Читать онлайн Нечто меньшее бесплатно

Глава 1. Мелочь, а (не) приятно

«Подарок, сделанный своими руками – не для всех желанное явление. Но в этот раз всё само шло в руки: и материалы, и хорошая идея, и настроение творить. Почему бы не попробовать? К тому же, вот-вот наступит долгожданный отпуск, и можно будет заниматься творчеством хоть каждый день».

С этими мыслями я увлечённо орудовала кистью и клеем. Знала бы, каким именно творчеством мне предстоит заниматься в этом отпуске…

В своей безразмерной футболке с витиеватым логотипом какой-то металл-группы, в пёстрых штанах с ни к чему не подходящими глупыми растительными рисунками, с затянутыми в гульку непослушными космами, я придирчиво осмотрела своё изделие – этническую маску, сотворённую не для моего интерьера, а в дар Нгомо Урмису, шаману чернокожего племени из иного мира.

«Никто не догадается, что она сделана не из солидного дерева, а всего лишь из обрывков газет и клея».

Маленькие записки от друзей, регулярно приносимые моим круглобоким котом из иного мира, беспорядочной кучкой бересты валялись на холодильнике. Дома я теперь была не одна даже тогда, когда этот чёрный ушастый наглец в очередной раз растворялся в темноте, чтобы отправиться «котоходить» по другим мирам. И сейчас я знала, что где-то здесь – либо за этим самым холодильником, либо в остывшей духовке, либо на антресоли, возится случайно обретённый домовой, который показывается в виде вечно улыбающегося своим черепом скелета в одеяниях, что плавно колышутся без ветра. Весьма ворчливого и привередливого, кстати.

Однако, сейчас привычных шорохов и ворчания Михаила не было слышно.

«Опять коту компанию в путешествиях по разным мирам составляет, чтобы с другими домовыми посплетничать».

В моём небольшом поселении городского типа, которых много разбросано по стране, вечер, как и лето, неспешно близился к завершению и вталкивал в открытое окно свою тягучую, пряную свежесть. Последние лучи заката пробивались сквозь листву тополей тихого дворика со стандартными площадками и танцевали на старых обоях моего скромного однокомнатного обиталища. Угол одной из стен квартирки был художественно ободран котом – мало ему, видите ли, когтеточки. К переклейке обоев, как и к другим масштабным бытовым вещам, которые мне предстояло сделать, нужно было морально и материально подготовиться.

Маска продолговатой формы хитро улыбалась на столе.

Под тихую мелодию из домашних колонок я фланировала туда-сюда, в который раз собирая разваливающийся лохматый пучок на голове, и думала не столько о делах материальных, сколько об эпохе романтических восьмидесятых.

«Такой мощный пласт музыки уплывает вдаль по реке времени! Приличная часть композиций настолько гармонично составлена, что они претендуют даже на какие-то шаманские, что ли. Многослойность ритмов, рифов и семплов, разнообразие, многоголосие… Почему наши родители и их родители слушали так много однообразной ерунды и так мало красоты? Что ж, о вкусах не спорят. А ещё стоит учесть отсутствие интернета в то время и рентгеновские снимки вместо пластинок…»

Открыла холодильник, тоскливо заглянула в него, откусила сырой шампиньон (крупный был, сам напросился!) и вспомнила про давно остывший кофе. Отпила из кружки и откупорила новый пробник духов – люблю заказывать их наугад, так интересней. Собственные странности уже не удивляли, скорее, наоборот, я старалась давать им волю дома и заодно учиться использовать их. Чёткое понимание важности «чудизма» появилось после опыта общения с командой любителей в буквальном смысле помахать шашкой, а так же последовавшего за этим пребывания в мире глупых князей, драконистых кошек и разумных грибов.

«Да, мой опыт много ходить пешком и ездить на всём подряд пригодился при попадании в иной мир, где нас, обычных людей из разных областей, ждали бесконечные угрюмые леса и поля, разные диковинные существа, а так же обучение взаимовыручке, дружбе и выявление собственных талантов. Вспомнишь – вздрогнешь. Но, всё-таки, как приятно… Ай, ладно, хорош воспоминаниям предаваться, надо завершать шедевр этно-стиля. Аромат я пробую новый – для эксперименту и настроения. А поделку доделываю – в ответ на подаренный шаманом кулон в виде круглого выпуклого зеркальца из металла, переданный через моего кота. Тоже самодельный. Мелочи… Насколько важны мелочи? И насколько важно уметь им радоваться?»

С этими размышлениями я выглянула в окно. Хмурясь и не веря глазам своим, уставилась на небо. Затем на маску, лежащую на столе. И снова в окно.

«Спасибо Циолковскому, Вернадскому и другим умным людям за гипотезы о ноосфере, информационном поле, как это ни назови… Вон, оно что вытворяет!»

В чистом небе висело продолговатое облако с просветами, похожими на глазницы, и, так же, как сделанная маска… хитро улыбалось. Запечатлеть на фото поразительное сходство изделия и облака помешало привычное радостное «мыр-р!».

Солидное и уважаемое количество кошачьих килограммов нагло выпало из темноты коридора. Заваливаясь на чёрный лоснящийся бок прямо мне под ноги, оно, как обычно, потребовало еды.

– Эх, Иксятинка, чудище моё ушастое, ты стремишься к форме шара, но достичь этого я тебе не позволю. Ладно, дам корма, но только чуть-чуть!

Икс быстро заглотил предложенное и затоптался вокруг меня, поднимая хвост и бодая ушастой головой.

– Жди гостей. А мы пошли дальше, – беззвучно, но деловито донеслось из-за шкафа.

– Куда это вы собрались, уважаемый Михаил? – спросила я скелетообразного домового. – И каких ждать гостей? Ко мне разве что пожилые соседки за специями зайти могут.

Тишина была мне ответом.

Оставалось надеяться на то, что по возвращению двое моих домочадцев принесут очередное кривое весёлое письмо от счастливых молодожёнов Свата с Анной, чудаковатого шамана, пушистых дракошек и прочих безобразников из иного мира, по которым я так скучаю.

«Да, остаётся только скучать и вспоминать приключения и своё знакомство с Отманом».

Мрачный жнец, в отличие от остальных, старался наведываться лично, когда мог, чтобы поболтать и проверить, как я тут, в своей реальности, поживаю. А так же побродить вместе по закоулкам нашей необъятной страны. Как обычно, он возмущался нехватке парковок для своего чудо-коня огромной кощеевой породы, а я, ориентируясь в незнакомых местах по чуйке, вела туда, куда нужно. Вот, я недоверчиво нюхаю солёно пахнущий, нет, не коралл, а животное, похожее на коралл, обитающее в пресной воде зарождающегося океана. Вот, среди степей кланяюсь камню-указателю-хранителю и поливаю его водой в попытках разглядеть петроглифы. Вот, смотрю северное сияние, кутаясь в тяжёлый плащ жнеца в полёте на его адском коне… И думаю о том, что большинство людей не догадываются, в насколько необъятной, многонациональной, многокультурной стране живут. Порой даже не верилось, что всё увиденное существует вместе, в одном мире.

И, конечно, мой незабвенный кавалер не забывал издеваться надо мной, донимать дурацкими подкатами, опробовать на мне очередные глупые шуточки и обещать, что вот-вот тоже устроит себе отпуск. Работы у жнеца смерти было много, но мы оба не унывали и относились к занятиям друг друга с пониманием.

«Что мы будем делать на отдыхе вместе? Пока не представляю. Но одно знаю точно – мы обязательно навестим хитроумного казака, его хлебосольную жену-оборотня, а так же пропадающего в дремучих лесах шамана с его сердобольными неугомонными тётушками. И всё это непременно должно произойти в чудном заведении с говорящим названием. Не «нахрючиться» от пуза в Хрючевне – себя не уважать!»

Ребята, вместе с которыми мне когда-то довелось познакомиться с этим заведением, проведя самое странное в своей жизни, но самое чудесное занятие со стальными поющими шашками, а так же попасть в мир, где я потеряла и обрела вновь всё – они все разъехались кто куда и редко поддерживали связь. Это было понятно, у всех своя жизнь. Кто женился, кто детей родил, кто переехал…

А я по-прежнему ходила тренироваться в лес недалеко от дома, в гордом одиночестве. Местные выпивохи уже шарахались, завидя меня с пакетами, убирающую после тренировки чужой мусор. Животные проявляли любопытство, а деревья скрывали от лишних глаз. Я спокойно реагировала на людей, которым было любопытно посмотреть и потрогать стальную подругу шашку и проорать «ой-ся, ты ойся!». Но когда они так подходят постоянно, просто не успеваешь сосредоточиться и позаниматься. Поэтому я с удовольствием брела в глубь нашего леска, пугая ворчливых ежей и выпрыгивающих из-под ног жаб.

Сегодня, после очередного самостоятельного занятия для души и тела, под пенье птиц и скрипучее покачивание высоких сосен на ветру, я доплелась до дома с чувством удовлетворения. И села с телефоном за стол посмотреть новости в интернете. Всё бы ничего, но экран вдруг начал рябить, а вместо картинок почему-то включилось приложение-переводчик. Больше ничего не работало.

– Что ж такое… Постоянно от меня техника «виснет», – я вздохнула, и, ожидая, пока прекратится безобразие, взяла самое большое и сочное яблоко из корзинки фруктов.

В это время на экране появились витиеватые восточные надписи.

«Взломали, что ли?»

– Собираюсь к тебе, – безразлично произнёс переводчик написанную не мной фразу. Отключить приложение и телефон не получалось, и стало даже интересно, что происходит.

«Нормальные люди испугались бы. А ненормальным интересно!»

Арабские надписи продолжали непрерывный путь по экрану.

– Иду за тобой! Иду за тобой! – монотонно повторял голос-робот, этим самым контрастно подчёркивая жуткость послания.

– Что нужно? – устало произнесла я вслух. И вздрогнула, получив ответ на свой вопрос.

– Есть нужно! Пить! Мы голодны, мы идём.

– Кто такие?

– …мы не живы…

Нечто захватило гаджет и не отвечало на требования назвать имена, высыпая на экран кучу неприглядных фактов и угроз.

«Имён не назвали. Следовательно, ничего хорошего эти товарищи не несут».

– Где ты? Мы плохо видим. О! Чуем запах. Иду-у!

На всякий случай я быстро надела шаманское зеркало. Оно звякнуло, этакая мини-версия зерцала от доспеха.

К сожалению, злобный дух исполнил своё обещание – пришёл, и не один. Я не успела подбежать к окну, чтобы закрыть его.

Находящийся в это время в другом мире домовой вряд ли смог бы помочь в борьбе против лезущих в щели старенькой квартиры чёрных густых и вязких теней. Страшное удивление от быстроты происходящего едва не вогнало меня в ступор, но я заставила себя сохранить чёткость мыслей. И схватила первое, что попалось под руку – шашку. Она стояла в ожидании протирки маслом, а сейчас бешено заплясала в руке. Тени отпрянули, но ненадолго. Надолго бы меня и не хватило. Пришлось завертеться волчком, рассекая воздух и боясь пропустить хоть одно прикосновение холодных, цепких и дрожащих мёртвых конечностей. Восьмёрки, резкие перехваты и рассекающие удары получались автоматически, без участия мозга.

«Вот, почему на тренировках нужно тысячи раз повторять одно и тоже движение! Чтоб до автоматизма дошло! Пока что, к своему удивлению, выдерживаю. Что ж это за напасть возникла, а! Вот, бабули-соседки шуму-то обрадуются!»

Со звоном и треском самая большая чёрная тень вдруг врезалась в приоткрытое окно, затем, оказавшись в кухне, в стиральную машинку. Та пошатнулась, но устояла.

Эта загадочная высокая тень сбросила капюшон и спокойно посмотрела на мою бешеную, просто исступлённую фланкировку.

– Железка – это ты верно придумала. Соль в следующий раз посыпь у окон, дверей и зеркал…

– В следующий раз?! Отман! Мне, вот, прямо сейчас твои советы нужны!

Тень, такая неестественная на моей маленькой светлых тонов кухоньке, хмыкнула, не спеша отстегнула от пояса сияющий серп, будто бы вовсе не было никакой суеты вокруг.

– Предупреждал меня домовой про гостей… Но разве про таких?! – рычала я, впадая в бешенство. – Сейчас до тебя доберусь, если не поможешь!

Пот тёк в глаза, но скоростную работу шашки нельзя было замедлить ни на миг.

– Ты это жнецу смерти сказала? – ухмылка спокойного силуэта стала, по обыкновению, хищной. – Лучше пригнись к полу, когда скажу.

– Говори уже!!!

– Ладно. Пригнись.

«Сама скромность и простота в чёрных одеяниях посетила мой дом! Ого, а это зрелище в паре метров от меня пропустить нельзя – каким неуклюжим и громоздким он показался секунду назад, и как сейчас ловко орудует словно улыбающимся изгибом серпа в маленьком пространстве… Владельцам любого клинкового реквизита на загляденье!»

– Яся, что ты так смотришь на меня? – захохотал этот невыносимый человек. Человек ли?

– Хорошее у жнеца настроение, вот что я вижу. Цитата из раннего тебя: «Всё, что вы делаете против меня, прикалывает меня», – проговорила я, оглядывая места, где только что были и испарились жуткие, чересчур плотные тени. – Но, вот, меня это как-то совсем не «прикалывает». Разбитое окно, конечно, жаль, но будем считать это мелочью жизни.

– Всё, Ясь, успокойся, прошу, и не шарь по полу, а то лопну от смеха. Да всё, всё, я забрал несчастные души! Души убийц, что не вспомнят своих имён, даже если бы и захотели их тебе назвать. Попить бы, – буднично сказал жнец, пристёгивая серп обратно на пояс и доставая кошель с ценными старинными монетами. – Извини за окно. Починим.

«Если сокрушить столько теней обычное дело для тебя, то для меня – событие!»

Когда смогла встать на негнущихся ногах после этой второй, непредвиденной домашней «тренировки» и кое-как нащупать бутыль минералки, следующий вопрос жнеца чуть не ввёл меня в ступор.

– Почему у тебя эта бандура в кухне стоит?

Отман, деловито, но осторожно опираясь на стиральную машинку не первой новизны одной рукой и принимая холодный стакан другой, любопытно взирал с высоты своего роста на чудо бытовой техники не первой новизны и на меня. Тоже не первой свежести. Лицо жнеца было абсолютно спокойным и добрым, будто он сейчас не расправился с лавиной неуёмной нежити. Тёмно-каштановые, чуть вьющиеся волосы, собранные в низкий хвост, струились по плечу.

– Тебя сейчас это волнует? – я глянула на многострадальную «стиралку» и поставила шашку на место. – Потому что в ванной она не помещается! Лучше ответь на нормальный вопрос. Кто были эти незваные гости и почему сюда пришли?

– Они разве не сказали, что им нужно? – приподнял бровь ночной гость, снимая тяжёлый плащ и оставляя его стоять, именно не висеть, а стоять в коридоре. – Мёртвые, неприкаянные… Их мучает голод, изнуряющее и сводящее с ума желание побыть хоть на миг живым и что-то почувствовать, ради такого можно страшных дел натворить. Сами себя тут держат, не могут уйти, привязаны к прижизненным мелочам… Домовой же объяснял тебе когда-то, какая жуть делается с теми, кто «не уходит». Иногда, вот, прорываются к кому-нибудь. К кому-нибудь, связанному с колдовством. И хорошо ещё, когда приходят к таким как ты, а не к беззащитным людям, которые не видят их и, вообще, не «в теме». Но, всё же, они обычно тянутся к магическому…

– Поэтому они явились сюда? В собственном доме уже расслабиться нельзя… – насупилась я, разглядывая ременную перевязь на светлой сорочке, что так здорово контрастировала с чёрными глазами и густыми тёмными бровями труженика смерти.

– Скорее всего. На свет твой зелёный, на магию идут. К тому же, ты тут творчество шаманское ваяешь, – прищурился он, и я тут же подумала об облаке и маске. – Кстати, из тебя получается неплохая приманка. Ну, чтобы я побольше за один раз их собирал. И для меня тоже…

– Не начинай свои прибаутки. Приманка? Так, ты теперь на меня мертвяков беспокойных выманивать будешь? – посмотрела я вверх, на красивое бессовестное лицо.

– Такова моя работа. Не бойся, я рад защитить, и всегда буду это делать… – большая пятерня осторожно зарылась в мои волосы.

За пострадавшим окном недовольно фыркнуло, я вздрогнула и подошла высматривать, где теперь валяется выдранная оконная створка.

Под деревьями в темноте вечернего дворика, едва задеваемый светом фонарей, вырисовывался силуэт могучего вороного друга мрачного работника. Крупный мясистый конь как ни в чём не бывало косил красным глазом на дом, выпускал пар из ноздрей и любопытно водил ушами-локаторами. Восемь мощных копыт продавили асфальт рядом, в месте приземления этого «прекрасного» существа. Трещины и бугры было видно даже во мраке вечера.

«Так вот оно, что с русскими дорогами на самом деле происходит…»

Рама с разбитым стеклом грустно валялась у дверей подъезда. Я взяла совок и повернулась к Отману.

– Скромные у меня жилищные условия, не ваши замки с коридорами, каминами да витыми канделябрами. Но нам с домовым и котом хватает. А шуметь – нельзя.

Отман сел на подоконник, перекинул свои длинные ноги в огромных сапогах на улицу и потянулся якобы отобрать у меня инвентарь. Миг – и мы оказались в прохладе двора. Земля так быстро оказалась близко, под ногами, что я не успела зажмуриться.

«Как будто ныряешь в пруд, чтобы поближе посмотреть камешки на дне».

– Сдавил внутренности, – прохрипела я и вывернулась из-под длинной руки.

– Извини. Мышечный каркас надо бы подкачать, – нараспев ответила темнота.

– Что? Я, по-твоему, дряблая? Ах, ты, абьюзер.

– Ха. Модное словечко выучила. Ладно, можем поиграть в это. Тогда ты жертва с комплексами. Гляди-ка, мы просто идеальны друг для друга! – тихо засмеялся он в густеющей темноте и опьяняющей ночной свежести. – Не дряблая. М-м… плотная!

– Комплименты – не твоё. Тише! Соседи спят. Что, если кто-то увидит коня?

Я судорожно придумывала, куда можно спрятать эту любопытную тушу, обильно извергающую пар из ноздрей.

– Никто не увидит. Морок на нём мой, качественный, – проворковал тот же довольный голос совсем с другой стороны.

– Ладно, минус одна крупногабаритная проблема, – пожала плечами я. – Надеюсь, на шум разбитого окна тоже не среагируют. Да, чего я волнуюсь-то! Убивать будут, никто не вылезет из своих норок.

Смела стекла стоявшим у подъезда веником и подошла к коню, который, по своему обыкновению, начал строить невообразимые морды в надежде на вкусности.

«Знает животина чудная, кому свои выкрутасы показывать».

Вынула из кармана яблоко, которое собиралась съесть до прихода незваных «гостей», и тихонько хихикнула, когда пушистые лошадиные губы щекотно взяли его с ладони.

«Адский, кощеев или инопланетный, но конь есть конь».

– Мы столько пережили, а ты так и не сказал, как зовут эту прелесть… Похоже, любить монстров мой удел.

Поджав уголок рта, я многозначительно покосилась на жнеца, пока он довольно смотрел на своё фыркающее чудовище.

– Эйрик. Столько всего мы прошли благодаря дружбе. Он много значит для меня. Не сразу, но он научился быть не просто ретивым страшилой, которого я думал, что никогда не объезжу, а соратником. Боевой товарищ. Эх… Прилично времени тратится на уход за ним.

– Он научился. А ты научил. Оба потрудились. Приручить такого – дорогого стоит.

Я погладила пушистую, почти дубовую шкуру. Монстр одобрительно фыркнул и тряхнул головой. Моя ладонь смотрелась на поверхности лоснящейся шеи как мелкий листочек, который ничего не стоит сдуть выдохом мощной ноздри.

– Знаешь, Ясь, мне порой кажется, что если бы тебя схватил дракон, то ты бы летела в его когтях и вопила: «Ух, ты! Такой зверюшки у меня ещё не было!», – задумчиво улыбнулся невозможный мужчина.

– Почему именно дракон? Ну, люблю я чудовищ, что поделать, – я по-простецки развела руками.

