Читать онлайн Книга джунглей. История Маугли бесплатно

Пролог

НОЗДРИ ТИГРА щекотал запах добычи.

Хищник крался сквозь ночные джунгли неслышно, невидимо, лишь иногда среди густых зарослей мелькала его роскошная оранжево-черная шкура.

В сердце тигра пылал гнев. Этот гнев был так силен, что, казалось, мог спалить все джунгли точно так же, как ужасный Красный Цветок, которым владеют люди. И был лишь единственный способ погасить этот огонь.

Тигр бежал все быстрее, легко перепрыгивая через узловатые корни деревьев, глубоко погрузивших свои пальцы в холодную землю, под змеиными кольцами свисавших у него над головой лиан. На бегу он со злобным наслаждением думал о скорой встрече со своей жертвой. Ему, могучему великану, хотелось, конечно же, чтобы победа в предстоящей схватке не оказалась слишком простой, слишком легкой. Такая победа недостойна тигра, она не приносит ему славы. Жертву нужно добывать в бою.

Говорят, что у тигров мало своих легенд и историй. Почему? Многие считают, что у тигров просто нет времени их рассказывать. Тигр постоянно либо гонится за добычей, либо его рот уже набит едой – когда ему истории рассказывать?

Впрочем, одна история непременно есть у каждого тигра. Это история его собственной жизни. Повесть, написанная азартом охоты и кровью добычи.

Вот и сейчас тигр писал историю своей жизни. Он сочинял ее каждым прыжком своих мощных лап, каждым движением своего могучего гибкого тела. Тигр улыбался на бегу, сверкая в лунном свете белоснежными острыми клыками.

Шерхан охотился на человеческого детеныша.

Погоня

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ДЕТЕНЫШ бежал, выбиваясь из сил. Он торопился, хватался за ветки, спотыкался о корни деревьев и камни, едва не падая на каждом шагу.

Маугли тяжело дышал, но не прекращал свой бег. Его маленькое гибкое тело ручейком струилось среди зарослей – вперед, вперед, вперед. Листья тяжело били мальчика по рукам, по лицу, но он не обращал на это внимания, и бежал все дальше и дальше.

Мальчику было лет двенадцать, или около того. Тело его было мускулистым и поджарым, коричневым, как кора баньяна, и голым, как у крокодила, если не считать густой шапки спутавшихся темных волос на голове.

В джунглях Маугли провел всю свою жизнь и потому чувствовал себя в них уверенно, как дома.

Маугли высоко подпрыгнул, ухватился за ветку, затем уловил какое-то движение у себя за спиной и тут же соскочил вниз.

Он приземлился прямо посреди стаи молодых волков и встал, как и они, на четвереньки. Волки взглянули на Маугли, моментально перестроились, окружив его, и, тяжело дыша, вместе с ним побежали дальше, сильно отталкиваясь от земли своими лапами. В ушах у них гремела музыка охоты, вечная песня джунглей.

Летящая вперед стая словно превратилась в одного громадного зверя, за чьей спиной уже показалась тень преследователя, и волки двинулись быстрее, опережая человеческого детеныша. Несущаяся следом за ними пантера не отставала, не сбивалась с шага, не замедляла бег своего огромного мускулистого тела.

Маугли собрал в кулак всю свою волю, продолжал бежать, вкладывая последние силы в каждый свой шаг, в каждый прыжок, но волки уходили все дальше и дальше вперед. Волки были быстрее, их короткие сильные лапы лучше приспособлены для бега, чем руки и ноги Маугли.

Преследовавший Маугли зверь постепенно сокращал дистанцию. Оглянуться на бегу человеческий детеныш не мог, не успевал, он знал лишь, что его единственная надежда уйти от погони – это придумать что-нибудь неожиданное.

Обогнать такого большого и сильного зверя ему не удастся никогда, но вот обхитрить его… Быть может, спрятаться? А еще лучше, уйти от него наверх, на деревья.

Пробегая мимо высокого, с толстым стволом, дерева, Маугли схватился за свисавшую с него лиану и на ней по инерции взлетел вверх, а там зацепился за ветку и вскарабкался на нее. Не теряя ни секунды, Маугли быстро пробежал по ветке – ловко, не оскальзываясь и вовремя пригибая свою покрытую спутанными волосами голову, чтобы не удариться о верхний сук.

Затем он схватился за другую лиану и полетел ногами вперед между небом и землей, чтобы приземлиться на ветке следующего дерева. Попытка не удалась – ветка, на которую опустился Маугли, оказалась сухой. Она громко затрещала и обломилась. Маугли вместе с ней свалился на землю.

Удар от падения был сильным, болью отозвался в руках и ногах мальчика, а преследователь оказался уже совсем рядом. Маугли попытался броситься наутек, но было поздно. Пантера прыгнула на человеческого детеныша, прижала его к холодной земле и опустила голову так низко, что Маугли почувствовал на своем лице ее дыхание. А потом пантера заговорила:

– Ты самый никудышный волк, которого я когда-либо встречала.

Маугли оттолкнул от себя пантеру, очень раздосадованный тем, что Багира вновь сумел его поймать.

– Если бы та ветка не обломилась, я бы выиграл, – обиженно ответил он.

Багира не спеша, со вкусом почесал когти о толстую кору дерева, потянулся, сел и принялся вылизывать огромным шершавым языком шерсть у себя на груди. Огромный зверь был мускулистым, поджарым, черным как ночь и ловким, как любой хищник в джунглях. Если Багира будет преследовать вас в ночи, вы увидите только блеск его желтых глаз… Если вообще что-нибудь успеете увидеть.

– Волки не прячутся на деревьях, – наставительно сказал Багира. – Если ты хочешь жить с волками, то и вести себя должен по-волчьи.

Джунгли неожиданно наполнились шумом. Визг и лай приближались – это молодые волки, сделав крюк, возвращались к Багире и Маугли. Человеческий детеныш с радостью присоединился к своей семье, и они с волчатами принялись кувыркаться, бороться, в шутку бить друг друга лапами и кусаться – не больно, не сжимая челюстей.

– Ну, как мы показали себя, Багира? – спросил один волк, из самых молодых.

– Ну… – начал Багира, но волчата его уже не слушали.

– Пойдемте! – пролаял другой волк, и все они с места в карьер бросились бежать. Маугли побежал вместе со стаей, стараясь не отстать.

Держаться рядом с волками ему пока что удавалось, но надолго ли хватит его сил?

Черная пантера вздохнул, глядя вслед исчезающей в глубине джунглей стае.

«Да, такая вот история», – подумал про себя Багира. Странная, очень странная история человеческого детеныша по имени Маугли.

И не скрывая своей озабоченности дальнейшей судьбой мальчика, Багира произнес вслух, обращаясь к окружавшему его лесу.

– Ах, если бы только этот человеческий детеныш был так же необходим волчьей стае, как она ему!

По дороге домой

БАГИРА НЕ СПЕША ШЕЛ вслед за молодыми волками.

Он лениво перебирал своими мощными лапами, не забывая внимательно следить за всем, что происходит вокруг. Эта привычка у всех кошек в крови – постоянно оставаться настороже, смотреть по сторонам своими зоркими глазами и слушать, слегка шевеля ушами.

Из кустов, на расстоянии примерно трех баньяновых деревьев отсюда, долетел шорох и слабое попискивание. Неопасный шум. Это всего лишь мускусные крысы, на которых не стоит обращать внимания. Где-то вдали за спиной пантеры мирно паслись на траве носороги, в полуденном воздухе раздавалось их характерное сопение и похрюкивание. Пусть себе пасутся. Слева шуршали птицы, строили себе гнездо. Тоже хорошие звуки. Вообще-то, птицы в джунглях очень полезны – со своей высоты они способны заметить приближающуюся опасность даже раньше, чем кошки. Если птицы строят гнездо, значит, все вокруг спокойно.

В нескольких шагах впереди Багиры шел Маугли. Как и любой мальчишка, он то пританцовывал, то подскакивал на одной ножке. Человеческий детеныш прекрасно чувствовал себя в джунглях, он всегда их любил. Неторопливо шагая сзади, Багира вспоминал о детстве Маугли, о том, каким сорванцом он рос, и как часто ему приходилось следить за тем, чтобы уберечь человеческого детеныша от опасности – и прежде всего от его собственных проделок. Но Маугли вырос, и присматривать за ним становилось все труднее и труднее. «Как же быстро они растут, эти малыши», – подумал Багира.

