Читать онлайн Вечно 17 бесплатно

Глава 1

После развода родителей моё счастливое детство осталось в прошлом, как и их любовь друг к другу. На тот момент мне было одиннадцать лет – время, когда самая ужасная проблема, которая могла у меня возникнуть – сломанная кукла и невкусные комочки в каше, которую меня заставляли есть. Тогда я ещё не понимала, что мои родители ненавидят друг друга, пытаясь всячески задеть свои и мои чувства. Видеть такое очень больно. Слышать из другой комнаты крики и ругательства; наблюдать через дверь, как мама швыряет тарелку на пол, повторяя: «У тебя появилась другая?».

И, наконец, когда настал этот день, я поняла, что любви нет. Как можно верить в любовь, когда даже родители разбивают сердце не только себе, но и своему ребёнку? Всего лишь одиннадцать лет, а я уже не верила в семейное счастье и любовь.

После разъезда мамы и папы я естественно осталась жить с моей любимой мамой. Во-первых, папа ушёл от нас к другой женщине; во-вторых, после развода маме пришлось бороться и со мной. Да, я это делала. Да, я ужасная дочь, внучка и вообще человек. Может, причина тому "излишняя" забота, но я вскрывала вены и пыталась повеситься, если не подводит меня моя же память, то два раза. Было чертовски стыдно.

Но теперь, когда мне семнадцать, я поняла, что самоубийство – не выход. Это были детские наивные убеждения, якобы суицид способен всё исправить. Да и к тому же, самоубийцы на самом деле не хотят умирать, они хотят жить…

Я решила, что буду помогать маме. Буду учиться, работать. Иначе говоря, буду нормальным среднестатистическим подростком Америки, штата Небраска.

Наш город, Митсент-Сити, напоминает страну чудес. Ох, нет, это далеко не сказка. Население города хоть и превышает сто тысяч человек, но каким-то специфическим образом каждый знает о твоём проступке: ой, ты сбил человека? Ничего, мы все знаем, можешь не объяснять!

Видимо, меня одну это выбешивает. Никакой частной, а тем более личной жизни…

– Рэйчел, к тебе пришёл гость, – донёсся до моих ушей хриплый голос мамы. Апрель месяц – время простуды.

Схватив с вешалки розовый пиджак, я распахнула дверь спальни и вышла за её порог. В лицо сразу же врезался запах яблочного пирога, который обычно готовит бабушка. В мыслях пронеслось: могла ли шестидесятилетняя женщина объехать весь город, чтобы просто приготовить своей дочери и внучке пирог? Твёрдое «нет».

Я спустилась на первый этаж нашего уютного дома и прошла на кухню. Мама в своём зелёно-жёлтом халате стояла у плиты, наблюдая за тем, как готовился кофе. Я не прогадала: в духовке румянился яблочный пирог. Оглянулась вокруг – никого нет.

– Мам? – окликнула с недоумением я, как вдруг ощутила чьи-то руки на своих глазах.

Ничего не видела, но зато слышала до ужаса знакомый женский голос, который звонко смеялся. Руки гостьи были мягкими, нежными, словно хлопок. Только у одной девушки такие руки. Роуз. Это точно она.

– Ну-ка, Рэйчел, угадай кто это за твоей спиной, а? – произнесла «незнакомка».

Я широко улыбнулась и убрала мягкие руки подружки, повернувшись к ней лицом и крепко обняв её. Мы начали громко визжать и смеяться, отчего мама просила соблюдать тишину и не травмировать её больную голову. Я смотрела на свою подружку и не могла удержать радостный смех. Дело в том, что Роуз уехала на месяц в Италию со своим отцом. Она моя лучшая подруга, и жить без её разговоров, смеха и шуточек – значит, просто-напросто исчезнуть.

– Боже мой! Ты приехала! Наконец-то! – продолжала радоваться я, изучая Роуз с пальцев ног до макушки головы.

На ней серое пальто и шарф, кожа приобрела бронзовый загар, и этому любые модели могли бы позавидовать; её белокурые волосы красиво уложены под короткую стрижку. Она постригалась? Сколько лет её не было со мной?

– Мисс Милс, ваша дочь на строгой диете? Она питается только воздухом? – деловито обратилась подружка к маме, но затем перевела свой взгляд на моё отёкшее лицо и принялась щупать меня руками.

Я засмеялась, медленно краснея.

– Ты же знаешь, что я много ем! – оправдалась я, поглаживая щеки. Блондинка отошла в сторону и вернулась с кучей разноцветных пакетов, на которых изображены самые известные бренды одежды.

– А у меня сюрприз! – улыбнулась Роуз.

Мама схватила турку и налила себе в белый сервиз бодрящий напиток, после чего она уселась за стол, где расположилась гора пакетов. Не знаю, как описать свою радость. Это так приятно, когда о тебе вспоминают, думают, волнуются. Роуз – моя лучшая подруга с начальной школы. Нас сблизила любовь к одному и тому же мальчику. Многие девочки из-за этого бы ссорились, но не мы. Это просто классно!

– Мисс Милс, это вам, – Роуз протянула желтый блестящий пакет маме.

Та отложила кофе в сторону и с улыбкой на лице посмотрела на щедрую Ро.

– Мама, открой уже его! – поторопила я. Мне ведь интересно.

И мама повиновалась. В глазах Роуз горели искры. Она рада, что смогла сделать кому-то приятно. Ещё мне нравится в подруге то, что она всегда поддерживала нас с мамой. Помогала, чем могла. Остановите любого человека на улице и он скажет насколько прекрасна Роуз Фишер.

– О-о-у, это просто замечательно! Спасибо тебе огромное, Роуз! – мама держала в руках чёрный кожаный клатч.

Он выглядел очень стильно и хорошо будет смотреться с маминым чёрным платьем, которое она купила на мой выпускной.

– Надеюсь, я угадала с вашим вкусом? – интересовалась Роуз, доставая следующий пакет. Мама кивнула и принялась рассматривать свой подарок. Давно я не видела её такой счастливой. – Ну, а это тебе! – блондинка протянула к моим рукам розовый пакет.

Все уставились на меня. Я робко взяла подарок и распахнула розовую упаковку. Это чудесно! Моя сентиментальность вырвалась наружу, и я готова была пустить слезу.

Подняла голову вверх и улыбнулась.

– Ты запомнила… – шёпотом не спросила, а скорее подтвердила я.

– Конечно! Ты каждую секунду об этом болтала, даже, когда ночевала у меня! Даже, когда мы пошли на эпиляцию ног!

Я засмеялась и вновь взглянула на подарок. Наконец, мои руки крепко и в то же время со всей нежностью схватились за обожаемый предмет и достали его со дна пакета. Роуз привезла мне картину. Но это не просто какая-нибудь картина, а живопись моего любимого художника Ричарда Хортана под названием: «Лунный шторм». На картине изображен молодой человек и молодая девушка, чьи лица прикрыты солнцем и луной. Над ними звёздное небо и темно-синие волны океана. Картина волшебна, и эта атмосфера вдохновляет меня на что-то прекрасное, что-то доброе.

Я опустила картину на свободное место, где нет лишних вещей, и обняла подружку со всей силой. Я так ей благодарна.

– Замечательная картина, Роуз! – оценила мама.

– Да, – согласилась я, – и теперь она моя!

* * *

Мы с Роуз, смеясь, перешли дорогу и обсуждали всё то, что накипело у нас в течение долгого месяца. Как хорошо иметь человека, который никогда не предаст тебя, никогда не уйдёт и не бросит. Надо ценить таких людей, а также занести в «Красную книгу».

Улицы Митсент-Сити многолюдны. Все куда-то спешат и торопятся. Например, мистер Ван Цукерберг, старик, работающий в книжном магазине, бежит со всех ног, придерживая одной рукой свою шляпу, а другой чёрное, как его настроение, пальто. Ой, а вот и миссис и мистер Дюпре. Молодожёны смеются и проходят мимо нас с Роуз, что-то рассказывая друг другу. Смотря на таких людей, как Дюпре, начинает казаться, что всё-таки любовь есть. Любовь – это не просто чувство, это взгляд, это жесты. Любовь – это цветы за красивую улыбку. Любовь – это объятья, когда холодно. Любовь – это забота, когда плохо. Любовь есть. Просто не все хотят её ощущать или дарить.

– Здесь ничего почти не изменилось, – посмотрела по сторонам Роуз, пытаясь заметить какой-нибудь прогресс.

Но все осталось прежним: и яма посередине дороги, и магазины, и неисправные часы в местном кафе.

– Вряд ли здесь хоть что-то поменяется. Это Богом забытое место, – чеканила я.

– Ах, как было прекрасно в Италии! Какие люди, какие ценности и развлечения! А какие магазины! – восторгалась подружка.

Она не сдержалась и начала кружиться, говоря что-то на итальянском, как вдруг, неожиданно для всех, врезалась в спину какого-то незнакомца. Я мигом подлетала к ней и помогла сохранить равновесие.

– Ты в порядке, Ро? – спросила я, склоняясь к блондинке.

Она кивнула.

К нам повернулся молодой парень с пирсингом в носу. Его чёрные волосы уложены набок, на плечах коричневая кожаная куртка, под которой оказался чёрный свитер. Незнакомец смотрел на нас и улыбался краем полноватой губы.

– Простите меня, – послышался слабый голос блондинки.

– Пустяки. Вы в порядке?

Незнакомец пристально разглядывал Роуз, бегая глазами по её внешним данным. Вот паршивец!

– Угу.

– Могу я пригласить вас на чашку горячего чая, тем самым искупив свою вину? – во все зубы улыбнулся парень.

Отлично. Мы его вообще не знаем, и с какого перепугу он решил, что мы выпьем с ним чай? Его пикап напоминает сопливые фильмы с банальным концом. Нет, мы на это не поведёмся.

– Почему бы и нет? – произнесла Роуз, и я просто онемела.

Парень и моя подруга сделали шаг вперёд, как я схватила руку Ро и остановила движение. Все глянули в мою сторону.

– Рэйчел, ты чего?

– Мы его не знаем, Роуз! Мы не должны с ним идти! – я даже не постеснялась того, что этот человек все слышал.

Пусть знает, что я о нём думаю.

– Черт возьми, моя вина. Меня зовут Скотт, будем знакомы, – вмешался парень, быстро исправившись.

Я фыркнула, а блондинка улыбнулась.

– Очень приятно, Скотт! Я Роуз, а это моя подруга Рэйчел. Теперь можно идти!

Я закатила глаза и надула щеки. Единственное плохое качество Фишер – она очень влюбчивая! Не было такого дня, чтобы Роуз не позвонила мне и не сказала, что её пригласили на свидание двое парней, и я должна решить кого отшить, а кого нет. Да, Ро красивая, милая, добрая и просто ИДЕАЛЬНАЯ, но как можно влюбляться в каждого красивого парня? Я её не понимаю.

Мы сидим за крайним столиком, около аквариума с тропическими рыбками. Скотт и Роуз сидели друг напротив друга и мило беседовали, в то время как я сидела между ними и просто смотрела на посетителей. Около окна занимала место влюблённая парочка. Они фотографировались на телефон и громко смеялись, периодически целуясь.

Какого это любить и быть любимым? После развода родителей я поклялась, что не буду страдать из-за какого-то мальчика. И клятву я сдержу, даже если моё будущее будет, как у миссис Друнберг – старой и одинокой кошатницы.

Мальчики иногда заглядываются на меня. Да, возможно, я и симпатичная, но мне всё равно. Книги, сериалы, еда – вот, чем я интересуюсь, а никакими-то там мальчиками!

– Ты боксёр? – восторженно спросила Роуз, вернув меня в реальность.

Я хлопнула ресницами и снова безжизненно взглянула на парня. В его руках зелёный чай и шоколадная вафля.

– Да. Я с десяти лет занимаюсь боксом. Не хочу хвастаться, но за моими плечами двадцать пять побед и два проигрыша, – кокетливо произнёс Скотт.

«Не хочу хвастаться», – послышалось в моей голове. Именно это он и сделал.

– Наверное, это очень больно? – пожалела его Роуз.

– Поначалу да, но затем привыкаешь…

Дальше я его не слушала. Боль, насилие… Нет, это не мое! Я не могу слушать о таких вещах, а тем более представлять. Этому парню на вид лет девятнадцать. Как он столько заработал побед? Да, он крупного телосложения и на его лице пару царапин, но никогда бы не подумала, что Скотт боксёр.

Я повернулась к спинке железного стула и взяла свой розовый пиджак. Подруга и её новый объект воздыхания продолжали мило беседовать, совершенно позабыв обо мне. Супер. Я встала изо стола и накинула на себя верхнюю одежду.

– Рэйчел, ты уходишь? – опомнилась Роуз.

На самом деле, мне немного неприятно, что подруга забыла про меня. Мы ведь не виделись целый месяц, а она сразу же нашла мне замену. И кто же он? Какой-то качок! Обидно.

– Да, я вспомнила, что должна уладить кое-какие дела дома, – враньё.

– Но ведь мы хотели сходить в кино! – продолжала Роуз.

– В следующий раз…

– Ты ведь не обижаешься на меня? – вскочила подруга со стула и приблизилась ко мне.

– Нет, – сквозь стиснутые зубы проговорила я и прошла к выходу, – До встречи!

– Ещё увидимся, Рэйчел, – помахал мне Скотт, и я натянуто улыбнулась.

Шла к выходу и пыталась придумать занятие на целый день. И всё-таки как Роуз могла променять меня на парня? Потянулась рукой к дверной ручке, как та отварилась и чуть ли не сбила меня с ног. Боже! Я остановилась, переводя дыхание. Господи, не день, а сплошной кошмар!

– Извините, – проговорил брюнет, чуть ли не сбивший меня дверью.

– Всё в порядке, ничего… – натянуто улыбнулась я и быстро покинула кафе.

Не так я представляла своё воскресное утро. Мечты превосходят реальность, но реальность всегда обыгрывает мечты.

Глава 2

Утро началось с борьбы: я против целого мира. Будильник издавал противный и самый ненавистный для меня писк, от которого хотелось бежать со всех ног. В конечном счёте, я сдалась.

Приняв горячий душ, причесав свои каштановые волосы, я надела на себя белый свитер и юбку. Последние месяцы в старшей школе, а потом новая, взрослая жизнь, к которой, кстати говоря, я не готова.

– Рэйчел, я ухожу, – слышу, как мама спустилась на первый этаж.

Я быстро схватила пальто и шапку, после чего бегом направилась к маме. И куда это она?

Мама стояла лицом к входной двери и набирала на мобильнике чей-то номер.

– Ты куда? – спросила я, обуваясь в чёрные сапожки.

Она обернулась, продолжая лазить в телефоне.

– Твой отец попросил забрать наши оставшиеся вещи из подсобки.

Ого, неужели у него осталось хоть что-то от нас, и то он сейчас это возвращает. Чем они ему мешают? Папа за последний год навестил меня всего-то два раза. Я ему не нужна. И он всячески это доказывает.

– И что? Ты должна забирать вещи? Если ему мешают, пусть сам и привезёт, деловой! – огрызнулась я, вспоминая развод родителей. Сразу стало худо.

– Рэйчел, не говори так. Он же твой отец!

Она ещё и заступается за него!

– Он мне не отец! Не хочу слышать ничего о нём, мам, ладно? Он мне противен! Этот человек мог хотя бы на память оставить наши вещи, но нет! Папа не хочет меня видеть!

Я запрыгнула во вторую сапожку и прошла на кухню, чтобы забрать рюкзак, продолжая громко тараторить об отце и его безответственности. Факт номер один: когда я нервничаю, то начинаю быстро говорить. Это у меня от мамы.

– Дорогая, ты же знаешь, что неправа. Он тебя очень любит… А вещи я и так хотела забрать, все хорошо, – мама выдавила из себя поддельную улыбку и открыла дверь.

О, черт! Это карма, точно карма. Около дома припаркована папина машина, и тот собственной персоной сидел за рулём, смотря в сторону нашего коттеджа. Это просто издевательство!

– Мам, не говори, что я еду с ним! – я испугано перевела взгляд на машину, потом на маму и снова на отца. Господи, только не это.

– Прости. Давай, он уже заждался нас, – она кивнула в сторону чёрной иномарки и вышла за порог дома.

Протяжённый вдох. Смирившись с реальностью, я закрыла входную дверь на замок и направилась к родителям. Очень странно. Будто совсем ещё недавно мы все вместе ездили по магазинам, а теперь мы все вместе вычёркиваем себя из жизней друг друга.

Я открыла заднюю дверь иномарки, бросила сначала рюкзак, а затем и сама запрыгнула в кожаный салон машины.

Папа повернулся ко мне лицом и улыбнулся в тридцать два зуба. Он похорошел за это время. Его тёмные волосы уложены вверх, на нем деловой костюм с синим галстуком. Его серые глаза, которые глубоко посажены, уставились прямо на меня, изучая моё кислое выражение лица.

Делает вид, что счастлив меня видеть. Какая фальшивка!

– Дорогая! Как ты выросла! – послышался его голос, казавшийся для меня чужим и далеким, как космос.

– Конечно, столько времени прошло… – недовольно отрезала я и уставилась в окно.

– Рэйчел имеет в виду, что ты мог бы почаще её навещать, Джордж, – поправила меня мама, садясь рядом с отцом.

– Конечно, Хейли, как только улажу все дела с работой и со свадьбой, то сразу же заберу Рэйчел к себе на уикенд.

СВАДЬБА??? Я с открытым ртом пялюсь на отца и не могу выдавить из себя хоть слово, хоть любой звук. Боже, он женится! И этот человек так спокойно говорит о свадьбе при маме? Он спятил, серьёзно говорю вам, он сошёл с ума!

Я чувствовала, что не смогу сдержать свой пыл и просто взорвусь от отчаяния. Мне обидно. Возможно, я не хочу отпускать папу; не хочу видеть его ещё с кем-то помимо мамы. Но чем больше я его держу, тем больнее будет отпускать. Несправедливо! Я всего-то хочу быть рядом с папой и знать, что я проснусь, а он все ещё рядом… Как же больно слышать эти слова. Будто на меня рухнула луна, раздавив в лепёшку.

Наконец, когда я моргнула и пришла в себя, сразу же заметила, как смотрела на меня мама. Её взгляд наполнен сожалением.

Почему же ты сожалеешь, мама, ведь это не ты бросила меня, не ты… Уверена, ей также больно, как и мне, ведь сложно видеть человека, которого любишь, с кем-то ещё. А я знаю, что мама все еще его любит…

Следующие минуты я провела в своих запутанных мыслях. Не хотелось слушать разговор родителей, поэтому уши легли в объятия наушников. Моя голова прислонилась к окну, а глаза без какого-либо интереса изучал пустую трассу. Машина остановилась. Я подняла взгляд и увидела перед собой белое здание с узкими, но высокими окнами. Школа.

Сняв с ушей наушники, я схватила рюкзак и открыла дверь автомобиля.

– Рэйчел, – окликнул отец, и я нехотя остановилась.

Папа достал портмоне, вытащил из него зеленую купюру с Франклином и протянул мне. Я перевела взгляд на мужчину.

– Джордж, это много для неё, – возмущённо выдала мама, но отец продолжал настаивать.

Я легонько покачала головой и твёрдо произнесла: «Нет».

– Это мой тебе подарок, – улыбнулся папа и опустил купюру на мою ладонь, зажимая её моими пальцами.

– Деньги? – удивлённо и одновременно с ненавистью произнесла я. – Деньги мне не заменят отца! – почти выкрикнула я, бросив купюру на сидение машины, после чего захлопнула дверь и побежала в школу.

Чёрт, как же мне противно! Он не появлялся почти год, и теперь, вместо того, чтобы узнать как поживает его дочь, он суёт мне свои грязные деньги. Нет, не прощу его. Он бросил нас, бросил и забыл. Ненавижу его!

* * *

Я сидела за последней партой и смотрела в окно, за которым открылся вид на парк. Мне сейчас так хочется выпрыгнуть из окна и побежать куда-нибудь вперёд, напрочь забыв о проблемах. Я так устала. Устала просыпаться и понимать, что этот день снова раздавит меня. Иногда хочется закричать на каждого мимо проходящего человека; обвинить их во всех своих проблемах, чтобы мне стало легче. Боль поселилась в моей душе и ей нравится насмехаться надо мной. Я слабачка.

– Простите за опоздание, миссис Грэм, – донёсся до моих ушей знакомый голос.

У порога топталась Роуз и тяжело дышала. Если бы я её не знала, то предположила, что что-нибудь произошло, но это ведь Роуз. Она могла просто проспать. Или три часа выпрямлять волосы.

– Надеюсь, у вас веская причина, Фишер? Не успели вернуться, как уже опаздываете и прерываете урок биологии! – маленького роста старушка в клетчатом костюме продолжала отчитывать блондинку, которая еле-еле сдерживала смешок.

– Простите меня! Этого больше не повторится, – пообещала подруга, и старушка сжалилась.

Роуз с улыбкой на лице села рядом со мной и принялась раскладывать принадлежности.

Я не прекращала усмехаться, дожидаясь объяснений белокурой. Но она не торопилась объясняться, тогда я решила взять инициативу в свои руки.

– Ну и? Что такое произошло, что ты опоздала на пол урока?

