Читать онлайн Паладин развивает территорию. Том VI бесплатно

Глава 401. Фотография

Глава написана в соавторстве с Заком!

****

Главная площадь города Эрон была забита людьми практически до отказа.

Множество существ собрались тут для каких-то своих дел, но примерно половина из них сгрудилась возле постамента, являвшегося частью площади, именуемым «трибуной».

Здесь объявлялись многие постановления администрации города, проводились празднества и гуляния по случаю различных торжеств, а также проводились казни.

Иногда на данном постаменте проводились выступления приезжих цирков или бродячих артистов, надеявшихся поживиться деньгами, или просто желающих выступить на потеху публике, в надежде на какие-либо подачки или рекламу.

Сама площадь представляла собой вылизанную до блеска витрину города, где множество людей предпочитали проводить свободное время, даже безо всяких фестивалей или новостей мэрии, потому что именно тут всегда было безопасно и красиво.

Всевозможные лавочки и кафешки расставляли свои столики, отгораживая кусок под собственные нужды, но даже так это была только малая часть площади, размером около двух гектар или трёх футбольных полей, каквсегда мерил пространство Виктор.

Проходивший через весь город-баронство тракт заканчивался именно тут, переходя в саму полусферу площади с одной стороны и стальную ограду мэрии, перпендикулярно отделяющую площадь от «парка у мэрии» с другой стороны.

По обе стороны от баронского тракта днём разрастались летние веранды города, лавки торговцев игрушками и всевозможные проходимцы, гадалки, киоски со сладостями и «хот-догами», право продавать которые выиграло несколько предпринимателей и фирм на аукционе. А также самые дорогие «бутики» для аристократии, что обдирали зазнавшихся хозяев жизни своими завышенными ценами.

Упираясь полукругом в ограду парка, начинались зелёные насаждения города, которых почти не было в другой части баронства, ведь недавние жители деревень и захудалых сёл не хотели никакой ассоциации с прошлой жизнью, и потому вырубали почти все деревья и кустарники, укладывая вместо них камень и специальную плитку, ибо так «делают городские. Дорого и богато!».

Все землевладельцы и простые жители на ней платили просто астрономические суммы налогов, если сравнивать с остальными баронствами на Лимее, отчего чету Браунвик никак уж нельзя было назвать бедной. Только для того, чтобы хранить полученное с налогов золото, баронесса Налита сначала распорядилась построить специальное хранилище, но когда и его перестало хватать, то приняла совет от своей подруги, главной горничной дворца герцога Леомвилль, положить все деньги в банк Балтэс, где начала получать с них «купонный доход», хоть на деле не понимала реальной стоимости денег.

С момента постройки здания Капитолия внутри левого крыла находились: школа для детей баронства на триста мест и несколько профессиональных училищ.

Каменщики, строители, плотники, кузнецы, швеи, домработницы и медсёстры – вот небольшой список тех профессий, которые предлагали данные заведения, естественно, из выходцев школы многие поступали именно в них, однако набирались также и люди с улицы, но для них не было никаких «забронированных» мест, отчего на поступление в училища тянулась очередь на несколько семестров вперёд, да и обучение проходило в две смены.

Восточная же часть мэрии полностью отдана на «растерзание» мэру Ирбе Джеймсу и всей его администрации, а потому каждый день множество людей посещало данное здание, и охрана уже ничего не могла поделать с бесконечными толпами народа, что пытались выбить субсидии, получить бумаги на тот или иной запрос и прочее, прочее, прочее.

В такой бесконечной нервотрёпке центральное крыло здания Капитолия оказалось захвачено под личные нужды мэра.

Здесь он обустроил для себя персональную парилку на магических камнях, бассейн на пятьдесят метров, скрытый ото всех без исключения слуг мэрии и только одному градоначальнику известный, а также его любовницам, пробиравшимся в здание через специальный потайной ход.

Также в этом крыле расположилась просторная гостиная, что могла бы вместить приём знати, человек под двести. И, конечно же, полностью звукоизолированные спальня и «игровая» комнаты, где мэр и проводил большую часть своего времени, отвлекаясь только на обед и получение взяток от множества сомнительных личностей и простых людей города, для чего поднимался в свой «овальный кабинет» на втором этаже.

В зимнее или просто холодное время года, как сейчас, здание отапливалось точно такой же системой, которую Виктор установил в своём первом поместье. На самом деле её сюда просто скопировали и перенесли по настоятельной просьбе лично барона Алганиса Браунвика, чтобы здание всегда было сухим и тёплым.

В этом дико застроенном и разнообразном городе, из-за зданий на северо-востоке площади, в небе появились дирижабли, заставив людей на площади немного напрячься, потому как на «баллон» были нанесены непонятные символы в виде щита, меча и полицейского арбалета, что выглядели немного устрашающе.

Приближаясь к площади, эти монстры становились всё больше, и некоторые собравшиеся зеваки стали понемногу отступать от них, «мало ли что произойдёт, а я смогу сбежать» – думали многие.

Зависнув на площади прямо возле трибуны, оба дирижабля по очереди один за другим высадили своих пассажиров и взмыли в небо, оставшись висеть так, чтобы при взгляде на постамент трибуны они оба были отчётливо заметны, словно два дракона, что взирают на жалких смертных с высоты небес.

Вышедший глава делегации был никем иным, как Ирбой Джеймсом, мэром города. Он ослепительно улыбался своей лучезарной улыбкой, отчего простые люди приходили в восторг, «ведь если он улыбается – значит всё хорошо».

Также с ним прилетело около двадцати человек личной охраны, свиты и парочка чиновников, которые сгрудились все позади мэра в ожидании каких-то действий.

Простояв немного на трибуне, мэр помахал собравшимся гостям и начал отвечать на многочисленные вопросы прессы, не преминувшей воспользоваться моментом, собравшись полукругом перед ним.

Несколько минут спустя на площадь пожаловала карета, из которой вышла шериф и направилась к трибуне, остановившись прямо возле неё.

– Мэр Ирба! —обратилась журналистка к градоначальнику в надежде, что именно ей удастся задать так интересующий её вопрос, среди десятка обступивших постамент журналистов из разных изданий вотчины и нескольких соседних, а также городских жителей, столпившихся послушать речи высокопоставленного лица.

– Слушаю вас, уважаемая мисс Эклер. —доброжелательно улыбаясь ответил мужчина.

Удача! Он выбрал именно её среди множества протянутых рук.

– Конечно! Мия Эклер, «Эронский вестник». —Начала девушка и, ещё раз прогнав свой вопрос в голове, озвучила важнейшую его часть. – Ваше внезапное присутствие утром в отделении Шерифа как-то связано с недавними исчезновениями девушек по всему городу? И как Вы можете прокомментировать тот факт, что Вы прибыли сюда, на площадь перед мэрией, со своей делегацией на двух дорогостоящих дирижаблях?

«Теперь я точно загнала в угол этого зазнавшегося казнокрада. Пускай мы и независимая территория, но воровство из субсидий герцогства – преступление, которое карается каторгой на медных рудниках или известняковых карьерах, а потому я уверена, что тебе не отвертеться на этот раз, тощая скотина!»– Мисс Эклер искренне действовала на благо территории, что так любезно приняла её около десяти лет назад, когда на континенте разразилась эпидемия «чумы».

Говорят, что именно монах с этой территории нашел средство и помог всем людям справиться с напастью, а потому она поклялась, что «не пощадит себя, но добьётся процветания Балтэс». Однако, не будучи одарённой в магии или не имея каких-то особых навыков в ремесле, это была непосильная ноша для хрупкой двадцатилетней девушки.

По счастливому стечению обстоятельств её поступление в первую школу Айронвуда было одобрено, а потому нельзя было сказать, что шанса помогать местному лорду ей никто не предоставлял.

Именно там она познакомилась с письмом и чтением и влюбилась в этот способ передачи информации, находя его совершенным. Пускай и с ошибками, но она ещё в школе начала делать свою газету, рассказывая о предстоящих мероприятиях и событиях школьной жизни.

Однажды ей удалось взять короткое «интервью», как это назовут позже, у виконтессы Шоны, что присутствовала на открытии одного из отделений специального училища рабочих.

Именно тогда её маленькую школьную газетку заметили окружающие люди, и к ней пришла слава. Несколькими годами позже Эклер прознала о насилии и беспределе, творящемся в Эроне, и приняла решение открыть своё главное отделение газеты именно в этом городе.

Сейчас её газета находилась на пике популярности, а название «Эронский вестник» разлетелось далеко за пределы баронства Браунвик и даже встречалось в кабинетах высшей знати всего королевства, потому как в нём начали появляться искусные картины происходящих событий, неотличимые от реальности.

Во времена переезда в Эрон с мисс Эклер работало всего три человека. Двое наборщиков текста на «пишущих машинах» и Калеб, местный художник-карикатурист, что приглянулся ей во время одного из многочисленных фестивалей, которые проводила знать в городе Айронвуд.

По стечению обстоятельств этот мужчина стал первым возлюбленным молодой девушки и последовал за ней, даже зная слухи об опасности сопредельного города-баронства.

Тиражи продаваемой продукции росли, и работать приходилось всё больше и больше. В какой-то момент Калеб не выдержал нагрузки по зарисовке эскизов всех предстоящих работ в газету и после непродолжительного отсутствия длиною в неделю вернулся обратно на работу, имея при себе пять небольших коробочек размером десять на пятнадцать сантиметров, которые назвал «Память».

– Мы, как администрация города, не можем пройти мимо такого вопиющего нарушения свободы наших граждан и их права на жизнь! – Начал лить воду мэр. – Спасибо вам, уважаемая Мисс Эклер, что задаёте такие провокационные вопросы, мы все любим и ценим «вашу работу». – Он сделал особое ударение на эти два слова. – Чтобы увеличить безопасность нашего прекрасного города, а также его жителей. Я принял решение о приобретении этих чудесных транспортных средств для патрулирования нашего с вами любимого города, надеюсь, что отделение Шерифа не откажет в просьбе вашего скромного слуги, то есть меня, и примет сей широкий жест, дабы уважить моё стремление к безопасности!

После этих слов выглядевшая, как заточённый клинок Шериф, одетая в парадный мундир и высокие чёрные сапоги, поднялась на постамент перед зданием мэрии, где обычно и происходили подобные встречи, чтобы пожать руку градоначальнику.

Пускай она и знала о связях мэра с преступным миром города, но по действующему законодательству не могла ничего сделать, ведь он сам лично не участвовал в каких-либо преступлениях. И потому ей не оставалось ничего, кроме как улыбаться и жать руку этому худощавому дворянину в дикой смеси традиционных дворянских одежд и новомодной одежды.

– Посмотрите на «Память»! —Прокричал Калеб, стоявший в журналистском пуле, и все присутствующие повернули голову в сторону художников из разных изданий, что как умалишенные двигали своими карандашами, кистями и перьями, лишь бы успеть зарисовать момент встречи, находившихся на правом краю постамента трибуны.

Калеб же взяв чёрную коробчку с шеи нажал на рычажок в левой стороне коробочки и, резко передвинув его вниз, взял в руки другую коробочку и сделал подобные движения еще четыре раза, поймав в маленькое окошко «памяти» не только мэра города, его свиту и чиновников, но и толпу зевак, что собралась на площади перед мэрией, дабы увидеть происходящее событие своими глазами.

– Спасибо! —Крикнул он в ответ и, спустившись с трибуны, отошел подальше от толпы людей, чтобы не мешаться и по причине многочисленных карманников, любивших подобные мероприятия.

Он порыскал по карманам своего потёртого коричневого жилета и нащупал в них всё, что находилось в них ранее.

– Здравствуйте, дядя Калеб! Не знала, что вы тоже сюда придёте. —Озорная девочка с задорными косичками подбежала к мужчине и обняла его что есть сил.

– Привет, солнышко, как поживаешь? —Отозвался худощавый карикатурист и достал из верхнего кармана жилета конфету, что всегда носил на случай внезапных встреч с племяшкой.

– Спасибо! —Тут же развернув фантик и закинув конфету в рот, девочка с каштановыми волосами устремила свой взор на несколько коробочек с рычажками, что так непонятно болтались на шее мужчины. – А что это?

– Ха-ха! Интересно? —Девочка кивнула. – Хорошо, я тебе расскажу, только это секрет!

– Хорошо! —Она протянула мизинец своему дяде, и тот пожал его в ответ, ведь так учили детей в школе заключать «контракт».

– Эта вещь называется «память». Я сам сделал ее, когда устал рисовать всё от руки. Ты же видела мои картины в газете? —Племяшка кивнула с горящими глазами. – Ну вот. Я раньше рисовал их сам, а теперь это делает «память».

– А как она работает, дядя? – уже заинтригованно спросила она.

Калеб поманил свою племянницу в южном направлении площади, к выходу с неё. Именно в этом направлении расположен дом сестры Калеба, и именно туда он решил доставить девочку, раз уж она одна гуляет по улицам в такое время.

Её дядя, как никто, знал, как опасно сейчас в городе, и не хотел, чтобы ему пришлось ещё и пропажу дочери собственной сестры расследовать, поскольку Мия обязательно потащила бы его с собой на «журналистское расследование».

– Свет проникает через эту дырочку и как бы улавливается кристаллом, который я нашел на одном из приёмов аристократов. – Он снял одну из коробочек с шеи и начал вертеть так, чтобы девочка видела то, о чём рассказывает. – Я нажимаю на этот рычажок, тонкая задвижка пролетает мимо этого кристалла и сдвигает прорезь на задвижке, которая и позволяет свету пройти к нему на короткий момент.

– Ух-ты! А можешь меня нарисовать при помощи неё? Или лучше, можно я сама попробую? —Глаза девочки загорись еще сильнее, но вмиг погасли после услышанного отказа.

– Увы, нет. Тебе не получится воспользоваться рисователем. Чтобы кристалл запоминал свет, который уловил, нужно на рычажок подать ману, буквально раз в сто слабее, чем когда проверяешь уровень развития другого человека. Если подать больше, то кристалл может стереть всё, что на нём было, или вовсе взорваться. —Он показал свою правую руку, на которой отсутствовали мизинец и безымянный палец.– Как видишь, мне понадобилось две попытки, чтобы это понять.

– Жалко. —Почти расстроенно, вздохнула девочка.

Калеб потрепал её по голове и решил приободрить.

– Не переживай! Я в твоём возрасте тоже не имел никакого развития, зато посмотри: Бронзовый Уровень! —немного приврал рыцарь на середине железа.

Покинув площадь, они двинулись в сторону ближайшего переулка по правой стороне.

По дороге множество вещей смогло заинтересовать девочку: витрины с новыми игрушками, среди которых предлагались паровозы, куклы всевозможных цветов, размеров и нарядов, а также новинки игровой и кондитерской промышленности.

Среди множества витрин лично дядю заинтересовала другая: модный дом «Лабурэн».

«Кажется, о нём Мия говорила на днях. Вроде какая-то коллекция провокационной обуви, платьев и сумок. Интересно, смогу ли я купить ей что-то в подарок, нужно будет обязательно заглянуть». Подумал он, но быстро отбросил эти мысли.

Сейчас заходить в это место точно нельзя, ведь если верить слухам, там продают броню для груди и трусы, что прячутся в ложбинке пониже спины, а такого юной девочке рядом с ним видеть не нужно, пока не нужно.

Неожиданно вскрикнула девочка, вырвав Калеба из собственных мыслей.

– Хорошо, когда я вырасту, ты научишь меня пользоваться «памятью». Идёт? 

Дядя кивнул в ответ и получил неожиданный вопрос от прохожего, что без зазрения совести подслушивал их диалог, прошагав с ними от самого собрания у мэрии.

– Почему вы держите подобную вещь в тайне, неужели вы не видели объявление от патентного бюро? Вы же станете богачом или вообще получите какой-либо титул!

Карикатурист прошёлся по своим растрёпанным чёрным волосам и посмотрев мужчине прямо в глаза, ответил тому с улыбкой.

– Видеть-то, может, и видел, вот только что толку? Читать-то я не умею. Вот и надежда у меня вся на племянницу. —Он положил руку племяшке на плечо и прижал к себе поплотнее, остановившись посреди мостовой, чем вызвал негодование прохожих позади себя.

– Нашел, где встать! —Гаркнула женщина с фиолетовыми волосами и комплекцией хорошей цистерны для воды. – Хочешь лясы точить – вали с улицы!

Девочка, привыкшая к манерам местных, проигнорировала влезшего в разговор мужчину и хабалистую женщину.

– Дядя, ты же сказал, что нашел один кристалл. —Продолжила племяшка, совершенно не смущаясь. – Почему у тебя целых пять «пямятей», «памятай», «память»? —не унималась девочка, пытаясь понять, как именно произнести это слово.

– А на этот вопрос я тебе тоже отвечу, тем более что он действительно интересный. —Продолжил идти Калеб, завернув в проулок, что выходил на соседнюю улицу, строго следовавшую на юг между районами Малкея на востоке и Хэмарк на западе.

Со слов владельца «памяти» однажды он получил приглашение в дом одной очень влиятельной особы, чтобы нарисовать её портрет, которая оказалась рыцарем легендарного уровня.

Закончив работу, он ушел, но прихватил с собой гребень, которым пользовалась девушка. К своему стыду он действительно не мог сопротивляться секундному порыву и ничего не мог поделать, а потому сохранил прядь волос на память «о прекраснейшем из созданий, что когда-либо видел этот свет».

Как-то раз один из его знакомых спросил его: «Что это за клок волос на стене?»На что получил ответ, что это «его сокровище». Знакомый захотел сорвать их со стены, но только порезал ими руки, так прочны оказались волосы.

Позже Калеб начал экспериментировать с «памятью» и хотел разделить кристалл, но найти тонкое и прочное лезвие, которое не повредит его или не раскрошит в пыль, было невозможно, тогда он взглянул на волосы и принял весьма странное решение.

Взяв две металлические палочки, которыми пользовался для смешивания красок, натянул на них волос и зажал его так, чтобы тот не слетел. Затем он попытался разрезать кристалл и, к его удивлению, тот поддался, разрезавшись на семь тонких пластинок, не более пары миллиметров каждая.

– Удивительная история! – Подытожил до сих пор подслушивавший прохожий и, откланявшись, проследовал по своим делам, обратно на Баронский тракт, вызвав недоумение дяди.

– Но как ты рисуешь то, что поймал кристалл? —Не унималась девочка.

– У меня в доме есть тёмная комната. Я креплю «память» на специальную распорку, где при помощи разных стеклышек, что по-разному коверкают предметы, если через них посмотреть, переношу изображение на бумагу. И ничего не нужно рисовать, бумага всё принимает в себя по волшебству.

Продвинувшись дальше на юг, лавки торговцев начали сменяться более ветхими домами, на некоторых из которых висели доски с тем, чем именно являются данные дома: гостиницы, трактиры, парочкой дешевых борделей, цирюльней и несколькими общественными заведениями, назначения которых Калеб не знал, потому что вместо изображений родов деятельности те писали всё буквами, что не давало никакого понимания: «Зачем вывеска вообще нужна, если не понятно, что это?»

– И как именно ты это делаешь? – не унимался ребёнок.

– Всё-то тебе расскажи, дьяволёнок. —Мужчина махнул рукой. – Ну ладно. У меня три стекла. Одно мутное, другое делает вещи большими, а третье маленькими. Если их поместить вот сюда по очереди. —Он показал на окошко, через которое смотрел при съёмке. – И направить ману, то через дырочку в заслонке проявятся картинки трёх разных цветов: зелёный, синий и красный. Когда они все ложатся друг поверх друга на бумаге, то и получается те цветные картины, что мы продаём потом дворянам за целый золотой!

– Ничего себе!– Племянница аж подпрыгнула на месте, так она была поражена суммой.

Этот короткий прыжок дал возможность крысе, за которой гнался местный кот, пробежать под ногами девочки.

Проскочив, крыса тут же нырнула в сток ливневой канализации, вмурованный в массивный камень, отчего «пушистому засранцу» пришлось остановиться возле ног племянницы, сделав вид, что так и было задумано.

Распушив хвост трубой, он двинулся в новом направлении, подавая окружающим его существам сигналы мордочкой и усами: «Котик недоволен».

– А текст, ты тоже его переносишь через память? —Совершенно не обращая внимания на привычную действительность, не затухал энтузиазм девочки.

– По правде говоря, я могу сделать только девяносто семь картин в день, и потом я несколько часов вообще не могу двигаться. Так что текст набирают специальные люди, у нас их много!

За этим нехитрым разговором они добрались до дома девочки, что располагался между трактиром с одной стороны и захудалой ночлежкой с другой, где та получила нагоняй от мамы за то, что сбежала из школы до завершения уроков.

А Калеб, кинув взор на происходящую перед ним картину, добавил: «Плевать на Лабурэн и подарки. Нужно вытаскивать их отсюда, Мия подождёт».

Думая о таких мелочах, мужчина даже не подозревал, что изобрёл то, чего больше всего хотел Виктор – фотоаппарат.

Это был инструмент, который верой и правдой служил землянам больше сотни лет, а в последствии стал тем, благодаря чему развился кинематограф и вся индустрия развлечений.

Глава 402. Кумовство

Величественный белоснежный дворец Леомвиль сегодня был очень оживлён. Перед его главным входом огромный летающий корабль, на болоне которого красовался герб белого льва, грузился сундуками и продуктами.

Слуги с рыцарями бегали по трапу вверх и вниз, пока Виктор прощался со своими жёнами и детьми, словно отправлялся в земли варваров или на другой континент.

Однако всё было куда прозаичнее, он наконец мог вернуться в Балтес и продолжить работу над проектами, которые уже длительное время были заморожены.

Сильвия, одетая в зелёное платье, стояла с гордо поднятой головой, глядя на мужа и сына Александра рядом с ним.

Лорд, проследив за её взглядом, усмехнулся.

– Не доверяешь нашего ребёнка собственному мужу? – спросил он.

Женщина враждебно взглянула на него.

– Не потому ли, что пять минут общения с тобой выбивает из них все знания этикета и манер, полученных за год? – вопросом на вопрос ответила герцогиня, после чего посмотрела на Шону и Фрейю, которые отправятся в Балтес вместе с их супругом и детьми. – Присмотрите, чтобы дети питались правильно и не забывали о школе, – напутствовала она, явно не желая полагаться на мужа.

Лорд посмеялся над её враждебностью и, притянув к себе, поцеловал в пухлые губки, посылая весь аристократический этикет к чёрту.

После непродолжительного прощания Виктор вместе с жёнами и детьми поднялся на борт, а Сильвия вместе с фрейлинами направилась во дворец.

Из-за того, что её супруг возложил все обязанности на неё, теперь приходилось решать все проблемы, которые достались вместе с руководящей должностью.

За своей спиной она слышала, как заработали двигатели корабля, но шла не оборачиваясь, так как у женщины сжималось сердце от того, что Александр уедет от неё на длительное время.

В этот момент ей больше не хотелось быть герцогиней, а желание быть обычной матерью становилось всё сильнее.

Собрав волю в кулак, она прибавила шаг и вскоре вместе с вереницей фрейлин вошла во дворец, прошла по огромному пустому холлу и, свернув направо, прошла по длинному коридору, в конце которого стояли два рыцаря небесного уровня и два верховных мага.

Стража, словно роботы, открыли перед ней двери, и женщина, махнув рукой, остановила своих слуг, а сама вошла в тронный зал.

Здесь перед троном, где женщину встречал глубоко пожилой дворецкий семьи Леомвиль, склонив головы, стояли десятки дворян, содрогавшиеся от каждого стука каблуков герцогини, вышедшей из боковой двери.

Игнорируя их, она поднялась по ступеням и, отбросив назад подол платья, резко развернувшись, села на место, которое раньше занимал её отец, а после него Виктор.

– Войдите! – приказал дворецкий Ласу, после чего открылись двери на противоположной от трона стороне, и через них вошли четверо рыцарей с двумя сундуками.

Солдаты в тяжёлых доспехах, с двуручными мечами, которые крепились магнитом на спине, шли, излучая ауру земных рыцарей, отчего и без того напуганные дворяне чувствовали себя ещё хуже.

Боясь обернуться, мужчины и женщины, пожилые и молодые, отступали в сторону, освобождая дорогу к трону.

Для них дворец Леомвиль раньше являлся местом страха, но и местом возможностей. Алестор был мягким герцогом, который на многое закрывал глаза, но Виктор, носивший в народе титулы «Вершитель», «Сумасшедший Герцог», «Кровавый Рассвет» и «Подпольный Король», стал кошмаром наяву.

У прежнего герцога было множество вассалов, которые также имели собственных вассалов, будь то бароны или баронеты. В общей сложности таких насчитывалось больше тысячи, но с приходом к власти Виктора численность сократилась до трёх или четырёх десятков, все из которых прямо сейчас собрались в тронном зале.

Они все были одеты в свои лучшие одежды, так как предстать перед герцогиней в лохмотьях не посмели бы, даже веди их на эшафот.

Сильвия изучающе разглядывала их. Из докладов разведывательной службы Фрейи она знала о них, наверно, больше, чем они сами о себе.

Дождавшись, когда стража поставит сундуки перед троном, герцогиня обратилась к пожилой баронессе, единственной, кто в силу возраста смотрел на происходящее безразлично.

– Мадам Мишон. Ваш дом являлся вассалом виконта Третта. С его падением и учитывая ваши заслуги, вам будут переданы новые владения и титул. – Как только прозвучали эти слова, все присутствующие оживились, а стража открыла сундуки, в которых лежали мешки с золотом, пергаменты и странные золотые жетоны.

