Читать онлайн Репортаж с запахом лаванды бесплатно

Часть 1

Глава 1

Последние секунды перед приземлением – самые невыносимые. Не то чтобы самолет падает. Нет. Он просто с диким ревом несется к земле, а ты сидишь внутри этой дрожащей консервной банки и понимаешь: вот оно, твое первое ответственное задание на работе – лететь в командировку на другой конец Европы. «И пожалуй, последнее! Гениально, Клэр. Просто гениально».

Турбины гудели, кресло тряслось и только огни ночной Ниццы давали хоть какую-то надежду на удачное приземление. Клэр сделала глубокий вдох, закрыла глаза и шумно выдохнула через нос, уже мысленно прощаясь со всеми знакомыми.

Жесткий толчок вбросил ее назад, а за ним – оглушительный рев тормозов, от которого закладывало уши, и чей-то детский плач. Нервы Клэр были натянуты, словно канаты в цирке, и могли порваться при одном только неловком движении. Но самолет… не разбился. Он просто бежал по полосе, сбрасывая скорость, а по салону уже лился сладкий голос стюардессы: «Дамы и господа! Наш самолет совершил посадку в международном аэропорту “Лазурный Берег”. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. Просим оставаться на своих местах до полной остановки…надеемся еще раз увидеть вас на борту!»

– Круто, да? – раздался голос по правую руку.

Тот самый. Парень у иллюминатора или мистер «Можно с вами познакомиться?» Он пялился на Клэр на протяжении всего полета, пока она делала вид, что спит, и сейчас, видимо, решил, что его час настал.

– Просто чудесно, – буркнула Клэр, даже не поворачивая головы.

– Я серьезно! Вид – огонь. Эй, а что, если мы завтра глянем на него за чашкой кофе? Я знаю тут парочку хороших мест.

Клэр наконец посмотрела на него – уверенная улыбка, слишком белые и ровные зубы.

– Спасибо за предложение, но вынуждена отказать. Я не остановлюсь в Ницце.

– Ааа, так ты проездом… Ну, ничего! Можем прямо сейчас пойти! Хотя все уже закрыто… Можем тогда сгонять в ресторан! Или лучше – сразу ко мне. Я неплохо готовлю жульен, так что…

«Это уже слишком», – Клэр с щелчком отстегнула ремень безопасности, который прозвучал хлеще любого ответа и, ловко перешагнув через задремавшего деда, ринулась в проход. Ее рука сама нашла сумку на полке, а через три секунды Клэр уже была в толпе, пробираясь к выходу, оставив позади болтовню и духоту салона.

Наконец двери самолета открылись и к выходу пригласили пассажиров бизнес класса. Через пару минут очередь дошла и до простых смертных.

– Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании «Italy Fly», – вымучено улыбнулась бортпроводница, пропуская Клэр к трапу.

«Так, теперь паспортный контроль! Багажа у меня нет, поэтому надо сразу идти искать трансфер», – просчитывала маршрут она, пока вместе с толпой шла по бесконечным коридорам аэропорта.

Офицер на паспортном контроле смотрел на документы так, словно раньше видел Клэр в розыске Интерпола.

– Цель визита?

– Работа, – чуть не подвел ее голос, выдавая всю накопившуюся панику.

– Срок пребывания?

– Пять рабочих дней. Могу обратные билеты показать.

– Pas besoin^[1], – забылся офицер и ответил на французском.

«Еще немного и я упаду в обморок», – вытерла Клэр потные ладошки о брюки. Но наконец уставший офицер перестал вертеть ее несчастный паспорт и, достав внушительных размеров штамп, громко шлепнул печать. Получив документ обратно, Клэр тут же бросилась к турникету и не оборачиваясь ушла прочь. «Фух. Пронесло».

Зона прибытия встретила ее гвалтом голосов и морем чужих имен. Пожилой мужчина лет шестидесяти, который увлеченно трепался по телефону, совершенно забыл про табличку у своих ног. Табличку, на которой имя Клэр было написано криво и вверх ногами.

– Здравствуйте! Вы за мной?

– Quoi? Reste un peu au téléphone^[2], – бросил мужчина в трубку и ткнул пальцем в табличку. – Ты?

– Да, это я. Клэр.

– Идти, – сказал он на ломанном английском и поманил девушку за собой.

И вот он. Первый глоток французской ночи. Воздух пах морем, бензином, свободой и чем-то незнакомым, упоительным, от чего замирало сердце. Хотелось стоять и дышать этим вечность, прислушиваясь к крикам чаек и гулу самолетных двигателей. Но, к несчастью, водитель уже заводил свой древний «Рено» и жестом, не терпящим возражений, показывал садиться.

«Ладно, – мысленно пожала плечами Клэр. – Мне обещали трансфер, а не экскурсию по городу. Так что все честно».

– Смотреть, ехать долго! – предупредил мужчина и с силой захлопнул и без того отваливающуюся дверь.

– Да, спасибо, я знаю, – ответила Клэр и вдела оба наушника, чтобы не пришлось больше мучить несчастного французского водителя разговорами.

Машина тронулась и, миновав витиеватые повороты подземной парковки, наконец-то вырвалась на поверхность. Затем они выехали на пустынное шоссе и стали все дальше продвигаться вглубь Франции, оставляя Средиземное море, а вместе с ним и шикарные курорты Ниццы позади.

В наушниках у Клэр играла песня «Loveless» американской поп-рок группы PVRIS, отлично подходящая под ночной пейзаж. Водитель гнал под все 120. А время близилось к полуночи. Тревога медленно отступала, сменяясь странным, щекочущим нервы предвкушением чего-то поистине стоящего. И Клэр была к этому готова как никогда.

Глава 2

– Извините, не могли бы ли вы сделать радио потише?

Музыка в машине была настолько громкой, что вибрировали не только сиденья, но, казалось, и сами кости. Какой-то французский рэп, который водитель слушал на максимальной громкости второй час к ряду. Клэр же чувствовала, как от этой какофонии звуков у нее уже начинает раскалываться голова.

– Quoi?^[3]

Водитель повернулся, уставившись на нее в зеркало заднего вида с выражением полного непонимания.

– Музыка! – Клэр сделала жест рукой, будто выкручивала воображаемую ручку. – Тише! Тцц!

– Aaah! Oui, oui!^[4] – наконец догадался он и одним резким движением повернул заляпанный тумблер.

Тишина, наступившая после, была почти кладбищенской. Но ненадолго. Через пару минут радио включилось снова, заполняя салон тем же назойливым битом.

Сама машина была такой же старой и потрепанной, как и ее водитель: засаленные сидения, раздражающие игрушки с качающимися головами на панели и вонючий ароматизатор, который вместо свежести альпийских гор отдавал приторно-сладкой химозой, что ко всему прочему перемешивалось с запахом чьего-то непереваренного завтрака.

Однако в бóльшей степени всю вычурность и неопрятность салона подчеркивал тот умиротворенный и по-летнему теплый ночной пейзаж за окнами автомобиля, который на контрасте казался апофеозом чистоты красок, звуков и запахов.

Огненной лентой фар автомобиль разрезал чернильный горизонт, пока разноцветные дорожные знаки и золото дорожных фонарей пролетали мимо. Машина уже давно выехала из Ниццы и, миновав другие крупные южные города Франции, объезжала маленькие деревни и пригороды по проселочным дорогам.

По одну сторону от машины простирались нескончаемые заросли пахучих трав, где оливковые деревья и кипарисы словно грозные стражники охраняли глубокий сон природы. По другую – открывалось необъятное лавандовое поле, над которым в беззвучии ночного мрака сиял белый серп луны.

Водитель же гнал как угорелый, не сбавляя скорости даже на поворотах, что было слишком опасно для пригородной трассы, где нередко бродили и дикие звери.

– Писать книги? – спросил он внезапно.

– Что? Я? Нет… нет, нет. С чего вы взяли?

– Книга упасть.

Клэр проследила за взглядом таксиста и заметила выпавшую из почтальонки книгу под громким названием: «Советы авторам или как привлечь внимание читателя».

– Я журналист, – ответила Клэр и поспешно спрятала обратно в сумку свой подарок на день рождения от коллег.

– Oh, alors tu es écrivaine!^[5] – водитель ухмыльнулся. – Хорошо писать? О чем? Политика? Кино? Или… может, желтое? – Подмигнул он.

– Спорт. Я спортивный корреспондент.

– Спорт? – он фыркнул. – Скучно! Такой красивый девушка… мог бы и писать о чем-то интересном. Секс, скандалы, грязно… Люди они… elles aiment la vulgarité et les commérages^[6]. – Он громко засмеялся.

Клэр сжала зубы. Опять. Снова эти намеки, этот взгляд, эта уверенность, что ее пол и внешность определяют, о чем она должна писать. Сколько же раз она это слышала?

– То, что я девушка, не значит, что я обязана писать про «эротику и грязно», – сквозь зубы процедила она.

По прошествии двух часов изматывающей дороги в компании старых эстрадных песен, орущих из поломанных колонок, этот разговор казался Клэр до боли неуместным.

– Не злиться! – махнул рукой водитель. – Я говорить, как есть. Спрос есть – предложение будет. Даже я любить слушать что-то грязный… détails croustillants^[7], понимать? Деньги же платить за это, да?

Но Клэр не ответила. Просто уставилась в окно, в темноту, которая казалась ей куда более честной, чем этот человек.

– Сколько еще ехать? – резко спросила она, прерывая его бессмысленный поток сознания.

– Час. Может, музыку громче?

– Не нужно, спасибо.

Но он все равно прибавил громкость. Клэр лишь устало бросила взгляд на панель управления и невольно подумала о том, что если бы они сейчас попали в аварию и водителя пришлось опознавать по отпечаткам пальцев, то для следователей это не составило бы большого труда.

Клэр открыла окно, впуская ночную свежесть и буйные потоки ветра в салон, что вихрем взъерошили локоны ее каштановых волос. Запах трав и лаванды колко защекотал в ноздрях, опускаясь все глубже к легким, наполняя их, словно живительный эликсир. Клэр прикрыла веки своими длинными темными ресницами и впервые за два с лишним часа дороги вздохнула полной грудью, расслабляя плечи и мышцы лица. Теперь она осталась одна посреди своего вымышленного или, точней, реального, но недосягаемого поля, где за каждым шорохом и треском, под каждым кустиком и листочком скрывалась какая-то тайна. И именно Клэр должна была стать той, кто ее раскроет.

Глава 3

– Близко! Не спать!

Журналистка с усилием продрала сонные глаза и в полудреме стала нащупывать телефон в старой сумке. Было уже около четырех утра, однако это не мешало нескончаемому потоку сообщений продолжать сыпаться ей на мобильный. Клэр же знала, что все они были по работе, ведь вместо того, чтобы сейчас блаженствовать в сладкой неге, ее коллеги продолжали дежурить на своих постах, а вместе с этим дружно закидывать юную стажерку мириадами глупых вопросов, ответы на которые могли спокойно найти сами. «Будем считать это проверкой на прочность», – выдохнула Клэр, барабаня пальцами по экрану.

Но тут машина резко дернулась. Тормоза взвизгнули, а Клэр едва не впечаталась в переднее сиденье. Ремень безопасности болезненно врезался ей в плечо, и даже телефон выскользнул из рук, шмякнувшись на грязный пол.

– Putain!^[8] – вырвалось у водителя прежде, чем он успел подумать.

В груди болезненно закололо, а руки предательски задрожали от адреналина. И Клэр тут же представила себе размазанного по асфальту ежика или сбитого олененка.

Но на радость Клэр это был не зверек, а всего лишь человек. При чем человек, которого даже при большом желании нельзя было спутать с маленьким зверьком.

Прямо перед капотом, освещенный фарами, как на сцене, стоял парень. Высокий, стройный, в черной футболке, насквозь пропитанной потом, с растрепанными темными волосами, падающими ему чуть ли не на самые плечи. Однако, что странно, парень не выглядел испуганным. Наоборот – его скулы были напряжены, а взгляд, которым он просверливал лобовое стекло, был чистым, ничем не разбавленным ядом. В ушах у него болтались наушники, из которых доносился приглушенный, но агрессивный бит.

– Où vas-tu, idiot? T'en as marre de vivre, fils de pute?^[9] – истошно заорал водитель из открытого окна.

Парень медленно повернул голову на звук. Его глаза, темные и холодные, как лезвие, скользнули по кричащему таксисту с таким презрением, что тому стало не по себе, и он тут же умолк. Затем этот взгляд упал и на Клэр. И в нем не было ни извинений, ни смущения, только неприкрытый гнев и раздражение.

Наконец он еще больше нахмурил густые брови и как ни в чем не бывало продолжил путь. Когда парень поравнялся с дверью Клэр и заглянул в окно, то смерил ее презрительным взглядом – растрепанную, с раздражением на лице, все еще держащуюся за ремень безопасности – и едва заметно усмехнулся. Казалось беспричинная злоба так и сочилась из незнакомца, вытекая наружу с помощью одного только пристального взгляда. Клэр же почувствовала, как по ее спине бегут мурашки. Но не от страха. Нет. От адреналина и нешуточной злости.

И тогда она уже не смогла сдержаться. Ее средний палец сам собой взметнулся вверх, а взгляд ответил ему той же ледяной дерзостью.

Скорее всего, они бы и дальше продолжили сверлить друг друга глазами, если бы водитель с силой не стукнул по ручнику. Парень задержал взгляд на Клэр на секунду дольше, а усмешка на его лице стала чуть шире. Почти издевательской. Затем он просто повернулся и побежал дальше, растворившись в ночи так же внезапно, как и появился. Машина же затарахтела, выпустив тучку серого газа, и дернулась с места в противоположном направлении.

Вплоть до самого отеля таксист причитал и ругался на ломанном английском. Клэр же его уже не слышала. «Очередной придурок», – решила она и вернулась к своему телефону, погрузившись в рутину работы, стараясь как можно скорее забыть эти неприятные черные глаза.

Глава 4

– Ладно, приехать. Деньги дать, belle fille^[10], – бросил водитель с легкой издевкой.

Клэр молча протянула купюры и устало дернула дверную ручку. «Хитро это придумал, сеньор Джулианни, что я сама должна платить за свой же трансфер. Но ладно». Водитель с силой захлопнул крышку багажника, которая от подобных часто повторяющихся издевательств уже ходила ходуном, и не попрощавшись умчался в темноту.

