Читать онлайн Создана для тебя бесплатно

Посвящение

Всем, кто испытывает разочарование в любви и считает, что взаимные чувства доступны, кому угодно, но не им…

Идите ко мне, я вас обниму!

Все вовсе не так, как вы думаете, видите. Одной фразой вас не убедить, поэтому прочитайте книгу, проживите личную драму вместе с Вайлет и обещаю: под конец истории, на самых последних страницах вы будете уже другим человеком. Ценной, любимой девушкой, для которой открыт весь мир и самые лучшие мужчины!

Я вас люблю!

Плейлист

How Deep Is Your Love – WITH U, Merlin

When the Truth Hunts You Down – Sam Tinnesz

Downtown Views / Sapphire – Daniel Di Angelo

Specter – Bad Omens

Unsaid – 4ever Falling & Auram

International Love – Pitbull feat. Chris Brown

Let Me Love You Again – Volta Music

São Paulo – The Weeknd feat. Anitta

The Usual – Shannon Jae Prior, Jesse Scott

Beautiful Pain – Eminem, Sia

Civilian – Wye Oak

Freeze – Hopelassray

Wide Awake – Eric Saade feat. Gustav Noren

Hey Baby (Drop It to the Floor) – Pitbull feat. T-Pain

On His Knees – Danny Elfman

Reasons – ÆSTRAL

Twilight – uravnabeshen

The Withdrawals – Kae

Music To Watch Boys To – Lana Del Rey

Love Me Land (slowed + reverb) – Zara Larsson

Пролог

Трек пролога:

«Specter» Bad Omens

Хочется бежать вслед. Догонять. Умолять. Падать на колени. Кричать. Тонуть в объятиях. Раствориться. Стать никем и ничем. Биоразлагающейся частицей.

Я слишком привязалась. Привыкла. Подсела на ***. Он бесповоротно привязал меня к себе.

Я влюбилась.

Мне хочется выть от боли. Без *** мир потерял краски. Я теряюсь в догадках, неужели кто-то пришел и высосал все цвета? И только ли я вижу все таким обезличенным?

Тупая боль пронзает живот. Я не хочу вызывать скорую. Отказываюсь подниматься с постели, что еще пахнет любимым мужчиной. Я лучше умру на простынях с обожаемым запахом. Лучше умру…

Я мечтаю стать ***. Его частью. Залезть ему под кожу. Стать его любимой песней. Осесть на желанных губах сливочной пенкой от латте.

А еще лучше изобрести машину времени и не влюбляться. Не влюбляться, чтобы не мучиться. Или совершить скачок во времени, только бы побыстрее избавиться от ломки любви.

Меня лихорадит. Руки трясутся, тело не слушается. Жар настолько сильный, для сравнения вполне подойдет кипящий котел, в котором черти мучали грешников.

Еще немного…

Еще немного…

Перед глазами темнеет. Вот-вот и от меня ничего не останется. Вайлет *** умрет.

Глава

1

Трек главы:

«The Usual»

Shannon Jae Prior, Jesse Scott

Мне нужно уехать. Если останусь, совершу ошибку.

В чемодан летит все, что попадается под руку. Опрометчивая идея собираться в путь таким образом. Игнорирую тремор, зачем-то бросаю золотистый купальник и лакированные черные каблуки, напоминающие чешую змеи.

Я дура. Такой комплект одежды совершенно некстати. Что-то подсказывает мне – находящееся в чемодане не пригодится.

И чем я только думаю в такой ответственный момент? Наверное, ослеплена затеей, что пришла на ум. Поддаваться порыву рискованно, поскольку не знаешь, куда он заведет. Но страшнее было бы не осуществить зародившуюся идею. По этой причине я прощаю себе оплошность со сбором чемодана.

У меня осталось немного налички с той зарплаты, что я получила пару месяцев назад. На последние кровные я должна буду протянуть еще пару дней. Билет-путевка в новую жизнь уже куплена. Цель: приехать в аэропорт и сесть в самолет до Кейптауна.

Документы в сумочке, что я возьму в ручную кладь. Телефон, зарядка с собой. Оглядываю убогую комнату, что снимала на окраине Лондона, с мыслью: «Все будет по-другому. Все изменится. На этот раз». Сегодня я решилась на то, о чем мечтала всю жизнь.

Если бы не смерть моего отца, никогда бы не пошла на такой шаг.

Последний раз мои глаза видят помещение, в котором приходилось коротать жизнь с момента ухода мамы. Ее не стало четыре года назад.

Облезлые обои – похожие были, когда я заехала сюда. Комната почти не отличается от своего первоначального вида. Я мало что меняла здесь с того дня, как заселилась. Казалось, вот-вот и перееду. Зачем что-то менять, выворачивать без того худой кошель?

Улыбка расцветает на губах. Больше никогда не вернусь сюда…

Я скидываю тапки и надеваю милые ботинки с бантиком – купила их на распродаже два месяца назад. Как знала, что не зря трачу последние деньги. Совсем скоро у меня будет еще больше возможностей для празднования жизни. Сколько себя помню, всегда сводила концы с концами. Что с матерью, что одна.

Со дня на день мне откроется доступ к счетам покойного отца. Три недели назад я подписала важные бумаги, согласно которым все наследство перейдет мне. Больше не нужно беспокоиться о том, перекусить в любимой кафешке напротив дома или сэкономить пенни. Не придется терпеть насмешки коллег за обувь, у которой вместо замка-собачки скрепка. Обтекать слюнями на витрину, где находится платье моей мечты, не велика важность. Теперь бессмысленно лить слезы. Выход только один – разрешать себе все, что придет в голову.

Возможно, не зря я терпела неудобства жизни. Судьба, вероятно, решила щедро меня вознаградить.

В 18:25 вылет из главного международного аэропорта Хитроу. Он находится в двадцати двух километрах от центра. Это близко к моему дому. Но лучше не опаздывать. Я берусь за ручку двери и испытываю нечто похожее на дежавю. Отрываю взгляд от темной обуви, смотрю на комнату. Точь-в-точь я уже что-то видела в прошлом. А, может, и во сне. Я не просто вижу, я ощущаю то, что когда-то уже переживала. Коктейль чувств, состоящий из долгожданного облегчения, предвкушения и вместе с тем страха.

– Никогда. Никогда не вернусь сюда. – Шепчу, обещая самой себе.

Пора двигаться дальше. Мне двадцать два, а я дальше своего носа ничего не видела. Лондон был моим прибежищем, родным домом. Местом, которое я изучила вдоль и поперек. На каждой улице, у архитектур памяти остался мой след. Я была везде.

Столица Великобритании стала тесной для меня. Это отличный признак выйти за пределы чего-то привычного. Страшно отпускать город, но прямо сейчас внизу меня ждет такси. Билет в одну сторону, без обратного свидетельства о том, что я все же поборола свою тревожность. Будь, что будет!

Прикрываю глаза и захлопываю дверь. Ключ оставляю под цветочным горшком на первом этаже. Таков наш уговор с хозяйкой маленькой квартиры. Та часть вещей, что у меня была, осталась в углу у кровати. Думаю, женщина найдет ей применение. Если нет, выбросит.

Ничего не важно, потому что в 7:55 по местному времени я буду парить над Кейптауном. В восемь утра я сойду с самолета и начну все сначала. Новая страна – новая личность Вайлет Санкара. Меня не знают, я никого не знаю. Прошлое позади.

Никто не узнает, какой я была. Только если сама не захочу кому-нибудь открыться.

Преимущество нового? Оно без сомнения вытесняет старое. Мощно. Безжалостно. Не спрашивая разрешения, вытравляет химикатами свежих впечатлений былое. Хочется верить, то новое принесет мне счастья.

– Хитроу. – Сажусь на заднее сиденье после того, как таксист помог загрузить небольшой чемодан в багажник.

– В путешествие? – Мне попадается разговорчивый кэбмен (так мы называем наших лондонских таксистов) с желтым значком, дающим ему право водить не только по городу, но и его пригородам.

– Да. – Облегченно выдыхаю.

Мне удается расслабиться и вести непринужденную беседу. Я ловлю взглядом знакомые улицы. Улыбаюсь, осознавая, что впервые за много лет я свободно дышу без угнетающих мыслей в голове. Не тревожусь, доверяю происходящему.

Я шмыгаю носом, когда подступают первые слезы. Таксисту поясняю, что это слезы радости.

– Вернетесь в Лондон?

– Никогда.

Никогда не говори никогда.

– Почему так категорично?

– В мире столько прекрасных мест. Не хочу останавливаться на городе, где провела всю свою жизнь.

Вспоминаются слова покойной матери. Она любила спрашивать и отвечать: «Сколько мне осталось? В лучшем случае лет тридцать». От мамы всегда веяло негативом. Пусть неосознанно, но она это транслировала. Я хочу верить в то, что человек в любом возрасте может все изменить. Стоит захотеть.

Мобильный в кармане простой серой кофты издает сигнал.

– Извините, – прерываюсь с таксиста на звонок.

С чего бы бывшему работодателю звонить мне? Странно. Мы не виделись около двух месяцев после моего эффектного ухода.

– Ты правда уезжаешь? – звучат первые слова Роберта – последнего человека на планете, от которого я могла бы ждать данный вопрос. Скорее, позвонят покойные, чем он. И откуда Роб знаете о моем отъезде? Я никому не болтала о том, что покидаю Лондон.

Если начну увиливать, разговор вытянет из меня последние живительные силы. Лгать – плохой вариант. Начальник же узнал откуда-то о моем отъезде.

– Да.

– Вот так не попрощавшись?

– Представьте себе.

– Зачем же так официально? Я скучай, Вай.

Ненавижу, когда он сокращает мое имя.

– Мы встречались полгода.

И полгода назад расстались. Я прикусываю уголок губы, удерживая себя от желания напомнить Робу о деталях.

– Может, вернем все? Слышал ты ушла из «Хороших парней».

Ушла. Причем давно. Последними местами моих подработок были кафе Шейлы и Друри. Забегаловка бывшего не крайняя в списке, где можно добыть деньжат.

– Давай все вернем. – Как обычно, когда предложение Роба не действует, он переходит с вопроса на утверждение. Пытается заякорить свое мнение в моем сознании.

В наших отношениях не было никакой драмы. Мы расстались, как взрослые люди. Союз вызывал раздражение у обоих. Мне многое не нравилось в Робе, его не устраивала я. Какой смысл возвращаться к балагану?

– Я приеду в аэропорт, поговорим. Ты в Хитроу?

– Да.

В ту же злосчастную секунду жалею, что сказала правду. Вот не умею я лгать.

– Выезжаю. Встретимся у входа?

Отлично! Буду держаться дальше от входа. Пройду все проверки, зарегистрируюсь на рейс и спрячусь среди ожидающих самолет пассажиров.

– Вай, я скоро.

Подъезжая к аэропорту, на меня обрушивается непонятное чувство грусти. Я была так воодушевлена предстоящим полетом. Звонок Роберта все испортил. Он был последним мужчиной, с которым я встречалась. Отношения с ним заставили меня пересмотреть свой взгляд на мир. Я долго копалась в себе, искала изъяны и в конечном итоге решила ни с кем не встречаться, пока не разберусь с собой.

По мнению Роба во мне было много недостатков. Цитирую: «Ты меня не мотивируешь. Ты – сплошной минус». Его взяли в плен эмоции. Он нес чепуху, а я верила, плакала и пыталась понять, почему родилась такой… никчемной? За прошедшие шесть месяцев с нашей разлуки я осознала, что многое сказанное им преувеличенно. Перед пониманием пришлось сравнять себя с землей, нажраться стекла и захлебнуться в слезах. А потом произошло отталкивание от дна чужих иллюзий. С чего я взяла, что бывший прав?

Пожелание счастливого полета от таксиста, проход досмотра – тягучий смог. Я прихожу в себя только, когда решаю зайти в кафе. Здесь Роб не достанет. Часть меня все же надеется на вменяемость мужчины. Бывший никогда не останавливался на пути к желаемому. Ни в работе, ни в отношениях. Попасться ему на дороге – смерть. Хорошо, если он отпустит.

– Латте, пожалуйста.

Для меня нет ничего лучше кофе. Я считаю этот напиток подарком Богов. Каждый мой день начинается с легкого кофейно-сливочного вкуса на губах и заканчивается им же. Моя мама любила шутить, что я на 90% состою из кофеина.

В кафе, куда я забежала за любимым латте, всего пару человек за столиками. Не густо. Я выдыхаю, надеясь, что оторвалась от бывшего, размеренно делаю заказ и с легкой улыбкой на губах жду у стойки. Когда поворачиваю голову влево, рассматривая вдохновленных людей, глаза чуть не вылетают из орбит. Вот же… Роб!

Сканирую пространство в поисках убежища. Взгляд останавливается на длинной скатерти стола, за которым сидит мужчина. Решение занимает две секунды. Если не рискну, попаду в неприятности.

Я заползаю под стол, зажмуриваясь от стыда.

Тесновато. Двигаю ноги мужика, прикасаясь к приятной на ощупь серой ткани.

– Эй! – Возмущаются сверху.

– Чшш! – Шикаю, чтобы он замолчал и хватаюсь за крепкую подкаченную мышцу. Кто-то занимается спортом. И весьма продуктивно.

Скатерть взмывает в воздух, показывается хмурое лицо незнакомца. Его злость не длится долго. Ставлю ставку на мою милую улыбку, вызывающую у него ответную реакцию. Веселый прищур зеленых глаз напоминает мне о сочной яркой траве, купающейся в лучах летнего солнца.

– С такой скоростью мои желания еще не исполнялись. – Из-за ухмылки у молодого мужчины на подбородке выступает неглубокая ямочка. Красивая изюминка во внешности. Под стать такому же обаятельному хозяину.

Я разглядываю ту часть лица, что открыта мне с ракурса под столом. Незнакомец определенно симпатичен. На вид ему лет двадцать пять, немного старше меня. Контраст его зеленым глазам добавляют не только короткостриженые угольные волосы, но и бронзовый загар – хочу также поджариться на солнце, чтобы не быть бледной.

Я блуждаю довольно долго по сияющей коже мужчины, примеряя на себя предстоящую роскошную жизнь в Кейптауне. Наверное, так ощущаются беззаботные дни на открытом воздухе под палящим солнцем.

– Девушка?

Незнакомец что-то говорил про желания, верно?

С такой скоростью мои желания еще не исполнялись.

Что он имеет ввиду? В моем взгляде читается вопрос.

– Минуту назад думал о минете. Кто-то свыше распорядился позаботиться обо мне?

Чего? Спятил? Вот новости! Того и гляди буду подбирать челюсть с пола. Его нахальство вгоняет меня в ступор. Я порываюсь бросить что-то до взаимности едкое.

– А, кошка? – Не дает опомниться циник.

Кошка? Это он меня так назвал?

– Что ты себе позволяешь?!

– Прыгаешь к моим ногам, льнешь ласкаться. Судя по тону, вот-вот выпустишь коготки.

– Я? – Выкрикиваю, но тут же закрываю рот ладонью, вспоминая о Робе, из-за которого попала в эту нелепую ситуацию.

– Ну, не я же, кошка.

