Читать онлайн Цвет иных миров бесплатно
Кецаль
С самого утра день у меня не задался! Соседский пёс разлаялся, когда я пролезала по заборам курятника, пытаясь сбежать от домашних обязанностей. Дальше было хуже – свалилась с парапета в стог сена!
– Акробатические способности… Охотницей ещё называюсь! Мелкая и неопытная!
Пнув палку под ногами, я продолжила неспешное движение по тропинке, идущей сквозь чащу. Нужно было добраться до реки и набрать немного воды. Эльфийское зрение позволяло подмечать детали: вот от соседнего дерева взлетел дрозд, вот в траве медленно ползёт шелкопряд, цветки акций колышутся на ветру.
– Мне не хватает терпения! И выдержки, и концентрации! И навыков распознавания цели, конечно!
Если я не начну всерьёз заниматься охотой, отец подумает, что я так же бесполезна, как и остальные наши принцессы. А ещё выдаст меня замуж – и придётся уехать из родного леса далеко. Не хочу стать игрушкой в руках вельмож! Хочу охотиться, защищать наш лес и исследовать потаённые уголки руин. Вот, например, об источнике «Синей Воды» кто-нибудь из наших охотников слышал? Хоть раз? А о долине с зеркальными деревьями, в которых будто бы шепчутся призраки? Лес скрывает столько тайн, а я буду сидеть в каком-нибудь дворце и веселить заморского принца?!
Перепрыгивая массивные корни деревьев, я внезапно теряю равновесие. Высокие стволы, трава, облака начинают с бешеной скоростью вращаться вокруг меня. Я падаю кубарем вниз.
– Пью! Пью! Пью… – открываю глаза от протяжного шума в ушах. Сначала два резких возгласа, а следом спокойный и даже слегка грустный.
Голова болит. Видимо, я споткнулась и скатилась с обрыва по траве.
– Пью! – снова раздался странный крик. Я попыталась поднять голову и вдруг почувствовала что-то тёплое и мокрое у себя на пальцах.
Титаническим усилием приподнялась на локтях.
– А-а-а-а! – передо мной отпрянуло существо с синими перьями и гладкой тёмной чешуёй. Оно испугалось моего крика и, отпрыгнув в куст, прижало к земле огромные уши с кисточками. Я тоже отскочила в сторону, но быстро поняла – существо неопасно.
Тонкая переливающаяся чешуя покрывала его маленькое, но гибкое тело. Четыре лапы с чёрными когтями казались скорее декоративными: вряд ли малыш ими когда-то пользовался. Морда напоминала лисью, если бы не странные уши с кисточками и пушистая грива из синих перьев. Существо смотрело на меня с интересом, разглядывая одежду и снаряжение. Глаза – цвета фиолетовой черники, что растёт у нас дома на высоких холмах. Оно словно понимало, что я эльфийская охотница. Но я и понятия не имела, кто это такой, почему не напал, и зачем лизал мою ладонь, когда я лежала без движения.
– Пью-пью? – у него был мягкий голос.
Он издавал протяжные звуки, но не говорил. Аккуратно принюхиваясь, зверёк выбрался из-за куста, и я смогла разглядеть его полностью. У него был хвост – тонкий, длинный, с кисточкой из перьев на конце. И крылья! Маленькие, сложенные по бокам туловища, с кожаными перепонками. Они блестели, как и волшебная чешуя.
– Что ты за диковинное создание? – я протянула руку вперёд, понимая: зверёк не опасен. Скорее, он был удивлён встретить меня в лесу.
Зверёк осторожно сделал пару шагов, прижал уши и уткнулся носом мне в пальцы.
– Пью! – спокойно фыркнул мой новый лесной знакомый и снова лизнул мне ладонь, выражая доверие.
– Так ты пытался меня разбудить, да? – догадалась я. Зверёк учтиво кивнул и воскликнул: «Пью!»
Я рассмеялась. Он ластился ко мне, а через минуту запрыгнул на плечо, пытаясь поиграть.
– Пью! Пью! Пью!
Мы возились в траве: зверёк напряжённо пытался укусить меня за пальцы, потом устал и, свернувшись клубком на моей груди, довольно вилял кисточкой хвоста. Иногда он всё же выдавал тихое «Пью».
– Пора бы возвращаться в «Дворец Листолиста» и спросить Лориана: кто ты такой!
Эльфийские дворцы располагались высоко, почти под самыми кронами многовековых деревьев. Из соображений безопасности большинство эльфов никогда не спускались на землю: только охотники имели право ступать по лесным тропам. Я дёрнула тяжёлую дверь и вошла внутрь библиотеки, устроенной прямо в стволе огромного дерева.
Лориан – хранитель библиотеки вот уже пятьсот лет – высокий, статный эльф, заплетал свои длинные волосы в диковинные причёски. Отрываясь от тяжёлой книги, он окинул меня взглядом с ног до головы и остановился на «Пью», который сидел у меня на плече. Зверёк с интересом разглядывал книги, потом сорвался и взлетел на верхние стеллажи.
– Кэлена! Опять ты – прямо с охоты и в грязной одежде! В святая святых цитадели знаний! – воскликнул Лориан, поправляя, безупречно чистое платье.
– Прости, но дело важное! Ты видел? Зверёка, который сидел у меня на плече? Лор, я впервые вижу такое. Ты раньше встречал?
Библиотекарь устало выдохнул. Сквозь витражные стёкла, врезанные в ствол древа, в библиотеку падал радужный свет.
– Кецалькоатль… – задумчиво произнёс он, пока «Пью» носился по стеллажам, пытаясь поймать радужные блики. – Древние, очень древние духи леса. Я ни разу не видел их живьём. Как ты умудрилась встретить одного?
