Читать онлайн Эталон бесплатно

Пролог

Кто я? Что я? Что тут делаю?

Если ты задумываешься о смысле существования, то вернее будет сказать: “Мы”! Что мы тут делаем?

Голоса надвигались со всех сторон, но ничего не было видно, кроме ярко светящегося выхода в конце туннеля. Я ощутил безысходность.

"Смотри, как он точно определил: безысходность!"– с ехидством проговорил кто-то рядом, и голоса начали поддакивать ему.

– Приятель, это ты точно подметил – исхода отсюда никакого нет!

– Простите, вы читаете мои мысли? – возмутился я.

– Чего тут читать-то? Пока всё как обычно, ничего нового, всё тривиально и скучно, – ответил кто-то из темноты.

Ярость захлестнула меня. Мало того, что они обсуждали меня там, за ярким светом, и высмеивали, я ещё и барахтался, крутясь в пустоте коридора. Чтобы лидер тримберов был посмешищем?

– Умолкли все! – выкрикнул высокий голос. Невидимая публика приутихла. – А ты, приятель, давай-ка поторопливайся, если не хочешь, чтобы тебя стёрли.

Меня кто-то довольно грубо толкнул в спину, и я кувырком вылетел в светящийся проход.

– Ну так-то лучше.

Яркий свет слепил после темноты, и я не мог разглядеть говорящего. Зато отлично разглядел своё голое пузо. Как только до меня дошло, что стою на виду у всех абсолютно нагим, я резко согнулся, пытаясь прикрыть самое важное место, которое есть у любого странника.

Вокруг раздался хохот. Я резко припал к полу и издал низкий устрашающий рык, который всегда повергал моих оппонентов. Если бы это всё происходило на равнинах Тримба, всё было бы просто, мало кто бы устоял перед грозным видом лидера, такого как я: весом почти в тонну, с ярко-оранжевым загривком, стальными мускулами и завораживающим голосом. Зародившись в глубине моего живота, звук должен был достичь их тонких ушей, войти в резонанс с биением крови и взорвать врага изнутри. Но в этом месте было два существенных обстоятельства, которые меняли всё:

Во-первых, я не дышал!

А во-вторых, сквозь ноги стал просвечивать чёткий рисунок мозаики пола.

Ужас охватил меня, и я, поддавшись панике, стал метаться по полу и выть, словно попавший в капкан щенок.

– Да он дикий! – воскликнул кто-то из света. – Наверно, фильтр вышел из строя, раз сюда попал испорченный эталон!

– Да, объективно, это не самый лучший вариант: бестолковый, эмоциональный, и к тому же полагающийся на свою биоформу, – подхватил кто-то за светом. И они забыли про меня, принявшись обсуждать что-то своё, бормоча о функциях, матрицах и полях.

Я стал вещью, ничем не интересным, неопасным и явно пустым предметом. Пустым, прозрачным и бесполезным лидером, что само по себе было хуже смерти. Я не рычал и, по всей видимости, не дышал. «Мёртв!» – промелькнуло в голове. Осознание этого было таким ярким, простым и понятным, что я почувствовал себя беспомощным щенком, свернулся калачиком на холодном мозаичном полу, тоскливо перебирая в памяти всё, что я знал о смерти. А знал я о ней мало, судя по тому, какая здесь была обстановка. В общем, никаких сиреневых полей Верхнего Тримберна, никакого вечного созерцания звёздных коридоров, одинокий круг света на мозаичном полу и какие-то несносные голоса. Врали все приспешники Тримба, врали как есть всё до последней капли! Я с горечью подумал о тех лишениях, которые накладывал на свой круг ради счастливого перехода, и мысленно пожелал сиреневым служкам Тримба Всемилостивого бури в красной степи, чтобы они на своей шкуре почувствовали всю обещанную сладость смерти.

За этими невесёлыми мыслями подкрался страх о будущем. Потеря пути – вот что страшит лидера. Я знал, как справляться с этим в холодную ночь, когда шансов выжить и застать восход Трёх очень и очень мало. Настоящий лидер сосредоточится на пустоте и сэкономит силы до рассвета, блуждая по звёздным коридорам. Будет день, будет и путь, если ты, конечно, сумеешь проснуться. Следуя этому простому правилу, я устроился на холодном полу, закрыл глаза и попробовал скользнуть разумом к звёздам. Звёзды молчали. Всё, что мне удалось увидеть – границы клетки, где я был заперт с сумасшедшими голосами. Великая тоска истинного одиночества захлестнула меня – один, без пути, без звёзд и без круга. Одно слово – безысходность.

– Полноте убиваться вам, молодой господин, – раздался голос того, кто вытолкнул меня из пустоты в круг, – поверьте, то, что с вами сейчас произошло – это повод для радости. Его бы устами да Богу в уши…

Глава 1. Рисунки судьбы

ЭК "Шмель", Корабельное время 2034, 720 стандартных суток, 1 вахта.

"Смена курса", – стучался в сознание через пелену сна монотонный голос. Тренированное тело привычно отреагировало на команду. Герметичный кокон-ложемент раскрылся, и лежащий в нем человек зашевелился, слабо осознавая, что нужно делать. Механический рукав медицинского сканера коснулся плеча, вколол стимуляторы, возвращая пилота к жизни.

Дабров, один из четырех пилотов парусника, оглядел рубку. Псевдоэкран был черен, рубка находилась во тьме и только его ложемент светился. «Правильно, экономим энергоресурсы» – отметил про себя Юрий Дабров, и поплелся к панели управления. В этот раз была его очередь корректировать курс.

Дабров, как его звали в экипаже, занял пилотское кресло, активировал ручное управление и запустил традиционную проверку систем корабля. Эмпатический интеллект Шмеля не отозвался, видимо система впала в спячку, экономя жалкие крохи энергии. Пока автоматика перечисляла параметры, он вяло отвечал «принять, отклонить», отмечая про себя, что в этот раз рейд затянулся дольше, чем рассчитывал один из его сменщиков.

Через полчаса, когда система закончила отчет и выдала параметры местоположения «Шмеля», он, следуя своей традиции, приказал активировать обзор. Темная поверхность сферического зала рубки слегка дрогнула, но вместо яркого скопления звезд на пилота обрушилась щемящая пустота космоса с небольшими плевками света – словно кто-то рассыпал крошки сахара на черном бархате.

«Дыра», – прошелестел шепотом Дабров и потянулся. Хотелось снять медкомбинезон, пойти в кубрик, принять душ. Роскошь, которую он сейчас не мог позволить.

Дальнейшие три часа пилот занимался настройкой курса корабля. Сначала свернул его потухшие и бесполезные паруса, потом запустил сканер излучения, и долго-долго ловил основной вектор, рассчитывая курс до ближайшей звезды, где можно было пополнить запасы энергии. Наконец, плавающая стрелка поля излучения, маленькая и слабая, была зафиксирована. Еще полчаса Дабров возился с ручным управлением, разворачивая корабль маршевыми двигателями. Маневр был сложным, и все-таки пилот не стал перекладывать его автоматике. Наконец на мониторе силуэт Шмеля приблизился к нужному направлению, и он постарался на оставшемся повороте раскрыть сетку паруса, чтобы использовать инерцию для начала движения. На панораме рубки звезды качнулись, подтверждая изменение курса.

«Плохо дело, – вздохнул Юрий, – придется перейти в ноль-режим» и, подтвердив курс, поплелся к своему ложементу. Ноль-режим означал отключение всего, что могло быть отключено. Остаток энергии тратился на поддержание жизни экипажа, навигационное оборудование и автопилот. Одна надежда на паруса, хотя бы легкий намек на ветер и корабль оживет.

Дабров перенаправил управление на ложемент, включил таймер побудки и активировал вторую защиту капсул. Следующая вахта была не его, он вполне мог отказаться от еще одного тяжелого пробуждения от медицинского сна. Но идея отправиться на поиски жизни была его, и он чувствовал ответственность за то, что втянул в это еще 14 человек, особенно сейчас, когда «Шмель» испытывал энергоголод.

