Читать онлайн Перси Джексон и проклятие титана бесплатно

Глава 1

Спасательная операция летит кувырком

В пятницу, накануне зимних каникул, мама собрала мне рюкзачок с вещами и кое-какое смертельное оружие и повезла меня в очередной интернат. По дороге мы подобрали моих друзей, Аннабет и Талию.

От Нью-Йорка до Бар-Харбора в штате Мэн восемь часов езды. На шоссе хлестал снег с дождем. Мы с Аннабет и Талией не виделись уже несколько месяцев, но из-за снегопада и размышлений о том, что нам предстоит сделать, мы так нервничали, что разговаривать особо не тянуло. Никого, кроме мамы. Она, когда нервничает, болтает еще больше обычного. К тому времени, как мы, наконец, добрались до Вестовер-Холла, уже почти стемнело и мамочка успела пересказать Аннабет и Талии абсолютно все позорные истории из моего детства.

Талия протерла запотевшее окно и выглянула наружу:

– О да! Тут будет весело.

Вестовер-Холл выглядел как замок злого рыцаря. Сплошной черный камень, башенки, окна-бойницы и высокие двустворчатые деревянные двери. Стоял он на заснеженном утесе, который одной стороной смотрел на большой заснеженный лес, а с другой стороны шумел серый океан.

– Вас точно подождать не надо? – спросила мама.

– Нет, мам, спасибо, – сказал я. – Я же не знаю, сколько времени это займет. С нами все будет нормально!

– Но как же вы обратно-то вернетесь? Я беспокоюсь, Перси.

Надеюсь, я не покраснел. Хватит и того, что я такой маменькин сынок, что меня на битвы мамочка возит.

– Все в порядке, госпожа Джексон. – Аннабет ободряюще улыбнулась. Ее белокурые волосы были спрятаны под лыжную шапочку, а серые глаза были того же цвета, что и бушующее море. – Мы за ним присмотрим!

Мама, похоже, чуть-чуть расслабилась. Она считает Аннабет самой надежной и уравновешенной из полубогов, что когда-либо доживали до восьмого класса. Она уверена, что если я до сих пор жив, то только благодаря Аннабет. Она права, но это не значит, что мне это нравится.

– Ну хорошо, дорогие мои, – сказала мама. – Все взяли, что надо?

– Да, госпожа Джексон, – сказала Талия. – Спасибо, что подвезли.

– Запасные свитера не забыли? Номер моего мобильника у вас есть?

– Ну, мам!..

– Амброзию и нектар взял, Перси? А золотую драхму, на случай, если понадобится связаться с лагерем?

– Мам, серьезно! Нормально все будет! Пошли, ребята!

Она, похоже, слегка обиделась, и мне сделалось стыдно, но я уже готов был выскочить из этой машины на ходу. Если мама еще раз заговорит о том, какой хорошенький я был в ванночке в три годика, я точно нырну в снег и замерзну насмерть!

Аннабет с Талией вылезли из машины следом за мной. Ветер продувал куртку насквозь, точно ледяные кинжалы.

Когда мамина машина скрылась из виду, Талия сказала:

– Славная у тебя мама, Перси.

– Ну да, она хорошая, – согласился я. – А твоя? Ты со своей мамой видишься?

Едва я это сказал, как тут же пожалел об этом. Талия большой специалист по части злобных взглядов. С ее панковским прикидом, как она всегда ходит: в драной армейской куртке, черных кожаных штанах и вся в цепях, с пронзительно-синими глазами с черной подводкой, – смотрится особенно убедительно. Но злобный взгляд, который она бросила на меня сейчас, тянул на все десять баллов:

– Не твое собачье дело, Перси!

– Пошли-ка лучше внутрь, – перебила нас Аннабет. – Гроувер, наверно, уже ждет.

Талия взглянула на замок и передернула плечами:

– Да, верно. Интересно, что он там такого нашел, что отправил экстренный вызов?

Я посмотрел на темные башни Вестовер-Холла.

– Ничего хорошего, – предположил я.

Дубовые двери распахнулись со скрипом, и мы втроем шагнули в холл вместе с порывом вьюги.

Все, что я мог сказать, было «Ух ты-и!».

Холл был громадный. Стены увешаны боевыми знаменами и оружием: старинными винтовками, боевыми топорами и всем таким прочим. Нет, в смысле, я знаю, что Вестовер – военное училище и все такое, но все равно эта выставка смотрелась как-то уж чересчур воинственно.

Рука сама потянулась к карману, где я ношу свою боевую шариковую ручку, Стремнину. Я уже почуял, что тут что-то неладно. Тут разило опасностью. Талия поглаживала серебряный браслет, свой любимый магический предмет. Я знал, что мы думаем об одном и том же. Нас ждала битва.

– Хотелось бы знать, где… – начала было Аннабет.

Двери захлопнулись у нас за спиной.

– Ла-адненько… – пробормотал я. – Пожалуй, мы тут немного задержимся…

С другого конца холла доносились отзвуки музыки. Музыка, похоже, была танцевальная.

Мы спрятали свои рюкзачки за колонной и двинулись вперед через холл. Далеко мы уйти не успели: послышались шаги, и из теней вышли мужчина и женщина, которые преградили нам путь.

У обоих были коротко подстриженные седые волосы, оба в черной форме с красным кантом военного образца. У тетки были жиденькие усики, а дядька, наоборот, был чисто выбрит, что показалось мне довольно странным. Оба держались так напряженно, как будто у них к спине метла прикручена.

– Ну? – осведомилась тетка. – И что вы тут делаете?

– Хм…

Я осознал, что на это я не рассчитывал. Я был так поглощен тем, чтобы добраться до Гроувера и выяснить, в чем дело, что даже и не подумал, как подозрительно выглядят трое детей, проникших в школу среди ночи. О том, как мы попадем внутрь, в машине разговору не было.

– Мэм, – сказал я, – мы просто…

– Ха! – рявкнул дядька – я аж вздрогнул. – Посетители на баль не допускаются! Вас виставят вон!

Дядька говорил с акцентом – французским, наверное. Он был высокий, с ястребиным лицом. Когда он говорил, ноздри у него раздувались, от этого было очень трудно не заглядывать ему в нос, и глаза у него были разноцветные: один карий, другой голубой, как у помоечной кошки.

Наверно, он собирался выкинуть нас в снег, но тут Талия выступила вперед и сделала нечто очень странное: она щелкнула пальцами. Щелчок вышел резкий и громкий. Может быть, мне просто померещилось, но я почувствовал, как из ее руки вырвался порыв ветра. Ветер пролетел по залу, и знамена на стенах заполоскались.

– Мы же не посетители, сэр, – сказала Талия. – Мы здесь учимся. Как же вы не помните: я – Талия. А это Аннабет и Перси. Мы из восьмого класса.

Учитель сощурил свои разноцветные глаза. Я не понимал, на что рассчитывает Талия. Вполне возможно, нас все равно выкинут в снег, только нам еще влетит за вранье. Но мужик как будто заколебался. Он посмотрел на коллегу:

– Госпожа Элмел, ви знаете этих учеников?

Несмотря на грозящую нам опасность, мне пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться. Учительница по фамилии «Ел мел»? Шутит он, что ли?

Женщина моргнула, как будто выходя из транса:

– Я… да, кажется, знаю, сэр.

Она нахмурившись посмотрела на нас:

– Аннабет. Талия. Перси. Вы почему не в спортзале?

Мы не успели ответить – снова послышались шаги, и в холл влетел запыхавшийся Гроувер:

– У вас получилось! Вы все-таки при…

Он увидел учителей и запнулся на полуслове.

– Ой, миссис Элмел, доктор Терн! Я… э-э…

– В чем дело, мистер Ундервуд? – осведомился дядька. Судя по его тону, Гроувера он на дух не переносил. – Что именно у них «получилось»?

Гроувер сглотнул:

– Э-э… да, сэр. Ничего, доктор Терн. Я просто имел в виду, что они при… приготовили пунш для бала. И у них очень хорошо получилось.

Доктор Терн уставился на нас. Я решил, что один глаз у него, наверно, искусственный. Интересно, который? Голубой или карий? Вид у него был такой, как будто ему хочется сбросить нас с самой высокой башни замка, но миссис Элмел сонно сказала:

– Да-да, пунш превосходный. Ну, бегите, бегите! И больше не выходите из спортзала.

Дважды ей повторять не пришлось. Мы смылись оттуда, приговаривая «Да, мэм!» и «Да, сэр!» и пару раз отдав честь, потому что это выглядело уместным.

Гроувер потащил нас через холл туда, откуда слышалась музыка.

Я чувствовал, как учителя смотрят мне в спину, но все же подошел поближе к Талии и вполголоса спросил:

– А что это было, вот когда ты пальцами щелкнула?

– Это ты про Туман? А что, разве Хирон тебя этому еще не научил?

В горле у меня встал неприятный комок. Хирон был нашим главным наставником в лагере, но меня он никогда ничему подобному не учил. Почему Талии он это показал, а мне нет?

Гроувер привел нас к двери, где на стекле было написано «СПОРТЗАЛ». Такими крупными буквами, что даже я со своей дислексией разобрал.

– Чудом прорвались! – сказал Гроувер. – Хвала богам, что вы приехали!

Аннабет с Талией обняли Гроувера. Я стукнулся с ним ладонями. Я был рад встрече – мы столько месяцев не виделись! Гроувер немного вытянулся, и бакенбарды у него отросли чуть погуще, но в остальном он выглядел точно так же, как всегда, когда прикидывался человеком: на кудрявых каштановых волосах – красная шапочка, скрывающая козлиные рожки, мешковатые джинсы и кроссовки с фальшивыми ступнями, под которыми он прятал свои мохнатые ноги и копыта. На Гроувере была черная футболка с надписью, которую я разобрал, хоть и не сразу. Там было написано: «ВЕСТОВЕР-ХОЛЛ: ПЕХТУРА». Что это значит – я не понял. Может, ранг Гроувера, а может, девиз школы…

– Так что за срочное дело? – спросил я.

Гроувер перевел дух.

– Я нашел двоих.

– Двоих полукровок? – изумленно переспросила Талия. – Здесь?

Гроувер кивнул.

Найти одного полукровку и то большая редкость. В этом году Хирон разослал сатиров по всей стране со срочным заданием: проверить школьников с четвертого класса до старшеклассников, не найдется ли среди них свежих новобранцев. Времена настали отчаянные. Мы теряли ребят одного за другим. Мы нуждались во всех новых воинах, каких только сумеем найти. Проблема в том, что полубогов вообще не так много.

– Брат с сестрой, – сказал Гроувер. – Ему десять, ей двенадцать. Не знаю, чьи они, но очень могущественные. Но времени в обрез. Мне нужна помощь.

– Чудовища?

– Один. – Гроувер заметно нервничал. – Он что-то подозревает. Не думаю, что он уже знает наверняка, но сегодня последний день перед каникулами. Я уверен, он их не выпустит из школы, не выяснив, что к чему. Может быть, это наш последний шанс! Каждый раз, как я пытаюсь к ним подобраться, он тут как тут и преграждает мне путь. Не знаю, что и делать!

Гроувер умоляюще уставился на Талию. Я постарался не расстраиваться из-за этого. Бывало, Гроувер обращался с такими вопросами ко мне, но сейчас старшей была Талия. И не только потому, что у нее папа – Зевс. У Талии было больше опыта борьбы с чудовищами в реальном мире, чем у любого из нас.

– Так, – сказала она. – Эти полукровки сейчас на балу?

Гроувер кивнул.

– Ну так пошли на бал, – сказала Талия. – А кто здесь чудовище?

– А! – сказал Гроувер и опасливо огляделся. – Вы с ним только что разговаривали. Это завуч, доктор Терн.

Что удивительно в этих военных училищах: ребята просто с катушек слетают каждый раз, когда им по какому-нибудь особому поводу разрешают не носить форму. Наверно, это потому, что в остальное время они ходят по струночке, вот они и стараются оттянуться.

По всему полу спортзала были раскиданы красные и черные воздушные шарики, и ребята пинали их друг другу в лицо или пытались удушить друг друга креповыми бумажными лентами, развешанными по стенам. Девчонки расхаживали в обнимку – ну, как всегда, – все накрашенные, в маечках на тоненьких лямках, ярких штанах и туфлях, которые выглядели как орудия пытки. Время от времени они окружали какого-нибудь бедолагу и накидывались на него, как стая пираний, с визгом и хохотом. Когда они, наконец, удирали прочь, парень оставался с ленточками в волосах и с физиономией, расписанной губной помадой. Некоторые из ребят постарше выглядели как я: им было явно неуютно, они жались по углам зала и старались спрятаться, как будто им вот-вот придется сражаться не на жизнь, а на смерть. В моем случае так оно и было…

– Вон они! – Гроувер кивнул в сторону двух ребят помладше, которые о чем-то спорили, сидя на трибуне. – Бьянка и Нико ди Анджело.

На девочке была мешковатая зеленая шапка, как будто она пыталась спрятать лицо. Парнишка явно был ее младшим братом. У обоих были черные шелковистые волосы и оливковая кожа, и оба сильно жестикулировали, когда разговаривали. Мальчик перебирал какие-то карточки. Сестра его, похоже, за что-то бранила. И оглядывалась по сторонам, как будто чуяла неладное.

Аннабет спросила:

– А они в курсе… в смысле, ты им сказал?

Гроувер покачал головой:

– Ну, ты же знаешь. Это могло бы подвергнуть их еще большей опасности. Как только они понимают, кто они такие, их запах усиливается.

Он взглянул на меня, и я кивнул. Я не мог себе представить, чем «пахнут» полукровки, с точки зрения чудовищ и сатиров, но знал, что этот запах может тебя погубить. И чем могущественней становится полубог, тем аппетитней он пахнет для чудовища.

– Тогда хватаем их и сваливаем отсюда, – сказал я.

Я шагнул было вперед, но Талия положила руку мне на плечо. Завуч, доктор Терн, появился из двери рядом с трибунами и теперь стоял рядом с братом и сестрой ди Анджело. Он холодно кивнул в нашу сторону. Его голубой глаз как будто светился.

Судя по выражению его лица, Туман, который напустила Талия, Терна, похоже, ничуть не обманул. Он подозревал, кто мы такие. И просто выжидал, чтобы выяснить, зачем мы здесь.

– Не смотрите на детей! – приказала Талия. – Нужно дождаться, пока представится случай их увести. Надо сделать вид, что они нас вообще не интересуют. Сбить его со следа.

– А как?

– Нас трое могущественных полукровок. Наше присутствие должно сбить его с толку. Смешайтесь с толпой. Ведите себя естественно. Танцуйте. Но приглядывайте за ребятишками.

– Танцевать? – переспросила Аннабет.

Талия кивнула. Прислушалась к музыке и скривилась:

– Фу-у! Кто поставил Джесси Маккартни?

Гроувер, похоже, обиделся:

– Я, а что?

– О боги, Гроувер! Нашел чего поставить. Не мог, что ли, взять «Green Day» или еще какой-нибудь панк?

– Чего-чего?

– Ладно, забей. Пошли танцевать.

– Я не умею!

– Ничего, я буду вести, – сказала Талия. – Пошли, козлик!

Гроувер взвыл: Талия ухватила его за руку и вытащила на танцпол.

Аннабет улыбнулась.

– Чего? – спросил я.

– Ничего. Просто здорово, что Талия вернулась.

За прошлое лето Аннабет вымахала выше меня. Меня это несколько напрягало. Раньше она не носила никаких украшений, кроме своего ожерелья из лагеря полукровок, а теперь на ней были серебряные сережки в виде сов – символа ее матери, Афины. Она стянула с головы лыжную шапочку, и светлые кудри рассыпались у нее по плечам. Почему-то от этого она сделалась старше.

– Ну, это…

Я попытался придумать, что бы такое сказать. Талия велела вести себя естественно. А если ты полукровка, выполняющий опасное задание, естественно – это как?

– Спроектировала в последнее время что-нибудь интересное?

Глаза у Аннабет вспыхнули, как всегда, когда речь заходила об архитектуре.

– О боги, Перси! Там, в моей новой школе, преподают элективный курс трехмерного дизайна! И еще там на компах стоит такая крутая программа…

И она принялась рассказывать, как спроектировала громадный монумент для места теракта 11 сентября на Манхэттене. Она толковала об опорных элементах конструкции, о фасадах, обо всем таком. Я честно старался слушать. Я знал, что она мечтает стать суперархитектором, когда вырастет, – она обожает математику, исторические здания и так далее, – но из того, что она говорила, я не понимал почти ни слова.

По правде говоря, я был вроде как разочарован, узнав, что ей так нравится в новой школе. Она впервые пошла в школу в Нью-Йорке. Я надеялся видеться с нею почаще. Это был пансион в Бруклине, они с Талией ходили туда вдвоем. Это было достаточно близко от лагеря полукровок, так что Хирон мог им помочь, если что. Школа была только для девочек, а я учился в средней школе номер 54 на Манхэттене, так что я с ними почти не виделся.

– Ага, ну да, круто, – сказал я. – Так ты там до конца года пробудешь, да?

Аннабет помрачнела:

– Ну да, может быть, если только не…

– Эй! – окликнула нас Талия. Она танцевала медленный танец в паре с Гроувером. Сатир спотыкался, пинал Талию в голени и выглядел так, словно мечтает умереть. Ну что ж, у него ноги фальшивые. Хоть какое-то оправдание его неуклюжести. У меня и того нет.

– Танцуйте, ребята! – потребовала Талия. – А то стоите там, как придурки!

Я нервно взглянул на Аннабет, потом на стайки девчонок, шныряющие по залу.

– Ну? – сказала Аннабет.

– А… а кого же мне пригласить?

Она ткнула меня в живот:

– Меня, рыбьи мозги!

– А-а… Ага, ладно.

Мы вышли на танцпол, и я огляделся, чтобы выяснить, как дела у Талии с Гроувером. Я положил одну руку на бедро Аннабет, а она ухватила меня за вторую, как дзюдоист, собирающийся провести бросок.

– Не бойся, я тебя не укушу, – сказала она. – Серьезно, Перси! Вас что, в школе танцам не учат, что ли?

Некоторое время мы неуклюже топтались по танцполу. Я пытался думать о всякой ерунде: о бумажных лентах, о миске с пуншем – о чем угодно, кроме того, что Аннабет выше меня, а руки у меня потные и, наверно, очень грубые и я все время наступаю ей на ноги.

– А о чем ты сейчас говорила? – спросил я. – У тебя неприятности в школе или типа того…

Она стиснула губы:

– Да не в школе, а с отцом.

– Ой-ой! – Я знал, что с отцом у нее отношения не фонтан. – А я думал, вы вроде как помирились… Это опять из-за мачехи?

Аннабет вздохнула:

– Он решил переехать. Стоило мне прижиться в Нью-Йорке, как он нашел эту дурацкую новую работу – исследования для книги о Первой мировой войне. В Сан-Франциско!

Она сказала это таким тоном, будто речь шла о Полях Наказаний или штанах Аида.

– И он хочет, чтобы ты переехала вместе с ним?

– На другой конец страны! – с несчастным видом сказала она. – А в Сан-Франциско полукровки вообще жить не могут! Можно подумать, он не знает.

– А что такое? Почему?

Аннабет закатила глаза. Кажется, она решила, что я придуриваюсь.

– Ну как же! Это же прямо там!

– А-а, – сказал я. Я понятия не имел, о чем она, но мне не хотелось выглядеть идиотом. – Так ты, значит, вернешься в лагерь, или что?

– Все куда серьезнее, Перси. Я… наверно, мне следует сказать тебе одну вещь.

И вдруг она застыла.

– Они исчезли!

– Что?

Я посмотрел туда же, куда и она. На трибуны. Двоих полукровок, Бьянки и Нико, там больше не было. Дверь рядом с трибунами была широко распахнута. И доктор Терн тоже исчез.

– Надо найти Талию и Гроувера! – Аннабет лихорадочно огляделась. – Куда же они утанцевали? Идем!

Она бросилась сквозь толпу. Я уже хотел было последовать за ней, но тут мне преградила путь толпа девчонок. Я обогнул их, чтобы не оказаться в лентах и помаде, и к тому времени, как я вырвался, Аннабет исчезла. Я развернулся на месте, разыскивая ее, Талию или Гроувера. Но вместо них я увидел то, от чего кровь у меня застыла в жилах.

Метрах в пятнадцати на полу спортзала валялась мешковатая зеленая шапка, совсем как та, что была на Бьянке ди Анджело. И рядом с ней – раскиданные карточки. А потом я мельком увидел доктора Терна. Он торопливо шагал к двери в противоположном конце зала, волоча ребят ди Анджело за шкирки, как котят.

Аннабет я по-прежнему не видел, но она сейчас наверняка пробивается в другую сторону, разыскивая Талию с Гроувером.

Я едва не бросился за ней, а потом подумал: «Постой-ка…»

Я вспомнил, что сказала мне Талия в холле, когда я ее спросил про этот трюк со щелчком: «Разве Хирон тебя этому еще не научил?» И про то, как Гроувер обернулся к ней, рассчитывая, что она все исправит.

Не то чтобы я ей завидовал или что. Талия классная. Она не виновата, что у нее отец Зевс, и все внимание достается ей… Но все-таки не стоит мне бегать к ней с каждой проблемой. А потом, и времени нет. Ребятам ди Анджело грозит опасность. К тому времени, как я отыщу друзей, дети, возможно, уже исчезнут. А то я чудовищ не видел! Сам управлюсь.

Я выхватил из кармана Стремнину и бросился вслед за доктором Терном.

Дверь вела в темный коридор. Впереди послышалось шарканье ног, потом болезненное оханье. Я сорвал со Стремнины колпачок.

Ручка у меня в руках удлинилась, превратившись в бронзовый греческий меч около метра в длину, с обтянутой кожей рукоятью. Клинок чуть светился, отбрасывая золотистый отсвет на ряды шкафчиков.

Я трусцой припустился по коридору, но, когда я добежал до другого конца, там никого не было. Я отворил дверь и снова очутился в холле. Я был совершенно сбит с толку. Доктора Терна я нигде не видел, но на противоположном конце холла стояли брат и сестра ди Анджело. Они глядели прямо на меня, застыв от ужаса.

Я медленно пошел в их сторону, опустив меч к полу:

– Все нормально! Я вам ничего не сделаю.

Они не ответили. В глазах у них стоял страх. Да что с ними такое? И где доктор Терн? Может, почуял присутствие Стремнины и сбежал? Чудовища не выносят оружия из небесной бронзы.

– Меня зовут Перси, – сказал я, стараясь говорить ровным тоном. – Я заберу вас отсюда и помогу переправиться в безопасное место.

Глаза у Бьянки расширились. Она стиснула кулаки. Я только теперь – слишком поздно – осознал, почему она так смотрела. Она не меня боялась. Она пыталась меня предупредить!

Я развернулся и услышал свист. Плечо взорвалось болью. Как будто огромная рука толкнула меня назад и ударила о стену.

Я рубанул мечом – но рубить было некого.

По холлу раскатился холодный смех.

– Да, Персей Джексон! – сказал доктор Терн. Ударение в моей фамилии он сделал на последнем слоге. – Я знаю, кто ты такой!

Я попытался освободить плечо. Моя куртка и рубашка оказались пришпилены к стене каким-то штырем – черным, смахивающим на кинжал, метательным снарядом сантиметров тридцать длиной. Пробив одежду, он оцарапал мне кожу, и порез теперь жгло. Мне уже доводилось испытывать нечто подобное. Яд. Я заставил себя сосредоточиться. Нет, я не вырублюсь!

В нашу сторону теперь двигался черный силуэт. Доктор Терн вступил в полосу тусклого света. Он по-прежнему выглядел как человек, но лицо у него было упыриное. Блестели ровные белые зубы, свет моего меча отражался в разноцветных глазах.

– Спасибо, что вышел из спортзала, – сказал он. – Терпеть не могу школьных дискотек.

Я снова попытался дотянуться до него мечом, но он стоял вне досягаемости. Вжжих! Откуда-то из-за спины доктора Терна вылетел второй черный кинжал. А сам он как будто даже не шевельнулся. Как будто за спиной у него прятался кто-то другой, и он-то и метал ножи.

Рядом вскрикнула Бьянка. Второй шип вонзился в каменную стенку рядом с ней, буквально в сантиметре от ее лица.

– Вы, все трое, пойдете со мной, – сказал доктор Терн. – Тихо. Послушно. Если вы издадите хоть один звук, попытаетесь позвать на помощь или оказать сопротивление, то узнаете, как метко я их метаю.

Глава 2

Завуч с метательным орудием

Не знаю, что за чудовище был доктор Терн, но он был очень проворен.

Может, я бы и сумел защититься, если бы мог привести в действие щит. Достаточно было коснуться своих наручных часов. Но мне же еще надо было защитить ребят ди Анджело, а это другое дело… Я нуждался в помощи, и мне пришел в голову только один способ позвать друзей.

Я зажмурился.

– Ты что делаешь, Джексон? – прошипел доктор Терн. – А ну, живей!

Я открыл глаза и побрел дальше.

– Плечо… – простонал я, стараясь выглядеть как можно более жалким – мне это удавалось без труда. – Жжется!

– Ба! Ну да, мой яд причиняет боль. Это тебя не убьет. Вперед!

Терн выгнал нас наружу, и я постарался сосредоточиться. Я представил себе лицо Гроувера. Сфокусировался на страхе и опасности, которая мне грозила. Прошлым летом Гроувер создал между нами эмпатическую связь. Он посылал мне видения во сне, чтобы дать знать, что у него неприятности. Насколько я знал, связь действовала по-прежнему, но я еще никогда не пробовал связываться с Гроувером сам. Я даже не знал, подействует ли связь, пока Гроувер бодрствует.

«Эй, Гроувер! – думал я. – Терн пытается нас похитить! Это маньяк, швыряющийся отравленными шипами. На помощь!»

Терн погнал нас к лесу. Мы шли по занесенной снегом тропе, тускло освещенной старомодными фонарями. Плечо болело. Ветер, задувающий сквозь прореху на плече, был такой ледяной, что я чувствовал себя персиковым мороженым.

– Впереди поляна, – сказал Терн. – Мы призовем тех, кто вас увезет.

– Кто нас увезет? – осведомилась Бьянка. – Куда вы нас тащите?

– Молчать, несносная девчонка!

– Не смейте так разговаривать с моей сестрой! – сказал Нико. Голос у него дрожал, но то, что он осмелился хоть что-то сказать, – уже круто.

Доктор Терн издал рык, явно не человеческий. От этого звука волосы у меня встали дыбом, но я заставил себя идти дальше, изображая послушного маленького пленника.

И все это время я, как сумасшедший, передавал мысли, пытаясь хоть чем-то привлечь внимание Гроувера. «Гроувер! Яблоки! Жестяные банки! Тащи сюда свою мохнатую задницу и возьми с собой хорошо вооруженных друзей!»

– Стоп! – приказал Терн.

Лес кончился. Мы стояли на утесе над морем. По крайней мере, я чувствовал, что внизу море – в десятках метров под нами. Я слышал, как волны бьются о камни, до меня долетали холодные соленые брызги. Но я не видел ничего, кроме тумана и тьмы.

Доктор Терн подтолкнул нас к краю. Я споткнулся, Бьянка подхватила меня.

– Спасибо, – шепнул я.

– Кто это? – прошептала она. – Как с ним бороться?

– Я… я над этим работаю.

– Мне страшно… – пробормотал Нико. Он вертел в пальцах какую-то игрушку – маленького оловянного солдатика.

– Молчать! – приказал доктор Терн. – Смотреть на меня!

Мы развернулись к нему лицом.

Разноцветные глаза Терна алчно сверкали. Он что-то достал из-под пальто. Поначалу я подумал, что это выкидной нож, но это оказался всего-навсего мобильник. Терн нажал кнопку на боку и сказал:

– Груз к отправке готов.

В ответ что-то неразборчиво забормотали, и я понял, что Терн разговаривает в режиме рации. Как-то это чересчур современно, жутко даже – чудовище говорит по мобильнику.

Я оглянулся, прикидывая, высоко ли тут.

Доктор Терн расхохотался:

– Пожалуйста, пожалуйста, сын Посейдона! Прыгай! Там, внизу, море. Спасай свою шкуру!

– Как он тебя назвал? – шепнула Бьянка.

– Потом объясню, – сказал я.

– Но ты же знаешь, что делать, да?

«Гроувер! – в отчаянии подумал я. – Сюда!»

Может, мне удастся схватить обоих ребят и прыгнуть с ними в океан? Если мы переживем падение, я могу использовать воду, чтобы нас защитить. Я уже такое проделывал раньше. Если папа в хорошем настроении и услышит меня, он может помочь. А может и нет…

– Я убью вас прежде, чем вы долетите до воды, – сказал доктор Терн, словно прочитав мои мысли. – Ты еще не понял, кто я такой, да?

За спиной у него что-то мелькнуло, и еще один снаряд просвистел мимо, так близко, что зацепил мое ухо. За спиной у доктора Терна вскинулось нечто вроде катапульты, но более гибкое… нечто вроде хвоста.

– К сожалению, – сказал Терн, – вас велено доставить живыми, по возможности. Иначе бы ты был уже мертв.

– Но кому мы нужны? – осведомилась Бьянка. – Потому что если вы рассчитываете на выкуп, то вы ошиблись. У нас нет семьи. Мы с Нико… – Голос у нее слегка сорвался. – У нас нет никого, кроме друг друга.

– Пфе! – сказал доктор Терн. – Не волнуйтесь, щенки. Вы скоро познакомитесь с моим работодателем. Будет вам семья, новая, с иголочки.

– Лука! – сказал я. – Вы работаете на Луку.

Когда я произнес имя своего старого врага – бывшего друга, который несколько раз пытался меня убить, – губы у доктора Терна скривились от отвращения:

– Персей Джексон, ты просто представления не имеешь о том, что происходит. Но пусть тебе все объяснит генераль. Сегодня ты окажешь ему большую услугу. Он ждет не дождется встречи с тобой.

– Генераль? – переспросил я и поймал себя на том, что сам начинаю говорить с французским акцентом. – В смысле… кто такой этот генерал?

Терн устремил взгляд к горизонту.

– Ах, вот и они! Ваш транспорт.

Я обернулся и увидел вдалеке свет – прожектор над морем. Потом я услышал рокот вертолетных винтов.

– Куда вы нас везете? – спросил Нико.

– О, мой мальчик, тебе следует чувствовать себя польщенным! Тебе выпадет честь стать сольдатом великой армии. Точно такой же, как в этой твоей дурацкой игре, в которую ты играешься карточками и куколками.

– Это не куколки! Это фигурки! А свою великую армию можете засунуть себе в…

– Цыц! – одернул его доктор Терн. – Ничего, мальчик мой, ты еще передумаешь и присоединишься к нам. Ну а если не передумаешь… что ж, полукровок можно использовать по-разному. Чудовищ у нас много, всех надо кормить. Начинается Великое Пробуждение!

– Что-что? – переспросил я. Мне надо было заставить его болтать, пока я пытаюсь придумать, что делать.

– Великое Пробуждение чудовищ! – Доктор Терн кровожадно усмехнулся: – Ныне пробуждаются самые ужасные из них, самые могущественные. Чудовища, которых никто не видел уже тысячи лет. Они будут сеять смерть и разрушения, подобных которым смертные доселе не ведали. И вскоре среди нас появится самое важное из чудовищ – то, благодаря кому будет повержена твердыня Олимпа!

– Понятненько, – шепнула мне Бьянка. – Он совсем двинутый.

– Нам придется спрыгнуть с утеса, – тихо сказал я ей. – В море.

– Ух ты, клевая идея! Ты, значит, тоже двинутый.

Возразить ей я не успел, потому что в этот самый момент невидимая сила сшибла меня с ног.

Если так подумать, идея Аннабет была блестящей. Она надела свою кепку-невидимку и повалила нас с ребятами ди Анджело на землю. На долю секунды доктор Терн и впрямь растерялся, и его снаряды просвистели где-то у нас над головами, не причинив вреда. Это дало Талии и Гроуверу возможность напасть со спины. Талия использовала свой магический щит, Эгиду.

Если вы никогда не видели Талию в бою, вы не знаете, что такое подлинный ужас. Она сражается огромным копьем, которое получается из складного перцового баллончика, что она таскает в кармане. Но это не самое страшное. Ее щит изготовлен по образцу того, который носит ее отец, Зевс. Этот щит называется еще Эгидой. Это подарок Афины. На щит прикреплена голова горгоны Медузы, вплавленная в бронзу, и, хотя в камень она тебя и не обратит, все равно она так чудовищна, что большинство людей приходит в ужас и обращается в бегство от одного ее вида. Даже доктор Терн поморщился и зарычал, увидев этот щит.

Талия устремилась вперед со своим копьем:

– Во имя Зевса!

Я решил, что доктору Терну конец. Талия нанесла удар в голову, но он с рыком отбил копье. Его рука обернулась рыжей лапой, с огромными когтищами, от которых из щита Талии посыпались искры. Если бы не Эгида, Талию бы порезало на ломтики, как батон. А так ей удалось кувырнуться назад и приземлиться на ноги.

Рокот вертолета за спиной звучал все громче, но обернуться я не рисковал.

Доктор Терн выпустил в Талию еще один залп шипов, и на этот раз я увидел, как он это делает. У него был хвост: кожистый скорпионий хвост, на конце которого топорщились шипы. Эгида отразила шипы, но сила удара сбила Талию с ног.

Гроувер бросился вперед. Он вскинул свою тростниковую свирель и заиграл отчаянную джигу – должно быть, под нечто в этом духе плясали когда-то пираты. Из-под снега поперла трава. Через несколько секунд толстые, как веревка, стебли опутали ноги доктора Терна.

Доктор Терн взревел и принялся менять облик. Он стал расти, пока не принял свое истинное обличье: лицо у него осталось человеческим, но тело стало телом огромного льва. Кожистый хвост метал убийственные шипы во все стороны.

– Мантикор! – воскликнула Аннабет, сделавшись видимой. Магическая кепочка с эмблемой «Янкиз» свалилась с нее, когда она налетела на нас.

– Народ, вы кто такие? – осведомилась Бьянка ди Анджело. – И что все это значит?

– Мантикор? – ахнул Нико. – У него же сила атаки три тысячи и плюс пять к дополнительным броскам!

Я не знал, о чем он толкует, и мне было не до того, чтобы это выяснять. Мантикор растерзал в клочья магическую свирель Гроувера и с рыком развернулся в нашу сторону.

– Ложись! – Аннабет вжала ребят в снег. Я в последний момент вспомнил про свой собственный щит. Я стукнул по своим наручным часам, и металлическая пластинка по спирали развернулась в толстый бронзовый щит. И как нельзя более вовремя. Шипы вонзились в него с такой силой, что на металле остались вмятины. Великолепный щит, подарок моего брата, был безнадежно испорчен. И я не был уверен, что он выдержит второй залп.

Я услышал удар, вскрик, и рядом со мной рухнул Гроувер.

– Сдавайтесь! – взревело чудовище.

– Ни за что! – вскричала Талия с другой стороны. Она атаковала чудовище, и на миг я подумал было, что она пронзит его копьем. Но тут раздался оглушительный рев, позади нас вспыхнул свет. Вертолет вынырнул из тумана и завис над самым утесом. Это была узкая черная боевая машина, и по бокам у нее висело нечто, что выглядело как ракеты с лазерным наведением. Вертолетом, должно быть, управляют смертные, но что они тут делают? Как могут смертные быть заодно с чудовищем? Прожектор ослепил Талию, и мантикор смёл ее своим хвостом. Ее щит отлетел и упал в снег. Копье полетело в противоположном направлении.

– Нет!

Я бросился вперед, чтобы ей помочь. Я успел отбить шип мантикора прежде, чем он пронзил ей грудь. Я заслонил нас обоих своим щитом, понимая, что надолго его не хватит.

Доктор Терн расхохотался:

– Теперь-то вы понимаете, как безнадежно ваше положение? Сдавайтесь, героишки!

Мы были зажаты между чудовищем и вертолетом с полным комплектом вооружения. Выхода не было.

И тут я услышал звонкий, пронзительный звук. Из леса донеслось пение охотничьего рога.

Мантикор застыл. Некоторое время никто не двигался. Слышен был только вой вьюги и рокот вертолета.

– Нет, – сказал доктор Терн. – Это не могут быть…

Его фраза оборвалась на полуслове: что-то мелькнуло мимо меня, подобно лунному лучу. В плечо доктору Терну впилась светящаяся серебряная стрела.

Он отшатнулся и взвыл от боли.

– Будьте вы прокляты! – заорал доктор Терн. Он выпустил сразу несколько десятков шипов в лес, откуда вылетела стрела, но навстречу столь же стремительно полетели новые серебряные стрелы. Казалось, будто стрелы сталкивались с шипами в воздухе и рассекали их пополам, но мне, наверное, почудилось. Никто не способен стрелять так метко, даже дети Аполлона у нас в лагере.

Мантикор, взвыв от боли, вырвал стрелу из плеча. Он тяжело дышал. Я попытался дотянуться до него мечом, но он не так сильно пострадал, как казалось. Он увернулся от атаки и ударил хвостом по щиту, отшвырнув меня в сторону.

И тут из леса появились лучницы. Девочки, человек двенадцать. Самой младшей было лет десять. Самой старшей – лет четырнадцать, как и мне. Они были в серебристых лыжных курточках и джинсах и все с луками. Они наступали на мантикора, и лица у них были решительные.

– Охотницы! – воскликнула Аннабет.

– Ну, замечательно! – буркнула Талия рядом со мной.

Спросить, что она имеет в виду, я не успел.

Одна из лучниц постарше выступила вперед, натянув лук. Она была высокая, грациозная, меднокожая. В отличие от остальных девушек, в ее длинных черных волосах блестел серебряный обруч, так что она выглядела как какая-нибудь персидская царевна.

– Дозволь убить добычу, госпожа!

К кому она обращается, я не понял, потому что девочка не сводила глаз с мантикора.

Чудовище взвыло:

– Так нечестно! Прямое вмешательство! Это противоречит Древним Законам!

– Отнюдь, – возразила другая девочка. Эта была чуть помоложе меня – лет двенадцати или, может, тринадцати. У нее были каштановые волосы, собранные в хвост, и странные глаза, серебристо-желтые, как луна. Лицо у нее было такое красивое, что у меня дыхание перехватило, но выражение лица – суровое и грозное. – Охота на всех диких зверей – мое право. А ты, гнусная тварь, не что иное, как дикий зверь.

Она взглянула на девочку постарше, с обручем в волосах:

– Дозволяю, Зоя.

– Если я не сумею заполучить их живыми, я получу их мертвыми! – зарычал мантикор.

И бросился на нас с Талией, зная, что мы слабы и оглушены.

– Нет! – вскричала Аннабет и кинулась на чудовище.

– Назад, полукровка! – воскликнула девочка с обручем. – Не лезь под выстрел!

Но Аннабет прыгнула чудовищу на спину и вонзила свой кинжал ему в гриву. Мантикор взвыл и завертелся на месте, размахивая хвостом. Аннабет вцепилась в него намертво.

– Стреляйте! – приказала Зоя.

– Не-ет! – заорал я.

Но Охотницы уже выпустили свои стрелы. Первая попала мантикору в шею. Вторая впилась в грудь. Мантикор отшатнулся и взвыл:

– Мы еще встретимся, Охотница! Ты за это заплатишь!

И прежде чем кто-нибудь успел что-то предпринять, чудовище вместе с оседлавшей его Аннабет спрыгнуло с утеса и кубарем полетело во тьму.

– Аннабет! – завопил я.

Я бросился было следом за ней, но наши враги не спешили отступать. С вертолета послышались сухие щелчки выстрелов. Большинство Охотниц рассеялись, когда в снегу у их ног появились крохотные дырочки, но девочка с каштановыми волосами спокойно подняла взгляд на вертолет.

– Смертным не дозволено видеть мою охоту! – объявила она.

Девочка вскинула руку, и вертолет разлетелся в пыль… Нет, не в пыль – черный металл обернулся стаей птиц: воронов, которые улетели в ночь.

Охотницы приблизились к нам.

Та, которую звали Зоей, остановилась как вкопанная, увидев Талию.

– Ты! – с отвращением воскликнула она.

– Зоя Ночная Тень! – Голос у Талии дрожал от ярости. – Ты, как всегда, вовремя!

Зоя окинула взглядом нас, остальных.

– Четверо полукровок и сатир, госпожа.

– Да, – сказала девочка помладше. – Я вижу, тут дети из лагеря Хирона.

– Аннабет! – вскричал я. – Дайте нам ее спасти!

Девочка с каштановыми волосами обернулась ко мне:

– Прости, Перси Джексон, но твоей подруге уже не помочь.

Я попытался подняться на ноги, но две девочки меня удержали.

– Ты сейчас не в том состоянии, чтобы бросаться с утеса, – сказала девочка с каштановыми волосами.

– А ну пустите! – потребовал я. – Вы кто, вообще, такие?!

Зоя шагнула вперед, словно собиралась отвесить мне пощечину.

– Нет, – приказала другая девочка. – Я не вижу тут непочтительности, Зоя. Он просто расстроен. И ничего не понимает.

Девочка помладше взглянула на меня. Глаза у нее были холодней и ярче зимней луны.

– Я Артемида, – сказала она. – Богиня охоты.

Глава 3

Бьянка ди Анджело делает выбор

Я видел, как доктор Терн обернулся чудовищем и бросился в пропасть вместе с Аннабет. Казалось бы, больше меня ничем не удивишь. Но когда двенадцатилетняя девчонка заявила, что она – богиня Артемида, я не нашелся сказать ничего умнее, чем:

– А-а… ну, ладно.

Это было ничто по сравнению с Гроувером. Он ахнул, потом поспешно плюхнулся на колени в снег и залопотал:

– Спасибо, владычица Артемида! Ты такая… такая… ах!

– Вставай, козлик! – рявкнула Талия. – У нас других забот хватает. Аннабет пропала!

– Ух ты! – сказала Бьянка ди Анджело. – А ну постойте! Тайм-аут!

Все посмотрели на нее. Бьянка по очереди указывала пальцем на всех нас, как будто пыталась соединить точки.

– Народ, вы… вы кто, вообще?

Лицо Артемиды смягчилось:

– Милая девочка, лучше было бы спросить, кто такие вы? Кто ваши родители?

Бьянка нервно оглянулась на брата. Тот как завороженный пялился на Артемиду.

– Наши родители умерли, – сказала Бьянка. – Мы сироты. Они оставили банковский вклад, за счет которого оплачивается наше обучение в школе, но…

Она умолкла. Наверно, поняла по выражению наших лиц, что мы ей не верим.

– В чем дело? – осведомилась она. – Я правду говорю!

– Ты – полукровка, – сказала Зоя Ночная Тень. Выговор у нее был какой-то странный. Старомодный, как будто она читала по старой-престарой книге. – Один из твоих родителей был смертным. Второй – олимпийцем.

– Олимпийцем… Спортсменом, что ли?

– Нет, – сказала Зоя. – Одним из богов.

– Круто! – сказал Нико.

– Нет! – Голос у Бьянки дрогнул. – Ничего крутого тут нет!

Нико запрыгал, как будто в туалет хотел.

– А у Зевса правда есть молнии, наносящие пятьсот очков урона? А правда, что он получает дополнительные очки передвижения за…

– Нико, заткнись! – Бьянка закрыла лицо руками. – Это не твои дурацкие игры в «Мифы и магию», понял? Богов не бывает!

Как я ни тревожился из-за Аннабет – я хотел только одного, отправиться ее искать, – мне все равно поневоле сделалось жалко этих ребят. Я вспомнил, каково мне самому было узнать, что я – полубог.

Талия, должно быть, чувствовала нечто в том же роде, потому что ярость в ее глазах несколько поулеглась.

– Бьянка, я понимаю, в это трудно поверить. Но боги по-прежнему рядом с нами. Поверь мне. Боги бессмертны. И когда у них рождаются дети от обычных смертных, такие дети, как мы, то… В общем, жизнь у нас опасная.

– Опасная, – сказала Бьянка, – как у той девочки, которая упала вниз!

Талия отвернулась. И даже Артемиде вроде как стало не по себе.

– Не отчаивайся из-за Аннабет, – сказала богиня. – Она была отважной девой. Если ее возможно отыскать, я ее найду.

– Тогда почему же ты не даешь нам отправиться на поиски? – спросил я.

– Ее больше нет. Разве ты сам не чувствуешь, сын Посейдона? Тут задействована какая-то магия. Не знаю точно, как и почему, но ваша подруга исчезла.

Мне по-прежнему хотелось спрыгнуть с утеса, чтобы найти Аннабет, но я чувствовал, что Артемида права. Аннабет исчезла. Я подумал, что, если бы она была там, внизу, в море, я ощущал бы ее присутствие.

– Эй! – Нико поднял руку. – А что с доктором Терном? Вы его так потрясно расстреляли! Он умер, да?

– Это был мантикор, – сказала Артемида. – Надеюсь, что на время он уничтожен, но чудовища никогда не умирают по-настоящему. Они вновь и вновь возвращаются, обретая облик, и на них следует охотиться, когда бы они ни вернулись.

– А не то они станут охотиться на нас, – сказала Талия.

Бьянка ди Анджело содрогнулась:

– Это многое объясняет… Нико, помнишь тех дядек, которые пытались напасть на нас прошлым летом в переулке в Вашингтоне?

– И того водителя автобуса, – сказал Нико. – Того, с бараньими рогами. Я же тебе говорил, что это по правде было!

– Потому Гроувер за вами и следил, – сказал я. – Чтобы защитить вас, если вы и впрямь окажетесь полукровками.

– Гроувер? – Бьянка уставилась на него. – А ты полубог?

– Ну, вообще-то я сатир.

Он скинул обувь и продемонстрировал свои козлиные копыта. Я подумал, что Бьянка вот-вот грохнется в обморок.

– Гроувер, надень ботинки, – сказала Талия. – Ты ее перепугал!

– А чего? Копыта у меня чистые!

– Бьянка, – сказал я, – мы приехали, чтобы вам помочь. Вам с Нико нужно учиться, чтобы выжить. Доктор Терн – не последнее чудовище, с которым вы встретитесь. Вам нужно поехать в лагерь.

– В лагерь? – переспросила она.

– В лагерь полукровок, – сказал я. – Это место, где полукровки учатся выживать и так далее. Вы можете присоединиться к нам, жить там круглый год, если захотите.

– Класс! Поехали! – сказал Нико.

– Погодите, – Бьянка потрясла головой. – Я не…

– Есть и другой вариант, – сказала Зоя.

– Никаких других вариантов нет! – заявила Талия.

Талия с Зоей гневно уставились друг на друга. Я не знал, о чем они говорят, но чувствовал, что между ними стоит какая-то неприятная история. Уж не знаю почему, но они друг друга на дух не переносили.

– Мы уже и так взвалили на этих детей достаточно тяжкую ношу, – объявила Артемида. – Зоя, мы останемся здесь на несколько часов. Разбейте лагерь. Окажите помощь раненым. Заберите из школы имущество наших гостей.

– Слушаюсь, госпожа.

– Идем, Бьянка. Я хотела бы поговорить с тобой.

– А как же я? – спросил Нико.

Артемида задумчиво смерила мальчика взглядом:

– Ты можешь научить Гроувера играть в ту карточную игру, которой ты так увлекаешься. Уверена, Гроувер будет только рад ненадолго тебя занять… чтобы услужить мне.

Гроувер вскочил так поспешно, что едва не запутался в ногах:

– Еще бы! Идем, Нико!

Нико с Гроувером ушли в лес, разговаривая об очках, хитах, доспехах разного уровня и прочей непонятной ерунде. Артемида увела растерянную Бьянку вдоль края утеса. Охотницы принялись распаковывать свои рюкзаки и разбивать лагерь.

Зоя еще раз злобно зыркнула на Талию и ушла распоряжаться.

Как только она удалилась, Талия бессильно топнула ногой:

– Ну и наглые же эти Охотницы! Они думают, будто они… Гр-р-р!

– Я с тобой согласен, – сказал я. – Не доверяю я этим…

– Ах, ты со мной согласен?! – напустилась на меня Талия. – А чем ты думал тогда, в спортзале, а, Перси? Решил, что сумеешь в одиночку управиться с доктором Терном? Ты же знал, что он чудовище! Да если бы мы держались вместе, мы могли бы одолеть его, не припутывая к делу Охотниц! И Аннабет, возможно, была бы с нами. Ты об этом подумал?

Я стиснул зубы. В голову мне пришло несколько гадостей, и я бы их, возможно, даже озвучил, но тут я посмотрел себе под ноги и увидел на снегу что-то темно-синее. Бейсболку Аннабет с надписью «Янкиз».

Талия не сказала больше ни слова. Она утерла со щеки слезу, повернулась и ушла, оставив меня одного с затоптанной в снегу бейсболкой.

Охотницам потребовалось всего несколько минут, чтобы раскинуть лагерь. Семь больших палаток, все из серебристого шелка, выстроились полукругом напротив костра. Одна из девочек подула в серебряный собачий свисток, и из леса появился десяток белых волков. Волки принялись обходить лагерь дозором, точно сторожевые псы. Охотницы ходили среди них, угощали вкусненьким и, похоже, совсем их не боялись, но я решил держаться поближе к палаткам. С деревьев за нами следили соколы, их глаза взблескивали в свете костра, и у меня возникло ощущение, что они тоже нас караулят. И казалось, даже погода повиновалась воле богини. Воздух был по-прежнему холодным, но ветер улегся и снег перестал, так что сидеть у костра сделалось почти уютно.

Почти… если бы не боль от раны и не груз вины на моих плечах. Мне все никак не верилось, что Аннабет больше нет. И, как я ни сердился на Талию, меня терзало чувство, что она права. Это все из-за меня.

Что же Аннабет хотела сказать мне тогда, в спортзале? Она говорила, это что-то серьезное. А теперь мне, наверно, никогда этого не узнать… Я подумал о том, как мы танцевали вдвоем целые полпесни, и на сердце сделалось еще тяжелее.

Я смотрел, как Талия расхаживает взад-вперед по снегу на границе лагеря, бесстрашно огибая волков. Она остановилась и посмотрела назад, на Вестовер-Холл – замок виднелся на холме за лесом, теперь совсем темный. Интересно, о чем она думает?

Семь лет назад отец Талии превратил ее в сосну, чтобы спасти от смерти. Она преградила путь целому войску чудовищ на вершине холма Полукровок, чтобы дать своим друзьям, Луке и Аннабет, возможность уйти. Обратно в человека она превратилась всего несколько месяцев назад и время от времени застывала так неподвижно, что можно было подумать, будто она по-прежнему дерево.

Наконец, одна из Охотниц принесла мне мой рюкзачок. Гроувер с Нико вернулись с прогулки, и Гроувер помог мне перевязать раненую руку.

– Ой, она зеленая! – обрадовался Нико.

– Сиди спокойно, – сказал мне Гроувер. – На, съешь амброзии, пока я прочищу рану.

Я морщился, пока он делал перевязку, но кубик амброзии помог. На вкус она была как домашнее шоколадное печенье. Она таяла во рту, и от нее по всему телу разливалось тепло. Благодаря амброзии и волшебной мази, которую использовал Гроувер, плечу через пару минут сделалось лучше.

Нико рылся в своем рюкзачке, который, по всей видимости, собрали для него Охотницы, хотя как они сумели проникнуть в Вестовер-Холл незамеченными – ума не приложу. Нико разложил на снегу множество фигурок: маленькие изображения воинственных греческих богов и героев. Я узнал Зевса с молниями, Ареса с копьем, Аполлона на его солнечной колеснице.

– Какая большая коллекция! – сказал я.

Нико улыбнулся:

– У меня они почти все, и еще голографические карточки с ними! Ну, кроме нескольких, самых редких.

– Ты уже давно в это играешь?

– Нет, только этот год. А до того… – Он нахмурился.

– Что? – спросил я.

– Забыл… Странно.

Он как будто встревожился, но это быстро прошло.

– Слушай, а можно взглянуть на твой меч, которым ты сражался?

Я показал ему Стремнину и объяснил, как она превращается из ручки в меч, когда снимешь колпачок.

– Круто! А что, чернила в ней не кончаются?

– Ну-у, вообще-то писать я ею ни разу не пробовал…

– А ты что, правда сын Посейдона?

– Ну да…

– Так ты тогда, наверно, классный серфингист?

Я покосился на Гроувера, который изо всех сил старался не заржать.

– Черт, Нико, – сказал я, – знаешь, я вообще-то никогда не пробовал.

Он задавал все новые и новые вопросы: а часто ли я ссорюсь с Талией, раз она дочка Зевса? (На этот вопрос я решил не отвечать.) А если мать Аннабет – Афина, богиня мудрости, чего ж тогда Аннабет так по-дурацки свалилась с утеса? (Я очень постарался не придушить Нико за этот вопрос.) А была ли Аннабет моей девушкой? (Я был уже готов запихнуть Нико в мешок, пропитанный запахом мяса, и бросить его волкам.)

Я уже думал, он вот-вот спросит, а сколько у меня хитов, и тогда-то я не выдержу и сорвусь, но тут ко мне подошла Зоя Ночная Тень:

– Эй, Перси Джексон!

У нее были темно-карие глаза и слегка вздернутый нос. С серебристым обручем в волосах и гордым выражением лица она выглядела так царственно, что я не без труда подавил желание сесть прямее и сказать: «Да, мэм!» Она смотрела на меня довольно брезгливо, словно я был мешком грязного белья, которое ее попросили отнести в прачечную.

– Идем, – сказала она. – Владычица Артемида желает с тобой поговорить.

Зоя отвела меня к крайней палатке, которая с виду ничем не отличалась от прочих, и взмахом руки велела зайти внутрь. Бьянка ди Анджело сидела рядом с девочкой с каштановыми волосами – у меня все равно в голове не укладывалось, что это и есть Артемида.

Внутри было тепло и уютно. Пол был устелен шелковыми коврами и подушками. В центре без дыма и без топлива горела золотая жаровня. За спиной у богини, на полированной дубовой подставке, стоял ее серебряный лук, выгнутый наподобие рогов газели. Стены были увешаны звериными шкурами: медвежьими, тигриными и другими, которых я не узнавал. Наверно, какого-нибудь защитника животных хватил бы удар при виде шкур этих редких зверей, но, наверно, раз Артемида – богиня охоты, уж она-то сумеет восстановить то, что уничтожила. Мне показалось, что рядом с нею лежит еще одна звериная шкура, но тут я увидел, что это живой зверь: олень с блестящим мехом и серебряными рожками. Он мирно дремал, положив голову на колени Артемиде.

– Заходи, присаживайся, Перси Джексон, – сказала богиня.

Я уселся напротив нее на пол палатки. Богиня посмотрела на меня изучающе. Мне сделалось не по себе. Слишком старые у нее были глаза для такой маленькой девочки.

– Тебя удивляет мой возраст? – спросила она.

– Ну… да, немного.

– Я могу обернуться и взрослой женщиной, и пылающим огнем, и чем угодно, но я предпочитаю выглядеть такой, как сейчас. Это средний возраст моих Охотниц и всех юных дев, которым я покровительствую, прежде чем они собьются с пути истинного.

– Собьются с пути истинного? – переспросил я.

– Повзрослеют. Начнут увлекаться мальчиками. Сделаются глупыми, озабоченными, неуверенными в себе. Забудут себя.

– А-а…

Зоя села по правую руку от Артемиды. Она смотрела на меня так, как будто я лично виноват во всем, о чем только что говорила Артемида, как будто это я выдумал саму идею быть мужчиной.

– Ты уж прости моих Охотниц, если они тебе не рады, – сказала Артемида. – Мы не столь часто принимаем в этом лагере мальчиков. Мальчикам обычно запрещено вступать в какой-либо контакт с Охотницами. Последний, кто видел этот лагерь… – Она взглянула на Зою: – Кто это был?

– Тот парень в Колорадо, – сказала Зоя. – Ты превратила его в рогатого зайца.

– Ах да! – Артемида удовлетворенно кивнула. – Мне нравится создавать рогатых зайцев… Как бы то ни было, Перси, я пригласила тебя сюда, чтобы ты поподробнее поведал мне о мантикоре. Бьянка рассказала мне о некоторых… м-м… тревожащих вещах, которые сказало это чудовище. Но, возможно, она его просто неправильно поняла. Мне хотелось бы услышать об этом от тебя.

И я ей рассказал все как было.

Когда я договорил, Артемида задумчиво положила руку на свой серебряный лук:

– Я боялась, что это и есть ответ.

Зоя подалась вперед:

– Новый след, госпожа?

– Да.

– Что за след? – спросил я.

– Ныне пробуждаются твари, на которых я не охотилась тысячелетиями, – произнесла Артемида. – Дичь столь древняя, что я о ней почти уже забыла.

Она пристально посмотрела на меня:

– Сегодня мы явились сюда, почуяв мантикора, но он был не тот, кого я ищу. Повтори еще раз, что именно сказал тебе доктор Терн?

– Э-э… «Терпеть не могу школьных дискотек».

– Нет-нет! После этого.

– Он сказал, что некто, кого называют «генералом», все мне объяснит.

Зоя побледнела. Она обернулась к Артемиде и начала было что-то говорить, но богиня вскинула руку.

– Продолжай, Перси! – сказала она.

– Ну, потом Терн сказал что-то насчет Великого Возбуждения…

– Пробуждения, – поправила Бьянка.

– Ага. И сказал: «Вскоре среди нас появится самое важное из чудовищ – то, благодаря кому будет повержена твердыня Олимпа».

Богиня сидела так неподвижно, словно превратилась в статую.

– Возможно, он врал, – сказал я.

Артемида покачала головой:

– Нет. Он говорил правду. А я промедлила и не разглядела верных знаков. Мне следует начать охоту на это чудовище.

У Зои был такой вид, словно она изо всех сил старается подавить страх. Но она кивнула:

– Мы тотчас же отправимся в путь, госпожа!

– Нет, Зоя. Это я должна совершить в одиночку.

– Послушай, Артемида!..

– Это дело слишком опасно даже для Охотниц. Ты знаешь, откуда мне придется начать поиски. Ты не сможешь отправиться туда со мной.

– Как… как пожелаешь, госпожа моя.

– Я найду это создание! – пообещала Артемида. – И к зимнему солнцестоянию вернусь на Олимп вместе с ним. Это будет тем доказательством, которое нужно мне, чтобы показать совету богов, какая опасность нам грозит.

– Так вы знаете, что это за чудовище? – спросил я.

Артемида стиснула лук:

– Будем молиться, чтобы я ошиблась!

– А богини разве могут молиться? – спросил я, потому что прежде никогда об этом не задумывался.

На губах Артемиды мелькнула мимолетная улыбка:

– Прежде, чем я уйду, у меня есть небольшое дело для тебя, Перси Джексон.

