Читать онлайн Берег лучистый бесплатно

***

Галка выбралась из старенькой малолитражки, потянулась, и направилась к ограждению, за которым дорожное полотно было снято, а местами просто разбито-разломано, и перемешано с землей. Судя по карте, это была единственная дорога в город, и перекрыть такую – значит отрезать его от мира. Наверняка ремонтники оставили где-то здесь схему объезда, но ничего подобного видно не было. Она походила вдоль ограждения, осмотрелась, и вернулась в машину. Зверек на переднем сидении проснулся, и потягивался, пока Галка с кряхтением устраивалась за рулем.

– Ты даже не пытался сбежать?

Это был ежик. Он задрал острую морду.

– Вот-вот, ты только принюхайся. Какие запахи!

Еж поводил мордой по сторонам, и снова улегся. Галка захлопнула дверь.

– Эх ты, одомашненный.

Завелся двигатель, и вскоре машина ехала обратно. Нужно было найти объездную дорогу.

– Где же ты, тропиночка? – Она высматривала указатель на съезд, уверенная, что он окажется до смешного большим и заметным.

Уже третьим встречным транспортом из-за поворота показался старый трактор с открытой кабиной. Галка сбросила скорость, раздумывая, а потом остановила машину, чтобы снова выйти.

Старик в широкой, полосатой рубахе и линялых джинсах, заправленных в сапоги, обратил на неё внимание еще издали, начав сбавлять ход. Она улыбнулась ему, подняв руку повыше, и трактор с лязгом встал.

Вытерев лицо, старик устало наблюдал, как коротко стриженная, невысокого роста брюнетка перебегает на другую сторону дороги.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – кивнул ей он. Седые волосы выбились из-под выцветшей кепки, козырек скрывал ясные глаза.

– Там все перекопано.

– Знаю. Вы в город?

– Ага.

– Давай за мной. Только внимательнее, поедем через лес. Дорога там заковыристая.

– Ладно.

Затарахтел мотор, и трактор быстро набрал ход.

– Хороший дед, – сказала Галка ежу, усаживаясь. Тот полез к ней в ноги, и пришлось вернуть его в переноску на заднем сидении.

Дорога сквозь лес оказалась непростой. Старик наверняка прожил здесь всю жизнь, и хорошо знал местность. Он держал уверенный ход, но, тем не менее, было сложно приспособиться к его манере езды. Старый трактор показывал чудеса кустарной модернизации, переходя от умеренного движения к опасному ускорению на витиеватой лесной дороге, перемежающейся возвышениями и впадинами, в которых скопились лужи.

«Все это забавно, – думала Галка. – Даже здесь ты словно отгораживаешься от меня. Я прусь на край земли, а меня встречают очередные баррикады между мной и моей сестрой. Я думала, что больше никогда не окажусь в ситуации, когда спешу к тебе, хотя знаю, что ты меня не ждёшь. Прекрасная ты, и серая, скучная Вика, которая толчется у ворот твоего прекрасного замка, куда если и пустят, то только на церемонию любования».

Галка почувствовала раздражение, как всегда бывало, когда она задумывалась об этом ни с того, ни с сего. Что уж говорить о сегодня, когда было невозможно не думать о том, что предстоит.

Старик впереди затормозил, чтобы совершить маневр, и объехать неуклюже сваленные у дороги бревна. Галка зарычала, выкручивая баранку. Малолитражка героически справлялась с бездорожьем. Хозяйке было известно, на что способно ее любимое недоразумение, и автомобильчик не подводил. В какой-то момент старик вновь притормозил, чтобы обернуться. Он удивился тому, что курносая дамочка на задрипанном даже по здешним меркам корытце нисколько не отстала. Мужская реакция не ускользнула от Галки, заставив ухмыльнуться.

Наверное, она впервые за долгое время почувствовала жалость к матери, когда та позвонила ей в слезах. Их разговоры уже долгое время оставались редкими, по делу. В них было все меньше эмоций. Тем неожиданнее оказались горькие слезы в трубку, отчего Галка прервала работу, села прямо, и внимательно слушала, что говорила ей мать. Ее любимая дочь, то есть не Галка, пропала с радаров.

Было слышно, как та шелестела бумагой. Глотая слезы, она в нос пыталась зачитать ей что-то, но срывалась на плач. А потом снова, и снова, пока Галка не сказала, что скоро приедет.

Ехать в отчий дом не хотелось, она была там лишь однажды после смерти отца. Дорога в пригород заняла время из-за вечерних заторов, но тогда это сыграло Галке на руку. Позволило настроиться на предстоящий диалог. На всю оставленную позади жизнь, тесно связанную с двумя близкими, но далекими женщинами, чей союз не шел ни в какое сравнение со скромной дружбой между Галкой и ее отцом. Человеком слишком хорошим, чтобы быть кому-то настоящим другом.

Визит в родительский дом прошел скомкано. Мать была явно не в себе, и Галка решила не нагнетать. Она только раз прочитала бумажное письмо сестры, в котором Марианна была пряма и немногословна, после чего отправилась в кухню приготовить себе какао.

Она знала, что у матери всегда найдется какао. В шкафчике стояла едва начатая банка, и это подействовало успокаивающе. Что-то общее с матерью оставалось неизменным. Но ненадолго.

Прихлебывая из чашки, она сидела напротив зареванной дамы в бриджах и длинной вязаной кофте, в которую та судорожно куталась, и слушала потоки хвалебных слов в адрес своей сестры. Переживания были столь неуместно драматичными, что раздражение вернулось вместе с последним глотком остывшего напитка.

Во время очередного всплеска эмоций Галка встала, и сказала: «Хорошо!», да так громко, что мать замолчала, а потом отвернулась. Подбородок ее вздрагивал. Младшая дочь резко сбавила тон, чтобы повторить спокойно, но так же твердо:

– Я все разузнаю. Ладно? Созвонимся.

И пошла к двери. После того, как отца не стало, она перестала чувствовать необходимость в примирительном завершении таких вот странных диалогов, в которых повышенный тон едва ли можно было назвать прямой конфронтацией. Они с матерью не ладили, как не ладят кошка с собакой, живущие на одной улице. Может быть, отдельные котики с собачками и не против спокойнее реагировать друг на друга, но природная реакция такова, какова есть, ничего с этим не поделаешь. Маман-истеричка, и взрослая, сдержанная дочь, которая давно раскусила все ее уловки по выводу людей на скандал, но противостоять им научилась одним единственным способом – вставать и уходить. Главное – бросить напоследок что-нибудь в духе: «Постараюсь» или «Все будет хорошо».

Марианна писала о том, что мать с Сергеем должны организовать продажу ресторанов, и разделить вырученные средства. Доверенность прилагалась. Больше ничего.

Ее вырвал из раздумий просигналивший дед. Он развернулся, взмахнул рукой. Крик: «Почти приехали» читался по губам.

Лес расступился. Они выехали к заколоченному зданию, на котором еще можно было различить линялую вывеску рыболовного магазина. На задворках была видна стихийная свалка. Галка вновь поджала губы. Кажется, первое впечатление от знакомства с городом было окончательно испорчено.

Трактор остановился. Она обогнала его немного, потом тоже свернула к обочине. Старик уже ждал ее возле тарахтящей машины.

– Это старый рыболовный магазин, – сказал он.

– Далековато от воды, почти в лесу, – удивилась Галка.

– И мы так подумали, когда он открылся. Но Митяй говорил, что с большим магазином в центре, и отделами в супере ничего не поделаешь, поэтому он будет рекламировать природу. – Дед ткнул большим пальцем себе через плечо, указывая на стену леса. Вблизи он понравился Галке еще больше. Она чувствовала его простой и доброжелательный характер. И большую усталость.

– В этом есть смысл, – согласилась Галка.

– Да-а. Насмотрелся интернета, и хотел, чтобы все было про экологию. Из дерева, с местными сувенирами.

– Городские такое любят. Хипстерам бы понравилось.

– Во, да. Хипстеры.

– И чего? – Она мотнула головой в сторону заброшенного здания.

– Да ничего. Умер в позапрошлом году. Так все и стоит, само как сувенир.

Дед растер ладонью грудь.

– А теперь, – он обернулся, – здесь свалка. Я даже знак поставил, но навалили все равно.

– Жаль, – сказала Галка. – Ладно, спасибо вам. Не знаю, что они себе думают, когда перекрывают единственную дорогу в город.

– Там была латка на латке, ремонтировать бесполезно. Рано или поздно пришлось бы перекладывать, хотя мы все тоже думали, что городу будет сложно. Но ничего. Лесочком, лесочком. Уже успели наездить в разных местах. Да и вообще, пару лет назад здесь был страшный ураган, еще много всего на ремонте. Городок потрепало, увидишь.

– Гостиница дальше по этой дороге?

– Да, не сворачивая. Ну… – он почесал щеку, – я почухал. С приездом.

Кивнув, Галка улыбнулась ему со всей возможной благодарностью. К машине она вернулась, простив городу разбитую дорогу со свалкой на въезде.

Выбравшись из переноски, ежик встретил ее на водительском месте. Она ловко подхватила его, перекинув на пассажирское.

– В лесу надо было драпать! Мы приехали, немного осталось.

Осталось действительно немного, и вскоре из-за поворота показалась гостиница.

***

Когда-то это здание было административным, и принадлежало закрытому ныне предприятию, на что указывала старая табличка, которую все еще не сняли. Старое, в три этажа, но довольно ухоженное, оно было переделано под недорогой ночлег. Здесь предстояло провести не так много времени, поэтому Галка не привередничала.

Она поднялась по выметенным ступенькам. Чистый вестибюль, и скромная, но аккуратная приемная встретили ее тишиной. Галка поставила переноску с ежом на пол, осмотрелась. Багаж остался в машине. Она заметила, что стекла нескольких окон были переклеены скотчем, а одно заложено листом фанеры. В памяти всплыли слова об урагане.

Хотелось кого-нибудь громко позвать, но тут мимо нее прошла женщина с ведром и шваброй. Та заметила ее. Отчего-то удивленная, остановилась. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом женщина с ведром, не сводя глаз с Галки, наклонилась в сторону коридора, и крикнула:

– Георгиевна!

Затем ее взгляд упал на переноску.

– У нас с животными нельзя, – сказала она мягко.

В этот момент к ним вышла стройная женщина с высокой прической и старым лицом. Заходя за стойку приемной, не глядя на гостью, она повторила:

– У нас нельзя с животными.

Несколько секунд спустя строгая мадам пробежалась взглядом по новоприбывшей снизу вверх. Смотря Галке в подбородок, она повторила нараспев:

– С животными нельзя-а.

Потом сразу же села, и начала искать глазами что-то на столе:

– Вы надолго?

Здесь была ее территория.

– Это не животное.

– А кто? Шуршит, я слышу. – Она начала что-то записывать в большую тетрадь.

– Ну да, шуршит. Это еж.

Георгиевна продолжала писать.

– Это, по-вашему, не животное?

– Здесь все сложно, – рассеянно сказала Галка.

Уборщица рядом перестала возить шваброй по полу. Комендант подняла на приезжую глаза. Вид у Галки был нездешний, модный какой-то непонятной модой, и поклажи не было. Она стояла с переноской невозмутимо отдельная, и этот совершенно не туристический вид мог взволновать строгую охранительницу.

– В смысле, не у вас, а с ним. – Галка ткнула коленом в переноску. Еж зашуршал еще громче.

Георгиевна повертела ручку в пальцах.

– Вам…

Галка уперла кулак в бок, огляделась по сторонам, и сказала спокойно, но решительно:

– Я не могу оставить его в машине.

Комендант поджала губы.

– У вас что, обычный еж? Наш, лесной?

– Ну да.

– И кто держит обычных ежей?

Галка медленно выдохнула.

– Я вообще домашних животных не держу. И этого отпущу, но не сейчас. Пусть побудет со мной еще немного.

Комендант видела, что гостья устала, что она раздражается. Опыт подсказывал ей, что здесь дожимать не нужно. Гостиница пустовала.

– Ладно. Только заранее оплатите дополнительную уборку после выезда. Это недорого.

– А есть номер с красивым видом?

Георгиевна усмехнулась, посмотрев на уборщицу взглядом: «Можно было не спрашивать».

И уже когда Галка поднималась по лестнице, сказала вдогонку почти дружелюбно:

– Вам понравится.

Номер был просторным, как современная однокомнатная квартира. Большая комната, и почти обыкновенная кухня, но тоже большая, с импровизированной, скорее декоративной барной стойкой, обеденным столом, и тому подобной, очень домашней обстановкой. Галка постояла там немного у окна, полюбовалась на плотно подступающие деревья, и отправилась за чемоданом, попутно выпустив ежа. Тот сначала замер, а потом убежал в темноту ванной комнаты, куда была приоткрыта дверь.

Звонок Сергея застал ее рядом с авто.

– Привет.

– Привет.

– Ты уже там?

Автомобиль стоял рядом с каменной клумбой, у которой был высокий бортик, и Галка со вздохом села на край.