Роуз достала из рюкзака зеркальце и принялась разглядывать своё отражение, смотря все ли хорошо с её лицом. И да, все было отлично. Роуз выглядела как всегда отменно. На ней чёрная блузка и джинсы, а поверх блузки подруга надела лёгкий плащ.

– Да ничего не случилось. Просто не могу привыкнуть к местному времени, – ответила Роуз, – ну что, мы идём сегодня в кино?

Я криво улыбнулась. Честно, но мне не хотелось никуда идти. Я просто мечтала упасть на свою мягкую кровать и раствориться на мелкие атомы. После последней новости о женитьбе отца, мне стало очень плохо и душно, словно я нахожусь не в своей тарелке. Или это стресс?

– Прости, Ро, но мне не очень хочется куда-то идти…

– Что с тобой такое, Рэйчел? Или ты обижаешься на меня?

Я посмотрела на неё уставшим взором. Ро спрятала в рюкзак зеркальце и поглядела на меня. И вовсе я не обижена. Я даже забыла о вчерашнем дне.

– Конечно, нет! Я же сказала: все нормально, – мы обе замолчали. – Кстати, как тебе Скотт? – вспомнила я.

Роуз не успела открыть рот, как за неё это сделала наша учительница. Она перестала рассказывать новую тему и взглядом голодного льва посмотрела на меня с блондинкой. Мы улыбнулись и спрятали глаза. Спустя мгновение Грэм продолжила вести урок.

– Всё отлично! Рэйчел, он такой забавный! Оказывается, Скотт поклонник искусства! Он, как и я, обожает Пикассо, представляешь? – шёпотом восторгалась Фишер.

Я недоверчиво прищурила глаза.

– Боксёр поклонник искусства? Это что-то новенькое… – с долей юмора брякнула я, параллельно поглядывая в сторону учителя.

– Угу, – согласилась Роуз, – а потом пришёл его друг, он такой душка! Просто красавчик! Жаль, что ты ушла, возможно, у вас бы что-то вышло.

– Ничего у нас бы не вышло! Меня не интересуют парни, а тем более боксёры, – железно заявила я.

– Его друг не боксёр. Ему на вид лет семнадцать, в общем, он наш ровесник. Всё равно, Рэйчел, когда-нибудь ты влюбишься, это только вопрос времени.

– Не в моем случае, – отнекивалась я, но осознавала, что Роуз права.

Я не хочу влюбляться. В книгах всё так прекрасно, но в реальности сложнее, чем кажется. Любовь можно сравнить со снегом: вот вроде все хорошо. Снег падает на землю хлопьями, появляются сугробы, но потом он тает, а на его месте образуются вода и слякоть. Нет ничего в этом мире вечного. Любовь не длится месяц или год. Любовь, я имею в виду настоящую, чистую, прекрасную и такую недосягаемую, человек чувствует ежесекундно. Это не обязательно любовь именно к человеку, нет. Это может быть любовь к домашнему питомцу, к солнцу, к цветам, к игрушкам. Да к чему угодно! Это неважно. Важно лишь то, чтобы человек любил и был любим.

Да, любовь прекрасное чувство, чего нельзя сказать о людях. Я боюсь доверять кому-то. Вдруг меня также бросят, как папа бросил маму? Я не хочу это испытывать. Любовь может оборваться в любую секунду, как и доверие. Причины, по которым не стоит доверять кому-либо:

Этот кто-то уйдёт…

Этот кто-то предаст…

Этот кто-то каждый из нас…

Я боюсь доверять людям, потому что любой человек может сделать больно.

* * *

Мы с Роуз зависали в кафетерии, уплетая лёгкий салат и сок. В воздухе витал вкусный запах печенья и свежие сплетни. В нашей школе учатся тысяча четыреста два человека, и несмотря на это число, сплетни разлетаются моментально. В кафетерий вошли две девушки, одетые полностью в чёрные вещи. Готы. Эти девочки остаются после уроков, чтобы устроить жертвоприношение какой-нибудь крысы или подопытной лягушки с кабинета химии; так из какой они группы, как вы считаете? Школа занесла их в «низшие», а ведь они просто мыслят и одеваются по-другому. Дискриминация цвета одежды – одна из самых непонятных для меня вещей во вселенной.

Девушки, не обращая внимания на гнусные взгляды, прошли к центральному полупустому столу и сели за него, спокойно о чём-то болтая.

– По этой школе я точно не скучала, – проговорила Роуз, отламывая кусочек тонко нарезанного хлеба с кунжутом.

– А ты представь, что всё это простое испытание, и если ты выстоишь, то вновь отправишься в Рим, – предложила я и на минуту отправилась в кругосветное путешествие.

Роуз улыбнулась уголком рта и поправила свои короткие белокурые пряди за ухо. Мы молчим. Все остальные громко обсуждали свои дела, планы и сплетни. Это странно… Уже через два месяца меня здесь не будет. От этой мысли меня начинает трясти. Я боюсь покидать школу, боюсь становиться взрослой. Совсем ещё недавно я, мама и папа строили из конструкторов огромный дом, а теперь? Почему с уходом детства теряются и лучшие моменты в жизни? Папа нашёл себе новую семью, где мне нет места. Я осталась навечно в его мусорном ведре. Это тоже странно: ты любишь человека, а он любит тебя, но не успеешь моргнуть, как тебя бросают и забывают.

– Чего сидим и умираем? – ко мне подсаживается Бен – один из игроков школьной команды по баскетболу.

От неожиданности я вздрогнула и издала писк. Тот рассмеялся.

– Я вижу, за это время у тебя мозгов не прибавилось, – чёрным юмором пошутила Роуз, даже не смотря на парня.

Бен и Роуз – кошка с собакой. Они все время спорят, шутят, пытаются друг друга задеть. Каждый знает, что это они делают шутя, но до моих ушей дошли слухи, будто Бену симпатична Роуз. Я и не удивлена.

– Так, может, одолжишь мне свои? Ах, стоп, у тебя же их нет, – громко засмеялся блондин и чуть ли не упал на мои колени.

– Одно очко в пользу Бена, – прокомментировала я, и мы с парнем дали друг другу «пять».

– Предательница! – воскликнула Ро и сложила руки на груди. – Вот теперь ты точно пойдёшь со мной в кино!

Я начала мотать головой и улыбаться.

– Я могу пойти с тобой в кино, – вставил Бен.

– Нет! – в унисон рявкнули мы с подругой, после чего парень, бурча, покинул наш столик.

Мы с Роуз продолжаем хитро переглядываться. Как же я скучала по ней. Без неё каждый новый день был пыткой. Все-таки это прекрасно иметь рядом друга, и мне искренне жаль тех людей, у которых друзей нет.

Я доела салат, самовольно задумавшись об отце. Мама, наверное, уже дома и раскладывает наши вещи, находившиеся у папы в его замке, где нет для меня места. Это огорчает.

Тяжело вздохнув, я перевела взгляд на Фишер. Она держала в руках мобильный телефон и что-то энергично набирала пальцами на клавиатуре. Интересно.

– Роуз? – окликнула я, но получила в ответ равнодушие. – Роуз!

Девушка подняла голову и во все зубы улыбнулась. Это она так извиняется? Ох, нет, на меня это не действует. Я испепеляла её взглядом, и, наконец, она сдалась.

– Мне написал Скотт, – радостно протянула она.

Боксёр? Они обменялись номерами? Теперь мне любопытно: это очередная игра подруги, или она правда влюбилась?

– И что он пишет?

– Скотт приглашает меня сегодня в его «логово»!

Шок. Я знала, знала, что он маньяк! О нет, бедная Роуз! Её срочно нужно остановить, пока этот монстр не покалечил мою хрупкую подругу.

– Он зовёт тебя к себе домой? Роуз, ты должна отказаться!

– Что? – удивлённо спросила блондинка. – Он зовёт меня не домой, а в место, где он тренируется. Там будут все его друзья!

Ещё лучше! А если эти боксёры нападут на Роуз? Здесь явно чувствуется подвох. Она его знает меньше суток, а уже идёт на встречу. Почему Ро такая легкомысленная?! Бесит.

– Нет, ты не должна идти на эту встречу! Я против, – твёрдо заявила я, поправляя тёмные волосы на плечах. Пусть она знает, что мне это всё не нравится.

– Хорошо. Пойдём вместе? – в её глазах загорелись искры.

– Нет! Я туда точно не пойду! Если тебе нужны приключения на задницу, то иди, а я нет! Ни за что! – панически отказывалась я.

– Да что с тобой? Или ты просто боишься пойти со мной и влюбиться в какого-нибудь парня? Да, Рэйчел, я права? – подруга засмеялась.

Ну и бред… Чувствую как к щекам подступила кровь. От злости я сложила руки в кулаки, пытаясь не взорваться. Кажется, Роуз сбрендила. Вообще-то я о другом переживаю, но… Может, этот Скотт хороший парень, а я на него зря наговариваю из-за своих страхов? Боже, неужели я докатилась до такого? Поливать грязью человека, совершенно не зная какой он, лишь бы скрыть свой страх. Рэйчел, что с тобой стало?

– Нет, ты ошибаешься! – все ещё борюсь я. – Ладно, иди, но потом, если я буду права, не говори, что я тебя не предупреждала!

– Хорошо, дорогая. Не скажу.

И всё-таки она пойдёт в это «логово». Хоть запирай её, но своё решение Роуз не изменит. Ладно, пусть делает, что хочет. Теперь мне хотя бы не нужно идти с ней в кино.

* * *

Наконец-то учебный день подошёл к концу. Не могу сказать, что я ненавижу школу, но, как и любой нормальный подросток, я испытываю к ней лёгкую неприязнь. А почему все должно быть иначе? Учусь я хорошо. Да, возможно, бывают пробелы с некоторыми предметами, например, с физика или математикой, но в основном всё в порядке. Вообще-то, из-за моих стараний и нескольких побед в городских олимпиадах, мне выпала честь читать выпускную речь! Я уверена, что пойду ко дну, ведь из меня отстойный оратор, но этот день настанет только через два месяца, а пока можно об этом не думать.

Я вышла во двор школы, где уже собралась большая часть учеников, спешивших уйти домой или в кафе.

Роуз убежала домой, чтобы успеть подготовиться к «свиданию», как она выразилась. Я просто очень надеюсь, что Скотт оправдает мои надежды и не окажется полным козлом.

Спустилась по ступенькам лестницы и наконец наступила на сырой асфальт. Подняв голову вверх, я прищурила глаза. Серая масса, оказавшаяся тучами, уныло плыла по небу, изредка заслоняя апрельское солнце. Погода обещает лёгкий дождь. Лучше поспешить домой, если я не хочу промокнуть. Делаю два шага вперёд, как слышу чей-то голос за спиной.

– Рэйчел, постой! – голос стал отчетливее.

Я обернулась и застала перед собой Бена. На нём его баскетбольная форма и мяч в руках.

– Бен, ты спятил! Холодно же, возвращайся в школу! – потребовала я, пропустив парочку человек к выходу. Мы стояли посередине двора, задерживая людей. Некоторым ученикам это надоело, поэтому они просто-напросто, толкая нас с парнем, проходили вперёд.

– Я закалён, помнишь? – улыбнулся тот, продолжив говорить. – Где Роуз?

Ох, может, слухи правдивы и ему нравится блондинка? Печально, ведь подруга смотрит на него только как на приятеля, тем более у неё появился Скотт.

– Она ушла домой.

– Что-то случилось?

Сказать правду или смолчать? Боже, что же ему ответить? Рэйчел, думай скорее!

– Нет, у неё возникли дела… – надеюсь, что угодила всем.

– Ладно. Что я хотел сказать… Рэйчел, в среду будет игра. Противники «Ястребы», вы ведь с Роуз придёте? – блондин смотрел на меня своими темно-синими глазами и прямо умолял сказать «да».

Как же отказать ему?

– Конечно… конечно, придём, о чём речь?

– Отлично! Это последняя игра сезона, будет потрясное зрелище! Достану вам билеты в лучших местах! – мечтательно выпалил Бен. Я криво улыбнулась и кивнула головой. – Ладно, мне пора на тренировку. Чао! – блондин послал мне воздушный поцелуй и побежал в сторону школы.

Замечательно, Рэйчел. Теперь ты обязана пойти на игру и всенепременно захватить с собой Роуз. Почему из-за чей-то симпатии страдаю я? Хотя, если подумать, то возможно мне понравится?.. Кого я обманываю?! Я ведь просто ненавижу баскетбол, как и волейбол, и футбол… Пусть это и ненормально, но меня не изменить.

Спустя минуты я вышла за территорию школы и шла к ближайшей остановке, которая находилась в двух кварталах отсюда.

Шагала вперёд, не глядя на дорогу, я распутывала наушники. Это оказалось сложнее, чем мне думалось. Ура! Я это сделала!

Надевав наушники, и включила на всю громкость песню любимой группы. Знаю, что у каждого человека есть такая глупая привычка добивать себя грустными песнями, когда и так все ужасно. Я не знаю почему мы так делаем, но у меня есть предположение: в грустных песнях мы находим себя, находим похожие случаи. Грустные песни для нас, как советчики. Поэтому мы их и слушаем. Это элементарно, как два плюс два.

Спустя некоторое время, я дошла до остановки и поймала нужный автобус. В транспорте было много людей: все сидячие места заняты, пришлось стоять. Автобус порой раскачивался, и мне приходилось крепко держаться за поручень, чтобы не упасть. Просто класс. Чувствую чей-то взгляд на себе. Оглянувшись, мне удалось заметить парня, стоящего около передней двери транспорта.

О, черт! Я узнала его: это был тот брюнет, который чуть не убил меня дверью в кафе. Парень стоял и нагло смотрел прямо в мои голубые глаза. Неужто он узнал меня? Чувствую, что сейчас лопну от неловкости. Теперь я хотя бы могу полноценно разглядеть незнакомца: он высокий, хорошего телосложения ( можно сказать, спортивного), его кофейные кудрявые волосы неаккуратно уложены. На парне чёрная расстегнутая кожаная куртка, и от того под ней видна белая вязаная кофта.

Почему его, если не ошибаюсь, зеленые глаза смотрели на меня? Так и хотелось крикнуть: «Хватит глазеть, это неприлично!».

Но он все ещё прожигал взором. Автобус остановился, и из транспорта вышли пару человек. Мы снова тронулись. Незнакомец не думает заканчивать таращиться, поэтому я не сдержалась и опустила глаза, поправляя вперёд каштановые пряди. Что же ты смотришь на меня? Почему, почему?

Я вновь подняла на него глаза. Спрашивается: зачем? Парень левым краем рта улыбнулся, ещё больше заставив меня смущаться. Ну все, достал! Я вопросительно нахмурила брови, как бы спрашивая: «В чем дело?», но тот лишь обнажил свои белоснежные зубы и уставился на носки обуви.

Может, я испачкалась, поэтому он надо мной смеётся? Я включила фронтальную камеру мобильника и посмотрела на своё лицо. Всё чисто. Тогда не ясно. Транспорт снова остановился, и парень заплатив за проезд, покинул салон, оставив меня без ответов.

«Да что ты, Рэйчел? Он просто издевался над тобой, забудь», – посоветовала я себе, но не послушалась.

Зашибись! Теперь я весь год буду вспоминать этот случай и думать, что же со мной всё-таки не так?

Прошло минут пятнадцать, пока я приехала на автобусе до нужной остановки, позже добравшись до своей улицы.

После развода родителей, мы с мамой присмотрели уютный, красивый двухэтажный дом в этом самом районе. Поначалу я думала, что это будет кошмаром. Я ненавидела переезды всем своим крошечным сердцем. Но потом, когда я впервые приехала сюда, то поняла, что это рай. Слева от нашего дома живет семья Джефферсонов – очень милые и добрые люди. Справа от нас расположилась семья Гринов. В этой семье проживают Мистер и миссис Грин и их внучка, которая осталась сиротой, после несчастного случая. Самолёт, на котором летели её родители, разбился. От её родных остались лишь воспоминания…

Наша улица имеет квадратную форму: одни дома расположены слева, другие справа, а также дома между ними, то есть, посередине. Чтобы выехать из этого района, приходится делать круг, объезжая небольшой фонтан, находящийся в центре улицы. Очень атмосферное место, особенно во время праздников, как: Рождество и Хэллоуин.

Я прошла мимо дома Мартинов, где на крыльце в кресле-качалке сидела пожилая женщина. В её руках какая-то книга, которую она постоянно перечитывает, словно в их богатой библиотеке не осталось непрочитанных рукописей.

– Добрый день, миссис Мартин, – громко поприветствовала я женщину. Та подняла голову вверх и, поправляя очки на носу, улыбнулась. Женщина плохо слышит и видит, возможно, она меня просто не узнала.

Я подошла к своему дому и зашла во двор. Перед глазами зеленовато-желтый газон с деревянной беседкой и сараем, около которого расположился мой ржавый велосипед. Припоминаю, как каталась на нём в детстве… Ключом открыла дверь и вошла внутрь. Мамы дома нет, а значит, она все ещё на работе. Она работает в одном из лучших кондитерских города, и это звание – полностью её заслуга, ведь готовит она просто божественно! Сняв сапожки, я сразу поднялась на второй этаж.

На втором этаже умещались ванная комната и наши с мамой спальни. На белых стенах висели картины малоизвестных художников. Мама приобрела их на местной распродаже. А на тёмном паркете стояли две тумбочки: одна около маминой комнаты, а другая – у ванной.

Вскоре я прошла в свои покои и, как и мечтала, бросилась на кровать. О, как прекрасна тишина!

Перевернувшись на спину, я засмотрелась в потолок со звёздным небом. Тысячу маленьких огоньков уставились на меня, затягивая в совершенно в другой мир, в хороший мир без боли.

Моя комната – это самое спокойное место на земле. Поднявшись с кровати, оглянулась: коричневый паркет, а на нем сиреневый ковёр, комод и зеркало, шкаф купе и… коробка? Мои ноги послушно поднялись на ковёр, и я подошла к жёлтой коробке, на которой написано «Рэйчел». Это мои вещи, которые были у отца дома… Мысли говорят, чтобы я не прикасалась к коробке, но я не могу. Хочу посмотреть, хочу узнать!

Я судорожно открыла ящик и нашла все своё детство… Воспоминания ударили прямо под дых, отчего я перестала дышать и мгновенно задохнулась. На шее словно петля, которая всё затягивалась и затягивалась, пока не убьёт.

Я достала из коробки свои детские игрушки, свои рисунки. Чёрт побери. На желтоватом листке разноцветными карандашами изображены счастливые родители и я. Они держат меня за руки и улыбаются. Следующую секунду я вижу, что на рисунке появились капли воды.

Я заплакала. Так легко. Боже, почему же я плачу?! Рэйчел, возьми себя в руки! Злость ударила в голову, и я безжалостно разорвала рисунок на маленькие кусочки, разбросав отдельные части в стороны. Чувствую, что в горле застрял комок. Я хочу кричать, плакать, крушить! Мне больно, и эта боль убивает меня изнутри. Следующее, что я достала со она коробки, была моя детская одежда: кофточки, чулки, брючки. Опять не могу сдержаться и начинаю плакать. Приложив миниатюрную кофточку к лицу, я ощутила запах детских смесей. Зачем я это делаю? Почему, почему, почему? Я хочу, чтобы папа был рядом со мной, чтобы видел, как я расту, как живу! Но этого не будет. А ещё я помню, как папа меня кормил, как учил плавать и ездить на велосипеде. Он был рядом, но вскоре ушёл. Он очередное мое воспоминание. Очередная моя боль. Я ощущаю непоколебимое желание сдаться и причинить себе боль, чтобы хоть как-то заглушить непонятное чувство – пустоту. Это ненормально – желать заглушить душевную боль физической, правда? Тогда разрешается считать меня сумасшедшей.

Стянув с себя свитер, я перевела туманный взор на запястья. Повсюду шрамы. На руках не осталось живого места, но мне этого мало. Я внезапно вскочила с пола и побежала в ванную комнату. Судорожно ищу лезвие или стекло, хоть что-то… Есть! Нашла. Сглатывая слезы, зажмурила глаза и медленно провела холодным металлом по коже. Линия мгновенно обрела красный оттенок, но одного пореза мне мало. Я делаю ещё и ещё. Слёзы смешались с кровью. А я ведь даже не понимаю зачем делаю то, что делаю. Просто мне очень горько.

Слёзы градом падали на запястья, смешиваясь с кровью. Шрамы на руках пустяки по сравнению со шрамами на сердце – они не затягиваются.

Глава 3

Чувствую прикосновение холодных губ на лбу. Лениво открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Картинка плыла. Пришлось несколько раз поморгать, чтобы зрение вновь вернулось ко мне. Передо мной нависла мама. Она нежно улыбалась и гладила своей холодной рукой мою голову.

В мыслях возник вопрос: где я?

Осмотрелась по сторонам. Я лежала в своей кровати и на мне одеяло. Ничего не помню… Что произошло? Словно кто-то стёр мою память.

– Я тебя разбудила? Прости, – мама присела на край постели.

Я все ещё не могу прийти в себя. В голове вырисовывались обрезки произошедшего: я стою в ванной… мои руки в крови… я залезаю под душ и начинаю плакать…

О. Мой. Бог. Что же я наделала?! Я предала маму, черт возьми! Для полного удостоверения в произошедшем, я пошевелила правой рукой, отчего ощутила резкую боль. Нет, мне не показалось.