– Простите, у вас все в порядке? – Писклявый раздражающий слух голос доносится сверху. Высокая тональность режет по ушной перепонке. И я знаю, кому она принадлежит – девушке за баром.

Скатерть с шорохом возвращается на прежнее место. Почему мужчина молчит? Я надеюсь он не выдаст меня. Не хотелось бы, чтобы из кафешки меня выводила охрана. Вот и решайся после такого на риск! Пару часов назад я уехала из дома и решила навсегда оставить Лондон, свою жизнь здесь, как на тебе! Ладно, если бы не звонок Роберта, ничего из этого не произошло бы.

– У нас все в порядке.

– Но под столом… мы можем вызвать охрану. – Уже тише щебечет бариста.

– Нет, спасибо.

Хрупкий шар с тревогой внутри рассеивается.

Девушка откашливается и смущенно констатирует:

– Извините, у нас не приняты те игры, в которые вы играете.

От страха я сжимаю ногу мужчины. Вдруг он передумает и попросит меня вылезти?

Только не выдавай.

– Вы подумали о…

Мои ногти сильнее вонзаются в ткань чужих спортивок, а сердце колотится, как бешенное. Буквально из ничего проявляется пропавший шар беспокойства.

– Нет. – Уверенно заявляет он, ослабляя хватку страха в моем животе. – У моей девушки просто закатилась помада.

От этого бреда мои глаза укатываются за затылок. Как можно сморозить такую чушь?!

Моя девушка.

Закатилась помада.

Слышны удаляющиеся шаги. Возможно, я зря переживаю. Глаза замирают на собственной руке, поглаживающей коленку мужчины. Я даже не поняла, как начала делать это. И как долго? Стыдно как.

– Прекрати. – Произносит он, постукивая по столу.

– Прости. – Отвечаю я, опуская взгляд к полу – всегда так делаю.

– Долго будешь там отсиживаться?

– Мой бывший начальник здесь.

– И что? – Смеется он, живостью наполняя мои внутренности. – Ты сбежала с работы, чтобы улететь на Гавайи?

– Да, нет же! – Психую. – Дело не в этом. Можешь посмотреть, не ушел ли он?

Симпатичный (насколько я смогла разглядеть) мужчина куда-то уходит. Я вздыхаю. И он решил меня кинуть?! Или нет? Над моей головой разносится глухой звук. Словно что-то поставили. Тарелку, а может быть чашку.

– Кроме нас, никого в кафе нет. Выбирайся.

Под скатерть проныривает большая рука. Я мешкаюсь, принимать ли ее.

– Я Райдел. – Его улыбка очаровывает меня.

– Вайлет.

Вот и познакомились.

Выбираюсь из-под стола с помощью мужчины. Оглядываюсь кругом, чисто. Райдел не врал.

Наконец можно расслабиться и не думать о бывшем.

Я вытираю вспотевшие ладошки о хлопковую ткань штанов.

– А ты сильный. – Наверное, не стоило говорить об этом. Вдруг у него кто-то есть, подумает еще, что я флиртую.

– А ты хрупкая.

Идеальный тандем.

Я одна чувствую неловкость между нами? Райдел склоняет голову и с изучающим взглядом опускается на свой стул. А после, как ни в чем не бывало, его внимание захватывает латте. Мой латте!

– Что-то не так? – Интересуется он, отхлебывая напиток из розового стакана. Я выбрала этот цвет, когда девушка за кассой спросила, в каком оттенке мне нужен бумажный стаканчик под кофе.

Первоклассный циник, я не ошиблась! С таким упоительным удовольствием еще никто не воровал мой латте.

– Это мое. – Звучит угрожающе, но сдерживать эмоции – последнее, что я хочу пытаться делать.

– Серьезно? Прости.

Райдел отодвигает латте на другой край стола. Пока он зверски накидывается на мясной салат, я хмурюсь. Вегетарианство в моей жизни уже два года. Я считаю недопустимым употреблять продукты питания, включающие в себя мясо, птицу или рыбу! Мне нравится идея, что благодаря мне планета станет лучше. Такое влияние на меня оказал фильм «Скотозаговор», одним из продюсеров которого стал сам Леонардо ДиКаприо.

Я присаживаюсь за стол и с брезгливостью наблюдаю за нечеловеческим аппетитом Райдела. Поток негативных эмоций прерывает официантка, подошедшая к нам.

– Ваш латте. – Рядом со мной появляется второй розовый стакан.

Как неловко вышло.

– Кажется, это твое, – виновато обхватываю кофе и приближаю к тарелке мужчины. Он сделал заказ первым. Зря я его обвинила.

Райдел кивком благодарит меня.

– Хочешь чего-нибудь? – Пытливые зеленые глаза не прерывают наш контакт.

– Нет.

– Точно? Я могу поделиться салатом или заказать тебе его.

Чего он привязался ко мне с этой кучей убийства в тарелке?

– Чего-нибудь другого? Тут вкусная яичница. Будешь? Не стесняйся, я оплачу. – Продолжает наполнять рот мясом Райдел. Меня сейчас стошнит. – У тебя слюнки текут. Держи салфетку.

Неужели? Я прижимаю пальцы ко рту и понимаю, что он шутит. Мужчина облокачивается на спинку стула и с тяжелым вздохом принимается за свой латте. Ммм, я представляю, как ему сейчас вкусно. Дорожка от сливок остается на его тонких губах. Вкус кофе приятно обжигает горло, сочится, обволакивая внутренности. Я сглатываю, стараясь незаметно рассмотреть Райдела. В отличие от меня, он не стесняется, смотрит в ответ.

– Ты часто здесь бываешь? – Вопросом хочу разрядить обстановку немых взглядов.

– Бываю проездом.

Нетактично будет спрашивать его зачем. Мне двадцать два, а я как стеснялась общаться с мужчинами, так и стесняюсь.

Лучше будет уйти. Я уселась за его столик, не прояснив важный момент: один ли он, не ждет ли кого. Не уверена, что Райдел не выгонит меня. А я не хочу быть банным листом, застрявшим в интимном месте.

Я беру свой латте и поднимаюсь из-за стола. Мужчина наблюдательно выжидает, когда я объясняюсь. Думаю, он понял, что я ухожу.

– Мне пора. Скоро вылет. Было приятно… – Пообщаться? Не то слово. – Посидеть. До свидания.

До чего нелепое прощание!

Райдел провожает меня взглядом, не говоря ни слова. Мое поспешное удаление больше похоже на бегство, но и этот мужчина не знает истинных мотивов. К тому же, мне действительно пора. Не хотелось бы пропустить первую в жизни посадку на рейс.

В спешке я забываю про данный факт: лечу первый раз на самолете. С ума сойти! Я осознаю это, только когда скрываюсь в женском туалете. Почему именно здесь? Боюсь, что Роб до сих пор бродит по коридорам. В кабинке безопасно.

Я читаю статью про борьбу с аэрофобией в надежде отвлечься и убить время. Интересно, как пройдет мой полет? Не вырублюсь ли я над десятками тысяч километров над землей? Я бью себя по лбу, вслух ругая:

– Вайлет, не говори глупости! На борту среди пассажиров найдется человек, который сможет оказать помощь. Да и стюардессы наверняка обучены этому.

Дурость. Только я могу готовиться к вылету впопыхах. Досаду добавляет мой чемодан с не пойми чем. Зачем мне сдались короткие платья и каблуки? Я в жизни такое не носила! Мой максимум – оверсайз, скрывающий фигуру. Даже загорала я всегда исключительно в слитном купальнике.

Не знаю, что выйдет из поездки в Кейптаун. Зато имеется уже одна хорошая новость – у меня будет собственный кусочек лета посреди зимы. Февраль не балует теплом Лондон. Облачность и дожди я меняю на жгучее солнце. Хочется надеяться, что погода порадует. Именно с такими мыслями я иду к выходу на посадку.

Очередь двигается быстро. Я в числе первых десяти пассажиров, что вошли в самолет. Ого, я и не думала о существовании трех рядов. Такое бывает? Я сверяю свое место с номером на билете. J44 находится посередине крайнего правого ряда.

Не знаю, какие тут порядки. Вероятно, можно поменяться с человеком, чье место у окна. Я не уверена, что спокойно отреагирую во время взлета. Лучше остаться на J44. В случае чего пассажиры по обе стороны от меня смогут понять, что мне не по себе.

Я слушаю на старом, подаренном мамой плеере, треки. Негромко. Так, чтобы происходящее вокруг не ускользнуло от моего внимания. Нехорошо пропустить важную информацию.

Поворачиваюсь спиной к тем, кто идет за мной, желая занять свое место. Натыкаюсь на Райдела. Его улыбка сходит на нет. Я успеваю расстроиться, но она возвращается на прежнее место с тенью скромности. Скопление веснушек на подбородке и щеках обильно также, как звезды на небе летней ночью. Я заметила их у мужчины еще в кафе, когда он подавал мне руку. Интересное расположение, учитывая, что вкрапления только в нижней части лица.

– Райдел? – вслух, опасаясь, что мне привиделось.

С мной такое бывает. Порой я бываю растеряна и некоторые вещи интерпретирую не так.

Он почти незаметно кивает головой. Едва уловимый сигнал: «Я – не призрак».

– Не думала, что ты тоже летишь в Кейптаун. Совпадение, правда?

По началу я не придаю значение его неразговорчивости. Все проясняется, когда яркие ногти девушки, стоящей позади Райдела, метят территорию. В данном случае – его талию.

– Вы скоро? – назойливый взгляд.

На языке крутится одно слово, которым можно было бы описать внешность спутницы Райдела. Ведьма.

– Извините.

Я виновата. Задержала очередь разговором в пустоту. Зато выяснила, что мужчина из кафе занят. Не холодно, не жарко от этой информации. Он проявил любезность, спас меня. Я обязана ему, не Райдел мне.

Это урок, который стоит усвоить. Впредь цель – держать язык за зубами и не завязывать разговор первой без острой надобности.

Опускаюсь на свое место и в растерянности жду полет. Чувство неловкости на 100, поскольку Райдел и его девушка сидят на соседнем ряду. Через место от меня.

Я стараюсь не смотреть в их сторону. Но все же противоречу изначальному плану. Вернемся к ведьме. Не слишком ли девушка молода для Райдела или это нанотехнологии в косметологии? Я ей даже восемнадцать не дала бы. Лет шестнадцать-семнадцать, да. Парень ведьмы выглядит лет на десять старше. Возможно, больше.

Шанса думать о них дальше у меня нет. Когда все пассажиры занимают места согласно билетам (бортпроводницы следят за этим), начинается инструктаж. Я наблюдаю за тем, как пристегивается парень слева и повторяю за ним. И это все? Вся техника безопасности? Хлюпенький ремешок? Хотя… если мы начнем падать, вряд ли нас что-то спасет.

Не успеваю я обдумать эту ситуацию, как на пятки наступает другая. Не менее страшная. Эту часть я боялась больше всего – взлет.

У меня легкий шок. Неужели я правда села в самолет? Это я, Вайлет Санкара лечу исполнять свою мечту побывать в Кейптауне?

Так! Что я там читала? В статье рекомендовали сосать леденцы или жевать жвачки во время набора высоты. О первом я не позаботилась, а вот несколько жвачек у меня всегда найдется в сумочке. Это тот атрибут жизни, без которого я не выхожу из дома. Черника со сливками.

Самолет делает полукруг. Я ощущаю дребезжание колес под собой. Волнение не уступает спокойствию. Сжимаю пальцами подлокотник и стараюсь думать о приятном вкусе во рту. Помогают избежать реальность и мысли о Робе. Мы не пересеклись, значит мои прятки под столом у незнакомца прошли не зря.

Смешанные чувства – вот, что я испытываю, когда самолет отрывается от земли. Правильно ли я поступила, купив билет в одну сторону до города, где всю жизнь прожил мой отец? Сомнения одолевают, даже когда меня душит страх во время молниеносного набора высоты.

Поздно сомневаться. Я не поддамся этой проверке. Пути назад нет.

Я пообещала себе не возвращаться в Лондон. И это обещание я сдержу.

06:25.

– Нет, я не хочу! – доносится в истеричной манере через два кресла от меня.

Подружка Райдела не умолкает. Она устраивает целое шоу. Ей все не так. Недостаточно прохладный напиток, жара в салоне, невкусный джус.

На первые ее недовольства я молча закатывала глаза. Сейчас уже привыкла. Вопиющее поведение малолетки я заглушаю мелодиями из плеера и разговорами с пожилым мужчиной, чье место у окна. За время полета я успеваю с ним подружиться. Он много рассказывает мне о городе, некоторых тонкостях жизни в Кейптауне, пропитанных курьезом историях из молодости, своей жене, с которой состоит в браке более сорока пяти лет.

– Если не понравится в Африке, ты всегда можешь уехать. Пробуй, рискуй, ошибайся, начинай сначала или бросай вовсе, ничего не бойся! Молодость все прощает! – Отвечает Сифо, когда я делюсь с ним тем, что впервые куда-то выбралась за свое существование и решила променять Великобританию на Южно-Африканскую Республику.

– Я думаю, что многое упустила.

– Брось! – Зажмуривает ангельские глаза пожилой мужчина. Его внешность напоминает мне чем-то святых. Осмелюсь на заявление: «Сифо похож на Бога». – Нетактично спрашивать у девушек возраст…

– Мне двадцать два. – Опережаю я, избавляя дедушку от неловкости.

– Двадцать два? Святой Бог, что такое двадцать два? Рассвет жизни, Вайлет! Все впереди. Ты – амазонка, бурная река, у которой впереди длинный вдохновляющий путь! В тебе должно быть столько энергии, задора, открытости к новому. Молодость – это твоя сила. Пользуйся своей красотой, обаянием, беззаботностью. Юношеский максимализм нужно использовать по полной!

– Думаете?

– Ха! Я уверен.

Мы улыбаемся друг другу, после чего Сифо предлагает, указывая на иллюминатор:

– Не хочешь поменяться местами? Скоро рассвет, будет завораживающе.

Я соглашаюсь, поскольку сама хотела попросить мужчину об этом. Не прощу себя, если пропущу первый в жизни рассвет в самолете, встречу с солнцем в новой, незнакомой для меня стране.

Пожилой мужчина меняется со мной местами.

Я удобно устраиваюсь в кресле, пристегиваю смешной ремень, не гарантирующий никакой безопасности, поворачиваю голову и вижу самое прекрасное из всего, что мне доводилось видеть. Таю, словно мое любимое сливочное мороженое, если бы, то оказалось под палящими лучами Южно-Африканской республики. Они еще не ощущаются на моей коже, но я уже предчувствую их.

Рассвет навсегда запечатлевается в моей памяти. Оставляет след в душе и становится символом новой главы жизни Вайлет Санкара.

Землистые неровности походят на голограмму. Выглядит нереально. Я будто попала в фильм или сон. Если мои догадки все же правдивы, я бы предпочла об этом не знать. Пусть мое пребывание в огненном страстном (я предчувствую, что так оно и будет) раю не заканчивается никогда.

Ну здравствуй, Кейптаун!

