Читать онлайн Ощути страх бесплатно

Lauren Child

Ruby Redfort: Feel The Fear

Originally published in the English language by HarperCollins Publishers Ltd. under the h2:

RUBY REDFORT: FEEL THE FEAR

Translation © Eksmo 2017. translated under licence from HarperCollins Publishers Ltd

The author asserts the moral right to be identified as the author of this work

* * *

Для кузины Фебы и кузины Люси

«Бесстрашие часто рассматривается как один из ключевых моментов свободы. Но разве страх не служит некой цели? Разве эта глубоко первичная эмоция не предназначена для того, чтобы вести нас, помогать нам избегать опасности и побуждать нас избрать более безопасный путь?
Следует задать вопрос: всегда ли бесстрашие – положительное качество?
Почему же мы страшимся страха?»
Доктор Джозефина Хонибоун, основатель Хеймлихского института положительных эмоций, из статьи «Достойная эмоция»

Падение

Солнечным октябрьским днем женщина подняла взгляд и увидела, как из крошечного окошка на пятнадцатом этаже выбирается пятилетняя девочка. Насколько могла понять женщина, девочку вело желание дотянуться до желтого воздушного шарика, запутавшегося в железном ограждении пожарной лестницы. Малышка словно бы не осознавала, что под ней зияет смертоносная пропасть, и без малейшей тревоги ползла вперед на четвереньках. Она помедлила, оказавшись перед дырой в ржавом металлическом мостике, а потом просунула туда руку, словно для того, чтобы убедиться, что дыра действительно есть.

Женщина, стоящая на тротуаре, затаила дыхание.

Девочка протянула руки через пролом, но никак не могла ухватиться за длинную розовую ленточку, удерживающую шарик. Он закачался, словно бы кивнул, дразня ее, и повернулся, показав нарисованное на нем улыбающееся лицо. Девочка, которая была в гостях на дне рождения кузины, задумалась: быть может, шарик улетел с какого-нибудь другого праздника? Потому что он был совсем не таким, как другие: к ленточке был привязан ярлычок из коричневой бумаги, похожий на старомодную багажную бирку. Девочка гадала: быть может, этот ярлычок – послание, приветствие из какого-нибудь далекого места?

Что оно пытается поведать ей?

Девочка выпрямилась, потом уверенно ступила на металлическую балку, которая когда-то поддерживала площадку пожарной лестницы; теперь пальцы малышки почти касались воздушного шарика – но лишь почти. Целую минуту девочка стояла неподвижно, затем очень медленно отпустила перила ограждения, раскинула руки в стороны, словно канатоходец, и продолжила приближаться к шарику, переставляя ноги по узкой железной балке, торчащей из стены здания.

У женщины, стоящей на тротуаре, перехватило дух. Она не знала, следует ли ей закричать, или же ее крик может заставить девочку потерять равновесие и упасть. Она не могла ни броситься за помощью, ни предостеречь девочку об опасности, и просто стояла, словно вросла в асфальт, и ждала, когда свершится трагедия.

Девочка, не ведая о внутренних метаниях женщины, интересовалась только бумажкой, прицепленной к ленточке шара. «Что там сказано?»

Она схватила бумажку, но в тот же самый момент ее нога соскользнула с балки, девочка покачнулась и – с желтым шариком в руке – начала падать с высоты на землю.

Женщина, стоявшая на тротуаре, зажмурилась и закричала, а мужчина, выгуливавший собаку, замер на месте.

Падая, девочка думала об агенте Намеренно Опасном и его замечательном парящем плаще – не подвластном гравитации предмете одежды, который всегда позволял Намеренно Опасному благополучно спуститься на землю. Она думала о том, что ела на завтрак: миска «Puffed Pops» и целых два стакана бананового молока. Достаточно ли этого, чтобы создать разницу между парением в воздухе, подобно сухому листу, и падением, подобно камню? Она думала о том, с каким звуком ударится о тротуар: будет ли это громкое «шмяк», как у пса из «Луни Тюнз», или она, точно кошка, приземлится на ноги?

И как раз в тот момент, когда она вот-вот должна была расшибиться об асфальт, случилось нечто поразительное. Мимо здания проехал грузовик Твинфордской компании «Перины и пуховые матрасы», – и девочка с негромким «пуфф» упала прямо в середину открытого кузова, полного мягкого груза. Конечно же, все это случилось за 3,2 секунды, однако сцена растянулась, словно в замедленной съемке.

Через пару кварталов, когда грузовик остановился на красный сигнал светофора, девочка незаметно выскочила из кузова и вернулась к дому кузины, неся шарик за ленточку.

Дойдя до угла улицы, она остановилась, чтобы изучить бумажку. К разочарованию девочки, никакого послания не было: ярлык был совершенно чистым, не считая изображения двух плотно зажмуренных глаз. И все же она отвязала его от ленточки и сунула в карман. Ей пришлось преодолеть много трудностей, чтобы добыть его, и в любом случае – кто знает, когда тебе может пригодиться кусочек коричневой бумаги?

Она отпустила улыбающийся шарик на волю, и он начал подниматься в небо – пока не взлетел так высоко, что его уже не было видно.

Женщина, стоявшая на тротуаре, оглядывалась по сторонам, но нигде не было ни следа, ни единого видимого признака девочки, упавшей с небес.

Обычный ребенок

Когда Руби Редфорт было одиннадцать лет, она принимала участие в эксперименте. Ее вместе с тридцатью тремя другими участниками попросили посмотреть отрывок из фильма, где показали шестерых человек – трех в белых футболках, трех в черных, – бросавших друг другу баскетбольные мячи. Задача была сосчитать количество передач, сделанных игроками в белом.

Руби насчитала шестнадцать бросков.

Это был правильный ответ.

Она также заметила гориллу.

Точнее, мужчину в костюме гориллы, который прошел через баскетбольное поле, остановился, ударил себя в грудь и вышел из кадра.

Пятнадцать других участников тоже заметили это.

Руби также заметила, что один из трех игроков, одетых в черное, вышел из игры после появления «гориллы».

Пять других участников заметили это.

Руби отметила, что занавес на заднем плане сменил цвет с красного на оранжевый.

Никто из прочих участников этого не заметил.

Психологи, проводившие эксперимент, объявили, что Руби – человек с чрезвычайной способностью к сосредоточенности, но также и с необычайным умением видеть все разом.

Помимо всего вышеперечисленного, замеченного Руби при просмотре фильма, она увидела также, что одна из участниц эксперимента (девушка с родинкой на левой щеке) сунула комок жевательной резинки (марки «Fruity Chews») под соседнее сиденье, еще один участник (парень с аллергическим насморком) опрокинул стакан с водой, а третья (женщина с лейкопластырем на безымянном пальце) беспокойно крутила серьгу (на этой женщине были непарные носки, чуть-чуть разных оттенков зеленого цвета).

Однако ни одно из этих наблюдений не имело отношения к эксперименту, в котором участвовала Руби.

Несколько лет спустя…

Глава 1. Стакан вкусного молока

Руби Редфорт смотрела вниз.

Она видела, как далеко-далеко у нее под ногами едут по дороге машины. Она чувствовала горячее дуновение ветерка, касавшееся ее лица, и слышала приглушенный звук автомобильных гудков и сирен. День был таким же, как и большинство дней этого лета – слишком жарким для телесного и душевного комфорта; такая жара вызывает у людей раздражение и злость и оставляет ощущение общего недомогания.

Руби изучала прекрасную панораму Твинфорд-сити: с такой высоты все детали скрадывались, оставалась лишь мозаика улиц и кварталов, над которой тут и там выступали высоченные небоскребы. За пределами города расстилались обширные пейзажи: пустыня на востоке, океан на западе и горные хребты, тянущиеся на север. Со своего места на карнизе Руби видела гигантский подмигивающий глаз – логотип городской офтальмологической клиники. Под ним виднелся девиз: «Окно вашей души».

Офтальмологическая клиника была основана в 1937 году и уже стала своего рода приметой местности. Люди нарочно приезжали в деловой центр города, чтобы сфотографироваться под мигающим неоновым глазом.

Сидя на карнизе «Сэндвича», Руби вспоминала недавние события и то, как она едва не встретила смерть в самых разнообразных ее видах – последние месяцы выдались богатыми на подобные возможности. Смерть от волчьих зубов, смерть от пули, смерть от падения с обрыва, смерть от огня. В каком-то смысле эти воспоминания были не особо приятными, но с другой стороны – напротив, приятными. Ведь она все-таки осталась в живых, каким-то образом разминувшись со смертью – в метафорическом и буквальном смысле, – и теперь спокойно сидела, созерцая повседневную жизнь города. Не в характере Руби было зацикливаться на чем-то, но Мистер Смерть за последнее время так часто стучался к ней в дверь, что она находила занятной саму мысль об этом факте.

А теперь девушка сидела на оконном карнизе небоскреба, в то время как в новостях сообщили о приближающейся грозе. Некоторые сочли бы подобный образ действий рискованным. Руби так не считала. На текущий момент ее куда больше разочаровывало то, что, вопреки прогнозу, не происходило ничего: ни резких порывов ветра, ни ухудшения погоды. Хоть бы какой-нибудь любопытный голубь подлетел, чтобы проверить, нет ли у нее чего-нибудь поклевать. Руби полагала, что сидеть на карнизе офиса мистера Барнаби Х. Клиторпса ничуть не опаснее, чем отдыхать на скамейке в Твинфордском парке. Впрочем, это было не совсем правдой: существовала опасность, что совещание у мистера Клиторпса с отцом Руби завершится раньше, чем предполагалось, и оба они будут ругать ее за то, что она уселась на карнизе за окном семьдесят второго этажа и играет в смертельную игру с земным тяготением. Однако это не шло ни в какое сравнение с тем бодрящим ощущением опасности, к которому Руби привыкла за последние пять месяцев – с тех пор как стала агентом «Спектра».

Руби находилась в здании «Сэндвич» – точнее, за его пределами, – потому что отец настоял на том, чтобы взять ее с собой на работу.

– Пока у тебя с руки не снимут гипс, я глаз с тебя не спущу, солнышко.

С тех пор как Руби получила травму, ее отец стал относиться к ее безопасности просто параноидально и доверял присмотр за ней только своей не менее заботливой жене, Сабине, или домоправительнице – миссис Дигби. Сломанная рука, поврежденная ступня, подпаленные волосы – его единственное дитя было так близко к тому, чтобы сгореть дотла!

Лесные пожары – штука совершенно непредсказуемая, но что Руби вообще делала на горе Волчья Лапа? После несчастного случая Брент Редфорт постоянно вопрошал об этом и себя, и всех, с кем общался.

В итоге Брент теперь испытывал непреходящий страх: он просыпался в четыре часа утра от ужаса перед тем, что мог потерять дочь. Эта мысль сводила его с ума. Его страх заразил и жену, словно штамм гриппа, передающийся по воздуху, и впервые за тринадцать лет жизни Руби ее родители постоянно желали знать, где она находится и что делает. Руби это «бесило», как она сама это деликатно сформулировала.

– Пусть беспокоятся, – посоветовала миссис Дигби, мудрая старая женщина, жившая в их семействе с тех пор, как миссис Редфорт была совсем маленькой. – Им никогда прежде не хватало здравого смысла, чтобы беспокоиться, и если они задействуют воображение, это принесет им много добра.

– Почему? – спросила Руби. – Какой смысл в том, что они вне себя от ужаса? Какая им польза от этого?

– Они слишком доверчивы, – ответила миссис Дигби. – Они не видят во всем плохую сторону, как вижу я.

Миссис Дигби крепко верила в то, что во всем нужно видеть плохое, – ожидай самого худшего, и не разочаруешься. Таков был девиз, который служил ей верой и правдой.

И теперь Руби делала то, чего хотели ее родители; она лишь ждала того дня, когда с ее руки снимут гипс, а родители отстанут от нее.

Отец Руби работал в рекламном деле: связи с общественностью, ВИП-встречи, в общем, та сторона бизнеса, которая предполагает работу с людьми на высоком уровне. Добиться хорошего отношения от крупного клиента – это важная задача, и Брент Редфорт был мастером своего дела. Как правило, Брент даже галстук подбирал так, чтобы максимально понравиться клиенту. Например, Барнаби Клиторпс был человеком консервативным, но с юмором. Брент выбрал галстук в красно-белую клетку, словно скатерть для обеда на свежем воздухе, с крошечными изображениями принадлежностей для пикника. «Для затравки», – подмигнул он сам себе в зеркало.

Спустившись этим утром к завтраку, Брент увидел, что его дочь уселась на стол во внутреннем дворике со стаканом бананового молока в одной руке и с комиксом про зомби – в другой. На ее футболке красовалась надпись: «На что ты смотришь, болван?»

Брент вздохнул. Вряд ли Руби сможет пойти по его стопам и сделать карьеру в области общественных связей.

– Будь осторожна, Руби, – предупредила ее мать. – В деловом центре встречаются какие-то сомнительные типы.

– Ты же знаешь, что я иду с папой в офис его клиента, да? – отозвалась Руби, высасывая через соломинку остатки молока.

Брент поцеловал жену в щеку.

– Я присмотрю за ней, дорогая, ничего не бойся. Что плохого может с ней случиться в офисе Барнаби Клиторпса?

Сабина поцеловала дочь и обняла ее так, как будто им предстояло расстаться на целый месяц.

– Мам, успокойся, – попросила Руби, высвобождаясь из объятий Сабины и залезая в машину с кондиционером, которую вел шофер.

Они прибыли на Третью авеню и поднялись на лифте на семьдесят второй этаж. Мистер Клиторпс поприветствовал их – «рад видеть тебя, малышка Руби» – и потряс здоровую руку Руби так энергично, что девушке показалось, будто он сейчас вывихнет ей локоть.

– Вижу, ты побывала на войне, однако твой отец говорит, что ты весьма отважная юная леди.

Руби улыбнулась улыбкой пятилетней девочки, за которую мистер Клиторпс ее явно принимал.

– Надо чем-нибудь напоить нашу маленькую гостью, – произнес он и повернулся к своему помощнику, который кивнул, улыбнулся и пошел поискать что-нибудь подходящее – Руби подозревала, что молоко.

Оказалось, она была права. Руби закатила глаза. Она не была любительницей молока, за исключением молока с добавлением клубники, шоколада или – что она особенно обожала – банана.

Оставшись одна, Руби стала искать подходящее место, чтобы избавиться от нелюбимого напитка. В приемной не было растений, а выливать молоко в одну из декоративных стеклянных ваз ей показалось невежливым. Она еще раз окинула взглядом комнату и заметила, что одну оконную секцию в приемной можно открыть. Руби встала на табурет, протянула руку и повернула задвижку. Потом распахнула окно, в комнату ворвался свежий ветерок, и Руби поневоле задумалась, как славно было бы посидеть снаружи, на чистом воздухе…

В итоге Руби теперь сидела на карнизе небоскреба в шестистах футах над улицей, шевелила пальцами ног и рассматривала панораму, раскинувшуюся внизу. Она чувствовала себя совершенно спокойно, сидя вот так на краю пустоты. У Руби Редфорт не было проблем с высотой: она никогда не страдала от головокружений и не испытывала странного желания сделать шаг вниз. Страх никогда не руководил действиями Руби, но сейчас страха не было вообще. Похоже, она достигла состояния полного бесстрашия.

Взяв стакан, Руби выплеснула молоко, наблюдая, как жидкость рассыпается на мелкие капли и распыляется в воздухе. Девушка аккуратно поставила пустой стакан на карниз и решила, что не прочь немного прогуляться вокруг здания и посмотреть, как ее отец обрабатывает Барнаби Клиторпса – почему бы и нет?

Карниз был относительно широким, и по нему было легко дойти до южного углового окна и заглянуть в кабинет мистера Клиторпса. Презентация с показом слайдов явно была в разгаре, потому что жалюзи были опущены, и Руби могла рассмотреть лишь то, что было видно в щели между пластинами. Несколько подчиненных Барнаби сидели у стола, глядя на творения дизайнеров из агентства, где работал Редфорт. Сейчас на экране сиял девиз, который рекламное агентство разрабатывало и сверяло в течение нескольких недель: «Чтобы Поверить, Нужно Ощутить!»

Руби видела лицо мистера Клиторпса – он явно был недоволен. Чуть-чуть сместившись по карнизу, Руби посмотрела на своего отца. Он, как обычно, выглядел совершенно спокойным, ничуть не встревоженным, но она знала, что он нервничает, потому что он как раз сейчас направлялся к окну. В напряженной ситуации первой реакцией мистера Редфорта было глотнуть свежего воздуха. От беспокойства у него начиналось нечто вроде клаустрофобии – когда в помещении накапливалось слишком много стресса, ему становилось трудно дышать.