Осознаю, что слишком долго молчу и быстро это исправляюсь.

– …Ничего, – привстала я.

Мой голос был хриплым и сломанным. Мама это сразу заметила.

– Ты плакала? Рэйчел, что произошло? – темноволосая женщина тревожно начала гладить мои щёки.

Я не сдержалась и вскрыла себе вены, мам, но я так больше не буду, честно.

– Ничего… просто увидела свои детские вещи и расстроилась, – фактически, это было правдой.

Мама грустно вздохнула.

– Дорогая моя… Ты это из-за папы?

Я посмотрела на ночник в виде одуванчика и замолкла. Глаза, не привыкшие к свету, начали чесаться, и я чуть ли не подняла изуродованную руку. Стоит быть поаккуратней.

– Да. Мама, как ты можешь так спокойно сидеть, когда твой муж женится на другой? – чувствую неистраченную злость. Снова раздражение.

– Во-первых, он мой бывший муж, а во-вторых, твой папа заслуживает счастья, – спокойно рассудила она, приводя меня в ступор. – Между прочим, его невеста очень хорошая женщина.

Меня сейчас стошнит.

– И кто она такая?

– Её зовут Изабелла. Насколько мне известно, она библиотекарь.

– Классно, – с равнодушием отрезала я, посмотрев на маму.

Она встала с края кровати, поцеловала меня в лоб и ушла, сказав: «Я люблю тебя».

Я, наверно, ужасная дочь, но мне не удаётся простить отца. Я просто эгоистка! Не способна отпустить то, что давно принадлежит не мне. Вспоминаю про свою руку и быстро поднимаю её. Запястье забинтовано. Видимо, мне хватило ума найти аптечку и исправить свою ошибку. Какая же я глупая!

* * *

Я подошла к зеленому шкафчику и открыла его, запихивая внутрь учебники. В коридоре царил гул и запах сырости. Сегодня мне меньше всего на свете хотелось приходить в школу и делать вид, что все хорошо. Почему я должна притворяться? Мне плохо – пусть об этом знают все.

На мне чёрная водолазка и серое пальто. Хочу соответствовать своему состоянию. Все давит: люди, стены… Есть желание сомкнуть глаза и раствориться в воздухе.

– Салют! – донёсся до меня звонкий голос со спины.

Я сразу же узнала человека, стоявшего за моей спиной. Роуз. Ну, если она сейчас передо мной, значит, Скотт не убийца. Я захлопнула шкафчик и обернулась к подруге всем телом.

– Привет, – приветливо улыбнулась я, – ты жива!

Мы с Ро направились в сторону кабинета химии. Девушка расплылась в счастливой ухмылке. Что это с ней?

– Рэйчел, ты как всегда ошибалась! Скотт очень хороший парень! Мы вчера весь вечер проговорили на разные темы, а потом, когда он отвёз меня домой, мы ещё три часа прощались.

– Всё так серьёзно? – я изогнула одну бровь.

Подружка кивнула.

– Ты не представляешь, как с ним клёво! Его друзья такие хорошие. Кстати, там, где они тусуются, есть и девушки. Ну ты скоро сама все увидишь, – заявила уверенно блондинка.

Я остановилась и удивлённо посмотрела на Роуз.

– В смысле?

– Ты сегодня идёшь со мной в «логово», – подруга вытянула руки.

Только этого мне не хватало. Что за бред? Как же мне это все надоело.

– Я не пойду, – твёрдо отрезала я, сделав шаг вперёд.

– Но почему? – блондинка поплелась за мной.

– Меня это не интересует, Роуз!

– Пожалуйста! Ради меня, прошу! – она взяла меня за руки и надула губу.

Ну почему именно я?! Девушка продолжает меня умолять, но я не поддаюсь. Вдруг в памяти всплывает просьба Бена. Отлично, кажется, я знаю как заставить Роуз пойти на матч.

– Я пойду только при одном условии, – деловито начала я.

– Проси всё, что хочешь!

– Ты пойдёшь со мной на игру. «Скорпионы» против «Ястребов». Матч сезона, – повторила слова Бена, чтобы заинтересовать блондинку.

– Зачем тебе это надо?

Роуз не проведёшь. Она знает меня, как облупленную.

– Хочу поддержать Бена, ты со мной?

Ро надула губы и задумчиво замычала, поправляя свою розовую курточку. Чего ей стоит? Для неё это может и ерунда, но для Бена… Он же влюблён в неё!

– Договорились.

Мы заговорщически улыбнулись друг другу и прошли в белый кабинет, где уже находился наш класс. У доски уместился полный мужчина с щетиной на скулах. Мистер Роджерс записывал на доске новую тему и просил учеников замолчать.

Мы с Роуз сняли верхнюю одежду и повесили её на вешалку, надевая на себя белые халаты.

– Девочки, прошу занять места, – попросил нас учитель, и мы покорно подошли к крайнему столу, на котором было полно «инструментов». Блондинка вытащила из кармана специальные прозрачные очки для опытов и нацепила на нос, затем так поступили и все остальные.

Мистер Роджерс принялся читать лекцию, объясняя, чем мы будем сегодня заниматься. Он держал в одной руке колбу с соляной кислотой, а в другой колбу с силикатным клеем. Мужчина аккуратно добавил второе в первое и быстро принялся перемешивать смесь стеклянной палочкой. Все начинают повторять за ним.

– Ты запомнила сколько миллилитров клея? – спросила шепотом я, надевая белые перчатки для опытов.

– Лучше. Я записала. – Роуз протянула мне белый листок с записями.

Мы с подругой принялись строго по инструкции выполнять задание, стараясь не ошибиться. Мне нужны хорошие оценки.

– Сколько миллилитров? – справила Роуз.

– Ровно тридцать, можно, – я кивнула, и блондинка аккуратно добавила соляную кислоту в клей. Теперь дело вступаю я. Схватив стеклянную палку, моя рука начала мешать содержимое в широкой колбе.

– Смотрите, что вышло, – окликнул весь класс учитель.

Все подняли головы. В руках Роджерса колба все с той же жидкостью внутри. Мужчина переворачивает посудину, но смесь не выливается. – Моя жидкость затвердела, опыт удался, – гордо зафиксировал мужчина.

Я посмотрела на нашу с Роуз колбу. Жидкость не затвердела. Видимо, мы где-то совершили оплошность.

– Думаешь, мы где-то облажались? – словно прочитав мои мысли, спросила Ро.

Я криво улыбнулась и вновь уставилась на стеклянный стакан. Теперь жидкость выглядела иначе. Я схватила колбу и аккуратно перевернула её. Она осталась на месте.

– Не все потеряно, – улыбнулась я, почувствовав гордость за нас обеих.

Возможно, мне удастся исправить свои оценки.

* * *

Кафетерий. Сегодня людей больше, чем обычно. Наверное, все уже в курсе нового меню, раз так торопливо подходили к «магазинчику», как многие называем стойку с едой.

Мы с Роуз, по традиции, заняли место рядом друг с другом, медленно поедая картошку фри и яблочный сок. Подруга рассказывала о «берлоге»боксеров, о том, с кем и как познакомилась, а я делаю вид, что слушаю её. После вчерашней моей очередной истерики, я начинаю опасаться последствий. Что будет, если об этом узнает мама? Я не хочу быть обузой. Ах, Рэйчел, ты же обещала больше не прыгать на грабли. Но папина свадьба была последней каплей. Я эгоистка, мне это известно, но ведь каждому ребёнку нужен отец, верно? Интересно, а как с такой проблемой справляются другие дети? Плачут или вскрывают вены? Смеются и радуются? Как?

Вообще-то, я знала, что однажды папа женится, ведь он ушёл к этой Изабелле, когда мне было одиннадцать, а значит, что встречается папа с ней уже шесть лет. Видимо, ему было нелегко решиться на такой шаг. Насколько я помню, отец и за мамой долго ухаживал, где-то примерно три-четыре года. Наверное, они были такими счастливыми…

Я развеяла угнетающие мысли и принялась теперь по-настоящему слушать Роуз.

– …И прямо на улице у них есть ринг, представляешь? Они там все собираются и тренируются, а иногда у них даже проходят настоящие бои! – блондинка откусила картошку и радостно заулыбалась, будто выиграла в лотерею.

Лучше бы это.

– Господи, Роуз, ты же знаешь, что я не терплю крови… – я хотела продолжить, но меня лишили такой возможности.

– Нет-нет, там крови нет! Успокойся, дорогая, Скотт проведёт нам экскурсию.

– Он тебе правда нравится? – спросила напрямую, а чего бояться?

Подруга опустила голову вниз и закрыла руками лицо. Я замечаю, как она краснеет. Не может быть такого. Она влюблена! Теперь у меня образовалось смешанное чувство: радоваться мне или переживать? Возможно, я не права, и Скотт окажется хорошим человеком? Ладно, я даю ему шанс. Сегодня пойду и поговорю с ним, узнаю, как человека. Ах, где старая паникерша Рэйчел, которая боялась присутствия парней?

– Рэйчел… он мне очень нравится! Я не могу выкинуть его из головы! Я заболела? – с тревогой спросила та.

– Нет, Роуз, ты влюбилась.

Блондинка поправила торчащие волосы за ухо и задумчиво поглядела на мобильник. Наверное, ждёт сообщение от любимого.

– Алоха, мои милые болельщицы! – громко поприветствовал нас голос со спины.

Мы с Роуз обернулись и застали Бена и нашего общего друга Коди. На Бене майка с изображением скорпиона, поверх которой накинута куртка, и потёртые джинсы с кедами. Коди выглядел иначе. Его длинные чёрные волосы завязаны в хвостик, на нём баскетбольная форма и лёгкая накидка. Парни уселись за наш столик, причём Бен сел напротив Роуз. Совпадение или?..

– Кажется, кто-то не в настроении? – со смешком спросил Коди, смотря на наши с подругой лица.

Я натянуто улыбнулась. Да, он прав. У меня нет никакого настроения. Я очень хочу ограбить банк, забрать золото и улететь из этого города навсегда. А пока я просто сижу в школе и ем картошку.

– Ты ошибаешься, Хвостик, у меня фееричное настроение! – ответила Роуз.

Хвостик – это прозвище Коди, и я думаю, вы поняли почему.

– А у тебя, Рэйчел, тоже фееричное настроение? – когда Хвостик произнёс последние два слова, то изменил свой голос на писклявый, копируя блондинку.

Парни хихикнули, а Роуз разозлилась. Я вздохнула и поправила свои локоны назад.

– Нет, не фееричное, – скупо ответила я.

– По тебе это заметно. Что стряслось? – Бен наблюдателен.

Все уставились на меня. Они мои друзья, я могу им доверять, но это слишком личное, да? Или нет? Я запуталась…

– Э-э-э, всё нормально, то есть, я в порядке… в смысле, всё хорошо, – факт номер два: когда я не знаю, что ответить, начинаю мямлить. Это у меня от папы.

Коди нагнулся вперёд и схватил одну картофелину, запихнув её в рот.

– Рэйчел, что-то ведь случилось, да? Ты бледна, как смерть, – проговорила Роуз.

– Или, как наша физичка мисс Гринберг! – заметил Бен.

Все скривили лицо, протягивая: «Фу».

Наша физичка похожа на прабабушку Дракулы или на любого его родственника. Её старушечья кожа белее мела, которым она царапает доску. И могу поклясться, что на её дряблой коже видно, как по венам циркулирует кровь. Представив себя в роли Мисс Гринберг, я вздрогнула и зажмурила глаза.

– Фу, ужас, ну и сравнение, Бен! – запищала Роуз.

– Чувак, ну ты и загнул… – строго произнёс Коди, затем продолжив, – ты же оскорбляешь физичку!

Парни уже падали от смеха, периодически повторяя слова друг друга. Некоторые ученики обратили на нас внимание, гадая, что такого произошло. Мы с Роуз с кислыми минами дожидались, когда этот паралич закончится. Дети, ей Богу!

– Да, Хвостик, очень смешно, браво! – с сарказмом проговорила я, медленно хлопая в ладоши.

Наконец, парни перестали ржать.

– Мы же хотели у вас спросить, – вспомнил о главном Бен, протирая глаза, – вы ведь придёте на игру?

Вот смотрю на красные лица парней и так хочу сказать «нет»! Ух, прям взбесили меня!

– Да-да, ждите нас завтра в?.. – блондинка перебила саму себя, не зная точное время игры.

– В три часа дня. Стадион «Уоксерс», – дополнил её Хвостик.

– Точно…

– Роуз, тебя в конце матча, если мы победим, ждёт большой сюрприз, – с загадкой произнёс блондин.

Об этом он мне ничего не говорил… Интересно, что за такой сюрприз?

– Я люблю сюрпризы! Может, дашь подсказку?

– Прости, дорогуша, но нет, – парни вскочили со стульев, – Завтра. В три часа дня. Стадион «Уоксерс». – чеканил Бен.

– Билеты у вас в шкафчиках, – крикнул Коди, и парни растворились в толпе.

Уже завтра среда… Ну, на завтра у меня планов нет, поэтому я спокойно пойду после школы прямо на матч. Думаю, что Бен заинтриговал блондинку, и она точно пойдёт со мной.

* * *

На небе светило яркое солнце. Оно ослепляло, но и одновременно согревало меня.

Мы с Роуз подошли к её большому и очень красивому дому. Большой, наполовину стеклянный пентхаус с вечнозелёным газоном. Отец Роуз – ведущий новостей на местном канале, а её мама занимается садоводством. Этот прекрасный дом достался отцу Ро от её дедушки, как наследство, не считая машину тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска. Мы проходим по широкой дорожке, состоящей из небольших камешков. Во дворе полно цветов, кустов и деревьев. Слева от меня расположена клумба с розами, с фиалками и ромашками. Миссис Фишер сидела на корточках и пересаживала один из цветков в горшок. Она одета в джинсовый брючный костюм и красную рубашку в клеточку. Когда женщина заметила нас, то её губы расплылись в добродушной улыбке. Её светлые волосы заколкой подняты вверх, но, обернувшись резко, причёска миссис Фишер распалась.

– Привет, мам, – помахала женщине Роуз.

– Привет, дорогая! Рэйчел, как давно я тебя не видела! – Реджина, так зовут маму Роуз, встала с колен и подошла к нам.

Она хотела меня обнять, но вспомнив, что та заляпана землей, отступилась.

– Я тоже рада вас видеть, миссис Фишер, – искренне улыбнулась я.

– Мы с Хейли сегодня собирались сходить поужинать, может, составите нам компанию?

Мы с блондинкой переглянулись.

– Нет, мам, у нас свои дела, – ответила за нас двоих подруга.

Реджина сдалась. Мы с Роуз прошли в её пентхаус. Он просто огромен. Первый этаж состоит из кухни, гостиной, кабинета и бара с бильярдом. Гостиная довольно просторная. В центре комнаты стоит чёрный кожаный диван и кресло, журнальный столик, большая плазма и белый ковёр.

Наконец мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж. Подруга открыла коричневую дверь, и мы вошли в её апартаменты. Комната Роуз отличалась от моей во многом. Во-первых, её кровать располагалась у балкона. Белые стены обвешены плакатами разных групп и актёров из телесериалов. Комод полон бижутерии и косметики. Я знала эту комнату, как свои пять пальцев. Мы с блондинкой часто устраивали девичники. На Хэллоуин я обычно приходила к Роуз, и мы устраивали вечер сладостей и страшилок. Общепринято мы смотрели мультфильмы Тима Бертона и фильмы Стивена Кинга, такие как: «Оно». А на Рождество навещали друг друга и обменивались подарками. На мое пятнадцатое Рождество, Роуз подарила мне мягкую игрушку единорога, а я ей самую популярную куклу из эксклюзивной коллекции «Барби». Счастливое детство… Где теперь все это? Почему я так быстро выросла? Совсем недавно я ловила языком снежинки, а теперь борюсь с желанием причинить себе боль. С каждым годом я становлюсь всё взрослее, и детство остаётся лишь в памяти, которая скоро сотрёт все воспоминания. Мне не хочется взрослеть. Самое глупая мечта детства – стать взрослой. Я хотела быть большой, чтобы идти одной в кафе, чтобы наносить макияж и надевать красивые платья. Я не понимала, что все это ложь. Счастливая жизнь – ложь, счастливый конец – ложь. Взрослая жизнь нас манит, затаскивая в липкую паутину соблазнов, и мы поддаёмся. Ну и дураки.

Роуз подошла к своему гардеробу и начала искать подходящий наряд. Она брала одну вещь за другой, придирчиво изучала и бросала на пол, проговаривая: «Не то». Я села на кровать и принялась наблюдать за подругой. Она перевернула почти весь гардероб, но так и не нашла нужный наряд.

– Черт подери, мне нечего надеть! – взялась за голову подруга.

Я сейчас готова её убить. На полу валялся целый сугроб из одежды. Неужели из этих вещей ничего не найдётся?

– Не преувеличивай.

– А что? Что мне надеть? Платье или юбку? Джинсы или шорты?

– Шорты в апреле? – я засмеялась и встала с кровати.

Смотря на весь этот бардак, я ринулась искать подходящие вещи. Эврика! Достала из сугроба горчичного цвета свитер и чёрные брюки с белыми полосками по бокам. – Думаю, это подойдёт.

Роуз посмотрела на мой предложенный вариант. Её глаза словно сканировали вещи, и, когда она закончила думать, то одобрительно кивнула. Подруга принялась одеваться, рассказывая что-то о свитерах. Спустя время, Роуз была готова. Она выглядела очень стильно. Её волосы красиво уложены, на губах красная помада и немного пудры. Уверена, что боксёр оценит всё мое старание, ведь красить Роуз просто невозможно. Она все время находится в движении, словно юла.

– Тебе тоже стоит прихорошиться, – улыбнулась Роуз.

Протяжённый вдох, затем выдох. Блондинка утюжком выгладила мне волосы и нанесла фиолетовую помаду. – Вуаля! Ты красотка! – подвела итог подруга.

Я посмотрела в зеркало. Да, я выглядела довольно симпатично, но мне просто непонятно зачем всё это?

Попрощавшись с миссис Фишер, мы вышли за пределы дома Роуз. Нам пришлось десять минут ловить свободное такси, но все же мы это сделали. Жёлтая машина с надписью «Taxi» остановилось перед нами, и мы быстро запрыгнули в салон.

– Куда мы едем? – спросила я, ёрзая на одном месте.

– На Бром стрит, пожалуйста, – обратилась Роуз к таксисту.

Черт побери, это на другом конце города, вблизи заброшенного аэропорта. Чувствую, что вернусь домой поздно. Лучше сообщить об этом маме, чтобы та не волновалась.

Рэйчел: Мам, мы с Роуз решили сходить в кино. Не переживай за меня. Целую.

Спустя минуту пришёл ответ:

Мама: Хорошо. Целую.

Дорога заняла минут тридцать, пока,  наконец, машина не остановилась у какого-то магазина с рекламным щитом. Мое тело полностью затекло, все конечности ныли. Роуз заплатила таксисту его заслуженные двенадцать баксов и подошла ко мне. Она бодра, свежа и счастлива, а я похожа на взбитые сливки. Оглядываюсь по сторонам. В этом районе старый потрескавшийся асфальт, несколько магазинчиков и старые дома. Смотрю вперёд и вижу лабиринт из гаражей, а ещё дальше заброшенный аэропорт. Сглатываю. Именно в таких местах в ужастиках что-то происходит. Мне очень хочется вернуть такси назад и уехать отсюда, чтобы никогда не возвращаться. Ладно, Рэйчел, ты делаешь это ради Роуз…

– Ну что, пойдём? – Ро поправила своё серое пальто и прошла вперёд, не дожидаясь ответа.

Нехотя, но все же мои ноги начинают двигаться. На небе нет ни одной тучи, только изредка появлялись сероватые облака. Растительность в этом районе превышает все нормы. Даже на дороге просачивается трава, сквозь трещины. Наш город был основан в тысяча восемьсот тридцать пятом году. Именно в этой части города появились первые поселенцы, ну, а уже потом люди перебрались на восток. Во времена «золотой лихорадки» здесь творилась кровавая резня. Люди убивали друг друга за крошечный кусок камня. Но позже жадность сгубила их, и, как думалось, неисчерпаемый запас золота иссяк. Многие покинули поселение и отправились на поиски «золотых» гор, а кто-то остался здесь, пустив корни. Одним из таких людей был дедушка папиного отца. Это долгая история… Возможно, я её вам когда-нибудь расскажу.

Мы достаточно близко подошли к красным гаражам и завернули за левый угол. С двух сторон нас окружали закрытые гаражи, на которых были изображения граффити: на одном нецензурная лексика, на другом – размазанная девушка.

– Ты знаешь дорогу, Ро? – прервала я тишину, пугающую меня.

Мне казалось, что сейчас кто-то нападет на нас и перережет горло.

– Угу, – кивнула блондинка, – у меня хорошая зрительная память.

И она права. Но я всё равно боялась.

Мы прошли пять гаражей и повернули направо, затем ещё направо, пока не дошли до ржавых ворот. Я остановилась. Мы будем перелезать? Ну уж нет, на это я не подписывалась!

– Ты чего? – обернулась Роуз.

– Мы должны перелезть? – почти крикнула я.

