Читать онлайн Падение Солнца бесплатно

Пролог

Летний день померк.

Лысые вершины вереницей

Кучевые облака.

МУКАИ КЁРАЙ

Густой пар поднимался из стосемидесятиметровой градирни, превращаясь в облака. А потом белые тучи медленно текли по морозному воздуху и отдалялись от электростанции возле маленького городка под названием Окума. Около девяти утра, когда на Землю опускались первые лучи солнца, облака становились особенно заметными, оповещая народ о стабильной работе АЭС.

Каждый обитатель городка понимал, что жизнь возле атомной установки – весьма опасное мероприятие. Но выбирать не приходилось. За последние семь лет средняя температура воздуха летом опустилась до девяти градусов, что на целых три градуса ниже прошлого периода. В этом и крылась проблема. Земля стала охлаждаться намного быстрее. Еще пятьдесят лет назад разница температур выражалась в десятых, теперь – в целых числах. А это значит, что Солнцу осталось недолго.

В экваториальных регионах ситуация была немного лучше, но и там условия ухудшились из-за сокращения светового дня и падения температуры. Эти изменения погубили множество теплолюбивых растений и сократили популяции рыб, рептилий и паукообразных.

Перед энергетическими агентствами всех стран встал вопрос о разработке нового сценария развития мировой энергетики. Гидроэлектростанции не были перспективными из-за возможного замерзания рек, а природное топливо в последние десятилетия стало настолько труднодобываемым, что морские платформы по добыче нефти и некоторые угольные шахты были заброшены, впрочем, как и северные территории Евразийского и Североамериканского континентов. Оставалась лишь ядерная энергетика. Экологические организации долгое время сопротивлялись новому порядку, осуществляя акции и протесты в защиту водных ресурсов, которые требовались для охлаждения реакторов и генерации пара, и опасались экологических катастроф, если вдруг одна из электростанций потерпит неудачу. Но когда встал вопрос о выживании в новых условиях, страх перед возможной техногенной катастрофой отступил. Никто не хотел замерзнуть или отказаться от пищи, поэтому АЭС начали строить по всей планете. Это было временное решение, но оно позволяло людям адаптироваться к изменениям.

На сегодняшний момент одной из мощнейших атомных электростанций является Фукусима I, которая имеет шесть энергоблоков общей мощностью 4,7 ГВт. Она находится всего в пяти километрах от городка Окума, а в штате работает 721 сотрудник, но эта цифра уже завтра изменится. В городок прибыл научный исследователь, который должен помочь увеличить эффективность и безопасность работы энергоблоков. Начальство с нетерпением ждало новоприбывшего: заполучить хорошего специалиста в эпоху быстрорастущего числа электростанций довольно сложно. Все жаждут иметь в арсенале только лучших, поэтому конкуренция высокая.

Приезд нового сослуживца растормошил работников блочного щита управления. В большой овальной комнате, заставленной шкафами с релейной защитой, трудились три человека. Седовласый мужчина, который часто поправлял свои очки, сидел за большим монитором и следил за температурой в топливных каналах. Это был Сетоши – инженер по управлению реактором, который наблюдал за его функционированием уже двадцать лет. Слева от него работал инженер по управлению турбинами, которого звали Коджи. Специалист заполнял режимную карту и иногда поглядывал на свое отражение в экране компьютера, рассматривая короткий нос и близко посаженные глаза, и возмущался внешнему сходству с отцом. А Ноу, который являлся инженером по управлению блоком, вносил в компьютер данные после анализа системы и при этом тихо напевал свою любимую песню.

Когда в помещение вошел круглолицый мужчина низкого роста, все тут же вопросительно на него посмотрели. Он медленно прогулялся по комнате и молча уселся на рабочее место. Ноу и Коджи тут же переглянулись и принялись громко возмущаться.

– Дзин, ну что ты томишь?! – негодовал Ноу. – Давай рассказывай!

– Действительно, мы жаждем узнать, кто к нам приехал, – добавил Коджи.

Дзин был начальником смены и обеспечивал безопасную работу оборудования АЭС уже одиннадцать лет. За эти годы чего ему только не пришлось преодолеть. Из самого страшного: цунами, которое чуть не затопило резервные генераторы и батареи, что вызвало бы отказ систем аварийного охлаждения, и землетрясение, при котором чуть не полегло всё оборудование. Но если бы не его непотопляемый оптимизм и прекрасное чувство юмора, вряд ли он бы остался на своем рабочем месте.

– Ну ладно, – выпалил Дзин. – Как начальник, я решил удовлетворить ваше любопытство и пошел к Минори-сан. Он, конечно, был очень занят и сразу не пустил меня к себе. Но я был настойчив и просидел под дверью его кабинета целых двадцать минут! – эмоционально подчеркнул он. – В итоге, Минори-сан принял меня и…

– И что же? – не вытерпел Ноу.

– И сказал, что познакомимся с ним завтра, – произнес Дзин.

– Нуууу, – возмутились Ноу и Коджи.

– Господин сказал завтра, значит, завтра всё и узнаем, – протянул начальник.

– Чего вы всё время любопытствуете? Как будто новый сотрудник решит все проблемы, – сказал седовласый мужчина.

– Бог на той стороне, где слышен гром, Сетоши. Чем больше талантливых и проницательных людей в нашей команде, тем больше шансов выжить следующему поколению, – ответил Коджи.

– Когда Солнце потухнет, нам ничего не останется, как превратиться в мороженое. Год или два, смотря сколько потребуется на остывание Земли, – выпалил Сетоши.

– Сто лет назад все ученые говорили, что водорода в качестве топлива хватит еще на 5 миллиардов лет. И прежде чем из желтого карлика превратиться в красного гиганта, Солнце поглотит Землю, Венеру и Марс. Но, как мы знаем, всё выглядит несколько иначе. Оно затухает. И мы ничего с этим не можем поделать. Поэтому стоит приложить больше усилий, чтобы обеспечить нашим детям достойное будущее, – ответил Дзин.

– Сто лет назад эти ученые были шарлатанами! Чем они занимались? Рисовали паспорта планетам и звездам, и в школах раздавали данго за каждый правильный ответ? Несусветная чушь их исследования! – разозлился Сетоши.

– А на чьих трудах ты сделал свою карьеру? Разве не на работах тех шарлатанов? – возмутился Ноу.

– Я учился у лучших, мне нечего стыдиться!

– До тебя не достучаться, перед глазами только трава, – произнес Коджи.

– Прекращай сыпать язвами! Имей уважение, я старше тебя и работаю здесь уже двадцать лет!

– Да никто не… – начал было Ноу, но Дзин перебил его.

– Ты прав, Сетоши, ты старше, и тебя нужно уважать. Но мы не хотим быть баку, поэтому иногда принимай и наши возражения, – произнес Дзин.

– Хорошо сказал! – возгордился своим начальником Ноу.

Сетоши было открыл рот, но, задумавшись, опустил глаза на монитор и продолжил отслеживать температуру в топливных каналах. Дзин посмотрел на остальных сотрудников и махнул рукой, требуя продолжить работу.

* * *

В кабинете директора АЭС было тихо. Господин Минори сидел в мягком кресле и смотрел через окно на зарождающиеся лучи солнца. Плечи его были напряжены, а в голове мелькала куча мыслей. Его тревожили будущее сына и судьбы людей, которые могут погибнуть, оставшись на поверхности Земли после того, как Солнце умрёт.

Вдруг он услышал стук. Он медленно повернулся к рабочему столу и нажал на синюю кнопку. Дверь открылась, и в комнату вошел краснощекий мужчина высокого роста без единого волоска на голове. Его лицо украшал выдающийся орлиный нос – узкий и длинный, а кожа была белая-белая. Он приблизился к директору и протянул ему руку.

– Приветствую Вас, господин Минори. Очень рад тому, что буду работать у вас.

– Здравствуйте, а вы хорошо говорите по-японски, – поднявшись, ответил мужчина.

– Да, я знаю три языка, кроме родного, – рассмеялся он.

– Отчего же? Он сложнее нашего? – заинтересовано спросил директор.

– На нем мне приходится говорить реже всего, – улыбнулся мужчина.

– Расскажите, как дорога? Как сейчас дела в России?

– Дорога – хорошо, правда, пришлось задержаться в Токио из-за проблем с топливом. Но это ничего по сравнению с пересадкой во Владивостоке: несколько дней мы не могли тронуться с причала из-за проблем с погодой. А в России вечная мерзлота подкралась слишком близко. Северные регионы пустеют. Все уповают на юг: пока там есть пшеница и нефть – жизнь будет продолжаться.

– Да, к слову, у нас ситуация не лучше. Но чем больше источников энергии и мощностей, тем больше теплиц и загонов. И мы ожидаем, что Вы нам поможете, Григорий-кун.

– Я уже изучил потенциал вашей АЭС. Но нужно будет провести расчеты для каждого энергоблока, чтобы знать наверняка, сможем ли мы увеличить мощность без снижения надежности и безопасности станции.

– Когда сможете заняться расчетами?

– Уже завтра.

– Хорошо, тогда можете приступать к работе.

Минори нажал кнопку на стационарном телефоне, включив микрофон, и попросил секретаря вызвать одного из сотрудников электростанции.

– Я познакомлю Вас с одним из наших инженеров, он проведет подробную экскурсию по нашей станции, – сказал директор, провожая мужчину из кабинета.

– Отлично, спасибо.

За дверью их уже ждал молодой сотрудник, который, склонившись, широко улыбался.

– Доброе утро, Минори-сан.

– Доброе, Горо, покажи Григорию-кун нашу станцию. Расскажи ему всё.

– Конечно, почту за честь! – ответил молодой человек.

– Если что-то понадобиться, обращайтесь. Успехов в работе, – сказал директор Григорию.

– Спасибо, господин Минори, – ответил мужчина и последовал за Горо.

Директор закрыл дверь в кабинет и, подойдя к стене, куда был врезан сейф, несколько раз прокрутил лимбовый замок. Дверца отворилась. Минори взял увесистую папку, приблизился к рабочему столу и сел в кресло. На белой обложке большими черными буквами было написано: «Проект «Подземный город»».Он открыл папку и просмотрел уже прочитанную несколько раз страницу. И его глаза остановились на фрагменте: «…город способен вместить не более 3000 человек…».

«Не более…» – проговорил мужчина, почувствовав ком в горле.

Глава 1. Такеши.

Серое утро. Снова темно и холодно. Осень пришла рано, даже раньше, чем в прошлом году. Листья успели пожелтеть и опасть, и все чаще за окном наблюдается изморось. Так противно, что хочется скрипеть ногтями по стеклу.

Порой я задумываюсь о том, как медленно тянется время, если день не приносит ничего нового. Как сейчас. Трудно радоваться, когда сегодня похоже на вчера, а вчера на позавчера… С момента, когда я открываю глаза, и до того, как засыпаю, мои мысли убегают далеко от реальности. Я долго искал, чем их можно зацепить за явь, но так и не сумел.

– Такеши! Вставай! – послышалось из коридора.

Из-за приоткрытой двери сначала выглянуло ухо, а затем глаз, пытаясь разглядеть что-то в полутьме. Вдруг он уставился на тело, завернутое в одеяло. Бровь тут же подпрыгнула и нахмурилась, а сильная рука с платиновыми часами на запястье схватилась за белую кромку двери и распахнула ее.

– Так ты еще даже не поднялся с кровати? – сердито спросил голос.

Я натянул покрывало на голову и притворился мертвым. Но это не помогло. Через секунду одеяло резко подскочило и бросилось на пол, а в меня вонзился острый взгляд отца.

– Если ты сейчас не встанешь, обещаю, окажешься на улице в одних трусах! – грозился голос.

– Встаю, встаю, – подчинился я.

Неохотно я поднялся с кровати и надел школьные брюки. Отец внимательно всматривался в каждое мое движение. Ему что-то не понравилось, и тогда он выдал:

– Мертвец живее одевается, нежели ты! Собирайся, жду тебя на завтрак.

Он выскочил из комнаты, а я пошел в ванную. Там, в овальном зеркале подвесного шкафчика, изо дня в день я встречался со своим отражением. Я видел свои темные глаза, сжатые губы, отросшие волнистые волосы, которые прикрывали ссадину на брови. Мне не доставляло удовольствия смотреть на себя, однако уродливым я себя никогда не считал.

После того как я надевал белую рубашку и темно-синий пиджак, мне приходилось идти на кухню, где в это время колдовала мачеха. Прививая нам европейские ценности, она часто кормила нас блинами с джемом, иногда круассанами с кофе и редко рисовым пудингом с ягодами. При этом к плите могла подходить только она, даже Нао, нашу домработницу, никогда не подпускала к приготовлению пищи. Хотя я до сих пор помню тамаго-яки, который стряпала Нао, когда я учился в пятом классе. Это было очень вкусно.

– Такеши, тебе подать ягодный джем? Так вкуснее, – вдруг спросила Ханами.

– Нет, я и так поем, – впихивая в себя черствый блин, ответил я.

– Как хочешь, – обиделась она.

– Доедай и поехали, я отвезу тебя в школу, – произнес отец.

Закончив мучительную трапезу, я схватил свой портфель и ринулся во двор, где меня уже ждал папа, который обсуждал рабочие дела по телефону. Он махнул мне рукой, наказывая поторопиться, и сел за руль авто. Около десяти минут я разглядывал разводы на лобовом стекле, пока он не положил трубку и не запустил двигатель.

– Тебе стоит помыть машину. Погода вроде устаканилась, – предложил я.

– Не время. Протру стекла, и на этом все, – второпях ответил он.

– Как скажешь.

Мы молча передвигались по тихому, смурому месту со множеством петляющих дорог и закусочных. Так утомительно смотреть на ржавые роллеты и паутину из проводов, поэтому я предпочитаю ускользать из этого мира в книжный, где герои живут в ярких неоновых городах и далеких космических системах. Мы проехали забегаловку «По», где после школы я часто беру рисовые пирожки, самые обычные и ничем не примечательные. Но почему-то они мне нравятся.

Колеса заскрипели, и машина остановилась прямо перед воротами моей школы. Отец странно посмотрел на меня, будто что-то хотел сказать, но потом отвел взгляд и обронил:

– Хорошего дня.

– И тебе, – ответил я.

Я вышел из авто и направился к главному входу. Вдруг прозвенел звонок. Мне пришлось поспешить, чтобы успеть попасть в класс до прихода учителя. К счастью, опаздывал не только я. Вместе со мной в класс вбежал Ичиро, местный забияка и балбес. Толкнув меня в плечо, он быстро плюхнулся на свое место. А я побрел к столу возле окна, где сидел мой приятель Хидэки.

– И чего ты опаздываешь? – поинтересовался он.

– Проспал, – тихо ответил я.

– Опять? Купи себе будильник, – недовольно произнес он.

– Он у меня есть. А где учитель Юи? Она еще не приходила в класс?

– Нет. Она никогда не опаздывает, может, что-то случилось?

Я уже собирался ответить, когда дверь открылась и в класс вошла учительница, а за ней – странная девчонка.

– Встаньте! – громко сказала учитель Юи.

Мы все дружно поднялись с мест и поклонились.

– Садитесь! – произнесла она.

Когда все устроились на стульях, учитель Юи подошла к девчонке и сказала:

– Сегодня у нас радостное событие – в нашем классе новая ученица. Ее зовут Нина. Пожалуйста, будьте приветливы и дружелюбны по отношению к ней. Нина, добро пожаловать в наш класс!

– Благодарю, – сделав реверанс, ответила новоприбывшая.

– Расскажи немного о себе. Я думаю, многим интересно, откуда ты к нам приехала, – улыбаясь, сказала учитель Юи.

