Читать онлайн Холм обреченных бесплатно

Пролог

1998 год

Белоснежная новенькая маршрутка, далеко заметная в сгущающихся сумерках, петляла по проселочной дороге между холмами и перелесками. За задним стеклом красовалось намертво приклеенное скотчем объявление: «Этот микроавтобус вы можете заказать по умеренной цене…» – а рядом с этим объявлением был прикреплен номер городского маршрута – 76. Учитывая, что от горизонта до горизонта простиралась холмистая степь без малейших намеков на город или другие населенные пункты, напрашивался вывод, что в данный момент маршрутка была «заказана по умеренной цене» компанией молодых людей, веселившихся в салоне.

– А вот слушайте жуткую историю, – проговорил мускулистый парень лет двадцати пяти и сделал страшные глаза. – Идут Шерлок Холмс и доктор Ватсон мимо болота и вдруг слышат леденящий душу вой. «Это воет собака Баскервилей?» – испуганно спрашивает доктор Ватсон. «Нет, это сэра Генри овсянкой кормят!»

Компания захихикала, а одна из девушек недовольно сказала:

– Достал ты, Серега, со своими анекдотами! Скажи лучше, долго еще до твоей дачи ехать? А то меня скоро совсем укачает.

– Хм… По правде сказать, Наташ, я не знаю.

– Как это – не знаю? – возмутился очкарик на заднем сиденье. – Твоя дача, и вдруг – не знаю!

– Понимаешь, Сеня, я туда раньше ездил электричкой, а это с пересадкой, в объезд, и долго. Электричкой, потом автобусом, а он когда ходит, когда не ходит…

– А так – быстрее? – поинтересовалась другая девушка.

– Так – напрямик, конечно, быстрее. Как я понимаю, до восьми вечера доберемся? – обратился Серега к хмурому пожилому водителю.

– Может, и доберемся, – буркнул тот.

– Еще полтора часа?! – возмутилась Наташа. – Если бы знала – не поехала бы!

– И зря! – отозвался Серега. – Посмотришь, какая там речка, лес, природа! Да и дача – не какая-нибудь хата деревенская, а двухэтажный особняк, и стоит особняком, пардон за каламбур, в смысле – никаких тебе соседей. Деревенька, правда, в том районе имеется, но до нее еще дойти надо, а так – живу один, как фон-барон, в роскошной усадьбе. Прислуги, правда, нет, зато у каждого из вас будет собственная опочивальня.

– Интересно! – хмыкнул худощавый светловолосый парень лет двадцати. – И как же ты ухитрился отхватить такую роскошь? Или клад нашел?

– А это, Кирюха, мне счастливый случай выпал, – охотно ответил Серега. – Эту дачу не так давно один крутой для себя построил. А потом что-то у него не заладилось – с бизнесом, наверное, проблемы начались, я точно не знаю, через посредника дело решалось. Короче, продавалась эта дача в срочном порядке за бесценок, вот тут мне и подфартило, что я с этим посредником по соседству живу.

– Нехорошо, Серега, на чужом горе наживаться! – полушутя погрозил пальцем Кирюха.

– А я при чем? Какую цену назвали, ту я и заплатил, – пожал плечами Серега. – Не мог устоять, там домик – сказка, и места живописные!

Кирюха покосился на водителя, заметив, как тот открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

– Да и здесь очень красиво, – протянула сидевшая у окна брюнетка. – Степь, перелески. А эта багровая полоска заката так и просится на холст! Жаль, не взяла я с собой мольберт и краски…

– Это ты, Света, зря. Там есть на что посмотреть и что нарисовать! Тем более что осень на дворе.

– Ах, Серега, что ты понимаешь! Желтых листьев я и в нашем парке навидалась, надоело. А этот багровый закат над степью – суровый, тревожный, волнующий! Словно предвещает что-нибудь такое… этакое. Люблю готику. Хорошо все-таки, что мы поехали машиной, а не поездом, так гораздо ближе к живой природе.

Водитель криво усмехнулся.

– Кстати, машину найти было трудно, – заявил Серега. – Казалось бы, полно их в городе сдается в аренду, а как скажу, куда ехать надо, так никто и не соглашается. Большинство дороги не знают, других расстояние да безлюдье пугает. Вот только Семен Иванович и согласился.

– А он дорогу знает? – поинтересовалась одна из девушек. – А то еще заблудится, да будем кружить по этим проселкам до утра…

– Не заблудится, он местный, – широко улыбнулся Серега. – Правда, Семен Иванович?

– Правда, – буркнул неразговорчивый водитель и неожиданно добавил сердито: – И я бы вас сюда тоже не повез ни за что! Да только деньги срочно нужны…

– Ну, я этих водителей понимаю, – кивнул Кирюха. – Дороги тут нормальной нет, колея в полметра глубиной, указателей тоже нет, и спросить не у кого. Пара деревенек мелькнула по пути, и все, просто пустыня какая-то. Заблудиться недолго. Остается надеяться, что Семен Иванович действительно хорошо знает эти края.

– Да уж знаю, и слишком хорошо, – все тем же мрачным тоном ответил водитель и прибавил скорость. Машина запрыгала по ухабам, и одна из девушек, не ожидавшая такого подвоха, едва не свалилась с сиденья.

– Можно аккуратнее?! – крикнула она.

– Сами хотели поскорее, а дорога тут – видите какая.

– По такой дороге лучше ехать медленнее, – простонала Наташа, которая явно плохо себя чувствовала. Но водитель и не подумал сбавлять скорость.

– Ничего, вот сейчас приедем – отдохнем по-царски! – подмигнул девушкам Серега и принялся рассказывать новый анекдот. Его веселое настроение передалось и остальным, и какое-то время компания активно травила анекдоты и распевала частушки. Тем временем багровая полоска заката совсем исчезла, уступив место ночной тьме.

– Подождите! – вдруг крикнула сдавленным голосом Наташа. Она единственная не принимала участия в общем веселье, а сейчас была бледна и держала руку с платочком возле лица. – Водитель, остановите, пожалуйста, мне выйти надо!

И без того хмурое лицо водителя стало еще мрачнее:

– Нельзя здесь останавливать. Минут десять еще проедем, там остановлю.

– Я столько не выдержу, мне плохо! – возмутилась девушка и спешно закрыла ладонью рот.

– Да в чем дело, водитель?! – зашумели остальные. – Не видите – плохо девушке, остановите!

– Опасно здесь…

– Я быстро, – прошептала Наташа, – пожалуйста, я больше не могу…

– Ладно, – резко ударил по тормозам Семен Иванович. – Только мигом, и далеко от машины не отходи. А вы все внутри сидите! – это было сказано так строго и властно, что никто и не подумал ослушаться. Наташа поспешила к зарослям кустарника у дороги, и водитель тоже вышел из машины и стал возле открытой дверцы, безостановочно оглядываясь по сторонам.

– И что тут может быть опасного? – переговаривались в салоне. – Бандиты нападут, что ли? Да по этой дороге ездят раз в сто лет!

– Ага, здесь бандиты нападут, а в десяти минутах езды не нападут, так выходит?

– Тут и нападать не на кого, какие могут быть бандиты!

Наташа вернулась через пять минут, молча забралась в машину и обессиленно рухнула на сиденье.

– Полегчало?

– Ага, – виновато улыбнулась она.

Водитель поспешил занять свое место, но второпях зацепился ногой, с которой тут же свалилась кроссовка и улетела под машину. Чертыхнувшись, он снова выбрался, хотел нагнуться, но вдруг замер на месте, на лице его отразилось удивление и испуг.

– О, а это еще кто? – выдал сидящий на последнем сиденье парень. Все дружно развернулись и увидели в свете задних фар тонкий девичий силуэт.

Незнакомая девушка в длинном светлом платье и с пышными каштановыми волосами до пояса быстрым шагом шла к машине. Увидев, что на нее смотрят, она махнула рукой – подождите, мол.

– О, приветик! – замахал ей в ответ парень, первым ее увидевший.

Всего лишь несколько мгновений водитель стоял в растерянности, после чего на лице его отразился неподдельный страх, и он, забыв о потерянной кроссовке, быстро занял свое место и захлопнул дверь.

– Семен Иваныч, давайте девушку подождем, – сказал Серега, а тем временем еще двое парней принялись весело махать ей руками.

– Ваша знакомая? – осведомился водитель.

– Нет…

– Тогда закрывайте дверь! – рявкнул Семен Иваныч, и поскольку этот его приказ не спешили исполнять, сам дотянулся до дверцы салона и захлопнул ее. После чего спешно завел мотор.

– Семен Иваныч, но это уже не по-людски – бросать ее тут одну посреди ночи! – возмутилась компания, но тот лишь буркнул что-то неразборчивое.

А девушка тем временем уже подошла к маршрутке, улыбнулась, заглянула в салон и хотела взяться за ручку двери, когда водитель резко вдавил педаль газа, и машина рванула с места.

Пассажиры возмущенно зашумели, пораженные бездушием водителя. Но что это? Улыбающееся лицо незнакомки продолжало глядеть на опешивших молодых людей в боковое стекло.

– Она что – бежит за машиной?!

– На такой-то скорости?

Сидевшая у окна Света приподнялась:

– Да, бежит… ой, она тянется к дверной ручке!

– Заблокируйте дверь! Быстро! – закричал водитель.

Надо отдать должное реакции Сергея – он уже сообразил, что тут, мягко говоря, что-то неладное, и молниеносным движением заблокировал дверцу.

Вовремя. Секунду спустя дверь дернулась так, что маршрутка подпрыгнула. А девушка продолжала улыбаться, устремляя пристальный взгляд в глаза то одному, то другому из опешивших пассажиров.

– Она что, к машине прицепилась? – недоуменно спросил Кирюха.

– Нет, она… – Света снова привстала. – Ой, что это с ее ногами?!

– А-а-а!!! – хором завизжали сразу несколько человек. Потому что нечто странное творилось не только с ногами незнакомки. Ее шея невероятно удлинилась, изогнулась дугой, а то, что прежде было стройной фигуркой в светлом платье, блеснуло влажным скользким боком длинной белесой туши. Но самые безобразные перемены произошли с лицом – улыбка девушки стала теперь просто оскалом складчатой морды какой-то чудовищной рептилии, сохранившей тем не менее человеческие глаза и ровные белые зубы, что только придавало ужаса. Руки… нет, они ни во что не превратились – они просто отвалились за ненадобностью, что окончательно шокировало молодых людей. Широкая толстая лапа, поднявшись откуда-то снизу, ударила в стекло, покрыв его сетью трещин, и в этот момент водитель совершил резкий вираж, отбросив жуткое создание в сторону, после чего на всей скорости помчался вперед.

Состояние пассажиров трудно было передать. Они кричали, падали на пол, лезли под сиденья. И лишь черноволосая художница и тощий очкарик на заднем сиденье сохранили немного самообладания, припав к стеклам и во все глаза глядя на извивающуюся в пыли тушу существа, похожего не то на огромную ящерицу, не то на змею, которой чья-то безумная фантазия приделала короткие толстые лапы. Очкарик нашел под сиденьем монтировку и теперь сжимал ее в руках, а в его глазах страх боролся с живым интересом, а художница спешно водила карандашом по обертке от шоколадки. Тяжелой поступью тварь погналась за машиной, но, пробежав немного следом, вдруг остановилась, словно налетев на невидимую преграду, и исчезла в темноте.

Маршрутка мчалась на максимальной скорости, отчаянно прыгая по ухабам. Паника понемногу улеглась, и теперь уже все прильнули к стеклам, вглядываясь в темноту.

– А-а-а! Вон она! – завизжала Наташа. Действительно, впереди у обочины дороги свет фар выхватил худенькую девичью фигурку, активно махавшую рукой, пытаясь остановить машину. Семен Иванович слегка убавил скорость. В какой-то момент пассажиры разглядели незнакомку – она была одета в облегающие брючки и белую майку, рыжие, явно крашеные волосы были коротко стрижены, а на лице читался страх и отчаяние.

– Это не та вроде… – пробормотал Кирюха.

– Да какая разница! – воскликнула Наташа. – Может, их здесь много!

Но тут Семен Иванович повел себя странно. Он затормозил и задним ходом вернулся к девчонке, которая и сама уже бегом бежала к машине.

– Откройте дверь, – скомандовал он.

– Нет! Вы что, разве можно?!

– Тьфу, дурачье! – в сердцах выругался водитель, вновь дотянулся до дверцы и разблокировал ее.

Девчонка вскочила в салон, быстро захлопнула за собой дверцу и забилась на самое дальнее сиденье, пустовавшее в углу.

– Спасибо! – прошептала она дрожащим от слез голосом.

– Еще одна умная нашлась, – проворчал Семен Иванович.

Дальше ехали молча. На незваную попутчицу косились, но ничего странного больше не происходило. Скорость теперь была средней, и все без слов понимали – опасное место осталось позади.

– Спасибо вам, Семен Иванович, – нарушил молчание Сергей. – Вы нас, без преувеличения, спасли.

– Не за что, – хмыкнул тот. – Я знал, на что шел, но не думал, что вам там остановиться приспичит. Умники тоже… Больше ни в жизнь сюда не поеду, с такими пассажирами!

– А что это было? – спросила Света.

– Неладные тут места, впредь обходите их десятой дорогой. Лучше уж электричкой – дольше, но безопаснее. Водится тут, вишь, такое…

– А как вы определили, что та девчонка опасна, а эту можно подвезти? – полюбопытствовала Наташа.

– Да ведь проехали уже опасное место… Где, ты говоришь, у тебя дача? – спросил водитель у Сергея.

– На Черной речке, я же вам уже сказал.

– А, в дачном поселке Сорокино, что выше монастыря? Понял, знаю это место.

– Поселок? Нет, там не поселок, моя дача стоит одна, без соседей. И не выше монастыря, а ниже по течению, достаточно далеко от него.

Семен Иванович медленно остановил машину и развернулся к пассажирам.

– Так. Понятно. А ты, значит, и рад, что тебе недвижимость задаром досталась, да?

– А что? Не понял?

– И ты думаешь, что тебе ее за бесценок продали из-за проблем с бизнесом?

– Да что не так с моей дачей?! – рявкнул Сергей.

– Не знаю! – таким же тоном отрезал водитель. – Просто… не стал бы я покупать жилье в тех местах, что ниже монастыря. Хоть бы и даром давали. Глухие там места, непонятные…

– Но как же… Я там столько провозился, наводя порядок, месяц безвылазно, и ничего со мной не случилось! – возразил Серега.

– Ну… может, ничего и страшного, – примирительным тоном ответил Семен Иванович. – Я сам там не был, толком не знаю.

– Тогда – поехали! Не возвращаться же назад по этой дороге.

– Это точно! Значит, едем, – не стал возражать водитель. – А ты, дуреха, успокойся, хватит нюни распускать. Отвезу пассажиров, а потом подброшу тебя до города.

– Спасибо! – слабым голосом произнесла девчонка.

Маршрутка тронулась.

Когда беда звонит в дверь

То был самый обычный день, один из долгой череды обычных дней. Школа, слякоть, уроки, тренировки, немного Интернета перед сном, немного общения с друзьями по выходным, и вновь слякоть и школа. Ну и снежок иногда. Одним словом, зима как зима.

