не только великими свершениями, но и великими потерями, которые суровой скорбью запечатлелись на его лице. Никто не говорил о том дне, хотя каждый тогда ощутил горькую боль утраты Шандира.

Вожак назвал имена участвующих и кратко ознакомил с правилами, которые все знали с ранних лет. Чуть сбоку, вдалеке от толпы, стояла Мохана с суровым выражением лица осматривая молодых Созданий.

Дхарини стояла с горящими глазами, однако, её руки до белых костяшек сжимались в кулаки за прямой спиной. Она словно бы пыталась скрыть дрожь, будто страшась, что ее страх разочарует бдительную Первую, чей внимательный взор изучал её.

Вчера она услышала редкое к ней обращение Природы.

«Ты справишься»

Она чувствовала ее волнение и поэтому приободрила девушку. Это осознание волновало сердце Дхарини, которая надеялась, что после Священной Охоты ее чаще будут привлекать к общению с Природой – так она сможет начать приносить ощутимую пользу деревне. Стать Слышащей в полной мере, как того от нее ждут остальные, быть такой же нужной, как Старшая и Манкур, участвовавший в охотах.

Сегодня присутствовали многие её друзья. Помимо Деви были дети Вожака, которые принимали участие в каждой Священной Охоте, выступая рядом со своим отцом. Акита стояла по левую руку от Вожака и, хотя правила не позволяли, слегка подмигнула подругам. Она была старше их всего на год, но уже несколько лет активно принимала  участие в охотах. По правую руку от отца стоял Динкар. Взгляд его был направлен прямо, а руки скреплены в замок за спиной. Он уже давно отдалился от их компании и перестал участвовать в совместных вечерних разговорах у костра. Да, он был старше их, но раньше разница в четыре зимы не была преградой. Однако из веселого бойкого мальчика он превратился в сурового взрослого мужчину, обремененного обязанностями и долгом. Дхарини и Деви уже давно не общались с ним, прошло чуть менее десяти лет, когда они последний раз делили беседу у костра или в гостях друг у друга. На улице, при встрече, они слегка склоняли головы, прикладывая кулак к левому плечу, по обыкновению отдавая честь будущему Вожаку. Он в ответ кивал, и они расходились в разные стороны. Девушки знали, что Динкар общается только с сестрой, но даже им Акита ничего про него не говорила, только то, что он готовится к будущей роли Вожака и у него больше нет друзей – только члены стаи.

Дхарини он казался чересчур закрытым, ведь даже Шандир иногда позволял себе улыбку и добрые слова в отношении жителей Ардена, он мог потрепать по голове детей, играющих в игры у его дома, или помочь с тяжелыми досками Строителям. Девушки считали, что Динкар возвел в священный ранг свое предназначение и теперь более никогда не будет прежним. Поэтому они научились не видеть в нем друга. Так было проще. Они знали, что он однажды станет справедливым Вожаком, копией Моханы, у которого на первом месте будет его стая, а ведь это – главное в его роли. Былую дружбу с ним им никогда не вернуть.

Чуть позади Динкара стоял его верный товарищ по охоте. Открытый  взгляд светло-серых глаз и ободряющая улыбка Птара казались лучом света на фоне мрачного Динкара. Молодой мужчина стал одним из тех, кого Учителя рекомендовали в Целители за его добрый и спокойный нрав, но Мохана и Шандир видели в нем того, кто сможет однажды стать правой рукой Динкара, его мудрым советчиком и, может, хорошим мужем Аките. Хотя последнее не озвучивалось – лишь легкой мыслью пролетало в голове Моханы, потому что Птар ей всегда казался воплощением тихой гавани, необходимой Первому роду. Хоть юноша и не желал для себя роли Охотника, он понимал, что Вожак и Первая приняли это решение обдуманно, ставя на первое место интересы Ардена. Доверяя их решению, он со всей ответственностью принял на себя это бремя, находя отдушину в посещении Дома Целителей. Там он по вечерам помогал создавать новые заживляющие мази или ухаживал за ранеными соплеменниками. Во всей деревни нельзя было сыскать Создания искреннее и доброжелательнее его. На охоте вторая Сущность Птара была мельче других Охотников, серой тенью мелькала она впереди отряда, потому что его волк отличался лучшим обонянием, нежели остальные, и первым улавливал приближение Нифраугов.