– Волки не прячутся на деревьях, – продолжил недавно начатый разговор Багира, глядя на легко, упруго сгибающиеся в коленях длинные ноги мальчика. Вот, даже шаг у него изменился, стал намного шире, увереннее. Это неплохо. Багира знал, что Маугли еще немало придется побегать в жизни. И чем быстрее он будет бегать, тем лучше.

– Я не прятался, – возразил Маугли. – Я убегал от тебя.

– Ага! Залез на дерево, чтобы уйти от пантеры? Придумал тоже! – рассмеялся Багира и играючи толкнул Маугли головой в поясницу, едва не свалив при этом с ног. Ведь даже стоя на своих четырех лапах, Багира был примерно одного роста с мальчиком и, разумеется, во много раз его сильнее.

– Но мне это почти удалось, Багира!

– То-то и оно, что почти. Это оказалось сухое дерево. Мертвое.

– Откуда мне было знать? – Маугли поднял с земли семечко, рассмотрел его и отшвырнул в сторону. Несъедобное.

– То дерево было обвито стеблями ротанга, – остановился Багира. – Пора бы знать, что если дерево обвито лозами ползучих растений, оно либо уже умерло и засохло, либо близко к тому.

Маугли тоже остановился, обернулся к Багире и сердито спросил, подбоченившись.

– Почему ты никогда не скажешь мне что-нибудь приятное, занудный ты старый кот?

Багира покачал головой, прошел мимо Маугли и ответил, с трудом сохраняя терпение.

– Потому что ты ничему не желаешь учиться, человеческий детеныш! Мы что, никогда не говорили с тобой о засохших деревьях? По-моему, ты просто никогда не слушаешь то, что я тебе объясняю. Если не будешь учиться – никогда не докажешь, на что ты способен, а пока не докажешь этого, тебе не видать места в Совете волков. Как ты этого не понимаешь?

– Засохшее, засохшее! – улыбнулся Маугли. – Да если бы та ветка не сломалась, я, считай, был бы уже в Совете! Без твоих поучений, между прочим.

Багира наскочил на Маугли, широко раскрыл челюсти и схватил его за голову. Пасть у Багиры была такой огромной, что голова мальчика скрылась в ней целиком.

– Я иногда думаю, что давно нужно откусить тебе голову, – сказал Багира. В шутку, конечно. Теперь рот Багиры был забит, поэтому его слова звучали приглушенно и шепеляво. – Так было бы лучше для нас обоих. Ты избавился бы от своих страданий, а я набил бы себе живот. Сам понимаешь, Закон Джунглей и все такое прочее.

– Прекрати! – обиженно ответил Маугли. – Волосы мне растреплешь.

Багира, разумеется, выпустил Маугли, и тот вновь побежал вперед.

– Не делай так больше, – бросил через плечо Маугли. – Я уже не детеныш.

Догонять Маугли Багира не стал, просто смотрел ему вслед. Да, он, наверное, очень строго относится к человеческому детенышу, но согласитесь, что и жизнь в джунглях сурова, а чем дальше, тем суровее она будет становиться для Маугли. С тех пор как человеческий детеныш оказался на попечении пантеры, он занимался лишь одним – помогал ему выжить. Но теперь Маугли повзрослел, и ему нужны другие защитники, а ими могут стать только люди. Его родная стая.

Совет

МАУГЛИ ВОВСЕ НЕ СЧИТАЛ, что ему кто-то нужен.

Разве он не может сам, без посторонней помощи, все уладить и со всем справиться? Ну, ладно, пускай это не совсем так, но все-таки… Маугли очень не нравилось, когда с ним строго обращаются, опекают, не дают делать то, что ему хочется.

Особенно Багира. Он прямо как тень – постоянно следит за каждым его шагом, и все поучает, поучает… Надоело. Тоже мне, старший брат. Сколько Маугли помнил себя, Багира всегда был рядом с ним. Прямо как наседка какая-то. Воспитывает его, как птенца желторотого, сколько же можно?

Маугли перевалил вершину невысокого холма, приближаясь к волчьему логову. Теперь он был дома! Чувствовал тепло этого места, вдыхал родные запахи, слышал знакомые звуки. Дом был для Маугли чем-то вроде шкуры, которую он всегда мог накинуть себе на плечи. Невидимая шкура, которая, чтобы ни случилось, остается с ним, успокаивая и придавая уверенности в своих силах.

Маугли сразу направился к волкам, расположившимся на нижнем уровне. Логова отдельных волчьих семей находились в пещерах и норах, выкопанных в склоне холма и выходивших на большую ровную лужайку, которая служила игровой площадкой для молодых щенков. Слева от себя Маугли увидел взрослых волков, которые поднимались по склону вверх, к Скале Совета – огромному камню на вершине холма. На площадке возле этого камня решались все волчьи дела, а на вершине камня сидел Акела, вожак их стаи.

Акела не любил лишних слов, признавая только дела. Вожаком стаи он стал давно и будет занимать это место до тех пор, пока у него останутся силы. Акела был на редкость крупным волком, с густой серой шерстью без единого пятна, если только не считать седины, белеющей на концах его лап.

Для Маугли Акела стал кем-то вроде строгого отца, который всех держит на некотором расстоянии от себя. Вожаком он был хорошим, авторитетным, и волки беспрекословно его слушались. Слушался его и Маугли – почти всегда слушался, скажем так. Дело в том, что Акеле никогда не нравились «фокусы» Маугли – те штучки, которые человеческий детеныш придумывал и мастерил из веточек, листьев и стеблей, чтобы играть с ними, или, например, набирать воду из реки. Конечно, Маугли понимал, что вожака нужно слушаться, но «фокусы» свои не бросал, и поделать с собой ничего не мог. Человеческий детеныш находил свои «фокусы» полезными и умными, а вот Акела почему-то считал их опасными и уж совершенно точно ненужными для настоящего волка.

За Акелой и Советом Маугли наблюдал издалека, пристроившись у подножия холма рядом со своей матерью-волчицей Ракшей. Она была самым близким для него существом на свете, выкормив и вынянчив прибившегося к ней человеческого детеныша. Рядом с Ракшей Маугли всегда чувствовал себя спокойно и счастливо, волчица стала его защитой и крепостью, была дороже ему, чем все джунгли, и, конечно, ближе, чем надоедливая старая кошка.

Неожиданно на Маугли кучей навалились юные волчата. Они наскакивали на него, играючи толкали своими толстенькими лапками, лизали маленькими шершавыми языками. Маугли стало щекотно, и он рассмеялся. Ему всегда хотелось стать настоящим волком, таким же быстрым и сильным, как его братья и сестры. Да, Маугли был не таким, как они, но это не мешало ему считать волков своей родной семьей. Маугли ничего не знал о том, откуда он взялся, с кем он был до того, как Ракша и Акела взяли его в свою стаю, без которой он не мог теперь представить себе жизни.

Самый маленький волчонок по прозвищу Грей радостно набросился на Маугли, принялся колотить его лапками по голове и звонко попросил:

– Маугли, подкинь меня, повыше подкинь!

Разве мог Маугли отказать своему маленькому брату? Подкинул его, конечно. Грей был ужасным непоседой, энергия так и била из него ключом.

Опустив малыша на землю, Маугли почесал волчонка за черными ушками – только они выделялись по цвету на фоне серой, без единого пятнышка, шкурки, за что волчонок и получил свое прозвище Грей – Серый.

Затем Маугли вновь посмотрел на Скалу Совета и собравшихся возле нее волков. Места среди них для человеческого детеныша не было, ведь он не настоящий волк. И не станет настоящим волком, пока не сможет доказать, на что способен. Грей легонько укусил Маугли за пальцы, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Что у тебя новенького? – спросила Ракша у Маугли.

– Он снова меня поймал, – ответил Маугли, стараясь произнести эти слова как можно быстрее и низко опустив голову.

Ракша придвинулась ближе к Маугли, мягко коснулась головой головы человеческого детеныша. Волчата продолжали возиться, хватали мать и старшего брата своими лапками.

Маугли прижался к голове матери и тихо вздохнул.

– Ну, что поделаешь, – негромко сказала Ракша, и от ее слов у Маугли стало легче на душе.

А высоко над ними, на Скале Совета гордо выпрямился Акела, глядя на собравшихся перед ним волков. Точно объяснить, что такое «Совет», Маугли, пожалуй, не смог бы. Он лишь знал, что старшие волки собираются у скалы, обсуждают разные вещи и принимают решения, а потом говорят остальным волкам, что они должны делать дальше. На Совете волки постоянно спорили, хмурились, и для Маугли слово «Совет» означало, скорее всего, «место, где никто никогда не улыбается».

– А теперь я хочу услышать Закон, – сказал Акела, и все волки принялись в унисон повторять священные слова.