– Да. Уже в гостинице. Спустилась вниз за вещами. – Она потерла висок.

В трубке помолчали.

– Еще раз спасибо, что согласилась.

– Ну да. Слушай, давай я тут сама.

Молчание продлилось чуть дольше.

– Постарайся хоть что-то узнать. Может, она успела завести знакомых.

– Я не представляю, кого и о чем спрашивать. Все есть в бумагах.

Голос в трубке принадлежал мужу Марианны. Звучал он подавленно.

– Узнай, что сможешь.

– Хорошо, – сказала Галка. – А ты постарайся не трезвонить. Я приеду, и все расскажу.

– Ладно.

Галка уронила руку с телефоном, простонала и поднялась.

Сергей был, в общем, мужик ничего, и раздражал ее куда меньше сестры, но между ними никогда не было и намека на приятельские отношения. Всегда вежливый и чужой, он не стал частью ее фамилии, хотя по всем ощущениям именно она перестала ею быть. А теперь общение с ним вообще лишалось смысла. И последние: «Привет», «Хорошо» перед тем, как звонивший мужчина станет частью необязательного прошлого, напрягали.

Из-за угла вышел рабочий. Он был одет в ярко оранжевое. Галка посмотрела в его сторону. Вслед за ним вышла комендант Георгиевна, которая говорила ему что-то вслед, и активно жестикулировала. Донесся спор по поводу окрашивания каких-то «фигур».

Галка огляделась. Погода стояла еще теплая, сухая, но запахи осенних костров уже витали в воздухе. Она решила прогуляться по улице. Захотелось немного осмотреться, и было бы неплохо найти магазин.

Галка пошла вперед, наобум, возвращаясь мыслями к разговору с Сергеем.

Она шла вдоль сплошного каменного ограждения, когда на глаза ей попалась кошка. Та сидела смирно, и в момент, когда ее коснулись лучи заходящего солнца, черная шерсть сверкнула зеленоватой искрой.

– Ух ты! – тихо воскликнула Галка. Она задержалась, разглядывая кошку, но та, заметив к себе внимание, лениво спрыгнула за ограду.

Дорожка вела мимо крошечного одноэтажного кинотеатра, немного отстоящего от дороги, и скрытого зарослями кустов и деревьев. В надвигающихся сумерках уже сложно было распознать на паре скромных афиш идущие сейчас фильмы.

А вслед за ним ярким пятном светилось кафе.

Оно было довольно популярным, судя по скоплению людей внутри, и Галка вспомнила, что у него, кажется, был достойный рейтинг. В голове быстро созрел план, чем поужинать сегодня. Она решила разбавить свой стандартный рацион чем-нибудь вредным, но подойдя ближе к окнам, стало понятно, что ждать придется слишком долго. Тем не менее, она зашла внутрь, чтобы выстоять свою порцию картошки с курицей, которую попросила упаковать с собой.

Стоя в очереди, Галка вырвалась из потока размышлений. Было приятно слушать шум людских голосов, и принюхиваться к запахам. Но стоило выйти на улицу с теплым пакетом в руке, как мысли о завтрашних делах вернулись, да так, что решено было все же дойти до магазина, чтобы купить вина к ужину. Ей нужно было расслабиться, и хорошенько выспаться.

Она вернулась в гостиницу затемно. Уже расположившись за барной стойкой на кухне, вспомнила про ежа. Его видно не было. Галка встала, и насыпала сухого кошачьего корма в тарелку на полу, а в блюдце налила воды. Колючка тот час же вынырнул из густой бахромы занавесок.

– Я не стала брать тебе яблок, – сказала Галка. Ежик был у тарелки, и никак не отреагировал на ее слова.

– Ладно, шучу. Взяла парочку. – Она зашуршала пакетом, достала небольшое яблоко, и разрезала его на несколько долек, которые положила просто на пол. Еж скоро переключился на них.

Съев половину, Галка долила вина в бокал, и пошла в комнату. Развернув кресло к окну, за которым можно было различить деревья, слабо освещенные уличным светом, она уселась в него с ногами. Разглядывая пульт от телевизора на журнальном столике, Галка решила посидеть в тишине. Приятный дурман слегка повел голову.

В вещах лежало нотариальное письмо, но она не стала его доставать, так как хорошо помнила содержимое.

Ее сестра умерла здесь, в этом городке, завершив борьбу с тяжелой болезнью, о которой никто не знал, и даже предположить не мог.

Вот эту Марианну Галка знала. Сестру, которая не любила просить и жаловаться.

– И ничего не осталось, – пробормотала она себе под нос. – Ни-че-го. – Она закрыла глаза, запрокинув голову назад. Глубокий вдох, ровный, продолжительный выдох.

По завещанию сестры, кремация была обязательной, а ее прах должны были развеять здесь же, с точки, указанной на распечатке карты. Она была приложена к официальному письму.

И прах развеяли, о чем тоже было указано. «Доверенное лицо». Не осталось ничего, только вещи, которые предстояло забрать.

Она приехала сюда именно за ними, вот и все.

Вино и дорога слились в одну единственную усталость. Галка уже почти задремала, когда телефон вновь зазвонил.

Вздрогнув, она потянулась за ним, и включила на громкую связь, едва попадая пальцем в экран. Это снова был Сергей.

– Извини. Мне не спится.

– Да ничего. Но ты что-то зачастил. Без обид. Мы с тобой не сильно-то.

– Ну да. – Сергей говорил тихо и хрипло.

– Ежик еще не какал, поэтому новостей никаких.

Ей не ответили.

– Извини. – Галка бесшумно зевнула. – Я вообще не особо общительная. Мы с Марианной разные люди.

– Она всегда хорошо о тебе отзывалась.

– Может быть. Но здесь все сложно, давай не будем.

– Что за история с ежом? Откуда он у тебя?

Галка посмотрела на колючку, который вернулся к занавескам, и возился там.

Сев удобнее, она потерла глаз. Дрема отпускала ее неохотно.

– Пару месяцев назад я была у папы, – сказала она хрипло, растирая запястье. – И нашла его в траве недалеко от могилы. Он не убегал, ничего. Свернулся клубком и все. Что-то нашло, и я решила завести себе питомца. Закатила его прямо в рюкзак.

В трубке хохотнули. Галка улыбнулась.

– Да, как шар, или почти. Но… Как-то не задалось, так что думаю его отпустить. Там, где развеяли. Где-нибудь недалеко.

– Повезло тебе. У диких ежей может быть всякое. Они же едят все подряд, – невнятно ответил Сергей. Она слышала его дыхание.

Разговор выходил очень коротким, и она не стала его искусственно растягивать.

– Держись, Сереж. Я буду отключаться. Завтра дела.

– Хорошо. Спокойной ночи.

От алкоголя и ожидаемо неожиданного звонка, вырвавшего из приятного забытья, так необходимого после нервной дороги, бросило в жар. Она встала, чтобы открыть окно.

На кухне еще оставалась еда, которую Галка решила дожевать со включенным телевизором.

Странная история с письмом к матери смутила Галку. Этот сентиментальный жест не был похож на Марианну. Она отправила бы человека с доверенностью, но выписывать художественные кренделя в бумажном послании, и слать это в чистом конверте без подписи? Странно. Конверт не был запечатан, то есть сестра наверняка сама опустила его в почтовый ящик. Сложно было представить, как Марианна, не доезжая до дома родителей, просит остановить загруженную вещами машину, тайком пробирается на участок, чтобы аккуратно подняться по ступенькам, и оставить письмо с инструкциями о том, как следует обойтись с дорогой недвижимостью – двумя прибыльными ресторанами.

Галка закончила есть, и выбросила остатки в ведро под мойкой. Она услышала, как за стенкой заиграл мобильный телефон, и это был первый признак жизни в гостинице. Может быть, комендант?

Это действительно оказалась комендант, заглянувшая в соседний номер. Ее голос зазвучал в коридоре.

– Да, заселяй их сюда. Рядом с ежиком.

– У нее что, ненормированный график? – подумала Галка вслух.

Ежик громко протопал в прихожую.

– У нас скоро появятся соседи, – сказала она ему, стараясь не наступить в потемках.

Галка разложила диван. Было так приятно забраться под одеяло, вытянуть ноги, закрыть глаза. Размышляя, покупать ли ежу яблоки, и какой сухой корм взять, она забыла купить себе зубную щетку. Впрочем, мысли о нечищеных зубах быстро перетекли в воспоминания об отъезде Марианны, но и те продержались недолго. Галка быстро провалилась в сон.

***

Тогда он встретил ее на улице перед домом, который они с Марианной построили уже после свадьбы. Сергей, плотный, лысеющий бородач среднего роста, стоял, одетый в спортивное, руки в карманы. Пасмурный день был ветреным, и порывы толкали его то в грудь, то в спину, заставляли щуриться.

Галка выбралась из такси. Она не подошла к Сергею сразу, а смотрела, как машина разворачивается, чтобы уехать. Вместе с такси уезжало спокойствие и отрешенность, вялое, но комфортное течение жизни.

Они остались на улице одни. Пригород здесь еще не облагородился, и всюду виднелись коттеджные стройки.

Он не посмотрел ей в глаза сразу, но отчего-то протянул навстречу обе руки, будто у Галки были тяжелые сумки, которые нужно было перехватить.

– Привет, – сказала она. – Мама передала, что надо приехать.

– Привет. Да, пойдем в дом. – Он опустил руки, поймал ее взгляд, и кивнул.

Они шли друг за другом. Пока шли, Галка чувствовала, как холодно стало внизу живота. Сюда не хотелось ехать. И видится с Сергеем не хотелось.

Когда поднимались на крыльцо, она не удержалась, и спросила на ходу:

– Что у вас тут?

– Я все расскажу, давай зайдем в дом, – торопливо ответил Сергей. Он пропустил ее вперед.

В доме было тихо и прохладно. Она уже на пороге поняла, что дело очень плохо, поэтому задержалась возле дверей в последней попытке не ввязываться в то, что произошло.

– Заходи, Вик. Иди в гостиную, я сейчас.

На широком и низком журнальном столике в большой, квадратной комнате лежал распечатанный конверт. Рядом листы бумаги. Они ждали именно ее.

Галка села. Взяла самый официальный на вид.

Через несколько секунд ее руки затряслись. Она удивленно на них посмотрела. Мгновение спустя поняла, что не дышит.

В проходе остановилась фигура Сергея.

– Это что? – обернулась Галка.

– Это все, – ответил Сергей. Из его глаз полились слезы.

Позже они сидели на кухне. Галка смотрела на руку Сергея, которой тот держался за край стола. Чувство одеревенелости не проходило.

«Маришки больше нет», – подумала она. Вслед за этой мыслью была другая: «Как же мне жарко». Нужно было снять курточку. А потом все вновь пришло в движение.

Им понадобилось некоторое время, чтобы разговор, наконец, завязался. И Галка не поверила бы тому, что услышала, если бы не бумаги. Словно рассказывали о постороннем человеке…

– Ты же знаешь свою сестру, – продолжал он.

Галка скривила губы.

– Она уехала отсюда три месяца как.

– Мама об этом не говорила.

– Я тогда приехал в ресторан часа за два до закрытия, но персонала на кухне уже не было. Все было чисто. Она никогда не отпускала их так рано. Работал только бар, там сидели какие-то люди, не помню. В общем, что-то как-то работало. Я удивился. – Он покачал головой, и продолжил:

– Стою на кухне, и вообще ничего не понимаю. Я сделал все дела, и хотел забрать ее пораньше, у меня с собой билеты в клуб, там приехали музыканты, в общем не важно. Мы ничего не планировали. Я еще ехал и думал, как упросить ее оставить все, и съездить, погудеть. Мы не ссорились накануне, ничего такого. Просто, наверное, я что-то чувствовал, хотя она повода не давала. Спланировал вечер. Она вообще была вся в делах, но что-то звенело. – Он постучал пальцем по лбу, выговорившись. – Выпьешь со мной?

– Давай, – согласилась Галка вяло.

Сергей встал. Она слышала его дрожащее дыхание. Мужчина был раздавлен.

Он вернулся с двумя бутылками. С крепким, и каким-то ликером.

– Взял тебе полегче.

– Налей что себе.

Сергей сел, и налил обоим.

Галка полезла в рюкзак, доставая шоколадку.

Сергей встрепенулся.

– Слушай, я сейчас сделаю.

– Забей. – Она развернула фольгу, потом залпом выпила все.

Сергей молча поднялся, достал из холодильника что-то из закусочной, бутылку шипучки. Пока она откручивала слишком зажатую крышку, и отпивала напиток, Сергей сказал:

– Письмо пришло неделю назад. Мать ничего не знает. Не говори ей пока.

Галка посмотрела на него из-под бровей.

– Ты думаешь, она врала маме, что еще живет с тобой?

– Не знаю. Мы с твоей матерью не сильно контачили в последнее время.

– Правда?

– Да.

– И почему?

– Не знаю. Просто не контачили. Кажется, это не было проблемой. Закончились темы для разговоров, наверное. Мы с Маришкой не ссорились, все было ровно. О чем говорить?