Дабров смотрел, как над капсулами экипажа опускается второй бронированный купол, отрезая жизнь от пустоты космоса. «Скоро корабль станет таким же мертвым» – отметил пилот, и подумал, что вся экспедиция скорей всего потерпела крах. Краем засыпающего сознания пилот успел захватить ускользающую мысль: «А ведь мы можем больше не проснуться».

На самом деле, в этот самый момент совершалось нечто очень важное. Открытие, с которым можно было поздравить только что заснувшего Даброва. И его, и еще несколько сотен человек, которые сделали все, чтобы Открытие произошло: гения, изобретателя звездного паруса, и его треклятых противников, изрядно гению жизнь попортивших. Нельзя не упомянуть и не почтить благодарностью неизвестных изобретателей андроида, а также великих ученых и сумасшедших мечтателей. Все они, так или иначе, приложили достаточно усилий, чтобы Открытие произошло.

Да-да, именно так! Целый ряд событий произошел задолго до того, как Дабров очнулся на задворках галактики и выбрал единственный возможный разумный вариант – сделал свой маленький кораблик почти мертвым куском материи, подвластной только звездному ветру. Пожалуй, мы должны воздать хвалу всем тем, кто приложил свои руки к идее, а также огромному числу индивидов, которые явили немало усилий и мерзопакостного отношения ко всяким изобретателям. Вознесем же нашу благодарность и им тоже, ведь они потратили массу энергии, сил и времени на то, чтобы все эти удивительные открытия произошли. Как говорится, нас бьют, а мы только крепче становимся.

Гений Звездного Ветра, пожалуй, не согласился бы с такой формулировкой. А между прочим, эти негодяи, охальники, карьеристы и бюрократы, которые мечтали только о возвышении себя на фоне огромных трат на космические программы, эти людишки с мелкими бытовыми мечтами – самые что ни на есть активные участники Открытия. Уж с этим не поспоришь.

Именно они явились важной частью рисунка Судьбы. Именно они загнали Гения с его идеями в частный авантюристский сектор, туда, где корабли строились без правил для таких же ненормальных, как сам Гений. И, к радости последних, появился простой, дешевый и безвозвратный путь в Космос.

(Когда я пишу эти строки по поручению некоего высокоразумного существа по имени Ю (ТЫ), я не верю своим словам, но Ю настаивала именно на таком философском варианте интерпретации событий).

Гений мог бы радоваться: в конце концов, какая-то часть человечества не только признала его гениальность, но и рискнула воспользоваться его трудами. Не лучшая часть с точки зрения самого человечества: отщепенцы, сумасброды, искатели приключений, нарушители установленного порядка и спокойствия. Все те, от кого с легкостью отказывается благопристойное общество и кого с той же легкостью канонизирует, если они сделают что-то выгодное для нормальных людей. Гений к нормальным людям не принадлежал, а отщепенцы, авантюристы и сумасброды ему порядком надоели.

И Гений, как водится, напоследок подложил ненавистному человечеству большую, просто огромную космическую свинью. Как только его маленькие «Шмели», эти пылинки материи, словно семена одуванчика, подхватил звездный ветер, и они разлетелись в разные стороны из своей альма-матер, по необъятным просторам великого Космоса прошелся сигнал тревоги. Не то чтобы это было непредвиденное событие. Но, скажем так, с точки зрения Создателей событие нежелательное, опасное и подлежащее ликвидации. (Действительно, кому понравится, что его великолепный проект, основанный на сотрудничестве, согласии, равенстве и всеобщем братстве, может навернуться из-за пары миллиардов не очень-то разумных полуобезьян?)

Бюрократы, которые преследовали Гения Звездного Ветра, не знали, что человечество и компания планетариев Солнечной системы были под запретом. Одним из тех миров, который при любом раскладе вероятностей ничего хорошего никому не сулил. Человечество, с упорством маниакального психа, думало исключительно о собственном величии и о разделе важных ресурсов. Пока шла эта постоянная дележка, распиливание собственной планеты и ее окружения, оно, человечество, даже не могло предполагать, что тот, кто создал этот звездный сектор и блокаду вокруг него, совсем не в восторге от такого поворота событий. Создатель не рассчитывал, что его подопытные творения, вылепленные с великой любовью и с расчетом на исключительную разумность, почти равные по силам ему, но так и не сумевшие перейти черту естественного отбора, полезут, словно опара из кастрюли, со своим рыбно-кроли-мышиным мнением о сущности бытия в великую пустоту Космоса. В конце концов, у Создателя тоже есть свой начальник, у начальника свои планы, а у планов свои критерии. И человечество этим критериям не удовлетворяло.

Поэтому, как только стайка «Шмелей» преодолела барьер Солнечной системы, человечеству был подписан Приказ. Приказ был передан в надлежащую инстанцию. Инстанция назначила исполнителя, и Сеятель, получив необходимые инструкции, рванул к разгерметизированному опасному скоплению планет. Дабров же и еще несколько сотен «Шмелей» в этот момент рванули совсем в других направлениях. Так невидимая рука Провидения развела в разные стороны обстоятельства, создав все условия для Открытия. Оно, в свою очередь, сыграет большую роль в извечном вопросе «быть или не быть» для человечества в момент исполнения Приказа о ликвидации прорыва.

Круг замкнулся: Гений, подложивший Космическую Свинью, обеспечил в конечном счете счастливый исход для своих недружелюбных соплеменников.

Дабров не вникал в столь подробное изучение исторических реалий и уж конечно, ничего не думал о структурной стороне вопроса. Дитя своего времени, Дабр просто соответствовал тому, что в данный момент люди думали о себе и о Космосе в частности. Поэтому свой авантюрный план строил исключительно на логичных для него доводах.

Во-первых, человечество к тому моменту изрядно себя поиздержалось в плане идей, которым стоило посвящать жизнь. Предложенные обществом три основных жизненных цели Даброву и его компаньонам были неинтересны.

Действительно, кому будет интересно тратить свою жизнь на:

Карьерный рост,

Карьерный рост в квадрате,

Карьерный рост в кубе?

Все поползновения сделать что-нибудь важное, нужное и грандиозное укладывались в эти три цели. Даже поиск женщины, игры в любовь – стали давным-давно атрибутами карьеры. Если ты сумел занять пост А, то и флиртовать будешь с партнерами класса А. И чем выше ты полз по общественной социальной лестнице, тем дешевле стоила тебе жизнь.

Молодежь, конечно, с этим не мирилась, но не мирилась она очень недолго, до первой заслуженной ступени в карьерной лестнице, до первого получения бонуса социальных благ. Были, конечно, и те, кто свое место под Солнцем в строгой иерархической системе не получал, именно они пополняли ряды авантюристов, антагонистов и прочих социопатов с не очень-то позитивным названием на общегалактическом (еще один атрибут человеческого высокомерия!). Этих типов звали ренегат, каствей, крок или более оскорбительное «экзит» слетало с губ примерно 80% землян. В отместку пусть незначительная, но, пожалуй, самая активная часть людского рода всячески поддевала своих соплеменников манерами, одеждой, правилами, которые были где-то на грани откровенного хамства и жестокости.

Ничего не изменилось под Солнцем: одни правили миром непререкаемой уверенностью в своем праве повелевать, другие сражались за право стать частью системы. Познав всю тщетность усилий и ничего не достигая, озлобившись, стремились сбежать, а так как место на Земле было занято, сбежать в пустоту космоса, благо технологии позволяли.

Дабров стал одним из ренегатов по собственной воле, хотя обстоятельства этого решения никак нельзя назвать последовательными и спокойными. Но вторым логическим посылом к полету стал поиск планеты, где все могли построить по-настоящему счастливое будущее (равенство, братство и тому подобное). Между прочим, идея, выпестованная не кем-нибудь, а самой социальной системой. Стремясь расширить границы своего влияния за пределы планеты и четырех колоний, человечество с легкостью жертвовало ради всеобщего блага такими, как Дабр.

Как и все безбашенные, открытия и изобретения ренегаты делали очень часто. Не то, чтобы их очень любил Бог, просто их не связывали никакие жесткие рамки типовых правил, инструкций и протоколов. Они изобретали чаще, чем человечество в целом. Где-то в глубине души человечество понимало: не будь этих ненормальных отщепенцев, оно загнило бы, как застойное болото. Однако анархии и авантюр должно быть в меру, и численность отверженных система держала под строгим контролем. К ним не применяли какие-то особые нормы и правила размножения, нет. Достаточно было поддерживать не самые благоразумные идеи, и они сами сворачивали себе головы. Идеи поистине правят миром, ну и численностью сообщества в частности.