Маугли сидел, крутил в пальцах сухие травинки и тоже негромко повторял себе под нос слова Закона.

Некоторые места Закона Маугли не мог понять, и, как ему казалось, никогда не сможет, однако торжественные слова Закона помогали человеческому детенышу чувствовать себя частью Стаи, к которой ему нестерпимо хотелось присоединиться.

Когда Закон был дочитан до конца, все волки из Сионийской долины задрали головы к небу и завыли, протяжно и громко. Маугли тоже пытался подвывать волкам, но вой у него, как всегда, получился слабым и натужным. Скорее писк какой-то.

Сидевшая рядом с Маугли Ракша послушала вой человеческого детеныша, глубоко вздохнула и, ничего не сказав, повела маленьких волчат в пещеру.

Глядя вслед матери, Маугли вспомнил свою недавнюю прогулку с Багирой.

«Когда Ракша и Багира оказываются рядом со мной, они всегда вздыхают, – подумал Маугли. – Почему?» Впрочем, Маугли хорошо знал, почему они вздыхают. Хотя волчица-мать и пантера делали все, чтобы вырастить из Маугли настоящего волка, это им так и не удалось, и человеческий детеныш понимал, насколько он не похож на них.

Маугли опустился на траву и лег на спину, глядя вверх, на огромные ветки деревьев у себя над головой и проглядывающее сквозь них небо.

Затем прикрыл глаза и начал грезить о том дне, когда он сможет стать настоящим волком, частью Стаи, а еще лучше – заведет свою собственную Стаю. И никто тогда не будет больше называть его человеческим детенышем и указывать, что он должен, а чего не должен делать. Он станет самостоятельным и заставит все джунгли уважать себя. А может быть, не только уважать, но и бояться так, как боятся Акелу волки его Стаи.

Нет, эта мысль не понравилась Маугли, и он выбросил ее из головы. Ему не хотелось, чтобы его боялись. Маугли перевернулся на живот и стал следить за муравьями, которые цепочкой шли мимо него по земле. Наверное, муравьи чувствуют себя большими в своем маленьком мире. Занятно. Занятно… Вскоре Маугли уснул, согретый лучами солнца, и джунгли тихо шумели у него над головой своими пышными ветвями.

Засуха

БЛИЖЕ К ОСЕНИ дожди прекратились.

Погода и краски в джунглях менялись стремительно, как настроение у вспыльчивого носорога. Все обитатели Сионийской долины чувствовали, что вода покидает их, испаряясь в небо или уходя глубоко под землю.

Яркий разноцветный наряд джунглей пожелтел, потом сделался коричневым и, наконец, черным. Пересохли впадающие в широкую реку ручьи, увяли листья, пожухла трава, цветки закрыли свои лепестки, погружаясь в долгий сон, от которого большинство из них уже не проснется.

Над рекой поднимался пар, воды стало совсем мало, воздух в джунглях сделался тяжелым и затхлым. Щебетание птиц, у которых не осталось сил, чтобы петь, сменилось мрачным жужжанием жуков-могильщиков.

Языки обитателей леса пересохли от жажды, но приходящие на водопой животные вскоре обнаружили, что от реки остался лишь небольшой мелкий пруд.

И вот в центре этого пруда из-под воды показался длинный плоский голубой камень. Многие животные видели этот камень впервые в жизни, и его появление было знаком большой беды.

Первым голубой камень, который назывался Камнем Мира, заметил дикобраз Икки. Заметил его, несмотря на то, что был очень-очень занят.

Блестя на солнце своими полосатыми черно-белыми иглами, дикобраз деловито сновал вдоль берега, собирая всякую всячину, раньше скрытую под водой, но появившуюся после того, как река ушла. Икки собирал свои сокровища, приговаривая вслух.

– Это мой камешек. Мой листик, – бормотал он, быстро поводя по сторонам своим розовым носиком. – Никому не трогать, никому не трогать. Мое. Мой камешек. Два моих камешка. Три камешка…

Так Икки шел от камешка к камешку, от щепочки к щепочке, собирал их, считал, и вдруг замер на месте, а потом громко выкрикнул:

– Камень Мира! Перемирие!

На другом берегу обмелевшего водоема собрались падальщики, внимательно наблюдали, облизывались в ожидании поживы. Их бездонные животы были, как всегда, пусты.

Гигантская белка в яркой рыжей шубке остановилась и, не переставая жевать, тоже указала лапкой на Камень Мира. Панголин, карликовая свинка и птица-носорог посмотрели в ту сторону, куда указывала белка, и тоже увидели показавшийся из пересыхающей реки камень.

– Мы все умрем, – сказала гигантская белка.

Панголин лизнул длинным сухим языком свою покрытую панцирем спинку, поскреб лапкой подбородок, прищурил маленькие глазки-бусинки и ответил:

– Это же просто камень. Такие камни можно встретить где угодно. Ты сейчас стоишь на таком же камне. Я живу под таким же камнем. Под точно таким же. Это просто камень. Тоже мне, невидаль!

– Красивый камень, – сонно хрюкнула карликовая свинка. Она дремала, прислонившись к панголину, и ее жесткие коричневые щетинки щекотали ему бока в тех местах, где они не были прикрыты панцирем.

– Крра, – задумчиво сказала птица-носорог.

– Засуха обнажила Камень Мира, и это значит, что наступило Водяное перемирие, – пояснила им гигантская белка. Она не понимала, как можно не знать таких простых вещей. – А перемирие означает, что здесь теперь станет очень… тесно.

– Что ты болтаешь? Перемирие… Тесно станет… Сказки какие-то, – недовольно пробормотал панголин.

– Нет, это не сказки, это правда, – возразила белка. – Перемирие означает, что отныне охота на берегу запрещена. Для всех. По Закону Джунглей здесь можно напиться, а уж потом есть друг друга, но где-нибудь в другом месте. Вот что означает Камень Мира. Может быть, мы и не умрем, конечно, но тесно здесь станет, это точно. И еще неизвестно, что хуже.

Панголин отошел в сторону. Карликовая свинка потеряла равновесие, свалилась на бок, всхрапнула и снова уснула.

Птица-носорог еще раз крикнула, тряхнула своим ярко-красным хохолком, а затем поскакала к водоему, возле которого собирал камешки дикобраз. Птица-носорог подняла когтистой лапой один из камешков, и Икки тут же встревожился, ощетинился и закричал:

– Мой камешек! Никому не трогать! Камень Мира! Водяное перемирие! Мой камешек!

Птица-носорог бросила совершенно не нужный ей камешек и вспорхнула в воздух, взмахнув черными крыльями, а возле водоема тем временем начали раздаваться крики о перемирии.

В последний раз Водяное перемирие объявлялось много лет тому назад, вот почему так заволновались все обитатели джунглей, вот почему так быстро начала разноситься эта весть, о ней трубили олени и бизоны, о ней хрюкали кабаны, о ней кричали птицы в небе.

Водяное перемирие

НИКОГДА ЕЩЕ МАУГЛИ не видел столько животных, собравшихся в одном месте и в одно время.

Хищники и их добыча мирно пили из одного и того же обмелевшего водоема.

Ракша вела Маугли, Грея и остальных волчат по речному берегу.

– Ух ты! – удивленно выдохнул Маугли. Животные буквально громоздились друг на друга, тянулись к маленькому озерцу, в котором оставалось всего ничего воды. В глазах животных читался страх и отчаяние, Маугли тоже было не по себе, но все равно в этом столпотворении ему виделось что-то удивительное и по-своему прекрасное.

Маугли пошел было к столпившимся на берегу животным, но Ракша задержала его.

– Не забывай… – напомнила она.

– Охотиться нельзя, я помню, – ответил Маугли, не сводя глаз с животных. – Только играть. Только пить. Я все знаю.

Но Ракша встала перед Маугли и продолжила:

– И помни еще вот о чем. Многие в джунглях никогда не видели человеческого детеныша, так что веди себя, как подобает, и не посрами волков, – она улыбнулась и добавила: – Возьми с собой щенков.

Пока Маугли вел волчат по берегу, они крутили по сторонам головами, кусались, вертелись у него под ногами и то и дело ахали от удивления.

– Смотрите, смотрите! – воскликнул Грей. – Антилопа!

– И карликовая свинка! И мангуст! – добавил другой волчонок.

Маугли сам не верил своим глазам. На мелководье плескалось стадо бизонов, а на их спинах, как на насесте, уселись цапли. К ним же пытались пристроиться и белки-летяги. А бизоны шумно пили, не обращая внимания на своих наездников. Под водой кольцами свернулись змеи всех расцветок и размеров, охлаждали свои тела, а рядом с ними, словно горка камней, громоздились друг на друга черепахи.