И мамы, как обычно, дома не было. Я, Ника Чернореченская, живу в старинной квартире на третьем этаже вдвоем с мамой, но мама вечно дни и ночи проводит на работе. Стыдно сказать, но я о ее работе до сих пор ничего не знаю, за исключением того, что это какое-то закрытое учреждение, о котором болтать – значит нарушать служебную тайну. И кроме этого, моя мама – удивительная, а точнее, со странностями. Но зато с ней можно поделиться любым секретом – в частности, она в курсе жутких событий позапрошлого ноября, которые любой человек, именующий себя здравомыслящим, назовет выдумкой. А мама не только поверила, но и приняла в них деятельное участие! Ей, как я поняла, не впервой было сталкиваться с мистикой.

Так вот, то был самый обычный день. За окном вечерело, а в моей комнате уже порядком сгустилась темень. Я сидела на диване, махнув рукой и на уроки, и на тренировку, и даже на Интернет. Невеселые мысли одолевали меня, и с ними нужно было разобраться. Я держала на ладони овальную пластину из темного металла, бессмысленно вглядываясь в затертые и уже почти неразличимые от давности черточки.

Вот уже чуть больше года, с того самого зловещего ноября, я носила эту штуку на шее, рядом с крестиком. Сторожевой знак; единственный подарок от Вилора, самого дорогого для меня человека[1]. Ах, да знаю, знаю, что он не человек, а вампир, но для меня это уже ничего не меняет. То была случайная, но такая счастливая встреча в трагический период, едва не закончившийся для меня смертью. Эх, где ты теперь, Вилор! Мы были знакомы всего-то несколько дней, опасных, недобрых дней, которые для меня и остальных закончились благополучно, а вот для него… Нет, он не умер, но был затянут дьявольской силой в зловещий нижний мир, о котором рассказывают лишь невнятные древние легенды. И я просто не знаю, что мне делать и как ему помочь. Хотя и продолжаю надеяться непонятно на что.

Так вот, тогда, перед лицом смертельной опасности, Вилор сумел позаботиться обо мне – подарив этот странный медальон. Сторожевой знак, изготовленный в незапамятные времена шаманом забытого племени, – с тех пор, как я его надела, он предупреждает меня об опасностях. Причем весьма чувствительно. В случае появления какой-то нечисти он нагревается, порой обжигая. Или, наоборот, превращается в ледышку.

Несколько раз эти предупреждения спасали мне жизнь. Но далеко не сразу я осознала, что это еще не все его свойства. «Надев сторожевой знак, ты уже не можешь оставаться прежней, счастливой в своем неведении школьницей, – так сказал тогда Вилор. – Тебе придется узнать мир с иной его стороны».

И действительно, пришлось. Благодаря знаку я научилась распознавать нечисть, как бы хорошо она ни маскировалась, и эти открытия до сих пор не перестают удивлять – сколько же ее на свете! Кроме того, за этот год у меня сильно обострилась интуиция, и я иной раз предчувствую, когда следует ждать неприятностей. Но если вы думаете, что это хорошо, то заблуждаетесь! Знаете, каково это – жить в ожидании чего-то плохого, но далеко не всегда иметь возможность это плохое предотвратить! Впрочем, когда оно случается, даже легче становится, потому что, как говорит мудрая поговорка, «ожидание смерти хуже самой смерти». Хотя бывало такое, что я чуяла беду, грозящую моим знакомым, и успевала предупредить их.

А в тот день ощущение предстоящей беды просто зашкаливало. Оно появилось у меня едва ли не за месяц до того, с каждым днем все росло, росло, и я вконец издергалась, не находя себе места. Но самое ужасное – я и представить не могла, что же такое может случиться, даже приблизительно. Со мной? Друзьями? Родственниками? Понять было невозможно.

А сейчас я странным образом чувствовала, как она – моя предстоящая беда – медленно бредет по улице, переходит дорогу, шатается на нетвердых ногах и хватается за стены, но движется – целеустремленно и неотвратимо движется к моему дому. Вот она поднялась на крыльцо в несколько ступеней, открыла дверь подъезда… Медленно, шаг за шагом, поднимается на мой третий этаж, и не ошибется, ни за что на свете не ошибется дверью. Вот она протягивает руку к дверному звонку…

Динь-дилинь-динь-динь!

Это было не во сне и не в воображении – это на самом деле позвонили в дверь.

Я медленно поднялась, физически ощущая, как мерзкое предчувствие лопнуло, словно натянутая струна, сменившись решительностью и готовностью к действиям. Как же без него хорошо!

Я подкралась к двери и посмотрела в глазок, внутренне готовая увидеть там кого угодно. Монстров, призраков, смерть с косой…

И едва не расхохоталась. Буйное же у меня воображение, раз я всерьез собиралась такое увидеть! За дверью стояла моя лучшая подруга Лилька Лыскина – и только.

Сейчас расскажу ей, как она меня напугала. Вместе посмеемся!

– Лилька – привет! – я открыла дверь и распахнула объятия.

– Ника… – прошептала она, медленно перешагивая порог, после чего буквально повисла у меня на шее. Почувствовав неладное, я спешно включила в прихожей свет и увидела, что Лилькино лицо опухло от слез.

Вот и оно. И на что я надеялась?

– Что случилось?

– С Ладкой… беда.

– С какой еще латкой? – не разобрала я.

– С Ладой, сестрой моей!!! – истерично завизжала Лыскина и ударила кулаками в стену. Ого! Такого с ней еще не было.

Я схватила ее за руку и потащила на кухню. Поставила на огонь чайник, накапала Лильке маминых успокоительных капель…

Ладу я, конечно же, знала. В семье Лыскиных, как в старой сказке, были три сестры. Среднюю, Лену, мне видеть не довелось, она училась в столице. Лада была старшей, а Лилька – младшей.

Это только в сказках младшая сестра супер-пупер-красавица, а старшие обязательно страшилы и уродины. Может, когда-то так и было, но во всех подобных семьях, которые мне приходилось видеть, красота либо большей частью доставалась старшей сестре, либо распределялась поровну. Нет, я ничего плохого не могу сказать про Лилю – она вполне симпатичная девчонка, высокая и хорошо сложенная, хотя и не модельной внешности. Кто вообще эти дурацкие стандарты придумал?! Так вот. Лилька, повторяю, девчонка симпатичная, но всякий раз, заговаривая о Ладе, дает понять, что сама она сестре в подметки не годится. Сначала я думала, что это у Лильки дурацкие подростковые комплексы, но когда первый раз пришла к ним в гости и увидела ее сестру своими глазами… Лада показалась мне просто сказочной принцессой, похожих на нее девчонок я не встречала никогда. У нее была изящная фигурка, роскошная золотистая коса и светло-карие глаза в обрамлении длинных черных ресниц. Впоследствии я часто бывала у подруги в гостях и общалась с ее сестрой, Лада оказалась простой и милой, чего я совершенно не ожидала, – почему-то думалось, что девушка с такими данными должна мнить себя королевой.

А потом я узнала, что тот оригинальный костюмчик, который я на Ладе видела, она сшила себе сама, и Лилькин, кстати, тоже. А еще я видела ее рисунки и слышала от подруги ее стихи. Лада училась на медицинском, но вместе с тем не могла жить без музыки, и в настоящее время играла на скрипке в местном оркестре. Словом, будь Лилька тупой завистливой мымрой, у нее имелись бы все шансы лопнуть от злости. Но, по счастью, моя подруга такой не была, и сестры всю жизнь крепко дружили. Не так давно Лилька сообщила мне по секрету, что ее сестра собирается замуж. Из многочисленных поклонников для Лады уже давно существовал лишь один. Его звали Константином, и он когда-то учился с Ладой в одной школе, а ныне занимал важный пост в солидной фирме.

И все было хорошо…

– И все было хорошо! Они уже заявление в ЗАГС подали, платье с фатой купили! Пока не появился этот урод!

– Успокойся, – сказала я, наливая ей чаю с мятой. – Пока все живы – все поправимо.

«Урод» появился в начале января, когда Лада с Костей возвращались с концерта. Был легкий морозец, город сиял новогодними огнями, и влюбленные решили пройтись до дома пешком. И взбрело же им в голову срезать путь через старый девятнадцатый поселок! Насколько я знаю, семья Лыскиных когда-то жила в этом поселке, пока не переселилась в новую квартиру. У Лильки там остались приятели, но Лада не возвращалась туда ни разу после переезда. А тут словно нечистый попутал.

– Идут, а навстречу им этот урод и дебил – здрасьте, какая встреча! – захлебнулась словами Лилька.

Урода и дебила звали Виталя Куцый, он когда-то учился в одном классе с Ладой и пытался за ней ухаживать. Я поняла так, что даже если отбросить Лилькины эмоции, этот товарищ не блистал ни красотой, ни интеллектом, скорее наоборот – внешностью больше напоминал питекантропа, умом… тоже. Одно время в школе даже стоял вопрос о переводе Витали в интернат для умственно отсталых, но любящая мамочка такого не допустила. Дурные манеры довершали картину, а фамилия соответствовала действительности – если его рост и превышал полтора метра, то совсем-совсем немножко. Неуклюжие попытки Витали ухаживать за Ладой вызывали у нее только раздражение, но, по счастью, быстро прекратились – после «внушения» со стороны Кости. И вот теперь надо же было случиться, что им в переулке встретился этот Виталя. Ладу он узнал сразу, заулыбался придурковато:

– О, привет! Моя невеста ко мне пришла!

– Привет, – улыбнулась Лада, восприняв услышанное как глупую шутку, и они с Костей пошли дальше, проигнорировав попытку Витали завязать разговор. Ушли, не оглядываясь, увлеченные своей беседой, и думать забыв о случайной встрече…

– А он, похоже, за ними проследил! – хлопнула рукой по столу Лилька. – Потому что вскоре после того стал Ладу возле подъезда караулить, то с цветочками, то с конфетками, она уже не знала, как от него избавиться. Пару раз отшутилась, но потом ее это так достало, что однажды послала его к чертовой бабушке. Сказала, что у нее есть жених, за которого она скоро выйдет замуж, и попросила оставить ее в покое. А он, представляешь, ответил: «Ты моя невеста, значит, за меня замуж и выйдешь». И ушел. А потом, через несколько дней, появились его мамаша с бабкой. Мы-то с этой семейкой знакомы, когда-то соседями были, пока не переехали. В общем, они подошли к Ладе на улице – тоже караулили, что ли? – извинились за своего придурковатого отпрыска и угостили домашним печеньем. И Лада – из чистой вежливости, будь оно неладно! – взяла у них и съела одну печенюшку. А бабка так по волосам ее ладонью погладила и пригласила к себе домой, чайку попить. И Ладка согласилась, представляешь! А я-то… – Из глаз Лильки снова хлынули слезы. – Я в окно все это видела и почуяла ведь опасность! Выбежала, догнала, говорю – ты куда?! А она улыбнулась мне – своей доброй улыбкой, которой я всегда доверяла, потому что, когда моя сестра так улыбается, значит, все хорошо и бояться нечего! Так вот, улыбнулась и говорит – ничего страшного, я скоро вернусь. Вернулась задумчивая, на мои расспросы ответила, что ее там чаем поили, о чем-то говорили, а о чем – она не помнит. Помнит только, как ее эта бабка по голове все гладила.

А через некоторое время она снова к ним пошла. Я не хотела ее пускать, но разве глупых младших сестренок принято слушать? Вернулась вообще какая-то сама не своя, с Костей по телефону поругалась… А вчера в третий раз туда пошла, никто и не видел, как уходила. Когда вернулась, Костя уже ждал ее дома – его расстроила та ссора по телефону, и он пришел, чтобы помириться. Так Ладка ему на дверь указала! И всем объявила, что любит Виталика и выйдет замуж только за него.

На шутку это было совсем не похоже. Я не узнавала сестру – она на глазах превратилась в какую-то озлобленную истеричку. Кричала, что всю ее жизнь спланировали заранее – школа на отлично, высшее образование, художество-рукоделие всякое, обеспеченный и положительный муж, престижная профессия… А она, дескать, намерена сама решать, как ей жить, и не позволит никому вмешиваться, – пусть, мол, будет хуже, но по собственному выбору. Родители попытались воззвать к ее разуму, но мне даже стыдно повторить, что она им ответила. Они тогда рассердились и перестали с ней разговаривать.

А вот мне позже удалось с ней поговорить. Лада сказала дословно такое: «Мне без Виталика теперь не жить. Если я к нему не уйду, то мне будет плохо, очень плохо, и я умру в страшных муках. Ночью меня придут сватать, и я уйду к нему».

Я тогда все еще не верила, думала, что за бред – сватать ночью. Рассказала, конечно, родителям, но они тоже не поверили, решили, что у Лады какой-то стресс, и что если она не угомонится, то ее следует показать врачу.

А ночью за ней пришли… Мать и бабка Куцего, и с ними какой-то незнакомый мужик, пришли и сказали, просто и буднично – мы за невестой. Родители не хотели им открывать, но Ладка кинулась, открыла. Отец пытался их выставить, мы с мамой – удержать Ладу, но ничего не получилось. Она словно сошла с ума, кричала и рвалась, а эти две змеюки в ответ на решительное отцовское «нет» заулыбались елейно, и бабка сказала многозначительно: «Смотрите, а то ведь мы можем и уйти!»

Помню, что в какой-то момент у меня наступило состояние полного безразличия, – будь что будет, все равно. И, видимо, у родителей тоже, потому что они вдруг разом перестали сопротивляться. И Ладка ушла с этими… – Лилька в который уже раз ударила ладонью по столу.

Я поднялась и прошлась по кухне, раздумывая. Мне случалось встречаться с нежитью, но с таким – не сталкивалась. Эти тетки, наверное, ведьмы, решившие заполучить хорошую невесту своему слабоумному наследнику. Но чем я могла помочь?

– Ника, помоги! – тихо и жалобно сказала Лилька, подняв на меня свои покрасневшие глаза. – Ты же можешь, я знаю! У тебя амулет этот твой есть…

– А что предприняли твои родители? – спросила я.

Лиля тяжело вздохнула:

– Папа заявил, что Лада уже взрослая, двадцать лет – не детский сад, и пусть сама решает, как ей жить. Говорит – наломает дров, так умнее будет. Он очень разозлился на нее… А мама плачет, но чем помочь – не знает. Наши родители ни в какую мистику не верят, Ника! Для них это – просто капризы избалованной девчонки. Но не могла, не могла Лада так поступить, тут что-то не то. Ее или запугали, или… заколдовали!

– Ну, вот что! – сказала я, немного подумав. – Я не знаю, что это такое и как с ним бороться, но есть одна женщина, которая должна разбираться.

– Пошли! – Лилька подскочила. – Пошли к этой женщине!

Что такое подклад и как с ним бороться?

Женщина, о которой шла речь, жила прямо под нами, на втором этаже. Тетя Ксеня, добродушная набожная старушка, однажды выручила меня в трудный момент. Она тогда дала мне пакетик освященной соли, которая вскоре сослужила мне добрую службу. С тех пор я часто гостила у соседки и узнала от нее массу интересного. В ее квартире пахло ладаном, по стенам висели иконы, но, как выяснилось, тетя Ксеня ведала не только о божественных, но и, скажем так, о прямо противоположных явлениях. И теперь, как я надеялась, она должна была помочь нам разобраться в случившемся.

