Читать онлайн Расписание свиданий бесплатно

Глава 1
Драка в открытом море
Солнце находилось в зените и было ослепительно белого цвета, как бывает всегда, когда располагается в этой точке небосвода, а я же как обычно находилась на вышке и осматривала в бинокль территорию, прикрепленную к спасательной станции № 5, где работала с конца весны. А сейчас уже лето перевалило за середину августа, наступило время, когда на пляже просто яблоку негде упасть, – почему-то именно в августе к морю съезжаются жители северных городов прогревать на горячей гальке свои скованные холодом кости и преображать коричневым загаром бледные лица. Некоторые любители оздоравливаться у моря едут на отдых по пять, по шесть суток, а то и больше... Но, признаться, море того стоит.
В августе сдается больше всего квартир, в кафе потребляется невероятное количество шашлыков. Аппаратов, делающих молочные коктейли, появляется на улицах вдвое больше, чем в остальные теплые месяцы. В выгоде остаются все – и отдыхающие, которые с комфортом провели отпуск, и здешние жители, заработавшие деньги для жизни, ведь основные доходы у большинства местных – от обслуживания курортников. Поэтому наш город Лимонный постоянно развивается, чтобы у отдыхающих возникало желание возвращаться сюда снова и снова. Раньше городок привлекал людей в основном из-за какого-то особенного климата, благодаря которому здесь очень хорошо приживаются цитрусовые. На улицах вперемешку с пальмами растут мандарины, апельсины, лимоны (поэтому город Лимонным и называется) – это и было нашей маркой. Но в последнее время одних апельсинов на улице недостаточно. Жизнь изменилась, и даже на отдыхе люди не могут до конца расслабиться, отбросить все заботы. И тут и там звенят мобильные телефоны, курортники разговаривают о работе, дают какие-то указания, суетятся, переживают... Вследствие этого среди цитрусовых деревьев быстро выросли салоны сотовой связи, интернет-кафе, на горах появились как грибы вышки сотовых антенн... Словом, даже в нашем утопающем в зелени городке прогресс налицо. Вот только умопомрачительный запах цветущих цитрусовых, который почти круглогодично окутывает улицы нашего города, такой же, как был и десять, и сто лет назад.
Все это понятно, но надо еще упомянуть о нашей спасательской работе. Чем больше людей приезжает к морю, тем больше внимания нужно им уделять. От числа отдыхающих прямо пропорционально зависит напряженность работы спасателей.
Но сегодня погода тихая, на море – почти полный штиль. Такое случается нечасто. С утра еще никто не тонул, никто не получил солнечного удара, и мы с напарником Артемом спускались с вышки только один раз – чтобы купить медовую пахлаву и газировку.
Я то и дело отворачивала бинокль от отдыхающих в сторону моря – мне очень нравится вид парусников на горизонте. В этом есть что-то романтичное.
– Не жизнь, а сказка, – протянул Артем. Он с комфортом лежал в тенечке на шезлонге, рассматривал свои любимые журналы про машины и попивал через соломинку какой-то холодный напиток. Раньше на том месте, где сейчас стоит шезлонг, была небольшая комнатка, которую мы называли «будкой», – в ней нам полагалось охлаждаться от солнца, и там же висели разные спасательные принадлежности. Но недавно мы подумали и сделали небольшую перестройку – убрали фанерную стену, кое-что разгородили, и теперь «будки» нет, а есть просто крыша, три стены, и все. Спасательные принадлежности висят на крючках, привинченных к стенам, а все остальное пространство освободилось. Туда мы поставили шезлонг, и теперь у нас вместо «будки» – навес. Встал с шезлонга, вышел из-под навеса – и вот уже стоишь у белой ограды и осматриваешь пляж.
– Еще бы не сказка, – фыркнула я. – Если весь день вот так валяться, как ты, то жизнь не только сказкой, но и медом покажется. Но чтобы она тебе медом не казалась, давай-ка поднимайся и становись сюда.
– Ну, Полинка, – заканючил Артем, – ну постой сама... Полежать хочется...
– Мне тоже. Так что бери бинокль и смени меня. Мне тоже хочется в теньке побыть. Ты уже час на шезлонге «работаешь», хватит.
Тяжело вздохнув, Артем отбросил от себя журнал и нехотя взял бинокль.
– Ладно уж, – сказал он. – Иди в тень. А то в курицу-гриль превратишься.
– Да я и так уже как курица-гриль, – рассмеялась я, имея в виду свой темно-коричневый загар, полученный за весну – лето. А вообще, у нас, жителей курортных городов, загар за зиму не успевает полностью сойти, и мы загорелые круглый год. Даже и не помню натуральный цвет моей кожи.
Я удобно устроилась на шезлонге, взяла телефон и написала сообщение такого содержания: «Как работа? Кипит?»
SMS предназначалось моему другу Марату, который работал у волнореза неподалеку от спасательной станции. Он сдавал в прокат катамараны, надувные матрасы, катал желающих на «банане», а любителей экстрима – на парашюте, прикрепленном к катеру, несущемуся по водным просторам. Для удобства я называю друга катамаранщиком.
Как и следовало ожидать, на сообщение Марат не ответил – работы у него было по самую макушку. Хоть мы оба и трудимся у моря, но одна и та же погода влияет на нашу работу по-разному. Когда на море штиль, я отдыхаю – экстренных ситуаций возникает мало, а вот Марат, наоборот, трудится в поте лица, потому что именно в штиль отдыхающие предпочитают кататься на «бананах», катамаранах и летать на парашютах.
Не получив ответа от Марата, я написала сообщение маме: «Как ты? С тобой все в порядке? Ничего не болит?»
Минут через пять мне пришел ответ: «Не м. Я п.».
Может, кто-то и удивился бы такой «шифрограмме», но я – нисколечко, потому что знала ее расшифровку. Мама хотела сказать: «Не мешай. Я пишу».
Подобные ответы я стала получать от нее все чаще и чаще. А все дело в том, что в прошлом месяце с мамой случилась небольшая «авария» – она сломала руку и ногу, когда хотела собрать урожай лагенарий – страшно живучих и плодоносящих растений, которые буйно плетутся по трубам нашего виноградника. Лагенария – это что-то вроде кабачка и тыквы. По виду напоминает слоновий бивень. Еще лагенарию называют посудной тыквой, потому что индейцы делают из плодов этого растения посуду. Особенность лагенарии в том, что от плодов можно отрезать части, и с оставшимися частями ничего не случится – порез затянется, и они продолжат расти дальше.
«Бивни» мама и хотела собрать, да только сделала это неудачно – поскользнулась на стремянке и полетела вниз. Никто, конечно, и не рассчитывал, что она полетит вверх, но, согласитесь, было бы неплохо – свежо, ново и безо всяких травм. Теперь из-за переломов у мамы появилась масса свободного времени, и она целыми днями лежит на кровати с ноутбуком и пишет статьи для газеты «Тайная сила», в которой работает обозревателем всякого рода мистики. Мама занимается изучением всевозможных таинственных явлений и неизведанных существ, начиная от лох-несского чудовища и заканчивая полтергейстом, поселившимся в доме маминой подруги Тамары. О полтергейсте она узнала совсем недавно, если быть точной – позавчера. Теть Тома рассказала загадочную историю такого содержания: якобы в последнее время в ее доме стали пропадать еда и разные мелкие вещи – зубная паста, зубная щетка... Никаких следов преступления нет. Проделки животных были исключены, потому что животных теть Тома не держит. Значит, они не могут воровать еду. Поэтому мама с подругой сошлись во мнении: в доме орудует полтергейст, и точка. Впрочем, теть Тома уже пришла к нам с этим мнением. Выводы она сделала сразу и самостоятельно, как только увидела, что на столе нет печенья, которое еще вечером было. К маме она явилась, только чтобы услышать слова поддержки от специалиста. Короче говоря, сейчас все мамины мозги были загружены статьями для газеты и проблемой подруги, которая даже успела выучить некоторые вкусы и привычки полтергейста. Она вычислила, что ему нравится плов и не нравится, когда борщ сварен из кислой капусты, а не из свежей. Еще полтергейст полюбил кукурузу. Теть Тома решила потакать его предпочтениям, чтобы, не дай бог, не прогневить (мама предупредила, что месть полтергейста бывает страшной), и теперь в ее холодильнике постоянно стоит плов, который так любит невидимка, а на столе – свежесваренные кукурузные початки (да уж, губа у полтергейста не дура). Между прочим, консервированную кукурузу он не любит. Видимо, предпочитает употреблять только свежие натуральные продукты. Но если вы думаете, что полтергейст только потребляет, то глубоко ошибаетесь. Он еще выносит мусор и гладит белье. Приходит теть Тома домой – а вместо мятого высушенного белья лежит уже поглаженное и сложенное в аккуратную стопочку, на которую любо-дорого взглянуть.
Такой вот забавный барабашка обитает у маминой подруги. И сейчас родительница пишет статью, в которой рассказывает о «доме, где обитает полтергейст», и в будущем даже собирается делать на этом деньги – организовать для отдыхающих экскурсию с интригующим названием «Дом с привидениями». Одним словом, мама, как она сама выражается, нашла жизненное призвание и всегда находится в своей стихии.
Оторвавшись от мыслей о маминой работе и полтергейсте, я написала сообщение своей лучшей подруге Фулате: «Что делаешь? Не хочешь вместе пообедать?» Ответ ее был таков: «Хочу, но клиентов много у меня». Для тех, кто не знает, поясню: Фулата – африканка. Летом она вместе с друзьями из института, своими соотечественниками, приезжает в наш курортный городок Лимонный и все лето занимается тем, что заплетает отдыхающим разные виды косичек. Так вышло, что мы подружились с Фулатой, и теперь делимся с ней секретами, советами, в общем, дружим на полную катушку. Кроме того, Фулата открыла для меня новую страницу в жизни. Раньше я мучилась со своими кудрявыми волосами, а после того как Фулата заплела их в африканские косички, я поняла, что именно этого штриха моей внешности и не хватало.
«Да что же это такое? – с досадой подумала я. – Все заняты. Даже попереписываться не с кем».
От скуки я отправила Артема обратно на шезлонг, а сама заняла прежнее место – у ограды вышки. Там было очень удобно обозревать в бинокль округу, что я и принялась делать...