– Я думала, у вас тут тесный семейный круг.

– Все крутилось вокруг Маришки, на самом деле.

Галка коряво улыбнулась.

– И что было на кухне?

– Она сидела, и ела кашу. Манную кашу с вареньем. С ногами на стуле, как ты сейчас. Большая тарелка, и варенья, наверное, полбанки туда вылила.

– Она так любила в детстве.

– Сидит, ест. В пустом ресторане, в ходовой вечер. Я спросил, что случилось…

***

Марианна, женщина рослая, статная, ела кашу, и смотрела на мужа так, как никогда раньше. Он сразу понял, что их семейному счастью конец. Она не поздоровалась с ним, но голос ее был мягким, когда она сказала ему, что им нужно поговорить. Сергей оперся на что-то не глядя, не отрывая взгляда от жены. Та выловила из тарелки ягоду. У нее был спокойный и умиротворенный вид.

«Она уходит к другому, – подумал Сергей. – Точно».

– У меня в детстве была книжка с историями. Норвежскими, кажется, или шведскими. Не помню. И там была одна про…

– Марианна, что случилось?

– Я отпустила персонал.

– Это на тебя не похоже.

– Ты хочешь узнать, о чем была история?

– Какая история, Марианна? – спросил он тихо. – У меня душа в пятки уходит, когда ты так говоришь.

– Как?

– Как будто ты…. Сваливаешь от меня к другому!

Марианна зачерпнула еще ложку каши, рассмотрела ее, и отправила в рот.

– Сергей, – сказала она мягко, глядя в тарелку. Потом подняла глаза. В них стояли слезы. – Сережа, я хочу, чтобы ты сел рядом, и спросил, о чем была история.

Он остро почувствовал, что ей больно. Его прекрасная жар-птица, известный шеф, и просто дама на миллиард, обернулась растерянной женщиной, которую он едва узнавал.

Сергей машинально взял стул, подсел к ней, заглядывая в глаза, но жена вновь уставилась в тарелку, и искала ягоду в каше. Когда она подняла голову, то вновь стала сама собой.

– Там была история про маяк. Деталей я не помню, но настроение очень даже, – сказала Марианна. Мечтательная улыбка вернулась. Притворная и искренняя одновременно, только успокоения Сергею она не принесла. Марианна была сильной женщиной, и чем тяжелее ей было, тем спокойнее и теплее была ее улыбка. Он любил в ней эту силу, уважал за характер. Поэтому сидел, и слушал пересказ дурацкой сказки на пустой кухне известного на весь город ресторана, который внезапно прекратил работу.

Марианна доела кашу, и облизала ложку. Сергей сглотнул.

«Она что, узнала, что не может иметь детей?»

– Я так же ела кашу, когда прочитала, что у каждого маяка есть смотритель, даже у самого далекого. Как-то в голову не приходило, что раньше сверху натурально жгли костры. Мама тогда готовила что-то рядом, и следила за тем, чтобы я не лила в тарелку слишком много варенья. А я спросила у нее, кто же согласится жить в маяке где-нибудь на острове совсем один. Мама сказал, что понятия не имеет. И я долго не могла заснуть в ту ночь. Мне было грустно представлять себе такого человека. Совсем одного на кусочке земли.

Он положил свою ладонь на ее ладонь.

– Нам нужно пожить отдельно. – Уголки ее губ дрогнули.

– У тебя кто-то есть?! – Он выпалил это, чувствуя, как волна тревоги и ревность захлестывает его.

– Нет, у меня никого нет. Я с тобой.

Он молчал, наблюдая, как она убрала грязную посуду, не став ее мыть, и начала гасить свет.

Большую часть дороги домой ехали молчала. В последнее время они редко находились вдвоем в одной машине. Марианна смотрела в окно, а он вел авто, едва держась за руль. Тело, скованное внезапным стрессом, не выдерживало напряжения. Воля покидала его.

– Мои ребята почти закончили проект. Еще немного, и я смог бы оставить дела на месяц. Может быть на два. Да хоть на полгода. Я весь твой, родная.

Она молчала, отвернувшись. Кажется, даже закрыла глаза. Он так чувствовал.

– Я что, поздно задергался? Но ты тоже вся в делах. А сегодня я к тебе с билетами. Вот, смотри!

Сергей вырвал из внутреннего кармана цветастые билеты, и протянул ей. Она, наконец, повернулась к нему.

– Успокойся, Сережа, – сказала Марианна ласково, и погладила его по плечу. Он отвернулся, сжав зубы.

Оставшаяся дорога домой была не из легких. Марианна, кажется, даже задремала, но он боролся с чувствами. Нутром чуял, что стоит остыть, дело не в мужчине. И, возможно, даже не в нем, Сергее. Но она хочет пожить отдельно, и уже все решила. Пожить отдельно. Пожить отдельно.

Когда они, уже дома, приготовились ко сну, а Марианна лежала в постели, он остановился в дверях спальни.

– Мне постелить себе в гостиной?

– Иди ко мне, – сказала она устало, и похлопала по одеялу рядом. Он, как послушная собака, пошел и лег.

Она привычно обняла его, положив голову на грудь. Он слушал, как она спокойно дышит, и никакие вопросы были не уместны. Сергей осторожно погладил жену по щеке. Та была горячей. Тогда он поцеловал ее, и Марианна отозвалась на поцелуй. В ней не было желания, но не было и сопротивления. В ней была безысходность принятого решения.

Занятие любовью вышло коротким и жарким. Сергей понимал, что ничего не изменить, и каждое движение ломало его. А Марианна просто любила. Не лгала, когда сказала, что она с ним, и это могло довести до сумасшествия.

Позже он не заметил, как забылся тревожным сном. Очнулся в темноте. Марианна спала. Сергей долго не решался пошевелиться.

Когда он, наконец, осторожно выбрался из постели, часы показывали далеко за полночь. Некоторое время Сергей ходил по гостиной, не включая свет. Его силуэт в окружении мебели едва вырисовывался тусклым уличным освещением. Он садился и вставал, чтобы снова сесть, хватая себя за плечи, колени.

В гараж он спустился для того, чтобы взять фонарик. Хотелось выйти из дома, ему не хватало воздуха. Но когда он обнаружил там спортивную сумку и чемодан с вещами Марианны, осознав, что ее с ним уже нет, самообладание окончательно покинуло его. Волна гнева бросила обратно в дом, рывками подняла в спальную комнату. Он все еще не решался включить свет везде, где только можно, и растрясти жену, чтобы она ответила, в чем дело.

Сергей стоял и смотрел на спящую Марианну, чувствуя, как же хочется зажечь хотя бы фонарик. Иначе он просто захлебнется в этой темноте, которая, как грозовой фронт, пришла неожиданно из-за горизонта, и в его персональном полдне вдруг стало темнее ночи. Пусть бы это был свет старого отцовского фонарика, который достался ему он даже не помнил как. Но фонарик Сергей не зажег.

– За это я тебя и полюбила, – сказала Марианна в темноте. – Тебе тяжело быть сильным, но ты держишься.

Сергей ничего не ответил, выйдя из комнаты, из дома, и вернувшись туда, когда вещей в гараже уже не было.

***

– Я позвонил тогда своему другу, вызвал такси, и прямо в домашней одежде поехал к нему.

Галка слушала молча. Они успели выпить по третьему кругу. Шоколадка лежала нетронутой.

– Едем, я щелкаю фонарик. Включаю, выключаю, ничего не вижу из-за слез. Водила говорит: «Друг, не щелкай, нас остановят». А я говорю: «От меня жена ушла. Это сигналы SOS». А он: «Дружище, патруль тебе не посочувствует, а я без этого пойму». Мир не без добрых людей.

– Я не очень добрая, извини.

Сергей молчал.

Тут Галку внезапно осенило. Задолго до того, как он решился бы попросить о том, о чем собирался, она вдруг все поняла.

– Ты же позвал меня, чтобы я туда съездила?

Сергей продолжал молчать.

– Одна, или составила тебе компанию, да? Или сказать маме вместо тебя?

Он как-то странно повел плечом.

– Да, я хотел попросить…

– Сергей, я гораздо дальше от Марианны, чем ты думаешь. Сестринской любовью здесь и не пахнет.

Тот ничего не отвечал, катая рюмку в пальцах.

– Не понимаю, – сказала Галка.

– Мне тяжело все это принять, – сказал Сергей, проведя ладонью по голове, лицу, как захмелевший человек, который пытается сбросить слишком рано наступившее опьянение. – То, что она не любила просить о помощи, меня не удивляет. Но чтобы так…

– Может, она думала, что избавляет от мучений хотя бы тебя?

– Тогда это самый глупый поступок в ее жизни, потому что я чувствую себя преданным. Я был не идеальным мужем, но этого не заслужил.

– У меня нет других мыслей на этот счет.

– Хотел бы я понять…

– Ну так ехал бы, пробивал тему.

– С документами наверняка все в порядке. Она умирала. Я нашел ее лечащего врача, он показал историю болезни. Там никаких шансов.

– Тогда просто съезди, посмотри, куда ее занесло, – рассердилась Галка. Она тоже начала хмелеть. Ее отпускало, кровь прилила к лицу, и захотелось поругаться.

– Не могу, – прошептал Сергей. Он спрятал лицо в ладонях. – Я не могу.

Это было сказано так просто, искренне, с таким отчаянием, что Галка поняла – ехать придется.

– Я поем, – сказала она, и подвинула к себе пакет из закусочной.

– Конечно, конечно, – посмотрел на нее Сергей. В его глазах снова были слезы.

***

Утро выдалось солнечным. Галка еще не открыла глаза, но уже почувствовала себя отдохнувшей. Редко удавалось выспаться в последнее время. Тем более не стоило ожидать крепкого сна без сновидений накануне чего-то подобного, еще и не дома.

Мысль о том, что предстояло сегодня, пришла следом, и вытеснила желание спеть что-нибудь солнцу, которое заглядывало в окна. Но отдохнувшее тело было сложно унять. После сладких потягушек Галка не удержалась, и двигала бедрами в ожидании, когда закипит вода. Хотелось в душ. Всего только оставалось позаботиться о питомце, и можно было звонить Николаю Александровичу. Так значилось в сопроводительной записке к письму.

Встреча была назначена в людном месте. Он настаивал на свидании в офисе, но так как никаких бумаг на подпись не было, Галка попросила о более неформальной встрече за чашкой кофе.

Прогулка до одной из центральных улиц заняла около получаса. Галка была одета в джинсы и легкий пуловер, чувствовала себя свежо, и двигалась быстрым, пружинистым шагом. Людей на улицах было немного, и ближе к месту встречи она наблюдала все ту же малочисленность прохожих. Ощущение запустения не покидало.

Когда Галка подошла к кафе, из-за плетеного столика рядом со зданием из красного кирпича ей навстречу поднялся приятный мужчина с ранней сединой. Он был одет в светлый костюм.

– Здравствуйте. А где все люди? – спросила она.

Мужчина посмотрел по сторонам. На улице, явно туристической, можно было насчитать всего нескольких человек, которые шли, не поднимая головы.

– На работе, наверное.

– Как будто у вас не приморский городок.

– Холодный приморский городок, вы хотели сказать.

Они сели.

– Я иногда пью здесь кофе, и заказываю их фирменный бисквит с ежевикой.

– Рекомендуете?

– Они его пропитывают чем-то на травах, получается приятная горчинка. Секрет не раскрывают, я спрашивал.

– Не люблю, когда слишком сладко.

– Тогда точно попробуйте.

Официант обслужил их быстро. Николай взял себе чашку капучино, а Галка попробовала бисквит. Пока она смаковала первые кусочки, ее собеседник молчал. Он рассматривал ее из-под бровей, прихлебывая горячий кофе.

– Рад, что у вас хорошее настроение.

Галка отложила вилку. Бисквит был съеден наполовину. Она вытерла губы салфеткой.

– Волновались, что придется вытирать мне сопли?

Николай едва заметно смутился, но затем улыбнулся и кивнул.

– Вы, наверное, даже взяли с собой чистый платок.

Мужчина откинулся назад, и рассмеялся.

– Да-да, – он сверкнул белоснежными зубами, и похлопал себя по карману на груди. Чашка с кофе была пуста. Он заглянул в нее, и сказал:

– Я здесь человек почти случайный. Но мне удивительна вся эта история. И не только мне.

– Вы успели познакомиться с Марианной?

– Увы, нет.

– Тогда как вы ввязались в эту историю?

– Я нотариус. У меня кабинет в мерии. На втором этаже в правом крыле, если будете искать. Город попросил меня оформить бумаги, которые вы получили по почте, и передать ключ. Он от маяка, в котором остались вещи. Средства за аренду были внесены за полгода вперед, но их вам вернуть не смогут. Контракт на аренду был формальным, составлялся буквально на коленке… – Он развел руками. – Там ни слова о возврате средств. Карту с местом, где развеяли… ее прах, я вам уже отправил.