Старушка встретила нас приветливо и внимательно выслушала меня – я пересказала ей историю Лилькиной сестры кратко и без лишних эмоций. Лилька все это время молчала и лишь в конце спросила:

– Скажите, пожалуйста, что с ней случилось?

– Приворожили, девонька, сестру твою, – ответила старушка. – Да сильно приворожили. Она теперь без него действительно жить не сможет. Знаю я этих… Куцых, Таньку и ее мать Валентину.

– Но как же так! – всплеснула руками Лилька. – Она что, в самом деле полюбила этого урода?! Разве такое может быть? Я слышала о приворотах, но не воспринимала всерьез, думала – это байки шарлатанов…

– Бывают байки, – ответила тетя Ксеня, – а бывают и не байки. Полюбила, говоришь? Нет, девонька, это не любовь. Это привязка, страшная вещь. Она делает человека зависимым, полностью подчиняет его волю, он становится послушной игрушкой в руках приворожившего. Жертва может пытаться сопротивляться, может ненавидеть, а жить без него не сможет, как без воздуха.

– И это сделали с моей сестрой?! – закричала Лилька. – Уму непостижимо! Да я… да у меня… у меня есть друзья, есть родные, я скажу им… Мы просто заберем оттуда Ладку, даже, если понадобится, силой.

– И ничего хорошего из этого не выйдет. Ей будет очень плохо, она будет страшно мучиться, а может и вовсе умереть.

– Проклятый урод! – заплакала Лилька, а я почувствовала, как во мне закипает злость.

– Именно урод, – неожиданно кивнула тетя Ксеня, и я удивилась – она никогда не позволяла себе оскорблений ни в чей адрес, даже если речь шла об очень плохих людях. – Если человек занимается злым колдовством, то оно и к нему злом вернется. Сильная колдунья может принять меры и обезопасить себя. Себя, но не своих будущих детей. А потому у таких злодеек нередко рождаются на свет… уроды. Или слабоумные, или больные… И я бы удивилась, если бы у Таньки Куцей появился на свет нормальный ребенок.

– Это почему еще?

– Да она своего мужа тоже привораживала. Недолго они и пожили – через несколько месяцев он спился, а потом наложил на себя руки.

– Почему так? – удивилась я.

– А ты думаешь, легко человеку жить, словно собаке на привязи? Он Таньку ненавидел, а уйти не мог. Пытался, но снова возвращался. А какой славный парень был… И чего хорошего в таком браке родиться могло?

Я покосилась на Лильку – она уже не плакала, а сидела в полной прострации, тупо уставившись прямо перед собой. Видимо, представила, что ждет ее сестру в будущем.

– И что теперь делать? – задала я вопрос, ради которого мы, собственно, и пришли. – Вы сможете помочь?

– Если б могла… Да не по силам мне это. Тут помочь действительно трудно. Сильны они, Куцые, да еще и с такими дружбу водят…

Старушка не стала уточнять, кто и с кем водит дружбу, а я не стала спрашивать – меня больше волновало, что нам сейчас делать. Мне было жаль Ладу не меньше, чем Лильке, которая совершенно раскисла.

– Тетя Ксеня! – Я встала и прошлась по комнате. – Но хоть что-то вы об этом знаете?

– Ну, деточка, сама я в колдовстве не сильна, но кое-что знаю: чтоб навести эту пакость, ведьма делает некое подобие жертвы – куклу или что-то в этом роде, используя какие-нибудь вещи жертвы. Говоришь, ее гладили по волосам?

– Да…

– Могли несколько волосков вырвать. Если бы найти эту куклу да сжечь… То может и помочь. Но куклу они должны где-то у себя дома прятать. А кроме того, вам могли и подклад сделать – то есть подбросить или подсыпать какую-нибудь гадость в дом. Хорошо бы вам у себя в доме посмотреть, нет ли там… чего-то необычного.

– Ой! – съежилась Лилька. – Какая-то гадость в нашей квартире?! Бр-р… Но ведь они к нам не заходили, как могли подбросить?

– Ведьмы хитры, они найдут способ, – тяжело вздохнула тетя Ксеня. – Вы дома хорошо все осмотрите, и если найдете что-нибудь, то руками к этому не прикасайтесь, воспользуйтесь подручными средствами и обязательно сожгите.

– А что мы можем найти? – спросила я.

– Да что угодно. Какую-нибудь гадость, нитки, узелки, тряпки, косточки, мусор, даже земля может быть под дверь подсыпана.

Лилька тихонько охнула.

– И осмотрите ее вещи. Если поймете, какая вещь пропала, то будете хотя бы знать, из чего куклу сделали…

Больше тетя Ксеня ничего посоветовать не смогла. Поблагодарив, мы направились к двери, а она продолжала сидеть за столом, задумавшись. И когда я уже открыла дверь и, пропустив вперед Лильку, шагнула за порог, старушка неожиданно прижала палец к губам и поманила меня к себе. Оставив Лильку за дверью, я вернулась.

– Что такое?

– Ей говорить не стоит, но ты должна знать – семье уведенной девушки грозит опасность. Ведьме не нужны неприятности, и она постарается избавиться от людей, способных их доставить.

– Что же им грозит?

– Что угодно. Авария, несчастный случай на работе, встреча с бандитами в темном переулке, смертельная болезнь… И этому, ее жениху, тоже. Ему, наверное, в первую очередь. Ты вот что… Телефончик мой у тебя записан? Вот и хорошо, если что, звони. Подскажу как быть.

– Что она тебе сказала? – спросила Лилька, когда я вышла.

– Что нужно спешить.

– Значит, идем.

Мы вышли из подъезда и собрались свернуть за угол, как вдруг сзади донеслось:

– Ника!

Обернувшись, я увидела Стаса, нашего общего приятеля. Он был на два года старше нас, учился в другой школе и жил довольно далеко отсюда, но тем не менее давно уже являлся завсегдатаем нашей тесной компашки. В данный момент он шагал со стороны девятнадцатого поселка и махал нам рукой:

– Ника, Лиля, привет! Какая приятная и неожиданная встреча! Рад вас видеть! – По его лицу было видно, что он действительно очень рад.

– Привет, – буркнула моя подруга, отворачивая свое опухшее от слез лицо. Впрочем, Стас смотрел не столько на нее, сколько на меня:

– Давненько не виделись, девочки. Школа совсем замучила.

– Ага, – ответила Лилька, все так же отворачиваясь.

– Что это тебе, Стас, в поселке понадобилось? – спросила я. – Не припомню, чтобы у тебя там знакомые были.

– Это секрет, – улыбнулся Стас.

– Ух ты! Признавайся, завел там девчонку?

– Не совсем завел, и не совсем там, – таинственно ответил Стас. – Но, очень может статься, скоро я буду встречаться с лучшей в мире девушкой!

– Поздравляю, – улыбнулась я. В самом деле, было бы очень даже неплохо, если бы он нашел себе подругу. Дело в том, что Стас уже трижды предлагал встречаться мне, и каждый раз стоило немалых усилий отшить его и при этом не поссориться. Стас хороший парень и когда-то действительно мне нравился, но теперь мое сердце принадлежит другому. И в этом никто не виноват…

– Девочки, вы сегодня настоящие красавицы! – продолжал Стас. – А у меня как раз с собой фотик имеется. Как насчет того, чтобы увековечить этот момент на фото?

На миг я подумала, не издевается ли он над Лилькой, но тут же отбросила эту мысль: похоже, Стас и не глянул в ее сторону.

Лилька тем не менее обиделась:

– Дурак! Не буду я фотографироваться!

– Ника, а ты?

– Стас, мы спешим.

– А я быстренько. Всего пару фоток – встань вот так, на фоне закатного неба… Вот, и еще… Эх, Ника, тебе бы в модели податься, смотри, как получилось!

Лилька дернула меня за рукав.

– Ладно, мы побежали, напечатаешь – покажешь! Пока! – Я махнула ему рукой и заторопилась вслед за подругой.

Путь до дома Лыскиных мы преодолели чуть ли не бегом. Вообще-то я не горела желанием встретиться с ее убитыми несчастьем родителями, которым вряд ли понравится настырная гостья, но, когда Лилька позвонила по домофону, ей никто не ответил.

– Дома нет, что ли? – пробормотала она, выуживая из недр кармана ключи.

В квартире действительно никого не оказалось, только три кошки беспокойно встретили нас у порога. Прежде чем зайти, я осмотрела площадку – она была чистой и аккуратной, и ничего постороннего я не обнаружила.

– Странно, – Лилька включила свет. – Куда они могли уйти на ночь глядя? Ну да ладно, так даже лучше. С чего начнем поиски?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Будем искать в комнатах, а потом осмотрим вещи.

Лилька кивнула, прошла на кухню и щелкнула выключателем. Кухонька Лыскиных всегда поражала меня чистотой и порядком, словно там не готовили еду, а исключительно на нее любовались. Она была обставлена со вкусом, и каждая вещь всегда находилась строго на своем месте, не то, что у меня. А потому открывшийся нашим глазам беспорядок немало нас обеих удивил. На столе были разбросаны лекарства, какие-то бумаги, сахарница опрокинута. На полу валялось полотенце. Кошки вертелись под ногами, настойчиво привлекая к себе внимание – они явно были голодны. Лилька же первым делом бросилась к холодильнику и отцепила прикрепленную магнитом записку. Пробежала глазами и без сил опустилась на табуретку.

– Что-то случилось? – с тревогой спросила я.

– Случилось… Отцу плохо стало, в больницу увезли. Мама пишет, что скорее всего будет всю ночь дежурить у его постели…

Я только присвистнула. Правду сказала тетя Ксеня, но кто бы мог подумать, что все произойдет так быстро! Значит, семья Лыскиных действительно в опасности, и что-то предпринимать необходимо немедленно.

Для начала, пожалуй, покормить голодных кошек. Лильке было не до них, и я открыла холодильник, достала оттуда пакетик кошачьего корма…

Так, а это еще что такое? Медальон дал о себе знать. Он не обжег, как это бывало при опасности, а слегка нагрелся и стал слабенько и противно колоться, будто я надела свитер из шерсти. Я терпеть не могу шерстяных вещей, но когда-то мне приходилось надевать такой свитер, который не только кололся, но еще и сдавливал шею. Вот и теперь я испытывала подобное – мне словно что-то стянуло горло. Я стала делать один за другим глубокие вдохи, а потом каким-то шестым чувством поняла, что от меня требуется…

Лилька, забыв о своем горе, ошалело глядела, как я вынула из кухонного стола длинный нож и пошарила под холодильником. Нож за что-то зацепился, и я стала выталкивать это что-то наружу. Продвигалось оно с трудом, и мне с каждым движением становилось все труднее дышать, словно невидимый палач медленно затягивал на моей шее омерзительный шерстяной шарф. Я хватала воздух шумными глотками, не прекращая тем не менее своего занятия.

– Ника, тебе плохо? – подскочила Лилька. – И что там такое?

В этот момент предмет, находившийся под холодильником, выкатился наружу, и мне стало совсем дурно. Это была какая-то грязная, заскорузлая тряпка, обмотанная не менее грязными нитками, и в нее были воткнуты несколько иголок. А хуже всего был запах – гнилостный, тошнотворный, хотя и слабенький. Что было завернуто в эту тряпку, оставалось только догадываться.

– Что это за гадость?! – завопила Лилька.

Я не отвечала. Мы обе без слов поняли, что это и есть тот самый «подклад», о котором говорила тетя Ксеня.

– Надо сжечь? – полувопросительно обратилась ко мне подруга. Я молча кивнула.

О том, чтобы прикасаться к этой гадости руками, не могло быть и речи. Тем же ножом мы положили находку на газету, которую свернули и вынесли на улицу, разместили на площадке возле мусорных баков. Спички в дрожащих Лилькиных руках долго гасли от ветра или ломались, да и у меня никак не хотели разгораться. Пришлось сбегать в дом за ворохом газет и зажигалкой, только после этого огонек разгорелся, пополз по бумаге.

Мы отошли чуть в сторону, наблюдая за огнем. Сначала просто горели газеты, а потом… Завернутая в горящую бумагу тряпка неожиданно зашипела, заискрила, с нее повалил черный, дурно пахнущий дым, а затем раздался довольно громкий хлопок, и из горящего свертка поднялся в воздух маленький светящийся шарик, проворно завертелся в воздухе и потемнел на глазах.

– А-а!!! – закричала Лилька, и мы обе в испуге бросились к подъезду.

Мое недомогание моментально прошло, и я почувствовала, что снова могу спокойно дышать полной грудью, а амулет теперь лишь приятно холодил кожу. Вернувшись в квартиру Лыскиных, мы какое-то время не отрываясь смотрели в окно. Но там больше не было никакого шарика, только дотлевали старые газеты.

Рука в открытой форточке

– И что, теперь, когда мы эту гадость сожгли, Лада возьмется за ум и вернется домой?

В голосе Лильки звучала надежда, но я совсем не была уверена, что все так легко уладится.

– Надо тете Ксене позвонить и спросить.

– Пожалуйста! – Подруга с готовностью протянула мне телефон.

Услышав мой рассказ, тетя Ксеня решительно ответила:

– Нет, Ника, этим вы Ладу не спасете. Ты упомянула, что ее отцу стало плохо? Все оказалось еще хуже, чем я предполагала – с семьей решили расправиться безотлагательно. Это хорошо, что вы сожгли подклад, возможно, вы тем самым спасли отца. Но Лада… куклу, надо найти куклу!

– Не совсем поняла – это что-то наподобие куклы вуду? Разве эти тетки увлекаются экзотической магией?

– Вуду, говоришь? – скептически отозвалась старушка. – Да уж, про вуду сейчас все знают. А то, что с древнейших времен по всей земле колдуны всяких мастей пользуются куклами для своих делишек, не слышала? А зря. Эти, как ты выразилась, тетки такого натворить могут, что твоим вуду и не снилось. Слушай лучше, что дальше делать…

Минут десять я молча слушала наставления старушки, а Лилька тем временем в другой комнате звонила по мобильнику своей матери. Трубки мы положили почти одновременно.

– Папе стало лучше, он пришел в себя! – радостно воскликнула Лилька, возвращаясь в кухню. – Буквально минут пять назад! Это потому, что мы сожгли ту дрянь, да?

– Да. Но боюсь, не все так хорошо – мы спасли твоего отца, но не Ладу, – остудила я ее радость. – И теперь вам трое суток нельзя ничего из дома никому давать.

– Почему? – опешила Лилька.

– Потому что зло, напущенное ведьмой, теперь вернулось обратно к ней, и ей необходимо в течение трех дней заполучить у вас любую вещь. Причем не украсть, не взять, что плохо лежит, а именно получить из рук в руки – таково условие, чтобы все сделать заново. Тетя Ксеня считает, что это дело рук бабки этого Куцего, Валентины, которая поспешит все исправить.

– Что? Ведьма придет сюда?!

– Обязательно придет. Иначе ей самой будет плохо. Ей и сейчас уже «весело».

– Ой! Она придет прямо сейчас?! – Лилька попятилась, глядя на темень за окном.

– Скорее всего.

Лилька испуганным взглядом окинула кухню, выглянула в коридор, в темные комнаты, словно злая ведьма уже затаилась где-то в квартире. Мне тоже стало не по себе, особенно при мысли, что сейчас по темнотище придется идти домой.