Глава 2

Трек главы:

«Beautiful Pain» Eminem, Sia

Обжигающий воздух – первое, что встречает меня при выходе из аэропорта. Как местные дышат им? Это же самоубийство! Он раскален до предельной степени адекватного вдыхания.

Горят не только легкие, но и кожа. Кажется, ткань на теле – не проблема для солнца Южной Африки. Оно оставит ожоги не только на открытых участках, но и заберется под плотный слой одежды, даря кровавые волдыри.

Нужно поскорее убраться от пали.

Все дела в аэропорту сделаны. Бумажная волокита на контроле пройдена, багаж у меня. Что мы имеем в наличии, кроме моего раздраженного тела? Разряженный мобильный. Он уже давно живет своей жизнью, хочет включается-выключается, моментально разряжается. Надежды на его спасение нет. Нужен новый, а пока действуем по ситуации и с тем, что есть.

Как чувствовала, что с телефоном могут быть сюрпризы. Хорошо, что я записала на бумажку адрес дома, что достался мне в наследство от отца. Там я планирую задержаться на какое-то время. Не думаю, что мне понравится место, где жил папа. Однако с чего-то начинать тоже нужно. В этом плане не мне воротить нос.

Без понятия, как далеко нужно будет ехать и сколько придется отдать за такси. Раз у меня нет возможности заказать машину, я подхожу к тем, кто находится на специализированной стоянке.

– Подскажите, пожалуйста, за сколько можно доехать до Клифтона?

Таксист вбивает адрес дома моего покойного отца и показывает на экран, где высвечивается расстояние в двадцать два километра от аэропорта до района, в который я собралась.

– 176 южноафриканских рандов. – Заключает он.

Я зачем-то достаю кошель (возможно, надеюсь на сказочное появление нужной суммы), заранее понимая: засада! Таких денег у меня нет. А, если бы и были, я бы не стала сорить средствами. Мне еще нужно на что-то жить до открытия отцовских счетов.

– Спасибо, но мне не походит.

Следующую фразу таксиста я уже не разбираю. Он перешел с английского на свой родной африкаанс – еще один язык, более официальный, на котором здесь говорят. Его возмущения для меня звучат не более, чем «Бла-бла».

Я разворачиваюсь и иду к другим водителям в надежде, что они будут сговорчивее и не оставят британскую туристку (то есть меня) в беде.

– Nutteloos. Jy moet nie daarheen gaan nie1. Эй, девушка. Те, – машет таксист на соседние автомобили, – обдерут тебя до голой задницы! Еще останешься должна!

Новости – блеск! По-другому и не скажешь. Я нахожу скамейку с теневым навесом недалеко от аэропорта и обессилено сажусь.

В пяти шагах от меня проезжают автомобили – еще одно сожаление жизни. Сколько бы я не старалась получить полное водительское удостоверение в Лондоне, так и не смогла сдать экзамены. Ладно, сейчас не время думать об этом. Каким-то образом мне нужно оказаться в доме отца. У меня нет налички на такси, но есть же и другие способы добраться? У кого бы мне узнать насчет общественного транспорта?

– Ждешь кого-то?

Я не сразу узнаю голос. Райделу приходится выйти из автомобиля, чтобы я обратила на него внимание.

Его маленькой истерички нет поблизости?

– Привет. Не знаешь, где здесь общественный транспорт?

– Знаю. Показать?

На радостях я приподнимаюсь. Только что потух шанс сгореть заживо под солнцем.

– Да.

Мужчина равняется со мной.

– Куда тебе нужно?

Я протягиваю ему бумажку с адресом. Райдел бегло читает, после чего уверенно произносит:

– Поехали.

– Тебе по пути? – Ликование накрывает с головой, но виду я не подаю.

Расплывчатый ответ:

– Можно сказать и так.

– То есть не по пути?

Останавливаюсь. Не хочу, чтобы кто-то обременялся моими проблемами.

Мне хочется залезть мужчине в голову, понять, о чем говорит его внимательный взгляд. Райдел пропускает вопрос мимо ушей. Протягивает руку и забирает мой громоздкий чемодан. Я мнусь возле багажника его автомобиля, испытывая дичайшую неловкость. Мне не по себе от того, что чужой человек усложняет себе жизнь, занимаясь ненужными делами.

– Сядешь в машину? – Недоуменный отпечаток на лице. – Или мне чисто закинуть твои вещи по этому адресу?

Чтобы их украли? Ну уж нет! Я тороплюсь к двери и забираюсь в темный салон.

Кажется, кто-то недавно купил ультрамариновый мустанг? Здесь пахнет новым. Аромат кожи проникает в ноздри, удерживая в сознании ассоциацию первого впечатления: Райдел очень приятный. В салоне едва чувствуется и соленая дымка, словно люди, накупавшись в океане, прыгнули в кабриолет, оставив после себя воспоминания о веселом летнем дне, влажных купальниках и бризе.

Можно же пофантазировать и представить то, чего никогда не испытывал? Воображение никто не отменял.

Помимо минерального аромата и свежей выделанной кожи я улавливаю нечто, пробуждающее мурашки. Запах легкого парфюма, запах Райдела. Когда я на его мужской территории, тело реагирует странно. По-новому комфортно, до беспамятства расслабленно. Как в каком-нибудь люксовом спа (никогда там не была, лишь предполагаю, как себя там можно почувствовать).

– Новый автомобиль?

– Да. Нравится?

Очень. Машина Райдела напоминает мне своим глубоким синим оттенком ночное небо, космос, тайны, спокойствие.

– Нравится. А тебе?

Мужчина застывает, так и не нажав кнопку запуска автомобиля. Я опускаю взгляд на его дергающийся кадык. Почему мой вопрос вызвал у него такую тормозящую реакцию? Райдел придвигается ближе с тенью улыбки на лице. Теперь сглатываю уже я. Мое тело напрягается, как струна. Я отвожу взгляд к окну, пытаясь избежать давящего влияния Райдела. Не могу сказать, что мне нравится происходящее.

«Эта близость опасна», – думаю я.

Следующее мгновение разрезает мое шаблонное параноидальное мышление. Мужчина не задумывал ничего ужасного, о чем я успела вообразить. Перед сном надо поменьше смотреть фильмы про маньяков. Райдел просто протянул руку к бардачку, из которого достал авиаторы – очки с крупной оправой.

– Ты мне нравишься. – Выдыхает он мне в губы, обдавая чем-то сладким.

Я теряю способность разговаривать. Облизываю губы и пытаюсь продраться сквозь гребаное стекло своими глазами к его. Бессмысленная затея.

Чем дольше мы находимся так близко, тем сильнее я улавливаю нечто цитрусовое. Райдел ощущается, как прохладный напиток из свежевыжатого лимона и листиком мяты для украшения. Я не сразу заметила. Так вот как он пахнет.

Набравшись смелости, переключаюсь со странного ощущения на уточнение:

– Я? Вообще-то вопрос был про машину. Я не спрашивала, нравлюсь ли тебе.

– Я в курсе, Вайлет.

Тогда к чему эти замечания? В отчаянии пытаюсь погасить фейерверк внутри и сказать что-то разумное. К счастью, вовремя замолкаю, поскольку Райдел больше не сосредоточен на мне. Он молча заводит машину, сосредотачиваясь на дороге, и не пытается меня смутить. Напился моей растерянности? На ближайший час ему хватит?

– Клифтон значит? – Райдел постукивает пальцами по рулю, не глядя на меня. – У тебя там парень живет?

Допрос с переходом на личное?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Район соответствующий.

– Соответствующий чему?

– Скорее для кого. Для такой, как ты.

Какой еще «такой»? Я настолько плохо выгляжу?

Детализировать по поводу своей внешности не решаюсь, боясь получить негативную реакцию. Рискую поинтересоваться лишь о самом месте, куда направляюсь:

– Ты что-то слышал о том районе?

Я предполагаю, что он может быть плох. Времени выбирать у меня не было. Когда прижмет, человек готов согласиться на что угодно, лишь бы там был покой. И я сейчас о внутреннем.

Глупо, наверное, отправляться в Клифтон, банально не погуглив информацию. Я была так ослеплена идеей сбежать из Лондона, рвануть ко всем чертям навстречу новому, что не решилась узнать побольше о районе, где всю жизнь прожил мой отец. Побоялась узнать нечто, что отпугнет желание вырваться из временной петли.

Сейчас, здесь в Кейптауне у меня уже нет возможности сбежать. Поэтому я с охотой жду ответ Райдела.

– Тихо, как в морге.

– Идеально. – Вырывается. Это как раз то, о чем я только могла мечтать последние пару лет.

Уединение, расслабление и наслаждение жизнью без опаски за будущее.

Я не сразу замечаю, что мужчина смотрит на меня с легким недоумением. Наверное, стоит пояснить свой ответ?

– В Лондоне слишком шумно, много суматохи. Захотелось тишины.

– Клифтон будет идеален для тебя, Вайлет.

Я чувствую, как мои щеки багровеют.

– Только не пользуйся общественным транспортом или электричками. В Европе не безопаснее, чем в Кейптауне. Не хочу пугать, но мы в самом опасном, криминальном городе Южной Африки. Надеюсь, о тебе есть, кому позаботиться. – Доброта едва знакомого мужчины не знает границ.

Меня не пугают слова Райдела. Его высокопарные фразы не производят должного эффекта. Я просто рада сбежать на другой континент и начать новую жизнь. Если так посудить, опасно в любом городе. Везде хватает убийств, краж, насилия и следящих за порядком полиции, камер.

Безопасность – величайшее заблуждение человечества. Сколько бы денег ты не имел на своем счету, в какой бы стране / районе не жил, ничто не может гарантировать 100% защиту.

– Ты живешь где-то поблизости? – Интересуюсь я, когда румянец уходит с лица.

– Опасаешься, что можем пересечься? – Ухмыляется Райдел. – Не стоит волноваться. В этой части Кейптауна меня никогда не бывает.

Зачем тогда предложил подвезти?

Язык так и чешется спросить, где молодой мужчина бывает, в каком пригороде живет и еще множество деталей. Навязываться я не люблю. К тому же, занят он.

Тем временем мое внимание с Райдела перехватывает открывающийся вид.

Дыхание замедляется. Незаметно для себя я вновь хватаюсь за колено мужчины и пытаюсь напиться, насытиться, запомнить каждый дюйм яркого цвета, что вижу. Я поднимаю голову, замечая, как постепенно открывается крыша кабриолета.

– Спасибо, – беззвучно шепчу.

Райдел кивает и переводит взгляд на свою ногу. Мое внимание уже похищено. Я не различаю намек, продолжая впиваться глазами в виды города на краю земли. Дух перехватывает, когда я гляжу на Кейптаун. Я такое только в кино видела. Извилистым дорогам пришел конец, слева перед нами распростерся океан, впереди и справа – горы, горы, горы, бесконечное ярко-зеленое одеяло, укрывающее возвышенности.

На меня что-то находит, я едва сдерживаю слезы, видя такую красоту.

После такого я ни за что не захочу уезжать из Южной Африки. Сейчас случилась точка невозврата. То, после чего жизнь обязательно разделится на до и после.

– Райдел, это… – Я все же начинаю плакать.

Вбираю побольше кислорода и сжимаю его ногу, как будто она сможет утешить меня. Мустанг несется по идеально-гладкой трассе, заставляя мое сердце учащенно биться.

Хочу никогда не уезжать отсюда! Возможно, это поспешное решение, но сейчас меня распирает от счастья. Не ощущается ни усталость от долгого полета, ни страх перед жизнью в чужой стране в полном одиночестве. Все меркнет, притупляется на фоне того, что видят мои глаза. Впервые они видят нечто столь восхитительное.

Пока я завороженно проваливаюсь в мир своих фантазий, Райдел прибавляет громкость играющей песни Beautiful Pain.

– Надеюсь, тебе нравится Эминем, потому что я тащусь от него. – У него такая искренняя улыбка, она заражает.

Не скажу, что «тащусь» по рэперу, но уважаю творчество любого человека. Песни Эминема я не слушаю. Но эта… ее звучание оседает где-то внутри. Слова застревают в горле и все, на что я способна – благодарить за волшебный момент, созданный практически незнакомым человеком.

Я распускаю свои рыжие волосы (до этого они были собраны в хвост) и встаю коленками на сиденье. Ноздри наполняются свежестью африканского ветра, жар вовсе не ощущается. Райдел одной рукой ведет автомобиль, другой поддерживает меня за руку. Моя маленькая ладонь тонет в его крупной.

– Я так счастлива! Спасибо за все! – Кричу, сама не зная кому. Наверное, тому, кто создал эту красоту. Кто не стал препятствовать моему отъезду из Лондона. Кто послал мне этого мужчину. Водитель автобуса не подарил бы мне таких эмоций. А Райдел смог. Еще и песня, которую он включил для меня…

Его поступки многое значат.

Ветер треплет мои волосы. Все внезапно становится таким легким. Данные эмоции неведомы мне. Я никогда не чувствовала себя пушинкой, которая несется, куда вздумается. Оказывается, нужно было отпустить контроль, поддаться порыву и наслаждаться происходящим.

Никаких хмурых дней, слез на полу своей обшарпанной комнаты. Боль испарилась, ей больше не место внутри меня. Трон заняли безудержное счастье и свобода.

Я подпеваю знакомые строки и весело хохочу. Вокруг никого. Наверное, весь Кейптаун в этой части города еще спит. Дороги чисты. Природа прекрасна. Моим глазам вкусно смотреть на происходящее. Райдел улыбается, когда мы случайно пересекаемся взглядами. Таким мужчина нравится мне больше. Не угрюмым, хмурым, чересчур серьезным, а простым.

Ты многого не знаешь, чтобы говорить о простоте.

Райдел ставит песню снова и снова на повтор. Я заслушиваю ее до потери пульса. Если сдать кровь на анализы, обнаружится ДНК Эминема вместе с его строчкой: «Сегодня – абсолютно новая глава».

– Пожалуйста, твоя вилла.

Я оборачиваюсь и замечаю: мы уже приехали. На углу белоснежного здания табличка с указанием улицы и номера дома, еще пару месяцев назад принадлежащего моему отцу.

– Помогу с чемоданами. – Моя заторможенность не останавливает Райдела. – Ключи?

Прямо перед входом я разворачиваю чуть ли не показ мод. Приходится открыть чемодан и вытащить половину содержимого.

– Забыла, куда положила. – Нелепо оправдываюсь, чувствуя прожигающий взгляд мужчины на затылке.

Подумает, я дура какая-то. Каблуки, купальники – вот из чего состоит набор вещей в Кейптаун. Какой позор доставать стринги на глазах у Райдела!

Я уже отчаиваюсь найти ключ. Есть вероятность, что он лежит в Лондоне и ржет надо мной. Хотя я уверена, что брала его с собой. Это же самое ценное из всего имеющегося у меня! Ради меня этот ключ проделал космический путь.

После смерти отца из Кейптауна в Лондон прилетела часть его вещей, поскольку я единственная наследница его богатства. После подписания сотен бумаг, мне отдали документы на виллу и этот ключ. В тот день, когда он попал ко мне в руки, я твердо решила ехать в Африку!

Не оставалось никаких сомнений. То ли усталость от прежней жизни, то ли интуиция привели меня на порог этого дома, прямиком к ногам красавчика.