Он достал обычный ключ с тканевой биркой, и положил перед Галкой. Та взяла его не сразу.

– Значит, мы можем обсудить с вами только бисквит?

Нотариус виновато пожал плечами, затем придвинулся к столу.

– Любопытная все же история, – сказал он тихо, и пожевал губу. – Я слышал, как это обсуждали у нас. Говорили, что богатая чудачка приехала сюда писать книгу, или что-то вроде того. Честно говоря, мне совсем ничего не приходит в голову. Может быть, вы найдете что-то среди ее вещей? Туда никто не заходил.

– Сложно было взять маяк в аренду?

– Не знаю. Это техническое сооружение. Маяк не действует, но это все равно не объект аренды. Ваша сестра ведь не была знаменитостью?

– Н-нет… Хотя… Если только вы не связаны с ресторанным бизнесом в нашем городе. У нее пара хороших ресторанов, очень популярных.

Он обвел взглядом столики.

– Мне надо было ответственнее подходить к выбору заведения. Наверное, вы знаток кулинарии.

– Нет, – бросила Галка довольно холодно, и сразу же одернула себя. – Извините.

Она нахмурилась, посмотрев на ключ.

– Все в порядке.

– Здесь довольно мило, – сказала Галка. – А моя сестра умеет договариваться, так что не удивительно.

– И вы не знаете, зачем ей это было нужно? Там ведь ничего нет. Ну, кроме видов, разумеется.

– Ни одной мысли на этот счет. Как вы выразились, я здесь человек почти случайный.

– Значит, девчонок я разочарую. Для нас в мерии это осталось загадкой.

Николай замолчал. Галка обратила внимание на людей, занявших столик через один от них. Пожилая пара долго разглядывала меню. Молодой официант выразительно жестикулировал, описывая что-то, но женщина с очками на груди слушала его невнимательно, и озиралась по сторонам, пока не встретилась глазами с Галкой. Та пододвинула к себе оставшуюся половинку бисквита, и показала пальцем «класс». Пожилая женщина улыбнулась, и фамильярно похлопала молодого официанта по бедру, указывая на Галку. Тот все понял, поклонился им всем, и ушел.

– Приду сюда еще раз, – сказала Галка нотариусу, который с улыбкой за этим наблюдал.

– Аналогично. И спасибо, что смогли встретиться так быстро. Вещи ждут вас в маяке. Если появятся вопросы по поводу документов, вы знаете, где меня найти.

– Благодарю, – встала из-за столика Галка, и пожала ему руку. – Что мне делать с ключом, когда я заберу вещи?

– Просто оставьте в замке.

***

Галка стояла на углу безлюдной улицы, и вдыхала запах сырости. Двухэтажные дома рядом и дальше были выбелены, брусчатка выглядела так, будто ее выложили совсем недавно, и улица смотрелась почти необитаемой, если бы не занавески в окнах, и велосипед у крыльца.

Нотариус унес с собой не только улыбку, но и приятность солнечного дня, осеннего, но все еще теплого, аромат вкусного кофе в компании с очаровательным незнакомцем, запах корицы и его парфюма.

Только сейчас Галка осознала, как же сильно волновалась на прошедшей встрече. Ее ум гасил тяжелые мысли до тех пор, пока ключ не лег перед ней на стол. Такие аргументы игнорировать не получилось.

Шпиль маяка был виден уже отсюда. Она хотела уточнить у кого-нибудь, как быстрее пройти к нему, но озираясь в поисках прохожих, она заметила полосатую мачту, которая выглядывала из-за крыши. Тогда же Галка и поняла, что часть поездки, которую она с большой натяжкой могла назвать незапланированным отдыхом от рутины, или даже маленьким приключением, закончилась.

Ее сестра безоговорочно мертва, и с этим придется встретится лицом к лицу.

Холодок внизу живота заставил поежиться. Галка все еще сжимала ключ, и видела далеко впереди сооружение, вход в которое открывался этим ключом. Оставалась только идти.

Она чуть не потерялась в лабиринте этой части города, переходя от дома к дому, хотя почти всегда видела шпиль маяка. Галка чувствовала себя рыбаком на маленькой, утлой лодочке, которая идет на свет, чтобы неминуемо разбиться о скалы.

– Ты преувеличиваешь, – сказала она себе вслух. – Мне нужно просто забрать вещи. Мы не были с ней ссоре, у меня не было к сестре никаких претензий, если рассуждать здраво. Ну не могу же я вечно припоминать ей это… Я взрослая, самодостаточная женщина. Я потому и приехала, что у меня нет с этим проблем. А у Сергея есть. Поэтому приехала я.

Но напряжение росло, пульсировало в висках, и она шла, обхватив себя руками, вжимая голову в плечи, пока не приказала себя распрямиться, и не быть дурой.

Улица закончилась выходом к парковой зоне с высокими деревьями, сквозь которые виднелось зеленое плато. Она прошла знак, дающий старт тропе здоровья, вышла на дорожку, и шагала по ней, пока не оказалась на открытом участке.

Берег здесь возвышался над водой. Море было красивым, шумело где-то внизу. Галка остановилась, чтобы полюбоваться линией горизонта.

Территория маяка была огорожена сеткой, но даже отсюда стало ясно, что объект не использовался, и был законсервирован. Сетку местами вспучило, железные опоры немного покосило, а само сооружение давно обветшало. Но трава на территории была выкошена, а ворота закрыты.

На некотором расстоянии человек ловил свою собаку. Та уворачивалась в последний момент, и звонко гавкала. Наверное, не хотела на поводок. Солнышко выглянуло из-за облака, вода заблестела, и Галка почувствовала себя легче. Она все еще оставалась на месте, подставляя лицо теплу.

Вспомнилась комната Марианны, освещенная солнцем, и маленькая Вика, которая проникла на территорию в отсутствии хозяйки, чтобы найти она уже и не помнила что. Ярким пятном Галка видела письменный стол, залитый солнечным светом, а на нем какие-то книги. Кажется, по литературе из школьной программы, очень внушительные. А сверху альбом наклеек с Барби. Стол был чист, пастель заправлена, вся комната светилась этим светом, и все светилось. Маленькая Вика на носочках вышла оттуда, и аккуратно прикрыла дверь, хотя никого в квартире не было.

– Бр-р, – передернула плечами Галка, оборвав воспоминание, и решительно пошла к маяку.

Вблизи он оказался не таким уж большим. Вместо замка ворота были схвачены обычной проволокой, хотя размотать ее оказалось не так уж просто.

Зайдя в них, Галка пошла по узкой тропинке.

Насколько же там было тихо. Еще несколько минут назад ветер ерошил волосы и холодил плечи, но в небольшом дворе все стихло. Ключ легко повернулся в замочной скважине. Галка шагнула в полумрак.

Внутри ничего особенного. Пожалуй, все тот же запах сырости, но и только. Технические комнаты на первом этаже были заперты, и она сразу пошла к лестнице. Путь наверх озарялся светом солнца, которое уже начало заходить. Оно пробивалось сквозь окошки, расположенные выше по ступенькам, и это вызывало желание скорее подняться из потемок первого этажа к свету. Но Галка не спешила.

Подъем закончился маленьким коридором со всего тремя дверьми. Первая также была заперта, третья вела наружу, к светильнику, а у второй, едва приоткрытой, Галка задержалась на несколько секунд, прежде чем толкнуть дверь. И когда та отворилась, чувство сожаления и утраты, погребенное в ней, казалось, навек, дало о себе знать.

***

Растерянная Галка стояла на пороге маленькой комнаты, и не решалась ступить дальше. В ничем не занавешенном окне мелькали птицы. Раскладушка стояла там же, в углу. Поперек нее лежал пушистый плед. Еще большая спортивная сумка, старый стол, буржуйка и рукомойник.

Галка сделала к нему шаг, и тронула рычажок. В рукомойнике еще была вода. А на столе без клеенки лежали крошки. Галка обратила внимание и на другие мелочи, которые говорили о том, что комнату оставили внезапно, как есть.

– Что за каморка Михалыча? – удивленно сказала она.

Ее шаги по комнате глухо отдавались в пол. Сверху неприятно торчали балки, ребрами пересекающие довольно низкий потолок. Комната будто застряла между чем-то и чем-то, и живой мазок неба за стеклом еще сильнее подчеркивал это.

В раскрытой спортивной сумке не было ничего интересного. Подойдя совсем близко к раскладушке, Галка зацепила носком чемодан, который не заметила раньше. Она смахнула плед в сторону, собираясь выдвинуть его, но отвлеклась на внезапную находку. Это была раскрытая книга, и слегка замятые пледом страницы топорщились веером.

Галка взяла ее осторожно, двумя руками, словно собралась потом вернуть обратно на то же место, и в том же раскрытом виде, в попытке восстановить нарушенную картину забвения.

Книжка была в мягкой, затертой обложке с лубочным рисунком пахаря, идущего за лошадью, и заклеенным корешком. На первой странице мелькнула печать здешней библиотеки.

Листая сборник рассказов, который разваливался в руках, она не узнавала их. Пожелтевшие страницы, неизвестные названия, старинные гравюры с витиеватыми заглавными буквами никак не вязались с дешевизной и библиотечной измызганностью этого многотиражного представителя советской печати.

Галка пробежалась глазами по тексту на раскрытой истории, и не найдя ничего интересного, пролистала наугад несколько страниц, собираясь отложить ее в сторону.

– Маяк надежды, – прочитала она название. Заинтересованная, села на раскладушку, и собралась ознакомиться с текстом, как внезапно громкий и протяжный гудок заставил ее вздрогнуть. Она поднялась, посмотрела в окно, где ничего особенного не увидела, но разгоравшийся интерес потянул выйти наружу.

«Там высоко», – напомнила она себе, задержавшись перед дверью, ведущей к светильнику, и как только подумала об этом, сразу же ее открыла. Было очень интересно посмотреть на корабль, который она ожидала увидеть. Галка никогда не слышала, как гудят большие корабли в море, но была уверена, что именно так. Чтобы вздрогнуть.

Еще одна лестница, теперь уже короткая. Завывающий в проеме ветер, и вот она выглянула наружу.

– Ух, верхотура! – заволновалась Галка, не ожидая, что это действительно будет высоко. Она жалась к выкрашенному в красный светильнику, пока обходила его, привыкая к пропасти за ограждением. И увидела корабль.

Огромный сухогруз прогудел еще раз, заставив ее выйти вперед.

– Е-е-е-е-е! – закричала Галка, вцепившись обеими руками в ржавый поручень. Дух захватывало от скалистого берега внизу, ясного закатного неба с солнцем, почти коснувшемся горизонта, и кораблем. Не прекрасным, белоснежным парусником, а длинным, коренастым, промышленным судном, но сейчас так было даже лучше.

– Уху-ху-у-у-у! – восклицала и восклицала Галка, оглядываясь по сторонам. Страх перед высотой отступил, и она с неуместным, стыдливым восторгом рассматривала край суши внизу, волны и птиц, которые верещали, и носились как угорелые у подножья маяка, взмывая и падая на камни. Одна поднялась вверх, подлетела к Галке, почти села на поручень, но корабль прогудел в третий раз, и птица метнулась обратно.

Обернувшись в сторону городка, Галка не увидела его за высокими деревьями, и спустилась в комнату.

Неожиданные эмоции ободрили ее. Она решительно, не давая себе останавливаться, сложила плед, сняла с крючков на стене одежду, собрала со стола вещи, и довольно небрежно запихнула это все в сумку. Туда же втиснула и книжку. Складывать раскладушку она не собиралась, но выходя, Галка оглянулась на нее.

– Нет.

Вернулась, сложила, и поставила у окна.

Теперь история с маяком показалась Галке завершенной. Облегченно кивнув на прощание последнему убежищу сестры, она вышла в тамбур с вещами, резко закрыв за собой дверь.

– Дело сделано, – прошептала она. – Ты молодец, Галочка.

Пора было спускаться, но Галка постояла немного, и послушала, как за дверью гудел бриз, чувствовался сквозь нее, холодил ноги. Она стояла, ожидая чего-то еще от этого пустующего здания, чего-то недосказанного в порывах там, за дверью, в криках чаек, шорохах и скрипах. Комнатка с раскладушкой, весь этот грубый, бездомный быт удивил, но не шокировал. Маяк не скрывал ничего особенного, кроме глупой выходки умирающей сестры, решившей вернуться к детским переживаниям в подходящей обстановке. Уйди та жить с палаткой в лес, вопросов было бы не меньше.

– Подумаешь, маяк, – сказала Галка, нахмурив брови. Она будто оппонировала своим невысказанным ожиданиям. – Подумаешь, корабль.

Но вспомнив про корабль, улыбнулась сама себе, поставила спортивную сумку на чемодан, и решила выйти к светильнику еще раз.

Прошло совсем немного времени, но стало заметно холоднее. Солнце почти скрылось за горизонтом, поднялся ветер. Обхватив себя за плечи, Галка подошла к поручню. Уже далеко ушедший корабль растворялся в сумерках.