Какое-то время мы стояли, глядя то друг на друга, то в черное, незанавешенное окно. А этаж-то первый, подумалось мне, и от этой мысли мурашки побежали по коже. Конечно, окна забраны изящной кованой решеткой, но преграда ли это для ведьмы?

– Ой, там что-то промелькнуло! – взвизгнула моя подруга и отскочила к двери.

– Это верхушки кустов под окном колышутся, паникерша! – процедила я, задергивая штору. – Отставить нюни! Нам надо еще просмотреть вещи твоей сестры. Хотя я-то не могу знать, что у нее было и что могло пропасть. Но займемся делом, пока не вернется твоя мама.

– Она говорила, что останется на ночь в больнице… Слушай, Ника, а ты не могла бы у меня переночевать?

Я призадумалась. Завтра была суббота, в школу не идти, и я вполне могла переночевать у подруги. Такое бывало и раньше, и моя мама не возражала. Я позвонила домой, и мама снова разрешила.

А потом мы пошли в спальню, которую еще недавно делили Лилька с Ладой. Лилькина кровать была аккуратно застелена, а Ладина выглядела так, будто по ней изрядно попрыгали.

– Я ее кровать не трогаю, – перехватила Лилька мой вопросительный взгляд. – Пусть остается такой, как Лада оставила. А если вернется, сама уберет. Нет, не если, а когда!

Большой, встроенный в стену шкаф легко вмещал в себя вещи обеих сестер. Лилька открыла его, вывалила на пол кучу одежды с двух полок и стала ее перебирать. Я не могла помочь ей в этом и просто прохаживалась по комнате. Когда Лилька распахнула дверцы большого отделения шкафа, я увидела на вешалке свадебное платье – роскошное, невероятно красивое…

– Можно посмотреть?

– Чего уж там, смотри, – грустно пожала плечами Лилька.

Я вынула платье из шкафа и разложила на кресле. Оно казалось воздушным, невесомым, словно облако. И как только люди творят такую красоту!

Пока я разглядывала платье, Лилька перебрала все вещи.

– Вроде все на месте. И что могло пропасть – не знаю. Может, какая-нибудь заколка или расческа?

– Может быть, – я все разглядывала платье. Снаружи оно было из нежной воздушной ткани, названия которой я не знала, а изнутри, по моим предположениям, должна была находиться подкладка. Шелковая, наверно. Я машинально приподняла ткань. Подкладка имелась, и действительно шелковая, а посреди этого шелка…

– Лилька!!!

Моя подруга тут же подскочила, оглядываясь.

– Что?

Одними глазами я указала ей на платье. Посреди шелковой подкладки зияла бесформенная дыра размером с ладонь, второпях выкромсанная тупыми ножницами. Лилька даже вскрикнула от испуга и неожиданности.

– Кто это сделал! Как могли?! Кому понадобилось его портить?!

Она сняла с верхней полки коробку с фатой, разбросала фату на стуле.

– Смотри, и тут вырезали, – я приподняла край фаты. В самом низу действительно не хватало клочка ткани, вырезанного, судя по рваным краям, теми же тупыми ножницами.

– Так вот о чем говорила эта старушка, – произнесла Лилька. – Не вещь украли, а клочок платья вырезали. И когда они успели это сделать? Сюда никто посторонний не заходил, дверь всегда заперта, но как-то же попали! Ника, я боюсь! Мы ведь одни, а она сюда придет. И в квартиру проникнет!

Лилька была права. Тетя Ксеня рассказывала о способностях ведьм проникать в чужое жилье незаметно, и перспектива коротать ночь в этой квартире меня не радовала.

– Может, пойдем ко мне? – предложила я. – Добежим как-нибудь.

– Пошли…

И в этот момент в дверь постучали – тихо, вкрадчиво. Именно постучали, хотя звонок работал исправно.

Мы обе рывком подхватились, уставились друг на дружку. Лилька бросилась к двери:

– Мама вернулась!

А в моей памяти моментально всплыло воспоминание: я одна дома ночью, в районе творится чертовщина, кошка словно обезумела, мечется по квартире, и вдруг звонок в дверь. Я тогда тоже подумала, что вернулась мама, но то была совсем не мама…

– Постой! – остановила я Лильку. – Ты уверена? Твоя мама имеет привычку стучать, а не звонить?

Лилька опешила и уставилась на меня.

– Нет…

На цыпочках подкрались мы к двери, Лилька осторожно выглянула в глазок и вдруг радостно завопила:

– Лада пришла!!!

Она мигом отперла замок и с радостным визгом бросилась на шею сестре, которая действительно стояла за порогом. Я же, повинуясь какому-то смутному чутью, спряталась за дверью и выглянула в щель.

Так и есть. Площадка была полутемной, но даже в свете тусклой пыльной лампочки я уловила за поворотом, ведущим к лифту, движение. Тень. Там слегка шевельнулась тень… За поворотом определенно кто-то стоял.

– Лада, сестренка, как я счастлива! Ты вернулась! – не умолкала Лилька, меж тем как ее сестра стояла с безучастным видом, не торопясь входить в квартиру. – Вернулась! Вернулась, заходи скорее!

– Я вернулась за вещами, – бесцветным тоном ответила Лада.

На Лильку словно ведро ледяной воды вылили. Она обмякла, отстранилась, схватилась за стенку, беспомощно взирая на сестру.

– Вынеси мне их, пожалуйста, – тем же тоном попросила та.

– Может, хоть зайдешь?..

– Нет. Вынеси мои вещи.

– Но… какие именно? – пролепетала Лилька.

– Любые. Без разницы, – сказала Лада равнодушно, даже не переступив порог.

– Ладно, – повесив голову, Лилька сделала несколько шагов в сторону своей комнаты.

И тогда я вышла из-за двери и решительно схватила ее за руку:

– Нет! – повернулась я к Ладе. – Ничего она тебе не вынесет. Если тебе нужны твои вещи, пойди и возьми их сама.

– А твое какое дело?! – неожиданно грубо рявкнула Лада. – Ты что здесь вообще делаешь? Вон отсюда!!!

Она еще что-то выкрикивала, гнала меня вон, потом плакала и умоляла Лильку вынести ей хоть какую-нибудь мелочь, выглядя при этом совершенно невменяемой.

По щекам Лильки текли слезы, и она несколько раз порывалась пойти в свою комнату за вещами, но я крепко держала ее за руку. Сама же Лада так и не вошла в квартиру.

– Ника, – вдруг еле слышно шепнула мне подруга. – А давай ее в квартиру втащим! Ты же борьбой занимаешься, ты сможешь… Свяжем, если понадобится… И будем искать хорошего экстрасенса. Или психиатра… Сама видишь – она не в себе, она никогда такой не была!

Я чуть заметно кивнула и сделала небольшой шажок к порогу.

– Дурочки, – застонала Лада, и в ее голосе появились разумные нотки. – Мне же будет плохо. Знаете, как мне плохо будет… в любом случае будет.

С этими словами она повернулась и спешно ушла к лифту. Я заметила, как снова шевельнулась на полу тень, отбрасываемая кем-то из-за угла. И в тот же момент мой кулон стал стремительно теплеть.

– Лада, подожди, вернись! – закричала Лилька и бросилась за порог. Всей моей силы и ловкости едва хватило, чтобы поймать ее за руку, втащить в квартиру и захлопнуть дверь прежде, чем загадочный хозяин тени появился из-за угла.

– Пусти, что ты де… – начала было Лилька, но в этот момент в дверь снова постучали. Решив, видимо, что сестра вернулась, Лилька потянулась к замку, но я перехватила ее руки.

– Стой спокойно. Это не Лада.

– А кто?! – Глаза Лильки наполнились ужасом, а я и сама едва сдерживалась, чтобы не запаниковать. Тем более что кулон был уже почти горячим. Мы стояли неподвижно, так и держась за руки, и прислушивались к каждому шороху. Посмотреть в глазок ни одна из нас не решилась.

Стук повторился. Я сильнее сжала ладони подруги, из последних сил пытаясь выглядеть спокойной, даже сумела изобразить какую-то ироничную улыбку. Потому что если Лилька увидит мой страх – не избежать паники…

Еще несколько секунд мертвой тишины и напряжения. И вдруг с той стороны раздался голос:

– Не хотите открывать, значит? Думаете – спаслись? Как бы не так! Я вам сейчас устрою, сами ко мне прибежите, как миленькие…

Голос был не Ладин однозначно. Он мог в равной степени принадлежать мужчине и пожилой женщине – скрипучий, неприятный, злобный.

Лилька завизжала. Я тоже не выдержала и, слабо осознавая, что делаю, ударила ногой в дверь. Железная дверь стойко выдержала такое испытание, правда, огласив грохотом весь подъезд. А вот с той стороны этого явно не ожидали. Там кто-то охнул, и семенящие шажочки спешно потопали к выходу. Я разом пришла в себя, потушила в кухне свет, метнулась к окну и осторожно выглянула. В освещенном тусклым фонарем дворе никого не было. Какое-то время я так и стояла у окна, пока ко мне не присоединилась Лилька.

– Кто там был? – шепотом спросила она.

– Никого.

– Наверное, на другую сторону вышли…

Ах да, как же я забыла – тут ведь сквозной подъезд!

– И что теперь будет?

– Успокойся, распустила нюни! – грубовато ответила я, пытаясь побороть таким образом собственный страх и дурные предчувствия. – Это ведьма нас пугала, вот и все. Ей, видишь ли, плохо из-за того, что мы ту гадость сожгли, и она хотела добыть при помощи Лады какую-нибудь вещь из дома. Да не вышло, вот и злится.

– А Ладу выручить так и не получилось…

– Ну, не все сразу. Чтобы выручить Ладу, надо найти эту проклятую куклу, или что они там сделали… Но для начала мы должны немного успокоиться, отдохнуть, особенно ты. Да-да, и не спорь!

Я проводила Лильку в ее спальню, усадила на диван, сама побежала на кухню, приготовила чай и бутерброды. Когда вернулась с ужином, то увидела, что во всех комнатах, коридорчике, даже туалете и ванной включен свет, а моя подруга лихорадочно завешивает окна поверх штор старыми покрывалами.

– Ты что это, Лиль?

– Страшно…

Я снова усадила ее на диван, едва ли не силком накормила, потом включила маленький телевизор, находящийся в комнате.

– Надеюсь, так тебе будет спокойнее.

Лилька кивнула:

– Извини, Ника, я, наверное, вела себя по-дурацки. Все случилось так внезапно, что я не успела опомниться… Но теперь постараюсь взять себя в руки!

– Да ладно, обе мы здорово перепугались. Так ведь и было чего бояться! Нам обеим нужно успокоиться и, что бы ни случилось, не поддаваться панике.

Час или два мы молча пялились в экран, где шли дурацкие сериалы, в смысл которых я и не подумала вникать. Лилька, уверена, тоже – она просто вперила глаза в одну точку, то ли задумавшись, то ли прислушиваясь…

Вдруг Лилька резко вскочила и выключила телевизор:

– Тихо! По квартире кто-то ходит!

Несколько секунд мы обе напряженно слушали, и я действительно уловила, как что-то пару раз еле слышно шаркнуло в коридоре. И как она только это услышала сквозь шум телевизора!

– А ты дверь заперла?

– Вроде да…

– Может, это твои кошки?

Лилька приподняла край оконной занавески, достающей почти до пола. Все три кошки отдыхали на мягком коврике под батареей. Они не спали, настороженно глядя по сторонам, и звуки в коридоре они никак не могли производить. Впрочем, теперь уже все было тихо.

Мы переглянулись.

– Надо пойти проверить, – сказала я.

Вооружившись подручными средствами – табуреткой и тяжелым подсвечником, – мы осторожно вышли из комнаты. Везде царила тишина, и никакого вражеского вторжения не обнаруживалось. Мой кулон был холоден, и это внушало оптимизм. Первым делом проверили входную дверь – она была заперта.

Мы обошли квартиру, заглядывая во все укромные местечки, и снова ничего подозрительного не нашли.

– Может быть, послышалось? – неуверенно спросила я, когда мы вернулись в спальню.

В этот момент откуда-то из-за двери раздался звон разбитой посуды.

– Ох уж эти кошки, – пробормотала Лилька и помчалась на кухню. Я направилась за ней, но в двери оглянулась – все три кошки по-прежнему сидели под батареей, настороженно глядя на дверь.

На полу кухни обнаружился разбитый графин, до сих пор мирно стоявший на верхней полке шкафчика в качестве украшения.

– И как они туда залезли, – недоумевала Лилька, орудуя веником.

– Лиль, – сказала я. – Это не кошки. Кошки так и сидят под батареей.

– Но как? Я же видела, как в коридоре мелькнул хвост Дымочки!

– Сидит под батареей твоя Дымочка, посмотри! И, прошу заметить, она никуда не выходила.

– Ника, ты меня пугаешь! Я четко видела… как что-то дымчатое пробежало под ногами. Что же это могло быть?!

Одновременно с этими словами из гостиной донеслось тоненькое «дзинь», словно разбили хрустальный бокал. Мы опрометью понеслись туда, по дороге заглянув в Лилькину спальню. Кошки по-прежнему находились там, и не похоже было, чтобы они покидали свое место. А в гостиной на стеклянной полке серванта мы увидели горку битого хрусталя, бывшего еще недавно парой бокалов, приготовленных для свадьбы.

– Что это было? – упавшим голосом прошептала Лилька.

– Это нас хотят напугать, только и всего, – ответила я, со страхом чувствуя, что кулон теплеет. Не сильно, так, предупреждающе. Причем больше с правой стороны. Я медленно скосила туда глаза…

Нет, в темном углу справа не обнаружилось никаких порождений тьмы. Но что-то мелкое и темное мелькнуло у моих ног и, как мне показалось, юркнуло под шкаф. Я наклонилась и заглянула – под шкафом, разумеется, никого и ничего не было.

Мигнул свет. Нет, не погас, просто на несколько секунд стал очень тусклым, а потом – невероятно ярким, после чего опять приблизился по степени накала к керосиновой лампе.

– Ой, что-то с электричеством! – обеспокоенно засуетилась Лилька. – Как бы компьютер не сгорел, и холодильник… Однажды такое уже было.

Мы посмотрели друг на дружку, без слов понимая суть проблемы. Когда мигает свет, нужно срочно отключать все приборы, а лучше всего – вообще вырубить электричество на щитке. И в другой раз это была бы не проблема, но теперь… Еще не хватало, чтобы квартира, ко всему прочему, погрузилась во тьму!

– А может, именно этого от нас и добиваются? – догадалась Лилька. – Ну, чтобы мы выключили свет. И тогда тут вообще такое начнется!

Из спальни Лилькиных родителей раздался негромкий треск и что-то звякнуло.

– От нас добиваются, – ответила я, крепко сжимая запястье подруги, – чтобы мы сами, обезумев от страха, пришли к ведьме с покаянием. Ты же помнишь ее слова. Нам бы сейчас дать деру ко мне, но я не знаю, на что мы нарвемся на улице. Идти-то далеко. Эх, была бы у нас машина…

– У нас есть машина, но водить я не умею. Что же… О, придумала – Костя!

– Костя?

