Читать онлайн Простая магия любви бесплатно

Глава 1

Ведьма за работой

• Взять немного жабьих лапок,
• Паутину, старый тапок —
• В ступке все перетолочь
• И настаивать всю ночь.

Из сборника рецептов бабушки Фаины

Острый нож рассек глянцево блестящее в свете свечи яблоко на половинки. Внутри была белая сочная мякоть и маленькие коричневые косточки. Красивое яблоко, словно даже не настоящее, а нарисованное на картинке.

Осторожно, словно это была отвратительная ядовитая жаба, Аня подняла со стола одну из половинок и, аккуратно вырезав сердцевину, вложила внутрь маленькую прядку темных волос, перетянутую красной ниткой. Затем решительно сложила обе части, взяла черные нитки и, сосредотачиваясь, закрыла глаза.

– Как сохнет это яблоко, так пусть раб божий Антон сохнет по рабе божьей Марии. И не будет ему ни сна, ни покоя ни днем, ни ночью – ни под солнцем, ни при свете звезд. Сказала я, и слово мое крепко. Да будет так!

С этими словами Аня накрепко обмотала яблоко нитками – так, что и не разделить.

В комнате было сумрачно. Свет давала лишь одинокая свеча на столе. За окном повисла полная луна. Совсем бледная, почти призрачная.

Ритуал закончен.

Девушка пальцами затушила огонек свечи и, нашарив на стене выключатель, зажгла обычный электрический свет, озаривший комнату.

Если бы обставлять помещение доверили Ане, тут нашлось бы место лишь правильным вещам. О, она бы сделала все на контрасте. Черный мраморный стол, на котором неплохо смотрелись бы оплавленные восковые свечи и белоснежный, отполированный временем череп; черные бархатные занавески, полностью закрывающие окно (некоторые обряды, кажется, требуют абсолютной темноты), на фоне которых кроваво бы алела одинокая роза; кровать, застеленная черным же покрывалом, и целая груда маленьких алых подушечек на ней. Стены были бы тоже черными, с легким серебристым узором, сложенным из скандинавских рун и магических пиктограмм... О, если бы Аня распоряжалась своим жилищем сама... Все бы здесь было по-другому! Девушка закрыла глаза и на один счастливый миг представила себе свою идеальную комнату...

Но, увы, реальность нагло лезла из всех щелей, разрушая красивую мечту. Стол был обычным, серым, со стоящим на нем раскрытым ноутбуком, черепов в доме отродясь не водилось (мама почему-то была против даже того пластмассового, который Аня за неимением лучшего присмотрела в одном милом магазине), занавески были тоже совершенно обычными – желтыми, в вульгарную розочку, обои – светло-розовыми, покрывало на кровати в точности повторяло тон занавесок. Но, наверное, самым худшим оказалось зеркало в дурацкой розовой, со стразиками, рамке и игрушечный мишка с сердечком, отличающийся крайне дебильным выражением плюшевой морды. В общем, комната в точности соответствовала представлению Аниной мамы о спальне девушки-подростка и казалась самой Ане казематом, куда заточили ее гордую свободолюбивую душу.

Ну ничего, пятнадцать лет – это уже немало. Еще немного – и она вырвется на свободу. А пока просто не стоит зацикливаться – пусть до времени будет как есть. Правила обращения с родителями Аня усвоила еще с детства: не хочешь проблем – молчи и соглашайся, а думать и делать можно так, как хочется.

Аня подошла к столу и тронула мышку, отключая режим гашения экрана – плавающих по экрану веселых разноцветных рыбок (он у нее носил сугубо маскировочный характер и предназначался специально для родителей). Рабочий стол был тоже нейтрально-синим (ну ничего, придет еще время). Аня взглянула на часы – 23-00, запустила аську и дождалась выхода в сеть. Отлично, теперь ее друзья увидят, что Немезида снова с ними.

Машка, конечно, была в сети, и аська радостно тренькнула, выдавая целую череду сообщений от нее.

«22-20: Ты где?» – спрашивал пользователь Маффка.

«Ты в невидимке???!!! Ну ЧТО? Я же жду?!» – нетерпеливо вопрошала она уже в 22-22.

«Откликнись! Ну?! Ау! Выйди из сумрака!» – очередная серия призывов следовала в 22-22, 22-23 и 22-25.

Аня устало вздохнула. Связываться с дурами – себе дороже. Однако то, что она делала, совершалось вовсе не для Машки, что бы та ни думала. Только для себя.

Чувствуя себя профи, Аня ввела короткий ответ «Работа сделана», и удовлетворенно посмотрела на экран. Ее еще переполняло то пьянящее чувство восторга, которое вызвал в ней ритуал. Теперь она уже не сомневалась в успехе – собственно, приступать к обряду, сомневаясь, нет ничего хуже, сразу можно ставить на всех намерениях крест. Малейшая толика сомнения – и ничего не удастся.

«Почему ты так долго?» – тут же отреагировала Маффка, видимо, так и не отходившая от компьютера.

Разумеется, Аня не стала отвечать, что ждала, пока родители отправятся спать. Ни один уважающий себя маг не выдает свои секреты, а поэтому лаконично и загадочно написала: «Так надо».

«И получилось?» – осторожно поинтересовалась собеседница.

Аня на миг задумалась.

«Увидишь», – ответила она и тут же, не дожидаясь ответной реплики, нырнула в офлайн.

С Машкой Пименовой Аня училась в одном классе. Они никогда не дружили, хотя поддерживали вежливые отношения, и в случае, если ближайшие подруги обеих оказывались вне зоны доступа, могли вместе, скажем, посидеть в школьной столовой или поболтать о чем-то нейтральном типа мальчишек и тряпок. Разумеется, в те времена, когда Аня еще общалась на подобные темы.

Однако пути судьбы неисповедимы, и именно Пименова стала первой серьезной клиенткой.

Антон Смирнов считался главным красавчиком класса. Он был необычайно рослым и широким в плечах, почти как взрослый, а над губой уже пробивались первые тонкие усики. Разумеется, Антон прекрасно знал о своем звездном статусе и использовал его на все двести процентов. В классе едва можно было насчитать с пяток девчонок, с которыми он никогда не встречался, в основном это были тихие серенькие мышки, скромные и молчаливые, и Аня. О нет, ее-то никак нельзя назвать незаметной бледной молью. Особенно после того, как с полгода назад она вдруг радикально изменила имидж, покрасив длинные пшенично-светлые волосы в угольно-черный цвет (да, тогда пришлось выдержать серьезное столкновение с родителями, но, к счастью, главные бои остались позади). Теперь не заметить Аню было почти невозможно – контраст безмятежно голубых глаз и черных длинных волос привлекал к девушке всеобщее внимание. И Антон, конечно, пытался заигрывать с ней и пару раз приглашал на свидание. Разумеется, абсолютно тщетно, поскольку Аня терпеть не могла этого гламурного хлюпика, обожающего свинячье-розовые или голубые футболки! О, сколько наслаждения она получила, отвечая ему недвусмысленным отказом. Ведь этот доморощенный Аполлон искренне веровал в собственную неотразимость. «Герой, я не люблю тебя!» – бросила ему Аня фразу пушкинской Наины, и красавчику не оставалось ничего иного, кроме как сделать вид, будто все в порядке и он вовсе не расстроен отказом. Иногда, будучи в дурном расположении духа, Аня, правда, думала, что Антон на самом деле не притворялся и ему действительно было наплевать, кто из девчонок сопровождал его сегодня в кино или в клуб, тем более что желающие, увы и ах, находились.

Среди жертв неотразимого Смирнова числилась и Маша Пименова. Разумеется, она верила в большую и светлую любовь, а Антон, повстречавшись с ней едва ли с недельку, преспокойненько переметнулся к Ольге из параллельного класса. Как ни странно, новые отношения, похоже, затянули его, и вот уже больше месяца их везде видели вместе. Другие девчонки будто бы перестали существовать для него. Антон носил за Ольгой сумку и вечно таскал ей шоколадки. Вся школа бурлила, и Аня уже слышала, что кто-то называл Антона и Ольгу красивой парой и уверял, что на сей раз это настоящая любовь. О, Аня сразу почувствовала, что настал ее звездный час. Разлучить сладкую парочку становилось просто-таки делом принципа, и она едва дождалась, пока недотепа-Машка придет в полное отчаяние и по наводке одной из общих знакомых прибежит к ней со своей бедой.

Так что когда Пименова наконец-то додумалась обратиться к профессионалу, Аня уже давно подготовилась к разговору и даже отрепетировала его в воображении.

– Ты хочешь, чтобы Антон вернулся к тебе? – спросила она, пока Маша бормотала что-то невразумительное, и та с уважением к пророческому дару одноклассницы кивнула.