– Это мне и нужно, – вместо возмущения моими намёками на него самого тихо ответил жнец.

«Его ответы часто неожиданные и не понятные. Почти всегда не то, что я думаю».

– Всё нужно. То, что ты говоришь, делаешь, как пахнешь…

– Опять ты за своё. Не пытайся меня в очередной раз смутить, иди к лешему со своими детсадовскими шуточками, я взрослая женщина, в конце концов. Не удастся! Уже ночь, я устала, пахну клеем, потом и маслом для шашки, парфюм оказался хлипким и быстро выветрился, к сожалению. Так что…

– Ароматные химические растворы в прозрачных пробирках тут вовсе ни при чём, это твой личный запах, – не унималась тень. – М-м, лесная свежесть.

– Отстань, – я замахнулась на темноту.

– Всё-таки, удалось! Удалось смутить. А волосы – что-то домашнее… Земля. Листва. Трава.

– Я пахну землёй? Вообще, отлично. Так, всё. Верни меня в квартиру, – отступая и краснея в темноте, я возмущённо указала на своё окно.

– Как же я тебя верну, если убегаешь? – сгусток мрака, играя и жутко посмеиваясь, тут же оказывался в новом месте, но всё время поблизости.

«Несносный тип. Опасный. Не хочу даже представлять, каково с таким биться. В подавляющем большинстве случаев – ни каково. Набрался полномочий и выпендривается…»

Осторожно отпуская меня, словно кота, на линолеум пола в родном жилье, великий охранитель вдруг возмутился.

– Не может быть! Ты пьёшь растворимый?! С ума сошла, – он так же аккуратно поставил к стене выломанную и не подлежащую восстановлению створку окна. – Извини.

– Извинения ни к чему. Материальные вещи – это просто вещи, – вздохнула я. – Только… подушкой окно затыкать придётся. Ночами холодно бывает.

– Не переживай, ты не замёрзнешь, я же здесь…

– Не начинай, а не то… – я мстительно взялась за кружку с остатками давно остывшего растворимого кофе.

– Стой, ладно, беру слова обратно! – он вытянул руку, останавливая перемещение ёмкости к моему лицу. – И всё починим, обещаю.

– Так, в чём проблема растворимого? – спросила я. – Иногда он даже вкуснее, чем молотый.

– Сварю сам, не издевайся, – поморщился он. – Где у тебя турка?

«Так называемая жертва с комплексами, то есть, я, становится палачом!»

– Какая ещё турка? – с садизмом продиктовала условия я. – Нетушки, вари в ковше, как тогда, в твоём мире!

– Вот и приучай людей к хорошему… – он ухмыльнулся в своей манере, и, не переставая смотреть мне в глаза, взял протянутый ему старенький, измученный жизнью железный ковш. – Костёр, стоптанные кеды, творящееся вокруг невесть что, и сплошная неизвестность впереди. Скучаешь?

Сердце защемило от воспоминаний и хитрого взгляда жнеца, но, всё же, удалось взять себя в руки. Выуживая с полки корицу, Отман искоса посмотрел на меня.

– Скучала, – кивнула я. – До сегодняшнего вечера…

Глава 2. Шаманское горе

«День предстоял обыкновенный. Кто знал, что он окажется последним островком адекватности перед бурей безумия!?»

С такими мыслями я проснулась. Вспомнить, что снилось, не удалось, однако, мурашки творили на коже свой флэш-моб.

Ворча и собираясь в последний рабочий день перед отпуском, вновь нигде не обнаружила кота и домового. Равно как и жнеца смерти, под шуточки которого полночи доделывала маску и потом вырубилась в одежде. А вот с кухни в комнату перенеслась явно не сама.

Окно было заботливо прикрыто выломанной створкой с какой-то найденной фанерой вместо стекла.

«М-да».

Частенько для себя я разделяла «человеческие» дни, и такие, когда творится что-то необычное – «шаманские». Но скоро стало понятно, что обычное и необычное – одно и то же. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Чудеса объяснимы, но от этого они не становятся менее чудными. А обычные вещи запросто могут быть чудом! Просто ко многим чудесам мы привыкли… Доказанное и неизведанное для меня не разделялись, а дополняли и подкрепляли друг друга: наука не отменяла шаманский «чудизм», медицина не отменяла полезных растений, физкультура не отменяла танец души.

Этот день, действительно, был обыкновенным. Серый, дождливый, он был пережит с нетерпением добраться до дома, высушиться и, наконец, завернуться в тёплый плед. Рабочий коллектив, зная о моей любви к приключениям, пожелал в отпуске нигде не заплутать и не убиться шашкой.

«Теперь сомневаюсь, что это будет легко исполнить. С моим-то везением!»

Сквозь стену воды, шмыгая носом и держа полный пакет с ярким логотипом «1,5» из любимого местным населением магазина «Полторашечка», мокрой мышью я плелась домой. Вот и они, старые-добрые пятиэтажки среди частного сектора, рядом с любимым лесом. Тихие дворики с лавочками и сиренью, подъезды со старыми почтовыми ящиками и комнатными растениями на подоконниках…

Дома чёрный рюкзак, лежащий в полутьме коридора на тумбочке, вдруг протянул ко мне лапки с когтями на коротких растопыренных пальцах с чёрными подушечками, открыл круглые глаза и зевнул розовой пастью.

– И где тебя носило, котяра? – прыгая на одной ноге, я пыталась стянуть со второй мокрый кроссовок.

Вошла в кухню, оставляя следы мокрыми пятками, и не сразу сообразила, что изменилось в моём скромном интерьере.

– Разговариваешь с котом. И как, отвечает? – раздалось этнически бархатистое с кухонного дивана.

– Мр-ряу! – раздалось возмущённое из коридора.

– Как видишь, отвечает, – прогудела я, не веря своим глазам. – Нгомо?

Шаман чернокожего племени из иного мира как ни в чём ни бывало сидел в потрёпанной пёстрой рубахе и потёртых запылённых портках, повязанных широким поясом, за моим кухонным столом, разглядывал листочки, навек замершие в эпоксидной столешнице, задумчиво потирал широкий нос и хлюпал моим недопитым утренним чаем из кружки.

«Так вот, про каких «гостей» предупреждал домовой. Нгомо Урмис и его бессменная шапка-ушанка!»

– Кто это у тебя тут буянил? – он кивнул на фанеру в окне, не переставая жевать печенье из корзинки на столе.

– Сказать, или сам догадаешься, кто? – вздохнула я, намыливая руки и пытаясь совладать с удивлением и любопытством. Одно дело записками через кота обмениваться, другое – явиться лично!

«Значит, дело важное. Теперь понятно, где вчера кота с домовым носило… Там же, где можно было встретить этого колдуна».

– Развлекаетесь тут со смертельником, значит, пока я в лесах обитаю, – шаман, вспоминая жнеца, поморщился и перевёл строгий взгляд с окна на меня. Бессменная ушанка с растрёпанными перьями взмахнула «крыльями» – ушами. Урмис снял её и с почтением водрузил на стол.

– Почему чай не солёный?

Я проводила удивлённым взглядом кусок масла, который он отрезал своим ножом и быстро бросил в кружку.

«Раскомандовался. Я, видите ли, ношусь туда-сюда, а он пьёт мой чай, и ещё недоволен. Но сейчас не до возмущений – не терпится узнать, отчего он оказался аж здесь, в другой реальности!»

– Понравился подарок? – кивнул он на мою безразмерную футболку, под которой висело никому не видное зеркальце, и хохотнул. – Чую, помог вчера продержаться против мелкой нежити. То ли ещё будет!

«Так вот, почему жнец не тревожился и не применял свою сверхскорость в уничтожении теней. Для него это – развлечение. С зеркальцем я умудрилась не попасть ни под одну из лапищ нежити».

– Благодарю. И не только подарок помог… Как тебе моё творение? – я вспомнила о своей интерьерной поделке.

Шаман одобрительно кивнул.

– Ты пришёл не потому, что наглый, и не потому, что чая у тебя нет, – я поставила полный чайник кипятиться и разогрела нормальную еду. Она, естественно, тут же исчезла в утробе колдовского организма.

«И этот, как я, по лесам один шастает. Отчего он так проголодался? Что-то, определённо, не так».

– Меня решили… это… женить… – давясь, выпалил шаман. Я недоверчиво посмотрела на него. Не ослышалась? – На девушке… из соседнего племени. А я не хочу! Мне не до этих социальных игрищ. Но выхода нет, жрец должен подавать хороший благопристойный пример племени. Скрепы, дипломатия и прочие дела.

Несколько секунд я внимательно смотрела на лицо, жующее вчерашние наспех нажаренные оладьи.

Не выдержала и захохотала.

– Рад, что приношу в дом веселье, – грустно прошамкал собеседник, запивая съеденное новым чаем.

Одёрнув себя и стянув улыбку в обычное выражение лица, я извинилась. Но держать мину получалось плоховато.

– Женитьба. Ужас-то какой. Помнится, ты говорил: «Не можешь поменять что-то – меняй отношение к этому»! – щурилась я, припоминая Урмису его же слова.

– В том-то и дело, что я должен поменять отношение. Но нити пространства здорово исказились из-за вашего тогдашнего прибытия, иномирцы. Всё пошло не так – вот и последствия. Вчера встретил твоего домового и выклянчил шанс посоветоваться и скрыться от всех здесь.

– Ну, давай теперь всё валить на иномирцев и нити! – махнула я рукой. – Получается, что если бы нас таких-сяких в твоей жизни не возникло, то всё шло бы своим чередом и твоя свадьба спокойно бы произошла?

– Возможно. Хотя, скорее всего, нет. Я не хочу просто вот так, без чувств… Лучше ходить по лесам и не думать про весь этот быт и досуг! Могу ли я… – он пронзительно взглянул на меня глазами цвета насыщенного тёплого янтаря. – Немного попрятаться, прийти в себя здесь какое-то время?

– Боюсь спросить, сколько дней ты соединялся с природой, – я серьёзно смотрела в ответ. – Выглядишь слегка безумно, в общем, не хорошо.

Припухлости под глазами Урмиса сообщали о том, что он мало спал.

– Хорошо здесь. Тихо. Спокойно, – огляделся он.

– О, чую, тут спокойствием больше не пахнет. Моя жилплощадь развернуться не очень-то позволяет… – проворчала я.

– Не хочешь меня видеть, так сразу и сказала бы. Достала.

– Что?! – чуть не подавилась я. – Я достала? Сам пришёл и халявные котлеты ешь! Если бы не хотела видеть, так сразу и сказала бы. Но бросать тебя в беде никто не собирался…

– Они подпортились, кстати. Кок-леты. Следи за холодильником, что ли, – не переставая есть, упрекнул он.

– Дай, хоть, ту последнюю…

Мы грустно жевали на кухне. Рюкзак в коридоре не обзаводился лапами, не смотрел круглыми глазами.

«Опять котяра куда-то запропастился… зачастил».

– Ремонт бы тебе тут сделать… – процедил шаман, оглядывая мой простенький интерьер.

С мрачной тяжестью бытия я посмотрела на Урмиса.

– Прямо как он говорю? – хмыкнул тот. – Сколько же в тебе жизни, что ты со смертью за ручку ходишь…

– Да уж. И ты ещё тут со своим безобразием.

– Так при мне никто женитьбу не называл, – усмехнулся властитель ушанки, которая сидела на столе как уставшая птица и казалась живой.

– Да уж, институт брака нынче на ладан дышит. Говорил со своими тётушками-мамушками? Ведь они тебя очень любят, – не отрывая взгляда от чудного головного убора, задумчиво спросила я. – Должно быть просто – не хочешь, не женись. Зачем всем эти страдания?

– Затем, – огрызнулся он и деловито открыл сахарницу. Понюхал, но сыпать сахар в очередную кружку чая не стал. – Всё у тебя просто… говорю же, я жрец. Не самый неприметный человек в иерархии племени, понимаешь? Статус налагает ответственность. Видела моих чёрных сестёр? Они кого хочешь из-под земли достанут, слушать не будут. И поженят.

Я постаралась отнестись с пониманием к проблеме колдуна, который успел умять первое, второе, блюдо мучных изделий, и рыскал вокруг всё ещё голодными глазами.

«Очередной загул по лесу оказался долгим и выматывающим бегством».

Активированный уголь был извлечён из аптечки, а из антресоли выуживались съедобные запасы, о которых я сама забыла.

– Из-под земли, значит. Если что, практику с зомби не готова изучать, – я опустошала пакет из вездесущей «Полторашечки», нарезая овощи для салата.

– При чём тут «из-под земли» и зомби? – Нгомо по-хозяйски открыл, казалось, намертво закупоренную банку с соусом.

– Ну, как же! Ваши племена в нашем мире закапывали человека, ломали психику, чем-то поили… В зельях вы мастера!

– Ерунды начиталась. У нас так не делают, – возмущённо перебил шаман.

– Фух… – облегчённо выдохнула я.

– У нас без всяких ухищрений, если надо, берут и зомбируют, – спокойно закончил он, откусывая колбасу прямо от батона.

Мой поспешный выдох облегчения прервался.

– Интересно, – пробормотала я. – Что ж всем вокруг жениться приспичило? И потом разводиться. Надеюсь, меня чаша сия минует. Может, я вообще ничего не соображаю…

– И как только на свете существуешь? – захохотал шаман после небольшой паузы.

– Понятия не имею.

– Ладно. Немного времени есть, чтобы прийти в себя, разобраться, что-то придумать. За это спасибо. За еду тоже. Только никому не рассказывай о моей беде.

– Да кому тут рассказывать? Соседкам-бабулям? Или дворовым кошкам? – пожала плечами я. – В любом случае, даже если тайны друзей кажутся смешными, их не стоит рассказывать.

«Сохранить такой секрет – легче лёгкого!»

Нгомо подошёл к мойке, чтобы помыть руки, как это делала я. Но вода почему-то не текла. Урмис обернулся с непонимающим видом.

– Краник поверни, – я демонстративно открыла воду и посмотрела на белоснежную улыбку на чёрном лице. – Косы-то отрастил! И щетину. И воняешь. Извини, но кто как не друг тебе это скажет?

– Отлично, не зря пришёл, учи ещё чему-нибудь. Как завещала баба Яга. Я ученик и учитель, не забыла? – протараторил обрадованный простым мелочам шаман.

– Забудешь такое! Чему научить? – в своей огромной футболке и безразмерных цветастых штанах я казалась себе глупой. – Ну, «стиралкой» пользоваться. Вещи чистит штука эта, вместо реки и бочонка с ручкой, понимаешь?

«А кое-кто вчера очистил моё жилище от незваных гостей, едва не лишив меня этой ценной вещи в доме».

– Давай, – Урмис не понял, что я пошутила, объясняя первое, что попалось на глаза. Скинул с себя пёструю рубаху и скомкал её. – Несколько суток по лесу бегал. Куда нажимать?

– На артерию, блин… Ладно, и тебя постираем. Вода в ванной включается так, сливается так. Бери полотенце и иди уже!

Пока шаман приводил себя в порядок, знакомясь с радостями чужой цивилизации, опустошённая посуда собиралась кривой стопкой, а на улице начало темнеть.

За окном возникло знакомое благородное лицо. Оно улыбнулось, исчезло в сумраке, и спустя минуту раздался стук в дверь.

«Кого хочешь до инфаркта доведёт».

– Как нечисть, после захода солнца являешься, – я открыла Отману дверь, как обычному человеку. И это было здорово.

– Как тебе то, что я могу приходить вот так? И даже через порог перейти, – мрачный жнец, которому было сложно привыкнуть к тому, что его где-то ждут, торжественно шагнул в коридор. И вдруг страшно сверкнул взглядом за моё плечо. – Кхм!

– И тебе здравствовать, – шаман вышел из ванной в длинном полотенце на талии. С косичек на пол капала вода.

Казалось, злым электричеством, возникшим в моём коридоре, можно было обеспечить не одну электростанцию.

«Почему попадаю в дурацкие ситуации?»

Отман оглядел чернокожего гостя снизу вверх, затем меня – таким взглядом, что моя рука прикрыла лоб, выражая полную безнадёжность.

– Ну, здравствуй, шаман. Хотел бы спросить: что ты тут забыл? И кое-что отдать Ясе для практик. Шаманских, – жнец снова сверкнул ужасным взглядом на стоящего почти в боевой стойке Урмиса. Затем перевёл взгляд на меня и без интонации спросил. – Есть мягкая подстилка какая-нибудь?

Боясь оставить этих двоих один на один, быстро выхватила из коробки для шитья обрезок шерсти.

– Мёртвая сова? – я засмотрелась на инопланетянский скелетик с длинными когтистыми лапами, огромными глазницами и красивым клювом. – Жалко птичку, конечно… Благодарю. Что с ней случилось?

– Сбили какие-то не долгожители. Приду к ним когда-нибудь, не таким красавцем, как к тебе. О! Есть идея получше – тебя приведу. Тогда их точно постигнет заслуженная кара, – ответил Отман.

«Разумеется. Что ещё мог принести жнец?»

– Сипуха. С такой сложно подружиться… – Урмис осмотрел подарок, который был бы странным для кого угодно, но не для меня. – Она может как хорошее, так и плохое в шамане усилить. Беспокойная птица.

– Ещё говорят, нельзя мёртвое в доме хранить, – вспомнила я.

– Это говорят те, кто не смог с ним договориться о взаимовыгодном сотрудничестве, – Нгомо почесал затылок. – Предупреждаю. Попытка подружиться может быть опасна, ведь…

– Полотенце не урони, учитель, – опять кошмарный взгляд жнеца. – Она уже ей подходит. Так любить живность, как Яся, ни ты, ни я не сможем.

– Не с тобой разговариваю, смертельник. Но практика, в любом случае, хорошая, – произнёс Урмис, дивясь своей выстиранной и подсушенной пёстрой рубахе и порткам.

– Проще с мёртвой совой, чем с двумя павлинами, – проворчала я, глядя на необычное приобретение.

– Что ты забыл в этом мире, шаман? – повторяя свой вопрос, Отман аккуратно взялся за ручку двери.

– А ты? – склонил тот голову вбок. Отросшие косы змеями переползали из-за спины на плечо.

– Так. Спасибо за внимание, – я не знала, как прекратить это. – До свидания! Мне нужно прибраться и выспаться!

– Выспаться? – взгляд шамана стал ещё более колючим. – А что ночью делала? Сейчас что-нибудь не то подумаю, учитель-ученик.

– Как бы мне что-то не то не подумать, – прервал его мрачный жнец.

– Не то? А вдруг то? – вызывающе вздёрнул подбородок бесстрашный Урмис.

«За что мне это…»

– Ему настолько жизнь не мила? – снова мягко задал мне вопрос Отман. И от этой мягкости холодок шёл по коже.

– В последнее время… – выдавила из себя я. – Но…

– Странный экспонат, – жнец сдерживал то ли смех, то ли агрессию.

– На себя посмотри, – ответил шаман, ныряя в свою просторную пёструю одежду и грубо сшитую обувь. – Выйдем?

Я поёжилась. Как необычно это звучало в устах гостя из другого мира!

– В этой реальности, как люди. Я безоружен, – Отман воздел руки без перчаток вверх и любезно открыл дверь в подъезд.

– Думаешь, слабо? – Нгомо без раздумий вышел вон. – Напугал кота сметаной… Чтобы быть шаманом, шаман итак регулярно умирает.

Я ошарашенно смотрела на забытую ушанку, на необычный подарок.

«Умирает? Спокойствие будней, как и предрекал сон, в самом деле закончилось. Как бы эти два «попаданца» не натворили здесь чего».

– Успокойся, отдохни от нас и выспись. Сегодня все останутся живы, – уверенно прозвучал голос жнеца уже под окнами. – Что-то вы оба темните, шаманы.

– Любопытство кошку сгубило… – ответил в темноте голос чернокожего камикадзе.

На пару секунд мой мозг, по ощущениям, закипел. Хорошо, что длилось это неприятное сканирование от жнеца, недолго.

«Нет, нет и нет! Решил в мои остатки разума заглянуть? Запрещаю. Сколько же надо тренироваться, чтобы безболезненно скрывать думы от жнеца? Одна минимальная попытка воспротивиться чтению своих мыслей привела к болезненным ощущениям! Он явно не особо старался, уж очень занят своим оппонентом. А мне как-то надо выполнить обещание не выдавать секрет шамана. Оказывается, это не так просто, как я думала. Жнецу он бы такое рассказал в самую последнюю очередь».