Из-за сундуков, которые принесли, дворяне боялись даже дышать. Им не сообщили, ради чего их привели, поэтому в них могли оказаться головы членов их семей, а может и головы тех, кого убьют прямо здесь и сейчас.

Однако, услышав слова герцогини и увидев, что хранится в сундуках, аристократы стали догадываться, что никто казнить их не собирается.

В то же время через боковую дверь вошли слуги с подносами на руках. Они стали подходить к каждому аристократу и вручать им свитки.

Сильвия, дождавшись, пока всем раздадут бумаги и видя напряжённые лица людей, что-то тихонько приказала дворецкому, а сама продолжила говорить, уже обращаясь ко всем.

– Герцогство не только карает за проступки, но и награждает за заслуги. – Пока она говорила, Ласу откуда-то из-за колонны выволок стенд, похожий на учебную доску, на котором была развёрнута карта герцогства. – Отныне вы единственные выжившие аристократы Леомвиль, и в знак признательности за ваши действия во время войны с демонами, а также за ваши старания поддерживать порядок и достойный уровень жизни людей в ваших владениях, вам выдадут новые территории.

Дворецкий поставил перед всеми доску, карта на которой была совершенно неправильной.

Владения были поделены не так, как были до сих пор, и аристократы даже не могли найти своих наделов.

Сильвия спокойно продолжила говорить.

– Герцогство будет поделено на двадцать регионов, которые возглавят губернаторы. Каждый регион будет разделён на пятьдесят наделов. В свитках вы можете узнать свой новый титул и территорию, которую получили. – Женщина смотрела, как аристократы стали быстро разворачивать бумаги, чтобы увидеть, что им досталось.

Кто-то из аристократов широко улыбался, другие недоумевали, а некоторые и вовсе отнеслись безразлично.

Среди всех один крупный мужчина лет пятидесяти, с седой густой бородой, являвшийся виконтом Солса Муарисом, безразлично принял свою награду и поклонился герцогине.

Сильвия улыбнулась ему, наверно единственному из всех присутствующих, и даже решила отдельно упомянуть его заслуги.

– Виконт Солса, ваш сын доблестно сражался на поле боя, что было отмечено его светлостью. Благодаря его жертве были спасены десятки солдат в битве с демонами, поэтому вам была выдана должность губернатора. Также имя вашего сына будет записано в зале героев. Эта награда несоизмерима с вашей утратой, но, надеюсь, докажет, что герцогство ценит тех, кто готов служить ему.

Солса вновь поклонился, принимая награду. Мужчина хорошо понимал, что, став рыцарем, всегда высок шанс умереть. Даже если бы эту жертву не оценили, он ничего не смог бы с этим поделать. Поэтому посчитал, что то, что сделала Сильвия, достойно жертвы его сына.

Герцогиня окинула взглядом присутствующих, после чего перешла к самой главной новости.

– Ваши земли были выбраны не случайным образом. Его светлость лично участвовал в разделении герцогства таким образом, чтобы каждая территория имела возможность зарабатывать себе на жизнь и процветать. Вдобавок к землям, каждый получит столько же золота, сколько примерно получил мой супруг, когда отправлялся в самую запустелую и забытую землю нашего королевства – Балтес. – этими словами она давала понять, что раз маленькому барону удалось не только выжить в самой удалённой и бесплодной земле, да ещё и развить её до нынешнего уровня, то у них и вовсе не может быть никаких оправданий. – Вам даётся десять лет на то, чтобы заняться восстановлением этих территорий. Через десять лет специально созданный комитет прибудет с инспекцией и проверит вашу работу. Если показатели окажутся неудовлетворительными, вам выдадут предписание, как всё исправить. Если ещё через пять лет после этого вы не сможете всё исправить, вы будете сняты со своих должностей, а наделы вернутся во владения герцогства и вместо вас назначат других людей.

Аристократы тут же всполошились, услышав эту новость. Они уже и забыли, что буквально минуту назад готовы были расстаться со всем, что есть, лишь бы просто выжить. Но теперь жадность вновь брала верх, и им было непросто согласиться с тем, что их делают какими-то чиновниками.

Солса, назначенный губернатором одной из провинций, ещё раз изучил свиток, после чего сделал шаг вперёд и обратился к Сильвии.

– Со всем уважением, ваша светлость, но как будет оцениваться наша работа? – спросил он.

Герцогиня кивнула, давая понять, что услышала вопрос.

– Учитывая, где находятся ваши новые владения, количество проживающих людей и множество других факторов, будет установлен налог, который будет выплачиваться в адрес герцогства, а также установлен прожиточный минимум для простых жителей. Если налог не будет выплачиваться или доходы людей будут ниже обозначенного порога, значит вы не справляетесь со своими обязанностями. – она сделала паузу, после чего добавила: – Если же уровень жизни простых людей будет выше порога, вы сможете рассчитывать на более выгодные земли. Разумеется, будут и другие награды, среди которых место в личной страже его светлости или более высокие титулы, вплоть до графа.

Последние слова были бальзамом на сердце аристократа, отчего присутствующие зашумели, словно лесные деревья на ветру. Титулы графов в Лантарисе, да и во всей империи, получить было практически невозможно. Чтобы такое случилось, как минимум какой-то из графов должен был пасть, а это случалось только в войне за трон или при уничтожении королевства.

Прямо сейчас была возможность получить этот титул, просто поддерживая должный уровень жизни в своих владениях, ведь герцогиня практически не акцентировала внимания на налогах, на что обратили внимание все аристократы.

Сильвия, наконец увидев то, чего ждала, решила закончить собрание на высокой ноте.

– Королевство и империя перестраиваются. Больше ничего, что было раньше, не будет. Ваши титулы в будущем станет получить гораздо сложнее. Не важно, почётный или с наделом, титул станет отличительной чертой. Если сумеете это понять и перестроиться вместе с империей, ваши потомки пронесут ваши имена через века. Уже не секрет, что содержание маны на континенте растёт с каждым днём. Будет появляться всё больше магов и рыцарей, а значит ваша исключительность больше не будет абсолютной. Вскоре простолюдины также смогут стать рыцарями, и чем больше их будет становиться, тем вероятнее, что те, кого вы притесняли, поднимут бунт и направят свои мечи против угнетателей. У вас есть время подумать, как вам поступить. Но если мои слова сбудутся, не ждите, что герцогство защитит вас. Только ваши поступки станут вашим щитом.

Сказав это ошарашенной публике, женщина поднялась с трона и, не глядя на то, как все глубоко кланяются ей, покинула тронный зал.

Только с её уходом аристократы посмели вновь заговорить.

Сказанные последние слова стали для них подтверждением того, о чём уже давно ходили слухи – мана увеличивается, а значит, вернулась дриада.

Такая новость давала надежду даже старцам, которые доживали свой век. Если повышается содержание маны в атмосфере, значит и развиваться станет проще, а развитие – это здоровье и продолжительность жизни.

Теперь даже безразличные к происходившему дворяне больше не могли сдерживаться. У них появился шанс пожить подольше, а значит, выданные грамоты не пустые бумажки.

Аристократы шумно обсуждали эти новости, совершенно забыв, что титулы и наделы больше не их собственность, а доверены во временное пользование.

***

Тем временем Виктор на летающем корабле направлялся в Балтес.

Пока его жёны и дети гуляли по палубе или смотрели вниз на землю, он и здесь нашёл для себя работу.

Вместе с двумя дворфами лорд тестировал новое устройство, которое вновь перевернёт этот мир – радио!

В небольшой комнатке рядом с мостиком он уже несколько раз разобрал и собрал устройство, которое упорно не хотело работать.

Тестовый сигнал из Леомвиль никак не хотел приниматься.

Виктору и так пришлось поломать голову, как электричество перевести в радиосигнал и передать дальше. Он лишь примерно себе представлял, как работает эта конструкция, поэтому даже в землях варваров продолжал экспериментировать, пока наконец появились первые результаты.

Проблема заключалась в антенне и частотах приёма сигнала. Он никак не мог понять, почему телеграф игнорирует сигнал, который приходит с расстояния в один метр.

После долгих опытов с частотами, фазами и модуляциями ему наконец удалось достичь нужного результата.

Электрические импульсы модулировались с определённой частотой, после чего передавались на антенну. Другая антенна приёмника захватывала радиосигнал, после чего этот сигнал вновь преобразовывался в электричество и подавался на телеграфный ключ.

Чем дальше от излучателя, тем сильнее должен быть сигнал, для чего используются усилители, а также промежуточные антенны, которые должны компенсировать изгиб планеты.

В случае с Лимеей Виктору повезло, так как планета гораздо крупнее Земли и её изгиб не такой сильный, поэтому количество требуемых антенн на одно и тоже расстояние разное.

Но там, где были плюсы, были и минусы. В отличие от Земли, где образованных людей было великое множество, здесь практически не было.

Даже аристократы, имевшие доступ к образованию, порой были тупее хлеба, из-за чего наука практически не развивалась.

Ковыряя радиотелеграф отвёрткой, лорд злился с каждой секундой.

– Чёрт! Да работай же ты, тварь! – негодовал он.

Дворфы впервые видели герцога таким злым, и тут явно что-то было не так.

По их мнению, вряд ли всегда спокойного Виктора могло вывести из себя неработающее устройство, и они были правы.

Лорд злился не из-за телеграфа, а из-за Алганиса, и возвращался в Балтес он по большей части из-за своего первого рыцаря.

Тайная стража докладывала много нехороших новостей из Эрона, которых, казалось, не должно быть вовсе.

Алганис получил одну из лучших вотчин, но ситуация там становилась всё хуже день ото дня, а коррупция и криминогенная обстановка росли как на дрожжах.

Некоторые бандиты уже настолько не боялись последствий, что их имена стали известны среди простых жителей.

Такое могло произойти, только если криминал считает себя неуязвимым. Учитывая, что Виктора боялись даже в столице империи, позволить то, что происходит в Эроне, было равносильно тому, чтобы сообщить всем о своей слабости.

Лорд слишком долго и упорно работал, чтобы допустить такое.

Единственная проблема была в том, что всё это происходило из-за попустительства Алганиса.

Он был отличным и верным рыцарем, но управленцем оказался просто никчёмным. Вот почему Виктор так злился на него.

– Кумовство! Будь оно неладно! – выругался он отвёрткой, замыкая контакты, после чего ключ телеграфа застучал азбуку Морзе.

– .–. .-. .. .–. – — Лорд улыбнулся во всё лицо, читая этот текст. – И тебе привет, – произнёс он, радуясь тому, что вновь смог продвинуть науку этого мира вперёд.

Глава 403. Предвестник (из цикла "Этюд в мрачных тонах")

«Неужели я лечу? Кажется, что пространство кружится…» Необычное ощущение сопровождало пробуждение сознания. Короткий миг между сном и реальностью затягивался, переходя в головокружение и боль в уставшем теле.

На удивление для детектива Барнэлла, голова продолжала ясно соображать, хоть и слегка казалась горячей.

Открыв глаза, он пытался сфокусировать зрение на привычном интерьере собственной квартиры, однако единственное, что удавалось понять: «Я дома». Остальное же ускользало из восприятия, подобно слизи, что просачивается сквозь пальцы от каждого прикосновения к ней.

Каждая деталь была ему знакома: шкаф в углу, содержащий три комплекта полицейской формы. Тумбочка у кровати, на которой всегда покоился особый полицейский арбалет, а также графин с водой и стаканы, что остались от предыдущей ночи. Жёлтые обои на стенах, которые так понравились Карен. И, конечно же, безбородый дворф, взирающий на него с заботой.

«Подождите? Дворф?»

Подняв голову от подушки, Барнэлл почувствовал непреодолимое желание опорожнить свой желудок. Едва он только издал первый звук подступающей тошноты, как тут же перед его лицом возникла посудина, которой и пришлось воспользоваться.

– Не пугайте меня так, мальчик мой, вы не должны утруждаться после пережитого. – Дворф держал миску правой рукой, а другой аккуратно гладил детектива по голове, как бы проявляя отеческую заботу. – Вы слишком дороги нашему «мастеру», а потому обязаны жить.

Минуту спустя Барнэлл вытер рот от остатков вчерашнего обеда и хотел было обратиться к мужчине перед собой, но смог только указать трясущейся рукой на стакан воды на тумбочке. Староста бережно взял стакан и помог тому напиться, затем, долив воды, поставил обратно.

– Тише, тише.– Продолжал хлопотать карлик. – Ваша жизнь слишком ценна для меня, за неё я теперь отвечаю головой.

– Не… понимаю… – Хриплый голос прозвучал в тишине комнаты, отчего казался далёким и чужим.

– Логично. Позвольте мне всё объяснить вам. – Дворф почесал подбородок и, собравшись с мыслями, понял, с чего начать свой рассказ. – Дело в том, что вы слишком дороги нашему «мастеру». Я уже говорил, да. Мы с товарищем, – он махнул куда-то за пределы зрения полицейского, – обязаны вас выходить, иначе нас казнят.

«Почему он? Балтес светоносный, защити меня!»

– За… чем?

– Если бы я только знал! Наш «мастер» – гений! Мы не понимаем его планов, но они всегда работают, и, по его словам, вы – ключевой элемент его нового плана, а потому обязаны жить.

С этими словами дворф решил встать и выйти за пределы зрения детектива вместе с посудиной. По доносящимся звукам стало понятно, что на кухне что-то происходит.

«Должно быть, Карен решила приготовить еду, а тот человек, которого дворф назвал товарищем, помогает ей.» Подумал детектив.

Невероятным усилием воли Барнэлл передвинул сначала свою левую руку выше к голове. Затем постарался упереться ей в перину, набитую пухом местной птицы, чем-то схожей с гусём. Правой рукой он старался проделать тот же манёвр, удавшийся только с третьей попытки.

Уперевшись в мягкость кровати, полицейский кое-как поднял себя над подушкой, отчего голова упала подбородком на грудь, причинив боль в шее и тревогу.

«Что происходит?» – единственная мысль, что заставила его двигаться.

Простояв некоторое время на руках, он постарался сесть на кровать, для этого подтянув ноги. Удивительно, но двигались они легко и без усилий, что не могло не обрадовать в подобной ситуации.

Спустя минуту детектив уже сидел, свесив ноги с кровати, но вот поднять голову оказывалось непосильной задачей.

– Эй! Есть тут кто? – Чуть более окрепшим, но сиплым голосом он постарался позвать помощь.

Сразу же за спиной раздались шаги, а значит: некто находился всё это время в комнате. «Аккрист тебя подери, помочь сразу нельзя было?» – выругался про себя Барн.

– Чего пожелаете, мой господин? – Раздался знакомый голос. Барнэлл вспомнил, что слышал его недавно. «Имя этого человека было важным, не могу понять, почему… Может, работа?» – Подойди ко мне, мне нужно встать. – Скомандовал детектив, тщательно подбирая слова.

– Как прикажете, мой господин. – Человек подхватил полицейского под правое плечо и поднял его, выступая в роли костыля. То, что голова никак не хотела отлипать от груди, мешало посмотреть на слугу, а потому оставалось только спросить:

– Ты кто?

– Гил Зин, ваше бродие. – Нараспев прозвучал ответ.

Стало яснее, кто подхватил его тушку в трудную минуту, но почему именно зверолюд находится здесь? И не успел вопрос сорваться с губ, как ответ пришел от самого слуги.

– Я тот, по чьей вине вы сейчас не здравствуете, а потому обязан оказать вам посильную помощь, иначе меня, цитирую: «Подвесят за мои крохотные яйца прямо над барной стойкой и оставят висеть, пока не надоест или не сдохну».

– Почему… ты? – Мысли путались в голове, пол под ногами, казалось, переливается всеми возможными цветами, да и двигается сам собой, словно он смотрит на пролетающую мимо землю из окна поезда или кареты.

– Я вырубил вас за баром ударом ноги, господин. – Откровение было понятным, и его неизменный, холодный тон заставлял усомниться в наличии чувств этого существа.

– Веди на кухню… Мне нужна Карен.. – Едва не блеванув от подступающей тошноты, детектив сдерживал себя как мог, к счастью, его желудок сейчас был пустым.

Зверолюд помог детективу обогнуть кровать и продолжить идти по направлению к цели. Через несколько ужасно долгих минут они добрались до обеденного стола и Барнэлл занял своё место.

«Странно, я совсем не слышу Карен.» – подумалось ему, отчего сразу же позвал её.

– Карен, как ты?

– Барнэлл, я в полном порядке. Твои друзья просто замечательные люди.

– Рад слышать это, тебя не обижали? – с тревогой в осипшем голосе спросил детектив.

– Всё хорошо. Мы готовим завтрак. – Её голос звучал странно, как бы изнутри головы детектива, однако слова успокоили его душу и дали возможность сбросить хотя бы часть хлопот.

– Вы прояснили всё, что хотели у своей куколки? – Аккуратным тоном спросил его дворф.

– Не называй её так. – Рявкнул детектив, попытавшись ударить по столу, но промахнулся, так как видел только свои колени и грудь, а потому обратился к жене мягким голосом, как только мог. – Карен, не обращай внимания на такие колкости. Ты сногсшибательно красива, вот они и говорят подобное.

– Как скажешь, дружище. – Подытожил дворф и явно встал из-за стола. Судя по звукам, он прошел несколько шагов и, оказавшись со стороны, откуда доносился голос возлюбленной подопечного, заговорил. – Приношу свои извинения. Это было ужасно с моей стороны.

Далее прозвучал звук поцелуя, очевидно, девушка протянула свою руку, а дворф поцеловал её в знак извинений.

– Ничего страшного, многие так говорят. – Уже более привычно прозвучал голос Карен, теплом отозвавшийся в груди детектива. Краем глаза уловив движение, заметил, как та протянула к нему свою руку, которою детектив взял в ответ.

– Теперь мы можем поговорить нормально? – уточнил староста.

– Ответьте мне на вопросы. – парировал Барн. – Как давно я вернулся с завода?

– Прошло два дня. Вернее, вы проспали целый день вчера и не вышли на работу. «Мастер» прислал нас сюда удостовериться, всё ли с вами хорошо. – Ответил Гил Зин и поднял голову Барнэлла, застегнул у него на шее какую-то вещь, что держала голову за него. – Вы не приходили в себя, а потому нам пришлось вызвать жреца ещё раз.

– Это надолго? Моё состояние, оно пройдёт?

«Не хотелось бы так прожить всю жизнь.» С горечью подумал детектив, отметив при этом, что головокружение почти полностью прошло, однако восприятие цветов явно было нарушено, ведь привычный стол переливался странной смесью размытых пятен, тёкших по белоснежной скатерти. Он был уверен, что скатерть белоснежная только потому, что Карен приобретала только такие.

– А вот на этот вопрос я могу дать ответ! – перебил староста Гила. – Через несколько часов всё должно пройти. Как говорил жрец, вы поправитесь полностью к завтрашнему дню! Эти новые целители наголову выше тех, что были у нас до всего этого. – Он сделал круговой жест пальцем в воздухе, как бы намекая на недавние события.

– Мне нужно… на работу. – Детектив попытался подняться, но Гил мягко остановил его за плечи.

– Не сейчас. Вы потеряли много сил и вам необходимо поесть. – С этими словами перед полицейским возникла тарелка с какими-то овощами и мясом вепря, отчего детектив тут же обратился к дворфу, что сидел прямо перед ним.

– Что значит: «Твоё мясо купил демон?» – От неожиданности голос детектива немного подпрыгнул в тембре, почти достигая фальцета.

Помявшись пару секунд, староста ответил, медленно подбирая слова в процессе:

– Петя он… Особенный. Понимаешь? Когда-то он был как мы все. Я, ты, Гил. – Он попеременно показал пальцем на себя, детектива и зверолюда.

– И как Карен?

– Хм, сомневаюсь. – Встретившись глазами с детективом, он перевёл взгляд в сторону девушки и, поразмыслив, добавил. – Я не хотел вас задеть, просто Петя не настолько красив, как Вы.

– Не отвечай ему, Карен. – Сжал её руку детектив, а дворфу велел продолжать.

На что карлик поведал историю неуклюжего увальня.

Когда-то Петя был обычным лесорубом в Селитас, но после несчастного случая, когда на него упало дерево и пробило ему череп одним из сучков, он превратился в ничто. Единственное, что он мог делать, это лежать и пускать слюни.

Никто не думал, что он сможет выкарабкаться из этого состояния, и хотели уже отправить его «к предкам», как вдруг явился Лами и уговорил супругу отдать его в лечебницу Хэмарк. Там он подвергся различным мерзким процедурам, и в итоге его выпустили из здания, но он утратил свою былую личность, зато мог мычать и передвигаться, а также выполнять несложные команды.

Так как эксперимент продолжался, Петю устроили на местную ферму, где он с лёгкостью справлялся с задачей смотреть за барыками, чтобы те не разбежались за ограду. После нескольких месяцев и регулярных процедур Петя стал отвечать на вопросы кивком или мотанием головы.

Тогда его перевели на бойню, где он боялся делать свиньям больно, отчего каждый раз, когда протыкал им шею, чтобы спустить кровь, крепко «обнимал» их до тех пор, пока те не переставали визжать и не становились холодными.

Внезапно люди почувствовали, что Петя начал повышаться в магии. Пускай он и изначально был «послушником», но буквально за год он преодолел железный и бронзовый уровни.

– Оказалось, что если крепко сжимать свинью, что выросла в неволе, в момент её смерти, то часть магии, заключённой внутри туши, передаётся ближайшему живому существу. Лами говорил, что это из-за того, что барыки являются монстрами, пусть и одомашненными. – Сказав это, он продолжил свой рассказ.

Таким образом, Петя спускал кровь с тысяч и тысяч свиней, ведь ферма переросла в завод, а он оставался единственным мясником, ведь других нанимать запретил «Звёздный маг». Другие пытались повторить успех Пети. Держали свинью в момент смерти, и у многих получалось, но эффект становился тем слабее, чем сильнее маг пытался его повторить, а потому они перестали пытаться, тем более Петя отгонял любого, кто пытался «играть с его свинками».

– Собственно, тогда он и наслушался разных историй про демонов и думает, что они едят людей, ведь мы же едим «свинок», а ты висел, как одна из них. – Дворф закончил говорить, осушив свой бокал, подозвал Гил Зина и попросил убрать со стола.

Детектив хотел было повернуть голову к Карен, но повернул всю верхнюю часть тела, потому как шея была зафиксирована. Девушка слушала старосту, и по её щекам катились слёзы, так сильно она прониклась историей одинокого мясника.

Барнэлл часто приносил домой новые книги, и уже много раз Карен читала их ему вслух перед сном. Особенно ему полюбилась история про гениального мага, что раскрывал запутанные дела, используя «деструктивный» метод.

И эту историю Карен, видимо, воспринимала так же.

– Почему у вас нет бороды? – Неожиданно она спросила старосту об этом в лоб.

– Дорогая, мне тоже интересно, но это всё-таки неприлично. – Вмешался детектив.

– Что именно неприлично? – Оторвавшись от мытья посуды, спросил дворф.

Барнэллу вновь пришлось повернуть почти всё тело, чтобы посмотреть на старосту, находившегося в другой стороне комнаты.

– Почему у вас нет бороды? – Повторил вопрос жены детектив.

– Вот оно что! – Хлопнул себя по лбу староста. – Ничего удивительного в этом нет. Все мои братья по эту сторону «Раны», ну или Дальних гор, выглядят как бочки, вечно пьют, кричат и не бреют бороды, отчего напоминают дикарей. – С явным пренебрежением сказал староста.

– Мы же, серые дворфы, ну или «гномы», как нас называет наш Владыка, да правит он вечно. – Дворф вновь сложил сердечко на груди, как уже делал это в карете. – Мы считаем, что нужно следить за собой, умываться. Не напиваться до потери рассудка. Решать конфликты мирным путём, а не бить друг-другу морду. Знать, где мужчина, а где дама. Не выглядеть, словно заросший мехом сворлинг, одним словом. – Он посмотрел на ничего не понимающих существ вокруг и добавил: – Сворлингов нет по эту сторону гор, но они выглядят примерно как женщины дворфы, только немного меньше и с красной кожей. – Он руками сделал жест, описывая фигуру дворфиек, и немного укоротил свой рост, обрисовывая внешность монстров.

– Я думаю, – продолжил староста, – что это из-за нашего соседства с демонами. Ведь до «стандартизации» они действительно могли закусить нашим братом, и дворфы решили, что жить как прежде уже не выйдет, однако это только мои мысли, всё может оказаться по-другому.

– Понятно. – Буркнул детектив и отправил последний кусок еды в горло. – Вы собираетесь уходить, староста?

– Можешь называть меня Укорз. – Махнул рукой на его грубость староста, а Гил Зин добавил: – Через несколько минут, только домою тарелки.

– Хорошо.

Барнэлл действительно чувствовал себя намного лучше после еды, слабость в руках уже почти отступила, а голова начинала слушаться его понемногу, позволяя напрягать мышцы шеи.

В это время староста и полуорк заканчивали навязанные им хлопоты по дому и уже собирались покидать квартиру, как полицейский решил задать мучающий его вопрос:

– Жрец, что помогал мне, что с ним произошло? Я видел, как текла кровь из глаз у той женщины, это была правда, или мне померещилось? – Он повернул своё тело в сторону двери и наблюдал за одевающимися гуманоидами.

– Он отключился. Мои ребята забрали его и отвезли обратно в церковь. Через несколько часов он придёт в себя, а вот женщина. – Он покачал головой. – Святыми быть трудно, это даёт великую силу исцеления, но отдача весьма сильна.

Дворф присел на табуретку возле двери и начал ослаблять шнурки на ботинках.

– Ей будет больно смотреть ещё пару дней, но потом всё заживёт. Не знаю, как уж работает их магия, но это реальное чудо. А всё потому, что они искренне верят и молятся вашему лорду.