– Ну что же, – Аня специально не смотрела на клиентку, с независимым видом разглядывая собственные ногти, – это трудно... Но исполнимо, – поспешно добавила она, видя нетерпение Маши. – Хочешь, мы устраним соперницу?

– Нет! – Машка явно испугалась и даже отступила на шаг от скамейки.

«Вот дура!» – подумала презрительно Аня, но, разумеется, не сказала этого вслух, а продолжила:

– Как хочешь. Тогда наш выбор присуха. Только подумай хорошенько, нужен ли тебе этот Антон, потому что наложить чары легче, чем снять их. Хочешь быть связанной с Антоном на всю жизнь? Подумай, вам же всего по пятнадцать.

Маша кивнула и покраснела – отчаянно, до свекольного цвета, а на глазах ее заблестели слезы.

Ну точно дура, но суть не в ней. Суть в том, что Ане нужно было почувствовать собственные силы, научиться переворачивать реальность под себя.

– Заказ принят, – нарочито небрежно бросила она тогда.

И вот теперь все было уже сделано.

Выключив компьютер, Аня села на кровать, подложив под спину подушку, и задумалась. Сегодня она, пожалуй, во второй раз в жизни решилась на действительно важный шаг (первый был, когда она покрасила волосы). Еще совсем недавно она казалась ничем не примечательной девчонкой с острыми коленками и локтями, вечно растрепанными волосами банального блондинистого цвета. И в школе до недавнего времени ничем не выделялась среди одноклассниц, но в этом году все переменилось. У Ани появилась тайна, зажегшая ее глаза загадочным светом и придавшая ей особый ореол очарования. Аня, девушка наблюдательная, замечала, что и мальчишки стали смотреть на нее совершенно по-другому. Но Аню мальчишки, в общем-то, не интересовали. Вернее, она пока что не нашла того достойного, на которого можно было бы обратить свое благосклонное внимание. Нет, заинтересованные взгляды, записки и прочая чепуха, безусловно, льстили ее самолюбию, но сердце пока заставляло взволнованно биться лишь одно. И это была не любовь, а магия.

Все начиналось совершенно невинно – со знакомства в одном из чатов со странной девушкой с загадочным именем Астарот. «Я ведьма», – сказала она о себе, к немалому изумлению Ани, представляющей ведьм по сказкам – сгорбленными старухами с седыми патлами, недобрыми крохотными глазками и большими носами с отвратительными бородавками. Астарот же, напротив, судя по сделанной из фотографии-аватарке, была молодой и выглядела очень красивой. «Таро», «магия», «линии судьбы», «чакры», «предназначение»... казалось, она говорила на ином, каком-то инопланетном языке. Аня и вправду почувствовала себя завороженной.

«А можно ли этому научиться?» – спросила она у новообретенной подруги и потом с замиранием сердца, ждала у компьютера ответ, едва решаясь дышать от волнения.

Услышанные слова привели ее в состояние, близкое к помешательству.

«Я чувствую, что у нас с тобой духовная близость. Мы уже встречались, просто ты наверняка об этом не помнишь. Не все запоминают свои путешествия в астрал, – написала Астарот. – Я беру тебя в ученицы».

Единственное, что огорчало Аню – это то, что, несмотря на духовную близость, расстояние между Учителем и ученицей было немалым. Аня жила в Москве, Астарот – в Алма-Ате, почти на другом конце света.

Она училась у Астарот уже полгода. Они открывали Анины чакры для того, чтобы принимать космическую энергию, и изучали «Практическую магию» Папюса. Вернее, изучала ее Аня. Астарот знала эту волшебную книгу почти наизусть, то и дело цитируя ее во всех беседах. И вот сегодня – первый серьезный опыт. Разумеется, с одобрения духовной наставницы. Как и положено настоящей ведьме, Аня старалась не для себя. Выбранный ею заговор был прост и эффективен.

«У меня все получится, и я стану настоящим магом», – пообещала себе Аня, прежде чем лечь спать.

Глава 2

Триумф ведьмы

Однако следующий день принес сплошные разочарования. Целое утро прошло в бестолковом напряженном ожидании, а когда Аня все-таки выбралась на улицу, первыми, кого она увидела, были Антон и Ольга. Они, как ни в чем не бывало, сидели на лавочке на детской площадке.

«Не может быть!» – прошептала Аня и поспешила укрыться в подъезде, чтобы сладкая парочка ее не заметила. Стоя у грязного, покрытого разводами и разнообразными надписями окна подъезда, девушка смотрела вниз, где двое на лавочке разговаривали, не сводя друг с друга глаз, и словно бы смеялись над ней.

«Ищи недостатки в себе, а не в системе», – написала ей Астарот, и Аня впервые почувствовала злость по отношению к наставнице. Подумаешь, умная какая! Возможно, никакой магии и вовсе не существует! Не работает она, и все, и верить в нее так же смешно и нелепо, как в глупые детские сказочки.

Вскоре позвонила закадычная Анина подруга Лена.

– Выходи! – весело сказала она. – Тут уже целая компания подобралась, только тебя и ждем!

Аня тяжело вздохнула. Даже подруге не понять ее проблем! Ленка может позволить себе жить беспечно. Над ней не тяготеет магический дар, который нужно реализовывать, чтобы избежать дурных последствий. Астарот не зря предупредила, что нет ничего хуже ведьмы, внутри которой заперт нереализованный дар, – она приносит несчастья и себе, и окружающим.

– Что-то случилось? – спросила Лена, обеспокоенная воцарившимся вслед за душераздирающим вздохом ледяным молчанием.

– Ничего не случилось! Абсолютно ничего! – ответила Аня, едва сдерживая слезы. – Гуляйте без меня, – и повесила трубку.

Вернувшиеся с работы родители завели разговор о тете и о даче, но Аня не слушала их – у нее и так был тяжелый день, и легла спать пораньше, но долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок.

Разбудил ее громкий телефонный звонок. Все еще не желая вставать (кажется, она только-только нормально заснула, избавившись от длящегося почти всю ночь кошмара), Аня натянула на голову одеяло, но навязчивая бодрая мелодия пробиралась и под него, раздражая и не давая ни малейшей возможности нырнуть обратно в теплое спокойствие сна.

– И кто это такой навязчивый? – пробормотала Аня, все же вылезая из-под одеяла, и, спотыкаясь, побрела в коридор, где лежала телефонная трубка.

Да, – сонно пробормотала она, принимая звонок.

– Аня? Привет! Как хорошо, что ты дома!

Аня болезненно поморщилась. Звонила Маша Пименова, и ничего хорошего этот звонок не сулил. Девушка бросила взгляд на часы. Всего-то половина десятого, добрые люди в это время еще сны досматривают.

– Я так рада! Спасибо тебе! – частила Маша, и до Ани начало доходить, что что-то здесь не так.

– На здоровье, – зевая, ответила она, думая, как бы не опозориться перед одноклассницей и как можно незаметнее выяснить у той, с чем связан ранний звонок и за что именно ее благодарят. А то вдруг случайно сделаешь доброе дело и даже не заметишь.

Но, к счастью, Машу и не нужно было расспрашивать.

– Вчера я весь день волновалось. Ну, как все получится после того... – Пименова смутилась. – Ну я не знаю, как в таких случаях все происходит... А потом, уже вечером, он позвонил мне, и мы проболтали целый час!

– Кто позвонил? – переспросила Аня, понимая, что ничего уже не понимает, и чувствуя себя абсолютной и беспросветной идиоткой.

– Как это кто? Ты что, спишь? Ну просыпайся же! Антон, кто еще?!

Счастье колокольчиками звенело в голосе Маши Пименовой, и Аня даже потерла ухо, оглушенная этим звоном безоблачного счастья.

– И?.. – спросила она, не зная, что говорить дальше. Сонливость как рукой сняло.

– Он расстался с Ольгой! Вчера они поговорили, и он сказал ей, что их встречи были ошибкой!

– Так и сказал? – не удержалась от легкой иронии Аня.

Но счастливая Маша не обратила на нее внимания.

– Примерно так! Не важно! Главное, что он просил у меня прощения, а еще мы сегодня идем с ним в кино и в кафе! Он пригласил меня! И я сразу позвонила тебе, чтобы ты первая об этом узнала. Мы так тебе благодарны!

– Ага, конечно. На здоровье, – зачем-то повторила Аня.

– Все, мне некогда! Я в парикмахерскую записалась. Побегу, а то опоздаю! – бойко отрапортовала Маша, и в трубке зазвучали сигналы отбоя.

Аня поставила трубку на базу и еще с минуту стояла, абсолютно ошеломленная произошедшим, а затем вдруг подпрыгнула.

– Получи-и-илось! – заорала она счастливым голосом. – У меня все получилось!