– Подумаешь, корабль, – повторила она вслед гаснущим эмоциям, которыми закрылась от комнаты с рукомойником. – Это не лучшее место для любования.

«И какой корабль?» – подумала Галка, вытирая слезящиеся глаза. Небо заметно помрачнело, настроение закатного часа почти ушло. Разглядывая набежавшие тучи, она удивилась, насколько разным здесь может быть горизонт. Вспомнилась буржуйка в углу, и стало легче представить себе своеобразный уют здешних ночей. Марианна, читающая историю о маяке, когда за окном глубоко дышит море, а в буржуйке тлеют угли. Внезапно все это показалось не такой уж глупой затеей из тех, на которые можно пойти со смертельным диагнозом в одной руке, когда в другой – книга со сказками.

Комок подступил к горлу, и Галка решила, что задерживаться не стоит. Обернувшись в последний раз, она глубоко вдохнула морской воздух.

– Поеду кормить ежа, – сказала она пролетевшей мимо чайке, и замерла, прищурившись.

Наверное, ей только показалось, но среди туч мелькнул огонек, яркий, очень подвижный. Всполохи заката еще окрашивали небо, и первым делом Галка подумала о далеких птицах, которых зацепило последними лучами уже зашедшего солнца.

«Какие птицы? – возразила она себе. – Это самолетные огни. А я вся в соплях».

Возражение была убедительным. Вытерев набежавшие слезы, она еще раз проследила линию горизонта слева направо. Ничего.

– Да блин! Вон! – хрипло воскликнула Галка, резко подойдя к поручню. Схватившись за него покрепче, она шарила глазами по пасмурному небу. Первые капли дождя кольнули в щеку, в лоб.

– Вон-вон! – заволновалась она еще сильнее, опасно перегнувшись через ограждение. Теперь красный огонек она видела отчетливо. Он медленно плыл, и безмятежно ей подмигивал.

– Самолет же, дура! Ну что ты за человек такой? – поругала она себя, развернулась, и спустилась к вещам, а вместе с ними – на улицу.

Ключ Галка оставила в замке, как и просили, а возиться с проволокой, чтобы сомкнуть створки ворот, не стала. Дождь накрапывал совершенно недвусмысленно, вымокнуть не хотелось.

С волокшимся по траве чемоданом на колесиках, и увесистой сумкой через плечо она спешно покинула территорию маяка, стремясь выйти к дороге, где должно было ждать такси. Пришлось вызывала его на ходу, и снова ругать себя за то, что не сделала этого раньше.

Машина уже дожидалась ее, и это было очень кстати.

– Спасибо, что так быстро, – сказала она таксисту, который вышел, чтобы уложить чемодан.

– Не за что, я был рядом. Эть-два, – таксист закинул его в багажник, и потянулся за сумкой.

– Это со мной, – сказала Галка.

– Лады.

Он был прост и любезен.

Дождь так и не перешел в ливень, и даже моросью увлажнял воздух совсем ненадолго. Пасмурный вечер незаметно слился с ночью. Галка сидела в машине, и наблюдала, как таксист осматривает переднее колесо. Она поймала себя на том, что поглаживает сумку, и потянулась открыть ее, чтобы достать книжку.

– Вас на центральный или к маршруткам? – спросил он, забравшись внутрь, и заведя мотор. У него был звонкий, бодрый голос человека, который выспался, и намерен проработать всю ночь.

– В гостиницу, – ответила Галка удивленно и вяло.

Он обернулся на нее, сидящую в обнимку с увесистой поклажей.

– Шутите?

– Нет, – ответила она, чувствуя, что непонятностей на сегодня хватит.

– Ну не лодкой же вы приплыли.

– Уф, это долгая история. Поехали в гостиницу, мне ежа кормить.

Таксист еще раз обернулся.

– Люблю ночные смены, – сказал он, улыбнувшись, и они поехали.

Недолгая езда по городу затянулась из-за перекопанной улицы, вынудив петлять темными закоулками. Иногда машина шла совсем черепашьим шагом, и таксист льнул к лобовому стеклу, высматривая дорогу. Галке казалось, что он уклоняется от веток разросшихся дворовых деревьев, царапавших бока и верх машины.

Когда такси в очередной раз тряхнуло, водитель извиняющимся голосом вспомнил об урагане и его последствиях. Галку повеселило то, как вслед за жалобой на стихию он возразил своим же словам, заявив, что еще долго будут все, кому не лень, сваливать на бурю коммунальные проблемы города.

Наконец, они выехали на хорошо освещенную улицу. Замелькали витрины, когда Галка внезапно сказала:

– Мне нужно забежать в магазин. Будьте добры вон там, и дождитесь меня.

– Но проблем, – отсалютовал таксист. Он чувствовал себя виноватым за столь долгую поездку. – Можете не спешить.

– Я постараюсь быстрее.

– Краса-а-авица, – почти пропел таксист.

***

Марианна никогда не была занудой. В детстве она ела почти все, что можно было съесть, пила все, кроме киселя, и не боялась ругаться со взрослыми такими словами, за которые частенько получала щелчок по лбу. От папы. Но это ее не смущало. Она едва ли не высчитывала в щелчках меру своей дерзости. Марианна могла спать сидя, не ныла по-поводу колючих свитеров, и даже в старших классах, когда несносная девчонка на глазах стала превращаться в прекрасную юную деву, Марианна ничем не выдавала в себе зануду.

Прогуливаясь между рядами, Галка вспомнила, как чертова кухня, и весь тот кулинарный быт, который она терпеть не могла, и понять не понимала, сделали из Марианны въедливую стерву. Одержимая качеством продуктов, их очевидными и не очевидными свойствами, и даже аурой пищи, сестра изводила кухонный персонал своего кафе, прообраза будущего ресторана, первого, известного и прибыльного. Зная об этом из рассказов Сергея и матери, Галка лишь однажды побывала в гостях у Марианны в их семейный праздник, и видела, в кого превращалась та на профессиональной кухне. Можно было понять ее мужа, который навыдумывал себе невесть что, когда застал пустую кухню и манную кашу.

Корзинка наполнилась довольно быстро, и Галка ходила, высматривая глазами полки со сладостями. Все эти воспоминания требовали решительно-сладкой отповеди. Можно в мармеладных мишках или шоколадном драже. Можно в том, и другом, провались оно все.

Галка прошла мимо закаток, и остановилась.

– Варе-е-енье, – сказала она задумчиво, взяв банку с полки. Пол-литра клубничного так и не легли к остальным продуктам. Она пошла дальше, держа стекляшку в руке, и разглядывая праздничный рисунок волшебной ягодной поляны. В ее воображении Сергей продолжал растерянно стоять перед Марианной, которая вылавливала клубнику в тарелке с кашей.

«Какая сцена», – думала она.

Горечь вновь тронула ее сердце, и потянуло в груди.

– Ненавижу эту кашу, – прошептал детский голосок из-под локтя.

– Что? – переспросила Галка, вернувшись в реальность. Она стояла в отделе круп, держа в руке пакет манки.

– Ненавижу манку, – сказала рядом девочка лет шести. От скуки малышка шлепала ладошками по пакетам с крупами, будто пересчитывая их.

– Извини, дорогуша, но завтракать одними хлопьями ты не будешь, – ответила полная женщина. Она уже выбрала спагетти, и положила в корзину.

– Честно говоря, я тоже ненавижу манку, – сказала Галка, ни к кому конкретно не обращаясь.

Девочка улыбнулась довольно, и торжествующе посмотрела на маму.

– Геркулесовая вкуснее, – закончила Галка, и посмотрела на полную женщину.

– Не-е-ет! – запрокинула голову девчонка. – Нет, нет, нет! – А потом сердито посмотрела на Галку.

– С сахаром, – сказала ей мама, улыбаясь. – Так, давай на кассу. – Она потянула насупившуюся дочурку за руку.

Галка виновато показала ей вслед банку варенья. И положила в корзинку упаковку геркулесовой каши.

Когда она вернулась к машине, таксист сидел на корточках, разглядывая все то же колесо, которое он, видимо, доконал, выруливая со дворов.

– Как называются эти ребята, которые возят…

– Рикши?

– Добью свою колымагу, и надену на шею хомут.

Они сели в машину.

– Вот, подсластитесь немного. – Галка протянула ему шоколадный батончик.

– Вы за меня не переживайте, я рикшей не пойду, – ответил тот с улыбкой, беря угощение. – В море пойду, наверное, – сказал он серьезно минуту спустя. – Вы любите море? Вы же оттуда, прямо из волны. С чемоданом.

– Я из леса, – ответила она тихо, и зевнула.

– Вы мой самый таинственный пассажир, – сказал таксист.

Оставшуюся дорогу они проехали молча. С наступлением темноты приморский городок показался ей совсем крошечным, потому что гостиница оказалась едва ли не за поворотом. Или она задремала в пути?

Машина остановилась на парковке. Пока Галка стояла, ежась, таксист достал из багажника чемодан, поставил на землю, и зачем-то выдвинул ручку, чтобы бережно вложить ее в ладонь самой таинственной. Он не смотрел ей в глаза, будто стесняясь своей заботливости и учтивости.

– Вот, держите, – сказал он. Затем похлопал себя по карманам. – Сейчас я дам вам свой номер.

– Моя машина припаркована совсем рядом, – ответила она. – Визитка мне не понадобится.

– Уверены? Жена напечатала их слишком много, поэтому раздаю направо-налево. Вы не подумайте.

Галка ни о чем таком не подумала. Но визитку взяла, и они распрощались.

Холл пустовал, как и прежде, но голос коменданта был слышен уже с порога. Она спорила с кем-то в коридорах гостиницы. Вещи Марианны можно было оставить в машине, и Галка заколебалась, стоя в дверях. Но, решив что-то про себя, потащила все наверх.

***

Звонок разбудил ее в начале третьего ночи. Шторы оставались раздернутыми, и теплый свет уличных фонарей, доносившийся до окон с дороги, расчерчивал комнату мягкими тенями.

– М-м-м, – нащупала она телефон на полу у дивана. Оглушенная сном, Галка тщетно всматривалась в экран, пытаясь сообразить, кто это вообще, и как оборвать уничтожающе громкую трель звонка.

Она сняла трубку, и молча лежала ухом на телефоне.

Там тоже долго молчали, а потом аккуратно спросили:

– А-але?

– Але, – утвердительно ответила Галка.

– Вы не…

– Нет! – выдохнула она так яростно, что на том конце сразу отключились.

– Хоть… бы… извинились, сволочи, – проговорила Галка сонно, еле шевеля губами. Телефон соскользнул, и ударился об пол, но та лишь поморщилась.

Так она лежала некоторое время, закрывая и вновь разлепляя глаза, пока окончательно не проснулась. Галка была в одежде, и как же это было неудобно. Тело затекло, вытянувшись на узкой половинке сложенного дивана.

Галка смутно помнила, как прилегла сразу после возвращения, провалившись в сон. Усталость навалилась разом. Пакет с продуктами так и осталась стоять у входной двери, вместе с чемоданом и сумкой.

«Молоко можно вылить», – подумала она, зажигая светильник в углу.

На кухне еж уже успел сделать кучку, и та была заметна даже в тусклом свете. Галка оставила попытки приучить его к туалету, просто убирая за ним. Удивительно, но это вызывало меньше раздражения, чем тщетные усилия с самым большим кошачьим лотком, который она смогла найти. В котором побывало несколько видов наполнителей, и даже обычная земля, которую еж разнес по всей квартире.

После этого она просто убирала его немногочисленные отходы жизнедеятельности, и все.

На этаже гостиницы было тихо. Соседей за стенкой тоже не было слышно, и не было ясно, заехал туда вообще кто-нибудь. Мир вокруг спал, но она чувствовала, что расстилать и ложиться бесполезно.

Галка долго стояла у окна, уперев бедро в подоконник, и рассматривая издали вещи Марианны. Когда она подошла, чтобы достать из сумки книжку, еж уже крутился там, обнюхивая измазанный травой бок чемодана.

Она все еще не включала верхний свет в кухне. Он был слишком ярким, и ей не хотелось спугнуть возникшее сейчас настроение. Нужно было перенести лампу, а пока Галка вернулась к пакету с продуктами, достала бутылку молока, сразу же отвинтив крышку. На вкус ничего. Значит, каша будет на молоке, это замечательно.

Галка отнесла пакет на кухню, куда вскоре перенесла и лампу. Молоко уютно закипело, и скоро каша дымилась в тарелке.

Лить варенье прямо туда не хотелось.

– Я приличная женщина, – сказала она, осторожно пробуя кашу. В первый раз за долгое время. Было пресно, и Галка опрокинула в тарелку сразу треть банки.

– Слипнись моя жопа!

Стало сладко.

Она развернула книжку так, что жесткая тень от руки упала на гротескную иллюстрацию.

История о маяке была странной. Грубый, примитивный слог, бедность описаний. Но с первых предложений она захватывала особенным напряжением, прямым и непосредственным, будто события записывались со слов очевидца, жителя то самой деревни на острове, где все это произошло. И в школу он не ходил.