В этот момент я оглядел своих одногруппников и увидел, как все уставились на новенькую, будто она что-то диковинное. Она и правда вызывала интерес. В первую очередь, своей необычной внешностью. Светлая, почти прозрачная кожа вкупе с кипельно-белыми волосами и бровями делали ее похожей на фантастическое существо, нежели на обычного человека. Ее тонкие ручонки сцепились за спиной, а розовые губы сжались. Она казалась нежной и хрупкой, пока я не посмотрел в ее глаза. В них искрилось отнюдь не малодушие, в них горело бесстрашие. Она гордо подняла подбородок и уверенно произнесла:

– Всем привет! Меня зовут Нина Исаева. Я приехала из России, из города Курчатова, где тоже есть атомная электростанция. Там работал мой отец, но он перевелся в Фукусиму, и нам пришлось переехать. Я изучаю японский совсем недавно, поэтому прошу прощения за мой акцент. И еще кое-что: да, я – альбинос. Не терплю насмешек и шуток из-за своей внешности. Спасибо.

Ни одна мышца не дрогнула на ее лице, будто она заучила и после отчеканила текст. Все, не отрывая от нее взгляда, замерли. Даже Ичиро не на шутку обескуражился от ее речи. Как по мне, так она не обладала привлекательной наружностью. Вся белая, как чистый лист, губы бледно-розовые. Так себе.

– Спасибо, Нина. Ты можешь присесть рядом с Микой, – произнесла учитель Юи. – Она староста класса и поможет тебе быстрее влиться в коллектив.

Девчонка устроилась во второй ряд слева от Мики. Та пожала ей руку и что-то сказала. Я сидел за последним столом первого ряда и мог наблюдать за всеми, не рискуя быть пойманным. Мой взгляд прошелся по классу, и я заметил, что «пчелиный улей» затрясло. Нацуки, главная красавица школы, которая недавно осветлила свои темные волосы, теперь выглядела не так уверенно. Кажется, у нее появилась конкурентка. Нина очень сильно выделялась на фоне других. И Нацу это быстро осознала. По ее напряженной осанке я понял, что дело плохо и, возможно, скоро разразится скандал. Она резко повернулась и посмотрела на меня. Вот черт! Меня поймали… Я скорчил недовольное лицо и отвел взгляд, дав понять, что она меня не интересует. Даже с расстояния двух метров я ощутил волну негодования, но решил не реагировать на девичьи выходки.

Урок пролетел быстро. Математика давалась мне легко, поэтому теорию я почти никогда не слушал. Мне было достаточно прочитать материал в учебнике, чтобы прорешать все задачи. Так вот, пока все корпели над второй, я заканчивал шестую, а после переходил к домашнему заданию, что не нравилось моему другу Хидэ. А все потому, что списывать я не давал. Я хотел, чтобы Хидэки думал своей головой, ведь он же планировал стать инженером АЭС. Но он фыркал и отворачивался от меня, правда, потом быстро отходил и продолжал общаться в обычном режиме.

На перемене почти все девчонки, включая Нацу, окружили новенькую и с натянутыми улыбками принялись задавать ей вопросы. Лица белокурой девушки я не видел, но по ее расслабленным плечам понял, что она настроена дружелюбно. Когда перемена закончилась и все разбежались по местам, я заметил на рюкзаке девчонки, который она только что повесила на крючок, странную вещицу. Что-то вроде металлического брелока. Так и не разберешь, что там изображено, но больше похоже на какое-то животное, вроде лисы или кошки. Я прищурился, пытаясь разглядеть, что это на самом деле, и уже подался вперед, как вдруг из ее рук выскочила ручка и упала на пол. Она наклонилась, чтобы ее достать. Ей тут же помог один из моих одноклассников, который, подняв ручку, вернул ее хозяйке. Новенькая улыбнулась ему, а потом заметила меня. Что делать, я не сообразил и просто уставился на нее. Девчонка вытаращила на меня глаза и застыла. Она будто проверяла меня на прочность.

Я не смог придумать ничего лучше, чем просто показать пальцем на ее место. Она опустила голову и села. Мика что-то шепнула ей на ухо, и они обе посмотрели на меня. И чего это они обнаружили?

После уроков мы с Хидэки забежали перекусить в «По». Оставалось два часа до захода солнца, поэтому мы не спешили и беззаботно наслаждались онигири.

– Как тебе новенькая? – заглатывая кусок пирожка, спросил меня Хидэ.

– Что ты хочешь, чтобы я ответил? – попытался уточнить я.

– Не знаю. Мне кажется, она ничего. Внешность на четверочку, а вот внутри что-то есть, – задумался он.

– Чего? Понравилась? Она же страшная, – ответил я.

Он настороженно посмотрел на меня, а потом прищурился.

– Я бы не сказал, что страшная. Скорее необычная. По-твоему, красивая только Нацуки? Она тебе нравится?

– Нацуки мне не нравится.

– С чего это? Вы с ней раньше встречались.

– Когда? В шестом классе? Я тебя умоляю, – возмутился я.

– Все же она к тебе неровно дышит. Это видно, – доедая пирожок, произнес он.

Вглядевшись в его лицо, я понял, что меня начинает раздражать его отросшая челка. У этого засранца всегда была безупречная прическа, как бы он ни укладывал свои волосы. Однако сейчас они лезли ему в глаза.

– Тебе пора стричься, – перевел я тему.

– Я в курсе. Мой парикмахер в отпуске, так что еще три дня я буду жить с этой икебаной.

– Ясно.

Мы прогулялись по улицам в районе больницы Футаба, а затем разошлись по домам.

Когда я зашел во двор и открыл входную дверь дома, то уловил аромат жареного мяса и сладкой выпечки. Ханами хлопотала на кухне, готовясь к ужину. А я направился в свою комнату, намереваясь скрыться там, но не успел. За столом сидел папа и пил чай, изучая какие-то документы. Получается, он выскользнул с работы пораньше, а это означало, что семейный ужин неизбежен.

– Такеши, как дела в школе? – заметила меня Ханами.

– Нормально.

– И все? Сегодня без приключений и драк? – вдруг спросил отец.

Как же не вовремя он вспомнил о драке с Ичиро. Это был не самый радужный эпизод в моей жизни. Неделю назад мы сцепились на футбольном поле из-за его попыток унизить меня. Он назвал меня "ботаном"несколько раз. Я не против этого слова, но то, как он его произносил, вызывало массу неприятных ассоциаций. И тогда я решил, что ему пора понять, на что способен ботан. В итоге он "нарисовал"мне разбитую бровь кулаком, а я ему – синяк под глазом. Мы оказались в расчете. Однако наши родители так не считали. Все закончилось часовой нотацией в кабинете директора.

– У нас новенькая, – тихо ответил я.

– Исаева? Я знаю. Ее отец должен помочь с увеличением мощности энергоблоков нашей АЭС. Мы полгода уламывали его к нам переехать.

– Правда? – удивленно спросила Ханами.

– Да, – коротко ответил он.

– Она альбинос, – добавил я.

– Серьезно? – удивился папа.

– О таком не шутят, – произнесла Ханами.

– Я никогда не видел таких. Она выглядит странной. Белая кожа и волосы.

– Ну, ее отец тоже светлокожий, про волосы ничего не могу сказать, их попросту нет, – улыбнулся он. А Ханами рассмеялась.

Ужин прошел гладко, и вскоре меня отпустили к себе. Закрывшись в комнате, я, наконец, остался наедине с собой.

Глава 2. Нина.

Когда я подъезжала к городку, где мне предстояло провести полтора года по контракту отца, я невольно вспомнила Курчатов в России и Ласби в США. Мы проживали в каждом городе не более двух лет, и этот период оставил глубокий след в моей памяти. Мне кажется, даже моя плоть сохранила ту особую атмосферу, которая бывает только в местах рядом с атомными электростанциями: градирни, видневшиеся издалека, клубы пара над головой, ухоженные дома и ровные улицы, почти безлюдные, места, застывшие во времени, словно кукольные.

Но и там я находила так называемые убежища, где, казалось, обитала часть моей души. Возможно, я там что-то и оставила после себя, кто знает… В Ласби я часто бегала к маяку Коув-Поинт. Ох, какие там были закаты! В Курчатове ходила на местный пляж и наблюдала за чернетью, местными утками, у которых были очень забавные хохолки. А весной поле за городом превращалось в махровое одеяло из одуванчиков – это было волшебно!

И от Окумы я ожидала подобного пристанища. Правда, после Токио мне хотелось увидеть здесь стеклянные высотки и кучу молодежи, повернутых на косплее. Возможно, я бы не сильно выделялась среди цветных костюмов и ярких причесок.

Архитектура города оказалась довольно простой: квадратные здания пастельных оттенков возвышались над небольшими закусочными на углах улиц. Дороги были узкими, а тротуары – широкими. Здесь предпочитают ходить пешком? Или это забота об экологии? Я так и не поняла.

На второй день пребывания в Окуме мы с папой забежали в один из продуктовых магазинчиков на углу соседнего дома, где упаковки на полках пестрели иероглифами и бОльшая часть продукции вызывала у меня кучу вопросов. Я долго выбирала, но потом, ткнув пальцем в первую попавшуюся пачку чипсов, отнесла ее кассиру. Он удивленно на меня посмотрел, как будто о чем-то предупреждал. Тут же у меня в голове возник желтый сигнал светофора, который я почему-то проигнорировала. Я расплатилась и поспешила к папе. И только потом, открыв упаковку, я узнала, что это самые острые чипсы в моей жизни. Есть их, конечно, было невозможно, поэтому пришлось выбросить. Да, новая жизнь обещает быть яркой.

К вечеру меня так сморило, что я вырубилась на мягком ковре в своей крохотной спальне. Кстати, моя новая кровать была всего на несколько сантиметров выше пола, и если бы я пару раз перевернулась, то в итоге оказалась бы на ней.

Утром я спешила в новую школу. Мы перебрались в Японию в середине учебного года, поэтому немного отдохнуть и привыкнуть к новому месту мне не удалось. Быстро приняв душ и освежив лицо, я собрала волосы в хвост и помчалась одеваться. Моя новая форма состояла из темно-синей плиссированной юбки с белыми полосками по нижнему краю и белой рубашки с длинным матросским воротником. В холодное время года этот комплект дополнялся серым пиджаком, на воротнике которого виднелась брошь в виде герба школы. На первый взгляд, все выглядело просто и красиво, но мне стоило больших усилий заправить рубашку под юбку так, чтобы не казаться подростком на шестом месяце беременности. Несколько раз я провертела юбку на своей талии, и только когда удостоверилась, что она сидит более-менее нормально, я натянула белые гольфы и спустилась на кухню. Тем временем мама разогревала какие-то комочки из риса, а папа разливал кипяток по чашкам.

– Мама, что это? – удивилась я.

– И тебе доброе утро, – ответила она с недовольством. – Я не могу найти сковородку, да что там, элементарно хоть какую-нибудь емкость! Приходится работать с тем, что есть под рукой. Это рисовые пирожки из магазина. Жуй, пока есть!

Я откусила от пирожка и сморщилась.

– Это что, рыба?

Папа тоже принялся пробовать новое блюдо.

– Неплохо! Здесь белок и сложные углеводы, как раз то, что нужно для долгого ощущения сытости, – сказал он с задором.

– Вот, учись у отца, – упрекнула меня мама. – Он всегда на позитиве.

– Кажется, пессимизм у меня от тебя, – рассмеялась я, а она, конечно, возмутилась.

Папа спокойно допил чай и ушел. А мне пришлось доесть рисовое нечто и поспешить за ним на улицу. Он ждал меня в машине. Я села на переднее сиденье и услышала знакомую мелодию. Это была песенка из мультфильма «Крошка Енот». Папа включал ее каждый раз, когда я шла в новую школу. Услышав «От улыбки…», я сразу успокаивалась. Не знаю, пытался ли он таким образом поддержать меня или это стало традицией, но песня всегда помогала.

Когда мы подъехали к школьным воротам, я занервничала. Родители говорили, что это престижная школа, из которой выпускники поступают в лучшие университеты страны и мира. И насколько же там сложно учиться? Мне оставалось только догадываться.

На пороге нас встретила директриса и пригласила в свой кабинет. Она долго что-то рассказывала, но я словно впала в транс и поэтому ничего не поняла.

Выйдя из кабинета, мы заметили молодую женщину. Директриса окликнула ее, и та подошла, с любопытством разглядывая меня.

– Нина, это учительница Юи, она преподает математику в вашем классе, – представила меня директриса.

– Очень приятно познакомиться, Нина, – сказала учительница, улыбаясь.

– Мне тоже, – я слегка кивнула.

Внезапно прозвенел звонок.

– Пойдем, познакомишься с классом, – сказала учительница Юи.

Я поспешила за ней, но папа остановил меня, схватив за руку.

– Ты помнишь, что делать, если кто-то тебя обидит? – тихо спросил он.

– Да, папа, – смутилась я.

– И что именно?

– Говорить тебе.

– Правильно. Не разбирайся сама. Хорошо?

– Да.

– Удачного дня, дорогая.

– И тебе, – ответила я, заглядывая в его грустные глаза.

– Нина, идем, – поторопила меня учительница.

Она провела меня по длинному коридору. С одной стороны тянулась бежевая стена с двустворчатыми дверями, с другой – огромные окна почти в пол. За ними раскинулся сад с золотисто-коричневыми деревьями, среди которых особенно выделялся величественный клен. Учительница остановилась у двери, открыла ее и пригласила меня внутрь.

– Встаньте! – громко сказала она.

Все поднялись и поклонились.

– Садитесь! – тут же произнесла она.

Затем она подошла ко мне, повернулась к классу и сказала:

– Сегодня у нас радостное событие – в нашем классе появилась новая ученица. Ее зовут Нина. Прошу вас быть приветливыми и дружелюбными. Нина, добро пожаловать в наш класс!

– Благодарю, – ответила я.

– Расскажи немного о себе. Думаю, многим интересно, откуда ты к нам приехала, – с улыбкой сказала учитель Юи.

Я набрала в легкие воздух и зачитала текст, который я произношу уже в третий раз. Вероятно, моя речь прозвучала дерзко, ведь в ней была скрытая угроза для потенциальных обидчиков. Но я привыкла. Люди обсуждают мою внешность. Иногда они даже умудряются задавать неэтичные вопросы вроде: «А ты пробовала лечиться?» или «Почему ты не покрасишься?». Особенно неприятно, когда люди изображают заботу, хотя на самом деле им безразличны мои чувства.

Реакцией на мои слова была тишина. Это хорошо. Значит, меня услышали. Я подсела к старосте класса по просьбе учительницы. Она оказалась очень милой. Пожав мне руку, она тихо сказала: «После уроков я расскажу тебе о порядке в классе. И вот, возьми карандаш. У нас не пишут ручками». Ее искренняя улыбка тронула меня. Я едва удержалась от порыва обнять ее. Но торопиться не стоит. Ведь я не знаю, что она чувствует на самом деле.

Сразу после урока меня окружила толпа девчонок. И мне пришлось отбиваться от их вопросов, как от мяча, летящего в голову. Они тараторили так быстро, что я не всегда сразу понимала, о чем они говорят.

Привет, Нина, я Нацуки, а это Эмико, Мэгуми, Рей и Юка. С остальными ты потом познакомишься, – сказала девушка с высветленными волосами. Она вела себя довольно самоуверенно, и я подумала, что, возможно, передо мной стоит «королева класса», а может, и всей школы. – Итак, ты приехала из России. И как там? Холоднее, чем у нас?

– Нет, примерно так же, – ответила я.

– А чем ты занимаешься помимо школы? – спросила еще одна девушка. К сожалению, я не запомнила их имена.