Настроение взлетело до небес. Включив на полную громкость диск группы «HIM», Аня сунула в рот оставленный для нее мамой бутерброд и, открыв шкаф, принялась, пританцовывая в такт мелодии, придирчиво подбирать одежду.

Собственно, выбирать было почти не из чего. Вкусы Ани и ее мамы существенно расходились не только по вопросу оформления комнаты, но и по части подбора гардероба. И, увы, мама все еще считала свой голос решающим – да так оно и было, поскольку на ее стороне оказались финансы и моральная поддержка Аниного отца, а на Аниной – лишь ее собственные представления. В общем, длинная черная юбка у нее была только одна, зато вполне готичного вида, с воланом по подолу. К этой юбке Аня добавила простой черный топ и украшение в виде серебристых черепов, нанизанных на черный каучуковый шнур, – Ленин подарок, при виде которого мама с папой хором воскликнули: «Немедленно выбрось эту гадость!» – но потом ничего, забыли.

Подкрасив глаза и наложив на веки темно-серые тени, а на губы – кроваво-красную помаду, девушка с удовольствием оглядела себя в большом зеркале. Образ получился яркий и достойный (и чего маме не нравится?). Черные волосы красиво блестели в свете лампы, подчеркивая белизну гладкой кожи. Кожей Аня гордилась особо. К счастью, у нее даже в пятнадцать лет почти не было прыщиков, а еще она старательно избегала солнца, оставляя вульгарный загар на долю всяких гламурных дурочек. Статус ведьмы обязывал, и тщательно создаваемый имидж нужно было лелеять и поддерживать.

Аня послала зеркалу последний загадочно-томный взгляд и вышла из дома.

– Это идет из глубины. Вот представьте, что внутри вас – огненный шар, и выталкивайте его наружу, – объясняла Аня собравшимся вокруг нее девчонкам. Все они сидели на изогнутой лестнице, на детской площадке. Аня – в центре, закинув ногу на ногу, покачивала изящной туфелькой. Все-таки как много зависит от настроения! Вчера она чувствовала себя последней неудачницей и не могла без отвращения смотреть на свое отражение в зеркале, а сегодня – ощущала королевой бала: загадочной, могущественной, уверенной. Дворовая компания казалась ей группой верноподданных, жадно ловящих каждое ее слово, каждый милостивый взгляд. Она царила среди них.

– Но для этого же требуются способности? – спросила, заглядывая в глаза, веснушчатая Наденька Дюжева, в которой единственно хорошего и было-то – пышные рыжевато-каштановые волосы.

– Разумеется, – Аня повела плечом, всем видом выражая собственное превосходство. – И еще нужно упорство и уверенность в собственных силах. Магическое действо – это приложение воли мага к объективному миру, приводящее в результате к изменению мира, – объяснила она, в точности повторяя то, что написала Астарот, когда Аня впервые спросила ее о магии.

Девчонки замолчали – то ли размышляя над фразой, то ли в смиренном осознании собственного ничтожества.

В общем, день удался. И только Ленка была какая-то скучная. Сперва Аня не замечала этого, увлеченная своей звездной ролью. Но, в конце концов, не обращать внимание на молчание подруги стало нельзя.

– Ты чего? – спросила Аня, чувствуя раздражение из-за того, что подруга не спешит разделить с ней триумф победы. Говорят, друг познается в беде. Но легко сочувствовать, когда другому плохо, а вот попробуй порадоваться за него – просто так, от всего сердца, без капли зависти.

– Так, – отмахнулась Ленка, – думаю.

– И что же, позволь спросить?

Подруга уставилась на собственные босоножки – переплетение веселеньких разноцветных ремешков.

– Как понимаю, ты все-таки сделала то, что собиралась... ну о чем ты говорила тогда... – произнесла она, наконец, не поднимая взгляда.

– Ну, сделала. И что?

В Анином голосе послышались резкие ноты. Она всегда уважала тактику упреждающего удара – зачем ждать, пока тебя ударят, лучше сделать это первой.

– А уверена ли ты, что это правильно и справедливо? Воздействовать на чужую волю – подло!

– Ой, подумаешь! – Аня расхохоталась. – Ты что, Антона не знаешь? Он бы по-любому Ольгу бросил. Вопрос только, как скоро. А потом так же к новой девчонке прицепился. Так почему бы не к Машке?

– Машка – дура, – заявила Лена неожиданно зло. – Антону нужна не она.

– А кто же?

– Другая! Умная, чуткая, терпеливая. Только такая девчонка его характер обломать может.

– И где же ты такую возьмешь? Что это ты так за судьбу Антона волнуешься? Личный интерес? – хмыкнула Аня.

– Ты не права, – покачала головой Лена, нервно теребя выбившуюся из «хвостика» прядь волос. – Просто у Антона есть право самостоятельно распоряжаться собственной жизнью.

– Распоряжается он! Да он за каждой уже побегать успел!.. Ну, почти за каждой, – уточнила Аня, косясь на подругу. Белобрысая, словно бы бесцветная, Лена поджала тонкие губы: как раз за ней признанный ловелас класса никогда не бегал. – И вообще ну его. Будто нет тем поинтереснее!

Несмотря на то что дело шло к вечеру, припекало солнце, весело щебетали птицы, и спорить о чем-либо вообще не хотелось.

Ленка отвернулась и замолчала. «Обиделась», – решила Аня, но расспрашивать ее не стала: каждый имеет право пребывать в дурном настроении.

Тем временем подошли знакомые мальчишки, завязалась общая беседа, и Ане стало не до подруги, тем более что сама она была сегодня на высоте и чувствовала к себе особенное внимание.

Когда начало темнеть, к компании присоединились Маша и Антон. Парень нежно обнимал свою вновь обретенную девушку за талию, а та счастливо и совершенно невпопад смеялась.

– Вижу, наши голубки опять вместе! – хмыкнул Колька из параллельного. – Да вот надолго ли?

– Навсегда! – пылко отрезал Антон, по-хозяйски прижимая подругу к себе. – Маша – лучшая девушка на свете.

Маша снова счастливо хихикнула.

«Ну и придурки. Вот уж точно: два дебила – это сила, – раздраженно подумала Аня. – Я права. Они достойны друг друга». И она оглянулась, ища глазами Ленку, чтобы шепнуть ей, что кого-кого, а Антона уж точно жалеть не стоит, но той не было. Ушла и даже не попрощалась. Настроение резко сбавило обороты, и Аня, игнорируя все просьбы потусоваться еще немного, помахала всем ручкой и направилась к своему подъезду.

Родители сидели на кухне за поздним ужином.

– А, явилась не запылилась, – сказала мама, доставая из сушилки еще одну тарелку. – Мой руки и иди есть.

Аня вымыла руки и, сев за стол, принялась ковыряться вилкой в винегрете, отодвигая на край тарелки горошек, который она терпеть не могла.

– Как, собралась уже? – спросил меж тем папа, накладывая себе добавки.

– Это куда? – не поняла Аня.

– Как это куда?! С тетей Сашей и дядей Игорем на дачу. Завтра с самого утра выезжаешь, – огорошил папа.

Мама, уже закончившая с едой и вымывшая тарелку, вытерла мокрые руки о фартук и укоризненно посмотрела на дочь.

– Что же это ты вчера все прослушала? И никаких возражений! – строго добавила она, видя, что Аня хочет что-то сказать. – Тебе полезно на свежем воздухе побыть. Покупаешься, позагораешь. А то, ишь, немочь бледная!

– Фу! Ты же знаешь, я никогда не загораю! – возмутилась Аня. – И вообще, на даче от тоски повеситься можно. Не поеду.

– Анна Сергеевна! – рявкнул отец. – Что за детство, что за выкрутасы?! Мы уже обо всем с тетей Сашей договорились, так что доедай – и марш собираться!

– Ах вот как вы со мной обращаетесь?! – обиделась Аня, откладывая вилку. – Как Пушкина – в ссылку? Обо всем договорились, а меня и спросить забыли. Ну хорошо же. А я тогда есть не буду! – она демонстративно отодвинула тарелку и сложила на груди руки.

– Анечка, – расстроенно воскликнула мать.

– Не уговаривай ее. Проголодается – поест. И от дачи это ее тоже не спасет, – остановил ее отец.

– Аня, – мама, тяжело вздохнув, опустилась на стул, – пойми нас, деточка, мы видим, что в последнее время ты просто сама не своя. Твоя компания дурно на тебя влияет...

– Нет, это я влияю на них дурно, – сообщила Аня. – Ну что же, если я здесь никому не нужна, пойду паковать вещички.

– Ничего, – успокаивала она себя, – буду жить, страдая в изгнании. В этой деревне наверняка одни придурки, общаться не с кем. Но ничего. Возьму с собой побольше книг, стану читать что-нибудь умное.