Провинция Ле-Пюи была настолько миниатюрной, что ее легко можно было принять за игрушечную. Маленькие известняковые домики оранжевого цвета с коричневыми крышами, точь-точь как в жаркой Тулузе. Узкие улочки, вымощенные булыжником, витиевато переплетающиеся между собой. Высокие окна с деревянными ставнями. Всюду благоухающая зелень, невысокие деревья и кустарники. В полях рос то ли ковыль, то ли другие злаковые, что волнами разливались на ветру, низко пригибаясь к земле в непогоду. В закоулках можно было даже наткнуться на бочки с вином, что еще больше добавляло сказочности, застывшему во времени городку.

Чуть в отдалении, километрах в двух-трех, находился сам отель. А так как он был единственным на всю округу, то и назвали его в честь провинции: «Ле-Пюи». Легко запомнить.

Территория отеля была на редкость обширной, представляя собой причудливый созвучие эпох. Пятиэтажное каменное здание, словно сошедшее со страниц средневековых хроник, соседствовало с воздушной стеклянной пристройкой ресторана. Дальше, за двором с фонтаном, виднелось еще одно монументальное строение, предназначенное для торжеств и городских собраний.

Все постройки были вымощены серым кирпичом и немного походили на крепости или даже замки в романском стиле. Взгляд невольно цеплялся за суровые линии – островерхие черные кровли, тяжелые цилиндрические своды, покоящиеся на могучих стенах, приглушенный блеск барельефов, узкие, словно бойницы, окна и, конечно же, устремленные в небо башни.

Перед главным входом возникало стойкое ощущение, будто переступаешь порог не отеля, а древней базилики XI века, неприступного замка тамплиеров или обители отважных рыцарей. Территорию украшали изящные ажурные фонари, а гравийные дорожки вились меж клумб, где прекрасной россыпью цвели полевые цветы. Где-то стояли беседки для отдыха, где-то скамейки. Напротив стеклянной стены ресторана были расставлены столы и стулья для еды под открытым небом.

Но чем ближе подходила Клэр, тем сильнее сгущалась ночь. Промежутки между фонарями ширились, и их свет, некогда яркий, постепенно сдавался, утопая в непроглядной мгле, позволяя лунному свету занять их пост и продолжать освещать своим серебром дорогу путникам.

Кругом царила безмолвная, почти невероятная для горожанина тишина. Не было слышно ни птичьего щебета, ни отголосков людских голосов, ни гула городской суеты – ничего. Лишь звенящая, немая тишь, в которой, казалось, застыли сами века.

В любое другое время, Клэр бы однозначно остановилась насладиться столь прекрасным моментом. Но только не сейчас, когда два часа в самолете и еще четыре на машине, где половина пути прошла по разбитой проселочной дороге, явно давали о себе знать. Единственное о чем сейчас мечтала журналистка были горячий чай, теплая ванна и мягкая постель.

– Добрый вечер, мадемуазель! Чем могу помочь? – зевнул администратор.

Рыжий парнишка на стойке регистрации, в отличие от таксиста, весьма уверенно говорил на английском.

– Добрый. Меня зовут Клэретта Пеларатти. Я журналистка итальянской спортивной газеты «Il giornale sportivo»^[11]. На мое имя должен быть забронирован номер.

– Да, все верно. Вы даже как-то рано, – удивился тот. – Все гости заселяются только послезавтра… Не забудьте только потом получить бейджик для прессы, – парень снова сладко зевнул. – Ваша комната находится на этаже, выделенном для журналистов. Будьте добры ваши паспортные данные.

Пока Клэр, наверное, впервые в своей жизни проходила через незатейливую процедуру, мимо нее к лифту скользнул незнакомый мужской силуэт. Однако в полудреме журналистка не обратила на это внимание и продолжила робко диктовать персональные данные.

– Номер 202, вторая дверь справа от лифта. Доброй ночи!

Даже не изобразив желания помочь даме донести вещи, парень продолжил читать какую-то спортивную газетенку. Клэр же бегло окинула взглядом молодого щуплого паренька в огромном костюме, который был ему велик размера на два, и тут же простила ему эту зеленую неопытность.

– Постойте! Придержите дверь!

В эхе пустынного фойе негромкий голос Клэр отлетал от каменных стен теннисными мячиками. Молодой человек моментально среагировал на просьбу и одним легким движением руки остановил закрывающиеся двери. Его мокрые волосы спадали на лоб, красиво обрамляя большие глаза, в то время как рот застыл в непринужденной улыбке. Его футболка была пропитана потом после пробежки.

Клэр замерла. На секунду ей показалось, что она вновь наткнулась на того самого ночного самоубийцу. Однако почти сразу же поняла, что ошиблась.

Этот парень был чуть ниже, коренастее, но намного приятнее и опрятнее того грубияна с его сбивающим с ног злобным оскалом. Блондин с модной стрижкой и голливудской улыбкой одним только учтивым жестом смог возбудить в Клэр то трепетное чувство смущения и умиления, которое возникает у девочек-подростков, когда они встречаются взглядами с объектом своего обожания в школьном коридоре. Клэр почувствовала, как по щекам разливается жар. «Глупо. Совершенно глупо», – опешила она и вошла в лифт, стараясь не пялиться на его ключицы.

– Вам какой?

Его голос был бархатным, почти певучим и без тени акцента. На секунду Клэр потеряла смысл сказанного и просто стояла таращилась как дурочка, пока уставшее сознание окончательно не пришло в себя. В уголках его глаз заплясали смешинки. Незнакомец явно наслаждался ее смущением.

Клэр же заставила себя выпрямиться и сделать вид, что полностью контролирует ситуацию.

– Второй.

– А! Так вы журналистка? – спросил он, откровенная ее разглядывая. – Это хорошо. А то я уж было испугался, что мы конкуренты.

Его взгляд скользнул по ее сумке через плечо, по помятой футболке, по веснушкам, задержавшись на секунду дольше, чем того требовала вежливость. «Я просто хочу спать», – уговаривала себя она, скрывая пышущие жаром щеки, когда их взгляды нечаянно сталкивались. Наконец раздался сигнал, ознаменовавший прибытие на этаж.

– Как жаль, что лифт не застрял, – неожиданно услышала она над самым ухом, перед тем как выйти.

Парень снова улыбнулся и скрылся за дверьми, оставляя после себя шлейф одеколона. Клэр не успела открыть и рта.

«Что это, черт возьми, было?» – с отвращением подумала она и облокотилась на каменную стену, пытаясь отдышаться. В ушах звенело, а по щекам все еще разливалось предательское тепло. Наконец она сильно тряхнула головой, выбивая всю эту ночную дурь, осмотрела пустынный коридор и зашла в свой номер.

Небольшая комната была также обставлена в стиле готического замка, но чуть с меньшим пафосом. Массивные каменные стены, деревянные полы и высокий сводчатый потолок. На потолке висела темная люстра, украшенная муляжами свечей. Головой к стене располагалась большая двуспальная кровать из темного дерева, занимающая бóльшую часть комнаты. У ее изножья – резной деревянный сундук для вещей. По обе стороны от кровати – тумбочки с торшерами, а в противоположном углу – письменный стол и стулья. Напротив – массивное окно с деревянной рамой и подоконником. Над кроватью был намертво прибит круглый рыцарский щит.

Простенькое красное покрывало и такого же цвета декоративные подушки были чуть ли не единственным украшением в номере. Душевая комната была оформлена в таком же стиле: деревянная раковина, малюсенькое окно и небольшая ванна со старой пожелтевшей шторой.

Простенько, но со вкусом. Клэр осмотрела комнату и запихнула вещи в старый сундук. Затем, уже еле стоя на ногах, она быстро разделась, но все же закончила свои последние вечерние ритуалы, которые не пропустила бы даже под страхом смертной казни. Приняв горячий душ, она быстро юркнула под теплое одеяло, накрывшись им с головой, и наконец-то крепко уснула.

Глава 5

Капельки воды стекали по длинным темным волосам, переливаясь в лучах полуденного света, который еле пробивался через крохотное окошко ванной. Мыльная вода струилась по смуглым рукам и телу, пока Клэр тщательно намыливала голову шампунем.

На завтрак журналистка идти явно не торопилась, так как знала, что все равно его уже пропустила. Кто вообще делает завтраки в отелях до 9:00? Поэтому целое утро Клэр провела в душе, громко и задорно напевая свои любимые итальянские песни и пританцовывая музыке в такт.

У нее было просто прекрасное настроение. Во-первых, соревнования должны были начаться только через два дня. Клэр специально приехала заранее, оставив себе свободный день для рабочих вопросов и новых знакомств с журналистами. Ведь послезавтра ей предстояла очень сложная задача – первая в ее жизни пресс-конференция. К ней она планировала готовиться сегодня целый день, изучая имена спортсменов, их тренерские штабы, основных спонсоров, судей и так далее.

И за всей этой суетой можно было даже успеть насладиться красотой французского лета. Погода в те дни стояла на удивление просто превосходная: слегка прохладная, но все-таки теплая, а не убийственно жаркая, как часто бывает в здешних краях в начале июля.

После душа Клэр сразу же ринулась к письменному столу и принялась записывать в ежедневник планы на день, номера телефонов, ранее заученную информацию о спортсменах и прочую рабочую пургу, оставляя в тетрадке крупные капли, что падали с мокрых волос.

Покончила с этим она только к обеду. Когда живот уже в приказном тоне стал намекать на необходимость подкрепиться. Клэр кое-как убрала густые волосы в наспех сделанный пучок, надела шорты, белую майку, а поверх нее большую заношенную мужскую рубашку в клеточку, которую она ловко подвязала под грудью.

Слетев со второго этажа по старинной скрипучей лестнице, Клэр миновала фойе и, свернув направо от стойки регистрации, попала в небольшой ресторан.

Его купол был украшен темными бревенчатыми сводами, со стеклянными вставками. Ровно такими же были и сами стены, через которые можно было любоваться видом на фонтан и задний дворик. Каменный пол, массивные деревянные столы и стулья, потертые скатерти, свечи и декоративные растения создавали атмосферу провинциальной таверны в каком-нибудь средневековом городке. Однако прозрачные крыша и стены все же добавляли некой дороговизны, пафоса и современности ресторану.

Людей было не чтобы уж много. Спортсмены и журналисты расселись по кучкам и с голодными глазами либо жадно сметали содержимое тарелок, либо звучно смеялись в дружной компании. Одни после тяжелых тренировок, другие после похмелья, хорошо отметив приезд накануне вечером.

Свободных мест было более чем достаточно, однако Клэр все-таки решила попытать удачу и пойти познакомиться хоть с кем-то.

– Здравствуйте, я присяду? – робко спросила она, указывая на свободное место рядом с одной из шумных компаний.

– Не… Тут занято, – как ни в чем не бывало отмахнулся один из парней и продолжил рассказывать про свое путешествие на Ибицу.

«Ничего, попробуем еще раз». Клэр подошла к одиноко сидящей в углу девушке, которая корпела над чем-то в ноутбуке. «Точно журналистка, надо познакомиться».

– Здравствуйте, я вижу вы тоже…

– Я работаю, – резко перебила она даже не дослушав.

«Грубиянка. Так, ладно, но вон с той компашкой мне уж точно должно повезти». Клэр подошла к трем опрятно одетым парням. Все они деловито читали газеты и попивали какое-то дорогое шампанское.

– Добрый день, могу я присесть?

– Désolé, mais nous ne parlons pas anglais^[12], – с виноватым видом пожал плечами один из них.

«Что ж за день-то такой?»

Клэр виновато улыбнулась и пошла искать жертву дальше. Однако от столика к столику, она каждый раз натыкалась на отказы. Пока настроение не испортилось окончательно.

Когда уже иссякли последние крупицы надежды, Клэр набрала полную тарелку еды, заварила кофе и села за свободный столик у окна. Одиночество в шумном зале, полном чужих компаний и счастливых лиц, начинало давить сильнее кофеина.

Клэр яростно грызла куриную ножку, уставившись в экран телефона. Еще десяток сообщений от редакции, еще три глухих напоминания о дедлайне. Она чувствовала себя загнанной лошадью, которую привезли на шикарные скачки лишь для того, чтобы поглазеть на других, более быстрых и удачливых.

– Неужели леди не боится испортить фигуру таким обилием жирной пищи?

От неожиданности Клэр аж подавилась той самой несчастной ножкой, закашлялась, а из глаз брызнули слезы. Перед ней тут же возникла тень, и кто-то протянул стакан с водой. Она с жадностью отхлебнула, отдышалась и наконец подняла взгляд.

– Умоляю простите! Я не хотел вас напугать своей неуместной шуткой.

Сказать, что Клэр потеряла дар речи – не сказать ничего. Перед ней стоял тот самый полуночный блондин из лифта. Только уже не потный, а свежий, чистый и гладко выбритый. Бежевая спортивная форма идеально сидела на его подтянутом теле, а волосы были уложены в соответствии с последними модными трендам. Он пах дорогим одеколоном и уверенностью, которая с первой секунды вызывала беспокойство.

– Кажется, мы виделись вчера ночью, если не ошибаюсь, – словно прочитал ее мысли он. – Да, точно, ваши глаза очень трудно забыть.

«О боже, что за бред! Еще пара таких плоских комплиментов, и я пожалею, что вообще зашла в тот лифт», – едва сдержалась Клэр, чтобы не высказать это вслух.

– Кажется, судьба настойчиво пытается свести нас вместе, – продолжал он.

Его серые глаза вновь лукаво скользнули по ее лицу. Взгляд был оценивающим, как у аукциониста. В эту секунду он чем-то напоминал лиса, разглядывающего свою жертву.

– Ганс Винклер, – представился он, не дожидаясь вопроса, и протянул руку. Рукопожатие у него было крепким, отработанным. – А вы, если не ошибаюсь, та самая загадочная незнакомка, укравшая мой лифт.

– Клэр. И я ни у кого ничего не крала. Лифты здесь общие, – возразила она, убирая руку.

– О, прошу прощения. Видимо, я снова неудачно пошутил. Можно? – уже отодвигал стул он, не дожидаясь ответа.

Спортсмен уселся напротив, развалившись с непринужденностью человека, который везде и всюду привык чувствовать себя как дома. Клэр нравились уверенные в себе люди, но только не здесь и не сейчас.

– Очень рад знакомству, Клэр, – он произнес ее имя так, будто пробовал на вкус дорогое вино. – Извините, что отрываю вас от еды. Здесь она не такая уж и ужасная, как часто бывает в провинциальных отельчиках.