Если поначалу перед ними ставились риторические вопросы типа «есть ли жизнь на Марсе», то потом, когда выяснилось, что жизнь там есть и Марс интересен основной массе человечества, всякие авантюрные проекты «Даешь атмосферу Марса» были в спешном порядке свернуты в секторе джентльменов удачи и переведены в общечеловеческую программу. Как только система приняла такой жизненно важный постулат, на Марсе появилось правительство, аппарат, войска и прочие атрибуты общества, где каждый четко знает, что и как должно происходить. Ну и что с того, что раньше идея лежала в области табу? В конце концов героев всегда можно канонизировать, переписать в нужном русле историю их жизни, желательно посмертно.

Что касается ренегатов, то вопрос об их надлежащем поведении не стоял: человечество давно научилось укрощать недовольных, просто подменяя одни безумные идеи идеями качественно новыми, например, почему бы не поискать в Космосе братьев по разуму и идеальные планеты для несогласных? Естественно, с чисто практическим расчетом – а вдруг получится? Создать нужное правительство под прикрытием армий можно в любом из миров, тем более что отверженные не размножались как кролики, а дохли с завидной регулярностью.

Вот так Дабров и его экипаж, с предельным числом человек для «Шмеля», ринулись в открытый Космос: поискать свою новую альма-матер или найти разум (чужого ума буквально набраться). Поскольку полеты «Шмелей» были в большинстве случаев безвозвратными, беспокойства за их судьбу с момента старта никто не испытывал. Человечество моментально вычеркнуло из своей памяти еще 15 человек с неудобными взглядами и скверным характером. Хотя самое время было как раз воззвать к ним с воплями надежды, ведь в этот момент к планетарной системе желтого карлика под названием «Солнце» приближался Сеятель, он же Создатель, он же Владетель Живого.

Глава 2. Ловушка

ЭК "Шмель", Корабельное время 2034, 725 стандартные сутки, аврал.

Брошенный на окраине галактики на милость Провидения, «Шмель» тем временем начал свое движение. То ли настроение у Провидения в этот момент было милостивым, то ли Дабр и «Шмель» как нельзя кстати подходили под очередной рисунок Судьбы. Звездный парусник незаметно соскользнул с курса, подхватил слабый поток звездного ветра и стал набирать скорость, все дальше и дальше отклоняясь от курса, заданного пилотом.

Через несколько часов сработал сигнал побудки, хотя на самом деле это должно было случиться несколькими неделями позже. Дабр очнулся, перебарывая тошноту от передоза стимуляторов, выбрался из капсулы, сполз на пол и, прислонившись к стойке ложемента, включил сферический экран.

На маленький, бездвижно зависший в космосе, «Шмель» с огромной скоростью надвигался диск планеты. Ужас охватил Даброва, он включил экстренный подъем экипажа и судорожно начал метаться по пульту управления, не зная, что предпринять.

– Сэр, я думаю, в этой непростой ситуации… (пауза) надо вывести нас на орбиту планеты… – сказал ехидный женский голос. Это включился интеллект корабля. – Что вы думаете по этому поводу, сэр?… (опять пауза).

Дабр ничего не думал. Совсем. Хотел бы, но не мог. В голове словно таймер отсчитывал секунды до гравизахвата и… бабах! «Шмель» весом в несколько сотен тысяч тонн расплющивается о планетку… Дабр очень даже живо все это представлял. И, видимо, лично он, Дабр, даже сумеет прикоснуться к поверхности планеты на единый миг и добавит невообразимое число своих атомов в ее атмосферу…

– Сэр? У Вас есть идеи? – вкрадчиво спросила Ю. Ее голос явно не вязался со всей этой апокалиптической картиной, но пилот не обратил на это внимание.

– Мммм, – промычал Дабр.

– Так я и думала, ну что ж, раз у вас есть только мммм…, могу я предложить что-то свое?

– И что же? – прохрипел Дабр, не отдавая себе отчета о том, что Ю просто нагло издевается над ним.

– Даешь ручной контроль! – с энтузиазмом болельщика футбола прозвенела система и начала вываливать на мониторы расчеты и команды в каждое отделение корабля, одновременно активируя боевое размещение экипажа.

(Теперь представьте, как за несколько секунд до падения Вам дали порулить самолетом и голосом строгой учительницы начальных классов начали объяснять, что к чему с этим самым рулем! Именно так себя и чувствовал Дабр…)

Дальше все пошло как в фильме ужаса с замедленной скоростью показа. Экипаж, выблевывая остатки питательного раствора, едва очнувшись от принудительного сна, в полуобморочном состоянии, цепляясь за поручни, расползался по штатным местам, совсем не понимая, зачем все это и что нужно делать. Мигали раздражающие красные огни, завывал голос Ю, скакала гравитация. Корабль был холоден, ведь никому в голову не пришло включить системы жизнеобеспечения.

Но одной картинки на мониторе было достаточно, чтобы забыть про все на свете и начать паниковать. Космос светился миллиардами звезд, ярким заревом, на фоне которого с катастрофической скоростью приближался диск планеты. «Шмель» медленно разворачивался, и было видно, что он не успеет войти под нужным углом на орбиту.

Паника нарастала. Сначала начал орать Дабр, потом в наушниках слилась какофония всех, кто имел какой-либо способ издавать звуки. И в этот момент на экраны вывалилась еще одна картинка, еще один участник бешеного вальса. Справа на монитор начал вползать яркий венчик звезды.

Ю, единственная, кто не впал в истерику, развернула парус, поток настоящего звездного шторма подхватил «Шмель», который с невообразимой скоростью начал удаляться от угрожающего натиска планеты.

Картина на мониторе была страшная, как будто два огромных шара для боулинга соревнуются в попытке раздавить несчастную пылинку корабля, словно таракана, который забрел на дорожку в момент чемпионата.

Дабр только и успевал, что выполнять приказы Ю, завороженный призраком надвигающейся катастрофы.

Но в этот момент траектория «Шмеля» начала меняться, он плавно заходил на орбиту планеты, а навстречу ему из-за диска вышел спутник. Теперь уже три шара катились на мониторах, каждый своего размера, цвета и со своей непредсказуемой траекторией. «Шмель» летел на встречной скорости к спутнику неправильной формы, словно потерявший руль древний парусник, гонимый штормом на приближающиеся рифы.

И тут тень спутника упала на него, корабль снизил ход, потом темным покрывалом собственной тени планета укрыла его от света ближних звезд.

Корабль, как и положено паруснику, внезапно попавшему в полосу штиля, тормозил по инерции, захваченный гравитацией, а Ю довершала маневр, корректируя орбиту и скорость маршевыми двигателями.

– Психом можно стать! – выдохнул кто-то из экипажа, и по системе прошли глубокие вздохи, словно последние 10 минут экипаж тщательно сдерживал дыхание.

Теперь можно было разглядеть всю панораму и сделать свои выводы: космос вокруг скорее был полон, чем пуст. С точки расположения «Шмеля» были видны не все участники местных взаимоотношений, однако уже сейчас можно было сказать, что отношения эти непредсказуемы, сложны и опасны. С этой «ночной стороны» открывался вид на вторую звезду, которая на мониторе отображалась кружком с диаметром в полсантиметра. Или она была чудовищно большой, или была близко от траектории планеты. Впрочем, сейчас корабль находился в относительной безопасности, надо было успокоиться, проверить системы и оценить обстановку.

– Есть кто живой? – сипло спросил Дабр. В наушниках ответило несколько голосов. – Давайте переводите все на Ю и сползаемся в рубке.

– Ю, состояние курса? – уточнил пилот.

– Стабильно, сэр, – пророкотала эмпат-система корабля.

Дабр прилепился к ложементу. В невесомости не важно, сколько ты весишь и сколько ты провалялся в медицинском сне, тем более что ложемент тренирует твои мышцы. Но в этот момент Ю врубила все системы жизнеобеспечения и внутреннюю гравитацию, тело придавило к полу, и оно запротестовало. В динамиках послышались стоны, звуки падающих незакрепленных предметов, упреки и комментарии в сторону Ю.