Она подошла к книжному шкафу и наугад выбрала несколько томов потолще.

Теперь нужно было попрощаться с друзьями. Аня заглянула в аську. К счастью, Астарот была онлайн, она вообще нечасто пропадала из сети, и сначала Аня все удивлялась, почему наставница вечно сидит дома, а потом поняла, что та, благодаря мистической связи между ними, просто оказывается на месте всякий раз, когда действительно нужна.

«Привет, – написала ей Аня, – меня ссылают в деревню».

«Крепись, – тут же пришел ответ. – Испытания закаляют. Этой ночью, например, зло пыталось совершить прорыв в наш мир. Нам, хранителям, пришлось встать на защиту. Враждебные проявления сгустились из воздуха и приняли демоническое обличье отвратительных созданий с рогами и кожистыми крыльями, как у летучей мыши. Они издавали ужасные воющие звуки и гремели огромными железными когтями...»

Аня на секунду отвернулась от монитора, отвлеченная скрипом двери. Но нет – никого. Ей не хотелось бы, чтобы родители прочитали то, что пишет Астарот, – они бы просто ничего не поняли, а вернее, поняли бы совершенно превратно. В самом начале знакомства с Астарот Аню смущали такие описания, но потом она узнала от наставницы, что кроме видимого мира есть еще иной, путешествовать по которому могут опытные, подготовленные души, чья прямая задача – биться со злом и злыми сущностями, которые так и пытаются проникнуть в наш мир. Конечно, в реальности они не появляются в форме бесов – это та оболочка, которую дорисовывает наше воображение, на деле они невидимы, но приносят зло, войны, болезни, катастрофы. И это здорово, что существуют люди, всегда готовые встать заслоном на их пути!

Ане было приятно, что ее наставница – одна из них. И досадно, что люди даже не знают об этом. Астарот заслужила, чтобы ей оказывали всевозможные почести, но, насколько понимала Аня, в ее обыденной жизни этого не было. Впрочем, Астарот ничего о себе не рассказывала, Аня спрашивала несколько раз, где она учится и чем занимается, но та никогда не отвечала и уводила разговор в сторону.

Девушка вздохнула и вернулась к тексту.

«Я вышла против них со сверкающим серебряным мечом, а за спиной у меня были белоснежные крылья, – писала наставница. – Это моя любимая боевая форма. И я дала им бой! Меня ранили, но когда моя кровь упала на моих врагов, им пришлось несладко. Кровь разъедала их, словно кислота. И я победила. На самом деле, все то, что я описала, лишь визуальное выражение нашей схватки. В реальности сражались не наши тела, а наши души – наша воля и наша Сила. К счастью, удалось в очередной раз отразить натиск врагов, но мне даже страшно подумать, что случится с нашей несчастной Землей, если они однажды прорвутся».

Теперь, прочитав о новых подвигах наставницы, Аня почувствовала стыд. Она-то думала, что ей выпали тяжелые испытания, но по сравнению с подвигом Астарот это всего лишь прогулка, и говорить не о чем.

«Хотела бы я стать такой, как ты», – написала она.

«Такой же навряд ли возможно, но я вижу в тебе потенциал. Верь, ты избранная, следуй путем, который укажу тебе я».

«Я постараюсь», – ответила Аня и вздохнула, сама понимая, как наивно и по-детски звучат ее слова. Рядом с наставницей она казалась неразумным ребенком.

Глава 3

Печальный демон,

дух изгнанья...

Тетя Саша была на два года старше своей двоюродной сестры, Аниной матери. Детей у них с дядей Игорем не было, и они часто и с охотой звали к себе на дачу Аню. Дядя Игорь, похоже, страдал от отсутствия сына и пытался частично возместить это, постоянно стараясь научить Аню всяким мелким работам – то приладить скворечник, то починить что-то в сарае. «Держишь гвоздь вот так и осторожненько начинаешь приколачивать», – объяснял он.

Ане даже нравилось такое отношение. До определенного времени. Наверное, в перемене виноват дурацкий подростковый возраст, но однажды Аня вдруг поняла, что устала: и одних-то родителей бывает много! С двенадцати лет она не была на даче у тети Саши и, наверное, смогла бы отмахиваться от нее еще какое-то время, но сама виновата, не надо было нервировать родителей внезапно проснувшейся любовью к черному цвету. Они ведь у Ани пуганые, чуть что – впадают в истерику. И начинается... «Ты что, теперь готом стала? По кладбищам еще не ходишь?» И все принюхиваются: не пахнет ли ненароком абсентом. Вот что бывает, если судить о жизни по страницам газет.

Машина затормозила у сетчатой ограды участка с небольшим, но довольно уютным деревянным домиком.

– Приехали! Вылезай! Небось уже все здесь забыла, – бодрым голосом скомандовал дядя Игорь, оглядываясь на устроившуюся на заднем сиденье Аню. – Саша там уже обед приготовила праздничный. Не всякий раз к нам такие гости жалуют!

Аня открыла дверцу и вылезла наружу. Через всю деревню тянулась длинная улица, вся в колдобинах. У ограды копошились наглые куры, зачем-то измазанные зеленой краской. Пахло сиренью – ее здесь были целые заросли. Все выглядело настолько убого и скучно, что Аня поежилась.

Прожить здесь целых два месяца, или на сколько там ее сослали родители, показалось девушке чудовищным.

– Анечка! Ну наконец! – К ней уже спешила тетя. – Пойдем, обед готов. Наверное, устала с дороги!

– Спасибо, тетя Саша, я пока не голодна, – ответила Аня, чувствуя, что нужно с первых же минут задать верный тон: она уже не та малявка, и нечего ее опекать и играть с нею в куклы. Взяли бы хоть из детдома ребенка, с ним бы и играли.

Тетя Саша вопросительно оглянулась на мужа, не зная, чем объяснить причуды племянницы, но тот лишь безнадежно махнул рукой, подхватил сумку с Аниными вещами и пошел в дом: кто, мол, вас, женщин, разберет.

– Ну хорошо, потом поешь, – примирительно согласилась тетя Саша, – иди пока погуляй. Здесь Танечка, помнишь, вы с ней каждое лето вместе ходили. Только переоденься, тебе в черном жарко будет, – но, увидев выражение Аниного лица, осеклась, догадавшись, что опять села в лужу.

– Спасибо, я лучше так, – ответила Аня.

Солнце и вправду припекало, и Ане казалось, что оно вот-вот прожжет на спине дырку. Возможно, тетя права, но черный наряд был, прежде всего, показателем статуса и нынешней социальной роли. Девушка осторожно шла по улице, словно разведчик, заброшенный далеко в тыл врага. Раз уж придется провести в этом гадюшнике уйму времени, нужно сразу поставить себя на должное место. Аня прекрасно знала, как важно самое первое впечатление. Она не приезжала сюда три года, после стольких лет прошлое знакомство можно не считать, так что оценивать ее будут заново и по одежке.

Смутно помня, что на другой стороне поселка находится озеро, Аня направлялась к нему.

Вот последний заброшенный дом, показавшийся девушке весьма таинственным – развалившиеся стены, поросшие колючим непокорным кустарником, здоровенные, словно деревья, сухие стебли борщевика, глядя на который невольно вспоминался какой-нибудь волшебный лес из старой сказки. «Здесь наверняка есть эманации умерших», – сказала бы Астарот. «Надо будет прийти сюда ночью», – решила Аня и повернула к озеру. Еще несколько шагов – и на горизонте, меж сочно-зеленых холмов, блеснула яркая лазурь воды. Озеро лежало в низине уютно, как в чаше, драгоценностью блестя и переливаясь на солнце. Над ним простиралось небо, едва тронутое легкой облачной дымкой, такое же синее, как и вода, только на несколько тонов светлее. И все это было так прекрасно, что Аня замерла, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть удивительное ощущение сказки. Как будто именно здесь, в серой, ничем не примечательной глубинке, находятся волшебные двери в чудесную страну. Только лишь шаг... Аня даже слышала музыку – ту самую, что часто сопровождает чудо...

Где-то засмеялись, нарушая древнюю магию, и Аня увидела, как дивный мир выцветает – волшебные холмы вдруг превращаются в простые, совершенно обычные, а таинственное сапфировое озеро оборачивается грязной лужей. Ну что же, добро пожаловать в реальный мир!

Девушка тряхнула головой, разгоняя остатки видения, и двинулась по тропинке.