– А вам часто приходилось бывать в таких? – спросила Клэр, отодвигая тарелку. Аппетит пропал.

– По долгу службы – безусловно. Но, тут как попадется. Крупные соревнования чаще проходят в столицах. А Ле-Пюи, скорей, – исключение из правил, я бы сказал.

– А участвуете вы исключительно в крупных, мистер Винклер?

– Для вас просто Ганс. И нет. Мне же нужно было с чего-то начинать… Ну а вы? – резко сменил тему тот. – Вы здесь в качестве прессы, я предполагаю? Приехали освещать наши скромные подвиги?

– Верное предположение, – кивнула Клэр и уставилась на свои руки, только чтобы не пришлось смотреть в глаза этому наглецу.

– Отлично! Значит, у вас будет возможность одной из первых написать о победе. Моей победе, – он сказал это без тени сомнения, словно констатировал факт.

– Вы всегда так уверены в себе? – не удержалась Клэр. – До старта еще два дня. Всякое может случиться.

Ганс лишь усмехнулся.

– Со мной – нет. Так вышло, что я просто не верю в случайности. Я верю в подготовку, дисциплину и волю к победе. Все остальное – для тех, кто довольствуется вторыми местами.

Его самоуверенность была осязаемой, как стена. Однако Клэр чувствовала, что где-то Ганс все-таки не договаривал, и была намерена его расколоть.

– А что насчет стартового капитала? – спросила она прищурившись, словно опытная журналистка. – Ни за что не поверю, что вашим победам вы обязаны одной лишь дисциплине.

На секунду Ганс задумался, явно не ожидав такого вопроса. Однако почти сразу же он нашелся, что ответить.

– Да, пожалуй, тут вы правы. Мои родители с самых пеленок видели во мне продолжение семейного дела. Так что без их помощи, меня бы здесь и подавно не было.

«То-то же!» – торжествовала Клэр.

– Хотя, если честно, – продолжал Ганс, – чем больше успехов я добиваюсь в спорте, тем меньше понимаю, почему не стал пожарным, как мечтал в детстве.

– А почему все-таки не стали, если не секрет? – понемногу прощупывала почву Клэр.

– Во-первых – родители. А во-вторых – амбиции, желание выделиться, остаться в истории, – задумчиво ответил Ганс. – Когда, как не сейчас думать о своем будущем? Жизнь пройдет, деньги кончатся, а воспоминания о нашей силе и славе будут жить вечно.

Спортсмен проследил за тем, как Клэр аккуратно поднесла кружку горячего кофе к губам, пока подбирала нужные слова.

– Я согласна, но разве с помощью других способностей нельзя оставить след в истории? – с легкой насмешкой спросила Клэр. – Только представьте: известный оперный певец Ганс Винклер или, еще лучше – композитор! Да такой, что вся Германия знает и скандирует его имя наравне с Бахом, Вагнером или Бетховеном.

– Сила, может и не всегда восхваляется, – парировал Ганс, – но сильных людей реже забывают.

– Вы хотели сказать властных?

– А разве это не одно и то же?

– Сила не равна властному насилию, – заметила Клэр.

– Да, вы правы. Но физически сильными людьми зачастую бывают именно те, кто внутренне подавляет в себе стремление к насилию и власти.

– Это чепуха!

– Это политика, – возразил Ганс, самодовольно откинувшись на спинку стула.

– Как по мне, это одно и то же.

– А вы мне нравитесь.

– А вот вы мне теперь не очень, – отшутилась Клэр.

Ганс лукаво улыбнулся одними губами и театрально поднял обе руки в верх, словно отступая назад.

– Вы не подумайте! Я же нисколько не принижаю то, чем вы занимаетесь. Ведь кто-то же должен писать о заслугах сильных людей.

– Mah^[13]! И что же вы тогда в себе подавляете? Стремление к власти или к насилию? – уже не скрывала сарказма Клэр.

– И то и другое: насилие над телом и власть над тренером.

– И чем же провинился этот бедолага?

– Ничем, просто хочу посмотреть на то, как он будет бегать по десять километров каждое утро вместо меня.

Ганс громко рассмеялся, и этот смех прозвучал фальшиво.

– Судя по нашей вчерашней встрече, вы и не сдерживаете насилие над собственным телом.

– Это вынужденно.

– Тогда, как ни посмотри, в вашей паре властью и силой обладает только тренер.

– Ach so!^[14] Но это же я оплачиваю его услуги, чтобы он сделал меня сильнее, – пытался выкрутиться спортсмен.

– А разве не вы пару минут назад сказали, что деньги – ресурс исчерпаемый?

– Если за деньги можно купить себе место в истории, титул и власть, то я с чистой совестью готов их потратить.

– Так рассуждают только бизнесмены и проститутки.

Впервые за все это время Ганс засмеялся искренне, и Клэр снова почувствовала себя победительницей в этой незримой битве.

– А я смотрю, за словом в карман вы не полезете, – убрал слезинки в уголках глаз Ганс.

– Нежность никогда не была моей сильной стороной.

– Мне нравится ваша дерзость. Это весьма редкое качество для девушки. Большинство журналистов просто повторяют за мной мои же слова, как попугаи.

– Может, им просто нечего вам противопоставить? Кроме вашего же самомнения.

Наступила короткая пауза. Его улыбка наконец сползла с лица, уступив место холодной, расчетливой серьезности. Уже во второй раз Клэр почувствовала волнительный трепет внизу живота от одного только взгляда его серых глаз. «Неужели… мне страшно?»

– Я бы хотел, чтобы вы взяли у меня интервью, Клэр, – Спортсмен наклонился через стол, и его голос стал тише, интимнее, но от этого не менее опасным, – не пресловутый репортаж об очередной истории успеха, а нечто более… личное.

– А с чего вы взяли, что я справлюсь? – старалась не выдавать волнения в голосе она.

– Я вижу в вас огонь, Клэр, – без тени сомнения ответил он. – Вы прямолинейная, смышленая, но прежде всего любопытная. Это-то мне и надо.

Клэр задумалась. Наверное, впервые кто-то смог столь точно ее охарактеризовать за такой короткий промежуток времени. «И он понял все это за полчаса разговора… бред какой-то».

– А что я получу взамен? – наконец осмелилась спросить она.

– Правду, – ответил Ганс просто. – Чистую правду, какой бы она ни была. Да и к тому же – это отличный повод проявить себя, не находите? – в его лукавых глазах снова заплясали черти. – Как думаете, вы справитесь? Или вы все же из тех, кто предпочитает складные, причесанные истории?

Клэр снова взглянула на него – на этого идеального атлета с глазами дымчатой стали – и почувствовала легкий холодок опасности, пробежавший по спине. Ганс предлагал ей не интервью. Он предлагал ей сделку. С дьяволом, облаченным в безупречную спортивную форму.

Клэр никогда не испытывала подобных чувств: желание в купе со страхом и привкусом азарта. «Я должна держаться от него подальше», – кричал ее разум. Но в то же время: «Узнай его получше», – умоляло сердце.

Работа – вот о чем сейчас нужно было думать. Но Ганс действительно мог открыть ей доступ в ранее закрытый для нее мир большой прессы. Приоткрыть двери в закулисье этой гигантской спортивной машины. И даже познакомить с людьми, с которыми она бы боялась дышать одним воздухом. И для этого он всего лишь попросил ее об услуге . Одно интервью, которое так было нужно им обоим.

Наконец Клэр медленно выдохнула. Тщательно взвесив все «за» и «против», она приняла свое решение.

– Я всегда пишу правду, даже если она неудобная, – сказала журналистка, и ее голос не дрогнул.

На его губах снова появилась улыбка. На этот раз искренняя. Почти что одобрительная.

– Отлично. Тогда, мисс Клэр, предлагаю начать нашу совместную работу с экскурсии. Сперва я покажу вам кузницу настоящих чемпионов, а уж затем познакомлю вас с ее плодами.

Он встал, галантно протянув руку, и его тень накрыла ее с головой.

Когда Клэр оказалась на свежем воздухе, резкий запах жаркого полуденного солнца, травы и сухости ударил ей в нос. Журналистка зажмурилась, представляя свои летние деньки в Италии, когда еще маленькой девочкой она бегала с подружками к морю собирать травы и камешки. Домой они возвращались уже поздно вечером, когда бабушкин ужин успевал остыть на свежем воздухе. Взрослые всегда ругались после таких долгих вылазок, но все равно каждый раз отпускали девочек.

Солнце в те моменты еще не садилось, но уже было почти у самого горизонта, освещая землю золотом песочных бурьянов, когда вся семья собиралась за столом и под звучное стрекотание цикад в сухих оливковых деревьях и звон бокалов начинала рассказывать самые удивительные истории, произошедшие за тот и все другие летние дни. Это было лучшее время в жизни Клэр.

– Здесь внутренняя часть отеля, – объяснял Ганс, показывая ей местные достопримечательности. – Спортивные же объекты сюда привезла Федерация и организаторы.

Они обошли первую, если ее так можно поделить, гостевую половину территории отеля вдоль и поперек. Ту, где стояло главное здание, стеклянный ресторан-пристройка и дополнительное строение для мероприятий. Затем же они подошли к более приватной, но намного более внушительной по размерам части. Здесь находились исключительно спортивные объекты.

Среди многочисленных деревянных конструкций, Клэр почти сразу же нашла именно ту, которая являлась центральной на этом спортивном празднике жизни. И она хорошо знала, что это было за огромное, похожее на амбар строение.

– Вы готовы увидеть наше самое сокровенное место meine liebe Clare?^[15] – подтвердил ее догадки Ганс. – Конюшню.

И в его голосе прозвучала такая мрачная торжественность, что у Клэр по спине пробежали мурашки, словно это было не обычные приглашение, а самое настоящее зловещее предостережение.

Глава 6

С недавнего времени вместительный отель Ле-Пюи делил территорию со спортивно-конными объектами. Несколько месяцев тому назад сотни трудяг были посланы сюда Международной федерацией конного спорта, чтобы установить, закрепить и опробовать всю эту красоту.

Конюшня, Боевое поле^[16] и открытый тренировочный плац^[17] были словно принесены сюда ветрами современности и духом спортивного соперничества, добавляя еще больше «средневековости» отельному ансамблю.

Гран-при по конкуру^[18] ежегодно проходил в разных странах, привлекая тысячи болельщиков и сотни спортсменов со всего света, что по масштабу было сопоставимо если не с Олимпиадой, то с Чемпионатом мира или Европы так уж точно.

Однако в этом году, то ли ввиду глобального экономического кризиса, Пандемии Covid-19 или жадности комитета, соревнования было решено проводить не во французской столице, а в далекой бóгом забытой провинции. Да и бюджет в этот раз был куда скуднее, чем обычно. Поэтому вполне естественно, что никто из журналистов «Il giornale sportivo», в которой работа Клэр, не захотел пачкать руки в деревенской пыли в этом году, оставив неприятную работенку неопытной стажерке.

Конюшня пахла деревом, кожей, сеном и чем-то диким, первобытным – смесью пота, навоза и могучей мышечной силы. Широкий проход, устланный кирпичом. Высокие своды из темного дерева. Раздвижные двери с черными решетками сверху. Просторные денники^[19], отделенные друг от друга деревянными стенами. И два широченных входа. Один из них вел во внутренний двор отеля, а другой, с противоположной стороны, – к небольшой парковке. Рядом с каждой лошадью на двери висела табличка со временем и нормами кормления. Повсюду было разбросано сено, бесхозно валялась амуниция, болтались кронштейны^[20]. То тут, то там можно было наткнуться на кусок недоеденной морковки или скребок.

Ганс шел впереди, а его широкая спина, казалось, идеально вписывалась в общий интерьер помещения. Здесь, среди уздечек и седел, он бесспорно чувствовал себя в своей стихии. Она – нет.

Клэр было неуютно и даже боязливо среди столь величественных животных. Это были не те ласковые домашние кобылки, которые кроме мух не могли никого и копытом тронуть. Это были сильные, норовистые, своенравные скакуны, каждый со своим уникальным характером и темпераментом, все из которых привыкли только побеждать. Кто-то беспокойно бил копытом, кто-то фыркал и ржал. Другие же безучастно валялись на сене и дремали на полуденном солнышке.

– Вы в порядке? – обернулся Ганс. – На вас лица нет.

– Да, все хорошо. Тут просто не так много людей, чтобы в случае чего позвать на помощь.

Как будто в подтверждение ее слов, из-за решетки на них уставилась пара темных, умных глаз. Мощная гнедая кобыла фыркнула, и Клэр невольно отпрыгнула.

– Она просто поздоровалась, – улыбнулся Ганс, протягивая руку, чтобы погладить морду лошади. Его движение было выверенным и очень естественным. – Хотите попробовать?

– Что, поговорить с ней? Думаю, у нас не найдется общих тем.

– Просто коснуться. Она не кусается… обычно.

Его пальцы легли на ее запястье – влажные, настойчивые. Он подвел ее руку к решетке, и Клэр тут же почувствовала тепло, исходящее от могучего животного, его нервное подрагивание кожи и тяжелое дыхание. И в тот же миг мизинец Ганса скользнул по ее мизинцу. Намеренно? Случайно? Электрический разряд пробежал по руке, и она резко одернула ладонь, будто обожглась.

– А где ваша лошадь? – как можно скорее перевела тему Клэр.

Взгляд Ганса на мгновение стал колючим, но тут же смягчился привычной маской обаяния.

– Чуть дальше. Давайте покажу.

Ганс пошел по проходу вглубь конюшни к следующему деннику, жестом приглашая Клэр последовать за ним. За решеткой их уже ждали. Угольно-черный конь, с коротко остриженной гривой и хвостом. Он был похож на беззвучную тень, на сгусток ночи или хищную пантеру. Лишь один его белый носок на ноге ярко выделялся на фоне черноты. Конь не фыркал и не ржал. Он строго наблюдал, оценивая мелких сошек, что посмели побеспокоить его покой, а в его взгляде читалось холодное, хищное высокомерие.

– Не бойся, дружище, она тебя не тронет, – ласково потрепал своего коня через решетку Ганс, а затем вынул руку и отодвинул щеколду на двери.

– Что вы делаете? – попятилась Клэр от денника.

– Не бойтесь, он не тронет. Я же с вами.

Ганс взял Клэр за локоть и буквально втянул внутрь. Но как только она переступила своеобразный порог денника, страх буквально ее парализовал. Она стояла неподвижно в полуметре от этого исполненного достоинства и прекрасного создания и робела от одной только мысли, что кто-то может его оседлать.