– Делай, что должно, и будь, что будет? – спросила я себя и воцарившуюся тишину в квартире.

Пристроив скелет птицы на книжной полке, поставила перед ним маленькую баночку мёда, разложила вокруг украшения – всё равно не ношу.

«Где-то по улице бродят два гражданина странной наружности, один другого опаснее. Что делать? Делать-то что? О!»

Безумными глазами я воззрилась на то, что некогда было птицей.

– Дух, можешь слетать и увидеть, всё ли в порядке? Никто от этих ненормальных не пострадает?

Глупо себя чувствуя, села напротив полки и представила, как сова летит сквозь пространство. Она, похоже, и впрямь «улетела», в комнате стало как-то пусто. А я почувствовала усталость.

«С непривыку, как сказала бы мудрая Яга. Интересно, как я пойму, что сова вернулась? И вернётся ли?»

Не заметить, что сипуха «прилетела» было сложно – на полке в темноте началась возня и посвистывания, которые сменялись жутковатым шипением. Для кого-то обстановка показалась бы страшной, но меня обрадовала – получилось!

Силуэт обретшего перья духа повернул круглую белую морду ко мне, сообщая без слов, что всё хорошо, и я чуть не захлопала в ладоши.

Под моим ненавязчивым руководством сова полетала по округе, знакомясь с местом, где ей, пока не «стёртой» жнецом, придётся какое-то время обитать. Практика затягивала, но отнимала силы. Где же носит двух ненормальных? Снова выспаться не удалось. Зато теперь я без карт знала в подробностях, как выглядят наши дома и улицы сверху.

Нигде не было видно этих двоих.

Еда закончилась, поэтому холодным утром пришлось плестись по туманным улочкам на поклон к надменным кассиршам.

Из-за близости к лесу, а не к скромной инфраструктуре поселения, нужно было прошагать, срезая путь незаметными дорожками, не менее получаса.

«Делай, что должно, и будь, что будет. Туда пешком, а обратно с сумками пару остановок на общественном транспорте прокачусь».

Казалось, что я цепляюсь за быт, как нежить за живое, пытаясь успокоиться в напряжённом ожидании того, что учудят на улицах моего мира двое колоритных типов.

Но обычность моей реальности, будто издеваясь, трескалась по швам.

В переулке раздался оглушающий рокот, и что-то с низко рычащим мотором остановилось сбоку от узкого тротуара, по которому я вяло шагала. Стекло окна плавно поехало вниз. Я постаралась не шарахнуться в сторону и сохранить достоинство, сжимая в кармане перцовый баллончик.

Мощным мустангом, который вовсе не являлся лошадью, радостно улыбаясь в окно, управлял никто иной, как Урмис. Из динамиков доносилась завораживающая басами ритмичная музыка тёмных племён нашего мира с их навязчивыми речитативами. Улыбка сияла, масса чёрных кос ниспадала на плечи.

– Откуда и зачем такая роскошь? – делая скептическую мину, я, однако, постаралась не споткнуться на неровном тротуаре.

– Да вот, прогуляться собрался… Заодно побесить кое-кого, – пошутил шаман, белозубо улыбаясь и кивая в сторону.

«Как бы мне добиться такого сияния зубовного? Буду чистить углём!»

– И кого же? – спросила совсем не я. Казалось, это прорычал мотор плавно подъезжающего двухколёсного чудовища.

«Транспорт другой, стилистика – та же».

Улыбка немного сползла с лица шамана.

На технике, в которой узнавался массивный мотоцикл, восседал Отман. Плащ-доспех не боялся горячей выхлопной трубы, забрало чёрного шлема было поднято, довольные усы растянулись над озорной улыбкой.

– Откуда роскошь, там уж нет. Не переживай, ничего противозаконного, просто одолжили покататься, – подмигнул жнец.

– Всю крутизну портишь, бледнолицый… – обиженно прогнусавил шаман и положил запястья на руль.

– Что за детсад… Ладно. Не воюете, и то хорошо, – вздохнула я. – Играйте в свои игрушки, а я пока по магазинам сгоняю.

Я заставила себя плестись вперёд и ускоряться, чтобы избежать внимания прохожих на улице, которые оборачивались на не соответствующие нашей простой дворовой местности транспортные средства. Но больше, чем с улицей, эта роскошь не сочеталась с моим сонным лицом и старыми джинсами.

– Какая ещё женщина может обозвать всё это детсадом? – восторженно захохотал медленно рокочущий рядом Урмис. – Только шаманская. Или чем-то стукнутая.

– Тут сложно не согласиться… – фыркнул Отман.

– Да, давайте, дружите против меня, – обречённо вздохнула я, желая исчезнуть. И внезапно для себя самой рванула догонять битком набитый живыми «шпротами» автобус, который вот-вот закроет свои двери и уедет к заветной «Полторашечке» без меня! Так и случилось – еле успела затормозить пятками кроссовок, чтобы не влететь в створки, которые сомкнулись перед носом. Поскользнулась на щебне, который у нас частенько вместо асфальта бывает, и разодрала коленку.

«Классика моей жизни. Надо было выспаться. Но когда?»

– Что, не получилось гордо и эпично? – спросил жнец, быстро подходя и убеждаясь, что всё в порядке. Я видела, как они прилагают огромные усилия, чтобы не смеяться надо мной.

«Если ты упал семь раз, встань восемь. Кто же это сказал?..»

Вскоре под мои завистливые вопли: «Дайте порулить!» мы доехали до пункта назначения, то есть, до магазина. Отман спешился, аккуратно выудил меня из машины возле бело-красно-зелёного одноэтажного строения с пикающими кассами и раздвигающимися дверьми.

– И не жарко в плаще? – спросила я, глупо творя волшебные пассы руками, чтобы сенсорные врата «Полторашечки», наконец, почувствовали меня и впустили в мир продуктового потребительства. Судя по моим гостям, скорее, употребительства. Подумалось так же и о том, что в нашем округе бывают всякие авто- или мото-мероприятия, где можно покататься на разной технике. Но где и почему им дали такую?

– Какая забота! – язвительно ответили мне.

Рёв удаляющихся моторов оглушил улицу.

Пока женщины обсуждали, какие хамы тут гоняют, а мужчины поминали всуе глушители на выхлопную трубу, я залепила колено купленным пластырем. Теперь мои джинсы, наверное, можно было обозвать словом «гранж».

«Сколько масла в день уйдёт на шамана? А крупы? Ох, скорей бы обратно домой, спокойно фильм какой-нибудь посмотреть и заснуть, как все нормальные люди. Там и Иксятинка с новостями прибежит, под бок ляжет. А эти товарищи пусть развлекаются, лишь бы никого не задирали».

Но, как у нормальных людей, у меня, известное дело, не получается.

Сказывают в сказках: вдруг затряслась земля, загремело, зашумело…

– Что это такое! Прекратят, может, к зиме-то тарахтеть? – снова ворчали окружающие.

– Это моя лягушонка в коробчонке катится… – пробубнила я себе под нос, забирая полный еды, чуть ли не расходящийся по швам от натуги рюкзак.

Когда вывалилась на улицу, пару секунд стояла, не понимая, что опять не так. Дошло – двухколёсной техникой теперь управлял чёрный человек с длинными косами, весь покрытый молниями. Отман комично двигал бровями и строил из себя брутального типа в шикарной машине. Как будто он и без этих игрушек таковым не являлся. От этого стало смешно. Я вопросительно уставилась на парочку выпендрёжников.

– Для кризиса среднего возраста вам рановато, ребята.

– Мы поменялись, – радостно пояснил жнец, не понимая, о чём я говорю.

– Вижу. Хорошо, что не плащами.

– Это не плащ, а косуха! Настоящая, между прочим. Подарили, и даже назвали чёрным братом, – Нгомо поскрипел кожей отложного воротника. – Мы помогли каким-то весёлым ребятам сделать это, ну, как его…

Я напряглась.

– Снять какой-то дурацкий клип, – обыденно проговорил Отман. Я выдохнула. Действительно, суперзвёзды ещё те. – За это нам, диковинным людям, и дали диковинную технику погонять. У вас мир техники!

– Ладно-ладно. Значит, вы полночи развлекались, пока я новую шаманскую практику изучала, а затем как-то подгадали время и любезно меня подвезли. По шаманскому зеркалу отследили? Или благодаря чуйке жнеца? Если ещё не накатались и довезёте до дома, не испортив настроение, поделюсь едой, – я потрогала лямку тяжёлого рюкзака и скептически взглянула на шамана.

– Никаких домой, – отрезал Отман, отбирая у меня тяжёлую ношу и открывая дверь автомобиля, напичканного всем оборудованием, какое возможно.

– Скоро осень, и уже не покатаешься с ветерком. Кстати, хорошо, что ты в штанах, – зачем-то отметил шаман, придирчиво осматривая меня. – Сегодня будет хорошая погода. Поехали.

– Куда «поехали»? При чём тут осень, штаны и погода?!

Завидя свирепые взгляды бабуль и подозрительно прищуренные – местных забулдыг у магазина, я постаралась не поднимать панику, чтобы не добавить нам проблем, и с деланной улыбкой быстро села в машину.

– А как же «с ветерком»? – обиделся Нгомо, газуя на месте.

– У тебя второго шлема нет. И порулить не даёте, – надулась я.

– А вот и есть! Только он у вас, в машине…

Автомобиль словно ждал этих слов – рванул с места так, что меня вжало в эти, так их, эргономичные кресла.

– Какого лешего? – зашипела я на Отмана, который отпустил педаль газа только для того, чтобы пропустить бдительных бабуль на пешеходном переходе. Нгомо резво подъехал сбоку и покрутил пальцем у шлема.

– А такого. Вдруг в транс впадёт прямо посреди дороги? – хмыкнул жнец.

– Что за глупости! Мы, может, и делаем так где попало, но не в таких случаях. Даже если это и будет транс, то, скорее, спасительный. Наговариваешь ты.

– Обидься ещё на меня за вас, шаманов, – хмыкнул он. – Хотя, впору дуться мне. Хм. Вроде, несложно этой штукой управлять.

– На знаки смотри, будет не сложно, – проворчала я, решая не поднимать тему того, за что жнец может обидеться. Тему секрета Нгомо от него.

– Прямо, как в шаманизме вашем – надо знаки всякие смотреть, – Отман взглянул на знак, похожий на ромбовидную яичницу. – Этот явно хороший. Однако, ты меня не учи! После полётов на моём Эйрике сразу права получила. Помнишь? А до этого мучилась с Аркашками всякими… Так что, всё! Ну, ладно, не смотри на меня как на ходячую смерть. Давай так – я смотрю знаки, а ты говоришь, что они означают.

– Гениально, – фыркнула я, представляя, как эти двое заморочат бедных инспекторов, которым вздумается их остановить.

«Вздумается ли? На такой технике обычно чересчур занятые сословия рассекают. И жнец смерти ведёт быстро, но осторожно – понимает цену жизни».

Мы долго ехали по шоссе, где на наше счастье было мало знаков и машин, куда-то свернули, и, наконец, прибыли на широкую площадку, где одиноко стоял… небольшой самолёт.

– Куда летим? – мрачно пошутила я, подозревая неладное.

– Недалеко, – простодушно махнул рукой шаман. – Вверх.

– И потом вниз, – с садизмом улыбнулся жнец.

Всё моё духовное возвысилось и упало. Я вывалилась из авто и села на траву.

– Укачало? Слабачка, – хмыкнул Отман и задумчиво уставился в небо.

– Кто… – я тут же перестала зеленеть.

– Да, ты. При том, что в нашем мире умудрилась найти дракошек, приземлиться на ковёр-каскадёр, надрать зад Лиху, прокатиться в избушке Яги… – начал перечислять шаман.

– И управлять кощеевым конём, – довольно закончил Отман. – А здесь зажалась и спряталась от всего.

– Видимо, когда не зашорен правилами своего мира и не строишь себе «потолка», можешь много невозможного натворить… – задумался Нгомо.

– Видимо. Нашли, над кем издеваться. Ладно, – поджилки мои тряслись, но злость на сказанную правду и адреналин одерживали верх. – Если я не струшу в воздухе и в своём мире, то вы будете нормальными ребятами. Чур, не задирать друг друга, вести себя спокойно, адаптируясь к этому миру!

– Про не задирать – много просишь. А в остальном… Договор, – согласился дерзкий шаман.

Мой провожатый в посмертие и учитель-ученик выглядели хитрыми, что совсем не внушало доверия.

– Как видишь, уже адаптируемся, – улыбнулся жнец, крепко пожимая руку подошедшему пилоту с лёгкой сединой на висках. С ним была белокурая дама, второй пилот. Мы выслушали инструктаж, подобрали рюкзаки. Мои вялые руки холодели.

– Ненавижу вас…

– Знаем! И это вдохновляет, – садюги зверские смеялись надо мной, пока мы поднимались в небо. Пытаясь отвлечься от подступающей паники, я выясняла, как им удалось уговорить пилотов делать то, что им хочется.

– Никакого гипноза и прочей ерунды, – отмахнулся Нгомо так, будто всё мне как ребёнку надо разжёвывать. – Просто поговорили о жизни, небольшой обряд провёл, они удивились, что подействовало. Психология!

– Какой обряд? – не поняла я, повторяя про себя инструктаж.

– Они муж с женой, – кивнул на пилотов Отман. – Двенадцать лет вместе, сама понимаешь, кризис и так далее… Сохранить любовь – это гораздо масштабнее и серьёзнее, чем её найти.

– Допустим, понимаю, – я не знала, куда себя деть от уж очень пронизывающего взгляда жнеца.

На самом деле мне мало что было ясно, паника доводила до тошноты. И вдруг, в какой-то момент, накалившись до неимоверного предела, резко отпустила.

«ОЙ. Кажется, что-то сломалось».

Осмелилась взглянуть в иллюминатор на облака.

«Ну, умру, и умру, кому я нужна, в конце концов! Нечего трястись».

Не успела расслышать, что именно сообщили пилоты, кажется, набранную высоту.

– Прекрасно! – заорал шаман, делая бешеные глаза и радостно выпадая из открытой двери самолёта.

«Как он говорил? Чтобы быть шаманом, он периодически умирает? Что ж… Попробуем и такую практику».

Под эти раздумья сильные руки Отмана со всей любовью и нежностью вышвырнули меня вместе с собой в свежий воздух синевы, словно белку, которую выкинули из форточки, и теперь она болтает лапками в поисках баланса.

Так мы покинули гудящую железную птицу.

– А-а! Как в песне, расплескалась синева! – вопила я, потому что организму в свободном падении требовалось что-то вопить.

Квадратики полей, пятна зелени под сиянием солнца, изгибы рек, капилляры дорог, ведущие к скоплениям прямоугольников домов… Бескрайний простор завораживал, отнимал дыхание. Барашки облаков бросали тени на жёлто-сине-зелёную землю, совместно с палящим солнцем решая, где быть тени и дождю, а где – нет.

Отман, смеясь, что-то выдернул. Как в замедленной съёмке парашют раскрылся, моё бренное и несовершенное тельце дёрнуло вверх. Среди всей этой красоты оба товарища по прыжку упрямо продолжили падать.

На определённой высоте раскрыть парашют просто необходимо, иначе в нём нет смысла. Но они, летя вниз уже рядом друг с другом, почему-то долго этого не делали.

– Какого чёрта? – прокричала я вниз.

– Так, для чего ты здесь тусуешься, шаман? – послышалось оттуда. – Никакого особого обучения Яси тобой я что-то не заметил.

– Отман, о чём сейчас думаешь, мы, блин, на небесах! – проорала я, пытаясь управиться со стропами.

– Зато обучение меня идёт полным ходом! – безумно захохотал шаман и сделал с рюкзаком Отмана то же самое, что и он с моим. – Я победил!

– Нет, – Отман вновь издевательски смеялся. – Где же твоя шаманская чуйка? Не угадал!

Оба их парашюта открылись одновременно.

«Ненавижу!»

С выдохом облегчения я откинула голову вверх, вбирая красоту огромного мира.

После пыльного приземления на ватные трясущиеся ноги и пятую точку не помнила, как мне помогали собрать парашют, как скомкано благодарила кивающих головами инструкторов-пилотов. И перестала разговаривать с двумя экстремалами.

Хотя, от впечатлений так распирало! Но обсудить их в этот момент, получается, было не с кем.

Жнец и шаман с любопытством поддерживали мою игру в молчанку. Видимо, хотели понаблюдать, сколько продержусь. Это злило ещё больше.

Домой ехали под палящее солнце и какое-то случайно пойманное огородно-полевое радио.

– Мороженого? – с надеждой спросил жнец смерти. В зеркало заднего вида с заднего сиденья прямо в его чёрные глаза посмотрел сгусток адской тьмы, то есть, я. А в боковое виднелся мчащий поблизости хмурый шаман. – Шоколада?

Дома я молча накормила обычной кашей с мясом двух иномирцев и кота, не забыла подложить конфетку в корзинку домового, так же молча села пить чай отдельно от всех, в комнате напротив скелетика совы. И сама не заметила, как «отрубилась» на диване, прямо в одежде.

Глава 3. Вечные студенты

– Икс, хватит меня нюхать, корм от этого не даётся… – с неохотой просыпаясь, я попыталась размять занемевшую руку. Что-то басовито хохотнуло, я резко открыла глаза. Наглый котяра спрыгнул с меня и бодро поскакал к предмету своих кошачьих молений и восхищений – к холодильнику.

– Сурок спящий, – Нгомо усмехался и тихонько прикручивал давно разболтанную ручку межкомнатной двери под неутомимое, но уютное бурчание телевиденья. – Новости этого мира лучше не смотреть. И как домовой эти информационные волны выдерживает? Вот, скажи мне лучше, почему в вашем мире до сих пор нет летающей скорой помощи? С вашими-то технологиями. Возмутительно.

– Что?.. – я почесала голову, пытаясь прогрузить данные этой реальности в голове.

– Говорю, ремонт тебе надобен, смотреть жалко.

– Спасибо. Сама знаю, – пробурчала я, вяло проходя мимо делового шамана и мурчащего кота, чтобы умыться. – Дорогое это удовольствие. Последние деньги я на окна отложила.

– Прыжок с парашютом тоже не дешёвая вещь, – заметил он в ответ. – Однако… есть способы, как можно сделать дешевле. Или бесплатно.

– Ремонт? И как же? – высунулась из ванной моя недовольная намыленная физия.

– Как-как, попросить помощи, – пожал плечами обладатель неугомонной шапки. Теперь она изволила пугать меня с полки в ванной – почищенная, с мокрыми растопыренными перьями, она будто бы недовольно смотрела на всё. – Попросить, как ты говоришь, ртом.

– У кого же? У двух весёлых безумцев? Или у других друзей из иного мира? В этой реальности их у меня не много, как видишь, все в разных городах.

– Можно совместить безумное с полезным. Всегда так делаю. Реально-инфернальный ремонт, – гордо изречённые собственные слова порадовали шамана. – Не дрейфь. Ты вчера такой шаг в своём мире сделала, шаг в небо.

– Сама не поняла, зачем. И чуть не поседела из-за вас, – я плеснула себе в лицо холодной водой, до сих пор не веря во вчерашний прыжок.

– Тут я кое-что скажу тебе, только не падай. Ты знаешь моё отношение к жнецу… – начал он и затих.

– Уже даже не знаю, – пожала плечами я.

– …но он сказал одну вещь, которая тебе пригодится, – Нгомо говорил спокойно, и это заставляло настороженно слушать его. Я выпрямилась, вытирая лицо и глядя на неторопливого шамана. – При любых закидонах окружающих, да и вообще, в любом случае, занимайся собой. Остальное приложится.

– Глубокая мысль. Вот, занимаюсь собой – отсыпаюсь, умываюсь… – хмыкнула я.

– Хорошо. Пойду пока стройматериалов кое-каких нашаманю, – Урмис привычно спрятал своё круглое зеркало под рубаху.

– Как это «нашаманишь»? – мне было не понятно, что и как он собирался делать в чужой для него и совсем материальной реальности. – Это мир денег, они тут – главная обменная штука.