– Поезжай к себе домой. – Я устало сажусь на бетонную плиту, перерыв все.

Хорошо, что я вылезла из спортивных штанов и переоделась в шорты. Уборная аэропорта в этом смысле спасла меня.

– С чего ты взяла, что мне нужно домой?

К истеричке, исчезнувшей из поля моего зрения, как только мы покинули борт.

– Вставай! – Командует Райдел, высвобождая чемодан из-под моей спины (я успела на него облокотиться).

Успеваю только ахнуть, когда мужчина начинает копаться в чужих, МОИХ вещах! Невообразимая наглость! И откуда он такой взялся на мою голову?

– Ты с ума сошел?! – Подскакиваю, топая ногой.

– И это твоя благодарность в поисках? Между прочим, не слышал «спасибо» за прошлый раз. Я дал тебе отсидеться под столом и…

– И нес чушь про минет! – Знаю, что нетактично перебивать говорящего, но Райдел не на шутку бесит. Как он вообще смеет?

– Кошка, только не надо краснеть.

– Я? Да, я не краснею!

Мужчина выпрямляется и надвигаться ко мне. Я оступаюсь и чуть не лечу вниз. Чуть не лечу, потому что этот рослый, широкоплечий задира успевает меня поймать. Райдел расплывается в улыбке. Просто нахальство быть таким сексуальным и в то же время индюком!

И хочется, и колется. Да, Вайлет?

Наша тонкая игра выходит за рамки, стоит ладоням мужчины обнаружить мое слабое место. Спуститься на талию и начать поглаживать оголенную полоску кожи у шорт. У меня пересыхают губы, когда мы смотрим друг на друга в тотальной тишине. Изучаем, бережно присматриваясь со всех сторон. Я задерживаю дыхание, когда Райдел становится еще ближе.

– Завязывай лгать мне. – От его сильной хрипоты уровень кислорода в моей крови становится ниже допустимой нормы. – Ты краснеешь.

Я намеренно делаю новый вдох, чтобы не потерять сознание.

Пока я борюсь за жизнь с самой собой, мужчина с легкостью отпускает меня из своих объятий и продолжает поиски потерянного металла, что откроет доступ на виллу. Я поднимаю голову к голубому небу и выискиваю облака, за которые можно зацепиться, чтобы переключить внимание. Это не требуется. Райдел быстро находит пропажу.

– Как благодарить будешь? – он крутит на пальце найденные ключи.

– Ты нашел их! – Смеюсь я. – А-а-а-а, спасибо!

– Думаю, я все же заслужил благодарностей.

Если для него важно услышать «спасибо», я ему скажу.

– О, великий Райдел, – сарказма мне не занимать, – благодарю вас за спасение. Я бы умерла, если…

– Слабые благодарности.

– Чего?

– Не выдумывай, Вайлет. У тебя нет проблем со слухом.

Какого черта он тогда хочет?!

– Ни от души поблагодарила. Я привык на щедрость.

Индюк!

Насильно вытягиваю уголки губ вверх, когда исполняю подобие реверанса. Райдел, безусловно, заслужил спасибо, но не ценой моего унижения.

Большую часть времени он кажется мне адекватным, весь такой из себя джентльмен. Но, когда включается его юморок, хочется собрать вещи и без оглядки бежать.

– Спасибо. Не знаю, как бы я была без тебя. – Говорю уже на полном серьезе, когда мы проходим в дом.

Райдел идет впереди, помогая мне с чемоданом. Я шагаю за ним, урывками рассматривая место, где теперь буду жить. В моей фантазии он был меньше, хотя я была осведомлена масштабами владения, что мне достались. И это не просто домик. Огромная вилла со своим бассейном, территорией для отдыха и частным пляжем для жителей Клифтона.

– Подожди, подожди. Повтори-ка еще раз. Я не расслышал.

Мужчина оставляет чемоданы у серого дивана и поворачивается ко мне. Райдел на голову выше меня, но и я не маленького роста. Около метра семидесяти. Мне приходится немного приподнять голову, чтобы позволить нашим глазам встретиться.

Я краснею. Райдел определенно имеет надо мной влияние, когда вот так смотрит. Я смущаюсь и вынужденно отвожу глаза первая. Не хочу напороться на его очередную тупую шутку.

А может, он просто мне нравится? Да нет, быть такого не может. Мне пора прекратить пороть чушь и включить мозг.

– Спасибо, что помог.

– Вайлет, посмотри мне в глаза.

Делаю, как он сказал. Но не потому что Райдел приказал мне, а потому что сама этого хочу.

– Спасибо, что помог. – Повторяю. Он ведь ради этого попросил обратить на него взгляд? – Это самый запоминающийся первый день из всех, что только мог быть. Без тебя я бы не справилась, ты…

Я хочу сказать еще много всего, со всей искренностью выразить благодарность мужчине, но не успеваю. Нас прерывает его телефон. Я сдерживаю улыбку, когда замечаю «Истеричка» на мобильном Райдела, а затем слышу уже знакомый голос. Вселенский коннект! Как только заиграла мелодия, я сразу подумала о его девушке. Та, что сидела рядом с ним и выводила из себя всех пассажиров.

– Где тебя носит? Мы же договаривались… – Доносится из динамика. Следующие слова я не слышу. Райдел убавляет громкость и выходит на улицу через дверь моей спальни – там мы еще не были.

Я мнусь у дивана, так и не решаясь пойти за ним. Чувствую себя не в своей тарелке. У меня теперь есть огромная вилла, я в новой стране, в моем доме незнакомый мужчина и кажется из-за меня он сейчас ссорится со своей невестой. А, быть может, и женой.

– Вайлет, мне нужно идти. – Голос Райдела выводит из транса.

– Отлично. – Мои руки проскальзывают в задние карманы шорт. – То есть хорошо. – От нервов не знаю, куда спрятать ладони. – То есть я хотела попрощаться.

Поджимаю губы. Он, наверное, совсем за идиотку меня считает.

Вайлет, просто скажи «до свидания». И на этом все!

Ты никогда не увидишь его. Он никогда не увидит тебя.

– Пока.

Мужчина делает шаг назад. Райдел медлит покидать мой дом. Я смотрю ему в глаза. Чувствую, как мой рот приоткрывается в поиске нужных слов. Улыбаюсь, когда так и не нахожу, что сказать.

– Хорошего отдыха. Ну, я пошел?

– Спасибо. А, да. До свидания?

– Пока, Вайлет.

Его взгляд оставляет опечатки, запечатлевает меня в своем сознании, оставляет ожоги раньше, чем африканское солнце. Моя бурная фантазия неугомонна в таких вопросах. Я вечно все идеализирую в своей голове. Даже то, чего на самом деле не было…

Райдел выходит раньше, чем я успеваю прийти в себя. Черт, я же совсем забыла! Он пожелал мне хорошего отдыха, а кроме тупого «спасибо» ничего не услышал в ответ.

Бегу, путаюсь в узких коридорах дома и нахожу нужную дверь с третьего раза. Будь проклят мой топографический кретинизм!

– Райдел! – окликаю мужчину, застывая на улице.

Визг покрышек темно-синего мустанга заглушает мой голос.

Не успела.

Я смотрю вслед быстро удаляющейся машине.

Вслед Райделу, что сидит внутри.

Симпатичный. Жаль, что занят. Я была бы не против познакомиться с ним ближе. Это последнее мгновение, когда я так долго, дурманяще маниакально думаю о мужчине из аэропорта. После меня захлестывают эмоции от всего окружающего в Кейптауне.

Мои приключения только начинаются.

Глава

3

Трек главы:

«São Paulo» The Weeknd feat. Anitta

Утро сегодняшнего дня можно назвать по-особенному добрым.

Я уснула вчера довольно рано. Перед отходом ко сну осмотрела виллу со сказочным панорамным видом, насчитала в своем новом доме пять светлых спален с высоченными потолками (поверьте, мне есть с чем сравнивать), патио – внутренний дворик, где растут пальмы, зона барбекю сразили меня наповал, как и все остальное.

Огромный плазменный телевизор с подпиской на Netflix в сочетании с аудиосистемой Deluxe поставили меня в уязвимое положение. Из-за них я даже подумала, на кой черт мне пространство за пределами! Я просто не буду вылезать из дома с таким развлекательным набором! Напомню, это вам заявляет человек, у которого никогда не было плазмы и денег на доступ к стриминговому сервису с фильмами и сериалами.

Эта вилла, клянусь своим здоровьем, она – мечта. Здесь есть абсолютно все, что нужно современному человеку для жизни.

Но я все же пересмотрела свой выбор не покидать убежище, когда увидела закат, плавая в бассейне. Вода нежно касалась моего тела, пока я с разинутым ртом наблюдала за ярким творением на небесном полотне. Раскаленный золотой шар величественно спускался к горизонту и давал мне пищу для размышления. Момент затишья, когда день уступал права ночи, расставил мысли по местам. Мое сознание было подобно библиотеке, каждая книга стояла на соответствующей жанру полке.

«Не хочу сидеть на одном месте», – откликнулось внутри.

Я дала себе четкую установку: выбраться завтра на пляж, осмотреть окрестности, освоить местный транспорт и вернуться живой. К последнему подтолкнули слова Райдела о высоком уровне преступности.

В завершении прошлого вечера прогремели многочисленные салюты. Я почему-то думала, что они запрещены. Их шум доказал обратное. Я посчитала разноцветные брызги хорошим знаком. Что еще относит к добрым предзнаменованиям Вайлет Санкара? Это странно, но взлетающие самолеты я отношу к той же счастливой случайности. Взмывающая вверх махина, движущаяся от аэропорта, то есть вперед неизвестному мне месту – доказательством того, что скоро меня ждут приятные перемены.

За полгода до этого переезда я видела самолеты очень часто. Кто-то скажет, что на это повлиял фокус внимания, я целенаправленно смотрела вверх и выискивала призрака за облаками. Бла-бла-бла, не рушьте мои убеждения! Так или иначе они сработали. Счастливые перемены настигли меня!

И вот я здесь. Живу в Кейптауне на роскошной вилле.

Поэтому, мой совет: «Чудите! Ищите во всем добрые знаки и никогда не переставайте верить в лучшее»!

Мой переезд из Лондона в Клифтон – богатый пригород Кейптауна – сама по себе смелая мечта. Не думала, что у меня когда-то будет возможность иметь внушительных размеров дом на скале с видом на Атлантический океан, загорать на частном пляже с белоснежным песком (это еще предстоит протестировать), встречать рассветы и закаты в таком месте.

Никогда не знаешь, какой подарок может выкинуть жизнь.

На днях я поеду исполнять свои самые дерзкие мечты! Да, вот так смело об этом заявляю. Если такое сумасшедшее желание, как выход из крысиных бегов, исполнилось, другие воплотятся с еще большей легкостью.

Время придумывать новые мечты!

Я поднимаю голову к небу, любуясь чистым голубым полотном. Ни облачка. Сначала я собиралась дождаться транспорт на автобусной остановке. Но идея прогуляться и осмотреть окрестности показалась более привлекательной. Я огибаю местный супермаркет, где вчера оставила практически последние деньги на обед, ужин, сегодняшний завтрак, и около сорока минут шагаю под пеклом безжалостного солнца.

«Надо было сразу идти на пляж», – подъедаю саму себя.

Я привыкла к такому скоростному ритму, но жара уничтожительна. Думаю, самое комфортное время для прогулки – вечер. А до этого времени лучше сразу топать к океану, забивать место и жариться на солнце.

То ли мне чудится, то ли я действительно вижу пары воды через дорогу. Мираж же не может быть так соблазнительно обманчив? Я сглатываю, умирая от жары и вместе с этим ища в сумке бутылку с водой, которую набрала дома. Цены на обычную воду здесь космические, вчерашний опыт вооружил меня нужной информацией и дал пинка для подготовки.

Я нарушаю правила, перебегая через дорогу, и мчусь на высокой скорости к океану. Меня захлестывает ликующая радость – несвойственная для меня эмоция – что забываю о натертой сланцами коже, изнуряющей жаре, майке, прилипающей к телу. Все вмиг становится неважно. Я, словно переношусь в раннее детство, когда банальные вещи становились источником счастья. Мыльные пузыри, рисование цветным мелом на асфальте, прогулки с друзьями (особенно, когда мама разрешит побыть на улице дольше обычного), воздушные шарики, желтый велосипед с корзинкой вызывали телегу восторга и смеха.

Необычайное утро. Я словно в раю!

Необычайное, рай – никогда не использовала данные слова. Откуда они взялись в моем лексиконе? Видимо, дело в Кейптауне, его потрясающей погоде или зародившемся вместе приземлением самолета чувстве свободы, рвущим грудную клетку.

Клифтон оказался мне по вкусу.

Если так проходит мой первый день в Африке, что же будет дальше?

Чудесным образом я иду, куда глаза глядят, и дохожу до пляжа, куда выходят окна моей виллы. Вчера он был заполнен людьми, поэтому сейчас с трудом верится: «Я совсем одна». Бросаю бархатную сумку цвета горького шоколада на песок – нашла ее вчера в одном из шкафов отца – и бегу к воде. Под африканским солнцем волны кажутся такими теплыми, раскрывающими свои объятия для меня. Так лишь кажется…

Я замираю у прохладной воды, испытывая на короткий срок разочарование. Вчера меня не смутило, что тут не купался ни один человек. Сейчас я понимаю, почему. Мне казалось в такой жаркой стране можно плескаться круглый год. Не тут-то было.

Значит буду загорать.

С улыбкой разворачиваюсь, намереваясь отойти подальше от берега, и замираю. Никак не могу привыкнуть к тому, что каждый шаг – кадр культового фильма с самыми атмосферными кадрами за всю историю кинематографа.

Спускающиеся каскадом по скале к океану виллы – шедевры архитектуры. Как можно додуматься до того, чтобы построить таким образом дома? Дух захватывает от мысли, что я – одна из владельцев этого великолепия. Под крик белых чаек глаза находят белоснежную виллу – мою! Отсюда, с пляжа, она кажется маленькой. Ее идеально-выверенные линии блестят на солнце, оседая с напоминанием: «Это моя вилла». Моя. Шок – легкая форма, испытываемых мной чувств с момента переезда из Лондона. Великобритания и рядом не стоит с теми картинками, что я наблюдаю.

Лондон – грустный город, во всех смыслах приевшийся, блеклый. На его фоне Кейптаун – отражение жизни мечты, бушующая энергия, возможности, зажигающие сердца. Его природа покоряет, похищает сердца приехавших.

Я хожу здесь, как опьяненная праздником. Клифтон – это калейдоскоп, каждый увидит что-то свое, но никто не останется равнодушным.

Пока город видится мне таким. Я не думаю, что мое мнение изменится. Обычно первое впечатление никогда не подводит.

Включаю плеер и в такт качаю головой, раскладывая полотенце на огненном песке. Мажусь солнцезащитным кремом с головы до ног, ложусь. От удара надеваю кепку. Наверное, оно, как и полотенце, принадлежит моему покойному отцу.

Зря с вспомнила о нем.

Только вгоняю себя в негатив.

Отец – важная фигура для любой девочки.