Вместо ответа подруга подошла к воротам и просто открыла их. Послышался пугающий скрип, от которого у меня прошлись мурашки по телу. Она подняла бровь и довольно ухмыльнулась. Я снова вздохнула и прошла за ней. Мы просто ковыляли в тишине. Затем я расслышала чьи-то голоса. Их много. И мужские, и женские. Слышу, как кто-то крикнул: «Бей её!», «Эмма, осторожно!», и меня начало трясти.

Боже мой, куда я попала! Я не хочу идти дальше, не хочу. Роуз даже не обращает внимания на мое посиневшее от страха лицо. Мы завернули за угол и дошли до исходной точки. Перед глазами следующее: около красного гаража сидят четверо парней и одна девушка. На них надеты спортивные вещи и они что-то активно обсуждали. В центре улицы расположен огромный ринг, на котором дрались две девушки. Одна из них мулатка с рыжими волосами, а другая светлокожая девушка с причёской под мальчика. У них на руках боксёрские перчатки, которыми они били друг друга. Мои глаза готовы выкатиться из орбит. Это какая-то секта! Мой рот держался открытым все это время. Какой-то парень облокотился на резиновые перила ринга и завизжал: «Эмма, сделай её!».

Кто из них Эмма? Мулатка закрыла лицо руками, не давая брюнетке её задеть. Битва в самом разгаре.

– Круто, да? – улыбнулась Роуз, а затем бросила меня и подбежала к компании ребят.

Я не успела ответить. Класс, я здесь чужая. Снова перевожу взгляд на ринг. Рыжая девушка проходит сквозь перелила и просит у одного парня бутылку с водой.

– Победа за Эммой! – воскликнул высокий брюнет, помогая перелезть девушке изгородь.

Значит, Эмма это брюнетка с коротко постриженными волосами. Уже хоть что-то.

Чувствую чью-то руку на своём плече. Круто обернувшись, я застала перед собой высокого парня. Это Скотт. Он приветствовал меня и ждёт пока я что-то скажу, но я продолжала играть в молчанку. К счастью, к нам присоединилась Роуз. Она с визгом подбежала к парню и обняла его, словно они знакомы сто лет.

– Скотт, наконец-то ты пришёл. Я так скучала! – писклявым голосом заявила блондинка.

Темноволосый боксёр улыбнулся ей, а затем робко поцеловал в губы. Я застыла, пытаясь ухватить мысль происходящего, но у меня не выходило. ОНИ ВСТРЕЧАЮТСЯ??? Мне кажется, что ещё чуть-чуть и мое сознание поплывет. Что в этом городе происходит? Они знакомы пару дней! Как вообще?.. У меня аж закончился запас слов.

– Эм, я что-то пропустила? – аккуратно встреваю я, разводя руки в сторону.

Мне так обидно, что Роуз умолчала этот факт. Я же её лучшая подруга, черт побери!

– Рэйчел… я и Скотт… мы вместе, – засияли глаза подруги.

Чувствую дикую злость и обиду. Она не сказала мне об этом. Почему? Да, я не рассказала Роуз о попытке самоубийства и о женитьбе отца, но ведь это другое! Почему у меня такое чувство, словно меня предали? Ладно, тише, я должна успокоиться.

– Это я уже поняла, – в моем голосе звучала обида, и сладкая парочка это заметила.

– Мы пригласили тебя сюда, чтобы сообщить об этом, – решил вмешаться Скотт.

Как будто ему не все равно.

– Зачем так официально? – продолжила я, скрестив руки на груди.

Подруга улыбнулась и посмотрела на своего бойфренда.

– Потому что ты теперь одна из нас, – гордо ответил боксёр.

Меня начинает распирать от смеха.

– Ч-чего? – со смешком буркнула я, переходя с ноги на ногу.

– Теперь мы тусуемся с ними, Рэйчел. Пойдём, надо тебя со всеми познакомить, – воскликнула Роуз и схватила мою ладонь.

Мы за доли секунды оказались перед ребятами, сидевшими у гаража. Все уставились на меня. О, как я не люблю эти моменты… Я здесь чужая!

– Ребята, знакомьтесь, это Рэйчел, – указала на меня блондинка. Я выжала из себя подобие улыбки. – Рэйчел, это Рэй, – указывает она на тощего парня с выбритой головой, – это Джей, – парень с разбитой губой улыбнулся мне и поправил свои чёрные кудри, – это Адриан, – симпатичный темноволосый парень помахал мне и обнял Эмму, – это Кэтрин и Ванесса, а это Эмма, – рыжую зовут Кэтрин, ясно.

Все начали меня приветствовать, однако, я все равно ощущала себя некомфортно.

Роуз и Скотт куда-то отошли, оставив меня одну с ребятами, а я в это время внутри себя взрываюсь, как вулкан. Что говорить? О чем говорить? Помогите!

– Рэйчел, а чем ты занимаешься? – спросил меня Рэй.

Я задумалась. По сути, я ничем не занимаюсь, но раньше меня это не волновало. Мой обычный день проходит так: еда, сериал, сон, еда. Хотя нет! Я же ещё и читаю. Чтение – мое увлечение, моя страсть.

– Я люблю читать, – ответила я, наблюдая за новыми друзьями. Видимо, все спортсмены не любят читать…

– И какая твоя любимая книга? – неожиданно спросила меня Эмма.

Я посмотрела на неё. Её большие карие глаза уставились прямо на меня, вгоняя в краску.

– Ну-у-у, – протянула я, облизав нижнюю губу, – я поклонница Шекспира, его повести «Ромео и Джульетта». Джейн Остен, сестёр Бронте, Марка Твена, Оскара Уальда…

Девушка изменилась в лице. Она улыбнулась.

– Шекспир – будет жить вечно, – задумчиво проговорила Эмма.

Кажется, я ошибалась. Эмма мне сразу приглянулась, несмотря на то, что била человека. Мы ещё секунды две глазели друг на друга, а затем все уставились куда-то вперёд.

Рэй и Джей вскочили со своих мест и побежали навстречу к какому-то человеку, затем за ним последовали и остальные, кроме меня, Эммы и Ванессы.

Из-за толпы я не могу понять, кто пришёл. Они словно специально собрались вокруг гостя.

– Не думала, что он появится сегодня, – проговорила Ванесса, доставая из своего кармана пачку сигарет.

– Кэтрин сразу же побежала лебезить перед ним. Вот лиса, – Эмма посмотрела на толпу, а затем на меня.

– Можно узнать о ком вы говорите? – решила спросить я. Мой голос звучал уверенней, чем мне казалось.

– Эрик, – произнесла черноволосая, затягивая в свои лёгкие никотин.

– Он из нашей компании. Просто сейчас у него проблемы в семье, и он редко к нам приходит. Эрик лучший друг Скотта, может, вы виделись?

Я помотала головой.

– А Кэтрин бегает за ним. Типа он ей нравится, – ухмыльнулась Эмма.

– Ага, как же, – поддержала смешок Ванесса.

Наконец, ребята расступились в разные стороны: кто-то куда-то ушёл, а кто-то отошёл в сторонку. Я подняла глаза на нашего гостя и моментально побагровела. ЭТО ТОТ ПАРЕНЬ ИЗ АВТОБУСА!

Слышу, как сердце бешено забилось в груди, чувствую, как щеки запылали. Господи, какой кошмар. Куда мне спрятаться? Но уже поздно, поскольку парень заметил меня и тут же выразительно усмехнулся. О Боже, отлично, теперь он будет смеяться надо мной всю оставшуюся вечность. Черт, он уже совсем близко. Была бы моя воля, то я бы залезла на дерево, засунула голову в песок, как страус, начала реветь, но я просто стою и краснею.

Эмма заметила мой взгляд и вид испуганной овечки. Она ждёт ответов, но я молчу. Все! Он здесь! Что делать?

– Привет, девочки, – проговорил Эрик. Его голос…

– Привет, – произнесли они, и теперь все уставились в мою сторону. Молчание. Я готова закричать и просто убежать отсюда навсегда.

– Эрик, знакомься, это Рэйчел. Она подруга Роуз, – решила спасти меня Эмма.

Я ей очень благодарна.

Эрик широко улыбнулся. Я не ошиблась: у него зелёные глаза, которые сейчас уставились прямо на меня.

– Привет, Рэйчел, – с непонятной интонацией произнёс брюнет.

Божечки! Давай, Рэйчел, ответь ему!

– Здравствуйте… то есть, привет, я имела в виду… черт, – ненавижу себя.

Этот парень и без того считал, что я нелепая, так теперь я ещё буду и глупой. Какой позор.

Девушки, хихикая, поглядели на Эрика, а тот, в свою очередь, на меня.

– Значит, это ты та таинственная подруга Роуз, с которой мне нужно познакомиться, м? – парень улыбнулся шире. В его голосе ясно слышался стёб. Мне это не нравится.

– Я… никого не заставляю с собой знакомиться, – робко почти прошептала я. Нужно быть уверенней.

– Ладно, мы пойдём поможем ребятам, – меж тем сказала Ванесса, сделав последний затяг сигареты. Девушки встали и покинули нас. Предательницы! Они же видят, что мне не хочется с ним говорить. Я убью Роуз!

– Надеюсь, у тебя нет сотрясения? – неожиданно поинтересовался Эрик.

О чём это он?

– Что?

– Ну, я тебя не задел дверью в кафе? – парень сел на свободный стул.

Значит, помнит…

– Нет, но тебе стоит быть внимательней. Ты мог меня убить.

Брюнет рассмеялся. Что я сказала такого смешного и сверхъестественного?

– Это тебе стоит быть повнимательней. Ходишь с опущенной головой, а ведь её могут и снести.

Меня не устраивает этот тон.

– Да, такие, как ты! – огрызнулась я, и гостю это не пришлось по душе.

Я замечаю как напряглись его плечи.

– Какие-такие? Продолжай.

Я пыталась подобрать подходящее слово в своей лексике, но выходило лишь одна брань. Он начинает меня бесить!

– Высокомерные болваны, которые могут только пялиться на человека в транспорте без причины! Вот какие!

Эрик больше не сдерживается: он громко и заливисто захохотал, привлекая внимание остальных ребят. Сердце нервно поскуливает, кулаки готовы сорваться с места и врезать этому балбесу по морде.

– Так-так, значит, ты меня запомнила? Я польщен, – Эрик перебросил ногу на ногу.

Утешает одно: я стояла и смотрела на него свысока. Меня это очень радует.

– Разве можно забыть такого грубияна, как ты? Таращился, словно я инопланетянка!

– Видела бы ты себя со стороны, Рэйчел. На такое нельзя было не смотреть, – повторно засмеялся брюнет.

Господи! Я так и знала, что со мной было что-то не так. Позор! Я горю со стыда и не знаю, что ответить парню. Эрик все ещё смотрел на меня, моментами дергая уголками рта. Уверена, что мое лицо похоже на огромный костёр, на который обычно налетают мошки. Он победил: одно очко в его пользу.

Прошло достаточно времени, но я все ещё держалась, словно статуя. Вот ещё одна причина, чтобы сюда не возвращаться…

– Эрик, идём на ринг? – предлагает Джей.

Парень вскочил со стула, кинул на меня непонятный взгляд и побежал к друзьям.

Ох, как мне хочется закричать во все горло. Почему я так вспотела? На улице ведь прохладно. Боже, да я вся горю…

Присела на ржавый стул, чтобы было удобней перематывать плёнку в своей голове. В мыслях появлялись кадры моего спора с брюнетом. Я снова слышу уханье собственного сердца. Черт. Вижу, что в мою сторону поспешила Эмма. Девушка улыбнулась и протянула в мою сторону банку газировки.

– Спасибо, – ответила, открывая банку. Она опустилась рядом.

– О чё  вы говорили с Эриком?

Я сделала глоток напитка. Он ей нравится?

– Вспоминали нашу с ним первую встречу, – увидев недоуменный взгляд Эммы, я продолжила, – мы с Эриком впервые встретились в кафе, когда тот чуть бы не снес меня дверью…

Девушка ухмыльнулась.

– Хорошее начало для волшебной истории, не думаешь?

– Не будет никакой истории. Он меня не интересует… я не хочу ни с кем встречаться.

Эмма сделала глоток газировки и поглядела в сторону ребят. Эрик и Джей соревновались на ринге, а остальные поддерживали их, как только умели. К подросткам присоединились и Скотт с Роуз.

– Это уже не тебе решать, а твоему сердцу. Знаешь, как это бывает: он тебя раздражает, а потом бац – и вы уже вместе.

– Говоришь так, словно сама через это проходила, – заметила я, ухмыляясь. Эмма хитрым взглядом поглядела на меня. О черт, неужели я попала в точку?

– Мы с Адрианом сначала ненавидели друг друга. Он подстёгивал меня, а я его. Но потом… между нами пробежала искра, и я поняла, что влюбилась. Он хоть иногда и идиот, но зато мой идиот.

– Это очень мило, Эмма, – криво улыбнулась я, посматривая на Роуз и Скотта.

Они, похоже, счастливы.

– …Но?

– Но я не знаю таких чувств. В последний раз я была влюблена в детском саду.

– Ничего в этом страшного нет. Любовь приходит очень быстро и в любой момент, – заверила девушка.

– А уходит ещё быстрее…

Эмма тосклива улыбнулась, а затем произнесла:

– «Увы! Зачем любовь,

Что так красива и нежна на вид,

На деле так жестока и сурова»?

Я сияю. Слова Бенволио из трагедии Шекспира.

– Именно, – с улыбкой на лице заключила я.

Она такая хорошая. Эмма меня цепляет всеми качествами: она добрая, общительная и очень красивая. Мало кому подходят короткие стрижки, а ей подошла. Она любит читать, а человек любящий читать – хороший человек. Эмма для меня, как родная душа. Мы знакомы где-то двадцать минут, а ощущение, что вечность. Это необъяснимое явление. Такое же необъяснимое, как звезды, космос, как все прекрасное.

Вдруг ощутила вибрацию в кармане брюк. Попросив прощения, я отошла в сторонку и ответила на звонок. Это была мама.

– Слушаю? – шёпотом ответила на звонок я.

По легенде я нахожусь в кинотеатре.

– Дорогая, фильм скоро закончится?

– Нет, мы только на середине. А что такое?

Мама умолкла, а я уже придумала сотни плохих версий. Что могло произойти?

– Твой отец хочет забрать тебя к себе в гости… с ночёвкой.

– Что-о?! – крикнула я, и все посмотрели в мою сторону.

– Скажи у какого ты кинотеатра, и он за тобой приедет.

Я опешила не в силах вымолвить и слово. Этот человек издевается надо мной? Сначала ему на меня все равно, а потом он включает режим «хороший папа»? Я не желаю его видеть и слышать, он мне противен! Боже, ночевать в одном доме с ним и его невестой… Невыносимо!

– Я тебе перезвоню…

Переводя дыхание, поднимаю подбородок на Эмму. До меня эхом доходили её слова. Я чувствую, что теряюсь. Не могу сосредоточиться на чём-либо. Ребята окружили меня, расспрашивая о моем самочувствии. Кажется, я не выдержу и закричу от боли в груди, которая поселилась во мне благодаря стараниям папы.

– Мне нужно домой.

Глава 4

Спустя долгие минуты мне удалось добраться до центра города. Джей любезно предложил свою помощь, которая была очень кстати на тот момент. Роуз обещала позвонить мне вечером и узнать, что произошло. Приятно, когда о тебе есть кому переживать.

Покинув серебристый «Форд», я подбиралась ко входу кинотеатра. На улице смеркалось. Люди проходили мимо, изредка задевая плечами, словно на мне плащ невидимка. На удивление из машины вышел и Джей. Он шёл в мою сторону. Черт, зачем? Мне хотелось бы побыть одной, поплакать, погрустить. Я боюсь. Боюсь сорваться и нагрубить ему. Все в голове смешалось, будто в меня попал снаряд. Будто я упала с небоскреба, будто время промотали, и я упустила что-то важное… Папа появился в моей жизни так же быстро, как и пропал. Не знаю, что делать: радоваться или плакать? Я окончательно запуталась в себе.

– Спасибо, Джей. Ты меня выручил, – сходу поблагодарила я, когда тот подошёл достаточно близко.

Парень явно хотел что-то сказать, но я его перебила, и теперь он просто улыбнулся.

– Для тебя просто малыш, дорогая, – с ухмылкой произнёс черноволосый.

Я с недоумением похлопала ресницами, представления не имея что ответить. Почему он так на меня смотрел?

Джей ждал какой-нибудь реакции, но я  молчала, как рыба. Ох, а раньше было все иначе: единственный парень, с которым мне доводилось болтать, был Бен, но и порой Коди. Небо, за что ты так со мной?

– Джей, я… – с грустной улыбкой на лице промямлила я, схватившись рукой за шею.

Кудрявый парень махнул руками, давая понять, что ему всё ясно.

– Нет-нет, Рэйчел, всё окей. Я не тупой, больше не буду приставать.

Вздох облегчения. Мы наградили друг друга улыбками, а потом, попрощавшись со мной, он направился в сторону иномарки, тронувшись с места.

Я осталась одна. На улице уже достаточно темно, поэтому квартал освещался фонарями и гирляндами. Город ожил. Все люди, смеясь, ходили по бульвару, обсуждая последние новости. Смотрю налево: девушка сидела на лавочке. На ней чёрное пальто и книжка в руках. Неподалёку от неё находился парень с гитарой. По его выражению лица видно, как тот счастлив. Музыка приносит ему удовольствие и счастье. Это чудесно, когда у тебя есть возможность делать, то, что тебе по-настоящему нравится. Музыка, чтение, рисование, лепка… сколько всего интересного в этом мире, сколько всего неразгаданного.

Подул холодный ветер, вернув тем самым меня в реальность. По дороге сюда мама сообщила мне, что папа будет через десять минут. Враньё! Он давно уже должен был меня забрать! Вдруг пришло сообщение на сотовый.

Роуз: Ты где?

Рэйчел: Жду отца, потом все объясню.

Через секунду пришёл ответ.

Роуз: Отец?! Нет, расскажи все сейчас!

Но я не ответила ей. Мне становилось жутко холодно; я чувствовала, мои руки затвердели. Как же классно сейчас оказаться в своей уютной комнате, а не терпеть все это…

Вижу, как к обочине тротуара подъехала знакомая машина. Фары «заморгали», подавая сигнал, и я осознала, что это отец.

Поправив на спине рюкзак, я прошла к автомобилю и открыла дверь, плюхнувшись в салон. Не думала, что когда-нибудь буду рада сидеть в этой машине, но сейчас я счастлива. Здесь тепло и не сыро. Просто сказка. Отец приветливо взглянул на меня.

– Ну что, поехали? – спросил тот с энтузиазмом, но я его проигнорировала.

Папа завёл двигатель, после чего мы тронулись с мертвой точки. Я максимально делала вид, словно не замечала взгляды отца через зеркало, продолжая любоваться видом за окном. Мы ехали в тишине, и эта тишина душила меня. Я прямо-таки чувствовала как растёт напряжение между мной и отцом. Почему мы стали чужими друг другу? Когда это произошло? Мне становится больно от своего же поведения. Может, я поступаю глупо? Все люди ошибаются, но не все признаются в своей ошибке… Похоже, к этому числу отношусь и я.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я всё-таки решила заговорить с отцом. Это будет трудно…

– Эм, мы должны заехать домой, чтобы я забрала учебники на завтрашние занятия? – мой голос был ужасным: севшим и грубым. Папа посмотрел на меня. Мы пересеклись взглядом, отчего я опустила глаза.

– Ты завтра не идёшь на занятия, – откликнулся отец.

– Что? То есть, как это не иду?

Я не знаю, что чувствую, наверное, злость. Если я не пойду в школу, значит, мне придётся провести весь день с отцом и его невестой. Только не это! Я горю желанием открыть дверь, вылететь из этой машины и бежать, пока ноги не отвалятся. Одна мысль, что я буду с ними общаться… Меня сейчас стошнит!

– Я подумал, мы и так редко видимся. Ничего страшного, если ты пропустишь один день учёбы, – спокойно объяснялся тот.

– Школа не виновата в том, что ты забил на меня, – ну вот, снова ответила грубостью.

– Это неправда, – лишь кинул тот. Факты говорят об обратном, ему просто нечего сказать в своё оправдание. Я права, и он это прекрасно понимает.

Время пролетело быстро, и машина уже подъехала к моему старому дому. О Боже… Я вышла из автомобиля и оглянулась. Здесь почти ничего не изменилось, кроме забора. Раньше ограждения не было, а теперь передо мной стоял деревянный, окрашенный в белый цвет, забор. Улица совершенно такая же. Интересно, соседи все те же? Я словно попала в прошлое. Ненавижу это чувство – дежавю.

Папа достал из багажника пакеты с продуктами, а затем прошёл к дому. У меня есть шанс сесть в машину и уехать отсюда к чертям собачьим, но, раз уж я не умею водить, плетусь за отцом. Осталось пару метров, и начнётся мой личный ад. Я должна делать вид, что мне приятна Изабелла, хотя я на неё злюсь. Да, злюсь, поскольку именно к ней ушёл отец, оставив меня и маму. Удивляюсь себе, прошло шесть лет, а я никак не могу простить отца.

Папа, придерживая коленом пакеты с едой, нажимает пальцем на дверной звонок. Я уже слышу, как Изабелла подходит к двери. Мое сердце просто готово взлететь в космос.