Дхарини посмотрела Птару в глаза слегка тревожным взглядом, тот с теплой улыбкой кивнул в ответ, словно бы говоря: "Все будет хорошо, мы позаботимся о вас". Он был хорошим другом, скорее даже старшим братом, который всегда находил мудрый совет и знал, какое решение лучше принять.

Деви рядом заметно напряглась и прошептала едва слышно: «Началось».

Молодые Создания последовали за Вожаком и Охотниками за Барьер. Мохана чуть ослабила его, дабы облегчить пересечение границы.

Дхарини сглотнула, почувствовав как вспотели ладони и напряглась спина от ожидания. Все ровным строем пересекали маленький отрезок участка, наполненный энергией и силой. Это было достаточно ощутимо, лопатки свело от какого-то внутреннего сопротивления, словно все нутро сопротивлялось и требовало вернуться обратно, в безопасность. Деви протянула назад свою руку, не оборачиваясь, словно пытаясь обрести опору. Подруга крепко ее сжала.

Все глубоко вздохнули. Воздух за Барьером показался молодым арденцам более густым и осязаемым, нежели внутри деревни. Туман серой плотной массой обволакивал деревья, сырая земля вязкой грязью хлюпала под ногами и повсюду разносился удушливый запах гнили и затхлости болот. Мгла поглощала звуки леса и оттого были слышны лишь шаги Созданий, которые словно вторгались в земли, что им не принадлежали. Они были здесь чужими.

Девушка за всю жизнь лишь дважды обращалась ко второй Сущности, поэтому испытывала волнение по поводу того, что у нее не получится пробудить в себе волка. Она боялась того, что следовало за обращением – потеря сознания, потеря контроля. Хотя понимание того, что Природа все предусмотрела, успокаивало ее. Однако едва ли она могла доверять своей второй Сущности, которая выталкивала ее за пределы разума, делая безучастным наблюдателем.

Впереди внезапно раздался шум – обратился Вожак, а следом за ним Динкар, Акита и остальные Охотники. Юные арденцы невольно содрогнулись, когда перед ними предстали вторые Сущности Первого рода. Никто из них их до этого никогда не видел. Лишь представляли обраыз по рассказам родителей и охотников.

Огромные монстры возвышались грудой мышц и мощи над всем их отрядом. Даже опираясь на все четыре лапы они все равно были выше самого крупного волка. Осознанный взгляд горящих глаз, разинутая волчья пасть с алым языком, крепкая шея и плечи – в представителях Первого рода Волков более остальных проглядывался образ Созданий. Они обладали большими звериными ногами, переходящими в таз и мощную спину, однако, грудная клетка была от первого облика, а передние лапы имели жилистые предплечья с толстыми кистями, которые заканчивались сильными продолговатыми пальцами с мощными когтями. Всё туловище покрывала жесткая и густая шерсть. Вожаки Лантира, Виньялиса и некогда Менельтора выглядели лишь как более устрашающие и свирепые представители племени. Но Вожаки Ардена выглядели иначе, с каждым новым поколением становясь все более похожими на настоящих монстров. Но никто их арденцев не испытывал отторжения от их вида, лишь вдохновение и страх перед силой, стоявшей на их защите.

Шандир отправил Динкара и Акиту по разные стороны от пути следования отряда, чтобы те тенью следовали за волками, оберегая Созданий. Арденцы брели по пути, проложенному Охотниками, который петлял меж кустов и деревьев, уводя их все дальше от деревни.

Внезапно Птар подал голос коротким рыком. Дхарини поняла – он учуял их…

Она заметила напряжение во взгляде Вожака, но не успела ничего осознать, чуть не задохнувшись от забурлившей где-то внутри грудной клетки второй Сущности. Вожак быстро повлиял на молодых Созданий, пробуждая в них волков. Слышащая начала растворяться в сознании, уступая место Волчице. Она пыталась удержаться на поверхности омута, что поглощал ее, но под влиянием Шандира у нее лишь получилось на мгновение уловить изменения в теле, прежде, чем полностью потерять над ним контроль

***

Волчица нервно переступила, хлюпая лапами в жиже из грязи и листьев. Ей некомфортно и страшно. Что-то новое, что-то незнакомое ей. Запахи, которых она не знает, звуки, которые не слышала раньше.