Руби пригнулась, стараясь стать как можно незаметнее. Вряд ли Брент мог увидеть ее сквозь жалюзи, однако девушка не хотела рисковать.

Быть может, открыв окно на семьдесят втором этаже, Брент Редфорт и обрел спокойствие, однако на его дочери это сказалось совершенно противоположным образом. Руби не ожидала, как именно откроется окно: она полагала, что оно откидывается в верхней части, но не учла, что механизм открывания огромной створки был поворотно-откидным, и когда мистер Редфорт целиком распахнул эту створку наружу, Руби просто смахнуло с карниза в воздух. Она приземлилась на одну из подвешенных на канатах люлек, при помощи которых рабочие мыли окна небоскреба снаружи, разъезжая вверх-вниз и вправо-влево через целые акры стекла, – или, точнее, уцепилась за нее. К счастью, сейчас никого из рабочих в люльке не было – однако, к несчастью, это означало, что некому было втянуть Руби внутрь.

Вися в шести сотнях футов над оживленной улицей, где гудели и рычали автомобили, девушка осознала иронию ситуации – ее отец, заботясь о ее безопасности, едва не убил ее.

Однако сейчас она изо всех сил старалась рассматривать происходящее с положительной стороны.

Глава 2. Болтовня

Вися на кончиках пальцев, Руби посмотрела вниз, на паутину улиц. Она видела знаменитый старинный городской кинотеатр – «Алую Пагоду»; японский садик перед ним, фонарные столбы, украшенные флагами, и ярко горящие на них фонари – иллюминация в честь проходящего в этом году Твинфордского кинофестиваля «Свидание с Приключениями».

На фестивале показывали романтическо-приключенческие фильмы, как раз такие, которые очень любили Руби и миссис Дигби. И, несомненно, ситуация, в которой сейчас оказалась девушка, очень напоминала сцену из какого-нибудь подобного фильма.

Только вот у Руби не было страховки, и внизу не была натянута сетка; к тому же ей нужно было выбраться прежде, чем кто-нибудь поднимет тревогу. Собравшись с силами, она подтянулась и залезла в окномойную люльку, а потом нашла пульт управления и стала разбираться, как ей подняться к тому окну, из которого она вылезла. Она без труда могла отличить его от других окон – ведь возле него на карнизе стоял пустой стакан из-под молока.

Вылезая из люльки, Руби услышала знакомый голос:

– Эй, детка, ты собираешься вернуться внутрь?

Окинув взглядом приемную, девушка увидела высокого, хорошо одетого мужчину. Вид у него был умеренно встревоженный.

– Я заставила тебя нервничать? – спросила Руби.

– Единственная персона, которая заставляет меня нервничать, – это контролерша стояночных мест с Третьей авеню, где я припарковался во втором ряду.

– Блин, Хитч, почему бы тебе не найти нормальное парковочное место?

– Ты думаешь, в этом городе легко припарковаться? – парировал Хитч.

Руби вздохнула и кувырком ввалилась через подоконник обратно в приемную. Она приземлилась на длинный изящный кофейный столик, украшавший это безупречно убранное помещение. Ручки разлетелись по всей столешнице, чашка с декоративными стеклянными шариками опрокинулась, и ее содержимое рассыпалось по полу, частично закатившись под мебель.

Хитч возвел глаза к потолку.

– Молодец, детка, ты сама аккуратность.

– Ладно, ладно, – отмахнулась Руби, собирая ручки и засовывая обратно в стаканчик-карандашницу. – Не поднимай из-за этого такой шум.

ХИТЧ: Поверь мне, шум подниму вовсе не я. Мистер Барнаби Х. Клиторпс – очень специфическая личность.

РУБИ: И что он сделает – вывесит меня за ноги за окном?

ХИТЧ: Вполне возможно.

РУБИ: Ого, он, наверное, действительно любит, чтобы его ручки стояли аккуратно.

ХИТЧ: Не сомневайся в этом, Редфорт.

РУБИ: И что ты здесь делаешь? Уже вернулся из летнего отпуска?

ХИТЧ: Что-то вроде того.

РУБИ: Где ты вообще был?

ХИТЧ: Это секретная информация.

РУБИ: Секретный отпуск?

ХИТЧ: Я был не в отпуске.

РУБИ: Но ты сам только что сказал, что да.

ХИТЧ: Я не говорил, это ты сказала.

РУБИ: Черт, как мне не хватало вот такой болтовни с тобой. И куда мы идем?

ХИТЧ: В лифт.

РУБИ: Знаешь, я не могу отсюда уйти, мой папа с меня глаз не спускает.

ХИТЧ: Я это уладил – твой отец доверил мне твою безопасность.

РУБИ: Он явно не знаком с тем, что ты понимаешь под «безопасностью». Так что мы собираемся делать?

ХИТЧ: Я намерен выпить чашку кофе, а тебе предстоит явиться на ковер.

РУБИ: Чего?

ХИТЧ: Наша начальница хочет с тобой поговорить.

Для всего внешнего мира Хитч был дворецким Редфортов, но для немногих посвященных он – как дело и обстояло – был обученным агентом «Спектра», живущим под прикрытием в доме Редфортов. Это нужно было для того, чтобы он мог обучать и защищать Руби Редфорт, самую младшую из новобранцев «Спектра». Их начальницей была ЛБ, Глава «Спектра-8».

Они спустились на лифте на первый этаж. Это была не самая быстрая поездка, поскольку здание было старым, и лифты в нем стояли отнюдь не современные.

– Я думала, что я на больничном, – сказала Руби.

– Уже нет, – ответил Хитч.

– В «Спектре» что-то происходит? – спросила она. – Новое дело?

Руби стала агентом «Спектра» и специалистом по взлому шифров в апреле, и с тех пор она участвовала в работе над тремя делами. Во всех трех случаях она едва не погибла. Но уклоняться от смерти было в некотором роде привычным делом для агентов «Спектра».

– Не спрашивай меня, я всего лишь тупой шофер, – отозвался Хитч.

Руби покосилась на него, понимая, что если кто-то что-то и мог знать, то именно Хитч. Однако не было никакого смысла пытаться давить на него: если он не хотел чего-то говорить, то ни за что не сказал бы. Умение молчать было у Хитча, похоже, врожденным. ПРАВИЛО «СПЕКТРА» 1: ДЕРЖИ ЯЗЫК ЗА ЗУБАМИ. Он должен был это уметь: будучи одним из самых высококлассных агентов «Спектра-8», он знал немало совершенно секретных сведений и не мог проболтаться ни о чем и ни о ком.

Так почему же такой крутой разведчик работал под прикрытием в качестве телохранителя тринадцатилетней девчонки? Сам Хитч практически каждый день задавал себе этот вопрос.

Они вышли из «Сэндвича» и увидели, как контролерша деловито осматривает машину Хитча.

С чего начать? Он припарковался в зоне, где стоянка запрещена, против направления дорожного движения, одним колесом на тротуаре, и к тому же машина была оставлена на двадцать одну минуту. Штрафная квитанция должна была быть длинной.

Хитч приподнял бровь.

– Подожди здесь, детка.

Контролерша уперла руки в бока, словно намереваясь вести решительный торг. Вид у нее был воинственный, словно она думала: «Вот он идет, еще один олух, не желающий отвечать за свои дурацкие действия».

Хитч широким шагом направлялся к ней, и контролерша скрестила руки на груди – защитный жест.

Хитч прислонился к машине и начал разговор – впрочем, не столько разговор, сколько легкую беседу. Контролерша переступила с ноги на ногу и опустила руки, опершись одной ладонью о бедро. Действительно ли она теперь улыбалась?

«Ну, ты крут!» – подумала Руби. Хитч мог разговорами проложить себе выход из лабиринта.

Диалог, который он вел с женщиной, занял некоторое время. «Что он ей говорит?»

Контролерша оглянулась на Руби и сунула штрафную книжку обратно в карман. Потом засмеялась, кивнула и подняла руку, словно говоря Хитчу «давай пять». Руби знала, что Хитч не любил этот жест, поэтому он просто шутливо отсалютовал женщине. Вполне удовольствовавшись этим, контролерша пошла прочь, насвистывая веселую мелодию.

Руби залезла в машину.

– Что ты ей сказал?

– Просто объяснил, какая ты славная детка, – ответил Хитч, усаживаясь на водительское сиденье.

– Да, конечно, а помимо этого?

– Я сказал, что смогу достать для нее билеты в первый ряд на плей-офф «Твинфордских бутс».

– А ты можешь?

– Конечно, ведь организатор – мой старый друг.

– Я думала, что у вас, тайных агентов, нет друзей.

– Нет, ты спутала нас с налоговыми инспекторами, – возразил Хитч, заводя двигатель. – У меня больше друзей, чем я могу сосчитать.

– Забавно, – промолвила Руби. – Я никогда никого из них не встречала.

– Они все очень застенчивые и скрытные люди, – пояснил Хитч.

Руби покосилась на него.

– Ты уверен, что они не невидимки и не воображаемые?

– Нет, они просто любят тишину. А еще играть в карты и рано ложиться спать.

– Звучит забавно. Интересно было бы познакомиться.

– Они не понравятся тебе, детка, – отозвался Хитч. – Никто из них не интересуется клубничной жвачкой.

Глава 3. – 8

Для Руби не было особым сюрпризом то, что Хитч лично сопровождает ее сегодня в штаб-квартиру. Конечно, она много раз бывала в сердце местного отделения «Спектра» и немало долгих часов провела за работой в помещениях тайного агентства, однако при этом никогда не знала, каким путем туда попадет. Вход в «Спектр» часто менял свое местоположение, и Руби не входила в число немногих избранных, знающих о планах и архитектурных переменах «Спектра-8». Хитч был ее связью с этим подземным миром, и без него она вполне могла никуда не попасть. Или заблудиться и исчезнуть навсегда.

В прошлый визит Руби вход находился на детской игровой площадке посреди Центрального городского парка, и, к огромному раздражению и унижению Руби, Вепона Бегуэлл – ее соученица, школьная неприятельница и вечная головная боль – видела, как Руби заползает в туннель для лазанья. Руби все еще не отошла от этого унижения, а Багуорт (как ее называли в школе) не намеревалась позволить ей забыть об этом.

Конечно, Вепона понятия не имела, что «мелюзга Редька-форт» на самом деле искала в туннеле для лазанья, и не должна была этого узнать. Выдавать тайны «Спектра» было строго-настрого запрещено. К слову, за пределами организации был один человек, знающий о ней, – Клэнси Кру, самый верный друг и союзник, какой только мог быть у Руби Редфорт. Он дал бы изрубить себя на куски, но не выдал бы секрет, который поклялся хранить.

– Так где на сей раз находится портал в «Спектр»? – спросила Руби.

– Если я отвечу, что на детской площадке, что ты скажешь? – отозвался Хитч.

– Ты шутишь?! – воскликнула Руби. – Ты хочешь сказать, что мне снова придется идти на детскую площадку и залезать в этот дурацкий туннель?

Хитч промолчал.

– Зуб даю, это была твоя идея, тебя от этого прет, да? Унизить младшую, посмотреть, как ее рейтинг среди ровесников падает ниже нуля… Ты наверняка целый день посмеивался над этим!

Хитч посмотрел на нее уголком глаза.

– Ты и правда серьезно насчет этого? – не унималась Руби.

– Успокойся, Редфорт, я просто разыграл тебя. Видела бы ты выражение своего лица! Иногда ты превращаешься в настоящую плаксу.

– Нельзя так шутить над людьми! Так можно потерять всякое доверие.

– Не следует принимать все так близко к сердцу, Редфорт. Иначе тебя сочтут истеричкой.

Руби метнула на него сердитый взгляд.

Прошло уже почти пять месяцев с тех пор, как Хитч появился на крыльце у Редфортов и начал работать в их стильном современном доме под видом управляющего. Мама Руби неизменно именовала эту должность «дворецкий», хотя Хитч много раз прямо говорил о том, что это название ему не нравится.

Подобная работа под прикрытием обычно не поручалась агентам такого высокого ранга, но Руби Редфорт и не была обычной подопечной. Причина этого заключалась в том, что она была самым талантливым взломщиком шифров, какие только видели в «Спектре» со времен покойного Брэдли Бейкера. Брэдли Бейкер начал свою карьеру, будучи еще мальчиком, и погиб уже во взрослом возрасте, он доныне считался в «Спектре» героем, которого оплакивали все агенты. Брэдли Бейкер был легендой и – для Руби Редфорт – вечной занозой в седалище.

Было сложно превзойти покойного суперагента, но Руби была всерьез намерена попробовать. У нее были честолюбивые устремления: не просто стать лучшим взломщиком кодов, нежели Бейкер, но и сделаться полевым агентом как минимум не хуже, а то и лучше, чем он. Удастся это ей или нет – пока предстояло выяснить.

Поэтому на данный момент Хитч был назначен ее телохранителем. Он уже давно стал полевым агентом и был обучен очень многому. Не то чтобы он был в восторге от подобного поручения. Присмотр за тринадцатилетней школьницей часто раздражал его – особенно если учесть острый язык этой самой школьницы. Однако за это время он успел привязаться к Руби. Такой уж она была: вы могли искренне желать ей утопиться в озере, но при этом беспокоиться, как бы с ней чего не случилось.

Она была внезапной, как снег на голову, и обладала острым, как бритва, умом; помимо того, она была решительной, упорной в работе, верной своему слову и – к счастью – относилась практически ко всему с юмором. Хитч знал немногих агентов «Спектра», наделенных всеми этими качествами.

И тут его часы пискнули – кто-то вызывал. Хитч принял звонок через гарнитуру, и Руби не слышала, что ему сказали. Однако три секунды спустя Хитч развернул машину в обратном направлении и поехал туда, откуда они только что приехали, – к деловому центру города.

– В чем дело? – спросила Руби.

– Полагаю, «Спектр» усиливает меры безопасности, – ответил Хитч. – Они снова перенесли вход.

– Что-то случилось?

– Что-то всегда случается, – отозвался он.

В деловой части города все дома были высокими, даже самые низкие из них. Огромные торговые центры, облицованные камнем, офисные и правительственные здания, банки и жилые дома. Небоскребы вырастали на сотни футов вверх, и если поднять взгляд, то казалось, что город стремится куда-то ввысь, прямо в синее небо. Твинфордцы постарше часто называли этот район «Мини-Манхэттеном» или «Малым Лос-Анджелесом», потому что он отчасти напоминал и то, и другое: некая смесь Верхнего Манхэттена и Нижнего Лос-Анджелеса. Хотя в том, что касалось количества квадратных миль, ему было далеко и до того, и до другого.

Большинство зданий были довольно красивыми, многие из них построили в двадцатые и тридцатые годы двадцатого века. Конечно же, были и более новые сооружения – сплошное стекло и сталь, однако если встать в правильной точке и посмотреть ввысь, поверх современных уличных вывесок и рекламных щитов, то очень легко было вообразить, будто оказался в прошлом Твинфорда. Именно поэтому деловой центр Твинфорда часто использовали для съемок фильмов о минувшей эпохе, когда по улицам шныряли гангстерские банды, а в шикарных заведениях всю ночь напролет танцевали изящно одетые парочки.

Руби очень любила эту часть города – ее приводила в восторг возможность потерять частичку своего «я», стать просто безымянной горожанкой в этой сетке оживленных улиц: одной из тысяч муравьев, которыми представляются люди, если смотреть с вершины высоченного небоскреба.

Хитч припарковался в подземном гараже под зданием, именуемым «Шрёдером» – на единственном пустом парковочном месте среди бесконечных рядов машин. Ничто не указывало на то, что это одинокое пустое местечко было зарезервировано для серебристого спортивного автомобиля Хитча, однако у Руби сложилось впечатление, будто в некотором роде так и было. Гаражные пандусы спиралью уходили вниз, и Руби задумалась, сколько же машин стояло под этим огромным зданием.

– Тысяча пятьсот, – сказал Хитч, словно подслушав ее мысли. – Тысяча пятьсот семнадцать, если считать грузовики технической службы. Все они припаркованы на трех подземных уровнях под семьюдесятью семью этажами бетона, стали и стекла. Заставляет задуматься, а?

– Заставляет задуматься о том, выберешься ли ты отсюда, – фыркнула Руби. – А то придется вызывать на подмогу кого-нибудь из твоих многочисленных друзей.