– Я люблю танцевать.

– Ты про вечеринки? – удивилась Нацуки.

– Нет, я занимаюсь бальными танцами, – пояснила я.

– Это что-то вроде вальса? – подключилась одна из одноклассниц.

– Не только. Мне больше нравятся танго и фокстрот.

– Фокстрот? – переспросила она.

– Я бы показала, но, кажется, забыла телефон.

– Ах, кстати, у нас есть такие танцы. Хочешь, покажу тебе наши клубы по интересам? – предложила Мика.

– Да, было бы отлично, – согласилась я.

Прозвенел звонок, и всех тут же смыло на свои места. Я хотела убрать ручку в портфель, но та выскользнула из рук и укатилась под соседнюю парту. Какой-то парень поднял ее и протянул мне. Я поблагодарила его улыбкой, на что он тоже улыбнулся. Вдруг я заметила, что еще один одноклассник смотрит на меня. Он сидел за последней партой и сверлил меня взглядом. Его глаза показались мне колючими, острыми, полными презрительности. Мне даже стало не по себе. Уставившись в ответ, я подумала, что так он почувствует себя неловко и перестанет пялиться, но не тут-то было: этот сноб ткнул пальцем на мое место. И что это, он решил, будто может указывать мне, что делать? Откуда барские замашки? Я разозлилась, нахмурилась, почти вскипела! А потом мне стало обидно и гадко. Как так, в первый же день я терплю унижение. Я ничего не могла сделать, поэтому тихо села на место. Но Мика, уловив мое испортившееся настроение, пододвинулась ко мне и прошептала: «Не стоит обращать внимание на Такеши. Он часто бывает очень груб». Она снова улыбнулась, и я отвлеклась.

В конце дня Мика провела для меня экскурсию по школе. После учебы в двух школах разных стран я уже знала, что мне придется к чему-то привыкать. На этот раз мне предстояло переобуваться в специальной зоне у входа в здание, хранить вещи в шкафчике в классе, отказаться от украшений, косметики и покраски волос, что меня не смутило, а в дни своего дежурства мне придется убирать не только класс, но и коридоры, туалет и гардеробные.

– Мика, в школе нельзя красить волосы, тогда почему Нацуки осветлила свои? – полюбопытствовала я.

Она странно улыбнулась и сказала:

– Отец Нацуки – мэр города. Для нее действуют некоторые исключения.

«Забавно», – подумала я.

Мика проводила меня в танцевальный класс и пообещала выяснить расписание занятий. Я была ей безмерно благодарна. Такого проводника я еще не встречала и уже хотела пригласить ее прогуляться, но ей нужно было спешить на собрание ученического совета. Мы попрощались, и она умчалась по делам.

У школьных ворот меня ждал папа. Я не знаю, сколько он просидел в машине, но вид у него был уставший.

– Давно ты здесь? – спросила я, садясь в машину.

– Ох, час точно. Занятия ведь заканчиваются в четыре?

– Да, но староста показывала мне школу, так что я задержалась.

– Понятно. И как прошел первый день? Никто не обижал?

Перед глазами тут же всплыл тот напыщенный мальчишка, от которого у меня до сих пор мурашки по коже. Я задумалась, что ответить. Обманывать папу мне не хотелось, но и правду говорить было неловко.

– Все хорошо. Как-то быстро пролетело время.

– Точно? Ты чего-то задергалась, – заметил он.

– Да, поехали домой. Мама, наверное, с ума сходит с распаковкой коробок.

– Ладно, поехали.

Солнце уже заходило за горизонт, когда мы подъехали к дому. В коридоре нас встретили жалобные стоны. Мы вошли на кухню и увидели маму, лежавшую на полу в позе звезды и смотрящую в потолок.

– Мама, ты настолько устала?

Она медленно повернула голову и ответила:

– А ты что, не видишь? Я тут весь день скачу с этими коробками!

– Да, кто-то сегодня уснет мертвым сном, – заметил папа.

– Мертвым. Звучит ужасно, – сказала мама.

– Как есть, дорогая.

– Нина, там в холодильнике что-то вроде пасты. Разогрей себе и папе, – протянула мама.

– Хорошо, – ответила я и побежала готовить ужин.

Папа поднял маму на руки и закружил. Она визжала так громко, что пришлось зажать уши. Потом он осторожно опустил ее на пол и направился на кухню заваривать чай.

Этим вечером мы ужинали, стоя над столешницей. Стол и стулья еще не привезли, и в этом было что-то особенное. Возможно, ожидание того, что впереди нас ждет еще много интересного.

Глава 3. Такеши и девушка за стеклом.

Иногда в голову лезут странные мысли, и не выдираются из нее никакими доступными мне «инструментами», пока я не сяду и не разберу их до деталей. Так и сейчас. Меня одолели вопросы, на которые нет простых ответов. Все пути к ним извилисты и избиты, спотыкаешься на каждом шагу. Так почему же Вселенная решила, что Солнцу пора исчезнуть? И почему именно сейчас? Что не так с нами? Или это не наша вина?

– Так ты идешь? – послышался голос Хидеки.

– Чего? – спросил я.

– Да ты сегодня какой-то молчаливо-задумчивый. Я уже второй раз тебя спрашиваю, – возмущался он.

– Я не выспался. Так о чем ты спрашивал? – поинтересовался я.

Хидеки, покачиваясь на стуле из стороны в сторону, очень медленно произнес:

– Завтра. В Тохо. Премьера. «Черного призрака». Ты. Идешь?

– Необязательно говорить так обрывисто. Можно и сходить, если делать будет нечего.

– Отлично, возьмем девчонок и вперед! – обрадовался он.

– Ты о ком?

– Нацуки и Рей.

– Зачем?

– Как? Это же ужасы! Как только станет страшно, они будут прижиматься к нам и трястись! – взбудораженно ответил он.

– Хм.

– Не усмехайся!

– Не буду.

Когда прозвенел звонок, Хиде смолк, уткнувшись в стол. Его рука ловко лавировала над листком бумаги. Затем он отложил карандаш и слепил из рукописи небольшой шарик. Этот шарик он кинул Нацу, четко попав между ее рук, сложенных на столе. Она осторожно развернула записку и, разглядев иероглифы, сотворила стеснительную улыбку на своем лице. Она что-то шепнула Рей, а после, повернувшись к Хиде, качнула головой. Хиде ликовал, согнув руку в локте и резко опустив ее.

Я посмеялся над ним, уж больно нелепо он выглядел. Но мое внимание снова привлек брелок на портфеле Нины, который не дает мне покоя уже вторую неделю. Не знаю, чем он мне так приметился, но разгадать, что на нем изображено, мне очень хотелось. Почему не подойти и спросить? Не все так просто. Эта девчонка избегает меня всегда и везде, и мне трудно приблизиться к ней даже на шаг. Один взгляд чего только стоит! Будто тысяча маленьких иголок вонзаются в мое тело и буравят его изнутри. Причину ее поведения я не успел определить, поэтому решил с ней не контактировать.

***

Сквозь металлическую решетку маски я рассмотрел свои пальцы на ногах, которые выглядывали из-под хакамы, словно птенцы из гнезда. Я расставил стопы на напольных отметках и поклонился спортсмену передо мной. Доу крепко сдавливал мои живот и грудь. Я сделал глубокий вдох, а потом медленно выдохнул, чтобы выровнять дыхание. Сжав синай, я присел. После команды учителя мы с соперником резко встали, и я тут же получил удар по мечу. По залу разлетелся животный крик.

Я отпрянул назад. Противник продолжал наступать. Стук бамбуковых плетен звучал все чаще и чаще, но его заглушал человеческий рев. Противник пытался выбить оружие из моих рук, чтобы нанести победный удар, но я не позволял ему это сделать. Когда он решительно замахнулся, целясь мне в голову, я поднял синай и стегнул его по запястью. Он отшатнулся и, кажется, заскулил. Голоса наших товарищей, дикие и яростные, звенели в моих ушах. Еще один вдох. И на выдохе мои ноги пронеслись над холодным паркетом. Руки сжали рукоятку меча еще крепче. Я поднял синай, чтобы сбить его с толку. И когда он вытянул оружие, чтобы отразить удар сверху, я зарядил ему в бок. Тах! Один балл у меня в кармане. Крики сменились радостными возгласами. А я снял маску и приблизился к оппоненту.

– Знаешь, Тако. Ты до ужаса хитер! – простонал соперник.

– Хиде, научись контролировать эмоции и анализировать действия противника – и ты станешь невероятно хитрым.

Мой друг был взбешен. Он резко снял маску и подлетел ко мне. Его глаза вонзились в мои, а губы задрожали.

– С чего это ты вздумал раздавать советы?! Думаешь, я этого не делаю? – сквозь зубы сказал он.

– Прости, не думал, что задену тебя, – растерянно произнес я.

– Тебе бы, дружок, поучиться эмпатии. Слишком часто из твоего рта сыплются едкие слова.

– Разойтись! – крикнул тренер. – Хидеки! Ты опять кипятишься?!

– Простите… – склонил голову он.

– Такеши, что тут происходит? – возмутился тренер.

– Ничего, учитель. Просто словесный поединок. Хиде выиграл, – ответил я.

– Раз уж разобрались, встаньте в строй!

Я подошел к линии построения. Легкий толчок в плечо заставил меня обернуться. На меня смотрел улыбающийся Хиде. Это означало: «Мир».

Мы спускались по лестнице, когда за нашими спинами погас свет, а на улице замигали фонари. Остановившись у входной двери в школу, мы принялись обсуждать завтрашний поход в кино.

– Тогда я попрошу брата забрать нас из кинотеатра.

– Хорошо.

– Ты встретишь Нацуки, а я пойду за Рэй, – взволнованно сказал Хиде.

– Что ты имеешь в виду? Зачем мне встречаться с ней?

– Мы делим девушек, Тако. Решаем заранее, кто с кем.

– Ты назначил меня с Нацуки? – возмутился я.

– Хочешь, встречайся с Рэй. Какая разница?

Вдруг мимо нас пробежали двое школьников. Я невольно посмотрел им вслед и увидел, как они присоединились к группе подростков у окна здания. Я толкнул Хиде в грудь, чтобы прервать его рассказ, и указал на них. Он прищурился, вытянул шею и недовольно сказал:

– Что это они там делают? А ну, пошли глянем!

Мне пришлось последовать за ним, чтобы удовлетворить свое любопытство. Хиде схватил семиклассника за шкирку и оттащил от окна. Затем он сам прильнул к запотевшему стеклу.

– Ого! – воскликнул он.

– Чего там? – спросил я.

– Иди сюда! – крикнул друг, размахивая рукой.

Я прошел по затоптанной клумбе, где толпились подростки. Хиде, толкнув одного из школьников, потянул меня за локоть. Рукавом пиджака я протер небольшой участок окна. Через холодный барьер мой взгляд проник в танцевальный класс. По циклеванному полу пробегали тонкие каблучки знакомой мне девушки. Глаза медленно поднимались по белой коже ног, короткой черной юбке, стройной спине и шее и остановились у виска, на который свисала пара светлых прядей. «Нина…» – прозвучало у меня в голове.

К ней подошел мой бывший одноклассник, который теперь учится в другой параллели, так близко, что ей пришлось отвернуться, чтобы не уткнуться носом ему в грудь. Он просунул одну руку под ее подмышку и прижал ладонь к спине, а другой взял ее кисть и вытянул руку под прямым углом. И они закружились. Она скользила по полу, будто плыла по тихой реке. Мягко, плавно. Я смотрел на ее высоко поднятый подбородок, изогнутый стан, точеные руки, взгляд. Он направлялся куда-то вдаль, сквозь танцующих, сквозь стены. Нет, ее здесь не было.

Внезапно из пучка ее волос выпал локон, и она остановила своего партнера, чтобы поправить прическу. В этот момент один из семиклассников стукнул кулаком по стеклу и прокричал: «Эй, красотка! Распусти волосы!». Хиде тут же дал ему подзатыльник и возмущенно сказал: «Вот идиот!». Учитель по танцам, быстро отреагировав, направился в нашу сторону, но все бросились врассыпную. Я мельком увидел испуганную Нину, которая стояла посреди комнаты, обняв себя за плечи. Хиде схватил меня за локоть и оттащил от окна. И мы рванули к воротам.

Мы так быстро бежали, что, остановившись у забегаловки «По», долго не могли прийти в себя.

– Ты видел, как Тоя и Нина вместе пляшут? – спросил он.

– Да.

– Может, и мне стоит заняться танцами? Буду с девчонками обниматься. Я не прочь прижаться к новенькой.

Хиде широко раскинул руки, а потом резко прижал свои ладони к лопаткам, имитируя объятия. Я усмехнулся.

– Если ты будешь топтать пол в черном трико, кто тогда будет отгребать от меня в кэндо?

– Ах, ты недоумок! Да я тебя растопчу! – бросился на меня Хиде.

Он обхватил мою шею одной рукой и принялся растирать мне затылок. Жуть как мне это не понравилось. Я взял его за бедро и смог повалить на пол. Но он крепко вцепился в меня, и я упал вместе с ним. Мы недолго дурачились, пока из забегаловки не выбежал хозяин и не потребовал прекратить баловство. И оттуда нам пришлось драпать. В итоге, добежав до книжной лавки, мы решили разойтись по домам, пока не нашли новые приключения.

Дома меня уже ждал отец. Он решил прочесть лекцию, на которую я не записывался. Все его упреки касались моего внешнего вида. И как я не заметил оторванный кусок ткани на пиджаке? Наверное, когда я упал вместе с Хиде, то зацепился локтем за его портфель.

– Тебе пора повзрослеть, Такеши! – строго сказал он. – И когда ты займешься этим вопросом?

– Как-нибудь на досуге.

– Ты мне дерзишь? – нахмурился он.

– Нет. Не могу определиться с датой.

– Так! Иди в свою комнату! – приказал он, скрестив руки на груди и нахмурив брови. Было ясно, что он очень зол. Мне ничего не оставалось, кроме как отправиться в свое убежище.

Глава 4. Нина и «Черный призрак».

Ноги скользили по влажному полу, а руки ныли так, что я едва чувствовала кончики пальцев. Футболка намертво прилипла к спине, и все, чего мне хотелось, – это принять душ и лечь в кровать. Как несправедливо, что физкультура сегодня не последнее занятие!

Я присела на лавочку, чтобы перевести дух. Вдруг рядом появилась Мика. Она закрыла глаза и дышала так спокойно, будто только что сделала короткую зарядку, а не пробежала семь кругов по стадиону.

– Ты совсем не устала? – удивилась я.

Мика открыла глаза и медленно повернула голову в мою сторону.

– Как это нет? Посмотри на мои мокрые шорты, – ответила она с невозмутимым видом.

За все время, что я наблюдала за Микой, я поняла, что она редко проявляет негативные эмоции и никогда не показывает слабость. И мне хотелось понять почему.

Я посмотрела на ее гладкую кожу и чуть приплюснутый нос. По виску медленно стекали капельки пота. «Какая же ты красивая», – подумала я и взглянула на свои бледные руки. Они казались уродливыми. Я убрала их под бедра, чтобы перестать думать об этом.

Вдруг послышался голос Нацуки. Ее насмешливый тон насторожил меня. Я подняла глаза. В углу раздевалки, между лавочками, стояла полная девушка, склонив голову. Над ней нависла Нацу. Она выпучила глаза и сжала тонкие губы. То смеялась, получая поддержку Рей и Эмико, то изображала сочувствие, чтобы снова загоготать во весь голос. Все было ясно: она делала это ради потехи. Я обратила внимание на Мику. Нахмурив брови, она тихо наблюдала за происходящим. В ее взгляде было что-то странное: то ли с презрением, то ли с боязнью она смотрела на них.