– Понимаю. Но чуйка, она ведь никогда не врёт. Если кажется, значит, не кажется. Короче, увидимся позже! – Урмис хотел добавить нечто философское, но осёкся и куда-то заторопился.

«Одни загадки. Хорошо быть «попаданцем» – ты не так зажат правилами этого мира, нет зашоренности. Только любопытство, отчаянье и хардкор».

Я дождалась вызванного ремонтника окон, угостила скромного взрослого человека из соседней республики чаем, перекинулась парой шуток, и за хорошее отношение он установил клиенту, то бишь мне, всё не только качественно, но и с хорошей скидкой.

– За что? – удивилась я, глядя на чек. Обычно люди задают этот вопрос в другом смысле, мол, почему дорого. А у меня всё наоборот!

– За то, что мозг не делали, – засмеялся мастер, собирая инструменты и удаляясь.

«Надо же, и так бывает!»

От этой приятной неожиданности энтузиазма в моём бренном тельце чуть прибавилось. Собрав мешки с мусором, и посыпав солью там, куда завещал сыпать её жнец, я вознамерилась тащиться к мусорным контейнерам. Пришлось собрать в кучу ещё и моральные силы, глядя на заполненную скамейку у подъезда, перед тем, как выйти из дома на растерзание к местным бабушкам-сплетницам.

«Весь двор боится этих мафиози с рассадой. И муха не пролетит!»

Солнце освещало обычный дворик, не желающие желтеть листья и оживлённых собеседниц на лавочках. Я, как обычно, поздоровалась с ними, проходя мимо и понимая, что если замешкаюсь, эта таможня непременно остановит – им только дай устроить допрос или прочитать надменную поучительную лекцию. Будучи регулярно останавливаемой этой местной ФСО, я и не заметила, как постепенно начинало меняться моё отношение к ним. Рассказы пенсионерок получались невероятными. К примеру, одна из бабуль грибная охотница. И недавно так сильно ей захотелось сходить за опятами, что она, несмотря на боль в ногах, дошла до леса, легла на спину и собирала их лёжа и ползая по полянке! Увидь я или кто-то другой такую картину, гуляя по лесу, вживую и неожиданно, впечатление бы осталось на всю жизнь.

Истории, в которых смех смешивался со слезами, бытовые мелочи скрывали большие события, а обстоятельные неспешные беседы сменялись уверенными действиями – я начинала «подсаживаться» на них и не замечала, как уже сама расспрашиваю бабушек, что там дальше было. Пришло так же и осознание факта – ты остаёшься тем же шестнадцати-, двадцатилетним человеком, только тело почему-то стареет. Ты тот, какой и был, только оно почему-то подводит, дряхлеет, мучает. Сразу захотелось, как рекомендовали шаман и жнец, заняться собой.

«Такие же девчонки и женщины, как я! Каждая в заточении своей оболочки, и это увядание ждёт всех, кто доживёт. Но они не унывают и до последнего стараются сделать этот мир лучше. И так им не хватает простого общения…»

В этот раз я, с мешком мусора за плечом, всё-таки, залюбовалась божественными под лучами солнца кронами меняющих цвет клёнов, и коварные «девчонки» тут же подловили меня.

– О! Яська! Окна новые поставила. Дорого? Видала, чего хулиганьё с асфальтом сделало? Всё в трещинах! А чего к тебе чернявый какой-то захаживает? Диковина!

– Э… Это студент по обмену, ботаник, – растерянно выпалила я первое, что придумалось. – Дружба народов.

«Что за ерунду несу? Ещё и соврала милым дамам. Но что поделать?»

– Ага. Что ж этот ботаник, лес что ля валит? – засмеялись старушки.

– Почему? Скорее, н-наоборот, защищает… – опешила я, думая, с чего это у них возник такой вопрос. Кто их, старых, поймёт…

– Ага, то-то выносливый.

«Всё-то подмечают».

– А… Ну, он спорт любит. Бегает много по лесу. По пересечённой местности, – откашлялась я.

– Спортивное ориентирование, то бишь… – переговаривались соседки. – Али енто… как его… кроссфит?

– Вроде того, – протянула я, задумываясь о просвещённости любительниц сканвордов и о сходстве некоторых шаманских практик с разными видами спорта и боевых искусств.

К счастью, дружба народов людям, жившим в советском прошлом, была понятна, и, кажется, пришлась по вкусу.

Надеясь как можно скорее слинять от расспросов, я поспешила открыть тяжёлую дверь подъезда. Домофон спасительно запиликал, но, увы – навстречу мне со ступенек медленно выплывало главное ФСБ нашего двора – почётная жительница и ветеран труда Клавдия Ивановна. Я отступила и придержала дверь, чтобы дать даме в шляпке выйти на свет божий и водрузиться на почётную середину скамейки.

– Дружба, значится, – хитро прищурилась бабулька. – А с окнами чего произошло?

– Да, хулиганьё по ночам бесится, – выкручивалась я как могла, простодушно пожимая плечами и внутренне взвешивая, на сколько процентов это правда.

«Ломилось ли ко мне хулиганьё? Да. Полезно ли уточнять, что мёртвое? Вряд ли».

– Безобразия навалом нынче, конечно. А что за мужчина заходил, высокий такой, с бородкой?.. Сантехник? – не унимались и подшучивали престарелые соседки. – Ве-ежливый. Только смотрит так, ну, как маньяк немного.

– Да, какой ж это сантехник, Люсь?! Такой за доцента сойдёт, али за инженера какого.

– Э… консультант, – моё туловище уже завернуло за дверь подъезда, осталась лишь говорящая голова. Не хотелось соседок обижать, но и лишних сплетен тоже желательно было бы избежать. – По одному тексту, который давно пишу.

– Ага. Консультант, – хихикнуло мятно пахнущее пряниками ФСБ. – По тексту. Срифмовала бы, да не…

– Тьфу, кошёлка старая, ишь, охальница, – возмутилась другая дама, Мария Семёновна, пока я пыталась опомниться и скромно зашвырнуть мусор в контейнер борцовским броском через плечо. У старушек, видимо, какие-то свои локальные шуточки имелись, которые мне не понять. – Ладно, Яська, слышала я давеча, как вы разговариваете, вроде наши слова, а вроде что-то на тарабарщине старославянской несёте… А вот и ботаник-студент шагает!

Действительно, пружинящей походкой и с тяжёлым мешком на плече дворик пересекала знакомая фигура.

– Подержи дверь! – крикнул «студент» и засмеялся. – Ладно, спортсмен, приходится побегать. Но ботаник-то почему?

Я покраснела и выпучила на Урмиса глаза, тем самым намекая, чтобы он быстрее заходил в дом и не провоцировал соседушек на новую волну расспросов. Наспех попрощавшись с ужасно любопытными бабулями, я, наконец, отпустила дверь подъезда и юркнула за шаманом на свой второй этаж.

– Что им не нравится? – искренне поинтересовался Нгомо, когда аккуратно поставил в коридоре тяжёлый мешок. – Мне нужно произвести морок, мол, я ариец-блондин с идеальным произношением?

– Это будет ещё более странно, – я судорожно закрыла входную дверь на замок. – Давай, в этом мире без таких штук.

– А я пока ничего такого и не делал.

– Да? – спросила я, заглядывая в мешок. – Как шпаклёвку раздобыл?

Шаман вздохнул. Всё-то мне надо разжёвывать.

– Помнишь, недавно был сильный ливень несколько дней подряд, и какой-то пожилой человек с внуками не мог выехать со стоянки во дворе? Грунт, грязь…

– Ты откуда прознал про тот случай? – удивилась я, вспоминая.

– А я и не прознавал, – пожал плечами совсем непонятный шаман. – Это духи и люди тебя знают. Ты тогда села за руль, туда-сюда, дед веток под колёса подкинул, подтолкнул, как-то выехали. Внуков куда надо повёз, на важное выступление они тогда не опоздали.

– При чём тут это? Я про что спрашивала? – отрезав кусок докторской колбасы, я, как шаман, без никакого хлеба насладилась исключительно её вкусом.

– При том. Отблагодарить они тебя не успели, ни имени, ни адреса. А я сплёл «нити» пространства так, чтобы сейчас успели. Они в соседнем дворе живут, говорят, если какой инструмент для ремонта надобен, у них недалеко на даче есть. И ещё краска осталась светлых тонов. Подойдёт?

– Как ты, вообще, на них нарвался? – я хлопала глазами.

– Хватит пытать меня, женщина, лучше отрежь колбасы, и я пошёл дальше.

– Слово волшебное, – потребовала я.

– Ах, да, извини, – лучезарно улыбнулся он и отбросил косы за спину. – Быстро!

– У жнеца научился…

Шаман состроил грозное выражение лица и с колбасным кругляшом во рту скрылся за дверью.

Домовой заглянул в холодильник, недовольно покачал черепом, порылся в принесённом мешке.

– Жди ещё гостей.

– Может, не надо? Мне прошлого раза хватило! – вздрогнула я.

– Практикуйся. Расти. И не ной.

Следующие пару часов прошли в домашней обстановке. Это и настораживало. Но я стремилась следовать умному совету – вопреки всему заниматься собой. Вечер вступал в свои права, окрашивая всё в оранжевые и розовые тона. Причудливые тени от листвы лениво заплясали на стенах, а чёрный лоснящийся кот вновь явился, с запиской, привязанной к тесёмке-ошейнику с обережным орнаментом.

Не успев развернуть её, я услышала что-то агрессивно-ритмично-энергичное во дворе и высунулась в окно.

Улицу оглушал агрессивный рэп, смешанный с металлом.

– Что это за безобразие из тарантаса орёт? – возмущённо заворчали со скамейки. И заметили меня.

– Культурой делятся, – невинно ответила я в окно.

На передних сиденьях не сидели, а тусовались два закадычных врага – друг духов и их уничтожитель.

– Черти не явились ещё? – деловито спросил жнец, останавливаясь недалеко от подъезда.

– Какие черти? – не поняла я.

– Действительно, какие черти, сынки? – заверещали испуганные бабули. – Боже, упаси…

– Спокойно, дамы. Это он позволяет себе так иностранных рабочих обзывать, – выкрутился Нгомо, очаровывая взрослых дам самой невероятной улыбкой из всего своего арсенала. – Что с него взять… Расист!

– Тьфу, окаянные! Мы уж подумали, сатанист сумасшедший, – крестились соседушки.

– Да он та…

– Заткнись, колдун-клеветник, – тихо, почти не двигая губами, прошипел Отман шаману, одновременно любезно улыбаясь дворовому досмотру и вытаскивая из багажника какие-то коробки. – Тащи, а не языком мели.

– Ты сам про чертей ляпнул, – смеялся Урмис, заходя в открываемую мной дверь. – Скажи «спасибо». Адаптируемся к этому миру, не забыл, касатик-смертельник? Тут не так давно могли запросто сжечь таких, как мы.

– Что ж. Удачи им в тщетных попытках сделать это, – вздохнул пафосный жнец в типичном подъезде обычного неприметного дома.

Я решила даже не спрашивать, где они нашли остальные материалы для ремонта – расскажут кучу невероятных и вместе с тем логичных историй. А до мелкого разбоя или воровства мои друзья уж точно не унизятся.

– Ты что, записку ещё не прочитала? – поднявшись домой, Отман оглядел стены, что-то просчитывая в уме, и потрепал толстый кошачий бок. – Отстаёшь от графика, пушистый. Ремонт затягивать нельзя.

– Есть ощущение, что его и начинать нельзя, – обречённо буркнула я. – Так понимаю, вы всё без меня решили. И раз вы всё тяжёлое делаете, то мне достаётся делать всё нудное, как то: обдирать обои, перекладывать вещи с места на место, зудеть над душой… Стоп! Сюда придут черти?

– Прочитай ты уже записку! – хором возопили мои гости.

С чопорным выражением лица я демонстративно развернула пальцами маленький кусок бересты и прочитала вслух на манер глашатая: «Высылаем впомощь двоих самых прытких и сообразительных! Берут недорого, жидкой горючей валютой». Внизу записки была простая короткая подпись: «Залетай в гости. Сват и Анна».

– Неожиданно. Спасибо, конечно, но… Прытких кизяков тут ещё не хватало.

– Спокойно, рядом с силой смерти и со мной они смирные будут, – усмехнулся шаман.

Я тяжело вздохнула. Нгомо в раздумьях опять стал молча уплетать всё, что претендовало не звание съедобного.

– Знаешь, я тут подумал и решил вот что, – Отман посмотрел на Урмиса колким взглядом. – Раз шаман здесь, значит, и я остаюсь. Я же обещал помочь. Быстрее начнём чинить твою нору, быстрее закончим. А там посмотрим…

«Надо было три рюкзака еды закупать!»

– Закончим… наивный, – усмехнулся по поводу ремонта Урмис. – Чур, мы с котом ночуем на диване.

– При своём ли ты уме, колдуний сын? – тихо спросил Отман. – Диван ему подавай. Разуй глаза. Какая раскладушка выдержит такого «маленького», как я?

– Ой, жнец, да что и кто тебя, вообще, выдерж…

Пришлось прервать их диалог, безоговорочно определив на раскладушку себя, а остальных по диванам – на кухне и в комнате. После непродолжительных драк с пододеяльниками и поочерёдного посещения санузла всё, наконец, успокоилось, раздалось мерное сопение, а я, щурясь, пронаблюдала, как Икс пристроился к шаману под бок.

– Предатель.

Заснула, как всегда и везде, самой последней, забыв из-за жары закрыть окно.

Утром по стенам гулял свет солнца, а на излюбленной лавке у подъезда как обычно ворковали соседки.

– Почему они не могут как нормальные люди смотреть сны в такую рань? – проворчала я.

Мои гости ещё спали, а Икс даже во сне разговаривал на своём, кошачьем. Из одной его маленькой чёрной ноздри выдувался и вдувался обратно маленький пузырь.

Пытаясь не смеяться и понимая, что не смогу дальше спать (а жаль!), я поплелась в ванну, но там уже было закрыто.

«Значит, не все дрыхнут. Поставлю пока вариться кофе, и всенепременно, в ковше!»

– Яся… – послышалось из ванной. – Дай полотенце, пожалуйста.

Я схватила большое полотенце из шкафчика напротив ванной, чуть приоткрыла дверь, быстро просунула его в помещение, отдёрнула руку и зачем-то протараторила: «У меня сейчас кофе на плиту убежит».

Но никакой кофе никуда не убегал. Только я.

Скоро Урмис проснулся и потянулся на кухонном диване, пребывая в хорошем настроении. Даже присутствие работника смерти его, казалось, уже не так напрягало. Я осторожно поинтересовалась, почему.

– Практика помогает. Ты учишься, учитель-ученик, и я учусь. Если не пониманию, то взаимовыгодному сотрудничеству. Взаимная неприязнь делает его лишь продуктивнее.

– Что ты имеешь ввиду? Вы с Отманом не могли бы выражаться понятнее для простых смертных?

– Не всё на свете должно быть очевидно, – философски и пространно ответил шаман. – Считай, что ремонт со злостью быстрее делается.

– Если что-то не очевидно, то это не увидят, – решила возразить и сыграть в словесную игру колдуна я.

– Кому надо – увидят! – кратко заключил учитель-ученик.

«О чём он? О том, что учится не у меня, а у жнеца? Или я учусь у них? Ничего не понятно! Но мы, определённо, обмениваемся – либо знаниями, либо ерундовыми колкостями».

Пока мы собирались куда-то за недостающими инструментами, шаман рассуждал, усмехаясь.

– Не плохой он был бы человек. Работа у жнеца сложная, но не плохая и не хорошая. Я договариваюсь с духами, но некоторых невозможно уговорить, особенно, в последнее время что-то наглеют они. В таких случаях с ними «беседует» он. А ещё настроение у меня такое потому, что сейчас полежал, да послушал, что на улице говорят.

Пока все, в том числе и кот, приступали к завтраку, я тихонько подошла к открытому окну. Лицо начало постепенно наливаться краской.

– Что-то дружки к нашей чудинке зачастили, – тихо ворчало во дворе. – Странноватые такие. Не секта?

– Петровна, поумерь пыл! Молодёжь развлекается, что с неё взять…

– Совсем ты, Марья, в своих соцсетях аморальных погрязла.

– Это я-то погрязла? А кто мне кучу сообщений каждый день шлёт? Достала с открытками своими! Молодёжь тебе это из вежливости не говорит, а я скажу.

«Блин. Надо будет выходить на улицу. К ним. Придётся».

– Доброе утро, бабули, из-за чего сыр-бор? Помощь какая нужна? – как можно невиннее и позитивнее выпалила я, когда, всё-таки, пришлось вывалиться из подъезда. Комиссия пенсионерок пристально оценила в линзы очков меня, затем два силуэта, вежливо кивающих и быстро проходящих мимо к дорогущей колёсной технике. Бабушки замечали всё.

– Да вот, Яськ, в банке сказали в приложение зайти, а я чёрт-те куда жму. Тьфу! Не для нашего поколения сия шарманка, – Лидия Егоровна злилась не на шутку, доставая телефон из кармана вязаной кофточки.

«Вот бы тот, кто научил бабуль пересылать цветастые открытки в мессенджерах, научил бы их электронной оплате квитанций, чтоб не мучились! Каждый месяц одно и то же».

Терпеливо повторив бабушкам несколько раз как пользоваться приложением и понимая, что это даст результат лишь на ближайшие пять минут, поспешила присоединиться к иномирным друзьям на одолженном транспорте.

«С бабулями, как с компьютером – нельзя показывать, что торопишься. А то зависнет надолго».

Теперь я, преодолевая свой очередной страх, и мысленно умирая, как это умеет шаман, решилась водрузиться, что называется, «вторым номером» на изначальную технику Отмана. Отвернула заднюю подножку мотоцикла, немного подумала, и, надев шлем, неуверенно поставила ногу на неё.

– Вот так, да? – разочарованно качнулись чёрные косы в шикарной машине.

– Вот так, да, – одобрительно заулыбались усы на байке.

Я села позади Отмана, нашаривая рукой полоску-держалку на сиденье.

– За ручку держимся, значит, – разочарованно закивал шлем с пока что открытым забралом. – Не за водителя. Вот так, да?

– Как вы плинтусы-то повезёте? В такой машине? – неожиданно для себя выпалила я.

– А что не так?

– Ещё бы огород пахать на ней поехали, – нервно хохоча я захлопнула свой визор, и мы рванули в рассвет.

Заехали на дачу к соседям, о которых напомнил Урмис. Хозяин дома, тот самый дедушка с внуками, и его взрослый сын с женой, вопреки моим волнениям, были дружелюбными людьми, предлагали чай, показывали небольшой сад и рассказывали, как бы хотели оформить его.

– Здесь альпийскую горку соорудить бы, – улыбалась хозяйка. – Только не знаем, как. Место не очень подходящее. Если увидите какого дизайнера ландшафтного, тащите к нам!

Мужчины как-то сами собой оказались в гараже, где болтали ни о чём и перебирали инструменты, большая часть которых сохранилась с советских времён. Нгомо ковырялся со струбциной, пытаясь понять, что такое «мечики» и при чём тут мечи.

«В крови это у них? Склад ума? Сплошные стереотипы!»

– Всё-таки, почему я ботаник? – перетаскивая какие-то коробки и нагружая ими не созданную для этого машину, довольно спросил шаман.

– Бабушки давно и хорошо знают меня, – вздохнула я. – Но с вашим прибытием, похоже, решили окончательно доконать. Вот и пришлось соврать, что ты иностранный студент по обмену, а я, вроде как, подзаработаю на этом. Хотя, думала, что с вами только потрачусь. До сегодняшнего дня.

– Как быстро может меняться мнение…

Возле дома бабули угостили «мальчиков» вкусностями, мне же достались вопросы: «Что? Где? Когда? Откуда?», и самый содержательный и интересный: «Чегой-то?»

– Поди-ка, негр-то наш неплохо шпарит на старорусском, – заметила одна бабушка, далёкая от иностранных мнений на тему запрещённых слов и расизма. – Знаю, я историк по первому образованию.

– Зинка?! Ты? Вот, не подумали бы! Всю жизнь в бухгалтерии проторчала! – затараторили остальные соседки.

– Вот так и проторчала, – назидательно проговорила Зинаида, строго глядя мне в глаза своим опытным выцветшим взглядом. – Борись за мечту, поняла?

