Читать онлайн Леля и медведь бесплатно

Глава 1

– Он женаааааат, – все мое тело содрогнулось от очередной порции рыданий, и казалось, будто слезы текут не из глаз, а просачиваются напрямую сквозь поры.

– Лель, не драматизируй, – Вика поморщилась, насколько я могла заметить сквозь пелену своего отчаяния. Конечно, то, что случилось, для нее ерунда.

Я знала Викулю с пятого класса, когда она переехала в Москву из какого-то маленького городка неподалеку. Понятия не имею, что свело нас вместе, ведь мы разные, как болтик и гайка.

"Болтик и гайка созданы друг для друга" – всегда говорила Вика. Именно она была болтиком в нашей паре – высокая, стройная, красивая! Одним словом, магнит для мужчин. А я гаечка, и этим все сказано. Кругленькая, и все меня постоянно крутят, как им надо. Я магнит для одиночества и комплексов. И только Вика всегда была рядом, чтобы поддержать и направить на путь истинный. Мой верный болтик.

– Лапуль, с чего ты вообще взяла, что Стасик твой женат?

Стасик…

Он появился в моей жизни полгода назад, когда я сдалась под Викиным напором и зарегистрировалась в приложении для знакомств. Он сразу мне понравился – десять попаданий из десяти по моему списку.

Список критериев, кстати, я тоже создала по наказанию Викули. "Это поможет поднять планку и не размениваться по мелочам" – мудрость моей подруги, ага. В Стасике было все как надо: приятная внешность, образование, карьерные устремления, хорошее здоровье, манеры. Даже то, с какой педантичностью он поправил складку на моей юбке, когда я села рядом в нашу первую встречу, говорило о его тонкой душевной организации и особом видении красоты. Но самое важное его качество в том, что он не стесняется моего тела. Или не подает вида.

– Я решила найти его в других соцсетях. И там были они…, – в носу забурлил поток соплей, и Вика протянула мне салфетку. – Фотки со свадьбы. Жена у него красивая, – я всхлипнула, шумно высморкавшись в бумажный платок, – Она вроде старше его, но худая, Вик. Она худая. В этом все дело.

– Погоди. Ты полгода с ним общаешься только в приложении? И до сих пор не чекнула его соцсети? Лель, тебе пятнадцать лет, что ли? В нашем возрасте сразу паспорт проверяют на наличие жены, детей и задолженностей. А если бы все зашло далеко? – подруга покачала головой и плеснула в бокал свое любимое шампанское с "легкими пузырьками".

– Все и так зашло далеко! У нас было… это…, – я потупила взгляд, пальцем покручивая ножку бокала.

– Это? – Вика, конечно, все сразу поняла, но не могла упустить шанса поиздеваться над моей зажатостью.

– Это! Мы занимались любовью! И не раз, – выпалила я и прижалась губами к полному бокалу. Да, обычно шампанское до краев не наливают, но в моем случае иначе никак.

– Лелюшка, знаешь, в чем проблема? Ты занималась любовью, а он просто трахался. Чуешь разницу? – я поморщилась, а Вика в отместку щипнула меня за руку. – Когда я тебя отправляла в это приложение, я хотела, чтобы ты тоже просто потрахалась. Твое постное лицо снижало мое либидо.

Викино отношение к мужчинам одновременно возмущало и восхищало. Она вела какое-то сумасшедшее соревнование с самой собой. У нее даже как-то был список иностранцев, с которыми она спала. Вика тогда сказала, что ее цель – поставить как можно больше флажков на карте. На обеде от нее можно было услышать что-то вроде: "Как тебе паста? О, у меня как раз вчера был итальянец. Уже третий раз, но этот хоть из Тосканы" или "Представляешь, утром не могла выехать, чья-то КИА закрыла мою букашку. Кстати, о корейцах. Ты знала, что маленький член у азиатов – это миф?".

При этом она не была развязной или зависимой от мужчины. Скорее, наоборот, мужчины впадали в зависимость от нее и пытались окольцевать, а моя подружка боялась этого, как огня. "Свободная птица" – так она говорила о себе, высоко задрав палец.

Я завидовала ее отношению к мужчинам. Вернее, тому, как она с легкостью получала любого, кого бы ни захотела, и так же просто оставляла его, не страдая и не боясь одиночества.

Нет, мне не хотелось менять партнеров как перчатки или ставить галочки на карте, но и рыдать от того, что один единственный за последние пять лет мужчина оказался обманщиком, тоже не доставляло удовольствия.

Выходит, я та самая Леля, которую облапошить на раз-два. Попользоваться и найти другую дурочку. Обиднее всего, что мое сердце разбито. Я-то Стаса полюбила.

– Так, моя принцесса, – провозгласила Вика, – Давай состряпаем из чего-нибудь олицетворение твоего Стасика и сожжем! И голышом у костра попляшем. Или куклу вуду! Хочешь, я куклу вуду закажу? – Вика достала телефон и на полном серьезе стала искать, где в Москве можно приобрести куклу вуду под заказ. Не удивлюсь, если уже к завтраку нам ее доставят.

– Не надо, – я допила шампанское и достала со столика вязание на спицах. Не глядя на подругу, стала провязывать одну петлю за другой, – Удалю этот дурацкий профиль и больше никогда не вступлю в отношения.

– Прекрати это делать, – Вика аккуратно взялась за спицы и отложила изделие. Я с опасением наблюдала за ее действиями, боясь, что петли вот-вот соскользнут и мне придется начать все сначала.

– Прости, это меня успокаивает, – я пожала плечами, отметив про себя, что, пока другие девчонки гуляют свою бурную молодость, я к тридцати годам на беспокойстве и страхе одиночества навязала целую коллекцию на радость бабушке, которая меня этому и научила. Но у нее-то в эти годы уже был дедушка и трое детей.

– Леля, мужик не хочет приходить домой и видеть, как ты вяжешь носки. Это не сексуально!

– Это свитер, – поправила я. – Для него. Для Стаса, – внутри снова сжалась маленькая плакса, готовая вот-вот закатить новую истерику.

Чтобы заглушить боль, я потянулась к коробке с любимыми шоколадными эклерами, которые Вика притащила с собой, когда по телефону я ей сообщила, что у меня чрезвычайно разбитое сердце.

Подруга, прищурившись, проследила за тем, как половина эклера пропадает за моей щекой.

– Что? Знаю-знаю, это тоже не сексуально… Но так вкусно! – промычала я, наслаждаясь нежным кремом. Все-таки кондитеры – те еще лекари души.

– А вот и нет, это очень даже сексуально, – Вика пальцем стерла с моей щеки шоколад и облизала его. – Но ты не налегай сильно. Давай мне последний, – получив свое лакомство, подруга блаженно улыбнулась и закрыла глаза. Я же говорю, эти эклеры творят чудеса.

Когда эклеры и шампанское были полностью употреблены по назначению (успокоили мои расшатанные нервы), мы с Викой улеглись на разложенный диван в надежде уснуть до рассвета. У меня был выходной, а вот Вике предстояло отснять семейную фотосессию в десять утра.

– Хорошо, что съемка в парке, – весело сказала Вика, когда мы только начали разливать игристое, – А то в студии от меня может случиться короткое замыкание.

Уснуть нам, конечно, не удавалось. Я продолжала эгоистично ныть в плечо подруги, насквозь вымочив ее дежурную пижаму, хранящуюся у меня на случай ночевки.

– Ох, все, Викуль, я удалю это приложение и постараюсь все забыть, – я потянулась за телефоном, но Вика, хлопнув меня по руке, выбила телефон.

– Ты еще в монастырь соберись из-за неудачного секса. Запомни: плохой опыт – это тоже опыт! И вообще сейчас я сама пошаманю над твоим профилем. Стасик офигеет, – пообещала Вика, вскакивая с дивана с моим телефоном.

– Нет! Я ему еще не говорила, что все знаю! И вообще, может, я не так все поняла. Вдруг эта старая фотография? Или вообще не его невеста? – обманывая саму себя, протянула я. На фотографиях все было предельно ясно.

– Мы тут весь вечер упиваемся шампанским и соплями, а ты не уверена? – Вика скрестила руки на груди и глянула на меня с укором.

– Мне было очень плохо…

– Еще хуже тебе будет с утра. Спи, а я все-таки пошаманю, – она прошлепала босыми ногами на кухню. – Фу, кофе только растворимый, что ли?

– Вик, ну не надо, – бормотала я, борясь со сном. В окно уже вовсю бился лиловый июльский рассвет. Сквозь распахнутое окно в комнату сочился аромат теплого дождя и мокрого асфальта.

Уже совсем скоро, первого сентября, мне исполнится тридцать. Если учитывать, что средняя продолжительность жизни в Москве составляет около семидесяти трех лет, то я прожила почти половину своей жизни в одиночестве. Дальше я начну стареть, заводить кошек и все чаще покупать эклеры в кондитерской на углу дома. Может, не стоит прогонять Стаса? Он сможет все объяснить. Я нужна ему, я верю. Я хочу верить.

– Вика… – сонно позвала я, надеясь вернуть в постель свой телефон и подругу.

– Доверься мне, – отозвалась подруга, снимая закипевший чайник с плиты.

Когда по комнате пополз аромат кофе, я стала терять связь с реальностью. Последним, что донеслось до моего разума, было Викино протяжное "О дааа, детка, так-то лучше!"

***

– Цепи-цепи кованые, раскуйте нас! Кто из нааас? – детский садик под окнами моей квартиры вышел на прогулку и принес с собой адскую головную боль.

Я свесила руку с дивана в надежде нашарить телефон и по привычке проверить сообщения от Стаса. Каждое утро он присылал мне селфи и нежное пожелание на день. Вспомнив о Стасе, я взвыла и с головой ушла под тонкое покрывало.

Сквозь ткань в мой шалашик пробивалось яркое летнее солнце. Запах мокрой травы приятно щекотал ноздри. И даже смеющиеся дети не раздражали, а, скорее, навевали тоску о чем-то неслучившемся. О том, что у тридцатилетней Лели никого нет. Никого, кроме мигрени.

– Вика? – жалобно позвала я и, откашлявшись, крикнула уже увереннее: Викулечка!

В ответ только детские визги и лай корги, вечно торчащего на балконе этажом ниже. Сколько же времени? Вика, наверное, уже вовсю работает, бедняжка. Держит увесистый фотоаппарат дрожащими руками и жует мятную жвачку, надеясь скрыть следы вчерашней терапии. Хотя это ведь Вика. Не удивлюсь, если она идеально выглядит и бодро скачет в своих модных кроссовках.

Пожалев себя еще добрых три захода в "цепи-цепи кованые", я все же скатилась с дивана и прошлепала в ванную, попутно глянув на часы, подмигивающие с зеленого дисплея микроволновки. Отлично, уже почти одиннадцать и, если бы не мочевой пузырь, как знать, сколько еще я могла бы проспать.

Сделав все дела в ванной и собрав в пучок длинные рыжие волосы, я вошла на кухню и увидела на столе телефон с запиской от Вики: "Сегодня я отсыпаюсь, завтра с тебя обед. Напиши, когда проснешься. Твой болтик".

Вот он, мой телефон. Стоит лишь провести пальцем по экрану, чтобы посмотреть входящие уведомления. А я, как дура, нависла над столом с оттопыренным пальцем, не смея коснуться смартфона.

Что я скажу Стасу? Напишу, что он разбил мне сердце в ответ на его "Доброе утро, рыжий котенок"? В голове тут же мелькнула картинка, созданная предательским воображением: мой чудесный Стас лежит в постели со своей красиво стареющей женой. Одной рукой он перебирает ее темные волосы, а второй набирает сообщение своей любовнице.

Любовница.

Вот к чему я пришла к тридцати годам.

К горлу подступила тошнота то ли от похмелья, то ли от нервного перевозбуждения. "Хочу гладить тебя, моя кошечка" – последнее что он прислал мне вчера днем. После этого я, смущенная и счастливая, захотела стать ближе и добавить его в друзья во всех возможных соцсетях. Но он меня опередил и добавил сразу в любовницы. Как же гадко на душе. Все еще косясь на телефон, я поставила на газ чайник и насыпала кофе в чашку. В холодильнике на случай экстренной необходимости была припрятана плитка шоколада. Разве это не экстренный случай?

Телефон нервно звякнул три раза подряд. Я глянула сверху и удивилась, когда на загоревшемся экране высветилось уведомление о лайках и комментариях под моей фотографией. В моем профиле еще никто не оставлял комментариев. Да и фото было дурацкое, большую часть кадра занимал бабушкин рыжий кот, а от меня был виден лишь правый глаз, уголок губ и копна медных волос.

Еще одно уведомление. Комментарий от неизвестного пользователя: "Спящая красавица".

Я уж точно не красавица, а кот спящим на фотографии не был. Наверное, Вика зашла в свой аккаунт с моего телефона, и эти комментарии принадлежат ей, а не мне. И тут я вспомнила, как подруга удалялась на кухню, прихватив с собой мой старенький китайский телефончик.

Я плюхнулась на стул, ударив себя ладонью по лбу. Теперь заходить в приложение стало еще страшнее. Но неизвестность тревожила не меньше. Я наспех проглотила таблетку обезболивающего, надеясь утихомирить обезьянок, бьющих в тарелки в моей голове.

Залив кофе кипятком и доброй порцией молока, я развернула шоколад и все-таки разблокировала телефон. На иконке приложения знакомств маячило число – семьдесят два.