Но когда я увидела, как девушка начала всхлипывать, а Нацу довольно заулыбалась, мне стало не по себе. Я поднялась, чтобы положить этому конец, но Мика схватила меня за руку и резко усадила на лавочку.

– Что ты делаешь? – спросила я в недоумении.

– Не вмешивайся, иначе проблем не оберешься.

– Но так нельзя!

– Так нужно, – спокойно ответила она.

– Тогда расскажем директору, – настаивала я.

– Если решишь обсудить это с директором, то все присутствующие здесь опровергнут твои слова и будут уверять, что Нацуки не сделала ничего плохого, а ты просто-напросто лгунья.

– Это правда? – не могла поверить я.

– Да, так уже случалось.

Я поняла, о чем она говорит. Вероятно, Мика была в похожей ситуации и ничем не смогла помочь. Мне стало ее очень жаль.

Я знала, что не всегда заступничество приводит к благополучному исходу и не всегда имеет благородные мотивы. Но не помочь человеку в беде – значит проявить трусость или равнодушие. Разве эти качества мы должны воспитывать в себе?

Папа всегда говорил, что помогать ближнему нужно, убедившись в своей безопасности. Отчасти он был прав, но эта осторожность приводила к тому, что ситуация, в которой счет идет на секунды, затягивалась из-за долгих раздумий. Эти задержки имели серьезные последствия.

Получается, чтобы обезопасить себя, мы должны молча наблюдать, как унижают такую же девушку, как мы? Мне стало мерзко.

Нацуки закончила издеваться над полненькой девушкой, бросив: «Толстуха!», и удалилась с подругами из раздевалки. К пострадавшей подбежали одноклассницы и начали ее утешать. Забавно, а где вы были раньше? Прятались в страхе у шкафчиков? Оказывается, влияние Нацуки настолько сильно, что, запугав всех школьниц, она стала вольна делать все что ей вздумается. Я все труднее и труднее понимаю законы школ, в которые поступаю.

Мика резко спросила:

– Ты сегодня вечером свободна?

Я пыталась отойти от произошедшего:

– Вроде свободна.

– Не хочешь сходить в кино? – предложила она. – Моя подруга заболела, а билет не сдать.

– Какой фильм?

– Ужастик.

– Ох…

– Не любишь такое? Тогда мне придется идти одной.

Я заметила огорчение на лице девушки.

– Не оставлю же я тебя смотреть ужасы в одиночку! – сказала я.

Она удивленно посмотрела на меня и улыбнулась.

***

Я шла по узкому коридору и внезапно услышала, что кто-то кричит мое имя. Обернувшись, я заметила Хидеки, который стремительно приближался ко мне. Выглядел он чересчур довольным. И вдруг за ним показался высокомерный Такеши – так я его прозвала. Они подошли почти вплотную.

– Нина, ты знаешь, вчера мы видели, как ты танцуешь. Это было круто! – выпалил Хиде.

– Так это вы шпионили за нами через окно? – удивилась я.

Хидеки рассмеялся, а Такеши молча пялился на меня.

– Вам правда понравилось? – спросила я.

– Очень! Я уже думал записаться к вам, – ответил Хиде.

– А тебе? – спросила я у Такеши.

Он опустил глаза и ничего не сказал. Я знала, что он не ответит. Это был один из самых заносчивых парней, которых я встречала.

– Я еле оторвал его от окна, – вмешался Хиде.

– Захлопнись! – разозлился Такеши и толкнул Хиде локтем.

– Ладно, ладно, – успокоил его Хидеки. – Нина, жду твоего выступления на осеннем балу. Пока, – бросил он и убежал вместе с Такеши.

Я замерла на месте. О каком бале он говорил, и почему я должна там выступать?

***

Папа привез меня к кинотеатру за полчаса до сеанса. Он предложил подождать Мику вместе, но я отказалась.

– Как освободишься, позвони, – наказал он и уехал.

Через толпу молодежи я протиснулась ко входу, похожему на небольшую картонную коробку в черной упаковке. На стене были вкраплены маленькие экраны, на которых раз за разом менялись обложки кинолент. Вдруг над головой загорелись лампочки, и темные панели фасада засияли. Я прошла дальше.

Внутри все было с точностью наоборот: огромное светлое пространство с барными стойками и билетной кассой, с расставленными по кругу мягкими диванчиками бежевого цвета. Я спросила себя: «Нина, когда же в последний раз ты была в кино?». Кажется, прошлым летом в Курчатове показывали какой-то мультфильм, который показался мне скучным.

Мои размышления убежали прочь, когда на горизонте появилась Мика. Ее очаровательная улыбка шла впереди нее. Я невольно улыбнулась в ответ.

– Ну что, берем попкорн и в зал? – предложила она.

– Хорошо, – согласилась я.

Карамель на попкорне источала такой аромат, что у меня потекли слюнки. Я бросила в рот пару штук, даже не дойдя до зала. Мика тоже не смогла устоять и на пару со мной жевала хрустящий снек.

– Наши одноклассники тоже здесь, – неожиданно сказала Мика.

– О ком ты? – спросила я, нахмурившись.

Она кивнула головой вправо, и я заметила четверку знакомых лиц. Нацу, Рей, Хиде и Такеши направлялись к нам. «О нет!» – мелькнуло у меня в голове. Меньше всего я хотела видеть эту компанию. Возможно, из-за истории с Нацу или из-за заносчивого Такеши.

– О, кого я вижу! – вскрикнул Хиде. – Девчонки, и вы пришли проверить свои нервишки?

– Нет, Хидеки, мы пришли посмотреть фильм, – невозмутимо ответила Мика.

Хиде рассмеялся, обнажив зубы.

– Ну что ж, надеюсь, вы сядете рядом, чтобы я мог понаблюдать за вами, – добавил он, поигрывая пальцами, а затем вошел в зал. За ним последовали Рей с Нацу и Такеши.

Наши места оказались ниже, чем у наших одноклассников, и я вздохнула с облегчением.

Мы уже налегли на попкорн, когда к нам подошла парочка:

– Простите, можно мы поменяемся с вами местами? Мы хотим сесть ближе к друзьям, – просил молодой человек, указав на машущих соседей.

– А где ваши места? – спросила Мика.

– На два ряда выше, – ответила девушка.

Мика вопросительно на меня посмотрела, я кивнула.

– Хорошо, давайте билеты, – произнесла она.

– Спасибо, спасибо большое, – поклонился молодой человек.

Мы взяли билеты и пошли вверх по лестнице, но Мика вдруг остановилась:

– Места на этих билетах возле наших одноклассников.

– И что делать?

– Ничего, мы уже согласились, пошли, – потянув меня за руку, сказала она.

Как только мы подошли, послышался восторженный голос Хидеки.

– О, вы передумали и решили, что с нами будет не так страшно? Ай!

Кажется, Рей стукнула его по плечу.

Мика уселась на дальнее место, оставив меня рядом с Такеши.

– Поменяемся? – предложила я.

– Ну уж нет, – улыбаясь, сказала она.

Мне ничего не оставалось, кроме как присесть рядом с парнем, которого я терпеть не могла. Вероятно, он испытывал ко мне похожие чувства.

Он положил левую руку на подлокотник, и мне пришлось убрать свою на живот. Было не совсем удобно, но лучше, чем соприкасаться с ним. Когда реклама закончилась, и я погрузилась в фильм, дискомфорт забылся. Однако, когда Такеши запустил пальцы в волосы, я почувствовала приятный аромат, который отвлек от просмотра. Интересно, это его шампунь такой пахучий?

Но потом случилось то, что заставило меня покраснеть. На экране внезапно появился черный призрак. Я вскрикнула и схватилась за руки сидящих рядом людей. Мика тихонько сжала мою ладонь и опустила на подлокотник. Почувствовав, что я все еще касаюсь теплой кожи Такеши, я сразу убрала пальцы с его запястья. И тут я совершила ошибку. Мне захотелось взглянуть ему в лицо. Я медленно повернула голову и встретилась с его темными глазами. Он так странно вглядывался в меня, и я все не могла понять, что он хочет этим сказать. Такеши и раньше так делал, правда, во всех этих случаях от него веяло презрением или равнодушием, но не сейчас. Сейчас его лицо как будто потеплело. В нем даже проклюнулись миловидные черты. И почему ты на меня так смотришь? Я ужасно смутилась.

– Извини, – вдруг вывалилось из моего рта.

Он резко выдохнул и покачал головой, а затем продолжил просмотр ужастика.

Я долго боролась со своими эмоциями. До конца фильма я просидела с крепко сжатыми кулаками, которые не давали пуститься в пляс стыду и тревожности. Но как только на экране показались титры, я выпрыгнула со своего места и, прихватив Мику, направилась к выходу.

Глава 5. Такеши опускает руки.

По экрану медленно побежали титры. И я обрадовался тому, что этот глупый фильм наконец-то закончился. Почти полтора часа я просидел, разглядывая потолок, лишь изредка отвечая на вопросы Нацу, которой не давали покоя обои в комнате главной героини. Короче говоря, фильм – ерунда.

Правда, во время эффектного появления антагониста меня потешила Нина. Испугавшись, она схватилась за меня своей холодной ручонкой и довольно долго держала мое запястье, пока не осознала, что вытворяет. Ее дальнейшая реакция показалась мне любопытной. Она повернулась ко мне, и сквозь тень, отброшенную на ее лицо, я заметил робкий взгляд. Казалось, она боится меня больше призрака, заставившего искать расслабление в прикосновении к чужой коже.

И чего она меня так боится? Надо спросить. Вот черт! Место, на котором она только что сидела, было пустым. Как же она так быстро смылась?

Мои глаза обследовали весь зал, пока не обнаружили единственную светловолосую девушку в толпе у выхода. «Беглянка», – усмехнулся я. Нацуки цеплялась за мой локоть, пытаясь поднять меня с места, а я все всматривался в блестящую макушку другой одноклассницы, пока та не обернулась и не кинула на меня взгляд. Она смотрела на меня так же, как и в первый день ее появления в классе. Все тот же испытывающий оттенок, колкий и язвительный.

Из трусливого зайца в гордую лань. Как же быстро меняется настроение у этой девушки! А потом она торжественно подняла голову, будто праздновала победу надо мной. Одно мгновение, и я уже щурился ей в спину. «Хорошо, – подумал я. – Любишь вбивать в людей гвозди? Тогда я займусь тем же».

***

Дома так тихо. Наверное, все уже отправились отдыхать. В любом случае, ужин я пропустил, так что пойду к себе.

На полпути я столкнулся с мачехой, которая почти выпрыгнула из гостиной.

– Такеши! – внезапно выкрикнула она. – Ты меня напугал!

– И тебе добрый вечер, Ханами.

– Как сходили в кино?

– Нормально. А где папа?

– Да, кстати, зайди к нему в кабинет. Он хотел поговорить с тобой.

– И о чем же?

– Спроси сам, я стараюсь не вмешиваться в ваши дела, – ответила она, взмахнув руками.

– Хорошо, – сказал я и направился к папе.

Отца не было в комнате. Воспользовавшись его отсутствием, я уселся в кресло, чтобы почувствовать себя на его месте. Место казалось удобным. А ну-ка, чем это он тут занимается? Пододвинувшись к письменному столу, я пробежался глазами по документам, которые веером распростерлись по гладкой поверхности стола. Я думал, это бумаги с АЭС, но в одном из договоров в колонке с реквизитами была указана другая организация – «Тойо астророботикс».

– Хм, – вдруг вырвалось у меня.

Можно сказать, я знаю, что это за корпорация. Недавно, изучая материалы о галактике «Гидра» в интернете, я наткнулся на их сайт, где увидел разработки космических кораблей, которые планируется использовать для путешествий за пределы нашей вселенной. Но, как я понял, их основная деятельность – это производство космических аппаратов, в основном спутников.

А что, если они хотят сотрудничать с АЭС для реализации проекта по освоению новых планет? По телу пробежали мурашки, а кончики пальцев словно парализовало.

Если человечество решится на такой шаг, то наша жизнь перевернется с ног на голову. Мы перестанем считать годы до исчезновения Солнца, пытаться спасти урожай, который почти каждый год уничтожает холодная буря, повсеместно строить теплицы и атомные станции, а также вечно думать о будущем. Интересно, разве такое возможно? Если да, то, как только я отучусь в Токийском университете на инженерном факультете, смогу помогать воплощать схемы в реальные объекты. И в скором времени путешествия по планетным системам станут осуществимы.

Но что им нужно от электростанции? Электроэнергия? Именно поэтому мой отец искал специалиста, способного увеличить мощность энергоблоков? Столько вопросов и ни одного ответа. Я снова бросил взгляд на стол и обнаружил, что на некоторых документах упоминается проект «Подземный город». Это окончательно сбило меня с толку.

– И как тебе в моем кресле? – неожиданно спросил папа, войдя в кабинет.

– Вполне неплохо, – ответил я. – Папа, скажи, что хотят "Тойо Астроботикс"от вас? Они будут создавать космические корабли при поддержке станции?

– Такеши, ты опять за свое. Какие космические корабли? Фантастика для детей, да и только, – сказал он, вытащив меня из кресла. – Чего ты тут копался? Это просто договоры на поставку электроэнергии. Напридумывал уже.

– Но там указан какой-то проект, – возмутился я, сев на стул напротив папы.

– А это уже не твое дело.

– Хорошо, а что тогда мое дело?

– Твое будущее. В технологическом университете Кюсю очень хорошая программа по ядерной инженерии. Стоит подать документы именно туда.

– С чего ты взял, что мне это нужно? Я каждый раз объясняю, что хочу идти в Токийский университет на космическую инженерию, а ты все со своей ядеркой.

– Когда ты уже поймешь, что это пустые мечты? Через несколько лет от космических корпораций ничего не останется. Когда вымрет Солнце, все будут жить в пещерах, как в каменном веке. А наша задача – сделать жизнь в пещере теплой и выносимой. Так что пора уже включать голову, Такеши.

– На эту ядерку и так куча желающих, зачем мне туда идти? Я хочу помогать менять будущее, а не искать местечко получше.

– Мне нужен преемник. Ты для этого подходишь лучше всего.

– Ты невыносим, – бросил я от безнадеги. – И к чему приводят все эти разговоры? Давай скажу. К тому, что я уже ненавижу эту электростанцию, а ты еще хочешь, чтобы я там работал.

– Прекрати, Такеши. И послушай наконец того, кто намного опытнее тебя.

Я осознал, что пустота внутри меня разрасталась все больше и больше. И мне становилось тошно что-то вытаскивать из себя и бросать на суд отца. Он не приемлет ничего, кроме своих аргументов. К чему тогда мне сопротивляться? Ведь согласиться с ним означало бы спокойную жизнь, а спорить – постоянно сталкиваться с его авторитарностью.

– Хорошо, как скажешь, – еле вымолвил я, стараясь скрыть подступающий ком в горле.

– Надеюсь, ты искренен.

– А у меня есть выбор? Давай уже закончим с этим. Хочешь, чтобы я поступил в Кюсю? Пусть будет по-твоему.

– Тогда договорились, – сдержанно ответил он. – Иди отдыхай. Спокойной ночи.

– И тебе.

Я медленно поднялся со стула и, словно обесточенный, побрел к себе. Там было так тихо и холодно, что хотелось уснуть и не проснуться.

Глава 6. Нина и теплицы «Оншицу».

Сегодняшний день обещал быть интересным. Наконец, школьная форма сменится удобным костюмом, кряхтение за партой – окучиванием грядок, а уроки – свободным временем, которое станет наградой за физический труд.