Я удивлённо пожала плечами. Рассказывать, что свалилась с обрыва, было неловко – какой же я охотник, если спотыкаюсь о ветки?
– На границе тёмного и светлого леса. Я нашла его в траве. Ну… я упала с обрыва, а когда очнулась – он сидел рядом.
– Пью! – зверёк спикировал прямо ко мне на плечо, лизнул в ухо и снова взмыл вверх.
Лориан поправил костюм и вынул из ящика стола толстую книгу в алом переплёте. Развернув нужную страницу, он жестом указал мне читать. На пожелтевшей бумаге был рисунок – силуэт почти такого же существа, как «Пью», только куда больше.
– Кецаль выбирает себе хозяина одного на всю жизнь. Он обладает невероятным чутьём и магией, способен видеть и чувствовать чужое присутствие на многие километры вокруг. Легендарные духи леса, хранители тайн магии Стихий. Кецали живут в гармонии с природой и редко спускаются к живым. Но выбрав себе хозяина, остаются с ним на долгие годы. Наездники Кецалей странствуют по миру в поисках утраченных знаний и новых реликвий нашего народа.
Я аккуратно положила книгу на стол и, едва сдерживая радость, выбежала из библиотеки:
– Пью! Спускайся! Бежим! Пора отправляться в путь!
Письмо в будущее
Мы встречаем Кимуру-сан, сидящего на летней веранде маленького домика в деревне Каминава, что стояла особняком в уезде Кою на острове Кюсю. Широкие поля сахарного тростника окружали неприметную деревушку, словно забор, охраняющий её от внешних невзгод. Старичок сидит на веранде, свесив ноги в плотных гэта; на сгорбленную спину наброшена тёплая хаори. Кимура-сан опирается на длинную трость и наблюдает за неспешным шелестом зелёной травы во дворе. Соседская кошка выпрыгнула из-под забора и стремглав пронеслась прочь. Старичок поднимает палец и словно журит негодницу.
Заручившись поддержкой одной из его близких родственниц, я аккуратно оставляю обувь в коридоре и прохожу сквозь проходную комнату прямо на веранду. Замираю в метре от него. Несмотря на почтенный возраст, я знал: слух у него великолепный. Зрение немного село, но слух – по-прежнему острый. Сердце бешено стучит; я чувствую волнение и трепет, которые сложно объяснить.
Маленький, худенький старичок представлял для меня средоточие уважения, безграничного опыта, живую энциклопедию жизни. Ух! Как много хотелось у него спросить… Но родственница заранее предупредила: здоровье Кимуры-сан уже не то, что в былые годы, и не стоит утомлять долгожителя долгими разговорами. Мне было достаточно задать пару вопросов – узнать, что интересного он видел за столь долгую жизнь. 114 лет – почтенный возраст. Что нужно делать, а чего избегать? Что для него прекрасно и важно? Каким человеком следует быть?
– Чего ты там стоишь позади? – голос Кимуры-сан, как и у многих его ровесников, звучал приглушённо, с лёгкой хрипотцой. Но говорил он чётко: не путал слов, разум оставался ясным, а мысли складывались в законченные предложения. – Старик уже не тот, чтобы быстро повернуться и разглядеть будущего собеседника. Иди скорее сюда, садись!
– Простите, Кимура-сан… не хотел вас напугать. Моё имя Нагато, я из местной газеты, – аккуратно снимая дорожную шляпу, я сделал ещё шаг, а затем сел рядом.Я вышел из оцепенения и тут же, поклонившись, шагнул вперёд.
– Да-да, Хоноко-сан утром говорила! Садись. Дай-ка посмотрю на молодёжь – нынче времена быстро меняются! – он улыбнулся, и его морщинистое лицо в тот миг выглядело светлым и добрым. Я взглянул ему в глаза. Глубокие морщины залегли под нижними веками, но васильковый цвет и яркий блеск не исчезли – они сияли сквозь линзы толстых очков. Будто на меня смотрел не старик, а такой же двадцатилетний парень, как и я сам. – Хочешь чаю? Или, может, немного сакэ с печёным тофу? Хоноко-сан приготовит.
Его речь была мягкой и приятной. Иногда он чуть повышал голос, чтобы подчеркнуть отдельные слова. Меня снова захлестнула волна трепета перед мудростью прожитых им лет.
Кимура Дзиэрамон-сан – старейший из ныне живущих людей на Земле. Он редко давал интервью, хотя титул его признали ещё три года назад. Около сорока лет он проработал простым почтальоном в центральной префектуре родного острова Кюсю. Каждый день развозил письма по окрестным деревням и посёлкам.
– Нет, спасибо, – ответил я. – Кимура-сан, я пишу небольшое эссе о вас. Можно я… спрошу, как вы прожили все эти годы? Что чувствуете сейчас, в свои 114 лет?
– Значит, ты Нагато-кун? – повторил он моё имя.
Под тёплой хаори я заметил красный вязаный свитер и выглаженную рубашку. Лицо его, несмотря на множество морщин, выглядело добрым и приветливым. А может, это впечатление создавалось из-за улыбки? Она выходила чуть неловкой, но честной и искренней. Возможно, так он и жил всю жизнь – просто улыбаясь трудностям и невзгодам.
– Да, простите, что спрашиваю так прямо, – сказал я. – Но мне очень хотелось с вами поговорить! Не каждый день выпадает такая возможность – встретиться со старейшим человеком на Земле.