Прошло около часа. Артем успел два раза помазать мне спину кремом от солнца. Он делал это с превеликим удовольствием – лишь бы самому не стоять у ограды и не пялиться в бинокль.
Не так давно меня и заставлять было не надо – я целыми днями добровольно осматривала территорию, прикрепленную к спасательной станции № 5. Но причину этого мало кто знал. На самом деле я наблюдала в бинокль за катамаранщиком Маратом. Но судьба так повернулась, что с Маратом мы познакомились лично и теперь очень дружны. Хоть однажды между нами и случился большой скандал, но в результате он только скрепил нашу дружбу.
Так вот, какой смысл мне теперь наблюдать за ним в бинокль, если я могу просто подойти к нему и поговорить, позвонить на сотовый, написать сообщение?.. Поэтому через какое-то время после нашего знакомства у меня поубавилось интереса стоять весь день под солнцем и наблюдать за отдыхающими, почти каждый из которых старается незаметно от остальных закопать в гальку мусор, а потом искоса посматривает на окружающих – не заметил ли кто?
Не знаю, то ли я переутомилась, то ли мне уже надоело лето – наступила передозировка солнца, но я никак не могла найти себе места. Все было как-то не так. У ограды – не так, на шезлонге в тени – не так, дома – тоже не так. Оставалось только заснуть и проснуться осенью, но спать не хотелось.
Старательно подумав над причиной самочувствия, я сделала вывод, что просто-напросто в моей жизни не происходит новых событий. Все идет однообразно, по накатанной колее, я знаю, что буду делать через час, знаю, что вечером встречусь с Маратом и мы будем гулять допоздна, потом приду домой, а мама с порога станет делиться со мной новостями о полтергейсте. Никакой динамики! Скука смертная... Зевать охота.
– Артем, смени меня.
– Опять?! – воскликнул парень. – Я же только что лег!
– Ничего страшного. Я окунуться хочу.
– Ладно...
Я оставила бинокль и спустилась с вышки. Внизу меня встретила горячая галька, на которой я постояла несколько секунд и устремилась к морю. Море я просто обожаю! Вся моя жизнь с ним связана. Не только потому, что живу у моря, а потому, что... я чувствую себя дельфином. Честно. Такое впечатление, что я – дельфин, но в человеческом теле. Или в крайнем случае русалка... Поэтому меня притягивает к морю, как магнитом, и я могу плавать часами, наслаждаясь каждой секундой нахождения в воде, которая, чем дальше отплываешь от берега, становится все прохладнее и прохладнее. Иногда заплываю так далеко, что не видно не только города, но и гор. От моря я получаю силу. Когда оказываюсь в нем, ощущаю, что мое тело словно начинает окутывать энергетический кокон, благодаря которому я не плыву, а словно скольжу в воде, как дельфин или торпеда. Чувство это непередаваемое... Именно за способность хорошо плавать меня и взяли работать спасателем.
Я подошла к кромке как никогда спокойной воды, которая ласково лизнула мои ноги, и ощутила ее приятную прохладу. Холодок вскоре сменился теплом, и я быстро погрузилась в прозрачную воду.
Особенно долго плавать нельзя, это рискованно. Артем остался на вышке один. Вдруг в мое отсутствие случится что-то, требующее помощи двоих? Поэтому нужно в темпе поплавать, остудить тело от солнца и вернуться на спасательную станцию.
Я нырнула и поплыла под водой. Миновала ограничительные поплавки, мостики, волнорезы, причал, буйки, и вот я уже далеко от берега. Здесь людей почти нет. Вся масса отдыхающих сосредоточена в двадцати метрах от берега, а сюда заплывает мало кто, и если заплывает, то на надувном матрасе или другом плавательном средстве.
Я поплыла дальше... Туда, откуда уже трудно различить людей на пляже и кажется, что город покрыт дымкой.
Вот здесь я и люблю плавать. Ни людей, ни катамаранов, ни «бананов», никого и ничего. Только я и море.
Я перевернулась на спину, легла «звездочкой» и чуть отдохнула, глядя на чистое-чистое синее небо. Бесконечное небо. Такое же, как это море.
Потом я медленно поплыла дальше.
Рядом со мной проплыла огромная медуза с прозрачным студенистым телом, окантованным желтыми и синими полосками. У этой особи, похожей на зонтик или гриб, были ядовитые щупальца по краям. С медузой лучше не связываться и уступить дорогу, иначе таким ожогом одарит, что месяц жечь будет и...
Внезапно я услышала какой-то странный плеск. Осмотрелась. Никого.
«Рыба, наверное», – подумала я, и в этот момент плеск раздался снова.
Теперь я перестала плыть, остановилась на месте, забыла о медузе и осмотрелась более внимательно. Сердце учащенно застучало, в душе возникла непонятная тревога. Я явственно ощущала, что рядом со мной кто-то есть, но никого не видела. Были одни ощущения.
«Может, это гигантский спрут, о котором ходят легенды по нашему побережью? – подумала я и похолодела, ожидая, что сейчас резко схватит мою ногу скользкое и холодное щупальце. – Надо срочно отсюда сматываться! Не хватало еще, чтобы меня тут кто-нибудь съел!»
И когда я уже всерьез собралась развернуться и что есть силы рвануть к берегу, в нескольких метрах от меня вдруг кто-то вынырнул и снова ушел под воду.
Это был человек. Никакой не спрут. Я сразу все поняла. Настроилась на рабочий лад и молнией метнулась к утопающему.
– Эй! – кричала я, осматриваясь. – Эй!
Но никто не выныривал.
Тогда я мгновенно нацепила на глаза специальные очки для подводного плавания, которые носят на шее все спасатели, набрала в легкие воздуха и нырнула. Незамедлительно я ощутила, как меня начал окутывать энергетический кокон. Казалось, вода меня не обволакивает, а, наоборот, отталкивается от тела, что позволяет плыть, как настоящему обитателю морских глубин, который приспособлен к давлению и другим особенностям моря.
Я огляделась. Под водой не было видно ничего, кроме стайки каких-то мелких серебристых рыбешек, быстро проплывших мимо.
Я погрузилась еще глубже и на фоне пробивающихся сквозь толщу воды солнечных лучей увидела безвольно качающееся тело человека. Девушки. Уже через секунду я была рядом, а еще через одну мы вместе вынырнули на поверхность воды. Я держала ее, не позволяя тонуть, и одновременно с этим стала панически махать руками, чтобы меня заметил Артем и приплыл сюда на нашем рабочем катере. По-видимому, девушка наглоталась воды и ей срочно требуется искусственное дыхание, которое я не могла сделать, находясь в открытом море.
Слава богу, Артем не изменил своей привычке, за которую я сто раз его ругала, и наблюдал за моим плаванием (не люблю ощущать себя как под прицелом автомата – поэтому и ругала). Через рекордно короткое время он примчался к месту происшествия.
– Не пойму, что она делала так далеко, – сказала я, затаскивая бездыханную девушку на катер. Вокруг нас – справа, слева, спереди и сзади была только вода, сливающаяся с горизонтом. Даже парашютистов ближе к берегу катают.
– То же, что и ты, – плавала, – серьезно проговорил Артем и начал делать ей искусственное дыхание.
– Но я – это я, я умею плавать... А ей зачем было заплывать так далеко? – недоумевала я.
– Не знаю. Черт, не помогает! Давай же, давай! – говорил он, вдыхая в нее воздух и нажимая на грудную клетку.
– Она долго была под водой, я никак не могла ее найти. Наглоталась, наверное, много...
Честно говоря, я думала, что спасение пострадавшей бесперспективно, но когда Артем уже весь вспотел, а я решила, что нам не удалось спасти девушку, из ее рта и носа фонтаном полилась морская вода, и она закашлялась.
Мы с напарником облегченно вздохнули.
– Давай, дыши! Сплевывай! – давала я ей команды и только сейчас отметила, что она очень привлекательная: зеленоглазая брюнетка с хорошей фигурой, одетая в дорогой оранжевый купальник с пальмами, который красиво сочетался с загаром. Обычно такие девушки пользуются успехом у парней.
– Зачем вы это сделали? Зачем?! – вдруг разозлилась она, оттолкнув меня в сторону. От неожиданности я не удержалась на месте, поскользнулась о воду, стекшую с нас, и упала, больно ударившись спиной о борт катера.
– Вот тебе и благодарность за спасение жизни, – шокированно пробормотала я, ощущая дикую боль в спине.
– Ты что, сумасшедшая?! – возмутился Артем, смотря то на меня, то на брюнетку. Теперь он не знал, кому помогать. – Что ты делаешь?! Полина, ты как?
– Нормально, – ответила я, все еще чувствуя раздражающую пульсирующую боль. – Слышишь, красавица, ты что себе позволяешь? Сейчас не посмотрю на то, что я спасатель, а ты – пострадавшая, и так тебя отделаю...
Договорить я не успела. Эта просто до крайности странная особа неожиданно извернулась и ударила ногами по моим ногам. В следующее мгновение я барахталась в море.
Признаться, такого за несколько месяцев работы спасателем со мной еще не было.
Злая, как раздразненная цепная собака, я забралась на катер и уже была готова самолично утопить эту брюнетку.
Увидев меня с перекошенным от злости лицом, она резко перевернулась и попыталась выпрыгнуть из катера, но я успела схватить ее и заломить руки за спину.
– Лежать, каратистка, – усмехнулась я, доведенная до высшей степени злости. – Поверь, ты зря подняла на меня руку. Вернее, ноги.
– Да пошла ты! – ответила брюнетка.
Она стала всячески нас ругать, пихаться, пытаясь побольнее ударить, но силы были неравные – физическая подготовка спасателей хорошая, и через некоторое время девушка перестала трепыхаться. Честно говоря, все это было странно, поэтому я очень удивилась, когда эта особа снова собралась с силами и стала безостановочно истерически выкрикивать:
– Отпустите меня, сейчас же отпустите! Пошли вон, спасатели! Не смейте меня спасать! Убирайтесь отсюда и дайте наконец спокойно утонуть!!
Из ее глаз ручьем брызнули слезы, а тело, которое я намертво зафиксировала в своих «стальных объятиях», начало беззвучно трястись, словно от страшной лихорадки.
Я непонимающе посмотрела на Артема и взглядом попросила его сменить меня, потому что он был парнем, а следовательно, сильнее, чем я, – у меня устали руки ее держать. Артем перехватил девушку, а я завела катер, и мы помчались к берегу.