Школьный автобус подвез нас к сооружению с волнообразными формами, напоминающими паруса королевского корабля, настолько изящной казалась эта конструкция. С одной стороны, она создавала эффект легкости и воздушности из-за изогнутых стен и крыши, а с другой – выглядела так, будто все величие современных технологий обрушилось на голову. Страшно было даже посмотреть наверх, туда, где свет отблескивал от стеклянных фасадов. Теплицы «Оншицу», так они назывались.

На входе я замерла от удивления: огромные площади с рядами посадок, автоматические системы у каждого блока насаждений, а сколько здесь света! Однако было так сыро, что стало трудно дышать. Невольно мне вообразилось, что нет этих прозрачных стен и потолка, и мы стоим перед огромным полем лет пятьдесят назад. Думается, я бы хорошо смотрелась в ажурной косынке и легком хлопковом платье. Эх, но за окном 6 градусов, так что довольно мечтать.

Нас разделили на пары и выдали по заданию. Нам с Микой досталась посадка саженцев капусты. Ну что ж, дело несложное.

Мика так шустро высаживала капусту, что я злилась на себя за нерасторопность. Но потом я вспомнила, зачем приехала сюда. Toчно не для того, чтобы соревноваться, этого мне хватало на танцах. На самом деле мне нравится копошиться в земле, особенно с такими нежными малышами. Возможно, через несколько месяцев один из них окажется на моем столе. Кто знает?

Мимо нас промчалась Нацуки. Все утро я замечаю, как она носится туда-сюда, фукая от каждой крошки земли на своем безупречном костюме. Не знаю, тешит ли это меня или все-таки раздражает, но она привлекает к себе слишком много внимания. Вдруг она резко остановилась, и мы посмотрели ей вслед. Она сжала кулаки и взвизгнула. Оказалось, Нацу зацепила ногой компостную кучу, и червяк, мирно перерабатывающий органику, крепко вцепился в ее ботинок. Она судорожно пыталась стряхнуть его с ноги, но безуспешно, пока Мика не пришла на помощь и не сняла бедного червячка с обуви девушки.

– Нацу, этот червяк не съест тебя. Нечего так вопить, – сдержанно произнесла Мика.

– Я просто испугалась, – тихо ответила Нацу.

Впервые я почувствовала искренность в ее словах. Ранимая Нацу – честная Нацу? Хм.

– Ох, девочки, это место совсем не для нас. Пусть мальчики натирают мозоли лопатой, а мы бы занимались чем-то более подходящим, – тон ее голоса изменился.

– Например? – поинтересовалась я.

– Ну, не знаю, – она засомневалась. – Писали бы отчеты… Но точно не копались бы в этой грязи!

– Это не грязь, а земля, – возразила я.

– По-моему, одно и то же, – ответила она.

– Нацу, это плодородная земля. В ней растет все, что ты так любишь, – добавила Мика.

– Это опустим. Ладно, я успокоилась, поэтому пойду дальше. Этот день не станет короче, если я буду стоять здесь и болтать! – ответила она и, с высоко поднятым подбородком, направилась вдоль рядов с рассадой капусты. Казалось, Нацу была королевой, которая только что удостоила вниманием своих подданных.

Мне стало неинтересно наблюдать за ее уходом, и я вернулась к работе. Мика, присев напротив меня, вдруг заявила:

– Знаешь, Нацу и Такеши встречались.

– Правда? – переспросила я.

– Ага, они расстались в конце шестого класса, но весь следующий год все думали, что они вместе.

– Получается, их разрыв никто не заметил?

– Не совсем, но Нацу не хотела, чтобы кто-то знал об этом.

«Хм, чего это она? – задумалась я. – Почему она встречалась с самым холодным и высокомерным парнем, а потом еще и скрывала разрыв? Вряд ли она питала слабость к тиранам. Подождите… Они же ходили вместе в кино. Может, между ними что-то осталось? О боже, я схватила его за руку в порыве страха! Надеюсь, Нацу этого не заметила…»

– Что с тобой? Ты побледнела, – заметила Мика.

– Все нормально. Скажи, Нацу бросила Такеши?

– Нет, наоборот.

Мне пришлось прерваться, чтобы понять, что Мика не шутит. С серьезным видом она одновременно опускала саженец в лунку и смотрела на меня. Нет, юморить она явно не настроена.

– И почему же он ее бросил?

– Спроси у него, я не в курсе, – сухо ответила Мика.

– Ладно, закроем эту тему, – съежилась я.

К обеду все дела были закончены. Мы поплелись в столовую, где нас ждал горячий рамен, от запаха которого нещадно текли слюни. Но, Боже! Какой же он был острый! Я еще не окончательно ассимилировалась для подобного рода впечатлений. Хотя все остальные с удовольствием уплетали жгучий суп.

Мы уже подходили к автобусу, когда я услышала громкий смех и тонкий девичий голос. Мика и я заметили несколько мальчишек и девушку, которые стояли между двумя машинами и о чем-то громко разговаривали. Я не придала этому значения и вошла в автобус. Но через боковое стекло я увидела, как Ичиро толкнул девушку, а затем рассмеялся. Моему возмущению не было предела!

– Я так не могу! – вырвалось у меня.

– Ты же помнишь, что я тебе говорила? Не лезь! – Мика смекнула, что я хочу сделать.

– Знаешь, сегодня мне придется пропустить твои слова мимо ушей.

Мика сжала губы, а потом тяжело вздохнула и выдавила:

– Я не смогу тебя прикрыть…

– Не нужно, – бросила я и, спрыгнув со ступеней, направилась к шумной компании, где меня встретили вопросительные взгляды. – Ичиро! Ты совсем сошел с ума?

– Ты о чем? – недоумевающе спросил он.

– Не понимаешь? Зачем ты пристаешь к девушке?

– А, ты об этом… – с облегчением выдохнул он, почувствовав свою безнаказанность. – Мы всего лишь проводим воспитательную операцию.

– Что это значит? – удивилась я.

– Это значит, что к тебе не будет вопросов, пока ты соблюдаешь рамки приличия. Например, не будешь прокалывать язык, как это сделала Джун, – заявил он.

– Но я не хожу с пирсингом в школу, только в свободное от нее время, – оправдывалась Джун.

– Закрой рот! – вскрикнул Ичиро. – Мне противно даже смотреть в твою сторону.

– Так нельзя! – не сдержалась я. – Ты не имеешь права так поступать с ней!

– Да? – он приблизился ко мне. – Позволь спросить, а кто ты такая, чтобы запрещать мне? Или я чего-то не знаю? Топай, пока не отгребла за компанию!

– Ну, ты и придурок! – вырвалось у меня.

Парни за спиной Ичиро переглянулись. Никто из них не произнес ни слова и не пошевелился. Ичиро был явно возмущен моими словами. Он подошел ко мне, схватил за плечи и, скривившись от гнева, тихо сказал:

– Знаешь, что я с тобой сделаю?

Внутри меня что-то перевернулось. Я застыла от страха. И что же будет дальше? Он меня ударит или толкнет? Мое тело начало покрываться мурашками, дыхание сперло. Я готова была рухнуть на голую землю, лишь бы он меня не тронул.

Внезапно чья-то рука оттащила Ичиро от меня. Я не успела опомниться, как мой обидчик оказался на земле с вывернутой кистью и стонал от боли.

– Ты совсем сдурел? Зачем лезешь к девчонкам? – прокричал спаситель.

– Отвали, Такеши! – протянул Ичиро. – Убери руки!

Услышав имя, я поняла, кто это: Такеши. Тот самый высокомерный Такеши. Он отпустил кисть Ичиро и встал перед ним. Я глядела на них снизу вверх, чувствуя себя маленькой мышкой. А они словно перемалывали друг друга глазами. Мне стало не по себе.

– И что дальше? От девчонок перейдешь на детей и котят? Выбирал бы в противники того, кто сможет ответить, трус! – сказал Такеши.

– Что ты несешь, бака?! – разозлился Ичиро.

Напряженная тишина превратилась в раздраженное шушуканье. Но диалог так и не продолжился. К нам поспешил учитель, который всех разогнал, угрожая выговором и даже исключением из школы. Все произошло так быстро, что я ничего не успела осознать. И вдруг Такеши задел меня плечом.

– Извини, – прошептал он и после небольшой паузы добавил: – Не лезь в эти разборки. Если у тебя там, в твоей стране, геройство – это норма, то здесь никто не станет за тебя заступаться. А что еще хуже, ты можешь стать мишенью.

– Но я не искала неприятностей, а лишь хотела помочь, – пояснила я.

– Ты понимаешь, что могло случиться?

Я промолчала. Он пропустил меня вперед, а затем прошел на свое место. Наш разговор закончился так же внезапно, как начался. Я сидела сзади, разглядывая его черные волосы. Потихоньку я начала приходить в себя. Мне хотелось сказать ему «Спасибо» за то, что он не должен был делать. Но было уже поздно.

Глава 7. Бунтующий друг Такеши.

Капли дождя нещадно барабанили по зонту, издавая беспорядочный стук, заглушавший все остальные звуки вокруг. Мне кажется, или этой осенью опавшие листья выглядят ярче? К туфлям то и дело прилипают желто-красные «паршивцы», замедляя мой шаг, и мне приходится останавливаться, чтобы, дернув ногой, оставить преследователей на асфальте. Да… В такую погоду трудновато без транспорта.

В последнее время папа стал рано уезжать на работу, а я, соответственно, ходить пешком. Не знаю, в чем там конкретно дело, но мысли у меня тревожные. С чего это вдруг прибавилось столько работы? Неужели грядут еще более сложные времена? Мне оставалось только ждать, когда он сам все разъяснит, он ведь обещал.

Я уже подходил к воротам школы, как вдруг моя правая стопа чуть не утонула в луже, замаскированной протухшими плевками деревьев. Значит, я ошибся, листья такие же, как в прошлом и позапрошлом годах: черные и тянущиеся, словно кто-то откупорил банку с шиитаке и вылил из нее жижу мне под ноги.

В школу я пришел раньше обычного и заметил, как в коридоре развешивают плакаты с предстоящим праздником. «Осенний фестиваль» – так он назывался. Я остановился у одного из плакатов и изучил программу вечера, в которую входили: дом с привидениями, театральная постановка под названием «Император» и выступление бальной студии. «Ничего нового», – подумал я и отправился в класс.

Терпкий запах преющих у батареи зонтов ударил мне в нос у порога в кабинет. Мне тут же захотелось выйти на улицу и стать продолжением дождя, так душно там было. «Нет уж, спасибо», – сказал я и открыл окна нараспашку. Дождь почти закончился, и на подоконник упало несколько капель воды, принесенных северным ветром. Некоторые девчонки принялись возмущаться из-за прохлады, что без приглашения ворвалась в помещение и начала распространяться по полу, хватая их за тонкие щиколотки. Вот дурехи, не помирать же от удушья!

Отбросив недовольство одноклассниц, я положил портфель на стол и принялся готовиться к математике. За спиной послышался тонкий неуверенный голосок, почти шепчущий мое имя. Я обернулся. Передо мной стояла Нина, заведя руки за спину и, чуть пошатывалась, переступая с одной ноги на другую. Ее белый хвост, завязанный голубой лентой на макушке, сновал справа налево и обратно, как маятник у часов с кукушкой.

– Да, – тихо ответил я.

Она перестала качаться, поправила складки на темно-синей юбке, чуть пригладив их одной рукой.

– Такеши, – медленно сказала она. – Я хочу поблагодарить тебя. Тогда с Ичиро… ты вступился за меня. Спасибо.

– Это было два дня назад. Я уже забыл об этом.

– Но я не забыла.

– Ты же понимаешь, что если бы ты не влезла, то и вступаться за тебя не пришлось бы?

– Да… Понимаю, – опустила она голову.

Как-то загадочно она себя вела: обрывисто изъяснялась, хотя я уже не раз смотрел, как она отвечает у доски длинными витиеватыми предложениями; стояла нетвердо, чуть пошатывалась и не осмеливалась посмотреть мне прямо в глаза. Я до сих пор помню ее взгляд в кинотеатре, поэтому не мог понять перемены в ее поведении. Может, ее подменили? Абсурд.

– Ладно, оставим это в прошлом, – ответил я.

– Спасибо!

На ее лице появилась улыбка, а хвост из густых светлых волос снова зажил своей жизнью, когда, отвернувшись, она решила уйти.

– Нина! – остановил ее я.

– Что?

– Скоро осенний фестиваль. Ты будешь там танцевать?

Она нахмурилась и захлопала ресницами, не ожидая подобного вопроса.

– Да… Буду.

Девушка подошла ко мне, подошла так близко, что мне пришлось задержать дыхание. А потом тихо спросила:

– Почему ты интересуешься?

Честно говоря, я замешкался и не знал, что ответить. Поэтому сказал то, что помогло бы закончить наш разговор и отвести от меня все подозрения:

– Просто спросил. Забудь.

– Ты уверен?

Прищурившись, Нина пододвинулась еще ближе, и я невольно заметил крошечные темные пятна под ее глазами. Мне подумалось, что она, возможно, как-то запачкалась под сегодняшним проливным дождем, и попытался убрать пятнышки с ее лица, коснувшись кончиками пальцев нежной кожи девушки. Но она резко убрала мою руку и отпрянула.

– Что ты делаешь?

– У тебя там грязь, – ответил я.

– Это не грязь! Ты с ума сошел? – разозлилась она.

– А что это тогда?

Ее щеки покрылись румянцем, голова вжалась в плечи. Осторожно отвернувшись, она убежала от меня прочь.

Пожалуй, я опять произнес грубость и не осознал этого вовремя. Мне хотелось извиниться, сделать что-то еще, но было поздно: Нина уже перешептывалась с Микой.

Хиде явился на урок за мгновение до звонка и, не сказав ни слова, сел рядом со мной. Что-то было не так. Его улыбка, которую я вижу чаще, чем свой нос, сегодня отсутствовала. Он казался напряженным и угрюмым.

– Ты сегодня сам не свой. Что случилось? – тихо спросил я, пока учитель Юи объясняла новую тему.

Хиде сделал вид, что не услышал, и мне пришлось повторить вопрос. Но он тупо смотрел в одну точку, двигая челюстью взад и вперед. Отстать я не мог, видеть друга в таком состоянии оказалось невыносимым.

– Хиде… – начал я.

– Не хочу разговаривать, – оборвал он.

– На тебя больно смотреть.

– Значит, не смотри.

– Нет причин со мной так разговаривать. Я хочу понять, что с тобой, – пытался достучаться до него я.

– Просто не трогай меня, – резко ответил он.

– Но…

– Отвали! – выкрикнул Хиде.

Класс отреагировал молниеносно. Как ястребы, все устремили на нас свои глазенки, стараясь понять, в чем дело. Учитель Юи внимательно изучала наши физиономии, а затем строго спросила:

– Хидеки-кун, встань и объясни, что тебя так разозлило?

Хиде поднялся со своего места и уставился на стол. Его молчание явно не устроило учительницу.

– Хидеки! – окликнула она.

– Что Вы от меня хотите?! – взорвался он.

– Я что от тебя хочу? – возмутилась учитель Юи. – Кажется, это тебе нужно учиться, чтобы поступить на инженера.

– К черту эту учебу!

– Ты пойдешь к директору! – разозлилась она.

– Да? Думаете, мне не все равно? Думаете, мне нужно учиться? Для чего? Чтобы с хорошими оценками и дипломом отличия работать кассиром в магазине "Керо"? Или подметать улицу у закусочной "По"? Что мне теперь до знаний, достижений, если со следующего года поступить в университет смогут только сынки богатеев? А нам, простым смертным, остается лишь думать, что мы что-то можем. Будем лить воду на раскаленный камень, это ведь тоже важно, не так ли?