Они вышли из машины и направились к лифту. Кто-то нацарапал крошечное изображение мухи рядом с кнопкой «вниз», и пунктирный след тянулся по стальной двери лифта, как будто муха только что вылетела оттуда. Двери открылись, Руби и Хитч вошли в кабину. Хитч откинул незаметную с первого взгляда панель с потайным пультом управления, нажал несколько кнопок с цифрами. Двери позади них закрылись, а перед ними распахнулись другие, до этого момента притворявшиеся задней стенкой кабины. По ту сторону находился старый пыльный служебный лифт. Хитч с лязгом распахнул толстую металлическую дверь, и они шагнули в огромную обшарпанную кабину. Несколько секунд спустя после нажатия кнопки «-8» кабина начала рывками двигаться вниз, на самое дно лифтовой шахты. Мрак рассеивал лишь свет одинокой лампы без плафона, раскачивающейся над головами; по стенам прыгали зловещие тени.

Кто бы мог предположить, что этот видавший виды лифт с голой лампочкой ведет в штаб-квартиру одной из самых засекреченных организаций в мире? Что ж, Руби могла – она видела такое и раньше.

Глава 4. Избегай острия

Когда двери открылись, Руби и Хитч оказались в совершенно другом помещении – огромном, подземном и совершенно чистом. Никакой пыли, никакой паутины, никаких жучков – любого рода и вида.

– А о чем именно хочет поговорить со мной начальство? – спросила Руби.

– Сообщать об этом – не моя задача, – отозвался Хитч.

Руби не видела ЛБ, главу «Спектра-8», с тех пор как началась миссия «Голубой волк».

Дело в том, что к тому времени, когда Руби доставили вертолетом с горы Волчья Лапа в отделение экстренной помощи в больнице, ЛБ вызвали куда-то по срочному и важному делу, и она не смогла выслушать официальный отчет Руби. Эта задача была поручена другому агенту.

– Как ты думаешь, у нее хорошее настроение? – спросила Руби, прекрасно понимая, что это так же вероятно, как то, что ЛБ появится на работе в розовом брючном костюме, – ЛБ всегда носила только белое.

Хитч ничего не ответил, лишь указал на ряд белых кресел вдоль стены приемной.

ХИТЧ: Жди здесь, детка.

РУБИ: Ладно.

ХИТЧ: Здесь. Ты поняла?

РУБИ: Угу.

ХИТЧ: Это означает «да»?

РУБИ: Угу.

ХИТЧ: Тебя вызовут минут через пятнадцать, хорошо?

РУБИ: Ясно.

ХИТЧ: Никуда не уходи.

РУБИ: Да поняла, поняла.

«Пятнадцать минут, – подумала Руби. – Вполне хватит, чтобы выпить газировки». И она направилась в сторону спектровской столовой.

Взяв банку «Физза», она уселась на один из изящных стульев, расставленных вокруг одного из множества модерновых столиков, освещенных низко свисающими лампами. Это создавало уютную и одновременно заговорщицкую атмосферу. Столовая «Спектра» не была обычным рабочим кафетерием – как и все в «Спектре», это помещение, казалось, было весьма довольно само собой.

Руби достала свой сборник правил – маленький блокнот в малиновой обложке, на которой ярко-алыми буквами было напечатано слово «ПРАВИЛА».

Этот блокнот она завела в четыре года, и за прошедшее время список правил разросся. Фактически их сейчас было семьдесят девять. Теперь ей нужно было добавить новое правило.

ПРАВИЛО 80: НЕ СТОЙ НА ОКОННОМ КАРНИЗЕ, ЕСЛИ НЕ ЗНАЕШЬ ТОЧНО, ОТКРЫВАЕТСЯ ОКНО НАРУЖУ ИЛИ ВНУТРЬ.

Что ж, это было весьма необычное правило. Однако полезное. Руби намеревалась позже улучшить его, придать ему более общий вид.

– Ты выглядишь лучше.

Руби подняла взгляд и увидела доктора Харпер, спектровского медика. Та лечила ее, когда Руби привезли в больницу с горы Волчья Лапа.

– Лучше, чем что?

– Лучше, чем выглядела в прошлый раз, когда я тебя видела.

– Ну да, в прошлый раз, когда вы меня видели, у меня была простуда, ранена нога, сломана рука, к тому же я едва не сгорела в лесном пожаре.

– Да, твои волосы смотрятся не очень хорошо, – признала Харпер, поморщившись. – Все еще несколько… ломкие. А рука у тебя не болит?

– Не, не болит, – ответила Руби. – Но ужасно чешется.

– Чешется? – переспросила Харпер. – Этому можно помочь.

– Вы можете что-нибудь сделать для этого? – с надеждой спросила Руби.

– Да. – Доктор Харпер сунула руку в нагрудный карман. – Вот. – Она протянула Руби желтый карандаш.

– Спасибо, – сказала Руби. – А инструкции к нему прилагаются?

– Да. Избегай острия, – отозвалась доктор Харпер.

– А что насчет ноги?

Врач мельком глянула на ступню Руби и заявила, что «вполне сойдет».

– Вы уверены?

– Верь мне, я доктор, – хмыкнула Харпер.

– А я-то думала, что вы, наверное, комик. Так что насчет моей руки?

– Ах да, – произнесла доктор Харпер. – Она тоже зажила. Я бы сняла с тебя гипс уже сейчас, но мне нужно идти. – Она встревоженно посмотрела на часы.

– Срочный вызов? – предположила Руби.

– Столик на двоих в «Твинфорд-Гранде», – ответила доктор Харпер.

– Вы не поможете мне с рукой потому, что вас пригласили на обед? – изумилась Руби.

– Тебе никто не говорил, что обед – самая важная трапеза за день?

– Мне говорили, что важнее всего завтрак, – возразила Руби.

– О боже, я пропустила завтрак, – вздохнула Харпер. – Значит, вдвойне важно не пропустить обед.

– Я рада, что я не умираю, – хмыкнула Руби.

– Никто еще не умер от гипса на руке, – возразила Харпер.

– И вы еще утверждаете, что вы не комик.

– Увидимся, когда упадешь в следующий раз, – промолвила доктор Харпер, направляясь к выходу из столовой.

Прежде чем Руби успела вернуться к своим размышлениям, из динамиков, вмонтированных в стены столовой, раздался голос:

– Редфорт, Руби, немедленно явиться в «Спектр-8» к руководящему агенту, кабинет на черно-белом уровне штаб-квартиры.

Голос принадлежал диктору-информатору «Спектра» – человеку, которого Руби никогда не видела, однако полагала, что это отнюдь не та личность, с которой хотелось бы оказаться вдвоем на необитаемом острове.

Ей казалось, что обладатель этого голоса работает в том же отделе, что и Базз – похожая на гриб женщина, которая сидела за столом в центральном вестибюле и ухитрялась управляться с полусотней телефонных аппаратов едва ли не одновременно. Почему бы просто не сказать: «Руби Редфорт, срочно в кабинет ЛБ»?

Она допила газировку и неспешно поднялась из-за стола, потом отправилась искать ЛБ.

– Здрассьте, – обронила она, проходя мимо Базз, которая, как обычно, с кем-то разговаривала по телефону. Базз моргнула, указала на часы и продолжила разговор.

Подходя к кабинету ЛБ, Руби заметила, что дверь слегка приоткрыта, а оказавшись ближе, уловила обрывки разговора: голоса звучали приглушенно, она слышала лишь отдельные слова, разделенные длинными промежутками, так что понять их смысл было невозможно:

– … очевидно, изъято без разрешения…

– … из оборонного отдела?

– … так нам сказали.

– … совершенно секретно…

– … но как кто-то мог проникнуть…?

– … вентиляцию… Знаю, это кажется невозмож…

– … больше ничего не…?

– Нет признаков того, что что-либо еще пропало, никаких следов того, что что-то или кто-то был в здании.

– Вас волнует наша система безопасности?

– Всегда. Я…

– Но только идиот мог попытаться…

Руби постучалась, и разговор оборвался.

– Входи, – произнесла ЛБ, и голос ее звучал еще более мрачно и устало, чем обычно. – И закрой эту чертову дверь, Редфорт.

Руби прикрыла за собой дверь и подошла к свободному стулу рядом с Хитчем. Тот постучал пальцем по циферблату своих часов и бросил на девушку взгляд, словно говоря: «Почему ты не можешь следовать приказам, черт побери?» Руби повесила рюкзак на спинку стула и уселась. Потом взглянула на ЛБ и снова на Хитча.

Хитч едва заметно хмурился. ЛБ выглядела не такой сосредоточенной, как обычно. В руках она снова и снова вертела какой-то предмет: гладкий прямоугольник из прозрачного пластика или оргстекла, напоминающий формой и размером брелок для ключей. Однако вещь, прикрепленная к нему, не была ключом, а если и была, то этот ключ явно должен был открывать какой-то необычный замок. Поймав взгляд Руби, ЛБ нахмурила брови и сунула вещицу в карман своего белого жакета.

– Что с вами обоими? – спросила Руби. – Котята разбежались, или что-то в этом роде?

Хитч поднял бровь.

– Хотел бы я, чтобы проблема была просто в паре удравших домашних кошек, – ответил он. – И это я говорю тебе как любитель кошек.

– Тогда это, должно быть, что-то серьезное, – кивнула Руби. – Вы со мной поделитесь?

– Нет, – отрезала ЛБ.

Руби пожала плечами.

– Ну, ладно. Тогда что вы хотите мне сообщить?

ЛБ собрала бумаги в аккуратную стопку и устремила на Руби внимательный взгляд сквозь большие очки со слегка подцвеченными стеклами в белой оправе. Вид у начальницы «Спектра» был усталый. «Работала допоздна? Или просто плохо спит?»

– Итак, Редфорт, ты неплохо справилась. Жаль, что ты не смогла задержать волка, но ты не дала ему попасть в руки подозреваемых, и это уже кое-что.

ЛБ вела речь о деле, которым Руби занималась до этого и с которым справилась действительно неплохо, хотя и на несколько хаотичный и рискованный лад. Она использовала свои умения детектива и взломщика шифров, чтобы узнать, кто выпустил из частного зверинца уйму редких диких животных. Руби выяснила, что виновен в этом смотритель зверинца, который впоследствии был убит теми, кто и заказал это преступление. А именно молодой женщиной по имени Лорелея фон Лейден, маскировавшейся под продавщицу парфюмерии. Помимо того, у нее была некая загадочная спонсорша, о которой практически ничего не знали, – лишь по ее акценту и месту отправки самого первого шифрованного послания можно было сделать вывод, что она из Австралии. Обе были готовы убить сколько угодно человек, лишь бы заполучить «сизый секрет» – опьяняющий аромат, который можно было получить лишь из желез почти вымершего голубого волка. Этот запах был мифическим, легендарным веществом; несколько капель его стоили целое состояние.

Единственная проблема заключалась в том, что этот секрет был успешно похищен.

– К несчастью, – продолжала ЛБ, вторя мыслям Руби, – они скрылись вместе с загадочным веществом. Так что я, конечно, могу поздравить тебя с разгадкой дела, но в то же время не могу не сожалеть о том, что по твоей вине флакон с «сизым секретом» попал в руки врага, а две главных преступницы бесследно скрылись. Но что поделать, у всех нас бывают промахи, следует признать.

У ЛБ было неприятное обыкновение превращать то, что сначала выглядело как похвала, в нечто напоминающее выговор. К счастью или к несчастью, Руби уже привыкла к этому, и это ее не беспокоило.

– Возвращаясь к той конкретной встрече – ты можешь точно повторить то, что сказала тебе та австралийка, прежде чем заставить тебя спрыгнуть с обрыва?

– Вряд ли я это забуду, – отозвалась Руби. – Я думала, что это вообще последние слова, которые я услышу в жизни.

И это не было ложью.

Руби помедлила секунду, сосредотачиваясь, чтобы абсолютно точно воспроизвести их, затем произнесла:

– Она велела мне отдать флакон с «сизым секретом», и я это сделала – у нее был пистолет. Кажется, я подумала, что она собирается продать его, потому что этот запах очень дорого стоит, – и я сказала: «Это все, так что вы можете сделать деньги на каких-нибудь дурацких духах». А она ответила: «Вот о чем ты подумала? Нет, милая, речь не об отделе шикарной парфюмерии, где толпятся богачи, желающие потратить свои деньги. Речь кое о чем важном, куда более важном, чем ты можешь вообразить».

ЛБ ничего не сказала, она смотрела куда-то вдаль, как будто пытаясь разглядеть что-то, находящееся на огромном расстоянии. Все молчали, и тишину нарушил лишь голос Базз, донесшийся из переговорного устройства:

– Агент Фарроу из отдела безопасности прибыл поговорить с вами.

ЛБ кивнула.

– Я буду через минуту. – Она вновь повернулась к Руби. – Что ж, Редфорт, я признаю, что ты проявила инициативу и отвагу, отправившись в горы, чтобы найти голубого волка, но…

Она сделала паузу. Руби перевела взгляд на Хитча, но его лицо ничего не выражало.

– Но, – продолжила ЛБ, – ты также направилась туда одна, не запросив поддержку. Ты проигнорировала прямые приказы «Спектра». И сейчас ты была бы мертва, если бы один из наших агентов не рискнул жизнью, чтобы спасти тебя.

Руби открыла рот, готовая запротестовать.

ЛБ подняла руку.

– Как я уже сказала, ты проявила отличные рабочие качества. Но ты также пошла на неприемлемый риск. Поэтому на данный момент ты исключаешься из программы подготовки полевых агентов. Чтобы выразить это в понятных тебе терминах – ты временно отстранена, Редфорт.

– Вы, должно быть, шутите, – произнесла Руби.

– Ты думаешь, у меня есть время на шутки? – спросила ЛБ. Взгляд начальницы был стальным – по ее виду трудно было предположить, что она вообще способна шутить. – Тебе будет позволено пройти еще одно испытание, и твои результаты будут оценены. В итоге мы определим, подходишь ли ты на должность полевого агента. Будь готова к этому. Предупреждений не будет: неявка будет засчитана как провал.

ЛБ встала, собрала бумаги и вышла из кабинета, не сказав больше ни слова; она шла босиком по коридору в полной тишине, не считая шуршания ее элегантной белой юбки.

Оставшись наедине с Хитчем, Руби повернулась к нему:

– Временно отстранена?

Хитч посмотрел ей прямо в глаза.

– Прояви благодарность, детка. ЛБ готова была вышвырнуть тебя из программы подготовки раз и навсегда.

– Но почему? Я же разгадала это дело.

– Ты разгадала часть дела, – уточнил Хитч. – И упустила преступников. И в процессе едва не погибла.

– Едва не погибнуть – это такое тяжелое преступление?

– Редфорт, мы не можем позволить себе терять ни хороших шифровальщиков, ни, если уж на то пошло, агентов. В твое обучение вложено немало средств, но ты ухитряешься подвергать риску и свою жизнь, и жизни других.

Руби ничего не сказала.

– К тому же, – продолжил Хитч, – ты представляешь, как трудно найти тринадцатилетнюю школьницу, которая так круто взламывает шифры?

Она посмотрела на него и обронила:

– Да, точно.

Они покинули «Спектр» и поднялись на лифте обратно на поверхность, снова оказавшись на подземной парковке «Шрёдера». Там они сели в машину Хитча.

– Так кто все-таки идиот? – спросила Руби.

– Какой идиот? – не понял Хитч.

– Тот идиот, о котором вы говорили, когда я пришла.

– Если ты думаешь, что я возьму и выложу это школьнице, то идиотка – это ты.

– Ну, попытка – не пытка, – философски отметила Руби.

– Именно так могут решить в «Спектре», если я буду делиться секретными сведениями без разрешения.

– Тебя будут пытать?

– Они могут подумать об этом.

– Правда?

– Нет, Редфорт, неправда. По крайней мере, я сомневаюсь, что они на это пойдут, однако меня могут просто уволить.

– Это было бы погано, – сказала Руби. Хитч кивнул.

– Да, было бы. Мне пришлось бы идти искать настоящую работу. – Он дернул плечом.

– Я уверена, что мои родители оставили бы тебя работать у нас.

– Да, – подтвердил Хитч. – Именно этого я и боюсь.

В это же самое время по защищенной линии связи разговаривали мужчина и женщина…

– Так у тебя есть ключ-8?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Почему нет?

– Его нельзя сделать.

– Сделать можно все.

– Ты не понимаешь. Объект надежно хранит его. После того как я изъял два других предмета, безопасность была усилена.

– Почему два? Тебе было велено принести только один.

– Я взял кое-что для себя. Я увидел это в их лаборатории, когда уходил, и решил, что могу использовать это.

– Использовать для чего?

– Это личное.

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты крал «полезные» вещи для личного пользования, я не хочу, чтобы ты привлекал внимание, вламываясь в лаборатории и забирая то, что тебе приглянется.

– Расслабься, они даже не знают, что я это взял, они не в курсе, что я был там.

