Читать онлайн Созвездие Двух Сердец бесплатно

Глава 1

Вслед за любовью

Я стояла на вышке спасательной станции № 5, прислонившись спиной к перилам. Солнце палило плечи, но мне казалось, что вдруг наступила лютая зима.

– Повтори, что ты сказал?.. – спросила я, ощутив, как пересохло горло от волнения.

Напарник Артем, с которым я проработала уже больше года, вздохнул:

– Я увольняюсь, и мы больше не будем работать вместе.

– Но почему? – я не могла прийти в себя от этой новости. – Что случилось? Мы же всегда так дружно работали, и наш начальник очень хорошо к нам относится… Ты что, переходишь на другую станцию?..

– Полина, да не в этом дело! Вы с начальником тут ни при чем. Я ухожу не только с вышки, но и вообще уезжаю из Лимонного, потому что больше не могу тут находиться. Одиночество разрывает мне душу, – с досадой произнес Артем.

– То есть? – запуталась я.

– Я уезжаю в тот город, где живет Катя. Буду устраивать свою жизнь там, рядом с ней.

– Так вот в чем дело… – протянула я. – Вернее, в ком…

– Да, дело в Кате.

– Она очень хорошая девчонка, – только и нашла я, что ответить.

Мы познакомились с Катей ровно год назад, в конце августа, когда вместе с Артемом спасли ее в открытом море[1]. Катя и Артем понравились друг другу и с тех пор тесно общаются. Но трудность заключается в том, что Артем – местный, а Катя – приезжая, и, когда каникулы закончились, она уехала в свой город.

Но они продолжают поддерживать отношения на расстоянии, хотя это очень трудно. Ведь хочется не только писать эсэмэски, электронные письма и слышать голос по телефону, но еще и держать за руку, ощущая тепло любимого, смотреть в глаза и чувствовать аромат туалетной воды…

– Тем более этим летом я окончил школу, – продолжал Артем, – и мне надо думать о вузе. Вот как раз поступлю в городе, где живет Катя. Вернее, не поступлю, а уже поступил. Месяц назад.

– Ты мне ничего этого не говорил, – заметила я.

– Я не хотел говорить, потому что все было еще непонятно, а теперь вот определилось, и рассказываю. Вещи уже собраны, и завтра я уезжаю.

Мне не верилось, что мы больше не будем работать с Артемом. Что не будем всю смену шутить, мчаться на помощь отдыхающим, покупать трубочки со сгущенкой и медовую пахлаву… У нас очень слаженная команда, и мы с ним хорошие приятели. Вернее, была слаженная команда…

На глаза навернулись слезы:

– Неужели мы больше не будем работать вместе?..

– Мне жаль это говорить, но… не будем, – покачал головой Артем.

– Пока что я не могу это осознать, – вздохнула я и вдруг заметила краем глаза, что возле прибрежного кафе «Каракатица» стоит официантка Аня и обнимается с каким-то парнем.

– Помнишь, год назад я был влюблен в Аню? – заметив направление моего взгляда, улыбнулся Артем.

– Помню, – грустно улыбнулась я в ответ. – Ты постоянно наблюдал за ней в бинокль. Прошел год, и вот у тебя есть Катя, а у Ани… какой-то парень.

– Кто бы мог подумать, что я вдруг встречу Катю? – задумался Артем.

– А в жизни часто так бывает – планируешь одно, а получается что-то совсем другое, – то, о чем даже и подумать не мог.

– Да… На тот момент мне казалось, что лучше Ани никого нет, но потом появилась Катя, и я четко понял, что вот она, моя судьба.

Мы понимающе вздохнули.

– А кто бы мог подумать, что ты встретишь Марата? – продолжал развивать тему напарник. – Помнишь, как он вдруг появился в пункте проката катамаранов?

– Помню, – погрузилась я в воспоминания. – Я была им очарована… Тоже постоянно наблюдала за ним в бинокль. И даже подумать не могла, что мы будем вместе!

– Да… Прошел всего лишь один год, и у каждого из нас произошли такие большие перемены в жизни.

На меня напала дикая тоска и грусть, какая обычно бывает поздней осенью. Я четко и ясно ощущала, что что-то заканчивается. Но если осенью люди тоскуют по ушедшему лету с его теплом и романтикой, то сейчас я тосковала… По чему-то другому, еще более тонкому и пронзительному… Скорее всего, по прошедшему периоду жизни.

Мы все повзрослели. Вот всего лишь за год каждый нашел своего любимого человека. Жизнь меняется. Марат и Артем уже окончили школу. Марат стал жить в Лимонном, а Артем уезжает из него. В Лимонном Марат живет у дяди Руслана, бизнесмена, друга своего отца. Марат по-прежнему работает в пункте проката, но хочет отсюда уходить, потому что им все больше интересуются как актером и певцом, и на пункт проката не остается времени.

Да, сейчас все вроде бы хорошо, но, тем не менее, я испытываю тоску по тому времени, по тем ощущениям зарождающихся чувств, по ощущению некоей беззаботности…

– Конечно, мне очень не хочется тебя отпускать, но главное, чтобы ты был счастлив, – сказала я.

– Я счастлив, – улыбнулся Артем.

– Тогда я тоже.

Однако после этой новости настроение упало ниже нуля. Весь день я находилась в раздумьях: кто станет моим новым напарником или напарницей? Как мы сработаемся? Какой у него или у нее будет характер?

Сложно представить, что Артема кто-то заменит.

У меня было два сменщика – Артем и Роман. С Артемом мы очень дружили. Он общительный, жизнерадостный, мы общались даже вне работы. Роман же, напротив – замкнутый, немногословный, но, надо признать, отличный пловец. А в нашей работе спасателей главное именно это.

И вот теперь стоял вопрос – каким он будет, мой новый напарник?.. Таким же веселым, как Артем, или замкнутым, как Роман?..

До конца дня я пребывала в таком состоянии, что постоянно хотелось плакать.

Я осознавала, что этот день – последний, когда мы работаем вместе с Артемом. Больше мы никогда не встретимся утром на вышке и не будем друг над другом подшучивать. Я больше никогда не скажу ему: «Хватит уже читать эти дурацкие журналы про машины, давай работать!», а он не скажет мне: «Хватит уже пялиться в бинокль на Марата!»

Он больше не купит мне медовую пахлаву в знак примирения, а я, испытывая угрызения совести, больше не подарю ему новый журнал про машины… Мы не будем вместе есть мороженое. Я больше не поругаю его за то, что он, как обычно, взял мне кофейное мороженое, которое я не люблю, вместо обычного пломбира или клубничного, которое обожаю… Мы больше не будем по сто раз на дню ссориться по мелочам и мириться.

В горле стоял ком. Чем ниже солнце опускалось к морю, тем сильнее я осознавала, что остаются считаные минуты до конца нашей совместной работы.

Солнце уже коснулось краешком моря.

– У тебя такое лицо, как будто ты съела все кислые лимоны в Лимонном, – убрав бинокль от глаз, заметил Артем.

– А какое оно должно быть, если я больше не буду работать с самым лучшим в мире напарником? Как будто я съела все сладкие апельсины?

Артем не стал острить в ответ. Он грустно посмотрел на меня и опустил глаза.

– Не переживай, я справлюсь с собой, – пообещала я. – Просто сам пойми…

– Я понимаю, – кивнул Артем и нервно положил бинокль на стол. – Да я тоже расстроен! Думаешь, мне так легко оставить тут, в Лимонном, всю свою жизнь?.. Но вместе с тем я понимаю, что здесь мне нет жизни без Кати. Понимаешь, тут есть все – дом, семья, работа, ты, но нет Кати… И когда я думаю об этом, то все, что есть в Лимонном, отходит на второй план…

– Представляю, каково Марату было оставить свой город и переехать сюда, в Лимонный, – задумчиво проговорила я.

– С одной стороны, это тяжело, а с другой – легко. Ведь Марат приехал сюда к тебе, к своему счастью. И я тоже еду к своему счастью.

– Желаю вам с Катей всего самого наилучшего, – от всего сердца пожелала я.

– Спасибо… Но ты меня не забывай! Я ж сюда буду приезжать на каникулы, ну и вообще, когда захочу… Или с Катей будем приезжать. Посмотрим.

Сколько мы ни оттягивали этот момент, но солнце почти скрылось за горизонтом, и пришлось спускаться с вышки.

К нам подошел Марат.

– Ну что, трудовой день окончен? – весело спросил он. – Куда сейчас? Гулять?

– Собирать вещи, – вздохнул Артем.

– Какие вещи? – не понял Марат.

Мы ввели его в курс дела.

– Вот это да… – изумленно протянул Марат. Таким удивленным я видела его редко. – Так что, сегодня – все? Ты больше не придешь на вышку?

– Не приду, – развел руками Артем. – Кстати, давайте хоть сфотографируемся на память.

Мы попросили отдыхающую женщину сфотографировать нас. Поднялись на вышку, и она сделала несколько снимков на фоне моря, потом – на фоне почти что зашедшего оранжевого солнца, гор, пляжа…

После этого во второй раз спустились с вышки и побрели по вечерним улицам Лимонного к дому Артема.

Я шла и не могла взять в толк, как теперь Артем будет без Лимонного. Без апельсинов, лимонов и мандаринов на улицах? Без сказочного благоухания деревьев, когда цветут цитрусовые и магнолии? Как он сможет обойтись без всей этой красоты? Наш город разноцветный – на лимонах висят желтые лимоны, на апельсинах и мандаринах – оранжевые плоды… А еще есть темно-зеленые сосны, раскидистые пальмы и туи.

Наверное, очень сложно будет Артему поменять наш курортный город на обычный каменный мегаполис. И все это ради любви…

Мы не могли наговориться. Хотелось так много сказать друг другу! Но вот уже и его дом…

– Очень прошу – не приходите на вокзал меня провожать, – попросил Артем. – Если придете, я не смогу уехать…

– Но как это так – не проводить! – возмутилась я.

– Полина, мне будет тяжело, – признался Артем.

Я посмотрела в его наполненные грустью глаза и нехотя согласилась:

– Хорошо…

Артем крепко пожал наши руки, по-дружески обнял, окинул нас тоскливым взглядом и скрылся за калиткой.

Некоторое время мы с Маратом простояли молча, затем направились теперь уже к моему дому.

– Как он может уйти с работы! – эмоционально пожаловалась я Марату.

– Ну, в таких серьезных вопросах человеку надо думать в первую очередь о своей любви, а не о работе, – отозвался Марат. – Сама подумай – если бы твоя любовь жила в другом городе, ты бы что, не поехала к нему только потому, что к тебе привык напарник по работе?

– Ты прав, – согласилась я. – Я бы думала о себе, а не о напарниках.

– Я о том же, – улыбнулся Марат. – И вообще, не расстраивайся. У тебя ведь есть я. Я живу здесь, и мы с тобой вместе. И у нас много всего интересного впереди.

– Кстати, насчет интересного, – вспомнила я. – Когда мы поедем к Захару и Надежде?

– Оксана говорила, что хочет съездить завтра, – ответил Марат. – Я как раз сегодня с ней созванивался. Она сказала, что уже закончила работу над сценарием и ей не терпится съездить к Надежде.

– Тогда я завтра буду работать только в первую смену, а днем поедем к ним, – прикинула я план действий. – Мне ведь тоже интересно.

– Ну куда ж мы без тебя!

Спасателям полагается работать одну смену, но я работала почти всегда по две, потому что очень любила море. И мы с начальником договорились, что из-за такой сверхнагрузки я могу уходить с работы, если мне вдруг понадобится куда-то отлучиться по делам. Вышка в любом случае не будет пустовать, потому что там остается напарник. Как раз завтра, если на море не будет штормовой ситуации, я воспользуюсь этой возможностью и поеду с Маратом к Надежде.

Месяц назад мы познакомились с чудесными людьми – с двадцатидвухлетним Захаром и его матерью Надеждой[2]. Они живут в Новороссийске. История этой семьи трагическая: Надежда вместе со своим мужем-моряком Андреем Озерянским в день свадьбы отправились в свадебное путешествие на печально известном пароходе «Адмирал Нахимов», и этот пароход в тот же самый вечер затонул. Андрей погиб вместе с остальными 423 пассажирами и членами экипажа, но Надежда осталась жива.

Она забеременела еще до свадьбы и поэтому через несколько месяцев родила Захара. В детстве Захар плучил травму, в результате которой оказался прикованным к инвалидной коляске. Надо заметить, что Захар – парень необычайной красоты. Он хорошо сложен, у него глаза редкого орехового оттенка и густые черные ресницы, обрамляющие эти самые глаза.

Надежда так больше и не вышла замуж. Через всю свою жизнь она пронесла любовь к погибшему мужу.

Мы очень сдружились с этой семьей. Захар оказался отличным парнем. Он очень любит море, как и его отец, капитан дальнего плавания, но, к великому сожалению, из-за неподвижности ног моряком никогда не станет…

Невероятно грустно видеть Захара, который сидит на берегу в инвалидном кресле, смотрит на море и представляет, как плавал бы на корабле, справлялся бы с бурями, ловко уводя судно от гигантских волн, заливающих палубу… Как хотелось бы Захару вскочить с этого кресла, побежать по гальке и нырнуть в воду! И плавать, плавать, плавать, как его отец…

Мой отец тоже моряк, и, когда мы приезжаем к Захару в гости в Новороссийск (а ездим несколько раз в неделю), я рассказываю ему разные морские истории. Мне однажды даже довелось с папой побывать в плавании в Атлантическом океане!

Захар жадно слушает эти истории, и на его лице появляется мечтательная улыбка. С одной стороны, я испытываю некоторую неловкость, что бываю в море, а с другой – радость, что хотя бы рассказами приближаю Захара к его мечте…

Но завтра мы поедем в гости не для рассказов, а для дела.

Сейчас у нас дома живет мамина подруга – знаменитая актриса Оксана Романова.

И Надежда разрешила ей написать сценарий фильма на основе истории ее жизни.

Оксана так вдохновилась этой идеей, что ровно за месяц написала первоначальный вариант сценария, и завтра мы едем к Надежде и Захару, чтобы ознакомить их с этой работой.

В будущем фильме Оксана должна играть главную героиню – Надежду (кроме того, она выступит в качестве режиссера), и Марату тоже достанется заметная роль. А если конкретно – Оксана дала ему роль лучшего друга мужа Надежды.

Марат четко и уверенно продвигается к своей цели – реализовывает талант певца, музыканта и актера. Слава богу, сейчас все складывается в пользу Марата. В начале лета он сыграл в эпизодической роли фильма «Наша Атлантида», а теперь у него будет более крупная роль.

Сказать по правде, я радовалась успехам Марата и одновременно волновалась за наше будущее. Марат мечтает быть актером и певцом, а я – моряком. Как может сложиться совместная жизнь людей, если один находится постоянно на съемках в разных городах, а второй – в плавании где-нибудь в Индийском океане?..

Вокруг Марата постоянно будут виться толпы красоток – актрис и поклонниц. Выдержит ли он испытание славой и постоянный соблазн? Будет ли верен своей девушке, которая находится в плавании?.. Не померкнут ли чувства Марата ко мне, если его постоянно будут окружать новые люди?

Эти переживания все лето не дают мне покоя. Я постоянно думаю, как решить эту проблему… Но не могу найти никакого решения.

Можно, конечно, поступить так: я не стану моряком и буду постоянно ездить с Маратом на съемки, мы будем всегда рядом. Или же Марат не станет актером, а будет со мной в плаваниях.

Но будем ли мы счастливы?

Любовь любовью, отношения отношениями, но человеку важно реализовываться не только в любви, но и в общественной жизни. Будет ли счастлив Марат, если я его лишу любимой профессии? И буду ли счастлива я, если брошу свое призвание?

Нет. Никакого счастья не будет. Потому что мы постоянно станем думать о своих нереализованных талантах.

Все люди разные, но большинству нужно в жизни разнообразие. Находясь на работе, думать о том, что придешь домой, а там тебя ждет любимый человек. А сидя рядом с любимым человеком, важно знать, что завтра пойдешь на работу, где тебя тоже ждут и где ты нужен. Если исчезнет какая-то одна из этих «составляющих разнообразия», человек станет чувствовать себя несчастным.

Вот над этим я и думаю постоянно.

Как быть вместе людям, если один из них – на суше, а другой – в море?..

Глава 2

Шторм

Вчера был удивительный вечер. Мы с Маратом сидели на нашем секретном пляже, который спрятан от посторонних глаз за густой рощей, валунами и высокими скалами, пекли картошку, и Марат пел романсы под гитару. Мы часто проводим вечера именно так. Да, эти вечера похожи, но вместе с тем, каждый вечер с Маратом для меня удивителен и неповторим.

Хоть мы и знакомы уже чуть больше года, но за все это время я ни разу не испытывала усталость от нашего общения. Еще ни разу не случалось, чтобы мне не хотелось провести вечер с Маратом. Марат говорит, что мы – источники друг для друга. Он питает меня, а я питаю его. Наверное, он прав.

Мы пекли картошку, а потом плавали в море, которое действительно было черным, потому что плавали ночью. А на берегу, как маяк, горел наш костер…

Море для меня – это все. В воде я чувствую себя как дельфин. Когда погружаюсь в воду, создается впечатление, что я и море это единое целое. Кстати, не зря же человек на семьдесят процентов состоит из воды…

Когда я плаваю просто так или плыву к кому-то на помощь, мне кажется, будто меня окутывает какая-то оболочка, которая, как торпеда, рассекает воду и несет меня к человеку, который попал в беду. Наверное, это нескромно, но в плавании я просто ас, и по крайней мере в Лимонном мне нет равных!

Часто я заплываю так далеко, что видны только верхушки гор. Когда мне нужно поднять настроение, я начинаю плавать, и настроение улучшается. Такое чувство, словно море растворяет все плохое и нейтрализует его в своих невероятных соленых толщах.

Без моря я не могу жить, и окружающие часто называют меня дельфином. Сказать честно, мне очень нравится это определение. Дельфины и море едины, сложно представить их друг без друга. Кроме того, дельфины добрые и верные, и я хочу быть похожей на них.

…Сейчас я вспоминала вчерашний вечер и шла по утренним улицам Лимонного на свою любимую работу. Город только начал просыпаться. Сонные отдыхающие шли к морю, солнце еще не вышло из-за гор, и было по-августовски свежо.

Чувствовалось, что лето уходит… Только в августе бывает по утрам такая свежесть, граничащая с прохладой.

Когда я проходила мимо цитрусовых деревьев, пахло цитрусом, а когда шла мимо сосновых посадок, то вдыхала упоительный аромат хвои.

Но сегодня наслаждение природой немного отошло на второй план, потому что я шла к пляжу и волновалась. Волновалась о том, что сейчас придется знакомиться с новым напарником. Сегодня Артем уже не придет на работу, и я буду следить за отдыхающими с каким-то другим человеком.

«Интересно, какого он возраста? – размышляла я. – Мы подружимся, или отношения будут натянутыми? Это парень или девушка? Хотя, скорее всего, парень, ведь я единственная девушка-спасатель на всем побережье».

Я увидела его издалека. Он уже стоял на вышке и смотрел в бинокль на море.

«Вот он – тот, кто заменил Артема», – подумала я.

Я подошла к лестнице, ведущей на вышку, и взобралась на площадку.

Парень услышал мои шаги и развернулся.

– Привет, – доброжелательно улыбнулся он.

– Привет, – ответила я, оценивающе его разглядывая.

Он был выше среднего роста, спортивного телосложения – как у всех пловцов, с развитыми плечами и грудной клеткой. Белокурые волосы немного отпущены и вьются. Глаза – голубые, как небо. И лицо очень симпатичное. Ему бы в модели идти!

– Ты Полина? – поинтересовался он.

– Да.

– А я – Саша. Теперь мы будем работать вместе.

– Очень приятно, – ответила я.

Мне действительно было приятно. Я не испытывала антипатии, потому что этот парень выглядел искренним. Хоть я и расстроена из-за отъезда Артема, но не должна свои негативные эмоции перекидывать на Сашу. Он ведь ни в чем не виноват – не выгонял Артема с работы. Его просто направили работать на мою спасательную станцию № 5, поэтому я на правах старого работника должна хорошо его принять и создать максимально комфортные условия.

– У тебя такие красивые африканские косички, – похвалил Саша. – Такой контраст – коричневая от загара кожа и светлые волосы!

– Спасибо, – смутилась я. – Моя лучшая подруга Фулата – африканка. Она помогает заплетать косички.

– Понятно… Мне много о тебе рассказывали, – сообщил Саша, тоже разглядывая меня. – Говорят, ты плаваешь, как дельфин, и в плавании тебе нет равных.

– Ну… я люблю море, – нейтрально ответила я, чтобы не показаться хвастливой. – А ты где раньше работал? Что-то я тебя не видела, хотя знаю всех спасателей в нашем городе.

– А я не из Лимонного, поэтому мы и незнакомы. Моя мама вышла замуж за одного мужчину, который живет в Лимонном, и мы сюда переехали.

«Надо же, все следуют за своими спутниками жизни», – с удивлением отметила я.

– Я с детства занимаюсь плаванием, обожаю воду, и поэтому когда узнал, что мы переезжаем на побережье, то прямо места себе не находил от счастья! – эмоционально продолжал Саша.

– Значит, ты увлекался плаванием?

– Не только. Еще я долгое время занимался в модельной студии.

«Надо же, я попала в точку!» – мысленно подивилась я.

– И что, так легко все бросил?

– Ой, да я студию не воспринимал всерьез, – махнул рукой Саша. – Просто однажды зашел туда с другом и стал ходить с ним за компанию от скуки. Поэтому я не особо расстроился, что пришлось оттуда уйти из-за переезда. Ну а тут пришел в Центр спасателей, оставил свое резюме, со мной побеседовали, проверили физическую подготовку и решили взять на работу.

– Надеюсь, тебе здесь понравится. А сейчас давай я расскажу о работе.

– Давай! – с неподдельным интересом согласился Саша.

И я принялась рассказывать о специфике работы и показывать, где стоит наш спасательный катер, скутер, где находится мегафон, а также бытовые предметы – чайник, напитки, где можно прилечь, чтобы отдохнуть…

– Мне тут нравится! – в конце «экскурсии» широко улыбнулся Саша. У него была красивая белозубая улыбка.

– Я рада, – искренне ответила я.

Постепенно пляж стал заполняться отдыхающими, и вскоре яблоку было негде упасть.

Открылся пункт проката, и я увидела Марата, который подошел к берегу и начал втыкать зонт в гальку. На Марате были шлепанцы и короткие красные шорты, которые очень ему шли. Кстати, это именно я их помогала выбирать при покупке.

Словно почувствовав мой взгляд, он обернулся, посмотрел в нашу сторону и приветливо помахал рукой. Я помахала ему рукой в ответ.

– А это еще кто? – поинтересовался Саша.

– Марат. Он работает в пункте проката. Кроме того, он мой друг.

– Друг?.. – Саша поднял бровь кверху. – Обычный, или…

– «Или», – улыбнулась я.

– Понятно, буду знать, – ответил Саша.

Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что после этой новости Саша стал каким-то задумчивым. Впрочем, у меня нет времени над этим размышлять – надо работать.

Море сегодня было теплое, как парное молоко, и поэтому с самого утра все прибрежное пространство заполнилось людьми. За ними нужен глаз да глаз! Отдыхающие любят заплывать далеко и часто не рассчитывают силы, их не хватает, чтобы вернуться обратно.

– Уважаемые отдыхающие, – сказала я в мегафон. – Просьба не заплывать за буйки и вести себя в воде предельно осторожно.

На смену моему призыву я услышала голос Марата. В пункте проката недавно поставили колонки с микрофоном, и теперь Марат говорил не в громкоговоритель, как раньше, а в микрофон.

– Доброе утро, уважаемые отдыхающие! Наш пункт проката предоставляет к вашим услугам гидровелосипеды, «бананы», водные диваны… Кто хочет покататься на «банане», спешите – осталось всего восемь свободных мест!

Надо заметить, что на банане всего было восемь мест. Эта уловка использовалась для того, чтобы сыграть на психологии людей. Услышав, что «осталось всего восемь свободных мест», люди начинают переживать, что не успеют занять место, и спешат в пункт проката.

– Кроме того, к вашим услугам парашют, – продолжал Марат выдавать заученный текст. – Посмотрите вдаль – вы увидите, что наш сотрудник летит на желтом парашюте с веселым смайликом на куполе. Точно так же с высоты птичьего полета можете и вы полюбоваться нашим прекрасным городом Лимонным. А кто захочет – тот сможет помочить ножки в теплой морской воде.

Многие отдыхающие посмотрели на парашют. На нем летел сотрудник пункта проката. В какой-то момент водитель катера остановился, парашют опустился к морю, парашютист коснулся ногами воды, затем катер увеличил скорость, и парашют вновь взмыл в небо, а потом парашютист мягко приземлился на катер. Техника была отработана безупречно.

После демонстрации полета многие отдыхающие захотели полетать и направились к пункту проката.

Хочу сказать, что раньше на пляжах люди лежали на подстилках, а сейчас разные предприниматели старались заполонить все лежаками, которые отдыхающие должны были арендовывать. Лично мне это не нравилось. Пляж это не частная собственность, и нельзя занимать его лежаками, тем самым вынуждая людей покупать места.

Кроме того, в последнее время лексикон работников пункта проката стал немного меняться. Если раньше катамараны называли катамаранами, то сейчас это были «гидровелосипеды». Даже не знаю, хорошо ли это, что все меняется?.. Лично мне становится как-то грустно.

Техника тоже преобразовывалась – раньше Марат говорил в мегафон, а сейчас использует микрофон и колонки. Парашюты тоже стали красивее – во-первых, их начали делать цветными, а во-вторых, на разноцветных куполах придумали рисовать смайлики, и теперь с берега складывалось впечатление, что по небу летят огромные улыбки – желтые, голубые и красные.

– Здорово тут у вас! – восхитился Саша.

– Да, – с гордостью согласилась я. – Мы делаем все, чтобы отдыхающим здесь нравилось, ведь благодаря ним и существуют курортные города…

– А в Лимонном много приезжих? Ну, из тех, что тут работают?

– Думаю, где-то восемьдесят процентов, – прикинула я. – Как только заканчивается курортный сезон, все палатки и магазины закрываются, и на улицах уже редко можно встретить людей.

– Прямо не верится! А сейчас по улицам ходят толпы!

– Через два месяца сам все увидишь, – пообещала я. – Сейчас конец августа. Скоро все поразъезжаются. Дети ведь в школу идут, а вместе с ними уезжают и родители. Половины отдыхающих не будет. Вторая половина уедет где-то в середине октября.

– Как интересно, – искренне произнес Саша. – Всегда мечтал жить на берегу моря, и вот моя мечта сбылась!

Так, в разговорах о том о сем, прошло несколько часов. Во время общения с Сашей я все больше и больше убеждалась, что он вполне нормальный парень, и мы, скорее всего, сработаемся.

В полпервого солнце начало палить так, что воздух стал раскаленным, словно мы находились в духовке. Было знойно и как-то тяжело. Тем не менее весь пляж по-прежнему оставался забит людьми. К сожалению, многие не понимают, что загорать после обеда вредно для здоровья, потому что из-за повышенной дозы ультрафиолета повышается риск раковых заболеваний.

До конца смены оставалось два часа. Скоро мы с Маратом и Оксаной поедем к Надежде обсуждать сценарий фильма.

Я была наполнена радостью, и вместе с тем сердце почему-то стала сжимать непонятная тревога. Я места себе не находила. Ходила по спасательной вышке то вправо, то влево и сама не понимала, почему так нервничаю, ведь причин для этого не было.

Спустя полчаса подул ветер. Сначала он был слабый, но быстро становился все сильнее и сильнее. Море начало беспокоиться. Небольшие волны, которые находили на берег, сменились полутораметровыми. Небо затянули серые трехэтажные дождевые тучи.

– Вот тебе «повезло» – первый день работы, и сразу шторм, – сказала я Саше.

– Наверное, это испытание на прочность, – улыбнулся он.

– Надеюсь, ничего серьезного не случится, – проговорила я.

Тревога по-прежнему сжимала сердце.

Поднялся ветер такой силы, что начал сносить зонтики, которые отдыхающие воткнули в гальку, а также шляпы и полотенца. Высокие волны со страшным грохотом разбивались о берег, и брызги щедро поливали сидящих на пляже. Люди начали собираться и спешно уходить.

Я посмотрела в сторону Марата – он сложил свой зонт и направился в ангар, где хранились «бананы» и прочие плавсредства.

– Внимательно смотри в бинокль, нет ли кого в море! – велела я Саше.

– Да, хорошо, я смотрю, – ответил он. Его лицо было очень серьезным. – Пока что все нормально, никого не вижу.

От ветра и волн стало шумно. Начал накрапывать дождь.

Вдруг я услышала голос Марата, который пролетел по пляжу:

– Уважаемые отдыхающие, прошу вашего внимания! Родители не могут найти своего сына – семилетнего мальчика Диму в зеленых плавках и с синим спасательным кругом. Если кто-то видел этого ребенка или если он стоит рядом с вами, просьба привести его сюда, к пункту проката. Здесь его ожидают родители.

– Я надеюсь, этот мальчик не пошел купаться! – с беспокойством сказал Саша.

– Я тоже на это надеюсь, – тревожно отозвалась я.

Я внимательно смотрела в бинокль, стараясь заметить или мальчика, или других отдыхающих, попавших в беду. Но пока все было в порядке.

Волны разбивались о причал, и пышная пена доходила до середины пляжа. Почти все отдыхающие ушли, но некоторые компании остались и развлекались тем, что ныряли в волны.

– Ну вообще уже у людей ума нет! – проворчала я и взяла мегафон: – Отдыхающие! Большая просьба не нырять в волны, потому что волны поднимают со дна тяжелые камни, и эти камни могут ударить вас по голове!

Кто-то меня послушался и вышел на берег, благодарно кивнув, а кто-то как ни в чем не бывало продолжал нырять.

– Попросили же – не нырять! – грозно повторил в мегафон Саша. – Немедленно выйдите на берег! Мы тут что, артисты разговорного жанра? О вас же заботимся, а не о себе! Поэтому если просим не нырять, значит, это действительно опасно!

Те, кто нырял в волны, послушались моего нового напарника (сама не верю, что это говорю) и вышли на берег.

«А Саша неплохо начал», – с уважением подумала я.

И вдруг увидела в бинокль синий спасательный круг в море и ребенка. Огромные волны качали их обоих, и каким-то чудом спасательный круг вместе с мальчиком до сих пор не перевернулся.

– Вон тот пацан! – крикнула я Саше, кладя бинокль на синий пластиковый стул. – Я к нему!

– Давай!

В мгновение ока я спустилась с вышки и оседлала катер. Ветер развевал мои светлые африканские косички.

На скутере по таким волнам плыть было нельзя, потому что он мог перевернуться.

– Отдыхающие, пожалуйста, освободите техническую зону! – Саша крикнул в мегафон людям, которые заплыли в зону разгона спасательных катеров. Эта зона была огорожена канатом с поплавками, но люди постоянно сюда заплывали.

«Молодец, что сделал замечание», – подумала я и взяла курс на мальчика.

Ветер унес его далеко в море, и без посторонней помощи ребенок вряд ли оттуда смог бы выбраться.

Я миновала техническую зону, причал и метров через сто пятьдесят оказалась рядом с мальчиком. Он смотрел на меня испуганными глазами, был весь бледный и обессиленный.

– Сейчас я тебя вытащу!

Мальчик ничего не ответил – он отчаянно барахтался в воде.

Я оставила катер и нырнула в воду, чтобы вытащить ребенка. Подплыла к мальчику, подхватила его, сбросила с него спасательный круг и затолкнула на катер.

– Держись!

– Хо-хорошо… – стуча зубами от переохлаждения, ответил он и вцепился в ручки руля.

– Ты Дима?

– Да, я Дима.

– Отлично. На берегу тебя ждут родители.

А через минуту произошло то, что оставило шрам в моей душе на всю жизнь. Я никогда не думала, что это может случиться, но это случилось… Собственно, эту историю я и хочу рассказать.

Но обо всем по порядку.

Я держалась в воде, как в невесомости. Ветер начал относить спасательный круг Димы.

– А спасательный круг? – едва не плача, спросил ребенок.

– Его сейчас тоже вытащу, – пообещала я, поплыла за кругом.

Проплыла метров пять (до круга оставалось еще столько же) и внезапно ощутила жуткую боль в ногах. Сначала в правой, потом в левой. Дикая боль разрывала икроножные мышцы, и я не могла пошевелить ни одной ногой.

Меня накрыла ледяная волна и воды, и страха.

«Судорога», – с ужасом осознала я.

Я пыталась пошевелить ногами, но они не слушались. Мышцы крутило так сильно, что мне казалось, будто их отрывают от костей.

Я пыталась держаться на плаву руками, но от страшной боли потемнело в глазах, и вместо того, чтобы плыть, я потянулась к ногам, чтобы попытаться как-то воздействовать на окаменевшие мышцы.

Я сильно сжала мышцы, но боль не отпустила.

Я пожалела, что не цепляла к купальнику булавку. Судорог у меня никогда не случалось, и я считала, что булавка мне не нужна. А сейчас поняла – если бы была булавка, я бы уколола сведенную мышцу, и все бы пришло в норму. Но… булавки не было.

Окаменевшие ноги меня не слушались. Волны усиливались, и я оказывалась то под водой, то на поверхности. В таком состоянии была похожа на поплавок, который то уходит под воду, то выныривает. Сейчас я была под водой.

Мне стало страшно. Я не могла управлять своим телом. Впервые за четырнадцать лет занятий плаванием случилась судорога.

В очередной раз вынырнув на поверхность холодной воды, я услышала испуганный крик Димы:

– Тетя, что с вами?!

– Зови на помощь! – крикнула я, выплевывая морскую воду. – Срочно зови на помощь!

Дима принялся размахивать руками в сторону берега.