– Староста. Возможно, лорду соседней территории, герцогу Леомвилль, вы хотели сказать. – Попытался вставить свои 5 медяков зверолюд, за что был награждён ударом по ноге.

Приструнив полуорка, дворф категорично подтвердил свои слова.

– Я всё правильно сказал!

«Всё-таки упрямство присуще всем дворфам по обе стороны гор.» Подумал детектив, наблюдая за их маленькой ссорой.

– Он полицейский и он присягал герцогу! – Не унимался Гил.

Барнел игнорировал перепалку этих двоих.

– Их церковь, где она сейчас расположена? – спросил он, за что был награждён яростным, немигающим взглядом Укорза, подобно тому, что уже видел на складе.

– Знаешь, где приют у колодца? Вот там через два дома на восток. В здании заброшенного молокозавода. – Гном застегнул последнюю пуговицу на пиджаке и вставил монокль в глаз. – Кстати! – Он взял мешок, что лежал на полу возле двери, и швырнул его Барнэллу. Тот, рухнув на стол со звоном металла, открылся, и из него высыпалась часть содержимого. – Это за неудобства, там тысяча.

– Я не беру взяток. – Жёстко ответил детектив.

– Пфф. – Прыснул Гил Зин, за что опять получил удар по той же ноге.

– Это не взятка! – По-дворфийски упрямо буркнул гном. – Это тебе на, на… Сам придумаешь на что. – Он пнул зверолюда еще раз, отчего тот запрыгал на одной ноге, схватившись за больную. – Пошли уже! Рад был познакомиться, Карен!

Поклонившись на прощание, оба преступника покинули квартиру полицейского.

Карен, с неподдельным интересом наблюдавшая за происходившим, наконец с задорной улыбкой на лице обратилась к Барнелу.

– Дорогой, а они забавные. – сказала она и покрепче сжала руку своего мужчины.

– Не без этого, моя любовь, не без этого. – Глядя на закрытую дверь и поглаживая руку женщины, ответил детектив.

Немного посидев держась за руки, двое вскоре поднялись со своих мест, и Барнел, чувствуя, как силы возвращаются к нему, приобнял жену.

– Мне пора возвращаться к работе, дорогая. – произнёс он и подойдя к вешалке с верхней одеждой, накинул чёрный плащ, после чего взял арбалет и закрепил его на поясе за спиной, а затем открыл дверь и напоследок посмотрел на женщину, которая подошла к нему вплотную.

– Я буду тебя ждать. – сказав это, она поцеловала его на прощание и, остановившись на том же месте, что и днём ранее, когда Барнэлл вернулся домой, помахала ему вслед.

Глава 404. Невероятная встреча (из цикла "Этюд в мрачных тонах")

Путь до работы оказался ужасающе сложным. Не важно, что жил детектив за несколько кварталов от полицейского участка в районе «Малкея», недалеко от Баронского тракта. Не важно, что носильщики «Платилох» уже несколько раз врезались в него, и голова каждый раз норовила взорваться, словно сдавленный арбуз. Важны цвета!

Будто в психоделическом сне пространство вокруг было наполнено красками, которых полицейский не видел никогда в своей жизни. Фиолетовые облака переливались на зеленоватом небе и, подгоняемые металлическим ветром, переносились дальше, сбиваясь в ярко-красную тучу, что сверкала чёрными молниями на востоке.

– МАНАНА! – ужасный крик, словно кувалдой, «вдарил» по голове, отчего он припал к стене цветочной лавки, едва не провалившись сквозь стеклянную витрину. – СПАСИБ! – Крикнул курьер уступившему дорогу пешеходу и промчался мимо со скоростью бега неплохой лошади.

Грязь, что поднималась с радужной мостовой, оседала на прохожих, окрашивая их сероватые одеяния в причудливую вереницу узоров, которые видоизменялись, становясь цветами, животными и даже рыцарями, что слезали со своих холстов, принимая внезапный бой от таких же иллюзорных противников, развязав кровавую баталию прямо посреди обычной городской суеты.

– Куда прёшь, ублю… Ой, полицейский, с вами всё в порядке? – едва успел перемениться в лице управляющий, что так смело «наехал» на представителя закона в городе.

– Носильщик… – Полушепотом ответил детектив. – Прости…

– Вы не ушиблись? – залебезил продавец. – Вот, возьмите букет, подарите вашей даме.

Барнэлл машинально принял букет и направился в сторону основной улицы, как вдруг его едва не сшибла лошадь.

Кучер чудом успел остановить животное, а вылезший из кареты джентльмен, что уж было хотел распять зазевавшегося простофилю на месте, едва заметив плащ полицейского, тут же затолкал детектива к себе в карету и под непрекращающуюся болтовню доставил того в отделение шерифа, чего и попросил детектив, успев вставить в этот словесный понос только две фразы: «Прости» и «На работу».

Остановившись перед зданием управления шерифа, что, как знал детектив, построено полностью из тёмного кирпича, он не мог оторвать взгляда от стен.

Пред взором показывался чудесный дворец, на фасаде которого стоят обворожительные красавицы с крыльями на спине и зазывают зайти внутрь своими ангельскими голосами; отчего его моральный компас всё громче и громче настаивал отвернуть взор, ведь «дамам нельзя представать в подобном виде у всех на виду», разве что за деньги и в определённых местах.

Сбитый с толку красотой ослепительного сияния дворца, он пошел навстречу одной из нимф, но столкнулся с человеком, спускающимся по лестнице, отчего перевёл взгляд на белоснежные ступени и, заметив радужные двери здания, вошёл внутрь.

Здесь не находилось привычного гвалта пойманных преступников, наоборот, стояла почти гробовая тишина, едва сменяемая стуком печатных машин и тихими разговорами сотрудников между собой. Постаравшись отвлечься от созерцания красоты здания, детектив проследовал вниз к своему рабочему месту.

«Сегодня за мной наблюдают ещё больше, чем обычно. Наверное, этот ошейник виноват.» Он поднёс руку к тряпично-деревянному изделию, что так заботливо придерживало его шею, и, выдохнув с облегчением от проделанного пути, сделал вид, что вникает в какие-то бумаги.

Попривыкав к происходящему вокруг, детектив решил узнать: что именно стряслось, отчего на работе стало так непривычно тихо.

– Эй. – Позвал он Эреба, сидевшего через стол от него. – Тишина. Почему?

– А ты сам посмотри. – Коллега указал куда-то в сторону клетки, где обычно орали преступники.

К сожалению, его взору открывалась только сияющая серебряная вспышка, скрывающая всё происходящее своим ярким светом. Детектив вновь встал и проковылял до прутьев решётки, скрытых этим светом, но он точно знал, что камера здесь.

Свет испускался непонятным существом примерно два с половиной метра ростом и гигантской комплекцией великого воина. В руках оно держало вещь, что своей формой напоминала ногу лошади, от которой исходила зеленоватая аура и, растекаясь по полу, принимала в себя очертания бетонной плитки, формирующей пол всего здания.

– Кто ты? – Слегка хрипловатым голосом обратился детектив к воину перед собой.

Существо перед ним повернуло свою залитую светом голову и обратилось к полицейскому весьма грубым и глупым голосом.

– Мы Петя, а это. – Он поднял вверх вещь в своих руках. – Еда Лулу.

Позади детектива послышался басистый голос.

– Вот ты где! – Положил руку на плечо своему напарнику Лапидус. – Я уж думал тебе всё, каюк. Хотел сейчас идти в твою конуру, иначе кто о тебе позаботится?

Детектив перевёл взгляд на товарища. Его взору открылся вымученный временем и грузом пережитого старик, заросший бородой и местами седовласый, отчего казавшийся каким-то проходимцем, нежели стражем порядка.

– Что с твоей шеей? Ты был в лазарете? Что говорит Мэл? – Словно залившись фиолетовым светом, его глаза резко потемнели.

– Я только проснулся. Дома Укорз. Он помог. Ты зелёный.

«Думать очень больно. Нужно скорее прилечь.» Детектив закрыл глаза и решил больше не отвлекаться на бушующую перед ними картину воспалённого мозга.

– Дружище, да на тебе лица нет! – Старик подхватил рухнувшего на него Барнэлла и двинулся вместе с ним куда-то вглубь здания. – Срочно в лазарет! Эй ты! Быстро открыл мне дверь!

Как только они добрались до помещения, в котором пахло лекарствами и спиртом, детектив почувствовал, как у него вновь кружится голова и накатывают уже знакомые спазмы желудка. Перехваченный из одних рук в другие, Барн ощутил мягкую прохладу больничной койки, отчего внезапный спазм растворился сам собой, едва он принял горизонтальное положение.

Пару минут спустя кто-то коснулся его груди и женский голос обратился к нему:

– Знаете, детектив Барнэлл Сонс, вы слишком буквально восприняли наш последний разговор. Когда я грозилась отправить вас охранять склад, это была всего лишь угроза.

– Шериф Фило, я… – Кто-то вновь коснулся его груди, только уже сильнее прижав того к кровати.

– Лежите, я вижу, что вам серьёзно досталось. Лапидус мне уже всё рассказал, вы молодец. – Полицейский ощутил, как кто-то уселся на край кровати, отчего часть его тела погрузилась в неё ещё глубже. – Что стряслось с вами после отъезда с завода?

Детектив, как мог, пересказал события вчерашнего дня, хоть уже и прошло два, но он воспринимал мир сейчас немного иначе.

– Получается, когда ты проснулся, два самых опасных преступника всего королевства были у тебя в квартире? – спросила женщина в форме шерифа.

– Да.

– И они заботились о тебе, потому что «ты важен для мастера»?

– Именно так. – Не колеблясь ответил Барн.

– Хмм… – Шериф задумалась о словах своего подчинённого.

С одной стороны, врать ему точно незачем, а с другой она уже видела, как лучшие люди переходили на сторону зла и падали в пустоту, откуда их уже было не достать.

– Лапидус. – Окликнула женщина.

– Да, шериф Фило! – ответил старик, инстинктивно вытянувшись по стойке смирно.

– Вы оба получаете увольнительные с сохранением жалования до полного выздоровления господина Сонса, вам это понятно? – приказала шериф.

– Так точно! – Почти в унисон ответили коллеги.

– Сегодня прибудет его сиятельство Лами, а до тех пор ты, прощелыга, должен позаботиться о своём напарнике, ты «пони» меня? – Укоротив слово, шериф дала понять своему подчиненному о том, что знает о его увлечении маленькими лошадьми, которого тот стесняется, а потому не хотел бы разглашения секретов во всеуслышание.

– Так точно, шериф Фило, я вас «пони»! – виновато улыбаясь ответил старик.

– Чудесно. – Она вновь коснулась груди детектива. – Поправляйся, на тебе лица нет. Это приказ!

– Слушаюсь. – Только и осталось ответить на подобный приказ, а потому Барн решил, что его-то уж точно он саботировать не будет.

****

Несколько часов спустя.

Словно стихийное бедствие в двери лазарета залетел ослепительно сверкающий шар света.

Распугав окружающих его людей, он приблизился к койке детектива, тот же, в свою очередь, не знал, как реагировать, потому как зрение отказывалось помогать ему с самого момента пробуждения.

– Мне сказали: «вы видите всякое». – Прозвучал ангельский голос, источником которого служил влетевший шар. – Разрешите мне помочь.

Не дожидаясь ответа, яркое сияние вокруг голоса стало рассеиваться и приобретать форму магического круга, отчего взору детектива предстали очертания человека в синей мантии, что скрывался внутри.

Круг впитывал всё больше сияния и постепенно становился всё более чётким, и на короткий миг полицейский мог поклясться, что за чередой причудливых символов проступала надпись «Здоровье. Очищение. Жизнь».

Едва круг погас, как маг перед ним коснулся лба и все образы, сопровождавшие детектива, тут же погасли, оставив только серо-черные тона действительности.

– Вы повредились умом. Я поставил вам стену. – С гордостью сказал прекрасный мужчина перед ним. – Мозг – интересная вещь, как он работает? На что способен? Это я пытаюсь понять. А вы, – маг указал пальцем прямо в глаза детектива, – поможете мне это разузнать.

– Ваше сиятельство! – Узнав в облике самое могущественное существо континента, детектив не понимал, что говорить в данной ситуации, а также как именно обращаться к нему.

Да, он знал, что тот является звёздным магом, соответственно, нужно выказать ему своё уважение, вот только какие именно слова должен произносить беглый дворянин, скрывающий свою личность?

Должен ли он использовать этикет для разговора с монаршими особами? Или же тут более уместно притвориться неграмотным болваном, что падает на колени при любой возможности? «Акррист тебя раздери, Барнэлл, почему ты вообще размышляешь о подобном?» Подумал он.

Лами ухмыльнулся в своей манере.

– Не нужно ничего говорить. – Мягко, как бы по-отечески произнёс звёздный маг, и душа детектива, едва заслышав мелодию голоса, тут же была готова прыгнуть в объятия мага. Слишком уж было велико влияние уровней развития на восприятие собеседника.

К сожалению, не важен выбор человека или его предпочтения, сама биология и эволюция данного мира диктуют структуры и паттерны поведения существа в нём, и, если бы маг приказал сделать что-либо, то любое существо развития ниже золота сначала сделало бы, и только потом подумало.

Словно в ответ на сомнения мужчины, маг задал вопрос, от которого у детектива на спине выступил холодный пот.

– Вы должно быть пребываете в смятении, Виконт Нэлл Барсонс.

«Откуда он знает? Я же инсценировал собственную смерть перед побегом?» С ужасом подумал Барнэлл.

– Не переживайте. – Успокоил его маг. – Я поставил защитную магию, так что никто не услышит нашего разговора, можете ничего не скрывать.

– Как прикажете, ваше сиятельство. – Кивнул детектив и присел на кровати, чтобы не вести серьёзного разговора с величайшим человеком современности, будучи лежачим.

Продолжая разглядывать детектива, Лами вновь заговорил.

– Как ваш рассудок? Есть ли ещё видения?

– Нет. – Покачал головой ответил Барнэлл. – Всё вокруг серое, как и всегда.

– Тогда поведайте мне, что именно предстало вашему взору? Если бы вы видели своё лицо в момент, когда я зашел в лазарет, ох! – Лами изобразил на своём лице маску ужаса, отчего полицейский впал в смятение.

«Неужели я действительно так себя повёл? Или он подшучивает надо мной?» Подумал детектив.

Собравшись с мыслями, детектив поведал магу обо всём, что тот хотел узнать: как он видел Лами, чем окрашивались объекты, сражение армии на мостовой, словом, все картины искаженного мира, которые только мог вспомнить.

– Вот оно что! – Погладил Лами свою короткостриженную бороду, и застывшие на входе в лазарет люди нервно переменились в лице и стали что-то обсуждать.

К сожалению, полицейский так и не научился читать по губам, хотя и старался, а магия сокрытия звуков не только не позволяла пропускать звуки от Звёздного мага, но и не пропускала их к нему.

– Получается, вы приобрели чувство «мастер ауры» через зрение! Интересно, интересно! – Звёздный маг, сидевший на соседней койке, с которой медсестра Мэл согнала какого-то человека с перевязанной ногой, потянулся в складки своей мантии и достал оттуда пергамент. Разорвав его пополам, Лами протянул одну его часть детективу. – Возьмите. Это «магическое письмо»! Я должен сейчас же покинуть вас, спешу на одно важное собрание стола. Чёртов юнец! – Звёздный маг встал и начал рисовать в воздухе новый магический круг. – Как только видения вернутся, а это случится, напишите мне на этом пергаменте и поверните его вот так. – Он повернул руку полицейского с обрывком пергамента на 180 градусов. – А затем сразу ступайте в Хэмарк, надо не забыть предупредить о вас Тошина. Как только я прочитаю сообщение, мы встретимся снова.

– Так точно, ваше сиятельство. Разрешите обратиться? – ответил ошарашенный детектив и, не дожидаясь разрешения, задал свой вопрос: – Что за «мастер ауры»? И почему видения вернутся?

Звёздный маг, что уже успел развеять заклинание изоляции и даже пройти несколько шагов в сторону, обернулся к детективу в вопросительном жесте.

– Ощущение окружающего через ауру рыцаря, без её излучения, и потому что вы «сломались». Я не говорю: «Прощайте». Я говорю: «Не царапайте стену»! – буквально на ходу ответил звёздный маг и скрылся в дверях лазарета.

Люди, что столпились возле входа, тут же рассыпались в случайном направлении, сделав из своих тел живой коридор.

Барнэлл сидел на своей койке и держал в руках половину пергамента. Пребывая сейчас в непонятных чувствах, он решил не делать необдуманных решений, тем более не так давно получил приказ на «выздоровление».

Он вновь решил сфокусировать своё внимание на окружающей его обстановке.

Два ряда по шесть коек по обе стороны просторного зала, на стене перед ним располагались точно такие же длинные окна, как и в фойе внизу, где располагались столы сотрудников полиции.

На стене за детективом не было окон, и она была своего рода сплошным рядом кирпичей серого цвета, в обилии которых то тут, то там виднелись странные медные пластины, предназначения которых детектив не мог знать, потому как они снижали вес всего второго этажа, позволяя конструкции как бы парить в воздухе, сохранив при этом прочность и точку опоры на остальные колонны здания.

По левую руку от детектива, у дальней от входа стены, был расположен импровизированный алтарь с набирающей популярность религией. Изображения на нём говорили о деяниях некоего рыцаря в вычурных доспехах, что отгоняет огонь и скелетов, тянущихся к нему.

Сам же рыцарь стоит с огромным, больше человеческого роста, молотом в руках, позади виднеются лица представителей всех рас континента, взирающие на рыцаря с надеждой.

Перед картиной на алтаре тлела лампадка с травами, аромат от которых успокаивал все расы, будь-то демоны, орки, люди, эльфы или дворфы.

Свет, проникающий сквозь узкие прорези окон, почти не освещал комнату, отчего по всему периметру потолка были развешены точечные люстры полукруглой формы зелёного цвета, испускающие свет день и ночь.

Магические лампы не зависят от солнца на улице и приводятся в движение через «выключатель», вереница которых располагалась на стене возле письменного стола медсестры Мэл.

Пожалев о своём решении посетить заведение «Руж», детектив прилёг на койке.

«Что значит: «Не царапайте стену»?». Едва Барнэлл закрыл глаза, как тут же знакомый голос друга вырвал его из накатывавших переживаний.

– Барн, дружище! – Бежал к нему Лапидус, по пути задевая стоящие в комнате койки, отчего обитатели лазарета недовольно забурчали. – Да идите вы! Ты хоть понимаешь, КТО сейчас говорил с тобой?

– Конечно, звёздный маг Лами. – Приоткрыл глаза полицейский и сел на койку, как до этого с Лами.

– О-ЧЕ-ШУ-ЕТЬ! Я вживую-то его видел, только когда он пролетел над войском в тот день, когда сражались с демонами в «последней битве». Слава Балтэсу, что меня оставили охранять острог, иначе не стоять мне тут перед тобой, но ты! О чем он говорил? Рассказывай мне всё!

Барнэлл улыбнулся своему другу, внешность которого сейчас вернулась к прежнему облику мужчины средних лет. Пускай сегодня он и был гладко выбрит, но морщины действительно глубоко вгрызлись в лицо Лапидуса, одарив его грузом пережитого за годы.

– Не могу знать, детектив Лапидус. – Не без иронии возразил Барн. – Королевская тайна!

– К Аккристовой матери засунь свою тайну, ублюдок. Я твой единственный друг, мог бы и рассказать. – Стукнул коллега своего зарвавшегося товарища по плечу. – Пойдём вниз, там как раз прибыл барон Кук со своей ненаглядной.

– С каких пор он барон, разве он не виконт? – удивлённо спросил детектив.

Лапидус, удивившийся, что знает больше, чем его «неопытный» коллега, передал тому ботинки, стоявшие в специальной нише кровати, рядом с листком назначений.

– Это он всем говорит, что виконт, на деле его батюшка должен преставиться со дня на день, вот и примеряет на себе корону не по размеру. – с издёвкой ответил напарник.

– Разве это не преступление против дворянина, тем более собственного отца? – с трудом сдерживая возмущение спросил Барн.

– Знаешь что, вот спрашивай это у него, мне-то откуда понимать такие тонкости? Я, как и ты, работаю в Убойно-розыскном отделении, откуда мне знать?! – Выругался на своего товарища Лапидус и, принеся своему другу пиджак с плащом, висевшими на стойке возле стола медсестры Мэл, направился в сторону выхода.

Покидая лазарет, человек сразу попадал в начало лестниц в самом углу здания, что поднимались с первого этажа, формируя своеобразную спираль по обе стороны рабочего пространства на первом этаже.

Спустившись по мраморным лестницам, человек оказывался прямо над кабинетом шерифа Фило, отчего шум пробегающих туда-сюда ног весело отдавался вибрацией в кабинете шерифа, прибавляя в рабочие будни чуточку гнева, искренне желавшей немного покоя.

«Но покой нам только снится» – приходилось твердить ей про себя. Иногда она даже хотела сделать это девизом своего дома, если бы ей представилось когда-либо возможность основать его.

– Манана! – Раздался вопль носильщика, словно ураган залетевшего в массивные двери отделения шерифа.

– Твою мать, они и здесь меня преследуют! – Выругался Лапидус, но тут же над ухом услышал голос судмедэксперта, как бы намекающего, нужно уступить ту часть лестницы, что перегородили детективы своими телами.

– Это ко мне. – Сказал тот полицейскому, а носильщику направил громкую фразу: – Сюда! – и махнул рукой.

Носильщик побежал мимо столов сотрудников, но был пойман за руку Эребом:

– У нас тут не бегают и не орут!

– Понял, понял. – Поклонился носильщик и на более вменяемой скорости двинулся в сторону клиента.

– Что ты забыл с этими «платилох»? – Не без злобы парировал Лапидус такую грубость эксперта.

– Видите ли, я завален работой, а потому должен постоянно находиться здесь. Мне некогда даже поесть, а «платилох» сделал удобную систему заказа. Спасибо. – Он принял бумажный пакет от носильщика, что вытащил его из своего неизменного ранца с небольшой надписью на боку «Индекс 119517», и передал тому плату за заказ.

Носильщик хотел было крикнуть «Манана!» и даже поднёс руку в жесте, которым они всегда сопровождали крик, но был остановлен суровыми взглядами троицы полицейских, а потому сказал лишь:

– Пасиба! – и тихонечко направился в сторону выхода из здания.

– Они готовы доставить любой товар через три дня, нужно лишь написать им письмо, прикрепить адрес и точное описание товара, а затем всучить конверт любому из носильщиков на улице. Не заметил, сколько у этого остолопа конвертов в его рюкзаке? – Весело продолжил Натан, проверяя содержимое пакета.

– Хорошо, Натан, я тебя понял. И что же ты заказал? – спросил Лапидус.

– Еду, конечно! – Удивленно ответил эксперт.

– Разве ты не можешь поесть как все нормальные люди? Или что, некроманты питаются чем-то особенным?

– С каких это пор я некромант? – Еще больше удивился Натан.

– Ты работаешь с трупами? – явно с издёвкой в голосе спросил детектив.

– Ну.

– Ты ковыряешься в мёртвых телах?

– Так… – не понимая к чему ведёт коллега, пробормотал эксперт.

Детектив хлопнул судмедэксперта по спине и, улыбаясь, добавил:

– Ты некромант, смирись с этим.

– Но я не умею колдовать. – Как бы ища защиты, возразил Лапидусу Натан, устремив свой взор в глаза Барна.

Тот лишь пожал плечами и последовал за товарищем вниз.

– Это уже твои проблемы, Натан! Смирись! – Едва прозвучала шутка, как Лапидус чуть было не был убит резко открывшейся дверью, из которой вылетела шериф Фило и, схватив того за полы плаща, проорала ему своим громогласным голосом в лицо:

– ТЫ, УБЛЮДОК! ХВАТИТ ТРАВИТЬ СВОИ СКОРБРЕЗНЫЕ ШУТОЧКИ ПРЯМО ПОД ДВЕРЬМИ МОЕГО КАБИНЕТА! ИЛИ ТЫ ЗАБЫЛ, ЧТО БЫВАЕТ У НАС ЗА ПОДОБНЫЕ КОСЯКИ?! ТАК ВОТ Я ТЕБЕ НАПОМНЮ, ОСТОЛОП ТЕБЯ РАЗДЕРИ! СЕЙЧАС ЖЕ СТУПАЙ К СВОЕЙ МАТЕРИ, ОТКАПАЙ ЕЁ И…

К счастью, комиссар не успела договорить своей гневной тирады, потому как появившиеся из-за её спины люди попросили ту выйти из дверей кабинета, потому как «она перегородила путь дворянину».

Сжав зубы так, что из дёсен начала сочиться кровь, шериф выдавила самую злобную улыбку, что видывал этот город, и повернулась в сторону сильно раздражающего барона, доведшего её до белого каления так сильно, что она еле-еле сдерживалась от непреднамеренного убийства.

– Как прикажете, ваше превосходительство, Плеть! Ты мне тут титулами не бряцай, сволочуга! – Фило схватила зарвавшегося барона за горло и только усилием неимоверной воли не сомкнула пальцы на его никчёмной шее. – Или мне посадить тебя в клетку к остальным преступникам за завышение титула на каждом шагу?

Барон Кук тут же переменился в лице с раздраженного красноватого оттенка напускной злобы на бледно-могильный и тоненьким голосочком пролепетал какие-то извинения.

Женщина же продолжала держать горло ненавистного ей дворянина. Гнев застилал глаза прямо как в тот день, когда тени спустились на город и её, принимавшую водные процедуры, зажали в углу общественной бани с полусотней других женщин.