– Что-то, связанное с превращением в рогатого зайца?

– Увы, нет. Я хочу, чтобы ты проводил Охотниц к вам, в лагерь полукровок. Пусть побудут там в безопасности до моего возвращения.

– Что?! – выпалила Зоя. – Артемида, мы же терпеть не можем этого места! В последний раз, когда мы там были…

– Да-да, знаю, – сказала Артемида. – Но я уверена, что Дионис не держит на нас зла из-за мелкого… э-э… недопонимания. При необходимости вы можете останавливаться в домике номер восемь, это ваше право. К тому же я слышала, что домики, которые вы спалили, отстроены заново.

Зоя что-то буркнула насчет «дурацких мальчишек из лагеря».

– Ну, и последнее решение, которое следует принять.

Артемида обернулась к Бьянке:

– Решилась ли ты, девочка моя?

Бьянка замялась:

– Я пока думаю…

– Постойте! – сказал я. – О чем ты думаешь?

– Мне… мне предложили стать одной из Охотниц.

– Как? Ты что? Нельзя! Тебе надо отправиться в лагерь полукровок, чтобы учиться у Хирона! Это для тебя единственный способ выжить.

– Для девочки – не единственный, – сказала Зоя.

Я не верил своим ушам.

– Бьянка, в лагере классно! Там у нас и конюшня с пегасами, и фехтовальная арена, и… ну, то есть какой тебе смысл присоединяться к Охотницам?

– Ну, для начала – бессмертие, – сказала Зоя.

Я уставился на нее, потом на Артемиду:

– Она шутит, да?

– Зоя вообще редко шутит, – сказала Артемида. – Мои Охотницы сопровождают меня в моих приключениях. Это мои девы-служительницы, мои спутницы, мои сестры по оружию. И после того, как они принесут мне клятву верности, они и в самом деле становятся бессмертны… если только не падут в бою, что маловероятно. Или не нарушат клятву.

– Какую клятву? – спросил я.

– Навеки отречься от любви, – сказала Артемида. – Никогда не взрослеть, никогда не выходить замуж. Навеки остаться девой.

– Как вы?

Богиня кивнула.

Я попытался представить то, о чем она говорит. Обрести бессмертие. Жить вечно. И не общаться ни с кем, кроме девчонок школьного возраста… Ну, даже и не знаю.

– И вы, значит, бродите по стране, набирая полукровок…

– Не только полукровок, – перебила меня Зоя. – Владычица Артемида не глядит, кто ты по рождению. Все, кто чтит богиню, могут присоединиться к ней: полукровки, нимфы, смертные…

– А ты тогда кто?

Глаза у Зои гневно сверкнули:

– Это не твоя забота, мальчик! Речь о том, что Бьянка может присоединиться к нам, если захочет. Выбор за ней.

– Бьянка, это же безумие! – сказал я. – А как же твой брат? Нико ведь не возьмут в Охоту!

– Конечно нет, – согласилась Артемида. – Он отправится в лагерь. Увы, это лучшее, на что годятся мальчики.

– Эй! – возмутился я.

– Ты сможешь видеться с ним время от времени, – заверила Артемида Бьянку. – Но ты будешь свободна от ответственности. За ним станут присматривать лагерные вожатые. А у тебя будет новая семья – мы.

– Новая семья… – мечтательно повторила Бьянка. – Свобода от ответственности…

– Бьянка, так нельзя! – сказал я. – Это шиза какая-то!

Она посмотрела на Зою:

– Оно стоит того?

Зоя кивнула:

– Да, стоит.

– А что надо делать?

– Повторяй за мной, – сказала ей Зоя. – «Посвящаю себя богине Артемиде».

– П-посвящаю себя богине Артемиде…

– «Навеки отвращаюсь от общества мужей, приемлю вечное девство и вступаю в ряды Охотниц».

Бьянка повторила все дословно.

– И все?

Зоя кивнула.

– Если владычица Артемида примет твой обет, он вступит в силу.

– Я принимаю обет, – сказала Артемида.

Пламя в жаровне ярко полыхнуло, озарив палатку серебряным блеском. На вид Бьянка совсем не изменилась, но она глубоко вздохнула и широко раскрыла глаза:

– Я как будто… стала сильнее!

– Добро пожаловать, сестра, – сказала Зоя.

– Не забывай своего обета, – сказала Артемида. – Теперь это твоя жизнь.

У меня отнялся язык. Я чувствовал себя нежеланным чужаком. И полным неудачником. Мне просто не верилось, что я проделал весь этот путь и столько пережил лишь затем, чтобы лишиться Бьянки, уступив ее какому-то клубу вечных девчонок.

– Не отчаивайся, Перси Джексон, – сказала Артемида. – Ты еще успеешь показать свой лагерь брату и сестре ди Анджело. И Нико может остаться там, если захочет.

– Круто, – сказал я, стараясь, чтобы это не звучало по-хамски. – И как, спрашивается, мы туда доберемся?

Артемида прикрыла глаза.

– Рассвет близок. Зоя, сворачивай лагерь! Вам нужно попасть на Лонг-Айленд быстро и в безопасности. Я попрошу брата доставить вас туда.

Зое эта идея, похоже, пришлась не очень-то по вкусу, но она кивнула и велела Бьянке следовать за ней. Уходя, Бьянка остановилась напротив меня:

– Извини, Перси. Но мне этого хотелось. Очень-очень!

И она ушла, а я остался наедине с двенадцатилетней богиней.

– Так, – угрюмо сказал я. – Значит, ваш брат нас, типа, подвезет?

Серебристые глаза Артемиды блеснули:

– Да, мальчик. Видишь ли, Бьянка ди Анджело не единственная, у кого есть несносный братец. Тебе пришло время познакомиться с моим безответственным близнецом, Аполлоном.

Глава 4

Талия поджигает Новую Англию

Артемида нас заверила, что рассвет близко, но меня не проведешь. На улице было еще более холодно, темно и снежно, чем с вечера. Вестовер-Холл на холме стоял без единого огонька. Интересно, учителя вообще заметили, что ребята ди Анджело и доктор Терн пропали, или нет еще? Мне не хотелось оказаться поблизости к тому времени, как они это обнаружат. С моим-то везением единственное имя, которое запомнит миссис Элмел, будет именно «Перси Джексон», и меня объявят в розыск по всей стране… ну, как всегда.

Охотницы свернули лагерь так же быстро, как и разбили его. Я, дрожа, стоял по колено в снегу (в отличие от Охотниц, которые, похоже, никаких неудобств не испытывали), а Артемида смотрела на восток, как будто чего-то ждала. Бьянка сидела чуть в стороне и разговаривала с Нико. Судя по его угрюмому виду, она объясняла, почему решила стать Охотницей. Я невольно думал о том, как это эгоистично с ее стороны – просто взять и бросить братишку.

Талия с Гроувером подошли и встали ко мне вплотную. Им не терпелось узнать, что произошло во время моей аудиенции у богини.

Когда я им все рассказал, Гроувер побледнел:

– В последний раз, когда Охотницы гостили в лагере, дело кончилось очень плохо!

– Слушайте, а откуда они вообще тут взялись? – поинтересовался я. – Ну, в смысле, они просто взяли и появились.

– И еще Бьянка к ним присоединилась! – с отвращением сказала Талия. – Это все из-за Зои! Эта самодовольная, бестолковая…

– Нет, я ее понимаю! – возразил Гроувер. – Провести целую вечность с Артемидой… – Он завистливо вздохнул.

Талия закатила глаза:

– Эти мне сатиры! Вы все без ума от Артемиды. До вас что, не доходит, что она-то вас никогда любить не будет?

– Но она такая… она так близка к природе! – восторженно произнес Гроувер.

– Да ты совсем ку-ку, – сказала Талия.

– Кукушки… – мечтательно согласился Гроувер. – Птицы… звери…

Наконец небо начало светлеть.

– Наконец-то! – проворчала Артемида. – Зимой он та-ак тормозит!

– Так вы, это, рассвета ждали? – спросил я.

– Ну да, я брата ждала.

Я не хотел показаться невежливым. Ну, то есть я знаю все эти легенды про то, что Аполлон – иногда это Гелиос – гоняет по небу в большой солнечной колеснице. Но знаю я и то, что на самом деле солнце – это звезда и до него дофигиллион километров. Я уже привык к мысли о том, что некоторые греческие мифы – правда, но все равно… Я просто не понимал, как Аполлон может управлять солнцем.

– Это не совсем так, как ты себе представляешь, – сказала Артемида, как будто прочла мои мысли.

– А, это хорошо! – Я несколько успокоился. – Значит, он все-таки не подъедет прямо сюда на…

Из-за горизонта внезапно вырвался луч света. Повеяло теплом.

– Не смотри, – посоветовала Артемида. – Пока он не припаркуется.

Припаркуется?

Я отвел глаза и увидел, что другие ребята делают то же самое. Свет и тепло все усиливались, пока мне не начало казаться, будто моя зимняя куртка плавится прямо на мне. А потом вдруг свет угас.

Я посмотрел – и глазам своим не поверил. Это же моя машина! Ну, то есть машина, которую мне всегда хотелось. Красный кабриолет Maserati Spyder. Он был такой потрясный, что аж светился. Потом я сообразил, что светится он оттого, что металл раскаленный. Снег вокруг него вытаял ровненьким кружочком. Вот почему я стоял на зеленой траве, и ноги у меня были мокрые.

Водитель, улыбаясь, вышел из машины. На вид ему было лет семнадцать-восемнадцать, и на миг у меня возникло неприятное ощущение, как будто это Лука, мой старый враг. У него были такие же светлые волосы и обаятельная внешность спортивного парня. Но это не был Лука. Этот парень был повыше, и шрама у него не было. И его улыбка выглядела более веселой и жизнерадостной. (Лука-то в последнее время все больше хмурится либо ухмыляется.) Одет водитель «Мазерати» был в джинсы, мокасины и футболку без рукавов.

– Ух ты! – пробормотала Талия. – Аполлон жжет!

– Он же бог солнца, – сказал я.

– Да я не об этом.

– Привет, малышка! – сказал Аполлон. Будь его зубы чуть белее, и его улыбка ослепила бы нас безо всякой солнечной машины. – Что случилось? Ты не звонишь. Не пишешь. Я уж забеспокоился!

Артемида вздохнула:

– Все в порядке, Аполлон. И я тебе не малышка.

– Ну, я же родился первым!

– Мы близнецы! Сколько еще тысяч лет можно спорить…

– Ну, так что стряслось-то? – перебил он. – Девочки, я вижу, с тобой. Вам нужен тренер по стрельбе из лука?

Артемида скрипнула зубами:

– Мне нужна помощь. Я должна отправиться на охоту, одна. Мне нужно, чтобы ты отвез моих спутниц в лагерь полукровок.

– Не вопрос, сеструха!

И он вскинул руки, типа, «молчите все»!

– Я сложил хокку!

Охотницы дружно застонали. Очевидно, они хорошо знали Аполлона.

Он прокашлялся и театрально вытянул руку.

И он широко улыбнулся, явно ожидая аплодисментов.

– В последней строчке – всего четыре слога, – сказала Артемида.

Аполлон нахмурился:

– Что, правда?

– Да. Как насчет «Какой я хвастливый!»?

– Нет-нет, это будет шесть слогов… Хм…

И он принялся что-то бормотать себе под нос.

Зоя Ночная Тень обернулась к нам:

– Владыка Аполлон сочиняет хокку с тех пор, как побывал в Японии. Но это еще ничего – вот после того, как он побывал в Лимерике, было куда хуже. Если я услышу еще хоть один стишок, начинающийся со слов: «Жили-были богини в Афинах…»

– Придумал! – объявил Аполлон. – «Я неотразим»! Пять слогов.

Бог поклонился. Он явно был очень доволен собой.

– Ну-с, сестрица! Говоришь, подвезти твоих Охотниц? Ты выбрала удачное время. Я как раз собирался прокатиться.

– И этих полубогов тоже, – сказала Артемида, указав на нас. – Это ребята из лагеря Хирона.

– Без проблем!

Аполлон окинул нас взглядом:

– Посмотрим, посмотрим… Талия, ага? Я про тебя наслышан!

Талия покраснела:

– Привет тебе, владыка Аполлон!

– Зевсова дочурка, ага? Мы с тобой, стало быть, сводные брат с сестрой. Это же ты несколько лет простояла деревом? Рад, что ты снова с нами. Терпеть не могу, когда хорошенькие девочки превращаются в деревья. Вот, помню, как-то раз…

– Брат мой, – сказала Артемида, – тебе пора!

– Ах да, конечно!

Тут он взглянул на меня, и глаза у него сузились:

– Перси Джексон?

– Угу. То есть… да, сэр.

Странно было обращаться к этому парнишке «сэр», но я приучился, что с бессмертными надо быть осторожным. Они жутко обидчивые. А когда обижаются, то непременно что-нибудь разносят.

Аполлон пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мне это показалось жутковатым.

– Ну что! – сказал он наконец. – Пора садиться, ага? Я вожу только в одну сторону – на запад. Кто не успел – тот опоздал.

Я посмотрел на «Мазерати». Машина была рассчитана максимум на двоих. А нас было человек двадцать.

– Клевая машина! – сказал Нико.

– Спасибо, мальчик, – сказал Аполлон.

– Но как же мы все туда поместимся?

– Хм… – Аполлон, похоже, только сейчас осознал проблему. – Ну да… Терпеть не могу ездить не на спорткаре, но, видимо… – Он достал ключи от машины и нажал на кнопку сигнализации. Сигнализация пискнула.

На миг машина снова ярко вспыхнула. Когда сияние угасло, вместо «Мазерати» перед нами стоял автобус, вроде тех, в каких нас возили на межшкольные баскетбольные матчи.

– Ну вот, – сказал он. – Садитесь.

Зоя приказала Охотницам грузиться в автобус. Сама она вскинула на плечи свой рюкзак.

– Эй, цыпочка, – сказал Аполлон, – давай помогу!

Зоя отшатнулась. Глаза у нее свирепо вспыхнули.

– Брат мой, – укоризненно сказала Артемида, – не пытайся помогать моим Охотницам. Не пытайся смотреть на них, разговаривать с ними и флиртовать с ними тоже не пытайся. И «цыпочками» их называть не стоит.

Аполлон развел руками:

– Извини, забыл! Кстати, сеструха, а сама-то ты куда?

– На охоту, – сказала Артемида. – Это не твое дело.

– Я же все равно выясню. Я все вижу. Все знаю.

Артемида фыркнула:

– Просто довези их до места, Аполлон. И не хулигань!

– Да ладно тебе! Когда это я хулиганил?

Артемида закатила глаза, потом взглянула на нас:

– Увидимся во время зимнего солнцестояния. Зоя, ты отвечаешь за Охотниц. Будь умницей. Поступай так, как поступила бы я.

Зоя вытянулась в струнку:

– Хорошо, госпожа!

Артемида опустилась на колени и коснулась земли, словно высматривая следы. Когда она выпрямилась, лицо у нее было встревоженное:

– Так много опасностей! Зверя следует отыскать.

Она бегом бросилась в лес и растаяла среди снега и теней.

Аполлон обернулся, ухмыльнулся и позвенел ключами, надетыми на палец.

– Ну, – сказал он, – кто хочет порулить?

Охотницы загрузились в автобус. Они сгрудились в его задней части, стараясь держаться как можно дальше от Аполлона и нас, парней, как будто мы заразные. Бьянка села с ними, оставив братишку одного среди нас. Мне это показалось бессердечным, но Нико, похоже, не возражал.

– Кле-ево! – сказал Нико, прыгая на водительском сиденье. – Так это и в самом деле солнце? А я думал, что боги солнца и луны – это Гелиос и Селена. А как получилось, что иногда это они, а иногда – вы с Артемидой?

– Сокращение штатов, – объяснил Аполлон. – Все началось с римлян. Они не могли себе позволить все положенные жертвоприношения, поэтому отказались от услуг Гелиоса и Селены и внесли их обязанности в наши должностные инструкции. Сестренке досталась луна. Я получил солнце. Поначалу это сильно доставало, но зато теперь у меня есть эта клевая машина!

– А как она работает? – спросил Нико. – Я думал, солнце – это огромный шар раскаленного газа!

Аполлон хмыкнул и потрепал Нико по голове:

– Эти слухи, видимо, пошли оттого, что Артемида обзывала меня огромным шаром раскаленного газа. Если серьезно, парень, все зависит от того, с какой точки зрения посмотреть: с астрономической или с философской. Ты говоришь об астрономии? Пожалуйста, но какой в этом интерес? Ты говоришь о том, как люди представляют себе солнце? А вот это куда любопытнее! Солнце несет на себе большую нагрузку… ну, в переносном смысле. Оно согревает людей, растит их урожаи, движет машины, и в его присутствии все выглядит… хм… куда более солнечно. Эта повозка, мальчик, создана из человеческих фантазий о солнце. Она такая же древняя, как сама Западная цивилизация. Каждый день она проезжает по небу с востока на запад, озаряя существование всех этих ничтожных смертных. Повозка – это зримое воплощение могущества солнца, то, как смертные это воспринимают. Логично?

Нико покачал головой:

– Нет.

– Ну, тогда просто думай о ней как об очень мощной и опасной солнечной машине.

– А можно мне порулить?

– Нет. Ты еще маленький.

– Э-э! Э-э! – тянул руку Гроувер.

– М-м… нет! – сказал Аполлон. – Ты чересчур волосатый!

Его взгляд миновал меня и устремился на Талию.

– Дочь Зевса! – сказал он. – Владыки небес! Отлично.

– Ой, нет! – Талия замотала головой. – Нет, спасибо.

– Да ладно, давай! – сказал Аполлон. – Тебе сколько лет?

Талия замялась:

– Не знаю.

Печально, но это так. Она превратилась в дерево, когда ей было двенадцать – семь лет тому назад. Так что теперь ей, по идее, должно быть девятнадцать, если считать по годам. Но чувствовала она себя по-прежнему на двенадцать, а на вид ей можно было дать что-то среднее. Максимум, до чего додумался Хирон, – это что в облике дерева она по-прежнему взрослела, но гораздо медленнее.

Аполлон прижал палец к губам.

– Тебе пятнадцать, почти шестнадцать.

– Откуда вы знаете?

– Слушай, я же бог пророчеств! Я много чего знаю. Тебе стукнет шестнадцать примерно через неделю.

– Так у меня же тогда день рождения! Двадцать второго декабря.

– Ну вот, значит, ты уже достаточно взрослая, чтобы водить машину, если бы у тебя были права.

Талия нервно переступила с ноги на ногу:

– Э-э…

– Я знаю, что ты хочешь сказать! – сказал Аполлон. – Ты, мол, недостойна такой чести: управлять солнечной колесницей.

– Вообще-то я собиралась сказать совсем не это.

– Да ладно, не парься! От Мэна до Лонг-Айленда рукой подать. А насчет того, что случилось с предыдущим парнишкой, которого я учил, ты не тревожься. Ты же дочь Зевса. Тебя-то он молнией не поразит.

И Аполлон добродушно расхохотался. Нас что-то смеяться не тянуло.

Талия пыталась возражать, но Аполлон никаких возражений принимать решительно не собирался. Он нажал на кнопку, и вверху ветрового стекла вспыхнула надпись. Мне пришлось прочесть ее задом наперед (хотя для дислексика что задом наперед, что по-нормальному – все едино). Я почти уверен, что там было написано: «ОСТОРОЖНО, ЗА РУЛЕМ УЧЕНИК!»

– Валяй! – сказал Аполлон Талии. – Ты должна быть прирожденным водителем.

Честно признаться, мне стало завидно. Я-то не мог дождаться, пока начну водить машину. Осенью мама пару раз возила меня в Монтаук, когда дорога вдоль моря бывала пустой, и давала мне посидеть за рулем своей «Мазды». Ну, то есть да, одно дело японская малолитражка, а другое – солнечная колесница, но, в конце-то концов, не настолько же они разные?

– Чем быстрее, чем жарче, – подсказал Аполлон. – Так что трогайся помедленней и постарайся набрать высоту прежде, чем разгоняться как следует.

Талия сжимала руль так сильно, что костяшки пальцев у нее побелели. Казалось, будто ее вот-вот стошнит.

– Что-то не так? – спросил я.

– Н-ничего, – ответила она дрожащим голосом. – В-все так…

Она потянула руль на себя. Он наклонился, и машина взмыла вверх так стремительно, что я отлетел назад и ударился обо что-то мягкое.

– Уй-я! – сказал Гроувер.

– Извини.

– Потише! – сказал Аполлон.

– Простите! – сказала Талия. – Все под контролем!

Я ухитрился подняться на ноги. Выглянув в окно, я увидел на месте поляны, с которой мы стартанули, дымящееся кольцо деревьев.

– Талия, – сказал я, – не дави на газ!

– Я все поняла, Перси, – сказала она, скрипя зубами. Но по-прежнему давила на педаль.

– Спокойнее! – сказал я ей.

– Я спокойна! – ответила Талия. Она была так напряжена, что казалось, будто она фанерная.

– Нам надо чуть южнее, к Лонг-Айленду, – сказал Аполлон. – Сверни-ка налево.

Талия дернула руль, и я снова упал на Гроувера. Гроувер взвыл.

– Налево – в другую сторону, – уточнил Аполлон.

Я посмотрел в окно. Зря я это сделал. Мы летели на той высоте, на какой обычно летают самолеты – так высоко, что небо начало казаться черным.

– Ага… – сказал Аполлон, и у меня возникло ощущение, что он не без труда заставляет себя говорить спокойно. – Пониже, цыпочка. А то у тебя Кейп-Код замерзает.

Талия наклонила руль. Лицо у нее было белым как мел, лоб вспотел. Тут явно что-то было не так. Я еще никогда не видел ее такой.

Автобус накренился, кто-то завизжал. Может, и я. Теперь мы неслись прямо в Атлантический океан на скорости тысяча миль в час. Побережье Новой Англии осталось справа. И в автобусе становилось жарковато.

Аполлона отшвырнуло куда-то к задним сиденьям, но он пробирался вперед, цепляясь за кресла.

– Сядьте за руль! – взмолился Гроувер.

– Не тревожьтесь! – сказал Аполлон. Сам он выглядел весьма встревоженным. – Ей просто надо научиться… О-го-го!

Я увидел то же, что и он. Под нами был маленький новоанглийский городок, занесенный снегом. Точнее, раньше он был занесен снегом. Сейчас снег на деревьях, на крышах и на газонах таял прямо на глазах. Белый церковный шпиль побурел и задымился. Над всем городом там и сям поднимались струйки дыма – точно свечки на праздничном торте. Деревья и крыши начинали гореть.

– Вверх! – завопил я.

Глаза у Талии светились безумием. Она дернула руль на себя, и на этот раз я успел за что-то ухватиться. Поднимаясь, я видел через заднее стекло, как пожары в городке гаснут под внезапно налетевшим порывом холодного ветра.

– Нам туда! – показал Аполлон. – Лонг-Айленд прямо по курсу. Давай, милая, тормози потихоньку.

Талия неслась вдоль побережья Северного Лонг-Айленда. Впереди показался лагерь полукровок: долина, леса, пляж… Я видел обеденный павильон, домики и амфитеатр.

– Все под контролем… – твердила Талия. – Все под контролем…

Нам оставалось несколько сотен ярдов.

– Тормози, – сказал Аполлон.

– У меня все получится…

– Тормози!!!

Талия с размаху нажала на тормоз, и солнечный автобус устремился вниз под углом сорок пять градусов и с жутким шипением рухнул в наш пруд. В воздух поднялись клубы пара, несколько перепуганных наяд выскочили на берег, волоча недоплетенные корзинки.

Автобус всплыл на поверхность вместе с парой опрокинувшихся, полурасплавленных каноэ.

– Ну вот, – сказал Аполлон, мужественно улыбаясь. – Ты была права, дорогая. У тебя все получилось! Давай посмотрим, не ошпарили ли мы кого-нибудь ценного, ладно?

Глава 5

Я на связи с морским дном

Я никогда прежде не бывал в лагере полукровок зимой и удивился, увидев снег.

Понимаете, климат в лагере контролируется с помощью магии. Ничто не может миновать границы лагеря против воли директора, мистера Ди. Я думал, тут будет тепло и солнечно, но нет – падал легкий снежок. На ипподроме и клубничных плантациях лежал иней. Домики были украшены мерцающими огоньками, похожими на рождественские гирлянды, только это были не лампочки, а крохотные огненные шары. В лесу тоже светились огни, а самое странное, что огонь горел в окне чердака Большого Дома, где обитал наш оракул, заточенный в теле старой мумии. Может, Дельфийский дух там шашлыки жарит?

– Ух ты! – сказал Нико, выбираясь из автобуса. – А это что, скалодром?

– Ага, – сказал я.

– А почему по нему лава течет?

– Для интересу. Пошли. Познакомлю тебя с Хироном. Зоя, ты уже встречалась с…

– Да, с Хироном я знакома, – напряженно ответила Зоя. – Скажи ему, что мы будем в восьмом домике. Охотницы, за мной!

– Давайте я вас провожу, – предложил Гроувер.

– Мы знаем дорогу.

– Да ладно, мне ж не сложно! Тут просто легко заблудиться, если не…

Гроувер споткнулся о каноэ, упал и поднялся, не переставая говорить:

– …как говаривал мой папаша, старый козел. Пошли!

Зоя закатила глаза, но, видимо, сообразила, что от Гроувера ей не отделаться. Охотницы вскинули на плечи свои рюкзаки, подхватили луки и направились к домикам. Бьянка ди Анджело, перед тем как уйти, наклонилась к брату и что-то шепнула ему на ухо. Она посмотрела на него, ожидая ответа, но Нико только насупился и отвернулся.

– Осторожнее, цыпочки! – крикнул Аполлон вслед Охотницам. Он подмигнул мне: – Берегись пророчеств, Перси. До скорого!

– Что вы имеете в виду?

Но он не ответил и запрыгнул в автобус.

– Пока, Талия! – крикнул он. – И, это… всего хорошего!

И лукаво улыбнулся ей, как будто знал что-то, чего она не знала. Потом закрыл двери и завел мотор. Я отвернулся, когда солнечная колесница взмыла в небеса, пахнув жаром. Когда я снова посмотрел на озеро, от него валил пар. Красный «Мазерати» парил над лесом, сияя все ярче и поднимаясь все выше, пока не исчез в солнечном сиянии.

Нико все еще выглядел сердитым. Интересно, что такое сказала ему сестра?

– Кто такой Хирон? – спросил он. – Его фигурки у меня нет.

– Наш исполнительный директор, – сказал я. – Он… ну, увидишь.

– Раз этим девчонкам-Охотницам он не нравится, значит, он нормальный мужик! – буркнул Нико. – Пошли.

Второе, что удивило меня в лагере, – это то, как там пусто. Ну, то есть я знал, что большинство полукровок приезжают только на лето. Сейчас тут должны были остаться только круглогодичники – те, у кого нет дома, куда можно вернуться, или те, на кого будут слишком часто нападать чудовища, если они покинут лагерь. Но даже их тут, похоже, было совсем немного.

Я увидел Чарльза Бекендорфа из домика Гефеста. Бекендорф разжигал горн рядом с лагерной оружейней. Братья Стоул, Тревис и Коннор из домика Гермеса ковырялись в замке нашей лавки. На опушке несколько ребят из домика Ареса играли в снежки с лесными нимфами. Вот, собственно, и все. Даже моей старой соперницы, Клариссы из домика Ареса, не было видно.

Большой Дом был украшен гирляндами красных и желтых огненных шариков, которые обогревали крыльцо, но при этом ничего не поджигали. Внутри в очаге трещало пламя. Пахло горячим шоколадом. В комнате отдыха мистер Ди, директор лагеря, тихо играл в карты с Хироном.

Каштановая борода Хирона на зиму сделалась длиннее и гуще. Курчавые волосы тоже отросли. В этом году он не изображал школьного учителя и, видимо, мог себе позволить ходить, как ему удобно. На нем был пушистый свитер с узором в виде следов от копыт, а на коленях у него лежало одеяло, под которым инвалидной коляски было почти не видно.

Увидев нас, он улыбнулся:

– Перси! Талия! Ага, а это, наверное…

– Нико ди Анджело, – сказал я. – Они с сестрой – полукровки.

Хирон вздохнул с облегчением:

– Значит, все прошло успешно!

– Ну…

Его улыбка растаяла:

– Что случилось? И где Аннабет?

– Ужас какой! – сказал мистер Ди скучающим голосом. – Еще одна потеря…

Я старался не обращать внимания на мистера Ди, но его трудно было не заметить: на нем был теплый тренировочный костюм, неоново-оражевый, леопардовой расцветки, и фиолетовые беговые кроссовки (можно подумать, что мистер Ди хоть раз за всю свою бессмертную жизнь занимался бегом!). На кудрявых черных волосах красовался золотой лавровый венок, сдвинутый набекрень. Видимо, это означало, что он выиграл последнюю партию в карты.

– Что вы имеете в виду? – спросила Талия. – Кого мы еще потеряли?

И тут в комнату вбежал Гроувер, ухмыляясь, как придурок. Глаз у него был подбит, а на щеках багровели полосы, смахивающие на след от пощечины.

– Охотницы благополучно заселились!

Хирон нахмурился:

– Вот как? Охотницы? Я вижу, нам есть что обсудить!

Он взглянул на Нико:

– Гроувер, отведи-ка ты нашего юного друга в кабинет и покажи ему наш учебный ролик.

– Но… Ага, ладно. Хорошо, сэр.

– Учебный ролик? – переспросил Нико. – А он для какого возраста? Для любого или с ограничениями? Потому что Бьянка мне не разрешает…

– Для детей старше тринадцати лет, – ответил Гроувер.

– Круто! – И Нико охотно последовал за ним.

– Ну вот, – сказал Хирон нам с Талией. – А теперь садитесь-ка и расскажите нам все как было.

Когда мы закончили рассказывать, Хирон обернулся к мистеру Ди:

– Нужно немедленно начать поиски Аннабет!

– Я пойду! – в один голос сказали мы с Талией.

Мистер Ди фыркнул:

– Еще не хватало!

Мы с Талией принялись было возмущаться, но мистер Ди вскинул руку. Глаза у него горели тем грозным фиолетовым огоньком, который обычно означал, что, если мы немедленно не заткнемся, на нас обрушится божественный гнев.

– Судя по тому, что вы мне говорили, – сказал мистер Ди, – нам и предыдущая выходка обошлась слишком дорого. Мы уже лишились Анни Белл… к сожалению…

– Аннабет! – резко перебил я. Она жила в лагере с семи лет, а мистер Ди до сих пор делал вид, будто не помнит ее имени.

– Да-да, – сказал мистер Ди. – И вместо нее вы раздобыли маленького надоедливого мальчонку. Так что я не вижу смысла рисковать другими полукровками в ходе дурацкой спасательной экспедиции. Велика вероятность, что эта девочка, Анни, уже мертва.

Мне захотелось его придушить. Все-таки ужасно несправедливо, что Зевс отправил его на сотню лет лечиться от пьянства директором к нам в лагерь. Это было задумано как наказание за дурное поведение мистера Ди на Олимпе, но в конце концов оно превратилось в наказание для всех нас.

– Может быть, Аннабет еще жива, – сказал Хирон. Но я видел, что ему нелегко сохранять оптимизм. Он практически вырастил Аннабет за все эти годы, что она круглый год жила в лагере, пока не решилась еще раз попытаться жить с отцом и мачехой. – Она же у нас умница. Если… если ее схватили наши враги, она попытается выиграть время. Возможно, даже сделает вид, будто согласилась сотрудничать…

– Это верно, – сказала Талия. – Лука захочет получить ее живой.

– Ну, в таком случае, – сказал мистер Ди, – боюсь, ей придется организовать побег собственными силами.

Я встал из-за стола.

– Перси! – многозначительно сказал Хирон. В глубине души я и сам знал, что мистер Ди – не из тех, с кем стоит ссориться. Он тебе спуску не даст, даже если ты импульсивный мальчишка с СДВГ, вроде меня. Но я так разозлился, что мне было на все плевать.

– Да вы только рады, что еще одного из нас не стало! – сказал я. – Вы бы вообще предпочли, чтобы мы все исчезли!

Мистер Ди подавил зевок.

– Ты что-то хотел сказать?

– Да! – рявкнул я. – Если вас отправили сюда в наказание, это еще не значит, что вы должны себя вести как ленивый идиот! Это и ваша цивилизация тоже. Может быть, вы могли бы, для разнообразия, чем-то помочь!

На миг воцарилась тишина, нарушаемая только треском пламени. Пламя отражалось в глазах мистера Ди, придавая ему зловещий вид. Он открыл было рот, чтобы что-то произнести – вероятно, проклятие, которое должно было разнести меня в пыль, – и тут в комнату ворвался Нико, а следом за ним – Гроувер.

– Крутота! – вскричал Нико, протягивая руки к Хирону. – Так вы… вы кентавр!

Хирон выдавил нервную улыбку:

– Да, мистер ди Анджело, с вашего разрешения. Хотя во время… э-э… первого знакомства я предпочитаю выглядеть как человек, почему и пользуюсь этой инвалидной коляской.

– А вы – ого! – Нико перевел взгляд на мистера Ди: – Вы – тот пьянчуга? Фигассе!

Мистер Ди отвел взгляд от меня и с отвращением посмотрел на Нико:

– «Пьянчуга»?

– Ну, Дионис же, да? Ух ты-и! У меня есть ваша фигурка!

– Моя фигурка?..

– Ну, в игре «Мифы и магия»! И голографическая карточка тоже! У вас, конечно, сила атаки всего пятьсот очков, и все считают, что вы самый отстойный из богов, но, по-моему, у вас здоровские способности!

– А-а… – Похоже, мистер Ди был всерьез озадачен. Вероятно, это спасло мне жизнь. – Ну-у… я польщен.

– Перси, – поспешно сказал Хирон, – пожалуй, вам с Талией стоит пойти к домикам. Предупредите ребят, что завтра вечером мы играем в захват флага.

– Захват флага? – переспросил я. – Но у нас же слишком мало…

– Это традиция, – сказал Хирон. – Товарищеский матч, который проводится каждый раз, как у нас бывают Охотницы.

– Ага, – буркнула Талия. – Товарищеский-претоварищеский!

Хирон дернул головой в сторону мистера Ди, который все еще хмурился, пока Нико взахлеб рассказывал, сколько очков защиты у каждого из богов в этой его игре.

– Бегите, бегите! – сказал Хирон.

– Ладно, ладно, – сказала Талия. – Идем, Перси!

И она утащила меня из Большого Дома прежде, чем Дионис вспомнил, что хотел меня убить.

– С Аресом ты уже поссорился, – напомнила Талия по дороге к домикам. – Тебе так нужен еще один бессмертный враг?

Она была права. Еще в первое лето в лагере я вступил в бой с Аресом, и теперь он и все его дети хотели меня убить. Не стоило злить еще и Диониса.

– Извини, – сказал я. – Просто не сдержался. Это все так несправедливо!

Она остановилась у оружейной и посмотрела на другой конец долины, в сторону холма Полукровок. Ее сосна по-прежнему росла там, и на нижнем суку сверкало золотое руно. Магия дерева по-прежнему оберегала границы лагеря, но уже не использовала для этого дух Талии.

– Жизнь вообще несправедлива, Перси, – буркнула Талия. – Иногда я жалею, что… – Она не договорила, но голос у нее был таким грустным, что мне стало ее жаль. С растрепанными черными волосами, в черной панковской одежде, закутанная в старое драповое пальто, она походила на громадного ворона, совершенно неуместного на фоне белого пейзажа.

– Мы вернем Аннабет, – пообещал я. – Я просто пока не знаю как.

– Сперва я узнала, что мы потеряли Луку, – сказала она. – А теперь вот и Аннабет…

– Не думай об этом.

– Ты прав. – Она расправила плечи. – Мы что-нибудь придумаем!

На баскетбольной площадке несколько Охотниц кидали мячики в кольцо. Одна из них о чем-то спорила с парнем из домика Ареса. Сын Ареса положил руку на эфес меча, и девочка-Охотница выглядела так, словно вот-вот сменит мячик на лук и стрелы.

– Пойду разведу их, – сказала Талия. – А ты обойди домики. Предупреди всех насчет завтрашнего захвата флага.

– Ладно. Капитаном будешь ты.

– Нет-нет, – сказала Талия. – Ты же в лагере дольше меня. Тебе и быть капитаном.

– Ну-у, мы можем, типа… разделить капитанство или вроде того…

Ей эта идея, похоже, нравилась не больше, чем мне, но она кивнула.

Когда она повернула к площадке, я сказал:

– Эй, Талия!

– Чего?

– Извини за то, что произошло в Вестовере. Мне действительно следовало вас подождать.

– Да ладно, Перси. Наверно, я на твоем месте поступила бы так же.

Она переминалась с ноги на ногу, словно хотела добавить что-то еще и не могла решиться.

– Знаешь, ты тогда спросил про мою маму, а я на тебя вроде как огрызнулась. Я просто… я вернулась, чтобы ее найти, семь лет спустя, и узнала, что она умерла в Лос-Анджелесе. Она, это… в общем, пила она сильно и, видимо, куда-то ехала поздно ночью года два тому назад, и… – Талия отчаянно заморгала.

– Извини.

– Ага, ну да. Просто… не то чтобы мы были особо близки. Я сбежала, когда мне было десять. И лучшие два года своей жизни я провела, скитаясь с Лукой и Аннабет. Но все равно…

– Так вот почему у тебя были сложности с солнечным автобусом…

Она опасливо взглянула на меня:

– Ты что имеешь в виду?

– Ну, ты так напряглась… Ты, наверно, думала про свою маму, и тебе не хотелось садиться за руль.

Лучше бы я ничего не говорил. Талия сделалась угрожающе похожей на Зевса – в тот единственный раз, когда я видел Зевса в гневе: как будто ее глаза в любой момент готовы были выпустить молнию в миллион вольт.

– Ага, – буркнула она. – Ага, наверное, дело в этом… – И рысцой побежала в сторону площадки, где сын Ареса и Охотница пытались пришибить друг друга мечом и мячом.

Домики выглядели самой странной группой зданий, какую только можно представить. Большие, с белыми колоннами здания Зевса и Геры – домики номер один и номер два – стояли посередине. Слева – пять домиков богов, справа – пять домиков богинь, так что все вместе образовывало букву «П» вокруг центральной лужайки и кострища для барбекю.

Я стал обходить домики и предупреждать всех о захвате флага. В домике Ареса я разбудил какого-то парня, который лег отдохнуть после обеда, и он заорал, чтобы я валил отсюда. Когда я спросил, где Кларисса, он ответил:

– Отправилась в поход по поручению Хирона. Секретная миссия!

– С ней все в порядке?

– Про нее уже месяц ничего не слышно. Она считается пропавшей без вести. И с тобой случится то же самое, если ты не уберешься!

Я решил, что лучше не мешать ему спать.

В конце концов я добрался до третьего домика, домика Посейдона. Это было приземистое серое строение из морского камня с отпечатками ракушек и окаменевших кораллов. Внутри было пусто, как всегда, везде, кроме моей койки. На стене рядом с моей подушкой висел рог Минотавра.

Я достал из рюкзака бейсболку Аннабет и положил ее на свою тумбочку. Отдам Аннабет, когда найду ее. А я ее найду!

Я снял с руки часы и привел в действие щит. Он громко скрипел, разворачиваясь. Шипы доктора Терна оставили в бронзе десяток дыр. Одна пробоина не давала щиту раскрыться до конца, так что он выглядел как пицца с двумя вырезанными ломтями. Красивые изображения на металле, созданные моим братом, все помялись. То изображение, на котором мы с Аннабет сражались с гидрой, выглядело так, словно в него угодил метеорит, оставивший кратер на месте моей головы. Я повесил щит на крюк рядом с рогом Минотавра, но теперь на него было жалко смотреть. Может, Бекендорф из домика Гефеста мне его починит? Бекендорф был лучшим оружейником в лагере. Спрошу у него за ужином…

Я смотрел на щит, как вдруг уловил странный звук – журчание воды – и осознал, что в комнате появилось кое-что новенькое. В глубине домика стояла большая раковина из серого морского камня, с высеченной из камня рыбьей головой. Изо рта рыбы била струя воды – соленой морской воды, падающей в наполненную раковину. Вода, похоже, была горячая, потому что в холодном зимнем воздухе от нее валил пар, как в сауне. От этого в комнате делалось тепло, как летом, и пахло морем.

Я подошел поближе к раковине. Там не было ни записки, ничего, но я знал, что это может быть только подарок от Посейдона.

Я посмотрел в воду и сказал:

– Спасибо, пап.

Поверхность воды подернулась рябью. На дне фонтанчика замерцали монетки – около десяти золотых драхм. И я сообразил, для чего этот фонтанчик. Он был как напоминание, чтобы я не терял связи с семьей.

Я отворил ближайшее окно, и луч зимнего солнца образовал радугу в клубах пара. Потом я выудил из горячей воды монету.

– О Ирида, богиня радуги! – сказал я. – Прими мое приношение!

Я бросил монету в туман, и она исчезла. Я только тут сообразил, что не знаю, с кем связаться сначала.

С мамой? «Хороший мальчик» так бы и поступил, но она обо мне пока еще не тревожится. Она привыкла, что я исчезаю на несколько дней, а то и недель.

С отцом? Я уже давным-давно с ним не разговаривал – почти два года. Но можно ли отправить послание Ириды богу? Я никогда не пробовал. А вдруг они на такое злятся, как будто это какой-нибудь телефонный спам или вроде того?

Я поколебался-поколебался и наконец принял решение.

– Покажи мне Тайсона, – попросил я. – В кузницах циклопов.

Туман замерцал, и появилось изображение моего сводного брата. Тайсон был охвачен пламенем – это было бы нехорошо, не будь он циклопом. Он стоял, склонившись над наковальней, и бил молотом по раскаленному докрасна клинку меча. Искры летели во все стороны, языки пламени лизали его тело. За спиной у него виднелось окно в мраморной раме, и за окном была густо-синяя вода – океанское дно.

– Тайсон! – завопил я.

Поначалу он меня не услышал за грохотом молота и ревом пламени.

– Тай-сон!!!

Он обернулся, его единственный огромный глаз расширился. Лицо расплылось в кривозубой улыбке:

– Перси!

Он выронил клинок и бросился ко мне, пытаясь меня обнять. Изображение расплылось, и я машинально отшатнулся.

– Тайсон, это же послание Ириды! На самом деле меня здесь нет.

– У-у… – Тайсон снова обрел четкость. Он выглядел смущенным. – А-а… Ну да, я понял. Да.

– Ты как там? – спросил я. – Как работа?

Его глаз радостно вспыхнул:

– Чудесная работа! Вот, гляди! – Он схватил раскаленный меч голыми руками. – Это я сам сделал!

– Да, здорово!

– Я и имя свое на нем написал! Вот тут.

– Потрясающе. Слушай, ты с папой часто общаешься?

Тайсон сник:

– Редко. Папочка очень занят. Он беспокоится из-за войны.

– То есть? Что ты имеешь в виду?

Тайсон вздохнул. Он высунул клинок за окно. Вокруг клинка вода сразу вскипела и образовалось облако пузырей. Когда Тайсон втянул меч в комнату, металл уже остыл.

– Древние морские духи воду мутят. Океан, Эгей… Все вот эти.

Я более или менее понимал, о чем речь. Тайсон имел в виду бессмертных, которые правили океанами прежде, во дни титанов. До того, как к власти пришли олимпийцы. И то, что теперь они вернулись, учитывая, что Кронос, владыка титанов, и его сторонники набирают силу, было очень нехорошо.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросил я.

Тайсон печально покачал головой:

– Мы русалок вооружаем. До завтра надо изготовить еще тысячу мечей.

Он взглянул на свой клинок и вздохнул:

– Древние духи защищают плохой кораблик.

– «Царевну Андромеду»? – спросил я. – Корабль Луки?

– Да. Они сделали так, что его трудно найти. Защищают его от папочкиных бурь. Иначе папа давно бы его сломал.

– Да, сломать его было бы неплохо…

Тайсон воспрянул, как будто ему в голову пришла новая мысль:

– Аннабет! Аннабет с тобой?

– Ну… э-э…

Сердце у меня сделалось тяжелым, как шар для боулинга. Тайсон любил Аннабет больше всего на свете, если не считать арахисового масла (а арахисовое масло он очень любил!). У меня не хватало духу сказать ему, что Аннабет пропала. Он же сейчас так расплачется, что, того гляди, потушит свой горн.

– Ну… нет, прямо сейчас ее тут нет.

– Ну, привет ей передавай! – Тайсон буквально сиял. – Привет, Аннабет!

– Ладно… – Я сглотнул, пытаясь избавиться от комка в горле. – Передам.

– И насчет плохого кораблика ты не беспокойся, Перси! Он уплывает.

– Что ты имеешь в виду?

– В Панамский канал! Это очень, очень далеко.

Я нахмурился. Зачем бы Луке гонять свой лайнер, кишащий демонами, в этакую даль? Последний раз, когда мы его видели, он курсировал вдоль восточного побережья Соединенных Штатов, вербуя полукровок и натаскивая свое чудовищное войско.

– Хорошо, – сказал я, хотя меня эти новости совсем не успокоили. – Это… хорошо. Я надеюсь.

Из глубины кузницы низкий голос что-то рявкнул, что именно – я не разобрал. Тайсон вздрогнул:

– Ой, мне пора за работу! Шеф рассердится. Удачи, брат!

– Ладно, ты скажи папе, что…

Но не успел я договорить, как видение замерцало и растаяло. Я снова остался один у себя в домике, чувствуя себя еще более одиноким, чем прежде.

В тот вечер за ужином я чувствовал себя довольно несчастным.

Ну, то есть кормили-то нас превосходно, как и всегда. Барбекю, пиццу и никогда не пустеющие кубки с газировкой ничем не испортишь. Благодаря факелам и жаровням в открытом павильоне было тепло, но нам полагалось сидеть вместе с товарищами по домику, а это означало, что я был один за столом Посейдона. Талия тоже сидела одна за столом Зевса, но сесть рядом нам было нельзя. Такие уж правила в лагере. Ну, по крайней мере, за столами Гефеста, Ареса и Гермеса было довольно многолюдно. Нико сидел рядом с братьями Стоул, потому что новички всегда попадают в домик Гермеса, если неизвестно, кто из олимпийцев был их родителем. Братья Стоул, похоже, пытались убедить Нико, что покер куда круче «Мифов и магии». Я понадеялся, что у Нико нет денег и проигрывать ему нечего.

Единственный стол, за которым, похоже, было действительно весело, – это стол Артемиды. Охотницы пили, ели и хохотали, как большая счастливая семья. Зоя сидела во главе стола, как мама. Она не смеялась так часто, как остальные, но тоже улыбалась время от времени. Серебряный обруч предводительницы сверкал в ее темных волосах. Я подумал, что она гораздо приятнее, когда улыбается. Бьянка ди Анджело, похоже, веселилась вовсю. Она пыталась научиться армрестлингу у крупной девочки, которая сцепилась с парнем из домика Ареса давеча на площадке. Старшая девочка одолевала Бьянку раз за разом, но Бьянка, похоже, была не против.

Когда мы поели, Хирон произнес обычный тост во славу богов и официально поприветствовал Охотниц Артемиды. Аплодисменты вышли не очень-то бурными. Потом Хирон объявил, что завтра вечером состоится «товарищеская игра» по захвату флага, – эту новость приняли куда лучше.

А потом мы все разбрелись по своим домикам – зимой отбой был раньше обычного. Я был вымотан донельзя, поэтому заснул легко. Это хорошо. Плохо то, что мне приснился кошмар. Мне часто снятся кошмары, но это было чересчур даже для меня.

Аннабет брела по темному склону горы, окутанной туманом. Место было похоже на подземный мир, потому что я сразу ощутил прилив клаустрофобии, и неба над головой видно не было – только душная, тяжкая тьма, как будто я в пещере.

Аннабет карабкалась вверх по склону. Вокруг были разбросаны древние, разрушенные греческие колонны из черного мрамора, как будто кто-то разнес вдребезги огромное здание.

– Терн! – звала Аннабет. – Где вы? Зачем вы принесли меня сюда?

Она перебралась через кусок поваленной стены и очутилась на вершине горы. И ахнула.

Там был Лука. И он страдал.

Он корчился на камнях, пытаясь подняться. Тьма вокруг него, казалось, была гуще, туман тянул к нему жадные щупальца. Одежда на Луке была изорвана, лицо в ссадинах и в поту.

– Аннабет! – вскричал он. – Помоги мне! Пожалуйста!

Она бросилась вперед.

Я пытался вскрикнуть: «Он предатель! Не верь ему!»

Но во сне голос меня не слушался.

В глазах у Аннабет стояли слезы. Она протянула руку, как будто хотела дотронуться до лица Луки, но в последний миг замешкалась.

– Что случилось? – спросила она.

– Они бросили меня тут! – простонал Лука. – Умоляю! Я сейчас умру!

Я не мог понять, что с ним происходит. Казалось, он борется с каким-то невидимым проклятием, как будто этот туман его душит.

– Но почему я должна тебе верить? – спросила Аннабет. Голос у нее звучал обиженно.

– У тебя нет причин мне верить, – сказал Лука. – Я поступил с тобой ужасно. Но если ты мне не поможешь, я умру.

«Да и пусть умирает!» – хотелось завопить мне. Сколько раз Лука пытался хладнокровно убить нас всех? Не заслуживает он помощи Аннабет!

И тут темнота над Лукой начала рушиться, точно потолок пещеры во время землетрясения. Огромные обломки черных скал посыпались вниз. Аннабет ринулась вперед как раз в тот момент, когда появилась трещина и весь потолок провалился. Она каким-то чудом удержала его – все эти тонны камня. Она не давала ему упасть на себя и на Луку исключительно своей собственной силой. Это было невозможно. Она просто не могла этого сделать!

Лука, задыхаясь, откатился в сторону.

– Спасибо! – выдавил он.

– Помоги мне его держать! – простонала Аннабет.

Лука перевел дух. Лицо у него было перемазано грязью и потом. Он, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Я знал, что на тебя можно рассчитывать.

И пошел прочь – а дрожащая чернота тем временем грозила раздавить Аннабет.

– Помоги же!!! – взмолилась она.

– Не тревожься, – сказал Лука. – Помощь уже на подходе. Все идет по плану. Ну а пока постарайся не умереть.

Потолок из тьмы снова принялся опускаться, пригибая Аннабет к земле.

Я рывком сел в кровати, судорожно цепляясь за одеяло. В домике не было слышно ни звука, кроме журчания воды в фонтанчике. Судя по часам на тумбочке, время было немного за полночь.

Всего лишь сон. Но в двух вещах я был уверен. Во-первых, Аннабет грозит страшная опасность. Во-вторых, это из-за Луки.

Глава 6

Старый мертвый друг приходит в гости

На следующее утро, после завтрака, я рассказал Гроуверу про свой сон. Мы сидели на лугу и смотрели, как сатиры гоняются по снегу за лесными нимфами. Нимфы обещали сатирам поцеловать их, если те их догонят, но сатирам это удавалось редко. Обычно нимфа дожидалась, пока сатир как следует разгонится, а потом оборачивалась заснеженным деревом, и бедный сатир с размаху врезался в ствол, а на голову ему сваливалась куча снега.

Когда я рассказал Гроуверу свой кошмар, он принялся наматывать на палец лохматую шерсть у себя на ноге.

– Говоришь, на нее потолок пещеры обрушился? – переспросил он.

– Ага. Что это вообще за фигня такая?

Гроувер покачал головой.

– Не знаю. Но после того, что приснилось Зое…

– Эгей! Что ты имеешь в виду? Зое тоже снилось что-то похожее?

– Я… я точно не знаю. Часа в три ночи она пришла в Большой Дом и потребовала Хирона. Она выглядела очень перепуганной.

– Постой, а ты откуда знаешь?

Гроувер покраснел:

– Я вроде как ночевал рядом с домиком Артемиды.

– Зачем?

– Ну, просто, знаешь, чтобы быть рядом с ними.

– Ах ты, хлыщ парнокопытный!

– Я не хлыщ! В общем, короче, я пошел следом за ней к Большому Дому, спрятался в кустах и все видел. Она всерьез рассердилась, когда Аргус не хотел ее пускать. Зрелище было жутковатое.

Еще бы! Аргус отвечал за охрану лагеря – это был белокурый здоровяк с глазами по всему телу. Он редко показывался, разве что происходило что-то действительно серьезное. Но если он сцепится с Зоей Ночной Тенью, я бы ставки делать не рискнул.

– И что она говорила?

Гроувер поморщился:

– Ну, она, когда сердится, всегда начинает изъясняться жутко старомодно. В общем, я далеко не все понял. Но что-то насчет того, что Артемида в беде, и ей нужны ее Охотницы. А потом она обозвала Аргуса дубинноголовым остолопом… По-моему, это что-то плохое. А он ее назвал…

– Эй, погоди! Как это Артемида могла попасть в беду?

– Я… ну, в конце концов, вышел Хирон в пижаме и с бигудями на хвосте и…

– Он накручивает хвост на бигуди?!

Гроувер испуганно зажал себе рот.

– Извини, – сказал я. – Рассказывай дальше.

– Ну, Зоя сказала, что ей нужно разрешение немедленно покинуть лагерь. Хирон отказал. Он напомнил Зое, что Охотницам приказано оставаться здесь, пока они не получат приказ от Артемиды. А она…

Гроувер сглотнул.

– Она сказала: «Как же мы получим приказ от Артемиды, коли Артемида в нетях?»

– Что значит «в нетях»? Заблудилась, что ли?

– Нет. По-моему, Зоя имела в виду, что она исчезла. Попала в плен. Похищена.

– Похищена? – Я попытался уложить эту мысль у себя в голове. – Но как можно похитить бессмертную богиню? Разве такое возможно?

– Ну да, вообще-то. В смысле, Персефону же похитили.

– Ну, так она же была богиней цветочков или типа того.

Гроувер, похоже, обиделся:

– Богиней весны!

– Ну, в общем, Артемида-то куда могущественней. Кто же мог ее похитить? И зачем?

Гроувер с несчастным видом покачал головой:

– Не знаю. Кронос?

– Не мог же он уже достичь такого могущества! Или мог?

В последний раз, как мы видели Кроноса, он был порублен на мелкие кусочки. Ну… вообще-то, мы его не видели. Тысячи лет тому назад, после великой войны титанов с богами, боги изрубили его на куски его же собственным серпом и рассеяли его останки в Тартаре. Тартар – это нечто вроде бездонной мусорной корзины, куда боги сбрасывают своих врагов. Позапрошлым летом Кронос заманил нас на самый край этой пропасти и едва не утянул туда. А прошлым летом, на борту демонского лайнера Луки, мы видели золотой гроб, и Лука утверждал, что каждый раз, как на их сторону встает кто-то еще, владыка титанов восстанавливается в этом гробу, возвращаясь из бездны кусочек за кусочком. Кронос мог влиять на сны людей, обманывать и морочить их, но все равно я не понимал, как он может физически одолеть Артемиду, если пока что он представляет собой всего лишь кучку злобных огрызков.

– Не знаю, – сказал Гроувер. – Думаю, если бы Кронос восстановился, кто-нибудь об этом знал бы. Боги бы нервничали куда сильнее. Но все равно странно, что тебе приснился кошмар в ту же ночь, что и Зое. Как будто бы ваши сны…

– Связаны между собой, – сказал я.

Один из сатиров поскользнулся на своих копытцах на мерзлой земле, гоняясь за рыжеволосой лесной нимфой. Нимфа захихикала и распахнула объятия ему навстречу. Бац! Девушка обернулась сосной, и сатир с размаху поцеловался с ее стволом.

– Какая прелесть! – мечтательно сказал Гроувер.

Я подумал о кошмаре Зои, который приснился ей всего через несколько часов после моего.

– Мне надо поговорить с Зоей, – сказал я.

– М-м, прежде, чем ты к ней пойдешь…

Гроувер достал что-то из кармана куртки. Это был трехстраничный буклетик, вроде туристической карты.

– Помнишь, что ты говорил – мол, как странно, что Охотницы оказались в окрестностях Вестовер-Холла? Я думаю, что они, возможно, за нами следили.

– Следили за нами? Что ты имеешь в виду?

Гроувер протянул буклетик мне. Буклетик был посвящен Охотницам Артемиды. На обложке красовалась надпись: «МУДРЫЙ ВЫБОР ОБЕСПЕЧИТ ВАШЕ БУДУЩЕЕ!» А внутри были фотографии юных дев, охотящихся, преследующих чудовищ, стреляющих из лука. Крупные заголовки гласили: «ПОЛЬЗА ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ: БЕССМЕРТИЕ – ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ ДЛЯ ВАС?» и «В БУДУЩЕЕ БЕЗ МАЛЬЧИШЕК!»

– Я это нашел в рюкзаке Аннабет, – сказал Гроувер.

Я уставился на него:

– Не понимаю…

– Ну, по-моему… возможно, Аннабет подумывала к ним присоединиться.

Мне хотелось бы сказать, что я нормально отнесся к этой новости.

На самом деле мне захотелось передушить Охотниц Артемиды, всех этих вечных девственниц, одну за другой. До конца дня я пытался найти себе занятие, но не переставал жутко переживать из-за Аннабет. Я пошел на тренировку по метанию дротиков, но парень из домика Ареса, который вел занятие, выставил меня за то, что я по рассеянности метнул дротик в мишень прежде, чем он успел убраться с дороги. Я извинился за то, что продырявил ему штаны, но он меня все равно послал.

Я сходил в конюшню пегасов, но там Силена Боргард из домика Афродиты ссорилась с одной из Охотниц, и я решил, что лучше не влезать.

После этого я сидел на пустых трибунах у ипподрома и дулся. На площадке для стрельбы из лука Хирон вел стрелковую тренировку. Я понимал, что лучше всего будет поговорить с ним. Может быть, он что-нибудь посоветует. Но что-то меня удержало. Например, ощущение, что Хирон попытается меня защитить, как обычно. Он может не сказать мне всего, что знает.

Я посмотрел в другую сторону. На вершине холма Полукровок мистер Ди с Аргусом кормили новорожденного дракончика, охраняющего золотое руно.

И тут до меня дошло: а ведь в Большом Доме-то небось никого нет! И есть кое-кто… кое-кто, у кого можно спросить совета.

Кровь стучала у меня в ушах, когда я вбежал в дом и стал подниматься по лестнице. Прежде я бывал там всего один раз, и мне до сих пор снились кошмары про это. Я открыл люк и залез на чердак.