– О чем ты? – вдруг спросил его один из одноклассников.

– Ты как будто с неба свалился, – обратился к нему Хиде. А потом продолжил: – Вы же все знаете о загадочных правках при поступлении, о которых заявило министерство образования? Так вот, моя старшая сестра, которая работает в Токийском университете, проболталась вчера по телефону. Все! Теперь детям слесарей и таксистов путь в университеты закрыт! Сумма за обучение увеличилась до полутора миллиона йен! И оплатить можно только наличными! Нам даже кредитоваться нет возможности из-за ежегодного повышения цен на все, включая чистый воздух. И как прикажите теперь жить с этим?

Класс затих. На лицах некоторых учеников читалось беспокойство. Они явно нервничали.

Хидеки стоял, опираясь на край стола, и судорожно покачивал ногой. Вдруг он резко выпрямился и выбежал из кабинета, бросив: «Да пошло оно все!».

Учитель Юи не стала его останавливать. Она отложила ручку, посмотрела на нас и хрипло сказала:

– Я думаю, не стоит отчаиваться. Жизнь не может быть статичной, в ней всегда что-то меняется, и не всегда в лучшую сторону. Когда я заканчивала школу и поступала в университет, количество мест по моей специальности сократили вдвое, что вызвало панику у абитуриентов. Да, кто-то не прошел отбор. Но это жизнь, она не обязана открывать перед нами все двери. Иногда приходиться вышибать их ногой или проявить терпение, стоя перед той самой, возможно, даже смириться с тем, что этот путь не твой. Не всем же быть инженерами и политиками, – она сделала длинную паузу. – Я прошу вас не терять надежду и сделать все, что зависит только от вас, а если это не сработает, то принять свою судьбу и стремиться находить радости в простых вещах, – она посмотрела в окно, где затянутое тучами небо висело мертвым грузом. – Все может измениться в одно мгновение, и тогда не останется времени на размышления о будущем.

Речь учителя Юи должна была успокоить наши сердца и головы, однако она только усугубила ситуацию, добавив еще пару переживаний. Одна из моих одноклассниц даже расплакалась от переизбытка чувств, остальные же сидели, словно дубы, приросшие корнями к своим местам.

Хидеки больше не появлялся в классе, а я не стал ему звонить, чтобы не докучать расспросами. Знал, что рано или поздно он придет в себя, и тогда мы сможем поговорить. Пока же я лишь надеялся, что рядом с ним есть кто-то, кто не даст ему совершить глупостей.

Домой я пришел засветло, застав Ханами за занятием спортом. Отца, как всегда, не было.

– Ты чего-то сегодня рано, – пытаясь отдышаться, сказала мачеха.

– Да, тренировку отменили.

– Вот как? – как-то подозрительно она на меня смотрела.

– Тренер звонил тебе? – догадался я.

– Да, Такеши! Не принимай меня за дуру! – выкрикнула она.

– Можешь не переживать по этому поводу.

– Не переживаю! И почему ты прогулял, расскажешь мне?!

– Не захотел! Неужели я не могу хоть раз в жизни сделать то, что хочу?! Или я всегда должен следовать велениям отца?! – выпалил я.

Ханами сморщила лоб и скрестила руки на груди. Я понял, что высказался не по адресу.

– Прости, ты не должна была это услышать, – оправдывался я.

– Такеши, не нужно извиняться, – лицо Ханами смягчилось, и я поймал ее теплый взгляд. – Иди отдохни. В семь ужин, правда, без Минори.

– Хорошо, ты расскажешь отцу?

Она тяжело выдохнула и ответила:

– Нет, не скажу. Но больше не обманывай меня.

– Спасибо, – произнес я и отправился к себе.

Глава 8. Нина на осеннем фестивале.

Прошлая неделя оставила после себя горькое послевкусие. После того как Хиде совершил казнь наших стремлений и надежд, сообщив о новой политике университетов, во всей Японии повысили тарифы на электроэнергию. Это был еще один удар по рабочим и мелким предпринимателям, которые и так еле держались на плаву. «Экономия должна быть экономной» – звучало из-за каждого угла. Даже в школе перестали включать фонари на заднем дворе и в некоторых коридорах здания по вечерам. Теперь мы передвигались от одного светлого участка к другому, используя свет на своих смартфонах.

А позавчера мой телефон сел, и мне пришлось идти через полутемную улицу по промокшей аллее через парк. Там я не заметила лужи и, подскользнувшись на размокших листьях, упала на твердый пол. Плакала я долго: такую боль я стерпеть не смогла. Сегодня выступление, а мой копчик ноет, как волк по ушедшей луне: сильно и протяжно.

От волнения я рано проснулась. Я хотела и дальше валяться в кровати, но мое тело так напряглось, в голове заскрежетали тревожные мысли, что, вцепившись в одеяло, я села возле окна и принялась наблюдать за тем, что происходит за ним. Но кроме тишины и темноты я ничего не нашла, лишь где-то вдали светилась мгла над атомной станцией.

Чтобы хоть как-то успокоиться, я включила лампу и достала оранжевый блокнот, в котором я привыкла записывать свои чувства и размышления. После двадцати минут беспрерывной писанины я осознала, что пришла в себя. На смену смуте пришел покой, и я наконец расслабилась.

– Мама! Где мои костюмы? – кричала я, не найдя платья в шкафу.

– Я повесила их в прихожей! – ответила она.

– Ну почему ты мне не сказала? Я уже начала переживать.

– Успокойся. Это ведь не первое твое выступление, – невозмутимо сказала она.

– Но это первое выступление в этой школе!

– Все будет нормально, не думай о плохом, – утешала она меня.

– Не знаю, люди здесь совершенно другие…

– О чем ты?

– Мне нужно торопиться, – не хотела говорить я.

– Нина! – окликнула меня мама. – У тебя все хорошо?

– Да, – коротко ответила я и упорхнула из дома.

Папа довёз меня до школы и помог с транспортировкой костюмов до раздевалки, где меня встретили девочки из танцевальной студии – Мия, Кику и Ами. Мы решили, что ещё успеем подготовиться к выступлению, поэтому понеслись развлекаться. По главному коридору, увешанному шарами и яркими лентами (некоторые из них вешала я), сновала куча народа. И это понятно: почти весь город явился на праздник за радостными эмоциями, которых так не хватало в последнее время.

Добежав до актового зала, где киоски с разнообразными закусками и сувенирами выстроились рядами, девочки принялись скупать моти и такояки. «Эх, голодающие» – подумала я. Следом мы помчались в дом с привидениями, где мне дали темные очки и протолкнули в лабиринт из столов и коробок. Пока я шла, отовсюду выскакивали резиновые пауки и летучие мыши, а чьи-то руки хватали за колени и лодыжки. Ощущения не из приятных, но я так пищала и смеялась, что впоследствии пришлось избавляться от икоты.

Покинув жуткий аттракцион, мы решили прогуляться по верхним этажам. Почти в каждом классе школьники устраивали конкурсы. В нескольких из них я поучаствовала и, отдав за вход 150 йен, набрала пять баллов, получив небольшой леденец со вкусом винограда. Там же я встретила Мику, зазывающую всех на просмотр химических фокусов. Не хотелось ее отвлекать, поэтому после короткого разговора мы с девочками продолжили путь.

Мы уже спускались по лестнице, когда внезапно раздался удар гонга. Приятельницы тут же бросились в спортзал, а Кику, привыкшая к моей нерасторопности, схватила меня за руку и потащила за собой. Мне пришлось бежать.

Зал быстро заполнили зеваки, и нам пришлось протискиваться сквозь толпу, чтобы подобраться поближе к центру внимания. Шёпот, смех, предвкушающие взгляды – воздух был наэлектризован ожиданием.

– Здесь будет представление? – спросила я девчонок.

– Почти, – ответила Мия. – Видишь парней в чёрных доспехах?

– Ага.

– Это наши спортсмены кэндо. Все девчонки сохнут по двум красавчикам, которые сейчас будут соревноваться.

– И кто же это? – поинтересовалась я.

– Да это же парни из твоего класса, – ответила она.

Я могла лишь хлопать глазами, настолько я не понимала, о чем она говорит. Прозвучал второй удар в гонг! Все тут же затихли и уставились на центр зала, где двое парней в необычном обмундировании присели на корточки. Кто они, я не знала: лица были спрятаны под темной маской с металлической решеткой.

Когда прозвучал третий сигнал, они поднялись и медленно зашагали навстречу друг другу. Буквально через секунду один из спортсменов полетел на соперника, и по залу разнесся треск бамбуковых мечей. А потом ещё и ещё. Под потолком гремел гром, разрывая в клочья наши барабанные перепонки. Один нападал, другой – оборонялся. Но в одно мгновение ситуация изменилась: нападающего резко отбросило в сторону, и теперь он пытался защититься от напора соперника. Удар, удар, снова удар. Протяжный рев и скрип босых ног по полу. Тах! Отступающий получил удар мечом в голову, и судья остановил состязание.

Соперники поклонились друг другу и сняли маски. Каково же было мое удивление, когда под маской победителя оказался Такеши. Я обомлела, а мое солнечное сплетение как будто пронзила длинная и тонкая игла. Пока девочки щебетали о том, как Такеши идет в форме и какой он мужественный, мне бросилось в глаза другое: его подбородок, который он опустил, словно ему было неловко быть триумфатором, или его разочаровала быстрая победа, кто знает.

Его глаза медленно прошлись по толпе и остановились рядом со мной. У меня тут же перехватило дыхание, и я невольно улыбнулась. Внезапно уголки его губ дернулись, и он, словно испугавшись, натянул маску обратно. Я еще ни разу не видела его улыбки – так странно. В чувства меня привел смех Нацуки, раздававшийся за моей спиной. Как это вышло? Все это время она стояла там?

– Нацу, ты видела, как Такеши на тебя посмотрел? – сказала ей Рей.

– Еще бы! – восхищалась она.

Получается, он смотрел не на меня, а на Нацу? И улыбка, которую он пытался скрыть, была для нее? Какая же я дура! Нет слов. Щеки внезапно вспыхнули, и я быстро покинула спортивный зал.

Пока я облачалась в красный танго-костюм, словно в броню, Ами и Кику, как два энергичных вихря, носились по раздевалке, сбрасывая напряжение. О, если бы они только знали, какой ледяной страх сковывает мои жилы! Надеюсь, дебют не превратится в сокрушительное фиаско. Публика здесь взыскательна до жестокости, не терпит инаковости. Каждый взгляд – безжалостный рентген, каждая усмешка – кинжал, вонзенный в сердце. Нужно быть предельно осторожной.

После первого выступления мой партнер Тоя с восторгом отметил, насколько великолепно мы отработали номер. Я не сомневалась в его словах. Нам предстояло исполнить вальс – финальный аккорд в презентации нашей студии. Переодевшись в новые костюмы, мы направились к зрителям.

Мы двигались ровно и без ошибок,; я видела, как кружилась пышная юбка моего голубого платья, – просто загляденье! Внезапно на одном из поворотов Тоя задел другую танцующую пару. Он потерял равновесие и навалился на меня. Я, конечно, не смогла устоять и упала на пол, ударившись при этом болючим копчиком, в то время как он лишь коснулся рукой паркета и вскоре поднялся.

Он попытался мне помочь, взяв меня за руки, но поскользнулся на моей юбке и присел на пятую точку. По студии раздался истерический смех и грозной тучей закружил надо мной.

Не в силах больше оставаться, я выскользнула из зала и бросилась прочь, стремясь найти место, где смогла бы разобраться в случившемся и унять бурю эмоций. Врезавшись в толпу, я понеслась к раздевалке, но, обнаружив там других танцовщиц, свернула в первое попавшееся укрытие. Им оказалась захламленная моповая, забитая швабрами, ведрами и пыльными тряпками.

Я сжалась под настенными полками, обхватив колени руками, и дала волю слезам. Хотелось выплеснуть всю горечь и неловкость, не дать им проникнуть в душу и поселиться там, отравляя будущее. Я снова и снова прокручивала в голове события дня: неловкий момент в спортзале с Такеши, мое падение на танцполе. Я пыталась пережить их заново, чтобы затем навсегда забыть. Но это не помогало. Так я и просидела там почти до самого вечера.

Наконец, решив покончить с самобичеванием, я осторожно выбралась из кладовки. Вокруг не было ни души, а свет мерцал в соседнем ряду кабинетов.

Отголоски праздника – плакаты и шары – еще цеплялись за стены, а пол хрустел под ногами от конфетных оберток. Нужно было торопиться: схватить одежду, телефон и бежать. Завернув за угол, я нос к носу столкнулась с учителем физики. Его удивление было очевидным. "Домой,"– скомандовал он. "Само собой,"– буркнула я в ответ и пошла дальше. Но в сгущающихся сумерках, у окна напротив раздевалки, я заметила силуэт. Незнакомец, до этого облокотившийся на подоконник, выпрямился, заметив меня. Стараясь не выдать волнения, я направилась к двери раздевалки и уже хотела войти, когда услышала.

– Нина!

Я обернулась и в лунном свете увидела очертания молодого человека. Его взгляд, прикованный ко мне, не отрывался. Кажется, я узнала его.

– Знал, что ты придешь сюда рано или поздно, – его голос, словно шепот, прозвучал в мертвой тишине.

Я замерла, не в силах вымолвить ни слова, и лишь стояла, разинув рот.

– Почему ты здесь? – наконец выдавила я.

– Сам бы хотел знать ответ на этот вопрос, – ответил он, склонив голову. Призрачное сияние заиграло в его волнистых волосах. Что он тут забыл? Неужели ждал меня? Это казалось немыслимым.

– Знаешь, я бы ни за что не дал тебе упасть…

Глава 9. Превратный ужин.

Ее глаза округлились от удивления, брови взметнулись вверх, словно отрицая услышанное. Губы дрогнули, пытаясь скрыть смятение. Внутри нее что-то оборвалось. Напряжение повисло в воздухе, словно невидимая нить. В ее взгляде боролись удивление и недоверие, и я почувствовал, как ее сердце на миг замерло, оглушенное моими словами.

В то же время я вел свою внутреннюю битву, стараясь не выглядеть болваном и одновременно завоевать ее расположение. О, эта улыбка после состязания! Она была дороже всякой похвалы, ценнее любой награды. До сих пор она теплится где-то внутри меня. Почему же ты так смотришь, словно испугана? Улыбнись же, и я сделаю все, что ты захочешь.

Пора было разорвать эту паутину тишины и смущения. И я сделал то, чего сам от себя не ожидал.

– Дай мне руку, – проронил я, протягивая свою.

Ее ладонь, робкая и теплая, легла в мою. Когда я притянул ее ближе, она вздрогнула. Невероятное ощущение: я обнимал ее, чувствуя учащенное дыхание и вдыхая тонкий аромат ее волос. В этом сумрачном коридоре, где единственным светом была луна, похожая на старую собаку, которая вот-вот издохнет, все казалось нереальным, словно сон. Я тихо покачивал нас, пытаясь придать этому движению подобие танца. Не знаю, удалось ли, но мне это приносило удовольствие. Нина уткнулась щекой в мое плечо, ее плечи задрожали. А затем я услышал тихие всхлипы, она плакала.

Ладонь ее ускользнула, и моя рука нашла путь к ее затылку, притягивая ее в объятия еще глубже.

– Нина, прошу, не плачь, – прошептал я ей на ухо.

– Не могу! – вырвалось у нее.

– Это из-за меня?

– Не только.

– Скажи, чем я тебя расстроил?

– Я думала, думала, ты меня ненавидишь! – всхлипывала она.

– А я думал, ты – меня.