Окаменевшие мышцы на ногах по-прежнему крутило, и я не могла справиться со своим собственным телом.

Очередная волна погрузила меня в воду. Волна была мощная, и я ушла довольно глубоко. Но самое ужасное, что перед погружением не успела набрать воздуха в легкие.

Мне отчаянно хотелось вдохнуть, но я понимала, что если сделаю вдох, то захлебнусь.

Когда у человека легкие наполнены воздухом, то вода выталкивает его на поверхность. Но сейчас я была совсем без воздуха.

Я открыла глаза. Вокруг мутная вода.

Очень хотелось сделать вдох, но я пересиливала себя и отчаянно гребла руками наверх. Однако поверхности воды все не было.

В какой-то момент рефлексы взяли свое, и я вдохнула. Вода хлынула в легкие. Мне показалось, будто их обдало жаром.

Сознание помутилось, стало, как мутная вода вокруг, и я почувствовала, что разум меркнет, как экран выключенного телевизора.

А через секунду передо мной возникла сплошная темнота, и сознание отключилось.

Глава 3

Страх

Я очнулась и сначала не поняла, что происходит и где нахожусь. Сильно кашляла. Изо рта и носа фонтаном лилась вода. В перерывах между отплевыванием я увидела ошарашенного мальчика, который сидит и смотрит на меня, и склонившегося надо мной какого-то парня.

А, это Саша… Новый спасатель. А тот ребенок – Дима.

Выплюнув всю воду, я порывисто вздохнула. Быстро, жадно дышала. Легкие будто не верили, что снова поглощают кислород.

Шел сильный дождь. Он барабанил по катеру, на котором мы находились, и по воде. Небо было затянуто черными тучами. Скутер качался на волнах рядом с катером.

Саша перекрестился и воскликнул:

– Господи, Полина, ты жива! Если бы ты знала, как я перепугался, думал, не успею! Что же с тобой случилось?

– Судорога, – приводя в норму дыхание, сказала я. Голова немного кружилась. – Обе ноги свела судорога, и я не смогла выплыть.

– У тебя часто такое? – глаза Саши округлились.

– Первый раз за четырнадцать лет, что я занимаюсь плаванием! – ответила я и приподнялась. Голова закружилась сильнее.

– Лежи, не вставай! – забеспокоился напарник.

– Вот это у тебя первый рабочий день… – с сочувствием проговорила я.

– Да уж…

– Ты приплыл на скутере… При таких волнах он мог перевернуться.

– Его качало, но не перевернулся. Не переживай.

Я испытывала потрясение и не знала, что сказать. Я спасала людей сотни раз, но никто еще не спасал меня. Спасенные люди всегда растерянно на меня смотрели и рассеянно благодарили. Теперь я понимала их чувства. Что можно сказать человеку, который спас твою жизнь?

– Спасибо тебе, – пробормотала я. – Меня еще никто никогда не спасал… Я тонула первый раз в жизни…

– Да ладно, – смутился Саша. – Главное, что с тобой все в порядке. Ну, поплыли к берегу. Шторм до сих пор продолжается.

«Сегодня явно не мой день», – подумала я.

Дальнейшие события происходили как во сне. Помню, мы приплыли на берег, прибежал Марат, взволнованно спрашивал, что со мной, обнимал…

Как во сне я была, потому что стала осознавать, что находилась на волосок от гибели.

К этому времени как раз закончилась моя первая смена, я позвонила начальнику, предупредила, что уйду со второй смены, и мы с Маратом пошли домой.

Но перед этим еще несколько раз поблагодарили Сашу за спасение жизни.

– Зачем ты поплыла за этим спасательным кругом! – возмущался Марат по пути к дому.

– Откуда я знала, что случится судорога!

– Если бы ты знала, как я волновался за тебя, – сказал Марат и крепко обнял меня. – Я стоял на берегу и увидел, что в море кто-то сидит на твоем катере и машет руками. Потом этот новый спасатель прыгнул на скутер и поплыл к тебе. Я понял, что с тобой что-то случилось, ведь тебя на катере не было видно…

Я вспомнила мутную воду, которая забирала меня, и мне стало жутко.

Сейчас я находилась в странном, будто замороженном состоянии и еще не до конца понимала, как быть дальше.

– Ладно, мне нужно от этого отвлечься, – вздохнула я.

– Сейчас поедем к Надежде, и там переключишь свои мысли.

Домой пошли через главный парк Лимонного. Здесь росло много пальм, располагались красивые фонтаны, было много аттракционов.

Я шла, погруженная в свои мысли.

«Надо же, как быстро Саша приплыл ко мне на помощь… Удивляюсь, как он нашел меня, если я была уже не на поверхности воды? Как вспомню ту мутную воду, сразу мороз пробирает…»

Внезапно мне в плечо впилось что-то острое, а в ухо гаркнули что-то нечленораздельное.

Я отскочила в сторону от неожиданности.

С моего плеча слетел крупный, размером с подрастающего цыпленка, попугай-какаду и полетел к хозяину в панаме – молодому парню лет двадцати пяти.

– Девушка, вы такая пугливая, – улыбнулся он.

– Зачем вы без спросу сажаете на людей попугая? – пошел в наступление Марат. Он прекрасно понимал, что в данный момент попугай на плече был для меня явно лишним впечатлением.

– Ну, не хотите фотографироваться – как хотите.

Я стояла и возмущенно смотрела на парня.

Должна сказать, что в курортных городах мне нравится все, но одна вещь вызывает возмущение. Я всегда с этим борюсь и при каждом удобном случае высказываю свое мнение.

Я не люблю, когда делают бизнес на животных.

Бедных обезьянок, попугаев и питонов целыми днями носят по пляжу, мучают жарой и голодом.

Но в этом году появилась другая мода. Как только я первый раз увидела это со своей вышки, то чуть не свалилась вниз от негодования.

Сейчас, кроме попугаев, обезьянок и питонов, стали носить львят и лемуров.

Все львята, которых носят, возрастом не больше двух месяцев. Им в этом возрасте нужно быть с мамой и питаться молоком, а не находиться целыми днями на жарком пляже! Львята, которых используют в бизнесе, имеют странный сонный вид. У них постоянно закрыты глаза, и ведут они себя несколько заторможенно. Один раз я увидела, как львенок сосал палец на руке мужчины, который носит его в ошейнике по пляжу. Видимо, львенок представлял, что это не палец, а мать.

Эта ситуация меня просто возмущает!

Но то, что происходит с лемурами – возмущает еще сильнее! Возможно, для многих это станет новостью, но в конце каждого курортного сезона лемуры погибают. Дело в том, что эти крохотные беззащитные существа с большими трогательными глазами родом с Мадагаскара или Коморских островов, которые находятся возле Африки. То есть с другого полушария Земли. Когда у нас, в России, лето, на Мадагаскаре или островах у лемуров зимняя спячка. Лемуры, которых привезли в Россию, продолжают жить по своим биоритмам, и летом они пребывают в спячке. Но люди, которые таскают лемуров по пляжу, постоянно их встряхивают, чтобы они не спали и смотрели открытыми глазами в камеру, когда с ними фотографируется очередной отдыхающий.

Таким образом, у лемуров расстраивается режим и биоритмы. Они не спят, хотя должны спать, и из-за серьезных нарушений в организме гибнут к концу сезона.

Все это мне рассказал знакомый ветеринар Иван, к которому мы периодически носим свою старушку-кошку Мурку. А насчет львят уточнил, что их накачивают снотворным (хищники все-таки) – и поэтому они постоянно сонные. Кроме того, Иван сказал, что подросшим львятам вырывают клыки, чтобы они случайно не укусили отдыхающих.

А в одном из курортных городов Азовского моря в этом году произошел вообще дикий случай. Работники пункта проката привязали к парашюту ослика и запустили его в небо. Очевидцы говорят, что все время полета ослик страшно кричал. К счастью, он остался жив. Я не понимаю, какими нелюдями надо быть, чтобы совершить такое? Ради рекламы своих парашютов запустить в небо ослика… Правда, желающих покататься после этого не прибавилось.

Сейчас, в парке, я снова увидела львенка, который облизывал палец человека, который его держал, лемура, обезьянок, попугаев…

– Живодеры! – возмутилась я, окинув владельцев животных испепеляющим взглядом. Прохожие заинтересованно посмотрели на меня. – Прекратите издеваться над животными!

– А с чего вы взяли, что мы над ними издеваемся? – удивился парень в панаме.

– С того, что у них нарушен режим питания, сна, и они очень утомлены! Я целыми днями вижу, как вы носите их по пляжу от рассвета до заката! А этот львенок – сколько ему? Месяц? Два? А лемур? Вы в курсе, что у них сейчас зимняя спячка? – спросила я и сама ответила на свой вопрос: – Да уж, наверное, в курсе, раз постоянно переворачиваете его вниз головой, чтобы этот бедняжка проснулся!

Я говорила это так эмоционально, что, казалось, выплескиваю весь свой негатив из-за случая в море.

Ко мне подошел парень с лемуром и прошипел:

– Чего разоралась? Хочешь получить?

Марат выступил вперед:

– Слышишь, ты, рот закрой, а не то сам сейчас получишь!

Парень окинул нас ненавидящим взглядом. К нему подошла девушка с попугаем:

– Паша, успокойся. Оставь их.

Едва сдерживаясь, он сказал:

– Идите куда шли. Не мешайте нам работать.

Я поняла, что назревает драка, и решила ее предотвратить:

– Марат, идем, нам пора к Надежде.

И мы пошли домой.

Я огляделась. С лемуром уже кто-то фотографировался. Бизнес живодеров работал, как по маслу.

– Вообще уже нет никаких тормозов, – сказала я Марату. – Скоро начнут пингвинов по пляжу таскать, лишь бы заработать.

– Смотри, им это не предложи, а то скажут, что это хорошая идея, и действительно начнут таскать, – усмехнулся Марат.

Мы подошли к дому. Во дворе в беседке сидели мама, Оксана и Вольный Ветер.

Вольный Ветер – это мой дядя, мамин брат, которого на самом деле зовут Данил. Он – путешественник и обошел пешком уже много стран. Дядя пришел к нам в гости месяц назад и познакомился с Оксаной, которая тоже у нас гостит. Между ними завязались отношения, и теперь они неразлучны[3].

– Доча, Марат, привет! – поздоровалась мама. – Ты будешь переодеваться или так поедешь?

– Переоденусь конечно, – удивилась я. – Не поеду же я в Новороссийск в купальнике.

– А, ну да, – присмотрелась ко мне мама.

Мама как обычно витала где-то в облаках.

К Надежде и Захару поехали я, Марат и Оксана. Мама с дядей решили остаться дома и заняться деревьями хурмы, опрыснуть от болезней и вредителей.

Приехав на электричке в Новороссийск, мы направились к улице Павлова, где жили Надежда и Захар.

– Я так волнуюсь – а вдруг Надежде не понравится сценарий? – поделилась переживаниями Оксана.

– Почему это ей не понравится? – удивился Марат.

– Вдруг ее что-то не устроит, и она откажется от сценария, скажет, что передумала… Я сама не знаю, просто переживаю!

– Оксана, не волнуйся, все будет хорошо! – пообещала я. – Вы же заранее обсудили сюжет, она уже примерно знает, о чем будет фильм.

– Да, ты права… Просто это мой первый сценарий, и режиссером тоже буду я. Поэтому и переживаю. Раньше ведь зрители и критики знали меня как актрису, а сейчас я предстану сразу в трех образах…

На наше счастье, мы уже подошли к дому Надежды, и поэтому не пришлось в очередной раз говорить «Все будет хорошо».

Надежда и Захар ждали нас у ворот.

– Как добрались? – поинтересовался Захар, откатывая коляску назад, давая нам пройти во двор. – Этим летом просто аномальная жара! Еще никогда такого не было! По телевизору передают, что из-за высокой температуры даже леса горят. А вы видели небо? Такое чувство, что даже оно выгорело на солнце! Не такое синее, как обычно!

– Да ужас, я чуть в обморок не упала, пока ехали, – пожаловалась Оксана, обмахивая себя сценарием, как веером.

– Меня тоже как-то мутило, – пожаловался Марат.

Я остолбенела. Оксана чуть не упала в обморок, а Марата мутило? Но когда это было? Почему я ничего не заметила?

Я стала анализировать поездку и поняла, что была как будто отключена. После сегодняшнего происшествия, когда чуть не утонула, я находилась словно в другой реальности. Вроде бы ехала вместе с Маратом и Оксаной, но что происходило и о чем говорили – не помню. Помню уже только конец поездки, когда Оксана стала активно переживать за сценарий.

«Давай уже приходи в себя! – мысленно скомандовала я. – Хватит думать о судороге! Все ведь закончилось хорошо!»

Этой команды хватило на некоторое время. Я немного повеселела.

Мы прошли на веранду, которая была оплетена виноградом (Надежда профессионально выращивала виноград и розы, и поэтому эти растения были посажены у нее практически везде). На веранде было прохладно, с гор дул свежий ветер, на уютном столике располагались напитки, угощения.

Мне очень нравится, что в курортных городах практически вся жизнь проходит на свежем воздухе – на верандах, которые оплетены буйной зеленью, во дворе.

Мы устроились на стульях (Захар сидел в инвалидном кресле), и Оксана принялась взволнованно читать сценарий.

Сюжет, как я уже сказала, основывался на семейной трагедии Надежды на пароходе «Адмирал Нахимов». Но так как для полнометражного фильма одного эпизода было мало, Оксана придумала еще и другие сюжетные линии, чтобы расширить историю.

На мой взгляд, все получилось очень трогательно, и диалоги были красивыми.

Я наблюдала за реакцией окружающих. Надежда и Захар слушали Оксану, и их взгляды были рассеянными. Очевидно, они погрузились в свои мысли и представляли, как будет выглядеть уже снятый фильм, а Надежда к тому же вспоминала ту самую трагедию и переживала все заново.

Несколько раз я замечала, как ореховые глаза Захара увлажнялись, и он сглатывал ком, а из глаз Надежды периодически текли слезы.

Но в какой-то момент я почувствовала, что снова нахожусь не здесь.

Перед глазами стояли страшные картины: я плыву за синим спасательным кругом, но не успеваю до него доплыть, ноги сводит судорога, и я ухожу под воду. Меня качают гигантские волны, подо мной и надо мной огромные толщи воды, и я погружаюсь на глубину. Вокруг вода, пузырьки, и страшно болят мышцы ног… Соленая вода попадает в легкие, и я теряю сознание…

Меня пробрал мороз. Я вздрогнула и вернулась в реальность.

На меня вопросительно смотрели все: Марат, Захар, Надежда и Оксана.

Я поняла, что что-то пропустила.

– Что-то случилось?.. – осторожно спросила я.

– Ты вскрикнула, – сказал Марат, беспокойно заглядывая мне в глаза. – Что с тобой?

– Я… я вспомнила, что сегодня было… – призналась я.

– А что сегодня было? – полюбопытствовал Захар.

Я подумала, рассказывать или нет, и решила рассказать. Все равно со временем все узнают. Я не хотела, чтобы мои близкие переживали, но, как известно, шила в мешке не утаишь, сколько веревочке ни виться, а конец придет – можно подобрать много пословиц, но суть одна – лучше рассказать сразу, чем потом объяснять, почему все скрыла.

– Я сегодня чуть не утонула, – произнесла я, не веря в собственные слова. – На море был шторм, где-то пять баллов по шкале Бофорта, я спасала ребенка, посадила его на катер, потом поплыла за его спасательным кругом, и… – слова застряли в горле. Я не смогла продолжить.

– Ее ноги свела судорога, – продолжил за меня Марат. Он подсел ко мне и обнял за плечи. – Она ушла под воду и чуть не утонула. Там была большая глубина, метров пятьдесят…

– Так что в итоге? Тебя отпустила судорога? – побледнев, спросила Оксана.

– Ее спас новый спасатель, который сегодня пришел работать на вышку вместо Артема.

Несколько секунд все посидели молча. Каждый, видимо, явственно представлял эту ситуацию.

– Ужас какой, – в конце концов с чувством сказала Оксана.

– Ладно, сейчас уже все нормально, – постаралась я сменить тему. – Оксана, давай, читай дальше.

Мы снова вернулись к сценарию, но было заметно, что у всех остался осадок после нашего рассказа.

И я не могла ничего поделать, потому что сама не знала, как справиться с этим осадком…

Надежде и Захару понравился сценарий, и они сказали, что никаких претензий к содержанию не имеют. Его можно отдавать в кинокомпанию.

* * *

Ночь прошла ужасно. Я то засыпала, то резко просыпалась и долго лежала с колотящимся сердцем, не понимая, где нахожусь и что со мной происходит.

Когда проваливалась в сон, видела, будто плаваю посреди моря, а вокруг нет никого. Только хмурое серое небо и огромные волны, которые накрывают меня с головой.

После этого вздрагивала и просыпалась. Первое время лежала, не понимая, почему я здесь, если должна быть в море, а потом видела свою комнату, привычную обстановку, слышала стрекот цикад за раскрытым окном и постепенно приходила в себя.

За сегодняшнюю ночь такое повторялось раза четыре.

Часа в три, когда я проснулась в очередной раз, я почувствовала, что мне как-то нехорошо, дискомфортно. Возникло состояние легкой тошноты, но через полчаса оно прошло. Это тоже был признак стресса.

Наконец за окном стало светать, и хоть до работы еще оставалось четыре часа, я поняла, что больше не смогу уснуть.

Я встала с кровати и подошла к окну. На улице было свежо, даже прохладно. Птички только начинали просыпаться. Несколько воробьев сели на инжир, который растет возле моего окна, и, весело чирикая, принялись чистить перышки.

Я смотрела на них и ни о чем не думала. Если раньше подумала бы: «Какие красивые! Летят навстречу новому дню», то сейчас безо всяких эмоций смотрела на них и просто хлопала глазами. В голове не было ни одной мысли. Только какая-то неприятная тяжесть.

Было состояние, точно меня встряхнули и оглушили. Такое впечатление, словно я шла по четкой колее жизни, и внезапно кто-то толкнул меня в сторону. Если раньше я смотрела вперед и четко видела свою дорогу, то сейчас растерянно оглядывалась по сторонам, не понимая, кто я, где нахожусь и куда иду.

Я прошла на кухню, автоматическими движениями включила чайник, заварила чай, накинула халат, потому что было прохладно, и вышла во двор в беседку, задев головой лиану киви.

Кстати, в последнее время в Лимонный пришла из Абхазии новая мода. Если раньше многие сажали на беседках виноград, то сейчас к винограду прибавились еще и киви. Мама тоже посадила. Я, например, раньше не знала, что киви – это мощная лиана, которая очень буйно вьется. И вот теперь на беседках часто можно встретить киви с висящими плодами. На вкус они во много раз лучше, чем из магазина! Правда, созревают поздно – аж в ноябре.

Я пила горячий чай, куталась в халат, смотрела на горы, подернутые дымкой, разглядывала зеленые плоды киви, и в голове стала брезжить мысль. Ужасная мысль. Кажется, я стала кое о чем догадываться, но надеюсь, что мои догадки неверны.

– Этого не может быть, – прошептала я. – Я не хочу, чтобы это было. Сегодня проверю, права я или нет.

Через несколько часов я была на работе.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Саша.

Я все еще не могла осознать, что Артема больше нет на вышке. По привычке искала его взглядом и ждала, когда он придет.

– Нормально, – ответила я. – Но иногда вспоминаю шторм…

– Не переживай, такое с каждым может случиться. Ты носишь с собой булавку?

– Нет, – отрицательно покачала я головой. – Со мной никогда не случалось судорог, и несколько лет назад я перестала прикалывать к купальнику булавку.

– Но почему?! – возмутился Саша. – Ведь если во время судороги сильно уколешь сведенную мышцу булавкой, судорога отпустит!

– Да знаю я это! – отчаянно воскликнула я. – Но булавку не ношу. Есть же другие способы избавиться от судороги – например, сильно надавить на мышцу. Правда, в моем случае это не помогло. Надо было все-таки носить булавку… – вздохнула я. – Но что теперь себя корить? Это уже случилось. Теперь-то всегда буду прикалывать.

– А сегодня приколола?

– Нет…

Саша отколол от своих желтых шорт, которые носили парни-спасатели, булавку и протянул ее мне.

– Вот, возьми.

– А если она тебе самому понадобится?

– Надеюсь, сегодня не понадобится, – улыбнулся Саша, – а вечером я дома возьму другую.

– Спасибо, – поблагодарила я и приколола булавку к купальнику.

Несмотря на то, что ранним утром было прохладно, сейчас солнце стало палить так, словно действительно вознамерилось поджарить всех людей. В этом году в России сверхъестественная жара, и в наших краях ее не смягчает даже высокая влажность воздуха.

К счастью, море было спокойным. От вчерашнего шторма не осталось и следа. Никто не тонул, никому не становилось плохо, и поэтому мы просто стояли на вышке и обозревали в бинокль тихое море.

Но в обед случилось то, что еще больше переломило мою жизнь на «до» и «после».

Какой-то парень заплыл дальше, чем надо, ему было трудно плыть обратно, и он стал махать руками, призывая нас на помощь.

– Я к нему! – предупредил Саша.

– Нет, – остановила я его. – Сейчас хочу я.

Саша изучающе посмотрел на меня и сказал:

– Хорошо. Если тебе так надо…

– Да, мне так надо, – с благодарностью за его понимание кивнула я.

Человек заплыл в принципе недалеко, и поэтому я решила доплыть до него не на скутере, а самостоятельно.

Я нырнула в воду, проплыла несколько метров… И вдруг меня окутал невероятный страх.

«Я еще могу касаться ногами дна или уже нет?» – подумала я и, остановившись, потянулась ногами ко дну. Дна подо мной уже не было.

В горле мгновенно пересохло. Несмотря на то, что я висела в воде, мои коленки задрожали. Я понимала, что мне надо срочно плыть к человеку, но не могла проплыть ни метра, потому что боялась заплыть на глубину.

Словно находясь в ступоре, я замерла в воде.

Мне было страшно заплывать на глубину, потому я что боялась, что со мной снова случится судорога и я утону, как только перестану ощущать под ногами дно. В памяти сразу всплыл вчерашний день: шторм, ужасная боль в ногах, и волны, которые меня накрывают.

Я не могла сдвинуться с места. Мне хотелось плакать от обиды.

В конце концов я дала знак Саше, чтобы он сам плыл к человеку. Он переспросил, правильно ли меня понял. Я подтвердила.

Он нырнул в море и молниеносно поплыл к парню.

А я медленно поплыла обратно, на берег.

Заторможенно вышла из воды и повернулась к морю. Я смотрела на бескрайние водные просторы, в которых провела большую часть своей жизни, и не верила мысли, которая пришла мне в голову.

Утренняя догадка в беседке оказалась верна. Это была жуткая мысль, но правдивая. Себя-то не обманешь.

Я боюсь моря.

Глава 4

Все наоборот

Я сидела на стуле на спасательной вышке и смотрела в одну точку.

– Ты не понимаешь, что для меня значит море! – эмоционально сказала я Саше. – Море для меня это все! Я занимаюсь плаванием с двух лет! Я почти всю свою жизнь провела в воде! А сейчас… я боюсь воды, – заключила я и истерически хихикнула.

– Полина, не переживай, этот страх пройдет, и ты снова сможешь плавать, – сочувствующе ответил Саша.

– Но еще больше меня добивает то, что ты не видел, как я плаваю! – поделилась я. – Ты пришел сюда вчера и увидел меня в самом неприглядном свете! Вчера чуть не утонула, а сегодня вообще плыла возле берега, как ребенок… Мне бы еще нарукавники нацепить – и вообще можно сразу отправлять в цирк.

– Не преувеличивай масштабы произошедшего! Мне неважно то, что я увидел. Я достаточно много слышал о тебе как о спасателе, и я верю этим рассказам. Кроме того, много написано в этой книге, – Саша кивнул на книгу отзывов. – Она почти вся заполнена отзывами людей, которых ты спасла. У каждого в жизни бывают какие-то неудачи. Они пройдут, и все наладится!

– Но море это и есть моя жизнь! И я стала его бояться… Мне страшно зайти в воду и заплыть далеко, потому что боюсь, что у меня снова случится судорога.

– Да не случится! Раньше ведь ее не было!

– А теперь есть…

Саша не нашел, что ответить.

Я пребывала в растерянности и не понимала, как жить дальше. Если я боюсь плавать, то какой от меня толк как от спасателя?

– Я, наверное, пойду домой, – сказала я, поднимаясь со стула. – Мне надо побыть одной. Попрошу кого-нибудь, пусть меня сегодня заменят…

– Если что – звони… – сказал Саша.

Я кивнула и спустилась с вышки.

Меня заметил Марат, который лежал под зонтом в ожидании желающих покататься на гидровелосипеде или полетать на парашюте, и подошел ко мне.

– Ты куда? – взволнованно спросил он. – Как ты себя чувствуешь?

Я хотела ответить, но спазм сжал горло.

Я посмотрела на Марата, и он все понял.

– Тебе плохо?

– Мне ужасно, – выдавила я из себя. И дополнила: – Я боюсь плавать.

Марат несколько секунд пристально смотрел на меня, а потом непонимающе переспросил:

– Что?

– Я боюсь плавать. Боюсь заходить в море.

– Как это? – все больше удивлялся он.

– Боюсь, что ноги снова сведет судорогой, и я утону…

Марат потрясенно молчал.

– Я пойду домой. Одна, – сразу уточнила я. – Хочу подумать, как мне жить дальше и что делать.

Я пошла с пляжа. Марат растерянно смотрел мне вслед. А потом бросился за мной.

– Полина, но этого не может быть! Ты же… ты же плаваешь лучше всех! Ты же дельфин! Ты же лучший спасатель на всем побережье! У тебя же даже есть диплом «Лучший спасатель»!

– Была, – уточнила я. – А теперь я не дельфин и не лучший спасатель. Теперь я никто.

– Да что ты такое говоришь! – возмутился Марат. – Не смей! Ты просто еще в шоке после вчерашнего и поэтому сгущаешь краски! Это же не шутки – чуть не утонуть! Тебе просто надо успокоиться, и все станет на свои места. Не вздумай делать такие выводы – не дельфин и не спасатель! Не смей так быстро опускать руки!

– Может, ты и прав, но пока что мне тяжело, – вздохнула я. – Побуду дома, подумаю, что делать.

– Я пойду с тобой! Я не хочу оставлять тебя одну в таком состоянии!

– Давай я часик побуду одна, а потом вместе?

– Но почему?

– Потому что ты всегда видел меня сильной! – отчаянно воскликнула я. – А сейчас я… не дельфин, а какая-то медуза!

– Но ты меня тоже видела в разных состояниях! – заспорил Марат. – Когда я получил ушиб мозга, я тоже выглядел далеко не как на подиуме. Друзья должны быть вместе не только в радости, но и в беде. Ты сама так говорила.

– Спасибо тебе за поддержку, – искренне поблагодарила я. – Но сейчас мне действительно нужно побыть одной и собраться с мыслями.

– Ну, сама смотри… – сдался Марат. – Но вечером мы обязательно встретимся и обо всем поговорим. Согласна?

– Да, – кивнула я.

– Кстати, надо сходить к врачу! – пришла Марату идея.

– А зачем?

– Нужно спросить, почему у тебя случилась судорога, и как вести себя дальше. Может ли она повториться?

– Это хорошая мысль, – согласилась я. – Вот прямо сейчас и схожу к нашему дежурному врачу в Центр спасателей. Вечером увидимся, – сказала я и направилась в Центр.

Нашим врачом, к которому обращались люди с пляжа, была пятидесятилетняя Антонина Петровна. Очень добрая и располагающая к себе женщина.

В кабинете у Антонины Петровны никого не оказалось.

– Привет, Полина! – поздоровалась она, когда я вошла в кабинет.

– Здравствуйте, Антонина Петровна.

– Ты привела отдыхающего?

– Нет… Я сама пришла…

– А что случилось?

Я собралась с духом и рассказала все, что вчера произошло. Антонина Петровна очень внимательно меня выслушала.

– С тобой мне все понятно, – заключила врач. – Судороги часто бывают у подростков из-за гормональной перестройки в организме. Кроме того, судороги случаются от переутомления и больших физических нагрузок. Все знают, как ты работаешь – по две смены! Пожалуйста, вот тебе и переутомление с нагрузками. А еще из-за жары постоянное обезвоживание организма. Это тоже может быть причиной судороги. Ну, еще судорога может случиться из-за резкой смены температуры. Сама смотри – ты была на солнце, а потом поплыла в море во время шторма. Волны подняли наверх нижние холодные слои воды, и вот тебе налицо резкий перепад температуры… У тебя судорога могла быть по всем этим причинам.

– Но что мне делать? Как дальше жить?

– Старайся не переутомляться, во время жары пей воду и обязательно носи с собой булавку… – порекомендовала Антонина Петровна. Заметив мой грустный взгляд, мягко сказала: – Полина, в судороге нет ничего страшного, это с каждым может случиться.

– Но я теперь боюсь плавать!

– Это пройдет, – сочувствующе вздохнула Антонина Петровна. – Пойми, детка, ты хоть и классный пловец, мы все называем тебя дельфином, но все-таки ты человек. А у людей бывают судороги… Не расстраивайся. Просто веди себя осторожнее, вот и все. Можешь еще делать массаж мышц, это тоже пойдет на пользу.

«Она говорит все правильно, но как же это тяжело – в один момент вдруг осознать, что ты вовсе не дельфин», – подумала я и встала со стула.

– Большое спасибо, Антонина Петровна. Я постараюсь следить за собой.

Я направилась к двери.

– Не болей! – пожелала врач.

– Я и сама этого очень хочу. Правда!

Каким-то чудом мне удалось проскользнуть в дом незамеченной и запереться в своей комнате.

Я огляделась. Комната была оформлена в морском стиле. На одной стене висел старый штурвал, который когда-то подарил мне папа, другую стену украшала картина, которую нарисовал дельфин в дельфинарии… Помню, он брал ртом кисточки с краской и делал мазки на бумаге. Я купила эту картину, и вот уже три года она висит в моей комнате. Повсюду лежали ракушки, морские сувениры, в аквариуме плавали рыбки…

Вся моя жизнь и все мое окружение пропитано морем.

Но сейчас море стало вызывать во мне страх.

Разве такое может быть?

Оказывается, может. Сегодня утром я еще несколько раз пыталась плыть. И каждый раз, как только ноги переставали ощущать дно, у меня возникала паника. Вместо того чтобы соединиться с морем, почувствовать себя с ним одним целым и беззаботно плыть как торпеда, я начинала прислушиваться к своим ощущениям и думать: «Судорога уже началась или еще нет?» Кажется, каждый раз я ощущала боль в мышцах. Или мне казалось?.. Не знаю. Но плыть дальше не могла. Мешали мысли о предстоящей судороге и страх, что не смогу выплыть на берег.

Если раньше мы были с морем единым целым, то теперь между мной и ним стояла крепкая стена.

Я в отчаянии схватилась за голову:

– Полина, с этим надо что-то делать! Ты не должна бояться плавать! Ты ведь дельфин! Дельфин! Или нет?.. Меньше надо было хвастаться!

Я вспомнила, как раньше заплывала так далеко, что не было видно берега, вокруг только открытое море… И не могла в это поверить. Разве это было? Разве я умела так далеко заплывать? У меня хватало сил? У меня не было судорог?

Я ничего не могла поделать со своим страхом перед морем. Даже просто мысли о нем и глубине вызывали во мне неописуемый ужас.

Вечером мы встретились с Маратом. Я была отстранена и мыслями находилась не здесь. Остро чувствовала, что из моей жизни пропал смысл. Ощущала себя выброшенной на обочину и ненужной.

Мы шли с Маратом на наш секретный пляж, который находился за рощей, скалой и скользкими валунами.

По пути я рассказала, что была у врача.

– Правильно, что ты сходила к специалисту. Видишь, она тоже говорит, что все будет хорошо. Полина, я прошу тебя, соберись! – говорил Марат. – Я прекрасно понимаю твои чувства!

– Как ты можешь их понять?

– Запросто! – воскликнул Марат. – Два месяца назад я потерял слух. Ты думаешь, мне было легко? Мне тогда казалось, что я тоже лишился смысла жизни! Я ведь музыкант, а что может быть страшнее для музыканта, чем потеря слуха? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Ничего, – согласилась я.

– Ты боишься заходить в море, потому что тебе кажется, что снова начнется судорога, а я, когда ко мне стал возвращаться слух, боялся играть на гитаре. Мне казалось, что я фальшивлю, что слышу неправильные ноты, что плохо играю, что сбиваюсь с ритма… Вместо того чтобы сосредоточиться на музыке в целом, я отвлекался на мелочи и из-за этого путался.

– Действительно, наши чувства похожи… Так что ты мне посоветуешь? – с надеждой спросила я.

– Отвлекись от страха и расслабься. Когда плаваешь, не думай о судороге – думай о плавании. Ты просто теперь бери с собой булавку и знай, что булавка поможет, если что. У тебя есть защита, понимаешь? Поэтому забудь о судороге. С булавкой она не представляет для тебя никакой опасности!

Я вдумалась в слова Марата. Он говорит правильные вещи. Мне нужно просто-напросто отвлечься от страха. Как хорошо, что со мной рядом парень, который меня поддерживает! Это придает силы и уверенности, что все получится и что я снова стану нормальным человеком.

Мы пришли на секретный пляж и развели костер. На город спустились сумерки. Лето подходило к концу, и темнело намного раньше, чем в июле.

Костер, раскидистые пальмы и журчащий ручеек создавали ощущение сказки.

– Давай попробуем поплавать? – предложил Марат.

– Давай как-нибудь потом… – неуверенно ответила я.

– Никаких «потом»! Не надо поддаваться страху! – сказал Марат и покачал головой: – Надо же, раньше я никогда не слышал, что ты не хочешь плавать…

В ответ я вздохнула.

– Ты прав. Давай попробуем.