– Ну да, жених Ладкин! У него есть машина! Заодно и объясним ему причину поведения Лады, а то он, наверное, не так все понял…

– Надо позвонить, ведь ему тоже грозит опасность, – согласилась я.

– Сейчас, только отключим холодильник…

Вдвоем, настороженно оглядываясь, мы прошлись по квартире, отключая все электроприборы и гася свет везде, кроме кухни. Свет в течение этого времени отчаянно мигал, а затем снова загорелся ровно.

– Вот гадость! – выругалась Лилька. – Это нарочно было так сделано!

Из гостиной донесся тихий, тоненький смешок. Мы, стоявшие в этот момент в коридоре, пулей влетели в кухню и захлопнули дверь. Лилька схватила мобильник.

– И минуты здесь больше не останусь! – бормотала она, отыскивая номер. – Алло, Костя? Это Лиля…

Я придвинулась поближе, рассчитывая услышать ответ. Лилька кивнула и включила громкую связь.

– И чего? – донесся насмешливый мужской голос. Судя по фоновому шуму, Костя как раз ехал в автомобиле.

– Костя, у нас в квартире творится какая-то чертовщина! Здесь затаилось что-то страшное! Мы дома одни, я и подруга, родители в больнице, – затараторила Лилька. – Пожалуйста, забери нас отсюда, отвези к подруге домой, нам грозит опасность!

– Ага, щас, разбежался, – хмыкнули с той стороны. – И с какой радости, скажи на милость, я должен это делать? Твоя хваленая сестрица предпочла мне какого-то урода? Вот пусть он и везет вас, куда хотите.

– Костя, ты все не так понял! Ты не знаешь всего! Ладку приворожили, она сама не понимает, что творит, ее спасать нужно!

– Ну, так я и думал, что она какой-нибудь финт выкинет. Если она таким образом пытается возобновить отношения, то ничего у нее не выйдет, так ей и передай. Нашли дурака! Приворожи-или ее, смотри ты! А инопланетяне ее, случаем, не похитили?

– Костя, подожди! Костя! Тебе тоже грозит опасность, как и всем нам! Во всем виновата страшная ведьма, мой папа уже попал в больницу…

– Знаешь что, пугай этими страшилками своих подружек! И не звони мне больше. У меня уже есть другая девушка, порядочная, не такая, как твоя сестра!

Раздался щелчок, связь прервалась.

– Козел! – закричала Лилька. – Гад!..

Вдруг она осеклась и уставилась прямо перед собой. Я повернулась туда же. Дверь кухни была стеклянной, а напротив нее располагалась ванная. И сейчас сквозь щели по периметру двери ванной пробивался электрический свет, хотя я готова была поклясться, что мы его везде, кроме кухни, выключили.

Лилька приложила палец к губам. Я замерла, прислушиваясь. В мертвой тишине квартиры четко донеслось шарканье старческих шагов и причмокивание, а несколько секунд спустя дверь ванной, запертая на шпингалет, резко дернулась, словно в нее ударили изнутри.

Лилька заорала, бросилась к окну, похоже, собираясь туда выпрыгнуть. Возможно, это было бы выходом, если бы не решетка. Но моя подруга, похоже, от страха мало что соображала.

Ее охватила самая настоящая паника, грозившая передаться и мне. Спас кулон. До сих пор я как-то забыла о нем, лишь теперь обратила внимание: он был теплым, но не раскаленным. Значит… Значит, не все было так плохо, как нам пытались внушить.

Я поймала Лильку за руку и стащила с подоконника на пол.

– Что нам делать? Что делать… что делать… – бормотала она, совершенно потеряв голову.

А и правда, что нам было делать? Я запоздало припомнила разговор с тетей Ксеней, которая неоднократно предупреждала меня насчет таких случаев.

– Значит, так, – строго сказала я Лильке. – Есть в доме церковная свечка?

– Где-то была, – с готовностью ответила она. – Да, мы на Пасху куличи святили… была свечка.

Она открыла ящик кухонного стола, забитый всякой всячиной, покопалась в нем и вытащила согнутую, пыльную, но явно церковного производства свечку.

– Вот и хорошо, – кивнула я, зажигая ее. – А теперь слушай меня: сейчас мы пройдем по квартире, и что бы вокруг ни происходило – не бойся. Мы эту погань выкурим.

– Ты всерьез думаешь, что свечка поможет? – не поверила Лилька.

– Не сомневайся, – кивнула я. – Если боишься, держи меня за руку. И спички прихвати – свеча может погаснуть, придется снова зажигать.

Начала я с кухни. Подняв горящую свечку, я медленно перекрестила ею окно, затем по очереди все углы кухни, и последней – дверь. После чего решительно распахнула ее.

В ванной света не было. Не торопясь, я горящей свечой перекрестила дверь ванной и вошла внутрь. Внутри никого не оказалось, и я по очереди перекрестила уже здесь все углы.

Так мы обошли всю квартиру. Свечка трещала, коптила, оплывала черными разводами. Лилька с некоторым испугом держалась за мою левую руку, а я неожиданно поняла, что, слишком сосредоточившись на своей работе, словно приобрела некое шестое чувство, особенное зрение, позволявшее видеть прежде невидимое. Это было что-то похожее на липкую паутину, змеящуюся по углам и со злобным шипением сгорающую на маленьком огоньке моей свечи. Окно Лилькиной спальни я перекрестила, наверное, раз десять – отчего-то мне чудилась непонятная опасность, исходящая от него – или, может быть, подстерегающая за ним. Это же подтвердил и мой кулон, изрядно нагревшийся, когда я подошла к этому окну. Я вспомнила, что с этой стороны цоколь дома очень низкий, на него взберется и ребенок.

Кошек нигде не было видно. Наверное, они попрятались, лучше меня почуяв то неладное, что творилось в квартире.

В гостиную мы вошли в последнюю очередь. И вот тут я, все тем же своим новым чутьем, уловила на полу какое-то движение. Что-то двигалось под шкафами и тумбочками вдоль стены, и это была однозначно не кошка…

Не останавливаясь, мы тем же манером «обработали» три угла и окно гостиной, а когда приблизились к последнему, четвертому углу, я подняла свечку вверх… и вдруг заметила это. Бесформенное серое мохнатое существо размером с котенка-подростка, но больше ничем на него не похожее, в панике металось от стенки к стенке, но по какой-то причине не могло к ним приблизиться. Странно, что Лилька смотрела в ту же сторону и не видела ничего необычного. А существо прошмыгнуло между нами и юркнуло в тот угол, перед которым мы стояли.

Я размашистым жестом перекрестила угол. Существо тут же выскочило из него, как ошпаренное, и с тоненьким противным писком понеслось к выходу. Дверь, разумеется, была заперта, но непостижимым способом этой твари удалось просочиться на ту сторону. Мне даже показалось, что я слышу удаляющийся топот маленьких лапок в гулкой пустоте подъезда…

Лилька огляделась по сторонам, прислушалась:

– Ника, ты слышала? Что-то вроде пискнуло?

– Кошки, наверное, – как можно беззаботнее ответила я, решив ее не пугать, трижды перекрестила входную дверь и потушила свечку. Все было закончено, а мое восприятие окружающего стало таким, как обычно. Разве что нахлынула огромная усталость, как если бы я отмыла всю квартиру от грязи.

– И все? – спросила Лилька недоверчиво.

– Все. Видишь же, больше ничего не происходит.

– Надолго ли?.. Ой, Ника, ну мы и глупые!

– Это почему?

– Такси же можно заказать! А мы не догадались сразу, только страха лишнего натерпелись! Костя, гад, не приехал…

– И хорошо! Потому что мы с тобой сейчас опасные пассажиры.

– Не поняла?

– Даже если машина будет исправной, а водитель опытен и трезв, все равно у транспорта с нами на борту больше шансов попасть в аварию, чем у пьяного лихача. Не хотела я тебе говорить, но тетя Ксеня меня предупредила – пока такое творится, твоя семья находится в группе особого риска.

Лилька все поняла и молча кивнула.

– Значит, ночевать будем здесь, – сделала вывод я.

Мы проболтали еще около часа, но больше ничего не случилось. Зато кошки выбрались из своих укрытий и прибежали к нам на кухню, выпрашивая лакомства. Такое их поведение я сочла хорошим знаком.

Лилька постелила мне в своей комнате на диване, я и прежде там ночевала. Вот только неуютно мне было теперь – отчего-то до сих пор казалось, что от окна этой комнаты исходит угроза. Но я ничего не сказала – пугать Лильку не хотелось.

Проснулась я оттого, что кошка, улегшаяся спать поверх моего одеяла, вскочила и куда-то побежала – прямо по мне, наступив на лицо. Я недовольно потянулась, сбрасывая ее, на секунду открыла глаза… И в тот же миг остатки сна улетучились, и я почувствовала, как мои волосы становятся дыбом.

Отодвигая штору на окне и покрывало, завесившее ее сверху, в форточку медленно и осторожно просовывалась рука. Я рывком села, протерла глаза – нет, это было не продолжением моих кошмаров, а самой настоящей реальностью – бледная рука с зажатым в ней пузырьком из-под витаминок. Крышки не было, из чего я поняла, что содержимое пузырька сейчас будет выплеснуто в комнату.

Соскочив с дивана, я одним махом взлетела на стол, стоящий у окна, и крепко вцепилась в запястье зловещей руки. За окном раздался испуганный крик, мелькнуло белое пятно лица, а опасный сосуд, едва не выпавший из ослабевших пальцев, перекочевал ко мне. После чего его содержимое было все же выплеснуто – прямо в форточку. Теперь за окном просто взвыли, а я резко отпустила руку, и она исчезла за окном. С той стороны послышался звук, словно на землю уронили тяжелый мешок.

Под окном раздалась истошная ругань вперемешку с воем и торопливые удаляющиеся шаги. Я поспешила вышвырнуть пузырек подальше, закрыла форточку и задернула штору.

– Что там такое? – приподнялась на локте Лилька, протирая глаза.

– Да вот, проверяю, закрыта ли форточка. Все в порядке, – ответила я и пошла в ванную мыть руки.

– Не обманывай меня, Ника, – сказала Лилька, когда я вернулась. – Я все видела. Просто сомневалась, сон или нет. Но когда ты руки мыть побежала…

– Ну что ж – видела так видела. – Я устало улыбнулась и снова полезла под одеяло. – Теперь уже, пожалуй, можно спать спокойно.

– Да – спокойно? А Лада? Слушай, если верить той бабульке, ну, что надо куклу какую-то искать… то где ее еще искать, как не у них дома!

– Наверное, – согласилась я. – Только как попасть в чужую квартиру?

– У них не квартира, а домик с участком. Я же рассказывала – это в нашем старом поселке, где мы прежде жили. И собак, насколько я помню, они никогда не держали…

– Предлагаешь совершить налет?

– Ну, хотя бы подойти к забору и посмотреть, что да как. Не сейчас, конечно, а днем.

Я нехотя согласилась:

– Ладно, Лиль, утром встанем – разберемся…

Звонок мобильника прервал мои слова. Лилька вскочила, схватила его с тумбочки.

– Алло, мама, что случилось?!

– Извини, что разбудила, – донеслось по громкой связи. – Просто хочу знать, как ты там одна и все ли с тобой в порядке?

– Все хорошо, и я не одна – ко мне Ника пришла… А в чем дело, что-то с папой?!

– Да с папой ничего, утром домой вернемся. Сегодня ночью Костя попал в аварию. Мне только что звонила его мать, просила помочь…

– Как?!

– Никто понять не может. И трезвый был, и тормоза работали исправно. Как он ухитрился вылететь с трассы и врезаться в этот столб…

– Он жив?

– Жив, но в тяжелом состоянии. А машина всмятку. Это случилось около полдвенадцатого ночи.

Они еще о чем-то говорили, а я пыталась прийти в себя от услышанного. Костя попал в аварию через полчаса после разговора с Лилькой! И что было бы с нами, если бы он все же согласился нас подвезти?! Вот тебе и опасные пассажиры…

Старые дрова в сарае

Тем не менее уснула я мгновенно. Проснулась, когда за окном забрезжило, и увидела, что Лилька торопливо одевается.

– Ты, Ника, как хочешь, а я пойду посмотрю, что там и как!

Тогда я вылезла из-под одеяла и тоже стала одеваться.

Она повела меня через дорогу, мимо моего квартала, в самые глубины необъятного девятнадцатого поселка. Я бывала здесь и раньше, но в такие дебри не углублялась.

– Смотри, Ника, там мы когда-то жили, – указала Лилька на скромный небольшой домишко на углу очередной улицы. – А вон там…

Я все поняла. Дом за высоким забором с глухими железными воротами, на который указывала сейчас Лилька, принадлежал милой семейке Куцых.

На воротах красовалась какая-то табличка, но надпись была плохо различима в рассветных сумерках. Я хотела подойти поближе и прочесть, но резкий голос сзади заставил меня вздрогнуть.

– На прием явились, ранние пташки?

Мы разом обернулись. В соседнем дворе за невысоким заборчиком стояла полная женщина в пуховом платке и с ведром угля в руке.

– На прием пришли, говорю? – повторила она. – Так нету их никого. Валентину час назад «Скорая» увезла, я грузить помогала.

– А что с ней? – спросила я.

– Да кто его знает, что оно такое: лицо и руки покрылись такими жуткими волдырями, что смотреть страшно. Ни на ноги встать не могла, ни слова сказать, только каталась и мычала. Татьяну тоже забрали – она, наоборот, бегала и орала, как полоумная, еле поймали, так ее, наверное, прямиком на «Победу» свезли. И сынок с ними поехал. Так что не ждите зря, приема сегодня не будет. Никого их нету.

«Победой» в нашем городе неофициально называли психбольницу, расположенную возле поселка с таким же названием.

– А Лада? – прошептала Лилька, меж тем как тетка развернулась и зашагала к своему дому. – Тетенька, постойте! Так они втроем уехали? Не вчетвером?

– А кто там четвертый? – обернулась тетка. – Втроем они живут, втроем и уехали. Впрочем, я в их дела не мешаюсь и в гости не хожу. Чего и вам советую, – добавила она с нажимом и скрылась за дверью.

Я подошла к воротам и прочла-таки надпись на табличке:

– Часы приема экстрасенса… Прием учениц…

– Ничего ж себе! – фыркнула Лилька. – Экстрасенсы какие нашлись, прием ведут! Еще и учениц принимают!

– Теперь им предстоит только прием лекарств, и возможно, силком.

Лилька мрачно ухмыльнулась, порылась в карманах и вынула маркер.

«Обращаться в психбольницу «Победа», третий корпус, шестое отделение», – вывела она внизу таблички, умело повторяя шрифт.

– Добавь: спросить графиню Батори, – хихикнула я и толкнула калитку.

Медленно и со скрипом она открылась. Видимо, запереть ее никто не догадался.

Лилька уставилась на меня:

– Слушай, Ника, похоже, это шанс.

– Вообще-то это противозаконно, – сказала я и первой шагнула во двор. Собак вроде бы не наблюдалось.

– Да кому они нужны, – отмахнулась Лилька, закрывая за собой калитку. – Судя по этой тетке, с соседями у них не лучшие отношения.