Дверь отворилась, и передо мной стояла худая, маленького роста женщина с азиатской внешностью. Папа поцеловал Изабеллу в щеку и, болтая на ходу, прошёл в дом. Теперь женщина сконцентрирована мне.

Что я должна сказать? Мой язык сопротивляется и не даёт произнести простое «здрасьте». Но Изабелла сделала всё сама: она подбежала ко мне и обняла крепко-крепко, словно я её родная дочь.

Я в шоке. Женщина видит меня в первые, но относится ко мне со всей душой. О-о-о не-е-т, только не это. Если она окажется хорошей, я просто повешусь в их спальне, чтобы неповадно было.

Изабелла, наконец, отлипла от меня и вежливо попросила войти в дом. Я до сих пор в оцепенении.

– Рэйчел, прошу к столу. Твой папа сказал, что ты обожаешь лазанью, да? – Изабелла помогла снять верхнюю одежду, повесив её в гардеробную. Мельком поглядела на отца. Он такой счастливый. Я кивнула и неуверенно поплелась на кухню.

Здесь тоже ничего не изменилось: все тот же стол, те же шкафчики. Только новый холодильник и посудомоечная машина. Помню, как мама просила отца приобрести её, а он все откладывал покупку…

Я села за стол полный вкусностей: запечённая утка с картошкой, овощной салат, яблочный штрудель, апельсиновый сок и моя любимая лазанья. Отдаю должное, они хорошо подготовились.

Папа и Изабелла сели друг напротив друга. Все молчат. У меня ужасное чувство. Дежавю продолжает меня мучить. Я думаю о маме. Она сейчас, наверное, сидит дома одна и грустит, смотря какой-нибудь дурацкий сериал. Я так хочу, чтобы она была сейчас здесь. Почему жизнь такое дерьмо?!

– Рэйчел, может, будешь салат? – предложила любезно женщина.

По её произношению, я пытаюсь понять какой она нации. Может, китаянка? Я перестала на неё смотреть, потому что пялиться невежливо, и кивнула. Изабелла облегченно вздохнула, одарив тёплой улыбкой во все свои ровные зубы.

Что ж, я схватилась за вилку и принялась наматывать на неё листья салата и капусты.

– Ну, может, расскажете, как вы познакомились? – предложила я, запихивая в рот салат.

Взрослые переглянулись.

– Ну, – поправила причёску Изабелла, – мы познакомились у меня на работе.

Папа работает инженером в строительной компании. Его работа для меня всегда была скучной. С тех пор ничего не изменилось.

Мама сказала, что Изабелла библиотекарь. Как папа оказался у женщины на работе? Загадка.

– Я перепутал здание и вошёл в библиотеку, где и встретил Изабеллу. Она любезно мне помогла и подсказала, где нужное мне заведение. После этого мы не переставали видеться, – подхватил отец.

Они улыбнулись друг другу.

Понятно. То есть, пока мы с мамой сидели дома и думали, где же этот человек пропадает, он ходил по ресторанам. Боже, как же меня это сейчас бесит…

Снова все умолкли, моментами переглядываясь.

– Рэйчел, а кем ты хочешь стать? – не сдавалась спасти ужин Изабелла.

– Она хочет быть актрисой, – ответил за меня отец.

Я ухмыльнулась и закатила глаза.

– Я хотела быть актрисой в десять лет, пап, – посмотрела я на него, а затем на Изабеллу, – я поступаю на журналиста.

– Замечтательная профессия, верно, Джордж? – отец кивнул, – а в какой университет?

– Я уезжаю в Нью-Йорк.

– Ага… В Нью-Йорке большие возможности!

Я лишь кивнула, откусывая кусок лазаньи. Вечер только начался, а я уже мечтаю сбежать отсюда.

* * *

Я понятия не имею каким образом пережила этот ужин. Мне хотелось провалиться сквозь землю, в самые тартарары. Пыталась дозвониться до мамы, но она недоступна. Теперь я за неё переживаю. Не случилось ли что-то с ней? Мое сердце этого не вынесет. В детстве, когда мой мир был идеален и прекрасен, я обещала себе, что вырасту и построю ракету-лимузин, чтобы, когда на землю упадёт метеорит, спасти всех, кого я люблю. Теперь я выросла и поняла, что никто никого не спасёт. Ещё одна шутка реальности. Я знаю, что всему приходит конец. Я знаю, что после заката всегда настает рассвет. Я знаю, что мечты превращаются в прах. Я только не знаю почему. Почему мы, люди, все усложняем. Почему люди обижают друг друга из-за цвета кожи, из-за национальности, из-за ориентации?

Расизм, нацизм, сексизм… Зачем все это? А когда-то, может, давным-давно, но люди любили друг друга. Ценности потихоньку превращаются в пыль. Как бы сами люди не стали пылью…

Я сидела на диване в гостиной, задумчиво потирая кисти рук. Пока есть свободная минутка для одиночества, решила осмотреться: обои теперь светло-бежевые, а пол сделан из темного паркета, когда раньше был из кафеля. Занавески превратились в шторы с узорами. Обивка дивана прежде была из шенилла, а теперь из флока. Мне уже кажется, что это не мой старый уютный домик.

Экран мобильника загорелся, отвлекая от мыслей, после чело я схватила телефон и оставила на звонок.

– Привет, – хрипловато пискнула я.

– Ты помирилась с отцом? – завопила Роуз.

Я встала с дивана и принялась расхаживать по комнате, трогая всё, что попадётся под руку.

– Можно и так сказать. Я сейчас у него.

– Шутишь? И как ты там, жива?

– Вроде того, но мне хочется домой.

– Держись, Рэйчел. Значит, ты простила отца?

Секундная заминка.

– Не знаю, наверное, нет… или да, я не знаю, – вновь плюхнулась на диван и откинула голову назад, прикрыв веки.

– Представляю как тебе сейчас тяжело…

– Да… – к гостиной приблизилась Изабелла. – Ладно, мне пора. Увидимся.

– Спокойной ночи.

Отключила мобильник в тот момент, когда Изабелла остановилась у дивана. Я посмотрела на неё и невинно улыбнулась краем рта.

– Пойдём со мной, Рэйчел, – мягко попросила женщина, развернувшись к выходу.

Я с недоумением нахмурилась, но всё-таки встала. И что на этот раз? Какую ещё свинью подложит мне этот чертов день? Мы прошли холл и завернули в сторону моей когда-то спальни, остановившись прямо перед дверью. На ней наклейки бабочек. О, круто, они хотя бы не тронули дверь, мне это льстит.

– Зачем мы здесь? – я недоверчиво стрельнула глазками на Изабеллу.

Она слегка улыбнулась и отварила деревянную «стенку».

Ого… Я с открытым ртом прошла в свою комнату, глотая глухие удары сердца. Не могу поверить, что все осталось неприкосновенным. Детская комната жива: здесь и моя деревянная кровать, мой сундучок, где раньше «спали» игрушки, мой розовый шкаф, стульчик и столик для рисования… Я подошла к комоду, проводя  по его поверхности пальцем. Пыль. Здесь словно не убирали со времён динозавров. Оглядываюсь и ощущаю покалывание в грудной клетке. Мне так тоскливо и радостно одновременно. Я вернулась в прошлое, в счастливое прошлое без боли. Моя детская комната все ещё пахнет земляникой, затягивая только больше в волшебные времена. Розовые стены ничуть не испортились, как и мозаичный зелёный пол. Не могу поверить, что папа не тронул мою комнату. Я просто не верю в то, что вижу. Мне кажется, это сон. Да, это точно сон.

Я замерла у своей крошечной кровати и аккуратно села на неё, отчего та неприятно заскрипела. Откинув голову назад, оценила потолок. Он полон трещин, но все равно выглядит свежо, а люстра в форме луны дополняет атмосферу волшебства, таинственности…

– Я в этой комнате во второй раз, – осматривая вместе со мной помещение, призналась Изабелла, прислонившись к стенке плечом.

– Правда?

– Джордж, можно сказать, боготворит это место, поэтому и никого не пускает сюда.

– Прикольно, – лишь вымолвила я, хотя в душе чувствовала тепло.

Я сильно удивлена и прибывала под впечатлением.

– Ты думаешь, что папа тебя не любит, что он тебя забыл, но это не так. Джордж всегда вспоминает о тебе. Он даже купил себе костюм на твой выпускной.

Почему мне так неловко? По-моему, это ужасное чувство, которое я ощущаю – моя совесть. Кажется, зря я наговаривала на отца. Меня сильно обрадовали слова Изабеллы, ведь я считала папу моральным уродом.

Папа думает обо мне. Он меня любит. Эти мысли заполняют мою внутреннюю пустоту надеждой. Потому что это классно, когда тебя любят…

Мне приходится бороться с желанием прыгнуть в объятия папы, зарыдав в его плечо. Мне хочется сказать ему, как сильно он мне дорог, как сильно я его люблю, как я тосковала… Черт, почему я только это осознала? Ведь время проходит сквозь пальцы, и я могу очнуться, а папы уже не будет. О, нет-нет-нет! Пошли прочь, плохие мысли! Нет, прошу, пусть родители живут вечно. Я не хочу их терять. Лучше умру я, чем они… От этих мыслей по спине пробежал холодок.

Я, дрожа губой, ещё раз мажу взглядом по комнате и начинаю плакать. Наплевав на тот факт, что надо мной стояла чужая женщина, я продолжала плакать. Это так больно чувствовать… Мне словно дали второй шанс. Шанс, чтобы быть с отцом. Как же мне не хватало общения с ним, его объятий и старомодных шуточек. Почему мы осознаём свои ошибки столь поздно? Время не повернуть вспять. Не вернуть назад те дни, которые я потеряла. От этой мысли дыхание спёрло. На душе такой неприятный осадок, от которого мне теперь не избавиться.

Ладно, Рэйчел, перестань плакать… Соберись!

Я протерла глаза и попыталась привести себя в чувство. Изабелла не должна была это видеть.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – неожиданно начала женщина.

Я подняла подбородок и взглянула ей в глаза, представляя, как жалко я сейчас выглядела.

– И что же я думаю?

– Ты, наверное, думаешь, что я соблазнительница, которая рушит семьи, и ты меня ненавидишь… – она грустно вздохнула.

Ох, ты не права Изабелла…

– Вовсе нет, – отрезала я, и женщина удивлённо вытянула лицо, – может, я и думала, что ты разлучница, но теперь… Я не испытываю к тебе прежней предвзятости. Прости меня, Изабелла, – я заметила, что привела женщину в ступор. Она этого не ожидала, – прости за то, что думала неправильно о тебе. Ты очень хорошая и добрая. Ты отличная замена мамы, – я внезапно, даже для самой себя, засмеялась.

Изабелла улыбнулась во все тридцать два зуба, а затем быстро подбежала ко мне, наклонилась и бережно обняла. Я в оцепенении. Не знаю, как быть, но доверившись чувствам, медленно приобняла женщину в ответ.

– И ещё, можно спросить? – улыбаясь, поинтересовалась я. Женщина отодвинулась, ожидая вопроса. – Ты китаянка?

Изабелла звонко хохотнула. Я покраснела от стыда. Плохая была идея…

– Японка, – смеясь, ответила она.

– Ну, я должна была знать, а то бы не уснула этой ночью.

* * *

Это утро началось с воспоминаний. Я спала в своей старой комнате, хоть меня и уговаривали лечь в гостевой. Я просто хотела побольше побыть в детстве. Взрослея, мы рушимся. А я этого так не хочу.

Слышу стойкий запах омлета и чувствую, как в животе проходит атомная война. Открывав глаза, первое, что я увидела – это белый потолок и люстру «луну». На душе небывалым образом стало тепло и трепетно, в связи с этим забываются все обиды. А это важнее всего.

Вскочила с крошечной кровати, уже жалея, что отказалась от гостевой комнаты. Все тело болело и ныло, а конечности не чувствовались. Я схватилась за шею и начала вертеть головой в разные стороны, чтобы хоть как-то привести себя в человеческий вид.

Сегодня я почему-то счастлива. Я так рада, что ошибалась на папин счёт, так рада, что он меня не забывал. Разве можно любить и одновременно ненавидеть человека? Это нонсенс! А вот у меня именно так: я люблю отца и одновременно ненавижу. Почему? Люблю, потому что по-другому у меня не получается, ненавижу, потому что мы потеряли шесть лет общения. Да, конечно, иногда мы с ним созванивались, но это совсем иное.

Я подошла к стульчику, схватив с него свои вещи. Изабелла любезно предложила мне пижаму. Она была совсем ещё новая и пахла хлопком. Я сняла с себя желтую ночную рубашку и надела вчерашний свитер, а затем и все остальное.

Поправив волосы, я вышла из комнаты, заметив, что папа и Изабелла на кухне. Японка уместилась у плиты, готовя завтрак, а отец сидел за столом, читая утреннюю газету. Снова дежавю. Когда-то давно на месте Изабеллы была мама… Теперь все иначе. От этого сжалось сердце, и мне стало невыносимо больно, словно меня кто-то лишил конечностей, будто я упала в бассейн со стеклом… Отмахнув от себя грустные воспоминания, я прошла в ванную комнату. Здесь поменялась лишь плитка: раньше она была голубая, а теперь черно-белая, как шахматная доска. Покончив с водными процедурами, я поздно осознала, что осталась без зубной щётки и нити, однако Изабелла вовремя подоспела, положив принадлежности на стойку. Спустя несколько минут, я вернулась на кухню. Отец и Изабелла мне улыбнулись, а я в свою очередь им.

– Доброе утро, как спалось? – спросила японка, накрывая на стол.

Вспомнив сегодняшнюю ночь, поморщила нос. Наверное, в гробу и то удобнее…

– Хорошо, – соврала я, – ты разве не должен быть на работе? – обратилась к отцу, перекладывая в свою тарелку омлет с беконом и укропом.

Папа перевернул страницу газеты и, не поднимая глаз, ответил:

– Я взял выходной, чтобы провести день с тобой.

Я чувствую такое блаженство, это играет моя эгоистичная сторона. Даже не знаю хочу ли я проводить время с отцом, наверное, ответ положительный. Пытаться сдержать улыбку тщетно – я вся сияю.

– И что мы будем делать весь день? – проглотила кашу во рту я.

Изабелла отодвинула стул, садясь между мной и папой.

– Всё, что твоей душе угодно, – папа поднял на меня свои глубокие глаза, – это твой день.

В мыслях пробежала идея отправиться по магазинам и накупить себе много-много вещей. О! Или сходить в парк аттракционов и прокатиться на колесе обозрения…

Эх, папочка, зря ты позволил мне распоряжаться распорядком дня, очень зря…

* * *

Время приблизилось к трём. Этот день я запишу как «самый прекрасный день в моей жизни». Боже, сколько эмоций из-за одного человека. Первым делом мы с отцом поехали в кафе, где отведали самое вкусное мороженое в мире. Именно в этом самом кафе мы с ним раньше поедали сладости, зная, что мама будет вредничать дома: «Пока не поужинаете, о сладком можете даже не мечтать!».

И вот теперь, спустя столько лет, я вновь здесь… Эти белые обои с цветочками, столики с маленькой скатертью посередине, на котором расположилась ваза с лилией, а возле нее специи; эти люстры и жалюзи… Как приятно окунуться туда, где было хорошо. Жаль, что все хорошее осталось позади, и прошлое не вернуть.

Потом мы с отцом отправились в кино, попав на фильм «Уйти красиво», где играет один из моих любимых актёров – Морган Фримен.

Спустя час с лишним мы отправились по магазинам. Обанкротив отца, я с довольной миной прошла в машину и бросила пакеты с одеждой и прочим барахлом на заднее сидение, а сама уселась вперёд. Такое впечатление, словно шесть лет разлуки и вовсе не было. Папа сел за руль и опустил свои водительское удостоверение  в бардачок. Я все ещё лыбилась. Я по-настоящему счастлива, ведь папа наконец-то обратил на меня внимание… Каждому ребёнку нужен отец и мать. Никто не сможет заменить их, даже, если очень захотеть. Родители – единственные люди, которые будут рядом, несмотря на твой статус, финансовое положение и характер. Они никогда не бросят тебя.

Папа завёл машину и выехал со стоянки, выглядывая в окно, чтобы осмотреться, нет ли машин. Что-то слишком уныло. Мое настроение дошло до небес, и ангелы показывали на меня пальцем. Включив магнитофон, в автомобиле заиграла первая композиция. Боб Марли. Папа обожает его песни. Я заметила как пальцы отца ритмично забарабанили по кожаному рулю, а губы беззвучно повторяли слова песни. В итоге, поддавшись искушению, я громко запела на припеве, чем сперва напугала отца, но вскоре он подключился, и стало очень громко. Мы хлопали в ладоши, двигались в такт, напрочь позабыв о том, что мы на дороге. Папа даже потерял управление и чуть было не врезался в крайнюю машину, однако вовремя успел сориентироваться.

Я железной хваткой схватилась за поручень и, благодаря небеса за все хорошее в жизни, зажмурилась. Отец на это только посмеялся. Это панический смех, но я его поддерживала.

– Это было опасно, – заметил папа, уменьшая музыку.

Я кивнула.

– Мы могли пострадать.

– Но я спас нас. Всё-таки я прекрасен.

Меня распирало от смеха. Какой самовлюбленный!

– Да, конечно, а ничего, что мы именно из-за тебя чуть не попали в аварию?

Папа скривил губы и повернул шею в мою сторону.

– Опустим подробности, – понизив тон голоса, сказал он, и я не выдержала, вновь захохотав.

Странно, но, когда нам хорошо, любое слово – и мы начинаем смеяться, как психически нездоровые люди. Вы это замечали?

Взяв в руки телефон, я посмотрела на часы: почти три. Пора действовать. Набрала номер Роуз, чтобы договориться о встрече. Гудки, гудки, гудки… есть!

– Привет, это Роуз. Сейчас я не могу ответить на звонок, но вы можете оставить голосовое сообщение, и тогда я вам перезвоню! – проговорил автоответчик.

Надежда испарилась.

– Что-то произошло? – спросил папа, заметив мой растерянный взор.

Я быстро покачала головой.

– Отвези меня на стадион «Уоксерс», – попросила я, – сегодня играют мои друзья, я обещала прийти.

– Ладно. У меня есть кое-какие дела, я оставлю тебя и уеду.

Дела? Он же взял выходной…

Мы ехали в тишине, но теперь уже без какого-либо напряжения. Все гармонично.

Подъехав к большому баскетбольному стадиону, машина затормозила. Издалека видно, как много людей пришли на игру. Папа остановил машину у знака «стоянка запрещена», и я торопливо вышла с машины. Мои руки потянулись за рюкзаком, а затем я вспоминала о пакетах с вещами. Вот черт, а! Я же не могу пойти на игру с горой пакетов, это слишком.

– Пап, будь добр, завези мои покупки домой, спасибо! – я отвернулась и хотела было уйти, тем не менее меня что-то останавливает. – И ещё… я люблю тебя, пап…

Господи! Я это сказала, я это сказала! В голове все завертелось в пляске, и я ощущаю, что начинаю краснеть. Но почему? Боже, Рэйчел, ты его простила! Не верится…

– Я тоже тебя люблю, – улыбаясь, после секундного оцепенения, ответил он.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Не верю во все это… это сон, просто сон! Но очень хороший сон. В моей жизни происходило много дерьма, и если случается что-то хорошее, то это либо сон, либо я умерла и попала в параллельную вселенную. Третьего не дано.

В конце концов, я прошла ко входу и застряла в очереди. Неужели столько человек хотят посмотреть на этот матч? Вспоминаю о подруге и вновь набираю ей. Автоответчик.

О, нет, Роуз, я тебя точно задушу. Бен ведь не простит тебе этого. Скоро пришла моя очередь. Я уже успела достать свой билет на игру и протянула платиновый пропуск охраннику. Тот пробил что-то на сенсорном экране и разрешил пройти в помещение. От большого скопления людей стало душно. Людям с клаустрофобией я бы не советовала здесь появляться. Наконец, выйдя на стадион, принялась искать своё место. Корпус «B», место двадцать семь. Вижу, как на площадке стоят парни. Они готовились к игре и о чём-то расслабленном разговаривали, но из-за гвалта ничего не слышно. Я прошла узкие ряды и села на своё место. Роуз все ещё нет. Боже мой, неужели она забыла? Меня уже охватывает паника, и я ощущаю, как вспотели мои ладони. Я готова начать молиться, лишь бы блондинка появилась перед моими глазами. Бен приготовил для девушки сюрприз, но та даже не пришла. Чувствую беду, ох, черт. Решаюсь в последний раз набрать её номер. Бесполезно – она не отвечает. Смотрю на «Скорпионов». У наших парней зелёная форма, а у противников бордовая. Две команды вышли на «поле битвы». Я заметила нашего капитана – Бена. Он незаметно для всех помахал мне и улыбнулся, как и я ему. Обе команды встали в ряд. Посередине площадки, между «Скорпионами» и «Ястребами», остановился какой-то лысый мужчина с кубком в руках. В помещении заиграл гимн. Все встали. Музыка продолжала звучать несколько минут, а потом все болельщики уселись на свои места. Оглядываюсь. Люди пришли с американским флагом, со свистками и с едой. Некоторые надели поверх своих кофт майки команд, кто-то держит в руках плакаты, например: «Скорпион – чемпион», «Ястребы!!! Ястребы!!!». В толпе замечаю знакомые лица. В основном это ребята из моей школы или друзья из других учебных учреждений. Лысый мужчина принялся читать речь. Он о чём-то громко говорил в микрофон и указывал на игроков. Я его не слушала. Вместо этого я пыталась дозвониться до своей подруги, обманувшей всех нас. Я злилась не из-за себя, а из-за Бена. Не даёт покоя мне его сюрприз, и я уже мечтаю, чтобы наши ребята проиграли, и блондин забыл об обещанном подарке.