– Не отвлекайся на посторонние предметы, Птичка. Сосредоточься на цели.

– Я добуду все, что ты хочешь, просто дай мне время.

– У меня нет времени, он нужен мне сейчас!

– До него нелегко добраться.

– Конечно, будь это легко, ты не был бы мне нужен.

– Это труднее, чем я думал.

– Мне казалось, что ты считаешься гением.

– Мне казалось, что ты считаешься мертвой, Валери.

– Вот видишь? Все возможно.

– Возможно стать не-мертвой?

– Так это выглядит.

Глава 5. Немного не в порядке

– Привет, Руб, – сказал ее отец, поднимая взгляд. Вид у него был усталый. Он полулежал в гостиной, в том самом кресле, где всегда отдыхал после трудного дня. Мистер Барнаби Клиторпс явно оказался тяжелым клиентом. Хитч возле бара смешивал коктейль.

– Хорошо съездили к стоматологу? – спросил Брент.

– А? – переспросила Руби. – К стоматологу? Ну-у…

– Ладно, извини, солнышко, это был дурацкий вопрос. Конечно же, когда люди ездят к стоматологу?

– Когда у них кариес? – предположила Руби.

– Так у тебя кариес? – встревожился отец.

– Ложная тревога, – отмахнулась Руби, гадая, почему Хитч не просветил ее насчет «поездки к стоматологу».

– Хитч, конечно же, был с тобой все время? – обеспокоенно осведомился Брент.

– Ну да, он от меня не отходил. – Она покосилась на Хитча и одними губами произнесла: «Лицемер».

Хитч протянул Руби стакан лимонада и, проходя мимо нее, прошептал:

– Просто чтобы ты не расслаблялась, детка. Будь настороже и останешься в живых.

– Какой милый совет, обязательно напишу его на открытке в честь твоего дня рождения, – прошипела Руби, метнув на него убийственный взгляд.

Брент Редфорт посмотрел на часы.

– Как ты думаешь, ужин готов?

– Надеюсь, – отозвалась Руби. – Я умираю с голоду.

– Ты что, не обедала? – Брент опять встревожился.

– Конечно, обедала, но в последнее время я все время хочу есть. Наверное, это из-за выздоровления: организму нужно вдвое больше питания.

Вид у Брента Редфорта все еще был обеспокоенный.

– Я поговорю об этом с твоей матерью: нельзя, чтобы выздоровление моей дочери замедлилось, – произнес он, ероша Руби волосы. Она едва удержалась, чтобы не зарычать на него, – она терпеть не могла, когда ей ерошат волосы, но вид у отца был настолько измотанный, что она решила не ругаться с ним.

– Что еще сегодня было? – спросил он.

– Врач сказала, что я наконец-то могу снять с руки этот комок гипса, – ответила Руби, указывая на свою руку.

– Отличная новость, солнышко.

– Я хочу сделать это поскорее, – продолжила Руби. – Лучше всего завтра, ты понимаешь, о чем я?

– «Алая Пагода»! Совершенно верно. Ты хочешь хорошо выглядеть на завтрашнем благотворительном вечере в кинотеатре.

– Ну точно, пап, хорошо выглядеть – это цель всей моей жизни.

– Послушай, я свяжусь с доктором Шефердом, наверняка он сможет внести тебя в список на прием – кто-нибудь из его ассистентов это сделает. Я не хочу, чтобы какой-нибудь левый тип пилил руку моей Руб. – Он снова взъерошил ей волосы и взялся за телефон.

– Алло, Фрэнк, это Брент… хорошо, спасибо! А ты?.. А Уоллис?.. А дети?.. А твои родители как?.. А сестра Бетти?.. Рад слышать. Слушай, такое дело, Руби нужно срочно снять гипс, и я подумал, не сможешь ли ты принять ее завтра, чтобы кто-нибудь из твоих лучших ребят этим занялся?.. Отлично, Фрэнк, спасибо, буду ждать твоего звонка. – Он повесил трубку. – Похоже, ты будешь готова к завтрашнему вечернему показу. Туда явятся все респектабельные жители Твинфорда. И ты же понимаешь, что мы, Редфорты, должны смотреться на миллион долларов?

Руби действительно это понимала. Ее родители были милыми – более, чем милыми, они были очень-очень дружелюбными, общительными, уважаемыми и популярными людьми. Взять, например, благотворительный вечер в «Алой Пагоде». Мистер и миссис Редфорт были в самом верху списка приглашенных. Если бы они не смогли прийти в назначенный день, вполне возможно, что дату вечеринки перенесли бы, дабы уложиться в их расписание общественных мероприятий. Они были веселыми и влиятельными людьми и всегда вносили щедрые пожертвования.

Их дочь, Руби, тоже была популярна, но на совершенно иной лад и по совершенно иным причинам. Например, дружелюбие она понимала абсолютно по-своему. Нет, она не была грубиянкой или обманщицей, но при этом не считала необходимым завоевывать чью-либо симпатию ради самой симпатии. У нее не было мотивации стать популярной, и, возможно, именно потому, что она уже была популярна – неким чудесным образом.

– Спасибо, пап, – произнесла Руби, направляясь к лестнице.

– Нет проблем, – ответил Брент. – Скоро твою руку освободят из оков гипса, и ты снова сможешь играть в пинг-понг со своими приятелями.

Брент Редфорт не знал, что Руби и без того играла в пинг-понг с приятелями и делала массу прочих вещей, которые делала всегда, – она не собиралась допустить, чтобы сломанная рука влияла на ее образ жизни, и не боялась незначительной боли.

Руби поднялась в свою комнату, тщательно закрыла за собой дверь и отодвинула деревянную рейку в дверном косяке, за которой скрывалась потайная ниша, где хранился желтый блокнот – такой же, как 624 других, спрятанных под половицей. Ни одной живой душе не было позволено прочитать ни слова из того, что было записано в этих блокнотах. В них Руби фиксировала все интересные происшествия, равно как и те, которые когда-нибудь могли стать интересными. Ее ПРАВИЛО 16 гласило: ДАЖЕ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ МОЖЕТ РАССКАЗАТЬ О МНОГОМ; кроме того, было еще ПРАВИЛО 34: НИКТО НЕ ЗНАЕТ, КОГДА ЧТО-НИБУДЬ МОЖЕТ ПРИГОДИТЬСЯ, – в том числе сведения, кажущиеся бесполезными.

Взяв ручку, Руби записала:

Руби не знала ответов ни на один из этих вопросов, но была уверена в одном – ей нужно попытаться найти ответы. Она ни за что не собиралась мириться с этим временным отстранением.

Позже, за ужином, Руби слушала, как ее родители обсуждают предполагаемую реставрацию «Алой Пагоды». Завтрашняя вечеринка должна была помочь в этом вопросе. К ней была приурочена элитная лотерея, и некоторые призы были весьма впечатляющими: Сабина, например, искренне намеревалась выиграть фотосессию от Ады Борленд. Ада Борленд была всемирно известным фотографом и в качестве одного из призов предложила удостоить победителя или его близких фотографиями своей работы. К сегодняшнему дню Сабина купила пятьдесят два лотерейных билета.

Помимо этого, Сабина взялась нанять известную твинфордскую скульпторшу, Луизу Паркер, для создания произведения искусства, которое будет установлено в японском садике перед кинотеатром по завершении реставрации. Между участниками комитета полыхали жаркие споры о том, кого должна изображать эта скульптура. Они никак не могли прийти к согласию, однако большинство считало, что это должен быть либо человек, внесший самую большую сумму денег в фонд кинотеатра, либо кто-то, пользующийся большим влиянием в твинфордском обществе. Однако все надеялись, что результат будет более привлекательный, чем статуя мэра Абрахамса, с недавних пор мрачно взирающая вниз с фронтона небоскреба «Жаворонок» и до полусмерти пугающая всех, кто ее видел.

– Это должна быть статуя кого-то, кто выступал в театре в дни его расцвета, – заявила Сабина.

– А как насчет звезды того фильма, который показали там впервые после того, как он стал кинотеатром? – предложил Брент.

– О! – произнесла Сабина, и глаза ее засияли, как будто в голову ей пришла отличная идея. – А как насчет человека, чей фильм был снят в «Алой Пагоде», а затем показан там же?

– Ты имеешь в виду эту? – уточнил Брент.

– Да, как там ее звали? – согласилась Сабина.

– Да, кинозвезда, которую чествовали в этом году… – сказал Брент.

Оба посмотрели на Руби.

– Марго Бардем, – сообщила Руби. – Она начала карьеру в «Алой Пагоде» в качестве помощницы парикмахера и гримера, однако ее заметили и сделали дублершей актрисы, которая исполняла главную роль в фильме «Кот, поймавший канарейку». Этот фильм стал ее дебютом, а продюсером и режиссером был Джордж Катсель, который впоследствии женился на Бардем. Фильм снимали в «Алой Пагоде» и ее окрестностях, а в 1952 году там же состоялась его премьера.

– Руби, ты просто ходячая энциклопедия, точнее, сидячая, – произнесла ее мать, хлопая в ладоши.

– Я читала брошюру, выпущенную к кинофестивалю, – пояснила Руби.

– Надеюсь только, что мы соберем достаточно денег, чтобы спасти это прекрасное здание, – вздохнул Брент. – Вы можете вообразить себе Твинфорд без «Алой Пагоды»?

– А я уверена, что снести эту старую руину бульдозером было бы не такой уж плохой идеей, – проворчала миссис Дигби, входя в комнату с большой супницей в руках.

– О, миссис Дигби! – воскликнула Сабина. – Вы, конечно же, совсем не то имели в виду?

– Когда все детство живешь в прогнившей, разваливающейся на глазах старой хижине во время Великой Депрессии, то, уверяю, начинаешь ценить чистое и незаплесневевшее жилье.

Сабина потеряла дар речи.

– Вот что я скажу, – продолжила миссис Дигби, ставя тяжелую посудину на стол, – вы не заставите меня даже ступить на порог «Алой Пагоды», нет-нет, спасибо за предложение.

– Почему? – спросила Сабина.

– Из-за мира ду́хов, вот почему, – ответила миссис Дигби, складывая руки на груди.

– Вы шутите, миссис Д? Разве вы верите во все эти старые байки о привидениях? – изумился Брент.

– Называйте это как хотите, но не ждите, что я туда пойду.

– Но вы же любите эти старые фильмы, – вмешалась Руби. – Только подумайте, у вас даже есть шанс встретиться с кем-нибудь из ваших кинокумиров!

– Я не буду рисковать даже ради этого, – заявила миссис Дигби. – А то, не ровен час, вместо этого встречусь с чем-нибудь потусторонним.

– Вы смеетесь? – спросила Руби. – Вы что, правда во все это верите?

– Верю абсолютно и полностью, – ответила миссис Дигби. – И если вы меня туда потащите, я буду кричать и отбиваться.

– И вас не заинтересует даже бесплатный билет на завтрашний показ костюмов? – осведомилась Сабина.

– Не заинтересует, ни за что, – отрезала миссис Дигби.

– Так кого нам пригласить на этот показ? – спросила Сабина.

– Пригласи Элейн Лимон, – посоветовал Брент.

– Хорошая идея, – кивнула миссис Дигби. – Она до смерти испугается, увидев нежить.

В этот момент зазвонил телефон.

Руби вышла из-за стола и сняла трубку.

– Привет, Клэнс, – произнесла она. Клэнси часто звонил во время ужина: похоже, он никак не мог усвоить, что не все едят в то же самое время, что и его семейство.

– Эй, как ты узнала, что это я? – спросил Клэнси.

– Потому что мы как раз сидим за ужином, а ты часто звонишь, когда мы едим, – ответила Руби. – Я просто прикинула вероятность: на первом месте оказались ты и миссис Лимон.

– Вот как?

– Да.

– Хочешь, я повешу трубку?

– Не сейчас, ведь ты уже вмешался в мой пищеварительный процесс.

– Ну ладно.

– Так чего ты звонишь?

– Я гадал – ты получила мою записку?

– Какую записку?

– Которую я оставил на дереве.

– И что там было сказано?

– «Позвони мне немедленно».

– Ну так понятно же, что я ее не получила.

– Я так и подумал.

– И зачем тебе было нужно, чтобы я позвонила?

– Узнать, не можем ли мы встретиться, ничего важного, просто так.

– Тогда почему ты не оставил мне сообщение на автоответчике?

– Не знаю. – Он помолчал. – Сила привычки?

– Руби, солнышко, – окликнула ее мать, – ты не могла бы положить трубку и вернуться за стол? Очень жаль, когда семейный ужин прерывается из-за телефона. И это плохо влияет на пищеварение.

– Слышал, Клэнс: ты и моей маме мешаешь усваивать пищу.

– Передай мои извинения, – отозвался Клэнси.

– Может, придешь и передашь их сам?

– Нет, я лучше подожду на дереве.

– Слушай, может, встретимся минут через двадцать на Амстер-Грин? Мне нужно пройтись, размять ноги и поговорить с кем-нибудь.

– Я думал, твои родители не отпускают тебя одну, – заметил Клэнси.

– Я возьму Бага, – ответила Руби. – Знаешь, как говорят: если рядом с тобой хаски, то ты не один.

– И кто так говорит? – пробормотал Клэнси, кладя телефонную трубку.

Руби снова села за стол.

– Что у тебя на лице? – спросила ее мать, внимательно глядя на дочку и не донеся ложку до рта. – Синяк?

– Наверное, грязь, – ответила Руби. – Я, кажется, забыла принять душ.

Но Сабина, протянув руку, потерла щеку Руби.

– Ой, – вскрикнула та.

– Это не грязь, – постановила Сабина. – У тебя, наверное, анемия. У людей, страдающих анемией, легко появляются синяки, а анемией страдают те, кто подвергся стрессу.

– Ладно, ладно, обещаю, я не буду страдать анемией, если ты прекратишь тереть мое лицо, – проворчала Руби.

– Тебе нужна полезная для здоровья диета. Много… как это называется, Брент?

– Железа, – ответила Руби вместо отца.

– Я закажу побольше, – заявила Сабина, откладывая салфетку и выходя из-за стола. – Завтра в «Алой Пагоде» показ костюмов, и я не хочу, чтобы ты выглядела, как один из экспонатов.

Глава 6. Прогулка с хаски

Руби была права – родители действительно согласились отпустить ее на прогулку вместе с Багом. Конечно же, это было потому, что «благодаря этому псу» Руби вообще осталась в живых.

Если бы он не прибежал и не поднял по тревоге пожарную команду, она не оказалась бы в больнице со сломанной рукой, раненой ногой и обгоревшими волосами – по той причине, что от нее остались бы только угольки. Сабина рассказала всем друзьям историю про пса-героя. Конечно же, этот отчет о спасении Руби был правдивым, не считая некоторых ключевых деталей.

Руби и ее верный хаски спустились по Сидрвуд-драйв и на углу свернули направо, на Амстер-стрит. По пути к лужайке Руби зашла в магазин «Марти», чтобы купить жвачки. Обычно она носила с собой целую упаковку, однако не так давно проявила нехарактерную для нее небрежность, и пока она лежала в больнице со сломанной рукой, отец нашел под ее кроватью запас «Hubble-Yum» и все выкинул. Брент Редфорт вел священную войну против жевательной резинки для выдувания пузырей.

Выйдя из магазинчика, Руби увидела парня, выглядящего небрежно-стильно – он стоял вместе с двумя приятелями, но, похоже, кого-то ждал. Когда Руби проходила мимо него, он обернулся, словно хотел ей что-то сказать, но не сказал. Вместо этого он запрыгнул на свой скейт, ухватился за бампер проезжающего мимо грузовика и скрылся в потоке машин.

Это было впечатляюще – хотя, конечно же, опасно, – но в своем роде практично. Надо было попробовать как-нибудь прокатиться «зацепом».

Добравшись до лужайки, на которой рос старый дуб, Руби взглянула вверх, высматривая Клэнси. Она увидела прислоненный к стволу велосипед, который раньше принадлежал ей, а теперь ее другу, но самого Клэнси не было видно. Она свистнула – два длинных свистка, один короткий – и сразу же услышала ответ: один длинный свист, два коротких. Клэнси уже был высоко в кроне дуба.

Баг, который все это уже знал, улегся на траву и приготовился терпеливо ждать, а Руби полезла на дерево. Это заняло больше времени, чем обычно, из-за травмированной руки, но девушка хорошо умела лазать по деревьям и добралась до нужной ветки без проблем.