На чердаке было темно, пыльно и полно хлама, как и в прошлый раз. Там валялись щиты со следами чудовищных зубов, мечи, изогнувшиеся по форме демонских голов, и некоторое количество чучел, к примеру чучела гарпии и ярко-оранжевого питона.

У окна на трехногом табурете сидела высохшая мумия старухи в цветастом хипповском платьишке. Оракул.

Я заставил себя подойти к ней. Я ждал, что изо рта мумии повалит зеленый туман, как в прошлый раз, но ничего не произошло.

– Здравствуйте! – сказал я. – Э-э… как поживаете?

И сам поморщился – больно уж по-дурацки это прозвучало. Ну как она может «поживать»: мертвая она сидит тут на чердаке. Но я знал, что внутри нее обитает дух оракула. Я чувствовал, что в комнате присутствует нечто холодное – точно спящая змея, свернувшаяся кольцами.

– У меня вопрос, – сказал я чуть погромче. – Мне нужно узнать про Аннабет. Как мне ее спасти?

Ответа не было. В немытое окно чердака били косые солнечные лучи, в лучах плясали пылинки.

Я ждал. Потом разозлился. Будут еще всякие трупы со мной в молчанку играть!

– Ну и ладно! – сказал я. – Подумаешь! Сам разузнаю.

Я повернулся и налетел на большой стол, заваленный всякими сувенирами. По сравнению с прошлым разом барахла на столе, похоже, прибавилось. Герои держали на чердаке много всякого разного: и принесенные из походов трофеи, которые им больше не хотелось хранить у себя в домике, и те вещи, которые причиняли болезненные воспоминания. Я знал, что Лука оставил где-то тут драконий коготь – тот самый, от которого у него шрам на лице.

Была там рукоять сломанного меча с прикрепленной запиской: «Он сломался, и Леруа погиб. 1999».

Потом я заметил розовый шелковый шарфик, тоже с запиской. Я взял записку и попытался разобрать, что там написано:

«ШАРФ БОГИНИ АФРОДИТЫ НАЙДЕН В ВОТЕРЛЭНДЕ В ДЕНВЕРЕ, ШТАТ КОЛОРАДО, АННАБЕТ ЧЕЙЗ И ПЕРСИ ДЖЕКСОНОМ».

Я уставился на шарфик. Совсем про него забыл. Два года назад Аннабет выхватила этот шарф у меня из рук и сказала что-то вроде: «Нет, нельзя! Держись подальше от любовных чар».

Я-то думал, она его выкинула. А он вот он. Так она хранила его все это время? И почему она засунула его на чердак?

Я обернулся к мумии. Мумия не шелохнулась, но тени у нее на лице легли так, что казалось, будто она зловеще ухмыляется. Я выронил шарф и с трудом сдержался, чтобы не броситься к выходу.

В тот вечер после ужина я был всерьез настроен как следует всыпать Охотницам и отвоевать флаг. Игра должна была быть небольшая: всего тринадцать Охотниц, считая Бьянку ди Анджело, и ребят из лагеря примерно столько же.

Зоя Ночная Тень, похоже, была здорово расстроена. Она все сердито поглядывала на Хирона, как будто поверить не могла, что он заставляет ее заниматься такой ерундой. Прочие Охотницы тоже выглядели не особо радостными. Они не хихикали и не перешучивались, не то что вчера вечером. В обеденном павильоне они сидели, сбившись в кучку, и нервно перешептывались, подтягивая ремни на доспехах. Некоторые из них даже выглядели так, как будто недавно ревели. Наверно, Зоя рассказала им про свой кошмар.

В нашей команде были Бекендорф и еще двое парней из домика Гефеста, несколько ребят из домика Ареса (мне по-прежнему казалось странным, что Клариссы нет), братья Стоул и Нико из домика Гермеса и несколько детей Афродиты. Даже удивительно, что домик Афродиты тоже вызвался участвовать в игре. Обычно они сидели в сторонке, трепались, любовались своим отражением в реке и так далее, но, когда они узнали, что мы соревнуемся с Охотницами, все кинулись играть.

– Я им покажу «любовь ничего не стоит»! – бормотала Силена Боргард, надевая доспех. – В порошок сотру!

Оставались еще мы с Талией.

– Я буду отвечать за нападение, – предложила Талия, – а ты возьми на себя оборону.

– Ну-у…

Я замялся. Вообще-то я собирался сказать то же самое, только наоборот.

– А тебе не кажется, что тебе, с твоим щитом и так далее, лучше играть в обороне?

Талия уже надела на руку Эгиду, и даже наши товарищи по команде старались держаться от нее подальше и изо всех сил пытались не шарахаться при виде бронзовой головы Медузы.

– Ну, я решила, что она как раз поможет мне в наступлении, – сказала Талия. – К тому же у тебя больше опыта по части обороны.

Я не мог понять, издевается она надо мной или нет. По части обороны при захвате флага опыт у меня был как раз самый неудачный. В первый мой год в лагере Аннабет сделала из меня своеобразную приманку, и меня едва не затыкали насмерть копьями, а потом меня чуть не загрызла адская гончая.

– Ну ладно, идет, – покривил душой я.

– Круто!

И Талия отвернулась, чтобы помочь кое-кому из детей Афродиты: те никак не могли застегнуть доспех, не обломав ногтей. Нико ди Анджело подбежал ко мне, улыбаясь во весь рот:

– Потрясно! Правда, Перси?

Его бронзовый шлем с голубым султаном из перьев съезжал ему на глаза, и нагрудник был великоват размеров этак на шесть. Неужели и я выглядел таким смешным, когда только появился здесь? Увы, наверное, да…

Нико не без труда вскинул свой меч.

– А нам можно убивать девчонок из той команды?

– Ну… нет.

– Но Охотницы же бессмертные, верно?

– Только при условии, что они не погибнут в бою. И кроме того…

– А круто было бы, если бы мы, типа, воскресали каждый раз, как нас убьют, чтобы можно было сражаться дальше, и…

– Нико, у нас все всерьез. Мечи настоящие. Ими можно ранить.

Он уставился на меня, слегка разочарованный, и я осознал, что говорю точь-в-точь как моя мама. Эй, это нехороший знак!

Я хлопнул Нико по плечу:

– На самом деле, все круто. Ты просто следуй за товарищами по команде. И не попадайся под руку Зое. Будет весело!

Хирон гулко ударил копытом в пол павильона.

– Герои! – воскликнул он. – Правила вам известны! Команда синих – лагерь полукровок – занимает западную часть леса. Охотницы Артемиды – команда красных – занимает восточную. Судить, а также оказывать медицинскую помощь во время сражения буду я. Просьба обходиться без преднамеренного членовредительства! Любые магические предметы использовать можно. По местам!

– Здорово! – прошептал Нико рядом со мной. – А какие магические предметы? А у меня они есть?

Я уже собирался ему сообщить, что у него их нету, когда Талия сказала:

– Команда синих! За мной!

Наши последовали за ней с радостными кличами. Мне пришлось догонять их бегом, и я по пути споткнулся о чей-то щит, так что я был не очень похож на второго капитана. Скорее, на идиота.

Флаг мы водрузили на вершине Зевсова Кулака. Это та груда валунов посреди западной части леса, которая, если посмотреть на нее под нужным углом, выглядит в точности как громадный кулак, торчащий из земли. Ну а если посмотреть на нее с любой другой стороны, она выглядит в точности как огромная куча оленьего помета. Но назвать это место «Кучей Какашек» Хирон нам не разрешил, тем более после того, как она носила имя Зевса: у Зевса плохо с чувством юмора.

Как бы то ни было, это подходящее место для того, чтобы водрузить там флаг. Верхний валун был метров семь в высоту, и вскарабкаться на него было очень и очень непросто, так что флаг был виден издалека, по всем правилам, а то, что караульным разрешалось стоять не ближе десяти метров от него, значения уже не имело.

Я поставил Нико в караул вместе с Бекендорфом и братьями Стоул, рассчитывая, что тут ему ничто угрожать не будет.

– Мы нанесем отвлекающий удар слева, – говорила команде Талия. – Силена, командовать им будешь ты!

– Есть!

– Возьми Лорель и Джейсона. Они хорошие бегуны. Зайдите Охотницам в тыл по большой дуге и постарайтесь, чтобы как можно больше их увязалось за вами. А я с основными силами атакующих зайду справа и захвачу их врасплох.

Все кивнули. Это звучало хорошо, и Талия говорила так уверенно – поневоле верилось, что это должно сработать.

Она посмотрела на меня:

– Хочешь что-нибудь добавить, Перси?

– Ну… да. Не забывайте об обороне. У нас четверо караульных и двое разведчиков. Не так уж много для такого большого леса. Я буду бродить вокруг. Нужна будет помощь – кричите.

– И не покидайте свой пост! – сказала Талия.

– Разве что представится уникальная возможность, – добавил я.

Талия насупилась:

– Нет, просто не покидайте свой пост!

– Ну да, разве что…

– Перси!

Она дотронулась до моей руки и шарахнула меня током. Ну, в смысле, током бьются все, особенно зимой, но Талия бьется током по-настоящему больно. Наверно, это потому, что ее папа – бог молний. Случалось, что она людям брови сжигала.

– Извини, – сказала Талия, хотя, судя по тону, особенно виноватой она себя не чувствовала. – Ну что, всем все ясно?

Все кивнули. Мы разбились на мелкие группки. Протрубил рог, и игра началась.

Группа Силены направилась налево и скрылась в лесу. Отряд Талии дал им несколько секунд форы, потом рванул направо.

Я ожидал развития событий. Я взобрался на Зевсов Кулак, откуда открывался хороший вид на лес. Я помнил, как Охотницы вырвались из леса тогда, во время боя с мантикором, и был готов к чему-то подобному: мощному натиску, во время которого нас просто сметут. Но ничего не происходило.

Я мельком увидел Силену и двух ее разведчиков. Они бежали через поляну, преследуемые пятью Охотницами, уводя их в чащу леса, подальше от Талии. План, похоже, работал. Потом я заметил другую группку Охотниц, которые двигались вправо, с луками наготове. Видимо, они обнаружили Талию.

– Что там происходит? – осведомился Нико, пытаясь залезть поближе ко мне.

Я лихорадочно размышлял. Талии точно не прорваться, зато Охотницы разделились. Сейчас, когда они так много народу отправили на фланги, центр у них совсем открыт. И если действовать быстро…

Я взглянул на Бекендорфа:

– Парни, вы крепость удержите?

Бекендорф фыркнул:

– А то!

– Ну, я пошел. – И я помчался к границе. Братья Стоул и Нико восторженно завопили.

Я несся со всех ног и чувствовал себя превосходно. Я перемахнул через ручей, на вражескую территорию. Я видел впереди их серебристый флаг с единственной караульщицей, которая даже не смотрела в мою сторону. Слева и справа, где-то в лесу, слышались звуки боя. Победа была за мной!

Караульщица обернулась в последний момент. Это была Бьянка ди Анджело. Глаза у нее расширились, я с разгону налетел на нее, и она растянулась на снегу.

– Извини! – крикнул я. Сорвал с дерева серебристый шелковый флаг и бросился прочь.

Бац! Под ноги мне попалась серебристая веревка, привязанная к соседнему дереву. Растяжка! Не успев даже подумать о том, чтобы остановиться, я тяжело рухнул наземь, растянувшись на снегу.

– Перси! – завопила Талия слева от меня. – Ты что творишь?!

Но не успела она добежать до меня, как у ее ног взорвалась стрела и за ее отрядом потянулось облако желтого дыма. Они принялись кашлять и задыхаться. Я даже через лес чувствовал запах газа – жуткую серную вонь.

– Так нечестно! – ахнула Талия. – Пердячие стрелы – это неспортивно!

Я вскочил и побежал дальше. Еще несколько ярдов, ручей – и я выиграл! Мимо ушей просвистело еще несколько стрел. Откуда ни возьмись появилась Охотница и замахнулась на меня ножом, но я отбил удар и побежал дальше.

Я услышал крики с нашей стороны ручья. Бекендорф и Нико бежали мне навстречу. Я думал, что они бегут меня приветствовать, но потом я увидел, что они кого-то преследуют – Зою Ночную Тень, которая неслась мне навстречу, как гепард, без труда уворачиваясь от ребят из лагеря. И в руках у нее был наш флаг.

– Не-ет! – завопил я и поднажал.

Я был в двух шагах от воды, когда Зоя перемахнула мне навстречу, на свою сторону, да еще и в меня врезалась в придачу. Обе стороны сошлись у ручья, и Охотницы разразились торжествующими криками. Из чащи появился Хирон. Вид у него был мрачный. На спине у него сидели братья Стоул, и выглядели они так, словно их обоих сильно съездили по голове. У Коннора Стоула из шлема, точно антенны, торчали две стрелы.

– Победили Охотницы! – без особой радости объявил Хирон. И пробормотал себе под нос: – В пятьдесят шестой раз подряд…

– Персей Джексон! – вскричала Талия, бросаясь в мою сторону. От нее воняло тухлыми яйцами, и она была так зла, что по ее доспехам пробегали голубые искры. Все поежились и расступились – из-за Эгиды. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не втянуть голову в плечи.

– Во имя богов, чем ты думал, а? – взревела она.

Я стиснул кулаки. Со мной сегодня и так уже случилось достаточно плохого. Не хватало еще и этого!

– Я захватил флаг, Талия! – Я потряс им у нее перед носом. – Я увидел шанс и воспользовался им!

– Я БЫЛА РЯДОМ С ИХ БАЗОЙ! – завопила Талия. – Но флаг исчез! Если бы ты не влез, мы могли бы победить!

– У тебя других забот хватало!

– Ах так, значит, я еще и виновата?!

– Этого я не говорил.

– Гр-р!

Талия толкнула меня, и меня так шарахнуло током, что я отлетел метра на три и плюхнулся в воду. Кое-кто из наших ахнул. Пара Охотниц сдавленно хихикнули.

– Извини… – Талия побледнела. – Я не хотела…

В ушах у меня звенело от гнева. Из ручья вырвалась волна, которая ударила Талии в лицо и вымочила ее с головы до ног.

Я вскочил.

– Ага! – рявкнул я. – Я тоже не хотел!

Талия тяжело дышала.

– Довольно! – приказал Хирон.

Но Талия вскинула копье:

– Хочешь отведать, рыбьи мозги?

Почему-то, когда меня так называла Аннабет, это было нормально – по крайней мере, я привык. Но слышать это от Талии было неприятно.

– Ну, давай, сосновая шишка!

Я вскинул Стремнину, но прежде чем я успел защититься, Талия взревела, с неба грянула молния, пробежала по ее копью, как по громоотводу, и ударила меня в грудь.

Я тяжело рухнул. Запахло паленым – у меня возникло ощущение, что горит моя одежда.

– Талия! – сказал Хирон. – Довольно!

Я поднялся на ноги и пожелал, чтобы весь ручей вышел из берегов. Вода вздыбилась, сотни литров воды образовали мощный ледяной смерч.

– Перси! – взмолился Хирон.

Я готов был обрушить водяной смерч на Талию, как вдруг увидел, что в лесу что-то движется. Весь мой гнев и сосредоточенность мгновенно рассеялись. Вода рухнула обратно в русло ручья. Талия так удивилась, что обернулась посмотреть, на что я там уставился.

Некто или нечто двигалось в нашу сторону. Оно было окутано густым зеленым туманом, но, когда оно подошло ближе, ребята и Охотницы ахнули.

– Это невозможно! – сказал Хирон. Я никогда еще не слышал, чтобы его голос звучал так нервно. – Оно… она никогда не покидала чердака. Никогда.

И все же иссохшая мумия, в которой обитал оракул, подошла и остановилась в центре нашей группы. Туман заклубился у нас под ногами, снег сделался тошнотворно-зеленым.

Никто из нас не осмеливался шелохнуться. Потом у меня в голове раздался шипящий голос. Очевидно, его слышали все, потому что некоторые попытались зажать уши.

«Я – дух Дельфийский, – произнес голос, – изрекающий пророчества Феба Аполлона, убийцы могучего Пифона».

Оракул смотрел на меня своими холодными, мертвыми глазами. Потом мумия повернулась и уставилась на Зою Ночную Тень:

«Приблизься, ищущая, и вопрошай!»

Зоя сглотнула:

– Что мне надо сделать, чтобы помочь моей богине?

Рот оракула открылся, и оттуда повалил зеленый туман. Я увидел смутные очертания горы и девушку, стоящую у голого пика. Это была Артемида, но она была опутана цепями и прикована к скалам. Она стояла на коленях, воздев руки, словно хотела защититься от нападения, и, похоже, жестоко страдала. Оракул произнес:

Пять на запад пойдут за богиней в цепях, Одного потеряют в краю без дождя, Погибель Олимпа укажет дорогу, Полукровки и Девы беду превозмогут, Проклятье титана одного из вас ждет, И один от руки отцовской падет.

А потом у нас на глазах туман свернулся и большой зеленой змеей уполз обратно в рот мумии. Оракул уселся на камень и застыл так неподвижно, словно находился у себя на чердаке – казалось, мумия готова просидеть так добрую сотню лет.

Глава 7

Никто меня не любит, кроме лошади

Ну, казалось бы, может оракул хотя бы самостоятельно вернуться к себе на чердак?

Но нет: нам с Гроувером поручили отнести ее обратно. Не думаю, что это оттого, что все к нам так хорошо относились.

– Осторожней, голова! – предупредил меня Гроувер, поднимаясь по лестнице. Но было поздно.

Бац! Мумия стукнулась своим иссохшим лицом о крышку люка. Полетела пыль.

– Ой, йё! – Я положил мумию на пол и исследовал ее на предмет повреждений. – Я ей ничего не сломал?

– Не знаю… – признался Гроувер.

Мы подняли ее и взгромоздили на треножник. Оба были вспотевшие и запыхавшиеся. Кто бы мог подумать, что мумии такие тяжеленные?

Я предположил, что разговаривать со мной она, наверно, не захочет, и был прав. Когда мы, наконец, убрались оттуда и захлопнули вход на чердак, я вздохнул с облегчением.

– Да-а, – сказал Гроувер, – ну и работенка!

Я понимал, что он ради меня старается делать вид, будто ничего особенного не случилось, но все равно чувствовал себя подавленно. Небось на меня весь лагерь злится за то, что мы продули Охотницам, а тут еще это новое пророчество оракула. Можно было подумать, что Дельфийский дух просто из кожи вон лез, чтобы продемонстрировать мне свое пренебрежение. На мой вопрос мумия ответить не пожелала, зато прошла полмили, чтобы поговорить с Зоей. И при этом ни слова, ни полслова не сказала про Аннабет!

– И что же предпримет Хирон? – спросил я у Гроувера.

– Кабы я знал!

Он печально посмотрел в окно, на заснеженные пологие холмы.

– Как мне хотелось бы оказаться там!

– Чтобы отправиться на поиски Аннабет?

Он растерянно посмотрел на меня. Потом покраснел:

– Ах, ну да! И ради этого тоже. Конечно.

– В чем дело? – спросил я. – О чем ты думал?

Он нервно переступил копытцами.

– Ну, просто мантикор сказал что-то насчет Великого Пробуждения. Вот я и подумал… ну, если все эти древние силы пробуждаются, может… может, не только злые?

– Ты про Пана?

Я почувствовал себя эгоистом, потому что совершенно забыл про главную цель жизни Гроувера. Бог дикой природы пропал две тысячи лет тому назад. Ходили слухи, будто он умер, но сатиры в это не верили. Они были твердо намерены его найти. Они тщетно разыскивали Пана на протяжении веков, и Гроувер был убежден, что именно его ждет успех. В этом году, когда Хирон отправил всех сатиров срочно разыскивать полукровок, Гроуверу не удалось продолжить поиски Пана. Наверно, это сводило его с ума…

– Я потерял след, – говорил он. – Я тревожусь, как будто упустил что-то по-настоящему важное. Он где-то там. Я это просто чувствую.

Я не знал, что ему сказать. Мне хотелось ободрить Гроувера, но я не знал чем. Мой оптимизм по большей части втоптали в снег там, в лесу, вместе с нашими надеждами на победу в захвате флага.

Прежде чем я успел ответить, на лестнице послышался топот Талии. Она со мной теперь официально не разговаривала, поэтому она посмотрела на Гроувера и сказала:

– Передай Перси, пусть валит вниз.

– Зачем? – спросил я.

– Он что-то сказал? – спросила Талия у Гроувера.

– Ну… он спрашивает, зачем.

– Дионис собирает на совет глав домиков, чтобы обсудить пророчество, – сказала она. – К сожалению, Перси это тоже касается.

Совет собирался у теннисного стола в комнате отдыха. Дионис махнул рукой, и перед нами появилось угощение: плавленый сыр, крекеры и несколько бутылок красного вина. Хирон напомнил Дионису, что ему вина нельзя, а большинство из нас несовершеннолетние. Мистер Ди вздохнул, щелкнул пальцами, и вино обернулось диетической «Кока-колой». Ее тоже никто пить не стал.

На одном конце стола сидели мистер Ди и Хирон (в инвалидной коляске). Зоя и Бьянка ди Анджело (которая сделалась чем-то вроде личной помощницы Зои) сели на другом конце. Талия, Гроувер и я сели справа, а другие вожатые: Бекендорф, Силена Боргард и братья Стоул – по левую. От детей Ареса тоже должен был кто-нибудь быть, но после захвата флага они все лежали в изоляторе с переломанными руками или ногами по милости Охотниц. Разумеется, это вышло чисто случайно.

Зоя начала собрание на позитивной ноте:

– Все это совершенно бессмысленно.

– Плавленый сыр! – ахнул Гроувер. Он нагреб себе крекеров и шариков для пинг-понга и принялся мазать их сыром.

– Времени на болтовню нет, – продолжала Зоя. – Мы нужны нашей богине. Охотницы должны немедленно отправиться в путь.

– И куда же вы отправитесь? – спросил Хирон.

– На запад! – сказала Бьянка. Даже удивительно, как она изменилась, проведя всего несколько дней с Охотницами. Ее черные волосы теперь были заплетены в косу, как у Зои, так что стало видно ее лицо. На носу у Бьянки была россыпь веснушек, а темные глаза смутно напоминали мне какую-то знаменитость, я только никак не мог вспомнить, кого именно. Она как будто успела подкачать мышцы, и кожа у нее слегка светилась, как и у прочих Охотниц, словно Бьянка принимала душ из лунного света. – Вы же слышали пророчество? «Пять на запад пойдут за богиней в цепях». Возьмем пятерых Охотниц и пойдем.

– Да! – подтвердила Зоя. – Артемиду держат в заложницах! Мы должны найти и освободить ее.

– Ты, как обычно, кое-что упускаешь, – сказала Талия. – «Полукровки и Девы беду превозмогут». Предполагается, что мы сделаем это вместе.

– Нет! – ответила Зоя. – Охотницы отнюдь не нуждаются в твоей помощи.

– Что это за словечко «отнюдь»? – буркнула Талия. – Так уже сто лет никто не говорит. Зоя, будь хоть чуть-чуть посовременнее!

Зоя замялась, но все же решила поправиться:

– Никоим образом. Охотницы никоим образом не нуждаются в твоей помощи!

Талия закатила глаза:

– Ладно, забей.

– Боюсь, пророчество гласит, что вы нуждаетесь-таки в нашей помощи, – сказал Хирон. – Полукровкам и Девам придется объединиться.

– Ой ли? – задумчиво сказал мистер Ди, покачивая бокал с диетической колой у себя перед носом, словно наслаждался ее изысканным букетом. – Одного потеряют. Один падет. Не радостно как-то звучит, а? Может, вы как раз оттого и потерпите неудачу, что попытаетесь объединиться?

Хирон вздохнул:

– Мистер Ди, при всем моем уважении, на чьей вы, собственно, стороне?

Дионис вскинул брови:

– Прошу прощения, дражайший кентавр. Я просто хотел помочь!

– Нам следует действовать вместе, – упрямо сказала Талия. – Мне это нравится не больше, чем тебе, Зоя, но ты же знаешь, как оно бывает с пророчествами. Ты хочешь одолеть его?

Зоя скривилась, но я видел, что Талия выиграла очко.

– Медлить нельзя, – предупредил Хирон. – Сегодня воскресенье. А в ближайшую пятницу, двадцать первого декабря, зимнее солнцестояние.

– Радость-то какая! – буркнул Дионис. – Очередное унылое ежегодное сборище.

– Артемиде необходимо присутствовать на этом собрании, – сказала Зоя. – Она была одной из тех, кто более других стоял за то, чтобы выступить против прислужников Кроноса. И, если ее не будет, боги ничего не решат. Мы потеряем еще год, в который могли бы готовиться к войне!

– Не угодно ли вам сказать, барышня, что боги не могут договориться между собой? – осведомился Дионис.

– Это так, владыка Дионис.

Мистер Ди кивнул:

– Просто хотел убедиться. Да, конечно, вы правы. Продолжайте.

– Не могу не согласиться с Зоей, – сказал Хирон. – Совершенно необходимо, чтобы Артемида присутствовала на зимнем совете. У нас всего неделя на то, чтобы ее найти. И еще одно, быть может, даже более важное: отыскать чудовище, на которое она охотилась. Теперь надо решить, кто отправится в этот поход.

– Трое и двое, – сказал я.

Все уставились на меня. Даже Талия забыла, что она меня игнорирует. Я смутился.

– Нас должно быть пятеро, – сказал я. – Три Охотницы, двое из лагеря полукровок. Это более чем справедливо.

Талия с Зоей переглянулись.

– Ну, логично, – сказала Талия.

Зоя хмыкнула:

– Я предпочла бы взять всех Охотниц. Чем больше нас будет, тем лучше.

– Вам придется идти по следам богини, – напомнил ей Хирон. – И идти быстро. Несомненно, Артемида напала на след этого редкого чудовища, кем бы оно ни было, когда направлялась на запад. Вам придется поступить так же. В пророчестве говорится совершенно недвусмысленно: «Погибель Олимпа укажет дорогу». Что сказала бы ваша госпожа? «Слишком много Охотниц затопчут след. Лучше выступить небольшим отрядом».

Зоя взяла в руки ракетку для пинг-понга и принялась ее рассматривать с таким видом, будто решала, кого первого ею шарахнуть.

– Это чудовище… погибель Олимпа… Я много лет охочусь бок о бок с владычицей Артемидой, но понятия не имею, кто бы это мог быть.

Все посмотрели на Диониса. Видимо, потому, что он был единственным присутствующим богом, а богам вроде как многое известно. Дионис листал винный журнал, но, когда все умолкли, он поднял взгляд:

– Ну, что вы на меня уставились? Я бог молодой, не забывайте. Я совершенно не слежу за всеми этими древними чудовищами и замшелыми титанами. Это не тема для светской болтовни на вечеринке.

– Хирон, – спросил я, – а как вы думаете, кто бы это мог быть?

Хирон стиснул губы.

– У меня есть несколько вариантов, все они неприятные. И все они более или менее маловероятны. Скажем, Тифон вполне соответствует этому описанию. Он действительно погибель Олимпа. Или морское чудовище Кето. Но эти пока не пробудились, мы бы об этом знали. Это океанские чудовища ростом с небоскреб. Твой отец, Посейдон, уже забил бы тревогу. Боюсь, это чудовище более скрытное. И, возможно, даже более могущественное.

– Вам предстоит столкнуться с серьезной опасностью, – сказал Коннор Стоул. Мне понравилось, как он это сказал: не «нам», а «вам»! – И, похоже, как минимум двоим из пяти предстоит погибнуть.

– «Одного потеряют в краю без дождя», – сказал Бекендорф. – На вашем месте я держался бы подальше от пустынь.

Все закивали.

– «Проклятье титана одного из вас ждет», – сказала Силена. – Что бы это могло означать?

Я заметил, что Хирон с Зоей нервозно переглянулись, но, о чем бы они ни подумали, они этим не поделились.

– «И один от руки отцовской падет», – сказал Гроувер, откусывая намазанный сыром шарик для пинг-понга. – Как такое может быть? Какой же отец захочет убить свое дитя?

Вокруг стола воцарилось тяжкое молчание.

Я взглянул на Талию. Интересно, она думает о том же, о чем и я? Много лет назад Хирон услышал пророчество, касающееся следующего ребенка Большой Тройки – Зевса, Посейдона или Аида, – который достигнет шестнадцати лет. По-видимому, этому ребенку предстояло принять решение, которое спасет богов или погубит их навеки. Из-за этого Большая Тройка после Второй мировой войны договорилась больше не заводить детей. Но мы с Талией все равно родились, и вот теперь нам обоим вскоре должно было исполниться шестнадцать.

Я вспомнил свой прошлогодний разговор с Аннабет. Я спросил ее: ну, если я настолько опасен, почему бы богам не взять и не убить меня?

Она ответила, что некоторые из богов предпочли бы меня убить. Но опасаются разгневать Посейдона.

Может ли отец-олимпиец обратиться против своего отпрыска-полукровки? Может быть, иногда проще сделать так, чтобы они умерли? Если и есть полукровки, которым приходится этого опасаться, то это Талия и я. Эх, надо было все-таки подарить Посейдону на День отца тот галстук с ракушками!

– Смерти будут, – решил Хирон. – Это мы знаем точно.

– Замечательно! – сказал Дионис.

Все уставились на него. Он с невинным видом оторвался от своего журнала «Знаток вин».

– Ах, не обращайте на меня внимания! Просто пино нуар отвоевывает прежние позиции на рынке.

– Перси прав, – сказала Силена Боргард. – Должны пойти двое ребят из лагеря.

– Понятно! – ядовито сказала Зоя. – И ты, разумеется, хочешь вызваться добровольцем?

Силена вспыхнула:

– Я с Охотницами никуда не пойду! Не надо на меня смотреть.

– Дочь Афродиты не желает, чтобы на нее смотрели! – фыркнула Зоя. – Что сказала бы твоя мама?

Силена хотела было встать, но братья Стоул усадили ее на место.

– Прекратите! – сказал Бекендорф. Парень он был могучий, и голос у него тоже был могучий. Говорил он редко, но уж если говорил, его обычно слушали. – Начнем с Охотниц. Кто те три, которые отправятся в поход?

Зоя встала!

– Я пойду, разумеется. И возьму с собой Фебу. Она наш лучший следопыт.

– Та здоровая девчонка, что любит лупить людей по голове? – опасливо спросил Тревис Стоул.

Зоя кивнула.

– Та, которая всадила две стрелы мне в шлем? – добавил Коннор.

– Ну да! – рявкнула Зоя. – А что?

– Да так, ничего, – сказал Тревис. – Хотели ей футболку подарить, из лагерной лавки. – И он показал большую серебристую футболку, на которой было написано: «АРТЕМИДА, БОГИНЯ ЛУНЫ, ОХОТНИЧИЙ СЕЗОН 2002», и дальше длинный список национальных парков и всего такого. – Коллекционная! Ей понравится. Хочешь, подари ей сама.

Я видел, что Стоулы что-то затевают. Они вечно что-то затевают. Но, видимо, Зоя знала их хуже меня. Она только вздохнула и взяла футболку.

– Так вот, как я уже говорила, я возьму Фебу. И еще хотелось бы, чтобы с нами пошла Бьянка.

– Я? – ошеломленно переспросила Бьянка. – Но… но я же совсем новенькая. Какой от меня толк?

– Ты отлично справишься, – настойчиво возразила Зоя. – Нет лучшего способа показать, на что ты способна.

Бьянка закрыла рот. Мне сделалось ее вроде как жалко. Я вспомнил свой первый поход, в двенадцать лет. Я чувствовал себя абсолютно неподготовленным. Может быть, я был слегка польщен такой честью, но при этом мне было досадно и очень страшно. Наверное, в голове у Бьянки сейчас крутились точно такие же мысли.

– Ну, а что касается ребят из лагеря? – спросил Хирон. Он посмотрел на меня, но я не мог понять, что он думает.

– Я! – Гроувер вскочил так поспешно, что ударился о теннисный стол. Он стряхнул с колен крошки крекеров и обрывки шариков для пинг-понга. – Я готов на все, чтобы помочь Артемиде!

Зоя наморщила нос:

– Нет, сатир, не выйдет. Ты ведь даже не полукровка!

– Но он ведь тоже живет в лагере, – сказала Талия. – И он обладает чутьем сатира и лесной магией. Гроувер, ты уже разучил песню искателя?

– Еще бы!

Зоя заколебалась. Я не знал, что это за песня искателя, но Зоя явно считала, что это штука хорошая.

– Ну, хорошо, – сказала Зоя. – А кто второй?

– Я пойду!

Талия встала и огляделась, как бы говоря: только попробуйте мне возразить!

А надо сказать, что да, в математике я не силен, но тут мне вдруг пришло в голову, что пятеро уже есть и я в их число не вошел.

– Эй, секундочку! – сказал я. – А я тоже хочу пойти!

Талия ничего не сказала. Хирон по-прежнему пристально смотрел на меня, взгляд у него был печальный.

– Ой, – сказал Гроувер, внезапно осознав, в чем проблема. – Эй, да, совсем забыл! Пусть идет Перси. Я не хотел… Я лучше останусь. Пусть вместо меня Перси пойдет.

– Он не пойдет, – сказала Зоя. – Он мальчишка. Я не потерплю, чтобы Охотницы странствовали с мальчишкой.

– Ну, сюда же ты приехала вместе со мной, – напомнил я.

– Это была короткая поездка, и к тому же по приказу богини. Но я не пойду через всю страну, навстречу множеству опасностей, в обществе мальчишки.

– А как же Гроувер? – осведомился я.

Зоя покачала головой:

– Он не считается. Он сатир. Формально он не мальчишка.

– Эй! – возмутился Гроувер.

– Мне надо идти, – сказал я. – Мне нужно участвовать в этом походе.

– Зачем? – спросила Зоя. – Из-за твоей подружки, Аннабет?

Я почувствовал, что краснею. А тут еще все на меня пялятся…

– Нет! Ну, то есть отчасти да. Но я просто чувствую, что мне следует пойти.

Никто не встал на мою сторону. Мистер Ди со скучающим видом читал свой журнал. Силена, братья Стоул и Бекендорф смотрели в стол. Бьянка взглянула на меня с жалостью.

– Нет, – коротко сказала Зоя. – Я настаиваю. Сатира я возьму, если уж это необходимо, но героя мужского пола – нет.

Хирон вздохнул:

– Это поход во имя Артемиды. Охотницы имеют право сами выбирать себе спутников.

Я сел. В ушах у меня звенело. Я знал, что Гроувер и некоторые другие смотрят на меня сочувственно, но я не мог встретиться с ними взглядом. Я просто сидел, пока Хирон заканчивал совет.

– Да будет так, – сказал он. – Талия и Гроувер будут сопровождать Зою, Бьянку и Фебу. Вы отправитесь в путь на рассвете. И да пребудут с вами боги… – он покосился на Диониса, – включая присутствующих. Мы на это надеемся.

Ужинать в тот вечер я не пошел, и зря, потому что Хирон с Гроувером явились меня разыскивать.

– Перси, я ужасно извиняюсь! – сказал Гроувер, сев на койку рядом со мной. – Я не знал, что они… что ты… честно-честно!

Он принялся шмыгать носом. Я понял, что, если его не подбодрить, он либо разревется, либо примется жевать мой матрас. Он все время жует что попало, когда расстроится.

– Да все нормально, – соврал я. – Серьезно. Все в порядке.

Нижняя губа у Гроувера задрожала.

– Я даже не подумал… Я был так поглощен тем, чтобы помочь Артемиде! Но я буду повсюду искать Аннабет, я обещаю. Я найду ее, если сумею.

Я кивнул, стараясь не обращать внимания на громадный кратер, который разверзся у меня в груди.

– Гроувер, – сказал Хирон, – разреши-ка мне перекинуться парой слов с Перси.

– Да, конечно! – Гроувер шмыгнул носом.

Хирон ждал.

– Ой, – сказал Гроувер. – Вы имели в виду, наедине? Да, Хирон, конечно…

Он с несчастным видом поглядел на меня:

– Вот видишь? Никому козлик не нужен… – И потрусил к двери, сморкаясь в рукав.

Хирон вздохнул и подогнул свои конские ноги, опускаясь на пол.

– Перси, я не претендую на то, чтобы разбираться в пророчествах…

– Ага, – сказал я. – Ну, может быть, это потому, что в них вообще нет никакого смысла.

Хирон посмотрел на фонтанчик с морской водой, журчащий в углу комнаты.

– Будь моя воля, я бы трижды подумал, прежде чем отправить в этот поход Талию. Она чересчур порывиста. Действует, не думая. И чересчур самоуверенна.

– Вы выбрали бы меня?

– Честно говоря, нет, – сказал он. – Вы с Талией – два сапога пара.

– Ну, спасибочки!

Он улыбнулся:

– Вся разница между вами в том, что ты чуточку менее уверен в себе. Это может быть и хорошо, и плохо. Одно могу сказать точно: сводить вас вместе опасно.

– Управились бы уж как-нибудь!

– Это как у ручья сегодня?

Я не ответил. Уел он меня.

– Может быть, оно и к лучшему, – задумчиво сказал Хирон. – Можешь на каникулы поехать домой, к маме. Если понадобишься, мы тебе позвоним.

– Ага, – сказал я. – Наверное.

Я достал из кармана Стремнину и положил меч на тумбочку. Похоже, он мне понадобится только для того, чтобы писать рождественские открытки…

Увидев ручку, Хирон поморщился:

– Пожалуй, неудивительно, что Зоя не хочет идти в поход с тобой. Раз ты носишь это оружие…

Я не понял, о чем это он. А потом вспомнил то, что он сказал мне давным-давно, когда вручал этот магический меч: «У этого меча долгая и трагическая история, в которую нет нужды вдаваться».

Я хотел спросить его об этом, но тут Хирон достал из седельной сумы золотую драхму и бросил ее мне:

– Свяжись с матерью, Перси. Сообщи, что утром приедешь домой. И… э-э… не знаю, так ли уж это важно, но… я сам чуть было не вызвался отправиться в этот поход. Я бы непременно вызвался, кабы не последняя строчка.

– «И один от руки отцовской падет». Ага…

Спрашивать было ни к чему. Я и так знал, что отец Хирона – Кронос, злой владыка титанов собственной персоной. Если бы Хирон отправился в поход, было бы ясно, про кого эта строчка. Кроносу плевать на всех, на собственных детей в том числе.

– Хирон, – сказал я, – а ведь вы знаете, что это за «проклятье титана», да?

Кентавр помрачнел. Он сделал знак когтя напротив сердца и махнул рукой прочь – древний знак, отводящий беду.

– Будем надеяться, что в пророчестве говорится не о том, о чем я думаю. Ну все, Перси, спокойной ночи. Твое время еще придет. Я в этом уверен. Ни к чему торопить события.

Он сказал «твое время» таким тоном, каким люди обычно говорят про смерть. Не знаю, нарочно ли Хирон это сделал, но взгляд у него был такой, что я побоялся спрашивать.

Я стоял у фонтанчика с морской водой, теребил в пальцах Хиронову монетку и пытался сообразить, что же сказать маме. Я на самом деле был не в том настроении, чтобы услышать еще от одного взрослого, что, мол, лучшее, что я могу сделать, – это сидеть и ничего не делать. Но, наверно, мама все же заслуживает того, чтобы ввести ее в курс дела…

Наконец я перевел дух и бросил монетку:

– О богиня, прими мое приношение!

Туман замерцал. Света из двери ванной было как раз достаточно, чтобы в капельках воды образовалась бледная радуга.

– Покажи мне Салли Джексон, – сказал я. – Верхний Ист-Сайд, Манхэттен.

В тумане возникла сцена, какой я совсем не ожидал. Мама сидела за нашим кухонным столом с каким-то… дядькой. Оба ржали как сумасшедшие. Между ними лежала большая стопка учебников. Мужику было… ну, я не знаю… лет тридцать с чем-то. Нестриженые волосы с проседью, коричневая куртка поверх черной футболки. Он был похож на актера – на мужика, который мог бы играть переодетых копов в телесериалах.

Я был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать, а мама с дядькой, к счастью, были слишком заняты, чтобы заметить мое послание Ириды.

– Ну, Салли, ты даешь! – сказал мужик. – Еще вина хочешь?

– Ой, не надо! Пей один, если хочешь.

– Да нет, я бы лучше воспользовался ванной. Можно?

– Дальше по коридору, – сказала она, стараясь не ржать.

Чувак, похожий на актера, улыбнулся, встал и вышел.

– Мам! – сказал я.

Она вздрогнула так сильно, что едва не сшибла учебники со стола. Наконец она устремила взгляд на меня:

– Ох, Перси! Радость ты моя! Все в порядке?

– Чем это ты занимаешься? – осведомился я.

Она поморгала:

– Домашку делаю…

Потом, похоже, сообразила, отчего у меня такое лицо.

– Ой, солнышко, да это же просто Пол… э-э, то есть мистер Блофис. Мы с ним на писательский семинар вместе ходим.

– Блоуфиш?[1]

– Блофис. Перси, он сейчас вернется. Говори, что случилось?

Она всегда знает, когда что-то случилось. Я ей рассказал про Аннабет. Ну, и про все остальное тоже, но в основном все свелось к Аннабет.

Глаза у мамы наполнились слезами. Я видел, что она изо всех сил старается сдержаться – ради меня.

– Ох, Перси…

– Угу. И мне сказали, что я ничего сделать не смогу. Наверно, поеду я домой.

Она повертела в пальцах карандаш.

– Перси, как бы мне ни хотелось, чтобы ты приехал… – Она вздохнула так, словно злилась на себя самое. – Как бы мне ни хотелось, чтобы ты был в безопасности, я хочу, чтобы ты понял одну вещь: тебе следует делать то, что ты считаешь нужным сделать.

Я уставился на нее.

– Это в смысле?

– Ну, в смысле: вот ты в глубине души действительно думаешь, что тебе следует помочь ее спасти? Ты считаешь, что так будет правильно? Потому что одно я про тебя точно знаю, Перси: твое сердце не ошибается. Слушайся его.

– Так ты… ты советуешь мне отправиться в поход, да?

Мама стиснула губы.

– Да нет… Я хочу сказать, что ты… ты становишься слишком взрослым, чтобы я давала тебе советы. Я хочу сказать, что я буду на твоей стороне, даже если то, что ты решишь сделать, слишком опасно… Самой не верится, что я такое говорю.

– Мам…

Из туалета донесся шум спускаемой воды.

– Так, у меня мало времени, – сказала мама. – Перси, что бы ты ни решил – я тебя люблю. И я знаю, что ты поступишь так, как будет лучше для Аннабет.

– Почему ты так уверена?

– Потому что она для тебя сделала бы то же самое.

И с этими словами моя мать махнула рукой поверх тумана, и связь разорвалась. Я еще успел увидеть, как ее новый друг, мистер Блофис, улыбается ей.

Не помню, как я заснул, но сон я помню.

Я снова очутился в той пустынной пещере. Над головой нависал тяжелый и низкий потолок. Аннабет рухнула на колени под тяжестью темной массы, которая выглядела как груда валунов. Она была в таком изнеможении, что даже вскрикнуть не могла. Ноги у нее тряслись. Я видел, что силы у нее вот-вот иссякнут и потолок пещеры обрушится на нее.

– Ну, как наша смертная гостья? – пророкотал мужской голос.

Это был не Кронос. У Кроноса голос хриплый и металлический, как ножом по камню. Его голос уже не раз изводил меня во сне. А этот голос был ниже и глубже, как у бас-гитары. От него аж земля вибрировала.

Из теней появился Лука. Он подбежал к Аннабет, опустился на колени рядом с ней, потом взглянул на невидимого собеседника:

– Она изнемогает. Надо спешить!

Лицемер! Можно подумать, ему не все равно, что с ней будет!

Низкий голос хохотнул. Он принадлежал кому-то, кто держался в тени, на краю моего видения. Потом мясистая рука выпихнула на свет кого-то еще. То была Артемида, скованная по рукам и ногам цепями из небесной бронзы.

Я ахнул. Ее серебристое платье было изорвано в лохмотья. Лицо и руки были в порезах, и она истекала ихором – золотистой кровью богов.

– Ты слышала, что сказал мальчишка? – сказал человек из тени. – Решай же!

Глаза у Артемиды вспыхнули гневом. Я не знал, почему она не может заставить цепи распасться простым усилием воли или просто взять и исчезнуть, но, видимо, этого она не могла. Может, цепи ей не давали, а может быть, в этом темном, жутком месте присутствовала какая-то особая магия.

Богиня взглянула на Аннабет и переменилась в лице: теперь оно выражало озабоченность и негодование.

– Как вы смеете так истязать деву!

– Она скоро умрет, – сказал Лука. – Но ты можешь ее спасти.

Аннабет издала слабый протестующий возглас. Мне показалось, будто мне сердце завязали узлом. Мне хотелось броситься к ней, но я не мог даже шевельнуться.

– Освободите мне руки! – сказала Артемида.

Лука вынул свой клинок, Коварный Меч, и одним ловким ударом разрубил на богине наручники.

Артемида подбежала к Аннабет и сняла ношу с ее плеч. Аннабет рухнула наземь и осталась лежать, вся дрожа. Артемида пошатнулась, пытаясь удержать вес черных камней.

Человек в тени хохотнул:

– Ты так предсказуема, Артемида! Тобою так легко управлять!

– Ты застал меня врасплох, – сказала богиня, напрягаясь под своей ношей. – Больше этого не повторится.

– Больше и не надо, – сказал мужчина. – Теперь я раз и навсегда убрал тебя с дороги! Я так и знал, что ты не устоишь и захочешь помочь юной деве. В конце концов, это же твоя специальность, милочка!

– Тебе неведомо милосердие, скотина! – простонала Артемида.

– Не буду спорить, – ответил мужчина. – Все, Лука, можешь убить девчонку!

– Нет! – вскричала Артемида.

Лука замялся:

– Но, сэр… она еще может нам пригодиться… в качестве новой приманки.

– Ба! Ты и впрямь в это веришь?

– Да, генерал. Они явятся за ней. Я уверен.

Мужчина поразмыслил.

– Тогда пусть дракайны стерегут ее тут. Если не помрет от увечий, можешь оставить ее в живых до зимнего солнцестояния. А потом, если жертвоприношение пройдет, как запланировано, ее жизнь уже не будет иметь значения. Как и жизни всех прочих смертных.

Лука поднял неподвижное тело Аннабет и понес ее прочь от богини.

– Тебе не найти чудовища, которое ты ищешь, – сказала Артемида. – Твой замысел потерпит крах.

– Мало же тебе известно, моя юная богиня! – сказал мужчина в тени. – Прямо сейчас твои ненаглядные спутницы отправляются в поход, чтобы тебя отыскать. Они сыграют мне на руку. Ну а теперь мы вынуждены удалиться. Нам предстоит долгое путешествие. Нужно поприветствовать твоих Охотниц и позаботиться о том, чтобы они не скучали во время похода.

Хохот мужчины раскатился эхом в темноте. От него затряслась земля, так что казалось, будто вся пещера вот-вот обрушится.

Я вздрогнул и проснулся. Я был уверен, что услышал громкий стук. Я огляделся. Снаружи было темно. Соленый фонтанчик журчал по-прежнему. Никаких других звуков слышно не было. Только уханье совы в лесу да отдаленный рокот прибоя. Лунный свет озарял бейсболку Аннабет, лежащую у меня на тумбочке. Я секунду смотрел на нее, а потом снова услышал: «Бум! Бум!»

Кто-то стучался ко мне в дверь. Я схватил Стремнину и встал с постели.

– Кто там? – спросил я.

«Тук-тук!» Я подкрался к двери. Сорвал с меча колпачок, распахнул дверь настежь – и оказался лицом к лицу с черным пегасом.

«Эй, шеф! – услышал я у себя в голове его голос, когда он шарахнулся прочь, цокая копытами. – Не надо из меня делать конский шашлык!»

Он испуганно взмахнул крыльями, в лицо мне ударил ветер, так что меня аж отбросило на шаг.

– Черныш! – сказал я с облегчением и в то же время с легким раздражением. – Сейчас же середина ночи!

Черныш фыркнул:

«Ничего подобного, шеф! Уже пять утра. Ты чего еще дрыхнешь?»

– Ну, сколько раз тебе говорить? Не называй меня шефом!

«Как скажешь, шеф. Но ты же человек. И ты для меня человек номер один!»

Я протер заспанные глаза, стараясь не давать пегасу читать мои мысли. Вот чем плохо быть сыном Посейдона: это же он создал коней из пены морской. И поэтому я понимаю большинство представителей семейства лошадиных, но зато и они меня тоже видят насквозь. Некоторые, например Черныш, меня даже вроде как приручают.

Видите ли, прошлым летом Черныша держали в плену на борту корабля Луки, до тех пор, пока мы не устроили небольшую диверсию, которая позволила ему бежать. Я тут почти и ни при чем – серьезно, – но Черныш уверовал в то, что я его спаситель.

– Черныш, – сказал я, – вообще-то тебе положено находиться в конюшне.

«Пфа, конюшня! Вот ты когда-нибудь видел, чтобы Хирон жил в конюшне?»

– Ну… нет.

«Вот именно! Слушай, тут еще одному чувачку из моря требуется твоя помощь».

– Что, опять?!

«Ага! Я сказал гиппокампам, что слетаю за тобой».

Я застонал. Вот каждый раз, как я оказываюсь где-то на побережье, являются гиппокампы и просят помочь разобраться с какими-то своими проблемами. А проблем у них уйма! То кит на берег выбросился, то дельфины в рыбацких сетях запутались, то у русалок заусенцы, и все время меня просят спуститься под воду и чем-нибудь помочь.

– Ладно, – сказал я. – Сейчас приду.

«Молодчина, шеф!»

– И не зови меня шефом!

Черныш негромко заржал. Похоже, смеялся.

Я оглянулся на свою уютную постель. Мой бронзовый щит по-прежнему висел на стене, помятый и непригодный в дело. А на тумбочке лежала магическая бейсболка Аннабет. Повинуясь внезапному порыву, я сунул бейсболку в карман. Наверно, у меня уже тогда было предчувствие, что я теперь очень не скоро вернусь к себе в домик.

Глава 8

Я даю опасное обещание

Черныш подбросил меня вдоль берега, и, надо признаться, это было приятно. Нестись над волнами на крылатом коне, на скорости сотня миль в час, когда ветер треплет волосы, а в лицо брызжет морская пена, – вообще-то, это куда круче любых водных лыж!

«Тут! – Черныш замедлил полет и принялся кружить над волнами. – Прямо вниз».

– Спасибо!

Я спрыгнул с коня и нырнул в ледяные волны.

За последнюю пару лет я стал куда спокойнее относиться к подобным трюкам. Под водой я могу добраться практически куда угодно, просто приказав морским течениям нести меня в нужную сторону. Дышать под водой я тоже могу, это не проблема, и одежда на мне никогда не промокает, разве что я сам того захочу.

Я окунулся во тьму.

Семь, десять, пятнадцать метров… Давление воды мне ничуть не мешало. Я, правда, никогда не проверял себя на прочность – не пытался выяснить, глубоко ли я могу нырять и есть ли этому предел. Я знал, что большинство обычных людей не могут нырять глубже семидесяти метров: их попросту сомнет, как алюминиевую банку. По идее, так глубоко под водой, да еще ночью, должна была царить кромешная тьма, но я видел тепло движущихся тел и холодные струи течений. Это трудно описать. Это было не похоже на то, как я вижу обычно, но я просто знал, где что.

Опустившись почти на самое дно, я увидел трех гиппокампов: коней с рыбьими хвостами. Они плавали кругами вокруг перевернутого судна. Гиппокампы были очень красивые. Их рыбьи хвосты переливались всеми цветами радуги и слегка фосфоресцировали. Гривы у них были белые, и они гарцевали под водой, как гарцуют испуганные лошади во время грозы. Что-то их встревожило.

Подплыв поближе, я увидел, в чем дело. Темная фигура – какое-то животное застряло под судном и запуталось в рыболовных сетях, одной из тех больших сетей, которые используют на траулерах, чтобы ловить все подряд. Вот ненавижу эти сети. Мало того, что в них тонут дельфины, в них еще время от времени попадаются мифические животные! А обнаружив, что сеть запуталась, ленивые рыбаки зачастую просто обрезают ее, и тогда пойманные животные гибнут.

Очевидно, бедная зверюга тусовалась на дне пролива Лонг-Айленд и каким-то образом запуталась в сети этого затонувшего рыбацкого судна. Она попыталась выбраться, но вместо этого застряла еще сильнее, да еще и сдвинула судно с места. И вот теперь останки корпуса, который был прислонен к большой скале, пошатывались, грозя обрушиться на запутавшееся животное.

Гиппокампы лихорадочно плавали вокруг. Они хотели помочь, но не знали как. Один пытался перегрызть сеть, но зубы гиппокампов не очень-то приспособлены для того, чтобы резать веревки. Гиппокампы ужасно сильные, но рук у них нет, и к тому же они (только тс-с!) не особенно умные.

«Освободи его, господин!» – сказал один из гиппокампов, увидев меня. Остальные наперебой принялись умолять меня о том же.

Я подплыл поближе, чтобы разглядеть запутавшееся создание. Поначалу я решил, что это молодой гиппокамп. Я уже не раз спасал их прежде. Но тут я услышал странный звук, совершенно не подводный:

– Му-у-у-у!

Я подплыл ближе и увидел, что это корова. Ну, то есть… Я же слышал о морских коровах – их еще называют ламантинами, – но это была настоящая корова, только со змеиным хвостом. Передняя половина выглядела как теленок: маленький, с черной шерсткой, большими грустными карими глазами и белой мордочкой, а задняя половина представляла собой черно-бурый змеиный хвост, с плавниками сверху и снизу, как у гигантского ерша.

– Эй, малыш, – сказал я, – ты откуда такой взялся?

Существо поглядело на меня печально:

– Му-у-у-у!

Но его мыслей я понять не мог. Я только по-конски понимаю.

«Мы не знаем, что это за существо, господин, – сказал один из гиппокампов. – Сейчас пробуждается много странных тварей».

– Угу… – пробормотал я. – Я слышал.

Я снял колпачок со Стремнины, и меч вырос у меня в руках во всю длину. Бронзовый клинок слегка светился в темноте.

Змеекорова шарахнулась прочь и забилась в сетях. Глаза у нее были полны ужаса.

– Эй! – сказал я. – Я тебя не обижу! Дай только сеть разрезать!

Но змеекорова не переставала метаться и запутывалась все сильнее. Судно начало крениться, поднимая с морского дна тучи ила и грозя обрушиться на змеекорову. Гиппокампы испуганно заржали и принялись брыкаться. Это тоже дела не упростило.

– Ладно, ладно! – сказал я, спрятал меч и заговорил как можно спокойнее, чтобы гиппокампы и змеекорова перестали волноваться. Не знаю, можно ли быть затоптанным под водой, но проверять это мне что-то не хотелось. – Все-все, все хорошо. Нету меча. Видите? Меча нету. Все спокойно. Думайте о хорошем. О морской траве. О мамочке-коровке. О вегетарианстве.

Вряд ли змеекорова понимала, что я там говорю, но на тон она отреагировала. Гиппокампы все еще нервничали, но и они прекратили носиться вокруг с такой бешеной скоростью.

«Освободи его, господин!» – умоляли они.

– Ну да, ну да, – сказал я. – Это я понял. Дайте подумать.

Как вообще можно освободить эту змеекорову, когда она (я решил, что это все-таки «она», а не «он») приходит в ужас при виде меча? Похоже, ей раньше доводилось видеть мечи, и она знает, какие они опасные.

– Ладно, – сказал я гиппокампам. – Мне надо, чтобы вы все вместе толкнули эту штуку так, как я скажу.

Начали мы с судна. Это было нелегко, но с помощью трех лошадиных сил нам удалось подвинуть его так, чтобы оно больше не угрожало обрушиться на маленькую змеекорову. А потом я взялся за сеть. Я распутывал ее ячейку за ячейкой, вытаскивал свинцовые грузила и рыболовные крючки, развязывал узлы, затянувшиеся на копытах змеекоровы. На это ушла целая вечность – в смысле, это было даже хуже, чем распутать все провода от игровой приставки. И все это время я заговаривал зубы змеекорове, рассказывал ей, что все хорошо, а она мычала и стенала.

– Все хорошо, Бесси, – говорил я. Не знаю, почему «Бесси» – мне просто показалось, что это подходящее имя для коровы. – Хорошая коровка! Славная коровка!

И вот наконец сеть с нее свалилась, и змеекорова стремительно отплыла в сторону и радостно кувырнулась.

Гиппокампы заржали от радости: «Спасибо, господин!»

– Му-у-у-у!

Змеекорова ткнулась в меня носом и уставилась большими карими глазами.

– Ага, – сказал я. – Все хорошо. Славная коровка. Ну, ты это… будь осторожнее.

Да, кстати, а сколько времени я провел под водой-то? Не меньше часа, это точно. Надо возвращаться к себе в домик, пока Аргус или гарпии не обнаружили, что я отлучился в неположенное время.

Я устремился наверх и пробкой вылетел на поверхность. Ко мне тут же подлетел Черныш и дал ухватить себя за шею. Он поднял меня в воздух и понес обратно на берег.

«Ну что, шеф, все получилось?»

– Ага. Мы спасли детеныша… какого-то существа. Провозился целую вечность. Меня чуть не затоптали.

«Да, шеф, добрые дела всегда опасны! Помнишь, как ты спас мою злосчастную шкуру, а?»

Я невольно подумал о своем сне, об Аннабет, сломленной и безжизненной, на руках у Луки. Вот я тут спасаю детенышей всяких чудовищ, а лучшую подругу спасти не могу…

Летя на Черныше к своему домику, я мимоходом взглянул на обеденный павильон и увидел фигурку: мальчишка притаился за греческой колонной, словно прятался от кого-то.

Это был Нико. А ведь рассвет еще и не начинался. Завтрак еще не скоро. Что же он там делает?

Я замялся. Меньше всего мне хотелось снова оказаться рядом с Нико и выслушивать его болтовню про «Мифы и магию». И все же что-то было не так. Я это видел по тому, как он скорчился.

– Черныш, – сказал я, – спусти меня здесь, ладно? Вон за той колонной.

Я едва все не испортил.

Я поднимался по лестнице за спиной у Нико. Он меня вообще не замечал. Он прятался за колонной, выглядывая из-за нее, все его внимание было сосредоточено на зале. Я оказался в полутора метрах от него и уже собирался в полный голос спросить «Что это ты тут делаешь?», когда сообразил, что Нико пошел по стопам Гроувера: он шпионил за Охотницами.

Я услышал голоса: за одним из столов сидели и разговаривали две девчонки. В такую-то безбожную рань? Ну, если ты, конечно, не богиня зари…

Я достал из кармана и надел магическую кепку Аннабет.

Никаких изменений я в себе не почувствовал, но, подняв руки, обнаружил, что их не видно. Я стал невидимым.