Сказать, что я была до крайности удивлена поведением брюнетки, значит не сказать ничего. Удачно же я поплавала...
К тому времени, как мы оказались на берегу, девушка уже перестала пытаться вырваться и принялась в голос рыдать.
Из-за этой сцены непрекращающийся гомон на пляже стих, и все отдыхающие начали с интересом смотреть в нашу сторону.
– Занимайтесь своими делами, – громко сказала я, – вы не в театре.
Люди стали перешептываться, но от нашей компании отвернулись.
Вместе с поникшей брюнеткой мы поднялись на спасательную вышку. Там усадили ее на стул, набросили на плечи полотенце, приготовили горячего сладкого чаю и дали ей. Она не прекращала дрожать и выстукивать зубами по стенке кружки замысловатую дробь.
Мы с Артемом без конца переглядывались и пожимали плечами, не понимая, что происходит.
Наконец бледная девушка пришла в себя, перестала дрожать и плакать, всхлипнула в последний раз и, глядя в пол, обреченно сказала:
– Я хотела умереть.
– Мы это уже поняли, – отозвалась я, больше не обижаясь на нее за драку в открытом море. – Но из-за чего?
– А, какая вам разница, – махнула рукой девушка и привстала с пластмассового стула, какие обычно используют в уличных кафе. – Пойду я, наверно...
– Пока не объяснишь, в чем дело, мы тебя не отпустим, – отрезала я. – А то ты опять поплывешь тонуть и бить людей.
На мое предположение брюнетка ничего не ответила и вместо этого представилась:
– Меня Катей зовут. И меня бросил парень.
«Неплохое резюме», – подумала я и недоуменно спросила:
– Так это ты из-за него решила утонуть? Ты что, ненормальная?
– Ну, вообще – из-за парня! – изумленно добавил Артем.
– Да что вы понимаете в любви! – нервно крикнула Катя. – Я люблю его. По-настоящему. А он – коллекционер. Поиграл со мной и бросил. Теперь другой простушке будет мозги пудрить.
– Самоубийством кончают только слабые люди, – тоном повидавшего жизнь человека проговорил Артем. – Если ты решила умереть из-за какого-то там парня, значит, ты слабая.
– Я не слабая! Я верила в его любовь до последнего, пока окончательно не убедилась, что не нужна ему... А зачем мне жить без него? Зачем жить без любви? Уж если его любовь оказалась ненастоящей, то, значит, ее вообще нет. Не хочу я такой жизни. Поэтому и заплыла далеко, утонуть хотела. А тут вы на мою беду попались...
– Дура ты набитая, – с чувством произнесла я. – Смерть – это не выход из положения. Правильно Артем сказал – ни один человек не достоин того, чтобы из-за него умирать. Мы попались не на беду твою, а на счастье. Кстати, как ты так далеко заплыла? Не у каждого хватит сил на такую дистанцию.
– Я у того темненького парня матрас напрокат взяла, – пожала плечами Катя. – Когда заплыла туда, то открыла клапаны и стала ждать, когда утону вместе с матрасом.
– Ты только о себе подумала! – возмутилась я. – Ты в курсе, что за матрас пришлось бы тому темненькому платить? Убыток он из своей зарплаты покрыл бы. Но мы тебя спасли. Ты сама себя подставила. Так что как только придешь в себя – отправляйся за матрас платить.
Даже и не знаю, что меня так вывело из себя... То ли вернулись эмоции по поводу того, что она меня побила, то ли я действительно встала на защиту Марата (ведь именно он был темненьким, который дал Кате напрокат матрас), то ли что-то еще... Но почему-то эта девушка меня раздражала. Может, потому, что у нас разные характеры и я не понимала, как можно уничтожить себя из-за кого-то?..
И вдруг я подумала: а что, если эта девушка всего лишь хотела привлечь к себе внимание? Есть такой тип людей – они живут только ради того, чтобы на них смотрели и о них говорили. Считают, что весь мир существует лишь для того, чтобы ими любоваться. Такие люди всегда устраивают скандалы с битьем посуды и всякими пафосными заявлениями типа «Я всю жизнь тебе отдала, а ты!..», обожают вызывать к себе жалость, ярко одеваются, стараясь произвести на всех фурор. Чуть что, грозят, что покончат жизнь самоубийством, чтобы их все отговаривали и умоляли продолжать жить дальше. Так вот, что, если Катя – такая – демонстративная?
Но я тут же отмела эту идею. Глупость. Она же была в открытом море, где нет людей. Это только я туда заплыла. На кого там было производить впечатление? На медуз и рыб? Нет. Значит, это не игра и дело тут серьезное – Катя действительно хотела покончить с собой из-за какого-то парня. К тому же надо учитывать, что пострадавшая очень привлекательная. Красивые девушки знают себе цену, и вряд ли кто-то из них решил бы себя убить из-за рядового парня. Хотя что для одних рядовой, то для других эксклюзивный...
Как я уже говорила, не так давно меня предал друг, Марат, но тем не менее у меня не возникало мыслей о смерти. Я очень люблю себя и жизнь. Предательство парня лично для меня недостаточный повод прощаться с жизнью. И вообще нет таких поводов, из-за которых нужно умирать. В то неприятное время я просто вошла в море и поплыла. С неким остервенением, злостью – через плавание я хотела избавиться от негативных эмоций. От эмоций! – но не от жизни. А если бы покончила с собой... это было бы глупо. Тем более что потом выяснилось, что никакого предательства не было и в помине.
Но, опять же, все люди разные. У Кати просто другой склад характера.
– Может, ты что-то не так поняла? – мягко спросила я, вынырнув из пучины воспоминаний.
– Да все так я поняла, – снова махнула рукой Катя. Ее взгляд ни на чем не сосредотачивался и блуждал по всему пространству вышки: то на стакан мельком посмотрит, то на меня, то на Артема. – По-другому нельзя было понять.
– Встретил бы я его – рожу бы начистил, – презрительно бросил Артем.
– Не надо... Она у него красивая. Ладно, пойду я домой. Видите, я даже умереть по-человечески не могу... Вся жизнь у меня наперекосяк.
После этих слов Катя тяжело вздохнула, встала со стула и направилась к лестнице.
– Я тебя провожу! – неожиданно воскликнул Артем. Заметив удивление на моем лице, пояснил: – Катя еще слабая после такого потрясения...
– Только быстро, – кивнула я. – А то одна тут буду. Или, может, лучше в больницу ее доставить?
– Не надо никакой больницы! – крикнула Катя. – Ничего не хочу.
– Твое право, – пожала я плечами и сказала: – Тогда вместо больницы иди к Марату и решите вопрос с матрасом. Он не должен страдать из-за чужих любовных проблем.
Артем с Катей спустились вниз.
Чего только в жизни не бывает! Умирать из-за неразделенной любви. Не глупо ли это? По-моему, глупо. Таких, как Катя, на моей памяти еще не было. Тоже мне, Бедная Лиза! Нашла выход – топиться...
Если бы знала все подробности этого дела, я не была бы так сурова в отношении Кати. Но я не знала. Все выяснилось немного позже.
Глава 2
Шок продолжается
Когда солнце скрылось за морем и большая часть отдыхающих покинула пляж, я спустилась с вышки и отправилась к Марату. Он возился со спасательными жилетами, которые были разбросаны у «банана».
– Ну и денек сегодня! – увидев меня, сказал катамаранщик и картинно вытер пот со лба тыльной стороной ладони. – Ни разу не присел. Вот за это я не люблю штиль – работы валом!
– У нас сегодня тоже работа была, – задумчиво проговорила я.
– Да? Какая? Спасали кого-то? А я не видел – весь день в море провел.
Я вкратце поведала другу о девушке, которая собралась топиться из-за неразделенной любви.
– Она что, того, что ли? – удивился Марат. – Надо же, каких только чокнутых не бывает!
– Может, там правда была такая страшенная любовь? – невольно выступила я на защиту Кати, хотя сама совсем недавно была о ней того же мнения, что и Марат.
– Не знаю, – пожал плечами он. И вспомнил: – А, подожди, так это она утопила мой матрас? Тут одна приходила за матрас расплачиваться.
– Ну да, это она. Заплыла далеко в море, открыла клапаны и вместе со сдувающимся матрасом ушла под воду. Оригинальный, конечно, способ. Фантазию приложила к делу. Мы начали ее спасать, а она стала драться. Первый раз так меня ударила – я от неожиданности поскользнулась и ударилась спиной о борт катера. Второй раз вообще за борт упала, в воду. Представляешь, она злилась, что мы спасли ей жизнь.
Марат выслушал меня, подумал и сказал:
– Даже и не знаю, кого во всем этом нужно винить. Или парня, что бросил ее, или ее саму...
– Да ладно, ну их, – махнула я рукой, – пусть сами разбираются в своих отношениях. Главное, я выполнила свой долг. А мы-то с тобой что делать будем? Как всегда, на наш пляж пойдем или, может, в кино? Там сейчас фильм про пиратов показывают.
После этих слов Марат как-то погрустнел.
– Честно говоря, мне все равно, куда идти, лишь бы с тобой.
– А что ты таким печальным стал? – забеспокоилась я.
– Ты сама знаешь.
– Не знаю.
Марат с тоской всмотрелся мне в глаза, будто хотел увидеть в них ответ на какой-то сложный вопрос.
– Ну так что случилось? – снова спросила я, заражаясь от него печалью.
– Лето заканчивается, вот что, – с нотками обиды в голосе оповестил меня Марат.
– Да, заканчивается. И что в этом такого? После лета будет осень.
– В том-то и дело, – кивнул он и досадливо бросил спасательный жилет в сторону. – Лето заканчивается, понимаешь? И мне придется уехать. Мы с тобой не будем рядом.
– В смысле? – растерялась я.
– Полина, ты что, ни о чем не думала? Я же сто раз говорил, что приехал сюда на лето. А осенью учеба начинается. И я уеду отсюда. Уеду.
Вот тут-то наконец до меня дошел смысл сказанных Маратом слов. Я пришла в замешательство от грозящей перспективы.
– Подожди, как это... – пробормотала я, ощущая, как вдруг начали дрожать коленки. В голове стали проноситься разные воспоминания: как мы с Маратом катались на катамаране, сидели ночами у костра, плавали на теплоходе и несколько раз видели стаю дельфинов. Марат тогда еще пошутил, что это они за мной приплыли. – Как это – «уедешь»? Как это – «не будем рядом»? Я ничего не понимаю.