Спустя три минуты мужчина покинул «поле боя», а на его замену на площадку выбежал судья. Темноволосый мужчина в полосатой спортивной майке и брюках встал посередине площадки, а между ним в нужную позицию встали команды. Все с волнением ждут свистка, и когда он раздался, судья подкинул мяч в воздух, а два капитана прыгнули за ним. Мяч достался «Ястребам». Трибуны заполнялись людьми. Все кричали и скандировали название команд. Я не успевала следить за мячом. Он летел и вверх и вниз, и вправо, и влево.

На шестой минуте забила в кольцо наша команда. Бен засиял подобно мытой тарелке, а я сильнее занервничала. Может, Роуз просто опаздывает? Господи, хоть бы она опоздала, но пришла… На третьей четверти противники забросили два мяча, а наши один. Счёт таков: у «Скорпионов» пять очков, а у «Ястребов» шесть.

Время все шло и шло, проходили периоды и перерывы, пока игра вовсе не закончилась. Все ликовали и поздравляли победителей. Команда прыгала на капитана. Они счастливы, а я уже рыла себе яму. Победа за «Скорпионами». Я не знаю, что чувствую. Гордость? Страх? Стыд? Я просто готова швырнуть мобильник на пол, поскольку Роуз подвела и меня, и Бена. Злость проедала меня изнутри, вынуждая на крайние меры. Быть может, быстро убежать из этого места к чертям собачьим?

Вдруг Бен подбежал к судье и что-то быстро тараторит ему на ухо, на что тот кивнул. Затем замечаю, что блондину передали микрофон. Мне это не нравится…

– Всем привет! – буквально заорал Бен. Трибуны издали возгласы. – Спасибо всем, что пришли поддержать нас. Это победа – ваша заслуга!

«Ой, это он преувеличивает», – рассудила я.

– Сегодня для меня очень важный день, – продолжил Бен, дождавшись тишины. Я слышала биение своего сердца. Оно бешено стучало, намереваясь выпрыгнуть из груди, – я хочу раскрыть тайну, хочу признаться в любви…

Мне плохо. Я, видимо, теряю сознание и готова упасть на человека, сидящего справа от меня. Боже, слухи оказались правдивыми. ОН ВЛЮБЛЁН В РОУЗ!!! Я не могу поверить в это! Они же дружат с пятого класса. Порой любовь разрушает дружбу, и это тот самый случай. В глазах темнеет, и мне хочется закричать от паники. Нет, нет, нет! Не делай этого, Бен.

Все девушки в зале протяжённо вздохнули: «О-о-о-у-у-у», а парни завопили: «Так держать, чувак», изредка посвистывая. Бен смущённо улыбнулся, но увы не остановил свою тираду. Боже, Роуз, что ты натворила…

– Я влюблён в тебя с девятого класса. Ты для меня свет в темноте, и я счастлив… Черт возьми, я счастлив, что полюбил тебя, потому что ты самая прекрасная девушка из всех. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ РОУЗ!!! – закричал в микрофон Бен, и все начали хлопать и визжать.

Вот и все… это конец. Я не знаю, что делать, куда прятаться. Все ребята из школы здесь и они знают, кто такая Роуз. Как мне помочь блондину, что придумать? – Роуз, пожалуйста, подойди ко мне, – попросил Бен. Толпа скандировала: «Иди, иди, иди!!!». – Роуз?..

Тишина. Бен растерянно пробегает взглядом по передним рядам, пытаясь найти знакомое лицо, но безуспешно. Её нет. Я не знаю, что сейчас чувствует Бен, но по его разбитому взгляду становится ясно, что он убит. Безответная любовь приносит много боли. Мы влюбляемся в тех, кто никогда не будет с нами. Вот ещё одна причина, по которой я НИКОГДА НИКОГО НЕ ПОЛЮБЛЮ! Мазохисты, чтобы сделать себе больно уродуют тело, а мы, чтобы сделать себе больно влюбляемся. Есть ли в этом разница? Ответ – да, но еле ощутимая: когда ты режешь себя, шрамы остаются на теле, а когда влюбляешься, шрамы остаются на сердце. Увы, но любовь приносит только беды. Она напоминает самую тяжёлую болезнь, и мы болеем человеком, но вылечиться невозможно. Не думала я, что любовь такая нервотрёпка. Несчастный Бен. Ему так больно…

Он продолжал стоять и смотреть куда-то вдаль, но теперь без цели. К нему подбежал вспотевший Коди и что-то прошептал на ухо. Парень отдал микрофон судье, после чего они с другом удалились. Все начали перешёптываться. Это так неприятно… Ужасно, когда о тебе говорят за спиной. Первая мысль в голове, побежать за парнем и утешить его.

Я неуклюже схватилась за рюкзак, толкаясь, прошла сквозь ряды и побежала по лестнице к выходу. Лишь бы их не упустить… Я забежала в мужскую раздевалку. Запах витал отвратительный: что-то между хлоркой и потом. Пройдя шкафчики, заметила на лавочке сидящего Хвостика и рядом Бена. Они даже не взглянули на меня.

– Бен, мне очень жаль, – еле слышно проишествия я, подбираясь к ребятам.

Блондин молчал.

–…Где она? – спросил Коди.

– Я не знаю, она не отвечает.

Бен вскочил со скамьи и подошёл к зеленому шкафчику, опираясь на него руками. Я замечаю его напряженные плечи, как он нервно дышит. Он зол, очень зол. Вот что с человеком делает боль. Она его ломает, делает из человека дикого зверя. Бен буквально одичал. Он начал бить кулаком по шкафчику, пока его не остановил Коди.

Отшатнулась. Он разбил кулак, и закрыла от бессилия глаза. Не терплю крови… Не то, чтобы я её боялась, просто мне становится плохо от мыслей, что кому-то очень больно. Не считая себя. Мне можно причинять себе боль.

– Твою мать! Я полное посмешище! – крикнул Бен, и венки на его шее разбухли.

Я старалась сохранять спокойствие, но мне не удавалось. Мне плохо, но блондину хуже, и от этого мне становится невыносимо.

– Бен… – произнесла я, но меня перебили.

– Ты не могла сказать, что её нет?!

– Я думала, что ты знаешь это. Ты же не видел её на протяжении всей игры!

Бен снова заругался и сел напротив нас с Коди.

– Я вообще-то был занят и не обращал внимания на трибуны!

– То есть, теперь виновата я?!

Все переглянулись. Мне становится противно. Я борюсь с эмоциями, вырывающимися в виде слез. Почему я?! Меня обижают обвинения друга. В чем моя вина?! Это ему не стоило признаваться в своих чувствах перед толпой, тем более не зная, взаимны ли они! Боже, как же мне это все надоело. А ведь день был таким прекрасным… Из-за чужих ошибок пострадала я. Почему так?! Боль – это то чувство, которое будет жить в нас вечно.

Парни до сих пор молчали. Я медленно закивала, делая выводы, а потом резко встала с места и несусь прочь из помещения.

Как только я вышла из раздевалки, то сразу же начала глотать слёзы. Я бежала и плакала. Плачу, не смотря на дорогу, мечтая о нелепой случайности, которая может закончиться фатальным исходом.

Дневной свет резал глаза, отчего я их почесала. Люди задерживали на мне мимолетные взоры и, наверное, гадали: что с ней произошло? Да, они себя спрашивали об этом, но им плевать. Простое любопытство.

– Рэйчел? – расслышала чей-то голос вдали, но не оглянулась.

Мне плевать на всех. Мне надоело переживать из-за каких-то уродов. Я устала! Продолжала шагать вперёд, мечтая дойти до остановки и уехать отсюда домой.

– Эй, Рэйчел! – снова реплика сзади.

Меня остановила крепкая рука и развернула к себе лицом. Солнце било прямо в глаза, поэтому я принялась щуриться. Передо мной парень. Я не могу рассмотреть его лицо по многим причинам: пелена слез мешала видеть мир полноценно, солнце ослепляло, поэтому я прикрыла глаза рукой. Сердце выронило три быстрых удара, и кровь застыла в венах.

Эрик смотрел мне в глаза, не выпуская вспотевшую ладонь. Его выражение лица сразу переменилось, когда тот заметил слёзы.

– Ты?.. – я быстро моргнула, чтобы видеть его очертания яснее.

– Ты что, плакала?! – игнорируя мой вопрос, воскликнул Эрик.

– Нет…

– Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Нет, всё хорошо, – ещё как обидел, может, стоит сказать ему?

– Пошли, – приказал брюнет, – я отвезу тебя домой.

Он держал мою кисть руки и уверенно шёл вперёд. Я не успела ничего сказать и вообще вникнуть в происходящее. Мы прошли мимо людей, пока не добрались до чёрного «Шевроле».

Он просто подвезёт меня до дома… Но я все ещё думаю, что он урод! Ничего не изменится в наших отношениях. Мы друг другу никто. Мы друг другу никто!

Глава 5

Эрик открыл мне дверь, и я залезла в машину. Застегнула не с первой попытки ремень безопасности, пока брюнет усаживался за водительское место. Так паршиво на душе. Мне все ещё очень больно от слов Бена. Они вонзились прямо в сердце, тем самым разбив его. Видимо, люди уже привыкли делать друг другу больно, поэтому им всё равно на чувства других. Мне хочется заорать во все горло, до хрипоты, от обиды. Боже, я чувствую то же, что и Бен пару минут назад. Он выплеснул все свои эмоции на меня. Не могу в это поверить… От этих угнетающих мыслей мне вновь захотелось заплакать, но я не могу. Эрик не должен видеть этого. Я не должна показывать себя слабой. Такая Рэйчел должна исчезнуть!

Брюнет в джинсовой куртке завёл автомобиль, и мы уехали из стадиона «Уоксерс». Этот день мне запомнится навечно.

Сложно не ощущать взгляд парня на себе. Он прямо прожигал меня, гадая о произошедшем. Не знаю, что хуже: то, что я сижу в его машине или то, что я рада видеть его именно в этот момент.

Я лениво протёрла мокрые глаза и в уме молилась побыстрее доехать до своего крыльца. Глаза случайно нашли моё отражение в зеркале, потому я ужаснулась. Красный нос, опухшие веки и бордовые обветренные губы – из этого следует мой внешний вид. Я настолько ужасна, что хочется вылезти из своей кожи и сжечь её. Вдобавок ещё и разболелась голова. Вот же черт!

– Ты расскажешь, что произошло? – спросил Эрик, не отрываясь от дороги.

Я шмыгнула носом и помотала головой. Парень цыкнул. Снова гробовая тишина, и лишь шум двигателя отвлекал нас от гнетущих мыслей. Нет ничего страшнее для изнурённого человека, чем тишина. Именно в тишине слышны самые безумные мысли. Я не буду скрывать, но когда мне очень плохо, я думаю о смерти. Смерть в подобные моменты кажется лучшим средством от проблем, от стресса и людей. Я не хочу жить там, где есть люди, ведь там, где люди всегда боль.

Решив отвлечься, я поглядела на лобовое стекло машины. У левого края стекла прикреплена фотография, на которой изображён Эрик и какой-то лысый худощавый мужчина, лежащий в кровати с капельницей. Глаза этого человека безжизненны. Смотришь в них и хочешь плакать. Что же с ним такое произошло? Почему лысый мужчина, лет сорока, лежит на деревянной кровати с капельницей, судя по фотографии, в больнице. От чего у него такая бледная, отёкшая кожа? Он болен, если да, то чем?

– Кто это? – хрипловатым голосом спросила я, поджав губы.

Брюнет проследил за моим взглядом, уставился секунду на фотографию, а затем снова на дорогу. Мы подъехали к какому-то кафе. Парень вынул ключи с замка зажигания, покинув «Шевроле». Что за черт? Обойдя машину, он пропал из поля зрения.

Я тяжело вздохнула, прикрыв руками лицо. Судя по всему, сейчас мне повезло испытать эмоциональное истощение. Почему люди думают, что мне можно делать больно? Бен был одним из тех кому я доверяла. И вот опять моя оплошность. Лучше довериться животному, чем человеку. Ладно уж, лучше не думать об этом… Я взяла в руки сотовый телефон, повторно набирая номер Ро.

– Привет, это Роу… – Черт! Выключила мобильник и со всей силой сжала его в руке, издавая подобие рыка.

Почему она не поднимает чёртову трубку? После встречи с этим боксером, Фишер будто перестала существовать. То есть, моей старой подруги Роуз Фишер нет. Этот качок украл мою подругу.

Боковым зрением вовремя заметила Эрика, направляющегося к машине с коробкой в руках. Машинально поправила волосы и состроила вид овечки. Парень с трудом открыл дверь и присел на своё прежнее место. Так вот оно что… Он держал коробку с пончиками и два стакана с горячим шоколадом. Неужели он купил это мне?

– Будем кушать в машине или поедем куда-нибудь? – буднично поинтересовался тот, включая печку.

Я вопросительно посмотрела на него и не могла понять, что происходит. Человек, с которым мы почти не знакомы, купил мне еду и горячий шоколад? Что за бред? Мы друг другу никто. Он – парень, с которым, по сути, я не должна общаться. Я все ещё помню наши гляделки в автобусе и спор на улице Бром.

В любом случае, брюнет таращился на меня своими изумрудными глазами, заставляя впадать в краску. Что же мне ответить? С одной стороны, я не должна сидеть в этой машине, а уж тем более куда-то ехать с ним, но с другой… я не хочу покидать этот тёплый транспорт и горячий шоколад. Я в ловушке своих прихотей.

– Зачем это всё?.. В чём подвох? – произношу я.

В горле запершило, и мой голос напомнил старый мотоцикл, который не заводился долгие месяцы. Парень улыбнулся.

– Подвох есть, ты права, – я так и знала, – а в чём именно, ты сейчас узнаешь. Ты ешь мои пончики, а взамен отвечаешь на мои вопросы, окей?

Я засмеялась. Что за ещё детские игры? За кого этот человек меня принимает? Думает, если у него есть еда, то я сразу начну быть его рабыней? Я не попадусь на этот крючок.

– А мне от этого какая выгода? – хитро блеснула я глазами.

Тот поднял брови вверх и застыл в удивлении.

– Я же сказал, тебе еда.

Я цыкнула.

– Так не пойдёт. Взамен хочу еще и ответы. Так сказать, «правда или фант», только без действий.

Эрик с коробкой пончиков в руках погрузился в раздумья. Долго думал, улыбаясь. Но, в конечном счёте, сдался и опустил коробку со вкусностями на подлокотник между нашими сиденьями.

Я довольно хмыкнула. Он принял мои условия, а это не может не радовать. Парень раскрыл упаковку с едой, после всего перед нашими глазами появились шесть пончиков, посыпанные стружками поверх разных кремовых начинок: один шоколадный, другой ванильный со звездочками, с сахарной пудрой, а ещё с крем-брюле.

– Первый вопрос, – начал игру Эрик, протягивая мне шоколадный пончик и горячий напиток. Я аккуратно схватила еду и настроилась на вопрос, – почему ты плакала?

Логично было думать, что первый вопрос окажется именно такого рода. Другого я не ожидала и уже была готова дать ответ. Я осторожно откусила шоколадное «счастье» и подняла взгляд на собеседника. Эрик снял с себя джинсовый пиджак, под которым пряталась белая водолазка.

– Я поссорилась с другом, – с набитым ртом призналась я, делая глоток горячего шоколада.

Эрик откусил пончик с ванильным кремом и медленно кивнул, издав что-то членораздельное.

– Мой черёд, – отрезала я, – кто с тобой на этой фотографии? – я указала взглядом на лобовое стекло.

Парень оглянулся, а затем вернул своё внимание на меня. Я буквально сверлила его вопросительным взглядом, но тот не спешил отвечать.

– Это мой отец… – кашлянул тот, ёрзая на одном месте, сразу добрался. – У него лейкемия. Он умирает. Ему осталось жить меньше двух месяцев, и вряд ли он доживет до моего выпускного вечера.

Я чувствую скорбь, хоть этот человек пока ещё жив. Не могу представить эти чувства, которыми наполнен сейчас Эрик. Его отец умирает! Что может быть хуже смерти близкого человека? Боже, я готова прыгнуть в его объятия, выпустить утешительную речь, к которым он уже наверняка успел привыкнуть. Рак – это своего рода топор, рубящий веревку между нами и людьми, которыми мы дорожим. Я не хочу видеть терзающую муку в глазах больных. Да я готова пожертвовать всем на свете, лишь бы отец Эрика остался жив. Хочу, чтобы он попал на выпускной сына и увидел его свадьбу. Почему люди страдают из-за споров жизни и смерти? Это несправедливо!

Мне становится невыносимо тяжко, словно на моей шее висят железные цепи, от которых нельзя избавиться. Я хотела сказать Эрику все, что испытывала, но не могла. Мне больно, как и ему. Он должен это знать.

– Мне правда жаль… Эрик, я… – пытаюсь сформулировать речь правильно, но получалось плохо.

Спрятала глаза, чтобы парень не заметил мои нахлынувшие эмоции.

– Знаешь, что меня нервирует? Я знаю, что мой отец умирает и ничего не могу изменить! Беспомощность заставляет человека мысленно покончить с собой. Я пытаюсь что-то делать для него, но все бестолку. Он умирает с каждым днём, с каждым вздохом, с каждой секундой… А я просто стою перед ним и молчу. Разве это нормально? Я уже думаю смириться с правдой. Но правда в том, что ему становится только хуже. Как можно смириться с тем, что тот, кого ты любишь, скоро уйдёт из твоей жизни?

– Эрик, – я понимающе поглядела на него.

Мне уже не кажется, что передо мной тот грубиян из автобуса. Передо мной открытый человек, который не может принять правду. Мы с ним в чём-то похожи: он не может отдать отца в руки смерти, а я не могу отпустить папу из нашей семьи, только у Эрика все ужасней.

– Ты должен быть сильным, ради своей мамы. И хватит думать о том, что твой отец скоро умрет. Ты наоборот должен быть с ним рядом, улыбаться, смеяться, пока у тебя есть такая возможность… Ведь время не наш товарищ, они со смертью сговорились…

Брюнет задумчиво сверлил хмурым оком лобовое стекло. Жизнь медленно плыла своим чередом. Люди проходили мимо машины, изредка заглядывая в окно. Светофоры горели, автомобили проезжали, облака плыли по голубому небосводу, прикрывая солнце.

Мне становилось то угрюмо, то одиноко, что на минуту подумалось, словно мир стал черно-белым. Это пугающе.

– Спасибо, Рэйчел, – грустно ухмыльнулся Эрик, – не думал, что буду обсуждать эту тему с тобой.

Обидно, но я все же натянула улыбку. Вновь взялась за пончик и откусила его, направляя свой недовольный взор на ровное лицо зеленоглазого: тот все ещё глазел куда-то вдаль.

У него ровный прямой нос с немного острым кончиком, широкие, припухлые губы, напоминавшие бархатную розу; его ресницы настолько длинные, насколько это только возможно: они доставали аж до бровей. Я изучала его кудри и ненароком представила как трудно парню удаётся их укладывать. Не знаю почему, но я улыбнулась. Чёрт возьми, я улыбнулась, а затем, осознав, что слишком долго любовалась Эриком, ощутила прилив крови к щекам. Зеленоглазый не проморгал.

– Ты чего так покраснела? – спросил тот с усмешкой.

Я ещё больше покрылась румянцем. Что же это такое!

– Душно очень, может, отключишь печку? – предложила я, и, помедлив, темноволосый повиновался.

– Расскажи о себе, – сменил тему тот.

Меня начало потряхивать, как от сильного энергетика. С чего бы это ему стала интересна моя жизнь?

– Мне семнадцать лет. Заканчиваю старшую школу. Люблю читать. Что ещё?.. Родных братьев и сестёр нет.

Парень фыркнул.

– Неужели у тебя такая скучная жизнь?

– И ничего она не скучная! Обычная жизнь среднестатистического подростка, – притворно обиделась я, – а у тебя как?

– У меня всё по-другому, – тут же ответил он, – я занимаюсь своим любимым делом – борьбой.

Мда, сомнительное хобби…

– И тебе это нравится?

– Конечно. Тебе же нравится слушать музыку? – я кивнула, – ну вот, практически одно и тоже.

Я повторно кивнула. Брюнет смотрел на меня несколько секунд, а затем произнёс: «У тебя что-то на губе…» и приблизился ко мне вплотную.

Черт возьми! Это в моей груди костры кто-то развёл или стоят. Мне критически не хватает воздуха, и я начала задыхаться. Эрик приблизился к моему лицу и убрал указательным пальцем шоколад с верхней губы. Я смущённо опустила глаза вниз, сдерживая внутренний фейерверк или брызги шампанского. Это трудно объяснить, ведь слова сразу же отбрасываются…

В машине мигом воцарилась тишина, но она сразу же оборвалась, стоило моему телефону звякнуть от уведомления сообщения. Я судорожно потянулась за ним, мысленно торжествуя, и оглядела экран.