Я подкрался к Нико и бесшумно обогнул его. Девочек в темноте было видно плохо, но я узнал их по голосам: Зоя и Бьянка. Похоже, они спорили.

– Это ничем не лечится, – говорила Зоя. – По крайней мере, так, чтобы быстро.

– Но как это вообще получилось? – спросила Бьянка.

– Дурацкая шалость, – буркнула Зоя. – Это все эти Стоулы из домика Гермеса! Кровь кентавров – она как кислота. Это все знают. И они опрыскали ею изнутри ту футболку с «охотничьим сезоном Артемиды».

– Ужас какой!

– Нет, жить она будет, – сказала Зоя. – Но сляжет на несколько недель с чудовищной сыпью. Так что пойти она никак не сможет. Остаемся только мы с тобой.

– Но как же пророчество? – сказала Бьянка. – Ведь если Феба не идет, получается, что нас только четверо. Надо выбрать еще кого-то.

– Времени нет, – сказала Зоя. – Выступить надо на рассвете. То есть прямо сейчас. К тому же в пророчестве говорилось, что одного мы потеряем.

– В краю без дождя, – сказала Бьянка. – Это же не здесь.

– Может быть, и здесь, – сказала Зоя, хотя и не очень уверенно. – Этот лагерь окружен магическими границами. Ничто, даже тучи, не может проникнуть сюда без разрешения. Так что это место вполне можно назвать «краем без дождя».

– Но…

– Послушай, Бьянка, – голос у Зои был напряженный, – я… я не могу объяснить, но у меня такое чувство, что нам не следует брать с собой кого-то еще. Это будет слишком опасно. Его ждет куда худшая участь, чем Фебу. Я не хочу, чтобы Хирон выбрал для нас пятым спутником кого-то из лагеря. И… и я не хочу рисковать жизнью еще одной из Охотниц.

Бьянка помолчала.

– Лучше бы ты рассказала Талии весь свой сон целиком.

– Нет. Это ничем не поможет.

– Но если твои подозрения верны насчет этого генерала…

– Ты давала мне слово не говорить об этом, – сказала Зоя. Тон у нее был страдальческий. – Скоро сами все узнаем. А теперь идем. Рассвет близко.

Нико бросился прочь, чтобы его не заметили. Он был проворнее меня.

Когда девочки сбегали по ступенькам, Зоя едва не налетела на меня. Она застыла, глаза у нее сузились, рука потянулась за луком. Но тут Бьянка сказала:

– В Большом Доме свет зажгли. Бежим!

И Зоя выбежала из павильона следом за ней.

Я понимал, о чем думает Нико. Он перевел дух и собирался уже броситься следом за сестрой, когда я сорвал кепку-невидимку и сказал:

– Погоди!

Он так резко развернулся, что едва не поскользнулся на обледенелых ступеньках.

– Откуда ты взялся?

– Я тут все время был. Только невидимый.

Он одними губами повторил: «невидимый».

– Ух ты! Круто!

– Откуда ты знал, что Зоя с твоей сестрой здесь?

Он покраснел:

– Я услышал, как они проходили мимо домика Гермеса. Я… мне плохо спится тут, в лагере. Я услышал шаги и как они шепчутся. И я вроде как последовал за ними.

– И теперь подумываешь отправиться вместе с ними в поход, – предположил я.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что, если бы это была моя сестра, я бы подумал о том же. Но тебе нельзя.

Он уставился на меня вызывающе:

– Потому что я еще маленький, да?

– Потому что тебя не пустят. Поймают и вернут сюда. И… да, потому что ты еще маленький. Мантикора помнишь? Вот там таких будет еще много. И куда более опасных. Некоторые из героев погибнут.

Плечи у Нико поникли. Он переступил с ноги на ногу.

– Наверно, ты прав… Но… но ведь вместо меня можешь пойти ты!

– Чего-чего?

– Ну, ты же можешь становиться невидимым. И ты можешь пойти с ними.

– Охотницы не любят мальчишек, – напомнил я. – И если они обнаружат…

– А ты не давай, чтоб тебя обнаружили! Сделайся невидимым и иди с ними. Приглядывай там за моей сестрой. Ты должен это сделать! Ну пожалуйста!

– Нико…

– Ты же все равно собирался пойти, верно?

Мне хотелось ответить «нет». Но Нико смотрел мне в глаза, и солгать ему я почему-то не мог.

– Ну да, – сказал я. – Мне нужно найти Аннабет. Я должен им помочь, даже если они не хотят меня брать.

– Я никому не скажу, – пообещал Нико. – Но ты должен дать мне слово, что сбережешь мою сестру.

– Я… понимаешь, Нико, обещать такое было бы чересчур опрометчиво, когда речь идет о такой экспедиции. К тому же с ней будут и Зоя, и Гроувер, и Талия…

– Дай мне слово! – потребовал Нико.

– Я сделаю все, что смогу. Даю слово.

– Ну, тогда иди! – сказал Нико. – Удачи тебе!

Это было безумие. У меня с собой даже вещей не было. Только кепка, меч и та одежда, что на мне. Мне вообще полагалось утром вернуться домой, на Манхэттен…

– Хирону скажи…

– Я что-нибудь сочиню. – Нико криво улыбнулся: – Это я умею. Иди!

И я побежал, на ходу надевая кепку Аннабет. Когда выглянуло солнце, я был уже невидим. Взбежав на вершину холма Полукровок, я успел увидеть исчезающий на проселке лагерный фургончик: видимо, Аргус повез отряд в город. А дальше они пойдут уже одни.

Я ощутил укол вины и почувствовал себя идиотом. Ну и как я собирался их догонять? Бегом, что ли?

И тут я услышал хлопанье огромных крыльев. Рядом приземлился Черныш. Он принялся небрежно щипать травку, торчащую из-подо льда.

«Позволь, угадаю, шеф: тебе нужна лошадь для побега. Интересует?» У меня перехватило горло от благодарности, но я все же сумел выдавить:

– Ага. Полетели.

Глава 9

Я узнаю, откуда берутся зомби

Чем плохо летать на пегасах среди бела дня: нужно быть очень осторожным, иначе можно устроить серьезную аварию на Лонг-Айлендской автомагистрали. Приходилось лететь в облаках – к счастью, сейчас, по зиме, облака были довольно низкие. Мы летели зигзагами, стараясь не терять из виду белый фургончик лагеря полукровок. И если на земле было холодно, то наверху была тем более жуткая холодрыга и кожу хлестал ледяной дождь.

Я жалел, что не захватил с собой оранжевое термобелье, которое продавалось в лагерной лавке. Но после той истории с Фебой и футболкой, опрысканной кровью кентавра, я их продукции, пожалуй, больше не доверял.

Дважды мы теряли фургончик, но у меня было отчетливое ощущение, что они первым делом отправятся на Манхэттен, так что снова напасть на их след было не трудно.

Пробки были жуткие – праздники же на носу. К тому времени, как они добрались до города, утро было уже в самом разгаре. Я посадил Черныша возле шпиля небоскреба «Крайслер-билдинг» и стал следить за белым фургончиком, думая, что он остановится на автобусной остановке. Но фургончик ехал все дальше и дальше.

– Куда это Аргус их везет? – пробормотал я.

«Их не Аргус везет, шеф, – сказал мне Черныш. – За рулем та девчонка».

– Которая?

«Ну, Охотница. С серебряным венцом в волосах».

– Зоя?

«Она самая. Эй, гляди-ка! Пончиковая! Пошли чего-нибудь купим?»

Я попытался объяснить Чернышу, что, если я приведу в пончиковую крылатого коня, у местных копов случится инфаркт, но он, кажется, не понял. А фургончик тем временем полз в сторону тоннеля Линкольна. Мне и в голову не приходило, что Зоя умеет водить. Ну, в смысле, не выглядела она на шестнадцать. Хотя, с другой стороны, она же бессмертная! Интересно, а права у нее есть? А дата рождения в них какая указана?

– Ну что, – сказал я, – полетели за ними.

Мы уже готовы были взлететь с небоскреба, когда Черныш испуганно заржал и едва не сбросил меня. Вокруг ноги у меня обвилось нечто вроде змеи. Я потянулся было за мечом, но, приглядевшись, увидел, что это не змея. Из щелей между камнями здания пробились лозы – виноградные лозы. Они опутали ноги Черныша и оплели мои лодыжки так, что мы не могли двинуться с места.

– Куда это мы собрались? – осведомился мистер Ди.

Он стоял, прислонившись к стене небоскреба, не касаясь ногами никакой опоры. Его леопардовый спортивный костюм и черные волосы развевались на ветру.

«Осторожно, боги! – завопил Черныш. – Это же тот пьянчуга!»

Мистер Ди тяжко вздохнул:

– Следующий, кто назовет меня пьянчугой, окончит свои дни в бутылке «Мерло»!

– Мистер Ди. – Я старался говорить как можно спокойнее, несмотря на то что лозы поднимались по моим ногам все выше. – Что вы хотели?

– Ах, что я хотел? Ты, наверное, думал, будто бессмертный и всемогущий директор лагеря даже не заметит, что ты покинул лагерь без разрешения?

– Ну… да, наверное.

– Мне следовало бы сбросить тебя с этого небоскреба, без крылатого коня, и посмотреть, очень ли героически ты будешь орать по пути к земле.

Я стиснул кулаки. Я знал, что мне стоит помалкивать, но мистер Ди собирался либо убить меня, либо с позором отволочь обратно в лагерь. И то и другое было совершенно немыслимо.

– Ну за что вы меня так ненавидите? Что я вам, вообще, сделал?

В глазах у него вспыхнуло фиолетовое пламя.

– Ты герой, мальчик. Других поводов мне не надо.

– Но мне надо отправиться в этот поход! Я должен помочь друзьям! Вам этого просто не понять!

«Э-э… шеф… – нервно сказал Черныш. – Учитывая, что мы с тобой оплетены виноградными лозами и висим в воздухе на высоте трехсот метров, возможно, стоит быть повежливее…»

Лозы стискивали меня все сильнее. А внизу белый фургончик уезжал все дальше. Еще немного, и он скроется из виду.

– Я тебе никогда не рассказывал про Ариадну? – спросил мистер Ди. – Прекрасную юную царевну с Крита? Она тоже любила помогать друзьям. Более того, она помогла некоему молодому герою по имени Тезей, тоже сынку Посейдона. Подарила ему магический клубок, который помог ему найти дорогу в Лабиринте. И знаешь, как Тезей ее отблагодарил?

Мне хотелось ответить: «Не знаю и знать не хочу!» Но я подумал, что от этого история мистера Ди короче не станет.

– Поженились они, – сказал я. – И жили счастливо до конца своих дней. Конец.

Мистер Ди осклабился:

– Не совсем так. Тезей обещал на ней жениться. Взял ее к себе на корабль и поплыл в Афины. А на полпути, на маленьком островке, который называется Наксос, он ее… Как это говорится у вас, смертных? Он ее бросил. Видишь ли, я ее там нашел. Она была одна. С разбитым сердцем. Все глаза выплакала. Она оставила все, что любила, все, что знала, ради того, чтобы помочь блестящему юному герою, а он ее выкинул, как порванную сандалию.

– Ну, это плохо, – сказал я. – Но это же было тысячи лет назад! Я-то тут при чем?

Мистер Ди посмотрел на меня холодно:

– Я полюбил Ариадну, мальчик. Я исцелил ее разбитое сердце. А когда она умерла, я сделал ее своей бессмертной супругой на Олимпе. Она и сейчас ждет меня там. И я вернусь к ней, когда закончится это адское столетие, в которое я вынужден отбывать наказание в вашем дурацком лагере.

Я уставился на него:

– Так вы… вы женаты? А я-то думал, что у вас были неприятности из-за того, что вы приставали к лесной нимфе…

– Я говорил это к тому, что вы, герои, всегда одинаковы! Вы обвиняете нас, богов, в том, что мы якобы эгоцентричны. На себя бы посмотрели. Вы берете, что вам надо, используете всех, кто вам нужен, а потом предаете всех, кто вас окружает. Так что нет, не люблю я героев, уж извини. Эгоистичные, неблагодарные твари. Спроси у Ариадны. Или у Медеи. Да вон хоть у Зои Ночной Тени.

– Что значит – у Зои?

Дионис небрежно махнул рукой:

– Ступай! Догоняй своих дурацких приятелей.

Лозы у меня на ногах расплелись.

Я заморгал, не веря своим глазам:

– То есть как? Вы меня отпускаете?

– Пророчество гласит, что минимум двое из вас умрут. Возможно, мне повезет, и ты станешь одним из этих двоих. Но помяни мое слово, сын Посейдона: живой или мертвый, ты окажешься не лучше прочих героев.

С этими словами Дионис щелкнул пальцами. Его фигура сложилась, как вырезанная из бумаги. Раздался хлопок, и бог исчез, оставив после себя слабый аромат винограда, который быстро унесло ветром.

«Чудесное избавление!» – сказал Черныш.

Я кивнул, хотя мне, пожалуй, было бы спокойнее, если бы мистер Ди уволок меня обратно в лагерь. Раз он меня отпустил, значит, он и в самом деле считает, что у нас в этом походе есть реальный шанс накрыться медным тазом.

– Полетели, Черныш, – сказал я, стараясь говорить как можно бодрее. – Я куплю тебе пончиков в Нью-Джерси.

Однако купить Чернышу пончиков в Нью-Джерси не вышло. Зоя гнала на юг как сумасшедшая, и мы въехали в Мэриленд прежде, чем она, наконец, остановилась на площадке для отдыха. Черныш практически камнем рухнул с неба, так он устал.

«Все нормально, шеф! – пропыхтел он. – Дай только… только отдышусь малость».

– Постой здесь, – сказал я. – Я пошел на разведку.

«Постоять здесь? Это я могу. С этим я точно управлюсь!»

Я надел кепку-невидимку и пошел к магазинчику. Очень трудно было не красться – мне то и дело приходилось напоминать себе, что я и так невидимый. К тому же приходилось помнить о том, что надо уворачиваться от людей, чтобы они на меня не натыкались.

Я думал было зайти внутрь, погреться, может, даже выпить горячего шоколаду или еще чего-нибудь. В кармане у меня было немного мелочи. Можно было оставить ее на стойке. Интересно, а стаканчик сделается невидимым, когда я возьму его в руки, или мне придется решать проблему стаканчика, парящего в воздухе? Но тут все мои планы разлетелись вдребезги: Зоя, Талия, Бьянка и Гроувер вышли из магазинчика мне навстречу.

– Ты точно уверен, Гроувер? – говорила Талия.

– Ну… практически да. На девяносто девять процентов. Ну ладно – на восемьдесят пять.

– И ты это сделал с помощью желудей? – спросила Бьянка, словно не могла в это поверить.

Гроувер посмотрел на нее обиженно:

– Это древнее и почтенное выслеживающее заклятие! Ну, то есть я почти уверен, что сделал все правильно.

– Вашингтон примерно в шестидесяти милях отсюда, – сказала Бьянка. – Мы с Нико… – Она нахмурилась: – Мы там жили раньше. Как… как странно. Я об этом совсем забыла.

– Не нравится мне это, – сказала Зоя. – Нам бы следовало отправиться прямо на запад. В пророчестве же сказано – «на запад».

– Можно подумать, ты лучше умеешь выслеживать! – буркнула Талия.

Зоя шагнула в ее сторону:

– Ты сомневаешься в моем искусстве, ты, судомойка? Да что ты знаешь об умениях Охотниц?!

– Судомойка, значит? Это ты кого судомойкой обозвала? Что это за фигня, вообще, «судомойка»?

– Эй, вы, двое! – нервно вмешался Гроувер. – Хватит уже! Не начинайте все сначала!

– Гроувер прав, – сказала Бьянка. – В Вашингтоне шансов больше.

Зою это, похоже, не убедило, однако она нехотя кивнула:

– Ну хорошо. Поехали.

– Тебя увидят за рулем, и нас всех арестуют, – проворчала Талия. – Я и то больше выгляжу на шестнадцать, чем ты.

– Может быть! – огрызнулась Зоя. – Но я вожу машину с тех пор, как люди изобрели автомобили! Поехали.

Мы с Чернышом полетели дальше на юг, вслед за фургоном. Интересно, Зоя это серьезно? Я точно не знаю, когда изобрели автомобили, но, по-моему, это было в какие-то доисторические времена, когда люди еще смотрели черно-белый телевизор и охотились на динозавров.

Сколько же ей лет, этой Зое? И что имел в виду мистер Ди? Что это у нее за печальный опыт общения с героями?

Чем ближе к Вашингтону, тем медленнее летел Черныш. Он начал терять высоту и тяжело дышал.

– Ты нормально? – спросил я у него.

«Все хорошо, шеф! Я… я бы мог перевезти целую армию!»

– Что-то не похоже, что у тебя все хорошо.

Мне вдруг сделалось стыдно. Я же уже полдня гублю пегаса, заставляя его непрерывно лететь со скоростью автомобиля, едущего по автобану. Для коня это нелегко, даже для крылатого.

«Да ты не беспокойся, шеф! Я знаешь какой сильный?»

Наверно, он и правда сильный, но я подозревал, что Черныш скорее врежется в землю, чем признается, что устал. Этого мне не надо…

По счастью, белый фургон замедлил скорость. Он пересек Потомак и въехал в центр Вашингтона. Я вспомнил про противовоздушную оборону и все такое. Не знаю, как именно это работает и видны ли пегасы на обычных военных радарах, но мне не хотелось это проверять на собственной шкуре.

– Спусти меня здесь, – сказал я Чернышу. – Это достаточно близко.

Черныш так устал, что даже не стал возражать. Он камнем рухнул к подножию монумента Вашингтона, и я слез на газон.

Фургончик был всего в нескольких кварталах оттуда. Зоя припарковалась у обочины.

Я посмотрел на Черныша:

– Возвращайся в лагерь. Отдохни. Попасись на травке. Со мной все будет в порядке.

Черныш скептически склонил голову набок:

«Уверен, шеф?»

– Хватит с тебя на сегодня, – сказал я. – Со мной все будет в порядке. И спасибо тебе преогромное!

«Лучше бы преогромную копну сена, – задумчиво заметил Черныш. – Вот это было бы недурно… Ладно, шеф, но ты там поосторожнее. У меня такое ощущение, что они тут ищут кого-то совсем не такого милого и дружелюбного, как я».

Я пообещал, что буду осторожен. И Черныш улетел: описал пару кругов вокруг обелиска и исчез в облаках.

Я посмотрел на белый фургончик. Из него все вышли. Гроувер указал на одно из зданий, стоящих вдоль Национальной аллеи[2]. Талия кивнула, и все четверо ушли прочь, навстречу холодному ветру.

Я направился было следом. И застыл.

В квартале от меня отворилась дверь черного седана. Из машины вылез мужчина с седыми волосами, подстриженными по-военному, коротким ежиком. На мужчине были темные очки и черное пальто. Нет, конечно, вы можете подумать, что уж в Вашингтоне-то такие дядьки на каждом шагу. Но тут меня осенило, что я пару раз видел эту машину на шоссе, едущей на юг. Она преследовала наш фургончик.

Мужик достал мобильник и что-то в него сказал. Потом огляделся, словно желал убедиться, что все чисто, и пошел по Национальной аллее в сторону моих друзей.

А что хуже всего, когда он повернулся в мою сторону, я узнал его в лицо. Это был доктор Терн, мантикор из Вестовер-Холла.

Я надел кепку-невидимку и последовал за Терном, держась чуть поодаль. Сердце у меня отчаянно колотилось. Если он выжил после падения с утеса, значит, и Аннабет тоже должна была выжить! Мои сны не лгали. Она жива, ее держат в плену.

Терн соблюдал дистанцию, стараясь, чтобы мои друзья его не заметили.

Наконец Гроувер остановился напротив большого здания, на котором было написано: «Национальный музей авиации и космонавтики». Смитсоновский музей![3] Я тут был миллион лет назад, с мамой, только тогда все казалось куда больше.

Талия подергала дверь. Музей был открыт, но народу туда заходило немного. Погода холодная, школьники на каникулах… Ребята проскользнули внутрь.

Доктор Терн колебался. Я не понимал почему, но в музей он не пошел. Он повернулся и направился на другую сторону аллеи. Я мгновенно принял решение и последовал за ним.

Терн пересек аллею и поднялся на крыльцо Музея естественной истории. На двери была большая табличка. Поначалу я решил, что там написано «ЗАКРЫТО. ЧЕСТНОЕ МЕРОПРИЯТИЕ». Но потом понял, что, наверное, не «честное», а «частное».

Я вошел внутрь следом за доктором Терном, миновал огромный зал, где стояли скелеты мастодонтов и динозавров. Впереди слышались голоса, доносящиеся из-за закрытых дверей. У дверей стояли двое охранников. Они распахнули двери перед Терном, и мне пришлось догонять его трусцой, чтобы пройти внутрь прежде, чем они закрыли их снова.

То, что я увидел внутри, было так ужасно, что я едва не ахнул вслух, а уж тогда бы мне точно конец.

Я очутился в огромном круглом зале с балконом, опоясывающим второй этаж. На балконе стояло минимум десяток охранников-смертных плюс еще двое чудовищ: женщин-рептилий с двойным змеиным хвостом вместо ног. Я таких уже видел раньше. Аннабет называла их скифскими дракайнами, или попросту «драконицами».

Но хуже всего было не это. Между женщинами-змеями стоял – и я мог поклясться, что глядит он прямо на меня, – не кто иной, как мой заклятый враг, Лука. Выглядел он кошмарно. Лицо бледное, белокурые волосы казались почти седыми, как будто он за несколько месяцев постарел лет на десять. Глаза его по-прежнему гневно сверкали, и шрам на лице, там, где его когда-то ранил дракон, тоже никуда не делся. Но теперь шрам выглядел жутким и багровым, как будто он недавно снова воспалился.

Рядом с Лукой был другой человек, сидевший так, чтобы скрываться в тени. Я видел только костяшки пальцев, сжимающие золоченые подлокотники кресла, похожего на трон.

– Ну-с? – спросил мужчина в кресле. Голос у него был совсем как тот, что я слышал во сне: не такой жуткий, как у Кроноса, но более низкий и мощный, как будто сама земля говорит. Голос заполнил весь зал, хотя мужчина говорил негромко.

Доктор Терн снял очки. Его разноцветные глаза, голубой и карий, возбужденно сверкали. Он скованно поклонился, потом заговорил с этим странным французским акцентом:

– Они здесь, мой генераль.

– Это я и так знаю, глупец! – пророкотал мужчина. – Где именно?

– В ракетном музее.

– В Музее авиации и космонавтики! – раздраженно поправил Лука.

Доктор Терн зыркнул на Луку:

– Как скажете, сэр.

У меня создалось впечатление, что Терну было бы куда приятнее пронзить Луку одним из своих шипов, чем называть его сэром.

– Сколько их? – спросил Лука.

Терн сделал вид, будто не слышит.

– Сколько их? – осведомился генерал.

– Четверо, генерал, – сказал Терн. – Сатир, Гроувер Ундервуд. И девчонка со взъерошенными черными волосами, в… как это называется… панковском прикиде и с ужасным щитом.

– Талия, – сказал Лука.

– И еще две девчонки, Охотницы. Одна с серебряным обручем.

– Эту я знаю, – проворчал генерал.

Все присутствующие нервно поежились.

– Разрешите мне их схватить? – сказал Лука генералу. – У нас более чем достаточно…

– Терпение, – сказал генерал. – Им и без того забот хватит. Я уже отправил им товарища для игр, не соскучатся.

– Но…

– Мы не можем рисковать тобой, мой мальчик.

– Да уж, мальчик, – сказал доктор Терн, злобно улыбаясь. – Ты слишком хрупок, тобой рисковать нельзя. Дайте мне их прикончить!

– Нет.

Генерал поднялся с кресла, и я впервые его увидел.

Он был высокий, мускулистый, со смуглой кожей и зализанными назад черными волосами. На нем был дорогой костюм коричневого шелка, вроде тех, что носят дядьки с Уолл-стрит, но за брокера этого чувака принять было никак нельзя. Жестокое лицо, широченные плечи, и руки, способные переломить флагшток пополам. И глаза каменные. Мне казалось, будто передо мной ожившая статуя. Удивительно, как он вообще мог двигаться.

– Ты один раз уже подвел меня, Терн, – сказал он.

– Но, генерал…

– Не надо оправданий!

Терн съежился. Впервые увидев Терна в черной военной форме тогда, в военной академии, я подумал, что он жуткий. Но теперь, стоя перед генералом, Терн выглядел жалким новобранцем. Вот генерал – это да! Этому и формы не надо. Он был прирожденным командиром.

– Надо было бросить тебя в бездны Тартара за некомпетентность, – сказал генерал. – Я тебя отправил, чтобы захватить отпрыска одного из трех старших богов, а ты мне приволок какую-то несчастную дочь Афины!

– Но вы же обещали мне месть! – запротестовал Терн. – И собственное войско!

– Я – главнокомандующий владыки Кроноса, – ответил генерал. – И я буду выбирать себе в заместители тех, кто действует эффективно! Если наш план удалось спасти, то лишь благодаря Луке. А теперь прочь с глаз моих, Терн, пока я не нашел тебе еще какую-нибудь черную работу.

Терн побагровел от ярости. Я подумал было, что у него изо рта вот-вот пойдет пена или он примется метать шипы, но мантикор лишь неуклюже поклонился и вышел из зала.

– Итак, мальчик мой, – генерал обернулся к Луке, – первое, что надо сделать, – это изолировать полукровку Талию. И тогда к ней явится чудовище, которое мы ищем.

– От Охотниц избавиться не так-то просто, – сказал Лука. – Зоя Ночная Тень…

– Не произноси этого имени!

Лука сглотнул:

– П-простите, генерал. Я просто…

Генерал взмахом руки заставил его умолкнуть.

– Давай, мой мальчик, я тебе покажу, как мы повергнем Охотниц.

Он ткнул пальцем в одного из охранников, находившихся на первом этаже:

– Зубы у тебя?

Охранник вышел вперед, держа в руках глиняный горшок:

– Так точно, генерал!

– Посади их, – велел генерал.

Посреди зала был большой земляной круг: наверно, там раньше стояли динозавры. Я опасливо наблюдал, как охранник вынул из горшка острые белые зубы и зарыл их в почву. Он разровнял землю. Генерал холодно улыбнулся.

Охранник отступил от земляного круга и отряхнул руки:

– Готово, генерал!

– Отлично! Теперь полей их, и мы пустим их по следу.

Охранник взял жестяную леечку с нарисованными на ней ромашками. Смотрелось это довольно странно, потому что в леечке была не вода. На землю брызнула темно-красная жидкость, и у меня возникло ощущение, что это отнюдь не вишневый нектар.

Земля запузырилась.

– Сейчас я покажу тебе, Лука, тех солдат, по сравнению с которыми твое войско с той лодчонки покажется жалким! – сказал генерал.

Лука стиснул кулаки:

– Я тренировал свое войско целый год! Когда «Царевна Андромеда» прибудет к горе, они будут в наилучшей…

– Ха! – сказал генерал. – Из твоих солдат получится отличная почетная стража владыки Кроноса, этого я не отрицаю. Ну, и тебе, конечно, дело найдется…

Мне показалось, что Лука побледнел, когда это услышал.

– Но под моим предводительством силы владыки Кроноса умножатся стократно! Нас будет не остановить. Смотри же, вот мои идеальные машины для убийства!

Из почвы что-то прорастало. Я опасливо отступил на шаг.

В каждом месте, где был посажен зуб, из земли выбиралось какое-то существо. Первое из них сказало:

– Мяу?

Это был котенок. Рыженький котенок с полосками, как у тигра. Следом появился второй, и вот уже десяток котят резвились и катались по земле.

Все уставились на них, не веря своим глазам.

– Это что такое?! – взревел генерал. – Милые пушистые котятки? Откуда ты взял эти зубы?!

Охранник, принесший зубы, съежился от страха.

– На витрине, сэр! Как вы и говорили. Саблезубый тигр…

– Да нет же, идиот! Я сказал – тираннозавр! Собери этих… этих адских пушистых тварей и выкинь их отсюда! И чтобы я тебя никогда больше не видел!!!

Перепуганный охранник выронил леечку, собрал котят в охапку и выбежал из зала.

– Ты! – генерал указал на другого стражника. – Принеси мне нужные зубы. Сию се кунду!!!

Новый охранник бегом бросился выполнять приказание.

– Дебилы… – пробормотал генерал.

– Вот потому-то я и не использую смертных, – заметил Лука. – Они ненадежны.

– Они слабохарактерны, продажны и агрессивны, – возразил генерал. – Мне они нра вятся.

Минуту спустя в зал вбежал охранник с пригоршней больших острых зубов.

– Отлично! – сказал генерал. Он забрался на перила балкона и спрыгнул вниз – там было метров шесть, не меньше.

Там, где он приземлился, мраморный пол пошел трещинами под его кожаными сапогами. Он постоял, поморщился, потер плечи:

– Проклятый прострел!

– Грелочку, сэр? – спросил охранник. – Еще тайленолу?

– Нет! Само пройдет.

Генерал отряхнул свой шелковый костюм и отобрал у охранника зубы:

– Сам посажу.

Он поднес к лицу один из зубов и ухмыльнулся:

– Зубы динозавров – ха! Эти глупые смертные даже не подозревают, что у них в распоряжении есть зубы дракона! И не какого-нибудь дракона, а из самого Древнего Сибариса! Они отлично подойдут.

Он зарыл их в землю – ровно двенадцать штук. Потом поднял с пола леечку. Спрыснул землю красной жидкостью, отбросил леечку в сторону и распростер руки:

– Растите!

Земля задрожала. Одинокая костлявая рука вырвалась наружу и зашарила в воздухе.

Генерал задрал голову и посмотрел на балкон:

– Живей! У вас есть образец запаха?

– Да, с-с-сэр! – ответила одна из дракониц. И достала перевязь серебристого шелка, вроде тех, что носили Охотницы.

– Отлично! – сказал генерал. – Как только мои воины встанут на след, они будут неутомимо преследовать хозяйку этой вещи. И ничто их не остановит, никакое оружие, ведомое полукровкам или Охотницам. Они растерзают Охотниц и их союзников в клочья. Бросай сюда!

Не успел он это сказать, как из-под земли выросли скелеты. Их было двенадцать, по одному на каждый зуб, посаженный генералом. Они были совсем не такие, как хэллоуинские скелетики вроде тех, что можно видеть в дешевых ужастиках. Они на глазах обрастали плотью, превращаясь в людей, но у людей этих была тускло-серая кожа, желтые глаза и современная одежда: серые майки, камуфляжные штаны и берцы. Если не приглядываться, можно было почти поверить, будто это настоящие люди, но плоть у них была прозрачной, и сквозь нее просвечивали кости, как на рентгеновских снимках.

Один из них уставился прямо на меня холодным, пронизывающим взглядом, и я понял, что этого никакой кепкой-невидимкой не проведешь.

Драконица бросила перевязь вниз, и та начала медленно опускаться в руки генералу. Как только он отдаст ее воинам, те пойдут по следу Зои и остальных, пока не уничтожат всех…

Раздумывать было некогда. Я разбежался, с разгону врезался в воинов и поймал перевязь на лету.

– Это что такое?! – взревел генерал.

Я рухнул к ногам воина-скелета. Тот зашипел.

– Пришелец! – зарычал генерал. – Чужак, одетый тьмой! Запереть все двери!

– Это Перси Джексон! – взвыл Лука. – Наверняка это он!

Я устремился было к выходу, но услышал треск и понял, что воин-скелет оторвал кусок моего рукава. Оглянувшись, я увидел, как он поднес ткань к носу, принюхался и протянул клочок товарищам. Мне захотелось завопить, но я не мог. Я протиснулся в дверь в последний момент, и охранники захлопнули ее за мной.

Я бросился бежать.

Глава 10

Я ломаю несколько летательных аппаратов

Я пересек аллею, не решаясь оглянуться назад. Ворвался в Музей авиации и космонавтики и, миновав контролеров на входе, сдернул с себя кепку-невидимку.

Основная часть музея представляла собой один громадный зал со свисающими с потолка ракетами и самолетами. Зал опоясывали три яруса балконов, так что экспонаты можно было рассмотреть с любой высоты. Народу в музее было немного, всего несколько семей и пара детских экскурсий – видимо, школьников вывезли на каникулах. Мне хотелось завопить, чтобы все немедленно уходили отсюда, но меня бы тогда просто арестовали, и все. Надо было найти Талию, Гроувера и Охотниц. В любую минуту в музей могли ворваться те скелеты, и я не думал, что они придут сюда на экскурсию.

Я налетел на Талию – буквально. Я несся по пандусу, ведущему на балкон верхнего этажа, и врезался в нее так, что она отлетела и ударилась о кабину «Аполлона».

Гроувер завопил от удивления.

Не успел я нормально встать на ноги, как Зоя с Бьянкой уже натянули луки, целясь мне в грудь. Луки они как будто достали из воздуха.

Когда Зоя осознала, кто я такой, целиться она не перестала.

– Ты! Да как ты посмел сюда явиться?

– Перси! – сказал Гроувер. – Ну, слава богам!

Зоя гневно зыркнула на него, он покраснел:

– Ну, то есть я хотел сказать, черт возьми. Тебе не следовало тут появляться.

– Лука, – сказал я, пытаясь перевести дух. – Тут Лука!

Гнев в глазах Талии мгновенно испарился. Она схватилась за свой серебряный браслет.

– Где?

Я рассказал им про Музей естественной истории, доктора Терна, Луку и генерала.

– Генерал здесь?! – Зоя, похоже, была ошеломлена. – Быть не может! Ты врешь!

– Зачем мне врать-то? Слушайте, времени нет. Воины-скелеты…

– Что?! – переспросила Талия. – Сколько?

– Двенадцать, – сказал я. – И это еще не все. Этот мужик, генерал, он сказал, что послал сюда кого-то, какого-то «товарища для игр», чтоб вы не скучали. Чудовище.

Талия с Гроувером переглянулись.

– Мы шли по следу Артемиды, – сказал Гроувер. – Я был почти уверен, что он ведет сюда. Пахло каким-то могущественным чудовищем… Она, видимо, останавливалась здесь, разыскивая таинственное чудовище. Но мы пока ничего не нашли.

– Зоя, – нервно сказала Бьянка, – если это сам генерал…

– Не может быть! – отрезала Зоя. – Перси, наверное, видел послание Ириды или еще какую-нибудь иллюзию.

– От иллюзий мраморные полы не трескаются, – возразил я.

Зоя перевела дух, стараясь успокоиться. Я не понимал, почему она принимает это так близко к сердцу и откуда она знает этого дядьку, генерала, но решил, что сейчас не время расспрашивать.

– Если Перси говорит правду насчет воинов-скелетов, – сказала она, – мы не можем тратить времени на споры. Это самое худшее, самое кошмарное… Надо уходить немедленно.

– Хорошая идея, – сказал я.

– Тебя, мальчик, это не касается, – сказала Зоя. – Ты не участвуешь в нашем походе.

– Эй, я вам жизнь спасти пытаюсь!

– Зря ты сюда пришел, Перси, – угрюмо сказала Талия. – Но раз уж ты здесь, ничего не поделаешь. Идем. Возвращаемся в фургон.

– Это не тебе решать! – отрезала Зоя.

Талия взглянула на нее исподлобья.

– Ты тут не главная, Зоя! И мне по фигу, сколько тебе лет! Ты все равно всего лишь самодовольная малолетняя стерва!

– Тебе всегда недоставало мудрости, когда речь шла о мальчишках, – проворчала Зоя. – Ты просто не способна вовремя их бросить!

У Талии сделался такой вид, словно она вот-вот стукнет Зою. И тут все застыли. Я услышал рык – такой громкий, что подумал, будто это одна из ракет пошла на взлет.

Внизу несколько взрослых завопили от ужаса. Какой-то ребенок восторженно завизжал:

– Ки-иска!

По пандусу взбегало нечто огромное. Оно было ростом с небольшой грузовик, когти серебряные, мех сверкает золотом. Я такое чудовище один раз уже видел. Два года тому назад, краем глаза, из окна поезда. Теперь, вблизи, когда оно мчалось прямо на нас, чудовище выглядело еще огромнее.

– Немейский лев, – сказала Талия. – Не двигайтесь.

Лев взревел так громко, что у меня волосы встали дыбом. Клыки у него сверкали, как из нержавейки.

– По моему знаку – разбегаемся, – сказала Зоя. – И отвлекаем его.

– До каких пор? – спросил Гроувер.

– Пока я не придумаю, как его убить. Бежим!

Я сорвал колпачок со Стремнины и откатился влево. Мимо засвистели стрелы, Гроувер заиграл на своей свирели что-то пронзительное и ритмичное. Я обернулся и увидел, что Зоя с Бьянкой взбираются на каюту «Аполлона». Они по очереди стреляли из лука, но стрелы отлетали от металлической шкуры, не причиняя льву вреда. Лев ринулся на каюту и опрокинул ее набок. Охотницы ссыпались вниз. Гроувер заиграл отчаянный и жуткий напев, и лев повернулся к нему, но Талия заступила ему дорогу, вскинув Эгиду, и лев отшатнулся. «Грр-арр!»

– Эгей! – сказала Талия. – Назад!

Лев зарычал и вспорол воздух когтями, но отступил, как будто щит был огненным.

На секунду я подумал было, будто Талии удалось его укротить. Но тут я увидел, как лев пригнулся, как напряглись мышцы у него на лапах. Я повидал достаточно кошачьих драк в переулках рядом с моей нью-йоркской квартирой. Я понял, что лев вот-вот бросится.

– Эй! – завопил я. Не знаю, о чем я думал, но я атаковал зверя. Я просто хотел отвлечь его от своих друзей. Я рубанул его Стремниной – это был хороший удар в бок, который должен был бы превратить чудовище в «Вискас», но клинок только лязгнул о мех, выбив фонтан искр.

Лев взмахнул когтями, выдрав кусок моей куртки. Я отступил и уперся в перила. Зверь бросился на меня – чудовище в полтонны весом, – и мне ничего не оставалось, как повернуться и спрыгнуть вниз.

Я упал на крыло старомодного серебристого аэроплана. Аэроплан накренился и чуть не сбросил меня вниз, на пол, тремя этажами ниже.

Над головой у меня просвистела стрела. Лев тоже спрыгнул на аэроплан, и канаты, на которых тот висел, жалобно заскрипели.

Лев махнул на меня лапой, и я перескочил на следующий экспонат: космический корабль странного вида, с винтом, как у вертолета. Я задрал голову и увидел, как лев взревел: увидел разверстую пасть, розовый язык и глотку.

Пасть! – подумал я. Мех у него совершенно непробиваемый, а вот если попасть ему в рот… Единственная проблема – что чудовище слишком проворное. С этими его клыками и когтями мне просто не подобраться вплотную – он меня в куски порвет.

– Зоя! – крикнул я. – Цельтесь в пасть!

Чудовище ринулось на меня. Стрела просвистела мимо него, вообще не попав, а я свалился с космического корабля на выставленный на первом этаже громадный глобус. Я съехал по России и свалился с экватора.

Немейский лев зарычал и попытался удержаться на космическом корабле, но вес зверя оказался слишком велик. Один из канатов лопнул. Вся конструкция закачалась, как маятник, а лев спрыгнул на глобус, прямо на Северный полюс.

– Гроувер! – заорал я. – Расчисти место!

Кругом носились толпы вопящих детей. Гроувер попытался отогнать их подальше от чудовища, и тут еще один канат, на котором болтался космический корабль, лопнул, и экспонат рухнул на пол. Талия спрыгнула с перил второго этажа и приземлилась напротив меня, по другую сторону глобуса. Лев уставился на нас обоих, пытаясь решить, которого убивать первым.

Зоя и Бьянка стояли над нами с луками наготове, но им нужно было сменить позицию, чтобы стрелять с более выгодной точки.

– Так нам не попасть! – крикнула Зоя. – Заставьте его снова разинуть рот!

Лев на глобусе зарычал.

Я огляделся. Какие варианты? Мне нужен…

Сувенирный киоск! У меня сохранились смутные воспоминания о том, как мы ездили в этот музей, когда я был еще маленький. Я тогда выпросил у мамы одну штуку и потом об этом пожалел. Если у них это до сих пор продается…

– Талия, – крикнул я, – отвлекай его пока!

Она угрюмо кивнула:

– Эгей!

Она взмахнула копьем, и голубой электрический разряд ударил льву в хвост.

– Грр-арр!

Лев развернулся и кинулся на нее. Талия откатилась в сторону, вскинув Эгиду, чтобы удержать чудовище на расстоянии, а я бросился к киоску.

– Эй, мальчик, сейчас не время для сувениров! – крикнула Зоя.

Я влетел в киоск, опрокидывая вешалки с футболками, перемахивая через столы со светящимися в темноте планетами и космической слизью. Продавщица не возражала. Она была занята: пряталась за кассой.

Вон они! На дальней стенке – блестящие серебристые пакетики. Горы таких пакетиков. Я набрал, сколько мог, всяких-разных и выскочил из киоска с охапкой пакетиков.

Зоя с Бьянкой по-прежнему осыпали чудовище стрелами, но все без толку. Лев, похоже, соображал, что слишком широко пасть разевать не стоит. Он клацал на Талию зубами, махал когтями. И даже глаза у него сощурились, превратившись в узенькие щелочки.

Талия ударила чудовище копьем и попятилась. Лев теснил ее.

– Перси, – окликнула она, – если ты что-то собираешься сделать, то…

Лев взревел и поддел ее лапой, как кошачью игрушку. Талия отлетела к титановой ракете, ударилась головой о металл и соскользнула на пол.

– Эй! – крикнул я льву. Я был слишком далеко, чтобы нанести удар, и решился рискнуть: я метнул Стремнину, точно кинжал. Меч отскочил от львиной шкуры, но этого хватило, чтобы привлечь внимание чудовища. Оно развернулось ко мне и рявкнуло.

Способ подобраться поближе был только один. Я бросился в атаку и, когда лев прыгнул мне навстречу, закинул ему в пасть пакетик с едой для космонавтов: сублимированный клубничный пломбир.

Лев выпучил глаза и принялся давиться, как кошка шерстью.

Я его понимал. В детстве, когда я пытался есть эту еду для космонавтов, я себя чувствовал точно так же. Эта фигня ужасно гадкая.

– Зой, готовься! – завопил я.

За спиной у меня слышались вопли и визг. Гроувер играл на своей свирели что-то ужасающее.

Я потихоньку отступал. Лев умудрился проглотить пакетик с едой для космонавтов и уставился на меня с неподдельной ненавистью.

– Обеденный перерыв! – крикнул я.

Лев сделал ошибку: он зарычал на меня, и я немедленно закинул ему в глотку мороженое с печеньем. К счастью, кидал я всегда неплохо, хоть бейсбола и не люблю. Прежде чем лев перестал давиться, я закинул туда еще два разных мороженых и сублимированные спагетти с мясом. Зверь выкатил глаза. Он широко разинул пасть и вздыбился, пытаясь убраться от меня подальше.

– Давай! – завопил я.

В глотку льву тут же вонзились стрелы: две, четыре, шесть. Зверь бешено забился, развернулся и рухнул навзничь. И остался лежать.

По всему музею завывали сигналы тревоги. У выходов образовалась давка. Охранники суетились, не понимая, что творится.

Гроувер опустился на колени рядом с Талией и помог ей встать. С ней вроде все было в порядке, ее только немного оглушило. Зоя с Бьянкой спрыгнули с балкона и приземлились рядом со мной.

Зоя с опаской взглянула на меня:

– Хм… любопытная стратегия.

– Ну, так сработало же?

Она не стала спорить.

Лев как будто таял, как это иногда бывает с убитыми чудовищами, пока, наконец, на месте туши не осталась лежать только блестящая шкура, и та словно бы усохла до размеров обычной львиной шкуры.

– Возьми ее, – сказала мне Зоя.

Я уставился на нее:

– Как, львиную шкуру? А как же защита животных и все такое?

– Это боевой трофей, – сказала она. – И он твой по праву.

– Так это же вы его убили, – возразил я.

Она покачала головой и почти что улыбнулась:

– Думаю, его убил твой пломбир. Я за честную игру, Перси Джексон. Возьми шкуру.

Я поднял шкуру – она оказалась на удивление легкой. Мех был гладкий и мягкий. Было совсем не похоже, что эта штука способна отразить клинок. Шкура у меня на глазах превратилась в пальто: длинное, золотисто-бурое драповое пальто.

– Вообще-то я такого не ношу… – пробормотал я.

– Надо убираться отсюда, – сказал Гроувер. – Скоро охрана очухается.

Я только теперь сообразил: как странно, что охрана до сих пор не прибежала нас арестовывать. Они носились во все стороны, но только не в нашу, как будто лихорадочно что-то разыскивали. Кое-кто налетал на стены или друг на друга.

– Твоя работа? – спросил я у Гроувера.

Он кивнул. Вид у него был слегка смущенный.

– Песня, сбивающая с толку. Я сыграл кое-что из Барри Манилоу[4]. Оно всегда действует. Но это продлится всего несколько секунд.

– Охранники – не главная наша проблема, – сказала Зоя. – Взгляните!

Сквозь стеклянные стены музея виднелась группа людей, шагающих через газон. Серые люди в сером камуфляже. Они были слишком далеко, и глаз было не разглядеть, но я чувствовал, что их взгляды устремлены прямо на меня.

– Бегите, – сказал я. – Они охотятся за мной. Я их отвлеку.

– Нет, – сказала Зоя. – Мы уйдем вместе.

Я уставился на нее:

– Но ты же говорила…

– Теперь ты тоже участвуешь в походе, – нехотя сказала Зоя. – Мне это не нравится, но судьбы не изменить. Ты – пятый участник похода. И мы никого бросать не станем.

Глава 11

Гроувер добывает себе «ламборгини»

Мы пересекали Потомак, когда появился вертолет. Узкая черная боевая машина, точно такая же, как та, которую мы видели в Вестовер-Холле. И летел он прямиком на нас.

– Они знают этот фургон, – сказал я. – Придется его бросить.

Зоя вырулила на скоростную полосу. Вертолет нагонял.

– А может, его военные собьют? – с надеждой предположил Гроувер.

– Военные небось думают, что это кто-то из них, – сказал я. – А как вообще генерал ухитряется использовать смертных?

– Наемники, – с горечью ответила Зоя. – Как это ни отвратительно, многие смертные готовы сражаться за кого угодно, лишь бы им платили.

– Но что же они, не видят, на кого работают? – спросил я. – Неужто они не замечают всех этих чудовищ вокруг?

Зоя покачала головой:

– Я не знаю, многое ли они видят сквозь Туман. Но не уверена, что их бы это волновало, даже если бы они знали правду. Порой смертные бывают ужаснее чудовищ.

А вертолет был все ближе. Он летел куда быстрее, чем мы ехали по вашингтонским пробкам.

Талия зажмурилась и взмолилась:

– Эй, пап! Нам бы сейчас очень не помешала молния. А?

Но небо осталось все таким же серым, с него по-прежнему валил снег. Никаких признаков спасительной грозы.

– Вон туда! – сказала Бьянка. – На ту парковку!

– Мы же окажемся в ловушке, – сказала Зоя.

– Доверьтесь мне! – сказала Бьянка.

Зоя развернулась через две полосы и въехала на стоянку у торгового центра на южном берегу реки. Мы вышли из фургона и побежали по какой-то лестнице следом за Бьянкой.

– Это вход в метро, – сказала Бьянка. – Поехали на юг, в Александрию.

– Куда угодно, – согласилась Талия.

Мы купили билеты и миновали турникеты, оглядываясь назад в поисках погони. Несколько минут спустя мы благополучно сели в поезд, идущий на юг, уносивший нас из Вашингтона. Когда поезд выехал из тоннеля, мы увидели, что вертолет кружит над парковкой, но за нами он не полетел.

Гроувер выдохнул:

– Какая ты молодец, Бьянка, что вспомнила про метро!

Вид у Бьянки сделался довольный.

– Ага. Я видела эту станцию прошлым летом, когда мы с Нико были тут проездом. Я еще помню, как удивилась: когда мы жили в Вашингтоне, ее тут не было.

Гроувер нахмурился:

– Она новая? Но эта станция выглядела довольно старой.

– Да, наверно, – сказала Бьянка. – Но можете мне поверить: когда мы жили в Вашингтоне детьми, никакого метро тут не было.

Талия подалась вперед:

– Минуточку! Вообще не было метро?

Бьянка кивнула.

А надо сказать, что про Вашингтон я ничего не знаю, но здешнему метро было никак не меньше двенадцати лет. Похоже, все подумали о том же, потому что вид у них сделался довольно озадаченный.

– Бьянка, – спросила Зоя, – а сколько времени прошло…

Она осеклась. Рокот вертолета сделался громче.

– Надо пересесть на другой поезд, – сказал я. – На следующей станции.

В следующие полчаса мы думали только о том, чтобы благополучно смыться. Мы дважды пересаживались с поезда на поезд. Я понятия не имел, куда мы едем, но в конце концов от вертолета мы оторвались.

Увы, когда мы, наконец, вышли из поезда, мы очутились на конечной станции, в промышленном районе, где кругом сплошные склады и железнодорожные пути. И снег. Уйма снега. Тут казалось куда холоднее. Я порадовался своему новому пальто из львиной шкуры.

Мы принялись бродить по путям, надеясь найти еще какой-нибудь пассажирский поезд, но кругом были сплошные товарняки, и большинство из них такие заснеженные, как будто годами не двигались с места.

Какой-то бомж грелся у горящего мусорного бака. Наверно, вид у нас был довольно жалкий, потому что он беззубо ухмыльнулся и сказал:

– Чего, замерзли? Идите сюда, погрейтесь!

Мы сгрудились у его костерка. Талия стучала зубами.

– К-к-к-как хорошо! – выдавила она.

– Я копыта отморозил! – пожаловался Гроувер.

– Ноги, – поправил я его, чтобы не пугать бомжа.

– Может быть, стоит связаться с лагерем? – сказала Бьянка. – Хирон…

– Нет, – сказала Зоя. – Они нам теперь ничем помочь не смогут. Мы должны завершить поход самостоятельно.

Я печально окинул взглядом пути. Где-то там, далеко на западе, Аннабет, и ей грозит опасность. Артемида – в цепях. Какое-то чудовище, способное уничтожить мир, вырвалось на волю. А мы тут застряли на окраине Вашингтона и греемся у бомжовского костерка.

– Знаете, ребята, – сказал бомж, – свет не без добрых людей.

Лицо у него было чумазое, борода нечесаная, но смотрел он вполне дружелюбно.

– Вам небось нужен поезд на запад?

– Да, сэр, – сказал я. – А вы не знаете, где можно на него сесть?

Он поднял грязную руку и указал.

И я вдруг увидел товарный состав, блестящий и незаснеженный. Состав состоял из вагонов для перевозки автомобилей: трехэтажных платформ, затянутых густой железной сеткой. На платформах красовались таблички: «Сан-Вест-Лайн»[5].

– Очень… очень кстати, – сказала Талия. – Спасибо боль…

Она обернулась к бомжу, но он исчез. И мусорный бачок оказался холодным и пустым, как будто бомж и костерок с собой забрал.

Через час мы уже катили на запад. Споров о том, кто сядет за руль, больше не было, потому что все выбрали роскошный автомобиль себе по вкусу. Зоя с Бьянкой забрались в «Лексус» на самом верху. Гроувер изображал автогонщика, сидя за рулем «Ламборгини». А Талия ухитрилась включить радио в черном «Мерседесе» и теперь прослушивала вашингтонские радиостанции, передающие альтернативный рок.

– Можно к тебе? – спросил я.

Она пожала плечами, и я залез на переднее пассажирское сиденье.

По радио играла группа «The White Stripes». Песню я знал хорошо: это был один из немногих моих дисков, которые нравились маме. Она говорила, что их музыка напоминает ей «Led Zeppelin». Я подумал о маме, и мне сделалось грустно: похоже, на Рождество я домой не попаду. А может, я и не доживу до Рождества-то…

– Клевое пальтишко, – сказала мне Талия.

Я плотнее закутался в коричневое пальто, радуясь теплу.

– Ага. Но Немейский лев – не то чудовище, которое мы ищем.

– Ага, и рядом не лежало. Нам еще искать и искать.

– Кем бы ни было это таинственное чудовище, генерал говорил, что оно явится за тобой. Они хотели отделить тебя от отряда, чтобы чудовище появилось и сразилось с тобой один на один.

– Он так и сказал?

– Что-то типа того, да.

– Круто! Обожаю работать приманкой.

– Ты не в курсе, что это может быть за чудовище?

Она угрюмо покачала головой.

– Но ты же знаешь, куда мы направляемся, да? В Сан-Франциско. Туда же, куда собиралась Артемида.

Я вспомнил то, что говорила мне Аннабет тогда, на дискотеке: ее папа переезжает в Сан-Франциско, а ей туда нельзя, потому что полукровки там жить не могут.

– А в чем дело? – спросил я. – Что такого плохого в Сан-Франциско?

– Там Туман особенно густой, потому что гора Отчаяния очень близко. Магия титанов – то, что от нее осталось, – по-прежнему пребывает там. И чудовищ туда прямо тянет – ты просто не поверишь как.

– Что еще за гора Отчаяния?

Талия вскинула бровь:

– Ты что, правда не знаешь? Спроси эту дуру, Зою. Уж она-то спец по этой части!.

И злобно уставилась в ветровое стекло. Мне хотелось спросить, что она имеет в виду, но не хотелось выглядеть придурком. Мне ужасно не нравилось, когда Талия что-то знает, а я нет, поэтому я промолчал.

Клонящееся к западу солнце светило сквозь стальную сетку вагона, отбрасывая тень на лицо Талии. Я подумал о том, как она не похожа на Зою. Зоя вся такая церемонная и надменная, точно принцесса, а Талия – небрежно одетая, вспыльчивая и неуживчивая. Но в то же время чем-то они были очень похожи. То же самое несгибаемое упорство. И вот сейчас, в тени, с угрюмым выражением лица, Талия была ужасно похожа на одну из Охотниц.

И тут до меня вдруг дошло:

– Так вот почему ты не ладишь с Зоей!

Талия нахмурилась:

– Что-что?

– Тебя пытались завербовать в Охотницы.

Глаза у Талии угрожающе вспыхнули. Я подумал, что она сейчас шарахнет меня током и выкинет из «Мерседеса», но она только вздохнула.

– Я готова была присоединиться к ним, – созналась она. – Мы с Лукой и Аннабет как-то раз наткнулись на них, и Зоя попыталась меня уговорить. И почти уговорила, но…

– Но?

Пальцы Талии стиснули руль.

– Но тогда мне пришлось бы бросить Луку.

– А-а…

– Мы с Зоей сцепились. Она мне сказала, что я поступаю глупо. Сказала, я еще пожалею о своем выборе. Сказала, что в один прекрасный день Лука меня подведет.

Я смотрел на заходящее солнце сквозь металлическую решетку. Мы, казалось, с каждой секундой ехали все быстрее – тени мелькали, как в старинном кинопроекторе.

– Сурово, – сказал я. – Да, нелегко признать, что Зоя была права.

– Ничего она не права! Лука меня ни разу не подводил. Ни разу!

– Нам придется с ним сражаться, – сказал я. – Без этого никак не обойтись.

Талия ничего не ответила.

– Ты не виделась с ним в последнее время, – предупредил я. – Я понимаю, в это трудно поверить, но…

– Я сделаю все, что должна сделать.

– Даже если придется его убить?

– Слушай, будь так добр, – сказала она, – выйди из моей машины, а?

Мне сделалось ее так жалко, что я не стал спорить.

Я уже уходил, когда она сказала:

– Перси…

Я оглянулся. Глаза у нее были красные, но от гнева или от горя – этого я не знаю.

– Аннабет тоже собиралась присоединиться к Охотницам. Может, тебе стоит подумать почему?

И прежде чем я успел ответить, она нажала на кнопку, закрыла окна, и я остался один.

Я сел за руль Гроуверова «Ламборгини». Сам Гроувер спал на заднем сиденье. Он, наконец, отказался от попыток произвести впечатление на Зою и Бьянку своей игрой на свирели, после того как сыграл песню «Ядовитый плющ» и этот самый плющ попер из кондиционера их «Лексуса».

Я смотрел на закат и думал об Аннабет. Я боялся, что засну. Меня пугало то, что я могу увидеть во сне.

– Не надо бояться снов, – сказал кто-то рядом со мной.

Я обернулся. Меня почему-то ничуть не удивило, что на пассажирском месте сидит тот самый бомж с сортировочной. Джинсы на нем были заношены добела. Куртка драная, с торчащим наружу утеплителем. И весь он был похож на плюшевого мишку, которого переехало грузовиком.

– Если бы не сны, – сказал он, – я бы и половины того не знал, что я знаю о будущем. Они куда лучше газетенок, издаваемых на Олимпе.

Он откашлялся и театрально вскинул руки.

– Аполлон? – догадался я. Ну, кто же еще сочиняет такие скверные хокку?

Он приложил палец к губам.

– Я тут инкогнито. Зови меня Фред.

– Бог по имени Фред?

– Ну… э-э… Зевс настаивает на соблюдении определенных правил. Не вмешиваться, когда люди отправляются на подвиг. Даже если происходит что-то действительно серьезное. Но мою сестренку пусть не трогают! Никому не позволю!

– Так вы можете нам помочь, да?

– Тс-с! Уже помог. Ты наружу не выглядывал?

– Поезд. Мы очень быстро едем, да?

Аполлон хмыкнул:

– Ну да, довольно быстро. К сожалению, времени мало. Солнце уже почти село. Но, полагаю, вы все же успеете пересечь значительную часть Америки.

– Но где же Артемида?

Его лицо помрачнело:

– Мне многое ведомо и многое видно. Но этого не знаю даже я. Она… сокрыта в тучах. Мне это не нравится.

– А Аннабет?

Он нахмурился:

– Ах, та девочка, которую вы потеряли? Хм. Понятия не имею.

Я постарался не злиться. Я понимал, что богам трудно принимать смертных всерьез, даже полукровок. Слишком мало мы живем по сравнению с богами.

– А как насчет чудовища, которое искала Артемида? – спросил я. – Вы не знаете, кто это?

– Нет, – ответил Аполлон. – Но знаю, кто может это знать. Если не отыщете чудовище к тому времени, как доберетесь до Сан-Франциско, найдите Нерея, Морского Старца. У него долгая память и острый глаз. Ему дарованы знания, которые порой бывают сокрыты даже от моего оракула.

– Но оракул-то ваш! – возразил я. – Вы что, не можете объяснить, что означает его пророчество?