Катамаранщик снова окинул меня взглядом своих темных глаз.
– Вот так... Ты живешь в одном городе, а я – в другом. Я приехал сюда на лето...
– Это что значит? – спросила я, чувствуя себя как в плохом сне. – Что все закончится? Что нашим отношениям пришел конец? Но они не могут закончиться!
– Никто и не говорит, что они закончатся. Просто их придется прервать на неопределенное время.
– Прервать на неопределенное время... – как эхо повторила я, невидящим взором глядя на море. – А... Это... Как это?
– Я сам еще пока ничего толком не знаю, но уже кое о чем подумал, – сказал Марат, морщась, будто от головной боли. – Мы можем приезжать друг к другу на каникулы, на выходные, переписываться, перезваниваться. Мы даже не заметим, что мы не рядом! В конце концов, расстояние – не преграда для дружбы. И вообще, расстояние – это ни для чего не преграда. Его боятся только те люди, которые не уверены в своих чувствах. В этом вся проблема. Когда человек не до конца уверен в чувствах к другому, то он начинает придумывать для себя какие-то оправдания разрыву: расстояние, цвет кожи, несогласие родителей, несхожесть музыкальных предпочтений и тому подобную ерунду. Но, Полина, для настоящих чувств все это – не препятствие. Для них вообще никаких препятствий не существует. Главное – есть они или нет, чувства эти. Если нет, то тогда и начинаются все нелепые объяснения вроде «мы не можем встречаться, потому что далеко друг от друга живем» или «нам нужно расстаться, потому что моей соседке бабе Маше не нравится твоя стрижка». Это в первую очередь оправдание перед самим собой. А если чувства есть, то тогда наплевать и на расстояние – ведь уже давно изобрели поезда, самолеты, велосипеды, в конце концов, – и на мнение других, на все наплевать. Так ведь? Ты согласна со мной? Понимаешь, что хочу сказать?
– Понимаю, – кивнула я, действительно понимая то, что он хочет сказать. Одновременно с этим я находилась в глубоком потрясении – только теперь я поняла, как серьезна наша дружба с Маратом и что она за собой может повлечь. – Но над всем этим нужно хорошо подумать, тщательно все распланировать.
– Да, да, все надо тщательно распланировать, – жарко согласился парень и принялся энергично собирать разноцветные спасательные жилеты, разбросанные вокруг «банана».
Пока он этим занимался, я вспомнила Фулату. С ней мы познакомились в прошлом году, и после каникул она тоже должна была уехать обратно в город, где учится в мединституте. Кстати, в том же городе, являющемся условной столицей южной части страны, живет и Марат. Слез во время расставания было море, но мы с подругой не прекратили общение, а всячески поддерживали его – по электронной почте, SMS, звонили друг другу. И вот до сих пор общаемся. Этим летом она снова приехала в Лимонный, и благодаря виртуальной связи было впечатление, будто мы и не расставались вовсе. Теперь та же ситуация происходит с Маратом. Он должен уехать... Но эта новость шокировала меня гораздо сильнее, чем отъезд Фулаты. Потому что подруга – это подруга, а друг – это друг. Тем более если он близкий... Фулата – это совсем другое дело. Без ее взглядов, прикосновений, дыхания, которое ощущаю кожей и схожу от этого с ума, я могу прожить спокойно, а вот без взглядов и прикосновений Марата – уже нет.
Я, конечно, знала, что ему нужно будет уехать, но еще не так давно это обстоятельство выглядело призрачным, далеким, я думала: «Это будет когда-то, но не сейчас», – и вот момент «когда-то» начал потихоньку подкрадываться.
– Слушай... – начала я, очнувшись от размышлений. – А тебе обязательно уезжать?
– К сожалению, да, – ответил катамаранщик. – Последний, одиннадцатый класс. Нет, Полин, ехать нужно.
– Да, да, я понимаю, просто так сказала... – рассеянно объяснила я. – Вот же морской еж! Что же делать?
Ситуация была очень сложной. Я не могла уговаривать Марата остаться тут, хотя очень этого хотела бы. Не могла, потому что с тем же успехом он мог бы уговаривать меня поехать с ним. Мы оба понимали, что и он тут не останется, и я не поеду с ним. Потому что мы еще не вправе распоряжаться своей жизнью и делать так, как нам хочется. Пока что мы зависим от многих людей, а не только от себя.
– Знаешь, Поль, любые сюрпризы жизни нужно воспринимать философски, – изрек Марат, садясь на «банан» и жестом приглашая меня сесть рядом.
– Это как? Как можно воспринять философски этот «сюрприз»? – невесело усмехнулась я, чувствуя себя подавленной. А как не чувствовать, если скоро закончится счастье?
– Ну, сама посмотри. Мы были с тобой счастливы три месяца, да? (Месяц, когда друг за другом наблюдали и боялись познакомиться, я тоже считаю.)
– Да.
– А теперь судьба придумала новый поворот в нашей жизни – временную разлуку.
– И?..
– И я считаю, что это испытание.
– О каком испытании идет речь? – не поняла я.
– Об испытании, у которого есть два выхода: бросить все или продолжить общаться с надеждой, что увидимся снова. Это и есть испытание. Испытание разлукой. Если мы выберем второй путь, выдержим расставание, то потом нам будет награда за это: мы встретимся и, надеюсь, надолго... А если пошлем друг друга, то... то так нам и надо. Ты какой вариант выбираешь?
– Подожди, я еще никак не соображу, – помотала головой я, запутавшись в философии Марата.
– Я выбираю вариант второй, – продолжал катамаранщик, не став ждать, когда я распутаюсь. – Мне нет смысла с тобой расставаться. Зачем? Чтобы искать кого-то другого? А смысл в этом какой? Перед собой я честен, зачем себя обманывать, я прекрасно понимаю, мне нужна ты – или никто. В таких случаях моя бабушка говорит: «Любовь, которая досталась легко, так же легко может и исчезнуть. И только прошедшая испытания выдержит все». И я верю бабушке. Она мудрая.
– Это ты сейчас так говоришь. А приедешь к себе в город, подзабудешь лето, увидишь других девушек...
– Ты что, не веришь мне?! – от возмущения Марат вскочил с «банана». – Не смей мне не верить! Я лучше знаю свое сердце, чем ты! Я не такой, как все! Не надо грести всех парней под одну гребенку! – прокричал он, привлекая к нам внимание немногочисленных людей на пляже. Потом успокоился и деловито добавил: – И вообще, я уже все решил.
– Что решил? – вытаращила я глаза.
– Ну, что мне только ты нужна. Главное, чтобы ты тут себе никого не нашла. И тем не менее я хочу сказать одно: ты можешь строить отношения с кем-то другим, но знай, что даже это обстоятельство для меня роли не сыграет. Будет, конечно, обидно, но я все равно сюда приеду. К тебе. Знай, что я всегда буду тебя ждать. Если понадобится, всю жизнь. И ты не думай, что это просто красивые слова. Я уже миллиард раз об этом думал и столько же раз уже все для себя решил. Одним словом, ты мне нужна, несмотря на расстояние и так далее. Верь мне, у нас все будет хорошо. Мы встретимся, дождемся друг друга.
Этой речью я была шокирована второй раз. Ведь Марат фактически признается мне в любви. Мы с ним никогда открыто это не обсуждали. Мы просто были вместе. Гуляли, о чем-то говорили, делились мыслями, чувствуя, как нам легко и хорошо вместе. Лишних слов не требовалось. А теперь он говорит о любви. Говорит, не смущаясь, так, словно мы только слово «любовь» и произносили всегда. А я и не возражаю... Наверное, так оно и было на самом деле – не решая, мы уже давно все решили.
А вообще, как-то не верилось, что эти слова были обращены не к кому-то, а именно ко мне. Но кто я такая? Кто такая, чтобы меня ждал всю жизнь какой-то парень? Да не просто парень, а Марат – красивый темноволосый юноша (в его внешности есть что-то мистическое), на которого обращает внимание весь пляж. Однако между мной и всем пляжем есть существенная разница – я одна знаю хорошо его душу... А он – мою.
– Марат... – тихо произнесла я, каждой клеточкой своего организма ощущая уникальность, неповторимость происходящего разговора. Я знаю, что потом много раз буду вспоминать каждое слово, каждое движение – и мое, и Марата, каждый взгляд. И это никогда не повторится вновь. Сейчас обсуждается то, что прежде было только в наших мыслях.
– А?
– Из-за чего? За что?
– Что – «из-за чего»? – удивился он. – Что – «за что»?
– За что ты так ко мне относишься? Почему, из-за чего хочешь меня ждать? Я что, какая-то особенная? – мне действительно было непонятно, ничего непонятно. Почему именно я достойна таких чувств?
– За что? Глупый вопрос. Лучше маме его задай.
– Маме? – поразилась я. – Мама-то тут при чем?
– Она лучше меня ответит, почему людей тянет друг к другу. Вот только я не знаю, достоин ли я тебя, твоих чувств? Будешь ли ты меня ждать? Я-то тебя буду.
«Господи, он прочитал мои мысли», – подумала я и расплакалась. Как самая настоящая дурочка. Да, взяла и расплакалась. А почему бы и не расплакаться, если в горле встал ком и хочется плакать? А может, от счастья плачут не только дурочки? Тогда почему я постоянно ощущаю себя при Марате опьяневшей дурочкой?
Марат вернулся на место на «банане» и положил руку мне на плечо. И не так, как это делает большинство парней – со смаком жуя жвачку и с таким видом, будто девушка – их собственность, а широко раскрытая потная ладонь на ее плече – доказательство собственности. Нет. Совсем по-другому. Он положил руку так, будто я была дельфином, который от одного неверного прикосновения может нырнуть в волны и уплыть в морскую синь.
Мы долго так сидели и смотрели на луну, которая с каждой минутой становилась все больше и серебристее.
А потом я сказала:
– Марат, я хочу, чтобы ожидание было временным, а не постоянным. Хочу гарантии, что у нас все будет хорошо.
Марат замер. Посмотрел мне в глаза.
– Гарантии? А какие гарантии? Никаких гарантий нет. Можно только верить. Я сказал, что приеду, как только выдастся возможность. А там это уже твое дело – ждать или нет.
Мне стало стыдно.