Быть готовой. Защищаться.

"Следуйте за мной"– донеслось от кого-то впереди, кого-то, кого ей нужно слушаться, за кем ей должно следовать.

Волчица вскинула морду, втягивая воздух дрожащими ноздрями.

Это Вожак.

Его запах был чем-то, сквозившим в ее жилах.

Покорность и доверие.

Волчица увидела кругом других волков. Они были её стаей, она среди своих. Это придало ей уверенности.

Вожак большим прыжком начал бег. Волки бросились за ним, пытаясь успеть.

Темно-серая волчица выделялась на фоне своих собратьев тощим жилистым телосложением, однако, это не мешало ей быстро набрать скорость и пробиться вперед, конечно же, не обгоняя первых волков, следовавших за Вожаком. Первые волки были теми, кого нельзя обгонять, они старше и опытнее. Волчицу этому никто не учил. Она просто это знала. Среди них выделялся один волк, который казался ей ближе остальных, но было сложно уловить эту связь.

Она просто бежала вперед, наслаждаясь чувством единения со стаей. Она ощущала силу Вожака, что питала и ее. Его эмоции наполняли волчью душу спокойствием и умиротворением. Он был маяком, единственным источником света, что пробивался среди мглы.

Волчица ощутила внутри странный порыв, но будучи не способной осознать его, задвинула далеко в сознание, туда, где он не будет мешать ей охотиться.

Внезапно она уловила едкий запах гнилого мяса. Из горла донесся рык, шерсть встала дыбом, инстинкты обострились. Волчица ощутила дрожь во всем теле и ринулась с новой силой вперед, почти догоняя серого волка впереди. Рядом раздался вой. Кто-то из своих подал сигнал.

Волки сбились плотнее, готовые атаковать врага. Вожак обернулся к ним и в это же мгновение на него внезапно напали монстры, которые словно спрыгнули с вершин деревьев, что утопали в непроглядной мгле.

Едкий запах ударил в ноздри.

Вожак разбросал их в сторону.

Прибыли новые. Они все с утробным клокотанием и мокрым чавкающим звуком быстро спустились с деревьев, в которых их укрыл удушливый туман, скрывавший любые запахи.

И монстров было много. Слишком много.

Волчица ощутила такой наплыв непонятных ей эмоцией, что еще глубже задвинула их. Они будут мешать ей.

В воздухе раздался отчетливый запах крови. Крови кого-то из стаи. Вокруг все заполнил шум. Рыки, клокотание, визги, звук рвущейся плоти и ломающихся костей. Она готова. Только бы впиться зубами в ненавистную плоть, почувствовать, как рвутся сухожилия, как трещат под давлением челюстей хрящи, услышать предсмертный вопль, который бульканьем застрянет в глотке жертвы.

Внезапно нахлынул страх. Не ее. Чей-то еще. Но он дал сигнал к самозащите.

Волчица быстро увернулась от внезапной атаки сбоку. Когтистая лапа задела ее холку, лишь слегка вырвав мясо и шерсть, но боль, которую доселе она не испытывала и с которой не была знакома, оглушила её. Новая волна страха буквально сбила ее с ног и она на мгновение потеряла ориентацию в пространстве. Что-то ударило сзади, откинув ее к дереву. Раздался хруст, а затем последовала новая волна боли.

Волчица тяжело поднялась и попыталась сосредоточиться на том, что происходило вокруг нее.

Она ощущала внутри хаос эмоций и приказов. Вожак. Он что-то пытается донести. Но сложно сосредоточиться. Что-то постоянно вырывается наружу. Волчица зажмурилась и опустила голову к земле в стремлении совладать с чем-то сильным и мощным, что пробивалось изнутри, разрушая ее сознание. Она зарычала в слепой злобе, сопротивляясь невидимому врагу. Снова волна страха, от которой она потерялась, не зная, что делать. Этот страх ледяным лезвием прошелся в голове, окончательно побудив ее к бегству. К бегству от этой боли, от источника ужаса, сковывающего все ее нутро.