Наконец, экипаж приковылял в рубку. Страшно было смотреть на этих людей, которые восемь лет назад покинули свою родину. Бледные, со впалыми щеками, обросшие. Некоторым пилотам удавалось привести себя в порядок в их краткосрочные дежурства, поэтому растительность была разной длины. Большинство было похоже на бабуинов в серебристых комбинезонах глубокого сна. Сходство прибавляли полусогнутые спины и колени. Мышцы хоть и были тренированными, но все равно отказывались работать как нужно после экстренной побудки.

– Ю? Сколько у нас энергии?

– Больше чем мы можем себе позволить, – в голосе Ю удовольствие, словно она хорошо погуляла на вечеринке со шведским столом и баром.

– Тогда всем час на приведение себя в порядок – затем встречаемся в рубке, – отрезал Дабр и обратился к Ю: – И ты, Ю, кхммм…. Не могла бы ты быть более внимательной к потребностям экипажа?….

– А что? Боишься проваляться пару-тройку дней в медотсеке? – усмехнулась Ю, подчеркивая свое автоматизированное превосходство.

Дабр выругался про себя: ну, никакого почтения к экипажу, черт бы побрал тех, кто выдумал эмпатический интеллект Ю.

Следующие полчаса пилот наслаждался состоянием, которое наркоман со стажем характеризует одним словом: «отпустило». Он смотрел в псевдо-экран своей каюты и абсолютно ничего не делал.

За окном плыл диск планеты. Темно-синий, чем-то напоминающий Землю. Большая часть ночной стороны прикрылась плотной облачностью, словно намекая, что там, за облаками, вполне может быть скрыта тайна. Дабр с энтузиазмом циркового гипнотизера пялился на планету, надеясь разглядеть какие-то признаки жизни, но ничего так и не разглядел. Подумал о том, как грандиозно смотрится Шмель с поверхности. Он усмехнулся: если планета была живой и разумной, жители с ужасом сегодня наблюдали, как яркая и довольно большая искра пересекла небосвод и застыла на орбите. «Паникуют, наверное… или готовят пушки», – подумал Дабр, живо представив собрание серых человечков в разных ракурсах, дискуссиях и безумии.

С какой-то тоской отвернулся от псевдо-экрана и поплелся в кубрик приводить себя в порядок.

Температура внутри санитарного отсека уже повысилась, и он с удовольствием стащил с себя медицинский костюм.

Матовая поверхность комнаты сменилась блеском зеркал, из которых на пилота смотрел худощавый, бледный мужчина средних лет, со впалыми глазами. «Чисто зомби», – отметил Дабр. Откуда-то вкралось в словарный запас это странное слово, которым они дразнились в детстве, но спроси его сейчас, что такое зомби, он бы не ответил. Зато отражение, как ему показалось, вполне заслуживало это название.

– Сэр… – пророкотала Ю…

Дабр вздрогнул:

– Подглядываешь опять?

– Чего тут смотреть? – хихикнула Ю. – Ты себя видел в зеркале? Красавчик!

– Я одного никак не могу понять, – вздохнул Дабр, – зачем тебе это? А?… (Дабр хотел добавить зачем искусственному интеллекту Ю такой пристальный интерес к нему – человеку)

– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросила Ю. Дабр поморщился и махнул рукой:

– Не очень-то этично подглядывать за мной в душе… – он не стал развивать эту мысль, так как хорошо помнил, как обижается Ю, когда ей указывают, что она не совсем… человек

– Этично? Ты неправильно применяешь это понятие! Я просто обязана следить за твоим состоянием, так что это моя работа!

Дабр хотел уточнить, что за здоровьем экипажа следит медицинский блок, а не Ю, но в конечном счете он был не прав: Ю и медицинского робота было невозможно разделить давным-давно. Он лишь спросил:

– Ты проверила гравитацию планеты?

– И ее, и атмосферу… и магнитосферу…

– Постой-ка, у нее есть магнитосфера? – Дабр удивленно взметнул брови

– Довольно сильная, даже стабильней земной. И атмосфера, если тебе, конечно, интересно, на 85% пригодна для нас.

На самом деле Ю было хорошо практически в любой атмосфере или ее отсутствии, но она упорно причисляла себя к человечеству.

Дабров от волнения забыл про текущие неприятности.

Планета с магнитосферой – довольно большой шанс на то, что она действительно была живой.

Он готов был вывалиться из санузла как есть – в пене, нагим, и бежать снова в рубку: на планете могла быть жизнь, и, конечно, она могла подойти людям. Подумать только, их совершенно невозможная мечта могла стать реальностью!

«Тоже мне гений! Следовало бы отложить радость обретения счастья на потом и сложить дважды два. Подумать, с чего бы это Судьба стала щедрой на такие подарки? Раз – и вдруг Шмель оказывается прямо на орбите планеты, да еще такой замечательно подходящей людям? Любого нормального человека моей эпохи это бы насторожило. Ведь бесплатный сыр достается только второй мыши! А в обозримом пространстве не было замечено ни одного дохлого Шмеля, ни одного человечка». Но пилот испытывал эйфорию предчувствия открытия. Хотя, может быть, он просто изголодался по твердой почве под ногами и устал от внимания Ю. (В этом я его очень даже понимаю)

– Ю! – кричал пилот. – Ю! Надо запустить зонды! Скорей!

– Что, прямо так и пойдешь? – поинтересовалась система. – Не хочешь прикрыться?… Основные блоки еще не прогрелись, температура минус 15, и ты будешь звенеть как рождественский колокольчик.

Что такое рождественский колокольчик, Дабр не знал, но догадывался, что это должно быть довольно паршиво.

– Так-то лучше, – отметила Ю, и Дабр ощутил, какие они разные: она, знающая все и обо всем, и он – человек, в какой-то мере потомок создателей Ю. Где-то на задворках души шевельнулось чувство стыда за собственную глупость.

Пилот вытер свое лицо в запотевшем блеске зеркала, мусоля в сознании одну и ту же мысль: «Там есть жизнь!» За последние 8 лет они исследовали несколько десятков с виду подходящих планет, и везде их ждало разочарование. На многих была вода, и атмосфера, и немногим требовалась коррекция климата, но у большинства из них не было еще одной важной составляющей жизни – магнитосферы, которая словно покрывалом защищала поверхность от жесточайшего излучения звезд. Эта была первой, а значит, у них был шанс.

Дабр подобрал с пола универсальную защиту и даже не подумал о том, как противно лезть опять в этот максимально полезный костюм, который словно вторая кожа покрывал человека. Он натянул черный пояс со странной юбкой и ремнями, портупею. Костюм подходил больше садисту из борделя, чем покорителю космоса. Провел ладонью над активатором. Поморщился, когда по позвоночнику, рукам и ногам поползли дополнительные каналы экзоскелета, стянув его тело словно корсет. Напрягся, когда в нейронный шейный центр вошел контакт универсальной защиты, и поежился: с ног до поверхности шеи, покалывая и щипля, поднималось облако мельчайших биомеханических пластин, которые, как чешуи рептилии, покрыли тело, оставляя только бледный контур лица и копну волос.

– Я готов! – улыбнулся Дабр, сверкнув ясными светло-ореховыми глазами в глубине зеркала. Словно танцор, совершая плавные па, в обтягивающем сиянии универсала вывалился в пустоту коридора.

Его костюм переливался сизыми отблесками. Второй дом для такого хрупкого и не приспособленного к жизни в космосечеловеческого тела. Настолько хорош, что в нем он мог прожить в открытом космосе добрых 30 минут и при этом не сгореть в лучах гамма-излучения, не замерзнуть и не задохнуться.

– Собери всех, Ю! – радостно приказал пилот, но Ю проворчала:

– У них еще 20 минут, которые вы им определили, сэр.

– Какая ерунда! – воскликнул Дабр, считая, что душ и момент истины – явно несопоставимые вещи.