– Поняла… – тихо ответила я, поражённая в самую суть.

«Какие интересные женщины!»

– Ой, это я вслух? – шлёпнула себя ладонью по лбу.

– Да, мы такие! Завтра выходи, расскажем, как мы в твои годы…

От перечисления проделанных бабулями авантюр, как то: обезвреживание хулиганов в тёмном переулке, погоня от милиционеров с полными авоськами, невероятное и смешное охмурение кавалеров, поездки в столицу на электричках за колбасой, битва за польские гарнитуры, вытаскивание детей тайком из опасности, и тому подобные мероприятия, моё мнение о них продолжило меняться. И их негативное отношение к молодёжи, кажется, тоже начинало меняться. От возникающей теплоты в сердце что-то трогательно защемило.

«Да я готова каждый месяц им по-новому все технологии объяснять!»

– А где Лидия Егоровна? – вдруг заметила я недостающее украшение компании.

Бабушки притихли и с надеждой уставились на меня. Как стая галок, когда несёшь из магазина ароматный батон.

– Поможешь?

«Ох, не нравится мне это!»

– У меня тут ремонт затеян… – попыталась «отмазаться» я неизвестно, от чего.

– Не мямли. Тогда неча ждать и время терять, пойдём на дело прямо сейчас!

– Н-на «дело»? На какое?

– Не боись, не «мокрое». Надеемся.

«Чем дальше, тем хуже».

Из окна на меня взирал мужчина с небольшой бородой, грустными глазами и длинными волосами. Однако, сейчас глаза его совсем чуть-чуть улыбались. Он молча кивнул мне.

Вскоре компания бабушек и я спешили «на дело», через один двор. Спешка выражалась в суетливом закрывании сумочек-пакетиков, растерянных вопросов друг другу и мне: «Ты не видела, где моя…?», далее следовало назвать любой из многочисленных предметов, находящихся в этих самых сумках и кармашках.

В разуме моём двоилось: я видела одновременно и беззащитных смешных пёстрых старушек, и гордых решительных женщин, которые идут выручать подругу.

«Что же случилось с Лидией Егоровной?»

По пути одна из спутниц зачем-то сорвала цветок и подмигнула мне.

Мы доковыляли до одного из подъездов старенькой пятиэтажки в заросшем сиренью дворе, я приготовилась увидеть всё, что угодно. Престарелые товарки пояснили: «В депрессии она, совсем что-то захандрила».

«Зачем вам я? Я не врач и не соцработник. Ладно, посмотрим, что можно сделать».

Войдя в квартиру, мы обнаружили пропажу возлежащей на кушетке и тоскливо смотрящей в окно, за которым ветер качал ветви липы и обещал пригнать дождь.

– Лидка, ну чего драматургию разводишь? – заругались соседки.

– Всё, бабоньки. На тот свет пора. Чувствую.

– Тьфу на тебя, оказия! С чего это вдруг?

Пока бабушки возмущались, тараторили, хозяйничали на кухне, заваривая чай и пытаясь разговорить страдающую товарку, я осмотрелась. Чистые полотенца, вычурные наволочки и занавески, множество горшков с растениями, ажурная салфетка на стареньком телевизоре… Обстановка оранжерейно-ностальгическая, вполне себе «бабушкинская». Даром, что выпечкой не пахнет. Пахло чем-то вроде корвалола.

От созерцания уюта меня отвлекла та самая дама с цветком, Мария Семёновна.

– Лида, пожалуйста, хватит ерундой заниматься. Скажи лучше, что это за цветок, а то девочка интересуется.

Все уставились на меня. «Девочка», то бишь я, икнула, и на свой страх и риск начала подыгрывать хитрющим соседушкам.

– Да, точно. Это вид ромашки или герберы какой-то? Что-то никак не могу понять.

«Как будто у меня интернета нет! Но, если это поможет сейчас нашему делу, то нет его, к кизякам, и не надо».

– Гелениум это, чудо ты, – старушка хмыкнула, встала, чтобы поставить цветок в воду. Бабульки многозначительно переглянулись.

«Им бы в покер играть, хитрющим! Но сейчас мы играем некую странную пьесу».

– А он многолетник? Какую почву любит?

Видя оживающую любительницу растений, я продолжила осторожно выпытывать у неё азы цветоводства, при этом стараясь не переигрывать. Большого дела до декоративных растений мне никогда не было – растут и растут, полив им и благодарность за красоту. Но Лидия Егоровна с таким вдохновением начала рассказывать о своём хобби, расцветая сама как цветок, что мне и окружающим становилось, действительно, интересно.

– А ещё у меня знакомые хотят альпийскую горку на даче, но место для неё не очень подходящее, – вспомнила я о соседях, когда возникла пауза в разговоре. – Склона нет никакого, рядом деревья. Как решить такую задачку?

– Да, задачка со звёздочкой, – задумалась Лидия Егоровна, автоматически отпила из цветастой кружечки и закинула в рот печенье. Присутствующие товарки её едва не зааплодировали, но портить игру было нельзя. – Камень-то какой хотят? Место тенистое или света много?

После ценных указаний по альпийской горке с демонстрацией рисунков и записей в старом блокноте, бабули убедились, что всё будет нормально, и «девочку» изволили, наконец, отпустить восвояси.

«Передумала сударыня на тот свет. Обрела себе цель и ученика. Получилось! А вот ремонт никуда не делся. Даже не начался».

Добравшись до подъезда я взглянула через его перила вниз, прислушиваясь к тишине, и сама себя удивлённо спросила.

– Показалось?..

Глава 4. Чем напугать чёрта

– Не показалось! – с этими словами я ворвалась туда, где ожидали два массовика-затейника, а так же домовой дух и наглый котяра. Бросая бешенные взгляды на всех и вся, я с ужасом думала о том, что мне предстояло срочно убрать или заклеить пакетами многое нужное, ободрать и отдраить всё лишнее.

Обнаружив, что мои товарищи иномирные сидят отдыхают и невинно трескают сухарики из деревянной плошки, а возле них нагло валяется кот, я возмутилась.

– Балдеть будем, или как? Сами эту чертовщину затеяли! Так давайте, коль не боитесь.

– Злая женщина пришла, про машины передачу посмотреть не судьба… – заворчала разношёрстная бригада. Домовой, сидевший рядом с ними, тут же взмыл под потолок, дескать, я не при чём. – Женщины, это ведь это… как их… «пинатели» прогресса! И «пилители». Вот. Двигатели, короче.

– Там черти пришли, – злобно прошипела я. Сам факт разрухи и нагрузки вместо тихого отдыха в положенном отпуске заставлял меня рычать и чуть ли не плакать.

Квартиранты мои вальяжно потянулись, демонстративно прошли мимо, и принялись деловито вымешивать, громко штробить и быстро заделывать. Я была суетливым приносильщиком, переживающим подавальщиком и обречённым «вот-сюда-посвети-фонарщиком».

Так в моей скромной обители со скоростью безумного фланкировщика завертелась ремонтная страда.

Присланные Сватом черти-кизяки, пользуясь отсутствием своего незабвенного и строгого атамана, без умолку ворчали, используя самые грязные словечки, но резво сновали туда-сюда. Вскоре стены были подготовлены и художественно заштукатурены. Художественно – потому что на «ровно» никто и не рассчитывал.

– Теперь надо подождать, – поставив руки в боки и осматривая «объект», заключил Урмис. – Пусть сохнет.

Пока я красила доверенную мне стену, шаман с отвёрткой в руках колдовал в коридоре, и, пользуясь моментом, продолжал загружать мой мозг.

– У реальности, как в твоих компухтерных программах, есть слои. Это факт. Вот, гляди-ка, мы в слое ремонта сейчас. И кажется, будто все вокруг ремонт затеяли: слышишь, соседи тоже что-то сверлить начали? Получается, мы можем менять слои в реальностях, перепрыгивать с одних на другие. Но частенько это бывает трудно сделать, поэтому мы нарываемся на одних и тех же людей и ситуации. Даже в других странах. И мирах.

Я тут же услышала, как на улице какие-то люди застучали киянками, подправляя заборчик. Нгомо многозначительно посмотрел на меня – его слова подтверждались прямо сейчас.

В процессе я расспрашивала новоиспечённую ремонтную бригаду о том, что они думают о моём мире, о положении дел между странами и прочих новостях. Они философски отвечали, что здесь, в целом, то же, что и везде. Проблемы будут всегда, в любом мире, и от них ни в каких астралах не спрячешься. Вопрос всегда лишь в том, что с этим делаем конкретно мы, как решаем.

– Что ты можешь сегодня? – вздыхал шаман. – Вот, то и делай. И будь, что будет.

Отман уже хозяйничал, срывая газеты и пакеты, которыми были закрыты поверхности, мягко отстраняя меня с моим унылым настроением рукой и принимаясь издеваться над многострадальной плитой.

– Знаю-знаю, я неважно готовлю, когда не в настроении, а настроение бывает редко… – проворчала я, из последних сил принимаясь за работу со шваброй.

– Тебе делают приятно, а ты, вместо того, чтобы радоваться, опять свои комплексы показываешь, – улыбаясь, оглянулся он.

– Зато ты без комплексов, – буркнула я. Видимо, усталость брала своё.

– Знаешь… – жнец прищурился, не переставая что-то сыпать в сковороду. – Если бы не якобы твой убегающий утром кофе и помедленнее выданное мне полотенце, я бы…

– Отстань. Не то в кабана превращу, – хотела сказать я, но меня опередил голос Урмиса.

«Они тоже устали, вот и несут невесть что».

– Опа! – едва не присвистнула я, заглядывая в тумбочку, где помимо новых тряпок для уборки хранился небольшой арсенал когда-либо подаренного мне горючего в разнообразной красивой стеклотаре. Ради этой самой красоты оно там хранилось и никогда не откупоривалось.

– Ясь, у тебя даже в тумбочке приключения находятся, – безнадёжно вздохнул усталый шаман, не готовый сейчас ни к каким приключениям и просто промывающий кисти и шпатели. – Расскажи лучше, на что тебя подписали ушлые бабули.

– На цветоводство. Но об этом чуть позже. Где черти? – последнюю фразу я вывела нараспев, до едкости елейным голоском. Отман нахмурился и с лицом видавшего всякие беды профессионала заглянул в тумбочку, где остались пустые места, на которых недавно стояла полная отвратительных жидкостей разнокалиберная стеклотара. И расхохотался.

Кизяков нигде не было видно, и, что удивительно, слышно.

– Милые судари! – чересчур вежливо обратилась я в окружающее пространство, выискивая глазами чертей. – И куда это мой, с позволения сказать, неприкосновенный запас вдруг исчез?

Кизяки тут же были бесцеремонно вытолканы домовым из-за холодильника. И вздрогнули, когда я, после целого дня проветривания закрыла окно.

– Оно это… ик… вынюхалось! – взвизгнули мгновенно схваченные за хвосты мощной рукой черти. При виде жнеца смерти они итак старались не плюхнуться в обморок, а тут он держал их за самое ценное с кисточкой. И страшно хохотал.

– Так вот, на чём их ремонтный энтузиазм держался, – разочарованно протянула я. – Наивная я. Думала, что Сват настроил их как-то на правильный лад, напугал, шантажировал, или, может, есть что-то совестное в этих существах. Но, как ни удивительно, бесы, на то они и бесы – чтобы бесить!

– Пойду, руки помою, – хмыкнул работник смерти, запустив «сударями» в коридор. – Считай, плату за работу они свою взяли.

– Милости просим проваливать восвояси. Или сейчас пойдёте комнату обклеивать, – пригрозил воришкам Урмис.

– Ого, их как ветром сдуло! Чёрт с ними, с чертями, а благодарность Хрючевне обязательно передам, – вздохнула я, глядя на кота и пустой коридор.

Моим кратким рассказом о пребывании в гостях у Лидии Егоровны учитель-ученик остался доволен.

«Ещё бы! Такой спектакль, не сговариваясь, разыграли»…

– Люди такого склада, как ты и Мария Семёновна, должны иметь психологическое образование, – подытожил он.

– Такой «корочки» у меня пока не имеется, – вздохнула я, удивлённо принимая тарелку горячего, не понятного, но вкусно пахнущего блюда. Так уж вышло, что никто в этом мире для меня не готовил. Только в том, где вместо интернета – сказочное блюдечко с яблочком да грибной мицелий, и где мы все, странные «белые вороны» и познакомились.

– Ну так, за чем дело стало, получи такую «корочку», – просто ответил Отман. Неужели он в кои-то веки согласился с шаманом? Им, похоже, помогали мои провалы и огрехи.

«Это точно сделано из тех продуктов, что я принесла?»

– Какая красота. Благодарю! Но, обычно я эти всякие выделывания с едой не очень приветствую, – опустила голову я. – Метаморфозы, превращения…

– Я кто? Жнец смерти, – хохотнул, объясняя, Отман. – Я чему помогаю? Правильно. Превращению. Процессам. Как повитуха, только наоборот. Ничего удивительного, что я в готовке так хорош. Сам себя не похвалишь…

– Удачно к столу сказано. Приятного аппетита… – мрачно произнесла я.

– Поддерживаю ученика-учителя! – воскликнул Нгомо, но тем не менее, быстро приступил к позднему ужину, и продолжил говорить с набитым ртом. – Вот, есть яблоко, и есть. Зачем его варить, парить, перемалывать сто миллионов часов? Ну, только если жевать не можешь… Не должна еда полдня занимать и свою полезную душу терять, превращаясь во что-то иное.

– Вы просто ничего не понимаете… – отрицательно закивал Отман и решил не обращать на нас, простачков, внимание, наслаждаясь изысканным ужином среди обновлённых стен и разбросанных газет.

Вскоре сытый шаман развалился на кухонном диване, на котором ночевал, и лениво наблюдая, как подобревший от моих хвалебных од кулинарным способностям жнец пытался заставить меня доесть.

– Ты же говорил, что мне надо заняться собой, – скрестив руки, я смотрела скептически, расслабленно и без особого выражения во взоре. От этого взгляд получался, наоборот, тяжёлым и пристальным. – Лучше б не хвалила.

«Не всё ж ему так смотреть! Так, и мы не шиком лыты…»

– Обиделась. Не для меня, для себя. И еда тут почти ни при чём, ешь, что нравится и просто занимайся.

– Да-да. Для шаманских практик нужны тренировки и выносливость, – поддакивали с дивана. – И ты в этом скоро сама убедишься.

– Достали. Займусь я, обещаю! – замахала я руками, прекращая пытку «котлетикой» и вскакивая с табурета.

– Поздно обещания давать, у тебя практика совсем скоро, – зевнул шаман и многозначительно глянул на жнеца.

– Какая практика? Почему не предупредил?! – я не придала значения этому секундному взгляду и вытаращилась на Урмиса.

– Ну, не сказал, и не сказал, что такого? К этому всё равно никак не подготовишься, – пожал плечами он. – Это для не-колдунов колдовства не существует и им легче жить! А ты – смирись и прими.

– И не ной, – вставил свои пять копеек домовой.

– Издеваешься…

Впервые за всё время я начала злиться на шамана, ещё не зная, что именно мне предстоит. Периодически тот поглядывал на жнеца, который, чуть вскинув густые брови, не скрывая любопытства, слушал нашу перепалку.

– Шаман, не зли мне женщину. Как я её дальше «котлетикой» пытать буду? – наконец, спросил он.

– Не лез бы ты сейчас, смертельник…

– Видят боги, я был сдержан и учтив, – Отман чуть склонил голову вбок. – Ты за всё это время так и не ответил, что именно тут забыл? Что-то натворил и скрываешься?

– Не твоего ума дело, – бросил Урмис. – Я перед тобой отвечать не должен.

– Хм. Тогда беру заложника, – Отман с азартом посмотрел на меня.

– Почему я у тебя то приманка, то заложник? – раздражённо спросила я, изо всех сил пытаясь спрятать мысли, чтобы не выдать доверенный мне секрет. – Опять свою ерунду начинаете.

«Нашла, кому глупые вопросы задавать, это труженик смерти, хватит забывать об этом! Как же я была наивна ещё совсем недавно, думая, что с лёгкостью скрою кажущийся мне ерундовым секрет».

– Его амурные дела привели к тебе, не так ли? – обратился жнец к пунцовеющей от собственных мыслей мне.

– Да. Но… стой, это не то, что ты поду… – вмиг представляя, что у Отмана в мыслях, я с ужасом смотрела на него во все глаза. Но, быстро очнувшись, от отчаяния хлопнула себя по напряжённым ногам. – Не то! Всё не то и не так! Ёлки-моталки, ну как тебе объяснить…

«Опять всё самым дурным образом получается!»

– О. «Я всё объясню?» – удивился Отман. – Не нужно. Как интересно. Твоё лицо семафорит даже без чтения мыслей. Похоже, птенчика поймали за крылья его же соплеменники, вот почему он здесь. Верно? Какая прелесть.

– Я просил никому не говорить! Тем более, ему! – Урмис разочарованно, с ужасной ранящей досадой посмотрел на меня. Так неприятно от человеческого взгляда мне в жизни не бывало.

– Но я и не гово…

Шаман исчез. Оправдаться было невозможно. От удивления и возмущения у меня перехватило дыхание.

– Что ты наделал? – не глядя на Отмана, я плюхнулась за опустевший стол.

– Ничего. Давно хотел с тобой серьёзно поговорить, но этот вездесущий вновь тут как тут, и, как всегда, не вовремя. Ясь, знаешь, я ведь тоже человек, хоть и такой, – жнец развёл руками. – Так, для сведения.

Мне стало жаль себя и обоих участников непредвиденного ремонта.

– И куда он?.. В лес опять? Разве так можно?

– Уверяю, он не пропадёт, – Отман вздохнул, что-то достал из кармана, вздохнул, и тут же положил обратно. – Я понимаю, что он твой друг, учитель, ученик, невесть кто. И молодец, что помогает. Но как же надоел влезать в самый неподходящий момент, когда я хочу урвать минутку наедине и поговорить о важном… Я его ещё берегу, можно сказать. Итак, успокойся и усаживайся поудобнее. Не знаю, как отреагируешь, но я всё же скажу то, что хочу. В общем, мне нужна конкретика.

Не зная, чего ожидать, я поёжилась.

– Как-то раз, в один из летних вечеров, несмотря на такую себе погодку, мой многоногий конь решил выгулять меня, так, размяться. Вытерпев все его бешеные кульбиты в темнеющем небе, я ненадолго отпустил его на вольный выпас, а сам зашёл выпить чего-нибудь горячего, как раз недалеко от одного из адских мест своей работы, к которому неизменно был привязан – бушевавшего тогда бесконечной и бессмысленной войной Каше-поля.

– Ага. И зашёл в Хрючевню, – осторожно догадалась я.

– Привык к одиночеству, косым взглядам, передрягам с особо дерзкими смельчаками. От хорошей ли жизни образуется чёрный юмор? Ха! – грустно усмехнулся мрачный работник. – Ладно, я не об этом. В таверне оказались семеро странноватых субъектов, которые привлекли моё внимание. «Откуда она меня может знать?» – думал я, после того, как ты прочла стих о мрачном жнеце. И, как выяснилось позднее, даже сама не поняла, что выдала. Давно ничто не удивляло и не интересовало – профессиональное выгорание, знаешь ли. Думал. Захотел понаблюдать, вернулся. И, как оказалось, вовремя – ты как раз улепётывала от оборотня. Растрёпанная, глаза как плошки.

Он усмехнулся, погружённый в воспоминания.

– Любопытство победило. Решил подвезти. Услышав много частушек и кое-что диковинное из твоего репертуара в полёте, оценил уровень словарного запаса и заодно придумал розыгрыш чертей, даже не смотря на наличие рядом твоей отвлекающей мокрой…

– Чего? – прищурилась я.

– …головы! Выяснилось, что способность к мороку имеешь с «бурой магией» своей. Удалось нашей шуткой надурить не только кизяков, но и всех присутствовавших в харчевне. Мне понравилась ваша отчаянная компания, вот, немного подсобил, – он смотрел на меня исподлобья. Густые брови нависали над чёрным блестящим взглядом, а тёмные, с медным блеском волосы водопадом стекали за спину.

– Ничего себе «немного»! – вспомнила я. – Погоди. То есть, мы познакомились из-за коня?