Дверь захлопнулась с металлическим лязгом. Запах стал вдвое гуще, а пространство – втрое теснее. Фаворит отступил на шаг, его уши прижались к голове, а круп напрягся. Он издал низкое, предупреждающее урчание.

– Прошу, не бойтесь. Он вас не тронет. Вот, смотрите, – Ганс похлопал своего верного товарища по плечу, призывая его обратить внимание на двух бесцеремонных двуногих, что без приглашения ворвались к нему в дом.

– Мне кажется, я ему не нравлюсь, – прошептала Клэр чуть еле дыша.

– Он просто ревнует, – Ганс обернулся к ней, и в его глазах заплясали опасные огоньки. – Он привык быть единственным, кому я уделяю внимание.

После этих слов, будто поняв суть сказанного, Фаворит прижал острые уши и попятился на Клэр задом с нескрываемым желанием ударить ее копытами.

– Ну, ну, дружище, не горячись!

Ганс встал между конем и Клэр, преграждая своим телом дорогу. Она же в этот момент вжалась всем своим существом в холодную стену денника и просто молилась, чтобы Ганс не придумал очередной уникальный способ, как бы подружить их двоих.

– Мы можем пойти отсюда? – взмолила она, не открывая глаз.

– Вам так неприятна компания Фаворита?

– Конечно, нет. Я же всегда мечтала стать барельефом в конюшне.

Лицо Ганса на мгновение исказилось досадой, но он кивнул и первым вышел из денника, придерживая девушке дверь. На свежем воздухе Клэр сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в коленях.

– Уже можно выдыхать, опасность позади, монстр остался в клетке, – ухмыльнулся Ганс, пытаясь вернуть беседе легкий тон.

– Вот пожалуйста не надо этих ваших шуточек. Я там чуть не умерла!

– Вы бы погибли только в том случае, если бы споткнулись о собственные ноги.

– В этом все равно были бы виноваты вы и ваш своенравный конь.

– Не переживайте, мы бы выплатили вашей семье достойную компенсацию.

Клэр окончательно расслабилась и уже почти простила Гансу его этот дурацкий порыв.

– Моя смерть дорого бы вам обошлась, – хитро улыбалась она.

– Не дороже говяжьей колбаски.

– Ах, как грубо! Мне кажется я тяну на целый свиной рулет.

– Ну, только если по акции.

После этого Клэр уже не могла спокойно продолжать диалог и захохотала от всей души.

– Давайте я лучше покажу вам настоящее поле боя, – хитро подмигнул Ганс и повел ее к тренировочному плацу.

Миновав фонтан и несколько уличных беседок, они подошли огромному полю, уставленному яркими барьерами. Сам по себе плац напоминал хоккейную коробку, только в разы больше и без особого ограждения. На нем царила совсем иная энергия – сосредоточенная, кипучая, необузданная. Всадники и лошади двигались как единое целое, преодолевая высокие препятствия с грацией и силой, от которых захватывало дух. Потрясающее зрелище.

На поле было по меньшей мере пять пар наездников со своими лошадьми. Все дружно, словно один большой сплоченный механизм делали различные элементы, прыгали или просто галопировали. Места хватало всем. Каждый профессионально и слаженно занимался делом, оттачивая свои навыки до совершенства перед днем икс.

И хоть спортсмены и были заняты, они все равно невольно обращали на непрошенных гостей внимание, когда проезжали мимо. Почти все здоровались и дружелюбно улыбались, приветствуя уже знакомого им Ганса и его новую спутницу. Однако нашелся и тот, кто не поздоровался ни с кем из них.

Сперва Клэр не очень хорошо разглядела очертание лица нелюдимого незнакомца, но потом даже вскрикнула от неожиданности, инстинктивно потерев глаза руками, в тщетной попытке развидеть то, что увидела.

Никто другой, как полуночный самоубийца сейчас проезжал мимо нее на высоком белом коне. Каждый его мускул, каждое движение было наполнено такой яростной концентрацией, что казалось, он не направлял лошадь, а сражался с незримым врагом.

Они пронеслись совсем близко от забора, за которым стояли Клэр и Ганс. Ветер от их движения взметнул кудри Клэр, и в тот момент, когда они совсем поравнялись друг с другом, незнакомец повернул голову. Сперва его взгляд скользнул по Гансу с таким ледяным презрением, которое сложно было назвать случайным. А потом перешел и на Клэр.

Брюнет не улыбнулся, не кивнул. Просто на секунду задержал на ней этот пронзительный, укоризненный взгляд – и умчался прочь, оставив после себя лишь облако пыли и ощущение надвигающейся бури. Ганс продолжил что-то рассказывать, однако Клэр его уже не слышала. Она смотрела вслед удаляющейся фигуре на белом коне, пока внутри все сжималось от тревожного предчувствия.

Глава 7

– Кто этот молодой человек? – ткнула Клэр пальцем в грубияна.

Ганс фыркнул, и его идеальная маска на мгновение сползла, обнажив самое настоящее презрение.

– О, это наша местная звездочка. Константин Вершинин.

– Он всегда такой… дружелюбный? – язвительно спросила Клэр.

– Только с теми, кто не входит в его близкий круг… А вы что, уже успели пересечься?

– К великому несчастью – да.

– Он мой главный соперник, – Ганс скрестил руки на груди. – И в этом году я не позволю ему выиграть.

В его голосе прозвучала личная, застарелая злоба, похожая на нечто более глубокое, чем обычная спортивная конкуренция.

– Есть еще один претендент на победу, – как можно скорее сменил тему Ганс. – спортсмен из Австралии. Харт Джонстон. Ему уже под пятьдесят, а он все никак не уйдет на покой… Вы точно должны были о нем слышать.

– Да, да, что-то припоминаю. Он же здешний фаворит, брал кубок Гран-при два или три года подряд…

Ее мысли прервал чей-то голос, звонкий и слегка взволнованный.

– Четыре. Он выигрывал Гран-при четыре года подряд.

Клэр обернулась. Перед ними стоял парень. Лет восемнадцати, не больше. Соломенные кудри, веснушчатое лицо и огромные, словно у испуганного олененка, глаза. Рядом с ним топталась маленькая рыжая лошадка, смотрящая на мир с таким же наивным любопытством.

– Вы… его знакомый? – недоверчиво спросила Клэр.

Парень засмеялся, и звук был похож на трель – нервную и быструю.

– Боже, нет! Но я бы так хотел! Я просто Матео. Харт – это мой… ну, кумир, – парнишка весь буквально трясся от возбуждения, обращаясь исключительно к Гансу. – А вы… вы Ганс Винклер? Это же вы! Я видел все ваши выступления в Гамбурге! Этот двойной барьер! Это было невероятно!

Парень совершенно забыл про Клэр и весь растворился в ее спутнике. Он схватил руку Ганса и начал трясти ее с такой силой, будто пытался взбить масло. Клэр прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Матео, да? – спросил Ганс терпеливо, наконец высвобождая руку. – Ты, вроде, стоишь со мной в расписании на тренировку.

– Да, да! Именно! Я пришел пораньше, чтобы… ну, просто посмотреть!

– Хочешь выведать мои спортивные секреты и хитрости?

– Нет, нет, нет! Вы что! – парень замахал руками, случайно переходя на быстрый, сбивчивый французский. – Даже и в мыслях не было! Je suis désolée, je ne voulais pas être maladroit!^[21]

– Не переживай ты так. Это всего лишь шутка, – Ганс похлопал его по плечу с снисходительностью короля, милующего подданного. – И спасибо, что напомнил про тренировку, я совсем про нее забыл за время нашей прогулки. Пожалуй, пойду собираться.

– Тогда я буду ждать вас тут! – глаза Матео засветились детским восторгом, когда фигура спортсмена стала отдаляться обратно к конюшне.

– Не хотите посмотреть, как проходит тренировка? – предложил между делом Ганс, пока собирал коня в стойле. – Дополните свое интервью.

Идея понаблюдать за немцем в деле была и впрямь заманчива. Однако работа, к сожалению, не сделала бы себя сама.

– В другой раз.

– Тогда с вас ужин, – сказал он с привычной легкостью и уверенностью. – Чтобы собрать материал, конечно же.

Ганс галантно притянул ее руку к своим губам и слегка, чуть еле касаясь, поцеловал ее тыльную сторону.

– В восемь тридцать. И чур без опозданий, – подмигнул он и растворился в дверях плаца.

Клэр не успела даже осмыслить произошедшее. Так быстро все случилось. В одиночестве она вернулась в номер и постаралась как можно скорее разрушить ту магию, которую оставил после себя Ганс своей харизмой и юмором.

Она еще чувствовала запах его одеколона у себя на волосах, когда принялась за работу. Но уже минут через десять она напрочь забыла обо всех этих ванильных глупостях и трепетном колющем чувстве где-то в груди.

Работа была единственным делом, которым Клэр поистине горела. Вот и сейчас она просто не могла позволить странным новым и столь тревожным для нее эмоциям повлиять на ее продуктивность. «Правда – вот, что важнее всего», – думала она, принимаясь за очередную статью о различных породах лошадей.

На улице стояла поистине прекрасная погода. Жаркое летнее солнце слегка выглядывало из-за облаков, ласково падая на волосы Клэр и придавая им медный оттенок. Легкий ветерок покачивал траву в поле и игрался с пожухлой листвой оливы. С улицы доносились чуть еле слышимые голоса, шум проезжающих машин и далекое ржание лошадей. Воздух был сухим и горячим.

Тут на подоконник села маленькая птичка с блеклыми серыми перьями. Она сидела очень спокойно, будто бы и вовсе не замечала чужого присутствия в комнате: все здесь было для нее домом. Клэр перевела взгляд от монитора на птичку и почему-то сразу подумала о Гансе.

Глава 8

«Девять часов. Черт, черт, ЧЕРТ!»

Клэр в ярости швыряла вещи из сундука на пол. «Где эта дурацкая юбка?! Она точно была тут!», – перебирала она в суматохе лифчики и носки.

Погрузившись в работу, Клэр полностью выпала из времени, и теперь ее итальянская непунктуальность грозила обернуться настоящим фиаско. Номер своего телефона Ганс не успел ей дать, так что предупредить его не было никакой возможности. И хотя Клэр приходилось частенько так опаздывать, в этот раз ей было куда более неловко, чем обычно.

В итоге юбка-карандаш нашлась – благополучно застряв в рукаве старого худи. Клэр наскоро надела ее, сгребая волосы в небрежный пучок, и впрыгнула в единственные свои босоножки, которые эффектно смотрелись на загорелых ногах. Схватив сумочку и предусмотрительно забросив туда телефон, Клэр наконец-то вылетела из номера.

Ганс уже ждал в лобби. Вальяжно прислонившись к стене, он вел оживленную беседу с мальчиком со стойки регистрации. Увидев Клэр, он прервался на полуслове и расплылся в игривой улыбке.

– Опоздала. Я уже начал волноваться, – подшутил он, но в его голосе не было упрека, только легкая, лукавая укоризна. На нем был идеальный голубой льняной костюм, от которого пахло деньгами и стилем. Рядом с ним Клэр почувствовала себя недотепой.

– Работа, – отмахнулась она, пытаясь скрыть смущение.

– Это тебе, – Ганс вручил ей небольшую коробку шоколадных конфет, которую прятал за спиной.

– Спасибо, – еще больше смутилась она и убрала подарок в обтрепанную сумку.

– Ну что, пойдем?

Ганс взял Клэр под руку и, придерживая дверь, вывел в теплую прованскую ночь. Вслед паре прозвучало звонкое «хорошего вечера» и стук упавшего на стол журнала.

Воздух был густым и сладким, пахнущим цветущими полями и далеким морем. Фонарей почти не было, и дорогу освещала только луна, выныривающая из-за рваных облаков. Легкий ветерок играючи поднимал подол юбки, развивал пряди волос и вызывал бег мурашек по спине.

Они шли молча вплоть до самой проселочной дороги. Здесь света уже было достаточно, чтобы хорошенько разглядеть золотые волосы и мощную шею Ганса, его широкие скулы и плечи. Клэр же все это время чувствовала тепло его руки у себя на локте – Ганс придерживал ее, чтобы она не споткнулась ненароком в полумраке.

– Так о чем будем говорить? – наконец нарушил тишину он. – О погоде? О политике? Или все-таки о тебе?

– Обо мне скучно, – отрезала Клэр. – Обычно это журналисты хотят все обо всех знать. А не наоборот.

– Так давай нарушим это негласное правило.

– И часто ты их так нарушаешь? – подняла Клэр густые брови.

– С красивыми журналистками еще ни разу.

– Я думаю, ты меня обманываешь.

– А я думаю, что ты уводишь нас от темы, – подловил Ганс. – Ну же! Расскажи же хоть что-нибудь о себе.

– Я не…

Клэр запнулась на полуслове, так как сзади на них обрушился неестественный рев мотора. Свет фар тут же ослепил пару, и Ганс резко оттянул Клэр на обочину, прикрывая ее своим телом.

Мимо них, не сбавляя скорости, пронеслась низкая, полированная до ослепительного алого блеска машина. Не останавливаясь, она красной лентой улетела дальше по дороге в город и скрылась в темноте.

– Ох, интересно, кто это был, – выдохнул Ганс, все еще не отпуская Клэр. Его глаза горели. – Ты видела его машину?

– Машина, как машина, только носится почем зря в темноте, – совершенно равнодушно отозвалась Клэр и стряхнула пыль с юбки.

– Ты что! Это же Феррари F8 «Spider». Такая машина стоит около шестидесяти тысяч евро!

Ганс удивился так, словно Клэр не знала не марку автомобиля, а таблицу умножения.

– Ну, тогда мне искренне жаль того дурака который потратил столь ненормальную сумму на эту красную банку с гвоздями и мотором.

Рука Ганса на ее локте вдруг напряглась.

– Дурака? Да уж если он может себе позволить такую роскошь, какой же он дурак? Счастливчик, скорей.

– То что он может себе ее позволить – не значит, что он сам заработал на нее.

Клэр повернулась к Гансу лицом, и ее голос зазвучал резко.

– Но то что он ею владеет, уже говорит о многом. Как минимум о его статусе.

Это предложение Ганс почти было выплюнул из себя, не сдерживая раздражение в голосе, будто слова Клэр задели его лично.

– Если тебя волнует только статус, то мне и тебя жаль!