– Конечно, понимаю. Старейший – вовсе не значит мудрейший, Нагато-кун. Как прожил жизнь? Да как обычный человек. Ходил на работу, развозил людям письма, никому не грубил, старался жить по совести. Любил одну женщину – Химико-сан, мою… великолепную, красивую, мудрую. Жаль только, что вот уже третью зиму её нет рядом, – глаза его вдруг потускнели.Он улыбнулся и отечески рассмеялся.
– Прошу прощения, Кимура-сан, – поспешил я. – Не хотел напоминать о грустном.
– Нет-нет, не вини себя. Люди смертны – жизнь есть жизнь, Нагато-кун. Мы не в силах изменить её течение. Нужно лишь постараться прожить правильную жизнь. Вот письма… они связывают людские сердца. Быть почтальоном – значит доставлять истории одних людей другим. Всегда хотел делать что-то полезное. Так вот и жил – доставлял послания. – Он замолчал, чтобы передохнуть.
– Кажется, вы сейчас очень счастливы, Кимура-сан. Не скучаете по работе?
– Ах, как же не скучать? Люди всегда скучают по разным вещам. Главное, чтобы «скучать» не превратилось в «сожалеть». Сожаления точат душу, Нагато-кун. Словно вода, день за днём стачивающая острые края камня. В сердце образуется пустота, а человек с пустотой в сердце не может быть счастлив.
Он снова улыбнулся и перевёл взгляд на кошку в саду. Та развалилась на солнышке и лениво перекатывалась со спины на живот.
– Значит, главное – жить по совести и выбирать работу по душе?
– Да-да. Кажется, это трудно, но на самом деле секрет счастья прост. Нужно любить саму жизнь – и она ответит взаимностью.
– Кимура-сан, а вы никогда не думали… написать послание детям, внукам, правнукам? У вас ведь большая семья. Оставьте им письмо – они откроют его через годы и прочтут.
Старичок нахмурился, свёл брови, обдумывая моё предложение. Сколько он всего знал и видел! И как просто научился быть счастливым – во все годы нелёгкого пути!
– «Письмо в будущее», значит? Хм… хорошая идея, да! Кимура-кун, есть у тебя бумага и ручка?
– Похоже, нет…Я пошарил в карманах пиджака и расстроенно сказал:
Он снова поднял на меня взгляд. Какими же выразительными были его глаза – василькового цвета, с глубиной, в которой будто плескалось море мудрости и теплоты.
– Слух и зрение у меня слабеют, но я буду жить каждый из тех дней, что мне ещё отпущены. Каждый момент важен. Каждое плохое слово или ложь, сказанная другому, стократ возвращаются. Жизнь – удивительная штука. Она связывает нити прошлого одних людей с полотном настоящего других, и вместе они ткут историю вечного будущего.
Последнее желание
Принцесса Со с силой толкнула тяжёлую дверь храмовой пагоды и вошла внутрь полутёмного пространства. На её лицо упал алый свет от ритуальных чаш, высветив белёсые шрамы и татуировки. В правой руке она сжимала копьё-нагинату. С огромного, ребристого лезвия медленно стекали капли крови.
Воительница тяжело вдохнула и выдохнула. В храме царила тишина, нарушаемая лишь колыханием пламени на ветру и протяжным, едва слышным звоном главного колокола. Его язычок раскачивался под порывами воздуха, касаясь граней.
На лице принцессы висела деревянная маска на тонкой ниточке. Её поверхность была расколота надвое, рога по краям обломаны. Последний удар пришёлся слишком сильно. В свете огня было видно, как за ухом девушки из раны на лбу струилась кровь.
Из-за колонны вышел младший послушник, облачённый в тёмную рясу с длинным алым хаори поверх. Его лицо скрывал капюшон, а руки были испещрены заклинаниями. Как и большинство монахов Ордена, он не любил показывать лицо без нужды. Тем более перед генералом Ингун – предводителем армии Императора.
Принцесса Со расправила асимметричное боевое платье с плотным корсетом. Лёгкие кожаные доспехи позволяли ей двигаться быстрее ветра и убивать врагов из тени. Она достала из складок платья золотую цепочку с амулетом в форме дракона и протянула её послушнику.
– Пропусти меня, жрец! – её голос эхом разнёсся под сводами. – Я принцесса Ван Со Лин-Гун, «Красный Дракон», дочь Императора Гунхадзи и генерал армии красных копейщиков Ингун. Немедленно пропусти меня к Оракулу!
У неё не было времени на пустые разговоры – и не осталось сил их вести.
– Оракул не принимает гостей без назначенного времени. Вы нарушаете покой Богов, – сухо ответил послушник.
Секта «Тримерина» и её Оракул не подчинялись напрямую Императору. Точнее, могли позволить себе не подчиняться. Император возвёл их в ранг государственной религии лишь потому, что верил в божественное провидение. Но Принцесса Со не собиралась играть в дворцовые игры жрецов и советников. Она была генералом. Сражения и защита Императора – вот что наполняло её жизнь.
Прядь волос, запёкшаяся от крови, упала ей на лоб. Длинные чёрные волосы и гордая осанка вместе с боевым копьём с красным древком украшали девушку лучше всяких шелков.
– Законы запрещают посещение Оракула без её воли, – добавил служитель.
Кукольное лицо принцессы исказила гримаса ненависти.
– И как же заслужить её священное желание? – язвительно бросила она. – Может, мне получить ещё пару смертельных ран? Убить больше вражеских генералов? Или, быть может, захватить ещё несколько территорий?
Она резко ударила копьём в каменный пол. Раздался глухой звук, и вокруг принцессы поднялся вихрь воздуха и пыли. Послушника обдало волной, но он устоял.