Слава богам, что у неё в тот момент оказался клинок, а в голове раздался приятный баритон, наполнивший её силой сопротивляться. Она не понимала, что это за голос, однако верила, что именно он помог ей продержаться до прибытия подмоги.

– Вы мелкие негодяи, что полагают себя выше закона. – Полушепотом начала шериф. – Рано или поздно, но я посажу вас всех за решетку, и как бы вы ни пытались подкупить суд, но я добьюсь того, чтобы вас судили по законам Балтэс. А пока… – Она оттолкнула мелкого, ростом около полутора метра, человека и устремила свой взор на его «круглую» супругу, что надменно взирала за происходящим. – Не надейтесь, будто сможете отвертеться, баронесса Кук. Вы знали, он всем говорит про свой титул, и не сообщили властям, а это, – шериф ткнула пальцем в лоб барона, – «покрывательство преступника», вы также понесёте кару.

Между собеседниками повисло неловкое молчание, никто не собирался его нарушать, и даже баронесса не переменилась в лице ни на йоту.

– Однако… – Продолжила Фило. – Вы можете забыть о моём гневе и пообещать больше не нарушать законы империи, тогда я сниму обвинения, выдвинутые мной сейчас. По рукам?

С этими словами шериф Фило встала по стойке смирно и вытянула руку в качестве доброй воли.

Баронесса смерила свою визави наполненным смыслом взглядом, проведя глазами с ног до головы, и пожала её в ответ.

– Хорошо. Я ничего не видела, как и вы. – Подытожила женщина пугающей наружности.

Сегодня её волосы были выкрашены в зеленоватый оттенок, заколотые в гигантский конус лазурной диадемой, по форме напоминающей скрученную какашку.

– Что же до мальчика, – баронесса указала в сторону Пети, сидящего в клетке, – Он просто приносил мне мясо для завтрака.

– Но дорогая! – попытался возразить трусливый барон Олд.

– Не сейчас, муля. – Резким тоном баронесса осадила своего мужа, и барон Олд Кук вернулся к позе побитой собаки в ожидании. – Что же до мальчика, я не изменяю своему ненаглядному, это точка.

– Договорились. Мы снимем все обвинения и замнём данное недоразумение. – ответила шериф, желая покончить с этим делом как можно скорее.

Наблюдать со стороны словесную баталию двух равных по степени остроты противников – нечто!

Барнэлл даже немного пожалел, что сейчас не пребывает в том ужасном состоянии и не видит краски эмоций, которые должны были летать при виде подобного рукопожатия.

С одной стороны: непоколебимая стена, резко сменяющаяся обоюдоострым клинком, разящим наповал своего противника. С другой – тошнотворная в своём безвкусии стена мерзости, защитники которой отстреливаются сквозь сочащиеся прорехи невежества бойницы.

– Мы откланяемся. – Натянув дворянскую улыбку, пролепетала дама в слишком откровенно-вычурном платье того же цвета, что и волосы.

Сделав реверанс на своих платформах, направилась в сторону выхода, поманив за собой своего мужчину.

Поравнявшись с шерифом на короткий миг, она была застигнута врасплох новой стрелой, вылетевшей из аккуратно напомаженных губ Фило:

– Полистайте «Выбор Шоны», там вы найдёте множество советов, как не выглядеть словно курица.

– Приму к сведению совет от солдата. – Тут же возразила дама и продолжила свой путь.

Барон, послушно следовавший за женой, на мгновение остановился перед Фило, лебезяще залепетал.

– Прошу меня извинить, ваше шерифство. Но моему батюшке нездоровится, а потому мы вынуждены тотчас выезжать в наше имение. Честь имею!

Баронесса, игнорируя мужа, подошла к клетке, в которой сидели преступники, и поманила пальцем Петю.

Мальчик, едва уловивший знакомый голос, тут же вскочил как есть, ударившись головой о прутья решетки сверху, и упал обратно на шконку, чуть не сорвав её с петель.

– Ааааааааа. Лулу, аааааааа! – на всё здание раздались усиленные магией рыдания. – Поцелуй бобо!

– Тише, тише, Петенька. – Пыталась замять неловкую ситуацию Луанна. – Иди сюда, мой сладкий, я тебя пожалею.

Петя подошел к дверце своей тюрьмы, и дама слегка провела набеленными руками по голове мужчины.

А в это время Лапидус, стоявший рядом с Барнэллом, с усмешкой вставил свои пять копеек.

– Хорошо, что те ребята из цеха выдали ему штаны, иначе было бы плохо.

Однако баронесса проигнорировала эту шутку, хоть и отчётливо её услышала.

– Не волнуйся, мальчик, скоро всё пройдёт.

Для наблюдавших со стороны это была слишком странная картина, чтобы её понимать.

По сути своей женщина гладила по голове своего умственно-отсталого любовника буквально в паре десятков сантиметров от своего мужа, который при этом улыбается.

Сидевший за своим столом детектив Эреб, так же как и все мог видеть эту картину, и мыслил он, как и все находившиеся в здании.

«Если я и видел странности до этого, то теперь я вообще не понимаю людских отношений». – подумал он, после чего вернулся к работе.

– Это. – Петя потянулся к копченой ноге вепря, что лежала на шконке всё это время. – Ом-ном Лулу. – Он попытался просунуть ногу меж прутьев решетки, но та застревала, как бы мальчик не пытался этого сделать.

Баронесса обратилась к ближайшему сотруднику.

– Господин полицейский. Не могли бы вы освободить этого мужчину. Шериф его помиловала.

Офицер, что до сих пор наблюдал за мерзкой ситуацией, кинул взгляд на шерифа Фило, и та кивком разрешила отпустить мужчину.

Полицейский достал связку ключей, висевшую на поясе, и, повернув ключ в замке, открыл ворота клетки.

Едва ворота открылись, как Петя вышел, выпрямился во весь рост (выше тюрьмы сантиметров на 15), чего не позволяли сделать прутья потолка клетки, и тут же протянул копченость даме перед собой, слегка ударив её мужа в живот.

– Петя дать Лулу ног. Лулу не сердиться и делать ом-ном. – Произнёс дурачок, с трудом формулируя свои мысли.

Весь участок разразился хохотом, и под этот нехитрый мотив вся троица покинула участок.

Как только представление закончилось и троица покинула участок, шериф обратилась к Лапидусу и Барнэллу.

– Вы двое. Вон из моего участка!

– Так точно! – Хором ответили детективы и отправились следом за четой баронов.

Оказавшись на улице, Барн обратил внимание на небо.

Серое солнце находилось в зените, а вереница сероватых облаков пробегала на почти белом небе, принимая разнообразные формы.

Обернувшись на здание отделения шерифа, про себя отметил, что статуи богини Семилы выглядят куда скромнее в своих простынях, свисающих словно греческие тоги. А крылья за их спинами замерли в тех позах, что им придали строители.

– Ты чего застыл? – Лапидус схватил своего друга под локоть и потянул за собой вниз по лестнице, отчего детектив едва не встретился лицом с мостовой, но вовремя удержал равновесие.

– Друг, постой! – Попытался остановить приятеля Барн, но тот, буркнув что-то невнятное, продолжил идти в неизвестном направлении.

– Да постой же ты! – Барнэлл вырвался из цепких лап товарища, тем самым остановив его.

– Ну что опять? Я хотел тебя познакомить с… – не успел договорить напарник.

– Мне нужно домой, я не взял одну вещь. – объяснил Барнэлл.

– Хорошо. – Кивнул Лапидус и помчался в западную часть города, не оборачиваясь крикнув товарищу: – Встретимся на площади у мэрии!

– Бестолочь. – Пробубнил детектив и, осмотревшись по сторонам, отправился в сторону дома.

***

(Цикл написан в соавторстве с Заком!)

Глава 405. Религия (из цикла "Этюд в мрачных тонах")

Барнэлл вошёл в свою квартиру и наткнулся на Карэн.

– Дорогая, я… – Детектив встретился взглядом с женой. – Как тебе удаётся каждый раз угадывать, когда именно я захожу домой?

Неожиданно он отметил про себя, что она стоит ровно на том же месте, что и в момент его ухода.

– Я смотрю в окно. —без задней мыслиответила женщина.

– Логично… —пробормотал детектив, хотя чувствовал, что что-то не так.

Он, не разуваясь, прошёл внутрь своей квартиры, на ходу думая об этой маленькой детали.

«Почему я не замечал этого раньше?»

– Дорогая, можешь, пожалуйста, прибраться, у нас по всему дому разбросана солома.

– Да, дорогой.

Не обратив внимания на её слова, детектив ссыпал монеты в мешок для денег, оставленный Укорзом на столе, и отметил, что и тут полным-полно ошмётков соломы.

– Дорогая, что происходит? – Детектив посмотрел в сторону двери, где возле неё, облокотившись на стену, стояла Карен и смотрела в его сторону.

– Ничего особенного, я просто скучаю по деревне. – Застенчиво улыбнулась девушка.

– Дорогая. – Детектив подошёл к жене и обнял её за плечи, отчего аромат её тела ударил в ноздри, подарив секунду радости. – Мне нужно бежать в церковь, отдать деньги на приют. Вечером поговорим.

– Хорошо. – ответила она.

Детектив поцеловал девушку в губы и почувствовал укол на своих губах.

– Ау! У тебя и на губах солома?! – Вопросительно посмотрел полицейский на свою жену.

Девушка ничего не ответила и отстранилась от мужчины. Опустив взгляд себе под ноги, вновь облокотилась на стену.

– Мне нужно бежать, увидимся! – Детектив выскочил из квартиры и направился в сторону церкви, едва не зашибив соседа по пути.

****

Барнэлл летел через весь город в сторону площади мэрии, где его ожидал товарищ, как вдруг в одном из переулков…

– Осторожно! – Полуэльфийка едва не попала под ноги детектива, словно пуля летевшего через весь город в нужном одному ему направлении.

– Да как ты смеешь! – Хотел было накинуться мужчина на обидчика своей дамы, но, признав в нём своего лучшего друга, воскликнул: – Барн, это ты! Познакомься, это Шнэ. Вы уже виделись в «Руж», но тут она немного в другом образе.

Детектив профессионально посмотрел на девушку скромной наружности.

Осеннее утеплённое платье с цветочным орнаментом, аккуратные ботиночки на каблуке, сумочка из очень дорого магазина, где недавно было совершено ограбление, а потому детектив точно знал стоимость этой вещицы, и тоненький кожаный поясок, что перетягивал её осиную талию, оттого казавшуюся нереальной.

Лицом же полуэльфийка напоминала ему Бриен. Такое же аккуратное и милое, со слегка пухлыми губами и тонким носиком, обрамлённым жемчужными глазами и тонкими, ухоженными бровками, которые продолжались дальше в две длинные стрелки волос, как бы выступая за пределы лба на эльфийский манер.

К счастью, брови эльфов росли только на надбровных дугах, и потому это смотрелось элегантно, а не жутко, если бы волосы продолжались за их пределами, переходя в бакенбарды и виски…

«Бриен, почему я везде вижу тебя? Эх, вот бы видеть цвета.»Подумал Барнэлл, видя перед собой чёрно-белую картинку.

– Рада познакомиться, детектив, много наслышана про вас. – Сделала лёгкий реверанс Шнэ.

– Рад познакомиться, Шнэ. – Поклонился детектив и заговорил на шутливый манер: – Что именно про меня успел рассказать вам этот пройдоха?

– Хэй! —возмутился Лапидус, но перебивать свою пассию не стал, и они вместе пошли в сторону приюта, слушая милый лепет полуэльфийки.

Со слов девушки: они внезапно «расстались» в тот раз, но Лапидус прибежал к ней на работу поздней ночью и уболтал её, чтобы проводить до дома.

Так как девушка жила неподалёку в общежитии сотрудников, то попросилась к нему в гости, потому что чувствовала себя виноватой за то происшествие, ведь «человек чуть не погиб».

– С тех пор мы не расставались ещё ни на минуту, разве что я сбегал на работу, но это и так понятно. – Вставил свои пять копеек Лапидус.

– И вас обоих всё устраивает? – Удивился детектив. – Ты полицейский, а она…

– Барменша. Или ты что-то имеешь против алкоголя? – Злобно спросила девушка, остановившись в узком переулке, преградив путь детективу, выставив своих «девочек» так, чтобы полицейский врезался именно в них.

Барнэлл, привыкший к подобному поведению Бриен, резко остановился и обошел полуэльфийку стороной.

– Я что-то имею против продажной любви. – Жестко парировал он.

Как позже объяснила девушка, она вовсе не проститутка в борделе и работает там только барменом, однако иногда она действительно спит с клиентами, потому что чувствует в себе «подобную потребность».

– Знаешь, Барн, тебя это вообще не касается. Мы с Шнэ понравились другдругу… и не тебе уже говорить подобное… – Возмутился «кавалер».

Детектив, поворачивая за угол дома, резко остановился, задавая ответный вопрос, отчего не ожидавший Лапидус врезался ему в спину.

– Что ты имеешь в виду?

– Кхм. Я про тебя и Карен. – Как-то странно сказал напарник.

В этот момент Шнэ с блестящими глазами вмешалась в разговор.

– Ух-ты! У нашего красавчика есть девушка? И кто она?

– Это моя жена, мы любим другдруга. – Без колебаний ответил детектив, сверля взглядом напарника.

Лапидус, также глядя на товарища, заговорщицки обратился к нему.

– Она сама тебе об этом сказала? Ты в этом точно уверен?

Барн, какое-то время продолжая играть в гляделки, развернулся и молча пошёл дальше.

Лишь через два квартала он остановился и, достав сигарету, решил все-таки ответить своему товарищу, попутно закурив.

– Я понимаю, что наши отношения порицаются многими, но это не повод вот так говорить мне об этом в лоб. – Он выпустил густую струю дыма.

Шнэ, помахав рукой, направила облачко дыма в свою сторону.

– Луат и Кори. Полезные травы. Эльфийский «Сенат» – констатировала она, определив марку сигарет.

Детектив достал ещё одну сигарету и протянул девушке, которая с радостью приняла и только успела поднести к губам, как Лапидус быстрым движением вытащил зажигалку из кармана и прикурил её, попутно присоединившись к курению.

Барн тем временем расстроенно пробормотал себе под нос.

– Я многое сделал, чтобы про нас не узнали, но теперь… Кажется, мы отдаляемся друг от друга.

Его напарник как-то странно смотрел в его сторону и, выпустив густой клуб дыма, попытался поддержать.

– Не переживай, мой друг, найдёшь себе ещё одну куколку.

Внезапно Барнэлл ударил товарища кулаком прямо в лицо, отчего тот потерял равновесие, но удержался на ногах. Лапидус с сожалением посмотрел на своего друга, но вовсе не чувствовал агрессии, ему было даже жаль своего товарища.

– Друг, я же любя. Она у тебя такая… Миниатюрная, такая, эм, милая, что ли.

– Прости. – Детектив потирал кулак со сломанной сигаретой в ней, после чего бросил её в сторону бака, что стоял возле входа в чей-то дом. – Не называй её так. Только не ты.

– Я что-то должна знать? – Поинтересовалась Шнэ, большими непонимающими глазами глядя на мужчин.

Лапидус покачал головой, одновременно потерев ушибленную щеку, и пошёл вслед за удаляющимся товарищем.

«Когда же ты уже отпустишь её…»Подумал он, желая, чтобы этот фарс закончился как можно скорее.

Буквально прошагав десять метров, группа курильщиков, наконец, добралась до знакомой многим в этом городе «калитки огорода». В это время она всегда была распахнута, и детишки, что уже стали постарше, копошились в нём, аккуратно поливая свои посевы.

Маленький мальчик в поношенной рубахе и длинных штанах шагал с ведром неприятного содержимого в сторону калитки, едва завидев детектива, он поставил свою ношу и с криком понёсся в сторону мужчины.

– Дядюшка Барнс!

– Привет, боец. – Барнэлл опустился на корточки пред мальчиком и потрепал того по волосам. – Настоятельница Лата здесь? Можешь её позвать?

Мальчишка покачал головой и молча посмотрел на полицейского в ожидании подачки.

– Прости, малыш, я сегодня без подарков, но. – Он полез во внутренний карман плаща и вытащил оттуда кошель, что покоился внутри с того момента, как баронесса Кук всучила его на улице. – Я с деньгами.

Парень, обрадованный новостями про деньги, на которые им могут купить новую одежду, игрушки или вкусную еду, побежал в сторону дверей приюта. Минуту спустя он вышел оттуда, ведомый под руку мужчиной, что был одет в мантию служителей Балтосии.

– Чем могу служить, господа полицейские. – Поклонившись спросил он и стоял так, пока детектив не заговорил.

– Я обычно всегда помогаю приюту. – Барнэлл протянул кошель жрецу напротив, который тот сразу же принял. – Настоятельница Лата сегодня отсутствует? С ней всё хорошо?

– Господин Клу, дяде Барну можно доверять, он добрый полице… —Не успел мальчишка договорить, как тут же получил затрещину от жреца.

– Нельзя перебивать старших, если хочешь сказать – подними руку.

– Да, господин Клу. – Насупившись, ответил малыш.

– Святая Лата находится сегодня в «храме». Нынче день «барычьего яда», а потому она проводит службу.

– Хорошо, мы тогда пойдём в «храм». Вы уж полегче с детьми. – Сказал Барнэлл и, повернувшись, направился на восток в сторону заброшенного молокозавода, что переродился как главный храм Балтосии.

– Нельзя так обращаться с сиротами. – Заступилась за детей Шнэ. – Я бы хотела…

– Не грязнокровкам учить меня жизни. —Возразил жрец и направился в сторону входа в приют, расположенном в точно таком же разрушающемся типовом здании, что и большая часть городских построек.

Едва он достиг двери, как двое крепких мужчин вышли из-за растрескавшейся стены дома и устремили свой взор на полицейских с их спутницей.

Лапидус постарался сгладить ситуацию.

– Пойдём, Шнэ. Он не видит всей красоты твоей внешности, как это вижу я. – Да и сам он злится от того, какой козёл.

Шнэ зарылась лицом в плечо своего мужчины и тихо проговорила фразу, которую могли понять только эльфы и полуэльфы.

– «Мы дети леса, и мы внемлем ему.» Она выражает принятие того, кем ты являешься, несмотря ни на что. Ведь полуэльфов грязнокровками называют люди, а эльфы… Не хочется говорить подобного вовсе.

– Вы идёте? —Крикнул Барнэлл своим спутникам.

– Да. – Весело отозвалась Шнэ, хотя на её глазах выступали капельки слёз.

****

Здание молокозавода пострадало наравне с другими во время «Вторжения Папы».

Краснокирпичные остовы индустриального здания, пронизанные вереницей труб, остались единственным напоминанием о временах принадлежности к Балтэс.

После одного из собраний Круглого Стола было запрещено размещать производства на тех территориях, где крепостное право ещё существовало.

Даже цеха завода, где были подвешены детективы, располагались в интересном месте, а именно на стыке трёх вотчин, а сам завод в Балтэс, потому что налоги платились только с полученной прибыли, которая являлась минимальной.

Магазин же, продававший товар завода, расположился в Клинт прямо на границе с Балтэс, благодаря чему не платил налоги с продаж, но был доступен сразу в обе вотчины.

В магазин толпами прибегали носильщики «Платилох» и образовывали невероятную толкучку, словно чайки на море, что набрасываются на оставленную без присмотра пищу с криками: «Дай, дай, дай!»

Только здесь все орали: «Манана!», «Пасиба!»и «Я первый!».

Само окно, через которое носильщики получали заказы и адрес доставки, выходило прямо на землю Браунвик.

Из-за такого расположения носильщик мало того, что платил налог 25% лорду от полученной платы за заказ, так ещё и комиссию с суммы заказа в размере 15% в «Платилох», что взвинчивало цену товаров в небеса.

Но множество людей не беспокоилось об этом, потому что получение любого товара в три дня – неслыханное предприятие для этого мира, где недавно люди не могли позволить себе простых вещей и даже пищи.

Однако так думали только сами клиенты фирмы доставки, в реальности комиссия носильщиков и их проблемы никак не влияли на цену товаров, множество, наоборот, продавалось в убыток, ведь цены устанавливала комиссия по одной ей ведомой схеме.

Например: соль, что необходима каждому человеку без исключения, продавалась с учётом доставки по три медных монеты за пять килограмм, хотя в магазинах разных вотчин её стоимость могла быть и выше, ведь логистику никто не отменял.

С другой стороны, товары роскоши, ювелирные украшения, редкие изделия и прочее, наоборот, продавались с большой наценкой.

Такую схему заработка Виктор внедрил лично, назвав её «Дикие ягодки», что вызвало недовольство Шоны, посчитавшей это очередной пошлой шуточкой своего мужа.

Неумелые управленческие решения четы Браунвик привели к закрытию молокозавода, хотя его и пытались восстановить, ведь парочка цехов здания уцелело, а также выжили все представители молочной фауны вотчины, что не могло не радовать в той ситуации.

Но с недавних пор новый владелец завода перевёл его мощности в Клинт, оставив старые здания пустыми.

Металл быстро растащили бедняки, что подрабатывали на разборе завалов, а тот, что не смогли отломать, так и остался воткнутым в стены и верхние части здания.

Теперь же на его фасаде располагались символы веры Балтосии, а именно: схематическое изображение маски Виктора с перебитой глазницей на правом отверстии шлема, где расположен шрам.

Проследовав по битому кирпичу, что ныне служил в качестве дорожки, Барнэлл, Шнэ и Лапидус вошли в распахнутые двери цеха, исписанные догмами церкви.

(Возлюби дитя своё – оно твоё сокровище.)

(Дети – главная ценность жизни, плодитесь и работайте.)

(Заплати налоги и спи спокойно.)

(Нет более радости, чем отдать душу за ближнего своего.)

И многие другие нелепые высказывания, необдуманно брошенные Виктором на людях.

Сразу за воротами храма начиналось пространство, где собирались прихожане.

Просторное помещение, уставленное рядами крепких лавок со спинками, на задней части которых располагались специальные ниши для священных принадлежностей, использовавшиеся для той или иной службы.

Сегодня, в начале службы, там лежал печеный картофель и небольшая брошюра с рисунками, которая показывала, как именно приготовить «праздничную снедь» для вечерней трапезы с семьёй.

Все места в этом подобии церкви были заняты верующими, и каждый смотрел вперёд, словно ожидая явления Христа народу.

Перед рядами полукругом выступала «сцена», сколоченная вокруг места, на котором раньше располагалась цистерна с готовым к отправке молоком, а в данный момент круглый постамент служил как основание для настила, частично укрывавшего недостроенную сцену.

– Что-то на нас все смотрят. – Неожиданно произнёс Лапидус, ощутив на себе больше сотни глаз едва они переступили порог церкви.

– Привыкай, я постоянно думаю, что за мной следят. – Парировал детектив.

Прихожане начали наперебой говорить оскорбительные вещи в сторону полуэльфийки, а некоторые закрывали глаза своим детям, будто хотели их защитить.

– Друзья мои. – Заговорила женщина, из ниоткуда появившаяся на сцене. – Не нужно проявлять невежество! Полуэльфы являются точно такими же любимцами нашего лорда, как и мы с вами. Он поклялся защищать нас и вести к процветанию все расы, которые согласны последовать за ним. – Она протянула руку в сторону Шнэ, театрально двинувшись в сторону девушки.

Шнэ же, в свою очередь, замялась на месте и крепче вцепилась в руку своего мужчины.

– Дитя. – Продолжила жрица на сцене. – Возьми мою руку, последуй свету истины.

– Подыграй ей, это поможет вашей расе. – Шепнул ей на ухо Барн.

Девушка, на мгновение взглянув в лицо детектива, прошла вдоль расставленных по обе стороны от прохода лавок в сторону жрицы.

Теперь Шнэ видела, что трибуна располагалась на остове какого-то круглого предмета, явно покоившегося тут ранее, но смело отданного в пункт приёма лома.

Схватив протянутую руку, она взобралась на трибуну и посмотрела в лица этим злым людям.

Примечательно, что в здании находились только люди, а потому она была тут единственной представительницей другой расы, из-за чего её сердце начало биться сильнее, чувствуя тревогу.

– Как зовут тебя, дитя? – Спросила женщина, на вид лет пятидесяти, возле которой стоял молодой мужчина в точно такой же бело-золотой мантии, что и на жрице.

– Шнэ. – Громко, но испуганно произнесла девушка.

– Друзья мои. Прекратите взирать на Шнэ с ненавистью! Наш лорд принимает любого представителя человечества, будь то эльф, орк и даже демон.

По залу пробежал нервный шёпот, а женщина громко продолжила свою проповедь.

– Да-да! Демоны тоже часть нашего общества. Друзья, вы все прибыли из далёких земель и можете не знать этого, но свет Балтосии милостив ко всем расам! – Она наклонилась к уху Шнэ и прошептала: «Подыграй мне».

Едва девушка кивнула, как жрица взяла невесть откуда взявшийся нож и полоснула им по ладони Шнэ, что всё ещё держала зажатой.

От накатившей боли девушка попыталась отдёрнуть руку, но не сумела, слишком крепкий оказался хват.

– Смотрите! У девушки такая же красная кровь. – Протянув к рядам руку девушки, продемонстрировала жрица падающие капли. – А теперь сложите ваши руки в молитве.

Верующие как один сложили руки возле груди, и даже Лапидус, что хотел было рвануть на сцену, остановился и решил дать жрице ещё один шанс.

«Всей силой своей,

Всей волей своей,

Всеми фибрами души

Желаю отдать душу свою и веру

Вершителю Виктору Балтэс,

Пастырю человечества.»