Сама же история рассказывала о горе и безумии, постигшей жену рыбака, чей добрый муж попал в шторм, и не вернулся домой. Оставшись одна, она долго боролась за работу смотрительницей на маяке, очень тяжелой и ответственной в то время. Никто не понимал, зачем ей это было нужно, хотя слухи о том, что у нее не все в порядке с головой, уже ходили. Она была не единственной вдовой в округе, и не смотря на то, что претендент на ее руку и сердце, прекрасный, белокурый северянин из соседней деревни, уже проявлял настойчивость, она упорно добивалась тяжелой мужской работы. И получила ее, прославившись далеко за пределами полуострова неусыпным бдением на посту.

Маяк ярко светил каждую ночь. Конечно же, как бывает в подобных историях, никто и предположить не мог, что светит она в первую очередь не кораблям в море, а единственной лодке на горизонте, которую видела только она, сходившая с ума женщина.

Это был Даниэль, ее муж, который заблудился, и не мог найти дорогу домой. Она светила ему, заменив собой солнце, луну, и все звезды на небосводе. Но он все не плыл и не плыл на свет маяка, на свет ее любящего сердца, на свет ее безумия.

Галка долила варенья. Особо крупная ягода сразу отправилась в рот.

А на страницах истории отчаявшаяся, больная женщина, тощая, с давно нечесаными, седыми космами, уже перестала выходить к людям, готовясь к последнему ритуалу, призывающему древние силы, уснувшие в просвещенную эпоху первых кораблей на паровой тяге. По деревне уже ползли слухи, когда однажды ночью свет маяка вдруг вспыхнул красным, и небо вокруг окрасилось им. Это женщина, собрав свой последний костер на вершине башни, сотворила заклятие на крови, которой так мало осталась в иссушенном болезнью теле, что она не могла больше стоять.

Галка повернула книжку, еще раз посмотрев на обложку.

– Ничего себе сказочки, – удивленно сказала она, перестав ковырять в тарелке.

И тогда мифические силы, пробужденные ее отчаянием, остановили время, чтобы свет маяка, особенно яркий той ужасной ночью, призрачным мостом протянулся над темными водами к лодке. В ней, заросший густой бородой, сидел Даниэль, не постаревший ни на один день. Он встал со скамьи, и подал руку своей дорогой Сольвейг, чтобы помочь перебраться в лодку.

А люди, собравшиеся на кровавый свет маяка в ураганную ночь, и уже начавшие молиться за свои души, увидели, как несчастная женщина доползла до края, и перевалилась через него в пустоту, упав с высоты на камни. Волны утянули тело до того, как самые смелые успели добежать туда, и не обнаружили там даже крови. Но до сих пор старожилы рассказывают, что видят иногда на горизонте неизвестную лодку под белым парусом, до которой никто из любопытных так и не смог доплыть.

Галка отложила книжку в сторону. Остатки каши были тонким слоем размазаны по тарелке. Она не заметила, как сделала это. Детская привычка вернула и другие воспоминания.

Варенье было магазинным, слишком сахарным, но она умяла полбанки, и весь это сладкий ночной перекус комом стоял в горле.

Галка залила воду в электрический чайник. Он скоро зашумел. На шум вышел ежик, и ему было немедленно предложено несколько капель варенья на подвернувшемся под руку магазинном чеке. Тот мгновенно слизал угощение, и вцепился в него зубами. Пришлось спешно класть целую ягодку в блюдце.

Зверек накинулся на угощение. Было слышно, как он кряхтит и чмокает.

– Надеюсь, тебя не пронесет, – сказала ему Галка. – Дружок.

Она вернулась мыслями к странной сказке, и разрешила себе думать свободно, пытаясь уловить связь между историей о маяке, и арендой маяка настоящего. Но ничего особенного в голову не приходило.

«Может быть, она знала кого-то отсюда, – думала Галка. – Кто-то же ее надоумил».

– Может быть, он даже бывший смотритель маяка-а-а, – протянула она, кусая губу, но было ясно, что вряд ли удастся узнать, кто это бы. Если был. Она приехала сюда за вещами, только и всего. Играть в детективов со слабохарактерным Сергеем на телефоне Галка решительно не хотела. В конце концов, это же маяк. Он был самым близким к воде сооружением. Никакая гостиница не дала бы такой вид, и когда волны шумят у тебя под ногами. А еще морской бриз, птицы, и, конечно, сумасшедшей красоты закаты. Разве что разбить палатку прямо на берегу, но зачем, когда можно снять целый маяк.

– Наверное, все очень просто, – сказала она под стоны, которые начала различать.

За стенкой выразительно занимались любовью. В соседний номер заехали-таки поздние гости, и этой ночью не только она лакомилась клубничкой.

– Попробуй тут уснуть, – сказала Галка, и вышла из кухни.

За окном рассвело. Соседи вскоре затихли. Кофе, который она успела приготовить, теплом разливался по зябнущему телу, и она все же расстелила диван. Планов на утро не было, так что можно было попытаться доспать положенную норму, чтобы не ходить вареной весь следующий день. Кофеин со сладостью мягко усыпляли, и она довольно быстро уснула, так и не задернув шторы.

***

Галке снилось, что она стоит у ограждения на вершине маяка, и смотрит на чайку, которая висит в воздухе прямо напротив. Птица почти не двигалась, очень медленно взмахивая крыльями. Глазки-бусинки смотрели куда-то за Галку, но та не думала о том, кто может стоять за спиной. Она смотрела на птицу, и ждала, точно зная, что будет дальше. Так и произошло – чайка медленно открыла клюв, и плавно нарастающий крик заполнил собой все пространство, заглушая шум моря, гул ветра, и скрип металлических конструкций. Выдержав высокую ноту, он так же медленно стих.

Галка продолжила спокойно ждать следующего, но птица внезапно оттолкнулась крыльями от вязкого воздуха, напуганная движением за спиной Галки, и ту мгновенно охватил ужас. Как бывает во сне, она пыталась развернуться так быстро, как может, чтобы увидеть, что напугало птицу, но сделать этого не получилось. Маяк вдруг вспыхнул, обжигая спину, обволакивая жаром, пронзая насквозь острым лучом. Страшным, радиоактивным лучом. Последней мыслью было: «Надо крикнуть им, что рентген сломался, и нужно срочно все вырубать, потому что она получает жуткую дозу облучения!»

Солнце сияло вовсю. Галка, сбившая к ногам одеяло, лежала совершенно голая под его лучами, как на прожарке. Она неуклюже, с закрытыми глазами, поднялась с постели. Спотыкаясь, деревянной походкой подошла к окну, и с силой задернула шторы.

Ругаясь, Галка рухнула обратно на диван, но взглянув на часы, поняла, что скоро полдень.

Она еще лежала, а мысль о том, ехать или нет к месту, где развеяли прах Марианны, уже заняла ее всю.

– Ох Серега, Серега. Ты же у меня спросишь, – промычала она в подушку. Нужно было собираться. Длинная футболка, в которой спала Галка, мешком лежала у ног, и когда она подняла ее, на пол посыпался какой-то мусор вместе с сухим кусочком яблока. Видимо, ежик решил свить там гнездо.

– Мне будет жаль с тобой расставаться, – сказала она, высматривая глазами ежа. Его не было видно, и Галка пошла в ванную.

Теплый душ привел ее в чувство. Она собралась с мыслями, и, чистя зубы, решила, что все же прокатится снять место на телефон. А потом быстро вернется в гостиницу, чтобы выехать уже к пяти. Ничто ее не торопило, но делать здесь было нечего.

Одевшись, она достала переноску, и отыскала ежика, шуршащего за диваном.

– Пора, дружок, – сказала ему Галка.

Он не сопротивлялся.

В коридоре она встретилась с женщиной средних лет. Спортивной, очень привлекательной, которая стояла у дверей соседнего номера, разговаривая по телефону. Они поздоровались. В следующую секунду дама заметила ежа в переноске, и ойкнула.

– Ты представляешь, – сказала она в трубку, – тут ежик в клетке. – Дама улыбнулась Галке, которая остановилась, и дала рассмотреть зверька. Та поскребла ногтем по переноске. – Что за чудная гостиница. Ее надо было назвать «Лесной».

– Вы о чем? – спросила Галка.

Красотка выпрямилась, и, прижав трубку к груди, сказала:

– Мы нашли летучую мышь у себя на балконе. Здоровенную! Ой, пришлось курить в вытяжку на кухне. А он ручной? – кивнула она на переноску.

– Вряд ли.

– Вы что, тоже нашли его в номере?

– Это было бы слишком.

– Я тоже так думаю, – ответила дама. – Все это очень мило, но кусать меня за жопу можно только мужу.

На том и расстались.

Спустя пару минут Галка стояла у своего авто.

Она не обратила внимание на мужчину, который вышел из машины, припаркованной на обочине. Тот пересек проезжую часть, и направился к ней.

Он подошел тогда, когда Галка уже забиралась внутрь.

– Здравствуйте, Вика, – приветливо сказал незнакомец.

Галка удивленно посмотрела на него, держась за дверцу.

– Здравствуйте.

– Марианна рассказывала о вас.

– И?

Незнакомец вызывал смутное беспокойство. Полдень слепил глаза, мешая рассмотреть того, кто стоял напротив, спиной к солнцу. Она подумала извиниться, чтобы нырнуть в машину, и отыскать в бардачке солнечные очки, но осталась стоять и смотреть на мужчину, ожидая его объяснений.

– Меня зовут Виктор, мы были с ней знакомы. Не друг, просто знакомый.

Да, он вызывал у нее беспокойство. Дело было не в том, как он выглядел, и как представился. Все дело было в том, что вместе с его появлением тонкий голосок ее интуиции противно запищал: «Сложности, сложности, сложности!» Как маленькая, отвратительная сирена. Вцепиться в незнакомца, и выпытывать у него все известные ему подробности желания не возникло, и плевать, чего бы там хотел Сергей.

– Виктор, – сказала она громко и отчетливо. – Извините, но я спешу. Мы могли бы встретиться позже? Или у вас что-то срочное?

Того не смутил бестактный ответ. Кажется, он был готов к нему, потому что улыбка его не дрогнула.

– В целом, – Виктор пожал плечами, – мне и правда ничего не нужно. Хотел… даже не знаю… спросить, как вы. Звучит странно, – спохватился он, поднимая руки, – согласен, мы же не знакомы.

Галка недоверчива поджала губы, но некоторая его нерешительность показалась ей правдоподобной.

– Марианна?

– Да.

– И вы обо всем в курсе?

– Да, узнал через знакомых. Это ужасно, мне очень жаль.

«Откуда же ты свалился на меня, знаток?» – зудело у нее в голове.

– А про меня вы как узнали?

– Все те же знакомые, не пугайтесь. Новости здесь разносятся быстро.

Галка вспомнила пустующие номера гостиницы, где постояльцы были явно наперечет.

– Мне не нравится вся эта история, – сказала она, глядя ему в глаза. Из-за яркого солнца взгляд ее выглядел очень резким, сердитым. – И официальные бумажки меня совершенно не успокаивают.

– Да-а, – поморщился он, не переставая улыбаться, но теперь как будто виновато. – История для кино.

Галка ждала еще каких-то слов, но Виктор начал выглядеть совсем уж растерянно, и она вдруг сказала:

– Я еду кое-куда.

– Вы уже были на утесе? Там, где…

– Как раз туда я и направляюсь.

– А можно с вами?

– Вам нужно поднять руку, и поклясться, что вы не из местной газеты, не блогер, и не маньяк-психопат.

Это его рассмешило. Он поклялся, не переставая смеяться, и она ему поверила.

Хлопнули дверцы, завелся двигатель, и машина вырулила на проезжую часть. Малолитражка была тесной Виктору в ногах, но он даже не пытался нащупать рычажок под собой, чтобы отодвинуться.

– Сидение на максимуме, – сказала Галка, и осторожно ему улыбнулась. – Придется потерпеть.

– Мы могли бы поехать на моей машине. Она недалеко. – Он изогнулся, показывая куда-то пальцем, но Галка даже не повернула головы, выкручивая баранку.

– Еще чего, – усмехнулась она.

Виктор снова засмеялся.

– Вы думаете, я вас боюсь? Нет уж, – прочитала она его мысли. – У меня тут боевой зверь в переноске, так что советую не дергаться.

Виктор недоверчиво повернулся, и увидел ежа. Он рассматривал его несколько секунд, но ничего не сказал, а только покачал головой.

– Как вы познакомились с Марианной?

– Прямо на улице.

– Не верю.

– Представьте себе. Я был со своей компанией. Увидел ее. Красивая женщина, которая сидела совсем одна. Как же не обратить на такое внимание. – Он сделал паузу, вспоминая. – У нее на столике были тарелки с разными десертами. Штуки три. Может, больше. Я тогда подумал, какая стройная сластена.

– Очень наблюдательно.