Папа. Четыре буквы одного слова разносят меня в щепки, когда я думаю об отсутствии ключевого человека на протяжении всей моей жизни.

Я никогда не видела своего отца. Дыра от боли, похожая на вулканический кратер, никогда ни с чем не сравнится.

Меня всегда волновал мой отец. Знал ли папа о моем существовании? Если да, неужели ему никогда не хотелось познакомиться со мной? Увидеть, какой выросла его дочь, кем она стала, переняла ли его качества, внешность? Что она чувствовала, когда одноклассник впервые разбил ей сердце? Что она чувствовала, когда блестяще окончила школу? Бесконечное множество «когда». Судя по тому, что отец ни разу не приехал, не позвонил, ему не нужна была я. Он не хотел погружаться в мой мир, обременяться ненужной плотью.

Мне обидно. До сих пор.

Я не уверена, что боль от разлуки, предательства – а папу я считаю именно таким – заживет. Такое не может пройти бесследно. Шрам будет всегда со мной.

Я десятки тысяч раз задавала маме вопросы о папе. Пыталась выудить хоть какую-то информацию. Она наотрез отказывалась поднимать эту тему, уходила в истерику, кричала на меня, когда видела, что я не сдаюсь. Ее попытки приструнить меня не действовали до тех пор, пока однажды она не избила меня. Синяки долго не сходили. Около двух недель я не ходила в школу из-за побоев. Что сказала моя драгоценная мамочка? Вайлет приболела, неважно себя чувствует.

Ненавижу эту суку и того придурка, что обрюхатил ее!

Они оба сломали мне жизнь!

После того случая я больше не открывала рот. Давилась желанием вытрясти из женщины правду, задыхалась от неизвестности, но не смела открывать «хлеборезку» (с ее слов). Мама победила.

Я навсегда проиграла, ничего не узнав о папе.

При подписании бумаг меня сухо осведомили, что отец занимался торговлей древесиной и производством мебели – это все, что я знаю о нем.

Безжалостно утираю слезы, которые льются из-за несправедливости гребаного мира. Я напоминаю, что кому угодно можно плакать, только не мне! Вайлет Санкара – без пяти минут богачка! Лучше я буду затыкать дыры в сердце деньгами, чем ковырять там пальцем, никогда не отчитывающим купюры!

Спустя минут тридцать мне удается успокоиться. Не с первой и далеко не с четвертой попытки я прекращаю плакать. Отношения с родителями – моя самая большая рана.

Повезло, что на пляже никого нет.

Впервые я обращаю внимание на то, что одна. Вероятно, у жизни отменное чувство юмора. Даже здесь я одна. Мне неприятна мысль о прошлом. В Лондоне я ощущала себя самым одиноким человеком на планете. Ни друзей, ни отношений.

Не хочу быть одна. И при этом боюсь людей из-за той боли, что они могут причинить. Мать с отцом постарались над моим благополучием и свинтили на тот свет.

Знаю, говорю ужасные вещи. Однако факт остается фактом.

Собираю себя по частям и одеваюсь, решая вернуться на виллу.

Обратную дорогу я нахожу быстро. Выхожу на тропинку, ведущую к частным домам, и неспешно иду. Ориентируюсь по голубой крыше виллы своих соседей. Благодаря этому обозначению через пять минут стою у бетонного забора жемчужного оттенка с ключом в руках.

И тут-то меня ждет сюрприз.

Ладонью опираюсь на легкую шероховатость, присаживаясь на корточки.

– Эй! Привет! Я Вайлет.

Щенок радостно виляет хвостом на мое приветствие. Кажется, ему нравится наше знакомство.

Золотистый ретривер высовывает язык и оббегает меня, принюхивается, осматривает.

– Малыш, как тебя сюда занесло? – Смотрю в медовые глаза крохотного пса с болью в сердце.

Он заблудился? Или хозяева выбросили его? От второго варианта мне становится плохо. Щенок с восторгом встает на задние лапки и тянет лапки ко мне. Его кто-то обучал? Фух! Похоже, все же домашний. На душе становится легче от мысли, что он потерялся. Это лучше, чем быть преданным.

Не проблема. Я помогу ему найти хозяев.

Подхватываю ретривера на руки и прижимаю к себе. Осторожно заключаю его в объятия, чтобы не причинить боль. Не помню, когда последний раз с кем-то обнималась. Наверное, с Робертом перед нашим расставанием. По правде, близость с ним не вызывала теплых чувств. Я не чувствовала себя комфортно в отношениях в бывшим, но зачем-то оставалась с ним. Дура.

Оглядываюсь вокруг. Никого.

На шее щенка нелепо болтается розовый бантик. Он сбился набок, поэтому своей обязанностью считаю поправить его. Под бантиком я нащупываю кое-что кожаное. Ошейник с гравировкой имени. Лилу.

Значит Лилу.

Вчера перед сном на улице слышалось какое-то скуление, но я не решилась выйти. Было очень темно, а я достаточно трусиха. Во мне никогда не было такого качества, как смелость.

«Бояка», – так всегда называла меня мама.

– Пойдем со мной, кроха.

Открыв дверь ключом, отпускаю золотистого ретривера. Щенок (кажется, девочка) бежит по двору и обнюхивает территория.

Зараза! У меня даже покормить ее нечем. Я включаю свет во всем доме, медленно перемещаясь к кухне. За мной на своих коротких лапках бежит Лилу.

– Голодная? – Сюсюкаюсь с ней я, наливая в тарелку молока.

В холодильнике мышь повесилась. Разве объяснишь это щенку? Осталось только молоко. Немного достается Лилу, оставшаяся часть – мне. Она пьет, что радует. Наверное, ретриверам нужна более достойная еда, чем жидкость.

Я сижу на стуле, наблюдая за тем, как маленькое солнышко – а Лилу я представляю такой – довольная кружит по кухне. Удивительно, но она не боится. Уверенно изучает помещение, подходит ко мне и смотрит таким взглядом, от которого на душе становится тепло.

Разве щенок не чудо?

– Какая хорошенькая! – Восхищаюсь ею. – Наелась? – Вытираю ей заляпанную молоком мордочку салфеткой и вновь беру на руки. Такая сладкая, всю бы затискала! Испуг за причинение хоть небольшой боли взывает меня действовать осторожнее.

Мы вместе выходим во внутренний дворик. Здесь расположена еще одна обеденная зона. Практически везде можно сесть и поесть, на каждом шагу на территории виллы – приятное удивление Кейптауна.

– Девушка? Простите! – Доносится откуда-то левее на моем родном английском языке с сильным акцентом.

Я смотрю в сторону звука, замечая, как молодая темнокожая девчонка размахивает пурпурным платком, пытаясь привлечь мое внимание. Грациозная стройная фигура виляет бедрами, подходя к краю балкона. Курчавая темная буря из волос придает девушке дикий шарм, загадку.

– Да? Здравствуйте! Могу вам чем-то помочь? – Любезна я, в моменте не осознавая, что новые знакомства будут кстати.

– Привет! – Ее громкий радостный крик вызывает улыбку. Интересно, она всегда такая дружелюбная? – Я Амалé или просто Ами.

– Вайлет. – Продолжаю лыбиться, как счастливый ребенок в ответ на ее радость. – Рада знакомству.

– И я. Мое любимое платье улетело на твою виллу. На дереве. Видишь?

Я смотрю по сторонам, но ничего не замечаю.

Может, с другой стороны?

– Нет. Стой.

– Платье на серебряном дереве. Правее капской сосны, Вайлет.

Я мечусь взглядом, как умственно-отсталая. Ами терпеливо направляет, называет несколько деревьев, направление и в итоге не выдерживает, психует. Миссию по спасению ее любимого платья я с треском проваливаю.

– Сейчас приду к тебе! Жди.

Лилу отвлекает меня от чувства вины за свою никчемность. Ее хвостик приятно щекочет меня.

– Подруга, пойдем встречать соседку.

Щенок откликается, тявкает и бежит следом.

Я стою у ворот, когда Ами размеренной походкой плывет ко мне. Из всех людей, что я встречала в Кейптауне, мне без исключений попадались спокойные, плавные, без лишней спешки люди. Мне непривычен и пока непонятен их ритм. Они живут так, словно жизнь – это длительный уик-энд.

– Ты что, не разбираешься в деревьях?

– Я всю жизнь прожила в Лондоне. Местная флора – ад для меня.

Новая знакомая набрасывается на меня с объятиями и произносит:

– Прости. Я была резка. Не хотела. У меня горячая кровь, вся в мать. Этому нет оправдания. Но я вот такая.

Я не держу обиду.

– Все в порядке.

– Значит простила?

Лучистые карие глаза Ами по-доброму сканируют меня в поисках доказательств.

– Я и не обижалась.

– Уладили вопрос. Пойдем!

Меня поражает, как девушка свободно ориентируется на моей, для нее чужой вилле. Закрадывается сомнение, либо она была здесь ранее, либо дома на первой береговой линии аналогичны по планировке.

– А кто у нас здесь? Моя сбежавшая подружка? – Я замечаю, как схожа наша манера общения с Ами.

– Твоя собака?

– Нет. Лилу принадлежала Кофи Санкара. После его смерти моя семья взяла Лилу себе. Она часто сбегает на виллу к прежнему хозяину. Только вот его здесь нет. Погоди, – резко тормозит девушка, я врезаюсь в ее спину, – боже, ты родственница Кофи? Нам говорили, возможно, сюда заедут, и дом не будет пустовать.

– Да, я его дочь, Вайлет Санкара.

– Он никогда не говорил о том, что у него есть дочь.

Потому что я никогда не была частью его жизни.

Пустое пятно в графе «дочь».

И все же, от этого мой интерес узнать папу не гаснет. Он разжигается хлеще, когда Ами делится, что ее семья была очень близка с Кофи.

– Мама никогда не рассказывала об отце. Не знаю, был ли он в курсе моего существования.

– Ты серьезно? – Ошарашена девушка. – Я думала такое только в фильмах бывает.

– К сожалению, нет.

Когда Ами наконец достает платье и объясняет название каждого дерева во дворе, я приглашаю ее на кофе.

– Точно согласна на просто кофе? У меня, кроме него, ничего нет. Не успела купить. – Лгу я, избегая откровений о том, что я живу с нулем в кармане.

– Буду. Мне все равно сладкое нельзя. Аллергия. Фартит мне.

– Мне жаль.

– Забей. Жалость – ерунда. Она мне не нужна.

Ами и в самом деле плевать. Девушка быстро переключается на другие темы.

– Ты часто путешествуешь?

Поездка в Кейптаун – моя первая. Стыдно признаваться, что я нигде, кроме двух городов планеты не была.

«Но будут ведь еще новые города, путешествия?», – стараюсь не отчаиваться.

Я же не остановлюсь на Клифтоне?

На земном шаре, который я собираюсь в скором времени купить (имею ввиду глобус), столько мест, не отмеченных моими флажками. Бесспорно, слетаю куда-нибудь еще!

– Теперь вроде того. – С гордостью признаюсь, подавляя стыд и ничтожность.

– Круто! Уважаю! Путешествия меняют нас. Это здорово, мне близки твои ценности. Люблю свободных людей, не ограничивающих себя собственными представлениями! Я на прошлой неделе вернулась из Азии с парнем. Мои стандарты и тяга к комфорту еще никогда так не стирались! – Смеется Ами, погружая меня все глубже в историю о поездке и своей жизни.

Ей двадцать. Вместо поступления в колледж, она выбрала быть счастливой: окончила какие-то курсы в интернете и занимается продвижение блогеров в интернете, монтирует им ролики. Новая соседка показала мне несколько роликов, честно я поражена ее таланту. Таймлайн2, рендер3, битрейт4, кодек 5 – столько новых слов я никогда не слышала за минуту общения с человеком.

– Получается ты всю жизнь здесь живешь?

– Да, почти. Когда мне исполнилось восемнадцать, я переехала в Кэмпс-Бэй к своему парню. Мои родители живут виллой выше твоей. Иногда я заезжаю к ним после долгих путешествий. Иногда они к нам.

– Вау! А как ты познакомилась со своим молодым человеком?

– В школе. Мы долго не обращали друг на друга внимание. Перед выпуском сдружились и начали встречаться. Банальная история любви.

– Как по мне, очень красивая. Не преуменьшай.

Я правда так считаю. Познакомиться с кем-то в юном возрасте, вместе расти, развиваться, узнавать мир – не счастье, ли это? За двадцать два года я ни с кем не встречалась дольше шести месяцев. Не хватает меня на срок подольше. В отношениях всегда попадаются камни (и я сейчас не о парнях), о которые мы спотыкаемся и летим со второй половинкой в разные стороны.

Сколько не борешься за человека, нет смысла стараться, если внутри он уже решил не быть с тобой. Иногда такой выбор принимала я и не хотела продолжения адских качелей.

– Как насчет тебя? Совсем ничего не рассказываешь. Ты прилетела одна или… – Поигрывает густыми бровями Ами, намекая на мужчину.

– Одна. Последние полгода я ни с кем не встречалась.

– Не хочешь?

– Скажем так, у меня период внутренней пересборки. Пытаюсь понять, чего хочу от мужчин, что сама могу им дать.

– Зачем от них чего-то хотеть и придумывать, что давать взамен? —Искренне смеется девушка. – Тебе психологи этой дрянью голову промыли?

Я не знаю, что ответить на дерзкий выпад Ами.

– Я наслаждаюсь Идиром, нашим временем и не думаю, что что-то должна ему. Думаю, он тоже не загоняется насчет подобного. Мы же не на рынке чувств, Вайлет. Все, что мы можем, это любить друга друга. Не больше, не меньше. Если строить отношения по типу: «Я тебе, ты мне», из них ничего не выйдет. Человек рядом нужен для кайфа. У тебя есть бизнес?

– Нет.

– Попробуй построить свою империю. Тогда ты поймешь различие между взаимовыгодой и любовью.

– Возможно, ты права.

Младше меня, а в десятки тысяч раз умнее.

– Мой отец всегда говорит: «Люби, пока любится».

– У всего есть срок?

– Даже у любви. Каждой девочке хочется, чтобы она была бессрочна, вечна. Чтобы душа того самого мужчины искала ее душу сквозь тысячелетия, в каждой возможной жизни. Мы должны быть умнее и знать правду. Люби, пока любится. У каждой любви разный срок. Месяц, два года, тридцать лет, шестьсот.

– Шестьсот? – Смелое заявление для той, кто столько не проживет. Или я не в курсе чего-то об Амалé?

Курчавая девушка закидывает ноги на стол, подносит к губам кофе, что я ей приготовила, и манерно вскидывает бровью. Спрашивает взглядом, много ли я знаю. Также манерно она ставит чашку на стол и уверенно произносит, переменившись в лице, став серьезнее:

– Разве наша любовь не может быть шире нас самих? Существовать вне времени, пространства, оболочки в виде тела, в которую нас на короткое время заключили?

Откуда она взялась такая умная?

– Не пугай! Ами, ты точно человек?

– Ты не допускаешь возможность жизни после смерти?