Мы вошли в море. Я закрыла глаза и постаралась настроиться на ноту моря. Вода была теплая, под ногами мягкий песочек, в небе кричали чайки, дул легкий ветерок.

Я вошла в море по пояс. Стало немного жутковато, но продолжала идти. Вода была уже по грудь. Я шла дальше. И вот наступил момент, когда нужно оттолкнуться от дна и начать плыть вперед.

Тело словно парализовало. Я боялась плыть.

– Плыви! – твердо сказал Марат. – Отталкивайся и плыви! Я рядом! Рядом! Я всегда с тобой!

Это вселило в меня уверенность. Я зажмурилась, словно прыгаю в бездну, и оттолкнулась.

Под ногами не было дна. Я плыла.

И внезапно меня что-то коснулось. По коже побежали мурашки.

Я бы точно поседела от ужаса, если бы не была блондинкой, да к тому же с выгоревшими на солнце волосами.

Я закричала и стала барахтаться в воде.

Меня подхватил Марат. Я часто и испуганно дышала, будто проснулась ночью от кошмарного сна.

– Что случилось?

– Мои ноги почувствовали что-то непонятное!

Я увидела на лице Марата сосредоточенное выражение. Он ходил по дну и обследовал его.

– Я прощупал дно. Полина, там просто водоросли. Наверное, их ты и задела…

– Водоросли?.. – удивленно переспросила я и вспомнила свои ощущения. Действительно, это были водоросли.

– Да, обычные водоросли. Поплыли дальше?

– Нет, не хочу, – решительно отказалась я, выскользнула из рук Марата и пошла на берег.

Если раньше мне было комфортно находиться на большой глубине в состоянии невесомости, то сейчас я гораздо лучше себя чувствовала, когда твердо стояла на земле.

Марат тоже вышел из воды. Он был расстроен.

– Дурацкие водоросли… – с досадой сказал он. – Вот надо было им попасться! Они только усилили твой страх!

– Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя. Ты дал мне очень хорошие советы, и первый шаг уже сделан… – постаралась я приободрить Марата. – Мне очень помогло, что ты рядом и поддерживаешь… Давай печь картошку?

– Давай, – вздохнул он.

Я сидела у костра и думала.

Такое впечатление, словно в моей жизни все перевернулось с ног на голову. Дело в том, что я всегда была сильной. Постоянно всех поддерживала, старалась вселять оптимизм, настраивать на лучшее, всех тянула, всех заставляла верить в позитивный исход того или иного дела. Из-за этого многие люди думают, что мне самой никогда не бывает плохо. Что проблемы есть у всех, но у меня нет. Все могут быть расстроенными, а вот я всегда должна быть веселой и беззаботной.

С одной стороны, мне нравится, что окружающие считают меня сильным человеком, а с другой, мне тоже иногда хочется, чтобы кто-то поинтересовался – а как себя чувствую я?

Сейчас я стала слабой, и окружающие это видят. Но мне не нравится, что я выгляжу слабой.

А справиться с собой не могу… И это меня угнетает.

Еще меня поразило, что всегда всех в море спасала я, а теперь спасли меня. Это было очень необычно и странно.

И третье, что потрясло, это ощущение, что я на самом деле обычный человек.

Раньше я действительно считала себя дельфином, думала, что мне покоряется море, что мы с ним одно целое, что мы дружим, оно слышит меня, а теперь я не была в этом так уверена… Какой еще я дельфин, если чуть не утонула? Какие еще друзья с морем, если оно чуть меня не забрало?.. Значит, я для моря значу то же, что и все остальные люди.

Вся эта ситуация спустила меня с небес на землю и будто подавила романтику.

Мне нужно время, чтобы осознать, что мои мысли о дельфинах и дружбе с морем – это просто миф, который придумала я сама и в который сама же поверила.

Привычная жизнь рухнула, и теперь нужно было привыкнуть к новому стилю жизни. Без моря.

Зазвонил телефон Марата.

– Это Оксана, – удивился он и ответил на звонок: – Да, Оксан, привет… Что? А почему так срочно? Хорошо, уже идем, – он завершил разговор и удивленно сказал: – Оксана говорит, чтобы мы срочно шли домой, у нее есть какие-то новости.

– Какие? – спросила я, вставая с бревна.

– Не знаю, – пожал плечами озадаченный Марат. – Но голос ее был веселым и загадочным. Наверное, новости хорошие.

По пути домой я придумывала разные варианты, что могло произойти, из-за чего Оксана так резко нас позвала. Может, есть какие-то новости про сценарий?

Как только прибежали домой, то сразу поняли, что произошло что-то масштабное.

На полу лежал чемодан. Оксана бегала по дому и бросала в него свои вещи.

– Да куда ты берешь столько вещей! – удивлялась мама. – Поездка ведь продлится всего неделю!

– Кама, ну ты же знаешь – когда собираешься в какую-то поездку, то никогда не угадаешь, какие вещи оставить дома. Смотришь на оставленную вещь, и кажется: «Вот именно без нее я в поездке не проживу, именно она мне понадобится, именно ее мне захочется надеть!»

– Ну да, – задумалась мама.

– Что случилось? – наконец спросила я.

– Марат, вот, почитай, – сказала Оксана, бросив в чемодан очередное платье, и между делом сунула Марату какие-то листы.

Марат взял бумаги и принялся читать. Я, естественно, пристроилась рядом.

На одном листе был напечатан какой-то странный короткий рассказ на морскую тематику, а на втором – картинки, похожие на комиксы. Они были нарисованы от руки, но, тем не менее, сюжет вполне понятен: какой-то человек идет по причалу, вокруг бушуют волны, а в небе парят чайки.

– Что это за комиксы? – не поняла я.

– Это сценарий. Так, а я взяла те босоножки с голубыми камнями?

– Сценарий? Но почему такой короткий? – Мы с Маратом подняли глаза на Оксану. – Оксана, объясни толком, что происходит!

Оксана наконец прекратила сборы и, несколько раз глубоко вздохнув, пояснила:

– Нам срочно нужно лететь в Москву. По двум делам сразу. Во-первых, одна кинокомпания заинтересовалась сценарием фильма про Надежду…

– Ура-а! – закричали мы.

– А во-вторых, – продолжила Оксана, – известная парфюмерная фирма заинтересовалась Маратом.

И она назвала марку воды.

Мы непонимающе уставились на Оксану.

– То есть? – изумился Марат.

– Сейчас идет монтаж фильма «Наша Атлантида», в котором мы снимались два месяца назад, и один знакомый то ли монтажера, то ли еще кого-то случайно увидел отрывки фильма и тебя, Марат, тоже. А этот знакомый оказался владельцем косметической фирмы. Они планируют запуск новой линии мужской туалетной воды, которая будет хитом, и он захотел, чтобы ты снялся в рекламе этой воды. Это, – Оксана кивнула на бумаги, которые мы держали в руках, – не просто сценарий, а сценарий рекламы.

– Подожди, это так неожиданно… – заволновался Марат и нервно заходил по комнате. – Но почему он захотел, чтобы снялся я?

– Потому что подходишь по всем параметрам – молодой, интересная внешность. Реклама будет очень качественная и престижная.

– Да, я знаю эту фирму, у меня самого туалетная вода от них, – потрясенно отозвался Марат.

– Ну и вот, они скоро выпустят новую мужскую туалетную воду «Морской бриз». Ты станешь лицом этой воды. Вы сценарий снова посмотрите, все представьте, как следует. Текст – это описание рекламы, а картинки – это режиссерский сценарий. Его делают для того, чтобы примерно увидеть, как сценарий будет выглядеть на экране. Это нарисован каждый эпизод будущего ролика.

Уже другим взглядом мы изучили сценарий, и я смогла собрать все воедино.

Суть рекламы заключалась в следующем. Действие происходит на море. По причалу, который заливается волнами, идет красивый парень. На него попадают морские брызги, а ветер развевает белую одежду – легкие брюки и расстегнутую рубашку. Он доходит до конца причала, его волосы мокрые, с них капает морская вода, одежда тоже пропитана морем. Парень смотрит в камеру и говорит: «Теперь морской бриз всегда с тобой».

– Здорово, – восхитилась мама. – Реклама должна быть красивой. Представляете – все такое морское, романтичное.

– Да, – кивнула Оксана, – рекламу будут снимать на пляже с чистой голубой водой. Съемки будут проходить на Средиземном море. Туда я тоже поеду с тобой, буду рядом.

Марат сидел в кресле, несколько изумленный. Он тщательно все обдумывал.

– Судя по сценарию, реклама, конечно, должна выйти прекрасной, – проговорил он. – Но что-то мне страшно.

– Чего ты боишься? – удивилась Оксана.

– Смогу ли я сделать все как надо?..

– Конечно, сможешь! – заверила его Оксана. – Я понимаю твои чувства. Часто бывает, что человеку страшно, когда мечты начинают сбываться. Но сейчас нужно не бояться, а радоваться, что жизнь дает тебе шанс! Вот снимешься в рекламе, а потом будут съемки в моем фильме. Нужно хватать удачу за хвост.

– Да, да… – растерянно откликнулся Марат.

Его лицо действительно отражало неверие в счастье, которое так неожиданно на него свалилось.

А я сидела и думала: «Получается, Марат уедет, и я останусь один на один со своей бедой?..»

По всему выходило, что именно так и будет.

– Эта реклама – очень заманчивое предложение… но я никуда не поеду, – вдруг сказал Марат.

Оксана застыла возле чемодана с очередным платьем в руках.

– Как это? Почему?

– Ну… Я так решил. Если можно, я не буду об этом говорить, – твердо ответил Марат и протянул Оксане сценарий.

Оксана с пораженным видом села в кресло.

– Марат, ты в своем уме? – с чувством спросила она. – Ты понимаешь, от какого предложения отказываешься?

– Понимаю, – кивнул Марат.

– Если понимаешь, то почему отказываешься?

– Просто отказываюсь, и все.

Оксана разочарованно и непонимающе посмотрела на Марата и погрузилась в свои мысли. Поступок Марата ее ошарашил. Но я знала истинную причину его отказа.

– Идем, прогуляемся, – предложила я Марату.

– Идем, – встал он с кресла.

В комнате царила очень напряженная атмосфера. Очевидно, Оксана обиделась на Марата, ведь она хотела помочь ему продвинуться в карьере, а он отказался.

К тому же, мне кажется, на самом деле Оксане стоило немалых усилий, чтобы именно Марата взяли в рекламу. Только сейчас я вспомнила, что время от времени засекала ее в укромных уголках сада с телефоном в руках, и она кому-то говорила: «Ну пожалуйста, сделай это ради меня… Ну что тебе это стоит?.. Ты же видел его оригинальную фактуру…»

Мы вышли на улицу. Уже стемнело. Небо было черным и звездным, а воздух прохладным. Уже начинало пахнуть осенью. У осени необычный терпкий аромат.

Мы медленно брели по тротуару.

– Езжай на съемки, – твердо сказала я. – От этого предложения нельзя отказываться.

– Полина, я так решил!

– Почему ты не хочешь сниматься?

– Потому что не люблю рекламу.

Я остановилась. Марат тоже притормозил. Я посмотрела ему в глаза.

– Ты это можешь говорить кому угодно, но только не мне.

– Ты о чем?

– О том, что я прекрасно понимаю, почему ты отказался. Это из-за меня, да? Ты не хочешь оставлять меня одну в таком состоянии?

– Полина… Я уже все решил.

– Марат! Я видела, как сначала загорелись твои глаза от радости, а потом ты понял, что из-за отъезда придется оставить меня одну, погрустнел и отказался.

Марат опустил глаза. Я поняла, что попала в точку.

– Езжай на съемки, а за меня не волнуйся. Ничего страшного тут со мной не случится. Надеюсь, к твоему приезду я снова начну плавать, как дельфин, – через силу улыбнулась я. Через силу – потому что улыбаться совсем не хотелось.

– Полина, но я не могу вот так…

– Если не поедешь, я не буду с тобой дружить, – пообещала я. – Я не хочу, чтобы из-за меня ты портил свою карьеру.

– Ты для меня важнее, чем какая-то там реклама.

– Это не «какая-то там реклама», а реклама одной из самых знаменитых и престижных косметических фирм, – уточнила я.

Марат промолчал. Мы оба понимали, что я права. К тому же я видела, как сильно он хочет поехать, и понимала, что являюсь препятствием.

– Марат, я говорю, езжай! – настаивала я. – Все хорошо.

Мы вновь помолчали.

– Ты точно уверена, что без меня тебе будет нормально? – с надеждой спросил он.

– Без тебя мне всегда ненормально, но я буду тебя ждать.

– Нет, и все-таки я не могу…

– Марат, езжай! Это очень важно!

Марат подумал некоторое время и ответил:

– Ладно… Эта поездка действительно важная…

Мы вернулись домой.

– Марат поедет, – сказала я и подмигнула Оксане.

– Ну, слава богу, одумался, – облегченно выдохнула она. – Самолет завтра в пятнадцать ноль-ноль, билеты забронированы.

– Мы полетим на самолете? – удивился Марат и поежился. – Может, лучше на поезде?

– Поезд долго идет, – покачала головой Оксана, – а в Москве надо быть срочно.

– Я просто еще никогда не летал…

– Ну вот и полетаешь, – улыбнулась Оксана. – Привыкай. «Звезды» много летают.

«А любимые люди месяцами ждут их дома», – мрачно подумала я.

Глава 5

Морские волки на суше

В детстве море сильно меня испугало. Мне было четыре года. Уже тогда я умела нормально плавать и заплыла метров на двадцать от берега. Я плыла, наслаждаясь теплой водой, и внезапно что-то с силой ударило меня в бок. Сначала я подумала, что это задел какой-то отдыхающий, но когда повернулась в сторону, откуда пришел удар, то обомлела.

На воде качалась огромная туша мертвого дельфина.

Я завизжала, и через несколько секунд со мной рядом был папа.

– Тут дельфин! Мертвый! – кричала я.

– Плыви на берег, – строго сказал папа.

– А ты останешься тут? – спросила я. – Не хочу.

– Вот упрямая девчонка! – воскликнул папа и оттолкнул тушу дельфина от берега. Она нехотя поплыла в море.

– Пап, а что случилось с этим дельфином? – поинтересовалась я.

– Его, наверное, порезало винтами, – предположил папа.

Этот дельфин произвел на меня неизгладимое впечатление. Несколько дней я была в каком-то пришибленном состоянии. Потом это все забылось, но сейчас, спустя много лет, я вновь вспомнила мертвого дельфина, который ударил меня в море.

Я снова ощущала себя той маленькой девочкой, которая несколько дней пребывала в потрясении. Ощущала тот же самый шок и растерянность.

Я понимала, что Марат улетит, и я останусь одна со своим страхом.

Марат улетел. Час назад. Мы проводили его и Оксану в аэропорт и вернулись домой.

Он сильно волновался, потому что еще никогда не летал на самолете, но одновременно мыслями был не здесь, а, наверное, там, на съемках.

Я пришла на секретный пляж, легла на песок и стала смотреть в небо. Где-то там вдалеке в самолете летит Марат. А я осталась здесь, на пляже. В компании со своим страхом.

Я смотрела на искрящееся море и не могла поверить, что я его боюсь.

– Море, что же это такое происходит? – сказала я вслух. – Как такое может быть, что раньше мы дружили, а теперь я тебя боюсь? Наверное, мне нужно снова попытаться перебороть свой страх…

Я вошла в море и ощутила теплую, но освежающую воду. Сначала вошла по колено, потом по пояс, затем по грудь.

И остановилась. Я представила, что если сейчас перестану ощущать дно под ногами, то со мной снова что-нибудь случится. Или судорога ноги сведет, или водоросли опутают с ног до головы, или в бок ударит туша мертвого дельфина.

Все эти мысли навалились одновременно, и я поспешила выйти из воды.

– Посижу-ка пока на берегу, тут как-то спокойнее, – проговорила я, сев у кромки воды.

Я отрешенно смотрела на море, как на что-то чужое и пустое.

Мир стал мутным, словно смотришь на него через пленку.

Раньше я плавала там, у самого горизонта, и любовалась голубыми горами на берегу. У меня хватало сил и смелости заплывать так далеко. Я никогда даже не думала, что море может причинить мне какой-то вред. Даже мысли не возникало, что со мной может что-то случиться.

Когда хороший гитарист играет на гитаре, он может извлекать звуки, совершенно не задумываясь о том, где какая нота расположена. Руки играют сами собой, потому что гитарист и гитара становятся одним целым. Гитарист мастерски владеет гитарой.

Точно так же и я – плавала и думала, что владею морем.

Но оказалось, что это не так. Море и я это не одно целое. Когда я нахожусь в море, это не я им владею, а оно мной.

Но почему, почему всю жизнь я плавала, и со мной ничего не случалось, а сейчас взяло и случилось? Причем не просто случилось, а случилось самое худшее – я чуть не погибла!

Что это значит? Может, я чем-то обидела море? Что-то не так сделала? Почему оно решило причинить мне боль?..

Я не могла найти ответы на эти вопросы. Не могла. Я просто сидела на берегу и смотрела вдаль. И понимала, что, скорее всего, так далеко больше никогда не заплыву.

Зазвонил мобильник. Я вздрогнула от неожиданности, потому что была полностью погружена в свои мысли.

«Марат».

Я улыбнулась. Всегда, когда видела на дисплее это имя, мне становилось радостно.

– Да? – я взяла трубку.

– Полина, мы уже в Москве! – радостно сообщил Марат. – Полет прошел хорошо, и приземлились тоже удачно! Я в таком шоке от перелета! Я всю жизнь смотрел на облака, которые плывут надо мной в небе, а сейчас облака плыли подо мной! Это такая красота! Но один раз я испугался, когда пилот сказал: «Уважаемые пассажиры, наш полет проходит на высоте девять тысяч пятьсот метров, температура за бортом минус сорок девять градусов. Желаю вам приятного полета». Я чуть с кресла не упал, когда это услышал! Я в небе на высоте десять километров! И вокруг меня минус пятьдесят! Кошмар… – поделился Марат. – Ты там как? Все нормально?

– Да, все хорошо, – наигранно веселым голосом ответила я. – Ты смотри, будь везде аккуратен, я волнуюсь. Я очень рада, что полет прошел благополучно! Надо же, так быстро…

– Да, да… – рассеянно отозвался Марат. И через пару секунд сказал: – Ладно, Полин, тут нас машина встретила, я тебе потом позвоню. Не скучай.

– Буду ждать, – сказала я. Но Марат уже отключил телефон и мою фразу не услышал.

Я положила телефон в карман одежды, которая лежала на подстилке.

Я предполагала, что именно так все и будет… Марат улетел в другой город за две тысячи километров от меня. Пока он был здесь – еще два часа назад, он жил моими проблемами, мной. А сейчас оказался в Москве, среди людей, которые его встретили, которые что-то ему говорят, и я отдалилась от него. Теперь я где-то там, на фоне. Сейчас его мысли займут другие люди и другие дела. А Полина, та девчонка, которая живет у моря в другой части России… будет где-то далеко.

Мне хотелось плакать. Так я и знала, что дружба на расстоянии это ерунда! Дружба будущей «звезды» и девочки-моря невозможна!

Хотя… А буду ли я моряком, раз теперь боюсь моря? Не знаю… Но в любом случае, я была права.

Он сказал: «Не скучай». Типичная фраза-штамп в конце разговора, которую произносят, даже не думая об ее значении.

Он сказал это так, как будто у меня ничего не случилось! Он должен был сказать не «Не скучай», а хотя бы «Полина, я скоро вернусь и обязательно помогу тебе справиться с твоей бедой. Держись и жди меня! Я буду думать о тебе! Я хоть и далеко, но все равно рядом с тобой!» Но вместо этого он говорит ничего не значащее «Не скучай»…

Я глубоко вздохнула.

Вся проблема в том, что мне первый раз в жизни потребовалась помощь, моральная поддержка другого человека. А этот человек уехал. Хоть он и хотел остаться, но все равно уехал. Да, я сама его уговорила ехать, но… Но если бы с Маратом случилась беда, я бы не стала слушать его уговоры! Я осталась бы и все!

Вот же ситуация! Я не могла позволить ему рушить свою карьеру из-за меня и вместе с тем расстроилась, что он оставил меня одну!

Я всегда во всех жизненных ситуациях была танком, вездеходом, ледоколом и атомной станцией. А сейчас впервые, единственный раз дала слабину. И мне никто не протягивает руку помощи…

Конечно, меня могут поддержать мама или дядя, но это не те люди, от кого я хотела бы помощи в данной ситуации. Мне нужна помощь Марата. Мне нужно, чтобы, как вчера, он вошел вместе со мной в воду, держа меня за руку, заглянул в глаза и сказал: «Полина, я с тобой. Мы решим вместе твою проблему. Это не только твоя проблема, но и моя тоже. Наша общая. Потому что мы с тобой единое целое».

Но этого нет. Я сижу одна на берегу и боюсь заходить в воду, а Марат сейчас в Москве и говорит «Не скучай»!

Потрясающе…

Все это было ужасно, ведь Марат для меня не просто друг. Мы планируем провести вместе всю свою жизнь. Нашу общую жизнь.

Но сейчас я задумалась – а как мы ее будем проводить? Вот так, как сейчас?.. Но ведь это ненормально.

В жизни бывают не только радости, но и горести. А кто еще будет поддерживать меня в трудностях, если не Марат? Мама?.. А какой тогда смысл быть вместе с парнем, если он не поддерживает? В чем вообще тогда смысл отношений? Слушать красивые слова? Но слова мне не нужны. Мне нужны действия.

А действие сейчас просто ударное – мне плохо, но Марата рядом нет.

«Ты эгоистка, – вдруг поняла я. – У Марата в жизни такое яркое событие, а ты его упрекаешь, что он уехал. Он ведь хотел остаться? Хотел. Но ты заставила его поехать. А сейчас сидишь и ругаешь! Нельзя так».

Мне стало стыдно за свои мысли.

И вместе с тем я продолжала терзаться из-за этой ситуации. Я очень рада, что у Марата складывается карьера. Я счастлива, что ему предложили сняться в престижной рекламе, а Оксана подобрала ему роль в фильме про пароход «Адмирал Нахимов». Я не имею никакого права ставить Марату палки в колеса и не пускать его на съемки из-за моей проблемы.

Но во всем этом есть один нюанс. Мы ведь с Маратом не просто друзья, а… у нас есть чувства друг к другу. Так вот что делать с чувствами? Если бы мы были просто друзьями, то тогда все складывалось бы четко и ясно: у Марата была бы своя жизнь, а у меня своя. Мы встречались бы то в кафе, то на улице случайно пересеклись, и все было бы гармонично.

Что делать? Не могу же я сказать: «Проблемы, прошу вас, возникайте только тогда, когда у Марата перерывы между съемками и когда он рядом!»

Проблемы ведь имеют свойство приходить в самое неожиданное время, а не по расписанию.

Это какой-то замкнутый круг – держать Марата при себе я не имею права, и вместе с тем без него мне плохо.

Что делать?.. Что делать?.. Что делать?.. Этот вопрос мучил меня сильнее, чем камешек, попавший в кроссовку во время бега.

А ведь это только начало его карьеры. Если сейчас он, еще неизвестный широкой публике актер, пользуется таким спросом, то что будет, когда он станет востребованным?..

Да я его вообще никогда не буду видеть рядом! Только на экране телевизора. Он будет звонить и говорить: «Не скучай».

Шикарная ситуация… Просто голова кругом идет.

Я посмотрела на море. Раньше, когда у меня шла голова кругом от проблем, я ныряла в море и заплывала за километр от берега. Вода снимала с меня усталость, забирала переживания и растворяла в соленой воде. Я выходила на берег и чувствовала себя очищенной и обновленной.

А сейчас я не могу войти в море, потому что боюсь его.

– Моя жизнь рушится, – сказала я. – У меня в жизни было две главные радости – Марат и море. А сейчас нет ни Марата рядом, ни моря. Смысл жизни пропал.

Человеку очень важно жить и быть для чего-то кому-то нужным.

А кому теперь нужна я, если больше не плаваю? Отдыхающим не нужна, потому что им теперь толку от меня никакого. Начальнику тоже не нужна, потому что я стала плохим работником…

Как мне дальше жить?

Пока что я не знаю ответа на этот вопрос. Можно было бы посоветоваться с Маратом. Но… не буду ему мешать, он сейчас занят. У него нет на меня времени.

Я разрывалась на две части. Одна часть говорила, что я обижена на Марата из-за его отъезда, а вторая утверждала, что все нормально, и я просто преувеличиваю.

Я не знала, к какой части прислушаться.

Наши отношения с Маратом длятся чуть больше года. Сейчас конец августа, а познакомились мы в июне прошлого года. Между нами было много разногласий и ссор, но в итоге мы всегда понимали, что эти ссоры пустые.

Один раз поссорились, когда мне показалось, что Марат поспорил на меня с приятелями. Второй раз повздорили, когда меня насильно поцеловал Вася, а Марат не стал слушать моих объяснений и сказал, что между нами все кончено. Третий раз произошел конфликт, когда я приняла двоюродную сестру Марата за его девушку… Много ссор было между нами, но все они случались потому, что кто-то из нас что-то недопонял или не дал другому высказаться, чтобы все объяснить.

Но ситуация, которая возникла сейчас, это не ссора. Это обстоятельство. И я не знала, что делать с этим обстоятельством. Марат всегда будет ездить на съемки, а я буду его ждать. Мы всегда будем в разлуке. Это не просто преувеличение, а реальный факт. Это уже началось. Марат на съемках, а я страдаю в одиночестве.

Зазвонил телефон.

«Марат»! – радостно подумала я.

Но на дисплее было написано: «Захар».

Я взяла трубку:

– Да, Захар, привет.

– Привет, как дела? Марат улетел?

– Да, улетел, – вздохнула я. – Он уже в Москве.

– А ты как?

Я хотела ответить: «Нормально», но слова застряли в горле.

– Эй, Полина? Почему молчишь?

– Просто… – откликнулась я.

– Как ты себя чувствуешь?

На меня накатила волна эмоций – злость на судорогу, обида на Марата, ненависть к живодерам.

И я расплакалась.

– Ты плачешь? – сразу почувствовал Захар. – Полина, ты плачешь?

– Да, – всхлипнула я.

– А ты сейчас где? На работе?

– На какой еще работе, если я боюсь даже заходить в море?

Захар помолчал пару секунд и переспросил:

– Боишься заходить в море?.. Хм… Слушай, а приезжай-ка сейчас ко мне. Я хочу с тобой поговорить.

– О чем?

– Вот приедешь и тогда узнаешь.

«Все равно делать нечего, возьму, съезжу», – решила я и пообещала:

– Ладно, сейчас приеду…

Я ушла с секретного пляжа, перебралась через валуны, сквозь густую рощу, прошла улицу и пришла на железнодорожный вокзал.

Вскоре я приехала в Новороссийск.

Захар ждал меня у калитки.

– Давай прогуляемся? – предложил он.

Это несколько меня озадачило, потому что мы еще никогда не гуляли с Захаром за пределами его двора.

– Давай… – растерянно отозвалась я.

Мы побрели по улице. Я шла, а Захар усердно крутил колеса коляски.

Во время пути ни о чем не разговаривали. Он молчал, и я молчала. Пройдя несколько улиц, оказались на набережной и здесь остановились.

– Красиво тут, да? – спросил наконец Захар.

– Да, – согласилась я.

– Значит, говоришь, что боишься заходить в море?

– Боюсь…

Захар развернулся лицом к морю и задумчиво заговорил:

– Знаешь… всегда, когда я расстраиваюсь из-за своего положения, мама говорит: «Представь людей, которым еще хуже, чем тебе». И я представляю. Бывают люди вообще без ног, без рук… Бывают люди слепые, глухие, немые… А я и вижу, и слышу, и разговариваю. И руки у меня есть, чтобы маме в чем-то помогать… Я могу и розы обрезать, и виноград собирать, и что-то починить в доме… Да, я не хожу, но ведь в мире есть люди, которым еще хуже, чем мне… И когда я представляю этих людей, я понимаю, что мне грех жаловаться на жизнь.

Я не знала, что сказать. Слова Захара зацепили меня за душу. Он еще никогда не говорил так откровенно о своем физическом недуге.

Захар посмотрел на меня своими красивыми глазами орехового оттенка. Сейчас солнце близилось к закату, заливая мир золотом, и от этого его глаза стали еще выразительнее.

Из-за того, что он сидел в коляске, а я стояла, он смотрел на меня снизу вверх.

«Мне надо было сесть на лавочку, чтобы не было такого различия», – запоздало подумала я.

– Все это я говорю не для того, чтобы вызвать к себе жалость, – покачал Захар головой, – а для того, чтобы ты тоже поняла, что есть кто-то, кому еще хуже, чем тебе. Ты же знаешь, что мой отец был моряком…

– Да, знаю.

– И знаешь, как я мечтаю о море. Наверное, во мне проявились его гены… И эти гены тянут меня в море. Ты же видишь, с каким интересом я слушаю твои рассказы о море.

– Вижу, – вздохнула я.

– Но о кораблях я даже и мечтать не смею! Я хочу хотя бы просто войти в море и поплавать, понимаешь? – с чувством сказал Захар. Его голос дрожал от волнения. – Ты говоришь, что боишься заходить в море. А я, ты только вдумайся, даже зайти в него не могу! – он со злостью стукнул кулаком по подлокотнику инвалидного кресла.

Я стояла и молчала. Не могла найти слов, чтобы ответить Захару. А его, видимо, прорвало – трясло мелкой дрожью. Было заметно, что все эти чувства он долгое время держал в себе, а сейчас выплеснул наружу.

Он начал нервно стучать пальцами по подлокотнику кресла.

– Один раз мы с мамой заехали на самый пляж, прямо к кромке воды. Я ей не разрешал, но она взяла меня на руки и вместе со мной вошла в море. Если бы ты знала, как я был счастлив в тот момент! Я ощутил воду… Морскую воду… Я находился в море… – сказал Захар с теплотой. И вдруг тон резко переменился: – А потом набежала сильная волна, и мы вместе с мамой упали. Я лежал в воде, в морской пене, и буквально выползал на берег. Все локти были сбиты камнями. Мама еле меня вытащила и посадила обратно в коляску. Хорошо хоть людей на пляже не было, а то смотрели бы все… Думаешь, я не вижу эти взгляды? – Захар обвел глазами вокруг. – Думаешь, не вижу, как люди на меня косятся? Как перешептываются? «Смотри, инвалид едет!» Ладно… Я отдаляюсь от темы… Всем этим я хотел сказать, что тебе надо брать себя в руки и снова учиться любить море. У тебя есть возможность его любить, понимаешь? А я хочу его любить, хочу плавать, но даже войти в море не могу. Извини за прямоту, но в сравнении с моими проблемами твои проблемы это просто ерунда. Ты боишься, что у тебя снова случится судорога? А я вот даже не знаю как это – чувствовать что-то в ногах. Я был бы рад даже судорогу в них ощутить, ведь сейчас я не чувствую вообще ничего…

Захар снова посмотрел на море. Краешек солнца коснулся воды. Многие отдыхающие фотографировались на фоне моря и солнца – протягивали ладонь в сторону, а второй человек снимал с такого ракурса, словно первый держит на ладони солнце. Такие съемки я вижу каждый вечер.

– Слушай, там мама напекла разных пирожков – и с клубникой, и с вишней, и даже с виноградом. Пойдем, перекусим? – спросил Захар.

Я поняла, что он старается загладить неприятное ощущение, оставшееся после нашего разговора.

– Пойдем, – улыбнулась я.

И мы пошли есть пирожки.

Всю обратную дорогу в электричке я думала о Захаре. Он, безусловно, был прав, когда сказал, что нужно сравнивать свои проблемы с проблемами других. Когда видишь, что кому-то еще хуже, чем тебе, тогда твои проблемы перестают казаться проблемами.

Да, у меня возник страх перед морем. Но Захару еще хуже, чем мне… Поэтому надо собрать волю в кулак и снова каким-то образом заставить себя полюбить море.

Я удивляюсь Захару. Сейчас ему двадцать два года. Ходить он перестал в два года, когда попал в автокатастрофу. То есть он не ходит практически всю свою жизнь и еще находит в себе силы говорить, что есть кто-то, кому еще хуже, чем ему. Вот это сила духа!

Даже в своей нелегкой ситуации он понимает – то, что случилось с ним, это еще не самое худшее, что может быть.

Я поражаюсь его желанию жить, оптимизму и силе воли.

Люди привыкли переживать по пустякам и не задумываются о том, что у кого-то есть реальные проблемы. Некоторые мои одноклассницы ведут себя так, что мне порой хочется хорошенько их встряхнуть. Например, одна девчонка, Оля Колесникова, из довольно обеспеченной семьи. Она ходит в вещах из последних коллекций модных дизайнеров, тратит деньги направо и налево. Как-то раз у нее был день рождения, а у родителей тогда как раз случились проблемы с финансами. Так Оля им все нервы вымотала, потому что семье не хватало денег отметить ее день рождения в ресторане «Лимонный причал». Это самый дорогой ресторан в нашем городе. Какие только истерики она им не закатывала по этому поводу! Какими только словами не ругала своих родителей, когда мы беседовали на переменах!

Когда она в очередной раз стала жаловаться на родителей и их неспособность устроить ее день рождения в «Лимонном причале», я не вытерпела и сказала:

– Слушай, Оль, а не сошла ли ты с ума? Кто ты вообще такая, чтобы отмечать день рождения в «Лимонном причале»? Какими хорошими человеческими качествами ты обладаешь, за которые нужно тебя так награждать, а? Вот я сейчас сижу, думаю о тебе и понимаю, что ты самая настоящая хамка, которая постоянно оскорбляет своих родителей и только и знает, что ныть. Вот скажи мне, почему родители должны устраивать твой день рождения в самом дорогом ресторане города? Ты ведь их даже не любишь. Ты постоянно перед всем классом их поливаешь грязью. На их месте я бы вообще о твоем дне рождения забыла и в угол бы тебя поставила.