На берегу, у старой ивы, свесившей к самой воде зеленые гибкие плети, собралась небольшая пестрая компания. Аня окинула их быстрым взглядом. Все были примерно ее возраста или, может быть, немного постарше. Две девушки – одна полная, с красным от прыщей лицом, вторая, с длинными светлыми волосами, ухоженная и, в целом, симпатичная, была Ане смутно знакома. Мальчишек оказалось четверо: рыжий, с невыразительным лицом, белесыми ресницами и светлыми водянистыми глазами; невысокий очень полный блондин в кошмарных шортах, как нельзя лучше подчеркивающих недостатки его фигуры, и два брюнета, один из них – высоченный красавец с немного слащавым лицом как раз того типажа, который Аня терпеть не могла, а вот второй показался ей интереснее. Роста скорее среднего, худощавый. У него были длинные, до плеч, волосы. Одежду составляли черная, без всяких эмблем и рисунков футболка и светло-голубые вылинявшие джинсы. Что-то неуловимо-притягательное было то ли в его чуть прищуренных теплых карих глазах, то ли в повороте головы. Вроде бы совершенно обычный, не то чтобы красавец, но все-таки... Притягивает.

Его Аня точно не знала. Скорее всего, его родители купили или построили дачу в этих местах как раз в то время, когда девушка здесь не бывала. Один из мальчишек показался знакомым. Возможно, они виделись когда-то в далеком детстве.

Аня с некоторым усилием отвела взгляд от заинтересовавшего ее парня и, приняв самый независимый вид, двинулась дальше. Мимо компании она прошла нарочито равнодушно и вместе с тем, не торопясь, рассчитывая, что ее окликнут. Проявлять интерес самой было не с руки. За спиной кто-то отпустил какую-то шутку, компания засмеялась. Аня шла, чувствуя между лопатками ледяной холод. Спина ее была особенно пряма, а подбородок – высоко поднят. «Пусть думают что хотят. Я просто прогуливаюсь», – сказала она себе.

Пройдя еще дальше, девушка остановилась там, где поросший жесткой травой берег высоко нависал над водой, и встала у обрыва, задумчиво глядя на горизонт. Она отлично осознавала, что с места, где расположилась тусовка, ее прекрасно видно, а поэтому постаралась принять небрежную и вместе с тем эффектную позу. В ту сторону она даже не смотрела. Зато Аня буквально физически ощущала любопытное ожидание. Ну конечно, они сейчас пытаются понять, кто она и откуда взялась. «Не подойду. Пусть первые подходят», – решила девушка, следя глазами за легким облачком, лениво скользящим по небу. Иногда до нее долетали обрывки разговоров, но из-за громкой музыки и удаленности нельзя было ничего разобрать. «Вот сейчас подойдут... Вот сейчас...» Но никто не подходил. Стараясь не выдавать своего интереса, Аня нагнулась, будто подбирая что-то с земли, и из-под руки взглянула.

Вся компания уходила прочь.

«Ну и скатертью дорога!» – отчего-то разозлилась девушка.

Еще недавно волшебное озеро окончательно потеряло свою прелесть. Теперь взгляд отмечал только недостатки: вон под ногами валяется пустая сигаретная пачка, а на противоположном берегу, поросшем густым камышом, видно, образовалось болото, и оттуда заливисто квакают лягушки.

Подняв с земли камешек, Аня запустила туда, однако зеленые певцы приняли этот признак зрительского неудовольствия совершенно равнодушно, и концерт продолжился.

«Хватит с меня сельской экзотики! Пора домой!» – решила Аня.

О, в этот жаркий летний день она как нельзя лучше чувствовала собственное одиночество и исключительность. Такие, как она, никогда не вписывались в общество. Их гнали и отправляли в ссылки, но они лишь смеялись над своими преследователями. И торжествовали в веках.

Девушка спустилась к воде – так, что в озеро осыпался целый град мелких камешков, и черной тенью заскользила по берегу, направляясь к дому.

Обед тетя Саша приготовила действительно щедрый. Тут был и борщ, и тушеное мясо, и пирожки с картошкой и грибами, уже немного остывшие, но тем не менее аппетитно-румяные и пахнущие так соблазнительно, что Аня едва удержалась от того, чтобы наброситься на них. Мучное, как известно, катастрофически вредно для фигуры. Нет, Аня-то вовсе не была полной, но как знать, во что превратишься, если станешь злоупотреблять пирожками и булочками. Это только в школе говорят, будто самое важное в человеке – духовная красота. А на деле все совершенно по-другому. Кто станет разглядывать твою прекрасную душу, если ты сама выглядишь, как булочка, или на лице постыдно алеют прыщи? Тот же Ромео ни за что не взглянул бы второй раз в сторону Джульетты, будь та на несколько размеров крупнее. Вон и подруга Ленка – слишком незаметная и невыразительная, бледная, никак не может найти себе кавалера. Мальчишки ее в упор не замечают. Хочешь производить впечатление – так изволь быть яркой или соответствовать общепринятым стандартам красоты. А лучше – и то, и другое сразу. Аня с трепетом относилась к собственному имиджу и просто не могла позволить себе поправиться.

– Совсем ничего не ешь, – вздохнула тетя Саша, пока Аня уныло сидела над борщом, вылавливая из него кусочки мяса и переливая жижу ложкой. – Стала тощая, как кошка на крыше.

Сравнение неожиданно польстило Ане. Она так и представила черную кошку на сверкающей серебром крыше: грациозную, медленно переступающую длинными бархатистыми лапками.

– А может, я была кошкой в прошлой жизни, – предположила девушка. Она хорошо знала: кошки – как раз подходящие животные для ведьм, не то что глупые вздорные собаки.

– Какая же ты выдумщица! – улыбнулась тетя. – Хорошо, если кошкой. А то вдруг дождевым червем или, скажем, улиткой.

Аня передернулась и отодвинула от себя полупустую тарелку.

– Это исключено, – ответила она быстро. – Такими тварями становятся только те, у кого испорчена карма.

– Что-что испорчено?

– Карма... Ну... нечто наподобие судьбы. Если человек совершал всякие неправедные поступки, то при перерождении может воплотиться во что-нибудь ужасное, – объяснила девушка, сглатывая слюну (пирожки все-таки пахли, так и соблазняя на один из абсолютно неправедных поступков).

– Ага! – обрадовалась тетя. – Это как в песне Высоцкого: «А если глуп, как дерево, родишься баобабом...» Так вот, доедай свой обед, который я, заметим, сделала специально для тебя, иначе будешь в следующей жизни голубем или воробьем – уж они-то ценят каждую брошенную им крошку, – нелогично завершила она и ушла в комнату.

Доковыряв обед и все-таки не удержавшись от пирожка (один-единственный – разве с этого потолстеешь?!), Аня взяла книгу и вышла во двор.

Там, в тени густого дерева, висели качели. Девушка села на них и приступила к чтению.

Правда, читалось сегодня не очень. Ее все время что-то отвлекало: то курица, пролезшая во двор в прорытый под сеткой лаз и с любопытством выклевывавшая что-то из земли, то солнечный лучик, игриво скользящий по щеке или, и того хуже, слепящий солнечным зайчиком, брошенным от блестящей водопроводной трубы. И пока Аня так сидела – то заглядывая в книгу, то вновь отводя от нее глаза, у калитки появилась светловолосая девушка. Та самая, которую Аня видела сегодня у озера.

Глава 4

Приглашение, от которого отказываются

—Ты Аня, правильно? – спросила блондинка, разглядывая девушку из-под длинной челки, падающей на лицо с такой дивной небрежностью, что становилось ясно: чтобы уложить ее, потребовалось немало времени и терпения.

Теперь и Аня узнала свою нежданную гостью. Когда-то их было не растащить по домам, а теперь, встретив на улице бывшую подружку, Аня ее и не признала.

Таня изменилась. Выросла и, как приходилось признать, похорошела. В детстве она напоминала пучеглазого нелепого лягушонка, но, надо же, время пошло ей на пользу. Хотя, если приглядеться, черты остались прежними, лишь несколько сгладились, стали более мягкими и женственными.

– Да, привет. Ты – Таня, – Аня встала с печально всхлипнувших качелей и подошла к ограде.

– Ты теперь жгучая брюнетка, – усмехнулась бывшая подруга, – когда я увидела тебя там, у озера, то даже не узнала.

– Ты тоже уже не такая, как в одиннадцать...

Они помолчали. Разговор зашел в тупик.

– И надолго сюда? – нарушила неловкое молчание Таня, чертя что-то на земле сандалией.

– Родители считают, месяца на два. Но мы еще посмотрим...

Аня хотела расспросить знакомую о компании, в которой та была, но удержалась: проявлять любопытство показалось ей ниже собственного достоинства. Негоже просить об одолжении. Это Таня должна представить ей своих друзей, а она решит, стоит ли с ними общаться.