– Хотела, но не смогла, – произнесла она и уткнулась лбом в мою грудь. – Как-то странно получилось.

– И то верно.

Ее плечи начали часто вздрагивать, и я услышал тихий, едва уловимый смех.

– Ты что, хихикаешь? – спросил я ее.

– Похоже на то, – рассмеялась она во весь голос.

– И что же тебя так рассмешило? – недоумевал я.

– Знаешь, – все смеялась девушка, – твое лицо в момент, когда ты попытался скрыть улыбку после поединка, оно было такое забавное! Будто ты осознал, что улыбаешься и, кажется, не хотел, чтобы это заметили, – заливалась она.

Мне пришлось вспомнить тот эпизод еще раз. Что-то такое, возможно, и было, но тогда меня смутила не моя реакция на Нину, а ее на меня. Казалось, она играет со мной или подшучивает. Это потом я понял, что она так меня поприветствовала, а мне померещилось невесть что! Это меня рассмешило, и я улыбнулся.

– Вот опять, – она ткнула в меня пальцем. – Я уже думала, что это редкое явление.

– Если ты будешь меня так смешить, то оно превратится в частое.

Едва я это сказал, как она опустила голову, чуть отстранилась от меня и сцепила руки за спиной.

Мне пора домой, – тихо произнесла девушка.

– Я провожу тебя.

Мы шли по темной аллее лениво и неторопливо. Мне хотелось побыть с ней как можно дольше, поэтому я сбавлял шаг как мог, несмотря на покрасневшие костяшки пальцев. Нина была не против такой прогулки. Она зарыла руки в свернутые чехлы с платьями, словно в муфту, и то и дело поправляла воротник на своем пальто.

– Если тебе холодно, то мы можем зайти куда-нибудь погреться, а потом уже продолжить путь.

– О нет. Мне нормально, – качала она головой.

Когда мы подошли к дому Нины, она слегка занервничала. Прижав к себе импровизированную муфту, девушка повернулась ко мне и неуверенно произнесла:

– Ну, все. Пока.

– Подожди, – я не давал ей уйти. – Ты завтра что делаешь?

– Ох, папа обещал свозить нас за город, так что я…

– Понял, – перебил я, уже готовясь уйти. Внутри кольнуло разочарование: видимо, она просто не хотела встречаться.

– А если встретиться в воскресенье? – вдруг спросила девушка. – В этот день я совершенно свободна.

– Ах, если бы, – загрустил я от невозможности побыть вместе в эти выходные. – Отец организует рабочий ужин, и мне никак нельзя отсутствовать.

– Тогда мы увидимся только в понедельник, – ее печальный голосок отозвался досадой где-то внутри меня.

– До встречи.

– Такеши! – крикнула Нина. – Напиши мне, как доберешься до дома.

– Хм, не переживай, – она снова заставила меня улыбнуться.

– Это уже третий! Жду сообщения! – игриво бросила девушка и скрылась за дверью своего дома.

Чуть позже я написал ей, и не только о том, что добрался до дома. Кажется, на часах было около часа ночи, когда я вырубился с телефоном в руках, помня лишь несколько смайлов, присланных в ответ на мои сообщения.

***

Полдня мачеха трудилась над ужином, готовя дом к вечеру. Она скрупулезно подбирала блюда, оттачивая каждую деталь – от начинок до сервировки. На кухне пахло травами и специями, а в гостиной уже зажгли свечи и расставили цветы. Было ясно: ожидаются важные гости. "Вот уж некстати этот ужин, – подумал я. – Я был бы сейчас с Ниной и наслаждался с ней рисовыми пирожками, а не этими европейскими кулинарными изысками, о долгом и изнурительном приготовлении которых мне еще не раз придется услышать".

Гости прибыли вовремя. Ханами тут же принялась кланяться, приветствуя их с явной радостью. Я стоял рядом с отцом, и когда мой взгляд упал на прибывших, я буквально замер. Передо мной был Акира Ёсиба – директор "Тойо Астроботикс", компании, в которой я мечтал бы поработать. Он прошел в гостиную, сопровождаемый незнакомцем европейской внешности, и занял место за столом, уставленным угощениями.

Я ждал их разговора с нескрываемым воодушевлением. Казалось очевидным: интерес руководителя космической компании к сотрудничеству с крупнейшим энергетическим концерном Японии предвещает прорыв и приближает эпоху межпланетных путешествий.

Но мои ожидания разбились о полчаса банальных разговоров о погоде и кулинарных предпочтениях. «Невероятно захватывающе», – пронеслось в моей голове с горькой иронией. Когда же они перейдут к делу? Ну же, давайте уже о будущем!

– Такеши! – голос Акиры Ёсибы заставил меня чуть не поперхнуться. – Твой отец так много о тебе рассказывал! В следующем году поступаешь в Технологический университет Кюсю, верно?

– Да, именно туда, – коротко подтвердил я.

– Интересно, ты решил пойти по стопам Минори-сан? – продолжил он.

– Нет, – еще короче ответил я, вызвав его удивление.

– Тогда почему именно этот университет? – не унимался Акира Ёсиба.

– За меня решил отец

– Такеши! – папа наконец рассердился. – Думай, что говоришь! Мы решили, что это наиболее перспективный путь, Акира-сан.

– Вот как… – удивление мужчины усилилось. – А какой путь был наименее перспективным? – казалось, он уже понял, что меня заставили.

Краем глаза я ощутил отцовский взгляд, полный предчувствия. Он словно пытался проникнуть в мои мысли, предугадывая нечто дерзкое. Но это не арена для телепатов, и его контроль был бессилен. А я ждал своего момента.

– Конструировать космические корабли – вот чего бы я хотел, – наконец ответил я.

– Такеши, – схватился за голову отец.

Лицо Акиры Ёсиба изменилось: брови скучковались над переносицей, уголки губ опустились, а взгляд из пытливого превратился в хмурый.

– Да, мы вели разработки космических шаттлов. Была уверенность, что скоро мы сможем довести конструкции до совершенства и запустить производство. Но вселенная внесла свои коррективы. Впрочем, именно это и стало темой нашей сегодняшней встречи, – он умолк. И тогда я осознал: шансов у меня не было никаких.

Европеец, который представился Эриком Вангом в начале ужина и которого я до этого не замечал из-за его таинственного молчания, неожиданно достал зеленую папку. Он ее прятал под пиджаком? Не пойму. Отложив тарелку со спагетти, он разложил документы из папки на столе, затем откашлялся и заговорил низким голосом:

– Позвольте начать с предыстории. Это уже не первая наша беседа с господами Накамурой и Ёсибой. Они осведомлены о глобальной ситуации. Недавно коалиция ведущих европейских ученых представила результаты своих расчетов продолжительности жизни Солнца. К сожалению, выводы оказались куда более тревожными, чем мы предполагали: речь идет не о сотнях и даже не о десятках лет.

– О чем это Вы? – вырвалось у Ханами, в ее голосе звучал испуг.

– Мы на грани гибели, госпожа Накамура.

Ханами застыла, не в силах произнести ни слова.

Поиск спасения на других планетах требует времени, которого у Солнца не отведено, – европеец посмотрел на меня. – Поэтому мы приняли быстрое решение: подземные города и даже целые страны. Когда Солнце погибнет, магма под земной корой будет остывать достаточно долго, чтобы обеспечить жизнь двум поколениям.

– Какой в этом смысл, если Земля сойдет с орбиты? – возмутился я.

– Такое возможно, но это даст нам время для поиска альтернативного решения, – ответил европеец. – Именно поэтому на юге Италии, Испании и Греции уже возводятся и тестируются подобные города, использующие дополнительную энергию от АЭС. В Японии, недалеко от Осаки, под видом нового энергоресурса, строится аналогичный город, который будет готов через три-четыре месяца. Однако для его апробации нам необходима атомная энергия, за которую отвечает господин Минори. Если мы подпишем все необходимые документы сегодня, у японцев появится шанс на спасение.

– Но ведь АЭС – это правительственная зона. Почему же вы тогда подписываете бумаги с генеральным директором?"– не понимала мачеха.

– У вашего правительства свои игры. Они не захотели, чтобы мы помогали японцам. А это для них конец", – сказал он без тени волнения.

– И что это за организация такая?"– спросил я.

– Не могу сказать. Мы не любим привлекать к себе внимание".

– Минори, все в обход правительства?"– голос Ханами дрожал.

Отец взглянул на нее и моргнул – в этом безмолвном жесте было его согласие. Мир вокруг меня будто пошатнулся, земля уходила из-под ног в буквальном смысле. На мою и без того перегруженную голову обрушился такой поток информации, что я изо всех сил старался отвлечься, думать о чем угодно, только не о сказанном им. Меня охватил такой ужас, что я почувствовал, как язык прилипает к небу, грозя навсегда замолчать.

Ванг долго рассказывал о «примочках» подземного мира и о том, как там будет хорошо житься. Я почти не слушал, все казалось неважным. Но стоило мне подумать о Нине и о том, что в этом городе я смогу общаться с ней, как вдруг страх начал исчезать, растворяться.

Но, увидев бледное, застывшее лицо Ханами, я понял: такая жизнь ей не подходит. Один отец держался, сжав кулаки на столе. Он был готов, он знал. Обещал рассказать все сам, но, видимо, не смог. Трус!

Глава 10. Идеальное несовпадение.

Глава 10. Идеальное несовпадение.

Выходные тянулись бесконечно, словно кто-то растягивал старую, пережеванную жвачку между минутами и часами. Мне не терпелось покинуть это побережье, куда нас привез папа в субботу, и хотелось проспать все воскресенье, лишь бы поскорее наступил понедельник.

Я шла в школу в удивительно приподнятом настроении. Всему виной был человек, чье поведение оказалось для меня полной неожиданностью. В тот день на фестивале событий было так много, что, признаюсь, если бы на Землю прибыли инопланетяне, я бы, пожалуй, не сильно удивилась. Похоже, в порыве радости я оказалась в школе раньше обычного.

Класс был почти пуст: лишь Мика, сосредоточенно копавшаяся в своем шкафчике, и двое одноклассников, устроившихся у окна. Я подошла к Мике, надеясь немного поболтать. Увидев меня, она прищурилась, а затем произнесла:

– Ты слишком весела для расстроенной «бальницы».

Ее слова не тронули меня. Воспоминания лишь усилили мою улыбку, заставив ее глаза сузиться еще сильнее.

– Сегодня хороший день.

– Не поспоришь, – буркнула она, резко поднимаясь. – Я думала, ты сегодня не появишься в школе. Падения на фестивале я не видела, но могу представить, каково тебе пришлось. Если такое повторится, пожалуйста, не убегай. Лучше позвони мне.

– Спасибо, но я в порядке.

– Вот это и странно. Вся школа только об этом и говорит.

– Мика, посмотри на меня. Я альбинос. Я привыкла к пересудам за спиной.

– Хорошо, но если что, ты знаешь, к кому обратиться.

Мы с Микой взялись за проверку заданий по физике, когда в класс зашли Нацу и Рей, а вслед за ними – Хидеки. Только через несколько минут появился Такеши. Я вдруг почувствовала, как по спине пробежали мурашки, и сдавленно хихикнула. Мгновенно нахмурившись над тетрадью, я попыталась скрыть смущение. Надеюсь, это сработало.

Он прошел мимо, не удостоив меня ни взглядом, ни словом, и уселся за свою парту. Что это может означать? Неужели он решил, что наше общение было ошибкой, и теперь хочет его прекратить? Я изо всех сил впилась взглядом в учебник, стараясь не смотреть в его сторону и делая вид, что мне все равно. Но внутри все сжалось в тугой, болезненный комок.

Едва прозвенел звонок, я краем глаза заметила движение: Такеши направлялся к парте слева от меня. Он наклонился к нашему однокласснику и что-то тихо прошептал ему на ухо. Тот в ответ лишь закивал и тут же начал судорожно сгребать вещи. Едва Такеши отошел, парень уже пулей вылетел из-за стола и последовал за ним. А через мгновение на освободившемся месте уже сидел сам «виновник перестановки», с гордо поднятым подбородком. Вот уж действительно – человек дела.

Хиде ворвался следом, ворча и жалуясь. Он бросил вещи на стол рядом с Такеши и плюхнулся на стул, не замечая недовольства одноклассницы, которая до этого сидела здесь.

– Может, объяснишь, что мы тут делаем, или мы дальше будем играть в твои шарады? – ругался он.

– Нам нужно стремиться к знаниям, не так ли? Пожалуй, начнем с перестановки, – спокойно ответил Тако.

– Аааа, вот бы тебя черти побрали! – вспыхнул Хиде.

Дружба Хидеки и Такеши всегда поражала своей парадоксальностью. Взрывной шутник Хиде и молчаливый, хладнокровный Такеши, казалось бы, совершенно несовместимы, но именно в этом и заключалась сила их тандема. Меня всегда умиляли их неизбежные споры: слова Хиде, полные негодования, будто проходили сквозь Такеши, не находя отклика и не порождая видимых эмоций. А в ответ на самые неожиданные поступки Такеши Хиде отзывался лишь короткими всплесками ярости, которые тут же сходили на нет, не оставляя и тени обиды.

– Чего это они удумали? – удивленно прошептала Мика, не отрывая глаз от неожиданных соседей.

Я пожала плечами, стараясь сообразить.

– Такеши что-то говорил про учебу… Наверное, поэтому они и пересели.

– И как это связано? – не унималась подруга.

– Не знаю, – честно призналась я. – Думаю, лучше спросить напрямую.

Мика на секунду задумалась, а затем ее лицо просветлело.

– Да, ты права.

Едва голос Мики смолк, как за моей спиной раздалось приглушенное шушуканье. Притворившись, что поправляю блузку, я бросила взгляд на задние парты. Почти все ученики перешептывались, прикрывая рты руками. Ичиро, сидевший прямо за мной, скривил губы и сверлил глазами спину Такеши, явно недовольный сложившейся ситуацией. А Нацу, поджав губы, скрестила руки на груди и бросала на Такеши испепеляющие взгляды, пока Рей что-то настойчиво нашептывала ей на ухо, и с каждым словом в глазах Нацу вспыхивала новая волна ярости. Очевидно, текущий порядок вещей вызывал у нее резкое неприятие. Ее взгляд метнулся в мою сторону, и мне пришлось прекратить анализ ситуации.

Я решила понаблюдать за реакцией Тако. Он сидел, почти развалившись на стуле, опираясь руками о перекладину под сиденьем, с совершенно невозмутимым выражением лица. Внезапно уголки его губ медленно поползли вверх. Он улыбается? Или мне показалось? Неужели он заметил мой украдкой брошенный взгляд? Этот парень поражает меня снова и снова.

***

Последний танец стал настоящим испытанием. После того как тренер Кацу обрушился на меня и Тою с гневной тирадой из-за нашего падения на фестивале, нам пришлось выкладываться по полной. Почти все занятие он посвятил нам, безжалостно препарируя каждое наше движение. «Впереди соревнования!» – гремел его голос, пока он не переключался на других танцоров, давая нам возможность отдышаться. Я вышла из зала, чувствуя себя абсолютно опустошенной, будто из меня не просто выжали сок, словно я лимон, а вывернули наизнанку.

Легкая усталость в ногах и ноющая спина едва не заглушали болтовню Ами о недавно прочитанной манге. Мы уже сворачивали в темный коридор, когда у лестницы на второй этаж мой взгляд зацепился за знакомую фигуру. Мы замерли. Ами осеклась на полуслове. Там стоял Такеши. Увидев нас, он медленно вынул руки из карманов и поправил пиджак.

– Привет, – его голос прозвучал негромко, но отчетливо.

Я едва слышно ответила: «Привет».