Своды пагоды упирались в огромную статую из белого мрамора – Бога Кимикина, великого покровителя Оракула. За его спиной, в нише на ритуальном ковре, сидела девушка-Оракул. На ней было тёмно-красное платье со шлейфом, тело её украшали золотые браслеты и узоры древних письмен. Лицо закрывала деревянная маска, расписанная алыми красками.
– Принцесса Со, вы можете войти, – прозвучал тихий голос, словно из иного мира.
Послушник отступил в тень. Генерал сделала неуверенный шаг вперёд. Ей никогда прежде не позволяли говорить с Оракулом лично. Сколько бы она ни просила отца, ответ всегда был один – «нет».
– Ты так стремилась попасть сюда, принцесса Со, «Алый Дракон» Империи, – прозвучало из-под маски.
Принцесса обошла статую и села на колени. Перед Оракулом лежала карта Империи, рядом – чашка с игральными костями. Со положила копьё рядом и сложила руки в почтении.
– Мне нужно, чтобы ты исполнила моё желание. Последнее, прежде чем я отправлюсь в поход к границам Империи Кёсун.
– Я лишь Оракул, – мягко ответила девушка. – Всё в мире происходит по воле Богов. Я только их слух и голос.
Принцесса раздражённо разжала ладони и ударила тыльной стороной по каменному полу. Кожа мгновенно покраснела, но боли она не показала.
– Я никогда не просила помощи у Богов! Когда мои воины сотнями умирали за Императора, когда я сражалась, истекая кровью, и вела армии в самые тяжёлые походы – я не взывала к ним! Но сейчас… мой последний поход, и моё последнее желание, – в её голосе звучало усталое смирение.
Оракул поднялась и плавными шагами подошла ближе. Воздух наполнился ароматом ладана и пряных трав. Она сняла капюшон.
Принцесса увидела юное лицо, повязку из лёгкого шёлка, закрывающую глаза. Но за тканью проступали выжженные глазницы и шрамы. У Оракула не было глаз. Их выжгли жрецы? Или сами Боги?
– Принцесса Со, вторая дочь Императора великой Страны Тысячи Рассветов. Маленькая девочка, что так и не заслужила его любви, пройдя через сотни сражений. Первое желание я исполнила – ты встретилась со мной. Второе – показала моё лицо. Осталось последнее.
Оракул источала не силу воина, а нечто иное. Будто электричество разряжало воздух и наполняло пустотой.
– Я хочу знать, чем окончится мой поход в Империю Кёсун, – твёрдо произнесла воительница.
Оракул отвернулась, протянула руку и сжала в ней родовой амулет принцессы.
– Ты дойдёшь до дальних рубежей Кёсун, выдержишь два кровавых сражения за дворец Аморин. Потом отправишься в тёмные горы Нииджин искать правителя Кёсун. И там, у последних рубежей отчаяния, в самом сердце тьмы, ты найдёшь свою судьбу. Но никогда больше не вернёшься в Страну Рассветов.
Ловцы жемчуга
Мне хотелось поведать вам историю, произошедшую давным-давно, во время моего путешествия к райским островам Индонезии. Непонятно как, но внезапно моя карьера в научно-исследовательском журнале пошла в гору, и меня отправили в длительную экспедицию по островам, берега которых омывал Индийский океан. Поистине, это великолепные и живописные уголки нашей планеты.
Я писал статью о необычном племени местных жителей, жившем на острове Сумбра. Исторически отсюда экспортировали сандаловое дерево, и остров был известен как «Сандаловый». Белоснежные пляжи, пышная зелень и богатые природные массивы создавали неповторимую природную атмосферу.
Большая часть жителей острова – потомки колонистов из Ост-Индийских колоний. Однако на противоположной стороне от порта жило небольшое племя аборигенов Амари, почти не общавшихся с внешним миром. Я писал для журнала разворот на несколько страниц о жизни этого племени, их традициях и особенностях. Общая численность Амари составляла всего 43 человека, мужчин и женщин было примерно поровну. Я заметил среди них около пяти старейшин, но мне не разрешалось с ними разговаривать.
Я поселился в доме одного из поселенцев и передавал свои просьбы через Оана – рыбака с милой женой и двумя детьми. Без особой нужды местные жители не ходили к аборигенам и не общались с ними. Однако иногда племя торговало с поселенцами, обменивая добытый жемчуг на травы, специи, ткани и лекарства. Даже язык Амари сильно отличался – только торговцы знали их наречие.
Я постепенно освоил их речь, и к моменту этой истории уже почти свободно говорил на амарийском.
День был жаркий, душный. В воздухе стоял запах дождя, но его не было на острове уже несколько месяцев.
– Киана! Киана! – донёсся до меня детский голос из джунглей.
Я сидел на песке, обложившись подушками и расстелив самотканные простыни, читая книги. Часто я приходил сюда поработать, когда суета деревни становилась слишком утомительной.
Вдруг мимо меня стремительно пробежала девочка лет семи, в белой накидке через плечо и набедренной повязке.
– Не дочь ли это Оана? – подумал я.
Да, кажется, она. Девочку звали Киана. Она не умела разговаривать, вероятно, из-за врождённого дефекта голосовых связок. Я видел её всего пару раз. Киана была замкнутой, не общалась с другими детьми и часто пропадала за пределами деревни вместе с младшим братом, которого звали Зебруй.
Солнце продолжало палить мне в спину, и я уже собирался возвращаться в деревню, когда вдруг дорогу мне преградила та самая Киана. Она выглядела испуганной и отчаянно показывала в сторону джунглей.
– Хочешь, чтобы я пошёл с тобой? – спросил я, указывая на себя, а затем на чащу.
Она кивнула и схватила меня за руку. Пришлось идти за ней.