Я думала об этом. Много. Мысли сами цеплялись за разум, управляли мной и координировали ход. Уход мамы перевернул привычную реальность. Я сходила с ума первые месяцы. Выла от боли и непонимания, как буду жить дальше. Одна в огромном пугающем малоизвестном мне мире, в каком бы возрасте я не находилась.

Подумывала даже уйти вслед за мамой. Но кое-что меня остановило. Надежда на идею, что жизнь может быть другой. Вера в то, что может наступить день, когда она откроется для меня с новой стороны, где я буду счастлива. Сегодня – второй день той самой стороны, о которой я когда-то молилась неизвестно кому и просила все исправить, стоя на коленях в обшарпанной комнате одной лондонской ночью.

Затхлый запах старого дерева и приготовленной дешевой еды вызывает тошноту. Я не ела четыре дня и продержалась бы еще столько же, если бы не скрюченное положение, в котором я проснулась среди ночи. Режущая боль в животе усиливалась с каждым днем. Пришлось принять меры.

Увидев лунный свет, пробивающийся через грязные окна, я встала на колени. Если высшие силы есть, я буду молиться им.

Коленные чашечки уперлись в скрипучие доски, замурованные линолеумом, протертым до дыр прошлыми хозяевами. Я прикрыла глаза, вдохнув очерствевший запах бедности и одиночества, выживания, которому пока не вижу конца.

Я подняла взгляд к одиноко-мигающей лампе на тонком проводе и приняла его за знак. Когда надеяться больше не на что, а вера угасла, ищешь подтверждение хотя бы чему-нибудь. Только бы не свихнуться.

– Допускаю.

– Не переживай из-за одиночества. – Будто считав мои переживания, произносит Ами. – Возможно, твое время скоро настанет, Вайлет.

– Ты чудесная, – сквозь шепот, едва сдерживаю слезы. Мне не хватало этой поддержки много лет. – Спасибо.

Новая знакомая поднимается со стула и подходит, желая обнять.

– Это ты чудесная.

– А еще, у тебя блестящий английский! – Не думаю останавливаться на одном комплименте. – Я удивилась, когда ты заговорила на моем языке, а не на своем.

– Вайлет, ты засыпала меня комплиментами! Благодарю. – Скромно улыбается Ами, демонстрируя пухлые щечки, покрытые румянами. – Мои родители отдали меня в языковую школу, когда мне было четыре. Еще раньше они стали говорить со мной сразу на нескольких языках. Мама мечтала, чтобы я была билингвом. Благодаря ей свободно владею шестью. Суахили, африкаанс, арабский, французский, английский, немецкий.

– Серьезно?

Тогда девушка начинает быстро непонятно тараторить. Я не поняла ни слова, кроме первого предложения на английском: «Да, Вайлет. Серьезно».

– Ты была в нашем местном баре?

– Нет. – Качаю головой, поглаживая Лилу, сидящую на моих коленях.

Супермаркет – мое единственное развлечение. И даже он закрылся для меня из-за дырявого кошелька. Как только найду деньги, двери магазина снова распахнутся для Вайлет Санкара.

– Не была? – Сходит с ума Ами.

– По-твоему, туда нужно было лететь первым делом? – Не удерживаюсь от смеха. – Я вчера только с самолета сошла.

– Вторые сутки, как ты здесь! Надо сходить.

– Отличная идея. Как-нибудь сходим.

– Как-нибудь? Как-нибудь? – Со второй фразы девушка повышает голос. – Сегодня же, Вайлет!

Я хлопаю глазами.

– Не смотри на меня! Мы идем в бар! Собирайся!

– Я не могу.

– А-а-а, у тебя планы на вечер?

Не сказала бы. Дело в другом.

– Встречаешься с симпатичным парнем? Как я сразу не догадалась, что тебя уже пригласили на свидание. Наши местные не упускают таких красавиц, как ты. Тем более европеек.

– Ами…

Она не дает мне и слова вставить:

– Уже выбрала в чем пойдешь?

– Нет.

– Где твои вещи? Буду помогать тебе.

– Меня никто не приглашал. Я не могу по другой причине.

– Какой? Мелодраму по местному телевидению в девять собралась смотреть, как пенсионерка?

– Я переехал сюда на последние деньги. – Смущаюсь, рассказывая об этом. Стыдно. Ами никогда не поймет, каково это быть с нулем. – Наследство отца еще не получила.

– Зубы не видят бедности.

– Что?

– Наша африканская пословица. Нам людям нужно продолжать улыбаться, несмотря на нищету или голод, в любой тяжелой ситуации. Я могу одолжить тебе пару тысяч.

– О, нет!

– Отлично! Тогда я закрываю счет в баре.

Идея похуже? Лучше тогда взять взаймы. Ненавижу одалживать деньги, но деваться некуда.

– Верну в ближайшую неделю. – Обещаю, прикидывая, что со дня на день деньги будут у меня.

– Договорились!

Ами отбивает мне пять и идет наводить шорох в моем скудном гардеробе. Вещи я так и не разобрала до конца. Часть из них весит на стуле, часть валяется в чемодане.

– А что надевают в бар? – Расспрашиваю, когда девушка цокает и брезгливо оценивает мои наряды.

– Ты никогда не была в барах?

Я много, где работала. Бары – намеренно избегала, зная, сколько проблем может принести простая работенка в пабе.

– Нет.

Они для меня – красная тряпка, запрещающая приближаться ближе, чем на сто метров.

– Короткие шорты, майки. Платья тоже можно. Как такового дресс-кода нет.

– Все так плохо? У тебя такой неприятный взгляд, когда смотришь на мои вещи.

– О, нет! Я люблю говорить правду. Порой, бываю чересчур резка. Твоя одежда прекрасна. Просто я смотрю на твою и думаю, в чем пойти самой.

– Если одеть вот это, будет хорошо?

Я указываю на мини юбку в серебристых пайетках и простую майку.

– В самый раз! – Ами показывает большие пальцы вверх.

Я быстро переодеваюсь и кружусь под аплодисменты девушки.

– Теперь пойдем ко мне. – Времени у нас с лихвой. – Ты можешь взять свою косметичку и накраситься у меня. Или воспользоваться моей.

– Твои родители будут не против, если я приду?

– Отца нет дома, он в своей кондитерской. А мама будет счастлива твоему приходу. Моя семья давно хотела с тобой познакомиться. То есть, с новым жильцом на вилле Кофи. Вот родители удивятся, когда узнают, что ты его дочь.

После слов Ами меня начинает трясти.

У меня по жизни повышенная тревожность. Она неотступно следует за мной по жизни. Я беспокоюсь по мелочам. Мой мозг очень сложно успокоить. Идти в страхи и пробовать новое – та еще пытка. Кокон привычного в этом плане гораздо надежнее. Я не из тех, кто бросается в омут. Я долго думаю над предстоящими переменами и медленно решаюсь. Меня пугает все, что способно нарушить мое хрупкое равновесие. И вместе с тем я также отчаянно жажду сигануть в пугающую бурную реку перемен.

Так и живу, хожу по шаткому мосту вопреки боязни.

Возможно, однажды у меня вырастут крылья, и я смогу свободно парить, не беспокоясь ни о чем.

– Давай. – Первый шаг к победе над разумом – встать на сторону того, что пугает и вызывает противоречия у контролирующего ума.

Мы забираем Лилу с собой.

По дороге Ами решает высказаться об уровне моего гостеприимства:

– В следующий раз соберешься за продуктами, возьми меня. Я такой дерьмовый кофе, как сегодня, еще не пробовала. Отвратительная мерзость, не в обиду тебе. Я покажу, какой надо брать.

– Спасибо. Ты так… – Смешок. – Дружелюбна.

– Заметь, я выпила эту гадость ради приличия! – Легонько толкает в бок Ами.

Мы быстро доходим до виллы ее родителей, очень схожей по дизайну с моей. Девушка открывает дверь ключом-картой и набирает код безопасности на экране.

– Тебе тоже желательно установить такую. Кофи был противником подобного. А ты девочка, нужна усиленная охрана дома.

Ами проводит мне быструю экскурсию по вилле и ведет на запах, доносящийся из кухни.

– Мама! У нас гости.

Женщина в повороте касается свободно рассыпающихся по плечам черных волос и широко улыбается, демонстрируя белоснежные зубы. Она уверенно приближается ко мне, снимает фартук, открывая обзор на красивое оливковое платье с глубоким вырезом. Ее карие глаза светятся от счастья.

– Какая встреча. – Протягивает женщина. – Я Наэ, мама Амалé.

– Вайлет, дочь Кофи – вашего покойного соседа по вилле.

– Какой сюрприз! – Женщина реагирует спокойно. Либо хорошо скрывает удивление, либо знала, что рано или поздно я объявлюсь на пороге виллы теперь уже покойного отца (если вообще знала о моем существовании). – Давно приехала?

– Вчера утром.

– Как тебе у нас в Кейптауне? Нравится?

Я делюсь с ней, что ничего, кроме пляжа и супермаркета пока не видела.

– Завтра в обед мы с мужем едем к друзьям на винодельню. Хочешь с нами?

– Такое неожиданное предложение. – Теряюсь я.

С одной стороны, я совсем не знаю этих людей. С другой, хочу увидеть разную Африку и на винодельню хочу, где бы она не находилась! Вдобавок, думаю совместная поездка сблизит меня с соседями. Наседают на мою голову мысли по типу: «Что, если они меня убьют и т.д». Но я же здесь, в доме этих людей. Мой отец был в тесных отношениях с семьей Ами. К чему эти переживания?

Я откидываю сомнения и прыгаю в свой страх открываться новому:

– Я поеду.

– Ура-а-а! – Восклицает Наэ, пританцовывая. – Тогда мойте руки, садитесь к столу. Вайлет, за чаем и тортом я все тебе расскажу.

– Мам, мы кофе пили.

– Ничего не знаю. Жду к столу, Амалé. – В шутку угрожает женщина.

Мы быстро ополаскиваем руки в теплой воде ванной комнаты и возвращаемся на кухню. Я ахаю, видя целую гору еды на столе. Когда Наэ успела?

– Вайлет, ты сказала, что была только в супермаркете. Это не дело. Будем знакомить тебя с национальной африканской кухней.

– Когда вы успели?

– Приготовила сегодня утром. Ами с Идиром подохнут с голоду, если я не подсуечусь.

– Мам! – Хмурится девушка. – Мне сколько лет?

– Двадцать. А ты так и не научилась готовить. Как Идир с тобой встречается? Мамой клянусь, однажды он от тебя сбежит!

– Не трогай бабушку Фараи!

В глаза Наэ нет издевки или осуждения, ее карие зрачки полыхают весельем. Она знает, что делает – намеренно задорит свою дочь.

Я наблюдаю за перепалкой и мечтаю хоть на мгновение также поссориться со своей мамой. Моя тоже упрекала меня за то, что я отвратительно готовлю. В нашем доме мне нельзя было доверить ужин или любой другой прием пищи. Это было чревато отравлением, койкой и тазиком. Мама любила говорить: «Так ты никогда жениха не найдешь». Кажется, ее предсказание сбывается.

– Смотри, у нас здесь есть тигадегена. – Указывает на блюдо женщина, переключаясь со своей дочери на меня.

– А что это?

Похоже на перец, лук, морковь с чем-то еще. До конца не разобрать.

– Рагу из мяса и овощей, тушенных в арахисовом соусе. Наше национальное блюдо. Очень популярное. Угощайся.

Пора рассказать правду. Я делаю глубокий вдох и набираюсь смелости, готовясь выдерживать критику. Люди не любят вегетарианцев. Я множество раз сталкивалась с осуждением и тем, как другие пытаются навязать мне свою позицию, вдолбить, что я ненормальная раз не ем мясо и другие продукты животного происхождения.

– Я вегетарианка.

– Тогда пряный африканский суп с нутом. Аппетитный, пальчики оближешь. – Так просто говорит Наэ, даже не верится.

– Вас не смущает, что я вегетарианка?

– И плохие охотники нужны.

– В каком смысле?

– Мы так называем тех, кто не ест мясо. Если честно, плевать, любишь ты животных или нет. У всех свои вкусовые предпочтения. Мы тебя не осуждаем.

– Вы такая…

– Понимающая? – Заканчивает мама Ами за меня. – Я знаю.

За столом раздается наш громкий звонкий смех. Наэ нравится мне все больше и больше. Как же моей новой знакомой повезло с матерью.

Я съедаю три огромных тарелки с африканским супом и готовлюсь через силу вливать в себя чай, запихивать, как минимум два куска торта с апельсиновым курдом. Взбитые сливки покрывают гладкое одеяние морковного торта, манят своей легкостью. Я облизываю губы, засматриваясь на голубику и оранжевую цедру, покрывающую верхушку сладости.

– Это приготовила не я. – Осведомляет Наэ, разрезая десерт на кусочки. – Мой муж, отец Амалé – Жан – владелец лучшей кондитерской в Африке. Если бы он знал, что к нам пожалуют гости, стол был бы завален его творениями. Держи.

– Ваш муж кондитер, а у Ами аллергия на сладкое. Самая настоящая подлость из всех, что мне доводилось встречать.

– Я иногда ем сладкое в маленьких количествах.

– Кусок торта тебе можно?

– За целый кусок торта я дорого заплачу. Аллергия моментально себя проявит, сделав подарок в виде чесотки и пятен на теле.

– Печально.

– Все в порядке. Я привыкла к этой особенности существования.

Наэ передает мне маленькую тарелку, Ами ставит передо мной чашку с ложкой. Я вежливо отказываюсь от сахара и с предвкушением отправляю в рот первый кусочек.

– М-м-м, – не могу сдержать стоны от витаминного взрыва во рту. – Божественно.

Мягкий аромат корицы и грецких орехов в сочетании с легкой сладостью придают торту особую глубину. Ощущение вкуса хочется растянуть на часы.

– Это ты еще не пробовала папин шоколадный торт. – С тем же удовольствием вкушает десерт Ами. Совсем немного. – От переедания можно умереть. Были такие случаи.

Я застываю с куском торта во рту. Требуется минута, чтобы прийти в себя и продолжить трапезу. Когда мне удается проглотить последние крошки, уточняю:

– Кто-то умер?

– Мои кузены были на грани, когда приезжали крайний раз. Я предупреждала их, что пора бы остановиться. Они не слушали и еще долго мучились с животами.

– Поэтому Жан не готовит дома.

– Сегодня особый случай. – Глаза Ами ярко поблескивают. – У родителей годовщина. Двадцать два года с момента их первой встречи. В честь праздника папа приготовил маме торт.

– Он печет мне торты ежегодно, вот уже два десятка. – Хвалится Наэ.

Надо будет найти кого-то, кто захочет так же баловать меня на протяжении десятилетий.

– Завтра у них будет еще одна часть сюрприза. На винодельне. – Шепчет Ами, пока ее мама отвлекается на игру с Лилу. – Я смотрю на папу с мамой и у меня складывается ощущение, что с каждым годом они любят все сильнее. – Девушка обращает взор на супружеский портрет, висящий на стене.

Надо же какой романтичный мужчина! Я думала в этом возрасте людям уже не до подарков и организации мероприятий. Родители Ами показывают другой пример. Здорово, что даже в зрелом возрасте они также сильно любят друг друга, заботятся и вместе путешествуют.