От моих слов Оля была в шоке, но я стала замечать, что день ото дня она меняется, и в итоге стала более спокойной и рассудительной. Наверное, моя речь помогла ей увидеть себя со стороны.

Так вот к чему я это говорю? К тому, что, во-первых, нужно уметь оценивать себя адекватно и не считать звездой на пустом месте, а во-вторых, необходимо ценить то, что имеешь.

Пока та же Оля рыдает по ночам из-за того, что ей не отметят день рождения в «Лимонном причале», вполне возможно, что в это же самое время Захар рыдает в подушку потому, что не может ходить.

Нужно уметь разделять проблемы на реальные и пустые.

«Господи, как бы я хотела, чтобы Захар начал ходить! – взмолилась я. – Он такой хороший парень – добрый, чистый душой, преданный… Сколько хорошего он смог бы сделать в жизни, если бы его ноги могли ходить… Сколько людей обрели бы хорошего друга… Он ведь почти никуда не выходит, его окно в мир – это Интернет… Да, в Интернете, конечно, тоже люди, но было бы лучше, если бы Захар мог ходить своими ногами и общаться с людьми везде – и в горы ходил бы, и в море плавал, не думая о том, как бы удобнее ему развернуть коляску на повороте…»

Кстати, только подружившись с Захаром, я увидела, насколько тяжело в нашем мире живется инвалидам. Нигде нет пандусов, удобных спусков, и поэтому людям с ограниченными возможностями невозможно самостоятельно подняться по ступенькам.

Я испытывала жуткую досаду и страшную боль от того, что ничем не могла помочь Захару. Надежда рассказывала, что они объездили уже всех врачей, Захару делали много операций и в России, и за рубежом, но все безрезультатно. Ноги не шевелятся. Врачи признали, что Захар не будет ходить никогда. И диагноз «Инвалид 1 группы» поставили в его медицинской карте бессрочно…

Самое интересное, что, с медицинской точки зрения, после всех операций у Захара стало все нормально с позвоночником. Но по какой-то причине он все равно не может ходить. Ноги не двигаются. Врачи сами не понимают, почему это происходит, но сделали уже все возможное.

В размеренный шум колес электрички вплелся телефонный звонок.

«Мама».

– Да, мам? – я взяла трубку.

– Полина, ты где? – голос мамы был звонкий и взволнованный.

– Уже подъезжаю к Лимонному.

– Давай быстрее! Приедешь в город и сразу иди домой! Тут у нас такое! Такое!

– Какое? – сердце оборвалось.

Что еще случилось?.. Мои нервы это не выдержат.

– Не переживай, все хорошо, – успокоила меня мама. – Ждем тебя дома!

«Что там еще могло произойти? – терялась я в догадках. – Может, Марат уже вернулся со съемок тайком от меня и хочет сделать мне сюрприз?»

С этой мыслью я вышла из электрички и как на крыльях полетела домой.

И замерла у калитки.

Со двора слышался громкий богатырский голос:

– А потом наш корабль начало качать из стороны в сторону! Большой коралловый риф в Австралии очень опасен! Рифы острые, как бритва! Волны заливали палубу! Молнии сверкали, гремел гром, но я не выпускал из рук штурвал и выводил корабль из рифов!

– Папа!! – закричала я на всю улицу.

– Юнга!! – закричал в ответ папа.

От волнения я долго возилась с замком калитки, еле открыла ее и рванула навстречу папе.

Он стоял во дворе возле беседки, и мне казалось, что это не папа, а мощная скала. Папа был высоким, мускулистым, загоревшим дочерна. Внешностью я пошла в него – он тоже голубоглазый и светловолосый.

Папа схватил меня в охапку и долго обнимал. От него пахло морем, солью и приключениями.

– Ты вернулся из плавания? – я не могла поверить своим глазам. – Но ведь должен был вернуться через две недели… Что случилось?..

– Нет, я должен был вернуться сегодня. Но вам сказал, что через две недели, чтобы сделать сюрприз, – объяснил папа, и мы все рассмеялись.

Мы: я, мама, папа и дядя – сидели во дворе весь вечер. Без конца заваривали чай, ели, пили и слушали бесконечные папины рассказы о морских путешествиях.

Папа был отменным рассказчиком, умел создавать такую картинку словами, что во время повествования казалось, будто ты сам все это переживаешь.

Когда по улице проходили соседи, они видели папу, и каждому хотелось хоть минуту с ним поговорить. Папу любили все.

Я слушала его и наблюдала за мамой. Она сидела рядом с папой, обхватив его мускулистую руку и положив голову на его плечо. Мама была счастлива, что муж вернулся домой. Когда папа приезжает домой, мама будто молодеет лет на двадцать. Ее глаза горят, она порхает, словно бабочка, и смеется так искренне и заливисто, что кажется, будто это ребенок.

И вместе с тем от ее радости по поводу возвращения папы всегда веет грустью, потому что мы четко знаем: после отпуска папа снова уйдет в плавание на несколько месяцев.

Когда небо стало черным, как смола, и его усыпали золотые звезды, а стрелки часов перевалили за полночь, папа вдруг спохватился:

– Да, я забыл сказать вам одну вещь.

– Какую? – спросила я. – Ты голыми руками победил в открытом море белую акулу?

– Нет, – рассмеялся папа. Потом вдруг стал серьезным и обвел нас взглядом. Вокруг было так тихо, что слышалось только пение сверчков и жужжание цикад на соснах.

– Саша, что ты хочешь сказать? – поторопила мама папу.

– Не знаю, как вы к этому отнесётесь, но… – он замолчал.

– Но что? – не выдержал дядя.

Папа вздохнул:

– Я уволился.

Я подумала, что ослышалась.

– Что? – не поняла я.

– Саша, ты шутишь? – изумилась мама.

– Это правда? – не поверил дядя.

– Да, уволился, – еще раз вздохнул папа. – И это не шутка.

– Но почему? – я не могла взять в толк.

– Потому что хватит мне уже по полгода бороздить морские просторы, – с чувством ответил папа и стукнул кулаком по столу так, что тарелки со стаканами зазвенели. – Я очень люблю море, но свою семью люблю больше. Мне надоело слышать вас только по телефону. Я не вижу, как моя жена работает, не вижу, как дочь взрослеет… Ты уже стала настоящей невестой, – папа кивнул на меня, – но я не видел этот процесс – как ты из девочки превращалась в девушку. Поэтому я и уволился. Хватит нам постоянно жить в разлуке и ожидании встречи. Мы – семья, и должны всегда быть рядом. В общем, мои полугодовые плавания закончились. Теперь я всегда буду здесь, с вами.

В беседке царила тишина. Никто ничего не говорил. Все были погружены в свои мысли.

А потом я услышала всхлип. Это мама расплакалась.

– Саша, я так рада, – она поцеловала папу в загорелую щеку. – Так рада… наконец-то мы будем вместе… Мне так надоело постоянно тебя ждать… Смотреть на семьи вокруг, на мужей с женами и знать, что мой муж не рядом со мной, а плывет, например, мимо Цейлона или Кубы. Это… это самая лучшая новость за последние двадцать лет.

– Я рад, что ты не против, – улыбнулся папа.

– Скажешь тоже! Как я могу быть против! Я так мечтала об этом!

– Правильное решение, – одобрил дядя и пожал папе руку.

– Я тоже рада, – потрясенно проговорила я, еще не до конца осознавая эту новость. – Но чем теперь ты будешь заниматься?..

– А, займусь чем-нибудь! – беспечно махнул рукой папа. – Работы вокруг много, вот и себе какую-нибудь подыщу.

– Ну да… – растерянно пробормотала я.

Если честно, я была в таком потрясении, словно вышла к морю и увидела, будто оно полностью исчезло, и вместо него образовалась гигантская впадина.

С одной стороны, я счастлива, что папа теперь всегда будет с нами рядом. Я мечтала об этом всю жизнь. Хотела, чтобы папа находился дома не несколько месяцев в году, а круглый год.

Но с другой стороны, мне было очень жалко папу. Он любит море еще сильнее, чем его люблю я. Или любила?.. Впрочем, это сейчас неважно. Он всю свою жизнь посвятил морю, а теперь навсегда сошел на берег. Я даже не представляла, что он чувствует. Хотя могу предположить, что его душа разрывается на части – одна часть тянется к морю, а другая – к семье. Но папа выбрал семью. Он наступил на горло своим желаниям и уволился.

Я даже примерно не могла представить, кем теперь будет работать папа. Всю жизнь я видела его в тельняшке с разводами соли, которая едва не рвется на широкой мускулистой груди, и с канатом или штурвалом в руках. А кем он станет теперь?

Будет стоять за прилавком в торговой палатке и продавать отдыхающим морские сувениры – лакированные ракушки и кружки с надписью «Лимонный-2011»? А может, будет торговать надувными матрасами и масками для подводного плавания? Или устроится кассиром в столовую? Или будет продавать квас?..

Любая профессия хороша, но просто эти профессии явно не папины.

Его поступок просто шокировал меня. Я всегда много рассуждала о том, что человек должен реализовываться и в семье, и на любимой работе, потому что без чего-то одного он будет чувствовать себя несчастным, а сейчас своими глазами увидела, что человек может отказаться от любимого занятия и посвятить себя семье.

Папа поступил так, как поступают очень редко.

«Может, и для нас с Маратом не все потеряно? – зажглась я надеждой. – Может, мне отказаться от своей мечты стать моряком и ездить с ним на съемки? Или, может, он откажется от карьеры актера и будет со мной?»

Сердце радостно забилось, но я тут же себе возразила: папа ведь не сразу отказался от своей мечты. Он много лет провел в плаваниях, избороздил все океаны и большинство морей Земли и только потом решил остаться с семьей. Он насытился впечатлениями, и теперь ему хотя бы есть, что вспомнить. А мы с Маратом еще даже не начали реализовывать свои мечты, и отказаться от них вот так сразу, срубить все на корню, будет трудно.

Исходя из этого, я поняла, что наша проблема совместной жизни моряка и «звезды» все-таки неразрешима.

Впрочем, сейчас надо думать не об этом, а о том, как перестать бояться моря…

Глядя на счастливых родителей, я вспомнила Марата. После того звонка, когда его встретили в аэропорту, он больше не звонил. И не писал. Хотя раньше писал раз в час обязательно… Мы всегда жили, как будто в режиме онлайн. А сейчас он не написал даже «спокойной ночи»…

Уже был час ночи. Я решила сама ему написать.

«Наверное, он уже спит, – подумала я. – Но не страшно, прочитает эсэмэску утром».

Я написала Марату «Спокойной ночи, сладких снов» и отправила сообщение.

Потом отложила телефон и снова стала слушать рассказы папы о море.

И вдруг через десять минут пришла эсэмэска.

Это был Марат.

«Тебе тоже сладких снов! Я сейчас немного занят, напишу позже».

Я пребывала в небольшой растерянности.

Час ночи, а он не спит. Что он там делает? Они что, так поздно работают? Да, наверное, работают… Оксана рассказывала, что на телевидении все не так, как на обычных работах. Там практически не существует понятия дня и ночи. Снимают тогда, когда надо снимать, чтобы не выбиться из графика.

Ответ Марата меня уколол. Он сейчас занят и напишет позже… «Позже» – это когда? В четыре утра?

– Я немного прогуляюсь, – сказала я и встала из-за стола.

– Куда это ты «немного прогуляешься» в час ночи? – изумился папа.

– Просто по улице… Да ладно, что со мной случится…

– Ну, иди, раз тебе надо, – папа пристально посмотрел на меня. Кажется, он понял, что я чем-то озабочена.

Я вышла со двора и, погрузившись в мысли, пошла по улице.

Да, я понимаю, что у Марата другие заботы, что он действительно чем-то занят… Но как же это больно! Я прямо кожей ощущаю, что мы сейчас отдалены друг от друга. И это только начало отдаления. Все самое главное – когда он станет востребованным актером и певцом, – впереди. Чувствую, тогда мы вообще будем общаться раз в неделю в лучшем случае.

«Я просто не знаю, как быть, – думала я, идя по прохладным августовским улицам. – Если сейчас все так, то что будет потом? Но, может, Марат привыкнет к такому образу жизни и станет писать регулярно? Или, может, я привыкну, что он будет писать нерегулярно?..»

В моей жизни вдруг резко все поменялось. Начиная с того, что уехал Артем, и заканчивая тем, что море перестало быть для меня другом.

Такое впечатление, будто заканчивается какой-то период. Словно закрывается прошлое, и появляется будущее. Но это будущее грустное и… взрослое. Кажется, детство закончилось. Артем уехал, Марат начал работать вдалеке от меня, я без моря стала другой… Все изменилось. Все. И я не готова к этим переменам.

Я сама не заметила, как пришла к морю.

Ночь была темной, лунной и звездной.

Я смотрела на море, в котором отражались луна и звезды.

Звезды и море… Точно так же и мы с Маратом. Он – звезда, а я – море…

Звезды отражаются в море, но они очень далеки друг от друга, и звезды никогда не смогут оказаться в море. Они могут только отражаться… Но быть вместе – нет.

«Неужели нас ожидает то же самое – только отражение? Неужели я буду видеть всегда только его отражение? – с тоской подумала я. – Но мне хочется не только отражения. Я хочу еще и прикасаться к нему, чувствовать его тепло, быть с ним рядом… Лечить его, когда он заболеет, помогать подбирать ему одежду, когда куда-то пойдет, кормить его, жалеть, когда ему плохо… Но разве можно все это делать, если люди далеки друг от друга?»

Я смотрела на море. Звезды висели над водой, отражаясь в морской глади, но ни одна звезда не касалась моря.

Ну почему, почему звездам и морю не дано быть вместе?..

Глава 6

Неожиданная встреча

Я проснулась утром и поняла, что если сегодня останусь дома, то просто сойду с ума. Надо что-то делать, иначе я погрязну в своем состоянии.

«Полина, возьми себя в руки! – подумала я. – Если ты осталась без поддержки, значит, должна поддержать себя сама. Что? Тебе сложно? Но ты ДОЛЖНА! Должна, и все тут! Давай, вставай с кровати и иди, собирайся на работу».

После этого мысленного пинка самой себе я встала и твердо решила, что сегодня пойду на работу. Не надо убегать от моря. Надо решать проблему.

Если Марат оставил меня одну, значит, я должна быть поддержкой для самой себя. Если мне никто не подставляет плечо, значит, я сама должна стать этим плечом.

Я не имею права рушить карьеру Марата, но я ведь тоже живой человек… И мне сейчас тяжело.

– Просто мне надоело быть сильной, – сказала я, глядя на зреющую кисть винограда, висящую над моим окном. – Надоело. Я первый раз проявила слабость и захотела поддержки… и осталась в одиночестве. Какая же я дура, что уговаривала его уехать! А он… Он так легко согласился… как будто ждал, что я начну уговаривать…

Я благодарна Захару, что он поддержал меня. Но Захар – это не тот человек, от которого я хотела бы поддержки. Не с Захаром ведь я собираюсь связать свою жизнь, а с Маратом…

Все эти мысли безостановочно крутились в голове в разных вариациях. Мне действительно нужно сходить на работу, иначе я просто изведу себя.

Внезапно зазвонил мобильник.

«Это Марат!» – расплылась я в улыбке.

«Артем».

Я разочарованно взяла трубку.

– Алло.

– Привет! – радостно сказал Артем. – Собираешься на работу?

– Да. А ты?

– Что я?

И тут я вспомнила, что Артем уже не в Лимонном. Он уехал из Лимонного в другой город.

С этим своим страхом перед морем я напрочь забыла, что Артем уехал! Я даже ни разу не позвонила ему после его отъезда из Лимонного! И не пришла проводить! Он хоть и говорил, что не хочет, чтобы его провожали, но я все равно хотела сходить на вокзал. Но тогда как раз начался шторм, и случилось то, что случилось.

– Ой, Артем… – с досадой простонала я. – Прости, я забыла, что ты уехал…

– Оригинально, – удивился Артем.

– Тут просто произошло кое-что, – принялась я оправдываться.

– Да я не в обиде. А что произошло-то?

И я рассказала обо всем. И о том, что чуть не утонула, и о том, что у меня появился страх перед морем и глубиной.

– Ты это все серьезно? – поразился Артем.

– Серьезней некуда.

– Ты чуть не утонула? Но ты ведь плаваешь, как дельфин…

– Никакой я не дельфин. Я в лучшем случае вобла.

– Не говори так!

– А кто я?..

– Ты хороший пловец. Полин, врач правильно сказал – такое с каждым может случиться. Помнишь, у меня ведь тоже судорога была в прошлом году? Правда, не на глубине… Тебе надо брать себя в руки. Если честно, я даже представить себе не могу, что ты боишься глубины! Что ты боишься плавать! Ведь ты и море неразделимы… Как такое может быть? У меня все это настолько не укладывается в голове, как если бы летом в Лимонном вдруг пошел снег. Или если бы у нас перестали расти лимоны… Это невозможно!

– Невозможно, но это есть, – вздохнула я.

– Представляю, как тебе сейчас тяжело, – сочувственно отозвался Артем. – А Марат? Он, наверное, не отходит от тебя ни на секунду? Наверное, помогает победить страх, да?

Этой фразой Артем словно наступил на больную мозоль.

– А Марата нет, – как можно спокойнее сказала я. – Он уехал на съемки.

Несколько секунд Артем молчал.

– Что? – недоверчиво переспросил он. – Марат оставил тебя в таком состоянии?

– Да, – подтвердила я.

– Эээ… Ну… Наверное, вы так решили… – постарался Артем как-то смягчить неловкость.

Чтобы ему помочь, я спросила:

– Ну, хватит обо мне. Как там Катя?

– Прекрасно! – Артем с радостью подхватил новую тему, потому что понимал, что я расстроена из-за отъезда Марата. Он явно осуждал Марата, но не хотел его ругать. – Мне не верится, что мы вместе!

Следующие десять минут Артем рассказывал, как приехал, как устроился, как они с Катей проводят время и наслаждаются обществом друг друга.

– Все хорошо, но только здесь не растут лимоны, нет моря, и климат холоднее… Тут уже листья желтеют, а у нас лето полным ходом… – со вздохом дополнил Артем. Я поняла, что ему трудно отвыкнуть от нашего южного города. – Ну, ты там, давай, снова становись дельфином, – пожелал он на прощание. – А когда Марат приедет?

– Через неделю где-то.

– Н-да… – многозначительно протянул Артем. – Ладно, до связи.

«Вот, все нормальные люди понимают, что в трудную минуту парень должен быть с девушкой, а не на съемках, – подумала я. – Уже даже со стороны людям становится видно, что отношения у нас с Маратом странные!»

Я надела рабочий купальник, повязала на бедра синее парео и пришла на работу. Спасательная вышка, море – все это казалось чужим. Или я была чужой для них?

– Привет, – весело поздоровался Саша. – Рад, что ты пришла.

– Спасибо, – улыбнулась я. – Как у тебя дела? Привыкаешь к работе?

– Да я уже привык! Такое чувство, что всю жизнь тут работаю! И вообще, мне так нравится в Лимонном!

«Саша к Лимонному привыкает, а Артем отвыкает», – отметила я.

– А ты? Как у тебя дела? – поинтересовался Саша.

– Если честно, плавать я еще не могу, поэтому давай сегодня просто постою тут и буду помогать людям на пляже. Вдруг у кого-то солнечный удар случится или кто-то поранится. Сегодня я побуду без воды.

– Хорошо, – растерянно согласился напарник. И, подумав, спросил: – Тебе правда так плохо?

Я не стала ничего отвечать. Просто посмотрела на него, и он все понял.

Мне было противно, что я вызываю жалость, и вместе с тем ничего не могла с этим поделать. От людей не может укрыться тот факт, что я не захожу в море. Тем более, Саша как никто другой знает причину этого.

Я всегда была сильной, но, видимо, пришло и мое время побыть слабой. Побыть обычным человеком, а не морской амазонкой, которая не знает ни поражений, ни душевной боли.

Весь день я оказывала помощь отдыхающим на пляже. Одна девочка порезалась о стекло от пивной бутылки, у какого-то парня из носа пошла кровь от перегрева на солнце, а у мужчины средних лет заболела голова, и он пришел к нам за таблетками. Мы не только спасаем людей в море, но еще и оказываем первую медицинскую помощь, если кому-то на пляже стало плохо.

Времени было уже четыре часа дня, но Марат мне ни разу не позвонил и не написал. Видимо, он был сильно занят…

«Нет, я не верю, что можно быть настолько занятым, чтобы даже не написать эсэмэску», – подумала я.

У меня чесались руки что-нибудь первой ему написать, но я сдерживала себя. Мне было интересно, когда он сам обо мне вспомнит, когда проявит какое-либо внимание.

Раздражение, обида и чувство одиночества сидели во мне густым черным комом.

Накопилось. Во мне накопилось…

Такое чувство, что я скоро взорвусь от переполняющих меня негативных эмоций.

– Слушай, а что ты делаешь после работы? – голос Саши вывел меня из размышлений.

– В принципе ничего, – пожала я плечами. – Может, с подругой Фулатой встречусь… А может, просто дома посижу. А что?

– Не хочешь погулять? – спросил Саша. – Походим, поболтаем, ты про город расскажешь, я же тут почти ничего еще не знаю. Про свою жизнь расскажешь. Нам же теперь работать вместе.

Я задумалась. Понимала, что если встречусь с Сашей, то Марату станет неприятно, но вместе с тем мне было ясно, что если сегодня осяду дома, то весь вечер буду думать о том, что у нас с Маратом все плохо, и просто-напросто доведу себя до нервного срыва.

К тому же в прогулке с Сашей я не видела ничего плохого. Нам ведь действительно вместе работать. Если, конечно, я справлюсь со своим страхом…

Но решающей деталью было то, что Саша спас мне жизнь, и теперь неудобно отказать ему в прогулке.

«Погуляю часик, расскажу ему про Лимонный, про своих друзей, в этом ведь нет ничего такого», – подумала я и ответила:

– Да, конечно, давай прогуляемся.

– Здорово! – обрадовался Саша. – А во сколько и где встретимся?

– Давай в восемь часов на площади возле дельфинов, – назначила я место встречи.

Возле дельфинов… На нашей главной площади стояла скульптурная композиция из трех дельфинов, которые были изготовлены из какого-то сеточного материала, на котором с наступлением темноты зажигались лампочки.

Раньше я очень любила эту скульптуру, потому что ассоциировала себя с этими дельфинами.

Но я больше не дельфин.

Я хотела перенести место встречи, но одернула себя: «Нет! Хватит убегать от моря! Иди к дельфинам!»

– Возле дельфинов? Хорошо, буду там тебя ждать.

Вдруг зазвонил телефон.

«Ну теперь это точно Марат!» – обрадовалась я.

И в очередной раз ошиблась.

Это была мама.

– Полина, срочно иди домой!

– Что опять случилось? – удивилась я. – В последние дни я вечно иду домой «срочно»!

– С Муркой плохо. По-моему, она чем-то отравилась, – расстроенно сказала мама. – Я записалась к ветеринару. Поедем вместе? Мне одной страшно.

– Мурке плохо? А чем она могла отравиться? – потрясенно пробормотала я.

Наша черная с белыми пятнами кошка была очень умной, ласковой, красивой, и ее все любили. Она приблудилась к нам уже лет десять назад. Пришла худым облезлым котенком со сломанным хвостом. Мне стало очень ее жалко, и мы оставили страдалицу. Со временем страдалица превратилась в настоящую красавицу. Правда, кончик хвоста так и остался немного изогнутым, что, впрочем, придавало Мурке особый шарм.

Мурка нас очень любила и была ласковой. Такое впечатление, словно она благодарна за то, что осталась у нас жить.

– Мне срочно надо домой, – сказала я, направляясь к лестнице, чтобы спуститься с вышки.

– Что случилось? – недоуменно спросил Саша. – С тобой не соскучишься!

– Там что-то с нашей кошкой, мама попросила, чтобы мы вместе съездили к ветеринару.

– А-а-а… – понимающе протянул Саша. – Ну, давай, до встречи.

– Ага, – рассеянно отозвалась я и помчалась домой.

Всю дорогу вспоминала Муркины глаза, ее манеры. Зимой Мурка очень любит спать у меня в ногах. Свернется клубочком и просыпается только утром. А летом она почему-то любит спать на кухне.

Когда я пришла домой, мама уже выгоняла со двора машину. Мурка лежала в переноске на заднем сиденье.

– Ей совсем плохо? – обеспокоенно спросила я, садясь на переднее сиденье.

– Она очень вялая, – ответила мама, выезжая на дорогу.

Через десять минут мы были в ветеринарной клинике. Пахло лекарствами, туда-сюда ходили ветеринары. Все, как в настоящей больнице, вот только пациентами тут были животные. Перед нами сидел мужчина с собакой, а сзади нас женщина с приболевшим волнистым попугаем.

Вскоре мы вошли в кабинет к нашему знакомому молодому врачу, тридцатилетнему Ивану Ракитину.

– Здравствуйте, – доброжелательно поприветствовал он. – Что там с вашей Муркой? Приболела?

– Ой, мы так переживаем, – со слезами в голосе ответила мама.

– Сейчас я ее обследую.

Следующие десять минут он прощупывал апатичную Мурку, измерял температуру, что-то записывал в карту и подробно расспрашивал маму о Муркином аппетите и поведении.

– Да, у нее отравление, – наконец вынес вердикт ветеринар. – Я вам написал, какие лекарства давать кошке.

– Она ж уличная, бегает везде, наверное, что-то где-то съела, – переживала мама. – Но жить будет?

– Конечно! – улыбнулся Иван. – Мало того, у меня для вас еще одна новость.

– Какая? – насторожилась я.

– Мурка беременна.

Мы с мамой переглянулись.

– Серьезно? – удивилась я. – Это же здорово! Она уже давно не рожала котят из-за возраста.

– Ну, теперь будем нянчиться с котятами, – улыбнулась мама. – Ладно, идем домой, не будем задерживать очередь.

Мы поместили Мурку в переноску, и в этот момент распахнулась дверь в кабинет. В комнату вальяжно вошел молодой парень, которого я каждый день вижу на пляже. Он носит обезьян, попугаев, лемуров и львят. Именно с ним пару дней назад я сцепилась в парке. Помню, девушка с попугаем назвала его Пашей.

– Слушай, ты врач? – жуя жвачку, спросил он у Ивана.

– Да.

– Мне вот тут надо… – сказал Паша и полез в небольшую спортивную сумку, которая висела у него на плече.

И достал из сумки лемура.

Зверек был длиной в полторы ладони. Даже мне, не ветеринару, стало очевидно, что ему плохо. У лемура были закрыты глаза, и вялый он был, как тряпка. Лемур никак не реагировал на то, что его достали из сумки.

– Усыпи его, – спокойно сказал Паша.

– Подождите, – пришел в себя от удивления Иван. – Что значит усыпить?

– Он уже никуда не годится, – пожал плечами Паша и противно лопнул пузырь жвачки. – Сколько стоит усыпить?

– Как?! – воскликнула я. – Но он же еще живой! Я вижу, он дышит! Может, его можно вылечить?

– Он отработал свое и больше никому не нужен, – лениво ответил Паша и с хрустом наклонил голову к плечу, разминая шейные позвонки. – А усыпить – это гуманно.

Я смотрела на лемура. Его крупные блестящие глаза были чуть приоткрытыми.

– Что значит не нужен?! – возмутилась я. – Я не дам вам его усыпить!

– А ты вообще кто такая? – внимательно посмотрел на меня парень. – А-а-а… Я тебя знаю. Ты спасительница. И в парке это ж ты ко мне лезла?

– Да, я, – твердо ответила я.

– Понятно… – кивнул Паша и вновь обратился к Ивану: – Так сколько стоит его усыпить?

– Животных усыпляют, только когда им нельзя помочь, и решает это ветеринар, – неодобрительно процедил Иван. – А я еще не провел обследования и поэтому усыплять животное не буду.

– Он уже как тряпка и, значит, его надо усыпить! О каком еще обследовании ты говоришь! Тут и так все ясно!

Я увидела, как у лемура едва заметно шевельнулось полосатое ушко.

Мое сердце обливалось кровью.

– Но он же живой! – поддержала меня мама. – Ваня, может, его еще можно вылечить?

– Слушайте, че вы лезете? – возмутился Паша. – Берите свою кошку и идите отсюда.

Глядя на лемура, у которого снова шевельнулось ушко, я поняла, что ни за что не позволю его усыпить. Если я не могу теперь спасать людей, то этого малыша обязательно спасу, чего бы мне это ни стоило! В крайнем случае, схвачу его и убегу!

– Пожалуйста, отдайте его мне, – предельно вежливо попросила я.

– Ты вообще знаешь, сколько он стоит?

– Но вы же все равно собрались его усыплять!

– Не-е, так не пойдет, – покачал головой владелец лемура и обратился к ветеринару: – Давай, усыпляй, да я пойду, мне работать надо.

«Работать? Таскать еле живых животных по пляжу?» – хотела сказать я, но прикусила язык.

Паша положил лемура на стол для осмотров и открыл свой кошелек на поясе.

– Ваня, давай, у меня нет времени.

– Ваня, не делай этого! – воскликнула мама.

– Я не собираюсь никого усыплять! – повысил голос Иван, обращаясь к Паше.

– Если не усыпишь ты, то я сейчас пойду к другому ветеринару, – пообещал Паша и безразлично пожал плечами: – Или просто дождусь, когда он сдохнет, да и выкину его. Делов-то.

Теперь свой кошелек открыла мама и извлекла из него купюру крупного достоинства.

– Столько хватит за почти мертвого лемура? – с вызовом спросила она.

Паша недовольно скривился и, чуть подумав, нехотя взял деньги.

– Э… Ну… Хватит. А вам что, деньги некуда девать? Он же уже почти… того…

С этими словами он сунул деньги в кошелек и, лопая пузыри жвачки, вышел из кабинета.

Я бросилась к лемуру и взяла его. Он был теплым, мягким и еле-еле дышал.

Душу переполнила жалость к несчастному замученному животному, которое приносило деньги живодеру, а когда заболело, то перестало быть нужным, как изношенные тапки.

– Ваня, ты можешь что-то сделать? – со слезами в голосе обратилась я к ветеринару.

– Вот же подлец, – глядя на дверь, за которую вышел Паша, сказала мама.

– Они иногда приносят нам экзотических животных, это уже не первый случай, – вздохнул Иван. – Они их замучивают, а потом выбрасывают и покупают новых. Они зарабатывают на этих малютках огромные деньги. Лемуры страдают больше всего, – ветеринар взял лемура и принялся осматривать. Затем, тщательно подбирая слова, сообщил: – Если честно, он в очень плохом состоянии. Буквально… Ну, вы понимаете… Эти люди не приносят животных, если их еще можно использовать…

Мы с мамой посмотрели на лемура.

– Но ты хоть попытайся что-то сделать! – едва не плача, попросила я.

– Лемур действительно измученный. У лемуров же сейчас спячка. А их будят. Сейчас у нас лето, а на Мадагаскаре или Коморских островах, откуда они родом, зима, и они спят…

– Ты это раньше рассказывал, – кивнула я.

– У меня есть один препарат, но он очень дорогой, и я не знаю, поможет ли это… – растерянно проговорил Иван. – Тут пятьдесят на пятьдесят…

– Пробуй! – дала указание мама. – Я деньги привезу через полчаса, а то все, что с собой было, этому живодеру отдала.

– Хорошо. Значит, используем этот препарат…

Ваня направился к шкафчику с лекарствами.

Мама обняла меня.

Ветеринар набрал в шприц лекарство соломенного цвета и ввел иголку в тело лемура. Он даже не пошевелился, хотя любое животное среагировало бы на боль.

– Позвоните мне завтра утром, – закончив вводить лекарство, дал указание Иван. – Если лемуру не станет лучше, его, действительно, будет лучше… это самое…

– Бедный малыш, – шмыгнула мама носом. – А это мальчик или девочка?

– Самец, – ответил Иван. – Мальчик. Да, и самое главное. Положите его куда-нибудь, где тихо и где его никто не потревожит. Ему наконец надо дать выспаться…

– Мы дадим!

– Не забудьте – позвоните утром. Лекарство или подействует, или не подействует. Состояние у него очень тяжелое, поэтому что-либо спрогнозировать трудно. Если не подействует, значит… Сами понимаете… Готовьтесь к худшему, но надейтесь на лучшее.

Мы вышли из больницы. Переноску с Муркой поставили на заднее сиденье, а лемура я держала в руках.

Мы с мамой были потрясены.

– Кто бы мог подумать, что придем в лечебницу с кошкой, а вернемся и с кошкой, и с лемуром? – изумленно проговорила мама.

– Лишь бы он выжил.

– Будем верить в лучшее, – вздохнула мама, выезжая за пределы территории клиники. – Все, что могли, мы сделали.

Глаза лемура, которые были чуть приоткрытыми, закрылись.

Мы поехали домой.

Глава 7

Жизнь выходит из-под контроля

Я стояла возле скульптурной композиции в виде дельфинов и ждала Сашу. Пришла раньше, чем договаривались.

Мысли были заняты лемуром. Дома мы положили его в коробку и поставили ее в самую дальнюю комнату, чтобы его никто не потревожил. Лемур больше не открывал глаз, не шевелил ушами, однако было заметно, что он еще дышит, и это вселяло надежду на его выздоровление. Но, сказать честно, его состояние было очень и очень плохим. Лемур был изможден.

Потом мама поехала в ветеринарную клинику, чтобы вернуть деньги за дорогое лекарство, а я сделала домашние дела и отправилась на встречу к Саше.

– Привет, – услышала я его голос.

Я даже не заметила, как он подошел.

– Привет, – улыбнулась я.

Мой новый напарник был одет в модные синие бриджи и облегающую белую футболку, которая подчеркивала его развитый торс.

А я надела оранжевый цветастый сарафан.

– Как кошка? – поинтересовался Саша

– Нормально, врач выписал ей лекарства.