Семьдесят два!

Семьдесят два новых уведомления!

Я ткнула на иконку и замерла, увидев на аватаре совсем не ту фотографию с котом. На этом снимке я лежала в постели в своей пижаме – коротких голубых шортиках с рюшами на оборке и такого же цвета легкой майке. Большая часть тела скрыта одеялом, которое я обнимаю во сне. Шортики призывно оголяют часть моей чересчур округлой ягодицы, а лямка майки спущена с плеча.

Волосы огненной волной раскинуты по спине и плечам. Глаза закрыты, а губы невинно улыбаются, будто мне снится изумительный сон.

Я поджала губы и расстроенно вгрызлась в шоколадку. Это было очень красивое фото, что неудивительно, ведь Вика фотограф и умеет делать хорошие снимки. Но это обман. Я не такая красивая, как эта девушка, собравшая за ночь невероятное количество лайков и комментариев. И это я еще не открывала сообщения.

Я снова щелкнула на фото, ловя себя на мысли, что нравлюсь себе такой. Почему же в зеркале я вижу совсем другую девушку? Полную, уставшую, потасканную жизнью. Под фото не знакомые мне мужчины оставляли лестные слова.

"Хороша чертовка!"

"Ооох рыжая ведьма, люблю таких!"

"Чаровница!" – комментарий оставил пожилой усатый мужчина, и мне стало совсем уж не по себе. С другой стороны, разве дедушкам запрещено искать свое счастье в интернете?

Мужчины знают, что мы, женщины, любим слушать песни о том, какие мы красивые, нужные и несравненные. Так они получают, что хотят. А потом поют эти же песни другим женщинам под их хорошенькими фото. Сколько комментаторов под моей аватаркой уже имеют жен или девушек, которые все еще верят в свою несравненность?

Я открыла сообщения и, пролистав множественные "Привет, красавица", поняла, что не нахожу своего чата со Стасом. Покопавшись, я обнаружила, что чат удален, а сам парень в черном списке.

Я уже готова была провалиться в бездну отчаяния (оставалось лишь дожевать шоколадку), как в этот момент на экране высветился звонок от Вики.

– Вик, ты чего наделала?! – с ходу возмутилась я, на что подруга на удивление бодро рассмеялась.

– Чаровница! – с излишним пафосом воскликнула она, явно прошерстив комментарии под моим фото. – Ты произвела фуррор!

– Вика, где мой чат со Стасом?

– В корзине, где же еще?

– Зачем ты его заблокировала? Мне же нужно с ним поговорить! – я сунула в рот еще пару квадратиков шоколада, откладывая бездну отчаяния на неопределенный срок.

– Леля, это ему нужно с тобой поговорить и все объяснить. Так пусть потрудится найти способ. Помни: ты солнце, и все вокруг тебя крутится, – по голосу было понятно, насколько Вика довольна результатом работы над моим профилем. – Забудь пока про Стаса. У тебя куча обожателей. Сходи на свидание вечером. Развейся, моя чаровница, – очередной смешок в трубку, и я закатила глаза так далеко, что голова заболела с новой силой.

Но, вообще-то, в словах подруги была логика. Почему бы не попробовать выбраться из своего панциря? Ведь кому-то же я должна понравиться такая, как есть? И почему бы Стасу хоть немного не постараться ради нас?

Я раскрыла сообщения и стала проверять профили мужчин, желающих познакомиться поближе. Каждый раз, когда мне хотелось бросить эту дурную затею и провести остаток жизни в одиночестве (примерно каждые две минуты), я настойчиво повторяла вслух:

Я солнце, и все вертится вокруг меня. Я солнце, и все вертится вокруг меня.

Пусть сегодня вечером вокруг меня повертится этот симпатичный брюнет. Я остановила свой выбор на парне, который закидал меня нетерпеливыми сообщениями с просьбой уделить ему внимание. Оказывается, это приятно – выбирать, а не ждать, когда выберут тебя.

"Привет, свободен вечером?" – написала я, и меня тут же заполнило чувство, будто я творю что-то безрассудное. Со Стасом мы переписывались пару месяцев, прежде чем встретиться. Пока я думала о Стасике, в приложении пришло сообщение:

"Ты мне ответила! Любой мой вечер – твой. Если ты придешь – обещаю, этот вечер ты не забудешь никогда!".

И, прежде чем я успела от страха сдать назад и отменить встречу, молодой человек прислал локацию в центре города. Что ж, придется пойти. Через не хочу, через не могу. Я не могу провести еще один вечер в слезах по несбывшейся мечте – жизни со Стасом.

Я жду прекрасного вечера. Вкусная еда, шутки, долгие интеллектуальные беседы. Я жду свидания, которого не забуду никогда.

Если бы я только знала, что действительно не смогу его забыть…

Глава 2

Как бы я ни пыталась, выбросить Стаса из головы не получалось. Он звонил и звонил, а я, как идиотка, смотрела на мигающий экран телефона, не моргая и, кажется, не дыша. Сердце в груди колотилось от волнения, и я все думала, не совершаю ли я глупейшую ошибку. Может, стоит отложить ярую борьбу за собственные права на неопределенный срок и позволить Стасу объясниться? Продолжать играть в обиженную школьницу казалось, как минимум, недостойно тридцатилетки.

Но я дала Вике слово не отвечать обманщику ни по каким каналам связи, иначе эта длинноногая красотка потащит меня бежать марафон с ней под ручку. А мы со спортом несовместимы так же сильно, как Викуля с вязанием. Только страх стоптать пяточки на двадцатикилометровом забеге удерживали меня от разговора со Стасом. Вика знала, каким условием связать меня по рукам и ногам.

Когда Стас понял, что я не отвечу на его звонок, он зарегистрировал второй профиль в приложении знакомств и закидал меня порцией взволнованных сообщений. Я едва успевала читать выскакивающие уведомления. Уборка квартиры, запланированная на выходной, пошла крахом от того, что я не могла оторвать глаз от дисплея телефона: я либо сходила с ума от того, что сообщений так много, либо грызла ногти в переживаниях, когда уведомления вдруг пропадали.

Мне казалось, что Стасу вот-вот надоест играть со мной в кошки-мышки, и он просто забросит эту идею. Идею любить Олю Василевскую. Почти уже тридцатилетняя рыжая толстушка – я была не в фаворе у мужчин, так что, конечно, не могла не видеть в уходе Стаса некоторый виток декаданса. Моя личная жизнь готовилась впустить аромат увядания, так и не успев толком расцвести.

Стас замолчал, и я так некстати вспомнила его поцелуи. По телу пробежала дрожь. Решительность таяла под натиском интимных воспоминаний. Но я сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Легкая боль и забег на двадцать один километр, замаячивший на горизонте, вернули в реальность и слегка отрезвили рассудок.

Через час меня ждет встреча с молодым человеком в итальянском ресторане. Вот о чем мне действительно стоит думать. Перебросить свою буйную фантазию на формирование красивого романтичного сюжета, по которому должен пройти сегодняшний вечер.

После того как я согласилась встретиться, Артем (так звали моего нового собеседника) написал мне невероятной красоты стихотворение. Мужчина с отменным литературным вкусом – то, что нужно для девушки типа меня. Даже если внешне мы друг другу не понравимся, нам будет, о чем поговорить.

Бабушка всегда говорила, что мужик должен уметь работать языком. Не для того я заканчивала филологический, чтобы краснеть и бледнеть перед мужчинами с четко поставленной речью и богатым словарным запасом. Сама жизнь готовила меня тому, кто может задать тон светской беседе.

Именно таким был Стас. Мы обсуждали все на свете. Вернее, говорил больше он: о психологии, о литературе, об живописи – а я слушала, широко раскрыв влюбленные глаза. Каждое ловко подобранное слово, каждая метафора, каждая четко переданная цитата – выдавали в Стасе истинного ценителя искусства. Человека с отменным образованием и вкусом. Десять из десяти, согласно моему списку критериев.

И только одна строчка, по глупости не внесенная в список, испортила всю картину. А ведь стоило внести в список графу «семейное положение», чтобы обезопасить свое сердце от ненужных потрясений.

Опять я отвлеклась на Стаса! Я должна думать об Артеме и о волшебном вечере, что мы сегодня проведем. Его стихотворение напомнило мне об университетских годах, когда я с упоением зачитывалась поэзией. Вдохновленная, я даже отыскала в одной из коробок старый томик с произведениями любимых поэтесс.

Хоть я и не складываю ямбы и хореи сама, но зачитать проникновенным голосом что-то из Зинаиды Гиппиус смогу. Артем не устоит, и, даже если у нас ничего не сложится, мы сможем остаться друзьями и время от времени встречаться для обсуждения понравившихся стихотворений.

Да, Вика хотела, чтобы я завела мужчину только для интима. Но разве можно спать с человеком, с которым не о чем говорить?

***

Я приехала в ресторан ровно в семь вечера, как и договаривались. Не терплю опоздания, и сама всегда прихожу вовремя или сильно заранее. Нельзя, чтобы люди подумали, будто я недостаточно уважаю их, раз позволяю себе прийти на встречу позже обозначенного времени. Особенно когда дело касается первой встречи и первого впечатления.

На входе я глянула на себя в зеркало. Опрятное длинное зеленое платье из льна с вырезом лодочкой, коричневая сумка-почтальонка, легкие плетеные сандалии. Волосы собрала в косу и скрутила ее в бублик на макушке. Макияжа, как всегда, не было, только легкий бальзам на губах. Я поправила круглые очки, корректирующие небольшую близорукость, и направилась внутрь, борясь с волнением.

Меня встретила девушка в обтягивающем синем платье и с длинными завитыми волосами чуть темнее моих.

– Добрый вечер! У вас забронирован столик?

– Здравствуйте, да, – краснея, ответила я. – Меня должен ждать Артем Ослицын.

– Простите, я только заступила в смену, сейчас проверю, – девушка провела длинным ногтем по большой тетради и победно улыбнулась. – Нашла!

Элегантно вышагивая между столиками, она проводила меня к дальнему уединенному уголку, в котором за круглым столом уже сидел молодой человек. Заметив нас, он широко улыбнулся, подскочил и бросился целовать руку сотрудницы ресторана. Той, что провела меня через лабиринты зала. Я смущенно отошла в сторону, ожидая развязки неловкой ситуации.

– Оленька, вы неотразимы! – не переставая глупо улыбаться, сказал он, а девушка неуверенно покосилась на меня. Было видно, что ей самой крайне неудобно, так что я постаралась ободряюще улыбнуться ей.

– Оля – это я, – почти шепотом сказала я.

Артем медленно перевел взгляд на меня и осмотрел мое тело с ног до головы, отпуская "не ту Олю, что он хотел бы". Искорки, так задорно подсветившие его глаза еще полминуты назад, стремительно угасали, и я не могла не чувствовать своей вины.

Артем ждал сексапильную нимфу с фотографии. Чаровницу. А пришла я, и разочарование в его взгляде тяжелым грузом легло на мои плечи.

– Ах, здравствуй, Оля, – он коротко кивнул и, отодвинув для меня стул, сел напротив. – Давай сделаем заказ. К сожалению, я свободен только на час. Только что получил сообщение, что заболела племянница, и я должен посидеть с ней, чтобы сестра могла уйти на работу.

Не дождавшись ответа от меня, Артем спрятался за раскрытым меню. А я мысленно пожелала его племяннице скорейшего выздоровления. Болеющие детки – это грустно. Даже для тех, у кого нет детей.

Вскользь изучая меню, я осмотрела Артема. Чуть выше меня, крепкий. Наверное, занимается спортом. У него достаточно сильные на вид предплечья. Облегающая черная водолазка только подтверждала догадки о регулярном спорте. Аккуратная стрижка и гладко выбритое лицо. Будто он готовился к свиданию. Я вспомнила, что еще утром от меня пахло алкоголем, а пальцы были заляпаны шоколадом, и мне стало немного не по себе.

Кроме того, к самому вечеру я особо не готовилась. Весь день страдала по Стасу, размазывая сопли и слезы по распухшему лицу. А ведь могла бы очки на линзы сменить, покрасить ресницы, повесить кулон на шею.

Вика всегда говорит, что я прячусь за скучным образом, потому что боюсь себя. Будь я посмелее, я бы и родные рыжие волосы перекрасила в менее яркий оттенок, чтобы не привлекать внимания. Может, Вика права, и я делала это специально? Пряталась, чтобы в очередной раз доказать себе, что я никому не нужна такой, какая я есть.

– Что закажешь? – буркнул Артем, откладывая меню и поглядывая на черные матовые часы на запястье, как бы ненароком напоминая о своей больной племяннице. Мне не хотелось, чтобы вечер, обещавший украситься глубокими поэтическими смыслами, превратился для Артема в тюремное заседание.

– Ты торопишься. Если тебе неудобно, мы можем встретиться в другой раз, – вежливо предложила я, про себя отметив, что все равно останусь и съем пасту с морепродуктами, даже если Артем уйдет.

Парень медлил с ответом, сжимая и разжимая зубы, отчего желваки за его скулами то выделялись под бледной кожей, то снова пропадали. Его взгляд нервно пробежался по заполненному залу и наконец остановился на моем лице.

– Встретиться в другой раз? – сухо уточнил он. – Ты только не обижайся, но давай начистоту. Ты себя видела? На фото сексуальная молодая девушка, а тут… Серая мышь, закрытая на все пуговки. И вдобавок ко всему толстая, – прошипел он, привлекая лишнее внимание. – Я с себя десять потов сгоняю в зале не для того, чтобы жирные бока щупать.