Дом, старый, низкий, казалось, вросший в землю, расположился в самой глубине двора, за высокими деревьями и многочисленными хозяйственными постройками. Лилька сразу же бегом побежала к нему, а я не спеша пошла следом по асфальтированной дорожке мимо двойного ряда облупленных сарайчиков. Возникло непонятное желание заглянуть в них, но я спешила за Лилькой.

В доме кто-то был. Из трубы тянулась тонкая струйка дыма, а в подслеповатом окошке из-за плотной шторы пробивался электрический свет.

Низкая дверь тоже оказалась незапертой. Лилька распахнула ее, и мы обе, не колеблясь, шагнули внутрь. Для этого нам пришлось преодолеть две маленькие ступеньки вниз.

– Как склеп какой-то! – буркнула я, а Лилька закричала во всю глотку:

– Лада!

Никто нам не ответил. Я толкнула еще одну дверь, и мы оказались в темном коридоре с низким потолком, из которого вело четыре двери.

– Точно, склеп, – согласилась со мной Лилька. – И она тут, моя бедная сестренка… Лада! Ты где!

Из-под одной двери пробивался свет, и мы, ободряюще посмотрев друг на друга, одновременно взялись за дверную ручку.

Это была кухня. Большая, но неуютная и темная, с низким потолком. Тусклая лампочка освещала ее слабо, а оконце было завешено, так что дневной свет в эту кухню практически не попадал.

Ладу я не сразу узнала. В старом линялом халате, со стянутыми в узел волосами, она старательно драила пол тряпкой без помощи швабры. На плите булькало какое-то варево. Увидев нас, она выпрямилась, и в ее глазах отразился страх.

– Зачем вы сюда пришли? – забубнила она скороговоркой. – Уходите, уходите. Они скоро вернутся, ой, будет плохо…

– Лада, да что с тобой! – заплакала Лилька и попыталась обнять сестру, но та отстранилась, все бубня: «Уходите, уходите скорее». Жутковато было видеть ее такой, эти пустые глаза, лишенные всякого выражения, настолько не вязались с прежней Ладой, какую я знала… Неужели кому-то нужна ТАКАЯ невеста!

– Ты одна здесь? – спросила я.

– Да, одна, если не считать… – Лада осеклась на полуслове, боязливо оглянулась и ответила: – Одна, одна. Но они, они скоро вернутся, они обязательно вернутся…

– И зачем тебе все это нужно? – прервала этот лепет Лилька. – Лада, ну хватит уже дурить, пойдем домой! Они если и вернутся, то очень нескоро, их в больницу увезли.

– Нет, нет, мне нужно все успеть…

Показалось ли мне, но за зашторенным окошком мелькнуло что-то темное. Видимо, не показалось, потому что Лада резко втянула голову в плечи и вздрогнула:

– Идите, идите отсюда! Вам же будет хуже! И мне…

С этими словами она мягко, но настойчиво вытолкала нас за дверь кухни, потом по коридору и в конце концов выставила во двор.

Конечно, я вполне могла вытащить ее оттуда силком, но понимала, что пользы от этого не будет никакой. И не тащить же ее силой по улице!

– Идите отсюда скорее, – пробормотала Лада тем же испуганным голосом, оглядываясь. Я тоже оглянулась, но никого во дворе не увидела.

Лада, недолго думая, заскочила обратно в дом и заперлась изнутри.

– Ну ничего ж себе! – выдохнула Лилька. – Лада! Ты что делаешь, открой!

Только тут я поняла, какого дурака мы сваляли. Вместо того чтобы без толку уговаривать Ладу, нам следовало искать в доме ту проклятую куклу! А теперь что делать?

Я в раздумье побрела по дорожке вдоль ряда сарайчиков по направлению к калитке. Кулон еле ощутимо, но все же дал понять – не все там благополучно, в тех сарайчиках. Я насторожилась, прислушалась – со стороны сарайчиков не доносилось ни единого звука, и к ним не вело никаких следов.

Но все же – что это такое мелькнуло тогда за окном? Если бы вернулся кто-то из хозяев, то вошел бы в дом и выставил незваных гостей.

– Ника, мы что, просто так уйдем? – жалобно спросила Лилька.

– Подожди…

Я еще раз и еще прошлась мимо ряда сарайчиков. Нет, все же там было что-то не так.

Тем временем Лилька решительно вернулась к дому и заколотила в дверь кулаками, что-то кричала, но я не обращала на нее внимания. Я пыталась понять, представляют собой сарайчики опасность или нет. Выходило, что для меня они вроде бы не опасны, но что-то недоброе в них есть, есть…

Странно, думала я, обычно в таких дворах хозяева держат живность, каких-нибудь кур или кроликов, а уж без собак и кошек частных домов вообще не бывает. Здесь же не было и намека ни на что живое. А этот дом… просто склеп какой-то! Даже цветов на окнах нет, и сами окна наглухо завешены. Ужас! Сама-то я всегда любила солнечный свет, не терпела ни зашторенных днем окон, ни темных очков, и просто не могла понять, как вообще можно жить, так отгородившись от солнышка и заменив его тусклой лампочкой. Как кроты какие-то!

Страшновато было, конечно, но я решилась. Подошла к крайнему сараю, повернула щеколду и распахнула дверь.

И ничего страшного там не оказалось. Загородка с углем и поленница свежих, пахучих дров. В углу – лопаты и грабли. Ничего необычного.

Я закрыла дверцу и пошла заглядывать во все сарайчики подряд. Старая мебель, мешки с какими-то сыпучими материалами, еще какая-то рухлядь, дрова…

Я закрыла дверцу последнего сарайчика. Никого и ничего опасного. Достала влажные салфетки, вытерла руки, запачканные о дверь этого самого последнего сарайчика. Ну и грязь, подумала я, зачем он вообще нужен? Самый старый и ветхий из всех, и дрова в нем, наверное, такого же возраста – старые, источенные жуками, некоторые вообще превратились в труху…

Стоп!

А не кажется ли это странным – топить печь свежими дровами, а старые, столетней давности, не трогать? Хранят как память, что ли?

Я снова, через салфетку, взялась за ручку и открыла перекошенную дверцу. Вошла, наклонилась над этими старыми дровами, сваленными кучей…

И снова почувствовала мерзкую удушающую шерсть у себя на горле. Честное слово, лучше бы кулон обжег меня, чем доставлять такие гадкие ощущения! Впрочем, ему было виднее.

Несколькими ударами ноги я разбросала часть кучи в стороны. Да, я ожидала найти какую-нибудь гадость, но когда она вывалилась прямо мне под ноги, это все равно шокировало. Грязный тряпичный мешочек, имевший некое подобье головы и туловища, разделенных перетяжкой, утыканный несколькими булавками и обмотанный нитками… Да это же та самая кукла!

Я по-хозяйски сбегала к первому сараю, принесла оттуда лопату и охапку нормальных дров. Меня уже не беспокоило, что могут вернуться хозяева или заглянуть соседи. Небольшой костерок, разведенный мною прямо на дорожке, почти не дымил – пока я не бросила с него эту гадость. Ветхая, полуистлевшая ткань вспыхнула и почти мгновенно сгорела, обратившись густым черным дымом.

– Ника, что это ты делаешь?! – Ко мне бросилась Лилька, о которой я как-то забыла.

– Куклу… сожгла, – ответила я, пытаясь унять спазмы в горле. По логике вещей, мне должно было полегчать, но этого почему-то не происходило.

– Куклу?! Ты нашла ее?

– Да, в дровах. – Я указала на сарайчик.

– А какая она хоть была?

– Дурацкий мешочек из старой гнилой тряпки с ржавыми булавками.

– Старой и гнилой? – прищурилась Лилька. – Да ведь прошло всего ничего, когда бы она успела сгнить?

Я оторопело смотрела на подругу.

– Ты уверена, что это была та кукла?

– Ах, вот почему мне все еще плохо! – догадалась я. – Так она там не одна! Пошли…

Теперь уже мы вместе раскидывали ногами дрова. Лилька оказалась права: под ними нашлись еще семь или восемь таких кукол, которые мы одну за другой сжигали на нашем костерке.

– А вот это, похоже, та! – вдруг завопила Лилька и наклонилась над каким-то светлым комочком.

– Не трогай руками!

Это была маленькая фигурка, сшитая из белоснежного, почти чистого шелка и обмотанная кусочком тюля. А в остальном – то же самое, что и на других – нитки, булавки…

– Да, это она, – согласилась я.

Лилька поддела находку лопатой и отправила в огонь.

– Ну что, все?

– Давай еще поищем, – вздохнула я. – Не знаю, для кого это все делалось, но раз уж мы взялись, то можем помочь и остальным.

На самом деле мне просто было плохо, и я понимала – чтобы полегчало, надо сжечь их все, сколько там есть.

– Зажечь бы просто этот сарай! – топнула ногой Лилька. – Тогда всем сразу и поможем, благо дрова припасены.

– Ага, и наделать пожар на всю округу…

Я не успела договорить. Хлопнула дверь, и из дома, держась за стену, вышла Лада.

– Лиля… – прошептала она.

Лилька с радостным воплем бросилась к ней.

– Лиля, мне плохо… что я здесь делаю?.. Пошли домой.

– Пошли, пошли! – заорала Лилька и потянула ее к выходу.

– Подождите, – остановила я. – Лада, где твои вещи? Нельзя оставлять здесь ни платочка, ни шпильки!

– Они там… в узелке, – ответила Лада, и они с Лилькой вернулись в дом.

А я вновь поплелась в сарайчик, пытаясь унять дурноту. Через полминуты в огонь отправились еще три куклы, обнаруженные рядом.

Тем временем сестры снова появились на пороге. Лада была все в том же старом халате, но держала в руках сумку с одеждой.

– Идем, Ника!

– Идите. А я завершу начатое, раз взялась.

– Да брось, пошли!

– Ага! Сестру тебе жаль, а других нет? – возмутилась я, разбрасывая ногами последние остатки кучи и извлекая на свет еще одну находку.

– Извини, – Лильке стало стыдно. – Но… мы пойдем, хорошо? Ее надо увести отсюда поскорее.

– Идите, конечно!

Хлопнула калитка, и я осталась одна. Бросила последнюю куклу в костер… и внезапно почувствовала, как мерзкое недомогание отпускает меня. Стало быть, это действительно была последняя. Ура!

Теперь дождусь, пока она догорит, затушу огонь и – домой, отсыпаться! И отмываться…

Затоптав угли, оставшиеся от костерка, я хотела поскорее покинуть это отвратительное место, но оглянулась и подумала – хорошо бы, насколько это возможно, скрыть следы своего пребывания. Чтобы спокойнее было, а то ведь мое вторжение в чужой дом, как ни крути, идет вразрез с законом.

Я вернулась в сарай, чтобы отнести лопату на место…

– Управилась, милочка?

Пожар в поселке

Наверное, я завизжала. Не помню. Как не помню и того, обжег меня тогда кулон или нет, настолько неожиданно и зловеще прозвучал этот скрипучий голос у меня за спиной.

В таких случаях никогда нельзя оглядываться. Поворачивающий голову всегда беззащитен, какого бы рода опасность ни подстерегала. А потому я просто развернулась молниеносным прыжком, готовая к любым неожиданностям.

Из самого темного угла сарайчика на меня смотрело желтое лицо, маленькое, словно у трехлетнего ребенка, но морщинистое, как печеное яблоко. Видимо, старичок был одет во все черное, так как я видела только это лицо и две руки, скрещенные на груди, остальное скрывала темнота.

Откуда он взялся?! Спрятаться здесь было совершенно негде, да и проскользнуть незаметно – тоже вряд ли, я все это время находилась у входа.

Я замерла в полном недоумении, не зная, что мне делать. Бежать, наверное…

Тем временем старичок не мигая смотрел мне в глаза. Казалось, это лицо и эти руки существуют сами по себе, не имея нормального человеческого тела, а за спиной у него не угол сарая, а глубокая черная пропасть…

– О, какая пташка в наши сети запорхнула! Какой неожиданный, приятный сюрприз! Что ж ты, голубушка, лезешь-то не в свои дела? – укоризненно покачал он головой, не сводя с меня глаз.

Я лихорадочно думала – бежать или попытаться с ним поговорить?

– Ну да ладно, от этих двух глупых баб уже все равно толку не было – так что гори они синим пламенем. Но вот тебя я долго искал… Иди-ка сюда, милочка.

Он протянул ко мне руку, не сходя при этом с места. В его словах, казалось бы, не было агрессии, но я поняла – вот человек, которого стоит бояться!

Я смерила взглядом расстояние до выхода, прикинула, сможет ли он меня перехватить, если прямо сейчас броситься бежать.

Выходило пятьдесят на пятьдесят. А страшно мне было на все сто. Давно, очень давно я так не боялась. Хотя старичок не делал попыток ко мне приблизиться или даже сойти с места. Он просто смотрел, не мигая, в мои глаза, и словно держал меня на месте этим взглядом…

А дальше – не помню, что было. Помню только резкую боль чуть ниже ключицы – сторожевой знак вырвал меня из оцепенения, заставил вздрогнуть, тряхнуть головой… и тут я увидела.

Нет, старичок не сходил с места. Но его руки, две бледные ладони с тощими костлявыми пальцами, стали теперь неестественно длинными и уже почти дотянулись до моего лица…

Теперь уже было не до размышлений – резко пригнувшись, я чуть ли не кувырком вылетела из сарая и помчалась к калитке.

Кажется, он сказал что-то вслед, – спокойно и насмешливо, но я не разобрала слов, слыша только стук своего сердца. Ничто меня не удерживало, я без препятствий покинула этот двор и понеслась по улице.

Толстая тетка, вышедшая из соседнего дома, на сей раз не в пуховом платке, а в кокетливой шапочке и с сумкой, проводила меня удивленным взглядом. Но мне некогда было ей что-либо объяснять. Скорее, скорее и как можно дальше отсюда, от этого двора с домом, похожим на склеп, и жутким сараем…

Домой я добралась без проблем. Мама еще спала. Я позвонила Лильке, но она не взяла трубку. Ну конечно, ей сейчас не до телефонных звонков, у них воссоединение семьи и все такое. Ладно. Позвоню еще вечером.

Чувствуя жуткую усталость, я приняла душ, переоделась, забросила всю одежду, в которой пришла, в стиральную машинку и завалилась спать. Хорошо то, что хорошо кончается!

Когда я проснулась, было около двух часов дня.

– Ну ты и спишь! – усмехнулась мама. – Опять с Лилькой до утра в Интернете сидели?

– Ага, – соврала я.

– Как будто дома Интернета нет!

– Вместе троллить интереснее.

– Ну да, конечно, – засмеялась мама. – Одного не пойму, зачем тебе понадобилось стирать все вещи, от белья до куртки? Да еще все вместе в машинку засунула!

– Я в грязь упала…

– Вечно ты с приключениями! Ну и ладно, ерунда, бывает.

В этом была вся моя мама. Я не припомню, чтобы она когда-то читала морали, а уж из-за вещей и подавно. Человек всегда ценнее, чем любые вещи, так она всегда говорила. Притом, она относилась к той редкой породе взрослых, с которыми можно поделиться своей тайной. Вот и сейчас я ей врала исключительно ради ее спокойствия. Расскажи я правду, она бы все поняла правильно.

А мама между тем продолжала:

– Это вообще мелочи. Вот в поселке у кого-то проблемы так проблемы!