– Ты извини, пожалуйста, извини... Просто я вспомнила родителей. Папа – моряк, и мама всю жизнь его ждет. Всю жизнь. Он ее муж только формально. Он в море пропадает от шести до девяти месяцев, а три бывает дома, с нами. А остальные девять? Мама ждет. И он ждет встречи с мамой. Наверное. О нем не могу ничего говорить, я же только маму вижу. Я не хочу повторять ее судьбу. Не хочу всю жизнь ждать... Я жить хочу рядом с другом. Ты не подумай, что ты мне не нравишься. Просто... это подвешенное состояние. Вроде есть друг, и вроде нет.
– Тьфу ты, ну ты, ножки гнуты! – второй раз закричал Марат и снова вскочил с «банана». – О чем ты говоришь? Какую еще всю жизнь? Я в следующем году школу заканчиваю.
– И что?
– И то! Как только разделаюсь с экзаменами, сразу к тебе приеду. Даже на выпускной не пойду. Сразу в Лимонный рвану.
– А потом что?
– А потом я тут буду. Всегда.
– В смысле – «всегда»? – запуталась я в происходящем. – А учеба?
– На заочное поступлю. Все равно мне отсрочка от армии не нужна, меня и так не возьмут, у меня плоскостопие. Специально его не лечим, чтоб в армию не взяли, – сообщил Марат и предложил: – Мне кажется, сегодня вечером нам лучше не гулять. Нужно над многим подумать. И тебе, и мне. Увидимся завтра. Как всегда, здесь, на пляже.
«Как всегда... – эхом пронеслось в моей голове. – Но скоро, когда ты уедешь, этого „как всегда“ не будет».
До дома я шла в каком-то странном сонном состоянии. В голове была настоящая каша. Я начинала думать об одном, потом перескакивала на другое, с него – на третье, затем возвращалась к первому, додумывала второе, вспоминала о третьем, но так в конце концов ничего дельного и не придумала.
Как только я поздоровалась с мамой и узнала о ее здоровье (оказывается, днем приходил врач, осмотрел ногу и руку и сказал, что все срастается и нет никаких отклонений), то взяла и напрямую спросила:
– Мам, а почему люди дружат друг с другом? Почему одному человеку хочется отдать все самое прекрасное, что есть на душе, а другому – не хочется? Почему одного хочешь всю жизнь видеть рядом с собой, а другого – нет? А, мам? Почему так происходит?
Мама отложила ноутбук и внимательно посмотрела на меня поверх очков.
– Полина, золотко, а почему этот вопрос ты задаешь именно мне?
– Марат сказал его тебе задать, – простодушно ответила я.
– Марат? – удивилась мама. – Ни с того ни с сего?
– Да нет, и с того, и с сего.
– Наверное, он думает, если я занимаюсь всякой мистикой, то на все вопросы знаю ответы, – приосанилась мама.
– Может быть. Ну, так почему?
– А потому что так оно все, – пожала плечами мама. – Я, думаешь, знаю? Сама ничего не знаю.
– Да? – разочарованно протянула я. – Ясно...
– Подожди, я не так выразилась! В смысле, я имею в виду, что на этот вопрос нет однозначного ответа.
– А какой есть?
– Его каждый сам находит. Каждый для себя решает, почему хочет с кем-то дружить, а с кем-то другим – не получается. Но знаешь что? – загадочно улыбнулась мама.
– Что?
Она сняла очки, задумчиво погрызла дужку и после этого произнесла:
– Я не встречала еще ни одного человека, который толком объяснил бы, почему он, как ты выразилась, «дружит» с кем-то всю жизнь и почему хочет видеть каждое утро его заспанную физиономию на соседней подушке.
– Какая еще подушка? – я почувствовала, что краснею. – Не о подушках речь!
– А о чем? – издевательски усмехнулась мама.
– О лагенариях, – не менее издевательски ответила я и ушла к себе в комнату.
Мне вслед раздался мамин пророческий голос:
– Утром познав истину, вечером можно умереть! Запомни это!
Опять она за свое. Ой, кажется, я забыла сказать, что в последнее время мама помешалась на китайской мудрости и теперь употребляет афоризмы когда надо и когда не надо.
Вот люди! И почему если девушка дружит с парнем, то все сразу думают о любви? Между мной и Маратом только дружба! И все. Дружба. Я хочу дружить с ним всю жизнь! Всегда! Ни с каким другим парнем дружить не хочу. И хочу постоянно его видеть.
Или это любовью и называется? Если да, то я непременно изобрету какое-нибудь другое слово. «Любовь» – надоело! Банальное оно какое-то. Избитое. Все сразу о нем думают. А я так не хочу. Хочу сочинить какое-то новое слово, обозначающее наши с Маратом отношения. Слово, которое будем понимать только мы с ним. Я и он.
Я переоделась в своей комнате, заставленной всякими морскими штучками, и отправилась на кухню ужинать. Едва лишь села за стол, как за моей спиной раздался стук костыля, и в кухню вошла мама.
– Я сама себе все положу! – тут же сказала я. – Сиди, отдыхай. Ты сломанная.
Мама как-то рассеянно кивнула, склонилась ко мне и с лихорадочно блестящими глазами, округленными до невозможности, дрожащим от волнения голосом поведала:
– Он вышел на контакт!
– Кто? – изумилась я, чуть не поперхнувшись салатом.
– Томкин полтергейст!
– А-а-а... – облегченно вздохнула я. – И как?
Мама уселась поудобнее и возбужденно заговорила:
– В общем, слушай. Сегодня днем Тома пришла с рынка и увидела в доме на столе лист бумаги. Там было написано: «Дорогая женщина, спасибо тебе за приют». Представляешь? Нет, ну ты себе представляешь? Фантастика. Поразительно.
– Потрясающе, – изобразила я огромное удивление, чтобы не разочаровывать маму. – А дальше что?
– Ничего. Разве тебе этого недостаточно?
– Мне? Достаточно... Но откуда вы узнали, что это именно полтергейст написал?
– А кто же еще? Нет, это точно полтергейст. Дом-то был закрытый, в него никто не мог войти и оставить записку на столе. Значит, это полтергейст. Ты просто не понимаешь, что это значит. Это... это... это все может перевернуть! Весь мир! Все! Всех!
– Я рада за ваши успехи, – сказала я и, подумав, осторожно произнесла: – Мам, а может, теть Тома все придумала?
– В смысле? – не поняла мама.
– Ну, сама подумай: дети выросли, разъехались, с мужем она разведена... Вот и придумала себе историю, чтобы как-то развлечься, перед тобой похвастаться.
Мама грозно посмотрела на меня и застучала указательным пальцем по столешнице, как барабанной палочкой:
– Но-но-но! Ты что! Как ты могла такое подумать! С полтергейстами не шутят!
– Ладно, все, успокойся, – примирительно улыбнулась я. – Не шутят так не шутят.
Через полчаса я сидела на маленьком пляже, который как-то раз обнаружила за скользкими валунами и крутой скалой, с которой никто не нырял, боясь разбиться о камни внизу. Этот пляж был настолько необыкновенным (на нем росли пальмы, на краю пляжа из расщелины между камней бил родник, песок – белый, чистый и мягкий), что я всерьез подумала, будто наткнулась на филиал рая. О пляже я никому не рассказывала и до некоторых пор считала его своим собственным. Но когда подружилась с Маратом... В минуту, когда мне очень захотелось открыть ему какой-то свой секрет, я отвела его на этот пляж. Катамаранщику он тоже понравился. Никогда не забуду вечер, когда мы сидели с Маратом у догорающего костра и он пел мне песни под гитару. Потом мы зарыли в переливающихся от белого до красного пылающих жаром головешках картошку и ждали, когда она испечется. Никогда не забуду тот вечер. Запах печеной картошки, прибой, журчащий родник... С тех пор пляж стал не моим, а нашим.
И вот сейчас, когда у меня возникло желание уединиться и подумать над будущим, я пришла на этот пляж. Развела небольшой костер, села на песок, поджала под себя ноги, положила подбородок на колени и стала смотреть на море, которое к вечеру немножко разволновалось.
Марат уезжает... А значит, закончатся наши встречи и активная дружба. В себе я уверена. Я знаю, что могу ждать его. Во-первых, потому что у меня нет на примете никого другого, во-вторых, это не в моем характере – сдаваться перед трудностями, в-третьих, никакой другой мне не нужен. Зачем мне кто-то, если есть Марат? Да, он уедет, но... не навсегда же. Для чего искать «удобные» отношения и отказываться от тех, что есть? Поиск «удобного», а не того, к чему тянется душа, – это предательство по отношению к себе и твоему другу.
Разлука, расстояние, невозможность прикоснуться друг к другу...
Помню, однажды с приятельницей из Интернета у нас зашел разговор на эту тему. Она уверяла, что никакой люб... то есть дружбы на расстоянии между парнем и девушкой не существует. Говорила, что это невозможно. Что первое время они общаются, а потом постепенно перестают. Потому что есть какие-то девушки и парни рядом. Те, на кого можно посмотреть, с которыми можно пройтись вечером, к которым можно притронуться. Близость, убеждала меня приятельница, побеждает расстояние.
А я с ней спорила. Говорила: «Неужели ты думаешь, что дружить можно только с тем парнем, что живет на соседней улице? Почему ты думаешь, что невозможно подружиться с тем, кто живет в другом городе или в другой стране? Может, судьба специально так разбросала половинки. А встретятся они или нет – зависит уже от них самих».
Приятельница напирала на то, что у меня нет опыта подобного общения и что я такая умная только на словах. А на деле все бросают тех, кто далеко, и общаются с теми, кто рядом. Последний ее аргумент был таков: «Можно пару лет просидеть у компьютера или жить от эсэмэски до эсэмэски, а в результате ничего не выйдет. Тогда получится, что несколько лет жизни, которые не вернуть, прошли впустую. А ведь именно в эти годы девушка могла бы встретить парня, с которым была бы долгое время. Но отказалась от него ради того, кто далеко и с кем ничего не вышло...»
А я отвечала: «Но может же и наоборот все получиться? От судьбы не уйдешь. Что суждено – то и будет. Поэтому нет смысла что-то выгадывать и пытаться вычислить – то или не то. Это жизнь покажет. Конечно, „риск потратить годы впустую“ некоторых пугает. Каждый сам решает – идти на него или нет. И последнее, что хочу сказать: если с кем-то общаешься и думаешь: „А не трачу ли я зря время на этого человека, вдруг меня ждет другой?“ – значит, это плохо, фальшиво. Когда кому-то хочешь все отдать, то не думаешь, зря это будет или нет. А просто делаешь, что велит душа».