– Наэ, а я вам не помешаю на винодельне?

– Чем, Вайлет?

Я мнусь, не зная, как теперь уйти от этой темы. Чувство того, что я лишняя не покидает меня.

– У вас годовщина.

– О, нет! Что ты такое говоришь? Если переживаешь, что мы не сможем побыть с Жаном одни, не беспокойся за это. Мы выкроим время после обеда, когда все пропустят по бокальчику и пойдут изучать достопримечательности номера, дизайн кровати и подобные мелочи. – Включается своеобразный юмор. – Наши друзья не оставят тебя одну, поверь.

От слов Наэ легчает.

Когда мы заканчиваем пить чай, мама девушки прогоняет нас из кухни. От помощи она, естественно, отказывается. В первый, второй и третий раз женщина вежливо говорит мне «нет». На мою четвертую попытку помочь ей убраться, Наэ гонит меня с тряпкой. Ами смеется в сторонке и не спешит попадаться под горячую руку матери.

Девушка проводит меня в свою комнату и закрывает дверь. Расположение наших вилл однотипное. Предполагаю, проектировкой занимался один и тот же человек.

– Как тебе моя комната?

– Уютная, светлая. Почти такая же, как моя. – За исключением пары деталей.

– Ты права. – Смеется Ами. – Я давно съехала от родителей, поэтому здесь мало моих вещей. Она пустая, как и твоя. А ты не собираешься обживаться в доме Кофи? Как долго планируешь задержаться в Кейптауне? Я это к тому, что могу помочь с покупками.

Я киваю в знак того, что понимаю, к чему ее вопросы. Да, и человеческое любопытство никто не отменял.

– Серьезно об этом еще не задумывалась. – Даю ответ сразу на два вопроса.

– Если надумаешь, дай знать.

– Хорошо.

Ами задает правильные вопросы.

В Кейптауне я всего ничего. Прошло мало времени, чтобы трезво оценить город, мою приспособленность в новом месте. На первый взгляд, Африка бесповоротно покорила меня. Какая-то часть меня уже готова обосноваться в стране и никогда отсюда не уезжать. Но и другим частям себя я хочу дать возможность выбирать лучшее, раз появилась такая возможность.

В Клифтоне я чувствую себя иначе, чем в Лондоне. Счастливее.

Здесь я впервые в жизни начала нормально высыпаться, а не подскакивать с кровати от последнего заведенного будильника, второпях натягивать штанину и на ходу чистить зубы. Я узнала, что жизнь может быть размеренной, а голова хоть на половину пустой.

Кейптаун однозначно покоряет. Еще не было того, что что-то меня в нем разочаровало. Африка меня любит. Новый день тут – это бесценный подарок. Я научилась с предвкушением открывать глаза, готовиться к чудесам, приготовленным для меня. Я учусь благодарить за волшебные мгновения (а они по истине уникальны), за красоту, которую вижу вокруг, за людей, которых встречаю. Чего стоит мое сегодняшнее знакомство с семьей, тесно общающейся с моим отцом.

Не покидает мысль, что кто-то закинул меня в сказку. Мне нравится расклад.

– Ами, вы куда-то собираетесь? – После стука заглядывает в комнату Наэ.

Девушка успевает прикрыть грудь рукой.

– У вас показ мод?

– Мам, надо дождаться, пока тебе разрешат войти, а не вламываться, как дикое животное! Не в лесу!

Я едва сдерживаю смех от сравнений. Для меня необычен сам факт того, что ее мама стучит, прежде чем войти. Я – человек, проживший большую часть жизнь с матерью в однокомнатном захолустье. Понятие личного пространства для меня никогда не существовало.

– Да, в бар к Эффи.

– Передавай ему привет. И следи за Вайлет! – Наэ подмигивает и уходит.

А Ами начинает заводиться:

– Бесит! Как можно так беспардонно врываться в комнату?!

– Не думаю, что она не видела тебя голой.

– Она врывается так не только, когда я одна. Не важно ты или Идир со мной. Ей плевать, понимаешь?

– У тебя потрясающая мама. – Чуть тише обычного делюсь я. – Тебе очень повезло, Ами.

– Я знаю, что люди неидеальны. Но запомнить одну вещь?! Много прошу?

Она на эмоциях и вряд ли услышит.

– А что с твоей мамой? Почему ты не перевезла ее в Африку? Я думаю ей бы понравилось.

Ненавижу эти вопросы. Ненавижу объяснять людям, что ее нет в живых уже четыре года. Им никогда не понять ту боль. Их родной человек рядом. Они в любую минуту помог набрать, обнять, сказать простое «привет». У меня нет такой возможности и никогда не будет – это не то, что можно заслужить или заработать в плюсик для получения шанса.

Мне хочется, чтобы моя мама была жива в глазах других людей. Так мне кажется, что она рядом. Она у меня есть…

– Моя мама мертва. – Говорю без эмоций. Если дам волю крупице грусти, чувства разберут меня на части. Ами испугается моей реакции, а я буду вновь собирать себя неделями. Ни к чему все это.

Заглушить!

Заглушить!

Заглушить!

– Прости. Я не знала.

– Ами, я бы хотела узнать о своем отце у тебя. Не сейчас, не сегодня. Как-нибудь позже.

– Конечно. Я поделюсь с тобой всем, что знаю сама. – Девушка сочувственно обнимает меня, я тянусь в ответ.

В объятиях растворяется часть моей боли.

– Если хочешь плакать, плачь.

– Нет, не хочу.

– У меня год назад не стало бабушки. Я постоянно хочу плакать. Не могу осознать, что ее до сих пор нет. Как смириться с мыслью, что никто не будет встречать меня у калитки дома, откармливать, как в последний раз, и гладить по голове перед сном? – Всхлипывает Ами.

Я приношу девушке кружку горячего молока и успокаиваю.

– Ты можешь посчитать меня сумасшедшей, но мне проще верить, что они не умерли. – Впервые с кем-то делюсь теорией, которая воодушевляет двигаться дальше, а не утопать в расстроенных чувствах. – Их души где-то высоко-высоко наблюдают за нами, оберегают от опасностей и сидят рядом, когда мы засыпаем. Наши покойные близкие скучают не меньше нас.

– Я верю, Вайлет. Порой мне кажется, что я чувствую незримое присутствие бабушки. Я делилась с мамой, она не поверила. Сказала, что я придумываю.

Какое-то время мы сидим лицом друг к другу и делимся разными беспокойствами. Так странно, мое общение с Ами не похоже не общение с кем-либо. Я достаточно замкнутый человек. Если я кого-то впускаю в свой мир, то человек не уходит из него бесследно. Каждый оставляет отпечаток, о котором я отлично помню.

Для меня необычно и в меру пугающе быстрое сближение с Ами. Не прошло и суток с нашего знакомства, а девушка знает уже больше, чем любая моя бывшая подруга.

– Думаю, нам нужно кое-что покрепче. – В груди начинает жечь, когда Ами достает из стола ящика наполовину полную бутылку джина.

«Марийский джин с атлантическим океаном», – гласит этикетка.

– Это как? – Удивленно пялюсь на новую соседку, пытаясь догнать, как алкоголь может иметь вкус соленой воды?

– Вкус западного побережья Кейптауна, так и есть. – Ами подтверждает догадки. – «А Мари» настаивают на финбош – местных прибережных растениях – и используют дистиллированную воду из Атлантического океана. Тебе понравится.

Девушка отлучается на кухню и возвращается с двумя стаканами, на дне которых лед, ломтик грейпфрута и роза. Она изворотливо крутится передо мной с подносом, демонстрируя искусную подачу.

– Пробуй!

Я обхватываю стекло пальцами и подношу стакан к губам, чувствуя щекотку в носу от цитруса. Стоит напитку осесть на языке, как в голову поступают считывающие импульсы. Мандарин, лимон, апельсин, трава, перец. Я ожидала намного меньшего, обычную соль в стакане. Вышло наоборот. Джин переполнен изобилием. К цитрусовому насыщению добавляются цветочные и пряные компоненты.

– Твой дом – вкусовой оргазм.

– Не то, что твое кофе. – Подмигивает Ами. – Я жду приглашение, хочу ответный визит, чтобы разубедить свой мозг, что твой дом = плохая еда. – Видя, как я напрягаюсь, она продолжает. – Привыкай к моим шуткам. Они своеобразны и не несут цели задеть тебя.

– Хорошо. Потому что я уже успела подумать с насколько токсичной засранкой связалась!

– Погоди!

Ами поднимается с кровати и мчит к шкафу, оголяется (я начинаю привыкать к ее вспышкам распущенности). Она натягивает на себя топ с надписью на груди «TOXIC», смело заявляя:

– Я пойду в бар в этом!

– А мы куда-то идем?

– Собирались же.

На фоне слез из-за покойных людей наш поход за весельем выглядит неуместно, но Ами настаивает и даже аргументирует:

– Как же твоя теория? Думаешь им легче от того, что мы страдаем? Я уверена, если бы нашим близким представился шанс на пару часов вернуться на землю, они бы отправились в бар и как следует оторвались.

Убеждения так себе и тем не менее, спустя два часа сорок три минуты мы под ручку выходим из машины Наэ – женщина любезно согласилась подвести двух пьянчуг – и направляемся в бар друга Ами.

Перед глазами размытое пятно. Я без понятия, какой оттенок имеет входная дверь – и это очевидный сигнал притормозить с выпитым.

«Надо было остаться дома, лечь спать», – твердит здравый рассудок.

Мне не до его нотаций.

Пока Ами болтает с охранниками – судя по всему они хорошо друг друга знают – я переминаюсь с ноги на ногу, вдыхая, как можно больше мерзкого воздуха. Мерзкий он по одной причине – до ужаса теплый, не охлаждающий закипающий мозг.

Незнакомый парень на входе протягивает мне ледяную бутылку – спасение. Я не задумываюсь о том, что он мог мне что-то подсыпать, упиваюсь негой, что дарит холодная вода. Наверное, парень заметил, как я мучаюсь от духоты и реши спасти. Я так признательна, что лезу обниматься. Сейчас я переполнена благодарностью, утром велика вероятность, что буду жалеть.

Я обмахиваюсь ладонями, представляя свой бассейн под открытым небом. Плавать там – неземное удовольствие. Вчера я не ощутила такой духоты благодаря ему. Сегодня днем было намного комфортнее в жаре, чем сейчас. С океана дул бриз, а по возращении на виллу меня встретила приятная прохлада.

Жара крайне непривычна для меня. Лондон всегда был окутан плотной серой вуалью. Прохладе, слякоти, дождям не видно конца. Если бы художник взял краски для изображения картины Великобритании, то в его руках оказались бы для зыбкого отражения лишь темные тона. Лондонский пронизывающий до костей ветер сейчас был бы кстати.

– Пойдем! – Вовремя тащит меня за собой Ами.

Внутри на полную мощь работают кондиционеры. Хвала тем, кто их придумал. Африка бы не выжила без них.

Мне становится легче, опьянение отходит на второй план, а сознание проясняется.

– Старина Эффи! – Ами перекрикивает музыку и тянется к другу – да, я запомнила его имя – через барную стойку.

– Бабулита Амалé! Какими судьбами?

– Привела к тебе на экскурсию новую подругу. Вайлет, это Эффи. Эффи, моя Вайлет прилетела из Лондона и поселилась по соседству с моими родителями.

Вылитый Джейден Смит, не считая волос. У Эффи они по-милому кудрявые в отличии от сына знаменитого актера. Два карих огня блестят, когда друг Ами смотрит на меня. Его харизматичная улыбка вызывает в ответ мою.

«Он такой притягательный!», – кричат мои разбушевавшиеся органы.

– Вайлет, вы само очарование!

Я скромно киваю, не отрывая взгляд от Эффи. Он также не сводит с меня.

– Ами, приятно осознавать, что ты считаешь мой Sunshine – местной достопримечательностью. Девчонки, кого-то не хватает. Где потеряли Нэву? Вайлет, ты успела познакомиться с нашей местной звездой науки?

– Нет.

– Я познакомлю вас позже. Нэва – наша чокнутая гениальная подруга.

Эффи готовит нам с Ами коктейли. Я делаю глоток и чувствую еще большее расслабление. Главное – не набирать прежние обороты, где весь мир становится размытым пятном.

– Девчонки, сейчас будет ваш выход! – Предупреждает Эффи, прежде чем стремительно покидает нас.

Ами выглядит безмятежной. Она знает, что имел ввиду ее друг?

– Кто хочет подвигаться и заработать на своих танцах? Ты? Ты? А может ты? – Предлагает трем разным красоткам Эффи.

– Пойдем!

– Куда?

– Танцевать! – Ами тянет меня за майку, из которой чуть ли не вываливается грудь.

– Осторожно! – Обращаю ее внимание на одежду. – З-зачем?

Предложение вызывает у меня отторжение, сопровождающееся цунами негатива. Я шлюха, что ли, развлекать мужиков? Еще и за деньги?

Тут хоть за деньги. Многие женщины годами развлекают клоунов и не берут оплату.

– У тебя есть лишний кэш?

– Это неправильно. Я не стану танцевать за деньги!

– Танцуй просто так. Без денег. Какая разница дадут ли нам что-то за это, если мы кайфанем?!

Я молчу, обдумывая слова.

– Пойдем! – Девушка шлепает меня по заднице, облеченной в юбку с серебристыми пайетками, в такт играющему Выходному6.

Генераторы окутывают тяжелым дымом помещение бара.

– Тебе сколько лет? – Расплывается в бесячей ухмылке Ами. – Взбирайся на стол!

– Двадцать два. – Напоминаю я.

Я медлю, не решаясь принять ладонь, которую протягивает бородатый мужчина, не вызывающий никакого доверия.

– Пошли! Хватит строить из себя недотрогу. Тебе двадцать два, не шестнадцать, твою мать!

Ами добивается того, о чем мечтала – я ведусь на ее провокацию. Яростно принимаю ладонь бородатенького и кручу задницей назло новой подружке! Не надо воспринимать меня мямлей, которая не умеет отрываться. Да, я сама себя такой считаю. Но в глазах людей быть такой не собираюсь.

– Все происходящее – священно. – Говорит загадками Ами. – Нет неправильного или правильного. Есть только так, как ты хочешь.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ты все поняла. А теперь расслабься и получай удовольствие.

Я решаю не докапываться. Следую наставлению человека, у которого опыта побольше моего.

Свет в баре гаснет, но он не погружается в непроглядную тьму благодаря большому неоновому светильнику, подчеркивающему название заведения Sunshine. Я покачиваюсь на ногах, до сих пор нормально не протрезвев. Музыка пронизывает мое тело, оставляя на коже мурашки. Юбка покачивается в такт виляниям бедер. Стеснение уходит, расслабление окончательно накрывает с головой, когда Ами заставляет выпить новый коктейль из розовой жидкости.

– Die skoonheid! – Кричит толпа.

Ами переводит для меня:

– Они считают тебя сногсшибательной красавицей!

Охваченный полумраком бар гудит, как переполненный улей. Звон бокалов пестрой публики, озорные огни вместо глаз у парней и девушек, блестящие наряды, смех, запах сладкого – все это смешивается в воздухе.