Длинный круговой коридор закончился очень быстро, пилот пролетел несколько отсеков, кувыркнулся в гравитационном лифте и ворвался в рубку. Конечно, там было пусто. И еще добрых 15 минут он метался по залу, споря с Ю и строя планы вслух. Система радостно переругивалась с ним, откровенно глумилась, но первый пилот не обращал внимания на ее капризы.

Наконец стали подтягиваться члены команды.

Шестеро мужчин и девять женщин. Сейчас они были одеты в универсальные защиты, с такими же бледными лицами, как и у Дабра, но чисто выбриты. Вся команда красовалась сверкающими черепами, и только пилот отличался от них наличием шевелюры и бороды.

В этой универсальной защите и женщины, и мужчины походили на антропоморфных ящеров, покрытых змеиной чешуей, с голым блестящим черепом и человеческим лицом. Ни дать ни взять – мутанты-динозавры из какого-нибудь альтернативного мира, где приматы так и не стали одним из ведущих отрядов. Женщины отличались лишь размерами тела, парой выпуклостей и более резким изгибом в районе талии.

Такой перевес в сторону женского пола был не случайным. Если быть точным, именно женщинам предстояло выполнять наиважнейшую миссию колонизации планеты. Люди не размножаются как кролики, но создать колонию в несколько тысяч индивидов экипаж Дабра мог. В медицинском отсеке корабля бережно хранился генетический материал, все, что требовалось, – дать жизнь готовым начать делиться клеткам.

Было еще одно существенное отличие женщин: после последней планетарной катастрофы некоторые носители женского генофонда приобрели странное, пугающее свойство – мгновенно читать вероятностные исходы событий. Не все, но четверо из экипажа Шмеля были интуитами и таким умением обладали.

Глава 3. Из дневника пилота. Начало

Земля, 24 августа 2012 года, 5 утра.

Теперь мне придется остановиться и рассказать эту историю с начала.

А началось все с того, что я, прожив половину жизни, решила, наконец, что у меня к ней есть свои собственные счеты. И эти счеты необходимо свести, ибо в последнее время общий баланс стал явно не в мою пользу. Ритуал сведения счетов с жизнью был у меня свой, очень действенный и позитивный. Поэтому примерно за час до рассвета я выскользнула из своей квартиры ранним августовским утром и пошла… в горы. Благо, горы были совсем рядом. Целью моего похода была площадка на пятом этаже ажурной металлоконструкции старой телевизионной вышки. Я, тщательно перебирая около пятидесяти вопросов, которые требовали срочного разрешения, карабкалась, сопя и пыхтя, среди коряжистых сосен, и примерно через двадцать минут подъема достигла облаков.

Ничего сверхъестественного в этом не было, просто небо предпочитало этим августом жить примерно в 400 метрах над землей. На ощупь, на вкус и на цвет облака снизу были мокрые, холодные и противные. Я тут же похвалила себя, что надела нормальную куртку-непромоканец приятного цыплячьего цвета с красноречивой надписью на спине: «Цены снова очень низкие». Как раз для моего случая: полжизни за бортом, и расценки в социальной котировке пошли вниз.

Конечно, надо себе признаться честно, – бормотала вслух я, похрюкивая и всхлипывая от нагрузки (сказывалась моя сидячая работа), – поезд-то ушел. Вышла ты, девонька, в тираж… Эхе-эхе! Наклон горы был крутым, и довольно часто земля очень опасно приближалась к моему носу. Где-то под самой вершиной предательски скользкий камень подставил мне подножку, и я таки уткнулась носом в окатыши тропинки, которая по совместительству работала руслом для мелкого ручья. – Хрм… эхе-эхе… Подло-то как! – возмущенно выдохнула я, подыскивая глазами, куда бы уместить свое побитое тело. В плотном тумане облака ближайшие предметы можно было разглядеть, только налетев на них.

Буквально перед моей головой поперек дороги лежало поросшее скользким мхом бревно. «Эхе… – смекнула я, – мне чертовски повезло с этим камнем, а то я бы аккурат врезалась в это бревнышко, а так хоть посидеть можно». Я громоздилась на бревно спиной к подъему и стала разглядывать то, что можно было разглядеть: окатышки в русле ручья, пару листьев папоротника и несколько древесных поганок на моём насесте. Где-то в тумане что-то хрустнуло, звякнуло и всхлипнуло. Стало как-то нехорошо на душе, и пробасила в сырое облако:

– Эхе-эхе! Нас тут много и у нас есть палки!

Звуки в тумане затихли. «Может, лось? – подумала я. – Хотя чем он там гремел? А… Так это домашний лось?… Или волки». И тут я представила, как волки в тумане слушают мое повизгивание, похрюкивание и отдышку и наблюдают, как нечто желтое с надписью «цены снова… очень низкие» прет прямо на них. Будь я на месте этих волков, я была бы уже в паре километров отсюда. Стало очень смешно, в ватном воздухе тумана мой хохот вышел какой-то диковатый. Снова послышались звякающие звуки, которые явно удалялись прочь. «Ну что там с вопросами к жизни?» – попыталась вспомнить весь перечень, но, к моему удивлению, в голове осталось только семь. «Этак пока дотащусь до верха, мне и сказать-то будет нечего», – подумала я, пиная окатышки под бревном.

Вдруг среди ржавых камешков блеснуло что-то небесной голубизны. Я сползла с бревна и стала откапывать находку. И откопала округлый камешек размером чуть больше спичечного коробка, ярко-голубой, с очень геометричной сеточкой белых прожилок, довольно тяжелый для своих небольших размеров. Геолог из меня никакой, но я почему-то уверилась, что мне попалась бирюза. «Во как, сокровище!» – улыбнулась я, уверив себя в том, что, видимо, пришла белая полоса везения, и стала оттирать мое сокровище от песка и лесной грязи. «Ой!» – что-то больно укололо руку, и выступила кровь. «От… бли… Ну ничего запросто так не бывает», – ругнулась я, сетуя на то, что ничего, буквально ни один подарок судьбы не обходится без какого-нибудь дерьма. Спрятала сокровище в карман куртки и поползла в гору.

На седловине хребта примостилась бетонная площадка с кривым домиком охраны, путанной, большей частью срезанной колючкой по периметру и металлическими ногами вышки. Охрана посетителей не любила. Потому что они оставляли за собой кучу мусора и столько же неприятностей. Собственно говоря, красть на вышке было нечего, а вот открутить пару болтов и накидать бутылок в трубу будки охранников – это запросто. А еще были те, кто думал о качественном расчете с жизнью, не такие, как я, которые просто поговорить, а настоящие. Эти чаще всего оказывались в металлической сетке, метрах так в 15 от земли, тоненько мявкающие: «спасите», с застрявшими ногами, руками в довольно больших ячейках, с синяками и матами от охранников. Потому что потом начинался кордебалет по вытягиванию неудачника и передачи его властям.

Поэтому со стороны центрального входа в башню висел внушающего вида замок, и рядом стояла собачья будка. Из будки на моей памяти никто никогда не гавкал, хотя перед ней стояла миска, и тянулась довольно внушительного вида цепь.

Я прокралась с другой стороны будки и начала ползти вверх по довольно удобным железкам. Надо было проползти каких-то три метра вверх и перевалиться на площадку с нормальной лестницей. Дальше все было просто: лестница, огороженная со всех сторон, уходила вверх и вверх, на пятом этаже была довольно большая площадка, где можно было расположиться, чтобы увидеть то, зачем я пришла – рассвет над облаками.

Я успела. Вид был великолепен. Море жемчужных мягких облаков прямо подо мной. Самый край чудного моря уже окрасился красным цветом. Я затаила дыхание. Вдруг яркая вспышка и из-за горизонта поднимается ярко-коралловый диск Солнца, облака становятся молочно-розовыми с синими провалами тени, словно на чудное море налетел ветер. За это зрелище можно было все простить неласковой жизни. Я зачарованно смотрела, как алый диск поднимается по небосводу. Периодически какое-нибудь вырвавшееся из стаи облако цеплялось за башню, и картинка смазывалась плотным розовым туманом, через который прорывались яркие проблески лучей.

– Красотища, – выдохнула я.

Вдруг мне показалось, что кто-то прошел по площадке (от этого противно скрипело железо) и сел рядом со мной.