В джунглях было ещё жарче, и уже через минуту моя рубашка промокла от пота. Наконец мы вышли к каменному уступу. За ним был обрыв с водопадом. Киана напряжённо показала на край.
Я подошёл ближе и увидел Зебруя. Он сидел на небольшом выступе ниже скалы и не мог выбраться.
– Как ты туда попал? – спросил я.
– Погнался за бабочками! Такими огромными! Амоцитарниками. Не удержался и упал. Киана меня нашла, – пролепетал мальчонка.
Я вздохнул: в одиночку он не выберется, а Киана не могла помочь. Ситуация становилась опасной.
Я объяснил девочке жестами, что нужен большой камень. Сам же снял футболку и попытался скрутить её в подобие верёвки. Киана скрылась в лесу и вскоре вернулась, притащив камень. По моей команде она сбросила его вниз, чтобы брат мог встать на него. Риск был велик – уступ мог обвалиться, – но ждать подмоги из деревни времени не было.
К счастью, всё закончилось благополучно. В тот день я вытащил Зебруя, и моя жизнь в деревне изменилась. Мне стали доверять даже старейшины, и вскоре они попросили написать несколько книг об их племени. Моя командировка на полгода превратилась в три года жизни с Амари. Это были лучшие годы моей жизни.
Но больше всего я запомнил Киану. На следующий день она пришла ко мне в деревню и неуверенно протянула руку. На мою ладонь упал небольшой перламутровый шарик, переливающийся на солнце.
Киана улыбалась и жестами пояснила:
– Спасибо, что спас брата. Родители бы нас наказали. Это жемчуг – знак почтения и благодарности. Я нырнула в пещеры лагуны и нашла для тебя лучший – розовый.
Я с удивлением посмотрел на подарок.
– Это моя награда?
Она покачала головой и добавила жестами:
– Когда я вырасту, стану ныряльщицей Аме и смогу нырять так глубоко, как захочу.
– Конечно, – улыбнулся я. – Но пока… присматривай за братом.
Киана кивнула. Для племени жемчуг был символом уважения и благодарности. Я понял, что этот подарок значил гораздо больше, чем могло показаться.
Так у меня появился друг – молчаливая, но невероятно самая смелая девочка из пламени Амари.
Сад Снов
Миры Вселенной хранят вечные тайны прошлого и настоящего, сна и реальности. Нам предстоит услышать рассказ из «Сада Снов» – загадочного царства духов на границе мира аякаси. Здесь обитают призраки, что видят вечный сон о жизни, которую вели прежде. Их сон питает магию аякаси – древних духов, что спускались в мир людей, чтобы искать новые источники страха и кошмаров.
Сад по ту сторону реальности. Древние называли так место, где физический мир соприкасается с сознанием. Так и случилось, что Сад стал частью осязаемого мира, а его дальние границы простирались в мир живых. Даже сам великий Нуэ боялся ступить на дорогу, ведущую в царство вечного сна.
Вы увидите, каким был «Сад», лишь когда решитесь заснуть вечным сном и пройти через обиталище огромных Цутигумо. Перламутровая дымка перед глазами рассеется – и откроется видение, от которого кровь стынет в жилах. Жуткая картина… мира, застывшего во времени. Мира, уснувшего навеки и превратившегося лишь в призрачные тени.
Прозрачно-белые деревья, их кроны утопают в безжизненной листве. Тёплый ветер колышет бледную, словно призрачную, траву. Сквозь неё можно видеть стволы деревьев. Все краски исчезли. На ветках застыли хрустальные фигурки птиц и зверей. Повсюду в воздухе, словно живые, парят прозрачные аякаси, блестящие в свете алого солнца. Свет, просачиваясь сквозь перламутровый купол, рождает золотистое свечение. Они похожи на статуи изо льда – холодные, застывшие навеки. Это призраки, которым не суждено пробудиться. Здесь нет ничего живого, кроме снов.
Сколько историй заключено в этих стеклянных телах? Сколько судеб хранит «Сад Снов»? Древо питается снами призраков, что никогда не смогут ожить, и его сила наполняет магией целый мир.В каждой хрустальной фигурке маленького духа заключена сила сна. Словно нити, сны тянутся к ветвям, оплетающим призрачные берега, и протягиваются дальше – к Белому Древу вечных снов.
Среди множества хрустальных статуй выделяются две. Их облик напоминает человеческий, хоть и отдалённо.
– Акира! Просыпайся, старая развалина! – я слышу голос Кохару и открываю глаза в нашей спальне. Жена сидит за рабочим столом с книгой в руках, смеётся и кидает в меня подушку.
Как же она красива! Сколько лет прошло, а я всё так же восхищаюсь её умом и красотой. Она читает собрание сочинений Шекспира. Наш дом – настоящая библиотека, и я уже привык к тому, что Кохару и книги неразделимы. Она готовится к лекции в университете, а я, похоже, задремал. Длинные тёмные волосы спадают на открытую часть её спины. Я ощущаю непреодолимое желание дотронуться до её плеча. Кожа – нежная и чуть шершавая из-за крошечных белых волосков, словно ворсинок на коре древнего дерева. Странное сравнение, но оно приходит мне в голову.
– Ты выглядишь уставшим. Снилось что-то плохое? – её знакомый и любимый голос пробуждает во мне нежность, и я, поддавшись порыву, прикасаюсь к её губам. Она моргает от удивления и, как всегда, отвечает тихо и осторожно. Я разрываю поцелуй и ещё мгновение смотрю на её удивлённое лицо.
– Да… прости. Напугал, наверное. Просто приснился странный сон, – я не хочу её тревожить.– Акира?! Ты в порядке? Ты плачешь? Тебе приснился страшный сон? – я не понимаю её слов, пока изображение в глазах не начинает плыть. Касаясь лица, замечаю слёзы на пальцах.