Спасти себя любой ценой.

Волчица устремилась в сторону от бойни, воя, рокота, крови и мяса. У нее не было понимания, куда она бежит. Древний инстинкт лишь направлял ее все дальше и дальше от источника страха.

Вокруг стоял запах омерзительной гнили. Так пахла лапа, что задела ее. Новая острая боль поразила ее голову.

Страх

Страх

Страх

Бежать быстрее.

Волчица стремительно неслась вперед, вспахивая землю лапами и разрывая морду о жесткие ветки, от которых не успевала увернуться. Колючие кустарники вырывали шерсть. Было больно. Но страх гнал вперед.

Паника не была знакома волчице, но именно она ее и захлестнула, мешая сосредоточиться на окружающем мире.

Она скорее ощутила, чем услышала, что сейчас на нее нападут. В последний момент ей словно бы удалось извернуться и отпрыгнуть в сторону, но острая боль пронзила спину. Что-то крепко вцепилось в нее, разрывая мясо и мышцы. Послышался мокрый треск сухожилий, не выдерживающих давление. Волчица отчаянно заскулила от боли, пытаясь вывернуться, но ее сил не хватало на то, чтобы сбросить с себя монстра. Тогда она попыталась сосредоточиться на атаке, дабы убить монстра, пусть погибнут они оба, но она не сдастся без боя.

Новая боль изнутри сразила ее, ударив словно бы меж глаз. Страх накатил на нее очередной волной, в которой она готова была захлебнуться. Волчица не могла сражаться с двумя врагами одновременно. Сила, бьющая ее в голову изнутри была страшнее силы, разрывавшей ей плоть. Горящие глаза распахнулись в неподвластном ужасе, а из пасти донесся отчаянный предсмертный вопль.

Хватка на спине резко прекратилась. Монстр отлетел в сторону и волчица по инерции упала в его направлении. Это внезапное вмешательство избавило ее от режущей боли в голове. Она тут же извернулась мордой к серой бесформенной массе, готовая защищаться, но в ноздри ударил запах смерти. Монстр был мертв. Мышцы свело дрожащей судорогой, захотелось отдохнуть.

Рядом раздался шум и волчица резко повернулась в его сторону. Ее загнанный взгляд уловил волка, она не могла узнать его, но знала, что он из стаи. Он свой.

Волк осмотрел ее, а после заглянул в затравленные уставшие глаза.

Страх внутри уступил месту спокойствию. Она в безопасности. Всё будет хорошо.

Волчица медленно встала, прижимая поврежденную лапу и тихо поскуливая от боли в истерзанной спине. Запах собственной крови резал нос. Но это не так важно, если смертельной опасности нет.

На них снова напали, но волк из стаи быстро расправился с двумя монстрами. Происходящее вокруг словно стало фоном для неё. Она пыталась сосредоточиться на чем-то, но не могла.

Она в безопасности. Все будет хорошо.

Волк направился обратно. Волчица знала, что должна следовать за ним. Она не могла быстро идти, но изо всех сил старалась не отстать. Кровь ярко-алым потоком стекала по грязной шкуре, с громким плеском опадая в вязкие лужи на земле. Волк шел чуть впереди, изредка останавливаясь, оборачиваясь и дожидаясь ее.

Вокруг творился хаос. Но она была так далека от него. Ей просто хотелось забраться в самое тихое место в лесу и отдохнуть, зализывая раны.

Волчица сосредоточилась на спине сородича. Он еще пару раз отбивал внезапные атаки, но она больше не испытывала страха. Ее сознание медленно угасало от слабости, но какими-то неведомыми ей силами оставалось на поверхности. Она закашлялась и начала оседать на землю от боли, что словно разрывала ей ребра изнутри, но волна внутренней воли подняла ее.

Нужно дойти.