Я рассказала о разговоре Фулате – очень уж меня тронула эта тема.
«Действительно, – думала я, – а как быть, если возникла такая ситуация – дружба на расстоянии?»
И Фулата меня поддержала.
– Полина, – говорила она, корректируя мои афрокосички, – не обращай внимания на то, что говорят люди. Жизненный опыт твоей этой приятельницы – всего лишь ее личный жизненный опыт. Он – не правило, не стандарт для всех остальных людей. Если у нее не вышло ничего с любовью на расстоянии, это не значит, что ничего не выйдет у других. Запомни: главное – искренность чувства. А где люди живут – через одну остановку друг от друга или в странах разных – это не играет роли. Конечно, – рассуждала Фулата с присущей ей некоторой кривизной построения фраз, – это тяжело, на людей трудности давят, но все преодолимы они. Было бы желание их решить и – чувства! А все остальное – неважно. В общем, мое мнение о ситуации таково: опираться нужно только на свои чувства и во внимание не брать неудачные опыты других людей. Все же понятно! – просто у них с любовью не вышло, и они теперь другим внушают, что невозможно это. А вот у меня, если тебе интересно знать, есть знакомые, которые познакомились на расстоянии, а теперь они вместе и счастливы! Все проблемы победили. Некоторые только словами умеют их побеждать, а другие – не говорят, а делают. Так что стремиться надо к удачным примерам, а не к тем, плохим, – заключила Фулата, которую, видимо, тоже заинтересовала тема дружбы на расстоянии.
Тогда я порадовалась, что у меня есть такая рассудительная подруга, и... напрочь забыла о разговоре. Потому что в то время меня отношения с парнями как-то не интересовали. Теоретически я знала, что эти отношения существуют, но меня не тянуло что-то менять в своей жизни. Для счастья вполне хватало моря и пляжа. Об отношениях на расстоянии рассуждала просто так, в принципе.
А потом в моей жизни возник Марат. И изменилось все. До его появления на пляже мне казалось, что я всегда буду одна. Мне просто никто не был нужен, кроме моря и свободы. Но когда познакомилась с Маратом, стала с ним интенсивно общаться, в моей жизни открылась новая страница, которую теперь я не в силах перевернуть обратно и забыть о прочитанном. Я хочу читать дальше. И не хочу возвращаться на несколько страниц назад.
Я не виню себя в том, что думала, будто мне никто не нужен. Как я могла испытывать то, что испытываю сейчас, если ничего не знала об этом?
Теперь к морю прибавился еще и Марат. Раньше я отдавала свои чувства только морю, но сейчас мне хочется дарить их и Марату...
Я думаю о нем целыми днями. Засыпаю с его именем, просыпаюсь. Делаю повседневные дела, а образ катамаранщика непременно присутствует в моих мыслях в виде неменяющегося фона к этим мыслям. Я больше не смогу жить без этого фона. Не смогу нормально существовать без прикосновений Марата. Кажется, я выучила его всего... Знаю особенности его походки – он ходит немного подавшись вперед, потом одергивает себя и выпрямляет спину, отчетливо помню его улыбку, нос с небольшой горбинкой, которая чрезвычайно ему идет, помню его ногти на руках... Однажды, бросив взгляд на правую руку Марата, я удивилась его хорошо ухоженным ногтям – кончик ногтя был на миллиметр выше подушечки. Заметив мое замешательство, катамаранщик объяснил, что ногти ему нужны для игры на гитаре – при извлечении звука ногтем мелодия получается звонкая и четкая. Марат показал левую руку – ту, которой прижимают струны к грифу, и оказалось, что они коротко подстрижены – чтобы не мешали придавливать струны. Я не знала, что на классической гитаре играют ногтевым способом... Сколько раз я рассматривала его пальцы, когда держала ладонь в своей руке! Неужели я всего этого лишусь? Пусть на время, но лишусь...
Выдержу ли я достойно разлуку? Или раскисну?
В голове раздался голос мамы, начитавшейся китайских афоризмов: «Благородный муж стойко переносит беды. А низкий человек в беде распускается».
Может, правы китайцы? Почему-то мне кажется, что я окажусь «благородным мужем» и стойко перенесу появившуюся на пути трудность. Или нет?
– О чем ты думаешь? – вдруг услышала я рядом с собой.
От неожиданности я вздрогнула и перепугалась.
– Марат? – удивилась я, увидев катамаранщика, который стоял в метре от меня и держал руки в карманах шорт.
Он кивнул и сел на песок.
– Я так и знал, что ты сюда придешь. О чем думаешь, Полина?
– Сам знаешь, о чем... Честно говоря, ничего придумать не могу.
– А ничего и не надо придумывать, – тихо произнес Марат. – Я и так уже все придумал. Следующим летом я снова приеду сюда. И останусь здесь. Рядом с тобой.
– Я и хочу этого, и одновременно нет, – призналась я.
– Почему?
– Да потому, что я не имею права лишать тебя привычной жизни! Из большого города ты переедешь в наш. Здесь жизнь есть только в теплое время года. А в остальное... Улицы пустынные. Чем ты тут будешь заниматься? И я к тебе приехать не могу. Меня не пустят.
– Глупая ты, глупая, – вздохнул Марат.
– Это еще почему я глупая?
– Потому что не можешь понять, что от твоего города мне нужна только ты. Мне не нужны улицы, ничего мне не нужно. Только ты нужна. Я сюда не для развлечений каких-то приеду, а к тебе.
Какое-то время я молчала. Не могла поверить, что происходит такой серьезный разговор. Пожалуй, самый серьезный разговор в моей жизни. Решается моя судьба. Моя жизнь.
– Ты приедешь сюда, а потом что?
– Я тут жить буду. А потом будет видно. Мы повзрослеем. Может, поженимся...
От этого заявления я чуть не упала.
– Ты что такое говоришь? Мне только пятнадцать. Тебе – шестнадцать. О какой свадьбе идет речь?
– Что, и помечтать нельзя? – обиженно ответил Марат.
Я почувствовала, что настало время расставить все на свои места и вывести друг друга из заблуждения:
– Я хочу вот что сказать. Давай решать проблемы по мере их возникновения, а не надумывать что-то, чего нет, да еще переживать из-за этого. Сейчас какая проблема? Ты уезжаешь. И вот ее надо решать. Я обещаю, что ни с каким парнем дружить не буду. Ты сам должен это чувствовать! Мы будем переписываться, общаться. Следующим летом увидимся. А может, и раньше. Может, мне удастся на каникулы в твой город приехать. У меня там дальние родственники живут. Ну, или снова летом встретимся. Опять дружить будем. А там видно будет. Вот об этом надо думать, а не о какой-то мифической свадьбе. Какая свадьба? Это смешно.
– Да, наверное, ты права, – согласился Марат и вроде бы даже как-то повеселел. – Надумал я проблем, а их и нет...
Катамаранщик улыбнулся и коснулся меня рукой.
И в этот момент я увидела бутылку. Эту треклятую бутылку, из-за которой начались все мои неприятности.
Глава 3
Записка в бутылке
Мне кажется, что с морем мы находим общий язык еще и потому, что в свободное время я брожу по пляжам и собираю всякий мусор, который волны выносят на берег. Это всякие палки, щепки, обертки от шоколадок, пенопласт, сухие кукурузные початки, персиковые косточки... Думаю, именно за помощь море меня и уважает. Кто-то сорит, бросает в море мусор, а я его очищаю.
И вот я увидела на берегу что-то блестящее.
– Блестит что-то, – сказала я Марату, кивая на блестящий предмет. – Наверное, мусор какой-то.
Я поднялась с песка и направилась к кромке воды.
– Ну, что там? – крикнул Марат.
– Какая-то бутылка, – ответила я, нагибаясь к воде и беря в руки бутылку из зеленого стекла, которую волны вынесли на берег.
– Что за люди такие бессовестные? – проворчал Марат. – Я не понимаю, вот как только рука у них поднимается бросать в море всякий мусор? Неужели трудно бросить это в мусорный бак, а?
Я пожала плечами, собираясь положить бутылку под дерево, чтобы потом забрать ее и выбросить в мусорку, но вдруг заметила...
– Марат! В бутылке что-то есть!
– В смысле? – удивился катамаранщик.
Вместо ответа я подошла к костру и посмотрела бутылку на свет.
– В ней какая-то бумажка, – дрожащим голосом произнесла я, ощущая, как от волнения в висках стали стучать молоточки.
– Бумажка? – изумился Марат, склонившись над бутылкой. – Записка? Какое-то послание?
Я не могла ничего ответить – была сильно взволнована. Я всегда мечтала найти что-нибудь старинное и, главное, связанное с морем. Постоянно представляла, как обнаруживаю на дне морском древний затонувший корабль, который до меня еще никто не находил, заплываю внутрь – а там повсюду рыбы, стены покрыты водорослями. Плыву дальше и вижу скелеты утонувших моряков, одетые в старинную одежду, которая за долгое время нахождения в морской воде истрепалась и превратилась в лохмотья. В каюте капитана обнаруживаю журнал с записями, что велись во время плавания. Там записано все, что происходило с кораблем. Вплоть до момента, когда он стал идти ко дну... А может, я на корабле и клад найду!
Каждый раз, когда я представляла себе нечто подобное, несбыточное, мое сердце начинало часто биться, я прямо-таки явственно ощущала, что нахожусь под водой, плавая среди кораллов и рыб, в каютах затонувшего корабля... До того четко все представляла, что даже дрожь пробирала, когда я мысленно возвращалась в реальность. Ведь иногда мои фантазии бывают реальней, чем сама реальность...
А теперь передо мной лежит бутылка. В ней – бумага, свернутая в трубочку. Горлышко заткнуто пробкой, напоминающей деревяшку. И от всего этого прямо веет таинственностью и древностью. Или мне так только кажется? Не знаю. Но знаю одно: я нашла бутылку с запиской, выброшенную пенистыми волнами на берег.
– В ней может оказаться все, что угодно, – вслух закончила я свою мысль. – И послание людей, затерянных на каком-то далеком острове и умерших уже лет триста назад, и карта с указанием расположения клада, и письмо какой-нибудь женщины, заточенной в высокой башне на берегу океана, которая исхитрилась раздобыть бутылку и бросила ее в волны со своей башни, моля бога, чтобы она не разбилась... Еще его могли написать люди, которые плыли куда-то, их лодка попала в шторм, и они затерялись...