Воздух между ними треснул. Вся легкая, флиртующая атмосфера испарилась в одно мгновение. Клэр чувствовала, что ее слова действительно задели Ганса, но понять почему именно, она не могла. Да и не хотела, скорей.

– А ты всегда такая язва? – его тон стал холоднее. – Или только с теми, кто может позволить себе больше, чем ты?

– Только с теми, кто судит о людях по маркам их машин, – парировала Клэр и отдернула руку.

– Это не то, что я хотел сказать…

– Тогда что же?

– Что вы, итальянцы, слишком эмоциональны.

– Я лишь наполовину итальянка.

– А на вторую?

– Это тебя не касается.

Клэр сделала шаг вперед, намереваясь идти дальше одна, но он резко обогнал ее и встал на пути.

– Подожди.

– Что еще? – она скрестила руки на груди.

Ганс стоял и смотрел на нее не отрываясь. Его лицо выглядело совсем бледным в лунном свете, а в его серых глазах бушевала внутренняя борьба.

– Ты права, – наконец выдохнул он, и его голос снова стал тихим, без прежней напускной бравады. – Это просто машина. И этот парень, – вероятнее всего, идиот. Просто… – он провел рукой по волосам, портя идеальную укладку. – Прошу, извини меня. Я не должен был так реагировать.

– Все нормально, проехали, – сухо бросила Клэр и обошла его, чтобы идти дальше.

Но тут Ганс поймал ее запястье, заставив остановиться.

– Нет. Правда. Приношу свои глубочайшие извинения.

– Мне не за что тебя прощать.

– Знаю, но… это не мешает тебе думать о том, что я подлый мерзавец, мысли которого заняты только деньгами и славой. Я не прав?

– Нет, не прав, – соврала Клэр и отвернула лицо к полю.

– Иногда эта вся мишура… этот образ, который ты должен поддерживать… он давит. И кажется, что единственный способ доказать, что ты чего-то стоишь – это окружить себя такими же дорогими безделушками.

– О чем ты вообще?

Но Ганс ее не слышал. Сейчас он разговаривал не с ней, а… с самим собой.

– Все думают, что все это досталось мне с самого детства. Конюшни, лошади, деньги. Что я просто продолжаю семейное дело, – Ганс от волнения активно жестикулировал руками и иногда срывался на крик. – Но я не такой, понимаешь? Боже, какую чушь я несу…

– Нет, нет, продолжай, – попросила Клэр то ли из сочувствия, то ли из любопытства.

Ганс тяжело вздохнул, и снова заглянул ей в глаза.

– Но они не видят тысяч часов тренировок, сломанных ребер, ночей, когда ты плачешь от боли и усталости. Они видят только картинку. И иногда… иногда я и сам начинаю в нее верить.

Он умолк, и в этом безмолвии было различимо лишь стрекотание цикад. Ганс тяжело вздохнул, словно впервые говорил о чем-то столь личном с кем-то. Клэр смотрела на него, и ее злость постепенно таяла, сменяясь странным пониманием. За его идеальным фасадом скрывался простой парень, который боялся оказаться недостаточно идеальным. «Вот и первое искренне признание», – подумала она, вспоминая их договор об интервью.

И не имея возможности объяснить свои чувство по-другому, Клэр просто подошла ближе и крепко его обняла. «Я понимаю», – прошептала она одними губами и уткнулась подбородком в его плечо. Это не были объятия сумасшедшей фанатки, любовницы или друга. Это был простой, очень чувственный и самый что ни на есть искренний порыв души.

Его тело на мгновение окаменело от неожиданности, а затем Ганс обнял ее в ответ, прижавшись виском к ее виску. Он весь дрожал, а его руки сжимали плечи Клэр, словно спасательный жилет.

Они стояли так посреди темной дороги, двое незнакомцев, нашедших неожиданное утешение друг в друге и ночной тиши.

Первой очнулась Клэр. Она мягко высвободилась из его объятий и немного отошла.

– Ну что, идем? – сказала она, придав голосу привычное звучание, хотя внутри нее все еще бушевал шторм. – А то я уже голодна как волк.

Ганс улыбнулся – на этот раз настоящей, немного смущенной улыбкой. В уголках его глаз все еще блестели слезы.

– Конечно. Идем. Я как раз знаю подходящее местечко.

Ганс посмотрел на нее взглядом, полным благодарности, и снова взял ее за руку, словно доблестный средневековый рыцарь. И на этот раз его прикосновение было другим. Более настоящим. А где-то впереди, в темноте, все еще теплился огонек того самого ресторана и обещание ночи, которая только началась.

Глава 9

Минут через десять за очередным поворотом показались первые огни провинции Ле-Пюи, радушно встречающие своих гостей. Каменные домики ровным рядом выстроились вдоль центральной улицы, ведущей к круглой площади с памятником. На ней и располагался нужный ресторан.

Пара становилась у крохотного здания с громадной вывеской над входом: «Chez Paul», что в переводе с французского означало: «Ресторан у Поля». Изнутри доносились оживленные голоса, музыка, звон бокалов и громкий смех.

– Дамы вперед, – галантно придержал дверь Ганс.

Внутри и впрямь было немало народу: суетливые официанты бегали туда-сюда между столиками, пока голодные посетители их поторапливали. «Не думаю, что для нас осталось местечко».

– Bonsoir, mademoiselle^[22]. Мы бронировали у вас столик на десять вечера, – бархатным голосом поприветствовал Ганс молодую хостес.

– Подскажите, на какое имя столик? – отозвалась полная девушка на почти идеальном английском.

– Ганс…

– Месье Винклер! – вскрикнула она. – Да, конечно! Ваш столик готов! Мы так рады вас видеть! – Ее взгляд скользнул по Клэр с мгновенной, профессиональной оценкой. – И вашу спутницу, конечно же.

Девушка забрала со стойки два больших меню и засеменила вглубь ресторана.

Помещение было небольшим и невероятно уютным. На столах красные скатерти и высокие свечи. Стены из камня, словно в средневековой таверне. Повсюду расставлены горшки с живыми цветами и растения, а в углу – тихо тлел камин. Приглушенный свет, много дерева и теплых тонов в интерьере. А где-то из глубин доносились звуки саксофона и контрабаса – играли джаз.

Через весь зал их провели к столику в самом дальнем углу – достаточно уединенному, чтобы поговорить приватно, но недостаточно спрятанному от пытливых глаз, чтобы остаться незамеченными. Клэр тут же почувствовала на себе десятки любопытных взглядов, ощущая себя не знакомой Ганса, а одним из его трофеев.

– Вам сюда, – хостес жестом указала на крошечный столик, – вот ваше меню. И… месье Ганс, могу я попросить у вас автограф?

Девушка неловко переминалась с ноги на ногу в своих крошечных балетках, протягивая Гансу небольшой блокнотик и ручку. Тот невозмутимо согласился и оставил красивую завитушку вместе с пожеланиями счастья на листке. Девушка была вне себя от счастья, благодарила Ганса, бодро сжимая его руку. Затем она так же быстро скрылась в толпе официантов, оставив пару наедине.

Список блюд и напитков, на удивление, был просто огромен. Видимо, статус деревни не мешал Ле-Пюи радовать своих гостей и жителей разнообразной вкусной едой почти что мишленовского уровня.

Пока Клэр внимательно изучала меню и никак не могла определиться между тартаром и луковым супом, внимание Ганса привлекло движение на заднем дворе ресторана. Клэр проследила за его взглядом и, к своему удивлению, заметила ту самую красную машину, которая внесла смуту в их приятную беседу некоторое время назад.

Однако разглядеть, кто же вышел из автомобиля, ей так и не удалось. К столику подошел официант.

– Что предпочитает молодая леди сегодня на ужин? – галантно поинтересовался седовласый джентльмен.

– Будьте добры тартар из говядины и бокал красного полусухого.

– А вам, молодой человек?

– Что простите? – переспросил Ганс.

– Чем наши повара могут угостить вас сегодня? – все так же вежливо и обходительно повторил вопрос мужчина.

– Я бы предпочел стейк слабой прожарки и вино. Красное. Нет. Белое полусладкое.

– Будет сделано, месье.

Официант откланялся и поспешно удалился от столика. И пока Ганс был так увлечен машиной, он даже не заметил, как те, кого он так долго высматривал в окне, сами пришли к нему.

Вошли двое. Высокая брюнетка лет сорока и невысокий поджарый мужчина немного ее старше. Женщина была одета в черное коктейльное платье, а на ногах у нее были Лабутены на шпильке. У нее были выразительные острые скулы и дерзкий, оценивающий взглядом. Однако ее худоба было первым, что бросилось Клэр – обладательнице аппетитных форм – в глаза.

У мужчины же были яркие каштановые волосы и темная аккуратно постриженная борода. Его лицо было все изборождено морщинами, однако они совершенно его не портили, добавляя выражению поистине королевского достоинства и обаятельности, которым позавидовал бы любой. В его глазах же, глубоких и внимательных, читалась подчеркнутая невозмутимость.

Ганс замер. Все его изящное спокойствие испарилось, а взгляд снова стал острым, как лезвие.

– Прошу, вам сюда, – та же хостес проводила пару за столик у противоположной стены и подала им меню. – Наше заведение и я лично невероятно рады обслуживать столь значимую фигуру мирового спорта и его прекрасную спутницу. – Девушка снова замялась. – Могли бы вы пожалуйста дать мне автограф?

– Вы знакомы? – полюбопытствовала Клэр, когда заметила раздражение своего спутника.

– К несчастью, да… Странно, конечно, что он пришел не с… хотя ладно, – отрезал Ганс, всем своим видом демонстрируя, что не намерен продолжать диалог. – Это не так важно.

Клэр неловко потупила взгляд, разглядывая собственные ногти, и совершенно не зная, как оживить диалог.

– Спасибо, что пригласил меня сегодня…

– Мне только в радость, – безучастно бросил он, не переставая наблюдать за парой, которая уже делала свой заказ.

– А чем ты… ну, не знаю. Занимаешься в свободное от работы время? – Не оставляла попыток завязать разговор она.

– Обычно у меня нет свободного времени.

Тут брюнетка напротив закурила тонкую сигарету, выпустив облачко серого дыма изо рта. В этот момент ее взгляд – острый, оценивающий, как лезвие бритвы – скользнул по Гансу, а затем намеренно, не спеша, переполз на нее и на их столик.

– Разве здесь можно курить в помещении? – спросила Клэр, которая на дух не переносила табачный запах.

– Это Франция. Тут можно все.

– Не думаю, что это так работает.

– Боишься, что она подпалит скатерть? – небрежно бросил Ганс.

– Нет, но боюсь, что ты подпалишь мое терпение.

К счастью, их небольшую перепалку прервал официант с едой. Напряжение стало потихоньку спадать, а в компании ароматных вин и угощений разговор полился уже чуть более естественно.

До тех пор, пока не вошел третий гость.

Сперва Клэр даже не обратила на него внимания, ведь посетители ресторана постоянно то прибывали, то убывали, вновь и вновь сменяя друг друга. Музыка также не переставала литься нежным созвучием, смешиваясь в гамме шумных и возбужденных голосов. Отовсюду исходил аромат жизни и вечерней романтики с нотками соуса бальзамик и укропа.

Отовсюду. Но только не от него.

Хмурый брюнет быстрым шагом прошел к тому же самому столику в противоположном углу, где его уже ждала загадочная пара. На просьбу дать хостес автограф, в отличие от других двух спортсменов, он лишь отрицательно покачал головой.

– Неужели даже в такое место пускают русских москалей? – выплюнул Ганс и разом выпил полбокала вина.

– Разве можно так говорить о своих противниках? – не менее раздраженно ответила Клэр.

– Да, ты права. Просто этот … человек, – он произнес это слово с ядовитой усмешкой, – не стал бы с нами так церемониться. Вот я и беру пример, – Ганс обтер губы салфеткой и чуть еле касаясь поцеловал руку Клэр в знак извинений.

Она же все никак не могла собрать мысли воедино. Находиться в одном помещении с Вершининым ей было до чертиков некомфортно. Возможно, из-за своего наглого вида, грубости и холодности, а может быть, из-за своей надменности и высокомерия. «Но оправдывать его я уж точно не собираюсь».

На Вершинине была простая черная футболка и джинсы, однако держался он с такой непринужденной уверенностью, словно весь ресторан был его личным тронным залом.

Заняв место рядом с брюнеткой, он вальяжно откинулся на спинку стула. Его взгляд лениво заскользил по комнате пока не остановился на Клэр. Не на Гансе. На ней. На секунду что-то мелькнуло в его глазах – удивление? Ирония? Затем он медленно, почти незаметно кивнул и отвел взгляд, будто ничего и не произошло. Но этого было достаточно, чтобы выбесить Клэр окончательно.

Через минут двадцать, даже не притронувшись к еде, троица наконец-то закрыла счет и направилась к выходу, не забыв при этом бросить пару косых взглядов на столик Клэр и Ганса. В этот момент как раз заиграла песня «Round Midnight» Телониуса Монка.

После того как звук ускоряющегося мотора растворился где-то вдали, журналистка наконец-то смогла свободно вздохнуть и доесть свой вкуснейший ужин, аккуратно отрезая кусок за куском, словно на тарелке лежала картина Микеланджело.

Ганс же остаток вечера был крайне немногословен. Он наблюдал за происходящим вокруг с таким напряженным презрением, что, казалось, вот-вот взорвется. И хоть Клэр понимала причины столь резкой смены настроения, ей было крайне грустно, что этот противный русский испортил им свидание.

Глава 10

Ночь после ресторана была густой и звездной, а тишину нарушало лишь стрекотание цикад и их собственные шаги по пыльной дороге. Воздух пах нагретой за день землей, лавандой и свободой.

Ганс шел рядом, накинув свой пиджак на плечи Клэр. Ее же мысли были целиком и полностью отданы моменту: она прислушивалась к звукам и запахам, пыталась построить очертания кипарисов, скрываемых за сумрачной пеленой, думала о красоте природы и великолепии ночи, о звездах, планетах и обо всем, что тревожило ее сознание в тот момент.

– Спортзал, – нарушил Ганс гармонию ночной тишины.

– Что прости? – опешила Клэр.

– В ресторане ты спрашивала, что я делаю в свободное время. Так вот я вспомнил, что люблю заниматься спортом.

– Неужели тебе пришлось думать над этим весь вечер? – съязвила она.

– Нет, я просто… – Ганс осекся, собираясь с мыслями. – Скажи, ты все еще злишься?