Волчица опустила морду к самой земле от тяжести в мышцах. Она следовала по запаху. Ее лапы все ниже поднимались над вязкой жижей, было сложно передвигать ими. Она уже не могла различить звуки вокруг. Все смешалось.

Волк, идущий впереди замедлился. К нему подошли два других волка из стаи. Сосредоточиться на них она была уже не в состоянии. Задние лапы перестали слушаться и она позволила себе обессиленно упасть на землю, тяжело вздохнув. Она в окружении своих и теперь может отдохнуть.

Последнее, что она видела – темно-рыжего волка, что стремительно подхватил ее голову, не дав ей погрузиться в сырую землю.

Сознание померкло.

***

За Барьер друг за другом забежали оставшиеся молодые волки, участвовавшие в Посвящении. А из деревни на помощь отряду бросились остальные Охотники. В воздухе раздавалось мерзкое клокотание и гневное рычание. Звуки разрывающейся плоти, когтей, скользящих скрипом по костям, челюстей, с треском смыкающихся на чьих-то шеях. Нифраугов было много. Очень много.

– Акита, Динкар, что произошло? – выбежала вперед Мохана. Дыхание ее сбилось и она в ужасе вглядывалась во мглу, нервно сжимая свои худые пальцы.

Динкар перевоплотился и уже забирал из лап второй Сущности сестры Дхарини. У него регенерация шла быстрее, но ему сильно досталось и кровь теплым алым потоком стекала по израненному многочисленными укусами и рваными порезами телу. Его бабушка увидев их состояние, тут же развернулась и крикнула: "Целителей сюда!". Она молча посмотрела в глаза внуку. Он понял её и ответил: "Жить будет". Хотя внутри него дрогнула тень сомнения, потому что рана казалась ему по началу смертельной, но волчица сама смогла дойти с ним к деревне. Вторые Сущности ведали лишь один страх – страхсмерти, который накатывал перед самой гибелью. Раз Динкар смог пробиться в ее сознание и повлиять на нее, успокоив и убедив следовать за ним, – значит она не умирала.

К ним подбежали арденцы, кто-то наспех расстелил на земле собственную куртку. Динкар аккуратно положил на живот Дхарини, чтобы было проще перебинтовать ей спину. Мохана сразу направила к ней Старшего Целителя. Мельком она посмотрела на раны внуков и нахмурилась.

– Что произошло? Я требую ответа, – сказала она строго глядя на Динкара, который устало сел на землю, морщась от боли и потирая лицо ладонью. К нему тоже подошел Целитель, который теперь помогал исцелиться разорванным кускам плоти, аккуратно скрепляя их нитками. Динкар поморщился, выпрямляя раненную ногу, на которой срастались ошметки мяса и кожи. Останутся шрамы.

– Все было как обычно, но потом появились Нифрауги. – начал молодой мужчина, – Они затаились на деревьях, там, где мгла скрывала их от нас. Мы действовали как обычно, но их было так много…, – Мохана услышала в голосе внука растерянность, которую тот тут же спрятал, прокашлявшись, – Я никогда не видел такого количества монстров. Не понимаю только, почему вторая Сущность Дхарини ослушалась Вожака и потеряла контроль над собой, убежав в лес… Я едва успел пробиться к ней, прежде, чем один из них не разорвал ее в клочья, – Динкар посмотрел на бессознательное тело девушки, которое поспешно штопали Целители, – Она даже не пыталась сражаться… Как такое возможно? – искреннее удивление промелькнуло в его взгляде, который он поднял на Первую, – Никогда прежде не видел, что бы волк не пытался выгрызть себе жизнь. Её волчица словно готова была смиренно принять смерть… Где были её инстинкты?

– Где был отряд? – перебила его Мохана, словно игнорируя вопросы внука, однако, про себя отметив, что они чуть не лишились Слышащей. Её упущение.

Динкар устало прикрыл глаза, пожимая плечами, – потеря крови давала о себе знать. Мохана перевела взгляд за Барьер, где Шандир с Охотниками уже добивали оставшихся Нифраугов.