Роуз: Прости. Я не смогла прийти на игру. Кто победил?

Ага, зашибись! Во рту от ярости стало сухо. Мне снова хочется закричать, но теперь на блондинку. Именно из-за её персоны я поссорилась с Беном. Она забила на меня и на Бена, и это обидно, тем не менее простительно… Мне сейчас меньше всего хочется с кем-то ссориться. Роуз – не просто моя лучшая подруга с детства. Она часть моей жизни. Ещё в детском саду мы дали клятву быть вместе всегда и навечно. Если больно мне – больно и ей, если плачет она – плачу и я. Наша жизнь полна поворотов, тупиков, пропастей, но, когда рядом с нами есть близкий человек, то поворот можно пропустить, тупик перейти, а пропасть перепрыгнуть. В мыслях не могу представить людей, у которых нет точки опоры – друзей. Я должна быть выше своих эмоций. Не нужно позволять боли отнимать у тебя близких людей. Ах, это сложно…

Чувствую на себе тяжёлый взгляд брюнета, который в это время отпивал глоток горячего напитка.

Я просто сидела и смотрела на свой мобильник, экран которого уже успел погаснуть. Не могу собраться с мыслями: что делать? Куда идти? Я запуталась.

Левой рукой поправила каштановые пряди, а правой вертела сотовый телефон.

– Рэйчел? – тихо произнёс Эрик. – Ты в порядке?

В порядке ли я? Хм-м, какой сложный вопрос. Я не знаю. С одной стороны, я помирилась с отцом, а с другой поругалась с Беном. Почему так: решаю одну проблему, как наваливается другая? Мне вечно что-то мешает.

Я с шумом выдохнула, облокачиваясь на спинку сидения. Эрик не получил желаемый ответ. Парень ещё несколько мгновений смотрел на меня, а затем отвернул голову в противоположную сторону. Отлично, я, видимо, его обидела. Как, оказывается, легко ранить людей.

– Я бы так вечность просидела, – прошептала я, неожиданно поняв, что вслух.

Боковым зрением бросила взор на брюнета в водолазке. Он спокоен, как удав, и красив, как северное сияние. О Боже… о чем я только что подумала?

Пытаюсь выбросить из головы мысли о внешних данных Эрика и наблюдаю за внешним миром. Люди в куртках, в пальто бегут по тротуару куда-то вперёд. Магазины и кафе так и манят всех вокруг заглянуть в окошко и посмотреть, что же внутри есть такого интересного. Зеленоватые листья на деревьях начинают трястись при малейшем намёке на ветер. Словно у них игра: смогут ли листья выдержать порывы ветра? Кто же одержит победу?

От всего этого так становится уютно и хорошо, что все проблемы мигом забываются.

– Просидела бы вечность в моей машине… рядом со мной? – с усмешкой уточнил Эрик.

Я повернула голову в его сторону, а он в мою. Мы смотрим друг на друга уже достаточно долго, но я никак не могу убрать свои глаза с его лица. Меня это дико напрягает.

– Нет, – улыбнулась я, – сидеть в тишине, глупый. – Парень ничего не ответил. Вот сейчас мне становится и вправду неловко. – Слушай, ты не знаешь, где Роуз?

– Если не ошибаюсь, Скотт обещал прокатить её на байке.

Значит, она наплевала на обещание из-за какой-то железки на колёсиках?! Окей, судя по всему, ссоре всё-таки быть.

– Можешь отвезти меня к этой сладкой парочке? Только быстро, – приказала я, сжимая челюсть, и села прямее.

– Есть, босс, – кивнул Эрик, мигом убрав коробку из-под пончиков на заднее сидение, а горячий шоколад он выбросил в мусорный бак, который расположен с моей стороны.

Мы тронулись с мертвой точки. С ума сойти! Мне так хочется найти Роуз и прибить хорошенько, а потом сделать то, что она не любит больше всего на свете – прочитать лекцию. Проехав кинотеатр, где я вчера ждала отца, мои мысли принялись искать ответ на вопрос: куда мы едем?

Эрик подпевает себе под нос какую-то мелодию: на-на-на-на на-на, на-на-на-на, не давая сосредоточиться на любые мысли, которые врезалась в мою голову. В конце концов, я не выдержала, возмущённо фыркнув.

– Ты можешь не петь? – буркнула я, поглядывая прямо, а затем на «прекрасного» певца.

Тот тихо засмеялся.

– Разве всё так плохо?

– Что ты, «плохо» для тебя это комплимент… – заразилась смешком я, застав себя на мысли, что Эрику меня легко рассмешить.

На самом деле Эрик подпевал незнакомую для меня мелодию очень даже мило, но я не хочу ему об этом говорить.

– Это моя машина, и если тебе не нравится, то можешь дойти до Роуз пешком, – отрезал он с довольной миной.

Сначала я подумала, что это он всерьёз, но приглядевшись к его лицу, сразу же успокоилась. Он пошутил, а мое сердце уже готово остановиться от такого дикого пульса. Губы обиженно надулись, а руки сложились на груди. Посмотрим, как ему это понравится!

– Ты что? Обиделась?

Я с трудом молчала, запечатывая улыбку, готовую скользнуть по лицу. Нет, Рэйчел, ты должна быть твёрдой! Эрик всё время переводил свой взгляд на меня. Он гадал: блефую ли я? О да, ещё как…

В общем, я проиграла и начала дико хохотать, ведь лицо брюнета было настолько забавным, что не засмеяться было бы грешно. Эрик недовольно цыкнул и перевёл взгляд на длинную дорогу.

До меня сразу же дошло, куда мы держим путь. Мы направляемся на улицу Бром – место, где ребята, вроде брюнета, предпочитают тусоваться. Снова эта ужасная дорога, снова эти ветхие дома…

– Мы едем в ваше «логово»? – решила уточнить я.

Эрик краешком рта ухмыльнулся.

– «Логово»? – переспросил тот. – Звучит пафосно, правда? – я пожала плечами. – Я называю это место «Сходкой».

– Ну да, а так звучит совсем не пафосно? – иронично протянула я.

Эрик скривил лицо и одной рукой показал жест: «более-менее».

– Ну-у, я назвал наше место не просто так «Сходкой». Ежемесячно мы проводим бои без правил и получаем немало зелёных бумажек.

Мои брови взлетели до небес от такого заявления. Я шокировано смотрю на парня и пытаюсь привести себя в обычное состояние.

– Это… это ведь незаконно! – воскликнула я.

– Да, – согласился брюнет, – поэтому мы и собираемся в этом захолустье. В северной части города есть группа ребят – «чёрная мафия», как я их называю – они все время приходят на нашу территорию, и мы периодически, так сказать, проводим дискуссию с ними.

Я была права – они психи! Все до единого!

– «Чёрная мафия»?

– Не подумай, я не расист. Просто у всех парней на плече тату с надписью: «Black». И не только поэтому…

Что-то он не договаривал.

– Ладно, с этим смириться можно, но вы дерётесь за деньги! Это незаконно! О чём вы вообще думаете?

Эрик закатил глаза и недовольно цокнул, словно его отчитывали за какой-то проступок. Хотя, возможно, так и есть.

– На заброшенный аэропорт никто не суётся. Копы даже не в курсе, что в этих местах есть что-то живое, ну, кроме растений. Расслабься, Рэйчел.

Легко сказать расслабься! В голове не укладывается, что кучка подростков собираются на окраине города, чтобы сломать друг другу носы и получить за это деньги. Меня начинает трясти от таких новостей. И теперь мы с Роуз часть этой истории. Я начинаю бояться последствий. Мне страшно. Я боюсь, что если об этих делах узнает полиция, то Эрика, Эмму и остальных посадят в тюрьму. Нет, нет, этого не будет! Я должна перестать накручивать себя. Мои сверстники привыкли делать вид, что всё хорошо, когда все очень плохо. Я должна им соответствовать. Это типа: хей, я тону в дерьме, но всё в норме. Странно.

– И тем не менее… – хрипловато прозвучал мой голос. – Вы должны быть осторожней. Я не хочу навещать вас в сырой тюрьме.

Эрик засмеялся, сложив жалостливо брови. Я почти ахнула от неожиданности. Черт возьми, я в машине психа!

– Боже, Рэйчел, меня поражает твоё умение превращать крошечную муху в огромного слона! – дыбился во все ровные зубы он. – Просто наслаждайся поездкой. Незачем портить такой день плохими мыслями.

Он абсолютно прав.

Следующие минуты мы едем в тишине. Только иногда Эрик что-то бурчал под нос и улыбался сам себе. Я озадачено смотрела на него в такие моменты, нервно играясь пальцами.

Ну вот, допустим, я приехала к Роуз. И что дальше? Я должна кричать? Зачем мне это вообще надо? Лучше бы я поехала домой, где меня ждёт мама и телевизор. Какая же я дура!

Мои уши уловили какой-то шум, напоминающий жужжание пчелы. Я вскочила и оглянулась по сторонам. Судя по всему, Эрик тоже услышал непонятный гул. Мы вопросительно посмотрели друг на друга и пытались определить источник непонятного звука.

– Ты это слышишь? – проговорила я, но Эрик не успел даже открыть рот.

Наши глаза уставились прямо на дорогу. Из поворота буквально вылетел чёрный байк, за рулём которого сидел накаченный парень в шлеме. Звук мотора становился громче.

Эрик тотчас вцепился за руль и повернул направо, чтобы не врезаться в байкера. Я крепко ухватилась за поручень и зажмурила глаза, ожидая удара и смерти. Боже, Боже, Боже! Кажется, время остановилось…

Ничего не почувствовав, я распахнула веки и часто задышала, жадно глотая воздух. Байк пронёсся в двух метрах от машины. Сбрендить можно! Это ведь Скотт, а сзади него Роуз. На блондинке шлем, и она крепко обнимала спину парня.

Я в ступоре. Эрик нервно дышал полной грудью и держась за голову, а затем выглянул в окно и проводил взором байкеров, слабо улыбаясь.

Я вся дрожала, словно побывала на дне океана. Мы чуть было не погибли! Я посмотрела на себя в зеркало и заметила совершенно незнакомую девушку: мои волосы превратились в клубок шерсти, который обычно выплевывают коты; лицо бледное и опухшее, губы алые. Я будто находилась в коме около ста лет. В венах кипит адреналин, смешавшийся со страхом, и эта смесь готова выйти из меня прямо сейчас. Голова ужасно кружилась. Боже, я сегодня уже два раза могла попасть в аварию! Что за день-то такой?

Эрик вновь вернулся на своё место, не переставая улыбаться. Я со злостью стреляю в него округлёнными глазами. Ох, как мне хочется треснуть и Скотта, и Фишер и Эрика! Сумасброды!

Возможно, вы подумали, что я очень труслива – и да, вы правы. Я много чего боюсь, у меня много фобий. Но в своё оправдание скажу, что это нормально бояться всего на свете, когда в твоей жизни происходит чертовщина.

– Что?! Тебе смешно?! – завопила я, указывая на дорогу.

Эрик посмотрела на меня овечьим взглядом. Я фыркнула и судорожно сняла с себя ремень безопасности.

– Что с тобой такое? – недоумевал Эрик, выскакивая из машины, когда я хлопнула дверью.

Мне срочно нужен свежий воздух. Я должна понять, что жива, что все хорошо. Господи, спасибо, спасибо! Мое тело затекло, отчего я скрутилась и опёрлась одной рукой на крышу чёрной машины.

Эрик за доли секунды оказался рядом, намереваясь помочь, но я огрызнулась. Парень сделал два шага назад.

– Может, тебе дать воды? – предложил боязливо тот.

Я медленно покачала  головой, ибо шея сейчас напоминает деревянную палку.

– Посигналь, – шёпотом потребовала я.

– Что?

– Посигналь, чтобы они развернулись.

Брюнет прошёл к своему месту и начал нажимать на сигнальный звонок. Раздались три громких гудка, от которых моя черепная коробка заныла ещё больше, и мне казалось, что голова сейчас пойдёт в пляс и взорвется.

Скотт развернул «железного коня», и теперь они спешили обратно в нашу сторону. Наверное, Роуз сейчас очень счастлива, даже не хочется портить им такой день, но придётся. Эрик поравнялся со мной и облокотился спиной на заднюю дверь своей машины. Через некоторое время байк подъехал к нам. Скотт выключил мотор своего «коня», снимая с себя шлем. Парень довольно улыбался в наши угрюмым с Эриком лица. Затем шлем стянула подруга. Она поправила свою причёску и еле слезла с железки на колёсах. В её глазах резвились чёртики, пареное, из-за адреналина. Довольная, небось. Аж бесит. Она, шатаясь, зашагала ко мне и обняла, опустив голову на моё плечо. Я даже бровью не повела. Скотт и Эрик отошли в сторонку, что-то обсуждая. Вот и хорошо. Я могу спокойно поговорить с Роуз.

– Как игра? – поинтересовалась подруга. Она нагибается к зеркалу машины и разглядывала себя. На блондинке чёрные брюки, ботинки и лёгкая тёмно-зеленая курточка. Я сложила руки на груди и недовольно хмыкнула.

– Надо было приходить, тогда бы знала ответ, – отрезала я, наблюдая за парнями, стоявшими в пяти метрах от нас.

Подруга выпрямилась, повернувшись ко мне на сто восемьдесят градусов. Её тёмно-карие глаза вопросительно буравили меня, ожидая объяснений, но я молчала в тряпочку.

– Дорогая, почему у тебя плохое настроение? Ты поссорилась с отцом?

Я её сейчас убью! Нервы на исходе.

– Ты обещала мне, Роуз! – не выдержала я. От моего крика подруга вздрогнула. – Обещала прийти на игру, но обманула!

– Прости, прости, прости! Я просто очень хотела побыть вместе со Скоттом…

– Ты не представляешь, что натворила!

– О чём ты?

Я выдохнула и схватилась за левый висок. Голова адски болит.

– Завтра сама поймёшь, – ответила я, одарив Фишер многозначительным взором, и поспешила к машине. Мои руки отварили переднюю дверь пассажирского места, после чего я запрыгнула внутрь. – Эрик, я хочу домой, – безапелляционно потребовала я, и парень, что-то сказав своему другу с пирсингом, направился ко мне.

Мы отъезжаем от двух персон, застывших у обочины дороги. Меня провожало грустное личико Роуз, которая стояла около байка и смотрела нам вслед. Вот теперь вдвойне охота рыдать. Я вспомнила крики Бена, его обвинения… Меня часто обижали, предавали. Я это терпела, но теперь…

Меня все всегда бросают, не задумываясь о том, что я чувствую, но однажды всех брошу я, и мне будет плевать на их чувства. Бен один из таких людей. Он был моим другом.

Я, почёсывав пальцами подбородок, старательно сдерживаю поток эмоций. Все плохие воспоминания, словно петля, обвили мою шею, принимаясь душить. Я задыхаюсь от боли.

Вновь мобильник гудит от уведомления. Думаю, это Роуз, но ошибалась.

Коди: Завтра в 17:00 p.m вечеринка в школе в честь победы над «Ястребами». Все приглашены!

Ох, просто класс. Только этого мне не хватало. Я отключила телефон и бросила его в свой рюкзак.

– Ты в порядке? – спросил тихо Эрик.

С паузой ответила:

– Нет. Я не в порядке.

Глава 6

Наверное, в прошлой жизни я была одной из жертв тайных сообществ, в которых на людях ставили опыты, потому что мои чувства, мои руки, мой мозг и мое сердце просто-напросто не подчиняются мне. Я – человек, не умеющий контролировать боль. Мне не удаётся бежать от эмоций; они меня затягивают в круговорот чувств, а именно таких, как: злость, боль, гнев, обида. Иногда, когда я иду по улице в наушниках, мне кажется, словно я в другой вселенной. В этом мире есть только я и только моя музыка. Запомните: никто никогда не должен нарушать границы вашего личного рая. В этом раю вы – президент своей страны, мэр своего города; только в ваших руках ваша же жизнь. Если люди губят своё будущее, это не значит, что им можно травить ваше настоящее.

Надо жить по трём законам:

1) Чувствуй злость, но будь добрым.

2) Оставайся всегда собой – это самая лучшая роль, которая тебе дана в этой жизни.

3) Будь сильным несмотря ни на что. Люди не должны видеть твоих слез – они этим довольствуются.

Я знаю, что моя жизнь не состоит из этих законов, но мне хочется, чтобы ими жили вы. Моя проблема заключается в том, что я боюсь любить и быть любимой. Папа доказал мне, что любви нет. Это просто не смешная шутка. Я не хочу быть кем-то преданной. Это отстойно, глупо и однообразно. Я скорее позволю столкнуть себя с обрыва, чем разбить мне сердце.

Чтобы вы понимали, я поделюсь с вами одной историей. Рассказ недолгий, не бойтесь. Её звали Бритни. Она моя бывшая одноклассница, которая ушла из наших жизней примерно три года назад. Как сейчас помню: это был февральский день. Вся школа стояла на ушах; подростки бегали туда-сюда, подсовывая в шкафчики любовные записки. День святого Валентина – праздник, который превращал простой учебный день в какой-то балаган. По мне так этот праздник создан, чтобы напоминать как мы одиноки. Мы лишние в своих же жизнях; никому ненужные букашки. Вообще-то, я собрала в тот день тринадцать валентинок, но мое мнение на сей счёт не меняется. Что-то мы отошли от темы…

Бритни была красивой… внутри, где-то в глубине её темной души. Она вела пассивный образ жизни. Девушка одевалась в чёрные рваные вещи. Бритни была одной из таких девушек, которых привлекала смерть, спиритизм, кладбища и тому подобные вещи. Она – гот. Возможно, если бы Бри сняла с себя все эти кольца, амулеты, банданы, то не была бы такой отталкивающей? Но этого уже никто не узнает… Как-то раз, в школьной библиотеке, я искала нужные источники для доклада по биологии. Миссис Грэм была зла на меня за то, что мы с Роуз и Беном смеялись весь урок, поэтому она мне поручила огромное эссе, которое было очень трудно найти. Пришлось копаться в архивах, но не суть…

Бритни и её единственная подружка Джанет сидели слева от меня, обсуждая кого-то мальчика. Да, подслушивать нехорошо, даже можно сказать ужасно, но я не смогла сдержать своё любопытство, да и к тому же мне было до смерти скучно. Оказалось, Бритни влюблена в Гарри, местного задиру и огромного идиота. Можно ли терпеть вечные оскорбления и обзывательства? Да, если ты влюблен в этого человека. Гарри называл девушку и тряпкой, и крысой, грязной оборванкой, дурой с ватой, вместо мозгов… Этих оскорблений не перечесть. Однако Бритни все терпела.

И вот, когда настал Валентинов день, она не сдержалась и написала ему письмо с признанием. Угадайте, что сделал Гарри?

После четвёртого урока по всей школе висели копии письма, а оригинал парень использовал, как туалетную бумагу. Бритни не смогла пережить издевки всех учеников: эти взгляды, жесты, хихиканья. Она взяла и спрыгнула с крыши, разбившись насмерть. Я собственными глазами видела, как она летела вниз. Мне было страшно такое видеть… видеть как человек кончает с собой и не помочь ему. Ненавижу беспомощность.

После этого случая школу хотели закрыть, а на Гарри собирались подать в суд родители покойной Бритни. Задира подался в бегство.

С тех пор прошло много лет, но я отчётливо помню каждую деталь того злополучного дня. Вот ещё одна причина, по которой не стоит влюбляться.

Безответная любовь чревата самоубийствами. Я просто хочу процитировать фразу из письма Бритни, которая навсегда осталась в моей памяти:

«Людей учат наукам, искусствам, но их никто никогда не учил любить. Любовь – это единственное, чему нельзя научить человека, но не единственное, что можно отнять».

* * *

Я, наконец, сняла бинт со своей руки. Свежие порезы на фоне старых. Эти линии похожи на рельсы, по которым никогда не проедет поезд. Что же я сейчас чувствую… Легче будет спросить, чего я не чувствую.

Роуз завалила меня сообщениями и пропущенными звонками. Я на неё зла, обижена; мне прямо-таки хочется закричать на весь дом нецензурные слова.

Завтра будет вечеринка, на которую мне не стоит идти. Во-первых, там будет Бен, а мне с ним очень не хочется пересекаться. Во-вторых, я не люблю многолюдные места, поскольку ощущаю себя везде лишней. Это довольно странно, ведь мое сердце наполняется воздухом, когда я ощущаю на себе взгляды людей. Неуверенность в себе – признак саморазрушения. Может, я социофоб?

Расслышала какое-то движение за дверью, я быстро надела чёрную кофту, судорожно пряча изуродованную руку. Мама не должна видеть порезы; она не в коем случае не должна узнать о моём проступке. Ох, лучше бы я прятала от неё дневник, а не это… В дверь постучались, и через мгновение в мою комнату вошла статная женщина. Я изображала невозмутимость.

– Чем занимаешься? – мама оглянулась, словно кого-то ища.

Мои глаза заметили окровавленный бинт, и я аккуратно приподнялась, спрятав то, что маме не надо видеть. Надеюсь, она ничего не поняла.

– Собираюсь делать домашнее задание, – вру.

Вообще-то я хотела послушать музыку. Запомните: если у вас болит душа, то просто включите любимую песню. Она залечит раны, хотя бы на время.