Аполлон вздохнул:

– Ты бы еще художника попросил объяснить, что означает его картина, или поэта, что означают его стихи. Это уничтожит саму идею. Смысл становится ясен лишь в ходе поисков…

– Короче, вы не знаете.

Аполлон посмотрел на часы:

– Ох, времени-то сколько! Ну, я побежал. Перси, боюсь, я больше не могу рисковать, помогая вам, но не забывай того, что я говорил! Непременно поспи! А когда вернешься, жду от тебя хорошего хокку о вашем походе.

Я хотел возразить, что вовсе не устал и отродясь не сочинял хокку, но Аполлон щелкнул пальцами, и я почувствовал, как глаза у меня закрываются.

Во сне я был кем-то другим. На мне была старомодная греческая туника – мне изрядно поддувало снизу – и кожаные сандалии со шнурками. Шкура Немейского льва висела у меня на плечах, точно плащ, и я куда-то бежал – меня тянула за руку девушка.

– Скорей! – говорила она. Было слишком темно, чтобы разглядеть ее лицо, но в ее голосе слышался страх. – Он нас найдет!

Была ночь. Над головой сияли миллионы звезд. Мы бежали по высокой траве, в воздухе висел пьянящий аромат тысяч разных цветов. Это был роскошный сад, однако девушка тащила меня через него, как будто мы вот-вот погибнем.

– Я не боюсь! – попытался сказать я девушке.

– И напрасно! – ответила она, волоча меня вперед. Ее длинные черные волосы, заплетенные в косу, ниспадали по спине. Шелковые одежды слабо светились в сиянии звезд.

Мы взбежали вверх по склону холма. Она затащила меня за терновый куст, и мы рухнули на землю, тяжело дыша. Я не знал, чего так боится девушка. Сад выглядел таким мирным! А я чувствовал себя сильным. Куда сильнее, чем когда-либо прежде.

– Незачем так бежать, – сказал я ей. Мой голос звучал ниже и куда увереннее прежнего. – Я одолел тысячи чудовищ голыми руками.

– Только не его! – сказала девушка. – Ладон слишком силен. Ступай в обход, на гору, к моему отцу. Это единственный путь.

Боль в ее голосе удивила меня. Она действительно тревожилась, как будто я ей был небезразличен.

– Не доверяю я твоему отцу.

– Доверять ему не следует, – согласилась девушка. – Тебе придется его обмануть. Но взять добычу силой ты все равно не сможешь. Ты погибнешь.

Я хмыкнул:

– Так отчего бы тебе не помочь мне, красавица?

– Я… я боюсь. Ладон меня остановит. И сестры, если они все узнают… они отрекутся от меня.

– Ну, значит, ничего другого не остается.

Я встал и потер руки.

– Постой! – сказала девушка.

Она, казалось, пыталась принять мучительное решение. Потом подняла руки и дрожащими пальцами вынула из волос длинную белую шпильку.

– Если тебе придется сражаться, возьми это. Ее дала мне моя мать, Плейона. Она была дочерью океана, и в этой вещи таится его мощь. Сила моего бессмертия.

Девушка дыхнула на шпильку, и та слабо засветилась. В свете звезд она переливалась полированным перламутром.

– Возьми, – сказала она. – Сделай из нее оружие.

Я расхохотался:

– Из булавки-то? Разве Ладона этим убьешь, красавица?

– Может, и не убьешь, – согласилась она. – Но это все, что я могу тебе предложить, раз уж ты такой упрямый.

Голос девушки заставил мое сердце смягчиться. Я протянул руку, взял булавку, и она выросла и отяжелела у меня в руке. И вот я уже держал знакомый бронзовый меч.

– Баланс хороший, – сказал я. – Хотя я предпочитаю сражаться голыми руками. Как же зовется этот клинок?

– Анаклузмос, – грустно ответила девушка. – Поток, что внезапно подхватывает и уносит тебя прочь, в открытое море.

Не успел я поблагодарить ее, как послышался топот, шелест травы, шипение, как из проколотой шины, и девушка воскликнула:

– Поздно! Он здесь!

Я резко сел на водительском сиденье «Ламборгини». Гроувер тряс меня за локоть.

– Перси! – говорил он. – Уже утро! Поезд стоит. Идем!

Я тряхнул головой, прогоняя сон. Талия, Зоя и Бьянка уже подняли завесу из сетки. Снаружи виднелись заснеженные горы, поросшие соснами, и алое солнце, встающее между двух вершин.

Я выудил из кармана свою ручку и уставился на нее. Анаклузмос. Древнегреческое слово, означающее «Стремнина». Выглядела она теперь иначе, но я не сомневался, что это тот самый клинок, который я видел во сне.

И еще кое в чем я не сомневался. Девушка, которую я видел во сне, была Зоя Ночная Тень.

Глава 12

Я катаюсь с горки со свиньей

Мы очутились на окраине небольшого горнолыжного поселка, гнездящегося на склоне горы. Дорожный знак гласил: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КЛАУДКРОФТ, ШТАТ НЬЮ-МЕХИКО». Воздух был холодный и разреженный. На крышах домиков громоздились сугробы, точно такие же сугробы, только грязные, громоздились вдоль обочин. Высокие сосны бросали на долину непроглядно-черные тени, хотя утро было солнечное.

Даже в своем пальто из львиной шкуры я продрог к тому времени, как мы дошли до главной улицы, которая была в полумиле от железной дороги. По пути я рассказал Гроуверу про свой вчерашний разговор с Аполлоном – про то, что он велел мне отыскать в Сан-Франциско Нерея.

Гроуверу явно было не по себе.

– Да, это, наверно, здорово… Только туда еще добраться бы надо.

Я старался не падать духом, думая о том, что нас ждет. Мне не хотелось вгонять Гроувера в панику, но я знал, что мы ограничены еще одним крайним сроком – не считая того, что нам надо вовремя освободить Артемиду, чтобы она успела на совет богов. Генерал ведь говорил, что Аннабет оставят в живых лишь до зимнего солнцестояния. А солнцестояние в пятницу, всего через четыре дня. И он еще что-то говорил насчет жертвоприношения. Мне совсем не понравилось, как это звучало.

Мы остановились в центре поселка. Отсюда он был виден практически весь: школа, кучка сувенирных магазинчиков и кафешек, несколько коттеджей для горнолыжников и продуктовый магазин.

– Круто, – сказала Талия, озираясь по сторонам. – Автостанции нет. Такси нет. Проката машин нет. Отсюда никак не выберешься.

– Зато кофейня есть! – сказал Гроувер.

– Да, – согласилась Зоя. – Кофе – это хорошо.

– И выпечка! – мечтательно сказал Гроувер. – И вощеная бумага…

Талия вздохнула:

– Ну ладно. Пожалуй, вы вдвоем сходите и купите нам поесть. А мы с Перси и Бьянкой зайдем в продуктовый. Может, там подскажут, что делать.

Мы договорились через пятнадцать минут встретиться у входа в продуктовый. Бьянке, похоже, не очень-то хотелось идти с нами, но она все же пошла.

В магазине мы узнали много важного о Клаудкрофте: снега мало, кататься нельзя, в магазине продаются резиновые крысы по доллару за штуку, а простого способа отсюда уехать нет, только на своей машине.

– Можете вызвать такси из Аламогордо, – неуверенно посоветовал продавец. – Это внизу, у подножия гор. Но оно будет сюда ехать не меньше часа. И стоить это будет несколько сотен долларов.

Продавец выглядел таким одиноким, что я купил у него резиновую крысу. Потом мы вышли на улицу и встали на крыльце.

– Замечательно! – буркнула Талия. – Пойду прогуляюсь по улице, вдруг в других магазинчиках что-нибудь посоветуют.

– Но продавец же сказал…

– Знаю, знаю, – ответила она. – Но я все равно проверю.

Я ее отпустил. По себе знаю, каково это, когда тебе не сидится на месте. У всех полукровок проблемы с дефицитом внимания, потому что мы все прирожденные бойцы. Мы не можем просто стоять и ждать. Кроме того, у меня было ощущение, что Талия до сих пор расстроена из-за нашего вчерашнего разговора про Луку.

Мы с Бьянкой остались вдвоем. Нам было неловко. Ну, то есть… мне и так-то всегда было не очень уютно разговаривать с девчонками один на один, а с Бьянкой я вообще никогда наедине не оставался. И я не знал, о чем с ней разговаривать, тем более теперь, когда она стала Охотницей и все такое.

– Славная крыска, – сказала она наконец.

Я посадил крысу на перила. Может, благодаря ей торговля пойдет лучше…

– Ну, это… и как тебе в Охотницах? – спросил я.

Она поджала губы:

– А ты все еще злишься, что я к ним присоединилась, да?

– Не-а. Главное, чтобы это… ну… чтоб тебе было хорошо.

– Я не уверена, что слово «хорошо» тут уместно теперь, когда владычица Артемида пропала. Но быть Охотницей действительно круто. Я сделалась как-то спокойнее. И все вокруг как будто замедлилось. Думаю, это бессмертие так действует.

Я уставился на Бьянку, пытаясь на глаз определить, что изменилось. Она действительно выглядела уверенней, чем раньше, более безмятежной. Она больше не прятала лицо под зеленой шапкой. Волосы у нее были зачесаны назад, и, разговаривая, она смотрела мне в глаза. Я внезапно содрогнулся, осознав, что и пятьсот, и тысячу лет спустя Бьянка ди Анджело останется точно такой же, как сегодня. Я уже давным-давно умру, а она, быть может, будет точно так же разговаривать с каким-нибудь другим полукровкой и по-прежнему будет выглядеть двенадцатилетней девочкой.

– Нико не понял моего решения, – пробормотала Бьянка. И посмотрела на меня, словно хотела, чтобы я ей сказал, что все в порядке.

– Да все с ним будет нормально, – заверил я. – В лагерь полукровок приходит много детей. Аннабет же нормально прижилась.

Бьянка кивнула:

– Надеюсь, мы ее найдем. Аннабет, в смысле. Ей повезло, что у нее есть такой друг, как ты.

– Ага, и много ей с того проку…

– Не вини себя, Перси. Ты рисковал жизнью, чтобы спасти нас с братом. В смысле, это был действительно отважный поступок. Если бы я не познакомилась с тобой, я бы, может, и не решилась оставить Нико в лагере. Я подумала: если там такие люди, как ты, значит, с Нико будет все нормально. Ты хороший парень.

Комплимент застал меня врасплох.

– Но я же сшиб тебя с ног тогда, при захвате флага!

Она расхохоталась:

– Ну ладно! Если не считать этого, то ты хороший.

В двухстах метрах от нас Гроувер с Зоей вышли из кофейни, нагруженные стаканчиками и пакетами с выпечкой. А мне почему-то пока не хотелось, чтобы они возвращались. Это звучит странно, но я осознал, что мне нравится разговаривать с Бьянкой. Она довольно приятная девочка. Во всяком случае, общаться с ней куда проще, чем с Зоей Ночной Тенью.

– А в чем там дело у вас с Нико? – спросил я у нее. – Где вы учились до Вестовера?

Она нахмурилась:

– По-моему, в каком-то пансионе в Вашингтоне… Но мне кажется, что это было давным-давно.

– А с родителями вы никогда не жили? Ну, в смысле, с вашим смертным папой или мамой?

– Нам говорили, что наши родители умерли. На наше имя был открыт банковский счет. Там, видимо, уйма денег. Время от времени приезжал адвокат, узнать, как у нас дела. А потом нам с Нико пришлось уйти из той школы.

– Почему?

Бьянка нахмурилась:

– Мы должны были куда-то поехать… Я помню, это было важно. Мы долго-долго путешествовали. Потом несколько недель прожили в том отеле. А потом… не знаю. Однажды пришел другой адвокат и увел нас оттуда. Он сказал, что нам пора ехать. И повез нас обратно на восток, в Вашингтон. Потом на север, в штат Мэн. И мы стали учиться в Вестовере.

Очень странная история. С другой стороны, они же полукровки. У нас всегда все шиворот-навыворот.

– То есть ты практически всю жизнь воспитывала Нико сама? – спросил я. – Вы всегда были вдвоем?

Она кивнула.

– Вот почему мне так хотелось сделаться Охотницей! Ну, в смысле, я понимаю, это эгоистично, но мне хотелось жить своей жизнью, иметь своих собственных друзей. Не пойми меня неправильно: я люблю Нико, но я просто хотела попробовать, каково это – не быть старшей сестрой двадцать четыре часа в сутки.

Я вспомнил прошлое лето и как я себя чувствовал, когда обнаружил, что у меня есть младший брат-циклоп. Я понимал, что имеет в виду Бьянка.

– Зоя, похоже, тебе доверяет, – сказал я. – Слушай, а о чем вы говорили тогда – про какую-то опасность, связанную с походом?

– Когда это?

– Ну, вчера утром, в павильоне, – сказал я прежде, чем спохватился. – Что-то насчет генерала…

Она помрачнела:

– Откуда ты… Ах да, шапка-невидимка! Ты подслушивал, да?

– Нет! Ну, то есть на самом деле нет. Я просто…

От необходимости объясняться меня спасло то, что подошли Зоя и Гроувер с напитками и выпечкой. Нам с Бьянкой принесли горячий шоколад. Себе они взяли кофе. Мне достался черничный кекс, и кекс был такой вкусный, что мне почти удавалось игнорировать гневный взгляд Бьянки.

– Надо использовать выслеживающее заклятие, – сказала Зоя. – Гроувер, у тебя желуди еще остались?

– М-м, – ответил Гроувер. Он жевал кекс с отрубями, прямо с оберткой. – Думаю, да. Мне надо только…

Он застыл.

Я собирался спросить, что случилось, как вдруг на нас повеяло теплом, будто весенний ветерок заблудился и залетел сюда, в зиму. Свежий ветерок с ароматом полевых цветов и солнца. И что-то еще – будто голос, который пытался что-то сказать. Предупредить о чем-то.

– Гроувер, твой стаканчик! – ахнула Зоя.

Гроувер выронил стаканчик, разрисованный птичками. И вдруг птички отделились от картона и разлетелись прочь: стайка крохотных голубков. Моя резиновая крыса пискнула. Она пробежала по перилам и шмыгнула в кусты: настоящая шерсть, настоящие усики…

Гроувер рухнул без сознания рядом со своим кофе, который дымился на снегу. Мы столпились вокруг, пытаясь привести его в чувство. Он застонал, веки у него затрепетали.

– Эй! – воскликнула Талия, прибежавшая с другого конца улицы. – Я просто… Что с Гроувером?

– Не знаю, – сказал я. – Он вырубился.

– Ы-ы-ы-ы! – застонал Гроувер.

– Ну, так поднимите его! – сказала Талия. В руке она держала копье и оглядывалась назад так, будто за нею гнались. – Надо убираться отсюда.

Мы успели дойти до окраины поселка, прежде чем появились первые двое воинов-скелетов. Они выступили из-за деревьев по обе стороны дороги. Вместо серого камуфляжа они теперь были одеты в синюю полицейскую форму штата Нью-Мехико, но полупрозрачная серая кожа и желтые глаза остались теми же самыми.

Они выхватили пистолеты. Честно говоря, когда-то мне хотелось выучиться стрелять из пистолета, но сейчас, когда воины-скелеты целились в меня из своих пушек, мне что-то расхотелось.

Талия стукнула себя по запястью. Эгида ожила и развернулась во всю ширину у нее на запястье, но воины даже не поморщились. Светящиеся желтые глаза были устремлены прямо на меня.

Я обнажил Стремнину, хотя и не думал, что от нее будет толк против пистолетов.

Зоя с Бьянкой натянули луки, но Бьянке приходилось нелегко, потому что Гроувер все время терял сознание и приваливался к ней.

– Отступаем! – сказала Талия.

Мы начали отступать – но тут послышался шелест веток. И на дороге позади нас появились еще два скелета. Мы были окружены.

Интересно, а куда делись остальные? В Смитсоновском музее я видел целую дюжину. Но тут один из воинов поднес ко рту мобильник и что-то сказал. Точнее, не сказал. Он издавал клацающие, щелкающие звуки, как будто точил кость мертвыми зубами. И вдруг я понял, что происходит: скелеты разделились, чтобы разыскать нас. И эти скелеты теперь вызывают своих собратьев. Скоро сюда явится вся компания!

– Уже близко… – простонал Гроувер.

– Да они уже здесь! – сказал я.

– Нет! – возразил он. – Дар! Дар дикой природы…

Я не знал, о чем он говорит, но его состояние меня тревожило. Он был не в той форме, чтобы бежать, а уж тем более драться.

– Придется сражаться один на один, – сказала Талия. – Их четверо. Нас четверо. Может, тогда на Гроувера не обратят внимания.

– Договорились, – сказала Зоя.

– Природа… – простонал Гроувер.

Теплый ветер пронесся по ущелью, зашелестел ветвями деревьев, но я не сводил глаз со скелетов. Я вспомнил, как генерал злорадствовал по поводу судьбы Аннабет. Я вспомнил, как предал ее Лука.

И я бросился в бой.

Первый скелет выстрелил. Время замедлило ход. Не могу сказать, будто я видел полет пули, но я чувствовал ее траекторию так же, как чувствовал водяные струи в толще океана. Я отбил пулю клинком и побежал дальше.

Скелет выхватил полицейскую дубинку, и я отрубил ему руки по локоть. Потом взмахнул Стремниной и разрубил его пополам в поясе.

Кости скелета рассыпались и со стуком обрушились на асфальт. И почти тут же задвигались, восстанавливаясь. Второй скелет клацнул на меня зубами и попытался выстрелить, но я вышиб у него пистолет, и тот улетел в снег.

Я думал, будто неплохо управляюсь с ними, пока другие два скелета не выстрелили мне в спину.

– Перси! – заорала Талия.

Я ничком рухнул на мостовую. И внезапно кое-что осознал… Я остался жив. Попадания пуль ощущались, как толчок в спину, но меня они не ранили.

Шкура Немейского льва! Пальто-то у меня пуленепробиваемое!

Талия бросилась на второй скелет. Зоя с Бьянкой принялись стрелять в третий и четвертый. Гроувер только стоял и протягивал руки к деревьям, как будто собирался их обнять.

Слева от нас в лесу раздался грохот, как от бульдозера. Возможно, к скелетам прибыли подкрепления. Я поднялся на ноги и увернулся от полицейской дубинки. Скелет, который я разрубил пополам, уже восстановился и направлялся ко мне.

Остановить их было невозможно. Зоя с Бьянкой стреляли им в головы в упор, но стрелы просто пробивали пустые черепа насквозь. Один ринулся на Бьянку, и я подумал было, что ей конец, но она выхватила свой охотничий нож и ударила воина в грудь. Скелет вспыхнул целиком, оставив после себя крохотную кучку пепла и полицейскую бляху.

– Как ты это сделала? – спросила Зоя.

– Не знаю! – нервно ответила Бьянка. – Просто удачный удар.

– Ну, тогда попробуй еще раз!

Бьянка попыталась, но оставшиеся три скелета теперь остерегались ее. Они теснили нас, держа на расстоянии полицейской дубинки.

– Какие будут идеи? – спросил я, отступая.

Никто не ответил. Деревья позади скелетов дрожали. Ветки трещали.

– Дар… – бормотал Гроувер.

И тут с громким ревом на дорогу выскочила самая здоровенная свинья, какую я видел в своей жизни. Это был дикий кабан ростом в десять метров, с сопливым розовым пятаком и клыками размером с каноэ. На спине топорщилась бурая шерсть, кабаньи глазки были дикие и злые.

– И-И-И-И-И! – взвизгнул кабан и расшвырял клыками все три скелета. Да с такой силой, что скелеты врезались в деревья или в склон и разбились в куски: берцовые, локтевые и плечевые кости полетели во все стороны.

Потом свин обернулся к нам.

Талия вскинула копье, но Гроувер завопил:

– Не убивайте его!

Кабан хрюкнул и копнул копытом землю, готовясь атаковать.

– Это же Эриманфский вепрь! – сказала Зоя, стараясь не терять спокойствия. – Не думаю, что мы сумеем его убить.

– Это дар, – сказал Гроувер. – Благословение дикой природы!

Вепрь взвизгнул и взмахнул клыками. Зоя с Бьянкой увернулись. Мне пришлось оттолкнуть Гроувера в сторону, иначе бы он въехал прямо в скалу на экспрессе «Кабаний клык».

– Да уж, благословила так благословила! – сказал я. – Разбегаемся!

Мы кинулись в разные стороны, и вепрь на секунду растерялся.

– Он же хочет нас убить! – сказала Талия.

– Ну конечно, – сказал Гроувер. – Он же дикий!

– И где тут благословение? – спросила Бьянка.

Мне вопрос тоже показался резонным, но свин обиделся и бросился на нее. Бьянка оказалась куда проворней, чем я предполагал. Она откатилась из-под его копыт и вскочила на ноги позади зверя. Вепрь взмахнул клыками и разнес в пух и прах табличку «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КЛАУДКРОФТ!».

Я ломал голову, пытаясь вспомнить миф, связанный с этим вепрем. Я был практически уверен, что с ним когда-то сражался Геракл, но я не мог вспомнить, как же он его одолел. У меня было смутное воспоминание, что вепрь разнес несколько греческих городов, прежде чем Гераклу удалось его победить. Я надеялся, что Клаудкрофт застрахован на случай нападения гигантских диких вепрей.

– Не останавливаться! – крикнула Зоя. Они с Бьянкой бросились в противоположных направлениях. Гроувер плясал вокруг вепря, играя на свирели, а вепрь хрюкал и норовил выпустить ему кишки. Но мы с Талией, конечно, взяли приз на конкурсе неудачников. Когда вепрь обернулся в нашу сторону, Талия совершила ошибку: она вскинула Эгиду, чтобы защититься. При виде головы Медузы вепрь заверещал от ярости. Может, она была слишком похожа на кого-то из его родственников… Вепрь ринулся на нас.

Он не догнал нас сразу только потому, что бежали мы в гору и могли огибать деревья, в то время как вепрю приходилось идти напролом.

По ту сторону горы я увидел заброшенную железнодорожную ветку, наполовину занесенную снегом.

– Туда!

Я схватил Талию за руку, и мы помчались вдоль рельс. Вепрь ревел у нас за спиной, скользя и спотыкаясь, пытаясь преодолеть крутой склон. Слава богам, его копыта были для этого не приспособлены.

Впереди показался крытый тоннель. А за ним – ветхий деревянный мост, переброшенный через ущелье. Меня осенила безумная идея.

– За мной!

Талия замялась – мне некогда было выяснять почему, – но я потащил ее вперед, и она нехотя последовала за мной. Позади нас десятитонный свинотанк сметал сосны и давил копытами валуны, пытаясь догнать нас.

Мы с Талией миновали тоннель и выскочили с другой стороны.

– Не-ет! – завизжала Талия.

Она побелела. Мы стояли на краю моста. Внизу склон горы уходил вниз, в засыпанное снегом ущелье метров в двадцать глу биной.

Вепрь гнался за нами по пятам.

– Идем! – сказал я. – Нас он должен выдержать!

– Не могу! – взвыла Талия. Глаза у нее сделались безумные от страха.

Вепрь ворвался в тоннель, взламывая кровлю своей тушей.

– Давай! – заорал я Талии.

Она посмотрела вниз и сглотнула. Клянусь, она сделалась совершенно зеленая!

Выяснять, в чем дело, было опять же некогда. Вепрь ломился сквозь тоннель прямо на нас. План Б! Я обхватил Талию и бросился вместе с нею вбок с моста, на склон горы. Мы скользили на Эгиде, как на сноуборде, по скалам, по земле, по снегу, все вниз, вниз и вниз. Вепрю повезло меньше: он не мог свернуть так быстро, и десятитонная туша вылетела на хлипкий деревянный мост, который сразу вздыбился под его весом. Вепрь с пронзительным визгом полетел в пропасть и ухнул в глубокий сугроб.

Мы с Талией наконец остановились. Оба тяжело дышали. Я был весь в царапинах и в крови. У нее в волосах запутались сосновые иголки. Рядом верещал, барахтаясь в сугробе, дикий вепрь. Мне был виден только щетинистый хребет. Зверь полностью ушел в снег, как в пенопластовую крошку. Не похоже, чтобы он пострадал, но, по крайней мере, он уже никуда не бежал.

Я посмотрел на Талию:

– Ты что, высоты боишься?

Теперь, когда мы благополучно очутились внизу, глаза у нее сделались, как обычно – сердитые.

– Глупости какие!

– Теперь понятно, почему ты распсиховалась тогда, в Аполлоновом автобусе. И почему ты не хотела об этом говорить.

Она шумно перевела дух. Вытряхнула иголки из волос.

– Если ты хоть кому-нибудь расскажешь, я тебе…

– Нет-нет! – сказал я. – Все клево. Просто… дочь Зевса, владыки неба, и вдруг боится высоты?

Она готова была уже снова уронить меня в снег, когда сверху донесся голос Гроувера:

– Э-ге-гей!

– Мы тут, внизу! – крикнул я.

Несколько минут спустя к нам присоединились Зоя, Бьянка и Гроувер. Мы стояли и смотрели, как барахтается в снегу дикий вепрь.

– Благословение дикой природы! – повторил Гроувер. Теперь он выглядел взволнованным.

– Согласна, – сказала Зоя. – Надо его использовать.

– Постойте! – раздраженно сказала Талия. Она по-прежнему выглядела так, словно только что потерпела поражение в драке с новогодней елкой. – Объясните, с чего вы взяли, будто этот свинтус – благословение!

Гроувер обернулся к ней с рассеянным видом.

– Он повезет нас на запад. Ты хоть представляешь, с какой скоростью способен передвигаться этот вепрь?

– Прикольно! – сказал я. – Будем как эти… свиноковбои.

Гроувер кивнул.

– Надо на него сесть. Жалко… жалко, что нет времени как следует осмотреться тут. Но теперь уже все миновало.

– Что миновало?

Гроувер как будто не слышал. Он подошел к вепрю и запрыгнул ему на спину. Вепрь уже начинал мало-помалу выбираться из сугроба. Когда он вырвется на волю, его уже ничто не остановит. Гроувер достал свою свирель. Он заиграл отрывистую мелодию и подбросил в воздух яблоко. Яблоко повисло перед носом у вепря, и свин принялся рваться к нему, как очумелый.

– Автоматическое управление, – пробормотала Талия. – Отлично!

Она подбежала к вепрю, запрыгнула на него и устроилась за спиной у Гроувера. Места там оставалось еще предостаточно для всех нас.

Зоя с Бьянкой направились к вепрю.

– Секундочку! – сказал я. – Вы, двое, вы понимаете, о чем толкует Гроувер? Что это за благословение дикой природы?

– Ну конечно! – сказала Зоя. – А разве ты сам не почувствовал этот ветер? Он был такой сильный… Вот уж не думала, что когда-нибудь снова почувствую его присутствие.

– Чье присутствие?

Она уставилась на меня, как на придурка:

– Владыки дикой природы, разумеется. Всего лишь на миг, в момент появления вепря, я ощутила присутствие Пана.

Глава 13

Мы оказываемся на свалке богов

Мы ехали на вепре до заката – и больше мой зад просто не выдержал бы. А вы представьте себе, каково целый день сидеть верхом на огромной железной щетке, натянутой на кучу булыжников. Ехать на вепре примерно то же самое.

Понятия не имею, сколько миль мы оставили позади, но горы растаяли вдали и сменились плоской, засушливой равниной. Чем дальше мы скакали галопом через пустыню (кстати, а про вепря можно сказать, что он «скакал галопом»?), тем меньше становилось вокруг травы и кустарников.

Когда наступила ночь, вепрь остановился у русла ручья и хрюкнул. Он напился мутной воды, потом вырвал из земли кактус сагуаро высотой с дерево и принялся его жевать прямо вместе с колючками.

– Все, дальше он нас не повезет, – сказал Гроувер. – Надо слезать, пока он ест.

Уговаривать никого не пришлось. Мы соскользнули со спины вепря, пока он деловито уничтожал кактусы. И ушли прочь, настолько поспешно, насколько позволяли нам стертые зады.

Сжевав третий сагуаро и попив еще мутной водички, вепрь взвизгнул, рыгнул, потом развернулся и поскакал обратно на восток.

– В горах ему больше нравится, – предположил я.

– Я его понимаю, – сказала Талия. – Гляди!

Впереди было двухполосное шоссе, полузанесенное песком. По ту сторону шоссе виднелась кучка строений, слишком маленькая, чтобы сойти за поселок: заколоченный дом, мексиканская закусочная, которая выглядела так, словно не работала с рождения Зои Ночной Тени, и беленое здание почты с покосившейся вывеской «Хила-Кло, штат Аризона». А за ними виднелась гряда холмов… И тут я обнаружил, что это не обычные холмы. Местность слишком плоская, откуда тут холмам-то взяться? Холмы представляли собой огромные груды старых машин, приборов и прочего металлолома. Это была свалка, и свалке этой конца-краю не было.

– Ух ты! – сказал я.

– Что-то мне подсказывает, что прокат машин тут искать бесполезно, – заметила Талия. Она посмотрела на Гроувера: – Я так понимаю, другого дикого вепря у тебя в загашнике не найдется?

Гроувер беспокойно принюхивался. Он достал из кармана желуди и высыпал их на песок, а потом заиграл на свирели. Желуди сложились в узор, который для меня выглядел бессмысленным, но у Гроувера вид сделался озабоченный.

– Вот это мы, – сказал он. – Эти пять желудей.

– А который из них я? – спросил я.

– Вон тот, маленький и корявенький, – предположила Зоя.

– Иди на фиг!

– А вон та кучка, – сказал Гроувер, указывая налево, – сулит проблемы.

– Чудовище? – спросила Талия.

Гроувер замялся:

– Я ничего не чувствую. Это странно. Но желуди не лгут. Наш следующий противник…

Он указал в сторону свалки. Солнце почти зашло, и груды металла выглядели как инопланетный пейзаж.

Мы решили разбить лагерь на ночь, а на свалку отправиться утром. Рыться в мусоре впотьмах никому не хотелось.

Зоя с Бьянкой достали из рюкзаков пять спальных мешков и пенок. Не знаю, как они ухитрились их туда запихать: рюкзачки у них были крошечные. Наверное, заколдованные, чтобы побольше влезало. Я обратил внимание, что и луки с колчанами у них, наверно, тоже магические. На самом деле никогда об этом не задумывался, но луки и колчаны просто возникали у них за спиной, когда Охотницы в них нуждались. А когда нужда в них проходила, они исчезали.

К ночи стремительно похолодало, поэтому мы с Гроувером набрали гнилых досок в разрушенном доме, а Талия ударила по ним электрошоком, чтобы развести костер. Довольно скоро нам сделалось настолько уютно, насколько вообще может быть уютно в заброшенном городе-призраке в дикой глухомани.

– Глядите, звезды! – сказала Зоя.

Да, действительно, на небе высыпали мириады звезд – поблизости ведь не было ни единого крупного города, бросающего на небо оранжевый отсвет.

– Потрясающе! – сказала Бьянка. – Я еще никогда в жизни не видела вживую Млечного Пути.

– Это еще что! – сказала Зоя. – В старину звезд было куда больше. Целые созвездия исчезли из-за светового загрязнения, устроенного людьми.

– Ты так говоришь, будто ты сама не человек, – сказал я.

Зоя вскинула бровь:

– Я Охотница. Меня тревожит то, что происходит с глухими уголками Земли. Иль можешь ты сказать о себе то же самое?

– «Можешь ли», – поправила ее Талия.

– Какая разница?

– Большая, – сказала Талия. – В наше время так никто не говорит.

Зоя заломила руки:

– Терпеть не могу этого языка! Он то и дело меняется!

Гроувер вздохнул. Он по-прежнему смотрел на звезды, словно размышлял о проблеме светового загрязнения.

– Вот был бы с нами Пан, он бы сразу все исправил!

Зоя печально кивнула.

– А может, все дело в кофе, – сказал Гроувер. – Я выпил кофе, и налетел этот ветер. Может быть, если бы я выпил еще кофе…

Я был практически уверен, что кофе тут совершенно ни при чем, но у меня не хватило духу сказать об этом Гроуверу. Я вспомнил резиновую крысу и птичек, которые внезапно ожили, когда подул тот ветер.

– Гроувер, а ты всерьез думаешь, что это был Пан? Ну, то есть я знаю, что тебе этого хочется…

– Он послал нам помощь! – возразил Гроувер. – Не знаю, как и почему. Но я почувствовал его присутствие. Когда мы завершим поход, я вернусь в Нью-Мехико и выпью много-много кофе. Это самый свежий след, на который нам удалось напасть за две тысячи лет. Я был совсем рядом!

Я не ответил. Мне не хотелось лишать Гроувера надежды.

– А мне хотелось бы знать, – сказала Талия, глядя на Бьянку, – как тебе удалось уничтожить одного из зомби. Их же куда больше, и они по-прежнему где-то бродят. Надо выяснить, как с ними бороться.

Бьянка покачала головой:

– Не знаю. Я просто ударила его ножом, и он вспыхнул.

– Может, у тебя нож какой-то особенный, – сказал я.

– Точно такой же, как и мой, – сказала Зоя. – Он, конечно, из небесной бронзы. Но мой на этих воинов так не действует.

– А может, удар надо наносить в какое-то определенное место? – предположил я.

Бьянке, похоже, сделалось неуютно оттого, что все на нее смотрят.

– Забудь, – сказала ей Зоя. – Ответ мы найдем. А пока что надо решить, что мы будем делать теперь. Когда мы минуем эту свалку, нам нужно будет отправиться дальше на запад. Если дойдем до шоссе, можно будет доехать автостопом до ближайшего города. Думаю, это Лас-Вегас.

Я только что собирался заметить, что у нас с Гроувером остались не самые приятные воспоминания об этом городе, как Бьянка нас опередила.

– Нет! – воскликнула она. – Только не в Лас-Вегас!

Она выглядела по-настоящему перепуганной, как будто ее только что запустили с американских горок.

Зоя нахмурилась:

– Почему?

Бьянка судорожно вздохнула:

– Я… по-моему, мы там жили некоторое время. Мы с Нико. Когда путешествовали. А потом – я не помню…

Внезапно мне в голову пришла действительно нехорошая мысль. Я вспомнил, что Бьянка рассказывала мне о том, как они с Нико некоторое время жили в отеле. Мы с Гроувером встретились взглядом, и у меня возникло ощущение, что мы оба думаем об одном и том же.

– Бьянка, – сказал я, – а тот отель, где вы останавливались… он случайно назывался не «Казино и гостиница «Лотос»?

Глаза у нее расширились:

– А ты откуда знаешь?

– Угу, круто… – сказал я.

– Погодите, – сказала Талия. – Что еще за «Казино «Лотос»?

– Пару лет назад, – сказал я, – мы с Гроувером и Аннабет там застряли. Оно так устроено, что оттуда не хочется уходить. Мы там проторчали около часа. А когда вышли, прошло пять дней. Там время течет незаметно.

– Нет… – сказала Бьянка. – Нет, не может быть…

– Ты говорила, кто-то пришел и увел вас оттуда, – вспомнил я.

– Да.

– А как он выглядел? Что он говорил?

– Я… я не помню… Слушайте, мне правда не хочется это обсуждать.

Зоя подалась вперед, озабоченно насупившись.

– Ты говорила, что Вашингтон сильно изменился к тому времени, как вы приехали туда прошлым летом. Ты не помнила, чтобы там было метро.

– Да, но…

– Бьянка, – сказала Зоя, – а скажи, пожалуйста, кто сейчас президент Соединенных Штатов?

– Ну что за глупости! – сказала Бьянка. И назвала имя президента – правильно назвала.

– А кто был президентом до него? – спросила Зоя.

Бьянка немного призадумалась:

– Рузвельт.

Зоя сглотнула:

– Теодор или Франклин?

– Франклин, – ответила Бьянка.

– Это который «шоссе Франклина Рузвельта»?[6] – спросил я. Потому что это все, что я про него знал. Серьезно.

– Бьянка, – сказала Зоя, – Франклин Рузвельт не был предыдущим президентом. Он был президентом лет семьдесят тому назад.

– Не может быть! – сказала Бьянка. – Я… я же не такая старая! – И уставилась на свои руки, словно затем, чтобы убедиться, что они не в морщинах.

Глаза у Талии сделались печальные. Наверно, она-то понимала, каково это – быть выдернутой из времени.

– Все нормально, Бьянка. Главное, с вами с Нико все в порядке. Вы сумели вырваться.

– Но как? – спросил я. – Мы провели там всего час и то насилу сумели уйти. Как же вам удалось вырваться после того, как вы пробыли там так долго?

– Я же тебе говорила! – Бьянка, казалось, готова была расплакаться. – Пришел человек и сказал, что пора уходить. И…

– Но кто это был? Почему он это сделал?

Но прежде чем она успела ответить, с дороги в нас ударил яркий луч света. Откуда ни возьмись вспыхнули автомобильные фары. Я отчасти надеялся, что это Аполлон снова приехал нас подвезти, но машина подъехала слишком бесшумно для солнечной колесницы, и к тому же была ночь. Мы похватали спальные мешки и разбежались кто куда. Напротив нас остановился мертвенно-белый лимузин.

Задняя дверца лимузина распахнулась прямо напротив меня. И прежде чем я успел отступить, в горло мне уперлось острие меча.

Я услышал, как Зоя с Бьянкой натянули луки. Хозяин меча вышел из машины, и я медленно шагнул назад. Мне пришлось отойти, потому что его меч вонзился мне под подбородок.

Он злобно ухмыльнулся:

– Ну что, чмо? Теперь ты не такой шустрый?

Это был здоровенный мужик с коротким военным ежиком, в черной косухе, черных джинсах, белой майке в обтяжку и берцах. Глаза у него были скрыты за облегающими темными очками, но я знал, что там, за стеклами: пустые глазницы, в которых полыхает пламя.

– Арес! – проворчал я.

Бог войны окинул взглядом моих друзей:

– Спокойно, ребята!

Он щелкнул пальцами, и их оружие попадало на землю.

– Это дружеская встреча.

Он слегка надавил на меч, вгоняя острие мне под подбородок.

– Разумеется, я предпочел бы забрать твою голову в качестве трофея, но кое-кто желает тебя повидать. И к тому же я никогда не обезглавливаю врагов при дамах!

– Каких еще дамах? – спросила Талия.

Арес взглянул на нее:

– Так-так. Я слышал, что ты вернулась.

Он опустил меч и оттолкнул меня прочь.

– Талия, дочь Зевса… – задумчиво произнес Арес. – С хорошей же компанией ты связалась!

– А тебе, Арес, какое дело? – сказала она. – И кто там, в машине?

Арес ухмыльнулся, довольный всеобщим вниманием:

– О, сомневаюсь, что она пожелает встретиться с остальными! Особенно с этими. – Он указал подбородком на Зою и Бьянку.

– Почему бы вам не сходить поесть пока тортилий в той закусочной? Перси будет занят всего несколько минут.

– Воистину, не оставим мы его наедине с тобой, владыка Арес, – сказала Зоя.

– И к тому же закусочная закрыта! – выдавил Гроувер.

Арес снова щелкнул пальцами. Закусочная внезапно ожила: внутри вспыхнул свет. С заколоченной двери отлетели доски, и табличка «ЗАКРЫТО» развернулась другой стороной – теперь там было написано «ОТКРЫТО».

– Что скажешь, козлик?

– Идите, – сказал я друзьям. – Я и один управлюсь.

Я пытался говорить увереннее, чем сам себя чувствовал. Но не думаю, что мне удалось провести Ареса.

– Слышите, что говорит мальчик? – сказал Арес. – Он большой и сильный! Он контролирует ситуацию.

Мои друзья нехотя потащились в закусочную. Арес посмотрел на меня с отвращением, потом, как шофер, отворил дверь лимузина.

– Залезай, чмо, – сказал он. – И смотри, веди себя повежливей! Она хамства не прощает, не то что я.

Увидев ее, я разинул рот.

Я забыл, как меня зовут. Забыл, где я. Разучился говорить связными предложениями.

На ней было алое атласное платье, и волосы у нее ниспадали водопадом кудрей. Лицо у нее было самое красивое, какое я видел в своей жизни: идеальная косметика, ослепительные глаза, улыбка, способная озарить даже темную сторону луны.

Если так подумать – я не могу сказать, как она выглядела.

Я даже не помню, какого цвета у нее были глаза или волосы. Ну, представьте себе самую красивую актрису, какую вы знаете. Так вот, богиня была в десять раз красивее. Какой у вас любимый цвет глаз, волос и все такое? Вот богиня такой и была.

Когда она улыбнулась мне, то, всего на миг, сделалась похожа на Аннабет. Потом на телеведущую, на которую я западал в пятом классе. Потом… ну, вы поняли, да?

– Ах, Перси, вот и ты! – сказала богиня. – Я – Афродита.

Я уселся на сиденье напротив нее и сказал нечто вроде «а-а… ы-ы… э-э…».

Она улыбнулась:

– Как это мило! Подержи, пожалуйста.

Она протянула мне полированное зеркальце размером с суповую тарелку и показала, как его держать. Потом подалась вперед и принялась подводить губы, хотя, по-моему, с ними и так все было в порядке.

– Знаешь ли ты, зачем ты здесь? – спросила она.

Я очень хотел ответить. Почему же я не мог связать двух слов? Она ведь всего лишь женщина. Ну да, очень красивая женщина. С глазами, как озера родниковой воды… Эгей!

Я ущипнул себя за руку. Сильно. И сумел выдавить:

– Н-не знаю.

– Увы! – сказала Афродита. – Все еще отрицаешь очевидное?

Снаружи гоготнул Арес. У меня было такое ощущение, что он слышит каждое наше слово. Мысль о том, что он тут, рядом, разозлила меня, и это помогло прочистить мозги.

– Не понимаю, о чем вы, – сказал я.

– Ну хорошо, скажи, почему ты отправился в этот поход?

– Артемиду же похитили!

Афродита закатила глаза:

– Ах, Артемиду! Я тебя умоляю! Вот уж где безнадежный случай. Я хочу сказать, если уж похищать богиню, то такую, чтобы от ее красоты дух захватывало, верно? А тех бедняжек, что вынуждены держать в плену Артемиду, мне просто жалко. Ску-ко-та!

– Она же преследовала чудовище! – возразил я. – По-настоящему опасное чудовище. Нам нужно его найти!

Афродита заставила меня поднять зеркало чуть повыше. Похоже, она обнаружила в уголке глаза какой-то микроскопический изъян и поправила тушь.

– Чудовища, чудовища, все время какие-то чудовища! Но, милый Перси, это причина, по которой отправились в поход остальные. А меня больше интересуешь ты!

Сердце у меня колотилось. Я не хотел отвечать, но ее глаза вытянули из меня ответ.

– Аннабет в беде…

Афродита просияла:

– Именно!

– Мне надо ей помочь, – сказал я. – Я видел во сне…

– Ах, она тебе даже во сне снится! Как ми-и-ло!

– Да нет! Я имею в виду… я не это имел в виду.

Она укоризненно цокнула языком.

– Перси, я же на твоей стороне! В конце концов, ты ведь здесь благодаря мне!

Я уставился на нее:

– Чего?!

– Отравленная футболка, которую братья Стоулы подсунули Фебе, – сказала она. – Ты что, думал, это случайно вышло? А кто отправил Черныша, чтобы он тебя нашел? А кто тебе помог выбраться из лагеря?

– Это все вы?

– Ну конечно! Потому что эти Охотницы на самом деле такие скучные! Поход за каким-то чудовищем, тра-та-та. Спасение Артемиды. Да хоть бы она совсем пропала, честное слово! А вот поход ради настоящей любви…

– Секундочку, я же не говорил, что я…

– Ах, оставь! Тут и говорить ничего не надо. Ты же знаешь, что Аннабет едва не вступила в ряды Охотниц?

Я покраснел до ушей:

– Ну, я точно не знаю…

– Она была готова выбросить свою жизнь псу под хвост! Но ты, мой дорогой, ты способен ее спасти. Это так романтично!

– Э-э…

– Ах, да опусти ты это зеркало! – приказала Афродита. – Я выгляжу безупречно!

А я даже и не замечал, что до сих пор его держу. И только когда я выпустил зеркало, я обнаружил, как болят у меня руки.

– Слушай же, Перси! – сказала Афродита. – Охотницы – твои враги. Забудь про них, и про Афродиту, и про чудовище. Это все не имеет значения. Сосредоточься на одном: отыскать и спасти Аннабет!

– А вы знаете, где она?

Афродита раздраженно замахала рукой:

– Нет-нет! Все подробности я оставляю тебе. Я просто уже сто лет не видела хорошей, по-настоящему трагической любовной истории.

– Эй! Во-первых, я ни слова не говорил о любви. А во-вторых, что значит «трагической»?

– Любовь преодолевает все! – объявила Афродита. – Посмотри на Елену с Парисом. Они не допустили, чтобы хоть что-то встало между ними!

– Разве это не из-за них началась Троянская война и погибли тысячи людей?

– Фи! Не в этом дело. Следуй зову своего сердца!

– Но… я не знаю, куда оно меня зовет. Сердце, в смысле.

Она сочувственно улыбнулась. Она и правда была прекрасна. И не только потому, что у нее лицо было красивое или еще что-нибудь. Просто она так сильно верила в любовь, что, когда она о ней говорила, голова поневоле шла кругом.

– Когда не знаешь, все еще интереснее, – сказала Афродита. – Какие утонченные страдания, не правда ли? Не знать наверняка, кого ты любишь и кто любит тебя… Ах, дети-дети! Это так мило, я прямо готова расплакаться!

– Нет-нет, – сказал я, – не надо, пожалуйста.

– Ты не тревожься, – сказала она. – Я не допущу, чтобы у тебя все вышло просто и скучно. Нет, я приготовила тебе массу замечательных сюрпризов! Тоску. Нерешительность. Подожди, сам увидишь!

– Да ладно, меня и так все устраивает, – сказал я. – Не стоит так трудиться из-за меня.

– Ах, какой же ты милый! Вот бы всем моим дочерям удалось разбить сердце такому славному парнишке, как ты! – Афродита и в самом деле прослезилась. – Ну, а теперь ступай. И будь осторожен во владениях моего мужа, Перси! Ничего не трогай! Он так трясется над своими поделками и барахлом.

– Что-что? – переспросил я. – Вы Гефеста имеете в виду?

Но дверца машины распахнулась, и Арес выволок меня за плечо обратно в ночную пустыню.

Моя аудиенция у богини любви была окончена.

– Повезло тебе, чмо! – Арес оттащил меня подальше от лимузина. – Скажи спасибо!

– За что?

– За то, что мы такие добрые. Будь моя воля…

– Так чего же вы меня не убили? – выпалил я в ответ. Глупо говорить такие вещи богу войны, но в его присутствии я всегда становлюсь злым и безрассудным.

Арес кивнул, как будто я наконец-то сказал что-то умное.

– Я бы с удовольствием тебя убил, серьезно, – сказал он. – Но тут, видишь ли, какое дело… На Олимпе ходят слухи, что ты, возможно, затеешь крупнейшую войну в истории. Я не могу рисковать испортить такое дело. К тому же Афродита считает тебя чем-то вроде звезды мыльной оперы, типа того. Если тебя убить, это выставит меня перед ней в плохом свете. Но ты не тревожься. Я своего обещания не забыл. В один прекрасный день, малый, – скоро, уже совсем скоро, – тебе предстоит поднять меч в бою, и вот тогда-то ты вспомнишь про гнев Ареса!

Я стиснул кулаки:

– Так зачем же ждать? Один раз я вас уже одолел! Как нога-то, заживает?

Он криво улыбнулся:

– Недурно, чмо! Но на слабо тебе меня не взять. Я вступлю в бой, когда буду готов и сочту нужным. А пока что… проваливай!

Он щелкнул пальцами, мир завертелся волчком и исчез в облаке красной пыли. Я рухнул на землю.

Когда я снова встал, лимузин исчез. И дорога, и закусочная, и весь поселок Хила-Кло исчезли. Мы с друзьями стояли посреди свалки, и со всех сторон, куда ни глянь, громоздились горы металлолома.

– Чего она от тебя хотела? – спросила Бьянка, когда я рассказал им про Афродиту.

– Э-э… ну-у… я так и не понял, – соврал я. – Она сказала, чтобы мы были осторожны на свалке ее мужа. И ничего не трогали.

Зоя прищурилась:

– Богиня любви не отправилась бы сюда только затем, чтобы сказать тебе это! Будь осторожен, Перси. Афродита многих героев заставила сбиться с пути.

– Я, для разнообразия, согласна с Зоей, – сказала Талия. – Афродите доверять нельзя.

Гроувер смотрел на меня как-то странно. Благодаря эмпатии и всему прочему он обычно мог считывать мои эмоции, и у меня возникло ощущение, что он точно знает, о чем говорила со мной Афродита.

– Ну, – сказал я, торопясь сменить тему, – как будем отсюда выбираться?

– Туда, – сказала Зоя. – Запад там.

– А ты откуда знаешь?

Светила полная луна, и было на удивление хорошо видно, как она закатила глаза.

– Большая Медведица – на севере, – сказала она, – значит, запад там.

Она указала на запад, потом на северное созвездие, которое было трудно различить среди множества других звезд.

– Ах да! – сказал я. – Небесная мишка!

Зоя, похоже, обиделась:

– Мог бы о ней и поучтивей! Это была прекрасная медведица. Достойный противник.

– Ты так говоришь, как будто это все было на самом деле.

– Ребята, – перебил нас Гроувер, – глядите!

Мы поднялись на вершину горы металлолома. В свете луны блестели груды металлических предметов: разбитые головы бронзовых коней, металлические ноги от статуй людей, сломанные колесницы, тонны щитов и мечей. Были там и более современные штуки, вроде автомобилей, сверкающих золотом и серебром, холодильников, стиральных машинок и мониторов.

– Ух ты! – сказала Бьянка. – Эти вещи… похоже, некоторые из них из настоящего золота!

– Так и есть, – угрюмо сказала Талия. – Послушайся Перси. Не трогай тут ничего. Это мусор богов.

– Мусор? – Гроувер подобрал великолепную корону из золота, серебра и драгоценных камней. С одной стороны она была расколота, как будто ее разрубили топором. – Ты называешь это мусором? – Он откусил один зубец и принялся жевать. – Вкуснятина!

Талия вырвала корону у него из рук.

– Я серьезно!

– Глядите! – сказала Бьянка. Она сбежала вниз, спотыкаясь о бронзовую проволоку и золотые блюда. И подобрала лук, который светился серебром в лучах луны. – Лук Охотницы!

Она изумленно вскрикнула: лук на глазах принялся уменьшаться и превратился в заколку в форме полумесяца.

– Совсем как меч Перси!

Зоя помрачнела:

– Оставь его, Бьянка.

– Но…

– Он тут не случайно. Все, что очутилось на этой свалке, должно остаться на этой свалке. Оно испорчено. Или проклято.

Бьянка нехотя положила заколку.

– Не нравится мне это место, – сказала Талия и стиснула древко своего копья.

– Думаешь, на нас нападет холодильник-убийца? – спросил я.

Она сурово взглянула на меня:

– Зоя права, Перси. Вещи сюда выбрасывают не случайно. А теперь идемте, нам надо пересечь свалку.

– Ты уже второй раз соглашаешься с Зоей! – буркнул я, но Талия сделала вид, будто не слышит.

Мы принялись пробираться через мусорные горы и долины. Казалось, им не будет конца. Если бы не Большая Медведица, мы бы давно заблудились. Все эти горы выглядели примерно одинаково.

Мне хотелось бы сказать, что мы ничего не трогали, но там было столько прикольного барахла, что просто невозможно было пройти мимо. Я нашел электрогитару в форме Аполлоновой лиры, такую классную, что я не мог ее не подобрать. Гроувер нашел сломанное дерево из металла. Дерево было изрублено в куски, но на некоторых веточках по-прежнему сидели золотые птицы, и, когда Гроувер их подбирал, они принимались жужжать, пытаясь захлопать крылышками.

И вот наконец впереди, примерно в полумиле, показался конец свалки. Вдали виднелись фонари на шоссе, идущем через пустыню. Но между нами и дорогой…

– Что это? – ахнула Бьянка.

Впереди виднелась гора, куда выше и длиннее всех прочих. Она выглядела как металлическое плоскогорье длиной с футбольное поле и высотой с футбольные ворота. С одного конца плоскогорья виднелся ряд из десяти толстых металлических столпов, плотно сомкнутых вместе.

Бьянка нахмурилась:

– Они похожи на…

– На пальцы, – сказал Гроувер. – Пальцы ног.

Бьянка кивнула.

– Только очень большие пальцы.

Зоя с Талией нервно переглянулись.

– Давайте-ка обойдем это, – сказала Талия. – И подальше.

– Так вон же дорога! – возразил я. – Быстрее будет перелезть!

Бомм!

Талия вскинула копье, Зоя натянула лук, но тут я сообразил, что это всего лишь Гроувер. Он швырнул в пальцы обломок металла и попал в один из них. Металлический столп откликнулся гулким эхом, как будто он был полый внутри.

– Ты зачем это сделал? – осведомилась Зоя.

Гроувер съежился:

– Не знаю… Я… э-э… просто не люблю фальшивых ног!

– Пошли! – Талия взглянула на меня. – Пошли в обход!

Я спорить не стал. Эти пальцы теперь начинали пугать и меня тоже. Ну, в смысле, на фига изготавливать трехметровые металлические пальцы, а потом выкидывать их на свалку?

После нескольких минут ходьбы мы наконец вышли на дорогу: пустынную, но хорошо освещенную асфальтовую полосу.

– Выбрались! – сказала Зоя. – Хвала богам!

Но боги, видимо, не хотели, чтобы их хвалили. В этот самый момент я услышал такой звук, как будто тысяча мусорных прессов принялась плющить металл.

Я стремительно развернулся. Гора металлолома позади нас вскипала, вздымалась вверх. Десять пальцев накренились, и я понял, почему они выглядели как пальцы ног. Потому что это и были пальцы ног. То, что восставало из мусора, было бронзовым великаном в полном греческом боевом доспехе. Он был немыслимо высок: небоскреб с руками и ногами. Он грозно сверкал в лунном свете. Он смотрел на нас с высоты, и лицо у него было искажено. Левая сторона частично расплавилась. Заржавевшие суставы скрипели, а поперек бронзового нагрудника красовалась надпись, выведенная по толстому слою пыли чьим-то гигантским пальцем: «ПОМОЙ МЕНЯ».

– Талос! – ахнула Зоя.

– Кто… кто такой Талос? – запинаясь, выдавил я.

– Одно из творений Гефеста, – сказала Талия. – Но это не может быть тот самый Талос. Он слишком маленький. Наверно, экспериментальная модель. Неудачный экземпляр.

Слова «неудачный экземпляр» великану не понравились. Он потянулся рукой к перевязи и обнажил свой меч. Звук клинка, вынимаемого из ножен, был ужасен: скрежет металла о металл. Меч был, наверно, метров тридцать длиной. Он выглядел тупым и ржавым, но, на мой взгляд, это не имело значения. Если тебя шарахнут этакой штукой – это все равно что тебя ударят крейсером.

– Кто-то что-то взял, – сказала Зоя. – Кто что брал? – Она обвиняюще уставилась на меня.

Я покачал головой:

– У меня много недостатков, но я не вор!

Бьянка ничего не сказала. Я мог бы поклясться, что вид у нее сделался виноватый, но размышлять об этом было недосуг: неудачный великан Талос сделал шаг в нашу сторону, разом преодолев половину расстояния. Земля содрогнулась.

– Бежим! – завопил Гроувер.

Классная идея, если не считать того, что это не имело смысла. Эта штука без труда могла обогнать нас неторопливым шагом.

Мы рассеялись так же, как тогда, с Немейским львом. Талия раскрыла свой щит, вскинула его вверх и бросилась бежать по дороге. Великан взмахнул мечом и зацепил линию электропередачи. Провода лопнули, рассыпав фонтан искр, и упали на дорогу, преградив путь Талии.

Зоины стрелы летели великану в лицо, но отскакивали от металла, не причиняя вреда. Гроувер заблеял, как новорожденный козленок, и принялся карабкаться на гору металлолома.

Мы с Бьянкой очутились рядом и вместе спрятались за разбитой колесницей.

– Ты что-то взяла, – сказал я. – Тот лук.

– Нет! – воскликнула она, но голос у нее дрогнул.

– Верни! – сказал я. – Выкинь его!

– Я… я… не брала я лука! И к тому же все равно уже поздно.

– Что же ты взяла?

Прежде чем она успела ответить, раздался жуткий скрип, и небо заслонила тень.

– Уходим!

Я бросился вниз по холму, Бьянка – следом за мной, а ступня великана оставила воронку в земле в том месте, где мы прятались.

– Эй, Талос! – заорал Гроувер, но чудовище вскинуло свой меч, глядя на нас с Бьянкой.

Гроувер заиграл на свирели стремительную мелодию. Провода, упавшие на шоссе, заплясали в такт. Я догадался, что собирается делать Гроувер, за долю секунды до того, как это случилось. Один из столбов, на котором все еще болтались провода, подлетел к отставленной назад ноге Талоса и обмотался вокруг лодыжки. Провода заискрили, и по спине великана пробежал электрический разряд.

Талос резко развернулся, скрипя и искря. Гроувер выиграл для нас несколько секунд.

– Бежим! – сказал я Бьянке. Но она застыла на месте. И достала из кармана металлическую фигурку, статуэтку бога. – Это… это я для Нико взяла. Единственная фигурка, которой у него нет.

– Ну как можно в такой момент думать про «Мифы и магию»? – сказал я.

В глазах у нее стояли слезы.

– Выкинь ее! – сказал я. – Может, тогда великан от нас отвяжется.

Бьянка нехотя уронила фигурку, но ничего не произошло.

Великан по-прежнему надвигался на Гроувера. Он пронзил мечом груду мусора, промахнувшись по Гроуверу всего на пару метров. Но сатира завалило лавиной металлолома, и он исчез из виду.

– Не-ет! – взвыла Талия. Она направила на чудовище свое копье, и голубая молния прошила ему ржавое колено. Нога подломилась. Великан рухнул, но тут же принялся вставать вновь. Определить, чувствует он что-нибудь или нет, было трудно. Никаких эмоций на полурасплавленном лице не отражалось, но у меня было такое чувство, что он настолько зол, насколько вообще способен разозлиться двадцатиэтажный воин.

Он поднял ногу, чтобы топнуть ею, и я увидел, что ступня у него с протектором, как подошва кроссовки. На пятке виднелось отверстие, похожее на большой люк, и над ней была красная надпись, которую я разобрал лишь после того, как Талос опустил ногу: «ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕХПЕРСОНАЛА!»

– Есть безумная идея, – сказал я.

Бьянка нервно посмотрела на меня:

– Что угодно!

Я сказал ей про люк.