Никому, похоже, не было никакого дела до соседей, и это удивляло Маугли сильнее всего. Он на минуту представил себе, какой могла бы стать жизнь в джунглях, если бы их обитатели вели себя так всегда, все время.

Наперерез Маугли и волчатам спокойно прошагала лань. Вежливо промычало, возвещая о своем прибытии, новое стадо бизонов, прося подвинуться тех, кто стоял впереди перед ними.

Маугли наблюдал за тем, как ведет к водопою своих малышей мать-антилопа.

– Один за другим, – говорила она. – Не толкайтесь. Стройтесь в ряд.

Неожиданно мимо Маугли промелькнули другие волки, те, что стали уже взрослыми. Они шли, гордо задрав головы. Маугли часто играл с ними, когда они еще были волчатами, но сейчас молодые волки держались сами по себе, словно существовали в каком-то своем, особом мире.

– Смотрите, наша Стая! – крикнул Грей, тоже заметивший своих старших братьев.

– Эй, друзья! – как можно непринужденнее обратился к волкам Маугли. – Как дела?

Но волки ничего не ответили. Перемирие перемирием, но считать от этого человеческого детеныша членом своей Стаи они не собирались. Маугли это было неприятно, и не только ему одному.

– Фу! Они мне даже «Привет!» не сказали, – обиженно заметил Грей.

– И мне тоже, – добавила одна из его сестричек.

– Вот какими они становятся, когда их включают в Совет, – сказал третий волчонок.

А неподалеку дикобраз Икки продолжал собирать свои сокровища.

– Моя палочка. Никому не трогать. Моя.

Это он произнес, обращаясь к слишком близко подошедшему к его драгоценной палочке павлину.

– Перемирие, – напомнил Икки павлин.

– Перемирие, да. Перемирие, – повторил Икки. – Но все равно это моя палочка.

Маугли улыбнулся и пошел дальше, продолжая удивляться тому, какими вдруг стали отношения между такими непохожими друг на друга обитателями джунглей. Продолжая идти, он постукивал пальцами по привязанному к поясу бурдюку. Это был один из его очередных «фокусов». С помощью этого бурдюка Маугли мог добыть сколько угодно воды, и ему не помешали бы столпившиеся у берега животные.

– Смотри, куда идешь, – сказал мангуст, пересекая дорогу человеческому детенышу.

И впрямь, зазевавшись, Маугли едва не врезался в пившего у берега носорога. Носорог был огромным, как гора, и Маугли поспешно отскочил назад, с любопытством разглядывая гиганта.

Услышав за своей спиной шум, носорог обернулся, сверху вниз окинул Маугли взглядом и спросил:

– Человеческий детеныш на водопое? С каких это пор?

Голос носорога напоминал грохот катящихся с горы камней. Стоявшая рядом с носорогом его подруга тоже повернула голову.

– Да это всего лишь Маугли, – улыбнулась она. – Живет с волками. Не обращай внимания. Пей.

Она подмигнула Маугли и снова опустила голову в реку, точнее, в то, что от нее осталось.

Носорог еще раз окинул Маугли взглядом, скептически покачал головой, а затем тоже повернулся к воде. Маугли облегченно вздохнул.

Тем временем у него под ногами продолжали перешептываться волчата.

– Смотрите, крысы! – сказал один из них.

– Поймаем? – предложил второй. – В шутку, конечно.

И волчата погнались по берегу за стайкой крыс. Маугли тоже включился в их игру. Волки окружили маленьких грызунов, а крысы повернули к человеческому детенышу свои мордочки и нервно запищали:

– Водяное перемирие! Водяное перемирие!

Волчата увлеклись игрой, звонко залаяли, но тут слева от них раздалось сердитое шипение. Это была кобра. Она поднялась на хвосте во весь свой немаленький рост, и ее красивый крапчатый капюшон оказался на одном уровне с мягкой, незащищенной шеей человеческого детеныша.

Маугли, а следом за ним и волчата в испуге отскочили назад. Кобра еще раз зашипела, а крысы тем временем улизнули прочь.

– Во… Водяное перемирие, – испуганно забормотали волчата. – Водяное пе… Перемирие.

Кобра опустила свое тело на землю и величественно отползла в сторону. Маугли и волчата облегченно переглянулись, а спустя секунду уже расхохотались. Веселая получилась игра!

Время шло, и все больше животных собиралось возле той лужицы, которая осталась от широкой совсем еще недавно реки. Вскоре появился и Багира, он плавно скользил среди столпившихся у водопоя обитателей Сионийской долины.

Желающих напиться было много, даже старый кот, каким был Багира, не мог припомнить такого столпотворения, а уж он-то немало повидал на своем веку. Тут мимо пантеры и остальных животных пролетел в воздухе брошенный Маугли бурдюк, и все они проводили непонятный предмет удивленными взглядами. Бурдюк был сделан из старой, пришедшей в негодность шкуры и обвязан стеблями так, чтобы в нем могла удержаться вода. Привязанный к концу длинной лианы бурдюк шлепнулся в воду, наполнился, а Маугли забрался на камень и начал сматывать лиану. Он был очень горд своим изобретением.

Многие животные с опаской следили за тем, что делает Маугли. Любопытный теленок антилопы подошел было поближе, но его тут же одернула мать-антилопа.

– Не суйся, – предупредила она. – Стой на месте.

Маугли вытащил наполненный водой бурдюк и первым предложил напиться из него сидевшему рядом с ним Грею. Затем сам набрал в рот воды и брызнул ею на молодых членов Совета Волков, пивших как раз под камнем, на котором он стоял. Грей радостно рассмеялся, но тут за спиной Маугли раздался грозный голос:

– Брось его.

Маугли обернулся и увидел перед собой вожака их Стаи. Маугли сделал так, как ему приказали, и бросил бурдюк на землю.

– Что я тебе говорил насчет «фокусов»? – сердито спросил Акела.

Маугли понимал, что вновь провинился перед вожаком, но тем не менее рискнул возразить.

– Акела, понимаешь ли, я…

– Что я тебе говорил? – переспросил Акела.

– Что волки так не делают, – вздохнул Маугли.

– И чтобы больше никаких «фокусов», – предупредил старый волк и отвернулся. Расстроенный Маугли слез с камня на берег и опустился на четвереньки. Маугли было обидно. Да, волки так не делают, но разве плохо то, что он придумал? Отличный «фокус», с помощью которого можно набрать воды гораздо быстрее и больше. Это же чего-то стоит, разве нет? Очевидно, нет – во всяком случае, по мнению Акелы. Жаль.

После неудачи с «фокусом» Маугли почувствовал себя еще более чужим для своей Стаи. По сути, он был одинок, несмотря на то, что его окружали волки-братья и сестры-волчицы.

Багира внимательно наблюдал за тем, что происходит. С одной стороны, Акела поступил с Маугли строго, даже слишком строго, пожалуй, но с другой стороны – и это Багира отлично понимал, – Акела по-своему пытался защитить не похожего на всех остальных человеческого детеныша.

Акела стоял и смотрел на реку. Вскоре к нему присоединились другие, уже напившиеся взрослые волки. Ветер резко сменил направление, небо потемнело. У Акелы приподнялась шерсть на загривке. Багира тревожно запрокинул голову и увидел кружащих в вышине стервятников. Он замер, напрягся, прислушался. Что-то было не так. Что-то не так.

Стоявший неподалеку от них юный козленок тоже замер и застыл, забыв даже закрыть рот, из которого струйками вытекала вода. Козленок с ужасом смотрел на фигуру, появившуюся на вершине одной из ближних скал. Вслед за козленком замерли и остальные собравшиеся на водопой животные и тоже следили за появившейся фигурой. Багира негромко, но грозно зарычал.

Маугли, как и все, тоже поднял голову. Он был удивлен – так Багира при нем не рычал еще никогда. Присмотревшись, он увидел стоящего на скале бенгальского тигра. У него была красивая, ярко-оранжевая с черными полосками, шкура, на которой можно было различить следы давних ожогов.

Шерхан.

Шерхан

ТИГР ОБЛИЗНУЛСЯ, глядя на раскинувшийся перед ним банкетный стол.

Здесь, на речном берегу, скопилось множество самой разной еды, на любой вкус, только выбирай. У тигра потекли слюнки.

Шерхан внимательно посмотрел на волчат, сбившихся рядом со взрослыми волками и многозначительно пошевелил усами.

Ракша показала Маугли, чтобы тот подошел ближе к ней.

– Встань позади меня, – сказала она, не сводя глаз с тигра.