Они с Клэнси Кру уселись рядышком на самой высокой ветке дуба, способной выдержать их вес. Друзья смотрели сверху на Амстер-Грин и окружающие магазины. Листва дуба была настолько густой, что снизу ребят никто не смог бы увидеть. Они использовали это дерево не только для встреч, но и в качестве тайника для записок, адресованных друг другу. Даже если кто-то оказался бы достаточно хитер, чтобы найти в складках древесной коры эти записки, сложенные в виде фигурок оригами, то вряд ли ему хватило бы ума расшифровать их содержимое.

Уже наступил вечер, но все еще было жарко, и в тени от листвы можно было укрыться от солнечных лучей. Хотя школьные каникулы уже заканчивались, не было никаких признаков окончания лета и наступления осени – ни пожелтевшей листвы, ни холодного ветра. Никто не верил, что в скором времени может наступить похолодание. Казалось, никто из твинфордцев уже не помнит, чтобы температура опускалась ниже тридцати градусов по Цельсию. Лето выдалось необычайно жаркое. Конечно, благодаря этому можно было сколько угодно купаться в море, устраивать по вечерам барбекю с приглашением гостей и засиживаться допоздна, плавать в садовых бассейнах и гулять по ночам, однако никто не мог отрицать, что все имеет свою цену: долгая жара утомила всех, а окрестные леса были опустошены пожарами. Пожарная служба постоянно находилась в состоянии готовности, а число преступлений выросло: от жары люди начинали сходить с ума, по крайней мере, так утверждали психологи.

– Мама думает, что погода никогда не изменится, – сказал Клэнси.

– Да, но она ошибается, – возразила Руби.

– Ну да, конечно, я это знаю. Просто хотел заметить, что трудно уже это представить, кажется, что жара была и будет всегда, например, я уже не помню, каково это – носить свитер.

– Да, – согласилась Руби, – но когда-нибудь она изменится, и тогда тебе понадобится не только свитер, но и куртка. – Она почесала сломанную руку, сунув под гипс желтый карандаш и поводив им из стороны в сторону.

– Я не могу ждать так долго, – вздохнул Клэнси.

– Погрызи лед, например, – предложила Руби. – О боже, как я буду рада, когда этот гипс наконец снимут.

– А когда его уберут? – спросил Клэнси, который надеялся увидеть, как медсестра пилит гипс маленькой электрической пилкой.

– Завтра, – ответила Руби. – Когда его накладывали, то предупредили, что после снятия рука может быть ослабшей, незагорелой и поросшей волосками – короче, не такой, как другая.

Клэнси смотрел на нее, приоткрыв рот.

– Не жди этого с таким восторгом, – предупредила Руби.

– Это не восторг, это интерес. В том смысле, что неодинаковые руки – это интересно.

– Ну, волоски я сразу уберу.

– Жаль, – вздохнул Клэнси. – Слушай, ты видела это шоу?

– Какое шоу?

– Того иллюзиониста, Дарнли Рекса, – объяснил Клэнси. – Он сделал новое шоу: фокусы и все такое. Оно работает, даже если смотреть внимательно.

– Задача в том, чтобы вложить в твой мозг некую идею. Все делается при помощи слов, надо это помнить, – сказала Руби. – Ты и сам не поймешь, как тебя убедят думать, будто ты видишь то или это, чего на самом деле нет, и ты опомниться не успеешь, как начнешь кудахтать, словно курица.

– Хотя мне хотелось бы, чтобы это было настоящее волшебство, – произнес Клэнси. – Я имею в виду – я знаю, что это не настоящее, но было бы круто, если бы оно оказалось подлинным, верно?

– Не знаю, – ответила Руби. – Если бы Дарнли Рекс мог заставить всю страну кудахтать, словно куры, он мог бы захватить весь мир. Не самая радужная перспектива.

Прошла минута, потом Клэнси осторожно спросил:

– Тебе еще не дали медаль?

– Кто не дал? – не поняла Руби.

– Ну, «Спектр». Они наградили тебя медалью?

– За что?

Вид у Клэнси был озадаченный.

– За то, что ты едва не сгорела заживо в лесном пожаре, конечно же.

– А зачем им это делать? Людям не вручают наград только за то, что они не сгорели заживо, иначе все ходили бы с медалями.

– Ну ладно, не только за то, что не сгорела, а как насчет всего остального, что ты сделала?

– Это то, за что мне платят, это моя работа, – ответила Руби. Она помолчала. – Хотя, может быть, скоро она закончится, – добавила она.

– Что?

– «Спектр»… меня сняли с обучения на неопределенное время.

– На неопределенное время? – вымолвил Клэнси.

– Ну, если только я не пройду испытание. А если провалюсь, то вылечу из программы совсем, буду до финиша своей карьеры сидеть за столом, словно старина Фрогорн. Это вроде как мой последний шанс.

– Ты серьезно?! – воскликнул Клэнси, всплескивая руками. – Ты же распутала все это дело с волком! Они должны были дать тебе медаль за все твои заслуги, за хорошую работу и все такое, как это бывает в армии, а не…

– Послушай, Клэнс, – прервала его Руби. – Во-первых, это не армия, а во-вторых, работа не была хорошей. Я тоже ругалась на этот счет, но, я думаю, ты поймешь, что это не та ситуация, в которой дают медали, – я имею в виду, я сделала совсем не то, за что секретного агента могут наградить. Ты что-то сделал хорошо, ты получаешь следующее задание, ты справляешься с ним плохо – и тебя могут уволить. Конечно, я справилась со всем этим делом по расшифровке пахучих шифров, но провалила тренировку на выживание, едва не погибла и, хуже того, упустила то, что осталось от «сизого пахучего секрета». За такое медалей не дают. В итоге… наверное, мне повезло, что мне вообще дали еще один шанс.

Однако сама она не чувствовала себя везучей: ей казалось, что с ней обошлись совершенно несправедливо. Клэнси достал банку с газировкой и сделал большой глоток.

– И какое будет испытание?

– Понятия не имею.

– Но ты же его пройдешь?

– Надеюсь, что да, – ответила Руби. Она не хотела думать о том, что будет, если ее выкинут из спектровской Программы Подготовки Полевых Агентов. Конечно, она была наделена недюжинными талантами в области расшифровки кодов, однако жаждала того романтического трепета, который может дать только полномасштабная работа полевого агента.

Они с Клэнси слезли с дерева. Спускалась Руби быстрее, однако, соскочив с нижней ветки на землю, она оступилась и не сумела восстановить равновесие. В итоге упала на траву и неловко ударилась плечом.

– Руб, ты уверена, что готова вернуться к работе? – спросил Клэнси.

– Конечно, уверена, никогда не чувствовала себя лучше. – Она поднялась и стала отряхиваться.

– Ну, это круто, Руб, но ты не думала, что эта травма могла оказаться не только физической? Подсознательно, и все такое – но тем не менее?

– Ты снова читал психологические книжки своей тетушки Татум?

– Ну, я просто предположил.

– Клэнси, ты слишком много думаешь. Я полностью в порядке, не считая того, что рука ужасно чешется и, возможно, поросла волосами.

– Не хочу говорить, но у тебя плоховато с равновесием, как будто ты не особо уверена в себе, – заметил Клэнси.

– У меня с равновесием не просто все хорошо, а вообще круто. Просто гипс перевешивает.

Клэнси пристально посмотрел на нее.

– Если ты так говоришь, Руб, я тебе поверю.

Он ни на грамм ей не поверил. Руби это знала, но не хотела больше это обсуждать – круто и даже интересно было говорить о таких вещах, когда они касались других людей. Однако рассуждать о том же самом в отношении себя было неприятно.

Вернувшись домой, Руби прямиком направилась в свою комнату и поднялась на крышу, чтобы посидеть в одиночестве и спокойно подумать. Она размышляла о спектровском испытании. Что это будет? Тест на выживание? На ловкость? На выносливость?

И что произойдет, если она провалит этот тест?

Было слишком ужасно даже гадать об этом.

Она глядела в усыпанное звездами небо и высматривала метеоры. Был уже конец сезона падающих звезд, однако она не могла отказаться от этой привычки, а терпение у Руби было почти безграничным. Это было что-то вроде медитации: смотреть в бесконечную глубину над головой, к тому же это позволяло мыслить ясно. Она услышала мягкий топоток лап Бага.

– Привет, мальчик. – Она почесала его за ушами. – Что дальше ждет старую Руби Редфорт, как ты считаешь? – Она смотрела на хаски так, словно он мог ей ответить.

Пять месяцев агентской карьеры, три закрытых дела – и она уже чувствовала себя так, как будто всегда занималась этой работой, – и уж точно не была готова отказаться от нее.

Руби вернулась мыслями к событиям прошлого месяца – встрече с австралийкой, столкновением с парфюмершей Лорелеей… этот заговор был более масштабным, чем она могла осмыслить. Зачем австралийка подрядила Лорелею украсть голубого волка? Что она планировала сделать с его пахучим секретом? Где они находятся сейчас? Чего они на самом деле хотят и когда явят себя снова? Быть может, никогда, хотя это казалось маловероятным – в каждой приключенческой книге, которую читала Руби, злой гений всегда появлялся снова, хотя бы под финал.

Руби поняла, что ей ужасно хочется, чтобы с этими двумя злодейками все так и получилось, и питала странную надежду, что это случится скорее рано, чем поздно… и причиной тому было ее неуемное любопытство.

Глядя в темное небо и положив руку на теплый загривок Бага, Руби услышала вдали вой сирен – множества сирен, – разносящийся в ночной тишине откуда-то из делового центра Твинфорда. Он звучал, словно крик, предупреждающий о каких-то грядущих бедах. И пока она прислушивалась к нему, в ее сознании прозвучало еще одно тревожное упреждение: неожиданно Руби почти услышала голос ЛБ, резко и недвусмысленно произнесший: «Слишком сильное любопытство может стать смертельным».

Это предупреждение Руби слышала много раз, но всегда пропускала его мимо ушей. Последует ли она ему на этот раз?

Судя по опыту – вряд ли.

Высоко над завывающими сиренами…

…над бело-синими проблесковыми огнями машин экстренных служб через практически черное небо шествовала крошечная фигурка. Человек ступал по воздуху между двумя огромными зданиями, его ноги нащупывали невидимую тропу.

Вой сирен никак его не касался. Чуть дальше по улице горел дом.

Что ж, это было не его дело.

Человек пересек пустоту, легко ступил на крышу и исчез, как будто был лишь игрою воображения.

Глава 7. Звонок для пробуждения

Руби Редфорт проснулась от звонка телефона. По крайней мере, она подумала, что это телефон. Она выбралась из постели и, пошатываясь, поднялась на ноги. Однако источник звонка ей никак не удавалось определить. У нее было много телефонных аппаратов – целая коллекция. Один был сделан в форме раковины, другой – омара, третий – белки во фраке. Еще были телефоны в виде пончика, гамбургера и немало других – чаще всего необычной формы.

Руби обвела взглядом комнаты, пытаясь определить, откуда доносится звук, и до нее стало медленно доходить, что он не был похож на телефонный звонок и, скорее всего, раздавался из ее часов, засунутых в ящик стола. Эти часы не были обычными наручными часами, пусть даже самой дорогой марки. Они были сделаны специально и представляли собой многофункциональное устройство со встроенной связью. Их часто называли «спасательными» часами, но официальное наименование в «Спектре» было «часы для побега». Некогда они принадлежали Брэдли Бейкеру – когда он был еще подростком.

Теперь их отдали Руби.

Она взяла часы и переключила в режим громкой связи.

– Как поживает сломанная рука? – спросил веселый голос.

– Вы разбудили меня, чтобы спросить об этом?

– Уже десять часов утра.

– А я и не знала, – фыркнула Руби.

– Быть может, тебе нужно заводить будильник?

– Он мне без надобности. Меня постоянно будит кто-нибудь вроде вас.

– Так рука тебя беспокоит?

– Да, она мешает мне выспаться.

– Каким образом?

– Кто-нибудь обязательно позвонит, чтобы спросить, как она.

– Вот как? – хмыкнул голос. – И как же?

– Чешется, – призналась Руби.

– Это хороший знак. Значит, заживает.

– Это мне тоже постоянно твердят. Кстати, вы хотя бы не намекнете мне, кто вы? – спросила Руби.

– О, прошу прощения, а я не представился?

– Ну да. – Руби зевнула.

– Я агент Джилл. ЛБ попросила меня координировать твои полевые испытания. Просто хотел сказать «привет».

– И вам привет, – ответила Руби, почесывая руку желтым карандашом. Прошлепав в ванную комнату, она изучила свое лицо в зеркале и с деланой небрежностью поинтересовалась: – Так это будет испытание на выживание?

– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это, – отозвался Джилл. – Когда снимают гипс?

– Сегодня.

– Это хорошо, потому что тебе понадобятся обе руки: хорошая физическая форма – ключевой пункт.

– А разве так не всегда? – огрызнулась Руби.

– Это верно, так что, возможно, тебе следует сесть на велосипед и покататься, чтобы привести себя в норму.

– Я бы покаталась, но у меня нет велосипеда.

– Есть-есть, я видел, как ты на нем разъезжала. Желтого цвета, да?

– Зеленого, – поправила Руби.

– Вот-вот. Так что залезай снова на свой зеленый велик.

– Он синий.

– Но ты только что сказала, что он зеленый.

– Уже нет.

– Как так? – озадачился Джилл.

– Я покрасила его в синий, чтобы он был похож на «Ураган», и подарила его своему другу Клэнси.

– Это было доброе дело, – похвалил Джилл.

– Да, может быть, но теперь мне придется ходить пешком.

Джилл на том конце линии связи вздохнул.

– Такова плата за добрые дела.

– А то я не знаю! – хмыкнула Руби.

– Тогда советую бегать трусцой.

– Вы разбудили меня, чтобы предложить мне побегать трусцой?

– Нет, – ответил Джилл. – Я разбудил тебя, чтобы сообщить, что с тобой могут связаться в любой день – может быть, даже через несколько часов. Тебе нужно быть наготове.

– Вы связались со мной, чтобы сообщить, что вы, возможно, свяжетесь со мной?..

– Совершенно верно, я свяжусь с тобой, – подтвердил Джилл и оборвал вызов.

Часы Руби завибрировали, и на стекле, защищавшем циферблат, высветились слова:

– Я буду считать часы и минуты, – пробормотала Руби. Однако, несмотря на саркастический тон, она и правда считала часы и минуты. Жизнь до вербовки в «Спектр» сейчас казалась ей пустой. Конечно же, она вполне могла неделю-другую счастливо прожить без полной приключений работы в тайном агентстве: у нее были замечательные друзья, любящая семья, книги, музыка, музеи, картинные галереи, кино, кафе, роликовые коньки, масса других занятий, как дома, так и на свежем воздухе, кроме того, существовал телевизор и, конечно же, пинг-понг – все для того, чтобы развлечь, занять и развить разум любознательной тринадцатилетней школьницы. Но Руби не была обычной тринадцатилетней школьницей: ее разуму для развития требовалось куда больше.

Направившись выбирать одежду на сегодня, Руби увидела записку, которую явно пришпилила к двери миссис Дигби. В записке было сказано:

НЕ ЗАБУДЬ ПРО СЕГОДНЯШНИЙ ВЕЧЕР! В 18:30 РОВНО.

ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЫМОЙ ЗА УШАМИ (С МЫЛОМ).

P.S. ТВОЯ МАТЬ КУПИЛА ТЕБЕ ПЛАТЬЕ

(ТЕБЕ ОНО НЕ ПОНРАВИТСЯ).

Руби закатила глаза и стала искать свои кроссовки фирмы «Yellow stripes» и чистую футболку. Она остановила свой выбор на красной футболке с черной надписью: «Пожалуйста, скажите мне, что я еще сплю».

У Руби было много футболок, все сходного дизайна: с цитатами, утверждениями и вопросами – иногда смешными, иногда невежливыми, иногда смешными и невежливыми одновременно. Они вызывали резкое неодобрение со стороны матери Руби, однако сама Руби была не из тех, кто позволяет чужому мнению влиять на выбор гардероба, – и мнение Сабины тоже не учитывалось.

– Когда-нибудь ты будешь мне благодарна, – часто говорила мать.

– Мам, я уже тебе благодарна, – неизменно отвечала Руби, – просто за те наряды, которые ты мне покупаешь, я благодарна тебе намного меньше, чем была бы, если бы ты их не покупала.

Переговорное устройство, проведенное в комнату Руби, зажужжало.

– М-да? – произнесла девушка в микрофон.

– Это ваша домоправительница, ну, если помните, ворчливая старая дама, которая внимает всем вашим требованиям.

– Доброе утро, миссис Дигби, чем могу быть вам полезна?

– Просто хочу напомнить тебе насчет сегодняшнего вечера, – ответила та. – Твои родители хотят, чтобы ты – вымытая, одетая в платье и блестящие туфли – стояла у входной двери ровно в шесть тридцать.