Я не рассказала Саше про лемура, потому что мне казалось, что чем меньше людей о нем знают, тем будет лучше. Вот если выздоровеет… или не выздоровеет… вот тогда расскажу. Нахождение лемура у нас дома создавало во мне ощущение некоего таинства, и я не хотела это таинство нарушить.

– Пошли на набережную? – предложил Саша.

– Идем.

Мы направились к набережной. По вечерним улицам не спеша ходили загорелые отдыхающие, о чем-то беседовали, смеялись. Продавцы мороженого, молочных коктейлей и операторы на аттракционах не сидели на месте, без остановки обслуживая клиентов. На море приезжие отдыхали. Здесь все могли отключиться от своих повседневных забот, работы и просто расслабиться. А местные всеми силами в этом помогали.

Сегодня двадцать девятое августа, и хоть еще было жарко, но уже чувствовалась осень. Люди были веселые и одновременно грустные. Каждый знал, что уедет с отдыха завтра-послезавтра, и начнутся трудовые будни до следующего отпуска.

– Через несколько дней в городе станет вполовину меньше народа, – сказала я Саше. – Детей здесь вообще почти не будет. Останутся в основном студенты и старшее поколение. Студенты прогуливают учебу, а старшие уже или на пенсии, или специально берут отпуск так, чтобы приехать, когда толпа схлынет.

– Да? – удивился Саша. – Так интересно… Мне еще предстоит вникнуть в жизнь курортных городов…

– Тебе все-таки жалко, что уехал из большого города? – поинтересовалась я. – Это сейчас тут оживленно, а зимой на улицах вообще людей не будет.

– Нет, не жалко, – уверенно сказал Саша. – Я приехал не к людям, а к морю. Меня всегда тянуло к воде. И вот я к ней… притянулся.

– Я тебя понимаю, – кивнула я. – Я тоже люблю море. Или любила?..

Мы помолчали несколько минут.

– Я тебя тоже очень понимаю, – наконец произнес Саша. – После того случая у тебя возник страх перед водой. Но Полина, пойми, один случай не может перечеркнуть все!

– Может! – заспорила я. – Мы всегда дружили с морем, а сейчас оно меня чуть не убило!

– Ты не права, – твердо сказал Саша. – Море ни в чем не виновато.

– Как это не виновато?! – возмутилась я.

– Да, море не виновато, наоборот, – невозмутимо повторил Саша. – Виновата ты сама, что не носила булавку. Виновато не море, а твоя халатность и самонадеянность. Поэтому не надо в чем-то обвинять море. Или ты считаешь, что оно обязано само прикреплять к твоему купальнику булавку?

Я хотела продолжить спор, но вдруг ясно поняла, что Саша прав. Меня не море чуть не забрало, а я сама по своей глупости не нацепила булавку. Я не имею права в чем-то обвинять море.

– Ты прав, – вздохнула я. – Море действительно не виновато. Но во мне поселился страх, понимаешь? И я не могу от него избавиться. И мне кажется, что никогда не избавлюсь… Я в жизни не испытывала такого ужаса… Если бы не ты, я бы сейчас лежала на дне морском…

Саша смутился.

– Да ладно…

Мы пришли к набережной.

– Давай сядем на пляже? – предложил Саша.

– Идем, – пожала я плечами.

Если честно, прогулка была довольно странной. Я не видела в ней какой-то цели. Шла рядом с Сашей автоматически.

Мы сели на еще не остывшую от солнца гальку.

– Я тебя понимаю как никто другой, потому что в детстве чуть не утонул, – вдруг сообщил Саша.

– Да?.. – изумилась я.

– Да, – кивнул Саша. – Мне было лет семь. Мы с семьей и друзьями семьи отдыхали на берегу реки. Купались, загорали. Я заплыл со спасательным кругом метров на десять от берега и нечаянно задел рукой клапан. Круг мгновенно начал сдуваться. Если бы ты знала, как я перепугался! Стал кричать, звать на помощь! Пока все сообразили, что к чему и приплыли ко мне, я уже успел наглотаться воды. И вот тогда я тоже стал бояться плавать.

– Но ведь сейчас ты плаваешь. Как же так? – не понимала я.

– Потом, спустя какое-то время, папа мне сказал, что каждый человек просто обязан уметь плавать, потому что в жизни бывает много непредвиденных обстоятельств. Надо или себя спасти, или кого-то другого… И папа сказал, что надо перебороть страх. Он объяснил одну вещь, после которой мне стало легче.

– Какую вещь? – завороженно спросила я.

– Мой страх – это мой страх. Он живет не где-то там отдельно от меня, а во мне, в моем теле, в моей памяти. Память моя, тело мое, и поэтому только я имею право разрешать кому-то там жить. Страх не имеет права во мне находиться без моего разрешения! Я должен им руководить, я должен ему сказать, чтобы он убирался прочь… Каждый человек сам формирует образ своего мышления. Может думать или плохо, или хорошо. Это зависит от человека. Так вот, надо мысли насильно переключить в сторону «хорошо». Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – кивнула я. – Моя мама хороший психолог, и часто это говорит… Значит, мне нужно насильно перестроить свои мысли…

– Давай попробуем прямо сейчас? – Саша встал с гальки.

– Что именно?

– Идем, поплаваем?

– Может, в другой раз?.. – засомневалась я в правильности этой идеи.

– Нет, в другой раз нельзя! Надо именно сейчас, потому что сейчас в тебе укоренилась эта мысль, и ее надо закрепить действием. А если плавание отложить на потом, то к тому времени ты можешь снова начать бояться.

– Ну, тогда давай, – согласилась я.

Мы разделись и подошли к воде. Я по привычке всегда надеваю купальник. Часто бывает, что мы с друзьями спонтанно решаем искупаться, – вот как сейчас.

– Идем. Вода теплая! – позвал меня Саша.

Я неуверенно вошла в воду. Она действительно была очень теплой.

Во мне появилось горячее желание броситься в воду и заплыть далеко-далеко, как раньше. Но тут же я вспомнила, как заплыла далеко-далеко, и ноги больно свела судорога.

«Нет, не поддавайся страху! – приказала я себе. – Не вспоминай про судорогу! Думай только о приятном! Думай о том, как хорошо плавать!»

Я вошла еще глубже, по грудь.

Если сделать еще шаг, то перестану ощущать дно.

– Плыви! – сказал Саша, который внимательно за мной наблюдал. Он сам плавал неподалеку от меня.

Я зажмурила глаза, представляя, как делаю шаг и оказываюсь в невесомости.

– Не могу, – выдавила я.

– Плыви!

– Не могу! Боюсь!

Саша посмотрел на меня.

– Хорошо, сделаем по-другому. Давай будем плавать вместе? Давай ты возьмешь меня за руку и поплывешь? Я буду тебя страховать.

Я представила, как это будет выглядеть, и от этой мысли мне страшно не стало.

– Давай, – согласилась я.

– Отлично! – обрадовался Саша.

Он подплыл ко мне и стал рядом. Взял за левую руку своей правой рукой.

В этот момент меня пронзило чувство нежности. Именно этого я ждала. Мне хотелось заботы и жалости.

– Поплыли? – спросил Саша. Его голос стал каким-то вязким. Он смущенно кашлянул.

– Поплыли… – рассеянно ответила я. Возникло легкое чувство опьянения, будто я выпила вина.

Не сговариваясь, мы оттолкнулись от дна и поплыли.

Я вновь ощутила любимое прежде чувство невесомости. Но если раньше я просто растворялась в этом прекрасном ощущении, то сейчас каждую секунду думала о том, что подо мной нет дна.

Но, несмотря на этот контроль, я плыла. Плыла!

Я гребла одной рукой, Саша другой, и из-за этого мы были с ним словно едины.

Отплыли от берега метров на пятнадцать.

Саша посмотрел на меня своими голубыми, как небо, глазами. Его светлые волосы были мокрыми, загоревшее лицо тоже мокрое. Он загорел, но еще не до черноты, как местные.

– Ты молодчина! – похвалил он и широко улыбнулся. – Может, поплывешь сама? Отпустить руку?

Я представила, что Саша отпускает руку, и мне стало страшно, что останусь без страховки.

– Нет, не отпускай, – нервно отказалась я. – Самой мне еще страшно.

– Тогда не бойся, я с тобой, – сказал напарник и еще крепче сжал мою ладонь.

Я перестала думать о глубине и постаралась поймать ощущения, которые на меня нахлынули. Было очень приятно, что Саша меня держит, что он рядом, что я не одна…

В этот момент я услышала на берегу звонок своего мобильника.

«Теперь это точно Марат! – поняла я. – Наверное, почувствовал, что кто-то другой держит меня за руку!»

– Поплыли на берег! – попросила я.

– Да чего ты, потом перезвонишь, – попытался уговорить меня Саша, но я была непреклонна:

– Поплыли!

Саша шумно разочарованно вздохнул, и мы быстро поплыли к берегу.

Я выскочила из воды и помчалась к телефону, который до сих пор продолжал звонить.

К моему разочарованию и изумлению, звонил не Марат, а… Денис.

Тот самый Денис, с которым в июне я завела роман, чтобы отомстить обидчикам Марата.

Почти за три месяца, с тех пор как уехал из Лимонного, Денис ни разу мне не звонил. Он лишь изредка писал эсэмэски, очевидно, осознавая, что не стоит мешать нашим отношениям с Маратом. Однако я прекрасно понимала, что у него есть ко мне чувства, о чем он, впрочем, неоднократно говорил.

А сейчас звонит. Наверное, у него произошло что-то экстренное.

– Алло, – удивленно сказала я.

– Привет! – весело поздоровался Денис.

– Привет… – растерянно ответила я. Было непривычно слышать его голос.

– Ты не против, что я звоню?

– Да нет… Как дела?

– Дела шикарно! Угадай, где я сейчас?

– Не знаю… Где?

– В Лимонном! – рассмеялся Денис. – Иду по центральной улице – по Апельсиновой!

Я подумала, что ослышалась.

– В Лимонном?.. А что ты тут делаешь?

– Приехал сюда по делам, – пространно ответил Денис и уже менее смело предложил: – Может, увидимся?..

– Подожди, я чего-то никак не соображу, – остановила я его. – А ты тут надолго?

– Где-то на неделю.

– Я сейчас немного занята, чуть позже перезвоню, хорошо?

– Давай… – расстроенно ответил Денис, и я отключилась.

– Все нормально? – поинтересовался Саша.

– Да, все хорошо… – отстраненно ответила я. Все мысли были о том, зачем сюда приехал Денис. Мною овладело большое любопытство.

– Если все хорошо, то идем плавать? – кивнул Саша в сторону моря.

Но мне уже перехотелось сегодня плавать.

– Мне сейчас надо решить одну проблему, – виновато проговорила я. Саша смотрел то на море, то на меня. Когда смотрел на меня, то задерживал взгляд немного дольше, чем это бывает, когда смотришь на обычных приятелей. – Саш, большое спасибо за поддержку. Благодаря тебе я поверила, что еще не все потеряно, я снова решусь плавать.

– Я рад, если чем-то тебе помог, – расплылся Саша в счастливой улыбке. И попытался принять серьезное выражение лица. Но получилось это у него плохо.

– «Чем-то»! – воскликнула я. – Да ты мне жизнь тогда спас. А сейчас тоже спасаешь. От страха…

– А кто тебе звонил? – полюбопытствовал Саша.

– Да так, один приятель.

– Приятель?

– Да.

– Хм… А что за приятель?

– Денис… Ты его не знаешь.

– Ладно… Завтра на работу придешь? – смотрел мне в глаза Саша.

– Да, наверное, – опустив взгляд, ответила я.

– Может, мне за тобой зайти? – осторожно предложил Саша. – Вместе пойдем…

Я понимала, что Саша цепляется за любую возможность побыть со мной рядом. Если честно, мне было приятно его общество, я хотела, чтобы он за мной зашел, и вместе с тем понимала, что это неправильно.

– Мне пора, – ушла я от ответа.

Видимо, Саша понял, что смутил меня.

– Ты иди, а я, наверное, еще поплаваю, – с улыбкой сказал он.

– Хорошо, до завтра, – улыбнулась я в ответ и ушла с пляжа.

Я поразилась его проницательности. Если бы сейчас он предложил меня проводить, то это было бы перебором для нас обоих. Но он почувствовал, что меня надо оставить одну, и поступил очень правильно, что не стал настаивать.

Мы оба почувствовали, что нам приятно находиться рядом друг с другом, но он знал, что у меня есть Марат, поэтому делает шаги в сторону тесной дружбы не настолько активно, чтобы вызвать отторжение.

С одной стороны, мне приятно внимание Саши и его помощь, а с другой, я понимала, что у меня есть Марат, что он вернется со съемок и между нами троими могут возникнуть проблемы.

И одновременно не знала, что делать с Маратом. После того как он оставил меня одну с бедой и за сегодня ни разу не позвонил, чтобы узнать, как у меня дела, я не знаю, какое будущее нас с ним ожидает, и ожидает ли какое-либо вообще.

Такое впечатление, что жизнь вышла из-под контроля.

Я не могла уложить в голове, как быть с Маратом, как быть с Сашей, и что мне делать с самой собой.

А тут еще и Денис приехал! Кто его просил?

И самое интересное – зачем он приехал?..

Я пришла домой, приготовила чаю и села в своей комнате у раскрытого окна. Мне хотелось подумать над происходящим.

Ко мне начал проявлять интерес Саша. И что самое плохое, мне это было приятно… Приятно, что он помогал справиться со страхом, приятно, что держал за руку и смотрел в глаза… Мне бы хотелось, чтобы это повторилось снова…

Мы с Сашей даже похожи внешне – оба блондины, у обоих голубые глаза…

Если сначала мы общались просто как приятели, то к концу вечера общение переросло в нечто большее. Мы перешли грань между просто общением и тесным общением.

Но самое плохое не это. Самое плохое, что мне не стыдно перед Маратом. После того как он уехал на съемки, у меня в душе что-то сломалось. Сейчас я четко понимала, что не хочу таких отношений, когда один сидит и с ума сходит от страха, а второй в это время находится на съемках и даже не спрашивает, как дела. Разве это любовь? Разве это нормальные отношения между парнем и девушкой?

По-моему, это никакая не любовь. Любящий человек ни за что бы не оставил любимого в беде.

Это я осознала четко и ясно. Если так будет продолжаться и дальше, то совершенно точно: мне такая дружба не нужна. Я хочу идти по жизни с человеком, который всегда может поддержать. Как поддержал меня Саша…

Я все проанализировала и поняла еще один момент. Сейчас случилось то, чего не было еще ни разу за весь год наших отношений с Маратом.

Я всегда боялась, что Марат не захочет со мной быть. А сейчас все наоборот: это я не хочу быть с Маратом.

И вообще, за последнюю неделю все перевернулось с ног на голову.

Я всегда любила море, а сейчас стала его бояться.

Я всегда плавала, как дельфин, а сейчас боюсь плавать.

Раньше всегда спасала людей я, а сейчас спасли меня.

Такое впечатление, что жизнь вывернулась шиворот-навыворот.

Я бы хотела быть с Маратом, но только если мы рядом, когда кому-то из нас плохо. А такая ситуация, как сейчас, меня лично не устраивает. И когда Марат вернется, я поставлю ему условие: или меняйся, или мне такие отношения больше не нужны.

Плыть вместе по жизни на одном корабле – это серьезное решение. И надо хорошенько все обдумать, прежде чем сесть на этот корабль. Потому что, возможно, после размышлений станет ясно, что лучше остаться на берегу.

Если брать то, что есть сегодня, я совершенно точно не хочу с Маратом плыть на этом корабле. Поэтому, как только он вернется со съемок, будем серьезно разговаривать.

Я была настроена очень решительно.

Но внезапно меня словно переключило на другой «канал».

Я вспомнила, сколько всего хорошего у нас было. Песни под гитару у костра, прогулки по вечерам… Помню, как однажды Марат арендовал настоящую деревянную лодку, чтобы покатать меня… А недавно он привел меня на маяк, куда я мечтала попасть всю свою жизнь…

«Ты дура! – сделала я вывод. – Из-за своей обиды можешь все перечеркнуть! Нельзя так!»

В порыве я схватила телефон и написала Марату эсэмэску: «Марат, как ты там?»

Но ответа не пришло. Ни через двадцать минут, ни через час.

Я пристально смотрела на пустой дисплей.

И снова переключилась на другой «канал».

– Потрясающе! – изумилась я. – А он вообще не хочет ответить? Спросить, жива ли я, здорова ли? Вчера он писал, что занят и напишет позже! Но уже вечер. И он ничего не написал!

Я была крайне потрясена. Меня вновь охватила обида.

От злости я набрала номер Дениса.

– Денис, это я. Так ты говоришь, что приехал в Лимонный?

– Рад, что ты позвонила… – тепло сказал Денис. – Да, я в Лимонном.

– А почему ты сюда приехал? На отдых?

– Не совсем. По делам.

– По каким? – полюбопытствовала я.

– А ты приди, и я все расскажу, – загадочно ответил Денис.

– Куда прийти?

– Я сейчас гуляю возле кинотеатра. Приходи, поболтаем…

– Иду.

Я отключилась и помчалась к Денису. Зачем это делаю, до конца не понимала. Скорее всего, таким образом хотелось причинить боль Марату за то, что он причиняет боль мне.

Первые несколько минут Денис вообще не отрывал от меня взгляда. С его лица не сходила улыбка, а речь стала немного рассеянной и путаной.

«До сих пор любит меня», – резюмировала я.

Денис выглядел очень хорошо – в модных облегающих черных джинсах с потертостями, стильной рубашке синего цвета в едва заметную тонкую полосочку, черных кроссовках. Мы не виделись почти три месяца. И по правде говоря, я не думала, что еще когда-либо в жизни его увижу.

Мы медленно брели по улице.

– Я же гимнастикой занимаюсь, и недавно тренер сказал, что мы едем на соревнования в город Лимонный, – рассказывал Денис, любящим взглядом глядя на меня. – Когда я это услышал, то чуть сознание не потерял. Я очень ждал эту поездку! И вот я здесь. Надо же, до этого лета я ничего не слышал о Лимонном, а сейчас для меня это как будто родной город!

– Так, значит, у тебя здесь соревнования? А когда?

– Завтра, – ответил Денис. И смущенно продолжил: – Я, это… Может, это наглость с моей стороны… Но я хотел тебя попросить…

– О чем?

– Если у тебя будет время, не могла бы ты прийти на соревнования?.. – попросил он и посмотрел мне в глаза. – Мне бы это очень помогло… У меня ведь тут нет знакомых, кроме тебя…

Я задумалась. Если откажу Денису, это будет некрасиво, и он расстроится. К тому же буду выглядеть странно – на встречу пришла, а поддержать на соревнованиях отказалась. Тогда уж и на встречу не надо было приходить, чтобы изначально не давать Денису каких-то зацепок для общения.

В принципе, в том, чтобы прийти на соревнования, я не видела ничего плохого.

– Хорошо, я приду, – пообещала я. – А во сколько и куда?

Денис засветился от счастья:

– Серьезно?! К одиннадцати утра в спортклуб «Волна»!

– Я приду, – повторила я.

– Здорово! Может, по клубничному мороженому?

– Я только «за»! – улыбнулась я.

Еще немного побродив, поев клубничное мороженое (у нас обоих оно было любимым) и поболтав ни о чем, я вернулась домой.

Мама с папой ушли гулять, а дядя что-то читал в своей комнате.

Я на цыпочках подошла к лемуру. Погладила его.

Бедняжка никак не отреагировал на мои прикосновения. Только тяжело и шумно вздохнул.

Сердце заныло от жалости.

«Ему не становится лучше, – с горечью подумала я. – Кажется, лекарство не помогает…»

Я смотрела на еле живого лемура и представляла, как бы этому малышу с большими глазами, которые сейчас закрыты, было бы хорошо на своей родине. Лемуры живут только на Коморских островах и на острове Мадагаскар. Вот бы этот лемур был у себя дома! Лазил по деревьям с другими лемурами, ел овощи и фрукты, радовался жизни, а его работа с жестокими фотографами была бы не более чем страшным сном, приснившимся во время зимней спячки.

Но, к сожалению, лемур сейчас был на чужбине, и Мадагаскар находился на другом полушарии планеты.

Интересно, лемур помнит, как жил раньше, до того момента, как его изловили браконьеры?

Я вышла из комнаты. В горле стоял ком.

Глава 8

Последний шанс

Утром я проснулась от смеха.

Открыла глаза и первые несколько минут пыталась осознать, что происходит и кто это смеется. Я слышала смех мамы, дяди и папы.

«Папа… – подумала я. – Папа приехал. Теперь он всегда будет рядом с нами».

Я посмотрела на настенные часы в виде штурвала. Стрелки показывали 6.30 утра.

– Над чем можно смеяться в такое время? – недоуменно спросила я, вставая с кровати.

Я вышла из комнаты и увидела всех домочадцев. Они стояли возле дальней комнаты и просто покатывались со смеху.

Я подошла к ним.

– Над чем смеетесь? – зевнув, спросила я.

Они наконец заметили меня.

– А ты сама посмотри! – рассмеялся папа и указал куда-то в комнату.

Я посмотрела в указанном направлении и только сейчас поняла, что это та комната, в которую мы положили лемура. Я хотела возмутиться, отругать всех, что они мешают лемуру, но вдруг увидела такую картину: в коробке лемура сидела кошка Мурка и самозабвенно его вылизывала, как будто он был котенком. И судя по всему, лемуру это нравилось, потому что он лежал на спинке, вытянув вверх передние лапки, а его глаза были полуприкрыты от блаженства.

– Лемур жив?! – воскликнула я. – Ему стало лучше?!

– Как видишь, – улыбнулась мама. – И у меня такое впечатление, что, кроме лекарств, ему помогли любовь и забота.

Любовь и забота… Мне тоже нужны любовь и забота…

Я смотрела на лемура и глазам своим не верила. Еще вчера вечером ему было очень плохо, а уже сегодня утром его состояние улучшилось.

– За ночь ему стало лучше, – будто прочитав мои мысли, сказала мама. – И вообще ночь такое время… Ночью больше всего умирает и рождается людей… И животных, наверное, тоже… Ночь очень загадочное время… Но нашему лемуру ночь помогла.

– Господи, как я переживала за лемура! – с чувством воскликнула я. – Как мне было его жалко!

– Зато теперь он пришел в себя, и будем надеяться, что ему станет еще лучше, – сказал дядя.

– Мурка взяла его под свое покровительство, – дополнила мама.

– Ой! Так и Мурке стало лучше! – обрадовалась я. Правда, радость за Мурку на фоне улучшения здоровья лемура была немного меньше.

– Ладно, не будем мешать лемуру, ему нужен покой, – мама подошла к коробке и вытащила из нее Мурку.

Лемур открыл глаза и посмотрел по сторонам. Кажется, он был недоволен, что от него убрали заботливую кошку.

– Отдыхай, – сказал дядя лемуру и закрыл дверь в комнату.

– Я там заварила вкусный чай с травами, – проговорила мама.

Мы отправились на веранду.

– Кстати, насчет здоровья, – вспомнил папа. – Мы вчера долго гуляли с мамой, она рассказывала все новости за время моего отсутствия и сказала, что у нас появился новый друг, Захар. Я узнал о его беде с ногами.

– Да уж, – вздохнула я. – Так обидно, что он не может ходить…

– Я это к чему? – продолжил папа. – С нами на корабле плавает врач Лаврентий Иванович. Он очень умный и помог многим людям. Он объездил чуть ли не весь мир, общался с разными народами и за всю жизнь накопил много опыта. Он практикует и традиционную, и нетрадиционную медицину. Лаврентий рассказывал, что в его практике было несколько человек, которые не могли ходить. Так он на что-то там нажал, на какую-то точку, прописал какие-то мази, и те люди начали ходить. И вот я думаю, может, свозить его к Захару?

Я обомлела.

– Конечно! – потрясенно отозвалась я, еще не до конца осознавая, что у Захара появился шанс на выздоровление. – Папа, ну конечно, надо показать Захара этому Лаврентию!

– Только это надо сделать срочно, потому что сегодня в одиннадцать вечера я везу Лаврентия в аэропорт. Он улетает в Китай на несколько месяцев. Познакомился с каким-то врачом, который лечит горячими камнями. Будет учиться у него. Так что нам надо поспешить сейчас или ждать возвращения Лаврентия из Китая.

Мысли у меня скакали, как веселые зайцы по зеленой полянке.

«Так, что там у меня сегодня? Я обещала прийти к Денису на соревнования? Придется ему отказать, потому что Захар сейчас важнее. Хочу поехать к Захару вместе с папой и врачом. Им надо и дорогу показать, и вообще мне интересно».

И все-таки придется разочаровать Дениса… Из-за непредвиденных обстоятельств я не смогу поддержать его на соревнованиях.

Но что такое спортивные соревнования в сравнении с тем, что Захар может начать ходить?!

Перед мысленным взором проносились картины: Захар встает с инвалидного кресла, улыбается, плавает в море, стоит на палубе корабля…

Я взяла телефон и написала Денису эсэмэску: «Денис, извини, я не смогу прийти на соревнования, у меня возникло неотложное дело. Прости. Желаю занять первое место!»

Отправила сообщение и после этого позвонила Захару.

– Алло? – сонным голосом ответил он. Видимо, он еще спал, и я его разбудила.

Я быстро ввела Захара в курс дела.

– Подожди, – ошарашенно сказал он. – То есть у этого врача были случаи, что люди вставали?..

– Да! – радостно подтвердила я.

– Но, Полина, мы уже столько врачей объездили… – с сомнением произнес он. – И традиционных, и нетрадиционных… Никто ничем не помог… Хм… Я даже не знаю, как быть…

Я понимала Захара. Наверное, он уже отчаялся и не верит в выздоровление. И боится еще раз разочароваться и снова маяться от душевной боли.

– Захар, надо попытаться, – настаивала я. – А вдруг именно он тебе поможет?

Какое-то время Захар молчал. А потом дал добро:

– Приезжайте.

– Хорошо, жди нас!

Я отключилась.

– Он согласился, – сказала я родным.

– Тогда собирайтесь, поедем прямо сейчас, – радостно ответил папа.

– А Лаврентий? Он уже проснулся? – заволновалась я.

– А он спит всего полтора часа в сутки, – усмехнулся папа. – Практикует какую-то очередную методику…

Через двадцать минут мы уже ехали в машине за Лаврентием Ивановичем. Он стоял возле своего дома и ждал нас.

С виду это был классический доктор – лет шестидесяти, роста выше среднего, худой, бородка клинышком и очки.

Он сел в машину и весь путь рассказывал о себе: где учился и сколько стран объездил, с какими людьми встречался, какие страшные болезни видел. Все болезни описывал в подробностях – и симптомы, и то, как та или иная болезнь отражалась на внешности человека.

Пока доехали до Новороссийска, у меня уже трещала голова.

«Ну, ничего, что болтливый, лишь бы Захару помог», – философски рассудила я.

Нас встретила Надежда и провела в дом. Она была очень взволнована и с большой надеждой заглядывала в глаза врачу.

Захар лежал на кровати.

«Странно, почему он тоже нас не встретил? – озадачилась я. И тут же поняла: – Наверное, не хотел, чтобы я видела, как он будет перебираться с коляски на кровать…»

Врач познакомился с Захаром и принялся его осматривать. Он колол ступни какой-то толстой иголкой, затем водил этой самой иголкой по ступням, как будто проверяя, щекотно ли Захару, стучал молоточком под коленками, проверяя рефлексы.

– Пойдем на улицу, не надо смущать Захара, – шепнула мне мама, и мы вышли из дома.

Но перед тем как выйти, я посмотрела на Захара. Его лицо выражало отчаяние, и вместе с тем на нем была вера, словно лучи солнца, проникающие сквозь густые облака после ливня. Он цеплялся за каждую возможность выздоровления.

Я нервничала не меньше Захара. Очень хотелось, чтобы врач помог. Мне кажется, если бы я увидела Захара, стоящего на ногах, это было бы самым большим счастьем для меня. Даже еще большим, чем если бы море снова стало моим другом, и я могла бы без посторонней поддержки плавать на самом горизонте.

Мы сели на веранде. Все молчали.

В конце концов, я не выдержала и пошла к комнате Захара. Стала у двери и начала подслушивать.

– Надежда, вы говорите, что Захар перестал ходить, когда ему было два года?

– Да, – дрожащим голосом ответила мать Захара.

Наверное, в ее памяти освежились все события, и она заново все переживала.

– Это очень хорошо. Значит, у него сохранилась мышечная память.

– Да нам разные врачи это уже говорили… – вздохнул Захар. – А толку от этой мышечной памяти никакой. Сами видите…

– Но то были другие врачи, а это я. У меня есть уникальные иглы.

Я не смогла побороть своего любопытства и зашла в комнату. Села в самом дальнем углу, чтобы и не мешать, и вместе с тем все видеть.

Лаврентий Иванович держал длинную коробку с медицинскими иглами разной длины и толщины. Иглы блестели серебром. Одна сторона игл была заострена, а другая оканчивалась белым шариком.

– Это не просто иглы. Они изготовлены из очень редкого металла, который действует целебно на человека. Такие иглы есть только у нескольких врачей на планете. Попробуем?

Захар вопросительно посмотрел на меня, на Надежду. Он испытывал отчаяние и страх.

– Попробуем, – серьезно сказал он. – Хуже уже все равно не будет…

– Тогда переворачивайся на живот, – дал указание врач.

Захар перевернулся.

– Приспусти немного штаны, иглу надо разместить в поясничном отделе.

Я вновь вышла из комнаты, чтобы не смущать Захара. Но перед тем как выйти, услышала:

– У иглы есть одна особенность. Она действует или сразу, мгновенно, или не действует вообще.

Я отправилась к родителям и дяде и передала им слова врача. Мы смотрели друг на друга и молчали. Каждый из нас сильно волновался.

От переживаний я дрожала, словно находилась на морозе. Зуб на зуб не попадал. Я четко осознавала, что сейчас Захар или начнет ходить, или не начнет, и испытает неприятное потрясение еще раз.

Из-за нервов у меня задергалось левое веко.

Секунды казались вечностью. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я вышла из комнаты.

Вдруг мы услышали шаги. Они приближались.

«Это Захар встал и идет к нам!» – расплылась я в улыбке.

Но вышел Лаврентий Иванович. У него было грустное лицо.

– Не помогло, – сказал он и опустил глаза.

Мое сердце упало в пятки.

Последний шанс обернулся неудачей.

– Захар сказал, что не хочет сейчас ни с кем разговаривать, – дополнил врач.

В Лимонный вернулись в полпервого дня.

Всю обратную дорогу провели почти молча. Врач не рассказывал про разные болезни, и мы тоже молчали.

– Я понимаю, что вы злитесь на меня, но я ведь сделал все, что мог, – наконец виновато сказал Лаврентий Иванович. – Понимаете, врач может только предложить лекарство, а как поведет себя организм больного, неизвестно. У каждого своя реакция, и в плане здоровья никто никаких гарантий давать не может.

Все это мы понимали, но, тем не менее, в душе был осадок. Каждый из нас очень хотел, чтобы Захар начал ходить, и было очень горько, что эта попытка оказалась неудачной.

Только когда я вошла к себе в комнату, вспомнила, что ни разу не проверяла телефон с тех пор, как уехала.

В телефоне было одно сообщение. От Дениса.

«Хорошо, Полина, я все понимаю».

Надо же… Он даже никак не выразил свою обиду, что я не пришла на соревнования. Денис действительно был понимающим. Даже тогда, когда он узнал, что я завела с ним роман, чтобы отомстить ему и его друзьям, он не стал на меня сердиться. Он выслушал меня и сказал, что все равно меня любит[4].

«Такое впечатление, что он готов терпеть абсолютно все, лишь бы быть со мной», – с удивлением подумала я.

Мне никогда не доставляла удовольствия боль человека, и поэтому я все равно чувствовала себя виноватой перед Денисом, что оставила его на соревнованиях.

Я посмотрела на часы. 12.45. А начались соревнования в одиннадцать.

«А что, если я еще успею? – озарила меня мысль. – Хоть на последнюю минуту соревнований, но успею! Лучше прийти поздно, чем никогда!»

Я вскочила со стула, на котором сидела у окна, подбежала к зеркалу, быстро привела себя в порядок и выбежала из дома.

– Ты куда так мчишься? – услышала я голос мамы.

– Я в «Волну», мне надо поддержать одного человека на соревнованиях!

– Ты не ребенок, а цунами какое-то! – крикнула мама.

И действительно – словно цунами, я примчалась через десять минут к спорткомплексу. Над входом висел огромный баннер «ІІІ Летние соревнования гимнастов».

Я вошла в спорткомплекс. Со стороны спортзала был слышен гул. Это кричали болельщики.

Я направилась в сторону спортзала, вошла в него и увидела сотни людей. Спортзал был оборудован не очень хорошо, сидений хватало не всем, и поэтому возле стен стояли толпы людей. Каким-то образом мне удалось пробиться сквозь эту толпу поближе к центру зала.

И я сразу же увидела Дениса. Он как раз выполнял элемент на брусьях. Денис ловко кувыркался в воздухе, переворачивался в разные стороны. Казалось, что он летает, как птица. Он был одет в облегающую спортивную одежду красно-синего цвета, и я отметила, что у него стройная фигура. Его ладони были белыми от специального порошка магнезии, который наносят спортсмены, чтобы руки не скользили.

Внезапно, делая очередной элемент, Денис посмотрел в зал и встретился со мной глазами.

На секунду он потерял концентрацию, и один элемент выполнил криво.

Зал разочарованно выдохнул.

Но в следующий момент Денис начал кувыркаться на брусьях так здорово, точно его силы увеличились в несколько раз.

Он закончил выполнять свою программу, ловко спрыгнул на пол, и зал разразился аплодисментами.

Несмотря на ошибку, ему поставили высокие оценки.

Денис подбежал ко мне, на ходу отряхивая руки от магнезии.