– А что такое? – спросил Маугли.

– Давай без лишних слов.

Маугли присел позади Ракши, с любопытством выглядывая из-за спины матери. Почему все животные так испугались тигра? Ведь он один, а их здесь так много!

Тем временем тигр спрыгнул со скалы и ленивой походкой подошел к Камню Мира.

– Пожалуйста, пейте и не обращайте на меня внимания, – бархатным тоном сказал он.

Но никто не пил, и все глаза были прикованы к Шерхану. Каждое животное вздрагивало и замирало в испуге, когда мимо него неслышно проходил тигр. Змеи заскользили прочь, черепахи втянули головы в свои панцири. Шерхан наступил могучей лапой на одну из драгоценных палочек Икки, и дикобраз затрясся от страха.

Шерхан был ужасен. Шерхан был прекрасен. Под его роскошной полосатой шкурой упруго перекатывались стальные мускулы. Это был зверь, созданный природой с одной-единственной целью – убивать.

Тигр глубоко втянул ноздрями воздух и прикрыл глаза. Он явно любовался собой, наслаждался страхом, который охватил всех окружающих при его появлении.

– Я очень люблю летние ночи, – все тем же бархатным, обволакивающим баритоном пророкотал Шерхан. – И запахи в воздухе, которые доносит ветер. О, какие запахи!

Он остановился у края берега и напился воды. Никто вокруг не произнес ни слова. Все затаили дыхание.

– Кого только здесь нет, возле Камня Мира, – продолжил тигр, облизывая подбородок и стряхивая с усов капельки воды. – Вот почему так много разных запахов. Прелестно, прелестно! Однако…

Шерхан снова втянул ноздрями воздух.

– Но я…

Тигр не договорил, принюхался в третий, а затем и в четвертый раз.

– Но я должен заметить, что среди прочих чувствую один очень необычный запах. Кто это у нас так пахнет, а?

Шерхан медленно направился к волкам. Ракша крепче прижалась к Маугли своим боком.

Тигр оглядел волчью стаю, затем остановил взгляд своих ярко горящих янтарных глаз на Маугли.

– Мне показалось, что это запах какого-то… человеческого детеныша?

– Это Маугли, Шерхан, – твердо сказал Акела. Маугли поразился тому, что их вожак, казалось, совершенно не испытывает страха перед грозным тигром.

– Маугли, – удивленно протянул Шерхан. – Вот как, они, оказывается, даже кличку ему дали. Любопытно.

Человеческому детенышу стало не по себе. Почему этот зверь так интересуется им? И, что уж тут скрывать, Маугли стало страшно. Очень страшно.

– Простите меня, если я чего-то не понимаю, – пророкотал тигр, обращаясь ко всем стоящим у водопоя животным. – Но ведь я просто тигр, а тигры, как известно, большим умом не блещут. Поэтому я спрашиваю вас, всех вас – как получилось, что народ джунглей принял к себе человека?

– Он всего лишь детеныш, – произнес Акела.

Шерхан наклонился ближе к вожаку волчьей стаи, и на голове тигра виднее стали следы старых ожогов. Теперь Шерхан стал больше похож на какого-то монстра, чем на тигра.

– Посмотри на меня и вспомни о том, что может сделать человек. Взрослый человек.

Акела промолчал, поэтому тигр обернулся к стоящим вокруг него животным и продолжил сам.

– Человек прогоняет нас с привычных охотничьих угодий и заставляет всех забыть Закон, – Шерхан по-прежнему улыбался, но тон его сделался жестким, угрожающим. – Так вот, позволь мне напомнить тебе, что человеческий детеныш вскоре станет человеком, а человек в джунглях вне Закона.

Шерсть на загривке Ракши встала дыбом.

– А что ты сам знаешь о Законе, тигр? – негромко спросила она.

– Ракша, – предупредил ее Акела.

Но волчицу было уже не остановить.

– Ты охотишься не ради еды, а ради удовольствия. Ты убиваешь только для того, чтобы показать свою силу. Ты не знаешь Закон и никогда его не знал.

Шерхан молча, тяжело посмотрел на волчицу, но Ракша, не дрогнув, выдержала его взгляд.

– Это мой детеныш, – продолжила Ракша. – Он мой и только мой. Так что убирайся прочь, откуда явился, обгорелое чудище.

Долгое время никто не трогался с места, казалось, даже не дышал. Шерхан продолжал молча смотреть на отважную Ракшу. Первым заговорил Акела.

– Довольно, Ракша, – тихо произнес он, а затем вскочил на камень и громко прокричал. – Тигру известно, кому принадлежит власть в этой части джунглей. Я уверен, что он пришел сюда не для того, чтобы кому-то угрожать. Особенно во время Водяного перемирия. Я прав, Шерхан?

Остальные взрослые волки подошли к камню, на котором стоял Акела, и приняли боевую стойку. Волки готовы были дать бой тигру, пришедшему в их владения. Шерхан долго смотрел на них, а остальные животные на берегу с замиранием сердца ожидали, что же случится дальше. Однако ничего особенного не произошло.

– Я глубоко уважаю Закон, который охраняет всех нас, – сказал тигр, приближаясь к Камню Мира. – Но ничто не вечно в этом мире. Дожди вернутся, и река вновь наполнится. И как только это камень скроется под водой, перемирию придет конец. И тогда… – Шерхан оглянулся, нашел глазами Маугли. – Вы собираетесь его защищать? Объявляете членом своей Стаи? Отлично. Но спросите самих себя, скольких ваших жизней стоит жизнь одного жалкого человеческого детеныша? И стоит ли она этого?

С этими словами тигр повернулся и исчез так же неслышно и внезапно, как и появился. Маугли был в замешательстве, он не понимал, что все это значит. Багира молча наблюдал за человеческим детенышем, и у него тоже было тяжело и неспокойно на сердце.

Многие животные неловко переминались, думая о том, что вскоре пойдут дожди, и с ужасом представляя себе то, что начнет твориться в джунглях, когда вода вернется.

Да, тигр исчез, но вызванная его появлением тревога не растаяла, продолжая висеть в воздухе.

Дожди перемен

В ГОЛОВЕ МАУГЛИ продолжали звучать слова тигра: «Скольких ваших жизней стоит жизнь одного человеческого детеныша?» Что он хотел этим сказать?

Вскоре вновь пошли дожди, и вместе с ними возросло нависшее над джунглями ощущение опасности. Раньше набежавшие на небо облака и полившаяся из них на землю вода всегда были поводом для радости. Но теперь, после грозных слов Шерхана, произнесенных перед обитателями джунглей, все вокруг оставались притихшими и мрачными, даже птицы не распевали свои веселые песни, хотя, казалось, им-то что бояться тигра?

Волки много дней подряд собирались у Скалы Совета, спорили, хмурились, а неподалеку от них на дереве сидел Багира – воспитатель и советник Стаи. Грей и Маугли наблюдали за собраниями Совета издали, ловя отдельные, доносившиеся до них слова и сердитое рычание. Изредка сквозь общий шум прорывался голос Ракши, перекрывавший голоса остальных волков.

– О чем они спорят? – спросил у Маугли Грей.

Маугли молча посмотрел на младшего братишку. Как известно, труднее всего бывает найти ответ на самый простой детский вопрос.

Маугли понимал, что тигр желает его смерти, но не понимал, почему. Для такой большой кошки, как тигр, в джунглях всегда полным-полно другой еды. Но если тигру нужен именно Маугли, спасти его от клыков Шерхана может только Стая. Тем временем споры на Совете продолжались. Одни волки говорили о том, что Маугли следует защищать всеми силами, другие, те, что постарше, возражали, говорили о том, что слишком опасно ввязываться в войну с грозным тигром из-за человеческого детеныша. Маугли понимал, что он не полноценный член Стаи, не настоящий волк, хотя всю жизнь мечтал им стать. И вот сейчас волки решают, кто на самом деле Маугли для их Стаи, и нужно ли защищать его ценой собственных жизней. Тяжелый, ужасный выбор. Маугли все сильнее чувствовал, что становится обузой для Стаи, а возможно, он был ею всегда. Волки продолжали спорить. Маугли не разбирал их слов, но на сердце у него становилось все тревожнее и тревожнее. И вот настала ночь, когда Маугли сумел услышать достаточно много, чтобы принять решение.

– Он ухаживает за щенками, заботится о них, – умоляюще говорила, обращаясь к членам Совета Ракша, имея в виду Маугли. – Вытаскивает из наших лап колючки. Вспомните Закон: сила Волка – его Стая.