Едва только жрица с прихожанами закончила свою молитву, как тут же попросила Шнэ показать всем свою ладонь.

К удивлению девушки, которая наконец смогла вырвать свою руку из цепких рук женщины, на ней не было никаких следов от пореза.

Полуэльфийка перевела взгляд на проповедницу и обратила внимание, что та плачет, но слёзы её имеют розовый оттенок, словно смешанный с кровью женщины.

– Свет нашего пастыря защищает все расы! Так примите же остальных детей Лимеи как своих братьев и сестёр и помните: «Страх – ничто, ибо вера моя сильна».

В ответ все прихожане в унисон словно пропели только им очевидные слова.

– Страх – ничто, ибо вера моя сильна.

– Балтэс! – Сказали все хором и сложили руки на груди, подражая воинскому приветствию.

Неожиданно для детективов поток людей, ещё мгновение назад сидевших на своих местах, двинулся на выход.

Многие из них обсуждали увиденное в храме, и все без исключения заявляли, что теперь будут лучше относиться к другим расам.

Как только храм немного освободился, жрица вместе с Шнэ и молодым человеком подошли к полицейским.

– Извините, господа полицейские, что вам пришлось это увидеть. – Она сделала низкий поклон, словно приветствовала лорда на его земле, будучи его крепостной. – А вы, – обратилась она к девушке, – извините, что поранила вас. Без подобного новые люди не поддаются уговорам и убеждению, оставаясь ненавистниками всех, кто отличается от них.

Барнэлл, наконец получив возможность обратиться к ней, протянул мешок с деньгами.

– Настоятельница Лата, вы отсутствовали в приюте.

– Благодарю вас, господа. Вы только за этим пришли сегодня? —ответила проповедница, принимая пожертвование.

– Нет, святая, – в разговор вмешался Лапидус. – Шнэ, иди ко мне.

Он взял подошедшую девушку за руку и преклонил колено перед жрицей, словно присягал той на верность.

– Я прошу разрешения благословить наш брак.

– Что брак? – Не удержался ошарашенный Барнэлл. – Вы знакомы, от силы, два дня.

Однако ещё более решительной оказалась сама полуэльфийка, резко возразившая детективу.

– Мы думаем, что нужно поторопиться с этим, ведь вы, люди, так мало живёте. Каких-то пятьдесят лет, и пуф!

– Пятьдесят – это ещё в лучшем случае. – Подытожил Лапидус. – Если повезёт – ещё лет тридцать-сорок, или завтра какой-то бродяга подрежет в подворотне.

– Тем более, золотце моё, нужно поторопиться. —Рассмеялась Шнэ. – Приключение всего на тридцать лет!

– Безумие. – Вскинул руки Барнэлл, как бы открещиваясь от происходящего, и отойдя от этих «сумасшедших» присел на скамейку.

Жрица на протяжении всего разговора сохраняла добродушную улыбку. В своей вере она черпала вдохновение и единственно правильный путь, который говорил ей поступать так же, как если бы её лорд принимал решение.

– Шнэ, принимаешь ли ты Вершителя как единственного бога в своей жизни?

Полуэльфийка поколебалась немного, а затем встала на колени рядом с полицейским.

– Да.

– В таком случае. – Лата воздела правую руку к небу, отчего висевший над головой магический фонарь завибрировал и закачался. Испустив ауру, Барнэлл видел, как поток маны исходит от множества фонарей неподалёку и входит в руку святой. Едва заискрившись, мана потекла прямым током через драконьи жилы в теле женщины, оставляя некоторые из них обугленными, а участки тела со следами явных ожогов.

Выйдя из левой руки, мана устремилась в сторону Лапидуса и Шнэ, погружаясь вглубь их солнечного сплетения.

Полуэльфийка чувствовала, как её едва зародившийся магический источник окреп и уже готов был вырваться на новый уровень.

Также драконьи жилы возле сердца словно терзали калёным железом. Немой крик застыл на устах девушки, только волна маны от повышения уровня отдалась ответом на поступившую энергию.

Лапидус, напротив, не почувствовал никакого движения маны, однако то, что он считал замершим навечно, распространилось во все стороны от сердца и, собираясь в узких местах.

Расширяло их, продолжая впитывать окружающую ману, понемногу, буквально по капле прибавляя её объём и укрепляя драконьи жилы.

Кристалл-источник при этом был виден невооруженным взглядом, но через долю секунды пропал в сиянии золотистого (серого для Барнэлла) света.

– Как это возможно? – Пробормотал детектив. Он отказывался верить в то, что только что узрел.

«Да если кто-то узнает об этом – мне конец.» Только и вертелось в мозгах.

Шнэ ощущала своё тело немного иначе, магия переполняла её и даровала спокойствие, а также теплоту.

Она понимала, что действует очень наивно, но давно решила для себя, что тот, кто стал объектом её вожделения и почему-то дорогим сердцу, будет её, чего бы это ни стоило.

Да и Бриен поручила ей слежку за детективом, а женитьба на одном из них станет лучшим прикрытием для подобной операции.

Закончив процедуру, жрица обратилась к Барнэллу.

– Если хотите, господин полицейский, проверьте меня на наличие маны. Я полностью лишена её.

Барнэлл, Лапидус и Шнэ испустили ману в направлении женщины, но только столкнули свои потоки друг с другом, а оттого слегка поморщились, настолько неприятным оказался процесс, словно кто-то царапает лезвием по стеклу.

– То, что произошло, является лишь проявлением воли нашего Вершителя! – Она вновь махнула рукой к небу, но на этот раз в сторону небольшой картины над входом, которая почти полностью повторяла сюжет подобной в лазарете отделения шерифа.

Женщина не понимала, почему именно ей и ещё четверым жрецам Балтосии доступно подобное деяние, а также как они исцеляют раны людей.

Но, как и всегда, у всего была причина. Сила исходила из молитв, что люди направляют на Виктора и храмы, которые после установки рун стали ретрансляторами молитв верующих.

Молитвы преобразовываются в энергию и устремляются в тело паладина, но впитать всё одновременно Виктор не может, и часть этой энергии переходит на последователей, а Лата и другие жрецы, по какой-то причине, могут использовать эту энергию и проявлять чудеса.

Она просто продолжала верить в Виктора и ни на миг не отступала от своего пути. Ей часто приходили послания от самого лорда в виде видений, но большую их часть женщина не понимала, ведь думать герцог Леомвилль продолжал на русском языке, и только часть множества слов, что транслировались через незримую связь, были ей доступны.

Если бы Виктор знал, что все его скабрезные мыслишки являются достоянием жрецов культа, посвященного ему же….

Однажды, тогда ещё барон Виктор Балтэс, явился на земли, в которых она влачила своё жалкое существование.

Он поднял территорию из разрухи, переодел жителей, накормил и потянул за собой в лучшее будущее, которого жители и представить себе не могли.

Во время одного из походов её и ещё множество жителей деревни вывели на картофельное поле, что они обрабатывали, и тогда часть жителей саботировала «странные приказы», отдаваемые лордом. Лата, муж и сын не допускали себе подобного греха и смиренно переделывали работу за другими жителями, отказывавшимися удобрять почву навозом.

Перед всеми людьми, стоящими на поле на коленях, вышла высокомерная девочка с вечно задранным носом. Лата не слышала тех слов, которые говорила баронесса, но точно знала, что нужно стоять, кивать и кланяться, как и всегда.

Затем девочка открыла котелок, стоявший на огне, и начала есть непонятную коричневую вещь. Некоторые жители начали охать при виде происходящего, но Лата не проявляла эмоций. Затем эту же вещь раздали всем, и женщина признала в ней «Барычий яд».

«Ешьте!» – словно приговор обрушился на неё приказ, и не в силах возразить, женщина отправила картофель в рот.

Словно по мановению волшебной палочки её рот наполнился тёплым и сладким вкусом варёного картофеля. Но счастье продлилось недолго. Буквально тут же все, без исключения, получили по множеству ударов плетьми, и солдат, исполнявший приказ, бил наотмашь и безжалостно.

Муж Латы не выдержал всего этого, и уже ночью его хватил удар, но одновременно с этим Лата поняла, что может исцелять, если помолится за своего лорда.

Шли годы, она всё сильнее и сильнее укоренялась в своей вере, а те чудеса, которые проявляла, подарили ей титул «Живой святой».

Шесть лет назад Лата услышала в своей голове призыв: «Эро, кхе, тично!».

Сложив слова, которые прозвучали похожими на лимейский язык, она расшифровала два из них: «Эрон» и «ступай», что она без раздумий и сделала, отправившись в город на окраине Балтэс.

Оказавшись на центральной площади небольшого городишки, женщина нашла взглядом людей, которые, как оказалось, слышали то же, что и она.

Объединившись, они выяснили, что обладают схожими силами и начали помогать всем окружающим, кому только могли.

Назвав свою организацию Балтосия, по местности, где она находилась, ныне объединение представляло собой церковь или культ лидера, а Лата стала их проводником, ведь именно ей чаще всего приходили сообщения лично от Виктора, как сегодня утром: «Работай, тварь!».

Лата бережно записала каждый звук и оставила эту запись, как и сотни других, потомкам.

Шнэ собралась с мыслями, утихомирив бурю маны и эмоций в своём организме, обратилась к жрице перед собой:

– Спасибо. Но тот мужчина, что подменил вас. Он назвал меня грязнокровкой. – Полуэльфийка не заметила, как из её глаз потекли слёзы, Лапидус приобнял свою суженную, и они вместе поднялись на ноги.

– Хорошо, я разберусь с этим. – Ласково сказала женщина.

Сейчас она действительно была счастлива от того, что благословила людей перед ней.

Пускай драконьи жилы и болели, но она привыкла к подобной боли, а потому даже не замечала того, что с ней произошло, а именно волдырей, наполнявшихся жидкостью.

Полуэльфийка не видела этого, поэтому не унималась.

– И можно ещё один вопрос?

– Конечно, деточка, что угодно. – скромно ответила Лата.

– Почему Балтосия? Герцог Виктор же сейчас Леомвилль, а мы вообще находимся в Эроне, баронства Браунвик.

– Сильвия Леомвилль бешеная сука. Я поклялась сделать всё, чтобы эта пигалица сгорела в огне. – Совершенно не стесняясь, проговорила Лата, заставив сердца всех присутствующих сжаться от ужаса.

За одни эти слова любого могли повесить на ближайшем столбе, и это было бы сделано любым солдатом Виктора.

Барнэлл, вскочив со своего места, стал озираться по храму, надеясь не увидеть никого, кто мог бы услышать сказанное жрицей.

На счастье, все прихожане уже давно покинули здание, и он со злостью посмотрел на Лату, которая совершенно не стесняясь продолжала мило улыбаться.

«Чёрт! Хочешь сама помереть, так хотя бы нас не впутывай!» Он возмущался в своём сердце, понимая, что был в шаге от смерти.

Все знали, что Виктор ценит только свою семью. Ради неё он убьёт любого, и если кто-то враждебен к Сильвии, рассчитывать на милость ему не придётся.

– Уходим! – рявкнул детектив, обращаясь к своим остолбеневшим спутникам, и направился к выходу, желая покинуть это место как можно скорее.

Глава 406. Встреча с чудовищем (из цикла "Этюд в мрачных тонах")

Барнэлл смотрел на главу культа Балтосии и не мог до конца понять услышанное. Человек перед ней сознавался в намерении убить герцогиню королевства, жену лорда, которому он и Лапидус присягали на верность, а с другой стороны, она буквально называла Виктора Леомвилль своим богом, и все последователи церкви приняли его как единственного, кто достоин стоять над ними. Он перевёл взгляд на ошарашенных Лапидуса и Шнэ и по выражению их лиц прочитал те же чувства, обуревавшие их рассудок.

– Матушка, мне кажется, тебе нужно продолжить свою мысль, что ты начала, поскольку пауза слишком затянулась. – Вмешался парнишка, молодой человек, стоявший рядом, борода которого только начинала меняться от нежно-пушистой к жесткой растительности.

– Но она жена нашего вершителя, и я люблю её! – Закончила свою мысль жрица, что всё это время держала театральную паузу и не дышала, отчего сейчас старалась компенсировать недостаток кислорода учащенным дыханием.

Барнэлл, убедившись, что тут нет посторонних, также не остался в стороне. – Попрошу впредь воздержаться от подобных высказываний в присутствии посторонних, уважаемая святая, их необходимо расценить как преступление против герцогства, если обращать внимание только на первую часть. – Лапидус энергично закивал, наконец собравшись с мыслями и выйдя из состояния статуи.

– Ха-ха-ха! Извините меня, господа, я слишком вошла в образ безумного проповедника. Обещаю, что больше подобного я не допущу. – С глубоким поклоном ответила женщина и, выпрямившись, отправилась в сторону приюта, так как необходимо было разобраться с иными вещами, да и тысяча золотых монет неуклонно тянули жрицу к земле.

Шнэ некоторое время смотрела ей вслед, затем вернулась к полицейским, обсуждающим какие-то вещи с сыном Латы.

Теперь, когда девушка подошла ближе, ей стал понятен весь разговор. Видимо, женщина так и не отпустила трагическую случайность, что отняла у неё мужа, и старалась изо всех сил компенсировать ненависть к Сильвии через работу в других направлениях.

Юноша, пытаясь оправдать свою мать, тараторил без умолку, а его мантия ходила ходуном, словно котёл, накрытый крышкой и кипящий уже некоторое время, отчего крышка скачет и трепещет, подстёгиваемая выходящим паром.

– И я ещё раз обещаю вам, господа, что матушка больше не будет изъясняться подобным образом, извините нас.

Лапидус взял за руку подошедшую полуэльфийку, а другой рукой похлопал послушника по плечу, как бы стараясь приободрить. Больше они ничего не говорили друг-другу, ведь всё и так было понятно без слов.

Каждый чувствовал, что Лата вольна злиться на Сильвию за содеянное, и надеялся, что в будущем они разрешат возникшую у них проблему сами, и это не дело, в которое должны встревать обычные полицейские вроде Лапидуса и Барнэлла.

Разобравшись с недоразумением, и под праздные разговоры троица решила всё-таки дойти до площади перед мэрией, ведь там сегодня должно было происходить какое-то событие, приуроченное к поступлению двух дирижаблей на службу полиции. Неизвестно, как именно они могут помочь в работе полицейским, но они стоят слишком много и слишком уж полезные сами по себе, чтобы отказываться от таких чудес человеческой мысли.

Едва они вышли из церкви, как тут же налетел мелкий дождь. Никто не тревожился на этот счёт, ведь детективы были одеты в форму, потому просто подняли лацканы своих плащей и надвинули шляпы пониже на лоб, а Шнэ достала из своей сумочки складной «зонтик», как расслышал это Лапидус, и, раскрыв его, создала себе зону комфорта.

Минут через десять морось прекратилась, и хмурое небо нависло над головами, как и весь месяц до этого, однако в данный момент без дождя.

Женщины в переулках собирали промокшее бельё, что кто-то развесил посушиться и вовремя не убрал. Дворовые детишки играли в салки и, сбиваясь в стайки, пытались избежать касания малыша-енота, который водил в этот момент. Едва не дотронувшись до очередной «жертвы», он споткнулся и упал на булыжную мостовую, поранив себе колени.

Шнэ, увидев происшествие, бросилась к мальчику и, как могла, успокоила его, на что тот, немного поплакав, поблагодарил девушку и пообещал больше не плакать, потому что «Мувфины не плачат, а слёзы от ветр’а – их нувно вабыть», мило прокартавил малыш сквозь два больших передних зуба. Отряхнувшись и посетовав на разодранные коленки штанов, он убежал ловить своих друзей, воспользовавшихся моментом и скрывшихся кто-куда.

– Пользуйся моментом, Лапидус, мне кажется: она не против и детей завести. – Шепнул Барн на ухо своему другу. Лапидус лишь сглотнул подступивший к горлу ком и буркнул «угу».

Едва поднявшись на ноги, Шнэ хотела было заговорить со своими спутниками, как её привлёк шум из переулка, и, обернувшись, она увидела высокого худощавого мужчину в тёмной мантии и белом капюшоне, лишь на пару секунд показавшегося через переулок. Хотя девушка видела его мельком, но всем нутром ощутила угрозу, исходившую от него.

Это же заметили и полицейские, но, определив его как «прощелыгу», не стали предпринимать ничего. Тем более сегодня «принудительный выходной», а споткнуться о стеклянную бутылку, небрежно брошенную кем-то, не преступление. Потому, пожав плечами, они двинулись в сторону площади, которая начиналась как раз через десятки метров после выхода из этого переулка.

Просторная площадь сегодня действительно была оживлённой, как никогда. Толпы людей слонялись по ней из магазина в магазин, от кафешки к кафешке.

Тут не было чёткого разделения на знать и простолюдинов, в этой толпе смешались все.

Выйдя на Баронский тракт, троице оставалось только повернуть направо и пройти буквально двадцать шагов, и начиналась сама полусфера площади, но едва они ступили на неё, как тут же были остановлены резко открывшейся дверью очень дорогого питейного заведения, а солдаты, выходившие оттуда, остановили движение по тротуару, создав человеческую пробку.

Никто не возражал против подобного отношения, ведь стоявшая прямо напротив входа в кабак карета имела на своём теле герб баронства Браунвик – хозяина города-баронства Эрон.

«Почему же в такие моменты никогда нет рядом ни одного журналиста?» – Задавался вопросом Барнэлл.

Солдаты не просто так выходили из заведения для охраны прохода своего сюзерена, они несли самый ценный груз, что только можно придумать – барона.

Восемь солдат, одетых в кожаные доспехи, и ещё двое, что держали кирасы восьмерых, медленно выкатились из заведения и под молчаливое бдение прохожих несли своего упившегося до состояния «в дрова» господина в экипаж, дабы сопроводить его домой.

– Нет! Ик!… Я продолжать требую!… Ик! – донеслось до уха детектива слабое бормотание тела перед ним.

Встретившись взглядом с одним из солдат, оба полицейских сделали жест у лица, как бы показывая, что держат рот на замке, на что солдат понимающе кивнул и продолжил грузить своего лорда в карету.

Остальные солдаты, занятые в переноске, сняли оцепление и разрешили прохожим продолжить свой путь.

– Не думала, что этот господин на самом деле барон Браунвик… – прошептала Шнэ, но слишком громко, и это услышали оба её сопровождающих. Девушка залилась румянцем и продолжила, как бы невзначай, рассуждать «про себя»: – Он арендовал отдельное помещение в «Руж» на срок в пять лет, и оно всегда готово принять его, как и его спутниц.

Лапидус и Барнэлл переглянулись друг с другом, и самый общительный решил перевести тему, на всякий случай.

– О, хот-доги! Мне про них Эреб все уши прожужжал, говорит: «Ты должен попробовать их, это еда богов»! Шнэ, Барнс, вам взять парочку? – Пролепетал Лапидус, ускорив шаг и только внешне спрашивая мнения у товарищей, хотя на самом деле умирал с голоду, так как не ел ничего со вчерашнего дня.

Остановившись у одного из передвижных киосков, троица наконец осмотрелась вокруг.

Над площадью висели два больших серых баллона дирижабля с гербом полиции, а под ними расположился помост, на котором выступали какие-то бродячие артисты.

Лавочники всех мастей пытались утолить ненасытный голод приходивших поглядеть зевак, продавая местный фастфуд, нехитрые игрушки для детей и, конечно же, цветы, приставая к парочкам с целью поживиться на любви прекрасного пола к таким недолговечным украшениям.

Менестрель со своим товарищем, влетевший как ураган на сцену, запевал песню:

– Он с детства был слаб, он познал униженья. Изгой в этой жизни искал себе путь.

Шнэ и Барнэлл отметили про себя, что этот менестрель именно тот человек, который привлёк их внимание недавно в переулке.

Одетый в тёмную мантию, прикрывающую белый балахон с капюшоном, скрывающим верхнюю часть лица, подпоясанный красной тканью.

На руках были надеты причудливого вида кожаные наручи до локтя, на правой руке отсутствовал безымянный палец, придавая «бандитский вид» его образу.

Через плечо проходил ремешок музыкального инструмента с шестью струнами, по форме напомнивший Барнэллу женское тело, а любой землянин мог узнать в нём обычную гитару.

Товарищ же менестреля сидел рядом, полностью укутанный в чёрную, словно поглощающую свет, тканевую робу, за капюшоном которой виднелись два красных светящихся глаза, покоящихся на идеальном мужском лице, больше подходящем для обложки журнала на Земле.

Менестрель подыгрывал своему товарищу на бубне, задавая разный ритм композициям.

– Наша очередь. – Получил удар локтем в бок Барнэлл от напарника и обратился к лавочнику с хот-догами. – Мне, пожалуйста, шесть штук.

– С вас три большие медные монеты.

– Ничего себе! – Хотел было возмутиться Барнэлл, но взвесил в голове, что разрешение на торговлю здесь сегодня стоило, небось, больших денег, погасил свой порыв. – Сейчас. – после чего начал шерудить по карманам полицейский, но через несколько секунд обратился к Лапидусу. – Кажется, я забыл свой кошель.

Напарник без слов достал свой и расплатился с продавцом после чего выхватил у того из рук хот-дог и откусив большой кусок закатил глаза от удовольствия.

Полуэльф последовала его примеру.

– Да, мне это тоже по душе, такая необычная текстура мяса, и форма… Интригует. – Подмигнула Шнэ Барнэллу, а Лапидусу послала поцелуй.

Детектив постучал по спине своего подавившегося друга.

– И с тех пор я называю кошель бумажником, мне так нравится, сочно и необычно. – Подытожил Барнэлл.

– Извините, господа. – поперхнувшись проговорил Лапидус.

– Хи-хи-хи. Тебе что, в детстве не говорили, что нельзя говорить с набитым ртом? – Хотела пошутить Шнэ, но, встретившись взглядом с ошарашенным Барнэллом и побледневшим Лапи, заметила напиток, отвела взор.

Барн, наблюдая за этой парочкой, по-доброму улыбнувшись, обратился к девушке.

– Шнэ, это ведь всё благодаря тебе!

– О чем ты? – Спросила детектива полуэльф.

– Он тут побрился и трезвый, а ведь солнце уже прошло зенит.

– Не стоит. – смущённо ответила она.

– Стоит, стоит. – Нехотя согласился красный как рак Лапидус. – Я ведь действительно ещё сегодня не пил, а потому…. – Он жестом подозвал к себе мальчика, что подрабатывал у столов как официант. – Принеси нам три «тошина», сдачу оставь себе!

Полицейский кинул мальчугану малую серебряную монету, и тот, поймав, помчался в сторону торговца, вернувшись через некоторое время с тремя стеклянными бутылочками, на этикетке которых были изображены два красных барана, что вот-вот столкнутся рогами.

– Я хочу поднять этот славный напиток за вас, друзья! Я люблю вас, вы… моя семья… – Слёзы проступили на глазах полицейского, а полуэльфийка зарылась в свои ладони, таков был внезапный прилив чувств этих двоих.

«Шуты». – Подумал Барнэлл и, оставив этих пришибленных наедине, решил посмотреть, что за представление сегодня даёт тот менестрель, прихватил напиток с собой. Насколько мог судить детектив по ощущениям: напиток стимулировал людей к магическому развитию, и при регулярном употреблении люди быстрее продвигались в магии, а многие, кто до этого развития не имел вообще, начинали свой путь магов, даже если находились уже в возрасте сорока лет.

Возле сцены толпилось достаточно много представителей разных рас и сословий вотчины.

Вот группа эльфов, как бы свысока наблюдающая за пальцами помощника менестреля, что сидел на краю и перебирал струны своей «лютни».

Несколькими метрами правее стояли полуорки, чьи танцы отгородили себе небольшую часть площади, и они изображали импровизированный бой под ритмы мотива песни выступающего на сцене.

Люди, наблюдающие за происходящим, останавливались и весело обсуждали происходящее.

Тут даже была группа зеленокожих орков, устроившаяся возле забора мэрии и что-то гаркающая на своём наречии.

Основная же масса людей молча стояла возле сцены и слушала песни, что поёт менестрель.

Подойдя поближе, детектив, наконец, услышал не только музыку, но и почти начал разбирать слова, как тут же музыка прекратилась, а певец начал кланяться:

– Спасибо! Вы отличная публика. – Он прошел с сумкой по первым рядам сцены, и люди кидали ему монетки за его песни. – У меня есть песня, которую мы все можем спеть вместе, но мне нужна будет ваша помощь. Вы готовы мне помочь?

– Да! – Крикнуло несколько детей в толпе, но менестрель был не согласен с таким раскладом.

– Что-то слабенько! Мне говорили, что Эрон – это великолепный город, и тут живут лучшие люди континента. Вы готовы петь вместе со мной? – Еще более энергично прокричал артист.

– Дааааа! – Уже отозвалась внушительная группа людей всех возрастов.

– Замечательно! Тогда слушайте! Нехитрыми словами менестрель объяснил, как должны будут подпевать люди в толпе, и они согласились. В итоге, когда он поднимает руки, то они поют выше, если он их опускает – замолкают, а если расставил в стороны, то поют, но чуточку тише, чем если поднял. А если он протянул руки к зрителям, то они кричат «Эээооо»!

Менестрель:

Порою хочется взять всё и сразу,

Но шампанское ушло под лёд.

Рискуешь, пользуясь чужим компасом,

Ищешь золото, но не везёт.

Скажи: «Нет!» – тем,

Кто ставил капканы,

Скажи: «Нет!» – тем,

Кто вечно врал…

Как только музыка стихла, люди разразились феерическими овациями.