– А для чего вообще помещают письма в бутылки?
– В основном так делали раньше: попавшие в беду моряки или другие люди, как-то связанные с морем, бросали в воду бутылку с запиской в надежде, что когда-нибудь ее выловят и прочитают. А может, и сейчас моряки так делают. Мало ли, что в жизни бывает. Вдруг и сейчас для кого-то послание в бутылке – единственный способ дать знать о своем существовании. Я даже уверена, что в сети рыбаков редко, но все же попадается бутылка с посланием...
– Подожди, то есть ты хочешь сказать, что этой бутылке может быть как два дня, так и несколько сотен лет? – пораженно уточнил Марат. – Вполне возможно, что она сотни лет плавала в морях и океанах?
Я посмотрела на его встревоженное лицо, на котором отражался пляшущий свет костра, и медленно кивнула. Я все еще не могла прийти в себя от находки. Не верилось, что держу в руках бутылку с чьим-то посланием.
– Да, может, и сотни лет... Я много читала на тему бутылочной почты. Когда Христофор Колумб первый раз плавал к берегам Индии, он регулярно бросал за борт письма с донесениями о ходе плавания. Адресатом была королева Испании Изабелла. Это удивительно, но некоторые письма вовремя попали ей в руки... А вот остальные затерялись в океане, в течениях, в водоворотах, и одно из писем с того плавания нашли люди лишь спустя триста пятьдесят восемь лет. Послание Колумба было запечатано в кокосовую скорлупу и дубовый бочонок.
– Вот это да! – восхитился Марат, с упоением слушая мой рассказ.
– Кстати, в Англии во времена правления Елизаветы I существовала должность Королевского Откупоривателя Бутылок – Откупориватели торжественно, при королеве, открывали найденные бутылки с посланиями... А в наше время в той же Англии одна девочка бросила в море бутылку, где была записка с ее адресом. И всего через полгода ей написал какой-то мальчик из Австралии, который нашел на берегу эту бутылку... Представляешь, она проплыла Атлантический океан, обогнула Африку и после этого проплыла еще и Индийский океан. Об этом случае в газетах писали. У меня дома вырезка лежит. Я тоже иногда подумываю о том, чтобы отправить кому-нибудь письмо по бутылочной почте. Это так здорово, захватывающе!
– Подожди, то есть вполне может быть, что послание в нашей бутылке написано на иностранном языке? – задал новый вопрос Марат. По всей видимости, находка потрясла его не меньше, чем меня. Наверное, в голове вспыхнули воспоминания о прочитанных книгах про морские путешествия, пиратские сражения, острова. И его, как и меня, потянуло на какой-нибудь корабль, чтобы бросать за борт послания.
– Конечно! Черное море связано с другими морями, а те моря – с океанами.
– Так это... давай ее раскроем? – предложил парень.
– Раскроем? Зачем? – удивилась я: я как-то не подумала о том, что бутылку можно раскрыть.
– Чтобы узнать, что написано в записке!
– Но если мы ее распечатаем, то исчезнет тайна, – заметила я, бережно прижимая к груди бутылку.
– А для чего ее хранить? Может, там действительно какое-то обращение за помощью, а мы тут сидим и не раскрываем ее. Может, эта бутылка – современная, а не древняя. Что, если для людей, бросивших ее в море, дорога каждая секунда?
Я посмотрела на бутылку. На ней не было никакой этикетки, печати – ничего, что на глаз помогло бы определить возраст «морского конверта».
– Да, наверное, действительно нужно открыть, – согласилась я.
– Так давай же это сделаем, – нетерпеливо потер ладони Марат.
Дрожащими руками (сейчас коснемся древней тайны!) я взялась за горлышко сосуда и попыталась открыть деревянную пробку, но у меня ничего не вышло. Закрыли бутылку на славу.
– Может, штопором? – предложил Марат.
– А он у тебя есть?
– Не-а.
– Тогда будем так.
– Можно сбегать домой за штопором.
– Долго! Я от любопытства умру. Возьми, ты попробуй.
Теперь с бутылкой стал возиться катамаранщик. И зубами он грыз пробку, и руками пытался открыть, и вдвоем мы ее тянули в разные стороны – я держалась за бутылку, а он тянул пробку, – но ничего не помогало.
– Слушай, что мы тормозим! – воскликнул наконец Марат. – Давай разобьем ее, и все дела.
– Разобьем?! – возмутилась я. – Но вдруг она какая-то ценная? Ее можно было бы отдать в музей или... или в моей комнате поставить. Нет, нельзя ее бить. Ни в коем случае.
Марат понимающе посмотрел на меня и вновь принялся терзать бутылку. В конце концов пробка расшаталась, начала понемногу выходить вверх и с глухим звуком отделилась от горлышка.
«В бутылке воздух, которому много-много лет», – подумала я, стараясь незаметно от Марата вдохнуть в себя воздух, вышедший из стеклянного сосуда. Но вдохнула ли – это вопрос.
– Мы ее открыли, – с благоговением произнес Марат и перевернул бутылку вверх дном. Свернутая в трубочку бумага скользнула вниз, но не вылетела из горлышка – застряла. Тогда я взяла веточку и сунула ее в сосуд. Сучком уцепилась за край бумаги, находящийся у дна, и потянула веточку. Бумага выглянула из горлышка... Я судорожно схватила ее и вытянула наружу.
– Разворачивай! – нетерпеливо поторопил меня Марат.
С отчаянно колотящимся сердцем я раскрутила послание. Края стали загибаться, стараясь принять прежнюю форму и вновь свернуться, но мы с Маратом разгладили бумагу и склонились над ней, повернув ее к свету костра.
«Если кто-то читает эти строки, значит, мое послание достигло цели и море вынесло бутылку на берег. Вам интересно знать, кто я? Можно было бы сказать, что я – человек, но на самом деле это не совсем так. Я лишь оболочка в виде человека. У меня нет души, потому что в моей жизни нет любви. Обычно говорят „в моем сердце пусто“, но я эту фразу истолковываю по-своему. В моем сердце не пусто. В нем просто есть место для кого-то еще. Я надеюсь, что это послание нашла девушка. Также надеюсь, что ты придешь ко мне и займешь свободное место в моем сердце. Если ты парень – пожалуйста, помести это послание обратно в бутылку, заткни пробкой и брось в море. Пусть мое письмо скитается по морским просторам до тех пор, пока не попадет в руки именно той, кто станет навеки моей любовью. Ну а если ты девушка и твое сердце екнуло, поняв, что всегда ждало именно меня, то свяжись со мной по телефону 8—948—932—00—91 или по адресу: г. Малый Якорь, ул. Родниковая, д. 12. Вася».
Минуты две мы сидели в полной тишине, снова и снова перечитывая текст. Потом Марат неловко кашлянул и поинтересовался:
– Ну, и что ты скажешь?
– Это совсем не древность, – разочарованно протянула я, терзаемая самыми разнообразными чувствами, начиная от того же разочарования, заканчивая восхищением.
– Ну да, не древность. Послание напечатано на компьютере, распечатано на качественной бумаге для принтера, номер мобильного указан, адрес... Фальшивка какая-то.
– Но все же это так романтично! – вдохновенно проговорила я, настроенная на свою волну и слушая Марата вполуха. – Любовное послание в бутылке... Да, пусть все современное, но до этого же еще додуматься надо! Искать себе подругу не в Интернете, не на мобильных знакомствах, а через послание в бутылке, брошенной в море!
– Да откуда ты знаешь? – усмехнулся катамаранщик. – Может, у этого Васи на каждом сайте знакомств анкеты есть. Странно, что он в своем послании еще ссылку на анкету не оставил, не написал свой e-mail и фотографию в бутылку не вложил. Вот хохма! Цирк бесплатный.
– Хохма? Цирк? – переспросила я. – А что в этом смешного? По-моему, это очень оригинально и необычно. У парня неплохая фантазия. Ему с его девушкой хоть будет что вспомнить в старости.
– А нам, значит, нечего будет вспомнить? – потрясенно пробормотал Марат.
– Письмо в бутылке – это совсем другое! Интересно, а он уже нашел себе подругу или до сих пор ищет? – вслух задалась я вопросом.
Марат остолбенел.
– Так, я не понял, ты это о чем? Не хочешь же ты сказать, что позвонишь этому Васе? – осведомился он и грозно поставил руки в бока.
«Мама говорила, что когда люди ставят так руки, то тем самым они хотят прибавить себе важности и как бы зрительно увеличить занимаемое пространство», – вспомнила я мамины хитрости, которыми она без конца меня потчует, и ответила вопросом на вопрос:
– А почему бы и нет? Мне интересно пообщаться с человеком, который ищет себе подругу таким способом.
Глаза Марата налились кровью, а ноздри задрожали.
– Ты что, серьезно это говоришь?! Да ты... ты... я не позволю!
– Здрасте, приехали! – взбунтовалась и я. – Это еще почему? Мне что, с другими людьми нельзя общаться? Может, мне еще и паранджу надеть? Мы с тобой так не договаривались. Я имею право общаться с другими людьми! Ты – это ты, а другие люди – это другие люди. Если записка вызвала во мне интерес, это не значит, что я в Васю влюбилась. Просто я считаю, что он интересный человек, вот и все.
– Ах так! – прорычал Марат и схватил лежащую на песке записку. Скрутил в трубочку, сунул в бутылку, изрядно помяв, с силой заткнул горлышко пробкой и с разбегу бросил в море. Бутылка полетела далеко, блестя от света костра и луны... – Вот, поняла?! Деловая! К Васе она собралась! Общаться с интересным человеком! Да я этому твоему Васе в бубен дам! Все! Иди домой и чисть картошку, маме помогай! Забудь о Васе!
От возмущения я прямо онемела.
– Ты что командуешь? Я что, сказала, что хочу с Васей встречаться? Я просто... заинтересовалась. Вот и все.
– В следующий раз, когда будешь кем-то интересоваться, делай это не так открыто и не при человеке, который всех кругом убить за тебя готов, – презрительно сказал Марат, резко развернулся и направился к скале, на выход с пляжа.