– Здесь неплохо, – произнесла меж тем Таня, словно услышав Анины мысли, – компания подобралась хорошая. Вместе ходим на озеро, музыку слушаем. А у Лешки, представляешь, есть мотоцикл. Он тебя покатает, если ты ему понравишься.

Аня почувствовала, что ее щеки заливает румянец.

«Готова спорить, что Лешка с мотоциклом – самый страшный из парней. Они всегда больше других понтуются, чтобы хоть так завоевать внимание девчонок. Скорее всего, толстяк или рыжий», – подумала Аня и презрительно пожала плечами.

– Подумаешь, велика ценность – мотоцикл, – протянула она, отворачиваясь и проводя наманикюренным пальчиком по металлической сетке так, что та тихонько тренькнула. – Будто я на мотоциклах не каталась.

Аня никогда не каталась на мотоцикле, разве что однажды на скутере, но вовсе не собиралась признаваться в этом. Подумаешь тоже, деревенская роскошь! Какой-нибудь старый-престарый драндулет, способный произвести впечатление только на неискушенных детей природы, имеющих дело лишь с лошадями да коровами.

– Ну как хочешь, – легко согласилась Таня, – я пойду, обещала еще маме в огородных работах помочь. Вечером мы собираемся на развилке, у памятника. Будет настроение – приходи.

После того как приятельница ушла, Аня опять села на качели, но уже и не пыталась читать. Заложив страницу травинкой, она прикрыла глаза, размышляя.

Если она придет сегодня к месту сбора, то окажется на положении новичка и ей самой придется делать какие-то шаги к сближению. Но есть и другой путь: заинтриговать ребят, показать, что она – не такая, как все, совершенно особенная и таинственная. Тогда они будут крутиться вокруг нее и прилагать усилия для знакомства. Такой расклад Аня считала правильным и весьма для себя выгодным. «Решено, – сообщила она наклонившемуся над ней бледно-голубому небу, – пусть они подбирают ко мне ключик, и посмотрим, что будет дальше».

Приняв это стратегически важное решение, девушка со скуки принялась наблюдать за деревенской улицей. Ее нельзя было назвать оживленной, но как раз сейчас на ней разворачивалось странное действо.

По дороге шла старуха. Очень примечательная, на Анин взгляд. Худая, как сухая былинка, с темной от загара сморщенной кожей. Из-под черного платка выбивалось несколько седых прядей. Старухе было лет, наверное, под сто, и тем не менее шагала она решительно и бодро. Было в ее маленькой сухонькой фигуре что-то особенное, энергичное, словно внутри ее работал не знающий износа вечный двигатель.

Но самое интересное случилось, когда старуха поравнялась с женщиной, несущей ведро воды от родника. Произошло это как раз напротив места, где сидела Аня, поэтому девушка смогла рассмотреть сцену в деталях.

Занятая какими-то мыслями, женщина с ведром долгое время не замечала, кто идет ей навстречу, а поравнявшись со старухой, вдруг отскочила, выплеснув часть воды в дорожную пыль, и торопливо перекрестилась.

Старуха хмыкнула и прошипела что-то, выставив в направлении прохожей два согнутых корявых пальца.

– Чур меня, чур! – скороговоркой проговорила та и заспешила дальше.

А старуха вдруг взглянула на Аню, и девушка невольно вздрогнула, увидев ее бледно-голубые, словно выцветшие, но не потерявшие ястребиной остроты глаза. Ей показалось, что сейчас старуха шагнет к ней и что-то скажет. Скрытый в глубоких морщинах рот и вправду приоткрылся. Сердце тревожно застучало.

– Аня! Иди-ка сюда! – окликнула тут с крыльца тетя Саша.

Девушка и не заметила, когда тетя вышла из дома.

Она вновь оглянулась на старуху, но та уже как ни в чем не бывало так же бодро шагала прочь.

– Кто это? – спросила Аня, подходя к тете.

Та нахмурилась:

– А ты не помнишь? Это же баба Фая. Она на краю деревни живет, вы еще камни в ее забор бросали.

Аня действительно припоминала, хотя это было так давно, что уже почти позабылось: и детские страхи, и колотящееся от волнения сердце, и старуха, грозящая суковатой палкой... Кажется, тогда она была точь-в-точь такой же старой и скрюченной, как и сейчас.

– Она же ведьма? Правильно? – спросила девушка.

Тетя задумалась.

– А кто его знает, – произнесла она, покачивая головой. – Здесь ее боятся. Местные говорят, будто она скорее по темной части: порчу на людей или на скот навести, семью рассорить. Вот сосед уверяет, будто она у него собаку убила за то, что та на нее тявкала. Мол, только сказала: «Чтоб ты сдохла», а к вечеру он видит, пес и впрямь околел... Но это, конечно, ерунда, пустые слухи, – опомнилась она, видя, с каким напряженным вниманием племянница ловит каждое слово.

– А вы не верите в колдовство, тетя Саша? – поинтересовалась Аня.

Тетя осторожно погладила нагретую солнцем стену дома.

– Кто ж его знает... Феи, волшебники, Гендельфы всякие – это, конечно, сказки. Но злые пожелания иногда и вправду могут воплощаться, отравляя вокруг себя даже воздух. И старуха эта, баба Фая, – всякий раз, как посмотрю на нее, мурашки по телу. Что-то определенно в этом есть...

Когда наступил вечер, Аня едва сдерживала беспокойство. Она нарочно ушла в комнату и приняла твердое решение не высовывать на улицу даже кончик носа.

«Вот сейчас вся компания собралась, а Таня рассказывает о том, что встретила меня», – думала девушка, слоняясь от окна к столу.

В конце концов, когда большая стрелка на стенных часах переползла отметку десять, Аня не выдержала и вышла из дома.

В сгущающихся сумерках она проскользнула мимо темных силуэтов кустов в калитку и двинулась по направлению к памятнику. Девушка шла, стараясь держаться в тени, у обочины дороги. Вскоре до нее донеслась громкая музыка и смех.

Аня остановилась и прислушалась. Различить, о чем говорили, не представлялось возможным. Голоса, отчасти заглушенные музыкой, сливались в нестройный шум. В темноте были видны темные силуэты и одинокие, как бродячие звезды, огоньки сигарет.

Потом плеер выключили, и забренчала гитара. Мальчишеский голос сначала неуверенно, а затем все более и более увлеченно запел незнакомую Ане песню:

С каждой строкой голос крепчал, набирал силу. Аня не слишком любила русские песни – куда привычнее тот же «HIM», однако песня словно заворожила ее, пробуждая в груди странное чувство, и девушке так хотелось шагнуть туда, к ребятам. Еще год назад она, не задумываясь, поступила бы именно так... Но сейчас... Вцепившись в случайную ветку, Аня стояла у обочины дороги, понимая, что не может сделать ни шага: ни вперед, ни назад.

Вдруг от компании отделились двое парней и двинулись в ее сторону. Аня испуганно отступила, и, как назло, кусты оказались ближе, чем предполагала девушка. Ветки громко затрещали, а сама Аня споткнулась и едва не упала.

– Эй, кто там? – спросил голос, и бледный свет фонарика метнулся к ней.

Быть застуканной за подглядыванием – это уж слишком! Вынести такой позор Аня не могла и бегом бросилась прочь.

– Давай наперерез! Загоняй! – закричали вслед, и за спиной послышался топот бегущих ног.

Аня неслась во весь опор. В голове словно висела завеса тумана. Единственное, что она успела сообразить: ни в коем случае нельзя вбегать в свою калитку.

Проскочив мимо между заборами, девушка пробежала дальше и нырнула в заросли высокой травы.

Погоня была уже рядом.

– Где он?

– Убежал, кажется.

– А это он или она?

– Не знаю, не разглядел. Пойдемте, что ли, нечего здесь ловить. Темно, – перекликались преследователи.

Парни ушли, а Аня вылезла из своего убежища, с облегчением переводя дыхание.

Она была ужасно на себя зла: едва не попалась. По собственной глупости! Надо же, словно первоклашка, с робостью и любопытством наблюдающая за играющими детьми, никак не решаясь подойти к ним. Как хорошо, что все-таки удалось убежать и ее не разглядели. Спасибо сумраку, темной одежде и черным волосам.

Аня без приключений пробралась к своему дому.

– Что так рано? – удивился дядя, отрываясь от своей газеты. – Здесь молодежь по полночи гуляет.

– Что-то случилось? – забеспокоилась тетя, откладывая вышивание – пышные розовые цветы по черному фону.

– Все в полном порядке, просто я уже нагулялась, – успокоила девушка. – Можно я спать пойду?

– Конечно, иди. Я тебе уже постелила. В той же комнате, что и раньше, на втором этаже.

Тетя снова взялась за иголку, и Аня подумала, что, в сущности, они с дядей не так уж плохи: не надоедают вопросами, не лезут не в свое дело...