Когда Ракша напомнила про Закон, многие волки принялись рычать и скалить зубы. Маугли приблизился к Скале Совета, стараясь держаться в тени, чтобы оставаться незамеченным.

– Но даже сила всей Стаи уступает силе тигра! – пролаял волк, покрытый полученными в боях шрамами.

Человеческий детеныш перевел взгляд на Ракшу. Она повела плечами и навострила уши. Волчица не хотела уступать, но еще никогда Маугли не видел свою мать такой подавленной.

– Мы вырастили его как одного из нас, – ответила она. – Как мы можем теперь отказаться от него?

– Можем, потому что Шерхан все равно его убьет, – ответил волк со шрамами. – И вдобавок убьет каждого, кто попытается его защитить!

– Довольно! – прорычал Акела, пытаясь успокоить их обоих. – Слушайте мое решение.

Все замолчали и повернули головы к Акеле. Вожак заговорил твердо и строго, однако во взгляде старого волка сквозило тепло и сочувствие.

– Мы всегда знали, что придет день, когда Маугли должен будет покинуть нас. Но сейчас мы – его единственная семья. И до тех пор пока он остается в Стае, мы должны быть готовы отдать за него наши жизни.

От этих слов сердце Маугли едва не разорвалось в груди. Нет, он должен сказать свое слово. В конце концов, речь-то идет о его жизни, о его будущем.

Акела собрался продолжить, но Маугли поднялся и вышел из укрытия. Он крепко уперся ногами в землю и заговорил дрожащим от волнения голосом:

– В таком случае, я ухожу! Пора!

Маугли двинулся вперед, направился к Скале Совета, и собравшиеся в кружок старшие волки удивленно расступались, пропуская его.

– Маугли! Возвращайся в дом, – напряженным тоном приказала Ракша.

Но Маугли впервые посмел ее ослушаться. Он собрал в кулак всю свою волю и решительно продолжил:

– Мой уход решит все проблемы Стаи, верно? Я могу скрыться в джунглях, и тигр больше не будет беспокоить вас…

Акела посмотрел в глаза Маугли и ответил:

– Это не твое дело принимать такие решения.

Маугли выдержал взгляд вожака, который больше не был ни теплым, ни сочувственным, но холодным и твердым. Впрочем, сейчас это мало волновало Маугли, ведь речь шла не о его «фокусах» и тому подобной ерунде.

Речь шла о его жизни, и он скажет до конца все, что думает, даже если это будет стоить ему разрыва с единственной семьей, которая есть у него на свете. Нет, он не позволит волкам так рисковать из-за него.

Тут Багира спрыгнул со своей ветки и тоже вошел в центр круга.

– Акела, – сказал он. – Возможно, я смогу вам помочь.

Все волки повернули к нему головы, удивленные неслыханным вмешательством пантеры в дела Совета. Багира заговорил вновь, и слова старого кота потрясли Маугли.

– Мальчик прав, – сказал Багира. – Возможно, действительно пришла пора подыскать ему другое место.

Багира согласился с ним? Невероятно!

– Нет, – ответила Ракша и посмотрела поверх Багиры, ловя взгляд Акелы.

– Это я привел его к вам, – продолжил Багира. – Я же верну его туда, где его настоящее место.

Это было совсем не то, что предполагал услышать Маугли, но прежде чем он успел что-либо сказать, Ракша повернулась к Багире, прижала уши к голове и, задыхаясь от ярости, произнесла.

– Этого я тебе не позволю. Он мой детеныш.

Акела посмотрел на Маугли. Взгляд вожака снова стал теплым и сочувственным.

– Да, есть единственное место на земле, где он действительно будет в безопасности, – сказал Акела и добавил, обращаясь к Багире: – Ты получил мое разрешение, старый кот.

Ракша скрипнула зубами и прикрыла глаза. Маугли посмотрел на свою мать-волчицу и мягко сказал:

– Не переживай, мама. Я ухожу не навсегда. Я буду навещать вас.

Ракша подошла к своему человеческому детенышу, прижалась лбом к его лбу. Маугли переполняли чувства и воспоминания. Закрыв глаза, он вдыхал знакомый, родной запах материнской шкуры, вспоминал о том, как Ракша вылизывала его своим языком, когда он был маленьким, совсем-совсем маленьким. Вспомнил, как он спал, прижавшись к теплому боку Ракши, как она выкармливала его, пела ему волчьи колыбельные. А когда Маугли подрос, она учила его добывать себе еду. Воспоминания были сумбурными, отрывочными, они теснились в голове Маугли, от них перехватывало дыхание и щемило сердце. Волчья Стая всегда была главным, единственным сокровищем в жизни Маугли, и вот теперь он решил ее покинуть. Это было ужасно, это было нестерпимо больно, но Маугли знал, что не может поступить иначе. Остаться со Стаей значило подвергнуть ее опасности. Допустить этого нельзя. Он должен уйти, и третьего не дано.

– Ты мой, – сказала Ракша. – Никогда не забывай об этом. Ты мой. Не важно, куда ты уйдешь, и как тебя потом станут называть. Ты всегда был и останешься моим, Маугли.

От этих слов что-то надломилось в душе Маугли, и у него из глаз впервые в жизни хлынули слезы, похожие на струйки теплого дождя.

Человеческий детеныш поднял голову, взглянул на Акелу и вновь увидел в глазах вожака теплый блеск. Теплый блеск и что-то еще, совершенно новое. Уважение? Гордость? То и другое вместе? В глазах Маугли все расплывалось от слез, его переполняли чувства, и он отвернулся от старого волка, так ничего ему и не сказав.

Багира повел Маугли прочь, и Стая в последний раз смотрела вслед уходящему человеческому детенышу. Грей окликнул Маугли, своего старшего брата, но тот не ответил – просто не мог, а не потому, что не хотел откликнуться. Грей жалобно завыл и продолжал выть еще долго-долго, пока не потерял голос. Тогда вой малыша подхватила Ракша, и Акела, и все остальные волки, и этот вой-плач по человеческому детенышу продолжался до самой зари.

На поиски новой семьи

ИТАК, МАУГЛИ ОТПРАВИЛСЯ на поиски новой семьи.

– Черепахи меня любят, – размышлял он вслух. – Можно, конечно, и с ними остаться. Или с носорогами? Они всегда разрешали мне находиться рядом с ними. Правда, носороги спят стоя. Смогу ли я научиться спать стоя? Как ты думаешь, Багира, кого мне выбрать?

– Ни тех и ни других, – резко ответил Багира, не замедляя шаг.

– А как насчет медведей? – продолжал Маугли. – Они тоже живут в пещерах и норах, как волки. Пожалуй, я смогу…

– Не стоит тебе связываться и с медведями, поверь мне.

– Ну, тогда, быть может, мне лучше жить с птицами? Я люблю лазить по деревьям. Хотя постоянно слушать чириканье… С ума можно сойти. Чик-чирик, и так целый день без остановки… Представляешь?

– Не представляю, – сухо ответил Багира. – И тебе не советую. Нет, ни к одной из этих стай я тебя не поведу.

– Вот как? Куда же ты меня, в таком случае, ведешь?

– Я веду тебя в деревню к людям, человеческий детеныш.

– Что? Но я совершенно не знаю людей, Багира.

– Узнаешь, – коротко ответил старый кот. Он шел, низко опустив хвост, чтобы Маугли мог держаться за него.

– Но постой, Багира, ты же всегда говорил: «Нельзя приближаться к деревне, где живут люди», – последние слова Маугли произнес мяукающим тоном, пытаясь изобразить Багиру.

Багира сердито вырвал свой хвост из руки Маугли – обиделся. Они молча перешли ручей и снова углубились в джунгли. На этом берегу ручья они были еще гуще, пышнее, с выступавшими из тумана высокими, уходящими до самого неба, деревьями.

– Тогда все было совершенно иначе, – сказал, наконец, Багира. Потом подумал немного и добавил: – И голос у меня совсем не такой, как ты изобразил.

– Но почему иначе? Ты всегда повторял: «Держись от деревни подальше, иначе можешь попасть в капкан, и тебя могут съесть, или побить камнями, или еще чем-нибудь, и убить».

– Я хорошо помню все, что говорил, – огрызнулся Багира, а затем вдруг остановился, неожиданно и резко.

У них под ногами задрожали камешки, затем запрыгали и покатились по земле. Раздался низкий рокот, и почва заколыхалась, как при землетрясении.

В тумане показались громадные фигуры – неужели настоящие? Они двигались словно ожившие гранитные скалы – величественные, уверенные в себе, никого и ничего не боящиеся. Да и кого бояться таким гигантам? Изо рта диковинных животных торчали огромные бивни, между которыми покачивались хоботы, и каждый хобот был в обхвате толще человеческого детеныша.