– Ровно так же, как из-за твоего кота. Или дарханских поющих шашек. Да, много чего сошлось. Мог ли я не обратить внимание на странников, сидящих ни с чем у базара, но при всём невезении окружённых прекрасными и редкими обладателями шерсте-перьев – дракошками? Не обратишь тут, как же. И снова – ты! Понял, что это уже неспроста. Знак, как говорит этот черно… волосый вездесущий… А ты всё усложняла мне задачу – пришла сама ночью ко мне в кабинет, показала раненую ногу, ночевала в моей постели.

– Что!? – фыркнула я от возмущения. – Ты меня сам заставил лечить ногу, дал какое-то отвратительное лекарство, и в состоянии не стояния приволок к себе! Наглость! А ещё в моих мыслях шарил.

– Был вынужден. Не позову же я домой кого попало! Ну, и дурак, конечно: думал, как здорово ловить чьи-то мысли за хвост, но сам оказался в ловушке. Мысли странноватой дамы, даже не подозревающей о своих способностях – весьма захватывающе. Думаете, вы с товарищами тогда попали в новый для себя мир и двигались в нём по наитию? Ага, как же. Это я попал по полной. А чтобы отвлечься, задал себе задачку посложнее, добыл вам редкость.

– О, да. Легендарный кофе из ковша, чтобы легче было идти по чуйке туда, не знаю, куда, – покачала я головой.

– Не мог вас не побаловать кусочком вашего мира. Да и на тебя, всю ночь терзаемую «подземными» путешествиями, по утрам было печально смотреть. Ты спросишь – почему наитие верно вело вас? Всё просто: вы учились верить в себя на практике, с риском для ваших буйных голов. Поэтому многое получалось, или, как говорится, дуракам везло. Ну, а я превысил все мыслимые полномочия, и даже попытка отдалиться, чтобы остыть и прийти в себя, не помогла. Весь этот новый винегрет чувств здорово бы напугал любого жнеца. Только не меня, – он медленно моргнул и улыбнулся. – На празднике города с фениксом, когда ваша компания в очередной раз что-то отчебучила, я снова нашёл тебя.

– Выследил.

– Не важно. Главное, что рискнул поговорить. Но шаман этот опять тут как тут…

– Однако, ты спас его, когда он тонул, – напомнила я.

– Представил, как тебе неприятен буду, если так не сделаю, – вздохнул он.

– Не обманывай, не было времени представлять что-то.

– Ладно, подловила, – вздохнул Отман. – Когда увидел, как ты не брезгуешь дорогими вещами, чтобы согреть мелкого пушистого, вообще, «поплыл»…

– Ого. А я тогда подумала, чего ты на нас с замёрзшим Иксом так смотрел, будто сожрать с потрохами хотел… Столько монет за наряд отдал!

– … и так здорово было танцевать ваш глупый вальс, – он опустил взгляд.

«Жнец смутился?!»

– Ты прекрасно знаешь, что я доверяю тебе, – продолжил он тихо. – Но как только я отказался читать твои мысли, и увидел, что шаман в своих скитаниях забрался аж сюда, в твой мир, сразу возникло огромное и желание это сделать! Какая-то тайна, не с кем-нибудь, а с колдуном. Ты закрываешь от меня мысли именно о нём. Имеешь право. Но понимаешь, как это выглядит? Я не настаиваю, просто любопытно…

– Он имеет право на свои секреты. У меня их нет от тебя, если что. Но чужие выдавать я просто не имею права, – ввернула я, наблюдая перед собой жнеца с какой-то новой стороны, будто усталого и мастерски скрывающего волнение. Но разве такое может быть? – К тому же, нет причин не доверять Урмису, он всегда помогал нам.

– Не нам. Тебе.

– Поэтому ты наезжаешь на него?

Молчание в ответ. Я отмахнулась и задала другой вопрос.

– Как именно ты тогда в Смоленске нас нашёл?

– Не выдержал, всё осознал, попросил коня, у него нюх – будь здоров. А так же у некоторых существ, которым вы помогали попутно, как в русских сказках. Любят тебя животинки, не только ты их. Благословенный был вечер! Я понял – вдруг и впрямь займёшься своими делами и отвыкнешь от меня? Сам удивился, как это напугало.

– Пыталась. Отвыкнуть, – я внимательно смотрела на жнеца. – Знаешь, что если я напишу про тебя книгу, то реабилитирую абьюзеров?

– Эк, завернула! – хохотнул он. – Напиши. Может, маньяки и жертвы тогда начнут нормально общаться меж собой? Учитывать особенности друг друга.

– Ха-ха. Это вряд ли. Книга была бы очень тонкой. Из одной страницы. И там было бы написано: «Обрасти толстой кожей или беги».

– Как маньяк, соглашаюсь. И начинаю абьюзить через три, две, одну… – он уверенно двинулся ко мне. – Жизнь так коротка…

Я подскочила с места и попятилась назад.

– Сейчас-то что начинается? Что нужно?

– Хороший вопрос, – он расплылся в хищной улыбке. Не каждый шаман (кем меня считает мой учитель-ученик и многие другие) и не каждый день видит приближающегося оскаленного служителя смерти. – Мне очень нужно каждый-каждый день… бесить тебя. Ну, и ученика твоего. Если мне приходится контактировать с ним, пусть этот контакт веселит меня.

– Одной меня мало для «веселья»? – вскинула бровь я, готовая принять удар всех шуток и словоизлияний жнеца на себя.

– Ты – другое. Веселят меня и ваши шаманские практики, такие, как то пятно на рукаве, – как-то мягко ответил он.

– Извини за то, что я однажды в теле птицы наделала дел тебе на одежду! Хотя, стоп, птицы не извиняются, – пятясь, я всё ещё пыталась не потерять нить разговора.

– Я тебя и не виню, что ты! Здорово было с вами идти куда угодно, биться с браконьерами, со всем Каше-полем, танцевать на настоящей свадьбе, быть принятым в сказочный спецназ. Принятым, – он снова шагнул ко мне. – О, ты как никто понимаешь, что это такое.

– К чему мостишь дорогу всеми этими воспоминаниями? – вскинула голову я, не в силах предугадать, чего ожидать от жнеца, который приблизился почти вплотную, не оставляя места для отступления.

– Да к тому… Ладно. Мне не стоит давить на тебя и чего-то ждать. Ожидание равно разочарование. Нельзя быть ни в чём уверенным. Можно лишь во что-то верить. Извини.

«Что?! Жнец перестаёт докапывать меня, даёт свободу и сдаётся воле судьбы?»

– Я кое-что забыл, – в дом вдруг вплыл хмурый обсидиановый силуэт Урмиса.

– Вот, видишь? О чём и речь, – ухмыльнулся жнец. – Опять он. Вездесущий.

Я знала, что у Отмана что-то в кармане, но не видела, что именно, и промолчала. Нгомо агрессивно пошарил под диваном, пожал плечами, холодно посмотрел на меня и вновь исчез.

– Верно бабушки говорят, повадились хаживать всякие… И на что только можно надеяться с женщиной из другого мира? – продолжил обладатель усов, бороды и загнутого лезвия. – К чему я всё это?..

– Действительно, к чему? Ходишь всё словесными кругами, ничего не понятно. К тому, что натерпелся с нами? – спросила я. – Не думала, что с твоей стороны всё выглядело так.

– Не к этому. Я говорил, что хочу конкретики?

Появилось ощущение, что я совсем зажата в угол, в котором не остаётся пространства для манёвра.

– Тебе я открыт всегда. Даже если ранишь. Даже если решишь по-настоящему «отвыкнуть», – он снова сверлил таким взглядом, который у меня не получится повторить никогда. – Помню, ты как-то ответила «да» на «что бы то ни было» в экстремальных условиях, адреналин и всё такое. А что насчёт сейчас?

– Что «сейчас»? – не поняла я. – Ты можешь прямо говорить?

– Пытаюсь. Это сложно! В общем… Есть ли у тебя сомнения? Насчёт нас, – спросил он. Пока я «зависла», продолжил, не дожидаясь ответа. – Хорошо. Ты в льняной рубахе, отлично впишешься.

– К-куда? – только и смогла выдавить я, впервые замечая, как иногда дрожат его руки.

«Волнуется?! Не дал ответить на свой вопрос – испугался конкретики, которой сам же и просит? Да что происходит?»

– Куда… в практику, как недавно обещал распрекрасный шаман. Желаю удачи и избавиться от сомнений. Твой отпуск начался!

– Что-о?

Глава 5. Иной иной мир

«Жнец, за что ты отправил меня неизвестно, куда? Чтобы испугалась чего-то ещё больше, чем тебя и прекратила убегать? Ха! Напугал другими мирами, как Икса вкусными коричневыми «камушками», а ежа… впрочем, не важно!»

Яркий и тёплый день не желал заканчиваться, сиял солнечными бликами и пёстрыми красками над нетронутыми дремучими непролазными лесами, что, напротив, темнели неприступной стеной, как и во всех других мирах – так по-разному, но так похоже. Во все времена леса являлись пристанищем неизведанного, редкого, опасного и волшебного.

Птицы пели на разные лады изо всех крылатых сил, а простор радовал цветением, зеркальной гладью озёр, причудливыми узорами ручьёв и сплетениями древесных корней, ныряющих в высокие сочные травы…

Но всё это торжество природы и света простиралось за пределами такого неприглядного места как Общий базар…

Унылые кривые лабиринты обшарпанных прилавков вечно увядающего, но никак не исчезающего рынка, гнилые зубья заборов, не честная торговля на мрачной, испещрённой тысячей следов грязной зловонной площадью – вечного прибежища отребья и разрухи – раскинулось среди туманного марева, неясного месива и давящей безысходности.

– Свежие тухлые яйца! Рубины! Отдам всего за полруки… – текли торговые и воровские будни. – Ладно, это шутка, сейчас таких дешёвых цен нет.

Среди серой вяло снующей толпы, червиво копошащейся в грязи базара, пробирался остроухий долговязый деревенский воин. Кроме ушей и роста он был мало, чем приметен среди окружающего хаоса. Тёмные волосы, когда-то росшие кудрявым чубом, прилипли к проглядывающейся смуглой лысине под вечно моросящим общебазарским дождём. На грубой рубахе красовался потёртый плотный жилет грязно-зелёного цвета, безразмерные серые портки были заправлены в сапоги, плотно зашнурованные для фиксации голеностопа. Спрятанный под рубахой простой старенький кинжал, да меч в ободранных ножнах, кое-как подвязанный на грубый ремень, напоминающий портупею, были единственной настоящей ценностью в облачении обычного воина, по-эльфийски – саракена. Для эльфа этот индивид был грубым, простым и неказистым.

Он собирался продолжить свою службу после того, как отгуляет отпуск, которого, наконец-то, добился от старшака их отряда. Осталось только придумать, что делать на отдыхе. Но для начала саракен решил придумать, на что потратить честно заработанные гроши, что так и жгли руку с кошелём.

Он плёлся ленивой петляющей походкой (лесная привычка) и равнодушно оглядывал прилавки, бродил произвольными вытоптанными в месиве грязи тропами. У впервые попавших на Общий базар глаза так и разбегались от обилия товаров, а для бывалых здесь было почти пусто. Сколько раз бывало – купишь ценность, а приносишь домой угольки и представляешь радостные рожи торговцев.

Взгляд воина приковало лишь одно – тот обыденный процесс, что время от времени происходил на площади базара.

Худощавая и не очень рослая фигура в длинном чёрном плотном балахоне остановилась и замерла, твёрдо указывая на запад. Все знали, что фигура вовсе не сошла с ума просто так стоять посреди неприятного открытого пространства с протянутой рукой, указующей неизвестно куда.

Спустя миг всё стало ясно – послышалось побрякивание пряжек множества сапог, и через давно сломанные ворота на базар ввалились полки издающих всевозможные звуки гоблинов. Словно неугомонные дети, бригада ушастых бородавчатых и несносных характером существ подпрыгивала, скакала, плелась на работу, то и дело норовя стащить что-нибудь с прилавков.

«Без муштры никуда! Опять сарай какой-нибудь строить идут во славу Чёрного замка», – подумал саракен, признавая знакомый с детства, слегка сутулый, депрессивный силуэт совсем юного служителя ещё более мрачного места, чем Общий базар.

Гоблины, напевая что-то им одним смешное и гордо шлёпая по лужам, скрылись в тумане грязевой взвеси. Воин подошёл к таинственному знакомцу в мантии… и оказался сам по уши в грязи. Вскочил, цыкнул на тонколапых гоков, которые тут же кинулись срывать куски нехитрого снаряжения саракена.

Чёрный маг отпугнул вредных сероватых существ, что напоминали вредных суетливых лис или собачек, затем снял капюшон, и лучи солнца упали на бледное, совсем юное остроносое лицо. Он монотонно произнёс:

– Прости, Квол, не признал. Я же работаю.

– Стив, ты бы меня не заметил, если бы я не подошёл! Сколько лун не виделись! – гаркнул на всю площадь саракен.

– Некогда, сам знаешь, работёнка нервная. Ты неожиданно так подошёл, вот я и испугался.

– Я заметил. Особенно моё… допустим, плечо, – Квол потёр ушибленное место.

– Извини, это по привычке… – вздохнул тот, что в мантии, – Слава черносвятому, ты в порядке. Вдвойне слава, что мы встретились. Пойдём, помоемся где-нибудь, я совсем упарился.

– К источнику? Стоп, а где мои… – Квол похлопал себя по карманам.

– Сбережения? Ой, только не говори, что их стырили гоки, – поморщился черноволосый сероглазый юноша в безразмерной мантии. – У тебя всегда деньги испаряются! Ладно, наскребу своих пару монет, утешимся пирогом.

Юный маг кивнул на ближайший прилавок и порылся в мантии. Ещё порылся. Побледнел, даже извернулся и заглянул в капюшон.

– Ой, Стиви, только не говори, что эти ужасные гоки… – еле сдерживая улыбку, уставился на своего юного друга Квол.

Они немного поглазели друг на друга. Рассмеялись и зашагали подальше от базара.

Продавщица пирогов какой-то болотной расы лишь покрутила перепончатой ладонью у виска.

Солнце, наконец-то, стало медленно уходить за гоблинами на запад…

Юный маг без раздумий и лишних слов бросился в чёрную воду. Он всегда такой – то немногословный и замкнутый, то безбашенный, безрассудный и навязчивый.

Вояка, чьи жилистые руки походили на медвежьи лапы, взгляд был безумен, а громкий голос словно был создан для военных команд, постоял на утёсе, и с отчаянным наслаждением и боевым криком полетел туда же.

В сумерках два друга тайными, полузаросшими саракенскими тропами подходили к лагерю ещё как умеющих постоять за скрытые лесами поселения саракенов.

В непролазном бурьяне вещи были развешаны у костра, а неподалёку к последним лучам красивейшего заката тянулся дымок от костра. Саракены как обычно чистили снаряжение, «братались», боролись, пели похабные песни. Хлипкое тельце мага замерло над котелком с несвежими ягодами.

Похлопывая мощной рукой друга по плечу, отпивая из общей большой чаши и время от времени шевеля острыми ушами, Квол вещал что-то бредово-весёлое, в своём стиле. От каждого похлопывания эльфийской ручищей по плечу хлипкого Стива мотало туда-сюда. Но встрече с другом детства он был, конечно же, рад…

Друзья погуляли, поорали песни, распугивая местную фауну, вернулись, и, уставшие, рухнули спать по обе стороны от лежака.

Туманное от росы утро наступило разочаровывающе быстро.

– Магическое дарование! Не желаешь ли проведать места былой славы? – Квол дожёвывал импровизированный завтрак «из того, что нашёл, не подошва, и слава темнейшему», не забывая оставить и другу кусочек. Голова изрядно шумела, побаливала, но он держался, потому что он саракен. Негоже слабостью портить честь меча и своё доброе имя. И ещё стоило привести себя в порядок потому, что разглядывать сверкающие на солнце камни скал вместе, как раньше, было здорово. Если повезёт, может, найдётся драгоценный.

Стив еле передвигал своё бледное ватное тело, а про голову лучше было, вообще, молчать.

На рассвете ветвистые великаны-деревья, казалось, с безмолвным любопытством взирали на нетвёрдо шагающих к горам товарищей.

– Холёные маги Чёрного замка… Идём, идём, приведу тебя в порядок, – ворчал Квол.

– Ч-что… будем-м… делть? – процедил серо-зелёный Стив, чувствуя, что явно перестарался с экспериментами над содержимым котелка.

– Варево твоё вчерашнее из тела твоего же выветривать. На дерево! – объявил воин. – Исследователь, ёкрин-бокрин.

Маг скорчил мину, хоть служителей из Чёрного замка выноси, но понял, что выбора нет.

– Лезь!

«Зачем?» – только и думал пациент в чёрном, судорожно вцепляясь в ароматную, испещрённую трещинами кору и понимая, что с Кволом спорить бесполезно. Когда они, наконец, водрузились на дерево, Стив заметил по потёртостям и отметинам, что сюда порой залезают. Но для чего? Саракен в ответ на вопросительный взгляд изображал самый невинный вид. И ничего хорошего это явно не означало.

Причудливые существа, похожие на радужных птиц с длинными хвостами, извиваясь, переместились по воздуху под раскидистой кроной, подальше от странных наземных лазающих существ.

– Хорошая погода, правда? – Квол смотрел вдаль по-военному отстранённо и в то же время внимательно.

– Причём тут погода!? – взорвался маг. – Мне плохо, а ты заставил карабкаться сюда и теперь тут беседы разводишь!

Ругаясь, Стив даже не заметил, как Квол на миг, совсем на чуть задержался за его спиной. И, когда юный маг в гневе шагнул вперёд, чтобы покинуть напрасно исследованное дерево, ветка рядом внезапно и резко выпрямилась.

– Что-о-а?! – истерический голос чернокнижника, отправленного в полёт, отразился от ближайшей горы и раскатился над погружённой в утренний туман долиной. Вмиг трезвея, маг так никогда и не вспомнил, как вернулся обратно.

– Ожил?

– …! Что это было?

У воина от хохота не получалось, да и не хотелось объяснять: берётся дерево, делаются простые манипуляции с верёвкой, подходящей веткой, и, собственно, «больным». И получается типичный отрезвляющий тренажёр для встряхивания и приведения в чувство вояк-новичков.

– Подлянки от друзей иногда способствуют улучшению дел, а! Хорош мне знание диалектов показывать, понабрался в замке своём. Пошли уже, хватит с тебя, – Квол оглянулся на чёрное пятно. Пятно куталось в мантию и источало зло.

– Клянись, что дальше не будет сюрпризов вроде этой твоей тарзанки…

Перекидываясь едкими колкостями и воспоминаниями о шалостях детства, друзья поднимались всё выше по скалам. Тягучий ночной воздух наполнялся пряностью утра, которое будто бы торжественно звучало, пробуждая птиц. Внизу синел и скрывал обитателей бесконечный, великий и многоуважаемый лес.

– Гляди-ка, тут какая-то порода интересная сверкает, – присвистнул Квол. – Принесём кусок в деревню, вождь подскажет, что это…

– Ложись! – под оглушительный рокот и падение камней Стив сбил друга с ног. Второй раз за сутки. Саракен вскочил в ярости, поднял голову и вдруг замер. Маг, наблюдая такие резкие и странные изменения в мимике старшего товарища, решил и вовсе не смотреть вверх…

Над ними нависла огромная, словно выточенная из камня, продолговатая треугольная голова… Вокруг головы извивались многочисленные золотистые усы. Невероятные, словно из огромных самоцветов, жёлтые глаза под мощными надбровными дугами будто ухмылялись.

Вдруг раздался высокий голос.

– Форан, птенчик спасительный, мы в лесах эльфяк-вояк, ты не забывай. И ещё рядом эта гадость отвратительная – Общий базар.

– ДУРНАЯ ЗАТЕЯ.

– Других не держим!

Выглянув из-за дракона, некто растрёпанное и с ошалевшими глазами увидело два посеревших лица.

– Простите, что напугали.

– Издеваешься?! – гаркнул воин, вовсе не собираясь прощать и готовясь к защите. – Натравливаешь на нас «птенчика»?

– На вас? Нет, такое он не ест, – последовал оценивающий взгляд существа в странной одежде.

– Он мог раздавить нас! – продолжал бешено вопить саракен.

– И всё ещё может это сделать.