Лестница тихо поскрипывала под ногами. Поднявшись на второй этаж, Аня замерла у входа, вдыхая слабый запах дерева. Вся комната была обита узенькими реечками, отчего в ней создавалась особая, ни с чем не сравнимая атмосфера. Мебели здесь почти не было – кровать с металлической сеткой, маленький прикроватный столик, на котором стояла большая лампа под темно-красным абажуром с похожими на сосульки висюльками, да старое кресло-качалка с полинявшей обивкой, на которое был накинут красный шерстяной плед.

Вместо шкафа в углу комнаты, за желто-красной занавеской, были прибиты несколько полочек и палка, на которой висели вешалки с Аниной одеждой. Здесь же стояла дорожная сумка.

Все очень скромно, но вместе с тем отчего-то мило и уютно.

Девушка спустилась по лестнице, чтобы умыться, затем вернулась к себе, разделась и легла на кровать. Спать не хотелось, и Аня, словно цветные открытки, перебирала в памяти события последнего времени. Было тихо. В комнату сквозь полузашторенное окно заглядывал кусочек любопытной луны, бросая бледный отблеск на подоконник.

* * *

Пели птицы. Казалось, вся комната заполнилась их звонкими голосами и яркими лучами солнца. Аня приподнялась на кровати. Оказывается, вчера она, совершенно незаметно для себя, заснула.

Птичий гомон и яркие краски, заливавшие спальню, – все это было настолько настоящим, живым, сочным, что показалось нереальным. В Москве такого не бывает. Будто на экране вдруг добавили резкость и до предела вывернули регулятор громкости.

Валяться в постели не хотелось, хотя в городе Аня в выходные легко могла проспать до самого полудня. Она откинула простынку, заменявшую ей одеяло, свесила ноги на пол и с удовольствием ощутила босыми ступнями теплый, нагретый солнцем деревянный пол.

Девушка сладко потянулась и, открыв пошире окно, высунулась в сад. На улице тоже было самое настоящее буйство красок: ярко-голубое небо, темная зелень листвы яблонь и вишен, мягкая, насыщенная зелень травы. По саду носились какие-то птицы.

Все вчерашние заботы вдруг показались Ане вздорными. Она подошла к занавеске, отделяющей ее импровизированную гардеробную, выбрала длинную, почти до колен, белую футболку без рисунка и, надев ее, спустилась в гостиную.

– Доброе утро, – поздоровалась она с тетей Сашей и дядей Игорем, которые уже сидели за накрытым к завтраку столом.

– Вот хорошо, что ты проснулась! – обрадовалась тетя. – Давай с нами.

Аня умылась и тоже села за стол.

– Игорь обещал подправить скамейку у дома. Поможешь? – спросила тетя, наливая племяннице кофе.

Девушка кивнула.

После завтрака они отправились в сад. Работа неожиданно увлекла Аню, тем более ничего сложного от нее не требовалось: замерять размер досок, придерживать их, подавать дяде то молоток, то гвозди. Делать что-то своими руками и видеть результат своих трудов было приятно. Она погрузилась в работу, ничего не замечая вокруг. Вдруг послышался рев мотоцикла, замерший буквально в нескольких шагах от девушки. Аня подняла голову и увидела того длинноволосого парня, на которого обратила внимание еще на озере.

«Так вот кто Леша! – догадалась она. – Такому, чтобы привлечь девушек, и мотоцикл не нужен!» А меж тем его мотоцикл заслуживал отдельного внимания. Когда Таня упомянула, что у одного из парней есть мотоцикл, Аня тут же представила что-то старое, облезлое и распространяющее всюду отвратительный запах бензина. Однако перед ней стоял совершенно новенький, матово блестящий мотоцикл, очень узкий и хищный на вид, с черной отделкой и гордой надписью «Honda» на бензобаке.

– «Хонда»? Настоящая? – невольно спросила Аня и тут же прикусила язычок: она вовсе не собиралась заговаривать с этим выскочкой.

Парень улыбнулся.

– А ты – готка? Настоящая? – спросил в ответ он.

Аня подумывала обидеться, но настроение было по-прежнему хорошим, пекло солнце, и обидеться все никак не получалось.

– Нет, просто люблю черное, – ответила она. – А ты всегда язвишь вместо того, чтобы ответить по-нормальному?

– Извини, – щеки парня немного порозовели. – Да, это «Хонда». Папа в этом году на день рождения подарил. Раньше я о таком только мечтать мог... Кстати, меня Лешей зовут. А ты Аня? Таня о тебе вчера говорила. Почему ты вечером не пришла?

Аня вспомнила, как отсиживалась в кустах и едва не была поймана за этим странным занятием, и тоже покраснела.

– Да так, не хотелось, – произнесла она. Уши при этом позорно горели. Какая из нее ведьма, если она никак не научится владеть собой и при каждом неудобном случае отчаянно краснеет и конфузится.

– А-а-а... Ну как хочешь. В два мы на речку купаться идем. Захочешь – присоединяйся.

Алексей, не ожидая ответа, нажал на газ, и «Хонда» резво, словно застоявшийся конь, рванула с места.

Аня улыбнулась. Судя по всему, поездка на дачу окажется вовсе не такой отвратительной, как девушка предполагала сначала. Здесь может быть довольно весело, и Лешка ей понравился. Симпатичный, обаятельный, и мотоцикл у него прекрасный. С таким парнем не стыдно показаться даже в Москве, по крайней мере, ни один из Аниных одноклассников даже сравниться с ним не может.

Пока Аня размышляла об этом, на дороге показалась Таня. Проходя мимо забора тети Саши, она чуть замедлила шаг. Аня поймала ее вопросительный взгляд: видимо, после вчерашнего довольно сухого разговора подруга детства была не слишком уверена, что Аня хочет с ней общаться.

– Сейчас вернусь, – пообещала девушка дяде Игорю и, открыв калитку, подбежала к Таньке: – Привет!

– Привет! – Таня с облегчением улыбнулась. – Зря ты не пришла вчера. Между прочим, один мальчик о тебе спрашивал. Думаю, ты ему очень понравилась... – произнесла она интригующим тоном.

Аня снова покраснела, догадываясь, что это может быть за мальчик. Внимание Лешки ей явно льстило.

– Ну ничего, сегодня приду, – пообещала она. – Я слышала, вы купаться собираетесь.

– Ага! В два ровно. Не опаздывай. Хочешь, зайду за тобой?

– Хочу! – тут же отозвалась Аня. Это же совсем другое дело, тем более ее пригласили аж два человека! Вот что значит правильное поведение. А появись она на положении просительницы и начни навязываться Таниной компании, от нее бы небось просто отмахнулись. Недаром папа говорит, что мир любит успешных людей и презирает неудачников.

Глава 5

Сельские забавы

Купальник у Ани был один, они с мамой купили его еще в прошлом году перед поездкой на курорт в Черногорию. Тогда Аня еще оставалась блондинкой и не занималась благородным искусством магии, поэтому он был самым обычным: ярко-голубым, с золотым кантиком. Когда-то от одного взгляда на этот купальник Аню захлестывала волна восхищения, да и теперь, несмотря на презрение к голубому и розовому, она считала его весьма милым.

Померив его перед зеркалом, девушка убедилась, что он сидит не хуже, а даже лучше, чем в прошлом году. Все-таки хорошо, что мама положила его в сумку с вещами – сама Аня была в тот момент в таком горе и отчаянии, что даже не задумалась о подобных пустяках. Надевать поверх голубого купальника черный топ и юбку показалось глупым, и девушка, оглядев развешанную за шторкой одежду, все-таки выбрала легкий светлый сарафан. На голову она водрузила соломенную шляпу с такими огромными полями, что они полностью закрывали лицо.

– Купаться? – окликнула ее тетя Саша, когда Аня вышла во двор. – Ну молодец! Нет ничего лучше, чем хорошо отдохнуть после хорошей работы. Игорь говорит, ты ему очень помогла.

– Пустяки, – ответила Аня, хотя смутилась от неожиданно приятной похвалы.

Когда девушка пришла к озеру, вся компания уже была в сборе. Полная девчонка в ужасном оранжевом купальнике с визгом гоняла полотенцем рыжего мальчишку, а Лешка сидел на берегу в расстегнутой рубашке с плеером в обнимку.

– разносился по округе хрипловатый голос.

– Привет всем! Это та самая Аня, о которой я вам говорила! – торжественно объявила Таня. – Познакомься. Этот музыкальный фанат – Лешка, вон тот, рыжий, – Олег, преследует его Света. А это Вадим и Пашка.

– Не перепутай! Мы так похожи, что иногда сами себя путаем! – объявил высокий темноволосый парень.