– Расскажешь? – я качаю головой. Она понимает и не настаивает. Подходит и обнимает меня. Тепло её тела и медовый запах волос постепенно успокаивают. Я сам не понимаю, почему вдруг начал плакать.
Она отстраняется, улыбается, и я снова вижу ту самую улыбку, в которой отражается её любовь к книгам. Кохару всегда дарила мне истории, о которых я прежде не слышал.– Прости, правда… Не знаю, что со мной. Что ты читаешь, Кохару?
– Серьёзно? Ты сегодня странный. – Она берёт книгу в переплёте и переворачивает обложку. На ней изображено белое древо с огромной кроной-куполом. Сквозь него тянутся ветви снов…– О духах. Кодама – духах великого древа. Я читаю легенду о Сэйтиро Миноси. Он был самураем, погибшим так далеко от дома, что семья не смогла проводить его в последний путь. – Ммм… Наверное, и с женой проститься не успел? – я шучу, она поднимает брови и смеётся.
– Романтика! – смеётся она. Как же прекрасна её улыбка! Мне хочется, чтобы время застыло и я мог любоваться ею дольше. Хрустальные миры, сны, где время не движется… Почему мысли о древе из сна не выходят из головы?– Ученики Сэйтиро сожгли его тело, а прах закопали вместе с косточкой Белой Вишни. Так он стал деревом, а его разум и душа слились с Вечностью. Его семья приехала к этому древу и смогла побыть с ним ещё немного. Ведь он стал Кодама – великим духом-древом, чьё сердце и душа обрели новый мир. Удивительно, правда? – Духом-деревом? Звучит интригующе… и страна снов? – я не отрываю взгляда от гравюры. Слишком уж она напоминает мне место из сна. То самое дерево, что оплетает мир духов, превращая несчастных в хрустальные статуи. – Акира, тебе ведь уже знакома эта история, да? – в её взгляде читаются сомнение и тревога. – Нет, всё хорошо. Просто красивая легенда. Самурай, который стал деревом, чтобы остаться со своей любимой.
– Акира, успокойся. Что такого страшного тебе приснилось? – в её голосе тревога. Может, такая же, как и у меня. Наверное, это действительно был лишь сон. Долгий и красивый сон о белом дереве с золотыми жилками и хрустальных статуях призраков, что навеки спят и видят жизнь, которую когда-то вели. Я вдыхаю аромат её волос, закрываю глаза, и время словно замирает.Я снова притягиваю Кохару к себе, до дрожи в теле прижимаю её хрупкую фигуру и пытаюсь убедиться, что она реальна. Что и мир вокруг реален.
Танец в темноте
Годами служительниц храма «Инари» готовили и обучали искусству Священного Танца. Раз в полгода жрецы проводили ритуал поклонения Богу Огня. Они ждали, что родится дитя, способное унаследовать силу самого Кагуцэти-но ками и стать надеждой для мира, принести в этот мир магию, которая помогла бы охотникам победить демонов.
Мико – девочка, которую отдавали в Храм Огня в возрасте пяти лет. Монахи воспитывали нас в строгости и благочестии, заставляя постигать древнее искусство танца во мраке и изучать магию огня, оставленную предками. Большинство из нас погибало, так и не дожив до финального обряда – от голода, изнурительных тренировок и самой магии, которую плохо понимали даже жрецы. Как только ты попадала в Храм, не имело значения, что привело тебя сюда – ты становилась частью обряда. До его завершения у тебя не оставалось ни имени, ни права на собственную жизнь, ни судьбы, которая была бы не связана с ритуалом и танцем во тьме.
Я не выбирала, становиться ли Мико. Мои родители погибли, как и все жители моей родной деревни. «Они» – кровожадные демоны, вышедшие из глубин тьмы, пожирали всё живое. Никто не спрашивал, какой жизни я хочу, о чём мечтаю, кого люблю. Я осталась единственной выжившей девочкой после нападения. Когда в Храме узнали мою историю, жрецы приказали охотникам доставить меня к ним.
С того момента, как избранная огнём девочка переступала порог Храма, её жизнь «до» переставала существовать. Нас заставляли забывать имена, отказываться от воспоминаний о родных и друзьях. Оставались лишь книги о магии Огня и сцена на ритуальной площади перед главной пагодой.
Только звуки барабанов и флейт, которые мы учились различать от начала и до конца танца, вели нас во тьме. Магия Огня была жестока и не терпела слабости. Те, кто не выдерживал, умирали – от болезней, голода или истощения.
Да, меня пугали рассказы об «Они», кровавых демонах, разорявших целые деревни. Но рано или поздно каждая из нас понимала важность Храма и магии, которой мы учились ради борьбы с чудовищами. Однако, наблюдая, с какой беспощадностью жрецы диктовали волю Бога Огня маленьким девочкам, ломая их судьбы и превращая в посланниц смерти, я чувствовала только ненависть. Кто больше заслуживал погибнуть? «Они», истреблявшие города, или жрецы, коверкaвшие души и жизни детей?
– Кейко. Моё имя – Кейко!
Каждую ночь, засыпая от усталости над книгами в библиотеке, я повторяла своё имя как мантру. Они не смогут стереть мою память и заставить забыть. У меня было имя. И ещё – волшебный осколок кварца, который я прятала от жрецов и других девочек. Его прозрачные грани, словно зеркало, отражали моё лицо. Я знала: я отличалась от других. Этот секрет никто не должен был узнать – до завершения обряда.
Меня разбудил скрежет. Передо мной стоял мужчина в белом кимоно с алым поясом. Его холодное лицо казалось лишённым эмоций, словно вместе с ними из него извлекли и душу. В руках он держал ритуальные веера.