Подобно рок-певцу, менестрель смог зажечь толпу и пустить их в одному ему нужном ритме, и вся площадь уже слушала его выступление. Если изначально на зов подпевать откликнулись только человек тридцать, то к концу песни подпевали все, кто слышал песню и кто мог подпевать.

– Вы певцу заплатите чеканной монетой, чеканной монетой о-о-о-о! Спасибо, спасибо! О, я смотрю, тут у нас стоит группа орков! Поприветствуйте наших друзей. – Толпа разразилась аплодисментами. – Я знаю одну песню, нашим большим друзьям она тоже понравится, потому что про орков. Товарищи орки, поможете мне спеть вместе?

Заведённые предыдущей песней орки подошли к сцене, и самый большой из них, нахмурившись, обратился к нему:

– Что ты хочешь, певец?

– Когда я буду кивать, вы будете кричать: «Дааааа!» Вы согласны? спросил он.

Орки переглянулись между собой, и один из них, самый низкорослый и молодой, прокричал: «Дааааа!», что тут же подхватили другие орки, и толпа весело зашумела.

Спустя несколько секунд менестрель со своим товарищем начали играть причудливую мелодию, а орки подошли к человеку с лютней и встали рядом с ним. Детишки весело махали им, а взрослые всё продолжали и продолжали собираться на площади.

Менестрель:

Замученный я дракой,

Аж выбился из сил.

И в хижине шамана

Ночлега попросил.

Шаман же мой, дружище,

В свой дом меня пустил

И многое о духах мне по дружбе сообщил.

Орки: Дааааа!

Менестрель: Будь как дома, друг мой,

Я ни в чем не откажу.

Орки: ДАААА!

Менестрель:

Многое про духов,

Если хочешь – расскажу.

Орки: Дааааа!

Менестрель:

Пыво лилось рекою,

Лежал я под столом.

Шаман вещал о духах,

Болтал о том, о сём.

Что нету среди орков

У орков же врагов.

Что нравится зелёным братьям

Эльфам срубать башков!

Орки: ДААААА!

Менестрель:

Будь как дома, друг мой,

Я ни в чем не откажу.

Менестрель:

И грибным я пывом,

Если хочешь – напою.

Орки: ДААААА!

Менестрель:

И страшный звук металла

Раздался за окном.

Шаман заулыбался

И вдруг покинул дом.

Но вскоре он вернулся

Весь в эльфовой крови.

«Острюхи хотят стукать, хватай рубило!»

Ты садись на волка

И смотри не зашибись.

Эльфу голову руби.

Да на пику посади!

От последнего куплета эльфы, полуэльфы и симпатизирующие им люди пришли в бешенство, они начали кричать, кидаться мусором, что доставали из урн возле ларьков, и просто плеваться в менестреля.

Тот, в свою очередь, воспользовался начавшейся суматохой и, крикнув на всю площадь:

– Прощайте! Мы тут будем всю неделю! – убежал в сторону Капитолия, скрывшись в саду возле него.

– Барнэлл, даже не думай! – Остановил подошедший Лапидус напарника, прихватив того за пиджак, ведь детектив порывался уже броситься в погоню. – Ты на принудительном выходном, тем более это задача патрульных.

Из-за угла прилегающего к площади здания в сторону площади мэрии прибежали двое патрульных полицейских и кое-как успокоили разбушевавшуюся толпу, а орков, что от весёлой песни пришли в явное возбуждение, отгородили от остальной толпы, что уже были в толпе зевак, настоятельно рекомендовав эльфам: «Покинуть площадь, иначе блюстители правопорядка ничем не могут им помочь».

Раздосадованные подобным отношением эльфы ушли с площади, обещав подать жалобы в мэрию на работу полиции.

– Да, попадаются же идиоты…. – Буркнул Лапидус, но Шнэ добавила, что ей, наоборот, очень понравилась песня, такая «воинственная и в духе орков».

Воспользовавшись суматохой, товарищ менестреля хотел было сбежать с площади, но патрульные преградили ему путь.

Барнэлл, как старший по званию среди присутствующих, решил допросить свидетеля, так сказать, «на месте». И двинулся к противоположному краю помоста, оставив спорящих Лапидуса и Шнэ.

Возле помоста сержант уже надевал наручники на задержанного музыканта.

– Доброго вам времени суток! – Поздоровался Барнэлл и раскрыл лацкан пиджака, что скрывал жетон детектива. – У меня к вам несколько вопросов. Снимите с него наручники, это превышение полномочий.

Сержант отдал честь детективу и расстегнул застёгнутый вокруг запястья музыканта браслет, второй нацепить он не успел.

Повесив браслеты на пояс своей формы, он отошел в сторону к своим подчиненным и превратился в слух, ожидая новых указаний от старшего по званию, ведь накосячить перед детективом – это «залёт» и одним «извините, ваше бродие» тут не отделаться.

Детектив Сонс внимательно посмотрел на музыканта, что заботливо держал свою «лютню» в руках.

Чернейшая ткань, идеальное, словно вырезанное из мрамора лицо, два красных, светящихся глаза, бледная кожа, черные волосы и искрящиеся точки зрачков, отчего и казалось, что красные глаза светятся.

– Как демон связался с человеком-бардом? Вы давно знаете этого человека? – Начал свой допрос Барнэлл.

Когда демон открыл рот, оттуда полился контрастирующий с красивой внешностью грубый, хриплый голос, напоминающий трепетание тысячи крыльев жуков, одновременно поднявшихся в небо.

– Пару недель назад. – Он отвёл взгляд на площадь и указал куда-то в сторону баронского тракта. – Я бродил по городу с моей Гуитаррой. Он услышал мелодии и предложил выступать вместе. – Демон моргнул, но все, кто видели это, тут же впали в оцепенение от жуткого вида.

Дело в том, что он не использовал обычные веки для моргания, процесс происходил внутри глаза за роговицей глаза, оставляя вопрос: зачем вообще нужны веки, если они не участвуют в процессе очистки оболочки глаза. Но как ответ на пришедший вопрос мгновением спустя веки подключились к процессу, повторив чистку и снаружи роговицы.

– Вы говорите, что знакомы уже пару недель, за это время происходили какие-то еще инциденты? – не обращая внимания спросил детектив.

– Нет. Это первый.

– Как прикажете нам верить вашим словам? – Хотел было подловить Барн демона и сбить того с толку.

– Я теперь должен заплатить за аренду сцены, а мой… «Компаньон» сбежал с деньгами. У меня ни гроша. – В подтверждение сказанному демон вывернул карманы и приподнял полы мантии, показывая отсутствие каких-либо кошельков, что могли висеть на поясе.

– Хорошо. Я вижу, что вы тоже потерпевший в данной ситуации. – И посмотрел на патрульного. – Сержант.

– Слушаю! – Шагнул упитанный мужчина в сторону детектива с явным желанием «выслужиться».

– Запишите показания и выдайте ему подписку о невыезде. Мне нужно ещё осмотреться.

– Как же? – Патрульный хотел что-то возразить, однако поднятая рука и последующий приказ заставили мужчину замолчать.

– Дорогу! Дорогу экипажу! – Раздался усиленный магией голос, и люди, что занимали площадь, расползлись по сторонам, организовав коридор для выезжающей из ворот мэрии веренице всадников, что охраняли самую современную из возможных карету.

Сконструированная по образцу дорогого автомобиля с земли, каркас переливался металлическим блеском с синеватым оттенком, сообщающим, что в каком-то процентном соотношении использовался мифрил для создания данного шедевра.

Окна были затемнены по неясной детективу технологии, и только герб на фиолетовом фоне сообщал, что принадлежит он графскому роду из королевства Полнэм. Большего сказать было невозможно.

Примечательным был еще момент с тем, что карета не была запряжена лошадьми и ехала сама, выпуская густые клубы пара из трубы, что возвышалась над задней частью крыши.

Длиной метров десять и шириной около трёх, карета создавала ощущение футуристичности, тем более что колёса не были вынесены за пределы самого каркаса кареты, а были как бы вдавлены внутрь и обиты какой-то черной субстанцией, происхождения, названия и назначения которой детектив не знал.

Но, как и во всех других кортежах знати этого мира, «гиперкар» имел сопровождение в лице цетырёж конных всадников спереди и четырёх позади кареты.

Последний из них нёс флаг с логотипом торгового дома «Платилох».

– Выполняйте приказ. У меня всё! – Поторопил детектив зазевавшегося полицейского, и тот уволок демона с площади в сопровождении двух других патрульных в сторону полицейского участка, для оформления бумаг.

Внезапно заговорила полуэльфийка.

– Барнэльчик! – Мелодичный голос прозвучал как глоток свежего воздуха. – Представляешь, какая диковина только что проехала перед нами? – Обратилась к нему Шнэ, что держала под руку Лапидуса с ярко-красным отпечатком маленькой ладони на левой щеке.

– Чудо дворфов? – Предположил детектив.

– Именно! Это называется «Автомобиль»! Скоро лошади будут не нужны, как трактора заменяют сотни крепостных, так и эти вещи заменят лошадей.

– Сомневаюсь. Им же нужна вода и энергия для езды, а если ты захочешь выехать в поле…. – Начал Лапидус.

– Дорогой, ты опять хочешь получить? – Закрыв глаза и одарив мрачный день своей лучезарной улыбкой, пригрозила полуэльф.

– Нет, ты железный рыцарь и сила…. Нет, дорогая, я с тобой полностью согласен. – Закивал Лапидус.

– Вот и славно! – самодовольно задрав носик произнесла девушка.

– Плевать. Меня смутило знамя «Платилох». Ты что-то об этом знаешь? – Обратился Барнэлл к своему другу, что, казалось, боится этой хрупкой девушки рядом с ним.

– Нет, но в газете писали, что он, кажется, женился на какой-то графине в мантии из королевства Полнэм.

Троица проводила «кортеж» взглядом, пока тот не скрылся, выехав с площади, и Лапидус выдал одну из своих, только ему казавшихся смешными, шуток.

– И всё-таки это очень тупое название для предмета: «Гавтомобиль». Словно собака пасть отрывает. Хуже только «Дирижабль» – громоздкое и жуткое.

– Вообще-то Дирижабль восходит к дворянскому «надменность» (на лимейском языке слово надменность произносится как [ДежуАп’эль] Անակնկալ). И предвосхищая твой вопрос: Надменность – способность смотреть на окружающих как на говно.

Виртуозно парировав невежество своего мужчины, Шнэ горделиво вскинула свой аккуратный носик.

– С «Платилох» разобрались. Но! – Барнэлл вскинул руку с всё еще не начатым напитком вверх. – За тебя, Шнэ. Ты сегодня стала рыцарем, и это нужно отметить!

Улыбаясь, товарищи поддержали порыв детектива и чёкнулись початыми бутыльками с протянутой бутылочкой Тошина. Едва только Барнс сделал пару глотков, как со стороны мэрии раздался грохот взрыва и ввысь взмыла часть пыли и камней, подброшенная им.

С места, на котором находилась троица, нельзя было сказать, какой именно силы был взрыв, но то, что это чрезвычайная ситуация, стало понятно молниеносно.

– Лапи через вход. Я обойду стороной! – отдал приказ детектив и помчался в сторону взрыва, всучив начатый напиток какому-то прохожему, чья рука оказалась удобно протянутой в тот момент.

Глава 407. Всего лишь игра. (Финал цикла "Этюд в мрачных тонах")

Проскочив внутрь ворот мэрии, Барнэлл помчался к восточному крылу здания, где, как он знал, расположена сама администрация города. Повернув голову влево, детектив мог заметить вбегающего в центральные ворота Лапидуса и, убедившись, что его напарник не подведёт, устремился к углу здания.

Выбежав на открытую часть парка, не сильно заросшую деревьями, в отличие от центральной части, он смог оценить повреждения. Часть стены обрушилась, и сквозь проём виднелся кабинет мэра. Мужчина забился в угол, что теперь открывался с одной части, и что-то говорил своему собеседнику, стоявшему возле дверей кабинета и активно жестикулирующему. Присмотревшись получше, детектив признал того самого менестреля, что устроил переполох на площади.

Оценив ситуацию, детектив рванул в сторону проёма. Первым прыжком он зацепился за решетку первого этажа, повиснув на ней, затем он ухватился за перемычку, отделяющую второй этаж от первого, и, использовав её как точку опоры, подкинул себя выше к третьему этажу, ухватившись за выступ зияющего проёма, некогда бывшего стеной Капитолия.

Как только сердцебиение детектива участилось, зрение, что доселе было черно-белым, начало обретать краски. К счастью, посторонних объектов пока видно не было, и камни не оживали, но состояние добавило тревожности детективу, заставив того повиснуть на руках и немного подождать, пока сердце не успокоится.

– …Кажется, мы это уже обсуждали. Ты не мешаешь нам, а взамен получаешь сан кардинала. Когда всё закончится. – Барнэлл узнал голос барда.

– Простите. – Лепетал второй. – У меня не было выбора. Это всё Мастер!

– Глупости! Ты тут главный!

– Аааа! – Звук удара донёсся до слуха полицейского. – Пощадите! Я предан только богу Киросу! Я бы никогда не предал его! Это всё Мастер! Он приказал мне через своих людей передать эти дирижабли.

– Кончай! – Менестрель взревел, и детектив ощутил колебания плохо сдерживаемой ауры, как минимум уровня платины. – Меня не интересуют жалкие оправдания NPC. У этого мира и так дерьмовый сеттинг! Ты поплатишься за своё предательство.

Полицейский подтянул себя на руках в кабинет, и это не осталось незамеченным обоими собеседниками.

Менестрель, что уже занёс клинок над стоящим на коленях мэром, смотрел на вползающего в кабинет детектива, вскинув одну бровь. Мэр же наблюдал за ним, словно за спасителем, что явился на его мольбу.

– Well, well, well. Look at those NPCs. Saving the master at the last moment. (Ну и ну, ну и ну. Вы только посмотрите на этих NPC.) – Спасли мастера в последний момент. – Менестрель отшвырнул мэра, которого удерживал в его положении левой рукой, и выпрямился, встав в боевую стойку в направлении детектива. – Теперь меня ждёт напряженный бой! Как это «увлекательно».

– Я не знаю, о чём вы. – Запыхавшись, сказал детектив, вытаскивая короткий штатный меч из ножен. – Но вы ОБА арестованы!

– Я не думаю. – Менестрель сделал странное движение, будто нажимал клавиши на воображаемом инструменте перед ним. – It starts with one thing, I don’t know… What the?! (Всё начинается с чего-то одного, я не знаю… Что за?!)

Пробормотав непонятные слова, бард метнулся в сторону детектива, крепко сжав кулак, из которого торчал клинок, проходивший сквозь место, на котором отсутствовал безымянный палец. Едва клинок столкнулся с клинком детектива, как менестрель тут же поменялся в лице и остановил свою руку в миллиметре от лезвия полицейского, ни на секунду не ослабляя натиск.

– А ты хорош, как для «Непеси». Я был уверен… – Выпадом он оттолкнулся от детектива, едва не сбив того с ног. – Что в городе не осталось тех, кто может мне помещать. Я даже напоил лорда, чтобы он не вмешался! Oh, FUCK! How much time I need to spend here to finish that game? (О, ЧЁРТ! Сколько времени мне нужно провести здесь, чтобы закончить эту игру?)

Оступившись на мгновение, полицейский скинул плащ, сковывающий его движения, и расстегнул пуговицу на пиджаке, не прекращая следить за действиями безумца перед ним. Понять стремления противника и вывести его из себя – вот почва для успешного боя.

– Ты безумен, сбежал из лечебницы Хэмарк? – «Плеть! Не лучшая фраза, но уж как вышло», – подумал детектив.

– Больной весь этот мир! I’m waiting so long. Убейсофт слишком долго делали его, и я слишком долго ждал, чтобы поиграть, потому я хочу закончить всё на первой жизни и не тратить время.

Бард начал распинаться, совершенно не обращая внимания на окружающих. Он говорил про какую-то игру, что она поступает ему прямо в мозг, через шлем, который он надел, и для него, для настоящего него, прошли всего две доли секунды, и потом он просто его снимет. Что-то про свой возраст в 86 лет и прочее.

Барнэлл не мог больше выносить поток сознания безумца и прервал его выпадом, в который вложил всю свою силу, но менестрель блокировал атаку, выхватив короткий клинок, что до этого висел у него на поясе.

– Ты думаешь, я боюсь тебя? Да мне плевать на смерть! – Барн почувствовал укол проверки уровня, который поступал от барда. В следующую секунду зрачки преступника расширились, и он, стиснув зубы, оттолкнул детектива, пнув того в живот. – Невозможно! В городе нет полицейских выше золота! Как?!

– Что ты несёшь. – Сплюнул кровь, что каким-то образом скопилась у него во рту, Барнэлл. – Я всего лишь пик серебра.

– Bull shit! (Херня!) Видимо, это финальный босс. – Раздавшиеся снаружи крики и стуки в дверь остановили менестреля, и он, испустив в сторону детектива ауру, выбил дверь ударом ноги, отчего та разлетелась в щепки.

Разбросанных ошмётками двери патрульных, пришедших на помощь, раскидало в стороны, освободив проём для удирающего барда.

– Арестуйте мэра! Этот мой! – приказал детектив и пробежал прямо по ногам валяющихся на земле патрульных, вызвав крики у парочки из них.

Понадеявшись, что его приказ будет исполнен, он выскочил за поворот коридора направо и оказался на пролёте лестницы, представленной атриумом Капитолия.

Менестрель стоял за одной из колонн, державших всё великолепие купола у них над головами, и укрывался от летящих в него болтов арбалетов.

Нужно понимать, что когда жители Земли слышат про арбалет, они представляют себе деревянное бревно, на конец которого прикреплена железка, и та взводится в напряженное состояние при помощи тетивы, которую натягивают специальной крутилкой, а затем кладут стрелу наверх в паз. Но «Особый полицейский арбалет» (ОПА) потому и являлся грозным оружием, способным убить бриллиантового рыцаря, если попасть ему в глаз, и рыцарей платины, если попасть им в голову несколько раз. А по недавней проверке именно платинового уровня и был менестрель.

– Не ослаблять натиск! Он зажат! – Кричала охрана здания и перезаряжала свои арбалеты по очереди. К счастью, в ОПА было целых три заряда и три курка, а зарядить можно было одновременно три секции, просто потянув за рычаг, что взводил сразу три курка.

– Фак. Фак. Фак. Чертовы Убейсофт, чертова франко-китайская компания! – Бард колотил кулаками по колонне, и штукатурка, которой покрыты кирпичи, являющиеся основанием колонны, разлеталась в стороны, обнажая кровавые потёки от костяшек пальца на стене.

Подгадав момент, он швырнул несколько кусочков в охрану здания, снеся одному ухо, а второго лишив сознания, угодив тому прямо в лоб.

– Фак! – Не переставал горланить психопат.

– Всё кончено! Сдавайся! – Барнэлл направил в сторону менестреля свой арбалет, и тот, встретившись с ним взглядом, выдохнул и поднял руки, показывая, что сдаётся.

– Прекратить стрельбу! Это приказ детектива! – Взревел Барнс, и поток выстрелов, осаждающих менестреля, прекратился.

Медленно продвигаясь в сторону преступника, Барнэлл снимал наручники, что висели на поясе. Кинув их под ноги преступника, жестом указал поднять их.

Кивнув, менестрель аккуратно присел, подняв наручники правой рукой, поднялся, удерживая их. Но он воспользовался данной передышкой для своих целей.

Вскинув левую руку, он бросил какой-то предмет на пол, отчего тут же раздался хлопок, и пространство вокруг заволокло дымом. Барнэлл не стал ждать и надавил сразу на все три спусковых крючка, но выстрелы, очевидно, получились «в молоко».

Бард прыгнул на хрустальную люстру и, словно обезьяна, быстро вскарабкался по цепи к самому куполу.

Полицейские и охрана открыли огонь по сбегающему преступнику, но никто в него так и не попал, только выбили стёкла самого купола.

– Спасибо за помощь, непеси! – Крикнул бард и выпрыгнул в выбитое одним из болтов окно на крышу здания.

Детектив подловил момент и тоже сиганул на люстру, что качалась взад-вперёд по атриуму здания. Ухватившись за цепь, он медленнее, чем менестрель до него, взобрался на крышу и, выскочив через то же окно, озирался по сторонам.

Возле западного конька крыши, там, где выходил один из дымоходов, стояла фигура в белом облачении, подпоясанная красным поясом. Ветер, дувший со стороны преступника, доносил бормотание до уха детектива.

– Дебильный квест! Тупейшая игра! Как я могу это сделать, если стражники такие сильные? – Не понимая ни капли из сказанного, детектив вытащил меч, который убрал не так давно обратно в ножны.

Аккуратно продвигаясь в сторону преступника, он старался не издавать ни звука, ведь тот так удобно встал на самом краю здания и, казалось, не пытается убегать.

Как только расстояние между ними сократилось до пары десятков метров, позади детектива раздался шум, и дверь, что вела на крышу, распахнулась.

В дверном проёме появился Лапидус с арбалетом наперевес вместе с парой патрульных. Не мешкая, напарник выстрелил в преступника.

Один из болтов угодил тому во вскинутую руку, пробив ладонь насквозь и застряв в ней.

– Идиоты! О, я истекаю кровью. Я истекаю кровью! ВЫБРОСИТЬ ЭТО! – Взревел бард и, обломав стрелу, швырнул наконечник обратно в полицейского.

Лапидус успел пригнуться, и тот пролетел над его головой, но патрульному, стоявшему позади, повезло меньше, и, угодив остриём прямо в лоб, обломок стрелы застрял в кости.

Непонятно как, однако патрульный удержался в сознании и только немного покачнулся. Он перевёл взгляд на своего коллегу, но тот ухватил друга за плечи и скрылся вместе с ним в проёме двери, которая захлопнулась за ними от порыва ветра.

– Сдавайся, тебе некуда бежать! – Прервал их противостояние Барнэлл.

Переведя взгляд на детектива, менестрель слизал кровь, что сочилась у него из ладони, и, перемазавшись в собственной крови, вновь начал говорить:

– Ты не понимаешь. Я не могу умереть! Ха-ха-ха! – Закатился смехом бард. – Вы просто набор кода. Вы ничто! Я выполню задание церкви Кироса либо сейчас, либо со следующей попытки. Ничего не изменится!

– Что ты такое несешь? Какой церкви ты сказал? – Обратился к нему Лапидус, на что получил комментарий Барнэлла про безумие менестреля.

– Безумцы здесь вы, вынужденные жить так, как вас прописали заранее. В этом тупом мире, которому не хватает саундтрека! Хорошо хоть женщины тут не в хиджабах, спасибо китайцам, что купили «Убейсофт». Вы – дерьмо на подошве игроков.

– Прекрати нести эту чушь, иначе мне придётся тебя убить! – Барнэлл, не теряя времени, медленно продвигался вперед, сокращая дистанцию между ними. Оставалось каких-то восемь шагов, и он сможет схватить психопата.

– Оставь свои причитания, непесь! – Он выдвинул клинок на правой руке и выхватил странную пику, обрамленную двумя другими остриями на концах гарды, направленными в сторону от себя. (Саю) – Я ещё способен сражаться.

– Лапи. Беги! Он тебе не по зубам! – Рявкнул детектив и хотел было рвануть к менестрелю, но тот опередил детектива рванув ему навстречу.

Обменявшись несколькими ударами, менестрель сдержал натиск, однако кровь, что текла из пробитой кисти, закапала его белоснежное одеяние, подарив тому причудливый орнамент.

Детектив уже не понимал, где реальность, а где вымысел его искалеченного разума. У него начались галлюцинации, которые усиливались с каждой секундой.

Ещё в момент прыжка на люстру в атриуме Капитолия к нему вернулось восприятие цветов, а когда взобрался на крышу, всё усугубилось.

Даже сейчас он видел перед собой не молодого человека в белоснежном костюме, а сгорбленное существо, которое в паре со своим братом-близнецом наносит удары, и только решение детектива о том, что настоящий клинок находится посередине, между двумя, которыми сражается его галлюцинация, настоящий, спасли ему жизнь.

Задыхаясь, он отказывался продолжать бой, пока не стало хуже, так как к галлюцинациям подключился дракон в небесах, которого видел сейчас детектив, и от этой картины Барнэлл отпрыгнул назад и рухнул навзничь.

На зелёном небе пролетали кометы, сопровождаемые железными повозками, и, гудя, сталкивались. Искры столкновения озаряли округу в разные цвета, а фиолетово-зелёные тучи расступались и дарили миру своё великолепие форм и оттенков.

К счастью, менестрель не знал о состоянии детектива.

Он перевёл взгляд на Лапидуса.

– Ты! – Он указал пальцем в сторону полицейского. – Ты запомнишь этот день как день, когда вы чуть не поймали… – Он развёл руки, подобно персонажу игры, совершающему прыжок веры.

Переведя вес в сторону спины, он начал падать назад, слегка оттолкнувшись от парапета, и разведённые руки только добавили драматизма моменту.

Лапидус смотрел, как психопат летит с крыши, и мог поклясться, что тот улыбается. Детектив Сонс, чьё состояние улучшилось, тоже видел эту картину и потому рванул на край крыши, с которой сиганул преступник.

Лапидус и Барнэлл наблюдали за распростёршимся на земле менестрелем, который приземлился прямо на землю, вдавив своим телом часть в глубину.

– Смотри! Двигается. – Лапидус по-детски обрадовался тому, что они не потеряли ценного свидетеля и могут допросить его в будущем.

– Меня больше смущает это. – Барнэлл указал на повозку, набитую сеном с горкой, что стояла прямо возле стены Капитолия. – Получается, он планировал этот отход заранее и только немного перелетел.