– Нет, – ответила Клэр, хотя это была неправда.

Она была не столько зла, сколько сбита с толку. Его вспышка агрессии, оскорбительные слова о Константине – все это не складывалось с образом идеального принца, который он так старательно проецировал во вне.

– Он просто… выводит меня из себя, – признался Ганс, как будто читая ее мысли. – Вершинин. Он и его «свита» ведут себя так, словно правила для них не писаны. Будто бы они уже победили.

– А ты ведешь себя так, будто они отобрали что-то у тебя лично, – парировала Клэр, не глядя на него.

Ганс резко остановился и о чем-то глубоко задумался. В эту секунду он выглядел… уязвимым. «Неужели я угадала?»

– Давай лучше сменим тему, – почти шепотом попросил Ганс. – Расскажи мне что-нибудь о себе.

– Обо мне? Но я… Даже не знаю, что сказать.

– Я почти ничего о тебе не знаю, и это сводит меня с ума, – признался он.

– Боюсь, я не так уж и много могу о себе рассказать.

– Хорошо. Ну, например, сколько тебе лет?

– Такие вопросы неприлично задавать дамам.

– Еще одна тайна, покрытая мраком.

Клэр наигранно посмеялась и слегка ускорила шаг, чтобы набрать дистанцию с Гансом, когда он попытался заглянуть ей в глаза.

– Пускай это останется загадкой, – хитро улыбнулась она.

– Я не люблю загадки. А тайны тем более.

– А я не люблю делиться своими.

Ганс устало выдохнул и понурил голову. Клэр же сильней завернулась в пиджак, почувствовав запах дорогого одеколона. Затем, сама не зная почему, она осторожно посмотрела на него – на его искреннее, растерянное в этот момент лицо – и почувствовала странный прилив нежности. Он пытался. Он действительно пытался узнать ее получше.

– Пойдем, – мягко сказала она. – А то у меня уже ноги отваливаются.

Он улыбнулся – с облегчением и благодарностью.

– Позволь мне, – сказал он и, не дожидаясь ответа, легко подхватил ее на руки.

Клэр вскрикнула от неожиданности и засмеялась.

– Ганс! Отпусти меня!

– Ни за что, – он крепко держал ее в своих руках, и их смех смешивался воедино. – Рыцарь должен донести свою даму до замка. Таковы правила.

Клэр перестала сопротивляться, позволив себе момент легкости, глупости и чего-то настоящего после всего этого показушного спектакля. Она обняла Ганса за шею, чувствуя его твердые мышцы под тонкой тканью рубашки, и заболтала ногами, как маленькая девочка.

Он нес ее по темной ухабистой дороге меж двух бескрайних полей, пока они говорили обо всем на свете – о глупостях, о музыке, о том, какой ужасный вкус у официанта в вине и насколько чудесна была музыка. В этот момент не было ни соперничества, ни интриг, ни прошлых обид. Были только они, ночь и ощущение, что мир, возможно, не так уж и сложен.

Войдя в лобби отеля, они почти нос к носу столкнулись с Константином. Он выходил из лифта один, в наушниках, погруженный в свои мысли. Увидев их, он на секунду замер, его взгляд скользнул по Гансу, несущему Клэр на руках, и на ее лице, еще светящемся от смеха. Что-то промелькнуло в его глазах – что-то темное, быстрое, – и он прошел мимо, даже не кивнув.

– Нажмите на кнопку, мадам, будьте так любезны. А то, у меня руки заняты величайшей драгоценностью, – сказал Ганс, театрально возвысив голос, чтобы Константин мог их слышать.

– Сею же секунду, сударь, –в том же тоне ответила ему Клэр и потянулась к кнопке. – Какой же он все-таки противный! – прошипела Клэр, когда двери лифта закрывались.

– И не говори. Редко мне попадаются по жизни столь неприятные личности. Но ничего! Поражение в Гран-при должно сбить с него спесь.

Во второй раз, к счастью, Вершинин не смог испортить им момент. Ганс, все также держа ее на руках, медленно вышел из лифта, а затем так же медленно и аккуратно поставил ее на ноги у самой двери в номер.

– Вот и все, meine liebe Clare.^[23] Здесь наши пути, к сожалению, расходятся.

– Да, ты прав. Хорошие девочки не пускают к себе в номер незнакомцев.

– Пока что незнакомка здесь для меня только ты… – Ганс смотрел на нее таким взглядом, от которого перехватило дыхание. В нем было столько вопросов, столько невысказанного… – Но ничего. Я тебя еще разгадаю.

Клэр смущенно улыбнулась и достала ключ-карту из сумочки, чтобы открыть дверь. Она было уже собралась войти внутрь, как Ганс притянул ее обратно к себе за запястье.

Людей на этаже не было, так что вокруг стояла просто гробовая тишина. Только бешеный стук сердца Клэр нарушал беззвучие. Огромные серые глаза Ганса так и сверлили ее душу насквозь, заставляя щеки покрываться румянцем от еще незнакомых ей чувств.

Она была взволнована, как никогда, не в силах совладать с тревогой и нежностью к этому пока еще для нее незнакомцу. Ганс медленно подтянул к себе Клэр поближе и аккуратно стащил пиджак с ее плеч.

– Чуть не забыл, – шепотом сказал он, не разрывая магическое напряжение.

Ганс повесил пиджак на локоть и намеренно на несколько секунд задержался второй рукой у шеи и лица Клэр. Он сделал шаг вперед. Она не отступила. Его пальцы коснулись ее щеки, отводя прядь волос за ухо. Прикосновение было легким, как дуновение ветра, но оно отозвалось электрическим разрядом по всей ее коже. «Что со мной происходит?»

В этот момент они оба не дышали и все не могли оторвать друг от друга глаза. Ганс неспешно сокращал расстояние между ними. И чем ближе он приближался к ее лицу, тем медленнее и аккуратнее становились его движения, будто бы из страха ее спугнуть.

– Я… – он начал и замолчал. Его глаза были прикованы к ее губам.

Клэр схватилась за дверную ручку обеими руками. Она знала, что должно было произойти дальше. Часть ее отчаянно хотела этого. Другая же – кричала, что это большая ошибка. Он наклонился ближе, и их дыхание смешалось воедино.

И в этот самый момент она резко отвернулась.

– Мне пора, – выдохнула она, ее голос дрогнул.

Ганс замер, затем медленно выпрямился. На его лице промелькнула боль, быстро смененная холодной маской.

– Конечно. Извини, – он отступил на шаг. – Спокойной ночи, Клэр.

Затем он развернулся и ушел, не оглядываясь.

– Доброй ночи, – лишь успела прошептать она ему вслед.

Клэр влетела в номер, прислонилась к закрытой двери и закрыла глаза, пытаясь унять лихорадочный озноб. «Что, черт возьми, это было? Почему я это сделала?»

Ответа не было. Только хаос в голове и предательское жжение на щеке там, где касались его пальцы.

«Боже, дура, дура! Какая же я дура!»

Клэр не переставала страдать от изводящих ее мыслей даже в душе, пока горячие струи воды стекали по спине. Она продолжала винить себя в случившемся и с каждой минутой все больше хотела извиниться перед Гансом. И даже в кровати новые доселе неизвестные ей чувства не переставали изводить ее. Она была готова уже вот-вот расплакаться от злости и беспомощности. «Почему я такая, Боже?»

Клэр потянулась к выключателю, чтобы потушить свет в комнате и погрузится в мир самоистязаний, как неожиданно в дверь номера постучали. Ее бросило в жар. «Ганс? Он вернулся?»

Клэр распахнула дверь.

Но за ней никого не было. Только большой букет алых роз лежал на полу у самых ее ног. Клэр подняла цветы и заметила внутри записку. Осмотревшись по сторонам, она поняла, что даритель уже успел скрыться. Тогда она зашла обратно в номер, положила букет на стол и прочитала загадочное послание.

Этой ночью Клэр не спалось. Ворочаясь с бока на бок, она никак не могла перестать думать о подробностях этого дня. Новые знакомства, места, буря эмоций и ощущений. Все казалось ей таким прекрасным и неизведанным, требующим ее немедленного участия. Клэр хотела прочувствовать эти дни на полную, без страхов и груза прошлого, так как еще раньше никогда не жила, отдав всю себя работе, эмоциям и впечатлениям. И с недавнего времени, своим новым чувствам.

С такими мыслями она и уснула, сжимая в одной руке записку с четырьмя словами, которые уже слышала раньше: «Я тебя еще разгадаю», а в другой – кухонный нож.

Часть 2

Глава 1

– Да, сеньор Джулианни, я делаю все, что в моих силах… но я… – устало выдохнула Клэр, в очередной раз перечеркивая одно и то же предложение в блокноте. – Да, я вас услышала… да, конечно я осознаю всю значимость данного мероприятия, но часов в сутках мне это не прибавляет… конечно! Конечно я хочу сохранить работу.

Клэр нервно трясла ногой под стулом и продолжала черкать ручкой в тетради, вырисовывая витиеватые закорючки. Рабочие созвоны с утра пораньше не входили в перечень ее любимых блюд на завтрак.

– Да, я знаю, что репутация отца не сделает мне имя, но это тут при чем? Я еще ни разу вас не подводила! И в этот раз тоже… да, хорошо, я все поняла. Еще два интервью. И три статьи. Завтра к обеду. Конечно. Без проблем… – ее голос звучал ровно, только пальцы, сжимающие телефон, были белыми от напряжения.

Клэр положила трубку и с гневом бросила ручку на стол. «Вот же ш болван! Он хочет от меня невозможного!»

Договоренность была прислать только одно интервью в день пресс-конференции и еще два после. Но теперь начальство требовало больше. А ко всему прочему на ней весело и общее освещение соревнований, всех сопутствующих мероприятий, а также верстка и редактура всех материалов. Даже для опытного журналиста – это было непомерное количество работы. А как с ней должна была справиться еще неопытная стажерка, оставалось только гадать.

Клэр подошла к окну и распахнула его настежь. Утро в Ле-Пюи встретило ее стеной влажной, удушающей жары. Воздух гудел от моторов подъезжающих машин и возбужденных голосов. Отель кишел людьми – атлеты в спортивной форме, журналисты с камерами, богатые спонсоры в белых льняных костюмах. Все они были частью этого большого, важного события. Она же чувствовала себя муравьем, которого вот-вот растопчут.

Клэр сидела за столом в одной только рубашке, чтобы не растечься потной лужицей на полу. Небрежный белый комок помятого одеяла чуть свисал с края еще не заправленной кровати. А рядом на тумбочке, словно прячась от пытливых глаз, стояла грязная кофейная кружка, а рядом с ней – очередная записка с уже знакомым почерком.

«Доброе утро, дорогая Клэр.

Надеюсь, ты хорошо спала и как следует отдохнула. К сожалению, я должен оставить тебя сегодня на полдня: ночью приехал тренер (тот самый, что обладает властью надо мной).

Но обещаю, что непременно сбегу от него к обеду и проведу оставшийся день с тобой. А пока наслаждайся своим утренним кофе и прекрасной погодой.

До встречи, Mein Schatz^[24].

Г.»

Про какую такую прекрасную погоду говорил Ганс она, конечно же, не понимала. Но такой милый жест не мог остаться незамеченным. А еще ж и вчерашние цветы! Букет из тридцати семи пышных красных бутонов гордо красовался в раковине, до краев наполненной холодной водой.

Уголки ее губ дрогнули. Несмотря на всю свою показную уверенность, Ганс пытался быть внимательным и милым. Хоть это и сбивало с толку.

Но сейчас не до этого. В первую очередь Клэр нужно было найти парня с ресепшена и получить официальный пропуск для прессы. Быстро собравшись, она перекинула сумку с техникой через плечо и выскочила из номера. «Надо будет еще попросить вазу! Если кто-то сегодня и будет страдать от жары, то, пускай, хотя бы не эти милые колючки».

Лобби отеля было похоже на муравейник, потревоженный палкой. Единственное, что его отличало от логова суматошных насекомых – это опрятный интерьер и песня «The Windmills of Your Mind»^[25] из фильма «Афера Томаса Крауна», доносившаяся из стереосистемы.

– Доброе утро, мисс! – быстро поздоровался рыжик со стойки регистрации и с нескрываемой завистью осмотрел короткие шорты и легкий топ Клэр. – Чем могу быть полезен?

– Доброе утро, Жюль, – наконец прочитала она имя мальчика на бейджике, – я бы хотела забрать свой пропуск.

– Ой, точно, точно! Вы как раз вовремя! Их только подвезли, – Жуль в спешке принялся рыться в стопке карточек, чтобы не задерживать очередь.

Пока он искал, прямо перед Клэр возникла большая группа японских журналистов. Она немного отошла, пятясь от стойки, чтобы пропустить их, как спиной наткнулась на кого-то твердого и высокого.

– Ой, простите! – выдохнула она, оборачиваясь.

И замерла.

Перед ней стоял Константин Вершинин. Он был в мокрой от пота майке, наушники висели на шее, а черные волосы были собраны в низкий хвост. Его темные глаза, холодные и оценивающие, медленно скользнули по ее лицу, потом по ее заношенной мужской рубашке, и в них мелькнуло что-то вроде насмешки.

– Смотрите под ноги, – произнес он, и его низкий голос, чуть хриплый, пробился сквозь шум толпы. – Здесь вам не трасса – не стоит просто так сбивать людей.

Клэр ощутила, как по щекам разливается жар. Он помнил. Помнил тот ночной инцидент и ее средний палец в свете фар.

– А! Вот и пропуск! – гордо объявил Жюль, спасая ее от неприятного разговора.

Перекрикивая гул голосов, мальчик протянул журналистке именной бейджик с ее фотографией и крупной надписью «PRESS»^[26] по центру.

– Спасибо! А, чуть не забыла, – вспомнила она, стараясь не обращать внимание на присутствие русского грубияна. – У вас случайно не найдется вазы?

– Вазы? – переспросил Жюль, комично изогнув тонкие брови дугой. – Могу ли я предложить стакан?

Клэр захохотала, умиленная таким простодушием.

– Нет, нет! Вы неправильно поняли. Ваза мне нужна, чтобы поставить в нее цветы, которые вчера мне так любезно подарил господин Винклер, – она специально возвышала голос, чтобы Константин мог ее слышать.

За спиной тут же раздался протяжный вздох, напоминающей фыркание лошади. «Один – один», – восторжествовала Клэр, продолжая улыбаться мальчику, который уже изошел семью потами в своем ужасно жарком костюме и плевать хотел на то, что происходило между этими двумя.