– Вы уже написали об этом в записке – хотите что-то добавить?

– Да. Ровно в шесть тридцать – будь на месте или умри.

Миссис Дигби служила домоправительницей у Редфортов почти целую вечность и знала Руби вдоль и поперек. И была совершенно уверена, что Руби Редфорт никогда не получит наград за пунктуальность. С чувством времени дела у девушки обстояли просто кошмарно.

Переговорник снова зажужжал.

– Тут записка от твоего отца – прилеплена к холодильнику.

– И? – спросила Руби.

– И что? – переспросила миссис Дигби.

– И что там сказано?

– Если ты, лентяйка, спустишься вниз, то увидишь сама.

Домоправительница оборвала связь, и Руби направилась вниз, чтобы найти что-нибудь поесть.

Записка все еще висела на холодильнике. Она гласила:

Доктор Шеферд нашел для тебя место в своем расписании. Будь в больнице Святой Анжелины в 13:15. Мой шофер Боб заберет тебя из дома в 12:30, а потом отвезет тебя обратно. Не вздумай ехать на метро. И серьезно, солнышко, не опаздывай, доктор оказал мне большую услугу, согласившись принять тебя.

С любовью – папа.

Руби посмотрела на часы – у нее еще оставалось более двух часов до визита в больницу. Достаточно времени, чтобы проверить магазин старинных вещей на Амстер-стрит и поискать платье, которое она будет не прочь надеть сегодня вечером. Несомненно, Руби не собиралась облачаться в то, что купила ей мать. Однако, возможно, Сабина будет рада уже тому, что дочь надела хоть какое-то платье.

Руби повезло – платье, которое ей понравилось, сидело идеально – или, по крайней мере, должно было сесть идеально после того, как она подклеит оборку скотчем. Кроме того, она нашла интересный с виду приключенческий роман в мягкой обложке и решила, что хочет его прочитать. Отец, несомненно, попросил шофера отвезти ее в больницу заранее, и будет куда приятнее читать книгу, сидя на свежем воздухе, чем в больничной приемной с кондиционером. Нужно только кое-куда позвонить.

Выйдя из магазина, Руби увидела телефон-автомат. Она набрала рабочий номер отца и связалась с его личной помощницей.

– Здравствуйте, Дороти, это Сабина Редфорт. Видите ли, я решила отвезти Руби в больницу сама. Вы же знаете, какими бывают дети, я просто хочу убедиться, что она попадет туда вовремя. Да-да, я знаю, что Боб замечательный шофер, но сможет ли он справиться с тринадцатилетней девочкой? Сомневаюсь… – (Руби засмеялась точь-в-точь, как смеялась ее мать). – Да, Дороти, я вас слышу. Так вот, если можно, отмените, пожалуйста, приезд Боба, я буду очень признательна. Ах да, и не говорите моему мужу, он решит, что я перестрашилище… Страховщица? Правда? Правильно будет «перестраховщица»? – (Она снова засмеялась.) – Всего-всего доброго.

С годами Руби научилась подражать своей матери так достоверно, что сама Сабина не смогла бы отличить.

Руби села на скамейку, прислонилась спиной к стене и улыбнулась про себя. Она еще не знала, как доберется до больницы без велосипеда, но она что-нибудь придумает. А сейчас она открыла купленную книгу, которая называлась «И закричать не успеешь», и погрузилась в чтение.

Она быстро потеряла счет времени: книга оказалась куда увлекательнее, чем ожидала Руби. Девушка почти прочла все 275 страниц, одновременно прихлебывая газировку из банки, но тут ощутила на себе чей-то взгляд и подняла глаза. Вчерашний парень, встреченный ею у магазинчика «Марти», со стильно взлохмаченной прической, стоял на крыше телефонной будки, как будто считал, что никому нет до этого дела – или как будто ему самому не было дела до чьего-либо недовольства.

Руби вспомнила, как он ехал на скейте, зацепившись за грузовик: она определенно намеревалась попробовать сделать так же. Он был из тех парней, которые знают, что выглядят круто, – только сегодня он, похоже, чувствовал себя неловко и вертел в пальцах цепочку от ключей, второй конец которой тянулся к его карману, – он старался принять невозмутимый вид, но у него не очень получалось. Казалось, он собирается усмехнуться и сказать что-то остроумное.

– Привет, – произнес он.

– И тебе привет, – отозвалась Руби. Она поставила банку на скамью рядом с собой и теперь пыталась найти в рюкзаке свою бейсболку. – Кстати, мне кажется, вон та женщина хочет позвонить по телефону. – Она указала на пожилую даму, которая явно собиралась с духом, чтобы попросить парня слезть с телефонной будки. Он пожал плечами и спрыгнул вниз.

– Так как тебя зовут? – спросил парень.

– Мне кажется, сначала полагается представиться самому, прежде чем задавать личные вопросы типа «как тебя зовут».

– А «как тебя зовут» – это личный вопрос? – удивился парень.

– Для меня – личный, если только ты не из службы охраны правопорядка или не человек, наделенный властью, – в этих случаях вопрос «как твое имя» будет настоятельным требованием. – Руби помолчала, не глядя на него. – Так ты из правоохранительных органов?

Когда парень ответил, голос его звучал сконфуженно:

– Я – что?

– Ты из правоохранительных органов? – повторила Руби.

– Э-э… нет, – неуверенно отозвался парень.

– Я так и думала, – кивнула Руби и снова принялась рыться в рюкзаке. – Так как?

– Что – как? – не понял он.

– Как тебя зовут, нахал?

– Как меня зовут?

– Ты что – память потерял? Или ты под программой защиты свидетелей?

На это парень ответил удивленной улыбкой, как будто раньше никогда не встречал девушку, которая не намеревалась прилагать усилия, чтобы привлечь его внимание.

– Меня зовут… – начал было парень. Он уже собирался сообщить эту, несомненно, важную информацию, когда Руби на глаза попалось нечто пугающее – часы над дверью аптеки.

Черт! Прием в больнице! Она опаздывала.

– Послушай, у тебя наверняка очень красивое имя, и оно тебе, скорее всего, идет, но ты скажешь мне его в другой раз, потому что сейчас мне надо бежать. – Она наконец-то извлекла из рюкзака бейсболку, натянула ее и, остановив проезжающее такси, распахнула дверцу и залезла в машину.

Лохматый парень смотрел, как такси присоединяется к машинам, стоящим у светофора в ожидании зеленого света. Опустив взгляд, он увидел на скамейке книгу, забытую Руби.

– Эй, твоя книжка! – крикнул парень и выбежал на проезжую часть, лавируя между машинами, но в этот момент на светофоре переключился свет, и такси, набирая скорость, поехало прочь.

– Придержи ее для меня, – крикнула в ответ Руби. – Я хочу знать, чем все закончится.

Глава 8. Ни гроша

Приемник в машине был настроен на TTR, «Twinford Talk Radio», в эфире шло обсуждение местных событий. Говорили о статуе мэра, недавно заказанной и установленной на деньги самого мэра, – она вызывала негодование у многих твинфордцев.

– Она просто невыразимо уродлива, – заявляла Рокси из Северного Твинфорда.

– Я хочу сказать, что мой ребенок начинает плакать всякий раз, когда мы проходим мимо, – соглашалась Джуди с Мидтаун-авеню. – Мне уже хочется накинуть на эту статую покрывало, понимаете мои чувства?

– Чертовски понимаю, Джуди, – произнес водитель такси. – Это едва ли не самая уродливая штука, какую я видел. – Он посмотрел на Руби в зеркало заднего вида. – А тебе нравится?

– Я в ужасе, если вы об этом спрашиваете, – отозвалась девушка. Скульптор, попытавшийся запечатлеть мэра в камне, явно питал склонность к модернизму, но в результате получился полный кошмар.

– Согласен, детка! – согласился водитель, потом нажал на сигнал и, высунув голову в окно машины, заорал: – Прочь с дороги, дамочка!

TTR перешло на другую тему – о предсказанных бурях, которые, несмотря на регулярно обновляемые сведения от метеорологов, не спешили обрушиться на Твинфорд.

– Я имею в виду, они постоянно твердят нам о том, что на нас идет ураган, но ветра не хватит даже на то, чтобы запустить воздушного змея, говорю вам, я проверял, – жаловался Стив из пригорода Океанская Бухта.

Еще одна дискуссия была посвящена предполагаемому ограблению, случившемуся в квартире на двадцать шестом этаже дома на площади Лейкридж. Предполагаемому – потому что до сих пор не было заявлено о пропаже.

– Обитатели Лейкриджа могут стать жертвами действий вора-верхолаза, – вещал Тед, ведущий программы.

– Наверняка это имеет какое-то отношение к тому небоходцу, – сказал водитель такси.

– Какому небоходцу? – спросила Руби.

– Люди видели, как какой-то акробат шел между теми шикарными домами в деловом центре, – пояснил водитель. – Меня это не волнует, я живу на нижнем этаже дешевого дома в Восточном Твинфорде.

– Вы хотите сказать, что он шел по крышам?

– Нет, я слышал, он шагал прямо по воздуху, – ответил водитель. – Просто вышагивал между домами.

– Звучит как выдумка, – заявила Руби.

– И как тот тип мог это сделать, Элис? Небывалая ловкость или суперспособности? И что, по вашему мнению, полиция Твинфорда должна предпринять относительно этого человека? И должна ли что-то предпринять вообще?

– Знаете, что я думаю? – отвечала Элис из Восточного Твинфорда. – Удачи ему! У меня вот нет таких денег, чтобы жить в доме на Лейкридж. У этих богатых денег больше, чем они могут сосчитать. Какая им разница, если какой-нибудь вор вломится к ним в апартаменты и украдет одну из их драгоценностей? Почему они такие богатые? Это неправильно. Если бы я была…

– Спасибо за эту интересную точку зрения, Элис, но на этом я вынужден вас прервать, – произнес Тед.

Это была занимательная дискуссия, и Руби была разочарована, когда на радио перешли к обсуждению куда менее интересного вопроса – что делать с известковым налетом в ванной. Она перестала слушать и позволила своим мыслям блуждать, как им заблагорассудится, а сама в это время смотрела, как за окном машины проплывают городские пейзажи. И лишь проехав половину дороги до места назначения, Руби осознала, что ей не хватит денег, чтобы заплатить за всю поездку на такси. Черт, да ей не хватит даже на то, чтобы заплатить за уже проделанный путь. Она потратила свои карманные финансы на платье и книгу, и теперь у нее почти ничего не осталось.

– Знаете что, остановите, пожалуйста, я выйду здесь, – обратилась Руби к водителю. – У меня мало денег.

Такси остановилось, скрипнув тормозами.

– Если только… хотя вряд ли… – предприняла попытку Руби, протягивая ему все свои деньги до единого цента, – …вы не захотите помочь ребенку со сломанной рукой?

– Черта с два, – ответил водитель, указывая в сторону тротуара.

– Спасибо за доброту, сэр, – язвительно хмыкнула Руби, когда такси отъехало от бордюра. – Я упомяну вас в своем завещании.

Руби прибыла в больницу почти на полчаса позже назначенного срока и была встречена весьма недовольной медсестрой. На бейджике было написано «Медсестра Драйвер».

– Ты опоздала, – констатировала медсестра.

– Всего на двадцать семь минут, – ответила Руби.

– Опоздание есть опоздание, – возразила та.

– Слишком поздно? – спросила Руби.

– Доктор Шеферд уже ушел, – сообщила медсестра Драйвер, уперев руки в бока.

– Правда?

– Доктор Шеферд – занятой человек.

– Извините, – произнесла Руби, привычно делая грустные глаза. – Я с таким трудом сюда добралась… во-первых, я…

Медсестра Драйвер подняла руку, останавливая поток извинений.

– Если ты пообещаешь, что не скажешь больше ни слова, я посмотрю, что можно сделать. – Она позвонила кому-то и велела Руби сидеть на жестком пластиковом кресле в приемной и ждать.

Руби взяла помятый экземпляр «Зеркала Твинфорда». На второй странице была заметка об ограблении на Лейкридж. Мистер Баради был потрясен, когда, проснувшись, обнаружил, что входная дверь его квартиры на двадцать шестом этаже открыта.

– Она была отперта изнутри, – объяснял он полицейским из 24-го участка. – Я вас спрашиваю, – продолжал он, – как, во имя всего святого, такое могло произойти? До сих пор не обнаружено, что именно пропало, но поиски продолжаются.

Сорок пять минут спустя медсестра Драйвер пригласила Руби в крошечный белый кабинет и сообщила, что сейчас девушку осмотрит врач. Через час и двадцать семь минут никто так и не пришел. Руби прочла все уведомления и объявления, пришпиленные к стенам, сначала те, что были написаны по-английски, затем по-испански, затем шрифтом Брайля. Наконец дверь открылась.

– Итак, ты хочешь избавиться от этой штуки? – спросила женщина-врач, указывая на руку девушки.

– Ну да, это было бы неплохо. Не поймите меня неправильно, все было круто, но мне нужно вернуться домой, к родителям, пока они не сдали кому-нибудь мою комнату.

Врач не отреагировала на сарказм Руби.

– Это означает «да»? – уточнила она.

– Да, – ответила Руби.

– «Да, пожалуйста»?

– Да, пожалуйста, мэм.

– Вот так-то лучше, – хмыкнула врач и приступила к делу. Вскоре рука Руби была свободна от гипсовых оков.

– Что-нибудь посоветуете? – спросила Руби, указывая на свою руку. Теперь, когда гипс был снят, она ощущалась на удивление беззащитной.

– Ага, – ответила врач. – Тебе следует немного улучшить свои манеры, иначе в дальнейшем это может плохо отразиться на здоровье.

Руби улыбнулась ей.

– Поскольку вы медик, я запомню ваш совет.

Затем она поблагодарила женщину и предложила ей кубик жвачки, которую та взяла. Выйдя из кабинета, Руби направилась по коридору прочь из больницы.

Она поймала такси, чтобы доехать домой, и от дверей вызвала Хитча, сообщив ему о своем бедственном финансовом положении. Он вышел, чтобы расплатиться с водителем, – и отец Руби ни о чем не узнал.

Руби вошла в кухню и увидела там мать – парикмахерша укладывала ее волосы в затейливую прическу. Сабина листала последний выпуск «Еженедельного шепота» – журнала о моде и сплетнях. Сплетни относились к знаменитостям: в основном актерам и певцам, а статьи о моде рассказывали, как ужасно выглядели знаменитости в тех или иных нарядах. «ЖУТКО ШИКАРНО? ИЛИ УДИВИТЕЛЬНО УЖАСНО?»

Один раздел был посвящен особенно неудачным примерам: в нем публиковали снимки крупным планом – порванные чулки, прыщи, морщины, поредевшие волосы. Парикмахерша Тэмми стояла за плечом у Сабины и сочувственно хмыкала, а время от времени даже переворачивала страницы. Больше всего Тэмми заинтересовала история об актрисе, которая решила воспользоваться маркой косметики, известной как «Безупречное лицо». Очевидно, актриса попыталась замазать пигментные пятна, чтобы на премьере фильма с ее участием выглядеть идеально, точно с картинки. Вот только в состав «Безупречного лица» входил ингредиент, который плохо проявляет себя на фотографиях со вспышкой. Итог был далек от безупречности: все запудренные участки сияли ярко-белым цветом. Бедная Джессика Райли, на снимках ее лицо превратилось в мешанину темных и светлых пятен.

– Мне ее ужасно жалко, – произнесла Тэмми, сделав грустное лицо. – Зря они печатают такие истории. – Она подождала, пока Сабина перевернет страницу. – Я хочу сказать – посмотрите на нее. – Она указала расческой на певицу, заснятую в плохо сидящем купальном костюме. – Бедняжка… хотя, наверное, ей следовало бы подумать о том, как немного уменьшить объем бедер.

– Я уверена, ей намного легче от того, что двадцать миллионов таких людей, как вы, жалеют ее, – сказала Руби.

В кухню вошел Брент Редфорт.

– А, Руби, привет, как-то ты совсем по-другому выглядишь.

Сабина подняла взгляд от журнала.

– Да, точно. Интересно почему?

– Может быть, из-за… руки? – предположила Руби.

– Да! – в один голос воскликнули ее родители.

– Это надо отпраздновать! – заявил отец.

– Ты же знаешь, я люблю праздновать, – отозвалась мать Руби, хлопая в ладоши. – Хитч! – позвала она. – Мы празднуем! Вы можете по-быстрому придумать что-нибудь праздничное?

Раздался длинный звонок во входную дверь, потом еще один и еще.

Миссис Дигби открыла дверь – на крыльце, переминаясь с ноги на ногу, стоял Клэнси.