– Да, но еще больше меня удивило то, что она почти не ела. Сидела и пила кофе. Как будто разочарованная. Во всяком случае, так мне показалось, когда я подошел и заговорил с ней.

– Вы не похожи на того, кто смело подходит и знакомится. Я не в счет.

Он посмотрел на нее с шутливой сердитостью, но было видно, что она попала в яблочко.

– Извините, не хотела задеть.

– На самом деле, – вздохнул Виктор, обхватывая свои торчавшие колени, – вы совершенно правы. Но в тот вечер подошел. Был уверен, что она не откажется немного поболтать.

– И?

– Она почти сразу предложила сесть. Мы с друзьями успели выпить, и, кажется, я был немного развязным. Чуть-чуть. Но чудеса случаются. Она правда была мне рада.

Галка верила тому, что он говорит. Как же легко было представить себе сестрицу, которая, даже находясь на краю своей жизни, устроила мини-дегустацию очередной несчастной кофейне, где ей ничего не понравилось. Воистину, шеф – он всегда шеф.

– Вы сказали, что знаете, чем все закончилось.

– Да, иначе я бы здесь не сидел. Но наше знакомство продлилось всего день, а история не отпускает до сих пор.

– Понимаю, – задумчиво ответила Галка.

Они помолчали.

– Вот здесь поверните! – запоздало воскликнул Виктор, и пришлось разворачиваться.

– Так будет быстрее, – сказал он, показывая на карту в ее телефоне. – Видите, маршрут такое не учитывает.

– Не забывайте, что вы поклялись.

Виктор только глаза закатил.

Они нырнули в редкий лес. Сквозь деревья просматривалась вода. Лесная дорога была хорошо накатана, но Галка все равно сбавила скорость, чтобы открыть окно.

– Чудесно, – сказала она ему, вдыхая лесной воздух. – Как вам тут живется?

– Это мои родные края. Сложно рассказывать о них человеку из большого города.

– Почему же? Я не снобка.

– Не кто?

– Или как они называются?

Он кивнул с улыбкой, дав понять, что ему ясно, о чем она.

– Для вас здесь все провинция, уж я-то знаю. – Виктор подумал немного. – Край земли.

Галка решила не продолжать тему. Ехать в компании этого человека стало как-будто приятнее, чего было достаточно.

– К тому же город не туристический. Точнее, не такой туристический, как может показаться. Хотя в сезон людей хватает.

Впереди их ждал просвет, из которого они вынырнули на открытое пространство. До утеса можно было дойти пешком, и Галка остановила машину.

– Давайте пройдемся немного, – предложила она.

– Не возражаю, – ответил Виктор, и с облегчением выбрался наружу.

Захватив переноску с ежом, они медленно побрели вперед. Виктор выглядел спокойно и умиротворенно.

– Наверное, вы надеялись узнать о Марианне что-нибудь еще?

Он махнул рукой.

– Неважно.

– Мы с сестрой почти не общались. Я сюда не напрашивалась, но пришлось ехать, забрать вещи.

Виктор понимающе кивнул.

– Она говорила, что замужем, – посмотрел он на нее вопросительно.

– Вы хотите узнать, почему приехал не он, а я?

– Ну да.

– Там своя история.

Перед ними шаг за шагом разворачивалась панорама большой воды.

– Вы ходили здесь куда-нибудь? Уточняли? – как бы между прочим спросил Виктор.

– Нет. А вы?

Он покачал головой, рассматривая облака.

– Вроде бы мне это не к чему. Вы – моя первая попытка, если не считать слухов. И точно последняя. Меня зацепило, конечно, но я здесь случайный пассажир. Вышел и забыл.

– Она умирала. Оттолкнула мужа, ничего не сказала маме. Вообще никому. Собралась, и уехала сюда, бог ее знает, зачем. Мужу остались бумажки, а мне – сумки.

Виктор понимающе кивнуть, когда встретился с ней взглядом.

– Вам точно нечего мне рассказать? – вдруг спросила Галка.

– Нет, совершенно, – ответил он, и поднял руки перед собой, словно защищаясь от неожиданной вспышки раздражения.

Они остановились. До обрыва оставалось совсем немного. Галка щелкнула несколько кадров, записала короткое молчаливое видео, и некоторое время разглядывала горизонт. Переноска с ежом стояла на земле. Виктор, засунув руки в карманы, ходил поодаль, думая о своем.

– Ну вот и все, – сказала она ему.

Присев рядом с переноской, Галка открыла дверцу.

– Пришло время расставаться. Выползай.

Еж не спешил. Виктор подошел, и наблюдал, как зверек нюхает воздух.

Галка заворчала:

– Ну давай, вылезай.

– Может, вернемся к лесу, и там? – спросил из-за спины Виктор.

– Нет, я хотела здесь, – ответила Галка, не оборачиваясь. Она наклонила переноску, чтобы еж выскользнул наружу.

– Ну?

А потом взялась за нее обеими руками, и довольно грубо тряхнула. Ежик вывалился на траву, и замер.

Галка встала, перехватывая переноску рукой. Вид у нее был сердитый. Складывалось впечатление, что она сейчас подденет ежа ногой, чтобы тот ожил. Но ежик оставался на месте. Он не свернулся в клубок, а просто стоял.

Виктор осторожно переспросил:

– Может, в лесу?

Галка нервно мотнула головой.

Постояв так с минуту, она резко повернулась, и пошла к машине.

– Идемте.

Но Виктор не спешил. Он наблюдал за ежом, который выждал немного, а потом засеменил вслед за Галкой.

– Идемте, иначе оставлю вас здесь, – повысила она голос, не оборачиваясь на него, и не замечая колючку.

Виктор оставался стоять, провожая взглядом зверька. Галка, наконец, повернулась.

Она долго смотрела на ежа, который замер рядом с ней.

– Ты чего? Иди гуляй! – махнула она рукой в сторону.

Галка отошла еще на несколько шагов. Ежик пошел следом. И еще несколько шагов он следовал за ней.

– Похоже, у вас теперь есть питомец, – сказал Виктор.

Галка недоверчиво посмотрела на него, потом на колючку. Поставила переноску на землю, и, поколебавшись, открыла дверцу.

– Ты и в переноску сам вернешься? – не успела договорить она, как еж забрался обратно.

– Чудеса, – сказал Виктор.

Галке было сложно понять, нравится ли ей мысль о том, что еж останется с ней. Все время до того она осознавала, что взять дикого зверька домой было импульсивным поступком. Она не держала домашних животных, и привыкнуть к ежику не смогла до сих пор. Что-то ей нравилось, но что-то нет, и возможность выпустить его здесь показалась ей отличным завершением этого странного эксперимента. Она довольно легко приняла решение, и расставалась, не слишком об этом сожалея, и даже не смотря на то, что колючка все же скрашивал ее одинокую жизнь. История с ежом оставалась для нее причудой, которую Галка позволила себе на эмоциях.

– Что же, попробую в лесу на выезде из города. Он там погуще.

Они дошли до машины в молчании. Разыгрался ветер, и крики чаек тонули в шуме прибоя, который был отчетливо слышен даже на отдалении. Виктор поднял воротник.

Забираясь внутрь, Галка еще раз мельком взглянула на него, и он уловил ее взгляд.

– Сюда следовало приехать, – сказал Виктор, когда они сели и закрыли двери.

Галка завела мотор.

Во время обратной дороги он прервал неловкое молчание.

– Вы сильно спешите домой?

– В гостиницу?

– Нет, вообще.

– Хотела уехать сегодня.

– У меня есть предложение.

Она покосилась на него, скептически прищурив один глаз, но все же спросила довольно заинтересованно:

– Какое?

– Мы с друзьями встречаемся сегодня в баре. С теми, кто был тогда. Хотите выпить в приятной компании? Ближе к вечеру.

– Бли-же к ве-че-ру, – повторила вслух Галка, раздумывая. Она планировала вернуться в свою квартиру затемно, но все же сегодня, и уже настроилась на то, что в гостинице быстро соберет вещи, чтобы сразу отправиться в путь. Но поездка на утес немного сбила дорожное настроение, и Галка заколебалась.

Виктор уловил это, подбодрив с энтузиазмом:

– А завтра утром в путь. А?

Галка снова на него покосилась.

– Да вы не волнуйтесь, – как-то совсем по-ребячески воскликнул он. – Там есть такой эль, его варят в соседнем поселке. Он легкий, вкусный, и похмелья не будет. Еще с собой возьмете, он очень интересный.

Галке снова захотелось чего-нибудь вкусного. Вспомнилась ночная вареньевая трапеза, и это возбудило аппетит. Если к аппетиту будет прилагаться хорошая компания, то возвращение домой можно отложить.

– Хорошо. А это где?

Он назвал адрес, и проследил, чтобы Галка сделала пометку в телефоне.

***

Виктор забрался к себе в машину, и долго смотрел на гостиницу. Затем достал телефон, чтобы выбрать в списке кое-кого под именем Звездочет.

Трубку долго не брали. Он собрался отключаться, но ему все же ответили.

– Привет. Ну что там?

– Я пригласил ее посидеть с нами вечером.

– Зачем?

Виктор подумал, а потом сказал неуверенно и нервно:

– Не знаю. Чуйка сработала. Сам от себя не ожидал.

– Как так?

– Вот так.

– Она вообще какая?

– Обычная. В смысле, приехала за вещами без задних мыслей. Хотела уехать сегодня.

– А ты позвал ее посидеть с нами?

– Да-а-а, – Виктор провел ладонью по лицу. – Да, позвал. Мне как-то неспокойно.

В трубке вздохнули.

– Витя, ты опять все усложняешь. Вот сколько можно? Ну чего тебя снова колбасит? На ровном месте.

Виктор молчал, а голос в трубке спросил, повысив тон:

– Зачем вообще было туда ехать? Мы же говорили, оставь все как есть.

– Я должен был посмотреть на нее. Убедиться.

– Что она не будет искать?

– Да.

– Ну что, убедился?

Виктор скомкал ответ, затруднившись ответить однозначно.

– Так зачем она там?

– Пусть побудет с нами немного. Мы вроде последних свидетелей, понимаешь?

– А если она начнет задавать вопросы?

– И что?

– Нам придется сочинять. Где-нибудь, да проколемся.

– Ничего не надо сочинять. С ее сестрой общался только я. Держитесь этого.

– Во сколько?

– Ближе к вечеру. В «Касатке». Просто выпьем и посочувствуем. Она должна уехать отсюда не с пустой головой, потому что там обязательно появятся вопросы. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через неделю, через месяц. Забьем ей голову рассказами о городе, и вопросам не будет места.

– Ты все перемудрил. Весь вечер будем на иголках.

Они распрощались. Виктор завел двигатель, но еще долго стоял на месте. Мысли были, да как бы и не были. Их образы смутными тенями мелькали в голове, пока одна из них, самая важная, не приблизилась к глазам, и он задал себе очень внятный вопрос: «Ты чувствуешь себя виноватым?»

Виктор откинул голову, простонал, держась обеими руками за руль, и потянул его на себя. К чувству вины он был по-прежнему не готов, сопротивляясь его очевидному присутствию. Оно благополучно существовало в нем, оставаясь на орбите сознания, чтобы приблизиться с разрушительными последствиями в самый неподходящий момент. Например, сегодня.

Действительно, зачем он ее туда позвал?

– Все это просто случайность, – сказал он себе, своим рукам, сжимающим баранку. – Просто случайность.

Только это не было случайностью, и он хорошо об этом знал. Красивая женщина у светильника, там, наверху. Красивая женщина, которую он видел не единожды. О которой думал. А потом случилось то, что случилось, и некого было здесь винить.

Но все это помогало слабо.

– Идиот я, идиот.

Виктор обругал себя в тысячный раз, но напряжение, с которым он жил уже так много дней, нужно было сбросить. Ему хотелось найти выход из этой ситуации. Моральный, психологический. Поэтому он приложил значительные усилия, чтобы не упустить приезд кого-то за вещами, и проследил за этим кем-то до гостиницы. У этой истории, жуткой, и в своей жуткости предельно чистой от подлинного человеческого зла, должно было появиться хоть какое-то развитие. Чтобы все зашевелилось, и он перестал задавать себе один и тот же вопрос – убийца ли он? Он убил, или как? И если да, то чего дальше-то?

Виктор нажал на газ, чтобы отъехать от гостиницы, но как только выпустил здание из виду, нервное состояние вернулось.

«Ее никогда не найдут», – подумал он в тысячный раз, и в тысячный раз испытал облегчение, которого немедленно устыдился.

– Я не боюсь тюрьмы, я не боюсь ничего, – сказал он, глядя на дорогу, играя желваками. И внутреннее эхо ответило ему, что да – не боится. – Господи, если они узнают, кому до меня будет дело? – И это он повторил себе в тысячный раз, и в тысячный же раз почувствовал, что собой оправдан.

Он устал от этих качелей. Из сожаления в оправдание, и обратно. Как же это было тяжело.

Задумавшись, Виктор слишком рано затормозил, порядочно не доехав до светофора, на котором загорелся красный. Сзади посигналили, и он довел машину до пешеходного перехода, на котором все равно никого не было.