Я скосила глаз, не поворачивая головы. Рядом с моими ногами, пиная туман облака, болтались другие ноги, одетые в костюмчик не по погоде. Нечто белое, напоминающее змеиную кожу. Если для его пошива действительно использовалась змея, то она была явным переростком и побывала в отбеливателе. Я медленно повернула голову и начала поднимать взгляд выше: за ногами обнаружилось тело, причем явно женское, в том же змеином прикиде, обтягивающем, словно гимнастический купальник.

«Цирк, что ли?» – подумала я вскользь, и обнаружила венчающее тело миловидное лицо. Лицо улыбалось. Девушка была красивой, пугающе красивой, если учесть, что змеиный костюмчик доходил буквально до ее скул. Голова была украшена абсолютно белыми прямыми волосами, такими же белобрысыми бровями и кустистыми белыми ресницами, среди которых прятались по-настоящему бирюзовые глаза.

Увидев мое внимание, девушка оголила ряд идеальных, опять же ослепительно белых зубов, и протянула руку:

-you…?

Я закрыла глаза. Не может быть. Открыла глаза. Девушка все так же протягивала руку и улыбалась.

-you,..?

Чего-чего, а английский я знала со школы, хотя бы в пределах you…. Хороший у нее был английский, настоящий.

Я отряхнула руку от ржавчины, протянула её, представляясь:

– Елена Викторовна…

Руки встретились, и между нами проскочил электроразряд, какой бывает между колготками и полиэстеровой юбкой. Я невольно поморщилась. Девушка продолжала сиять.

-You…. – утвердительно сказала она. – Иер?

– Чего-чего? – удивилась я.

– Иер? …

– Ах, иер… Год… год-то у нас 2012… август….

– Иер?

– Тьфу ты пропасть! Two thousand twelve, август… – выговорила я на местном английском….

О! – она была удивлена, и, видимо, очень.

«Ну и пусть удивляется», – я отвернулась и сделала вид, что созерцаю рассвет. И это для меня намного важнее всяких там тёток в белом.

Что-то в ней было не так. Если быть точней, совсем всё не так: от костюмчика до волос на макушке, и при этом она мне кого-то напоминала. Можно, конечно, было задать вопросы, но…

Поразмыслив хорошенько, я пришла к выводу, что как раз вопросы задавать мне очень не хочется, потому что на них очень даже можно получить ответы… А если они мне не понравятся?

Пока я раздумывала, башня опять зазвенела. Кто-то полз снизу, хорошо сдабривая свой подъём характерным вариантом местного диалекта, который варьируется от "мляяя…"и "…еть"между "здец…"и "…ись… на… й".

«Охранник?» – я приняла боевую стойку: руки в боки, загораживая своим телом рассвет. По крайней мере, то, что ползло снизу, было понятно и знакомо. Это «что-то» прозвенело совсем рядом, поразительно напоминая звуком то, что я приняла за лося.

Голова просунулась в люк площадки:

– Че за нах…? Х…н?

– Рай! – утвердительно ответила я.

– О…бл… уже? – до меня донёсся запах начавшего формироваться перегара. Понятненько, тот самый, из тех, кто в претензиях на жизнь…

– А ты… че за нах…? – пробасила голова, не решаясь вывалиться на площадку.

Я его понимала.

На фоне розовых облаков с прожилками божественного света стоял мой силуэт в виде очень круглой буквы «Ф», отсвечивающий по периметру желтизной. Картину прикрывал туман, мешая разглядеть, чего ж это на самом деле «за нах…»

– Я? Тебя жду… – ответила я низким басом…

– А че… пора? – жалобно спросила голова…

– Вот из ит? – проворковало сзади меня белобрысое создание и выступило из тумана прямо к мужику. На той стороне люка возникла пауза.

– Че за на…? – поразительно широкий словарный запас…

– Ах, это… – скромно сказала я, подтверждая его опасения. – Ангел…

– Е…. и… но ма… – его мозг явно дошёл до границы собственных возможностей…

– Ху а ю? – спросила белобрысая….

– Я…. Бл… ой…?

– Ты кто? – грозно перевела я, надвигаясь на него из тумана.

– Механик… е… ть.

– Ну, че, механик, ты в Рай или как?

Мужик ничего не ответил, было слышно, как он скатывался с потрясающей проворностью вниз, отмечая некоторые углы всё тем же "…ец… и …ять…"

Что-то мне подсказывало, что с сегодняшнего дня он завяжет с прогулками по горам под утро и питьём в частности.

Романтичного настроения пообщаться с жизнью тет-а-тет не осталось. «От бл…» – подумала я, как давешний мужик.

– You!

– Елена Викторовна, я. Угомонись, ты чесслово.

Белобрысая немного помолчала. Потом произнесла очень чётко, без акцента:

– Елена Викторовна – пауза – You?

– Ну чего ты от меня хочешь? You?

– You! You! – радостно закивала белобрысая.

До меня дошло, что Ю – это она…

– Ну и чего тебе надо, Ю?

Она тыкнула пальцем на мой карман, где лежало найденное сокровище.

– Ах, это… – разочарованно сказала я, вытаскивая камень и протягивая на ладони.

– Елена Викторовна… – сказала белобрысая, сжимая камень в моей ладони и довольно недвусмысленно таща мою же руку к моему лбу.

И тут я прокололась, подалась как пятилетний ребенок на банальное «а что будет, если…?». Камень прилип к моему лбу и вдруг начал расползаться, обручем охватывая голову, а затем рассыпался в миллионы мелких блох. По крайней мере, мне так казалось. Куча мелких букашек побежали по моему телу, особенно целясь в позвоночник. Они щипались, щекотались и очень даже пребольно кусались.

– Ээээ…. – запротестовала я, не в силах сдвинуться.

Белобрысый черт в змеиной коже открыто улыбался.

Затем меня отпустило. Я провела ладонью по затылку – там остались следы укусов.

– Ты чего делаешь? – угрожающе надвинулась я на белобрысую.

Она улыбалась.

Зато у меня в ушах раздался голос, как из наушников: «Интеграция нейромодуля пилота завершена».

– Чего, чего? – голова побаливала, а фокусировка зрения сбоила, словно кто-то поверх пейзажа наложил некачественное 3D видео.

Я смотрела, как белобрысое существо шевелит губами, а звук слушала в своих ушах:

– Елена Викторовна – пилот.

В моей нескладной картинке она коснулась пальцами моих рук и угрожающе надвинулась на меня.

– Я – это ты, мы – это я… – шевелились ее губы, и она надвигалась на меня, как катастрофа белой горячки на запойного алкоголика…

– Отвали! – запротестовала я, но змеиное привидение коснулось моего лица, и вдруг прошло насквозь, оставляя за собой невероятные ощущения. Мне даже показалось, что мозги под черепом вполне реально зашевелились.

И все исчезло.

Обратный путь я преодолела также, как тот мужик, разве что диапазон моих комментариев был несколько иным.

Запыхавшись, весьма быстро добралась до приметного бревна, плюхнулась. Сердце отчаянно заходилось. «Надо взять себя в руки, еще бы знать в какие». Я повертела свои ладони, рассчитывая, что «это» выйдет из меня. «Гадость, какая»!

Примерно через полчаса я успокоилась. Все это время с упорством аутиста сидела и пинала ту же самую гальку, где обнаружился этот чертов камень. Наконец, созерцание камней и песка мне надоело, я повернула голову и обнаружила рядом на бревне знакомые змеиные колени.

– You?

Дежавю.

Какой-то очень умный дядька говорил, что своему страху надо смотреть в лицо. Именно так я и поступила:

– Чего тебе от меня надо?

– Ты пилот.

– Отличненько! Только я вообще не умею летать, плавать, ездить, – категорично заявила я, хотелось для гарантии добавить к списку «ходить».

– Пилот.

– Потрясающе содержательный разговор. Ты пилот и все тут. Пилот чего? – раздраженно спросила я.

– Пилот Ю! – восторг этой красавицы трудно охладить.

Я вложила все свое умение в уничижительный взгляд:

– И как я тебя должна пилотировать?

-О! – очередной восторженный возглас.

– Не вижу руля! Совсем, и педалей нету… – я прикинулась полной дурой. При этом реально ее осматривала на предмет перечисленных частей. Да, да, и за спину заглянула.