– Ты пришла?.. – он неверяще рассматривал меня с ног до головы, как будто видел первый раз в жизни. Он весь светился от счастья.

– Пришла, – я смутилась, что вызвала такую бурную реакцию.

– Спасибо, – губы Дениса растянулись до ушей.

Я его понимала. В такие моменты, как сейчас, очень важно, если рядом находятся друзья.

– Я пойду к тренеру, сейчас будут объявлять победителей, – сказал Денис.

«Значит, я действительно пришла в самом конце», – подумала я и пожелала:

– Удачи тебе и справедливых результатов!

Помню, Денис рассказывал, что в спорте много несправедливости, и поэтому я пожелала ему именно справедливости.

Зал замер в ожидании итогов соревнований.

Наконец председатель жюри взял микрофон.

– Соревнования были очень напряженными, все участники сильные, но по результатам всей программы определилось три победителя. Бронзовая медаль достается… Валентину Самойлову.

Зал зааплодировал. Какой-то высокий парень, видимо, Валентин, вышел к председателю, тот надел на него медаль, и Валентин занял свое место на пьедестале.

– Серебряная медаль уходит к… Андрею Ефремову!

Председатель наградил Андрея, и он занял свое место.

– Ну а золотая медаль по итогам всех оценок достается парню с фамилией, которая сама все за себя говорит… Денису Золотареву!

Зал завизжал от восторга.

Я не понимала, визжать мне или нет, потому что не знала, это мой знакомый или нет, потому что не знала его фамилию.

Но к пьедесталу подошел именно «мой» Денис. И я тоже захлопала от радости.

Председатель надел на него золотую медаль, и Денис занял свое место на верхней ступени пьедестала.

Зал рукоплескал Денису. Жаль, что я не видела его выступление полностью, но судя по реакции зала, он был достоин первого места.

Победителей окружили журналисты и телевидение. Их просто разрывали на части, и особенно Дениса.

– Этот Золотарев такой крутой! – переговаривались рядом со мной какие-то парни и девчонки. – То, что он сегодня показал, это высший пилотаж!

– Не удивлюсь, если и на следующих Олимпийских играх он возьмет золотую медаль.

– Ой, я так рада, что увидела его вживую… А раньше видела только по телику на канале «Спорт».

Я слушала разговоры и не верила, что все это люди говорят о Денисе. О том самом Денисе, которого я спасла в начале июня, которого затем жестоко обманула и который до сих пор меня любит… О Денисе, который вчера просил меня прийти к нему на соревнования, чтобы поддержать, а я явилась в самый последний момент.

Да если бы Денис попросил об этом любую из этих окружающих меня девчонок, они бы пришли на соревнования за два часа до начала!

Оксана как-то раз сказала: «Дома я каждый день читаю вслух сценарии, учу слова, репетирую. Для близких это стало уже чем-то обычным и не вызывает никакого удивления. Для них это перестало быть таинством. Хотя то, что я читаю вслух, сидя дома на кухне в халате, я потом стану произносить в каком-нибудь фильме, который будут смотреть миллионы людей…»

Точно так же и сейчас – из-за того, что я близко знакома с Денисом, я не сознаю, что для кого-то он является предметом восхищения.

Постепенно зрители стали расходиться.

Я смотрела на Дениса, у которого журналистка брала интервью.

Он увидел меня, улыбнулся и сказал:

– Моя победа не состоялась бы, если бы не поддержка друзей. Я благодарен тем, кто верит в меня.

– А каких друзей вы имеете в виду? – поинтересовалась журналистка. – Здесь, в зале, они есть?

– Да, – кивнул Денис. – Вот Полина, моя подруга. Ей я вообще обязан жизнью, потому что совсем недавно, в июне, она спасла меня, когда я тонул в море. Она работает спасателем на пляже.

– Да вы что! – воскликнула журналистка, почувствовав интересный материал. – Полина, а давайте я вас вместе сфотографирую? – загорелась она идеей.

Я смутилась, но подошла к Денису.

Журналистка взяла фотоаппарат, навела на нас объектив, и…

Я резко отскочила в сторону.

– Нет, не снимайте меня! – отказалась я. – Не хочу. Я не хочу хвастаться тем, что спасаю людей. Фотографируйте Дениса – это его день.

– Хорошо… – растерялась журналистка. – Но, может, вы все-таки подумаете?..

– Нет, – твердо сказала я.

На самом деле была еще одна причина, по которой я не хотела фотографироваться. А вдруг эту фотографию увидит Марат, когда вернется? Что он скажет? Что не успел он уехать, как я уже начала появляться на людях с Денисом?

Хоть я и разочарована в дружбе с Маратом, но пока что между нами ничего не решено. И поэтому я считаю, что фотографироваться с Денисом для газеты – это абсолютно лишнее.

Я стояла в сторонке и ждала, когда Денис освободится.

Через десять минут журналисты отпустили Дениса, но его окружила толпа зрителей, которые желали с ним сфотографироваться.

«Вот пусть они снимаются, а я не буду», – подумала я.

Вскоре Денис закончил со всеми фотографироваться на память, зал опустел, и он подошел ко мне. На его груди висела золотая медаль.

– Я прекрасно понял твою реакцию и хочу сказать, что ты права, – проговорил Денис. – Если фотографию увидит Марат, он ее может не так воспринять. Кстати, как у него дела?

Мне всегда казалось, что я прекрасно умею скрывать свои эмоции, и они не отражаются на моем лице, однако Денис, видимо, все-таки что-то заметил, потому что тревожно спросил:

– Что с тобой? У вас все в порядке?

Я не хотела жаловаться на Марата, выносить сор из избы, и поэтому не стала откровенничать.

– Все нормально, – сказала я, но было понятно, что Денис мне не поверил. – У нас все хорошо. Марат сейчас улетел на съемки, он снимается в рекламе.

– Молодец… – протянул Денис. – Скучаешь по нему?

«Лучше бы ты спросил, скучает ли он по мне и думает ли вообще обо мне?» – подумала я, но ответила:

– Да, скучаю.

Между нами возникла неловкая пауза.

– Слушай, мне сейчас надо идти к тренеру, – сказал Денис. – Какие у тебя планы на сегодня? Что будешь делать через час?

– А почему именно через час? – растерялась я.

– Организаторы соревнований хотят повезти участников на разные экскурсии по окрестностям Лимонного. Я выбрал экскурсию в Долину водопадов. Может, поедешь со мной? Я туда еду с моим куратором. А если поедешь и ты, то будет веселее.

Я задумалась. Денис явно хотел подольше побыть со мной и поэтому выискивал разные предлоги.

Я не знала, ехать с ним или нет, потому что чем дольше мы будем общаться, тем сильнее он ко мне привыкнет. А я к нему…

Но если сейчас откажу, то это будет выглядеть непонятно. И вообще я как-то непонятно себя веду по отношению к Денису – то приближаю его, то отдаляю. Вчера пришла к нему на встречу и сегодня на соревнования, тем самым дав понять, что не против с ним общаться, и вместе с тем отдаляю его, когда не фотографируюсь вместе и говорю, что у нас с Маратом все прекрасно.

Я поняла. Чтобы не было никаких недомолвок, надо просто раз и навсегда все расставить на свои места.

– Я поеду на экскурсию, но только хочу обговорить кое-что, – сказала я.

– Что именно?

– Мы с тобой – просто друзья. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул Денис. – К тому же мы это решили еще в июне.

Хоть Денис и старался не показать вида, но я заметила, что его глаза стали грустными.

Глава 9

Люди-функции

Мы ехали на джипе по крутой горной дороге. Сильно трясло на ухабах, но вскоре дорога выровнялась, и машина въехала в апельсиновую рощу.

– Это роща, в которой растут апельсины, – прокомментировала я. – Видите, все деревья облеплены плодами? Сейчас они еще неспелые, но через месяца полтора поспеют.

Денис и куратор Олег восхищенно осматривались. Но водитель вел машину и не смотрел по сторонам. Он был местным жителем, и апельсины на деревьях не вызывали у него восторга, потому что они были для нас столь естественны, как тополя в других городах.

В апельсиновой роще сильно пахло цитрусовыми. Но вскоре к запаху цитрусовых примешался запах хвои, и мы въехали в сосновый бор.

– Чувствуете, какой чистый воздух? – Денис вдохнул полной грудью. – Как бы я хотел здесь жить!

«Только не это, – подумала я. – Если еще и ты поселишься в Лимонном, чувствую, мне отсюда надо будет уезжать».

Впереди послышался громкий шум.

– А это уже водопады шумят, – сказала я.

Стало свежо, запахло водой, как после дождя. Аромат хвои и воды – один из лучших ароматов!

Перед нами открылись водопады. Водитель остановил машину.

Зрелище было потрясающим. Высокая скала, по которой стекало несколько уровней водопадов. Падая вниз, вода создавала облако из брызг. Внизу было огромное озеро с чистейшей прозрачной водой.

Водопадов было много. Они стекали с горы и в конечном итоге впадали в это озеро.

Мы вышли из джипа.

– Вот это да… – восхитился Денис. – Это точно Долина водопадов!

Несколько минут мы молчали. Просто стояли и смотрели на эту необычайную красоту – водопады, окруженные сосновой и апельсиновой рощами.

– Может, искупаемся? – предложил Денис.

– В принципе можно было бы, а то такая жара, – согласился Олег.

– Да я бы тоже окунулся, – кивнул водитель.

– А ты будешь купаться? – спросил у меня Денис.

Мне хотелось поплавать в этом озере, но я не знала, смогу ли. Саши, который знает о моей проблеме, здесь нет, а признаваться во всем Денису я не хочу. И вместе с тем, не купаться тоже было нельзя, потому что тем самым я вызвала бы подозрения. Денис ведь знает, как я люблю воду. Или любила?..

– Да, я тоже окунусь, – неуверенно ответила я.

Мы направились к воде.

Вода в озере была и не теплой, и не холодной – прохладной. По такой жаре как раз то, что надо.

Все уже начали нырять и заплывать на глубину. А я стояла по колено в воде и размышляла, как быть.

Несмотря на то, что вчера я плавала, сейчас мне было страшно. Перед глазами снова стояло глубокое море, в котором я тону, а в ногах возникло ощущение наступающей судороги.

«Хватит уже бояться! Прекрати!» – я постаралась отогнать от себя эти мысли и зашагала глубже в озеро.

Мне очень хотелось поддержки близкого человека, хотелось его ласки и заботы. Хотелось, чтобы он помогал справляться со страхом… Мне требовалась не столько терапия от страха, сколько терапия любовью.

Нечто подобное вчера сделал Саша, и, кажется, именно поэтому страх немного отпустил.

А сейчас я стояла в озере и никто меня не поддерживал. Никто не говорил: «Полина, плыви, я с тобой! Если тебе станет плохо в воде, я возьму тебя за руку, поддержу тебя, мы вместе справимся с твоим страхом!»

Мне остро требовалась поддержка.

Однажды мама сказала, что бывают случаи, когда человек заболевает, чтобы привлечь к себе внимание. Это происходит подсознательно, и болезни возникают не ложные, а самые настоящие.

Может, со мной тот самый случай – страх перед морем разросся до таких масштабов потому, что подсознательно мне требуется внимание близкого человека?

Эх… Подсознание потрудилось на славу, но оно не учло того, что близкий человек возьмет и уедет, и никакой поддержки от него не будет.

Зато она была от Саши…

– Эй, Полин, с тобой все в порядке? – подплыв ко мне, спросил Денис. – Чего не окунаешься?

– Вода что-то холодная, замерзла, – театрально поежилась я. – Я лучше на берегу посижу, позагораю.

– Куда тебе загорать? Ты и так черная, как африканка! – рассмеялся Денис. – Кстати, как там поживает твоя подруга из Африки? Фулата, кажется, ее зовут?

– Да, Фулата. С ней все хорошо. Кстати, что-то уже давно мы с ней не общались… Надо будет встретиться. Уже конец августа, она уедет в свой город.

На берег вышли куратор с водителем.

– Водичка класс! – восхитился куратор.

– Целый бы день из озера не вылезал, – улыбнулся водитель. И вдруг пристально посмотрел куда-то за мою спину. Он побледнел. – Полина, стой на месте и не шевелись.

Естественно, я обернулась. И окаменела.

В полуметре от меня по берегу ползла длинная змея. Еще никогда я не видела змей так близко. Ее тело извивалось, а голова была приподнята над землей.

– Не двигайся, – повторил водитель. – Змей нельзя злить. Видите, у нее приподнята голова? Это значит, что она раздражена.

– Да я ее не злю, – я дрожала от страха. – Ее надо отвлечь.

Я сняла с руки браслет и бросила его в сторону.

Мне казалось, что змея кинется туда, куда я бросила браслет, но вместе этого она сделала резкое движение в мою сторону и стремительно уползла в кустарник.

Через секунду я почувствовала жжение в правой ноге.

– Она меня укусила! – воскликнула я. – Ой, ногу жжет!

Я села на землю и принялась рассматривать ногу. Было четко видно место укуса. Мало того, что там были две точки от зубов, так еще вокруг стала краснеть кожа.

Все произошло так стремительно, что я даже не поняла, что именно случилось.

– Срочно в город, к врачу! – крикнул Олег.

– Подождите! – решительно сказал Денис. – Если кожа покраснела и жжет ногу, значит, змея ядовитая. Пока доедем, яд попадет в кровь. Нельзя терять время! Я видел передачу про змей, там рассказывали, что надо делать в таких случаях! Полина, поверни ко мне ногу.

Денис уселся рядом, склонился к месту укуса и начал высасывать яд.

– Денис, не надо! – запретила я. – А вдруг и ты отравишься?

Он сплюнул.

– Нет, если не глотать, то не отравлюсь, – объяснил он и начал сдавливать мою ногу.

Из места укуса сочилась кровь, смешанная с какой-то желтоватой жидкостью. Наверное, это и был яд.

Я пребывала в ужасе и оцепенении.

Но Денис не брезговал, не боялся, смело высасывал яд и сплевывал.

Мы все пристально следили за его действиями.

– Все, больше нет, – сказал наконец Денис. – Наверное, остальной яд уже попал в кровь. А вот теперь срочно надо в больницу!

Я встала с земли, но Денис категорично запретил:

– Тебе нельзя ходить! Надо находиться в неподвижном положении!

С этими словами он взял меня на руки.

– Денис, не надо! – возмутилась я. – Я сама дойду!

Но Денис был непреклонен. Он нес меня на руках к машине. Меня еще никогда не носили на руках. Должна сказать, что это очень неудобно, потому что если бы нес любимый человек, я обняла бы его. А обнимать Дениса я стеснялась.

Но куда деть руки, я не знала, и поэтому все-таки пришлось одной рукой приобнять Дениса.

– Ой, а браслет! – вспомнила я.

Куратор подобрал браслет и протянул мне.

– И зачем только я уговорил тебя поехать к этим водопадам! – досадливо говорил Денис. – Это я во всем виноват!

– Денис… Но это же не ты меня укусил, а змея.

* * *

Вечером я сидела на пустынном пляже и смотрела на море.

В душе была сильнейшая дисгармония, я чувствовала, что все идет не так, как должно идти.

Днем мы быстро вернулись в город и сразу поехали в больницу. Врач вколол мне сыворотку и сказал, что если бы не Денис, я была бы на грани смерти, потому что, судя по воспалению, змея ядовитая, а Денис высосал большую часть яда. Его действия были смелыми и грамотными.

Сегодня он был героем! Занял первое место на соревнованиях, а потом спас мне жизнь.

Пока доехали до больницы, нога онемела и припухла. Правда, сейчас уже онемение и отек почти ушли.

Я сидела на гальке и поглаживала повязку на ноге.

«Да что же это такое! – размышляла я. – Бедные мои ноги! На них свалились все несчастья! То судорога их свела, то змея укусила!»

Марат по-прежнему ничего не писал. Я даже не знала, сообщать ему или нет, что меня укусила ядовитая змея… Будет ли ему интересно? Он ведь так занят, что вообще ничего не пишет…

Я четко осознавала, что в жизни все пошло кувырком, неправильно. Мне требовалось все уложить в голове, проанализировать и найти выход.

Артем уехал из Лимонного… Затем я едва не утонула, и у меня развился нешуточный страх перед морем…

Мне требовалась поддержка близкого человека, Марата, но он уехал на съемки. И оставил меня одну.

Правда, перед этим мы сидели на пляже, разговаривали, а потом даже пытались плавать вместе. Но ему срочно понадобилось улететь, и он оставил меня на полпути к выздоровлению.

Кажется, именно это и подействовало на меня угнетающе. Мне остро нужна была поддержка, и он лишил меня ее.

А тут как раз попался Саша, который взял и поддержал меня вместо Марата.

Вскоре после этого появился Денис, который тоже буквально тает в моем присутствии. Мало того, он спас меня от змеиного яда. Он не побоялся, что яд навредит ему самому. Он просто хотел сделать так, чтобы мне было хорошо, и не думал о последствиях.

Проанализировав все эти события, я ясно осознала, почему чувствую, что жизнь пошла кувырком.

Раньше я думала только о Марате, других парней для меня не существовало. А сейчас увидела, что нужна другим людям тоже. Я была нужна не только Марату, который оставил меня наедине с моим страхом. Я была нужна Саше и Денису. Причем оба спасли мне жизнь…

Меня прямо-таки штормит, бросает от одного парня к другому.

Такое впечатление, будто раньше зрение концентрировалось только на Марате, а сейчас я увидела, что по бокам мир тоже есть. И там, в этом мире, существуют парни, которым я тоже дорога. Например, я могу завести отношения с Денисом и буду уверена, что он будет во мне нуждаться и не оставит в беде.

Спрашивается: зачем тогда отношения с Маратом, если от этих отношений только одно название? Разве это отношения, когда у меня начинается депрессия от страха утонуть, а он снимается в рекламе на Средиземном море?

По-моему, никакие это не отношения.

Мне горько это осознавать, но это действительно так.

Когда Артем сказал, что уезжает, не зря я почувствовала, что детство закончилось. Все стали другими, и все вокруг стало другое.

Марат окончил школу и вступил во взрослую жизнь. Если раньше мы думали о школе, это было время некоей беззаботности, и мы могли просто проводить время вместе: часами сидеть на секретном пляже, петь песни под гитару, то сейчас для Марата школа закончилась, и он начал реализовываться в профессии. Его окружили другие люди, появилась работа, а места для Полины не осталось…

Как бы правильнее выразиться? Сейчас время расстановки приоритетов. И вот Марат расставил приоритеты – запуганная Полина остается здесь, в Лимонном, а он едет на работу.

И так будет всегда.

Но я не хочу всегда страдать. Не хочу.

Мне подходит тот Марат, который был год назад. Близкий Марат, родной, а не нынешний. «Сегодняшнему» Марату даже эсэмэску трудно мне отправить…

В принципе дело не в том, что Марат именно уехал, а в том, что он мне не пишет. Поддерживать ведь можно и на расстоянии, а не только в присутствии!

Я тосковала по прошлому, ведь именно в прошлом я была счастлива. А настоящее плохое. Оно мне не нравится. В этом настоящем нет того Марата, с которым я всегда хотела быть…

Поэтому, как это ни прискорбно, наши отношения с Маратом мне не подходят.

Зазвонил телефон, выведя меня из задумчивости. То, что это звонит Марат, я уже даже и не думала. И оказалась права. Это была Фулата.

Со всеми своими проблемами я вообще забыла про Фулату! Она ведь на днях уезжает на учебу!

– Привет! – поздоровалась я.

– Привет, – услышала я голос подруги. – Что-то ты мне не звонишь, не пишешь. Дела у тебя как?

– Ой, Фулата, миленькая, дела у меня… Я запуталась.

– В чем?

– В ком… В самой себе запуталась…

– У тебя проблемы? – забеспокоилась Фулата.

– Да, – честно ответила я.

– Слушай, я в кафе сейчас «Лунная дорожка». Приходи, поболтаем. Я тебе сказать кое-что хочу.

Из-за того, что Фулата не в совершенстве знала русский язык, фразы она строила несколько кривовато. Однако за несколько лет нашего знакомства продвижения в ее русском языке просто колоссальные! Она уже даже научилась к месту вставлять русские пословицы и понимать двойной смысл тех или иных фраз.

– Сейчас приду, я как раз неподалеку.

– Жду.

Я встала с гальки, с тоской посмотрела вдаль на море, развернулась и направилась в кафе.

Интересно, что она хочет мне сказать?

Кафе «Лунная дорожка» было открытым, как и большинство курортных кафе. Находилось оно на набережной.

Фулата – невысокая худенькая африканка, одетая в красное платье с белыми узорами – сидела за столиком, который стоял возле пальмы, ствол которой был украшен гирляндами. Они, правда, еще не были включены – на улице было относительно светло.

Мы с подругой обнялись, я села за столик и заказала у официантки клубничное мороженое в вазочке и молочный коктейль. Вчера мы ели клубничное мороженое с Денисом…

Я заметила, что в Фулате что-то изменилось, но сначала не могла понять, что именно. Вроде все как всегда, и вместе с тем что-то не то. Прическу, что ли, поменяла?..

И вдруг я увидела обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки.

Я ахнула.

Фулата счастливо рассмеялась.

– Это я тебе и рассказать хотела! – улыбнулась она. – Ваня сделал мне предложение.

– Да ты что! – поразилась я. – Фулата-а… Я очень рада за вас! – я растерялась. – Я не знаю, что надо говорить в таких случаях, но меня просто распирает от счастья!

– Меня тоже! – рассмеялась Фулата. Она вся сияла от радости. – Я, конечно же, согласилась! Свадьбу будем делать через месяцев пару. Когда точно, еще не решили.

Я слушала Фулату и ушам своим не верила. Ваня был мулатом (его мать африканка, а отец русский) и работал на пляже тумба-юмбой. Так мы называем африканцев, которые ходят летом по пляжу в соломенных костюмах туземцев и предлагают отдыхающим сфотографироваться «с жителем племени тумба-юмба».

Фулата и Ваня познакомились в том городе, где учится Фулата. Там же живет Катя, а теперь уже и Артем, Марат и мои бабушка с дедушкой.

Я наблюдала за развитием отношений Фулаты и Вани с самого начала. Была свидетелем их ссор, примирений, а в прошлом году даже сама дала дельный совет Фулате, как помириться с Ваней. Тогда у Вани пропал интерес к Фулате, а я посоветовала, чтобы подруга сделала вид, будто думает о каком-то другом парне. Ваня заметил это, заревновал, понял ценность Фулаты и с тех пор не отпускал ее от себя ни на минуту. И вот теперь они женятся.

– За ваше счастье, – сказала я, и мы чокнулись стаканами с молочным коктейлем.

– Вы всей семьей, конечно же, приглашены, – сообщила Фулата. – Как дела у Марата?

У меня мгновенно пропало настроение.

– Эй… Чего так скисла?.. – заволновалась Фулата.

– Вот в этом-то я и запуталась… – вздохнула я и рассказала Фулате все, что произошло в последние дни. И про себя рассказывала, и про то, что папа вернулся, и про лемура, и про Захара. По мере рассказа ее глаза расширялись, а челюсть периодически отвисала.

– Ты чуть не утонула? Марат уехал? У вас лемур? Тебе понравился Саша? Денис снова сюда приехал? Папа больше не будет уходить в плавания? Захар не выздоровел? Тебя укусила змея? – сыпала вопросами Фулата.

– Да, да, да, – отвечала я. – И что мне теперь со всем этим делать?

– Подумать надо, – сказала Фулата и погрузилась в размышления.

На пальме загорелась гирлянда.

– Я хочу тебе вставить мозги, – произнесла наконец Фулата.

– Вправить, – поправила я.

– Да, вправить. Полина, очнись! Как могла ты разлюбить Марата? Как ты можешь променять его на Сашу или на Дениса? Зачем ты рассматриваешь этих парней, как … парней, если у тебя Марат есть? У вас ведь хорошего столько всего было!

– Хорошего?! – взорвалась я. – Какого такого «хорошего»?! Что у нас было, кроме чувств? Спеть песню под гитару это не подвиг! Подвиг – это помочь мне избавиться от страха! Но он взял и уехал! Кстати… Вспомни, как он исчез, больной, а меня не предупредил, куда уехал! Оставил меня со всеми проблемами. Я тут преступников вылавливала, а он просто взял и пропал![5] Такое чувство, что ему нравится так поступать! Я тут вся извелась и даже обманула бедного Дениса, а Марат в это время был в городе и даже мне ничего не сказал! По-твоему, это нормально так со мной поступать? Вообще ничего, что я переживала? И сейчас то же самое… Только на этот раз проблема у меня… А он опять – собрался и уехал… Вот как ты объяснишь такие поступки? Это любовь, да? Любовь?

Фулата растерялась от такой пламенной речи, а потом нашлась и стала приводить аргументы:

– Но вспомни другую ситуацию. В прошлом году, когда вы только начали общаться и поссорились, он не постеснялся при всей улице петь песни под твоими окнами! На глазах у всей улицы просил у тебя прощения песнями своими! Разве все так могут, а?

Я усмехнулась и поудобнее устроилась на стуле:

– Ой, это все показуха. Я ж говорю – песни это хорошо, но где поступки? Где реальные поступки? А нет этих поступков! Нет! Он совершил бы поступок, если бы остался здесь и помог мне снова полюбить море! Но этого поступка он не совершил… Красивые слова не должны расходиться с делом!

Фулата опустила глаза. Очевидно, она поняла меня и была согласна.

– Спеть песню – это романтика, – продолжила я. – Но на одной романтике не проживешь. Помимо романтики еще бывают настоящие проблемы… Такие, как случились у меня… Я раньше была уверена, что у меня есть защита, тыл… Но Марат уехал, когда мне стало тяжело…

Фулата молчала, усваивая информацию. И отрицательно покачала головой:

– Знаешь что, подруга? Добро тоже надо уметь делать! Ты вот уговорила Марата поехать на съемки, а теперь ругаешь его за это! Если уговорила – значит, не ругай!

– В этом я согласна с тобой, – призналась я. – Но все равно… Почему он не пишет мне? Он ведь может меня хотя бы на расстоянии поддерживать, а? Последнюю эсэмэску я получила от него позавчера вечером! Он сказал, что занят и напишет позже! И все, с тех пор больше ничего не написал!

– А может, он не может написать?

– Почему это?

– Может, ему там тоже тяжело… Перелеты, съемки… Может, у него что-то не получилось на съемках, и он расстроен… И не хочет тебе писать, чтобы не разочаровывать тебя…

– Не знаю, не знаю… – сомневалась я. – Если б такое случилось, Оксана бы мне уже сказала. А вот я прямо сейчас возьму и проверю, все ли в порядке с Маратом!

– Будешь ему звонить?

– Нет. Позвоню Оксане, прощупаю почву. Если в разговоре она скажет, что с Маратом что-то не так, то тогда позвоню ему.

Я взяла трубку и набрала номер. Послышались гудки, а потом веселый голос Оксаны:

– Полина, привет!

– Привет! Оксана, ну как у тебя дела? Как Средиземное море? – начала я издалека.

– Все здорово! – сказала Оксана. – Море теплое, как и у вас, а красота тут просто неописуемая… Я вот сижу в кафе, а Марат сейчас на съемках.

– Как он там? – подхватила я тему. – Все у него получается?

– Да, у него все отлично! Он очень талантливый! На него тут все просто не нарадуются!

– Понятно… – ответила я. – У меня тоже все отлично. Ладно, Оксан, пока, а то по второй линии Фулата звонит.

– Передавай ей привет! – с этими словами Оксана отключила телефон.

– С Маратом все замечательно. Он сейчас на съемках. Его там все на руках носят, – пересказала я разговор. – Что и требовалось доказать. Поэтому какие у него могут быть оправдания? Он там просто занят собой, да и все!

Фулата помолчала. И вновь принялась защищать Марата:

– У Марата тоже есть поступки!

– Какие?

– Он окончил школу и переехал жить в Лимонный ради тебя. Ради вас. Ради того, чтоб рядом быть. Думаешь, ему было легко оставить дома всех близких? Нелегко… – вздохнула Фулата. – Я ведь тоже не местная. Все близкие мои в Нигерии. Знаешь, как тяжело без них? А в прошлом месяце Марат мечту исполнил всей твоей жизни – привел тебя на маяк. И после этого говоришь ты, что он не делает поступков? Поспешила ты, Полина, поспешила сжигать все мосты…

– Да ничего я не сжигала, – уже менее эмоционально сказала я. – Я просто поделилась с тобой своими мыслями.

– Он о карьере мечтал певца и актера. И сейчас у него все стало получаться. Что ему делать? Отказываться от карьеры? Не каждый же день он снимается!

– А я не каждый же день тону!

– Это да… Но все равно… Войди в положение его…

– Да я только и делаю, что всю жизнь вхожу в чьи-то положения! – снова взорвалась я. – А кто ну хоть раз в жизни войдет в мое, а?.. Вот тот… Саша… Он мне помог. Вошел в положение. Денис тоже рисковал своей жизнью, когда высасывал яд, чтобы спасти. И знаешь, после всего этого у меня в голове как бы щелкнуло. Я поняла, что может быть по-другому. Не так, как с Маратом.

– Не говори мне про Сашу! – заспорила Фулата. – По большому счету, спасать людей – это его работа. А то, что он поплавал с тобой за руку, это тоже не подвиг. Любому парню за счастье поплавать с такой девушкой, как ты! Никакого подвига я тут не вижу!

– А Денис со змеей? Тут подвига ты тоже не видишь?

Фулата смутилась:

– Ну, да, это геройский поступок, но… – подруга вдруг заговорила уверенней. – Ты ведь в начале лета спасла ему жизнь в море. А сейчас спас тебе он. Поэтому вы расплачены по счетам. И это не причина в него влюбляться. И не причина говорить, что Марат плохой.

Я молчала. Фулата так все преподнесла, что я не знала, что ответить. Действительно… Если посмотреть на все со стороны, то ситуация выглядит именно так, как ее обрисовала Фулата.

И еще мне стало ясно, что рассматривать Сашу или Дениса как потенциальных парней я стала потому, что они оказались в нужное время и в нужном месте. Они очень вовремя протянули мне руку помощи.

– И еще, что хочу сказать, – продолжила Фулата, – сейчас Денис с Сашей и Марат не в равном положении. Если бы Марат был здесь, поверь, он бы ни на секунду от тебя не отходил и в батон бы разбился, чтобы помочь тебе справиться со страхом!

– В лепешку, а не в батон, – поправила я.

– Да, в лепешку… – улыбнулась Фулата. – Так вот, поэтому и нельзя их сравнивать. Ты уверена, что если бы Денису или Саше предложили съемки, они бы остались в Лимонном?

– Не уверена, – растерялась я.

– Вот и я о том же, – победно приосанилась Фулата. – Я ж не враг тебе… Поэтому и пытаюсь раскрыть глаза… Если бы ты видела себя со стороны, то все поняла бы.

– А какая я со стороны? – испугалась я.

– Все нервная и издерганная. Такое чувство, что тебя заносит. Сейчас ты не такая Полина, как была раньше. Ты не понимаешь, какие говоришь ужасные вещи про Марата… Да вы же с ним пара идеальная… Ты сейчас забыла все хорошее, что сделал Марат, и говоришь только о плохом. Не надо так, Полина, не надо, – покачала головой Фулата. – Плохое можно найти в каждом человеке. И в Марате, и во мне, и в тебе. Поэтому лучше помнить хорошее. Тем более если действительно есть что вспомнить… Больше всего я хочу, чтобы у вас с Маратом наладилось все. И чтобы ты стала прежней. Когда ты с Маратом, то у тебя глаза спокойные. Не то, что сейчас…

Мне стало так горько от слов Фулаты… Потому что она была во всем права. Меня куда-то занесло… Сейчас я не такая, как была прежде…

– Ох, Фулата, да мне сейчас от самой себя тошно, – призналась я. – После того как я чуть не утонула, у меня вся жизнь рухнула. Я ведь жила морем, дышала им… А сейчас его для меня не стало, я его боюсь… Думаешь, мне легко?.. Вокруг меня что-то происходит, но я не могу ничего поделать… Как будто сижу на лошади и выпустила поводья из рук… Я запуталась… запуталась…

– Давай, распутывайся, – подбодрила Фулата. – Я тебе много рассказала, а теперь думай, права я или нет.

– Права, – вздохнула я. – Права.

– А раз права, то жди Марата. Он вернется со съемок, и будете вместе плавать. Еще я тебе хотела сказать, что в жизни встречаются часто люди-функции.

– А что это? – не поняла я. – Ты слова не путаешь?

– Сейчас не путаю. Знаешь, попадаются такие люди, которые нужны только для того, чтобы выполнить функцию свою и уйти в сторону. Вот как на железной дороге есть эти, как их… стрелки?

– Стрелочники.

– Да, стрелочники. Они переводят рельсы, чтобы поезд поехал по тому или иному пути, и уходят в сторону. Функцию свою сделали и ушли, понимаешь? А есть такие люди, которые не просто делают свою функцию, а остаются на всю жизнь.

– К чему ты клонишь? – все еще не понимала я.

Фулата склонилась ко мне и жарко сказала:

– Да к тому, что Саша и Денис, скорее всего, просто люди-функции, а Марат – он на всю жизнь! Саша нужен был, только чтобы спасти тебя. А с Денисом вы нужны были друг другу, чтобы ты спасла его, а он спас тебя. И все. Ты тоже была «функцией» для Дениса. Ну видишь ты, не получается у тебя с Денисом! Значит, это повод подумать, что вы просто «функции» друг для друга, а не на всю жизнь… Вот и все.

В словах Фулаты был большой смысл. Я часто замечаю, что в жизни попадаются люди, которые оказывают какое-то влияние на жизнь, а потом незаметно исчезают.

– То есть ты считаешь, что они просто «функции», а я пытаюсь их оставить на всю жизнь? – уточнила я.

– Ну, да, вроде того. А вот Марат – он не «функция». Он навсегда.