– Может быть, этой штукой можно управлять? Может, там внутри пульт, рычаги или еще что-нибудь? Я хочу забраться внутрь!

– Но как? Тебе же придется залезть ему под ногу! Тебя раздавит.

– Отвлеки его, – сказал я. – Мне просто надо рассчитать время.

Бьянка стиснула зубы:

– Нет. Пойду я.

– Нельзя! Ты же неопытная! Ты погибнешь.

– Это из-за меня чудовище погналось за нами, – сказала она. – Значит, и отвечать мне! Держи. – Она подобрала статуэтку бога и сунула ее мне в руку. – Если что-то случится, отдай ее Нико. И скажи ему… скажи, что я прошу прощения.

– Бьянка, нет!

Но она не стала меня ждать. Она бросилась к левой ноге чудища.

На данный момент внимание великана привлекла Талия. Она выяснила, что он большой, но медлительный. И если держаться к нему вплотную и не давать себя задавить, то можно бегать вокруг него и оставаться в живых. По крайней мере, пока это действовало.

Бьянка подобралась к самой ноге великана и теперь пыталась удержать равновесие на обломках металла, раскачивающихся и двигающихся под его весом.

– Ты что делаешь? – заорала Зоя.

– Заставь его поднять ногу! – ответила Бьянка.

Зоя выстрелила чудовищу в лицо. Стрела залетела прямо в ноздрю. Великан выпрямился и затряс головой.

– Эй, жестянка! – заорал я. – Я тут!

Я подбежал к большому пальцу ноги и пырнул его Стремниной. Магический клинок прорубил в бронзе дыру.

Увы, моя идея сработала. Талос посмотрел на меня сверху вниз и поднял ногу, чтобы растоптать меня, как жука. Я не видел, что делает Бьянка. Мне пришлось бежать без оглядки. Ступня опустилась в двух дюймах позади меня, и меня подбросило в воздух. Я ударился обо что-то твердое и сел, оглушенный. Меня забросило в холодильник «Олимп».

Чудовище собиралось меня прикончить, но Гроувер каким-то чудом откопался из-под груды металлолома. Он бешено заиграл на свирели, и эта мелодия заставила еще один столб удариться о ногу Талоса. Чудовище развернулось. Гроуверу следовало бы броситься бежать, но он, видимо, потратил слишком много магии и выдохся. Он сделал пару шагов, упал и больше не встал.

– Гроувер!

Мы с Талией бросились к нему, но я понимал, что мы не успеем.

Чудовище вскинуло меч, чтобы размозжить Гроувера. И застыло.

Талос склонил голову набок, словно услышал какую-то новую, незнакомую музыку. И как-то странно задвигал руками и ногами, как будто пытался сплясать «Веселых утят». Потом стиснул кулак и ударил себя в лицо.

– Давай, Бьянка! – заорал я.

– Она что, внутри? – с ужасом спросила Зоя.

Чудовище шагнуло вперед, и я осознал, что опасность далеко еще не миновала. Мы с Талией подхватили Гроувера и вместе с ним побежали к шоссе. Зоя бежала впереди нас.

– А как же Бьянка выберется? – крикнула она.

Великан снова ударил себя по голове и выронил меч. По всему его телу прошла дрожь, и он зашагал к линии электропередачи.

– Осторожно! – завопил я, но было поздно.

Нога великана запуталась в проводах, и по его телу побежали голубые разряды. Я надеялся, что внутри он заизолирован. Я понятия не имел, что там сейчас творится. Великан отшатнулся назад, на свалку, и правая рука у него отвалилась, с жутким лязгом рухнув в груду лома.

Левая рука у него тоже отвалилась. Он разваливался на части по суставам!

Талос бросился бежать.

– Стой! – заорала Зоя. Мы бросились за ним, но где нам было его догнать! К тому же от робота отваливались все новые куски, преграждая нам путь.

Великан рушился, начиная с верха: сперва развалилась голова, потом торс, и, наконец, у него подломились ноги. Добежав до обломков, мы принялись лихорадочно шарить в них, выкрикивая имя Бьянки. Мы облазили огромные пустоты туловища, ног и головы. Мы искали до самого восхода, но так ничего и не нашли.

Зоя села и разрыдалась. Я был ошеломлен, увидев, как она плачет.

Талия яростно взревела и вонзила меч в разбитое лицо великана.

– Давайте искать дальше, – сказал я. – Уже светло. Мы ее найдем.

– Не найдем мы ее, – скорбно сказал Гроувер. – Все вышло так, как и было предрешено.

– О чем это ты? – осведомился я.

Он посмотрел на меня большими влажными глазами:

– Пророчество же. «Одного потеряют в краю без дождя».

Ну как же я сам не понял? И почему я позволил ей пойти вместо себя?

Мы были в пустыне. И потеряли Бьянку ди Анджело.

Глава 14

У меня неприятности на плотине

На краю свалки мы нашли эвакуатор, такой древний, что он, наверно, привез на свалку сам себя. Однако мотор завелся, бак был полный, и мы решили его позаимствовать.

За руль села Талия. Она, похоже, была потрясена не так сильно, как мы с Зоей и Гроувером.

– Нас по-прежнему преследуют скелеты, – напомнила она. – Надо двигаться!

Она везла нас через пустыню, под безоблачно-голубым небом, среди песков, таких ослепительных, что глазам было больно. Зоя села на переднее сиденье рядом с Талией. Мы с Гроувером устроились на дне кузова, прислонившись к лебедке. Воздух был прохладный и сухой, но хорошая погода казалась насмешкой после того, как мы лишились Бьянки.

Я стиснул в кулаке фигурку, стоившую ей жизни. Я даже не знал, какого бога она изображает. Нико, наверно, знает…

О боги, что же я скажу Нико?

Мне хотелось верить, что Бьянка все еще жива, просто потерялась. Но меня преследовало дурное чувство, что ее больше нет.

– На ее месте должен был быть я, – сказал я. – Это я должен был залезть в великана…

– Не говори так! – испугался Гроувер. – И без того все плохо. Аннабет пропала, теперь еще и Бьянка. Ты думаешь, я вынесу, если еще и… – Он шмыгнул носом. – Как ты думаешь, неужели кто-нибудь еще захочет быть моим лучшим другом?

– Эх, Гроувер…

Он промокнул глаза промасленной ветошкой, отчего у него на лице остались чумазые разводы, похожие на боевую раскраску.

– Я… со мной все в порядке.

Но это была неправда. Со времени того происшествия в Нью-Мехико – что бы там ни произошло, когда налетел этот дикий ветер, – Гроувер выглядел каким-то особенно хрупким, даже более чувствительным, чем обычно. Я боялся с ним об этом заговаривать, а то еще разревется…

По крайней мере, в том, чтобы иметь друга, который психует больше тебя, есть один положительный момент. Я обнаружил, что не могу предаваться унынию. Надо было отодвинуть в сторону мысли о Бьянке и помогать другим двигаться вперед, как делала это Талия. Интересно, о чем говорят они с Зоей там, в кабине?

Бензин у нас кончился на краю каньона, в котором текла река. Впрочем, оно и к лучшему: дорога все равно дальше никуда не вела.

Талия вылезла из кабины и захлопнула дверцу. Одно из колес тут же спустило.

– Круто! И что теперь?

Я окинул взглядом горизонт. Смотреть было особо не на что. Во все стороны – пустыня, пустыня, пустыня, там и сям торчат голые горы. Единственным интересным местом был каньон. Речка сама по себе была невелика: метров пятьдесят в ширину, зеленая вода с несколькими перекатами, – но она высекла огромный шрам посреди пустыни. Скалистые утесы уходили далеко вниз.

– А вон дорожка, – сказал Гроувер. – Можно спуститься к реке.

Я попытался разглядеть, о чем он говорит, и наконец увидел узенький уступчик, вьющийся по стене утеса.

– Да это же козья тропа! – сказал я.

– И что? – спросил Гроувер.

– Но мы-то не козлы! Ну, кроме тебя.

– Ничего, тут можно пройти, – сказал он. – Ну, я так думаю.

Я поразмыслил. Лазить по скалам мне уже доводилось, но мне это не нравилось. Потом я взглянул на Талию – и увидел, как она побледнела. Она же высоты боится… Нет, ей тут не спуститься.

– Нет, – сказал я. – Я… э-э… я думаю, нам надо пройти выше по течению.

– Но… – сказал Гроувер.

– Идем, – сказал я. – Пройтись нам не повредит.

Я оглянулся на Талию. Она поблагодарила меня коротким взглядом.

Мы прошли вдоль реки примерно полмили, прежде чем нашли более пологий спуск к воде. На берегу был пункт проката каноэ. Он был закрыт на зиму, но я оставил на прилавке столбик золотых драхм и записку, в которой говорилось, что я одалживаю у них два каноэ.

– Нам надо вверх по реке, – сказала Зоя. Я услышал ее голос впервые с тех пор, как мы уехали со свалки, и озабоченно подумал, что говорит она очень странно: как будто у нее насморк. – На перекатах течение слишком быстрое.

– С этим я разберусь, – сказал я. Мы спустили каноэ на воду.

Пока мы разбирали весла, Талия отвела меня в сторону:

– Спасибо… ты знаешь за что.

– Да не за что.

– А ты действительно можешь… – она кивнула на перекаты.

– Думаю, да. С водой я обычно управляюсь неплохо.

– Возьмешь Зою к себе? – попросила она. – Я думаю… э-э… может быть, ты сумеешь с ней поговорить.

– Она будет недовольна.

– Ну пожалуйста! Я не знаю, смогу ли плыть с ней в одной лодке. Боюсь не выдержать. Она… она меня беспокоит.

Вообще-то это было последнее, чего мне хотелось, но я кивнул.

Талия расслабила плечи:

– Я твоя должница!

– Дважды.

– Полтора! – сказала Талия.

Она улыбнулась, и на секунду я вспомнил, что она ведь мне даже нравится, когда не орет на меня. Она отвернулась и помогла Гроуверу спустить на воду их каноэ.

Как оказалось, мне даже не пришлось управлять течениями. Стоило нам отойти от берега, как я, посмотрев за борт, обнаружил двух наяд, которые смотрели на меня.

Выглядели они как обычные девочки-подростки, каких полно в любом торговом центре, если не считать того, что они были под водой.

«Привет!» – сказал я.

Они забулькали в ответ – возможно, захихикали. Кто их знает? Наяд понять трудно.

«Нам надо вверх по течению, – сказал я им. – Вы не могли бы…»

И не успел я договорить, как каждая из наяд подхватила одно из каноэ и принялась толкать его вверх по реке. Мы сорвались с места так стремительно, что Гроувер рухнул на дно своего каноэ, задрав копыта.

– Терпеть не могу наяд! – проворчала Зоя.

Из-под кормы лодки вырвался фонтан воды и ударил Зое прямо в лицо.

– Ах, чертовки! – Зоя потянулась за луком.

– Ты чего? – сказал я. – Они же просто шалят!

– Проклятые водяные духи! Они меня так и не простили.

– Так и не простили? За что?

Она снова забросила лук за плечо.

– Это давно было. Забудь.

Мы мчались вверх по реке. По обе стороны от нас вздымались утесы.

– То, что случилось с Бьянкой, – не твоя вина, – сказал я ей. – Это все из-за меня. Это я ее отпустил.

Я думал, что это даст Зое повод поорать на меня. По крайней мере, это выведет ее из депрессии.

Но вместо этого плечи у нее поникли.

– Нет, Перси. Это я толкнула ее на то, чтобы отправиться в поход. Мне было слишком тревожно. Она была могущественной полукровкой. И к тому же сердце у нее было доброе. Я… я рассчитывала, что она станет следующей предводительницей.

– Но предводительница же ты.

Зоя стиснула ремень своего колчана. Она выглядела более усталой, чем когда бы то ни было.

– Ничто не длится вечно, Перси. Уже более двух тысяч лет возглавляю я Охоту, а мудрости у меня не прибавилось. Ныне опасность грозит самой Артемиде!

– Слушай, ну уж в этом-то ты не виновата!

– Если бы я настояла на том, чтобы пойти с ней…

– Думаешь, ты способна одолеть такое могущественное существо, которое похитило Артемиду? Ничего бы ты не сделала.

Зоя промолчала.

Утесы вдоль реки становились все выше. На воду падали длинные тени. Сделалось намного холоднее, хотя день был солнечный.

Я машинально вынул из кармана Стремнину. Зоя посмотрела на ручку, и лицо у нее болезненно скривилось.

– Это ты его сделала, – сказал я.

– Кто тебе поведал?

– Во сне видел.

Зоя пристально посмотрела на меня. Я думал, она сейчас скажет, что я псих, но Зоя только вздохнула:

– Это был дар. И ошибка.

– А кто был тот герой? – спросил я.

Зоя покачала головой:

– Не принуждай меня называть его имя. Я дала клятву никогда более его не произ носить.

– Ты так себя ведешь, как будто я должен его знать.

– Это так и есть, герой. Ведь вы, мальчишки, все хотите быть такими, как он, разве нет?

В ее голосе звучала такая горечь, что я решил не спрашивать, что она имеет в виду. Я посмотрел на Стремнину и впервые задался вопросом, не проклят ли этот клинок.

– А твоя мать была водяной богиней? – спросил я.

– Да, Плейона. У нее было пять дочерей. Мои сестры и я. Геспериды.

– Это же те девушки, что жили в саду на краю Запада! Там росла яблоня с золотыми яблоками и жил дракон, который ее охранял.

– Да, – грустно сказала Зоя. – Ладон.

– Но ведь сестер было всего четыре, разве нет?

– Теперь всего четыре. Меня изгнали. Обо мне забыли. Стерли из памяти, как будто меня и не было.

– Почему?

Зоя указала на мою ручку:

– Потому что я предала свою семью и помогла герою. Но об этом в легенде не говорится ни слова. Он обо мне ни разу не упомянул. После того как ему не удалось одолеть Ладона в открытом бою, я дала ему совет, как похитить яблоки, как обмануть моего отца, но он присвоил всю славу себе.

– Но…

«Буль-буль!» – мысленно сказала мне наяда. Каноэ замедлило ход.

Я посмотрел вперед и увидел, в чем дело.

Дальше они нас везти не могли. Река была перегорожена. На пути возвышалась плотина размером с футбольный стадион.

– Плотина Гувера! – сказала Талия. – Здоровенная какая!

Мы стояли на берегу и смотрели на вогнутую бетонную стену, вздымающуюся меж двух утесов. По верху плотины ходили люди. Они выглядели крохотными, как блохи.

Уплывая, наяды негодующе ворчали. Не то чтобы я понимал, что они говорят, но было ясно, что они ненавидят эту плотину, перегородившую их чудесную реку. Наши каноэ поплыли назад, вниз по течению, крутясь в потоках воды с плотины.

– Двести двадцать метров, – сказал я. – Построена в тридцатые годы прошлого века.

– Тридцать пять кубических километров воды, – сказала Талия.

– Самый крупный строительный проект в США, – вздохнул Гроувер.

Зоя уставилась на нас:

– Откуда вы все это знаете?

– От Аннабет, – сказал я. – Она обожала архитектуру.

– И с ума сходила по всяким памятникам, – добавила Талия.

– И постоянно сыпала какими-то фактами и цифрами. – Гроувер шмыгнул носом. – Такая зануда!

– Эх, вот бы ее сюда! – сказал я.

Остальные кивнули. Зоя по-прежнему смотрела на нас как-то странно, но мне было все равно. Казалось чудовищной несправедливостью, что вот мы стоим перед плотиной Гувера, одним из любимых сооружений Аннабет, а ее самой с нами нет.

– Надо подняться наверх, – сказал я. – Ради нее. Просто чтобы сказать, что мы там были.

– Вы сумасшедшие, – решила Зоя. – Но дорога все равно находится там. – Она указала на большую крытую автостоянку рядом с верхом плотины.

– Ладно, пошли осматривать достопримечательности.

Идти пришлось почти час, прежде чем мы отыскали тропу, ведущую наверх, к дороге. Мы оказались на восточном берегу реки. И принялись пробираться обратно к плотине. Тут, наверху, было холодно и ветрено. По одну сторону от нас раскинулось огромное озеро, окруженное голыми, пустынными горами. По другую сторону уходила вниз плотина, похожая на самую опасную в мире рампу для скейта, и в двухстах метрах внизу бурлила вода с плотины.

Талия шла посреди дороги, подальше от обоих краев. Гроувер все принюхивался к ветру и явно нервничал. Он ничего не говорил, но я знал, что он чует чудовищ.

– Они близко? – спросил я.

Он покачал головой:

– Может, и нет. Над плотиной ветер, вокруг пустыня… Запах может доноситься за много миль. Но он идет с нескольких сторон сразу. Мне это не нравится.

И мне тоже. Была уже среда, всего два дня до зимнего солнцестояния, а нам предстоял еще долгий путь. Хватит с нас чудовищ!

– В туристическом центре можно поесть в буфете, – сказала Талия.

– А ты здесь уже бывала? – спросил я.

– Один раз. Чтобы повидать хранителей.

Она указала на дальний конец плотины. Там в скале была высечена небольшая площадка, на которой возвышались две огромных бронзовых статуи. Они были похожи на статуэтку «Оскара» с крыльями.

– Когда построили плотину, их посвятили Зевсу, – сказала Талия. – Дар Афины.

Вокруг статуй толпились туристы. Все они почему-то пялились на ноги статуй.

– Что они делают? – спросил я.

– Пальцы на ногах трут, – сказала Талия. – Считается, что это приносит удачу.

– Почему?

Она покачала головой.

– У смертных полно безумных идей. Они не знают, что статуи посвящены Зевсу, но чувствуют, что в них есть что-то особенное.

– А когда ты тут была в прошлый раз, они с тобой разговаривали или что?

Талия помрачнела. Я видел, что она приехала сюда, потому что рассчитывала на что-нибудь такое – на то, что отец подаст ей знак. На какую-то связь с ним.

– Нет. Они ничего не делают. Просто большие металлические статуи.

Я подумал про предыдущую большую металлическую статую, на которую мы нарвались. В тот раз это кончилось плохо. Но я решил не поднимать эту тему.

– Ну, пойдемте, найдем этот сервант, – сказала Зоя. – Надо поесть, пока есть возможность.

Гроувер ухмыльнулся:

– Сервант? Ты имела в виду буфет?

Зоя поморгала.

– Ну да. А какая разница, сервант или буфет?

– Да нет, никакой, – сказал Гроувер, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. – Ну, пойдемте в сервант, я возьму картошку фри.

Тут даже Талия улыбнулась:

– А я схожу в туалет в шифоньер!

Может, дело в том, что мы так устали и перенервничали, но я невольно прыснул, и Талия с Гроувером присоединились ко мне. Зоя растерянно смотрела на нас:

– Ничего не понимаю…

– А я попью водички в комоде! – сказал Гроувер.

– А я… а я… – задыхаясь, выдавила Талия, – я куплю себе футболку в гардеробе!

Я заржал во все горло. Я бы, наверное, мог хохотать до вечера, но тут я услышал:

– Му-у-у!

Улыбка растаяла сама собой. Может, этот звук мне просто почудился? Но нет, Гроувер тоже перестал смеяться. И растерянно озирался по сторонам.

– Я действительно только что слышал мычание?

– Мычание из секретера? – рассмеялась Талия.

– Да нет, – сказал Гроувер. – Я серьезно.

Зоя прислушалась:

– Ничего не слышу.

Талия посмотрела на меня:

– Перси, с тобой все в порядке?

– Ага, – сказал я. – Вы, ребята, идите вперед. Я сейчас.

– Что-то случилось? – спросил Гроувер.

– Да нет, – сказал я. – Я… мне просто надо минутку подумать.

Они замялись, но я, наверно, действительно выглядел расстроенным, потому что они пошли в туристический центр без меня. Как только они удалились, я трусцой подбежал к северному краю плотины и посмотрел вниз.

– Му-у!

Она плавала в озере, метрах в десяти внизу, но я отчетливо ее видел: это была моя знакомая по проливу Лонг-Айленд, змеекорова Бесси.

Я огляделся. По плотине носились стайки ребятишек. Довольно много пенсионеров. Несколько семей. Но на Бесси, похоже, пока никто внимания не обращал.

– Ты что тут делаешь? – спросил я у нее.

– Му-у!

Ее мычание звучало тревожно, как будто она пыталась меня о чем-то предупредить.

– Ты как сюда попала? – спросил я. Мы же в тысячах миль от Лонг-Айленда, и до моря тут сотни миль. Она никак не могла бы сюда доплыть. И все же она была тут.

Бесси принялась плавать кругами и биться головой о плотину.

– Му-у!

Она хочет, чтобы я отправился с ней. И требует, чтобы я поторапливался.

– Не могу, – сказал я ей. – Со мной тут друзья.

Она уставилась на меня печальными карими глазами. Потом еще раз настойчиво замычала, кувырнулась и скрылась под водой.

Я колебался. Что-то было не так. И она пыталась мне об этом сообщить. Может, и правда прыгнуть с плотины и последовать за ней? Но тут я насторожился. Волоски у меня на руках поднялись дыбом. Я посмотрел на восток, вдоль шоссе, ведущего вдоль плотины, и увидел, что в мою сторону медленно идут двое мужчин. Они были одеты в серый камуфляж, из-под которого проступали скелеты.

Они растолкали толпу ребятишек. «Эй!» – вскрикнул кто-то из детей. Один из воинов обернулся, его лицо на миг превратилось в череп.

– А-а! – завопил ребенок, и вся их компания шарахнулась назад.

Я помчался в информационный центр.

Я был уже почти у лестницы, когда услышал визг шин. С западного конца плотины подлетел черный фургон. Он развернулся поперек дороги, едва не задавив нескольких старичков.

Двери фургона распахнулись, и наружу выскочили еще несколько воинов-скелетов. Я оказался в окружении.

Я ссыпался по лестнице и влетел в музей. Охранник у металлодетектора заорал: «Эй, парень!» Но я не остановился.

Я пробежал мимо витрин и спрятался за экскурсией. Я озирался, разыскивая друзей, но их нигде не было видно. Где же этот чертов сервант… тьфу, буфет?

– Стой! – крикнул охранник на входе.

Деваться было некуда – только в лифт, вместе с экскурсией. Я шмыгнул внутрь за мгновение до того, как двери закрылись.

– Мы с вами спустимся вниз на двести двадцать метров, – жизнерадостно говорила экскурсовод. Это была служащая Национального парка, с черными волосами, собранными в хвост, и в темных очках. Наверно, она не заметила, что за мной гнались. – Не волнуйтесь, леди и джентльмены, этот лифт практически никогда не ломается.

– А что там внизу, буфет? – спросил я.

За спиной у меня захихикали. Экскурсовод смерила меня взглядом. От этого взгляда у меня почему-то поползли по спине мурашки.

– Нет, молодой человек. Там внизу – турбины электростанции, – сказала экскурсовод. – Вы что, не слушали мое занимательное повествование там, наверху?

– А, нет, слушал, слушал. А что, другого выхода с плотины тут нет?

– Здесь тупик, – сказал у меня за спиной кто-то из туристов. – Ради всего святого, другой выход – через другой лифт!

Двери открылись.

– Проходим, проходим! – сказала нам дама в темных очках. – В конце коридора вас ждет другой экскурсовод.

Мне ничего не оставалось, кроме как пойти со всеми.

– Кстати, молодой человек! – окликнула меня экскурсовод. Я оглянулся. Она сняла очки. Глаза у нее были пронзительно-серые, как грозовые облака. – Другой выход есть всегда – для тех, кто достаточно умен, чтобы его отыскать.

Двери закрылись, и экскурсовод уехала наверх, оставив меня одного.

Я не успел как следует поразмыслить о том, кто была эта женщина в лифте, потому что из-за угла послышался звонок. Двери второго лифта открылись, и я услышал звук, который ни с чем не спутаешь: клацанье зубов скелетов.

Я помчался следом за группой, по тоннелю, вырубленному в скале. Тоннель казался бесконечным. Со стен сочилась влага, воздух гудел от электричества и рева воды. Я выскочил на П-образный балкон, с которого открывался вид на огромный машинный зал. В пятнадцати метрах под нами вращались огромные турбины. Зал был здоровый, но выхода я там не видел – разве что прыгнуть в сами турбины и быть переработанным на электричество. Этого мне почему-то не хотелось.

Другой экскурсовод что-то говорил в микрофон, рассказывая туристам про водные ресурсы штата Невада. Я молился, чтобы с Талией, Зоей и Гроувером все было в порядке. А вдруг их уже схватили, или они сидят в буфете и не знают, что мы окружены? А я-то, дурак, ухитрился попасть в ловушку в двухстах метрах ниже уровня воды…

Я пробирался сквозь толпу, стараясь делать это незаметно. На другом конце балкона был коридорчик – может, там можно спрятаться? Я сжимал в руке Стремнину, готовый нанести удар.

К тому времени, как я добрался до противоположного конца балкона, нервы у меня были на взводе. Я спиной отступил в коридорчик, следя за тоннелем, откуда я вышел.

И тут у меня за спиной раздалось пронзительное «Чш-ш-ш!», точь-в-точь голос скелета.

Не раздумывая, я сорвал со Стремнины колпачок, развернулся и рубанул наотмашь.

Девочка, которую я попытался разрубить пополам, взвизгнула и выронила бумажный носовой платок.

– Боже мой! – вскрикнула она. – Ты что, всегда убиваешь людей, которые сморкаются?

Первое, о чем я подумал, – что меч не причинил ей вреда. Он прошел ее тело насквозь.

– Ты смертная!

Она уставилась на меня, словно не веря своим ушам:

– В каком это смысле? Конечно, смертная! И как ты сумел протащить этот меч через охрану?

– Я не… Постой, ты что, видишь, что это меч?

Девочка закатила глаза, зеленые, как и у меня. У нее были курчавые рыжевато-каштановые волосы. И нос красный, как будто у нее насморк. На ней была мешковатая бордовая толстовка с надписью «ГАРВАРД» и джинсы, усеянные следами от маркера и мелкими дырочками, как будто она на досуге ковыряет их вилкой.

– Ну, если это не меч, значит, это самая здоровая зубочистка на свете, – сказала она. – А почему он меня не ранил? Нет, не то чтобы я против. А ты кто? Ой, кстати, а что это на тебе надето? Это правда львиная шкура?

Она так стремительно бомбардировала меня вопросами, как будто камнями швырялась. Я даже не мог сообразить, что ей отвечать. Я посмотрел на рукава своего пальто – вдруг шкура Немейского льва каким-то образом превратилась обратно в шкуру, – но для меня она по-прежнему выглядела как бурое драповое пальто.

Я понимал, что воины-скелеты по-прежнему меня преследуют. Времени терять было нельзя. Но я тупо уставился на эту рыжую девчонку. А потом вспомнил, что сделала Талия в Вестовер-Холле, чтобы отвести глаза учителям. Может, я тоже сумею управлять Туманом?

Я изо всех сил сосредоточился и щелкнул пальцами.

– Ты не видишь никакого меча, – сказал я девчонке. – Это просто шариковая ручка.

Она поморгала.

– Ты что, ненормальный? Это меч!

– Кто ты? – осведомился я.

Она негодующе фыркнула:

– Рейчел Элизабет Дэр! Так ты собираешься отвечать на мои вопросы? А то я заору и сюда прибежит охрана!

– Нет! – ответил я. – В смысле, я, типа, спешу очень. У меня неприятности.

– Так спешишь или неприятности?

– Ну… как бы и то и другое.

Она посмотрела мне за спину, и глаза у нее расширились:

– В туалет!

– Чего?

– В туалет! Сзади меня! Живо!

Не знаю почему, но я послушался. Я проскользнул в мужской туалет и оставил Рейчел Элизабет Дэр стоять снаружи. Потом я подумал, что это был трусливый поступок. И я почти уверен, что это спасло мне жизнь.

Я услышал клацанье зубов и шипенье приближающихся скелетов.

Я стиснул Стремнину. Чем же я думал? Оставил смертную девочку им на растерзание… Я уже готов был выскочить наружу и принять бой, но тут Рейчел Элизабет Дэр затараторила со скоростью пулеметной очереди:

– Боже мой! Вы видели этого мальчишку? Где вы были все это время?! Он пытался меня убить! Господи помилуй, у него настоящий меч! Что же у вас за охрана такая, пропустили маньяка с мечом на территорию охраняемого объекта национального значения! Ой, мамочки! Он туда побежал, вон туда, к турбинам к этим. По-моему, он спрыгнул куда-то вниз. А может, упал…

Скелеты возбужденно заклацали зубами. Я услышал, как они уходят.

Рейчел открыла дверь:

– Путь свободен! Но ты лучше пошустрей давай.

Она была в шоке. Лицо у нее посерело и блестело от пота.

Я выглянул за угол. Три воина-скелета бежали к другому концу балкона. Путь к лифтам на несколько секунд оказался свободен.

– Я твой должник, Рейчел Элизабет Дэр.

– А что это за существа? – спросила она. – Они выглядели как…

– Скелеты?

Она робко кивнула.

– Сделай себе доброе дело, – сказал я. – Забудь об этом. Просто забудь, что ты вообще меня видела.

– И о том, что ты пытался меня убить?

– Ага. И об этом тоже.

– Но кто же ты?

– Я Перси… – начал было я. Но тут скелеты обернулись. – Мне пора!

– Что это за имя такое – Перси Мнепора?

Я рванул к выходу.

Местное кафе было набито детьми, наслаждающимися лучшей частью экскурсии: обедом на плотине. Талия, Зоя и Гроувер только-только садились за стол с подносами.

– Надо уходить! – выдохнул я. – Сейчас же!

– Но мы только-только купили буррито! – возмутилась Талия.

Зоя вскочила и пробормотала древнегреческое ругательство.

– Он прав! Глядите!

Окна кафе выходили на все стороны света, так что перед нами развернулась великолепная панорама армии скелетов, которая явилась нас убивать.

Я насчитал двоих на восточной стороне дороги, идущей по плотине, – они преграждали путь в Аризону. Еще трое на западной стороне – стерегут путь в Неваду. Все пятеро вооружены полицейскими дубинками и пистолетами.

Но основная проблема была ближе. На лестнице появились три воина-скелета, которые только что гонялись за мной по турбинному залу. Они увидели меня в кафе и заклацали зубами.

– Лифт! – сказал Гроувер. Мы рванули в том направлении, но двери лифта распахнулись с приятным звоном, и из него вышли еще три воина. Все воины были в сборе, не считая того, которого испепелила Бьянка в Нью-Мехико. Мы были полностью окружены.

И тут Гроуверу пришла в голову блестящая идея, совершенно в его духе.

– Бой на буррито! – заорал он и швырнул свой буррито с гуакамоле в ближайший скелет.

В вас никогда не прилетал горячий буррито? Считайте, вам повезло. По части убойной силы он вполне может конкурировать с гранатами и пушечными ядрами. Обед Гроувера попал скелету в лицо и снес ему череп с плеч долой. Не знаю точно, что увидели другие дети в кафе, но они все как с цепи сорвались, заорали, завизжали и принялись швыряться буррито, корзиночками с чипсами и стаканчиками с газировкой.

Скелеты попытались было прицелиться из пистолетов, но это было безнадежно. Со всех сторон были мечущиеся люди и летающие блюда и напитки.

В суматохе мы с Талией выволокли еще два скелета на лестницу и уронили их на столик с соусами. И все побежали вниз. Над головой у нас свистели буррито с гуакамоле.

– И что теперь? – спросил Гроувер, когда мы выскочили наружу.

Ответа я не знал. Воины, идущие по дороге, стягивались с обеих сторон. Мы помчались через дорогу к павильону с крылатыми бронзовыми статуями, но так мы оказались приперты к скале.

Скелеты надвигались, окружая нас полумесяцем. Их собратья из кафе спешили присоединиться к ним. Один торопливо прилаживал свой череп обратно на плечи. Другой был весь в горчице и кетчупе. Еще у двоих в грудных клетках между ребер застряли буррито. Им это, похоже, было не по вкусу. Они достали дубинки и надвигались на нас.

– Четверо против одиннадцати, – пробормотала Зоя. – И к тому же их нельзя убить.

– Ну что, ребята, вы были хорошими товарищами по приключениям… – дрожащим голосом проблеял Гроувер.

И тут я заметил краем глаза что-то сверкающее. Я оглянулся через плечо на ноги статуи.

– Ух ты! – сказал я. – Какие блестящие!

– Перси! – сказала Талия. – Сейчас не до этого!

Но я просто не мог оторваться: глазел и глазел на двух гигантских бронзовых мужиков с высокими острыми крыльями, похожими на ножи для бумаги. Они были темно-коричневые, все, кроме пальцев, которые сверкали как новенькие монетки из-за того, что люди все время трут их на удачу.

Удача… Благословение Зевса…

Я вспомнил ту женщину-экскурсовода, которую видел в лифте. Ее серые глаза, ее улыбку. Как она сказала? Другой выход есть всегда – для тех, кто достаточно умен, чтобы его отыскать…

– Талия, – сказал я, – помолись папе.

Она зыркнула на меня исподлобья:

– Он никогда не отвечает.

– Ну хоть разочек! – взмолился я. – Попроси о помощи! Думаю… думаю, эти статуи действительно могут принести нам удачу.

Шестеро скелетов вскинули пистолеты. Еще пятеро двинулись вперед с дубинками. До них оставалось семнадцать метров. Двенадцать метров.

– Ну же! – заорал я.

– Нет! – сказала Талия. – Он мне не ответит.

– Сейчас – дело другое!

– Кто тебе сказал?

Я замялся.

– Наверно, Афина.

Талия насупилась, как будто решила, что я сбрендил.

– Ну попробуй! – взмолился Гроувер.

Талия зажмурилась. Ее губы зашевелились в безмолвной молитве. Сам я принялся молиться маме Аннабет, надеясь, что угадал и что в лифте была именно она – что она пытается помочь нам спасти ее дочь.

И ничего не произошло.

Скелеты подступили вплотную. Я вскинул Стремнину, готовясь обороняться. Талия подняла щит. Зоя задвинула Гроувера себе за спину и прицелилась скелету в голову.

Меня накрыла тень. Я подумал, наверно, это тень смерти. Потом осознал, что это тень огромного крыла. Скелеты задрали головы – слишком поздно. Сверкнула бронза, и все пять скелетов с дубинками разлетелись в стороны.

Остальные скелеты открыли огонь. Я расправил свое пальто из львиной шкуры, чтобы защититься, но этого не потребовалось. Бронзовые ангелы заслонили нас собой и сложили крылья, как щиты. Пули гремели по ним, как дождь по железной крыше. Оба ангела махнули крыльями, и скелеты разлетелись по всей дороге.

– Ох, как же хорошо распрямиться! – сказал один из ангелов. Голос у него был хриплый и дребезжащий, как будто ему не случалось промочить горло с того самого дня, как его изготовили.

– А ты на ноги мои погляди, – сказал другой. – Пресвятой Зевс, чем они думают, эти туристы?

Как я ни был ошеломлен этими ангелами, скелеты тревожили меня сильнее. Некоторые из них снова подбирались к нам, восстанавливались, костлявые руки тянулись к оружию.

– Беда! – воскликнул я.

– Вытащите нас отсюда! – завопила Талия.

Оба ангела уставились на нее сверху вниз:

– Зевсова дочка?

– Да!

– А как насчет «пожалуйста», мисс Зевсова дочка?

– Пожалуйста!

Ангелы переглянулись и пожали плечами.

– Ну, поразмяться всегда приятно, – решил один.

И не успел я оглянуться, как один из них подхватил нас с Талией, а другой – Зою с Гроувером, и мы взлетели ввысь, над плотиной и рекой. Воины-скелеты превратились в крошечные пятнышки далеко внизу, и только звук пистолетных выстрелов прокатился эхом в стенах ущелья.

Глава 15

Я борюсь со злым двойником Санта-Клауса

– Скажите мне, когда это закончится, – попросила Талия. Глаза у нее были крепко зажмурены. Статуя держала нас так, что упасть мы никак не могли, но Талия все равно вцепилась в ее руку так, будто ничего важнее на свете не было.

– Да все нормально! – успокоил ее я.

– А мы… мы очень высоко?

Я посмотрел вниз. Под нами проносились заснеженные вершины горного хребта. Я вытянул ногу и сшиб снег с одного из пиков.

– Не-а, – сказал я. – Не так уж и высоко.

– Это Сьерра-Невада! – крикнула Зоя. Они с Гроувером болтались в руках второй статуи. – Мне доводилось тут охотиться. С такой скоростью не пройдет и нескольких часов, как мы будем уже в Сан-Франциско.

– Ура! Фриско! – сказал наш ангел. – Слышь, Чак! Давай повидаемся еще разок с теми парнями с памятника механикам! Вот кто умеет поразвлечься!

– Ну, чувак, я только «за»! – сказал другой ангел.

– А вы что, бывали в Сан-Франциско? – спросил я.

– Ну, нам, автоматонам, тоже ведь хочется иногда поразвлечься, верно? – сказал наш статуй. – Эти механики сводили нас в Музей изящных искусств и познакомили с тамошними мраморными дамами, ну, ты понял? И мы с ними…

– Хэнк! – вмешался статуй, которого звали Чаком. – Это же дети!

– Ох, и верно! – Если бы бронзовые статуи способны были краснеть, могу поклясться, что Хэнк покраснел бы. – Все, летим молча!

Мы полетели еще быстрее, видно было, что ангелам не терпится долететь. Горы сменились холмами, и теперь под нами проносились возделанные земли, поселки и шоссейные дороги.

Гроувер заиграл на свирели, чтобы убить время. Зоя от скуки принялась стрелять из лука по рекламным щитам, над которыми мы пролетали. Каждый раз, как она видела универсам «Target», с его логотипом в виде мишени – а универсамов этих нам попадались десятки, – она всаживала в вывеску магазина по нескольку стрел, в самое яблочко, на скорости сто миль в час.

Талия так и летела, зажмурившись. И все время что-то бормотала себе под нос, как будто молилась.

– Ты молодец, – сказал я ей. – Зевс тебе внял.

Сейчас, когда глаза у нее были закрыты, трудно было понять, что она думает.

– Может быть, – сказала она. – А как тебе вообще удалось уйти от тех скелетов в машинном зале? Ты же говорил, они загнали тебя в угол.

Я рассказал ей про странную смертную девочку, Рейчел Элизабет Дэр, которая как будто видела сквозь Туман. Я думал, Талия скажет, что я псих, но она только кивнула.

– Бывают такие смертные, – сказала она. – Никто не знает почему.

И тут я вдруг осознал кое-что, о чем никогда не задумывался.

Моя мама такая же. Она ведь тоже увидела тогда Минотавра на холме Полукровок и сразу узнала, кто это. И в прошлом году она совсем не удивилась, когда я ей сказал, что мой друг Тайсон на самом деле циклоп. Может, она это знала с самого начала. Неудивительно, что она так боялась за меня, пока я рос. Она же видит сквозь Туман даже лучше меня!

– Ну, эта девчонка была довольно доставучая, – сказал я. – Но все-таки хорошо, что я ее не испепелил. Это было бы неприятно.

Талия кивнула.

– А хорошо, наверно, быть обычным смертным. – Она сказала это так, словно много об этом размышляла.

Я слегка задремал, но Хэнк разбудил меня, спросив:

– Ребят, вас где спустить-то?

Я посмотрел вниз и воскликнул:

– Вот это да!

На картинках я видел Сан-Франциско и раньше, но вживую еще ни разу. Это был, наверно, самый прекрасный город, какой мне довелось повидать: вроде Манхэттена, только поменьше и почище, если бы вокруг Манхэттена были зеленые холмы и туман. Я увидел огромный залив с кораблями, островами и парусными яхтами и мост Золотые Ворота, выступающий из тумана. Мне сразу захотелось сфоткаться или вроде того. «Привет из Фриско!», «Я еще жив!», «Жалко, что ты не с нами!».

– Вон там, – сказала Зоя. – У здания морского вокзала.

– Клевая идея, – сказал Чак. – Мы с Хэнком притворимся голубями…

Мы дружно уставились на него.

– Шучу, шучу, – сказал он. – Чего, если я статуя, так мне уж и пошутить нельзя?

Но притворяться особо и не пришлось. Было раннее утро, вокруг почти никого не оказалось. Мы только напугали какого-то бомжа, ночевавшего на паромном причале. Увидев Хэнка и Чака, он завопил и убежал прочь, крича что-то про бронзовых ангелов с Марса.

Мы попрощались с ангелами, которые улетели тусоваться со своими приятелями-статуями. И только тут я сообразил, что понятия не имею, что нам делать дальше.

Мы добрались до западного побережья США. Артемида где-то здесь. Аннабет тоже – я на это надеялся. Но я понятия не имел, как их найти, а завтра уже зимнее солнцестояние. И о том, на какое чудовище охотилась Артемида, я тоже не имел ни малейшего представления. Оно вроде как должно было отыскать нас во время похода. И вроде как «указать дорогу». Но этого не произошло. И вот мы торчим на паромном причале, почти без денег, без знакомых, как полные неудачники.

Мы немного посовещались и сошлись на том, что надо бы выяснить, что это за таинственное чудовище.

– Но как? – спросил я.

– Нерей, – сказал Гроувер.

Я посмотрел на него.

– Что-что?

– Аполлон тебе что говорил? Найти Нерея.

Я кивнул. Последний разговор с богом солнца совершенно вылетел у меня из головы.

– Морской Старец, – припомнил я. – Надо отыскать его и заставить рассказать все, что он знает. А как его отыскать-то?

Зоя скривилась:

– Это старого Нерея, что ли?

– А ты его знаешь? – спросила Талия.

– Моя мать была морская богиня. Знаю, конечно. Увы, найти его обычно нетрудно. Надо просто идти на запах.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Идем, – сказала Зоя без особого восторга. – Покажу.

Я понял, что влип, когда мы остановились перед контейнером для старья. Пять минут спустя Зоя обрядила меня в драную фланелевую рубашку и джинсы, которые были мне велики на три размера, ярко-красные кроссовки и бесформенную шляпу всех цветов радуги.

– Да-а, – сказал Гроувер, стараясь не хихикать, – теперь ты совершенно не бросаешься в глаза!

Зоя удовлетворенно кивнула:

– Типичный бродяга мужского пола.

– Ну, спасибочки! – проворчал я. – Объясни еще раз, зачем это надо?

– Я же тебе говорила. Дабы не выделяться.

И она повела нас обратно на берег. Мы долго бродили вдоль причалов, и наконец Зоя остановилась и указала вдоль пирса туда, где сгрудилась компания бомжей. Они кутались в одеяла, дожидаясь, пока откроется бесплатная столовая.

– Он, наверное, где-то там, – сказала Зоя. – От воды он никогда далеко не уходит. Но в течение дня любит погреться на солнышке.

– Но как же я узнаю, который из них именно он?

– Подберись поближе, – сказала она. – Веди себя, как обычный бродяга. Ты его узнаешь. Он пахнет… иначе.

– Круто!

Расспрашивать о подробностях мне как-то не хотелось.

– А что дальше делать?

– Хватай его, – сказала она. – И держи крепче. Он будет делать все, что угодно, чтобы избавиться от тебя. Но, что бы он ни делал, не отпускай. Заставь его рассказать тебе про чудовище.

– Мы с тобой! – сказала Талия. Она хлопнула меня по спине – и стряхнула с пальцев большой ком непонятного пуха, налипшего на рубашку. – Фу-у! Ну, в общем, мы с тобой – мысленно.

Гроувер ободряюще продемонстрировал мне два больших пальца.

Я проворчал что-то насчет того, как хорошо иметь таких супермогущественных друзей. И побрел на пирс.

Я надвинул шляпу на лоб и спотыкался, как будто вот-вот свалюсь – это было совсем не трудно, учитывая, как я устал. Я миновал знакомого бомжа с паромного причала, который все еще пытался предупредить остальных насчет бронзовых ангелов с Марса.

Пахло от него неприятно, но не сказать, чтобы как-то особенно. Я побрел дальше.

Двое чумазых дядек с полиэтиленовыми пакетами вместо шляп критически воззрились на меня, когда я подошел ближе.

– Отвали, малый! – буркнул один.

Я прошел мимо. Воняло от них сильно, но обыкновенно. Ничего необычного.

Еще там была дама с пучком пластмассовых фламинго, торчащих из тележки из супермаркета. Она уставилась на меня исподлобья, как будто думала, что я их сопру.

В самом конце пирса дрых в пятне солнечного света дядька, который выглядел так, словно ему уже стукнуло миллион лет. На нем были пижама и мохнатый купальный халат, который когда-то, наверно, был белым. Дядька был толстый, с белой бородой, пожелтевшей от грязи, очень похожий на Санта-Клауса, если бы Санту вытряхнули из постели и поваляли по помойке.

И чем же от него пахнет?

Подойдя поближе, я застыл. От старика действительно воняло, но от него воняло морем. Гнилыми водорослями, тухлой рыбой, лужами, оставшимися после отлива… Если у океана есть неприятная сторона, этот старик был ее воплощением.

Сдерживая тошноту, я уселся рядом с ним, как будто очень устал. Санта подозрительно приоткрыл один глаз. Я чувствовал, что он пялится на меня, но сам на него не смотрел. Пробормотал что-то насчет дурацкой школы и дурацких родителей, решив, что это должно звучать убедительно.

Санта-Клаус снова задрых.

Я напрягся. Я понимал, что это будет выглядеть странно. Я не знал, что станут делать остальные бомжи. Но я бросился на Санта-Клауса.

– А-а-а-а! – завопил старик.

Я собирался его схватить, а вышло так, что вместо этого он схватил меня. Как будто и не спал вовсе. Вел он себя явно не как дряхлый старец. Хватка у него была стальная.

– Помогите! – заорал он, пытаясь меня придушить.

– Это же преступление! – вскричал один из бомжей. – Вы посмотрите, как этот мальчишка старика валяет!

Я действительно повалил старика, и мы покатились по пирсу, пока я не ударился головой об один из столбов. На секунду я растерялся, и Нерей ослабил хватку. Он собрался улизнуть. Но прежде, чем ему это удалось, я пришел в себя и ухватил его сзади.

– У меня нету денег!

Он пытался вскочить и убежать, но я обхватил его руками поперек груди. От него ужасно несло тухлой рыбой, но я терпел.

– Мне не нужны деньги! – сказал я, преодолевая его сопротивление. – Я полукровка! Мне нужна информация.

От этого он только сильнее принялся сопротивляться.

– Герои! Ну почему вы вечно цепляетесь именно ко мне?

– Потому что ты все знаешь!

Он зарычал и попытался стряхнуть меня со спины. Это было похоже на американские горки. Он метался во все стороны так, что я не мог стоять на ногах, но я только стискивал зубы и сжимал руки. Мы очутились на краю пирса, и тут меня осенило.

– О нет! – воскликнул я. – Только не в воду!

Идея сработала моментально. Нерей торжествующе взревел и сиганул вниз. И мы вместе плюхнулись в залив Сан-Франциско.

Должно быть, он удивился, когда я сильнее стиснул руки – океан наполнил меня новыми силами. Но и у Нерея в запасе остались кое-какие хитрости. Он принялся менять облик, пока я не обнаружил, что держу скользкого черного тюленя.

Я слышал шуточки насчет того, каково удержать в руках намазанную салом свинью. Так вот, скажу я вам, удержать тюленя в воде куда труднее. Нерей устремился в глубину, извиваясь, дергаясь и кружа в темных глубинах. Не будь я сыном Посейдона, мне бы его нипочем не удержать.

Нерей крутанулся и вырос, превратившись в косатку, но я ухватил его за спинной плавник, когда он вынырнул на поверхность.

– Ух ты! – ахнула целая толпа туристов.

Я даже сумел им помахать. Ну да, мы тут, в Сан-Франциско, каждый день так развлекаемся…

Нерей нырнул под воду и обернулся склизким угрем. Я принялся завязывать его узлом, но тут он сообразил, что происходит, и снова обернулся человеком.

– Почему же ты не тонешь? – взвыл он, молотя меня кулаками.

– Я сын Посейдона, – ответил я.

– Проклятый выскочка! Я был раньше его!

Наконец он рухнул без сил на краю лодочной пристани. Над нами возвышался один из туристических причалов, весь уставленный магазинчиками и ларьками, так что он походил на торговый центр на воде. Нерей пыхтел и отдувался. Мне было хорошо. Я мог бы продолжать так весь день, но ему я этого говорить не стал. Пусть думает, будто сражался достойно.

По лестнице, ведущей с причала вниз, сбежали мои друзья.

– Ты его поймал! – воскликнула Зоя.

– А чему ты, собственно, так удивляешься? – спросил я.

– Ну, замечательно! – простонал Нерей. – Мало того, что меня унизили, так еще и прилюдно! Надеюсь, все будет по-честному? Ты меня отпустишь, если я отвечу на твой вопрос?

– У меня не один вопрос, – сказал я.

– За одну поимку – не больше одного вопроса! Правило такое.

Я посмотрел на своих друзей.

Плохо дело. Мне надо найти Артемиду, мне надо выяснить, что это за роковая тварь. И еще мне надо узнать, жива ли Аннабет и как ее выручить. Ну, и как спросить обо всем этом одним вопросом?

Внутренний голос вопил: «Спроси про Аннабет!» Это меня волновало сильнее всего.

Но тут я подумал о том, что сказала бы Аннабет. Она бы мне ни за что не простила, если бы я спас ее и не спас Олимп. Зоя, конечно, хочет, чтобы я спросил про Артемиду, но Хирон нам говорил, что чудовище даже важнее…

Я вздохнул:

– Ну ладно, Нерей. Скажи мне, где искать то ужасное чудовище, которое способно принести погибель богам. То, на которое охотилась Артемида.

Морской Старец ухмыльнулся, показав нечищенные зеленые зубы.

– О, это проще простого! – с коварным видом сказал он. – Он здесь! – И Нерей указал на воду у моих ног.

– Где? – сказал я.

– Сделка выполнена! – злорадно ответил Нерей. Раздался хлопок, он обернулся золотой рыбкой и плюхнулся в море.

– Ты меня надул! – взвыл я.

– Постой! – Глаза у Талии расширились. – А это кто?

– Му-у-у-у-у-у-у!!!

Я посмотрел вниз. Да это же моя старая знакомая, змеекорова! Она плавала рядом с пристанью. Змеекорова ткнулась носом в мою кроссовку и уставилась на меня печальными карими глазами.

– А, Бесси! – сказал я. – Не до тебя сейчас.

– Му-у!

Гроувер ахнул:

– Он говорит, его зовут не Бесси!

– А ты что, понимаешь ее… то есть его?

Гроувер кивнул:

– Это очень древний диалект звериного языка. Но он говорит, что его зовут Офиотавром.

– Офио… как-как?

– По-гречески это значит змеебык, – сказала Талия. – Но что он тут делает?

– Му-у-у-у-у-у!

– Он говорит, Перси его защитник, – объявил Гроувер. – И он спасается бегством от злых людей. Он говорит, они уже близко.

Интересно, как можно сказать так много одним-единственным «му-у-у-у-у-у»?

– Постой! – Зоя посмотрела на меня: – Ты знаком с этой коровой?

Я начинал злиться, но все же рассказал им, как все было.

Талия покачала головой, словно не веря своим ушам.

– И тебе даже не пришло в голову сказать об этом раньше?

– Ну… да.

Теперь, когда она так сказала, это выглядело глупо, но все произошло так быстро… Офиотавр Бесси казался сущей пустяковиной.

– Какая же я дура! – сказала вдруг Зоя. – Я же знаю эту историю!

– Какую историю?

– Из времен войны с титанами, – объяснила она. – Мой… мой отец мне ее рассказывал, много тысяч лет тому назад. Это и есть тот зверь, которого мы ищем.

– Бесси? – Я уставился на змеебычка. – Но… но он же такой славный! Как же он может уничтожить мир?

– Мы просто ошиблись, – сказала Зоя. – Мы ожидали найти огромное опасное чудовище, но Офиотавр погубит богов иначе. Его должны принести в жертву.

– М-м-м-м! – прогудел Бесси.

– По-моему, ему не нравится это слово, на букву «ж», – сказал Гроувер.

Я погладил Бесси по голове, стараясь его успокоить. Он позволил почесать себя за ухом, но все равно дрожал.

– Ну как же можно его мучить? – сказал я. – Он же безобидный.

Зоя кивнула.

– Но убийство невинных дает могущество. Ужасное могущество. Много эпох назад, когда родилось это существо, богини Судьбы изрекли пророчество. Они сказали, что тот, кто убьет Офиотавра и принесет его внутренности в жертву огню, обретет могущество, которое уничтожит богов.

– М-М-М-М-М!!!

– Хм, – заметил Гроувер, – возможно, о внутренностях тоже лучше не говорить…

Талия в изумлении уставилась на змеекорову:

– Могущество, которое уничтожит богов… но как? В смысле, а что случится-то?

– А никто не знает, – сказала Зоя. – В первый раз, во время войны с титанами, Офиотавра и впрямь убил великан, союзник титанов, но твой батюшка, Зевс, отправил орла, который похитил внутренности, прежде чем их успели бросить в огонь. Тогда все было на волосок от гибели. И вот теперь, три тысячи лет спустя, Офиотавр возродился вновь.

Талия села на пристань. Она протянула руку. Бесси подплыл прямиком к ней. Талия положила руку ему на голову. Бесси содрогнулся.

Мне не понравилось выражение лица Талии. Вид у нее сделался какой-то… алчный.

– Мы должны его защитить, – сказал я ей. – Если он попадет в руки Луке…

– Лука бы не колебался, – пробормотала Талия. – Могущество, способное повергнуть Олимп. Это… это же великая сила!

– Да, именно так, дорогая моя, – сказал мужской голос с сильным французским акцентом. – И это та сила, которую ти випустишь на волю!

Офиотавр издал жалобный звук и ушел под воду.

Я поднял голову. Мы так заболтались, что позволили себя окружить.

Позади нас, грозно сверкая своими разноцветными глазами, стоял сам доктор Терн, мантикор.

– Пр-рэвосходно! – злорадно промурлыкал мантикор.

Поверх его вестоверской формы, порванной и запачканной, на нем была потрепанная черная шинель. Подстриженные по-военному волосы отросли и торчали сальными колючими вихрами. Он давно не брился, и щеки у него заросли серебристой щетиной. В общем и целом выглядел он не намного лучше тех дядек, которые дожидались бесплатного супа.

– Давным-давно боги изгнали меня в Персию, – сказал мантикор. – Я вынужден был добывать себе пропитание на краю света, прячась в лесах, пожирая никчемных крестьян. Мне не приходилось сражаться с великими героями. Никто меня не боялся, никто не рассказывал обо мне преданий и легенд. Но отныне все пойдет иначе! Титаны будут меня чтить, и я стану питаться плотью полукровок!

По обе стороны от него стояли двое вооруженных охранников, из тех смертных наемников, кого я видел тогда в Вашингтоне. Еще двое стояли на соседней лодочной пристани, просто на случай, если мы захотим сбежать в ту сторону. Повсюду были туристы – они бродили у воды, покупали сувениры на причале у нас над головой, – но я понимал, что мантикора это не остановит.

– А где… где скелеты? – спросил я у мантикора.

Он фыркнул:

– К чему мне эти дурацкие нежити? Генерал полагает, будто я ничего не стою? Он переменит свое мнение, когда я одолею вас лично!

Мне нужно было время, чтобы подумать. Нужно было спасти Бесси. Я мог бы нырнуть в море, но сумею ли я быстро уплыть вместе со змеекоровой весом в два с половиной центнера? И как же мои друзья?

– Один раз мы тебя уже одолели, – сказал я.

– Ха! Вам с трудом удалось справиться со мной, хотя на вашей стороне была богиня. А ныне, увы… эта богиня весьма занята. Теперь помочь вам будет некому.

Зоя натянула лук и направила стрелу прямо в лоб мантикору. Охранники по обе стороны от нас вскинули пистолеты.

– Постойте! – сказал я. – Зоя, не надо!

Мантикор улыбнулся:

– Мальшик прав, Зоя Ночная Тень. Спрячь свой лук. Жаль будет убивать тебя прежде, чем ты станешь свидетелем великой победы Талии!

– О чем это ты? – рявкнула Талия. Она уже приготовила щит и копье.

– Но разве это не ясно? – сказал мантикор. – Сегодня твой великий день. Вот зачем владыка Кронос вернул тебя к жизни. Ты принесешь в жертву Офиотавра. Ты отнесешь его внутренности к священному огню в горах. Ты обретешь безграничное могущество. И в свой шестнадцатый день рождения ты повергнешь Олимп!

Все молчали. Это было ужасно, но все сходилось. Всего через два дня Талии исполнится шестнадцать. Она отпрыск одного из Большой Тройки. И вот ей предложен выбор, ужасный выбор, который сулит гибель богам. Все, как говорится в пророчестве. Я сам не знал, что я чувствую: облегчение, ужас или разочарование. Значит, в пророчестве говорилось все же не про меня! Роковой день наступал прямо сейчас.

Я ждал, что Талия пошлет мантикора подальше, но она колебалась. Казалось, она была совершенно ошеломлена.

– Ты ведь знаешь, что это правильный выбор, – сказал ей мантикор. – Твой друг Лука это признал. Ты воссоединишься с ним. И вы вместе станете править этим миром под покровительством титанов. Твой отец бросил тебя, Талия. Ты ему безразлична. И ныне ты обретешь власть над ним. Стопчи олимпийцев в прах, они того заслуживают! Призови зверя! Он явится на твой зов. И убей его копьем.

– Талия, – сказал я, – очнись!

Она выглядела совершенно так же, как в то утро, когда она пришла в себя на холме Полукровок, ошеломленная и растерянная. Такое впечатление, как будто она меня не узнавала.

– Я… я не…

– Твой отец тебе помог, – сказал я. – Он послал бронзовых ангелов. Он превратил тебя в дерево, чтобы спасти…

Ее рука стиснула древко копья.

Я бросил отчаянный взгляд на Гроувера. Слава богам, он понял, чего я хочу. Он вскинул к губам свирель и заиграл быструю мелодию.

– Остановите его! – завопил мантикор.

Охранники держали на мушке Зою, и прежде, чем они сообразили, что парень со свирелью опаснее, из дощатого настила у них под ногами выросли молодые побеги и оплели им ноги. Зоя проворно выпустила две стрелы, которые взорвались у них под ногами облаками желтого серного дыма. Пердячие стрелы!

Охранники закашлялись. Мантикор принялся пулять в нас своими шипами, но они отлетали от моей львиной шкуры.

– Гроувер, – сказал я, – передай Бесси, пусть ныряет поглубже и не показывается.

– Му-у-у-у-у-у! – перевел Гроувер. Оставалось надеяться, что Бесси поймет все пра вильно.

– Корова… – пробормотала Талия, все еще в трансе.