– Разреши проводить тебя до дома? – настойчиво, но вежливо предложил Тако.

Я перевела взгляд на Ами. Та стояла как вкопанная и лишь хлопала ресницами, пытаясь осознать происходящее.

– Ты не против, если я… – начала я, но она меня тут же перебила.

– А? Нет-нет! Все в порядке! Мне как раз… мне пора! – залепетала Ами и, махнув рукой, пулей вылетела за дверь.

– Что с ней? – удивленно спросил Тако.

Я не сдержала смешка.

– Ами – твоя поклонница.

– Правда? – на его лице не промелькнуло и тени смущения.

– Если быть точной, одна из многочисленных, – пояснила я. – Тех самых, что не пропускают ни одно из ваших соревнований по кэндо.

– Хм, а я всегда полагал, что они приходят из-за Хиде.

– У Хидеки своя, отдельная гильдия обожательниц, – парировала я.

На губах Тако дрогнула улыбка.

– Принял к сведению. Пойдем? – он сделал шаг вперед, а затем обернулся: – Дай я донесу твою сумку. – Его рука потянулась ко мне.

Я сдалась и передала ему портфель. Такеши сначала просто покрутил его в руках, но потом застыл, уставившись на брелок, болтавшийся на ручке.

– Что ты нашел? – не выдержала я.

– Знаешь, я уже очень давно мучаюсь одним вопросом. Что изображено на твоем брелоке, Нина? Не скажешь? – рассматривая проволочную безделушку, спросил Тако.

– А на что похоже?

– Не знаю… На какое-то животное. Лиса или кошка, – задумался он.

– Почти угадал. Это «ласка», – выговорила я по-русски.

– Лазка? – попытался повторить он, и это рассмешило меня. – Почему ты смеешься? Что такое «лазка»?

– Как же это будет по-японски? – задумалась я. – Кажется, «итати»!

– Итати? – его глаза округлились.

– Это прекрасные животные. Чему ты так удивляешься?

– Итати? – переспросил он. – Но они же озорники, обманщики и к тому же оборотни!

– С чего ты это взял?

Мы вышли за школьные ворота и свернули на тихую аллею.

– Существуют довольно мрачные мифы об этом демоническом создании, – начал он.

– Демоническом? – не удержалась я.

– Итати – существа хитрые и проворные. Говорят, они могут затуманить разум человека, и тот, поддавшись их чарам, совершит что угодно. Если стая итати соберется ночью, они способны вызвать огненный смерч, испепеляющий целые деревни. А услышишь их лай – жди беды, – он произнес это с такой уверенностью, будто сам был свидетелем.

Меня бросило в дрожь.

– Какой кошмар! Но в славянской мифологии ласка – хранительница дома. В ней воплощена душа хозяйки. Это совсем не опасный зверек.

– Совсем разные истолкования, – тихо произнес Такеши. – Прямо как мы с тобой.

От этих слов у меня перехватило дыхание, и я не нашлась, что ответить. В наступившей тишине было слышно лишь шуршание наших шагов.

– Интересный ты выбрала талисман, – наконец прервал он молчание.

– Я его не выбирала, – поправила я его. – Этот брелок сделал для меня папа. Он рассказывал об этих животных как о чем-то удивительном. Ты знал, что этот зверек, несмотря на крошечные размеры, невероятно юркий и отважный? Он может броситься на горло даже волку или лисе. А еще летом их шубка песочная, а зимой – белая, как снег.

– Прямо как твои волосы, – тихо вставил он.

Щеки мои вспыхнули, и я кивнула:

– Да… подходящее сравнение. Так вот, я всегда восхищалась их смелостью и ловкостью.

– Теперь мне ясно, почему ты тогда не отступила перед Ичиро, – на губах Такеши играла понимающая улыбка. – Я как будто вижу ту самую ласку, готовую вцепиться в глотку любому, кто во много раз больше нее.

– Ох, – я смущенно опустила взгляд. – Ты, наверное, тогда решил, что я ненормальная.

– Вовсе нет, – его голос стал твердым и ясным. – Я понял, что та ситуация тебя задела, и ты приняла решение – не отступать.

– Возможно, я и сама еще не до конца понимаю свои эмоции, – пожала я плечами. – А уж контролировать их и вовсе не получается.

– Правда? – удивился Такеши. – А я, глядя на то, как ты выступаешь перед классом, всегда думал, что ты абсолютно уверена в себе. Выглядела ты именно так.

– На самом деле, внутри у меня все сжимается от страха, – призналась я и неожиданно рассмеялась.

Такеши вдруг остановился. Он медленно обошел меня, встав между мной и слепящим светом единственного фонаря на этом участке, и пристально взглянул мне в лицо. Мой смех резко прекратился. Что он задумал?

– Ты чего? – выдохнула я.

Его взгляд медленно изучал мои черты, задерживаясь на глазах, затем на губах, и снова возвращаясь к глазам. Казалось, он искал в них ответ на невысказанный вопрос. Когда его взгляд наконец замер, он произнес тихо, но с такой ясностью, что каждое слово отчетливо прозвучало в вечерней тишине:

– Ты очень красивая.

От этих слов у меня подкосились ноги, и мир на мгновение поплыл перед глазами. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не выдать, какой хаос вызвали во мне его простые, но такие оглушительные слова. Единственным якорем в этом внезапно растворившемся мире остались его глаза.

Глава 11. Симэнава.

– Осталось совсем немного, – сказал я, шагая по лестнице.

– Хочется в это верить, – выдохнула она.

– Здесь всего 377 ступеней. Мы прошли больше половины.

Обернувшись, я увидел, как щеки девушки пылают румянцем, словно спелые яблоки. Так и подмывало ущипнуть одну из них, но я сдержался. Честно говоря, я и сам запыхался еще на середине пути, но не мог этого показать: рядом шла упрямая и энергичная Нина. Оплошать перед ней – вот чего я боялся больше всего.

Наконец мои ноги ступили на площадку у ворот тории, и я смог хоть немного перевести дух.

– Мне тоже нужно поклониться? – спросила Нина, увидев, как я это делаю.

– Желательно. Мы сейчас у ворот тории – на границе между священной территорией и обычным миром.

– Ох, хорошо, – с легким удивлением произнесла она и тут же совершила почтительный поклон.

Алые ворота остались позади, но путь к алтарю лежал через очередную каменную лестницу. На вершине, под сенью резного деревянного навеса, нас ждала чаша тэмидзуя, наполненная чистой водой для ритуального очищения. Я кивнул Нине и повел ее к источнику.

– Я покажу тебе, как провести омовение, – сказал я, беря в руки бамбуковый ковш.

– А зачем это нужно?

– Прежде чем предстать перед божеством, нужно очистить тело и разум. Смотри: берешь ковш в правую руку, наливаешь воду на левую, а теперь – наоборот. Затем набираешь немного воды в ладонь, чтобы прополоскать рот. Главное – не глотать, – объяснил я. – Все понятно?

– Да, – робко произнесла она и осторожно приняла ковш. Холодная вода обожгла ее пальцы. – Ух, какая холодная! – проронила Нина.

Я не отрывал от нее взгляда, завороженно наблюдая, как она, с трогательной осторожностью, выполняет обряд. Закончив, она стряхнула с ладоней капли воды и быстрым движением спрятала руки в карманы куртки.

– Замерзла?

– Что? А, да… – она сжалась еще сильнее.

– Дай их сюда, – я протянул к ней руки.

Она смиренно вложила свои ладони в мои. Пока я медленными движениями согревал ее покрасневшие пальцы, Нина вертела головой, с любопытством разглядывая окрестности.

– Пойдем к алтарю, – сказал я, возвращая Нине ее руки.

Каменное строение с изогнутой крышей и яркими фресками внутри должно было освещаться двумя уличными фонарями, но сейчас они безмолвствовали. Массивные конструкции поросли мхом и больше не излучали свет. Я так давно здесь не был, что сразу это заметил. Что ж, “длинные пальцы” трудных времен дотянулись и до богов.

– Опусти монету в ящик для подношений, – она послушно склонилась, и монета проскользнула через узкое отверстие. – А теперь позвони в колокол, чтобы поприветствовать божество доблести и долга, Такэминакату.

Хрупкие пальцы Нины с трудом обхватили толстый плетеный канат. Она приложила усилие, и колокол над нами медленно пришел в движение, извергнув чистый, звенящий звук. Лишь тогда мы смогли продолжить ритуал.

– А теперь нужно дважды поклониться, дважды хлопнуть в ладоши, и можно переходить к молитве.

– А какую именно нужно читать? – спросила она.

– Нина, четких текстов нет. Просто мысленно обратись к божеству, расскажи ему о своем желании или попроси о чем-то важном.

Она выполнила все условия ритуала и, сложив ладони вместе, принялась о чем-то тихо шептать. Я старался расслышать, но так и не смог разобрать ни слова. Кажется, она молилась по-русски.

Мы стояли у самых перил, нависших над долиной реки Кумы. Ощущение было двойственным: страх и восторг одновременно. Стоять на краю обрыва и смотреть, как далеко внизу, поблескивая на изнеможенном солнце, течет река… завораживало.

– Такеши, ты часто сюда приходишь? – спросила Нина.

– Нет. Раньше – да. Вернее, мама меня часто приводила.

– А сейчас почему не ходишь? Из-за мамы?

– Нет, не из-за нее. Просто желание что-либо просить… оно меня покинуло. Отпала сама необходимость, – я замолчал, потому что и правда впервые задумался об этом.

– Но ты ведь верующий?

– Верующий? – переспросил я. – В богов?

Захлопав ресницами, она кивнула.

– Не знаю… Может, и верю во что-то… Иначе зачем бы я тебя сюда тащил? Наверное, где-то там, внутри, еще тлеет уголек надежды, – я осекся, словно не собирался этого говорить. – А ты веришь в богов? Хотя, подожди, не с этого нужно было начать. К какой религии ты себя относишь?

Она на мгновение задумалась, а затем выдала:

– Родители ходят в православный храм и верят в единого Бога. А вот что до меня… тут все как-то запутанно.

– Поясни, что ты имеешь в виду.

– Я думаю… нет, чувствую, что есть нечто большее, чем физический мир. Нечто, что говорит с тобой на своем языке – подчас непонятном, а порой и мучительном. Оно находится где-то бесконечно далеко и в то же время так близко, что от этого становится одновременно одиноко и радостно на душе. Верить, что это некое человекоподобное существо, довольно нелепо. А вот думать, что это – сам мир, живущий и вокруг, и внутри всего сущего… это куда логичнее. Наверное, поэтому для меня нет разницы, где молиться.

– Хм, вот оно как… И часто ты опираешься на логику?

– И как, по-твоему, мне стоит ответить?

– В твоих словах – одни противоречия. Я не могу сложить из них хоть сколько-нибудь ясную картину, – от неразберихи в голове я стал терять нить собственных мыслей. – Объясни, как можно ставить в один ряд логику и чувства?

– А что именно тебя смущает? Если бы человечество научилось совмещать логику и чувства, а не цеплялось за одну сторону медали, в мире, возможно, было бы куда больше любви и доброты. И меньше той грязи, на которую сейчас все предпочитают закрывать глаза. Возьмем, к примеру, наш класс. Почему Ичиро и Нацу присвоили себе право унижать других? Ими движет что-то одно, не так ли? Или слепое следование правилам, или чистая, неомраченная рассудком неприязнь. Но соедини они в себе эти, казалось бы, противоположные начала – внутренние переживания и здравый смысл, – разве решились бы они переступить через нравственность? Не думаю.

– Или могла произойти катастрофа. Ведь ты совмещаешь понятия, где в паре одно из них со знаком плюс. А что, если с минусом перевесит, что тогда получится?

Ее лицо застыло, брови сошлись на переносице, зрачки устремились вверх. Я понял: она приступила к анализу. Секундное напряжение сменилось осознанием, и тихим, упавшим голосом она произнесла:

– Вот здесь я учла только свой ход мыслей и не подумала, что у других может быть другая отправная точка.

– Выходит, кое-кто все-таки прилип к одной стороне медали? – не удержался я от легкой ухмылки.

– И что, теперь будешь надо мной издеваться?

В ответ я лишь покачал головой.

– Кстати, Ичиро больше не беспокоил тебя?

– Нет… Как думаешь, он испугался твоего вмешательства в нашу с ним перепалку?

– Вряд ли. Скорее, выжидает. Ищет, за что можно зацепиться. С парнем можно было бы разобраться в драке, но ты… ты же не парень. С тобой все тоньше.

– Правда? – ее голос прозвучал тихо и взволнованно. – Твои слова меня пугают.

– Чего ты боишься? Теперь я рядом, тебе не о чем переживать.

Облокотившись обеими руками о перила, она отвернулась, но перед этим ее взгляд, пронзительный и теплый, задержался на мне. Сквозь прядь белых волос, упавшую на ее лицо, я увидел, как на раскрасневшейся коже заиграли ямочки. Тут же возник вопрос: кому она улыбается? Почему не мне?

– Пойдем, – предложил я, протягивая ей руку.

Мы уже спустились к площади с алыми воротами, как вдруг Нина, сжав мою ладонь, резко остановилась на каменных ступенях. Мне пришлось рывком последовать за ней, едва удержав равновесие. Ее взгляд был прикован к ториям – то ли к нижней перекладине (нуки), то ли к верхней (касаги). Через мгновение она повернулась ко мне:

– Такеши, а скажи, для чего эти веревки? Они такие массивные.

– Не думал, что именно они тебя заинтересуют.

– Ты скажешь, что это?

– Это часть одной легенды о… – начал я.

– Какой? – не удержалась она.

– Если ты перестанешь меня перебивать, то я ее расскажу, – тихо сказал я, подойдя к ней ближе.

– Прости, – она тут же прижала пальцы к губам. – Буду молчать.

Я не смог сдержать улыбки, глядя на ее любопытный взгляд. Взяв себя в руки, я все же решил удовлетворить ее интерес.

– Эта легенда связана с богиней солнца Аматэрасу и ее братом Сусаноо, богом бури и ветра. Однажды Сусаноо в порыве гнева устроил на Небесном поле разгром, перевернув рисовые поля и осквернив священные покои сестры. Испуганная и оскорбленная Аматэрасу скрылась в небесной пещере, и мир погрузился во тьму. Чтобы выманить ее, боги устроили у входа шумное празднество, а перед пещерой установили большое зеркало. Когда любопытная Аматэрасу приоткрыла вход и увидела в нем свое отражение, приняв его за другую богиню, бог силы Амэ-но-Тадзикарао вытащил ее из укрытия. А саму пещеру тут же огородили священной веревкой – симэнавой, – чтобы богиня света больше никогда не могла скрыться от мира, – закончил я.

– Вот это да! Значит, эти веревки служат оградой для богини Солнца?

– Именно так, – кивнул я, глядя на симэнава, свисающие с тории. – Та самая священная ограда, что не пускает тьму обратно в мир, – я сделал паузу, давая ей осмыслить мои слова. – Считается, что проход под ториями символизирует вход на территорию, где восторжествовал свет. Симэнава же служит напоминанием об обещании: рассвет обязательно наступит.

Она еще раз окинула взглядом верхушку тории и с воодушевленным лицом начала спускаться по лестнице вместе со мной. Все время, пока мы шли, я не отпускал ее руку. Она была такой теплой и хрупкой, что казалось, будто сама Аматэрасу вложила в мою ладонь частицу своего солнечного света. Мне так не хотелось отпускать Нину, ведь впереди нас ждала неделя учебы, где я мог бы лишь украдкой смотреть на нее, не имея ни единого шанса прикоснуться.

Глава 12. Разлад.

Сегодня утро было по-особе