– Фулата, но что мне делать с тем, что мы с ним далеки друг от друга, как звезды и море? Я буду в плаваниях, а он – на съемках. Как нам быть, а?

– Если честно, на этот вопрос ответа не знаю я, – развела руками Фулата. – Как совместить несовместимое, не знаю. Я бы сказать могла, что кому-то из вас надо отказаться от будущей работы, но понимаю ведь, что не откажетесь. Если откажетесь, то будете страдать. Один из-за того, что отказался, а другой потому, что первому плохо… Ты сейчас хоть и боишься моря, но это пройдет. Послушай меня, я же врач… У тебя сейчас просто шок, потрясение. Но оно пройдет, и тебя снова потянет к морю.

– Ты думаешь? – с надеждой откликнулась я.

– Уверена, – подтвердила Фулата. – А еще уверена в том, что какое-то решение обязательно придет, как быть вместе морю и звезде…

– Ладно, – переключила я разговор на другую тему, – как у тебя на работе?

– Сейчас расскажу! – улыбнулась Фулата.

И весь остальной вечер мы беседовали на отвлеченные темы, не затрагивая наших парней и отношения с ними.

Вечерний город вспыхнул разноцветными огнями, повсюду играла музыка, караоке. И я впервые за несколько дней поймала себя на мысли о том, что очень хотела бы прогуляться по вечерней набережной. С Маратом.

Глава 10

Никогда нельзя сдаваться

Утром я собралась на работу. Вчера ведь там не была – с утра ездили к Захару, а потом отправилась к Денису.

Хоть на вышке и был Саша, но, тем не менее, я взяла себя в руки и сказала: «Не беги от моря. Не беги от работы. Ты – море, и ты просто обязана снова полюбить воду! Вернется Марат – и будет помогать он. А пока что будешь помогать себе сама. И не надо никаких Саш. Не пытайся Сашей заменить Марата».

Дав себе такую установку, я отправилась на работу.

Нога от укуса змеи уже не болела, и воспаление почти прошло, но кожа вокруг укуса была немного припухшей.

Саша смотрел с вышки на море в бинокль.

Я тоже поднялась на вышку и ощутила, что это место – мое. Мне нравится смотреть на море, на отдыхающих, а скоро, я верю, будет снова нравиться море.

В отличие от вчерашнего дня, сейчас в моих мыслях была четкость. Теперь я была уверена, что хочу решить проблемы с Маратом и быть с ним вместе. А Саша и Денис – они сбивают с истинного пути.

– Привет! – увидев меня, обрадовался Саша.

– Привет, – улыбнулась я и осмотрелась. – Как хорошо утром, да? Солнце пока не печет, как на сковородке, так прохладно и свежо.

– Я рад, что ты пришла. А почему тебя вчера не было на работе?

Говоря это, Саша подошел ко мне очень близко. Ближе, чем следует подходить к посторонним людям.

Я сделала шаг назад.

– Я вчера должна была помочь одному знакомому парню, Захару. А потом пошла к другому другу, поддержать на соревнованиях.

Лицо Саши стало каменным.

– Ты вчера была с парнями весь день? А ты что, только с парнями дружишь?

Саша это верно подметил. Почему-то так сложилось, что мои друзья в основном парни. Подруга только одна – Фулата.

Но в его вопросе были слышны нотки ревности. Я не хотела развивать с ним отношения и поэтому посчитала нужным все расставить по своим местам.

– Они просто друзья, – сказала я. И дополнила: – Мы с Маратом с ними общаемся.

– То есть Марат разрешает тебе общаться с парнями, пока его нет? Или вы были вместе?

– Я была одна.

– И что ты делала у Захара? – пристально посмотрел на меня Саша своими голубыми глазами.

Мне стало не по себе.

– Пыталась ему помочь, – растерялась я от такого допроса.

– Не знаю, как Марату, но мне неприятно, что у тебя столько знакомых парней.

От этого заявления я пришла в недоумение:

– А какое тебе дело до того, с кем я дружу?!

– Но ведь мы с тобой начали тесно общаться! Держались за руки, вместе плавали. Нам было хорошо вдвоем.

– Ничего мы с тобой не начали тесно общаться! – заявила я. – Я думала, ты мне просто помогаешь преодолевать страх!

– Да, я просто помогал, и вместе с тем… Ну ты же сама все понимаешь… Не могут парень с девушкой гулять вместе и держаться за руки просто так…

В его голосе я слышала отчаяние. Видимо, он серьезно считает, что у нас с ним завязываются отношения.

Впрочем, на самом деле так все и было. Я сама виновата в том, что плавала с ним и держалась за руку. В тот момент мне требовалась помощь, забота, и Саша все это дал. Поэтому он вправе делать такие выводы. К тому же тогда мне тоже нравилось, что Саша держит меня за руку. Просто он еще не в курсе того, что я осознала, что мне нужен Марат.

– Саш, я хотела с тобой поговорить, – мягко сказала я. – Позавчера я была сильно обижена на Марата. Мы с тобой обсуждали его отъезд, но вчера я все хорошенько обдумала и теперь точно знаю, что мне нужен Марат. Поэтому прости, но давай не будем продолжать никаких держаний за руку. Я очень тебе благодарна за помощь, но… сейчас в помощь вмешались чувства. А это неправильно.

Саша оперся спиной об ограждение.

– Вот, значит, как… – пораженно отозвался он. – То есть тогда ты была обижена на Марата и стала рассматривать меня в качестве парня, а сейчас все передумала и уже не хочешь отношений между нами? А тебя вообще не интересуют мои чувства? Или интересуют только свои?

– Саша… – с болью проговорила я. – Прости меня, пожалуйста…

В этот момент я услышала на пляже голос того парня, Паши, который приносил в ветеринарную клинику лемура:

– Уважаемые отдыхающие! Кто хочет сфотографироваться на память с огромным попугаем? А может, кому-то нравится питон? Или лемур? Или львенок? Подходите, не стесняйтесь!

Во мне вскипела ненависть к этому живодеру.

– О, он уже нового лемура раздобыл! – прошипела я.

– Ага, – посмотрел Саша на животных. Попугай сидел на одном плече Паши, лемур – на другом, а в руках он нес львенка с ошейником и поводком. Сзади шла его помощница и несла на себе питона.

– Кстати, я тебе не сказала… Когда мы ездили к ветеринару, то туда пришел этот живодер с еле живым лемуром. И попросил его усыпить. Представляешь?

Глаза Саши округлились:

– Так это вы купили лемура?

– В смысле? – не поняла я. – А ты откуда знаешь?

– Да мне брат рассказал, – пожал плечами Саша. – Тот парень – мой старший брат. Пашка.

На меня словно ушат ледяной воды вылили.

– Как – брат? – не поверила я.

– Обычный брат. Он тут завел себе бизнес с животными. А что?

– И ты не против этого?

– Против чего?

– Против того, что он издевается над животными.

– Ой, Полин, успокойся, – поморщился Саша. – Каждый зарабатывает как может.

С этими словами он помахал Паше, и Паша помахал ему в ответ.

Я не могла прийти в себя от этой новости и от реакции Саши.

«Какой ужас, – обомлела я. – Марат никогда бы так не сказал! Два сапога пара – Саша и Паша!»

У меня все больше и больше открывались глаза на происходящее.

– Ты такой же жестокий, как и твой брат, – испепеляюще посмотрела я на Сашу. – Да, это мы с мамой купили лемура. И если хочешь знать, он выжил! Он стал чувствовать себя лучше!

– Почему это я жестокий? – осведомился Саша.

– Потому что не против занятий твоего брата.

– Полина, не лезь в чужие дела, – снова поморщился Саша, как от кислого лимона.

Я отошла от него на другую сторону вышки. На меня снизошло прозрение. Саша – человек с двойным дном. Я была очарована тем, что он меня спас, что помогал справиться с моей проблемой. Но сейчас за две минуты он сказал столько, что эти слова перечеркнули все. Я была ему благодарна за спасение, но теперь он стал мне противен.

К сожалению, есть такая категория людей. Когда вы дружите, они кажутся преданными и самыми лучшими, а как только ссоритесь – они начинают вас ненавидеть.

«Господи, как же хорошо, что есть Марат! – с чувством подумала я. – Пусть он ездит на свои съемки, пусть не отвечает на эсэмэски, но зато я знаю, что он добрый и нежный. И никогда не одобрил бы издевательства над животными!»

Только сейчас, сравнив Марата с Сашей, я поняла, насколько же Марат хорош.

Сердце заныло от тоски по Марату. Когда же он уже приедет, мой самый родной человек, который споет песни под гитару, обнимет меня и погладит лемура?

– То, что ты сказал – это просто омерзительно! – решила я высказаться. – И теперь я не жалею и не испытываю стыда, что десять минут назад сказала, что не хочу с тобой отношений. Человек, который не любит животных, вряд ли сможет по-настоящему полюбить людей.

Саша оценивающе посмотрел на меня, потом повернулся к морю и закрыл глаза биноклем.

«Прекрасный способ игнорирования», – подумала я.

В этот момент зазвонил мой телефон.

«Денис».

– Да, Денис, – взяла я трубку.

Я заметила, как Сашу немного перекосило.

– Привет. Как твое здоровье?

– Спасибо, все хорошо, как будто змея и не кусала, – весело ответила я. Пусть Саша думает, что я о нем уже забыла, и мне весело. – А ты как?

– Я хотел поговорить с тобой… – сказал Денис. – Ты сейчас на работе?

– Да.

– Можно я приду к тебе, а ты спустишься, и мы поговорим, а?

«Сейчас снова будет говорить о любви», – предположила я. Но не могла отказать, ведь он вчера меня спас.

– Да, конечно, приходи.

«Но мы ведь вчера в спортзале все с ним обсудили! – думала я. – Я же ему сказала, что мы просто друзья! Наверное, после вчерашнего случая со змеей он считает, что я его полюбила…»

Вскоре пришел Денис, и я спустилась с вышки. Мы сели на лавочку на набережной. Я выбрала специально такую лавочку, чтобы с вышки нас не было видно.

– Полина… – опустив глаза, начал Денис. – Мне надо тебе кое-что сказать…

– Что? – вздохнула я, заранее зная ответ.

– Я боюсь, что ты обидишься на меня…

– За что? – удивилась я.

Денис пару секунд подыскивал слова и наконец сказал:

– Помнишь, в начале лета я обещал, что всегда буду тебя ждать и любить только тебя…

– Ну… – осторожно ответила я.

– В общем… Вчера вечером я гулял по двору спорткомплекса, и ко мне подошла одна девчонка, она тоже занимается гимнастикой. Многократная чемпионка и страны, и мира. Мы с ней были знакомы и раньше, пересекались иногда на соревнованиях, но никогда близко не общались… А вчера она стала поздравлять меня с золотой медалью, расспрашивать о тренировках, о спортивном питании, о режиме занятий… Короче, мы сами не заметили, как проболтали до поздней ночи… Нам так интересно было друг с другом… Я раньше как-то не брал ее в расчет, а вчера вдруг неожиданно понял, что у нас много общего… Она мне дорога… Нравится мне… А я нравлюсь ей… По-моему, я влюбился, – заключил Денис и виновато посмотрел на меня.

Я была настолько счастлива от этих слов, что захотелось смеяться от переполнивших меня эмоций.

– Да ты что! – воскликнула я. – Денис, но это же здорово!

– А ты? Я ведь обещал, что всегда буду тебя ждать…

– Денис, забудь это, – покачала я головой. – Не надо меня ждать, ты же знаешь, что у меня есть Марат. Поэтому смело люби… а как ее зовут?

– Юля, – расплылся в улыбке Денис.

– Поэтому любите с Юлей друг друга, и обо мне не думай! Если честно, после твоих слов мне стало так легко…

– Я тебя понимаю. Ты знала, что я люблю тебя, и тебе было неловко, что ты меня не любишь.

– Да, – подтвердила я.

– Мне тоже стало легко… Я как прозрел… Кстати, мы с Юлей скоро идем в кино. Поэтому я и захотел встретиться с тобой до этого, чтобы точно знать, могу я чувствовать себя спокойно или нет.

– Можешь, – улыбнулась я. – И спасибо тебе за то, что спас меня вчера.

– Пустяки… – смутился Денис. – Ну, надеюсь, будем теперь дружить все вместе – я и Юля с тобой и Маратом. Если бы ты знала, она такая классная! – Дениса распирали эмоции.

– Потом познакомимся. А сейчас иди, давай, в гостиницу, собирайся в кино.

Денис встал с лавочки, с улыбкой посмотрел на меня и весь переполненный счастьем ушел.

«Ну вот и все, – подумала я, глядя ему вслед. – Со всеми парнями наступила ясность. И с Сашей, и с Денисом».

Осталось дождаться Марата, обсудить с ним все проблемы – как быть вместе, если всегда будем в разъездах – и… тоже жить счастливо.

Многие проблемы разрешились, но работать с Сашей мне теперь стало дискомфортно. Хорошо, что он работал не весь день, а только в первую смену.

До конца его смены мы старались не пересекаться взглядами и не разговаривать. Отношения стали напряженными. Когда закончилась его смена и пришел сменщик Роман, я прямо облегченно вздохнула.

Я не знала, что и делать. Может, перейти работать на другую спасательную вышку? Хотя эта вышка дорога мне, потому что здесь начались наши с Маратом отношения, эта вышка – память о них. Помню, как следила за Маратом в бинокль в прошлом году… Тогда я даже еще не знала, как его зовут! Просто смотрела на этого парня и восхищалась им, радовалась, что такой человек есть на свете. И кто думал, что однажды мы столкнемся в очереди за молочным коктейлем и станем крепко дружить?..

Впрочем… Я подумаю. Может, действительно отсюда уйду. Как я уже неоднократно говорила, сейчас все меняется. Здесь больше нет того, что было мне так дорого. Артем уехал. А Марат в последнее время часто говорил, что хочет уйти с работы в пункте проката, потому что на нее больше нет времени. С Романом у нас отношения прохладные, поэтому по нему я скучать буду вряд ли.

Поэтому на вышке не осталось того, что меня здесь сдерживает – ни Артема, ни Марата.

Марат весь день не писал мне сообщений, не звонил, но сейчас я не переживала об этом, потому что знала: он вернется, мы поговорим и вместе что-нибудь придумаем.

Я ему тоже не писала, потому что не хотела писать впустую. Он ведь пообещал, что ответит… И уже два дня не отвечает, хотя спокойно себе снимается. Мне что, снова писать? Нет, так дело не пойдет! Я вытерплю, не напишу! Пусть первый напишет, раз пообещал!

* * *

Во сне я ощутила, что кто-то трясет меня за плечо.

– Полина, вставай! Вставай!

Я проснулась и первое время не могла понять, чего от меня хотят и почему надо вставать. За окном только начало рассветать.

Это был дядя.

– Что случилось? – испугалась я.

– Я кое-что придумал! – заявил он.

– Дядя… – простонала я. – Я спать хочу…

– Ну ладно, как проснешься, расскажу, – пожал он плечами. И развернулся, чтобы выйти из комнаты.

Но разве смогла бы я заснуть после этого?

– Ну нет уж! – воскликнула я. – Расскажи сейчас, раз разбудил.

Дядя мгновенно вернулся обратно и сел на кровать. У него было загадочное выражение лица.

– Я спал, спал и вдруг проснулся от того, что мне в голову пришла одна идея.

– Какая?

– Помнишь, мы с Камой в прошлом месяце ходили на Место Силы?

– Помню.

– У меня долгое время болела рука, я ее где-то вывихнул, и хоть она и зажила, но все равно постоянно немного ныла. А после того, как мы побывали на Месте Силы, она ныть перестала. Уже месяц не болит.

– Здорово, – растерянно сказала я. – Так а что за идея-то?

– Туда надо доставить Захара! – уверенно заявил дядя. – Что, если он выздоровеет, побывав там?

Я откинулась на подушку.

– Но мы только позавчера привозили к нему этого… доктора с иголками, который ничем не помог, – проговорила я. – Захар сильно расстроился. Мы разбередили его рану… Вряд ли он согласится ехать на Место Силы.

– Я все это понимаю, но вдруг это тот самый шанс, а? – с надеждой сказал дядя.

– А вдруг нет? А вдруг мы его туда привезем, и снова ничего не поможет? Он подумает, что мы издеваемся над ним… Так нельзя.

– Но у меня ведь рука прошла! – отчаянно принялся убеждать дядя. – И я почитал отзывы в Интернете, там много рассказов людей, которые исцелились на той горе. На том месте случаются чудеса. По преданию, там некогда жил монах, и люди со всего света шли к нему за советом. И когда он умер, его похоронили прямо на горе. С тех пор прошло много лет, могила сровнялась с землей, и где она именно – уже никто не знает… Но до сих пор люди приходят на это место, и многие получают облегчение в своих страданиях.

– Я-то всеми руками «за», чтобы свозить туда Захара, – искренне ответила я. – А сам Захар?

– Н-да… – протянул дядя. – Кстати, на той горе есть один секрет. Исцеление происходит, если человек хочет исцелиться не ради себя самого, а ради блага другого человека.

– Как это?

– Ну вот у меня болела рука, и мне было сложно писать в тетради. Но многие люди ждут моих заметок про путешествия… Я захотел исцелиться ради этих людей. И помогло.

– А, ну тогда у Захара тоже есть повод – исцелиться хотя бы ради матери. Но, опять же, как его уговорить поехать на гору?

Дядя подумал и ответил:

– Ты знаешь, я посмотрел на него, он очень смелый парень, стремится жить… Хоть он и расстроен после Лаврентия, но я думаю, он не станет упускать этот шанс. И если у него еще хоть десять шансов будет, он их тоже не станет упускать! Тяга человека к жизни очень сильна…

В девять утра я позвонила Захару.

– Как дела? – осторожно спросила я.

– Нормально, – апатично ответил Захар. Стало ясно, что дела далеко не нормально.

– Захар, мне очень жаль, что Лаврентий с этими своими иголками не помог… – искренне сказала я.

– Да ладно, ты-то тут при чем? И Лаврентий ни при чем. И все ни при чем. Виноваты мои ноги, а не люди. Вы ведь хотели помочь… И я вам благодарен за это. Просто мне надо смириться с тем, что нет способа излечиться, вот и все, – вздохнул Захар. – А я как дурак цепляюсь, цепляюсь… За всякие идеи… За всякие способы… Хотя и понимаю, что иглы – это просто смешно.

Захар снова вздохнул. И в этом вздохе было столько горечи, что у меня сжалось сердце.

– Захар… – нерешительно проговорила я.

– А?

– Ты только восприми спокойно то, что я тебе скажу, ладно?

– Хорошо. А что такое?

– У нас появилась еще одна идея, как можно тебя исцелить.

Сначала в трубке висело молчание, а потом Захар скептически спросил:

– Какая идея? Приложить к больному месту акулий хрящик?

– Не смейся. Дяде помогло. У него сильно болела рука, а потом перестала болеть. И дело не в акульем хрящике.

– А в чем?

Это невероятно, но, несмотря на то, что Захар был подавлен, я слышала в его голосе надежду.

– Неподалеку от Лимонного есть одна небольшая гора, которую называют Местом Силы. Туда приходят люди с болезнями или какими-то проблемами, там происходят исцеления, людям после посещения горы становится легче. Место особенное. После того как там побывал дядя, у него перестала болеть рука, которая болела долгое время. Вот мы и подумали – что, если отвезти туда тебя? Может, ты исцелишься и станешь ходить?

– Полина, ты шутишь? – изумился Захар. – Иголки это еще куда ни шло, но гора… Как гора может исцелить?

– Не знаю, как, но дядю же исцелила! И многих других людей, кто там побывал!

– Тот Лаврентий тоже помог «многим».

– Но это не Лаврентий, а Место Силы.

– Хватит издеваться надо мной! – внезапно повысил голос Захар. Я аж отнесла трубку от уха.

– Мы не издеваемся, а просто хотим помочь! – повысила голос и я.

– Полина, не надо. Мы объездили много врачей, даже за границей были, но никто не помог! Мы были везде!

– Неправда! В мире осталось одно место, где вы не были – это Место Силы.

– Хватит с меня всяких врачей и Мест Силы! Пойми ты – я уже смирился с тем, что никогда не буду ходить, а вы заново раскрываете зажившую рану!

– Да как же ты не поймешь! Мы хотим, чтобы у тебя вообще не было этой раны!

– Полина, все, забудь об этом. Извини, давай созвонимся позже, – сказал Захар и положил трубку.

Мне хотелось плакать. Я понимала Захара. Он уже устал надеяться и безрезультатно лечиться. Ему хотелось какой-то определенности – пусть даже плохой, но определенности. Он уже привык к своему положению, а мы снова зарождаем в нем надежду, которая заканчивается провалом.

В комнату вошел дядя.

– Ну что? Поехали за Захаром?

– Поездка откладывается, – сказала я. – Он никуда не поедет. Он не верит.

– Да ты что… – ахнул дядя. – Вот беда… Жалко его…

– Мне тоже жалко, но, наверное, это его право… Он уже устал пытаться. Устал от всего… А мы лезем со своими советами.

Мы помолчали.

– Пойдем чаю попьем, что ли… – предложил дядя.

– Пойдем.

Мы направились к двери. И внезапно зазвонил телефон.

Я взяла его.

– Это Захар, – крайне изумилась я. Наверное, звонит, чтобы еще раз сказать, что не надо на него давить и лезть с советами. – Да?

Следующая его фраза ошеломила меня.

– Я согласен, – твердо произнес Захар. – Согласен. И буду до последнего пытаться встать на ноги!

Если позавчера, когда мы везли к Захару Лаврентия, я представляла картины, как Захар ходит, бегает и прыгает, то сейчас ехала в Новороссийск и ничего не фантазировала. Я очень хотела, чтобы Захар исцелился, но предыдущая неудача остудила мой пыл. Верила в лучшее, но вместе с тем держала в мыслях, что посещение Места Силы может и не помочь.

Мы – я и папа, поехали в Новороссийск за Захаром и Надеждой. А мама с дядей отправились на Место Силы на маминой машине, потому что в папиной не хватало для всех места. По пути я рассказывала Захару предание про монаха.

Место Силы находилось глубоко в горах. Здесь была тишина и покой. Не слышно ни одного звука – ни машин, ни людей. Такое впечатление, словно мы приехали в нетронутый цивилизацией уголок мира. Уголок спокойствия и безмятежности. Надо же, где-то здесь покоится монах, о котором рассказывал дядя…

Здесь чистый свежий воздух и много зелени. Между горами расстилались изумрудные луга с белыми полевыми цветами. И в воздухе витал цветочный аромат.

Место Силы располагалось в долине между двух высоких гор. Оно представляло собой небольшую гору, а скорее даже пригорок, метров тридцать в высоту, покрытый редкими деревьями и заросший ярко-зеленой травой.

Здесь было все настолько яркое, точно картинку вокруг обработали на компьютере в графическом редакторе – увеличили яркость и контраст.

Почему-то здесь хотелось говорить тихо и вести себя спокойно. Людей тут очень мало, всего несколько человек – одни медленно бродили по окрестностям, а другие просто стояли с закрытыми глазами, над чем-то задумавшись.

Захару было трудно ехать на своей коляске, потому что земля была неровная, каменистая.

– Я понесу тебя, – сказал папа.

– Не надо. Я постараюсь на коляске, – смутился Захар и попытался проехать, но камни не давали колесам двигаться вперед.

Я понимала его. Захар стеснялся выглядеть слабым. Если папа станет нести его на руках, это будет… немужественно, что ли. По крайней мере, видимо, ему так казалось.

Я посчитала нужным все обговорить.

– Захар, не надо стесняться. Тут все свои. И никто ничего плохого не будет думать. Мы же все близкие люди. Какие могут быть стеснения!

Захар опустил глаза. Потом вздохнул:

– Спасибо, дядь Саш.

Папа взял его на руки, а Надежда сложила коляску. Надо заметить, что папа был настолько богатырской комплекции, что мама частенько перешивала его рубашки, потому что в районе бицепсов они были узкими и не налезали. В молодости папа занимался силовыми видами спорта, а потом накачался на корабле, тягая канаты.

В общем, папе не составляло никакого труда нести Захара.

Мы приблизились к подошве пригорка и направились к вершине. Пригорок был крутым, и на нем действительно возникало ощущение какой-то непонятной силы, мощи и чистоты.

Мы шли наверх по протоптанной тропинке. Разговаривать не хотелось. Здесь, на горе, была необычная освежающая атмосфера. Она освежала не только тело, но и мысли. У меня в голове стало как-то чисто, и куда-то испарились переживания последних дней.

Кроме того, по некой причине на горе было прохладнее градусов на десять, чем в городе, и это создавало дополнительную свежесть.

До вершины Места Силы оставалось немного.

Я старалась не смотреть на Захара, чтобы не пересекаться с ним взглядом и не смущать его тем, что вижу, как папа несет его на руках.

Наконец мы достигли вершины горы. Здесь была небольшая площадка. А вернее поляна, заросшая травой. С той стороны, где мы зашли, спуск довольно плавный, но с противоположной почему-то был очень крутой обрыв.

Я огляделась.

Это непередаваемое ощущение – находиться на вершине горы, пусть даже такой маленькой, как эта. Вокруг – сотни метров открытого пространства, не застроенного домами и не утрамбованного дорогами. Здесь только свобода, свежесть, здесь испытываешь невероятный подъем духа.

– Ну вот мы и на Месте Силы, – негромко произнес дядя.

Мы отошли подальше от опасного обрыва.

Надежда с мамой разложили коляску Захара. Папа усадил его.

Я закрыла глаза. Мне хотелось пропитаться атмосферой этого места, спокойствием.

– Что надо делать? – спросил Захар.

– Нужно от всего сердца захотеть исцелиться не ради самого себя, а ради другого человека, – дала инструкцию мама.

– А это говорить вслух или лучше мысленно? – уточнил Захар.

– Я этого не знаю, – отозвалась мама. – Как душа тебе подсказывает, так и делай.

У Захара стало серьезное лицо, он собрался с мыслями и сказал:

– Я хочу исцелиться ради мамы. И ради всех моих родственников и друзей, которые хотят, чтобы я был здоровым.

Мы молчали. Не было слышно ни одного звука. Только тишина.

Надежда жалостливо смотрела на сына.

Если б кто знал, как мне было жалко этих измученных людей, которые столько всего перенесли! Надежда потеряла мужа, Захар – отца, и вдобавок к этому стал инвалидом. Какой груз лежит на их плечах…

– Попробуй встать, – с трепетом попросил дядя.

Мы все посмотрели на Захара.

Он оперся руками о подлокотники кресла и с заметным усилием наклонился вперед. И все.

У меня внутри все оборвалось.

Он не ходит.

– Не могу, – убитым голосом сказал Захар.

– Попробуй встать еще раз! – дала указания мама.

– Да я даже не знаю как это – встать! – отчаянно воскликнул Захар. – Что люди делают, когда встают?

«То, что кажется здоровым людям привычным, для таких, как Захар – это неизведанное», – с горечью подумала я и посмотрела на друга:

– Тебе надо опереться руками на подлокотники, как ты только что сделал, потом переместить центр тяжести на ноги и подняться телом вверх, – объяснила я, подробно вспоминая, что делаю, когда встаю. До этого момента я еще никогда не задумывалась, какие действия нужно предпринять, чтобы встать. Всегда выполняла это автоматически.

Захар кивнул и начал сосредоточенно выполнять услышанное.

И снова рухнул обратно в кресло.

– Нет, – отрицательно покачал он головой и закрыл глаза. – Ноги не держат. Я не могу.

Мы потрясенно молчали.

– Я хочу исцелиться! – отчаянно крикнул Захар, обращаясь к миру вокруг. – Ради мамы и ради всех друзей! Я хочу ходить!!

Его голос многократным эхом пронесся по местности:

– Я хочу ходить! Хочу ходить! Ходить…

Он вновь попытался подняться… и снова безрезультатно.

Мы с дядей обменялись взглядами. Мой взгляд был испепеляющим, его – виноватым.

– Хватит. Идемте отсюда, – бесцветным голосом сказала Надежда.

Захар словно оцепенел. Он смотрел в одну точку, а его ладони крепко сжимали подлокотники инвалидного кресла.

– Все, – обреченно покачал он головой, и его необычайно красивые ореховые глаза потускнели. – Неужели ВСЕ? Неужели мне уже не поможет ни-че-го?..

Он снова и снова отчаянно пытался встать, и снова и снова не получалось.

Я не знала, что ответить. Я была морально убита. Не представляю, как теперь общаться с Захаром, как перед ним оправдываться.

Я не могла смотреть на него – отчаявшегося и подавленного, мне стало очень обидно и больно.

Нужно было сообразить, какие оправдательные слова ему сказать.

Я отвернулась от нашей компании и отошла в сторонку.

И внезапно ощутила под ногами пустоту. Я забыла – именно здесь находится обрыв, который заметила, когда мы сюда поднимались.

Поскользнувшись на краю, я неловко развернулась и увидела, с каким ужасом все на меня смотрят.

Я резко провалилась вниз.

И в этот же момент услышала панический крик Захара, пролетевший по горам:

– Полина!!

С расширившимися от страха глазами он рванул вперед, ко мне, и…

Встал на ноги.

Ничего страшного со мной не случилось – оказывается, под обрывом была скальная полка, и я пролетела вниз не больше двух метров. Немного ушиблась, поранилась о камни, но осталась вполне жива.

Я услышала сверху топот и увидела маму с папой, которые смотрели на меня из-за обрыва.

– Полина! – кричал папа. – Ты там жива?

– Да жива, жива, – поднявшись на ноги, я отряхивала одежду.

– Это только наша дочь то к змеям пристает, то в пропасти проваливается! – заметила мама.

– Вылезай, юнга! – папа протянул руку.

Я схватилась за нее, и он вытянул меня наверх.

Захар по-прежнему стоял на ногах. Он покачивался из стороны в сторону, потому что ему не удавалось сохранять равновесие, и Надежда держала его за одну руку, а дядя – за другую.

Мне на глаза навернулись слезы.

– Захар! – я бросилась к нему.

И больше ничего не смогла сказать. Мы все смотрели друг на друга и смеялись. И плакали. Плакали и смеялись.

– Сынок, ты стоишь, – по лицу Надежды текли слезы.

– Стою, – смеялся Захар и смотрел вниз, на свои ноги, которые впервые за двадцать лет его держали.

Моя мама ничего не говорила, а просто без конца вытирала глаза салфеткой.

– Молоток! – похвалил папа Захара.

– Но как? – не находила я слов. – Как это?

– Когда я увидел, что ты падаешь в пропасть, то мне захотелось подбежать к тебе, чтобы схватить, – объяснил Захар. – И… – он растерянно оглядел нас. – Я встал… – и добавил: – Правда, побежать не получилось.

Мы снова рассмеялись. Смеялись безудержно, так, как, пожалуй, не смеялись еще ни разу в жизни.

– Вот видите: правильно говорят – надо хотеть исцелиться ради блага другого человека! – напомнил дядя.

– Но раньше ведь он тоже хотел исцелиться ради блага других людей, – заметила я.

– Наверное, важно, чтобы желание было стремительным, порывистым… – предположил дядя. И махнул рукой: – Ой, да какая разница! Главное, что сработало.

– Монах, спасибо тебе! – крикнул Захар.

И мне вдруг показалось, что мир вокруг любяще улыбнулся…

Я посмотрела на Захара, который, немного покачиваясь, стоял на ногах.

Разработать мышцы, суставы, заново научиться ходить – все это ему еще предстоит. Но это неважно. Важно то, что его ноги снова ходят.

И инвалидная коляска ему больше не нужна.

Глава 11

Созвездие Двух Сердец

Прошло два дня. Наступила осень. Половина отдыхающих разъехалась по своим городам. Пляжи освободились и теперь были не такими набитыми, как еще неделю назад; людей на улицах Лимонного и в кафе стало намного меньше; сильная жара спала, теперь солнце было нежным и по-осеннему ласковым.

Город постепенно готовился к концу курортного сезона.

Марат по-прежнему не звонил и не писал.

В эти дни я не ходила на работу. Мне не хотелось пересекаться с Сашей.

Несколько раз в день звонил Захар и рассказывал, как себя чувствует. Среди ночи он просыпается и шевелит пальцами ног. Ему кажется, что выздоровление приснилось. Однако пальцы шевелятся, колени сгибаются и разгибаются.

Вчера я была у Захара в гостях, и когда увидела Надежду, то едва поняла, кто эта женщина, потому что от радости за сына она помолодела лет на двадцать, хотя ей было уже больше шестидесяти.

Захар СТОЯЛ во дворе, опершись о костыли. Ноги, конечно, пока что были слабыми, не привыкшими к таким нагрузкам, но все это мелочи. Главное, что он стоял.

– Ходить – это так интересно, – делился Захар впечатлениями. – Можно присесть, можно подняться на носки, можно пошевелить пальцами…

Если бы вы видели, с каким азартом он пытался делать шаги! С каким усердием передвигал ногами! С какой победой смотрел на инвалидное кресло, которое теперь стояло само по себе, когда Захар ходил!

Я впервые увидела, какого он роста. Он был высоким – примерно метр восемьдесят. А раньше коляска его рост скрадывала…

Правда, коляску они не убрали, потому что долго ходить Захар пока не мог, и ему часто требовалось делать передышки.

Я провела у них прекрасный вечер: мы пили чай, ели виноград, выходили с Захаром за двор, смотрели на море вдалеке.

Теперь Захар любовался морем не с отчаянием, а с верой, что когда-нибудь сможет в нем поплавать.

Это было вчера. А сегодня вечером я сидела у себя во дворе, читала местную газету и пила чай с душистой мятой.

– Эй, Полин, ты занята? – в беседку вошел папа.

– Да нет, не очень, – отложила я газету. – А что?

– Давай погуляем?

– Давай, а где?

– По набережной.

– Идем!