В глазах предательски защипало, и я боялась моргнуть, чтобы не дать слезинкам шанс покинуть мои глаза. От стыда я вросла в стул, не смея дернуться с места. Казалось, будто все в зале смотрят на нас и ждут, когда я уже расплачусь, как маленькая обиженная свинка.

– Семь потов, – тихо отозвалась я.

– Что? – Артем уже с шумом задвигал свой стул и готовился покинуть свидание с толстушкой.

– Семь потов сошло. Есть такой фразеологизм. А "десять потов" – это безграмотная отсебятина, – пробубнила я, прекрасно понимая, что этим жалким подобием оскорбления не смогу уязвить Артема. Но больше мне нечего было ему предложить.

– А! Ты еще и училка, – он нагнулся к моему лицу, обдавая меня мятным запахом жвачки, – мой тебе совет: трахай мужику член, а не мозги. А с твоей внешностью в постели надо быть просто богиней, иначе ни один уважающий себя мужчина тебя рядом не вынесет!

Артем ударил толстым меню по столу и ушел, оставив меня, красную от стыда, в центре всеобщего внимания. Две молодые девицы за соседним столиком откровенно хихикали, не зная ни про лишний вес, ни про женскую солидарность. Полная дама лет пятидесяти упорно смотрела в тарелку, будто с ней никогда не случалось ничего подобного. Впрочем, может, так оно и было.

Кто-то осторожно коснулся пальцами моего плеча сзади. Неприятно громко всхлипнув, я обернулась.

– Милочка, не слушайте никого, вы красавица, – ободряюще шепнул дедушка, сидевший за мной. Он улыбался, по-доброму глядя на меня сквозь толстые стекла очков. Что ж, видимо, моя красота имеет четкую зависимость от значения диоптрий в очках смотрящего.

У меня не хватило сил ответить ему. Я шумно вскочила, запутавшись в длинном ремне сумки. Свалила меню, словно специально оставленное Артемом на самом краю стола. Кто-то в зале снова засмеялся, кто-то с сожалением вздохнул. Вместо романтического вечера, наполненного голосами, читающими Ахматову и Цветаеву, я стала гвоздем клоунской программы. Никогда больше не появлюсь в этом районе!

– Мне очень жаль, что так вышло! – искренне шепнула на прощание девушка, которая провожала меня за столик. С такой модельной внешностью ей не стоит обращать внимание на проблемы женщин с жирными боками.

Я проревела сорок минут в такси, пока водитель молча старался ехать побыстрее. Я лишь заверила его, что помощь мне не нужна и попросила включить Агутина. Когда мы наконец доехали до моего дома, меня немного отпустило, и я даже поверила, что все в моих руках.

Именно этими руками я удалю к чертям собачьим приложение, едва попаду в квартиру. Больше никаких мужчин. Куплю мешок пряжи. Заведу своего первого кота. Нет, лучше кошку. Никаких мужчин!

Но все пошло не по плану практически сразу, как только я выбралась из такси, шмыгая сопливым носом.

– Оля? – я обернулась, выронив ключ от домофона. Этот голос всколыхнул во мне новую бурю эмоций.

– Стас, – шепнула я и тут же оказалась в его объятиях.

– Я так соскучился, иди ко мне скорее, – он прижал меня к железной двери подъезда и жадно поцеловал.

Еще не хватало, чтобы соседи увидели меня в таком положении. Я отодвинула Стаса, уперев руки ему в грудь. Пока он испуганно смотрел на меня, переживая, что я его отталкиваю, я подняла ключ, открыла дверь и утянула мужчину за собой в темноту подъезда.

Я хотела ощутить его ласку. Хотела перестать слышать в голове "серая мышь", "жирные бока", "училка". Плевать, что у него есть жена. Здесь и сейчас Стас со мной, потому что я ему нужна. С теми боками, которые у меня есть.

Не помню, как мы поднялись, как в лифте Стас расстегивал пуговки на моем платье и с какой-то маниакальной жадностью лез ладонью в хлопковый лифчик. Как быстро мое тело отреагировало, едва его пальцы коснулись кожи. Внизу стало тепло и влажно, и от этого меня накрыло волной стыда. Я не должна испытывать ничего подобного. Не с женатым мужчиной.

Оказавшись в квартире, Стас уже не сдерживался. Он повалил меня на диван и сел сверху, спешно задирая платье. А мне, расшатанной после неудачного вечера, почему-то вспомнился наш первый раз.

Стас внезапно приехал ко мне во время обеденного перерыва и так же стремительно уложил меня на диван, едва я открыла дверь в одном махровом халате. Он раскинул полы моего халата и вошел в меня сверху, не обращая внимания на мое стеснение. Все закончилось так же внезапно, как началось.

В конце Стас одарил меня благодарными поцелуями и, поев картошку с котлетами, уехал на работу. Это был второй в моей жизни половой акт. И он был явно лучше первого, который я даже вспоминать не хочу. Потом Стас заезжал ко мне "пообедать" еще пару раз, снова и снова оставляя меня одну на разложенном диване. И с парой грязных тарелок в раковине.

В памяти всплыли Викины слова: "Это ты занималась любовью, а он просто трахался".

Сейчас я хотела, чтобы все было иначе.

– Подожди, – попросила я, когда Стас уже стягивал с меня трусики прямо под платьем.

– Что не так? – он отбросил белье и, глянув на мою оголенную грудь, видневшуюся меж расстегнутых пуговиц, довольно замычал и начал снимать ремень с брюк.

– Почему ты не сказал, что женат? – в лоб спросила я, пряча грудь и опуская подол платья.

Стас замер, крепко сжимая в руке бляшку ремня. Казалось, шестеренки в его голове запнулись от мелкого камушка. Я ждала, что после долгой паузы он поведает мне нечто сокровенное. Такое, что заставит меня снова верить ему.

Но пауза закончилась вполне прозаически.

– Ох, Оля, – только и ответил он, отодвигаясь от меня и с раздражением глядя в окно.

– Больше ничего не скажешь? – с надеждой в голосе прошептала я. – Ты женат, Стас!

– Это фиктивный брак, – уклончиво ответил он, проведя рукой по коротким темным волосам. – Ира очень влиятельная и богатая женщина.

– Я думала, фиктивный брак – это когда оба получают выгоду. У тебя больше похоже на брак по расчету, – зачем-то поправила я и второй раз за вечер словила на себе взгляд из разряда "училка".

– Ира получает молодое ненасытное тело, – Стас усмехнулся, погладив себя по колену. Его ремень безвольно болтался между ног, и мне стало противно от того, что он только что признал – он спит со своей женой. Фиктивный брак или нет, но он с ней спит. И спит со мной. А, значит, и я вполне себе настоящая любовница, а не фиктивная.

– Ты ее любишь? – мой голос дрогнул. Я боялась ответа.

– Нет, конечно! Ей за пятьдесят. Что за глупости ты спрашиваешь?! – Стас вскочил и стал расхаживать по небольшой комнате, сунув руки в карманы.

– А меня? – еще более нерешительно спросила я.

– Оля, я приехал, чтобы побыть с тобой. Потому что ты не отвечала! Потому что я соскучился! А ты устроила допрос, – Стас спрятался в кухне и, судя по звуку текущей воды, активно старался уйти от разговора.

"Трахай мужику член, а не мозги".

Я не заметила, как по щекам снова побежали слезы. Я слишком много плачу в последнее время. В шкафу есть вино. Можно позвать Вику и восполнить водно-солевой баланс. Вот только прогоню Стаса из своей квартиры. Из своей жизни.

Виновник моих рыданий встал в дверном проеме. Его лицо было влажным. Вероятно, пытался смыть раздражение и охладить неутоленное желание. Он был всего лишь телом для своей жены. А я всего лишь телом для него. Какой порочный треугольник.

– Я пойду, – спокойно произнес он, будто я не сидела перед ним в слезах и без трусов под платьем. – Поговорим, когда ты немного остынешь.

– Не приходи больше, – с трудом сдерживая всхлипы, попросила я.

– Давай просто возьмем паузу? Я не хочу тебя терять, – он сделал шаг ко мне, погладил меня по волосам, будто уличную кошку, которую мама не разрешит взять домой.

– Уйди, пожалуйста! – вскрикнула я, сбросив его руку с себя.

Я больше не могла видеть его лицо. Его хмурый взгляд. Плотно сжатые губы. Не могла видеть и не иметь возможности коснуться. Я отвернулась, пряча свое заплаканные глаза.

Ну же, обними меня. Скажи, что разведешься. Что я – твоя!

Удаляющиеся шаги вколотили последние гвозди в гроб наших недолгих отношений. Дверь хлопнула, и я зарыдала вслух, не веря своей невезучести.

Я снова одна.

И так будет всегда.

Глава 3

Утром мне все же пришлось собрать себя по крупицам и отвезти на работу. Шумное метро и толпа немного привели в чувство. Раздражение от суетного города слегка притупило боль поражения на любовном фронте.

В восемь утра я открыла двери стоматологической клиники, в которой работала администратором уже больше двух лет. Не то что бы я не хотела сменить работу, но при всем уважении мою душу влекли совсем другие занятия.

Будь моя воля, я стала бы библиотекарем и скончалась бы под слоями пыли где-нибудь между Бальзаком и Байроном. Но зарплаты библиотекаря мне не хватило бы на квартиру и шампанское под рыдания. Кстати, о деньгах! Сегодня в мои обязанности входит угостить Вику сытным обедом.

Мы списались в мессенджере и договорились пообедать в кафешке неподалеку. Вика закидала меня аудиосообщениями с нетерпеливыми расспросами о свидании, но я пообещала рассказать все при встрече. От одного слова "свидание" меня кинуло в дрожь.

– Василевская, как отдохнула? – Люда, один из наших стоматологов, ткнула меня в бок локтем.

– Все нормально, – буркнула я, перебирая бумаги, которые разбросала за стойкой моя сменщица Настя.

– Выглядишь так, будто каток тебя переехал, – Люда, которая весила раза в два больше меня, на удивление изящно обошла стойку и крепко меня обняла, будто чувствуя, что я совсем не в порядке.

– Так-так, обнимашки и без меня?! – Заур Магомедович, самый опытный наш врач и хозяин клиники, обнял нас обеих своими длинными волосатыми руками.

Меня заволокло теплом и запахом дезинфектора, и я действительно почувствовала себя лучше.

– Ну, что за тройничок у вас? – весело отозвался Никита, стажер Заура Магомедовича. Парнишке было лет двадцать, и он частенько подмигивал абсолютно каждой женщине в клинике, за что его прозвали мелким Казановой.

– Все нормально, правда, – поспешила оправдаться я, когда коллеги выпустили меня из объятий.

– Ольга, если кто-то посмел тебя обидеть, дай знать, – Заур Магомедович сжал руку, демонстрируя внушительный бицепс. – Мы морду за тебя быстро начистим.

– Это верно, – поддакнул Никита, невысокий и щупленький.

Люда подмигнула, будто говоря: "Эх, Василевская, на что эти мужчины готовы ради тебя!".

– Меня никто не обижал, – повторила я. – Заур Магомедович, можно на обед отойду минут на сорок? Никита как раз сегодня должен мою часть работы изучить.

Никита согласно кивнул, выражая готовность остаться наедине с телефоном и возможными клиентами. С руководителем проблем не возникло, так что в районе часа дня я уже подходила к грузинскому ресторанчику. Вика бодро помахала мне с летней веранды.

– Ну, привет, спонсор моего обеда! – весело воскликнула она, как бы невзначай напоминая, что пир за мой счет.

– Выбирай, что тебе хочется, – я вяло улыбнулась, удобно усаживаясь в глубоком темно-коричневом кресле.

– На самом деле я уже все заказала. И себе, и тебе. Чтобы не тратить время твоего обеда на ожидание, – Вика глянула на фитнес-браслет на левой руке. – Уже должны подать.

Как по заказу появился официант и поставил на столик ароматное дымящееся блюдо из курицы и овощей перед Викой и жареные хинкали с соусом передо мной. Жирные хинкали для Лелиных жирных боков.

– Хачапури будет готов с минуты на минуту, – оповестил официант и удалился. А у меня от одного слова "хачапури" потекли слюнки. Так обильно, что аж стыдно стало.

– Я не голодна, – соврала я, отодвигая аппетитное блюдо. Я не ела со вчерашнего дня и сейчас готова была проглотить хинкали вместе с хвостиками.

– Чего это? Программа экстремального похудения? – Вика сунула ложку в рот и театрально застонала, демонстрируя пищевой оргазм и привлекая к нам внимание окружающих. В основном мужчин, конечно. Но в этом вся Вика.

– Я была вчера на свидании…, – нехотя начала я.

– И что, парень закормил тебя на пару дней вперед? – Вика с удовольствием уминала свое блюдо и, когда она обмакнула свежую лепешку в соус, я сдалась под натиском ароматов и принялась за хинкали.

За вкусной едой я рассказала Вике о том, что произошло со мной накануне. Подруга только повторяла "Вот урод!" сначала про Артема, а потом и про Стаса. Закончила я тем, что удалила приложение и на этом закончила активный поиск спутника жизни. Вика, к счастью, спорить не стала.

Когда нам подали хачапури, подруге позвонили.