– Все потому, что мы братья-близнецы, разлученные в детстве, – хихикнул маленький и толстый блондин. – Запомни: я – Вадим, он – Пашка!

– Паш, хватит придуриваться! – одернула Таня, и блондин с показным огорчением развел руками:

– Ну вот видишь, опять перепутал! Пашка – это я, а Вадим – он!

И оба, перемигнувшись, манерно поклонились.

Они были такие смешные, что Аня улыбнулась.

Тут рыжий, за которым гонялась с полотенцем некрасивая Света, вдруг налетел на валявшуюся на берегу корягу и грохнулся носом под дружный смех остальной компании.

Даже Аня не смогла удержаться от хохота, так нелепо и смешно он, падая, взмахнул руками. Не засмеялся только Лешка. Он небрежно кивнул Ане, словно старой знакомой, и вновь задумчиво уставился на идущую мелкими волнами гладь озера.

– А вот мне и не больно! – закричал рыжий, вскакивая на ноги. – Хотите, я еще упаду?

Он подскочил на месте и плюхнулся на зад.

– Догнала! Догнала! – радовалась Света, охаживая рыжего полотенцем. Олег потешно кривлялся и громко стонал, будто от непереносимой боли.

«Клоун», – решила Аня, сразу же потеряв к нему интерес.

– Хочешь на моем полотенце позагорать? – предложила Таня, подвигаясь на край большого полосатого желто-коричневого полотенца. Она уже разделась до купальника, и Аня еще раз с неудовольствием отметила, что бывшая подруга выглядит что надо. Худенькая, но вместе с тем фигуристая, грациозная, загорелая до черноты, что удачно подчеркивал ярко-желтый открытый купальник.

Честно говоря, Аня бы предпочла, чтобы Танька выглядела чуть-чуть менее привлекательно. Ну хотя бы как Света.

– Я никогда не загораю, – категорично заявила Аня. – Но, пожалуй, пойду искупнусь, жарковато что-то, – и она стянула через голову сарафан.

Когда подол светлого сарафана перестал закрывать лицо, Аня с удивлением заметила, что рыжий клоун стоит напротив и нагло пялится на нее.

«Вот придурок», – решила она.

И рыжий, словно прочитав ее мысли, вдруг закрутился на месте.

– Все смотрите, как я могу! Сейчас сделаю «блинчик»! – заорал он и принялся кидать в озеро камни.

Однако камни, вместо того чтобы подскакивать на волнах, упрямо тонули.

– Иди, Олег, порепетируй, – мягко и покровительственно сказала Таня, приподнимаясь на локте. – Леш, поставь что-нибудь... поромантичнее! – чуть повернулась она в сторону сидящего на берегу парня.

– Тебе что, старый «Наутилус» не нравится? – спросил он, но тем не менее тут же послушно переключил на что-то певуче-французское.

Таня удовлетворенно кивнула и, снова откинувшись на полотенце, блаженно прикрыла глаза.

«Она тут прямо-таки царица», – подумалось Ане.

– Ань, – окликнула вдруг Танька, – я давно хотела попросить: дай мне свой московский адрес, а то опять потеряешься на несколько лет.

– Бумаги нет, – попыталась отговориться та, делая шаг к воде.

– У меня есть, – девушка протянула руку и, нашарив принесенную сумку, расстегнула ее и вытащила листок бумаги и ручку. – На, запиши сейчас, а то потом забудем.

– Пожалуйста, раз ты так хочешь, – Аня удивленно пожала плечами и, взяв у приятельницы бумагу и ручку, записала свой домашний адрес, е-мейл и номер аськи.

– Спасибки! – Таня не глядя сунула листок обратно в сумку.

Входить в воду было холодно, однако стоило только пересилить себя и нырнуть, все сразу пришло в норму.

Честно говоря, было здорово. Вот так просто бултыхаться в воде, брызгать друг в друга, нырять – кто глубже. Потом мальчишки сложили руки «качелями», и все желающие смогли прыгнуть с этого трамплина в воду.

Аня совершенно забыла о необходимости казаться печальной и загадочной и веселилась вместе со всеми. Тем более Лешка смеялся так заразительно, что не присоединиться к нему было попросту невозможно.

Единственное, что раздражало, – это рыжий. Он постоянно крутился под ногами, строил отвратительные гримасы, а как-то даже напугал Аню, поднырнув и схватив ее за ногу.

От неожиданности она громко взвизгнула, а когда рядом вынырнула наглая рыжая макушка, не сдержалась и со всей силы шлепнула по ней ладонью.

– Дурак! Брысь отсюда! – закричала она.

Рыжий посмотрел на нее такими разнесчастными грустными глазами, что казалось, вот-вот заплачет.

– Клоун! Нечего тут глазки строить! – добавила Аня и отвернулась.

Потом они шли с озера всей компанией, все так же смеясь и обмениваясь шутками. И Лешка шел рядом с Аней.

– Придешь вечером? – спросил он, когда они подходили к ее дому.

И Аня как можно небрежней кивнула:

– Ну да, кажется, у меня на вечер как раз не было планов.

Лешка рассмеялся. И Аня, поняв, что сморозила глупость, засмеялась вслед за ним.

Вечером она в своем любимом наряде появилась там, где уже собралась компания. Гремела музыка.

– Привет всем! – Аня улыбнулась.

– И тебе привет, – отозвались в ответ.

Рыжий отсутствовал, что весьма обрадовало девушку. Он почему-то был ей неприятен. Почему – она и сама не могла сказать.

«Главное – делать все непринужденно», – напомнила себе Аня и, отыскав глазами бывшую подругу, тут же подошла к ней и присела рядом на поваленное бревно.

– Слушай, а почему ты любишь черное? – поинтересовалась Танька, лениво закуривая сигарету.

То, что подруга курит, стало для Ани откровением. Она даже позавидовала, наблюдая, как тонкие пальцы элегантно держат сигарету, как Танька по-взрослому пускает дым, щуря сквозь него таинственные зеленые глаза.

– Мне нравится так одеваться, – ответила Аня и негромко, но многозначительно добавила: – К тому же это свойственно таким, как я.

– Каким это?

– Тем, кто занимается магией, – пояснила Аня, отряхивая юбку от воображаемых пылинок, а сама между тем украдкой внимательно следила за реакцией подруги.

– А ты занимаешься магией? Это как ведьма? – не унималась Танька.

Аня вспомнила ужасную старуху и быстро замотала головой:

– Нет, не совсем.

– А то, знаешь, есть здесь одна ведьма. Ее бабой Фаей зовут. Злющая, как черт. Если что не по ней – сразу какое-нибудь страшное проклятие нашлет. Ее все в деревне боятся, хотя и уважают – говорят, и лечить может, человек два года парализованный лежал, а она его за неделю на ноги подняла.

– А, вы о ведьме? – вмешалась Света, пристраиваясь на бревне рядом с Таней и стреляя у нее сигаретку. – Лечит-то она хорошо, но это у нее не главное. Моя бабушка рассказывала, что поссорилась баба Фая еще в старые времена с одним мужиком. Он то ли председателем колхоза был, то ли бригадиром, сейчас уж не помню. Он все хвастался, что ни в какие волшебные штучки не верит, а она его так прокляла, что он месяц тяжело болел, мучился страшно, уже думали все, хоронить придется, да он из последних сил пополз к ней прощения просить.

– И что, простила? – с любопытством спросила Аня.

– Простила, раз приполз. Но, говорят, он потом на нее три года работал, вкусности всякие из города возил, тогда их не так просто, как сейчас, достать можно было, – с неохотой ответила девушка.

– А я слышал, – подошел к ним темноволосый Вадим, – что в свое время ведьма эта была красавицей, ей тогда и колдовать не нужно было: все мужики любые капризы исполняли. А потом, значит, приехала сюда молодая учительница: хорошенькая, со светлыми волосами, ну как наша Танька. Здесь тогда еще школа была, теперь от нее только фундамент остался. Видели, наверное, так вот к этой учительнице один из бабы-Фаиных ухажеров переметнулся. Ну она тогда разозлилась. «Не будет тебе, – говорит этой учительнице, – житья на свете. Станешь ты такой безобразной, что все плеваться будут». И что бы вы думали? – парень замолчал, выдерживая многозначительную паузу. – Та учительница и вправду сохнуть начала, а на лице у нее болячка какая-то появилась и стала расти, расти, пока не сделалась вся половина лица как у дракона – будто чешуйчатая и сине-красная!

– Ну тебя! – возмутилась Танька. – Какую гадость рассказываешь!

– А еще у одного мужика собака была, – продолжала рассказ Света, – она ведьму как-то облаяла и сразу после этого сдохла!

– О чем секретничаем? – Лешка, приглушив звук плеера, тоже захотел присоединиться к беседе.

– Та