Внимательно присмотревшись, Лапидус понял, что бард действительно заранее подогнал эту повозку сюда, на случай возможного отхода, и, когда падал, то промахнулся всего на 20 сантиметров, перелетев её и вонзившись в землю верхней частью спины.

Похлопав своего товарища за наблюдательность, Лапидус предложил ему спуститься по лестнице, но Барнэлл покачал головой.

– У меня есть план получше. – С этими словами Сонс повалил своего коллегу на плечи и в несколько прыжков, цепляясь за стену здания, спрыгнул вниз к распластавшемуся на земле менестрелю. – Ну что, теперь бежать не получится? – спустившись и поставив Лапидуса на ноги, позлорадствовал детектив.

– Кха! Ха-ха-ха. Точно! Ног не чувствую. – Согласился психопат. – Знаете. Квест церкви Кироса оказался слишком сложный, но теперь я знаю, где и когда кто появляется.

Менестрель закашлялся кровью. Лапидус и Барнэлл переглянулись, и оба повращали пальцами у виска, намекая на лежащего.

– Терпи. – Детектив встал на колени возле менестреля и повернул его голову на бок, чтобы тот не подавился и продолжал дышать.

– IDIOT! Don’t you know that someone who has broken their neck can’t turn it? (ИДИОТ! Разве ты не знаешь, что тот, кто сломал себе шею, не может её повернуть голову?) – Ассасин выпалил фразу и тут же осознал, что вновь говорил на родном языке. – Не важно. Не крути шею тому, кто её сломал.

– Лапидус, сгоняй за… – Барнэлл уже хотел было отправить напарника за помощью, но менестрель прервал его.

– Кирос ничто. Он мелкая сошка.

– Что ты имеешь в виду? – Насторожившись спросил детектив.

– Уже не имеет значения. Мы почти закончили, и после респауна я завершу этот квест.

Барнэлл почувствовал, как мана, заключённая в теле менестреля, начала бурлить со скоростью, которая говорила только об одном. Он готовится высвободить всё, что есть, в один момент. Глаза Барда засветились золотым светом, а изо рта и ушей вырвалось слабое свечение.

– Барнс, старина!

– Да, я знаю! – Крикнул детектив и встал на ноги. Посмотрел на барда своим взглядом, что всё ещё обладал чувством «мастер ауры», что говорил Лами. Мана скапливается только в голове и не бурлит в остальном теле, а это значит.

– Остановись, ты не понимаешь, что делаешь! – попытался вразумить ассасина детектив.

– You shall not stop the darkness! ( Ты не остановишь тьму ) – Глубокий, гортанный голос прозвучал ему в ответ.

Глаза, светившиеся золотым, резко сменили цвет на чёрно-фиолетовый. Аура, источаемая менестрелем, сменилась на внеземную, тёмную и жуткую.

Лапидус, едва ощутивший её, забился в истерике, и мурашки пробежали по всему его телу, молниеносно бросив того в пот.

Барнэлл выхватил коротенький меч, которым орудовал на крыше, и одним ударом перерубил горло менестреля, отделив голову от тела, но тут же понял, что ничего не изменилось и энергия всё так же продолжает идти вразнос.

Барнс схватил голову и, словно спортсмен, бросающий диск, стал раскручиваться, после чего выпустил голову, полетевшую в небо, как снаряд.

Лучи заходящего солнца озарили взмывший в небо объект, и в свечении последних капель крови, покидающих тело, над небом Эрона раздался мощный взрыв.

Взрывная волна разогнала тучи, открыв участок неба, а та её часть, что устремилась к земле, выбила множество окон в ближайших кварталах и витринах.

Люди, поваленные взрывом, старались защитить себя и своих близких, прикрываясь кто чем мог. Купол Капитолия, шпиль которого вдавило внутрь здания, треснул и, под аккомпонемент разрушающегося кирпича, полетев вниз.

Люстра, которую Мэр Ирба Джеймс лично оплатил и повесил в вестибюле «своего дома», чтобы приходящие любовались ею и понимали, как он богат, первой достигла пола и рассыпалась на миллионы осколков.

Магические кристаллы взрывались и дробили хрусталь, который, в свою очередь, уничтожал плитку, на которую обрушилась конструкция.

Именно в этот момент патрульные вели закованного в наручники мэра по ступеням вниз, и именно на его глазах рушилось то, что он любил больше всего.

Будто бы этого было недостаточно, купол, выбивший часть полотка, с оглушительным грохотом рухнул на пол, пробив пол, и улетел в любимую «игровую» комнату мэра, о существовании которой не знали даже работники мэрии.

Словно в каком-то фильме вся эта конструкция пролетела в двух сантиметрах перед мэром и патрульными, что держали его под руки, проломив лестницу перед ними, но то место, на котором стояло трое, так и осталось висеть в воздухе.

Остановив вращение, Барнэлл плюхнулся рядом с ошарашенным напарником, закрыв глаза, всё равно продолжал смотреть мультики наяву, поэтому старался успокоиться так, чтобы его сердце билось медленнее, а разум думал и воспринимал реально адекватнее.

– Пронесло. – Выдохнул детектив.

– Да… – Так же выбившись из сил, подтвердил напарник.

Несколько минут оба просто лежали на спине, ощущая прохладу земли, и старались не думать о том, как и что будут объяснять шерифу Фило.

– Мальчики! Слава Балтэсу, я вас нашла! – Мелодичный голос полуэльфийки вырвал их из полудремотного состояния.

– Не сейчас, Шнэ. Я вымотан. – Процедил детектив Сонс.

– Хорошо. – Кивнула полуэльфийка и села рядом с головой Лапидуса, поглаживая того по волосам, но окинув взглядом происходящее, решила, что сейчас именно тот момент, который нужен.

– Знаешь, Лапи. Я бы хотела взять твою фамилию. Она у тебя есть?

– Если плевать на отца, то, вроде бы, Кроу. – Не открывая глаз, пробормотал детектив.

– Шнэ Кроу, забавно… – продолжая мило улыбаться глядя на своего мужа произнесла девушка.

– Знаешь, Лапидус, а вы подходите друг-другу.

Лапидус и Барнэлл залились смехом, а Шнэ немного покраснела.

– Фух. – Выдохнул детектив Кроу. – Мне нужно выпить.

– Я знаю одно приличное заведение! – Тут же отозвалась Шнэ.

Под весёлый смех и радостные разговоры вся троица отправилась в заведение, которое предложила им полуэльфийка, но сперва заглянув в участок, «для отчетности», на чём настоял детектив Сонс.

Глава 408. Ярость Виктора.

Жители города Эрон только-только узнали про арест мэра и стали стекаться на центральную площадь, чтобы услышать больше сплетен и выяснить, что же произошло, но чего они не ожидали, так это появления человека, который, по слухам, одним шагом сотрясал небо и землю.

Тысячи жителей, высыпавшие на улицы и переулки, могли наблюдать в небе над городом гигантский белый летающий корабль, на вытянутом баллоне которого красовался золотой герб с крылатым львом.

Своей тенью он накрывал целые кварталы, из-за чего люди невольно останавливались, вглядываясь в небо.

Одним из таких оказался любопытный мальчик лет десяти, который стоял рядом со своим отцом и, указав пальцем на корабль, засыпал отца вопросами.

– Папа, а чей это корабль? Он такой красивый. Это император? А мы можем встретиться с императором? Дарина говорила, что император может исполнить любое желание. А ещё у него самая сильная армия. А ещё… – ребёнок продолжал строить догадки и сыпать вопросами, но в какой-то момент его отец остановил этот поток сознания.

– Нет, сынок… Это не император. Этот человек гораздо могущественнее. – Он сделал паузу, пытаясь вспомнить название судна, и вскоре добавил: – «Левиафан», личный транспорт его светлости. – ответил он, заворожённо разглядывая гальюнную фигуру на носу корабля в виде разъярённого бурого медведя.

Судно зависло над городом, а по шумным улицам, заглушая гомон жителей, послышался размеренный топот со всех сторон, накатывающий, как морской прибой.

Люди затихали с каждым новым стуком тысяч ног и вскоре оказались в окружении солдат в серебристых доспехах, на груди которых красовался герб в виде головы дракона с раскрытой пастью.

Тысячи рыцарей маршем шли в сторону площади. На каждом перекрёстке отделялось по двое из них, перекрывая проход, и вскоре они полностью заняли весь Эрон, который за короткий миг стал самым безопасным местом на планете.

Виктор, находясь на палубе «Левиафана», смотрел вниз, с удовольствием наблюдая за слаженностью действий своей гвардии «Голова дракона».

Элита, которую он воспитывал лично, стала самой грозной силой континента.

Наверно, только церковь Кироса могла им что-то противопоставить, но ни одно другое королевство никогда не смогло бы воспитать две тысячи солдат, у которых самый низкий уровень развития – земной рыцарь.

Тем временем корабль стал снижаться, и когда завис над остроконечной крышей мэрии, лорд перепрыгнул через борт и приземлился между расступившимися зеваками.

В тот же миг к нему подбежали Алиман и Кролла, а где-то вдалеке среди толпы слышалась ругань женщины и требование уступить дорогу.

Виктор встал, заложив руки за спину, озираясь на город, который подарил своему первому рыцарю.

Даже с борта «Левиафана» он мог заметить, что это больше не процветающий Эрон, а скорее затухающий населённый пункт, где, как в стоялой воде, всё покрывается тиной.

Он видел чёткую линию разделения между чистой центральной улицей и тёмными переулками, которыми явно никто не занимался. Дома с лицевой стороны блестели чистотой, однако уже в переулке это же здание выглядело так, словно оно не жилое, а скорее заброшенное, где-то в промышленном районе.

Всё это происходило в месте, которое производило цемент и кирпич, и, казалось, сам бог велел поддерживать тут здания и улицы в хорошем состоянии.

Пока лорд осматривал территорию, наконец прорвавшись через толпу, к нему выбежала шериф Фило, поклонившаяся ему почти в пояс и ждавшая, когда позволят подняться.

Виктор посмотрел на крыши домов и, словно услышал запах вони, обратился к женщине.

– Поднимись. Ты уже позвала барона?

Шериф, встав ровно и расставив ноги на ширине плеч, заложив руки за спину, как солдат, кивнула.

– Да, ваша светлость. Я не знала, что вы прибудете, поэтому только сейчас отправила патрульного.

– Я и не собирался никого уведомлять. – Лорд посмотрел вдаль на весь Баронский тракт и, сделав шаг, двинулся по нему от площади. – Пойдём. Поговорим по дороге.

Женщина огляделась на охрану герцога. Рыцари личной стражи не носили броню, но всё равно выглядели угрожающе. Их мощные тела излучали какую-то ауру, свойственную сильным людям.

Поколебавшись немного, она засеменила за Виктором, не решаясь смотреть на него и не сильно приближаясь, чтобы её не посчитали угрозой.

– Фило, я задам вопрос, отвечай без оглядки на семью Браунвик: что бы ты изменила в Эроне? – спросил Виктор, проходя мимо расступающихся зевак, которые перешёптываяс смотрели на него, как на бога.

Нужно понимать, что эти люди, живя всю жизнь в других вотчинах, принадлежащих аристократам разного уровня, за всю жизнь могли ни разу не встретиться с лордом. Даже в столице герцогства Леомвиль прежнего герцога практически никто не видел. Максимум, что удавалось, это увидеть его экипаж.

Вот так запросто прогуливающийся лорд – это диковинка, и люди могли судачить о такой встрече до конца жизни, а кто-то будет даже внукам и правнукам рассказывать, как однажды стоял в десяти шагах от герцога.

Шериф теребила золочённые пуговицы на своей форме, ощущая невероятное давление, а тем временем лорд свернул в ближайший переулок и, ступая по мокрому склизкому бетону, пошёл вперёд, не обращая внимания на мусор, валяющийся вдоль стен, и двух пьяных бездомных, спящих, облокотившись друг на друга.

Женщина вскоре собралась с мыслями.

– Ваша светлость, если дело в мэре, то мы не могли знать, что он связан с церковью Кироса…

Виктор остановил её жестом руки и, встав посреди переулка, морщась в отвращении из-за запаха мочи, фекалий и открытой канализации, вновь задал вопрос.

– Будь ты мэром, что бы ты изменила в Эроне?

Фило теперь тщательно подбирала слова, потому что не могла позволить себе заставить герцога повторить вопрос ещё раз.

Хорошенько подумав над ответом, она вытянулась по стойке смирно и, словно школьница перед учебной доской, стала подробно отвечать.

– Я бы расширила полномочия полиции. Арестовала чиновников, подчинявшихся мэру, и допросила. Провела рейд по логовам преступных группировок как в Эроне, так и за его пределами… – Она говорила, как полицейский, но, видя, что герцог молчит, вспомнила его вопрос и поняла, что должна мыслить, как мэр, добавила: – Я также разработала бы жилищную программу, позволив каждому человеку получить собственное жильё. Привлекла гильдии торговцев, снизив налоги и создав более привлекательные условия для бизнеса…

Виктор вновь остановил её и, не глядя на шерифа, обратился в пустоту.

– Все на местах?

Тень лорда замерцала, как пламя свечи на ветру, и за его спиной материализовался одетый во всё чёрное рыцарь.

– Да, господин. Барон также скоро прибудет. – Сообщил Артур.

– Приступайте! – приказал Виктор, и в ту же секунду в небо над городом полетели красные сигнальные огни, которые рисовали одно повторяющееся слово: «убить!».

Вскоре после этого приказа в подпольных заведениях по всему Эрону кровь полилась рекой. Тайная стража врывалась в квартиры, наркопритоны и бордели, убивая там как бандитов, так и посетителей.

Никому не было пощады, невзирая на титул и статус. Виктор делал то, что умел лучше всего – вселял в сердца жителей ужас. Он не считал себя хорошим человеком, даже наоборот, лорд считал себя злодеем сродни Адольфу Гитлеру, который стал виновником миллионов смертей.

Однако, как и у любого злодея, у него было оправдание. Все его действия были направлены на создание порядка из хаоса.

Пока будут те, кто пользуются услугами борделей, где держат невольниц, у которых отнимают не только свободу, но и все права, данные от рождения, будут и те, кто покроет этот спрос. То же касалось и продажи наркотиков.

Поэтому лорд действовал радикально, не разводя дискуссий и не вступая в полемику.

Виктор обернулся к Фило и пристально посмотрел на женщину, которая смотрела в небо, разглядывая гаснущие сигнальные заклинания.

– Нет необходимости в рейдах, моя стража сделает всё сама. Я со своей стороны могу назначить вас мэром, но вы должны хорошенько подумать об этом. – Произнёс лорд, глядя на ошарашенную этими словами женщину: – Мне пришлось вмешаться, потому что вы всё тут настолько запустили. Однако в следующий раз, когда я вернусь сюда, то уничтожу и вас, если мне придётся вновь всё исправлять. Вы получите все полномочия и, если готовы взять на себя ответственность, я дам всю полноту власти.

Шериф стояла в ступоре, осознавая, что человек перед ней не шутит. Она всегда была уверена, что будь у неё полномочия, легко удастся взять преступность под контроль и сделать из Эрона город лучше, чем даже Айронвуд. Но прямо сейчас, когда ей давали такую возможность, её уверенность улетучилась. Взять на себя такую ответственность значило поставить жизнь на кон, на что женщина явно не рассчитывала и, по правде говоря, боялась.

«Герцог Леомвиль опасен. Если что-то пойдёт не так, он не пощадит меня!» Мелькнула в её голове мысль, и в то же время, где-то в глубине души, женщина боялась упустить возможность.

Поднявшись с социального дна, она непоколебимо шла вперёд, следуя своим принципам, но каждый раз у неё на пути вставали мэры, чиновники разных уровней, аристократы от баронета до виконта, перед которыми приходилось склонять голову и отступать, так как не хватало власти.

Пока женщина колебалась, Виктор протянул ей мифриловый жетон с гербом в виде круга из двенадцати мечей, расположенных как деления на циферблате часов, опоясанных кольцом.

Это был герб Круглого Стола, придуманный советом. Не важно, в какой части империи находится обладатель, данный символ гарантировал ему неприкосновенность вне зависимости от тяжести совершённого преступления.

– Этот жетон даст вам силу, чтобы справиться с кем угодно в нашем королевстве. Вы можете поступать так, как считаете нужным. Пока уверены, что сможете оправдаться передо мной, даже казни Вы короля, никто не посмеет вас тронуть. – Уверенно заявил герцог и, развернувшись, пошёл в сторону Баронского тракта.

Шериф, не осознавая, что делает, взяла жетон, но теперь даже попробуй кто-то его забрать, она вряд ли отдала. Хотя ответа от неё не последовала, но в своём сердце женщина уже приняла решение.

«Пока я смогу оправдаться перед герцогом, неважно, как поступлю?» Вспоминая слова Виктора, она пыталась понять их, думая о том, насколько могущественен человек, который не боится говорить о казни короля.

Тем временем лорд вернулся на широкий проспект и среди толпы людей, которые следили за каждым его шагом, направился в сторону площади, куда прибыл Алганис со своей стражей.

Виктор спокойно шёл ему навстречу. На лице герцога невозможно было заметить никаких эмоций, словно он проходил мимо этого города и оказался здесь совершенно случайно.

Толпа не сводила взгляда с лорда из страха, так как они даже здесь могли слышать звон мечей, доносившийся издалека, и время от времени истошные крики с мольбами о помощи.

Никто не сомневался, что именно он сделал свой ход, и теперь оставалось понять, что будет дальше.

Сам Виктор, не обращая на них внимания, вместе с Кроллой и Алиманом подходил к Алганису, который стоял слегка покачиваясь, до сих пор не отрезвев от выпитого алкоголя.

Барон поклонился, приложив кулак к груди.

– Ваша светлость, рад видеть вас. Если бы вы предупредили… – Пытаясь выровняться, он не успел договорить, когда получил удар кулаком в лицо, отбросивший его в стену мэрии. Все на площади ахнули от вида летящего барона.

Проломив собственным телом кирпичную кладку, мужчина упал на четвереньки и выплюнул полный рот крови, после чего непонимающе покачивая головой поднялся на ноги, с ужасом думая о том, в чём провинился.

Кролла усмехнулся, так как Алганис занимал пост генерала армии, и, если он падёт в глазах герцога, эта должность окажется вакантной, а значит любой из личной стражи сможет занять её.

Эти же надежды питал и Киран с Алиманом, ведь личная стража – это не предел мечтаний.

Стать генералом, который ведёт за собой войска и громит врагов на поле боя, вот настоящее желание каждого рыцаря.

Алганис, вытирая лицо, подошёл к Виктору и, расправив мундир, вытянулся по стойке смирно.

– Мой господин, чем я это заслужил? – спросил он, после чего вновь получил удар кулаком, только теперь в грудь и, вновь отлетев в стену мэрии, сделал в ней ещё одну дыру своим телом.

Жители города были в ужасе, наблюдая, как барона избивают, а он слова не смеет сказать в ответ и даже защищаться не пытается.

Лорд достал платок из кармана брюк и протёр кулак от крови, а затем, бросив его на землю, обратился к идущему к нему Алганису.

– Ты всё ещё помнишь, что я твой господин? Может ты ещё и вспомнишь, что являешься лордом этих земель, а не аристократом, сосущим кровь из простых людей? – Виктор, обернувшись к толпе, указал на широкий проспект: – Ты знаешь, как называют эту улицу?

Барон, кашляя кровь, подошёл ближе и глянул в сторону, куда указывал герцог.

– Центральный проспект, мой господин… – непонимающе ответил он, зная, что тот должен услышать ответ и это не риторический вопрос.

Виктор злобно усмехнулся.

– А почему же в народе его прозвали Баронский Тракт? Не потому ли, что по нему ездит барон, которому плевать, что происходит в остальной вотчине? – Вновь обернувшись к своему вассалу, он единственным глазом посмотрел на него с таким презрением, что Алганис почувствовал себя тараканом. – Отныне, каждый раз проезжая здесь, смотри на людей, думая о том: считают ли они тебя зарвавшимся бароном, которому важно только, что видит, или он действительно заботится о подданных. Пока этот проспект в народе так и будет называться Баронским Трактом, он станет твоим бесконечным напоминанием о позоре, который ты навлёк на себя.

Виктор протянул руку ладонью вверх и призвал свой молот и, указав на барона, казалось, собирается ударить его, отчего смотревшие на это жители жмурили глаза или вовсе отворачивались.

Но уже через секунду герцог поднял его над головой и почти шёпотом произнёс: «Покаяние!».

После этих слов от молота во все стороны распространилась тёплая энергия, прошедшая сквозь тела людей, принёсшая им спокойствие и умиротворение, словно их окунули в тёплую ванну.

Волна прошла через весь город, неся с собой покой, которого люди не ощущали уже очень давно. Они настолько долго жили в этом месте, что всё казалось нормой, и лишь после использованного навыка осознали, что их жизнь не была никакой нормой.

Люди стали вспоминать о своих мечтах, когда переезжали сюда. Уезжая из точно таких же мест, где аристократам было плевать на них, они хотели начать всё с чистого листа, в месте, где о них позаботятся, а все надежды о спокойной и хорошей жизни сбудутся, ведь именно о таком говорили слухи, ходившие по континенту.

Виконтство Балтес, по словам купцов, менестрелей и путешественников, являлось землёй обетованной, а в результате ничем не отличалось от других мест. Может, здесь было жить чуть проще, но явно не так, как твердили слухи.

Теперь же, ощутив на себе действия навыка паладина, жители вспомнили, чего хотели, и, падая на колени в блаженной улыбке, думали о том, как сохранить это чувство.

Навык был настолько мощным, что даже старик, лежавший на смертном одре, ощутил спокойствие и умиротворение перед смертью, хотя ещё секунду назад в страхе ждал, когда пробьёт его час.

С улыбкой на лице он, закрыв глаза, увидел свою молодую мать и статного отца, сидящих в поле. Старик пошёл к ним, с каждым шагом ускоряясь всё больше. Его тело становилось легче, а вскоре он и вовсе стал ребёнком, который, подбежав к матери, упал к ней в объятия. Отец, потрепав по голове, заговорил своим басистым голосом.

– Что, сорванец? Тяжело тебе было? Мы долго ждали тебя. Твой папаша научит тебя косить сено и мастерить инструменты.

Мальчик кивнул, забыв свою прошлую жизнь и думая лишь о том, что вот его родители, и они снова вместе.

Его дети, находившиеся в одной с ним комнате, смотрели, как на улыбающемся лице старика из-под закрытых век стекают слёзы.

С последним вздохом старик ушёл из этой жизни умиротворённо, как мало кому удавалось.

Так для одного старика, одного шерифа, одного города и одного барона закончился день, который историки назовут «Кровавый закат».

Глава 409. Новые профессии

Типография Балтес являлась одной из крупнейших на континенте Лимея. Хотя данное направление появилось всего несколько лет назад, но уже во всех концах империи открывались новые цеха по печати книг и газет.

Аристократы быстро сообразили, что печатные издания являются отличным инструментом пропаганды, а также рычагом давления на своих оппонентов, из-за чего каждый дворянин от мелкого барона до герцога стремился наладить собственное производство.

Повсюду появлялись отделы журналистики, а статьи в таких изданиях выходили от действительно интересных до совсем абсурдных.

Так, в одной газете Армондэля некий барон Туми Тали дал интервью своему журналисту, указывая на то, что во время своего отсутствия из-за войны с Лантарисом сосед барон Акустос Бэррион вторгся в его владения и угнал двести свиней, сто овец и шестьдесят крепостных.

На эту статью отреагировал Акустос и, дав интервью уже своему журналисту, высмеял барона Тали, утверждая, что пока тот отсутствовал, единственное, что у него было украдено, это честь жены и дочерей, которых использовал в постельных утехах на тот момент виконт Виктор Балтес, а ныне герцог Леомвиль.

Бэррион зашёл ещё дальше, утверждая, что сын, рождённый баронессой Лорей Тали, является ублюдком Виктора, которого тот не признает, а ведь все знали, что он признал даже двух детей от дочерей виконта в Корстаде.

Юмора этой ситуации добавляло то, что Лора Тали действительно принимала у себя во владениях Виктора Балтес, но эта женщина была явно не во вкусе виконта, так как выглядела скорее как бочка для вина.

В результате этой заочной перепалки между баронами их вражда усилилась, и теперь на границе владений регулярно происходили мелкие стычки.

Такие происшествия происходили с завидной регулярностью, потому что аристократы догадались, что таким образом можно оскорбить другого дворянина, а в случае чего легко обвинить журналиста, который что-то не так понял или написал отсебятину.

Однако была газета из одной конкретной вотчины, которую читали по всей империи, и называлась она – Балтес-Экспресс.

Данная газета, в отличие от Балтес-Таймс, выходившей ежедневно, выпускалась раз в неделю, и в неё попадали основные события, с разборами и комментариями высокопоставленных лиц, вплоть до пресс-секретаря императора, назначенного специально, чтобы выступать от имени Леорика.

Газета доставлялась эксклюзивными дирижаблями, которые были спроектированы развивать максимальную скорость сто пятьдесят километров в час.

Даже отдалённые королевства отправляли в империю людей, чтобы как можно скорее получить экземпляр, который очень скоро перепечатывался, чтобы распространить на своей территории.

Среди таких было королевство Тилай, расположенное на северо-востоке Лиденгарда, примыкавшее к горам Рондан.

В этом запустелом месте, где между герцогствами расстояния легко могли измеряться тысячами километров, находилась вотчина герцога Муэрто Беринга, самого неоднозначного дворянина на всём континенте.