– Идем!

Я потянул ее за собой, и мы побежали вверх по лестнице к торговому центру на причале. Мы шмыгнули за угол ближайшего магазинчика. Я слышал, как мантикор орет на своих прихвостней: «Хватайте их!» Завизжали туристы, охранники принялись бестолково палить в воздух.

Мы добежали до конца причала и спрятались за маленьким киоском, торгующим сувенирными стекляшками: музыкой ветра, ловцами снов и всякой такой ерундой, которая сверкала на солнце. Рядом с нами был фонтанчик с водой. Внизу грелись на скалах морские львы. Перед нами простирался весь залив Сан-Франциско: мост Золотые Ворота, остров Алькатрас, зеленые холмы и туман на севере. Идеальный момент для того, чтобы сфотографироваться, не считая того факта, что мы вот-вот погибнем и надвигается конец света.

– Прыгай вниз! – сказала мне Зоя. – Ты сумеешь уплыть морем, Перси. Призови на помощь своего отца. Может быть, ты сумеешь спасти Офиотавра.

Она была права, но я не мог так поступить.

– Нет, ребята, я вас не брошу, – сказал я. – Будем сражаться вместе.

– Надо же сообщить в лагерь! – сказал Гроувер. – Пусть они хотя бы знают, что происходит!

И тут я заметил, что висящие на солнце стекляшки рассеивают радужные отблески. А рядом со мной был фонтанчик…

– Сообщить в лагерь… – пробормотал я. – Хорошая идея!

Я сдернул колпачок со Стремнины и снес ею верх фонтанчика. Вода из перерубленной трубы ударила вверх и окатила нас всех.

Талия ахнула, когда вода ударила ей в лицо, и в глазах у нее вроде как прояснилось.

– Ты что, псих? – спросила она.

Но Гроувер понял. Он уже рылся в карманах, разыскивая монету. Он бросил золотую драхму в радугу, возникшую в облаке брызг, и крикнул:

– О богиня, прими мое приношение!

Облако замерцало.

– Лагерь полукровок! – сказал я.

И увидел в Тумане, прямо напротив нас, последнего, кого мне хотелось бы повидать: мистера Ди в его леопардовом спортивном костюме. Мистер Ди копался в холодильнике.

Он лениво поднял голову:

– Прошу прощения…

– Где Хирон? – крикнул я.

– Фу, как грубо! – Мистер Ди отхлебнул из кувшина виноградного сока. – Это вы так здороваетесь?

– Здравствуйте, – поправился я. – Нас тут сейчас убьют! Где Хирон?

Мистер Ди поразмыслил. Мне хотелось заорать, чтобы он поторопился, но я понимал, что это не поможет. Позади нас слышались топот и крики – воинство мантикора надвигалось на нас.

– Сейчас убьют… – задумчиво произнес мистер Ди. – Восхитительно! Боюсь, что Хирона сейчас нет. Может быть, я могу ему что-то передать?

Я посмотрел на друзей.

– Нам конец!

Талия стиснула копье. Она снова выглядела самой собой: сердитой и злой.

– Тогда мы умрем сражаясь!

– Как благородно! – сказал мистер Ди, сдерживая зевоту. – Так в чем, собственно, проблема-то?

Я не был уверен, что это чем-то поможет, но все-таки рассказал ему про Офиотавра.

– Хм… – Он изучал содержимое холодильника. – Ах вот оно как… Понятно…

– Да вам вообще наплевать! – взорвался я. – Вы будете преспокойно смотреть, как нас убивают!

– Так-так… Пожалуй, сегодня я предпочту пиццу.

Мне хотелось разрубить радугу и разорвать связь, но времени не было. Мантикор взвыл: «Вот они!» – и нас окружили. За спиной у него стояли двое охранников. Еще двое появились на крышах магазинчиков у нас над головой. Мантикор сбросил шинель и принял свой истинный облик: он выпустил львиные когти, хвост ощетинился ядовитыми иглами.

– Великолепно! – сказал он. Он посмотрел на видение в облаке и фыркнул: – Одни, без какой-либо серьезной поддержки. Просто чудесно!

– Ты мог бы попросить о помощи, – пробормотал мистер Ди, глядя на меня, как будто эта мысль казалась ему забавной. – Мог бы сказать «пожалуйста»…

«Когда дикие вепри летать начнут!» – подумал я. Умереть, умоляя о помощи такого жлоба, как мистер Ди, чтобы он потом посмеялся, когда нас всех расстреляют? Нетушки!

Зоя приготовилась стрелять. Гроувер вскинул свирель. Талия подняла щит, и я заметил, что по щеке у нее катится слеза. Внезапно я осознал: с ней ведь такое уже бывало прежде! Ее загнали в угол тогда, на холме Полукровок. И она по доброй воле пожертвовала жизнью ради друзей. Но теперь она не могла нас спасти…

Как я могу допустить, чтобы с ней такое случилось?

– Ну пожалуйста, мистер Ди! – пробормотал я. – Помогите нам!

Разумеется, ничего не произошло.

Мантикор ухмыльнулся:

– Дочь Зевса не трогать! Она скоро встанет на нашу сторону. Остальных перебить!

Охранники вскинули пистолеты, и тут случилось нечто странное. Знаете, как бывает, когда кровь отливает от головы, словно вы висели вверх ногами, а потом слишком резко выпрямились? Вот сейчас вокруг меня произошло нечто подобное, и раздался звук, словно вздохнул кто-то огромный. Солнечный свет приобрел пурпурный оттенок. Запахло виноградом и чем-то более кислым – вином запахло.

Вжжих!

Это съехала «крыша» – сразу у многих людей одновременно. Это был звук безумия. Один из охранников сунул пистолет в зубы, как косточку, и принялся бегать на четвереньках. Еще двое выронили пистолеты и принялись вальсировать друг с другом. Третий принялся отплясывать нечто вроде ирландской чечетки. Это было бы смешно, если бы не было так жутко.

– Не-ет! – вскричал мантикор. – Я с вами и сам управлюсь!

Он встопорщил свой хвост, но доски у него под ногами проросли виноградными лозами, которые немедленно принялись опутывать тело чудовища, выбрасывая все новые листочки и зародыши виноградных гроздьев, которые мгновенно поспевали. Мантикор визжал и завывал, пока не оказался погребен в сплошной массе лоз, листвы и спелых пурпурных гроздьев. Наконец гроздья перестали содрогаться, и у меня возникло ощущение, что мантикора внутри больше нет.

– Ну вот, – сказал Дионис, закрывая холодильник. – Прикольно вышло.

Я в ужасе уставился на него:

– Как вы могли… как вы это..

– Вот она, благодарность! – пробормотал он. – Смертные придут в себя. Если оставить их в таком состоянии, придется слишком долго объясняться. Терпеть не могу писать объяснительные отцу.

Он укоризненно посмотрел на Талию:

– Надеюсь, ты усвоила урок, девочка? Противиться искушению властью не так-то просто, а?

Талия залилась краской, как будто ей было стыдно.

– Мистер Ди, – изумленно произнес Гроувер, – вы же… вы же нас спасли!

– Хм… Не заставляй меня пожалеть об этом, сатир. Ну, Перси Джексон, вперед! Я выиграл для вас всего несколько часов, не больше.

– Офиотавр! – сказал я. – Вы не могли бы перенести его в лагерь?

Мистер Ди фыркнул:

– Я транспортировкой скота не занимаюсь. Это ваши проблемы.

– А куда нам идти-то?

Дионис взглянул на Зою:

– О, думаю, Охотница знает. Имейте в виду, вы должны попасть туда к закату, иначе все пропало. Ну все, пока. Меня пицца ждет!

– Мистер Ди! – сказал я.

Он вскинул бровь.

– Вы не перепутали мое имя? – сказал я. – Вы назвали меня Перси Джексоном.

– Не может быть, Питер Джонсон. Ну все, проваливайте!

Он махнул рукой, и его изображение растаяло в облаке брызг.

Вокруг нас подручные мантикора по-прежнему вели себя, точно полные психи. Один из них наткнулся на нашего старого знакомого, бомжа с пристани, и теперь они вели серьезную беседу о бронзовых ангелах с Марса. Еще несколько охранников гонялись за туристами, рыча, скуля и пытаясь стащить с них обувь.

Я взглянул на Зою:

– Что он имел в виду – насчет того, будто ты знаешь, куда идти?

Ее лицо сделалось того же цвета, что и туман на холмах. Она указала на другую сторону залива, за мост Золотые Ворота. Вдали вздымалась над облаками одинокая гора.

– Сад моих сестер, – сказала она. – Мне придется вернуться домой.

Глава 16

Мы встречаемся с гнилодышащим драконом

– Нам туда не добраться, – сказала Зоя. – Мы слишком медленно движемся. Но Офиотавра бросить тоже нельзя.

– Му-у! – сказал Бесси. Он плыл рядом со мной. Мы трусцой бежали вдоль берега. Пирс с магазинчиками остался далеко позади. Мы направлялись к мосту Золотые Ворота, но он оказался куда дальше, чем я думал. А солнце уже клонилось к западу.

– Я что-то не понял, – сказал я. – А почему мы должны туда попасть непременно к закату?

– Геспериды – нимфы заката, – объяснила Зоя. – И в сад их можно попасть, только когда день сменяется ночью.

– А что будет, если мы опоздаем?

– Завтра день зимнего солнцестояния. Если мы пропустим сегодняшний закат, нам придется ждать до завтрашнего вечера. А к тому времени совет олимпийцев уже завершится. Владычицу Артемиду необходимо освободить сегодня ночью.

«Иначе Аннабет погибнет», – подумал я, но говорить этого не стал.

– Машина нужна, – сказала Талия.

– А как же Бесси? – спросил я.

Гроувер остановился как вкопанный.

– Идея! Офиотавр же может появляться в любых водоемах, верно?

– Ну да… – сказал я. – То есть сначала он был в проливе Лонг-Айленд. Потом он взял и объявился рядом с плотиной Гувера. А теперь он здесь.

– Так, может быть, мы можем просто уговорить его вернуться в пролив Лонг-Айленд? – предположил Гроувер. – А оттуда Хирон помог бы нам доставить его на Олимп…

– Но он же за мной следует, – сказал я. – Если меня там нет, откуда он узнает, куда ему отправляться?

– Му-у! – жалобно подтвердил Бесси.

– А я… я могу показать ему дорогу, – сказал Гроувер. – Я отправлюсь с ним.

Я уставился на него. Гроувер не то чтобы очень любил воду. Прошлым летом он чуть не утонул в море Чудовищ, и плавал он не очень хорошо, со своими козлиными копытцами.

– Я просто единственный, кто может с ним говорить, – сказал Гроувер. – Это логично.

Он наклонился и сказал что-то на ухо Бесси. Бесси вздрогнул и издал довольное мычание.

– Благословение дикой природы, – сказал Гроувер. – Это должно помочь благополучно достичь цели. Перси, помолись еще своему папе, ладно? Пусть он поможет нам благополучно миновать все моря.

Я не очень понимал, как они собираются плыть из Калифорнии к Лонг-Айленду. Это же всю Америку огибать придется. Но, с другой стороны, у чудовищ свои пути, не те, что у смертных. Я в этом не раз убеждался.

Я попытался сосредоточиться на волнах, на запахе моря, на звуках прибоя.

– Папа, – сказал я, – помоги нам! Пусть Офиотавр с Гроувером благополучно доберутся в лагерь. Защити и сохрани их в море.

– Такая молитва требует принести жертву, – заметила Талия. – Что-нибудь очень ценное.

Я секунду поразмыслил. И снял пальто.

– Перси, – сказал Гроувер, – ты уверен? Эта львиная шкура… она бы тебе еще очень и очень пригодилась! Ее же сам Геракл носил!

И как только он это сказал, я кое-что понял.

Я взглянул на Зою. Зоя опасливо следила за мной. Я понял, что знаю, кем был тот Зоин герой – тот, который сломал ей жизнь, из-за кого ее выгнали из семьи и кто даже не счел нужным упомянуть, как она ему помогла. Геракл, герой, которым я всю жизнь восхищался…

– Если я выживу, – сказал я, – то не потому, что у меня есть плащ из львиной шкуры. Я же не Геракл!

И бросил пальто в залив. Оно снова превратилось в золотую львиную шкуру и вспыхнуло на солнце. Шкура принялась тонуть и как будто растворилась в солнечных лучах, что играли на волнах.

Поднялся свежий ветер.

Гроувер глубоко вздохнул:

– Ну, не будем терять времени!

Он прыгнул в воду – и тут же пошел ко дну. Бесси подплыл к нему и дал Гроуверу ухватить себя за шею.

– Вы там осторожнее, – сказал я им.

– Ладно, – сказал Гроувер. – Так… Бесси! Нам надо на Лонг-Айленд. Это на восток. Вон туда!

– Му-у-у-у? – уточнил Бесси.

– Да, – ответил Гроувер. – На Лонг-Айленд. Это остров. И… и он длинный[7]. Поплыли, короче!

– Му-у-у!

Бесси рванулся вперед. Он приготовился нырнуть. Гроувер едва успел сказать:

– Ах да, я не могу дышать под водой! Совсем забыл тебе ска…

Бульк!

Оба скрылись под водой. Мне оставалось только надеяться, что покровительство моего отца распространяется на такие мелочи, как дыхание.

– Ну, одной проблемой меньше, – сказала Зоя. – Но как же нам попасть в сад моих сестер?

– Талия права, – сказал я. – Машина нужна. Но тут уж нам никто не поможет. Остается ее… э-э… позаимствовать.

Эта идея мне не нравилась. Ну, то есть понятно, что это вопрос жизни и смерти, но все равно воровство есть воровство, и к тому же тогда на нас наверняка обратят внимание.

– Постойте, – сказала Талия. И принялась рыться в своем рюкзаке. – В Сан-Франциско есть один человек, который может нам помочь. У меня тут где-то адрес записан.

– Кто это? – спросил я.

Талия достала смятый листок из блокнота и развернула его:

– Профессор Чейз. Папа Аннабет.

После всего, что Аннабет наговорила мне про своего папу за эти два года, я ожидал увидеть нечто клыкастое и рогатое. Я не думал, что на нем окажутся старомодный пилотский шлем и очки-консервы. Он выглядел так странно в этих очках, что мы все невольно отступили на шаг, стоя на парадном крыльце.

– Привет! – сказал он дружелюбным тоном. – Это что, доставка моих самолетов?

Мы с Зоей и Талией опасливо переглянулись.

– Э-э… нет, сэр! – сказал я.

– Вот зараза, – сказал он. – А мне нужно еще три истребителя Sopwith Camel.

– Ага, – сказал я, хотя понятия не имел, о чем это он. – Мы друзья Аннабет.

– Аннабет? – вытянулся во весь рост, как будто я шарахнул его током. – С ней все в порядке? Что-то случилось?

Никто не ответил, но, видимо, он по нашим лицам догадался, что случилось что-то очень нехорошее. Он стащил с себя шлем и очки. У него были такие же светлые волосы, как у Аннабет, и яркие карие глаза. Он, наверно, был довольно хорош собой для своих лет, но у него был такой вид, как будто он пару дней не брился, и рубашка у него была застегнута сикось-накось, так что один конец воротничка торчал выше другого.

– Заходите-ка в дом, – сказал он.

Даже и не скажешь, что в дом только что въехали. На лестнице были раскиданы роботы из «ЛЕГО», на диване в гостиной спали две кошки. Кофейный столик был завален журналами, на полу валялась детская зимняя курточка. Дом пропах свежеиспеченным печеньем с шоколадной крошкой. С кухни неслись звуки джаза. Короче, дом выглядел неряшливым и уютным, таким обжитым, словно они тут жили всегда.

– Папа! – завопил малыш. – Он моих роботов разбирает!

– Бобби, – рассеянно сказал доктор Чейз, – не трогай роботов брата!

– Бобби – это я! – возмутился малыш. – А он Мэттью!

– Мэттью, – поправился доктор Чейз, – не трогай роботов брата!

– Ладно, пап!

Доктор Чейз обернулся к нам:

– Идемте наверх, ко мне в кабинет. Сюда, пожалуйста.

– Солнышко! – окликнул женский голос. И в гостиную, вытирая руки посудным полотенцем, вошла мачеха Аннабет. Это была хорошенькая азиатка, с волосами, частично выкрашенными в рыжий цвет и собранными в узел.

– Кто у нас в гостях? – спросила она.

– Э-э… – сказал доктор Чейз, – ну, это… – Он растерянно уставился на нас.

– Фредерик! – поддела она. – Ты даже забыл спросить, как их зовут?

Мы представились, немного нервно, но миссис Чейз вроде бы оказалась довольно приятной тетенькой. Она спросила, хотим ли мы есть. Мы признались, что хотим, и она обещала принести печенья, бутербродов и газировки.

– Дорогая, – сказал доктор Чейз, – это по поводу Аннабет…

Я отчасти ожидал, что, услышав про падчерицу, миссис Чейз распсихуется, но она только стиснула губы, и вид у нее сделался озабоченный.

– Хорошо. Идите в кабинет, я вам сейчас поесть принесу.

Она улыбнулась мне:

– Приятно познакомиться, Перси! Я про тебя наслышана.

Мы поднялись наверх, вошли в кабинет доктора Чейза, и я сказал:

– Ух ты!

Комната была от стенки до стенки уставлена книгами, но мне бросились в глаза не книги, а модельки. Там стоял огромный стол, заставленный миниатюрными танками и солдатиками, сражающимися на берегах голубой нарисованной реки, с холмами, искусственными деревьями и всем таким прочим. С потолка свисали на лесках старинные бипланы, под самыми безумными углами, как будто застигнутые в разгар боя.

Доктор Чейз улыбнулся:

– Да. Это третья битва при Ипре. Понимаете, я пишу работу об использовании самолетов Sopwith Camel для обстрела вражеских позиций. Мне представляется, что они сыграли куда более важную роль, чем принято считать.

Он снял самолетик с лески и провел его над полем битвы, гудя и сшибая маленьких немецких солдатиков.

– Ага, понятно, – сказал я. Я знал, что папа Аннабет – профессор и военный историк. Она никогда не говорила, что он играет в солдатики.

Зоя подошла и окинула взглядом поле боя:

– Немецкие позиции находились дальше от реки.

Доктор Чейз уставился на нее:

– А ты откуда знаешь?

– Я там была, – невозмутимо ответила Зоя. – Артемида хотела показать нам, как ужасна война, как смертные убивают друг друга. И как это все глупо. Это была совершенно бессмысленная бойня.

Доктор Чейз потрясенно разинул рот:

– Ты…

– Она Охотница, сэр, – объяснила Талия. – Но мы тут не за этим. Нам нужно…

– Так ты видела истребители Sopwith Camel? – спросил доктор Чейз. – Сколько их было? В каком строю они летели?

– Сэр, – снова перебила Талия, – Аннабет в опасности!

Это заставило его отвлечься. Он поставил самолетик.

– Ну разумеется, – сказал он. – Расскажите мне все.

Это было непросто, но мы постарались. А тем временем дневной свет за окном угасал. Время было на исходе.

Когда мы закончили рассказывать, доктор Чейз рухнул в кожаное кресло.

– Моя бедная отважная Аннабет! Надо спешить.

– Сэр, нам нужно, чтобы вы отвезли нас на гору Тамалпаис, – сказала Зоя. – Прямо сейчас.

– Я вас отвезу. Хм, быстрей было бы долететь на моем «Кэмеле», но там всего два места…

– Ух ты! У вас что, есть настоящий биплан? – спросил я.

– Он стоит на аэродроме Крисси-Филд, – гордо ответил доктор Чейз. – Из-за этого мне и пришлось сюда переехать. Мой спонсор – частный коллекционер, в чьем владении находится ряд уникальнейших реликвий Первой мировой войны. Он позволил мне восстановить Sopwith Camel…

– Сэр, – сказала Талия, – нас вполне устроит машина. И, может быть, лучше будет, если мы поедем без вас. Это слишком опасно.

Доктор Чейз нахмурился. Ему явно сделалось неловко.

– Постойте, барышня! Аннабет моя дочь. Опасно это или нет, а я… не могу же я…

– Кушать подано! – объявила миссис Чейз. Она протиснулась в дверь с подносом, нагруженным бутербродами с арахисовым маслом и джемом, кока-колой и печеньем прямо из духовки – шоколадная крошка еще пачкалась. Мы с Талией успели слопать по несколько печенек, пока Зоя говорила:

– Я умею водить, сэр. Я не настолько молода, как выгляжу. Я обещаю, что с вашей машиной ничего не случится.

Миссис Чейз сдвинула брови:

– О чем речь?

– Аннабет в опасности, – сказал доктор Чейз. – На горе Там. Я бы их отвез, но… по-видимому, смертным там не место.

Это звучало так, словно последние слова дались ему с большим трудом.

Я думал, миссис Чейз скажет «нет». Ну в самом деле, какая смертная мама позволит троим подросткам взять свою машину? Но, как это ни удивительно, миссис Чейз кивнула:

– Тогда пускай скорей едут.

– Ладно!

Доктор Чейз вскочил и принялся хлопать себя по карманам:

– Где же ключи…

Его жена вздохнула:

– Фредерик, ей-богу, ты бы и голову потерял, если бы она не была спрятана в твой пилотский шлем! Ключи на гвоздике, у входной двери.

– Точно! – сказал доктор Чейз.

Зоя ухватила бутерброд.

– Спасибо вам огромное! Нам пора ехать. Немедленно!

Мы выскочили за дверь и сбежали вниз. Чейзы следовали за нами.

– Перси, – окликнула меня миссис Чейз, когда я уходил, – ты скажи Аннабет… скажи, что здесь по-прежнему ее дом, ладно? Просто напомни ей.

Я в последний раз окинул взглядом неприбранную гостиную, сводных братьев Аннабет, ссорящихся из-за «ЛЕГО», втянул в себя аромат печенья… «А тут неплохо!» – подумал я.

– Я передам! – пообещал я.

Мы подбежали к желтому «Фольксвагену»-кабриолету, припаркованному на дорожке. Солнце уже садилось. Я прикинул, что нам осталось меньше часа, чтобы спасти Аннабет.

– Эта штука что, быстрей ехать не может? – осведомилась Талия. Зоя зыркнула на нее исподлобья:

– Пробки от меня не зависят!

– Вы обе говорите прямо как моя мама! – заметил я.

– Заткнись! – хором рявкнули они.

Зоя виляла между машин, ползущих по мосту Золотые Ворота. Солнце уже коснулось горизонта, когда мы наконец миновали мост и съехали с шоссе.

Дороги тут были безумно узкие. Они петляли по лесам, по склонам холмов, вдоль крутых обрывов. Притормаживать Зоя и не думала.

– А почему тут пахнет леденцами от кашля? – спросил я.

– Эвкалипты, – Зоя указала на громадные деревья, растущие повсюду.

– Это их коалы едят?

– И чудовища тоже, – сказала она. – Они обожают жевать эти листья. Особенно драконы.

– Драконы жуют эвкалиптовые листья?

– Знаешь, – сказала Зоя, – если бы у тебя изо рта воняло, как у дракона, ты бы их тоже жевал.

Дальше я расспрашивать не стал, но смотрел в оба. Впереди возвышалась гора Тамалпаис. Наверно, для горы она была не особенно высокой, но сейчас, когда мы подъехали почти вплотную, она казалась громадной.

– Это, значит, и есть гора Отчаяния? – спросил я.

– Да, – коротко ответила Зоя.

– А почему она так называется?

Она молчала почти целую милю, прежде чем, наконец, ответила:

– После войны богов и титанов многих титанов покарали и отправили в заточение. Кроноса изрубили в куски и швырнули в Тартар. Того, кто был его правой рукой, предводителя всех его воинств, можно сказать генерала, заточили тут, на вершине, сразу за садом Гесперид.

– Генерала… – повторил я. Вокруг вершины все время клубились тучи – казалось, гора притягивает их к себе, наматывает их на себя, как на катушку. – А что там такое? Буря, что ли, надвигается?

Зоя не ответила. У меня возникло ощущение, что она точно знает, что означают эти тучи, и ей это не нравится.

– Надо смотреть в оба, – сказала Талия. – Туман здесь особенно густой.

– Магический или естественный? – спросил я.

– И тот и другой.

Серые тучи окутывали гору все плотнее, и мы ехали прямо сквозь них. Леса кончились, вокруг простирались утесы, луга, скалы и туман.

Я мельком глянул на океан, когда мы проезжали особенно живописный поворот, и увидел там такое, что едва из машины не выпрыгнул.

– Глядите!

Но поворот остался позади, и океан скрылся за холмами.

– Что там? – спросила Талия.

– Большой белый корабль, – сказал я. – Стоит на якоре недалеко от берега. Похож на круизный лайнер.

Глаза у нее расширились:

– Корабль Луки?

Мне хотелось сказать, что я не уверен. Может, это совпадение. Но я понимал, что это неправда. У берега стояла на якоре «Царевна Андромеда», демонский лайнер Луки. Вот зачем он отправил свой корабль в Панамский канал! Это был единственный путь с восточного побережья в Калифорнию.

– Что ж, значит, мы будем не одни, – угрюмо сказала Зоя. – Нас ждет воинство Кроноса.

Я собирался было ответить, как вдруг волосы у меня на затылке встали дыбом.

– Останови машину! – крикнула Талия. – Сию секунду!

Зоя, наверное, почувствовала, что что-то неладно, потому что без вопросов надавила на тормоза. Желтый «Фольксваген» дважды крутанулся и, наконец, остановился на краю обрыва.

– Выходим! – Талия распахнула дверцу и толкнула меня. Мы оба выкатились на шоссе. И в следующий же миг раздался грохот.

Сверкнула молния, и «Фольксваген» доктора Чейза взорвался, как канареечная граната. Меня бы, наверно, убило осколками, если бы не развернувшийся надо мной щит Талии. Я услышал звук, похожий на удар тарана, и, когда открыл глаза, вокруг все было усеяно обломками. Кусок крыла «Фольксвагена» вонзился в асфальт. Дымящийся колесный диск катался кругами. По всему шоссе валялись куски желтого металла.

Я сглотнул, чтобы избавиться от привкуса дыма во рту, и взглянул на Талию:

– Ты спасла мне жизнь!

– «И один от руки отцовской падет», – пробормотала она. – Да будь он проклят! Он собирался уничтожить меня? Меня?!

Я не сразу осознал, что она говорит о своем отце.

– Слушай, но это же не могла быть Зевсова молния. Никак не могла!

– А чья же тогда? – осведомилась Талия.

– Ну, я не знаю. Зоя упомянула имя Кроноса. Может, это он…

Талия покачала головой. Она выглядела злой и ошеломленной.

– Нет. Это не он.

– Постой! – сказал я. – А где же Зоя? Зоя!

Мы вскочили и бросились к взорванному «Фольксвагену». Внутри – никого. И на дороге – тоже никого. Я посмотрел вниз с обрыва. Зои и след простыл.

– Зоя! – заорал я.

И тут она очутилась рядом со мной и дернула меня за руку:

– Тише, дурак! Ты что, хочешь разбудить Ладона?

– То есть мы уже приехали?

– Уже близко, – сказала она. – Следуйте за мной.

Полосы тумана ползли прямо через шоссе. Зоя ступила в одну из них, и, когда туман рассеялся, Зои не было. Мы с Талией переглянулись.

– Сосредоточься на Зое, – посоветовала Талия. – Мы следуем за ней. Иди прямо в туман и думай об этом.

– Постой, Талия. Насчет того, что было тогда на пирсе… В смысле, про мантикора и жертвоприношение…

– Я не желаю об этом говорить.

– Но ведь ты же не стала бы на самом деле… ну, это самое?

Она замялась:

– Я просто была в шоке. И все.

– Это не Зевс направил молнию в машину. Это был Кронос. Он пытается тобой манипулировать, заставить тебя разозлиться на папу.

Она глубоко вздохнула:

– Перси, я понимаю, ты пытаешься сделать так, чтобы мне стало лучше. Спасибо тебе. Но нам надо идти. Пора.

Она шагнула в туман – в Туман, – и я последовал за ней.

Когда туман рассеялся, я стоял на склоне горы, но дорога была грунтовая. Трава сделалась гуще. Море было рассечено кровавой полосой заката. Вершина горы сделалась ближе. Вокруг нее клубились облака и первобытная мощь. На вершину вела всего одна тропа – прямо напротив нас. И вела она через пышный луг, полный теней и цветов: сумеречный сад, тот самый, что я видел во сне.

Если бы не громадный дракон, сад был бы прекраснейшим местом, что я видел в своей жизни. Трава мерцала серебристым вечерним светом, а цветы были такие яркие, что почти светились в сумерках. Ступени из полированного черного мрамора вели наверх вдоль ствола яблони высотой в пять этажей, и на каждой ветке яблони сияли золотые яблоки. И, когда я говорю «золотые», я не имею в виду золотистые, как яблоки сорта «Гольден» в магазине. Нет, яблоки были по-настоящему золотые. Не могу объяснить, что в них было такого особенно привлекательного, но стоило мне вдохнуть их аромат, как я понял, что один-единственный кусочек такого яблока был бы вкуснее всего, что я пробовал в своей жизни.

– Яблоки бессмертия, – сказала Талия. – Свадебный дар Гере от Зевса.

Мне сразу захотелось подойти и сорвать себе одно, но только вокруг дерева обвился дракон.

Не знаю, что вы себе представляете, когда я говорю «дракон». В общем, он был довольно страшный. Туловище змея было толщиной с ракетный ускоритель и сверкало медной чешуей. Голов у него было столько, что я со счета сбился: как будто сотню смертоносных питонов связали в пучок. Дракон, похоже, спал. Головы лежали на траве, как большая куча спагетти, и все глаза были закрыты.

И тут тени напротив нас пришли в движение. Послышалось пение, прекрасное и жутковатое, будто голоса со дна колодца. Я потянулся было за Стремниной, но Зоя остановила мою руку.

Перед нами сгустились четыре фигуры, четыре девушки, которые были очень похожи на Зою. Все они были в белых греческих хитонах. Кожа у них была золотисто-карамельная. Шелковистые черные волосы свободно ниспадали на плечи. Как ни странно, я даже не задумывался о том, как прекрасна Зоя, пока не увидел ее сестер-Гесперид. Они выглядели точно так же, как Зоя: великолепные и, видимо, очень грозные.

– Сестры мои! – сказала Зоя.

– Мы не видим никаких сестер, – холодно сказала одна из девушек. – Мы видим двух полукровок и Охотницу. И все они скоро умрут.

– Ошибаетесь, – сказал я, выступив вперед. – Никто не умрет.

Девушки изучающе смотрели на меня. Глаза у них были как вулканическая скала: стеклянистые и непроглядно-черные.

– Персей Джексон, – сказала одна.

– Да… – задумчиво произнесла вторая. – Не вижу, что в нем такого опасного.

– А кто говорит, что я опасен?

Первая из Гесперид оглянулась через плечо, в сторону вершины.

– Они страшатся тебя. Их печалит то, что эта, – она указала на Талию, – до сих пор тебя не убила.

– Временами испытываю искушение, – призналась Талия. – Но нет, спасибочки. Он же мой друг.

– Тут нет друзей, дочь Зевса, – сказала девушка. – Одни лишь враги. Ступай прочь.

– Без Аннабет не уйду, – сказала Талия.

– И без Артемиды, – добавила Зоя. – Нам необходимо пройти к горе.

– Ты ведь знаешь, что он убьет тебя, – сказала девушка. – Тебе с ним не тягаться.

– Артемиду надлежит освободить, – возразила Зоя. – Пропустите нас.

Девушка покачала головой:

– Ты более не имеешь права пребывать тут. Нам довольно будет возвысить голос, и Ладон пробудится.

– Меня он не тронет, – сказала Зоя.

– Вот как? А как же твои так называемые друзья?

И тут Зоя сделала то, что я ожидал меньше всего. Она крикнула:

– Ладон! Пробудись!

Дракон зашевелился, сверкая, как гора новеньких монеток. Геспериды вскрикнули и разбежались. Главная из девушек крикнула Зое:

– Не безумна ли ты?

– Тебе всегда недоставало отваги, сестра моя, – сказала ей Зоя. – Вот в чем твоя проблема.

Дракон Ладон принялся извиваться, сотня голов раскачивалась в вышине, языки мелькали, пробуя воздух. Зоя шагнула вперед, вскинув руки.

– Не надо, Зоя, – сказала Талия. – Ты ведь больше не Гесперида. Он тебя убьет.

– Ладон натаскан защищать древо, – сказала Зоя. – Пробирайтесь краем сада. Ступайте к горе. До тех пор, пока я представляю собой более серьезную угрозу, вас он, по идее, не тронет.

– «По идее», – заметил я. – Не особенно обнадеживает!

– Другого пути нет, – сказала она. – Одолеть его мы не сможем, даже втроем.

Ладон разинул свои пасти. От шипения сотни голов зараз у меня мурашки поползли по спине – и это было еще до того, как до меня докатилось его дыхание. Этот запах жег, как кислота. У меня защипало глаза, зачесалась кожа, волосы встали дыбом. Я сразу вспомнил, как в нашей нью-йоркской квартире как-то раз в разгар летней жары сдохла крыса. Вонища была вроде этого, только в сотню раз сильнее, и еще смешанная с запахом жеваного эвкалипта. Я тут же пообещал себе, что больше никогда не стану просить у школьной медсестры леденцы от кашля.

Я хотел было выхватить меч. Но вспомнил свой сон про Зою и Геракла и про то, что Геракл не выстоял в открытом бою. И решил положиться на совет Зои.

Талия бросилась налево. Я побежал направо. А Зоя пошла прямо на чудовище.

– Дракоша, это я! – сказала Зоя. – Зоя вернулась!

Ладон подался вперед, потом назад. Часть его пастей захлопнулась. Некоторые продолжали шипеть. Дракон растерялся. Геспериды тем временем растаяли и обратились в тени. И голос старшей прошептал: «Дура!»

– Помнишь, как я, бывало, кормила тебя с руки? – продолжала Зоя успокаивающим тоном, подходя все ближе к золотому дереву. – Ты и теперь любишь мясо ягненка?

Глаза у дракона загорелись.

Мы с Талией уже миновали половину сада. Впереди виднелась каменистая тропа, ведущая наверх, к черному пику горы. Над ней клубилась буря, вращаясь вокруг вершины, как будто эта вершина была осью всего мироздания.

Мы уже почти миновали луг, как вдруг что-то пошло не так. Я почувствовал, как настроение дракона изменилось. Может, Зоя подошла чересчур близко? Может, дракон осознал, как он голоден? Как бы то ни было, он бросился на Зою.

Две тысячи лет тренировок помогли ей выжить. Она увернулась от одной клыкастой пасти, кувырнулась под другой и, петляя между драконьих голов, побежала в нашу сторону, борясь с тошнотой от жуткого драконьего дыхания.

Я обнажил Стремнину, чтобы помочь.

– Нет! – выдохнула Зоя. – Бегите!

Дракон цапнул ее за бок. Зоя вскрикнула. Талия развернула Эгиду, и дракон зашипел. Пока он колебался, Зоя промчалась мимо нас в сторону горы, и мы побежали следом.

Дракон не пытался нас преследовать. Он шипел и топал лапами, но, видимо, действительно был здорово натаскан охранять это дерево. И даже перспектива поужинать вкусными героями его не приманила.

Мы бежали к горе. Позади нас Геспериды снова затянули свою песню. Теперь это пение уже не казалось мне таким прекрасным – оно было больше похоже на саундтрек для похорон.

На вершине горы были руины: блоки из черного гранита и мрамора, здоровенные, как дома. Обломки колонн. Бронзовые статуи, которые выглядели так, словно их наполовину расплавили.

– Руины горы Отрис… – завороженно прошептала Талия.

– Да, – сказала Зоя. – Раньше тут этого не было. Плохо дело.

– Что такое гора Отрис? – спросил я, как обычно, чувствуя себя идиотом.

– Горная крепость титанов, – объяснила Зоя. – Во времена первой войны Олимп и Отрис были двумя враждующими столицами мира. Отрис был… – Она скривилась и ухватилась за бок.

– Ты же ранена! – спохватился я. – Дай посмотрю.

– Нет! Ничего страшного. Так я говорила… В первую войну Отрис сровняли с землей.

– Но… а как он сюда-то попал?

Талия осторожно озиралась по сторонам, пока мы пробирались через груды битого камня, мимо мраморных блоков и обрушенных арок.

– Он же перемещается, точно так же, как и Олимп. Он всегда существует где-то на краю обитаемого мира. Но вот то, что он появился тут, на горе, – это нехорошо.

– Почему?

– Это гора Атласа, – сказала Зоя. – Место, где он держит на плечах…

Она застыла. И хриплым от отчаяния голосом произнесла:

– Где он раньше держал на плечах небо.

Мы достигли вершины. В нескольких метрах впереди нас свинцовые тучи закручивались тугой воронкой, образуя смерч. Смерч почти касался вершины, но держался не на вершине, а на плечах двенадцатилетней девочки с каштановыми волосами, в рваном серебристом платье. Это была Артемида, и ноги ее были прикованы к скале цепями из небесной бронзы. Вот что я видел во сне. Артемиду заставили держать на плечах не потолок пещеры, а потолок мира.

Зоя ринулась вперед:

– Госпожа моя!

Но Артемида воскликнула:

– Стой! Это ловушка. Уходите немедленно.

Голос у нее был напряженный. Она вся вспотела. Я никогда прежде не видел, чтобы богиня страдала, но груз целого неба явно был слишком велик для Артемиды.

Зоя расплакалась. Она подбежала к Артемиде, не слушая ее протестов, и принялась дергать цепи.

– Ах, как трогательно! – сказал раскатистый бас у нас за спиной.

Мы обернулись. Там стоял генерал в своем шелковом коричневом костюме. Рядом с ним были Лука и полдюжины дракайн, держащих золотой саркофаг Кроноса. Рядом с Лукой стояла Аннабет. Руки у нее были стянуты наручниками за спиной, рот забит кляпом, и Лука упирал ей в горло острие меча.

Я посмотрел ей в глаза, пытаясь получить ответ сразу на тысячу вопросов. Но ее глаза говорили одно: «БЕГИТЕ!»

– Лука, – рявкнула Талия, – а ну, отпусти ее!

Лука улыбнулся, криво и слабо. Он выглядел еще хуже, чем три дня назад, в Вашингтоне.

– Это решать генералу, Талия. Но я рад видеть тебя снова.

Талия плюнула в него.

Генерал хмыкнул:

– Вот тебе и старая дружба! И ты тут, а, Зоя? Давненько не видались. Ну, как поживает моя маленькая предательница? Как же приятно будет тебя убить!

– Не отвечай! – простонала Артемида. – Не надо бросать ему вызов!

– Секундочку! – сказал я. – Так вы Атлас?

Генерал бросил взгляд на меня:

– Ну вот, даже самый тупой из героев способен хоть о чем-то догадаться. Да, я Атлас, военачальник титанов и ужас богов. Поздравляю. Сейчас я тебя убью, дай только разобраться с этой гадкой девчонкой.

– Не смейте трогать Зою! – сказал я. – Я этого не допущу!

Генерал осклабился:

– Не встревай, героишка, не имеешь права! Это дело семейное.

Я нахмурился:

– Как – семейное?

– Да так, – бесцветным голосом сказала Зоя. – Атлас – мой отец.

Глава 17

Я тяжелею на несколько миллионов тонн

Что самое ужасное, семейное сходство действительно было заметно. У Атласа было то же царственное выражение лица, что и у Зои, тот же надменный взгляд, что временами появлялся у Зои, когда она злилась, хотя он при этом выглядел в тысячу раз злобнее. В нем было все, что мне поначалу не понравилось в Зое, и при этом не было ничего хорошего, что я мало-помалу научился ценить.

– Отпусти Артемиду! – потребовала Зоя.

Атлас подошел ближе к скованной богине:

– Быть может, тебе хочется подержать небо вместо нее? Пожалуйста, не стесняйся!

Зоя открыла было рот, но Артемида воскликнула:

– Нет! Не смей предлагать это, Зоя! Я тебе запрещаю!

Атлас ухмыльнулся. Он опустился на колени рядом с Артемидой и попытался было потрепать ее по щеке, но богиня клацнула зубами, едва не отхватив ему пальцы.

– Хо-хо! – гоготнул Атлас. – Вот видишь, доченька? Владычице Артемиде нравится ее новая работа! Думаю, когда владыка Кронос вновь придет к власти и это место станет центром нашего дворца, я заставлю всех олимпийцев по очереди подержать мою ношу. Это научит этих слабаков хоть малой толике смирения.

Я посмотрел на Аннабет. Она отчаянно пыталась что-то мне сказать. Она кивала в сторону Луки. Но я мог только пялиться на нее. Раньше я этого не замечал, но в ней кое-что изменилось. В белокурых волосах появились седые пряди.

– Оттого, что небо держала, – пробормотала Талия, словно прочла мои мысли. – Эта тяжесть вообще должна была ее раздавить…

– Не понимаю, – сказал я. – А почему Артемида не может просто взять и отпустить небо?

Атлас расхохотался:

– Как же мало ты понимаешь, юноша! Это же то место, где небо впервые встретилось с землею, где Уран и Гея впервые породили своих могучих детей, титанов. И небо по-прежнему стремится слиться с землей. Кто-то должен его удерживать, иначе оно обрушится на это место и мгновенно раздавит и гору, и все на сотню лиг вокруг. Так что, если уж ты принял на себя эту ношу, бежать некуда, – улыбнулся Атлас. – Разве что ее у тебя возьмет кто-то другой.

Он приблизился к нам, рассматривая Талию и меня.

– Значит, вот это и есть могущественнейшие герои нынешнего века, да? Не очень-то серьезные противники.

– А вы сразитесь с нами, – предложил я. – Тогда и посмотрим.

– Неужто боги тебя ничему не научили? Бессмертный не вступает в бой с простыми смертными. Это ниже нашего достоинства. Вон пусть Лука тебя уничтожит.

– Ага, еще один трус, значит, – сказал я.

Глаза Атласа вспыхнули ненавистью. Он не без усилия переключил внимание на Талию:

– Что касается тебя, дочь Зевса, похоже, Лука заблуждался на твой счет.

– Я не заблуждался! – выдавил Лука. Он выглядел совершенно дохлым и каждое слово произносил так, словно это доставляет ему страдания. Если бы я не ненавидел его всей душой, мне бы, наверное, сделалось его жаль. – Талия, ты все еще можешь присоединиться к нам. Призови Офиотавра. Он явится на твой зов. Гляди!

Он взмахнул рукой, и рядом с нами разлился водоем: бассейн с бортиками из черного мрамора, достаточно большой, чтобы там поместился Офиотавр. Я вполне мог представить Бесси в этом бассейне. Более того, чем дольше я думал об этом, тем сильнее мне чудилось, что я слышу мычание Бесси.

«Не думай о нем! – внезапно сказал голос Гроувера у меня в голове: сработала эмпатическая связь. Я слышал его чувства. Гроувер был близок к панике. – Я теряю Бесси! Прекрати думать!»

Я попытался ни о чем не думать. Потом стал думать о баскетболистах, о скейтбордах, о разных сладостях в мамином магазинчике – о чем угодно, только не о Бесси.

– Призови Офиотавра, Талия! – настаивал Лука. – И ты сделаешься могущественнее богов!

– Лука, – с болью спросила она, – что же с тобой стало?

– Вспомни все наши разговоры! Помнишь, как мы, бывало, проклинали богов? Наши отцы ничего для нас не сделали. Они не имеют права править миром!

Талия замотала головой:

– Освободи Аннабет. Отпусти ее!

– Если ты присоединишься ко мне, – сулил Лука, – все будет как прежде! Мы втроем будем все вместе. Мы станем сражаться за лучший мир. Талия, прошу тебя! Если ты не согласишься… – Он осекся. – Это последний мой шанс. Если ты не согласишься, он использует другой способ. Ну пожалуйста!

Я не понимал, что он имеет в виду, но страх в его голосе казался неподдельным. Я верил, что Луке грозит опасность.

Его жизнь зависела от того, согласится ли Талия встать на их сторону. И я боялся, что Талия в это тоже поверит.

– Не надо, Талия! – предостерегла Зоя. – Мы должны с ними сразиться!

Лука снова взмахнул рукой, и вспыхнул огонь. В бронзовой жаровне, такой же, как у нас в лагере. Жертвенное пламя.

– Талия! Нет! – воскликнул я.

Золотой саркофаг за спиной у Луки начал светиться. Когда саркофаг засветился, сквозь туман начали проступать видения: вздымались черные мраморные стены, развалины вновь становились целым, вокруг нас рос жуткий и прекрасный дворец, созданный из страха и тьмы.

– Мы восставим гору Отрис прямо здесь! – пообещал Лука, и голос у него звучал так напряженно, что сделался почти чужим. – И она снова сделается могущественней и величественней Олимпа. Взгляни, Талия! Мы сильны!

Он указал в сторону океана, и сердце у меня упало. По склону горы, от берега, где стояла на якоре «Царевна Андромеда», поднималось великое воинство. Дракайны и лестригоны, чудовища и полукровки, адские гончие, гарпии и иные твари, которых я даже не знал. Должно быть, весь корабль опустел, потому что их там были сотни, куда больше, чем я видел на борту прошлым летом. И они двигались в нашу сторону. Еще несколько минут, и все они будут здесь.

– Это лишь слабое подобие того, что будет! – сказал Лука. – Скоро мы будем готовы взять приступом лагерь полукровок. А потом и сам Олимп. Нам нужна лишь твоя помощь!

Несколько жутких мгновений Талия колебалась. Она смотрела на Луку, и глаза у нее были полны страдания, словно ей больше всего на свете хотелось бы поверить ему. Потом она взяла копье на изготовку.

– Ты не Лука. Я тебя больше не знаю.

– Нет же, Талия, ты знаешь меня! – взмолился он. – Прошу тебя! Не вынуждай меня… Не вынуждай меня тебя уничтожить.

Медлить было нельзя. Если это войско доберется до вершины горы, нас сметут. Я снова встретился взглядом с Аннабет. Она кивнула.

Я посмотрел на Талию и Зою и решил, что умереть, сражаясь плечом к плечу с такими друзьями, как они, в конце концов, не так уж и плохо.

– Вперед! – сказал я.

И мы ринулись на врагов.

Талия бросилась прямо на Луку. Мощь ее щита была так велика, что стражи-драконицы разбежались в панике, уронив золотой гроб и бросив Луку одного. Но, несмотря на свой болезненный вид, Лука по-прежнему был отличным фехтовальщиком. Он зарычал, словно дикий зверь, и нанес ответный удар. Когда его Коварный Меч ударился о щит Талии, между ними взорвалась шаровая молния, опалив воздух могучими желтыми разрядами.

Что касается меня, я совершил самый дурацкий поступок в своей жизни – а в моей жизни было немало дурацких поступков. Я атаковал Атласа, владыку титанов.

Когда я приблизился, он расхохотался. В руках у него появился громадный дротик. Шелковый костюм растаял, обернувшись полным греческим доспехом.

– Ну что ж, давай!

– Перси! – воскликнула Зоя. – Берегись!

Я знал, о чем она пытается меня предупредить. Хирон давным-давно говорил мне, что бессмертные скованы древними правилами. Но герой может пойти куда угодно, бросить вызов кому угодно – лишь бы храбрости хватило. Однако, раз уж я атаковал первым, Атлас мог невозбранно атаковать меня в ответ со всей своей мощью.

Я взмахнул мечом, и Атлас отшвырнул меня в сторону тупым концом своего дротика. Я взлетел в воздух и впечатался в черную стену. Стена уже не была наваждением из Тумана. Дворец вставал из руин, кирпичик за кирпичиком. Он становился настоящим.

– Глупец! – злорадно завопил Атлас, отбивая одну из Зоиных стрел. – Ты что думал, раз ты способен бросить вызов этому жалкому богу войны, значит, и передо мной выстоишь?

Напоминание об Аресе подхлестнуло меня. Я встряхнулся, прогоняя шок от удара, и вновь бросился вперед. Мне бы только до бассейна добраться, и тогда мои силы удвоятся!

Наконечник дротика устремился на меня, точно коса. Я вскинул Стремнину, рассчитывая перерубить древко оружия, но рука будто свинцом налилась. Мой меч сделался таким тяжелым, словно весил целую тонну.

И я вспомнил предупреждение Ареса, услышанное когда-то давно, на берегу в Лос-Анджелесе: «Твой меч подведет тебя в самый неподходящий момент».

«Только не теперь!» – взмолился я. Но все было без толку. Я попытался увернуться, но дротик угодил мне в грудь и отшвырнул, как тряпичную куклу. Я ударился оземь. Голова у меня шла кругом. Я поднял глаза и увидел, что лежу у ног Артемиды, которая по-прежнему держала на себе всю тяжесть небесного свода.

– Беги, мальчик, – сказала богиня. – Тебе надо бежать!

Атлас не торопился подойти ко мне. Меч мой исчез. Улетел куда-то за край обрыва. Наверно, он скоро снова вернется ко мне в карман – может быть, через несколько секунд, – но это уже не имело значения. К тому времени я буду мертв. Лука с Талией дрались, как демоны, вокруг них полыхали молнии. Аннабет лежала на земле, отчаянно пытаясь освободить руки.

– Умри, героишка! – воскликнул Атлас. И занес дротик, собираясь меня пронзить.

– Нет! – вскричала Зоя, и в подмышку Атласа, не защищенную доспехом, вонзилось сразу несколько серебряных стрел.

– А-А-А! – взревел титан и развернулся к своей дочери.

Я опустил руку и нащупал Стремнину, вернувшуюся ко мне в карман. С Атласом мне сражаться было не по силам, даже с мечом. И тут по спине у меня пробежал холодок. Я вспомнил слова пророчества: «Проклятье титана одного из вас ждет». Мне нечего было и надеяться одолеть Атласа. Но ведь здесь есть и та, у кого может получиться!

– Небо! – сказал я богине. – Давайте его сюда!

– Нет, мальчик, – сказала Артемида. Ее лоб был покрыт металлическими каплями пота, похожими на капельки ртути. – Ты не понимаешь, о чем просишь. Тебя же раздавит!

– Аннабет же его держала!

– И выжила чудом. В ней есть дух истинной Охотницы. А тебе так долго не протянуть.

– Да мне все равно умирать, – сказал я. – Передайте мне свою ношу!

Ответа я дожидаться не стал. Я выхватил Стремнину и разрубил ее цепи. Потом встал рядом с богиней, опустился на одно колено, поднял руки над головой и коснулся холодных, тяжелых облаков. Какой-то миг мы с Артемидой держали его вместе. И я никогда в жизни не чувствовал подобной тяжести – как будто меня давит тысяча грузовиков зараз. Мне захотелось хлопнуться в обморок от боли, но я глубоко вздохнул. Нет, я выдержу!

Потом Артемида выскользнула из-под ноши, и я остался держать ее в одиночку.

После я не раз пытался объяснить, на что это было похоже. Но у меня не получалось.

Каждая мышца в моем теле горела огнем. Кости будто бы плавились. Мне хотелось заорать, да не было сил открыть рот. Я клонился к земле, все ниже и ниже, груз неба расплющивал меня.

«Борись! – сказал у меня в голове голос Гроувера. – Не сдавайся!»

Я сосредоточился на том, чтобы дышать. Главное – продержать небо еще хотя бы несколько секунд. Я подумал о Бьянке. Если уж она способна на такое, значит, и я способен удержать небо.

Перед глазами все плыло. Все вокруг подернулось красным. Я мельком видел обрывки битвы, но не был уверен, что вижу отчетливо. Вот Атлас в полном боевом доспехе наносит удары дротиком, заливаясь безумным хохотом. И Артемида – расплывчатое серебристое пятно. У нее в руках было два грозных охотничьих ножа, каждый длиной в ее руку, и она свирепо кромсала титана, нападая и отскакивая с немыслимой ловкостью. И при этом как будто все время меняла облик. Она оборачивалась то тигром, то газелью, то медведем, то соколом. А может, это был просто бред моего измученного сознания. Зоя пускала стрелы в своего отца, целясь в щели в броне. Каждый раз, когда стрела попадала в цель, Атлас ревел от боли, но вреда ему они причиняли не больше, чем пчелиные укусы. Он только злился все сильнее и продолжал сражаться.

Талия с Лукой бились меч против копья, и вокруг них по-прежнему сверкали молнии. Талия теснила Луку аурой своего щита. Она действовала даже на него. Лука отступал, кривясь и яростно рыча.

– Сдавайся! – вскричала Талия. – Тебе не одолеть меня, Лука!

Лука осклабился:

– Посмотрим, старая подруга!

По лицу у меня лил пот. Руки сделались скользкими. Плечи выли бы от боли, если бы только могли. Мне казалось, будто мои позвонки спекаются вместе в огне паяльной лампы.

Атлас надвигался, тесня Артемиду. Она была стремительна, но мощь Атласа была неудержима. Его дротик вонзился в том месте, где долей секунды раньше находилась Артемида, и в камнях разверзлась трещина. Титан перемахнул через нее и продолжал теснить богиню. Она вела его обратно в мою сторону.

«Будь готов!» – мысленно сказала она мне.

От боли я терял способность думать. Я сумел ответить только что-то вроде «А-а-ах-х-у-у-у-у!»

– Неплохо дерешься для девчонки! – расхохотался Атлас. – Но со мной тебе не равняться!

Он нанес обманный удар острием дротика, и Артемида уклонилась. Я понял, что задумал Атлас. Он взмахнул древком и подсек Артемиде ноги. Она рухнула наземь, и Атлас вскинул дротик, чтобы нанести смертельный удар.

– Не-ет! – вскричала Зоя. Она бросилась между отцом и Артемидой и пустила стрелу прямо в лоб титану, где она и осталась торчать, будто рог единорога. Атлас взревел от ярости. Он взмахом руки отмел дочь в сторону, и Зоя отлетела на черные скалы.

Мне хотелось выкрикнуть ее имя, броситься ей на помощь, но я не мог произнести ни звука, не мог двинуться с места. Я даже не видел, куда упала Зоя. Потом Атлас обернулся к Артемиде с торжествующим выражением на лице. Артемида, похоже, была ранена. Она не вставала с земли.

– Первая кровь в новой войне! – злорадно провозгласил Атлас и нанес удар сверху вниз.

Артемида стремительней мысли перехватила древко дротика. Острие вонзилось в землю рядом с ней, и она рванулась назад, используя древко как рычаг, пнув владыку титанов и заставив его перелететь через нее. Я увидел, как он летит в мою сторону, и понял, что сейчас будет. Я чуть расслабил руки, упирающиеся в небо, и, когда Атлас врезался в меня, не стал сопротивляться. Я почувствовал, как меня столкнуло с места, и покатился прочь что было мочи.

Вес неба обрушился на спину Атласа, едва не расплющив его. Но он все же сумел подняться на колени, пытаясь выбраться из-под давящей тяжести небосвода. Однако было поздно.

– Не-е-е-е-ет!!! – взревел он так яростно, что гора содрогнулась. – Ни за что!

Атлас снова попал в ловушку своей прежней ноши.

Я попробовал было встать, но рухнул снова. В голове мутилось от боли. Тело по-прежнему жгло как огнем.

Талия оттеснила Луку на край утеса, но они все еще сражались подле золотого гроба. В глазах у Талии стояли слезы. Грудь Луки была рассечена кровавой раной, его бледное лицо блестело от пота.

Он ринулся на Талию, и она ударила его щитом. Меч Луки вырвался у него из рук и с лязгом упал на скалы. Талия приставила копье к его горлу.

На миг воцарилась тишина.

– Ну и? – сказал Лука. Он старался это скрыть, но я все же слышал страх в его голосе.

Талия дрожала от ярости.

Позади нее медленно вставала на ноги Аннабет, наконец-то освободившаяся от пут. Лицо у нее было разбито и перемазано грязью.

– Не убивай его!

– Он же предатель! – воскликнула Талия. – Предатель!

Сквозь царящий в голове туман я осознал, что Артемиды рядом уже нет. Она бросилась к черным скалам, туда, где упала Зоя.

– Мы возьмем Луку с собой! – умоляюще сказала Аннабет. – На Олимп. Он… он может оказаться полезным!

– Тебе ведь этого хочется, верно, Талия? – насмешливо бросил Лука. – Вернуться на Олимп с триумфом? Угодить папочке?

Талия замешкалась, и Лука сделал отчаянную попытку перехватить ее копье.

– Нет! – вскрикнула Аннабет. Но было поздно. Талия, не раздумывая, пинком отшвырнула Луку. Лука потерял равновесие, на лице у него отразился ужас, и он рухнул вниз.

– Лука-а-а! – заорала Аннабет.

Мы бросились к обрыву. Под нами застыло в изумлении войско с «Царевны Андромеды». Они смотрели на изуродованное тело Луки, лежащее на скалах. Я его, конечно, ужасно ненавидел, но все равно не мог на это смотреть. Мне хотелось верить, что он еще жив, но это было невозможно. Он пролетел не меньше семнадцати метров и теперь лежал не двигаясь.

Один из великанов задрал голову и взревел:

– Бей их!

Талия окаменела от горя. Слезы катились у нее по щекам. Я оттащил ее назад, и над головами у нас просвистела волна дротиков. Мы бросились в скалы, не обращая внимания на брань и проклятия Атласа, мимо которого мы пробегали.

– Артемида! – крикнул я.

Богиня подняла голову. Лицо у нее было почти таким же скорбным, как у Талии. Зоя лежала у нее на руках. Она еще дышала. Глаза у нее были открыты. Но…

– Рана отравлена, – сказала Артемида.

– Атлас ее отравил? – спросил я.

– Да нет, – ответила богиня. – Не Атлас.

Она показала нам рану в боку Зои. А я почти и забыл про ее стычку с драконом Ладоном. Укус оказался куда страшнее, чем говорила Зоя. На рану смотреть было невозможно. Она ринулась в битву с отцом, в то время как ужасный укус мало-помалу высасывал ее силы…

– Звезды… – пробормотала Зоя. – Я не вижу звезд…

– Нектар и амброзию! – воскликнул я. – Скорее! Надо ее исцелить!

Никто не шелохнулся. Горе висело в воздухе. Войско Кроноса подступало к вершине. Даже Артемида была настолько потрясена, что не могла шевельнуться. Быть может, там бы мы и встретили свою судьбу, но тут я услышал странное гудение.

В тот самый момент, как из-за обрыва показалось войско чудовищ, с неба спикировал Sopwith Camel.

– Руки прочь от моей дочки! – крикнул сверху доктор Чейз, и его пулеметы ожили, изрешетив землю пулями и заставив целую толпу чудовищ разбежаться в ужасе.

– Папа?! – изумленно вскричала Аннабет.

– Бегите! – крикнул он в ответ – его голос удалялся по мере того, как биплан улетал все дальше.