– А что в поселке? – В моей душе холодком шевельнулось недоброе предчувствие.

– Пожар случился. Да сама посмотри в окно, там еще дымит, а недавно такой столб дыма валил, что ужас. Тут машины проехали с мигалками, наверно, тушат…

Я метнулась к окну. Мы живем на третьем этаже старой пятиэтажки, и за окнами сразу начинается огромный девятнадцатый поселок. Откуда-то издали, из самой глубины этого жилого массива, клубами поднимался дым, слишком густой и черный, чтобы спутать его с печным.

И по моим предположениям, горело именно там, где мы утром были! Но как же так, отчего загорелось? Я ведь старательно затушила костер!

Хотя, конечно, гореть мог и другой дом. Пойти бы да проверить…

Я снова позвонила Лильке, желая поделиться новостями. На этот раз она взяла трубку:

– Алло, Ника, это ты? Спасибо тебе за все! Папа вернулся домой, и с Ладой они помирились…

Как поведала мне подруга, в то время, что я предавалась сну, в семье Лыскиных состоялся долгий разговор. Было высказано много претензий, упреков, обид, но в конце концов все уладили и мир в семье восстановили. И, что самое главное, сестры, слово за слово, рассказали родителям всю правду.

– И вам поверили? – усмехнулась я.

– Частично. Во всяком случае, поверили в то, что Лада ушла не по своей воле, решили, что она была запугана. Мама еще и отругала папу, что из-за его дурацкого неверия мы чуть Ладку не потеряли. А потом еще и за неисправную задвижку на форточке. В общем, тут всего было! А сейчас родители поехали к Косте в больницу, а Лада спит.

– Как он там?

– Говорят, уже лучше.

– Слушай, Лилька, тут в поселке пожар…

Я обрисовала ситуацию. Лилька встревожилась, и мы решили не медля отправиться туда и проверить.

Наши худшие предположения подтвердились. Едва мы свернули за угол знакомой улицы, как издали увидали у злополучных ворот пожарные машины и толпу любопытных. Там же стояли несколько стражей правопорядка, один из которых что-то записывал. Пожар к тому времени был уже потушен.

Я хотела подойти поближе, но Лилька удержала меня:

– Стой тихо, а то еще нас узнают да обвинят в поджоге!

Впрочем, они быстро уехали, да и зеваки стали расходиться. Когда улица опустела, мы все же рискнули подойти поближе.

Калитка теперь была распахнута, никто не удосужился ее даже прикрыть. Мы заглянули во двор. Да уж… Не уцелело ни одного сарая, на их месте торчали из земли обугленные головешки. А на месте дома вообще дымилась яма, как если бы туда упала бомба.

– Ничего ж себе! – только и присвистнула Лилька.

– Но отчего это?! Честное слово, я затушила все до последнего уголька, – прошептала я, с опаской косясь по углам двора и вспоминая ужас, увиденный утром.

– Это, наверное, оттого, что Лада печку топила и не потушила.

– Точно! – хлопнула я себя по лбу. – Ей тогда было не до печки! Оставила открытой дверцу…

– А, это снова вы, девочки? – раздался за спиной знакомый голос. Я дернулась, как ошпаренная, развернулась, но это оказалась всего лишь тетка в пуховом платке, с которой мы разговаривали утром.

– Не бойтесь, я ничего о вас не сказала ни полиции, ни соседям! – тихо и с изрядной долей гордости продолжала она. – Не знаю, что вы там утром два часа делали, меня это не касается! У меня сегодня вообще в доме праздник – отец мой в себя пришел, узнавать нас начал, а то целый год мы с ним мучились… Так что, девочки, знать вас не знаю, первый раз вижу!

Тетка весело подмигнула нам и пошла к себе домой. В калитке оглянулась и еще раз подмигнула, теперь уже с нескрываемым весельем:

– А хозяева-то так и не появились! Если не вернутся – будет и на нашей улице праздник!

Мы с Лилькой переглянулись.

– Нехорошо все же так! – сказала я. – У людей дом сгорел, а она радуется.

– Наверное, крепко ее эти люди допекли! – в сердцах ответила моя подруга. – Пойдем лучше отсюда поскорей.

И здесь она была права – задерживаться тут не стоило. Хоть и сгорело все, но мало ли что. Я пошла прочь, Лилька за мной.

– Ника, глянь, ты брюки в саже испачкала! – дернула она меня за рукав.

– Теперь и их придется стирать! – проворчала я, делая неуклюжие попытки отчистить влажной салфеткой большое черное пятно на левой штанине. Но от этого сажа только еще больше размазывалась.

– Дома постираешь. И где только ухитрилась вымазаться?

В самом деле, где? Опять странности. Калитка оставалась чистой, а дальше мы не заходили. Может, чего-то не заметила?

Я выпрямилась и оглянулась на калитку. Она была чистой и… плотно закрытой.

– Лиль! – дернула я подругу, торопившуюся вперед. – Это ты калитку закрыла?

– Нет. – Она оглянулась. – Никто ее не закрывал.

Я снова оглянулась – теперь калитка была открыта, как и прежде.

– У меня что, глюки?! Ну уж нет! Я своими глазами видела ее закрытой, там еще надписи твои на табличке!

– Серьезно? – прошептала Лилька. – Значит, над нами или кто-то прикалывается, или…

Мы, не сговариваясь, сорвались с места и бросились бежать. Несколько секунд спустя я услышала протяжный скрип дверных петель, а потом звук захлопывающейся калитки.

Только собрав вместе всю силу воли, я не позволила себе оглянуться. Буду теперь убеждать себя, врать себе, что это скрипела какая-то другая калитка…

Длинные узкие ладони

Мы отправились прямиком ко мне. Мамы дома не было, я переодела брюки, забросив испачканные под ванну. Потом мы уселись на кухне пить чай, и я рассказала Лильке о жуткой утренней встрече.

– Да, – кивнула та. – Помнишь, я тебе говорила – тогда за Ладой приходили мать и бабка этого придурка, а с ними еще какой-то мужчина, молча стоявший сзади. Мы про него совсем забыли. Наверное, это он и был.

– Наверное, – сухо ответила я.

– Ника, ты, видно, просто очень испугалась, вот тебе и показалось – руки эти длинные и все такое…

– Может, и показалось.

– Главное – что все хорошо закончилось! В смысле – хорошо для нас! – засмеялась Лилька.

– Ага.

– Да что ты какая-то… отмороженная? В каких облаках витаешь? Все хорошо, Ника, все снова хорошо!

Да, хорошо, просто отлично. Утром и я так считала, но теперь… Все будет хорошо для Лильки и ее семьи, но никак не для меня.

Лилька тем временем покосилась за окно, где уже порядком стемнело.

– Да что такое, Ника, чего ты боишься? – продолжала допытываться она. – Ты что-то от меня скрыла? Нам грозит еще какая-то опасность?

– Я рассказала тебе все, что знала, – честно ответила я. – И думаю, тебе и твоей семье ничего больше не грозит.

– Я, наверное, пойду, – боязливо поежилась она. – Темно уже. Ты меня не проводишь?

Проводив Лильку до дороги, я зашагала обратно. Какой все же хмурый и неприветливый наш поселок. То ли дело в центре, где мы с мамой раньше жили! Там везде горели фонари, трасса днем и ночью была оживленной, на улицах допоздна сновали прохожие, круглые сутки бурлила жизнь… Впрочем, там она и сейчас бурлит. Когда мы решили переехать в этот окраинный район, все соседи вертели пальцами у виска. С одной стороны, конечно, хорошо, что мы их не послушали. Здесь моя жизнь резко изменилась к лучшему – я нашла хороших друзей, школа по сравнению с прежней просто курорт, наконец, здесь я встретила Вилора… Но с другой стороны, как же тут бывает порой мрачно и неуютно, особенно по вечерам. На улицах пусто, редкие фонари, в которых еще уцелели лампочки, теряются в кронах старых густых деревьев, из-за чего после захода солнца в этих дворах и вовсе мрак. К тому же все окна с наступлением темноты глухо завешиваются плотными, едва пропускающими свет шторами. Люди словно отгораживаются от чего-то…

Странно, раньше я об этом редко задумывалась, просто старалась поскорее пробежать через несколько темных дворов до своего дома, глядя по сторонам и прислушиваясь лишь для того, чтобы не нарваться в темноте на какую-нибудь гоп-компанию. Но сегодня я боялась совсем не хулиганов, а… сама не знаю чего. Взяв себя в руки, я бегом пронеслась через эти дворы и перешла на шаг лишь у своего дома.

Возле нашего подъезда исправно горел фонарь в обрамлении голых веток пирамидального тополя. Я подошла поближе и сунула руку в карман за ключами от подъезда. Но в кармане обнаружилась только дыра, и никаких ключей. Выходило одно из двух – либо они провалились за подкладку, либо вообще потерялись. Я похлопала по подкладке – что-то зазвенело, кажется, все же ключи. Пришлось скособочиться, приступая к процедуре извлечения. Лицо мое при этом оказалось повернуто к фонарю, и тут я увидела…

Готова утверждать, что я в здравом уме. Ветки тополя, прямые, устремленные вверх, вдруг закачались, зашевелились, а потом стали двигаться в разные стороны, извиваясь, словно щупальца спрута, переплетаясь между собой. И сам тополь, пирамидальный, прямой, как свеча, стал медленно наклоняться в мою сторону! А две толстые и длинные ветки ожившего дерева неожиданно поползли вниз и потянулись прямо ко мне. Я даже успела заметить, что оканчиваются они не прутиками, а двумя узкими, бледными ладонями…

В такие моменты кто-то теряет голову, а кто-то, наоборот, действует быстро и правильно, чему потом сам удивляется. В мгновение ока я извлекла ключи, открыла дверь подъезда, захлопнула ее за собой и понеслась вверх по лестнице.

– Что случилось? – удивилась мама, когда я влетела в квартиру.

– Да там… ничего, – пробормотала я.

– И все же?

Вместо ответа я прошла на кухню и осторожно выглянула за штору. Тополь стоял спокойно, как и положено всякому приличному дереву, чуть качаясь от ветра, но не более того.

Мама расценила все по-своему и встревожилась:

– Хулиганы пристали?! Сколько раз я тебе говорила – не выходи одна в потемках!

– Нет, никаких хулиганов, – ответила я. – Просто… мне показалось, что на дереве сидит какая-то большая зверюга.

Мама отодвинула штору и выглянула.

– Нет там никакого зверья, тебе показалось. Или ты чего-то недоговариваешь. – Тут она подозрительно прищурилась. – Кулон твой не нагревался?

– Нет! – осенило меня. В самом деле, сторожевой знак никак не отреагировал на происходящую чертовщину, и это было более чем странным. Я что же, сошла с ума? Или кулон вдруг потерял свою силу? Помнится, Вилор говорил, что силу знак потеряет, если владелец позволит надеть его кому-то другому. И новому хозяину он достается только после смерти старого, никак иначе. Но ведь я никому не давала его надевать, даже не снимала. Почему же тогда?

– Спать надо ночью, а не в Интернете сидеть! – сделала свой вывод мама. – Смотрите всякие страсти-мордасти, а потом мерещится черт знает что. Как будто в жизни мало ужасов!

А ведь мама, пожалуй, права. За последние сутки я действительно насмотрелась вдоволь ужасов, причем вовсе не в Интернете. Может, это мои взвинченные нервы со мной такие шутки шутят, кто знает…

Весь вечер я старалась думать о хорошем, гоня от себя прочь плохие предчувствия. Позвонила Лильке и с удовольствием проболтала с ней полчаса о всякой всячине, совершенно не касаясь недавних проблем.

Среди ночи я встала – ужасно хотелось пить. Не до конца проснувшись, побрела в сторону кухни, но, как истинная лентяйка, до кухни не дошла, а свернула в ванную, которая была ближе. Света я, разумеется, включать не стала, а привычно нашла в темноте кран и утолила жажду. Собираясь выйти из ванной, я неожиданно вступила босой ногой во что-то мокрое. Это еще что такое? Я высунула руку и включила все же свет. Посреди пола красовалась довольно большая лужа воды, почему-то зеленоватого цвета. Откуда она здесь взялась? Когда мы ложились спать, ее не было. Да и… Стоп! Как могло случиться, что я дошла до крана, не вступив в нее?

Может быть, прорвало трубу? Но нет, трубы, шедшие вдоль стены, оставались целыми и сухими.

Я заглянула под ванну. Так, белый кафельный пол, тазик для белья и что-то темное в углу от стены. Я наклонилась поближе, силясь рассмотреть это темное… как вдруг оно шевельнулось! Что-то быстро задвигалось, и ко мне из-под ванной потянулись две черные конечности. Я отскочила к выходу, но неожиданно ударилась в закрытую дверь. Причем закрыта она была снаружи! Я ударила в нее ногой так, что хлипкий шпингалет с той стороны запросто бы сломался, однако этого не произошло. Казалось, передо мной не дверь, а каменная стена.

Тем временем из-под ванной медленно, но целенаправленно выползали два черных отростка, оканчивающихся узкими ладошками…

Дикий вопль разорвал тишину, и я села. Села на кровати, пытаясь прийти в себя, и до сознания медленно доходило – это был сон, хотя и до жути реалистичный.

– Что случилось? – Заспанная мама распахнула дверь моей комнаты.

– Ужас какой… там, в ванной… – бессвязно пробормотала я.

– Что такое в ванной? – Мама унеслась и через полминуты вернулась. – Ничего там страшного нет, тебе что, кошмар приснился?

– А лужи на полу, зеленой такой, нету?

– Нету! – иронично ответила мама. – Аккуратнее надо душем пользоваться, вот и не будет никаких луж!

Все-таки я пошла и посмотрела, а мама, хихикая, меня сопровождала. Пол в ванной был чистым и сухим. Тогда я сделала глубокий вдох для храбрости и заглянула под ванну. Белый пол, тазик для белья… и что-то черное в углу!

Мама, заметив мой испуг, тоже заглянула под ванну и вытащила это черное наружу.

Это оказались мои брюки, на которых все еще красовалось пятно сажи. Я хотела постирать их, но забыла…

– Ты этого испугалась? – осведомилась мама, поднимая эти брюки перед собой. – Ничего себе пятно, где это ты вымазалась? А, понимаю, тебе приснилось Черное Пятно, из которого вылезает Черная Рука и душит глупых детишек?

Я только вздохнула. Сама бы ни за что, ни в жизнь бы не поверила, что еще и так бывает!

Остаток ночи прошел спокойно, без кошмарных снов и черных пятен. Но я понимала – неспроста это все… Кому и зачем я понадобилась, от кого исходят эти кошмары во сне и наяву, с кем я столкнулась в старом сарае? Ответов на эти вопросы не было. Будут, Ника, будут, неожиданно «утешила» я себя. Будут, мало не покажется.

Впрочем, утро следующего дня порадовало солнышком, тем самым отогнав все неприятные мысли. В самом деле, о каких ночных кошмарах можно думать, когда в окна льются солнечные лучи, а за окном весело чирикают воробышки! Мало ли, что могло присниться да примерещиться в темноте, это все нервы виноваты. И вообще, кошмаров в моей жизни хватало, но ведь это не повод бояться каждой тени! Тем более что кулон все это время был холодным… Значит, надо настраиваться на хорошее, и все будет в порядке.