Константин же продолжал безмолвно буравить ее своими темными как ночь глазами, которые даже при свете утреннего солнца не становились светлее. Будто бы за ними скрывались врата в Ад, навечно запечатанные холодом и мраком русской зимней стужи.

– А, да, да, конечно! Вы можете попросить вазу у горничной, – отмахнулся Жюль и тут же принялся помогать другим постояльцам в очереди.

Клэр отошла от стойки и, почувствовав свое превосходство, твердой уверенной походкой направилась к лестнице. Она шла и внутренне ликовала, все ощущая на себе чей-то недовольный взгляд со спины. «Пускай подавится», – подумала она и скрылась за поворотом.

Глава 2

Солнце нещадно пекло, превращая каменную дорожку в раскаленную сковородку. Клэр металась по территории отеля, чувствуя себя загнанным в угол зверем. Крайний срок сдачи первого интервью висел дамокловым мечом, а все «звездные» спортсмены словно сговорились – кто был на тренировке, кто в номере, а кто-то и вовсе еще не приехал. Оставшиеся же воспринимали Клэр как назойливую муху и не утруждались уделить ей и пары минут.

«Черт, Ганс, где ты сейчас, когда так нужен? – мысленно простонала она, вспоминая его предложение. – Любой, хоть кто-нибудь, с кем я могу поговорить!»

И тут, словно небом свыше посланный, кто-то дотронулся до ее плеча.

– Кларетта, здравствуйте! Как же я рад вас видеть!

Перед ней стоял Матео. Тот самый юный, восторженный спортсмен с щенячьим взглядом. Его светлые кудрявые волосы были мокрыми от пота, а на лице расцветала улыбка во весь рот.

– О, Матео, это ты, – поздоровалась Клэр, но тут же внутренне себя отругала за пренебрежительный тон, – почему ты здесь, а не на тренировке?

– Я только с нее пришел, мисс, – задорно отозвался он, даже не заметив разочарования в ее голосе, – я тренируюсь с шести утра до полудня, а затем с шести вечера до полуночи.

– И так каждый день!? – вскрикнула она.

– Да, мисс. Каждый день.

В его голосе было столько искренней радости, что ее собственное раздражение мгновенно растаяло.

– Тогда я совершенно не понимаю, как ты еще не стал суперзвездой.

– Я и сам не понимаю, – звонко посмеялся он. – А если серьезно, то вы просто не представляете, сколько тренируются настоящие спортсмены.

– Но ты же тоже настоящий спортсмен!

– Ох, мисс. Если бы. По сравнению с ними – я просто любитель.

– Мне кажется, ты себя недооцениваешь.

– Нет! Правда! – крикнул на эмоциях Матео. – Я просто понимаю, что мне еще далеко до них. И это нормально. Так и должно быть на первых порах.

Как бы ни пытался Матео скрыть чувства за смехом и добродушной улыбкой, было видно, что ему больно. Что он стремиться быть похожим на своих старших товарищей, подражать им во всем без зависти и сожаления. Но заглушить или хоть даже немного уменьшить горечь собственных неудач это никак не помогало. И Клэр понимала это как никто другой.

– А почему вы здесь? – вывел Матео ее из раздумий.

– Давай на «ты», хорошо? – ласково улыбнулась она. – Я ищу спортсмена, чтобы взять у него интервью. Может ты видел кого-нибудь из…

– Из топовых? – беззлобно закончил он за нее. – Они все еще на плацу. До четырех.

– Кажется, мне конец… – плечи Клэр опустились под тяжестью безысходности.

– Эх… Я бы помог, но… – он неуверенно мотнул головой в сторону плаца, где мощные фигуры Ганса, Вершинина и других оттачивали свои движения до совершенства. – Кому интересно читать про парня, который вечно волочится в хвосте? Я же не… не они.

В его голосе прозвучала такая горькая, обезоруживающая честность, что Клэр невольно посмотрела на него уже совсем другими глазами. Матео не был наивным юношей, как показалось ей на первый взгляд. Он был солдатом, который знал свое место в огромной всепоглощающей машине, но все равно раз из раза смело бросался в бой. Клэр восхищали такие люди.

– Если хотите… то есть, хочешь, – он поправился, покраснев, – то можешь подождать их в конюшне.

И тут ее осенило.

– Зачем мне ждать, если некоторые спортсмены уже вышли с плаца?

– Ну, на твоем месте, я бы подождал более крупную рыбу, tu comprends?^[27]

Матео сконфуженно посмеялся, словно озвучивая собственные мысли, и совершенно не понял намека.

– Вообще-то я ждала кого-то как раз похожего на тебя: не очень известного, но все равно, входящего в тридцатку лучших, – намеренно соврала Клэр.

– Правда? Я могу позвать кого-нибудь из тех, кого знаю! У меня много друзей как раз такого плана! – затараторил он от радости, широко раскрыв глаза.

– Мне нужен кто-то невысокий, разговорчивый, со смуглой кожей и вьющимися волосами. Желательно, конечно, блондин, но это уже не обязательно.

– Ох, – озадачился он, – это, конечно, будет сделать куда сложнее, но я могу попробовать поискать. У Поля, моего товарища по конному клубу, карие глаза. Ой, то есть… ну, я в них не то чтобы часто заглядываю, но…

– Матео! – со смехом перебила его Клэр. – Я вообще-то имела в виду тебя.

– Что? – он замер, словно от электрического разряда. – Меня? Но я же… всего лишь я? – Матео сложил руки в молитве. – Тебе ведь нужны победители. Но не с другого конца списка же!

– Мне кажется, тебе есть, что сказать. Да и к тому же, – Клэр ласково положила руку на его плечо, – я считаю, что ты ничем не хуже этих выскочек.

– Ты мне льстишь.

– У меня работа такая: говорить правду и ничего кроме правды. Так что ты можешь мне смело верить.

Она видела, как его глаза наполняются слезами. Но не от жалости к себе, а от неожиданности. От того, что кто-то наконец-то разглядел в нем не второстепенного, а главного героя.

Дважды повторять не было необходимости. Матео моментально отбросил сомнения и снова, как и вчера, ритмично затряс ее рукой в рукопожатии, не переставая при этом что-то восторженно тараторить на французском.

Пускай Клэр накажут за то, что она взяла интервью у малоизвестного спортсмена. Пускай, первая ее крупная работа останется никем не прочитана. Пускай, она не заработает ни гроша с этой статьи и потом еще не раз пожалеет о том, что не продумала все детали заранее.

Но сейчас при виде этих огромных наивных глазах, которые так и искрились от детских слез счастья, Клэр ни о чем не жалела. Она смеялась вместе с Матео от того, как долго он тряс ей рукой, рассматривала его светлые кудряшки, напоминающие подергивающуюся на ветру пену морской волны, вглядывалась в теплый янтарь его глаз и знала, что делает правильный выбор.

Глава 3

Клэр достала из почтальонки диктофон, блокнот с вопросами и телефон, устроившись поудобнее на трибуне Боевого поля. Все спортсмены тренировалась в это время на плацу неподалеку, так что здесь парочка никому не мешала. Атмосфера располагала к разговору о спорте, а воздух был густым от предвкушения.

Повсюду были развешены флаги стран мира. Навес, защищающий трибуны от солнца, был декорирован в стиле рыцарского турнира. А по периметру самого поля красовались клумбы с цветами, ленты и резные украшения.

Матео взволнованно заерзал на стуле, когда Клэр спросила его полное имя и количество лет, звучно щелкнув диктофоном.

– Матео Николя Дюпон, шестнадцать… нет, семнадцать лет, – дрожащим от волнения голосом выпалил он.

– Tranquillo.^[28] Тебе здесь нечего бояться. Представь, что разговариваешь с другом и ни о чем не думай, – потрепала его по плечу она. – Лучше расскажи мне о своей семье.

– Семья…хм… ну, я вырос в Париже. У меня есть мама и папа. А еще две старших сестры. Кристин и Ан. Я их очень люблю.

Клэр не могла сдержать смеха. «Mannaggia!^[29] Так мы каши точно не сварим».

– Скажи, ты единственный спортсмен в семье?

Лицо Матео моментально просияло.

– Нет, нет! Ан у нас Олимпийская чемпионка по стрельбе из лука. А Кристин – тренер по легкой атлетике… Хотя это немного забавно, учитывая, что наши родители оба врачи, – Матео снова замолк и Клэр жестом попросила его продолжить. – Мы с Кристин с самого детства восхищались Ан. Она старше меня на двенадцать лет, а Кристин – на семь. Но она никогда не смеялась над нами, никогда не бросала в беде или что-то в это роде. Они, кстати, обе приедут поддержать меня!

– А как ты попал на Гран-при? И почему вообще конный спорт? Не самый очевидный выбор для парижанина.

– Ну, я с детства любил животных. И когда мне исполнилось девять, Ан подарила мне лошадь! Правда, я тогда мечтал о собаке. Но не суть, – тряхнул головой он. – А когда я начал заниматься профессионально, то рассматривал исключительно только прыжки. Выездка для меня слишком скучная, а скачки или что похлеще – слишком опасно, – Матео загадочно улыбнулся. – Когда у тебя родители медики, ты волей-неволей думаешь о таких вещах. Ну, а потом просто как-то само по себе стало получаться. То тут соревнование выиграю, то там.

– Ты так говоришь, словно это пустяк какой-то.

– Нет, нет! Что ты! Наоборот! Для меня это много значит! – Матео вспыхнул, и в его глазах впервые мелькнул огонь. – Я пашу как ломовая лошадь! Просто… – он замялся, – просто я не хочу их подвести. Они все для меня сделали, а я… я просто пытаюсь не отставать. Две талантливые сестры и их младший братишка-неудачник, который из кожи вон лезет, чтобы хоть капельку быть на них похожим. Но ты не подумай! Мы все равно любим друг друга и всегда рядом, если что.

Клэр глубоко вздохнула и задумалась о чем-то своем. Матео попытался заглянуть ей в глаза, но она резко отвернулась к солнцу, сделав вид, что поправляет волосы.

– Хей, я чем-то тебя обидел? – осторожно спросил он.

– Нет, все в порядке, – прокашлялась Клэр и вытерла лицо ладонью, – просто ваши отношения в семье… мне даже немного завидно.

– У вас не так? – Матео наклонился, пытаясь поймать ее взгляд.

– Давай не сейчас об этом.

Она быстро смахнула предательскую слезу и ткнула его блокнотом в грудь. «Все-таки тут я беру интервью, а не наоборот».

– Следующий вопрос. Что будешь делать после победы в Гран-при?

Матео прыснул так громко, что несколько голубей с испугом взлетели с трибун.

– Je vais gagner?^[30] Ты с ума сошла? Я даже в топ-5 не вхожу! Я здесь просто чтобы поучаствовать, – Матео неловко посмеялся и с грустью добавил. – В чудеса я не верю. Нам с Анабель еще очень далеко до всего этого.

– Анабель? – переспросила Клэр. – Ты назвал лошадь в честь сестры?

– Да… это единственный способ отблагодарить ее за все, что она сделала для меня.

– Лучшим подарком для нее была бы победа, – вырвалось у Клэр. – Мне кажется, ты не в чудеса не веришь, а в себя!

Матео уставился на нее так, будто она говорила на инопланетном языке.

– Это неправда! – по-детски горячился он. – Если бы это было так, то меня бы и подавно тут не было! Я просто реалист!

– Ты прав, – согласилась Клэр таким тоном, будто бы вела воспитательную беседу в детском саду, – но разве не ты сам сдерживаешься, чтобы не начать мечтать по-крупному?

– Наверное… Не знаю…

– Нет, ты просто боишься! – теперь ее голос звучал резко. – Боишься мечтать, боишься проиграть, боишься, что твои суперсестры увидят, что ты не идеален! Думаешь, они не боялись? Твоя Ан, когда она целилась в яблочко на Олимпиаде, ее, наверное, так трясло, что она бы промахнулась, если бы думала так же, как ты!

Матео вздрогнул, будто от пощечины. В его глазах бушевала настоящая буря. Но все эти чувства были адресованы не ей, а ему самому. Страх, горечь, злость и досада нещадно выгрызали парня изнутри, откликаясь на острые, но правдивые слова Клэр.

– Что бы сказали твои сестры, услышав тебя сейчас?

Уже чуть более спокойно спросила она. Матео задумался.

– Они бы сказали, что я полный imbécile^[31].

– Ты не идиот, не говори так, – устало выдохнула она. – Просто грустно, что ты себя недооцениваешь и не видишь, как сильно в тебя верит семья.

На несколько секунд повисла неловкая пауза. Первым ее нарушил Матео, снова надев комичную маску.

– Мы познакомились меньше суток назад, а ты уже обо мне беспокоишься. Влюбилась что ли?

– Прости, но малолетки не в моем вкусе.

– Тогда предлагаю остаться друзьями.

Клэр хмыкнула.

– Ты всем девушкам так говоришь?

– Только страшненьким, – подмигнул парень.

– Дурак, – расхохоталась Клэр и запустила в бедолагу блокнотом.

– Ай, ай, – наигранно прохныкал Матео и продолжил смеяться, – ты так травмируешь будущую звезду конного спорта.

– Такому дураку как ты, нечего бояться.

– А пару минут назад ты говорила обратное.

– Ты заставил меня передумать, – огрызнулась она, но уже смеясь. – Все, мне нужен перерыв. Или как там у вас это называется? Таймаут?

– Это не у нас.

– Не важно. В общем, дай мне минут десять. А то я так совсем с ума с тобой сойду.

Клэр сменила смешливо-грозное выражение лица на милую улыбку, потрепала оставшегося сидеть на трибунах Матео по волосам и направилась к выходу.

– Клэр, – вдруг окликнул он, – ты знаешь, что с французского твое имя переводится как «светлая»?

– Правда? Не знала.

– Спасибо, – сказал он совсем тихо без тени улыбки, – мне кажется, тебе очень подходит это имя.

Клэр коротко кивнула и лишь смущенно улыбнулась. «Если он и правда так считает, значит все было не зря», – подумала она и спустилась с трибун.

Глава 4

Сухой жаркий воздух сковывал легкие, обжигая грудную клетку и горло изнутри. Он был настолько вязким и тяжелым, что его буквально можно было есть ложками.