Момент сейчас ощущается, как моя старая подростковая мечта. В семнадцать лет я сильно хотела иметь лучшую подругу, большую компанию друзей, с которыми мы будем веселиться, праздновать молодость, чувствуя ежесекундное счастье.

Кажется, сегодня мое очередное желание из прошлого сбылось.

– Прикури мне. – Просит темнокожий парень, передавая зажигалку и пачку купюр, каждая номиналом двести рандов. Я подсчитываю, что тут не менее двадцати купюр.

В обычном состоянии я бы посмотрела на него, как на дурака, и покрутила у виска. Но джин в моей крови и поджимающая бедность твердят делать то, что хочет этот щедрый мужчина. На его деньги я смогу жить, ни в чем себе не отказывая, минимум неделю.

Меня теперь можно принимать за меркантильную женщину с отсутствующим чувством вины или женщину без мозгов?

Прикуриваю парню, принимая улыбку и деньги. Последнее передаю на сохранение Ами – сегодня она у нас с сумкой, там же хранится и мой телефон.

Я поднимаю руки вверх, продолжая тряску задом под очередную разрывающую песню Выходного.

Дыма становится так много, что перед глазами остается только серость, пахнущая лесными ягодами. Каждый миллиметр тела ощущается ярко. От нового ощущения становится страшно, но я стараюсь не думать об этом. Наверное, так действует расслабленность, о которой я давно позабыла. Стол под моими ногами слегка покачивается или покачиваюсь я в нетрезвом состоянии. На моих губах застывает полуулыбка от неизведанного прежде чувства.

В комнате повышается градус веселья, и я сама не замечаю, как из дыма меня вылавливает рука. Я глубокого вдыхаю от испуга и падаю на колени мужчины, шепчущего на ухо грязно:

– Какая встреча!

Он, не стесняясь, прижимает меня к себе, опутывая своим запахом.

Знакомым запахом…

Что за херня?

Не нравится мне это начало…

Глава

4

Трек главы:

«Wide Awake»

Eric Saade feat. Gustav Noren

Бывают моменты, когда события происходят, как в кино. Сейчас – тот самый момент. Неожиданная встреча, ее вообще не должно было быть. Но, как мы помним, согласно главному правилу создания сюжетных поворотов, непредсказуемость – часть истории. Истории должны вызывать эмоции, так? У меня столкновение с Райделом вызвало шквал их.

P.S. Надеюсь, у вас тоже. Не хочу грести в этом одна.

– Вайлет? Как неожиданно? Устроилась на подработку? – Насмехается он, поблескивая яростным зеленым огнем.

Я брыкаюсь, пытаясь вырваться из его объятий. Останавливает ли это Райдела? Нет. Он хватает меня за огненные волосы, собирая их в хвост, где его сцепленная ладонь служит резинкой. Его движения агрессивны, грубы, моментами пугающи. Я хочу ударить мужчину со всей дури, но промахиваюсь. Вторая попытка также провальна, Райдел перехватывает руку и больно заламывает ее за мою спину.

И что я нашла в паршивом грубияне? Помнится, пару дней назад он мне нравился. Я даже хотела познакомиться с ним поближе. Дура! Мне не должны нравится индюки!

Следующий прилив эмоций Райдела не такой радушный. Более гневный.

– Какого черта ты здесь забыла?!

– Эй, полегче! – Вступается за меня Ами, появившаяся буквально из ниоткуда, учитывая количества чертова дыма.

Взгляд Райдела выбивает почву из-под земли.

Избегать друг друга в маленьком пригороде невозможно.

– Твой муж не против, что ты ходишь по таким заведениям, танцуешь и прикуриваешь чужакам?!

Рука так и чешется залепить хлесткую пощечину. Кретин!

– Ты ханжа? – Как можно быть настолько сварливым?

– Нет и…

Я брезгливо отмахиваюсь.

– Расскажешь своей жене. У меня нет желания с тобой разговаривать. – Неправильно говорить о второй половине Райдела, сидя на его коленях. Но и другого варианта у меня нет. Индюк не думает меня отпускать.

– Я не женат. – Лениво говорит мне на ухо он.

Я напоследок бросаю, перед тем, как попытаться вырваться еще раз:

– Тогда своей девушке или подружке. Той, которой устраивает тебе капризы. – Я пьяна не настолько, чтобы забыть ту дамочку из самолета.

– Вайлет?

– Что? – Он когда-нибудь отстанет от меня? Я пришла в бар не для того, чтобы обслуживать его желания.

– Только ты устраиваешь мне капризы.

На хрен Райдела!

Эффи поспевает вовремя. Ами молодец, догадалась, что нужен кто-то более мощный, чем две сопли – это я про нас.

– Проблемы? – Владелец бара буравит моего преследователя.

Я сжимаюсь в комок на коленях Райдела, мысленно моля мужчину отпустить меня. Ненавижу конфликты. В особенности те, где я привлекаю лишнее внимание.

– Никаких.

– Отпусти меня! – Я не говорю, а шиплю Райделу в ухо, как ядовитая змея, которая вот-вот прыснет яд и уберет надоедливого врага.

Мужчина молча разводит руки в стороны, даруя свободу. Так просто? Я хлопаю глазами, не понимая, правда ли это. Он отпускает меня? Голова напряженно работает – я скидываю ответственность за испытываемые сейчас чувства на нее. А чувствуя я одно: не хочу подниматься с этих колен, слишком уж удобно я на них устроилась. Здесь тепло и уютно, несмотря на агрессию хозяина.

– Вайлет? – Зовет Ами.

– Ты в порядке? – Тормошит за плечо Эффи.

Я резко встаю, подкашиваясь на ногах и гордо заявляю:

– Все нормально.

Со стороны выглядит комично. Что остается мне? Не подавать виду, что что-то идет не по-моему плану.

– Ты жутко пьяная.

Спасибо, индюшок. Без твоих комментариев знаю.

Я показываю Райделу фак и тороплюсь вновь забраться на стол.

– Мы уходим. – Останавливает Ами. Она не дает опомниться и тянет за руку. – Танцы закончились. Пора домой.

Почему так категорично?

– Завтра у тебя поездка на винодельню. Я посчитала количество выпитого и…

– Ты умеешь считать?

Не сказать, что моя новая подруга трезва. Видимо, она в действительности мега-мозг, раз может вести расчеты в нетрезвом состоянии. С таким экономистом ни один бизнес бы не прогорел!

– И поняла, – Ами решила игнорировать мои шутки, – завтра ты будешь умирать, если мы задержимся в баре. Эффи нас проводит.

Под «проводит» моя африканочка – с этой ночи я буду звать Ами так – имела ввиду «подвезет». Я вырубилась во внедорожнике Эффи. Если бы семья подруги была мафиозным кланом, им бы не составило труда украсть меня, сдать в рабство или обокрасть. Я слишком доверчива в таких вопросах, как показала практика.

– Подъем!

– Нет. Пять минут перед сменой не сделают худо. – Говорю черт пойми, что. В последний раз данную фразу слышала моя покойная мама.

С усилием заставляю себя поднять. Какое чудо, что я никогда не воспользуюсь: «Пять минут перед сменой не сделают худо».

– Мы приехали к тебе?

– Да. Ты же не думала, что я оставлю тебя одну в таком состоянии?

– Все так плохо?

– Тебе стало плохо в машине.

«Боже», – истошный вздох вырывается сам собой, когда я вижу свою грязную одежду и обблеванный салон в машине. А мне казалось, что не так уж я и пьяна.

– О, Эффи, прости.

– Все нормально, лисица. Машина – ерунда. Завтра будет чистая.

– Лисица? – туго соображаю я.

Я натворила что-то еще, за что мне стоит дать такое прозвище?

– Из-за цвета. Рыженькие в Африке – экзотика.

***

На утро я проснулась с жутким похмельем. Не помню, когда последний раз испытывала такое и испытывала ли вообще.

Я ощупываю постель и обнаруживаю рядом с собой теплое тело. На миг пугаюсь. Воображение успевает разрисовать мрачные картины, а мозг дает подсказку – после фантастического шоу в машине Эффи ты осталась в доме Жана и Наэ. И вероятно тело, которое я нащупала рядом – это спящая Ами.

– Как же хочется пить. – Стараюсь ворчать тихо, переворачиваясь на бок.

– У кровати бутылка. Выпей. – Причмокивая, отвечает девушка.

Как неловко. Я ее разбудила.

В спальне так свежо, только это спасает от мучительной головной боли. Я открываю глаза и обнаруживая в комнате два кондиционера – вот они, мои благодетели. Тянусь за водой, с дикостью открываю крышку – она рикошетом улетает в угол – и жадно глотаю.

– Через час ты выезжаешь на винодельню.

– Умеешь обрадовать. – Резким движением руки Ами сейчас выкрутила и без того тусклые краски своей новостью.

Соскребая себя с постели, направляюсь в ванную. Быстро приму душ и домой собираться.

– Мама приготовила тебе два полотенца и щетку. – Звучит голос Амалé.

Мама приготовила… что?

– А, да? – единственную реакцию, которую я могу выдаст – удивление.

– Ради тебя она изменила нашему привычного завтраку и сейчас жарит оладьи из овощей.

Я застываю на пути. Даже появившаяся в дверях Лилу, виляющая хвостом, сейчас не перетянет на себя внимание.

– А-Ами, спасибо.

– За что?

Я не привыкла, чтобы обо мне заботились. Всегда ухаживала за кем-то я. Проявление беспокойства абсолютно чужих людей для меня в новинку. Доброта семьи трогает до онемения кончиков пальцев. Моя мама редко что-то делала, сначала из-за толпы ухажеров, которых нужно занять (конечно, ей не до дочери; болтающийся хуй между ног мужиков, куда важнее, чем ребенок), потом из-за болезни. Обязанности по дому всегда были на мне. И даже при этом она умудрялась обесценить мои старания. По этой причине я испытываю удивление, а семью Ами считаю из разряда инопланетян.

Для кого-то человечные взаимоотношения – обыденная вещь. Но для меня – девочки, по сути выросшей без родителей и их тепла – хорошее отношение подобно вон выходящему явлению.

– За все.

Я поворачиваюсь, однако вопрос останавливает меня:

– Погоди, я не понимаю. Объяснишь?

Ами привыкла к тому, что происходит. Я нет. Мне стыдно за себя и свое прошлое, за жизнь, которая со мной случалась.

«Был ли у меня выбор?», – таким вопросом я изредка задавалась, когда закрывала глаза в попытках уснуть. Когда он всплывал в сознании, бессонница ехидно улыбалась, потирала ладони и цеплялась в мои ноги мертвой хваткой, не отпуская до самого утра. С рассветом мне удавалось уснуть на короткий срок, дальше в дело вступал сонный паралич. Я ненавидела подобные моменты, они ломали меня, напоминая, что я – пыль без права голоса. Куда дунет, туда и полечу.

Только не плакать!

– За вчерашний ужин, помощь с нарядом, веселье в баре. За то, что не бросила меня, когда я не соображала. – Мне кажется это весомый повод доверять человеку. Ты буквально без сознания, случиться может всякое. Меня не бросили на произвол судьбы, а стащили в охапку и привели в свою кровать. Оставь Ами меня в баре, кто знал, где бы я сегодня очнулась. – За полотенца, щетку, завтрак от твоей мамы. Я благодарна твоей семье.

– Ты серьезно? – Ами встает с кровати и подходит ко мне, опуская ладони на мои плечи. – Совсем не за что. Мы делаем от чистого сердца.

Карие глаза напротив наполняются слезами. Я не такая смелая в проявлении чувств, как девушка. Мне еще многому можно научиться у Амалé.

Ами – живая, вдохновляющая вершина, ослепляющая оберегающим ее солнцем. На нее мне хочется равняться, следовать. Не слепо подражать или копировать, а перенять те качества, которые трогают меня. Я бы хотела жить с таким же открытым сердцем, как моя чудесная соседка.

– Что такое? – Она смотрит непонимающим взглядом и не представляет, какую роль за коротких срок успела сыграть для меня. Если судьбоносные встречи случаются, то наша встреча была той самой особенностью…

Вайлет, судьбоносных встреч с момента приезда в Кейптаун, было несколько. Жизнь любит тебя и оберегает. Помни!

Ами в моих глазах звездная россыпь, чей возраст не двадцать лет (да, да, я до сих пор не верю в ее реальный возраст), а миллионы световых лет.

КАК?!

Как можно быть такой умной и открытой?!

– Я рада нашему знакомству.

– Фух! – у нее отлегло. – А я думала, сказала лишнего.

– Все в порядке. Правда. – Приписка в виде правды добавляет мне уверенности.

– Примем душ, можем отправляться к столу. Идет?

– Да.

На завтраке я знакомлюсь с Жаном – лучшим кондитером Африки и по совместительству отцом новой знакомой.

– Твой отец никогда не говорил, что у него растет такая чудесная дочь в Лондоне. – Улыбка проявляет у мужчины ямочку на левой щеке.

– Я и сама не знала, что у меня есть папа, пока не получила письмо с извещением о его смерти. Без понятия, знал ли он обо мне…

– Знал, конечно. Он говорил, что у него есть ребенок. Но более не распространялся. В семейных вопросах Кофи был скрытным.

Отец знал.

После слов Жана, так похожего на Наэ – они выглядят, как брат и сестра, хотя на деле являются мужем и женой – я не испытываю потрясения. Внутри не поднимается истерика. Я, будто не до конца осознаю сказанное мужчиной.

Мой отец знал, что у него есть ребенок и ничего не сделал, чтобы увидеться.

Врагу не пожелаешь такого родителя, как Кофи.

Его не интересовала моя судьба.

Собственный ребенок ему оказался пустым звуком, тяготой, ненужным хламом, глядя на который, он сделал выбор – не приближаться к проблеме. Сомнения нещадно терзали, знал ли тот, из чьей крови и плоти я состою, обо мне. Одно слово расставило по местам то, что являлось загадкой двадцать два года. И все же, от правды не стало легче…

Может, это все же неточно и Жан ошибся? Я решаю не доверять сказанному на сто процентов.

– Вайлет, ты как? – Ами замечает мою отстраненность.

– Голова трещит после вчерашнего.

Добавляет давления вскрывшаяся информация о папе.

– Мам, у нас есть таблетка?

Пока женщины роются в аптечке, я засматриваюсь на стакан с газированной водой. Пузыри устремляются вверх, взлетая и разбиваясь о пленку. Такой же чудесный фокус с исчезновением провернул и мой отец. Противоречивые чувства – единственное, что сейчас занимает меня. Я не притронулась к еде, не подняла взгляд на Жана после его откровения – пусть оно так и не прозвучало для других, для меня слова мужчины на вес золота.

Мои мысли так тяжелы, что я ищу спасения в таблетке, которую протянула Ами. Беру в руки чашку с ароматным кофе – его приготовила Наэ – и тихо глотаю изобретение. Я стараюсь не пить таблетки, более того считаю их самовнушением, фармацевтической аферой. Люди, которые делают пустышки, обогащаются за счет нас, простых смертных. Сейчас я готова изменить своим принципам и проглотить все, что угодно, лишь бы в голове ничего не осталось.