Перепалка продолжалась, пока юный магический талант с раскалывающейся головой окончательно не поддался панике и не запустил к носу бесцеремонного вояки иллюзорный электрический шар.

– Интересный у вас мир, – существо прижалось к дракону, что сразу прикрепляло ему ярлык самоубийцы. Дракон затормозил с реакцией. Они умеют удивляться?

Друзьям ничего не оставалось, как с ужасом посмотреть на дракона, оставить это несчастное ему на съедение и продолжить путь. С сожалением они убедились, что самоубийца не отстаёт. – Значит, магия от сильного напряжения рождается?

– От невыносимого, – неохотно буркнуло зло в мантии.

– Ох, уж это невыносимое напряжение. Понимаю вас, даже не представляете, насколько. Почему вы, так-себе-добытчики самоцветов, не спрашиваете, кто я?

– Разве скажешь правду? Ага, мы уши развесим и тут же поверим, – ворчал Квол, повышая тон. – Что тебе надо? Спроси, что нужно, и иди дальше своим путём!

– Дык, я что и делаю! Никто не виноват, что мой путь с вашими пересёкся. Итак, пока есть возможность, спрошу о боевом искусстве саракенов. Правда ли, что одно из ваших легендарных оружий – ухлёст – это меч из ткани? Им можно подпоясаться?

– Куда тебе ухлёсты?! Что, вообще, здесь делаешь, ни пойми кто? Дракон-то, понятное дело, питается тут, обитает где-то в скалах, обычно подальше от всех. Хотели мы, конечно увидеть его, но не так! Отстань от нас, заодно и от ящера. Топай себе! В лагере саракенов ещё таких чудищ не хватало, кхар попирукский!

Воин бесился, источая раздражающе громкие звуковые волны своей мощной диафрагмой и лужёной глоткой, пока его не остановил возникший из-за валунов тихий и скрипучий голос местного мудреца. Старый низкорослый эльф в пыльных одеяниях, со смеющимися глазами и пергаментной кожей, шаркая остроносыми тапочками, не упускал шанса поддержать загадочный образ.

– О, вот и нашёл я вас, детишки. Давно не дышал этим воздухом! Твои друзья нужны мне, воин. Есть важное дело с одной моей приятельницей, обратиться за помощью более не к кому. Не разочаруйте старика! – ничего не объясняя и почему-то становясь серьёзным, даже опечаленным, пожилой эльф, словно стараясь быстрее решиться, поджал сухие губы и вдруг зачем-то хлопнул в ладоши.

На скалах остался только Квол. И дракон.

«Что опять дед Кодру отчудить задумал? Грустный он какой-то, не как всегда…» – саракен с опаской глянул на дракона.

– Сгоняю, посмотрю, не знают ли наши чего насчёт каких-либо чужаков…

Только воин встал, как мощные кольца свились вокруг, давая понять, что никто никуда не пойдёт. Массивные чешуйчатые объятья и довольная морда заслонили небо.

– Понял! Да понял я! – Квол дёрнулся неказистым узловатым телом изо всех сил, вспоминая, как любил чересчур заботливо держать на руках и насильно гладить мелких животных, пока они смешно дрыгают лапками. Вот и пришла расплата, откуда не ждал – теперь он был в роли такой забавы для диковинного ящера. Дракон подумал и вдруг резко отпустил воина. С обычным: «Ёкрин-бокрин!» эльф упал. В горле дракона забурлило.

– Смеёшься? Не важно, всё равно кислота настоящая… Ходят легенды, что драконья радость и ярость – одно и то же.

Змий небрежно подцепил клыком вояку за ворот, приподнял над землёй.

– Ну и?.. – прокомментировал тот, сложив руки на груди. Форану стало скучно, и он уже спокойно опустил эльфа на землю. – Говорить умеешь, золотистый огнеплюй?

«Огнеплюй» медленно раскачивал головой в стороны, словно погружённый в свои мысли.

– Умеешь, – у саракена создавалось впечатление, что он говорит с грудой камней. – Знаю, драконы в дела двуногих не лезут. Но это вы упали нам на головы! Куда делся Стив и то, ненормальное, твой обед? Хм. Оно в такой обуви, будто ты её в жидком виде в лапах помял, между пальцев выдавил, так она и застыла.

– КУДА-КУДА… – невозмутимо ответил дракон и закрыл глаза. Струйки пара лениво выкатывались из ноздрей.

Огнедышащий уснул, а может, притворился. Скоро и воин задремал под ближайшим деревом.

Пробуждение было страшным. Дракон ревел и шёл на взлёт.

– Я с тобой! – перекрикивал Квол потоки воздуха, производимые крыльями и ничего не понимал.

– НА ЧЁМ?

– Угадай! – в последнюю секунду, удивляясь себе, саракен рванул вперёд и уцепился за когтистую лапу. Вот, что значит военная реакция.

А странное существо в смешной обуви думало – обо всём и сразу.

«Прав шаман – миров много… Куда этот хитрый старик нас переместил? Мы с бледным юношей оказались тут, в пещерах. Нет – в Пещерах! Малый сейчас в обморок плюхнется со страху, а мне что делать?..»

– Опять старый без объяснений свои штучки вытворяет! – ругался Стив, пытаясь злиться, а не бояться. Шея его казалась тонкой, цыплячьей в складках чёрной мантии. – Мы в Пасти Камней! В таких местах без весомых причин лучше не оказываться. С весомыми – тоже.

Они, держась друг от друга на расстоянии, продвигались в неизвестность. Выход из пещер заканчивался отвесным обрывом, над которым поднимался туман от шумящих внизу водопадов. Красиво. И страшно.

– Стоять! Никаких трюков! Не двигаться! Вижу сквозь камни, – возник из ниоткуда холодный стервозный голос.

Маг в ужасе оцепенел. Значит, происходило нечто странное даже для этой необычной реальности.

«Учимся принимать, чтобы не сойти с ума. Принимаем правила игры. Только бы она не закончилась! Заходились по тоннелям, вот и начались галлюцинации…»

– Ага… Так вот, кого послал сюда мой старый друг? М-да, обмельчали маги, по двое ходят. Но, к делу. Нужно закрыть ход в Пасть Камней… – обладательница трескуче-гнусавого голоса вышла из очередного ответвления каменных лабиринтов и пустилась в рассуждения о том, как ей лучше поступить со своими владениями. Маг и ни пойми кто оба замерли, пытаясь разглядеть в полумраке высокий тонкий человекоподобный силуэт.

«Камни, да камни… Мы-то здесь при чём?»

Буро-фиолетовое инопланетное существо с чёрно-синими прожилками вен по всему изящному телу без единого волоска, как на перезревшем осеннем кленовом листе, не знало, что наготу нужно прикрывать тканями. Да ему это и не требовалось, оно было с трудом определяемого, но всё же женского пола, о чём и сообщал изящный силуэт. И рассуждало своим маленьким ртом, пожалуй, слишком логично для галлюцинации. Но вытянутость пропорций и тонкость фигуры, окраска и огромные лемурьи глаза пещерного существа с прозрачными веками были ещё «цветочками». Когда оно привычно для себя обвило рукой ближайший сталактит в два витка, вот тогда для юного мага были «ягодки». Он сполз по кривой стене пещеры на пол. У обоих гостей как-то вылетело из головы всё, что там говорило это существо.

– Немного магии нужно, говорю! – оно повернулось к Стиву, длинным изящным бескостным пальцем указало на один валун. – Камни хранят время. Этому девять тысяч эно, ты даже не представишь, сколько это.

Юноша окончательно растерялся и впал в ступор. Тогда второе существо, наконец, поняло, зачем оно здесь находится. Лёгкий пинок необычной мягкой обувью, и энергия молнией сорвалась с тощих паникёрских рук, тонущих в широких рукавах мантии, и раскрошила камень в пыль. Удивлённый, Стив попытался что-то сказать. Не получилось. Ещё бы! Только что разрушил реликвию. Другие камни, как по цепочке, с грохотом и страшной быстротой, как осыпающийся паззл, начали сползать вниз, всё ускоряясь и закрывая указанный существом ход. Глотая пыль, более человекоподобные и пока ещё живые организмы припустили прочь, за местным неестественно гибким существом.

– Прыгаем! – звонко возопило оно.

– Куда?! – заорали они.

И вылетели в нечто светлое, сияющее и беспокойное.

– Размозжит нас в лепёшечку!!! – взвизгнул маг… так, напоследок.

Но закон подлости, он же закон равновесия, на этот раз спас.

Пещерная хозяйка распласталась на спине дракона и подмигнула прозрачным веком другому существу, в странной одежде и обуви. Кажется, они были одного пола.

– Что происходит? Что это наш вечно загадочный старик задумал? Что это за ведьмы болотные?! – привычно для себя голосил саракен, распугивая всех и вся в округе.

– Что-о? – не выдержало второе существо, явно вспоминая что-то плохое про болота, едва не подскочило на чешуйчатой спине и не сорвалось. Спина в ответ недовольно дёрнулась, как дёргают шкурой животные. – Это мы-то болотные?!

– Ладно-ладно, скалистые, горные, как угодно! Кто же устраивает разборки прямо на драконе? – смеялся Стив.

Стигмена, так звали удивительную бескостную пещерную деву, разглядывала летящего дракона так спокойно и внимательно, словно находилась в тихом музее, а не рядом с орущими неадекватными, готовыми к драке на огромной высоте и скорости.

– Кхары с вами, летим в деревню, – выплеснув эмоции, подытожил воин. И, судя по крену вбок, дракон с ним неожиданно согласился. – Не спал ты, оказывается, огнеплюй. Искал друга моего! И это непонятное… как там тебя… кто ты там… буду звать тебя хэак, то есть, человек. Мы их тут не сильно жалуем, знай!

Под треск костра, сноровисто разведённого саракеном на чужой для гостей, но всё ещё милой и обожаемой матушке-земле, болящие от внезапного рискованного прыжка в неизвестность конечности смазывались травами, которые посоветовала пещерная дева. Сама Стигмена тайком набирала силу прямо из земли, и от этого её ушибы поразительно быстро заживали.

«Мне бы так!» – подумало никому не известное существо в смешных портках.

– А я себе совсем не завидую. Та же боль, только вся сразу, – тихо ответила хранительница скал.

Не отрывая подозрительного взгляда от этих двоих неизученных женского пола, а как известно, женский пол – вообще загадка, юный черноволосый носитель причёски «горшок» выудил из безразмерного балахона засохшую булку, и его челюсти нервно занялись делом. Растущий организм, так сказать…

К вечеру разношёрстная компания добрела до деревни. Старик Кодру как ни в чём ни бывало дымил длинной трубкой, набитой не табаком, а целебными листьями с анисово-мятным запахом. Саракен думал, за что ему такие знакомства, и о том, как бы подобраться к мудрецу и задать извечный для всех земель вопрос: «Какого?!» Но старик вдруг тихо запел. Выцветшие глаза его уставились вдаль, звуки сложных напевов будто бы вовсе не относились к нему, он пребывал не здесь. Знакомую местным песню подхватили многие прохожие эльфы, не переставая деловито сновать мимо по своим делам.

Костры в деревеньках, охраняемых лагерями саракенов, случались раз в «несколько лун». Расспросы разговорчивых селян о том, сколько это по времени и какое кушанье из чего состоит много понимания не давали.

Обычно замкнутый и депрессивный служитель Чёрного замка, и, по совместительству, работник Общего базара, преображался на глазах – то и дело выписывал коленца и притопывал. Данное зрелище явно было редким и не для всех, удивился даже саракен. Маг радуется, что всё обошлось? Насекомые заползли в сапоги? Или «бродячие» ягоды вновь побрели по тщедушному организму?

Под многослойные ритмы местных необычных инструментов, стрекотание и мигание звёзд, что-то в бархатном небе, похожее на ската, прокружило нмимо густых крон в загадочную даль. Кора деревьев поблёскивала в голубоватом свете нигде не видной луны. Откуда тогда идёт её свет? Ответ на этот вопрос стал очевиден чуть позже, когда из-за темнеющего горизонта начала появляться фиолетово-синеватая тускло светящаяся дуга. Дуга поднималась и поднималась над горизонтом, постепенно превращаясь в полукруг, и постепенно – в огромный лунный шар, занимающий почти всё небо – настолько близкий, что, казалось, раздавит, накатываясь прямо на всех!

Это космическое священнодействие все наблюдали с привычным почтением, не более того. А неизвестное иноземное растрёпанное чудище – с раскрытыми от удивления глазами, задержанным дыханием и отвисшей челюстью.

«Так, вот, что такое костёр раз в несколько лун. Таких лун!»

– Эт… что-о? Море Спокойствия… О! Кратер Циолковский! – то и дело бормотало оно, окончательно сходя с ума, пока остальные позволяли себе отдых и веселье. – Странный мир. Есть эльф, антипод утончённым и прекрасным. Есть дракон… А кому служат маги в замке? А я здесь для чего? Быть чуждым субъектом везде и всюду, что ж, не привыкать…

Стигмена и золотистый Форан умчались к скалам пополнять драконий желудок неизвестными минералами. Саракен повёл друзей в свой лагерь. Не оставлять же их в деревне, порождая беспокойство жителей. Их защищать надо, а не отставлять у них кого попало.

– Как зарождается дружба, я вас спрашиваю? А? – философствовал он, не сбавляя широкого и тихого эльфийского шага под вновь темнеющим небом и укатывающимся вдаль шаром небесного тела. – Обстоятельства? Времена? Испытания?

– Возможно, всё вместе, – вздыхал юный маг, попутно собирая для своих нужд какие-то лиловые редко встречающиеся цветки, которые капризничали и прятались от его тощих рук. – А возможно, и нет. Ой! Опять клюкоусткой укололся… слава темнейшему, она здесь не ядовита.

В помещении казармы воин кинул рядом со своим ещё два тюфяка. Стив привычно и устало рухнул на один из них.

– Пойду, прогуляюсь, – вздохнуло иноземное чудище, не радуясь такой ночёвке и не оценив саракенского простого гостеприимства.

– Ты не у себя дома… – Квол приподнялся на локте.

– Не парься. Если что, услышим её вопли. Или их, – сквозь протяжный зевок Стив кивнул на остальных воинов, беззаботно располагавшихся на ночлег. Те грохнули гоготом в ответ. – Денёк выдался ещё тот, братцы.

Косматое некто вышло в ночь и стало обходить нехитрую приземистую крепость, скрываемую лесом. Приметило одну заброшенную башенку.

Что-то мелькнуло за кустом, существо прижалось к стене и провалилось в какую-то лазейку. Пахло сыростью, собственное дыхание казалось непростительно громким. Оставалось ползти вперёд. Коридор светлел: где-то неровно горит факел, а значит, кто-то идёт сюда. Пришлось вжаться в стену. Перед лицом, обрамлённым непослушной гривой предстала угрюмая физия. Из-под корявых наростов едва виднелись точечки глаз. Тролль.

– Здесь чистят, стирают, – прорычал он. – Зря ты тут…

Ребёнок-верзила, который может запросто раздавить череп кулаком.

– Почему зря?

– Мор не знает. Мор любит получать жалование и не любит чужаков. Тебя убивать.

Это было так просто сказано! Скоро подоспел второй тролль, воняющий песком. Что-то толкнуло существо, ставшее невольным гостем, на пол. Там, где только что была косматая голова, свистнула дубина. Послышалось спокойное: «Бежать».

Естественно, скорее улепётывать, даже не поблагодарив Мора! Впереди показались ещё двое его собратьев с топорами. Сзади шагал серовато-зеленоватый увалень, покрытый наростами обладатель дубины.

«Выступ в стене! Ухватиться, перемахнуть на лестницу, взлететь наверх. О нет, лестница, по закону всех миров, рухнула. Как спускаться? Пыли-то… Кажется, тролли расходятся. Чего это они разбушевались так сильно? Думали, штанов нестиранных наворую, что ли? Чересчур бурная реакция, однако. Они здесь, судя по болтовне деревенских, вроде, мирные».

Существо присело на край какой-то скамьи в темноте, выглянуло в окно и обнаружило себя в заброшенной башне. Глядя в небо и потирая царапины, заснуло.

«Падаю?»

В лицо смотрело светлеющее, по-утреннему свежее, розоватое небо. Редкие облачка плыли безмятежными барашками, томясь в рассветных лучах.

Хэак, то есть, вроде как по виду человек, двинуло локтем в сторону, встретило препятствие, похожее на добротную толстую доску. Пошевелило ногой – то же самое. Село в летящем гробу. Тот сразу начал наполняться тёмной, блестящей жидкостью, возникающей словно из ниоткуда, каким-то магическим образом.

– Ой! Какая прелесть! – сложенные в ироническо-умилительном, или, проще говоря, истерическом припадке руки существа стягивала засыхающая на ветру красная, бордовая, чёрная «река жизни». – Той скамейкой в башне оказался ты! Даже не интересно, для кого ты предназначался. А вот как был создан… Красивый, конечно, но… Хочу на землю!

Гроб, беспрекословно повинуясь, без проблем перевернулся. Будто бы предметы могут обладать чувством юмора. Тем более, чёрного.

«Бойся своих желаний».

– Ё..! – именуемое саракеном существо хэак повисло на руках, цепляясь за край. Странно, но кровь из случайно найденного артефакта не полилась вниз, следуя силе притяжения, которой, шипя какие-то бессмысленные заклинания на неизвестном языке, едва не последовало само существо.

Изделие из массива неизвестной породы вновь накренилось в полёте, иноземное существо судорожно забралось обратно и нащупало трясущимися руками на дне… подтяжки.

«Как это? Почему? Что ты такое?!»

Густая и никому не нужная сейчас жижа тут же впиталась в стенки гроба, а хэак, молясь всем знакомым и незнакомым божкам, попыталось управлять своими нервами и своеобразными поводьями в виде подтяжек, чтобы, выписывая кривые восьмёрки, научиться тормозить, и как-нибудь приземлиться хоть где-нибудь. Управлять получалось плохо – если одна рука тянула чуть левее, вторая не всегда могла повторить за ней, всё шаталось и сдувалось ветром, так что полёт был не только охлаждающим, но и каким-то поучительно-наказательным.

«А нечего невесть куда проваливаться, бесить местных работников, да по чужим кладовым шастать!»

Приземлиться удалось, действительно, «хоть где-то». Казалось бы, на сочную зелёную травку помягче – самое то. Могло бы быть. Но, к сожалению, вся живописность выбранного места оказалась обманом. И туманная тишина оказалась совсем не спокойной. А мертвенной.

Болота.

Если про Пещеры и скалы, владения бескостной изящной хранительницы, всякое-разное таинственное рассказывали вчера под невероятной луной, то про болота всем всё итак всё было понятно. Топь, хвощи, огоньки, непонятный вой…

Зыбкие кочки качнулись от неуклюжего, но мягкого приземления, и началось губительное представление. Хоть за волосы себя вытаскивай – не вытащишь. И никого вокруг.

С хлюпающим звуком дно гроба неумолимо всасывало в затхлую стоячую жижу. Существо, держась лишь одной рукой за борт, чтобы облегчить гроб и при этом самому не утонуть, судорожно пыталось придумать, что делать.

«Везёт же мне на клятые болота! Так. Не паниковать. Распластаться и думать!»

Существо злилось то на себя, то на гроб, то на непонятную причину своего появления в этом мире вообще. Тем временем артефакт всё больше погружался в трясину.

«Вкусно тебе будет, грязюка. Неужели после всех событий, побед и проигрышей, что стряслись, так глупо всё закончится? Неужели, жнец закинул меня сюда для этого?»

Вдруг кочки сбоку медленно зашевелились. Чавкающие звуки, сопровождающие это жуткое действо, бодрости не добавили.

– Ещё не легче… куда уже хуже?!

Глава 6. Жезл мира

Совсем выбившись из сил и тяжело дыша, я старалась не шевелиться. Надеяться на хорошее не приходилось. Из травянистого холмика с хвощами посреди мутной воды, обманчиво прикрытой травой, росла и росла подозрительная горка. Грязь хлюпала и комьями соскальзывала с неё вниз. В какой-то момент она достигла изящества и роста хранительницы скал, и оказалась ею. Стоя спокойно, как на асфальте, гибкая тёмно-бордовая, худосочная, безволосая и не обременённая слоями одежды инопланетянская женщина схватила уставшую, но удивлённую меня за шиворот.