– Просыпайся, Мико, – сурово сказал он. – Завтра для тебя и ещё четырёх Мико наступит обряд истины. Мы узнаем, отметил ли вас Бог Огня своей силой, и сумеете ли вы принести баланс в борьбу людей и монстров.
– Да, мастер Огня. Вы правы, – ответила я вместо того, чтобы дать волю рукам.Мне хотелось ударить его. Хоть раз. Хоть одного из них.
Я была готова. Всего лишь танец во тьме.
Жрица выходила на центральную площадь и начинала танцевать с веером, призывая Бога Огня. Жрецы гасили свет, и наступала кромешная тьма. Мико ориентировалась только на звуки барабанов и флейт. Этот танец наблюдали охотники со всей страны. Если Бог Огня отмечал Мико, она разжигала чашу на постаменте и отправлялась вместе с охотниками сражаться с демонами. Если же нет – жрецы тут же вырывали ей глаза, и жизнь заканчивалась в стенах Храма.
В ночь перед обрядом я надела белое кимоно. Тонкий пояс плотно облегал талию, в длинных волосах переливались красные ленты.
– Сколько здесь людей… – с восхищением и тревогой я смотрела с храмовой пристройки на множество охотников и паломников, прибывших на фестиваль. Уехать с ними было бы куда лучше, чем остаться в Храме и навеки стать узницей тьмы.
Но какой у меня был шанс? Чем я отличалась от других? Ни особой красотой, ни умом я не выделялась. Почему Бог Огня должен был выбрать именно меня?
Под звуки барабанов я поднялась на ритуальный постамент. Каждый удар отзывался в сердце, и я погружалась в ритм, который звучал во мне годами. В центре возвышалась чаша Огня: её зажигали в начале обряда, а затем тушили. Мико танцевала в кромешной тьме, ориентируясь только на музыку. В конце нужно было произнести заклинание. Если огонь загорался снова – тебя признавали. Если нет – жрецы лишали глаз.
Шёпот охотников и зрителей раздражал и злил. Внутри всё кипело от ненависти.
Мои движения были безупречны. Я тренировалась дольше других, оттачивая каждый шаг во тьме, чтобы танцевать, словно кошка в ночи. Я не стремилась выжить или покинуть Храм вместе с охотниками. Мною двигала ненависть – к демонам, убившим мою семью, к охотникам, допустившим это, и к жрецам, прикрывавшим жестокость добродетелью.
Темнота обволакивала, проникая в тело и пожирая изнутри. Страх накатывал: я могла больше никогда не увидеть даже своё отражение в кварце. Меня могли убить демоны. Я никогда не стану обычной. Никогда не встречу рассвет.
Барабаны звучали громче, кровь закипала, ненависть становилась жаром.
Боль переполнила сердце. Я закричала – и в ту же секунду чаша озарилась алым пламенем.
Меч озёрной девы
Аолан шёл вперёд в земли неприветливой Нимерии – проклятое королевство в самом сердце владений тёмных эльфов. Его спутница, высокая и красивая Королева древних эльфов Мираэль, двигалась рядом. Отряд её бойцов шагал позади – последние уцелевшие в этих чужих землях, далеко от дома. Загадочная Королева-маг, что говорила с мёртвыми богами, вела остатки свободных эльфов в земли вечной тьмы.
– Зачем мы здесь? – раз за разом спрашивал юный воитель у Королевы, но не получал ответа.
Сколько ещё должно погибнуть, чтобы боги остались довольны? Сколько ещё жизней нужно отдать, чтобы Королева исполнила своё предназначение?
Эльфийка была божественно прекрасна. Статная, с татуировками древних заклятий, покрывавшими её тело. Длинные уши украшали серебряные каффы с вплетёнными нитями и камешками яшмы. Лоб и щёки покрывали узоры, спускавшиеся к шее. Длинные белые ресницы придавали её взгляду особую выразительность. Туман волнами накатывал на бесплодные земли. Сквозь него пробиралась маленькая группа эльфов из Золотого Города.
Куда они шли? Ради чего должны были отдать свои жизни? Во имя предназначения, в которое так верила Королева? Во имя воли Богов, что предрекли победу над великой тьмой?
Вдруг Мираэль остановилась и подняла руку вверх – сигнал замереть. Аолан почти рефлекторно потянулся к колчану. Копейщики за его спиной остановились и выставили щиты, сомкнувшись полукругом.
Юноша осторожно, размеренным шагом приблизился к Королеве. Она стояла с закрытыми глазами, вдыхая ветер и словно прислушиваясь к воле Богов.
– Моя Королева?.. – спросил он.
В Золотом Городе Мираэль жила в Храме Пяти Причин и редко разговаривала с кем-либо, кроме магов Круга.
– Мы близки к концу нашего пути, – заговорила Королева загадочным, томным голосом.
Она никогда не упоминала ни о еде, ни о сне. Аолан всегда засыпал мгновенно, а её он ни разу не видел дремлющей. Иногда ему казалось, что она лишь призрак.
– Впереди? – уточнил он.
– Храм Великой Девы Озёр. Мы почти пришли. Она ждёт нас.
Мираэль кивнула. Аолан не понимал Королеву. Она никогда не объясняла своих действий: приказывала идти – и народ шёл. Они верили, что она посланница Богов и знает, что делает. Но юноша видел в этом иной смысл – и обман.
Подняв руку, эльфийка дала знак копейщикам оставаться на месте. Затем повернулась, и Аолан впервые за долгое время увидел её лицо так близко, да ещё и при свете дня. Мистически красивая эльфийка смотрела прямо в его душу.