Это заставило Артемиду прийти в себя. Она вскинула голову и уставилась на старинный самолет, который заложил вираж и заходил для новой атаки.

– Отважный мужчина, – нехотя похвалила его Артемида. – Идемте. Надо унести отсюда Зою.

Она поднесла к губам свой охотничий рог, и его звонкий голос раскатился эхом по горным долинам. Веки Зои затрепетали.

– Держись! – сказал я ей. – Все будет хорошо!

Sopwith Camel атаковал снова. Некоторые великаны принялись метать дротики, и один дротик пролетел прямо между крыльями биплана, но пулеметы не умолкали. Я с изумлением осознал, что доктор Чейз каким-то образом ухитрился наделать пуль из небесной бронзы. Первый ряд дракониц взвыл, когда пулеметный залп превратил их в облачка сернисто-желтой пыли.

– Это же мой папа! – в изумлении произнесла Аннабет.

Но нам некогда было любоваться мастерством пилота. Великаны и драконицы, застигнутые было врасплох, уже почти опомнились. Скоро у доктора Чейза начнутся проблемы.

И тут лунный свет сделался ярче, и в небе появилась серебряная колесница, влекомая самыми красивыми оленями, каких я видел в своей жизни. Колесница приземлилась рядом с нами.

– Садитесь! – велела Артемида.

Аннабет помогла мне затащить в колесницу Талию. Потом я помог Артемиде уложить туда Зою. Мы укутали ее одеялом, Артемида натянула поводья, и колесница рванулась с горы прямо в небо.

– Как сани Санта-Клауса… – пробормотал я, еще не успев прийти в себя от пережитого.

Артемида снизошла до того, чтобы оглянуться на меня:

– А ты как думал, юный полукровка? Откуда, по-твоему, взялась эта легенда?

Убедившись, что мы благополучно отбыли, доктор Чейз развернул свой биплан и полетел следом за нами, как почетная стража. Наверно, это было одно из самых удивительных зрелищ, даже для окрестностей Сан-Франциско: серебряная летающая колесница, запряженная оленями, в сопровождении самолета времен Первой мировой.

Позади нас яростно взревела армия Кроноса, столпившаяся на вершине горы Тамалпаис, но яростнее всех ревел голос Атласа: он выкрикивал проклятия богам, изнемогая под тяжестью неба.

Глава 18

Прощание с другом

Мы приземлились на аэродроме Крисси-Филд, когда уже наступила ночь.

Как только доктор Чейз выбрался из своего самолетика, Аннабет бросилась к нему и обняла от всей души:

– Папочка! Ты летал… ты стрелял… О боги! Это было самое потрясающее зрелище в моей жизни!

Ее отец покраснел:

– Ну да, для смертного средних лет, полагаю, это было совсем недурно…

– А как же пули из небесной бронзы? Откуда ты их взял?

– Э-э… ну-у… Ты оставила кое-какое оружие полукровок в своей комнате там, в Виргинии, в последний раз, как ты… э-э… уехала.

Аннабет смущенно потупилась. Я обратил внимание, что доктор Чейз не стал говорить «сбежала».

– Вот я и решил переплавить часть из них, чтобы наделать патронов, – продолжал он. – Это был небольшой эксперимент…

Он сказал это так, как будто ничего особенного тут не было, но глаза у него горели. И я вдруг понял, почему Афина, богиня мудрости и ремесел, полюбила этого человека. В душе он был настоящий сумасшедший ученый.

– Пап… – Аннабет запнулась.

– Аннабет, Перси! – требовательно вмешалась Талия. Они с Артемидой стояли на коленях рядом с Зоей, перевязывая раны Охотницы.

Мы с Аннабет бросились им помогать, но ничем серьезным помочь не могли. Ни амброзии, ни нектара у нас не было, а обычными лекарствами тут помочь было нельзя. Было уже темно, но я видел, что выглядит Зоя плохо. Ее трясло, и слабое свечение, которое обычно исходило от нее, понемногу угасало.

– А магией вы ее исцелить не можете? – спросил я у Артемиды. – Ну, то есть… вы же богиня!

Артемида выглядела смущенной.

– Жизнь – вещь хрупкая, Перси. Если Судьбам угодно перерезать нить, я мало чем могу помочь. Но я попытаюсь…

Она хотела было прижать руку к боку Зои, но та перехватила ее запястье. Она посмотрела богине в глаза, и я увидел, что они поняли друг друга без слов.

– Хорошо ли я тебе… служила? – шепотом произнесла Зоя.

– Доблестно и честно, – тихо ответила Артемида, – о лучшая из моих спутниц!

Лицо Зои расслабилось:

– Отдых. Наконец-то!

– Я могу попытаться исцелить тебя от яда, моя отважная…

Но тут я осознал, что Зою убивает не только яд, но еще и последний удар ее отца. Зоя с самого начала знала, что в пророчестве оракула говорилось о ней. Это ей было суждено пасть от отцовской руки. Но она все равно отправилась в этот поход. Она решилась спасти меня, и ярость Атласа сломила ее изнутри.

Она увидела Талию и взяла ее за руку.

– Мне жаль, что мы ссорились, – сказала Зоя. – Мы могли бы быть как сестры.

– Это все моя вина, – сказала Талия, отчаянно моргая. – Ты была права насчет Луки, и насчет героев, и насчет мужчин… и вообще…

– Быть может, не все мужчины таковы, – проговорила Зоя. Она слабо улыбнулась мне: – Меч по-прежнему у тебя, Перси?

Говорить я не мог, поэтому молча достал Стремнину и вложил ручку ей в ладонь. Она удовлетворенно стиснула ее.

– Ты говорил правду, Перси Джексон. Ты не такой, как Геракл. Ты… ты иной. Я считаю за честь, что ты владеешь этим мечом.

По ее телу прошла дрожь.

– Зоя… – выдавил я.

– Звезды… – шепнула она. – Госпожа моя, я снова вижу звезды!

По щеке Артемиды скатилась слеза.

– Да, моя отважная. Звезды сегодня чудесные!

– Звезды… – повторила Зоя. Она не отрывала глаз от ночного неба. И больше она не двигалась.

Талия опустила голову. Аннабет судорожно сглотнула, и отец положил руки ей на плечи. Я увидел, как Артемида накрыла ладонью губы Зои и произнесла несколько слов на древнегреческом. Изо рта Зои вырвалась серебристая струйка дыма, и богиня поймала ее рукой. Тело Зои растаяло и исчезло.

Артемида встала, произнесла какое-то благословение, дыхнула в сложенную горсточкой руку и отпустила серебряную пыль в небо. Мерцающая пыль полетела вверх и исчезла в небе.

В первый момент как будто ничего не изменилось. А потом Аннабет ахнула. Я задрал голову и увидел, что звезды сделались ярче и сложились в узор, которого я никогда прежде не замечал: сверкающее созвездие, похожее на фигуру девушки – девушки с луком, бегущей по небу.

– Пусть весь мир чтит тебя, моя Охотница, – сказала Артемида. – Живи вечно среди звезд!

Прощаться было нелегко. Над горой Тамал-паис по-прежнему клубилась гроза с громом и молниями. Артемида была так расстроена, что по ней пробегали серебристые огоньки. От этого я нервничал: а вдруг она забудется и явится перед нами в своем подлинном божественном облике? Мы же все рассыплемся в прах от ее вида!

– Мне нужно немедленно вернуться на Олимп, – сказала Артемида. – Вас я с собой взять не могу, но я пришлю помощь.

Богиня положила руку на плечо Аннабет:

– Ты отважна сверх всякой меры, девочка моя. Ты поступишь так, как должно.

Потом она пытливо взглянула на Талию, словно не могла решить, что делать с этой младшей дочерью Зевса. Талии как будто не хотелось встречаться с ней взглядом, но что-то заставило ее поднять голову, и она посмотрела в глаза богине. Не знаю, что именно проскользнуло между ними, но взгляд Артемиды смягчился и сделался сочувственным. Потом она обернулась ко мне.

– Ты неплохо держался, – сказала она. – Для мужчины.

Я хотел было возмутиться. Но тут я сообразил, что она впервые за все время не назвала меня «мальчиком».

Богиня взошла на колесницу, и та засветилась. Мы отвели глаза. Серебряная вспышка – и богиня исчезла.

– Ну вот, – вздохнул доктор Чейз. – Впечатляюще, конечно, хотя, должен сказать, Афина мне все равно нравится больше.

Аннабет обернулась к нему:

– Пап, ты это… ты извини, что я…

– Тс-с! – он обнял ее. – Делай что должно, дорогая моя. Я понимаю, как тебе нелегко.

Голос у него слегка дрожал, однако же он мужественно улыбнулся Аннабет.

И тут раздалось хлопанье могучих крыльев. Сквозь туман к нам спускались трое пегасов: два белых крылатых коня и один черный как смоль.

– Черныш! – позвал я.

«Йо, шеф! – отозвался он. – Я смотрю, тебе удалось выжить без моей помощи?»

– Ну, это было нелегко, – признался я.

«Я с собой Гвидо привел и Пирожка!»

«Как дела?» – мысленно спросили у меня два остальных пегаса.

Черныш посмотрел на меня озабоченно, потом окинул взглядом доктора Чейза, Талию и Аннабет. «Тебе надо, чтобы мы затоптали кого-нибудь из этих уродов?»

– Нет, – сказал я вслух. – Это мои друзья. Нам надо как можно быстрее попасть на Олимп.

«Не проблема, – сказал Черныш. – Но только вон тот смертный… Надеюсь, он-то никуда не летит?»

Я заверил его, что доктор Чейз с нами не полетит. Профессор уставился на пегасов, разинув рот.

– Потрясающе! – сказал он. – Какая маневренность! А разве этого размаха крыльев достаточно для того, чтобы поднять вес лошади?

Черныш склонил голову набок: «Чо-о-о-о?»

– Да-а, вот будь в британской кавалерии во время Крымской войны такие пегасы, – сказал доктор Чейз, – знаменитая атака легкой бригады[8] могла бы…

– Пап! – перебила его Аннабет.

Доктор Чейз моргнул. Он посмотрел на дочь и заставил себя улыбнуться:

– Извини, дорогая. Да, я понимаю, тебе пора. Он в последний раз обнял ее, неуклюже, но ласково. Когда она повернулась, чтобы сесть на пегаса Гвидо, доктор Чейз окликнул ее:

– Аннабет, я… я понимаю, что в Сан-Франциско тебе опасно. Но ты, пожалуйста, не забывай, что наш дом всегда будет твоим домом. Мы сумеем тебя защитить!

Аннабет ничего не ответила, но, когда она отвернулась, глаза у нее были красные. Доктор Чейз хотел было сказать что-то еще, но, видимо, передумал. Он грустно помахал рукой и зашагал прочь по темному аэродрому.

Мы с Талией и Аннабет сели на пегасов, взмыли над заливом и полетели к восточным горам. Вскоре Сан-Франциско остался лишь сверкающим полумесяцем у нас за спиной. На севере время от времени посверкивали молнии.

Талия была так измучена, что заснула прямо на спине Пирожка. Я знал, что она, наверно, очень устала, раз, невзирая на свой страх высоты, сумела заснуть в воздухе, но на самом деле бояться ей было нечего. Пегас летел легко и ровно, время от времени поправляя Талию, чтобы она с него не свалилась.

Мы с Аннабет летели бок о бок.

– А твой папа довольно классный, по-моему, – сказал я ей.

Было слишком темно, чтобы разглядеть ее лицо. Аннабет обернулась назад, хотя Калифорния уже осталась далеко позади.

– Да, наверно, – сказала она. – Мы с ним просто так долго грызлись…

– Ну да, ты говорила.

– Ты думаешь, я все врала, да?

Вопрос прозвучал как вызов, но не очень убедительно – как будто Аннабет задавала его себе самой.

– Этого я не говорил. Просто он… ну, нормальный мужик. И мачеха твоя тоже нормальная. Может, они просто… э-э… стали получше, с тех пор как ты в последний раз с ними виделась?

Аннабет замялась:

– Все равно же они в Сан-Франциско, Перси. Не могу я жить так далеко от лагеря.

Следующий вопрос вертелся у меня на языке, но задавать его мне не хотелось. Мне было страшно услышать ответ. Но я все равно спросил:

– И что же ты будешь делать теперь?

Мы пролетели над городом: островком огней в море тьмы. Он пронесся мимо так быстро, словно мы летели на самолете.

– Не знаю, – призналась она. – Кстати, спасибо, что вы меня спасли.

– Да не за что. Мы же друзья.

– Так ты не верил, что я умерла?

– Ни минуты!

Она поколебалась.

– Знаешь, а Лука тоже. Ну, то есть… он не умер.

Я уставился на нее. Может, она крышей двинулась от стресса или еще что-нибудь…

– Аннабет, там было очень высоко. Он никак не мог…

– Лука жив! – упрямо повторила она. – Я знаю. Так же, как ты знал про меня.

Это сравнение не очень-то мне понравилось.

Города мелькали мимо все быстрей и быстрей, островки света сливались вместе, пока, наконец, вся земля не превратилась в сияющий ковер. Близился рассвет. Небо на востоке серело. А впереди вставало громадное бело-оранжевое зарево: огни Нью-Йорка.

«Ну, шеф, как тебе скорость? – похвастался Черныш. – Заслуживаем мы лишней охапки сена на завтрак или как?»

– Ты настоящий мужик, Черныш! – сказал я ему. – Ну, то есть настоящий конь!

– Ты мне не веришь насчет Луки, да? – сказала Аннабет. – А все-таки мы с ним еще встретимся. Он в беде, Перси. На нем лежит заклятие Кроноса.

Спорить мне не хотелось, хотя бесило ужасно. Ну как она может по-прежнему испытывать какие-то чувства к этому гаду? Как она может еще подыскивать для него какие-то оправдания? Он заслужил это падение. Он заслужил… да, я это скажу: он заслужил смерть! Бьянка не заслужила смерти. Зоя не заслужила. А Луке незачем оставаться в живых. Это просто нечестно.

– Вот оно! – послышался голос Талии: она проснулась. Талия указывала в сторону стремительно приближающегося Манхэттена. – Началось!

– Что началось? – спросил я.

Потом посмотрел в ту сторону, куда она указывала. Высоко над шпилем Эмпайр-стейт-билдинг сиял еще один островок света – Олимп: парящая в воздухе гора, озаренная множеством факелов и жаровен, с беломраморными дворцами, слабо светящимися в предутреннем свете.

– Зимнее солнцестояние, – сказала Талия. – Совет богов.

Глава 19

Боги совещаются, стоит ли нас убивать

Летать по воздуху и так не очень-то приятно, если ты сын Посейдона, а уж прилететь прямиком во дворец Зевса, окутанный громом и молниями, и того хуже.

Мы описали круг над центром Манхэттена, заложив петлю вокруг горы Олимп. Я там был всего один раз: поднимался на лифте на секретный шестисотый этаж Эмпайр-стейт-билдинг. На этот раз Олимп изумил меня еще сильнее – если это вообще возможно.

В предрассветных сумерках факелы и огни заставляли дворцы, возвышающиеся на склонах горы, светиться всеми цветами радуги, от кроваво-алого до густо-индигового. Похоже, спать на Олимпе никто не ложился. Извилистые улочки были наполнены толпами полубогов, лесных духов и мелких божков, снующих туда-сюда, восседающих в колесницах или паланкинах, несомых циклопами. Зимы здесь как будто не существовало. До меня донеслось благоухание цветущих садов: жасмин, розы и еще какие-то, более сладкие ароматы, которых я даже не знал. Из многочисленных окон лилась музыка – нежные звуки лир и тростниковых свирелей.

А на пике горы высился самый величественный из всех дворцов, сияющий белый чертог богов.

Наши пегасы спустили нас на землю во внешнем дворе, напротив высоких серебряных ворот. Ворота распахнулись сами собой еще до того, как я сообразил постучаться.

«Удачи, шеф!» – сказал Черныш.

– Ага.

Не знаю почему, но у меня было ощущение надвигающихся роковых событий. Я никогда еще не видел всех богов вместе. Я знал, что любой из них способен меня испепелить и что некоторые из них с удовольствием бы это сделали.

«Эй, а если ты не вернешься, можно, я возьму твой домик себе под конюшню?»

Я посмотрел на пегаса.

«Ну, я просто подумал… – сказал он. – Извини».

Черныш и его приятели улетели прочь, и мы с Талией и Аннабет остались одни. С минуту мы стояли, разглядывая дворец, как раньше стояли, разглядывая Вестовер-Холл. Казалось, это было миллион лет тому назад. А потом плечом к плечу вошли в тронный зал.

Двенадцать огромных тронов стояли буквой «П» вокруг центрального очага – совсем как домики у нас в лагере. На потолке у нас над головой сияли созвездия – даже самое новое, созвездие Зои-Охотницы, бегущей по небесам с натянутым луком.

Все троны были заняты. Все боги и богини были по пять метров ростом, и, надо вам сказать, когда на тебя одновременно пялится дюжина громадных всемогущих сушеств, это… Ну, в общем, мне вдруг показалось, что иметь дело с чудовищами – это так, развлечение.

– Привет вам, герои! – сказала Артемида.

– Му-у-у!

Я только тут заметил Бесси и Гроувера.

В центре зала, рядом с пылающим очагом, висел водяной шар. Внутри него весело плавал Бесси, размахивая своим змеиным хвостом и тычась головой в стенки и пол шара. Бесси явно было в новинку плавать в магическом пузыре, и ему это нравилось. Гроувер стоял на коленях возле Зевсова трона, как будто делал доклад, но, увидев нас, он вскричал:

– Вы успели!

Он бросился было ко мне, потом спохватился, что повернулся спиной к Зевсу, и оглянулся, спрашивая разрешения.

– Ступай, ступай, – сказал Зевс. Но он на самом деле не обращал особого внимания на Гроувера. Владыка небес пристально смотрел на Талию.

Гроувер трусцой подбежал к нам. Боги молчали. Цоканье Гроуверовых копыт по мраморному полу отдавалось гулким эхом. Бесси плескался в своем водяном пузыре. Трещало пламя в очаге.

Я нервно оглянулся на своего отца, Посейдона. Он был одет примерно так же, как в последний раз, когда мы с ним виделись: пляжные шорты, рубашка-гавайка и сандалии. У него было обветренное, загорелое лицо с черной бородой и темно-зеленые глаза. Я не знал, будет ли он рад видеть меня снова, но от уголков его глаз разбежались улыбчивые лучики, и он кивнул, как бы говоря: «Все в порядке!»

Гроувер от души обнял Аннабет и Талию. Потом схватил меня за руки:

– Перси, мы с Бесси все-таки добрались! Но тебе придется их уговорить! Не могут же они это сделать!

– Что сделать-то? – спросил я.

– Герои! – обратилась к нам Артемида.

Она соскользнула со своего трона и приняла человеческий облик – облик девушки с каштановыми волосами, которую совсем не смущало присутствие громадных олимпийцев. Она подошла к нам. Ее серебристые одежды мерцали. На лице у нее не отражалось никаких чувств. Она шла как будто в столпе лунного света.

– Совет извещен о ваших деяниях, – сказала нам Артемида. – Им известно, что на западе восстает гора Отрис. Они знают о том, что Атлас пытался вырваться на волю, и о том, что Кронос собирает войска. Мы проголосовали за то, чтобы начать действовать.

Боги загомонили и зашушукались, словно эта идея устраивала далеко не всех, но возражать никто не стал.

– По велению владыки Зевса, – продолжала Артемида, – мы с моим братом Аполлоном станем выслеживать наиболее могущественных чудовищ, стремясь поразить их прежде, чем они сумеют присоединиться к воинству титанов. Владычица Афина лично проверит всех прочих титанов, дабы убедиться, что они не вырвались из мест своего заточения. Владыка Посейдон дал соизволение использовать всю его мощь и ярость против лайнера «Царевна Андромеда», дабы отправить его на дно моря. Что же до вас, мои герои… – Она обернулась к прочим бессмертным: – Эти полукровки оказали Олимпу великую услугу. Станет ли кто-либо отрицать это?

Она обвела взглядом собрание богов и заглянула в лицо каждому по отдельности. Зевс был в темном костюме в полосочку, с аккуратно подстриженной черной бородой, с глазами, искрящимися энергией и мощью. Рядом с ним восседала красивая женщина с серебряной косой, переброшенной через плечо, и в платье, переливающемся разными цветами, как павлиньи перья. Владычица Гера.

Справа от Зевса – мой отец, Посейдон. Рядом с ним – громадный мужчина с ногой в стальной шине, с бесформенной головой и нечесаной бурой бородой, в которой то и дело вспыхивало пламя. Владыка кузниц, Гефест.

Гермес подмигнул мне. Сегодня на нем был деловой костюм, и он проглядывал сообщения на мобильнике-кадуцее. Аполлон развалился на своем золотом троне, не снимая темных очков. На голове у него были наушники от iPod’а, так что я не был уверен, что он вообще слушает, однако он показал мне два больших пальца. Дионис сидел со скучающим видом, теребя в пальцах виноградную лозу. Ну, а Арес… Арес восседал на своем троне из кожи и хромированного металла и поглядывал на меня исподлобья, точа нож.

На женской половине тронного зала рядом с Герой на троне, сплетенном из ветвей яблони, восседала черноволосая богиня в зеленом одеянии. Деметра, богиня урожая. Рядом с ней сидела прекрасная сероглазая женщина в элегантном белом платье. Это могла быть только мать Аннабет, Афина. Рядом с ней была Афродита – она многозначительно улыбнулась мне, и я поневоле покраснел.

Все олимпийцы в одном месте. В этом зале собралось так много могущества, что даже удивительно, как дворец не разнесло.

– Должен сказать, – нарушил молчание Аполлон, – что ребятишки молодцы.

Он откашлялся и принялся декламировать:

– Венка достойны…

– Да-да, отличная работа! – перебил его Гермес, словно ему не хотелось выслушивать опусы Аполлона. – Ну что, все за то, чтобы не испепелять их?

Некоторые робко подняли руки: Деметра, Афродита…

– Погодите-ка минуточку! – проворчал Арес. Он указал на нас с Талией: – Вот эти двое – они же опасны! Раз уж они здесь, у нас, было бы куда безопаснее…

– Арес, – перебил его Посейдон, – это достойные герои. Мы не станем разносить моего сына в куски.

– И мою дочь тоже! – пророкотал Зевс. – Девочка вела себя отлично.

Талия покраснела и уставилась в пол. Я понимал, как она себя чувствует. Я ведь тоже, считай, почти не разговаривал со своим отцом, не говоря уже о том, чтобы слышать от него похвалы.

Богиня Афина откашлялась и подалась вперед:

– Я тоже горжусь своей дочерью. Однако эти двое представляют угрозу нашей безопасности…

– Мама! – воскликнула Аннабет. – Ну как ты можешь!..

Афина спокойно, но твердо посмотрела на дочь, заставив ее замолчать.

– Увы, весьма печально, что мой отец, Зевс, и мой дядя, Посейдон, решились нарушить свой обет и породить новых детей. Лишь Аид сдержал свое слово – факт, который я нахожу парадоксальным. Как известно из Великого Пророчества, дети трех старших богов – такие, как Талия и Перси, – опасны. Арес, как он ни тупоголов, все же в чем-то прав.

– Вот именно! – воскликнул Арес. – Эй, минуточку! Ты кого это назвала…

Он начал было вставать, но тут поперек его живота, как ремень безопасности, выросла виноградная лоза и притянула его на место.

– Арес, будь так любезен! – вздохнул Дионис. – Отложи драку на потом.

Арес, бранясь, принялся срывать с себя лозу.

– Кто бы говорил, старый пьяница! Ты что, всерьез собираешься защищать этих ублюдков?

Дионис устало посмотрел на нас сверху вниз.

– Ну, особой любви я к ним не испытываю. Афина, ты в самом деле думаешь, что безопаснее всего их уничтожить?

– Я не выношу суждений, – сказала Афина. – Я лишь указываю на риск. А что с ними делать, следует решить совету.

– Я не допущу, чтобы их покарали! – сказала Артемида. – Я требую их наградить! Если мы станем уничтожать героев, оказывающих нам великие услуги, чем мы тогда лучше титанов? Если это и есть правосудие Олимпа, я не желаю иметь с ним дела.

– Да успокойся ты, сеструха! – сказал Аполлон. – Блин, позитивней надо быть!

– Не смей называть меня сеструхой! Я их награжу!

– Что ж, – пророкотал Зевс. – Быть может. Но как минимум чудовище уничтожить следует. С этим все согласны?

Боги закивали.

Я не сразу сообразил, о чем это они. А потом сердце у меня в груди налилось свинцом.

– Бесси? Вы хотите уничтожить Бесси?

Мой отец нахмурился:

– Ты прозвал Офиотавра Бесси?

– Пап, – сказал я, – он же просто морское животное. И очень славное морское животное. Нельзя его взять и убить!

Посейдон неловко поерзал на троне.

– Перси, это чудовище обладает внушительной силой. И если титаны его похитят, или…

– Ну нельзя же так! – повторил я. И посмотрел на Зевса. Наверно, мне следовало трепетать перед ним, но я уставился ему прямо в глаза: – Нельзя пытаться управлять пророчествами, это никогда не работает! Разве не так? А потом, Бесси… то есть Офиотавр – невинное существо. И убивать его неправильно. Это так же неправильно, как… как Кронос, пожиравший своих детей только за то, что они могут сделать. Это несправедливо!

Зевс, похоже, призадумался. И перевел взгляд на свою дочь, Талию:

– Но ведь это огромный риск! Кронос отлично знает, что, если кто-нибудь из вас принесет в жертву внутренности этого существа, вы обретете силу, способную уничтожить нас. Ты думаешь, мы можем допустить, чтобы такое стало возможным? Тебе, дочь моя, завтра утром сравняется шестнадцать, как и говорится в пророчестве…

– Вам следует довериться им, сэр! – вмешалась Аннабет. – Просто доверьтесь им!

Зевс насупился:

– Довериться? Героям?

– Аннабет права, – сказала Артемида. – Вот почему я должна прежде всего вознаградить достойных. Моя верная спутница, Зоя Ночная Тень, ушла нынче к звездам. Мне нужна новая предводительница Охотниц. И я намерена ее избрать. Но прежде, отец Зевс, мне нужно побеседовать с тобой наедине.

Зевс жестом подозвал Артемиду к себе, наклонился и стал слушать то, что она говорила ему на ухо.

Меня охватила паника.

– Аннабет, – вполголоса сказал я, – не надо…

Она, нахмурившись, посмотрела на меня:

– Что-что?

– Слушай, мне надо тебе сказать одну вещь, – продолжал я. Слова беспорядочно сыпались из меня. – Я просто не вынесу, если… Я не хочу, чтобы ты…

– Перси! – сказала она. – У тебя такое лицо, как будто тебя вот-вот стошнит.

Так оно и было. Я хотел сказать еще много всего, но язык меня подвел. Он просто не желал двигаться – у меня живот скрутило от ужаса. А потом Артемида обернулась.

– Я намерена избрать новую предводительницу, – объявила она. – Если она, конечно, согласится.

– Нет… – прошептал я.

– Талия! – сказала Артемида. – Дочь Зевса! Согласна ли ты присоединиться к Охоте?

В зале повисло ошеломленное молчание. Я уставился на Талию, не веря своим ушам. Аннабет улыбнулась. Она стиснула руку Талии и отпустила ее, как будто с самого начала ожидала именно этого.

– Согласна! – твердо ответила Талия.

Зевс встал. Взгляд у него был озабоченный.

– Дочь моя, подумай хорошенько…

– Отец, – ответила Талия, – мне не исполнится шестнадцать завтра утром. Мне никогда не исполнится шестнадцать. Это пророчество окажется не про меня. Я останусь с моей сестрой, Артемидой. И Кронос никогда более не сможет меня искушать.

Она преклонила колени перед богиней и стала произносить слова клятвы, которые я помнил с тех пор, как их повторяла Бьянка, – теперь казалось, будто это было давным-давно.

– Посвящаю себя богине Артемиде. Навеки отвращаюсь от общества мужей…

А потом Талия сделала нечто, что удивило меня едва ли не больше, чем сама ее клятва. Она подошла ко мне, улыбнулась и крепко обняла – прямо при всем совете.

Я густо покраснел.

Когда она отстранилась, стиснув мои плечи, я спросил:

– Э-э… так тебе же вроде теперь нельзя так делать? Ну, обниматься с мальчишками.

– Это честь, оказанная другу, – объяснила она. – Я должна присоединиться к Охоте, Перси. Я не ведала покоя с тех пор, как… с тех пор, как очнулась на холме Полукровок. И вот наконец я чувствую, что у меня есть дом. Но ты герой. Это ты станешь тем, о ком говорится в пророчестве.

– Круто… – буркнул я.

– Я горжусь тем, что ты мой друг.

Она обняла Аннабет – та изо всех сил крепилась, чтобы не разрыдаться. А потом Талия обняла даже Гроувера – тот, казалось, готов был грохнуться в обморок, как будто кто-то только что вручил ему купон на бесплатные энчилады – ешь сколько влезет.

Потом Талия отошла и встала рядом с Артемидой.

– Теперь что касается Офиотавра… – сказала Артемида.

– Мальчишка-то по-прежнему опасен, – предупредил Дионис. – В этом звере таится искушение великого могущества. Даже если мы пощадим мальчишку…

– Нет! – Я обвел взглядом всех богов. – Пожалуйста! Оставьте Офиотавра в живых. Мой папа может спрятать его где-нибудь на дне моря. Или поселите его в аквариуме тут, на Олимпе. Но вы должны его защитить!

– А почему это мы должны тебе доверять? – прогремел Гефест.

– Мне же всего четырнадцать, – сказал я. – Даже если это пророчество про меня, впереди еще целых два года!

– Целых два года, за которые Кронос может сбить тебя с пути истинного, – сказала Афина. – За два года многое может измениться, мой юный герой.

– Мама! – в отчаянии воскликнула Аннабет.

– Это всего лишь правда, дитя. Оставлять это животное в живых – стратегическая ошибка. И мальчика – тоже.

Мой отец встал:

– Я не допущу, чтобы морское животное было уничтожено, если буду в силах этому противостоять. А я могу этому противостоять.

Он протянул руку, и в ней возник трезубец: семиметровое бронзовое древко, увенчанное тремя копейными наконечниками, сияющими водянистым голубым светом.

– Я голосую за мальчика и за то, чтобы Офиотавра оставили в живых.

Зевс внезапно встал:

– Забрать его на дно моря тебе никто не позволит! Я не допущу, чтобы подобный козырь оказался в твоей власти.

– Брат, прошу тебя! – вздохнул Посейдон.

В руке у Зевса появилась его молния – длинный жезл, полыхающий разрядами, от которого весь зал наполнился запахом озона.

– Ну хорошо, – сказал Посейдон. – Я построю аквариум для этого существа прямо здесь. Гефест сумеет мне помочь. Это создание будет в безопасности. Мы можем защитить его всей своей мощью. Мальчик нас не предаст. Ручаюсь в том своей честью.

Зевс поразмыслил.

– Все ли «за»?

К моему изумлению, поднялся лес рук. Дионис воздержался. Арес с Афиной – тоже. Но все остальные…

– Большинство «за», – объявил Зевс. – Итак, поскольку мы не станем уничтожать этих героев… Полагаю, нам стоит приветствовать их. Начнем же торжественное празднество!

Бывают просто вечеринки. Бывают крутые, навороченные, роскошные вечеринки. И бывают вечеринки на Олимпе. Если имеете такую возможность, выбирайте Олимп!

Девять муз наигрывали разные мелодии, и я обнаружил, что музыка может быть той, какую тебе хочется слышать: боги слушали всякую классику, а полубоги помоложе слышали хип-хоп или что-нибудь в этом духе, при том что звуковая дорожка была та же самая. И никаких тебе споров. Никаких ссор и требований переключить канал. Просили только сделать погромче.

Дионис обошел зал, выращивая из пола стойки с закусками. Рука об руку с ним ходила красивая женщина – его жена, Ариадна. Я впервые в жизни видел Диониса счастливым. Из золотых фонтанов лились нектар и амброзия, а на столах громоздились блюда с едой смертных. Золотые кубки наполнялись любыми напитками, какими захочешь. Гроувер всюду расхаживал с полной тарелкой жестяных банок и энчилад, а его кубок был наполнен двойным эспрессо с молоком. При этом Гроувер повторял, как заклинание: «Пан! Пан!»

Боги подходили ко мне, чтобы поздравить меня. К счастью, они уменьшились до нормального человеческого роста, так что не могли случайно задавить кого-нибудь из присутствующих. Гермес затеял со мной разговор. Он выглядел таким веселым, что мне не хотелось говорить ему о том, что случилось с его нелюбимым сыном, Лукой. Но прежде, чем я успел набраться мужества, Гермесу позвонили по кадуцею, и он ушел.

Аполлон мне сказал, что я могу в любое время порулить его колесницей и, если мне нужны уроки стрельбы из лука…

– Спасибо, – сказал я. – Но, если честно, стрельба из лука мне плохо дается.

– А, фигня! – сказал он. – А как насчет стрельбы по мишеням с колесницы во время полета над США? Всем забавам забава!

Я как-то отговорился и принялся пробираться через толпу, танцующую во дворе дворца. Я искал Аннабет. В последний раз, когда я ее видел, она танцевала с кем-то из младших божков.

И тут мужской голос у меня за спиной произнес:

– Надеюсь, ты меня не подведешь.

Я обернулся и увидел улыбающегося Посейдона.

– Ой, пап! Привет…

– Здравствуй, Перси. Ты молодец.

От его похвалы мне сделалось не по себе. Ну, то есть это было приятно, но я же понимал, как много он поставил на карту, проголосовав за меня. Было бы куда проще позволить остальным меня уничтожить…

– Я тебя не подведу! – пообещал я.

Он кивнул. Мне было нелегко разбираться в чувствах богов, но показалось, что он испытывает какие-то сомнения.

– Твой друг, Лука…

– Он мне не друг! – выпалил я. Потом сообразил, что перебивать, наверно, невежливо. – Извини…

– Лука, твой бывший друг, – поправился Посейдон, – когда-то тоже обещал нечто подобное. Он был радостью и гордостью Гермеса. Просто держи это в уме, ладно, Перси? Даже отважнейший может пасть.

– Да уж, пал так пал, – согласился я. – Лука погиб.

Посейдон покачал головой.

– Нет, Перси. Он не погиб.

Я уставился на него:

– Как?!

– Наверно, Аннабет тебе об этом говорила. Лука жив. Я это видел. Его корабль только что отплыл из Сан-Франциско с останками Кроноса на борту. Он отступит, соберется с силами и снова нанесет тебе удар. Я сделаю все возможное, чтобы уничтожить его корабль штормами, но он заключает союзы с моими недругами, более древними духами океана. Они станут бороться, защищая его.

– Но как же он мог выжить? – спросил я. – От такого падения любой бы умер!

Посейдон выглядел встревоженным.

– Не знаю, Перси. Но все же берегись его. Он опасней, чем когда бы то ни было. И золотой гроб по-прежнему при нем, он продолжает набирать силу.

– А что с Атласом? – спросил я. – Что помешает ему бежать снова? Разве он не может заставить какого-нибудь великана или еще кого-нибудь подержать небо вместо себя?

Отец насмешливо фыркнул:

– Будь это так просто, он давно бы уже сбежал. Нет, сын мой. Проклятие неба может быть взвалено лишь на титана, одного из детей Геи и Урана. Любой другой может согласиться взять на себя эту ношу только по доброй воле. И лишь герой, наделенный силой, верным сердцем и великой отвагой, способен на такое. Никто в армии Кроноса не посмеет попытаться поднять этот груз, даже под страхом смерти.

– А Лука это сделал, – сказал я. – Он выпустил Атласа. А потом хитростью заставил Аннабет спасти его и использовал ее, чтобы убедить Артемиду принять на себя тяжесть неба…

– Да, – сказал Посейдон. – Лука вообще… интересный случай.

По-моему, он хотел добавить что-то еще, но тут на другом конце двора замычал Бесси. Несколько полубогов играли с его водяным шаром, перебрасывая его туда-сюда над головами толпы.

– Пойду-ка я разберусь, – проворчал Посейдон. – Нельзя же играть с Офиотавром, как будто это надувной мячик! Будь умницей, сынок. Возможно, нам не скоро удастся поговорить снова.

И с этими словами он взял и исчез.

Я уже собирался продолжать поиски в толпе, как вдруг меня окликнул другой голос.

– Твой отец серьезно рискует, знаешь ли.

Я оказался лицом к лицу с сероглазой женщиной, которая была так похожа на Аннабет, что я едва не назвал ее этим именем.

– Афина…

Я старался говорить ровным тоном, несмотря на то что она только что готова была списать меня со счетов на совете. Но, наверно, было все-таки заметно, что я на нее злюсь.

Богиня сухо улыбнулась:

– Не суди меня слишком строго, полукровка. Мудрые советы не всегда приятны, но я говорила правду. Ты опасен.

– А вы никогда не рискуете?

Она кивнула:

– Я соглашаюсь на компромиссы. Возможно, ты и впрямь полезен. И все же… твоя роковая слабость способна погубить не только тебя самого, но и всех нас.

Сердце у меня упало. В прошлом году у нас с Аннабет был разговор о роковых слабостях. У каждого героя она своя. Аннабет говорила, что ее слабость – в гордыне. Она полагает, будто ей все по плечу… Например, держать на плечах весь мир. Или спасти Луку. Но в чем заключается моя собственная слабость – этого я не знал.

Афине как будто сделалось меня жаль.

– Кронос знает о твоей слабости, даже если ты сам ее не знаешь. Он умеет изучать своих врагов. Подумай сам, Перси. Как именно ему удавалось тобой манипулировать? Для начала у тебя отняли мать. Потом твоего лучшего друга, Гроувера. И вот теперь мою дочь, Аннабет.

Она неодобрительно помолчала.

– Каждый раз для того, чтобы заманить тебя в расставленную Кроносом ловушку, использовали тех, кого ты любишь. Твоя роковая слабость – это личная преданность, Перси. Ты не соображаешь, когда надо кем-то пожертвовать. Ради того, чтобы спасти друга, ты готов принести в жертву весь мир. Для героя из пророчества это очень, очень опасная черта!

Я стиснул кулаки.

– Это никакая не слабость! Если я хочу помогать своим друзьям, это не значит, что…

– Те слабости, что в умеренной дозе хороши, – и есть самые опасные слабости, – сказала Афина. – Со злом бороться нетрудно. А вот с недостатком мудрости… очень, очень тяжело.

Я хотел возразить, но понял, что возразить мне нечего. Афина действительно чертовски умная.

– Надеюсь, что решение совета окажется мудрым, – сказала богиня. – Но я буду следить за тобой, Перси Джексон. Я не одобряю твоей дружбы с моей дочерью. Не думаю, что это разумно для тебя или для нее. И если твоя преданность поколеблется…

Она устремила на меня холодный взгляд серых глаз, и я осознал, что Афина – очень грозный враг, в десять раз страшнее Ареса, или Диониса, или даже, может быть, моего отца. Афина ведь никогда не отступится. Она никогда не совершит опрометчивого или глупого поступка только оттого, что она тебя ненавидит. И если она решит тебя уничтожить, то это сделает.

– Перси! – окликнула меня Аннабет, бегущая сквозь толпу. Она увидела, с кем я разговариваю, и остановилась как вкопанная. – Ой… мама…

– Я оставляю вас, – сказала Афина. – На время.

Она повернулась и зашагала прочь. Толпа расступалась перед ней, как будто она несла Эгиду.

– Что, тяжело тебе с ней пришлось? – спросила Аннабет.

– Да нет… – сказал я. – Все… все нор мально.

Она озабоченно посмотрела на меня. И коснулась седой пряди в моих волосах – точно такой же, как у нее, болезненного напоминания об Атласовой ноше. Мне так много хотелось сказать Аннабет, но Афина лишила меня уверенности. Как будто кулаком в живот ткнула. «Я не одобряю твоей дружбы с моей дочерью».

– Ну, – спросила Аннабет, – так что ты хотел мне сказать тогда?

Играла музыка. На улицах танцевали толпы народу. Я сказал:

– Я… это… нам помешали тогда, в Вестовер-Холле. Так что я задолжал тебе танец.

Она медленно улыбнулась:

– Ну ладно, рыбьи мозги!

И я взял ее за руку. Не знаю, что слышали другие, но для меня это звучало как медленный танец: чуточку грустный, но в то же время с проблеском надежды.

Глава 20

Я получаю нового врага вместо рождественского подарка

Прежде чем уйти с Олимпа, я решил кое с кем связаться. Я долго искал, но наконец нашел-таки в каком-то саду тихий уголок с фонтаном и отправил послание Ириды на дно моря своему брату, Тайсону. Я рассказал ему про наши приключения и про Бесси – он желал знать про милого маленького змеетеленка все до мельчайших подробностей – и заверил его, что Аннабет жива-здорова. И наконец я дошел до того, что щит, который он изготовил для меня прошлым летом, пострадал во время нападения мантикора.

– Ага! – сказал Тайсон. – Значит, щит был хороший! Он спас тебе жизнь!

– Еще как спас, верзила, – сказал я. – Но теперь он испорчен.

– Не испорчен! – возразил Тайсон. – На будущее лето я приеду в гости и починю его.

Это меня очень подбодрило. Похоже, я даже не сознавал, как мне недоставало Тайсона.

– Серьезно? – переспросил я. – Тебя отпустят на каникулы?

– Ага! Я уже сделал две тысячи семьсот сорок один магический меч! – похвастался Тайсон, показывая мне свой последний клинок. – Шеф говорит «добрая работа»! Он мне разрешит уехать на целое лето. В лагере побываю!

Мы некоторое время говорили о приготовлениях к войне и о борьбе нашего папы с древними морскими богами и обо всем интересном, чем мы можем заняться вместе на следующее лето, но потом шеф Тайсона принялся на него орать, и ему пришлось снова взяться за работу.

Я достал свою последнюю золотую драхму и заказал еще одно послание Ириды.

– Салли Джексон, – сказал я. – Верхний Ист-Сайд, Манхэттен.

Облачко замерцало, и я увидел свою маму у нас на кухне. Она смеялась и держалась за руки со своим другом, мистером Блоуфишем.

Мне стало так неудобно, что я хотел уже махнуть рукой и прервать связь, но не успел: мама меня увидела.

Глаза у нее расширились. Она поспешно выпустила руку мистера Блоуфиша.

– Ой, Пол! Знаешь что? Я свой дневник забыла в гостиной. Сходи принеси, а?

– Пожалуйста, Салли! С удовольствием.

Он вышел из комнаты, и мама тут же наклонилась к посланию Ириды:

– Перси! С тобой все в порядке?

– Э-э… да, все нормально. Ну, как там твои семинары?

Она поджала губы:

– Нормально. Но это неважно. Рассказывай, что случилось?

Я как можно короче ввел ее в курс дела. Она вздохнула с облегчением, узнав, что Аннабет в безопасности.

– Я знала, что у вас все получится! – сказала она. – Я так тобой горжусь!

– Ага, ну да. Не буду вам мешать делать вашу домашку…

– Перси, ты понимаешь… Мы с Полом…

– Мам, ты счастлива?

Мой вопрос, похоже, застал ее врасплох. Она призадумалась.

– Да, Перси. Пожалуй, да. Мне с ним хорошо.

– Ну, значит, все круто. Серьезно. Ты не беспокойся из-за меня.

Самое смешное, что я говорил искренне. После похода, из которого я только что вернулся, скорее мне следовало беспокоиться из-за мамы. Я же видел, как подло могут обходиться друг с другом люди: как Геракл обошелся с Зоей Ночной Тенью, как Лука обошелся с Талией. Я встречался лицом к лицу с Афродитой, богиней любви, и ее могущество напугало меня сильнее, чем могущество Ареса. Но сейчас, когда я увидел, как мама смеется и улыбается после всех этих лет, которые она терпела моего гнусного бывшего отчима, Гейба Ульяно, я невольно порадовался за нее.

– Только обещай, что не будешь обзывать его мистером Блоуфишем! – попросила она.

Я пожал плечами:

– В лицо не буду, пожалуй.

– Салли! – окликнул мистер Блофис из нашей гостиной. – Тебе зеленая тетрадка нужна или красная?

– Я лучше пойду, – сказала она. – На Рождество увидимся?

– А ты мне положишь в носок синюю конфету?

Она улыбнулась:

– Ну, если ты еще не слишком взрослый…

– Я никогда не стану слишком взрослым для того, чтобы есть конфеты!

– Ну, тогда до скорого!

Она помахала рукой сквозь туман. Ее изображение исчезло, и я подумал, что Талия была права тогда, давным-давно, в Вестовер-Холле: мама у меня действительно славная.

По сравнению с горой Олимп на Манхэттене было тихо. Пятница накануне Рождества, но сейчас было раннее утро, и Пятая авеню была почти пуста. Аргус, наш многоокий охранник, забрал нас с Гроувером и Аннабет от Эмпайр-стейт-билдинг и отвез обратно в лагерь сквозь легкую метель. Машин на шоссе Лонг-Айленд почти не было.

Поднимаясь на холм Полукровок к сосне, на которой сверкало золотое руно, я почти ожидал увидеть там Талию. Но ее не было. Она давно уже ушла вместе с Артемидой и остальными Охотницами, навстречу новым приключениям.

Хирон встретил нас в Большом Доме, с горячим шоколадом и тостами с сыром. Гроувер ушел со своими друзьями-сатирами, чтобы распространить весть о своей удивительной встрече с магией Пана. Не прошло и часа, как повсюду бегали взбудораженные сатиры, спрашивая, где тут ближайшая кофейня.

Мы с Аннабет сидели с Хироном и несколькими старшими ребятами из лагеря: Бекендорфом, Силеной Боргард и братьями Стоул. Пришла даже Кларисса из домика Ареса – она вернулась со своей тайной разведывательной миссии. Я видел, что поход, должно быть, был нелегкий: она даже не пыталась стереть меня в порошок. На подбородке у нее появился свежий шрам, а сальные белобрысые волосы были острижены коротко и неровно, как будто кто-то пытался ее подровнять детскими ножничками.

– У меня новости, – угрюмо проговорила она. – Плохие новости.

– Я тебе потом все расскажу, – сказал мне Хирон с напускной жизнерадостностью. – Главное, что ты победил. И сумел спасти Аннабет.

Аннабет с благодарностью улыбнулась мне, что заставило меня отвернуться.

Я почему-то все время вспоминал плотину Гувера и ту странную смертную девчонку, которую там встретил, Рейчел Элизабет Дэр. Не знаю почему, но мне все время приходила на ум ее дурацкая фразочка: «Ты что, всегда убиваешь людей, которые сморкаются?» Я выжил только потому, что мне помогали многие – даже случайно встреченная смертная. А я так и не объяснил ей, кто я такой…

– Лука жив, – сказал я. – Аннабет была права.

Аннабет резко выпрямилась:

– Откуда ты знаешь?

Я постарался не злиться на то, что ее это так волнует. Я пересказал ей то, что мой папа говорил про «Царевну Андромеду».

– Ну… – Аннабет неловко поерзала в своем кресле. – Если последняя битва должна грянуть, когда Перси будет шестнадцать, то у нас, по крайней мере, есть еще два года на то, чтобы что-нибудь придумать.

У меня возникло ощущение, что, когда Аннабет говорит «что-нибудь придумать», она имеет в виду «заставить Луку исправиться», и это разозлило меня еще сильнее.

Хирон был угрюм. Он сидел у огня в своем инвалидном кресле и выглядел старым-старым. Ну, в смысле… он и правда очень стар, но обычно он так не выглядит.

– Быть может, вам кажется, будто два года – это очень много, – сказал он. – Но на самом деле это краткий миг. Я все-таки надеюсь, что в пророчестве говорится не о тебе, Перси. Но если все же о тебе, значит, грядет вторая вой на титанов. И первый удар Кронос нанесет по лагерю.

– Откуда вы знаете? – спросил я. – Зачем ему наш лагерь?

– Потому что боги используют героев как оружие, – напрямик ответил Хирон. – Лиши их оружия, и боги останутся без вас как без рук. Сюда явится воинство Луки. Смертные, полубоги, чудовища… Мы должны быть готовы. Новости, принесенные Клариссой, могут оказаться ключом к тому, как именно они нападут, но…

Раздался стук в дверь, и в комнату отдыха ворвался Нико ди Анджело с раскрасневшимися с мороза щеками.

Нико улыбался, но по сторонам он огляделся с тревогой.

– Эй! А где… где моя сестра?

Гробовое молчание. Я уставился на Хирона. Мне просто не верилось, что Нико до сих пор никто ничего не сказал. А потом я сообразил почему. Они ждали, пока мы вернемся и расскажем ему сами…

Мне меньше всего хотелось это делать. Но это был мой долг перед Бьянкой.

– Привет, Нико! – Я встал из своего уютного кресла. – Пошли пройдемся, ладно? Нам надо поговорить.

Он выслушал новости молча. Почему-то от этого было еще хуже. Я все говорил, говорил, пытаясь объяснить, как это вышло и почему Бьянка пожертвовала собой, чтобы спасти других участников похода. Но я чувствовал, что этим все только порчу еще сильнее.

– Она просила передать тебе вот это.

Я достал маленькую фигурку бога, которую Бьянка нашла на свалке. Нико взял фигурку и уставился на нее.

Мы стояли у обеденного павильона, на том же самом месте, где разговаривали в последний раз, перед тем как я отправился в поход. Дул пронзительный ветер, несмотря на то что лагерь защищен от непогоды магией. На мраморные ступени падал легкий снежок. Наверно, за пределами лагеря мела настоящая пурга.

– Ты обещал защищать ее, – сказал Нико.

С тем же успехом он мог бы пырнуть меня ржавым кинжалом. Все было бы не так болезненно, как напоминание о моем обещании.

– Нико, – сказал я, – я старался. Но Бьянка пожертвовала собой, чтобы спасти остальных. Я ее отговаривал. Но она…

– Ты же обещал!

Он смотрел на меня исподлобья. Глаза у него покраснели. Он стиснул в кулачке фигурку бога.

– Нельзя было тебе доверять! – Голос у него сорвался. – Ты мне соврал! Мои кошмары сбылись!

– Погоди! Какие кошмары?

Он отшвырнул фигурку бога. Она зазвенела на ледяном мраморе.

– Я тебя ненавижу!

– Может, она еще жива, – в отчаянии сказал я. – Я же не знаю наверняка…

– Она умерла! – Нико зажмурился. Он дрожал всем телом от ярости. – Мне следовало догадаться раньше! Она на Полях Асфоделей, стоит перед судьями, и они оценивают ее деяния. Прямо сейчас. Я чувствую.

– То есть как это – чувствуешь?

Но не успел он ответить, как я услышал у себя за спиной новые звуки. Шипение и клацанье, которые были мне слишком хорошо знакомы.

Я выхватил меч. Нико ахнул. Я развернулся и оказался лицом к лицу с четырьмя воинами-скелетами. Они ухмылялись бесплотной ухмылкой и надвигались на нас с обнаженными мечами. Я не знал, как им удалось проникнуть в лагерь, но это было неважно. Помощь все равно не поспеет вовремя.

– Ты пытаешься меня убить! – завопил Нико. – Ты привел этих… этих тварей!

– Нет! То есть да, они следуют за мной, но нет! Нико, беги! Их невозможно уничтожить!

– Я тебе не верю!

Первый скелет ринулся в атаку. Я отбил его меч, но остальные трое надвигались следом. Я разрубил пополам один из них, но половинки тут же принялись сползаться вместе. Я снес голову второму, но он спокойно продолжал сражаться.

– Беги, Нико! – заорал я. – Беги за помощью!

– Нет! – Он зажал уши.

Я не мог сражаться с четырьмя сразу, тем более если они неубиваемые. Я рубил, уворачивался, блокировал, колол, но они все теснили и теснили меня. Еще несколько секунд – и зомби меня одолеют.

– Нет! – крикнул Нико еще громче. – Убирайтесь прочь!

Земля подо мной зарокотала. Скелеты застыли. Я еле успел отпрыгнуть в сторону, когда под ногами четверых воинов разверзлась трещина.

Земля раскрылась, как алчная пасть. Из разлома вырвалось пламя, и земля с громким хрустом поглотила скелеты.

Настала тишина.

На том месте, где только что стояли скелеты, остался семиметровый извилистый шрам, рассекший мраморный пол павильона. В остальном же от воинов не осталось и следа.

Я ошеломленно воззрился на Нико:

– Как ты это сде…

– Убирайся! – заорал он. – Ненавижу тебя! Лучше бы ты умер!

Меня земля не поглотила, но Нико сбежал по ступенькам и бросился в лес. Я побежал было за ним, но поскользнулся и упал на скользких ступенях. Встав, я увидел, на чем я поскользнулся.

Я подобрал статуэтку бога, которую Бьянка нашла для Нико на свалке. Она говорила, что это единственная фигурка, которой у него нет. Последний подарок от сестры.

Я со страхом уставился на нее. Теперь я понимал, отчего это лицо показалось мне знакомым. Я уже видел его прежде.

Это была статуэтка Аида, владыки мертвых.

Аннабет с Гроувером несколько часов помогали мне обшаривать лес, но Нико ди Анджело и след простыл.

– Надо сообщить Хирону, – сказала запыхавшаяся Аннабет.

– Не надо, – сказал я.

Они с Гроувером уставились на меня.

– Хм… – нервно спросил Гроувер, – то есть как это – не надо?

Я все еще пытался сообразить, почему я это сказал, но тут слова хлынули наружу помимо моей воли:

– Нельзя, чтобы кто-то знал. Наверное, никто не догадывается, что Нико…

– Сын Аида, – закончила Аннабет. – Перси, ты представляешь, как это важно? Даже Аид нарушил клятву! Это же ужасно!

– Не думаю, – сказал я. – Мне кажется, Аид клятвы не нарушал.

– Как?

– Он их папа, – сказал я, – но Бьянка с Нико на много лет выпали из жизни, еще со времен Второй мировой войны.

– «Казино «Лотос»! – воскликнул Гроувер и рассказал Аннабет про разговор, который был у нас с Бьянкой во время похода. – Они с Нико застряли там на десятки лет. Они родились еще до клятвы.

Я кивнул.

– Но как же им удалось вырваться? – возразила Аннабет.

– Не знаю, – признался я. – Бьянка говорила, пришел какой-то адвокат, увел их оттуда и отвез в Вестовер-Холл. Не знаю, кто это мог быть и почему. Может быть, это часть Великого Пробуждения. Не думаю, что Нико сознает, кто он такой. Но нам нельзя никому говорить об этом. Даже Хирону. Если олимпийцы узнают…

– Они могут снова начать ссориться между собой, – сказала Аннабет. – Только этого нам не хватало!

– Но от богов же ничего не скроешь, – озабоченно сказал Гроувер. – По крайней мере, вечно это скрывать не получится.

– А вечно мне и не надо, – сказал я. – Всего два года. Пока мне шестнадцать не исполнится.

Аннабет побледнела:

– Но, Перси, это значит, что пророчество, может быть, и не про тебя! Может быть, оно про Нико. Мы должны…

– Нет, – сказал я. – Я сам выбрал пророчество. Оно будет про меня.

– Зачем ты так говоришь? – воскликнула она. – Охота тебе нести ответственность за весь мир?

Этого мне совсем не хотелось, но вслух я об этом не сказал. Я знал, что мне придется взять это на себя.

– Я не могу допустить, чтобы Нико снова оказался в опасности, – сказал я. – Я обязан его сестре – хотя бы этим. Я… я подвел их обоих. Я не допущу, чтобы бедный малыш снова страдал.

– Этот бедный малыш тебя ненавидит и мечтает увидеть тебя мертвым, – напомнил мне Гроувер.

– Может быть, мы сумеем его найти, – сказал я. – Мы сумеем его убедить, что все в порядке, и укроем его в безопасном месте.

Аннабет содрогнулась:

– Если он попадет в руки Луки…

– Не попадет, – сказал я. – Я позабочусь о том, чтобы у Луки было достаточно других проблем. Например, я.

Не уверен, что Хирон поверил в то, что рассказали ему мы с Аннабет. По-моему, он видел, что я что-то скрываю насчет исчезновения Нико, но в конце концов он принял нашу версию. Увы, Нико был не первый полукровка, который исчез.

– Такой юный… – вздохнул Хирон, облокотившись на перила веранды. – Эх… Надеюсь, его съели чудовища. Все лучше, чем оказаться в армии титанов.

От этой мысли мне сделалось сильно не по себе. Я почти уже решился рассказать Хирону все – но все-таки не рассказал.

– Вы действительно думаете, что первый удар будет нанесен сюда? – спросил я.

Хирон смотрел на снег, падающий на холмы. Я видел дымок, испускаемый стражем-драконом на сосне, и далекий отблеск золотого руна.

– Ну, по крайней мере, это случится не раньше лета, – сказал Хирон. – Зима будет суровой… самой суровой за несколько столетий. Возвращайся-ка ты, Перси, домой, в город, и постарайся думать о школе. И отдохни. Это тебе очень пригодится.

Я посмотрел на Аннабет:

– А ты?

Она покраснела:

– Я все-таки попробую поехать в Сан-Франциско. Может быть, я смогу приглядывать за горой Там, следить, чтобы титаны не затеяли чего-нибудь еще.

– Ну, ты же пришлешь послание Ириды, если что-нибудь случится?

Она кивнула.

– Но я думаю, что Хирон прав. До лета ничего не произойдет. Луке потребуется время, чтобы снова собраться с силами.

Ждать мне было очень не по душе. Но, с другой стороны, в следующем августе мне исполнится пятнадцать. А там уже и шестнадцать не за горами… Мне не хотелось об этом думать.

– Ладно, – сказал я. – Ты, главное, береги себя. И не вздумай заниматься высшим пилотажем на папином самолете!

Она робко улыбнулась:

– Заметано! И знаешь, Перси…

Не знаю, что она собиралась сказать, но ее перебил Гроувер. Он выбежал из Большого Дома, спотыкаясь о жестянки. Лицо у него было бледным и искаженным, как будто он увидел привидение.

– Он заговорил! – крикнул Гроувер.

– Тише, тише, мой юный сатир, – нахмурился Хирон. – В чем дело?

– Я… я сидел в комнате отдыха, играл на свирели, – затараторил Гроувер, – и пил кофе. Много-много кофе! И он заговорил со мной – мысленно!

– Кто? – осведомилась Аннабет.

– Пан! – взвыл Гроувер. – Сам владыка дикой природы! Я его слышал!!! Я… мне надо… мне нужен чемодан!

– Ух ты, круто! – сказал я. – А что он сказал-то?

Гроувер посмотрел на меня:

– Всего три слова. Он сказал: «Я жду тебя!»