Слоны.

Увидевший слонов впервые в жизни, Маугли провожал их взглядом, приоткрыв рот от удивления.

– Вау, – выдохнул он.

Багира низко опустил голову и сквозь стиснутые зубы шепнул:

– Склони голову, Маугли.

– Зачем?

– Чтобы выразить им свое уважение.

Маугли опустился на колено рядом с пантерой и наклонил голову, продолжая украдкой следить за слонами. Гиганты спокойно прошли мимо, возможно, даже не заметив ни человеческого детеныша, ни сопровождавшего его Багиру.

Когда слоны ушли, Багира поднял голову и сказал:

– Великие слоны создали все, что есть в джунглях. Реки, деревья и птиц на этих деревьях, и всех, кто живет под деревьями. Но не они создали тебя, поэтому слоны не твоя стая. Так что пойдем дальше.

Багира двинулся вперед, Маугли следом за ним.

– А что, если мне пойти жить к большим кошкам? – спросил человеческий детеныш.

Багира только фыркнул в ответ, и странная пара продолжила свой путь через джунгли.

Луг

БАГИРА ВСЕ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ начинал выходить из себя, отвечая на бесконечные вопросы Маугли.

Наконец Маугли с пантерой вышли на окраину джунглей, за которой начинался луг с пасущимися на нем бизонами. Полуденный ветерок далеко разносил их чавканье и сопение.

– С антилопами мне, что ли, остаться? – спросил Маугли.

– Нет.

– Или с мангустами.

– Даже не обсуждается.

Они вышли из джунглей на луг и зашагали по высокой густой траве.

– Багира, мой дом здесь, как ты не понимаешь? Ведь я совершенно не знаю людей.

– Узнаешь.

– Но я хочу остаться в джунглях. Почему я должен жить где-то еще?

Багира остановился, повернулся к человеческому детенышу и сердито ответил:

– Потому что оставаться в джунглях стало для тебя опасно, Маугли.

– А раньше что, не опасно было? – сердито подбоченился Маугли.

Багира посмотрел мальчику в глаза и медленно, буквально по слогам, произнес:

– За тобой охотится Шерхан, – и пошел дальше, добавив через плечо: – Теперь защитить тебя могут только люди, которые сильнее тигра.

Тон Багиры был слегка раздраженным, и это его задело. Тогда, на Совете, Багира при всех заявил, что Маугли прав. Такого он не говорил никогда прежде. После тех слов Багиры Маугли воспрянул духом, сразу почувствовал себя самостоятельнее, умнее, старше. Но вот, пожалуйста, после всего этого он вынужден опять плестись туда, куда ведет его старый кот, который, как всегда, знает, что ему нужно лучше, чем он сам. Багира всю жизнь был тенью Маугли, и ему ужасно надоело постоянно жить в этой тени.

– Багира, это нечестно.

Багира не ответил. Он внимательно следил за тем, что происходит вокруг, искал глазами признаки опасности, вслушивался, поводя из стороны в сторону ушами. Впрочем, так Багира вел себя всегда – всматривался, вслушивался, и в любой момент был готов встретить любую опасность.

Багира превосходно различал все окружающие звуки.

Вот дикобраз зарывается в свою нору на краю травянистого луга. Вот маленькая древесная змейка с едва слышным шорохом перелетела с ветки на ветку. Все спокойно. Все очень спокойно. Все, пожалуй, даже слишком спокойно.

Багира осторожно двинулся дальше.

Маугли шел следом за пантерой, не переставая жаловаться.

– Ты совершенно не оставляешь мне выбора. И очень многого не договариваешь. Что, думаешь, я этого не замечаю?

Багира остановился, замер на месте. Что-то было не так. Ох, не так! Вот и бизоны притихли, перестали жевать траву. И птицы. Даже ветерок, кажется, унялся, не унимался один лишь Маугли, и единственным звуком, который далеко разносился вокруг, был его звонкий голос.

– Ты сказал, что отведешь меня туда, откуда я родом, но ты же меня нашел в джунглях, правильно? И что же, ты ведешь меня в джунгли? Нет. Ты ведешь меня в деревню к людям. А почему к людям, если ты нашел меня в джунглях? Из-за тигра? Кстати, скажи, с чего вдруг этот тигр так меня ненавидит? Откуда он вообще меня знает?

– На колени, – коротко приказал Багира.

– На колени? Мы что, теперь и бизонам кланяться будем?

Багира напрягся и жестким, твердым тоном ответил:

– Слушай меня. Игры кончились. Как только я поведу ушами, ты должен бегом броситься вон к тому оврагу.

Маугли взглянул вперед и увидел темнеющий среди травы край оврага.

– А что случилось-то? – спросил он.

Времени на то, чтобы объяснять, у Багиры уже не было.

– Пойдешь на север, – приказным тоном продолжил он. – Туда, где по ночам светится небо. По дороге я тебя догоню.

– Нет, Багира, я с места не тронусь, пока ты не объяснишь мне, что… – раздраженно начал Маугли, но так и не договорил, не успел.

Из травы вылетела громадная оранжево-черная фигура, она неслась так быстро, что ее очертания казались размытыми.

Маугли застыл на месте.

Багира зарычал и прыгнул навстречу летящему тигру с таким расчетом, чтобы столкнуться с Шерханом еще в воздухе.

Тигр и пантера сцепились друг с другом прямо в прыжке, в обнимку повалились на траву, покатились по ней.

Бизоны испуганно разбежались, а Маугли едва ли не впервые в жизни беспрекословно выполнил то, что ему было приказано.

Он побежал со всех ног.

* * *

Как только рычащие друг на друга противники рухнули на землю, Шерхан незамедлительно набросился на пантеру, но Багира успел отскочить в сторону и сам бросился в атаку, разорвал тигру бок своими острыми когтями. После такого удара менее сильный противник бросился бы спасаться бегством, однако Шерхан устоял и сдаваться не собирался.

Тигр яростно бросился вперед, навалился своим огромным тяжелым телом на небольшую по сравнению с ним пантеру и сбил Багиру с лап, сжимая его в своих смертельных объятиях. Багира попытался оттолкнуть тигра, и они оба вновь покатились по земле, ломая высокие стебли травы, взрывая лапами комья мокрой земли.

Багира доблестно сражался с могучим противником, но его силы были на исходе, да и везение пантеры не могло продолжаться вечно. Настал миг, когда Шерхану удалось-таки нанести своей громадной когтистой лапой сильный удар по голове Багиры. После этого удара пантера сразу обмякла. Шерхан отшвырнул пантеру прочь, а сам развернулся и бросился в погоню за человеческим детенышем.

Багира пришел в себя, попытался было подняться, но лапы у него подогнулись, и он обессиленно повалился на землю.

Прогремел раскат грома, над джунглями сверкнула молния, и начался ливень, вода хлынула с небес, словно кровь из открытой раны.

Напрягая все свои силы, Маугли убегал по траве, тигр мчался за ним следом. Маугли понимал, что ему никогда и ни за что не опередить Шерхана, однако сдаваться человеческий детеныш не собирался, хотя положение его выглядело безнадежным. Огромный тигр буквально летел по воздуху, с каждым толчком сильных лап сокращая расстояние между собой и своей жертвой, оставляя за собой широкую полосу смятой, сломанной травы. Развязка приближалась.

И тут на помощь Маугли пришли бизоны. Они неожиданно накатили на тигра сбоку, ударили Шерхана, и тот покатился по траве. Маугли продолжал бежать, чудом уйдя от столкновения с толпой мчащихся испуганных бизонов с налитыми кровью глазами, а затем, поскальзываясь и падая, скатился вниз по мокрому скользкому склону оврага.

Не успел Маугли перевести дух, как вслед за ним в овраг скатились бизоны. Они обрызгали Маугли грязью и понеслись дальше, выбираться наверх по противоположному склону. Маугли не раздумывая побежал вместе с бизонами, стараясь укрыться за их спинами. На краю оврага мелькнула оранжево-черная молния. Шерхан. На мгновение взгляды человеческого детеныша и тигра встретились, найдя друг друга сквозь струи дождя.

В глазах тигра полыхнул огонь, а в следующую секунду Маугли вновь скрылся за спинами бизонов.

Тигр заметался, затем бросился догонять бизонов, но было поздно – человеческий детеныш уже исчез вместе с ними. И тогда тигр заревел от ярости, перекрывая своим рыком раскаты грома.

Но на этом его война с Маугли не закончилась, она будет продолжаться до тех пор, пока в ней не погибнет один из них.