На вид слегка полноватый пожилой мужчина, одевавшийся в так понравившийся ему льняной белый костюм, белую шляпу с широкими полями, защищавшими от солнца, он напоминал карикатурного плантатора с Земли.

Однако этот человек не был никаким плантатором, да и аристократ из него был совершенно никакой, если честно.

Мужчина с несколькими слугами и своим старым товарищем графом Луаром Поэйто занимался тем, что целыми днями изучал насекомых и растения, забредая в самые отдалённые леса и поля, занимавшие девяносто процентов его земель.

Его друг, который был с ним одного возраста и одевавшийся также, но выглядел как иссохшая тростинка, предпочитал изучать окаменелости, минералы и породу, стараясь затащить герцога поближе к горам, где было больше возможности развернуться его натуре.

Два этих человека были одержимы своим хобби. Их слуги только и успевали развернуть лагерь, установить шатры, а вскоре двое аристократов, как малые дети с сачками, мчались за какой-нибудь бабочкой.

У одного из таких лагерей, когда слуги подавали обед, Муэрто, сидя за столом под палящим летним солнцем, намазывал масло на хлеб и услышал, как к ним приближается всадник.

Обернувшись, мужчина улыбнулся, видя, что к нему мчится его внучка.

Девушка лет двадцати, с огненно-рыжими волосами, одетая в деловой брючный костюм, подъехав ближе, чуть ли не на ходу спешилась и, держа в руках толстую газету, игнорируя этикет, подбежала к герцогу и со всего маху бросила газету перед ним.

Невозмутимый Муэрто посмотрел сначала на внучку, а затем перевёл взгляд на газету, на первой странице которой можно было видеть нарисованный линкор, а над ним заголовок ««Непобедимый» отправляется в свою первую экспедицию!».

Старик указал на стул рядом с собой.

– Лия, сначала поздоровайся с дядей Луаром как следует, а потом присаживайся и расскажи, к чему такая спешка. – отчитал её герцог.

Девушка нетерпеливо поклонилась графу, который добродушно улыбнулся ей, после чего, отказавшись садиться, нервно развернула газету.

– Деда! Да посмотри же ты! Экспедиция! – негодовала она.

Муэрто, отложив кусок хлеба, взял газету двумя руками и стал читать, однако вскоре бросил на стол.

– Ты же знаешь, меня мало интересует, что происходит у других дворян. Вот доживёшь до моих лет… – он не успел закончить свои нравоучения, как Лия схватила газету и, вновь положив перед стариком, красивым указательным пальчиком ткнула в длинный список профессий.

– Вот! Требуются следующие специалисты: энтомолог, орнитолог, палеонтолог, геолог…! – сказав это, она, скрестив руки на груди, встала, нервно постукивая носочком ноги.

Муэрто вновь посмотрел на газету, а затем на внучку.

– Что это за профессии такие? Кто вообще придумал такие дурацкие названия? Или я стал совсем старым? – он посмотрел на своего друга, который невозмутимо продолжал обедать.

Девушка чуть не взорвалась в негодовании и, схватив газету, стала пальцем тыкать в сноску.

– Орнитолог – это тот, кто изучает птиц, а энтомологи и геологи – это вы с дядей! Те, кто изучают насекомых и всякую ерунду в земле! – сказав это, она ехидно посмотрела на своего дедушку и язвительно добавила: – Экспедиция отправляется в поисках новых островов и континентов! Там планируется изучать живность и руды! Наверно, два старика, доживающие свой век, вряд ли в силах отправиться в длительную поездку…

Муэрто и Луар замерли на секунду, после чего оба вскочили со своих мест и склонились над газетой.

Впервые в жизни хобби этих двоих заинтересовали хоть кого-то. Мало того, их искали по всему континенту, чтобы отправить в экспедицию!

Прочитав всю статью целиком, герцог и граф одновременно напряжённо посмотрели друг на друга, после чего медленно выровнялись и, резко обернувшись, стали криками раздавать приказы слугам, чтобы те сворачивали лагерь, а сами со всех ног помчались к каретам, стоявшим на окраине поляны.

Лия продолжала улыбаться, глядя, как двое стариков, казалось, помолодели лет на сто. Они так прытко бежали к своим экипажам, что вряд ли даже молодёжь успела за ними.

Девушка взяла газету со стола и вновь прочитала заголовок.

– «Непобедимый» отправляется в свою первую экспедицию… Наверно, будет весело встретить другие народы, живущие с нами в одном мире. – произнесла она и, заложив газету подмышку, пошла в сторону коня, который, отгоняя мух хвостом, мирно жевал зелёную траву.

***

В другой части континента, в королевстве Корстад, в глубоких катакомбах дворца одного из королей, можно было слышать удары, гулко разносившиеся по длинным тёмным сырым коридорам.

Каждый удар сопровождался уставшим вздохом мужчины, а за ним следовал хриплый голос, который невозможно было отнести ни к мужчине, ни к женщине.

Стража, стоявшая у каждого поворота и прохода этого мрачного места, где было множество пустых, провонявших сыростью камер, уже давно привыкла к этой обстановке, так как в последний месяц им приходилось спускаться сюда каждый день.

Однако сегодня, неожиданно для себя, они услышали размеренный стук каблуков, приближавшийся к ним от входа. Такое было впервые, ведь посторонних посетителей тут быть не может, а время от времени появлявшиеся короли и странные люди в масках в одиночку сюда не ходили.

Два стражника, стоявшие ближе всего ко входу, вглядывались в тёмный коридор, освещаемый факелами, желая разглядеть гостя, и вскоре увидели мужской силуэт в плаще с капюшоном, спокойно шедший к ним.

– Кто ты?! – крикнул один из охранников, положив руку на рукоять меча на поясе.

Вот-вот человек в темноте должен был показаться в свете факелов, но, как назло, они погасли одновременно.

Поняв, что что-то не так, стража выхватила оружие и встала в боевую стойку.

– Посторонним вход воспрещён! Именем короля! Остановись и представься! – закричал стражник.

Однако вместо ответа на них словно упала целая гора, под тяжестью которой рыцари рухнули лицом на мокрый каменный пол.

Не сложно было догадаться, что это была аура рыцаря, давившая на них с такой силой, что казалось, глаза вылезут из орбит.

Солдаты больше не могли ничего сказать, а лишь кряхтя смотрели на чёрные сапоги, оказавшиеся у их лиц, и это было последнее, что они увидели в этой жизни, потому что под тяжестью ауры головы стражи лопнули, как арбузы.

Тем временем незваный гость, не останавливаясь, шёл дальше, таким же жестоким образом убивая каждого стражника в этих катакомбах, пока не оказался у ярко освещённой тюремной камеры, внутри которой палач плетью пытал прикованную к стене постриженную налысо женщину.

На ней не было ни одного живого места. Лицо было изуродовано настолько, что даже определить, что это женщина, можно было только по оголённой груди.

Палач, стоявший перед ней, бросил окровавленную плеть и, подойдя к столу с ржавыми инструментами, взял нечто похожее на плоскогубцы и, внимательно осмотрев их, собирался вернуться к пыткам, но быстро осознал, что не может пошевелиться.

За его спиной решётки камеры гнулись сами собой, образуя проход, через который вошёл высокий мужчина и подошёл к пленнице.

Палач мог только боковым зрением видеть его, но не мог ничего предпринять. На самом деле, он даже рта открыть не мог, словно каждая его мышца была скованна и всё, чем можно управлять, это глаза.

Незваный гость присел на корточки перед пленницей и, скинув капюшон, продемонстрировал лицо, из-за чего женщина, услышавшая знакомый аромат парфюма, из последних сил подняла голову и, улыбнувшись уродливой беззубой улыбкой, прохрипела:

– В-ваша с-светлость… Я… им… ничего… не… сказала… – после этих слов, обессилив, она опустила голову.

Виктор, смотревший на Хильду, разочарованно покачал головой.

– Я же говорил тебе, что так и будет. Но ты была уверенна, что никто не догадается… эх… Да ещё и секреты мои хранила. Зачем? – он был недоволен тем, до чего эта красивая и гордая женщина довела себя до такого состояния, пытаясь сохранить какие-то секреты.

Кроме как про происхождение «Круглого стола» она мало что знала, да и расскажи хранитель это, вряд ли кто-то вообще поверил в такое.

Сам лорд всегда говорил своим солдатам, что им нет необходимости жертвовать собой ради защиты каких-то секретов.

Он считал, что если допустил утечку своих тайн, то сам в этом виноват и другие не должны из-за этого страдать.

Протянув руку, герцог вытащил из инвентаря колбу с синеватой жидкостью, на которой был выгравирован семилистник, знак алхимической лаборатории Тошина, и одной рукой открыв рот женщины, влил ей всё содержимое, после чего с интересом наблюдал за реакцией, так как уже через мгновение её раны стали затягиваться, разорванные губы срастались, поломанный нос вправлялся сам собой и даже выбитые зубы стали вырастать, закрывая уродливые щели.

Прошло не больше пяти минут после того, как женщине дали зелье восстановления, являвшееся последней разработкой некроманта.

В его состав входила кровь белого крылатого льва, что поднимало ценность и редкость эликсира.

Лев с такой неохотой поделился кровью, что Виктору пришлось пойти на огромные уступки в разрешениях на поселение в пустошах для монстров из мира питомцев.

Теперь, видя результаты, лорд был уверен, что не зря согласился, так как лев обещал сдавать кровь каждый месяц, что позволит в течении года обеспечить каждого солдата бутыльком на экстренный случай.

Лорд, протянув руку к цепям, раскрошил их и подхватил упавшую в объятия женщину, после чего, взяв её на руки словно принцессу, поднявшись, пошёл в сторону выхода, не забыв напоследок раздавить палача в кашу своей аурой.

Хильда, немного оклемавшись, открыла глаза, чувствуя себя гораздо лучше, и увидела героический профиль Виктора, а вскоре заметила Хугина, сидевшего на его плече.

Ворон глазами-бусинками разглядывал её. Именно благодаря ему лорд узнал, что она заточена в этой тюрьме, хотя женщина и так догадывалась об этом. Ведь в тот же день, когда её заточили здесь, она видела эти же глаза через решётку камеры, наблюдавшие за её пытками.

Глава 410. Жадные щупальца Виктора

Юго-запад королевства Корстад, графство Мафус.

В прошлом это было довольно унылое место, куда купцы старались не заезжать, а остальная знать королевства делала всё, чтобы хозяин владений, граф Телори Мафус, не мог вернуть себе былую славу, препятствуя ему на каждом шагу.

Сто сорок лет назад этот человек, являясь на тот момент виконтом, выступил в войне против империи Лиденгард, смог заманить стотысячную гвардию предыдущего императора в ущелье и разбить их.

Данное событие настолько потрясло империю, что Корстад, который впоследствии проиграл войну, получил возможность стать частью империи с условием, что их на двести лет освободят от уплаты налогов.

Это была невиданная уступка, так как основная причина захвата королевств заключается именно в налогах.

Чтобы прокормить огромную военную машину империи и её аристократов, требуется неимоверное количество денег, но граф Мафус смог своими достижениями избежать этого.

К сожалению, как и всегда, героев войны любят только во время войны, а сразу после они становятся угрозой, и королева, выдав виконту титул графа, наделила его пусть и самыми обширными территориями, но и самыми захудалыми.

Телори разделил графство между своими соратниками, которые прошли с ним через самые ожесточённые сражения, наделив их титулами в соответствии с заслугами.

Однако земля хоть и была скудной, так как находилась в засушливом регионе, но могла прокормить жителей. Проблемы возникали с соседями, которые препятствовали торговле, а впоследствии стали переманивать вассалов Мафуса.

В войне с империей не все союзники графа выжили, поэтому их награды наследовали потомки, оказавшиеся не такими благодарными своему сюзерену.

Также некоторые союзники были тайно убиты, в результате чего восточная часть графства попала под влияние соседей.

Очень скоро такое привело к упадку всего графства, ведь если то, что тебе привозят купцы, стоит в десятки раз дороже, чем в остальном королевстве, рано или поздно жители просто не смогут себе позволить эти товары, а торговцы перестанут приезжать.

Граф не знал, как выйти из этой ситуации, пока однажды не услышал о виконте из Лантариса, который вознамерился проложить новый маршрут через Высохшие земли в Корстад.

Недолго думая, он отправил своего посла, чтобы изменить данный маршрут и провести его севернее. Так появилась дорога, которая прошла от графства Парфо в Лантарисе напрямую в Мафус.

Уже больше пяти лет прошло с того дня, и сегодня, когда граф, каквсегда, проснулся в своей кровати, он, открыв глаза, посмотрел на балдахин над своей кроватью и улыбнулся.

Его лицо, испещрённое глубокими морщинами, больше не казалось таким старым, а голубые глаза сверкали энтузиазмом.

Приподнявшись, скрюченный старик даже попытался расправить плечи, но возраст давал о себе знать, и это нельзя было решить одной лишь волей.

– Есть там кто? – крикнул он, после чего двери его спальни открылись, и, опираясь на трость, вошла старшая горничная, которая по возрасту была, наверно, ровесницей графа, а за ней десяток молодых служанок и слуг.

Старуха взглянула на своего господина, пока её подчинённые стали помогать собраться графу.

– Ты такой дряхлый… А ведь был статным мужчиной. Всё твоя доброта! Не трать ты деньги на всех подряд, мог бы покупать себе ресурсы и развиваться, становясь сильнее и продлевая жизнь, – причитала горничная.

Старик, привыкший к её брюзжанию, отмахнулся.

– Дела сейчас гораздо лучше. Может, ещё не поздно, – ответил он, после чего вполоборота посмотрел на свою горничную и, заговорщицки улыбнувшись, язвительно заявил: – Вот стану снова молодым и женюсь на тебе, старуха!

Горничная Тарая скривилась в презрительной гримасе.

– Тьфу ты, демон старый! На что тебе такая рухлядь с чревом, покрывшимся вековой пылью! Лучше начни развиваться и женись на молодухе, чтобы ещё одного наследника подарить графству! – продолжала возмущаться горничная.

Молодые слуги улыбались, слушая препирающихся стариков. Каждое утро в спальне графа происходило одно и то же, с разными сценариями. Это было больше похоже на поход в театр, где проходит комедийная драма. Именно драма, ведь история этих двоих полна трагизма и печальных событий.

Телори, будучи молодым, был влюблён в Тараю, но тогда указом королевы его женили на графине, которая являлась родственницей короля. Также ему дали понять, что второй раз ему запрещено жениться, в результате горничная на всю жизнь осталась рядом со своим возлюбленным, не имея возможности даже стать его любовницей.

Как выяснилось впоследствии, супруга Мафуса не могла зачать ребёнка, и лишь благодаря тому, что королевская семья вмешалась и представила на усыновление мальчика из лояльного рода, у графства появилась надежда.

Ходили слухи, что графа женили нарочно, чтобы после его смерти территорию передать этому ребёнку, но в последний момент что-то пошло не так.

Молодой наследник, являвшийся преданным сторонником короны, перешёл на сторону своего приёмного отца и отрёкся от всех связей с роялистами, что усилило конфронтацию Телори с королевой.

Телори давно понял, что награда в виде графства была временной, и аристократы, как стервятники, только и ждут его смерти, чтобы растерзать территорию, но ничего не мог с этим поделать.

Однако с появлением Виктора всё изменилось, и он был безмерно рад, что смог заполучить поддержку герцога.

Даже сейчас, пока камердинер застёгивал пуговицы пиджака, старик думал о том, что скоро наступит момент, когда графство Мафус явит свою силу.

– Где его светлость? – спросил он старшую горничную у себя за спиной, протянув руку и забрав элегантную трость.

– Его светлость встал с восходом солнца и с тех пор тренируется со своей стражей на площадке во внутреннем дворе, – ответила Тарая.

Старик кивнул и, бросив взгляд на отражение в зеркале во весь рост, развернувшись, направился к выходу.

Уже через пять минут граф вышел во внутренний двор, где на тренировочной площадке рыцарей, под палящим летним солнцем, Виктор, одетый в одни лишь спортивные брюки, босиком, с двумя кинжалами в руках, сражался с Артуром, Алиманом, Кираном и Кролой, которые нещадно атакуют его со всех сторон.

Телори даже замер на секунду, заметив глубокий порез на спине герцога, судя по всему, нанесённый ему совсем недавно.

Он впервые видел, чтобы обычная тренировка велась настолько серьёзно, но сам Виктор только так мог улучшить свои навыки и считал, что просто необучаем, если не получит травмы.

Бой длился порядка двадцати минут, и вскоре запыхавшийся герцог поднял руку, призывая свою стражу остановиться, после чего они от усталости рухнули на каменный пол, а их господин, опёршись на колени, пытался отдышаться.

Горничная в белой маске, взявшаяся невесть откуда, поднесла ему полотенце, и он, вытерев пот с лица, повернулся к графу.

– Ваше превосходительство, я надеюсь, мы вам не помешали? – спросил он, небрежно бросив полотенце на серебряный поднос в руках Хильды.

Телори, придя в себя, откашлялся в руку.

– Кхм… Нисколько. Я даже рад, что здесь вновь кто-то тренируется, – ответил старик и вместе с герцогом направился к столику под зелёным деревом.

Двое уселись в мягкие белые кресла, а Виктор, достав из инвентаря шкатулку, протянул графу.

– Это новое изобретение нашей лаборатории. Ваши драконьи жилы давно иссохли, и я не уверен, что лекарства помогут, но, возможно, это позволит прожить чуть дольше, – сказал он, после чего начал надевать рубашку и обувь.

Телори без особого энтузиазма поблагодарил герцога, так как ему довелось использовать множество средств, после того как вотчина стала развиваться и деньги потекли к нему рекой. К сожалению, ни одно из них не помогло.

Даже для Виктора с его ресурсами возродить драконьи жилы было практически невозможно. Это похоже на то, как набрать воды в сито. Однако он решил всё же попробовать, так как ему нужен был граф ещё хотя бы ближайшие десять лет, а судя по виду, тот вряд ли протянет и один год.

Мафус, передав шкатулку своим слугам, попросил принести чай, а затем перешёл к делам.

– Ваша светлость, торговля с Лантарисом быстро развивается. Наше графство стало центром торговли всего королевства. Сюда едут из Номина и Приллия. В связи с этим, мои соседи не сидели без дела и стали в огромных количествах закупать товары и создавать свои торговые площадки, перетягивая покупателей к себе. Вы должны понимать мои опасения… – старик очень нервничал, так как Виктор являлся монополистом и мог решить перейти в другие вотчины, а графство не могло ему возразить.

Если такое произойдёт, графу останется только получать доходы исключительно с транзита, а это крохи, в сравнении с налогами с продаж.

Виктор не был дураком и понимал опасения старика, и хотя не собирался сотрудничать ни с кем другим, но и бесплатно помогать также не планировал.

– Граф Мафус, давайте отложим эти заботы, пока не привезут моих сыновей. Сначала я хотел бы увидеться с ними и позаботиться об их нуждах, – лорд говорил очень заботливо, словно его детей угнетают в Корстаде.

Старик склонил голову, не имея возможности поднять волнующую его тему вновь, как в этот же момент его словно током ударило.

«Герцог явно на что-то намекает, упоминая своих сыновей! Постойте! У виконта Брейта нет земель, которые можно передать внукам, а значит дети Леомвиль останутся без вотчин… Если я приму их как своих вассалов, смогу выделить земли на границе с Парфо, тем самым закрепив за собой всю торговлю с Лантарисом! Это также даст мне возможность отблагодарить Брейта, ещё крепче связав его с собой.»

Старик мгновенно смекнул, на что намекает Виктор, упоминая своих сыновей. Оба они являлись подданными Корстада, а также внуками его вассала и близкого соратника. Исходя из этого, не сложно будет передать им некоторые территории.

Пока граф обдумывал ситуацию, вошёл пожилой дворецкий и доложил о прибытии семьи виконта Брейта, а следом вошла целая вереница людей, во главе которых шёл высокий седовласый аристократ в чёрном военном мундире под руку со своей женой, одетой в пышное розовое платье, за спинами которых маячили две золотоволосые голубоглазые девушки-близняшки, держащие за руки двух мальчиков, в точности похожих на них.

Завидев герцога, они поприветствовали его в поклонах и реверансе, на что лорд в ответ, поднявшись со своего места, подошёл к девушкам и, поцеловав их руки, подозвал мальчиков, прятавшихся за их ногами.

Это была его первая встреча с собственными детьми, из-за чего те пугливо пятились от него.

Лишь благодаря посулам сладостями, Виктор через несколько минут смог угодить детям и, взяв их на руки, вернуться в кресло.

Всё помещение молчаливо наблюдало за происходящим, так как это был чрезвычайно важный момент.

Учитывая, что герцог ни разу не видел своих сыновей, каждый присутствующий хотел знать, как он к ним отнесётся, и судя по тому, с каким рвением лорд пытался наладить контакт с мальчиками, виконт, его жена и дочери могли быть спокойны насчёт своего будущего.

Все тревожные мысли улетучились, и теперь можно было смело утверждать, что отец с сыновьями установили прочную связь.

Телори также, дождавшись этого момента, поднялся со своего места и поклонился Виктору.

– Ваша светлость, мы вас оставим. У меня дело к виконту Брейту. Прошу нас простить, – с этими словами он забрал виконта с супругой, оставив лорда с детьми и их матерями. Уже у дверей он обратился к виконту так, чтобы это услышал герцог: – Дорогой друг, я думаю даровать твоим дочерям титулы и выделить вотчины…

Виктор усмехнулся, продолжая играться с сыновьями, пытаясь их разговорить. Конечно же именно на такое решение и надеялся лорд, и именно по причине того, что Мафус являлся надёжным партнёром, ему хотелось продлить его жизнь, чтобы как можно прочнее закрепиться в Корстаде.

***

Спустя три дня белоснежный летающий корабль «Левиафан» пересёк границу в небе над Корстадом и, пролетев через горы, оказался на территории королевства Номина, направляясь в Лиденгард.

На просторной палубе корабля, где дворфы и эльфы делали какие-то записи о состоянии рун и оборудования, прохаживаясь вдоль бортов, Виктор сидел на полу в самом центре, играя с двумя маленькими мальчиками лет шести, дразня и борясь с ними среди разбросанных вокруг деревянных солдатиков и машинок, а позади него стояли две молодые аристократки-близняшки со своими горничными.

Из жилого отсека на корме вышла Хильда, одетая в облегающий её стройную фигуру чёрный брючный деловой костюм и, главное, без привычной белой маски на лице.

На высоких каблуках женщина подошла ближе, наблюдая, как один из могущественнейших людей на континенте играет с детьми, совершенно не заботясь о своём статусе.

Презрительно смерив взглядом поклонившихся ей дворянок, она прошла мимо, словно те недостойны даже смотреть на неё.

Виктор, сидя, опёрся двумя руками за спиной и, закинув голову назад, посмотрел на свою горничную, подошедшую к нему вплотную.

Её надменный взгляд не менялся, что бы ни происходило, и она даже после случившегося оставалась высокомерным хранителем Корстада, которая когда-то выбесила его.

– Как твоё самочувствие? – участливо спросил он, пока два мальчика в его ногах продолжали играть в солдатиков, обмениваясь камнями концентрации после вымышленной победы одной из сторон.

Женщина слегка поклонилась.

– Спасибо за заботу, ваша светлость. Мне гораздо лучше. Через несколько дней я смогу полностью избавиться от подавляющего мою силу яда и вернуться к работе. – ответила она, после чего посмотрела на мальчиков.

Дети являлись сыновьями Виктора, которые появились у него по неосмотрительности, когда он развлекался с дочерями виконта Брейта, но это не делало их менее значимыми или любимыми.

К слову, матери мальчиков, стоявшие поодаль, внимательно следили за разговором хранителя и герцога, ведь как подданные Корстада они не могли не знать, кем является женщина, выслуживающаяся перед отцом их детей.

Хотя они имели высокий статус благодаря своим детям, он не шёл ни в какое сравнение с Лакруа.

Их не приняли ни как жён, ни как любовниц в семью Леомвиль. Сильвия лишь отправила им двух верховных магов и сотню гвардейцев для защиты, а также ежемесячно посылала тысячу золотых монет на содержание детей.

Герцогиня следила только за детьми, чтобы они получали ровно столько, сколько остальные отпрыски её супруга, а что касается девушек, они её особо не волновали, поэтому и статус их был гораздо ниже официальных жён Виктора.

Лорда всё это тоже мало волновало. Он уже свыкся с правилами данного мира, и раз эти девушки были довольны тем, что имеют, вводить их в свою семью не было никакого смысла.

Уже то, что они имели благодаря детям, было в сотни раз больше, чем те могли бы получить, выйдя замуж за аристократа своего уровня.

Виктор, посмотрев на своих детей, улыбнулся, радуясь наличию ещё двух наследников.

– Хочу познакомить их с братьями и сёстрами, но прежде заедем в герцогство Дернс. Хранилище открыли, и Лиония попросила меня присутствовать, так как там нашли нечто интересное. – словно говоря о чём-то незначительном, сообщил он.

Хильда осмотрелась вокруг, ища подсказки того, где находится корабль, и, заметив вдалеке заснеженные пики гор, обратилась к Виктору.

– Мы миновали горы Мартина. Я так понимаю, мы уже в Номина?

Лорд кивнул.

– Ага… Хотел заехать к брату Луны, но решил оставить это на потом. Сначала навестим бабушку. – ответил он, кивая мальчикам.

Вообще его мало интересовало оружие, которое могли найти в хранилище драконов, так как в его инвентаре находилась экипировка, которой можно вооружить целое войско и даже не одно, но, по словам его матери, там было что-то, что должно заинтересовать его.

Глава 411. Технология

Голубое небо над бескрайним океаном