– Да, добрый день, – ответила она. – Да, я Виктория Медведева. А, вы по поводу дома? Мне не очень удобно говорить сейчас. Я вчера уже общалась с вашей помощницей. Скиньте мне адрес офиса и часы работы. Я заеду сегодня. Спасибо, всего доброго! – она скинула и отложила телефон.

– Покупаешь дом? – пошутила я. Представить Вику, заядлую любительницу города во всех его проявлениях, в загородном доме было практически невозможно.

– Да нет. Прадед мой умер недавно и, оказывается, оставил мне дом, – Вика пожала плечами, будто это была какая-то мелкая досада, а не подарок судьбы. Дом, конечно же, а не смерть прадеда.

– Это же дом! – воскликнула я.

– Лель, ну ты в своем уме? На кой он мне сдался? Мало того, что это в моем родном захолустье, так еще и не в самом городе, а в лесу на отшибе, – Вика покрутила пальцем у виска и принялась за хачапури. – Там даже интернета нет. Что там делать вообще?

– Да ты что! Я бы закрылась в таком домике на месяц и писала бы роман, – я мечтательно прикрыла глаза, посасывая сырную корочку.

Когда-то давным-давно, когда я была маленькой Олюшкой, вечно торчащей у бабушки, в моей рыжей голове всегда крутились невероятные романтические истории, и я тогда пообещала себе, что обязательно воплощу их все, когда стану взрослой. В реальности мне, конечно, не светили никакие романтические истории. Я не была прекрасной девой, не вдохновляла мужчин на подвиги, не разбивала сердец своей неземной красотой. В реальности я ела хинкали и оплакивала неудачную личную жизнь.

И, хоть из меня не вышло героини романа, я все еще могла дать жизнь тем историям, которые зародились в моей фантазии. Возможно, судьба завела меня на филологический факультет не просто так. Само провидение толкало меня на путь писательства, а я все пряталась за страхами осуждения. За тем, что у меня ничего не получится. Как я могу писать о любви, если не проживаю ее в жизни? Сапожник без сапог.

– Эй, а это идея! – Вика выдернула из моего рта остатки хачапури, привлекая мое внимание: Как тебе такой вариант терапии: ты пишешь роман о том, как твои дороги со Стасом расходятся, и ты встречаешь хорошего мужика? Стасика можно прям злодеем сделать, чтобы проще было пережить расставание. Открываешь чистый лист и изливаешь на него все свои переживания, а потом даешь этому всему счастливое завершение. Как тебе?

Я рассмеялась, хотя, надо признать, что-то цепляющее в ее идее было. Выплеснуть на бумагу все свои чувства и стать наконец свободной.

– Ага, давай ключи от дома, я туда в отпуск уеду, – хихикнула я, делая глоток обжигающего травяного чая.

– Да пожалуйста! – Вика на полном серьезе смотрела на меня своими большими голубыми глазами. – Сегодня ближе к вечеру заеду к нотариусу и все разузнаю. Если хочешь – дом твой на время отпуска. А я к тебе на выходные выберусь. Нужно будет сделать хорошие фото. Ты отдохнешь, а потом я этот дом с чистой совестью выставлю на продажу.

Поехать одной в какую-то глушь или остаться дома и видеть в каждой тени Стаса? Будет ли он скучать, пока меня не будет? Что, если он будет сходить без меня с ума и отыщет меня в самой глубокой чаще, чтобы сказать, какой он дурак и как сильно меня любит?

И, без шуток, идея попробовать себя на писательском поприще еще никогда не была так привлекательна. Чем мои переживания не сюжет для дебютного романа? Ну или хотя бы для черновика. Для терапии, как сказала Вика.

– У меня отпуск на весь август. Дай мне подумать недельку, – я мечтательно улыбнулась, представляя себя в уютном лесном домике с видом на озеро.

На грубо сколоченном деревянном столе, накрытом чуть мятой льняной скатертью, стоит ваза со свежими полевыми цветами, блюдо с яблоками от деревенских соседей и тетрадь с моими переживаниями о Стасе.

Ведь я могла бы написать не о расставании, а, наоборот, о том, как все у нас чудесно складывается. Втайне хотелось надеяться, что вселенная считает импульс и исполнит мое желание. Говорить об этом Вике я не стала, Стас ей не особо нравился, хоть они и не были знакомы лично.

Вообще знакомить парня с такой подругой даже немного опасно. Я глянула на Викулю, которая, подперев подбородок рукой, влюбленным взглядом смотрела куда-то вдаль. Легкий летний ветерок колыхал светлые волосы, собранные в высокий хвост, донося до меня аромат ее духов – свежий и прохладный.

– Мама всегда говорила, что надо искать богатого интеллигента, – внезапно сказала она, не сводя глаз с рабочих, возводящих неподалеку очередное торговое зданьице. – А моя маленькая богиня течет от потных мускулистых строителей. Несправедливо.

Я поправила очки и с интересом осмотрела молодых ребят в оранжевых жилетках, накинутых на голое тело. К счастью, моя богиня никуда не потекла, и я снова вернулась к подруге.

– Вон тот высокий и мощный похож на итальянца, – мечтательно протянула Вика. – Назову его Федерико.

– Как Феллини? – уточнила я, бросив мимолетный взгляд на парня, о котором она говорила.

– Как Феллини, – выдохнула Вика.

– Не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, Федерико армянин, а не итальянец, – я широко улыбнулась от мысли, что любовные переживания разной степени – это проблема абсолютно всех женщин – толстых, худых, молодых, старых, уверенных в себе и зажатых. В этом суть женского сердца: все мы хотим любви.

– Итальянец, армянин – какая разница, когда такая фактура!

– Тебе просто надо снять напряжение, – я погладила руку подруги, желая приободрить, а та с некоторым любопытством глянула на свою ладонь и, подмигнув мне, заговорщицки прошептала:

– Ах ты хулиганка рыжая, не могу же я сделать это прямо здесь! – она положила свою руку на бедро и как-то призывно побарабанила пальцами.

– Вика! Ты извращенка! Я не это имела в виду! – вспыхнула я. Когда же я уже привыкну к ее поведению.

– Да знаю, успокойся, – Вика рассмеялась. – Ты так смешно краснеешь, никогда не устану тебя смущать.

Мы допили чай, и я, оплатив обед, вернулась к своим рабочим обязанностям, еще не догадываясь, что уже совсем скоро буду мечтать о побеге в лесной домик.

***

Вечером, когда последний довольный клиент унес из клиники новенькие сияющие виниры, я заперла владения Заура Магомедовича и направилась в сторону метро.

На улице было неприятно душно, и мне пришлось прихватить у промоутера рекламку очередного секонд-хенда, открывшегося за углом. За одеждой к ним я не пойду, но в такую жару грех не воспользоваться глянцевой бумажкой в качестве веера.

Однако уйти далеко мне не удалось. За спиной просигналил автомобиль, и, обернувшись, я увидела машину Стаса, мигающую аварийкой под знаком, запрещающим парковку.

– Оля, давай поговорим, – взмолился парень, выглянув из-за распахнутой двери.

– О чем? – я скрестила руки на груди и постаралась натянуть на лицо максимально холодное выражение, но, судя по улыбочке Стаса, актриса из меня была неладная.

Он вышел из машины и, приблизившись ко мне, протянул руку.

– Мы оба не хотим, чтобы наши отношения закончились, – примирительно начал он, но я его оборвала.

– Но мы по-разному видим будущее этих отношений, – мой голос дрогнул, и свету снова явилась неуверенная Оля Василевская, которая хотела скорее обнять своего непутевого возлюбленного и этим хоть как-то прикрыть брешь, оставленную в душе одиночеством.

– Сядь в машину, – чуть тверже попросил Стас. Включенная аварийка, мигающая на фоне, только подстегивала мою тревогу. Я сдалась и села в машину.

Как только я закрыла дверь – мягко и осторожно, чтобы не разозлить Стаса – машина тут же тронулась с места. Мой водитель молчал, и я тоже не знала, как начать разговор о наболевшем.

О моих чувствах, о планах на будущее, о совместных детях. И о жене Стаса, конечно.

В полном безмолвии мы добрались до моего дома, и только когда я уже собралась вылезти из машины, Стас наконец раскрыл рот.

– Оля, я не хочу с тобой расставаться, – на полном серьезе произнес он, и я, наивно захлопав ресницами, вцепилась в его руку.

– Значит, ты разведешься? – пробормотала я, не веря своему счастью.

Стас тяжело вздохнул и погладил мою ладонь.

– Я не могу, – устало ответил он. – Не сейчас.

Расстроившись, я отодвинулась от мужчины и ухватилась за ручку двери.

– По крайней мере, не сейчас, – Стас попытался спасти ситуацию ложной надеждой, но я в ответ только усмехнулась, – Оля, у нас с Ирой контракт. При разводе я ничего не получу. Мне нужно успеть заработать как можно больше, пока она дает мне такую возможность.

Я уставилась на Стаса удивленными глазами и удивилась еще больше, когда поняла, что он говорил абсолютно серьезно. В его глазах горело пугающее пламя, словно мужчина, к которому я испытывала нежные чувства, на самом деле был жутким маньяком, готовым ради денег на многое.

И в то же время я видела, как он тянулся ко мне. Искренне. Ему меня не хватало, и он нуждался во мне так же сильно, как я в нем. Разве хоть один мужчина когда-то хотел быть рядом со мной по доброй воле?

Может, в таком случае штамп в паспорте не так уж важен?

В конце концов, их брак – всего лишь фикция, и, если не думать о том, что ночи Стас проводит в постели своей жены, то мои перспективы не кажутся такими уж мрачными.

Впрочем, кого я обманываю…

– Оленька, ты мне нужна, – Стас силой схватил мое запястье и прижал руку к своей груди. – Я не знаю, как ты это сделала, но я постоянно думаю о тебе!

Во взгляде Стаса мелькнуло раздражение, и, дернув меня на себя, он крепко обхватил мое тело. От неожиданности я оторопела и никак не отреагировала. Только продолжила невинно хлопать глазками и дышать тихо-тихо, будто прячусь от кого-то.

– Заворожила ты меня, что ли? – прищурившись, произнес Стас.

Он склонил голову и изучил меня долгим недоверчивым взглядом.

– Отпусти меня, пожалуйста, – проблеяла я, ощущая, как ком страха встрял поперек горла.

– Я не могу отпустить тебя, Оля, – Стас ухмыльнулся, пугая меня угрожающим блеском в глазах. – Не могу заставить себя отказаться от такой рыжей кошечки. Сколько огня ты прячешь за этими тряпками?

– Ты меня пугаешь…, – с каждой секундой, проведенной в тисках Стаса, я ощущала себя все более беспомощной.

Я не могла ему сопротивляться, ведь это неправильно. Хорошие девочки не говорят «нет». Стас может решить, что не нужен мне, если здесь и сейчас я его решительно отвергну.

К тому же, если я устрою шум, что обо мне подумают соседи? Как я буду выглядеть со стороны?

Проблему моей нерешительности решил резкий стук кулака о лобовое стекло.

Дернувшись, мы со Стасом обернулись и увидели Вику, грозно долбящую рукой автомобиль Стаса.

– А ну руки убрал от Лели! – прокричала она, и хватка на моем теле действительно ослабла, так что я смогла выскочить из машины. Настолько ловко, насколько мне позволяла моя неуклюжесть.

– Оля! – позвал Стас, выглянувший из машины, но Вика не дала мне ответить. Вот уж кто никогда не боялся показаться бестактным.

– Если я еще раз увижу здесь твою наглую рожу, – начала она, но Стас, закатив глаза, вернулся в машину и, кинув мне на прощание неопределенный взгляд, вырулил прочь с парковки моего двора.

И было в его глазах нечто, что обещало продолжение нашей истории.

– Вика, – с некоторым укором в голосе пробормотала я.

– Леля, нельзя оставаться рядом с мужиком, который вызывает у тебя страх, – резко ответила она.

По тому, как подруга сжимала и разжимала кулаки, я поняла, что она злится. Возможно, даже больше, чем того на самом деле заслуживала ситуация.

– Я его не боюсь, – неуверенно возразила я.

– Ты просто не видела свои глаза, – Вика покачала головой и открыла подъезд своим ключом. – Я привезла острые крылышки и шоколадные пончики. Идем уже.

От слова «пончики» мне стало немного легче, так что в лифте я ехала с улыбкой на губах. Несмотря на смазанную поездку, меня ждал приятный вечер в компании лучшей подруги, хорошего кино и жирных пончиков в шоколадной глазури.

А потревожиться о Стасе я еще успею.

– Как ты вообще оказалась у моего дома? – спросила я, наблюдая за тем, как Вика достает из бумажного пакета ароматные дары.

– Привезла ключи, – ответила она и, заметив мое недоумение, добавила: От дома в лесу.

– Аааа, – протянула я, – Совсем выпало из головы.

– Успела передумать? – Викуля мило улыбнулась и, повязав на свою узкую талию мой фартук, принялась разогревать на сковороде привезенный ужин.

– Не знаю, – я неопределенно пожала плечами. – Как-то это странно.

Из раскрытой сумки подруги торчала старая пленочная фотография с помятым уголком. Не сдержав любопытства, я взяла ее в руки. Уверена, Вика ничего мне за это не сделает.

– Это я тебе привезла, кстати, – пояснила она, заметив, как я разглядываю старое фото того самого дома, на поездку в который я не могла решиться.