– Вы в порядке? – раздался тихий и встревоженный голос Слышащей. Её плывущий взгляд из-под опущенных ресниц вяло пробежался глазами по темно-рыжему волку, который вернулся из леса с еще одним раненым молодым Созданием. Акита опустила его аккуратно на землю, обернулась в сторону стаи, что добивала монстров, но что-то остановило ее от новой вылазки за Барьер.

Динкар вновь обернулся к Дхарини. Девушка медленно села при помощи одного из Целителей на куртке в окровавленной разорванной тряпке, её тело потряхивало от слабости. Ее уже полностью перебинтовали, но внутренние ресурсы восстанавливались самостоятельно, поэтому взгляд был уставшим. Их взгляды встретились, и она охватила Динкара быстрым взглядом. А затем, вздрогнув, извиняющимся голосом произнесла:

– Извини, я не знала, что это ты… Тебе сильно досталось из-за меня?

– Не знала, что это я? Будь это кто-то еще – все было бы в порядке? – резко спросил мужчина, но после более сдержанно овтетил: – Мы с Акитой справимся, лучше позаботься о себе.

В его взгляде Дхарини читала непонимание, смятение и, возможно, даже осуждение. Она не помнила толком, что было, но осознавала одно – она не справилась, опозорила себя и подвергла опасности Арден, который мог лишиться Слышащей. Хотя едва ли она теперь достойна этой роли.

– Дхарини, дорогая, можешь идти? – спросила Мохана, заслонив собой суровый взгляд Динкара, – Отправляйся в Дом Целителей. Вечером я к тебе зайду.

– Да, Первая, – с почтением ответила девушка, слегка склонив голову, она хотела поднять кулак к левому плечу, но поняла, что не может даже напрячь руку, чтобы сжать пальцы. От этого она почувствовала себя еще более жалкой. Неловко попыталась встать, но не вышло – она лишь завалилась на бок, зашипев от боли, что огнем жгла перебинтованную спину. Динкар поспешно поднялся к ней навстречу, но Мохана остановила его, сказав:

– Носилки сюда!

– Нет! – воскликнула Дхарини, – Я смогу!

– Рана серьезная, а восстанавливаешься ты медленно, – отозвалась Первая, взглядов вынуждая сидеть на месте. Девушка закусила губу от стыда, когда к ней подбежали Целители. Ей хотелось расплакаться от бессилия, но, сжав борт носилок до боли в пальцах, она лишь зажмурилась, чтобы не видеть осуждения или разочарования в глазах арденцев.

Послышался голос Акиты:

– Отец сказал, что все целы, за Барьером остались только Охотники… Дхарини, как она?

– В доме Целителей за ней присмотрят, – раздался ровный ответ Моханы, – Помоги брату, а то кожа срастется неправильно. Да, придержи вот здесь.

Уже вдалеке Дхарини услышала болезненное шипение Динкара и едва уловимый звук, который издавала кожа, усилиями прикладываемая к окровавленному отрезку мяса.

Деревня с ужасом наблюдала за процессией. Все вернулись живыми, поэтому родители лишь молча смотрели на своих детей. Они не подходили к ним – Мохана успела отдать распоряжение не создавать столпотворение и не мешать Целителям шумом. Приказ Первой и Вожака сильнее родственных отношений.

– Деви! – вдруг вскинула голову Дхарини, вынырнув из полузабытья, – Где она?! Она цела?! Не пострадала?! – заметив сидевшую рядом Акиту, она повернулась к ней, – Ты видела ее?!

– Успокойся, – сказала сквозь зубы девушка, с трудом преодолевая собственную боль – на плече зияла зарастающая рана, – Ее спас Птар, едва сам не погибнув. Она отделалась лишь парой царапин. Везучая, словно сама Природа ее бережет.

– А Птар? Что с ним? – с ужасом спросила Дхарини.

– Едва не лишился шеи, но вовремя подоспели остальные. Он сейчас тут…

– Акита, сюда! – раздалось со стороны, тут же послышался болезненный вопль и последующий стон, и девушка, не говоря ни слова, поспешила на помощь.

Хотя сознание плавилось от потери крови, Дхарини обессилено повернула голову на бок, пытаясь взглядом найти своих друзей.