– Эй, малыш, не выпади из шортов!

– Извините! – воскликнул Клэнси и взбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Он приехал специально, чтобы взглянуть на руку Руби.

– Она не такая волосатая, как я надеялся, – сказал он, когда Руби предъявила ему освобожденную от гипса руку. – Но определенно волосатее, чем вторая.

Руби закатила глаза:

– Какая у тебя скучная жизнь!

– Эй, Клэнс, – окликнула его Сабина, – почему это ты не готовишься к сегодняшней вечеринке в «Алой Пагоде»? Туда нужно одеться соответствующе, ты же понимаешь.

Лицо Клэнси мгновенно вытянулось.

– Потому что я туда не иду.

– Что? Ты рехнулся? – изумилась Руби. – Нет, правда, ты в своем уме?

– У моего отца в последний момент случился ужин в посольстве, так что я обязан отработать семейную повинность.

Руби сложила руки на груди.

– Послушай, я больше всех зол по этому поводу, – продолжал Клэнси. – Я очень хотел быть в «Алой Пагоде». Ведь там правда покажут костюмы из «Появления Человека-Краба»?

Родители Руби посмотрели на него с недоумением, но Руби кивнула.

– Ты точно не хочешь пойти с нами, Клэнс? – спросила Сабина.

– Хорошо придумано, дорогая, – согласился Брент. – Идем с нами.

– Ну да, идем, олух, – подхватила Руби. – Там будут костюмы из всех фильмов ужасов, которые ты видел, – и из других фильмов тоже, самые настоящие, крутые, а не какие-то самоделки.

Клэнси жалобно усмехнулся.

– Знаю. Я ведь ждал этого не одну неделю. Но вы думаете, мой отец меня отпустит? Ведь там будет посол Санчес, а у нее восемь детей. Восемь!

– И что? – спросила Руби.

– И то, – ответил Клэнси, – что у моего отца всего шесть.

Руби удивленно взглянула на него.

– Это что, предмет для соревнования?

– Именно. Ты знаешь, как трудно женщине добиться успеха на политической арене?

– Ты ломишься в открытую дверь, – напомнила Руби.

– Так вот. По сравнению с послом Санчес мой отец выглядит неубедительно – по крайней мере, он сам так считает. Санчес успешна и в карьере, и в семейной жизни – черт, она даже сама испекла торт для президента во время его визита месяц назад. Она мать-одиночка восьмерых детей и посол, которая угощала тортом президента.

– Звучит замечательно, – согласилась Сабина.

– Значит, твой отец намерен состязаться с ней? – спросил Брент.

– Да он все время с ней состязается, – вздохнул Клэнси. – Он намерен выглядеть хотя бы крутым папочкой, который круто заботится о своих крутых детках, одновременно круто справляясь со своей крутой работой. Поэтому он хочет, чтобы мы все были там.

– А как насчет его действительно крутой жены? – спросила Сабина, отпив глоток коктейля, который Хитч только что принес, чтобы отпраздновать освобождение руки Руби от гипса.

– Ей делают прическу, – ответил Клэнси. – И вчера тоже делали.

– Ну, как говорится, хорошая прическа откроет любые двери, – произнесла Руби.

Клэнси сморщил нос, вероятно, пытаясь взвесить истинность этого утверждения.

– Может быть… в любом случае он хочет, чтобы мы все были там, умытые и причесанные, пока он занят тем, что убеждает весь Твинфорд, будто у него реально крутая карьера, и сам он крутой, и может сделать Твинфорд крутым местом. Понимаешь?

– Понимаю, – ответила Руби. – Ты не можешь пойти, потому что тебя причесывают и заставляют выглядеть крутым.

Клэнси кивнул. Все примерно так и обстояло.

Глава 9. Призрачный Скорпион в «Алой Пагоде»

Руби очень ждала этого вечера. Не ради самого мероприятия – все эти светские разговоры были абсолютной скучищей, – но вот показ костюмов обещал быть интересным.

Не считая чтения, фильмы были величайшей страстью Руби, особенно приключенческие и фильмы ужасов. Эту страсть она разделяла с миссис Дигби. Ничто не могло порадовать миссис Дигби так сильно, как очередное кино про убийство. «Жаль, что она не хочет рискнуть и встретиться с парой-тройкой призраков», – думала Руби. Сегодня вечером наверняка покажут массу всего, связанного со старыми триллерами.

На то, чтобы собраться, Руби потребовалось больше времени, чем обычно. Ей пришлось произвести пару незначительных манипуляций над купленным сегодня платьем, а именно – укоротить подол дюйма на четыре и подклеить край канцелярским клеем. Девушка осталась довольна общим эффектом, а новые солнечные очки великолепно дополнили вид. Нет, на этот вечер стоило пойти хотя бы ради показа костюмов. По крайней мере, это должно отвлечь ее от мыслей о дурацком испытании в «Спектре».

– Ты в этом собираешься идти?

Сабина Редфорт смотрела на дочь, облаченную в странное бесформенное платье, потертые туфли и гольфы длиной выше колена. Глаза девушки были закрыты огромными темными очками в квадратной белой оправе.

Платье, несомненно, было приобретено в магазине подержанных вещей или, возможно, на благотворительной раздаче. Оно было огромного размера и покрыто узором «пейсли» в кричащих розово-желтых тонах. В талии оно было стянуто широким белым поясом с пряжкой.

«О небо! – подумала Сабина. – Возможно, на самом деле малышка достала его из мусорного контейнера!»

– А что? – спросила Руби, прочитав мысли матери, явственно написанные у той на лице.

Сабина закрыла глаза и потрясла головой, словно пытаясь избавиться от только что увиденного зрелища.

– Ладно, – сказала она. – Не буду поднимать из-за этого шум, давай просто пойдем и хорошо проведем вечер. Я буду притворяться, будто на тебе то красивое платье персикового цвета, которое я купила в торговом центре. Ну почему бы тебе не надеть то красивое платье персикового цвета, которое я купила тебе в торговом центре?

Брент Редфорт, одетый в элегантный черный костюм, вошел в гостиную и увидел супругу, облаченную в платье розового цвета, с тщательно подобранными к нему украшениями.

– Ты выглядишь невероятно, милая, – сказал он, целуя Сабину. – И ты тоже… Руби. – Он вымолвил этот комплимент еще до того, как присмотрелся к наряду дочери. – Смотришься очень… очень… – Он запнулся, подыскивая слово, которое звучало бы одновременно правдиво, но не оскорбительно. Однако найти его так и не смог.

– Сойдет и «очень, очень», – отмахнулась Руби. – Не нужно ради меня ломать себе голову.

Хитч отвез семейство Редфортов на вечеринку. Это было крутое мероприятие, с расстеленной красной ковровой дорожкой и прочими атрибутами.

Показ костюмов, конечно же, устраивался в «Алой Пагоде» – все надеялись, что выручки от продажи ужасно дорогих билетов и от благотворительной лотереи должно было хватить на то, чтобы не дать старому зданию в стиле «ар-деко» рассыпаться в прах. Это строение, возведенное в разгар буйных двадцатых годов, считалось жемчужиной архитектуры и объектом огромной исторической значимости. По этой сцене дефилировали все звезды давних времен, завоевавшие «Оскара».

И многие из этих звезд в буквальном смысле слова оставили здесь свой след. Возле театра пролегала твинфордская Аллея Славы, где в тротуар были врезаны бронзовые звезды с именами самых известных в городе людей. Возле каждой звезды в бетоне был отпечаток ноги знаменитости, сделанный тогда, когда бетон был еще мягким.

Руби и ее родители шли мимо этих отпечатков, и Сабина бегло комментировала чуть ли не каждый из них.

– Это Флетч Грегори, о-о, какой мужчина! А это, о-о-о, смотрите, отпечаток ноги Артура Маджа, когда он был подростком – мне казалось, он был выше. О боже, это и вправду след Марго Бардем?

Они вошли в здание театра.

Некогда оно было построено для цирковых и сценических представлений и уже позже было переделано в кинотеатр. Но сейчас это был просто зал, огромное пустое пространство, где с потолка время от времени падали крошечные плитки золотистой мозаики. Настенные фрески, с которых безмолвно взирали изящные дамы, с каждым годом тускнели все больше. Если ничего не предпринять в самом скором времени, их лица совершенно сотрутся, и тогда уже недолго останется ждать бульдозера-разрушителя.

Однако сегодня вечером в старом здании царила блестящая экстравагантность – намек на то, что будет здесь после реставрации. Здесь присутствовали все, кто хоть что-то представлял собой. Пузырилось шампанское в бокалах, звенел смех, журчали разговоры, и юные официанты в строгих костюмах скользили между гостями с серебряными подносами, полными крошечных канапе.

Как только Редфорты вошли в зал, их окружила целая толпа.

– Это замечательный образец эпохи «деко», – заявила Дора Шеринг, самозваный эксперт во всем, что имело отношение к истории. Ей приходилось говорить громко, чтобы перекрыть гул голосов и позвякивание бокалов. – Вы можете прикоснуться к истории, провести по ней рукой, вдохнуть ее.

Все женщины сделали глубокий вдох. Сабина закашлялась – «Пагода» была настоящим раем для пылевых клещей.

– Ты все правильно говоришь, Дора, – я имею в виду, будет невероятно жалко, если оно окажется разрушено, – сказала она.

– Полностью согласна, – подхватила Марджори Гумберт, которая провела рукой по истории и теперь искала влажную салфетку. – Это будет горькая потеря для всего Твинфорда.

К ним присоединилась Элейн Лимон.

– Так о чем вы говорите, дамы? Надеюсь, рассказываете сплетни?

– О, мы просто беседовали о том, что будет ужасно жаль, если придется снести это здание, – ответила Марджори.

– Я тоже так думаю, – произнесла Элейн, пытаясь сделать печальное лицо. – Это была бы просто жуткая трагедия. – Она на миг умолкла. – Просто трагическая трагедия.

На самом деле Элейн пришла сюда не потому, что ее так уж интересовала судьба «Алой Пагоды», она просто согласилась взять предложенный Сабиной бесплатный пригласительный билет, потому что на эту вечеринку пришли все светские люди города.

Руби поняла, что ей совершенно неинтересно слушать эту болтовню, и пошла прочь, ища что-нибудь более занимательное. Пройдясь пару раз по залу, она увидела многих знаменитостей сцены и экрана, в том числе одну из своих любимых актрис, Эрику Грей. Она была звездой малобюджетных кинокартин и играла роли нескольких весьма интересных и жестоких злодеек. Родом Эрика была из Алабамы и говорила, растягивая гласные, голос у нее был глубокий и выразительный. Через каждые несколько фраз она вскидывала голову и смеялась, тогда ее губы, накрашенные красной помадой, приоткрывались, демонстрируя ряд безупречных белых зубов.

Пролагая дорогу через толпу, Руби краем глаза заметила Дирка Дрейлона, актера из «Безумных копов», который шел к своему месту по другую сторону помоста. Очевидно, показ костюмов должен был вот-вот начаться.

«Боже, миссис Дигби это понравилось бы», – подумала девушка.

Среди собравшихся было множество других широко известных личностей, но Руби не испытывала желания знакомиться с кем бы то ни было из них. Не потому, что не уважала их – напротив, очень уважала, однако она настороженно относилась к личным встречам с киногероями: встреча со своим кумиром может стать ошибкой, большим разочарованием. Иллюзорный мир кино, как правило, не выдерживает столкновения с реальной жизнью.

По крайней мере, именно такие мысли были у Руби, пока она не встретила гримера Фредерика Лютца. Фредериком Лютцем Руби восхищалась – он был подлинным художником, создателем образов пугающих монстров, злодеев (а также их жертв), который, помимо того, мог любое лицо сделать прекрасным и запоминающимся.

Они немного поговорили друг с другом, потом Лютц поблагодарил Руби за похвалы его мастерству, и когда она уже направилась к своему месту, окликнул ее:

– Если вам для какого-нибудь очень важного случая понадобится грим, обратитесь ко мне, и я с удовольствием вам помогу, мисс Редфорт.

– Я обязательно к вам обращусь, – ответила она, думая о Хеллоуине.

Повернувшись, девушка буквально столкнулась головой со своей подругой, Ред Монро.

– Я тебя искала, – произнесла Ред, потирая лоб.

– Привет, Ред, а где Сейди? – спросила Руби, прижимая ладонь к носу.

– Сейди за кулисами, помогает радиоактивному омару прицепить клешни. – Из уст Ред это прозвучало так, словно она говорила, что Сейди помогает кому-то правильно повязать галстук.

Сейди Монро, то есть мама Ред, была художником по костюмам. Чаще всего она выполняла работы для фильмов ужасов и научно-фантастических кинокартин, в основном малобюджетных. Руби нравилось тусоваться в гостях у Ред, потому что в студии у миссис Монро часто творилось что-нибудь необычное, а сама Сейди, держа наготове карандаш и блокнот, время от времени задавала странные вопросы. «Скажи, Руби, как, по-твоему, может выглядеть Мерзмастер? Как ты думаешь, у него на руках пальцы или хваталки?»

Руби и Ред добрались до своих мест. Эллиот Флинч уже сидел там же, изучая программу представления.

Свет медленно померк. Все зааплодировали.

– Клэнси не пришел? – шепотом спросила Ред.

– Ему пришлось идти на прием и улыбаться ради карьеры его папы, – ответила Руби.

– Он когда-нибудь вывихнет челюсть.

– А то я не знаю! – фыркнула Руби.

Дама, сидящая позади них, раздраженно зашикала.

– Добро пожаловать на открытие Твинфордского кинофестиваля – «Свидание с приключениями»! – провозгласил ведущий Рэй Коннер, выскакивая на сцену.

Зрители зааплодировали снова.

По мнению Руби, Рэй Коннер был слишком велеречив и малость глуповат.

– Как вы знаете, сегодняшнее мероприятие устраивается ради сбора средств, дабы помочь нашему прекрасному театру, «Алой Пагоде».

Паузу заполнили новые аплодисменты. Ведущий улыбнулся.

– Нынешний кинофестиваль именуется «Свидание с приключениями», другими словами, он посвящен приключенческим фильмам – комическим, романтическим или же просто страшным. И сегодня вечером мы, в частности, чествуем наших замечательных художников по костюмам, которые слишком часто остаются в тени.

Опять аплодисменты, особенно от Ред – ведь ее мама тоже была художником по костюмам.

Коннер улыбнулся еще шире и энергично закивал.

– В течение нескольких следующих недель в кинотеатрах Твинфорда будут показаны великолепные фильмы минувших лет. Незабываемая работа таких звезд, как Бетси Блюм, Леонард Фуллер и Кромптон Хейнс, с участием невероятно талантливой актрисы Марго Бардем, которая в молодости работала в нашем театре парикмахершей. Ее актерская карьера началась с романтического триллера, который был снят в этом самом здании в 1952 году, и здесь же позже состоялась его премьера. Впоследствии он часто именовался ярчайшим образцом этого жанра.

И вновь аплодисменты. Напряженная улыбка Бетси Блюм.

– К сожалению, Марго Бардем не смогла присутствовать здесь сегодня вечером…

Стон всего зала.

– …но она, конечно же, присоединится к нашему кинофестивалю в пятницу, пятнадцатого числа.

Аплодисменты.

– Спасибо, спасибо, – продолжил Коннер, стараясь перекрыть голосом овации. – Это будет особенный показ, потому что вечером в пятницу в этом кинотеатре пройдет мировая премьера фильма «Ощути страх», в некоторых сценах которого также показана «Алая Пагода». Этот фильм был снят в 1954 году, но по некоторым причинам так и не вышел на экраны, так что нам выпадает счастье стать первыми его зрителями!

Бурная овация.

– Тьфу, – прошептал Эллиот, – и чего он всегда так много болтает?

– К слову, о замечательной актрисе мисс Бардем: гвоздем сегодняшнего вечера будут великолепные костюмы, которые она носила в следующих фильмах: «Правда выплывет», «Последнее желание», «Почувствуй опасность» и, конечно же, «Кот, поймавший канарейку». Да, сегодня нам повезет узреть потрясающие наряды мисс Бардем, благодаря которой эти фильмы стали подлинной сенсацией.

Он сделал паузу, дабы произвести более сильный эффект.

– Платье из перьев… – Аплодисменты.

– Белое бальное платье с меховой оторочкой… – Аплодисменты.

– И конечно же, легендарные Маленькие Желтые Туфли размера 3[1]. – Аплодисменты.

– Список длинный, – сказал Коннер, который, с точки зрения Руби, и так уже затянул вступление.

– Также вы будете ошеломлены головокружительными костюмами из фильмов «Пальцы из космоса», «Оно позади тебя» и «Коготь в окне».