С картинки на меня смотрел хороший деревянный дом с одним этажом и высокой мансардой. Окно наверху было распахнуто, и фотограф успел запечатлеть, как лениво развевается по ветерку белый тюль. На крыльце перед домом стоял невысокий пожилой мужчина в кепочке, а у его ног на ступеньке сидели двое мальчишек – высоких, стройных и до забавного белобрысых.

– Что за мальчики? – спросила я, водя пальцем по лицам на фото.

– Это Ванька, мой двоюродный брат, – Вика ткнула в пацаненка пониже, а потом указала на второго и с гордой ухмылкой на губах добавила: А это, вообще-то, я. Меня тогда постригли коротко. Вшей в деревне поймала.

Девушка передернула плечами, вспомнив о неприятном опыте.

– Думаешь, мне стоит поехать? – я не могла оторвать глаз от дома посреди леса. Казалось, будто он окутан волшебством, и у меня есть ключи от этой сказки. Нужно лишь принять зов и довериться судьбе.

– Я думаю, тебе нужно на какое-то время скрыться с радаров, – цокнув языком, ответила подруга.

Она уже разложила по тарелкам горячие крылышки, и ждала, когда я перестану изучать фотографию. Но я не могла выпустить снимок из рук. Нечто притягивало меня и заставляло глупо улыбаться, будто на старой фотокарточке тоже была некая волшебная печать, связывающая ее со сказочным домом.

– Слушай, мне не нравится этот Стас, – честно заявила Вика, – И я хочу, чтобы тебе он тоже не нравился.

– Так не бывает, – я по-доброму улыбнулась переживающей подруге. – Он мне нравится. А вот его жена не очень.

– Ты достойна большего, Лель, – Вика погладила мою руку, и я глубоко вздохнула. – Может, если ты уедешь ненадолго в лес, тебе удастся отвлечься от этого козла?

Может, Вика и права. Я должна провести время наедине с собой и своими мыслями, чтобы с легким сердцем отпустить Стаса и двинуться дальше.

Или…

Мое отсутствие разожжет его интерес еще больше, и он наконец поймет, как на самом деле любит меня?

– Знаешь, я, наверное, правда поеду, – согласилась я. – Ведь я ничего не теряю и смогу вернуться в любой момент.

Я загадочно улыбнулась, представляя, как возвращаюсь в город на машине Стаса, а Вика удивляется, как так вышло. Но она к нему привыкнет. Просто не сможет устоять перед его очарованием.

Глава 4

Междугородний автобус не без приключений довез меня до нужной станции. Два раза в пути нас проверяли сотрудники ДПС. Один раз автобус застрял в дорожной яме, когда мы остановились около перекошенного кафе на перекур и туалет.

От невозможной духоты меня всю дорогу мутило, и я была на грани потери сознания. В какой-то момент показалось, что сама судьба велит мне бросить эту затею. Но у меня не было сил ничего бросать, я просто плыла по ходу движения автобуса и все-таки добралась до заветной цели.

Поселок городского типа с виду выглядел скорее деревней, ничем городским там и не пахло. Если Вика выросла в таком месте, то в какой момент она превратилась в пафосную мадам, которая по утрам пьет “фильтр”, а после обеда “латте на миндальном”? Еще и третирует мой растворимый кофе.

Я отмахнулась от мухи и покатила свой чемоданчик в сторону постоялого двора, на который мне указал любезный водитель автобуса. Уже вечерело, так что провести ночь я собиралась в гостинице, а уж утром найду кого-нибудь с машиной и попрошу за вознаграждение довезти меня до пункта назначения.

По названному адресу я нашла двухэтажное кирпичной здание с пышными клумбами, аромат которых вскружил мне голову. Я подергала калитку, но она оказалась заперта, зато на столбе чуть левее обнаружился звонок, провод от которого замысловато тянулся к самому дому. Чудеса инженерной мысли!

Я позвонила, и спустя какое-то время из дома показалась невысокая полноватая женщина в фартуке. Она перекинула через плечо полотенце и с подозрением глянула на меня.

– Чего надо?

– Мне бы переночевать. У вас, говорят, комнаты сдаются, – невинно улыбаясь, ответила я, перебирая в голове другие варианты ночлега на случай, если хозяйка прогонит меня.

– Столичная, что ли? – все еще жмурясь, женщина подошла ближе к калитке и покосилась на мой чемодан.

– Ага.

– Тысячу за ночь, – отчеканила она, будто наличие у меня московской прописки добавляло к стоимости проживания определенный процент.

Мне выбирать было не из чего, так что я согласно кивнула, а женщина разочарованно цокнула языком, поняв, что я согласилась бы и на большую сумму.

Калитка отворилась, и я прошла за хозяйкой в дом, попутно зацепив чемоданом пару старых велосипедов.

– Ой, простите, – я запаниковала, прикидывая, сколько с меня могут здесь взять за царапину на ржавом велике, но хозяйка безразлично махнула рукой.

– Это мусор. Муж никак не сдаст в металлолом, – после "заключения сделки" женщина вдруг подобрела.

Мы вошли в дом, и от запаха свежей выпечки мое самочувствие улучшилось. Я снова ощутила это неуловимое чувство размеренного тягучего счастья, как тогда при просмотре фотографии дома. Мы свернули вправо и пошли по коридору, застеленному коровой дорожкой.

– Пирожки с капустой, – пояснила хозяйка, заметив, как трепещут мои ноздри от активного поглощения ароматов. – Угощу, как расположишься. Я Наталья, – представилась моя спасительница.

– Оля, – я благодарна кивнула, соглашаясь на приглашение отведать пирожки. Почуяв один только запах, я поняла, как сильно проголодалась.

– Так, Оля, вот комната, – Наталья открыла дверь и протянула мне ключ, который висел на гвоздике, вбитом в дверной наличник. – Туалет и душ в конце коридора, кухня прямо напротив входа. Приходи, я чайник вскипячу. Вечером сериал про цыган смотреть будем.

Хозяйка оставила меня одну, и я заперлась в маленькой чистенькой комнатке. В моем распоряжении была односпальная пружинная кровать, застеленная старомодным, но аккуратно выглаженным бельем. Рядом стоял столик с ночником, а напротив – вешалка для вещей. Я широко раскрыла окно и села на подоконник, надеясь немного выветрить духоту.

Прямо в окно заглядывала раскидистая ветвь яблони с крепкими зелеными яблочками. Я снова глубоко вдохнула упоительный аромат, и мне вдруг дико захотелось увидеть дом. Открыть окно на мансарде, почувствовать, как скрипят половицы на крыльце. Было еще не так поздно, и, будь у меня машина, я могла бы быстренько съездить туда и обратно, чтобы осмотреться.

Была бы машина…

Я переоделась в хлопковое голубое платье до колен и, подвязав волосы лентой, отправилась пить чай с пирогами.

– А, Оленька, – Наталья кивнула на стул, приглашая меня присесть. Передо мной тут же появилась большая чашка свежезаваренного чая и блюдо с румяными пирожками.

Я откусила мягкое пушистое тесто и замычала от удовольствия. Невероятно, но это почти так же вкусно, как эклер. Женщина рассмеялась, явно довольная моей реакцией на свои пироги.

– А ты чего приехала-то, столичная? – по-доброму спросила она.

– У подруги тут дом. Хочу месяц пожить, отдохнуть от города.

– Это верно, – женщина понимающе закивала. – В городе разве жизнь? Вот она жизнь! На своей земле, в своих продуктах, в детях, которые все лето на речке резвятся, а не сидят с телефоном в четырех стенах. Тут простор, а у вас там что? Машины да бордюры.

Наталья стала активно перечислять минусы городской жизни, и мне даже стало обидно за Москву, хотя меня и привлекало все то, к чему агитировала хозяйка дома.

Я уставилась в окно, слушая ее вполуха. На мои глаза попались велосипеды, которые я задела чемоданом. И в голове тут же возникла картинка, как я мчусь на велике по полю, подставляя лицо ветерку. Мои волосы колышутся сзади рыжей волной, и только лента лазурно-голубого цвета мелькает меж ярких прядей.

– А можно я у вас велосипед куплю? – внезапно спросила я. – Хочу прокатиться.

– Да бери так! Считай, что включено в стоимость, – Лариса кивнула на тот велик, что поменьше, и посоветовала: Возьми желтый, он целее. Но осторожнее, цепь легко соскакивает, если резко дергать. Сыночка мой раза три уж колени расшибал.

Я радостно закивала и, сполоснув чашку, побежала запрягать новый транспорт. Пьянящее чувство свободы манило творить глупости.

Я выкатила железного коня за калитку и осмотрелась. Впереди за соседским домом виднелась разрушенная колокольня. Объясняя дорогу до дома, Вика упоминала этот ориентир, чтобы я не заблудилась в пути. За церквушкой было поле, а там и кромка леса зеленела бескрайней полосой.

Вскочив на велосипед, я поехала навстречу волшебному дому.

Если бы я знала, что ждет меня впереди, осталась бы есть пироги и смотреть сериал про цыганскую любовь.

***

Спустя полчаса я уже подъезжала к лесу, оставив за спиной деревеньку, скрытую за полосой пыли от колес моего велосипеда. Я остановилась, рассматривая высокие стройные сосны с пышными кронами, шелестящими где-то высоко-высоко.

Небо над лесом затянуло густыми тучами, и накаленный жарой воздух потрескивал под самым носом. Повернуть бы назад…

Но я давно не испытывала такой опьяняющей свободы: от боли, от мыслей, от воспоминаний. И дом уже совсем рядом! "В лес войдешь и не сходи с тропинки. Дойдешь до оврага с подвесным мостом, если его, конечно, еще не заменили. А после моста минут двадцать пешком" – сказала Вика. Я-то на велосипеде, значит, мне совсем близко. И никакой дождичек не удержит меня от знакомства с лесным домиком. Я хоть и городская, но от грозы не растаю.

Я уверенно надавила на педаль и поехала в лес, стараясь не думать о сгущающейся тьме. На удивление меня не пугал лес и перспектива провести месяц в гордом одиночестве. Вдали от цивилизации. От людей. От Стаса.

Всем своим нутром я чувствовала, что мне нужно было что-то изменить. Тридцатилетие уже маячило на горизонте, а я как была неуверенной и неприметной всю свою жизнь, так ей и оставалась. Только в груди, кажется, кто-то плакал, едва мне стоило подумать о том, что я навсегда останусь такой. Нет, конечно, нет ничего плохого в скромности и покорности, но те истории, героиней которых я себя представляла…. Что, если они показывали то, какой я на самом деле хотела бы быть?

Без комплексов. Без норм, навязанных обществом. Без страха быть другой. Быть той, кого видит мир. Той, что не боится, когда на нее смотрят. Может, такая Оля Василевская имеет право на жизнь, а я душу ее всю сознательную жизнь.

И ведь, даже понимая необходимость что-то менять, я так ни разу не рискнула сделать шаг за пределы своего комфортного панциря. Я продолжала собирать слишком яркие волосы в тугие прически. Продолжала выбирать одежду, скрывающую очертания моего тела. Продолжала избегать красок на лице. Я выбирала сливаться с городом вместо того, чтобы стать яркой героиней, творящей свою собственную историю.

Но сейчас, приближаясь к кромке леса, я ощущала странное покалывание во всем теле, будто то было предвкушение грядущих перемен. Здесь от всего веяло волшебством, или мне об этом поведала чересчур живая фантазия. Неважно. Это все неважно. Я знала, что вернусь в город другим человеком. Другой женщиной.

Под колесами похрустывали сосновые иголки, цепь предательски скрипела с каждым прокручиванием педалей. Как назло, хотя и вполне ожидаемо, начал накрапывать дождик. Но поворачивать и ехать обратно было бессмысленно: я уже ступила на шаткий подвесной мост, перекинутый через глубокий овраг. Конструкция не вызывала доверия, но, раз мост на месте, значит, им кто-то пользуется.

Вцепившись в натянутую веревку, я медленно двигалась по мосту, зачем-то толкая впереди себя велосипед. Было бы куда разумнее оставить его и дальше двинуться пешком, но я была слишком увлечена нарастающим волнением, чтобы думать о чем-то, кроме дома, что был уже так близок.

Я почти миновала мост, когда за спиной что-то неприятно затрещало. Толкнув велосипед вперед так, что он плюхнулся на траву, я обернулась и едва не завопила от ужаса. Веревки, закрепленные за пару деревьев на том овраге, расползались на моих глазах, и я всем телом ощутила, как быстро спадает натяжение под моими ногами. Полугнилые деревяшки скрипнули, и я на миг превратилась в циркачку, буквально на последней секунде запрыгнувшую на твердую почву.

Мост бесшумно лег на стенку оврага, а я так и осталась сидеть на траве, обнимая велосипед и испуганно хлопая ресницами. Лес оторвал для меня обратный путь. Это знак? Дождь усиливался, и мне стало не по себе. Глупости, Оля! Нет ничего удивительного в том, что мост рухнул. Мало того, что он был старше меня, так ему еще пришлось принять на себя такой вес. Много лишних килограмм и сверху три пирожка с капустой.

Теперь уж точно деваться некуда – придется идти к дому. Я поднялась, прислушиваясь. Где-то совсем рядом находился источник непонятного шума – то ли назойливый шелест, то ли частая барабанная дробь, то ли все сразу.

Когда ливень сплошной стеной дошел до меня, я поняла, что источником шума был именно он. За секунду меня окатило с ног до головы, и я поспешила в сторону дома, практически не разбирая, куда еду. Стало вдруг темно, и только рокот ливня заглушал бешеный ритм моего напуганного сердца.