Я была очень рада папиному предложению, потому что мы уже очень давно вот так просто не гуляли по набережной. Папа все время был в плаваниях, а сейчас наконец дома. И чем он будет заниматься в дальнейшем, я по-прежнему не знала. На эту тему папа не говорил, а я не спрашивала, чтобы лишний раз не напоминать, что он теперь без моря.

Мы втроем – я, папа и мама, прогуливались по набережной. Солнце уже начало клониться к горизонту, и город, как это всегда бывает, залился золотом.

Мы ели мороженое. Я, как обычно – клубничное, а мама с папой – шоколадное. У них были одинаковые вкусы.

«Только Марата здесь не хватает, – с тоской подумала я. – Он бы шел рядом и тоже ел мороженое. Пломбир. Он любит сливочный пломбир».

Словно подслушав мои мысли, папа сказал:

– Юнга, а какие у вас с Маратом планы на будущее? Мама говорит, у вас все серьезно.

– Если честно, я не знаю, – вздохнула я. – Есть много разных трудностей.

– Ты имеешь в виду, как вы будете жить, то есть ты будешь уходить в море, а он уезжать на съемки? – предположил папа.

– Да, – кивнула я. – И никто из нас не сможет отказаться от своей мечты.

– А от мечты и не надо отказываться, – сказал папа. – Надо просто хорошенько подумать, как все совместить.

– Да думала я уже сто раз! Вот правда – только и делаю, что думаю об этом! – с отчаянием ответила я. – Тут невозможно ничего придумать!

– Но ведь Марат переехал жить в Лимонный ради того, чтобы быть с тобой вместе, – напомнила мама. – Значит, он не всегда будет на съемках. В перерывах будет рядом.

– Но что, если в этих перерывах я буду в море? – отозвалась я. – Вы сами знаете, на какие сроки уходят в плавания. Плавания ведь не я буду себе назначать, а начальник.

– Да уж… – вздохнула мама.

Мы помолчали. Родители были какими-то задумчивыми.

– Остановись-ка, – сказал вдруг папа.

Я остановилась.

– Осмотрись вокруг.

– Зачем?

– Ну осмотрись, говорю! Так надо.

Я осмотрелась. Привычные места – рестораны, порт, пляж, яхт-клуб «Дельфин» с несколькими яхтами, который постоянно переходит от одного хозяина к другому.

– Па, ну и что тут? – озадачилась я.

Мама загадочно улыбнулась, а папа хитро сощурился.

– Вы от меня что-то утаиваете! – догадалась я. – Что вы придумали? Я же вижу ваши хитрые лица!

– Это все так неожиданно! – вдруг разволновалась мама. – Я до сих пор не могу прийти в себя от потрясения!

– Кама, подожди, я сам расскажу!

– Да о чем вы?! – воскликнула я.

– Не так давно мы плавали по водам Турции, в Средиземном море, – распираемый эмоциями, сказал папа. – Я как раз мучился тем же самым вопросом, которым мучаешься сейчас ты. Мне хотелось и с семьей быть, и море не бросать. Казалось, что эта ситуация неразрешимая. Но… В трех километрах от берега я увидел надувной матрас, на котором лежал какой-то мужик. Он отчаянно махал руками, чтобы мы его заметили. Он подплыл к кораблю. Я спустил ему веревочную лестницу. Он хотел перебраться с матраса на лестницу, но вдруг мы увидели акулий плавник. Акула подплыла к человеку. Она была крупная! И точно съела бы мужика, если бы я вовремя не сориентировался. Я взял ракетницу и выстрелил в нее. Акула отплыла от человека… Я помог ему подняться на борт. Оказалось, что он русский, Виталик его зовут, но живет в Турции. В кои-то веки решил отдохнуть у моря и нечаянно заснул на матрасе. Ветер отнес его матрас в открытое море…

– Какой кошмар! – поразилась я. – Хорошо, что вы его подобрали! Если бы не подобрали, матрас унесло бы еще дальше! И… ничего хорошего не случилось бы с этим человеком…

– Ты слушай дальше. Пока мы плыли на корабле, выяснилось, что он очень крупный бизнесмен и занимается яхт-бизнесом. Продает, покупает яхты, у него много своих яхт-клубов, он устраивает экскурсии. Вернее, не он, а люди, которые на него работают. У Виталика яхт-клубы по всему побережью Турции. Мы с ним разговорились, я сказал, что хочу осесть на берегу, быть с семьей. Но и море я тоже люблю… В общем, поговорили по душам. А там уже и к Турции причалили. Виталик сошел на берег. Так мы и расстались.

– А что дальше? – спросила я.

Мама открыла сумку и достала из нее какие-то бумаги, протянула их папе.

– А дальше… – задумчиво продолжил папа. – А дальше мы приплыли в Лимонный, и я уволился. Сидел дома и голову ломал, чем теперь заниматься в жизни, кем работать. И если честно, не мог придумать ничего дельного. Меня стало одолевать отчаяние…

– А что это за бумаги? – полюбопытствовала я.

– Вчера к нам пришел почтальон и принес ценное письмо на мое имя, – сказал папа. – Представляешь, письмо было от имени того самого Виталика. Я так удивился! Достал содержимое, а это оказались… документы. Виталик купил в Лимонном яхт-клуб «Дельфин» и сделал меня своим совладельцем. Кроме того, там был документ на то, что я владею яхтой.

Я была ошарашена.

– То есть как это?! – только и нашла я, что сказать.

– Вот так! – развела руками мама. – Мы ведь сами не ожидали! А тут такие новости…

– Ну да! – согласился папа. – Я и подумать не мог, что Виталик сделает такое! И вообще не думал, что еще когда-либо что-то услышу о нем! А тут хлоп! – документы… Я вчера вечером звонил ему, отказывался от этого подарка, говорил, что спасал его не для того, чтобы потом получить какую-то награду. Но он был непреклонен. Кроме того, он сказал, что хочет открыть яхт-клубы на российском побережье, давно искал толкового компаньона, а тут попался я…

– Мы сегодня всю ночь думали, как поступить в этой ситуации, – проговорила мама. – И решили, что это, наверное, действительный выход из положения. Конечно, очень неудобно перед Виталиком за такой щедрый подарок, но и отказаться от работы в яхт-клубе было бы неправильно. Где еще папа найдет такое предложение?.. Я считаю, это просто подарок небес!

– Короче говоря, юнга, теперь нашей семье принадлежит половина вот этого самого яхт-клуба, – указал папа на здание «Дельфина». – Теперь у нас семейное дело. Мы будем заниматься яхтами. Станем возить отдыхающих на экскурсии по Черному морю, а может, и по другим водам, будем обучать желающих плаванию на яхте, станем проводить дайвинг-экскурсии, будем с Виталиком открывать новые яхт-клубы в других курортных городах… А мама еще предложила построить здесь гостиницу при яхт-клубе.

– Да, кстати…. Я решила, что больше не буду заниматься исследованием паронормальных явлений, – сообщила мама. – В последнее время все таинственное мне стало надоедать, я уже исследовала все, что только было можно. Я натура увлекающаяся и теперь хочу увлечься чем-нибудь другим. Вот я и решила, что лучше буду жить в реальном мире со своей семьей. Стану управляющей нашей будущей гостиницей. Видишь, я даже татуировку третьего глаза со лба свела? С мистикой покончено. Теперь Саша будет всегда рядом, и мне нет смысла находить какие-то «потусторонние» занятия, чтобы отвлекаться от одиночества…

Первое время я не могла воспринять всю эту информацию от папы и от мамы.

– Пап, то есть что получается, – медленно говорила я, одновременно переваривая все новости. – Теперь ты будешь по-прежнему работать в море, но график – свободный?

– Ну да! – папа светился радостью. – Днем стану катать людей по морю, а вечером буду дома. Но это не только я буду делать, а и вся наша семья! После школы ты окончишь мореходку и будешь уходить в плавания не по приказам начальников, а станешь заниматься нашими собственными яхтами! Согласись, это то, что надо! Марат будет уезжать на свои съемки, а ты будешь здесь, в Лимонном. Начнешь плавать, как и мечтала, но не по полгода, а по полдня!

– Получается, можно и мечту свою не бросить, и вместе с тем все совместить так, чтобы всем было хорошо, – подытожила мама.

Я посмотрела на яхт-клуб новым взглядом. «Дельфин» теперь наш!

– То есть Виталик подарил тебе еще и яхту?.. – я не могла поверить в то, что говорю. – Я буду и плавать, и вместе с тем буду дома?..

– Да! Да! – радовались родители. – И это только начало. Доведем яхт-клуб до ума. Сделаем хороший ремонт, построим тут гостиницу, и люди будут сюда стекаться просто потоком!

Мне не верилось, что проблема «Как могут быть вместе море и звезда?» решена. Если я стану уходить в плавания с курортниками, то буду отсутствовать дома несколько часов или максимум несколько дней – в зависимости от длины маршрута. А Марат, когда будет дома, в Лимонном, в перерыве между съемками, станет нам помогать.

И мне будет хорошо, и Марату, и маме, и папе… И мы будем все вместе.

Папа задумчиво посмотрел в сторону яхт-клуба. Его взгляд стал мечтательным и загадочным.

– В яхт-клубе пять яхт. Четыре из них – наши с Виталиком, а пятую он переписал чисто на меня. Так вот эта яхта очень мощная, крейсерская. Она парусно-моторная и предназначена для дальних плаваний, – таинственно проговорил папа.

– И?.. – насторожилась мама.

– Пап, у тебя такое хитрое лицо… – насторожилась и я.

– Несколько раз мы с командой были на Мадагаскаре… – мечтательно произнес папа. – Там так красиво…

Не мигая, мы с мамой смотрели на папу.

– Ну а что здесь такого? – пожал папа плечами. – Яхта вполне вынесет это плавание. И вообще… – он замолчал.

– Что? – поторопила его мама.

Папа обезоруживающе улыбнулся:

– И вообще, надо же нам отвезти лемура домой!

* * *

Днем я сидела у себя в комнате и смотрела в окно. Я поверить не могла в папины слова. Неужели разрешилась наша с Маратом главная проблема? Оказывается, море и звезда все-таки могут быть вместе, если море будет уходить в плавания не на полгода, а на несколько часов или дней!

Длинные плавания мне не нужны, это для меня не принципиально. Я просто хотела связать свою жизнь с морем. И даже не думала, что могу сделать это таким образом – если буду работать в яхт-клубе, который наполовину принадлежит нашей семье! Здесь мы сами себе хозяева. Станем плавать столько, сколько захотим и когда захотим.

Это был просто предел всех мечтаний. Собственные яхты!

Прогулки на яхте пользуются среди отдыхающих большой популярностью, поэтому без дела мы сидеть не будем.

Внезапно меня озарило: «Так, выходит, когда Марат вернется, нам не надо будет серьезно разговаривать и решать проблему, как быть дальше? Проблема-то исчезла… Будем вместе, когда Марат станет возвращаться домой со съемок. Если стану ждать только я его, а не друг друга, то так нам будет и вполне терпимо. Поэтому я жду сейчас Марата не чтобы поговорить с ним, а просто так… Потому что жду».

Это чудо – все проблемы растворялись, словно их никогда и не было!

Исчезла проблема с Сашей и Денисом. Исчезла проблема с Захаром. А теперь нет проблемы и с Маратом. Больше не осталось проблем, из-за которых следует переживать.

Живи и радуйся!

И в этот момент случилось нечто.

Мой мобильный телефон, который последнюю неделю безмолвствовал, внезапно безостановочно зазвенел. В него просто градом стали сваливаться эсэмэски.

От неожиданности я даже отскочила от телефона, потому что еще никогда не видела, чтобы с ним происходило что-то подобное.

Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь!.. – эсэмэски приходили одна за другой.

Я смотрела на телефон во все глаза, прямо как на ту змею, которая меня укусила.

Наконец аппарат замолчал.

«Может, он сломался? – с колотящимся от страха сердцем подумала я. – Я слышала, иногда мобильники взрываются…»

Но телефон уже лежал спокойно и взрываться не собирался.

Я осторожно взяла его. На дисплее было написано: «17 новых сообщений».

Я обомлела. От кого это сразу семнадцать сообщений?

Я открыла меню «Сообщения» и глазам своим не поверила. Все сообщения были от Марата.

«Полиночка, как у тебя дела? Тебе стало легче? Ты плавала в море?»

«Привет, чем занимаешься? Я так переживаю, что оставил тебя одну».

«Спокойной ночи, дельфинчик, сладких снов!»

«Мы сейчас стоим в аэропорту, улетаем на Средиземное море».

«Полина, почему ты не отвечаешь на мои эсэмэски? Обиделась, да? Пожалуйста, прости меня».

«Полина, как ты там? Почему игнорируешь? Тебе позвонить?»

«Оксана сказала, что ты звонила. А меня к трубке не позвала. Кажется, я все понял… Ты обижена…»

Я читала эсэмэски и глазам своим не верила. Они были написаны в разные дни, в разное время.

Мне стало не по себе. Потому что было очевидно, что Марат писал мне эсэмэски, но они по какой-то причине не доставлялись. А сейчас почему-то свалились в телефон все разом.

Впрочем, это явление нередкое, такое часто бывает во время праздников, когда сеть перегружена – на Новый год, 8 Марта, 9 Мая и другие крупные праздники.

Я не могла прийти в себя от потрясения. Оказывается, Марат писал эсэмэски, а они просто-напросто не доходили…

А я за это время чего только не думала о нем! И что он бросил меня, и что не жалеет меня, и даже на других парней стала заглядываться…

«Господи, что я натворила! – с раскаянием и ужасом думала я. – Что я натворила!»

В этот раз виноват не Марат, а мобильная связь!

Около получаса я не находила себе места. Вставала, ходила – то по комнате, то по саду, то снова по комнате, думая над тем, что случилось, и перечитывая сообщения Марата.

Марат интересовался моим состоянием, проявлял заботу, пытался компенсировать свое отсутствие, но его подвела мобильная связь!

В комнату постучали.

– Да, – сказала я.

Дверь открылась. И вошел Марат.

Я обомлела.

– Марат? – изумилась я. – Ты?

– Да, я! – заулыбался он.

Я вскочила со стула и подошла к нему.

– Но почему ты не сказал, что приезжаешь?!

– Хотел сделать тебе сюрприз! И я не приехал, а прилетел. Со Средиземного моря… Вот, полчаса назад.

– Марат…

Он крепко меня обнял.

Я почувствовала нежность. Марат был таким родным, таким хорошим и уютным, как любимый вязаный свитер холодной зимой.

– Я просто невозможно по тебе соскучилась! – сказала я, до конца не веря, что Марат вернулся.

– Я тоже, – тихо ответил он. И заволновался: – Полина, если бы ты знала, что я пережил за это время! Я писал тебе сообщения, но не получал от тебя ответа. Почему?..

– Марат! – воскликнула я. – Ты не поверишь! Мне полчаса назад пришла гора твоих эсэмэсок! Они свалились все разом, одна за другой! Всю неделю я не получала от тебя сообщений. Последнее было то, ночью, когда ты пообещал, что напишешь позже.

Марат задумался.

– Я все понял. Я написал то сообщение, а через час мы улетели на Средиземное море. Там очень плохо ловил телефон, нам говорили, что в том месте еще не развита сотовая сеть. Съемки были в какой-то глуши, в деревне… Но там очень красиво, просто сказочное место… Значит, из-за сбоя сети тебе не доходили мои сообщения… А сейчас, когда я приземлился и включил телефон уже в России, эсэмэски отправились все разом…

Я была поражена этим обстоятельством. Но, хоть сообщения пришли позже, чем надо, я была счастлива, ведь теперь я четко знала, что Марат – самый лучший и заботливый.

– Я думал, что ты расстроилась, что я уехал, и поэтому не отвечаешь… Пару дней назад Оксана сказала, что ты ей звонила. И я подумал, что ты действительно обижена, раз ей позвонила, а мне не отвечаешь и не звонишь…

– Нет, все было по-другому. Я не получала от тебя сообщений и подумала, что ты со всеми съемками обо мне забыл. Но потом Фулата предположила, что с тобой что-то не в порядке, может, тебе плохо, и поэтому не пишешь. Я позвонила Оксане, чтобы выведать, как ты там, и она сказала, что у тебя все прекрасно. И я подумала, что ты просто про меня забыл…

– Нет! Это сотовая связь виновата! У Оксаны, кстати, другой оператор, он лучше ловит сигнал…

– Ладно, главное, что ты приехал, – я вновь обняла Марата.

Марат уткнулся носом мне в шею.

– Я постоянно думал о тебе… Постоянно…

– Я о тебе тоже…

Марат взглянул мне в глаза своими темно-карими, почти черными, глазами. Я смотрела на него и не могла насмотреться. Немного отпущенные вьющиеся черные волосы, загорелая до черноты кожа, длинные черные ресницы… Он такой близкий, такой родной…

– Полина, как ты себя чувствуешь? – спросил Марат. Он переживал. – Как у тебя с морем?

– Пока никак, – честно призналась я.

– Я надеюсь, что мое присутствие рядом поможет тебе, – сказал Марат. – Поверь, я сделаю все, чтобы ты перестала бояться моря.

– Я верю тебе.

– Да, еще хотел сказать… Пока я был в отъезде, то много думал о нас. Мы с тобой – люди, которые выбрали себе непростую жизнь. И поэтому у нас все будет непросто. Но нам обоим будет легко, если мы станем просто верить друг другу и не накручивать себя на пустом месте. Согласна?

– Согласна. Но о чем ты?

Марат помолчал и прочувствованно сказал:

– Я ведь буду дико ревновать, когда придется уезжать на съемки… Вдруг к тебе тут будет приставать какой-нибудь парень… Я этого не вынесу… Вдруг ты себе кого-то найдешь за время моего отсутствия?.. Мне не приходило ответов на сообщения, и я весь извелся, думал, что я перестал тебя интересовать!

Я недоуменно посмотрела на Марата. Я все время переживала, что он найдет себе какую-нибудь девушку на съемках, а он, оказывается, наоборот, переживает, что я себе кого-то найду!

Вот это поворот!

– Поэтому мы всегда должны верить друг другу, – продолжил Марат. – И тогда оба будем чувствовать себя спокойно. Да?

– Да, – улыбнулась я и прислонилась ухом к его груди. – Помнишь, ты говорил, что самая лучшая музыка на свете – это стук сердца любимого человека?

– Помню.

– Ты прав… Я бы все отдала за то, чтобы слушать эту музыку всегда.

– Не надо ничего отдавать. Просто слушай, и все.

* * *

Если вы думаете, что про Мадагаскар папа пошутил, то очень ошибаетесь.

Он всерьез разработал маршрут от Лимонного до Мадагаскара, начал закупать необходимые вещи для плавания и технически подготавливать для него нашу яхту.

Естественно, папа хотел, чтобы мы совершили плавание все вместе. Сначала мама была категорически против этого предложения, но после того, как папа начал расписывать красоту морей и океанов, а также стран и островов, мама стала понемногу смягчаться.

– Да тут плыть всего ничего! – показывая на прочерченный маршрут на карте, начинающийся в одном полушарии планеты и заканчивающийся в другом, оптимистично говорил папа. – Проплывем через Черное море в сторону Турции, потом через пролив возле Стамбула в Мраморное море. Из него мы попадем в Эгейское, из Эгейского – в Средиземное, а там уже рукой подать – проплывем мимо Каира, попадем в Красное море… Ну, в принципе, и все – остается только Индийский океан, и вот он, Мадагаскар!

Папа проплыл по всем океанам и основным морям планеты, и эти названия были ему настолько близки и знакомы, как мне – автобусные остановки в Лимонном. Он счастливый человек – повидал очень многое в своей жизни.

– Саш, ну ты понимаешь, что говоришь? – снова засомневалась мама. – Это же надо проплыть столько морей и даже Индийский океан!

– Кама, миленькая, ну смотри на все проще, – папа обнял маму. – Ну мы живем один раз, а еще ни разу не были в круизе. Ну что тебя держит? Поплаваем, посмотрим мир, а потом вернемся в Лимонный. Столько стран увидим – и Турцию, и Грецию, и Египет… В Турции причалим, я с Виталиком как раз познакомлю… Поехали!

Мама задумалась.

– Действительно, скучная я какая-то, – раскритиковала она себя. – Ладно, поплыли. Все равно дома делать нечего. Киви еще нескоро поспеют…

– Вот и отлично! – папа потер руки в предвкушении плавания.

Ну а меня и спрашивать было не надо. О таком плавании я только мечтала.

Прошло еще три дня. Завершалась первая декада сентября.

Вечером мне позвонил Марат.

– Полина, идем на секретный пляж! – у него был возбужденный голос.

– Идем… А что случилось?

– Ничего, – как-то слишком резко ответил Марат. – Совершенно ничего. Идем!

– Хорошо, встречаемся у дельфинов.

Мы встретились на площади возле дельфинов. А еще совсем недавно я здесь встречалась с Сашей…

На небе уже зажглись звезды. Чувствовалась прохлада осени. На лавочках сидели отдыхающие, ели мороженое и слушали караоке в кафе неподалеку. Какая-то женщина пела песню Аллы Пугачевой: «Живи спокойно, страна! Я у тебя всего одна!»

Марат держал в руках пакет, в котором находилось что-то плоское и квадратное.

– Что там у тебя? – полюбопытствовала я.

– На пляж придем, там и расскажу, – загадочно улыбнулся Марат.

Я была заинтригована.

На пляж не терпелось нам обоим, и поэтому мы почти бежали.

Как только миновали рощу, валуны и скалы и оказались на пляже, я воскликнула:

– Ну, показывай!

– Подожди. Давай хоть костер разведем.

Мне показалось, что костер еще никогда не разжигался так долго, как сейчас. Было очень интересно, что у Марата в пакете.

Пока разводили костер, небо уже полностью почернело, и на нем одна за другой вспыхивали яркие звезды.

Я сидела на бревне.

– Марат, не томи! – попросила я. – Ты же знаешь, что я любопытная!

Марат рассмеялся и интригующе раскрыл пакет – так, чтобы мне не было видно содержимого.

– О-о, как тут интересно! – протянул он, глядя в пакет.

– Покажи!!

Марат перевел взгляд на меня. Его просто распирали эмоции.

– Ты сначала посмотри вокруг. Что ты видишь? – как обычно, с романтичной подводки, начал Марат.

– Пляж, море, небо, звезды… – перечислила я.

– Море и звезды, да? Звезды так красиво отражаются в море, но они очень далеки друг от друга…

Я замерла. То же самое я думала, когда Марат был в поездке.

У нас с ним одинаковые мысли.

– Так вот… Я долго думал над всем, и мне пришла одна идея… Не знаю, как ты это воспримешь… Мне очень хочется, чтобы ты мне верила. А я чтобы верил тебе. Самое главное в отношениях – доверие друг другу, правильно? И чтобы это доверие как-то закрепить, я кое-что придумал.

– Что? – завороженно откликнулась я.

Марат вынул из пакета две деревянные рамки для фотографий формата А-4, в которые были вставлены какие-то бумаги.

– Мне заплатили гонорар за съемки в рекламе, и его часть я решил потратить на это. Вот, посмотри, – он протянул мне рамки.

Я взяла их и стала читать.

Прочитанное не укладывалось в голове.

– Марат… Да ведь это же… – я не смогла продолжить. Не находила слов. Это было настолько потрясающе, что не верилось, что это правда.

– Да, я купил две звезды на небе. Все зарегистрировано по-настоящему, мы с тобой являемся владельцами двух звезд. Они находятся рядом друг с другом. Я попросил назвать их Созвездием Двух Сердец. Одно сердце – мое, а другое – твое. Наши сердца и на небе находятся рядом, и отражаются в море. Поэтому теперь можно смело сказать, что море и звезды могут быть вместе.

Не отрываясь, я смотрела на черное звездное небо.

– То есть там, на небе, наши собственные звезды?.. Ты и я?..

– Да. Именно так… Тебе понравилась моя идея? Пусть звезды будут свидетелями нашей верной дружбы!

Я взглянула на Марата. Мне не верилось, что я дружу с таким прекрасным человеком, и что мы всегда будем вместе. Что не только я боюсь его потерять, но и он меня. Точнее, сейчас уже ничего не боимся, ведь мы верим друг другу.

– Полина… – дрожащим от волнения голосом проговорил Марат.

– Что?..

– Давай пообещаем друг другу… Или, вернее, давай…

– Что именно?

– Помолвимся.

Эти слова прозвучали для меня как гром среди ясного неба. Но… гром был приятным.

– Давай, – улыбнулась я.

От волнения у меня задрожали коленки. Я осознавала всю серьезность ситуации. Это очень важный момент в жизни людей.

Мы положили свидетельства на владение звездами на бревно.

Марат крепко взял меня за руку и посмотрел в глаза. Потом перевел взгляд на небо.

– Небо, звезды, море и весь мир! – обратился Марат к миру. – Я обещаю вам, и прежде всего Полине, что всегда буду с ней. Я обещаю быть верным и любить только ее.

– Марат, все то же самое я обещаю и тебе, – сказала я. – Я хочу быть с тобой. И я рада, что мы есть друг у друга.

– А уж как я рад! – рассмеялся Марат и взглянул на меня.

Мы молчали и смотрели друг другу в глаза. Я в его, карие, а он в мои, голубые. Было очень тихо. Я чувствовала стук его сердца. Казалось, даже плеск воды и сверчки притихли. Весь мир словно чего-то ждал… И мне кажется, я знаю, чего именно…

– Марат, а давай поплаваем? – тихо попросила я. – Сейчас мне впервые за все время хочется плавать. И нет вообще никакого страха перед морем.

Марат изумленно посмотрел на меня:

– Ты серьезно? Ты уже не боишься?

– С тобой мне не страшно ничего, – уверенно сказала я.

Недолго думая, мы рванули в море.

Впервые за долгое время я заплыла до самого горизонта. И мне совсем не было страшно, потому что забота Марата помогла исцелиться. Ну и, конечно, теперь я всегда носила с собой булавку… Свою. А Сашину выкинула.

Сейчас я плавала далеко-далеко, не чувствовала под собой дна, но чувствовала любовь Марата. И видела впереди свет костра на нашем секретном пляже. А еще мой путь освещало Созвездие Двух Сердец. Так что теперь я снова ощутила заботу, и у меня был тыл.

В черной воде отражались звезды, и мне казалось, что я плаваю в море из звезд.

Так далеко, почти за горизонт, Марат не заплывал – он ждал меня на берегу.

– Полина! – через какое-то время я услышала с берега его громкий голос. – Возвращайся! Картошка испеклась! Она так классно пахнет!

Мне стало смешно и беззаботно. Скоро лицо Марата будет мелькать в каждом телевизоре страны, в него будут влюблены тысячи девчонок. А он сидит там, на берегу, и печет мне картошку… Только мне.

Наверное, желание испечь в костре картошку для человека, с которым хочешь быть всегда, это и есть то, что связывает людей покрепче цепей и канатов.

Эпилог

Через несколько дней все наши знакомые прильнули к экранам телевизоров, потому что накануне Марату позвонили из съемочной группы и сообщили, что сегодня состоится премьера рекламы туалетной воды «Морской бриз».

Мы все – я, мама, папа, Оксана, дядя, Надежда, Захар, дядя Руслан (у которого жил Марат в Лимонном), собрались у нас дома перед телевизором. Фулата, Ваня, Артем, Катя и все остальные наши друзья и близкие тоже сели у экранов, но в своем городе.

Но был еще один нюанс – к нам приехали из другого города родители Марата – Альберт и Кристина. Они оказались чудесными добрыми людьми, и Марат был внешне и по характеру очень на них похож.

В воздухе витало ощущение праздника, прямо как в новогоднюю ночь. Кстати, хоть у нас в городе очень часто зимой не бывает снега, но в Новый год у меня всегда праздничное снежное настроение.

Марат нервно ходил по комнате и без конца повторял:

– Я так переживаю, так переживаю!

– Да успокойся, все будет отлично! – пообещала Оксана.

Я сама сидела как на иголках. Это был переломный момент в жизни Марата, и я волновалась вместе с ним.

Сейчас Марата увидят по телевизору миллионы людей.

Наконец наступило время, когда реклама должна была появиться в эфире. Мы все замерли и сделали телевизор на полную громкость.

Прошла реклама шоколадок, и внезапно на экране появился Марат крупным планом.

Красивой походкой он шел по длинному деревянному мосту. Кристально чистая вода была необычного синего оттенка, на дне виднелся белый песок, а на берегу – раскидистые зеленые пальмы. Море беспокоилось, волны разбивались о мост, и брызги попадали на Марата. Сам Марат был неотразим: статный, загорелый, с загадочным выражением лица. Он шел по мосту босиком, одетый в белые тонкие брюки и расстегнутую легкую белую рубашку. Вода капала с его волос.

Краски были очень яркими и насыщенными, картина просто сказочная.

На экране появилось крупным планом лицо Марата. В его карих глазах отражалось море. Сбоку возникли флаконы туалетной воды, и таинственным глубоким голосом, которым Марат обычно поет мне романсы, он произнес:

– Теперь морской бриз всегда с тобой.

Реклама закончилась. Мы разразились аплодисментами.

– Это триумф! Настоящий триумф! – восторгалась Оксана. – Ну, теперь по улицам спокойно не пройдешь, все будут тебя останавливать! Рекламу ведь будут показывать долго, да еще и по несколько раз в день!

Если еще недавно я переживала, что у Марата будет много соблазнов в виде поклонниц, то теперь эти мысли меня не волновали. Ведь я верила Марату!

Я рассмеялась от счастья:

– Марат! Ты фантастический!

В комнате поднялся гул – все делились впечатлениями.

Отец Марата открыл бутылку шампанского. Пенистый напиток разлили по бокалам.

– Сынок, мы гордимся тобой! – произнесла мама Марата и подняла бокал. – За успешное начало твоей карьеры!

– А еще за всех вас, – дополнил Марат. – Мне очень дорога ваша поддержка.

Дом наполнился звоном бокалов.

* * *

Миновало еще пять дней. Настал торжественный день – мы отправлялись в круиз.

В плавание собралась довольно большая компания: мы с родителями, Марат, Захар и Надежда. И, естественно, прихватили с собой лемура, которого хотели завезти на Мадагаскар. Конечно, мы ехали туда не ради лемура, но не собирались упустить шанс доставить нашего питомца на родину. Родители Марата вернулись домой, потому что им нельзя было надолго бросать работу.

Дядя и Оксана остались на суше, присматривать за домами в Лимонном и Новороссийске.

Когда Захар узнал, что папа предложил совершить круиз, то стал уговаривать взять и его. Надежда сильно этому сопротивлялась, потому что после трагедии с мужем боялась отпускать сына в плавание, но Захар ее уговорил. Он об этом мечтал.

В плавание отправились вечером, но солнце еще не зашло. На мачте был поднят флаг с символикой нашего яхт-клуба – дельфин на фоне волн. На каждой яхте обязательно с восьми утра до захода солнца должен быть поднят флаг.

Наша компания стояла на палубе яхты «Капитан Озерянский». Мы назвали судно в честь погибшего отца Захара. Он был моряком в звании капитана первого ранга. В тот трагический 1986 год он приехал в Новороссийск по делам, это ведь портовый город, и познакомился с Надеждой. А на «Адмирале Нахимове» он был просто пассажиром.

Оксана с дядей махали нам руками и плакали от трогательности момента.

– Скоро вернемся и приступим к съемкам твоего фильма! – кричал Оксане Марат.

– Не забывай в плавании учить свою роль! – кричала в ответ Оксана.

– Отдать концы! – громогласно скомандовал папа членам экипажа, которые отправились в плавание вместе с нами, чтобы управлять судном.

Матросы отвязали канаты от причала, судно начало отшвартовываться.

– Поднять паруса!

На мачте стали подниматься паруса. Ветер сразу же надул их. От восторга меня пробрала дрожь. Неужели мы отправляемся в плавание?

Яхта медленно отплыла от берега, и вскоре мы выехали из прибрежной зоны.

Шумел мотор, наше судно рассекало воды Черного моря.

Захар стоял у леера и смотрел вперед, в море. Ветер развевал его волосы и одежду, брызги попадали на лицо, и Захар выглядел счастливым.

– Никогда бы не подумал, что наше семейное горе поможет познакомиться с вами, – проговорил Захар. – И что знакомство поможет мне начать ходить.

– Да… – задумчиво отозвалась Надежда. – Жизнь делает такие повороты, что никогда нельзя предугадать, что будет завтра.

Наверное, думала она о многом – и о море, в котором покоится ее муж, и о том, что выздоровел сын, и о том, что снова рискнула отправиться в плавание. Только не в Сочи, как тогда, в 1986 году, а на остров Мадагаскар…

– Завтра будет завтра, – улыбнулся Захар. – И я верю, что все наши «завтра» будут счастливыми.

Надежда подошла к сыну и обняла его. Я посмотрела в сторону рубки – папа стоял за штурвалом, мама была рядом, она положила голову на его плечо. Я последовала ее примеру и приблизилась к Марату. Он тепло посмотрел на меня, улыбнулся и крепко-крепко прижал к себе.

– И на суше, и на море – везде мы вместе, – с любовью сказал Марат.

– А с недавних пор еще и в космосе, – заметила я.

– И так будет всегда.

Вскоре небо потемнело, и на нем загорелись звезды.

Я обернулась назад.

Вечерний город вспыхивал сотнями разноцветных огней. Там, вдалеке, остался любимый Лимонный… Спасательная станция № 5, пункт проката катамаранов, секретный пляж, маяк, наши друзья…

Все осталось там, на берегу… Но мне не было грустно. Потому что дом – там, где с тобой рядом находится любимый человек. Хоть в чистом поле, хоть в открытом море.

Я уверена, что по пути к Мадагаскару нас ждут незабываемые приключения! От этого круиза у меня прямо дух захватывало!

Нас окружали море, звезды и небо, а я находилась в объятьях Марата…

Мы видели горбатые спины выныривающих из воды дельфинов, которые сопровождали нашу яхту.

И я вдруг осознала, что вновь ощущаю себя дельфином.