– О!? Ах, да, корабль, – она была несколько разочарована, – сейчас покажу.

И показала.

Если папуасу века этак 16-го показать современный морской лайнер, он тоже повредится умом. Или придумает какое-нибудь очень правильное объяснение тому, что увидел. Я не смогла придумать ничего. "Шмель", несмотря на свое название, был огромен, великолепен, непонятен, прекрасен, и меня чертовски тянуло к нему. Как я его увидела? А прямо в мозг. Вот прямо раз – и вместо прекрасного осеннего леса вокруг это вот самое – экспедиционный корабль класса "Шмель". А уж эмоции, сопровождающие этот три-дэ кинотеатр, были теми еще. Они были моими и тоже транслировались прямо в мозг.

– Эмпатия, – пояснила Ю все мои переживания, – Как только нейромодуль установлен, пилот сливается с кораблем, становится его деталью.

Кто-то там философствовал про винтики-шурупчики в системе? Нате пожалуйста, прямо этими самыми детальками поживите, да с полным фулл-иммерсион, мать его, погружением! Я вообще тётка циничная, прожжённая, на всякие сопли и розовые мечты уже не растекаюсь. Опыт-с сказывается. Но вот на тебе. Я влюбилась в корабль. Нет, серьёзно, вот прямо в три-дэ. К просмотру фильма про космос добавились эмоции, страдания и всё такое из разряда «шестнадцать лет настало и голова пропала». Где-то в глубине души я поняла, что этот фокус "интеграции с кораблем"совсем не делал пилота счастливым. Вечную тоску по кораблю и полёту – вот что давал этот самый нейромодуль. С моей точки зрения, полное издевательство над человеком, осознанное и запрограммированное, не хуже вражеской винды. Взбесило, но тут же потухло, нейромодулем основательно заглушенное. Но о своих незабываемых ощущениях юной непорочной любви к совершенно нереальной железке из космоса я не сказала. Если ты кого-то по-настоящему любишь, ты дашь ему право наслаждаться всеми иллюзиями жизни. Даже если тебе от этого мучительно больно. И я не задала вопрос, как этот самый нейромодуль демонтировать, по той же самой причине. Какое-то страшное одиночество скреблось где-то на задворках разума: пилот без корабля, птица без крыльев, человек без звёзд.

Прочувствовав все это, я, как и положено циничной тётке, познавшей жизнь во всех позах, хорошо так поругалась внутри своей головы, параллельно тоскливым эмоциям от неразделенной любви к… тройничку. Да-да. Навязанные "чуйства"были на троих, и не подумайте что-то хорошее, которое для здоровья… Странная у нас получилась троица: я, застрявшая в 2012 году, экспедиционный космический корабль Шмель, где-то на другом конце галактики летящий в петле вероятности, сумасшедший ИИ в образе прекрасной юницы.

– Расскажи мне… – попросила я.

И она рассказала…

Глава 4. Из дневника пилота. Кто в доме хозяин

Земля, 24 августа 2012 года, 7 утра

Первым делом меня интересовало взаимодействие. Верней варианты его максимального отсутствия. И я потребовала:

– Изложи ка мне подробно инструкцию по… э… твоей эксплуатации. Начни прямо с азов.

И Ю начала.

Примерно на втором предложении я поняла простую истину: данное количество абсолютно незнакомых слов, льющихся в мой поврежденный последними приключениями мозг, ничего мне не объясняют. И уж конечно по такой инструкции, даже щедро напичканной цветными картинками, ничем управлять не возможно.

– Тррппуу …тормозни ка…– давай сначала и на моем языке…

Еще минуты две система пыталась снова прочесть мне инструкцию по эксплуатации…. Результат не менялся.

Наконец я взяла дело посвящения меня в пилоты в свои руки. В конце концов, если гора не идет… в общем магомет сам знает что с этой горой делать, например, взорвать. А что? Если я пойму как хакнуть эту систему у меня будет хоть какой-то шанс избежать дурдома.

– Давай так, – остановила я процесс поскрипывания собственного интеллекта – я задам тебе вопросы… Эм… наводящие. А ты мне ответишь на них.. только вот без этих…. Трам пам пам пру ту ту , бдым, ды дым

Она согласилась.

Вопросов у меня было много, но в основном, как сделать так, чтобы она проводила как можно больше времени подальше от меня. Для начала мне совсем не улыбалась перспектива представления новой подружки своим соотечественникам. Потому что вариантов развития событий было два: по первому я очень быстро получала статус недееспособного лица на добровольных началах, со всеми вытекающими последствиями. Во-втором, я опять же получала этот статус, по причине полного разобранного состояния на составляющие части в поисках мега суперских технологий.

Кроме этого я хотела четко определить границы моего «командования» данным искусственным интеллектом и ее влияния на меня. Первые чувства говорили о том, что этот тандем очень и очень опасен.

– Ну с… начнем – заявила я… – скажи-ка мне Ю, откуда ты такая взялась?

– Моя версия активирована в координатах … Во временном диапазоне 2312 год. Сейв номер 2 034520

-Ооо! – ну тогда это все объясняет… еть – глубокомысленно сказала я… – только сейчас 2012. Ты, похоже, заблудилась.

– это эффект петли вероятности, в связи с изменением потенциала звездного вектора в точке….

– И это тоже все объясняет… да петля вероятности, а че? Нормальное объяснение… Берем вероятность и вяжем из нее петлю, желательно удавку – съязвила я…– легко! Заодно и время можно отмотать назад…

– Что такое удавка?

– Забудь… с вероятностью потом как-нибудь разберемся, – перебила ее я, понимая что этот вопрос уведет меня далеко от цели, – ты вот лучше другое скажи – из чего ты сделана?

– Ах это… это лучевой образ. Сейчас я на орбите, там расположен спасательный модуль, на котором я вернулась к Земле, а образ просто транслируется сюда.

Я активно потыкала пальцем в образ. Он был теплым и упругим на ощупь.

– чего то не похоже это на свет… ты теплая и живая.

-О! Я живая? – воскликнула система. Похоже я наступила на какую то тайную мозоль Ю… – это аватар, который создается твоим нейроконтактом и трансляцией с орбиты. Так что образ создается тобой путем инфе… твоих деталей.

– Опять трам пам пам… Это не вредно? Ты вообще работаешь по ходу как вампир… тратишь честно заработанные мною килограммы.

– в течение 6 часов не вредно, потом сработает защита и я отключусь

– прекрасная новость! – воскликнула я и продолжила вкрадчиво – а что это за защита?

– программа защиты пилота. В ее обязанности входит контроль твоих жизненных параметров, обеспечение безопасности и восстановления важных деталей организма…

-Аха! Ладно проверим… как-нибудь… Про перечень жизненно важных деталей я даже спрашивать не буду.

Но по ходу ее было не остановить.

– Для восстановления всех деталей надо доставить пилота на орбиту в спасательный модуль… так что я поставлю повышенную степень защиты, чтобы избежать повреждения твоих деталей.

Идеи перетащить меня куда-то на орбиту мне не очень-то понравились, даже при моем врожденном любопытстве.

– э… а нельзя как-нибудь без этого? Ведь как-то жила без тебя все-то время, и как видишь все важные детали пока при мне.

– Я смогу осуществлять защиту, только пока модуль в зоне видимости, через пару часов этот сектор поверхности будет не доступен с орбиты. Поэтому во время моего отсутствия тебя будет защищать программа.

– ой… да ты что? Ты меня бросишь? И надолго? – я старалась скрыть свою искреннюю радость…

– с периодом в 8 стандартных часов.

– ЕС! – но я тут же насторожилась – и чего это программа защиты делает?

Возникла пауза. В основном в моем мозгу, так как на мой «псевдо 3 д монитор» стали поступать выкладки, какие есть в тайных файлах «редми». Ну я конечно делаю попытки читать эти мануалы, но … в большинстве случаев полагаюсь на комментарии проверенных друзей. Типа – «вот эта штука тебе поможет», или «чтобы крякнуть этот полезный софт надо врубить этот файлик». Очень надежные, хотя и не очень понятные комментарии. В общем «редми» программы моей защиты принес мне столько же пользы, как и инструкция по эксплуатации эмпатического интеллекта космического корабля из 2312 года.