Черные башни отеля плыли в мареве, словно мираж, напоминая костры инквизиции. И без того сухие деревья на склонах превращались в хворост от нехватки живительной влаги, забрав цвет зелени глубоко внутрь в себя. Пожухлые травы выстроились в поле не тронутыми ветром копьями. Время близилось к обеду.

В такую жару нормальные люди прятались в кондиционированных номерах. Чуть более отчаянные – и, очевидно, безработные – уехали топить свое горе в морских глубинах и зарабатывать рак кожи. Те же, кому совесть не могла позволить так просто взять и разом бросить дела, были вынуждены спасаться бесплатным лимонадом с ресепшена и мороженым в каменных стенах отеля.

Клэр тоже решила не упускать возможности и вышла из центрального здания со стаканом лимонада в руках. Полностью погруженная в свои мысли, она все пыталась избавиться от неприятного осадка после разговора с Матео. Тщательно спрятанные поглубже воспоминания и чувства теперь нахлынули с новой силой, вынуждая возвращаться к неприятным подробностям своего прошлого и достать те скелеты, которые уже давным-давно должны были быть похоронены.

Она вышла на площадь к фонтану, стараясь держаться подальше от немногочисленных выживших под солнцем туристов. Вода искрилась, разливаясь радужными брызгами на солнце, и Клэр на секунду застыла, наблюдая за нежными бликами. И в этот момент кто-то грубо врезался в нее плечом.

Ледяная волна лимонада обрушилась ей на любимую рубашку, оставив уродливое желтое пятно прямо на груди.

– Эй, ты вообще смотришь, куда идешь? – вырвалось у нее, прежде чем она подняла взгляд.

– Не припомню, чтобы мы переходили на «ты», – холодно ответил уже знакомый мужской бас.

«Да что ж это такое?! Почему снова он?»

– Советую чаще смотреть по сторонам, – проигнорировала слова Вершинина Клэр, – а то бросаться под ноги начинает входить у тебя в привычку. И вообще! – она смерила его злобным взглядом. – Не хочешь извиниться?

– За что?

– Хотя бы за то, что разлил мой напиток.

– Мне не за что извиняться, – спортсмен не переставал буравить тяжелым взглядом журналистку с высоты своего роста.

Это было уже слишком. Последняя фраза довела Клэр словно чайник до кипения. «Если его высокомерие простить еще можно, то вот испачканную рубашку отца – никогда!»

Без единой мысли, на чистом адреналине, Клэр резко наклонилась к фонтану, зачерпнула полный стакан воды и с размаху выплеснула ему прямо в лицо.

Пожилая леди, что читала газету на скамейке рядом, ахнула от удивления, а какой-то мужчина с седлом в руках замер с открытым ртом.

– Ой, какая я неуклюжая! – фальшиво воскликнула Клэр, вкладывая в слова всю язвительность, на которую только была способна.

И, не дав ему опомниться, развернулась и пошла прочь. Спиной она чувствовала его тяжелый, буравящий взгляд и предосудительный шепот окружающих. Ее руки тряслись, в ушах стучало, а внутри все горело от дикой смеси торжества, ужаса и стыда. «Я действительно это сделала? Не могу поверить».

Подобные стычки происходили в жизни Клэр редко, поэтому переживать их каждый раз было невыносимо сложно. Для многих в подобных мини-конфликтах нет ничего особенного. Кто-то способен и на более страшные вещи. Но для Клэр даже такая, казалось бы, незначительная мелочь была чем-то очень большим и волнующим, после чего еще какое-то время ей нужно было приходить в себя. А еще и разговор с Матео…

Ей срочно нужно было спрятаться. Заметив полуоткрытую дверь в конюшню, она почти побежала туда, сжимаясь от каждого шороха за спиной. Затем она отыскала пустую комнату с раковиной – амуничник – и без раздумий залетела внутрь.

Судорожно смывая с рубашки липкие пятна, она чувствовала, как отступает адреналин, оставляя после себя лишь гнетущую пустоту и неконтролируемый мандраж.

В дальнем углу, за грудой ящиков, было темно и тихо. Клэр сползла по стене на пол, подтянула колени к подбородку и, наконец, разрешила себе заплакать. Тихими, надрывными рыданиями, которые выливали наружу все: ярость на Вершинина, щемящую зависть к Матео, старые раны, о которых она пыталась забыть.

В небольшое окно амуничника проникали чуть еле уловимые солнечные лучи, подсвечивая пыль и грязь в воздухе. Вокруг висели вылизанные до блеска седла и уздечки. Где-то далеко раздавались громкие голоса тренеров и спортсменов. А за стенкой можно было уловить тихое успокаивающее чавканье отдыхающий в денниках лошадей.

В детстве во время игр в прятки Клэр частенько находила укромные местечки подобно этому и подолгу могла сидеть в них, забывая о том, что идет игра, увлекаясь в мир собственных идей и фантазий. И ровно также, как и тогда, девушка погрузилась так глубоко в себя, что даже не заметила, как в помещение зашли.

Она бы и дальше так сидела, не обратив внимания на непрошенного гостя, если бы он не присел напротив нее на корточки и не положил свою руку ей на плечо.

«Ганс?» – мелькнула единственная спасительная мысль, и Клэр подняла заплаканные глаза.

Глава 5

Но это был не Ганс. Клэр дернулась от неожиданности и только глубже забилась в угол, словно маленький побитый жизнью волчонок, готовящийся к атаке. Она вытерла слезы с щек и получше присмотрелась к непрошенному гостю.

– Извини, дорогая, я не хотел тебя напугать, – бархатным голосом с заметным австралийским акцентом успокаивал мужчина. – Мы вроде как виделись вчера. В том ресторане в городе. Я еще был с друзьями, помнишь? Харт Джонсон.

Он осторожно протянул руку в знак приветствия и Клэр робко пожала ее. «Так это был Харт! Как лучший конкурист мира и этот русский идиот могут быть друзьями?»

– Да, я прекрасно вас помню, мистер Джонсон, – еще слабым голосом проблеяла Клэр.

– Ой, прошу зови меня просто Харт, – он мягко улыбнулся, и в уголках его глаз собрались лучики морщин.

В его позе и выражении лица была какая-то обезоруживающая теплота, но Клэр все равно боялась ей доверять.

– Тебя кто-то обидел? – осторожно поинтересовался он, и его взгляд скользнул по ее заплаканному лицу и мокрой рубашке.

– Все в порядке. Просто… облилась, – Клэр потупила взгляд, сжимая кулаки.

– Мне не хочется мучать тебя допросами. Но и оставлять одну в таком положении было бы не по-джентельменски, согласна?

Она осторожно кивнула, все еще не решаясь расслабиться.

– Тогда как прикажешь мне поступить? – он говорил так, словно Клэр была хрупкой фарфоровой куклой, а не импульсивной итальянкой, которая еще минуту тому назад рыдала навзрыд от ярости и беспомощности.

Ей вдруг захотелось, чтобы он просто ушел. Но сама не зная почему она сказала другое:

– На вашем месте… я бы предложила платок. И, может, помогла бы выйти на свежий воздух.

Харт усмехнулся, и его рука исчезла в кармане идеально сидящих бридж.

– Как хорошо, что у нас, у спортсменов, всегда припрятана парочка тузов в рукаве.

Он протянул ей чистый, пахнущий дорогим кондиционером для белья, носовой платок. Клэр, краснея от стыда, неловко вытерла лицо, чувствуя себя полной дурой. Он в это время молча наблюдал за ней, и в его взгляде не было ни насмешки, ни осуждения – только спокойное, почти отцовское участие.

– Извините за… это, – пробормотала она, возвращая ему уже испорченный платок.

– Пустяки. У меня двое детей, так что в свое время я видел и худшее, – он убрал платок, не глядя на него.

– Я не ребенок, – огрызнулась Клэр, задетое за живое.

– Они тоже так всегда говорят, – он снова улыбнулся и легко поднялся с земли, протягивая ей руку. – Однако план спасения юной леди еще не завершен, правда ведь?

Харт помог ей подняться, и они вышли из амуничника, прямо навстречу высокому гнедому жеребцу, который нетерпеливо бил копытом по каменному полу и ждал, когда же его хозяин удосужится его почистить, расчесать и поседлать.

– Это Буцефал, – произнес Харт с такой нежностью в голосе, с какой говорят о любимом человеке.

– Так же, вроде, звали любимого коня Александра Македонского? – автоматически выдала Клэр, все еще пытаясь прийти в себя.

– Ух ты… да, ты права. А ведь мало, кто это знает.

Харт погладил своего любимчика между глаз, проведя рукой по белому пятнышку, и угостил его морковкой из кармана. Клэр невольно отступила на шаг, с опаской поглядывая на хоть и спокойного, но от этого не менее пугающего коня.

– Он не кусается, – засмеялся Харт, заметив ее реакцию. – По крайней мере, тех, кто мне нравится. Идем, выйдем на воздух.

Он провел ее к выходу, и солнечный свет больно ударил в глаза.

– Вот и все, – выдохнул он, – теперь юная леди в безопасности.

– И теперь я наконец-то могу вас поблагодарить, – улыбнулась Клэр.

Харт шутливо поклонился и достал из кармана парочку сосательных леденцов, вложив их в руку журналистке.

– Они вкусные, попробуй, – подмигнул Харт и сам закинул конфетку в рот. – С тобой все будет в порядке? – его голос снова стал серьезным. – У меня уже давно идет тренировка… а я тут все прячусь, как мальчонка…

– Вы что! Конечно! – перебила она его. – Я и так вам безмерно признательна!

– Но смотри, только скажи, и я доведу тебя куда нужно.

– Все в порядке, правда. Не хочу, чтобы вы еще больше опоздали из-за меня. И еще раз спасибо за помощь.

– Тогда до встречи, – он взял ее руку и на мгновение задержал ее в своей. Его взгляд был прямым и пронзительным. – Береги себя, Клэр.

Затем Харт развернулся и ушел обратно в прохладу конюшни, оставив ее на солнце с конфетами в руке и вихрем противоречивых мыслей в голове. «Как они могут быть друзьями? И подождите секунду…, – Клэр дернулась, словно ошпаренная кипятком, – а я разве говорила ему свое имя?»

Сперва она думала догнать его и расспросить обо всем. Но потом вспомнила о Матео, который заждался ее на трибунах, о куче горящих дедлайнов и скрепя сердце развернулась и все-таки пошла к трибунам.

Матео и правда ждал. Увидев Клэр, он вскочил, и на его лице мгновенно отразилась тревога.

– Боже, Клэр! Что случилось? Ты вся мокрая! И… ты что плакала?

– Привет, как погода, как дела? – съехидничала она, пытаясь отшутиться.

– Перестань паясничать! Ты выглядишь так, будто тебя сбил грузовик! Кто это сделал? – в его голосе зазвучали нотки, которых она раньше не слышала – не наивного мальчика, а скорее… брата, готового заступиться за нее.

И Клэр, к своему удивлению, выложила все. Про Вершинина. Про лимонад. Про то как плеснула ему в лицо водой, опустив только момент со слезами и собственные горькие мысли, которые преследовали ее все это время, прикрыв их историей про якобы дорогую винтажную рубашку.

Матео слушал, не перебивая и сжав кулаки. А когда Клэр закончила, он выдохнул:

– Я бы на его месте просто сгорел со стыда. А ты… ты невероятно крутая и смелая.

Эти простые слова подействовали на нее лучше любой конфеты Харта Джонсона. Улыбка сама появилась на ее лице.

– Ладно, проехали. Продолжаем интервью?

Он кивнул, и напряжение между ними окончательно растаяло. Он говорил о лошадях, о соперниках, о своих страхах и надеждах – открыто и по-дружески. А Клэр слушала и думала, что, возможно, эта странная поездка принесет ей не только материалы для статей или повышение на работе, но и нечто большее. Хорошее знакомство или даже, возможно, самую настоящую дружбу.

Глава 6

Два часа интервью пролетели как одна минута. Однако адреналин от разговора начал постепенно спадать, сменяясь неодолимой усталостью. Жара давила на виски, напоминая, что давно пришло время подкрепиться и ретироваться в кондиционированный рай.

– Может, пообедаем вместе? Отметим мое первое интервью? – Матео смотрел на нее с таким наивным ожиданием, что Клэр на секунду стало неловко.

– Прости, я… уже договорилась кое с кем, – аккуратно отказала она.

Лицо парня вытянулось, но он тут же зацепился за надежду: «Тогда в другой раз!»

Клэр кивнула, тепло попрощалась и, собрав вещи, отправилась на поиски Ганса. Его слова «увидимся за обедом» горели в ее голове единственной спасительной мыслью.

В ресторане она заняла столик у самого входа – чтобы он точно ее увидел. Однако время шло, а Ганса все не было. Двадцать минут. Ничего. Еще десять. Тишина.

Наконец терпение лопнуло. Клэр обошла стеклянную террасу, прошлась по фойе и даже осмотрела внутренний дворик отеля. Но ни у фонтана, ни на парковке, ни на плацу его не было. Клэр еще раз прошлась по конюшне, заглядывая в каждую открытую дверь.

Многих лошадей не было в их денниках: одни пастись в поле, кто-то мылся из шланга на задней парковке, а кто-то еще тренировался. Однако денник Ганса был закрыт, а Фаворит мирно жевала сено на своем месте.

«Значит, его уже отпустили», – с облегчением подумала Клэр и поспешила обратно в ресторан.

Когда она вошла, то мгновенно прочувствовала разницу, между тем, как помещение выглядело вчера и сегодня. Сейчас ресторан казался ей больше душным, переполненным, гулким адом, нежели чем райской живительной гаванью. Если вчера половина столиков была свободна, то сегодня не было даже уголка, где можно было просто постоять. После относительной тишины конюшни этот гам голосов, звон посуды и запах десятков блюд больно ударили в голову.

Клэр протиснулась к шведскому столу, набрала еды наугад и начала второй раунд поисков, вглядываясь в каждое лицо и силуэт.

Однако никто так и не пришел. Глаза предательски защипали и Клэр вновь ощутила себя полной дурой, которая повелась на вежливую уловку. Готовая уже сбежать в номер со своим позорным подносом еды, она услышала знакомый голос.

– Клэр! Эй! Приветик! А где твой таинственный знакомый?

Перед ней стоял Матео, сияющий как рождественская елка.

– Он… видимо, уже поел, – выдавила она, ненавидя себя за то что врала.

– Ой, как некрасиво он поступил, – озвучил вслух ее мысли Матео. – Но, если что, то мое предложение все еще в силе.