– Спасти? – она с интересом глянула на выглядывающий из узловатых хвощей край Гроба.

«Любит она странные экспонаты. Как и я. Ну, сама же знает ответ! Зачем спрашивает?»

Безнадёжная, грязная, мокрая и почти сдавшаяся на милость судьбы я, вместо кучи вопросов о том, как хранительница скал очутилась в этих топях, лишь молча кивнула. Грациозная, в отличие от меня, Стигмена тихо засвистела, призывая каких-то ёжикоподобных существ из ближайших зарослей. Мелкие любители до изнеможения водить путников по лесу, недовольно попискивая и ворча, вытянули Гроб из трясины.

– Дурачок, – Стигмена посмотрела на изделие чьего-то извращённого магического ума и на меня. – Где ты его откопала? Он магам принадлежал. Когда они ещё могли прилично колдовать. Не то, что сейчас…

– Да так, в одном заброшенном месте. Почему он наполняется кровью? Ему плохо?

Я решила на всякий случай не уточнять, где именно встретила предмет, наделённый частью магического разума, чтобы не усиливать напряжение между остроухим народом и обитателями Чёрного замка. И настороженно посмотрела на артефакт и его наполнение.

– Не понимаешь, как он проявляет эмоции? – хранительница скал расхохоталась. Смех был трескучим, щёлкающим.

– Хочешь сказать, что это чудо… радуется? – я приподняла бровь. И почувствовала спиной кучку колких взглядов мелких хищных глазок. Выпотрошила карманы, отдала крошки забытого и раздавленного в них печенья маленьким пикси, и пронаблюдала, как по-прежнему недовольные, те свернулись ёжиками и укатились в леса.

«Уважила местных обитателей, как смогла».

Стигмена одобрительно кивнула.

– Уймись, футляр несчастный! Вообще-то, здесь болот быть не должно. Здесь была роща. Быстро место поменялось. А что ты, человечья раса? Сбежала от грубых вояк? Спала ночью? – тёмная женщина деловито впихнула меня и себя в спасённый транспорт. Он тут же взмыл вверх и я представила нас этакими панночками из гоголевской повести.

– Немного. А ты?.. – буркнула я, пытаясь привыкнуть к необычному виду хранительницы скал. Разглядывая вблизи её необычную бордовую кожу с фиолетовым прожилками, передала ей бразды правления, то есть, подтяжки, и заснула на лету.

Проснулась в том же транспорте у зеленоватой тряпичной ширмы уже в хижине хитрого старичка-мудреца.

«М-дэ. Спать в гробу ещё не доводилось».

На улице слышались обычные звуки – переговоры, смех, рабочие стуки… Через щель между полос ткани виднелось, как Кодру говорит со Стигменой, едва видимый из-за клубов пара, который шёл от его чаши с травяным варевом.

– Всплеск хаоса на Базаре не новость, там всегда неладно. Но в этот раз кто-то доигрался с магией. Замок? Могли они магию как камень в воду кинуть, вот и пошли круги по всему пространству… – скрипел старик.

– В моих владениях пока спокойно после недавно сотворённого обвала. Но я чувствую, как камни вибрируют, волнуются, – вздыхала хранительница скал.

«Камни – волнуются? О, знаю человека, с кем бы она могла на такие темы поговорить. У него куча идей и перьев на шапке…»

– В безобразии тоже магов подозреваю, – Стигмена опустила голову на гибкой шее. – Кому ещё вздумается бередить пространство? Некому. Мы живём по законам. Хорошо, что удалось закрыть Пасть камней, чтобы скрыть то, о чём пока никто не должен знать, особенно охочий до диковин Чёрный замок. Виновата я, конечно, жутко в том, что подвергла твою молодёжь опасности. Но, сам понимаешь, в любом случае пошла бы на это.

– Ещё как понимаю, – протянул Кодру. – И мне жаль было их вмешивать, но… На то ты и хранительница, чтобы хранить вверенное любой ценой. Я не лучше. Друзья гуляли себе, и тут мерзкий подлый старикан посылает их в неизвестность! Но что мы могли ещё придумать? Сама знаешь, никакого мага в наши леса обычно не затащишь. Если бы только не дружба Стива и Квола… Один из замка сбегает, второй из лагеря военного, и мотает этих неугомонных по округе. Что ж… получается, что Чёрный замок переходит границы разумного, пытаясь усилить своё магическое влияние? Не осталось у них её почти, магии-то этой…

– Усиливается волнение лесов, нечисть больно озорует, – голос и осанка Стигмены напоминали струну. – Знакомые места быстро становятся незнакомыми – одни заболачиваются, другие иссыхают. Я исследую, видела жуткие провалы под землю. Что-то происходит. Становится опасно.

– Озоруют, ещё как! Мирные тролли вздумали меня прибить, – собеседники не заметили, что я развесила уши. – Они обычно так не делают, правда?

– Беда не приходит одна, – вздохнула Стигмена. – Пора бить тревогу.

Что бы эти слова хранительницы скал ни значили, нужно было собираться в путь. Я пыталась осмыслить то, что они с мудрецом рискнули магом, заодно и невезучей мной, чтобы скрыть что-то в этой загадочной Пасти Камней. Но, понимая серьёзность, которую приобретала ситуация с нежитью во всех мирах, я не могла даже внутренне разозлиться на них. Не злобные они монстры, раз заботятся о своих народах и пространствах.

«И как мы будем бить её, эту самую тревогу?»

Шелест листвы на ветру становился чуть более шумным, птицы пели чуть более тревожно. Эльфы этой деревеньки, казалось, всё уже поняли. Пора мобилизоваться. Внутри Гроба было сухо, как… в гробу.

Мы с хранительницей поспешили добраться наименее опасными путями к Общему базару, где уже начало твориться что-то страшное.

Пейзаж сменился с густых лесов на ободранные голые сломанные деревья, скатившиеся в беспорядке камни, раздавленные поляны и домики, паникующих, кричащих, убегающих и улетающих жителей и зверей. Мы почти прилетели на Общий базар, ведь все дороги вели сюда.

Там, внизу, у грязной площади, в грязи и пожарах, среди гущи тумана и надвигающегося апокалипсиса, я внезапно выхватила взглядом знакомую буйную голову простодушного саракена. Не веря глазам и снижаясь, увидела, как по лицу Квола стекает пот, сверкая в меркнущих из-за смога лучах солнца, а ошмётки и гарь налипают сверху. Вены на жилистых руках, безостановочно орудующих в бою, вздувались. А на мои глаза так и наворачивались слёзы бессилия, злости и отчаяния.

«Суматоха, вонь, ничего не понятно. Ясно лишь одно: и тут вся эта жуть полезла. Как у меня дома. Тьфу. Что ж делается! А наш орущий недотёпа, оказывается, может быть таким серьёзным!»

Видимо, доблестный саракен прознал от мага-студента весть о беспорядках и самовольно отправился со своим отрядом на помощь сирому и странному Общему базару, который был местом безнадёжным и мало кого заботил. Воин с остроухими собратьями оказался в самой гуще событий, ещё даже не понимая, каких. Ему и не нужно было понимать. Широкий меч-тесак свистел, рассекая воздух.

Только вчера здесь было спокойно, а теперь… Грязь, крики, нападающие тени, развалины и вездесущие гоки – не только похожие на собачек воришки, но и отменные падальщики. Что-то кружило высоко среди смога над площадью базара, безуспешно пытаясь расчистить небо от тьмы тьмущей нежити и изрыгая кислоту и пламя. Только по этому действию и золотистым отблескам я поняла, что был тот, кого я первым повстречала, оказавшись в до сегодняшнего дня прекрасном мире. Дракон Форан.

«Встреча наша произошла так нелепо – ящер кружил над владениями хранительницы скал, словно что-то разглядывал. А я материлась в свободном падении. Дракону стало просто любопытно, что это бескрылое и громко визжащее делает в небе? Даже пытается что-то наколдовать, но в панике, конечно, не получается».

Но сейчас было не до воспоминаний.

Помимо всего безобразия сверху что-то падало бесконечным метеоритным дождём, с грохотом разрываясь. Кволу обожгло ухо, но он, как воины рядом, не смел остановиться. Только вчера придуривались у костра, орали местные частушки и смотрели на огромный шар в небесах, а теперь…

– Ыр-р-р, а говорят, драконы в дела двуногих не лезут… Как бы не так! Я всё вижу, золотистый! Оторву у тебя чешуйку, куплю себе дом! – раздавалось прапорщицкое на площади. – Руби-руби, моя железка!

В это время где-то в закоулках Чёрного замка Стив, как он поведал позже, рвал и метал среди каменных стен. Как юный маг потом будет неоднократно повторять – такой истерики ему, депрессивному и флегматичному, не доводилось в жизни ощущать.

– Доколе делать вид будем, что история на базаре не про нас? – уже не кричал, а устало спрашивал он.

– Не вам указывать, юноша, – сдержанные и скептические ответы невозмутимых старейшин замка только больше бесили.

– А кому? Кому указывать? Нет больше никого, только мы! Что за дурь такая?

– Хамишь старейшинам, инок? Если бы не обстоятельства, ох, досталось бы тебе…

– Эту систему не победить… – маг тоже едва не плакал.

– Сформированную веками, между прочим! Служители замка должны оставаться в замке. И точка.

Получалось, что заведение, что приютило его, и в которое Стив так верил, сейчас будто бы предаёт его своим бездействием, бесполезностью.

– Нельзя так просто сидеть и ждать! – ныл бедняга студент в отчаянии.

– Тогда стой и пей.

За витражными окнами уже виднелись пожарища. По скалам, окружающим замок, уже ползли чёрные сели. Внизу, в почерневших реках лежали деревья с переломанными руками-ветвями, которыми они ещё вчера приветливо размахивали на тёплом ветру. Воды растекались, и всё в округе сжирали быстро распространяющиеся болота. Лучше уж обычное безумие базара, чем то, что начало происходить так быстро, что не верилось. Гибель.

Всё существо моё наполнялось отчаяньем. Стигмена была злобно-сосредоточена. Происходящее было противоположно самой природе хранительницы.

– Случайность – закономерный результат множества не видимых нами действий, – монотонно, как заклинание, говорила она.

– Знаешь, что? – в контраст ей вдруг поддалась отчаянью я. – Избавляемся от сомнений! Смотрим опасности в лицо. Смотри, чтоб нас не ухряпали по дороге!

Я дёрнула подтяжки, шатаясь и вставая в Гробу.

«Отчаянье порождает решительность!»

Страхи из закоулков подсознаний с лёгкостью воплощались в эту явь и не планировали исчезать. Одна тварь из толпы нежити уже занесла над уставшим саракеном клешню.

– На таран! – я с трудом развернула наш чудо-транспорт и направила в бреющем полёте к саракенам. Гроб подкидывало, он глухо ударялся и трещал, подтяжки резали руки, пока я не убедилась, что вояке даны нужный миг для передышки и оглушающего вопля. Наша «заряженная» чудо-бричка путалась в искажённом пространстве, но, управляемая озверевшими мной и Стигменой, сумасшедше и неумолимо неслась дальше, петляя в сторону гор и рассыпая щепки.

– В замок, – угадала направление Стигмена.

«Женщин лучше не злить!»

Стив медленно сползал по стене замка, пересчитывая рёбрами холодные камни, пока не сел на пол. Чем больнее телу, тем лучше получится отвлечься от боли душевной. Сил убеждать толпу бюрократов в мантиях, которые «старше и мудрее», не оставалось. Как у меня выбраться из болота. Он продолжал бы проклинать приютивший его замок, если бы одно из узких витражных окон вдруг не разлетелось вдребезги. В это невозможно было поверить, ведь над замком всегда действует защитный силовой купол…

Мы сами не поняли, как заложили опасный вираж, чтобы зависнуть посреди центрального зала, благо, высокие проёмы с колоннами позволяли.

Зал загудел. Руки готовы были вскинуться и коллективным залпом испепелить зависшую над головами странную парочку.

– Мы тоже «рады» встрече, – Стигмена недобро посмотрела вниз. – Вы в курсе, что происходит? Что натворили?

– Какая наглость, обвинения! Кто такие, чтобы с вами объясняться, девочки? Купол защитный как прошли?! Вы живы только потому, что нам нужно прояснить это.

– Сейчас это так важно? Стив, почему бездействуем? – вставила я свои «пять копеек».

Маг истерично развёл руками.

«Есть, всё-таки, электричество в этом мире, есть…»

Я хотела сказать Стигмене, что маги могут быть, действительно, не виновными в происходящем, что это не только здесь происходит. К огромному сожалению. Но маги, словно заправские чиновники или сектанты, начали активно защищаться – не магией, так словами. Прошли купол, мало ли чего ещё натворят…

– Для тех, кто только что родился, поясняем: нашему закрытому обществу не было и нет дела до внешнего мира. Все всегда это знали, так и должно быть. Тратить силы на Общий базар, который почти не приносит прибыли? Ха! – старейшины казались этакими рачительными хозяюшками. – И сразу скажем, что не имеем представления, почему происходят эти всплески сил и какими другими всплесками их гасить. И всё ещё не услышали объяснения, как вам удалось пройти нашу магическую защиту…

– Одно с другим никак логически не связывается? – не удержалась я и постучала пальцем по лбу. – Всплески сил, упавшая магическая защита…

«Гасить другими всплесками?»

– Дерзость, граничащая с безумием. Внимание! Собираем срочный совет по поводу…

Стигмена изящным и уверенным жестом тонкой бескостной руки остановила взрослую даму-старейшину в такой же чёрной мантии, как у всех остальных магов. Я уже готова была как Стив сползти куда-нибудь в изнеможении. Советоваться они собрались… сползать, вися под сводом центрального зала Чёрного замка было некуда.

«Выйти на эмоции – проиграть. Проявить мало эмоций – проиграть. Что делать?»

– Верите, что вас эта жуть не коснётся? – спросила я со знанием дела. – Оно, конечно, удобно прятаться в своём мирке… Но мирки-то связаны. Что творится в одном, рано или поздно доходит и до других, если ничего не делать. А мы сейчас как раз этим занимаемся, лишь воздух трясём.

– Что предлагаете? – прищурился другой старейшина, чьё лицо было скрыто глубоким капюшоном мантии. Только острая бородка с сединой отличала его от остальных. Маги недоверчиво переговаривались, скрывая удивление и смятение. Инструкций, как действовать в случае разно-расовой женской наглости у них не было.

«Такие все разные, но так за свой замок радеют в одинаковых мантиях».

– Как нам поверить, что не вы заварили эту кашу? – спросила Стигмена, кивая на разрастающийся хаос за окном. Я тут же вспомнила их со стариком разговор.

– А как нам поверить, что не вы? – ответили тем же старейшины. У всех нас были причины не доверять друг другу.

– Вы сказали о том, что всплески силы гасятся другими всплесками, – вздохнула я. Гроб чуть снизился. – Это как с лесными пожарами: один огонь тушит другой?

– Можем и это объяснить, всё равно ничего не изменится. Мы храним такие знания. Такую мощность можно извлечь, например, из артефактов древности, да такой ветхой, что о ней уже и в сказаниях не сказывают. Жезл мира, например. Но, предвосхищая ваш вопрос, ответим – у нас таких вещей нет, сами желали бы приобрести. Жаль, ведь какой-нибудь из таких пучков силы мог бы помочь с нынешней проблемой, отдав на очистку от нежити накопленную в нём силу. Но теперь добраться до чего-то такого невозможно – тайное хранится в местах, до которых так просто не добраться, чтобы абы кто, такие как вы, например, не могли вломиться и воспользоваться. Приходите, кто угодно, берите жезл мира, который не понятно, как выглядит и у кого находится? Ха-ха! Идти неизвестно куда – далеко, времени мало, а у диких племён, через которые пришлось бы идти, давние распри. Что делать будете? – скептически посмотрела женщина-старейшина. Казалось, бородка другого старейшины нервно дёрнулась.

Я на миг задумалась, повернула голову и уставилась в окна, похожие на бойницы.

«Показалось. По-любому, показалось!»

За одним из вытянутых проёмов мелькнула белая лошадиная морда. Лицо Стива сразу стало того же цвета, что и та морда.

«Хамелеон, а не парень!»

Неуклюже вылезая из Гроба, не обращая внимание на магов, которые сами замерли от удивления при виде как хранительницы пещер, так и морд, заглядывающих в окна, и ступая затёкшими ногами по только что выбитому витражу, я подошла к окну. И тоже открыла рот от удивления.

Необычное даже для этих удивительных мест видение – крылатые существа, парящие у самого замка. Светлые тела перебирали ногами и неестественно контрастировали с чёрными шпилями и башнями.

«Пегасы!»

– Вовремя мы защитный купол протаранили, а? – Стигмена сорвала меня с небес. – Я и Гроб летим за подмогой саракенов. Плохи дела, раз такие диковинные существа из дремучих мест выходят и народу показываются. А ты отправляешься…

– Только не говори, пожалуйста, что за каким-то там артефактом? Я понимаю, есть опыт ходить «туда, не знаю, куда, за тем, не знаю, чем». Но сейчас – как?

– Кхм! Намекаю, что могу помочь. Неужели не понятно? – вмешался пегас, чья морда всё так же торчала в проёме, а передние копыта стояли на окне снаружи. – Мы первый и единственный раз можем помочь вам, меньшая беда, против большей беды… Ф-р-р… только прошу не забываться. Мы не лошади!

Пегасы по натуре своей, чистой до бешенства, как многие другие существа, терпеть не могли Чёрный замок. Поэтому даже в самом сюрреалистичном сне никому не могло присниться то, что начало происходить: серьёзные дисциплинированные привыкшие к своей рутине маги в чёрных мантиях недоверчиво соединялись с крылатыми существами в связку «всадник и неконь».

«Беда. Когда у соседей пожар, тушат все. И иной враг окажется надёжней друга».

Стигмена зачем-то попросила любой мой предмет. Нечего делать, пришлось отдать кроссовок.

«Шаманское зеркало не отдам даже если отнимут всё! Ценности, хочешь-не хочешь, а надо выбирать, и придерживаться. Чтоб не метаться по жизни, как оторванный листок на ветру. Похоже, судьба моя такова – куда-то мчаться и искать не понятно, что!»

Дрожа как в ознобе, я упёрлась коленями в подрагивающую белую спину, гораздо более узкую, чем спина жнецовского Эйрика, постаралась как можно безболезненней для пегаса взяться за гриву, и мы рванули навстречу порывистому ветру…

Время с пространством всё больше переставали сочетаться, перемещение давалось сложно даже на лёгком, изящном пегасе – то быстрее, то медленно, как в патоке. Это не устраивало даже терпеливую меня, и я боялась признаться себе, что пугало. Желая помочь изо всех сил загребающему крыльями существу, а не быть иждивенцем на шее, начала тихонько творить не понятные вещи. Прикрыв глаза, что-то выслеживала внутренним взором.

«Шаманить на лету – иного варианта нет! Вот эту нитку сейчас распутаем, вот эти связать надо, тут заживить – не дать пространству разрушаться дальше, убрать препятствия… Наверное, таким же образом странный для других и очень логичный для меня шаман работает с нитями пространства».

Открыв глаза, я увидела, что пегас летит, косясь на меня, и что он пересёк большие пространства куда быстрее. Всё мелькало так, что было трудно отследить, как далеко мы теперь находимся.

«Получается, что пегас летает нормально только если с ним нормально практиковать своё дело. Например, кузнец полетел бы на нём если бы необычно сковал, например, подковы. Писатель бы разлил чернила, но должен был бы выдать что-то этакое, отправляясь ввысь. То есть, не пегас вдохновляет, наоборот, вдохновение – его топливо! Вечно мы, люди ждём, чтобы взять вдохновение, вместо того, чтобы его дать…»

Пустота и разрушение норовили исподтишка достать со всех сторон, но я, обливаясь потом на холодном ветру и выдерживая покалывания во всём организме, продолжала успокаивать рваные и спутанные «нити» встревоженного пространства. Действовало это не долго, но этого хватало для нас.

Когда перемещаться стало чуть более невыносимо, чем совсем, пегас снизился, и я рухнула на траву. Вдохновения и желаний не осталось. Спина затекла настолько, что было всё равно, какой корягой я выгляжу перед прекрасным существом. В глазах плясали точки, из носа шла кровь.