Потерянный

ДЖУНГЛИ ПРИНЯЛИ МАУГЛИ в свои зеленые объятия, растворили его в себе.

Дождь по-прежнему лил как из ведра, превращая иссохшую землю в непролазную жидкую грязь. Стадо бизонов, к которому прибился человеческий детеныш, медленно, поскальзываясь, спускалось вниз по пологому склону. Маугли брел вместе с бизонами – промокший и совершенно выбившийся из сил.

Деревья вокруг тяжело шелестели мокрой листвой, раскачивались, трещали. Раздался низкий нарастающий гул. Маугли поднял голову и увидел, как далеко впереди валятся на землю деревья-баньяны – казалось, какой-то невиданный могучий зверь несется сквозь джунгли, ломая древесные стволы как тростинки и быстро приближаясь.

И почти сразу Маугли увидел этого монстра, который оказался рокочущей, бурлящей, высоченной волной жидкой грязи.

Эта стремительно накатывавшая грязь была страшнее любого, самого злобного и громадного хищника. Она неслась сквозь джунгли, оставляя за собой широкую просеку. Старейшины называли такую волну грязевым оползнем. Сам Маугли подобного оползня не видел ни разу, только слышал о нем. Настоящий оползень оказался намного страшнее и хуже, чем Маугли представлял себе по рассказам. А что самое ужасное – оползень направлялся прямиком к тому месту, где находился человеческий детеныш.

Поток жидкой грязи перегородил стаду испуганных бизонов путь, заставил их разбежаться в разные стороны. Бизон, за спину которого сейчас держался Маугли, в панике попятился назад, с трудом переставляя увязающие в грязи ноги. Неожиданно накатил еще один грязевой вал, на этот раз сзади, и принялся валить бизонов с ног.

Прежде чем Маугли успел что-либо толком понять, бурлящий коричневый поток подхватил и его, и вместе с вырванными деревьями и мелким сором понес с собой, то и дело колотя человеческого детеныша по спине камнями и сломанными ветками. Маугли попытался было подняться на ноги, но куда там! Жидкая земля скользила под его ногами быстрее мчащегося гепарда. Маугли перестал сопротивляться, и беснующийся, бурлящий грязевой поток с головокружительной скоростью понес его вперед.

Нависавшие над головой Маугли кроны деревьев внезапно исчезли, и вместо них показалось серое небо. Оползень вынес Маугли и бизонов к скале и вместе с обломками деревьев швырнул их вниз, через край обрыва, в бурлящую, набухающую от ливня реку.

И бизонов, и сломанные деревья, и камни, и Маугли затянуло под воду. Река ревела в ушах человеческого детеныша, заливала ему рот и нос, грозила навсегда похоронить его в своей пучине. Маугли отчаянно барахтался, беспомощно крутил головой, один раз ухватился было за шкуру тонувшего рядом с ним бизона, но течение тут же оторвало его и понесло дальше. Маугли из последних сил пытался удержать голову на поверхности воды, чтобы иметь возможность хоть как-то дышать. Наконец его руки нащупали большую, отломившуюся от дерева ветку. Маугли крепко ухватился за нее и вместе с веткой помчался дальше, пока течение не затянуло его вниз, во тьму.

Прошла, как показалось Маугли, целая вечность, но вот ветка все же вынырнула на поверхность реки, и человеческий детеныш вместе с ней.

Маугли ахнул, когда ветка, за которую он держался, едва не вырвалась у него из рук, и поплыл вниз по течению. Человеческого детеныша било спиной о торчащие под водой камни, бешено мотало из стороны в сторону и уносило все дальше и дальше.

Маугли из последних сил продолжал бороться за свою жизнь.

Серое небо продолжало поливать джунгли дождем, а река уносила Маугли в далекие места, где ему никогда еще не доводилось бывать.

Но вот постепенно, понемногу ливень ослабел, бурлящая река потекла спокойнее, течение ее стало не таким стремительным, как прежде. Затем дождь и вовсе прекратился, река еще больше замедлила свой бег, и ветка, за которую держался Маугли, плавно закачалась на волнах. С берега доносились какие-то незнакомые звуки, но Маугли долго еще не решался открыть глаза, а когда открыл их, то обнаружил, что оказался в новом, совершенно не знакомом ему месте.

Маугли не шевелился, лишь водил глазами по сторонам, крепко держась за свою спасительную ветку. Он всматривался, надеясь обнаружить хоть какую-нибудь знакомую примету. Или наоборот – грозящую опасность. Кто знает, что может поджидать его здесь, в этом дальнем темном уголке джунглей. Маугли был теперь мокрым не только от воды, но и от пота, который выступил у него от страха. Еще никогда в жизни Маугли не был испуган так сильно, как сейчас. Его окружали незнакомые места, он слышал странные, непонятные звуки. Он впервые чувствовал себя таким несчастным и одиноким, потерявшимся в этом огромном мире.

Да, Маугли был храбрым мальчиком, преданным своей Стае, на все готовым ради нее – но чем это могло помочь ему сейчас? Ничем, пожалуй.

Никогда еще дела Маугли не обстояли так плачевно, как сейчас. Это было похоже на кошмар, от которого он никак не мог пробудиться. Кошмар, в котором рядом с ним не было ни волчьей Стаи, ни Акелы, ни Багиры, ни Ракши. Никого.

Казалось, даже окружавшие человеческого детеныша джунгли не хотели принять его к себе.

Кошмар джунглей

МАУГЛИ ДОЛГО НЕ МОГ ПОНЯТЬ, проснулся ли он, или все еще продолжает спать.

Он моргнул, затем крепко-крепко сомкнул глаза. Когда он открыл их вновь, ничего вокруг не изменилось.

«Это какие-то неправильные джунгли», – подумал он.

Маугли помнил, как он отпустил свою ветку, и она уплыла дальше по течению. Затем он выбрался из реки и оказался на этом странном берегу, где все было чужим и незнакомым, где он чувствовал себя крайне неуютно. Воздух здесь был тяжелым, сырым, затянутым серым туманом. Маугли медленно двинулся вперед, разгребая густой туман руками так, словно плыл в нем. Слышались крики животных, деревья с болезненным скрипом расправляли свои отяжелевшие от дождя ветки. Время от времени в кустах мелькали какие-то смутные тени, и тут же исчезали, растворяясь в молочно-белой дымке.

Маугли продолжал идти вперед, осторожно, неуверенно ощупывая ногами землю.

Он ужасно устал, но присесть не решался, опасаясь, что тогда вновь уснет, а это может грозить ему большой бедой. Маугли понимал, что потерялся, однако продолжал звать своего друга, единственное существо, которое ему хотелось сейчас увидеть. Он звал пантеру, наперекор всему хотел надеяться, что со старым котом все в порядке и что он где-то близко.

– Багира! Багира! – повторял Маугли. – Где ты, Багира? Где ты?

Внезапно Маугли услышал, что в кустах кто-то есть. И этот кто-то был близко. Слишком близко.

Маугли обернулся, всматриваясь в туман, и заметил какое-то движение среди деревьев. Там мелькали тени – небольшие, но незнакомые, пугающие. Он не мог понять, кто это.

Затем Маугли рассмотрел в сумраке злобные горящие глаза. И блеснувшие в тумане зазубренные острые зубы. Зловещие глаза, зловещие зубы. Да здесь вообще все казалось ему зловещим, и кусты, и деревья, и сам воздух, которым он дышал.

Маугли чувствовал, что кто-то наблюдает за ним из зарослей и молчит. Затем раздался легкий шорох. Маугли спрятался за пнем, притих и, едва дыша, ждал, что будет дальше.

Потом настала тишина. Выждав еще немного, Маугли подавил страх и осторожно выглянул из своего укрытия. Вокруг было пусто.

Неизвестные существа ушли, но это не успокоило Маугли, пожалуй, только еще сильнее его испугало. Куда они ушли? Почему? Вернутся или нет?

И Маугли, не выдержав напряжения, бросился бежать.

Он бежал наугад, не обращая внимания на бившие ему по лицу и рукам мокрые листья. Главным для него было как можно скорее убраться отсюда подальше. Силы Маугли были на исходе, он понимал, что не может больше сражаться с джунглями. Он чувствовал себя жертвой, за которой охотятся, и ему была необходима помощь.

– Багира! – отчаянно крикнул Маугли.

Остановился. Подождал. Никто не откликнулся.

Вскоре Маугли выдохся настолько, что уже не мог бежать дальше, и рядом не было никого, кто мог бы ему помочь. Он был совершенно один. Еще никогда в жизни он не был так близко к отчаянию, как в эту минуту.