Мама выдохнула и потянулась рукой к дверной ручке.

– Хорошо, я буду в гостиной, если что… – и женщина ушла.

В последнее время мама сама не своя. Она вялая, безжизненная. Кризис среднего возраста? Может быть, но я хочу ей помочь. Мама – самый родной человек, в котором я железно уверена, она никогда не предаст меня. Я люблю её, и она это знает.

Время уже позднее: уже двадцать минут восьмого. За окном полная тьма. Наш город почему-то оживает именно в ночное время. Люди-роботы прячутся в своих домах, рассуждая о завтрашней рутине, а им на замену выходят весельчаки, которые привыкли к музыке и к танцам. Они не знают значение слова «работа». Им не знакомо понятие «обязательство». Эти люди живут одним днём, или точнее, вечером. Иногда мне тоже хочется поменять свои ценности, свои привычки и просто начать жить для себя.

Экран мобильника резко загорелся в сотый раз за день, и я ощутила вибрацию. Лениво потянулась за ним, поморщилась, но все же сняла трубку.

– Не думал, что ты ответишь, – сразу сказал Коди.

Я вскочила с кровати, бессмысленно блуждая по комнате. Признайтесь, вы ведь тоже так делаете?

– Но я ответила. Чего тебе?

– Знаю, ты злишься на Бена, но давай будем умнее него, согласна?

– Зачем мне это? – я рассерженно собрала брови у переносицы.

В голову ударились воспоминания о минувших часах, когда блондин накричал на меня, загнав тем самым в ступор. Я аж напряглись вся.

– Мы дружим с младших классов, Рэйчел. Ты хочешь, чтобы всё так закончилось? Это ведь глупо!

Глупо, значит… Я ощутила внутри себя какой-то комок, который хочет вырваться наружу. Нервозность не проходила, поэтому я подошла к комоду и провела пальцем по рамке, на которой изображены мы с мамой. Я крепко обнимала её и смеялась, а она мило и неловко улыбалась в объектив. Это моя любимая фотография, потому что живая…

– Я не хочу делать первые шаги! Пусть Бен просит прощения!

– Нельзя быть такой гордой!

– Я не гордая, просто мне обидно, ясно?! Это Бен ведёт себя, как осёл! Он мог бы мне хотя бы написать, черт возьми!

Тишина. Коди нечего ответить, потому что я права. Дружба исчезает из-за любви и гордости.

– Рэйчел… я жду тебя завтра на вечеринке, – я хотела было уже протестовать, но Хвостик быстро добавил, – обещаю, Бен попросит прощения.

И как мне быть? На самом деле, верите или нет, но я хочу помириться с блондином. Он мой друг. И я точно уверена, что уже спустя два дня буду скучать по нашим шуткам, жестам, приколам. Черт возьми, не прошли и сутки, как мы поссорились, а я уже скучаю. Ненавижу свою привязанность к людям. Люди уходят или умирают, а наша привязанность живёт вечно. По крайней мере, со мной именно так.

– Договорились, – сдалась я, – что насчёт дресс-кода?

Хвостик разговаривал с кем-то на другой линии. Голос женский. Пришлось подождать несколько секунд, пока он не вернулся.

– Захвати с собой в школу красивое платье. Будем танцевать весь вечер, – по голосу понятно, что парень самодовольно улыбнулся.

Он начал подпевать мелодию какой-то зажигательной песни, отчего я растаяла и легонько приподняла уголок рта.

– Хорошо-хорошо, только перестань петь! – жалобно взмолилась я, ненароком вспомнив Эрика и его виртуозное «на-на-на».

– Договорились. Увидимся завтра, Кнопка!

Я отключила телефон и бросилась на кровать. Мое лицо в объятиях подушки, а тело в плену покрывало. Мне чертовски хочется раствориться в этом моменте; превратиться в молекулы, в частицы.

Сегодня я поругалась с Беном, поссорилась с Роуз… За что вселенная меня так ненавидит? Да ещё, вдобавок, я провела полдня с этим Эриком. Эрик… Нет, он не такой плохой, как я считала. Ещё одно правило мне на заметку: не суди человека, если его не знаешь. Мы не знаем, что происходит в жизни каждого из нас; не надо делать поспешные выводы. Каждый может ошибиться, но не каждый способен свою ошибку исправить. До вечеринки остались считанные часы.

Начинаю обратный отсчёт. Время пошло.

Глава 7. Танцы в самом разгаре

Этой ночью мне приснился странный сон. Все выглядело очень реалистично и в тоже время нереально. Отчётливо помню место… Это была набережная нашего озера, которое ещё называют «Озеро-убийца». Дело в том, что полгода назад, где-то в середине июля, в этом самом озере утонуло шесть человек. Их тела так и не сумели найти. Молодые говорят, что людей съело морское чудовище (тинейджеры придумали легенду о гибриде – акулозавре, живущем в нашем маленьком море ещё с юрского периода. Чушь редкостная), а взрослые утверждают, что погибшие были под действием алкоголя и по неосторожности могли утонуть, а их тела унесло течение (из нашего озера вытекает одна огромная река, которая впадает в какое-то море).

Итак, мы с Ро и Коди сидели на берегу и игрались в песке, словно нам по десять лет; потом каким-то образом появились Эрик и Эмма. Я уже не помню, что они говорили, но речь шла о луне и волнах. Я хорошо помню, что небо над нами меняло окрас: оно было и розовым, и желтым, и фиолетовым, а затем небо исчезло, а ему на замену пришёл космос. Коди и Эмма прыгнули в озеро, громко хохоча. Они без причины смеялись, и это было страшно. Роуз куда-то пропала, и мы с Эриком остались наедине. На нём была серая майка и джинсы, а на голове находился странный головной убор, что-то между кепкой и ушанкой, не угадать…

Эрик сел рядом со мной, решив помочь строить замок из песка. Поначалу все шло просто замечательно, но потом… потом песок исчез и появилась кровь… много крови. Я так и тонула в этом красном океане.

«Помоги мне, Эрик!» – кричала я, но парень посмотрел на мое окровавленное лицо и ушёл.

Я детально запомнила его уход: эту тень, звуки и запах. Пахло газом.

Когда я почувствовала, что задыхаюсь, то начала кричать и болтать руками по воздуху. В конце концов, мои глаза распахнулись, и я увидела свой потолок со звёздным небом. Сердце билось подобно ужаленному. Подскочив на ноги, я пыталась прийти в себя, массируя грудную клетку. Я вся вспотела, как будто пробегала эстафету. Проснуться и уже быть убитой – нормальное состояние ненормального человека. Ну очень доброе утро!

На мне полосатая пижама. Я, лениво протирая опухшие веки, поплелась в ванную комнату. По звукам понятно, что мама на кухне, судя по всему, готовила мне завтрак.

Я ловко юркнула в ванную, закрыв дверь на замок, и сняла с себя одежду. Холодный душ – вот, что мне сейчас так необходимо. Под холодной водой люди трезвеют. Я хоть и не пьяна, но зато до ужаса размякшая. Мое состояние настолько ватное, что, кажется, я сейчас испарюсь в воздухе.

Веки предательски тяжелели, появлялось ощущение, что вот-вот и я рухнусь на пол и начну считать овец. Вместо того, чтобы вырубиться, я залезла под душ и смыла с себя всё негативное. Считайте меня ненормальной, но, когда я умываюсь, всегда говорю одну фразу:

«С плохим прощаюсь, хорошее встречаю».

Да, звучит, может быть, как бред, но я в это верю… я хочу в это верить. Моя покойная бабушка всегда повторяла:

«Рэйчел, людей нельзя поменять или изменить. В твоей жизни каждый человек имеет особую роль. И неважно, плохой он или хороший. Порой плохие люди оказываются хорошими, а хорошие плохими».

Я верю в эти слова, стараясь вспоминать в тяжёлые для себя моменты. В порыве гнева мы вспоминаем всё только плохое, а если мыслить по-другому? Хотя, честно говоря, это сложно. Нельзя думать о приятном, когда больно – это своего рода антонимы.

* * *

Занятия в школе отменили. Я рада, честно, ведь мне не надо видеть лица Бена, Роуз и даже Коди. Пусть мы вчера и поговорили, но внутри меня все ещё остался какой-то липкий осадок.

Вернувшись домой, я первым делом помчалась в ванную, чтобы обработать раны на руке. В мою коллекцию «Ошибки молодости» добавились новые шрамы, отлично.

Мне почему-то так тоскливо. Я чувствую себя одинокой. Да, у меня есть друзья, семья (хоть и неполноценная). По сути, у меня есть всё, но в то же время ничего. Сколько бы мне не говорили о моих плюсах, я буду вспоминать минусы.

Как же странно… Вы знали, что подростковый возраст это самый тяжёлый период в жизни человека? Именно в этот промежуток времени наши чувства обостряются. Нам скажут какую-то глупость – и мы плачем, пошутят – и мы смеёмся. Как можно быть нормальным, если наше настроение в чужих руках? Порой люди не понимают ценность всех своих высказываний. Люди не понимают, что любое неверное слово, любой неверный жест способен разрушить человека изнутри: мы будем улыбаться снаружи, но умирать внутри. Хочу обратиться к каждому из нас, даже себе: прежде, чем обидеть человека, подумай о последствиях. Сколько нужно самоубийств, чтобы люди наконец-то поняли, как легко разрушить жизнь человеку? Одна девушка, жившая на окраине города, покончила с собой из-за одной фразы: «Боже, посмотрите, как она ходит». Девушка случайно услышала это высказывание, когда проходила мимо толпы ребят. Ей, видимо, было неприятно, обидно. А вы представьте цунами её чувств. Какого это? Она не справилась со своими мыслями – они одержали над ней вверх, и девушка бросилась с десятого этажа. Вам это понравится? Человек умер из-за глупой насмешки! Просто помните, что шутка над причёской, лицом, рукой, одеждой или над весом может убить в человеке личность, не только морально, но и физически. Не буду скрывать, и я тоже страдала от издевательств. Мою жизнь травили, но я терпела. Дело в том, что в младших классах мне пришлось носить скобы для зубов, и выглядела я, мягко говоря, причудливо. Вообразите: красные колготки, розовая пачка с белой кофточкой, два хвоста на голове и голливудская улыбка с железками, которые блестели, как снег на солнце. Четвёртые-пятые классы были самыми отстойными в моей жизни. Лучше об этом не вспоминать…

Все эти мысли и воспоминания образовались в голове, когда я лежала на диване и ела соленый попкорн. Мне нечего делать – дома скучно, а с Роуз я не разговаривала, хоть она мне и названивала целое утро. Бывают такие дни, когда друзья – это всего лишь слово.

Внезапно раздался шум во дворе, и я резко присела на диван, да так, что весь попкорн оказался на полу. Паниковать разрешается! Я, представляя как мама будет меня ругать и поучать за это, подобрала несколько кукурузных хлопьев и быстро вы просилась. Поправила свою вязаную кофту, прошла на кухню, чтобы выбросить испорченный завтрак.

– …Нет, она в школе, мам, – сказал голос из гостиной.

Входная дверь захлопнулась, после чего мои уши уловили ещё один женский голос.

– Хейли, ты оставила телевизор включённым? Ну и безалаберность! – отчитывала женщина.

Теперь начался спор. Я устала стоять статуей, потому вышла в гостиную, гадая, кто же наш гость.

На лице нарисовалась искренняя улыбка. Я прыгнула в объятия седоволосой женщины и заулюлюкала. Мама попросила радоваться потише, если я не хочу распугать всех соседей. Боже, словно прошло сто лет. Мои глаза так давно не видели бабушку, что я и позабыла о запахе её вкусных французских духов; забыла о её серых глазах и о прекрасной коже, несмотря на пожилой возраст. Мама явно унаследовала гены бабушки. Они обе худые и высокие, у обеих ровный острый носик и тонкие губы. Бабушка отпустила меня из своих крепких объятий, разглядывая мой внешний вид.

– Рэйчел, ты похудела? – сразу же с упреком спросила бабушка, и я поняла, как мне этого не хватало.

Я соскучилась по её наставлениям, по её пирогам и старческим историям. Моя бабушка выглядит моложе своих лет, не только внешне, но и внутренне. Она знает все новомодные штучки, одевается в лучших магазинах, в хороших отношениях с электроникой. Именно это мне в ней нравится – с ней можно поговорить на любую тему и она обязательно даст тебе какой-нибудь совет.

Я опомнилась, заметив, что слишком долго молчу и быстро покачала головой в разные стороны, отчего мои каштановые волосы закрыли левую часть лица. Бабушка схватила мои щёки своими холодными ладонями и ущипнула за них. Я еле держусь, чтобы не завизжать, как ненормальная. Это, возможно, единственное, что мне не нравится в наших встречах.

– Бабушка… ты сейчас оторвёшь мои щёки… – буркнула я, после чего женщина, смеясь, убрала с моего лица руки.

Щеки тут же загудели, будто по ним били кожаным ремнём или крапивой. Фрейя (так зовут мою старушку) сняла со своих плеч серую шубку и прошла с пакетами на кухню. Я уже хотела побежать за ней, как меня задержала реплика со спины.

– И почему ты не в школе? – мама поправила свою обувь.

– Занятия отменили из-за сегодняшней вечеринки.

– Вечеринка? Есть повод? – мы на ровне поспешили в сторону кухни.

– Есть, – ответила я, – наши баскетболисты выиграли последний матч сезона.

Мы вошли в комнату, которую бабушка успела уже оккупировать. Она разбирала продукты, одновременно убирая столовые приборы по своим местам. Для неё это привычное состояние; если Фрейя не приберется, будет всем худо, потому-то мама не делает ей замечания. Мы уже давно привыкли.

Когда бабушка привела всё в порядок, они с мамой присели за обеденный стол, обсуждая последние события. Я решила не встревать в их разговор. А зачем? Разве интересна такая новость, как новая стрижка бабушкиной подруги, чья-то свадьба или развод? Я считаю, что не стоит вмешиваться в чужие дела. Правильно говорят: меньше знаешь – крепче спишь. Мама попросила меня приготовить кофе на две персоны, видимо я не в счёт. На самом деле, мне было очень лень не то, чтобы готовить, а даже дышать. Я хочу лишь спать, спать, спать. Но зная свою мать, я не захотела лишний раз спорить с ней, предчувствуя свой проигрыш. Именно поэтому я сейчас стояла к родным спиной и держала в руке турку с кофе.

– Знаешь, Хейли, ты бы могла сделать в доме косметический ремонт, – заметила бабушка.

Я краем уха уловила мамин уставший вздох. Я знаю её лучше всех на свете и хочу сказать, что она ненавидит, когда бабушка делает ей какие-либо замечания.

– Для ремонта нужны деньги. В стране сейчас кризис, работы нет, – парировала та.

– А вот твоя сестра всё успевает и не жалуется на кризис в стране.

Ох, не сомневаюсь, что мама сейчас испепеляла бабушку взглядом. Мамина сестра, Клариса, живёт в Портленде. Она занимается ресторанным бизнесом, а её муж, Ричард – хозяин отеля «Flor» (Flor – с испанского обозначает цветок, именно так Ричард называет свою любимую жену). Моя тётя хорошая и добрая женщина, но порой эксцентричная особа. У неё есть дочь – Джесс, она, как и я, заканчивает старшую школу и планирует переехать в Италию. Иначе говоря, у этой семьи нет повода для жалоб и слёз. Бабушка гордится своей второй дочкой; она не понимает, как иногда её сравнения могут ранить маму. Это очень меня бесит.

Кофе уже был готов, и я подала его на стол. Статная женщина элегантно схватилась за кофейный сервиз и приблизила его к тонким губам, отпивая маленький глоток бразильского напитка. Её левая бровь дёрнулась, и она резко отстранила сервиз от губ. Неужели все плохо?

– Горячо… – шепотом произнесла старушка, вытирая белой салфеткой контуры рта.

Я криво улыбнулась и расслабилась. Главное, что она не обозвала моё «творение» помоями.

– Мам, может, будешь вафли? – любезно предложила мама. Бабушка помотала головой, тихо повторяя: «Нет-нет, спасибо».

Я отодвинула деревянный стул, присев за стол, оказавшись между мамой и Фрейей. Надо как можно больше времени провести с бабушкой, пока она не уехала куда-то ещё.

– Как дела у Джорджа? – внезапно для всех поинтересовалась Фрейя.

Я наблюдаю за поведением мамы. Её лицо изменилось: оно становится мрачным, но в то же время спокойным, как море.

– Хорошо. У него скоро свадьба, – честно ответила немедленно мама, делая глоток кофе, – Рэйчел, ты переборщила с сахаром, – обратилась она ко мне, и мои щеки вспыхнули.

Ну зачем делать замечания перед бабушкой? Это у них семейное!

– Свадьба? И кто же невеста? – бабушка так брезгливо произнесла «невеста», что мне показалось, будто все растения в радиусе двухсот метров превратились в пыль.

Если говорить честно, то Фрейя никогда не поддерживала союз мамы с отцом. Она говорила, что её дочь достойна всего лучшего и какой-то простой инженер ей не пара. Ужасно, когда твои родители смотрят на статус человека, а не на его хорошие качества. В итоге, мама вышла замуж за отца, и бабушке ничего не оставалось, как смириться с её выбором. Вот ещё одна причина, по которой старушка так холодна к маме, и причина, по которой к старушке порой холодна я. Да, я люблю её, но не поддерживаю в некоторых вопросах. Ладно, не стоит ворошить прошлое…

Я не вмешивалась в беседу, а оставалась лишь слушателем. Мама поправила свои тёмные локоны, а затем начала играться с салфеткой. Её руки складывали бумажку и раскладывали, делая из салфетки разные фигуры: самолётик, кораблик, простой треугольник.

– Её зовут Изабелла, она библиотекарь.

Бабушка фыркнула, поёрзав на стуле.

– Он променял тебя на библиотекаря?! Я же говорила тебе, Хейли, что он тебе не пара! Как можно было выйти за него…

– Мама! – перебила бабушку вторая. – Хватит уже это повторять! Да, я вышла за него замуж и ничуть не жалею о своём решении!

Если бы вы сейчас видели лицо мамы. Она готова разрыдаться передо мной и бабушкой. Я чувствую весь груз, который она на себе тащит. Тяжело свыкнуться с уходом любимого человека.

Мамины глаза блестели от слез, а её губы предательски дрожали, как у пятилетней девочки, у которой отобрали леденец. Мое сердце сжалось, мне захотелось обнять её и сказать: «Все будет хорошо».

Вот сейчас я не понимаю бабушку. Разве она не чувствует, как тяжело её ребёнку? Думаю, любой родитель понимает, когда его дитя страдает, но почему бабушка слепа? Чёрт возьми, твоя дочь развелась с любимым, так помоги ей вернуться к жизни! Пусть и прошло шесть лет, но сердечные раны затягиваются долго, а порой никогда.

– Ты посмотри на свою жизнь! Тебе тридцать восемь лет, у тебя все ещё может наладиться! Дочь у тебя взрослая, скоро сама выйдет замуж, – когда Фрейя это сказала, я чуть не упала со смеху, но она это проигнорировала, – ты должна изменить свою жизнь!

Мама не рассыпается на глазах и, в конечном счёте, заплакала. Она грызла ногти правой руки и смотрела куда-то в сторону. По её красным щекам текли слёзы, но я не слышала всхлипов. Представляю её агонию: у неё горит душа и разбитое сердце. Она не заслуживала этих слов. Может, бабушка в чём-то права, но не стоило обвинять маму и критиковать её жизнь. Теперь мне ясно почему иногда мама не хочет приглашать Фрейю в гости. Как я это не понимала раньше…

Женщина протерла свои глаза и встала изо стола, убирая сервиз. Молчание. В воздухе повисло напряжение; вот-вот и будет огромный взрыв, и боюсь, что пострадаю только я.

Мама прополоскала кофейные чашки, и я уверена в том, что она до сих пор льёт слёзы, но шум воды поглощает всхлипы. Бабушка молча сидела на стуле, скрестив руки на груди; её голова направлена в сторону мамы. От всей этой ситуации мне хотелось делать ноги. Ненавижу такие моменты, просто ненавижу…

– Ладно, – произнесла мама сломленным голосом, выключив воду, – думаю, что мне стоит съездить к Кларисе на пару дней.

Я ужаснулась, а бабушка заулыбалась во все зубы. Боже, я не хочу в Портленд! Не хочу!

– Отличная идея! Твоя сестра будет счастлива! – обещала старушка, словно знала наперёд.

Мама вяло кивнула, возвращаясь на своё место. Я пожирала её взглядом, как бы спрашивая: «Ты это серьёзно?!».

– Думаю… ближе к лету, – дополнила она, но её уже никто не слушал.

Я старалась держаться прямо, убеждая себя, что мама врала, чтобы бабушка оставила её в покое.

– А какого числа свадьба Джорджа? – вдруг спросила Фрейя.

«Откуда нам знать»? – подумала я про себя.

– Уже через неделю, двадцать первого апреля, – ответила мама.

Мои глаза округлись в пять центов… Почему мне никто об этом не сказал? Что за такая секретность? С ума сойти! Зачем умалчивать то, что скоро станет всем известно? Меня это гложет.

– И почему я не знаю об этом? – влезла в разговор я, чувствуя, что не выдержу свои же эмоции.

Что-то в последнее время я слишком много переживаю.