Вика стала для него неожиданностью. Словно было недостаточно одной женщины, судьба столкнула его с другой, отстраненной и безразличной, но он чувствовал, что у всего этого есть второе дно. Может быть именно оно, то, что под спудом у сдержанной ежихи, заставило его волноваться, и пригласить ее на встречу. То, что не позволило спокойно отпустить ее из города. Она была симпатичная, эта ежиха, со строгими глазами и явно прохладным характером. Наверное, сестры были совсем разными. Настолько, что не общались, как призналась вторая.

Но его мысли занимала первая. Несчастная. Прекрасная. Утонченная.

Обреченная.

Виктор снова почувствовал болезненный укол совести, и тягостную тоску о не обретенном, но уже утраченном.

Нет, он не боялся тюрьмы. И на встречу с Викой он решился не поэтому. Просто очень нужно было поговорить. А может быть, о чем сейчас думать не хотелось, даже признаться.

***

Виктор остановился на краю поля. Отсюда был виден участок Звездочета вместе с домом, амбаром и другими постройками. Все как на ладони.

Он останавливался здесь не впервые. Размышляя о своем, Виктор всякий раз сбрасывал скорость, проезжая это место, где на всю их историю можно было посмотреть как бы со стороны, прежде чем он въедет в поселок, и вернется в их сложную, а теперь переусложненную жизнь.

Виктор выключил двигатель. Кирилл ждал его приезда чуть позже, и можно было не спешить.

Выйдя из машины, он медленным шагом дошел до остановки со скамейкой, и присел на нее, глядя в поле. На солнце набегали тучи. Погода стояла приятная.

Амбар был виден отсюда почти целиком. Большая, давно не крашенная постройка без окон. Трактора, вспахивая поле, не доезжали до него буквально пары десятков метров. Они разворачивались около сеточного забора. Кирилл рассказывал, что за последние три года техника уже дважды рвала сетку, заезжая на двор, и в этом году он развесил ветошь, чтобы четче обозначить линию участка.

Да уж, амбар был виден. Виден, и Виктор с печальной ухмылкой покачал головой. Глядя в небо, он заметил, как быстро сегодня бегут облака. Рваные хлопья стремились от него, то пряча землю от солнца, то позволяя залить светом все, резким контрастом обозначая каждое дерево, каждый дом в поселке.

Так он и сидел, пока не заметил, как далеко от него Кирилл, или это был его отец, вышел в сад. Едва заметное движение на участке.

Виктор встал, вернулся к машине, и скоро был у ворот Кирилла.

Он не стал загонять машину во двор.

Скрипнула калитка. Кирилл возился с поливочным шлангом, пиная его в попытке распутать, и выпрямился, когда заметил Виктора.

– Ну что, любвеобильный.

– Мы просто поговорим с ней, немного выпьем, и все. Она уедет, и никогда больше не вернется.

Кирилл бросил шланг на землю. Медленным шагом подойдя к крыльцу, он сел на ступеньку, вытирая руки о тряпку, которая лежала там же. Он поднял глаза на Виктора, который смотрел на него напряженно, готовый возражать.

– Ты из-за бабы тогда напортачил, и сейчас напортачишь.

Виктор опустил глаза, принявшись расхаживать туда-сюда под тяжелым взглядом друга. Это все усталость, навалившаяся, как неизбежная плата за тайну совершенно не их уровня ответственности. И за последствия этой тайны, которые были так же неизбежны, когда речь заходит о простых людях, вроде них.

– Ты голодный? Там яблочный пирог, – сказал Кирилл, поднимаясь. – Пойдем в дом.

Они поднялись по ступенькам. Внутри было тихо.

– А где батя?

– Уехал в магазин за инструментом.

– У вас ремонт? Помощь нужна?

– Нет, чуть подлатать. Ерунда. Тебе чай или морс?

– Надо подумать.

На веранде, залитой солнечным светом, стоял стол без скатерти, с простыми деревянными стульями. Здесь было довольно чисто, и почти ничего из вещей не складировалось по углам. Со времени, когда мать Кирилла умерла, двое мужчин, оставшихся здесь, избавились от ненужного хлама.

На столе, на широкой тарелке лежал почти нетронутый пирог. Большой и аппетитный.

– О как! – сказал Виктор, потирая руки. Он принял тарелку, и отрезал себе кусок. Перехватить чего-нибудь все же хотелось. Пирог был еще теплым, и Виктор почувствовал, что голоден. С нервотрепкой сегодняшнего утра он не стал завтракать, а все эти вежливые улыбки в машине, притворство и тревога забрали слишком много сил.

– Достал из духовки час назад. – Кирилл сел напротив, подперев голову. – Совсем свежий.

Виктор навис над тарелкой, потом посмотрел на друга.

– А ты чего?

– Я не хочу.

Виктор опустил вилку.

– Слушай…

– Ладно, давай лопай. Разберемся.

«Разберемся» прозвучало вполне убедительно, и Виктор прожевал кусок. Пирог был таким вкусным, что он быстро расправился со всем, что было в тарелке, даже крошки собрав, царапая дно вилкой.

– Бери еще, засохнет, – сказал Кирилл, ставя перед ним кружку. Он сходил за ней, принес ему и себе. – Папа что-то не распробовал. Он сегодня не в духе.

– И у старика все не слава богу? Что же за день такой, – сказал Виктор, отрезая нормально, и пару минут жевал молча. Кирилл думал о своем, барабаня пальцами по столу.

Когда они вышли на крыльцо, тучи совсем закрыли солнце.

– Когда едем?

– Через полчаса. Мы договорились на пять.

– Хорошо, пойду переоденусь.

Кирилл вернулся в дом, а Виктор спустился вниз, и прошелся по участку. Казалось, что амбар нависал надо все территорией, но сейчас он уже не вызывал того ужаса, который холодил спину, отдаваясь тремором в руках в первые дни после находки. Тогда им казалось, что они под прицелом всех секретных спутников, и на мониторах всех спецслужб мира. Что они видны отовсюду. Только Аркадий, сохраняя спокойствие, обходил с газонокосилкой участок вдоль и поперек, включая территорию вокруг амбара. А их колотила дрожь.

Теперь же он стоял, и смотрел на этот ветхий, требующий основательного ремонта, здоровенный короб, как смотрят на достопримечательность местные жители, которые знают, в каком потрясающем месте живут, но ничего особенного по этому поводу не испытывают.

«Она уедет, – подумал Виктор, – и все забудется. А мне станет легче. Мне нужно, чтобы стало легче».

Кирилл похлопал его по плечу.

– Как пирог? Не сильно сладкий?

– Вкуснотища.

– Ну и ладно. Поехали выпьем?

Пусть натянуто, но Кирилл улыбнулся, и Виктор облегченно выдохнул.

– И морс хорош.

– Да, ягоды в этом году много. Крупной.

Уже сидя в машине, Виктор пожалел, что не налил с собой немного.

Деревья вдоль обочины росли так плотно, что города не было видно совсем. Зеленая стена границы, а вдоль нее дорога, как следовая полоса. Сейчас там, в городе, ежиха готовится к тому, чтобы встретиться с ними, и даже предположить не может, что произошло на самом деле. Тайна, скрытая за этой стеной, останется тайной, но в ней ли дело? Ведь правда страннее самой большой странности в ее жизни, и она лишилась бы дара речи, расскажи он ей все. Посмотри на все его глазами, разве стала бы она его винить?

– Ты думал когда-нибудь, что будет потом?

– Нет, – отозвался Кирилл, объезжая ухаб.

– Совсем никогда? Не может быть.

– Нет. Потому что если об этом узнают, то мы рискуем жизнями. Я не хочу про это думать.

– Мда…

Они помолчали, а потом Кирилл щелкнул пальцами.

– Блин, мы едем, а Док наш как?

– Да, черт, я обещал позвонить, – спохватился Виктор.

– Ну ты даешь!

Виктор цыкнул досадливо, соглашаясь, и достал телефон.

Док ответил почти сразу.

– Ну что там?

– Здорова. Слушай, забыл тебя набрать. Но у нас все без изменений.

– Это хорошо. Я уже на подходе.

– Жди нас, где договорились. У входа не надо.

– Помню.

– Ладно. А Паша с Людой?

– Они звонил полчаса назад, сказали чуть задержатся, но будут.

– Значит до встречи?

– Ну конечно до встречи. Не нервничай. Может, правильно все. И даже скорее всего.

– Чудной ты парень, – саркастически бросил Кирилл, качая головой, когда Виктор отключился, и крутанул баранку, входя в поворот.

Виктор ничего не ответил. Но чем ближе они подъезжали к центру города, тем спокойнее ему становилось. Он верил, что встреча нужна.

***

Док, который Сергей Анатольевич, появился в жизни Виктора случайно. Однако приятельство, а учитывая произошедшее – даже дружба, установилось сразу.

Он вскрывал трупы для матерых криминалистов большого города. Участвовал в раскрытии нескольких громких уголовных дел, и приехал сюда спасаться от депрессии. Здесь Док обрел второе призвание, не оставив, тем не менее, патологоанатомическую практику. Впрочем, удивительное сочетание занятий не сделали его местной знаменитостью. Здешняя публика видала всяких приезжих, кого тянуло к их берегу. А после черного урагана, который будут вспоминать еще много лет, край обрел репутацию места, где вообще происходит много всего необычного, и то ли еще будет.

А Кирилл, друг со школьных лет… Ну, Кирилл был их неудачником. Ученым неудачником. Умным, но неудачным.

«Да, Кирилл?»

– Эй, ты с нами? – спросил Виктор.

Кирилл расковырял подставку для пива, и она начала рваться.

– Ну а куда еще? – спросил он в ответ довольно пьяно, вопросительно поднимая брови. А потом отмахнулся в том смысле, чтобы оставили его в покое.

– Хватит терзать несчастный кругляшик, – сказали ему. – Расскажи лучше, как ты не поехал в Париж, человек-неудача.

– Не хочу, – ответил Кирилл, но довольно доброжелательно, и посмотрел на Галку, которая тоже смотрела на него с интересом.

– Человек-неудача? – переспросила она. – Ну и компания у вас подобралась. Серьезные мужчины. Все с поломанными судьбами.

– Сейчас Пашка с Людкой подойдут, они нормальные. Паша разделывает кур на птицефабрике, а Люда флорист. Вот такая парочка, – показал Кирилл палец вверх. Он покрутил им для выразительности, но стало еще менее понятно, что имеется ввиду.

Док утвердительно кивнул, и извинился за то, что серьезному мужчине нужно в туалет.

– Человек-неуда-а-ача, – протянула Галка, ставя бокал. – Мне вас почти жалко.

– Да, он самый, Виктория, – ответил Кирилл со скорбным выражением. – Вот у вас замечательное имя. Победа! И друга моего зовут Виктор, но мне такого счастья не светило. Унылл Кирилл, занылл Кирилл, запилл.

– Да расскажите же подробнее, что за дела такие! – воскликнула Галка, навалившись на стол. – И между прочим, победительницей в жизни меня назвать сложно. – Я просто всем хамлю, и это иногда срабатывает.

К ним подошел официант, чтобы забрать у нее пустой бокал. Она почти не глядя заказала повтор.

В это время вернулся Док с пивом для себя и Виктора.

– Он все еще жмется? – спросил тот с интонацией знатока. – Обычно уже должно, должно.

– Ай, заманали! – взъерошил волосы Кирилл, и посмотрел на них дикими глазами. – Ну почему бы мне сегодня не побыть ученым у-дачником. Удачником, слышти?! Я же ведь еще не сдался! После такого-то. Я еще всем покажу!

– Да ладно, тихо ты, – потрепал его Виктор по плечу, когда тот начал приподниматься, возвышая голос.

Кирилл плюхнулся обратно.

– А вообще, это все шутки, Вика. Не подумайте, – продолжил он вдруг спокойно и рассудительно, вернувшись в амплуа сдержанного и уравновешенного мужчины, которым она воспринимала его до сего момента. – Я приличный человек. Физик. Цельный кандидат, и все такое. Про меня даже в новостях было.

– Ого! – сказала Галка, и посмотрела на всех. Док глянул на нее со значением. Виктор опустил глаза, покивав уважительно.

– И что в итоге? – спросила она осторожно, сделав глоток.

Тут сбоку зашумели. К ним, сквозь плотную толпу, набившуюся к вечеру, прорвались опоздавшие Павел с женой. Виктор с Доком загудели, приветствуя их.

Кирилл, наконец, свел с Галки тяжелый, задумчивый взгляд, пожав протянутую руку. Но спустя несколько минут Галка вернула на себя фокус его внимания, спросив настойчиво:

– Так что вы там про Нобелевку по физике?

– Ой-ей, – протянул Виктор, и не удержался от смеха, но сразу полез к Кириллу обниматься.

– Ладно-ладно, чего ты, – довольно спокойно ответил Кирилл, отстраняясь. Док смотрел на его реакцию с интересом, хитро цокнув языком.