Отбрасывая мокрые волосы с лица, я смогла наконец рассмотреть перед собой его – бревенчатый дом с мансардой. Тот самый, что я очерчивала пальцами на фото. На миг я остановилась, позволяя воде пробрать меня насквозь. Со мной происходило что-то невероятное. Одинокая трусиха-толстушка стоит под ливнем посреди леса…

И ей это нравится! Страшно чертовски! И в то же время пьянит до самого нутра невероятный дух свободы и предвкушение перерождения. Это место изменит меня, иначе и быть не может. Теперь я точно это знаю.

Я задорно рассмеялась и со всей силой надавила на педаль, а дальше как во сне…

Скрежет слетевшей цепи. Подол платья цепляется за педаль. Велосипед кренит влево. Я поскальзываюсь в грязи и вместе с велосипедом падаю прямо в ледяную воду!

Если выживу, не забыть бы сказать Вике спасибо, что не рассказала про озеро, расположившееся напротив дома.

С трудом отмахнувшись от тяжелого велика и хватаясь за коренья сухого пня, я кое-как выбралась на берег, который развезло дождевым потоком. Практически на коленях я добралась до заветного деревянного крыльца.

Меня уже порядком знобило, и я не сразу попала ключом в замочную скважину. Когда мне удалось войти внутрь, я замерла посреди большой комнаты. В мыслях промелькнули образы, которые я не успела уловить и рассмотреть. Но чувство, оставшееся после них, успокоило мою тревогу. Удивительно, но мне на мгновение показалось, будто я не просто вошла в дом подруги, который через месяц будет выставлен на продажу. Мне чувствовалось, будто я вошла в свой собственный дом, который не видела слишком долго. Настолько долго, что родные стены поросли паутиной, и комнаты – пустые и холодные – уже не верили, что снова обретут хозяина.

Отбросив лирические размышления, я пощелкала выключатель, но старая люстра не отреагировала. Хорошо, что дневного света еще было достаточно, чтобы осмотреться. Только первым делом мне нужно было избавиться от грязной мокрой одежды.

У выхода на крючке висела куртка и большая клетчатая рубашка. Наверное, это странно – надевать на себя одежду прадеда Вики, но у меня не было выбора. Главное, не думать о покойниках в этом пустом жилище. Пока в голову не стали лезть мысли о всякой потусторонней чепухе, я поспешила скинуть с себя мокрое платье и белье и закутаться в уютную фланелевую рубашку простиранно-красного цвета.

На удивление она пахла неплохо: дешевым порошком, хвоей и чем-то глубоким и обнимающим, если можно так охарактеризовать запах. Рубашка заканчивалась чуть выше колен, а рукава оказались такими длинными, что их пришлось закатать три раза, чтобы мои ручки показались наружу. Я покрутилась на месте, внезапно ощутив себя маленькой и легкой в этой большой чужой рубашке. На фото дед Тимофей выглядел гораздо меньше.

Развесив свою одежду на спинку стула с потрескавшимся лаком на сиденье, я прошла из прихожей в основную комнату, которая занимала весь первый этаж. У двери было некоторое подобие кухни: пара напольных шкафчиков и раковина с ведром снизу. Над кухонным столом было окно, под которым на фото рос куст черники. Я перегнулась через стол и выглянула в окно. Грязь и обугленный черенок вместо цветущего куста. Какая жалость!

Зато из окна было видно озеро, в которое я свалилась. За потоками воды с неба было сложно разобрать размеры и цвет озера. Осмотрю его утром, когда стихия поутихнет.

В самой комнате царил беспорядок. На диване-кушетке валялся ворох одежды. Большой круглый стол, на котором могла бы стоять ваза с полевыми цветами, был заставлен ящиками. В центре комнаты стояла печь невероятной аутентичной красоты: выбеленная, с тяжелой заслонкой – как в старых деревенских домах. Я могла бы греться рядышком, если бы оказалась здесь зимой. Тут, наверное, сказочно в любое время года.

За печкой спряталась лестница на мансарду, но лезть туда, когда в доме становилось с каждой минутой все темнее, я не решилась.

Там же, за печкой, я нашла кресло-качалку с накинутым на него одеялом, и решила устроиться в нем, чтобы отогреться. На случай обороны от возможного зверья я прихватила лопату, стоявшую у входа в дом, и юркнула под плед, обнимая грубый черенок. Надеюсь, ей не закапывали покойника…

Нужно лишь пережить дождливую ночь, а утром я отыщу велосипед, брошенный на берегу озера, и отправлюсь в деревню за своими вещами и продуктами. Ох, совсем забыла про мост. Неужели придется плестись вдоль оврага в надежде отыскать менее высокий и крутой спуск? Подумаю об этом завтра. Какой же долгий был день…

Ливень немного стих, и только крупные капли с шелестом пропадали в иголках, которыми была устлана почва. Усталость и тепло пледа сморили меня, и я провалилась в сон.

Мне снился Стас, покрывающий мои руки поцелуями. Он говорил что-то приятное, протягивал пирожки с капустой и любовался тем, как я жую. Внутри разливалось тепло от того, какой нежностью и любовью был напитан этот бредовый сон.

Но внезапно что-то грохнуло, и лицо Стаса стало меняться. Оно исказилось болью. Мужчина неестественно выгнулся, похрустывая позвонками. Воя и разрывая на себе одежду, любимый человек превращался в огромного косматого волка. С челюстей капала ядовитая слюна, а я не могла пошевельнуться или закричать. Все мое тело сковало холодом и ужасом. Снова раздался раскатистый грохот, и я очнулась, свалившись с кресла…

Глава 5

За окном сверкали молнии, и где-то вдали мощными раскатами разносился гром. По полу несмелой змейкой полз холодный воздух, и я, дрожа от страха, на четвереньках выглянула из-за печки. Дверь оказалась распахнута настежь. Скрипя петлями, она качалась туда-сюда по ветру. Спокойно, Олюшка, это всего лишь природа пришла познакомиться с тобой. Она проверяет тебя на прочность. Не дай себя запугать!

Я собралась, поднялась на ноги и, держа лопату наготове, подбежала к двери и захлопнула ее одним быстрым движением. От стука двери в комнате что-то протяжно завыло. И только тут я заметила его…

Недалеко от входа на полу сгорбилась темная куча: то ли зверь, то ли нежить из детских страшилок. «Ууууууу!» – протянуло нечто, и мое сердце ухнуло прямо в желудок. Это же медведь! Зверь шевельнулся и снова замычал, и я, стараясь не описаться от страха, что есть сил хлопнула его лопатой по голове и под кошмарный рев поспешила к лестнице, чтобы укрыться от медведя на втором этаже.

Интересно, если меня сожрет это чудовище, как скоро мое растерзанное тело найдут спасатели? Наталья вообще еще помнит, что ее новенькая постоялица уехала кататься на велосипеде и не вернулась?

Пока я размышляла о своей судьбе, сидя на верхней ступеньке, зверь вдруг начал…материться? Ничего необычного, просто матерящийся медведь. В русской глубинке и не такое встретишь.

– Твою мать! Как больно! – жалобно ныл медведь.

– Ты к-к-кто такой? – стуча зубами от ужаса, крикнула я.

– Это ты кто, сумасшедшая? Убить решила? – донесся ответ из-за печки.

Я спустилась с лестницы и, прикрываясь лопатой, глянула на зверя. Тот присел, пытаясь скинуть с себя мокрую куртку. В темноте я смогла разглядеть здоровенного бородатого мужика и… ружье, валяющееся у его ноги.

Комок в горле с таким шумом плюхнулся куда-то вниз, что медведь поднял голову и, прищурившись, всмотрелся в темноту, в которой я пыталась скрыться.

– Я тебя вижу, – сказал он низким голосом, с трудом выговаривая слова. Кажется, он был пьян, и ему было больно. Неужели я так сильно ударила его лопатой?

Я покосилась на ружье. Отлично, Оля, ты в логове бандита. Сейчас он придет в себя, изнасилует тебя, а потом пристрелит и закопает вместе с твоим ржавым велосипедом.

– Ты кто такая? – спросил мужик, с трудом стаскивая с себя штаны. Ну все, началось!

– Не убивай меня, пожалуйста! – взмолилась я, цепляясь холодными пальцами за печку так, что побелка начала осыпаться на деревянный пол.

– Помоги мне…, – снова взвыл медведь и рухнул без сил на скрипучий пол.

Кажется, мужчине действительно плохо. Его протяжный стон пронесся по пустому дому. Во мне живо откликнулась сестра милосердия, и страх уступил место желанию помочь. На цыпочках я вышла из своего укрытия и осторожно приблизилась к ужасному чудовищу. Оно молчало и только тихо постанывало сквозь сжатые челюсти. Я сняла с себя плед, который юбкой оборачивала вокруг бедер, и, присев на колени, подложила его под голову больного.

– Нога, – пробормотал он, и я опустила глаза ниже.

Мужчина успел стянуть с себя часть одежды, и теперь на нем оставались только трусы и штаны, спущенные до колен. Я скользнула взглядом по гладкому напряженному торсу и с трудом перевела глаза на бедро, вдоль которого тянулась рана, покрытая корочкой крови.

– Ох! – вскрикнула я, озираясь в поисках аптечки.

– В шкафу, – мужик пришел в себя и кивнул на шкафчик у раковины, аккуратно присаживаясь с опорой на скамейку. Судя по запаху, он действительно был не совсем трезв. Прекрасно! Первую ночь в доме я проведу в компании пьяного громилы с ружьем.

Я отыскала в шкафу небольшой контейнер с медикаментами и свечи с зажигалкой. Зажгла три свечи и расставила их рядом с раненой ногой, чтобы лучше видеть, что делаю. Необходимо было убрать кровь и грязь с ноги, обработать рану и наложить повязку. К счастью, кровотечения уже не было, и моя паника немного поутихла.

На вид казалось, что мужчину вздернул за ногу какой-то дикий зверь. Хотя рана для такого случая выглядела слишком ровной, будто ногу полоснули ножом. Но где в лесу этот громила мог так пораниться?

Под руки попалось мое собственное платье, и, так как воды в доме не было, мне пришлось распахнуть дверь и подставить ткань под ливень. Влажным платьем я отерла кровь и промыла рану перекисью, то и дело отбрасывая с лица волосы.

Рана уже не выглядела устрашающе, и медведь больше не завывал, так что я смогла спокойно наложить повязку, ловко обмотав бинтом сильное бедро. Кожа мужчины покрылась мурашками от холода, ползущего по полу через раскрытую дверь, и я нагнулась, чтобы подышать горячим воздухом на бедро, попутно растирая ладонями ногу. Раненый зверь молчал, и я подняла на него глаза.

О, бог ты мой, что это были за глаза…

В дрожащем от ветерка свете свечи на меня смотрели дикие холодные глаза. Зверь оказался молодым и бурно заросшим мужчиной. На его лбу красовалось красное пятно с небольшим кровоподтеком. Несмотря на алкоголь, взгляд внезапного гостя был острым, как осколок льда. И уж точно он больше не казался слабым и больным. Я замерла, глядя на мужчину. Мои теплые ладони все еще покоились на его ноге.

– Что ты делаешь? – обрывисто спросил он, кивая на мои руки, которые оказались гораздо выше раны, практически у мужского паха. Я вздрогнула и прижала ладони к груди.

Мужчина не сводил с меня напряженного взгляда. Что-то в его глазах было не так, но в полумраке я не смогла понять, что именно. Его плечи подрагивали, и я поймала себя на мысли, что ему, должно быть, холодно. Я расправила плед и накинула на его голые плечи. Когда я приподнялась на коленях, поправляя плед, мужчина вдруг дернул меня вперед и, обхватив ручищей мое голое бедро, усадил меня на себя. Я взвизгнула, ощутив между ног горячий мужской торс. Кажется, холодно ему не было!

Глаза бородача расширись, когда тот понял, что на мне нет ничего, кроме рубашки! Я залилась краской и уперлась руками в его каменную грудь. Сейчас он меня прикончит, это точно!

– Кто. Ты. Такая. – по словам отчеканил он, не позволяя мне слезть. Рана явно его больше не беспокоила.

– Оля, – пискнула я, стараясь не думать о том, что оказалась прижата к мужчине так интимно и лишь по большой удаче все сокровенное было прикрыто рубашкой. А еще это ощущение будило во мне что-то дикое. Что-то, чего никогда не допустила бы правильная Оля Василевская.

– Ну конечно, – усмехнулся парень, придерживая меня за поясницу. – Леля…

Лелей меня звала только Вика, и мне показалось странным, что мужчина назвал меня этим же именем. Я попыталась отстраниться, но тот лишь крепче прижал меня к себе, заставив охнуть от неожиданности. В его огромных руках я ощутила себя совсем крошкой.

Не снимая одной руки с моей спины, второй он намотал на кулак рыжие пряди и мягко оттянул назад, заставляя меня откинуть голову. Было в этом моменте нечто возбуждающее и пугающее одновременно. Стас никогда не поступил бы так. И, конечно, он никогда не заявился бы мокрый, грязный и изуродованный ранами.

– Кабанюк тебя прислал? – колючая борода мазнула по шее, резкий аромат алкоголя полоснул мое обоняние. – Он думает, я соглашусь на его условия, если он подложит под меня горячую девочку?

Горячую девочку? О ком говорит этот бородатый медведь? И кто такой этот Кабанюк? Почему он должен кого-то прислать? В мозгу шла напряженная работа по перевариванию информации, и процесс осложнялся тем, что я все еще сидела на жутком незнакомце, а он удерживал меня за волосы.