Зато в действенности этой самой защиты, верней в абсурдности ее действий, мне пришлось убедиться буквально двадцатью минутами позже.

Я отряхнула мусор с брюк, встала с насеста и пошла вниз. Убеждая себя в том, что сведение счетов с жизнью в общем-то выдалось удачное. Все волнующие до этого меня вопросы ушли в небытие. «Ну что ж – думала я, соскальзывая вниз по крутому склону и цепляясь за мокрые стволы деревьев – надо смотреть позитивно на все. В конце-концов у меня открываются перспективы. Какие? О! Я могут теперь легко решать высшую математику в уме… Да… и зарабатывать можно на этом…»… Удивительно, но чем больше я сосредотачивалась на своих мыслях, тем сфокусированным становилось зрение. Исчезла мешающая 3 д картинка, осталась только какая то разметка, как в мониторе морского бинокля.

Я похвалила себя за быструю реабилитацию в таких, прямо скажем, странных обстоятельствах. Привычка, выработанная мною в годы глубокой депрессии, пошла на пользу. Хотя привычка думать о том, что ты думаешь, и следить за тем, почему ты думаешь так, о том, что думаешь, нередко приводила меня в состояние бесконечного размышления обо всем.

Так что, скользя вниз по мокрому склону, я делала сразу несколько вещей.

– развлекалась с наводкой «бинокля», чем очень удивила Ю

– думала: за чем я сюда пошла; что было бы, если я пошла раньше или позже;

– что готовить на завтрак и нужен ли это завтрак;

– что мой приятель десятилетней давности, почему то сразу меня узнал по звонку;

– и что эта последняя мысль вообще тут не к месту.

В конце концов словила себя на том, что я думаю о ерунде, и на том, что Ю, эту самую ерунду не отслеживает.

«Аха, – догадалась я, – мысли она мои читать не умеет»

– скажи-ка Ю, а как ты разговариваешь со мной?

– нейромодули имитируют звук в рецепторах слуха, а реальный звук – использую твои детали.

– а я с тобой? – опустила я замечание про детали.

– ты можешь голосом, а так же по приватному каналу тихим голосом, так и тактильной динамикой тела

– чего, чего?

– когда пилот на ложементе, нейромодуль соединен с рецепторами системы и….

Опять посыпались трам пам пам и я вздохнула:

– да, и эта информация была крайне полезной… Кароче, я должна с тобой говорить вслух, так?

– да… или тактильными…

– О…. это мы пропустим…

– Это очень удобно. Тебе достаточно настроить стандартные команды на положение деталей тела… и… ты просто делаешь движения, а я понимаю твой приказ. Пилот именно так управляет полетом.

Такая система разговора мне очень не понравилась. Выходит я должна исполнять, что-то вроде танца, и как это будет выглядеть со стороны? Даже другое! Я по большей части двигаюсь с очень разными намерениями. Например… Тут мне в голову пришел очень конкретный пример системного взаимодействия с мужским полом. Если учесть, что она присутствует через каждые 8 часов, то…

– Неее…– категорически заявила я, представляя как она подглядывает за нами – так не пойдет… Да и голосом тоже не пойдет.

Мое воображение живо нарисовало картинку, как я буду разговаривать вслух с невидимым собеседником, активно размахивая руками. И очень красиво обрисовало, чем конкретно для меня это закончится.

– такс,… давай придумаем систему знаков. Если я показываю два пальца вот так.. я не одна и ты не ждешь от меня ответов.. и ничего не делаешь, ок?

– команда принята. Два пальца – действий не производить.

– один палец, можешь трещать.

– что такое трещать?

Я вздохнула:

– это говорить вслух, материализовываться и другое.

– Один палец. Трещать. Команда принята.

На этом моменте спуск с горы закончился. И тут меня ждал сюрприз.

Мы так привыкаем к тому, что нас окружает, что не задумываемся о том, как это выглядит со стороны. На выходе из леса мне надо было пересечь дорогу. Простую дорогу, на которой этим утром была лишь одна машина. Достаточно далеко, чтобы я без труда пересекла препятствие. И я шагнула вперед, не задумываясь о последствиях.

И я, и водитель знали чего друг от друга ждать, но программа защиты этого не знала. Да и откуда? В 2312 году и несколько раньше никаких машин уже не было. Поэтому я, сама того не желая, словно герой «Матрицы» сделала крутой кульбит прямо перед капотом затормозившей машины. Бедный мужик. Наверное он еще долго будет вспоминать, как тетка в желтой куртке вдруг ни с того ни сего, прыгает гигантскими прыжками через дорогу, попутно целясь на его ни в чем неповинный капот. Затем очень удачно приземляется на свои ноги, и начинает орать, размахивая руками в пустоту.

Он постоял минуту, затем быстро дал по газам.

Я же в это время вопила на Ю:

– выключи этот фаирвол на хрен! – конечно, я испугалась не хуже водителя. – Выключи!

– введите кодовое слово

– че за.. на .. слово!? Ты что решила меня убить?

– программа защиты сработала в штатном режиме.

– Ничесе штатный режим, а что будет на нормальной дороге в четыре полосы? Терминатор … бял…?

Видимо программа защиты посчитала, что мои руки могут оторваться, в результате активного размахивания. Поэтому руки отрубились, как недавно активировались ноги.

– выключи немедленно! – вопила я, от отчаяния подпрыгивая как заяц на еще подчиненных мне конечностях.

– введите кодовое слово…

– какое еще слово?

– кодовое слово, которое вы ввели при активации нейромодуля

– Я!? Я ничего не вводила. Н и ч е г о. Совсем. Никаких слов.

– тогда вы можете воспользоваться системой восстановления доступа к вашему акаунту.

– это как? Ответить на вопрос девичья фамилия вашей матери? – яростно завопила я вспоминая стандартные предложения восстановления паролей от почтового ящика.

– вам достаточно пройти повторную индентификацию, которая подтвердит, что вы пилот эмпатической системы, серийный номер….

– повторно это как?

– вам будет предоставлен дубликат нейромодуля…

– это как? И главное через сколько?

– стандартных 24 часа

Тут в моем разгоряченном праведным гневом мозгу запустился процесс, который большинство мужчин обзывают стервозностью, приспособленчеством и сволочностью. Хотя это совсем не так страшно и негативно, просто если ты хочешь выжить и получить что-то сверх выживания от сильного противника, то нет ничего разумней, как прикинуться шваброй и разработать план. Ну… а методы. Что ж в таком положении все методы хороши. И я взяла себя в руки:

– да ну ее эту ин.. инвентаризацию… давай лучше смоемся с улицы, пока еще пара машин не нарисовалась.

– Что такое смоемся? – спросила Ю.

– уйдем, удалимся… Чую я, ты вообще не знаешь как разговаривать с нормальными людьми – съязвила я, – что-то мне подсказывает, что в твоей базе есть некоторые пробелы о моем времени.

– информация до 2074 года малочисленна – согласилась система

– ну вот, а как ты будешь защищать меня в таких скудных материалах? Учеба, вот что нам поможет. А пока давай, гаси свой фаирвол. – я постаралась максимально расслабиться, демонстрируя свое полное безразличие к ситуации и полное подчинение Ю.

Надо же – Сработало! «Ну ничего, я еще свое наверстаю» – зло подумала я, прикидывая как именно разделаюсь с программой защиты.

Остаток пути до дома проходил через очень безлюдные места. Буквально по задворкам городка, с полной гарантией отсутствия транспортных средств. Обошлось. Один раз на пути попалась кошка с персидскими предками в родословной, и повышенной ободранностью, так что мне пришлось долго объяснять, что это за зверь, что он ест, и где живет, и что он абсолютно безопасен.

В конце-концов, после долгого пути и бесконечных объяснений –«а что это?», мы добрались до дома.

Глава 6. Кто виноват.

ЭК "Шмель". Корабельное время 2034, 725 стандартные сутки, общий сбор

Это памятное собрание экипажа «Шмеля» так и запечатлелось в памяти Ю: в сферическом зале рубки собрались все 15 человек. Обычно сфера стен и потолка зала становилась псевдоэкраном, этаким 3-D ст