Я стояла как статуя и не знала, что делать. Догонять его? Объяснять что-то? Но я ни в чем не виновата! Что я сделала? Вполне естественно, что послание меня потрясло – не каждый же день я нахожу выброшенные на берег бутылки с письмами!
А Марат? Чего он так разъярился? Он что, ревнует?.. Меня к какому-то бутылочному Васе? Надо же... Я никогда не видела его в таком состоянии. Даже и предположить не могла, что он такой дикий ревнивец.
И чего меня так понесло? Как будто черт вселился, нашло что-то... Зачем мне нужен этот Вася? Почему я так за него заступалась? Или дело тут вовсе не в Васе, а в другом, в чем-то более глубинном?..
Я схватила телефон и набрала номер катамаранщика.
– Ты ошиблась номером! У Васи другой телефон! – прокричал он в трубку и отключился.
Я повторила вызов.
– Марат, не делай глупостей! Забудь о Васе!
– Как я могу о нем забыть, если он так тебя зацепил? – пошел на контакт Марат. В трубке раздавались какие-то отдаленные голоса и музыка – по всей видимости, он уже прошел через рощу, отделяющую наш пляж от цивилизованного мира, и шагал по вечерним улицам Лимонного.
– Просто возьми и забудь. Он меня не зацепил. Мне просто стало интересно. Слушай, ну ты тоже странный! Можно подумать, для меня послание в бутылке – обычная вещь. Я не знаю, что со мной случилось. Но и ты хорош, сам стал меня провоцировать.
– Так, значит, я еще во всем и виноват? Ну, вообще!
– Нет! Никто ни в чем не виноват. Вернее, мы оба виноваты. Недопоняли друг друга. Марат, давай забудем о Васе?
– Ладно, давай. А ты это... – начал парень и замолчал.
– Что – «я это»?
– Ну, за бутылкой обратно не поплыла?
– Чокнутый! – изумилась я.
– Так да или нет?
– Нет!
– Это хорошо, – облегченно вздохнул катамаранщик. – Выходит, и правда он для тебя ничего не значит. Ну, до завтра, что ли. Утром увидимся.
– Пока.
«Слава богу, помирились, – радостно подумала я, глядя в море, где снова плавала запечатанная бутылка с посланием. – Не люблю недоразумения. Один раз уже мы чуть не поссорились навсегда...»
Жаль, тогда я еще не знала, что все самые главные недоразумения поджидают меня впереди.
Глава 4
Расписание свиданий
Утро началось с SMS-сообщения, которое пришло... от Артема. Уж от кого, от кого, но от него так рано сообщение я получить не ожидала. Тем более если учесть, что сегодня он работает во вторую смену, и я с утра буду вместе со своим вторым напарником – Романом, молчаливым парнем, который всегда разговаривает со мной только по делу. В это время, в восемь утра, Артем должен был еще спать. Однако не спал.
«Полина, привет! Уже жду не дождусь работы! Мне тебе столько всего рассказать надо! Через час увидимся».
«Балбес, – настучала я ответ, – ты сегодня работаешь во вторую смену. Спи давай».
«Во вторую?! О, точно... Как я мог перепутать? В голове все перемешалось после того, что я узнал вчера».
Тут уж я заинтересовалась, что там такое потрясающее стало происходить у моего напарника, которому от жизни не надо ничего, кроме медовой пахлавы и цифрового фотоаппарата, дающего ему возможность приближенно фотографировать официантку Аню (которую Артем упорно называет Аннушкой) из пляжного кафе «Каракатица», расположенного рядом с нашей спасательной станцией. Это кафе построено в виде бунгало – крыша уложена сухими пальмовыми листьями, а стены обнесены бамбуком. В сторону «Каракатицы» и был постоянно направлен Артемов бинокль и объектив фотоаппарата с функцией многократного приближения.
«А что ты вчера узнал?» – спросила я.
«Вот приду и все расскажу! Ладно, я сплю, не мешай».
Нет, этот Артем иногда меня поражает. «Я сплю, не мешай». Так говорит, будто это я его разбудила!
«Интересно, что у него случилось? – озадачилась я, вставая с кровати и расправляя свои косички. – Что заставило помутиться его сознание и забыть о второй смене? Наверное, что-то такое ошеломляющее, раз он все спутал... Ой, неужели он с Аннушкой подружился? Или она увидела, что он ее фотографирует? Вот же... Заинтриговал и заснул!»
Нужно ли говорить, что все утро мои мысли были далеки от работы? Кажется, Роман замечал мою задумчивость, но ничего не говорил. Он вообще очень странный парень и никогда не разговаривает не по делу. Наверное, должно случиться что-то экстраординарное, наподобие конца света, чтобы он заговорил об этом.
Сегодня море снова было спокойным, и мы с Маратом переписывались редко. Я наблюдала за ним в бинокль и видела, что он целиком и полностью загружен работой: то на «банане» катает народ, прибывающий с разных концов нашей необъятной страны, да и не только, то сдает в аренду катамараны, то надувает насосом матрасы...
Но все же несколькими сообщениями мы перебросились. Что сказать? Вчерашняя ссора так до конца и не прошла; она оставила после себя неприятный осадок. Между нами все еще ощущалась неловкость, тень послания в бутылке. Сообщения от Марата были отстраненными, прохладными, не такими, как всегда, хоть вчера мы вроде бы помирились...
Я разволновалась. Никак не могла понять – это временно или уже навсегда? Неужели он в самом деле так на меня обиделся, что и сегодня ведет себя как ребенок детсадовского возраста, у которого приятель отнял игрушку? И что это может за собой повлечь? Еще большую ссору? Или мы уже к обеду окончательно помиримся, устранив все недопонимание? Не знаю... Но мне это совсем не нравится. Он ведет себя так, будто я во всем виновата. Но если разобраться, в чем я виновата? Что я сделала? Нашла бутылку? Или чересчур эмоционально отреагировала на записку? Но как, по его мнению, я должна была отреагировать? Сказать: «Надо же, послание все-таки написано на русском. Ну что, по домам?»
Я себя не чувствую виноватой. Я не сделала ничего такого, из-за чего должна уговаривать Марата на меня не обижаться и триста раз просить прощения. Я всего лишь сказала, что это очень оригинально и что Васе с его девушкой будет что вспомнить. Еще стало интересно, нашел ли он уже себе девушку или нет. Все. Больше я ничего такого не говорила. Но началось выяснение отношений...
На мой взгляд, адекватно на послание в бутылке отреагировала именно я, а не Марат. Это он почему-то рассердился. А вот если бы он согласился с тем, что у Васи есть фантазия, что знакомство через найденную записку в бутылке действительно необычно и что это интересный факт в биографии будущих отношений Васи с его избранницей, в общем, нормально бы отнесся к тексту, ничего не случилось бы. Не было бы никакой ссоры. Мы бы спокойно поместили Васино послание в бутылку, запечатали бы ее и отдали обратно на волю волн, но Марат начал меня в чем-то подозревать и обвинять. Закончился разговор тем, что он психанул и с особенным выражением лица швырнул бутылку в море, сказав, что даст Васе в бубен.
Разве это нормально?
Даже и не знаю, нужно ли мне все это. Если Марат будет так странно реагировать на все мои поступки или высказывания, то я не хочу никаких с ним отношений. Это даже не ревность, а что-то другое. Ревность нормальна, когда она обоснованна, а не когда ревнуют к какому-то Васе, о существовании которого я узнала одновременно с Маратом.
Я считаю, что такое поведение не характеризует Марата с хорошей стороны. Дуться на меня ни за что, обвинять в том, чего я не совершала, – плохо. Но больше всего раздражает то, что почему-то я должна оправдываться. Были бы на то основания... Но их же нет. Он сам себе что-то придумал и поверил в это.
Надо же, как все сложно... Ладно, если он будет ходить обиженным до вечера, то я вызову его на серьезный разговор, в ходе которого раз и навсегда расставлю все на свои места и объясню, что я – человек и со мной нужно считаться. Я не могу подбирать каждое слово, чтобы ненароком не задеть какие-то его убеждения, о которых я и не ведаю. Откуда я знала, что он не любит Вась, которые пишут бутылочные письма? Ну откуда? Вот пусть Марат и перечислит мне все, что его нервирует. Я, может, и подстроюсь как-то, чтобы нам обоим было комфортно, но только с условием, что он подстроится под какие-то мои принципы. Мне кажется, отношения должны быть ровные. Когда этого нет – тогда наступают проблемы. Парень и девушка должны создавать комфорт взаимно. Только тогда все бывает хорошо. И вообще, что это за дружба такая, когда один постоянно уговаривает, а второй этим наслаждается?
– Первый раз вижу, чтобы люди спали стоя, да еще с биноклем у глаз, – вдруг услышала я рядом с собой голос Артема.
– Ты? – удивилась я.
– Я. Уже моя смена началась. А ты все в облаках витаешь. Даже не заметила, как Ромка ушел и его место занял я. О чем думаешь? Последний раз в таком состоянии я тебя видел, когда ты за катамаранщиком наблюдала. А сейчас в чем дело? Ты же уже не ведешь активную слежку. Вы теперь лично общаетесь!
– Да так, просто задумалась, – ответила я, не расположенная делиться с Артемом своими мыслями.
Он кивнул и надел на правую руку желтый напульсник. Желтые напульсники – часть нашей рабочей формы. Девушки-спасатели носят желтые купальники и напульсники такого же цвета, а парни – желтые плавки-шорты и напульсники им в тон. Это делается для того, чтобы мы были более заметны отдыхающим. Некоторые называют нас цыплятами из-за цвета формы, но мы даже радуемся этому – значит, люди запомнили, что эти желтые пятна на вышках – спасатели. У нас получилось закрепить ассоциацию «желтое – спасатели».
– Ну, так что ты хотел мне рассказать сегодня утром? – перевела я разговор на другую тему и посмотрела в бинокль на Марата.
Он немного освободился от работы и теперь лежал под зонтом и отдыхал. Я помню, в день, когда увидела его первый раз, он тоже лежал под этим зонтом. На нем были надеты эти же самые синие плавки, которые красиво сочетались с коричневым загаром. Впрочем, тогда Марат еще не имел коричневого загара. Да и имени его я тогда еще не знала... Но тем не менее когда увидела его, то сердце мое екнуло и я поняла, что параллельно наши с ним дороги не пройдут. Так и вышло. На следующий день я с удовлетворением обнаружила его под все тем же зонтом. Наблюдала я за ним цел