Самое время завопить от ужаса. Если бы только в этом был смысл. На мой крик все равно никто не придет. Об этом я не подумала, когда отправлялась в дом, запрятанный в сосновом лесу. Впрочем, я и представить себе не могла, что окажусь в ситуации, когда мне придется звать на помощь.

Не зная, как реагировать, я молчала. Мне казалось, что любое мое действие может вызвать непредсказуемую реакцию. Лопата была рядом, ружье – еще ближе. Чем меня прикончит этот великан – вопрос его собственного выбора.

– Молчишь? – с горечью в голосе протянул мужчина.

Я громко сглотнула и сжала пальцы, впиваясь ногтями в кожу его груди. Одно непроизвольное движение, и бандит, оскалившись, мгновенно вспыхнул от ярости. Отпустив волосы, он толкнул мое бедро, пытаясь сбросить меня с себя.

Пользуясь моментом, я сползла с мужчины и бросилась к выходу.

– Убирайся! – рявкнул он, отворачиваясь от меня.

Не знаю, что я собиралась делать. Идти по лесу в сторону города? Как долго я буду искать удобное место, чтобы пересечь овраг? Мост рухнул, и я оказалась в ловушке.

Я оказалась в ловушке в тот самый момент, когда решила, что сбежать в уединенный домик в лесу – хорошая идея. Что здесь я смогу разобраться со своими чувствами к Стасу. Впрочем, мертвая Оля не будет испытывать никаких чувств. Если этот громила закопает меня на заднем дворе, Стас никогда меня не найдет. Да и станет ли искать? Приложение для знакомств пестрит красотками, ему будет из чего выбрать мне замену.

Вика. Она хотела приехать на выходные. Это значит, что ей тоже угрожает опасность, а я даже не смогу ее предупредить. Явлюсь ей призраком с того света в рубашке, засыпанной сосновыми иголками.

Я замерла в дверях, парализованная страхом. Надо бы бежать. У незнакомца ранена нога, так что вряд ли он станет нагонять меня. Если только не включится охотничий инстинкт и ему не захочется отловить упитанную жертву и зажарить ее на костре. Фу, какие гадкие мысли!

– Вали к своему хозяину, – раздалось из дома. – Забыла дорогу?

Нахмурившись, я заставила себя обернуться. Медведь копошился на полу. Надеюсь, не ружье ищет.

– К какому хозяину? – тихо произнесла я, с трудом разлепляя сухие губы.

Лесной домик, который я видела на фотографии, уже не казался таким уж романтичным. Он превратился в логово бандитов. И, видимо, время от времени сюда захаживают женщины, у которых есть хозяин. Я скривила лицо в отвращении.

Дождь за окном стих. На горизонте забрезжил рассвет, и где-то вдали зачирикали птицы. Мужчина лизнул два пальца и по одной затушил свечи, избегая встречаться со мной взглядами. Он не отвечал на мой вопрос, но и за ружье не хватался, к счастью.

Когда незнакомец вытянулся во весь рост, я ахнула. Не мудрено, что я спутала этого огромного мужчину с медведем. В нем было метра два роста и уж не знаю, сколько килограмм, но выглядел он мощным – будто только вышел из кузни, в которой отливают настоящих русских богатырей.

Он снял с вешалки чистые штаны и, скривившись от боли в ноге, натянул их на себя.

– Какого черта ты еще здесь? – грубо сказал он, видимо, чуя мой страх. Он повесил ружье на ржавый гвоздь, не глядя на меня. – Ждешь, что он сам явится за тобой? Не жди. У него сегодня тоже была непростая ночь.

Я хлопала глазами, как идиотка, силясь понять, о чем идет речь.

– Он не кинется спасать очередную дешевку из своего цирка, – продолжал мужчина. Он обернулся и смерил меня долгим оценивающим взглядом. – Ему все равно, что я сделаю с тобой.

«Ему все равно, что я сделаю с тобой».

Внутри меня взметнулась новая волна страха. Я не понимала, о чем говорит мужчина, и в то же время боялась задавать вопросы. Что, если он решит, будто я просто включила дурочку, чтобы не подставлять некоего хозяина, и от этого разозлится еще больше.

– Даже интересно, сколько тебе заплатили, – мужчина шагнул вперед и вступил в лужу света, щедро отсыпанную летним рассветом. Я осмотрела его лицо, даже не скрывая страха.

Ледяные глаза с жестким взглядом, прямой нос, густая борода, светлые растрепанные волосы. Казалось, этот дикарь давно облюбовал Викин домик.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пискнула я, держась за косяк, чтобы в случае чего броситься наутек и хлопнуть за собой дверь. Хотя меня это, конечно, не спасет.

– А, может, мне все-таки воспользоваться твоими услугами, раз уж ты здесь и уходить не собираешься? – на губах мужчины появилась коварная ухмылка.

В глазах мелькнуло что-то недоброе. Можно подумать, до этого он смотрел на меня с лаской и добротой. Громила сделал еще один шаг ко мне, намереваясь исполнить свои угрозы, и я, перепуганная до смерти, попятилась к крыльцу.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала я, умоляюще глядя на незнакомца.

Не знаю, есть ли смысл взывать к жалости бандита, но у меня не было другого варианта. Бежать было бесполезно. Единственное, на что я могла рассчитывать – это жалость.

– Тогда вали к Кабанюку, – снова рявкнул он, ударив кулаком по бревенчатой стене. – Живо!

Я вздрогнула, вырываясь из оцепенения. Ноги сами понесли меня прочь из дома. Поскальзываясь на мокрой почве, я шла, куда глядят глаза – туда, где по моим ощущениям должен был быть путь в город. Как вдруг за спиной раздался громкий мужской смех.

Смех не предвещал ничего хорошего, будто хищник насмехается над своей пухлой жертвой и готовится пуститься за ней вдогонку. И все-таки я остановилась и обернулась.

Медведь стоял на крыльце в одних штанах и, прислонившись к деревянной раме, смотрел на меня с неподкупным интересом. Он скрестил на груди мощные руки и просто наблюдал за тем, как глупая овечка пытается найти выход из западни.

– Забыла дорогу? Или тебя сюда с завязанными глазами привезли? – мужчина продолжал насмехаться.

– Я сама приехала, – дрожащим голосом крикнула я. – На велосипеде.

– Тебя здорово натаскали, Леля, – мужчина покачал головой. – Возвращайся в дом.

– Не вернусь, – неуверенно пробормотала я. Незнакомец хоть и перестал скалиться, а все равно вызывал страх.

– Я тебя не трону. Дорога подсохнет – увезу тебя, куда скажешь.

Казалось, он говорит серьезно, но у меня перед глазами все еще стоял его голодный взгляд, а кожа помнила ощущение его сильного торса у меня между ног.

– Ну, или можешь продолжить свой путь в чащу. Гон у лосей еще не начался, но будь осторожна, – медведь махнул на меня рукой и скрылся в доме.

Путь в чащу? Гон у лосей?

Испуганно осмотревшись, я медленно пошла в строну дома. И зачем я только решилась уехать из безопасной Москвы? Проблема брака Стаса, от которой я бежала, уже не казалась такой уж страшной. На фоне с пугающим бородачом, оккупировавшим дом моей подруги, уже ничего не казалось страшным.

Но он прав, мне некуда деваться. Без его помощи я отсюда не выберусь.

– Не бойся, – ровным тоном произнес бородач, когда заметил, что я замерла на крыльце. —Не трону.

Как тут не бояться. Такой мужчина меня одним пальцем придавит даже при том, что я совсем не маленькая по общим меркам.

– Я тебя и не боюсь! – крепко сжимая руки перед собой, блефовала я. – И вообще, я могу вызвать полицию, и тебя скрутят за проникновение в чужую собственность!

Лицо громилы озарила насмешливая улыбка. Он сделал неуверенный шаг вперед и облокотился на печку.

– Я еще никуда не проникал, – испытующе глядя на мои пунцовые щеки, сообщил он и добавил: Я тут хозяин. Это мой дом.

– Это дом моей подруги, – как-то неуверенно поспорила я. Этот хам отжал у Вики дом, а я, как дура, пытаюсь вернуть ее имущество. Ценой своей жизни, может быть! Если вернусь в Москву, эклерами она от меня не отделается.

– Какой еще подруги? – зверь скрестил руки-кувалды на груди и с вызовом глянул на меня. А я на миг зависла, отвлеченная видом его идеально сложенного тела.

– Виктории Медведевой! – наконец очнулась я. – Это дом ее прадеда.

Лицо парня вытянулось в удивлении. Он расслабился и из грозного громилы стал просто громилой. Однако нечто в его глазах все же насторожило меня.

– Так ты не от Кабана?

– Кто это вообще такой? – я развела руками.

– Неважно, – отмахнулся мужчина. – Прости, я принял тебя за…

– За кого? – когда до меня дошло, я округлила глаза в ужасе. – За проститутку?!

Возмущение перекрыло страх, и я едва удержала порыв подарить громиле звонкую пощечину. Так меня еще никто не оскорблял. Меня называли ханжой, училкой, жирной… Но чтобы проституткой! Такого еще не было! И уж точно я своим поведением или внешним видом не могла бы дать повод посчитать меня за проститутку.

Я вошла в дом, едва удерживая внезапно вспыхнувшую злость, и остановилась, увидев свое отражение в зеркале на стене. Голые ноги, мужская рубашка, висящая на мне, словно на кукле. Широкий ворот слегка сполз, оголяя плечо, покрытое веснушками. Рыжие волосы растрепаны, зеленые глаза горят чувствами: страхом, злостью, недоверием.

Нет, эта Леля не была похожа на проститутку, но и на ту Ольгу Василевскую, которую я привыкла видеть в зеркале, тоже совершенно не походила. Я перевела глаза на мужчину, рассматривающего меня с некоторым недовольством.

– Я Иван, – донесся его голос, – Брат Вики. И дом наполовину мой.

Чудненько. Я вспомнила двух светленьких ребят на фотографии. Еще на днях я водила пальцем по маленькому Ване на фотографии, и вот уже практически голышом оседлала взрослого бородатого Ивана. Какой кошмар…

– Я хочу уехать, – нервно сглотнув, прошептала я.

– Я тоже хочу, чтобы ты уехала, – Иван выглянул в окно, рассматривая что-то вдали. – Дорога подсохнет, и я довезу тебя до станции. А пока можешь отдохнуть наверху, я тебя не побеспокою.

– Я не знала, что дом Викин только наполовину и что тут уже кто-то живет, – я уверенно развернулась и пошла к лестнице, надеясь укрыться от мужчины на мансарде. Надеюсь, там хоть немного прибрано.

– Зачем ты надела мою рубашку? – без каких-либо эмоций проговорил Иван, провожая меня взглядом.

– Я испортила свое платье, когда пыталась спасти твою ногу. – как бы между прочим напомнила я. Кто бы мог подумать, что брат Вики такой грубиян. – Отдать тебе ее прямо сейчас?

– Нет, – он покачал головой. – Иначе я не смогу сдержать обещания не трогать тебя.

Я инстинктивно потянула рубашку вниз, и та мгновенно слетела с моего плеча, оголяя кожу, покрытую веснушками. Тяжелый взгляд мужчины медленно сполз с моего лица к округлому плечу.

– Наверх! – взревел хозяин дома, отворачиваясь от меня. Кажется, я забралась в берлогу очень голодного зверя.

Уговаривать меня не пришлось. Я развернулась на босых пятках, скрипнув половицей, и поспешила вверх по лестнице. Возможно, медведь снизу мог наблюдать мои трясущиеся ягодицы, но мне было уже не до этого. Лишь бы сбежать от его жуткого взгляда… И новых, не известных ранее чувств.

Чем меня омыл этот ливень, если я вдруг потеряла всякий стыд? Соберись, девочка! Нужно скорее свалить из этого звериного логова.

На мансарде не нашлось ничего, кроме огромного матраса размера кинг-сайз. На нем небрежно валялась сбитая простынь и легкое клетчатое покрывало. Я покосилась на открытый лаз, прикидывая, чем закрыться. Кого я обманываю? Чем бы я ни закрылась, это не поможет мне, если медвежье чутье уловит мое нежное сонное посапывание.

Я потянула тяжелый матрас на себя, желая сместить его так, чтобы одна из сторон закрывала лаз. Кажется, где-то снизу раздался смешок. А я, вполне удовлетворенная проделанной работой, рухнула на матрас прямо с грязными пятками, отметив про себя, что он вполне современный и, очевидно, недешевый. Я прикрыла голые ноги покрывалом, внезапно вспомнив, что мое белье так и осталось внизу. Как стыдно…

Наверное, Викин брат смотрит на огромные кружевные трусы и думает, как его идеальную сестру угораздило подружиться с девочкой, у которой зад по кругу больше метра…

Гром затих, и, надеясь, что зверь не прорвет мою оборону, я уснула под звуки леса. Какое новое непривычное чувство…

Глава 6

Проснулась я от того, что какая-то птица сидела на распахнутом окошке мансарды и чирикала бодрящие трели. Восторг захватил меня мгновенно, как и любого человека, который провел всю жизнь в мегаполисе, наблюдая только за ленивыми голубями в парках.

Я бесшумно скатилась с матраса и, нацепив очки, медленно поползла в сторону окна, чтобы рассмотреть ярко-оранжевую птичку поближе. Внезапно тишину разорвал удар топора о дерево, и моя маленькая гостья упорхнула прочь. Какая досада!