– Идём, юный воитель.
Туман сгущался с каждым шагом. Почва под ногами становилась мягче, каменистая тропа сменилась редкими островками травы. Аолан не отходил от Королевы. Казалось, она не видит глазами – она ориентировалась по иным знакам судьбы.
Клубы тумана долго преследовали путников, пока вдруг не рассеялись. Перед ними открылась ровная, недвижимая гладь воды. Тёмная поверхность скрывала нечто под собой, а берега растворялись в белёсой дымке. Королева спокойно опустила руку в воду почти до запястья. Аолан, охваченный тревогой, ждал.
– Воитель, подойди ближе, – произнесла эльфийка.
– Да, моя Королева. Вы нашли то, что искали? Сможем ли мы вернуться домой? – его пробивал холод, голос дрожал. От её ответа зависела судьба всего народа.
– Ты знаешь легенду об Избранном, что спасёт Золотой Город и уничтожит сердце тёмных эльфов в землях Нимерии?
– Отец рассказывал мне мифы и легенды Эльфов Круга, в том числе и об Избранном. Боги предсказали, что вы спасёте наш мир и повели вас сюда. У меня нет причин сомневаться! – соврал Аолан, опустив глаза.
Она смотрела на него пристально – глаза пророка видели ложь.
Королева поднялась, выдернув руку из воды, и подошла ближе.
– Ты сын Гаронна, королевского говорящего с ветром.
Аолан испуганно кивнул. Мираэль коснулась его лба, и тут же юношу пронзила боль. На коже вспыхнула метка в форме змеи.
Он упал на колени. Королева вернулась к воде и снова опустила туда руку. Сквозь собственные крики Аолан услышал странный голос – словно песнь на забытом языке. Глаза Мираэль стали почти белыми.
– Прости, дитя. Эта метка нужна для твоей защиты, – сказала она.
На воде пошла рябь, боль отступила, и Аолан смог снова видеть. В глубине колыхалось белое сияние. Восторг и грусть захлестнули его.
– Моя Королева?.. – он осторожно коснулся метки, но боль исчезла.
– Озёрная Дева, навеки заточённая во тьме, – произнесла Мираэль. – Её свет питал Меч Избранного и вёл сквозь мёртвые земли.
Она медленно подняла руку. В её пальцах показалась рукоять с рунами. Через мгновение она полностью вытащила меч из воды. Ввысь взмыл яркий сине-голубой шар и так же внезапно исчез в тумане. Лезвие было столь изящным, что казалось – это сам луч света.
– Вы освободили её? – догадался Аолан, заметив серебристый след, оставшийся в воздухе.
Королева опустила голову и вонзила меч в землю между ними.
– Она исполнила долг перед Богами и теперь свободна. Меч у нас. Мы близки к исполнению воли небес! – эльфийка шагнула босыми ногами к кромке воды. – Мой дар тебе!
– Дар? – удивился Аолан.
– Меч Озёрной Девы. Оружие, способное победить Короля тёмных эльфов. Избранный из пророчества Богов – это ты, юный Аолан. Я дарую тебе благословение Королевы эльфов Золотого Города. И заклинаю отправиться дальше в Тёмные Земли, чтобы спасти наш народ.
Жрица вошла в воду обеими ногами. Аолан коснулся рукояти меча – и в тот же миг хрупкое тело Королевы озарилось светом и исчезло под толщей озера.
Айрис
Неоновые огни ночного города переливались в глазах Айрис. Ведьма сидела на крыше небоскрёба, свесив ноги с парапета, и молча наблюдала за улицами внизу. Время от времени юная волшебница поднимала руку и зажигала в ладони алый сгусток ведьмовского огня. В длинной тёплой кофте и плотных брюках она походила скорее на старшеклассницу, чем на четырёхсотлетнюю ведьму из глубин Тёмного Измерения. Её глаза блестели в свете неона; она могла смотреть вниз часами. Смысл её прибытия в этот мир уже стирался из памяти, а цель, которая долгие годы подпитывала желание искать ответы, исчезала за границей подсознания.
– Айрис? – послышался шум крыльев. Ведьма лениво обернулась.
Рядом с ней, рассекая ночной воздух, опустился огромный трёхглазый ворон с чёрно-красными перьями – настоящий фамильяр, её связь с родным Ковеном.
– Что передаёт матушка, Горгона? – голос Айрис был чуть приглушён, но шум города добавлял ему особого шарма.
Матушка возглавляла Ковен уже тысячу лет, с того момента, как появилось Тёмное Измерение и его порталы – проходы между вселенными, созданные неизвестно кем и зачем. Айрис не любила правила, не любила Ковен, не любила матушку. Ведьмы не умеют любить: они предпочитают держаться небольшими группами ради выживания. Охотники не могли проходить сквозь порталы, но в каждом мире хватало желающих заработать на ведьминском сердце.
– Она хочет, чтобы ты вернулась, – ответил ворон. – Айрис, может быть, пора? Мы здесь почти столетие и ничего не нашли!
По его перьям пробежала алая дымка; он встрепенулся, пытаясь уловить взгляд хозяйки. Иногда ему казалось, что она вовсе не здесь, а где-то за пределами, в недрах Тёмного Измерения, ищет кого-то – душу, потерянную сотни лет назад. Или, может быть, просто повод продолжать жить.
– Айрис, твоё прошлое не вернуть, твой мир не вернуть… и твоя сестра мертва.
Ведьма резко повернулась, и рука с магическим огнём оказалась рядом с головой фамильяра. Зрачки Айрис потемнели, покрываясь чёрной плёнкой. На её вечно молодом лице проступили чёрные линии проклятия.