Рядом с ней лежал Птар. Его голова бессознательно металась по подушке, щеки бледным светом отражали дрожащую свечу у изголовья. Сухие губы шептали что-то неразборчивое. Вся подушка была залита кровью. Резко пахло железом.

Рядом с ним сидела Деви. Она крепко прижимала ткань к его горлу обеими дрожащими ладонями. Слезы безостановочно текли по ее опухшим щекам. Покрасневшие глаза с ужасом смотрели на Птара.

– Деви, – тихо прошептала Дхарини, предприняв попытку повернутся, но резкая боль в спине вынудила ее вновь уронить голову на кушетку.

Деви резко подняла заплаканное испуганное лицо на нее. Она словно бы хотела подскочить, но вспомнила о том, что ее руки держат повязку на шее Птара, и замерла.

– Рин, как ты… Твоя спина…, – бормотала она, словно разрываясь между двумя дорогими ей людьми, не зная, на кого смотреть, кому сочувствовать, что предпринять.

– Это… Я…, – тяжело вздохнула Слышащая, ощутив ледяной металл иглы у ран. Кто-то принялся сшивать те участки спины, которые не успевали срастаться правильно.

– Молчи! Потом, все потом, Рин, дорогая, – быстро зашептала Деви, наблюдая, как подругу начинают зашивать, после она снова вернула взгляд на мечущегося по окровавленным простыням мужчину, – Он спас меня… Я испугалась и спряталась. Я бы погибла там. Но Птар… Он пожертвовал собой ради меня… Я так виновата перед ним… Я так виновата…

Новые слезы отчаяния потекли по ее лицу и она зажмурила глаза, пытаясь сдержать рыдания, которые готовы были выплеснуться наружу. Под ее руками болезненно дрожал ее друг, который не раздумывая бросился ее защищать, осознавая очевидную вероятность своей гибели. Когда его рвали на части, ее вторая Сущность просто стояла в стороне, словно изваяние, не способное двинуться. Птара спас Охотник, его верный друг Ханур. Если бы не этот мощный черный волк, который буквально вырвал монстру голову… Деви снова содрогнулась от внутреннего ужаса. Она бы не простила себя. Хотя как может она снова взглянуть в глаза Птару после безучастного наблюдения за тем как несколько монстров разрывали ему глотку? А ведь он видел, он смотрел на нее.

Рядом плакала Дхарини, пока Целитель зашивал ей наиболее жуткие раны, чтобы регенерация быстрее срастила мясо и кожу.

Деви подняла на нее глаза и с облегчением увидела, что подруга вновь проваливается в забытье от аромата сладкой травы, что поднес к ее рту один из Целителей.

– Он выживет, не переживай, дорогая, – сказала подошедшая Старшая Целительница, положив руку на дрожащие плечи Деви, – Птар сильный, он справится.

Пожилая женщина убрала руки девушки от тряпки и заглянула под нее.

– Надо бы зашить, – тихо прошептав словно самой себе она достала иглу и нитки из ларца на прикроватном столике.

Деви хотела отвернуться, но Старшая сказала:

– Нет, смотри. И учись, девочка. Не всегда получается успеть дотянуть до Дома Целителей. Одна Природа знает, что ждет нас в будущем.

И Деви смотрела и запоминала. Она слушала протяжный звук натягиваемой нитки, с трудом проходящую через кожу, следила за ровными стежками, за иглой, аккуратно штопающей её друга.

Там, среди хаоса, крови и дурманящего запаха сладкой травы, она дала обещание Природе, что отныне никогда не будет отворачиваться от боли других и не будет безучастным наблюдателем. На охоте никто больше не будет рисковать собой ради нее. Не покинет она более границ Ардена.

Так закончилась Священная Охота, которая ознаменовала начало нового периода в жизни Созданий. Нифрауги вернулись. И теперь они научились скрываться во мгле, терпеливо дожидаясь лучшего момента для нападения. Монстры совершенствовались, в то время как Природа теряла контроль над происходящим все больше.

Глава 3. Смотри и слушай

Трагедия на Священной Охоте воскресила в сердц