Раздался громкий одобрительный свист – в зале, несомненно, было множество ценителей «Когтя в окне».

– И не забываем о еще одном важном событии этого вечера – лотерее!

Снова свист – Руби подозревала, что особенно старается ее мать.

Еще несколько минут пафосных речей – и показ наконец-то начался. Заиграла музыка, Рэй Коннер благородно отступил к правому краю сцены, и по подиуму зашагала вереница моделей в разнообразных нарядах, каждый последующий из которых был невероятнее предыдущего. Руби была в восторге – ее любимые фильмы словно бы оживали перед ее взором.

Ред так и подалась вперед.

– Это ведь платье из «Двое – компания, трое – склеп»?

– Кажется, да, – отозвалась Руби.

– Оно выглядит так, словно действительно сделано из паутины. А ты посмотри… – Ред вытянула руку, указывая на еще один наряд из известного фильма, и опрокинула бокал с напитком прямо себе на колени.

– О черт, только не это! – воскликнула Ред, неистово отряхивая платье.

– Если это черничный шербет, Ред, то лучше пойди замой его, – посоветовал Эллиот. – Эта штука оставляет такие пятна… к слову о радиоактивных монстрах.

С Ред подобные происшествия случались по пять раз за неделю, и она уже напрактиковалась бегать к умывальнику или к питьевому фонтанчику.

Ред отправилась в туалет замывать черничный шербет, а Руби и Эллиот продолжили наслаждаться показом – «вживую» костюмы выглядели куда более впечатляюще, чем во время показа на экране. Честно говоря, некоторые наряды были намного лучше, чем фильмы, в которых они появлялись.

Пятнадцать минут спустя Руби оглянулась и увидела, что Ред пробирается обратно на свое место. Судя по выражению лиц людей, мимо которых она протискивалась, она наступала на ноги почти каждому. Когда Ред оказалась совсем близко, Руби заметила, что лицо у подруги настолько бледное, что она похожа на призрака.

– Что с тобой? – спросила Руби, когда Ред наконец плюхнулась рядом с ней. – У тебя такой вид, словно ты только что наткнулась на Призрачного Скорпиона.

– Может, и так. Я заблудилась и оказалась за кулисами, и там было что-то странное. Может, и не скорпион, но оно напугало меня до потери пульса.

– Серьезно? – не поверил Эллиот.

– Я точно вам говорю, тут водятся привидения, как и говорили, – заявила Ред.

Руби окинула ее взглядом.

– Может быть, тебе надо завязывать с этими шербетами из консервированных соков, Ред, – ты же знаешь, там полным-полно всякой химии. Думаю, он мог ударить тебе в голову.

– Я не шучу, ребята. Я знаю, что часто налетаю на всякие вещи, но на этот раз, клянусь, я споткнулась обо что-то, чего там не было, – я хочу сказать, что там было что-то, хотя я ничего не увидела, но что-то там было, я ведь не могла споткнуться на ровном месте, верно? И, честное слово, я слышала шаги.

– Ред, ты всегда спотыкаешься на ровном месте, – напомнила Руби. Ред сердито посмотрела на них с Эллиотом и твердо произнесла:

– Но не на этот раз. Сейчас причина была не во мне.

И самое интересное – Руби ей поверила.

Глава 10. Забавная странность

Всего через десять минут после начала второй части показа что-то, похоже, пошло не так.

На подиум вышла женщина-организатор, чтобы извиниться за то, что шоу задерживается, и объяснила все техническими проблемами.

Ведущий Коннер снова вышел на сцену и принялся отпускать дурацкие шуточки, намекая, что сюжет развивается совсем как в «Когте в окне» или в «Экто-хватателе», и все благосклонно посмеивались.

Организаторша вернулась и объявила, что, к несчастью, один из главных предметов показа куда-то подевался, однако шоу будет продолжено.

Руби и Ред переглянулись.

– Я же говорила, – произнесла Ред. – Там кто-то был.

– Пойду проверю, – небрежно бросила Руби. К этому моменту ей стало уже по-настоящему любопытно, и она желала знать, что именно происходит, даже если ей придется действительно столкнуться с Призрачным Скорпионом. К счастью, она не верила в призрачных скорпионов и потому не боялась, и кроме того, она почти невредимой спаслась из лесного пожара, пережила две встречи со злобным Графом фон Висконтом, ускользнула от щупалец морского чудовища, и ей уже казалось, что она неуязвима.

Руби встала с места и направилась за кулисы. Она шла так уверенно, что никто и не подумал остановить ее – по крайней мере, пока она не попробовала попасть в помещение, где распорядитель показа отдавала команды.

– Тебе сюда нельзя! – заявила устрашающего вида женщина с асимметричной прической и в платье асимметричного покроя.

– Я просто…

– Сгинь! – рявкнула женщина и захлопнула дверь перед самым носом Руби.

– Черт, – прошипела Руби и повернулась, чтобы уйти. И тут она заметила целую гору огромных рыбьих голов, сделанных из папье-маше. Руби узнала и их, и фильм, в котором они появлялись: она много раз пересматривала это кино, сидя рядом с миссис Дигби. В первый раз она увидела фильм «Морские рыбы-дьяволы», когда ей было всего три года.

Руби взяла одну из голов и внимательно ее осмотрела. «Думаю, можно попытаться». Она надела рыбью голову, полностью скрыв лицо, – при этом она все отлично видела, но никто не мог заглянуть под маску. Было неудобно, но вполне терпимо. Обыскав стойку с костюмами, Руби нашла то, что ей было нужно; достав из ячейки рыбий хвост, она натянула его на себя. Теперь никто бы ее не узнал: она превратилась в низкорослую рыбу-дьявола. Она снова открыла дверь, и теперь женщина впустила ее.

– Вовремя! А где остальная стая?

Руби пожала плечами.

– Профессионалов совсем не осталось, – проворчала асимметричная женщина, покачивая головой. Потом внимательнее посмотрела на стоящую перед ней рыбу. – Маловата ты что-то. Плавники по полу волокутся.

Рыба снова пожала плечами, но ничего не сказала. Потом жестом указала в сторону туалета.

– Ладно, иди, только быстро, – буркнула женщина.

Пробираясь между стойками, вешалками и коробками с реквизитом, Руби подслушала, как одна из моделей говорила ведущему:

– Клянусь, они были там, а через минуту исчезли – странно, правда? Честное слово, я что-то почувствовала – как будто воздух возле меня шевельнулся. Словно от сквозняка, понимаете? – Она вздохнула. – Впрочем, не важно, я все равно не смогла бы их демонстрировать на показе. – Она взглянула на свои ступни. – Ноги девятого размера никак не втиснешь в эти детские туфельки – у Марго Бардем, должно быть, ножки словно у феечки.

Руби проскользнула через боковую дверь в лабиринт коридоров. Сняв свой рыбий наряд, она на цыпочках кралась по переходам за сценой. Она понятия не имела, куда направляется, но ориентировалась по голосам, раздававшимся где-то вверху. Руби однажды слышала, что там есть бронированная комната, сооруженная давным-давно под самой крышей здания, потому что одна знаменитая и капризная актриса настаивала на том, что ее гримуборная должна быть на самом верху театра, а все драгоценности звезды, пока она выступает на сцене, должны храниться в надежно запертом помещении по соседству.

По мере того как Руби поднималась по лестнице, голоса становились все громче. Достав из «спасательных часов» зеркальце на раздвижном креплении, девушка сумела заглянуть за угол. Два охранника объясняли организаторше шоу, что ни на дюйм не отходили от двери комнаты, где хранился предмет номер 53.

– Мы не только не сходили с того самого места, где я сейчас стою, – твердил один охранник, – но никто даже не прикасался к ручке двери, не говоря уже о том, чтобы войти внутрь – пока за ними не пришел костюмер.

– Это верно, – подтвердил второй мужчина, – как Стэн говорит, так все и было: пока вы не отперли эту дверь, никто туда не входил.

– И вы хотите, чтобы я поверила, что вы были здесь все время?

– Послушайте, я не заставляю вас во что-то там верить. Я вам говорю, что мы с Элом ни на шаг не отходили от того места, на котором стоим сейчас.

– Ни на шаг, – подхватил Эл. – Все было в порядке, как и должно было быть, по крайней мере, с нашей точки зрения. – Эл поднял с пола листок бумаги, словно бы для того, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. – Все в полном порядке. – Он сунул бумажку в карман. – Как на корабле.

– Значит, номер 53 просто украли призраки? Вы это хотите сказать?

– Это единственное объяснение, – ответил Эл, – и вот что я вам скажу: с сегодняшнего дня я тут не работаю. Здесь водятся привидения, я уже не сомневаюсь в этом. Когда ваша костюмерша вошла, чтобы взять этот ваш номер пятьдесят три, у меня возникло странное ощущение, как будто кто-то просквозил мимо меня. Так что на завтра, дамочка, ищите другого охранника для вашей грандиозной премьеры.

Женщина потрясла головой, словно не в силах поверить в то, что услышала. Но, несмотря на ее возражения, Стэна и Эла переубедить ей не удалось.

– Призраки или нет, – сказала организаторша, – но не могли бы вы по крайней мере обеспечить надежную охрану всех выходов из здания? Никто – я повторяю, никто – в сценическом костюме или без него не должен покинуть здание без проверки на предмет наличия у него похищенных предметов! – Она повернулась, чтобы уйти, и добавила: – Включая меня.

Охранник кивнул.

– Так точно. Никто не выходил и не выйдет без нашего разрешения.

«Если это так, – подумала Руби, – то вор, скорее всего, все еще в здании, где-то прячется, ожидая шанса улизнуть. Но как он собирается это сделать?» Она огляделась по сторонам.

«Может быть, через окно?»

Она побежала обратно вниз по лестнице. На нижнем этаже не оказалось окон, а окна, выходившие на лестничные пролеты, не открывались, и в них не было ни единого выбитого стекла. Руби направилась по коридору обратно к зрительному залу.

Огибая очередной угол, она вроде бы услышала что-то похожее на тихое, почти бесшумное движение. «Наверное, мышь… или крыса. – Она вздрогнула. – Соберись, Редфорт».

К тому времени как Руби снова заняла свое место в зале, шоу было в разгаре. Шла лотерея, сбор пожертвований уже завершился, и показ приближался к финалу, со всеми сопровождающими эффектами: зловещее меняющееся освещение, жутковатые звуковые эффекты, под которые по сцене шествовали злодеи и монстры. Последней прошла стая Рыб-Дьяволов.

Руби пыталась следить за действием, но ее мысли, конечно же, были заняты услышанным. Когда последнее киношное чудовище покинуло подиум, публика разразилась аплодисментами.

Лишь немногие зрители, похоже, были обеспокоены тем, что им не показали предмет 53, – и без того было на что посмотреть. Однако Сабина Редфорт была сильно разочарована.

– Как ты думаешь, куда они подевались? Я считала, что они станут одним из главных «гвоздей» показа.

– Я уверен, что они были, – ответил Брент. – Ты, наверное, просто пропустила их.

– Вряд ли я могла пропустить Маленькие Желтые Туфли, – возразила Сабина. – Не выдумывай, Брент.

– Что ж, не надо так унывать, – подбодрил ее муж. – Не забывай, ты выиграла приз от Ады Борленд.

– О да! – воскликнула Сабина. – Руби, я выиграла в лотерею, и тебе повезло, твой фотопортрет будет снимать сама великая Ада Борленд!

Руби не считала, что ей так уж повезло: она была не в восторге от идеи позировать перед камерой. Обычно это было ужасно скучное занятие. Но на восторги матери она ответила:

– Суперски.

– Госпожа Удача была на твоей стороне, – заметил Брент.

– Что ж, – отозвалась Сабина, – я немного ей подыграла. Я купила сто двадцать два билета.

Редфорты, подхваченные общим движением, вышли из театра вместе с большинством прочих участников вечеринки. Брент оглянулся на старое здание.

– Глядя на него, невозможно отделаться от мысли, что тут и впрямь водятся привидения. – Он подмигнул Барбаре Бартоломью. – Захватывающая мысль, верно, Барб?

Барбара невольно содрогнулась.

– Меня это пугает, – ответила она.

По пути домой Руби не сказала ни слова. Ее мозг пытался выстроить хотя бы какие-то логические связи между событиями вечера. Она слышала разговор родителей, но они не сказали ничего интересного: только то, что канапе были вкусные и что на парковке у театра, похоже, не хватает персонала. Они, видимо, уже забыли про Маленькие Желтые Туфли.

Дома Руби взяла из холодильника сок, пожелала родителям спокойной ночи и поднялась в свою комнату.

Ну ладно, Ред Монро действительно была неуклюжей, и с ней постоянно что-то случалось, однако странно, что Ред, охранники и модель испытали нечто сходное: все они почувствовали какое-то необъяснимое присутствие. У Руби был соблазн списать это на воображение, подхлестнутое слухами о привидениях, водящихся в старом театре, на неясные ощущения, вызванные звуками и сквозняками дряхлого здания. Люди могут быть чрезвычайно внушаемыми, и если один пережил нечто странное, с другим наверняка вскоре случится то же самое.

Руби читала об этом в книге доктора Стефани Рэндлмен «Кажется, я тоже это видел».

С другой стороны, нельзя отмахиваться от некой вероятности только потому, что она похожа на суеверные страхи сильно внушаемых людей. Возможно ли, что слухи об «Алой Пагоде» имеют некое основание? Руби вспомнила дело о Морском Шептуне, в раскрытии которого она принимала участие. В том случае люди, утверждавшие, будто слышали шепот, доносящийся из океана, не были жертвами своего воображения: этот звук действительно был.

Она тоже слышала его и даже видела существо, производящее этот звук. Но привидения? Существование привидений не было доказано, и Руби требовалось очень много надежных свидетельств, чтобы поверить, будто существо из мира духов могло быть в ответе за пропажу пары туфель третьего размера.

Она достала связку ключей на цепи и один за другим повернула пять разных ключей…

…в пяти разных замках. Потом толкнула тяжелую дверь, шагнула через порог и закрыла дверь за собой.

Там кто-то был.

Она сразу же поняла, что это он: она чувствовала запах крема от его итальянских кожаных ботинок. Он был в квартире.

Она медленно пошла по коридору, ее каблуки-шпильки цокали по мраморному полу. Дверь в студию была открыта, и она различила смутную фигуру в кресле перед окном.

– Задержалась на работе? – спросил он.

– Можно сказать и так, – ответила она. Ее голос не выдавал страха, однако она боялась.

– Кстати, – произнес он, – рыжие волосы тебе идут. Твой акцент соответствует твоей новой внешности?

– Я не хотела, чтобы кто-то узнал меня, поэтому выбрала другое лицо.

– Очень привлекательный и интересный выбор, – похвалил он. – Люди подумают, что видят призрак. – Он помолчал. – Но довольно пустой болтовни. Полагаю, все идет так, как и должно?

– Не уверена, – отозвалась она.

Он улыбнулся.

– О, дорогая, неуверенность – это ужасно тяжело, верно?

Она ничего не сказала.

– Незнание может сделать человека жутким параноиком. – Он посмотрел на нее, его черные глаза словно бы исследовали ее душу. – Лучше уладить ситуацию прежде, чем начнутся бессонные ночи. Ты же не хочешь умереть от усталости?

Она знала, о чем он говорит, и не имела ни малейшего намерения умереть от усталости или вообще умереть по какой-либо неприятной причине, если уж на то пошло. Она должна найти предателя и предложить ему выбор. Жизнь или смерть. Ничего другого не дано.

Глава 11. Пробуждение

Вот уже второе утро подряд Руби просыпалась от звонка. На сей раз это был телефон, который зазвонил намного раньше одиннадцати часов утра. Руби взглянула на будильник, но циферблат виделся ей расплывчато. Она села и нашарила очки. «Семь часов утра, о небо!»

– Пусть лучше это будет что-то важное, олух, – сказала она в телефонную трубку.

– Вроде как, – ответил голос с того конца линии.

РУБИ: А, привет Ред, я думала, это Клэнс.

РЕД: Об этом написали в газетах. Значит, мне не померещилось.

РУБИ: О чем написали в газетах? Померещилось что?

РЕД: Призрак.

РУБИ: Что?

РЕД: Подтвердили, что там был призрак и забрал их.

РУБИ: Забрал что?

РЕД: Маленькие Желтые Туфли – их украли вчера вечером.

РУБИ: Я уже сообразила, что это должны быть туфли, но как ты представляешь себе призрака, несущего пару туфель?

РЕД: В руках, а что?

РУБИ: Призраки не могут носить материальные предметы.

1 Третий американский размер обуви соответствует русскому 34-му.

Продолжить чтение