Я доползла до окна и высунулась навстречу прохладному солнечному утру. Из окна открывался невероятный вид на озеро – лазурная гладь переливалась и искрилась, отражая солнечный свет. Озеро было достаточно большим, и по всему обозримому периметру росли деревья и кустарники.

Лишь напротив дома был аккуратный деревянный помост. Я живо представила, как в детстве с этого помоста, крича и смеясь, прыгала в воду маленькая Вика. И ее брат Ваня. Они погружались в ледяную воду и с визгом забирались обратно, норовя снова столкнуть друг друга в озеро.

На противоположном берегу я заметила какие-то современные малоэтажные постройки, мигающие тонированными окнами. Это показалось мне чем-то неправильным. Будто нарушающим естественный облик леса.

Хрясь!

Снова этот звук.

Я вылезла в окно практически по пояс, опираясь на широкий карниз, и увидела, как перед домом Иван устанавливал очередное полено на пень, чтобы расколоть его на дрова. На мужчине были только вчерашние штаны, на которые теперь налипли щепки.

Он стоял ко мне спиной, и я, замерев, засмотрелась на то, как перекатываются мышцы его широкой спины, когда он заносит за собой топор. Разве я когда-то видела такие руки? Выточенные, рельефные, гладкие… Его загорелая кожа, покрытая капельками пота, поблескивала на солнце, и я вдруг поймала себя на мысли, что беззастенчиво пялюсь на полуголого мужика, хотя рядом со Стасом всегда смущенно отвожу глаза каждый раз, когда он раздет.

Чистый воздух совсем выветрил стыд из моей головы. Вот что имела в виду Вика, когда перед отъездом говорила, что мне жизненно необходимо сменить обстановку, если я хочу начать действовать иначе. Если я в принципе хочу начать хоть как-то действовать, а не заливаться слезами вперемешку с шампанским.

Я наспех отодвинула матрас, прикрывающий лаз, и спустилась вниз, желая отыскать свою одежду до того, как Иван вернется в дом. К счастью, трусы висели там же, где вчера я их видела в последний раз. Никаких следов насмешки над размером моих трусов замечено не было. Ну, и что я ожидала увидеть?

Быстро натянув белье, я засунула легкий прозрачный лиф без косточек в карман рубашки. Этот экстратонкий и прозрачный кружевной комплект подарила мне Вика как раз тогда, когда порекомендовала зарегистрироваться в приложении и отведать легкого секса без обязательств. Это был мой двадцать девятый день рождения.

Полгода я практически ни с кем не общалась через приложение, а потом появился Стас и наши долгие высоко интеллектуальные светские беседы. Чуть позже мы стали время от времени видеться. А потом зашли дальше… Но кружевное белье Стасик так и не видел, ведь наши интимные встречи случались только во время обеденного перерыва, и все происходило так стремительно, что толком не было времени на созерцание белья. Хотел ли Стас вообще смотреть на меня? Не могу поверить, что он мог бы использовать меня только в качестве тела для быстрой и доступной разрядки.

Я присела на кушетку, прикрытую одеялом, и представила, как Иван провел тут ночь, свернувшись в три погибели. Ведь его здоровенный матрас заняла рыжая и, как оказалось, на удивление наглая чужачка.

С одной стороны, меня пугал этот дикарь внушительных размеров. Конечно, шанса на доброе отношение заслуживают абсолютно все, но что-то в этом грубом мужчине казалось мне странным. Неестественным. И это порождало недоверие. Да, первичный страх, который я испытала, увидев его прошлой ночью, уже не имел надо мной такой власти. Тьма и непогода сделали свое дело, сгустив краски. Сейчас же, посреди чудесного летнего утра, все казалось куда светлее.

С другой стороны, с того самого момента, когда Иван признался, что он брат Вики, дверца в моем сердце приоткрылась. Я то и дело вспоминала мальчишку на фото и не могла видеть во вчерашнем дикаре жуткого бандита. Уверена, тому, что он явился посреди ночи с ружьем и раной на ноге, есть разумное объяснение.

Брат моей Вики не может быть плохим человеком. Хотя, судя по той же Вике, имеет полное право на щедрую долю неординарности.

Вспомнив о подруге, я на мгновение заскучала. Если бы она была вчера со мной, все было бы иначе. Готова поспорить, и подвесной мост не рухнул бы, и гроза прошла бы стороной. И Иван встретил бы нас с караваем у самого крыльца. Вике во всем сопутствовала удача, но дело не только в активном содействии вселенной. Дело в самой Вике.

В ее манере идти напролом, не растрачивая драгоценного внимания на страхи и мелкие неурядицы. Там, где я блею, как овечка, Вика выставляет вперед рога и, раздувая от ярости ноздри, несется вперед. Моя подруга – воин, не признающий поражений. А я неуверенная в себе сказочница. Живу в своих фантазиях из страха показаться миру такой, какая я есть. Романтичная феечка-переросток пятьдесят второго размера.

Только вчера, не имея Викиной силы, что тащила бы меня вперед, я высунулась из своего убежища и действовала сама. Я могла бы не обратить внимания на зов сердца поехать к дому, несмотря на погоду. Могла бы остаться смотреть сериал про цыганскую любовь и прихлебывать ароматный чай из большой кружки. Могла бы остановиться еще у моста, ведь одного взгляда на него хватило, чтобы усомниться в его надежности. Могла бы сдаться и уйти на дно озера вместе с велосипедом. Могла бы притвориться мертвой, когда в доме появился Иван, похожий на чудище.

Но я действовала. Подталкиваемая живыми не заглушенными чувствами: страхом, любопытством, воодушевлением, стремлением выжить. В критической ситуации мне пришлось вести себя по-взрослому. Без Вики, которая со школьной скамьи ходила рядом со мной, словно Цербер, и оберегала от любых нападок. Меня даже никто не обзывал – все боялись чокнутую Медведеву, которая в любой момент могла оказаться в эпицентре драки с диким ревом на устах. Если Иван был медведеподобным внешне, то и Вика далеко не ушла – она отхватила себе медвежий характер.

Но в такой пристальной заботе с ее стороны для меня, как оказалось, был существенный минус – я выросла размазней, которая привыкла, что у нее всегда есть защита. Физический и эмоциональный щит. Крутая девчонка, рядом с которой я могу расслабиться. И я заперла любые попытки своей внутренней дикости пробудиться на тяжелый замок. Я не могла быть крутой девчонкой, эта роль уже была отведена Вике. А я лишь восхищалась и использовала ее характер в своих целях, еще и сетуя на то, что у мне такого характера, увы, не досталось.

Только вчера, когда я под действием инстинкта сохранения ударила Ивана лопатой по голове, внутри абсолютно точно кричала какая-то невероятная амазонка. Это был короткий взрыв, но до того оглушительный, что я, кажется, уже не смогу перестать ощущать ее в себе. Я даже не знала, что могу быть такой. И это пугает и радует одновременно.

На крыльце послышались тяжелые шаги, и я, вздрогнув, вскочила с дивана. Метнулась к печке, надеясь облокотиться на нее как можно более непринужденно, но почти сразу поняла, что выгляжу абсурдно. До лестницы было слишком далеко, так что делать вид, что я только что спустилась, было не менее глупо. Я за пару шагов пересекла комнату и плюхнулась на стул. Тот самый, на котором всю ночь висел мой пресловутый кружевной комплект.

Странно, что я вообще решила взять его с собой в лес. Глубоко внутри я все еще верила, что Стас приедет за мной, и мы займемся любовью прямо у этой дивной печки. Правда теперь, когда я знаю, что в доме есть еще и здоровенный медведь, моя фантазия выглядит отвратительно странно. И с каких пор печка вообще заняла свое место посреди моих фантазий?

– Ты не могла бы одеться? – вроде бы вежливо, но все равно с раздражением попросил Иван, появившись на пороге дома. Понимаю, кому захочется смотреть на полные женские ноги. Я машинально поправила рубашку, прикрывая колени.

– А ты? – я кивнула на влажные кубики пресса, задержавшись на них взглядом чуть дольше положенного. Да, я точно еще не видела такого мужского тела вживую. Нужно срочно сменить тему, пока в фантазиях, помимо печки, не появилось чего-то еще более неуместного. – И вообще мое платье вчера ушло на спасение твоей ноги.

Мужчина глянул на мусорное ведро, и я поняла, что платья у меня больше нет. Отлично, придется возвращаться в деревню в мужской одежде. Если хозяин позволит, конечно.

Я заметила багровую шишку с царапиной чуть выше правого виска, и виновато потупила взгляд.

– Прости, – Иван пожал плечами и оценивающе осмотрел меня. – На такую малышку у меня одежды нет.

– Не такая уж я и малышка, – я поджала губы и подошла к узкому длинному зеркалу, чтобы оценить степень своей помятости и загрязненности. Все-таки вчера мне пришлось здорово поковыряться в земле.

– Смотря, с кем сравнивать, —я подняла на Ивана глаза в отражении и заметила, что он рассматривает мою фигуру, слегка наклонив голову. Боже, он опять думает о том, что я страшная подружка Вики!

Конечно, и Вика, и Иван были высокими и спортивными. Любая другая особь человеческого рода рядом с ними была лишь букашкой. Хотя Иван мягко назвал это словом «малышка».

– Где Вика тебя отыскала? – будто читая мысли, спросил он и, прихрамывая, направился к раковине.

– Мы учились в одном классе.

Мужчина вылил воду из ведра в умывальник над раковиной и поправил висящее рядом чистое полотенце.

– Тут можешь умыться. Часа через два будет баня. Сможешь смыть с себя грязь перед дорогой. Туалет за домом. – отчеканил дикарь ровным голосом. Чем скорее я покину его территорию, тем лучше станет его настроение.

Не желая как-то оспаривать свой отъезд, я перевела тему.

– Что с твоей ногой? – этот вопрос мучил меня вчера перед сном. Как любитель детективных сериалов, я предположила: Будто пулей лизнуло.

Иван поморщился, но кивнул, подтверждая мою догадку.

– Охотился на кабана.

– Видимо, кабан стреляет лучше, – я попыталась пошутить, за что тут же удостоилась сурового взгляда. – Я не останусь на баню. Мне нужно вернуться в деревню, там все мои вещи.

– На чем поедешь? – мужчина равнодушно пожал плечами. – Твой ржавый велосипед свое откатал.

– Ты его достал! – я немного переживала, что в первый же день своего пребывания на природе успела сбросить металлолом в озеро. – Я пройдусь пешком. Не подскажешь, где можно безопасно перейти овраг? Мост вчера рухнул.

Глаза медведя расширились от удивления.

– Ты сорвала мост? – переспросил он, рассматривая меня с ног до головы.

Щеки залило пунцовым цветом. Да, я та самая Леля, которая своим весом рушит мосты. Словно заметив мое смущение, мужчина добавил.

– Ты не пострадала? Я давно хотел срезать этот хлипкий мостик, пока никто не убился.

– Да, было бы неплохо, если бы мост обновили, – я дежурно улыбнулась, стараясь не думать о том, какая картинка нарисовалась в голове Ивана.

– Я предпочел бы, чтобы никакого моста не было, – на полном серьезе заявил он, подхватывая с крючка светлую футболку. – Не хочу чужаков на своей территории.

Он перекинул футболку через плечо и вышел из дома, оставив меня стоять посреди комнаты с дурацким ощущением внутри. Я та самая чужачка, появление которой в этом доме оказалось неприятным сюрпризом. И мне четко дали понять – меня здесь быть не должно.

В груди предательски жгло. Обида. Неприкрытая, неприпрятанная, не завуалированная тысячью отмазок из серии «он не это имел в виду» или «это не то, что я подумала». Но я могла понять боль от обмана Стаса и могла понять свое желание найти в этой грязной проблеме проблеск света. Я видела в Стасе свой последний шанс на взаимную любовь. На семью. На детей.

А та боль, что змеей зашевелилась во мне сейчас, когда мне прямым текстом указали на дверь, казалась непонятной. Почему я вообще злюсь? Этот дом наполовину принадлежит Ивану, и он не ждал никаких гостей. Глупо требовать от него радушия. Мне бы по привычке кротко улыбнуться, сменить его рубашку на свое потрепанное грязное платье и по-тихому покинуть территорию дикаря. Но внезапный прилив жажды справедливости заставил меня поступить иначе.

Я выскочила следом за Иваном, наспех накинув на ноги сандалии. Обойдя дом, я обнаружила три небольших пристроя: баню, туалет и хозяйственный сарайчик. Скрючившись под низкими потолками предбанника, Ваня сидел у печки и подкидывал дрова.

– Я хочу уехать! – заявила я, для убедительности топнув ножкой. – Чтоб ты знал, я так же, как и ты, не рассчитывала делить эту территорию с кем-либо и потому понимаю твое нежелание меня видеть, но…

Я осеклась, заметив, что моя тирада не привлекла ровным счетом никакого внимания. Из бани повеяло жженым деревом. Мужчина молча наблюдал за огнем, словно не слыша ни единого слова, что я выпалила, толком не обдумав. Немного остыв, я вошла в предбанник и присела на скамейку по правую руку от Вани.

Дерево умиротворяюще потрескивало в печи, а запах обволакивал меня деревенских уютом.

– Ты зачем вообще приехала, Леля? – тихо, будто боясь заглушить треск дров, спросил Ваня, с особым придыханием произнося мое имя.