Примерно под таким девизом прошли уроки, потом меня затащила к себе в гости Лилька. На этот раз вся семья была дома, и меня встретили, как мне показалось, с уважением. Что и говорить, приятно было, как раньше, просто беззаботно общаться с подругой, не думая ни о каких зловещих кознях. Лада, слегка похудевшая и осунувшаяся, старалась держаться бодро, улыбалась. Мы с Лилькой сидели в Интернете, слушали музыку, а потом Лада взяла свою скрипку и исполнила… не знаю что, но красивое.

Поговорить с Лилькой наедине мне удалось далеко не сразу. Как только мы с ней ушли в ее комнату, к нам присоединилась Лада:

– Спасибо тебе, Ника. Мне Лиля все рассказала, а то я сама плохо помню. Эти дни прошли для меня как во сне, я была словно под гипнозом. Впрочем, один положительный момент у этой истории есть. А то я чуть за Костю не вышла! Нет уж – кто способен на мелкую подлость, тот запросто совершит и большую. А я не хочу этого дожидаться. Нет, я добросовестно буду его проведывать, передачи носить, но замуж – никогда.

У кого как, а у меня отлегло от сердца.

– Больше ничего страшного не происходит? – спросила я.

– Нет, – ответили сестры в один голос. – А что?

– Ну, к примеру, ничего не мерещится? Кошмары не снятся?

– Нет, а с чего бы им сниться? Все уже позади! – Лилька наклонилась ко мне и зашептала: – Папа сегодня наводил справки. Оказывается, бабка этого гаденыша, Валентина, умерла вчера в больнице. А Татьяну действительно на «Победу» сдали, она сошла с ума!

– А сам этот, как его, Виталя?

– Не знаю и знать не желаю! – отмахнулась Лилька. – Да сам по себе он не опасен. Так что, Ника, бояться нам больше некого!

Хорошо бы, подумала я. Стало быть, если мне грозит опасность, то не от этих женщин. Над этим стоило подумать…

– От этих двух глупых баб все равно уже толку не было, – невольно повторила я врезавшиеся в память слова старичка.

– Что-что?

– Да так, ничего, думаю о своем.

Домой я отправилась только после маминого звонка в восемь вечера. Шагая по направлению к трассе, я оглядывалась по сторонам внимательнее обычного, глядя на кроны всех подряд деревьев. Но это были просто обычные деревья либо же успешно таковыми прикидывались. Да, что днем кажется ерундой, от того вечером дрожат коленки! Скорей бы дом, скорей бы утро…

А вот и трасса, светофор у перекрестка. Я привычно наступила на крышку канализационного люка, что был рядом со светофором, и остановилась у бордюра в ожидании зеленого света.

Вот и он загорелся. Я живо бросилась вперед, надеясь поскорее оказаться на той стороне…

Все произошло внезапно. Моя левая брючина крепко зацепилась за что-то сзади, и я в итоге едва не растянулась на асфальте. Пришлось резко податься назад, с трудом удержав равновесие. В этот же миг брючина освободилась, и я повернулась посмотреть, за что же она могла зацепиться.

Зацепиться там было абсолютно не за что. Вот только боковое зрение засекло что-то длинное и черное, исчезнувшее под крышкой канализационного люка в двух шагах от меня.

Крышка люка лязгнула.

И это уже не могло быть ни сном, ни галлюцинацией. Коротко вскрикнув, я отскочила далеко в сторону, забыв, что там дорога… и едва не угодила под колеса легковушки, выехавшей из-за угла на большой скорости.

Завизжали тормоза. По счастью, водителю удалось ни во что не врезаться и не зацепить меня.

– Идиотка! – заорал он из окна машины.

Пробормотав какие-то извинения, я бросилась через дорогу, где для меня все еще горел зеленый свет. На этот раз обошлось без приключений, и я, не снижая скорости, через несколько минут оказалась дома.

Требуется бабушка в деревне!

Закрывшись в своей комнате, я напряженно думала. Теперь до меня со скрипом доходило – моя жизнь находится в опасности. Казалось, со мной играют, как кошка с мышью, но чем это кончится… Самое плохое, что кулон никак не реагировал на весь этот ужас.

И как мне быть?

Прошлым ноябрем чертовщина творилась еще хуже, чем теперь. Вилор настойчиво советовал мне уехать подальше и тем самым спастись. Но тогда в опасности оказались и мои друзья, а потому сбежать и бросить их я сочла позорным. Но то было тогда. А сейчас, похоже, опасность грозит мне одной, и воспользоваться советом Вилора не помешало бы.

Итак, уехать. Надо бы, но куда? Все мои родственники живут здесь же, в нашем городе. Хотя, может быть, я не всех родственников знаю? Поговорить бы с мамой, рассказать ей все начистоту. Уж она-то мне поверит, сама с таким сталкивалась, и может быть, подскажет выход.

Ох, не хочется ее пугать! Постараюсь начать издалека, а там видно будет.

Мама сидела на кухне и вязала, поглядывая при этом то в монитор своего ноутбука, то в раскрытую книгу. На ней красовались мои новенькие наушники, а на углу стола дымилась чашка чая, накрытая сверху бутербродом с растаявшим маслом.

Я подошла и бесцеремонно стащила с мамы наушники.

– Да не смыслю я ничего в алгебре! – испуганно сказала она. – Спиши у кого-нибудь.

– Ладно, так уж и быть, алгебру я решу сама, – заверила я. – А вот ты мне лучше скажи: почему у других есть дедушки и бабушки в деревнях, а у меня нету?

– А, вот ты о чем! – она вздохнула с облегчением. Вообще моя мама имела крепкие нервы и почти никогда не выходила из себя, но у нее была страшная аллергия – на мои школьные проблемы. Когда у меня не ладилось с уроками, а она не могла помочь, то ей становилось плохо в прямом смысле этого слова.

– Или все-таки есть? – продолжала допытываться я. – Ну, не дедушки с бабушками, так хоть кто-нибудь?

– Нет, Ника, никого у нас в деревнях нету. Я ведь говорила тебе уже – отец мой умер, а мама уехала за границу. Дедушек и бабушек моих тоже давно на свете нет, а остальных родственников ты знаешь, все здесь живут. Так уж получилось.

– А… мой отец? – решилась спросить я. Вообще это у нас было запретной темой. Мама утверждала, что сбежала от него еще до моего рождения, и говорить об этом не желала. А если я настаивала, то она ужасно злилась. Смешно сказать, но я даже не знала имени своего отца. По документам числилась Ивановной, но мама не скрывала, что это отчество выдумано.

Вот и теперь мамины глаза потемнели:

– Что – твой отец?

– А он… где живет?

– Не знаю и знать не хочу. Познакомиться решила?

– Нет-нет, это я просто к слову, – торопливо отмахнулась я. Еще поссориться не хватало! – Значит, у нас ни в деревне, ни в каком-то другом городе никого нет?

– Нет, – улыбнулась мама. – А тебе что, в деревню захотелось? Если хочешь, можем летом съездить в Святогорье, отдохнуть на природе в какой-нибудь деревушке.

– Летом… До лета еще дожить надо. Понимаешь, мам… У меня проблемы.

– В школе?

– Если бы! Меня преследует какая-то чертовщина! – О неприятностях в Лилькиной семье я решила не говорить. – Э-э, мы вчера с Лилькой пошли посмотреть, в каком доме в поселке был пожар. По словам соседей, хозяева этого дома занимались колдовством… И после того, как мы там побывали, со мной это началось. Вечером я видела, как ветки дерева сами собой пляшут и протягивают ко мне руки…

– Руки?

– Да, руки! А потом я видела во сне, как те же руки тянутся из-под ванной…

– Так вот в чем было дело!

– А сегодня уже на самом деле они высунулись из люка у перекрестка и схватили меня за штанину! Правда! Я чуть под машину не попала!

Вообще мама относится к таким вещам с пониманием, но тут моя речь получилась полным бредом.

– А с Лилей что-нибудь подобное происходит? – серьезно спросила мама.

– Нет, ничего.

– А как отнесся к этому твой медальон?

– Он был холодным, в том-то и самое удивительное! – воскликнула я.

Мама встала, прошлась по кухне.

– М-да, похоже, тебе действительно нужен отдых, – резюмировала она. – Переучилась ты, только и всего. Да еще в придачу сидишь в Интернете до утра, смотришь ужастики – чему же тут удивляться! В общем, так: больше никаких ужастиков, и изволь ложиться спать раньше. А на весенних каникулах, возможно, действительно куда-нибудь съездишь, я наведу справки в турагентстве.

Я хотела возразить, но в это время в дверь позвонили.

– Кто это в такую пору? – удивилась мама. – Ты кого-то ждешь?

– Нет, – испугалась я. – Не открывай!

Но мама уже направилась к входной двери:

– Кто там? – низким голосом спросила она, не глядя в глазок.

– Откройте, почта! – раздалось с той стороны, и мы обе узнали голос нашей почтальонши Леночки Воеводиной. – Вам телеграмма.

Тогда мама все же посмотрела в глазок, вслед за ней выглянула и я. Там и в самом деле стояла Лена Воеводина с какими-то бумагами в руках.

Мы с мамой переглянулись, и я уловила в ее обычно невозмутимом взгляде хорошо скрытый страх. Впрочем, это длилось мгновение, а потом мама все же открыла дверь.

– Вам телеграмма. Распишитесь, пожалуйста. Ишь, еще и в наши дни их кто-то отправляет. Давненько уже никому не носила, – добродушно улыбнулась почтальонша. – Да еще срочная, пришлось в такую пору на работу бежать.

Из книг и фильмов я, конечно же, знала, что такое телеграмма, но не думала, что в наш век мобильной связи такое раритетное явление еще существует. Мама расписалась в бланке, и Леночка заторопилась вниз по лестнице.

– Это от кого? – спросила я.

Мама не отвечала, стоя в каком-то оцепенении. Тогда я взяла телеграмму у нее из рук.

«Тасенька приезжай хочу напоследок тобой повидаться дочку привози тчк твоя любящая бабушка Аня Семенюк».

– Уф, а я уж испугалась, что тут угрозы от бандитов! – выдохнула я. – Что с тобой, тебя что-то напугало?

– Да нет, ничего, просто поздние звонки в дверь так напрягают, – тихо ответила мама своим обычным тоном, но я поняла – она все еще чего-то боится. Я еще раз перечитала телеграмму, в которой был указан адрес – район и область, деревня Холмище, дом пять. И имя – Тасенька. Мою маму зовут Анастасия, для друзей – Настя, но я знаю, что в детстве ее в семье называли Тасей.

– И как это понимать? – осведомилась я. – Только что ты утверждала, что у нас нет никаких дедушек-бабушек, и вот, пожалуйста, – у тебя находится некая любящая бабушка Аня!

Мама, тяжело ступая, прошла на кухню, залпом выпила стакан воды и швырнула его в раковину. Только чудом стакан уцелел.

– Это, Ника, не моя родная бабушка, – сказала она наконец. – Да и потом, я сомневалась, что она еще жива.

– А кто она тебе?

– По сути, чужой человек, но относилась ко мне, как к родной внучке, и я называла ее бабушкой. В очень трудный период моей жизни, когда со мной рядом не было ни одного близкого человека, она оказала мне помощь и моральную поддержку. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но не сейчас.

– Вот так новости! – изумилась я. – Почему же я ничего не знала о ней? Ты что, перестала с ней общаться?

– Да, практически. Было несколько писем и телеграмм, давно уже, и все. Но не сочти меня неблагодарной эгоисткой, на это были очень уважительные причины.

– А мы поедем к ней?

– Нет, Ника, мы не сможем к ней поехать, – твердо ответила мама. – Но эта телеграмма меня очень удивляет… и пугает.

– Нехорошо получается, – возразила я. – Одинокая старушка решила напоследок повидать свою названую внучку, а та отказывается ехать! Судя по слову «напоследок», она там лежит больная, может быть, при смерти…

– Я не могу сейчас рассказать тебе о причинах, просто поверь – они есть! – воскликнула мама.

Воцарилось молчание. Я пыталась собраться с мыслями. Моя мама никогда не была эгоисткой, всегда старалась помочь, кому могла. И если она не хочет ехать, значит, причины на то действительно есть. Но какие? Очень трудный период ее жизни… Тася. Хм, а не в этой ли деревне Холмище состоялось ее неудачное замужество, о котором она вспоминает с содроганием и ничего не хочет рассказывать? А что, такое вполне возможно! И вполне возможно, что ее бывший муж, он же мой родитель, до сих пор там живет! Так вот почему она не хочет туда ехать! Наверное, боится быть узнанной.

– Постой! – осенило меня. – А что, если я поеду одна? Меня-то там никто не знает.

– Нет!!! – резко подскочила мама. – Ты туда не поедешь ни-ког-да! Поняла?!

Я так и села, ошеломленная. Такой я свою маму еще не видела. Даже когда в первом классе открыла на плите газ и забыла зажечь огонь. Впрочем, мама уже успокоилась и сказала устало:

– Прости, я, похоже, переутомилась. Куда ты поедешь – у тебя же школа! Возможно, я все-таки съезжу туда, но одна.

Если бы, в самом деле, не школа! Тогда я, может быть, и уговорила бы маму, но сейчас она была непреклонной:

– Нет-нет, Ника, пока четверть не закончится, ни о каких поездках не может быть и речи! Вон по истории тройка намечается. Лучше спать ложись пораньше, а я пока тут посижу, и никакая нечисть тебя не тронет.

В тот вечер она заставила меня лечь раньше, а сама еще долго сидела в гостиной, сразу за моей дверью, с вязанием и ноутбуком. И действительно, ночь прошла тихо и спокойно.

Вечеринка у Стаса

Рано утром меня поднял звонок… нет, не будильника, а мобильника.

– Алло, Ника, ты уже, конечно, проснулась? – услышала я в трубке голос Кольки Шарова, моего одноклассника и приятеля.

Я хотела высказать ему, что думаю о таких ранних «звонарях», но он бесцеремонно продолжил:

– Молодец, что встаешь рано! Детки, в школу собирайтесь, петушок пропел давно, а могли бы спать и дальше – толку нету все равно! Нашу школу на карантин закрыли!

– Чего?!

– Того! Мне вчера вечером Юрик Лазуткин звонил! Недели две как минимум будем вольными пташками!

Это уже внушало доверие: Юра Лазуткин был внуком директрисы нашей школы и по совместительству Колькиным другом.

– Ладно, Ника, давай, а то мне еще половине класса звонить надо… пока они сами не проснулись, бу-га-га!

Не до конца поверив этому любителю розыгрышей, в школу я все же сходила и убедилась – на этот раз Шаров не шутил, в школе действительно объявили карантин. Что ж, карантины в это время года были частым явлением, удивляло то, что нашу школу закрыли, как потом выяснилось, единственную в районе. Нет, остальные закрыли тоже, но намного позже, когда уже все гриппом заболели. Однако на тот момент я еще этого не знала и, как все прочие ученики, была рада непредвиденным каникулам.

– Ура! – вопила какая-то третьеклашка, узнав радостную новость. – Я на целых две недели к бабушке уеду!

Я так и замерла. К бабушке! Теперь-то и я получила возможность съездить к своей еще не знакомой бабушке! И как у меня сраз